АЛЕКСЕЙ КОНСТАНТИНОВИЧ ТОЛСТОЙ (1817-1875)
Родился в Петербурге в знатной дворянской семье. Еще подростком Толстой побывал за границей, в Италии и Германии. Ранние стихотворения юного поэта высоко оценил Жуковский. С 1847 года Толстой служил в русской миссии в Германии, затем был взят на службу к царскому двору. В 1850-х годах печатался в “Современнике”. Тогда же вместе с братьями Жемчужниковыми создал вымышленного автора – чиновного графомана Козьму Пруткова, под именем которого издавались остросатирические произведения.
Толстой выступал и как прозаик (роман “Князь Серебряный”), и как драматург (трилогия в стихах “Смерть Иоанна Грозного”, “Царь Федор Иоаннович”, “Царь Борис”). В своей поэзии Толстой стремился передать, как он сам говорил, “вечное, абсолютное, что не зависит от моды, от веяния”.
(No Ratings Yet)
Loading…
Похожие сочинения:
ТОЛСТОЙ Алексей Константинович ТОЛСТОЙ Алексей Константинович (1817-1875) – русский поэт, прозаик, драматург. Толстой родился в Петербурге, в знатной дворянской семье. Детство будущего поэта прошло на Украине в имении его дяди А. Погорельского, известного…
ЛЕВ НИКОЛАЕВИЧ ТОЛСТОЙ ЛЕВ НИКОЛАЕВИЧ ТОЛСТОЙ (1828-1910) Родился в усадьбе Ясная Поляна под Тулой. По рождению и воспитанию принадлежал к высшей помещичьей знати России. Его отец, граф Николай Ильич Толстой, был участником Отечественной…
ТОЛСТОЙ Лев Николаевич ТОЛСТОЙ Лев Николаевич (1825- 1910) – русский прозаик, драматург. Родился Толстой в имении Ясная Поляна; его родители – Николай Ильич Толстой и Мария Николаевна Волконская (прототипы Николая Ростова и Марии…
“Чтобы жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться… а спокойствие – душевная подлость” (Л. Н. Толстой). (По роману Л. Н. Толстого “Война и мир”) Русская литература 2-й половины XIX века “Чтобы жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться… а спокойствие – душевная подлость” (Л. Н. Толстой). (По роману Л. Н. Толстого “Война и мир”)…
Фатьянов Алексей Иванович Дед Алексея Фатьянова – Николай Иванович Фатьянов, владелец иконописных мастерских и подсобного производства в Богоявленской слободе (ныне поселок Мстера Вязниковского района Владимирской области). Другой дед, отец матери поэта – Василий…
Иванов-Классик Алексей Федорович Отец Алексея, уроженец Любимского уезда Ярославской губернии, был крепостным крестьянином графа Бутурлина, служил в Санкт-Петербурге приказчиком. Скопив деньги, он выкупился на волю и открыл собственную торговлю сукном. Алексей родился 2…
Какие ценности пропагандирует Лев Николаевич Толстой в своем романе “Анна Каренина” Лев Николаевич Толстой – великий русский прозаик XIX века. Его смело можно назвать автором, который способен уместить на страницах своего романа целую жизнь героя, раскрыть его характер, вложить в его…
Как Толстой создавал роман “Война и мир” Лев Николаевич Толстой, гениальный русский писатель практически 7 лет ваял свой бессмертный труд “Война и мир”. О том, как тяжело давался один великих творений автору говорят сохранившиеся и дошедшие, как…
КОЛЬЦОВ Алексей Васильевич КОЛЬЦОВ Алексей Васильевич (1809 – 1842) – русский поэт. Кольцов родился в Воронеже, в мещанской семье. Отец его был прасол – торговал скотом. Учиться в школе мальчику почти не пришлось:…
Ржевский Алексей Андреевич Ржевский Алексей Андреевич происходил из старинного дворянского рода. Был на военной службе, затем перешел в штатскую. Участвовал в 1767 году в комиссии о сочинении проекта нового Уложения как депутат от…
Будищев Алексей Николаевич Будищев Алексей Николаевич родился в дворянской семье Саратовской губ.; мать – полька. Учился на медицинском факультете Московского университета. С увлечением занимался зоологией, но почувствовал себя совершенно неспособным заниматься терапевтическими науками…
Апухтин Алексей Николаевич Родился в небогатой дворянской семье с древними корнями, восходящими к Франции. Детство прошло в родовом имении отца – деревне Павлодар. По мироощущению близок М. Ю. Лермонтову. Был весьма мнителен, легко…
АЛЕКСЕЙ ВАСИЛЬЕВИЧ КОЛЬЦОВ АЛЕКСЕЙ ВАСИЛЬЕВИЧ КОЛЬЦОВ (1809-1842) Родился в Воронеже в семье прасола. Учился в уездном училище, однако отец не счел нужным продолжать обучение Алексея – мальчика приставили к торговле. Разъезжая по степи…
Илличевский Алексей Дамианович Алексей Илличевский родился в 1798 году. Его отец, Дамиан Васильевич, близко знал М. М. Сперанского и И. И. Мартынова, с которыми обучался в С.-Петербургской Александро-Невской семинарии. По рекомендации Сперанского и…
Случевский Константин Константинович Происходил из дворян Черниговской губернии, сын Константина Афанасьевича Случевскго 2-го (1793-1856, полковник, Санкт-Петербургский полицмейстер, затем тайный советник, вице-директор Департамента внешней торговли Министерства финансов). Воспитывался в Первом кадетском корпусе, откуда, в…
Жемчужников Алексей Михайлович Родился в дворянской семье и приходился племянником известному писателю Антонию Погорельскому, двоюродным братом Алексею Толстому. Вырос в родовом имении Павловка под Ельцом, затем учился в Санкт-Петербурге в гимназии и в…
Вагинов Константин Константинович Родился в Петербурге 21 сентября (3 октября) 1899 года в семье Вагенгеймов: обрусевшего немца Константина Адольфовича, подполковника жандармской службы, и Любови Алексеевны, дочери богатого сибирского помещика. Образование получил в гимназии…
Доризо Николай Константинович Николай Константинович Доризо родился 22 октября 1923 года в станице Павловской Краснодарского края в семье адвоката. Стихи Коля начал сочинять очень рано, а впервые его произведения были опубликованы в 1938…
Хомяков Алексей Степанович Алексей Хомяков родился в Москве, на Ордынке в старинной дворянской семье. Получил домашнее образование. В 1821 году сдал экзамен на степень кандидата математических наук при Московском университете. Весьма активно печатается…
На какие особенности поэзии А. А. Фета указывал Л. Н. Толстой, отмечавший “лирическую дерзость” поэта? На какие особенности поэзии А. А. Фета указывал Л. Н. Толстой, отмечавший “лирическую дерзость” поэта? Среди огромного количества поэтических голосов России последних двух столетий голос Афанасия Фета до сих пор…
Прасолов Алексей Тимофеевич Прасолов Алексей Тимофеевич родился 13 октября 1930 года в селе Ивановка-2 Кантемировского района Воронежской области. С семи до семнадцати лет прожил в недалекой от Россоши слободе Морозовка. В семнадцать лет…
Плещеев Алексей Николаевич Родился 22 ноября (4 декабря н. с.) в Костроме в дворянской семье, принадлежавшей к старинному роду. Детские годы прошли в Нижнем Новгороде, где служил отец, рано умерший. Под руководством матери…
Нравственная проблематика одного из произведений современной отечественной прозы. (По роману Т. Толстой “Кысь”) Нравственная проблематика одного из произведений современной отечественной прозы. (По роману Т. Толстой “Кысь”) В начале ХХI века одним из самых заметных произведений стал роман Т. Толстой “Кысь”. В этой антиутопии…
“ПРОСТОТА ЕСТЬ НЕОБХОДИМОЕ УСЛОВИЕ ПРЕКРАСНОГО” (Л. Н. Толстой) “ПРОСТОТА ЕСТЬ НЕОБХОДИМОЕ УСЛОВИЕ ПРЕКРАСНОГО” (Л. Н. Толстой) Мысль Л. Н. Толстого о том, что “простота есть необходимое условие прекрасного”, становится особенно близкой и понятной, когда любуешься красотой природы. Окружающий…
Крученых Алексей Елисеевич Родился в крестьянской семье, отец – выходец из Сибири, мать – полька (Мальчевская). В 1906 окончил Одесское художественное училище. С 1907 жил в Москве. Начинал как журналист, художник, автор пародийно-эпигонских…
Рерих Николай Константинович Николай Константинович Рерих – отец востоковеда Ю. Н. Рериха (1902-1960) и художника С. Н. Рериха (1904-1991). В переводе со скандинавского фамилия Рерих означает богатый славой. Согласно семейному преданию ее возникновение…
Дидуров Алексей Алексеевич Окончив школу, Дидуров поступил в Литературный институт на семинар к Евгению Винокурову, но, окончив первый курс, прекратил учебу, а когда ему исполнилось 18 лет, он был принят в штат газеты…
“Чехов был несравненный художник… художник жизни” (Л. Н. Толстой) Русская литература 2-й половины XIX века “Чехов был несравненный художник… художник жизни” (Л. Н. Толстой) А. П. Чехов – писатель, творчество которого приходится на рубеж XIX и XX веков, что…
Гастев Алексей Капитонович Алексей Капитонович Гастев родился 26 сентября (8 октября) 1882 года в семье учителя и швеи. Отец умер, когда ему было два года. По окончании городского училища и технических курсов поступил…
Старшинов Николай Константинович Николай Константинович Старшинов родился 6 декабря 1924 года в Москве, в Замоскворечье, в многодетной семье. В 1942 году призван в армию и стал курсантом 2-го Ленинградского военного пехотного училища. В… АЛЕКСЕЙ КОНСТАНТИНОВИЧ ТОЛСТОЙ
… А в Красном Роге у рябины листья
Скрутились, словно рукопись стихов.
Но так сочны, так полнокровны кисти,
Как будто гребни чёрных петухов.
Здесь жил поэт.
М. Юницкая
Вряд ли найдется человек, хотя бы раз в жизни не сталкивавшийся с творчеством Алексея Константиновича Толстого. Люди поют известные романсы и не задумываются, что автором текста является русский поэт, наш земляк А.К. Толстой.
Готовясь к конкурсу чтецов, посвященному 190-летию А.К. Толстого, я почему-то сначала не мог вспомнить ни одного его произведения. Тогда я взял в библиотеке томик его стихов. Открыв первую же страницу, прочитал строки, и сразу же вспомнил и запел давно знакомые слова:
«Колокольчики мои, цветики степные…».
Кажется, с детского сада слышу это произведение по радио и телевизору. Следующая страница, другое стихотворение – и опять знакомый мотив просится на память:
«Средь шумного бала, случайно…».
В его лирических стихах как ни у кого другого, чувствуется напевность, музыкальность и задушевный тон. Может, поэтому и запомнились когда-то мне эти стихи как музыкальное произведение. Ведь не зря к стихам Толстого обращались такие выдающиеся композиторы, как Чайковский, Римский-Корсаков, Мусоргский, Рубинштейн. Часто «Колокольчики» напевает моя мама. Она говорит, что слова легко запомнились и поднимают настроение.
Чтобы лучше понять произведения поэта, я прочитал подробнее о его жизни и творчестве, а также отзывы о нем современников.
Толстой родился в графской семье, с детства не знал недостатка ни в средствах, ни в любви ближних. Его возили в путешествия за границу, он был дружен с наследником – будущим царем. Поступив на государственную службу, он быстро продвигался по служебной лестнице, не прилагая к этому никаких усилий. Многие стремятся к такому положению. Однако, по словам самого поэта «Служба, какова бы она ни была, глубоко противна моей натуре…» Он хочет быть самим собой, писателем. Прошло много лет, прежде чем Толстой получил отставку. А. К. Толстой обладая большой физической силой, был очень мягким и отзывчивым человеком. Его современник, писатель И.С. Тургенев, писал о нём так: «Всем, знавшим его, хорошо известно, какая это была душа, честная, правдивая, доступная всяким добрым чувствам, готовая на жертвы, преданная до нежности, неизменно верная и прямая. «Рыцарская натура» – это выражение почти неизменно приходит всем на уста при одной мысли о Толстом.» Меня особенно взволновало его стихотворение «Колодники». В нём слышится такая глубина чувства, такое сострадание и жалость к этим людям, что невольно сжимается сердце.
Кто они, эти «колодники»? Может, крепостные или пленные, которых наверняка видел поэт, когда служил в армии во время Крымской войны? А может, это преступники, совершившие тяжкое преступление? Стихотворение проникнуто таким сочувствием к этим людям, какое может испытывать только человек с отзывчивым и нежным сердцем, как у Алексея Константиновича.
Я полюбил исторические баллады Толстого. В них чувствуется гордость поэта за славное историческое прошлое родного края. Ведь наша Брянщина богата историческими событиями и древними легендами. По местным преданиям, именно в Брянских лесах находился Соловей-Разбойник, а брянский богатырь Пересвет начал поединок с татарским воином перед Куликовской битвой.
В стихотворении «Курган» с грустью говорится о забвении подвигов богатырей, о том, что нельзя забывать историческое прошлое своей родины.
Баллада «Илья Муромец» тоже проникнута грустью. Обидел князь заслуженного воина. Да и сам Илья не очень хочет пировать в роскошных покоях. «Для княжого не гожусь двора», – говорит богатырь. И чувствуется, автор с ним согласен. Толстой также не любил находится при дворе государя, а предпочитал жить в своем имении.
Здесь, в Красном Роге, он создал большинство своих лирических стихотворений. Во многих из них видны знакомые картины природы Брянского края: сосновый бор, река, «где гнутся под омутом лозы», а над водой
«Летают и пляшут стрекозы,
Весёлый ведут хоровод».
На всём, написанном в Красном Роге лежит печать влияния нашего края, его живописной природы, его древней истории.
Под впечатлением от прочитанных произведений у меня родились такие строки:
***
Когда за окном ветер воет,
И дождик стучит по стеклу,
Стихи я Толстого открою,
Любимые строки найду!
И вот богатырь предо мною
Проехал верхом на коне,
И сразу же Русью дыхнуло,
Любовью к родной стороне.
И древняя степь предо мною…
Курган одинокий стоит,
И витязь с кудрявой главою
О битвах с врагом говорит.
На летних каникулах мама обещала меня свозить в музей – усадьбу А.К. Толстого в Красный Рог на праздник поэзии. Я мечтаю об этом. Добавил: KuzaKuznezov
Алексей Константинович Толстой
Автор: Толстой А.К.
… А в Красном Роге у рябины листья
Скрутились, словно рукопись стихов.
Но так сочны, так полнокровны кисти,
Как будто гребни чёрных петухов.
Здесь жил поэт.
М. Юницкая
Вряд ли найдется человек, хотя бы раз в жизни не сталкивавшийся с творчеством Алексея Константиновича Толстого. Люди поют известные романсы и не задумываются, что автором текста является русский поэт, наш земляк А.К. Толстой.
Готовясь к конкурсу чтецов, посвященному 190-летию А.К. Толстого, я почему-то сначала не мог вспомнить ни одного его произведения. Тогда я взял в библиотеке томик его стихов. Открыв первую же страницу, прочитал строки, и сразу же вспомнил и запел давно знакомые слова:
«Колокольчики мои, цветики степные…».
Кажется, с детского сада слышу это произведение по радио и телевизору. Следующая страница, другое стихотворение – и опять знакомый мотив просится на память:
«Средь шумного бала, случайно…».
В его лирических стихах как ни у кого другого, чувствуется напевность, музыкальность и задушевный тон. Может, поэтому и запомнились когда-то мне эти стихи как музыкальное произведение. Ведь не зря к стихам Толстого обращались такие выдающиеся композиторы, как Чайковский, Римский-Корсаков, Мусоргский, Рубинштейн. Часто «Колокольчики» напевает моя мама. Она говорит, что слова легко запомнились и поднимают настроение.
Чтобы лучше понять произведения поэта, я прочитал подробнее о его жизни и творчестве, а также отзывы о нем современников.
Толстой родился в графской семье, с детства не знал недостатка ни в средствах, ни в любви ближних. Его возили в путешествия за границу, он был дружен с наследником – будущим царем. Поступив на государственную службу, он быстро продвигался по служебной лестнице, не прилагая к этому никаких усилий. Многие стремятся к такому положению. Однако, по словам самого поэта «Служба, какова бы она ни была, глубоко противна моей натуре…» Он хочет быть самим собой, писателем. Прошло много лет, прежде чем Толстой получил отставку. А. К. Толстой обладая большой физической силой, был очень мягким и отзывчивым человеком. Его современник, писатель И.С. Тургенев, писал о нём так: «Всем, знавшим его, хорошо известно, какая это была душа, честная, правдивая, доступная всяким добрым чувствам, готовая на жертвы, преданная до нежности, неизменно верная и прямая. «Рыцарская натура» — это выражение почти неизменно приходит всем на уста при одной мысли о Толстом.» Меня особенно взволновало его стихотворение «Колодники». В нём слышится такая глубина чувства, такое сострадание и жалость к этим людям, что невольно сжимается сердце.
Кто они, эти «колодники»? Может, крепостные или пленные, которых наверняка видел поэт, когда служил в армии во время Крымской войны? А может, это преступники, совершившие тяжкое преступление? Стихотворение проникнуто таким сочувствием к этим людям, какое может испытывать только человек с отзывчивым и нежным сердцем, как у Алексея Константиновича.
Я полюбил исторические баллады Толстого. В них чувствуется гордость поэта за славное историческое прошлое родного края. Ведь наша Брянщина богата историческими событиями и древними легендами. По местным преданиям, именно в Брянских лесах находился Соловей-Разбойник, а брянский богатырь Пересвет начал поединок с татарским воином перед Куликовской битвой.
В стихотворении «Курган» с грустью говорится о забвении подвигов богатырей, о том, что нельзя забывать историческое прошлое своей родины.
Баллада «Илья Муромец» тоже проникнута грустью. Обидел князь заслуженного воина. Да и сам Илья не очень хочет пировать в роскошных покоях. «Для княжого не гожусь двора», — говорит богатырь. И чувствуется, автор с ним согласен. Толстой также не любил находится при дворе государя, а предпочитал жить в своем имении.
Здесь, в Красном Роге, он создал большинство своих лирических стихотворений. Во многих из них видны знакомые картины природы Брянского края: сосновый бор, река, «где гнутся под омутом лозы», а над водой
«Летают и пляшут стрекозы,
Весёлый ведут хоровод».
На всём, написанном в Красном Роге лежит печать влияния нашего края, его живописной природы, его древней истории.
Под впечатлением от прочитанных произведений у меня родились такие строки:
***
Когда за окном ветер воет,
И дождик стучит по стеклу,
Стихи я Толстого открою,
Любимые строки найду!
И вот богатырь предо мною
Проехал верхом на коне,
И сразу же Русью дыхнуло,
Любовью к родной стороне.
И древняя степь предо мною…
Курган одинокий стоит,
И витязь с кудрявой главою
О битвах с врагом говорит.
На летних каникулах мама обещала меня свозить в музей – усадьбу А.К. Толстого в Красный Рог на праздник поэзии. Я мечтаю об этом.
Реферат выполнила ученица 11-го класса лицея №1580
Мещерякова Вера Игоревна
Москва 2002 г.
Двух станов не боец, но только гость случайный,
За правду я бы рад поднять мой добрый меч,
Но спор с обоими досель мой жребий тайный,
И к клятве ни один не мог меня привлечь;
Союза полного не будет между нами –
Не купленный никем, под чье б ни стал я знамя,
Пристрастной ревности друзей не в силах снесть,
Я знамени врага отстаивал бы честь!
К началу 60-х годов XIX-го века в русской критике формируются два противостоящих друг другу направления.
Во главе первого стоял Некрасов, выдвигавший на первый план гражданские мотивы («Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан…»). Критики из журнала «Современник» ищут в художественных произведениях, прежде всего отражение социальных процессов. В литературных героях Островского, Тургенева, Толстого видят не только яркие, неповторимые характеры, но и «общественные типы», порожденные несправедливым устройством общества.
С «Современником» и «Русским словом» спорят приверженцы «чистого искусства». Во главе этого направления стоит Фет и другие, считавшие, что поэт – творец, вдохновленный Богом и поэтому далекий от политики. В качестве лозунга они приводили известные строки А.С. Пушкина:
Не для житейского волненья,
Не для корысти, не для битв,
Мы рождены для вдохновенья,
Для звуков сладких и молитв.
Реалисты довольно остро возражали:
Скажут песня не из лестных,
Навлечешь как раз их гнев.
Лучше пой, брат, про прелестных
Дев, дев, дев.
Обратись к луне, природе,
Пой утехи юных лет –
Ведь поет же в этом роде
Фет, Фет, Фет.
Ведущим журналом «чистого искусства» становится некогда основанная Смирдиным и Сенковским «Библиотека для чтения», выходившая в те годы под редакцией Александра Дружинина. По мнению Дружинина (а также известных критиков Павла Анненского и Василия Боткина), художественная полноценность произведения не связана с «требованиями текущего момента», а зависит лишь от степени таланта автора. Критика, по мысли Дружинина, как и само искусство, должна ориентироваться на «вечные ценности» – Бога, красоту, любовь. Таких критиков, как Белинский и Чернышевский, Дружинин относил к «отрицательному направлению», а стремление подчинить литературу социально-политическим задачам считал не только неправильным, но и вредным. «Если мы не станем им противодействовать, – писал он Боткину, – они наделают глупостей, повредят литературе…» Сторонники «чистого искусства» так же, как Чернышевский и Добролюбов, считали необходимым следовать правде жизни, но искали эту правду совсем не там, где их идейные противники. Нередко одни и те же произведения удостаивались похвалы и тех и других, но с разных позиций… Полемика была вызвана определенными социально-историческими событиями в стране. Несмотря на разногласия, различные взгляды, и те и другие были великолепными поэтами. Да и возможно ли приказывать кому-либо, о чем писать, ведь лирика, как известно, отражает мысли и чувства, волнующие конкретную личность, но находящие отклик в сердцах других людей. И гражданские, и чисто лирические мотивы играют важную роль в понимании мира и осознании себя в нем.
Был ли Толстой приверженцем «чистого искусства» или революционером, однозначно сказать нельзя. Одни считали его реакционером, другие – революционером. Но он не был ни тем, ни другим. Не принадлежал Толстой ни к славянофилам, ни к западникам.
Толстой хотел быть “только” художником. Когда в первом крупном произведении своем – поэме, посвященной душевной жизни царедворца – поэта Иоанна Дамаскина – Толстой говорил о своем герое: “Любим калифом Иоанн, ему, что день, почет и ласка” – это были черты автобиографические. В поэме Иоанн Дамаскин обращается к калифу с такой мольбой: “простым рожден я был певцом, глаголом вольным Бога славить… О, отпусти меня, калиф, дозволь дышать и петь на воле”. Совершенно с такими же мольбами встречаемся мы в переписке Толстого.
В 1854 г. он выступил в “Современнике” с рядом стихотворений
(“Колокольчики мои”, “Ой стоги” и др.), сразу обративших на него внимание. Литературные связи его относятся еще к сороковым годам.
Он был хорошо знаком с Гоголем, Аксаковым, Анненковым, Некрасовым, Панаевыми особенно с Тургеневым, который был освобожден от постигшей его в 1852 г. ссылки в деревню благодаря хлопотам Толстого. Примкнув ненадолго к кружку “Современника”, Толстой принял участие в составлении цикла юмористических стихотворений, появившихся в “Современнике” в 1854 – 55 годах под известным псевдонимом Кузьмы Пруткова. Весьма трудно определить, что именно здесь принадлежит Толстому, но несомненно, что его вклад был не из маловажных: юмористическая жилка была очень сильна в нем. Он обладал даром весьма тонкой, хотя и добродушной насмешки; многие из лучших и наиболее известных его стихотворений обязаны своим успехом именно иронии, в них разлитой (например “Спесь”, “У приказных ворот”). Юмористически-сатирические выходки Толстого против течений 60-х годов (“Порой веселой мая”, “Потом богатырь” и др.) немало повлияли на дурное отношение к нему известной части критики.
Написанные в народном стиле стихотворения, которыми дебютировал Толстой, особенно понравились московскому славянофильскому кружку; в его органе, “Русской Беседе”, появились две поэмы Толстого: “Грешница” (1858) и “Иоанн Дамаскин” (1859). С прекращением “Русской Беседы” Толстой становится деятельным сотрудником Катковского “Русского Вестника”, где были напечатаны драматическая поэма “Дон-Жуан” (1862), исторический роман “Князь Серебряный” (1863) и ряд архаически сатирических стихотворений, вышучивающих материализм 60-х годов. В “Отечественных Записках” 1866 г. была напечатана первая часть драматической трилогии Толстого – “Смерть Иоанна Грозного”.
С преобразованием в 1868 г. “Вестника Европы” в общелитературный журнал, Толстой становится его деятельным сотрудником. Здесь, кроме ряда былин и других стихотворений, были помещены остальные две части трилогии – “Царь Федор Иоаннович” (1868, 5) и “Царь Борис” (1870, 3), стихотворная автобиографическая повесть “Портрет” (1874, 9) и написанный в Дантовском стиле рассказ в стихах “Дракон”.Осенью 1875 г. Толстой написал стихотворение “Прозрачных облаков спокойное движенье”, где, между прочим, говорит о себе:
Всему настал конец, прийми ж его и ты
Певец, державший стяг во имя красоты.
Это самоопределение почти совпадает с тем, что говорили о Толстом многие “либеральные” критики, называвшие его поэзию типичной представительницей “искусства для искусства”. И, тем не менее, зачисление Толстого исключительно в разряд представителей “чистого искусства” можно принять только со значительными оговорками. В тех самых стихотворениях на древнерусские сюжеты, в которых всего сильнее сказалась его поэтическая индивидуальность, водружен далеко не один “стяг красоты”: тут же выражены и политические идеалы Толстого, тут же он борется с идеалами, ему не- симпатичными. В политическом отношении он является в них славянофилом в лучшем смысле слова. Сам он, правда (в переписке), называет себя решительнейшим западником, но общение с московскими славянофилами все же наложило на него яркую печать. В Аксаковском “Дне” было напечатано нашумевшее в свое время стихотворение “Государь ты наш, батюшка”, где в излюбленной им юмористической форме Толстой изображает петровскую реформу как “кашицу”, которую “государь Петр Алексеевич” варит из добытой “за морем” крупы (своя якобы “сорная”), а мешает “палкой”; кашица “крутенька” и “солона”, расхлебывать ее будут “детушки”. В старой Руси Толстого привлекает, однако, не московский период, омраченный жестокостью Грозного, а Русь Киевская, вечевая. Когда Поток-богатырь, проснувшись после пятивекового сна, видит раболепие толпы перед царем, он “удивляется притче” такой: “если князь он, иль царь напоследок, что ж метут они землю пред ним бородой? мы честили князей, но не этак! Да и полно, уж вправду ли я на Руси? От земного нас Бога Господь упаси! Нам писанием велено строго признавать лишь небесного Бога!” Он “пытает у встречного молодца: где здесь, дядя, сбирается вече?” В “Змее Тугарине” сам Владимир провозглашает такой тост: “за древнее русское вече, за вольный, за честный славянский народ, за колокол пью Новграда, и если он даже и в прах упадет, пусть звон его в сердце потомков живет”. С такими идеалами, нимало не отзывающимися “консерватизмом”, Толстой, тем не менее, был в середине 60-х годов зачислен в разряд писателей откровенно-ретроградных. Произошло это оттого, что, оставив “стяг красоты”, он бросился в борьбу общественных течений и весьма чувствительно стал задевать “детей” Базаровского типа. Не нравились они ему главным образом потому, что “они звона не терпят гуслярного, подавай им товара базарного, все чего им не взвесить, не смеряти, все кричат они, надо похерити”. На борьбу с этим “ученьем грязноватым” Толстой призывал “Пантелея-Целителя”: “и на этих людей, государь Пантелей, палки ты не жалей суковатые”. И вот он сам выступает в роли Пантелея-Целителя и начинает помахивать палкой суковатой. Нельзя сказать, чтобы он помахивал ею осторожно. Это не одна добродушная ирония над “материалистами”, “у коих трубочисты суть выше Рафаила”, которые цветы в садах хотят заменить репой и полагают, что соловьев “скорее истребити за бесполезность надо”, а рощи обратить в места, “где б жирные говяда кормились на жаркое” и т. д. Весьма широко раздвигая понятие о “российской коммуне”, Толстой полагает, что ее приверженцы “все хотят загадить для общего блаженства”, что “чужим они немногое считают, когда чего им надо, то тащут и хватают”; “толпы их все грызутся, лишь свой откроют форум, и порознь все клянутся in verba вожакорум. В одном согласны все лишь: коль у других именье отымешь да разделишь, начнется вожделенье”. Справиться с ними, в сущности, не трудно: “чтоб русская держава спаслась от их затеи, повесить Станислава всем вожакам на шею”. Все это вызвало во многих враждебное отношение к Толстому, и он вскоре почувствовал себя в положении писателя, загнанного критикой. Общий характер его литературной деятельности и после посыпавшихся на него нападок остался прежний, но отпор “крику оглушительному: сдайтесь, певцы и художники! Кстати ли вымыслы ваши в наш век положительный!” он стал давать в форме менее резкой, просто взывая к своим единомышленникам:
Други, не верьте! Все та же единая
Сила нас манит к себе неизвестная,
Та же пленяет нас песнь соловьиная,
Те же нас радуют звезды небесные!
Правда все та же! Средь мрака ненастного
Верьте чудесной звезде вдохновения,
Дружно гребите во имя прекрасного
Против течения”.
Как ни характерна сама по себе борьба, в которую вступил поэт, считавший себя исключительно певцом “красоты”, не следует, однако, преувеличивать ее значение. “Поэтом-бойцом”, как его называют некоторые критики, Толстой не был; гораздо ближе к истине то, что он сам сказал о себе: “двух станов не боец, но только гость случайный, за правду я бы рад поднять мой добрый меч, но спор с обоими – досель мой жребий тайный, и к клятве ни один не мог меня привлечь”.
Не случайно этот удивительный поэт писал о себе самом: «Я один из двух или трех писателей, которые держат у нас знамя искусства для искусства, ибо убеждение мое состоит в том, что назначение поэта – не приносить людям какую-нибудь непосредственную выгоду или пользу, но возвышать их моральный уровень, внушая им любовь к прекрасному…».
Реалистов и представителей «чистого искусства рассудило время»…
Н.Г. Чернышевский в письме от 24 сентября 1856 года писал Некрасову: «Вы говорите:
Нет в тебе поэзии свободной,
Мой тяжелый, неуклюжий стих!
Вам известно, что я с этим не согласен. Свобода в поэзии не в том, чтобы писать именно пустяки вроде чернокнижия или Фета (который, однако же, хороший поэт), а в том, чтобы не стеснять своего дарования произвольными претензиями и писать о том, к чему лежит душа. Фет был бы не свободен, если бы вздумал писать о социальных вопросах, и у него вышла бы дрянь… каждому свое… В этом и состоит свобода, чтобы каждый делал то, что требуется его натурою». В следующем письме Чернышевский говорит, что поэзия сердца имеет такие же права, как и поэзия мысли, а стихотворения «Когда из мрака заблужденья», «Давно отвергнутый тобою», «Я посетил твое кладбище», «Ах ты, страсть роковая, бесплодная» относил к категории «без тенденций». «Эти стихи, – говорил Чернышевский, – буквально заставляют меня рыдать, чего не в состоянии сделать никакая тенденция».
Алексей Константинович Толстой родился 5 сентября (по старому стилю 24 августа) 1817 г. в Санкт-Петербурге. Отец его происходил из старинного и известного рода Толстых (Лев Толстой по этой линии приходится Алексею троюродным братом). Мать его, красавица Анна Алексеевна Перовская, воспитанница графа А.К. Разумовского, вышла в 1816 г. замуж за пожилого вдовца графа Константина Петровича Толстого. Брак был несчастлив; между супругами скоро произошел открытый разрыв. После рождения сына супруги разошлись, мать увезла его в Малороссию к своему брату А.А. Перовскому, известному в литературе под именем Антония Погорельского. Здесь, в имениях Погорельцы и Красный Рог, прошло детство Толстого. Воспитанием будущего поэта занимался дядя, он всячески поощрял его художественные склонности и специально для него сочинил известную сказку «Черная курица, или Подземные жители». В 1826 г. Толстой с матерью и дядей отправился в Германию; в памяти его особенно резко запечатлелось посещение в Веймаре Гёте и то, что он сидел у великого старика на коленях. Чрезвычайное впечатление произвела на него Италия, с ее произведениями искусства. «Мы начали», пишет он в автобиографии, «с Венеции, где мой дядя сделал значительные приобретения в старом дворце Гримани. Из Венеции мы поехали в Милан, Флоренцию, Рим и Неаполь,- и в каждом из этих городов рос во мне мой энтузиазм и любовь к искусству, так что по возвращении в Россию я впал в настоящую „тоску по родине“, в какое-то отчаяние, вследствие которого я днем ничего не хотел есть, а по ночам рыдал, когда сны меня уносили в мой потерянный рай».
Потом мальчика перевезли в Петербург. При посредстве Жуковского он был представлен наследнику престола, будущему императору Александру II, и оказался в числе детей, приходивших к цесаревичу по воскресеньям для игр (впоследствии между ними сохранялись самые теплые отношения). Перовский регулярно ездил с племянником за границу, знакомя его с тамошними достопримечательностями, однажды представил его Гете. До самой своей смерти в 1836 г. дядя оставался главным советчиком в литературных опытах воспитанника. Он также показывал произведения юноши Жуковскому и Пушкину, с которыми состоял в приятельских отношениях, – и есть свидетельства, что они были одобрены. Все свое довольно значительное состояние Перовский завещал племяннику.
Получив хорошую домашнюю подготовку, Толстой в 1834 г. поступает в число так называемых «архивных юношей», состоящих при Московском главном архиве министерства иностранных дел. В 1835 г. он выдержал экзамен на чин при Московском университете. В 1837–1840 гг. числился при русской дипломатической миссии во Франкфурте-на-Майне, но очень скоро после назначения выхлопотал отпуск и время проводил отчасти в России, отчасти в новых заграничных путешествиях. Вернувшись в Петербург, с 1840 г. числился при II отделении императорской канцелярии. В 1843 г. получил придворный чин камер-юнкера, в 1851 – церемониймейстера.
В 1840-х гг. Толстой вел жизнь блестящего светского человека, позволяя себе рискованные шутки и проказы, сходившие ему с рук благодаря покровительству цесаревича. Однако именно тогда начинается и его серьезная литературная деятельность. Первая публикация – фантастическая повесть «Упырь» (1841 г., под псевдонимом Краснорогский) была отмечена Белинским.
С 1854 г. в «Современнике» появляются стихи Козьмы Пруткова. Эта маска тупого и самовлюбленного бюрократа была придумана в начале 50-х гг. Толстым и его двоюродными братьями Алексеем, Александром и Владимиром Жемчужниковыми. Тогда же Толстой начал публиковать свои лирические стихотворения. В конце 50-х гг. он сотрудничает в славянофильской «Русской беседе», затем в «Русском вестнике» и «Вестнике Европы».
Зимой 1850–1851 г. Толстой встретил на балу Софью Андреевну Миллер, жену конногвардейского полковника. Завязался бурный роман, ознаменовавшийся ее скорым уходом от мужа. Муж, однако, долго не давал развода, против этого романа резко возражала и мать Толстого. Поэтому брак Толстого с Софьей Андреевной был заключен только в 1863 г. Практически вся его любовная лирика адресована именно ей – в том числе, посвященное их первой встрече стихотворение «Средь шумного бала, случайно…».
В 1855 г., во время Крымской войны, Толстой пытается организовать особое добровольное ополчение, но ему это не удается, и он поступает в число охотников так называемого «стрелкового полка Императорской фамилии». Участия в военных действиях ему так и не приходится принять, но он едва не умирает от жестокого тифа, унесшего около Одессы значительную часть полка.
В 1856 г., в день коронации Александра II, Толстой был назначен флигель-адъютантом. Вскоре, из-за нежелания оставаться в военной службе, был поставлен егермейстером (начальником егерей царской охоты). В этом звании, не неся никакой службы, он оставался до самой смерти; только короткое время было он членом комитета о раскольниках. Чиновная карьера Толстого складывалась успешно; при этом он умел сохранять внутреннюю независимость, следовать собственным принципам. Именно Толстой помог освободить от ссылки в Среднюю Азию и от солдатской повинности Тараса Шевченко; сделал всё, чтобы Тургенева отпустили из ссылки за некролог памяти Гоголя. Рассказывают, что когда Александр II спросил однажды Алексея Константиновича: «Что делается в русской литературе?», тот ответил: «Русская литература надела траур по поводу несправедливого осуждения Чернышевского».
Однако карьера придворного и политического деятеля была Толстому не по душе. Преодолевая сопротивление людей, пекущихся о его будущности (в частности, самого императора), он в 1859 г. добился бессрочного отпуска, а в 1861 г. – полной отставки (эта житейская коллизия нашла выражение в поэме «Иоанн Дамаскин»). Теперь он живет большей частью за границей, летом на разных курортах, зимой в Италии и Южной Франции, но подолгу бывает также в своих русских имениях – Пустыньке (под Петербургом) и Красном Роге. Занимается почти исключительно литературным творчеством. При этом хозяйству он уделял мало внимания, и постепенно разорился. В личной жизни своей Толстой представляет собой редкий пример человека, который не только всячески уклонялся от шедших ему навстречу почестей, но еще должен был выдерживать крайне тягостную для него борьбу с людьми, от души желавшими ему добра и предоставлявшими ему возможность выдвинуться и достигнуть видного положения. Толстой хотел быть «только» художником. Когда в первом крупном произведении своем — поэме, посвященной душевной жизни царедворца — поэта Иоанна Дамаскина — Толстой говорил о своем герое: «Любим калифом Иоанн, ему, что день, почет и ласка» — это были черты автобиографические. В поэме Иоанн Дамаскин обращается к калифу с такой мольбой: «простым рожден я был певцом, глаголом вольным Бога славить… О, отпусти меня, калиф, дозволь дышать и петь на воле». Необыкновенно мягкий и нежный, он должен был собрать весь запас своей энергии, чтобы отказаться от близости к Государю, которому, когда он заболел под Одессой, по несколько раз в день телеграфировали о состоянии его здоровья. Одно время Толстой поколебался было: ему показалось привлекательным быть при Государе, как он выразился в письме к нему, «Бесстрашным сказателем правды» — но просто придворным Толстой не хотел быть ни в каком случае. В его переписке ясно отразилась удивительно-благородная и чистая душа поэта; но из нее же видно, что изящная его личность была лишена силы и тревоги, мир сильных ощущений и мук сомнения был ему чужд. Это наложило печать на все его творчество. Толстой начал писать и печатать очень рано. Уже в 1841 г., под псевдонимом Краснорогский, вышла его книжка «Упырь» (Санкт-Петербург). Толстой впоследствии не придавал ей никакого значения и не включал в собрание своих сочинений; ее лишь в 1900 г. переиздал личный друг его семьи, Владимир Соловьев. Это — фантастический рассказ в стиле Гофмана и Погорельского-Перовского. Белинский встретил его очень приветливо. Длинный промежуток времени отделяет первое, мимолетное появление Толстого в печати от действительного начала его литературной карьеры. В 1854 г. он выступил в «Современнике» с рядом стихотворений («Колокольчики мои», «Ой стоги» и др.), сразу обративших на него внимание. Литературные связи его относятся еще к сороковым годам. Он был хорошо знаком с Гоголем, Аксаковым, Анненковым, Некрасовым, Панаевым и особенно с Тургеневым, который был освобожден от постигшей его в 1852 г. ссылки в деревню благодаря хлопотам Толстого. Примкнув ненадолго к кружку «Современника», Толстой принял участие в составлении цикла юмористических стихотворений, появившихся в «Современнике» в 1854 — 55 годах под известным псевдонимом Кузьмы Пруткова. Весьма трудно определить, что именно здесь принадлежит Толстому, но несомненно, что его вклад был не из маловажных: юмористическая жилка была очень сильна в нем. Он обладал даром весьма тонкой, хотя и добродушной насмешки; многие из лучших и наиболее известных его стихотворений обязаны своим успехом именно иронии, в них разлитой (например «Спесь», «У приказных ворот»). Юмористически-сатирические выходки Толстого против течений 60-х годов («Порой веселой мая», «Потом богатырь» и др.) немало повлияли на дурное отношение к нему известной части критики.
Видное место занимают юмористические пассажи и в цикле толстовских обработок былинных сюжетов. Никогда не стесняясь в своих юмористических выходках посторонними соображениями, этот, по мнению многих из своих литературных противников, «консервативный» поэт написал несколько юмористических поэм, до сих пор не включаемых в собрание его сочинений и (не считая заграничных изданий) попавших в печать только в восьмидесятых годах. В ряду этих поэм особенной известностью пользуются две: «Очерк русской истории от Гостомысла до Тимашева» («Русская Старина», 1878, т. 40) и «Сон Попова» (ib., 1882, No. 12). Первая из них представляет собой юмористическое обозрение почти всех главных событий истории России, с постоянным припевом: «Порядка только нет». Поэма написана в намеренно-вульгарном тоне, что не мешает некоторым характеристикам быть очень меткими (например об Екатерине II: «Madame, при вас на диво порядок процветает,- писали ей учтиво Вольтер и Дидерот,- лишь надобно народу, которому вы мать, скорее дать свободу, скорей свободу дать». Она им возразила: «Messieurs, vous me comblez», и тотчас прикрепила украинцев к земле”). «Сон статского советника Попова» еще более комичен.- Написанные в народном стиле стихотворения, которыми дебютировал Толстой, особенно понравились московскому славянофильскому кружку; в его органе, «Русской Беседе», появились две поэмы Толстого: «Грешница» (1858) и «Иоанн Дамаскин» (1859).
С прекращением «Русской Беседы» Толстой становится деятельным сотрудником Катковского «Русского Вестника», где были напечатаны драматическая поэма «Дон-Жуан» (1862), исторический роман «Князь Серебряный» (1863) и ряд архаически сатирических стихотворений, вышучивающих материализм 60-х годов. В «Отечественных Записках» 1866 г. была напечатана первая часть драматической трилогии Толстого — «Смерть Иоанна Грозного», которая в 1867 г. была поставлена на сцене Александринского театра в Санкт-Петербурге и имела большой успех, несмотря на то, что соперничество актеров лишало драму хорошего исполнителя заглавной роли. В следующем году эта трагедия, в прекрасном переводе Каролины Павловой, тоже с большим успехом, была поставлена на придворном театре лично дружившего с Толстым великого герцога Веймарского.
С преобразованием в 1868 г. «Вестника Европы» в общелитературный журнал, Толстой становится его деятельным сотрудником. Здесь, кроме ряда былин и других стихотворений, были помещены остальные две части трилогии — «Царь Федор Иоаннович» (1868, 5) и «Царь Борис» (1870, 3), стихотворная автобиографическая повесть «Портрет» (1874, 9) и написанный в Дантовском стиле рассказ в стихах «Дракон». После смерти Толстого были напечатаны неоконченная историческая драма «Посадник» и разные мелкие стихотворения.
Меньше всего выдается художественными достоинствами чрезвычайно-популярный роман Толстого «Князь Серебряный», хотя он, несомненно, пригоден как чтение для юношества и для народа. Он послужил также сюжетом для множества пьес народного репертуара и лубочных рассказов. Причина такой популярности — доступность эффектов и внешняя занимательность; но роман мало удовлетворяет требованиям серьезной психологической разработки. Лица поставлены в нем слишком схематично и одноцветно, при первом появлении на сцену сразу получают известное освещение и с ним остаются без дальнейшего развития не только на всем протяжении романа, но даже в отделенном 20 годами эпилоге. Интрига ведена очень искусственно, в почти сказочном стиле; все совершается по щучьему велению. Главный герой, по признанию самого Толстого — лицо совершенно бесцветное. Остальные лица, за исключением Грозного, сработаны по тому условно-историческому трафарету, который установился со времен «Юрия Милославского» для изображения древнерусской жизни. Толстой хотя и изучал старину, но большей частью не по первоисточникам, а по пособиям. Сильнее всего отразилось на его романе влияние народных песен, былин и лермонтовской «Песни о купце Калашникове». Лучше всего удалась автору фигура Грозного. То безграничное негодование, которое овладевает Толстым каждый раз, когда он говорит о неистовствах Грозного, дало ему силу порвать с условным умилением перед древнерусской жизнью. По сравнению с романами Лажечникова и Загоскина, еще меньше заботившихся о реальном воспроизведении старины, «Князь Серебряный», представляет собой, однако, шаг вперед. Несравненно интереснее Толстой как поэт и драматург. Внешняя форма стихотворений Толстого не всегда стоит на одинаковой высоте. Помимо архаизмов, к которым даже такой ценитель его таланта, как Тургенев, относился очень сдержанно, но которые можно оправдать ради их оригинальности, у Толстого попадаются неверные ударения, недостаточные рифмы, неловкие выражения. Ближайшие его друзья ему на это указывали, и в переписке своей он не раз возражает на эти вполне благожелательные упреки. В области чистой лирики лучше всего, соответственно личному душевному складу Толстого, ему удавалась легкая, грациозная грусть, ничем определенным не вызванная. В своих поэмах Толстой является поэтом описательным по преимуществу, мало занимаясь психологией действующих лиц. Так, «Грешница» обрывается как раз там, где происходит перерождение недавней блудницы. В «Драконе», по словам Тургенева (в некрологе Толстому), Толстой «достигает почти Дантовской образности и силы»; и действительно, в описаниях строго выдержан Дантовский стиль.
Интерес психологический из поэм Толстого представляет только «Иоанн Дамаскин». Вдохновенному певцу, удалившемуся в монастырь от блеска двора, чтобы отдаться внутренней духовной жизни, суровый игумен, в видах полного смирения внутренней гордыни, запрещает предаваться поэтическому творчеству. Положение высоко-трагическое, но заканчивается оно компромиссом: игумену является видение, после которого он разрешает Дамаскину продолжать слагать песнопения. Всего ярче поэтическая индивидуальность Толстого сказалась в исторических балладах и обработках былинных сюжетов. Из баллад и сказаний Толстого особенной известностью пользуется «Василий Шибанов»; по изобразительности, концентрированности эффектов и сильному языку — это одно из лучших произведений Толстого.
О писанных в старорусском стиле стихотворениях Толстого можно повторить то, что сам он сказал в своем послании Ивану Аксакову: «Судя меня довольно строго, в моих стихах находишь ты, что в них торжественности много и слишком мало простоты». Герои русских былин в изображении Толстого напоминают французских рыцарей. Довольно трудно распознать подлинного вороватого Алешу Поповича, с глазами завидущими и руками загребущими, в том трубадуре, который, полонив царевну, катается с ней на лодочке и держит ей такую речь: “… сдайся, сдайся, девица душа! я люблю тебя царевна, я хочу тебя добыть, вольной волей иль неволей, ты должна меня любить. Он весло свое бросает, гусли звонкие берет, дивным пением дрожащий огласился очерет…” Несмотря, однако, на несколько условный стиль толстовских былинных переработок, в их нарядном архаизме нельзя отрицать большой эффектности и своеобразной красоты.
С середины 60-х годов его некогда богатырское здоровье — он разгибал подковы и свертывал пальцами винтообразно зубцы вилок — пошатнулось. Как бы предчувствуя свою близкую кончину и подводя итог всей своей литературной деятельности, Толстой осенью 1875 г. написал стихотворение «Прозрачных облаков спокойное движенье», где, между прочим, говорит о себе:
Всему настал конец, прийми ж его и ты Певец, державший стяг во имя красоты.
Это самоопределение почти совпадает с тем, что говорили о Толстом многие «либеральные» критики, называвшие его поэзию типичной представительницей «искусства для искусства». И, тем не менее, зачисление Толстого исключительно в разряд представителей «чистого искусства» можно принять только с значительными оговорками. В тех самых стихотворениях на древнерусские сюжеты, в которых всего сильнее сказалась его поэтическая индивидуальность, водружен далеко не один «стяг красоты»: тут же выражены и политические идеалы Толстого, тут же он борется с идеалами, ему не симпатичными.
В политическом отношении он является в них славянофилом в лучшем смысле слова. Сам он, правда (в переписке), называет себя решительнейшим западником, но общение с московскими славянофилами все же наложило на него яркую печать. В Аксаковском «Дне» было напечатано нашумевшее в свое время стихотворение «Государь ты наш батюшка», где в излюбленной им юмористической форме Толстой изображает петровскую реформу как «кашицу», которую «государь Петр Алексеевич» варит из добытой «за морем» крупы (своя якобы «сорная»), а мешает «палкой»; кашица «крутенька» и «солона», расхлебывать ее будут «детушки».
В старой Руси Толстого привлекает, однако, не московский период, омраченный жестокостью Грозного, а Русь Киевская, вечевая. Когда Поток-богатырь, проснувшись после пяти-векового сна, видит раболепие толпы перед царем, он «удивляется притче» такой: «если князь он, иль царь напоследок, что ж метут они землю пред ним бородой? мы честили князей, но не этак! Да и полно, уж вправду ли я на Руси? От земного нас Бога Господь упаси! Нам писанием велено строго признавать лишь небесного Бога!» Он «пытает у встречного молодца: где здесь, дядя, сбирается вече?» В «Змее Тугарине» сам Владимир провозглашает такой тост: «за древнее русское вече, за вольный, за честный славянский народ, за колокол пью Новграда, и если он даже и в прах упадет, пусть звон его в сердце потомков живет».
С такими идеалами, нимало не отзывающимися «консерватизмом», Толстой, тем не менее, был в середине 60-х годов зачислен в разряд писателей откровенно-ретроградных. Произошло это оттого, что, оставив «стяг красоты», он бросился в борьбу общественных течений и весьма чувствительно стал задевать «детей» Базаровского типа. Не нравились они ему главным образом потому, что «они звона не терпят гуслярного, подавай им товара базарного, все чего им не взвесить, не смеряти, все кричат они, надо похерити». На борьбу с этим «ученьем грязноватым» Толстой призывал «Пантелея-Целителя»: «и на этих людей, государь Пантелей, палки ты не жалей суковатые». И вот, он сам выступает в роли Пантелея-Целителя и начинает помахивать палкой суковатой. Нельзя сказать, чтобы он помахивал ею осторожно. Это не одна добродушная ирония над «материалистами», «у коих трубочисты суть выше Рафаила», которые цветы в садах хотят заменить репой и полагают, что соловьев «скорее истребити за бесполезность надо», а рощи обратить в места «где б жирные говяда кормились на жаркое» и т. д. Весьма широко раздвигая понятие о «российской коммуне» Толстой полагает, что ее приверженцы «все хотят загадить для общего блаженства», что «чужим они немногое считают, когда чего им надо, то тащут и хватают»; «толпы их все грызутся, лишь свой откроют форум, и порознь все клянутся in verba вожакорум. В одном согласны все лишь: коль у других именье отымешь да разделишь, начнется вожделенье». Справиться с ними, в сущности, не трудно: «чтоб русская держава спаслась от их затеи, повесить Станислава всем вожакам на шею». Все это вызвало во многих враждебное отношение к Толстому, и он вскоре почувствовал себя в положении писателя, загнанного критикой. Общий характер его литературной деятельности и после посыпавшихся на него нападок остался прежний, но отпор «крику оглушительному: сдайтесь, певцы и художники! Кстати ли вымыслы ваши в наш век положительный!» он стал давать в форме менее резкой, просто взывая к своим единомышленникам: «дружно гребите, во имя прекрасного, против течения». Как ни характерна сама по себе борьба, в которую вступил поэт, считавший себя исключительно певцом «красоты», не следует, однако, преувеличивать ее значение. «Поэтом-бойцом», как его называют некоторые критики, Толстой не был; гораздо ближе к истине то, что он сам сказал о себе: «двух станов не боец, но только гость случайный, за правду я бы рад поднять мой добрый меч, но спор с обоими — досель мой жребий тайный, и к клятве ни один не мог меня привлечь».
В области русской исторической драмы Толстому принадлежит одно из первых мест; здесь он уступает только одному Пушкину. Исторически-бытовая драма «Посадник», к сожалению, осталась неоконченной. Драматическая поэма «Дон-Жуан» задумана Толстым не только как драма, для создания которой автор не должен перевоплощать свою собственную психологию в характеры действующих лиц, но также как произведение лирически-философское; между тем спокойный, добродетельный и почти «однолюб» Толстой не мог проникнуться психологией вечно ищущего смены впечатлений, безумно-страстного Дон-Жуана. Отсутствие страсти в личном и литературном темпераменте автора привело к тому, что сущность дон-жуанского типа совершенно побледнела в изображении Толстого: именно страсти в его «Дон-Жуане» и нет. На первый план между драматическими произведениями Толстого выступает, таким образом, его трилогия. Наибольшей известностью долго пользовалась первая часть ее — «Смерть Иоанна Грозного». Это объясняется прежде всего тем, что до недавнего времени только она одна и ставилась на сцену — а сценическая постановка трагедий Толстого, о которой он и сам так заботился, написав специальное наставление для нее, имеет большое значение для установления репутации его пьес. Сцена, например, где к умирающему Иоанну, в исполнение только что отданного им приказа, с гиком и свистом врывается толпа скоморохов, при чтении не производит и десятой доли того впечатления, как на сцене. Другая причина недавней большей популярности «Смерти Иоанна Грозного» заключается в том, что в свое время это была первая попытка вывести на сцену русского царя не в обычных до того рамках легендарного величия, а в реальных очертаниях живой человеческой личности.
По мере того как этот интерес новизны пропадал, уменьшался и интерес к «Смерти Иоанна Грозного», которая теперь ставится редко и вообще уступила первенство «Федору Иоанновичу». Непреходящим достоинством
трагедии, помимо очень колоритных подробностей и сильного языка, является чрезвычайная стройность в развитии действия: нет ни одного лишнего слова, все направлено к одной цели, выраженной уже в заглавии пьесы. Смерть Иоанна носится над пьесой с первого же момента; всякая мелочь ее подготовляет, настраивая мысль читателя и зрителя в одном направлении. Вместе с тем каждая сцена обрисовывает перед нами Иоанна с какой-нибудь новой стороны; мы узнаем его и как государственного человека, и как мужа, и как отца, со всех сторон его характера, основу которого составляет крайняя нервность, быстрая смена впечатлений, переход от подъема к упадку духа. Нельзя не заметить, однако, что в своем усиленном стремлении к концентрированию действия Толстой смешал две точки зрения: фантастически-суеверную и реалистическую. Если автор желал сделать узлом драмы исполнение предсказания волхвов, что царь непременно умрет в Кириллин день, то незачем было придавать первостепенное значение стараниям Бориса вызвать в Иоанне гибельное для него волнение, которое, как Борис знал от врача, будет для царя смертельно помимо всяких предсказаний волхвов. В третьей части трилогии — «Царе Борисе» — автор как бы совсем забыл о том Борисе, которого вывел в первых двух частях трилогии, о Борисе косвенном убийце Иоанна и почти прямом — царевича Димитрия, хитром, коварном, жестоком правителе Руси в царствование Феодора, ставившем выше всего свои личные интересы. Теперь, кроме немногих моментов, Борис — идеал царя и семьянина. Толстой не в состоянии был отделаться от обаяния образа, созданного Пушкиным, и впал в психологическое противоречие с самим собой, причем еще значительно усилил пушкинскую реабилитацию Годунова. Толстовский Борис прямо сентиментален. Чрезмерно сентиментальны и дети Бориса: жених Ксении, датский королевич, скорее напоминает юношу эпохи Вертера, чем авантюриста, приехавшего в Россию для выгодной женитьбы. Венцом трилогии является срединная ее пьеса — «Федор Иоаннович». Ее мало заметили при появлении, мало читали, мало комментировали. Но вот, в конце 1890-х годов, было снято запрещение ставить пьесу на сцене. Ее поставили сначала в придворно-аристократических кружках, затем на сцене Петербургского Малого театра; позже пьеса обошла всю провинцию. Успех был небывалый в летописях русского театра. Многие приписывали его удивительной игре актера Орленева, создавшего роль Федора Иоанновича — но и в провинции всюду нашлись «свои Орленевы». Дело, значит, не в актере, а в том замечательно благодарном материале, который дается трагедией. Поскольку исполнению «Дон-Жуана» помешала противоположность между психологией автора и страстным темпераментом героя, постольку родственность душевных настроений внесла чрезвычайную теплоту в изображение Федора Иоанновича. Желание отказаться от блеска, уйти в себя так знакомо было Толстому, бесконечно-нежное чувство Федора к Ирине так близко напоминает любовь Толстого к жене. С полной творческой самобытностью Толстой понял по-своему совсем иначе освещенного историей Федора — понял, что это отнюдь не слабоумный, лишенный духовной жизни человек, что в нем были задатки благородной инициативы, могущей дать ослепительные вспышки. Не только в русской литературе, но и во всемирной мало сцен, равных, по потрясающему впечатлению, тому месту трагедии, когда Федор спрашивает Бориса: «царь я или не царь?» Помимо оригинальности, силы и яркости, эта сцена до такой степени свободна от условий места и времени, до такой степени взята из тайников человеческой души, что может стать достоянием всякой литературы. Толстовский Федор Иоаннович — один из мировых типов, созданный из непреходящих элементов человеческой психологии. Последним произведением Толстого стала драма из древненовгородской истории «Посадник» Работа над ней началась сразу по окончании трилогии, но завершить ее автор не успел. В возрасте 58 лет Толстой скончался 10 октября (по старому стилю 28 сентября) 1875 г. в своем имении Красный Рог от передозировки морфия, который употреблял для облегчения страданий от астмы и невралгии с тяжелыми головными болями. Похоронен был возле сельской церкви. Позже там же завещала похоронить себя Софья Андреевна. Поэзия Толстого нашла должное признание лишь после его смерти, когда ее оценили поэты-символосты.
… А в Красном Роге у рябины листья
Скрутились, словно рукопись стихов.
Но так сочны, так полнокровны кисти,
Как будто гребни чёрных петухов.
Здесь жил поэт.
М. Юницкая
Вряд ли найдется человек, хотя бы раз в жизни не сталкивавшийся с творчеством Алексея Константиновича Толстого. Люди поют известные романсы и не задумываются, что автором текста является русский поэт, наш земляк А. К. Толстой.
Готовясь к конкурсу чтецов, посвященному 190-летию А. К. Толстого, я почему-то сначала не мог вспомнить ни одного его произведения. Тогда я взял в библиотеке томик его стихов. Открыв первую же страницу, прочитал строки, и сразу же вспомнил и запел давно знакомые слова:
«Колокольчики мои, цветики степные…».
Кажется, с детского сада слышу это произведение по радио и телевизору. Следующая страница, другое стихотворение – и опять знакомый мотив просится на память:
«Средь шумного бала, случайно…».
В его лирических стихах как ни у кого другого, чувствуется напевность, музыкальность и задушевный тон. Может, поэтому и запомнились когда-то мне эти стихи как музыкальное произведение. Ведь не зря к стихам Толстого обращались такие выдающиеся композиторы, как Чайковский, Римский-Корсаков, Мусоргский, Рубинштейн. Часто «Колокольчики» напевает моя мама. Она говорит, что слова легко запомнились и поднимают настроение.
Чтобы лучше понять произведения поэта, я прочитал подробнее о его жизни и творчестве, а также отзывы о нем современников.
Толстой родился в графской семье, с детства не знал недостатка ни в средствах, ни в любви ближних. Его возили в путешествия за границу, он был дружен с наследником – будущим царем. Поступив на государственную службу, он быстро продвигался по служебной лестнице, не прилагая к этому никаких усилий. Многие стремятся к такому положению. Однако, по словам самого поэта «Служба, какова бы она ни была, глубоко противна моей натуре…» Он хочет быть самим собой, писателем. Прошло много лет, прежде чем Толстой получил отставку. А. К. Толстой обладая большой физической силой, был очень мягким и отзывчивым человеком. Его современник, писатель И. С. Тургенев, писал о нём так: «Всем, знавшим его, хорошо известно, какая это была душа, честная, правдивая, доступная всяким добрым чувствам, готовая на жертвы, преданная до нежности, неизменно верная и прямая. «Рыцарская натура» – это выражение почти неизменно приходит всем на уста при одной мысли о Толстом. » Меня особенно взволновало его стихотворение «Колодники». В нём слышится такая глубина чувства, такое сострадание и жалость к этим людям, что невольно сжимается сердце.
Кто они, эти «колодники»? Может, крепостные или пленные, которых наверняка видел поэт, когда служил в армии во время Крымской войны? А может, это преступники, совершившие тяжкое преступление? Стихотворение проникнуто таким сочувствием к этим людям, какое может испытывать только человек с отзывчивым и нежным сердцем, как у Алексея Константиновича.
Я полюбил исторические баллады Толстого. В них чувствуется гордость поэта за славное историческое прошлое родного края. Ведь наша Брянщина богата историческими событиями и древними легендами. По местным преданиям, именно в Брянских лесах находился Соловей-Разбойник, а брянский богатырь Пересвет начал поединок с татарским воином перед Куликовской битвой.
В стихотворении «Курган» с грустью говорится о забвении подвигов богатырей, о том, что нельзя забывать историческое прошлое своей родины.
Баллада «Илья Муромец» тоже проникнута грустью. Обидел князь заслуженного воина. Да и сам Илья не очень хочет пировать в роскошных покоях. «Для княжого не гожусь двора», – говорит богатырь. И чувствуется, автор с ним согласен. Толстой также не любил находится при дворе государя, а предпочитал жить в своем имении.
Здесь, в Красном Роге, он создал большинство своих лирических стихотворений. Во многих из них видны знакомые картины природы Брянского края: сосновый бор, река, «где гнутся под омутом лозы», а над водой
«Летают и пляшут стрекозы,
Весёлый ведут хоровод».
«
1
2
»
Алексей Николаевич Толстой вошел в историю русской литературы задолго до революции. Еще до 1917 года он создал немало ярких реалистических произведений о жизни русского дворянства и интеллигенции эпохи империализма. Его первые пьесы — это «комедии нравов», отражающие жизнь узкого круга людей. Они наполнены радостным мироощущением автора, все имеют «счастливый конец». Но истинный талант писателя раскрылся в его масштабных произведениях: «Петр Первый», «Хождение по мукам», «Хлеб» и драматических произведениях об Иване Грозном.
Временное отчуждение от Родины привело писателя к мучительным раздумьям о судьбах русской революции и русского народа. Все глубже вникал он в сущность происходящего в России. С думами о Родине начал он свой роман «Сестры», первую часть трилогии «Хождение по мукам», параллельно работал над автобиографической повестью «Детство Никиты» и научно-фантастическим романом «Аэлита». В эмиграции Толстой приходит к мысли, что путь к вершинам искусства закрыт без общения со своим народом, без Отечества. В это время он пишет Чуковскому о своей «бесприютной тоске» по Родине, о разочаровании в западном буржуазном мире. В статье «Несколько слов перед отъездом» Толстой с удивительной проницательностью показал нависшую над Европой угрозу «долларовой демократии» и вызванного ею фашизма.
Весной 1923 года Толстой вернулся из эмиграции. В этот период он пишет ряд произведений об эмиграции, начатых еще за границей: «Эмигранты», «В Париже», «На острове Халки», «Черная пятница», «Рукопись, найденная под кроватью». В них он разоблачает налымовское потомство, выброшенное революцией на свалку истории. В опустившемся русском аристократе Александре Епанчине собрана вся мерзость и гниль подлой души злейшего врага революции. Он готов на любое предательство, чтобы вернуть старый российский строй. С вожделением думает Епанчин об интервенции, об американцах, которые охотно шлют покупателям «пушки, снаряды и сотни тысяч широкоплечих веселых американских молодцов», делая свой бизнес с подобающей рекламой: «воевать надо широко».
Этот цикл произведений Толстого явился блестящей иллюстрацией агрессивной грабительской роли американского империализма. Мир долларовой диктату-
ры и фашизма, крушение капитализма и победу революционных сил художественно воплотил писатель в произведениях научно-фантастического жанра: «Семь дней, в которые был ограблен мир», «Гиперболоид инженера Гарина», «Аэлита». В этих произведениях он показал жизнь современной буржуазной Европы и Америки, этой «проклятой страны, где шагают по колено в золоте, где собираются скупить по дешевке весь старый добрый мир». Весьма выразительно в романе «Гиперболоид инженера Гарина» звучит признание заокеанских магнатов, предпочитающих для Америки фашистскую диктатуру: «В конце концов, нам и в самом деле этот демократический строй надоел хуже маргарина… В стране безобразия, разбой, беспорядок, чепуха,— право, уж лучше пусть правит страной диктатор, вождь с волчьей хваткой». Толстой всесторонне и глубоко осветил противоречия капиталистического общества.
Сравнивая русскую литературу с западной, Толстой пишет: «Молодые русские повествователи бесконечно талантливее и содержательнее любого из молодых западноевропейских и американских романистов, этих карманников старой культуры, воспевателей уголовного сыска, шутов его величества валютного спекулянта». Что ж, во многом Толстой оказался провидцем. Подлинным поэтическим вдохновением отмечены эпизоды гражданской войны в рассказе «Гадюка», где Толстой создал образы рядовых людей революции, мужественных, смелых, исполненных моральной чистоты и духовной силы. Здесь Толстой говорит и об опасности мещанства для дальнейшего развития общества.
В 1927 году писатель начал работу над второй частью трилогии «Хождение по мукам» — «Восемнадцатый год». «Вновь найденная Родина» —так определил писатель тему этой эпохи. В основе сюжета — судьба сестер Булавиных, Екатерины Дмитриевны и Даши, история их любви, радостей и огорчений. В их поэтических образах отражены самые светлые стороны человеческой души, раскрывающейся навстречу счастью. В духовном же крахе таких представителей русской буржуазной интеллигенции, как адвокат Смаковников, поэт Бессонов и другие, Толстой показал обреченность старой России. На судьбе героев, Даши и Ивана Ильича, Кати и Рощина, писатель доказал, что счастье может быть полноценным только тогда, когда в нем воплощено честное служение Родине и вера в ее будущее.
Затем Толстой начал исторический роман «Петр Первый». Писатель признавался: «Я обратился к эпохе Петра Великого, должно быть, скорее инстинктом художника, чем сознательно, я искал в этой теме разгадки русского народа и русской государственности». «Гулкий ветер истории ворвался в его творчество». Но его искренние усилия найти в прошлом русского народа ключ к современности в конце концов свелись к произвольным историческим параллелям, а объективные закономерности остались для писателя загадкой. И все же он создал великий роман о решающей эпохе в жизни России. Толстой остался верен исторической и художественной правде в изображении народа, его страданий и жертв. Роман «Петр Первый» — может быть, самый замечательный во всем литературном наследии А. Толстого.
В 30-е годы писатель работает над заключительным романом трилогии «Хождение по мукам» — «Хмурое утро». Это художественная летопись революционного обновления России. Здесь повествуется о тяжелых годах гражданской войны и интервенции.
С первых же дней Великой Отечественной войны А. Н. Толстой отдает все свои творческие силы делу победы, непоколебимой верой в которую наполнены «Рассказы Ивана Сударева», публицистические произведения «Что мы защищаем», «Фашисты в Ясной Поляне», «Кровь народа» и другие. Призыв к защите Родины, свободы и независимости, великие исторические традиции народа, разоблачение фашизма и грядущая победа над ним — вот важнейшие темы его статей.
Наряду с творчеством лучших писателей произведения Алексея Николаевича Толстого служили примером высокого патриотизма, стали нашей классикой. Он достойный продолжатель традиций Л. Н. Толстого и И. С. Тургенева, Ф. М. Достоевского и А. П. Чехова.
АЛЕКСЕЙ КОНСТАНТИНОВИЧ ТОЛСТОЙ (1817-1875)
Родился в Петербурге в знатной дворянской семье. Еще подростком Толстой побывал за границей, в Италии и Германии. Ранние стихотворения юного поэта высоко оценил Жуковский. С 1847 года Толстой служил в русской миссии в Германии, затем был взят на службу к царскому двору. В 1850-х годах печатался в “Современнике”. Тогда же вместе с братьями Жемчужниковыми создал вымышленного автора – чиновного графомана Козьму Пруткова, под именем которого издавались остросатирические произведения.
Толстой выступал и как прозаик (роман “Князь Серебряный”), и как драматург (трилогия в стихах “Смерть Иоанна Грозного”, “Царь Федор Иоаннович”, “Царь Борис”). В своей поэзии Толстой стремился передать, как он сам говорил, “вечное, абсолютное, что не зависит от моды, от веяния”.
(No Ratings Yet)
Loading…
Похожие сочинения:
ТОЛСТОЙ Алексей Константинович ТОЛСТОЙ Алексей Константинович (1817-1875) – русский поэт, прозаик, драматург. Толстой родился в Петербурге, в знатной дворянской семье. Детство будущего поэта прошло на Украине в имении его дяди А. Погорельского, известного…
ЛЕВ НИКОЛАЕВИЧ ТОЛСТОЙ ЛЕВ НИКОЛАЕВИЧ ТОЛСТОЙ (1828-1910) Родился в усадьбе Ясная Поляна под Тулой. По рождению и воспитанию принадлежал к высшей помещичьей знати России. Его отец, граф Николай Ильич Толстой, был участником Отечественной…
ТОЛСТОЙ Лев Николаевич ТОЛСТОЙ Лев Николаевич (1825- 1910) – русский прозаик, драматург. Родился Толстой в имении Ясная Поляна; его родители – Николай Ильич Толстой и Мария Николаевна Волконская (прототипы Николая Ростова и Марии…
“Чтобы жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться… а спокойствие – душевная подлость” (Л. Н. Толстой). (По роману Л. Н. Толстого “Война и мир”) Русская литература 2-й половины XIX века “Чтобы жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться… а спокойствие – душевная подлость” (Л. Н. Толстой). (По роману Л. Н. Толстого “Война и мир”)…
Фатьянов Алексей Иванович Дед Алексея Фатьянова – Николай Иванович Фатьянов, владелец иконописных мастерских и подсобного производства в Богоявленской слободе (ныне поселок Мстера Вязниковского района Владимирской области). Другой дед, отец матери поэта – Василий…
Иванов-Классик Алексей Федорович Отец Алексея, уроженец Любимского уезда Ярославской губернии, был крепостным крестьянином графа Бутурлина, служил в Санкт-Петербурге приказчиком. Скопив деньги, он выкупился на волю и открыл собственную торговлю сукном. Алексей родился 2…
Какие ценности пропагандирует Лев Николаевич Толстой в своем романе “Анна Каренина” Лев Николаевич Толстой – великий русский прозаик XIX века. Его смело можно назвать автором, который способен уместить на страницах своего романа целую жизнь героя, раскрыть его характер, вложить в его…
Как Толстой создавал роман “Война и мир” Лев Николаевич Толстой, гениальный русский писатель практически 7 лет ваял свой бессмертный труд “Война и мир”. О том, как тяжело давался один великих творений автору говорят сохранившиеся и дошедшие, как…
КОЛЬЦОВ Алексей Васильевич КОЛЬЦОВ Алексей Васильевич (1809 – 1842) – русский поэт. Кольцов родился в Воронеже, в мещанской семье. Отец его был прасол – торговал скотом. Учиться в школе мальчику почти не пришлось:…
Ржевский Алексей Андреевич Ржевский Алексей Андреевич происходил из старинного дворянского рода. Был на военной службе, затем перешел в штатскую. Участвовал в 1767 году в комиссии о сочинении проекта нового Уложения как депутат от…
Будищев Алексей Николаевич Будищев Алексей Николаевич родился в дворянской семье Саратовской губ.; мать – полька. Учился на медицинском факультете Московского университета. С увлечением занимался зоологией, но почувствовал себя совершенно неспособным заниматься терапевтическими науками…
Апухтин Алексей Николаевич Родился в небогатой дворянской семье с древними корнями, восходящими к Франции. Детство прошло в родовом имении отца – деревне Павлодар. По мироощущению близок М. Ю. Лермонтову. Был весьма мнителен, легко…
АЛЕКСЕЙ ВАСИЛЬЕВИЧ КОЛЬЦОВ АЛЕКСЕЙ ВАСИЛЬЕВИЧ КОЛЬЦОВ (1809-1842) Родился в Воронеже в семье прасола. Учился в уездном училище, однако отец не счел нужным продолжать обучение Алексея – мальчика приставили к торговле. Разъезжая по степи…
Илличевский Алексей Дамианович Алексей Илличевский родился в 1798 году. Его отец, Дамиан Васильевич, близко знал М. М. Сперанского и И. И. Мартынова, с которыми обучался в С.-Петербургской Александро-Невской семинарии. По рекомендации Сперанского и…
Случевский Константин Константинович Происходил из дворян Черниговской губернии, сын Константина Афанасьевича Случевскго 2-го (1793-1856, полковник, Санкт-Петербургский полицмейстер, затем тайный советник, вице-директор Департамента внешней торговли Министерства финансов). Воспитывался в Первом кадетском корпусе, откуда, в…
Жемчужников Алексей Михайлович Родился в дворянской семье и приходился племянником известному писателю Антонию Погорельскому, двоюродным братом Алексею Толстому. Вырос в родовом имении Павловка под Ельцом, затем учился в Санкт-Петербурге в гимназии и в…
Вагинов Константин Константинович Родился в Петербурге 21 сентября (3 октября) 1899 года в семье Вагенгеймов: обрусевшего немца Константина Адольфовича, подполковника жандармской службы, и Любови Алексеевны, дочери богатого сибирского помещика. Образование получил в гимназии…
Доризо Николай Константинович Николай Константинович Доризо родился 22 октября 1923 года в станице Павловской Краснодарского края в семье адвоката. Стихи Коля начал сочинять очень рано, а впервые его произведения были опубликованы в 1938…
Хомяков Алексей Степанович Алексей Хомяков родился в Москве, на Ордынке в старинной дворянской семье. Получил домашнее образование. В 1821 году сдал экзамен на степень кандидата математических наук при Московском университете. Весьма активно печатается…
На какие особенности поэзии А. А. Фета указывал Л. Н. Толстой, отмечавший “лирическую дерзость” поэта? На какие особенности поэзии А. А. Фета указывал Л. Н. Толстой, отмечавший “лирическую дерзость” поэта? Среди огромного количества поэтических голосов России последних двух столетий голос Афанасия Фета до сих пор…
Прасолов Алексей Тимофеевич Прасолов Алексей Тимофеевич родился 13 октября 1930 года в селе Ивановка-2 Кантемировского района Воронежской области. С семи до семнадцати лет прожил в недалекой от Россоши слободе Морозовка. В семнадцать лет…
Плещеев Алексей Николаевич Родился 22 ноября (4 декабря н. с.) в Костроме в дворянской семье, принадлежавшей к старинному роду. Детские годы прошли в Нижнем Новгороде, где служил отец, рано умерший. Под руководством матери…
Нравственная проблематика одного из произведений современной отечественной прозы. (По роману Т. Толстой “Кысь”) Нравственная проблематика одного из произведений современной отечественной прозы. (По роману Т. Толстой “Кысь”) В начале ХХI века одним из самых заметных произведений стал роман Т. Толстой “Кысь”. В этой антиутопии…
“ПРОСТОТА ЕСТЬ НЕОБХОДИМОЕ УСЛОВИЕ ПРЕКРАСНОГО” (Л. Н. Толстой) “ПРОСТОТА ЕСТЬ НЕОБХОДИМОЕ УСЛОВИЕ ПРЕКРАСНОГО” (Л. Н. Толстой) Мысль Л. Н. Толстого о том, что “простота есть необходимое условие прекрасного”, становится особенно близкой и понятной, когда любуешься красотой природы. Окружающий…
Крученых Алексей Елисеевич Родился в крестьянской семье, отец – выходец из Сибири, мать – полька (Мальчевская). В 1906 окончил Одесское художественное училище. С 1907 жил в Москве. Начинал как журналист, художник, автор пародийно-эпигонских…
Рерих Николай Константинович Николай Константинович Рерих – отец востоковеда Ю. Н. Рериха (1902-1960) и художника С. Н. Рериха (1904-1991). В переводе со скандинавского фамилия Рерих означает богатый славой. Согласно семейному преданию ее возникновение…
Дидуров Алексей Алексеевич Окончив школу, Дидуров поступил в Литературный институт на семинар к Евгению Винокурову, но, окончив первый курс, прекратил учебу, а когда ему исполнилось 18 лет, он был принят в штат газеты…
“Чехов был несравненный художник… художник жизни” (Л. Н. Толстой) Русская литература 2-й половины XIX века “Чехов был несравненный художник… художник жизни” (Л. Н. Толстой) А. П. Чехов – писатель, творчество которого приходится на рубеж XIX и XX веков, что…
Гастев Алексей Капитонович Алексей Капитонович Гастев родился 26 сентября (8 октября) 1882 года в семье учителя и швеи. Отец умер, когда ему было два года. По окончании городского училища и технических курсов поступил…
Старшинов Николай Константинович Николай Константинович Старшинов родился 6 декабря 1924 года в Москве, в Замоскворечье, в многодетной семье. В 1942 году призван в армию и стал курсантом 2-го Ленинградского военного пехотного училища. В…
АЛЕКСЕЙ КОНСТАНТИНОВИЧ ТОЛСТОЙ
… А в Красном Роге у рябины листья
Скрутились, словно рукопись стихов.
Но так сочны, так полнокровны кисти,
Как будто гребни чёрных петухов.
Здесь жил поэт.
М. Юницкая
Вряд ли найдется человек, хотя бы раз в жизни не сталкивавшийся с творчеством Алексея Константиновича Толстого. Люди поют известные романсы и не задумываются, что автором текста является русский поэт, наш земляк А.К. Толстой.
Готовясь к конкурсу чтецов, посвященному 190-летию А.К. Толстого, я почему-то сначала не мог вспомнить ни одного его произведения. Тогда я взял в библиотеке томик его стихов. Открыв первую же страницу, прочитал строки, и сразу же вспомнил и запел давно знакомые слова:
«Колокольчики мои, цветики степные…».
Кажется, с детского сада слышу это произведение по радио и телевизору. Следующая страница, другое стихотворение – и опять знакомый мотив просится на память:
«Средь шумного бала, случайно…».
В его лирических стихах как ни у кого другого, чувствуется напевность, музыкальность и задушевный тон. Может, поэтому и запомнились когда-то мне эти стихи как музыкальное произведение. Ведь не зря к стихам Толстого обращались такие выдающиеся композиторы, как Чайковский, Римский-Корсаков, Мусоргский, Рубинштейн. Часто «Колокольчики» напевает моя мама. Она говорит, что слова легко запомнились и поднимают настроение.
Чтобы лучше понять произведения поэта, я прочитал подробнее о его жизни и творчестве, а также отзывы о нем современников.
Толстой родился в графской семье, с детства не знал недостатка ни в средствах, ни в любви ближних. Его возили в путешествия за границу, он был дружен с наследником – будущим царем. Поступив на государственную службу, он быстро продвигался по служебной лестнице, не прилагая к этому никаких усилий. Многие стремятся к такому положению. Однако, по словам самого поэта «Служба, какова бы она ни была, глубоко противна моей натуре…» Он хочет быть самим собой, писателем. Прошло много лет, прежде чем Толстой получил отставку. А. К. Толстой обладая большой физической силой, был очень мягким и отзывчивым человеком. Его современник, писатель И.С. Тургенев, писал о нём так: «Всем, знавшим его, хорошо известно, какая это была душа, честная, правдивая, доступная всяким добрым чувствам, готовая на жертвы, преданная до нежности, неизменно верная и прямая. «Рыцарская натура» – это выражение почти неизменно приходит всем на уста при одной мысли о Толстом.» Меня особенно взволновало его стихотворение «Колодники». В нём слышится такая глубина чувства, такое сострадание и жалость к этим людям, что невольно сжимается сердце.
Кто они, эти «колодники»? Может, крепостные или пленные, которых наверняка видел поэт, когда служил в армии во время Крымской войны? А может, это преступники, совершившие тяжкое преступление? Стихотворение проникнуто таким сочувствием к этим людям, какое может испытывать только человек с отзывчивым и нежным сердцем, как у Алексея Константиновича.
Я полюбил исторические баллады Толстого. В них чувствуется гордость поэта за славное историческое прошлое родного края. Ведь наша Брянщина богата историческими событиями и древними легендами. По местным преданиям, именно в Брянских лесах находился Соловей-Разбойник, а брянский богатырь Пересвет начал поединок с татарским воином перед Куликовской битвой.
В стихотворении «Курган» с грустью говорится о забвении подвигов богатырей, о том, что нельзя забывать историческое прошлое своей родины.
Баллада «Илья Муромец» тоже проникнута грустью. Обидел князь заслуженного воина. Да и сам Илья не очень хочет пировать в роскошных покоях. «Для княжого не гожусь двора», – говорит богатырь. И чувствуется, автор с ним согласен. Толстой также не любил находится при дворе государя, а предпочитал жить в своем имении.
Здесь, в Красном Роге, он создал большинство своих лирических стихотворений. Во многих из них видны знакомые картины природы Брянского края: сосновый бор, река, «где гнутся под омутом лозы», а над водой
«Летают и пляшут стрекозы,
Весёлый ведут хоровод».
На всём, написанном в Красном Роге лежит печать влияния нашего края, его живописной природы, его древней истории.
Под впечатлением от прочитанных произведений у меня родились такие строки:
***
Когда за окном ветер воет,
И дождик стучит по стеклу,
Стихи я Толстого открою,
Любимые строки найду!
И вот богатырь предо мною
Проехал верхом на коне,
И сразу же Русью дыхнуло,
Любовью к родной стороне.
И древняя степь предо мною…
Курган одинокий стоит,
И витязь с кудрявой главою
О битвах с врагом говорит.
На летних каникулах мама обещала меня свозить в музей – усадьбу А.К. Толстого в Красный Рог на праздник поэзии. Я мечтаю об этом.
Добавил: KuzaKuznezov
Алексей Константинович Толстой
Автор: Толстой А.К.
… А в Красном Роге у рябины листья
Скрутились, словно рукопись стихов.
Но так сочны, так полнокровны кисти,
Как будто гребни чёрных петухов.
Здесь жил поэт.
М. Юницкая
Вряд ли найдется человек, хотя бы раз в жизни не сталкивавшийся с творчеством Алексея Константиновича Толстого. Люди поют известные романсы и не задумываются, что автором текста является русский поэт, наш земляк А.К. Толстой.
Готовясь к конкурсу чтецов, посвященному 190-летию А.К. Толстого, я почему-то сначала не мог вспомнить ни одного его произведения. Тогда я взял в библиотеке томик его стихов. Открыв первую же страницу, прочитал строки, и сразу же вспомнил и запел давно знакомые слова:
«Колокольчики мои, цветики степные…».
Кажется, с детского сада слышу это произведение по радио и телевизору. Следующая страница, другое стихотворение – и опять знакомый мотив просится на память:
«Средь шумного бала, случайно…».
В его лирических стихах как ни у кого другого, чувствуется напевность, музыкальность и задушевный тон. Может, поэтому и запомнились когда-то мне эти стихи как музыкальное произведение. Ведь не зря к стихам Толстого обращались такие выдающиеся композиторы, как Чайковский, Римский-Корсаков, Мусоргский, Рубинштейн. Часто «Колокольчики» напевает моя мама. Она говорит, что слова легко запомнились и поднимают настроение.
Чтобы лучше понять произведения поэта, я прочитал подробнее о его жизни и творчестве, а также отзывы о нем современников.
Толстой родился в графской семье, с детства не знал недостатка ни в средствах, ни в любви ближних. Его возили в путешествия за границу, он был дружен с наследником – будущим царем. Поступив на государственную службу, он быстро продвигался по служебной лестнице, не прилагая к этому никаких усилий. Многие стремятся к такому положению. Однако, по словам самого поэта «Служба, какова бы она ни была, глубоко противна моей натуре…» Он хочет быть самим собой, писателем. Прошло много лет, прежде чем Толстой получил отставку. А. К. Толстой обладая большой физической силой, был очень мягким и отзывчивым человеком. Его современник, писатель И.С. Тургенев, писал о нём так: «Всем, знавшим его, хорошо известно, какая это была душа, честная, правдивая, доступная всяким добрым чувствам, готовая на жертвы, преданная до нежности, неизменно верная и прямая. «Рыцарская натура» — это выражение почти неизменно приходит всем на уста при одной мысли о Толстом.» Меня особенно взволновало его стихотворение «Колодники». В нём слышится такая глубина чувства, такое сострадание и жалость к этим людям, что невольно сжимается сердце.
Кто они, эти «колодники»? Может, крепостные или пленные, которых наверняка видел поэт, когда служил в армии во время Крымской войны? А может, это преступники, совершившие тяжкое преступление? Стихотворение проникнуто таким сочувствием к этим людям, какое может испытывать только человек с отзывчивым и нежным сердцем, как у Алексея Константиновича.
Я полюбил исторические баллады Толстого. В них чувствуется гордость поэта за славное историческое прошлое родного края. Ведь наша Брянщина богата историческими событиями и древними легендами. По местным преданиям, именно в Брянских лесах находился Соловей-Разбойник, а брянский богатырь Пересвет начал поединок с татарским воином перед Куликовской битвой.
В стихотворении «Курган» с грустью говорится о забвении подвигов богатырей, о том, что нельзя забывать историческое прошлое своей родины.
Баллада «Илья Муромец» тоже проникнута грустью. Обидел князь заслуженного воина. Да и сам Илья не очень хочет пировать в роскошных покоях. «Для княжого не гожусь двора», — говорит богатырь. И чувствуется, автор с ним согласен. Толстой также не любил находится при дворе государя, а предпочитал жить в своем имении.
Здесь, в Красном Роге, он создал большинство своих лирических стихотворений. Во многих из них видны знакомые картины природы Брянского края: сосновый бор, река, «где гнутся под омутом лозы», а над водой
«Летают и пляшут стрекозы,
Весёлый ведут хоровод».
На всём, написанном в Красном Роге лежит печать влияния нашего края, его живописной природы, его древней истории.
Под впечатлением от прочитанных произведений у меня родились такие строки:
***
Когда за окном ветер воет,
И дождик стучит по стеклу,
Стихи я Толстого открою,
Любимые строки найду!
И вот богатырь предо мною
Проехал верхом на коне,
И сразу же Русью дыхнуло,
Любовью к родной стороне.
И древняя степь предо мною…
Курган одинокий стоит,
И витязь с кудрявой главою
О битвах с врагом говорит.
На летних каникулах мама обещала меня свозить в музей – усадьбу А.К. Толстого в Красный Рог на праздник поэзии. Я мечтаю об этом.
Реферат выполнила ученица 11-го класса лицея №1580
Мещерякова Вера Игоревна
Москва 2002 г.
Двух станов не боец, но только гость случайный,
За правду я бы рад поднять мой добрый меч,
Но спор с обоими досель мой жребий тайный,
И к клятве ни один не мог меня привлечь;
Союза полного не будет между нами –
Не купленный никем, под чье б ни стал я знамя,
Пристрастной ревности друзей не в силах снесть,
Я знамени врага отстаивал бы честь!
К началу 60-х годов XIX-го века в русской критике формируются два противостоящих друг другу направления.
Во главе первого стоял Некрасов, выдвигавший на первый план гражданские мотивы («Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан…»). Критики из журнала «Современник» ищут в художественных произведениях, прежде всего отражение социальных процессов. В литературных героях Островского, Тургенева, Толстого видят не только яркие, неповторимые характеры, но и «общественные типы», порожденные несправедливым устройством общества.
С «Современником» и «Русским словом» спорят приверженцы «чистого искусства». Во главе этого направления стоит Фет и другие, считавшие, что поэт – творец, вдохновленный Богом и поэтому далекий от политики. В качестве лозунга они приводили известные строки А.С. Пушкина:
Не для житейского волненья,
Не для корысти, не для битв,
Мы рождены для вдохновенья,
Для звуков сладких и молитв.
Реалисты довольно остро возражали:
Скажут песня не из лестных,
Навлечешь как раз их гнев.
Лучше пой, брат, про прелестных
Дев, дев, дев.
Обратись к луне, природе,
Пой утехи юных лет –
Ведь поет же в этом роде
Фет, Фет, Фет.
Ведущим журналом «чистого искусства» становится некогда основанная Смирдиным и Сенковским «Библиотека для чтения», выходившая в те годы под редакцией Александра Дружинина. По мнению Дружинина (а также известных критиков Павла Анненского и Василия Боткина), художественная полноценность произведения не связана с «требованиями текущего момента», а зависит лишь от степени таланта автора. Критика, по мысли Дружинина, как и само искусство, должна ориентироваться на «вечные ценности» – Бога, красоту, любовь. Таких критиков, как Белинский и Чернышевский, Дружинин относил к «отрицательному направлению», а стремление подчинить литературу социально-политическим задачам считал не только неправильным, но и вредным. «Если мы не станем им противодействовать, – писал он Боткину, – они наделают глупостей, повредят литературе…» Сторонники «чистого искусства» так же, как Чернышевский и Добролюбов, считали необходимым следовать правде жизни, но искали эту правду совсем не там, где их идейные противники. Нередко одни и те же произведения удостаивались похвалы и тех и других, но с разных позиций… Полемика была вызвана определенными социально-историческими событиями в стране. Несмотря на разногласия, различные взгляды, и те и другие были великолепными поэтами. Да и возможно ли приказывать кому-либо, о чем писать, ведь лирика, как известно, отражает мысли и чувства, волнующие конкретную личность, но находящие отклик в сердцах других людей. И гражданские, и чисто лирические мотивы играют важную роль в понимании мира и осознании себя в нем.
Был ли Толстой приверженцем «чистого искусства» или революционером, однозначно сказать нельзя. Одни считали его реакционером, другие – революционером. Но он не был ни тем, ни другим. Не принадлежал Толстой ни к славянофилам, ни к западникам.
Толстой хотел быть “только” художником. Когда в первом крупном произведении своем – поэме, посвященной душевной жизни царедворца – поэта Иоанна Дамаскина – Толстой говорил о своем герое: “Любим калифом Иоанн, ему, что день, почет и ласка” – это были черты автобиографические. В поэме Иоанн Дамаскин обращается к калифу с такой мольбой: “простым рожден я был певцом, глаголом вольным Бога славить… О, отпусти меня, калиф, дозволь дышать и петь на воле”. Совершенно с такими же мольбами встречаемся мы в переписке Толстого.
В 1854 г. он выступил в “Современнике” с рядом стихотворений
(“Колокольчики мои”, “Ой стоги” и др.), сразу обративших на него внимание. Литературные связи его относятся еще к сороковым годам.
Он был хорошо знаком с Гоголем, Аксаковым, Анненковым, Некрасовым, Панаевыми особенно с Тургеневым, который был освобожден от постигшей его в 1852 г. ссылки в деревню благодаря хлопотам Толстого. Примкнув ненадолго к кружку “Современника”, Толстой принял участие в составлении цикла юмористических стихотворений, появившихся в “Современнике” в 1854 – 55 годах под известным псевдонимом Кузьмы Пруткова. Весьма трудно определить, что именно здесь принадлежит Толстому, но несомненно, что его вклад был не из маловажных: юмористическая жилка была очень сильна в нем. Он обладал даром весьма тонкой, хотя и добродушной насмешки; многие из лучших и наиболее известных его стихотворений обязаны своим успехом именно иронии, в них разлитой (например “Спесь”, “У приказных ворот”). Юмористически-сатирические выходки Толстого против течений 60-х годов (“Порой веселой мая”, “Потом богатырь” и др.) немало повлияли на дурное отношение к нему известной части критики.
Написанные в народном стиле стихотворения, которыми дебютировал Толстой, особенно понравились московскому славянофильскому кружку; в его органе, “Русской Беседе”, появились две поэмы Толстого: “Грешница” (1858) и “Иоанн Дамаскин” (1859). С прекращением “Русской Беседы” Толстой становится деятельным сотрудником Катковского “Русского Вестника”, где были напечатаны драматическая поэма “Дон-Жуан” (1862), исторический роман “Князь Серебряный” (1863) и ряд архаически сатирических стихотворений, вышучивающих материализм 60-х годов. В “Отечественных Записках” 1866 г. была напечатана первая часть драматической трилогии Толстого – “Смерть Иоанна Грозного”.
С преобразованием в 1868 г. “Вестника Европы” в общелитературный журнал, Толстой становится его деятельным сотрудником. Здесь, кроме ряда былин и других стихотворений, были помещены остальные две части трилогии – “Царь Федор Иоаннович” (1868, 5) и “Царь Борис” (1870, 3), стихотворная автобиографическая повесть “Портрет” (1874, 9) и написанный в Дантовском стиле рассказ в стихах “Дракон”.Осенью 1875 г. Толстой написал стихотворение “Прозрачных облаков спокойное движенье”, где, между прочим, говорит о себе:
Всему настал конец, прийми ж его и ты
Певец, державший стяг во имя красоты.
Это самоопределение почти совпадает с тем, что говорили о Толстом многие “либеральные” критики, называвшие его поэзию типичной представительницей “искусства для искусства”. И, тем не менее, зачисление Толстого исключительно в разряд представителей “чистого искусства” можно принять только со значительными оговорками. В тех самых стихотворениях на древнерусские сюжеты, в которых всего сильнее сказалась его поэтическая индивидуальность, водружен далеко не один “стяг красоты”: тут же выражены и политические идеалы Толстого, тут же он борется с идеалами, ему не- симпатичными. В политическом отношении он является в них славянофилом в лучшем смысле слова. Сам он, правда (в переписке), называет себя решительнейшим западником, но общение с московскими славянофилами все же наложило на него яркую печать. В Аксаковском “Дне” было напечатано нашумевшее в свое время стихотворение “Государь ты наш, батюшка”, где в излюбленной им юмористической форме Толстой изображает петровскую реформу как “кашицу”, которую “государь Петр Алексеевич” варит из добытой “за морем” крупы (своя якобы “сорная”), а мешает “палкой”; кашица “крутенька” и “солона”, расхлебывать ее будут “детушки”. В старой Руси Толстого привлекает, однако, не московский период, омраченный жестокостью Грозного, а Русь Киевская, вечевая. Когда Поток-богатырь, проснувшись после пятивекового сна, видит раболепие толпы перед царем, он “удивляется притче” такой: “если князь он, иль царь напоследок, что ж метут они землю пред ним бородой? мы честили князей, но не этак! Да и полно, уж вправду ли я на Руси? От земного нас Бога Господь упаси! Нам писанием велено строго признавать лишь небесного Бога!” Он “пытает у встречного молодца: где здесь, дядя, сбирается вече?” В “Змее Тугарине” сам Владимир провозглашает такой тост: “за древнее русское вече, за вольный, за честный славянский народ, за колокол пью Новграда, и если он даже и в прах упадет, пусть звон его в сердце потомков живет”. С такими идеалами, нимало не отзывающимися “консерватизмом”, Толстой, тем не менее, был в середине 60-х годов зачислен в разряд писателей откровенно-ретроградных. Произошло это оттого, что, оставив “стяг красоты”, он бросился в борьбу общественных течений и весьма чувствительно стал задевать “детей” Базаровского типа. Не нравились они ему главным образом потому, что “они звона не терпят гуслярного, подавай им товара базарного, все чего им не взвесить, не смеряти, все кричат они, надо похерити”. На борьбу с этим “ученьем грязноватым” Толстой призывал “Пантелея-Целителя”: “и на этих людей, государь Пантелей, палки ты не жалей суковатые”. И вот он сам выступает в роли Пантелея-Целителя и начинает помахивать палкой суковатой. Нельзя сказать, чтобы он помахивал ею осторожно. Это не одна добродушная ирония над “материалистами”, “у коих трубочисты суть выше Рафаила”, которые цветы в садах хотят заменить репой и полагают, что соловьев “скорее истребити за бесполезность надо”, а рощи обратить в места, “где б жирные говяда кормились на жаркое” и т. д. Весьма широко раздвигая понятие о “российской коммуне”, Толстой полагает, что ее приверженцы “все хотят загадить для общего блаженства”, что “чужим они немногое считают, когда чего им надо, то тащут и хватают”; “толпы их все грызутся, лишь свой откроют форум, и порознь все клянутся in verba вожакорум. В одном согласны все лишь: коль у других именье отымешь да разделишь, начнется вожделенье”. Справиться с ними, в сущности, не трудно: “чтоб русская держава спаслась от их затеи, повесить Станислава всем вожакам на шею”. Все это вызвало во многих враждебное отношение к Толстому, и он вскоре почувствовал себя в положении писателя, загнанного критикой. Общий характер его литературной деятельности и после посыпавшихся на него нападок остался прежний, но отпор “крику оглушительному: сдайтесь, певцы и художники! Кстати ли вымыслы ваши в наш век положительный!” он стал давать в форме менее резкой, просто взывая к своим единомышленникам:
Други, не верьте! Все та же единая
Сила нас манит к себе неизвестная,
Та же пленяет нас песнь соловьиная,
Те же нас радуют звезды небесные!
Правда все та же! Средь мрака ненастного
Верьте чудесной звезде вдохновения,
Дружно гребите во имя прекрасного
Против течения”.
Как ни характерна сама по себе борьба, в которую вступил поэт, считавший себя исключительно певцом “красоты”, не следует, однако, преувеличивать ее значение. “Поэтом-бойцом”, как его называют некоторые критики, Толстой не был; гораздо ближе к истине то, что он сам сказал о себе: “двух станов не боец, но только гость случайный, за правду я бы рад поднять мой добрый меч, но спор с обоими – досель мой жребий тайный, и к клятве ни один не мог меня привлечь”.
Не случайно этот удивительный поэт писал о себе самом: «Я один из двух или трех писателей, которые держат у нас знамя искусства для искусства, ибо убеждение мое состоит в том, что назначение поэта – не приносить людям какую-нибудь непосредственную выгоду или пользу, но возвышать их моральный уровень, внушая им любовь к прекрасному…».
Реалистов и представителей «чистого искусства рассудило время»…
Н.Г. Чернышевский в письме от 24 сентября 1856 года писал Некрасову: «Вы говорите:
Нет в тебе поэзии свободной,
Мой тяжелый, неуклюжий стих!
Вам известно, что я с этим не согласен. Свобода в поэзии не в том, чтобы писать именно пустяки вроде чернокнижия или Фета (который, однако же, хороший поэт), а в том, чтобы не стеснять своего дарования произвольными претензиями и писать о том, к чему лежит душа. Фет был бы не свободен, если бы вздумал писать о социальных вопросах, и у него вышла бы дрянь… каждому свое… В этом и состоит свобода, чтобы каждый делал то, что требуется его натурою». В следующем письме Чернышевский говорит, что поэзия сердца имеет такие же права, как и поэзия мысли, а стихотворения «Когда из мрака заблужденья», «Давно отвергнутый тобою», «Я посетил твое кладбище», «Ах ты, страсть роковая, бесплодная» относил к категории «без тенденций». «Эти стихи, – говорил Чернышевский, – буквально заставляют меня рыдать, чего не в состоянии сделать никакая тенденция».
Список литературы
«Энциклопедия для детей. Том 9: Русская литература» Москва «Аванта+» 1998г.
Хлебинская Г.Ф. «Русский язык. Орфография и морфология» Москва «Дом педагогики» 2000г.
Электронные источники:
http://www.examen.ru
http://www.bankreferatov.ru
http://www.encycl.yandex.ru
Алексей Константинович Толстой родился 5 сентября (по старому стилю 24 августа) 1817 г. в Санкт-Петербурге. Отец его происходил из старинного и известного рода Толстых (Лев Толстой по этой линии приходится Алексею троюродным братом). Мать его, красавица Анна Алексеевна Перовская, воспитанница графа А.К. Разумовского, вышла в 1816 г. замуж за пожилого вдовца графа Константина Петровича Толстого. Брак был несчастлив; между супругами скоро произошел открытый разрыв. После рождения сына супруги разошлись, мать увезла его в Малороссию к своему брату А.А. Перовскому, известному в литературе под именем Антония Погорельского. Здесь, в имениях Погорельцы и Красный Рог, прошло детство Толстого. Воспитанием будущего поэта занимался дядя, он всячески поощрял его художественные склонности и специально для него сочинил известную сказку «Черная курица, или Подземные жители». В 1826 г. Толстой с матерью и дядей отправился в Германию; в памяти его особенно резко запечатлелось посещение в Веймаре Гёте и то, что он сидел у великого старика на коленях. Чрезвычайное впечатление произвела на него Италия, с ее произведениями искусства. «Мы начали», пишет он в автобиографии, «с Венеции, где мой дядя сделал значительные приобретения в старом дворце Гримани. Из Венеции мы поехали в Милан, Флоренцию, Рим и Неаполь,- и в каждом из этих городов рос во мне мой энтузиазм и любовь к искусству, так что по возвращении в Россию я впал в настоящую „тоску по родине“, в какое-то отчаяние, вследствие которого я днем ничего не хотел есть, а по ночам рыдал, когда сны меня уносили в мой потерянный рай».
Потом мальчика перевезли в Петербург. При посредстве Жуковского он был представлен наследнику престола, будущему императору Александру II, и оказался в числе детей, приходивших к цесаревичу по воскресеньям для игр (впоследствии между ними сохранялись самые теплые отношения). Перовский регулярно ездил с племянником за границу, знакомя его с тамошними достопримечательностями, однажды представил его Гете. До самой своей смерти в 1836 г. дядя оставался главным советчиком в литературных опытах воспитанника. Он также показывал произведения юноши Жуковскому и Пушкину, с которыми состоял в приятельских отношениях, – и есть свидетельства, что они были одобрены. Все свое довольно значительное состояние Перовский завещал племяннику.
Получив хорошую домашнюю подготовку, Толстой в 1834 г. поступает в число так называемых «архивных юношей», состоящих при Московском главном архиве министерства иностранных дел. В 1835 г. он выдержал экзамен на чин при Московском университете. В 1837–1840 гг. числился при русской дипломатической миссии во Франкфурте-на-Майне, но очень скоро после назначения выхлопотал отпуск и время проводил отчасти в России, отчасти в новых заграничных путешествиях. Вернувшись в Петербург, с 1840 г. числился при II отделении императорской канцелярии. В 1843 г. получил придворный чин камер-юнкера, в 1851 – церемониймейстера.
В 1840-х гг. Толстой вел жизнь блестящего светского человека, позволяя себе рискованные шутки и проказы, сходившие ему с рук благодаря покровительству цесаревича. Однако именно тогда начинается и его серьезная литературная деятельность. Первая публикация – фантастическая повесть «Упырь» (1841 г., под псевдонимом Краснорогский) была отмечена Белинским.
С 1854 г. в «Современнике» появляются стихи Козьмы Пруткова. Эта маска тупого и самовлюбленного бюрократа была придумана в начале 50-х гг. Толстым и его двоюродными братьями Алексеем, Александром и Владимиром Жемчужниковыми. Тогда же Толстой начал публиковать свои лирические стихотворения. В конце 50-х гг. он сотрудничает в славянофильской «Русской беседе», затем в «Русском вестнике» и «Вестнике Европы».
Зимой 1850–1851 г. Толстой встретил на балу Софью Андреевну Миллер, жену конногвардейского полковника. Завязался бурный роман, ознаменовавшийся ее скорым уходом от мужа. Муж, однако, долго не давал развода, против этого романа резко возражала и мать Толстого. Поэтому брак Толстого с Софьей Андреевной был заключен только в 1863 г. Практически вся его любовная лирика адресована именно ей – в том числе, посвященное их первой встрече стихотворение «Средь шумного бала, случайно…».
В 1855 г., во время Крымской войны, Толстой пытается организовать особое добровольное ополчение, но ему это не удается, и он поступает в число охотников так называемого «стрелкового полка Императорской фамилии». Участия в военных действиях ему так и не приходится принять, но он едва не умирает от жестокого тифа, унесшего около Одессы значительную часть полка.
В 1856 г., в день коронации Александра II, Толстой был назначен флигель-адъютантом. Вскоре, из-за нежелания оставаться в военной службе, был поставлен егермейстером (начальником егерей царской охоты). В этом звании, не неся никакой службы, он оставался до самой смерти; только короткое время было он членом комитета о раскольниках. Чиновная карьера Толстого складывалась успешно; при этом он умел сохранять внутреннюю независимость, следовать собственным принципам. Именно Толстой помог освободить от ссылки в Среднюю Азию и от солдатской повинности Тараса Шевченко; сделал всё, чтобы Тургенева отпустили из ссылки за некролог памяти Гоголя. Рассказывают, что когда Александр II спросил однажды Алексея Константиновича: «Что делается в русской литературе?», тот ответил: «Русская литература надела траур по поводу несправедливого осуждения Чернышевского».
Однако карьера придворного и политического деятеля была Толстому не по душе. Преодолевая сопротивление людей, пекущихся о его будущности (в частности, самого императора), он в 1859 г. добился бессрочного отпуска, а в 1861 г. – полной отставки (эта житейская коллизия нашла выражение в поэме «Иоанн Дамаскин»). Теперь он живет большей частью за границей, летом на разных курортах, зимой в Италии и Южной Франции, но подолгу бывает также в своих русских имениях – Пустыньке (под Петербургом) и Красном Роге. Занимается почти исключительно литературным творчеством. При этом хозяйству он уделял мало внимания, и постепенно разорился. В личной жизни своей Толстой представляет собой редкий пример человека, который не только всячески уклонялся от шедших ему навстречу почестей, но еще должен был выдерживать крайне тягостную для него борьбу с людьми, от души желавшими ему добра и предоставлявшими ему возможность выдвинуться и достигнуть видного положения. Толстой хотел быть «только» художником. Когда в первом крупном произведении своем — поэме, посвященной душевной жизни царедворца — поэта Иоанна Дамаскина — Толстой говорил о своем герое: «Любим калифом Иоанн, ему, что день, почет и ласка» — это были черты автобиографические. В поэме Иоанн Дамаскин обращается к калифу с такой мольбой: «простым рожден я был певцом, глаголом вольным Бога славить… О, отпусти меня, калиф, дозволь дышать и петь на воле». Необыкновенно мягкий и нежный, он должен был собрать весь запас своей энергии, чтобы отказаться от близости к Государю, которому, когда он заболел под Одессой, по несколько раз в день телеграфировали о состоянии его здоровья. Одно время Толстой поколебался было: ему показалось привлекательным быть при Государе, как он выразился в письме к нему, «Бесстрашным сказателем правды» — но просто придворным Толстой не хотел быть ни в каком случае. В его переписке ясно отразилась удивительно-благородная и чистая душа поэта; но из нее же видно, что изящная его личность была лишена силы и тревоги, мир сильных ощущений и мук сомнения был ему чужд. Это наложило печать на все его творчество. Толстой начал писать и печатать очень рано. Уже в 1841 г., под псевдонимом Краснорогский, вышла его книжка «Упырь» (Санкт-Петербург). Толстой впоследствии не придавал ей никакого значения и не включал в собрание своих сочинений; ее лишь в 1900 г. переиздал личный друг его семьи, Владимир Соловьев. Это — фантастический рассказ в стиле Гофмана и Погорельского-Перовского. Белинский встретил его очень приветливо. Длинный промежуток времени отделяет первое, мимолетное появление Толстого в печати от действительного начала его литературной карьеры. В 1854 г. он выступил в «Современнике» с рядом стихотворений («Колокольчики мои», «Ой стоги» и др.), сразу обративших на него внимание. Литературные связи его относятся еще к сороковым годам. Он был хорошо знаком с Гоголем, Аксаковым, Анненковым, Некрасовым, Панаевым и особенно с Тургеневым, который был освобожден от постигшей его в 1852 г. ссылки в деревню благодаря хлопотам Толстого. Примкнув ненадолго к кружку «Современника», Толстой принял участие в составлении цикла юмористических стихотворений, появившихся в «Современнике» в 1854 — 55 годах под известным псевдонимом Кузьмы Пруткова. Весьма трудно определить, что именно здесь принадлежит Толстому, но несомненно, что его вклад был не из маловажных: юмористическая жилка была очень сильна в нем. Он обладал даром весьма тонкой, хотя и добродушной насмешки; многие из лучших и наиболее известных его стихотворений обязаны своим успехом именно иронии, в них разлитой (например «Спесь», «У приказных ворот»). Юмористически-сатирические выходки Толстого против течений 60-х годов («Порой веселой мая», «Потом богатырь» и др.) немало повлияли на дурное отношение к нему известной части критики.
Видное место занимают юмористические пассажи и в цикле толстовских обработок былинных сюжетов. Никогда не стесняясь в своих юмористических выходках посторонними соображениями, этот, по мнению многих из своих литературных противников, «консервативный» поэт написал несколько юмористических поэм, до сих пор не включаемых в собрание его сочинений и (не считая заграничных изданий) попавших в печать только в восьмидесятых годах. В ряду этих поэм особенной известностью пользуются две: «Очерк русской истории от Гостомысла до Тимашева» («Русская Старина», 1878, т. 40) и «Сон Попова» (ib., 1882, No. 12). Первая из них представляет собой юмористическое обозрение почти всех главных событий истории России, с постоянным припевом: «Порядка только нет». Поэма написана в намеренно-вульгарном тоне, что не мешает некоторым характеристикам быть очень меткими (например об Екатерине II: «Madame, при вас на диво порядок процветает,- писали ей учтиво Вольтер и Дидерот,- лишь надобно народу, которому вы мать, скорее дать свободу, скорей свободу дать». Она им возразила: «Messieurs, vous me comblez», и тотчас прикрепила украинцев к земле”). «Сон статского советника Попова» еще более комичен.- Написанные в народном стиле стихотворения, которыми дебютировал Толстой, особенно понравились московскому славянофильскому кружку; в его органе, «Русской Беседе», появились две поэмы Толстого: «Грешница» (1858) и «Иоанн Дамаскин» (1859).
С прекращением «Русской Беседы» Толстой становится деятельным сотрудником Катковского «Русского Вестника», где были напечатаны драматическая поэма «Дон-Жуан» (1862), исторический роман «Князь Серебряный» (1863) и ряд архаически сатирических стихотворений, вышучивающих материализм 60-х годов. В «Отечественных Записках» 1866 г. была напечатана первая часть драматической трилогии Толстого — «Смерть Иоанна Грозного», которая в 1867 г. была поставлена на сцене Александринского театра в Санкт-Петербурге и имела большой успех, несмотря на то, что соперничество актеров лишало драму хорошего исполнителя заглавной роли. В следующем году эта трагедия, в прекрасном переводе Каролины Павловой, тоже с большим успехом, была поставлена на придворном театре лично дружившего с Толстым великого герцога Веймарского.
С преобразованием в 1868 г. «Вестника Европы» в общелитературный журнал, Толстой становится его деятельным сотрудником. Здесь, кроме ряда былин и других стихотворений, были помещены остальные две части трилогии — «Царь Федор Иоаннович» (1868, 5) и «Царь Борис» (1870, 3), стихотворная автобиографическая повесть «Портрет» (1874, 9) и написанный в Дантовском стиле рассказ в стихах «Дракон». После смерти Толстого были напечатаны неоконченная историческая драма «Посадник» и разные мелкие стихотворения.
Меньше всего выдается художественными достоинствами чрезвычайно-популярный роман Толстого «Князь Серебряный», хотя он, несомненно, пригоден как чтение для юношества и для народа. Он послужил также сюжетом для множества пьес народного репертуара и лубочных рассказов. Причина такой популярности — доступность эффектов и внешняя занимательность; но роман мало удовлетворяет требованиям серьезной психологической разработки. Лица поставлены в нем слишком схематично и одноцветно, при первом появлении на сцену сразу получают известное освещение и с ним остаются без дальнейшего развития не только на всем протяжении романа, но даже в отделенном 20 годами эпилоге. Интрига ведена очень искусственно, в почти сказочном стиле; все совершается по щучьему велению. Главный герой, по признанию самого Толстого — лицо совершенно бесцветное. Остальные лица, за исключением Грозного, сработаны по тому условно-историческому трафарету, который установился со времен «Юрия Милославского» для изображения древнерусской жизни. Толстой хотя и изучал старину, но большей частью не по первоисточникам, а по пособиям. Сильнее всего отразилось на его романе влияние народных песен, былин и лермонтовской «Песни о купце Калашникове». Лучше всего удалась автору фигура Грозного. То безграничное негодование, которое овладевает Толстым каждый раз, когда он говорит о неистовствах Грозного, дало ему силу порвать с условным умилением перед древнерусской жизнью. По сравнению с романами Лажечникова и Загоскина, еще меньше заботившихся о реальном воспроизведении старины, «Князь Серебряный», представляет собой, однако, шаг вперед. Несравненно интереснее Толстой как поэт и драматург. Внешняя форма стихотворений Толстого не всегда стоит на одинаковой высоте. Помимо архаизмов, к которым даже такой ценитель его таланта, как Тургенев, относился очень сдержанно, но которые можно оправдать ради их оригинальности, у Толстого попадаются неверные ударения, недостаточные рифмы, неловкие выражения. Ближайшие его друзья ему на это указывали, и в переписке своей он не раз возражает на эти вполне благожелательные упреки. В области чистой лирики лучше всего, соответственно личному душевному складу Толстого, ему удавалась легкая, грациозная грусть, ничем определенным не вызванная. В своих поэмах Толстой является поэтом описательным по преимуществу, мало занимаясь психологией действующих лиц. Так, «Грешница» обрывается как раз там, где происходит перерождение недавней блудницы. В «Драконе», по словам Тургенева (в некрологе Толстому), Толстой «достигает почти Дантовской образности и силы»; и действительно, в описаниях строго выдержан Дантовский стиль.
Интерес психологический из поэм Толстого представляет только «Иоанн Дамаскин». Вдохновенному певцу, удалившемуся в монастырь от блеска двора, чтобы отдаться внутренней духовной жизни, суровый игумен, в видах полного смирения внутренней гордыни, запрещает предаваться поэтическому творчеству. Положение высоко-трагическое, но заканчивается оно компромиссом: игумену является видение, после которого он разрешает Дамаскину продолжать слагать песнопения. Всего ярче поэтическая индивидуальность Толстого сказалась в исторических балладах и обработках былинных сюжетов. Из баллад и сказаний Толстого особенной известностью пользуется «Василий Шибанов»; по изобразительности, концентрированности эффектов и сильному языку — это одно из лучших произведений Толстого.
О писанных в старорусском стиле стихотворениях Толстого можно повторить то, что сам он сказал в своем послании Ивану Аксакову: «Судя меня довольно строго, в моих стихах находишь ты, что в них торжественности много и слишком мало простоты». Герои русских былин в изображении Толстого напоминают французских рыцарей. Довольно трудно распознать подлинного вороватого Алешу Поповича, с глазами завидущими и руками загребущими, в том трубадуре, который, полонив царевну, катается с ней на лодочке и держит ей такую речь: “… сдайся, сдайся, девица душа! я люблю тебя царевна, я хочу тебя добыть, вольной волей иль неволей, ты должна меня любить. Он весло свое бросает, гусли звонкие берет, дивным пением дрожащий огласился очерет…” Несмотря, однако, на несколько условный стиль толстовских былинных переработок, в их нарядном архаизме нельзя отрицать большой эффектности и своеобразной красоты.
С середины 60-х годов его некогда богатырское здоровье — он разгибал подковы и свертывал пальцами винтообразно зубцы вилок — пошатнулось. Как бы предчувствуя свою близкую кончину и подводя итог всей своей литературной деятельности, Толстой осенью 1875 г. написал стихотворение «Прозрачных облаков спокойное движенье», где, между прочим, говорит о себе:
Всему настал конец, прийми ж его и ты Певец, державший стяг во имя красоты.
Это самоопределение почти совпадает с тем, что говорили о Толстом многие «либеральные» критики, называвшие его поэзию типичной представительницей «искусства для искусства». И, тем не менее, зачисление Толстого исключительно в разряд представителей «чистого искусства» можно принять только с значительными оговорками. В тех самых стихотворениях на древнерусские сюжеты, в которых всего сильнее сказалась его поэтическая индивидуальность, водружен далеко не один «стяг красоты»: тут же выражены и политические идеалы Толстого, тут же он борется с идеалами, ему не симпатичными.
В политическом отношении он является в них славянофилом в лучшем смысле слова. Сам он, правда (в переписке), называет себя решительнейшим западником, но общение с московскими славянофилами все же наложило на него яркую печать. В Аксаковском «Дне» было напечатано нашумевшее в свое время стихотворение «Государь ты наш батюшка», где в излюбленной им юмористической форме Толстой изображает петровскую реформу как «кашицу», которую «государь Петр Алексеевич» варит из добытой «за морем» крупы (своя якобы «сорная»), а мешает «палкой»; кашица «крутенька» и «солона», расхлебывать ее будут «детушки».
В старой Руси Толстого привлекает, однако, не московский период, омраченный жестокостью Грозного, а Русь Киевская, вечевая. Когда Поток-богатырь, проснувшись после пяти-векового сна, видит раболепие толпы перед царем, он «удивляется притче» такой: «если князь он, иль царь напоследок, что ж метут они землю пред ним бородой? мы честили князей, но не этак! Да и полно, уж вправду ли я на Руси? От земного нас Бога Господь упаси! Нам писанием велено строго признавать лишь небесного Бога!» Он «пытает у встречного молодца: где здесь, дядя, сбирается вече?» В «Змее Тугарине» сам Владимир провозглашает такой тост: «за древнее русское вече, за вольный, за честный славянский народ, за колокол пью Новграда, и если он даже и в прах упадет, пусть звон его в сердце потомков живет».
С такими идеалами, нимало не отзывающимися «консерватизмом», Толстой, тем не менее, был в середине 60-х годов зачислен в разряд писателей откровенно-ретроградных. Произошло это оттого, что, оставив «стяг красоты», он бросился в борьбу общественных течений и весьма чувствительно стал задевать «детей» Базаровского типа. Не нравились они ему главным образом потому, что «они звона не терпят гуслярного, подавай им товара базарного, все чего им не взвесить, не смеряти, все кричат они, надо похерити». На борьбу с этим «ученьем грязноватым» Толстой призывал «Пантелея-Целителя»: «и на этих людей, государь Пантелей, палки ты не жалей суковатые». И вот, он сам выступает в роли Пантелея-Целителя и начинает помахивать палкой суковатой. Нельзя сказать, чтобы он помахивал ею осторожно. Это не одна добродушная ирония над «материалистами», «у коих трубочисты суть выше Рафаила», которые цветы в садах хотят заменить репой и полагают, что соловьев «скорее истребити за бесполезность надо», а рощи обратить в места «где б жирные говяда кормились на жаркое» и т. д. Весьма широко раздвигая понятие о «российской коммуне» Толстой полагает, что ее приверженцы «все хотят загадить для общего блаженства», что «чужим они немногое считают, когда чего им надо, то тащут и хватают»; «толпы их все грызутся, лишь свой откроют форум, и порознь все клянутся in verba вожакорум. В одном согласны все лишь: коль у других именье отымешь да разделишь, начнется вожделенье». Справиться с ними, в сущности, не трудно: «чтоб русская держава спаслась от их затеи, повесить Станислава всем вожакам на шею». Все это вызвало во многих враждебное отношение к Толстому, и он вскоре почувствовал себя в положении писателя, загнанного критикой. Общий характер его литературной деятельности и после посыпавшихся на него нападок остался прежний, но отпор «крику оглушительному: сдайтесь, певцы и художники! Кстати ли вымыслы ваши в наш век положительный!» он стал давать в форме менее резкой, просто взывая к своим единомышленникам: «дружно гребите, во имя прекрасного, против течения». Как ни характерна сама по себе борьба, в которую вступил поэт, считавший себя исключительно певцом «красоты», не следует, однако, преувеличивать ее значение. «Поэтом-бойцом», как его называют некоторые критики, Толстой не был; гораздо ближе к истине то, что он сам сказал о себе: «двух станов не боец, но только гость случайный, за правду я бы рад поднять мой добрый меч, но спор с обоими — досель мой жребий тайный, и к клятве ни один не мог меня привлечь».
В области русской исторической драмы Толстому принадлежит одно из первых мест; здесь он уступает только одному Пушкину. Исторически-бытовая драма «Посадник», к сожалению, осталась неоконченной. Драматическая поэма «Дон-Жуан» задумана Толстым не только как драма, для создания которой автор не должен перевоплощать свою собственную психологию в характеры действующих лиц, но также как произведение лирически-философское; между тем спокойный, добродетельный и почти «однолюб» Толстой не мог проникнуться психологией вечно ищущего смены впечатлений, безумно-страстного Дон-Жуана. Отсутствие страсти в личном и литературном темпераменте автора привело к тому, что сущность дон-жуанского типа совершенно побледнела в изображении Толстого: именно страсти в его «Дон-Жуане» и нет. На первый план между драматическими произведениями Толстого выступает, таким образом, его трилогия. Наибольшей известностью долго пользовалась первая часть ее — «Смерть Иоанна Грозного». Это объясняется прежде всего тем, что до недавнего времени только она одна и ставилась на сцену — а сценическая постановка трагедий Толстого, о которой он и сам так заботился, написав специальное наставление для нее, имеет большое значение для установления репутации его пьес. Сцена, например, где к умирающему Иоанну, в исполнение только что отданного им приказа, с гиком и свистом врывается толпа скоморохов, при чтении не производит и десятой доли того впечатления, как на сцене. Другая причина недавней большей популярности «Смерти Иоанна Грозного» заключается в том, что в свое время это была первая попытка вывести на сцену русского царя не в обычных до того рамках легендарного величия, а в реальных очертаниях живой человеческой личности.
По мере того как этот интерес новизны пропадал, уменьшался и интерес к «Смерти Иоанна Грозного», которая теперь ставится редко и вообще уступила первенство «Федору Иоанновичу». Непреходящим достоинством
трагедии, помимо очень колоритных подробностей и сильного языка, является чрезвычайная стройность в развитии действия: нет ни одного лишнего слова, все направлено к одной цели, выраженной уже в заглавии пьесы. Смерть Иоанна носится над пьесой с первого же момента; всякая мелочь ее подготовляет, настраивая мысль читателя и зрителя в одном направлении. Вместе с тем каждая сцена обрисовывает перед нами Иоанна с какой-нибудь новой стороны; мы узнаем его и как государственного человека, и как мужа, и как отца, со всех сторон его характера, основу которого составляет крайняя нервность, быстрая смена впечатлений, переход от подъема к упадку духа. Нельзя не заметить, однако, что в своем усиленном стремлении к концентрированию действия Толстой смешал две точки зрения: фантастически-суеверную и реалистическую. Если автор желал сделать узлом драмы исполнение предсказания волхвов, что царь непременно умрет в Кириллин день, то незачем было придавать первостепенное значение стараниям Бориса вызвать в Иоанне гибельное для него волнение, которое, как Борис знал от врача, будет для царя смертельно помимо всяких предсказаний волхвов. В третьей части трилогии — «Царе Борисе» — автор как бы совсем забыл о том Борисе, которого вывел в первых двух частях трилогии, о Борисе косвенном убийце Иоанна и почти прямом — царевича Димитрия, хитром, коварном, жестоком правителе Руси в царствование Феодора, ставившем выше всего свои личные интересы. Теперь, кроме немногих моментов, Борис — идеал царя и семьянина. Толстой не в состоянии был отделаться от обаяния образа, созданного Пушкиным, и впал в психологическое противоречие с самим собой, причем еще значительно усилил пушкинскую реабилитацию Годунова. Толстовский Борис прямо сентиментален. Чрезмерно сентиментальны и дети Бориса: жених Ксении, датский королевич, скорее напоминает юношу эпохи Вертера, чем авантюриста, приехавшего в Россию для выгодной женитьбы. Венцом трилогии является срединная ее пьеса — «Федор Иоаннович». Ее мало заметили при появлении, мало читали, мало комментировали. Но вот, в конце 1890-х годов, было снято запрещение ставить пьесу на сцене. Ее поставили сначала в придворно-аристократических кружках, затем на сцене Петербургского Малого театра; позже пьеса обошла всю провинцию. Успех был небывалый в летописях русского театра. Многие приписывали его удивительной игре актера Орленева, создавшего роль Федора Иоанновича — но и в провинции всюду нашлись «свои Орленевы». Дело, значит, не в актере, а в том замечательно благодарном материале, который дается трагедией. Поскольку исполнению «Дон-Жуана» помешала противоположность между психологией автора и страстным темпераментом героя, постольку родственность душевных настроений внесла чрезвычайную теплоту в изображение Федора Иоанновича. Желание отказаться от блеска, уйти в себя так знакомо было Толстому, бесконечно-нежное чувство Федора к Ирине так близко напоминает любовь Толстого к жене. С полной творческой самобытностью Толстой понял по-своему совсем иначе освещенного историей Федора — понял, что это отнюдь не слабоумный, лишенный духовной жизни человек, что в нем были задатки благородной инициативы, могущей дать ослепительные вспышки. Не только в русской литературе, но и во всемирной мало сцен, равных, по потрясающему впечатлению, тому месту трагедии, когда Федор спрашивает Бориса: «царь я или не царь?» Помимо оригинальности, силы и яркости, эта сцена до такой степени свободна от условий места и времени, до такой степени взята из тайников человеческой души, что может стать достоянием всякой литературы. Толстовский Федор Иоаннович — один из мировых типов, созданный из непреходящих элементов человеческой психологии. Последним произведением Толстого стала драма из древненовгородской истории «Посадник» Работа над ней началась сразу по окончании трилогии, но завершить ее автор не успел. В возрасте 58 лет Толстой скончался 10 октября (по старому стилю 28 сентября) 1875 г. в своем имении Красный Рог от передозировки морфия, который употреблял для облегчения страданий от астмы и невралгии с тяжелыми головными болями. Похоронен был возле сельской церкви. Позже там же завещала похоронить себя Софья Андреевна. Поэзия Толстого нашла должное признание лишь после его смерти, когда ее оценили поэты-символосты.
… А в Красном Роге у рябины листья
Скрутились, словно рукопись стихов.
Но так сочны, так полнокровны кисти,
Как будто гребни чёрных петухов.
Здесь жил поэт.
М. Юницкая
Вряд ли найдется человек, хотя бы раз в жизни не сталкивавшийся с творчеством Алексея Константиновича Толстого. Люди поют известные романсы и не задумываются, что автором текста является русский поэт, наш земляк А. К. Толстой.
Готовясь к конкурсу чтецов, посвященному 190-летию А. К. Толстого, я почему-то сначала не мог вспомнить ни одного его произведения. Тогда я взял в библиотеке томик его стихов. Открыв первую же страницу, прочитал строки, и сразу же вспомнил и запел давно знакомые слова:
«Колокольчики мои, цветики степные…».
Кажется, с детского сада слышу это произведение по радио и телевизору. Следующая страница, другое стихотворение – и опять знакомый мотив просится на память:
«Средь шумного бала, случайно…».
В его лирических стихах как ни у кого другого, чувствуется напевность, музыкальность и задушевный тон. Может, поэтому и запомнились когда-то мне эти стихи как музыкальное произведение. Ведь не зря к стихам Толстого обращались такие выдающиеся композиторы, как Чайковский, Римский-Корсаков, Мусоргский, Рубинштейн. Часто «Колокольчики» напевает моя мама. Она говорит, что слова легко запомнились и поднимают настроение.
Чтобы лучше понять произведения поэта, я прочитал подробнее о его жизни и творчестве, а также отзывы о нем современников.
Толстой родился в графской семье, с детства не знал недостатка ни в средствах, ни в любви ближних. Его возили в путешествия за границу, он был дружен с наследником – будущим царем. Поступив на государственную службу, он быстро продвигался по служебной лестнице, не прилагая к этому никаких усилий. Многие стремятся к такому положению. Однако, по словам самого поэта «Служба, какова бы она ни была, глубоко противна моей натуре…» Он хочет быть самим собой, писателем. Прошло много лет, прежде чем Толстой получил отставку. А. К. Толстой обладая большой физической силой, был очень мягким и отзывчивым человеком. Его современник, писатель И. С. Тургенев, писал о нём так: «Всем, знавшим его, хорошо известно, какая это была душа, честная, правдивая, доступная всяким добрым чувствам, готовая на жертвы, преданная до нежности, неизменно верная и прямая. «Рыцарская натура» – это выражение почти неизменно приходит всем на уста при одной мысли о Толстом. » Меня особенно взволновало его стихотворение «Колодники». В нём слышится такая глубина чувства, такое сострадание и жалость к этим людям, что невольно сжимается сердце.
Кто они, эти «колодники»? Может, крепостные или пленные, которых наверняка видел поэт, когда служил в армии во время Крымской войны? А может, это преступники, совершившие тяжкое преступление? Стихотворение проникнуто таким сочувствием к этим людям, какое может испытывать только человек с отзывчивым и нежным сердцем, как у Алексея Константиновича.
Я полюбил исторические баллады Толстого. В них чувствуется гордость поэта за славное историческое прошлое родного края. Ведь наша Брянщина богата историческими событиями и древними легендами. По местным преданиям, именно в Брянских лесах находился Соловей-Разбойник, а брянский богатырь Пересвет начал поединок с татарским воином перед Куликовской битвой.
В стихотворении «Курган» с грустью говорится о забвении подвигов богатырей, о том, что нельзя забывать историческое прошлое своей родины.
Баллада «Илья Муромец» тоже проникнута грустью. Обидел князь заслуженного воина. Да и сам Илья не очень хочет пировать в роскошных покоях. «Для княжого не гожусь двора», – говорит богатырь. И чувствуется, автор с ним согласен. Толстой также не любил находится при дворе государя, а предпочитал жить в своем имении.
Здесь, в Красном Роге, он создал большинство своих лирических стихотворений. Во многих из них видны знакомые картины природы Брянского края: сосновый бор, река, «где гнутся под омутом лозы», а над водой
«Летают и пляшут стрекозы,
Весёлый ведут хоровод».
«
1
2
»
Алексей Николаевич Толстой вошел в историю русской литературы задолго до революции. Еще до 1917 года он создал немало ярких реалистических произведений о жизни русского дворянства и интеллигенции эпохи империализма. Его первые пьесы — это «комедии нравов», отражающие жизнь узкого круга людей. Они наполнены радостным мироощущением автора, все имеют «счастливый конец». Но истинный талант писателя раскрылся в его масштабных произведениях: «Петр Первый», «Хождение по мукам», «Хлеб» и драматических произведениях об Иване Грозном.
Временное отчуждение от Родины привело писателя к мучительным раздумьям о судьбах русской революции и русского народа. Все глубже вникал он в сущность происходящего в России. С думами о Родине начал он свой роман «Сестры», первую часть трилогии «Хождение по мукам», параллельно работал над автобиографической повестью «Детство Никиты» и научно-фантастическим романом «Аэлита». В эмиграции Толстой приходит к мысли, что путь к вершинам искусства закрыт без общения со своим народом, без Отечества. В это время он пишет Чуковскому о своей «бесприютной тоске» по Родине, о разочаровании в западном буржуазном мире. В статье «Несколько слов перед отъездом» Толстой с удивительной проницательностью показал нависшую над Европой угрозу «долларовой демократии» и вызванного ею фашизма.
Весной 1923 года Толстой вернулся из эмиграции. В этот период он пишет ряд произведений об эмиграции, начатых еще за границей: «Эмигранты», «В Париже», «На острове Халки», «Черная пятница», «Рукопись, найденная под кроватью». В них он разоблачает налымовское потомство, выброшенное революцией на свалку истории. В опустившемся русском аристократе Александре Епанчине собрана вся мерзость и гниль подлой души злейшего врага революции. Он готов на любое предательство, чтобы вернуть старый российский строй. С вожделением думает Епанчин об интервенции, об американцах, которые охотно шлют покупателям «пушки, снаряды и сотни тысяч широкоплечих веселых американских молодцов», делая свой бизнес с подобающей рекламой: «воевать надо широко».
Этот цикл произведений Толстого явился блестящей иллюстрацией агрессивной грабительской роли американского империализма. Мир долларовой диктату-
ры и фашизма, крушение капитализма и победу революционных сил художественно воплотил писатель в произведениях научно-фантастического жанра: «Семь дней, в которые был ограблен мир», «Гиперболоид инженера Гарина», «Аэлита». В этих произведениях он показал жизнь современной буржуазной Европы и Америки, этой «проклятой страны, где шагают по колено в золоте, где собираются скупить по дешевке весь старый добрый мир». Весьма выразительно в романе «Гиперболоид инженера Гарина» звучит признание заокеанских магнатов, предпочитающих для Америки фашистскую диктатуру: «В конце концов, нам и в самом деле этот демократический строй надоел хуже маргарина… В стране безобразия, разбой, беспорядок, чепуха,— право, уж лучше пусть правит страной диктатор, вождь с волчьей хваткой». Толстой всесторонне и глубоко осветил противоречия капиталистического общества.
Сравнивая русскую литературу с западной, Толстой пишет: «Молодые русские повествователи бесконечно талантливее и содержательнее любого из молодых западноевропейских и американских романистов, этих карманников старой культуры, воспевателей уголовного сыска, шутов его величества валютного спекулянта». Что ж, во многом Толстой оказался провидцем. Подлинным поэтическим вдохновением отмечены эпизоды гражданской войны в рассказе «Гадюка», где Толстой создал образы рядовых людей революции, мужественных, смелых, исполненных моральной чистоты и духовной силы. Здесь Толстой говорит и об опасности мещанства для дальнейшего развития общества.
В 1927 году писатель начал работу над второй частью трилогии «Хождение по мукам» — «Восемнадцатый год». «Вновь найденная Родина» —так определил писатель тему этой эпохи. В основе сюжета — судьба сестер Булавиных, Екатерины Дмитриевны и Даши, история их любви, радостей и огорчений. В их поэтических образах отражены самые светлые стороны человеческой души, раскрывающейся навстречу счастью. В духовном же крахе таких представителей русской буржуазной интеллигенции, как адвокат Смаковников, поэт Бессонов и другие, Толстой показал обреченность старой России. На судьбе героев, Даши и Ивана Ильича, Кати и Рощина, писатель доказал, что счастье может быть полноценным только тогда, когда в нем воплощено честное служение Родине и вера в ее будущее.
Затем Толстой начал исторический роман «Петр Первый». Писатель признавался: «Я обратился к эпохе Петра Великого, должно быть, скорее инстинктом художника, чем сознательно, я искал в этой теме разгадки русского народа и русской государственности». «Гулкий ветер истории ворвался в его творчество». Но его искренние усилия найти в прошлом русского народа ключ к современности в конце концов свелись к произвольным историческим параллелям, а объективные закономерности остались для писателя загадкой. И все же он создал великий роман о решающей эпохе в жизни России. Толстой остался верен исторической и художественной правде в изображении народа, его страданий и жертв. Роман «Петр Первый» — может быть, самый замечательный во всем литературном наследии А. Толстого.
В 30-е годы писатель работает над заключительным романом трилогии «Хождение по мукам» — «Хмурое утро». Это художественная летопись революционного обновления России. Здесь повествуется о тяжелых годах гражданской войны и интервенции.
С первых же дней Великой Отечественной войны А. Н. Толстой отдает все свои творческие силы делу победы, непоколебимой верой в которую наполнены «Рассказы Ивана Сударева», публицистические произведения «Что мы защищаем», «Фашисты в Ясной Поляне», «Кровь народа» и другие. Призыв к защите Родины, свободы и независимости, великие исторические традиции народа, разоблачение фашизма и грядущая победа над ним — вот важнейшие темы его статей.
Наряду с творчеством лучших писателей произведения Алексея Николаевича Толстого служили примером высокого патриотизма, стали нашей классикой. Он достойный продолжатель традиций Л. Н. Толстого и И. С. Тургенева, Ф. М. Достоевского и А. П. Чехова.