Эгоизм в обычном понимании Эгоизм (от лат. ego — я) — ценностная ориентация субъекта, характеризуемая преобладанием в его жизнедеятельности своекорыстных личных интересов и потребностей безотносительно к интересам других людей и социальных групп. Проявлениям эгоизма присуще отношение субъекта к другому человеку как к объекту и средству достижения своекорыстных целей. Развитие эгоизма и превращение его в доминирующую направленность личности объясняется серьезными дефектами воспитания. Если тактика семейного воспитания объективно направлена на закрепление таких проявлений, как завышенная самооценка и эгоцентризм личности ребенка, то у него может сформироваться стойкая ценностная ориентация, при которой принимаются в расчет лишь его собственные интересы, потребности, переживания и пр. В зрелом возрасте подобная концентрация на собственном Я, себялюбие и полное равнодушие к внутреннему миру другого человека или социальной группе может привести к отчуждению как переживанию субъектом одиночества во враждебном ему мире. Во многих психологических и этико-психологических концепциях эгоизм необоснованно рассматривается как врожденное свойство человека, благодаря которому якобы обеспечивается защита его жизнедеятельности. В обыденном словоупотреблении эгоизм выступает как противоположность альтруизму. Разведение на противоположные полюсы эгоизма и альтруизма отражает изначальное неправомерное противопоставление Я и ОНИ, как якобы единственно возможное. Исторически прогрессивная тенденция связана со снятием антагонизма Я и ОНИ объединяющим началом Мы: то, что делается человеком для других, в равной мере полезно и ему и другим, поскольку это полезно для общности, которой он принадлежит. Таким образом, если иметь в виду социально-психологические закономерности поведения личности, то альтернатива «или эгоизм, или альтруизм» оказывается ложной. Подлинную альтернативу эгоизма и альтруизму составляет идентификация коллективистская.
“Эгоизм” – ругательное слово. Так уж повелось, потому что каждый считает себя лучше других, но не каждый способен себе в этом признаться. Одни эгоисты склонны обзывать эгоистами других эгоистов за то, что они эгоисты, не замечая при этом, что, таким образом, осуждают себя. Обычно под “эгоизмом” понимают “эгоизм” в узком смысле этого понятия – так называемый “грубый эгоизм”, основополагающим принципом которого является: для себя в ущерб другим. Альтруизм – тоже эгоизм. Утверждать, однако, что быть эгоистом плохо – то же самое, что заявлять, что жить аморально, ведь всё, что мы делаем, мы делаем только потому, что этого хочет наше “я” (эго). “Для себя” – вот основополагающий принцип эгоизма. И не важно – в ущерб ли интересам других (грубый эгоизм) или, наоборот, для ублажения их эгоизма (альтруизм).
Термин “альтруизм” выдумал основатель социологии Огюст Конт (1798-1857), как противоположный по смыслу термину “эгоизм”. На первый взгляд может показаться, что в противоположность эгоистическому принципу “для себя” основным принципом альтруизма является: “для других” – только для других и при этом ничего для себя или даже в ущерб себе. Но ведь так не бывает, товарищи. Что бы мы ни совершили, мы это сделали только потому, что стремились получить взамен что-то более ценное – деньги, медаль или доброе слово, а может быть просто удовлетворение от поступка.
Альтруизм определен в толковом словаре как бескорыстная забота о других. Корысть же толкуется как стремление к получению материальной выгоды (именно материальной – взяток и проч., а не морального удовлетворения). Конечно, бывают поступки, за которые их устроители не просят денег – всегда найдутся энтузиасты, готовые похоронить нас бесплатно – но немотивированных поступков не бывает. А мотив в любом случае призван удовлетворять “эго”: делать подарки, порой, не менее приятно, чем получать гонорары.
Трудно сказать, кто получает больше удовольствия – карманный вор от удачно свистнутого кошелька или член Ордена милосердия оттого, что приютил у себя дома два десятка беженцев – оба ублажают свое “я”. Если кто-то старается для других, то при этом в первую очередь старается для себя. Мы помогаем утопающему не потому, что хотим помочь, а потому, что хотим почувствовать себя спасителями. Если бы нам ничего не хотелось, то мы бы ничего и не совершали. Классический альтруист – благородный, благодарный, самоотверженный джентльмен с улыбкой до ушей – тоже чего-то хочет для себя в обмен на свои добрые дела. Чего же? А хотя бы морального удовлетворения.
Похоже, что основополагающим принципом альтруизма является не “для других”, а “для себя в пользу других” Сначала для себя (для своего “эго”) и только потом для других. Следовательно, любой альтруистичный поступок эгоистичен, только, в отличие от грубого эгоизма, имеет благородный оттенок, ибо одобряется общественной моралью. Поэтому можно сказать, что по сути оба термина – “эгоизм” и “альтруизм” – одного поля ягоды, т.к. альтруизм есть форма эгоизма.
Дикая природа создала программу развития живой материи
в мёртвом мире по канонам эгоизма, который функционирует на правах правил и
постулатов, выведенных её лабораторией. Всё начинается с зачатия (начало
деления клетки) и имеет дальнейшее поэтапное продолжение.
Когда новой жизни надо осуществиться, запускается
последовательность меняющихся пространственно-временных состояний данного
фрагмента мира, в котором будет проходить череда таинственных событий. Начинают
оформляться условия, настраивающие внутренний молекулярный мир “его”
и “её” для сотворения данного акта. Происходит энергетический всплеск
активности. Новое подчиняет себе организмы, дающие жизнь, и даже всё ближайшее окружение
с одной целью – обнаружиться, стать явным и выжить, впитывая в себя только
выгодное и удобное.
Существо, явленное на свет, готово и дальше заявлять о
себе с позиции эгоизма до самой старости, если бы не наличие оригинально
сложенного серого вещества в его голове интенсивно выхватывающего знания из
базы РАЗУМа по мере своего развития. Важным компонентом тут оказывается
самостоятельный анализ приобретённой информации в результате непосредственного
наблюдения и личного опыта.
Приобретаемая информация “нарезая дороги” в
нейронных сетях мозга оформляет сознание и периодически провоцирует конфликт
между понятиями “моё” и “наше”. Образы сталкиваются, и
принципы эгоистического начала в результате логических интерпретаций, происходящих
в сером веществе, подвергаются сомнению и переоценке. Индивидуальный эгоизм
притупляется и незаметно уступает дорогу новым чертам человеческого характера.
Но каким? И действительно ли уступает?
Эгоизм выстроен на молекулярном уровне, впечатан в
подсознание и предоставляется нам как константа дикости живой материи,
доставшийся в подарок от первичной биосубстанции – праматери человечества.
Конкурентные отношения на эгоистической основе в видовых и межвидовых площадках
биосферы планеты олицетворяют собой сложившийся порядок. В животном мире это
норма, вымеренная самой природой. Подсознание обладает невероятной мощью и при
слабо развитом сознании всегда берёт верх.
Все построения общественного устройства человеческой среды
на базе такой константы дают жалкие результаты. Сегодня человечество устало от
вечного балансирования на “лезвии” уничтожения – либо от своих
поступков, либо от разрушительных выходок мёртвой материи, либо в совокупности
того и другого. Пришло время, когда наличие конкуренции на основе
индивидуального (коллективного) эгоизма тормозит не только развитие
общественных отношений, но и сам прогресс. А сколько загубленных человеческих
судеб по вине галопирующего проявления эгоизма? События дня наглядный тому
пример.
Всем понятно, что эгоист с палкой-копалкой и эгоист с
ядерной боеголовкой это две несовместимые опасности по ущербу планете. Эгоизм
хорош, когда ты живёшь один на необитаемом острове, но как только эгоисты
собираются в кучу то он постоянно напоминает о себе спонтанно возникающими неприятностями,
склоками и пересудами … выливающимися в конечном итоге во множественные
несчастья.
Пока понятно одно, если имеется приоритет в управлении
организмом той частью мозга, которая отвечает за его состояние на уровне
животных инстинктов, то торжество эгоизма в обществе обеспечено. Что мы и
наблюдаем – “нависшие” над миром опасности, исходящие от человека
эгоиста.
Но эволюция нечаянно (благодаря случайной мутации)
позволила участку мозга где сконцентрировано подсознание незначительно обрасти
дополнительными массивами серого вещества в виде складок и бороздок. Возросло
количество работающих нейронов. Соответственно на порядок добавилось нейронных
групп способных фиксировать огромные объёмы информации для логического сопоставления
и осмысления в дальнейшем. Образование бесчисленного количества новых нейронных
связей, включившихся в логический процесс увеличило возможности мозга и родило
высокий интеллект. Теперь мозг способен загружать больше информации, при
анализе которой формируемый вывод окажется ближе к истине и более
привлекателен, чем при выполнении той же операции слабым умом да на базе
несовершенных знаний.
По мере роста и совершенствования той части мозга,
которая отвечает за интеллект, сообщество неспешно поднимается на так
называемый цивилизованный уровень жизни. Интеллектуальная часть,
анализируя боевые победы, творческие достижения и опыт землян в поисках
близкого лучшего постепенно вступает в конфронтацию со своим животнымличностным и незаметно для окружения начинает выводить на показ альтруизм. Как
не странно колыбелью его является тот самый стадный (коллективный) эгоизм.
Причём, тут неважна размерность стада – маленькая семья ли большая,
малочисленное общество либо нет.
А вот, чтобы исчез даже запах альтруизма, достаточно
“атомизировать” семью и общество, поскольку источник его –
коллективные отношения – вредные
замыслам современного глобализма. Сегодня в почёте только обособленная
личность, начинённая индивидуальным эгоизмом. В такой среде легче закрепить флаг
конкуренции и рыночных отношений. Собственно, с этой целью сейчас и проводится
политика разобщения людей, с одновременным внедрением в мозг вируса первичного
накопления капитала. Вирус ежесекундно “грызёт” мозг эгоиста
превращая его в алчущую прорву. А как следствие разрушаются не только
коллективы и семьи, но и гармония живого и мёртвого.
По мере развития базы РАЗУМа совершенствуется
интеллект, и под напором различных внешних угроз под лозунгом спасения “стада”
завязывается стадный (коллективный) разумный эгоизм. На определённом
этапе он вступает в противоборство с эгоизмом отдельной особи в данном стаде.
Новоявленный общественный (коллективный) эгоизм, заявляя о себе, угнетает
животный личностный и постепенно ставит его под свой контроль, через
примитивное альтруистическое самовыражение. Здесь то и начинаются первые
упражнения навыкам альтруизма как вынужденная мера.
Ведь порой от личности требуется бескорыстно
действовать на пользу “стада” осуществляя общий интерес эгоистов. Так
“набухают семена” альтруизма в человеческой среде (отдельно можно
рассмотреть всплески альтруизма в семье эгоистов). Разумеется, это ещё не тот
альтруизм, который способен творить чудеса истории, но он уже имеет место, хотя
вес его в отношениях людей ничтожно мал.
Но в результате частой повторяемости альтруистического
самовыражения личности, закрепляется в обществе и сам альтруизм.
Эгоизм уже не так активно заявляет о себе в
межличностных отношениях особей, а личность приобретает при этом
альтруистический “окрас”. Это происходит как в мыслях, так и в
поступках.
В слаборазвитом обществе мало выражен альтруизм ещё по
одной причине: Альтруизм предусматривает безвозмездную самоотдачу
себя во благо другим. Поскольку в обществе с низкими научно-техническими
достижениями имеет место наличие работников с посредственными знаниями и
навыками, то разуметься ни один маломальский эгоист не захочет получать помощь
от тяп-ляповского специалиста даже бесплатно. Он либо угробит, либо разрушит.
Для альтруизма в диком сообществе нет благоприятной среды. Нет надлежащей базы
РАЗУМА, нет научного знания, нет соответствующих технологий. Только по истечении
времени по мере накопления знания (маленькими шажками) интеллект смог поднять
планку человека – специалиста. Отсортировка и посев лучших “семян”
знания в каждом новом поколении (как при селекции) постепенно выводит быт
человечества на более высокую ступень. Начинает складываться сообщество новых
людей, где отсутствуют плохие знания и технологии, а также отсутствуют люди –
посредственности в своём деле. Значит, уже каждый желающий согласен принять
бескорыстную услугу от каждого предлагающего её. А раз согласен – альтруизм
процветает. При этом процветает и общество людей, живущих на планете. Альтруизм
позволяет сформировать общество с высочайшим уровнем специализации и
квалификации. Подобное нужно для строительства искусственной среды обитания с
интенсивным развитием.
Борьба за существование для организмов в среде мёртвой
и живой материи в слаборазвитом обществе проходит под лозунгом эгоизма –
себялюбия, предпочтения своих личных интересов, которые абсолютно не выражают
интересы окружения в целом.
Результаты деятельности существующего сегодня
личностного и коллективного эгоизма налицо – мир выглядит плачевно даже из
космоса. Остаётся ждать прихода коллективного альтруизма.
Альтруизм — это высочайшая форма борьбы разумной живой
среды за место в мире мёртвой материи.
Альтруизм — готовность бескорыстно действовать на
пользу другим, не считаясь со своими личными интересами. Но когда бескорыстные
действия, направленные на пользу (на ДОБРО) превращаются в личный интерес, то
возникает новая форма – РАЗУМНЫЙ альтруизм. Его сопровождает высокая нравственность начинённая гуманизмом.
Получается следующее, бескорыстные действия
“срослись” с личным интересом. Важно чтобы действия эти несли в себе
именно ДОБРО. Эта форма альтруизма и есть та волшебная и желанная сила
способная организовать высочайшее развитие цивилизации для освоения вселенной. РасцветРАЗУМНОГО альтруизма — это бесконечное желание безвозмездно дарить ДОБРО
окружающим людям. И самое ценное – тут же возникает коллективный альтруизм.
А пока на планете всё грустно т.к. эгоизм не содержит
в себе высокой нравственности и никогда с ней не “подружится”,
поскольку она мешает эгоизму быть. Однако высокая нравственность, начинённая
гуманизмом, является основным защитником человека в искусственно конструируемом
мире.
Отсутствие общего дела парализует развитие среды
обитания человека. Сейчас оно разорвано в клочья частными делишками. Каждый
делец формирует свою среду обитания, отнимая её у соседа и разрушая целостность
общей территории. Употребляя приватизацию стало модным метить “свою”
территорию. Ну, совсем как в животном стаде, у каждой твари свой меченый
участок и границы обхода. Делец-эгоист норовит из среды соседа забрать себе всё
добро, а взамен подкинуть ему дерьмо или сбросить ту гадость в общую среду
(благо пока ещё она есть местами). Это очевидная беда обитаемой планеты.
Очень жаль, что бескорыстно действовать на пользу
другим (творить ДОБРО) сегодня не является повсеместным делом. Совершать благие поступки за деньги — это
устроенная провокация в деле свершения лучших ожиданий людей (просто афера
века) и одна из главных причин отсутствия защищённости человека в обществе.
Самое ужасное, что за деньги некоторые из нас готовы принять любую
“бескорыстную” помощь, даже если пользы в ней нет никакой, а лишь один
только вред. Так запад, за деньги и совсем “бескорыстно” загоняет
Россию в болото небытия.
Альтруизм — это приоритет интеллекта над телом, а
эгоизм – приоритет тела над интеллектом. Пора менять приоритеты.
Ребёнок в большинстве случаев самостоятельно формирует
свой интеллект. Блуждая по полкам библиотеки РАЗУМА (средств массовой
информации в том числе) чаще всего самостоятельно программирует свой мозг.
Поскольку информация различная, то всё зависит с какой полки он взял
элементарные “программы”. Если на этой полке стояли книги с
программой, располагающей творить ДОБРО, то начинает формироваться альтруист. А
если книги с программой творить ЗЛО, то формируется эгоист.
Путь, который должен пройти детёныш, чтобы достичь
уровня высочайшего совершенства и приобрести статус Homo sapiens – не лёгок.
Взять под контроль свои животные позывы – непросто. Требуется время и помощь в
восхождении к совершенству, чтоб задавить в себе эгоиста и стать альтруистом,
подменив врождённые поведенческие качества, определяющие особь как животное на
вновь приобретённые взятые из лучших источников мировой интеллектуальной базы.
Очень важно чтобы развивающийся организм обзавёлся разумными мыслями и
привычками.
Собственно, на сегодняшний день программирование мозга
происходит восприятием образов, взятых с улицы, телевизора, интернета и
семейной кухни. Пока сценарий подобных мест не блещет. Наркомания,
табакокурение, пьянство, разврат, аморальщина, насилие, склоки, сплетни,
убийства, матерщина, словоблудие, интриги, недоедание, безразличие… – плохие
ориентиры. Эти места, как правило, в
своём большинстве имеют значимость источника негативного наполнителя
развивающегося мозга. Да, сейчас трудно быть
альтруистом. А надо ли?
А как это выглядит, начиная с пелёнок?
В процессе созревания в чреве матери у зародыша
активируется рост и развитие части мозга функционально отвечающей за
поддержание состояния растущего организма. Когда дитя покидает тело матери и
сталкивается с социумом, у него активируется развитие другой части мозга
отвечающей за интеллект.
Интеллектуальная часть мозга в какой-то момент станет
способной вмешиваться и корректировать работу той первой её части, конечно,
если сумеет достаточно развиться (достаточно развиться – это очень важно).
Итак, организм животного родил животное, определяемое
как человеческий детёныш. Быть ему в дальнейшем животным или умным животным,
может быть человеком (разумным животным) или человеком-разумным зависит от
многих факторов. Это определяет, как физиология детеныша, так и среда в которой
он развивается. Можно стать человеком по структуре, разумным человеком по
статусу, но при этом всегда оставаться животным от природы. Понятно одно
разумным можно только стать, а животным достаточно родиться. Именно
информативная бытовая среда, в которой как в колыбели находится человеческий
детёныш, даёт ему очередное рождение как Homo sapiens.
Внедрённые в мозг лучшие достижения РАЗУМА, имеющие
ярко выраженные тенденции к творению ДОБРА, процветанию и утверждению жизни на
планете, корректируют “мелкоутробные” эгоистические помыслы растущей
особи, определяемые врождёнными инстинктами. Индивид иногда вынужден подчинятся
требованиям стадного (коллективного) эгоизма что в ряде обстоятельств побуждает
эгоиста-индивидуалиста идти на бескорыстие ради успеха в достижении
поставленной общей цели. Выдавленное бескорыстие в голове взрослеющей особи со
временем “окуклится” и явится в свет как зачаток индивидуального
альтруизма. Один раз возникнув категория альтруизма будет всегда трансформироваться
по возрастающей смысла приобретая всё больший масштаб. Коллективный эгоизм будет долго
“шлифовать” индивидуальный альтруизм, пока не возникнет коллективный
альтруизм. Точка, в которой срастутся коллективный и индивидуальный альтруизм
явится нам как “божественное” проявление РАЗУМА. Это позволит в разы
расширить пределы доступных возможностей разумных людей в обитаемом
пространстве.
Можно озвучить следующий вывод:
индивидуальный эгоизм под влиянием требований “стадного”
(коллективного) эгоизма выдавливает из себя индивидуальный альтруизм, который в
массовом употреблении становиться коллективным.
6[6] Головачев В.В. Дезактивация джина. – М., 2002.[5].
Но мы не воздерживаемся от этой глупости, и чем дальше человек начинает нам рассказывать о своих переживаниях, тем быстрее мы устаем и со временем начинаем терять интерес к нему, а потто он начинает нас раздражать своим нытьем или лучезарностью. Вот тут и проявляется эгоистичность, поскольку этическая пассивность, как и обыкновенная злоба есть виды эгоизма.
Но допустим, мы прекрасно понимаем состояние другого человека и проявляем по отношению к нему гиперопеку. Мы начинаем жалеть его, помогать ему в решении его проблем и доходит до того, что мы готовы сделать за него любую работу и принять на себя все беды и заботы человека. При этом «мы забываем, что, предлагая помощь в трудную минуту, не думаем о последствиях и меняем выбор человека, иногда отбрасывая назад его развитие в духовном и материальном плане, так как зависимость от помощи уменьшает выбор и адаптацию, а человек становится заложником добра»[6]
В христианстве есть такое понятие как благотворительность. Под этим подразумевается оказание частными лицами или общественными организациями безвозмездной и регулярной помощи нуждающимся людям. Благотворительность также можно рассматривать как разновидность альтруизма. В то же время христианство, как и многие другие религии, за эту «безвозмездную» помощь обещают отпущение и прощение грехов, блаженство в раю и прочие прелести загробной жизни. Для многих людей это является достаточно значимым стимулом для осуществления благотворительности. Надо подать нищему, ведь грешно не помочь, а если грех, то буду мучиться после смерти в аду. Вот и заботимся скорее о себе, о своей душе, а не о другом человеке.
Можно рассматривать и другие ситуации, когда человек помогает другому человеку из-за стремления уйти от собственного негативного состояния. Помогая, он пытается устранить собственные неприятные чувства, имеющиеся сейчас или появление которых он представляет в будущем. В бытовом обиходе такие действия называют откуп. Мы готовы подать, помощь нуждающемуся только потому, что не хотим, что бы что-то подобное произошло с нами. Для нас главное, что бы в наш дом не пришла такая беда. Вот мы и помогаем, порождая армию нищенствующих, которые в большинстве случаев вымышленные или имеют доход с подаяния гораздо больше, чем среднестатистический гражданин нашей альтруистичной страны.
И вот когда приходит понимание, что их добрые дела иногда приносят больше вреда, чем пользы, мы задумываемся о стоимости помощи кому-то, о стоимости не столько материальной, сколько моральной. Определим такое поведение как осознанный эгоизм. Для человека становится главным помощь в первую очередь себе, своей семье. И вот пройдя с клеймом эгоиста через весь день, он проявляет альтруизм дома, заботясь о своих родных. Он играет с детьми и одновременно чему-то их учит, думая об их благе в настоящем и будущем. Но и тут есть свои подводные камни.
Проявляя заботу о детях зачастую переходящую в гиперопеку, родитель надеется, что дети вырастут и проявят заботу о нем, как и он в свое время о своих родителях. Но как мы воспитываем своих детей? В основном через запреты; «это нельзя», «так больше не делай» и прочее. Учим определять людей, этот хороший, этот плохой, учим познавать мир. Но когда ребенок познает его, самостоятельно делая ошибки, мы его наказываем. И он понимает, что познавать мир нужно тогда, когда никто не видит, а не видит, значит, не поругает, не накажет.
Взрослые, желая добра для ребенка, ведет себя как агрессор, захвативший маленькую страну – соседа. А не лучше объяснить некоторые вопросы и проблемы, чем наказать, накричать и только из-за того, что он устал или нет времени. Все это и есть совокупность эгоизма и альтруизма в одном человеке. Канадский ученый Селье в этом плане предпочитает говорить не об эгоизме и альтруизме как самостоятельных явлениях, но о «эгоальтрузиме». Но отдавать себя можно двояко – или как равный равному, то есть эгоальтруистически, или снизу вверх, через самоумаление – альтруистически. Говоря упрощено, эгоист только принимает, альтруист только отдает, а эгоальтруист – и принимает, и отдает[7]Левин А.И., Левина Л.В. Современная семья и ее эволюция в постиндустриальном обществе. – Курск, 2002. – С. 130.[7].
Но конкретное проявление эгоальтруизма зависит от ситуации и социальной роли выполняемой человеком в данный момент. С возрастом это усиливается и становится более скрытным для окружающих и даже для самого себя, так как он к этому привык. Ведь чем человек интеллигентнее и образованнее, тем он более утонченно может обманывать себя и окружающих. А говорить о ком-то, что он эгоист или альтруист, это все равно, что говорить о содержании книги по раскрашенной обложке, не зная ее содержания. Но человеку свойственно поддаваться первичному впечатлению и он дает характеристики точно такому же, себе подобному существу не познав его полностью.
Таким образом, в ходе нашего краткого исследования мы приходим к выводу о том, что альтруизм и эгоизм это скорее парадигмальные этические понятия, чье конкретное наполнение зависит от исторической и социальной ситуации, и зачастую носит прагматический характер. В связи с этим при анализе той или иной формы поведения человека отделение альтруистических и эгоистических мотивов затруднено. В связи с этим следует пересмотреть отношение к понятиям «альтруизм» и «эгоизм», сложившееся в современной социальной науке.
Диллема эгоизма и альтруизма(или эгоизм как естественная потребность человека).
План
1.Определение понятия
2.Сведение поведения индивидуума кпонятию(высказывание,сведение,следовательно)
3.выводы
1.Давайте вначале разберемся с терминами и определим те понятия, которыми мы оперируем. Что такое эгоизм в мировоззренческом смысле этого слова? Эгоизм – это направленность ценностных ориентацийвнутрь самого себя (по А.В. Гедеонову).
Толковый словарь В.Даля: Эгоизм м. лат. Себялюбие, самотность или самотство; забота об одном лишь самом себе, без вниманья к другим.
Эгоист м.себялюб, самотник, себятник, кто добр к одному себе, а до других ему нужды нет, Самотник говорит: было бы мне хорошо, а там – хоть волк траву ешь!
Словарь русских синонимов и сходных по смыслувыражений: Эгоизм, самолюбие, себялюбие, своекорыстие.
Словарь Ожегова: Эгоизм – Себялюбие, предпочтение своих, личных интересов интересам других, пренебрежение к интересам общества и окружающих.Психологический словарь на azps.ru
Эгоизм – Склонность действовать преимущественно в собственных интересах.
2. Мое убеждение заключается в том, что любой человек по своей природе первоначальноявляется эгоистом, вне зависимости от того, какие поступки он совершает и на реализацию чего они направлены. Ведь главное – это то, чем он при этом руководствуется, не так ли?
Например, человек занимаетсякакой-либо благотворительной деятельностью или совершает добрые дела, то вроде бы его уже можно причислить к рядам доблестных альтруистов, но так ли обстоят дела на самом деле?
Например, будет лизаниматься человек благотворительной деятельностью в пользу какой-нибудь организации, если он этого не хочет? Нет, конечно! Почему, спросите вы? Да потому, что это не принесет ему никакоголичностного удовлетворения! Отсюда выводим, что человека можно назвать альтруистом только в случае действий не приносящих ему никакого…
Получается, что беда эгоизма заключается не в любви к себе, а в пренебрежении другими людьми. Жизненно необходимо ценить себя и любить, но делать это необходимо не в ущерб другим и не за их счет.
В современном мире многие люди добиваются успеха и благосостояния за счет интересов других людей. Корысть, деньги и собственные цели становятся основным жизненным приоритетом. В такой атмосфере для альтруизма почти не остается места, он считается уделом слабых и незанятых людей.
Примеры из жизни относительно альтруизма и эгоизма показывают, что к поступкам, которые можно назвать альтруистическими, люди нередко прибегают тогда, когда начинают думать о собственной душе или же желают показать свою доброту. Однако у истинного альтруизма мотивация должна быть одна: помочь другому человеку, облегчить его участь, ничего не желая взамен. Есть разница между тем, чтобы уступить место в трамвае для того, чтобы никто не подумал о тебе негативно, или чтобы облегчить хоть как-то жизнь престарелой бабушки.
Ситуация выбора между эгоизмом и альтруизмом возникает перед человеком постоянно: в семье, на улице, на работе. Сделать правильный выбор бывает не всегда просто. Поэтому периодически надо останавливать себя и переводить фокус своего внимания с собственных интересов на интересы окружающих людей.
На самом деле, нельзя разделять такие понятия, как альтруизм и эгоизм. 4 класс в школе – время узнать о значении этих слов и то, что они прекрасно сочетаются в одном человеке и дополняют друг друга. В основе как альтруизма, так и разумного эгоизма лежат мораль и нравственность. Ценность человеческой жизни безмерно велика, причем и чужой, и своей собственной. Поэтому, если индивид стремится к личной выгоде и реализации своих потребностей, это нельзя считать злом, конечно, при условии, что от этого не страдают другие люди.
Нужно помнить и о том, что человек может меняться в зависимости от того, какой он получает жизненный урок. Эгоизм и альтруизм могут чередоваться в людях. К примеру, если человек, совершивший благородный поступок, вместо благодарности получает осуждение либо если его физические и моральные возможности совершать добрые поступки иссякли, то он может превратиться в эгоиста. Забота о собственной персоне также может смениться альтруизмом, если для этого создались подходящие условия.
Проблемой современного общества является осуждение как самоотверженного поведения, так и эгоизма. В первом случае людей часто считают ненормальными либо не верят им и ищут скрытую выгоду в их поступках. Эгоизм же ассоциируется с жадностью и наплевательским отношением к окружающим.
Плюсы и минусы альтруизма
Положительные стороны самоотверженности очевидны каждому человеку. Альтруизм – это прежде всего помощь людям. Если вам удалось спасти ближнего или оказать ему поддержку в нужный момент, это, безусловно, заслуживает похвалы и одобрения. Совершая бескорыстные поступки, помогая окружающим, каждый человек делает наш мир немного добрее и гуманнее.
Есть ли у альтруизма минусы? В разумных пределах они отсутствуют. Однако если человек совершенно забывает о себе и своих интересах, это может нанести существенный вред ему самому. Очень часто окружающие начинают пользоваться добротой и мягкосердечностью человека, перекладывают на него свои обязанности, постоянно просят у него взаймы денег и не отдают их. Они знают, что им никогда не откажут и всегда помогут, даже если это не так уж и необходимо. В результате альтруист может остаться ни с чем, не получив никакой благодарности за свои добрые деяния.
В ходе изучения доноров крови в штате Висконсин было экспериментально подтверждено: такие скрытые расчеты всегда предшествуют принятию решения о том, оказывать помощь или нет. Словно в поиске предлога для оправдания собственной щедрости, люди жертвуют больше денег на благотворительность тогда, когда получают что-либо взамен, например сласти или открытку. Даже если то, что они получают, им совершенно не нужно и они сами никогда не стали бы этого покупать, важен сам факт, свидетельствующий о том, что имеет место социальный обмен.[7]
Оказание помощи как замаскированный эгоизм. Вознаграждения, мотивирующие оказание помощи, могут быть внешними и внутренними. Когда бизнес жертвует деньги на благотворительность, чтобы сделать свой корпоративный имидж более привлекательным, или когда кто-либо предлагает подвезти кого-либо в расчете на благодарность или дружбу, речь идет о внешнем вознаграждении. Мы отдаем, чтобы получать. А это значит, что мы более склонны помогать тем, кто нам симпатичен и чье одобрение мы стремимся заслужить. К вознаграждениям, которые мы получаем, помогая другим, относятся также и внутренние самовознаграждения. Находясь рядом с человеком, который чем-то расстроен, мы, как правило, сочувствуем ему.
Совершая альтруистические поступки, мы вырастаем в собственных глазах. Едва ли не все доноры из тех, что приняли участие в исследовании, проведенном Джейн Пильявин, согласились, что донорство «заставляет человека уважать себя» и «дает ему чувство самоудовлетворения». Зная это, легче понять, почему люди оставляют чаевые официантам, даже если знают, что они никогда больше не вернутся в этот ресторан, и проявляют доброту по отношению к незнакомым, которых никогда больше не увидят.
Проанализировав мотивацию волонтеров, в частности тех, кто ухаживает за больными СПИДом, Марк Снайдер, Аллен Омото и Джил Клэри выявили шесть побуждающих к этому причин.
— Нравственные причины: желание действовать в соответствии с общечеловеческими ценностями и неравнодушие к другим.
— Когнитивные причины: желание лучше узнать людей или приобрести навыки.
— Социальные причины: стать членом группы и заслужить одобрение.
— Карьерные соображения: приобретенный опыт и контакты полезны для дальнейшего продвижения по службе.
— Защита собственного Я: желание избавиться от чувства вины или бегство от личных проблем.
— Повышение самооценки: укрепление чувства собственного достоинства и уверенности в себе.
Подобный подсчет затрат и выгод может показаться унизительным. И все же, разве не следует из теории социального обмена, что оказание помощи никогда не бывает истинно альтруистическим актом и что мы лишь называем его “альтруистическим”, поскольку выгоды от него не очевидны? Если мы помогаем попавшей в беду женщине, чтобы заслужить социальное одобрение, избавиться от собственного чувства тревоги и возможных угрызений совести или вырасти в собственных глазах, можно ли назвать такую помощь альтруистической? Однако, конечная цель эгоиста — улучшение собственного положения, конечная цель альтруиста — улучшение положения другого человека.
Анализ затрат и вознаграждений дает нам кое-что еще. Он позволяет предположить, что пассивные свидетели преступлений или несчастных случаев — вовсе не обязательно равнодушные люди. На самом деле они могут быть искренне взволнованы происходящим, но осознание того, чем может обернуться их вмешательство, парализует их волю.
Эмпатия как источник подлинного альтруизма. Верно ли, что единственная цель, которой руководствуются герои, спасающие людей, безвестные доноры и волонтеры — бескорыстная забота о других? Или они всегда стремятся к одному — в той или иной форме удовлетворить собственные потребности: получить вознаграждение, избежать наказания или чувства вины или избавиться от душевного дискомфорта?
Однако психолог Дэниел Бэйтсон полагает, что наша готовность помогать другим есть следствие обеих причин — заботы о собственных интересах и альтруистических соображений.
Зрелище чужого несчастья способно вызвать в человеке смешанные чувства — сосредоточенность на собственном душевном дискомфорте и сочувствие (эмпатию) к тому, кто страдает. Исследователи согласны с тем, что собственный душевный дискомфорт «запускает» механизм, основанный на эгоистических мотивах. Но вопрос о том, способна ли эмпатия «запустить» механизм подлинного альтруизма, остается дискуссионным.
Душевный дискомфорт, который мы испытываем, наблюдая за страданиями другого человека, побуждает нас избавиться от него, а сделать это можно, либо пройдя мимо неприятной ситуации, либо оказав помощь. Но, по мнению Бейтсона и его коллег, мы также испытываем эмпатию, особенно если страдает близкий нам человек. Любящие родители страдают и радуются вместе со своими детьми; тем, кто жестоко обращается с детьми и вообще склонен к проявлениям жестокости, эмпатия неведома. Мы также испытываем эмпатию к тем, с кем мы идентифицируем себя. Когда принцессу Диану или Майкла Джексона оплакивали миллионы людей, которые никогда в жизни не были знакомы с ними, но воспринимали их как близкого человека благодаря сотням газетных статей, те же самые люди остались совершенно равнодушными к судьбе миллиона безымянных африканцев, убитых или умерших во время бесконечных военных конфликтов в Африке.
Испытывая сострадание, мы не столько думаем о себе, сколько о том, кто страдает. Искренняя симпатия и сочувствие заставляют нас помогать человеку ради него самого. Это чувство возникает совершенно естественно. Даже младенцы, которым от роду всего один день, плачут больше, если слышат плач других детей (Хоффман, 1981). В родильных домах стоит заплакать одному, как к нему сразу же присоединяется целый хор плачущих голосов. Судя по всему, способность к сопереживанию — врожденное качество человека.
Нередко реакции на кризисные ситуации становятся результатом совместного действия душевного дискомфорта и эмпатии. Великодушие детей тоже зависит от их подверженности душевному дискомфорту и способности к сопереживанию. Джордж Найт и его коллеги из Университета штата Аризона нашли, что некоторые дети в возрасте от 6 до 9 лет более других склонны сочувствовать тем, кто грустит, и тем, кого дразнят (Найт, 1994). Эти участливые дети оказались и самыми щедрыми, когда им — после демонстрации видеозаписи обгоревшей на пожаре девочки — предоставили возможность пожертвовать пострадавшим от пожара детям часть денег, полученных за участие в эксперименте.
Чтобы отделить эгоистическое стремление к снижению душевного дискомфорта от альтруистической эмпатии, группа исследователей во главе с Бейтсоном провела эксперименты, в ходе которых испытуемые предварительно оказывались в ситуациях, вызывавших у них чувство эмпатии. Далее исследователи наблюдали за тем, как именно будут действовать возбужденные люди, чтобы успокоиться: пройдут мимо нуждающегося в помощи или постараются помочь ему. Результаты подтвердили предположения исследователей: люди, чувство эмпатии которых было предварительно «разбужено» определенными действиями экспериментаторов, как правило, помогали.
Результаты других исследований позволяют предположить, что подлинный альтруизм все-таки существует:
— Эмпатия заставляет помогать даже членам групп-соперников, но только в том случае, если помогающий уверен в том, что его помощь не будет отвергнута (Бейтсон, 1997).
— Люди, в которых проснулось сострадание, придут на помощь, даже если об этом никто и никогда не узнает. Их усилия будут продолжаться до тех пор, пока нуждающийся в помощи не получит ее. И если эти старания окажутся безрезультатными не по их вине, они все равно будут переживать.
— Если человек сочувствует страдальцу, он, чтобы сделать для него то, в чем тот нуждается, нарушает собственные правила и представления о порядочности и справедливости.
Итак, все согласны с тем, что в некоторых случаях оказание помощи продиктовано либо откровенным эгоизмом (помощь оказывается для того, чтобы либо получить вознаграждение, либо избежать наказания) или завуалированным эгоизмом (помощь оказывается для того, чтобы вернуть себе душевный комфорт).
Существует ли третий побудительный мотив — альтруизм, единственная цель которого — благополучие другого человека, а счастье того, кто помогает, — всего лишь «побочный продукт»? Можно ли назвать оказание помощи, основанное на эмпатии, источником подобного альтруизма? Чалдини, а также его коллеги Марк Шаллер и Джим Фультц отмечают, что ни один из экспериментов не исключает абсолютно всех возможных эгоистических объяснений оказания помощи.
Проведя 25 экспериментов, в которых изучалась альтруистическая и эгоистическая эмпатия как альтернативные мотивы оказания помощи, Бейтсон (Бейтсон, 2001) убедился: иногда люди способны сосредоточиться не на собственном благополучии, а на благополучии других. Искренний, «побуждаемый эмпатией альтруизм является частью человеческой природы».
Во время войны во Вьетнаме 63 солдата получили награды за то, что собственными телами закрыли своих товарищей во время взрывов (Хант, 1990). Большинство из них входили в состав боевых подразделений, члены которых были связаны узами крепкой дружбы. Большинство из них накрыли собственными телами неразорвавшиеся гранаты. 59 человек погибли. В отличие от других альтруистов, у этих солдат не было времени для размышлений ни о том, что трусость — постыдное качество, ни о вечной благодарности за самопожертвование. Тем не менее что-то же заставило их поступить так, как они поступили. Теория социальных норм
Нередко мы помогаем другим не потому, что, сознательно просчитав последствия этого поступка, пришли к выводу: это в наших интересах, а потому, что что-то подсказывает нам: мы должны так поступить. Мы должны помочь новому соседу устроиться на новом месте. Мы должны вернуть найденный бумажник. Мы должны защищать своих друзей на поле боя. Исследователи, изучающие оказание помощи, идентифицировали две социальные нормы, мотивирующие альтруизм.
Норма взаимности. Социолог Элвин Гоулднер утверждал, что норма взаимности есть единственный универсальный кодекс чести: тем, кто помогает нам, мы должны помогать, а не причинятьзло. Гоулднер считал эту норму столь же универсальной, как и табу на инцест. Норма взаимности «работает» даже в браке. Порой один из супругов отдает больше, чем получает. Но в конечном итоге наступает равновесие: обмен становится сбалансированным. Во всех подобных взаимоотношениях получать, ничего не отдавая взамен, значит нарушать норму взаимности. Взаимность внутри социальных связей помогает характеризовать «социальный капитал» — связи, являющиеся источником поддержки, информационные потоки, доверие и совместные действия — все то, от чего зависит здоровье общества. «Не упускать друг друга из поля зрения» — таков девиз социального капитала в действии.
Норма взаимности наиболее эффективна, если люди публично реагируют на ранее сделанное для них. В лабораторных экспериментах, как и в повседневной жизни, случайные, ни к чему не обязывающие знакомства больше располагают к эгоизму, чем стабильные взаимоотношения. Но даже действуя анонимно, люди порой совершают хорошие поступки и платят добром за то добро, которое им сделали..
Испытуемые с большей готовностью жертвовали деньги помощнику экспериментатора в том случае, если перед этим он оказывал им какую-нибудь незначительную услугу, и особенно если он узнавал об этом. (Источник: Уэсли, 1999)
Если у людей нет возможности оказать ответную услугу, им может быть неловко принимать помощь, и они могут бояться делать это. Именно поэтому гордые люди с развитым чувством собственного достоинства нередко не спешат обращаться за помощью. Когда человек вынужден принимать услугу, на которую не может адекватно ответить, страдает его самооценка.
Норма социальной ответственности. Норма взаимности напоминает нам о том, что в социальных отношениях необходим баланс между «отдаю» и «получаю». В этой притче Иисус явно имел в виду некий более глубокий гуманизм, нечто такое, что недвусмысленно выражено в другой его проповеди: «Если вы любите тех, кто любит вас [норма взаимности], какое право вы имеете ставить это себе в заслугу? Говорю вам: любите врагов своих» (Мф. 5:46, 44).
По отношению к тем, кто явно зависим и не способен ответить взаимностью — дети, немощные, инвалиды и все, кто воспринимаются нами как неспособные участвовать в равноценном обмене, — действует другая норма, стимулирующая нашу помощь. Это — норма социальной ответственности, согласно которой нуждающимся в помощи нужно помогать без оглядки на какую бы то ни было компенсацию в будущем. Именно эта норма побуждает людей поднять книгу, которую уронил человек на костылях. В Индии, в стране с относительно коллективистской культурой, люди более привержены норме социальной ответственности, нежели на индивидуалистическом Западе. Там принято публично брать на себя обязательства помогать даже тогда, когда речь не идет об угрозе чьей-либо жизни или когда нуждающийся в помощи человек, например больной, которому требуется пересадка костного мозга, не принадлежит к числу твоих близких родственников.
Результаты экспериментов показывают: люди помогают нуждающимся в помощи даже в том случае, когда сами остаются анонимными и не имеют никаких надежд на какое бы то ни было вознаграждение (Штебнис, 1983). Если речь идет о жертвах обстоятельств, например стихийных бедствий, проявите максимальное великодушие. Но если люди, судя по всему, создали свои проблемы собственными руками, потому что ленивы, аморальны и не способны предвидеть последствия своих поступков, они должны получить то, что заслужили. Иными словами, наши реакции напрямую зависят от атрибуции. Объясняя чьи-либо нужды неконтролируемыми обстоятельствами, мы помогаем. Если же мы приписываем их выбору, который был сделан самим человеком, то не чувствуем никаких обязательств перед ним и говорим, что он сам во всем виноват. Эволюционная психология
Третий подход к трактовке альтруизма базируется на эволюционной теории. Согласно представлениям эволюционных психологов, квинтэссенцией жизни является сохранение генофонда. Наши гены заставляют нас вести себя так, чтобы создать условия, максимально благоприятные для их выживания. Гены наших предков пережили их самих; именно им мы обязаны своей предрасположенностью к такому поведению, которое обеспечит их передачу грядущим поколениям.
Как следует из названия книги Ричарда Доукинза «Ген эгоизма», эволюционные психологи не слишком высокого мнения о человеке. Гены, делающие человека готовым жертвовать собой ради благополучия незнакомца, не имели никаких шансов выжить в конкурентной борьбе видов за существование. Однако благодаря генетическому эгоизму мы склонны к особому, неэгоистичному альтруизму, который может быть даже назван жертвенным и проявляется как защита рода и взаимный обмен.
Защита рода. Наши гены располагают нас к заботе о тех, кто, как и мы, являются их носителями. Следовательно, одна из форм самопожертвования, которая можетувеличить шансы генов на выживание — привязанность к собственным детям. У родителей, ставящих интересы своих детей выше собственных, больше шансов передать потомкам свои гены, нежели у тех, кто пренебрегает своими обязанностями.
Что же касается других родственников, то у них количество общих генов определяется их биологическим родством. С родными братьями и сестрами у нас половина общих генов, с двоюродными — одна восьмая. Речь вовсе не о том, что, прежде чем помочь кому-либо, мы «вычисляем» генетическое родство, а о том, что мы самой природой запрограммированы на заботу о близких родственниках. Однако подобные поступки в отношении близких родственников отнюдь не неожиданность. Чего мы не ожидаем (а потому восхваляем), так это альтруизма от тех, кто, подобно Эверетту Сандерсону, спасшему ребенка в подземке, рискует собой ради незнакомцев.
У нас есть общие гены не только с близкими родственниками, но и с теми людьми, с которыми мы связаны ментально. История эволюции учит также, что общие гены более вероятны у соседей, нежели у тех, кто живет далеко друг от друга. Порядок оказания помощи пострадавшим в чрезвычайном происшествии, когда речь идет о жизни или о смерти, таков: в первую очередь люди спасают детей, членов собственных семей, во вторую — стариков или посторонних.
Некоторые эволюционные психологи полагают, что следует принимать во внимание и внутригрупповой этнический фаворитизм — источник бесчисленных прошлых и современных конфликтов. «Отбор по принципу групповой принадлежности, — писал Э. О. Уилсон, — враг цивилизации. Если люди по большей части запрограммированы на фаворитизм по отношению к собственным родственникам и племенам, о гармонии в мире не может быть и речи».
Взаимный обмен. Раз существует генетический эгоизм, должен существовать и взаимный обмен. По мнению биолога Роберта Триверса, один организм помогает другому, потому что ожидает ответной услуги. Дающий рассчитывает со временем стать берущим, а отказ «платить долги» наказуем. Все презирают обманщиков и предателей.
Взаимный обмен наилучшим образом «работает» в небольших, обособленных группах, в которых человек, оказавший услугу, часто встречается с теми, кого он выручил. Маленькие школы, города, церкви, немногочисленные рабочие группы, студенческие общежития — все это хорошие «проводники» общинного духа, который благоприятствует проявлениям взаимной заботы. По сравнению с обитателями небольших городов или сельских районов жители мегаполисов менее склонны передавать друг другу информацию о телефонных звонках, отправлять «потерянные» кем-то письма, они также менее охотно беседуют с теми, кто проводит опросы общественного мнения, помогают заблудившимся детям и менее склонны оказывать небольшие услуги.
Если верно, что в борьбе за существование всегда побеждает генетический индивидуализм, откуда берется бескорыстный альтруизм в отношении незнакомых людей? Почему солдаты бросаются на неразорвавшиеся гранаты? Один ответ на этот вопрос заключается в групповой селекции: группы альтруистов выживают успешнее, чем группы неальтруистов (Кребс, 1998; Уилсон, 1998).
Другое объяснение одностороннего альтруизма предложено Дональдом Кэмпбеллом: человеческое общество выработало этические и религиозные правила, которые играют роль тормозов для биологической предрасположенности в пользу эгоизма. Такие заповеди, как «Возлюби ближнего своего», убеждают нас в необходимости сочетать заботу о самих себе с заботой о группе и вносить свой вклад в ее выживание.
Есть особая прелесть в риторических вопросах. Нечто совершенно мистическое и завораживающее, стойкое ощущение прикосновения к тайне, к некоему барьеру, за которым – бездна откровения. Не меньший душевный трепет вызывают и провокационные фразы философического толка, претендующие на некие варианты локальной трактовки всеобъемлющей истины. Истины в последней инстанции. Классический пример: «Эгоизм и альтруизм. Точка соприкосновения».
Если эта воображаемая точка существует, то наши взгляды на сущностную природу человеческого естества должны быть серьезным образом скорректированы. При этом – в когорте «пострадавших» от философских нововведений окажутся такие мастодонты, как религия, социология, психология и иже с ними. Что уже – само по себе – грандиозно, если не сказать больше. Стоит разобраться, о чем же, собственно говоря, идет речь.
Существует несколько устоявшихся, хрестоматийных определений эгоизма. Но все они, так или иначе, определяют систему ценностной ориентации, основанную на безусловности ego (“я” – в переводе с латыни). Диву даешься, сколько видов эгоизма существует в природе: индивидуальный, групповой, национальный, теоретический, житейский, сексуальный, детский – попытка перечислить все разновидности и оттенки заранее обречена на провал. Нововведение последних дней – “эгоизм энергетический”. Буйное многотемье. Буйное. Младший же брат эгоизма, альтруизм – гораздо скромнее с точки зрения многообразия форм. Более того, каноническая, словарная форма напрямую использует шаблон “нечто, противоположное эгоизму”.
Вот тут логика удивленно вскидывает брови. Позвольте, как же так? Милые сердцу образованного человека законы диалектики – конечно, мощное интеллектуальное оружие, но подобная неприкрытая подтасовка приличествует скорее области азартных игр, нежели храму академической науки. Белое и черное, Добро и Зло, положительные и отрицательные заряды элементарных частиц – все эти противоположности в конечном итоге, по сути своей, оказываются лишь различными проявлениями одних и тех же, неведомых нам Законов бытия. Но – в конечном итоге. Не в словаре же, не на стадии первичных определений. Человечество сначала наплодило множество сущностных объектов, и лишь после этого – изобрело закон единства и борьбы противоположностей. Никоим образом не наоборот.
Молодому неоперившемуся следаку «более опытные товарищи», как сказали бы в советское время, за бутылкой водки глаголили в таких случаях примерно следующее: «Парень ты, конечно, хороший, но – слишком увлекаешься одной версией. Справедливость восторжествует тогда, когда ты добросовестно и кропотливо отработаешь все исходные посылы – даже если этого козла клейменого ты хватанул на месте преступления с ножом в руках. Тот, кто захочет обмануть правосудие, ставку будет делать прежде всего на психологию, на то, что особенности твоего восприятия ситуации возобладают над формальной процедурой. Сие – весьма скользкий путь, юноша. Весьма».
Нельзя отдавать пальму первенства ни одной версии, ни в коем случае – нельзя. Положено так. Иначе – дело будет «с душком». С сильным душком.
А прелесть тут в том, что у подобных неприкрытых перегибов – в пользу единственной версии – должна быть веская причина. В жизни вообще ничего случайного нет. И, собственно говоря, выгнутые домиком брови логики – это уже половина ответа : «…И легавая застыла чутко…». Вот она – дичь, перед нами. Теперь главное – не спугнуть. Дальше – дело техники.
…Если быть честным, «внешний вид дичи» в данном конкретном случае меня разочаровал. Слишком грубый прием. Если существует некий тайный заговор с целью сокрытия неких прописных истин, то здесь заговорщики позволили себе явную небрежность и пренебрежение к возможным оппонентам : «…синоним альтруизма – “социально-ориентированное поведение”». Память тут же услужливо выдернула из глубин своих архивов равноценную по маразму фразу. В конце прошлого века в одном секретном НИИ была открыта научно-исследовательская работа, посвященная проблемам маскировки. Для того, чтобы правильно понимать друг друга, кооперация занялась формированием системы терминов и определений. Фраза, от которой вся лаборатория буквально взорвалась от хохота, звучала так : «Средство снижения заметности – это средство, предназначенное для снижения заметности». Описание термина на языке зависимых понятий, с перекрестным определением исходных объектов – это вопиющее проявление дилетантизма, непрофессионализм высшей пробы.
А в данном конкретном случае – это еще и чистой воды дезинформация. Вранье, проще говоря. Очередной фиговый листок фальшивой добродетели. Животное царство являет нам целый спектр альтруистической мотивации на уровнях как “до”, так и “после” уровня указанного определения:
– “…родительское чувство у животных длится лишь тот срок, на протяжении которого детёныш или помёт нуждаются в помощи и охране родителей, а затем родители перестают обращать внимание на выросшее потомство…”;
– “…но уже у стадных животных этот тип альтруизма распространяется за пределы семьи, охватывая стаю, стадо, у которых отсутствие чувства взаимопомощи, долга у её членов обрекает на быстрое вымирание – ибо у многих видов животных только стая, а не пара родителей способна одновременно осуществлять системы сигнализации об опасности, системы защиты и системы прокорма детёнышей…”;
– “…механизмами группового отбора поддерживается альтруизм более высокого уровня; эта форма отбора поддерживает мутации генома, которые могут быть полезными не для единичных особей или стай, а для популяции в целом…”.
Объем “цитатного пространства” в данном случае – следствие не скудости потенциально возможной аргументации, а чрезмерной избыточности оной. На эту тему сказано и написано столько, что попытка оспорить тезис о единой природе эгоизма и альтруизма вызывает лишь снисходительную улыбку, не более того.
Нет худа без добра. Небрежение преступника позволило нам выйти на уровень формулировки обвинительного заключения практически без затрат : «Эгоизм и альтруизм – это одно и то же явление, просто рассматриваемое с разных ракурсов и на разных уровнях обобщения». Сама постановка вопроса об их возможных различиях, а уж тем более, о неких мифических точках соприкосновения – комична, если не сказать более.
Применительно к сообществам разумных существ аргументация может быть сведена к следующему утверждению: “Альтруизм индивидуальный, групповой и национальный – не более чем прямое следствие эгоизма соответственно группового, национального и планетарного. Пусть сегодня трудно себе представить реальность проявления планетарного эгоизма, это, что называется – дело наживное. Коль скоро реальностью станет контакт с внеземными формами разумной жизни, появится эгоизм соответственно планетарный, галактический и вселенский. Последний – как следствие существования теоретически предсказанных параллельных Вселенных”.
При этом конкретика влияния уровней не так уж важна, проявление альтруизма группового может быть следствием проявления как эгоизма национального, так и эгоизма, например, “конфессионального”. Не суть важно. Гораздо важнее другое: это – одно и то же явление, весь фокус в том, с какой точки зрения на него смотреть.
Попытка апелляции к всемирно признанным авторитетам, заполнившим определенные сектора доказательного пространства указанной проблематики – например, к Эйнштейну или Сахарову – не более чем попытка сохранить хорошую мину при плохой игре. Что конкретно сказал, к примеру, Сахаров? “Сегодня все человечество в целом держит… экзамен… способности к альтруистической взаимопомощи членов племени”. А кто спорил? Да – держит. Да – экзамен. Мы просто перешли на совершенно иной уровень интеграции материальных ресурсов, производительных сил и интеллектуальной собственности. Национальный альтруизм в данном случае будет простым (и естественным) проявлением эгоизма более глобальных, межгосударственных и надгосударственных образований.
Хотим мы этого, или не хотим, но императив действия в нашей реальности – агрессия, и именно так проявляется закон, который определяет и наше бытие, и наше сознание – Закон переноса вины. Индивид (группа, «сверхгруппа») допускают насилие над собой не как следствие некой «праведности», а руководствуясь тенденциями выживаемости популяции. Все зависит в данном случае от взгляда на размеры и ареал обитания популяции. При этом Закон переноса вины – закон статистически значимый, существование праведников он не исключает, но они (праведники) – как исключения из правила – лишь подтверждают его справедливость. Вопрос о том, какой процент личностной мотивации определяется при этом именно моралью и нравственностью, ежели таковой вопрос будет озвучен – проявление неуважения к собеседнику. Можно с пеной на губах отстаивать свои жизненные принципы, но отворачиваться от статистически значимых результатов – позиция Зла, а не Добра.
Парадокс в данном случае заключается в том, что даже при наличии формулы обвинительного заключения дело не может быть передано в суд. Смысла нет : ни один состав присяжных заседателей не возьмет на себя смелость утвердить обвинение. Сие – нонсенс. Мы загипнотизированы противоположной системой базисных оценок реальной действительности. Нас так воспитали. Мы – просто не можем иначе. Контраргументы истрепаны до банальности, что, однако, вовсе не отменяет их железобетонности :
– … Сами понятия «эгоизм» и «альтруизм» придуманы нами, и всего лишь отражают склонность человеческого сознания упрощать, сводить всё к двум крайностям-противоположностям: Добро и Зло, Тьма и Свет, Правда и Ложь… А на самом деле Мир не двухполюсен, а миллионно-полюсен, и существует множество состояний человеческой души, не соответствующих ни понятию «эгоизм», ни понятию «альтруизм»…
– … Что же получается?! Нет ни альтруизма, ни эгоизма? Есть общее чувство! Так сказать “чувствизм”, где намешаны плюсы и минусы наших отношений к окружающим нас людям. Все это было бы достаточно убедительным и интересным, да только нельзя свести человеческие чувства к животному миру. Иначе “чувствизм” заменит и любовь, и ненависть, и радость, и отчаяние, и порыв к добру и десятки других чувств и их оттенков…
– … И ни причем здесь апелляции к авторитетам, данный вопрос надо решать лично для себя. «Эго, альтер эго» – много раз в день и у каждого, и никто просто не будет спорить с известным законом единства и борьбы противоположностей. А если вообще не ссылаться на авторитетов, то получится, что накопленная веками культура – это блеф! Трудно с этим согласиться…
И вот тут логика вновь удивленно вскидывает брови. А почему, собственно говоря, железобетонность эта столь нерушима и монстроидально монолитна? В чем мотив? Кому и зачем это нужно? Почему – «мы – просто не можем иначе»?
…Есть такая избитая фраза : «Истина глаголет устами младенца». Если быть честным, речь пойдет вовсе не о младенце, хотя для рассматриваемой проблематики сие – не принципиально. На одном из занятий по психологии один вундеркинд на вопрос «Что такое корпоративная солидарность?» ответил так : «Это когда дружат не с кем-то, а против кого-то». Ох, как горячо! И как по теме! И устами, пусть и не совсем младенца, но Истина таки заговорила! Действительно – в какие моменты тема корпоративной солидарности выходит на первый план? В основном, когда на повестке дня оказывается один из двух вопросов : сохранение чести мундира или уничтожение конкурента. Пусть даже – не уничтожение, уйдем от фразеологии борьбы за существование, сформулируем тему мягче : умаление экономических благ конкурента путем перераспределения их (благ) в пользу НАШЕЙ организации (фирмы, корпорации, ведомства и т.п.). Стоит напрячься, чтобы (в случае успеха) получить свою долю мзды. Не только в виде премии, прибавки к жалованию, очередной ступеньки карьерного роста и т.п., но и в виде расширения объема «потенциально доступных благ» : то, что отнято у конкурента, либо сохранено от разграбления – остается в состоянии «потенциальной доступности», и чем больше этот объем, тем более жизнеспособен клан, а значит и я сам. Если при этом мне суждено (возможно) уйти в мир иной, это, конечно, неприятно, но : у «кормушки» останутся родные, друзья, люди, которых я люблю, дети, внуки – в конце концов! Применительно к защите чести мундира – все то же самое, просто иной направленности : «береженого Бог бережет» и «своя рубашка к телу ближе». И в том, и в другом случае – речь о допустимости весьма ощутимых неудобств во имя последующего перераспределения благ. При этом такие мелочи, как нарушение закона, моральных норм и прочей ерунды, как правило – во внимание не принимаются. Вернее – еще как принимаются. В кино, например : когда все – за, а один – самый честный – против. Бывает – никто не спорит, одно маленькое «но» : подобные исключения не обладают статистической значимостью. То есть, они есть, но на погоду – не влияют.
Иными словами – когда дружат «против кого-то», проблемы «неоплачиваемого героизма» не существует. Героизм (натуральный, трудовой, любой иной – не имеет значения) – именно продается. То, что цена может не устроить как продавца, так и покупателя – вопрос отдельный, и не самый важный. Главное – торг возможен, «героизм продается» : «Индивид (группа, «сверхгруппа») допускают насилие над собой не как следствие некой «праведности», а руководствуясь тенденциями выживаемости популяции. Все зависит от взгляда на размеры и ареал обитания популяции».
Если у читателя возникло сильное желание обвинить автора во всех смертных грехах «потребительского общества», стоит задуматься о смысловой обусловленности этой фразы. Кто говорил, что «кормушка» – это «питательный бобовый суп, по вечерам – легкий наркотик, вроде алкоголя, а раз в неделю – женщина»? Это – совсем из другой оперы, сограждане. Совсем из другой. Мы это уже проходили. Перераспределенные блага – это много больше, “очень много” больше, это – и чистый воздух, и доступное образование, и прелести классической музыки, и даже – изыски стихосложения. Не нравится само слово «кормушка»? Так это же замечательно! Мы «поймали преступника на месте преступления». Вот он – во всей своей красе.
Прививка нормализации восприятия «неоплачиваемого героизма» – прекрасное средство для создания послушного стада бессловесных рабов. Делай добро – и ничего не требуй взамен. Просто – от широты души, по зову сердца. Стыдно при этом заводить какие-либо разговоры об оплате. Стыдно. Такое нормальное, воспитанное, бессловесное быдло. Очень удобное в управлении, не доставляющее особых хлопот. И не нужно ему знать о том, что «кормушка» существует : «…тортик маленький, на всех не хватит…». Прояви альтруизм, человек! Ты же видишь, что мир несовершенен, попытайся своим – хотя бы одним – благородным поступком сделать его хотя бы чуточку лучше. А мы уж, на основе перераспределения благ, выделим тебе – так уж и быть – твой питательный бобовый суп…
Человечество всегда функционировало в условиях ограниченности ресурсов, любых : материальных, временных, интеллектуальных, информационных, духовных. Тортик – и в самом деле – маленький. На всех – не хватит. Никогда не хватало. Милосердие, доброта, любовь – хотим мы этого или не хотим – проявление всего лишь корпоративной солидарности. Но горя-то в этом никакого нет! Это просто иной взгляд на мир, только и всего. Ведь милосердие от этого не становится менее милосердным, а доброта – менее доброй! Зато – быдло перестает быть быдлом. По крайней мере – начинает задумываться о том, что есть и иные версии развития событий, иные базовые оценки реальной действительности. И оценки эти – не менее обусловлены всем опытом, всей историей человечества, чем любые иные.
…Оскал страстей – Стезя Судьбы,
Что нам – дарована от Бога,
Но верстовые шлет столбы
Лишь – лицемерия дорога…
«Все люди сволочи» – эта фраза не содержит даже малой толики того трагизма, который ей пытаются приписать. Реальная трагедия – попытка сделать из этого трагедию
Людей, постоянно готовых к милосердным поступкам, заботливых, внимательных, чутких и бескорыстных называют альтруистами. Слово «альтруизм» происходит от латинского слова, обозначающего в переводе «другой человек», «ближний». Альтруизм – это бескорыстная забота о благе других людей, готовность ради этого отречься от собственных интересов. Сжатым воплощением альтруизма является установка «жить для других». Хоть сам термин относительно новый (в философии он начал применяться в 19 в.), его значение родственно другим значениям: любви к ближнему своему в христианском вероучении, обязательности милосердия в исламе, учению о сочувствии в буддизме и т.д. Примеры альтруизма всегда поражают.
Альтруистов часто признавали святыми. Припоминаете подробности земной жизни покровителя и защитника детей Святого Николая? Его бескорыстные поступки, безусловно, являются проявлением альтруизма. Среди «почётных альтруистов» следует вспомнить и Святого Валентина, который, согласно легенде, вопреки императорскому приказу венчал влюблённых, даруя им счастье быть вместе. Материал с сайта //iEssay.ru
Слова “эгоизм” и “альтруизм” мы используем довольно часто, и тем они отличаются от других абстрактных философских понятий. Причем нам смысл этих слов кажется ясным, не требующим объяснения. Я по инерции и привычке тоже употребляю эти слова, хотя и понимаю, что они мало что объясняют и многое запутывают. Допустим, под эгоизмом мы будем понимать стремление принести пользу себе. Вполне естественное желание, главный мотив деятельности. Но почему это нужно обозначать специальным словом (затемняющим смысл) и считать чем-то недостойным? Далее: мы часто путаем желание делать всё для себя, и практическую заботу только о себе, это не одно и тоже. Первое – естественно, второе нет, если человек живет в обществе. Можно ли вообще заботиться только о себе? Однозначно – нет. Человек просто вынужден нередко делать то, что не хочет, и даже единоличные правители прошлого, императоры и цари, не были исключением. Чаще называют эгоистом того, кто заботится о себе в ущерб другим. Это более логично, но ведь забота о себе всегда как-то отзывается на других. И даже не уделять внимание кому-то может быть сочтено эгоизмом. Невыполнение обязанностей – тоже эгоизм. А добровольно ли приняты обязанности и хочет ли человек проявлять заботу и внимание? После всех “чисток” смысла слова “эгоист” не остается ничего, можно придать только один правомерный смысл: расхождение интересов человека и общества, и тогда оно приобретет положительный характер, как у Штирнера. Но обычно в слово эгоист подобный смысл не вкладывают. А ведь все другие значения несостоятельны. Нагляднее мы увидим это при разборе альтруизма.
Альтруизм противопоставляется эгоизму. Не удивительно ли это? Если эгоизм есть забота о себе, а альтруизм – активная забота о ближних, то почему они должны приходить в столкновение? Почему обязательно, давая другому я создаю ущерб себе? Это всего лишь частный случай, один из вариантов. Очень часто интерес индивида совпадает с интересом сообщества. Именно так было в первобытности, а нам это представляется как пренебрежение интересами индивида (никто ведь о них не говорит). “Альтруистическое” поведение имеет личную мотивацию, а тем самым уже отчасти “эгоистично”. Вглядевшись, мы поймем, что альтруизма и эгоизма в общпринятом смысле нет в реальности и быть не может, это неправильная интерпретация поведения. Признать же за словом “альтруизм” можно лишь следующее значение: “действия человека на пользу обществу вопреки своим желаниям или своим интересам”. Ничего занимательного не подметили? Точные определения альтруизма и эгоизма очень близки. И то и другое – конфликт личных и общественных интересов, возможный постольку, поскольку человек осознает их и поскольку от него требуют определенных действий “ради общества”. И в первом, и во втором случае главное – расхождение интересов индивида и общества. В первом случае индивид воспринимает общество как врага (не отдельных людей!), во втором относится к нему как к хозяину, которому следует безоговорочно подчиняться. Мораль в государстве, само собой, приветствует “альтруизм”, поскольку это согласуется с целями достижения всеобщего подчинения и послушания. Официальная мораль всегда будет за альтруизм, самопожертвование ради общества. Что толкает свободомыслящих мыслителей к эгоизму и индивидуализму… и делает их жертвой ложной дихотомии. Правильное общество – то, которое заботится о человеке не против его воли, и не требует служения. Иначе говоря, правильное общество – добровольное общество, в нём просто не могут появиться “альтруисты” и “эгоисты” (в уточненном мной смысле этих слов). Говорить же об эгоизме и альтруизме в природе можно только по недоразумению.
Конечно, плохо, когда человек думает лишь о себе, учитыват только свои интересы. Но плохо и когда он совсем о себе забывает! Такие люди, по-моему, встречаются так же часто, как и эгоисты. Может, они друг друга уравновешивают?
Вот моя мама совсем не эгоистка. Она всем помогает. Поэтому все знают, что всю работу можно свалить на нее, а она еще будет переживать, что все-все ей трудно успеть. Она забвает о себе – нормально поесть, выспаться. А от тех людей, кому она помогла, ей не благодарность, а только придирки!
В общем, эгоизм – не совсем плохо. Просто культивируют альтруизм, а в наше время это может быть опасно для здоровья доброго человека. А еще он может ждать благодарности! И часто он ее не получает, переживает. Нужно было договариваться!
Еще интересно, что говорят, мол, если ребенок в семье единственный, то обязательно вырастет эгоистом. У меня есть пример моего друга. У него два брата и сестра. И я заметил, что он приучен думать о себе в первую очередь. Например, он не делится едой. Я, хоть и один в семье, обязательно предложу ему половину шоколадки, а он сам съест и даже не подумает поделиться. А все потому, что у них, кто первый встал, как говорят, того и шоколадка. Есть ощущение в семье постоянной борьбы за все. Кто первый будет играть в компьютер, кто смотрит телевизор или выносит мусор. И приходится думать о себе, иначе станешь Золушкой.
Да, и он не избалованный – не младший в семье.
Эгоист думает только о своих интересах, это, правда, некрасиво. Я хочу помогать другим, даже если это не всегда легко. Я думаю о других… я готов поделиться практически всем. Только нельзя забывать, что все должно быть в разумных пределах.
Так и с жадностью и бережливостью. Первое – плохо, но без второго ты станешь расстратчиком, только всем хуже сделаешь. Опять нужно и важно равновесие соблюдать.
Вариант 3
«Эгоист»- многие употребляют это слово в неверном его значении. Часто так говорят о людях, которые живут для себя. Но правильно ли это?
Эгоист- это тот, кто считает, что ему все обязаны. Он не считается с мнением других. Его угол обзора на мир не выходит за пределы радиуса собственного «Я». Такие люди живут в своем выдуманном мире, считая, что всё вертится исключительно вокруг них. Глаза эгоиста закрыты пеленой веры в мнимые достоинства, за которые общество, по мнению самого эгоиста, должно его награждать. Таким людям все равно на чувства других и на последствия.
Эгоизм в обычном понимании
Эгоизм (от лат. ego — я) — ценностная ориентация субъекта, характеризуемая преобладанием в его жизнедеятельности своекорыстных личных интересов и потребностей безотносительно к интересам других людей и социальных групп. Проявлениям эгоизма присуще отношение субъекта к другому человеку как к объекту и средству достижения своекорыстных целей. Развитие эгоизма и превращение его в доминирующую направленность личности объясняется серьезными дефектами воспитания. Если тактика семейного воспитания объективно направлена на закрепление таких проявлений, как завышенная самооценка и эгоцентризм личности ребенка, то у него может сформироваться стойкая ценностная ориентация, при которой принимаются в расчет лишь его собственные интересы, потребности, переживания и пр. В зрелом возрасте подобная концентрация на собственном Я, себялюбие и полное равнодушие к внутреннему миру другого человека или социальной группе может привести к отчуждению как переживанию субъектом одиночества во враждебном ему мире. Во многих психологических и этико-психологических концепциях эгоизм необоснованно рассматривается как врожденное свойство человека, благодаря которому якобы обеспечивается защита его жизнедеятельности. В обыденном словоупотреблении эгоизм выступает как противоположность альтруизму. Разведение на противоположные полюсы эгоизма и альтруизма отражает изначальное неправомерное противопоставление Я и ОНИ, как якобы единственно возможное. Исторически прогрессивная тенденция связана со снятием антагонизма Я и ОНИ объединяющим началом Мы: то, что делается человеком для других, в равной мере полезно и ему и другим, поскольку это полезно для общности, которой он принадлежит. Таким образом, если иметь в виду социально-психологические закономерности поведения личности, то альтернатива «или эгоизм, или альтруизм» оказывается ложной. Подлинную альтернативу эгоизма и альтруизму составляет идентификация коллективистская.
“Эгоизм” – ругательное слово. Так уж повелось, потому что каждый считает себя лучше других, но не каждый способен себе в этом признаться. Одни эгоисты склонны обзывать эгоистами других эгоистов за то, что они эгоисты, не замечая при этом, что, таким образом, осуждают себя. Обычно под “эгоизмом” понимают “эгоизм” в узком смысле этого понятия – так называемый “грубый эгоизм”, основополагающим принципом которого является: для себя в ущерб другим.
Альтруизм – тоже эгоизм. Утверждать, однако, что быть эгоистом плохо – то же самое, что заявлять, что жить аморально, ведь всё, что мы делаем, мы делаем только потому, что этого хочет наше “я” (эго). “Для себя” – вот основополагающий принцип эгоизма. И не важно – в ущерб ли интересам других (грубый эгоизм) или, наоборот, для ублажения их эгоизма (альтруизм).
Термин “альтруизм” выдумал основатель социологии Огюст Конт (1798-1857), как противоположный по смыслу термину “эгоизм”. На первый взгляд может показаться, что в противоположность эгоистическому принципу “для себя” основным принципом альтруизма является: “для других” – только для других и при этом ничего для себя или даже в ущерб себе. Но ведь так не бывает, товарищи. Что бы мы ни совершили, мы это сделали только потому, что стремились получить взамен что-то более ценное – деньги, медаль или доброе слово, а может быть просто удовлетворение от поступка.
Альтруизм определен в толковом словаре как бескорыстная забота о других. Корысть же толкуется как стремление к получению материальной выгоды (именно материальной – взяток и проч., а не морального удовлетворения). Конечно, бывают поступки, за которые их устроители не просят денег – всегда найдутся энтузиасты, готовые похоронить нас бесплатно – но немотивированных поступков не бывает. А мотив в любом случае призван удовлетворять “эго”: делать подарки, порой, не менее приятно, чем получать гонорары.
Трудно сказать, кто получает больше удовольствия – карманный вор от удачно свистнутого кошелька или член Ордена милосердия оттого, что приютил у себя дома два десятка беженцев – оба ублажают свое “я”. Если кто-то старается для других, то при этом в первую очередь старается для себя. Мы помогаем утопающему не потому, что хотим помочь, а потому, что хотим почувствовать себя спасителями. Если бы нам ничего не хотелось, то мы бы ничего и не совершали. Классический альтруист – благородный, благодарный, самоотверженный джентльмен с улыбкой до ушей – тоже чего-то хочет для себя в обмен на свои добрые дела. Чего же? А хотя бы морального удовлетворения.
Похоже, что основополагающим принципом альтруизма является не “для других”, а “для себя в пользу других” Сначала для себя (для своего “эго”) и только потом для других. Следовательно, любой альтруистичный поступок эгоистичен, только, в отличие от грубого эгоизма, имеет благородный оттенок, ибо одобряется общественной моралью. Поэтому можно сказать, что по сути оба термина – “эгоизм” и “альтруизм” – одного поля ягоды, т.к. альтруизм есть форма эгоизма.
Дикая природа создала программу развития живой материи
в мёртвом мире по канонам эгоизма, который функционирует на правах правил и
постулатов, выведенных её лабораторией. Всё начинается с зачатия (начало
деления клетки) и имеет дальнейшее поэтапное продолжение.
Когда новой жизни надо осуществиться, запускается
последовательность меняющихся пространственно-временных состояний данного
фрагмента мира, в котором будет проходить череда таинственных событий. Начинают
оформляться условия, настраивающие внутренний молекулярный мир “его”
и “её” для сотворения данного акта. Происходит энергетический всплеск
активности. Новое подчиняет себе организмы, дающие жизнь, и даже всё ближайшее окружение
с одной целью – обнаружиться, стать явным и выжить, впитывая в себя только
выгодное и удобное.
Существо, явленное на свет, готово и дальше заявлять о
себе с позиции эгоизма до самой старости, если бы не наличие оригинально
сложенного серого вещества в его голове интенсивно выхватывающего знания из
базы РАЗУМа по мере своего развития. Важным компонентом тут оказывается
самостоятельный анализ приобретённой информации в результате непосредственного
наблюдения и личного опыта.
Приобретаемая информация “нарезая дороги” в
нейронных сетях мозга оформляет сознание и периодически провоцирует конфликт
между понятиями “моё” и “наше”. Образы сталкиваются, и
принципы эгоистического начала в результате логических интерпретаций, происходящих
в сером веществе, подвергаются сомнению и переоценке. Индивидуальный эгоизм
притупляется и незаметно уступает дорогу новым чертам человеческого характера.
Но каким? И действительно ли уступает?
Эгоизм выстроен на молекулярном уровне, впечатан в
подсознание и предоставляется нам как константа дикости живой материи,
доставшийся в подарок от первичной биосубстанции – праматери человечества.
Конкурентные отношения на эгоистической основе в видовых и межвидовых площадках
биосферы планеты олицетворяют собой сложившийся порядок. В животном мире это
норма, вымеренная самой природой. Подсознание обладает невероятной мощью и при
слабо развитом сознании всегда берёт верх.
Все построения общественного устройства человеческой среды
на базе такой константы дают жалкие результаты. Сегодня человечество устало от
вечного балансирования на “лезвии” уничтожения – либо от своих
поступков, либо от разрушительных выходок мёртвой материи, либо в совокупности
того и другого. Пришло время, когда наличие конкуренции на основе
индивидуального (коллективного) эгоизма тормозит не только развитие
общественных отношений, но и сам прогресс. А сколько загубленных человеческих
судеб по вине галопирующего проявления эгоизма? События дня наглядный тому
пример.
Всем понятно, что эгоист с палкой-копалкой и эгоист с
ядерной боеголовкой это две несовместимые опасности по ущербу планете. Эгоизм
хорош, когда ты живёшь один на необитаемом острове, но как только эгоисты
собираются в кучу то он постоянно напоминает о себе спонтанно возникающими неприятностями,
склоками и пересудами … выливающимися в конечном итоге во множественные
несчастья.
Пока понятно одно, если имеется приоритет в управлении
организмом той частью мозга, которая отвечает за его состояние на уровне
животных инстинктов, то торжество эгоизма в обществе обеспечено. Что мы и
наблюдаем – “нависшие” над миром опасности, исходящие от человека
эгоиста.
Но эволюция нечаянно (благодаря случайной мутации)
позволила участку мозга где сконцентрировано подсознание незначительно обрасти
дополнительными массивами серого вещества в виде складок и бороздок. Возросло
количество работающих нейронов. Соответственно на порядок добавилось нейронных
групп способных фиксировать огромные объёмы информации для логического сопоставления
и осмысления в дальнейшем. Образование бесчисленного количества новых нейронных
связей, включившихся в логический процесс увеличило возможности мозга и родило
высокий интеллект. Теперь мозг способен загружать больше информации, при
анализе которой формируемый вывод окажется ближе к истине и более
привлекателен, чем при выполнении той же операции слабым умом да на базе
несовершенных знаний.
По мере роста и совершенствования той части мозга,
которая отвечает за интеллект, сообщество неспешно поднимается на так
называемый цивилизованный уровень жизни. Интеллектуальная часть,
анализируя боевые победы, творческие достижения и опыт землян в поисках
близкого лучшего постепенно вступает в конфронтацию со своим животнымличностным и незаметно для окружения начинает выводить на показ альтруизм. Как
не странно колыбелью его является тот самый стадный (коллективный) эгоизм.
Причём, тут неважна размерность стада – маленькая семья ли большая,
малочисленное общество либо нет.
А вот, чтобы исчез даже запах альтруизма, достаточно
“атомизировать” семью и общество, поскольку источник его –
коллективные отношения – вредные
замыслам современного глобализма. Сегодня в почёте только обособленная
личность, начинённая индивидуальным эгоизмом. В такой среде легче закрепить флаг
конкуренции и рыночных отношений. Собственно, с этой целью сейчас и проводится
политика разобщения людей, с одновременным внедрением в мозг вируса первичного
накопления капитала. Вирус ежесекундно “грызёт” мозг эгоиста
превращая его в алчущую прорву. А как следствие разрушаются не только
коллективы и семьи, но и гармония живого и мёртвого.
По мере развития базы РАЗУМа совершенствуется
интеллект, и под напором различных внешних угроз под лозунгом спасения “стада”
завязывается стадный (коллективный) разумный эгоизм. На определённом
этапе он вступает в противоборство с эгоизмом отдельной особи в данном стаде.
Новоявленный общественный (коллективный) эгоизм, заявляя о себе, угнетает
животный личностный и постепенно ставит его под свой контроль, через
примитивное альтруистическое самовыражение. Здесь то и начинаются первые
упражнения навыкам альтруизма как вынужденная мера.
Ведь порой от личности требуется бескорыстно
действовать на пользу “стада” осуществляя общий интерес эгоистов. Так
“набухают семена” альтруизма в человеческой среде (отдельно можно
рассмотреть всплески альтруизма в семье эгоистов). Разумеется, это ещё не тот
альтруизм, который способен творить чудеса истории, но он уже имеет место, хотя
вес его в отношениях людей ничтожно мал.
Но в результате частой повторяемости альтруистического
самовыражения личности, закрепляется в обществе и сам альтруизм.
Эгоизм уже не так активно заявляет о себе в
межличностных отношениях особей, а личность приобретает при этом
альтруистический “окрас”. Это происходит как в мыслях, так и в
поступках.
В слаборазвитом обществе мало выражен альтруизм ещё по
одной причине: Альтруизм предусматривает безвозмездную самоотдачу
себя во благо другим. Поскольку в обществе с низкими научно-техническими
достижениями имеет место наличие работников с посредственными знаниями и
навыками, то разуметься ни один маломальский эгоист не захочет получать помощь
от тяп-ляповского специалиста даже бесплатно. Он либо угробит, либо разрушит.
Для альтруизма в диком сообществе нет благоприятной среды. Нет надлежащей базы
РАЗУМА, нет научного знания, нет соответствующих технологий. Только по истечении
времени по мере накопления знания (маленькими шажками) интеллект смог поднять
планку человека – специалиста. Отсортировка и посев лучших “семян”
знания в каждом новом поколении (как при селекции) постепенно выводит быт
человечества на более высокую ступень. Начинает складываться сообщество новых
людей, где отсутствуют плохие знания и технологии, а также отсутствуют люди –
посредственности в своём деле. Значит, уже каждый желающий согласен принять
бескорыстную услугу от каждого предлагающего её. А раз согласен – альтруизм
процветает. При этом процветает и общество людей, живущих на планете. Альтруизм
позволяет сформировать общество с высочайшим уровнем специализации и
квалификации. Подобное нужно для строительства искусственной среды обитания с
интенсивным развитием.
Борьба за существование для организмов в среде мёртвой
и живой материи в слаборазвитом обществе проходит под лозунгом эгоизма –
себялюбия, предпочтения своих личных интересов, которые абсолютно не выражают
интересы окружения в целом.
Результаты деятельности существующего сегодня
личностного и коллективного эгоизма налицо – мир выглядит плачевно даже из
космоса. Остаётся ждать прихода коллективного альтруизма.
Альтруизм — это высочайшая форма борьбы разумной живой
среды за место в мире мёртвой материи.
Альтруизм — готовность бескорыстно действовать на
пользу другим, не считаясь со своими личными интересами. Но когда бескорыстные
действия, направленные на пользу (на ДОБРО) превращаются в личный интерес, то
возникает новая форма – РАЗУМНЫЙ альтруизм. Его сопровождает высокая нравственность начинённая гуманизмом.
Получается следующее, бескорыстные действия
“срослись” с личным интересом. Важно чтобы действия эти несли в себе
именно ДОБРО. Эта форма альтруизма и есть та волшебная и желанная сила
способная организовать высочайшее развитие цивилизации для освоения вселенной. РасцветРАЗУМНОГО альтруизма — это бесконечное желание безвозмездно дарить ДОБРО
окружающим людям. И самое ценное – тут же возникает коллективный альтруизм.
А пока на планете всё грустно т.к. эгоизм не содержит
в себе высокой нравственности и никогда с ней не “подружится”,
поскольку она мешает эгоизму быть. Однако высокая нравственность, начинённая
гуманизмом, является основным защитником человека в искусственно конструируемом
мире.
Отсутствие общего дела парализует развитие среды
обитания человека. Сейчас оно разорвано в клочья частными делишками. Каждый
делец формирует свою среду обитания, отнимая её у соседа и разрушая целостность
общей территории. Употребляя приватизацию стало модным метить “свою”
территорию. Ну, совсем как в животном стаде, у каждой твари свой меченый
участок и границы обхода. Делец-эгоист норовит из среды соседа забрать себе всё
добро, а взамен подкинуть ему дерьмо или сбросить ту гадость в общую среду
(благо пока ещё она есть местами). Это очевидная беда обитаемой планеты.
Очень жаль, что бескорыстно действовать на пользу
другим (творить ДОБРО) сегодня не является повсеместным делом. Совершать благие поступки за деньги — это
устроенная провокация в деле свершения лучших ожиданий людей (просто афера
века) и одна из главных причин отсутствия защищённости человека в обществе.
Самое ужасное, что за деньги некоторые из нас готовы принять любую
“бескорыстную” помощь, даже если пользы в ней нет никакой, а лишь один
только вред. Так запад, за деньги и совсем “бескорыстно” загоняет
Россию в болото небытия.
Альтруизм — это приоритет интеллекта над телом, а
эгоизм – приоритет тела над интеллектом. Пора менять приоритеты.
Ребёнок в большинстве случаев самостоятельно формирует
свой интеллект. Блуждая по полкам библиотеки РАЗУМА (средств массовой
информации в том числе) чаще всего самостоятельно программирует свой мозг.
Поскольку информация различная, то всё зависит с какой полки он взял
элементарные “программы”. Если на этой полке стояли книги с
программой, располагающей творить ДОБРО, то начинает формироваться альтруист. А
если книги с программой творить ЗЛО, то формируется эгоист.
Путь, который должен пройти детёныш, чтобы достичь
уровня высочайшего совершенства и приобрести статус Homo sapiens – не лёгок.
Взять под контроль свои животные позывы – непросто. Требуется время и помощь в
восхождении к совершенству, чтоб задавить в себе эгоиста и стать альтруистом,
подменив врождённые поведенческие качества, определяющие особь как животное на
вновь приобретённые взятые из лучших источников мировой интеллектуальной базы.
Очень важно чтобы развивающийся организм обзавёлся разумными мыслями и
привычками.
Собственно, на сегодняшний день программирование мозга
происходит восприятием образов, взятых с улицы, телевизора, интернета и
семейной кухни. Пока сценарий подобных мест не блещет. Наркомания,
табакокурение, пьянство, разврат, аморальщина, насилие, склоки, сплетни,
убийства, матерщина, словоблудие, интриги, недоедание, безразличие… – плохие
ориентиры. Эти места, как правило, в
своём большинстве имеют значимость источника негативного наполнителя
развивающегося мозга. Да, сейчас трудно быть
альтруистом. А надо ли?
А как это выглядит, начиная с пелёнок?
В процессе созревания в чреве матери у зародыша
активируется рост и развитие части мозга функционально отвечающей за
поддержание состояния растущего организма. Когда дитя покидает тело матери и
сталкивается с социумом, у него активируется развитие другой части мозга
отвечающей за интеллект.
Интеллектуальная часть мозга в какой-то момент станет
способной вмешиваться и корректировать работу той первой её части, конечно,
если сумеет достаточно развиться (достаточно развиться – это очень важно).
Итак, организм животного родил животное, определяемое
как человеческий детёныш. Быть ему в дальнейшем животным или умным животным,
может быть человеком (разумным животным) или человеком-разумным зависит от
многих факторов. Это определяет, как физиология детеныша, так и среда в которой
он развивается. Можно стать человеком по структуре, разумным человеком по
статусу, но при этом всегда оставаться животным от природы. Понятно одно
разумным можно только стать, а животным достаточно родиться. Именно
информативная бытовая среда, в которой как в колыбели находится человеческий
детёныш, даёт ему очередное рождение как Homo sapiens.
Внедрённые в мозг лучшие достижения РАЗУМА, имеющие
ярко выраженные тенденции к творению ДОБРА, процветанию и утверждению жизни на
планете, корректируют “мелкоутробные” эгоистические помыслы растущей
особи, определяемые врождёнными инстинктами. Индивид иногда вынужден подчинятся
требованиям стадного (коллективного) эгоизма что в ряде обстоятельств побуждает
эгоиста-индивидуалиста идти на бескорыстие ради успеха в достижении
поставленной общей цели. Выдавленное бескорыстие в голове взрослеющей особи со
временем “окуклится” и явится в свет как зачаток индивидуального
альтруизма. Один раз возникнув категория альтруизма будет всегда трансформироваться
по возрастающей смысла приобретая всё больший масштаб. Коллективный эгоизм будет долго
“шлифовать” индивидуальный альтруизм, пока не возникнет коллективный
альтруизм. Точка, в которой срастутся коллективный и индивидуальный альтруизм
явится нам как “божественное” проявление РАЗУМА. Это позволит в разы
расширить пределы доступных возможностей разумных людей в обитаемом
пространстве.
Можно озвучить следующий вывод:
индивидуальный эгоизм под влиянием требований “стадного”
(коллективного) эгоизма выдавливает из себя индивидуальный альтруизм, который в
массовом употреблении становиться коллективным.
6[6] Головачев В.В. Дезактивация джина. – М., 2002.[5].
Но мы не воздерживаемся от этой глупости, и чем дальше человек начинает нам рассказывать о своих переживаниях, тем быстрее мы устаем и со временем начинаем терять интерес к нему, а потто он начинает нас раздражать своим нытьем или лучезарностью. Вот тут и проявляется эгоистичность, поскольку этическая пассивность, как и обыкновенная злоба есть виды эгоизма.
Но допустим, мы прекрасно понимаем состояние другого человека и проявляем по отношению к нему гиперопеку. Мы начинаем жалеть его, помогать ему в решении его проблем и доходит до того, что мы готовы сделать за него любую работу и принять на себя все беды и заботы человека. При этом «мы забываем, что, предлагая помощь в трудную минуту, не думаем о последствиях и меняем выбор человека, иногда отбрасывая назад его развитие в духовном и материальном плане, так как зависимость от помощи уменьшает выбор и адаптацию, а человек становится заложником добра»[6]
В христианстве есть такое понятие как благотворительность. Под этим подразумевается оказание частными лицами или общественными организациями безвозмездной и регулярной помощи нуждающимся людям. Благотворительность также можно рассматривать как разновидность альтруизма. В то же время христианство, как и многие другие религии, за эту «безвозмездную» помощь обещают отпущение и прощение грехов, блаженство в раю и прочие прелести загробной жизни. Для многих людей это является достаточно значимым стимулом для осуществления благотворительности. Надо подать нищему, ведь грешно не помочь, а если грех, то буду мучиться после смерти в аду. Вот и заботимся скорее о себе, о своей душе, а не о другом человеке.
Можно рассматривать и другие ситуации, когда человек помогает другому человеку из-за стремления уйти от собственного негативного состояния. Помогая, он пытается устранить собственные неприятные чувства, имеющиеся сейчас или появление которых он представляет в будущем. В бытовом обиходе такие действия называют откуп. Мы готовы подать, помощь нуждающемуся только потому, что не хотим, что бы что-то подобное произошло с нами. Для нас главное, что бы в наш дом не пришла такая беда. Вот мы и помогаем, порождая армию нищенствующих, которые в большинстве случаев вымышленные или имеют доход с подаяния гораздо больше, чем среднестатистический гражданин нашей альтруистичной страны.
И вот когда приходит понимание, что их добрые дела иногда приносят больше вреда, чем пользы, мы задумываемся о стоимости помощи кому-то, о стоимости не столько материальной, сколько моральной. Определим такое поведение как осознанный эгоизм. Для человека становится главным помощь в первую очередь себе, своей семье. И вот пройдя с клеймом эгоиста через весь день, он проявляет альтруизм дома, заботясь о своих родных. Он играет с детьми и одновременно чему-то их учит, думая об их благе в настоящем и будущем. Но и тут есть свои подводные камни.
Проявляя заботу о детях зачастую переходящую в гиперопеку, родитель надеется, что дети вырастут и проявят заботу о нем, как и он в свое время о своих родителях. Но как мы воспитываем своих детей? В основном через запреты; «это нельзя», «так больше не делай» и прочее. Учим определять людей, этот хороший, этот плохой, учим познавать мир. Но когда ребенок познает его, самостоятельно делая ошибки, мы его наказываем. И он понимает, что познавать мир нужно тогда, когда никто не видит, а не видит, значит, не поругает, не накажет.
Взрослые, желая добра для ребенка, ведет себя как агрессор, захвативший маленькую страну – соседа. А не лучше объяснить некоторые вопросы и проблемы, чем наказать, накричать и только из-за того, что он устал или нет времени. Все это и есть совокупность эгоизма и альтруизма в одном человеке. Канадский ученый Селье в этом плане предпочитает говорить не об эгоизме и альтруизме как самостоятельных явлениях, но о «эгоальтрузиме». Но отдавать себя можно двояко – или как равный равному, то есть эгоальтруистически, или снизу вверх, через самоумаление – альтруистически. Говоря упрощено, эгоист только принимает, альтруист только отдает, а эгоальтруист – и принимает, и отдает[7]Левин А.И., Левина Л.В. Современная семья и ее эволюция в постиндустриальном обществе. – Курск, 2002. – С. 130.[7].
Но конкретное проявление эгоальтруизма зависит от ситуации и социальной роли выполняемой человеком в данный момент. С возрастом это усиливается и становится более скрытным для окружающих и даже для самого себя, так как он к этому привык. Ведь чем человек интеллигентнее и образованнее, тем он более утонченно может обманывать себя и окружающих. А говорить о ком-то, что он эгоист или альтруист, это все равно, что говорить о содержании книги по раскрашенной обложке, не зная ее содержания. Но человеку свойственно поддаваться первичному впечатлению и он дает характеристики точно такому же, себе подобному существу не познав его полностью.
Таким образом, в ходе нашего краткого исследования мы приходим к выводу о том, что альтруизм и эгоизм это скорее парадигмальные этические понятия, чье конкретное наполнение зависит от исторической и социальной ситуации, и зачастую носит прагматический характер. В связи с этим при анализе той или иной формы поведения человека отделение альтруистических и эгоистических мотивов затруднено. В связи с этим следует пересмотреть отношение к понятиям «альтруизм» и «эгоизм», сложившееся в современной социальной науке.
Диллема эгоизма и альтруизма(или эгоизм как естественная потребность человека).
План
1.Определение понятия
2.Сведение поведения индивидуума кпонятию(высказывание,сведение,следовательно)
3.выводы
1.Давайте вначале разберемся с терминами и определим те понятия, которыми мы оперируем. Что такое эгоизм в мировоззренческом смысле этого слова? Эгоизм – это направленность ценностных ориентацийвнутрь самого себя (по А.В. Гедеонову).
Толковый словарь В.Даля: Эгоизм м. лат. Себялюбие, самотность или самотство; забота об одном лишь самом себе, без вниманья к другим.
Эгоист м.себялюб, самотник, себятник, кто добр к одному себе, а до других ему нужды нет, Самотник говорит: было бы мне хорошо, а там – хоть волк траву ешь!
Словарь русских синонимов и сходных по смыслувыражений: Эгоизм, самолюбие, себялюбие, своекорыстие.
Словарь Ожегова: Эгоизм – Себялюбие, предпочтение своих, личных интересов интересам других, пренебрежение к интересам общества и окружающих.Психологический словарь на azps.ru
Эгоизм – Склонность действовать преимущественно в собственных интересах.
2. Мое убеждение заключается в том, что любой человек по своей природе первоначальноявляется эгоистом, вне зависимости от того, какие поступки он совершает и на реализацию чего они направлены. Ведь главное – это то, чем он при этом руководствуется, не так ли?
Например, человек занимаетсякакой-либо благотворительной деятельностью или совершает добрые дела, то вроде бы его уже можно причислить к рядам доблестных альтруистов, но так ли обстоят дела на самом деле?
Например, будет лизаниматься человек благотворительной деятельностью в пользу какой-нибудь организации, если он этого не хочет? Нет, конечно! Почему, спросите вы? Да потому, что это не принесет ему никакоголичностного удовлетворения! Отсюда выводим, что человека можно назвать альтруистом только в случае действий не приносящих ему никакого…
Получается, что беда эгоизма заключается не в любви к себе, а в пренебрежении другими людьми. Жизненно необходимо ценить себя и любить, но делать это необходимо не в ущерб другим и не за их счет.
В современном мире многие люди добиваются успеха и благосостояния за счет интересов других людей. Корысть, деньги и собственные цели становятся основным жизненным приоритетом. В такой атмосфере для альтруизма почти не остается места, он считается уделом слабых и незанятых людей.
Примеры из жизни относительно альтруизма и эгоизма показывают, что к поступкам, которые можно назвать альтруистическими, люди нередко прибегают тогда, когда начинают думать о собственной душе или же желают показать свою доброту. Однако у истинного альтруизма мотивация должна быть одна: помочь другому человеку, облегчить его участь, ничего не желая взамен. Есть разница между тем, чтобы уступить место в трамвае для того, чтобы никто не подумал о тебе негативно, или чтобы облегчить хоть как-то жизнь престарелой бабушки.
Ситуация выбора между эгоизмом и альтруизмом возникает перед человеком постоянно: в семье, на улице, на работе. Сделать правильный выбор бывает не всегда просто. Поэтому периодически надо останавливать себя и переводить фокус своего внимания с собственных интересов на интересы окружающих людей.
На самом деле, нельзя разделять такие понятия, как альтруизм и эгоизм. 4 класс в школе – время узнать о значении этих слов и то, что они прекрасно сочетаются в одном человеке и дополняют друг друга. В основе как альтруизма, так и разумного эгоизма лежат мораль и нравственность. Ценность человеческой жизни безмерно велика, причем и чужой, и своей собственной. Поэтому, если индивид стремится к личной выгоде и реализации своих потребностей, это нельзя считать злом, конечно, при условии, что от этого не страдают другие люди.
Нужно помнить и о том, что человек может меняться в зависимости от того, какой он получает жизненный урок. Эгоизм и альтруизм могут чередоваться в людях. К примеру, если человек, совершивший благородный поступок, вместо благодарности получает осуждение либо если его физические и моральные возможности совершать добрые поступки иссякли, то он может превратиться в эгоиста. Забота о собственной персоне также может смениться альтруизмом, если для этого создались подходящие условия.
Проблемой современного общества является осуждение как самоотверженного поведения, так и эгоизма. В первом случае людей часто считают ненормальными либо не верят им и ищут скрытую выгоду в их поступках. Эгоизм же ассоциируется с жадностью и наплевательским отношением к окружающим.
Плюсы и минусы альтруизма
Положительные стороны самоотверженности очевидны каждому человеку. Альтруизм – это прежде всего помощь людям. Если вам удалось спасти ближнего или оказать ему поддержку в нужный момент, это, безусловно, заслуживает похвалы и одобрения. Совершая бескорыстные поступки, помогая окружающим, каждый человек делает наш мир немного добрее и гуманнее.
Есть ли у альтруизма минусы? В разумных пределах они отсутствуют. Однако если человек совершенно забывает о себе и своих интересах, это может нанести существенный вред ему самому. Очень часто окружающие начинают пользоваться добротой и мягкосердечностью человека, перекладывают на него свои обязанности, постоянно просят у него взаймы денег и не отдают их. Они знают, что им никогда не откажут и всегда помогут, даже если это не так уж и необходимо. В результате альтруист может остаться ни с чем, не получив никакой благодарности за свои добрые деяния.
В ходе изучения доноров крови в штате Висконсин было экспериментально подтверждено: такие скрытые расчеты всегда предшествуют принятию решения о том, оказывать помощь или нет. Словно в поиске предлога для оправдания собственной щедрости, люди жертвуют больше денег на благотворительность тогда, когда получают что-либо взамен, например сласти или открытку. Даже если то, что они получают, им совершенно не нужно и они сами никогда не стали бы этого покупать, важен сам факт, свидетельствующий о том, что имеет место социальный обмен.[7]
Оказание помощи как замаскированный эгоизм. Вознаграждения, мотивирующие оказание помощи, могут быть внешними и внутренними. Когда бизнес жертвует деньги на благотворительность, чтобы сделать свой корпоративный имидж более привлекательным, или когда кто-либо предлагает подвезти кого-либо в расчете на благодарность или дружбу, речь идет о внешнем вознаграждении. Мы отдаем, чтобы получать. А это значит, что мы более склонны помогать тем, кто нам симпатичен и чье одобрение мы стремимся заслужить. К вознаграждениям, которые мы получаем, помогая другим, относятся также и внутренние самовознаграждения. Находясь рядом с человеком, который чем-то расстроен, мы, как правило, сочувствуем ему.
Совершая альтруистические поступки, мы вырастаем в собственных глазах. Едва ли не все доноры из тех, что приняли участие в исследовании, проведенном Джейн Пильявин, согласились, что донорство «заставляет человека уважать себя» и «дает ему чувство самоудовлетворения». Зная это, легче понять, почему люди оставляют чаевые официантам, даже если знают, что они никогда больше не вернутся в этот ресторан, и проявляют доброту по отношению к незнакомым, которых никогда больше не увидят.
Проанализировав мотивацию волонтеров, в частности тех, кто ухаживает за больными СПИДом, Марк Снайдер, Аллен Омото и Джил Клэри выявили шесть побуждающих к этому причин.
— Нравственные причины: желание действовать в соответствии с общечеловеческими ценностями и неравнодушие к другим.
— Когнитивные причины: желание лучше узнать людей или приобрести навыки.
— Социальные причины: стать членом группы и заслужить одобрение.
— Карьерные соображения: приобретенный опыт и контакты полезны для дальнейшего продвижения по службе.
— Защита собственного Я: желание избавиться от чувства вины или бегство от личных проблем.
— Повышение самооценки: укрепление чувства собственного достоинства и уверенности в себе.
Подобный подсчет затрат и выгод может показаться унизительным. И все же, разве не следует из теории социального обмена, что оказание помощи никогда не бывает истинно альтруистическим актом и что мы лишь называем его “альтруистическим”, поскольку выгоды от него не очевидны? Если мы помогаем попавшей в беду женщине, чтобы заслужить социальное одобрение, избавиться от собственного чувства тревоги и возможных угрызений совести или вырасти в собственных глазах, можно ли назвать такую помощь альтруистической? Однако, конечная цель эгоиста — улучшение собственного положения, конечная цель альтруиста — улучшение положения другого человека.
Анализ затрат и вознаграждений дает нам кое-что еще. Он позволяет предположить, что пассивные свидетели преступлений или несчастных случаев — вовсе не обязательно равнодушные люди. На самом деле они могут быть искренне взволнованы происходящим, но осознание того, чем может обернуться их вмешательство, парализует их волю.
Эмпатия как источник подлинного альтруизма. Верно ли, что единственная цель, которой руководствуются герои, спасающие людей, безвестные доноры и волонтеры — бескорыстная забота о других? Или они всегда стремятся к одному — в той или иной форме удовлетворить собственные потребности: получить вознаграждение, избежать наказания или чувства вины или избавиться от душевного дискомфорта?
Однако психолог Дэниел Бэйтсон полагает, что наша готовность помогать другим есть следствие обеих причин — заботы о собственных интересах и альтруистических соображений.
Зрелище чужого несчастья способно вызвать в человеке смешанные чувства — сосредоточенность на собственном душевном дискомфорте и сочувствие (эмпатию) к тому, кто страдает. Исследователи согласны с тем, что собственный душевный дискомфорт «запускает» механизм, основанный на эгоистических мотивах. Но вопрос о том, способна ли эмпатия «запустить» механизм подлинного альтруизма, остается дискуссионным.
Душевный дискомфорт, который мы испытываем, наблюдая за страданиями другого человека, побуждает нас избавиться от него, а сделать это можно, либо пройдя мимо неприятной ситуации, либо оказав помощь. Но, по мнению Бейтсона и его коллег, мы также испытываем эмпатию, особенно если страдает близкий нам человек. Любящие родители страдают и радуются вместе со своими детьми; тем, кто жестоко обращается с детьми и вообще склонен к проявлениям жестокости, эмпатия неведома. Мы также испытываем эмпатию к тем, с кем мы идентифицируем себя. Когда принцессу Диану или Майкла Джексона оплакивали миллионы людей, которые никогда в жизни не были знакомы с ними, но воспринимали их как близкого человека благодаря сотням газетных статей, те же самые люди остались совершенно равнодушными к судьбе миллиона безымянных африканцев, убитых или умерших во время бесконечных военных конфликтов в Африке.
Испытывая сострадание, мы не столько думаем о себе, сколько о том, кто страдает. Искренняя симпатия и сочувствие заставляют нас помогать человеку ради него самого. Это чувство возникает совершенно естественно. Даже младенцы, которым от роду всего один день, плачут больше, если слышат плач других детей (Хоффман, 1981). В родильных домах стоит заплакать одному, как к нему сразу же присоединяется целый хор плачущих голосов. Судя по всему, способность к сопереживанию — врожденное качество человека.
Нередко реакции на кризисные ситуации становятся результатом совместного действия душевного дискомфорта и эмпатии. Великодушие детей тоже зависит от их подверженности душевному дискомфорту и способности к сопереживанию. Джордж Найт и его коллеги из Университета штата Аризона нашли, что некоторые дети в возрасте от 6 до 9 лет более других склонны сочувствовать тем, кто грустит, и тем, кого дразнят (Найт, 1994). Эти участливые дети оказались и самыми щедрыми, когда им — после демонстрации видеозаписи обгоревшей на пожаре девочки — предоставили возможность пожертвовать пострадавшим от пожара детям часть денег, полученных за участие в эксперименте.
Чтобы отделить эгоистическое стремление к снижению душевного дискомфорта от альтруистической эмпатии, группа исследователей во главе с Бейтсоном провела эксперименты, в ходе которых испытуемые предварительно оказывались в ситуациях, вызывавших у них чувство эмпатии. Далее исследователи наблюдали за тем, как именно будут действовать возбужденные люди, чтобы успокоиться: пройдут мимо нуждающегося в помощи или постараются помочь ему. Результаты подтвердили предположения исследователей: люди, чувство эмпатии которых было предварительно «разбужено» определенными действиями экспериментаторов, как правило, помогали.
Результаты других исследований позволяют предположить, что подлинный альтруизм все-таки существует:
— Эмпатия заставляет помогать даже членам групп-соперников, но только в том случае, если помогающий уверен в том, что его помощь не будет отвергнута (Бейтсон, 1997).
— Люди, в которых проснулось сострадание, придут на помощь, даже если об этом никто и никогда не узнает. Их усилия будут продолжаться до тех пор, пока нуждающийся в помощи не получит ее. И если эти старания окажутся безрезультатными не по их вине, они все равно будут переживать.
— Если человек сочувствует страдальцу, он, чтобы сделать для него то, в чем тот нуждается, нарушает собственные правила и представления о порядочности и справедливости.
Итак, все согласны с тем, что в некоторых случаях оказание помощи продиктовано либо откровенным эгоизмом (помощь оказывается для того, чтобы либо получить вознаграждение, либо избежать наказания) или завуалированным эгоизмом (помощь оказывается для того, чтобы вернуть себе душевный комфорт).
Существует ли третий побудительный мотив — альтруизм, единственная цель которого — благополучие другого человека, а счастье того, кто помогает, — всего лишь «побочный продукт»? Можно ли назвать оказание помощи, основанное на эмпатии, источником подобного альтруизма? Чалдини, а также его коллеги Марк Шаллер и Джим Фультц отмечают, что ни один из экспериментов не исключает абсолютно всех возможных эгоистических объяснений оказания помощи.
Проведя 25 экспериментов, в которых изучалась альтруистическая и эгоистическая эмпатия как альтернативные мотивы оказания помощи, Бейтсон (Бейтсон, 2001) убедился: иногда люди способны сосредоточиться не на собственном благополучии, а на благополучии других. Искренний, «побуждаемый эмпатией альтруизм является частью человеческой природы».
Во время войны во Вьетнаме 63 солдата получили награды за то, что собственными телами закрыли своих товарищей во время взрывов (Хант, 1990). Большинство из них входили в состав боевых подразделений, члены которых были связаны узами крепкой дружбы. Большинство из них накрыли собственными телами неразорвавшиеся гранаты. 59 человек погибли. В отличие от других альтруистов, у этих солдат не было времени для размышлений ни о том, что трусость — постыдное качество, ни о вечной благодарности за самопожертвование. Тем не менее что-то же заставило их поступить так, как они поступили.
Теория социальных норм
Нередко мы помогаем другим не потому, что, сознательно просчитав последствия этого поступка, пришли к выводу: это в наших интересах, а потому, что что-то подсказывает нам: мы должны так поступить. Мы должны помочь новому соседу устроиться на новом месте. Мы должны вернуть найденный бумажник. Мы должны защищать своих друзей на поле боя. Исследователи, изучающие оказание помощи, идентифицировали две социальные нормы, мотивирующие альтруизм.
Норма взаимности. Социолог Элвин Гоулднер утверждал, что норма взаимности есть единственный универсальный кодекс чести: тем, кто помогает нам, мы должны помогать, а не причинять зло. Гоулднер считал эту норму столь же универсальной, как и табу на инцест. Норма взаимности «работает» даже в браке. Порой один из супругов отдает больше, чем получает. Но в конечном итоге наступает равновесие: обмен становится сбалансированным. Во всех подобных взаимоотношениях получать, ничего не отдавая взамен, значит нарушать норму взаимности. Взаимность внутри социальных связей помогает характеризовать «социальный капитал» — связи, являющиеся источником поддержки, информационные потоки, доверие и совместные действия — все то, от чего зависит здоровье общества. «Не упускать друг друга из поля зрения» — таков девиз социального капитала в действии.
Норма взаимности наиболее эффективна, если люди публично реагируют на ранее сделанное для них. В лабораторных экспериментах, как и в повседневной жизни, случайные, ни к чему не обязывающие знакомства больше располагают к эгоизму, чем стабильные взаимоотношения. Но даже действуя анонимно, люди порой совершают хорошие поступки и платят добром за то добро, которое им сделали..
Испытуемые с большей готовностью жертвовали деньги помощнику экспериментатора в том случае, если перед этим он оказывал им какую-нибудь незначительную услугу, и особенно если он узнавал об этом. (Источник: Уэсли, 1999)
Если у людей нет возможности оказать ответную услугу, им может быть неловко принимать помощь, и они могут бояться делать это. Именно поэтому гордые люди с развитым чувством собственного достоинства нередко не спешат обращаться за помощью. Когда человек вынужден принимать услугу, на которую не может адекватно ответить, страдает его самооценка.
Норма социальной ответственности. Норма взаимности напоминает нам о том, что в социальных отношениях необходим баланс между «отдаю» и «получаю». В этой притче Иисус явно имел в виду некий более глубокий гуманизм, нечто такое, что недвусмысленно выражено в другой его проповеди: «Если вы любите тех, кто любит вас [норма взаимности], какое право вы имеете ставить это себе в заслугу? Говорю вам: любите врагов своих» (Мф. 5:46, 44).
По отношению к тем, кто явно зависим и не способен ответить взаимностью — дети, немощные, инвалиды и все, кто воспринимаются нами как неспособные участвовать в равноценном обмене, — действует другая норма, стимулирующая нашу помощь. Это — норма социальной ответственности, согласно которой нуждающимся в помощи нужно помогать без оглядки на какую бы то ни было компенсацию в будущем. Именно эта норма побуждает людей поднять книгу, которую уронил человек на костылях. В Индии, в стране с относительно коллективистской культурой, люди более привержены норме социальной ответственности, нежели на индивидуалистическом Западе. Там принято публично брать на себя обязательства помогать даже тогда, когда речь не идет об угрозе чьей-либо жизни или когда нуждающийся в помощи человек, например больной, которому требуется пересадка костного мозга, не принадлежит к числу твоих близких родственников.
Результаты экспериментов показывают: люди помогают нуждающимся в помощи даже в том случае, когда сами остаются анонимными и не имеют никаких надежд на какое бы то ни было вознаграждение (Штебнис, 1983). Если речь идет о жертвах обстоятельств, например стихийных бедствий, проявите максимальное великодушие. Но если люди, судя по всему, создали свои проблемы собственными руками, потому что ленивы, аморальны и не способны предвидеть последствия своих поступков, они должны получить то, что заслужили. Иными словами, наши реакции напрямую зависят от атрибуции. Объясняя чьи-либо нужды неконтролируемыми обстоятельствами, мы помогаем. Если же мы приписываем их выбору, который был сделан самим человеком, то не чувствуем никаких обязательств перед ним и говорим, что он сам во всем виноват.
Эволюционная психология
Третий подход к трактовке альтруизма базируется на эволюционной теории. Согласно представлениям эволюционных психологов, квинтэссенцией жизни является сохранение генофонда. Наши гены заставляют нас вести себя так, чтобы создать условия, максимально благоприятные для их выживания. Гены наших предков пережили их самих; именно им мы обязаны своей предрасположенностью к такому поведению, которое обеспечит их передачу грядущим поколениям.
Как следует из названия книги Ричарда Доукинза «Ген эгоизма», эволюционные психологи не слишком высокого мнения о человеке. Гены, делающие человека готовым жертвовать собой ради благополучия незнакомца, не имели никаких шансов выжить в конкурентной борьбе видов за существование. Однако благодаря генетическому эгоизму мы склонны к особому, неэгоистичному альтруизму, который может быть даже назван жертвенным и проявляется как защита рода и взаимный обмен.
Защита рода. Наши гены располагают нас к заботе о тех, кто, как и мы, являются их носителями. Следовательно, одна из форм самопожертвования, которая может увеличить шансы генов на выживание — привязанность к собственным детям. У родителей, ставящих интересы своих детей выше собственных, больше шансов передать потомкам свои гены, нежели у тех, кто пренебрегает своими обязанностями.
Что же касается других родственников, то у них количество общих генов определяется их биологическим родством. С родными братьями и сестрами у нас половина общих генов, с двоюродными — одна восьмая. Речь вовсе не о том, что, прежде чем помочь кому-либо, мы «вычисляем» генетическое родство, а о том, что мы самой природой запрограммированы на заботу о близких родственниках. Однако подобные поступки в отношении близких родственников отнюдь не неожиданность. Чего мы не ожидаем (а потому восхваляем), так это альтруизма от тех, кто, подобно Эверетту Сандерсону, спасшему ребенка в подземке, рискует собой ради незнакомцев.
У нас есть общие гены не только с близкими родственниками, но и с теми людьми, с которыми мы связаны ментально. История эволюции учит также, что общие гены более вероятны у соседей, нежели у тех, кто живет далеко друг от друга. Порядок оказания помощи пострадавшим в чрезвычайном происшествии, когда речь идет о жизни или о смерти, таков: в первую очередь люди спасают детей, членов собственных семей, во вторую — стариков или посторонних.
Некоторые эволюционные психологи полагают, что следует принимать во внимание и внутригрупповой этнический фаворитизм — источник бесчисленных прошлых и современных конфликтов. «Отбор по принципу групповой принадлежности, — писал Э. О. Уилсон, — враг цивилизации. Если люди по большей части запрограммированы на фаворитизм по отношению к собственным родственникам и племенам, о гармонии в мире не может быть и речи».
Взаимный обмен. Раз существует генетический эгоизм, должен существовать и взаимный обмен. По мнению биолога Роберта Триверса, один организм помогает другому, потому что ожидает ответной услуги. Дающий рассчитывает со временем стать берущим, а отказ «платить долги» наказуем. Все презирают обманщиков и предателей.
Взаимный обмен наилучшим образом «работает» в небольших, обособленных группах, в которых человек, оказавший услугу, часто встречается с теми, кого он выручил. Маленькие школы, города, церкви, немногочисленные рабочие группы, студенческие общежития — все это хорошие «проводники» общинного духа, который благоприятствует проявлениям взаимной заботы. По сравнению с обитателями небольших городов или сельских районов жители мегаполисов менее склонны передавать друг другу информацию о телефонных звонках, отправлять «потерянные» кем-то письма, они также менее охотно беседуют с теми, кто проводит опросы общественного мнения, помогают заблудившимся детям и менее склонны оказывать небольшие услуги.
Если верно, что в борьбе за существование всегда побеждает генетический индивидуализм, откуда берется бескорыстный альтруизм в отношении незнакомых людей? Почему солдаты бросаются на неразорвавшиеся гранаты? Один ответ на этот вопрос заключается в групповой селекции: группы альтруистов выживают успешнее, чем группы неальтруистов (Кребс, 1998; Уилсон, 1998).
Другое объяснение одностороннего альтруизма предложено Дональдом Кэмпбеллом: человеческое общество выработало этические и религиозные правила, которые играют роль тормозов для биологической предрасположенности в пользу эгоизма. Такие заповеди, как «Возлюби ближнего своего», убеждают нас в необходимости сочетать заботу о самих себе с заботой о группе и вносить свой вклад в ее выживание.
Есть особая прелесть в риторических вопросах. Нечто совершенно мистическое и завораживающее, стойкое ощущение прикосновения к тайне, к некоему барьеру, за которым – бездна откровения. Не меньший душевный трепет вызывают и провокационные фразы философического толка, претендующие на некие варианты локальной трактовки всеобъемлющей истины. Истины в последней инстанции. Классический пример: «Эгоизм и альтруизм. Точка соприкосновения».
Если эта воображаемая точка существует, то наши взгляды на сущностную природу человеческого естества должны быть серьезным образом скорректированы. При этом – в когорте «пострадавших» от философских нововведений окажутся такие мастодонты, как религия, социология, психология и иже с ними. Что уже – само по себе – грандиозно, если не сказать больше. Стоит разобраться, о чем же, собственно говоря, идет речь.
Существует несколько устоявшихся, хрестоматийных определений эгоизма. Но все они, так или иначе, определяют систему ценностной ориентации, основанную на безусловности ego (“я” – в переводе с латыни). Диву даешься, сколько видов эгоизма существует в природе: индивидуальный, групповой, национальный, теоретический, житейский, сексуальный, детский – попытка перечислить все разновидности и оттенки заранее обречена на провал. Нововведение последних дней – “эгоизм энергетический”. Буйное многотемье. Буйное. Младший же брат эгоизма, альтруизм – гораздо скромнее с точки зрения многообразия форм. Более того, каноническая, словарная форма напрямую использует шаблон “нечто, противоположное эгоизму”.
Вот тут логика удивленно вскидывает брови. Позвольте, как же так? Милые сердцу образованного человека законы диалектики – конечно, мощное интеллектуальное оружие, но подобная неприкрытая подтасовка приличествует скорее области азартных игр, нежели храму академической науки. Белое и черное, Добро и Зло, положительные и отрицательные заряды элементарных частиц – все эти противоположности в конечном итоге, по сути своей, оказываются лишь различными проявлениями одних и тех же, неведомых нам Законов бытия. Но – в конечном итоге. Не в словаре же, не на стадии первичных определений. Человечество сначала наплодило множество сущностных объектов, и лишь после этого – изобрело закон единства и борьбы противоположностей. Никоим образом не наоборот.
Молодому неоперившемуся следаку «более опытные товарищи», как сказали бы в советское время, за бутылкой водки глаголили в таких случаях примерно следующее: «Парень ты, конечно, хороший, но – слишком увлекаешься одной версией. Справедливость восторжествует тогда, когда ты добросовестно и кропотливо отработаешь все исходные посылы – даже если этого козла клейменого ты хватанул на месте преступления с ножом в руках. Тот, кто захочет обмануть правосудие, ставку будет делать прежде всего на психологию, на то, что особенности твоего восприятия ситуации возобладают над формальной процедурой. Сие – весьма скользкий путь, юноша. Весьма».
Нельзя отдавать пальму первенства ни одной версии, ни в коем случае – нельзя. Положено так. Иначе – дело будет «с душком». С сильным душком.
А прелесть тут в том, что у подобных неприкрытых перегибов – в пользу единственной версии – должна быть веская причина. В жизни вообще ничего случайного нет. И, собственно говоря, выгнутые домиком брови логики – это уже половина ответа : «…И легавая застыла чутко…». Вот она – дичь, перед нами. Теперь главное – не спугнуть. Дальше – дело техники.
…Если быть честным, «внешний вид дичи» в данном конкретном случае меня разочаровал. Слишком грубый прием. Если существует некий тайный заговор с целью сокрытия неких прописных истин, то здесь заговорщики позволили себе явную небрежность и пренебрежение к возможным оппонентам : «…синоним альтруизма – “социально-ориентированное поведение”». Память тут же услужливо выдернула из глубин своих архивов равноценную по маразму фразу. В конце прошлого века в одном секретном НИИ была открыта научно-исследовательская работа, посвященная проблемам маскировки. Для того, чтобы правильно понимать друг друга, кооперация занялась формированием системы терминов и определений. Фраза, от которой вся лаборатория буквально взорвалась от хохота, звучала так : «Средство снижения заметности – это средство, предназначенное для снижения заметности». Описание термина на языке зависимых понятий, с перекрестным определением исходных объектов – это вопиющее проявление дилетантизма, непрофессионализм высшей пробы.
А в данном конкретном случае – это еще и чистой воды дезинформация. Вранье, проще говоря. Очередной фиговый листок фальшивой добродетели. Животное царство являет нам целый спектр альтруистической мотивации на уровнях как “до”, так и “после” уровня указанного определения:
– “…родительское чувство у животных длится лишь тот срок, на протяжении которого детёныш или помёт нуждаются в помощи и охране родителей, а затем родители перестают обращать внимание на выросшее потомство…”;
– “…но уже у стадных животных этот тип альтруизма распространяется за пределы семьи, охватывая стаю, стадо, у которых отсутствие чувства взаимопомощи, долга у её членов обрекает на быстрое вымирание – ибо у многих видов животных только стая, а не пара родителей способна одновременно осуществлять системы сигнализации об опасности, системы защиты и системы прокорма детёнышей…”;
– “…механизмами группового отбора поддерживается альтруизм более высокого уровня; эта форма отбора поддерживает мутации генома, которые могут быть полезными не для единичных особей или стай, а для популяции в целом…”.
Объем “цитатного пространства” в данном случае – следствие не скудости потенциально возможной аргументации, а чрезмерной избыточности оной. На эту тему сказано и написано столько, что попытка оспорить тезис о единой природе эгоизма и альтруизма вызывает лишь снисходительную улыбку, не более того.
Нет худа без добра. Небрежение преступника позволило нам выйти на уровень формулировки обвинительного заключения практически без затрат : «Эгоизм и альтруизм – это одно и то же явление, просто рассматриваемое с разных ракурсов и на разных уровнях обобщения». Сама постановка вопроса об их возможных различиях, а уж тем более, о неких мифических точках соприкосновения – комична, если не сказать более.
Применительно к сообществам разумных существ аргументация может быть сведена к следующему утверждению: “Альтруизм индивидуальный, групповой и национальный – не более чем прямое следствие эгоизма соответственно группового, национального и планетарного. Пусть сегодня трудно себе представить реальность проявления планетарного эгоизма, это, что называется – дело наживное. Коль скоро реальностью станет контакт с внеземными формами разумной жизни, появится эгоизм соответственно планетарный, галактический и вселенский. Последний – как следствие существования теоретически предсказанных параллельных Вселенных”.
При этом конкретика влияния уровней не так уж важна, проявление альтруизма группового может быть следствием проявления как эгоизма национального, так и эгоизма, например, “конфессионального”. Не суть важно. Гораздо важнее другое: это – одно и то же явление, весь фокус в том, с какой точки зрения на него смотреть.
Попытка апелляции к всемирно признанным авторитетам, заполнившим определенные сектора доказательного пространства указанной проблематики – например, к Эйнштейну или Сахарову – не более чем попытка сохранить хорошую мину при плохой игре. Что конкретно сказал, к примеру, Сахаров? “Сегодня все человечество в целом держит… экзамен… способности к альтруистической взаимопомощи членов племени”. А кто спорил? Да – держит. Да – экзамен. Мы просто перешли на совершенно иной уровень интеграции материальных ресурсов, производительных сил и интеллектуальной собственности. Национальный альтруизм в данном случае будет простым (и естественным) проявлением эгоизма более глобальных, межгосударственных и надгосударственных образований.
Хотим мы этого, или не хотим, но императив действия в нашей реальности – агрессия, и именно так проявляется закон, который определяет и наше бытие, и наше сознание – Закон переноса вины. Индивид (группа, «сверхгруппа») допускают насилие над собой не как следствие некой «праведности», а руководствуясь тенденциями выживаемости популяции. Все зависит в данном случае от взгляда на размеры и ареал обитания популяции. При этом Закон переноса вины – закон статистически значимый, существование праведников он не исключает, но они (праведники) – как исключения из правила – лишь подтверждают его справедливость. Вопрос о том, какой процент личностной мотивации определяется при этом именно моралью и нравственностью, ежели таковой вопрос будет озвучен – проявление неуважения к собеседнику. Можно с пеной на губах отстаивать свои жизненные принципы, но отворачиваться от статистически значимых результатов – позиция Зла, а не Добра.
Парадокс в данном случае заключается в том, что даже при наличии формулы обвинительного заключения дело не может быть передано в суд. Смысла нет : ни один состав присяжных заседателей не возьмет на себя смелость утвердить обвинение. Сие – нонсенс. Мы загипнотизированы противоположной системой базисных оценок реальной действительности. Нас так воспитали. Мы – просто не можем иначе. Контраргументы истрепаны до банальности, что, однако, вовсе не отменяет их железобетонности :
– … Сами понятия «эгоизм» и «альтруизм» придуманы нами, и всего лишь отражают склонность человеческого сознания упрощать, сводить всё к двум крайностям-противоположностям: Добро и Зло, Тьма и Свет, Правда и Ложь… А на самом деле Мир не двухполюсен, а миллионно-полюсен, и существует множество состояний человеческой души, не соответствующих ни понятию «эгоизм», ни понятию «альтруизм»…
– … Что же получается?! Нет ни альтруизма, ни эгоизма? Есть общее чувство! Так сказать “чувствизм”, где намешаны плюсы и минусы наших отношений к окружающим нас людям. Все это было бы достаточно убедительным и интересным, да только нельзя свести человеческие чувства к животному миру. Иначе “чувствизм” заменит и любовь, и ненависть, и радость, и отчаяние, и порыв к добру и десятки других чувств и их оттенков…
– … И ни причем здесь апелляции к авторитетам, данный вопрос надо решать лично для себя. «Эго, альтер эго» – много раз в день и у каждого, и никто просто не будет спорить с известным законом единства и борьбы противоположностей. А если вообще не ссылаться на авторитетов, то получится, что накопленная веками культура – это блеф! Трудно с этим согласиться…
И вот тут логика вновь удивленно вскидывает брови. А почему, собственно говоря, железобетонность эта столь нерушима и монстроидально монолитна? В чем мотив? Кому и зачем это нужно? Почему – «мы – просто не можем иначе»?
…Есть такая избитая фраза : «Истина глаголет устами младенца». Если быть честным, речь пойдет вовсе не о младенце, хотя для рассматриваемой проблематики сие – не принципиально. На одном из занятий по психологии один вундеркинд на вопрос «Что такое корпоративная солидарность?» ответил так : «Это когда дружат не с кем-то, а против кого-то». Ох, как горячо! И как по теме! И устами, пусть и не совсем младенца, но Истина таки заговорила! Действительно – в какие моменты тема корпоративной солидарности выходит на первый план? В основном, когда на повестке дня оказывается один из двух вопросов : сохранение чести мундира или уничтожение конкурента. Пусть даже – не уничтожение, уйдем от фразеологии борьбы за существование, сформулируем тему мягче : умаление экономических благ конкурента путем перераспределения их (благ) в пользу НАШЕЙ организации (фирмы, корпорации, ведомства и т.п.). Стоит напрячься, чтобы (в случае успеха) получить свою долю мзды. Не только в виде премии, прибавки к жалованию, очередной ступеньки карьерного роста и т.п., но и в виде расширения объема «потенциально доступных благ» : то, что отнято у конкурента, либо сохранено от разграбления – остается в состоянии «потенциальной доступности», и чем больше этот объем, тем более жизнеспособен клан, а значит и я сам. Если при этом мне суждено (возможно) уйти в мир иной, это, конечно, неприятно, но : у «кормушки» останутся родные, друзья, люди, которых я люблю, дети, внуки – в конце концов! Применительно к защите чести мундира – все то же самое, просто иной направленности : «береженого Бог бережет» и «своя рубашка к телу ближе». И в том, и в другом случае – речь о допустимости весьма ощутимых неудобств во имя последующего перераспределения благ. При этом такие мелочи, как нарушение закона, моральных норм и прочей ерунды, как правило – во внимание не принимаются. Вернее – еще как принимаются. В кино, например : когда все – за, а один – самый честный – против. Бывает – никто не спорит, одно маленькое «но» : подобные исключения не обладают статистической значимостью. То есть, они есть, но на погоду – не влияют.
Иными словами – когда дружат «против кого-то», проблемы «неоплачиваемого героизма» не существует. Героизм (натуральный, трудовой, любой иной – не имеет значения) – именно продается. То, что цена может не устроить как продавца, так и покупателя – вопрос отдельный, и не самый важный. Главное – торг возможен, «героизм продается» : «Индивид (группа, «сверхгруппа») допускают насилие над собой не как следствие некой «праведности», а руководствуясь тенденциями выживаемости популяции. Все зависит от взгляда на размеры и ареал обитания популяции».
Если у читателя возникло сильное желание обвинить автора во всех смертных грехах «потребительского общества», стоит задуматься о смысловой обусловленности этой фразы. Кто говорил, что «кормушка» – это «питательный бобовый суп, по вечерам – легкий наркотик, вроде алкоголя, а раз в неделю – женщина»? Это – совсем из другой оперы, сограждане. Совсем из другой. Мы это уже проходили. Перераспределенные блага – это много больше, “очень много” больше, это – и чистый воздух, и доступное образование, и прелести классической музыки, и даже – изыски стихосложения. Не нравится само слово «кормушка»? Так это же замечательно! Мы «поймали преступника на месте преступления». Вот он – во всей своей красе.
Прививка нормализации восприятия «неоплачиваемого героизма» – прекрасное средство для создания послушного стада бессловесных рабов. Делай добро – и ничего не требуй взамен. Просто – от широты души, по зову сердца. Стыдно при этом заводить какие-либо разговоры об оплате. Стыдно. Такое нормальное, воспитанное, бессловесное быдло. Очень удобное в управлении, не доставляющее особых хлопот. И не нужно ему знать о том, что «кормушка» существует : «…тортик маленький, на всех не хватит…». Прояви альтруизм, человек! Ты же видишь, что мир несовершенен, попытайся своим – хотя бы одним – благородным поступком сделать его хотя бы чуточку лучше. А мы уж, на основе перераспределения благ, выделим тебе – так уж и быть – твой питательный бобовый суп…
Человечество всегда функционировало в условиях ограниченности ресурсов, любых : материальных, временных, интеллектуальных, информационных, духовных. Тортик – и в самом деле – маленький. На всех – не хватит. Никогда не хватало. Милосердие, доброта, любовь – хотим мы этого или не хотим – проявление всего лишь корпоративной солидарности. Но горя-то в этом никакого нет! Это просто иной взгляд на мир, только и всего. Ведь милосердие от этого не становится менее милосердным, а доброта – менее доброй! Зато – быдло перестает быть быдлом. По крайней мере – начинает задумываться о том, что есть и иные версии развития событий, иные базовые оценки реальной действительности. И оценки эти – не менее обусловлены всем опытом, всей историей человечества, чем любые иные.
…Оскал страстей – Стезя Судьбы,
Что нам – дарована от Бога,
Но верстовые шлет столбы
Лишь – лицемерия дорога…
«Все люди сволочи» – эта фраза не содержит даже малой толики того трагизма, который ей пытаются приписать. Реальная трагедия – попытка сделать из этого трагедию
Людей, постоянно готовых к милосердным поступкам, заботливых, внимательных, чутких и бескорыстных называют альтруистами. Слово «альтруизм» происходит от латинского слова, обозначающего в переводе «другой человек», «ближний». Альтруизм – это бескорыстная забота о благе других людей, готовность ради этого отречься от собственных интересов. Сжатым воплощением альтруизма является установка «жить для других». Хоть сам термин относительно новый (в философии он начал применяться в 19 в.), его значение родственно другим значениям: любви к ближнему своему в христианском вероучении, обязательности милосердия в исламе, учению о сочувствии в буддизме и т.д. Примеры альтруизма всегда поражают.
Альтруистов часто признавали святыми. Припоминаете подробности земной жизни покровителя и защитника детей Святого Николая? Его бескорыстные поступки, безусловно, являются проявлением альтруизма. Среди «почётных альтруистов» следует вспомнить и Святого Валентина, который, согласно легенде, вопреки императорскому приказу венчал влюблённых, даруя им счастье быть вместе. Материал с сайта //iEssay.ru
Слова “эгоизм” и “альтруизм” мы используем довольно часто, и тем они отличаются от других абстрактных философских понятий. Причем нам смысл этих слов кажется ясным, не требующим объяснения. Я по инерции и привычке тоже употребляю эти слова, хотя и понимаю, что они мало что объясняют и многое запутывают. Допустим, под эгоизмом мы будем понимать стремление принести пользу себе. Вполне естественное желание, главный мотив деятельности. Но почему это нужно обозначать специальным словом (затемняющим смысл) и считать чем-то недостойным? Далее: мы часто путаем желание делать всё для себя, и практическую заботу только о себе, это не одно и тоже. Первое – естественно, второе нет, если человек живет в обществе. Можно ли вообще заботиться только о себе? Однозначно – нет. Человек просто вынужден нередко делать то, что не хочет, и даже единоличные правители прошлого, императоры и цари, не были исключением. Чаще называют эгоистом того, кто заботится о себе в ущерб другим. Это более логично, но ведь забота о себе всегда как-то отзывается на других. И даже не уделять внимание кому-то может быть сочтено эгоизмом. Невыполнение обязанностей – тоже эгоизм. А добровольно ли приняты обязанности и хочет ли человек проявлять заботу и внимание? После всех “чисток” смысла слова “эгоист” не остается ничего, можно придать только один правомерный смысл: расхождение интересов человека и общества, и тогда оно приобретет положительный характер, как у Штирнера. Но обычно в слово эгоист подобный смысл не вкладывают. А ведь все другие значения несостоятельны. Нагляднее мы увидим это при разборе альтруизма.
Альтруизм противопоставляется эгоизму. Не удивительно ли это? Если эгоизм есть забота о себе, а альтруизм – активная забота о ближних, то почему они должны приходить в столкновение? Почему обязательно, давая другому я создаю ущерб себе? Это всего лишь частный случай, один из вариантов. Очень часто интерес индивида совпадает с интересом сообщества. Именно так было в первобытности, а нам это представляется как пренебрежение интересами индивида (никто ведь о них не говорит). “Альтруистическое” поведение имеет личную мотивацию, а тем самым уже отчасти “эгоистично”. Вглядевшись, мы поймем, что альтруизма и эгоизма в общпринятом смысле нет в реальности и быть не может, это неправильная интерпретация поведения. Признать же за словом “альтруизм” можно лишь следующее значение: “действия человека на пользу обществу вопреки своим желаниям или своим интересам”. Ничего занимательного не подметили? Точные определения альтруизма и эгоизма очень близки. И то и другое – конфликт личных и общественных интересов, возможный постольку, поскольку человек осознает их и поскольку от него требуют определенных действий “ради общества”. И в первом, и во втором случае главное – расхождение интересов индивида и общества. В первом случае индивид воспринимает общество как врага (не отдельных людей!), во втором относится к нему как к хозяину, которому следует безоговорочно подчиняться. Мораль в государстве, само собой, приветствует “альтруизм”, поскольку это согласуется с целями достижения всеобщего подчинения и послушания. Официальная мораль всегда будет за альтруизм, самопожертвование ради общества. Что толкает свободомыслящих мыслителей к эгоизму и индивидуализму… и делает их жертвой ложной дихотомии. Правильное общество – то, которое заботится о человеке не против его воли, и не требует служения. Иначе говоря, правильное общество – добровольное общество, в нём просто не могут появиться “альтруисты” и “эгоисты” (в уточненном мной смысле этих слов). Говорить же об эгоизме и альтруизме в природе можно только по недоразумению.
Конечно, плохо, когда человек думает лишь о себе, учитыват только свои интересы. Но плохо и когда он совсем о себе забывает! Такие люди, по-моему, встречаются так же часто, как и эгоисты. Может, они друг друга уравновешивают?
Вот моя мама совсем не эгоистка. Она всем помогает. Поэтому все знают, что всю работу можно свалить на нее, а она еще будет переживать, что все-все ей трудно успеть. Она забвает о себе – нормально поесть, выспаться. А от тех людей, кому она помогла, ей не благодарность, а только придирки!
В общем, эгоизм – не совсем плохо. Просто культивируют альтруизм, а в наше время это может быть опасно для здоровья доброго человека. А еще он может ждать благодарности! И часто он ее не получает, переживает. Нужно было договариваться!
Еще интересно, что говорят, мол, если ребенок в семье единственный, то обязательно вырастет эгоистом. У меня есть пример моего друга. У него два брата и сестра. И я заметил, что он приучен думать о себе в первую очередь. Например, он не делится едой. Я, хоть и один в семье, обязательно предложу ему половину шоколадки, а он сам съест и даже не подумает поделиться. А все потому, что у них, кто первый встал, как говорят, того и шоколадка. Есть ощущение в семье постоянной борьбы за все. Кто первый будет играть в компьютер, кто смотрит телевизор или выносит мусор. И приходится думать о себе, иначе станешь Золушкой.
Да, и он не избалованный – не младший в семье.
Эгоист думает только о своих интересах, это, правда, некрасиво. Я хочу помогать другим, даже если это не всегда легко. Я думаю о других… я готов поделиться практически всем. Только нельзя забывать, что все должно быть в разумных пределах.
Так и с жадностью и бережливостью. Первое – плохо, но без второго ты станешь расстратчиком, только всем хуже сделаешь. Опять нужно и важно равновесие соблюдать.
Вариант 3
«Эгоист»- многие употребляют это слово в неверном его значении. Часто так говорят о людях, которые живут для себя. Но правильно ли это?
Эгоист- это тот, кто считает, что ему все обязаны. Он не считается с мнением других. Его угол обзора на мир не выходит за пределы радиуса собственного «Я». Такие люди живут в своем выдуманном мире, считая, что всё вертится исключительно вокруг них. Глаза эгоиста закрыты пеленой веры в мнимые достоинства, за которые общество, по мнению самого эгоиста, должно его награждать. Таким людям все равно на чувства других и на последствия.