Сочинение на тему чайка по имени джонатан ливингстон
9 вариантов
Р. Бах. “Чайка по имени Джонатан Ливингстон”
Работая в школе, я хорошо понимаю, что все дети разные, со своими особенностями. Часто мы употребляем выражение – «Не такой, как все». Но ведь каждый из нас воспринимает по-разному особенности человека, который чем-то выделяется среди других. Одни относятся равнодушно, другие – насмехаются. Третьи готовы прийти на помощь. Многие родители тоже болезненно воспринимают своих детей, которые, как им кажется, отличаются от своих сверстников.
К сожалению, очень часто бывает так, что «особенные» дети становятся изгоями в обществе и даже в семье.
Такому ребёнку приходится не сладко. Он старается избегать общения с ровесниками, знакомыми, родственниками, и, как правило, находит утешение в другом: ударяется в религию, попадает в разные преступные группы, с головой уходит в виртуальный мир.
Но ведь ребёнок, во – первых, не виноват в том, что он не такой, как все, а во – вторых, что в этом плохого?
Ведь в каждом из нас есть такие скрытые особенности, которые можно развивать и направлять в нужное русло. Здорово, когда ребёнок не отчаивается, и старается карабкаться по жизни, находя в ней то удивительное, что не видят, или не хотят видеть другие.
Участвуя в игре « Герои» на площадке Единомышленников, я, к своему стыду, впервые прочитала произведение Р. Баха « Чайка по имени- Джонатан Ливингстон»». Книга была напечатана в 1970 году, а после ее переиздания в 1972 году стала поистине бестселлером и принесла ее автору мировую известность.
Это произведение-притча о чайке, которая, как мне кажется, с самого детства живёт в каждом из нас. Ведь мы живём мечтой.
Думаю, что автор произведения хотел донести до каждого, что в образе чайки, живёт свободный, целеустремлённый человек, выделяющийся из общей массы, обладающий такими качествами, как настойчивость, желание достичь задуманного, даже . если его идеи и цели идут вразрез с обще-принятым мнением. За попрание чести и достоинства его изгоняют из стаи.
Джонатан был мечтателем. Он не хотел принимать тот мир, в котором жили его сородичи. Ему недостаточно было жить только для того, чтобы добыть себе пищу и не остаться голодным. Он хотел большего. Ливингстон мечтал покорить небо и почувствовать себя свободным в полёте. Конечно, он и сам не раз сомневался в своих способностях и готов был сдаться: “Я просто чайка, я такой, как все остальные чайки, и буду летать, как они… Не будет больше никакого обучения, не будет борьбы…”. Но ведь он нашёл в себе силы побороть в себе неуверенность и страх. Забыв о неудачах, он снова тренируется. Он тренируется в гордом одиночестве, пытаясь придать своим крыльям необходимую форму, силу. В процессе тренировки чайка падает, что считается совершенно недопустимым для этих птиц, но его это мало беспокоит.
Мне кажется, что люди не должны бояться выделяться из серой массы толпы, не бояться быть не « как все». Хотя делать всё по- своему надо ещё и с осторожностью , не в ущерб обществу. Стремление к знаниям и совершенству должно быть не ради почестей, не ради того, чтобы стать лидером, а для того, чтобы поделиться открытиями и достижениями с другими. Чайка по имени Джонатан Ливингстон открывает бескрайние просторы сознания, раздвигая рамки непознанного.
Я думаю, каждый прочитавший это произведение, почерпнет что-то для себя. Особенно рекомендую это произведение тем, кто не уверен в своих силах, в своих способностях.
Идея этого произведения, как мне кажется, это – самосовершенствование. И не только в физическом плане, но и в духовном.
Стая чаек – это толпа людей со своими законами, выходить за рамки которых может не каждый. Но ведь строго подчиняться законам стаи – это значит перестать жить своим умом. А иногда следует разрушать общепринятые стереотипы, потому что, если не стремиться улучшить свою жизнь и жизнь других, то и общество не сможет развиваться, а это – тупик.
Было утро, и солнце играло
На поверхности синей воды,
А волна тихо лодку качала,
Там, где чаек мелькали ряды.
Одного только не было с ними,
Он летал высоко в облаках.
Джонатан, выгнув клюв свой и крылья,
Отрабатывал скорость и взмах.
Ни еда, ни покой не прельщали,
Только скорость, полёт, высота.
Все в семействе его осуждали-
Говорили, что всё в нём не так!
Почему не такой ты, как все мы?
Разве важен для чайки полёт?
Отступись, мы пока ещё немы,
Но вожак прочь тебя отошлёт!
«Ну и пусть!» – Ливингстон отвечал им,
Не хотите меня вы понять!
Я один проживу у причалов,
Но познаю искусство – летать!
И мечта каждый день оживала,
Он и спать уже мог на лету,
Одиночество лишь омрачало
“Раствориться в полёте” – мечту.
Джонатан – это смелая чайка!
И однажды нашёл он друзей.
Был героем для многих сначала,
И соратником новых идей.
Ливингстон – это чайка свободы!
(Хоть изгоем был в стае своей)
Победив все печали, невзгоды,
Уваженье обрёл, стал мудрей.
Чем готовы платить мы сегодня
За прозренье и мыслей полёт?
Чтобы жить так легко и свободно,
Кто поспорить с толпою рискнёт?
Коротко о сюжете:
Мечтой Джонатана Ливингстона было достичь вершин в мастерстве полета. Обыденное существование чайки казалось ему скучным и бессмысленным. Он не понимал, почему его сородичи пользуются крыльями только для того, чтобы перелетать с места на место и добывать еду. Стая не поддерживала его устремлений, они считали это бесплодными мечтами, далекими от жизни. Но Ливингстон не сдавался, день ото дня он занимался, совершенствуя свои летные навыки, и в конце концов добился небывалых результатов.
Однажды перед ним появились две сияющие чайки, которые забрали его в более высокий слой реальности – на небеса. Там он поступил в обучение к мудрому наставнику Чиангу, который научил его перемещаться на любые расстояния со скоростью мысли. Он помог Джонатану осознать, что истинное “я” не сковано физическим телом и существует одновременно во всех точках пространства и времени. Впоследствии он возвращается в стаю, чтобы передать свои знания другим чайкам.
В связи с этим, по теме сочинения можно написать:
Попроще: Даже если мечта кажется несовместимой с реальностью, вера в ее достижимость, упорное следование своей цели и постоянная работа над собой, несмотря на отсутствие поддержки окружающих или открытое порицание, помогут добиться удивительных результатов.
Посложнее: Мышление определяет реальность. Мечта как средоточие самых сокровенных, самых отчаянных помышлений и устремлений, является мощным источником преобразовательной энергии, которая, получив подкрепление действием, может изменить всю нашу субъективную реальность.
Еще можно написать, что в процессе взаимодействия мечты Джонатана с реальностью его мечта претерпевает изменения: сначала он просто хотел научиться в совершенстве овладеть своими крыльями, но, следуя своей мечте, начал воспринимать реальность на более глубоком уровне, и границы его мечты расширились. Он осознал, что для настоящего полета крылья вообще не нужны. То есть, мечта для него выступает как инструмент познания реальности.
Каждый день нас смущает фраза: “Почему ты не такой, как все?” И она является наиболее болезненной, когда звучит из уст дорогих тебе людей – твоих близких. Именно они, а не кто-то другой будто отрекаются от тебя, показывая на тебя пальцем, и в конце ты становишься изгоем, как в прямом, так и в переносном смысле этого слова. Потом тебе становится стыдно смотреть им в глаза, ведь там ты не видишь себя, ты уже будто вычеркнут из их жизни…
А что плохого в том, что ты не такой, как все? “Цена непонимания – тебя называют дьяволом или богом”.
Эта фраза прозвучала из уст самого преданного существа на земле – чайки Джонатана Ливингстона. И он прав, все мы привыкли к тому, что быть мечтателем – это предопределение на изгнание. Быть “белой вороной” только потому, что ты хочешь показать человечеству несколько лучший мир, не идеализированный или желанный, то есть нереальный, а мир без проблем. И, к большому сожалению, сейчас все реалисты и прагматики.
Именно с такими жестокими реалистами и столкнулся Джонатан Ливингстон. Он стал изгоем лишь потому, что его стая не хотела поверить, что чайка создана не только для того, “чтобы завоевать
себе какую-то пищу”, но и открыть для себя небо и величие полета.
Каждый из нас содержит в себе какие-то сомнения относительно себя, и Джонатан тоже не исключение из правил, ему тоже было свойственно ошибаться и сомневаться в себе: “Я просто Чайка, я такой, как все остальные чайки, и буду летать, как они… Не будет больше никакого обучения, не будет борьбы…”, но все же он нашел в себе силы побороть свое внутреннее спорный “я” и достиг невероятных успехов, став мудрым наставником, обучая таких же изгнанников, как и он. Нам всем присуща способность сомневаться, ведь всегда найдется какая-то граница, которую нельзя пересечь. Но Джонатан говорил: “Все, что нас ограничивает, надо отбросить”. Для того, чтобы побороть себя внутреннего, нужно научиться не видеть границ, оттолкнуться от земли, расправить гордо крылья и лететь навстречу буре, приключениям.
Так Джонатан заплатил за это дорогую цену: он был лишен поддержки своих родных, остался сам, один, остался, так как остаются изгнанники, и он знал, на что он идет, и какие будут последствия и потери после этого. Джонатан смело преодолел границу, он оставил своих родных без сомнения и посвятил себя свободному полету.
Меня поражает его смелость, что стало для меня большим примером. И пусть я буду падать, и спотыкаться сотни раз, а потом разобьюсь. Ну и что! Пусть я умру, но буду знать, что прожила свою жизнь не напрасно: я потратила его на поиск смысла своего существования, ведь, как говорил Салливан: “Смысл жизни в том, чтобы достигнуть совершенства и рассказать об этом другим”. Теперь я не боюсь одиночества. Лично для меня одиночество стало способом самовыражения. Именно одиночество придает мне силы бороться и дальше за свое место под солнцем, так как боролся Чайка Джонатан Ливингстон.
Для себя я поняла, что не нужно бояться осуждения, зацикливаться на мнениях людей, которые тебя не понимают. И, в конце концов… это моя жизнь, и я проживу его так, как буду считать нужным. А мир?.. Знаете, мне жаль тех, кто ведет себя так, как все, и следует взглядам “стаи”.
Задумайтесь, чего вы достигнете в жизни, если будете такими как все – реалистами, которые верят только в то, что их окружает, которые смотрят только вниз и не способны поднять взгляд вверх. И поймите вы, наконец, чтобы летать, нужна лишь сила мысли, нужна вера в себя. Тогда крылья появятся, и вы почувствуете их силу.
И еще мой вам совет: оттолкнитесь от земли, вдохните чистый воздух и почувствуйте на себе всю легкость нашего существования. И обязательно у вас появится желание сделать какую-то безумную вещь. Не сомневайтесь ни минуты, действуйте, удивляйте людей своим существованием, будьте человеком-парадоксом. Одним Словом : станьте такими как Джонатан Ливингстон: разрушителем стереотипов и границ!!!
(No Ratings Yet)
Loading…
Похожие сочинения:
Сочинение на тему Образ Маши Мироновой в повести А. С. Пушкина “Капитанская дочка" 1 вариант сочинения. В повести “Капитанская дочка” Пушкин нарисовал яркие образы. Описывая поступки героев, их отношение к окружающим, их внешность, передавая мысли и чувства, писатель создает у нас четкое представление…
Сочинение на тему Метель в повести А. С. Пушкина А. С. Пушкин часто размышлял о роли случая в жизни человека. От чего зависит человеческая судьба? Насколько предопределены события? Может ли человек сам менять свою жизнь? Эти вопросы Пушкин ставил…
Сочинение по повести-сказке “Машина для исполнения желаний” Люди часто любят загадывать желания, даже самые удивительные. Всегда ли они осуществляются? На этот вопрос ответить сложно, поскольку все зависит от многих причин. Возможно, поэтому люди во все времена мечтали…
Сочинение на тему Образ Пугачева в повести А. С. Пушкина “Капитанская дочка" Повесть А. С. Пушкина называется “Капитанская дочка”, но как раз Машу Миронову можно назвать второстепенным действующим лицом. Сюжетное напряжение повести держится на трех опорных точках. Это образы Швабрина, Гринева и…
Сочинение на тему: “Письмо себе 45-летнему” Привет! Если ты читаешь эти строки, то Мое письмо все же попало тебе в руки, и это очень хорошо. Я надеюсь, что твоя жизнь сложилась наилучшим образом, и ты сейчас…
Краткое содержание повести “Школа для дураков” Герой учится в специальной школе для слабоумных детей. Но его болезнь отличается от того состояния, в котором пребывает большинство его одноклассников. В отличие от них, он не вешает кошек на…
Сочинение на тему: Моя улица Адрес, где я родилась и где я живу, является одним из самых главных вещей в моей жизни. Я всегда любила свою улицу, своих добрых соседей и близких друзей. Много время…
Сочинение на тему: “Мир вокруг нас” Осмотрись… Что ты видишь, что ты слышишь? Может ты ответишь, что ничего не изменилось, все как было, так и осталось. Но ты не прав, каждую минуту что-то меняется и меняет…
Краткое содержание повести А. П. Платонова “Котлован” Повесть (1930) “В день тридцатилетия личной жизни Вощеву дали расчет с небольшого механического завода, где он добывал средства для своего существования. В увольнительном документе ему написали, что он устраняется с…
Повести Тургенева Повести Тургенева “Любовные” повести Тургенева В 1850?е годы формируется тип “любовной” тургеневской повести – одного из важнейших жанров в творчестве писателя. К характернейшим образцам этого жанра относятся: “Затишье” (1854), “Яков…
Ася – “тургеневская девушка” по повести И. С. Тургенева “Ася” Стремительно летит время. Уже далеко позади остался помпезный XIX век, ушел полный противоречий, общественных потрясений и революций – двадцатый. Меняются наши взгляды, мнения, представления о красоте, но вечным остается понятие…
Кем я хочу стать План 1. Многообразие профессий. 2. Кем же стать? 3. Учеба – главная работа для школьника. Я еще не знаю, кем буду, когда выросту. В мире очень много разных профессий, и…
ОБРАЗЫ ДВОРЯН В ПОВЕСТИ А. С. ПУШКИНА “ДУБРОВСКИЙ” Дворянское общество в повести “Дубровский” представлено рядом персонажей, одни из которых изображены всесторонне и полно (Троекуров, Дубровский), другие – менее Подробно (князь Верейский), о третьих – вспоминается вскользь (Анна Савишна…
Сочинение на тему: Школьная семья Ежедневные уроки, веселые переменки, громкие звонки, дежурства, встречи, взлеты, падения, оценки, влюбленность, дружба, спешка, каникулы… Так проходит замечательный отрезок жизни – очень скоротечный и насыщенный, но детям, наверное, действительно не…
Сочинение на тему: Быть другом – это искусство У каждого из нас есть люди, с которыми мы близко общаемся и называем их друзьями. Нам весело с ними, они делают нашу жизнь более насыщенной. Мы не можем представить своей…
Черты реализма и романтизма в повести Гоголя Шинель Осуждая черствость и бездушие коллег Башмачкина, которые над ним издевались, и “значительное лицо”, который на самом деле оказался аморальным ничтожным трусливым типом, автор использует средства реализма. Это и внутренняя логика…
Краткое содержание повести “Перед восходом солнца” М. М. Зощенко Повесть (ч. 1-я – 1943; ч. 2-я по назв. “Повесть о разуме” – 1972) (Сокращенный вариант) Автобиографическая и научная повесть “Перед восходом солнца” – исповедальный рассказ о том, как автор…
Анализ повести “Ночь перед Рождеством” История создания повести “Ночь перед Рождеством”. Николай Гоголь показал российскому миру совсем неоткрытый раньше украинский край, который имеет свою уникальную национальную мифологию, традиции, фольклор и обычаи. Он утверждал тем самым…
Сочинение “Мое отношение к профессии учитель” Все мы ходим в школу. С самого детства общаемся с учителями, нашими наставниками в жизни. Иногда мы называем нашу Учительницу второй мамой. Потому что только она заботится о нас и…
Сочинение на тему: Что важнее семья или работа? Как мне кажется, семья важнее работы. Семья – это не просто слово, не просто обозначение того, что мужчина и женщина женаты и у них есть дети. Семья – это нечто…
Образ профессора Преображенского в повести М. А. Булгакова “Собачье сердце” Оценка представителей интеллигенции в повести Булгакова далеко не однозначна. Профессор Преображенский – знаменитый в Европе ученый. Он занимается поисками средств для омоложения организма человека и уже достиг значительных результатов. Профессор…
Анализ повести Диккенса “Рождественская песнь в прозе” Перевод названия произведения в русской литературе встречается в нескольких вариантах: “Рождественская песнь в прозе”, “Рождественская песня”, “Рождественская история”, “Повесть о Рождестве с участием Духов”. Замысел написать произведение на тему Рождества…
ЕМЕЛЬЯН ПУГАЧЕВ В ПОВЕСТИ А. С. ПУШКИНА “КАПИТАНСКАЯ ДОЧКА” В повести “Капитанская дочка” А. С. Пушкин описывает события 1773-1774 годов – крестьянское восстание под предводительством Емельяна Пугачева. Пугачевская тема давно интересовала поэта. Он, как и многие его современники, пытался…
Сочинение на тему “Путь находит тот, кто его ищет” Я думаю, что справедливым является то суждение, что Путь находит тот, кто его ищет. Приведу несколько убедительных примеров. Во-первых, если ты чего-то очень хочешь, то ты сможешь этого достичь. Ты…
Сочинение “Мой младший брат” Моего младшего брата зовут Олег, и он стал одним из самых значимых людей в моей жизни. Сейчас я хочу немного рассказать о нем и как он помог мне посмотреть на…
Гяур. Фрагмент турецкой повести АНГЛИЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА Джордж Ноэл Гордон Байрон (George Noel Gordon Byron) Гяур. Фрагмент турецкой повести (The Giaour. A fragment of the turlkish tale) Поэма (1813) Открывают поэму строфы о прекрасной природе,…
Герой повести И. С. Тургенева “Ася”. Как изменилось его отношение к жизни Герой повести И. С. Тургенева “Ася”. Как изменилось его отношение к жизни Повесть И. С. Тургенева “Ася” рассказывает о том, как знакомство главного героя господина Н. Н. с Гагиными перерастает…
“ШАРИКОВЩИНА” КАК СОЦИАЛЬНОЕ И МОРАЛЬНОЕ ЯВЛЕНИЕ (по повести М. А. Булгакова “Собачье сердце”) “ШАРИКОВЩИНА” КАК СОЦИАЛЬНОЕ И МОРАЛЬНОЕ ЯВЛЕНИЕ (по повести М. А. Булгакова “Собачье сердце”) Повесть М. А. Булгакова “Собачье сердце” написана в 1925 году. К этому времени последствия Октябрьского переворота –…
АВТОР И ЕГО ГЕРОИ В ПОВЕСТИ А. И. КУПРИНА “ПОЕДИНОК” Повесть А. И. Куприна “Поединок” появилась в свет в 1905 году. Она сразу привлекла к себе всеобщее внимание и сделала знаменитым ее автора. Действительно, трудно назвать другое произведение, где с…
От “внешнего” человека к “сокровенному” (по повести А. П. Платонова “Сокровенный человек”) Каждая новая эпоха дает своих новых героев, “новых людей”. После революции 1917 года с особой остротой выдвинулся вопрос о “новом человеке” и его взаимоотношениях с миром. Он стал центральным в… Сочинение по повести Ричарда Баха “Чайка по имени Джонатан Ливингстон”
В чем главная задача настоящего учителя?
Только ли передать учащемуся набор знаний и умений?
В этом ли заключается его истинное призвание?
Такими вопросами я неожиданно задался, когда прочитал книгу Ричарда Баха «Чайка Джонатан Ливингстон». Хотя первоначально смысл этой истории мне виделся в другом. Казалось что главная идея истории о простой чайке, которой любил летать, в том, чтобы стремиться к своей мечте и достигать ее, познать что ты свободен и волен исполнить все к чему стремишься. Но позже, перечитав книгу, я понял что не это главная идея.
Чайка Джонатан своим примером показывает, каким должен быть истинный учитель. Можно научить каким-то навыкам, но гораздо важнее научить творчески мыслить. Другими словами – научить учиться. Чтобы в результате ученик находил возможность для обучения самостоятельно и стремился к саморазвитию. Быть учителем для самого себя.
Истинный учитель способен подтолкнуть к этому, направить по верному пути, дать шанс познать истину. Как посредник, выражающий способ инициации обратного поиска и обращения. Каждый способен раскрыть свои скрытые возможности. Для этого всего лишь необходимо поверить в себя. И настоящий учитель должен дать такой шанс.
«Чайка Джонатан был рожден для того, чтобы быть учителем. Он видел то, что было для него истиной, и реализовать любовь он мог лишь раскрывая свое знание истины перед кем-нибудь другим – перед тем, кто искал и кому нужен был только шанс, чтобы открыть истину для себя.»
Эпиграф книги – «Истинному Джонатану – Чайке, живущей в каждом из нас». Смысл этой фразы я вижу все в том же – ищите и находите, будьте учителем для тех кто ищет этого, но в первую очередь учителем для самого себя.
Нравственность, нравственные категории и цели всегда были в центре внимания мировой литературы. Этот вид искусства, как и искусство вообще, прежде всего интересует жизнь человеческой души, те вечные ценности, которые делают человека человеком и которые определяют его существование. Поэтому найти произведения, разрабатывающие эту тему, можно в литературе разных народов.
Безусловно, русским художником слова, для которого нравственность всегда была основополагающей категорией, является Л. Н. Толстой. В своем романе «Война и мир» он со всей отчетливостью и убедительностью показал, что нравственные искания — смысл жизни каждого человека.
Один из любимых героев писателя — Пьер Безухов — в результате своего трудного пути обрел истину и нашел успокоение, свое счастье. Если в начале романа перед нами предстает неуклюжий молодой увалень, слабохарактерный и ведомый, то в финале это уверенный и зрелый человек, обладающий нравственным стержнем, мудростью и каким-то высшим знанием.
Жизнь этого героя была нелегка. С первого взгляда кажется, будто он и не стремился к каким-то нравственным целям, а просто жил, просто преодолевал то, что «подбрасывала» ему жизнь. В судьбе Безухова была и женитьба на Элен Курагиной, сложная жизнь с ней, дуэль с Долоховым, масонство, война 1812 года, плен, встреча с Патоном Каратаевым, гибель Андрея Болконского, любовь к Наташе Ростовой, наконец, брак с ней и счастливая семейная жизнь.
Но Толстой показывает, что в этом герое есть врожденное нравственное чувство, какое-то чутье. Именно оно и помогало ему, не избегая ошибок и неудач, все-таки идти в правильном направлении. Разочаровавшись в семейной жизни, в состоянии душевного кризиса, Пьер ищет ответы на мучающие его вопросы в масонстве. Здесь он, человек одаренный и незаурядный, становится одним из самых уважаемых и влиятельных людей.
Но знания о жизни, полученные в этом ордене, не устраивают Безухова. Интуитивно он продолжает искать. Истину этому герою открывает встреча с Платоном Каратаевым, крестьянином, так же попавшим в плен к французам, как и Пьер.
Философия Каратаева, как показывает писатель, основанная на народной мудрости, открывают Безухову новый взгляд на мир, на смысл человеческой жизни, на ее законы и ценности. Пообщавшись с Платоном, Пьер понимает, что-то, чего он так долго искал, ответы на мучившие его вопросы найдены. Быть ближе к народу, жить его интересами, не суетиться, думать о главном, как бы «плывя по течению», — все эти законы приводят Безухова к умиротворению, согласию с собой и окружающими, к счастью.
О нравственных поисках повествует и книга американца Ричарда Баха «Чайка по имени Джонатан Левингстон». Излюбленным жанром этого писателя является притча. С помощью этой формы Бах делится с читателями своими размышлениями и своими знаниями о смысле жизни, законах бытия, секретах счастья.
Главный герой повести — чайка Джонатан Левингстон — всегда отличался от своих сородичей. Его волновали вопросы, о которых рядовые чайки даже не задумывались. Джонатан размышлял над сутью полета, который здесь является метафорой жизни, жизненного процесса. Другие члены стаи не понимали героя, даже издевались над ним и сторонились его, видя в Джонатане чужака, «другого».
Бах показывает, что самое трудное для его героя — это не презрение со стороны других чаек и не недоверие и давление родителей, близких. Самое трудное на пути к нравственным целям, самосовершенствованию — это победить себя, свой страх, свою неуверенность: «Я должен забыть об этом безумии. Я должен вернуться домой, к своей Стае, и довольствоваться тем, что я такой, какой есть, — жалкая, слабая чайка».
Но, даже решив жить, как все чайки. Джонатан не может оставить своей мечты, своей цели. Подсознательно он ищет, ищет, ищет. Пробует различные варианты, ошибается, падает, но вновь встает и продолжает свой поиск. И, наконец, усилия героя увенчиваются успехом. Он находит себя, становится счастливым. У Джонатана появляются единомышленники.
Истина, к которой приходит герой, проста и, в тоже время, неожиданна и парадоксальна: «Прежде всего, вы должны понять, что чайка — это воплощение идеи безграничной свободы, воплощение образа Великой Чайки, и все ваше тело, от кончика одного крыла до кончика другого — это не что иное, как ваша мысль».
Роман швейцарского писателя П. Зюскинда «Парфюмер» также повествует о важности нравственного идеала в жизни человека. В своем произведении Зюскинд идет «от обратного», рисуя героя, безусловно, талантливого, даже гениального, но у которого в жизни нет нравственной опоры. Поэтому все, что он совершал, даже во имя создания самого прекрасного запаха в мире, было ужасно, омерзительно, противоестественно. Что может оправдать убийство людей? Никакая цель не стоит этого, утверждает писатель. И мы соглашаемся с ним.
Жан-Батист Гренуй, гениальный парфюмер, одаренный лишь одним качеством — чувствовать и понимать запахи, решает создать аромат, который сделал бы его неотразимым. Этот герой, как и все люди, хочет одного — любви и уважения. Но добиваться этого он пытается аморальными, безнравственными способами. Именно поэтому его идея заканчивается крахом и гибелью самого Гренуя.
Зюскинд еще раз напоминает нам, что цель, не имеющая нравственной основы, губительна. Она является разрушительной, прежде всего, для самого ее носителя. И, конечно же, она опасна для всех окружающих.
Таким образом, Толстой, Бах, Зюскинд в своих произведениях говорят нам об одном и том же — о первостепенной значимости нравственных ценностей в жизни каждого человека.
Жизнь скучна без нравственных целей… Я бы сказала, что на основе этих произведений можно сделать несколько иной вывод — жизнь бессмысленна без нравственных целей, жизнь разрушительна без нравственных целей, без нравственных целей жизнь превращается в тусклое и серое существование, лишенное главного — души и Бога.
Повесть-притча
Невыдуманному Джонатану-Чайке, который живет в каждом из нас
Часть первая
Настало утро, и золотые блики молодого солнца заплясали на едва заметных волнах спокойного моря.
В миле от берега с рыболовного судна забросили сети с приманкой, весть об этом мгновенно донеслась до Стаи, ожидавшей завтрака, и вот уже тысяча чаек слетелись к судну, чтобы хитростью или силой добыть крохи пищи. Еще один хлопотливый день вступил в свои права.
Но вдали от всех, вдали от рыболовного судна и от берега в полном одиночестве совершала свои тренировочные полеты чайка по имени Джонатан Ливингстон. Взлетев на сто футов в небо, Джонатан опустил перепончатые лапы, приподнял клюв, вытянул вперед изогнутые дугой крылья и, превозмогая боль, старался удержать их в этом положении. Вытянутые вперед крылья снижали скорость, и он летел так медленно, что ветер едва шептал у него над ухом, а океан под ним казался недвижимым. Он прищурил глаза и весь обратился в одно-единственное желание: вот он задержал дыхание и чуть… чуть-чуть… на один дюйм… увеличил изгиб крыльев.
Перья взъерошились, он совсем потерял скорость и упал.
Чайки, как вы знаете, не раздумывают во время полета и никогда не останавливаются. Остановиться в воздухе – для чайки бесчестье, для чайки это – позор.
Но Джонатан Ливингстон, который, не стыдясь, вновь выгибал и напрягал дрожащие крылья – все медленнее, медленнее и опять неудача, – был не какой-нибудь заурядной птицей.
Большинство чаек не стремится узнать о полете ничего кроме самого необходимого: как долететь от берега до пищи и вернуться назад. Для большинства чаек главное – еда, а не полет. Больше всего на свете Джонатан Ливингстон любил летать.
Но подобное пристрастие, как он понял, не внушает уважения птицам.
Даже его родители были встревожены тем, что Джонатан целые дни проводит в одиночестве и, занимаясь своими опытами, снова и снова планирует над самой водой.
Он, например, не понимал, почему, летая на высоте меньшей полувзмаха своих крыльев, он может держаться в воздухе дольше и почти без усилий. Его планирующий спуск заканчивался не обычным всплеском при погружении лап в воду, а появлением длинной вспененной струи, которая рождалась, как только тело Джонатана с плотно прижатыми лапами касалось поверхности моря. Когда он начал, поджимая лапы, планировать на берег, а потом измерять шагами след, его родители, естественно, встревожились не на шутку.
– Почему, Джон, почему? – спрашивала мать. – Почему ты не можешь вести себя, как все мы? Почему ты не предоставишь полеты над водой пеликанам и альбатросам? Почему ты ничего не ешь? Сын, от тебя остались перья да кости.
– Ну и пусть, мама, от меня остались перья да кости. Я хочу знать, что я могу делать в воздухе, а чего не могу. Я просто хочу знать.
– Послушай-ка, Джонатан, – говорил ему отец без тени недоброжелательности. – Зима не за горами. Рыболовные суда будут появляться все реже, а рыба, которая теперь плавает на поверхности, уйдет в глубину. Полеты – это, конечно, очень хорошо, но одними полетами сыт не будешь. Не забывай, что ты летаешь ради того, чтобы есть.
Джонатан покорно кивнул. Несколько дней он старался делать то же, что все остальные, старался изо всех сил: пронзительно кричал и дрался с сородичами у пирсов и рыболовных судов, нырял за кусочками рыбы и хлеба. Но у него ничего не получалось.
“Какая бессмыслица, – подумал он и решительно швырнул с трудом добытого анчоуса голодной старой чайке, которая гналась за ним. – Я мог бы потратить все это время на то, чтобы учиться летать. Мне нужно узнать еще так много!” И вот уже Джонатан снова один в море – голодный, радостный, пытливый.
Он изучал скорость полета и за неделю тренировок узнал о скорости больше, чем самая быстролетная чайка на этом свете.
Поднявшись на тысячу футов над морем, он бросился в пике, изо всех сил махая крыльями, и понял, почему чайки пикируют, сложив крылья.
Всего через шесть секунд он уже летел со скоростью семьдесят миль в час, со скоростью, при которой крыло в момент взмаха теряет устойчивость.
Раз за разом одно и то же. Как он ни старался, как ни напрягал силы, достигнув высокой скорости, он терял управление.
Подъем на тысячу футов. Мощный рывок вперед, переход в пике, напряженные взмахи крыльев и отвесное падение вниз. А потом каждый раз его левое крыло вдруг замирало при взмахе вверх, он резко кренился влево, переставал махать правым крылом, чтобы восстановить равновесие, и, будто пожираемый пламенем, кувырком через правое плечо входил в штопор.
Несмотря на все старания, взмах вверх не удавался. Он сделал десять попыток, и каждый раз, как только скорость превышала семьдесят миль в час, он обращался в неуправляемый поток взъерошенных перьев и камнем летел в воду.
Все дело в том, понял наконец Джонатан, когда промок до последнего перышка, – все дело в том, что при больших скоростях нужно удержать раскрыты е крылья в одном положении – махать, пока скорость не достигнет пятидесяти миль в час, а потом держать в одном положении.
Он поднялся на две тысячи футов и попытался еще раз: входя в пике, он вытянул клюв вниз и раскинул крылья, а когда достиг скорости пятьдесят миль в час, перестал шевелить ими. Это потребовало неимоверного напряжения, но он добился своего. Десять секунд он мчался неуловимой тенью со скоростью девяносто миль в час. Джонатан установил мировой рекорд скоростного полета для чаек! Но он недолго упивался победой. Как только он попытался выйти из пике, как только он слегка изменил положение крыльев, его подхватил тот же безжалостный неумолимый вихрь, он мчал его со скоростью девяносто миль в час и разрывал на куски, как заряд динамита. Невысоко над морем Джонатан-Чайка не выдержал и рухнул на твердую, как камень, воду.
Когда он пришел в себя, была уже ночь, он плыл в лунном свете по глади океана. Изодранные крылья были налиты свинцом, но бремя неудачи легло на его спину еще более тяжким грузом. У него появилось смутное желание, чтобы этот груз незаметно увлек его на дно, и тогда, наконец, все будет кончено.
Он начал погружаться в воду и вдруг услышал незнакомый глухой голос где-то в себе самом: “У меня нет выхода. Я чайка. Я могу только то, что могу. Родись я, чтобы узнать так много о полетах, у меня была бы не голова, а вычислительная машина. Родись я для скоростных полетов, у меня были бы короткие крылья, как у сокола, и я питался бы мышами, а не рыбой. Мой отец прав. Я должен забыть об этом безумии. Я должен вернуться домой, к своей Стае, и довольствоваться тем, что я такой, какой есть, – жалкая, слабая чайка.” Голос умолк, и Джонатан смирился. “Ночью – место чайки на берегу, и отныне, – решил он, – я не буду ничем отличаться от других. Так будет лучше для всех нас.” Он устало оттолкнулся от темной воды и полетел к берегу, радуясь, что успел научиться летать на небольшой высоте с минимальной затратой сил.
“Но нет, – подумал он. – Я отказался от жизни, отказался от всего, чему научился. Я такая же чайка, как все остальные, и я буду летать так, как летают чайки”. С мучительным трудом он поднялся на сто футов и энергичнее замахал крыльями, торопясь домой.
Он почувствовал облегчение оттого, что принял решение жить, как живет Стая. Распались цепи, которыми он приковал себя к колеснице познания: не будет борьбы, не будет и поражений. Как приятно перестать думать и лететь в темноте к береговым огням.
– Темнота! – раздался вдруг тревожный глухой голос. – Чайки никогда не летают в темноте! Но Джонатану не хотелось слушать. “Как приятно, – думал он. – Луна и отблески света, которые играют на воде и прокладывают в ночи дорожки сигнальных огней, и кругом все так мирно и спокойно…” – Спустись! Чайки никогда не летают в темноте. Родись ты, чтобы летать в темноте, у тебя были бы глаза совы! У тебя была бы не голова, а вычислительная машина! У тебя были бы короткие крылья сокола! Там, в ночи, на высоте ста футов, Джонатан Ливингстон прищурил глаза. Его боль, его решение – от них не осталось и следа.
Короткие крылья. Короткие крылья сокола! Вот в чем разгадка! “Какой же я дурак! Все, что мне нужно – это крошечное, совсем маленькое крыло; все, что мне нужно – это почти полностью сложить крылья и во время полета двигать одними только кончиками. Короткие крылья!” Он поднялся на две тысячи футов над черной массой воды и, не задумываясь ни на мгновение о неудаче, о смерти, плотно прижал к телу широкие части крыльев, подставил ветру только узкие, как кинжалы, концы, – перо к перу – и вошел в отвесное пике.
Ветер оглушительно ревел у него над головой. Семьдесят миль в час, девяносто, сто двадцать, еще быстрее! Сейчас, при скорости сто сорок миль в час, он не чувствовал такого напряжения, как раньше при семидесяти; едва заметного движения концами крыльев оказалось достаточно, чтобы выйти из пике, и он пронесся над волнами, как пушечное ядро, серое при свете луны.
Он сощурился, чтобы защитить глаза от ветра, и его охватила радость. “Сто сорок миль в час! Не теряя управления! Если я начну пикировать с пяти тысяч футов, а не с двух, интересно, с какой скоростью…” Благие намерения позабыты, унесены стремительным, ураганным ветром. Но он не чувствовал угрызений совести, нарушив обещание, которое только что дал самому себе. Такие обещания связывают чаек, удел которых – заурядность. Для того, кто стремится к знанию и однажды достиг совершенства, они не имеют значения.
На рассвете Джонатан возобновил тренировку. С высоты пяти тысяч футов рыболовные суда казались щепочками на голубой поверхности моря, а Стая за завтраком – легким облаком пляшущих пылинок.
Он был полон сил и лишь слегка дрожал от радости, он был горд, что сумел побороть страх. Не раздумывая, он прижал к телу переднюю часть крыльев, подставил кончики крыльев – маленькие уголки! – ветру и бросился в море. Пролетев четыре тысячи футов, Джонатан достиг предельной скорости, ветер превратился в плотную вибрирующую стену звуков, которая не позволяла ему двигаться быстрее. Он летел отвесно вниз со скоростью двести четырнадцать миль в час. Он прекрасно понимал, что если его крылья раскроются на такой скорости, то он, чайка, будет разорван на миллион клочков… Но скорость – это мощь, скорость – это радость, скорость – это незамутненная красота.
На высоте тысячи футов он начал выходить из пике. Концы его крыльев были смяты и изуродованы ревущим ветром, судно и стая чаек накренились и с фантастической быстротой вырастали в размерах, преграждая ему путь.
Он не умел останавливаться, он даже не знал, как повернуть на такой скорости.
Столкновение – мгновенная смерть.
Он закрыл глаза.
Так случилось в то утро, что на восходе солнца Джонатан Ливингстон, закрыв глаза, достиг скорости двести четырнадцать миль в час и под оглушительный свист ветра и перьев врезался в самую гущу Стаи за завтраком. Но Чайка удачи на этот раз улыбнулась ему – никто не погиб.
В ту минуту, когда Джонатан поднял клюв в небо, он все еще мчался со скоростью сто шестьдесят миль в час. Когда ему удалось снизить скорость до двадцати миль и он смог, наконец, расправить крылья, судно находилось на расстоянии четырех тысяч футов позади него и казалось точкой на поверхности моря.
Он понимал, что это триумф! Предельная скорость! Двести четырнадцать миль в час для чайки! Это был прорыв, незабываемый, неповторимый миг в истории Стаи и начало новой эры в жизни Джонатана.
Он продолжал свои одинокие тренировки, он складывал крылья и пикировал с высоты восемь тысяч футов и скоро научился делать повороты.
Он понял, что на огромной скорости достаточно на долю дюйма изменить положение хотя бы одного пера на концах крыльев, и уже получается широкий плавный разворот. Но задолго до этого он понял, что, если на такой скорости изменить положение хотя бы двух перьев, тело начнет вращаться, как ружейная пуля, и… Джонатан был первой чайкой на земле, которая научилась выполнять фигуры высшего пилотажа.
В тот день он не стал тратить время на болтовню с другими чайками; солнце давно село, а он все летал и летал. Ему удалось сделать мертвую петлю, замедленную бочку, многовитковую бочку, перевернутый штопор, обратный иммельман, вираж.
Была уже глубокая ночь, когда Джонатан подлетел к Стае на берегу.
У него кружилась голова, он смертельно устал. Но, снижаясь, он с радостью сделал мертвую петлю, а перед тем, как приземлиться, еще и быструю бочку. “Когда они услышат об этом, – он думал о Прорыве, – они обезумеют от радости. Насколько полнее станет жизнь! Вместо того, чтобы уныло сновать между берегом и рыболовными судами – знать, зачем живешь! Мы покончим с невежеством, мы станем существами, которым доступно совершенство и мастерство. Мы станем свободными! Мы научимся летать!” Будущее было заполнено до предела, оно сулило столько заманчивого! Когда он приземлился, все чайки были в сборе, потому что начинался Совет; видимо, они собрались уже довольно давно. На самом деле они ждали.
– Джонатан Ливингстон! Выйди на середину! Слова Старейшего звучали торжественно. Приглашение выйти на середину означало или величайший позор или величайшую честь. Круг Чести – это дань признательности, которую чайки платили своим великим вождям.
“Ну конечно, – подумал он, – утро, Стая за завтраком, они видели Прорыв! Но мне не нужны почести. Я не хочу быть вождем. Я только хочу поделиться тем, что я узнал, показать им, какие дали открываются перед нами”. Он сделал шаг вперед.
– Джонатан Ливингстон, – сказал Старейший, – выйди на середину, ты покрыл себя Позором перед лицом твоих соплеменников.
Его будто ударили доской! Колени ослабели, перья обвисли, в ушах зашумело. Круг Позора? Не может быть! Прорыв! Они не поняли! Они ошиблись, Они ошиблись! – …своим легкомыслием и безответственностью, – текла торжественная речь, – тем, что попрал достоинство и обычаи Семьи Чаек…
Круг Позора означает изгнание из Стаи, его приговорят жить в одиночестве на Дальних Скалах.
– …настанет день, Джонатан Ливингстон, когда ты поймешь, что безответственность не может тебя прокормить. Нам не дано постигнуть смысл жизни, ибо он непостижим, нам известно только одно: мы брошены в этот мир, чтобы есть и оставаться в живых до тех пор, пока у нас хватит сил.
Чайки никогда не возражают Совету Стаи, но голос Джонатана нарушил тишину.
– Безответственность? Собратья! – воскликнул он! – Кто более ответствен, чем чайка, которая открывает, в чем значение, в чем высший смысл жизни, и никогда не забывает об этом? Тысячу лет мы рыщем в поисках рыбьих голов, но сейчас понятно, наконец, зачем мы живем: чтобы познавать, открывать новое, быть свободными! Дайте мне возможность, позвольте мне показать вам, чему я научился…
Стая будто окаменела.
– Ты нам больше не Брат, – хором нараспев проговорили чайки, величественно все разом закрыли уши и повернулись к нему спинами.
Джонатан провел остаток своих дней один, но он улетел на много миль от Дальних Скал. И не одиночество его мучало, а то, что чайки не захотели поверить в радость полета, не захотели открыть глаза и увидеть! Каждый день он узнавал что-то новое. Он узнал, что, придав телу обтекаемую форму, он может перейти в скоростное пикирование и добыть редкую вкусную рыбу из той, что плавает в океане на глубине десяти футов; он больше не нуждался в рыболовных судах и черством хлебе. Он научился спать в воздухе, научился не сбиваться с курса ночью, когда ветер дует с берега, и мог преодолеть сотни миль от заката до восхода солнца. С таким же самообладанием он летал в плотном морском тумане и прорывался сквозь него к чистому, ослепительно сияющему небу… в то самое время, когда другие чайки жались к земле, не подозревая, что на свете существует что-то, кроме тумана и дождя. Он научился залетать вместе с сильным ветром далеко в глубь материка и ловить на обед аппетитных насекомых.
Он радовался один тем радостям, которыми надеялся когда-то поделиться со Стаей, он научился летать и не жалел о цене, которую за это заплатил. Джонатан понял, почему так коротка жизнь чаек: ее съедает скука, страх и злоба, но он забыл о скуке, страхе и злобе и прожил долгую счастливую жизнь.
А потом однажды вечером, когда Джонатан спокойно и одиноко парил в небе, которое он так любил, прилетели они. Две белые чайки, которые появились около его крыльев, сияли как звезды и освещали ночной мрак мягким ласкающим светом. Но еще удивительнее было их мастерство: они летели, неизменно сохраняя расстояние точно в один дюйм между своими и его крыльями.
Не проронив ни слова, Джонатан подверг их испытанию, которого ни разу не выдержала ни одна чайка. Он изменил положение крыльев так, что скорость полета резко замедлилась: еще на милю в час меньше – и падение неизбежно. Две сияющие птицы, не нарушая дистанции, плавно снизили скорость одновременно с ним. Они умели летать медленно! Он сложил крылья, качнулся из стороны в сторону и бросился в пике со скоростью сто девяносто миль в час. Они понеслись вместе с ним, безупречно сохраняя строй.
Наконец, он на той же скорости перешел в длинную вертикальную замедленную бочку. Они улыбнулись и сделали бочку одновременно с ним.
Он перешел в горизонтальный полет, некоторое время летел молча, а потом сказал: – Прекрасно. – И спросил: – Кто вы? – Мы из твоей Стаи, Джонатан, мы твои братья. – Они говорили спокойно и уверенно. – Мы прилетели, чтобы позвать тебя выше, чтобы позвать тебя домой.
– Дома у меня нет. Стаи у меня нет. Я Изгнанник. Мы летим сейчас на вершину Великой Горы Ветров. Я могу поднять свое дряхлое тело еще на несколько сот футов, но не выше.
– Ты можешь подняться выше, Джонатан, потому что ты учился. Ты окончил одну школу, теперь настало время начать другую.
Эти слова сверкали перед ним всю жизнь, поэтому Джонатан понял, понял мгновенно. Они правы. Он может летать выше,и ему пора возвращаться домой.
Он бросил долгий взгляд на небо, на эту великолепную серебряную страну, где он так много узнал.
– Я готов, – сказал он наконец.
И Джонатан Ливингстон поднялся ввысь вместе с двумя чайками, яркими, как звезды, и исчез в непроницаемой темноте неба.
Часть вторая
“Так это и есть небеса”, – подумал он и не мог не улыбнуться про себя. Наверное, это не очень почтительно – размышлять, что такое небеса, едва ты там появился.
Теперь, когда он расстался с Землей и поднялся над облаками крыло к крылу с двумя лучезарными чайками, он заметил, что его тело постепенно становится таким же лучистым. Конечно, оно принадлежало все тому же молодому Джонатану, который всегда жил за зрачками его золотистых глаз, но внешне оно переменилось.
Оно осталось телом чайки, и все-таки никогда прежде Джонатану не леталось так хорошо. “Как странно, – думал он, – я трачу вдвое меньше усилий, а лечу вдвое быстрее, я в силах сделать вдвое больше, чем в мои лучшие дни на Земле!” Его белые перья сверкали и искрились, а крылья стали безукоризненно гладкими, как отполированные серебряные пластинки. Он с восторгом начал изучать их и прилагать силу своих мускулов к этим новым крыльям.
Достигнув скорости двести пятьдесят миль в час, он почувствовал, что приближается к максимальной скорости горизонтального полета.
Достигнув двухсот семидесяти трех миль, он понял, что быстрее лететь не в силах, и испытал некоторое разочарование. Возможности его нового тела тоже были ограниченны, правда, ему удалось значительно превысить свой прежний рекорд. но предел все-таки существовал, и чтобы его превзойти, нужны были огромные усилия. “На небесах, – думал он, – не должно быть никаких пределов”.
Облака расступились, его провожатые прокричали: – Счастливой посадки, Джонатан! – и исчезли в прозрачном воздухе.
Он летел над морем к изрезанному гористому берегу. Пять-шесть чаек отрабатывали взлеты на скалах. Далеко на севере, у самого горизонта летало еще несколько чаек. Новые дали, новые мысли, новые вопросы.
“Почему так мало чаек? На небесах должны быть стаи и стаи чаек. И почему я вдруг так устал? На небесах чайки как будто никогда не устают и никогда не спят”.
Где он об этом слышал? События его земной жизни отодвигались все дальше и дальше. Он многому научился на Земле, это верно, но подробности припоминались с трудом; кажется, чайки дрались из-за пищи и он был Изгнанником.
Когда он приблизился к берегу, дюжина чаек взлетела ему навстречу, но ни одна из них не проронила ни слова. Он только чувствовал, что они рады ему и что здесь он дома. Этот день был очень длинным, таким длинным, что он успел забыть, когда взошло солнце.
Он развернулся, чтобы приземлиться, взмахнул крыльями, застыл в воздухе на высоте одного дюйма и мягко опустился на песок. Другие чайки тоже приземлились, но им для этого достаточно было лишь слегка шевельнуть перьями. Они раскрыли свои белоснежные крылья, покачались на ветру и, меняя положение перьев, остановились в то самое мгновение, когда их лапы коснулись земли. Это был прекрасный маневр, но Джонатан слишком устал, чтобы попробовать его повторить. Он все еще не произнес ни слова и заснул, стоя на берегу.
В первые же дни Джонатан понял, что здесь ему предстоит узнать о полете не меньше нового, чем в своей прежней жизни. Но разница все-таки была. Здесь жили чайки-единомышленники. Каждая из них считала делом своей жизни постигать тайны полета, стремиться к совершенству полета, потому что полет – это то, что они любили больше всего на свете. Это были удивительные птицы, все без исключения, и каждый день они час за часом отрабатывали технику движений в воздухе и испытывали новые приемы пилотирования.
Джонатан, казалось, забыл о том мире, откуда он прилетел, и о том месте, где жила Стая, которая не знала радостей полета и пользовалась крыльями только для добывания пищи и для борьбы за пищу. Но иногда он вдруг вспоминал.
Он вспомнил о родных местах однажды утром, когда остался вдвоем со своим наставником и отдыхал на берегу после нескольких быстрых бочек, которые он делал со сложенными крыльями.
– Салливан, а где остальные? – спросил он беззвучно, потому что вполне освоился с несложными приемами телепатии здешних чаек, которые никогда не кричали и не бранились. – Почему нас здесь так мало? Знаешь, там, откуда я прилетел, жили…
– …тысячи тысяч чаек. Я знаю. – Салливан кивнул. – Мне, Джонатан, приходит в голову только один ответ. Такие птицы, как ты, – редчайшее исключение. Большинство из нас движется вперед так медленно. Мы переходим из одного мира в другой, почти такой же, и тут же забываем, откуда мы пришли; нам все равно, куда нас ведут, нам важно только то, что происходит сию минуту. Ты представляешь, сколько жизней мы должны прожить, прежде чем у нас появится смутная догадка, что жизнь не исчерпывается едой, борьбой и властью в Стае. Тысячи жизней, Джон, десять тысяч! А потом еще сто жизней, прежде чем мы начинаем понимать, что существует нечто, называемое совершенством, и еще сто, пока мы убеждаемся: смысл жизни в том, чтобы достигнуть совершенства и рассказать об этом другим. Тот же закон, разумеется, действует и здесь: мы выбираем следующий мир в согласии с тем, чему мы научились в этом.
Если мы не научились ничему, следующий мир окажется точно таким же, как этот, и нам придется снова преодолевать те же преграды с теми же свинцовыми гирями на лапах.
Он расправил крылья и повернулся лицом к ветру.
– Но ты, Джон, сумел узнать так много и с такой быстротой, – продолжал он, – что тебе не пришлось прожить тысячу жизней, чтобы оказаться здесь.
И вот они уже снова поднялись в воздух, тренировка возобновилась.
Сделать бочку вдвоем трудно, потому что в перевернутом положении Джонатану приходилось, летя вверх лапами, соображать, как выгнуть крылья, чтобы выполнить оставшуюся часть оборота, сохраняя безупречную согласованность движений со своим учителем.
– Попробуем еще раз, – снова повторил Салливан. – Попробуем еще раз. – И наконец: – Хорошо! Тогда они начали отрабатывать внешнюю петлю.
Однажды вечером чайки, которые не улетели в ночной полет, стояли все вместе на песке, они думали. Джонатан собрался с духом и подошел к Старейшему – чайке, которая, как говорили, собиралась скоро расстаться с этим миром.
– Чианг… – начал он, немного волнуясь.
Старая чайка ласково взглянула на него: – Что, сын мой? С годами Старейший не только не ослабел, а, наоборот, стал еще сильнее, он летал быстрее всех чаек в Стае и владел в совершенстве такими приемами, которые остальные еще только осваивали.
– Чианг, этот мир… это вовсе не небеса? При свете луны было видно, что Старейший улыбнулся.
– Джонатан, ты снова учишься.
– Да. А что нас ждет впереди? Куда мы идем? Разве нет такого места – небеса? – Нет, Джонатан, такого места нет. Небеса – это не место и не время. Небеса – это достижение совершенства. – Он помолчал. – Ты, кажется, летаешь очень быстро? – Я… я очень люблю скорость, – сказал Джонатан. Он был поражен – и горд! – тем, что Старейший замети его.
– Ты приблизишься к небесам, Джонатан, когда приблизишься к совершенной скорости. Это не значит, что ты должен пролететь тысячу миль в час, или миллион, или научиться летать со скоростью света.
Потому что любая цифра – это предел, а совершенство не знает предела.
Достигнуть совершенной скорости, сын мой, – это значит оказаться там.
Не прибавив ни слова, Чианг исчез и тут же появился у кромки воды, в пятидесяти футах от прежнего места. Потом он снова исчез и тысячную долю секунды уже стоял рядом с Джонатаном.
– Это просто шутка, – сказал он.
Джонатан не мог прийти в себя от изумления. Он забыл, что хотел расспросить Чианга про небеса.
– Как это тебе удается? Что ты чувствуешь, когда так летишь? Какое расстояние ты можешь пролететь? – Пролететь можно любое расстояние в любое время, стоит только захотеть, – сказал Старейший. – Я побывал всюду и везде, куда проникала моя мысль. – Он смотрел на морскую гладь. – Странно: чайки, которые отвергают совершенство во имя путешествий, не улетают никуда; где им, копушам! А те, кто отказывается от путешествий во имя совершенства, летают по всей вселенной, как метеоры. Запомни, Джонатан, небеса – это не какое-то определенное место место или время, потому что ни место, ни время не имеют значения. Небеса – это…
– Ты можешь научить меня так летать? Джонатан дрожал, предвкушая радость еще одной победы над неведомым.
– Конечно, если ты хочешь научиться.
– Хочу. Когда мы начнем? – Можно начать сейчас, если ты не возражаешь.
– Я хочу научиться летать, как ты, – проговорил Джонатан, и в его глазах появился странный огонек. – Скажи, что я должен делать.
Чианг говорил медленно, зорко вглядываясь в своего молодого друга.
– Чтобы летать с быстротой мысли или, говоря иначе, летать куда хочешь, – начал он, – нужно прежде всего понять, что ты уже прилетел…
Суть дела, по словам Чианга, заключалась в том, что Джонатан должен отказаться от представления, что он узник своего тела с размахом крыльев в сорок два дюйма и ограниченным набором заранее запрограммированных возможностей. Суть в том, чтобы понять: его истинное “я”, совершенное, как ненаписанное число, живет одновременно в любой точке пространства в любой момент времени.
Джонатан тренировался упорно, ожесточенно, день за днем, с восхода солнца до полуночи. И несмотря на все усилия, ни на перышко не сдвинулся с места.
– Забудь о вере! – твердил Чианг. – Разве тебе нужна была вера, чтобы научится летать? Тебе нужно было понять, что такое полет. Сейчас ты должен сделать то же самое. Попробуй еще раз…
А потом однажды, когда Джонатан стоял на берегу с закрытыми глазами и старался сосредоточиться, он вдруг понял, о чем говорил Чианг. “Конечно, Чианг прав! Я сотворен совершенным, мои возможности безграничны, я – Чайка!” Он почувствовал могучий прилив радости.
– Хорошо! – сказал Чианг, и в его голосе прозвучало торжество.
Джонатан открыл глаза. Они были одни – он и Старейший на совершенно незнакомом морском берегу: деревья подступали к самой воде, над головой висели два желтых близнеца – два солнца.
– Наконец-то ты понял, – сказал Чианг, – но тебе нужно еще поработать над управлением…
Джонатан не мог прийти в себя от изумления: – Где мы? Необычный пейзаж не произвел на Старейшего никакого впечатления, как и вопрос Джонатана.
– Очевидно, на какой-то планете с зеленым небом и двойной звездой вместо солнца.
Джонатан испустил радостный клич – первый звук с тех пор, как он покинул Землю.
– ПОЛУЧАЕТСЯ! – Разумеется, Джон, разумеется, получается, – сказал Чианг. – Когда знаешь, что делаешь, всегда получается. А теперь об управлении…
Они вернулись уже в темноте. Чайки не могли отвести взгляда от Джонатана, в их золотистых глазах застыл ужас: они видели, как его вдруг не стало на том месте, где он провел столько времени в полной неподвижности.
Но Джонатан недолго принимал их поздравления.
– Я здесь новичок! Я только начинаю! Это мне надо учиться у вас! – Как странно, Джон, – сказал Салливан, стоявший рядом с ним. – За десять тысяч лет я не встретил ни одной чайки, которая училась с таким же бесстрашием, как ты.
Стая молчала. Джонатан в смущении переступал с лапы на лапу.
– Если хочешь, мы можем начать работать над временем, – заговорил Чианг, – и ты научишься летать в прошлое и будущее. Тогда ты будешь подготовлен к тому, чтобы приступить к самому трудному, самому дерзновенному, самому интересному. Ты будешь подготовлен к тому, чтобы лететь ввысь, и поймешь, что такое доброта и любовь.
Прошел месяц или около месяца, Джонатан делал невероятные успехи.
Он всегда быстро продвигался вперед даже с помощью обычных тренировок, но сейчас, под руководством самого Старейшего, он воспринимал новое, как обтекаемая, покрытая перьями вычислительная машина.
А потом настал день, когда Чианг исчез. Он спокойно беседовал с чайками и убеждал их постоянно учиться, и тренироваться, и стремиться как можно глубже понять всеобъемлющую невидимую основу вечной жизни. Он говорил, а его перья становились все ярче и ярче и, наконец, засияли так ослепительно, что ни одна чайка не могла смотреть на него.
– Джонатан, – сказал он, и это были его последние слова, – постарайся постигнуть, что такое любовь.
Когда к чайкам вернулось зрение, Чианга с ними уже не было.
Дни шли за днями, и Джонатан заметил, что он все чаще думает о Земле, которую покинул. Знай он там одну десятую, одну сотую того, что узнал здесь, насколько полнее была бы его жизнь! Он стоял на песке и думал: что’ если там, на Земле, есть чайка, которая пытается вырваться из оков своего естества, пытается понять, что могут дать крылья, кроме возможности долететь до рыболовного судна и схватить корку хлеба. Быть может, она даже решилась сказать об этом во всеуслышание, и стая приговорила ее к Изгнанию. И чем больше Джонатан упражнялся в проявлении доброты, тем больше он трудился над познанием природы любви, тем сильнее ему хотелось вернуться на Землю. Потому что, несмотря на свое одинокое прошлое, Джонатан был прирожденным наставником, и его любовь проявлялась прежде всего в стремлении поделиться добытой им правдой с каждой чайкой, которая ждала только благоприятного случая, чтобы тоже ринуться на поиски правды.
Салливан, который за это время вполне овладел полетами со скоростью мысли и уже помогал другим, не одобрял замыслов Джонатана.
– Джон, тебя некогда приговорили к Изгнанию. Почему ты думаешь, что те же чайки захотят слушать тебя сейчас? Ты знаешь поговорку и знаешь, что она справедлива: чем выше летает чайка, тем дальше она видит. Чайки, от которых ты улетел, стоят на земле, они кричат и дерутся друг с другом. Они живут за тысячу миль от небес, а ты говоришь, что хочешь показать им небеса – оттуда, с земли! Да ведь они, Джон, не могут разглядеть концов своих собственных крыльев. Оставайся здесь. Помогай здесь новым чайкам, помогай тем, кто взлетел достаточно высоко, чтобы увидеть то, о чем ты хочешь им рассказать. – Он немного помолчал и добавил: – Что, если бы Чианг вернулся в свой старый мир? Где бы ты сам находился сегодня? Последний довод был самым убедительным: конечно, Салливан прав. Чем выше летает чайка, тем дальше она видит.
Джонатан остался и занимался с новыми птицами, которые прилетали на небеса; они все были очень способными и быстро усваивали то, что им объясняли. Но к нему вернулось прежнее беспокойство, он не мог избавиться от мысли, что на Земле, наверное, живут одна-две чайки, которые тоже могли бы учиться. Насколько больше знал бы он сейчас, появись Чианг рядом с ним в те дни, когда он был Изгнанником! – Салли, я должен вернуться, – сказал он в конце концов. – У тебя прекрасные ученики. Они помогут тебе справиться с новичками.
Салливан вздохнул, но не стал возражать.
– Боюсь, Джонатан, что я буду скучать по тебе. – Вот и все, что он сказал.
– Салли, как тебе не стыдно! – с упреком воскликнул Джонатан. – Разве можно говорить такие глупости! Чем мы с тобой занимаемся изо дня в день? Если наша дружба зависит от таких условностей, как пространство и время, значит, мы сами разрушим наше братство в тот миг, когда сумеем преодолеть пространство и время! Но, преодолевая пространство, единственное, что мы покидаем, – это Здесь. А преодолевая время, мы покидаем только Сейчас. Неужели ты думаешь, что мы не сможем повидаться один-два раза в промежутке между тем, что называется Здесь и Сейчас? Салливан невольно рассмеялся.
– Ты совсем помешался, – сказал он ласково. – Если кто-нибудь в силах показать хоть одной живой душе на земле, как охватить глазом тысячу миль, это наверняка Джонатан Ливингстон. – Он смотрел на песок.
– До свидания, Джон, до свидания, друг.
– До свидания, Салли. Мы еще встретимся.
Страницы: 1 2 Все
< << Ваш актив №1 Карманный справочник мессии >>>Все статьи…
РИЧАРД ДЭВИС БАХ (родился в 1936 г.)
Вдохновленный небом
Американский писатель Ричард Бах родился в городе Оук-Парк (штат Иллинойс, США). Он избегает публичности, поэтому о жизни писателя известно мало — только то, о чем он рассказывал в немногочисленных интервью. В начале 1950-х гг. Ричард учился в Университете Лонг-Бич штата Калифорния. В 1956— 1962 гг. служил в военно-воздушных силах США, пилотировал истребитель-бомбардировщик F-84F. Демобилизовавшись из армии, Р. Бах не расстался с небом. Сначала он занимал должность младшего редактора журнала «Flying» («Полет»), публиковавшего материалы, посвященные теме авиации. А с 1965 по 1970 г. работал пилотом гражданской авиации, авиамехаником и летчиком-трюкачом, демонстрируя фигуры высшего пилотажа на авиационных шоу. В тот же период Р. Бах дебютировал как писатель. Его первые книги «Чужой на Земле», «Биплан» и «Ничто не случайно» посвящены теме авиации. Они описывают жизнь пилотов, путешествия на самолетах, изобилуют техническими подробностями работы систем воздушного судна и, по признанию писателя, «практически на 100 % автобиографичны». Эти книги не были замечены критикой и читателями.
В 1970 г. Р. Бах создал свое самое известное произведение — повесть «Чайка по имени Джонатан Ливингстон». Лишь второе издание книги в 1972 г. сделало ее автора известным не только в США, но и во всем мире. Повесть была переведена на многие языки, а в 1973 г. по ее мотивам в США сняли художественный фильм.
Следующие годы писатель посвятил своим двум главным увлечениям: небу и книгам. Он вернулся к полетам в качестве пилота-любителя, занялся парашютным спортом, написал около двадцати произведений, самыми заметными из которых стали «Иллюзии, или Приключения мессии поневоле» и «Мост через вечность».
АЛМАТИНСКАЯ ЮРИДИЧЕСКАЯ АКАДЕМИЯ
Кафедра социальных и гуманитарных наук Реферат
Тема:
«Произведение Ричарда Баха «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» как концепция второго рождения»
Подготовил: Елемесов Малик
студент I курса
группы ПО-102
Преподаватель: Зарипова И.А.
2004 год
Повесть-притча “Чайка по имени Джонатан Ливингстон” издана на Западе. Выйдя из-под пера малоизвестного человека, она пережила такой период когда не получила внимание читателя и критики, затем она пробилась к шумной славе, а сегодня уверенно легла на книжную полку классики рядом с такими шедеврами, как “Маленький принц” Сент-Экзюпери.
Феномен притчи до сих пор загадочен.
Летчик, по имени Ричард Бах, страстно преданный своему летному ремеслу, а еще автор малоизвестных романов, прогуливаясь однажды по берегу канала в Калифорнии, услышал крик чаек и разобрал в них слова “Чайка Джонатан Ливингстон”. Голос, произнесший эти слова, заставил летчика сесть за стол и написать повесть.
Однако произведение оказалась недоконченной. Сколько ни пытался писатель дописать ее собственными силами, дело не шло, пока спустя восемь лет тот же Голос не надиктовал продолжение и окончание притчи.
Эту версию появления “Чайки” сообщил сам Ричард Бах. Отвечая на вопросы многочисленных читателей, которые просили расшифровать смысл повести, он говорил, что добавить к написанному ничего не может, ибо, в отличие от романов, в “Чайке” ему не принадлежит ни строки.
Такое объяснение происхождения притчи устраивало далеко не всех. Его обвинили в саморекламе, в попытке набить себе карман. Сейчас же отношение к потусторонним мирам изменилось. Не только притчи, но и целые “Евангелия”, переданные землянам инопланетянами, стали массовым явлением.
Ричард Бах родился в Оук Парке в 1936 году. Американец Ричард Бах является пра-пра-…-правнуком великого композитора Иоганна Себастьяна Баха. В 1956 году учится в Калифорнийском Государственном Университете Лонг Бич. Областью его интересов было все, что связанно с самолетами. Его приглашали в качестве консультанта и пилота-каскадера к съемкам фильма по его книге.
Хотя авиация была его настоящей страстью, он всегда мечтал писать. Еще в старших классах один из его учителей помог ему осознать свой потенциал. У него всегда была идея о птице, мечтающей пройти сквозь стену из ограничений и запретов. Она вылилась в книгу “Чайка Джонатан Ливингстон”.
Это повесть о будущей беспредельной, совершенной жизни, путь в которую лежит через головокружительные и трудные полеты…
На самом деле чайки не умнее людей. Как и люди, они заботятся лишь о пропитании, как и люди, они не стремятся витать в облаках и цели имеют весьма и весьма приземлённые. Крылья, дающие чайке, казалось бы, неоспоримое преимущество перед человеком, используются ею лишь для того, чтобы подняться на несколько жалких футов над поверхностью воды. А выше и не надо! Чем выше взлетишь, тем труднее будет разглядеть мелкую рыбёшку. И тем дольше придётся к ней спускаться. К тому же, вокруг много соплеменников, и каждый почему-то заботится именно о своём собственном брюхе. Чуть зазеваешься — кто-нибудь непременно утащит добычу прямо из-под клюва.
«Но вдали от всех, вдали от рыболовного судна и от берега в полном одиночестве совершала свои тренировочные полеты чайка по имени Джонатан Ливингстон». И даже, когда он, взлетев на сто футов в небо, опустил перепончатые лапы, приподнял клюв, вытянул вперед изогнутые дугой крылья и, превозмогая боль, старался удержать их в этом положении, вытянутые вперед крылья снижали скорость, и он летел так медленно, что ветер едва шептал у него над ухом, а океан под ним казался недвижимым, он прищурил глаза и весь обратился в одно-единственное желание: вот он задержал дыхание и чуть… чуть-чуть… на один дюйм… увеличил изгиб крыльев, перья взъерошились, он совсем потерял скорость и упал». Он снова взлетел, и для него не было обидно так постепенно он смог добиться того, что смог парить как орел, при этом не терять много сил и энергии. А когда его изгнали из Стаи, он продолжал тренироваться, считая, что он сможет вернуться и научить своих собратьев всему, чему он сам научился.
Многие российские читатели сразу начали критиковать Джонатана-чайку и Ричарда Баха. «Но кто дал право решить отдельно взятой птице судьбу всей Стаи?» (обсуждение из интернет сайта читателей). Также многие считают, что голос лишь выдумка.
В самом деле, как отличить голоса от Голоса?
“Существует лишь один истинный закон, тот, который помогает стать свободным. Другого нет”.
На самом деле Голос слышал не только Бах, Голос слышали и повиновались Ему Сократ, Магомет, Жанна ДАрк, Пушкин… Не оттого ли все содеянное и написанное этими людьми запечатлено в образах несравненной красоты.
Я считая, что нет другой книги отвечающей на вопросы:
«Кто мы?
Что мы здесь делаем?
Куда мы идем?»
Эта повесть принесла своему автору мировую известность и любовь читателей разных стран. Чайка по имени Джонатан Ливингстон стала символом беспредельных возможностей того, кто умеет мечтать, верит в совершенство и любит жизнь.
Позже появился еще один очень интересный рассказ Ричарда Баха “Иллюзии”. Но при всей своей глубине он не идет в сравнение с прекрасной притчей о Чайке. А “Чайка” как была, так и остается одиноким шедевром, чарующим читателя своей поразительной красотой, так и осталась она одинокой в творчестве теперь уже знаменитого писателя, украсив своим появлением всю мировую литературу XX века. А для ищущих совершенства в духе повесть стала своеобразным пособием по развитию духовности, т. е. движения по пути к Истине.
Жанр – повесть-притча Тема – рассказ о молодой чайку, которая научилась летать и посвящает себя самосовершенствованию и самопожертвовании Идея – нужно стремиться к самосовершенствованию Аллегорические образы «Чайка Джонатан Ливингстон»
стая чаек – нашу повседневную жизнь;
полет Джонатана Ливингстона – свобода;
стремление совершенствовать полет – пути человеческого самосовершенствования, желание познать смысл бытия и осмыслить свой статус в мире Основной конфликт в произведении «Чайка Джонатан Ливингстон» – это ко нфликт между серой массой людей (Стая) и личностью (Джонатан).
Згр ая считает, что они не способны познать смысл жизни, потому что он недостижим, они брошены в этот мир только для того, чтобы есть и жить до тех пор, пока хватит сил.
С этим категорически не согласен Джонатан, которым руководит жажда познания: «Тысячи лет мы рыская в поисках рыбьих голов, но сейчас наконец стало понятно, зачем мы живем: чтобы познавать, открывать новое, быть свободными».
Композиция повести состоит из 3 частей, и это не случайно, потому что Р. Бах показал 3 степени духовного совершенствования Джонатана.
1- осознание идеи свободы;
2 достижения совершенства;
3-стремление поделиться знанием высшей истины с учениками, чтобы они также воплотили идею Великой Чайки – всеобъемлющую идею свободы. Автор: JG (Джей Джи) В рубрике: 8клас
Р. Бах. “Чайка по имени Джонатан Ливингстон”
Работая в школе, я хорошо понимаю, что все дети разные, со своими особенностями. Часто мы употребляем выражение – «Не такой, как все». Но ведь каждый из нас воспринимает по-разному особенности человека, который чем-то выделяется среди других. Одни относятся равнодушно, другие – насмехаются. Третьи готовы прийти на помощь. Многие родители тоже болезненно воспринимают своих детей, которые, как им кажется, отличаются от своих сверстников.
К сожалению, очень часто бывает так, что «особенные» дети становятся изгоями в обществе и даже в семье.
Такому ребёнку приходится не сладко. Он старается избегать общения с ровесниками, знакомыми, родственниками, и, как правило, находит утешение в другом: ударяется в религию, попадает в разные преступные группы, с головой уходит в виртуальный мир.
Но ведь ребёнок, во – первых, не виноват в том, что он не такой, как все, а во – вторых, что в этом плохого?
Ведь в каждом из нас есть такие скрытые особенности, которые можно развивать и направлять в нужное русло. Здорово, когда ребёнок не отчаивается, и старается карабкаться по жизни, находя в ней то удивительное, что не видят, или не хотят видеть другие.
Участвуя в игре « Герои» на площадке Единомышленников, я, к своему стыду, впервые прочитала произведение Р. Баха « Чайка по имени- Джонатан Ливингстон»». Книга была напечатана в 1970 году, а после ее переиздания в 1972 году стала поистине бестселлером и принесла ее автору мировую известность.
Это произведение-притча о чайке, которая, как мне кажется, с самого детства живёт в каждом из нас. Ведь мы живём мечтой.
Думаю, что автор произведения хотел донести до каждого, что в образе чайки, живёт свободный, целеустремлённый человек, выделяющийся из общей массы, обладающий такими качествами, как настойчивость, желание достичь задуманного, даже . если его идеи и цели идут вразрез с обще-принятым мнением. За попрание чести и достоинства его изгоняют из стаи.
Джонатан был мечтателем. Он не хотел принимать тот мир, в котором жили его сородичи. Ему недостаточно было жить только для того, чтобы добыть себе пищу и не остаться голодным. Он хотел большего. Ливингстон мечтал покорить небо и почувствовать себя свободным в полёте. Конечно, он и сам не раз сомневался в своих способностях и готов был сдаться: “Я просто чайка, я такой, как все остальные чайки, и буду летать, как они… Не будет больше никакого обучения, не будет борьбы…”. Но ведь он нашёл в себе силы побороть в себе неуверенность и страх. Забыв о неудачах, он снова тренируется. Он тренируется в гордом одиночестве, пытаясь придать своим крыльям необходимую форму, силу. В процессе тренировки чайка падает, что считается совершенно недопустимым для этих птиц, но его это мало беспокоит.
Мне кажется, что люди не должны бояться выделяться из серой массы толпы, не бояться быть не « как все». Хотя делать всё по- своему надо ещё и с осторожностью , не в ущерб обществу. Стремление к знаниям и совершенству должно быть не ради почестей, не ради того, чтобы стать лидером, а для того, чтобы поделиться открытиями и достижениями с другими. Чайка по имени Джонатан Ливингстон открывает бескрайние просторы сознания, раздвигая рамки непознанного.
Я думаю, каждый прочитавший это произведение, почерпнет что-то для себя. Особенно рекомендую это произведение тем, кто не уверен в своих силах, в своих способностях.
Идея этого произведения, как мне кажется, это – самосовершенствование. И не только в физическом плане, но и в духовном.
Стая чаек – это толпа людей со своими законами, выходить за рамки которых может не каждый. Но ведь строго подчиняться законам стаи – это значит перестать жить своим умом. А иногда следует разрушать общепринятые стереотипы, потому что, если не стремиться улучшить свою жизнь и жизнь других, то и общество не сможет развиваться, а это – тупик.
Было утро, и солнце играло
На поверхности синей воды,
А волна тихо лодку качала,
Там, где чаек мелькали ряды.
Одного только не было с ними,
Он летал высоко в облаках.
Джонатан, выгнув клюв свой и крылья,
Отрабатывал скорость и взмах.
Ни еда, ни покой не прельщали,
Только скорость, полёт, высота.
Все в семействе его осуждали-
Говорили, что всё в нём не так!
Почему не такой ты, как все мы?
Разве важен для чайки полёт?
Отступись, мы пока ещё немы,
Но вожак прочь тебя отошлёт!
«Ну и пусть!» – Ливингстон отвечал им,
Не хотите меня вы понять!
Я один проживу у причалов,
Но познаю искусство – летать!
И мечта каждый день оживала,
Он и спать уже мог на лету,
Одиночество лишь омрачало
“Раствориться в полёте” – мечту.
Джонатан – это смелая чайка!
И однажды нашёл он друзей.
Был героем для многих сначала,
И соратником новых идей.
Ливингстон – это чайка свободы!
(Хоть изгоем был в стае своей)
Победив все печали, невзгоды,
Уваженье обрёл, стал мудрей.
Чем готовы платить мы сегодня
За прозренье и мыслей полёт?
Чтобы жить так легко и свободно,
Кто поспорить с толпою рискнёт?
Коротко о сюжете:
Мечтой Джонатана Ливингстона было достичь вершин в мастерстве полета. Обыденное существование чайки казалось ему скучным и бессмысленным. Он не понимал, почему его сородичи пользуются крыльями только для того, чтобы перелетать с места на место и добывать еду. Стая не поддерживала его устремлений, они считали это бесплодными мечтами, далекими от жизни. Но Ливингстон не сдавался, день ото дня он занимался, совершенствуя свои летные навыки, и в конце концов добился небывалых результатов.
Однажды перед ним появились две сияющие чайки, которые забрали его в более высокий слой реальности – на небеса. Там он поступил в обучение к мудрому наставнику Чиангу, который научил его перемещаться на любые расстояния со скоростью мысли. Он помог Джонатану осознать, что истинное “я” не сковано физическим телом и существует одновременно во всех точках пространства и времени. Впоследствии он возвращается в стаю, чтобы передать свои знания другим чайкам.
В связи с этим, по теме сочинения можно написать:
Попроще: Даже если мечта кажется несовместимой с реальностью, вера в ее достижимость, упорное следование своей цели и постоянная работа над собой, несмотря на отсутствие поддержки окружающих или открытое порицание, помогут добиться удивительных результатов.
Посложнее: Мышление определяет реальность. Мечта как средоточие самых сокровенных, самых отчаянных помышлений и устремлений, является мощным источником преобразовательной энергии, которая, получив подкрепление действием, может изменить всю нашу субъективную реальность.
Еще можно написать, что в процессе взаимодействия мечты Джонатана с реальностью его мечта претерпевает изменения: сначала он просто хотел научиться в совершенстве овладеть своими крыльями, но, следуя своей мечте, начал воспринимать реальность на более глубоком уровне, и границы его мечты расширились. Он осознал, что для настоящего полета крылья вообще не нужны. То есть, мечта для него выступает как инструмент познания реальности.
Каждый день нас смущает фраза: “Почему ты не такой, как все?” И она является наиболее болезненной, когда звучит из уст дорогих тебе людей – твоих близких. Именно они, а не кто-то другой будто отрекаются от тебя, показывая на тебя пальцем, и в конце ты становишься изгоем, как в прямом, так и в переносном смысле этого слова. Потом тебе становится стыдно смотреть им в глаза, ведь там ты не видишь себя, ты уже будто вычеркнут из их жизни…
А что плохого в том, что ты не такой, как все? “Цена непонимания – тебя называют дьяволом или богом”.
Эта фраза прозвучала из уст самого преданного существа на земле – чайки Джонатана Ливингстона. И он прав, все мы привыкли к тому, что быть мечтателем – это предопределение на изгнание. Быть “белой вороной” только потому, что ты хочешь показать человечеству несколько лучший мир, не идеализированный или желанный, то есть нереальный, а мир без проблем. И, к большому сожалению, сейчас все реалисты и прагматики.
Именно с такими жестокими реалистами и столкнулся Джонатан Ливингстон. Он стал изгоем лишь потому, что его стая не хотела поверить, что чайка создана не только для того, “чтобы завоевать
себе какую-то пищу”, но и открыть для себя небо и величие полета.
Каждый из нас содержит в себе какие-то сомнения относительно себя, и Джонатан тоже не исключение из правил, ему тоже было свойственно ошибаться и сомневаться в себе: “Я просто Чайка, я такой, как все остальные чайки, и буду летать, как они… Не будет больше никакого обучения, не будет борьбы…”, но все же он нашел в себе силы побороть свое внутреннее спорный “я” и достиг невероятных успехов, став мудрым наставником, обучая таких же изгнанников, как и он. Нам всем присуща способность сомневаться, ведь всегда найдется какая-то граница, которую нельзя пересечь. Но Джонатан говорил: “Все, что нас ограничивает, надо отбросить”. Для того, чтобы побороть себя внутреннего, нужно научиться не видеть границ, оттолкнуться от земли, расправить гордо крылья и лететь навстречу буре, приключениям.
Так Джонатан заплатил за это дорогую цену: он был лишен поддержки своих родных, остался сам, один, остался, так как остаются изгнанники, и он знал, на что он идет, и какие будут последствия и потери после этого. Джонатан смело преодолел границу, он оставил своих родных без сомнения и посвятил себя свободному полету.
Меня поражает его смелость, что стало для меня большим примером. И пусть я буду падать, и спотыкаться сотни раз, а потом разобьюсь. Ну и что! Пусть я умру, но буду знать, что прожила свою жизнь не напрасно: я потратила его на поиск смысла своего существования, ведь, как говорил Салливан: “Смысл жизни в том, чтобы достигнуть совершенства и рассказать об этом другим”. Теперь я не боюсь одиночества. Лично для меня одиночество стало способом самовыражения. Именно одиночество придает мне силы бороться и дальше за свое место под солнцем, так как боролся Чайка Джонатан Ливингстон.
Для себя я поняла, что не нужно бояться осуждения, зацикливаться на мнениях людей, которые тебя не понимают. И, в конце концов… это моя жизнь, и я проживу его так, как буду считать нужным. А мир?.. Знаете, мне жаль тех, кто ведет себя так, как все, и следует взглядам “стаи”.
Задумайтесь, чего вы достигнете в жизни, если будете такими как все – реалистами, которые верят только в то, что их окружает, которые смотрят только вниз и не способны поднять взгляд вверх. И поймите вы, наконец, чтобы летать, нужна лишь сила мысли, нужна вера в себя. Тогда крылья появятся, и вы почувствуете их силу.
И еще мой вам совет: оттолкнитесь от земли, вдохните чистый воздух и почувствуйте на себе всю легкость нашего существования. И обязательно у вас появится желание сделать какую-то безумную вещь. Не сомневайтесь ни минуты, действуйте, удивляйте людей своим существованием, будьте человеком-парадоксом. Одним Словом : станьте такими как Джонатан Ливингстон: разрушителем стереотипов и границ!!!
(No Ratings Yet)
Loading…
Похожие сочинения:
Сочинение на тему Образ Маши Мироновой в повести А. С. Пушкина “Капитанская дочка" 1 вариант сочинения. В повести “Капитанская дочка” Пушкин нарисовал яркие образы. Описывая поступки героев, их отношение к окружающим, их внешность, передавая мысли и чувства, писатель создает у нас четкое представление…
Сочинение на тему Метель в повести А. С. Пушкина А. С. Пушкин часто размышлял о роли случая в жизни человека. От чего зависит человеческая судьба? Насколько предопределены события? Может ли человек сам менять свою жизнь? Эти вопросы Пушкин ставил…
Сочинение по повести-сказке “Машина для исполнения желаний” Люди часто любят загадывать желания, даже самые удивительные. Всегда ли они осуществляются? На этот вопрос ответить сложно, поскольку все зависит от многих причин. Возможно, поэтому люди во все времена мечтали…
Сочинение на тему Образ Пугачева в повести А. С. Пушкина “Капитанская дочка" Повесть А. С. Пушкина называется “Капитанская дочка”, но как раз Машу Миронову можно назвать второстепенным действующим лицом. Сюжетное напряжение повести держится на трех опорных точках. Это образы Швабрина, Гринева и…
Сочинение на тему: “Письмо себе 45-летнему” Привет! Если ты читаешь эти строки, то Мое письмо все же попало тебе в руки, и это очень хорошо. Я надеюсь, что твоя жизнь сложилась наилучшим образом, и ты сейчас…
Краткое содержание повести “Школа для дураков” Герой учится в специальной школе для слабоумных детей. Но его болезнь отличается от того состояния, в котором пребывает большинство его одноклассников. В отличие от них, он не вешает кошек на…
Сочинение на тему: Моя улица Адрес, где я родилась и где я живу, является одним из самых главных вещей в моей жизни. Я всегда любила свою улицу, своих добрых соседей и близких друзей. Много время…
Сочинение на тему: “Мир вокруг нас” Осмотрись… Что ты видишь, что ты слышишь? Может ты ответишь, что ничего не изменилось, все как было, так и осталось. Но ты не прав, каждую минуту что-то меняется и меняет…
Краткое содержание повести А. П. Платонова “Котлован” Повесть (1930) “В день тридцатилетия личной жизни Вощеву дали расчет с небольшого механического завода, где он добывал средства для своего существования. В увольнительном документе ему написали, что он устраняется с…
Повести Тургенева Повести Тургенева “Любовные” повести Тургенева В 1850?е годы формируется тип “любовной” тургеневской повести – одного из важнейших жанров в творчестве писателя. К характернейшим образцам этого жанра относятся: “Затишье” (1854), “Яков…
Ася – “тургеневская девушка” по повести И. С. Тургенева “Ася” Стремительно летит время. Уже далеко позади остался помпезный XIX век, ушел полный противоречий, общественных потрясений и революций – двадцатый. Меняются наши взгляды, мнения, представления о красоте, но вечным остается понятие…
Кем я хочу стать План 1. Многообразие профессий. 2. Кем же стать? 3. Учеба – главная работа для школьника. Я еще не знаю, кем буду, когда выросту. В мире очень много разных профессий, и…
ОБРАЗЫ ДВОРЯН В ПОВЕСТИ А. С. ПУШКИНА “ДУБРОВСКИЙ” Дворянское общество в повести “Дубровский” представлено рядом персонажей, одни из которых изображены всесторонне и полно (Троекуров, Дубровский), другие – менее Подробно (князь Верейский), о третьих – вспоминается вскользь (Анна Савишна…
Сочинение на тему: Школьная семья Ежедневные уроки, веселые переменки, громкие звонки, дежурства, встречи, взлеты, падения, оценки, влюбленность, дружба, спешка, каникулы… Так проходит замечательный отрезок жизни – очень скоротечный и насыщенный, но детям, наверное, действительно не…
Сочинение на тему: Быть другом – это искусство У каждого из нас есть люди, с которыми мы близко общаемся и называем их друзьями. Нам весело с ними, они делают нашу жизнь более насыщенной. Мы не можем представить своей…
Черты реализма и романтизма в повести Гоголя Шинель Осуждая черствость и бездушие коллег Башмачкина, которые над ним издевались, и “значительное лицо”, который на самом деле оказался аморальным ничтожным трусливым типом, автор использует средства реализма. Это и внутренняя логика…
Краткое содержание повести “Перед восходом солнца” М. М. Зощенко Повесть (ч. 1-я – 1943; ч. 2-я по назв. “Повесть о разуме” – 1972) (Сокращенный вариант) Автобиографическая и научная повесть “Перед восходом солнца” – исповедальный рассказ о том, как автор…
Анализ повести “Ночь перед Рождеством” История создания повести “Ночь перед Рождеством”. Николай Гоголь показал российскому миру совсем неоткрытый раньше украинский край, который имеет свою уникальную национальную мифологию, традиции, фольклор и обычаи. Он утверждал тем самым…
Сочинение “Мое отношение к профессии учитель” Все мы ходим в школу. С самого детства общаемся с учителями, нашими наставниками в жизни. Иногда мы называем нашу Учительницу второй мамой. Потому что только она заботится о нас и…
Сочинение на тему: Что важнее семья или работа? Как мне кажется, семья важнее работы. Семья – это не просто слово, не просто обозначение того, что мужчина и женщина женаты и у них есть дети. Семья – это нечто…
Образ профессора Преображенского в повести М. А. Булгакова “Собачье сердце” Оценка представителей интеллигенции в повести Булгакова далеко не однозначна. Профессор Преображенский – знаменитый в Европе ученый. Он занимается поисками средств для омоложения организма человека и уже достиг значительных результатов. Профессор…
Анализ повести Диккенса “Рождественская песнь в прозе” Перевод названия произведения в русской литературе встречается в нескольких вариантах: “Рождественская песнь в прозе”, “Рождественская песня”, “Рождественская история”, “Повесть о Рождестве с участием Духов”. Замысел написать произведение на тему Рождества…
ЕМЕЛЬЯН ПУГАЧЕВ В ПОВЕСТИ А. С. ПУШКИНА “КАПИТАНСКАЯ ДОЧКА” В повести “Капитанская дочка” А. С. Пушкин описывает события 1773-1774 годов – крестьянское восстание под предводительством Емельяна Пугачева. Пугачевская тема давно интересовала поэта. Он, как и многие его современники, пытался…
Сочинение на тему “Путь находит тот, кто его ищет” Я думаю, что справедливым является то суждение, что Путь находит тот, кто его ищет. Приведу несколько убедительных примеров. Во-первых, если ты чего-то очень хочешь, то ты сможешь этого достичь. Ты…
Сочинение “Мой младший брат” Моего младшего брата зовут Олег, и он стал одним из самых значимых людей в моей жизни. Сейчас я хочу немного рассказать о нем и как он помог мне посмотреть на…
Гяур. Фрагмент турецкой повести АНГЛИЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА Джордж Ноэл Гордон Байрон (George Noel Gordon Byron) Гяур. Фрагмент турецкой повести (The Giaour. A fragment of the turlkish tale) Поэма (1813) Открывают поэму строфы о прекрасной природе,…
Герой повести И. С. Тургенева “Ася”. Как изменилось его отношение к жизни Герой повести И. С. Тургенева “Ася”. Как изменилось его отношение к жизни Повесть И. С. Тургенева “Ася” рассказывает о том, как знакомство главного героя господина Н. Н. с Гагиными перерастает…
“ШАРИКОВЩИНА” КАК СОЦИАЛЬНОЕ И МОРАЛЬНОЕ ЯВЛЕНИЕ (по повести М. А. Булгакова “Собачье сердце”) “ШАРИКОВЩИНА” КАК СОЦИАЛЬНОЕ И МОРАЛЬНОЕ ЯВЛЕНИЕ (по повести М. А. Булгакова “Собачье сердце”) Повесть М. А. Булгакова “Собачье сердце” написана в 1925 году. К этому времени последствия Октябрьского переворота –…
АВТОР И ЕГО ГЕРОИ В ПОВЕСТИ А. И. КУПРИНА “ПОЕДИНОК” Повесть А. И. Куприна “Поединок” появилась в свет в 1905 году. Она сразу привлекла к себе всеобщее внимание и сделала знаменитым ее автора. Действительно, трудно назвать другое произведение, где с…
От “внешнего” человека к “сокровенному” (по повести А. П. Платонова “Сокровенный человек”) Каждая новая эпоха дает своих новых героев, “новых людей”. После революции 1917 года с особой остротой выдвинулся вопрос о “новом человеке” и его взаимоотношениях с миром. Он стал центральным в…
Сочинение по повести Ричарда Баха “Чайка по имени Джонатан Ливингстон”
В чем главная задача настоящего учителя?
Только ли передать учащемуся набор знаний и умений?
В этом ли заключается его истинное призвание?
Такими вопросами я неожиданно задался, когда прочитал книгу Ричарда Баха «Чайка Джонатан Ливингстон». Хотя первоначально смысл этой истории мне виделся в другом. Казалось что главная идея истории о простой чайке, которой любил летать, в том, чтобы стремиться к своей мечте и достигать ее, познать что ты свободен и волен исполнить все к чему стремишься. Но позже, перечитав книгу, я понял что не это главная идея.
Чайка Джонатан своим примером показывает, каким должен быть истинный учитель. Можно научить каким-то навыкам, но гораздо важнее научить творчески мыслить. Другими словами – научить учиться. Чтобы в результате ученик находил возможность для обучения самостоятельно и стремился к саморазвитию. Быть учителем для самого себя.
Истинный учитель способен подтолкнуть к этому, направить по верному пути, дать шанс познать истину. Как посредник, выражающий способ инициации обратного поиска и обращения. Каждый способен раскрыть свои скрытые возможности. Для этого всего лишь необходимо поверить в себя. И настоящий учитель должен дать такой шанс.
«Чайка Джонатан был рожден для того, чтобы быть учителем. Он видел то, что было для него истиной, и реализовать любовь он мог лишь раскрывая свое знание истины перед кем-нибудь другим – перед тем, кто искал и кому нужен был только шанс, чтобы открыть истину для себя.»
Эпиграф книги – «Истинному Джонатану – Чайке, живущей в каждом из нас». Смысл этой фразы я вижу все в том же – ищите и находите, будьте учителем для тех кто ищет этого, но в первую очередь учителем для самого себя.
Нравственность, нравственные категории и цели всегда были в центре внимания мировой литературы. Этот вид искусства, как и искусство вообще, прежде всего интересует жизнь человеческой души, те вечные ценности, которые делают человека человеком и которые определяют его существование. Поэтому найти произведения, разрабатывающие эту тему, можно в литературе разных народов.
Безусловно, русским художником слова, для которого нравственность всегда была основополагающей категорией, является Л. Н. Толстой. В своем романе «Война и мир» он со всей отчетливостью и убедительностью показал, что нравственные искания — смысл жизни каждого человека.
Один из любимых героев писателя — Пьер Безухов — в результате своего трудного пути обрел истину и нашел успокоение, свое счастье. Если в начале романа перед нами предстает неуклюжий молодой увалень, слабохарактерный и ведомый, то в финале это уверенный и зрелый человек, обладающий нравственным стержнем, мудростью и каким-то высшим знанием.
Жизнь этого героя была нелегка. С первого взгляда кажется, будто он и не стремился к каким-то нравственным целям, а просто жил, просто преодолевал то, что «подбрасывала» ему жизнь. В судьбе Безухова была и женитьба на Элен Курагиной, сложная жизнь с ней, дуэль с Долоховым, масонство, война 1812 года, плен, встреча с Патоном Каратаевым, гибель Андрея Болконского, любовь к Наташе Ростовой, наконец, брак с ней и счастливая семейная жизнь.
Но Толстой показывает, что в этом герое есть врожденное нравственное чувство, какое-то чутье. Именно оно и помогало ему, не избегая ошибок и неудач, все-таки идти в правильном направлении. Разочаровавшись в семейной жизни, в состоянии душевного кризиса, Пьер ищет ответы на мучающие его вопросы в масонстве. Здесь он, человек одаренный и незаурядный, становится одним из самых уважаемых и влиятельных людей.
Но знания о жизни, полученные в этом ордене, не устраивают Безухова. Интуитивно он продолжает искать. Истину этому герою открывает встреча с Платоном Каратаевым, крестьянином, так же попавшим в плен к французам, как и Пьер.
Философия Каратаева, как показывает писатель, основанная на народной мудрости, открывают Безухову новый взгляд на мир, на смысл человеческой жизни, на ее законы и ценности. Пообщавшись с Платоном, Пьер понимает, что-то, чего он так долго искал, ответы на мучившие его вопросы найдены. Быть ближе к народу, жить его интересами, не суетиться, думать о главном, как бы «плывя по течению», — все эти законы приводят Безухова к умиротворению, согласию с собой и окружающими, к счастью.
О нравственных поисках повествует и книга американца Ричарда Баха «Чайка по имени Джонатан Левингстон». Излюбленным жанром этого писателя является притча. С помощью этой формы Бах делится с читателями своими размышлениями и своими знаниями о смысле жизни, законах бытия, секретах счастья.
Главный герой повести — чайка Джонатан Левингстон — всегда отличался от своих сородичей. Его волновали вопросы, о которых рядовые чайки даже не задумывались. Джонатан размышлял над сутью полета, который здесь является метафорой жизни, жизненного процесса. Другие члены стаи не понимали героя, даже издевались над ним и сторонились его, видя в Джонатане чужака, «другого».
Бах показывает, что самое трудное для его героя — это не презрение со стороны других чаек и не недоверие и давление родителей, близких. Самое трудное на пути к нравственным целям, самосовершенствованию — это победить себя, свой страх, свою неуверенность: «Я должен забыть об этом безумии. Я должен вернуться домой, к своей Стае, и довольствоваться тем, что я такой, какой есть, — жалкая, слабая чайка».
Но, даже решив жить, как все чайки. Джонатан не может оставить своей мечты, своей цели. Подсознательно он ищет, ищет, ищет. Пробует различные варианты, ошибается, падает, но вновь встает и продолжает свой поиск. И, наконец, усилия героя увенчиваются успехом. Он находит себя, становится счастливым. У Джонатана появляются единомышленники.
Истина, к которой приходит герой, проста и, в тоже время, неожиданна и парадоксальна: «Прежде всего, вы должны понять, что чайка — это воплощение идеи безграничной свободы, воплощение образа Великой Чайки, и все ваше тело, от кончика одного крыла до кончика другого — это не что иное, как ваша мысль».
Роман швейцарского писателя П. Зюскинда «Парфюмер» также повествует о важности нравственного идеала в жизни человека. В своем произведении Зюскинд идет «от обратного», рисуя героя, безусловно, талантливого, даже гениального, но у которого в жизни нет нравственной опоры. Поэтому все, что он совершал, даже во имя создания самого прекрасного запаха в мире, было ужасно, омерзительно, противоестественно. Что может оправдать убийство людей? Никакая цель не стоит этого, утверждает писатель. И мы соглашаемся с ним.
Жан-Батист Гренуй, гениальный парфюмер, одаренный лишь одним качеством — чувствовать и понимать запахи, решает создать аромат, который сделал бы его неотразимым. Этот герой, как и все люди, хочет одного — любви и уважения. Но добиваться этого он пытается аморальными, безнравственными способами. Именно поэтому его идея заканчивается крахом и гибелью самого Гренуя.
Зюскинд еще раз напоминает нам, что цель, не имеющая нравственной основы, губительна. Она является разрушительной, прежде всего, для самого ее носителя. И, конечно же, она опасна для всех окружающих.
Таким образом, Толстой, Бах, Зюскинд в своих произведениях говорят нам об одном и том же — о первостепенной значимости нравственных ценностей в жизни каждого человека.
Жизнь скучна без нравственных целей… Я бы сказала, что на основе этих произведений можно сделать несколько иной вывод — жизнь бессмысленна без нравственных целей, жизнь разрушительна без нравственных целей, без нравственных целей жизнь превращается в тусклое и серое существование, лишенное главного — души и Бога.
Повесть-притча
Невыдуманному Джонатану-Чайке, который живет в каждом из нас
Часть первая
Настало утро, и золотые блики молодого солнца заплясали на едва заметных волнах спокойного моря.
В миле от берега с рыболовного судна забросили сети с приманкой, весть об этом мгновенно донеслась до Стаи, ожидавшей завтрака, и вот уже тысяча чаек слетелись к судну, чтобы хитростью или силой добыть крохи пищи. Еще один хлопотливый день вступил в свои права.
Но вдали от всех, вдали от рыболовного судна и от берега в полном одиночестве совершала свои тренировочные полеты чайка по имени Джонатан Ливингстон. Взлетев на сто футов в небо, Джонатан опустил перепончатые лапы, приподнял клюв, вытянул вперед изогнутые дугой крылья и, превозмогая боль, старался удержать их в этом положении. Вытянутые вперед крылья снижали скорость, и он летел так медленно, что ветер едва шептал у него над ухом, а океан под ним казался недвижимым. Он прищурил глаза и весь обратился в одно-единственное желание: вот он задержал дыхание и чуть… чуть-чуть… на один дюйм… увеличил изгиб крыльев.
Перья взъерошились, он совсем потерял скорость и упал.
Чайки, как вы знаете, не раздумывают во время полета и никогда не останавливаются. Остановиться в воздухе – для чайки бесчестье, для чайки это – позор.
Но Джонатан Ливингстон, который, не стыдясь, вновь выгибал и напрягал дрожащие крылья – все медленнее, медленнее и опять неудача, – был не какой-нибудь заурядной птицей.
Большинство чаек не стремится узнать о полете ничего кроме самого необходимого: как долететь от берега до пищи и вернуться назад. Для большинства чаек главное – еда, а не полет. Больше всего на свете Джонатан Ливингстон любил летать.
Но подобное пристрастие, как он понял, не внушает уважения птицам.
Даже его родители были встревожены тем, что Джонатан целые дни проводит в одиночестве и, занимаясь своими опытами, снова и снова планирует над самой водой.
Он, например, не понимал, почему, летая на высоте меньшей полувзмаха своих крыльев, он может держаться в воздухе дольше и почти без усилий. Его планирующий спуск заканчивался не обычным всплеском при погружении лап в воду, а появлением длинной вспененной струи, которая рождалась, как только тело Джонатана с плотно прижатыми лапами касалось поверхности моря. Когда он начал, поджимая лапы, планировать на берег, а потом измерять шагами след, его родители, естественно, встревожились не на шутку.
– Почему, Джон, почему? – спрашивала мать. – Почему ты не можешь вести себя, как все мы? Почему ты не предоставишь полеты над водой пеликанам и альбатросам? Почему ты ничего не ешь? Сын, от тебя остались перья да кости.
– Ну и пусть, мама, от меня остались перья да кости. Я хочу знать, что я могу делать в воздухе, а чего не могу. Я просто хочу знать.
– Послушай-ка, Джонатан, – говорил ему отец без тени недоброжелательности. – Зима не за горами. Рыболовные суда будут появляться все реже, а рыба, которая теперь плавает на поверхности, уйдет в глубину. Полеты – это, конечно, очень хорошо, но одними полетами сыт не будешь. Не забывай, что ты летаешь ради того, чтобы есть.
Джонатан покорно кивнул. Несколько дней он старался делать то же, что все остальные, старался изо всех сил: пронзительно кричал и дрался с сородичами у пирсов и рыболовных судов, нырял за кусочками рыбы и хлеба. Но у него ничего не получалось.
“Какая бессмыслица, – подумал он и решительно швырнул с трудом добытого анчоуса голодной старой чайке, которая гналась за ним. – Я мог бы потратить все это время на то, чтобы учиться летать. Мне нужно узнать еще так много!” И вот уже Джонатан снова один в море – голодный, радостный, пытливый.
Он изучал скорость полета и за неделю тренировок узнал о скорости больше, чем самая быстролетная чайка на этом свете.
Поднявшись на тысячу футов над морем, он бросился в пике, изо всех сил махая крыльями, и понял, почему чайки пикируют, сложив крылья.
Всего через шесть секунд он уже летел со скоростью семьдесят миль в час, со скоростью, при которой крыло в момент взмаха теряет устойчивость.
Раз за разом одно и то же. Как он ни старался, как ни напрягал силы, достигнув высокой скорости, он терял управление.
Подъем на тысячу футов. Мощный рывок вперед, переход в пике, напряженные взмахи крыльев и отвесное падение вниз. А потом каждый раз его левое крыло вдруг замирало при взмахе вверх, он резко кренился влево, переставал махать правым крылом, чтобы восстановить равновесие, и, будто пожираемый пламенем, кувырком через правое плечо входил в штопор.
Несмотря на все старания, взмах вверх не удавался. Он сделал десять попыток, и каждый раз, как только скорость превышала семьдесят миль в час, он обращался в неуправляемый поток взъерошенных перьев и камнем летел в воду.
Все дело в том, понял наконец Джонатан, когда промок до последнего перышка, – все дело в том, что при больших скоростях нужно удержать раскрыты е крылья в одном положении – махать, пока скорость не достигнет пятидесяти миль в час, а потом держать в одном положении.
Он поднялся на две тысячи футов и попытался еще раз: входя в пике, он вытянул клюв вниз и раскинул крылья, а когда достиг скорости пятьдесят миль в час, перестал шевелить ими. Это потребовало неимоверного напряжения, но он добился своего. Десять секунд он мчался неуловимой тенью со скоростью девяносто миль в час. Джонатан установил мировой рекорд скоростного полета для чаек! Но он недолго упивался победой. Как только он попытался выйти из пике, как только он слегка изменил положение крыльев, его подхватил тот же безжалостный неумолимый вихрь, он мчал его со скоростью девяносто миль в час и разрывал на куски, как заряд динамита. Невысоко над морем Джонатан-Чайка не выдержал и рухнул на твердую, как камень, воду.
Когда он пришел в себя, была уже ночь, он плыл в лунном свете по глади океана. Изодранные крылья были налиты свинцом, но бремя неудачи легло на его спину еще более тяжким грузом. У него появилось смутное желание, чтобы этот груз незаметно увлек его на дно, и тогда, наконец, все будет кончено.
Он начал погружаться в воду и вдруг услышал незнакомый глухой голос где-то в себе самом: “У меня нет выхода. Я чайка. Я могу только то, что могу. Родись я, чтобы узнать так много о полетах, у меня была бы не голова, а вычислительная машина. Родись я для скоростных полетов, у меня были бы короткие крылья, как у сокола, и я питался бы мышами, а не рыбой. Мой отец прав. Я должен забыть об этом безумии. Я должен вернуться домой, к своей Стае, и довольствоваться тем, что я такой, какой есть, – жалкая, слабая чайка.” Голос умолк, и Джонатан смирился. “Ночью – место чайки на берегу, и отныне, – решил он, – я не буду ничем отличаться от других. Так будет лучше для всех нас.” Он устало оттолкнулся от темной воды и полетел к берегу, радуясь, что успел научиться летать на небольшой высоте с минимальной затратой сил.
“Но нет, – подумал он. – Я отказался от жизни, отказался от всего, чему научился. Я такая же чайка, как все остальные, и я буду летать так, как летают чайки”. С мучительным трудом он поднялся на сто футов и энергичнее замахал крыльями, торопясь домой.
Он почувствовал облегчение оттого, что принял решение жить, как живет Стая. Распались цепи, которыми он приковал себя к колеснице познания: не будет борьбы, не будет и поражений. Как приятно перестать думать и лететь в темноте к береговым огням.
– Темнота! – раздался вдруг тревожный глухой голос. – Чайки никогда не летают в темноте! Но Джонатану не хотелось слушать. “Как приятно, – думал он. – Луна и отблески света, которые играют на воде и прокладывают в ночи дорожки сигнальных огней, и кругом все так мирно и спокойно…” – Спустись! Чайки никогда не летают в темноте. Родись ты, чтобы летать в темноте, у тебя были бы глаза совы! У тебя была бы не голова, а вычислительная машина! У тебя были бы короткие крылья сокола! Там, в ночи, на высоте ста футов, Джонатан Ливингстон прищурил глаза. Его боль, его решение – от них не осталось и следа.
Короткие крылья. Короткие крылья сокола! Вот в чем разгадка! “Какой же я дурак! Все, что мне нужно – это крошечное, совсем маленькое крыло; все, что мне нужно – это почти полностью сложить крылья и во время полета двигать одними только кончиками. Короткие крылья!” Он поднялся на две тысячи футов над черной массой воды и, не задумываясь ни на мгновение о неудаче, о смерти, плотно прижал к телу широкие части крыльев, подставил ветру только узкие, как кинжалы, концы, – перо к перу – и вошел в отвесное пике.
Ветер оглушительно ревел у него над головой. Семьдесят миль в час, девяносто, сто двадцать, еще быстрее! Сейчас, при скорости сто сорок миль в час, он не чувствовал такого напряжения, как раньше при семидесяти; едва заметного движения концами крыльев оказалось достаточно, чтобы выйти из пике, и он пронесся над волнами, как пушечное ядро, серое при свете луны.
Он сощурился, чтобы защитить глаза от ветра, и его охватила радость. “Сто сорок миль в час! Не теряя управления! Если я начну пикировать с пяти тысяч футов, а не с двух, интересно, с какой скоростью…” Благие намерения позабыты, унесены стремительным, ураганным ветром. Но он не чувствовал угрызений совести, нарушив обещание, которое только что дал самому себе. Такие обещания связывают чаек, удел которых – заурядность. Для того, кто стремится к знанию и однажды достиг совершенства, они не имеют значения.
На рассвете Джонатан возобновил тренировку. С высоты пяти тысяч футов рыболовные суда казались щепочками на голубой поверхности моря, а Стая за завтраком – легким облаком пляшущих пылинок.
Он был полон сил и лишь слегка дрожал от радости, он был горд, что сумел побороть страх. Не раздумывая, он прижал к телу переднюю часть крыльев, подставил кончики крыльев – маленькие уголки! – ветру и бросился в море. Пролетев четыре тысячи футов, Джонатан достиг предельной скорости, ветер превратился в плотную вибрирующую стену звуков, которая не позволяла ему двигаться быстрее. Он летел отвесно вниз со скоростью двести четырнадцать миль в час. Он прекрасно понимал, что если его крылья раскроются на такой скорости, то он, чайка, будет разорван на миллион клочков… Но скорость – это мощь, скорость – это радость, скорость – это незамутненная красота.
На высоте тысячи футов он начал выходить из пике. Концы его крыльев были смяты и изуродованы ревущим ветром, судно и стая чаек накренились и с фантастической быстротой вырастали в размерах, преграждая ему путь.
Он не умел останавливаться, он даже не знал, как повернуть на такой скорости.
Столкновение – мгновенная смерть.
Он закрыл глаза.
Так случилось в то утро, что на восходе солнца Джонатан Ливингстон, закрыв глаза, достиг скорости двести четырнадцать миль в час и под оглушительный свист ветра и перьев врезался в самую гущу Стаи за завтраком. Но Чайка удачи на этот раз улыбнулась ему – никто не погиб.
В ту минуту, когда Джонатан поднял клюв в небо, он все еще мчался со скоростью сто шестьдесят миль в час. Когда ему удалось снизить скорость до двадцати миль и он смог, наконец, расправить крылья, судно находилось на расстоянии четырех тысяч футов позади него и казалось точкой на поверхности моря.
Он понимал, что это триумф! Предельная скорость! Двести четырнадцать миль в час для чайки! Это был прорыв, незабываемый, неповторимый миг в истории Стаи и начало новой эры в жизни Джонатана.
Он продолжал свои одинокие тренировки, он складывал крылья и пикировал с высоты восемь тысяч футов и скоро научился делать повороты.
Он понял, что на огромной скорости достаточно на долю дюйма изменить положение хотя бы одного пера на концах крыльев, и уже получается широкий плавный разворот. Но задолго до этого он понял, что, если на такой скорости изменить положение хотя бы двух перьев, тело начнет вращаться, как ружейная пуля, и… Джонатан был первой чайкой на земле, которая научилась выполнять фигуры высшего пилотажа.
В тот день он не стал тратить время на болтовню с другими чайками; солнце давно село, а он все летал и летал. Ему удалось сделать мертвую петлю, замедленную бочку, многовитковую бочку, перевернутый штопор, обратный иммельман, вираж.
Была уже глубокая ночь, когда Джонатан подлетел к Стае на берегу.
У него кружилась голова, он смертельно устал. Но, снижаясь, он с радостью сделал мертвую петлю, а перед тем, как приземлиться, еще и быструю бочку. “Когда они услышат об этом, – он думал о Прорыве, – они обезумеют от радости. Насколько полнее станет жизнь! Вместо того, чтобы уныло сновать между берегом и рыболовными судами – знать, зачем живешь! Мы покончим с невежеством, мы станем существами, которым доступно совершенство и мастерство. Мы станем свободными! Мы научимся летать!” Будущее было заполнено до предела, оно сулило столько заманчивого! Когда он приземлился, все чайки были в сборе, потому что начинался Совет; видимо, они собрались уже довольно давно. На самом деле они ждали.
– Джонатан Ливингстон! Выйди на середину! Слова Старейшего звучали торжественно. Приглашение выйти на середину означало или величайший позор или величайшую честь. Круг Чести – это дань признательности, которую чайки платили своим великим вождям.
“Ну конечно, – подумал он, – утро, Стая за завтраком, они видели Прорыв! Но мне не нужны почести. Я не хочу быть вождем. Я только хочу поделиться тем, что я узнал, показать им, какие дали открываются перед нами”. Он сделал шаг вперед.
– Джонатан Ливингстон, – сказал Старейший, – выйди на середину, ты покрыл себя Позором перед лицом твоих соплеменников.
Его будто ударили доской! Колени ослабели, перья обвисли, в ушах зашумело. Круг Позора? Не может быть! Прорыв! Они не поняли! Они ошиблись, Они ошиблись! – …своим легкомыслием и безответственностью, – текла торжественная речь, – тем, что попрал достоинство и обычаи Семьи Чаек…
Круг Позора означает изгнание из Стаи, его приговорят жить в одиночестве на Дальних Скалах.
– …настанет день, Джонатан Ливингстон, когда ты поймешь, что безответственность не может тебя прокормить. Нам не дано постигнуть смысл жизни, ибо он непостижим, нам известно только одно: мы брошены в этот мир, чтобы есть и оставаться в живых до тех пор, пока у нас хватит сил.
Чайки никогда не возражают Совету Стаи, но голос Джонатана нарушил тишину.
– Безответственность? Собратья! – воскликнул он! – Кто более ответствен, чем чайка, которая открывает, в чем значение, в чем высший смысл жизни, и никогда не забывает об этом? Тысячу лет мы рыщем в поисках рыбьих голов, но сейчас понятно, наконец, зачем мы живем: чтобы познавать, открывать новое, быть свободными! Дайте мне возможность, позвольте мне показать вам, чему я научился…
Стая будто окаменела.
– Ты нам больше не Брат, – хором нараспев проговорили чайки, величественно все разом закрыли уши и повернулись к нему спинами.
Джонатан провел остаток своих дней один, но он улетел на много миль от Дальних Скал. И не одиночество его мучало, а то, что чайки не захотели поверить в радость полета, не захотели открыть глаза и увидеть! Каждый день он узнавал что-то новое. Он узнал, что, придав телу обтекаемую форму, он может перейти в скоростное пикирование и добыть редкую вкусную рыбу из той, что плавает в океане на глубине десяти футов; он больше не нуждался в рыболовных судах и черством хлебе. Он научился спать в воздухе, научился не сбиваться с курса ночью, когда ветер дует с берега, и мог преодолеть сотни миль от заката до восхода солнца. С таким же самообладанием он летал в плотном морском тумане и прорывался сквозь него к чистому, ослепительно сияющему небу… в то самое время, когда другие чайки жались к земле, не подозревая, что на свете существует что-то, кроме тумана и дождя. Он научился залетать вместе с сильным ветром далеко в глубь материка и ловить на обед аппетитных насекомых.
Он радовался один тем радостям, которыми надеялся когда-то поделиться со Стаей, он научился летать и не жалел о цене, которую за это заплатил. Джонатан понял, почему так коротка жизнь чаек: ее съедает скука, страх и злоба, но он забыл о скуке, страхе и злобе и прожил долгую счастливую жизнь.
А потом однажды вечером, когда Джонатан спокойно и одиноко парил в небе, которое он так любил, прилетели они. Две белые чайки, которые появились около его крыльев, сияли как звезды и освещали ночной мрак мягким ласкающим светом. Но еще удивительнее было их мастерство: они летели, неизменно сохраняя расстояние точно в один дюйм между своими и его крыльями.
Не проронив ни слова, Джонатан подверг их испытанию, которого ни разу не выдержала ни одна чайка. Он изменил положение крыльев так, что скорость полета резко замедлилась: еще на милю в час меньше – и падение неизбежно. Две сияющие птицы, не нарушая дистанции, плавно снизили скорость одновременно с ним. Они умели летать медленно! Он сложил крылья, качнулся из стороны в сторону и бросился в пике со скоростью сто девяносто миль в час. Они понеслись вместе с ним, безупречно сохраняя строй.
Наконец, он на той же скорости перешел в длинную вертикальную замедленную бочку. Они улыбнулись и сделали бочку одновременно с ним.
Он перешел в горизонтальный полет, некоторое время летел молча, а потом сказал: – Прекрасно. – И спросил: – Кто вы? – Мы из твоей Стаи, Джонатан, мы твои братья. – Они говорили спокойно и уверенно. – Мы прилетели, чтобы позвать тебя выше, чтобы позвать тебя домой.
– Дома у меня нет. Стаи у меня нет. Я Изгнанник. Мы летим сейчас на вершину Великой Горы Ветров. Я могу поднять свое дряхлое тело еще на несколько сот футов, но не выше.
– Ты можешь подняться выше, Джонатан, потому что ты учился. Ты окончил одну школу, теперь настало время начать другую.
Эти слова сверкали перед ним всю жизнь, поэтому Джонатан понял, понял мгновенно. Они правы. Он может летать выше,и ему пора возвращаться домой.
Он бросил долгий взгляд на небо, на эту великолепную серебряную страну, где он так много узнал.
– Я готов, – сказал он наконец.
И Джонатан Ливингстон поднялся ввысь вместе с двумя чайками, яркими, как звезды, и исчез в непроницаемой темноте неба.
Часть вторая
“Так это и есть небеса”, – подумал он и не мог не улыбнуться про себя. Наверное, это не очень почтительно – размышлять, что такое небеса, едва ты там появился.
Теперь, когда он расстался с Землей и поднялся над облаками крыло к крылу с двумя лучезарными чайками, он заметил, что его тело постепенно становится таким же лучистым. Конечно, оно принадлежало все тому же молодому Джонатану, который всегда жил за зрачками его золотистых глаз, но внешне оно переменилось.
Оно осталось телом чайки, и все-таки никогда прежде Джонатану не леталось так хорошо. “Как странно, – думал он, – я трачу вдвое меньше усилий, а лечу вдвое быстрее, я в силах сделать вдвое больше, чем в мои лучшие дни на Земле!” Его белые перья сверкали и искрились, а крылья стали безукоризненно гладкими, как отполированные серебряные пластинки. Он с восторгом начал изучать их и прилагать силу своих мускулов к этим новым крыльям.
Достигнув скорости двести пятьдесят миль в час, он почувствовал, что приближается к максимальной скорости горизонтального полета.
Достигнув двухсот семидесяти трех миль, он понял, что быстрее лететь не в силах, и испытал некоторое разочарование. Возможности его нового тела тоже были ограниченны, правда, ему удалось значительно превысить свой прежний рекорд. но предел все-таки существовал, и чтобы его превзойти, нужны были огромные усилия. “На небесах, – думал он, – не должно быть никаких пределов”.
Облака расступились, его провожатые прокричали: – Счастливой посадки, Джонатан! – и исчезли в прозрачном воздухе.
Он летел над морем к изрезанному гористому берегу. Пять-шесть чаек отрабатывали взлеты на скалах. Далеко на севере, у самого горизонта летало еще несколько чаек. Новые дали, новые мысли, новые вопросы.
“Почему так мало чаек? На небесах должны быть стаи и стаи чаек. И почему я вдруг так устал? На небесах чайки как будто никогда не устают и никогда не спят”.
Где он об этом слышал? События его земной жизни отодвигались все дальше и дальше. Он многому научился на Земле, это верно, но подробности припоминались с трудом; кажется, чайки дрались из-за пищи и он был Изгнанником.
Когда он приблизился к берегу, дюжина чаек взлетела ему навстречу, но ни одна из них не проронила ни слова. Он только чувствовал, что они рады ему и что здесь он дома. Этот день был очень длинным, таким длинным, что он успел забыть, когда взошло солнце.
Он развернулся, чтобы приземлиться, взмахнул крыльями, застыл в воздухе на высоте одного дюйма и мягко опустился на песок. Другие чайки тоже приземлились, но им для этого достаточно было лишь слегка шевельнуть перьями. Они раскрыли свои белоснежные крылья, покачались на ветру и, меняя положение перьев, остановились в то самое мгновение, когда их лапы коснулись земли. Это был прекрасный маневр, но Джонатан слишком устал, чтобы попробовать его повторить. Он все еще не произнес ни слова и заснул, стоя на берегу.
В первые же дни Джонатан понял, что здесь ему предстоит узнать о полете не меньше нового, чем в своей прежней жизни. Но разница все-таки была. Здесь жили чайки-единомышленники. Каждая из них считала делом своей жизни постигать тайны полета, стремиться к совершенству полета, потому что полет – это то, что они любили больше всего на свете. Это были удивительные птицы, все без исключения, и каждый день они час за часом отрабатывали технику движений в воздухе и испытывали новые приемы пилотирования.
Джонатан, казалось, забыл о том мире, откуда он прилетел, и о том месте, где жила Стая, которая не знала радостей полета и пользовалась крыльями только для добывания пищи и для борьбы за пищу. Но иногда он вдруг вспоминал.
Он вспомнил о родных местах однажды утром, когда остался вдвоем со своим наставником и отдыхал на берегу после нескольких быстрых бочек, которые он делал со сложенными крыльями.
– Салливан, а где остальные? – спросил он беззвучно, потому что вполне освоился с несложными приемами телепатии здешних чаек, которые никогда не кричали и не бранились. – Почему нас здесь так мало? Знаешь, там, откуда я прилетел, жили…
– …тысячи тысяч чаек. Я знаю. – Салливан кивнул. – Мне, Джонатан, приходит в голову только один ответ. Такие птицы, как ты, – редчайшее исключение. Большинство из нас движется вперед так медленно. Мы переходим из одного мира в другой, почти такой же, и тут же забываем, откуда мы пришли; нам все равно, куда нас ведут, нам важно только то, что происходит сию минуту. Ты представляешь, сколько жизней мы должны прожить, прежде чем у нас появится смутная догадка, что жизнь не исчерпывается едой, борьбой и властью в Стае. Тысячи жизней, Джон, десять тысяч! А потом еще сто жизней, прежде чем мы начинаем понимать, что существует нечто, называемое совершенством, и еще сто, пока мы убеждаемся: смысл жизни в том, чтобы достигнуть совершенства и рассказать об этом другим. Тот же закон, разумеется, действует и здесь: мы выбираем следующий мир в согласии с тем, чему мы научились в этом.
Если мы не научились ничему, следующий мир окажется точно таким же, как этот, и нам придется снова преодолевать те же преграды с теми же свинцовыми гирями на лапах.
Он расправил крылья и повернулся лицом к ветру.
– Но ты, Джон, сумел узнать так много и с такой быстротой, – продолжал он, – что тебе не пришлось прожить тысячу жизней, чтобы оказаться здесь.
И вот они уже снова поднялись в воздух, тренировка возобновилась.
Сделать бочку вдвоем трудно, потому что в перевернутом положении Джонатану приходилось, летя вверх лапами, соображать, как выгнуть крылья, чтобы выполнить оставшуюся часть оборота, сохраняя безупречную согласованность движений со своим учителем.
– Попробуем еще раз, – снова повторил Салливан. – Попробуем еще раз. – И наконец: – Хорошо! Тогда они начали отрабатывать внешнюю петлю.
Однажды вечером чайки, которые не улетели в ночной полет, стояли все вместе на песке, они думали. Джонатан собрался с духом и подошел к Старейшему – чайке, которая, как говорили, собиралась скоро расстаться с этим миром.
– Чианг… – начал он, немного волнуясь.
Старая чайка ласково взглянула на него: – Что, сын мой? С годами Старейший не только не ослабел, а, наоборот, стал еще сильнее, он летал быстрее всех чаек в Стае и владел в совершенстве такими приемами, которые остальные еще только осваивали.
– Чианг, этот мир… это вовсе не небеса? При свете луны было видно, что Старейший улыбнулся.
– Джонатан, ты снова учишься.
– Да. А что нас ждет впереди? Куда мы идем? Разве нет такого места – небеса? – Нет, Джонатан, такого места нет. Небеса – это не место и не время. Небеса – это достижение совершенства. – Он помолчал. – Ты, кажется, летаешь очень быстро? – Я… я очень люблю скорость, – сказал Джонатан. Он был поражен – и горд! – тем, что Старейший замети его.
– Ты приблизишься к небесам, Джонатан, когда приблизишься к совершенной скорости. Это не значит, что ты должен пролететь тысячу миль в час, или миллион, или научиться летать со скоростью света.
Потому что любая цифра – это предел, а совершенство не знает предела.
Достигнуть совершенной скорости, сын мой, – это значит оказаться там.
Не прибавив ни слова, Чианг исчез и тут же появился у кромки воды, в пятидесяти футах от прежнего места. Потом он снова исчез и тысячную долю секунды уже стоял рядом с Джонатаном.
– Это просто шутка, – сказал он.
Джонатан не мог прийти в себя от изумления. Он забыл, что хотел расспросить Чианга про небеса.
– Как это тебе удается? Что ты чувствуешь, когда так летишь? Какое расстояние ты можешь пролететь? – Пролететь можно любое расстояние в любое время, стоит только захотеть, – сказал Старейший. – Я побывал всюду и везде, куда проникала моя мысль. – Он смотрел на морскую гладь. – Странно: чайки, которые отвергают совершенство во имя путешествий, не улетают никуда; где им, копушам! А те, кто отказывается от путешествий во имя совершенства, летают по всей вселенной, как метеоры. Запомни, Джонатан, небеса – это не какое-то определенное место место или время, потому что ни место, ни время не имеют значения. Небеса – это…
– Ты можешь научить меня так летать? Джонатан дрожал, предвкушая радость еще одной победы над неведомым.
– Конечно, если ты хочешь научиться.
– Хочу. Когда мы начнем? – Можно начать сейчас, если ты не возражаешь.
– Я хочу научиться летать, как ты, – проговорил Джонатан, и в его глазах появился странный огонек. – Скажи, что я должен делать.
Чианг говорил медленно, зорко вглядываясь в своего молодого друга.
– Чтобы летать с быстротой мысли или, говоря иначе, летать куда хочешь, – начал он, – нужно прежде всего понять, что ты уже прилетел…
Суть дела, по словам Чианга, заключалась в том, что Джонатан должен отказаться от представления, что он узник своего тела с размахом крыльев в сорок два дюйма и ограниченным набором заранее запрограммированных возможностей. Суть в том, чтобы понять: его истинное “я”, совершенное, как ненаписанное число, живет одновременно в любой точке пространства в любой момент времени.
Джонатан тренировался упорно, ожесточенно, день за днем, с восхода солнца до полуночи. И несмотря на все усилия, ни на перышко не сдвинулся с места.
– Забудь о вере! – твердил Чианг. – Разве тебе нужна была вера, чтобы научится летать? Тебе нужно было понять, что такое полет. Сейчас ты должен сделать то же самое. Попробуй еще раз…
А потом однажды, когда Джонатан стоял на берегу с закрытыми глазами и старался сосредоточиться, он вдруг понял, о чем говорил Чианг. “Конечно, Чианг прав! Я сотворен совершенным, мои возможности безграничны, я – Чайка!” Он почувствовал могучий прилив радости.
– Хорошо! – сказал Чианг, и в его голосе прозвучало торжество.
Джонатан открыл глаза. Они были одни – он и Старейший на совершенно незнакомом морском берегу: деревья подступали к самой воде, над головой висели два желтых близнеца – два солнца.
– Наконец-то ты понял, – сказал Чианг, – но тебе нужно еще поработать над управлением…
Джонатан не мог прийти в себя от изумления: – Где мы? Необычный пейзаж не произвел на Старейшего никакого впечатления, как и вопрос Джонатана.
– Очевидно, на какой-то планете с зеленым небом и двойной звездой вместо солнца.
Джонатан испустил радостный клич – первый звук с тех пор, как он покинул Землю.
– ПОЛУЧАЕТСЯ! – Разумеется, Джон, разумеется, получается, – сказал Чианг. – Когда знаешь, что делаешь, всегда получается. А теперь об управлении…
Они вернулись уже в темноте. Чайки не могли отвести взгляда от Джонатана, в их золотистых глазах застыл ужас: они видели, как его вдруг не стало на том месте, где он провел столько времени в полной неподвижности.
Но Джонатан недолго принимал их поздравления.
– Я здесь новичок! Я только начинаю! Это мне надо учиться у вас! – Как странно, Джон, – сказал Салливан, стоявший рядом с ним. – За десять тысяч лет я не встретил ни одной чайки, которая училась с таким же бесстрашием, как ты.
Стая молчала. Джонатан в смущении переступал с лапы на лапу.
– Если хочешь, мы можем начать работать над временем, – заговорил Чианг, – и ты научишься летать в прошлое и будущее. Тогда ты будешь подготовлен к тому, чтобы приступить к самому трудному, самому дерзновенному, самому интересному. Ты будешь подготовлен к тому, чтобы лететь ввысь, и поймешь, что такое доброта и любовь.
Прошел месяц или около месяца, Джонатан делал невероятные успехи.
Он всегда быстро продвигался вперед даже с помощью обычных тренировок, но сейчас, под руководством самого Старейшего, он воспринимал новое, как обтекаемая, покрытая перьями вычислительная машина.
А потом настал день, когда Чианг исчез. Он спокойно беседовал с чайками и убеждал их постоянно учиться, и тренироваться, и стремиться как можно глубже понять всеобъемлющую невидимую основу вечной жизни. Он говорил, а его перья становились все ярче и ярче и, наконец, засияли так ослепительно, что ни одна чайка не могла смотреть на него.
– Джонатан, – сказал он, и это были его последние слова, – постарайся постигнуть, что такое любовь.
Когда к чайкам вернулось зрение, Чианга с ними уже не было.
Дни шли за днями, и Джонатан заметил, что он все чаще думает о Земле, которую покинул. Знай он там одну десятую, одну сотую того, что узнал здесь, насколько полнее была бы его жизнь! Он стоял на песке и думал: что’ если там, на Земле, есть чайка, которая пытается вырваться из оков своего естества, пытается понять, что могут дать крылья, кроме возможности долететь до рыболовного судна и схватить корку хлеба. Быть может, она даже решилась сказать об этом во всеуслышание, и стая приговорила ее к Изгнанию. И чем больше Джонатан упражнялся в проявлении доброты, тем больше он трудился над познанием природы любви, тем сильнее ему хотелось вернуться на Землю. Потому что, несмотря на свое одинокое прошлое, Джонатан был прирожденным наставником, и его любовь проявлялась прежде всего в стремлении поделиться добытой им правдой с каждой чайкой, которая ждала только благоприятного случая, чтобы тоже ринуться на поиски правды.
Салливан, который за это время вполне овладел полетами со скоростью мысли и уже помогал другим, не одобрял замыслов Джонатана.
– Джон, тебя некогда приговорили к Изгнанию. Почему ты думаешь, что те же чайки захотят слушать тебя сейчас? Ты знаешь поговорку и знаешь, что она справедлива: чем выше летает чайка, тем дальше она видит. Чайки, от которых ты улетел, стоят на земле, они кричат и дерутся друг с другом. Они живут за тысячу миль от небес, а ты говоришь, что хочешь показать им небеса – оттуда, с земли! Да ведь они, Джон, не могут разглядеть концов своих собственных крыльев. Оставайся здесь. Помогай здесь новым чайкам, помогай тем, кто взлетел достаточно высоко, чтобы увидеть то, о чем ты хочешь им рассказать. – Он немного помолчал и добавил: – Что, если бы Чианг вернулся в свой старый мир? Где бы ты сам находился сегодня? Последний довод был самым убедительным: конечно, Салливан прав.
Чем выше летает чайка, тем дальше она видит.
Джонатан остался и занимался с новыми птицами, которые прилетали на небеса; они все были очень способными и быстро усваивали то, что им объясняли. Но к нему вернулось прежнее беспокойство, он не мог избавиться от мысли, что на Земле, наверное, живут одна-две чайки, которые тоже могли бы учиться. Насколько больше знал бы он сейчас, появись Чианг рядом с ним в те дни, когда он был Изгнанником! – Салли, я должен вернуться, – сказал он в конце концов. – У тебя прекрасные ученики. Они помогут тебе справиться с новичками.
Салливан вздохнул, но не стал возражать.
– Боюсь, Джонатан, что я буду скучать по тебе. – Вот и все, что он сказал.
– Салли, как тебе не стыдно! – с упреком воскликнул Джонатан. – Разве можно говорить такие глупости! Чем мы с тобой занимаемся изо дня в день? Если наша дружба зависит от таких условностей, как пространство и время, значит, мы сами разрушим наше братство в тот миг, когда сумеем преодолеть пространство и время! Но, преодолевая пространство, единственное, что мы покидаем, – это Здесь. А преодолевая время, мы покидаем только Сейчас. Неужели ты думаешь, что мы не сможем повидаться один-два раза в промежутке между тем, что называется Здесь и Сейчас? Салливан невольно рассмеялся.
– Ты совсем помешался, – сказал он ласково. – Если кто-нибудь в силах показать хоть одной живой душе на земле, как охватить глазом тысячу миль, это наверняка Джонатан Ливингстон. – Он смотрел на песок.
– До свидания, Джон, до свидания, друг.
– До свидания, Салли. Мы еще встретимся.
Страницы: 1 2 Все
< << Ваш актив №1 Карманный справочник мессии >>>Все статьи…
РИЧАРД ДЭВИС БАХ
(родился в 1936 г.)
Вдохновленный небом
Американский писатель Ричард Бах родился в городе Оук-Парк (штат Иллинойс, США). Он избегает публичности, поэтому о жизни писателя известно мало — только то, о чем он рассказывал в немногочисленных интервью. В начале 1950-х гг. Ричард учился в Университете Лонг-Бич штата Калифорния. В 1956— 1962 гг. служил в военно-воздушных силах США, пилотировал истребитель-бомбардировщик F-84F. Демобилизовавшись из армии, Р. Бах не расстался с небом. Сначала он занимал должность младшего редактора журнала «Flying» («Полет»), публиковавшего материалы, посвященные теме авиации. А с 1965 по 1970 г. работал пилотом гражданской авиации, авиамехаником и летчиком-трюкачом, демонстрируя фигуры высшего пилотажа на авиационных шоу. В тот же период Р. Бах дебютировал как писатель. Его первые книги «Чужой на Земле», «Биплан» и «Ничто не случайно» посвящены теме авиации. Они описывают жизнь пилотов, путешествия на самолетах, изобилуют техническими подробностями работы систем воздушного судна и, по признанию писателя, «практически на 100 % автобиографичны». Эти книги не были замечены критикой и читателями.
В 1970 г. Р. Бах создал свое самое известное произведение — повесть «Чайка по имени Джонатан Ливингстон». Лишь второе издание книги в 1972 г. сделало ее автора известным не только в США, но и во всем мире. Повесть была переведена на многие языки, а в 1973 г. по ее мотивам в США сняли художественный фильм.
Следующие годы писатель посвятил своим двум главным увлечениям: небу и книгам. Он вернулся к полетам в качестве пилота-любителя, занялся парашютным спортом, написал около двадцати произведений, самыми заметными из которых стали «Иллюзии, или Приключения мессии поневоле» и «Мост через вечность».
АЛМАТИНСКАЯ ЮРИДИЧЕСКАЯ АКАДЕМИЯ
Кафедра социальных и гуманитарных наук
Реферат
Тема:
«Произведение Ричарда Баха «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» как концепция второго рождения»
Подготовил: Елемесов Малик
студент I курса
группы ПО-102
Преподаватель: Зарипова И.А.
2004 год
Повесть-притча “Чайка по имени Джонатан Ливингстон” издана на Западе. Выйдя из-под пера малоизвестного человека, она пережила такой период когда не получила внимание читателя и критики, затем она пробилась к шумной славе, а сегодня уверенно легла на книжную полку классики рядом с такими шедеврами, как “Маленький принц” Сент-Экзюпери.
Феномен притчи до сих пор загадочен.
Летчик, по имени Ричард Бах, страстно преданный своему летному ремеслу, а еще автор малоизвестных романов, прогуливаясь однажды по берегу канала в Калифорнии, услышал крик чаек и разобрал в них слова “Чайка Джонатан Ливингстон”. Голос, произнесший эти слова, заставил летчика сесть за стол и написать повесть.
Однако произведение оказалась недоконченной. Сколько ни пытался писатель дописать ее собственными силами, дело не шло, пока спустя восемь лет тот же Голос не надиктовал продолжение и окончание притчи.
Эту версию появления “Чайки” сообщил сам Ричард Бах. Отвечая на вопросы многочисленных читателей, которые просили расшифровать смысл повести, он говорил, что добавить к написанному ничего не может, ибо, в отличие от романов, в “Чайке” ему не принадлежит ни строки.
Такое объяснение происхождения притчи устраивало далеко не всех. Его обвинили в саморекламе, в попытке набить себе карман. Сейчас же отношение к потусторонним мирам изменилось. Не только притчи, но и целые “Евангелия”, переданные землянам инопланетянами, стали массовым явлением.
Ричард Бах родился в Оук Парке в 1936 году. Американец Ричард Бах является пра-пра-…-правнуком великого композитора Иоганна Себастьяна Баха. В 1956 году учится в Калифорнийском Государственном Университете Лонг Бич. Областью его интересов было все, что связанно с самолетами. Его приглашали в качестве консультанта и пилота-каскадера к съемкам фильма по его книге.
Хотя авиация была его настоящей страстью, он всегда мечтал писать. Еще в старших классах один из его учителей помог ему осознать свой потенциал. У него всегда была идея о птице, мечтающей пройти сквозь стену из ограничений и запретов. Она вылилась в книгу “Чайка Джонатан Ливингстон”.
Это повесть о будущей беспредельной, совершенной жизни, путь в которую лежит через головокружительные и трудные полеты…
На самом деле чайки не умнее людей. Как и люди, они заботятся лишь о пропитании, как и люди, они не стремятся витать в облаках и цели имеют весьма и весьма приземлённые. Крылья, дающие чайке, казалось бы, неоспоримое преимущество перед человеком, используются ею лишь для того, чтобы подняться на несколько жалких футов над поверхностью воды. А выше и не надо! Чем выше взлетишь, тем труднее будет разглядеть мелкую рыбёшку. И тем дольше придётся к ней спускаться. К тому же, вокруг много соплеменников, и каждый почему-то заботится именно о своём собственном брюхе. Чуть зазеваешься — кто-нибудь непременно утащит добычу прямо из-под клюва.
«Но вдали от всех, вдали от рыболовного судна и от берега в полном одиночестве совершала свои тренировочные полеты чайка по имени Джонатан Ливингстон». И даже, когда он, взлетев на сто футов в небо, опустил перепончатые лапы, приподнял клюв, вытянул вперед изогнутые дугой крылья и, превозмогая боль, старался удержать их в этом положении, вытянутые вперед крылья снижали скорость, и он летел так медленно, что ветер едва шептал у него над ухом, а океан под ним казался недвижимым, он прищурил глаза и весь обратился в одно-единственное желание: вот он задержал дыхание и чуть… чуть-чуть… на один дюйм… увеличил изгиб крыльев, перья взъерошились, он совсем потерял скорость и упал». Он снова взлетел, и для него не было обидно так постепенно он смог добиться того, что смог парить как орел, при этом не терять много сил и энергии. А когда его изгнали из Стаи, он продолжал тренироваться, считая, что он сможет вернуться и научить своих собратьев всему, чему он сам научился.
Многие российские читатели сразу начали критиковать Джонатана-чайку и Ричарда Баха. «Но кто дал право решить отдельно взятой птице судьбу всей Стаи?» (обсуждение из интернет сайта читателей). Также многие считают, что голос лишь выдумка.
В самом деле, как отличить голоса от Голоса?
“Существует лишь один истинный закон, тот, который помогает стать свободным. Другого нет”.
На самом деле Голос слышал не только Бах, Голос слышали и повиновались Ему Сократ, Магомет, Жанна ДАрк, Пушкин… Не оттого ли все содеянное и написанное этими людьми запечатлено в образах несравненной красоты.
Я считая, что нет другой книги отвечающей на вопросы:
«Кто мы?
Что мы здесь делаем?
Куда мы идем?»
Эта повесть принесла своему автору мировую известность и любовь читателей разных стран. Чайка по имени Джонатан Ливингстон стала символом беспредельных возможностей того, кто умеет мечтать, верит в совершенство и любит жизнь.
Позже появился еще один очень интересный рассказ Ричарда Баха “Иллюзии”. Но при всей своей глубине он не идет в сравнение с прекрасной притчей о Чайке. А “Чайка” как была, так и остается одиноким шедевром, чарующим читателя своей поразительной красотой, так и осталась она одинокой в творчестве теперь уже знаменитого писателя, украсив своим появлением всю мировую литературу XX века. А для ищущих совершенства в духе повесть стала своеобразным пособием по развитию духовности, т. е. движения по пути к Истине.
Жанр – повесть-притча
Тема – рассказ о молодой чайку, которая научилась летать и посвящает себя самосовершенствованию и самопожертвовании
Идея – нужно стремиться к самосовершенствованию
Аллегорические образы «Чайка Джонатан Ливингстон»
стая чаек – нашу повседневную жизнь;
полет Джонатана Ливингстона – свобода;
стремление совершенствовать полет – пути человеческого самосовершенствования, желание познать смысл бытия и осмыслить свой статус в мире
Основной конфликт в произведении «Чайка Джонатан Ливингстон» – это ко нфликт между серой массой людей (Стая) и личностью (Джонатан).
Згр ая считает, что они не способны познать смысл жизни, потому что он недостижим, они брошены в этот мир только для того, чтобы есть и жить до тех пор, пока хватит сил.
С этим категорически не согласен Джонатан, которым руководит жажда познания: «Тысячи лет мы рыская в поисках рыбьих голов, но сейчас наконец стало понятно, зачем мы живем: чтобы познавать, открывать новое, быть свободными».
Композиция повести состоит из 3 частей, и это не случайно, потому что Р. Бах показал 3 степени духовного совершенствования Джонатана.
1- осознание идеи свободы;
2 достижения совершенства;
3-стремление поделиться знанием высшей истины с учениками, чтобы они также воплотили идею Великой Чайки – всеобъемлющую идею свободы.
Автор: JG (Джей Джи) В рубрике: 8клас