Сочинение на тему человек на войне по повести кондратьева сашка
16 вариантов
Наверное, до конца своих дней мы не сможем разобраться с наследием Великой Отечественной войны. И кому, как не писателям, лучше всего понимать это. Война — это событие, которое надо было не только пережить, но и осмыслить. И поэтому вновь и вновь берутся за перо писатели и рассказывают об уроках войны. Страстная вера в то, что он обязан рассказать, а люди должны узнать о его войне, о его товарищах, которые сложили голову в стоивших нам больших жертв боях подо Ржевом, руководила и Вячеславом Леонидовичем Кондратьевым.
Повесть “Сашка” была сразу же замечена и оценена по достоинству. Читатели и критики, проявив на сей раз редкое единодушие, определили ей место в ряду самых больших удач нашей военной литературы. Я думаю, что причина этого отчасти в том, что посвящена она одной из важнейших проблем военной литературы вообще: человек на войне.
В центре художественной вселенной В. Л. Кондратьева овсянниковское поле — в воронках от мин, снарядов и бомб, с неубранными трупами, с валяющимися простреленными касками, с подбитым в одном из первых боев танком. Оно ничем не примечательно. Поле как поле. Но для героев Кондратьева все главное в их жизни совершается здесь, и многим не суждено его перейти, они останутся здесь навсегда. А тем, кому повезет, кто вернется отсюда живым, запомнится оно навсегда во всех подробностях — каждая ложбинка, каждый пригорок, каждая тропка. Для тех, кто здесь воюет, даже самое малое исполнено немалого значения: и шалаши, и мелкие окопчики, и последняя щепоть махры, и валенки, которые никак не высушить, и полкотелка жидкой пшенной каши в день на двоих. Все это составляло жизнь солдата на переднем крае, вот из чего она складывалась, чем была наполнена. Даже смерть была здесь заурядно привычной, хотя и не угасала надежда выбраться отсюда живым.
Теперь из дали мирных времен может показаться, что описанные Кондратьевым подробности: дата, которой помечена пачка концентрата, лепешки из гнилой, раскисшей картошки — не так существенны. Но ведь это все правда, так было. Можно ли, отвернувшись от грязи, крови, страданий, оценить мужество солдата, понять, чего стоила народу война? Клочок истерзанной войной земли, горстка людей — самых обыкновенных, не решающее, не вошедшее в историю сражение… Но на этом материале В. Л. Кондратьев изобразил народную жизнь во всей полноте. В малом мире овсянни-ковского поля открываются существенные черты и закономерности мира большого, предстает судьба народная в пору великих исторических потрясений. В малом у него неизменно проступает большое. Та же дата на пачке концентрата, свидетельствующая, что он не из запаса, а сразу, без промедления и задержек, попал на фронт, без лишних слов указывает крайний предел напряжения сил всей страны. Конечно, эта деталь подкреплена и подтверждена другими, но для полноты и точности картины необходима и она.
Фронтовая жизнь — действительность особого рода: встречи здесь скоротечны — в любой момент приказ или пуля могли разлучить надолго, часто навсегда. Но под огнем за немногие дни и часы, а иногда в одном лишь поступке характер человека проявлялся с такой исчерпывающей полнотой, с такой предельной ясностью и определенностью, которые порой в нормальных условиях недостижимы и при многолетних приятельских отношениях. Представим, что война пощадила и Сашку, и того тяжело раненного солдата, которого герой, сам раненный, перевязал и к которому, добравшись до санвзвода, привел санитаров. Стал бы вспоминать этот случай Сашка? Скорее всего, нет, для него в нем нет ничего особенного, он сделал то, что считал само собой разумеющимся, не придавая ему никакого значения. Но тот раненый солдат, которому Сашка спас жизнь, наверняка никогда его не забудет. Что из того, что он не знает о Сашке ничего, даже имени. Сам поступок раскрыл ему в Сашке самое главное. И если бы их знакомство продолжилось, оно бы не так уж много добавило к тому, что он узнал о Сашке в те считанные минуты, когда свалил его осколок снаряда и лежал он в роще, истекая кровью.
Часто говорят, имея в виду судьбу человека, — река жизни. На фронте ее течение становилось катастрофически стремительным, она властно увлекала за собой человека и несла его от одного кровавого водоворота к другому. Как мало оставалось у него возможностей для свободного выбора! Но, выбирая, он каждый раз ставит на карту свою жизнь или жизнь подчиненных. Цена выбора здесь всегда жизнь, хотя обычно выбирать приходится вещи как будто бы обыденные — позицию с обзором пошире, укрытие на поле боя. Кондратьев пытается передать это неостановимое движение потока жизни, подчиняющего себе человека; иногда у него на первый план выступает герой — Сашка. И хотя он старается использовать все возникающие возможности для выбора, не упускает ситуаций, исход которых может зависеть от его смекалки, выдержки, он все-таки во власти этого неукротимого потока военной действительности — пока он жив и цел, ему снова ходить в атаку, вжиматься под обстрелом в землю, есть что придется, спать где придется…
Тяжкий период войны изображает В. Л. Кондратьев: мы учимся воевать, дорого стоит нам эта учеба, многими жизнями плачено за науку. Постоянный мотив В. Л. Кондратьева: уметь воевать — это не только, преодолев страх, пойти под пули, не только не терять самообладание в минуты смертельной опасности. Это еще полдела — не трусить. Труднее научиться другому: думать в бою и над тем, чтобы потерь — они, конечно, неизбежны на войне — все-таки было поменьше, чтобы зря и свою голову не подставлять, и людей не класть.
Когда у Сашки спрашивают, как же он решился не выполнить приказ — не стал расстреливать пленного, разве не понимал, чем ему это грозило, — он отвечает просто: “Люди же мы, а не фашисты”. В этом он непоколебим. И простые его слова исполнены глубочайшего смысла: они говорят о неодолимости человечности. Книга Кондратьева, в которой с таким бесстрашием нарисован жуткий лик войны, в своей основе светлая книга, потому что проникнута верой в торжество человечности.
Мог ли кто-нибудь тогда, сорок лет назад, представить себе, что переживает самые главные годы своей жизни! Конечно, нет, — считали, что все еще впереди, в будущем, которое так много обещает. Дожить бы только до него… Но, читая военную прозу Вячеслава Леонидовича Кондратьева, постоянно ощущаешь, что в судьбе его героев ничего важнее и возвышеннее не будет, чем эти очень тяжелые, заполненные обычными солдатскими заботами и тревогами дни.
Нет ничего страшнее войны. Она ломает и коверкает человеческие судьбы. Война проверяете людей на прочность. На войне жизнь течет по-другому: быстрее и стремительнее, она увлекает человека от одного кровавого водоворота к другому. На войне у человека почти нет выбора, а если и есть, то выбор этот сопряжен с риском для жизни своей или другого.
Фронт— это другая жизнь. Там все по-другому. Встречи мимолетны, потому что в любой момент можно расстаться навсегда.
На войне характер человека раскрывается более полно. Один поступок может раскрыть всю человеческую натуру, что невозможно при нормальных обстоятельствах и при многолетней дружбе. В экстремальных условиях человек ведет себя совсем иначе. Об этом — повесть В. Кондратьева «Сашка”
В своем произведении Кондратьев показывает нам движение жизни, которое подчиняет себе человека и несет его за собой. Несмотря на то, что есть возможность выбора, человек все равно подчинен этому потоку, называемому военной действительностью.
Если на минуту представить, что и Сашку, и тяжелораненого солдата, которого он перевязал, пощадила война, то стал бы главный герой вспоминать об этом? Вряд ли, ведь Сашка сделал то, что должен был, сделать. Для него в этом поступке нет ничего особенного.
Но для того раненого солдата это значит много, он вряд ли забудет человека, который спас ему жизнь, хотя он даже имени его не знает. Но дело не в этом, а в том, что этот поступок раскрыл для раненого натуру Сашки, самое главное.
Художественное пространство произведения небольшое: три деревни, где расположились немцы и редеющий батальон. Овсяниковое поле ничем не примечательно, но для героев повести Кондратьева оно имеет большое значение. Здесь основной центр событий, не все перейдут это поле, а те, кто перейдет, запомнят его навсегда. Для воюющих на этом поле важны все детали: «У края рощи прилеплен был к ели редкий шалашик для отдыха, а рядом наложено лапнику густо, чтобы и посидеть, когда ноги занемеют, но наблюдать надо было безотрывно. Сектор Сашкиного обзора не маленький: от подбитого танка, что чернеет на середке поля, и до Панова, деревеньки махонькой, разбитой вконец, но никак нашими не достигнутой. И плохо, что роща в этом месте обрывалась не сразу, а сползала вниз мелким подлеском да кустарником. А еще хуже метрах в ста поднимался взгорок с березняком, правда, не частым, но поле боя пригораживающим».
Все незначительное в повседневной жизни для солдата становится значимым. В этих мелочах заключена его жизнь. Даже смерть становится неотъемлемой и какой-то привычной частью военной жизни. События, разворачивающиеся на Овсяниковом поле, как в зеркале отражают судьбу большого мира, судьбу народа в период потрясений. В малом видится большое — такова особенность повести Кондратьева.
В «Сашке» внимание писателя ориентировано не только на боевые действия, но и на военный быт. Жизнь (в значении бытия) и быт у Кондратьева неотделимы друг от друга.
Поле Овсяниковое — это маленький кусочек большого фронта, где так же воюют и гибнут. Но не только к боевыми действиям приковано внимание писателя, а также к тылу, который нет-нет да и возникнет в повести. Ведь именно тыл обеспечивал фронт провизией и боеприпасами. Людям, которые остались в тылу, было не легче, чем на фронте. Герои повести хорошо понимали, что никто так не сопереживал : им, как одинокие женщины, проводйвщие своих мужей и сыновей на фронт. Именно они будут выхаживать и перевязывать раненых, прятать от фашистов.
Солдаты чувствуют свою вину за то, что те, кого они должны защищать, т. е. женщины, вынуждены выполнять всю тяжелую мужскую работу, за то, что война идет не так, как представлялась вначале.
Фашистская армия была хорошо вооруженной, уверенной в своей неуязвимости и победе. Армия, готовая проявить жестокость и бесчеловечность по отношению к врагу ради своей цели. Но как обращались наши воины с пленными немцами? Сашка, взяв в плен немца, не может проявить к нему бесчеловечность: «Он, Сашка, сейчас над жизнью и смертью другого человека волен. Захочет — доведет до штаба живым, захочет— хлопнет по дороге! Сашке даже как-то не по себе стало… И немец, конечно, понимает, что в Сашкиных руках находится полностью. А что ему про русских наплели, одному богу известно! Только не знает немец, какой Сашка человек, что не такой он, чтоб над пленным и безоружным издеваться».
Если бы он расправился с безоружным, то утратил бы чувство собственной правоты, нравственного превосходства над фашистами. Любая жизнь значит для него очень много, даже жизнь пленного немца: «Много, очень много видал Сашка смертей за это время — проживи до ста лет, столько не увидишь, — но цена человеческой жизни не умалилась от этого в его сознании…»
Когда у него спросили, почему он не выполнил приказ о расстреле пленного, он ответил: «Люди же мы, а не фашисты». В этих его словах заключена вера в непоколебимость человеческого в человеке.
В Сашке боролись солдат, который обязан выполнять приказы командира, и человек, который не может лишить другого человека жизни: «Впервые за всю службу в армии, за месяцы фронта столкнулись у Сашки в отчаянном противоречии привычка подчиняться беспрекословно и страшное сомнение в справедливости и нужности того, что ему приказали. И еще третье есть, что сплелось с остальным: не может он беззащитного убивать. Не может, и все!» Это значит, что человеческое победило.
Учиться воевать тоже надо уметь, об этом говорит Кондратьев в своей повести. Уметь воевать — это не только способность преодолевать свой страх и не теряться в трудную минуту, но и уметь вести войну так, чтобы она была с минимальными потерями. Но мы учимся воевать, и за учебу эту заплачено немало жизней. Когда-нибудь мы научимся, ведь человек в любых условиях должен стремиться оставаться человеком.
Повесть Кондратьева — светлая повесть, в ней звучит вера в человечность, несмотря на то, что изображен в ней жуткий оскал войны. История жизни Сашки — это история человека, который, жертвуя собой и своей жизнью, продлевает жизнь другим, нам, мне, детям будущего, моим детям!!!
Наверное, до конца своих дней мы не сможем разобраться с наследием Великой Отечественной войны. И кому, как не писателям, лучше всего понимать это. Война — это событие, которое надо было не только пережить, но и осмыслить. И поэтому вновь и вновь берутся за перо писатели и рассказывают об уроках войны. Страстная вера в то, что он обязан рассказать, а люди должны узнать о его войне, о его товарищах, которые сложили голову в стоивших нам больших жертв боях подо Ржевом, руководила и Вячеславом Леонидовичем Кондратьевым.
Повесть “Сашка” была сразу же замечена и оценена по достоинству. Читатели и критики, проявив на сей раз редкое единодушие, определили ей место в ряду самых больших удач нашей военной литературы. Я думаю, что причина этого отчасти в том, что посвящена она одной из важнейших проблем военной литературы вообще: человек на войне.
В центре художественной вселенной В. Л. Кондратьева овсянниковское поле — в воронках от мин, снарядов и бомб, с неубранными трупами, с валяющимися простреленными касками, с подбитым в одном из первых боев танком. Оно ничем не примечательно. Поле как поле. Но для героев Кондратьева все главное в их жизни совершается здесь, и многим не суждено его перейти, они останутся здесь навсегда. А тем, кому повезет, кто вернется отсюда живым, запомнится оно навсегда во всех подробностях — каждая ложбинка, каждый пригорок, каждая тропка. Для тех, кто здесь воюет, даже самое малое исполнено немалого значения: и шалаши, и мелкие окопчики, и последняя щепоть махры, и валенки, которые никак не высушить, и полкотелка жидкой пшенной каши в день на двоих. Все это составляло жизнь солдата на переднем крае, вот из чего она складывалась, чем была наполнена. Даже смерть была здесь заурядно привычной, хотя и не угасала надежда выбраться отсюда живым.
Теперь из дали мирных времен может показаться, что описанные Кондратьевым подробности: дата, которой помечена пачка концентрата, лепешки из гнилой, раскисшей картошки — не так существенны. Но ведь это все правда, так было. Можно ли, отвернувшись от грязи, крови, страданий, оценить мужество солдата, понять, чего стоила народу война? Клочок истерзанной войной земли, горстка людей — самых обыкновенных, не решающее, не вошедшее в историю сражение… Но на этом материале В. Л. Кондратьев изобразил народную жизнь во всей полноте. В малом мире овсянниковского поля открываются существенные черты и закономерности мира большого, предстает судьба народная в пору великих исторических потрясений. В малом у него неизменно проступает большое. Та же дата на пачке концентрата, свидетельствующая, что он не из запаса, а сразу, без промедления и задержек, попал на фронт, без лишних слов указывает крайний предел напряжения сил всей страны. Конечно, эта деталь подкреплена и подтверждена другими, но для полноты и точности картины необходима и она.
Фронтовая жизнь — действительность особого рода: встречи здесь скоротечны — в любой момент приказ или пуля могли разлучить надолго, часто навсегда. Но под огнем за немногие дни и часы, а иногда в одном лишь поступке характер человека проявлялся с такой исчерпывающей полнотой, с такой предельной ясностью и определенностью, которые порой в нормальных условиях недостижимы и при многолетних приятельских отношениях. Представим, что война пощадила и Сашку, и того тяжело раненного солдата, которого герой, сам раненный, перевязал и к которому, добравшись до санвзвода, привел санитаров. Стал бы вспоминать этот случай Сашка? Скорее всего, нет, для него в нем нет ничего особенного, он сделал то, что считал само собой разумеющимся, не придавая ему никакого значения. Но тот раненый солдат, которому Сашка спас жизнь, наверняка никогда его не забудет. Что из того, что он не знает о Сашке ничего, даже имени. Сам поступок раскрыл ему в Сашке самое главное. И если бы их знакомство продолжилось, оно бы не так уж много добавило к тому, что он узнал о Сашке в те считанные минуты, когда свалил его осколок снаряда и лежал он в роще, истекая кровью.
Часто говорят, имея в виду судьбу человека, — река жизни. На фронте ее течение становилось катастрофически стремительным, она властно увлекала за собой человека и несла его от одного кровавого водоворота к другому. Как мало оставалось у него возможностей для свободного выбора! Но, выбирая, он каждый раз ставит на карту свою жизнь или жизнь подчиненных. Цена выбора здесь всегда жизнь, хотя обычно выбирать приходится вещи как будто бы обыденные — позицию с обзором пошире, укрытие на поле боя. Кондратьев пытается передать это неостановимое движение потока жизни, подчиняющего себе человека; иногда у него на первый план выступает герой — Сашка. И хотя он старается использовать все возникающие возможности для выбора, не упускает ситуаций, исход которых может зависеть от его смекалки, выдержки, он все-таки во власти этого неукротимого потока военной действительности — пока он жив и цел, ему снова ходить в атаку, вжиматься под обстрелом в землю, есть что придется, спать где придется…
Тяжкий период войны изображает В. Л. Кондратьев: мы учимся воевать, дорого стоит нам эта учеба, многими жизнями плачено за науку. Постоянный мотив В. Л. Кондратьева: уметь воевать — это не только, преодолев страх, пойти под пули, не только не терять самообладание в минуты смертельной опасности. Это еще полдела — не трусить. Труднее научиться другому: думать в бою и над тем, чтобы потерь — они, конечно, неизбежны на войне — все-таки было поменьше, чтобы зря и свою голову не подставлять, и людей не класть.
Когда у Сашки спрашивают, как же он решился не выполнить приказ — не стал расстреливать пленного, разве не понимал, чем ему это грозило, — он отвечает просто: “Люди же мы, а не фашисты”. В этом он непоколебим. И простые его слова исполнены глубочайшего смысла: они говорят о неодолимости человечности. Книга Кондратьева, в которой с таким бесстрашием нарисован жуткий лик войны, в своей основе светлая книга, потому что проникнута верой в торжество человечности.
Мог ли кто-нибудь тогда, сорок лет назад, представить себе, что переживает самые главные годы своей жизни! Конечно, нет, — считали, что все еще впереди, в будущем, которое так много обещает. Дожить бы только до него… Но, читая военную прозу Вячеслава Леонидовича Кондратьева, постоянно ощущаешь, что в судьбе его героев ничего важнее и возвышеннее не будет, чем эти очень тяжелые, заполненные обычными солдатскими заботами и тревогами дни.
Наверное, до конца своих дней мы не сможем разобраться с наследием Великой Отечественной войны. И кому, как не писателям, лучше всего понимать это. Война — это событие, которое надо было не только пережить, но и осмыслить. И поэтому вновь и вновь берутся за перо писатели и рассказывают об уроках войны. Страстная вера в то, что он обязан рассказать, а люди должны узнать о его войне, о его товарищах, которые сложили голову в стоивших нам больших жертв боях подо Ржевом, руководила и Вячеславом Леонидовичем Кондратьевым.
Повесть “Сашка” была сразу же замечена и оценена по достоинству. Читатели и критики, проявив на сей раз редкое единодушие, определили ей место в ряду самых больших удач нашей военной литературы. Я думаю, что причина этого отчасти в том, что посвящена она одной из важнейших проблем военной литературы вообще: человек на войне.
В центре художественной вселенной В. Л. Кондратьева овсянниковское поле — в воронках от мин, снарядов и бомб, с неубранными трупами, с валяющимися простреленными касками, с подбитым в одном из первых боев танком. Оно ничем не примечательно. Поле как поле. Но для героев Кондратьева все главное в их жизни совершается здесь, и многим не суждено его перейти, они останутся здесь навсегда. А тем, кому повезет, кто вернется отсюда живым, запомнится оно навсегда во всех подробностях — каждая ложбинка, каждый пригорок, каждая тропка. Для тех, кто здесь воюет, даже самое малое исполнено немалого значения: и шалаши, и мелкие окопчики, и последняя щепоть махры, и валенки, которые никак не высушить, и полкотелка жидкой пшенной каши в день на двоих. Все это составляло жизнь солдата на переднем крае, вот из чего она складывалась, чем была наполнена. Даже смерть была здесь заурядно привычной, хотя и не угасала надежда выбраться отсюда живым.
Теперь из дали мирных времен может показаться, что описанные Кондратьевым подробности: дата, которой помечена пачка концентрата, лепешки из гнилой, раскисшей картошки — не так существенны. Но ведь это все правда, так было. Можно ли, отвернувшись от грязи, крови, страданий, оценить мужество солдата, понять, чего стоила народу война? Клочок истерзанной войной земли, горстка людей — самых обыкновенных, не решающее, не вошедшее в историю сражение… Но на этом материале В. Л. Кондратьев изобразил народную жизнь во всей полноте. В малом мире овсянни-ковского поля открываются существенные черты и закономерности мира большого, предстает судьба народная в пору великих исторических потрясений. В малом у него неизменно проступает большое. Та же дата на пачке концентрата, свидетельствующая, что он не из запаса, а сразу, без промедления и задержек, попал на фронт, без лишних слов указывает крайний предел напряжения сил всей страны. Конечно, эта деталь подкреплена и подтверждена другими, но для полноты и точности картины необходима и она.
Фронтовая жизнь — действительность особого рода: встречи здесь скоротечны — в любой момент приказ или пуля могли разлучить надолго, часто навсегда. Но под огнем за немногие дни и часы, а иногда в одном лишь поступке характер человека проявлялся с такой исчерпывающей полнотой, с такой предельной ясностью и определенностью, которые порой в нормальных условиях недостижимы и при многолетних приятельских отношениях. Представим, что война пощадила и Сашку, и того тяжело раненного солдата, которого герой, сам раненный, перевязал и к которому, добравшись до санвзвода, привел санитаров. Стал бы вспоминать этот случай Сашка? Скорее всего, нет, для него в нем нет ничего особенного, он сделал то, что считал само собой разумеющимся, не придавая ему никакого значения. Но тот раненый солдат, которому Сашка спас жизнь, наверняка никогда его не забудет. Что из того, что он не знает о Сашке ничего, даже имени. Сам поступок раскрыл ему в Сашке самое главное. И если бы их знакомство продолжилось, оно бы не так уж много добавило к тому, что он узнал о Сашке в те считанные минуты, когда свалил его осколок снаряда и лежал он в роще, истекая кровью.
Часто говорят, имея в виду судьбу человека, — река жизни. На фронте ее течение становилось катастрофически стремительным, она властно увлекала за собой человека и несла его от одного кровавого водоворота к другому. Как мало оставалось у него возможностей для свободного выбора! Но, выбирая, он каждый раз ставит на карту свою жизнь или жизнь подчиненных. Цена выбора здесь всегда жизнь, хотя обычно выбирать приходится вещи как будто бы обыденные — позицию с обзором пошире, укрытие на поле боя. Кондратьев пытается передать это неостановимое движение потока жизни, подчиняющего себе человека; иногда у него на первый план выступает герой — Сашка. И хотя он старается использовать все возникающие возможности для выбора, не упускает ситуаций, исход которых может зависеть от его смекалки, выдержки, он все-таки во власти этого неукротимого потока военной действительности — пока он жив и цел, ему снова ходить в атаку, вжиматься под обстрелом в землю, есть что придется, спать где придется…
Тяжкий период войны изображает В. Л. Кондратьев: мы учимся воевать, дорого стоит нам эта учеба, многими жизнями плачено за науку. Постоянный мотив В. Л. Кондратьева: уметь воевать — это не только, преодолев страх, пойти под пули, не только не терять самообладание в минуты смертельной опасности. Это еще полдела — не трусить. Труднее научиться другому: думать в бою и над тем, чтобы потерь — они, конечно, неизбежны на войне — все-таки было поменьше, чтобы зря и свою голову не подставлять, и людей не класть.
Когда у Сашки спрашивают, как же он решился не выполнить приказ — не стал расстреливать пленного, разве не понимал, чем ему это грозило, — он отвечает просто: “Люди же мы, а не фашисты”. В этом он непоколебим. И простые его слова исполнены глубочайшего смысла: они говорят о неодолимости человечности. Книга Кондратьева, в которой с таким бесстрашием нарисован жуткий лик войны, в своей основе светлая книга, потому что проникнута верой в торжество человечности.
Мог ли кто-нибудь тогда, сорок лет назад, представить себе, что переживает самые главные годы своей жизни! Конечно, нет, — считали, что все еще впереди, в будущем, которое так много обещает. Дожить бы только до него… Но, читая военную прозу Вячеслава Леонидовича Кондратьева, постоянно ощущаешь, что в судьбе его героев ничего важнее и возвышеннее не будет, чем эти очень тяжелые, заполненные обычными солдатскими заботами и тревогами дни.
Наверное, до конца своих дней мы не сможем разобраться с наследием Великой Отечественной войны. И кому, как не писателям, лучше всего понимать это. Война — это событие, которое надо было не только пережить, но и осмыслить. И поэтому вновь и вновь берутся за перо писатели и рассказывают об уроках войны. Страстная вера в то, что он обязан рассказать, а люди должны узнать о его войне, о его товарищах, которые сложили голову в стоивших нам больших жертв боях подо Ржевом, руководила и Вячеславом Леонидовичем Кондратьевым.
Повесть «Сашка» была сразу же замечена и оценена по достоинству. Читатели и критики, проявив на сей раз редкое единодушие, определили ей место в ряду самых больших удач нашей военной литературы. Я думаю, что причина этого отчасти в том, что посвящена она одной из важнейших проблем военной литературы вообще: человек на войне.
В центре художественной вселенной В. Л. Кондратьева овсянниковское поле — в воронках от мин, снарядов и бомб, с неубранными трупами, с валяющимися простреленными касками, с подбитым в одном из первых боев танком. Оно ничем не примечательно. Поле как поле. Но для героев Кондратьева все главное в их жизни совершается здесь, и многим не суждено его перейти, они останутся здесь навсегда. А тем, кому повезет, кто вернется отсюда живым, запомнится оно навсегда во всех подробностях — каждая ложбинка, каждый пригорок, каждая тропка. Для тех, кто здесь воюет, даже самое малое исполнено немалого значения: и шалаши, и мелкие окопчики, и последняя щепоть махры, и валенки, которые никак не высушить, и полкотелка жидкой пшенной каши в день на двоих. Все это составляло жизнь солдата на переднем крае, вот из чего она складывалась, чем была наполнена. Даже смерть была здесь заурядно привычной, хотя и не угасала надежда выбраться отсюда живым.
Теперь из дали мирных времен может показаться, что описанные Кондратьевым подробности: дата, которой помечена пачка концентрата, лепешки из гнилой, раскисшей картошки — не так существенны. Но ведь это все правда, так было. Можно ли, отвернувшись от грязи, крови, страданий, оценить мужество солдата, понять, чего стоила народу война? Клочок истерзанной войной земли, горстка людей — самых обыкновенных, не решающее, не вошедшее в историю сражение… Но на этом материале В. Л. Кондратьев изобразил народную жизнь во всей полноте. В малом мире овсянниковского поля открываются существенные черты и закономерности мира большого, предстает судьба народная в пору великих исторических потрясений. В малом у него неизменно проступает большое. Та же дата на пачке концентрата, свидетельствующая, что он не из запаса, а сразу, без промедления и задержек, попал на фронт, без лишних слов указывает крайний предел напряжения сил всей страны. Конечно, эта деталь подкреплена и подтверждена другими, но для полноты и точности картины необходима и она.
Фронтовая жизнь — действительность особого рода: встречи здесь скоротечны — в любой момент приказ или пуля могли разлучить надолго, часто навсегда. Но под огнем за немногие дни и часы, а иногда в одном лишь поступке характер человека проявлялся с такой исчерпывающей полнотой, с такой предельной ясностью и определенностью, которые порой в нормальных условиях недостижимы и при многолетних приятельских отношениях. Представим, что война пощадила и Сашку, и того тяжело раненного солдата, которого герой, сам раненный, перевязал и к которому, добравшись до санвзвода, привел санитаров. Стал бы вспоминать этот случай Сашка? Скорее всего, нет, для него в нем нет ничего особенного, он сделал то, что считал само собой разумеющимся, не придавая ему никакого значения. Но тот раненый солдат, которому Сашка спас жизнь, наверняка никогда его не забудет. Что из того, что он не знает о Сашке ничего, даже имени. Сам поступок раскрыл ему в Сашке самое главное. И если бы их знакомство продолжилось, оно бы не так уж много добавило к тому, что он узнал о Сашке в те считанные минуты, когда свалил его осколок снаряда и лежал он в роще, истекая кровью.
Часто говорят, имея в виду судьбу человека, — река жизни. На фронте ее течение становилось катастрофически стремительным, она властно увлекала за собой человека и несла его от одного кровавого водоворота к другому. Как мало оставалось у него возможностей для свободного выбора! Но, выбирая, он каждый раз ставит на карту свою жизнь или жизнь подчиненных. Цена выбора здесь всегда жизнь, хотя обычно выбирать приходится вещи как будто бы обыденные — позицию с обзором пошире, укрытие на поле боя. Кондратьев пытается передать это неостановимое движение потока жизни, подчиняющего себе человека; иногда у него на первый план выступает герой — Сашка. И хотя он старается использовать все возникающие возможности для выбора, не упускает ситуаций, исход которых может зависеть от его смекалки, выдержки, он все-таки во власти этого неукротимого потока военной действительности — пока он жив и цел, ему снова ходить в атаку, вжиматься под обстрелом в землю, есть что придется, спать где придется…
Тяжкий период войны изображает В. Л. Кондратьев: мы учимся воевать, дорого стоит нам эта учеба, многими жизнями плачено за науку. Постоянный мотив В. Л. Кондратьева: уметь воевать — это не только, преодолев страх, пойти под пули, не только не терять самообладание в минуты смертельной опасности. Это еще полдела — не трусить. Труднее научиться другому: думать в бою и над тем, чтобы потерь — они, конечно, неизбежны на войне — все-таки было поменьше, чтобы зря и свою голову не подставлять, и людей не класть.
Когда у Сашки спрашивают, как же он решился не выполнить приказ — не стал расстреливать пленного, разве не понимал, чем ему это грозило, — он отвечает просто: «Люди же мы, а не фашисты». В этом он непоколебим. И простые его слова исполнены глубочайшего смысла: они говорят о неодолимости человечности. Книга Кондратьева, в которой с таким бесстрашием нарисован жуткий лик войны, в своей основе светлая книга, потому что проникнута верой в торжество человечности.
Мог ли кто-нибудь тогда, сорок лет назад, представить себе, что переживает самые главные годы своей жизни! Конечно, нет, — считали, что все еще впереди, в будущем, которое так много обещает. Дожить бы только до него… Но, читая военную прозу Вячеслава Леонидовича Кондратьева, постоянно ощущаешь, что в судьбе его героев ничего важнее и возвышеннее не будет, чем эти очень тяжелые, заполненные обычными солдатскими заботами и тревогами дни.
Повесть Вячеслава Кондратьева «Сашка» – одно из тех произведений, в которых предстаёт пред нами повседневная военная действительность. Не победные марши, не великие полководцы, не решающие сражения и незабываемые подвиги являются предметом изображения в этой книге.
Место действия – небольшая пядь нашей земли, время – первые месяцы войны, герои – рядовые бойцы. Непосредственно боевым действиям посвящена первая, небольшая часть повести; остальные события происходят не на передовой («на передке», как говорит автор), где «земля – как камень» была. («Что ж перед смертью мучиться, окопы в мёрзлой земле колупать?»), а потом, в апреле, «когда пообсохло малость, силёнок уже нет», выдохлись бойцы до того, что своих ребят погибших хоронить невмоготу; а далее действие разворачивается в госпитале, в близком тылу, в сёлах, расположенных неподалёку, в Москве, куда прибывает герой в конце повести.
Но это не значит, что война идёт только там, на переднем крае. Она всюду: в скудном рационе раненых в прифронтовом госпитале, на минном поле, на переправе через Волгу, в деревенской избе, в которой ночевали солдаты, на колхозном поле, где жарили они лепёшки из мёрзлого картофеля. И хотя всё подчинено законам военного времени, простая человеческая жизнь продолжается и здесь. Играет патефон, танцуют пары – это встречают Первомай офицеры и сестрички из госпиталя; обнимает, жалея, Сашку Зина; «стучат каблучками туфелек» девушки по московским тротуарам.
Одним словом, не просто война, а жизнь во всём её многообразии предстаёт перед нами в произведении В. Кондратьева “Сашка”. Так называется повесть, так зовут главного героя. Это один из сотен тысяч рядовых солдат, поменявших по воле истории мирную профессию на тяжёлую военную работу. Кондратьев не называет героя по фамилии, он остаётся для нас до конца повествования просто Сашкой. Я думаю, это потому, что автор хочет подчеркнуть в своём герое человеческое начало. Будучи рядовым солдатом, не мечтая о подвигах, а просто честно выполняя свой долг, он «не обезверел» сердцем, сохранил живой свою человеческую душу. Мне, кажется, что именно такие, как Сашка, (неважно, на какой войне, в какое время) являются решающим фактором в достижении победы над врагом. Быть солдатом, ежедневно соприкасаться со смертью, знать, что можешь погибнуть в любую минуту, и не ожесточиться – это дано не каждому…
Вот Сашка ползёт, рискуя жизнью, чтобы снять с убитого немца валенки. «Для себя? Нет «валенки самому Сашке не нужны» – он о ротном своём беспокоится: тот без сапог остался, а в чужих валенках “плавает».
Вот ещё «негораздь какая!». Раненый встретился на пути в госпиталь, «большой и грузный», самому не дотащить. Как смог перевязал его Сашка, вернуться обещал, метку на тропе оставил, а «на душе как – то нехорошо» было, пока не привёл санитаров к раненому.
Вот берёт на себя Сашка чужую вину, когда в госпитальной палате полетела тарелка в сытого майора, пришедшего к раненым полуголодным солдатикам про временные трудности «складно и звучно» говорить.
За два месяца на передовой, «терпя ежечасно от немцев, не видел Сашка вблизи живого врага».
И вот, взяв в плен «языка», сталкивается с таковым лицом к лицу. Молоды оба: и русский солдат, и пленный. Лицом немец напоминал деревенского дружка Сашки – Димку. Не матёрого гитлеровца, не опытного офицера автор сталкивает со своим героем, а молодого немецкого солдата, в прошлом – студента. Но даже не это сыграло роль в том, что не мог Сашка расстрелять пленного по приказу комбата. Верил рядовой солдат советской власти, и если дал Сашка слово, то не может его нарушить. И ещё «не может он беззащитного убивать…»
Называя своего героя Сашкой, сделав его рядовым бойцом, писатель, однако, не отказывает ему в уме и наблюдательности. Не дурак Сашка, «видел он – не слепой же – промашки начальства, и большого и малого…»
И с распутицей этой, на которую всё теперь валят, что-то не так: «… просто худо пока всё, недохват во всём, и воевать, видать, не научились ещё. Но в том, что вскорости всё изменится к лучшему, Сашка ни на минуту не сомневался». Я думаю, что, вкладывая эту веру в сознание своего героя, автор хочет подчеркнуть, что умение и терпение, трудолюбие и человеколюбие, вера в лучшее и расчёт на свои собственные силы помогли нашему народу отстоять Родину в годы войны, пережить послевоенное лихолетье, помогают сейчас, в наше непростое время.
И другие герои повести оставляют свой след в душе читателя. Это ротный, который честно выполняет свой воинский долг на маленьком кусочке русской земли подо Ржевом: бьёт фрицев, бережёт, как может, бойцов, в трудную минуту помогает Сашке одолеть и взять в плен немца. Эта «баба, не молодая, лет тридцати пяти», с уставшими глазами, сунувшая ночевавшим у неё солдатикам по две варёные картофелины из скудных своих запасов.
Это Жорка. Радуется он, что из «мясорубки» выбрался, что «впереди жизни несколько месяцев». «Давайте договоримся – о войне ни слова!» – говорит он. А она – то, война, рядом, подстерегла Жорку, когда свернул он с дороги за синенькими подснежниками: подорвался раненый боец на мине.
Это «две девушки в военной форме» на вокзале в Калинине, которым стыдно «в тылу усидеть, когда все наши мальчишки воюют». Накормили они голодного Сашку, да ещё и с собой продуктов дали. «Что – то с этими славными девушками станется, какая судьба их ждёт фронтовая?»
Сколько их, людей хороших, «на Сашкиной дороге за последние дни было? И со всеми навсегда расставался». Но не расстанется уже с ними читатель.
Говоря о художественных особенностях повести В. Кондратьева, нельзя не отметить своеобразия её лексики. Авторские «словечки»: «побоязничали», «прогляд», «без останову», «негораздь», «охотничий выстрел» и другие – подчёркивают, как мне кажется, народное начало и авторском повествовании, и в характере героя.
Трудно вычленить элементы композиции в данном произведении. Я думаю, что кульминацией повести является эпизод ранения Сашки. Два «месяца на передке» пробыл боец до ранения, затем – дорога в тыл, и как логическое завершение – прибытие героя в Москву. Именно здесь, на последней страннице повести, раскрывается главная мысль произведения. «Но чем разительней отличалась эта спокойная, почти мирная Москва от того, что было там, тем яснее и ощутимее становилась для него связь между тем, что делал он там, и тем, что увидел здесь, тем значительнее виделось ему его дело там…»
Чтобы продолжалась мирная жизнь, чтобы спокойно спали дети, чтобы радовались, любили, были счастливы люди, воевали и гибли на фронтах Отечественной войны такие, как Сашка.
Вернуться к списку: Сочинение по литературе
Страница: [ 1 ] 2
К одному из недавних интервью Вячеслава Кондратьева в качестве эпилога поставлены строки Давида Самойлова:
* Как это было! Как совпало-
* Война, беда, мечта и юность!
* И это всё в меня запало
* И лишь потом во мне очнулось!
Самойловские строки служат ключом к человеческой и писательской судьбе Вячеслава Кондратьева. Как глубоко запало пережитое тогда… Это только в первые дни мира казалось, как поется в песне Окуджавы: “С войной покончили мы счеты…” Не кончили, и сейчас уже ясно, что до конца своих дней не рассчитаемся. Случаются дни, когда снова подступает она вплотную, и некуда от нее деваться. Так было и у Вячеслава Кондратьева, это и толкнуло его к перу. Только страстная вера в то, что он обязан рассказать, а люди должны узнать о его войне, о его товарищах, которые сложили голову в затяжных, стоивших нам больших жертв боях подо Ржевом, – только такая неостывающая, ни с чем не считающаяся вера могла питать это упорство в написании рассказов и повестей о тяжелых днях.
Повесть “Сашка” была сразу же замечена и оценена по достоинству. Читатели и критики, проявив на сей раз редкое единодушие, определили ей место в ряду самых больших удач нашей военной литературы. Повесть эта, составившая имя Вячеславу Кондратьеву, и сейчас, когда перед нами уже целый том его прозы, несомненно, лучшая из всего, что он написал.
Художественное пространство в повести Кондратьева невелико и кажется замкнутым. Редеющий в безудержных атаках и от постоянных – как по расписанию – немецких обстрелов батальон; разные его роты, в каждой по полтора десятка штыков – из первоначальных ста пятидесяти, да это еще после того, как пополняли, наскребая кого только можно в тылах; три расположенных рядом деревни – Паново, Усово, Овсянниково, в которых прочно закрепились немцы; овраг, маленькие рощицы и поле, за которым вражеская оборона, – поле, сплошь простреливаемое пулеметным и минометным огнем…
Правда, повести и рассказы Кондратьева переносят нас и на Дальний Восток (там служили срочную в армии герои, там застала их война), и в настороженно – суровую, но спокойную Москву сорок второго (сюда, в родной дом, получив отпуск по ранению, приезжает Сашка).Но в центре художественной вселенной Кондратьева то овсянниковское поле – в воронках от мин, снарядов и бомб, с неубранными трупами, с валяющимися простреленными касками, с подбитым в одном из первых боев танком.
Ничем овсянниковское поле не примечательно. Поле как поле. Но для героев Кондратьева всё главное в их жизни совершается здесь, и многим не суждено его перейти, они останутся здесь навсегда. А тем, кому повезет, кто вернется отсюда живым, запомнится оно навсегда во всех подробностях – каждая ложбинка, каждый пригорок, каждая тропка. Для тех, кто здесь воюет, даже самое малое исполнено немалого значения: и шалаши, и мелкие окопчики, и последняя щепоть махры, и валенки, которые никак не высушить, и полкотелка жидкой пшенной каши в день на двоих. Всё это составляло жизнь солдата на переднем крае, вот из чего она складывалась, чем была наполнена. Даже смерть была здесь заурядно привычной, хотя и не угасала надежда, что живым и неискалеченным вряд ли отсюда выбраться.
Теперь из дали мирных времен может показаться, что одни подробности у Кондратьева не так существенны – можно и без них обойтись: дата, которой помечена пачка концентрата, лепешки из гнилой, раскисшей картошки. Но ведь это всё правда, так было. Можно ли, отвернувшись от грязи, крови, страданий, оценить мужество солдата. понять по-настоящему, чего стоила народу война?
Клочок истерзанной войной земли, горстка людей – самых обыкновенных, не решающее, вошедшее в историю сражение, – кровавая обыденность боев местного значения… Кондратьев на небольшом пространстве полностью изобразил народную жизнь. В малом мире овсянниковского поля открываются существенные черты и закономерности мира большого, предстает судьба народная в пору великих исторических потрясений. В малом у него неизменно проступает большое. Та же дата на пачке концентрата, свидетельствующая, что он не из запаса, а сразу, без промедления и задержек, попал на фронт, без лишних слов указывает крайний предел напряжения сил всей страны. Конечно, эта деталь подкреплена и подтверждена другими, но для полноты и точности картины необходима и она.
Фронтовая жизнь – действительность особого рода: встречи здесь скоротечны – в любой момент приказ или пуля могли разлучить надолго, часто навсегда. Но под огнем за немногие дни и часы, а иногда в одном лишь поступке характер человека проявлялся с такой исчерпывающей полнотой, с такой предельной ясностью и определенностью, которые порой в нормальных условиях недостижимы и при многолетних приятельских отношениях.
Представим, что война пощадила и Сашку, и того тяжело раненного солдата из “папаш”, которого герой, сам раненый, перевязал и к которому, добравшись до санвзвода, привел санитаров. Стал бы вспоминать этот случай Сашка? Скорее, всего нет, для него в нём нет ничего особенного, он сделал то, что считал само собой разумеющимся, не придавая ему никакого значения. Но тот раненый солдат, которому Сашка спас жизнь, наверняка никогда его не забудет. Что из того, что он не знает о Сашке ничего, даже имени. Сам поступок раскрыл ему в Сашке самое главное. И если бы их знакомство продолжилось, оно бы не так уж много добавило к тому, что он узнал о Сашке в те считанные минуты, когда свалил его осколок снаряда, и лежал он в роще, истекая кровью.
Часто говорят, имея в виду судьбу человека, – река жизни. На фронте ее течение становилось катастрофически стремительным, она властно увлекала за собой человека и несла его от одного кровавого водоворота к другому. Как мало оставалось у него возможностей для свободного выбора! Но, выбирая, он каждый раз ставит на карту свою жизнь или жизнь подчиненных. Цена выбора здесь всегда жизнь, хотя обычно выбирать приходиться вещи как будто бы обыденные – позицию с обзором пошире, укрытие на поле боя.
Кондратьев пытается передать это неостановимое движение потока жизни, подчиняющего себе человека; иногда у него на первый план выступает герой – Сашка. И хотя он старается использовать все возникающие возможности для выбора, не упускает ситуаций, исход которых может зависеть от его смекалки, выдержки, он всё – таки во власти этого неукротимого потока военной действительности – пока он жив и цел, ему снова ходить в атаку, вжиматься под обстрелом в землю, есть что придется, спать, где придется…
Большое внимание в повести уделяется военному быту. Для писателя бытие слито с бытом, разделить их нельзя, невозможно.
Тыл постоянно возникает у Кондратьева. Война в тылу легла на плечи людей страшным грузом; непосильной работой, слезами матерей, у которых сыновья на фронте, вдовьей долей солдаток. И что бы ни говорили герои Кондратьева, они знают, что никто им так не сочувствует, никто их так не жалеет, как горемычные бабы и старухи, – кто как не они, будут выхаживать раненых, последним поделятся, будут прятать от фашистов. И солдаты чувствуют какую – то долю вину перед теми, кого призваны были защищать, – за то что война пошла не так, как думалось, за то, что женскими руками теперь приходится делать всю мужскую работу.
Страница: [ 1 ] 2
Наверное, до конца своих дней мы не сможем разобраться с наследием Великой Отечественной войны. И кому, как не писателям, лучше всего понимать это. Война — это событие, которое надо было не только пережить, но и осмыслить. И поэтому вновь и вновь берутся за перо писатели и рассказывают об уроках войны. Страстная вера в то, что он обязан рассказать, а люди должны узнать о его войне, о его товарищах, которые сложили голову в стоивших нам больших жертв боях подо Ржевом, руководила и Вячеславом Леонидовичем Кондратьевым.
Повесть “Сашка” была сразу же замечена и оценена по достоинству. Читатели и критики, проявив на сей раз редкое единодушие, определили ей место в ряду самых больших удач нашей военной литературы. Я думаю, что причина этого отчасти в том, что посвящена она одной из важнейших проблем военной литературы вообще: человек на войне.
В центре художественной вселенной В. Л. Кондратьева овсянниковское поле — в воронках от мин, снарядов и бомб, с неубранными трупами, с валяющимися простреленными касками, с подбитым в одном из первых боев танком. Оно ничем не примечательно. Поле как поле. Но для героев Кондратьева все главное в их жизни совершается здесь, и многим не суждено его перейти, они останутся здесь навсегда. А тем, кому повезет, кто вернется отсюда живым, запомнится оно навсегда во всех подробностях — каждая ложбинка, каждый пригорок, каждая тропка. Для тех, кто здесь воюет, даже самое малое исполнено немалого значения: и шалаши, и мелкие окопчики, и последняя щепоть махры, и валенки, которые никак не высушить, и полкотелка жидкой пшенной каши в день на двоих. Все это составляло жизнь солдата на переднем крае, вот из чего она складывалась, чем была наполнена. Даже смерть была здесь заурядно привычной, хотя и не угасала надежда выбраться отсюда живым.
Теперь из дали мирных времен может показаться, что описанные Кондратьевым подробности: дата, которой помечена пачка концентрата, лепешки из гнилой, раскисшей картошки — не так существенны. Но ведь это все правда, так было. Можно ли, отвернувшись от грязи, крови, страданий, оценить мужество солдата, понять, чего стоила народу война? Клочок истерзанной войной земли, горстка людей — самых обыкновенных, не решающее, не вошедшее в историю сражение… Но на этом материале В. Л. Кондратьев изобразил народную жизнь во всей полноте. В малом мире овсянни-ковского поля открываются существенные черты и закономерности мира большого, предстает судьба народная в пору великих исторических потрясений. В малом у него неизменно проступает большое. Та же дата на пачке концентрата, свидетельствующая, что он не из запаса, а сразу, без промедления и задержек, попал на фронт, без лишних слов указывает крайний предел напряжения сил всей страны. Конечно, эта деталь подкреплена и подтверждена другими, но для полноты и точности картины необходима и она.
Фронтовая жизнь — действительность особого рода: встречи здесь скоротечны — в любой момент приказ или пуля могли разлучить надолго, часто навсегда. Но под огнем за немногие дни и часы, а иногда в одном лишь поступке характер человека проявлялся с такой исчерпывающей полнотой, с такой предельной ясностью и определенностью, которые порой в нормальных условиях недостижимы и при многолетних приятельских отношениях. Представим, что война пощадила и Сашку, и того тяжело раненного солдата, которого герой, сам раненный, перевязал и к которому, добравшись до санвзвода, привел санитаров. Стал бы вспоминать этот случай Сашка? Скорее всего, нет, для него в нем нет ничего особенного, он сделал то, что считал само собой разумеющимся, не придавая ему никакого значения. Но тот раненый солдат, которому Сашка спас жизнь, наверняка никогда его не забудет. Что из того, что он не знает о Сашке ничего, даже имени. Сам поступок раскрыл ему в Сашке самое главное. И если бы их знакомство продолжилось, оно бы не так уж много добавило к тому, что он узнал о Сашке в те считанные минуты, когда свалил его осколок снаряда и лежал он в роще, истекая кровью.
Часто говорят, имея в виду судьбу человека, — река жизни. На фронте ее течение становилось катастрофически стремительным, она властно увлекала за собой человека и несла его от одного кровавого водоворота к другому. Как мало оставалось у него возможностей для свободного выбора! Но, выбирая, он каждый раз ставит на карту свою жизнь или жизнь подчиненных. Цена выбора здесь всегда жизнь, хотя обычно выбирать приходится вещи как будто бы обыденные — позицию с обзором пошире, укрытие на поле боя. Кондратьев пытается передать это неостановимое движение потока жизни, подчиняющего себе человека; иногда у него на первый план выступает герой — Сашка. И хотя он старается использовать все возникающие возможности для выбора, не упускает ситуаций, исход которых может зависеть от его смекалки, выдержки, он все-таки во власти этого неукротимого потока военной действительности — пока он жив и цел, ему снова ходить в атаку, вжиматься под обстрелом в землю, есть что придется, спать где придется…
Тяжкий период войны изображает В. Л. Кондратьев: мы учимся воевать, дорого стоит нам эта учеба, многими жизнями плачено за науку. Постоянный мотив В. Л. Кондратьева: уметь воевать — это не только, преодолев страх, пойти под пули, не только не терять самообладание в минуты смертельной опасности. Это еще полдела — не трусить. Труднее научиться другому: думать в бою и над тем, чтобы потерь — они, конечно, неизбежны на войне — все-таки было поменьше, чтобы зря и свою голову не подставлять, и людей не класть.
Когда у Сашки спрашивают, как же он решился не выполнить приказ — не стал расстреливать пленного, разве не понимал, чем ему это грозило, — он отвечает просто: “Люди же мы, а не фашисты”. В этом он непоколебим. И простые его слова исполнены глубочайшего смысла: они говорят о неодолимости человечности. Книга Кондратьева, в которой с таким бесстрашием нарисован жуткий лик войны, в своей основе светлая книга, потому что проникнута верой в торжество человечности.
Мог ли кто-нибудь тогда, сорок лет назад, представить себе, что переживает самые главные годы своей жизни! Конечно, нет, — считали, что все еще впереди, в будущем, которое так много обещает. Дожить бы только до него… Но, читая военную прозу Вячеслава Леонидовича Кондратьева, постоянно ощущаешь, что в судьбе его героев ничего важнее и возвышеннее не будет, чем эти очень тяжелые, заполненные обычными солдатскими заботами и тревогами дни.
Наверное, до конца своих дней мы не сможем разобраться с наследием Великой Отечественной войны. И кому, как не писателям, лучше всего понимать это. Война — это событие, которое надо было не только пережить, но и осмыслить. И поэтому вновь и вновь берутся за перо писатели и рассказывают об уроках войны. Страстная вера в то, что он обязан рассказать, а люди должны узнать о его войне, о его товарищах, которые сложили голову в стоивших нам больших жертв боях подо Ржевом, руководила и Вячеславом Леонидовичем Кондратьевым.
Повесть «Сашка» была сразу же замечена и оценена по достоинству. Читатели и критики, проявив на сей раз редкое единодушие, определили ей место в ряду самых больших удач нашей военной литературы. Я думаю, что причина
этого отчасти в том, что посвящена она одной из важнейших проблем военной литературы вообще: человек на войне.
В центре художественной вселенной В. Л. Кондратьева овсянниковское поле — в воронках от мин, снарядов и бомб, с неубранными трупами, с валяющимися простреленными касками, с подбитым в одном из первых боев танком. Оно ничем не примечательно. Поле как поле. Но для героев Кондратьева все главное в их жизни совершается здесь, и многим не суждено его перейти, они останутся здесь навсегда. А тем, кому повезет, кто вернется отсюда живым, запомнится оно навсегда во всех подробностях — каждая ложбинка, каждый пригорок, каждая тропка. Для тех, кто здесь воюет, даже самое малое исполнено немалого значения: и шалаши, и мелкие окопчики, и последняя щепоть махры, и валенки, которые никак не высушить, и полкотелка жидкой пшенной каши в день на двоих. Все это составляло жизнь солдата на переднем крае, вот из чего она складывалась, чем была наполнена. Даже смерть была здесь заурядно привычной, хотя и не угасала надежда выбраться отсюда живым.
Теперь из дали мирных времен может показаться, что описанные Кондратьевым подробности: дата, которой помечена пачка концентрата, лепешки из гнилой, раскисшей картошки — не так существенны. Но ведь это все правда, так было. Можно ли, отвернувшись от грязи, крови, страданий, оценить мужество солдата, понять, чего стоила народу война? Клочок истерзанной войной земли, горстка людей — самых обыкновенных, не решающее, не вошедшее в историю сражение… Но на этом материале В. JI. Кондратьев изобразил народную жизнь во всей полноте. В малом мире овсянни- ковского поля открываются существенные черты и закономерности мира большого, предстает судьба народная в пору великих исторических потрясений. В малом у него неизменно проступает большое. Та же дата на пачке концентрата, свидетельствующая, что он не из запаса, а сразу, без промедления и задержек, попал на фронт, без лишних слов указывает крайний предел напряжения сил всей страны. Конечно, эта деталь подкреплена и подтверждена другими, но для полноты и точности картины необходима и она.
Фронтовая жизнь — действительность особого рода: встречи здесь скоротечны — в любой момент приказ или пуля могли разлучить надолго, часто навсегда. Но под огнем за немногие дни и часы, а иногда в одном лишь поступке характер человека проявлялся с такой исчерпывающей полнотой, с такой предельной ясностью и определенностью, которые порой в нормальных условиях недостижимы и при многолетних приятельских отношениях. Представим, что война пощадила и Сашку, и того тяжело раненного солдата, которого герой, сам раненный, перевязал и к которому, добравшись до санвзвода, привел санитаров. Стал бы вспоминать этот случай Сашка? Скорее всего, нет, для него в нем нет ничего особенного, он сделал то, что считал само собой разумеющимся, не придавая ему никакого значения. Но тот раненый солдат, которому Сашка спас жизнь, наверняка никогда его не забудет. Что из того, что он не знает о Сашке ничего, даже имени. Сам поступок раскрыл ему в Сашке самое главное. И если бы их знакомство продолжилось, оно бы не так уж много добавило к тому, что он узнал о Сашке в те считанные минуты, когда свалил его осколок снаряда и лежал он в роще, истекая кровью.
Часто говорят, имея в виду судьбу человека, — река жизни. На фронте ее течение становилось катастрофически стремительным, она властно увлекала за собой человека и несла его от одного кровавого водоворота к другому. Как мало оставалось у него возможностей для свободного выбора! Но, выбирая, он каждый раз ставит на карту свою жизнь или жизнь подчиненных. Цена выбора здесь всегда жизнь, хотя обычно выбирать приходится вещи как будто бы обыденные — позицию с обзором пошире, укрытие на поле боя. Кондратьев пытается передать это неостановимое движение потока жизни, подчиняющего себе человека; иногда у него на первый план выступает герой — Сашка. И хотя он старается использовать все возникающие возможности для выбора, не упускает ситуаций, исход которых может зависеть от его смекалки, выдержки, он все-таки во власти этого неукротимого потока военной действительности — пока он жив и цел, ему снова ходить в атаку, вжиматься под обстрелом в землю, есть что придется, спать где придется…
Тяжкий период войны изображает В. Л. Кондратьев: мы учимся воевать, дорого стоит нам эта учеба, многими жизнями плачено за науку. Постоянный мотив В. Л. Кондратьева: уметь воевать — это не только, преодолев страх, пойти под пули, не только не терять самообладание в минуты смертельной опасности. Это еще полдела — не трусить. Труднее научиться другому: думать в бою и над тем, чтобы потерь — они, конечно, неизбежны на войне — все-таки было поменьше, чтобы зря и свою голову не подставлять, и людей не класть.
Когда у Сашки спрашивают, как же он решился не выполнить приказ — не стал расстреливать пленного, разве не понимал, чем ему это грозило, — он отвечает просто: «Люди же мы, а не фашисты». В этом он непоколебим. И простые его слова исполнены глубочайшего смысла: они говорят о неодолимости человечности. Книга Кондратьева, в которой с таким бесстрашием нарисован жуткий лик войны, в своей основе светлая книга, потому что проникнута верой в торжество человечности.
Мог ли кто-нибудь тогда, сорок лет назад, представить себе, что переживает самые главные годы своей жизни! Конечно, нет, — считали, что все еще впереди, в будущем, которое так много обещает. Дожить бы только до него… Но, читая военную прозу Вячеслава Леонидовича Кондратьева, постоянно ощущаешь, что в судьбе его героев ничего важнее и возвышеннее не .будет, чем эти очень тяжелые, заполненные обычными солдатскими заботами и тревогами дни.
Война в повести Вячеслава Кондратьева «Сашка»
Глубинным
импульсом, послужившим написанию Вячеславом Кондратьевым рассказов и повестей о
тяжелых военных буднях, стала его вера в то, что он обязан рассказать о войне,
о своих товарищах, которые сложили голову в стоивших нашей стране больших жертв
боях подо Ржевом. Писатель считал своим долгом донести горькую военную правду
до читателей.
Повесть
В. Кондратьева “Сашка” была сразу же замечена и литературной критикой, и
читателями. Она заняла достойное место в ряду лучших литературных произведений
о военном времени.
Какой
мы видим войну в повести Вячеслава Кондратьева? Это редеющий в атаках и от
постоянных немецких обстрелов батальон; разные его роты, в каждой из которых
осталось по полтора десятка из первоначальных ста пятидесяти бойцов… Это три
захваченные фашистами деревни — Панове, Усово, Овсянниково. Это овраг,
маленькие рощицы и поле, за которым вражеская оборона, простреливаемая пулеметным
и минометным огнем…
В
центре повествования Кондратьева именно это овсянниковское поле, в воронках от
мин, снарядов и бомб, с неубранными трупами, с валяющимися простреленными
касками, с подбитым в одном из первых боев танком. Казалось бы, овсянниковское
поле ничем не примечательно — обычное поле боя. Но для героев повести
Кондратьева все главное в их жизни совершается именно здесь. И многие из них
останутся здесь навсегда…
В.
Кондратьев во всех деталях воспроизводит военный быт, что придает его повествованию
особую реалистичность, делает читателя соучастником военных событий. Для людей,
воюющих здесь, даже самая незначительная деталь навсегда врежется в память. Для
бойцов овсянниковского поля содержанием жизни стали и шалаши, и мелкие
окопчики, и последняя щепоть махры, и валенки, которые никак не высушить, и
полкотелка жидкой пшенной каши в день на двоих. И пока солдат жив и цел, ему
снова ходить в атаку, есть что придется, спать где придется… Из этого и
складывалась жизнь солдата. Даже смерть была здесь привычной, и мало у кого
оставалась надежда выбраться отсюда живым и неискалеченным.
Кому-то
может показаться, что повествование Вячеслава Кондратьева содержит и
несущественные подробности: дата, которой помечена пачка концентрата, лепешки
из гнилой, раскисшей картошки. Но это все правда, та правда, которая помогает
понять по-настоящему, чего стоила русскому народу Великая Отечественная война.
Картина военного быта дополняется постоянным обращением В. Кондратьева к тылу.
Война в тылу легла на плечи людей непосильной работой, слезами матерей, у
которых сыновья на фронте, вдовьей долей солдаток.
В
кровавом бою местного значения и в описании жизни тыла Вячеслав Кондратьев
изобразил картину большой войны. Люди, показанные в повести, — самые
обыкновенные. Но в их судьбах отражается судьба миллионов россиян во время
тяжелейшей войны.
Кондратьев
с большим мастерством передает напряженную жизнь военного времени. В любой
момент приказ или пуля могли разлучить людей надолго, часто навсегда. Но за
немногие дни и часы, а иногда в одном лишь поступке полностью проявлялся
характер человека. Когда Сашка, сам раненый, перевязал тяжело раненного солдата
из “папаш”, и добравшись до санвзвода, привел санитаров, он совершил этот
поступок, ни минуты не раздумывая. Таков был зов его совести. Он сделал то, что
считал само собой разумеющимся, не придавая этому большого значения.
Но
тот раненый солдат, которому Сашка спас жизнь, наверняка никогда его не
забудет. И пусть он не знает даже имени своего спасителя — он знает гораздо
большее: это благородный человек, сострадающий такому же, как он сам, бойцу.
Против
нас была очень сильная армия — хорошо вооруженная, уверенная в своей
непобедимости. Армия, отличавшаяся необычайной жестокостью и бесчеловечностью,
у которой не было никаких нравственных преград в обращении с противником. А как
же обращалась с противником наша армия? Сашка, что бы там ни было, не сможет
расправиться с безоружным. Для него это означает утрату чувства собственного
достоинства, нравственного превосходства над фашистами. Когда у Сашки
спрашивают, как он решился не выполнить приказ — не стал расстреливать
пленного, разве не понимал, чем ему это грозило, он отвечает просто: “Люди же
мы, а не фашисты”. И простые его слова наполнены глубоким смыслом.
Несмотря
на то, что война изображена Вячеславом Кондратьевым в жутких подробностях —
грязь, кровь, трупы, повесть “Сашка” проникнута верой в торжество человечности.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.5ka.ru
Тема: – Человек на войне по повести В. Кондратьева «Сашка»
Наверное, до конца своих дней мы не сможем разобраться с наследием Великой Отечественной войны. И кому, как не писателям, лучше всего понимать это. Война — это событие, которое надо было не только пережить, но и осмыслить. И поэтому вновь и вновь берутся за перо писатели и рассказывают об уроках войны. Страстная вера в то, что он обязан рассказать, а люди должны узнать о его войне, о его товарищах, которые сложили голову в стоивших нам больших жертв боях подо Ржевом, руководила и Вячеславом Леонидовичем Кондратьевым.
Повесть “Сашка” была сразу же замечена и оценена по достоинству. Читатели и критики, проявив на сей раз редкое единодушие, определили ей место в ряду самых больших удач нашей военной литературы. Я думаю, что причина этого отчасти в том, что посвящена она одной из важнейших проблем военной литературы вообще: человек на войне.
В центре художественной вселенной В. Л. Кондратьева овсянниковское поле — в воронках от мин, снарядов и бомб, с неубранными трупами, с валяющимися простреленными касками, с подбитым в одном из первых боев танком. Оно ничем не примечательно. Поле как поле. Но для героев Кондратьева все главное в их жизни совершается здесь, и многим не суждено его перейти, они останутся здесь навсегда. А тем, кому повезет, кто вернется отсюда живым, запомнится оно навсегда во всех подробностях — каждая ложбинка, каждый пригорок, каждая тропка. Для тех, кто здесь воюет, даже самое малое исполнено немалого значения: и шалаши, и мелкие окопчики, и последняя щепоть махры, и валенки, которые никак не высушить, и полкотелка жидкой пшенной каши в день на двоих. Все это составляло жизнь солдата на переднем крае, вот из чего она складывалась, чем была наполнена. Даже смерть была здесь заурядно привычной, хотя и не угасала надежда выбраться отсюда живым.
Теперь из дали мирных времен может показаться, что описанные Кондратьевым подробности: дата, которой помечена пачка концентрата, лепешки из гнилой, раскисшей картошки — не так существенны. Но ведь это все правда, так было. Можно ли, отвернувшись от грязи, крови, страданий, оценить мужество солдата, понять, чего стоила народу война? Клочок истерзанной войной земли, горстка людей — самых обыкновенных, не решающее, не вошедшее в историю сражение… Но на этом материале В. Л. Кондратьев изобразил народную жизнь во всей полноте. В малом мире овсянниковского поля открываются существенные черты и закономерности мира большого, предстает судьба народная в пору великих исторических потрясений. В малом у него неизменно проступает большое. Та же дата на пачке концентрата, свидетельствующая, что он не из запаса, а сразу, без промедления и задержек, попал на фронт, без лишних слов указывает крайний предел напряжения сил всей страны. Конечно, эта деталь подкреплена и подтверждена другими, но для полноты и точности картины необходима и она.
Фронтовая жизнь — действительность особого рода: встречи здесь скоротечны — в любой момент приказ или пуля могли разлучить надолго, часто навсегда. Но под огнем за немногие дни и часы, а иногда в одном лишь поступке характер человека проявлялся с такой исчерпывающей полнотой, с такой предельной ясностью и определенностью, которые порой в нормальных условиях недостижимы и при многолетних приятельских отношениях. Представим, что война пощадила и Сашку, и того тяжело раненного солдата, которого герой, сам раненный, перевязал и к которому, добравшись до санвзвода, привел санитаров. Стал бы вспоминать этот случай Сашка? Скорее всего, нет, для него в нем нет ничего особенного, он сделал то, что считал само собой разумеющимся, не придавая ему никакого значения. Но тот раненый солдат, которому Сашка спас жизнь, наверняка никогда его не забудет. Что из того, что он не знает о Сашке ничего, даже имени. Сам поступок раскрыл ему в Сашке самое главное. И если бы их знакомство продолжилось, оно бы не так уж много добавило к тому, что он узнал о Сашке в те считанные минуты, когда свалил его осколок снаряда и лежал он в роще, истекая кровью.
Часто говорят, имея в виду судьбу человека, — река жизни. На фронте ее течение становилось катастрофически стремительным, она властно увлекала за собой человека и несла его от одного кровавого водоворота к другому. Как мало оставалось у него возможностей для свободного выбора! Но, выбирая, он каждый раз ставит на карту свою жизнь или жизнь подчиненных. Цена выбора здесь всегда жизнь, хотя обычно выбирать приходится вещи как будто бы обыденные — позицию с обзором пошире, укрытие на поле боя. Кондратьев пытается передать это неостановимое движение потока жизни, подчиняющего себе человека; иногда у него на первый план выступает герой — Сашка. И хотя он старается использовать все возникающие возможности для выбора, не упускает ситуаций, исход которых может зависеть от его смекалки, выдержки, он все-таки во власти этого неукротимого потока военной действительности — пока он жив и цел, ему снова ходить в атаку, вжиматься под обстрелом в землю, есть что придется, спать где придется…
Тяжкий период войны изображает В. Л. Кондратьев: мы учимся воевать, дорого стоит нам эта учеба, многими жизнями плачено за науку. Постоянный мотив В. Л. Кондратьева: уметь воевать — это не только, преодолев страх, пойти под пули, не только не терять самообладание в минуты смертельной опасности. Это еще полдела — не трусить. Труднее научиться другому: думать в бою и над тем, чтобы потерь — они, конечно, неизбежны на войне — все-таки было поменьше, чтобы зря и свою голову не подставлять, и людей не класть.
Когда у Сашки спрашивают, как же он решился не выполнить приказ — не стал расстреливать пленного, разве не понимал, чем ему это грозило, — он отвечает просто: “Люди же мы, а не фашисты”. В этом он непоколебим. И простые его слова исполнены глубочайшего смысла: они говорят о неодолимости человечности. Книга Кондратьева, в которой с таким бесстрашием нарисован жуткий лик войны, в своей основе светлая книга, потому что проникнута верой в торжество человечности.
Мог ли кто-нибудь тогда, сорок лет назад, представить себе, что переживает самые главные годы своей жизни! Конечно, нет, — считали, что все еще впереди, в будущем, которое так много обещает. Дожить бы только до него… Но, читая военную прозу Вячеслава Леонидовича Кондратьева, постоянно ощущаешь, что в судьбе его героев ничего важнее и возвышеннее не будет, чем эти очень тяжелые, заполненные обычными солдатскими заботами и тревогами дни.
В течение четырех лет войны не было ни одного хоть сколько-нибудь значительного события, которое не находило бы немедленного отражения в литературе. Произведения тех лет на военную тему создавались буквально по горячим следам. Эту прозу называют «лейтенантской», что многое говорит о ее авторах.
Вячеслав Кондратьев — фронтовик, свидетель и участник описываемых им событий. Его первая же повесть «Сашка» оказалась удачной. «История «Сашки» — это история человека, оказавшегося в самом трудном месте и на самой трудной должности — солдатской»,— так сказал о повести Кондратьева К. Симонов.
Герой повести — Сашка, простой деревенский парень двадцати двух-двадцати трех лет. Его молодость выпала на нелегкое для страны время. Прежнее представление Сашки о войне резко отличается от того, чем война в действительности оказалась. Проводя своего героя через многие испытания, автор раскрывает читателю его характер. Показателен в этом отношении эпизод с валенками. Рискуя собственной жизнью, Сашка решает достать валенки для ротного. Ротного ему жалко. «Для себя ни за что бы не полез»,— замечает герой. Писатель подчеркивает добродушие и бескорыстие Сашки, его любовь к ближнему.
Сообразительным, смелым, ловким показывает себя герой, когда неожиданно появляются немцы. Сначала у него перехватывает дыхание, затем он приходит в себя, начинает быстро соображать и предпринимает решительное действие: «резанул длинной очередью по немцам». Мужественно выглядит герой на фоне «битой-перебитой» роты, которая, едва получив приказ, с удовольствием ретируется за овраг. Сашка же бросается на помощь ротному. Идя с ним в атаку и заметив, что у того расстрелян диск, Сашка отдает ротному свой, не думая о своей жизни. У него одно желание: «настичь немцев и обязательно перестрелять их».
Кульминационным моментом повести является схватка героя с немцем и то, что последовало дальше. С горячей ненавистью бросается герой на врага и, несмотря на разницу сил, побеждает его. Однако после захвата немца Сашка вдруг замечает, что пленник — его ровесник, такой же молодой, такой же, наверное, жизнелюбивый, да и «на вид он прямо русский». Сочувствие проникает в сердце Сашки. В обращении с немцем герой ведет себя гуманно, замечая, что «не такой он, чтоб над пленным и безоружным издеваться». Сашка не только сам не применяет насилия, он против того, чтобы другие пользовались своей «страшной властью». Подробно Кондратьев описывает Сашкины мытарства, которые он переносит ради одного — сохранения жизни врагу. «Много, очень много видал Сашка смертей за это время — проживи до ста лет, столько не увидишь,— но цена человеческой жизни не умалялась от этого в его сознании». И это определяющая черта в образе Сашки — умение в нечеловеческих условиях сохранить в себе человеческое, «есть у него в душе заслон какой или преграда, преступить которую он не в силах». «Ну, Сашок… Ты человек…» — говорят о нем товарищи.
Человечен Сашка и к своим, и к чужим. Снова рискуя собственной жизнью, он приводит к раненому солдату, которому он дал слово помочь, санитаров. Не может обмануть человека Сашка, крепко держит свое слово, дорожит человеческий жизнью.
Сложно складываются взаимоотношения героя с Зиной. После первой же встречи привязавшись к ней, Сашка надеется и с ее стороны увидеть любовь и преданность. Снова повстречав Зину, герой обнаруживает, что она любит другого. Сашка находит в себе мужество простить ей все, потому что он ее понимает: Зина молодая, ей надо как-то устраивать свою жизнь, и никакой уверенности в том, что Сашка с войны вернется, у нее нет. «Неосудима Зина… Просто война….» — делает заключение герой.
Понимание свойственно Сашке и в других эпизодах. Предельно корректно ведет он себя с местным населением по пути своего следования, зная: осуждать их за негостеприимство нельзя — война. Герой умеет найти к человеку подход, знает, как не обидеть его.
Когда в госпитале происходит конфликт из-за качества пищи, он обнаруживает необыкновенную смелость, беря на себя чужую вину. Сашка понимает, что друг его, Володька очень горяч нравом и может наделать глупостей, а он, Сашка, «благоразумнее», а потому попытается как-то сгладить сложившуюся ситуацию. О наказании за содеянное герой не думает, главное для него — спасти друга.
Когда очарованный красотой подснежника Жора подрывается на мине, Сашка, ни минуты не раздумывая, бросается за отброшенной в сторону его шапкой. Не собственная жизнь волнует его в этот момент, а осознание долга перед товарищем: накрыть его лицо и отдать таким образом последнюю дань уважения. Сашка снова не думает о себе, проявляет способность к самопожертвованию.
На вокзале герой знакомится с двумя девушками, отправляющимися на фронт. Им жаль израненного, измученного Сашку, а Сашке — их. Он отлично понимает, что ждет этих юных, не нюхавших пороху девчат там, на передовой, и проявляет огромное сочувствие.
Наплыв патриотических чувств вызывает у Сашки Москва. Он вдруг понимает всю важность и нужность того дела, которое он делал «там».
В повести «Сашка» Кондратьев нарисовал образ честного, смелого, мужественного, доброго и отзывчивого человека.
Писатель развернул перед читателем объективную картину войны, беспощадной и смертоносной.
Наверное, до конца своих дней мы не сможем разобраться с наследием Великой Отечественной войны. И кому, как не писателям, лучше всего понимать это. Война – это событие, которое надо было не только пережить, но и осмыслить. И поэтому вновь и вновь берутся за перо писатели и рассказывают об уроках войны. Страстная вера в то, что он обязан рассказать, а люди должны узнать о его войне, о его товарищах, которые сложили голову в стоивших нам больших жертв боях подо Ржевом, руководила и Вячеславом Леонидовичем Кондратьевым.
Повесть “Сашка” была сразу же замечена и оценена по достоинству. Читатели и критики, проявив на сей раз редкое единодушие, определили ей место в ряду самых больших удач нашей военной литературы. Я думаю, что причина этого отчасти в том, что посвящена она одной из важнейших проблем военной литературы вообще: человек на войне.
В центре художественной вселенной В. Л. Кондратьева овсянниковское поле – в воронках от мин, снарядов и бомб, с неубранными трупами, с валяющимися простреленными касками, с подбитым в одном из первых боев танком. Оно ничем не примечательно. Поле как поле. Но для героев Кондратьева все главное в их жизни совершается здесь, и многим не суждено его перейти, они останутся здесь навсегда. А тем, кому повезет, кто вернется отсюда живым, запомнится оно навсегда во всех подробностях – каждая ложбинка, каждый пригорок, каждая тропка. Для тех, кто здесь воюет, даже самое малое исполнено немалого значения: и шалаши, и мелкие окопчики, и последняя щепоть махры, и валенки, которые никак не высушить, и полкотелка жидкой пшенной каши в день на двоих. Все это составляло жизнь солдата на переднем крае, вот из чего она складывалась, чем была наполнена. Даже смерть была здесь заурядно привычной, хотя и не угасала надежда выбраться отсюда живым.
Теперь из дали мирных времен может показаться, что описанные Кондратьевым подробности: дата, которой помечена пачка концентрата, лепешки из гнилой, раскисшей картошки – не так существенны. Но ведь это все правда, так было. Можно ли, отвернувшись от грязи, крови, страданий, оценить мужество солдата, понять, чего стоила народу война? Клочок истерзанной войной земли, горстка людей – самых обыкновенных, не решающее, не вошедшее в историю сражение… Но на этом материале В. Л. Кондратьев изобразил народную жизнь во всей полноте. В малом мире овсянниковского поля открываются существенные черты и закономерности мира большого, предстает судьба народная в пору великих исторических потрясений. В малом у него неизменно проступает большое. Та же дата на пачке концентрата, свидетельствующая, что он не из запаса, а сразу, без промедления и задержек, попал на фронт, без лишних слов указывает крайний предел напряжения сил всей страны. Конечно, эта деталь подкреплена и подтверждена другими, но для полноты и точности картины необходима и она.
Фронтовая жизнь – действительность особого рода: встречи здесь скоротечны – в любой момент приказ или пуля могли разлучить надолго, часто навсегда. Но под огнем за немногие дни и часы, а иногда в одном лишь поступке характер человека проявлялся с такой исчерпывающей полнотой, с такой предельной ясностью и определенностью, которые порой в нормальных условиях недостижимы и при многолетних приятельских отношениях. Представим, что война пощадила и Сашку, и того тяжело раненного солдата, которого герой, сам раненный, перевязал и к которому, добравшись до санвзвода, привел санитаров. Стал бы вспоминать этот случай Сашка? Скорее всего, нет, для него в нем нет ничего особенного, он сделал то, что считал само собой разумеющимся, не придавая ему никакого значения. Но тот раненый солдат, которому Сашка спас жизнь, наверняка никогда его не забудет. Что из того, что он не знает о Сашке ничего, даже имени. Сам поступок раскрыл ему в Сашке самое главное. И если бы их знакомство продолжилось, оно бы не так уж много добавило к тому, что он узнал о Сашке в те считанные минуты, когда свалил его осколок снаряда и лежал он в роще, истекая кровью.
Часто говорят, имея в виду судьбу человека, – река жизни. На фронте ее течение становилось катастрофически стремительным, она властно увлекала за собой человека и несла его от одного кровавого водоворота к другому. Как мало оставалось у него возможностей для свободного выбора! Но, выбирая, он каждый раз ставит на карту свою жизнь или жизнь подчиненных. Цена выбора здесь всегда жизнь, хотя обычно выбирать приходится вещи как будто бы обыденные – позицию с обзором пошире, укрытие на поле боя. Кондратьев пытается передать это неостановимое движение потока жизни, подчиняющего себе человека; иногда у него на первый план выступает герой – Сашка. И хотя он старается использовать все возникающие возможности для выбора, не упускает ситуаций, исход которых может зависеть от его смекалки, выдержки, он все-таки во власти этого неукротимого потока военной действительности – пока он жив и цел, ему снова ходить в атаку, вжиматься под обстрелом в землю, есть что придется, спать где придется…
Тяжкий период войны изображает В. Л. Кондратьев: мы учимся воевать, дорого стоит нам эта учеба, многими жизнями плачено за науку. Постоянный мотив В. Л. Кондратьева: уметь воевать – это не только, преодолев страх, пойти под пули, не только не терять самообладание в минуты смертельной опасности. Это еще полдела – не трусить. Труднее научиться другому: думать в бою и над тем, чтобы потерь – они, конечно, неизбежны на войне – все-таки было поменьше, чтобы зря и свою голову не подставлять, и людей не класть.
Когда у Сашки спрашивают, как же он решился не выполнить приказ – не стал расстреливать пленного, разве не понимал, чем ему это грозило, – он отвечает просто: “Люди же мы, а не фашисты”. В этом он непоколебим. И простые его слова исполнены глубочайшего смысла: они говорят о неодолимости человечности. Книга Кондратьева, в которой с таким бесстрашием нарисован жуткий лик войны, в своей основе светлая книга, потому что проникнута верой в торжество человечности.
Мог ли кто-нибудь тогда, сорок лет назад, представить себе, что переживает самые главные годы своей жизни! Конечно, нет, – считали, что все еще впереди, в будущем, которое так много обещает. Дожить бы только до него… Но, читая военную прозу Вячеслава Леонидовича Кондратьева, постоянно ощущаешь, что в судьбе его героев ничего важнее и возвышеннее не будет, чем эти очень тяжелые, заполненные обычными солдатскими заботами и тревогами дни.
Теперь из дали мирных времен может показаться, что одни подробности у Кондратьева не так существенны – можно и без них обойтись: дата, которой помечена пачка концентрата, лепешки из гнилой, раскисшей картошки. Но ведь это всё правда, так было. Можно ли, отвернувшись от грязи, крови, страданий, оценить мужество солдата. понять по-настоящему, чего стоила народу война?
Клочок истерзанной войной земли, горстка людей – самых обыкновенных, не решающее, вошедшее в историю сражение, – кровавая обыденность боев местного значения… Кондратьев на небольшом пространстве полностью изобразил народную жизнь. В малом мире овсянниковского поля открываются существенные черты и закономерности мира большого, предстает судьба народная в пору великих исторических потрясений. В малом у него неизменно проступает большое. Та же дата на пачке концентрата, свидетельствующая, что он не из запаса, а сразу, без промедления и задержек, попал на фронт, без лишних слов указывает крайний предел напряжения сил всей страны. Конечно, эта деталь подкреплена и подтверждена другими, но для полноты и точности картины необходима и она.
Фронтовая жизнь – действительность особого рода: встречи здесь скоротечны – в любой момент приказ или пуля могли разлучить надолго, часто навсегда. Но под огнем за немногие дни и часы, а иногда в одном лишь поступке характер человека проявлялся с такой исчерпывающей полнотой, с такой предельной ясностью и определенностью, которые порой в нормальных условиях недостижимы и при многолетних приятельских отношениях.
Представим, что война пощадила и Сашку, и того тяжело раненного солдата из “папаш”, которого герой, сам раненый, перевязал и к которому, добравшись до санвзвода, привел санитаров. Стал бы вспоминать этот случай Сашка? Скорее, всего нет, для него в нём нет ничего особенного, он сделал то, что считал само собой разумеющимся, не придавая ему никакого значения. Но тот раненый солдат, которому Сашка спас жизнь, наверняка никогда его не забудет. Что из того, что он не знает о Сашке ничего, даже имени. Сам поступок раскрыл ему в Сашке самое главное. И если бы их знакомство продолжилось, оно бы не так уж много добавило к тому, что он узнал о Сашке в те считанные минуты, когда свалил его осколок снаряда, и лежал он в роще, истекая кровью.
Часто говорят, имея в виду судьбу человека, – река жизни. На фронте ее течение становилось катастрофически стремительным, она властно увлекала за собой человека и несла его от одного кровавого водоворота к другому. Как мало оставалось у него возможностей для свободного выбора! Но, выбирая, он каждый раз ставит на карту свою жизнь или жизнь подчиненных. Цена выбора здесь всегда жизнь, хотя обычно выбирать приходиться вещи как будто бы обыденные – позицию с обзором пошире, укрытие на поле боя.
Кондратьев пытается передать это неостановимое движение потока жизни, подчиняющего себе человека; иногда у него на первый план выступает герой – Сашка. И хотя он старается использовать все возникающие возможности для выбора, не упускает ситуаций, исход которых может зависеть от его смекалки, выдержки, он всё – таки во власти этого неукротимого потока военной действительности – пока он жив и цел, ему снова ходить в атаку, вжиматься под обстрелом в землю, есть что придется, спать, где придется…
Большое внимание в повести уделяется военному быту. Для писателя бытие слито с бытом, разделить их нельзя, невозможно.
Тыл постоянно возникает у Кондратьева. Война в тылу легла на плечи людей страшным грузом; непосильной работой, слезами матерей, у которых сыновья на фронте, вдовьей долей солдаток. И что бы ни говорили герои Кондратьева, они знают, что никто им так не сочувствует, никто их так не жалеет, как горемычные бабы и старухи, – кто как не они, будут выхаживать раненых, последним поделятся, будут прятать от фашистов. И солдаты чувствуют какую – то долю вины перед теми, кого призваны были защищать, – за то что война пошла не так, как думалось, за то, что женскими руками теперь приходится делать всю мужскую работу. И, быть может, солдат, которым так досталось в эти первые месяцы войны, больше всех их собственных бед и горестей жжет сознание того, что вот уже в армию, на войну уходят девушки, – значит, на самом краю стоим, из последних сил выбиваемся, значит, сами они с солдатским делом не управляются
Тяжкий период войны изображает Кондратьев – мы учимся воевать, дорого стоит нам эта учеба, многими жизнями плачено за науку. Постоянный мотив у Кондратьева: уметь воевать – это не только, преодолев страх, пойти под пули, не только не терять самообладание в минуты смертельной опасности. Это еще полдела – не трусить. Труднее научится другому: думать в бою и над тем, чтобы потерь – они, конечно, неизбежны на войне – все-таки было поменьше, чтобы зря и свою голову не подставлять, и людей не класть.
Против нас была очень сильная армия – хорошо вооруженная, уверенная в своей непобедимости. Армия, отличавшаяся необычайной жестокостью и бесчеловечностью, не признавая никаких нравственных преград в обращении с противником. Как же обращалась с противником наша армия? Сашка, что бы там ни было, не сможет расправиться с безоружным. Для него это значило бы, кроме всего прочего, утратить чувство безусловной правоты, абсолютного нравственного превосходства над фашистами.
Когда у Сашки спрашивают, как же он решился не выполнить приказ – не стал расстреливать пленного, разве не понимал, чем ему это грозило, он отвечает просто: “Люди же мы, а не фашисты.” В этом он непоколебим. И простые его слова исполнены глубочайшего смысла: они говорят о неодолимости человечности. Книга Кондратьева, в которой с таким бесстрашием нарисован жуткий лик войны – грязь, вши, кровь, трупы, – в своей основе светлая книга, потому что проникнута верой в торжество человечности.
Мог ли кто-нибудь тогда, сорок лет назад, представить себе, что переживает самые главные годы своей жизни! Конечно, нет, – считали, что всё еще впереди, в будущем, которое так много обещает. Дожить бы только до него… Даже самым молодым участникам войны вот-вот стукнет шестьдесят. Прожита целая жизнь, и четыре года – какими бы они там ни были – это все-таки только четыре года, Но почему-то вопреки такой очевидной арифметике кажется, что военные годы заняли полжизни, что пережить было в ту пору, когда каждый день был бесконечно длинным и мог стать для тебя последним, куда больше, чем за всю остальную жизнь.
И, читая военную прозу Кондратьева, постоянно ощущаешь это, хотя героям его тогда в голову не приходило, не могло прийти, что в их судьбе ничего важнее, больше и выше не будет, чем эти очень тяжелые, до отказа забитые обычными солдатскими заботами и тревогами дни. Литература
По материалу книги Л. Лазарева “Самые главные годы” (о фронтовых повестях и рассказах Вячеслава Кондратьева)
Глубокий импульс, который послужил толчком к написанию Вячеславом Кондратьевым произведений о тяжких боевых буднях, — непоколебимая вера в то, что он должен поведать о войне, о своих друзьях, сложивших голову в сражениях подо Ржевом. Автор считал своей обязанностью поведать читателю военную правду, какой бы горькой она ни была.
Повесть В. Кондратьева “Сашка” была сразу же замечена и литературной критикой, и читателями. Она заняла достойное место в ряду лучших литературных произведений о военном времени. Какой мы видим войну в повести Вячеслава Кондратьева? Это редеющий в атаках и от постоянных немецких обстрелов батальон; разные его роты, в каждой из которых осталось по полтора десятка из первоначальных ста пятидесяти бойцов… Это три захваченные фашистами деревни — Панове, Усово, Овсянниково. Это овраг, маленькие рощицы и поле, за которым вражеская оборона, простреливаемая пулеметным и минометным огнем…
В центре повествования Кондратьева именно это овсянниковское поле, в воронках от мин, снарядов и бомб, с неубранными трупами, с валяющимися простреленными касками, с подбитым в одном из первых боев танком. Казалось бы, овсянниковское поле ничем не примечательно — обычное поле боя. Но для героев повести Кондратьева все главное в их жизни совершается именно здесь. И многие из них останутся здесь навсегда…
В. Кондратьев во всех деталях воспроизводит военный быт, что придает его повествованию особую реалистичность, делает читателя соучастником военных событий. Для людей, воюющих здесь, даже самая незначительная деталь навсегда врежется в память. Для бойцов овсянниковского поля содержанием жизни стали и шалаши, и мелкие окопчики, и последняя щепоть махры, и валенки, которые никак не высушить, и полкотелка жидкой пшенной каши в день на двоих. И пока солдат жив и цел, ему снова ходить в атаку, есть, что придется, спать, где придется… Из этого и складывалась жизнь солдата. Даже смерть была здесь привычной, и мало у кого оставалась надежда выбраться отсюда живым и неискалеченным.
Кому-то может показаться, что повествование Вячеслава Кондратьева содержит и несущественные подробности: дата, которой помечена пачка концентрата, лепешки из гнилой, раскисшей картошки. Но это все правда, та правда, которая помогает понять по-настоящему, чего стоила русскому народу Великая Отечественная война. Картина военного быта дополняется постоянным обращением В. Кондратьева к тылу. Война в тылу легла на плечи людей непосильной работой, слезами матерей, у которых сыновья на фронте, вдовьей долей солдаток.
В кровавом бою местного значения и в описании жизни тыла Вячеслав Кондратьев изобразил картину большой войны. Люди, показанные в повести, — самые обыкновенные. Но в их судьбах отражается судьба миллионов россиян во время тяжелейшей войны.
Кондратьев с большим мастерством передает напряженную жизнь военного времени. В любой момент приказ или пуля могли разлучить людей надолго, часто навсегда. Но за немногие дни и часы, иногда в одном лишь поступке полностью проявлялся характер человека. Когда Сашка, сам раненый, перевязал тяжело раненного солдата из “папаш”, и, добравшись до санвзвода, привел санитаров, он совершил этот поступок, ни минуты не раздумывая. Таков был зов его совести. Он сделал то, что считал само собой разумеющимся, не придавая этому большого значения.
Но тот раненый солдат, которому Сашка спас жизнь, наверняка никогда его не забудет. И пусть он не знает даже имени своего спасителя — он знает гораздо большее: это благородный человек, сострадающий такому же, как он сам, бойцу.
Против нас была очень сильная армия — хорошо вооруженная, уверенная в своей непобедимости. Армия, отличавшаяся необычайной жестокостью и бесчеловечностью, у которой не было никаких нравственных преград в обращении с противником. А как же обращалась с противником наша армия? Сашка, что бы там ни было, не сможет расправиться с безоружным. Для него это означает утрату чувства собственного достоинства, нравственного превосходства над фашистами. Когда у Сашки спрашивают, как он решился не выполнить приказ — не стал расстреливать пленного, разве не понимал, чем ему это грозило, он отвечает просто: “Люди же мы, а не фашисты”. И простые его слова наполнены глубоким смыслом.
Несмотря на то, что война изображена Вячеславом Кондратьевым в жутких подробностях — грязь, кровь, трупы, повесть “Сашка” проникнута верой в торжество человечности. Тяжкий период войны изображает В.А. Кондратьев: мы учимся воевать, дорого стоит нам эта учеба, многими жизнями плачено за науку. Постоянный мотив В.А.Кондратьева: уметь воевать — это не только, преодолев страх, пойти под пули, не только не терять самообладания в минуты смертельной опасности. Это еще полдела — не трусить. Труднее научиться другому: думать в бою и над тем, чтобы потерь — они, конечно, неизбежны на войне — все-таки было поменьше, чтобы зря и свою голову не подставлять, и людей не класть.
И нехитрые слова Сашки, о том, что “люди же мы, а не фашисты” преисполнены глубокого смысла: они сообщают о необоримости этого человека. Произведение Кондратьева, в котором он с мужеством и бесстрашием изобразил страшное лицо войны, в своем основании — светлая и ясная книга, так как пронизана непоколебимой верой в торжество человеколюбия и гуманности.
Наверное, до конца своих дней мы не сможем разобраться с наследием Великой Отечественной войны. И кому, как не писателям, лучше всего понимать это. Война — это событие, которое надо было не только пережить, но и осмыслить. И поэтому вновь и вновь берутся за перо писатели и рассказывают об уроках войны. Страстная вера в то, что он обязан рассказать, а люди должны узнать о его войне, о его товарищах, которые сложили голову в стоивших нам больших жертв боях подо Ржевом, руководила и Вячеславом Леонидовичем Кондратьевым.
Повесть “Сашка” была сразу же замечена и оценена по достоинству. Читатели и критики, проявив на сей раз редкое единодушие, определили ей место в ряду самых больших удач нашей военной литературы. Я думаю, что причина этого отчасти в том, что посвящена она одной из важнейших проблем военной литературы вообще: человек на войне.
В центре художественной вселенной В. Л. Кондратьева овсянниковское поле — в воронках от мин, снарядов и бомб, с неубранными трупами, с валяющимися простреленными касками, с подбитым в одном из первых боев танком. Оно ничем не примечательно. Поле как поле. Но для героев Кондратьева все главное в их жизни совершается здесь, и многим не суждено его перейти, они останутся здесь навсегда. А тем, кому повезет, кто вернется отсюда живым, запомнится оно навсегда во всех подробностях — каждая ложбинка, каждый пригорок, каждая тропка. Для тех, кто здесь воюет, даже самое малое исполнено немалого значения: и шалаши, и мелкие окопчики, и последняя щепоть махры, и валенки, которые никак не высушить, и полкотелка жидкой пшенной каши в день на двоих. Все это составляло жизнь солдата на переднем крае, вот из чего она складывалась, чем была наполнена. Даже смерть была здесь заурядно привычной, хотя и не угасала надежда выбраться отсюда живым.
Теперь из дали мирных времен может показаться, что описанные Кондратьевым подробности: дата, которой помечена пачка концентрата, лепешки из гнилой, раскисшей картошки — не так существенны. Но ведь это все правда, так было. Можно ли, отвернувшись от грязи, крови, страданий, оценить мужество солдата, понять, чего стоила народу война? Клочок истерзанной войной земли, горстка людей — самых обыкновенных, не решающее, не вошедшее в историю сражение… Но на этом материале В. Л. Кондратьев изобразил народную жизнь во всей полноте. В малом мире овсянни-ковского поля открываются существенные черты и закономерности мира большого, предстает судьба народная в пору великих исторических потрясений. В малом у него неизменно проступает большое. Та же дата на пачке концентрата, свидетельствующая, что он не из запаса, а сразу, без промедления и задержек, попал на фронт, без лишних слов указывает крайний предел напряжения сил всей страны. Конечно, эта деталь подкреплена и подтверждена другими, но для полноты и точности картины необходима и она.
Фронтовая жизнь — действительность особого рода: встречи здесь скоротечны — в любой момент приказ или пуля могли разлучить надолго, часто навсегда. Но под огнем за немногие дни и часы, а иногда в одном лишь поступке характер человека проявлялся с такой исчерпывающей полнотой, с такой предельной ясностью и определенностью, которые порой в нормальных условиях недостижимы и при многолетних приятельских отношениях. Представим, что война пощадила и Сашку, и того тяжело раненного солдата, которого герой, сам раненный, перевязал и к которому, добравшись до санвзвода, привел санитаров. Стал бы вспоминать этот случай Сашка? Скорее всего, нет, для него в нем нет ничего особенного, он сделал то, что считал само собой разумеющимся, не придавая ему никакого значения. Но тот раненый солдат, которому Сашка спас жизнь, наверняка никогда его не забудет. Что из того, что он не знает о Сашке ничего, даже имени. Сам поступок раскрыл ему в Сашке самое главное. И если бы их знакомство продолжилось, оно бы не так уж много добавило к тому, что он узнал о Сашке в те считанные минуты, когда свалил его осколок снаряда и лежал он в роще, истекая кровью.
Часто говорят, имея в виду судьбу человека, — река жизни. На фронте ее течение становилось катастрофически стремительным, она властно увлекала за собой человека и несла его от одного кровавого водоворота к другому. Как мало оставалось у него возможностей для свободного выбора! Но, выбирая, он каждый раз ставит на карту свою жизнь или жизнь подчиненных. Цена выбора здесь всегда жизнь, хотя обычно выбирать приходится вещи как будто бы обыденные — позицию с обзором пошире, укрытие на поле боя. Кондратьев пытается передать это неостановимое движение потока жизни, подчиняющего себе человека; иногда у него на первый план выступает герой — Сашка. И хотя он старается использовать все возникающие возможности для выбора, не упускает ситуаций, исход которых может зависеть от его смекалки, выдержки, он все-таки во власти этого неукротимого потока военной действительности — пока он жив и цел, ему снова ходить в атаку, вжиматься под обстрелом в землю, есть что придется, спать где придется…
Тяжкий период войны изображает В. Л. Кондратьев: мы учимся воевать, дорого стоит нам эта учеба, многими жизнями плачено за науку. Постоянный мотив В. Л. Кондратьева: уметь воевать — это не только, преодолев страх, пойти под пули, не только не терять самообладание в минуты смертельной опасности. Это еще полдела — не трусить. Труднее научиться другому: думать в бою и над тем, чтобы потерь — они, конечно, неизбежны на войне — все-таки было поменьше, чтобы зря и свою голову не подставлять, и людей не класть.
Когда у Сашки спрашивают, как же он решился не выполнить приказ — не стал расстреливать пленного, разве не понимал, чем ему это грозило, — он отвечает просто: “Люди же мы, а не фашисты”. В этом он непоколебим. И простые его слова исполнены глубочайшего смысла: они говорят о неодолимости человечности. Книга Кондратьева, в которой с таким бесстрашием нарисован жуткий лик войны, в своей основе светлая книга, потому что проникнута верой в торжество человечности.
Мог ли кто-нибудь тогда, сорок лет назад, представить себе, что переживает самые главные годы своей жизни! Конечно, нет, — считали, что все еще впереди, в будущем, которое так много обещает. Дожить бы только до него… Но, читая военную прозу Вячеслава Леонидовича Кондратьева, постоянно ощущаешь, что в судьбе его героев ничего важнее и возвышеннее не будет, чем эти очень тяжелые, заполненные обычными солдатскими заботами и тревогами дни.
Нет ничего страшнее войны. Она ломает и коверкает человеческие судьбы. Война проверяете людей на прочность. На войне жизнь течет по-другому: быстрее и стремительнее, она увлекает человека от одного кровавого водоворота к другому. На войне у человека почти нет выбора, а если и есть, то выбор этот сопряжен с риском для жизни своей или другого.
Фронт— это другая жизнь. Там все по-другому. Встречи мимолетны, потому что в любой момент можно расстаться навсегда.
На войне характер человека раскрывается более полно. Один поступок может раскрыть всю человеческую натуру, что невозможно при нормальных обстоятельствах и при многолетней дружбе. В экстремальных условиях человек ведет себя совсем иначе. Об этом — повесть В. Кондратьева «Сашка”
В своем произведении Кондратьев показывает нам движение жизни, которое подчиняет себе человека и несет его за собой. Несмотря на то, что есть возможность выбора, человек все равно подчинен этому потоку, называемому военной действительностью.
Если на минуту представить, что и Сашку, и тяжелораненого солдата, которого он перевязал, пощадила война, то стал бы главный герой вспоминать об этом? Вряд ли, ведь Сашка сделал то, что должен был, сделать. Для него в этом поступке нет ничего особенного.
Но для того раненого солдата это значит много, он вряд ли забудет человека, который спас ему жизнь, хотя он даже имени его не знает. Но дело не в этом, а в том, что этот поступок раскрыл для раненого натуру Сашки, самое главное.
Художественное пространство произведения небольшое: три деревни, где расположились немцы и редеющий батальон. Овсяниковое поле ничем не примечательно, но для героев повести Кондратьева оно имеет большое значение. Здесь основной центр событий, не все перейдут это поле, а те, кто перейдет, запомнят его навсегда. Для воюющих на этом поле важны все детали: «У края рощи прилеплен был к ели редкий шалашик для отдыха, а рядом наложено лапнику густо, чтобы и посидеть, когда ноги занемеют, но наблюдать надо было безотрывно. Сектор Сашкиного обзора не маленький: от подбитого танка, что чернеет на середке поля, и до Панова, деревеньки махонькой, разбитой вконец, но никак нашими не достигнутой. И плохо, что роща в этом месте обрывалась не сразу, а сползала вниз мелким подлеском да кустарником. А еще хуже метрах в ста поднимался взгорок с березняком, правда, не частым, но поле боя пригораживающим».
Все незначительное в повседневной жизни для солдата становится значимым. В этих мелочах заключена его жизнь. Даже смерть становится неотъемлемой и какой-то привычной частью военной жизни. События, разворачивающиеся на Овсяниковом поле, как в зеркале отражают судьбу большого мира, судьбу народа в период потрясений. В малом видится большое — такова особенность повести Кондратьева.
В «Сашке» внимание писателя ориентировано не только на боевые действия, но и на военный быт. Жизнь (в значении бытия) и быт у Кондратьева неотделимы друг от друга.
Поле Овсяниковое — это маленький кусочек большого фронта, где так же воюют и гибнут. Но не только к боевыми действиям приковано внимание писателя, а также к тылу, который нет-нет да и возникнет в повести. Ведь именно тыл обеспечивал фронт провизией и боеприпасами. Людям, которые остались в тылу, было не легче, чем на фронте. Герои повести хорошо понимали, что никто так не сопереживал : им, как одинокие женщины, проводйвщие своих мужей и сыновей на фронт. Именно они будут выхаживать и перевязывать раненых, прятать от фашистов.
Солдаты чувствуют свою вину за то, что те, кого они должны защищать, т. е. женщины, вынуждены выполнять всю тяжелую мужскую работу, за то, что война идет не так, как представлялась вначале.
Фашистская армия была хорошо вооруженной, уверенной в своей неуязвимости и победе. Армия, готовая проявить жестокость и бесчеловечность по отношению к врагу ради своей цели. Но как обращались наши воины с пленными немцами? Сашка, взяв в плен немца, не может проявить к нему бесчеловечность: «Он, Сашка, сейчас над жизнью и смертью другого человека волен. Захочет — доведет до штаба живым, захочет— хлопнет по дороге! Сашке даже как-то не по себе стало… И немец, конечно, понимает, что в Сашкиных руках находится полностью. А что ему про русских наплели, одному богу известно! Только не знает немец, какой Сашка человек, что не такой он, чтоб над пленным и безоружным издеваться».
Если бы он расправился с безоружным, то утратил бы чувство собственной правоты, нравственного превосходства над фашистами. Любая жизнь значит для него очень много, даже жизнь пленного немца: «Много, очень много видал Сашка смертей за это время — проживи до ста лет, столько не увидишь, — но цена человеческой жизни не умалилась от этого в его сознании…»
Когда у него спросили, почему он не выполнил приказ о расстреле пленного, он ответил: «Люди же мы, а не фашисты». В этих его словах заключена вера в непоколебимость человеческого в человеке.
В Сашке боролись солдат, который обязан выполнять приказы командира, и человек, который не может лишить другого человека жизни: «Впервые за всю службу в армии, за месяцы фронта столкнулись у Сашки в отчаянном противоречии привычка подчиняться беспрекословно и страшное сомнение в справедливости и нужности того, что ему приказали. И еще третье есть, что сплелось с остальным: не может он беззащитного убивать. Не может, и все!» Это значит, что человеческое победило.
Учиться воевать тоже надо уметь, об этом говорит Кондратьев в своей повести. Уметь воевать — это не только способность преодолевать свой страх и не теряться в трудную минуту, но и уметь вести войну так, чтобы она была с минимальными потерями. Но мы учимся воевать, и за учебу эту заплачено немало жизней. Когда-нибудь мы научимся, ведь человек в любых условиях должен стремиться оставаться человеком.
Повесть Кондратьева — светлая повесть, в ней звучит вера в человечность, несмотря на то, что изображен в ней жуткий оскал войны. История жизни Сашки — это история человека, который, жертвуя собой и своей жизнью, продлевает жизнь другим, нам, мне, детям будущего, моим детям!!!
Наверное, до конца своих дней мы не сможем разобраться с наследием Великой Отечественной войны. И кому, как не писателям, лучше всего понимать это. Война — это событие, которое надо было не только пережить, но и осмыслить. И поэтому вновь и вновь берутся за перо писатели и рассказывают об уроках войны. Страстная вера в то, что он обязан рассказать, а люди должны узнать о его войне, о его товарищах, которые сложили голову в стоивших нам больших жертв боях подо Ржевом, руководила и Вячеславом Леонидовичем Кондратьевым.
Повесть “Сашка” была сразу же замечена и оценена по достоинству. Читатели и критики, проявив на сей раз редкое единодушие, определили ей место в ряду самых больших удач нашей военной литературы. Я думаю, что причина этого отчасти в том, что посвящена она одной из важнейших проблем военной литературы вообще: человек на войне.
В центре художественной вселенной В. Л. Кондратьева овсянниковское поле — в воронках от мин, снарядов и бомб, с неубранными трупами, с валяющимися простреленными касками, с подбитым в одном из первых боев танком. Оно ничем не примечательно. Поле как поле. Но для героев Кондратьева все главное в их жизни совершается здесь, и многим не суждено его перейти, они останутся здесь навсегда. А тем, кому повезет, кто вернется отсюда живым, запомнится оно навсегда во всех подробностях — каждая ложбинка, каждый пригорок, каждая тропка. Для тех, кто здесь воюет, даже самое малое исполнено немалого значения: и шалаши, и мелкие окопчики, и последняя щепоть махры, и валенки, которые никак не высушить, и полкотелка жидкой пшенной каши в день на двоих. Все это составляло жизнь солдата на переднем крае, вот из чего она складывалась, чем была наполнена. Даже смерть была здесь заурядно привычной, хотя и не угасала надежда выбраться отсюда живым.
Теперь из дали мирных времен может показаться, что описанные Кондратьевым подробности: дата, которой помечена пачка концентрата, лепешки из гнилой, раскисшей картошки — не так существенны. Но ведь это все правда, так было. Можно ли, отвернувшись от грязи, крови, страданий, оценить мужество солдата, понять, чего стоила народу война? Клочок истерзанной войной земли, горстка людей — самых обыкновенных, не решающее, не вошедшее в историю сражение… Но на этом материале В. Л. Кондратьев изобразил народную жизнь во всей полноте. В малом мире овсянниковского поля открываются существенные черты и закономерности мира большого, предстает судьба народная в пору великих исторических потрясений. В малом у него неизменно проступает большое. Та же дата на пачке концентрата, свидетельствующая, что он не из запаса, а сразу, без промедления и задержек, попал на фронт, без лишних слов указывает крайний предел напряжения сил всей страны. Конечно, эта деталь подкреплена и подтверждена другими, но для полноты и точности картины необходима и она.
Фронтовая жизнь — действительность особого рода: встречи здесь скоротечны — в любой момент приказ или пуля могли разлучить надолго, часто навсегда. Но под огнем за немногие дни и часы, а иногда в одном лишь поступке характер человека проявлялся с такой исчерпывающей полнотой, с такой предельной ясностью и определенностью, которые порой в нормальных условиях недостижимы и при многолетних приятельских отношениях. Представим, что война пощадила и Сашку, и того тяжело раненного солдата, которого герой, сам раненный, перевязал и к которому, добравшись до санвзвода, привел санитаров. Стал бы вспоминать этот случай Сашка? Скорее всего, нет, для него в нем нет ничего особенного, он сделал то, что считал само собой разумеющимся, не придавая ему никакого значения. Но тот раненый солдат, которому Сашка спас жизнь, наверняка никогда его не забудет. Что из того, что он не знает о Сашке ничего, даже имени. Сам поступок раскрыл ему в Сашке самое главное. И если бы их знакомство продолжилось, оно бы не так уж много добавило к тому, что он узнал о Сашке в те считанные минуты, когда свалил его осколок снаряда и лежал он в роще, истекая кровью.
Часто говорят, имея в виду судьбу человека, — река жизни. На фронте ее течение становилось катастрофически стремительным, она властно увлекала за собой человека и несла его от одного кровавого водоворота к другому. Как мало оставалось у него возможностей для свободного выбора! Но, выбирая, он каждый раз ставит на карту свою жизнь или жизнь подчиненных. Цена выбора здесь всегда жизнь, хотя обычно выбирать приходится вещи как будто бы обыденные — позицию с обзором пошире, укрытие на поле боя. Кондратьев пытается передать это неостановимое движение потока жизни, подчиняющего себе человека; иногда у него на первый план выступает герой — Сашка. И хотя он старается использовать все возникающие возможности для выбора, не упускает ситуаций, исход которых может зависеть от его смекалки, выдержки, он все-таки во власти этого неукротимого потока военной действительности — пока он жив и цел, ему снова ходить в атаку, вжиматься под обстрелом в землю, есть что придется, спать где придется…
Тяжкий период войны изображает В. Л. Кондратьев: мы учимся воевать, дорого стоит нам эта учеба, многими жизнями плачено за науку. Постоянный мотив В. Л. Кондратьева: уметь воевать — это не только, преодолев страх, пойти под пули, не только не терять самообладание в минуты смертельной опасности. Это еще полдела — не трусить. Труднее научиться другому: думать в бою и над тем, чтобы потерь — они, конечно, неизбежны на войне — все-таки было поменьше, чтобы зря и свою голову не подставлять, и людей не класть.
Когда у Сашки спрашивают, как же он решился не выполнить приказ — не стал расстреливать пленного, разве не понимал, чем ему это грозило, — он отвечает просто: “Люди же мы, а не фашисты”. В этом он непоколебим. И простые его слова исполнены глубочайшего смысла: они говорят о неодолимости человечности. Книга Кондратьева, в которой с таким бесстрашием нарисован жуткий лик войны, в своей основе светлая книга, потому что проникнута верой в торжество человечности.
Мог ли кто-нибудь тогда, сорок лет назад, представить себе, что переживает самые главные годы своей жизни! Конечно, нет, — считали, что все еще впереди, в будущем, которое так много обещает. Дожить бы только до него… Но, читая военную прозу Вячеслава Леонидовича Кондратьева, постоянно ощущаешь, что в судьбе его героев ничего важнее и возвышеннее не будет, чем эти очень тяжелые, заполненные обычными солдатскими заботами и тревогами дни.
Наверное, до конца своих дней мы не сможем разобраться с наследием Великой Отечественной войны. И кому, как не писателям, лучше всего понимать это. Война — это событие, которое надо было не только пережить, но и осмыслить. И поэтому вновь и вновь берутся за перо писатели и рассказывают об уроках войны. Страстная вера в то, что он обязан рассказать, а люди должны узнать о его войне, о его товарищах, которые сложили голову в стоивших нам больших жертв боях подо Ржевом, руководила и Вячеславом Леонидовичем Кондратьевым.
Повесть “Сашка” была сразу же замечена и оценена по достоинству. Читатели и критики, проявив на сей раз редкое единодушие, определили ей место в ряду самых больших удач нашей военной литературы. Я думаю, что причина этого отчасти в том, что посвящена она одной из важнейших проблем военной литературы вообще: человек на войне.
В центре художественной вселенной В. Л. Кондратьева овсянниковское поле — в воронках от мин, снарядов и бомб, с неубранными трупами, с валяющимися простреленными касками, с подбитым в одном из первых боев танком. Оно ничем не примечательно. Поле как поле. Но для героев Кондратьева все главное в их жизни совершается здесь, и многим не суждено его перейти, они останутся здесь навсегда. А тем, кому повезет, кто вернется отсюда живым, запомнится оно навсегда во всех подробностях — каждая ложбинка, каждый пригорок, каждая тропка. Для тех, кто здесь воюет, даже самое малое исполнено немалого значения: и шалаши, и мелкие окопчики, и последняя щепоть махры, и валенки, которые никак не высушить, и полкотелка жидкой пшенной каши в день на двоих. Все это составляло жизнь солдата на переднем крае, вот из чего она складывалась, чем была наполнена. Даже смерть была здесь заурядно привычной, хотя и не угасала надежда выбраться отсюда живым.
Теперь из дали мирных времен может показаться, что описанные Кондратьевым подробности: дата, которой помечена пачка концентрата, лепешки из гнилой, раскисшей картошки — не так существенны. Но ведь это все правда, так было. Можно ли, отвернувшись от грязи, крови, страданий, оценить мужество солдата, понять, чего стоила народу война? Клочок истерзанной войной земли, горстка людей — самых обыкновенных, не решающее, не вошедшее в историю сражение… Но на этом материале В. Л. Кондратьев изобразил народную жизнь во всей полноте. В малом мире овсянни-ковского поля открываются существенные черты и закономерности мира большого, предстает судьба народная в пору великих исторических потрясений. В малом у него неизменно проступает большое. Та же дата на пачке концентрата, свидетельствующая, что он не из запаса, а сразу, без промедления и задержек, попал на фронт, без лишних слов указывает крайний предел напряжения сил всей страны. Конечно, эта деталь подкреплена и подтверждена другими, но для полноты и точности картины необходима и она.
Фронтовая жизнь — действительность особого рода: встречи здесь скоротечны — в любой момент приказ или пуля могли разлучить надолго, часто навсегда. Но под огнем за немногие дни и часы, а иногда в одном лишь поступке характер человека проявлялся с такой исчерпывающей полнотой, с такой предельной ясностью и определенностью, которые порой в нормальных условиях недостижимы и при многолетних приятельских отношениях. Представим, что война пощадила и Сашку, и того тяжело раненного солдата, которого герой, сам раненный, перевязал и к которому, добравшись до санвзвода, привел санитаров. Стал бы вспоминать этот случай Сашка? Скорее всего, нет, для него в нем нет ничего особенного, он сделал то, что считал само собой разумеющимся, не придавая ему никакого значения. Но тот раненый солдат, которому Сашка спас жизнь, наверняка никогда его не забудет. Что из того, что он не знает о Сашке ничего, даже имени. Сам поступок раскрыл ему в Сашке самое главное. И если бы их знакомство продолжилось, оно бы не так уж много добавило к тому, что он узнал о Сашке в те считанные минуты, когда свалил его осколок снаряда и лежал он в роще, истекая кровью.
Часто говорят, имея в виду судьбу человека, — река жизни. На фронте ее течение становилось катастрофически стремительным, она властно увлекала за собой человека и несла его от одного кровавого водоворота к другому. Как мало оставалось у него возможностей для свободного выбора! Но, выбирая, он каждый раз ставит на карту свою жизнь или жизнь подчиненных. Цена выбора здесь всегда жизнь, хотя обычно выбирать приходится вещи как будто бы обыденные — позицию с обзором пошире, укрытие на поле боя. Кондратьев пытается передать это неостановимое движение потока жизни, подчиняющего себе человека; иногда у него на первый план выступает герой — Сашка. И хотя он старается использовать все возникающие возможности для выбора, не упускает ситуаций, исход которых может зависеть от его смекалки, выдержки, он все-таки во власти этого неукротимого потока военной действительности — пока он жив и цел, ему снова ходить в атаку, вжиматься под обстрелом в землю, есть что придется, спать где придется…
Тяжкий период войны изображает В. Л. Кондратьев: мы учимся воевать, дорого стоит нам эта учеба, многими жизнями плачено за науку. Постоянный мотив В. Л. Кондратьева: уметь воевать — это не только, преодолев страх, пойти под пули, не только не терять самообладание в минуты смертельной опасности. Это еще полдела — не трусить. Труднее научиться другому: думать в бою и над тем, чтобы потерь — они, конечно, неизбежны на войне — все-таки было поменьше, чтобы зря и свою голову не подставлять, и людей не класть.
Когда у Сашки спрашивают, как же он решился не выполнить приказ — не стал расстреливать пленного, разве не понимал, чем ему это грозило, — он отвечает просто: “Люди же мы, а не фашисты”. В этом он непоколебим. И простые его слова исполнены глубочайшего смысла: они говорят о неодолимости человечности. Книга Кондратьева, в которой с таким бесстрашием нарисован жуткий лик войны, в своей основе светлая книга, потому что проникнута верой в торжество человечности.
Мог ли кто-нибудь тогда, сорок лет назад, представить себе, что переживает самые главные годы своей жизни! Конечно, нет, — считали, что все еще впереди, в будущем, которое так много обещает. Дожить бы только до него… Но, читая военную прозу Вячеслава Леонидовича Кондратьева, постоянно ощущаешь, что в судьбе его героев ничего важнее и возвышеннее не будет, чем эти очень тяжелые, заполненные обычными солдатскими заботами и тревогами дни.
Наверное, до конца своих дней мы не сможем разобраться с наследием Великой Отечественной войны. И кому, как не писателям, лучше всего понимать это. Война — это событие, которое надо было не только пережить, но и осмыслить. И поэтому вновь и вновь берутся за перо писатели и рассказывают об уроках войны. Страстная вера в то, что он обязан рассказать, а люди должны узнать о его войне, о его товарищах, которые сложили голову в стоивших нам больших жертв боях подо Ржевом, руководила и Вячеславом Леонидовичем Кондратьевым.
Повесть «Сашка» была сразу же замечена и оценена по достоинству. Читатели и критики, проявив на сей раз редкое единодушие, определили ей место в ряду самых больших удач нашей военной литературы. Я думаю, что причина этого отчасти в том, что посвящена она одной из важнейших проблем военной литературы вообще: человек на войне.
В центре художественной вселенной В. Л. Кондратьева овсянниковское поле — в воронках от мин, снарядов и бомб, с неубранными трупами, с валяющимися простреленными касками, с подбитым в одном из первых боев танком. Оно ничем не примечательно. Поле как поле. Но для героев Кондратьева все главное в их жизни совершается здесь, и многим не суждено его перейти, они останутся здесь навсегда. А тем, кому повезет, кто вернется отсюда живым, запомнится оно навсегда во всех подробностях — каждая ложбинка, каждый пригорок, каждая тропка. Для тех, кто здесь воюет, даже самое малое исполнено немалого значения: и шалаши, и мелкие окопчики, и последняя щепоть махры, и валенки, которые никак не высушить, и полкотелка жидкой пшенной каши в день на двоих. Все это составляло жизнь солдата на переднем крае, вот из чего она складывалась, чем была наполнена. Даже смерть была здесь заурядно привычной, хотя и не угасала надежда выбраться отсюда живым.
Теперь из дали мирных времен может показаться, что описанные Кондратьевым подробности: дата, которой помечена пачка концентрата, лепешки из гнилой, раскисшей картошки — не так существенны. Но ведь это все правда, так было. Можно ли, отвернувшись от грязи, крови, страданий, оценить мужество солдата, понять, чего стоила народу война? Клочок истерзанной войной земли, горстка людей — самых обыкновенных, не решающее, не вошедшее в историю сражение… Но на этом материале В. Л. Кондратьев изобразил народную жизнь во всей полноте. В малом мире овсянниковского поля открываются существенные черты и закономерности мира большого, предстает судьба народная в пору великих исторических потрясений. В малом у него неизменно проступает большое. Та же дата на пачке концентрата, свидетельствующая, что он не из запаса, а сразу, без промедления и задержек, попал на фронт, без лишних слов указывает крайний предел напряжения сил всей страны. Конечно, эта деталь подкреплена и подтверждена другими, но для полноты и точности картины необходима и она.
Фронтовая жизнь — действительность особого рода: встречи здесь скоротечны — в любой момент приказ или пуля могли разлучить надолго, часто навсегда. Но под огнем за немногие дни и часы, а иногда в одном лишь поступке характер человека проявлялся с такой исчерпывающей полнотой, с такой предельной ясностью и определенностью, которые порой в нормальных условиях недостижимы и при многолетних приятельских отношениях. Представим, что война пощадила и Сашку, и того тяжело раненного солдата, которого герой, сам раненный, перевязал и к которому, добравшись до санвзвода, привел санитаров. Стал бы вспоминать этот случай Сашка? Скорее всего, нет, для него в нем нет ничего особенного, он сделал то, что считал само собой разумеющимся, не придавая ему никакого значения. Но тот раненый солдат, которому Сашка спас жизнь, наверняка никогда его не забудет. Что из того, что он не знает о Сашке ничего, даже имени. Сам поступок раскрыл ему в Сашке самое главное. И если бы их знакомство продолжилось, оно бы не так уж много добавило к тому, что он узнал о Сашке в те считанные минуты, когда свалил его осколок снаряда и лежал он в роще, истекая кровью.
Часто говорят, имея в виду судьбу человека, — река жизни. На фронте ее течение становилось катастрофически стремительным, она властно увлекала за собой человека и несла его от одного кровавого водоворота к другому. Как мало оставалось у него возможностей для свободного выбора! Но, выбирая, он каждый раз ставит на карту свою жизнь или жизнь подчиненных. Цена выбора здесь всегда жизнь, хотя обычно выбирать приходится вещи как будто бы обыденные — позицию с обзором пошире, укрытие на поле боя. Кондратьев пытается передать это неостановимое движение потока жизни, подчиняющего себе человека; иногда у него на первый план выступает герой — Сашка. И хотя он старается использовать все возникающие возможности для выбора, не упускает ситуаций, исход которых может зависеть от его смекалки, выдержки, он все-таки во власти этого неукротимого потока военной действительности — пока он жив и цел, ему снова ходить в атаку, вжиматься под обстрелом в землю, есть что придется, спать где придется…
Тяжкий период войны изображает В. Л. Кондратьев: мы учимся воевать, дорого стоит нам эта учеба, многими жизнями плачено за науку. Постоянный мотив В. Л. Кондратьева: уметь воевать — это не только, преодолев страх, пойти под пули, не только не терять самообладание в минуты смертельной опасности. Это еще полдела — не трусить. Труднее научиться другому: думать в бою и над тем, чтобы потерь — они, конечно, неизбежны на войне — все-таки было поменьше, чтобы зря и свою голову не подставлять, и людей не класть.
Когда у Сашки спрашивают, как же он решился не выполнить приказ — не стал расстреливать пленного, разве не понимал, чем ему это грозило, — он отвечает просто: «Люди же мы, а не фашисты». В этом он непоколебим. И простые его слова исполнены глубочайшего смысла: они говорят о неодолимости человечности. Книга Кондратьева, в которой с таким бесстрашием нарисован жуткий лик войны, в своей основе светлая книга, потому что проникнута верой в торжество человечности.
Мог ли кто-нибудь тогда, сорок лет назад, представить себе, что переживает самые главные годы своей жизни! Конечно, нет, — считали, что все еще впереди, в будущем, которое так много обещает. Дожить бы только до него… Но, читая военную прозу Вячеслава Леонидовича Кондратьева, постоянно ощущаешь, что в судьбе его героев ничего важнее и возвышеннее не будет, чем эти очень тяжелые, заполненные обычными солдатскими заботами и тревогами дни.
Повесть Вячеслава Кондратьева «Сашка» – одно из тех произведений, в которых предстаёт пред нами повседневная военная действительность. Не победные марши, не великие полководцы, не решающие сражения и незабываемые подвиги являются предметом изображения в этой книге.
Место действия – небольшая пядь нашей земли, время – первые месяцы войны, герои – рядовые бойцы. Непосредственно боевым действиям посвящена первая, небольшая часть повести; остальные события происходят не на передовой («на передке», как говорит автор), где «земля – как камень» была. («Что ж перед смертью мучиться, окопы в мёрзлой земле колупать?»), а потом, в апреле, «когда пообсохло малость, силёнок уже нет», выдохлись бойцы до того, что своих ребят погибших хоронить невмоготу; а далее действие разворачивается в госпитале, в близком тылу, в сёлах, расположенных неподалёку, в Москве, куда прибывает герой в конце повести.
Но это не значит, что война идёт только там, на переднем крае. Она всюду: в скудном рационе раненых в прифронтовом госпитале, на минном поле, на переправе через Волгу, в деревенской избе, в которой ночевали солдаты, на колхозном поле, где жарили они лепёшки из мёрзлого картофеля. И хотя всё подчинено законам военного времени, простая человеческая жизнь продолжается и здесь. Играет патефон, танцуют пары – это встречают Первомай офицеры и сестрички из госпиталя; обнимает, жалея, Сашку Зина; «стучат каблучками туфелек» девушки по московским тротуарам.
Одним словом, не просто война, а жизнь во всём её многообразии предстаёт перед нами в произведении В. Кондратьева “Сашка”. Так называется повесть, так зовут главного героя. Это один из сотен тысяч рядовых солдат, поменявших по воле истории мирную профессию на тяжёлую военную работу. Кондратьев не называет героя по фамилии, он остаётся для нас до конца повествования просто Сашкой. Я думаю, это потому, что автор хочет подчеркнуть в своём герое человеческое начало. Будучи рядовым солдатом, не мечтая о подвигах, а просто честно выполняя свой долг, он «не обезверел» сердцем, сохранил живой свою человеческую душу. Мне, кажется, что именно такие, как Сашка, (неважно, на какой войне, в какое время) являются решающим фактором в достижении победы над врагом. Быть солдатом, ежедневно соприкасаться со смертью, знать, что можешь погибнуть в любую минуту, и не ожесточиться – это дано не каждому…
Вот Сашка ползёт, рискуя жизнью, чтобы снять с убитого немца валенки. «Для себя? Нет «валенки самому Сашке не нужны» – он о ротном своём беспокоится: тот без сапог остался, а в чужих валенках “плавает».
Вот ещё «негораздь какая!». Раненый встретился на пути в госпиталь, «большой и грузный», самому не дотащить. Как смог перевязал его Сашка, вернуться обещал, метку на тропе оставил, а «на душе как – то нехорошо» было, пока не привёл санитаров к раненому.
Вот берёт на себя Сашка чужую вину, когда в госпитальной палате полетела тарелка в сытого майора, пришедшего к раненым полуголодным солдатикам про временные трудности «складно и звучно» говорить.
За два месяца на передовой, «терпя ежечасно от немцев, не видел Сашка вблизи живого врага».
И вот, взяв в плен «языка», сталкивается с таковым лицом к лицу. Молоды оба: и русский солдат, и пленный. Лицом немец напоминал деревенского дружка Сашки – Димку. Не матёрого гитлеровца, не опытного офицера автор сталкивает со своим героем, а молодого немецкого солдата, в прошлом – студента. Но даже не это сыграло роль в том, что не мог Сашка расстрелять пленного по приказу комбата. Верил рядовой солдат советской власти, и если дал Сашка слово, то не может его нарушить. И ещё «не может он беззащитного убивать…»
Называя своего героя Сашкой, сделав его рядовым бойцом, писатель, однако, не отказывает ему в уме и наблюдательности. Не дурак Сашка, «видел он – не слепой же – промашки начальства, и большого и малого…»
И с распутицей этой, на которую всё теперь валят, что-то не так: «… просто худо пока всё, недохват во всём, и воевать, видать, не научились ещё. Но в том, что вскорости всё изменится к лучшему, Сашка ни на минуту не сомневался». Я думаю, что, вкладывая эту веру в сознание своего героя, автор хочет подчеркнуть, что умение и терпение, трудолюбие и человеколюбие, вера в лучшее и расчёт на свои собственные силы помогли нашему народу отстоять Родину в годы войны, пережить послевоенное лихолетье, помогают сейчас, в наше непростое время.
И другие герои повести оставляют свой след в душе читателя. Это ротный, который честно выполняет свой воинский долг на маленьком кусочке русской земли подо Ржевом: бьёт фрицев, бережёт, как может, бойцов, в трудную минуту помогает Сашке одолеть и взять в плен немца. Эта «баба, не молодая, лет тридцати пяти», с уставшими глазами, сунувшая ночевавшим у неё солдатикам по две варёные картофелины из скудных своих запасов.
Это Жорка. Радуется он, что из «мясорубки» выбрался, что «впереди жизни несколько месяцев». «Давайте договоримся – о войне ни слова!» – говорит он. А она – то, война, рядом, подстерегла Жорку, когда свернул он с дороги за синенькими подснежниками: подорвался раненый боец на мине.
Это «две девушки в военной форме» на вокзале в Калинине, которым стыдно «в тылу усидеть, когда все наши мальчишки воюют». Накормили они голодного Сашку, да ещё и с собой продуктов дали. «Что – то с этими славными девушками станется, какая судьба их ждёт фронтовая?»
Сколько их, людей хороших, «на Сашкиной дороге за последние дни было? И со всеми навсегда расставался». Но не расстанется уже с ними читатель.
Говоря о художественных особенностях повести В. Кондратьева, нельзя не отметить своеобразия её лексики. Авторские «словечки»: «побоязничали», «прогляд», «без останову», «негораздь», «охотничий выстрел» и другие – подчёркивают, как мне кажется, народное начало и авторском повествовании, и в характере героя.
Трудно вычленить элементы композиции в данном произведении. Я думаю, что кульминацией повести является эпизод ранения Сашки. Два «месяца на передке» пробыл боец до ранения, затем – дорога в тыл, и как логическое завершение – прибытие героя в Москву. Именно здесь, на последней страннице повести, раскрывается главная мысль произведения. «Но чем разительней отличалась эта спокойная, почти мирная Москва от того, что было там, тем яснее и ощутимее становилась для него связь между тем, что делал он там, и тем, что увидел здесь, тем значительнее виделось ему его дело там…»
Чтобы продолжалась мирная жизнь, чтобы спокойно спали дети, чтобы радовались, любили, были счастливы люди, воевали и гибли на фронтах Отечественной войны такие, как Сашка.
Вернуться к списку: Сочинение по литературе
Страница: [ 1 ] 2
К одному из недавних интервью Вячеслава Кондратьева в качестве эпилога поставлены строки Давида Самойлова:
* Как это было! Как совпало-
* Война, беда, мечта и юность!
* И это всё в меня запало
* И лишь потом во мне очнулось!
Самойловские строки служат ключом к человеческой и писательской судьбе Вячеслава Кондратьева. Как глубоко запало пережитое тогда… Это только в первые дни мира казалось, как поется в песне Окуджавы: “С войной покончили мы счеты…” Не кончили, и сейчас уже ясно, что до конца своих дней не рассчитаемся. Случаются дни, когда снова подступает она вплотную, и некуда от нее деваться. Так было и у Вячеслава Кондратьева, это и толкнуло его к перу. Только страстная вера в то, что он обязан рассказать, а люди должны узнать о его войне, о его товарищах, которые сложили голову в затяжных, стоивших нам больших жертв боях подо Ржевом, – только такая неостывающая, ни с чем не считающаяся вера могла питать это упорство в написании рассказов и повестей о тяжелых днях.
Повесть “Сашка” была сразу же замечена и оценена по достоинству. Читатели и критики, проявив на сей раз редкое единодушие, определили ей место в ряду самых больших удач нашей военной литературы. Повесть эта, составившая имя Вячеславу Кондратьеву, и сейчас, когда перед нами уже целый том его прозы, несомненно, лучшая из всего, что он написал.
Художественное пространство в повести Кондратьева невелико и кажется замкнутым. Редеющий в безудержных атаках и от постоянных – как по расписанию – немецких обстрелов батальон; разные его роты, в каждой по полтора десятка штыков – из первоначальных ста пятидесяти, да это еще после того, как пополняли, наскребая кого только можно в тылах; три расположенных рядом деревни – Паново, Усово, Овсянниково, в которых прочно закрепились немцы; овраг, маленькие рощицы и поле, за которым вражеская оборона, – поле, сплошь простреливаемое пулеметным и минометным огнем…
Правда, повести и рассказы Кондратьева переносят нас и на Дальний Восток (там служили срочную в армии герои, там застала их война), и в настороженно – суровую, но спокойную Москву сорок второго (сюда, в родной дом, получив отпуск по ранению, приезжает Сашка).Но в центре художественной вселенной Кондратьева то овсянниковское поле – в воронках от мин, снарядов и бомб, с неубранными трупами, с валяющимися простреленными касками, с подбитым в одном из первых боев танком.
Ничем овсянниковское поле не примечательно. Поле как поле. Но для героев Кондратьева всё главное в их жизни совершается здесь, и многим не суждено его перейти, они останутся здесь навсегда. А тем, кому повезет, кто вернется отсюда живым, запомнится оно навсегда во всех подробностях – каждая ложбинка, каждый пригорок, каждая тропка. Для тех, кто здесь воюет, даже самое малое исполнено немалого значения: и шалаши, и мелкие окопчики, и последняя щепоть махры, и валенки, которые никак не высушить, и полкотелка жидкой пшенной каши в день на двоих. Всё это составляло жизнь солдата на переднем крае, вот из чего она складывалась, чем была наполнена. Даже смерть была здесь заурядно привычной, хотя и не угасала надежда, что живым и неискалеченным вряд ли отсюда выбраться.
Теперь из дали мирных времен может показаться, что одни подробности у Кондратьева не так существенны – можно и без них обойтись: дата, которой помечена пачка концентрата, лепешки из гнилой, раскисшей картошки. Но ведь это всё правда, так было. Можно ли, отвернувшись от грязи, крови, страданий, оценить мужество солдата. понять по-настоящему, чего стоила народу война?
Клочок истерзанной войной земли, горстка людей – самых обыкновенных, не решающее, вошедшее в историю сражение, – кровавая обыденность боев местного значения… Кондратьев на небольшом пространстве полностью изобразил народную жизнь. В малом мире овсянниковского поля открываются существенные черты и закономерности мира большого, предстает судьба народная в пору великих исторических потрясений. В малом у него неизменно проступает большое. Та же дата на пачке концентрата, свидетельствующая, что он не из запаса, а сразу, без промедления и задержек, попал на фронт, без лишних слов указывает крайний предел напряжения сил всей страны. Конечно, эта деталь подкреплена и подтверждена другими, но для полноты и точности картины необходима и она.
Фронтовая жизнь – действительность особого рода: встречи здесь скоротечны – в любой момент приказ или пуля могли разлучить надолго, часто навсегда. Но под огнем за немногие дни и часы, а иногда в одном лишь поступке характер человека проявлялся с такой исчерпывающей полнотой, с такой предельной ясностью и определенностью, которые порой в нормальных условиях недостижимы и при многолетних приятельских отношениях.
Представим, что война пощадила и Сашку, и того тяжело раненного солдата из “папаш”, которого герой, сам раненый, перевязал и к которому, добравшись до санвзвода, привел санитаров. Стал бы вспоминать этот случай Сашка? Скорее, всего нет, для него в нём нет ничего особенного, он сделал то, что считал само собой разумеющимся, не придавая ему никакого значения. Но тот раненый солдат, которому Сашка спас жизнь, наверняка никогда его не забудет. Что из того, что он не знает о Сашке ничего, даже имени. Сам поступок раскрыл ему в Сашке самое главное. И если бы их знакомство продолжилось, оно бы не так уж много добавило к тому, что он узнал о Сашке в те считанные минуты, когда свалил его осколок снаряда, и лежал он в роще, истекая кровью.
Часто говорят, имея в виду судьбу человека, – река жизни. На фронте ее течение становилось катастрофически стремительным, она властно увлекала за собой человека и несла его от одного кровавого водоворота к другому. Как мало оставалось у него возможностей для свободного выбора! Но, выбирая, он каждый раз ставит на карту свою жизнь или жизнь подчиненных. Цена выбора здесь всегда жизнь, хотя обычно выбирать приходиться вещи как будто бы обыденные – позицию с обзором пошире, укрытие на поле боя.
Кондратьев пытается передать это неостановимое движение потока жизни, подчиняющего себе человека; иногда у него на первый план выступает герой – Сашка. И хотя он старается использовать все возникающие возможности для выбора, не упускает ситуаций, исход которых может зависеть от его смекалки, выдержки, он всё – таки во власти этого неукротимого потока военной действительности – пока он жив и цел, ему снова ходить в атаку, вжиматься под обстрелом в землю, есть что придется, спать, где придется…
Большое внимание в повести уделяется военному быту. Для писателя бытие слито с бытом, разделить их нельзя, невозможно.
Тыл постоянно возникает у Кондратьева. Война в тылу легла на плечи людей страшным грузом; непосильной работой, слезами матерей, у которых сыновья на фронте, вдовьей долей солдаток. И что бы ни говорили герои Кондратьева, они знают, что никто им так не сочувствует, никто их так не жалеет, как горемычные бабы и старухи, – кто как не они, будут выхаживать раненых, последним поделятся, будут прятать от фашистов. И солдаты чувствуют какую – то долю вину перед теми, кого призваны были защищать, – за то что война пошла не так, как думалось, за то, что женскими руками теперь приходится делать всю мужскую работу.
Страница: [ 1 ] 2
Наверное, до конца своих дней мы не сможем разобраться с наследием Великой Отечественной войны. И кому, как не писателям, лучше всего понимать это. Война — это событие, которое надо было не только пережить, но и осмыслить. И поэтому вновь и вновь берутся за перо писатели и рассказывают об уроках войны. Страстная вера в то, что он обязан рассказать, а люди должны узнать о его войне, о его товарищах, которые сложили голову в стоивших нам больших жертв боях подо Ржевом, руководила и Вячеславом Леонидовичем Кондратьевым.
Повесть “Сашка” была сразу же замечена и оценена по достоинству. Читатели и критики, проявив на сей раз редкое единодушие, определили ей место в ряду самых больших удач нашей военной литературы. Я думаю, что причина этого отчасти в том, что посвящена она одной из важнейших проблем военной литературы вообще: человек на войне.
В центре художественной вселенной В. Л. Кондратьева овсянниковское поле — в воронках от мин, снарядов и бомб, с неубранными трупами, с валяющимися простреленными касками, с подбитым в одном из первых боев танком. Оно ничем не примечательно. Поле как поле. Но для героев Кондратьева все главное в их жизни совершается здесь, и многим не суждено его перейти, они останутся здесь навсегда. А тем, кому повезет, кто вернется отсюда живым, запомнится оно навсегда во всех подробностях — каждая ложбинка, каждый пригорок, каждая тропка. Для тех, кто здесь воюет, даже самое малое исполнено немалого значения: и шалаши, и мелкие окопчики, и последняя щепоть махры, и валенки, которые никак не высушить, и полкотелка жидкой пшенной каши в день на двоих. Все это составляло жизнь солдата на переднем крае, вот из чего она складывалась, чем была наполнена. Даже смерть была здесь заурядно привычной, хотя и не угасала надежда выбраться отсюда живым.
Теперь из дали мирных времен может показаться, что описанные Кондратьевым подробности: дата, которой помечена пачка концентрата, лепешки из гнилой, раскисшей картошки — не так существенны. Но ведь это все правда, так было. Можно ли, отвернувшись от грязи, крови, страданий, оценить мужество солдата, понять, чего стоила народу война? Клочок истерзанной войной земли, горстка людей — самых обыкновенных, не решающее, не вошедшее в историю сражение… Но на этом материале В. Л. Кондратьев изобразил народную жизнь во всей полноте. В малом мире овсянни-ковского поля открываются существенные черты и закономерности мира большого, предстает судьба народная в пору великих исторических потрясений. В малом у него неизменно проступает большое. Та же дата на пачке концентрата, свидетельствующая, что он не из запаса, а сразу, без промедления и задержек, попал на фронт, без лишних слов указывает крайний предел напряжения сил всей страны. Конечно, эта деталь подкреплена и подтверждена другими, но для полноты и точности картины необходима и она.
Фронтовая жизнь — действительность особого рода: встречи здесь скоротечны — в любой момент приказ или пуля могли разлучить надолго, часто навсегда. Но под огнем за немногие дни и часы, а иногда в одном лишь поступке характер человека проявлялся с такой исчерпывающей полнотой, с такой предельной ясностью и определенностью, которые порой в нормальных условиях недостижимы и при многолетних приятельских отношениях. Представим, что война пощадила и Сашку, и того тяжело раненного солдата, которого герой, сам раненный, перевязал и к которому, добравшись до санвзвода, привел санитаров. Стал бы вспоминать этот случай Сашка? Скорее всего, нет, для него в нем нет ничего особенного, он сделал то, что считал само собой разумеющимся, не придавая ему никакого значения. Но тот раненый солдат, которому Сашка спас жизнь, наверняка никогда его не забудет. Что из того, что он не знает о Сашке ничего, даже имени. Сам поступок раскрыл ему в Сашке самое главное. И если бы их знакомство продолжилось, оно бы не так уж много добавило к тому, что он узнал о Сашке в те считанные минуты, когда свалил его осколок снаряда и лежал он в роще, истекая кровью.
Часто говорят, имея в виду судьбу человека, — река жизни. На фронте ее течение становилось катастрофически стремительным, она властно увлекала за собой человека и несла его от одного кровавого водоворота к другому. Как мало оставалось у него возможностей для свободного выбора! Но, выбирая, он каждый раз ставит на карту свою жизнь или жизнь подчиненных. Цена выбора здесь всегда жизнь, хотя обычно выбирать приходится вещи как будто бы обыденные — позицию с обзором пошире, укрытие на поле боя. Кондратьев пытается передать это неостановимое движение потока жизни, подчиняющего себе человека; иногда у него на первый план выступает герой — Сашка. И хотя он старается использовать все возникающие возможности для выбора, не упускает ситуаций, исход которых может зависеть от его смекалки, выдержки, он все-таки во власти этого неукротимого потока военной действительности — пока он жив и цел, ему снова ходить в атаку, вжиматься под обстрелом в землю, есть что придется, спать где придется…
Тяжкий период войны изображает В. Л. Кондратьев: мы учимся воевать, дорого стоит нам эта учеба, многими жизнями плачено за науку. Постоянный мотив В. Л. Кондратьева: уметь воевать — это не только, преодолев страх, пойти под пули, не только не терять самообладание в минуты смертельной опасности. Это еще полдела — не трусить. Труднее научиться другому: думать в бою и над тем, чтобы потерь — они, конечно, неизбежны на войне — все-таки было поменьше, чтобы зря и свою голову не подставлять, и людей не класть.
Когда у Сашки спрашивают, как же он решился не выполнить приказ — не стал расстреливать пленного, разве не понимал, чем ему это грозило, — он отвечает просто: “Люди же мы, а не фашисты”. В этом он непоколебим. И простые его слова исполнены глубочайшего смысла: они говорят о неодолимости человечности. Книга Кондратьева, в которой с таким бесстрашием нарисован жуткий лик войны, в своей основе светлая книга, потому что проникнута верой в торжество человечности.
Мог ли кто-нибудь тогда, сорок лет назад, представить себе, что переживает самые главные годы своей жизни! Конечно, нет, — считали, что все еще впереди, в будущем, которое так много обещает. Дожить бы только до него… Но, читая военную прозу Вячеслава Леонидовича Кондратьева, постоянно ощущаешь, что в судьбе его героев ничего важнее и возвышеннее не будет, чем эти очень тяжелые, заполненные обычными солдатскими заботами и тревогами дни.
Наверное, до конца своих дней мы не сможем разобраться с наследием Великой Отечественной войны. И кому, как не писателям, лучше всего понимать это. Война — это событие, которое надо было не только пережить, но и осмыслить. И поэтому вновь и вновь берутся за перо писатели и рассказывают об уроках войны. Страстная вера в то, что он обязан рассказать, а люди должны узнать о его войне, о его товарищах, которые сложили голову в стоивших нам больших жертв боях подо Ржевом, руководила и Вячеславом Леонидовичем Кондратьевым.
Повесть «Сашка» была сразу же замечена и оценена по достоинству. Читатели и критики, проявив на сей раз редкое единодушие, определили ей место в ряду самых больших удач нашей военной литературы. Я думаю, что причина
этого отчасти в том, что посвящена она одной из важнейших проблем военной литературы вообще: человек на войне.
В центре художественной вселенной В. Л. Кондратьева овсянниковское поле — в воронках от мин, снарядов и бомб, с неубранными трупами, с валяющимися простреленными касками, с подбитым в одном из первых боев танком. Оно ничем не примечательно. Поле как поле. Но для героев Кондратьева все главное в их жизни совершается здесь, и многим не суждено его перейти, они останутся здесь навсегда. А тем, кому повезет, кто вернется отсюда живым, запомнится оно навсегда во всех подробностях — каждая ложбинка, каждый пригорок, каждая тропка. Для тех, кто здесь воюет, даже самое малое исполнено немалого значения: и шалаши, и мелкие окопчики, и последняя щепоть махры, и валенки, которые никак не высушить, и полкотелка жидкой пшенной каши в день на двоих. Все это составляло жизнь солдата на переднем крае, вот из чего она складывалась, чем была наполнена. Даже смерть была здесь заурядно привычной, хотя и не угасала надежда выбраться отсюда живым.
Теперь из дали мирных времен может показаться, что описанные Кондратьевым подробности: дата, которой помечена пачка концентрата, лепешки из гнилой, раскисшей картошки — не так существенны. Но ведь это все правда, так было. Можно ли, отвернувшись от грязи, крови, страданий, оценить мужество солдата, понять, чего стоила народу война? Клочок истерзанной войной земли, горстка людей — самых обыкновенных, не решающее, не вошедшее в историю сражение… Но на этом материале В. JI. Кондратьев изобразил народную жизнь во всей полноте. В малом мире овсянни- ковского поля открываются существенные черты и закономерности мира большого, предстает судьба народная в пору великих исторических потрясений. В малом у него неизменно проступает большое. Та же дата на пачке концентрата, свидетельствующая, что он не из запаса, а сразу, без промедления и задержек, попал на фронт, без лишних слов указывает крайний предел напряжения сил всей страны. Конечно, эта деталь подкреплена и подтверждена другими, но для полноты и точности картины необходима и она.
Фронтовая жизнь — действительность особого рода: встречи здесь скоротечны — в любой момент приказ или пуля могли разлучить надолго, часто навсегда. Но под огнем за немногие дни и часы, а иногда в одном лишь поступке характер человека проявлялся с такой исчерпывающей полнотой, с такой предельной ясностью и определенностью, которые порой в нормальных условиях недостижимы и при многолетних приятельских отношениях. Представим, что война пощадила и Сашку, и того тяжело раненного солдата, которого герой, сам раненный, перевязал и к которому, добравшись до санвзвода, привел санитаров. Стал бы вспоминать этот случай Сашка? Скорее всего, нет, для него в нем нет ничего особенного, он сделал то, что считал само собой разумеющимся, не придавая ему никакого значения. Но тот раненый солдат, которому Сашка спас жизнь, наверняка никогда его не забудет. Что из того, что он не знает о Сашке ничего, даже имени. Сам поступок раскрыл ему в Сашке самое главное. И если бы их знакомство продолжилось, оно бы не так уж много добавило к тому, что он узнал о Сашке в те считанные минуты, когда свалил его осколок снаряда и лежал он в роще, истекая кровью.
Часто говорят, имея в виду судьбу человека, — река жизни. На фронте ее течение становилось катастрофически стремительным, она властно увлекала за собой человека и несла его от одного кровавого водоворота к другому. Как мало оставалось у него возможностей для свободного выбора! Но, выбирая, он каждый раз ставит на карту свою жизнь или жизнь подчиненных. Цена выбора здесь всегда жизнь, хотя обычно выбирать приходится вещи как будто бы обыденные — позицию с обзором пошире, укрытие на поле боя. Кондратьев пытается передать это неостановимое движение потока жизни, подчиняющего себе человека; иногда у него на первый план выступает герой — Сашка. И хотя он старается использовать все возникающие возможности для выбора, не упускает ситуаций, исход которых может зависеть от его смекалки, выдержки, он все-таки во власти этого неукротимого потока военной действительности — пока он жив и цел, ему снова ходить в атаку, вжиматься под обстрелом в землю, есть что придется, спать где придется…
Тяжкий период войны изображает В. Л. Кондратьев: мы учимся воевать, дорого стоит нам эта учеба, многими жизнями плачено за науку. Постоянный мотив В. Л. Кондратьева: уметь воевать — это не только, преодолев страх, пойти под пули, не только не терять самообладание в минуты смертельной опасности. Это еще полдела — не трусить. Труднее научиться другому: думать в бою и над тем, чтобы потерь — они, конечно, неизбежны на войне — все-таки было поменьше, чтобы зря и свою голову не подставлять, и людей не класть.
Когда у Сашки спрашивают, как же он решился не выполнить приказ — не стал расстреливать пленного, разве не понимал, чем ему это грозило, — он отвечает просто: «Люди же мы, а не фашисты». В этом он непоколебим. И простые его слова исполнены глубочайшего смысла: они говорят о неодолимости человечности. Книга Кондратьева, в которой с таким бесстрашием нарисован жуткий лик войны, в своей основе светлая книга, потому что проникнута верой в торжество человечности.
Мог ли кто-нибудь тогда, сорок лет назад, представить себе, что переживает самые главные годы своей жизни! Конечно, нет, — считали, что все еще впереди, в будущем, которое так много обещает. Дожить бы только до него… Но, читая военную прозу Вячеслава Леонидовича Кондратьева, постоянно ощущаешь, что в судьбе его героев ничего важнее и возвышеннее не .будет, чем эти очень тяжелые, заполненные обычными солдатскими заботами и тревогами дни.
Война в повести Вячеслава Кондратьева «Сашка»
Глубинным
импульсом, послужившим написанию Вячеславом Кондратьевым рассказов и повестей о
тяжелых военных буднях, стала его вера в то, что он обязан рассказать о войне,
о своих товарищах, которые сложили голову в стоивших нашей стране больших жертв
боях подо Ржевом. Писатель считал своим долгом донести горькую военную правду
до читателей.
Повесть
В. Кондратьева “Сашка” была сразу же замечена и литературной критикой, и
читателями. Она заняла достойное место в ряду лучших литературных произведений
о военном времени.
Какой
мы видим войну в повести Вячеслава Кондратьева? Это редеющий в атаках и от
постоянных немецких обстрелов батальон; разные его роты, в каждой из которых
осталось по полтора десятка из первоначальных ста пятидесяти бойцов… Это три
захваченные фашистами деревни — Панове, Усово, Овсянниково. Это овраг,
маленькие рощицы и поле, за которым вражеская оборона, простреливаемая пулеметным
и минометным огнем…
В
центре повествования Кондратьева именно это овсянниковское поле, в воронках от
мин, снарядов и бомб, с неубранными трупами, с валяющимися простреленными
касками, с подбитым в одном из первых боев танком. Казалось бы, овсянниковское
поле ничем не примечательно — обычное поле боя. Но для героев повести
Кондратьева все главное в их жизни совершается именно здесь. И многие из них
останутся здесь навсегда…
В.
Кондратьев во всех деталях воспроизводит военный быт, что придает его повествованию
особую реалистичность, делает читателя соучастником военных событий. Для людей,
воюющих здесь, даже самая незначительная деталь навсегда врежется в память. Для
бойцов овсянниковского поля содержанием жизни стали и шалаши, и мелкие
окопчики, и последняя щепоть махры, и валенки, которые никак не высушить, и
полкотелка жидкой пшенной каши в день на двоих. И пока солдат жив и цел, ему
снова ходить в атаку, есть что придется, спать где придется… Из этого и
складывалась жизнь солдата. Даже смерть была здесь привычной, и мало у кого
оставалась надежда выбраться отсюда живым и неискалеченным.
Кому-то
может показаться, что повествование Вячеслава Кондратьева содержит и
несущественные подробности: дата, которой помечена пачка концентрата, лепешки
из гнилой, раскисшей картошки. Но это все правда, та правда, которая помогает
понять по-настоящему, чего стоила русскому народу Великая Отечественная война.
Картина военного быта дополняется постоянным обращением В. Кондратьева к тылу.
Война в тылу легла на плечи людей непосильной работой, слезами матерей, у
которых сыновья на фронте, вдовьей долей солдаток.
В
кровавом бою местного значения и в описании жизни тыла Вячеслав Кондратьев
изобразил картину большой войны. Люди, показанные в повести, — самые
обыкновенные. Но в их судьбах отражается судьба миллионов россиян во время
тяжелейшей войны.
Кондратьев
с большим мастерством передает напряженную жизнь военного времени. В любой
момент приказ или пуля могли разлучить людей надолго, часто навсегда. Но за
немногие дни и часы, а иногда в одном лишь поступке полностью проявлялся
характер человека. Когда Сашка, сам раненый, перевязал тяжело раненного солдата
из “папаш”, и добравшись до санвзвода, привел санитаров, он совершил этот
поступок, ни минуты не раздумывая. Таков был зов его совести. Он сделал то, что
считал само собой разумеющимся, не придавая этому большого значения.
Но
тот раненый солдат, которому Сашка спас жизнь, наверняка никогда его не
забудет. И пусть он не знает даже имени своего спасителя — он знает гораздо
большее: это благородный человек, сострадающий такому же, как он сам, бойцу.
Против
нас была очень сильная армия — хорошо вооруженная, уверенная в своей
непобедимости. Армия, отличавшаяся необычайной жестокостью и бесчеловечностью,
у которой не было никаких нравственных преград в обращении с противником. А как
же обращалась с противником наша армия? Сашка, что бы там ни было, не сможет
расправиться с безоружным. Для него это означает утрату чувства собственного
достоинства, нравственного превосходства над фашистами. Когда у Сашки
спрашивают, как он решился не выполнить приказ — не стал расстреливать
пленного, разве не понимал, чем ему это грозило, он отвечает просто: “Люди же
мы, а не фашисты”. И простые его слова наполнены глубоким смыслом.
Несмотря
на то, что война изображена Вячеславом Кондратьевым в жутких подробностях —
грязь, кровь, трупы, повесть “Сашка” проникнута верой в торжество человечности.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.5ka.ru
Тема: – Человек на войне по повести В. Кондратьева «Сашка»
Наверное, до конца своих дней мы не сможем разобраться с наследием Великой Отечественной войны. И кому, как не писателям, лучше всего понимать это. Война — это событие, которое надо было не только пережить, но и осмыслить. И поэтому вновь и вновь берутся за перо писатели и рассказывают об уроках войны. Страстная вера в то, что он обязан рассказать, а люди должны узнать о его войне, о его товарищах, которые сложили голову в стоивших нам больших жертв боях подо Ржевом, руководила и Вячеславом Леонидовичем Кондратьевым.
Повесть “Сашка” была сразу же замечена и оценена по достоинству. Читатели и критики, проявив на сей раз редкое единодушие, определили ей место в ряду самых больших удач нашей военной литературы. Я думаю, что причина этого отчасти в том, что посвящена она одной из важнейших проблем военной литературы вообще: человек на войне.
В центре художественной вселенной В. Л. Кондратьева овсянниковское поле — в воронках от мин, снарядов и бомб, с неубранными трупами, с валяющимися простреленными касками, с подбитым в одном из первых боев танком. Оно ничем не примечательно. Поле как поле. Но для героев Кондратьева все главное в их жизни совершается здесь, и многим не суждено его перейти, они останутся здесь навсегда. А тем, кому повезет, кто вернется отсюда живым, запомнится оно навсегда во всех подробностях — каждая ложбинка, каждый пригорок, каждая тропка. Для тех, кто здесь воюет, даже самое малое исполнено немалого значения: и шалаши, и мелкие окопчики, и последняя щепоть махры, и валенки, которые никак не высушить, и полкотелка жидкой пшенной каши в день на двоих. Все это составляло жизнь солдата на переднем крае, вот из чего она складывалась, чем была наполнена. Даже смерть была здесь заурядно привычной, хотя и не угасала надежда выбраться отсюда живым.
Теперь из дали мирных времен может показаться, что описанные Кондратьевым подробности: дата, которой помечена пачка концентрата, лепешки из гнилой, раскисшей картошки — не так существенны. Но ведь это все правда, так было. Можно ли, отвернувшись от грязи, крови, страданий, оценить мужество солдата, понять, чего стоила народу война? Клочок истерзанной войной земли, горстка людей — самых обыкновенных, не решающее, не вошедшее в историю сражение… Но на этом материале В. Л. Кондратьев изобразил народную жизнь во всей полноте. В малом мире овсянниковского поля открываются существенные черты и закономерности мира большого, предстает судьба народная в пору великих исторических потрясений. В малом у него неизменно проступает большое. Та же дата на пачке концентрата, свидетельствующая, что он не из запаса, а сразу, без промедления и задержек, попал на фронт, без лишних слов указывает крайний предел напряжения сил всей страны. Конечно, эта деталь подкреплена и подтверждена другими, но для полноты и точности картины необходима и она.
Фронтовая жизнь — действительность особого рода: встречи здесь скоротечны — в любой момент приказ или пуля могли разлучить надолго, часто навсегда. Но под огнем за немногие дни и часы, а иногда в одном лишь поступке характер человека проявлялся с такой исчерпывающей полнотой, с такой предельной ясностью и определенностью, которые порой в нормальных условиях недостижимы и при многолетних приятельских отношениях. Представим, что война пощадила и Сашку, и того тяжело раненного солдата, которого герой, сам раненный, перевязал и к которому, добравшись до санвзвода, привел санитаров. Стал бы вспоминать этот случай Сашка? Скорее всего, нет, для него в нем нет ничего особенного, он сделал то, что считал само собой разумеющимся, не придавая ему никакого значения. Но тот раненый солдат, которому Сашка спас жизнь, наверняка никогда его не забудет. Что из того, что он не знает о Сашке ничего, даже имени. Сам поступок раскрыл ему в Сашке самое главное. И если бы их знакомство продолжилось, оно бы не так уж много добавило к тому, что он узнал о Сашке в те считанные минуты, когда свалил его осколок снаряда и лежал он в роще, истекая кровью.
Часто говорят, имея в виду судьбу человека, — река жизни. На фронте ее течение становилось катастрофически стремительным, она властно увлекала за собой человека и несла его от одного кровавого водоворота к другому. Как мало оставалось у него возможностей для свободного выбора! Но, выбирая, он каждый раз ставит на карту свою жизнь или жизнь подчиненных. Цена выбора здесь всегда жизнь, хотя обычно выбирать приходится вещи как будто бы обыденные — позицию с обзором пошире, укрытие на поле боя. Кондратьев пытается передать это неостановимое движение потока жизни, подчиняющего себе человека; иногда у него на первый план выступает герой — Сашка. И хотя он старается использовать все возникающие возможности для выбора, не упускает ситуаций, исход которых может зависеть от его смекалки, выдержки, он все-таки во власти этого неукротимого потока военной действительности — пока он жив и цел, ему снова ходить в атаку, вжиматься под обстрелом в землю, есть что придется, спать где придется…
Тяжкий период войны изображает В. Л. Кондратьев: мы учимся воевать, дорого стоит нам эта учеба, многими жизнями плачено за науку. Постоянный мотив В. Л. Кондратьева: уметь воевать — это не только, преодолев страх, пойти под пули, не только не терять самообладание в минуты смертельной опасности. Это еще полдела — не трусить. Труднее научиться другому: думать в бою и над тем, чтобы потерь — они, конечно, неизбежны на войне — все-таки было поменьше, чтобы зря и свою голову не подставлять, и людей не класть.
Когда у Сашки спрашивают, как же он решился не выполнить приказ — не стал расстреливать пленного, разве не понимал, чем ему это грозило, — он отвечает просто: “Люди же мы, а не фашисты”. В этом он непоколебим. И простые его слова исполнены глубочайшего смысла: они говорят о неодолимости человечности. Книга Кондратьева, в которой с таким бесстрашием нарисован жуткий лик войны, в своей основе светлая книга, потому что проникнута верой в торжество человечности.
Мог ли кто-нибудь тогда, сорок лет назад, представить себе, что переживает самые главные годы своей жизни! Конечно, нет, — считали, что все еще впереди, в будущем, которое так много обещает. Дожить бы только до него… Но, читая военную прозу Вячеслава Леонидовича Кондратьева, постоянно ощущаешь, что в судьбе его героев ничего важнее и возвышеннее не будет, чем эти очень тяжелые, заполненные обычными солдатскими заботами и тревогами дни.
В течение четырех лет войны не было ни одного хоть сколько-нибудь значительного события, которое не находило бы немедленного отражения в литературе. Произведения тех лет на военную тему создавались буквально по горячим следам. Эту прозу называют «лейтенантской», что многое говорит о ее авторах.
Вячеслав Кондратьев — фронтовик, свидетель и участник описываемых им событий. Его первая же повесть «Сашка» оказалась удачной. «История «Сашки» — это история человека, оказавшегося в самом трудном месте и на самой трудной должности — солдатской»,— так сказал о повести Кондратьева К. Симонов.
Герой повести — Сашка, простой деревенский парень двадцати двух-двадцати трех лет. Его молодость выпала на нелегкое для страны время. Прежнее представление Сашки о войне резко отличается от того, чем война в действительности оказалась. Проводя своего героя через многие испытания, автор раскрывает читателю его характер. Показателен в этом отношении эпизод с валенками. Рискуя собственной жизнью, Сашка решает достать валенки для ротного. Ротного ему жалко. «Для себя ни за что бы не полез»,— замечает герой. Писатель подчеркивает добродушие и бескорыстие Сашки, его любовь к ближнему.
Сообразительным, смелым, ловким показывает себя герой, когда неожиданно появляются немцы. Сначала у него перехватывает дыхание, затем он приходит в себя, начинает быстро соображать и предпринимает решительное действие: «резанул длинной очередью по немцам». Мужественно выглядит герой на фоне «битой-перебитой» роты, которая, едва получив приказ, с удовольствием ретируется за овраг. Сашка же бросается на помощь ротному. Идя с ним в атаку и заметив, что у того расстрелян диск, Сашка отдает ротному свой, не думая о своей жизни. У него одно желание: «настичь немцев и обязательно перестрелять их».
Кульминационным моментом повести является схватка героя с немцем и то, что последовало дальше. С горячей ненавистью бросается герой на врага и, несмотря на разницу сил, побеждает его. Однако после захвата немца Сашка вдруг замечает, что пленник — его ровесник, такой же молодой, такой же, наверное, жизнелюбивый, да и «на вид он прямо русский». Сочувствие проникает в сердце Сашки. В обращении с немцем герой ведет себя гуманно, замечая, что «не такой он, чтоб над пленным и безоружным издеваться». Сашка не только сам не применяет насилия, он против того, чтобы другие пользовались своей «страшной властью». Подробно Кондратьев описывает Сашкины мытарства, которые он переносит ради одного — сохранения жизни врагу. «Много, очень много видал Сашка смертей за это время — проживи до ста лет, столько не увидишь,— но цена человеческой жизни не умалялась от этого в его сознании». И это определяющая черта в образе Сашки — умение в нечеловеческих условиях сохранить в себе человеческое, «есть у него в душе заслон какой или преграда, преступить которую он не в силах». «Ну, Сашок… Ты человек…» — говорят о нем товарищи.
Человечен Сашка и к своим, и к чужим. Снова рискуя собственной жизнью, он приводит к раненому солдату, которому он дал слово помочь, санитаров. Не может обмануть человека Сашка, крепко держит свое слово, дорожит человеческий жизнью.
Сложно складываются взаимоотношения героя с Зиной. После первой же встречи привязавшись к ней, Сашка надеется и с ее стороны увидеть любовь и преданность. Снова повстречав Зину, герой обнаруживает, что она любит другого. Сашка находит в себе мужество простить ей все, потому что он ее понимает: Зина молодая, ей надо как-то устраивать свою жизнь, и никакой уверенности в том, что Сашка с войны вернется, у нее нет. «Неосудима Зина… Просто война….» — делает заключение герой.
Понимание свойственно Сашке и в других эпизодах. Предельно корректно ведет он себя с местным населением по пути своего следования, зная: осуждать их за негостеприимство нельзя — война. Герой умеет найти к человеку подход, знает, как не обидеть его.
Когда в госпитале происходит конфликт из-за качества пищи, он обнаруживает необыкновенную смелость, беря на себя чужую вину. Сашка понимает, что друг его, Володька очень горяч нравом и может наделать глупостей, а он, Сашка, «благоразумнее», а потому попытается как-то сгладить сложившуюся ситуацию. О наказании за содеянное герой не думает, главное для него — спасти друга.
Когда очарованный красотой подснежника Жора подрывается на мине, Сашка, ни минуты не раздумывая, бросается за отброшенной в сторону его шапкой. Не собственная жизнь волнует его в этот момент, а осознание долга перед товарищем: накрыть его лицо и отдать таким образом последнюю дань уважения. Сашка снова не думает о себе, проявляет способность к самопожертвованию.
На вокзале герой знакомится с двумя девушками, отправляющимися на фронт. Им жаль израненного, измученного Сашку, а Сашке — их. Он отлично понимает, что ждет этих юных, не нюхавших пороху девчат там, на передовой, и проявляет огромное сочувствие.
Наплыв патриотических чувств вызывает у Сашки Москва. Он вдруг понимает всю важность и нужность того дела, которое он делал «там».
В повести «Сашка» Кондратьев нарисовал образ честного, смелого, мужественного, доброго и отзывчивого человека.
Писатель развернул перед читателем объективную картину войны, беспощадной и смертоносной.
Наверное, до конца своих дней мы не сможем разобраться с наследием Великой Отечественной войны. И кому, как не писателям, лучше всего понимать это. Война – это событие, которое надо было не только пережить, но и осмыслить. И поэтому вновь и вновь берутся за перо писатели и рассказывают об уроках войны. Страстная вера в то, что он обязан рассказать, а люди должны узнать о его войне, о его товарищах, которые сложили голову в стоивших нам больших жертв боях подо Ржевом, руководила и Вячеславом Леонидовичем Кондратьевым.
Повесть “Сашка” была сразу же замечена и оценена по достоинству. Читатели и критики, проявив на сей раз редкое единодушие, определили ей место в ряду самых больших удач нашей военной литературы. Я думаю, что причина этого отчасти в том, что посвящена она одной из важнейших проблем военной литературы вообще: человек на войне.
В центре художественной вселенной В. Л. Кондратьева овсянниковское поле – в воронках от мин, снарядов и бомб, с неубранными трупами, с валяющимися простреленными касками, с подбитым в одном из первых боев танком. Оно ничем не примечательно. Поле как поле. Но для героев Кондратьева все главное в их жизни совершается здесь, и многим не суждено его перейти, они останутся здесь навсегда. А тем, кому повезет, кто вернется отсюда живым, запомнится оно навсегда во всех подробностях – каждая ложбинка, каждый пригорок, каждая тропка. Для тех, кто здесь воюет, даже самое малое исполнено немалого значения: и шалаши, и мелкие окопчики, и последняя щепоть махры, и валенки, которые никак не высушить, и полкотелка жидкой пшенной каши в день на двоих. Все это составляло жизнь солдата на переднем крае, вот из чего она складывалась, чем была наполнена. Даже смерть была здесь заурядно привычной, хотя и не угасала надежда выбраться отсюда живым.
Теперь из дали мирных времен может показаться, что описанные Кондратьевым подробности: дата, которой помечена пачка концентрата, лепешки из гнилой, раскисшей картошки – не так существенны. Но ведь это все правда, так было. Можно ли, отвернувшись от грязи, крови, страданий, оценить мужество солдата, понять, чего стоила народу война? Клочок истерзанной войной земли, горстка людей – самых обыкновенных, не решающее, не вошедшее в историю сражение… Но на этом материале В. Л. Кондратьев изобразил народную жизнь во всей полноте. В малом мире овсянниковского поля открываются существенные черты и закономерности мира большого, предстает судьба народная в пору великих исторических потрясений. В малом у него неизменно проступает большое. Та же дата на пачке концентрата, свидетельствующая, что он не из запаса, а сразу, без промедления и задержек, попал на фронт, без лишних слов указывает крайний предел напряжения сил всей страны. Конечно, эта деталь подкреплена и подтверждена другими, но для полноты и точности картины необходима и она.
Фронтовая жизнь – действительность особого рода: встречи здесь скоротечны – в любой момент приказ или пуля могли разлучить надолго, часто навсегда. Но под огнем за немногие дни и часы, а иногда в одном лишь поступке характер человека проявлялся с такой исчерпывающей полнотой, с такой предельной ясностью и определенностью, которые порой в нормальных условиях недостижимы и при многолетних приятельских отношениях. Представим, что война пощадила и Сашку, и того тяжело раненного солдата, которого герой, сам раненный, перевязал и к которому, добравшись до санвзвода, привел санитаров. Стал бы вспоминать этот случай Сашка? Скорее всего, нет, для него в нем нет ничего особенного, он сделал то, что считал само собой разумеющимся, не придавая ему никакого значения. Но тот раненый солдат, которому Сашка спас жизнь, наверняка никогда его не забудет. Что из того, что он не знает о Сашке ничего, даже имени. Сам поступок раскрыл ему в Сашке самое главное. И если бы их знакомство продолжилось, оно бы не так уж много добавило к тому, что он узнал о Сашке в те считанные минуты, когда свалил его осколок снаряда и лежал он в роще, истекая кровью.
Часто говорят, имея в виду судьбу человека, – река жизни. На фронте ее течение становилось катастрофически стремительным, она властно увлекала за собой человека и несла его от одного кровавого водоворота к другому. Как мало оставалось у него возможностей для свободного выбора! Но, выбирая, он каждый раз ставит на карту свою жизнь или жизнь подчиненных. Цена выбора здесь всегда жизнь, хотя обычно выбирать приходится вещи как будто бы обыденные – позицию с обзором пошире, укрытие на поле боя. Кондратьев пытается передать это неостановимое движение потока жизни, подчиняющего себе человека; иногда у него на первый план выступает герой – Сашка. И хотя он старается использовать все возникающие возможности для выбора, не упускает ситуаций, исход которых может зависеть от его смекалки, выдержки, он все-таки во власти этого неукротимого потока военной действительности – пока он жив и цел, ему снова ходить в атаку, вжиматься под обстрелом в землю, есть что придется, спать где придется…
Тяжкий период войны изображает В. Л. Кондратьев: мы учимся воевать, дорого стоит нам эта учеба, многими жизнями плачено за науку. Постоянный мотив В. Л. Кондратьева: уметь воевать – это не только, преодолев страх, пойти под пули, не только не терять самообладание в минуты смертельной опасности. Это еще полдела – не трусить. Труднее научиться другому: думать в бою и над тем, чтобы потерь – они, конечно, неизбежны на войне – все-таки было поменьше, чтобы зря и свою голову не подставлять, и людей не класть.
Когда у Сашки спрашивают, как же он решился не выполнить приказ – не стал расстреливать пленного, разве не понимал, чем ему это грозило, – он отвечает просто: “Люди же мы, а не фашисты”. В этом он непоколебим. И простые его слова исполнены глубочайшего смысла: они говорят о неодолимости человечности. Книга Кондратьева, в которой с таким бесстрашием нарисован жуткий лик войны, в своей основе светлая книга, потому что проникнута верой в торжество человечности.
Мог ли кто-нибудь тогда, сорок лет назад, представить себе, что переживает самые главные годы своей жизни! Конечно, нет, – считали, что все еще впереди, в будущем, которое так много обещает. Дожить бы только до него… Но, читая военную прозу Вячеслава Леонидовича Кондратьева, постоянно ощущаешь, что в судьбе его героев ничего важнее и возвышеннее не будет, чем эти очень тяжелые, заполненные обычными солдатскими заботами и тревогами дни.
Теперь из дали мирных времен может показаться, что одни подробности у Кондратьева не так существенны – можно и без них обойтись: дата, которой помечена пачка концентрата, лепешки из гнилой, раскисшей картошки. Но ведь это всё правда, так было. Можно ли, отвернувшись от грязи, крови, страданий, оценить мужество солдата. понять по-настоящему, чего стоила народу война?
Клочок истерзанной войной земли, горстка людей – самых обыкновенных, не решающее, вошедшее в историю сражение, – кровавая обыденность боев местного значения… Кондратьев на небольшом пространстве полностью изобразил народную жизнь. В малом мире овсянниковского поля открываются существенные черты и закономерности мира большого, предстает судьба народная в пору великих исторических потрясений. В малом у него неизменно проступает большое. Та же дата на пачке концентрата, свидетельствующая, что он не из запаса, а сразу, без промедления и задержек, попал на фронт, без лишних слов указывает крайний предел напряжения сил всей страны. Конечно, эта деталь подкреплена и подтверждена другими, но для полноты и точности картины необходима и она.
Фронтовая жизнь – действительность особого рода: встречи здесь скоротечны – в любой момент приказ или пуля могли разлучить надолго, часто навсегда. Но под огнем за немногие дни и часы, а иногда в одном лишь поступке характер человека проявлялся с такой исчерпывающей полнотой, с такой предельной ясностью и определенностью, которые порой в нормальных условиях недостижимы и при многолетних приятельских отношениях.
Представим, что война пощадила и Сашку, и того тяжело раненного солдата из “папаш”, которого герой, сам раненый, перевязал и к которому, добравшись до санвзвода, привел санитаров. Стал бы вспоминать этот случай Сашка? Скорее, всего нет, для него в нём нет ничего особенного, он сделал то, что считал само собой разумеющимся, не придавая ему никакого значения. Но тот раненый солдат, которому Сашка спас жизнь, наверняка никогда его не забудет. Что из того, что он не знает о Сашке ничего, даже имени. Сам поступок раскрыл ему в Сашке самое главное. И если бы их знакомство продолжилось, оно бы не так уж много добавило к тому, что он узнал о Сашке в те считанные минуты, когда свалил его осколок снаряда, и лежал он в роще, истекая кровью.
Часто говорят, имея в виду судьбу человека, – река жизни. На фронте ее течение становилось катастрофически стремительным, она властно увлекала за собой человека и несла его от одного кровавого водоворота к другому. Как мало оставалось у него возможностей для свободного выбора! Но, выбирая, он каждый раз ставит на карту свою жизнь или жизнь подчиненных. Цена выбора здесь всегда жизнь, хотя обычно выбирать приходиться вещи как будто бы обыденные – позицию с обзором пошире, укрытие на поле боя.
Кондратьев пытается передать это неостановимое движение потока жизни, подчиняющего себе человека; иногда у него на первый план выступает герой – Сашка. И хотя он старается использовать все возникающие возможности для выбора, не упускает ситуаций, исход которых может зависеть от его смекалки, выдержки, он всё – таки во власти этого неукротимого потока военной действительности – пока он жив и цел, ему снова ходить в атаку, вжиматься под обстрелом в землю, есть что придется, спать, где придется…
Большое внимание в повести уделяется военному быту. Для писателя бытие слито с бытом, разделить их нельзя, невозможно.
Тыл постоянно возникает у Кондратьева. Война в тылу легла на плечи людей страшным грузом; непосильной работой, слезами матерей, у которых сыновья на фронте, вдовьей долей солдаток. И что бы ни говорили герои Кондратьева, они знают, что никто им так не сочувствует, никто их так не жалеет, как горемычные бабы и старухи, – кто как не они, будут выхаживать раненых, последним поделятся, будут прятать от фашистов. И солдаты чувствуют какую – то долю вины перед теми, кого призваны были защищать, – за то что война пошла не так, как думалось, за то, что женскими руками теперь приходится делать всю мужскую работу. И, быть может, солдат, которым так досталось в эти первые месяцы войны, больше всех их собственных бед и горестей жжет сознание того, что вот уже в армию, на войну уходят девушки, – значит, на самом краю стоим, из последних сил выбиваемся, значит, сами они с солдатским делом не управляются
Тяжкий период войны изображает Кондратьев – мы учимся воевать, дорого стоит нам эта учеба, многими жизнями плачено за науку. Постоянный мотив у Кондратьева: уметь воевать – это не только, преодолев страх, пойти под пули, не только не терять самообладание в минуты смертельной опасности. Это еще полдела – не трусить. Труднее научится другому: думать в бою и над тем, чтобы потерь – они, конечно, неизбежны на войне – все-таки было поменьше, чтобы зря и свою голову не подставлять, и людей не класть.
Против нас была очень сильная армия – хорошо вооруженная, уверенная в своей непобедимости. Армия, отличавшаяся необычайной жестокостью и бесчеловечностью, не признавая никаких нравственных преград в обращении с противником. Как же обращалась с противником наша армия? Сашка, что бы там ни было, не сможет расправиться с безоружным. Для него это значило бы, кроме всего прочего, утратить чувство безусловной правоты, абсолютного нравственного превосходства над фашистами.
Когда у Сашки спрашивают, как же он решился не выполнить приказ – не стал расстреливать пленного, разве не понимал, чем ему это грозило, он отвечает просто: “Люди же мы, а не фашисты.” В этом он непоколебим. И простые его слова исполнены глубочайшего смысла: они говорят о неодолимости человечности. Книга Кондратьева, в которой с таким бесстрашием нарисован жуткий лик войны – грязь, вши, кровь, трупы, – в своей основе светлая книга, потому что проникнута верой в торжество человечности.
Мог ли кто-нибудь тогда, сорок лет назад, представить себе, что переживает самые главные годы своей жизни! Конечно, нет, – считали, что всё еще впереди, в будущем, которое так много обещает. Дожить бы только до него… Даже самым молодым участникам войны вот-вот стукнет шестьдесят. Прожита целая жизнь, и четыре года – какими бы они там ни были – это все-таки только четыре года, Но почему-то вопреки такой очевидной арифметике кажется, что военные годы заняли полжизни, что пережить было в ту пору, когда каждый день был бесконечно длинным и мог стать для тебя последним, куда больше, чем за всю остальную жизнь.
И, читая военную прозу Кондратьева, постоянно ощущаешь это, хотя героям его тогда в голову не приходило, не могло прийти, что в их судьбе ничего важнее, больше и выше не будет, чем эти очень тяжелые, до отказа забитые обычными солдатскими заботами и тревогами дни.
Литература
По материалу книги Л. Лазарева “Самые главные годы” (о фронтовых повестях и рассказах Вячеслава Кондратьева)
Глубокий импульс, который послужил толчком к написанию Вячеславом Кондратьевым произведений о тяжких боевых буднях, — непоколебимая вера в то, что он должен поведать о войне, о своих друзьях, сложивших голову в сражениях подо Ржевом. Автор считал своей обязанностью поведать читателю военную правду, какой бы горькой она ни была.
Повесть В. Кондратьева “Сашка” была сразу же замечена и литературной критикой, и читателями. Она заняла достойное место в ряду лучших литературных произведений о военном времени. Какой мы видим войну в повести Вячеслава Кондратьева? Это редеющий в атаках и от постоянных немецких обстрелов батальон; разные его роты, в каждой из которых осталось по полтора десятка из первоначальных ста пятидесяти бойцов… Это три захваченные фашистами деревни — Панове, Усово, Овсянниково. Это овраг, маленькие рощицы и поле, за которым вражеская оборона, простреливаемая пулеметным и минометным огнем…
В центре повествования Кондратьева именно это овсянниковское поле, в воронках от мин, снарядов и бомб, с неубранными трупами, с валяющимися простреленными касками, с подбитым в одном из первых боев танком. Казалось бы, овсянниковское поле ничем не примечательно — обычное поле боя. Но для героев повести Кондратьева все главное в их жизни совершается именно здесь. И многие из них останутся здесь навсегда…
В. Кондратьев во всех деталях воспроизводит военный быт, что придает его повествованию особую реалистичность, делает читателя соучастником военных событий. Для людей, воюющих здесь, даже самая незначительная деталь навсегда врежется в память. Для бойцов овсянниковского поля содержанием жизни стали и шалаши, и мелкие окопчики, и последняя щепоть махры, и валенки, которые никак не высушить, и полкотелка жидкой пшенной каши в день на двоих. И пока солдат жив и цел, ему снова ходить в атаку, есть, что придется, спать, где придется… Из этого и складывалась жизнь солдата. Даже смерть была здесь привычной, и мало у кого оставалась надежда выбраться отсюда живым и неискалеченным.
Кому-то может показаться, что повествование Вячеслава Кондратьева содержит и несущественные подробности: дата, которой помечена пачка концентрата, лепешки из гнилой, раскисшей картошки. Но это все правда, та правда, которая помогает понять по-настоящему, чего стоила русскому народу Великая Отечественная война. Картина военного быта дополняется постоянным обращением В. Кондратьева к тылу. Война в тылу легла на плечи людей непосильной работой, слезами матерей, у которых сыновья на фронте, вдовьей долей солдаток.
В кровавом бою местного значения и в описании жизни тыла Вячеслав Кондратьев изобразил картину большой войны. Люди, показанные в повести, — самые обыкновенные. Но в их судьбах отражается судьба миллионов россиян во время тяжелейшей войны.
Кондратьев с большим мастерством передает напряженную жизнь военного времени. В любой момент приказ или пуля могли разлучить людей надолго, часто навсегда. Но за немногие дни и часы, иногда в одном лишь поступке полностью проявлялся характер человека. Когда Сашка, сам раненый, перевязал тяжело раненного солдата из “папаш”, и, добравшись до санвзвода, привел санитаров, он совершил этот поступок, ни минуты не раздумывая. Таков был зов его совести. Он сделал то, что считал само собой разумеющимся, не придавая этому большого значения.
Но тот раненый солдат, которому Сашка спас жизнь, наверняка никогда его не забудет. И пусть он не знает даже имени своего спасителя — он знает гораздо большее: это благородный человек, сострадающий такому же, как он сам, бойцу.
Против нас была очень сильная армия — хорошо вооруженная, уверенная в своей непобедимости. Армия, отличавшаяся необычайной жестокостью и бесчеловечностью, у которой не было никаких нравственных преград в обращении с противником. А как же обращалась с противником наша армия? Сашка, что бы там ни было, не сможет расправиться с безоружным. Для него это означает утрату чувства собственного достоинства, нравственного превосходства над фашистами. Когда у Сашки спрашивают, как он решился не выполнить приказ — не стал расстреливать пленного, разве не понимал, чем ему это грозило, он отвечает просто: “Люди же мы, а не фашисты”. И простые его слова наполнены глубоким смыслом.
Несмотря на то, что война изображена Вячеславом Кондратьевым в жутких подробностях — грязь, кровь, трупы, повесть “Сашка” проникнута верой в торжество человечности. Тяжкий период войны изображает В.А. Кондратьев: мы учимся воевать, дорого стоит нам эта учеба, многими жизнями плачено за науку. Постоянный мотив В.А.Кондратьева: уметь воевать — это не только, преодолев страх, пойти под пули, не только не терять самообладания в минуты смертельной опасности. Это еще полдела — не трусить. Труднее научиться другому: думать в бою и над тем, чтобы потерь — они, конечно, неизбежны на войне — все-таки было поменьше, чтобы зря и свою голову не подставлять, и людей не класть.
И нехитрые слова Сашки, о том, что “люди же мы, а не фашисты” преисполнены глубокого смысла: они сообщают о необоримости этого человека. Произведение Кондратьева, в котором он с мужеством и бесстрашием изобразил страшное лицо войны, в своем основании — светлая и ясная книга, так как пронизана непоколебимой верой в торжество человеколюбия и гуманности.