«Молодежь России и проблемы языковой безопасности» – первый раз услышав данные слова, можно признать их за каламбур. Редко вообще услышишь словосочетание «молодежь России», еще реже – «языковая безопасность». Однако между молодежью России и проблемами языковой безопасности существует тесная связь. Именно молодежь первой и заговорила об этих проблемах в современной России. При чем не просто заговорила, но и сразу начала действовать, стала предлагать свои рецепты по решению столь сложных вопросов.
На личном опыте столкнувшись с жестокой неправдой в отношении родного языка, увидев в громких заявлениях высокопоставленных чиновников о необходимости бережного отношения к русскому языку лишь популистскую мишуру, когда на деле при попустительстве бюрократов происходит обратное, молодежь окончательно осознала, что русский язык сегодня переживает чудовищную агрессию.
Я имею в виду в первую очередь образовательные стандарты, политику отечественных средств массовой информации по отношению к русскому языку и засилье т.н. сетевого сленга, искажающего наши родные слова.
Сегодня в школах России изучение русского языка и русской литературы сведено к минимуму, а контроль качества знаний осуществляется в основном посредством тестирования, что приводит к интеллектуальной деградации школьников и их умственному обеднению как носителей живой русской речи. Студенты вузов практически не изучают русский язык и русскую литературу, даже на филологических факультетах история русского литературного языка вмещается в рамки всего нескольких лекционных занятий.
В русскоязычном сегменте сети Интернет пользователи общаются в основном такими, искажающими тысячелетнюю историю русского языка словами, как например: “превед”, “медвед”, “даффай”, “аффтар”, “жжот” и проч.
В средствах массовой информации практически не слышно слова в защиту русского языка. Речь теле- и радиоведущих изобилует жаргонизмами и иностранными словами, от незнания правильного ударения искажается смысл слов, тем самым дикторы и персоны масс-медиа выступают в роли своеобразных лингвистических террористов.
Все это свидетельствует о том, что русский язык в наши дни переживает чудовищный геноцид, а точнее – лингвоцид.
Недопустимо, чтобы сегодня, когда государство в состоянии контролировать средства массовой информации, происходили вещи, наносящие ущерб языковой безопасности России. В том числе имею в виду и события 2007 года, именно тогда, в Год русского языка, на телеканалах увидели свет многие шоу, в которых попирается всё, что связано с русской культурой и русским языком. Недопустимо чтобы сегодня за “правильный” язык выдавалась речь К. Собчак, Лолиты, М. Швыдкого и прочих персон, никогда не отличавшихся пламенной любовью к русскому языку.
Молодежь России решительно против того, чтобы слово “русский” превращалось в синоним всего самого мерзкого, преступного и отвратительного. Мы против навязывания усилиями СМИ таких негативных словосочетаний как “русская мафия”, “русские проститутки”, “русский шансон”, “русский фашизм”. Мы выступаем за популяризацию выражений: “русский характер”, “русский народ”, “русское самосознание”, “русская Церковь”.
Свою позицию в отношении проблем языковой безопасности молодежь России активно проявляет в крупных общественных конференциях и симпозиумах. В течение прошлого 2007 года – Года русского языка проводились мероприятия, на которых по инициативе молодежи, наконец, стали обсуждаться проблемы языковой безопасности.
Так в мае 2007 года в Калуге в рамках II Оптинского форума состоялся круглый стол на тему: «Проблемы безопасности и обеспечения национальных интересов в истории современной России». По итогам круглого стола, в работе которого активное участие принимала молодежь, была принята резолюция, основные пункты которой говорят следующее:
«В условиях возрастания внутренних и внешних угроз национальной и духовной безопасности России неизмеримо возрастает роль патриотической части отечественной интеллигенции, особенно в противодействии процессам и явлениям, нарушающим цивилизационные основы общества и государства…
…В условиях продолжающегося в Год русского языка геноцида русского языка необходимо принять Закон о защите русского языка.
Членам Оргкомитета по празднованию Года русского языка в оставшееся до конца 2007 г. время срочно разработать комплекс мер по улучшению ситуации в сфере языковой безопасности. При этом принимаемые решения должны реализовываться с учетом позитивного опыта зарубежных стран в области государственной политики в отношении родного языка» [1].
В июне 2007 года в Москве состоялся праздник-фестиваль «Неделя русского языка». Участники круглого стола «Молодежь и Церковь, духовные связи с соотечественниками» приняли резолюцию, в которой ясно и откровенно выразили свое отношение к проблеме языковой безопасности в следующих пунктах:
«П.4. Участники секции обеспокоены тем, что в молодежной российской среде происходит явная потеря национальных ориентиров. Современная молодежь все больше оказывается неспособной к адекватному восприятию русского литературного языка. В сложившихся условиях необходимо принять «Закон о защите русского языка.
П.5. Считать несовместимыми с интересами развития национальной культуры и языка реализацию Правительством г. Москвы «Московского базисного учебного плана», опубликованного в материалах Коллегии Департамента образования г. Москвы (Учительская газета. Москва. № 9. (10142) от 6 марта 2007 г.), основные положения которого нуждаются в пересмотре. Недопустимо в Год русского языка осуществлять геноцид государственного языка в столичном регионе, сокращая преподавание русского языка в школах Москвы, взамен вводя дополнительные часы на изучение иностранных языков.
П. 7. Участники круглого стола обращаются к Администрации Президента и Правительству России с призывом активно вести пропаганду знания и науки при помощи всех имеющихся средств и ресурсов. На телевидении необходимо существенно сократить показ низкопробных фильмов и всевозможных ток шоу. На законодательном уровне запретить употребление в СМИ бранных и ругательных слов и выражений. Легализация мата (хула на Божию Матерь) подрывает русскую национальную культуру и оскорбляет чувства верующих людей. Содействовать увеличению числа образовательных передач для детей и подростков на телевидении и радио»
Приведенные цитаты ярко показывают озабоченность, боль молодежи России о своем национальном языковом наследии, вместе с тем молодежь, при поддержке старшего поколения намечает пути решения проблем языковой безопасности. Очевидно, что сегодня нужно учесть все ошибки и неудачи Года русского языка, отойти от бахвальства и банальной показухи, напрячь все лучшие интеллектуальные силы нашего общества ради достижения благородных целей – укрепления института семьи, пропаганды здорового образа жизни, стабилизации демографической ситуации и, конечно же, укрепления языковой безопасности России.
В этой связи большое значение приобретает проект утверждения и претворения в жизнь Доктрины «Молодое поколение России». Не случайно в этом процессе именно молодежи отводится ключевая, цементирующая роль. Авторитетно и мудро звучат слова Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, сказанные им в последнем Рождественском послании:
«Наступивший год в Отечестве нашем объявлен Годом семьи… Все общество, особенно молодежь, должно заново открыть для себя простую и вечную истину: там, где нет любви, взаимной ответственности, готовности всю жизнь принести в дар тем, кого любишь, ? там нет ни счастья, ни полноты бытия. Разводы, аборты, стремление к наживе и бесконечным удовольствиям, забвение собственных детей, которые так часто оказываются лишенными родительской ласки и воспитания, ? все это превращает жизнь отдельного человека и целого народа в безрадостное существование, исполненное укоров совести. Если же в семьях воцарятся любовь, вера, радость взаимной отдачи и поддержки друг друга, то нас будет окружать гораздо больше счастливых лиц. Изменится к лучшему и судьба наших народов».
С глубокой благодарностью и вниманием воспринимая эти слова из уст нашего духовного лидера Святейшего Патриарха Алексия II, мы осознаем личную меру ответственности за происходящее в стране. Вместе с этим мы обеспокоены тем, как образ современной молодежи трактуется в отечественных СМИ, русофобская интерпретация этого образа агрессивно навязывается обществу. Согласно этим веяниям, молодежь представляет собой грубую, агрессивно настроенную массу, стимулом для которой являются культ золотого тельца, насилия и национализма. Подобный образ представителя молодого поколения, к сожалению, прочно закрепился в сознании современников. Члены молодежных общественных организаций, таких как Молодежная Общественная Палата и Исследовательский Фонд МАМИФ крайне озабочены подобными веяниями. Своей деятельностью мы пытаемся показать, что есть и другая молодежь – трепетно относящаяся к культурно-нравственному и духовному наследию России. Мы считаем, что внимательное отношение к родной культуре, истории, религии, языку, литературному наследию, уважение к традициям предков – является залогом политической и нравственной стабильности общества.
Сегодня государство и общественные институты не должны бояться привлекать молодежь к себе в помощь, не стоит сторониться молодежи, уповая на ее неопытность и амбициозность. Необходимо наоборот, давать молодым людям возможность приобрести многоценный опыт через плодотворное сотрудничество, через поддержку интересных и творческих проектов, исходящих от представителей молодежной мысли.
Очевидно, что в условиях обострившихся проблем языковой безопасности, жизненно необходим Закон «О защите русского языка». Как видно из представленных выше текстов резолюций молодежь России решительно выступает за принятие такого Закона. Представляется, что в условиях, когда Россия вступает в новую эру своего политического и государственного бытия, необходимо создать постоянно действующий орган для выработки основных положений Закона «О защите русского языка». Не за горами зимние Олимпийские игры в Сочи, и Россия обязана не только охранять и защищать свой государственный язык, но и с умом использовать статус великой державы для сохранения русскоязычного пространства за рубежом, для распространения русской культуры среди населения иностранных государств.
Молодежь России и проблемы языковой безопасности
Выступление на XII Всемирном Русском Народном
Соборе
21 февраля 2007 года,
слушания по доктрине “Молодое поколение России”
«Молодежь
России и проблемы языковой безопасности»
– первый раз
услышав данные слова, можно признать их за
каламбур. Редко вообще услышишь словосочетание
«молодежь России», еще реже –
«языковая безопасность». Однако между молодежью
России и проблемами языковой безопасности
существует тесная связь. Именно молодежь первой
и заговорила об этих проблемах в современной
России. При чем не просто заговорила, но и сразу
начала действовать, стала предлагать свои
рецепты по решению столь сложных вопросов.
На личном опыте столкнувшись с жестокой
неправдой в отношении родного языка, увидев в
громких заявлениях высокопоставленных чиновников
о необходимости бережного отношения к русскому
языку лишь популистскую мишуру, когда на деле
при попустительстве бюрократов происходит
обратное, молодежь окончательно осознала, что
русский язык сегодня переживает чудовищную
агрессию.
Я имею в виду в первую очередь образовательные
стандарты, политику отечественных средств
массовой информации по отношению к русскому
языку и засилье т.н. сетевого сленга,
искажающего наши родные слова.
Сегодня в школах России изучение русского языка
и русской литературы сведено к минимуму, а
контроль качества знаний осуществляется в
основном посредством тестирования, что приводит
к интеллектуальной деградации школьников и их
умственному обеднению как носителей живой
русской речи. Студенты вузов практически не
изучают русский язык и русскую литературу, даже
на филологических факультетах история русского
литературного языка вмещается в рамки всего
нескольких лекционных занятий.
В русскоязычном сегменте сети Интернет
пользователи общаются в основном такими,
искажающими тысячелетнюю историю русского языка
словами, как например: “превед”, “медвед”, “даффай”,
“аффтар”, “жжот” и проч.
В средствах массовой информации практически не
слышно слова в защиту русского языка. Речь теле-
и радиоведущих изобилует жаргонизмами и
иностранными словами, от незнания правильного
ударения искажается смысл слов, тем самым
дикторы и персоны масс-медиа выступают в роли
своеобразных лингвистических террористов.
Все это свидетельствует о том, что русский язык
в наши дни переживает чудовищный геноцид, а
точнее – лингвоцид.
Недопустимо, чтобы сегодня, когда государство в
состоянии контролировать средства массовой
информации, происходили вещи, наносящие ущерб
языковой безопасности России. В том числе имею в
виду и события 2007 года, именно тогда, в Год
русского языка, на телеканалах увидели свет
многие шоу, в которых попирается всё, что
связано с русской культурой и русским языком.
Недопустимо чтобы сегодня за “правильный” язык
выдавалась речь К. Собчак, Лолиты, М. Швыдкого и
прочих персон, никогда не отличавшихся пламенной
любовью к русскому языку.
Молодежь России решительно против того, чтобы
слово “русский” превращалось в синоним всего
самого мерзкого, преступного и отвратительного.
Мы против навязывания усилиями СМИ таких
негативных словосочетаний как “русская мафия”,
“русские проститутки”, “русский шансон”,
“русский фашизм”. Мы выступаем за популяризацию
выражений: “русский характер”, “русский народ”,
“русское самосознание”, “русская Церковь”.
Свою позицию в отношении проблем языковой
безопасности молодежь России активно проявляет в
крупных общественных конференциях и симпозиумах.
В течение прошлого 2007 года – Года русского
языка проводились мероприятия, на которых по
инициативе молодежи, наконец, стали обсуждаться
проблемы языковой безопасности.
Так в мае 2007 года в Калуге в рамках
II
Оптинского форума состоялся круглый стол на
тему: «Проблемы безопасности и обеспечения
национальных интересов в истории современной
России». По итогам круглого стола, в работе
которого активное участие принимала молодежь,
была принята резолюция, основные пункты которой
говорят следующее:
«В условиях возрастания внутренних и внешних
угроз национальной и духовной безопасности
России неизмеримо возрастает роль патриотической
части отечественной интеллигенции, особенно в
противодействии процессам и явлениям, нарушающим
цивилизационные основы общества и государства…
…В условиях продолжающегося в Год русского языка
геноцида русского языка необходимо принять Закон
о защите русского языка.
Членам Оргкомитета по празднованию Года русского
языка в оставшееся до конца 2007 г. время срочно
разработать комплекс мер по улучшению ситуации в
сфере языковой безопасности. При этом
принимаемые решения должны реализовываться с
учетом позитивного опыта зарубежных стран в
области государственной политики в отношении
родного языка» [1].
В июне 2007 года в Москве состоялся
праздник-фестиваль «Неделя русского языка».
Участники круглого стола «Молодежь и Церковь,
духовные связи с соотечественниками» приняли
резолюцию, в которой ясно и откровенно выразили
свое отношение к проблеме языковой безопасности
в следующих пунктах:
«П.4. Участники секции обеспокоены тем, что в
молодежной российской среде происходит явная
потеря национальных ориентиров. Современная
молодежь все больше оказывается неспособной к
адекватному восприятию русского литературного
языка. В сложившихся условиях необходимо принять
«Закон о защите русского языка.
П.5. Считать несовместимыми с интересами
развития национальной культуры и языка
реализацию Правительством г. Москвы «Московского
базисного учебного плана», опубликованного в
материалах Коллегии Департамента образования г.
Москвы (Учительская газета. Москва. № 9. (10142)
от 6 марта 2007 г.), основные положения которого
нуждаются в пересмотре. Недопустимо в Год
русского языка осуществлять геноцид
государственного языка в столичном регионе,
сокращая преподавание русского языка в школах
Москвы, взамен вводя дополнительные часы на
изучение иностранных языков.
П. 7. Участники круглого стола обращаются к
Администрации Президента и Правительству России
с призывом активно вести пропаганду знания и
науки при помощи всех имеющихся средств и
ресурсов. На телевидении необходимо существенно
сократить показ низкопробных фильмов и
всевозможных ток шоу. На законодательном уровне
запретить употребление в СМИ бранных и
ругательных слов и выражений. Легализация мата
(хула на Божию Матерь) подрывает русскую
национальную культуру и оскорбляет чувства
верующих людей. Содействовать увеличению числа
образовательных передач для детей и подростков
на телевидении и радио» [2].
Приведенные цитаты ярко показывают
озабоченность, боль молодежи России о своем
национальном языковом наследии, вместе с тем
молодежь, при поддержке старшего поколения
намечает пути решения проблем языковой
безопасности. Очевидно, что сегодня нужно учесть
все ошибки и неудачи Года русского языка, отойти
от бахвальства и банальной показухи, напрячь все
лучшие интеллектуальные силы нашего общества
ради достижения благородных целей – укрепления
института семьи, пропаганды здорового образа
жизни, стабилизации демографической ситуации и,
конечно же, укрепления языковой безопасности
России.
В этой связи большое значение приобретает
проект утверждения и претворения в жизнь
Доктрины «Молодое поколение России». Не
случайно в этом процессе именно молодежи
отводится ключевая, цементирующая роль.
Авторитетно и мудро звучат слова Святейшего
Патриарха Московского и всея Руси Алексия
II, сказанные им в последнем
Рождественском послании:
«Наступивший год в Отечестве нашем объявлен
Годом семьи… Все общество, особенно молодежь,
должно заново открыть для себя простую и вечную
истину: там, где нет любви, взаимной
ответственности, готовности всю жизнь принести в
дар тем, кого любишь, ? там нет ни счастья, ни
полноты бытия. Разводы, аборты, стремление к
наживе и бесконечным удовольствиям, забвение
собственных детей, которые так часто оказываются
лишенными родительской ласки и воспитания, ? все
это превращает жизнь отдельного человека и
целого народа в безрадостное существование,
исполненное укоров совести. Если же в семьях
воцарятся любовь, вера, радость взаимной отдачи
и поддержки друг друга, то нас будет окружать
гораздо больше счастливых лиц. Изменится к
лучшему и судьба наших народов».
С глубокой благодарностью и вниманием
воспринимая эти слова из уст нашего духовного
лидера Святейшего Патриарха Алексия
II, мы осознаем личную меру ответственности за
происходящее в стране. Вместе с этим мы
обеспокоены тем, как образ современной молодежи
трактуется в отечественных СМИ, русофобская
интерпретация этого образа агрессивно
навязывается обществу. Согласно этим веяниям,
молодежь представляет собой грубую, агрессивно
настроенную массу, стимулом для которой являются
культ золотого тельца, насилия и национализма.
Подобный образ представителя молодого поколения,
к сожалению, прочно закрепился в сознании
современников. Члены молодежных общественных
организаций, таких как Молодежная Общественная
Палата и Исследовательский Фонд МАМИФ крайне
озабочены подобными веяниями. Своей
деятельностью мы пытаемся показать, что есть и
другая молодежь – трепетно относящаяся к
культурно-нравственному и духовному наследию
России. Мы считаем, что внимательное отношение к
родной культуре, истории, религии, языку,
литературному наследию, уважение к традициям
предков – является залогом политической и
нравственной стабильности общества.
Сегодня государство и общественные институты не
должны бояться привлекать молодежь к себе в
помощь, не стоит сторониться молодежи, уповая на
ее неопытность и амбициозность. Необходимо
наоборот, давать молодым людям возможность
приобрести многоценный опыт через плодотворное
сотрудничество, через поддержку интересных и
творческих проектов, исходящих от представителей
молодежной мысли.
Очевидно, что в условиях обострившихся проблем
языковой безопасности, жизненно необходим Закон
«О защите русского языка». Как видно из
представленных выше текстов резолюций молодежь
России решительно выступает за принятие такого
Закона. Представляется, что в условиях, когда
Россия вступает в новую эру своего политического
и государственного бытия, необходимо создать
постоянно действующий орган для выработки
основных положений Закона «О защите русского
языка». Не за горами зимние Олимпийские игры в
Сочи, и Россия обязана не только охранять и
защищать свой государственный язык, но и с умом
использовать статус великой державы для
сохранения русскоязычного пространства за
рубежом, для распространения русской культуры
среди населения иностранных государств.
Подводя итоги сказанному, пользуясь столь
высокой трибуной Всемирного Русского Народного
собора, прошу внести в итоговое Соборное слово
пункты, касающиеся отношения молодежи России к
проблемам языковой безопасности и необходимости
разработки и последующего вступления в силу
Закона «О защите русского языка».
Примечания:
1.
II Оптинский Форум. Резолюция круглого стола «Проблемы
безопасности и обеспечения национальных
интересов в истории и современной России»: http://www.mamif.org/rezolof.htm.
2.
Резолюция круглого стола «Молодежь и церковь,
духовные связи с соотечественниками» // Русский
вестник. 22 июня 2007 г.: http://www.rv.ru/content.php3?id=6980.
источник:
Культурно-просветительское
сообщество “Переправа”
Очень часто в современном русском языке мы сталкиваемся с таким понятием, как “культура речи”. Часто мы не задумываемся над его содержанием, применяя его лишь для того, чтобы подчеркнуть свою образованность и осведомленность в вопросах языка. Однако, на мой взгляд, понятие это многогранное. Мне хотелось бы рассмотреть его в различных значениях.
Во-первых, когда мы говорим “Этот человек говорит культурно”, мы хотим подчеркнуть, насколько он вежлив и тактичен в общении с другими людьми. В этом случае мы имеем ввиду, что он не использует грубые, ругательные слова, а также владеет этикетом. Он не забывает говорить “спасибо, пожалуйста, здравствуйте”, когда это приписывают нормы общения.
Во-вторых, культура речи – это раздел науки лингвистики, которых изучает приемы, способы организации как устной, так и письменной речи. К культуре речи относят грамматику (правила правописания) , пунктуацию (знаки препинания) , акцентологию (расстановку ударений) , синтаксис (строение предложений) и другие разделы. Все они необходимы для освоения каждым человеком, который хочет быть действительно образован и сведущ в области изучения языка. Более подробно культуру речи изучают в высших учебных заведениях.
Безусловно, постигать культуру речи необходимо для каждого, и в первом, и во втором значении. Вежливость, этичное поведение – без этих вещей нельзя стать полноценным членом общества. А чтобы овладеть русским языком на самом высоком уровне, необходимо углубиться в научный раздел “культура речи”. По какому пути следовать – это уже свободный выбор каждого человека.
[email protected] mail.ru/question/17827149
ходимость изучения нескольких иностранных языков, а не только английского, который доминирует с начала 1990х, наполняя многие европейские языки дублирующими заимствованиями1.
В Доктрине информационной безопасности Российской Федерации язык рассматривается как один из объектов информационной безопасности: «К числу основных объектов обеспечения информационной безопасности Российской Федерации в сфере духовной жизни относятся: русский язык как фактор духовного единения народов многонациональной России, язык межгосударственного общения народов государств — участников Содружества Независимых Государств; языки, нравственные ценности и культурное наследие народов и народностей Российской Федерации»2.
Угрозой для общества, основанного на экономике знаний, считается информационное неравенство — неравный доступ населения различных стран (регионов) к источникам информации и информационным технологиям или незнание языка (языков), на которых представлена информация в сети Интернет.
Таким образом, языковая безопасность
— это многомерное, комплексное понятие, специфика которого во многом определяется социолингвистической ситуацией в стране (регионе). Так, серьезной угрозой для русского языка на постсоветском пространстве является целенаправленная политика по вытеснению его из всех сфер общественной жизни и замене национальными языками. Особенно настойчиво и агрессивно эта политика проводится в странах Балтии, в Грузии и Украине, где закрываются русские школы, вводятся запреты на трансляцию русскоязычных программ, ограничена продажа газет и журналов, художественной литературы на русском языке. Резко сократилось русскоязычное информационное пространство в странах дальнего зарубежья.
К основным угрозам для русского языка на территории Российской Федерации, как правило, относят:
1 Европейский день языков // Ийр^/поуозИ-es.ru/yazyiki-evropeyskogo-soyuza/
2 Доктрина информационной безопасности Российской Федерации (утв. Президентом РФ 09.09.2000 № ПР-1895) // http://infopravo.by.ru/ іеа2000/еМ3/акП4873^Мш
— наводнение устной и письменной речи американизмами, гибридными англо-русскими сочетаниями и кальками, используемыми не только в рекламе, названиях торговых предприятий, бытовом и профессиональном общении, текстах СМИ, но и в официальных выступлениях общественных и политических деятелей, дикторов телевидения, научной литературе и проч.;
— криминализацию русской речи, ее перенасыщение жаргонными выражениями, характерными для представителей криминального мира (слова «наезды», «разборки» и др. широко используются как представителями молодежи, так и старшего поколения, они часто встречаются в речи официальных лиц; нецензурная лексика становится модной не только в бытовом и он-лайн общении, но все чаще звучит со сцен театров);
— повсеместное снижение уровня грамотности и речевой культуры населения (особенно молодежи), связанное с ухудшением преподавания русского языка в школах и уменьшением количества часов на его изучение.
Названные процессы, по мнению экспертов и ученых, ведут к разрушению национального единства, духовной культуры и интеллектуального потенциала страны, при этом обеспечение безопасности языка становится условием национальной безопасности. Защите языка от возникающих угроз призвана способствовать языковая политика как совокупность идеологических принципов и практических мероприятий по решению языковых проблем в обществе и государстве3.
Характеристика языковой безопасности с позиций юрислингвистики дана в докладе Н.Д. Голева4. Автор связывает категорию языковой безопасности с вопросами языкового права и анализирует ее в двух аспектах. В рамках юридической парадигмы языковая безопасность может нарушаться в случае речевого хулиганства (сквернословие), речевого мошенничества (манипулятивное использование языка, тактики лжи и/или подмены) и
3 Колин К. Русский язык и актуальные проблемы национальной безопасности // Вестник Челябинской государственной академии культуры и искусств, 2007, № 2(12), с. 131-147.
В современных условиях перспективы развития общества прямо зависят от способности государства поддерживать и защищать национальную систему ценностей. Политика, экономика, оборона, этническая, культурная, языковая и другие составляющие безопасности Российской Федерации более чем когда-либо в прошлом обусловлены состоянием ума, настроениями, ценностными ориентациями, состоянием сознания граждан и народа в целом.
Для самоопределения нации очень важны реальные цели страны, для достижения которых, в свою очередь, нужен интеллектуальный и волевой ресурс, а также определенный уровень организации сознания, чтобы воспринять и реализовать эти цели, этот перспективный замысел.
Национальной безопасности России наносится ущерб, если затрудняется самоидентификация, самоопределение человека как жителя России или русского, если образование не формирует новые способы реагирования на происходящие в технологической инфраструктуре и общественном сознании процессы, если в структуре образования имеются условия, которые искажают или разрушают сознание и самосознание человека, если образование неверно встроено в структуру общества и его хозяйственного комплекса и т.д.
Сближение вопросов образования и безопасности предполагает стратегический взгляд на роль образования в процессах развития российского общества. В условиях развертывания информационных войн и информационно-психологической агрессии стратегическая роль образования в плане защиты сознания определяется тем, что не существует иной специализированной, сопоставимой по мощности со средствами массовой информации организационно-технологической реальности, способной создавать в индивидуальном и общественном сознании глубинные механизмы самоопределения и информационно-культурного иммунитета.
Влияние образования на безопасность страны определяется тем, в какой мере оно снижает или повышает уровень интеллектуального и волевого потенциала населения в сравнении с другими странами. Как оно обеспечивает освоение подрастающим поколением высоких технологий? В какой мере образование ориентирует молодых людей на решение ключевых острейших проблем, с которыми они столкнутся в текущем столетии? Создает ли образование «глубинный патриотизм», встроенный в сознание архитектоникой родного языка, или оно воспитывает потенциального эмигранта, который если не сам уедет в Канаду, то своих детей сориентирует на подобную жизненную перспективу? Как должны соотноситься концепции и программы национальных школ (русской, татарской, еврейской и т.д.), региональных программ развития образования и представление о единой российской системе образования? Каким статусом должен обладать русский язык? В какой мере образование разрушает или укрепляет культурный иммунитет граждан, делая их восприимчивыми или невосприимчивыми к информационно-психологическому воздействию?
С другой стороны, каковы условия формирования на основе образования граждан России с открытым, здоровым, а не изолированным, шовинистически больным типом сознания? Здесь вообще уместно поставить вопрос о влиянии образования на изменение менталитета населения страны.
В какой мере среднее и высшее профессиональное образование обеспечивает включение молодого поколения в современную хозяйственную жизнь страны, в производительные формы высокоэффективного высокооплачиваемого труда или образование, оторванное от реалий складывающейся рыночной экономики, создает условия для криминализации молодежи? Чрезвычайно важный для безопасности страны вопрос об образовательной политике России по отношению к нашим соотечественникам, проживающим в ближайшем зарубежье. Будут они загнаны в культурное подполье или получат возможность развивать и осваивать русскую многонациональную культуру − от этого зависит общий климат отношений и уровень взаимопонимания России и государств СНГ.
Образование, помимо решения своей собственной внутренней, огромной важности задачи формирования интеллекта и воли нации, напрямую связано с процессами государственного строительства, обороноспособностью страны и реформами в армии, национальной безопасностью, гармонизацией национальных отношений в едином российском пространстве, здоровьем россиян, экономическими преобразованиями и промышленным развитием, прорывными проектами XXI века. На основе правильно выстраиваемой политики образования возможен совершенно другой поворот экономических реформ, когда образованные люди оказываются не отрезанными от преобразований, а, наоборот, выступают активными строителями нового складывающегося рыночного хозяйства.
В целях обеспечения национальных интересов России в условиях глобального информационно-психологического противоборства Россия должна приступить к разработке и осуществлению ряда системных гуманитарных проектов, ориентированных на «мягкое» отражение информационно-психологической агрессии (которую мы наблюдали в СМИ Запада в связи с агрессией Грузии в Южной Осетии) и воспитание у населения, прежде всего у молодежи, способности противостоять гуманитарным вмешательствам (интервенциям) всех типов.
Государственная политика Российской Федерации в области защиты индивидуального и общественного сознания должна обеспечивать формирование у каждого гражданина России осознание государственности и себя в государственности, способности строить, восстанавливать и сохранять Россию как мировую державу.
Одним из приоритетных направлений деятельности государства по обеспечению национальной безопасности Российской Федерации является защита национальной системы образования как глобальной технологии воспроизводства традиционного сознания, которая призвана обеспечивать должный уровень устойчивости населения страны к информационно-психологическому воздействию.
В данном контексте высвечивается совершенно новая роль школы и педагогики. Особое, судьбоносное значение имеет информатизация школы, которая (пока она понимается технически и технологически, а не гуманитарно и идеологически) есть не что иное, как троянский конь, усердно и добровольно втаскиваемый нами в собственные классы. Что пожнем мы от этих обильных информационных посевов?
Информационно-психологическое воздействие на сознание человека и народа в целом осуществляется преимущественно через языковую среду и посредством языка. Модификация конкретного народа через создание в индивидуальном и общественном сознании «опорных психосемантических структур» значительно упрощает процесс переидентификации населения. Целенаправленное внедрение в сознание заимствований приводит к постепенному вытеснению традиционных словесных норм и ослаблению информационно-культурного иммунитета.
Когда этим процессом управляет информационный агрессор, это приводит к кратковременным и длительным изменениям состояния информационной среды и сознания, отвечающим требованиям противника, что неизбежно сказывается на процессах культурной и национальной идентификации.
Язык как один из базисных аспектов национальной идентичности в условиях постоянного информационного противоборства так же, как и образование, является мишенью информационно-психологической агрессии. Активная защита языковой среды является важнейшим аспектом национальной безопасности Российской Федерации.
Автор «Литературной газеты» Ю.В.Крупнов считает, что уникальность данного типа безопасности задается ее особым предметом, удерживаемым правильным русским языком. Этот предмет − национальная или народная идентичность, т. е. сама способность народа правильно воспринимать и продолжать свою историю, сохранять и защищать собственную самобытность и самодеятельность, не допускать буквальной перевербовки (то есть увлечения чужими словами), трансформации своего языкового родового или генетического кода. Данный предмет − идентичность − крайне важен еще и потому, что за ним стоит способность управлять сознанием и либо умощнять, либо разрушать национальное сознание и самосознание. Нелишне напомнить, что за рубежом все разработки вокруг языковой политики и идентичности являются глубоко засекреченными, исчезли из открытой печати в 1993−1994 гг. Так же было в конце 1930-х − начале 1940-х гг., когда из открытой печати исчезли разработки по атомной энергии.
Язык – достаточно стабильная система, но под воздействием неблагоприятных социально-экономических факторов и целенаправленных манипуляций в нем может накапливаться своего рода «усталость», характеризующаяся снижением культурного иммунитета, устойчивости к «информационным вирусам» различного происхождения. Способность «информационных вирусов» к саморазвитию, размножению, к инфицированию социальных систем, индивидуального и общественного сознания и есть тот механизм, с помощью которого разрушается идентичность нации.
Для нас совершенно очевиден тот факт, что «иммунная система» нашей общественно-культурной организации пребывает далеко не в лучшей форме. Одним из признаков этого неблагополучия является резкое снижение ценностно-мотивационного рейтинга русского языка среди прочих базовых ценностей жизни. Простейшим индикатором этого обстоятельства являются объемы финансовых ресурсов, направляемых родительским корпусом на оплату репетиторских услуг по различным учебным предметам. Перевес, который имеет английский язык в сравнении с русским, просто ужасает. Родители связывают жизненную успешность детей с их знанием английского и предпринимают какие-либо усилия по поводу русского языка только по причине вступительных экзаменов в вузы.
В то же время было бы неправильно понимать язык исключительно в качестве страдающего и пассивного объекта. В самой системе языка есть механизм самосохранения, самозащиты и саморазвития. Более того, феномен языка уникален и бесценен своею народообразующей способностью. Истории известны факты, когда военные победители, огнем и мечом покорявшие племена и государства, теряли свой язык, который растворялся в языке покоренных народов, и терпели в конечном счете культурное поражение. Сейчас, когда «на глазах одного поколения удалось взорвать и, возможно, сломать Россию» (С.Г.Кара-Мурза), когда утрата национальным сознанием «здравого смысла» для всех очевидна, мы должны обратиться к русскому языку как инструменту оздоровления самих себя. Весь вопрос в понимании пусковых механизмов этого самооздоровления. Но надо понимать, что самозащитный ресурс языка не бесконечен, что он способен размываться и разрушаться, что он кровными узами связан с другими сферами жизни народов и стран: политическими, экономическими, религиозными, общекультурными.
Необходимость защиты языка периодически всплывает в общественном сознании. Очередная волна «защиты» развернулась в последние полгода на страницах прессы и в Государственной Думе. В официальных документах вопрос сводится действительно к защите, охране, ограждению языка от влияния, к соблюдению «чистоты» и т.д.
По всей видимости, фокусировка «защитников» на формах языка и на разного рода консервационных технологиях связан с тем, что вопрос этот отдан на откуп лингвистам, хотя психологические войны и методы их ведения, законы взращивания мировоззрения, обучения и воспитания − предмет совсем других сфер, профессий и специализаций. Исторические уроки показали несостоятельность ограничения воздействий разного рода на сознание и культуру, стратегическую неэффективность каких бы то ни было цензур, фильтров, «занавесов» и т.п. Введение «языковой цензуры» в спонтанно развивающейся культуре противоречит самой идее культурного саморазвития, поэтому такой подход должен быть, безусловно, оставлен в прошлом. Однако из этого не следует, что нам остается пассивно созерцать происходящее, тем более что наши информационные противники не сидят, сложа руки.
Примером глобальной операции по переидентификации населения, которая была осуществлена через язык благодаря запретительной практике, можно считать внедрение в культурное пространство СССР в 1960 − 1970-е гг. англоязычной музыки, когда из-за цензуры и отсутствия отечественной музыки аналогичных стилей и тенденций была подготовлена почва для экспансии английского языка не в прагматическом, а в мировоззренческом, ценностном плане. Образование и сфера культуры в этом смысле должны были действовать на опережение в темпе общемировых тенденций, но на собственной историко-культурной и языковой почве. В этом плане показательным является пример с татарским языком в Набережных Челнах. Эффективность усилий по реабилитации и развитию татарского языка, предпринимаемых Республикой Татарстан ценой огромных организационных и финансовых затрат, просто смехотворна по сравнению с тем эффектом популярности, который создавал языку один-единственный певец, певший песни на татарском языке, но в такой музыкальной стилистике, которая близка современной молодежи. Даже русские ребята, уезжая из города и республики в дальние края, увозили с собой записи на татарском языке.
Конечно, перечень проблем, которые могут быть разрешены на законодательном уровне в запретительном или ограничительном режиме, существует. Это касается сокращения неоправданных заимствований иностранных слов, ограничения объемов музыкально-песенного радиовещания на иностранных языках, соблюдения прав потребителей при печатании товарных ярлыков и инструкций и т.д. В любом случае список такого рода ограничений очень узок. Он должен оставаться в общепринятых пределах мировой практики. Ориентиром здесь может быть Франция, испытывающая сходные с нами проблемы, которая даже завела у себя министерство (!) французского языка. Именно французы первыми остро почувствовали проблему языковой безопасности в середине 1960-х гг. и перевели эту проблему в академическую и законодательную плоскости, строго определив границы изменения французского языка и нормативы речи.
Другие страны основные силы бросили на культурную политику и опережающее целевое финансирование собственного языкового образования и национальной литературы. Такого рода меры меньше бросаются в глаза, но более эффективны в перспективе.
Проблемы появляются именно тогда, когда список «ограничений» неоправданно расширяется. Срабатывает даже банальное: запретный плод сладок, не говоря уже о тонких технологиях целенаправленного воздействия, таких как фонд Сороса, который осуществляет глобальную управленческую операцию по сдвигу смыслов образовательной политики.
Посредством поточного производства учебной литературы, предоставления грантов за учебно-методические разработки определенной модальности и направленности в учительскую и школьную среду активно внедряется «информационный вирус», приучающий трактовать образование как сферу услуг, как сферу индивидуальной самореализации, как средство «демократизации» нашего «тоталитарного» общества. Все бы ничего, кабы такая трансформация не затеняла, не вытесняла и без того загнанную в подполье функцию образования как средства проектирования перспектив государственности, как механизма взращивания промышленно-технологических «зон роста» и «точек прорыва», как инструмента культивирования и развития национального самосознания.
Альтернативой «ограничительным стратегиям» могло бы быть существование общенациональной системы культурно-лингвистической экспертизы, делающей все виды информационной агрессии, направленной на систему языка, на индивидуальное и общественное сознание, видимыми и очевидными для населения.
В целях активного противодействия агрессии, направленной против государственного языка Российской Федерации или действующей через язык, может быть создана специальная государственная структура, осуществляющая системную законотворческую и информационную работу, направленную на защиту и продвижение русского языка в мировом сообществе. Сверхзадачей такой деятельности, обеспечивающей превентивную защиту от агрессивных воздействий, является разворачивание программы «Русский язык как мировой».
Независимо от компрадорских ухмылок по поводу бесперспективности такого рода работы ее надо планомерно осуществлять хотя бы ради десятков миллионов русскоязычных людей, живущих за пределами России. Ее надо осуществлять хотя бы ради собственных геополитических интересов в славянском мире, где мы теряем не столько экономически, сколько проигрываем в культурной и языковой сферах. Ее надо осуществлять и потому, что аналогичную программу реализует, к примеру, Малайзия, в которой при президенте действует специальный комитет «Малазийский язык как мировой»…
В контексте информационно-психологических войн, разворачивающихся в сфере ценностей, языка, образовательных систем, гораздо более глобальных и разрушительных, нежели все наши «локальные конфликты», вместе взятые, информационные, психологические и прочие гуманитарные средства перспективнее, чем самые изощренные придумки прямолинейного, «штурмового мышления», определяющего сегодня стратегии и технологии национальной безопасности.
Ни доктрина «информационной безопасности», ни «доктрина образования», ни запретительно-ограничительные меры, планируемые различными «языковыми» и «орфографическими» комиссиями, при любой интенсивности их усилий, к сожалению, не несут в себе системного решения, которое могло бы обеспечить реальную защиту языка, индивидуального и общественного сознания. Защиту хотя бы на таком уровне, чтобы остановить тенденцию превращения в «страну эмигрантов наоборот». Разговоры о том, что системные причины «утечки мозгов» и «золотых рук» из страны имеют экономические корни, на пользу нашим идеологическим и геополитическим противникам. Мол, рыба ищет, где глубже… Легко усваиваемая аксиома, глухо задымляющая существо дела, маскирующая процессы целенаправленной переидентификации российских народов.
Ложность экономической подоплеки маргинально-эмигрантской ментальности нашего человека иллюстрирует следующий факт. Как это ни странно, но более всего подвержено тенденции «перекати-поле» именно русское население. Жителям татарской, башкирской или аварской деревни уехать «за бугор» приходит в голову значительно реже. Факт этот требует своего особого осмысления, как и тот, что в Сибири, например, между русской и татарской деревнями разительная разница не в пользу русской. Эта разница проявляется в том, как ухожены подворья, как покрашены забор и ставни. Если в Татарстане этой разнице можно найти объяснение административно-политического свойства, то ситуация в других регионах подсказывает историко-культурологическое, этнопсихологическое − исключительно гуманитарное, ценностное, культурологическое − направление поиска.
Причина доминирования «оградительно-оборонной» идеологии в сфере «защиты сознания», возможно, кроется в кадровом составе структур, занимающихся проблемами безопасности сознания (информационно-психологическая безопасность и т.д.). Подавляющее большинство вовлеченных специалистов − военные технари и производственники из оборонного сектора, для которых психология, педагогика, психофизиология − это «птичий язык». Специалисты с техническим образом мышления, привыкшие к математически строгому обоснованию всякого аргумента, уже в силу высокой, но флюсоподобной культуры мышления не могут уважительно относиться к педагогике, которая дожила до XXI века, но так и не сумела определиться со своим предметом. Ведь еще никто не поставил точку в дискуссии о том, наука ли педагогика или это искусство. Несмотря на высокомерие «строгих» наук по отношению к педагогике, именно она призвана решать свои специфические задачи, в том числе проблемы культурного иммунитета, любви к русскому языку, мотивации учения в целом.
Беда в том, что даже те, кто специализируется на вопросах обучения и воспитания, в частности административные и научные работники системы образования, упускают наиважнейшую, на наш взгляд, ключевую составляющую «языковой безопасности» страны и народа. Это вопрос об отношении к языку, в буквальном смысле о любви к языку, о способности наслаждаться языком, смаковать умное, меткое и красивое слово. Эту способность с полным правом можно считать «главной языковой способностью». Независимо от того, понимает это или нет система образования, но именно в ее недрах, в школе, сложилось такое положение дел, что происходит убиение культурно-генетической способности к саморазвитию в языке у подавляющего большинства народа российского. Угасание духа − вот во что выливаются грамматическая шагистика и литературоведческая анатомия.
Вопрос о русском языке − это, конечно, не узкоучебный, а общекультурный вопрос. Родной язык − это то, что повседневно окружает человека с момента его рождения. Это ближайшая культурная среда его развития. И потому вопрос о стратегической реабилитации русского языка − это отнюдь не вопрос образовательных стандартов и учебников русского языка. Какими бы ни были учебники и учебные технологии научения языку, становление языка происходит в первую очередь не в школе, а в той естественной среде языковой культуры, которая окружает нас повседневно и которая формирует наше языковое чутье, поддерживает наше чувство языка, наше языковое национальное достоинство. Из этого, однако, не следует, что учебники имеют право быть убогими в языковом отношении, что урок русского языка имеет право быть скучным и нудным, а школа может мириться с тем, что дети не любят уроки русского.
И ведь самое страшно заключается в том, что ученый-филолог, взявшись за проблему обучения языку, считает само собой разумеющимся, что язык − зело трудное, зачастую скучное. А ученый-методист пусть так и не считает, но для повышения привлекательности урока русского ничего иного, кроме как повесить колокольчики на глаголы, или повязать бантики на падежи, или спрягать с притопом да склонять с прихлопом, придумать не может. Будто бы и нет этой вселенской глубины, этой неземной красоты, этой ярчайшей выразительности в русском языке, чтобы самим предметом пробудить в ученике безмерный интерес к родному слову, к языку.
Поэтому важнейшая задача, которую необходимо срочно решать, − это формирование мотивационных технологий, способных обеспечить удовлетворение всех перечисленных потребностей. Если попытаться в двух словах выразить главный смысл предстоящей работы, то она сводится к смене предметно-знаниевой парадигмы школьного языкового образования на парадигму любви к языку.
На все эти грамматические и литературоведческие «приседания» уходит 95% учебного времени плюс аналогичная занятость дома. Из этого следует, что на уроках русского языка и литературы нет ничего для души, для сердца, нет продуктивной жизни в языке, которая воспитывает, а лучше сказать − рождает языковую личность. Что можно ожидать на выходе? Именно то, что имеем: раньше и в Парижских туалетах были надписи на русском языке, а теперь в родных подъездах и лифтах все больше на английском. А если серьезно?..
Совершенно серьезно пора говорить о том, что процесс переидентификации населения достиг угрожающих размеров. Наши воспитанники не обладают культурным иммунитетом, они восприимчивы к информационно-психологическому воздействию; языковой − глубинный, априорный − патриотизм, который не вызывал сомнения в своем существовании еще тридцать лет назад, нынче присущ разве что жителям стран СНГ, где языковое чувство обострено депривацией и дискриминацией. Простой тест на справедливость данного утверждения − количество родных песен, которые знают наизусть и могут напеть молодые люди в сравнении с бабушками и мамами. Из этого следует то, что и запланировано в отношении России: если население нашей страны не сократится до 30−40 млн. по демографическим причинам, оно уменьшится по причинам идентификационным. А допустить этого никак нельзя! Алексей Кушнир, главный редактор журнала «Народное образование», кандидат психологических наук
Нынешнему читателю навязывается малосодержательная, одноразовая книжная продукция, в которой красочная обложка дороже содержания. Страна, в высшей мере склонная, по общему признанию, к серьезному чтению, теперь «подпитывает» внутренний мир своих граждан детективами, состоящими из иллюстраций журналами и, в лучшем случае, книгами, экранизация которых была представлена на телевидении. А для ребенка, привыкшего без усилий развлекаться игрой образов на экране, восприятие информации из книг и на слух становится все более сложным. Негативные последствия подобных тенденций неизбежны. Людьми, разучившимися серьезно читать и, следовательно, глубоко мыслить, потерявшими интерес к родному слову и подлинной русской литературе, легче манипулировать, но с ними труднее воплотить в жизнь достойные России национальные проекты.
«Вестернизация» русского языка. Не менее острая проблема русского языка связана со все большей засоренностью его словами и речевыми оборотами иностранного происхождения. Меру этой угрозы нетрудно оценить, послушав, на каком «диалекте» говорят сегодня юноши и девушки России, какую речь мы слышим по каналам российского радио и телевидения. По мнению специалистов, сегодня русский язык находится в состоянии, которое следует характеризовать не иначе, как глубокий кризис. Лингвистическая проблема уже перерастает в проблему информационной безопасности России, а значит, ее национальной безопасности.
Одним из главных факторов, содействующих широкому распространению в современном русском языке терминов иностранного происхождения и слов, являющихся производными от этих терминов, является процесс все более активного воздействия на российское общество западной культуры и технологий. Основные сферы этого воздействия – массовая культура, экономическая деятельность (или «сфера бизнеса»), политика и информатика.
В сфере массовой культуры процессу «вестернизации» русского языка активно содействуют российские СМИ и, в первую очередь, газеты, журналы, каналы радио и телевидения, предназначенные для молодежи – наиболее активной и чувствительной к внешнему влиянию части населения России. Любой из современных молодежных журналов буквально наполнен западной терминологией. В подавляющем большинстве это слова американского происхождения, причем характерные не столько для литературного языка, сколько для американской массовой культуры.
Мы начинаем привыкать к американизмам типа «имидж», «имиджмейкер», «спичрайтер», «массмедиа», «шоумен», «спонсор» «рейтинг» и т. п. Некоторые из этих слов уже успешно конкурируют по частоте использования с самыми ходовыми русскими словами. А свои аналоги в русском языке они вытеснили полностью. К тому же большинство из них извращенно переведено и истолковано, а по сути приспособлено лишь к вольному использованию в нужное время и при удобном случае. Нет пользы от подобной игры словами ни английскому, ни русскому языку. Изучение иностранного языка может, безусловно, содей- ствовать повышению культуры родной речи, способствовать более тонкому восприятию оттенков мысли на родном языке – но все это только при наличии адекватно расставленных приоритетов.
Поражает готовность (на высоком политическом и культурном уровне) сознательно искажать свой язык, вносить в него чуждые традициям и правилам изменения. Мы стали говорить Кыр-гыстан, «в Украину», вместо естественного и соответствующего нормам русского языка «на Украину»; называть прибалтийские республики «странами Балтии». Надуманная политкорректность оказывается сильнее элементарного уважения к правилам и традициям родной речи.
Обладая самым богатым в мире языком, мы, будто комплексуя от своего языкового превосходства над другими народами, готовы раз за разом приносить жертвы другому языку, заведомо более слабому и бедному. При Петре I и его ближайших преемниках россиян приучали говорить по-немецки; при Александре I вся российская элита перешла на французский. Может быть, как раз этот языковый коллаборационизм стал одним из факторов, породивших, в качестве протеста, произведения Пушкина, Гоголя, Достоевского, Тютчева, Толстого, сумевших показать всему миру величие русского языка. Нынче мы вновь – во главе с новой элитой – готовы перейти на другой язык. С детства приучаем россиян к «правильному» английскому, гордимся их успехами в освоении чужого языка и позволяем любое кощунство по отношению к своему. Не понимаем при этом, что речь идет не столько о приобретении дополнительного средства общения, сколько о трансформации внутреннего мира ребенка, его менталитета, характера и судьбы.
Не случайно, по данным социологов, желание эммигрировать из России высказывали в середине 90-х годов – на пике увлечения западной терминологией – до 60 % студенческой молодежи. Тогда же стало модным – особенно среди российской элиты – дать образование детям на Западе.
Состояние языка и культуры речи всегда являлось индикатором общей культуры человека и национальной культуры общества в целом. Это лишь кажется, что мы овладеваем все новыми и новыми словами. Слова, из которых складывается наша речь, тоже овладевают нами. Ибо из сочетания слов образуется не только предложение, но и мысль; далее – мышление – мировоззрение – сознание – человек в целом. Вместе с чужими словами приходят и соответствующие мысли, и иной взгляд на жизнь, ее смысл и главные ценности в ней. Как сказал основатель Берлинского университета В. Гумбольдт, «не люди овладевают языком, а язык овладевает людьми».
Заметно усиливается влияние западной терминологии в сфере финансово-экономической деятельности. Причины этому – обращение к западным методам ведения деловых операций, а также появление в России большого числа учебных центров, факультетов и институтов, имеющих соответствующую ориентацию в научно-методическом обеспечении своей деятельности. В выступлениях российских экономистов и их газетно-телевизионных интерпретаторов мы все чаще встречаем не свойственные русскому языку термины типа «прайс- лист», «бизнес-план», «менеджер», «консалтинг», «мониторинг», «кастинг» и т. п. Опасно, что этот переход на новый язык, следовательно, новый образ мышления, стал уже почти обыденным и привычным делом.
Информационная сфера также богата англоязычными терминами. Особенно много их в публикациях по информатике и вычислительной технике, в области программного обеспечения. По мнению профессора К. К. Колина, можно выделить две группы причин этого явления. Первую из них составляют причины объективного характера, обусловленные спецификой самого процесса развития средств вычислительной техники и информатики. Общеизвестно, что по целому ряду направлений лидерство здесь в последние двадцать лет удерживают американские компании, контролирующие большую часть мирового рынка средств информации. Именно они задают сегодня тон в формировании и распространении новых терминов и профессиональной лексики в данной области. Эти термины становятся сначала стандартами «де-факто», а затем в ряде случаев – и стандартами «де-юре», получая свое закрепление в рекомендациях международных организаций по вычислительной технике и информатике.
Однако существуют и причины субъективного характера, которые заключаются в том, что в последние годы в России продолжает сохраняться своеобразная мода на использование американских терминов в литературе по вычислительной технике и информатике. Наиболее часто этой моде следуют молодые авторы, которые оперируют иностранной терминологией не столько для того, чтобы осветить существо рассматриваемой проблемы, сколько для демонстрации эрудиции и знания зарубежных публикаций.
Так или иначе, сегодня мы имеем дело с процессом «американизации» нашей административной и технической терминологии. Если же учесть, что техническая культура составляет значительную часть общей культуры, то можно сделать вполне обоснованный вывод о том, что этот процесс, безусловно, оказывает свое воздействие и на всю культуру российского общества.
Однако еще более опасно нарастание вала технического и компьютерного сленга для индивидуального сознания представителей поколений, только начинающих сознательную жизнь и сразу ощущающих себя внутри мира современной информации, его неотделимой частью. Это уже не только российская, но и общемировая проблема, проблема будущих граждан глобального информационного общества.
По сообщению газеты Daily Telegraph, специалисты Министерства образования Великобритании бьют тревогу: школьники забывают элементарные правила языка, предпочитая писать на интернет-сленге. Сообщается о 13-летней девочке, повергшей своим сочинением в состояние шока всех учителей школы. Никто не смог понять написанное, ибо все страницы были испещрены принятыми в компьютерной практике сокращениями и иероглифами. По мнению университетских психологов Великобритании, предпочтение интернет-сленга – уже глобальная тенденция в молодежной среде.
Криминализация русской речи. Об этой угрозе русскому языку говорят и пишут уже давно. Блатной жаргон уголовников, «русская феня», а с некоторого времени и откровенно нецензурные выражения все настойчивее заполняют нашу литературную и повседневную речь. Происходящий сегодня процесс опошления русского языка некоторые авторы образно называют процессом его «привокзализации».
Слова «наезд», «разборка», «мочить», «крыша», «бабки», и тому подобные выражения уже чуть ли не ежедневно звучат из уст дикторов радио и телевидения, и даже в речах государственных деятелей. Это – уже не технические термины – «американизмы», а прямое заимствование из лексикона преступного мира.
Процесс криминализации жизни нашего общества или нарастающая криминализация его языка – что является первичным в этом взаимодействии? Проще всего назвать исходной причиной состояние общества. Однако было бы ошибкой недооценивать влияние языка на сознание и поведение людей. Все здесь взаимосвязано. И нынешнее увлечение уголовным жаргоном – не только следствие нашей жизни, но и ее активное творение в соответствую щем варианте.
В обстановке ложно понимаемого плюрализма, бравады близостью к «народным массам», а по сути – господствующей вседозволенности – мы поступаем весьма безответственно, расширяя масштабы засорения русского языка подобного рода «приобретениями» из криминальной лексики. Это увлечение не безобидно. За ним следует выбор жизненных идеалов и образцов для подражания. Опросы показывают, что именно среди любителей уголовного жаргона и матерных выражений больше всего в почете такие профессии, как кил- лер, валютная проститутка, «вор в законе», а популярные герои – Япончик, Григорий Распутин, Сонька – Золотая ручка. Это их жизненный лозунг: «Для добывания денег все способы хороши».
Еще одна напасть для русского языка. В последние годы среди определенных групп молодежи, прежде всего студенческой, стало модным говорить и писать с ошибками, сознательно искажая слова родной речи. Среди любителей «новой орфографии» популярны, например, выражения: «аццкий сотона», «превед кросавчег», «превед солнц», «пасиб» (спасибо), «кстате», «будющее» и др. Подобное произношение стало уже чуть ли не паролем-пропуском на определенные «тусовки» и форумы.
К этому же ряду порочных тенденций, проявляющихся в нашем языке и ведущих к подавлению духовных ценностей, нужно отнести и усиливающееся господство в современной речи откровенной лжи, пустой демагогии. Это – не новое явление. Еще из древности пришло убеждение: слово изреченное есть ложь. «Язык дан человеку для того, чтобы скрывать свои мысли», – писал Никколо Макиавелли. Об этом же пишет в XIX веке польский поэт А. Мицкевич:
Лжет слово голосу А голос – мысли лжет, И в слове гибнет мысль, Утратив свой полет.
Однако многие наши – весьма известные и авторитетные – политики, экономисты, как никто другой из прошлых эпох, довели до «совершенства» исполнение совета знаменитого русского сатирика М. Е. Салтыкова-Щедрина: «Ври и будь свободен от меры». Наш «великий и могучий» язык и здесь может быть виртуозным. Но такое его использование работает отнюдь не на «обеспечение информационной безопасности России в духовной сфере». При современных масштабах обмена информацией и ее влияния на общественное мнение, состояние здоровья и психического самочувствия отдельных людей проблема лжи становится уже глобальной проблемой всего человечества.
«Молодежь России и проблемы языковой безопасности» – первый раз услышав данные слова, можно признать их за каламбур. Редко вообще услышишь словосочетание «молодежь России», еще реже – «языковая безопасность». Однако между молодежью России и проблемами языковой безопасности существует тесная связь. Именно молодежь первой и заговорила об этих проблемах в современной России. При чем не просто заговорила, но и сразу начала действовать, стала предлагать свои рецепты по решению столь сложных вопросов.
На личном опыте столкнувшись с жестокой неправдой в отношении родного языка, увидев в громких заявлениях высокопоставленных чиновников о необходимости бережного отношения к русскому языку лишь популистскую мишуру, когда на деле при попустительстве бюрократов происходит обратное, молодежь окончательно осознала, что русский язык сегодня переживает чудовищную агрессию.
Я имею в виду в первую очередь образовательные стандарты, политику отечественных средств массовой информации по отношению к русскому языку и засилье т.н. сетевого сленга, искажающего наши родные слова.
Сегодня в школах России изучение русского языка и русской литературы сведено к минимуму, а контроль качества знаний осуществляется в основном посредством тестирования, что приводит к интеллектуальной деградации школьников и их умственному обеднению как носителей живой русской речи. Студенты вузов практически не изучают русский язык и русскую литературу, даже на филологических факультетах история русского литературного языка вмещается в рамки всего нескольких лекционных занятий.
В русскоязычном сегменте сети Интернет пользователи общаются в основном такими, искажающими тысячелетнюю историю русского языка словами, как например: “превед”, “медвед”, “даффай”, “аффтар”, “жжот” и проч.
В средствах массовой информации практически не слышно слова в защиту русского языка. Речь теле- и радиоведущих изобилует жаргонизмами и иностранными словами, от незнания правильного ударения искажается смысл слов, тем самым дикторы и персоны масс-медиа выступают в роли своеобразных лингвистических террористов.
Все это свидетельствует о том, что русский язык в наши дни переживает чудовищный геноцид, а точнее – лингвоцид.
Недопустимо, чтобы сегодня, когда государство в состоянии контролировать средства массовой информации, происходили вещи, наносящие ущерб языковой безопасности России. В том числе имею в виду и события 2007 года, именно тогда, в Год русского языка, на телеканалах увидели свет многие шоу, в которых попирается всё, что связано с русской культурой и русским языком. Недопустимо чтобы сегодня за “правильный” язык выдавалась речь К. Собчак, Лолиты, М. Швыдкого и прочих персон, никогда не отличавшихся пламенной любовью к русскому языку.
Молодежь России решительно против того, чтобы слово “русский” превращалось в синоним всего самого мерзкого, преступного и отвратительного. Мы против навязывания усилиями СМИ таких негативных словосочетаний как “русская мафия”, “русские проститутки”, “русский шансон”, “русский фашизм”. Мы выступаем за популяризацию выражений: “русский характер”, “русский народ”, “русское самосознание”, “русская Церковь”.
Свою позицию в отношении проблем языковой безопасности молодежь России активно проявляет в крупных общественных конференциях и симпозиумах. В течение прошлого 2007 года – Года русского языка проводились мероприятия, на которых по инициативе молодежи, наконец, стали обсуждаться проблемы языковой безопасности.
Так в мае 2007 года в Калуге в рамках II Оптинского форума состоялся круглый стол на тему: «Проблемы безопасности и обеспечения национальных интересов в истории современной России». По итогам круглого стола, в работе которого активное участие принимала молодежь, была принята резолюция, основные пункты которой говорят следующее:
«В условиях возрастания внутренних и внешних угроз национальной и духовной безопасности России неизмеримо возрастает роль патриотической части отечественной интеллигенции, особенно в противодействии процессам и явлениям, нарушающим цивилизационные основы общества и государства…
…В условиях продолжающегося в Год русского языка геноцида русского языка необходимо принять Закон о защите русского языка.
Членам Оргкомитета по празднованию Года русского языка в оставшееся до конца 2007 г. время срочно разработать комплекс мер по улучшению ситуации в сфере языковой безопасности. При этом принимаемые решения должны реализовываться с учетом позитивного опыта зарубежных стран в области государственной политики в отношении родного языка» [1].
В июне 2007 года в Москве состоялся праздник-фестиваль «Неделя русского языка». Участники круглого стола «Молодежь и Церковь, духовные связи с соотечественниками» приняли резолюцию, в которой ясно и откровенно выразили свое отношение к проблеме языковой безопасности в следующих пунктах:
«П.4. Участники секции обеспокоены тем, что в молодежной российской среде происходит явная потеря национальных ориентиров. Современная молодежь все больше оказывается неспособной к адекватному восприятию русского литературного языка. В сложившихся условиях необходимо принять «Закон о защите русского языка.
П.5. Считать несовместимыми с интересами развития национальной культуры и языка реализацию Правительством г. Москвы «Московского базисного учебного плана», опубликованного в материалах Коллегии Департамента образования г. Москвы (Учительская газета. Москва. № 9. (10142) от 6 марта 2007 г.), основные положения которого нуждаются в пересмотре. Недопустимо в Год русского языка осуществлять геноцид государственного языка в столичном регионе, сокращая преподавание русского языка в школах Москвы, взамен вводя дополнительные часы на изучение иностранных языков.
П. 7. Участники круглого стола обращаются к Администрации Президента и Правительству России с призывом активно вести пропаганду знания и науки при помощи всех имеющихся средств и ресурсов. На телевидении необходимо существенно сократить показ низкопробных фильмов и всевозможных ток шоу. На законодательном уровне запретить употребление в СМИ бранных и ругательных слов и выражений. Легализация мата (хула на Божию Матерь) подрывает русскую национальную культуру и оскорбляет чувства верующих людей. Содействовать увеличению числа образовательных передач для детей и подростков на телевидении и радио»
Приведенные цитаты ярко показывают озабоченность, боль молодежи России о своем национальном языковом наследии, вместе с тем молодежь, при поддержке старшего поколения намечает пути решения проблем языковой безопасности. Очевидно, что сегодня нужно учесть все ошибки и неудачи Года русского языка, отойти от бахвальства и банальной показухи, напрячь все лучшие интеллектуальные силы нашего общества ради достижения благородных целей – укрепления института семьи, пропаганды здорового образа жизни, стабилизации демографической ситуации и, конечно же, укрепления языковой безопасности России.
В этой связи большое значение приобретает проект утверждения и претворения в жизнь Доктрины «Молодое поколение России». Не случайно в этом процессе именно молодежи отводится ключевая, цементирующая роль. Авторитетно и мудро звучат слова Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, сказанные им в последнем Рождественском послании:
«Наступивший год в Отечестве нашем объявлен Годом семьи… Все общество, особенно молодежь, должно заново открыть для себя простую и вечную истину: там, где нет любви, взаимной ответственности, готовности всю жизнь принести в дар тем, кого любишь, ? там нет ни счастья, ни полноты бытия. Разводы, аборты, стремление к наживе и бесконечным удовольствиям, забвение собственных детей, которые так часто оказываются лишенными родительской ласки и воспитания, ? все это превращает жизнь отдельного человека и целого народа в безрадостное существование, исполненное укоров совести. Если же в семьях воцарятся любовь, вера, радость взаимной отдачи и поддержки друг друга, то нас будет окружать гораздо больше счастливых лиц. Изменится к лучшему и судьба наших народов».
С глубокой благодарностью и вниманием воспринимая эти слова из уст нашего духовного лидера Святейшего Патриарха Алексия II, мы осознаем личную меру ответственности за происходящее в стране. Вместе с этим мы обеспокоены тем, как образ современной молодежи трактуется в отечественных СМИ, русофобская интерпретация этого образа агрессивно навязывается обществу. Согласно этим веяниям, молодежь представляет собой грубую, агрессивно настроенную массу, стимулом для которой являются культ золотого тельца, насилия и национализма. Подобный образ представителя молодого поколения, к сожалению, прочно закрепился в сознании современников. Члены молодежных общественных организаций, таких как Молодежная Общественная Палата и Исследовательский Фонд МАМИФ крайне озабочены подобными веяниями. Своей деятельностью мы пытаемся показать, что есть и другая молодежь – трепетно относящаяся к культурно-нравственному и духовному наследию России. Мы считаем, что внимательное отношение к родной культуре, истории, религии, языку, литературному наследию, уважение к традициям предков – является залогом политической и нравственной стабильности общества.
Сегодня государство и общественные институты не должны бояться привлекать молодежь к себе в помощь, не стоит сторониться молодежи, уповая на ее неопытность и амбициозность. Необходимо наоборот, давать молодым людям возможность приобрести многоценный опыт через плодотворное сотрудничество, через поддержку интересных и творческих проектов, исходящих от представителей молодежной мысли.
Очевидно, что в условиях обострившихся проблем языковой безопасности, жизненно необходим Закон «О защите русского языка». Как видно из представленных выше текстов резолюций молодежь России решительно выступает за принятие такого Закона. Представляется, что в условиях, когда Россия вступает в новую эру своего политического и государственного бытия, необходимо создать постоянно действующий орган для выработки основных положений Закона «О защите русского языка». Не за горами зимние Олимпийские игры в Сочи, и Россия обязана не только охранять и защищать свой государственный язык, но и с умом использовать статус великой державы для сохранения русскоязычного пространства за рубежом, для распространения русской культуры среди населения иностранных государств.
Молодежь России и проблемы языковой безопасности
Выступление на XII Всемирном Русском Народном
Соборе
21 февраля 2007 года,
слушания по доктрине “Молодое поколение России”
«Молодежь
России и проблемы языковой безопасности»
– первый раз
услышав данные слова, можно признать их за
каламбур. Редко вообще услышишь словосочетание
«молодежь России», еще реже –
«языковая безопасность». Однако между молодежью
России и проблемами языковой безопасности
существует тесная связь. Именно молодежь первой
и заговорила об этих проблемах в современной
России. При чем не просто заговорила, но и сразу
начала действовать, стала предлагать свои
рецепты по решению столь сложных вопросов.
На личном опыте столкнувшись с жестокой
неправдой в отношении родного языка, увидев в
громких заявлениях высокопоставленных чиновников
о необходимости бережного отношения к русскому
языку лишь популистскую мишуру, когда на деле
при попустительстве бюрократов происходит
обратное, молодежь окончательно осознала, что
русский язык сегодня переживает чудовищную
агрессию.
Я имею в виду в первую очередь образовательные
стандарты, политику отечественных средств
массовой информации по отношению к русскому
языку и засилье т.н. сетевого сленга,
искажающего наши родные слова.
Сегодня в школах России изучение русского языка
и русской литературы сведено к минимуму, а
контроль качества знаний осуществляется в
основном посредством тестирования, что приводит
к интеллектуальной деградации школьников и их
умственному обеднению как носителей живой
русской речи. Студенты вузов практически не
изучают русский язык и русскую литературу, даже
на филологических факультетах история русского
литературного языка вмещается в рамки всего
нескольких лекционных занятий.
В русскоязычном сегменте сети Интернет
пользователи общаются в основном такими,
искажающими тысячелетнюю историю русского языка
словами, как например: “превед”, “медвед”, “даффай”,
“аффтар”, “жжот” и проч.
В средствах массовой информации практически не
слышно слова в защиту русского языка. Речь теле-
и радиоведущих изобилует жаргонизмами и
иностранными словами, от незнания правильного
ударения искажается смысл слов, тем самым
дикторы и персоны масс-медиа выступают в роли
своеобразных лингвистических террористов.
Все это свидетельствует о том, что русский язык
в наши дни переживает чудовищный геноцид, а
точнее – лингвоцид.
Недопустимо, чтобы сегодня, когда государство в
состоянии контролировать средства массовой
информации, происходили вещи, наносящие ущерб
языковой безопасности России. В том числе имею в
виду и события 2007 года, именно тогда, в Год
русского языка, на телеканалах увидели свет
многие шоу, в которых попирается всё, что
связано с русской культурой и русским языком.
Недопустимо чтобы сегодня за “правильный” язык
выдавалась речь К. Собчак, Лолиты, М. Швыдкого и
прочих персон, никогда не отличавшихся пламенной
любовью к русскому языку.
Молодежь России решительно против того, чтобы
слово “русский” превращалось в синоним всего
самого мерзкого, преступного и отвратительного.
Мы против навязывания усилиями СМИ таких
негативных словосочетаний как “русская мафия”,
“русские проститутки”, “русский шансон”,
“русский фашизм”. Мы выступаем за популяризацию
выражений: “русский характер”, “русский народ”,
“русское самосознание”, “русская Церковь”.
Свою позицию в отношении проблем языковой
безопасности молодежь России активно проявляет в
крупных общественных конференциях и симпозиумах.
В течение прошлого 2007 года – Года русского
языка проводились мероприятия, на которых по
инициативе молодежи, наконец, стали обсуждаться
проблемы языковой безопасности.
Так в мае 2007 года в Калуге в рамках
II
Оптинского форума состоялся круглый стол на
тему: «Проблемы безопасности и обеспечения
национальных интересов в истории современной
России». По итогам круглого стола, в работе
которого активное участие принимала молодежь,
была принята резолюция, основные пункты которой
говорят следующее:
«В условиях возрастания внутренних и внешних
угроз национальной и духовной безопасности
России неизмеримо возрастает роль патриотической
части отечественной интеллигенции, особенно в
противодействии процессам и явлениям, нарушающим
цивилизационные основы общества и государства…
…В условиях продолжающегося в Год русского языка
геноцида русского языка необходимо принять Закон
о защите русского языка.
Членам Оргкомитета по празднованию Года русского
языка в оставшееся до конца 2007 г. время срочно
разработать комплекс мер по улучшению ситуации в
сфере языковой безопасности. При этом
принимаемые решения должны реализовываться с
учетом позитивного опыта зарубежных стран в
области государственной политики в отношении
родного языка» [1].
В июне 2007 года в Москве состоялся
праздник-фестиваль «Неделя русского языка».
Участники круглого стола «Молодежь и Церковь,
духовные связи с соотечественниками» приняли
резолюцию, в которой ясно и откровенно выразили
свое отношение к проблеме языковой безопасности
в следующих пунктах:
«П.4. Участники секции обеспокоены тем, что в
молодежной российской среде происходит явная
потеря национальных ориентиров. Современная
молодежь все больше оказывается неспособной к
адекватному восприятию русского литературного
языка. В сложившихся условиях необходимо принять
«Закон о защите русского языка.
П.5. Считать несовместимыми с интересами
развития национальной культуры и языка
реализацию Правительством г. Москвы «Московского
базисного учебного плана», опубликованного в
материалах Коллегии Департамента образования г.
Москвы (Учительская газета. Москва. № 9. (10142)
от 6 марта 2007 г.), основные положения которого
нуждаются в пересмотре. Недопустимо в Год
русского языка осуществлять геноцид
государственного языка в столичном регионе,
сокращая преподавание русского языка в школах
Москвы, взамен вводя дополнительные часы на
изучение иностранных языков.
П. 7. Участники круглого стола обращаются к
Администрации Президента и Правительству России
с призывом активно вести пропаганду знания и
науки при помощи всех имеющихся средств и
ресурсов. На телевидении необходимо существенно
сократить показ низкопробных фильмов и
всевозможных ток шоу. На законодательном уровне
запретить употребление в СМИ бранных и
ругательных слов и выражений. Легализация мата
(хула на Божию Матерь) подрывает русскую
национальную культуру и оскорбляет чувства
верующих людей. Содействовать увеличению числа
образовательных передач для детей и подростков
на телевидении и радио» [2].
Приведенные цитаты ярко показывают
озабоченность, боль молодежи России о своем
национальном языковом наследии, вместе с тем
молодежь, при поддержке старшего поколения
намечает пути решения проблем языковой
безопасности. Очевидно, что сегодня нужно учесть
все ошибки и неудачи Года русского языка, отойти
от бахвальства и банальной показухи, напрячь все
лучшие интеллектуальные силы нашего общества
ради достижения благородных целей – укрепления
института семьи, пропаганды здорового образа
жизни, стабилизации демографической ситуации и,
конечно же, укрепления языковой безопасности
России.
В этой связи большое значение приобретает
проект утверждения и претворения в жизнь
Доктрины «Молодое поколение России». Не
случайно в этом процессе именно молодежи
отводится ключевая, цементирующая роль.
Авторитетно и мудро звучат слова Святейшего
Патриарха Московского и всея Руси Алексия
II, сказанные им в последнем
Рождественском послании:
«Наступивший год в Отечестве нашем объявлен
Годом семьи… Все общество, особенно молодежь,
должно заново открыть для себя простую и вечную
истину: там, где нет любви, взаимной
ответственности, готовности всю жизнь принести в
дар тем, кого любишь, ? там нет ни счастья, ни
полноты бытия. Разводы, аборты, стремление к
наживе и бесконечным удовольствиям, забвение
собственных детей, которые так часто оказываются
лишенными родительской ласки и воспитания, ? все
это превращает жизнь отдельного человека и
целого народа в безрадостное существование,
исполненное укоров совести. Если же в семьях
воцарятся любовь, вера, радость взаимной отдачи
и поддержки друг друга, то нас будет окружать
гораздо больше счастливых лиц. Изменится к
лучшему и судьба наших народов».
С глубокой благодарностью и вниманием
воспринимая эти слова из уст нашего духовного
лидера Святейшего Патриарха Алексия
II, мы осознаем личную меру ответственности за
происходящее в стране. Вместе с этим мы
обеспокоены тем, как образ современной молодежи
трактуется в отечественных СМИ, русофобская
интерпретация этого образа агрессивно
навязывается обществу. Согласно этим веяниям,
молодежь представляет собой грубую, агрессивно
настроенную массу, стимулом для которой являются
культ золотого тельца, насилия и национализма.
Подобный образ представителя молодого поколения,
к сожалению, прочно закрепился в сознании
современников. Члены молодежных общественных
организаций, таких как Молодежная Общественная
Палата и Исследовательский Фонд МАМИФ крайне
озабочены подобными веяниями. Своей
деятельностью мы пытаемся показать, что есть и
другая молодежь – трепетно относящаяся к
культурно-нравственному и духовному наследию
России. Мы считаем, что внимательное отношение к
родной культуре, истории, религии, языку,
литературному наследию, уважение к традициям
предков – является залогом политической и
нравственной стабильности общества.
Сегодня государство и общественные институты не
должны бояться привлекать молодежь к себе в
помощь, не стоит сторониться молодежи, уповая на
ее неопытность и амбициозность. Необходимо
наоборот, давать молодым людям возможность
приобрести многоценный опыт через плодотворное
сотрудничество, через поддержку интересных и
творческих проектов, исходящих от представителей
молодежной мысли.
Очевидно, что в условиях обострившихся проблем
языковой безопасности, жизненно необходим Закон
«О защите русского языка». Как видно из
представленных выше текстов резолюций молодежь
России решительно выступает за принятие такого
Закона. Представляется, что в условиях, когда
Россия вступает в новую эру своего политического
и государственного бытия, необходимо создать
постоянно действующий орган для выработки
основных положений Закона «О защите русского
языка». Не за горами зимние Олимпийские игры в
Сочи, и Россия обязана не только охранять и
защищать свой государственный язык, но и с умом
использовать статус великой державы для
сохранения русскоязычного пространства за
рубежом, для распространения русской культуры
среди населения иностранных государств.
Подводя итоги сказанному, пользуясь столь
высокой трибуной Всемирного Русского Народного
собора, прошу внести в итоговое Соборное слово
пункты, касающиеся отношения молодежи России к
проблемам языковой безопасности и необходимости
разработки и последующего вступления в силу
Закона «О защите русского языка».
Примечания:
1.
II Оптинский Форум. Резолюция круглого стола «Проблемы
безопасности и обеспечения национальных
интересов в истории и современной России»:
http://www.mamif.org/rezolof.htm.
2.
Резолюция круглого стола «Молодежь и церковь,
духовные связи с соотечественниками» // Русский
вестник. 22 июня 2007 г.:
http://www.rv.ru/content.php3?id=6980.
источник:
Культурно-просветительское
сообщество “Переправа”
Очень часто в современном русском языке мы сталкиваемся с таким понятием, как “культура речи”. Часто мы не задумываемся над его содержанием, применяя его лишь для того, чтобы подчеркнуть свою образованность и осведомленность в вопросах языка. Однако, на мой взгляд, понятие это многогранное. Мне хотелось бы рассмотреть его в различных значениях.
Во-первых, когда мы говорим “Этот человек говорит культурно”, мы хотим подчеркнуть, насколько он вежлив и тактичен в общении с другими людьми. В этом случае мы имеем ввиду, что он не использует грубые, ругательные слова, а также владеет этикетом. Он не забывает говорить “спасибо, пожалуйста, здравствуйте”, когда это приписывают нормы общения.
Во-вторых, культура речи – это раздел науки лингвистики, которых изучает приемы, способы организации как устной, так и письменной речи. К культуре речи относят грамматику (правила правописания) , пунктуацию (знаки препинания) , акцентологию (расстановку ударений) , синтаксис (строение предложений) и другие разделы. Все они необходимы для освоения каждым человеком, который хочет быть действительно образован и сведущ в области изучения языка. Более подробно культуру речи изучают в высших учебных заведениях.
Безусловно, постигать культуру речи необходимо для каждого, и в первом, и во втором значении. Вежливость, этичное поведение – без этих вещей нельзя стать полноценным членом общества. А чтобы овладеть русским языком на самом высоком уровне, необходимо углубиться в научный раздел “культура речи”. По какому пути следовать – это уже свободный выбор каждого человека.
[email protected] mail.ru/question/17827149
ходимость изучения нескольких иностранных языков, а не только английского, который доминирует с начала 1990х, наполняя многие европейские языки дублирующими заимствованиями1.
В Доктрине информационной безопасности Российской Федерации язык рассматривается как один из объектов информационной безопасности: «К числу основных объектов обеспечения информационной безопасности Российской Федерации в сфере духовной жизни относятся: русский язык как фактор духовного единения народов многонациональной России, язык межгосударственного общения народов государств — участников Содружества Независимых Государств; языки, нравственные ценности и культурное наследие народов и народностей Российской Федерации»2.
Угрозой для общества, основанного на экономике знаний, считается информационное неравенство — неравный доступ населения различных стран (регионов) к источникам информации и информационным технологиям или незнание языка (языков), на которых представлена информация в сети Интернет.
Таким образом, языковая безопасность
— это многомерное, комплексное понятие, специфика которого во многом определяется социолингвистической ситуацией в стране (регионе). Так, серьезной угрозой для русского языка на постсоветском пространстве является целенаправленная политика по вытеснению его из всех сфер общественной жизни и замене национальными языками. Особенно настойчиво и агрессивно эта политика проводится в странах Балтии, в Грузии и Украине, где закрываются русские школы, вводятся запреты на трансляцию русскоязычных программ, ограничена продажа газет и журналов, художественной литературы на русском языке. Резко сократилось русскоязычное информационное пространство в странах дальнего зарубежья.
К основным угрозам для русского языка на территории Российской Федерации, как правило, относят:
1 Европейский день языков // Ийр^/поуозИ-es.ru/yazyiki-evropeyskogo-soyuza/
2 Доктрина информационной безопасности Российской Федерации (утв. Президентом РФ 09.09.2000 № ПР-1895) // http://infopravo.by.ru/ іеа2000/еМ3/акП4873^Мш
— наводнение устной и письменной речи американизмами, гибридными англо-русскими сочетаниями и кальками, используемыми не только в рекламе, названиях торговых предприятий, бытовом и профессиональном общении, текстах СМИ, но и в официальных выступлениях общественных и политических деятелей, дикторов телевидения, научной литературе и проч.;
— криминализацию русской речи, ее перенасыщение жаргонными выражениями, характерными для представителей криминального мира (слова «наезды», «разборки» и др. широко используются как представителями молодежи, так и старшего поколения, они часто встречаются в речи официальных лиц; нецензурная лексика становится модной не только в бытовом и он-лайн общении, но все чаще звучит со сцен театров);
— повсеместное снижение уровня грамотности и речевой культуры населения (особенно молодежи), связанное с ухудшением преподавания русского языка в школах и уменьшением количества часов на его изучение.
Названные процессы, по мнению экспертов и ученых, ведут к разрушению национального единства, духовной культуры и интеллектуального потенциала страны, при этом обеспечение безопасности языка становится условием национальной безопасности. Защите языка от возникающих угроз призвана способствовать языковая политика как совокупность идеологических принципов и практических мероприятий по решению языковых проблем в обществе и государстве3.
Характеристика языковой безопасности с позиций юрислингвистики дана в докладе Н.Д. Голева4. Автор связывает категорию языковой безопасности с вопросами языкового права и анализирует ее в двух аспектах. В рамках юридической парадигмы языковая безопасность может нарушаться в случае речевого хулиганства (сквернословие), речевого мошенничества (манипулятивное использование языка, тактики лжи и/или подмены) и
3 Колин К. Русский язык и актуальные проблемы национальной безопасности // Вестник Челябинской государственной академии культуры и искусств, 2007, № 2(12), с. 131-147.
В современных условиях перспективы развития общества прямо зависят от способности государства поддерживать и защищать национальную систему ценностей. Политика, экономика, оборона, этническая, культурная, языковая и другие составляющие безопасности Российской Федерации более чем когда-либо в прошлом обусловлены состоянием ума, настроениями, ценностными ориентациями, состоянием сознания граждан и народа в целом.
Для самоопределения нации очень важны реальные цели страны, для достижения которых, в свою очередь, нужен интеллектуальный и волевой ресурс, а также определенный уровень организации сознания, чтобы воспринять и реализовать эти цели, этот перспективный замысел.
Национальной безопасности России наносится ущерб, если затрудняется самоидентификация, самоопределение человека как жителя России или русского, если образование не формирует новые способы реагирования на происходящие в технологической инфраструктуре и общественном сознании процессы, если в структуре образования имеются условия, которые искажают или разрушают сознание и самосознание человека, если образование неверно встроено в структуру общества и его хозяйственного комплекса и т.д.
Сближение вопросов образования и безопасности предполагает стратегический взгляд на роль образования в процессах развития российского общества. В условиях развертывания информационных войн и информационно-психологической агрессии стратегическая роль образования в плане защиты сознания определяется тем, что не существует иной специализированной, сопоставимой по мощности со средствами массовой информации организационно-технологической реальности, способной создавать в индивидуальном и общественном сознании глубинные механизмы самоопределения и информационно-культурного иммунитета.
Влияние образования на безопасность страны определяется тем, в какой мере оно снижает или повышает уровень интеллектуального и волевого потенциала населения в сравнении с другими странами. Как оно обеспечивает освоение подрастающим поколением высоких технологий? В какой мере образование ориентирует молодых людей на решение ключевых острейших проблем, с которыми они столкнутся в текущем столетии? Создает ли образование «глубинный патриотизм», встроенный в сознание архитектоникой родного языка, или оно воспитывает потенциального эмигранта, который если не сам уедет в Канаду, то своих детей сориентирует на подобную жизненную перспективу? Как должны соотноситься концепции и программы национальных школ (русской, татарской, еврейской и т.д.), региональных программ развития образования и представление о единой российской системе образования? Каким статусом должен обладать русский язык? В какой мере образование разрушает или укрепляет культурный иммунитет граждан, делая их восприимчивыми или невосприимчивыми к информационно-психологическому воздействию?
С другой стороны, каковы условия формирования на основе образования граждан России с открытым, здоровым, а не изолированным, шовинистически больным типом сознания? Здесь вообще уместно поставить вопрос о влиянии образования на изменение менталитета населения страны.
В какой мере среднее и высшее профессиональное образование обеспечивает включение молодого поколения в современную хозяйственную жизнь страны, в производительные формы высокоэффективного высокооплачиваемого труда или образование, оторванное от реалий складывающейся рыночной экономики, создает условия для криминализации молодежи? Чрезвычайно важный для безопасности страны вопрос об образовательной политике России по отношению к нашим соотечественникам, проживающим в ближайшем зарубежье. Будут они загнаны в культурное подполье или получат возможность развивать и осваивать русскую многонациональную культуру − от этого зависит общий климат отношений и уровень взаимопонимания России и государств СНГ.
Образование, помимо решения своей собственной внутренней, огромной важности задачи формирования интеллекта и воли нации, напрямую связано с процессами государственного строительства, обороноспособностью страны и реформами в армии, национальной безопасностью, гармонизацией национальных отношений в едином российском пространстве, здоровьем россиян, экономическими преобразованиями и промышленным развитием, прорывными проектами XXI века. На основе правильно выстраиваемой политики образования возможен совершенно другой поворот экономических реформ, когда образованные люди оказываются не отрезанными от преобразований, а, наоборот, выступают активными строителями нового складывающегося рыночного хозяйства.
В целях обеспечения национальных интересов России в условиях глобального информационно-психологического противоборства Россия должна приступить к разработке и осуществлению ряда системных гуманитарных проектов, ориентированных на «мягкое» отражение информационно-психологической агрессии (которую мы наблюдали в СМИ Запада в связи с агрессией Грузии в Южной Осетии) и воспитание у населения, прежде всего у молодежи, способности противостоять гуманитарным вмешательствам (интервенциям) всех типов.
Государственная политика Российской Федерации в области защиты индивидуального и общественного сознания должна обеспечивать формирование у каждого гражданина России осознание государственности и себя в государственности, способности строить, восстанавливать и сохранять Россию как мировую державу.
Одним из приоритетных направлений деятельности государства по обеспечению национальной безопасности Российской Федерации является защита национальной системы образования как глобальной технологии воспроизводства традиционного сознания, которая призвана обеспечивать должный уровень устойчивости населения страны к информационно-психологическому воздействию.
В данном контексте высвечивается совершенно новая роль школы и педагогики. Особое, судьбоносное значение имеет информатизация школы, которая (пока она понимается технически и технологически, а не гуманитарно и идеологически) есть не что иное, как троянский конь, усердно и добровольно втаскиваемый нами в собственные классы. Что пожнем мы от этих обильных информационных посевов?
Информационно-психологическое воздействие на сознание человека и народа в целом осуществляется преимущественно через языковую среду и посредством языка. Модификация конкретного народа через создание в индивидуальном и общественном сознании «опорных психосемантических структур» значительно упрощает процесс переидентификации населения. Целенаправленное внедрение в сознание заимствований приводит к постепенному вытеснению традиционных словесных норм и ослаблению информационно-культурного иммунитета.
Когда этим процессом управляет информационный агрессор, это приводит к кратковременным и длительным изменениям состояния информационной среды и сознания, отвечающим требованиям противника, что неизбежно сказывается на процессах культурной и национальной идентификации.
Язык как один из базисных аспектов национальной идентичности в условиях постоянного информационного противоборства так же, как и образование, является мишенью информационно-психологической агрессии. Активная защита языковой среды является важнейшим аспектом национальной безопасности Российской Федерации.
Автор «Литературной газеты» Ю.В.Крупнов считает, что уникальность данного типа безопасности задается ее особым предметом, удерживаемым правильным русским языком. Этот предмет − национальная или народная идентичность, т. е. сама способность народа правильно воспринимать и продолжать свою историю, сохранять и защищать собственную самобытность и самодеятельность, не допускать буквальной перевербовки (то есть увлечения чужими словами), трансформации своего языкового родового или генетического кода. Данный предмет − идентичность − крайне важен еще и потому, что за ним стоит способность управлять сознанием и либо умощнять, либо разрушать национальное сознание и самосознание. Нелишне напомнить, что за рубежом все разработки вокруг языковой политики и идентичности являются глубоко засекреченными, исчезли из открытой печати в 1993−1994 гг. Так же было в конце 1930-х − начале 1940-х гг., когда из открытой печати исчезли разработки по атомной энергии.
Язык – достаточно стабильная система, но под воздействием неблагоприятных социально-экономических факторов и целенаправленных манипуляций в нем может накапливаться своего рода «усталость», характеризующаяся снижением культурного иммунитета, устойчивости к «информационным вирусам» различного происхождения. Способность «информационных вирусов» к саморазвитию, размножению, к инфицированию социальных систем, индивидуального и общественного сознания и есть тот механизм, с помощью которого разрушается идентичность нации.
Для нас совершенно очевиден тот факт, что «иммунная система» нашей общественно-культурной организации пребывает далеко не в лучшей форме. Одним из признаков этого неблагополучия является резкое снижение ценностно-мотивационного рейтинга русского языка среди прочих базовых ценностей жизни. Простейшим индикатором этого обстоятельства являются объемы финансовых ресурсов, направляемых родительским корпусом на оплату репетиторских услуг по различным учебным предметам. Перевес, который имеет английский язык в сравнении с русским, просто ужасает. Родители связывают жизненную успешность детей с их знанием английского и предпринимают какие-либо усилия по поводу русского языка только по причине вступительных экзаменов в вузы.
В то же время было бы неправильно понимать язык исключительно в качестве страдающего и пассивного объекта. В самой системе языка есть механизм самосохранения, самозащиты и саморазвития. Более того, феномен языка уникален и бесценен своею народообразующей способностью. Истории известны факты, когда военные победители, огнем и мечом покорявшие племена и государства, теряли свой язык, который растворялся в языке покоренных народов, и терпели в конечном счете культурное поражение. Сейчас, когда «на глазах одного поколения удалось взорвать и, возможно, сломать Россию» (С.Г.Кара-Мурза), когда утрата национальным сознанием «здравого смысла» для всех очевидна, мы должны обратиться к русскому языку как инструменту оздоровления самих себя. Весь вопрос в понимании пусковых механизмов этого самооздоровления. Но надо понимать, что самозащитный ресурс языка не бесконечен, что он способен размываться и разрушаться, что он кровными узами связан с другими сферами жизни народов и стран: политическими, экономическими, религиозными, общекультурными.
Необходимость защиты языка периодически всплывает в общественном сознании. Очередная волна «защиты» развернулась в последние полгода на страницах прессы и в Государственной Думе. В официальных документах вопрос сводится действительно к защите, охране, ограждению языка от влияния, к соблюдению «чистоты» и т.д.
По всей видимости, фокусировка «защитников» на формах языка и на разного рода консервационных технологиях связан с тем, что вопрос этот отдан на откуп лингвистам, хотя психологические войны и методы их ведения, законы взращивания мировоззрения, обучения и воспитания − предмет совсем других сфер, профессий и специализаций. Исторические уроки показали несостоятельность ограничения воздействий разного рода на сознание и культуру, стратегическую неэффективность каких бы то ни было цензур, фильтров, «занавесов» и т.п. Введение «языковой цензуры» в спонтанно развивающейся культуре противоречит самой идее культурного саморазвития, поэтому такой подход должен быть, безусловно, оставлен в прошлом. Однако из этого не следует, что нам остается пассивно созерцать происходящее, тем более что наши информационные противники не сидят, сложа руки.
Примером глобальной операции по переидентификации населения, которая была осуществлена через язык благодаря запретительной практике, можно считать внедрение в культурное пространство СССР в 1960 − 1970-е гг. англоязычной музыки, когда из-за цензуры и отсутствия отечественной музыки аналогичных стилей и тенденций была подготовлена почва для экспансии английского языка не в прагматическом, а в мировоззренческом, ценностном плане.
Образование и сфера культуры в этом смысле должны были действовать на опережение в темпе общемировых тенденций, но на собственной историко-культурной и языковой почве. В этом плане показательным является пример с татарским языком в Набережных Челнах. Эффективность усилий по реабилитации и развитию татарского языка, предпринимаемых Республикой Татарстан ценой огромных организационных и финансовых затрат, просто смехотворна по сравнению с тем эффектом популярности, который создавал языку один-единственный певец, певший песни на татарском языке, но в такой музыкальной стилистике, которая близка современной молодежи. Даже русские ребята, уезжая из города и республики в дальние края, увозили с собой записи на татарском языке.
Конечно, перечень проблем, которые могут быть разрешены на законодательном уровне в запретительном или ограничительном режиме, существует. Это касается сокращения неоправданных заимствований иностранных слов, ограничения объемов музыкально-песенного радиовещания на иностранных языках, соблюдения прав потребителей при печатании товарных ярлыков и инструкций и т.д. В любом случае список такого рода ограничений очень узок. Он должен оставаться в общепринятых пределах мировой практики. Ориентиром здесь может быть Франция, испытывающая сходные с нами проблемы, которая даже завела у себя министерство (!) французского языка. Именно французы первыми остро почувствовали проблему языковой безопасности в середине 1960-х гг. и перевели эту проблему в академическую и законодательную плоскости, строго определив границы изменения французского языка и нормативы речи.
Другие страны основные силы бросили на культурную политику и опережающее целевое финансирование собственного языкового образования и национальной литературы. Такого рода меры меньше бросаются в глаза, но более эффективны в перспективе.
Проблемы появляются именно тогда, когда список «ограничений» неоправданно расширяется. Срабатывает даже банальное: запретный плод сладок, не говоря уже о тонких технологиях целенаправленного воздействия, таких как фонд Сороса, который осуществляет глобальную управленческую операцию по сдвигу смыслов образовательной политики.
Посредством поточного производства учебной литературы, предоставления грантов за учебно-методические разработки определенной модальности и направленности в учительскую и школьную среду активно внедряется «информационный вирус», приучающий трактовать образование как сферу услуг, как сферу индивидуальной самореализации, как средство «демократизации» нашего «тоталитарного» общества. Все бы ничего, кабы такая трансформация не затеняла, не вытесняла и без того загнанную в подполье функцию образования как средства проектирования перспектив государственности, как механизма взращивания промышленно-технологических «зон роста» и «точек прорыва», как инструмента культивирования и развития национального самосознания.
Альтернативой «ограничительным стратегиям» могло бы быть существование общенациональной системы культурно-лингвистической экспертизы, делающей все виды информационной агрессии, направленной на систему языка, на индивидуальное и общественное сознание, видимыми и очевидными для населения.
В целях активного противодействия агрессии, направленной против государственного языка Российской Федерации или действующей через язык, может быть создана специальная государственная структура, осуществляющая системную законотворческую и информационную работу, направленную на защиту и продвижение русского языка в мировом сообществе. Сверхзадачей такой деятельности, обеспечивающей превентивную защиту от агрессивных воздействий, является разворачивание программы «Русский язык как мировой».
Независимо от компрадорских ухмылок по поводу бесперспективности такого рода работы ее надо планомерно осуществлять хотя бы ради десятков миллионов русскоязычных людей, живущих за пределами России. Ее надо осуществлять хотя бы ради собственных геополитических интересов в славянском мире, где мы теряем не столько экономически, сколько проигрываем в культурной и языковой сферах. Ее надо осуществлять и потому, что аналогичную программу реализует, к примеру, Малайзия, в которой при президенте действует специальный комитет «Малазийский язык как мировой»…
В контексте информационно-психологических войн, разворачивающихся в сфере ценностей, языка, образовательных систем, гораздо более глобальных и разрушительных, нежели все наши «локальные конфликты», вместе взятые, информационные, психологические и прочие гуманитарные средства перспективнее, чем самые изощренные придумки прямолинейного, «штурмового мышления», определяющего сегодня стратегии и технологии национальной безопасности.
Ни доктрина «информационной безопасности», ни «доктрина образования», ни запретительно-ограничительные меры, планируемые различными «языковыми» и «орфографическими» комиссиями, при любой интенсивности их усилий, к сожалению, не несут в себе системного решения, которое могло бы обеспечить реальную защиту языка, индивидуального и общественного сознания. Защиту хотя бы на таком уровне, чтобы остановить тенденцию превращения в «страну эмигрантов наоборот». Разговоры о том, что системные причины «утечки мозгов» и «золотых рук» из страны имеют экономические корни, на пользу нашим идеологическим и геополитическим противникам. Мол, рыба ищет, где глубже… Легко усваиваемая аксиома, глухо задымляющая существо дела, маскирующая процессы целенаправленной переидентификации российских народов.
Ложность экономической подоплеки маргинально-эмигрантской ментальности нашего человека иллюстрирует следующий факт. Как это ни странно, но более всего подвержено тенденции «перекати-поле» именно русское население. Жителям татарской, башкирской или аварской деревни уехать «за бугор» приходит в голову значительно реже. Факт этот требует своего особого осмысления, как и тот, что в Сибири, например, между русской и татарской деревнями разительная разница не в пользу русской. Эта разница проявляется в том, как ухожены подворья, как покрашены забор и ставни. Если в Татарстане этой разнице можно найти объяснение административно-политического свойства, то ситуация в других регионах подсказывает историко-культурологическое, этнопсихологическое − исключительно гуманитарное, ценностное, культурологическое − направление поиска.
Причина доминирования «оградительно-оборонной» идеологии в сфере «защиты сознания», возможно, кроется в кадровом составе структур, занимающихся проблемами безопасности сознания (информационно-психологическая безопасность и т.д.). Подавляющее большинство вовлеченных специалистов − военные технари и производственники из оборонного сектора, для которых психология, педагогика, психофизиология − это «птичий язык». Специалисты с техническим образом мышления, привыкшие к математически строгому обоснованию всякого аргумента, уже в силу высокой, но флюсоподобной культуры мышления не могут уважительно относиться к педагогике, которая дожила до XXI века, но так и не сумела определиться со своим предметом. Ведь еще никто не поставил точку в дискуссии о том, наука ли педагогика или это искусство. Несмотря на высокомерие «строгих» наук по отношению к педагогике, именно она призвана решать свои специфические задачи, в том числе проблемы культурного иммунитета, любви к русскому языку, мотивации учения в целом.
Беда в том, что даже те, кто специализируется на вопросах обучения и воспитания, в частности административные и научные работники системы образования, упускают наиважнейшую, на наш взгляд, ключевую составляющую «языковой безопасности» страны и народа. Это вопрос об отношении к языку, в буквальном смысле о любви к языку, о способности наслаждаться языком, смаковать умное, меткое и красивое слово. Эту способность с полным правом можно считать «главной языковой способностью». Независимо от того, понимает это или нет система образования, но именно в ее недрах, в школе, сложилось такое положение дел, что происходит убиение культурно-генетической способности к саморазвитию в языке у подавляющего большинства народа российского. Угасание духа − вот во что выливаются грамматическая шагистика и литературоведческая анатомия.
Вопрос о русском языке − это, конечно, не узкоучебный, а общекультурный вопрос. Родной язык − это то, что повседневно окружает человека с момента его рождения. Это ближайшая культурная среда его развития. И потому вопрос о стратегической реабилитации русского языка − это отнюдь не вопрос образовательных стандартов и учебников русского языка. Какими бы ни были учебники и учебные технологии научения языку, становление языка происходит в первую очередь не в школе, а в той естественной среде языковой культуры, которая окружает нас повседневно и которая формирует наше языковое чутье, поддерживает наше чувство языка, наше языковое национальное достоинство. Из этого, однако, не следует, что учебники имеют право быть убогими в языковом отношении, что урок русского языка имеет право быть скучным и нудным, а школа может мириться с тем, что дети не любят уроки русского.
И ведь самое страшно заключается в том, что ученый-филолог, взявшись за проблему обучения языку, считает само собой разумеющимся, что язык − зело трудное, зачастую скучное. А ученый-методист пусть так и не считает, но для повышения привлекательности урока русского ничего иного, кроме как повесить колокольчики на глаголы, или повязать бантики на падежи, или спрягать с притопом да склонять с прихлопом, придумать не может. Будто бы и нет этой вселенской глубины, этой неземной красоты, этой ярчайшей выразительности в русском языке, чтобы самим предметом пробудить в ученике безмерный интерес к родному слову, к языку.
Поэтому важнейшая задача, которую необходимо срочно решать, − это формирование мотивационных технологий, способных обеспечить удовлетворение всех перечисленных потребностей. Если попытаться в двух словах выразить главный смысл предстоящей работы, то она сводится к смене предметно-знаниевой парадигмы школьного языкового образования на парадигму любви к языку.
На все эти грамматические и литературоведческие «приседания» уходит 95% учебного времени плюс аналогичная занятость дома. Из этого следует, что на уроках русского языка и литературы нет ничего для души, для сердца, нет продуктивной жизни в языке, которая воспитывает, а лучше сказать − рождает языковую личность. Что можно ожидать на выходе? Именно то, что имеем: раньше и в Парижских туалетах были надписи на русском языке, а теперь в родных подъездах и лифтах все больше на английском. А если серьезно?..
Совершенно серьезно пора говорить о том, что процесс переидентификации населения достиг угрожающих размеров. Наши воспитанники не обладают культурным иммунитетом, они восприимчивы к информационно-психологическому воздействию; языковой − глубинный, априорный − патриотизм, который не вызывал сомнения в своем существовании еще тридцать лет назад, нынче присущ разве что жителям стран СНГ, где языковое чувство обострено депривацией и дискриминацией. Простой тест на справедливость данного утверждения − количество родных песен, которые знают наизусть и могут напеть молодые люди в сравнении с бабушками и мамами. Из этого следует то, что и запланировано в отношении России: если население нашей страны не сократится до 30−40 млн. по демографическим причинам, оно уменьшится по причинам идентификационным. А допустить этого никак нельзя!
Алексей Кушнир, главный редактор журнала «Народное образование», кандидат психологических наук
Нынешнему читателю навязывается малосодержательная, одноразовая книжная продукция, в которой красочная обложка дороже содержания. Страна, в высшей мере склонная, по общему признанию, к серьезному чтению, теперь «подпитывает» внутренний мир своих граждан детективами, состоящими из иллюстраций журналами и, в лучшем случае, книгами, экранизация которых была представлена на телевидении. А для ребенка, привыкшего без усилий развлекаться игрой образов на экране, восприятие информации из книг и на слух становится все более сложным. Негативные последствия подобных тенденций неизбежны. Людьми, разучившимися серьезно читать и, следовательно, глубоко мыслить, потерявшими интерес к родному слову и подлинной русской литературе, легче манипулировать, но с ними труднее воплотить в жизнь достойные России национальные проекты.
«Вестернизация» русского языка. Не менее острая проблема русского языка связана со все большей засоренностью его словами и речевыми оборотами иностранного происхождения. Меру этой угрозы нетрудно оценить, послушав, на каком «диалекте» говорят сегодня юноши и девушки России, какую речь мы слышим по каналам российского радио и телевидения. По мнению специалистов, сегодня русский язык находится в состоянии, которое следует характеризовать не иначе, как глубокий кризис. Лингвистическая проблема уже перерастает в проблему информационной безопасности России, а значит, ее национальной безопасности.
Одним из главных факторов, содействующих широкому распространению в современном русском языке терминов иностранного происхождения и слов, являющихся производными от этих терминов, является процесс все более активного воздействия на российское общество западной культуры и технологий. Основные сферы этого воздействия – массовая культура, экономическая деятельность (или «сфера бизнеса»), политика и информатика.
В сфере массовой культуры процессу «вестернизации» русского языка активно содействуют российские СМИ и, в первую очередь, газеты, журналы, каналы радио и телевидения, предназначенные для молодежи – наиболее активной и чувствительной к внешнему влиянию части населения России. Любой из современных молодежных журналов буквально наполнен западной терминологией. В подавляющем большинстве это слова американского происхождения, причем характерные не столько для литературного языка, сколько для американской массовой культуры.
Мы начинаем привыкать к американизмам типа «имидж», «имиджмейкер», «спичрайтер», «массмедиа», «шоумен», «спонсор» «рейтинг» и т. п. Некоторые из этих слов уже успешно конкурируют по частоте использования с самыми ходовыми русскими словами. А свои аналоги в русском языке они вытеснили полностью. К тому же большинство из них извращенно переведено и истолковано, а по сути приспособлено лишь к вольному использованию в нужное время и при удобном случае. Нет пользы от подобной игры словами ни английскому, ни русскому языку. Изучение иностранного языка может, безусловно, содей- ствовать повышению культуры родной речи, способствовать более тонкому восприятию оттенков мысли на родном языке – но все это только при наличии адекватно расставленных приоритетов.
Поражает готовность (на высоком политическом и культурном уровне) сознательно искажать свой язык, вносить в него чуждые традициям и правилам изменения. Мы стали говорить Кыр-гыстан, «в Украину», вместо естественного и соответствующего нормам русского языка «на Украину»; называть прибалтийские республики «странами Балтии». Надуманная политкорректность оказывается сильнее элементарного уважения к правилам и традициям родной речи.
Обладая самым богатым в мире языком, мы, будто комплексуя от своего языкового превосходства над другими народами, готовы раз за разом приносить жертвы другому языку, заведомо более слабому и бедному. При Петре I и его ближайших преемниках россиян приучали говорить по-немецки; при Александре I вся российская элита перешла на французский. Может быть, как раз этот языковый коллаборационизм стал одним из факторов, породивших, в качестве протеста, произведения Пушкина, Гоголя, Достоевского, Тютчева, Толстого, сумевших показать всему миру величие русского языка. Нынче мы вновь – во главе с новой элитой – готовы перейти на другой язык. С детства приучаем россиян к «правильному» английскому, гордимся их успехами в освоении чужого языка и позволяем любое кощунство по отношению к своему. Не понимаем при этом, что речь идет не столько о приобретении дополнительного средства общения, сколько о трансформации внутреннего мира ребенка, его менталитета, характера и судьбы.
Не случайно, по данным социологов, желание эммигрировать из России высказывали в середине 90-х годов – на пике увлечения западной терминологией – до 60 % студенческой молодежи. Тогда же стало модным – особенно среди российской элиты – дать образование детям на Западе.
Состояние языка и культуры речи всегда являлось индикатором общей культуры человека и национальной культуры общества в целом. Это лишь кажется, что мы овладеваем все новыми и новыми словами. Слова, из которых складывается наша речь, тоже овладевают нами. Ибо из сочетания слов образуется не только предложение, но и мысль; далее – мышление – мировоззрение – сознание – человек в целом. Вместе с чужими словами приходят и соответствующие мысли, и иной взгляд на жизнь, ее смысл и главные ценности в ней. Как сказал основатель Берлинского университета В. Гумбольдт, «не люди овладевают языком, а язык овладевает людьми».
Заметно усиливается влияние западной терминологии в сфере финансово-экономической деятельности. Причины этому – обращение к западным методам ведения деловых операций, а также появление в России большого числа учебных центров, факультетов и институтов, имеющих соответствующую ориентацию в научно-методическом обеспечении своей деятельности. В выступлениях российских экономистов и их газетно-телевизионных интерпретаторов мы все чаще встречаем не свойственные русскому языку термины типа «прайс- лист», «бизнес-план», «менеджер», «консалтинг», «мониторинг», «кастинг» и т. п. Опасно, что этот переход на новый язык, следовательно, новый образ мышления, стал уже почти обыденным и привычным делом.
Информационная сфера также богата англоязычными терминами. Особенно много их в публикациях по информатике и вычислительной технике, в области программного обеспечения. По мнению профессора К. К. Колина, можно выделить две группы причин этого явления. Первую из них составляют причины объективного характера, обусловленные спецификой самого процесса развития средств вычислительной техники и информатики. Общеизвестно, что по целому ряду направлений лидерство здесь в последние двадцать лет удерживают американские компании, контролирующие большую часть мирового рынка средств информации. Именно они задают сегодня тон в формировании и распространении новых терминов и профессиональной лексики в данной области. Эти термины становятся сначала стандартами «де-факто», а затем в ряде случаев – и стандартами «де-юре», получая свое закрепление в рекомендациях международных организаций по вычислительной технике и информатике.
Однако существуют и причины субъективного характера, которые заключаются в том, что в последние годы в России продолжает сохраняться своеобразная мода на использование американских терминов в литературе по вычислительной технике и информатике. Наиболее часто этой моде следуют молодые авторы, которые оперируют иностранной терминологией не столько для того, чтобы осветить существо рассматриваемой проблемы, сколько для демонстрации эрудиции и знания зарубежных публикаций.
Так или иначе, сегодня мы имеем дело с процессом «американизации» нашей административной и технической терминологии. Если же учесть, что техническая культура составляет значительную часть общей культуры, то можно сделать вполне обоснованный вывод о том, что этот процесс, безусловно, оказывает свое воздействие и на всю культуру российского общества.
Однако еще более опасно нарастание вала технического и компьютерного сленга для индивидуального сознания представителей поколений, только начинающих сознательную жизнь и сразу ощущающих себя внутри мира современной информации, его неотделимой частью. Это уже не только российская, но и общемировая проблема, проблема будущих граждан глобального информационного общества.
По сообщению газеты Daily Telegraph, специалисты Министерства образования Великобритании бьют тревогу: школьники забывают элементарные правила языка, предпочитая писать на интернет-сленге. Сообщается о 13-летней девочке, повергшей своим сочинением в состояние шока всех учителей школы. Никто не смог понять написанное, ибо все страницы были испещрены принятыми в компьютерной практике сокращениями и иероглифами. По мнению университетских психологов Великобритании, предпочтение интернет-сленга – уже глобальная тенденция в молодежной среде.
Криминализация русской речи. Об этой угрозе русскому языку говорят и пишут уже давно. Блатной жаргон уголовников, «русская феня», а с некоторого времени и откровенно нецензурные выражения все настойчивее заполняют нашу литературную и повседневную речь. Происходящий сегодня процесс опошления русского языка некоторые авторы образно называют процессом его «привокзализации».
Слова «наезд», «разборка», «мочить», «крыша», «бабки», и тому подобные выражения уже чуть ли не ежедневно звучат из уст дикторов радио и телевидения, и даже в речах государственных деятелей. Это – уже не технические термины – «американизмы», а прямое заимствование из лексикона преступного мира.
Процесс криминализации жизни нашего общества или нарастающая криминализация его языка – что является первичным в этом взаимодействии? Проще всего назвать исходной причиной состояние общества. Однако было бы ошибкой недооценивать влияние языка на сознание и поведение людей. Все здесь взаимосвязано. И нынешнее увлечение уголовным жаргоном – не только следствие нашей жизни, но и ее активное творение в соответствую щем варианте.
В обстановке ложно понимаемого плюрализма, бравады близостью к «народным массам», а по сути – господствующей вседозволенности – мы поступаем весьма безответственно, расширяя масштабы засорения русского языка подобного рода «приобретениями» из криминальной лексики. Это увлечение не безобидно. За ним следует выбор жизненных идеалов и образцов для подражания. Опросы показывают, что именно среди любителей уголовного жаргона и матерных выражений больше всего в почете такие профессии, как кил- лер, валютная проститутка, «вор в законе», а популярные герои – Япончик, Григорий Распутин, Сонька – Золотая ручка. Это их жизненный лозунг: «Для добывания денег все способы хороши».
Еще одна напасть для русского языка. В последние годы среди определенных групп молодежи, прежде всего студенческой, стало модным говорить и писать с ошибками, сознательно искажая слова родной речи. Среди любителей «новой орфографии» популярны, например, выражения: «аццкий сотона», «превед кросавчег», «превед солнц», «пасиб» (спасибо), «кстате», «будющее» и др. Подобное произношение стало уже чуть ли не паролем-пропуском на определенные «тусовки» и форумы.
К этому же ряду порочных тенденций, проявляющихся в нашем языке и ведущих к подавлению духовных ценностей, нужно отнести и усиливающееся господство в современной речи откровенной лжи, пустой демагогии. Это – не новое явление. Еще из древности пришло убеждение: слово изреченное есть ложь. «Язык дан человеку для того, чтобы скрывать свои мысли», – писал Никколо Макиавелли. Об этом же пишет в XIX веке польский поэт А. Мицкевич:
Лжет слово голосу А голос – мысли лжет, И в слове гибнет мысль, Утратив свой полет.
Однако многие наши – весьма известные и авторитетные – политики, экономисты, как никто другой из прошлых эпох, довели до «совершенства» исполнение совета знаменитого русского сатирика М. Е. Салтыкова-Щедрина: «Ври и будь свободен от меры». Наш «великий и могучий» язык и здесь может быть виртуозным. Но такое его использование работает отнюдь не на «обеспечение информационной безопасности России в духовной сфере». При современных масштабах обмена информацией и ее влияния на общественное мнение, состояние здоровья и психического самочувствия отдельных людей проблема лжи становится уже глобальной проблемой всего человечества.