История любого народа изучается в основном по летописям, рукописным и печатным источникам, оставленным далекими предками. Только таким образом можно узнать о тех событиях, которые происходили много веков назад.
Для русского человека бесценным историческим и духовным наследием являются уникальные шедевры древнерусской литературы, пришедшие к нам еще с XI — XII веков. Все эти произведения пронизаны духом патриотизма и любви к родной земле.
В таком эпическом творении, как «Слово о полку Игореве» описывается героический поход славного князя новгород-северского Игоря Святославича против половцев, который он предпринял в далеком 1185 году.
Этот шедевр по праву относится к величайшим памятникам литературы Древней Руси. Благодаря ему мы узнаем о жизни и быте наших великих предков, их стремлениях и чаяниях. Произведение имеет и колоссальную историческую ценность, так как подробно описывает одно из самых значимых событий того времени.
Немаловажную роль в древней русской литературе занимает религия. Так до наших дней сохранилась уникальная книга “Повесть о Петре и Февронии Муромских”, которая повествует о жизни русских святых. В этой повести, написанной писателем Ермолаем-Еразмом в середине XVI на основе муромских устных преданий, чудесным образом переплетаются русский фольклор с древней историей.
Еще один памятник древнерусской литературы «Поучение Владимира Мономаха», созданный в XII веке великим киевским князем Владимиром Мономахом, называют первой светской проповедью, в которой впервые поднимаются нравственные и этические вопросы.
Безусловно, древнерусская литература имеют для современного читателя бесценное значение, поскольку несет в себе глубокую нравственную силу. Благодаря этим источникам мы узнаем о самых лучших чертах наших далеких предков – о их героизме, доблести, беззаветной любви к своей Отчизне и родному дому.
Мы знакомимся с их бытом и укладом жизни. Древнерусская литература – это наша история, которую мы должны знать, чтить и помнить.
Сочинение » Древнерусская литература » Сочинение на тему «Значение древнерусской литературы для современного читателя»
Внимание, только СЕГОДНЯ!
Древнерусская литература
Общий подъем Руси в XI веке, создание центров письменности, грамотности, появление целой плеяды образованных людей своего времени в княжеско-боярской, церковно-монастырской среде определили развитие древнерусской литературы. Эта литература развивалась, складывалась вместе с развитием летописания, ростом общей образованности общества. У людей появилась потребность донести до читателей свои взгляды на жизнь, размышления о смысле власти и общества, роли религии, поделиться своим жизненным опытом. Литература вызывалась к жизни также потребностями времени: нуждами церкви, заказами княжеской верхушки. На этом общем благоприятном культурном фоне появлялись оригинально и независимо мыслящие писатели, средневековые публицисты, поэты.
Нам неведомы имена авторов сказаний о походах Олега, о крещении Ольги или войнах Святослава. Первым известным автором литературного произведения на Руси стал священник княжеской церкви в Берестове, впоследствии митрополит Иларион. В начале 40-х годов XI века он создал свое знаменитое “Слово о законе и благодати”. В нем говорится о церкви Благовещения на Золотых воротах, построенной в 1037 году, и упоминается Ирина (Ингигерда) – жена Ярослава Мудрого, умершая в 1050 году. Слово вводит нас в борьбу религиозных и политических идей XI века. Иларион говорит в нем о крещении Руси и восхваляет Владимира, крестившего Русскую землю: “Похвалим же нашего учителя и наставьника, великаго кагана нашея земля, Владимира, внука стараго Игоря, сына же славьнаго Святослава, иже в своя лета владычествую, мужьством и храбрьством прослуша в странах многих и победами и крепостью поминаются ныне и словуть. Не в худе бо и не в неведоме земля владычьствующе, но в Руськой, яже ведома и слышима есть вьсеми конци земля”. Иларион обращается к Владимиру с призывом взглянуть на величие Киева при Ярославе, который “славный град Кыев величьством яко веньцем обложил”. Эти слова, видимо, надо понимать как указание на вновь построенные и величественные укрепления, окружившие столицу киевских князей.
Во второй половине XI века появляются и другие яркие литературно-публицистические произведения: “Память и похвала Владимира” монаха Иакова, в котором идеи Илариона получают дальнейшее развитие и применяются к исторической фигуре Владимира I. В это же время создаются “Сказание о первоначальном распространении христианства на Руси”, “Сказание о Борисе и Глебе”, святых покровителях и защитниках Русской земли.
В последней четверти XI века начинает работать над своими сочинениями монах Нестор. Летопись была его завершающей фундаментальной работой. До этого он создал знаменитое “Чтение о житии Бориса и Глеба”. В нем, как и в “Слове” Илариона, как позднее в “Повести временных лет”, звучат идеи единства Руси, воздается должное ее защитникам и радетелям. Уже в ту пору русских авторов беспокоит эта нарастающая политическая вражда в русских землях, в которой они угадывают предвестие будущей политической катастрофы.
Литература XII века продолжает традиции русских сочинений XI века. Создаются новые церковные и светские произведения, отмеченные яркой формой, богатством мыслей, широкими обобщениями; возникают новые жанры литературы.
На склоне лет Владимир Мономах пишет свое знаменитое “Поучение детям”, ставшее одним из любимых чтений русских людей раннего средневековья. Поучение рельефно рисует нам жизнь русских князей конца XI – начала XII в. Владимир Мономах рассказывает о своих походах и путешествиях. Вся его жизнь прошла в непрерывных войнах то с поляками, то с половцами, то с враждебными князьями. Он насчитывает 83 больших похода, которые совершил, не считая мелких, а также 19 мирных договоров с половцами. Для характеристики феодальной идеологии интересен образ идеального князя, рисуемого Мономахом. Князь должен следить за всем в доме, а не полагаться на тиуна или дружинника (“отрока”), чтобы не посмеялись над порядками в доме и на обеде. Во время военных походов надо избегать излишней пищи и питья, а также долгого спанья. К ночи сами назначайте сторожей, поучает Мономах, и все устроив около войска, ложитесь спать, а вставайте рано; и оружия с себя быстро не снимайте, не посмотрев по лености, “внезапу бо человек погибает”. Жизнь князя наполнена войнами и охотой, смерть ходит по пятам воина. И эту рыцарскую идеологию прекрасно выражают слова Мономаха, обращенные к его троюродному брату Олегу Святославичу Черниговскому. Мономах предлагает ему мир и дружбу и обещает не мстить за смерть сына, убитого в бою с Олегом: “Дивно ли, оже муж умерл в полку” (удивительно ли, что воин умер во время сражения). Поучение дает много исторических сведений, отсутствующих в летописи, оно является ценным историческим источником.
В начале XII века один из сподвижников Мономаха игумен Даниил создает свое, не менее знаменитое “Хождение игумена Даниила в святые места”.
Богомольный русский человек отправился к гробу Господню и проделал длинный и трудный путь – до Константинополя, потом через острова Эгейского моря на остров Крит, оттуда в Палестину и до Иерусалима, где в это время было основано первое государство крестоносцев во главе с королем Болдуином. Даниил подробно описал весь свой путь, рассказал о пребывании при дворе иерусалимского короля, о походе с ним против арабов. Даниил молился у гроба Господня, поставил там лампаду от всей Русской земли: около гроба Христа он отпел пятьдесят литургий “за князей русских и за всех христиан”.
И “Поучение”, и “Хождение” были первыми в своем роде жанрами русской литературы.
XII – начало XIII в. дали немало и других ярких религиозных и светских сочинений, которые пополнили сокровищницу русской культуры. Среди них “Слово” и “Моление” Даниила Заточника, который побывав в заточении, испытав ряд других житейских драм, размышляет о смысле жизни, о гармоничном человеке, об идеальном правителе. В “Слове” сам автор называет себя Даниилом заточником, т.е. заключенным, сосланным. Слово обращено к князю Ярославу Владимировичу. Послание (Моление) обращено к князю Ярославу Всеволодовичу.
Слово дает любопытную характеристику феодальных отношений XII века. Прежде всего бросается в глаза указание на значение личности князя как феодального государя, к которому в зависимости от его личных качеств собираются “слуги”-вассалы: “Гусли бо страяются персты, а тело основается жилами; дуб крепок множеством корениа; тако и град нашь твоею державою. Зане князь щедр отець есть слугам многим: мнозии бо оставляють отца и матерь, к нему прибегають. Доброму бо господину служа, дослужится слободы, а злу господину служа дослужится большей работы”. Князь славен теми, кто его окружает: “Паволока (дорогая ткань) бо испестрена многими шолкы и красно лице являеть: тако и ты, княже, многими людми честен и славен по всем странам”. Слово Даниила Заточника является ценнейшим источником для изучения классовой борьбы в древнерусском обществе. В нем неоднократно подчеркивается антагонизм богатых и бедных. Слово рельефно характеризует порядки вотчины периода феодальной раздробленности: не имей двора поблизости от царева двора, восклицает Даниил, и не держи села поблизости от княжеского села; тиун его, как огонь прикрытый, а “рядовичи” его, как искры. Если от огня устережешься, то от искр не можешь “устречься” и от сожжения одежды. Слово Даниила Заточника соткано из ряда афоризмов и поучений. Эта особенность именно и создала ему большую популярность в средневековой Руси.
В Слове мы встречаем и постоянную тему многих древнерусских сочинений – о злых женах. Аскетический характер церковной письменности способствовал взглядам на женщину, как на “сосуд дьявола”. Вот несколько выпадов Заточника против злонравных жен: если какой муж смотрит на красоту жены своей и на ее ласковые и льстивые словеса, а дел ее не проверяет, то дай бог ему лучше лихорадкой болеть. Или в другом месте: “Что есть жена зла – гостинница неуповаема, кощуница бесовская. Что есть жена злая? Мирский мятежь, ослепление уму, начальница всякой злобе” и т.д.
Не менее интересно второе произведение, связанное с Даниилом Заточником, так называемое Послание (Моление). Послание начинается обращением ко князю Ярославу Всеволодовичу, которым исследователи считают переяславского, а впоследствии великого князя Ярослава, сына Всеволода Большое Гнездо. Послание чрезвычайно интересно по своей социальной напрвленности. Автор рисует нам облик князя эпохи феодальной раздробленности, который хорошо гармонирует с биографией Ярослава Всеволодовича, воинственного, умного и в то же время жестокого князя: “Мудрых полцы крепки и грады тверды; храбрых же полцы силни и безумны: на тех бывает победа. Мнози бо ополчаются на большая грады и с своих, с менших, сседают”. В этой характеристике князя невольно чувствуются исторические черты. Таков был и Ярослав Всеволодович, гнавшийся за новгородским столом и нередко его терявший. В Послании читаем необычно резкий отзыв о монашеской жизни: “Или скажешь, княже: постригись в чернецы. Так я не видел мертвеца, ездящего на свинье, ни черта на бабе, не едал смоквы от дубов… Многие ведь, отойдя от мира сего в иночество, вновь возвращаются на мирское житье и на мирскую гонку, точно псы на свою блевотину: обходят села и дома славных мира сего, точно псы ласкающиеся. Где свадьбы и пиры, тут и чернецы и черницы и беззаконие. Ангельский образ носят на себе, а распутный нрав, святительский имеют на себе сан, а обычай похабный”.
Обращаясь к своему князю в “Молении”, Даниил говорит о том, что настоящий человек должен сочетать в себе силу Самсона, храбрость Александра Македонского, разум Иосифа, мудрость Соломона, хитрость Давида. Обращение к библейским сюжетам и древней истории помогает ему донести свои идеи до адресата. Человек, по мысли автора, должен укреплять сердце красотой и мудростью, помогать ближнему в печали, оказывать милость нуждающимся, противостоять злу. Гуманистическая линия древней русской литературы и здесь прочно утверждает себя.
Интересным памятником XII века является Послание митрополита Климента. Климент Смолятич родом из Смоленска в 1147 году был избран собором русских епископов в митрополиты всея Руси без поставления патриарха, в то время как другие митрополиты поставлялись патриархом в Константинополе. “Послание написано Климентом митрополитом русскым Фоме пресвитеру, истолковано Афанасием мнихом” сохранилось в рукописи XV века. Авторству Климента приписывают только две первые части, а последнюю – монаху Афонасию. Послание дает интересный материал для характеристики образованности Киевской Руси. Автор обращается к Фоме с ответом на его послание, обличавшее Климента в гордости своими философскими познаниями, так как Климент делал в своих сочинениях ссылки на Гомера, Аристотеля и Платона. Отводя от себя упреки в гордости, Климент в то же время нападает на тех епископов, которые прилагают “дом к дому, села к селам, изгон же и сябры, и бортии, и пожнии, ляда же и старины, от них же окаяный Клим зело свободен”.
В своей “Притче о человеческой душе” (конец XII века) епископ города Турова Кирилл, опираясь на христианское миропонимание, дает свое толкование смысла человеческого бытия, рассуждает о необходимости постоянной связи души и тела. В то же время он ставит в своей “Притче” вполне злободневные для русской действительности вопросы, размышляет о взаимоотношении церковной и светской власти, защищает национально-патриотическую идею единства Русской земли, которая была особенно важна в то время, как владимиро-суздальские князья начали осуществлять централизаторскую политику накануне монголо-татарского нашествия.
Одновременно с этими сочинениями, где религиозные и светские мотивы постоянно переплетались, переписчики в монастырях, церквах, в княжеских и боярских домах усердно переписывали церковные служебные книги, молитвы, сборники церковных преданий, жизнеописание святых, древнюю богословскую литературу. Все это богатство религиозной, богословской мысли также составляло неотъемлемую часть общей русской культуры.
Но, конечно, наиболее ярко синтез русской культуры, переплетение в ней языческих и христианских черт, религиозных и светских, общечеловеческих и национальных мотивов прозвучало в “Слове о полку Игореве”. В Слове рассказывается о походе северских князей в 1185 году во главе с путивльским князем Игорем Святославичем против половцев. Незадолго до этого северские князья отказались участвовать в походе против половцев, который был предпринят их родственником киевским князем Святославом Всеволодовичем. С самого начала участники похода были смущены плохими знамениями – произошло затмение солнца. Однако князья решили двигаться дальше. Первый бой был удачен для русских. Но вскоре дело приняло другой оборот. Половцы разбили русские войска, и Игорь Святославич попал в плен, из которого бежал с помощью некоего Овлура.
Слово о полку Игореве прекрасно рисует княжеские отношения конца XII века. В особенности выделяется могущество двух князей, которые по силе стоят наравне со Святославом Киевским или даже выше его. Это галицкий князь Ярослав Осмомысл и Всеволод Большое Гнездо. Ярослав высоко восседает на своем златокованном столе, он подпер Карпатские (Венгерские) горы своими железными полками, закрыв путь для венгерского короля и затворив для него Дунайские ворота, господствуя до самого Дуная. “Грозы твоя по землям текут… стреляеши с отня злата стола салтани за землями. Стреляй, господине, Кончака, поганаго кощея, за землю Русскую, за раны Игоревы, буего Святьславлича”. Эта похвала Ярославу Галицкому находит подтверждение в летописи. Был он князем мудрым, красноречивым, богобоящимся, почитаемым в других землях, славным в боях, читаем в летописи о Ярославе Галицком.
Не менее могущественным для певца Слова представляется владимиро-суздальский князь Всеволод Большое Гнездо. Он обращается к нему со словами: “Ты бо можеши Волгу веслы раскропити, а Дон шеломами выльяти”. Если вспомнить, что Слово о полку Игореве составлялось в южной Руси, то такие княжеские характеристики получают для нас особое значение. Они показывают подлинное соотношение сил между князьями феодальной Руси в конце XII века, когда особенно усилились Галицко-Волынская и Владимиро-Суздальская земли.
Слово о полку Игореве имеет и еще одну замечательную особенность. Созданное в эпоху феодальной раздробленности, оно тем не менее свидетельствует о единстве русского народа. Все содержание Слова о полку Игореве держится на представлении о том, что Русская земля может бороться против набегов половцев лишь как единое целое. Постоянным припевом звучат патриотические, полные горячей любви к родине слова о Русской земле, скрывшейся за холмами (“О, Руськая земле, уже за шеломянем еси”).
Слово необыкновенно ярко рисует феодальные усобицы и раздоры князей, скорбя о том, что они ослабляют Русскую землю.
Огромный интерес представляет Слово о полку Игореве для изучения верований древней Руси. В плаче Ярославны олицетворяется природа: “о ветре-ветрило! – обращается Ярославна к ветру. – Чему, господине, насильно вееши? Чему мычеши хиновьскыя стрелкы на своею нетрудною крилцю на моея лады вои? Мало ли ти бяшет горе под облакы веяти, лелючи корабли на сине море”. Таким же живым существом представляется в плаче Ярославны река Днепр. Она именует его даже с отчеством – Словутичем. В Слове упоминается и о древних славянских божествах. Боян назван внуком Велеса, бог скота и изобилия, покровителя певцов; русские — дети Даждь-бога, великого бога солнца.
В отличие от других памятников древнерусской литературы Слово о полку Игореве не отражает церковной идеологии. Только раз в нем упомянута церковь богородицы Пирогощей, к которой едет Игорь при возвращении в Киев.
Слово о полку Игореве включило в свой состав множество преданий, неизвестных нам по другим произведениям. Одним из источников для автора являлись песни Бояна, на которые он ссылается. Боян вспоминал “первых времен усобице”. Он пел песни о старом Ярославе, о храбром Мстиславе, который зарезал Редедю перед полками касожскими, о прекрасном Романе Святославиче.
Нам неизвестны источники Слова о полку Игореве. Но автор его, несомненно, пользовался больщим количеством устных преданий. Это подтверждают многие эпитеты, находящие себе аналогию в памятниках устной словесности: “злат стол”, “злат стремень”, “сизый орел”, “синее море”, “зелена трава”, “острые мечи”, “чистое поле”, “черный ворон”.
Замечательной особенностью Слова о полку Игореве является его направленность. В то время как летописи сохранили по преимуществу киевскую традицию, Слово о полку Игореве в основном отражает черниговские и полоцкие традиции. Симпатии певца на стороне черниговских князей. Он пишет об “обиде” черниговского князя Олега Святославича, молодого и храброго князя, выгнанного Владимиром Мономахом из своего княжества. Зато сам Владимир изображен в виде трусоватого князя, затыкающего себе уши от звона золотых стремян Олега. Прозвище “Гориславич”, которым певец наделяет Олега, — это эпитет, обозначающий человека, прославившегося своим горем и злоключениями.
Высокое художественное мастерство “Слова” опирается не только на народную традицию, но и известную автору русскую письменности. Нельзя не видеть, какие жемчужины отобраны автором в летописях и других известных ему произведениях! Все это ставит “Слово” рядом с величайшими памятниками русской культуры XII века. Список литературы:
История России. С древнейших времен до конца XVII века. Под ред. А.Н. Сахарова, А.П. Новосельцева. М., 1996.
М.Н. Тихомиров. Источниковедение истории СССР. Выпуск I. М., 1962.
Введение в культурологию. Часть II. Под ред. В.А. Сапрыкина. М., 1995.
Древнерусская литература
Общий подъем Руси в XI веке, создание центров письменности, грамотности, появление целой плеяды образованных людей своего времени в княжеско-боярской, церковно-монастырской среде определили развитие древнерусской литературы. Эта литература развивалась, складывалась вместе с развитием летописания, ростом общей образованности общества. У людей появилась потребность донести до читателей свои взгляды на жизнь, размышления о смысле власти и общества, роли религии, поделиться своим жизненным опытом. Литература вызывалась к жизни также потребностями времени: нуждами церкви, заказами княжеской верхушки. На этом общем благоприятном культурном фоне появлялись оригинально и независимо мыслящие писатели, средневековые публицисты, поэты.
Нам неведомы имена авторов сказаний о походах Олега, о крещении Ольги или войнах Святослава. Первым известным автором литературного произведения на Руси стал священник княжеской церкви в Берестове, впоследствии митрополит Иларион. В начале 40-х годов XI века он создал свое знаменитое “Слово о законе и благодати”. В нем говорится о церкви Благовещения на Золотых воротах, построенной в 1037 году, и упоминается Ирина (Ингигерда) – жена Ярослава Мудрого, умершая в 1050 году. Слово вводит нас в борьбу религиозных и политических идей XI века. Иларион говорит в нем о крещении Руси и восхваляет Владимира, крестившего Русскую землю: “Похвалим же нашего учителя и наставьника, великаго кагана нашея земля, Владимира, внука стараго Игоря, сына же славьнаго Святослава, иже в своя лета владычествую, мужьством и храбрьством прослуша в странах многих и победами и крепостью поминаются ныне и словуть. Не в худе бо и не в неведоме земля владычьствующе, но в Руськой, яже ведома и слышима есть вьсеми конци земля”. Иларион обращается к Владимиру с призывом взглянуть на величие Киева при Ярославе, который “славный град Кыев величьством яко веньцем обложил”. Эти слова, видимо, надо понимать как указание на вновь построенные и величественные укрепления, окружившие столицу киевских князей.
Во второй половине XI века появляются и другие яркие литературно-публицистические произведения: “Память и похвала Владимира” монаха Иакова, в котором идеи Илариона получают дальнейшее развитие и применяются к исторической фигуре Владимира I. В это же время создаются “Сказание о первоначальном распространении христианства на Руси”, “Сказание о Борисе и Глебе”, святых покровителях и защитниках Русской земли.
В последней четверти XI века начинает работать над своими сочинениями монах Нестор. Летопись была его завершающей фундаментальной работой. До этого он создал знаменитое “Чтение о житии Бориса и Глеба”. В нем, как и в “Слове” Илариона, как позднее в “Повести временных лет”, звучат идеи единства Руси, воздается должное ее защитникам и радетелям. Уже в ту пору русских авторов беспокоит эта нарастающая политическая вражда в русских землях, в которой они угадывают предвестие будущей политической катастрофы.
Литература XII века продолжает традиции русских сочинений XI века. Создаются новые церковные и светские произведения, отмеченные яркой формой, богатством мыслей, широкими обобщениями; возникают новые жанры литературы.
На склоне лет Владимир Мономах пишет свое знаменитое “Поучение детям”, ставшее одним из любимых чтений русских людей раннего средневековья. Поучение рельефно рисует нам жизнь русских князей конца XI – начала XII в. Владимир Мономах рассказывает о своих походах и путешествиях. Вся его жизнь прошла в непрерывных войнах то с поляками, то с половцами, то с враждебными князьями. Он насчитывает 83 больших похода, которые совершил, не считая мелких, а также 19 мирных договоров с половцами. Для характеристики феодальной идеологии интересен образ идеального князя, рисуемого Мономахом. Князь должен следить за всем в доме, а не полагаться на тиуна или дружинника (“отрока”), чтобы не посмеялись над порядками в доме и на обеде. Во время военных походов надо избегать излишней пищи и питья, а также долгого спанья. К ночи сами назначайте сторожей, поучает Мономах, и все устроив около войска, ложитесь спать, а вставайте рано; и оружия с себя быстро не снимайте, не посмотрев по лености, “внезапу бо человек погибает”. Жизнь князя наполнена войнами и охотой, смерть ходит по пятам воина. И эту рыцарскую идеологию прекрасно выражают слова Мономаха, обращенные к его троюродному брату Олегу Святославичу Черниговскому. Мономах предлагает ему мир и дружбу и обещает не мстить за смерть сына, убитого в бою с Олегом: “Дивно ли, оже муж умерл в полку” (удивительно ли, что воин умер во время сражения). Поучение дает много исторических сведений, отсутствующих в летописи, оно является ценным историческим источником.
В начале XII века один из сподвижников Мономаха игумен Даниил создает свое, не менее знаменитое “Хождение игумена Даниила в святые места”.
Богомольный русский человек отправился к гробу Господню и проделал длинный и трудный путь – до Константинополя, потом через острова Эгейского моря на остров Крит, оттуда в Палестину и до Иерусалима, где в это время было основано первое государство крестоносцев во главе с королем Болдуином. Даниил подробно описал весь свой путь, рассказал о пребывании при дворе иерусалимского короля, о походе с ним против арабов. Даниил молился у гроба Господня, поставил там лампаду от всей Русской земли: около гроба Христа он отпел пятьдесят литургий “за князей русских и за всех христиан”.
И “Поучение”, и “Хождение” были первыми в своем роде жанрами русской литературы.
XII – начало XIII в. дали немало и других ярких религиозных и светских сочинений, которые пополнили сокровищницу русской культуры. Среди них “Слово” и “Моление” Даниила Заточника, который побывав в заточении, испытав ряд других житейских драм, размышляет о смысле жизни, о гармоничном человеке, об идеальном правителе. В “Слове” сам автор называет себя Даниилом заточником, т.е. заключенным, сосланным. Слово обращено к князю Ярославу Владимировичу. Послание (Моление) обращено к князю Ярославу Всеволодовичу.
Слово дает любопытную характеристику феодальных отношений XII века. Прежде всего бросается в глаза указание на значение личности князя как феодального государя, к которому в зависимости от его личных качеств собираются “слуги”-вассалы: “Гусли бо страяются персты, а тело основается жилами; дуб крепок множеством корениа; тако и град нашь твоею державою. Зане князь щедр отець есть слугам многим: мнозии бо оставляють отца и матерь, к нему прибегають. Доброму бо господину служа, дослужится слободы, а злу господину служа дослужится большей работы”. Князь славен теми, кто его окружает: “Паволока (дорогая ткань) бо испестрена многими шолкы и красно лице являеть: тако и ты, княже, многими людми честен и славен по всем странам”. Слово Даниила Заточника является ценнейшим источником для изучения классовой борьбы в древнерусском обществе. В нем неоднократно подчеркивается антагонизм богатых и бедных. Слово рельефно характеризует порядки вотчины периода феодальной раздробленности: не имей двора поблизости от царева двора, восклицает Даниил, и не держи села поблизости от княжеского села; тиун его, как огонь прикрытый, а “рядовичи” его, как искры. Если от огня устережешься, то от искр не можешь “устречься” и от сожжения одежды. Слово Даниила Заточника соткано из ряда афоризмов и поучений. Эта особенность именно и создала ему большую популярность в средневековой Руси.
В Слове мы встречаем и постоянную тему многих древнерусских сочинений – о злых женах. Аскетический характер церковной письменности способствовал взглядам на женщину, как на “сосуд дьявола”. Вот несколько выпадов Заточника против злонравных жен: если какой муж смотрит на красоту жены своей и на ее ласковые и льстивые словеса, а дел ее не проверяет, то дай бог ему лучше лихорадкой болеть. Или в другом месте: “Что есть жена зла – гостинница неуповаема, кощуница бесовская. Что есть жена злая? Мирский мятежь, ослепление уму, начальница всякой злобе” и т.д.
Не менее интересно второе произведение, связанное с Даниилом Заточником, так называемое Послание (Моление). Послание начинается обращением ко князю Ярославу Всеволодовичу, которым исследователи считают переяславского, а впоследствии великого князя Ярослава, сына Всеволода Большое Гнездо. Послание чрезвычайно интересно по своей социальной напрвленности. Автор рисует нам облик князя эпохи феодальной раздробленности, который хорошо гармонирует с биографией Ярослава Всеволодовича, воинственного, умного и в то же время жестокого князя: “Мудрых полцы крепки и грады тверды; храбрых же полцы силни и безумны: на тех бывает победа. Мнози бо ополчаются на большая грады и с своих, с менших, сседают”. В этой характеристике князя невольно чувствуются исторические черты. Таков был и Ярослав Всеволодович, гнавшийся за новгородским столом и нередко его терявший. В Послании читаем необычно резкий отзыв о монашеской жизни: “Или скажешь, княже: постригись в чернецы. Так я не видел мертвеца, ездящего на свинье, ни черта на бабе, не едал смоквы от дубов… Многие ведь, отойдя от мира сего в иночество, вновь возвращаются на мирское житье и на мирскую гонку, точно псы на свою блевотину: обходят села и дома славных мира сего, точно псы ласкающиеся. Где свадьбы и пиры, тут и чернецы и черницы и беззаконие. Ангельский образ носят на себе, а распутный нрав, святительский имеют на себе сан, а обычай похабный”.
Обращаясь к своему князю в “Молении”, Даниил говорит о том, что настоящий человек должен сочетать в себе силу Самсона, храбрость Александра Македонского, разум Иосифа, мудрость Соломона, хитрость Давида. Обращение к библейским сюжетам и древней истории помогает ему донести свои идеи до адресата. Человек, по мысли автора, должен укреплять сердце красотой и мудростью, помогать ближнему в печали, оказывать милость нуждающимся, противостоять злу. Гуманистическая линия древней русской литературы и здесь прочно утверждает себя.
Интересным памятником XII века является Послание митрополита Климента. Климент Смолятич родом из Смоленска в 1147 году был избран собором русских епископов в митрополиты всея Руси без поставления патриарха, в то время как другие митрополиты поставлялись патриархом в Константинополе. “Послание написано Климентом митрополитом русскым Фоме пресвитеру, истолковано Афанасием мнихом” сохранилось в рукописи XV века. Авторству Климента приписывают только две первые части, а последнюю – монаху Афонасию. Послание дает интересный материал для характеристики образованности Киевской Руси. Автор обращается к Фоме с ответом на его послание, обличавшее Климента в гордости своими философскими познаниями, так как Климент делал в своих сочинениях ссылки на Гомера, Аристотеля и Платона. Отводя от себя упреки в гордости, Климент в то же время нападает на тех епископов, которые прилагают “дом к дому, села к селам, изгон же и сябры, и бортии, и пожнии, ляда же и старины, от них же окаяный Клим зело свободен”.
В своей “Притче о человеческой душе” (конец XII века) епископ города Турова Кирилл, опираясь на христианское миропонимание, дает свое толкование смысла человеческого бытия, рассуждает о необходимости постоянной связи души и тела. В то же время он ставит в своей “Притче” вполне злободневные для русской действительности вопросы, размышляет о взаимоотношении церковной и светской власти, защищает национально-патриотическую идею единства Русской земли, которая была особенно важна в то время, как владимиро-суздальские князья начали осуществлять централизаторскую политику накануне монголо-татарского нашествия.
Одновременно с этими сочинениями, где религиозные и светские мотивы постоянно переплетались, переписчики в монастырях, церквах, в княжеских и боярских домах усердно переписывали церковные служебные книги, молитвы, сборники церковных преданий, жизнеописание святых, древнюю богословскую литературу. Все это богатство религиозной, богословской мысли также составляло неотъемлемую часть общей русской культуры.
Но, конечно, наиболее ярко синтез русской культуры, переплетение в ней языческих и христианских черт, религиозных и светских, общечеловеческих и национальных мотивов прозвучало в “Слове о полку Игореве”. В Слове рассказывается о походе северских князей в 1185 году во главе с путивльским князем Игорем Святославичем против половцев. Незадолго до этого северские князья отказались участвовать в походе против половцев, который был предпринят их родственником киевским князем Святославом Всеволодовичем. С самого начала участники похода были смущены плохими знамениями – произошло затмение солнца. Однако князья решили двигаться дальше. Первый бой был удачен для русских. Но вскоре дело приняло другой оборот. Половцы разбили русские войска, и Игорь Святославич попал в плен, из которого бежал с помощью некоего Овлура.
Слово о полку Игореве прекрасно рисует княжеские отношения конца XII века. В особенности выделяется могущество двух князей, которые по силе стоят наравне со Святославом Киевским или даже выше его. Это галицкий князь Ярослав Осмомысл и Всеволод Большое Гнездо. Ярослав высоко восседает на своем златокованном столе, он подпер Карпатские (Венгерские) горы своими железными полками, закрыв путь для венгерского короля и затворив для него Дунайские ворота, господствуя до самого Дуная. “Грозы твоя по землям текут… стреляеши с отня злата стола салтани за землями. Стреляй, господине, Кончака, поганаго кощея, за землю Русскую, за раны Игоревы, буего Святьславлича”. Эта похвала Ярославу Галицкому находит подтверждение в летописи. Был он князем мудрым, красноречивым, богобоящимся, почитаемым в других землях, славным в боях, читаем в летописи о Ярославе Галицком.
Не менее могущественным для певца Слова представляется владимиро-суздальский князь Всеволод Большое Гнездо. Он обращается к нему со словами: “Ты бо можеши Волгу веслы раскропити, а Дон шеломами выльяти”. Если вспомнить, что Слово о полку Игореве составлялось в южной Руси, то такие княжеские характеристики получают для нас особое значение. Они показывают подлинное соотношение сил между князьями феодальной Руси в конце XII века, когда особенно усилились Галицко-Волынская и Владимиро-Суздальская земли.
Слово о полку Игореве имеет и еще одну замечательную особенность. Созданное в эпоху феодальной раздробленности, оно тем не менее свидетельствует о единстве русского народа. Все содержание Слова о полку Игореве держится на представлении о том, что Русская земля может бороться против набегов половцев лишь как единое целое. Постоянным припевом звучат патриотические, полные горячей любви к родине слова о Русской земле, скрывшейся за холмами (“О, Руськая земле, уже за шеломянем еси”).
Слово необыкновенно ярко рисует феодальные усобицы и раздоры князей, скорбя о том, что они ослабляют Русскую землю.
Огромный интерес представляет Слово о полку Игореве для изучения верований древней Руси. В плаче Ярославны олицетворяется природа: “о ветре-ветрило! – обращается Ярославна к ветру. – Чему, господине, насильно вееши? Чему мычеши хиновьскыя стрелкы на своею нетрудною крилцю на моея лады вои? Мало ли ти бяшет горе под облакы веяти, лелючи корабли на сине море”. Таким же живым существом представляется в плаче Ярославны река Днепр. Она именует его даже с отчеством – Словутичем. В Слове упоминается и о древних славянских божествах. Боян назван внуком Велеса, бог скота и изобилия, покровителя певцов; русские – дети Даждь-бога, великого бога солнца.
В отличие от других памятников древнерусской литературы Слово о полку Игореве не отражает церковной идеологии. Только раз в нем упомянута церковь богородицы Пирогощей, к которой едет Игорь при возвращении в Киев.
Слово о полку Игореве включило в свой состав множество преданий, неизвестных нам по другим произведениям. Одним из источников для автора являлись песни Бояна, на которые он ссылается. Боян вспоминал “первых времен усобице”. Он пел песни о старом Ярославе, о храбром Мстиславе, который зарезал Редедю перед полками касожскими, о прекрасном Романе Святославиче.
Нам неизвестны источники Слова о полку Игореве. Но автор его, несомненно, пользовался больщим количеством устных преданий. Это подтверждают многие эпитеты, находящие себе аналогию в памятниках устной словесности: “злат стол”, “злат стремень”, “сизый орел”, “синее море”, “зелена трава”, “острые мечи”, “чистое поле”, “черный ворон”.
Замечательной особенностью Слова о полку Игореве является его направленность. В то время как летописи сохранили по преимуществу киевскую традицию, Слово о полку Игореве в основном отражает черниговские и полоцкие традиции. Симпатии певца на стороне черниговских князей. Он пишет об “обиде” черниговского князя Олега Святославича, молодого и храброго князя, выгнанного Владимиром Мономахом из своего княжества. Зато сам Владимир изображен в виде трусоватого князя, затыкающего себе уши от звона золотых стремян Олега. Прозвище “Гориславич”, которым певец наделяет Олега, – это эпитет, обозначающий человека, прославившегося своим горем и злоключениями.
Высокое художественное мастерство “Слова” опирается не только на народную традицию, но и известную автору русскую письменности. Нельзя не видеть, какие жемчужины отобраны автором в летописях и других известных ему произведениях! Все это ставит “Слово” рядом с величайшими памятниками русской культуры XII века. Список литературы:
История России. С древнейших времен до конца XVII века. Под ред. А.Н. Сахарова, А.П. Новосельцева. М., 1996.
М.Н. Тихомиров. Источниковедение истории СССР. Выпуск I. М., 1962.
Введение в культурологию. Часть II. Под ред. В.А. Сапрыкина. М., 1995.
Введение
В многовековой литературе Древней Руси есть своя классика, есть произведения, которые мы с полным правом можем называть классическими, которые прекрасно представляют литературу Древней Руси и известны во всем мире. Знать их должен каждый образованный русский человек.
Древняя Русь, в традиционном смысле этого слова, обнимающем страну и ее историю с Х по XVII в., обладала великой культурой. Эта культура, непосредственная предшественница новой русской культуры XVIII-XX вв., имела все же и некоторые собственные, характерные только для нее явления.
Древняя Русь прославлена во всем мире своею живописью и архитектурой. Но она замечательна не только этими «немыми» искусствами, позволившими некоторым западным ученым называть культуру Древней Руси культурой великого молчания. В последнее время заново начинает происходить открытие древнерусской музыки и медленнее — гораздо более трудного для понимания искусства — искусства слова, литературы.
Именно поэтому на многие иностранные языки переведены сейчас «Слово о Законе и Благодати» Илариона, «Слово о полку Игореве», «Хождение за три моря» Афанасия Никитина, Сочинения Ивана Грозного, «Житие протопопа Аввакума» и многие другие.
Знакомясь с литературными памятниками Древней Руси, современный человек без особого труда заметит их отличия от произведений литературы нового времени: это и отсутствие детально разработанных характеров персонажей, это и скупость подробностей в описании внешности героев, окружающей их обстановки, пейзажа, это и психологическая немотивированность поступков, и «безликость» реплик, которые могут быть переданы любому герою произведения, так как в них не отражается индивидуальность говорящего, это и «неискренность» монологов с обилием традиционных «общих мест» – отвлеченных рассуждений на богословские или моральные темы, с непомерной патетикой или экспрессией.
Все эти особенности проще всего было бы объяснить ученическим характером древнерусской литературы, видеть в них всего лишь результат того, что писатели средневековья еще не овладели «механизмом» сюжетного построения, который в общих чертах известен сейчас каждому пишущему и каждому читателю.
Все это справедливо лишь в какой-то степени. Литература непрестанно развивается. Расширяется и обогащается арсенал художественных приемов. Каждый писатель в своем творчестве опирается на опыт и достижения своих предшественников.
Глава 1. Возникновение русской литературы
Литература возникла на Руси одновременно с принятием христианства. Но интенсивность ее развития неоспоримо свидетельствует о том, что и христианизация страны, и появление письменности определялись прежде всего государственными потребностями. Приняв христианство, Древняя Русь одновременно получила и письменность и литературу.
Древнерусские книжники оказались перед лицом сложнейшей задачи: нужно было в возможно кратчайший срок обеспечить создаваемые на Руси церкви и монастыри необходимыми для богослужения книгами, нужно было ознакомить новообращенных христиан с христианской догматикой, с основами христианской морали, с христианской историографией в самом широком смысле этого слова: и с историей Вселенной, народов и государств, и с историей церкви, и, наконец, с историей жизни христианских подвижников.
В результате древнерусские книжники уже в течение первых двух веков существования своей письменности познакомились со всеми основными жанрами и основными памятниками византийской литературы.
Необходимо было рассказать о том, как – с христианской точки зрения – устроен мир, объяснить смысл целесообразно и мудро «устроенной богом» природы. Словом, нужно было незамедлительно создавать литературу, посвященную сложнейшим мировоззренческим вопросам. Книги, привезенные из Болгарии, не могли обеспечить все эти разносторонние потребности молодого христианского государства, и, следовательно, нужно было переводить, переписывать, размножать произведения христианской литературы. Вся энергия, все силы, все время древнерусских книжников на первых порах были поглощены выполнением этих первоочередных задач.
Процесс письма был длительным, материал письма (пергамен) дорогим, и это не только делало каждый книжный фолиант трудоемким, но и придавало ему особый ореол ценности и значительности. Литература воспринималась как нечто очень важное, серьезное, предназначенное обслуживать наиболее высокие духовные потребности.
Письменность была необходима во всех сферах государственной и общественной жизни, в междукняжеских и международных отношениях, в юридической практике. Появление письменности стимулировало деятельность переводчиков и переписчиков, а главное – создало возможности для появления оригинальной литературы, как обслуживающей нужды и потребности церкви (поучения, торжественные слова, жития), так и сугубо светской (летописи). Однако совершенно естественно, что в сознании древнерусских людей того времени христианизация и возникновение письменности (литературы) рассматривались как единый процесс.
В статье 988 г. древнейшей русской летописи – «Повести временных лет» непосредственно за сообщением о принятии христианства говорится, что киевский князь Владимир, «послав, нача поимати у нарочитые чади [у знатных людей] дети, и даяти нача на ученье книжное».
В статье 1037 г., характеризуя деятельность сына Владимира – князя Ярослава, летописец отмечал, что он «книгам прилежа, и почитая е [читая их], часто в нощи и в дне. И собра писце многы и прекладаше от грек на словеньское писмо [переводя с греческого языка]. И списаша книгы многы, имиже поучащеся вернии людье наслажаются ученья божественаго». Далее летописец приводит своеобразную похвалу книгам: «Велика бо бываеть полза от ученья книжного: книгами бо кажеми и учими есмы пути покаянью [книги наставляют и учат нас покаянию], мудрость бо обретаем и въздержанье от словес книжных. Се бо суть рекы, напаяюще вселеную, се суть исходища [источники] мудрости; книгам бо есть неищетная глубина». С этими словами летописца перекликается первая статья из одного из старейших древнерусских сборников – «Изборника 1076 года»; в ней утверждается, что, подобно тому как корабль не может быть построен без гвоздей, так и праведником нельзя стать, не читая книг, дается совет читать медленно и вдумчиво: не стараться быстро дочитать до конца главы, но задуматься над прочтенным, трижды перечитать одну и ту же главу, пока не постигнешь ее смысла.
Знакомясь с древнерусскими рукописями XI-XIV вв., устанавливая источники, использованные русскими писателями – летописцами, агиографами (авторами житий), авторами торжественных слов или поучений, мы убеждаемся, что в летописи перед нами не отвлеченные декларации о пользе просвещения; в X и первой половине XI в. на Руси была проделана огромная по своим масштабам работа: была переписана с болгарских оригиналов или переведена с греческого огромная литература.
Древнерусскую литературу можно рассматривать как литературу одной темы и одного сюжета. Этот сюжет – мировая история, и эта тема – смысл человеческой жизни.
Не то чтобы все произведения были посвящены мировой истории (хотя этих произведений и очень много): дело не в этом! Каждое произведение в какой-то мере находит свое географическое место и свою хронологическую веху в истории мира. Все произведения могут быть поставлены в один ряд друг за другом в порядке совершающихся событий: мы всегда знаем, к какому историческому времени они отнесены авторами.
Литература рассказывает или по крайней мере стремится рассказать не о придуманном, а о реальном. Поэтому реальное – мировая история, реальное географическое пространство – связывает между собой все отдельные произведения.
В самом деле, вымысел в древнерусских произведениях маскируется правдой. Открытый вымысел не допускается. Все произведения посвящены событиям, которые были, совершились или, хотя и не существовали, но всерьез считаются совершившимися. Древнерусская литература вплоть до XVII в. не знает или почти не знает условных персонажей. Имена действующих лиц – исторические: Борис и Глеб, Феодосии Печерский, Александр Невский, Дмитрий Донской, Сергий Радонежский, Стефан Пермский… При этом древнерусская литература рассказывает по преимуществу о тех лицах, которые сыграли значительную роль в исторических событиях: будь то Александр Македонский или Авраамий Смоленский.
Одна из самых популярных книг Древней Руси – «Шестоднев» Иоанна Экзарха Болгарского. Книга эта рассказывает о мире, располагая свой рассказ в порядке библейской легенды о создании мира в шесть дней. В первый день был сотворен свет, во второй – видимое небо и воды, в третий – море, реки, источники и семена, в четвертый – солнце, луна и звезды, в пятый – рыбы, гады и птицы, в шестой – животные и человек. Каждый из описанных дней – гимн творению, миру, его красоте и мудрости, согласованности и разнообразию элементов целого.
Подобно тому, как мы говорим об эпосе в народном творчестве, мы можем говорить и об эпосе древнерусской литературы. Эпос – это не простая сумма былин и исторических песен. Былины сюжетно взаимосвязаны. Они рисуют нам целую эпическую эпоху в жизни русского народа. Эпоха и фантастична, но вместе с тем и исторична. Эта эпоха – время княжения Владимира Красное Солнышко. Сюда переносится действие многих сюжетов, которые, очевидно, существовали и раньше, а в некоторых случаях возникли позже. Другое эпическое время – время независимости Новгорода. Исторические песни рисуют нам если не единую эпоху, то, во всяком случае, единое течение событий: XVI и XVII вв. по преимуществу.
Древняя русская литература – это тоже цикл. Цикл, во много раз превосходящий фольклорные. Это эпос, рассказывающий историю вселенной и историю Руси.
Ни одно из произведений Древней Руси – переводное или оригинальное не стоит обособленно. Все они дополняют друг друга в создаваемой ими картине мира. Каждый рассказ – законченное целое, и вместе с тем он связан с другими. Это только одна из глав истории мира. Даже такие произведения, как переводная повесть «Стефанит и Ихнилат» (древнерусская версия сюжета «Калилы и Димны») или написанная на основе устных рассказов анекдотического характера «Повесть о Дракуле», входят в состав сборников и не встречаются в отдельных списках. В отдельных рукописях они начинают появляться только в поздней традиции в XVII и XVIII вв.
Происходит как бы беспрерывная циклизация. Даже записки тверского купца Афанасия Никитина о его «Хожении за три моря» были включены в летопись. Записки эти становятся сочинением историческим – повестью о событиях путешествия в Индию. Такая судьба не редка для литературных произведений Древней Руси: многие из рассказов со временем начинают восприниматься как исторические, как документы или повествования о русской истории: будь то проповедь игумена Выдубецкого монастыря Моисея, произнесенная им по поводу построения монастырской стены, или житие святого.
Произведения строились по «анфиладному принципу». Житие дополнялось с течением веков службами святому, описанием его посмертных чудес. Оно могло разрастаться дополнительными рассказами о святом. Несколько житий одного и того же святого могли быть соединены в новое единое произведение. Новыми сведениями могла дополняться летопись. Окончание летописи все время как бы отодвигалось, продолжаясь дополнительными записями о новых событиях (летопись росла вместе с историей). Отдельные годовые статьи летописи могли дополняться новыми сведениями из других летописей; в них могли включаться новые произведения. Так дополнялись также хронографы, исторические проповеди. Разрастались сборники слов и поучений. Вот почему в древнерусской литературе так много огромных сочинений, объединяющих собой отдельные повествования в общий «эпос», о мире и его истории.
Вывод:
Обстоятельства возникновения древнерусской литературы, ее место и функции в жизни общества определили систему ее исходных жанров, то есть тех жанров, в рамках которых началось развитие оригинальной русской литературы.
На первых порах, по выразительному определению Д. С. Лихачева, это была литература «одной темы и одного сюжета. Этот сюжет – мировая история, и эта тема – смысл человеческой жизни». И действительно, этой теме и этому сюжету были посвящены все жанры древнерусской литературы, особенно если говорить о литературе раннего средневековья.
Глава 2. Жанры литературы Древней Руси
Чтобы понять особенность и самобытность оригинальной русской литературы, оценить смелость, с которой русские книжники создавали произведения, «стоящие вне жанровых систем», такие, как «Слово о полку Игореве», «Поучение» Владимира Мономаха, «Моление» Даниила Заточника и подобные им, для всего этого необходимо познакомиться хотя бы с некоторыми образцами отдельных жанров переводной литературы.
§1 Хроники
литература древний русь
Интерес к прошлому Вселенной, истории других стран, к судьбам великих людей древности удовлетворялся переводами византийских хроник. Хроники эти начинали изложение событий от сотворения мира, пересказывали библейскую историю, приводили отдельные эпизоды из истории стран Востока, рассказывали о походах Александра Македонского, а затем об истории стран Ближнего Востока. Доведя повествование до последних десятилетий перед началом нашей эры, хронисты возвращались вспять и излагали древнейшую историю Рима, начиная от легендарных времен основания города. Остальную и, как правило, большую часть хроник занимало повествование о римских и византийских императорах. Завершались хроники описанием событий, современных их составлению.
Таким образом, хронисты создавали впечатление о непрерывности исторического процесса, о своеобразной «смене царств». Из переводов византийских хроник наибольшую известность на Руси в XI в. получили переводы «Хроники Георгия Амартола» и «Хроники Иоанна Малалы». Первая из них вместе с продолжением, сделанным еще на византийской почве, доводила повествование до середины Х в., вторая — до времени императора Юстиниана (527-565).
Пожалуй, одной из определяющих черт композиции хроник являлось их стремление к исчерпывающей полноте династического ряда. Эта черта характерна и для библейских книг (где следуют длинные перечни родословных), и для средневековых хроник, и для исторического эпоса.
§2 «Александрия»
Огромной популярностью пользовался в Древней Руси роман об Александре Македонском, так называемая «Александрия». Это было не исторически достоверное описание жизни и деяний прославленного полководца, а типичный эллинистический роман приключений.
В «Александрии» мы встречаем и остросюжетные (и также псевдоисторические) коллизии. «Александрия» является непременной составной частью всех древнерусских хронографов; от редакции к редакции в ней все более усиливается приключенческая и фантастическая тема, что лишний раз указывает на интерес именно к сюжетно-занимательной, а не собственно исторической стороне этого произведения.
§3 «Житие Евстафия Плакиды»
В проникнутой духом историзма, обращенной к мировоззренческим проблемам древнерусской литературе не находилось места открытому литературному вымыслу (чудесам «Александрии» читатели, видимо, доверяли — ведь все это происходило давно и где-то в неведомых землях, на краю света!), бытовой повести или роману о частной жизни частного человека. Как ни странно на первый взгляд, но до известной степени потребности в такого рода сюжетах восполнялись такими авторитетными и тесно связанными с религиозной проблематикой жанрами, как жития святых, патерики или апокрифы.
Исследователи давно заметили, что пространные жития византийских святых в некоторых случаях весьма напоминали античный роман: внезапные изменения судьбы героев, мнимая смерть, узнавания и встречи после многолетней разлуки, нападения пиратов или хищных зверей – все эти традиционные сюжетные мотивы романа приключений странным образом уживались в некоторых житиях с идеей прославления подвижника или мученика за христианскую веру. Характерный пример такого жития – «Житие Евстафия Плакиды», переведенное еще в Киевской Руси.
§4 Апокрифы
Постоянный интерес у древнерусских книжников, начиная с древнейшей поры истории русской литературы, вызывали апокрифы – легенды о библейских персонажах, не вошедшие в канонические (признанные церковью) библейские книги, рассуждения на темы, волновавшие средневековых читателей: о борьбе в мире добра и зла, о конечной судьбе человечества, описания рая и ада или неведомых земель «на краю света».
Большинство апокрифов – это занимательные сюжетные рассказы, которые поражали воображение читателей либо неизвестными им бытовыми подробностями о жизни Христа, апостолов, пророков, либо чудесами и фантастическими видениями. Церковь пыталась бороться с апокрифической литературой. Составлялись специальные списки запрещенных книг – индексы. Однако в суждениях о том, какие произведения являются безусловно «отреченными книгами», то есть недопустимыми для чтения правоверными христианами, и какие лишь апокрифическими (буквально апокрифические – тайные, сокровенные, то есть рассчитанные на искушенного в богословских вопросах читателя), у средневековых цензоров не было единства.
Индексы различались по составу; в сборниках, порой весьма авторитетных, мы встречаем рядом с каноническими библейскими книгами и житиями также апокрифические тексты. Иногда, впрочем, и здесь их настигала рука ревнителей благочестия: в некоторых сборниках листы с текстом апокрифов вырваны или текст их зачеркнут. Тем не менее апокрифических произведений существовало очень много, и они продолжали переписываться в течение всей многовековой истории древнерусской литературы.
§5 Патристика
Большое место в древнерусской переводной письменности занимала патристика, то есть сочинения тех римских и византийских богословов III-VII вв., которые пользовались в христианском мире особым авторитетом и почитались как «отцы церкви»: Иоанна Златоуста, Василия Великого, Григория Назианзина, Афанасия Александрийского и других.
В их произведениях разъяснялись догматы христианской религии, толковалось Священное писание, утверждались христианские добродетели и обличались пороки, ставились различные мировоззренческие вопросы. В то же время произведения как учительного, так и торжественного красноречия имели немалое эстетическое значение.
Авторы торжественных слов, предназначенных для произнесения в церкви во время богослужения, отлично умели создавать атмосферу праздничного экстаза или благоговения, которая должна была охватывать верующих при воспоминании о прославляемом событии церковной истории, в совершенстве владели искусством риторики, которую византийские писатели унаследовали еще из античности: не случайно многие из византийских богословов учились у риторов-язычников.
На Руси особой известностью пользовался Иоанн Златоуст (ум. в 407 г.); из слов, ему принадлежащих или ему приписываемых, составлялись целые сборники, носившие наименования «Златоуст» или «Златоструй».
Особенно красочен и богат тропами язык богослужебных книг. Приведем несколько примеров. В служебных минеях (сборнике служб в честь святых, расположенных по дням, когда они почитаются) XI в. читаем: «Зрел грозд явися мысльныя лозы, в точило же мучения ввержен, умиления нам вино источил еси». Буквальный перевод этой фразы разрушит художественный образ, поэтому поясним лишь суть метафоры.
Святой сравнивается со зрелой гроздью виноградной лозы, но подчеркивается, что это не реальная, а духовная («мысльная») лоза; подвергнутый мукам святой уподоблен винограду, который давят в «точиле» (яме, чане), чтобы «источить» сок для изготовления вина, мучения святого «источают» «вино умиления» — чувство благоговения и сострадания ему.
Еще несколько метафорических образов из тех же служебных миней XI в.: «Из глубины злоб последьняя коньцю высоты добродетели, яко орел, высоце летая, преславно востече, Матфею прехвальне!»; «Напряг молитвенныя лукы и стрелы и змия лютаго, ползающую змию, ты умертвил еси, блаженна, от того вреда святое стадо избавив»; «Возвышающееся море прелестьное многобожия бурею божественным правлением славно прошел еси, пристанище тихое всем быв утапающим». «Молитвенные луки и стрелы», «буря многобожия», которая вздымает волны на «прелестном [коварном, обманчивом] море» суетной жизни, – все это метафоры, рассчитанные на читателя, обладающего развитым чувством слова и изощренным образным мышлением, превосходно разбирающегося в традиционной христианской символике.
И как можно судить по оригинальным произведениям русских авторов – летописцев, агиографов, создателей поучений и торжественных слов, это высокое искусство было полностью воспринято ими и претворено в своем творчестве.
Говоря о системе жанров древнерусской литературы, необходимо отметить еще одно важнейшее обстоятельство: эта литература долгое время, вплоть до XVII в., не допускала литературного вымысла. Древнерусские авторы писали и читали только о том, что было в действительности: об истории мира, стран, народов, о полководцах и царях древности, о святых подвижниках. Даже передавая откровенные чудеса, они верили в то, что это могло быть, что существовали фантастические существа, населяющие неведомые земли, по которым прошел со своими войсками Александр Македонский, что в мраке пещер и келий бесы являлись святым отшельникам, то искушая их в образе блудниц, то устрашая в облике зверей и чудовищ.
Рассказывая об исторических событиях, древнерусские авторы могли сообщить разные, порой взаимоисключающие версии: иные говорят так, скажет летописец или хронист, а иные – иначе. Но это в их глазах было всего лишь неосведомленностью информаторов, так сказать, заблуждением от незнания, однако мысль, что та или иная версия могла быть просто придумана, сочинена, и тем более сочинена с чисто литературными целями –такая мысль писателям старшей поры, видимо, казалась неправдоподобной. Это непризнание литературного вымысла также в свою очередь определяло систему жанров, круг предметов и тем, которым могло быть посвящено произведение литературы. Вымышленный герой придет в русскую литературу сравнительно поздно – не ранее XV в., хотя и в то время он долго еще будет маскироваться под героя далекой страны или давнего времени.
Откровенный вымысел допускался лишь в одном жанре – жанре аполога, или притчи. Это был рассказ-миниатюра, каждый из персонажей которого и весь сюжет существовали лишь для того, чтобы наглядно проиллюстрировать какую-либо идею. Это был рассказ-аллегория, и в этом заключался его смысл.
Вывод:
В древнерусской литературе, не знавшей вымысла, историчной в большом или малом, сам мир представал как нечто вечное, универсальное, где и события и поступки людей обусловлены самой системой мироздания, где вечно ведут борьбу силы добра и зла, мир, история которого хорошо известна (ведь для каждого события, упоминаемого в летописи, указывалась точная дата – время, прошедшее от «сотворения мира»!) и даже будущее предначертано: широко распространены были пророчества о конце мира, «втором пришествии» Христа и Страшном суде, ожидающем всех людей земли.
Эта общая мировоззренческая установка не могла не сказаться в стремлении подчинить само изображение мира определенным принципам и правилам, раз и навсегда определить, что и как следует изображать.
Древнерусская литература, как и другие христианские средневековые литературы, подчинена особой литературно-эстетической регламентации – так называемому литературному этикету.
Заключение
Итак, основным кругом произведений памятников древнерусской литературы являются религиозно-назидательные сочинения, жития святых, богослужебные песнопения. Древнерусская литература возникла в XI в. Один из первых её памятников – «Слово о Законе и Благодати» Киевского митрополита Иллариона – был создан в 30-40-е гг. XI века. XVII столетие – последний век древнерусской литературы. На его протяжении постепенно разрушаются традиционные древнерусские литературные каноны, рождаются новые жанры, новые представления о человеке и мире.
Литературой называют и произведения древнерусских книжников, и тексты авторов XVIII в., и творения русских классиков прошлого столетия, и сочинения современных писателей. Конечно, очевидны различия между литературой XVIII, XIX и XX вв. Но вся русская литература трех последних столетий совсем не похожа на памятники древнерусского словесного искусства. Однако именно в сравнении с ними она обнаруживает много общего.
Культурный горизонт мира непрерывно расширяется. Сейчас, в XX столетии, мы понимаем и ценим в прошлом не только классическую античность. В культурный багаж человечества прочно вошло западноевропейское средневековье, еще в XIX в. казавшееся варварским, «готическим» (первоначальное значение этого слова — именно «варварский»), византийская музыка и иконопись, африканская скульптура, эллинистический роман, фаюмский портрет, персидская миниатюра, искусство инков и многое, многое другое. Человечество освобождается от «европоцентризма» и эгоцентрической сосредоточенности на настоящем.
Глубокое проникновение в культуры прошлого и культуры других народов сближает времена и страны. Единство мира становится все более и более ощутимым. Расстояния между культурами сокращаются, и все меньше остается места для национальной вражды и тупого шовинизма. Это величайшая заслуга гуманитарных наук и самих искусств — заслуга, которая в полной мере будет осознана только в будущем.
Одна из насущнейших задач – ввести в круг чтения и понимания современного читателя памятники искусства слова Древней Руси. Искусство слова находится в органической связи с изобразительным искусством, с зодчеством, с музыкой, и не может быть подлинного понимания одного без понимания всех других областей художественного творчества Древней Руси.
В великой и своеобразной культуре Древней Руси тесно переплетаются изобразительное искусство и литература, гуманистическая культура и материальная, широкие международные связи и резко выраженное национальное своеобразие.
Список использованной литературы
1. Адрианова-Перетц В. П. Человек в учительной литературе Древней Руси. – ТОДРЛ. Л., 1972, т. XXVII.
2. Казанская история: Памятники литературы Древней Руси. Середина XVI века. – М., 1985.
3. Кожинов В.В. История Руси и Русского слова. – М.: Алгоритм, 1999.
4. Литература древней Руси. / Автор-составитель И.В. Силантьев. – М.: Мнемозина, 1999 (Калининград: Янтарный сказ, ГИПП). – 96 с.
5. Лихачев В. Д., Лихачев Д. С. Художественное наследие Древней Руси и современность. – Л., 1971.
6. Лихачев Д. С. Великое наследие // Лихачев Д. С. Избранные работы в трех томах. Том 2. – Л.: Худож. лит., 1987.
7. Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. 2-е изд. – Л., 1971.
8. Лихачев Д. С. Развитие русской литературы X-XVII веков. Эпохи и стили. – Л., 1973.
9. Лихачев Д. С. Текстология. На материале русской литературы X-XVII вв. – М.-Л., 1962; Текстология. Краткий очерк. М.-Л., 1964.
10. Лихачев Д. С. У предыстоков реализма русской литературы. – Л.: Вопросы литературы, 1957, № 1.
11. Любимов Л. Искусство древней Руси. – М.: 1996.
12. Материалы с сайта http://www.helpeducation.ru
13. Повесть временных лет // Памятники литературы Древней Руси. Начало русской литературы. X — начало XII в. – М.,1978.
14. Поляков Л. В. Книжные центры Древней Руси. — Л., 1991.
15. Рыбаков Б.А. Древняя Русь, Сказания. Былины. Летописи. – М., 1963
16. Творогов О. В. Литература Древней Руси: Пособие для учителя. – М.: Просвещение, 1981. – 128 с.
Значение древнерусской литературы состоит в том, что она помогает понять достижения великой русской литературы. В древнерусской литературе находятся источники гражданственности и идейности нового времени.
Древнерусская литература передала русской литературе свою высокую идейность, свой опыт, богатство языка.
В древнерусской литературе есть произведения, которыми русский народ может гордиться, это такие произведения как: “Повести временных лет”, – первая русская летопись, “Поучение Владимира Мономаха”, “Слова о полку Игореве”, “Хождение за три моря Афанасия Никитина”, и другие. Эти произведения показывают всё лучшее, что создала русская литература за первые семь веков своего существования.
Летопись – внушает убеждения святости власти, она становилась школой патриотизма, школой правды.
Древнерусская литература – это часть истории страны, она всегда была занята общественными проблемами своего времени. Древнерусская литература XI – XII веков была связана с византийской и болгарской литературой.
Жанры литературы связаны с церковной, фольклором, жанрами, которые воспевают любовь к родине. То есть литература XI – XII веков на Руси находилась в процессе жанрообразования (“Поучение”, “Моление”, “Слова о полку Игореве”) .
Познание древнерусской литературы продолжается. Это и правильно. Приобщиться к литературе Руси того времени счастье и радость. Всё это не может нас оставить равнодушными к истории культуры нашей Родины. Литература Древней Руси – это зеркало славы наших предков, воинов, строителей, философов, политологов, художников слова и книжного дела.
Я считаю, что Древнерусская литература является хорошим явлением культуры нашего дня.
Изучение древнерусской литературы, памятников древнего искусства является важным делом. Памятники прошлого должны служить будущему. Лучшие произведения культуры продолжают участвовать в нашей жизни. Мы изучаем древнерусскую литературу, продолжаем читать, расширяем свой кругозор. Вся литература Руси обращена к будущему, к нам, она пронизана заботой о будущим.
Переделай своими словами просто, или замени
Русская литература – одна из самых древних литератур. Ее начало было положено во второй половине X века и более семисот лет из прошедшего с того времени тысячелетия называют древнерусской литературой. В своем сочинении я попыталась найти ответ на вопрос какое значение этот этап имеет для современности.
Мне кажется, что в первую очередь,значение древнерусской литературы состоит в том, что она помогает нам понять достижения великой русской литературы. Чтобы понять и почувствовать любое художественное произведение, надо знать кем, как и при каких обстоятельствах оно было создавано. Так же точно и литературу в целом мы поймем только, когда будем знать, как она создавалась, формировалась и участвовала в жизни народа.
Древнерусская литература – это часть истории страны. В древнерусской литературе не было вымыслов: её героями были исторические лица (князья, цари, герои-воины), а предметом описания были исторические события (битвы, сражения). Древнерусская литература помогает нам понять, какие были нравы и обычаи людей того времени, узнать, какие события происходили. Историки, благодаря информации из древнерусской литературы, составляют хронологию событий, оценку эпохи времён Древней Руси.
Древнерусская литература, неразрывно связанная с историей развития Русского государства, проникнута героическими и патриотическими чувствами. Она воспитыват в нас любовь к родине, русским традициям и обычаям. На героических примерах древнерусской литературы мы учимся быть правдивыми, смелыми, уважать старших.
Древнерусская литература передала современной литературе свою идейность, свой опыт и красноречие. Без древней русской литературы не могло быть творчества А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, Тургенева И. С., Л. Н. Толстого. Она передала последующим поколениям литераторов свой богатейший опыт наблюдений и открытий, литературный язык.
В древнерусской литературе есть произведения, которыми русский народ может гордиться, это такие произведения как: “Повести временных лет”, – первая русская летопись, “Поучение Владимира Мономаха”, “Слова о полку Игореве”, “Хождение за три моря Афанасия Никитина”, и другие.
Я считаю, что изучение древнерусской литературы, памятников древнего искусства является важным и необходимым как с целью изучения русской литературы, понимания ее истории, традиций и достижений, так и с целью воспитания гражданской позиции современного читателя.
Древнерусская литература возникла в XI веке и развивалась в течение семи веков, до Петровской эпохи. Киевскую Русь сменило время княжеств Северо-Восточной Руси с центром во Владимире, летописная Русская земля пережила монголо-татарское нашествие, освободилась от ига. Великий князь московский стал царём, Государем Всея Великия, и Белыя, и Малыя Руси. Умер последний отпрыск «колена Рюрикова», на троне воцарилась династия Романовых. Русь становилась Россией, передавая своей преемнице богатейшие литературные традиции.
Термин «древнерусская литература» является условным. Начиная с XIII века литература, изучаемая нами, является восточнославянской словесностью средневековья. Продолжая употреблять термин, исторически закрепившийся за названным явлением, не будем забывать о его реальном смысловом наполнении.
Древнерусская литература делится на несколько периодов (по Д. С. Лихачёву):
литература Киевской Руси (XI-XIII вв.);
литература XIV-XV вв.;
литература XVI века;
литература XVII века.
В эпоху Киевской Руси происходило становление литературных жанров, закладывались основы всех восточнославянских литератур — русской, украинской, белорусской. В это время жанры греческой и византийской литератур начинают развиваться на национальной почве. В процессе становления древнерусского литературного языка большую роль играет не только живой разговорный язык того времени, но и еще один язык, близкородственный ему, хотя и иноземный по происхождению, — язык старославянский (церковнославянский).
Литература следующих двух периодов — это уже литература собственно русского народа, который приобретал национальную самостоятельность на северо-востоке Руси. Это время создания традиций, развития новых идей в русской культуре и словесности, время, которое называют Предвозрождением.
XVI век — время развития публицистических жанров. Создаётся «Домострой» — свод житейских правил и наставлений, отражающих принципы патриархального быта. «Домострой» требует строгости домашнего уклада.
Во время царствования Ивана Грозного создаются «Великие Минеи Четьи» — свод из двенадцати книг, включающих чтение на каждый месяц. Каждая из двенадцати книг насчитывает от тысячи пятисот до двух тысяч листов большого формата. Составление беловых списков длилось около двадцати пяти лет. В книги включены произведения различных жанров, к созданию, переводу и редактированию которых было привлечено большое количество русских писателей, переводчиков, книжников и переписчиков. В это же время создаётся «Лицевой свод», который содержит положение всемирной истории от сотворения мира до XV века. Сохранившиеся десять томов насчитывают около десяти тысяч листов, украшенных 17 744 миниатюрами (цветными иллюстрациями).
XVII век — эпоха, когда меняется мировоззрение людей, старые литературные формы распадаются, возникают новые жанры и идеи. Намечается переход к литературе Петровского времени. Развивается сатирическая и бытовая литература, центр внимания постепенно перемещается на жизнь простого человека — не князя, не святого.
Древнерусская литература не похожа на литературу нового времени: её пронизывают иные мысли и чувства, в ней иной способ изображения жизни и человека, иная система жанров.
В эпоху средневековья невозможно провести четкую границу между литературами светской и церковной. Они развивались вместе, не отрицая, а обогащая одна другую. Основные виды древнерусского литературного творчества — летописание, жития, красноречие, которое включает в себя поучения, жанры похвалы и слова; воинские повести, хожения (хождения) и послания. Поэзии, драматургии, романа, повести в современном понимании этих жанров в XI-XVI веках не было. Они возникают только в XVII веке.
Все жанры древнерусской литературы развиваются в тесной взаимосвязи с устным народным творчеством. Более всего фольклорная стихия повлияла на летопись. Как и фольклор, древнерусская литература не знала понятия авторского права: каждый книжник мог использовать всё, что было написано до него. Это проявлялось в повсеместных текстовых заимствованиях. Писцы стремились оставлять неизменными только тексты богослужебных книг и законодательных актов.
Главная роль книги в культуре Древней Руси — служить средством спасения души. В связи с этим наиболее важными считались Новый Завет, Священное писание, святоотеческие творения, житийная литература и церковные предания. Важными также считали исторические произведения и памятники деловой письменности. Менее всего ценились мирские сочинения, не преследовавшие дидактических целей. Их считали «суетными».
В начале своего развития древнерусская литература очень тесно связана с бытом, особенно бытом богослужебным. Произведения, помимо литературного значения, имеют ещё и практическое, прикладное. Лишь постепенно с течением времени происходит отделение художественно-эстетической функции от бытовой, прикладной.
Древнерусская литература — дореалистическая, средневековая, изучение её показывает нам, насколько отличается наше восприятие мира от восприятия наших предков. В сознании жителей Древней Руси книга являлась символом христианства, просвещения и особого уклада жизни. При испытании христианства идолопоклонниками прежде всего проверке подвергалась книга. В «Житии равноапостольного князя Владимира» рассказывается, как язычники потребовали, чтобы патриарх Фотий положил в огонь книгу, которая учит христианской вере. Евангелие не сгорело в огне. Поражённые язычники поверили в истинность нового учения и крестились. И книга, и сама письменность овеяны ореолом чуда. Славянская азбука была дана Константину после его молитвы как божественное откровение. Понятия «христианство», «книга» и «чудо» тесно переплетались между собой.
Чудо русского языка в том, что человек даже с небольшой филологической подготовкой может читать (подготовленные) тексты почти тысячелетней давности. Но часто слова, которые кажутся нам знакомыми, имеют иное значение, встречается много непонятных слов, трудно воспринимаются синтаксические конструкции. Названия предметов, имена, подробности быта, сама логика событий — всё требует комментария. Не пытаясь вдуматься в смысл произведения, современный читатель как бы обманывает сам себя. Так, например, «Повесть о Петре и Февронии Муромских» кажется ему забавной сказкой, и её богословская проблематика и философская глубина остаются незамеченными.
За последние столетия коренным образом изменились стереотипы общественного сознания, нормы поведения, мышление человека, старые слова обрели новый смысл, поступки наполнились иным содержанием. Уже с изобретением книгопечатания к книге стали относиться иначе.
Первоначально вся словесность была исключительно церковной. Темы и идеи произведений могли быть разными, но глубоко религиозным было мироощущение авторов и читателей. Это проявляется не только в богослужебных и богословских текстах, но и в описании истории, в воинских повестях и светских сюжетах.
В представлении православного средневековья «почитание книжное» было нравственной заслугой и добродетелью, приближало человека к постижению Бога. Для этого надо было «в нощи и в дне» читать и перечитывать духовную литературу. «Повесть временных лет» пишет, что именно так и поступал Ярослав Мудрый. Искусство чтения состояло в медленном, сосредоточенном и обдуманном восприятии написанного «вьсем сердцъмъ». Читатель останавливался, повторно перечитывал важные места, внимательно всматриваясь в глубину смысла. Такая культура чтения учила распознавать за внешней оболочкой скрытую природу вещей, постигать «духовными очима» невидимый простому глазу мир.
Книга — микрокосм, в котором «любители душепитательных словес» наслаждаются вечными истинами и получают лекарство душевное — утешение и поучение. Читать следовало не второпях, а укрывшись от житейской суеты и пустых треволнений. Считалось, что, обратившись к произведению с греховными помыслами, нельзя извлечь из него ничего полезного для души. До сих пор в нашем сознании сохраняется древняя вера в чудесную силу слова.
>>> Скачать < <<
Основные жанры.
Около девяноста процентов дошедших до наших дней древнерусских произведений – переводы с греческого, и лишь десятая часть принадлежит перу древнерусских книжников. Почти все переведенные с греческого сочинения были чисто религиозного содержания. Их одинаково чтили и византийцы, и южные славяне, и русские. От Византии были унаследованы такие жанры, как житие, проповедь, хроника, разнообразные богослужебные песнопения.
Но светская, мирская византийская литература не вызвала практически никакого интереса у древнерусских книжников. И это не случайно.
Литература на Руси зарождается только после принятия христианства. Устное творчество древних русичей почти не получило отклика в литературе. Отчасти исключение – летописи, в которых излагались некоторые предания. Русский фольклор был глубоко связан со старой языческой верой, а литература стремилась воплощать истины новой религии – христианства. Славянская письменность была создана в середине IX в. греками братьями Константином (Кириллом) и Мефодием специально для нужд христианского богослужения. Азбука, письменность, книга стали для недавно крещенных славян священными. Слово, текст должны были раскрывать христианские истины, приобщать к сверхъестественному Божественному миру, к высшей религиозной мудрости. Потому и не появились на Руси в первые столетия после крещения «неполезные» мирские сочинения. Поэтому тут не было многих светских жанров, характерных и для византийской, и для западноевропейских средневековых литератур: романа, поэмы, драмы, лирики. По крайней мере, в сохранившихся древнерусских рукописях таких сочинений нет.
Ценности и интересы земной жизни почти не привлекали внимания книжников. Древнерусская литература до XVII в. не описывает любовных переживаний и как будто не знает самого понятия «любовь». Она рассказывает либо о греховной «блудной страсти», ведущей к гибели души, либо о добродетельном христианском браке. Была переведена, и то прозой, лишь одна византийская поэма – «Дигенис Акрит», рассказывающая о подвигах богатыря Дигениса, добивающегося брака с красавицей Стратиговной. Только в XVII в. русские читатели познакомятся с переводными любовно-приключенческими романами, которые будут переделаны в духе народных сказок («Повесть о Бове Королевиче», «Повесть о Еруслане Лазаревиче» и др.)
Возможно вы искали - Сочинение: Литература в годы Великой Отечественной войны
Не знала древнерусская письменность и поэзии. Некоторые исследователи считают, что стихами написано «Слово о полку Игореве», но это мнение не общепринято. Фольклорные лирические песни существовали издревле, однако древнерусские книжники их не записывали. Ритмически организованные тексты исполнялись на богослужениях. Но это не были стихи в современном смысле слова: такие богослужебные тексты непременно пелись, а не читались. Вместо привычного ныне противопоставления «стихи – проза» в Древней Руси было другое: «текст поющийся – текст произносимый или читающийся». Книжная, литературная поэзия возникает, когда рождается интерес к слову, внимание к литературной форме: ритму и различным созвучиям в стихе, рифме. Поэзия как таковая появляется в Московской Руси лишь в XVII веке.
К различным стилевым приемам, к обыгрыванию смысла и звучания слов прибегали только для того, чтобы приоткрыть неизреченную, до конца не выразимую человеческим языком Божественную святость.
Вплоть до XVII в. не было в древнерусской литературе и пародийных, комических сочинений. Первые шесть веков древнерусская литература относилась к смеху настороженно и неодобрительно, как к «пустошному» и греховному явлению.
Земное и небесное.
В отличие от византийских и западноевропейской, древнерусская литература не знала явных границ между светскими и церковными текстами. Конечно, жития, рассказывающие о жизни и деяниях святых, или проповедь, раскрывающая смысл какого-либо христианского праздника и содержащая религиозное наставление, – произведения церковной литературы. Летопись или историческая повесть, описывающие современные автору события: военные походы русских князей, битвы с иноплеменниками, междуусобные распри,- светские тексты. Но и летописец, и составитель исторической повести объясняют описываемые события в духе религиозного понимания истории. Для древнерусского книжника – создает ли он житие или летопись – все происходящее объясняется провидением, волей Божьей.
Похожий материал – Сочинение: Литература древнего Рима
В древнерусской литературе события и вещи, окружающие человека, – символы и проявление высшей, духовной, Божественной реальности. Чудесное, сверхъестественное в древнерусской словесности воспринималось как не менее подлинное, чем привычное, обыкновенное. В мире властвуют две силы – воля Бога, желающего блага человеку, и воля дьявола, жаждущего своими кознями отвратить человека от Бога и погубить. Человек свободен в своем выборе между добром и злом, светом и тьмой. Но, поддавшись власти дьявола, он теряет свободу, а прибегая к помощи Бога, обретает укрепляющую его Божественную благодать.
И составители житий и проповедей, и летописцы, и авторы исторических повестей неизменно обращаются к Библии: библейские события истолковываются как прообразы того, что происходит в настоящем. Повторяющиеся каждый год церковные праздники: рождество, смерть и воскресение Христа – были не просто воспоминанием о событиях земной жизни Спасителя, но таинственным и реальным повторением этих самых событий.
Пространство для древнерусского человека не было просто географическим понятием. Оно могло быть «своим» и «чужим», «родным» и «враждебным». Таковы, например, с одной стороны, земля христианская, а с другой – населенная иноверцами. Дикая степь, мирская территория города, деревни, поля противопоставлялись священному пространству храмов и монастырей.
Представления об участии Бога в жизни человека, о неразрывной связи земного бытия с потусторонним миром характерны для всей древнерусской литературы и выражены в произведениях самых разных жанров. Лишь в конце XVII – начале XVIII в. зарождается новый тип героя – предприимчивого и деятельного, добивающегося успеха в жизни смекалкой и плутовством. Таков, например, Фрол – центральный персонаж «Повести о Фроле Скобееве». Роль автора.
Очень интересно – Сочинение: Литература мира
Стиль в древнерусской литературе зависел не от жанра произведения, а от предмета повествования.В описании жизни святого использовался устойчивый набор выражений – « трафаретов» и библейских цитат. Святой обычно именовался «земным ангелом и небесным человеком», «дивным и причудным», говорилось о «свете» его души и подвигов, о неуклонной, жаждущей любви к Богу. Он уподоблялся прославленным святым прошлого. Эти же «трафареты», «общие места» используются при изображении святого и в летописном фрагменте, и в похвальном слове.
Неизменным в различных произведениях был образ идеального князя: он благочестив, милостив и справедлив, храбр. Смерть его оплакивают все люди – богатые и бедные.
Другой набор «трафаретов» был характерен для воинского стиля. Этим стилем описывались битвы и в летописях, и в исторических повестях, и в житиях. Враг выступал «в силе тяжкой», обступал русское войско подобно лесу; русские князья перед битвой возносили молитвы Богу; стрелы летели как дождь; воины бились, схватившись за руки; битва была столь жестока, что кровь заливала долины, и т. д.
В культуре Нового времени высоко ценится все небанальное, еще неизвестное. Главным достоинством писателя считается его индивидуальность, неподражаемый стиль.
В древнерусской литературе властвовал канон – правила и образцы, по которым древнерусские авторы составляли свои произведения.
Вам будет интересно – Доклад: Творчество Набокова
Понятие авторства в современном смысле появляется лишь в XVII веке. Придворные стихотворцы Симеон Полоцкий, Сильвестр Медведев, Карион Истомин уже считают себя создателями оригинальных творений, подчеркивая своё литературное мастерство. Они получают от царей денежные вознаграждения за свои сочинения. Их современник протопоп Аввакум, ревностный приверженец традиций старины, тем не менее постоянно нарушает устоявшиеся правила и пишет автобиографическое повествование – собственное жизнеописание в форме жития святого (ни один книжник прежних веков не мог и помыслить такого). Аввакум уподобляет себя апостолам и самому Христу. Он вольно переходит от книжного языка к разговорному просторечию.
Реформы Петра I начертали для русской культуры и словесности новый путь: восторжествовало светское, мирское искусство, образцом стали сочинения западноевропейских авторов. Древние традиции были оборваны, собственная литература забыта. Постепенное открытие, «второе рождение» древнерусской словесности происходило в XIX и XX столетиях. Перед исследователями и читателями предстал особенный мир, прекрасный и загадочный в своей непохожести на современную литературу. «Поучение» Владимира Мономаха
«Я, недостойный, дедом своим Ярославом, благословенным, славным, нареченный в крещении Василий, русским именем Владимир, отцом возлюбленным и матерью своею из рода Мономахов… и христианских людей ради, сколько ибо сберег их по милости своей и по отцовской молитве от всех бед! Сидя на санях, помыслил я в душе своей и воздал хвалу Богу, который меня до этих дней, грешного сохранил. Дети мои или иной кто, услышав эту грамотку, не посмейтесь, но кому люба будет из детей моих, пусть примет её в сердце свое и не лениться начнет, а трудиться».
Этими словами начинается замечательный памятник древнерусской литературы XII в. Словно древняя фреска, потерявшая кое-где частички красочного слоя, он дошел до нас с утратами. Уже в первых его строках обнаруживается пропуск, сделанный, видимо, одним из переписчиков. Что еще хотел рассказать автор про своего отца и свою мать, которая была «из рода Мономахов», рода правителей Византии? Что сделал или что только замыслил сделать автор «христианских людей ради»? Никто и никогда уже не узнает этого, потому что «Поучение» сохранилось в одной-единственной рукописной копии, которая бала сделана во второй половине XIV в. с еще более древней рукописи, по свидетельству переписчика, монаха Лаврентия, старой и ветхой. Но, на наше счастье, утрат и «темных мест» в памятнике все же не так много.
Похожий материал – Сочинение: Литературно-критическая деятельность Н. М. Карамзина Мономах и его время.
Чтобы лучше понять, чему хотел научить Владимир Мономах своих детей, нужно сказать несколько слов о времени, в которое ему выпало жить.
В конце X – первой половине XI в. Древнерусское государство пережило время своего наибольшего могущества. Однако уже с середины XI в. началось постепенное дробление русских земель. Князья, правившие в разных городах, перестали признавать безусловное старшинство князя киевского и стремились к политической самостоятельности. Ссоры между ними зачастую выливались в кровавые междуусобицы. Разладом среди русских князей пользовались кочевники, которые вновь стали совершать опустошительные набеги. Многие князья были всерьёз озабочены происходившим и говорили друг другу: «Зачем губим Русскую землю, сами между собой распри возбуждая? А половцы землю нашу несут розно и рады, что между нами войны!».
На княжеском съезде, собравшемся в самом конце XI века в городке Любече, князья, среди которых был и Владимир Мономах, решили закрепить сложившееся положение вещей, когда каждый из них самостоятельно владел определенной частью русских земель. Но при этом они торжественно поклялись жить в мире друг с другом и вместе оборонять русские земли от врагов:«Да отныне объединимся единым сердцем и будем блюсти Русскую землю!».Однако клятву выполнили не все. Междуусобные распри опять разгорелись между русскими княжествами. Лишь спустя несколько лет борьба с половцами на какое-то время вновь объединила большинство русских князей. Одним из главных организаторов этой борьбы стал Владимир Мономах. Сделавшись киевским князем, он сумел восстановить относительное единство русских земель. Казалось, что возвращаются прежние времена, когда князь стольного Киева владел всей Русской землей и повелевал другими князьями. Однако сам Мономах хорошо понимал, что дробление Руси остановить уже нельзя, и серьезно задумывался над тем, как должны строиться отношения между русскими князьями, чтобы они, потомки древнего Рюрика, ладили друг с другом и все вместе защищали Русь от её многочисленных врагов. Вот эти-то раздумья и отразились в его «Поучении» детям.
«
1
2
3
»
ИЗ ДРЕВНЕРУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
В предыдущих классах изучалась «Повесть временных лет», «Сказание о Кожемяке», «Сказание о Белгородском киселе», «Поучение» Владимира Мономаха и «Повесть о Петре и Фев- ронии Муромских».
Наиболее запомнилось последнее произведение. Эта повесть была написана в конце XV века. В её основе лежат две сказки: о «летающем змее» и о «мудрой деве», которые талантливо объединены в одно литературное произведение. Повесть легко распадается на две части: в первой повествуется о правлении в Муроме князя Павла, о змее, прилетавшем к его жене, о брате Павла Петре, которому была открыта тайна гибели змея. От капель змеиной крови Петр заболел. Во второй части рассказывается о мудрой деве Февронии, ставшей женой Петра.
Через некоторое время Павел умер, а его место занял Петр. Бояре невзлюбили его жену Февронию. Но Петр предпочел оставить свою княжескую власть и уехал из города с Февронией. Без князя в городе начались беспорядки, и бояре попросили Петра и Февронию вернуться, после возвращения герои правили честно, при их правлении город процветал. «Повесть о Петре и Февронии» заканчивается рассказом об их смерти в один день. Они были похоронены вместе в двойном гробу, хотя бояре пытались воспрепятствовать этому.
Несмотря на то что это повесть о любви, в ней обличается боярство, несправедливая жизнь. Особенно ценно то, что главной героиней повести оказалась простая крестьянка, ставшая княгиней благодаря своему уму.
Понятие
«древнерусская
литература»
столь привычно,
что уже почти
никто не замечает
его неточности.
Примерно до
середины XV
столетия
древнерусскую
литературу
правильнее
было бы назвать
древневосточнославянской.В
первые века
после крещения
Руси и распространения
в восточнославянских
землях письменности
литература
восточных
славян была
единой: одни
и те же произведения
читали и переписывали
книжники в
Киеве и во Владимире,
в Полоцке и в
Новгороде, в
Чернигове и
в Ростове. Позднее
на этой территории
складываются
три разные
восточнославянские
народности:
русские, украинцы
и белорусы.
Прежде единый
древнерусский
язык распадается:
зарождаются
русские, украинские
и белорусские
языки.
Основной
круг произведений
– религиозно-назидательные
сочинения,
жития святых,
богослужебные
песнопения
– был общим для
древнерусской
литературы
и для литератур
других православных
славянских
стран – Болгарии
и Сербии. Ведь
у восточных
славян и у южных,
сербов и болгар,
были едиными
и вера, и язык
церковной
письменности,
церковно-славянский.
В южнославянских
землях переписывались
и читались
древнерусские
произведения,
а на Руси –
произведения
болгарской
и сербской
книжности. И
южные, и восточные
славяне считали
образцом для
собственных
сочинений
византийскую
церковную
литературу.
Византия для
них являлась
и хранительницей
православной
веры, и великой
империей.
Православные
славянские
государства
стремились
добиться равноправия
в политических
отношениях
с Византийской
империей, а для
православного
славянства
было очень
ценно культурное
общение с Византией.
На Руси многие
византийские
религиозные
произведения
распространялись
в южнославянских
переводах.
Некоторые
исследователи
считают, что
в Средние века
существовала
единая литература
православного
славянства.
Древнерусская
литература
возникла в XI
в. Один из первых
её памятников
– «Слово о Законе
и Благодати»
Киевского
митрополита
Илариона – был
создан в 30-40-е гг.
XI
века. XVII
столетие –
последний век
древнерусской
литературы.
На его протяжении
постепенно
разрушаются
традиционные
древнерусские
литературные
каноны, рождаются
новые жанры,
новые представления
о человеке и
мире.
Литературой
называют и
произведения
древнерусских
книжников, и
тексты авторов
XVIII
в., и творения
русских классиков
прошлого столетия,
и сочинения
современных
писателей.
Конечно, очевидны
различия между
литературой
XVIII,
XIX
и XX
вв. Но вся русская
литература
трех последних
столетий совсем
не похожа на
памятники
древнерусского
словесного
искусства.
Однако именно
в сравнении
с ними она
обнаруживает
много общего. Основные
жанры.
Около
девяноста
процентов
дошедших до
наших дней
древнерусских
произведений
– переводы с
греческого,
и лишь десятая
часть принадлежит
перу древнерусских
книжников.
Почти все
переведенные
с греческого
сочинения были
чисто религиозного
содержания.
Их одинаково
чтили и византийцы,
и южные славяне,
и русские. От
Византии были
унаследованы
такие жанры,
как житие, проповедь,
хроника, разнообразные
богослужебные
песнопения.
Но
светская, мирская
византийская
литература
не вызвала
практически
никакого интереса
у древнерусских
книжников. И
это не случайно.
Литература
на Руси зарождается
только после
принятия
христианства.
Устное творчество
древних русичей
почти не получило
отклика в литературе.
Отчасти исключение
– летописи, в
которых излагались
некоторые
предания. Русский
фольклор был
глубоко связан
со старой языческой
верой, а литература
стремилась
воплощать
истины новой
религии –
христианства.
Славянская
письменность
была создана
в середине IX
в. греками братьями
Константином
(Кириллом) и
Мефодием специально
для нужд христианского
богослужения.
Азбука, письменность,
книга стали
для недавно
крещенных
славян священными.
Слово, текст
должны были
раскрывать
христианские
истины, приобщать
к сверхъестественному
Божественному
миру, к высшей
религиозной
мудрости. Потому
и не появились
на Руси в первые
столетия после
крещения «неполезные»
мирские сочинения.
Поэтому тут
не было многих
светских жанров,
характерных
и для византийской,
и для западноевропейских
средневековых
литератур:
романа, поэмы,
драмы, лирики.
По крайней
мере, в сохранившихся
древнерусских
рукописях
таких сочинений
нет.
Ценности
и интересы
земной жизни
почти не привлекали
внимания книжников.
Древнерусская
литература
до XVII в. не
описывает
любовных переживаний
и как будто не
знает самого
понятия «любовь».
Она рассказывает
либо о греховной
«блудной страсти»,
ведущей к гибели
души, либо о
добродетельном
христианском
браке. Была
переведена,
и то прозой,
лишь одна
византийская
поэма – «Дигенис
Акрит», рассказывающая
о подвигах
богатыря Дигениса,
добивающегося
брака с красавицей
Стратиговной.
Только в XVII
в. русские читатели
познакомятся
с переводными
любовно-приключенческими
романами, которые
будут переделаны
в духе народных
сказок («Повесть
о Бове Королевиче»,
«Повесть о
Еруслане Лазаревиче»
и др.)
Не
знала древнерусская
письменность
и поэзии. Некоторые
исследователи
считают, что
стихами написано
«Слово о полку
Игореве», но
это мнение не
общепринято.
Фольклорные
лирические
песни существовали
издревле, однако
древнерусские
книжники их
не записывали.
Ритмически
организованные
тексты исполнялись
на богослужениях.
Но это не были
стихи в современном
смысле слова:
такие богослужебные
тексты непременно
пелись, а не
читались. Вместо
привычного
ныне противопоставления
«стихи – проза»
в Древней Руси
было другое:
«текст поющийся
– текст произносимый
или читающийся».
Книжная, литературная
поэзия возникает,
когда рождается
интерес к слову,
внимание к
литературной
форме: ритму
и различным
созвучиям в
стихе, рифме.
Поэзия как
таковая появляется
в Московской
Руси лишь в
XVII веке.
К
различным
стилевым приемам,
к обыгрыванию
смысла и звучания
слов прибегали
только для
того, чтобы
приоткрыть
неизреченную,
до конца не
выразимую
человеческим
языком Божественную
святость.
Вплоть
до XVII в. не
было в древнерусской
литературе
и пародийных,
комических
сочинений.
Первые шесть
веков древнерусская
литература
относилась
к смеху настороженно
и неодобрительно,
как к «пустошному»
и греховному
явлению. Земное
и небесное.
В
отличие от
византийских
и западноевропейской,
древнерусская
литература
не знала явных
границ между
светскими и
церковными
текстами. Конечно,
жития, рассказывающие
о жизни и деяниях
святых, или
проповедь,
раскрывающая
смысл какого-либо
христианского
праздника и
содержащая
религиозное
наставление,
– произведения
церковной
литературы.
Летопись или
историческая
повесть, описывающие
современные
автору события:
военные походы
русских князей,
битвы с иноплеменниками,
междуусобные
распри,- светские
тексты. Но и
летописец, и
составитель
исторической
повести объясняют
описываемые
события в духе
религиозного
понимания
истории. Для
древнерусского
книжника –
создает ли он
житие или летопись
– все происходящее
объясняется
провидением,
волей Божьей.
В
древнерусской
литературе
события и вещи,
окружающие
человека, – символы
и проявление
высшей, духовной,
Божественной
реальности.
Чудесное,
сверхъестественное
в древнерусской
словесности
воспринималось
как не менее
подлинное, чем
привычное,
обыкновенное.
В мире властвуют
две силы – воля
Бога, желающего
блага человеку,
и воля дьявола,
жаждущего
своими кознями
отвратить
человека от
Бога и погубить.
Человек свободен
в своем выборе
между добром
и злом, светом
и тьмой. Но,
поддавшись
власти дьявола,
он теряет свободу,
а прибегая к
помощи Бога,
обретает укрепляющую
его Божественную
благодать.
И
составители
житий и проповедей,
и летописцы,
и авторы исторических
повестей неизменно
обращаются
к Библии: библейские
события истолковываются
как прообразы
того, что происходит
в настоящем.
Повторяющиеся
каждый год
церковные
праздники:
рождество,
смерть и воскресение
Христа – были
не просто
воспоминанием
о событиях
земной жизни
Спасителя, но
таинственным
и реальным
повторением
этих самых
событий.
Пространство
для древнерусского
человека не
было просто
географическим
понятием. Оно
могло быть
«своим» и «чужим»,
«родным» и
«враждебным».
Таковы, например,
с одной стороны,
земля христианская,
а с другой –
населенная
иноверцами.
Дикая степь,
мирская территория
города, деревни,
поля противопоставлялись
священному
пространству
храмов и монастырей.
Представления
об участии Бога
в жизни человека,
о неразрывной
связи земного
бытия с потусторонним
миром характерны
для всей древнерусской
литературы
и выражены в
произведениях
самых разных
жанров. Лишь
в конце XVII
– начале XVIII
в. зарождается
новый тип героя
– предприимчивого
и деятельного,
добивающегося
успеха в жизни
смекалкой и
плутовством.
Таков, например,
Фрол – центральный
персонаж «Повести
о Фроле Скобееве». Роль
автора.
Стиль
в древнерусской
литературе
зависел не
от жанра произведения,
а от предмета
повествования.В
описании жизни
святого использовался
устойчивый
набор выражений
– « трафаретов»
и библейских
цитат. Святой
обычно именовался
«земным ангелом
и небесным
человеком»,
«дивным и причудным»,
говорилось
о «свете» его
души и подвигов,
о неуклонной,
жаждущей любви
к Богу. Он уподоблялся
прославленным
святым прошлого.
Эти же «трафареты»,
«общие места»
используются
при изображении
святого и в
летописном
фрагменте, и
в похвальном
слове.
Неизменным
в различных
произведениях
был образ идеального
князя: он благочестив,
милостив и
справедлив,
храбр. Смерть
его оплакивают
все люди – богатые
и бедные.
Другой
набор «трафаретов»
был характерен
для воинского
стиля. Этим
стилем описывались
битвы и в летописях,
и в исторических
повестях, и в
житиях. Враг
выступал «в
силе тяжкой»,
обступал русское
войско подобно
лесу; русские
князья перед
битвой возносили
молитвы Богу;
стрелы летели
как дождь; воины
бились, схватившись
за руки; битва
была столь
жестока, что
кровь заливала
долины, и т. д.
В
культуре Нового
времени высоко
ценится все
небанальное,
еще неизвестное.
Главным достоинством
писателя считается
его индивидуальность,
неподражаемый
стиль.
В
древнерусской
литературе
властвовал
канон – правила
и образцы, по
которым древнерусские
авторы составляли
свои произведения.
Понятие
авторства в
современном
смысле появляется
лишь в XVII
веке. Придворные
стихотворцы
Симеон Полоцкий,
Сильвестр
Медведев, Карион
Истомин уже
считают себя
создателями
оригинальных
творений,
подчеркивая
своё литературное
мастерство.
Они получают
от царей денежные
вознаграждения
за свои сочинения.
Их современник
протопоп Аввакум,
ревностный
приверженец
традиций старины,
тем не менее
постоянно
нарушает устоявшиеся
правила и пишет
автобиографическое
повествование
– собственное
жизнеописание
в форме жития
святого (ни
один книжник
прежних веков
не мог и помыслить
такого). Аввакум
уподобляет
себя апостолам
и самому Христу.
Он вольно переходит
от книжного
языка к разговорному
просторечию.
Реформы
Петра I
начертали для
русской культуры
и словесности
новый путь:
восторжествовало
светское, мирское
искусство,
образцом стали
сочинения
западноевропейских
авторов. Древние
традиции были
оборваны, собственная
литература
забыта. Постепенное
открытие, «второе
рождение»
древнерусской
словесности
происходило
в XIX и XX
столетиях.
Перед исследователями
и читателями
предстал особенный
мир, прекрасный
и загадочный
в своей непохожести
на современную
литературу. «Поучение»
Владимира
Мономаха
«Я,
недостойный,
дедом своим
Ярославом,
благословенным,
славным, нареченный
в крещении
Василий, русским
именем Владимир,
отцом возлюбленным
и матерью своею
из рода Мономахов…
и христианских
людей ради,
сколько ибо
сберег их по
милости своей
и по отцовской
молитве от всех
бед! Сидя на
санях, помыслил
я в душе своей
и воздал хвалу
Богу, который
меня до этих
дней, грешного
сохранил. Дети
мои или иной
кто, услышав
эту грамотку,
не посмейтесь,
но кому люба
будет из детей
моих, пусть
примет её в
сердце свое
и не лениться
начнет, а трудиться».
Этими
словами начинается
замечательный
памятник
древнерусской
литературы
XII в. Словно
древняя фреска,
потерявшая
кое-где частички
красочного
слоя, он дошел
до нас с утратами.
Уже в первых
его строках
обнаруживается
пропуск, сделанный,
видимо, одним
из переписчиков.
Что еще хотел
рассказать
автор про своего
отца и свою
мать, которая
была «из рода
Мономахов»,
рода правителей
Византии? Что
сделал или что
только замыслил
сделать автор
«христианских
людей ради»?
Никто и никогда
уже не узнает
этого, потому
что «Поучение»
сохранилось
в одной-единственной
рукописной
копии, которая
бала сделана
во второй половине
XIV в. с еще
более древней
рукописи, по
свидетельству
переписчика,
монаха Лаврентия,
старой и ветхой.
Но, на наше счастье,
утрат и «темных
мест» в памятнике
все же не так
много. Мономах
и его время.
Чтобы
лучше понять,
чему хотел
научить Владимир
Мономах своих
детей, нужно
сказать несколько
слов о времени,
в которое ему
выпало жить.
В
конце X –
первой половине
XI в. Древнерусское
государство
пережило время
своего наибольшего
могущества.
Однако уже с
середины XI
в. началось
постепенное
дробление
русских земель.
Князья, правившие
в разных городах,
перестали
признавать
безусловное
старшинство
князя киевского
и стремились
к политической
самостоятельности.
Ссоры между
ними зачастую
выливались
в кровавые
междуусобицы.
Разладом среди
русских князей
пользовались
кочевники,
которые вновь
стали совершать
опустошительные
набеги. Многие
князья были
всерьёз озабочены
происходившим
и говорили друг
другу: «Зачем
губим Русскую
землю, сами
между собой
распри возбуждая?
А половцы землю
нашу несут
розно и рады,
что между нами
войны!».
На
княжеском
съезде, собравшемся
в самом конце
XI века в
городке Любече,
князья, среди
которых был
и Владимир
Мономах, решили
закрепить
сложившееся
положение
вещей, когда
каждый из них
самостоятельно
владел определенной
частью русских
земель. Но при
этом они торжественно
поклялись жить
в мире друг с
другом и вместе
оборонять
русские земли
от врагов:«Да
отныне объединимся
единым сердцем
и будем блюсти
Русскую землю!».Однако
клятву выполнили
не все. Междуусобные
распри опять
разгорелись
между русскими
княжествами.
Лишь спустя
несколько лет
борьба с половцами
на какое-то
время вновь
объединила
большинство
русских князей.
Одним из главных
организаторов
этой борьбы
стал Владимир
Мономах. Сделавшись
киевским князем,
он сумел восстановить
относительное
единство русских
земель. Казалось,
что возвращаются
прежние времена,
когда князь
стольного Киева
владел всей
Русской землей
и повелевал
другими князьями.
Однако сам
Мономах хорошо
понимал, что
дробление Руси
остановить
уже нельзя, и
серьезно задумывался
над тем, как
должны строиться
отношения между
русскими князьями,
чтобы они, потомки
древнего Рюрика,
ладили друг
с другом и все
вместе защищали
Русь от её
многочисленных
врагов. Вот
эти-то раздумья
и отразились
в его «Поучении»
детям.
Главное,
что, по мысли
Мономаха, должно
удержать Русь
от окончательного
распада на
враждующие
меж собой части,
– это «страх
Божий», твердая
вера каждого
князя в то, что
нарушение
внутреннего
мира – грех,
преступление
против самого
Господа Бога.
Все русские
князья – «братия»,
одна большая
семья, которой
Бог поручил
беречь Русскую
землю. Взаимная
же ненависть
братьев – это
непростительный
грех, за который
Бог может наказать
вечными муками
в аду. «Все мы
тленны, – пишет
Мономах, – и потому
помышляю, как
бы не предстать
перед страшным
Судьею, не покаявшись
и не примирившись
между собою.
Ибо кто молвит:
”Бога люблю,
а брата своего
не люблю”, – ложь
это. И еще: “Если
не простите
прегрешений
брату, и вам не
простит Отец
ваш небесный”».Пусть
заботясь лишь
о судьбе своей
собственной
души, которая
рано или поздно
предстанет
пред «страшным
Судьею», но
каждый князь
должен уметь
прощать – не
отвечать злом
на зло, не мстить
обидчикам, но
понимать: все,
что он имеет,
он имеет от
Бога.
Для
сохранения
спокойствия
в русских землях
князья должны
твердо выполнять
то, о чем им удалось
договориться.
Нарушение
договора – это
тяжкий грех,
потому что
каждый договор
скреплялся
целованием
креста. А раз
так, то какое
нарушение равно
нарушению
слова, данного
самому Богу.
По мнению
древнерусских
книжников,
такой грех
вообще не может
быть прощен,
и человек понесет
наказание
дважды – и на
этом свете, и
на том. Автор
«Поучения»
крепко наказывает
детям: «Если
же вам придется
крест целовать
братии или
кому-либо, то,
сверившись
с сердцем своим,
на чем можете
стоять на том
целуйте, а поцеловав,
соблюдайте,
чтобы, преступив,
не погубить
души своей!».
Таким
образом, политические
отношения между
князьями Владимир
Мономах переносит
в самую важную
сферу сознания
людей того
времени –
религиозную.
Бог взирает
с небес на землю,
и ничто не ускользает
от его взора.
Правители
всегда должны
помнить об
этом. Проблемы
политические
под пером князя
превращаются
в проблемы
религиозные,
нравственные.
Именно нравственность
князей, согласно
убеждению
Мономаха, должна
стать той силой,
которая, как
крепкая известь,
может скрепить
разделившиеся
русские земли
в единое здание,
согласовать
отношения между
полусамостоятельными
правителями
Руси.
В
истории древнерусской
литературы
Владимир Мономах
занял особое
место. И не только
благодаря тому,
что он показал
себя незаурядным
публицистом
и мыслителем.
Его «автобиография»
в жанровом
отношении была
совершенным
новшеством
для литературы
Древней Руси,
ничего похожего
не было вплоть
до XVII
столетия. Безусловный
литературный
талант князя
проявился в
яркости и
афористичности
его речи, а также
в свободном
владении разными
стилями языка:
книжным, разговорным
и даже поэтическим.
Покровительствовал
Мономах и
летописанию,
в котором звучали
те же идеи, что
и в его «Поучении»,
– идеи мира и
согласия во
всех русских
землях. «Слово
о полку Игореве»
Последний
день последнего
месяца XVIII
столетия граф
Алексей Иванович
Мусин-Пушкин(1744-1817)
– историк, член
Российской
Академии, отметил
по-своему очень
недурно. Только
что в московские
книжные лавки
поступила
изданная им
«Ироическая
песнь о походе
на половцовъ
удельнаго князя
Новагорода-Северскаго
Игоря Святославича,
писанная стариннымъ
русским языком
в исходе XII
столетия с
переложением
на употребляемое
ныне наречие». Кто
и зачем написал
«Слово»?
По
мысли Д.С. Лихачева,
главный герой
«Слова» не
Игорь и даже
не Святослав
киевский, а
Земля Русская.
За
сорок лет до
нашествия на
Русь монгольских
полчищ поэт
выносит свой
приговор правителям
Руси: «Сказал
брат брату:”Се
– мое, а се – мое
же!” И начали
князья про
малое «се великое»
молвить, а сами
на себя крамолу
ковать. А “поганые”
приходили с
победами на
Землю Русскую!».
Пророчество,
увы, сбылось.
От битвы Игоря
на реке Каяле
до битвы на
Калке, с которой
началось раздробление
Киевской Руси,
князья ничему
не научились.
Недаром в «Слове»
Святослав
киевский произносит:
«Наизнанку
времена обратились!».
Кто
же написал
«Слово»?
Поиск
продолжается
уже второе
столетие. В
авторы гениальной
поэмы Древней
Руси предлагались
и некий певчий
Митуса, и сам
князь Игорь,
и даже его супруга
Ярославна.
Академик Б. А.
Рыбаков предположил,
что «Слово»
мог написать
киевский боярин
Петр Бориславич.
Переводчик
Александр
Степанов, а
вслед за ним
и писатель
Владимир Набоков
обратили внимание
на то место,
где рядом с
Бояном появляется
еще один сочинитель:
«Сказали Боян
и Ходына, оба
Святославовы
песнетворцы…».
Место это было
восстановлено
в конце XIX
века историком
Иваном Забелиным.
В подлиннике
текст «ироической
песни» не был
разбит на слова.
Эту работу
проделали
первые публикаторы,
и далеко не
всегда верно.
Так, имя Ходына
они написали
как два слова:
«ходы на».
У
Бояна в XI
в. был свой киевский
князь Святослав,
а у автора «Слова»
век спустя –
свой. Значит,
и Бояна, и автора
можно назвать
«Святославовыми
песнетворцами».
А если вспомнить,
что в начале
поэмы автор
«Слова» уже
пел вместе с
Бояном, воображая,
как тот сочинил
бы зачин рассказа
про поход Игоря,
то припевка
Бояна и Ходыны,
спетая ими тому
же Игорю, позволила
некоторым
исследователям
предположить,
что Ходына –
это автор «Слова».
Десятки
поэтов XII
в., жившие в Европе
и Азии, в конце
своих поэм
ставили так
называемую
сфагиду – собственную
«печать», упоминая
себя в тексте
поэмы в третьем
лице. Видимо,
и автор «Слова»
не был исключением
из этого правила.
Ходына
– псевдоним,
поэтическое
имя. Оно означает
«странник».
Похожее имя
было у древнеанглийского
поэта Видсида
и у современника
автора «Слова»
французского
поэта Серкамона.
Если Степанов
и Набоков правы,
то вместе с
именем появляется
чрезвычайно
важное сообщение
о судьбе автора
«Слова». Вряд
ли это произведение
могло быть
создано придворным.
Слишком смел
и грозен голос
его автора,
великого поэта
и великого
гражданина.
В сочетании
двух этих качеств
и кроется ответ
на вопрос, почему
«Слово» так
высоко оценено
читателями-потомками. «Моление»
Даниила Заточника
Одно
из самых загадочных
произведений
древнерусской
литературы
– «Моление
Даниила Заточника».
В ученых кругах
вокруг него
уже почти полтора
века кипят
нешуточные
страсти. Спорят
буквально обо
всем: о времени
создания
произведения,
его названии,
авторе и даже
адресате. О
чем молил Даниил?
Кратко
содержание
«Моления»
Даниила Заточника
можно изложить
буквально в
нескольких
строках. Некий
человек по
имени Даниил,
служивший князю
и чем-то не угодивший
ему или его
вельможам,
оказался в
заточении на
берегах олонецкого
озера Лача.
Обращаясь к
своему повелителю,
он рассказывает
о бедствиях,
обрушившихся
на него, о наветах
и гонениях,
которым он
подвергся.
Укоряя князя,
Даниил тем не
менее мечтает
о его расположении,
говорит о желании
служить ему
верой и правдой,
перечисляет
свои заслуги.
В
конце он обращается
к Богу с молитвой
о своем господине:
«Господи! Дай
же князю нашему
силу Самсона,
храбрость
Александра,
разум Иосифа,
мудрость Соломона,
искусность
Давида и умножь,
Господи, всех
людей под пятою
его».
«Моление»
Даниила, рисующее
образ идеального
князя, перекликается
с «Поучением»
великого князя
Владимира
Мономаха, написанным
намного раньше. Загадки,
споры, гипотезы
В
одной из дошедших
до наших дней
копий этого
памятника автор
адресует свое
«Моление» не
Ярославу
Всеволодовичу,
как в других,
а князю Ярославу
Владимировичу.
Это дало основание
некоторым
ученым полагать,
что произведение
обращено к
великому князю
киевскому
Ярославу Мудрому.
Но тут же было
высказано
предположение,
что отчество
«Владимирович»
в этой редакции
– просто ошибка
переписчика.
Некоторые
современные
историки вообще
отказываются
определять,
к кому было
обращено послание,
в связи с абсолютной
неясностью
вопроса.
Но
если неизвестен
адресат, то
трудно с точностью
установить
и время возникновения
этого произведения.
Ученые определяют
дату создания
«Моления» в
очень широких
рамках: от XI
до XIV
в. Кроме того,
в разных рукописных
копиях произведение
называется
то «Молением»
, то «Посланием»
,то «Словом»,
то даже «Написанием».
Поэтому некоторые
исследователи
предполагают,
что текст состоит
как бы из двух
частей: «Слова»,
которое обращено
к новгородскому
князю Ярославу
Владимировичу,
сыну великого
киевского князя
Владимира
Мстиславича,
и «Моления».
Высказывается
даже мнение,
что «Слово»
и «Моление»
– это два разных
произведения,
условно объединенные
под одним авторским
названием.
А
сколько копий
было сломано
вокруг предполагаемого
автора загадочного
литературного
памятника! Для
одних ученых
это, несомненно,
член княжеской
дружины, для
других – боярский
холоп, для третьих
– не рожденный
холопом, а попавший
в холопы за
долги человек.
Кое-кто утверждает,
что Даниил –
скоморох или
княжеский
музыкант. Чем
же объясняется
такая разноголосица
и даже некоторая
сумятица в
ученых кругах?
Дело в том, что
разные редакции
имеют весьма
существенные
текстовые
отличия: подробности,
приводимые
в одной, отсутствуют
в другой; в одном
из вариантов
автор ополчается
на боярство
и духовенство,
в другом – на
«злых жен».
Даже по стилю
рукописи существенно
отличаются
друг от друга.
Сам жанр этого
произведения,
построенного
на притчах,
афоризмах,
цитатах из
разных литературных
источников,
давал возможность
весьма вольного
с ним обращения.
Любой переписчик
мог легко
редактировать
текст в зависимости
от собственных
политических,
художественных
и иных пристрастий.
По
мнению известного
исследователя
древнерусской
литературы
Николая Каллиниковича
Гудзия, «произведение,
скомпонованное
из столь текучего
и подвижного
материала…
в практике
старой русской
книжности само
напрашивалось
на очень свободное
обращение с
собой в смысле
всяческих
добавлений,
сокращений,
перестановок,
замен и т. д.». «Повесть
о разорении Рязани
Батыем»
«Повесть»
состоит из двух
частей. В первой
речь идет о
том, как, опасаясь
татарского
нашествия на
Крым, Евстафий,
священник той
самой корсунской
церкви, где, по
преданию, принял
христианство
будущий креститель
Руси великий
киевский князь
Владимир Святославич,
решил бежать
из города и
увезти с собой
на Русь особо
чтимую икону
Николая Чудотворца.
Путь священника
в Рязань оказался
длинным и трудным,
потому что
прямая дорога
стала небезопасна
из-за нашествия
степных кочевников,
а иной дороги,
кроме как вокруг
всей Европы,
у него не было.
Почти три года
продолжалось
путешествие
Евстафия. Доплыл
он от Понтийского
(Черного) моря
до Варяжского
(Балтийского)
и, минуя Великий
Новгород, прибыл
наконец в Рязань
вместе с чудотворной
иконой. Сын
правителя
Рязани Юрия
Игоревича князь
Федор видел
накануне прихода
Евстафия вещий
сон. Явился
ему Николай
Чудотворец
и молвил: «Князь,
иди встречай
чудотворный
образ мой Корсунский.
Ибо хочу здесь
пребывать и
чудеса творить.
И умолю о себе
всемилостивого
и человеколюбивого
владыку Христа,
Сына Божия, –
да дарует тебе
венец Царствия
Небесного, и
жене твоей, и
сыну твоему».
А
о нашествии
татар и гибели
княжеской семьи
речь идет уже
во второй части
повествования,
которая начинается
так: «В двенадцатый
год по перенесении
чудотворного
образа Николина
из Корсуни
пришел на Русскую
землю безбожный
царь Батый со
множеством
воинов татарских
и стал на реке
Воронеже близ
земли Рязанской».
Эти слова связывают
не только первую
и вторую части
«Повести», но
два печальных
для Русской
земли события
– вторжение
монголо – татар
на Русь в 1223 г. и
ужасающее по
своим последствиям
нашествие Батыя
в 1237 г. Перенесение
чудотворного
образа из Корсуни
в Рязань стало
своеобразным
предвестием
грядущих страданий
русских людей.
Юрий
посылает сына
своего Федора
к Батыю с богатыми
дарами и великими
молениями,
чтобы «не воевал»
он Землю Русскую.
Но Батый стал
требовать у
рязанских
князей дочерей
и сестер себе
на ложе. Кто-то
сказал Батыю,
что у Федора
жена – сущая
красавица.
Тогда обратился
Батый к Федору
со словами:
«Дай мне, княже,
изведать красоту
жены твоей».
Тот в ответ
рассмеялся
и так ответил
Батыю: «Не годится
нам, христианским,
водить к тебе,
нечестивому
царю, жен своих
на блуд. Когда
нас одолеешь,
тогда и женами
нашими владеть
будешь». Разъяренный
Батый велел
немедля убить
отважного
князя, а тело
бросить на
растерзание
зверям и птицам.
Так принял
Федор свою
смертную чашу
и мученический
венец – что и
было предсказано
ему Чудотворцем.
Один
из воинов, уцелевших
во время резни,
учиненной
Батыем, пробирается
в Рязань и сообщает
ужасную весть
о кончине ее
супруга. «…бросилась
она из превысокого
терема своего
с сыном своим…».
Так приняли
мученический
венец, предсказанный
Николаем
Чудотворцем,
жена и сын князя
Федора Юрьевича.
Великий
князь рязанский,
узнав о смерти
сына и снохи,
обращается
к боярам и воеводам
с такими словами:
«О государи
мои и братия,
если из рук
Господних
благое приняли,
то и злое не
потерпим ли?!
Лучше нам смертью
славу вечную
добыть, нежели
во власти поганых
быть. Пусть я,
брат ваш, раньше
вас выпью чашу
смертную за
святые Божии
церкви и за
веру христианскую…».
Битва
с Батыем была
проиграна,
почти все русские
князья пали
в этом сражении.
Последним
приходит на
разоренную
Рязанскую землю
князь Игорь
Игоревич, который,
видя множество
павших, скорбит
о них « яко труба
рати глас подавающе,
яко сладкий
арган вещающи».
Князь
Игорь похоронил
убитых, а тела
князя Федора
Юрьевича и его
родных перенес
в Рязанскую
землю, к иконе
великого чудотворца
Николы Корсунского…
« и поставил
над ними кресты
каменные».
Заканчивается
«Повесть о
разорении
Рязани Батыем»
восторженной
похвалой защитникам
Русской земли,
напрочь лишенной
покаянного
тона, свойственного
некоторым
памятникам
литературы
того времени,
и вселяющей
веру в конечное
торжество над
врагами.
«С
точки зрения
литературной
отделки, тонкости
литературного
рисунка, похвала
эта – своего
рода образцовое
произведение.
Её сжатость,
отточенность
формулировок,
ритм синтаксических
оборотов…
позволяют
сравнивать
её с произведениями
столь развитого
на Рязани ювелирного
искусства…Только
при внимательном
наблюдении
можно заметить
некоторые швы
и спайки, допущенные
в этом поразительном
по законченности
групповом
портрете рязанских
князей: «на
пирование
тщивы», но и
«плоти угодие
не творяще»,
«взором-грозны»,
но и «сердцем
лёгкы».
(Из
сочинений Д.
С. Лихачёва.)
История любого народа изучается в основном по летописям, рукописным и печатным источникам, оставленным далекими предками. Только таким образом можно узнать о тех событиях, которые происходили много веков назад.
Для русского человека бесценным историческим и духовным наследием являются уникальные шедевры древнерусской литературы, пришедшие к нам еще с XI — XII веков. Все эти произведения пронизаны духом патриотизма и любви к родной земле.
В таком эпическом творении, как «Слово о полку Игореве» описывается героический поход славного князя новгород-северского Игоря Святославича против половцев, который он предпринял в далеком 1185 году.
Этот шедевр по праву относится к величайшим памятникам литературы Древней Руси. Благодаря ему мы узнаем о жизни и быте наших великих предков, их стремлениях и чаяниях. Произведение имеет и колоссальную историческую ценность, так как подробно описывает одно из самых значимых событий того времени.
Немаловажную роль в древней русской литературе занимает религия. Так до наших дней сохранилась уникальная книга “Повесть о Петре и Февронии Муромских”, которая повествует о жизни русских святых. В этой повести, написанной писателем Ермолаем-Еразмом в середине XVI на основе муромских устных преданий, чудесным образом переплетаются русский фольклор с древней историей.
Еще один памятник древнерусской литературы «Поучение Владимира Мономаха», созданный в XII веке великим киевским князем Владимиром Мономахом, называют первой светской проповедью, в которой впервые поднимаются нравственные и этические вопросы.
Безусловно, древнерусская литература имеют для современного читателя бесценное значение, поскольку несет в себе глубокую нравственную силу. Благодаря этим источникам мы узнаем о самых лучших чертах наших далеких предков – о их героизме, доблести, беззаветной любви к своей Отчизне и родному дому.
Мы знакомимся с их бытом и укладом жизни. Древнерусская литература – это наша история, которую мы должны знать, чтить и помнить.
Сочинение » Древнерусская литература » Сочинение на тему «Значение древнерусской литературы для современного читателя»
Внимание, только СЕГОДНЯ!
Древнерусская литература
Общий подъем Руси в XI веке, создание центров письменности, грамотности, появление целой плеяды образованных людей своего времени в княжеско-боярской, церковно-монастырской среде определили развитие древнерусской литературы. Эта литература развивалась, складывалась вместе с развитием летописания, ростом общей образованности общества. У людей появилась потребность донести до читателей свои взгляды на жизнь, размышления о смысле власти и общества, роли религии, поделиться своим жизненным опытом. Литература вызывалась к жизни также потребностями времени: нуждами церкви, заказами княжеской верхушки. На этом общем благоприятном культурном фоне появлялись оригинально и независимо мыслящие писатели, средневековые публицисты, поэты.
Нам неведомы имена авторов сказаний о походах Олега, о крещении Ольги или войнах Святослава. Первым известным автором литературного произведения на Руси стал священник княжеской церкви в Берестове, впоследствии митрополит Иларион. В начале 40-х годов XI века он создал свое знаменитое “Слово о законе и благодати”. В нем говорится о церкви Благовещения на Золотых воротах, построенной в 1037 году, и упоминается Ирина (Ингигерда) – жена Ярослава Мудрого, умершая в 1050 году. Слово вводит нас в борьбу религиозных и политических идей XI века. Иларион говорит в нем о крещении Руси и восхваляет Владимира, крестившего Русскую землю: “Похвалим же нашего учителя и наставьника, великаго кагана нашея земля, Владимира, внука стараго Игоря, сына же славьнаго Святослава, иже в своя лета владычествую, мужьством и храбрьством прослуша в странах многих и победами и крепостью поминаются ныне и словуть. Не в худе бо и не в неведоме земля владычьствующе, но в Руськой, яже ведома и слышима есть вьсеми конци земля”. Иларион обращается к Владимиру с призывом взглянуть на величие Киева при Ярославе, который “славный град Кыев величьством яко веньцем обложил”. Эти слова, видимо, надо понимать как указание на вновь построенные и величественные укрепления, окружившие столицу киевских князей.
Во второй половине XI века появляются и другие яркие литературно-публицистические произведения: “Память и похвала Владимира” монаха Иакова, в котором идеи Илариона получают дальнейшее развитие и применяются к исторической фигуре Владимира I. В это же время создаются “Сказание о первоначальном распространении христианства на Руси”, “Сказание о Борисе и Глебе”, святых покровителях и защитниках Русской земли.
В последней четверти XI века начинает работать над своими сочинениями монах Нестор. Летопись была его завершающей фундаментальной работой. До этого он создал знаменитое “Чтение о житии Бориса и Глеба”. В нем, как и в “Слове” Илариона, как позднее в “Повести временных лет”, звучат идеи единства Руси, воздается должное ее защитникам и радетелям. Уже в ту пору русских авторов беспокоит эта нарастающая политическая вражда в русских землях, в которой они угадывают предвестие будущей политической катастрофы.
Литература XII века продолжает традиции русских сочинений XI века. Создаются новые церковные и светские произведения, отмеченные яркой формой, богатством мыслей, широкими обобщениями; возникают новые жанры литературы.
На склоне лет Владимир Мономах пишет свое знаменитое “Поучение детям”, ставшее одним из любимых чтений русских людей раннего средневековья. Поучение рельефно рисует нам жизнь русских князей конца XI – начала XII в. Владимир Мономах рассказывает о своих походах и путешествиях. Вся его жизнь прошла в непрерывных войнах то с поляками, то с половцами, то с враждебными князьями. Он насчитывает 83 больших похода, которые совершил, не считая мелких, а также 19 мирных договоров с половцами. Для характеристики феодальной идеологии интересен образ идеального князя, рисуемого Мономахом. Князь должен следить за всем в доме, а не полагаться на тиуна или дружинника (“отрока”), чтобы не посмеялись над порядками в доме и на обеде. Во время военных походов надо избегать излишней пищи и питья, а также долгого спанья. К ночи сами назначайте сторожей, поучает Мономах, и все устроив около войска, ложитесь спать, а вставайте рано; и оружия с себя быстро не снимайте, не посмотрев по лености, “внезапу бо человек погибает”. Жизнь князя наполнена войнами и охотой, смерть ходит по пятам воина. И эту рыцарскую идеологию прекрасно выражают слова Мономаха, обращенные к его троюродному брату Олегу Святославичу Черниговскому. Мономах предлагает ему мир и дружбу и обещает не мстить за смерть сына, убитого в бою с Олегом: “Дивно ли, оже муж умерл в полку” (удивительно ли, что воин умер во время сражения). Поучение дает много исторических сведений, отсутствующих в летописи, оно является ценным историческим источником.
В начале XII века один из сподвижников Мономаха игумен Даниил создает свое, не менее знаменитое “Хождение игумена Даниила в святые места”.
Богомольный русский человек отправился к гробу Господню и проделал длинный и трудный путь – до Константинополя, потом через острова Эгейского моря на остров Крит, оттуда в Палестину и до Иерусалима, где в это время было основано первое государство крестоносцев во главе с королем Болдуином. Даниил подробно описал весь свой путь, рассказал о пребывании при дворе иерусалимского короля, о походе с ним против арабов. Даниил молился у гроба Господня, поставил там лампаду от всей Русской земли: около гроба Христа он отпел пятьдесят литургий “за князей русских и за всех христиан”.
И “Поучение”, и “Хождение” были первыми в своем роде жанрами русской литературы.
XII – начало XIII в. дали немало и других ярких религиозных и светских сочинений, которые пополнили сокровищницу русской культуры. Среди них “Слово” и “Моление” Даниила Заточника, который побывав в заточении, испытав ряд других житейских драм, размышляет о смысле жизни, о гармоничном человеке, об идеальном правителе. В “Слове” сам автор называет себя Даниилом заточником, т.е. заключенным, сосланным. Слово обращено к князю Ярославу Владимировичу. Послание (Моление) обращено к князю Ярославу Всеволодовичу.
Слово дает любопытную характеристику феодальных отношений XII века. Прежде всего бросается в глаза указание на значение личности князя как феодального государя, к которому в зависимости от его личных качеств собираются “слуги”-вассалы: “Гусли бо страяются персты, а тело основается жилами; дуб крепок множеством корениа; тако и град нашь твоею державою. Зане князь щедр отець есть слугам многим: мнозии бо оставляють отца и матерь, к нему прибегають. Доброму бо господину служа, дослужится слободы, а злу господину служа дослужится большей работы”. Князь славен теми, кто его окружает: “Паволока (дорогая ткань) бо испестрена многими шолкы и красно лице являеть: тако и ты, княже, многими людми честен и славен по всем странам”. Слово Даниила Заточника является ценнейшим источником для изучения классовой борьбы в древнерусском обществе. В нем неоднократно подчеркивается антагонизм богатых и бедных. Слово рельефно характеризует порядки вотчины периода феодальной раздробленности: не имей двора поблизости от царева двора, восклицает Даниил, и не держи села поблизости от княжеского села; тиун его, как огонь прикрытый, а “рядовичи” его, как искры. Если от огня устережешься, то от искр не можешь “устречься” и от сожжения одежды. Слово Даниила Заточника соткано из ряда афоризмов и поучений. Эта особенность именно и создала ему большую популярность в средневековой Руси.
В Слове мы встречаем и постоянную тему многих древнерусских сочинений – о злых женах. Аскетический характер церковной письменности способствовал взглядам на женщину, как на “сосуд дьявола”. Вот несколько выпадов Заточника против злонравных жен: если какой муж смотрит на красоту жены своей и на ее ласковые и льстивые словеса, а дел ее не проверяет, то дай бог ему лучше лихорадкой болеть. Или в другом месте: “Что есть жена зла – гостинница неуповаема, кощуница бесовская. Что есть жена злая? Мирский мятежь, ослепление уму, начальница всякой злобе” и т.д.
Не менее интересно второе произведение, связанное с Даниилом Заточником, так называемое Послание (Моление). Послание начинается обращением ко князю Ярославу Всеволодовичу, которым исследователи считают переяславского, а впоследствии великого князя Ярослава, сына Всеволода Большое Гнездо. Послание чрезвычайно интересно по своей социальной напрвленности. Автор рисует нам облик князя эпохи феодальной раздробленности, который хорошо гармонирует с биографией Ярослава Всеволодовича, воинственного, умного и в то же время жестокого князя: “Мудрых полцы крепки и грады тверды; храбрых же полцы силни и безумны: на тех бывает победа. Мнози бо ополчаются на большая грады и с своих, с менших, сседают”. В этой характеристике князя невольно чувствуются исторические черты. Таков был и Ярослав Всеволодович, гнавшийся за новгородским столом и нередко его терявший. В Послании читаем необычно резкий отзыв о монашеской жизни: “Или скажешь, княже: постригись в чернецы. Так я не видел мертвеца, ездящего на свинье, ни черта на бабе, не едал смоквы от дубов… Многие ведь, отойдя от мира сего в иночество, вновь возвращаются на мирское житье и на мирскую гонку, точно псы на свою блевотину: обходят села и дома славных мира сего, точно псы ласкающиеся. Где свадьбы и пиры, тут и чернецы и черницы и беззаконие. Ангельский образ носят на себе, а распутный нрав, святительский имеют на себе сан, а обычай похабный”.
Обращаясь к своему князю в “Молении”, Даниил говорит о том, что настоящий человек должен сочетать в себе силу Самсона, храбрость Александра Македонского, разум Иосифа, мудрость Соломона, хитрость Давида. Обращение к библейским сюжетам и древней истории помогает ему донести свои идеи до адресата. Человек, по мысли автора, должен укреплять сердце красотой и мудростью, помогать ближнему в печали, оказывать милость нуждающимся, противостоять злу. Гуманистическая линия древней русской литературы и здесь прочно утверждает себя.
Интересным памятником XII века является Послание митрополита Климента. Климент Смолятич родом из Смоленска в 1147 году был избран собором русских епископов в митрополиты всея Руси без поставления патриарха, в то время как другие митрополиты поставлялись патриархом в Константинополе. “Послание написано Климентом митрополитом русскым Фоме пресвитеру, истолковано Афанасием мнихом” сохранилось в рукописи XV века. Авторству Климента приписывают только две первые части, а последнюю – монаху Афонасию. Послание дает интересный материал для характеристики образованности Киевской Руси. Автор обращается к Фоме с ответом на его послание, обличавшее Климента в гордости своими философскими познаниями, так как Климент делал в своих сочинениях ссылки на Гомера, Аристотеля и Платона. Отводя от себя упреки в гордости, Климент в то же время нападает на тех епископов, которые прилагают “дом к дому, села к селам, изгон же и сябры, и бортии, и пожнии, ляда же и старины, от них же окаяный Клим зело свободен”.
В своей “Притче о человеческой душе” (конец XII века) епископ города Турова Кирилл, опираясь на христианское миропонимание, дает свое толкование смысла человеческого бытия, рассуждает о необходимости постоянной связи души и тела. В то же время он ставит в своей “Притче” вполне злободневные для русской действительности вопросы, размышляет о взаимоотношении церковной и светской власти, защищает национально-патриотическую идею единства Русской земли, которая была особенно важна в то время, как владимиро-суздальские князья начали осуществлять централизаторскую политику накануне монголо-татарского нашествия.
Одновременно с этими сочинениями, где религиозные и светские мотивы постоянно переплетались, переписчики в монастырях, церквах, в княжеских и боярских домах усердно переписывали церковные служебные книги, молитвы, сборники церковных преданий, жизнеописание святых, древнюю богословскую литературу. Все это богатство религиозной, богословской мысли также составляло неотъемлемую часть общей русской культуры.
Но, конечно, наиболее ярко синтез русской культуры, переплетение в ней языческих и христианских черт, религиозных и светских, общечеловеческих и национальных мотивов прозвучало в “Слове о полку Игореве”. В Слове рассказывается о походе северских князей в 1185 году во главе с путивльским князем Игорем Святославичем против половцев. Незадолго до этого северские князья отказались участвовать в походе против половцев, который был предпринят их родственником киевским князем Святославом Всеволодовичем. С самого начала участники похода были смущены плохими знамениями – произошло затмение солнца. Однако князья решили двигаться дальше. Первый бой был удачен для русских. Но вскоре дело приняло другой оборот. Половцы разбили русские войска, и Игорь Святославич попал в плен, из которого бежал с помощью некоего Овлура.
Слово о полку Игореве прекрасно рисует княжеские отношения конца XII века. В особенности выделяется могущество двух князей, которые по силе стоят наравне со Святославом Киевским или даже выше его. Это галицкий князь Ярослав Осмомысл и Всеволод Большое Гнездо. Ярослав высоко восседает на своем златокованном столе, он подпер Карпатские (Венгерские) горы своими железными полками, закрыв путь для венгерского короля и затворив для него Дунайские ворота, господствуя до самого Дуная. “Грозы твоя по землям текут… стреляеши с отня злата стола салтани за землями. Стреляй, господине, Кончака, поганаго кощея, за землю Русскую, за раны Игоревы, буего Святьславлича”. Эта похвала Ярославу Галицкому находит подтверждение в летописи. Был он князем мудрым, красноречивым, богобоящимся, почитаемым в других землях, славным в боях, читаем в летописи о Ярославе Галицком.
Не менее могущественным для певца Слова представляется владимиро-суздальский князь Всеволод Большое Гнездо. Он обращается к нему со словами: “Ты бо можеши Волгу веслы раскропити, а Дон шеломами выльяти”. Если вспомнить, что Слово о полку Игореве составлялось в южной Руси, то такие княжеские характеристики получают для нас особое значение. Они показывают подлинное соотношение сил между князьями феодальной Руси в конце XII века, когда особенно усилились Галицко-Волынская и Владимиро-Суздальская земли.
Слово о полку Игореве имеет и еще одну замечательную особенность. Созданное в эпоху феодальной раздробленности, оно тем не менее свидетельствует о единстве русского народа. Все содержание Слова о полку Игореве держится на представлении о том, что Русская земля может бороться против набегов половцев лишь как единое целое. Постоянным припевом звучат патриотические, полные горячей любви к родине слова о Русской земле, скрывшейся за холмами (“О, Руськая земле, уже за шеломянем еси”).
Слово необыкновенно ярко рисует феодальные усобицы и раздоры князей, скорбя о том, что они ослабляют Русскую землю.
Огромный интерес представляет Слово о полку Игореве для изучения верований древней Руси. В плаче Ярославны олицетворяется природа: “о ветре-ветрило! – обращается Ярославна к ветру. – Чему, господине, насильно вееши? Чему мычеши хиновьскыя стрелкы на своею нетрудною крилцю на моея лады вои? Мало ли ти бяшет горе под облакы веяти, лелючи корабли на сине море”. Таким же живым существом представляется в плаче Ярославны река Днепр. Она именует его даже с отчеством – Словутичем. В Слове упоминается и о древних славянских божествах. Боян назван внуком Велеса, бог скота и изобилия, покровителя певцов; русские — дети Даждь-бога, великого бога солнца.
В отличие от других памятников древнерусской литературы Слово о полку Игореве не отражает церковной идеологии. Только раз в нем упомянута церковь богородицы Пирогощей, к которой едет Игорь при возвращении в Киев.
Слово о полку Игореве включило в свой состав множество преданий, неизвестных нам по другим произведениям. Одним из источников для автора являлись песни Бояна, на которые он ссылается. Боян вспоминал “первых времен усобице”. Он пел песни о старом Ярославе, о храбром Мстиславе, который зарезал Редедю перед полками касожскими, о прекрасном Романе Святославиче.
Нам неизвестны источники Слова о полку Игореве. Но автор его, несомненно, пользовался больщим количеством устных преданий. Это подтверждают многие эпитеты, находящие себе аналогию в памятниках устной словесности: “злат стол”, “злат стремень”, “сизый орел”, “синее море”, “зелена трава”, “острые мечи”, “чистое поле”, “черный ворон”.
Замечательной особенностью Слова о полку Игореве является его направленность. В то время как летописи сохранили по преимуществу киевскую традицию, Слово о полку Игореве в основном отражает черниговские и полоцкие традиции. Симпатии певца на стороне черниговских князей. Он пишет об “обиде” черниговского князя Олега Святославича, молодого и храброго князя, выгнанного Владимиром Мономахом из своего княжества. Зато сам Владимир изображен в виде трусоватого князя, затыкающего себе уши от звона золотых стремян Олега. Прозвище “Гориславич”, которым певец наделяет Олега, — это эпитет, обозначающий человека, прославившегося своим горем и злоключениями.
Высокое художественное мастерство “Слова” опирается не только на народную традицию, но и известную автору русскую письменности. Нельзя не видеть, какие жемчужины отобраны автором в летописях и других известных ему произведениях! Все это ставит “Слово” рядом с величайшими памятниками русской культуры XII века.
Список литературы:
История России. С древнейших времен до конца XVII века. Под ред. А.Н. Сахарова, А.П. Новосельцева. М., 1996.
М.Н. Тихомиров. Источниковедение истории СССР. Выпуск I. М., 1962.
Введение в культурологию. Часть II. Под ред. В.А. Сапрыкина. М., 1995.
Древнерусская литература
Общий подъем Руси в XI веке, создание центров письменности, грамотности, появление целой плеяды образованных людей своего времени в княжеско-боярской, церковно-монастырской среде определили развитие древнерусской литературы. Эта литература развивалась, складывалась вместе с развитием летописания, ростом общей образованности общества. У людей появилась потребность донести до читателей свои взгляды на жизнь, размышления о смысле власти и общества, роли религии, поделиться своим жизненным опытом. Литература вызывалась к жизни также потребностями времени: нуждами церкви, заказами княжеской верхушки. На этом общем благоприятном культурном фоне появлялись оригинально и независимо мыслящие писатели, средневековые публицисты, поэты.
Нам неведомы имена авторов сказаний о походах Олега, о крещении Ольги или войнах Святослава. Первым известным автором литературного произведения на Руси стал священник княжеской церкви в Берестове, впоследствии митрополит Иларион. В начале 40-х годов XI века он создал свое знаменитое “Слово о законе и благодати”. В нем говорится о церкви Благовещения на Золотых воротах, построенной в 1037 году, и упоминается Ирина (Ингигерда) – жена Ярослава Мудрого, умершая в 1050 году. Слово вводит нас в борьбу религиозных и политических идей XI века. Иларион говорит в нем о крещении Руси и восхваляет Владимира, крестившего Русскую землю: “Похвалим же нашего учителя и наставьника, великаго кагана нашея земля, Владимира, внука стараго Игоря, сына же славьнаго Святослава, иже в своя лета владычествую, мужьством и храбрьством прослуша в странах многих и победами и крепостью поминаются ныне и словуть. Не в худе бо и не в неведоме земля владычьствующе, но в Руськой, яже ведома и слышима есть вьсеми конци земля”. Иларион обращается к Владимиру с призывом взглянуть на величие Киева при Ярославе, который “славный град Кыев величьством яко веньцем обложил”. Эти слова, видимо, надо понимать как указание на вновь построенные и величественные укрепления, окружившие столицу киевских князей.
Во второй половине XI века появляются и другие яркие литературно-публицистические произведения: “Память и похвала Владимира” монаха Иакова, в котором идеи Илариона получают дальнейшее развитие и применяются к исторической фигуре Владимира I. В это же время создаются “Сказание о первоначальном распространении христианства на Руси”, “Сказание о Борисе и Глебе”, святых покровителях и защитниках Русской земли.
В последней четверти XI века начинает работать над своими сочинениями монах Нестор. Летопись была его завершающей фундаментальной работой. До этого он создал знаменитое “Чтение о житии Бориса и Глеба”. В нем, как и в “Слове” Илариона, как позднее в “Повести временных лет”, звучат идеи единства Руси, воздается должное ее защитникам и радетелям. Уже в ту пору русских авторов беспокоит эта нарастающая политическая вражда в русских землях, в которой они угадывают предвестие будущей политической катастрофы.
Литература XII века продолжает традиции русских сочинений XI века. Создаются новые церковные и светские произведения, отмеченные яркой формой, богатством мыслей, широкими обобщениями; возникают новые жанры литературы.
На склоне лет Владимир Мономах пишет свое знаменитое “Поучение детям”, ставшее одним из любимых чтений русских людей раннего средневековья. Поучение рельефно рисует нам жизнь русских князей конца XI – начала XII в. Владимир Мономах рассказывает о своих походах и путешествиях. Вся его жизнь прошла в непрерывных войнах то с поляками, то с половцами, то с враждебными князьями. Он насчитывает 83 больших похода, которые совершил, не считая мелких, а также 19 мирных договоров с половцами. Для характеристики феодальной идеологии интересен образ идеального князя, рисуемого Мономахом. Князь должен следить за всем в доме, а не полагаться на тиуна или дружинника (“отрока”), чтобы не посмеялись над порядками в доме и на обеде. Во время военных походов надо избегать излишней пищи и питья, а также долгого спанья. К ночи сами назначайте сторожей, поучает Мономах, и все устроив около войска, ложитесь спать, а вставайте рано; и оружия с себя быстро не снимайте, не посмотрев по лености, “внезапу бо человек погибает”. Жизнь князя наполнена войнами и охотой, смерть ходит по пятам воина. И эту рыцарскую идеологию прекрасно выражают слова Мономаха, обращенные к его троюродному брату Олегу Святославичу Черниговскому. Мономах предлагает ему мир и дружбу и обещает не мстить за смерть сына, убитого в бою с Олегом: “Дивно ли, оже муж умерл в полку” (удивительно ли, что воин умер во время сражения). Поучение дает много исторических сведений, отсутствующих в летописи, оно является ценным историческим источником.
В начале XII века один из сподвижников Мономаха игумен Даниил создает свое, не менее знаменитое “Хождение игумена Даниила в святые места”.
Богомольный русский человек отправился к гробу Господню и проделал длинный и трудный путь – до Константинополя, потом через острова Эгейского моря на остров Крит, оттуда в Палестину и до Иерусалима, где в это время было основано первое государство крестоносцев во главе с королем Болдуином. Даниил подробно описал весь свой путь, рассказал о пребывании при дворе иерусалимского короля, о походе с ним против арабов. Даниил молился у гроба Господня, поставил там лампаду от всей Русской земли: около гроба Христа он отпел пятьдесят литургий “за князей русских и за всех христиан”.
И “Поучение”, и “Хождение” были первыми в своем роде жанрами русской литературы.
XII – начало XIII в. дали немало и других ярких религиозных и светских сочинений, которые пополнили сокровищницу русской культуры. Среди них “Слово” и “Моление” Даниила Заточника, который побывав в заточении, испытав ряд других житейских драм, размышляет о смысле жизни, о гармоничном человеке, об идеальном правителе. В “Слове” сам автор называет себя Даниилом заточником, т.е. заключенным, сосланным. Слово обращено к князю Ярославу Владимировичу. Послание (Моление) обращено к князю Ярославу Всеволодовичу.
Слово дает любопытную характеристику феодальных отношений XII века. Прежде всего бросается в глаза указание на значение личности князя как феодального государя, к которому в зависимости от его личных качеств собираются “слуги”-вассалы: “Гусли бо страяются персты, а тело основается жилами; дуб крепок множеством корениа; тако и град нашь твоею державою. Зане князь щедр отець есть слугам многим: мнозии бо оставляють отца и матерь, к нему прибегають. Доброму бо господину служа, дослужится слободы, а злу господину служа дослужится большей работы”. Князь славен теми, кто его окружает: “Паволока (дорогая ткань) бо испестрена многими шолкы и красно лице являеть: тако и ты, княже, многими людми честен и славен по всем странам”. Слово Даниила Заточника является ценнейшим источником для изучения классовой борьбы в древнерусском обществе. В нем неоднократно подчеркивается антагонизм богатых и бедных. Слово рельефно характеризует порядки вотчины периода феодальной раздробленности: не имей двора поблизости от царева двора, восклицает Даниил, и не держи села поблизости от княжеского села; тиун его, как огонь прикрытый, а “рядовичи” его, как искры. Если от огня устережешься, то от искр не можешь “устречься” и от сожжения одежды. Слово Даниила Заточника соткано из ряда афоризмов и поучений. Эта особенность именно и создала ему большую популярность в средневековой Руси.
В Слове мы встречаем и постоянную тему многих древнерусских сочинений – о злых женах. Аскетический характер церковной письменности способствовал взглядам на женщину, как на “сосуд дьявола”. Вот несколько выпадов Заточника против злонравных жен: если какой муж смотрит на красоту жены своей и на ее ласковые и льстивые словеса, а дел ее не проверяет, то дай бог ему лучше лихорадкой болеть. Или в другом месте: “Что есть жена зла – гостинница неуповаема, кощуница бесовская. Что есть жена злая? Мирский мятежь, ослепление уму, начальница всякой злобе” и т.д.
Не менее интересно второе произведение, связанное с Даниилом Заточником, так называемое Послание (Моление). Послание начинается обращением ко князю Ярославу Всеволодовичу, которым исследователи считают переяславского, а впоследствии великого князя Ярослава, сына Всеволода Большое Гнездо. Послание чрезвычайно интересно по своей социальной напрвленности. Автор рисует нам облик князя эпохи феодальной раздробленности, который хорошо гармонирует с биографией Ярослава Всеволодовича, воинственного, умного и в то же время жестокого князя: “Мудрых полцы крепки и грады тверды; храбрых же полцы силни и безумны: на тех бывает победа. Мнози бо ополчаются на большая грады и с своих, с менших, сседают”. В этой характеристике князя невольно чувствуются исторические черты. Таков был и Ярослав Всеволодович, гнавшийся за новгородским столом и нередко его терявший. В Послании читаем необычно резкий отзыв о монашеской жизни: “Или скажешь, княже: постригись в чернецы. Так я не видел мертвеца, ездящего на свинье, ни черта на бабе, не едал смоквы от дубов… Многие ведь, отойдя от мира сего в иночество, вновь возвращаются на мирское житье и на мирскую гонку, точно псы на свою блевотину: обходят села и дома славных мира сего, точно псы ласкающиеся. Где свадьбы и пиры, тут и чернецы и черницы и беззаконие. Ангельский образ носят на себе, а распутный нрав, святительский имеют на себе сан, а обычай похабный”.
Обращаясь к своему князю в “Молении”, Даниил говорит о том, что настоящий человек должен сочетать в себе силу Самсона, храбрость Александра Македонского, разум Иосифа, мудрость Соломона, хитрость Давида. Обращение к библейским сюжетам и древней истории помогает ему донести свои идеи до адресата. Человек, по мысли автора, должен укреплять сердце красотой и мудростью, помогать ближнему в печали, оказывать милость нуждающимся, противостоять злу. Гуманистическая линия древней русской литературы и здесь прочно утверждает себя.
Интересным памятником XII века является Послание митрополита Климента. Климент Смолятич родом из Смоленска в 1147 году был избран собором русских епископов в митрополиты всея Руси без поставления патриарха, в то время как другие митрополиты поставлялись патриархом в Константинополе. “Послание написано Климентом митрополитом русскым Фоме пресвитеру, истолковано Афанасием мнихом” сохранилось в рукописи XV века. Авторству Климента приписывают только две первые части, а последнюю – монаху Афонасию. Послание дает интересный материал для характеристики образованности Киевской Руси. Автор обращается к Фоме с ответом на его послание, обличавшее Климента в гордости своими философскими познаниями, так как Климент делал в своих сочинениях ссылки на Гомера, Аристотеля и Платона. Отводя от себя упреки в гордости, Климент в то же время нападает на тех епископов, которые прилагают “дом к дому, села к селам, изгон же и сябры, и бортии, и пожнии, ляда же и старины, от них же окаяный Клим зело свободен”.
В своей “Притче о человеческой душе” (конец XII века) епископ города Турова Кирилл, опираясь на христианское миропонимание, дает свое толкование смысла человеческого бытия, рассуждает о необходимости постоянной связи души и тела. В то же время он ставит в своей “Притче” вполне злободневные для русской действительности вопросы, размышляет о взаимоотношении церковной и светской власти, защищает национально-патриотическую идею единства Русской земли, которая была особенно важна в то время, как владимиро-суздальские князья начали осуществлять централизаторскую политику накануне монголо-татарского нашествия.
Одновременно с этими сочинениями, где религиозные и светские мотивы постоянно переплетались, переписчики в монастырях, церквах, в княжеских и боярских домах усердно переписывали церковные служебные книги, молитвы, сборники церковных преданий, жизнеописание святых, древнюю богословскую литературу. Все это богатство религиозной, богословской мысли также составляло неотъемлемую часть общей русской культуры.
Но, конечно, наиболее ярко синтез русской культуры, переплетение в ней языческих и христианских черт, религиозных и светских, общечеловеческих и национальных мотивов прозвучало в “Слове о полку Игореве”. В Слове рассказывается о походе северских князей в 1185 году во главе с путивльским князем Игорем Святославичем против половцев. Незадолго до этого северские князья отказались участвовать в походе против половцев, который был предпринят их родственником киевским князем Святославом Всеволодовичем. С самого начала участники похода были смущены плохими знамениями – произошло затмение солнца. Однако князья решили двигаться дальше. Первый бой был удачен для русских. Но вскоре дело приняло другой оборот. Половцы разбили русские войска, и Игорь Святославич попал в плен, из которого бежал с помощью некоего Овлура.
Слово о полку Игореве прекрасно рисует княжеские отношения конца XII века. В особенности выделяется могущество двух князей, которые по силе стоят наравне со Святославом Киевским или даже выше его. Это галицкий князь Ярослав Осмомысл и Всеволод Большое Гнездо. Ярослав высоко восседает на своем златокованном столе, он подпер Карпатские (Венгерские) горы своими железными полками, закрыв путь для венгерского короля и затворив для него Дунайские ворота, господствуя до самого Дуная. “Грозы твоя по землям текут… стреляеши с отня злата стола салтани за землями. Стреляй, господине, Кончака, поганаго кощея, за землю Русскую, за раны Игоревы, буего Святьславлича”. Эта похвала Ярославу Галицкому находит подтверждение в летописи. Был он князем мудрым, красноречивым, богобоящимся, почитаемым в других землях, славным в боях, читаем в летописи о Ярославе Галицком.
Не менее могущественным для певца Слова представляется владимиро-суздальский князь Всеволод Большое Гнездо. Он обращается к нему со словами: “Ты бо можеши Волгу веслы раскропити, а Дон шеломами выльяти”. Если вспомнить, что Слово о полку Игореве составлялось в южной Руси, то такие княжеские характеристики получают для нас особое значение. Они показывают подлинное соотношение сил между князьями феодальной Руси в конце XII века, когда особенно усилились Галицко-Волынская и Владимиро-Суздальская земли.
Слово о полку Игореве имеет и еще одну замечательную особенность. Созданное в эпоху феодальной раздробленности, оно тем не менее свидетельствует о единстве русского народа. Все содержание Слова о полку Игореве держится на представлении о том, что Русская земля может бороться против набегов половцев лишь как единое целое. Постоянным припевом звучат патриотические, полные горячей любви к родине слова о Русской земле, скрывшейся за холмами (“О, Руськая земле, уже за шеломянем еси”).
Слово необыкновенно ярко рисует феодальные усобицы и раздоры князей, скорбя о том, что они ослабляют Русскую землю.
Огромный интерес представляет Слово о полку Игореве для изучения верований древней Руси. В плаче Ярославны олицетворяется природа: “о ветре-ветрило! – обращается Ярославна к ветру. – Чему, господине, насильно вееши? Чему мычеши хиновьскыя стрелкы на своею нетрудною крилцю на моея лады вои? Мало ли ти бяшет горе под облакы веяти, лелючи корабли на сине море”. Таким же живым существом представляется в плаче Ярославны река Днепр. Она именует его даже с отчеством – Словутичем. В Слове упоминается и о древних славянских божествах. Боян назван внуком Велеса, бог скота и изобилия, покровителя певцов; русские – дети Даждь-бога, великого бога солнца.
В отличие от других памятников древнерусской литературы Слово о полку Игореве не отражает церковной идеологии. Только раз в нем упомянута церковь богородицы Пирогощей, к которой едет Игорь при возвращении в Киев.
Слово о полку Игореве включило в свой состав множество преданий, неизвестных нам по другим произведениям. Одним из источников для автора являлись песни Бояна, на которые он ссылается. Боян вспоминал “первых времен усобице”. Он пел песни о старом Ярославе, о храбром Мстиславе, который зарезал Редедю перед полками касожскими, о прекрасном Романе Святославиче.
Нам неизвестны источники Слова о полку Игореве. Но автор его, несомненно, пользовался больщим количеством устных преданий. Это подтверждают многие эпитеты, находящие себе аналогию в памятниках устной словесности: “злат стол”, “злат стремень”, “сизый орел”, “синее море”, “зелена трава”, “острые мечи”, “чистое поле”, “черный ворон”.
Замечательной особенностью Слова о полку Игореве является его направленность. В то время как летописи сохранили по преимуществу киевскую традицию, Слово о полку Игореве в основном отражает черниговские и полоцкие традиции. Симпатии певца на стороне черниговских князей. Он пишет об “обиде” черниговского князя Олега Святославича, молодого и храброго князя, выгнанного Владимиром Мономахом из своего княжества. Зато сам Владимир изображен в виде трусоватого князя, затыкающего себе уши от звона золотых стремян Олега. Прозвище “Гориславич”, которым певец наделяет Олега, – это эпитет, обозначающий человека, прославившегося своим горем и злоключениями.
Высокое художественное мастерство “Слова” опирается не только на народную традицию, но и известную автору русскую письменности. Нельзя не видеть, какие жемчужины отобраны автором в летописях и других известных ему произведениях! Все это ставит “Слово” рядом с величайшими памятниками русской культуры XII века.
Список литературы:
История России. С древнейших времен до конца XVII века. Под ред. А.Н. Сахарова, А.П. Новосельцева. М., 1996.
М.Н. Тихомиров. Источниковедение истории СССР. Выпуск I. М., 1962.
Введение в культурологию. Часть II. Под ред. В.А. Сапрыкина. М., 1995.
Введение
В многовековой литературе Древней Руси есть своя классика, есть произведения, которые мы с полным правом можем называть классическими, которые прекрасно представляют литературу Древней Руси и известны во всем мире. Знать их должен каждый образованный русский человек.
Древняя Русь, в традиционном смысле этого слова, обнимающем страну и ее историю с Х по XVII в., обладала великой культурой. Эта культура, непосредственная предшественница новой русской культуры XVIII-XX вв., имела все же и некоторые собственные, характерные только для нее явления.
Древняя Русь прославлена во всем мире своею живописью и архитектурой. Но она замечательна не только этими «немыми» искусствами, позволившими некоторым западным ученым называть культуру Древней Руси культурой великого молчания. В последнее время заново начинает происходить открытие древнерусской музыки и медленнее — гораздо более трудного для понимания искусства — искусства слова, литературы.
Именно поэтому на многие иностранные языки переведены сейчас «Слово о Законе и Благодати» Илариона, «Слово о полку Игореве», «Хождение за три моря» Афанасия Никитина, Сочинения Ивана Грозного, «Житие протопопа Аввакума» и многие другие.
Знакомясь с литературными памятниками Древней Руси, современный человек без особого труда заметит их отличия от произведений литературы нового времени: это и отсутствие детально разработанных характеров персонажей, это и скупость подробностей в описании внешности героев, окружающей их обстановки, пейзажа, это и психологическая немотивированность поступков, и «безликость» реплик, которые могут быть переданы любому герою произведения, так как в них не отражается индивидуальность говорящего, это и «неискренность» монологов с обилием традиционных «общих мест» – отвлеченных рассуждений на богословские или моральные темы, с непомерной патетикой или экспрессией.
Все эти особенности проще всего было бы объяснить ученическим характером древнерусской литературы, видеть в них всего лишь результат того, что писатели средневековья еще не овладели «механизмом» сюжетного построения, который в общих чертах известен сейчас каждому пишущему и каждому читателю.
Все это справедливо лишь в какой-то степени. Литература непрестанно развивается. Расширяется и обогащается арсенал художественных приемов. Каждый писатель в своем творчестве опирается на опыт и достижения своих предшественников.
Глава 1. Возникновение русской литературы
Литература возникла на Руси одновременно с принятием христианства. Но интенсивность ее развития неоспоримо свидетельствует о том, что и христианизация страны, и появление письменности определялись прежде всего государственными потребностями. Приняв христианство, Древняя Русь одновременно получила и письменность и литературу.
Древнерусские книжники оказались перед лицом сложнейшей задачи: нужно было в возможно кратчайший срок обеспечить создаваемые на Руси церкви и монастыри необходимыми для богослужения книгами, нужно было ознакомить новообращенных христиан с христианской догматикой, с основами христианской морали, с христианской историографией в самом широком смысле этого слова: и с историей Вселенной, народов и государств, и с историей церкви, и, наконец, с историей жизни христианских подвижников.
В результате древнерусские книжники уже в течение первых двух веков существования своей письменности познакомились со всеми основными жанрами и основными памятниками византийской литературы.
Необходимо было рассказать о том, как – с христианской точки зрения – устроен мир, объяснить смысл целесообразно и мудро «устроенной богом» природы. Словом, нужно было незамедлительно создавать литературу, посвященную сложнейшим мировоззренческим вопросам. Книги, привезенные из Болгарии, не могли обеспечить все эти разносторонние потребности молодого христианского государства, и, следовательно, нужно было переводить, переписывать, размножать произведения христианской литературы. Вся энергия, все силы, все время древнерусских книжников на первых порах были поглощены выполнением этих первоочередных задач.
Процесс письма был длительным, материал письма (пергамен) дорогим, и это не только делало каждый книжный фолиант трудоемким, но и придавало ему особый ореол ценности и значительности. Литература воспринималась как нечто очень важное, серьезное, предназначенное обслуживать наиболее высокие духовные потребности.
Письменность была необходима во всех сферах государственной и общественной жизни, в междукняжеских и международных отношениях, в юридической практике. Появление письменности стимулировало деятельность переводчиков и переписчиков, а главное – создало возможности для появления оригинальной литературы, как обслуживающей нужды и потребности церкви (поучения, торжественные слова, жития), так и сугубо светской (летописи). Однако совершенно естественно, что в сознании древнерусских людей того времени христианизация и возникновение письменности (литературы) рассматривались как единый процесс.
В статье 988 г. древнейшей русской летописи – «Повести временных лет» непосредственно за сообщением о принятии христианства говорится, что киевский князь Владимир, «послав, нача поимати у нарочитые чади [у знатных людей] дети, и даяти нача на ученье книжное».
В статье 1037 г., характеризуя деятельность сына Владимира – князя Ярослава, летописец отмечал, что он «книгам прилежа, и почитая е [читая их], часто в нощи и в дне. И собра писце многы и прекладаше от грек на словеньское писмо [переводя с греческого языка]. И списаша книгы многы, имиже поучащеся вернии людье наслажаются ученья божественаго». Далее летописец приводит своеобразную похвалу книгам: «Велика бо бываеть полза от ученья книжного: книгами бо кажеми и учими есмы пути покаянью [книги наставляют и учат нас покаянию], мудрость бо обретаем и въздержанье от словес книжных. Се бо суть рекы, напаяюще вселеную, се суть исходища [источники] мудрости; книгам бо есть неищетная глубина». С этими словами летописца перекликается первая статья из одного из старейших древнерусских сборников – «Изборника 1076 года»; в ней утверждается, что, подобно тому как корабль не может быть построен без гвоздей, так и праведником нельзя стать, не читая книг, дается совет читать медленно и вдумчиво: не стараться быстро дочитать до конца главы, но задуматься над прочтенным, трижды перечитать одну и ту же главу, пока не постигнешь ее смысла.
Знакомясь с древнерусскими рукописями XI-XIV вв., устанавливая источники, использованные русскими писателями – летописцами, агиографами (авторами житий), авторами торжественных слов или поучений, мы убеждаемся, что в летописи перед нами не отвлеченные декларации о пользе просвещения; в X и первой половине XI в. на Руси была проделана огромная по своим масштабам работа: была переписана с болгарских оригиналов или переведена с греческого огромная литература.
Древнерусскую литературу можно рассматривать как литературу одной темы и одного сюжета. Этот сюжет – мировая история, и эта тема – смысл человеческой жизни.
Не то чтобы все произведения были посвящены мировой истории (хотя этих произведений и очень много): дело не в этом! Каждое произведение в какой-то мере находит свое географическое место и свою хронологическую веху в истории мира. Все произведения могут быть поставлены в один ряд друг за другом в порядке совершающихся событий: мы всегда знаем, к какому историческому времени они отнесены авторами.
Литература рассказывает или по крайней мере стремится рассказать не о придуманном, а о реальном. Поэтому реальное – мировая история, реальное географическое пространство – связывает между собой все отдельные произведения.
В самом деле, вымысел в древнерусских произведениях маскируется правдой. Открытый вымысел не допускается. Все произведения посвящены событиям, которые были, совершились или, хотя и не существовали, но всерьез считаются совершившимися. Древнерусская литература вплоть до XVII в. не знает или почти не знает условных персонажей. Имена действующих лиц – исторические: Борис и Глеб, Феодосии Печерский, Александр Невский, Дмитрий Донской, Сергий Радонежский, Стефан Пермский… При этом древнерусская литература рассказывает по преимуществу о тех лицах, которые сыграли значительную роль в исторических событиях: будь то Александр Македонский или Авраамий Смоленский.
Одна из самых популярных книг Древней Руси – «Шестоднев» Иоанна Экзарха Болгарского. Книга эта рассказывает о мире, располагая свой рассказ в порядке библейской легенды о создании мира в шесть дней. В первый день был сотворен свет, во второй – видимое небо и воды, в третий – море, реки, источники и семена, в четвертый – солнце, луна и звезды, в пятый – рыбы, гады и птицы, в шестой – животные и человек. Каждый из описанных дней – гимн творению, миру, его красоте и мудрости, согласованности и разнообразию элементов целого.
Подобно тому, как мы говорим об эпосе в народном творчестве, мы можем говорить и об эпосе древнерусской литературы. Эпос – это не простая сумма былин и исторических песен. Былины сюжетно взаимосвязаны. Они рисуют нам целую эпическую эпоху в жизни русского народа. Эпоха и фантастична, но вместе с тем и исторична. Эта эпоха – время княжения Владимира Красное Солнышко. Сюда переносится действие многих сюжетов, которые, очевидно, существовали и раньше, а в некоторых случаях возникли позже. Другое эпическое время – время независимости Новгорода. Исторические песни рисуют нам если не единую эпоху, то, во всяком случае, единое течение событий: XVI и XVII вв. по преимуществу.
Древняя русская литература – это тоже цикл. Цикл, во много раз превосходящий фольклорные. Это эпос, рассказывающий историю вселенной и историю Руси.
Ни одно из произведений Древней Руси – переводное или оригинальное не стоит обособленно. Все они дополняют друг друга в создаваемой ими картине мира. Каждый рассказ – законченное целое, и вместе с тем он связан с другими. Это только одна из глав истории мира. Даже такие произведения, как переводная повесть «Стефанит и Ихнилат» (древнерусская версия сюжета «Калилы и Димны») или написанная на основе устных рассказов анекдотического характера «Повесть о Дракуле», входят в состав сборников и не встречаются в отдельных списках. В отдельных рукописях они начинают появляться только в поздней традиции в XVII и XVIII вв.
Происходит как бы беспрерывная циклизация. Даже записки тверского купца Афанасия Никитина о его «Хожении за три моря» были включены в летопись. Записки эти становятся сочинением историческим – повестью о событиях путешествия в Индию. Такая судьба не редка для литературных произведений Древней Руси: многие из рассказов со временем начинают восприниматься как исторические, как документы или повествования о русской истории: будь то проповедь игумена Выдубецкого монастыря Моисея, произнесенная им по поводу построения монастырской стены, или житие святого.
Произведения строились по «анфиладному принципу». Житие дополнялось с течением веков службами святому, описанием его посмертных чудес. Оно могло разрастаться дополнительными рассказами о святом. Несколько житий одного и того же святого могли быть соединены в новое единое произведение. Новыми сведениями могла дополняться летопись. Окончание летописи все время как бы отодвигалось, продолжаясь дополнительными записями о новых событиях (летопись росла вместе с историей). Отдельные годовые статьи летописи могли дополняться новыми сведениями из других летописей; в них могли включаться новые произведения. Так дополнялись также хронографы, исторические проповеди. Разрастались сборники слов и поучений. Вот почему в древнерусской литературе так много огромных сочинений, объединяющих собой отдельные повествования в общий «эпос», о мире и его истории.
Вывод:
Обстоятельства возникновения древнерусской литературы, ее место и функции в жизни общества определили систему ее исходных жанров, то есть тех жанров, в рамках которых началось развитие оригинальной русской литературы.
На первых порах, по выразительному определению Д. С. Лихачева, это была литература «одной темы и одного сюжета. Этот сюжет – мировая история, и эта тема – смысл человеческой жизни». И действительно, этой теме и этому сюжету были посвящены все жанры древнерусской литературы, особенно если говорить о литературе раннего средневековья.
Глава 2. Жанры литературы Древней Руси
Чтобы понять особенность и самобытность оригинальной русской литературы, оценить смелость, с которой русские книжники создавали произведения, «стоящие вне жанровых систем», такие, как «Слово о полку Игореве», «Поучение» Владимира Мономаха, «Моление» Даниила Заточника и подобные им, для всего этого необходимо познакомиться хотя бы с некоторыми образцами отдельных жанров переводной литературы.
§1 Хроники
литература древний русь
Интерес к прошлому Вселенной, истории других стран, к судьбам великих людей древности удовлетворялся переводами византийских хроник. Хроники эти начинали изложение событий от сотворения мира, пересказывали библейскую историю, приводили отдельные эпизоды из истории стран Востока, рассказывали о походах Александра Македонского, а затем об истории стран Ближнего Востока. Доведя повествование до последних десятилетий перед началом нашей эры, хронисты возвращались вспять и излагали древнейшую историю Рима, начиная от легендарных времен основания города. Остальную и, как правило, большую часть хроник занимало повествование о римских и византийских императорах. Завершались хроники описанием событий, современных их составлению.
Таким образом, хронисты создавали впечатление о непрерывности исторического процесса, о своеобразной «смене царств». Из переводов византийских хроник наибольшую известность на Руси в XI в. получили переводы «Хроники Георгия Амартола» и «Хроники Иоанна Малалы». Первая из них вместе с продолжением, сделанным еще на византийской почве, доводила повествование до середины Х в., вторая — до времени императора Юстиниана (527-565).
Пожалуй, одной из определяющих черт композиции хроник являлось их стремление к исчерпывающей полноте династического ряда. Эта черта характерна и для библейских книг (где следуют длинные перечни родословных), и для средневековых хроник, и для исторического эпоса.
§2 «Александрия»
Огромной популярностью пользовался в Древней Руси роман об Александре Македонском, так называемая «Александрия». Это было не исторически достоверное описание жизни и деяний прославленного полководца, а типичный эллинистический роман приключений.
В «Александрии» мы встречаем и остросюжетные (и также псевдоисторические) коллизии. «Александрия» является непременной составной частью всех древнерусских хронографов; от редакции к редакции в ней все более усиливается приключенческая и фантастическая тема, что лишний раз указывает на интерес именно к сюжетно-занимательной, а не собственно исторической стороне этого произведения.
§3 «Житие Евстафия Плакиды»
В проникнутой духом историзма, обращенной к мировоззренческим проблемам древнерусской литературе не находилось места открытому литературному вымыслу (чудесам «Александрии» читатели, видимо, доверяли — ведь все это происходило давно и где-то в неведомых землях, на краю света!), бытовой повести или роману о частной жизни частного человека. Как ни странно на первый взгляд, но до известной степени потребности в такого рода сюжетах восполнялись такими авторитетными и тесно связанными с религиозной проблематикой жанрами, как жития святых, патерики или апокрифы.
Исследователи давно заметили, что пространные жития византийских святых в некоторых случаях весьма напоминали античный роман: внезапные изменения судьбы героев, мнимая смерть, узнавания и встречи после многолетней разлуки, нападения пиратов или хищных зверей – все эти традиционные сюжетные мотивы романа приключений странным образом уживались в некоторых житиях с идеей прославления подвижника или мученика за христианскую веру. Характерный пример такого жития – «Житие Евстафия Плакиды», переведенное еще в Киевской Руси.
§4 Апокрифы
Постоянный интерес у древнерусских книжников, начиная с древнейшей поры истории русской литературы, вызывали апокрифы – легенды о библейских персонажах, не вошедшие в канонические (признанные церковью) библейские книги, рассуждения на темы, волновавшие средневековых читателей: о борьбе в мире добра и зла, о конечной судьбе человечества, описания рая и ада или неведомых земель «на краю света».
Большинство апокрифов – это занимательные сюжетные рассказы, которые поражали воображение читателей либо неизвестными им бытовыми подробностями о жизни Христа, апостолов, пророков, либо чудесами и фантастическими видениями. Церковь пыталась бороться с апокрифической литературой. Составлялись специальные списки запрещенных книг – индексы. Однако в суждениях о том, какие произведения являются безусловно «отреченными книгами», то есть недопустимыми для чтения правоверными христианами, и какие лишь апокрифическими (буквально апокрифические – тайные, сокровенные, то есть рассчитанные на искушенного в богословских вопросах читателя), у средневековых цензоров не было единства.
Индексы различались по составу; в сборниках, порой весьма авторитетных, мы встречаем рядом с каноническими библейскими книгами и житиями также апокрифические тексты. Иногда, впрочем, и здесь их настигала рука ревнителей благочестия: в некоторых сборниках листы с текстом апокрифов вырваны или текст их зачеркнут. Тем не менее апокрифических произведений существовало очень много, и они продолжали переписываться в течение всей многовековой истории древнерусской литературы.
§5 Патристика
Большое место в древнерусской переводной письменности занимала патристика, то есть сочинения тех римских и византийских богословов III-VII вв., которые пользовались в христианском мире особым авторитетом и почитались как «отцы церкви»: Иоанна Златоуста, Василия Великого, Григория Назианзина, Афанасия Александрийского и других.
В их произведениях разъяснялись догматы христианской религии, толковалось Священное писание, утверждались христианские добродетели и обличались пороки, ставились различные мировоззренческие вопросы. В то же время произведения как учительного, так и торжественного красноречия имели немалое эстетическое значение.
Авторы торжественных слов, предназначенных для произнесения в церкви во время богослужения, отлично умели создавать атмосферу праздничного экстаза или благоговения, которая должна была охватывать верующих при воспоминании о прославляемом событии церковной истории, в совершенстве владели искусством риторики, которую византийские писатели унаследовали еще из античности: не случайно многие из византийских богословов учились у риторов-язычников.
На Руси особой известностью пользовался Иоанн Златоуст (ум. в 407 г.); из слов, ему принадлежащих или ему приписываемых, составлялись целые сборники, носившие наименования «Златоуст» или «Златоструй».
Особенно красочен и богат тропами язык богослужебных книг. Приведем несколько примеров. В служебных минеях (сборнике служб в честь святых, расположенных по дням, когда они почитаются) XI в. читаем: «Зрел грозд явися мысльныя лозы, в точило же мучения ввержен, умиления нам вино источил еси». Буквальный перевод этой фразы разрушит художественный образ, поэтому поясним лишь суть метафоры.
Святой сравнивается со зрелой гроздью виноградной лозы, но подчеркивается, что это не реальная, а духовная («мысльная») лоза; подвергнутый мукам святой уподоблен винограду, который давят в «точиле» (яме, чане), чтобы «источить» сок для изготовления вина, мучения святого «источают» «вино умиления» — чувство благоговения и сострадания ему.
Еще несколько метафорических образов из тех же служебных миней XI в.: «Из глубины злоб последьняя коньцю высоты добродетели, яко орел, высоце летая, преславно востече, Матфею прехвальне!»; «Напряг молитвенныя лукы и стрелы и змия лютаго, ползающую змию, ты умертвил еси, блаженна, от того вреда святое стадо избавив»; «Возвышающееся море прелестьное многобожия бурею божественным правлением славно прошел еси, пристанище тихое всем быв утапающим». «Молитвенные луки и стрелы», «буря многобожия», которая вздымает волны на «прелестном [коварном, обманчивом] море» суетной жизни, – все это метафоры, рассчитанные на читателя, обладающего развитым чувством слова и изощренным образным мышлением, превосходно разбирающегося в традиционной христианской символике.
И как можно судить по оригинальным произведениям русских авторов – летописцев, агиографов, создателей поучений и торжественных слов, это высокое искусство было полностью воспринято ими и претворено в своем творчестве.
Говоря о системе жанров древнерусской литературы, необходимо отметить еще одно важнейшее обстоятельство: эта литература долгое время, вплоть до XVII в., не допускала литературного вымысла. Древнерусские авторы писали и читали только о том, что было в действительности: об истории мира, стран, народов, о полководцах и царях древности, о святых подвижниках. Даже передавая откровенные чудеса, они верили в то, что это могло быть, что существовали фантастические существа, населяющие неведомые земли, по которым прошел со своими войсками Александр Македонский, что в мраке пещер и келий бесы являлись святым отшельникам, то искушая их в образе блудниц, то устрашая в облике зверей и чудовищ.
Рассказывая об исторических событиях, древнерусские авторы могли сообщить разные, порой взаимоисключающие версии: иные говорят так, скажет летописец или хронист, а иные – иначе. Но это в их глазах было всего лишь неосведомленностью информаторов, так сказать, заблуждением от незнания, однако мысль, что та или иная версия могла быть просто придумана, сочинена, и тем более сочинена с чисто литературными целями –такая мысль писателям старшей поры, видимо, казалась неправдоподобной. Это непризнание литературного вымысла также в свою очередь определяло систему жанров, круг предметов и тем, которым могло быть посвящено произведение литературы. Вымышленный герой придет в русскую литературу сравнительно поздно – не ранее XV в., хотя и в то время он долго еще будет маскироваться под героя далекой страны или давнего времени.
Откровенный вымысел допускался лишь в одном жанре – жанре аполога, или притчи. Это был рассказ-миниатюра, каждый из персонажей которого и весь сюжет существовали лишь для того, чтобы наглядно проиллюстрировать какую-либо идею. Это был рассказ-аллегория, и в этом заключался его смысл.
Вывод:
В древнерусской литературе, не знавшей вымысла, историчной в большом или малом, сам мир представал как нечто вечное, универсальное, где и события и поступки людей обусловлены самой системой мироздания, где вечно ведут борьбу силы добра и зла, мир, история которого хорошо известна (ведь для каждого события, упоминаемого в летописи, указывалась точная дата – время, прошедшее от «сотворения мира»!) и даже будущее предначертано: широко распространены были пророчества о конце мира, «втором пришествии» Христа и Страшном суде, ожидающем всех людей земли.
Эта общая мировоззренческая установка не могла не сказаться в стремлении подчинить само изображение мира определенным принципам и правилам, раз и навсегда определить, что и как следует изображать.
Древнерусская литература, как и другие христианские средневековые литературы, подчинена особой литературно-эстетической регламентации – так называемому литературному этикету.
Заключение
Итак, основным кругом произведений памятников древнерусской литературы являются религиозно-назидательные сочинения, жития святых, богослужебные песнопения. Древнерусская литература возникла в XI в. Один из первых её памятников – «Слово о Законе и Благодати» Киевского митрополита Иллариона – был создан в 30-40-е гг. XI века. XVII столетие – последний век древнерусской литературы. На его протяжении постепенно разрушаются традиционные древнерусские литературные каноны, рождаются новые жанры, новые представления о человеке и мире.
Литературой называют и произведения древнерусских книжников, и тексты авторов XVIII в., и творения русских классиков прошлого столетия, и сочинения современных писателей. Конечно, очевидны различия между литературой XVIII, XIX и XX вв. Но вся русская литература трех последних столетий совсем не похожа на памятники древнерусского словесного искусства. Однако именно в сравнении с ними она обнаруживает много общего.
Культурный горизонт мира непрерывно расширяется. Сейчас, в XX столетии, мы понимаем и ценим в прошлом не только классическую античность. В культурный багаж человечества прочно вошло западноевропейское средневековье, еще в XIX в. казавшееся варварским, «готическим» (первоначальное значение этого слова — именно «варварский»), византийская музыка и иконопись, африканская скульптура, эллинистический роман, фаюмский портрет, персидская миниатюра, искусство инков и многое, многое другое. Человечество освобождается от «европоцентризма» и эгоцентрической сосредоточенности на настоящем.
Глубокое проникновение в культуры прошлого и культуры других народов сближает времена и страны. Единство мира становится все более и более ощутимым. Расстояния между культурами сокращаются, и все меньше остается места для национальной вражды и тупого шовинизма. Это величайшая заслуга гуманитарных наук и самих искусств — заслуга, которая в полной мере будет осознана только в будущем.
Одна из насущнейших задач – ввести в круг чтения и понимания современного читателя памятники искусства слова Древней Руси. Искусство слова находится в органической связи с изобразительным искусством, с зодчеством, с музыкой, и не может быть подлинного понимания одного без понимания всех других областей художественного творчества Древней Руси.
В великой и своеобразной культуре Древней Руси тесно переплетаются изобразительное искусство и литература, гуманистическая культура и материальная, широкие международные связи и резко выраженное национальное своеобразие.
Список использованной литературы
1. Адрианова-Перетц В. П. Человек в учительной литературе Древней Руси. – ТОДРЛ. Л., 1972, т. XXVII.
2. Казанская история: Памятники литературы Древней Руси. Середина XVI века. – М., 1985.
3. Кожинов В.В. История Руси и Русского слова. – М.: Алгоритм, 1999.
4. Литература древней Руси. / Автор-составитель И.В. Силантьев. – М.: Мнемозина, 1999 (Калининград: Янтарный сказ, ГИПП). – 96 с.
5. Лихачев В. Д., Лихачев Д. С. Художественное наследие Древней Руси и современность. – Л., 1971.
6. Лихачев Д. С. Великое наследие // Лихачев Д. С. Избранные работы в трех томах. Том 2. – Л.: Худож. лит., 1987.
7. Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. 2-е изд. – Л., 1971.
8. Лихачев Д. С. Развитие русской литературы X-XVII веков. Эпохи и стили. – Л., 1973.
9. Лихачев Д. С. Текстология. На материале русской литературы X-XVII вв. – М.-Л., 1962; Текстология. Краткий очерк. М.-Л., 1964.
10. Лихачев Д. С. У предыстоков реализма русской литературы. – Л.: Вопросы литературы, 1957, № 1.
11. Любимов Л. Искусство древней Руси. – М.: 1996.
12. Материалы с сайта http://www.helpeducation.ru
13. Повесть временных лет // Памятники литературы Древней Руси. Начало русской литературы. X — начало XII в. – М.,1978.
14. Поляков Л. В. Книжные центры Древней Руси. — Л., 1991.
15. Рыбаков Б.А. Древняя Русь, Сказания. Былины. Летописи. – М., 1963
16. Творогов О. В. Литература Древней Руси: Пособие для учителя. – М.: Просвещение, 1981. – 128 с.
Значение древнерусской литературы состоит в том, что она помогает понять достижения великой русской литературы. В древнерусской литературе находятся источники гражданственности и идейности нового времени.
Древнерусская литература передала русской литературе свою высокую идейность, свой опыт, богатство языка.
В древнерусской литературе есть произведения, которыми русский народ может гордиться, это такие произведения как: “Повести временных лет”, – первая русская летопись, “Поучение Владимира Мономаха”, “Слова о полку Игореве”, “Хождение за три моря Афанасия Никитина”, и другие. Эти произведения показывают всё лучшее, что создала русская литература за первые семь веков своего существования.
Летопись – внушает убеждения святости власти, она становилась школой патриотизма, школой правды.
Древнерусская литература – это часть истории страны, она всегда была занята общественными проблемами своего времени. Древнерусская литература XI – XII веков была связана с византийской и болгарской литературой.
Жанры литературы связаны с церковной, фольклором, жанрами, которые воспевают любовь к родине. То есть литература XI – XII веков на Руси находилась в процессе жанрообразования (“Поучение”, “Моление”, “Слова о полку Игореве”) .
Познание древнерусской литературы продолжается. Это и правильно. Приобщиться к литературе Руси того времени счастье и радость. Всё это не может нас оставить равнодушными к истории культуры нашей Родины. Литература Древней Руси – это зеркало славы наших предков, воинов, строителей, философов, политологов, художников слова и книжного дела.
Я считаю, что Древнерусская литература является хорошим явлением культуры нашего дня.
Изучение древнерусской литературы, памятников древнего искусства является важным делом. Памятники прошлого должны служить будущему. Лучшие произведения культуры продолжают участвовать в нашей жизни. Мы изучаем древнерусскую литературу, продолжаем читать, расширяем свой кругозор. Вся литература Руси обращена к будущему, к нам, она пронизана заботой о будущим.
Переделай своими словами просто, или замени
Русская литература – одна из самых древних литератур. Ее начало было положено во второй половине X века и более семисот лет из прошедшего с того времени тысячелетия называют древнерусской литературой. В своем сочинении я попыталась найти ответ на вопрос какое значение этот этап имеет для современности.
Мне кажется, что в первую очередь,значение древнерусской литературы состоит в том, что она помогает нам понять достижения великой русской литературы. Чтобы понять и почувствовать любое художественное произведение, надо знать кем, как и при каких обстоятельствах оно было создавано. Так же точно и литературу в целом мы поймем только, когда будем знать, как она создавалась, формировалась и участвовала в жизни народа.
Древнерусская литература – это часть истории страны. В древнерусской литературе не было вымыслов: её героями были исторические лица (князья, цари, герои-воины), а предметом описания были исторические события (битвы, сражения). Древнерусская литература помогает нам понять, какие были нравы и обычаи людей того времени, узнать, какие события происходили. Историки, благодаря информации из древнерусской литературы, составляют хронологию событий, оценку эпохи времён Древней Руси.
Древнерусская литература, неразрывно связанная с историей развития Русского государства, проникнута героическими и патриотическими чувствами. Она воспитыват в нас любовь к родине, русским традициям и обычаям. На героических примерах древнерусской литературы мы учимся быть правдивыми, смелыми, уважать старших.
Древнерусская литература передала современной литературе свою идейность, свой опыт и красноречие. Без древней русской литературы не могло быть творчества А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, Тургенева И. С., Л. Н. Толстого. Она передала последующим поколениям литераторов свой богатейший опыт наблюдений и открытий, литературный язык.
В древнерусской литературе есть произведения, которыми русский народ может гордиться, это такие произведения как: “Повести временных лет”, – первая русская летопись, “Поучение Владимира Мономаха”, “Слова о полку Игореве”, “Хождение за три моря Афанасия Никитина”, и другие.
Я считаю, что изучение древнерусской литературы, памятников древнего искусства является важным и необходимым как с целью изучения русской литературы, понимания ее истории, традиций и достижений, так и с целью воспитания гражданской позиции современного читателя.
Древнерусская литература возникла в XI веке и развивалась в течение семи веков, до Петровской эпохи. Киевскую Русь сменило время княжеств Северо-Восточной Руси с центром во Владимире, летописная Русская земля пережила монголо-татарское нашествие, освободилась от ига. Великий князь московский стал царём, Государем Всея Великия, и Белыя, и Малыя Руси. Умер последний отпрыск «колена Рюрикова», на троне воцарилась династия Романовых. Русь становилась Россией, передавая своей преемнице богатейшие литературные традиции.
Термин «древнерусская литература» является условным. Начиная с XIII века литература, изучаемая нами, является восточнославянской словесностью средневековья. Продолжая употреблять термин, исторически закрепившийся за названным явлением, не будем забывать о его реальном смысловом наполнении.
Древнерусская литература делится на несколько периодов (по Д. С. Лихачёву):
литература Киевской Руси (XI-XIII вв.);
литература XIV-XV вв.;
литература XVI века;
литература XVII века.
В эпоху Киевской Руси происходило становление литературных жанров, закладывались основы всех восточнославянских литератур — русской, украинской, белорусской. В это время жанры греческой и византийской литератур начинают развиваться на национальной почве. В процессе становления древнерусского литературного языка большую роль играет не только живой разговорный язык того времени, но и еще один язык, близкородственный ему, хотя и иноземный по происхождению, — язык старославянский (церковнославянский).
Литература следующих двух периодов — это уже литература собственно русского народа, который приобретал национальную самостоятельность на северо-востоке Руси. Это время создания традиций, развития новых идей в русской культуре и словесности, время, которое называют Предвозрождением.
XVI век — время развития публицистических жанров. Создаётся «Домострой» — свод житейских правил и наставлений, отражающих принципы патриархального быта. «Домострой» требует строгости домашнего уклада.
Во время царствования Ивана Грозного создаются «Великие Минеи Четьи» — свод из двенадцати книг, включающих чтение на каждый месяц. Каждая из двенадцати книг насчитывает от тысячи пятисот до двух тысяч листов большого формата. Составление беловых списков длилось около двадцати пяти лет. В книги включены произведения различных жанров, к созданию, переводу и редактированию которых было привлечено большое количество русских писателей, переводчиков, книжников и переписчиков. В это же время создаётся «Лицевой свод», который содержит положение всемирной истории от сотворения мира до XV века. Сохранившиеся десять томов насчитывают около десяти тысяч листов, украшенных 17 744 миниатюрами (цветными иллюстрациями).
XVII век — эпоха, когда меняется мировоззрение людей, старые литературные формы распадаются, возникают новые жанры и идеи. Намечается переход к литературе Петровского времени. Развивается сатирическая и бытовая литература, центр внимания постепенно перемещается на жизнь простого человека — не князя, не святого.
Древнерусская литература не похожа на литературу нового времени: её пронизывают иные мысли и чувства, в ней иной способ изображения жизни и человека, иная система жанров.
В эпоху средневековья невозможно провести четкую границу между литературами светской и церковной. Они развивались вместе, не отрицая, а обогащая одна другую. Основные виды древнерусского литературного творчества — летописание, жития, красноречие, которое включает в себя поучения, жанры похвалы и слова; воинские повести, хожения (хождения) и послания. Поэзии, драматургии, романа, повести в современном понимании этих жанров в XI-XVI веках не было. Они возникают только в XVII веке.
Все жанры древнерусской литературы развиваются в тесной взаимосвязи с устным народным творчеством. Более всего фольклорная стихия повлияла на летопись. Как и фольклор, древнерусская литература не знала понятия авторского права: каждый книжник мог использовать всё, что было написано до него. Это проявлялось в повсеместных текстовых заимствованиях. Писцы стремились оставлять неизменными только тексты богослужебных книг и законодательных актов.
Главная роль книги в культуре Древней Руси — служить средством спасения души. В связи с этим наиболее важными считались Новый Завет, Священное писание, святоотеческие творения, житийная литература и церковные предания. Важными также считали исторические произведения и памятники деловой письменности. Менее всего ценились мирские сочинения, не преследовавшие дидактических целей. Их считали «суетными».
В начале своего развития древнерусская литература очень тесно связана с бытом, особенно бытом богослужебным. Произведения, помимо литературного значения, имеют ещё и практическое, прикладное. Лишь постепенно с течением времени происходит отделение художественно-эстетической функции от бытовой, прикладной.
Древнерусская литература — дореалистическая, средневековая, изучение её показывает нам, насколько отличается наше восприятие мира от восприятия наших предков. В сознании жителей Древней Руси книга являлась символом христианства, просвещения и особого уклада жизни. При испытании христианства идолопоклонниками прежде всего проверке подвергалась книга. В «Житии равноапостольного князя Владимира» рассказывается, как язычники потребовали, чтобы патриарх Фотий положил в огонь книгу, которая учит христианской вере. Евангелие не сгорело в огне. Поражённые язычники поверили в истинность нового учения и крестились. И книга, и сама письменность овеяны ореолом чуда. Славянская азбука была дана Константину после его молитвы как божественное откровение. Понятия «христианство», «книга» и «чудо» тесно переплетались между собой.
Чудо русского языка в том, что человек даже с небольшой филологической подготовкой может читать (подготовленные) тексты почти тысячелетней давности. Но часто слова, которые кажутся нам знакомыми, имеют иное значение, встречается много непонятных слов, трудно воспринимаются синтаксические конструкции. Названия предметов, имена, подробности быта, сама логика событий — всё требует комментария. Не пытаясь вдуматься в смысл произведения, современный читатель как бы обманывает сам себя. Так, например, «Повесть о Петре и Февронии Муромских» кажется ему забавной сказкой, и её богословская проблематика и философская глубина остаются незамеченными.
За последние столетия коренным образом изменились стереотипы общественного сознания, нормы поведения, мышление человека, старые слова обрели новый смысл, поступки наполнились иным содержанием. Уже с изобретением книгопечатания к книге стали относиться иначе.
Первоначально вся словесность была исключительно церковной. Темы и идеи произведений могли быть разными, но глубоко религиозным было мироощущение авторов и читателей. Это проявляется не только в богослужебных и богословских текстах, но и в описании истории, в воинских повестях и светских сюжетах.
В представлении православного средневековья «почитание книжное» было нравственной заслугой и добродетелью, приближало человека к постижению Бога. Для этого надо было «в нощи и в дне» читать и перечитывать духовную литературу. «Повесть временных лет» пишет, что именно так и поступал Ярослав Мудрый. Искусство чтения состояло в медленном, сосредоточенном и обдуманном восприятии написанного «вьсем сердцъмъ». Читатель останавливался, повторно перечитывал важные места, внимательно всматриваясь в глубину смысла. Такая культура чтения учила распознавать за внешней оболочкой скрытую природу вещей, постигать «духовными очима» невидимый простому глазу мир.
Книга — микрокосм, в котором «любители душепитательных словес» наслаждаются вечными истинами и получают лекарство душевное — утешение и поучение. Читать следовало не второпях, а укрывшись от житейской суеты и пустых треволнений. Считалось, что, обратившись к произведению с греховными помыслами, нельзя извлечь из него ничего полезного для души. До сих пор в нашем сознании сохраняется древняя вера в чудесную силу слова.
>>> Скачать < << Основные жанры. Около девяноста процентов дошедших до наших дней древнерусских произведений – переводы с греческого, и лишь десятая часть принадлежит перу древнерусских книжников. Почти все переведенные с греческого сочинения были чисто религиозного содержания. Их одинаково чтили и византийцы, и южные славяне, и русские. От Византии были унаследованы такие жанры, как житие, проповедь, хроника, разнообразные богослужебные песнопения. Но светская, мирская византийская литература не вызвала практически никакого интереса у древнерусских книжников. И это не случайно. Литература на Руси зарождается только после принятия христианства. Устное творчество древних русичей почти не получило отклика в литературе. Отчасти исключение – летописи, в которых излагались некоторые предания. Русский фольклор был глубоко связан со старой языческой верой, а литература стремилась воплощать истины новой религии – христианства. Славянская письменность была создана в середине IX в. греками братьями Константином (Кириллом) и Мефодием специально для нужд христианского богослужения. Азбука, письменность, книга стали для недавно крещенных славян священными. Слово, текст должны были раскрывать христианские истины, приобщать к сверхъестественному Божественному миру, к высшей религиозной мудрости. Потому и не появились на Руси в первые столетия после крещения «неполезные» мирские сочинения. Поэтому тут не было многих светских жанров, характерных и для византийской, и для западноевропейских средневековых литератур: романа, поэмы, драмы, лирики. По крайней мере, в сохранившихся древнерусских рукописях таких сочинений нет. Ценности и интересы земной жизни почти не привлекали внимания книжников. Древнерусская литература до XVII в. не описывает любовных переживаний и как будто не знает самого понятия «любовь». Она рассказывает либо о греховной «блудной страсти», ведущей к гибели души, либо о добродетельном христианском браке. Была переведена, и то прозой, лишь одна византийская поэма – «Дигенис Акрит», рассказывающая о подвигах богатыря Дигениса, добивающегося брака с красавицей Стратиговной. Только в XVII в. русские читатели познакомятся с переводными любовно-приключенческими романами, которые будут переделаны в духе народных сказок («Повесть о Бове Королевиче», «Повесть о Еруслане Лазаревиче» и др.) Возможно вы искали - Сочинение: Литература в годы Великой Отечественной войны Не знала древнерусская письменность и поэзии. Некоторые исследователи считают, что стихами написано «Слово о полку Игореве», но это мнение не общепринято. Фольклорные лирические песни существовали издревле, однако древнерусские книжники их не записывали. Ритмически организованные тексты исполнялись на богослужениях. Но это не были стихи в современном смысле слова: такие богослужебные тексты непременно пелись, а не читались. Вместо привычного ныне противопоставления «стихи – проза» в Древней Руси было другое: «текст поющийся – текст произносимый или читающийся». Книжная, литературная поэзия возникает, когда рождается интерес к слову, внимание к литературной форме: ритму и различным созвучиям в стихе, рифме. Поэзия как таковая появляется в Московской Руси лишь в XVII веке. К различным стилевым приемам, к обыгрыванию смысла и звучания слов прибегали только для того, чтобы приоткрыть неизреченную, до конца не выразимую человеческим языком Божественную святость. Вплоть до XVII в. не было в древнерусской литературе и пародийных, комических сочинений. Первые шесть веков древнерусская литература относилась к смеху настороженно и неодобрительно, как к «пустошному» и греховному явлению. Земное и небесное.
В отличие от византийских и западноевропейской, древнерусская литература не знала явных границ между светскими и церковными текстами. Конечно, жития, рассказывающие о жизни и деяниях святых, или проповедь, раскрывающая смысл какого-либо христианского праздника и содержащая религиозное наставление, – произведения церковной литературы. Летопись или историческая повесть, описывающие современные автору события: военные походы русских князей, битвы с иноплеменниками, междуусобные распри,- светские тексты. Но и летописец, и составитель исторической повести объясняют описываемые события в духе религиозного понимания истории. Для древнерусского книжника – создает ли он житие или летопись – все происходящее объясняется провидением, волей Божьей.
Похожий материал – Сочинение: Литература древнего Рима
В древнерусской литературе события и вещи, окружающие человека, – символы и проявление высшей, духовной, Божественной реальности. Чудесное, сверхъестественное в древнерусской словесности воспринималось как не менее подлинное, чем привычное, обыкновенное. В мире властвуют две силы – воля Бога, желающего блага человеку, и воля дьявола, жаждущего своими кознями отвратить человека от Бога и погубить. Человек свободен в своем выборе между добром и злом, светом и тьмой. Но, поддавшись власти дьявола, он теряет свободу, а прибегая к помощи Бога, обретает укрепляющую его Божественную благодать.
И составители житий и проповедей, и летописцы, и авторы исторических повестей неизменно обращаются к Библии: библейские события истолковываются как прообразы того, что происходит в настоящем. Повторяющиеся каждый год церковные праздники: рождество, смерть и воскресение Христа – были не просто воспоминанием о событиях земной жизни Спасителя, но таинственным и реальным повторением этих самых событий.
Пространство для древнерусского человека не было просто географическим понятием. Оно могло быть «своим» и «чужим», «родным» и «враждебным». Таковы, например, с одной стороны, земля христианская, а с другой – населенная иноверцами. Дикая степь, мирская территория города, деревни, поля противопоставлялись священному пространству храмов и монастырей.
Представления об участии Бога в жизни человека, о неразрывной связи земного бытия с потусторонним миром характерны для всей древнерусской литературы и выражены в произведениях самых разных жанров. Лишь в конце XVII – начале XVIII в. зарождается новый тип героя – предприимчивого и деятельного, добивающегося успеха в жизни смекалкой и плутовством. Таков, например, Фрол – центральный персонаж «Повести о Фроле Скобееве».
Роль автора.
Очень интересно – Сочинение: Литература мира
Стиль в древнерусской литературе зависел не от жанра произведения, а от предмета повествования.В описании жизни святого использовался устойчивый набор выражений – « трафаретов» и библейских цитат. Святой обычно именовался «земным ангелом и небесным человеком», «дивным и причудным», говорилось о «свете» его души и подвигов, о неуклонной, жаждущей любви к Богу. Он уподоблялся прославленным святым прошлого. Эти же «трафареты», «общие места» используются при изображении святого и в летописном фрагменте, и в похвальном слове.
Неизменным в различных произведениях был образ идеального князя: он благочестив, милостив и справедлив, храбр. Смерть его оплакивают все люди – богатые и бедные.
Другой набор «трафаретов» был характерен для воинского стиля. Этим стилем описывались битвы и в летописях, и в исторических повестях, и в житиях. Враг выступал «в силе тяжкой», обступал русское войско подобно лесу; русские князья перед битвой возносили молитвы Богу; стрелы летели как дождь; воины бились, схватившись за руки; битва была столь жестока, что кровь заливала долины, и т. д.
В культуре Нового времени высоко ценится все небанальное, еще неизвестное. Главным достоинством писателя считается его индивидуальность, неподражаемый стиль.
В древнерусской литературе властвовал канон – правила и образцы, по которым древнерусские авторы составляли свои произведения.
Вам будет интересно – Доклад: Творчество Набокова
Понятие авторства в современном смысле появляется лишь в XVII веке. Придворные стихотворцы Симеон Полоцкий, Сильвестр Медведев, Карион Истомин уже считают себя создателями оригинальных творений, подчеркивая своё литературное мастерство. Они получают от царей денежные вознаграждения за свои сочинения. Их современник протопоп Аввакум, ревностный приверженец традиций старины, тем не менее постоянно нарушает устоявшиеся правила и пишет автобиографическое повествование – собственное жизнеописание в форме жития святого (ни один книжник прежних веков не мог и помыслить такого). Аввакум уподобляет себя апостолам и самому Христу. Он вольно переходит от книжного языка к разговорному просторечию.
Реформы Петра I начертали для русской культуры и словесности новый путь: восторжествовало светское, мирское искусство, образцом стали сочинения западноевропейских авторов. Древние традиции были оборваны, собственная литература забыта. Постепенное открытие, «второе рождение» древнерусской словесности происходило в XIX и XX столетиях. Перед исследователями и читателями предстал особенный мир, прекрасный и загадочный в своей непохожести на современную литературу.
«Поучение» Владимира Мономаха
«Я, недостойный, дедом своим Ярославом, благословенным, славным, нареченный в крещении Василий, русским именем Владимир, отцом возлюбленным и матерью своею из рода Мономахов… и христианских людей ради, сколько ибо сберег их по милости своей и по отцовской молитве от всех бед! Сидя на санях, помыслил я в душе своей и воздал хвалу Богу, который меня до этих дней, грешного сохранил. Дети мои или иной кто, услышав эту грамотку, не посмейтесь, но кому люба будет из детей моих, пусть примет её в сердце свое и не лениться начнет, а трудиться».
Этими словами начинается замечательный памятник древнерусской литературы XII в. Словно древняя фреска, потерявшая кое-где частички красочного слоя, он дошел до нас с утратами. Уже в первых его строках обнаруживается пропуск, сделанный, видимо, одним из переписчиков. Что еще хотел рассказать автор про своего отца и свою мать, которая была «из рода Мономахов», рода правителей Византии? Что сделал или что только замыслил сделать автор «христианских людей ради»? Никто и никогда уже не узнает этого, потому что «Поучение» сохранилось в одной-единственной рукописной копии, которая бала сделана во второй половине XIV в. с еще более древней рукописи, по свидетельству переписчика, монаха Лаврентия, старой и ветхой. Но, на наше счастье, утрат и «темных мест» в памятнике все же не так много.
Похожий материал – Сочинение: Литературно-критическая деятельность Н. М. Карамзина
Мономах и его время.
Чтобы лучше понять, чему хотел научить Владимир Мономах своих детей, нужно сказать несколько слов о времени, в которое ему выпало жить.
В конце X – первой половине XI в. Древнерусское государство пережило время своего наибольшего могущества. Однако уже с середины XI в. началось постепенное дробление русских земель. Князья, правившие в разных городах, перестали признавать безусловное старшинство князя киевского и стремились к политической самостоятельности. Ссоры между ними зачастую выливались в кровавые междуусобицы. Разладом среди русских князей пользовались кочевники, которые вновь стали совершать опустошительные набеги. Многие князья были всерьёз озабочены происходившим и говорили друг другу: «Зачем губим Русскую землю, сами между собой распри возбуждая? А половцы землю нашу несут розно и рады, что между нами войны!».
На княжеском съезде, собравшемся в самом конце XI века в городке Любече, князья, среди которых был и Владимир Мономах, решили закрепить сложившееся положение вещей, когда каждый из них самостоятельно владел определенной частью русских земель. Но при этом они торжественно поклялись жить в мире друг с другом и вместе оборонять русские земли от врагов:«Да отныне объединимся единым сердцем и будем блюсти Русскую землю!».Однако клятву выполнили не все. Междуусобные распри опять разгорелись между русскими княжествами. Лишь спустя несколько лет борьба с половцами на какое-то время вновь объединила большинство русских князей. Одним из главных организаторов этой борьбы стал Владимир Мономах. Сделавшись киевским князем, он сумел восстановить относительное единство русских земель. Казалось, что возвращаются прежние времена, когда князь стольного Киева владел всей Русской землей и повелевал другими князьями. Однако сам Мономах хорошо понимал, что дробление Руси остановить уже нельзя, и серьезно задумывался над тем, как должны строиться отношения между русскими князьями, чтобы они, потомки древнего Рюрика, ладили друг с другом и все вместе защищали Русь от её многочисленных врагов. Вот эти-то раздумья и отразились в его «Поучении» детям.
«
1
2
3
»
ИЗ ДРЕВНЕРУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
В предыдущих классах изучалась «Повесть временных лет», «Сказание о Кожемяке», «Сказание о Белгородском киселе», «Поучение» Владимира Мономаха и «Повесть о Петре и Фев- ронии Муромских».
Наиболее запомнилось последнее произведение. Эта повесть была написана в конце XV века. В её основе лежат две сказки: о «летающем змее» и о «мудрой деве», которые талантливо объединены в одно литературное произведение. Повесть легко распадается на две части: в первой повествуется о правлении в Муроме князя Павла, о змее, прилетавшем к его жене, о брате Павла Петре, которому была открыта тайна гибели змея. От капель змеиной крови Петр заболел. Во второй части рассказывается о мудрой деве Февронии, ставшей женой Петра.
Через некоторое время Павел умер, а его место занял Петр. Бояре невзлюбили его жену Февронию. Но Петр предпочел оставить свою княжескую власть и уехал из города с Февронией. Без князя в городе начались беспорядки, и бояре попросили Петра и Февронию вернуться, после возвращения герои правили честно, при их правлении город процветал. «Повесть о Петре и Февронии» заканчивается рассказом об их смерти в один день. Они были похоронены вместе в двойном гробу, хотя бояре пытались воспрепятствовать этому.
Несмотря на то что это повесть о любви, в ней обличается боярство, несправедливая жизнь. Особенно ценно то, что главной героиней повести оказалась простая крестьянка, ставшая княгиней благодаря своему уму.
Понятие
«древнерусская
литература»
столь привычно,
что уже почти
никто не замечает
его неточности.
Примерно до
середины XV
столетия
древнерусскую
литературу
правильнее
было бы назвать
древневосточнославянской.В
первые века
после крещения
Руси и распространения
в восточнославянских
землях письменности
литература
восточных
славян была
единой: одни
и те же произведения
читали и переписывали
книжники в
Киеве и во Владимире,
в Полоцке и в
Новгороде, в
Чернигове и
в Ростове. Позднее
на этой территории
складываются
три разные
восточнославянские
народности:
русские, украинцы
и белорусы.
Прежде единый
древнерусский
язык распадается:
зарождаются
русские, украинские
и белорусские
языки.
Основной
круг произведений
– религиозно-назидательные
сочинения,
жития святых,
богослужебные
песнопения
– был общим для
древнерусской
литературы
и для литератур
других православных
славянских
стран – Болгарии
и Сербии. Ведь
у восточных
славян и у южных,
сербов и болгар,
были едиными
и вера, и язык
церковной
письменности,
церковно-славянский.
В южнославянских
землях переписывались
и читались
древнерусские
произведения,
а на Руси –
произведения
болгарской
и сербской
книжности. И
южные, и восточные
славяне считали
образцом для
собственных
сочинений
византийскую
церковную
литературу.
Византия для
них являлась
и хранительницей
православной
веры, и великой
империей.
Православные
славянские
государства
стремились
добиться равноправия
в политических
отношениях
с Византийской
империей, а для
православного
славянства
было очень
ценно культурное
общение с Византией.
На Руси многие
византийские
религиозные
произведения
распространялись
в южнославянских
переводах.
Некоторые
исследователи
считают, что
в Средние века
существовала
единая литература
православного
славянства.
Древнерусская
литература
возникла в XI
в. Один из первых
её памятников
– «Слово о Законе
и Благодати»
Киевского
митрополита
Илариона – был
создан в 30-40-е гг.
XI
века. XVII
столетие –
последний век
древнерусской
литературы.
На его протяжении
постепенно
разрушаются
традиционные
древнерусские
литературные
каноны, рождаются
новые жанры,
новые представления
о человеке и
мире.
Литературой
называют и
произведения
древнерусских
книжников, и
тексты авторов
XVIII
в., и творения
русских классиков
прошлого столетия,
и сочинения
современных
писателей.
Конечно, очевидны
различия между
литературой
XVIII,
XIX
и XX
вв. Но вся русская
литература
трех последних
столетий совсем
не похожа на
памятники
древнерусского
словесного
искусства.
Однако именно
в сравнении
с ними она
обнаруживает
много общего.
Основные
жанры.
Около
девяноста
процентов
дошедших до
наших дней
древнерусских
произведений
– переводы с
греческого,
и лишь десятая
часть принадлежит
перу древнерусских
книжников.
Почти все
переведенные
с греческого
сочинения были
чисто религиозного
содержания.
Их одинаково
чтили и византийцы,
и южные славяне,
и русские. От
Византии были
унаследованы
такие жанры,
как житие, проповедь,
хроника, разнообразные
богослужебные
песнопения.
Но
светская, мирская
византийская
литература
не вызвала
практически
никакого интереса
у древнерусских
книжников. И
это не случайно.
Литература
на Руси зарождается
только после
принятия
христианства.
Устное творчество
древних русичей
почти не получило
отклика в литературе.
Отчасти исключение
– летописи, в
которых излагались
некоторые
предания. Русский
фольклор был
глубоко связан
со старой языческой
верой, а литература
стремилась
воплощать
истины новой
религии –
христианства.
Славянская
письменность
была создана
в середине IX
в. греками братьями
Константином
(Кириллом) и
Мефодием специально
для нужд христианского
богослужения.
Азбука, письменность,
книга стали
для недавно
крещенных
славян священными.
Слово, текст
должны были
раскрывать
христианские
истины, приобщать
к сверхъестественному
Божественному
миру, к высшей
религиозной
мудрости. Потому
и не появились
на Руси в первые
столетия после
крещения «неполезные»
мирские сочинения.
Поэтому тут
не было многих
светских жанров,
характерных
и для византийской,
и для западноевропейских
средневековых
литератур:
романа, поэмы,
драмы, лирики.
По крайней
мере, в сохранившихся
древнерусских
рукописях
таких сочинений
нет.
Ценности
и интересы
земной жизни
почти не привлекали
внимания книжников.
Древнерусская
литература
до XVII в. не
описывает
любовных переживаний
и как будто не
знает самого
понятия «любовь».
Она рассказывает
либо о греховной
«блудной страсти»,
ведущей к гибели
души, либо о
добродетельном
христианском
браке. Была
переведена,
и то прозой,
лишь одна
византийская
поэма – «Дигенис
Акрит», рассказывающая
о подвигах
богатыря Дигениса,
добивающегося
брака с красавицей
Стратиговной.
Только в XVII
в. русские читатели
познакомятся
с переводными
любовно-приключенческими
романами, которые
будут переделаны
в духе народных
сказок («Повесть
о Бове Королевиче»,
«Повесть о
Еруслане Лазаревиче»
и др.)
Не
знала древнерусская
письменность
и поэзии. Некоторые
исследователи
считают, что
стихами написано
«Слово о полку
Игореве», но
это мнение не
общепринято.
Фольклорные
лирические
песни существовали
издревле, однако
древнерусские
книжники их
не записывали.
Ритмически
организованные
тексты исполнялись
на богослужениях.
Но это не были
стихи в современном
смысле слова:
такие богослужебные
тексты непременно
пелись, а не
читались. Вместо
привычного
ныне противопоставления
«стихи – проза»
в Древней Руси
было другое:
«текст поющийся
– текст произносимый
или читающийся».
Книжная, литературная
поэзия возникает,
когда рождается
интерес к слову,
внимание к
литературной
форме: ритму
и различным
созвучиям в
стихе, рифме.
Поэзия как
таковая появляется
в Московской
Руси лишь в
XVII веке.
К
различным
стилевым приемам,
к обыгрыванию
смысла и звучания
слов прибегали
только для
того, чтобы
приоткрыть
неизреченную,
до конца не
выразимую
человеческим
языком Божественную
святость.
Вплоть
до XVII в. не
было в древнерусской
литературе
и пародийных,
комических
сочинений.
Первые шесть
веков древнерусская
литература
относилась
к смеху настороженно
и неодобрительно,
как к «пустошному»
и греховному
явлению.
Земное
и небесное.
В
отличие от
византийских
и западноевропейской,
древнерусская
литература
не знала явных
границ между
светскими и
церковными
текстами. Конечно,
жития, рассказывающие
о жизни и деяниях
святых, или
проповедь,
раскрывающая
смысл какого-либо
христианского
праздника и
содержащая
религиозное
наставление,
– произведения
церковной
литературы.
Летопись или
историческая
повесть, описывающие
современные
автору события:
военные походы
русских князей,
битвы с иноплеменниками,
междуусобные
распри,- светские
тексты. Но и
летописец, и
составитель
исторической
повести объясняют
описываемые
события в духе
религиозного
понимания
истории. Для
древнерусского
книжника –
создает ли он
житие или летопись
– все происходящее
объясняется
провидением,
волей Божьей.
В
древнерусской
литературе
события и вещи,
окружающие
человека, – символы
и проявление
высшей, духовной,
Божественной
реальности.
Чудесное,
сверхъестественное
в древнерусской
словесности
воспринималось
как не менее
подлинное, чем
привычное,
обыкновенное.
В мире властвуют
две силы – воля
Бога, желающего
блага человеку,
и воля дьявола,
жаждущего
своими кознями
отвратить
человека от
Бога и погубить.
Человек свободен
в своем выборе
между добром
и злом, светом
и тьмой. Но,
поддавшись
власти дьявола,
он теряет свободу,
а прибегая к
помощи Бога,
обретает укрепляющую
его Божественную
благодать.
И
составители
житий и проповедей,
и летописцы,
и авторы исторических
повестей неизменно
обращаются
к Библии: библейские
события истолковываются
как прообразы
того, что происходит
в настоящем.
Повторяющиеся
каждый год
церковные
праздники:
рождество,
смерть и воскресение
Христа – были
не просто
воспоминанием
о событиях
земной жизни
Спасителя, но
таинственным
и реальным
повторением
этих самых
событий.
Пространство
для древнерусского
человека не
было просто
географическим
понятием. Оно
могло быть
«своим» и «чужим»,
«родным» и
«враждебным».
Таковы, например,
с одной стороны,
земля христианская,
а с другой –
населенная
иноверцами.
Дикая степь,
мирская территория
города, деревни,
поля противопоставлялись
священному
пространству
храмов и монастырей.
Представления
об участии Бога
в жизни человека,
о неразрывной
связи земного
бытия с потусторонним
миром характерны
для всей древнерусской
литературы
и выражены в
произведениях
самых разных
жанров. Лишь
в конце XVII
– начале XVIII
в. зарождается
новый тип героя
– предприимчивого
и деятельного,
добивающегося
успеха в жизни
смекалкой и
плутовством.
Таков, например,
Фрол – центральный
персонаж «Повести
о Фроле Скобееве».
Роль
автора.
Стиль
в древнерусской
литературе
зависел не
от жанра произведения,
а от предмета
повествования.В
описании жизни
святого использовался
устойчивый
набор выражений
– « трафаретов»
и библейских
цитат. Святой
обычно именовался
«земным ангелом
и небесным
человеком»,
«дивным и причудным»,
говорилось
о «свете» его
души и подвигов,
о неуклонной,
жаждущей любви
к Богу. Он уподоблялся
прославленным
святым прошлого.
Эти же «трафареты»,
«общие места»
используются
при изображении
святого и в
летописном
фрагменте, и
в похвальном
слове.
Неизменным
в различных
произведениях
был образ идеального
князя: он благочестив,
милостив и
справедлив,
храбр. Смерть
его оплакивают
все люди – богатые
и бедные.
Другой
набор «трафаретов»
был характерен
для воинского
стиля. Этим
стилем описывались
битвы и в летописях,
и в исторических
повестях, и в
житиях. Враг
выступал «в
силе тяжкой»,
обступал русское
войско подобно
лесу; русские
князья перед
битвой возносили
молитвы Богу;
стрелы летели
как дождь; воины
бились, схватившись
за руки; битва
была столь
жестока, что
кровь заливала
долины, и т. д.
В
культуре Нового
времени высоко
ценится все
небанальное,
еще неизвестное.
Главным достоинством
писателя считается
его индивидуальность,
неподражаемый
стиль.
В
древнерусской
литературе
властвовал
канон – правила
и образцы, по
которым древнерусские
авторы составляли
свои произведения.
Понятие
авторства в
современном
смысле появляется
лишь в XVII
веке. Придворные
стихотворцы
Симеон Полоцкий,
Сильвестр
Медведев, Карион
Истомин уже
считают себя
создателями
оригинальных
творений,
подчеркивая
своё литературное
мастерство.
Они получают
от царей денежные
вознаграждения
за свои сочинения.
Их современник
протопоп Аввакум,
ревностный
приверженец
традиций старины,
тем не менее
постоянно
нарушает устоявшиеся
правила и пишет
автобиографическое
повествование
– собственное
жизнеописание
в форме жития
святого (ни
один книжник
прежних веков
не мог и помыслить
такого). Аввакум
уподобляет
себя апостолам
и самому Христу.
Он вольно переходит
от книжного
языка к разговорному
просторечию.
Реформы
Петра I
начертали для
русской культуры
и словесности
новый путь:
восторжествовало
светское, мирское
искусство,
образцом стали
сочинения
западноевропейских
авторов. Древние
традиции были
оборваны, собственная
литература
забыта. Постепенное
открытие, «второе
рождение»
древнерусской
словесности
происходило
в XIX и XX
столетиях.
Перед исследователями
и читателями
предстал особенный
мир, прекрасный
и загадочный
в своей непохожести
на современную
литературу.
«Поучение»
Владимира
Мономаха
«Я,
недостойный,
дедом своим
Ярославом,
благословенным,
славным, нареченный
в крещении
Василий, русским
именем Владимир,
отцом возлюбленным
и матерью своею
из рода Мономахов…
и христианских
людей ради,
сколько ибо
сберег их по
милости своей
и по отцовской
молитве от всех
бед! Сидя на
санях, помыслил
я в душе своей
и воздал хвалу
Богу, который
меня до этих
дней, грешного
сохранил. Дети
мои или иной
кто, услышав
эту грамотку,
не посмейтесь,
но кому люба
будет из детей
моих, пусть
примет её в
сердце свое
и не лениться
начнет, а трудиться».
Этими
словами начинается
замечательный
памятник
древнерусской
литературы
XII в. Словно
древняя фреска,
потерявшая
кое-где частички
красочного
слоя, он дошел
до нас с утратами.
Уже в первых
его строках
обнаруживается
пропуск, сделанный,
видимо, одним
из переписчиков.
Что еще хотел
рассказать
автор про своего
отца и свою
мать, которая
была «из рода
Мономахов»,
рода правителей
Византии? Что
сделал или что
только замыслил
сделать автор
«христианских
людей ради»?
Никто и никогда
уже не узнает
этого, потому
что «Поучение»
сохранилось
в одной-единственной
рукописной
копии, которая
бала сделана
во второй половине
XIV в. с еще
более древней
рукописи, по
свидетельству
переписчика,
монаха Лаврентия,
старой и ветхой.
Но, на наше счастье,
утрат и «темных
мест» в памятнике
все же не так
много.
Мономах
и его время.
Чтобы
лучше понять,
чему хотел
научить Владимир
Мономах своих
детей, нужно
сказать несколько
слов о времени,
в которое ему
выпало жить.
В
конце X –
первой половине
XI в. Древнерусское
государство
пережило время
своего наибольшего
могущества.
Однако уже с
середины XI
в. началось
постепенное
дробление
русских земель.
Князья, правившие
в разных городах,
перестали
признавать
безусловное
старшинство
князя киевского
и стремились
к политической
самостоятельности.
Ссоры между
ними зачастую
выливались
в кровавые
междуусобицы.
Разладом среди
русских князей
пользовались
кочевники,
которые вновь
стали совершать
опустошительные
набеги. Многие
князья были
всерьёз озабочены
происходившим
и говорили друг
другу: «Зачем
губим Русскую
землю, сами
между собой
распри возбуждая?
А половцы землю
нашу несут
розно и рады,
что между нами
войны!».
На
княжеском
съезде, собравшемся
в самом конце
XI века в
городке Любече,
князья, среди
которых был
и Владимир
Мономах, решили
закрепить
сложившееся
положение
вещей, когда
каждый из них
самостоятельно
владел определенной
частью русских
земель. Но при
этом они торжественно
поклялись жить
в мире друг с
другом и вместе
оборонять
русские земли
от врагов:«Да
отныне объединимся
единым сердцем
и будем блюсти
Русскую землю!».Однако
клятву выполнили
не все. Междуусобные
распри опять
разгорелись
между русскими
княжествами.
Лишь спустя
несколько лет
борьба с половцами
на какое-то
время вновь
объединила
большинство
русских князей.
Одним из главных
организаторов
этой борьбы
стал Владимир
Мономах. Сделавшись
киевским князем,
он сумел восстановить
относительное
единство русских
земель. Казалось,
что возвращаются
прежние времена,
когда князь
стольного Киева
владел всей
Русской землей
и повелевал
другими князьями.
Однако сам
Мономах хорошо
понимал, что
дробление Руси
остановить
уже нельзя, и
серьезно задумывался
над тем, как
должны строиться
отношения между
русскими князьями,
чтобы они, потомки
древнего Рюрика,
ладили друг
с другом и все
вместе защищали
Русь от её
многочисленных
врагов. Вот
эти-то раздумья
и отразились
в его «Поучении»
детям.
Главное,
что, по мысли
Мономаха, должно
удержать Русь
от окончательного
распада на
враждующие
меж собой части,
– это «страх
Божий», твердая
вера каждого
князя в то, что
нарушение
внутреннего
мира – грех,
преступление
против самого
Господа Бога.
Все русские
князья – «братия»,
одна большая
семья, которой
Бог поручил
беречь Русскую
землю. Взаимная
же ненависть
братьев – это
непростительный
грех, за который
Бог может наказать
вечными муками
в аду. «Все мы
тленны, – пишет
Мономах, – и потому
помышляю, как
бы не предстать
перед страшным
Судьею, не покаявшись
и не примирившись
между собою.
Ибо кто молвит:
”Бога люблю,
а брата своего
не люблю”, – ложь
это. И еще: “Если
не простите
прегрешений
брату, и вам не
простит Отец
ваш небесный”».Пусть
заботясь лишь
о судьбе своей
собственной
души, которая
рано или поздно
предстанет
пред «страшным
Судьею», но
каждый князь
должен уметь
прощать – не
отвечать злом
на зло, не мстить
обидчикам, но
понимать: все,
что он имеет,
он имеет от
Бога.
Для
сохранения
спокойствия
в русских землях
князья должны
твердо выполнять
то, о чем им удалось
договориться.
Нарушение
договора – это
тяжкий грех,
потому что
каждый договор
скреплялся
целованием
креста. А раз
так, то какое
нарушение равно
нарушению
слова, данного
самому Богу.
По мнению
древнерусских
книжников,
такой грех
вообще не может
быть прощен,
и человек понесет
наказание
дважды – и на
этом свете, и
на том. Автор
«Поучения»
крепко наказывает
детям: «Если
же вам придется
крест целовать
братии или
кому-либо, то,
сверившись
с сердцем своим,
на чем можете
стоять на том
целуйте, а поцеловав,
соблюдайте,
чтобы, преступив,
не погубить
души своей!».
Таким
образом, политические
отношения между
князьями Владимир
Мономах переносит
в самую важную
сферу сознания
людей того
времени –
религиозную.
Бог взирает
с небес на землю,
и ничто не ускользает
от его взора.
Правители
всегда должны
помнить об
этом. Проблемы
политические
под пером князя
превращаются
в проблемы
религиозные,
нравственные.
Именно нравственность
князей, согласно
убеждению
Мономаха, должна
стать той силой,
которая, как
крепкая известь,
может скрепить
разделившиеся
русские земли
в единое здание,
согласовать
отношения между
полусамостоятельными
правителями
Руси.
В
истории древнерусской
литературы
Владимир Мономах
занял особое
место. И не только
благодаря тому,
что он показал
себя незаурядным
публицистом
и мыслителем.
Его «автобиография»
в жанровом
отношении была
совершенным
новшеством
для литературы
Древней Руси,
ничего похожего
не было вплоть
до XVII
столетия. Безусловный
литературный
талант князя
проявился в
яркости и
афористичности
его речи, а также
в свободном
владении разными
стилями языка:
книжным, разговорным
и даже поэтическим.
Покровительствовал
Мономах и
летописанию,
в котором звучали
те же идеи, что
и в его «Поучении»,
– идеи мира и
согласия во
всех русских
землях.
«Слово
о полку Игореве»
Последний
день последнего
месяца XVIII
столетия граф
Алексей Иванович
Мусин-Пушкин(1744-1817)
– историк, член
Российской
Академии, отметил
по-своему очень
недурно. Только
что в московские
книжные лавки
поступила
изданная им
«Ироическая
песнь о походе
на половцовъ
удельнаго князя
Новагорода-Северскаго
Игоря Святославича,
писанная стариннымъ
русским языком
в исходе XII
столетия с
переложением
на употребляемое
ныне наречие».
Кто
и зачем написал
«Слово»?
По
мысли Д.С. Лихачева,
главный герой
«Слова» не
Игорь и даже
не Святослав
киевский, а
Земля Русская.
За
сорок лет до
нашествия на
Русь монгольских
полчищ поэт
выносит свой
приговор правителям
Руси: «Сказал
брат брату:”Се
– мое, а се – мое
же!” И начали
князья про
малое «се великое»
молвить, а сами
на себя крамолу
ковать. А “поганые”
приходили с
победами на
Землю Русскую!».
Пророчество,
увы, сбылось.
От битвы Игоря
на реке Каяле
до битвы на
Калке, с которой
началось раздробление
Киевской Руси,
князья ничему
не научились.
Недаром в «Слове»
Святослав
киевский произносит:
«Наизнанку
времена обратились!».
Кто
же написал
«Слово»?
Поиск
продолжается
уже второе
столетие. В
авторы гениальной
поэмы Древней
Руси предлагались
и некий певчий
Митуса, и сам
князь Игорь,
и даже его супруга
Ярославна.
Академик Б. А.
Рыбаков предположил,
что «Слово»
мог написать
киевский боярин
Петр Бориславич.
Переводчик
Александр
Степанов, а
вслед за ним
и писатель
Владимир Набоков
обратили внимание
на то место,
где рядом с
Бояном появляется
еще один сочинитель:
«Сказали Боян
и Ходына, оба
Святославовы
песнетворцы…».
Место это было
восстановлено
в конце XIX
века историком
Иваном Забелиным.
В подлиннике
текст «ироической
песни» не был
разбит на слова.
Эту работу
проделали
первые публикаторы,
и далеко не
всегда верно.
Так, имя Ходына
они написали
как два слова:
«ходы на».
У
Бояна в XI
в. был свой киевский
князь Святослав,
а у автора «Слова»
век спустя –
свой. Значит,
и Бояна, и автора
можно назвать
«Святославовыми
песнетворцами».
А если вспомнить,
что в начале
поэмы автор
«Слова» уже
пел вместе с
Бояном, воображая,
как тот сочинил
бы зачин рассказа
про поход Игоря,
то припевка
Бояна и Ходыны,
спетая ими тому
же Игорю, позволила
некоторым
исследователям
предположить,
что Ходына –
это автор «Слова».
Десятки
поэтов XII
в., жившие в Европе
и Азии, в конце
своих поэм
ставили так
называемую
сфагиду – собственную
«печать», упоминая
себя в тексте
поэмы в третьем
лице. Видимо,
и автор «Слова»
не был исключением
из этого правила.
Ходына
– псевдоним,
поэтическое
имя. Оно означает
«странник».
Похожее имя
было у древнеанглийского
поэта Видсида
и у современника
автора «Слова»
французского
поэта Серкамона.
Если Степанов
и Набоков правы,
то вместе с
именем появляется
чрезвычайно
важное сообщение
о судьбе автора
«Слова». Вряд
ли это произведение
могло быть
создано придворным.
Слишком смел
и грозен голос
его автора,
великого поэта
и великого
гражданина.
В сочетании
двух этих качеств
и кроется ответ
на вопрос, почему
«Слово» так
высоко оценено
читателями-потомками.
«Моление»
Даниила Заточника
Одно
из самых загадочных
произведений
древнерусской
литературы
– «Моление
Даниила Заточника».
В ученых кругах
вокруг него
уже почти полтора
века кипят
нешуточные
страсти. Спорят
буквально обо
всем: о времени
создания
произведения,
его названии,
авторе и даже
адресате.
О
чем молил Даниил?
Кратко
содержание
«Моления»
Даниила Заточника
можно изложить
буквально в
нескольких
строках. Некий
человек по
имени Даниил,
служивший князю
и чем-то не угодивший
ему или его
вельможам,
оказался в
заточении на
берегах олонецкого
озера Лача.
Обращаясь к
своему повелителю,
он рассказывает
о бедствиях,
обрушившихся
на него, о наветах
и гонениях,
которым он
подвергся.
Укоряя князя,
Даниил тем не
менее мечтает
о его расположении,
говорит о желании
служить ему
верой и правдой,
перечисляет
свои заслуги.
В
конце он обращается
к Богу с молитвой
о своем господине:
«Господи! Дай
же князю нашему
силу Самсона,
храбрость
Александра,
разум Иосифа,
мудрость Соломона,
искусность
Давида и умножь,
Господи, всех
людей под пятою
его».
«Моление»
Даниила, рисующее
образ идеального
князя, перекликается
с «Поучением»
великого князя
Владимира
Мономаха, написанным
намного раньше.
Загадки,
споры, гипотезы
В
одной из дошедших
до наших дней
копий этого
памятника автор
адресует свое
«Моление» не
Ярославу
Всеволодовичу,
как в других,
а князю Ярославу
Владимировичу.
Это дало основание
некоторым
ученым полагать,
что произведение
обращено к
великому князю
киевскому
Ярославу Мудрому.
Но тут же было
высказано
предположение,
что отчество
«Владимирович»
в этой редакции
– просто ошибка
переписчика.
Некоторые
современные
историки вообще
отказываются
определять,
к кому было
обращено послание,
в связи с абсолютной
неясностью
вопроса.
Но
если неизвестен
адресат, то
трудно с точностью
установить
и время возникновения
этого произведения.
Ученые определяют
дату создания
«Моления» в
очень широких
рамках: от XI
до XIV
в. Кроме того,
в разных рукописных
копиях произведение
называется
то «Молением»
, то «Посланием»
,то «Словом»,
то даже «Написанием».
Поэтому некоторые
исследователи
предполагают,
что текст состоит
как бы из двух
частей: «Слова»,
которое обращено
к новгородскому
князю Ярославу
Владимировичу,
сыну великого
киевского князя
Владимира
Мстиславича,
и «Моления».
Высказывается
даже мнение,
что «Слово»
и «Моление»
– это два разных
произведения,
условно объединенные
под одним авторским
названием.
А
сколько копий
было сломано
вокруг предполагаемого
автора загадочного
литературного
памятника! Для
одних ученых
это, несомненно,
член княжеской
дружины, для
других – боярский
холоп, для третьих
– не рожденный
холопом, а попавший
в холопы за
долги человек.
Кое-кто утверждает,
что Даниил –
скоморох или
княжеский
музыкант. Чем
же объясняется
такая разноголосица
и даже некоторая
сумятица в
ученых кругах?
Дело в том, что
разные редакции
имеют весьма
существенные
текстовые
отличия: подробности,
приводимые
в одной, отсутствуют
в другой; в одном
из вариантов
автор ополчается
на боярство
и духовенство,
в другом – на
«злых жен».
Даже по стилю
рукописи существенно
отличаются
друг от друга.
Сам жанр этого
произведения,
построенного
на притчах,
афоризмах,
цитатах из
разных литературных
источников,
давал возможность
весьма вольного
с ним обращения.
Любой переписчик
мог легко
редактировать
текст в зависимости
от собственных
политических,
художественных
и иных пристрастий.
По
мнению известного
исследователя
древнерусской
литературы
Николая Каллиниковича
Гудзия, «произведение,
скомпонованное
из столь текучего
и подвижного
материала…
в практике
старой русской
книжности само
напрашивалось
на очень свободное
обращение с
собой в смысле
всяческих
добавлений,
сокращений,
перестановок,
замен и т. д.».
«Повесть
о разорении
Рязани
Батыем»
«Повесть»
состоит из двух
частей. В первой
речь идет о
том, как, опасаясь
татарского
нашествия на
Крым, Евстафий,
священник той
самой корсунской
церкви, где, по
преданию, принял
христианство
будущий креститель
Руси великий
киевский князь
Владимир Святославич,
решил бежать
из города и
увезти с собой
на Русь особо
чтимую икону
Николая Чудотворца.
Путь священника
в Рязань оказался
длинным и трудным,
потому что
прямая дорога
стала небезопасна
из-за нашествия
степных кочевников,
а иной дороги,
кроме как вокруг
всей Европы,
у него не было.
Почти три года
продолжалось
путешествие
Евстафия. Доплыл
он от Понтийского
(Черного) моря
до Варяжского
(Балтийского)
и, минуя Великий
Новгород, прибыл
наконец в Рязань
вместе с чудотворной
иконой. Сын
правителя
Рязани Юрия
Игоревича князь
Федор видел
накануне прихода
Евстафия вещий
сон. Явился
ему Николай
Чудотворец
и молвил: «Князь,
иди встречай
чудотворный
образ мой Корсунский.
Ибо хочу здесь
пребывать и
чудеса творить.
И умолю о себе
всемилостивого
и человеколюбивого
владыку Христа,
Сына Божия, –
да дарует тебе
венец Царствия
Небесного, и
жене твоей, и
сыну твоему».
А
о нашествии
татар и гибели
княжеской семьи
речь идет уже
во второй части
повествования,
которая начинается
так: «В двенадцатый
год по перенесении
чудотворного
образа Николина
из Корсуни
пришел на Русскую
землю безбожный
царь Батый со
множеством
воинов татарских
и стал на реке
Воронеже близ
земли Рязанской».
Эти слова связывают
не только первую
и вторую части
«Повести», но
два печальных
для Русской
земли события
– вторжение
монголо – татар
на Русь в 1223 г. и
ужасающее по
своим последствиям
нашествие Батыя
в 1237 г. Перенесение
чудотворного
образа из Корсуни
в Рязань стало
своеобразным
предвестием
грядущих страданий
русских людей.
Юрий
посылает сына
своего Федора
к Батыю с богатыми
дарами и великими
молениями,
чтобы «не воевал»
он Землю Русскую.
Но Батый стал
требовать у
рязанских
князей дочерей
и сестер себе
на ложе. Кто-то
сказал Батыю,
что у Федора
жена – сущая
красавица.
Тогда обратился
Батый к Федору
со словами:
«Дай мне, княже,
изведать красоту
жены твоей».
Тот в ответ
рассмеялся
и так ответил
Батыю: «Не годится
нам, христианским,
водить к тебе,
нечестивому
царю, жен своих
на блуд. Когда
нас одолеешь,
тогда и женами
нашими владеть
будешь». Разъяренный
Батый велел
немедля убить
отважного
князя, а тело
бросить на
растерзание
зверям и птицам.
Так принял
Федор свою
смертную чашу
и мученический
венец – что и
было предсказано
ему Чудотворцем.
Один
из воинов, уцелевших
во время резни,
учиненной
Батыем, пробирается
в Рязань и сообщает
ужасную весть
о кончине ее
супруга. «…бросилась
она из превысокого
терема своего
с сыном своим…».
Так приняли
мученический
венец, предсказанный
Николаем
Чудотворцем,
жена и сын князя
Федора Юрьевича.
Великий
князь рязанский,
узнав о смерти
сына и снохи,
обращается
к боярам и воеводам
с такими словами:
«О государи
мои и братия,
если из рук
Господних
благое приняли,
то и злое не
потерпим ли?!
Лучше нам смертью
славу вечную
добыть, нежели
во власти поганых
быть. Пусть я,
брат ваш, раньше
вас выпью чашу
смертную за
святые Божии
церкви и за
веру христианскую…».
Битва
с Батыем была
проиграна,
почти все русские
князья пали
в этом сражении.
Последним
приходит на
разоренную
Рязанскую землю
князь Игорь
Игоревич, который,
видя множество
павших, скорбит
о них « яко труба
рати глас подавающе,
яко сладкий
арган вещающи».
Князь
Игорь похоронил
убитых, а тела
князя Федора
Юрьевича и его
родных перенес
в Рязанскую
землю, к иконе
великого чудотворца
Николы Корсунского…
« и поставил
над ними кресты
каменные».
Заканчивается
«Повесть о
разорении
Рязани Батыем»
восторженной
похвалой защитникам
Русской земли,
напрочь лишенной
покаянного
тона, свойственного
некоторым
памятникам
литературы
того времени,
и вселяющей
веру в конечное
торжество над
врагами.
«С
точки зрения
литературной
отделки, тонкости
литературного
рисунка, похвала
эта – своего
рода образцовое
произведение.
Её сжатость,
отточенность
формулировок,
ритм синтаксических
оборотов…
позволяют
сравнивать
её с произведениями
столь развитого
на Рязани ювелирного
искусства…Только
при внимательном
наблюдении
можно заметить
некоторые швы
и спайки, допущенные
в этом поразительном
по законченности
групповом
портрете рязанских
князей: «на
пирование
тщивы», но и
«плоти угодие
не творяще»,
«взором-грозны»,
но и «сердцем
лёгкы».
(Из
сочинений Д.
С. Лихачёва.)