Сочинение на тему есть совесть есть стыд в том есть и

8 вариантов

1. Человек, обладающий способностью переживать чувство стыда, не обделён и таким качеством, как совесть. Если же человек не способен ощущать стыд, например, совершая какой-нибудь гнусный поступок, то совесть его, скорее всего, не мучает. Стыд и совесть тесно взаимосвязаны друг с другом. Там где есть стыд, есть место и для совести.
   Счастливый человек всегда предъявляет по отношению к себе высокие требования. Так происходит потому, что чистая совесть – это нормальное состояние человека, который считает себя обязанным выполнять собственный моральный долг. Совесть в таком случае выступает в качестве своеобразной награды за соблюдение нравственных законов.
   Переживания, которые начинают тревожить человека после совершения проступка, являются стыдом. Но совесть включается не у всех, а только у тех людей, которые знакомы с моральными нормами и считают их верными во всех отношениях. Если же моральные нормы человеку не знакомы или же он всячески отрицает их, то совесть в нём никогда не проснётся. Я думаю, мнение окружающих людей также обычно не оказывает особого влияния на наличие у отдельного человека совести.
   Совесть и чувство стыда начинают закладываться в человеке с детства. Родители учат ребёнка как себя вести можно, а как нельзя. Если ребёнок делает что-то такое, что не соответствует моральным принципам, то его могут пристыдить. С возрастом правильно воспитанный человек начинает сам понимать ценность тех или иных поступков, осознаёт, что такое совесть и стыд, старается придерживаться моральных норм.

2. Человек, обладающий способностью к переживанию чувства стыда, не обделён и таким качеством, как совесть. Если же его поступок не вызывает у него ощущения стыда, то это говорит о том, что и совесть изнутри его не мучает. Существует явная взаимосвязь между понятиями стыда и совести. Одно без другого существовать не может.
   Совестливый человек по отношению к себе предъявляет достаточно высокие требования. Это происходит по той причине, что чистая совесть является нормальным состоянием человека, уважающего свой моральный долг. Она является некой наградой за соблюдение нравственных законов. Совесть – качество интуитивное, обладающее способностью к замечанию того, чего ещё нет, поэтому оно должно «работать» до того момента, пока не будет совершён какой-либо поступок. Когда человек переживает после совершения недоброго поступка – это стыд. Совесть у человека включается не всегда, она срабатывает лишь в том случае, если индивид знаком с моральными нормами. Если же они ему неизвестны, при этом он «морально невинен», тогда совесть в нём никогда не заговорит.
   Как мне доводилось заметить самому, на наличие у человека совести мнение окружающих не влияет. Именно поэтому возникает отличие совести от иного сознательного внутреннего контрольного механизма, называемого стыдом. Вообще, стыд и совесть – понятия очень близкие. Стыд отражает осознание человеком собственного несоответствия некоторым нормам или ожиданиям, принятым в окружении этого человека или общества в целом.
   Я стараюсь жить так, чтобы мне не было стыдно за мои поступки, по совести, по справедливости. Для меня самое важное в жизни – просто быть Человеком со всеми светлыми человеческими качествами.

3. Стыд
   Совесть
   В
   первом приближении,
   это страх уронить, умалить себя.
   В
   первом приближении, это страх причинить зло,
   – зло другому.
   …Но
   что такое этот страх
   себя «уронить»? Это страх за свое место среди
   других, за свое относительное, но святое для
   тебя социальное достоинство; им наделяет
   тебя общество и блюсти его в чужих глазах –
   твой моральный долг. Если ты ставишь себя
   выше, чем ставят тебя все другие, то лучше
   скрывай это, чтобы не стать смешным; но еще
   хуже – если не собственная персона, а
   собственный суд для тебя выше общего суда:
   это – само бесстыдство! – Стыд – страх перед
   божеством (идолом) общего мнения, страх
   оказаться не в ладу с миром, причем приговор
   тебе выносит – имеет право выносить – только
   сам этот мир.
   …Но,
   последовательно исключая из этого страха зла
   другому – страх мести (с его стороны или со
   стороны блюдущего порядок общества), мы
   убеждаемся, что совесть – страх особый: страх
   оказаться не в ладу с самим собой, совершить
   в отношении другого то, с чем не сможешь
   смириться сам. Это страх за душу, за абсолют
   своего личного достоинства; ведь такое
   достоинство включает в себя мораль, требует,
   чтобы твои дела удовлетворяли твоему
   собственному суду об истинно должном, о
   добре. Причем мнения других и даже общее
   мнение имеют для совести лишь
   совещательные голоса, приговор себе
   выносишь ты один.
   Чувство стыда, таким
   образом – это тягостное ощущение своей, так
   сказать, неправильности,
   несоответствия приличной положению Норме.
   Покуда для человека добро не значит ничего
   иного, как послушание нормам (устоям,
   традициям) – стыд есть и его совесть.
   Угрызения
   совести – чувство своей вины, вины
   перед самим Добром. – С тех пор как человек
   научился различать добро (в идеале,
   чувствовать сострадание и судить о
   справедливости) независимо от наличных
   норм, автономию от стыда обретает и его
   совесть.
   Можно сказать еще, что
   стыд – до зарождения в нем совести или
   независимо от нее – это страх
   предосудительно выглядеть, страх
   общего (в особом случае, кого-то и одного,
   кого сам ценишь) презрения. Это – суд
   чужими глазами; страх о форме, о
   внешнем.
   Можно
   сказать еще: совесть – это страх быть
   достойным осуждения, хотя бы этот страх
   (бывает и так) был всеми вокруг и презираем,
   расценивался как слабость или трусость.
   Это – суд в своих глазах; страх (забота) о
   подлинном, внутреннем.
   …То есть не страх
   вообще наказания, сколько самого
   обнаружения перед другими недостойного в
   тебе, – наказания презрением.
   И здесь важно заметить: презрением
   наказывается никогда не само по себе зло,
   реальный вред кому-то, а – обнаруженная
   перед другими недостаточность, слабость.
   Социальное достоинство мерится по силовой
   шкале; причем, раз подлинная моральная
   сторона значения не имеет – что презирают, то
   и презираемо… Страх себя уронить – страх
   выдать или запасть в эту слабость,
   «жалкость».
   …То есть
   отнюдь не страх наказания и не стыд, боязнь
   выдать недостойное в себе перед другими, но
   только страх самого зла в себе.
   Зло же не заключается ни в какой твоей
   личной недостаточности или слабости, даже,
   может, и «стыдной», «жалкой». Зло –
   категория широкая, но если искать
   подлинного и бесспорного зла в собственных
   делах – не ошибешься, если начнешь со зла
   (реального вреда) кому-то другому.
   Подлинное ведь запрашивает о реальном.
   Потому и совесть – с этого я начал – страх зла
   другому.
   Да, – стыдливости зло не
   так уж и противопоказано. Стыд может и
   воспрещать человеку то, чего совесть прямо
   требует… Зла, самого по себе, не стыдно – оно
   может вызывать и священный трепет, –
   стыдно зла пойманного за руку, наказанного, –
   оказавшегося, значит, слабым…
   Да, –
   совестливости не так уж редко выпадает доля
   терпеть общее презрение. Совесть может
   стыдного и прямо требовать… Позора, самого
   по себе, не совестно – Христос тоже был
   опозорен, – а если уличено и опозорено
   действительно не добро, а зло, то зло это уже
   несет наказание, что совесть лишь
   облегчает.
   Итак, «страх
   предосудительно выглядеть», причем
   «предосудительно» в этой формуле – то, что
   вызывает неуважение (презрение) твоего
   социума. Но социум и интересуется лишь
   твоей социальной стороной, и ему
   принципиально важно лишь «выглядеть» – то,
   чем тебе удается казаться. Высший судья в
   вопросе стыда – другие, перед кем
   стыдно, – и только в том, что доступно их
   взгляду. «Не пойманное – не воровство», а
   может и удаль.
   То есть стыдно, как говорят в народе, «от
   людей», «стыдно, когда видно»; стыдно чужих
   глаз, «das man». Твоего же подлинного я,
   скрытого от взоров, стыд в принципе не судит,
   души в принципе не затрагивает. С душой тут
   обстоит точно так же, как с телом, с
   физиологией: ясно, что под одеждой все
   голые, и что естественные отправления
   происходят; многое нужно и хорошо в темноте
   и в уединении, а стыдно оно только на свету и
   при всех.
   Итак,
   «страх быть достойным осуждения»; проблема
   совести не казаться, а быть.
   Это значит, что высшая судебная инстанция в
   вопросах добра и зла в моих делах – моя же
   совесть, – сам индивид. Отмечу: моральный
   кодекс, по которому совесть судит, может
   сохранять в данном индивиде и отсталые,
   даже пошлые черты – смотря по его
   духовному уровню. Но вот в поступках
   «судья» желает видеть все, начиная с
   замыслов, и – неподкупен.
   Внутренний взор рассеивает кажущееся,
   проникая все глубже и глубже в душу, в
   интимное. Если кто-то чужой вторгся в это
   интимное, даже «опозорил» – неприятно, но не
   более того, – куда хуже самому обнаружить в
   этой «святая святых» порок. Видит совесть,
   как ночной зверь, лучше всего «в темноте», и
   голос ее слышнее – в уединении. Что может
   удовлетворить суд всех, может отвергнуть
   одна твоя совесть – «совесть одиночество».
   Потому, между прочим:
   неважно, что и когда ты на самом деле
   чувствуешь, хотя бы и унижение; не подать
   виду, выдержать «фасон» – это достойно и
   даже гордо. Так что сама гордость может
   граничить с бесстыдством…
   Сделать
   добро осуждаемое и презираемое, ценой того,
   что сам будешь выглядеть смешно или жалко
   – вот подвиг совести и достоинства. Высшее
   достоинство может напоминать падение;
   «последние» становятся
   «первыми»…
   «Бесстыжие глаза»:
   смотреть прямо в глаза – значит не бояться
   встретиться с глазами, смотрящими прямо на
   тебя, – демонстрация либо полного отсутствия
   задних мыслей, либо полного бесстыдства.
   Здесь интересно, что страх «чужих глаз»
   означает стыд даже на физиологическом,
   рефлекторном уровне. Взгляды физически
   обжигают, вызывая реакцию капилляров, – со
   стыда «горят».
   (Но почему – «стыд», то есть «студ» –
   холод? Это, видимо, как «жар», «озноб» – тут
   тоже «жарко» не отличается от
   «холодно».)
   Хотя
   угрызения совести так же лишают
   уверенности, как и стыд, но выражения типа
   «бессовестные глаза» не существует.
   Бессовестного дела можно еще и стыдиться, и
   прятать глаза – уже от стыда. Но все же для
   совести ты «сам свой высший суд», в чужих
   глазах оправдаться бывает и проще.
   Физиологической реакции совести
   посторонним наблюдать трудно, но она есть:
   от внезапного прозрения совести холодеют,
   бледнеют, как от страха. Это и правда страх –
   души, вдруг ощутившей себя в
   западне.
   Позором себя
   «покрывают» (снаружи, вроде как краской). И
   не обязательно только себя: изваляют человека
   в пуху и перьях – вот и позор ему. Кстати,
   заботиться о том, чтобы каждый знал стыд –
   дело общее, и твое тоже.
   Совесть
   «грызет» изнутри, «угрызения» – это неуемное
   самообвинение. И какою мерою мы мерим
   всем другим, такою, как минимум, совесть
   мерит нам, это – пытка, которую мы сами себе
   избираем; судить – совестно.
   Что делать в стыдной
   ситуации? – Не подавать виду! Ведь все дело
   не в существе, а именно в виде (само существо
   для стыда – в виде). Если ты раскаялся и
   «сгорел со стыда» – значит, погорел. А если –
   как с гуся вода, то общее мнение,
   завороженное, отступает: силен, стало быть!
   Этому – позволено!
   …А можно и попросту сбежать. Туда, где
   тебя не знают.
   Как
   избавиться от угрызений совести? – Лишь
   одно есть верное средство: исправить
   причиненное другому зло (но не зло одному
   «искупить» добром другому или, еще нелепее,
   «епитимьей» – злом себе). Раскаиваться –
   значит страстно желать исправить. Но, увы,
   всего чаще именно это и невозможно.
   …Бежать от совести можно (бег от себя
   называется суетой), да вот – некуда.
   Если не можешь стыд
   презирать, то уж никак не заговоришь его, –
   как и боль. Стыд не прощает (разве что
   заставив смириться с презрением), и к боли
   нельзя до конца привыкнуть. Но когда боль
   проходит, о ней и вспомнить трудно, и от
   стыда можно спрятаться – пусть не забыть, но
   больше не думать.
   Самое болезненное сочетание – стыд и
   страдание (тут уж довольного вида не
   сделаешь). Например, публичное битье.
   Две страсти
   в нас, будь они сильнее или слабее, но – как
   бы сказать – не знают умиротворения: это
   чувство своей вины и сочувствие чужому
   страданию. Совесть не прощает, жалость не
   обретает катарсиса. В самом деле, как
   добьешься от себя согласия на свой порок и
   чужую боль?
   Потому, самое болезненное сочетание –
   совесть и жалость; совесть, осложненная
   жалостью и непоправимостью…
   Воспоминания о прошлом
   стыде – перед умершим – остаются, конечно,
   неприятными, но все же такой стыд –
   прошлый, его уж нет.
   Всегда
   чувствуешь себя виноватым перед умершим, –
   тут не исправишь ничего, малейшая вина
   умножается на бесконечность…
   «Мертвые сраму не
   имут» – как ушедшие от нас. Хотя, думаю,
   изначально тут имелись в виду лишь те
   понятные обстоятельства, что связаны с
   погребальными приготовлениями. (На мой
   взгляд – к слову – людные похоронные
   церемонии суть пережиток, и именно позорят
   умершего, оскорбляют его память…)
   «Об
   умерших либо хорошо, либо ничего». Ведь тут
   уже не выслушаешь «другую сторону», всякая
   критика «за спиной» похожа на клевету. Но
   есть и еще одно. Вечное проклятье – дело все-
   таки исключительное, вообще же жизнь и
   смерть равномасштабны совести, умершему
   отпускает даже совесть.
   Стыдно быть не
   обидчиком, а обижаемым, не напасть, а быть
   побитым. Правда, напасть и получить сдачи
   вдвойне стыдно: слабак, да еще и своего места
   не знаешь.
   Совестно,
   конечно, быть обидчиком, а не обижаемым;
   совестно нападение, но не поражение. А если
   уж напал, успокоить совесть только
   поражение и может.
   Стыд – чувствование
   социальное. Это ответственность за себя перед
   миром.
   Что и значит (как ни парадоксально) – что
   стыд эгоистичен. Ему ведь важно, как мир
   обернется к тебе, и жертвами, которые
   он заставляет приносить миру и его суду,
   рассчитывает снискать его милости.
   Совесть –
   чувствование индивидуальное. Это
   ответственность за мир перед собой.
   Что и значит (парадоксально и притом
   очевидно) – что совесть альтруистична.
   Совесть не жаждет снискать тебе ничьей
   благодарности, не жаждет ничего выгадать и
   не окупается, а – стоит, требует от тебя
   жертв.
   Стыд, как сказано,
   касается того, что – по форме, условно.
   По сути, этика стыда – то, что называется
   этикетом, принятое в данном кругу есть
   хорошее для этого круга; стыд сугубо
   «релятивен». Безобразие в приличной форме
   есть приличие; принятыми средствами можно
   добиваться любой, какой пожелаешь, цели;
   намерений стыд не судит. Стыд – это
   послушание и служение заповедям и нормам
   как сакральной условности, стоящей между Я
   и его делами.
   Совесть, как
   сказано, интересуется тем, что
   поистине, безусловно. Этикет для нее –
   или загадка, курьез, или глупая пародия на
   этику. Приличная форма при безобразной сути
   – лишь отягчающее обстоятельство, а доброй
   сути и не нужна; легитимные средства не
   оправдывают злую цель; «первый кнут»
   следует намерениям. Совесть – отсутствие
   посредников в виде всего формального и
   условного между моими делами и судящим их
   Я (и потому, в высшем смысле, совесть
   «релятивна»).
   …Стыд, как все
   социальное, условен: так степень
   раздетости, пристойная на пляже, оскорбляет
   нравственность в десяти метрах от него, и т.д.
   Потому и коллизий для стыда нет: всегда
   безусловно право то правило, которое
   оказывается, так сказать, под рукой. – Даже
   если кто-то должен терпеть стыд без
   собственного проступка, ну и что? Такая
   судьба…
   …Совесть
   занимает безусловное. Так, боль,
   причиненная другому, измеряется для нее не
   относительным достоинством последнего, а
   самой этой болью… Но потому же совесть
   вечно в коллизии: выбор в пользу одного,
   даже неизбежный и справедливый, не
   освобождает от угрызений в отношении
   другого, и т.д., – заповеди обнаруживают
   условность…
   Стыд не предъявляет
   требований к субъективности – и к
   объективности точно также. То есть стыд не
   требует от человека внутренней честности,
   этой «субъективной объективности». Неважно,
   чего ты на самом деле хотел, неважно и то,
   стало ли от твоего поступка кому-то хуже или
   лучше. Важно не что, а как,
   важна – форма.
   Совесть
   судит душу, самое твою субъективность,
   добивается от нее внутренней честности, и
   потому не дает упрятаться от правды – от
   объективности. Ничего не важно, кроме того,
   делал ли ты кому-то хуже или лучше. Ты
   творил зло, но это был твой «долг»? – Не
   годится, – нет у совести долга, кроме долга
   добра. «Хотел как лучше»? – А точно ли
   так?..
   Стыд, выходит, – «буква»
   (общепринятости, или социального
   закона).
   Формальное требование по-своему
   абсолютно: требует того, чего требует, не
   больше и не меньше. Положенное отдай, и
   чист.
   Стыд нормативен; нормы
   авторитарны.
   Совесть –
   «дух» (добра).
   Неформальное требование по-своему
   абсолютно: требует всего, что только можешь
   сделать, за каждым шагом ждет нового шага; с
   совестью по закону не расквитаешься.
   Совесть – автономна и
   ситуативна.
   Со стыдом бесполезно
   препираться. Его не переубедишь (потому
   уже, что переубедить – значит указать, что
   суть не в том, в чем кажется, – тогда как
   только «кажется» и имеет значение). И потом,
   зло архаичному человеку, хотя бы, понятно –
   это вышедшая за границы дозволенного
   алчность (эгоизм); но добро-то для стыда есть
   послушание, а что такое быть правильней
   правильного? Какая-то жалкая претензия,
   смешная (стыдная) глупость…
   Говорить с
   совестью можно и нужно, совесть и есть – со-
   ведение, рефлексия. – Но вот что важно
   понимать (и чего я уже касался). Совесть знает
   не всю полную моральную правду, а лишь то,
   что ты сам, по правде, думаешь; совесть – еще
   не закон, а честный судья, – закон же и может
   и должен совершенствоваться. Не надо
   пытаться подкупать судью, себя не обманешь.
   Но думать, что по правде добро и зло – тот же
   долг совести.
   Жалости стыд не знает.
   «Жалкий» – синоним «презренный».
   Жалостью «унижают» – унижают того, кого
   жалеют, это закономерная дань за подаяние; а
   если жалеют искренне – то унижают и себя
   самих. Ведь сострадание ставит с жалким на
   одну доску…
   Не знает стыд, конечно, и справедливости.
   Если можно стыдиться, скажем, незнатного
   происхождения (в чем нет личной вины), а
   знатным гордиться (без личной заслуги) – то
   какая уж тут справедливость!
   Нет
   сомнения, что подлинный кодекс совести, к
   которому она должна прийти когда-нибудь в
   каждом – человечность: сострадательность,
   как душа человечности, и справедливость, как
   ее логика. – Ибо добро – это то, что
   способствует жизни, зло – что ей мешает.
   Жалость же – это инстинкт ценности жизни,
   непосредственное чувство добра и зла.
   Поскольку же добро приходится взвешивать
   (чтобы пользой одному не вредить другому),
   его необходимый спутник –
   справедливость.
   Стыд судит формально,
   значит a priori. Едва задумав дело,
   сопряженное со стыдом (неловкостью,
   унижением), человек ясно отдает себе в этом
   отчет, и – взвесив стыд и выгоды – либо
   решается («стыд не дым…») либо
   отступает.
   Правда, если человек решится-таки на
   стыдное дело, его собственная реакция может
   и отличаться от той, какой он от себя ожидал:
   в большинстве случаев она оказывается не
   столь болезненной.
   Почему так получается? – Все-таки, когда
   переступается стыд, то это нечто
   живое (хоть, может, и дурное)
   переступает через нечто формальное, и
   потому естественно обнаруживает, что
   барьеры эти во многом были призрачные,
   вроде расставленных по огороду пугал; кто
   смел, тот и съел.
   Совесть,
   увы, не столько направляет, сколько судит –
   post factum. Обычно придаешь своим
   проступкам меньше значения, чем потом
   обнаруживает в них совесть. Ведь видишь в
   первую очередь все то, что хочется и что легко
   видеть – формальные обстоятельства,
   увольняющие от ответственности. Совесть же,
   у которой в запасе вечность, восстанавливает
   полную живую картину, формальное
   предстает призрачным, и явным становится
   все, что ты мог бы сделать и не
   сделал…
   Но более интересный случай – когда
   совесть находит ошибку после какого-нибудь
   вполне осознанного акта: обнаруживает в тебе
   не ту мораль, которой в этом акте следовал.
   Так восстает в нас попранная нами, ради идеи,
   человечность. Но, кажется, иногда и архаика
   тоже…
   …Впрочем, есть случай,
   когда стыд настигает, подобно совести, и
   после проступка – как похмелье. Так бывает,
   когда что-то – публичность, или, наоборот,
   особая конфиденциальность – спровоцирует
   на излишние манифестации собственной
   личности, – кокетство или откровенничанье.
   Видимо, личность всегда в дефиците на
   внимание, и это внимание может действовать
   на нее, как хмель.
   Существуют случаи и
   очевидные – явные преступления – когда не
   нужно ждать суда совести, чтобы узнать,
   каким будет ее приговор. Но удивительно, что
   и в таких случаях находятся преступники,
   простаки, не верившие, видимо, в бытие
   совести и которых ее суд настигает для них
   самих совершенно неожиданно. Так что и в
   этих случаях совесть бывает post
   factum.
   В стыдную ситуацию, как
   упоминалось, можно попасть и нечаянно, без
   собственной вины, – это одно из следствий
   формализма стыда. Бывает стыдно и за
   другого – в той мере, в какой имеешь к нему
   отношение. Но вот «метафизического» стыда
   не бывает: если презирать вас некому, значит,
   и стыда нет.
   Угрызений совести без собственной вины не бывает. Если вина на другом,
   за него может быть стыдно, но не совестно; это – личное. Правда,
   вина дело неформальное; бывает и метафизическая (“метаюридическая”)
   вина, чувство некоторой непрямой ответственности за тех, кому приходится
   хуже, чем тебе.
   Стыд за проступок
   начинается тогда лишь, когда проступок
   обнаружен (или, в лучшем случае, когда
   представляешь, как он обнаруживается). Этим
   он полярно отличается от совести – тайного
   стыд не судит. Но, – интересно, – страх перед
   возможностью обнаружения проступка, страх
   грозящего стыда – очень напоминает
   совесть.
   Стыд – оправдывается, если не в силах
   скрыть. Совести он боится.
   Совесть
   грызет, когда о проступке знаешь ты один.
   Страх (обнаружения), похоже, помогает чьей-
   то совести проснуться. Но все-таки этот страх
   скорее заглушает совесть, а когда совесть
   перевешивает страх, то и хочет обнаружения,
   жаждет – сознаться, покаяться…
   Так, Раскольникова тянет выйти на
   площадь, закричать – я убил; совести претит
   оправдываться; общий суд, стыд, спасает от
   собственного, и желанен…
   Стыд в родстве с
   честью.
   Ибо честь – это долг перед твоей
   относительной ценностью в социуме. Ты не
   смеешь позволить себе «упасть» в его глазах,
   и должен сделать все, чтобы этого не
   произошло, даже если это потребует
   совершить грех против совести (например,
   дуэль).
   Совесть в
   родстве с достоинством.
   Ибо достоинство – это долг перед
   абсолютной самоценностью личности (всякой
   и твоей тоже). Ничто не уронит тебя в
   собственных глазах, даже полное падение в
   чужих, если ты не изменишь тому, что
   считаешь добром лично, – не изменишь себе,
   то есть – совести.
   Честь щепетильна, в
   вопросах задетой чести не может быть
   мелочей – как во всем, что принадлежит не
   одному тебе. Различать стыд побольше и стыд
   поменьше – уже некоторое бесстыдство.
   Попробуйте (есть такая поучительная шутка)
   из фразы «Довольно! Стыдно мне…»
   выкинуть «!»…
   Особо нервные опасения за свое
   самолюбие (основу чести) делает стыдливым
   невпопад, – что называется
   застенчивостью.
   Чувство
   достоинства не бывает особо щепетильным и
   нервным, ибо все внешнее мало способно его
   задеть и не может умалить, нет достоинства
   большего и меньшего. Бьют мимо достоинства
   и удары по самолюбию. Но есть нечто,
   способное разом послать его в нокаут: это –
   вдруг охватившее чувство вины, совесть.
   (Потому, видно, «бытовой деспотизм» так
   любит винить свои жертвы, – брать власть
   прямо над душою, над личностью.)
   Стыдное и
   интимное. – В развитой душе архаичное
   чувство стыдного (а оно именно архаично)
   перерастает в чувство интимного: того, что
   следует укрывать от чужих глаз не потому, что
   оно плохо или осуждаемо, а потому, что оно
   не касается до других или свято.
   Отношение к личности, индивидуальности,
   прогрессирует, – человек возрастает до
   сознания ее самоценности. И, если стыд еще
   прячет личность, как некий
   врожденный недостаток, некую сумму
   отклонений от стандарта, которой следует
   стесняться, или велит жить нараспашку, будто
   призывая мир в свидетели того, что и прятать
   нечего, все «как у людей» – то чувство
   интимного, напротив, уже уважает личность и
   потому ее бережет.
   Интимное и совесть.
   – Чувство интимного, стыдливость, хоть и
   весьма похоже на стыд, но есть скорее гибрид
   стыда с совестью.
   (Интересно: животные стыд имеют, – ведь
   то, что испытывают собаки, когда сознают,
   что совершили нечто запрещаемое любимым
   хозяином, явно есть стыд. Но интимного,
   точно, еще не ведают.)
   Так вот, развитая личность чувствует
   ответственность перед собой не только как
   перед «собой любимым», естественным
   предметом своего особого пристрастия, но и
   как перед объективной ценностью в мире, –
   она себя уважает; и пренебрегать этой
   высокой ответственностью – в частности,
   позорить личное, «метать бисер» – и стыдно и
   совестно.
   Здесь кстати задуматься
   над тем, какое реальное зло может содержать в
   себе стыдное, нет ли в стыде чего-то от
   совести. И такое, конечно, есть. – Так,
   приличному человеку стыдно иметь особые
   привилегии; здесь стыдно (за себя
   перед другими) едва отличимо от
   совестно (перед собой за других).
   Стыдно и совестно, с другой стороны, и
   разрешить кому-то попирать свое право,
   потому что существует у каждого и долг перед
   собой. Стыдно и совестно не дать отпора,
   когда покушаются не просто на самолюбие, но
   на достоинство…
   Здесь кстати
   вернуться к вопросу о том, всякое ли
   подлинное зло – зло другому, и занимается ли
   совесть только этим последним. – Для совести
   трудно различимо зло себе – уже потому, что
   такое зло есть одновременно и наказание. И
   все-таки можно заметить угрызения совести (а
   не только досады) и в случае зла себе – даже
   физического, причиненного, скажем, по
   халатности; как и тогда, когда по некоей
   небрежности теряешь уважение тех, кого
   уважаешь; или разрешаешь, из страха или
   расчета, попирать хотя бы и самолюбие. Здесь
   совестно едва отличимо от
   стыдно.
   Так что стыд как бы
   чреват совестью; он ждет лишь того, чтобы
   личность дозрела, доросла до моральной
   автономии, взяла бы его внутрь себя, и тогда
   он – сама совесть. – Потому, человек вполне
   бессовестный скорее всего и бесстыден,
   нечувствителен ни к какому наказанию кроме
   физически ощутимого. «Ни стыда, ни совести»
   – ведь это комплекс!
   …Так что
   совесть, конечно, сохраняет родовое общее со
   стыдом, из которого она выросла. Стыд уже
   знает суд кроме наказания, и в этом – зачаток
   совести. Со своей стороны, совесть помнит об
   условности условностей, занимающих стыд,
   но и их ломать без нужды не станет. Человек
   действительно бесстыдный скорее всего и
   бессовестен.
   …Но в первобытном
   человеке стыд, чтобы не сгинуть, должен
   время от времени подкрепляться наказаниями.
   Если власть не в силах наказать, то варвару
   стыдно, скорее, ей подчиняться, – отчасти это
   касается и власти мнения. В грубой форме эта
   ситуация формулируется так: «устыдилась
   свинья, как отведала дубины». А до тех пор
   думала, видно – «стыд не дым, глаза не
   выест».
   Чем дальше
   человек уходит от первобытного в себе, тем
   явнее для него – угрызения совести страшнее
   возможных кар. Когда человек избегает
   формального ощутимого возмездия, тогда-то и
   настигает его неформальная работа совести. За
   наказанием, на каторге, от совести скорее
   можно укрыться; потому и «на воре шапка
   горит», что нечто в душе вора хочет его
   выдать – «облегчить совесть
   (душу)».
   Можно ли «потерять
   стыд» (если он действительно был)?
   Ну, во-первых, меняются кодексы
   стыдного; потерять стыд вместе со всеми – «не
   считается». Во-вторых, если стыд
   (бесстыдство) имеет спрос и оплачивается, то
   образуется среда, в глазах которой он
   перестает быть стыдным. Скажем, порнозвезде
   неловко показаться в немодной одежде, но не
   без одежды. То же, что с публичными
   женщинами, происходит с публичными
   политиками: опозориться с явной выгодой – не
   стыд, а молодечество.
   Первый шаг, возможно, труден для всех;
   это как в тину залезть: представить противно,
   гадко палец опустить, а как по шейку –
   оказывается, ничего…
   Можно ли
   «потерять совесть» (если она действительно у
   человека была)?
   Видно, дело в случае такой «потери»
   обстоит так. Страшные рассказы об
   угрызениях совести пугают и бессовестных
   тоже, и, пока настоящее зло их ничем не
   искушает, они могут о своей бессовестности
   не подозревать, быть в мелочах вполне
   морально осмотрительными (чтобы не сказать
   совестливыми). Страшен первый шаг – первое
   преступление помогает бессовестному
   обнаружить, что бояться ему было особенно
   нечего.
   «От чего здоровая совесть мучится, чахлая
   умирает» (цитирую сам себя). Маленькую
   совесть преступление губит.
   Бесстыдство –
   расценивать общее мнение о тебе ниже своих
   выгод, и готовность им расплачиваться. По-
   своему «бесстыдна» личность: трудно не
   презирать общее мнение, если имеешь
   собственное. Разница в том, что пошлое
   бесстыдство, как сказано, выгодно, а
   личностное – накладно.
   Бессовестность (преступный
   тип) – это узость сознания, для которого в
   мире не находится ничего самоценного, кроме
   Я (эгоцентризм), а значит, нет и ничего
   должного, кроме «хочу и могу», и не
   должного, кроме «не хочу» и «рискую
   поплатиться». Функцию совести тут исполняет
   страх, – взвешивание рисков.
   Совести у общностей нет,
   но стыд – дело социальное, – стыд есть.
   Например, «национальный позор». Правда,
   присущая всякому социуму бессовестность
   склоняет народы чаще вспоминать о
   «национальной гордости»…
   «У
   корпораций нет совести», говорят
   американцы. Нет совести, а только лишь
   умеряющий алчность страх, у государств
   (коллективный эгоизм называется
   патриотизмом, а опаска – миролюбием).
   Совесть – дело личное.
   Все требования стыда –
   внешняя благопристойность, и потому
   стыд формалист. Но потому же есть один
   аспект, в котором это бывает не совсем верно.
   Это аспект эстетический. Ибо искусство
   благопристойности может бесконечно
   усложняться и выходить за рамки того, что
   можно уложить в запоминающиеся и четкие,
   формализуемые правила. Это особенно явно в
   сверхсоциализированных восточных
   обществах, в «культуре стыда». Здесь стыд,
   эта душевная подчиненность социуму, будто
   перестает быть формальным, тщится завладеть
   внутренним существом человека – и, как
   может показаться на «западный» взгляд,
   подменить самое совесть!
   Как ни
   странно, но и в требованиях к себе самому
   человек способен цепляться за форму, –
   мучить себя, изводить мелочными
   придирками, тайно или явно гордясь своими
   усилиями и притом уклоняясь от
   существенного, главного; и в эти сети
   пытаются поймать – самое совесть! Вот –
   фарисейство.
   Конечно, фарисейство есть отмирание
   совести, а не совесть. Живая совесть в том,
   чтобы сбрасывать всякую становящуюся
   удобной и оправдывающую форму, всякую
   защитную кору, как только она нарастает; она
   по ту сторону принципиальности и
   казуистики. Формализовать совесть
   невозможно, не убивая ее этим, не превращая
   ее – в лицемерие.
   Стыд не отличает
   эстетических и этических требований, то и
   другое тонет для него в понятии
   «правильное»; «предосудительно» есть то же,
   что «некрасиво». Скажем, нечестность так же
   «некрасива», как немодная или потрепанная
   одежда.
   Можно сказать, что «культура стыда» – это
   «эстетизм», но такой, в котором нет места
   индивидуальным пристрастиям; точнее всего
   было бы слово «стилизм». Любое зло, если
   постарается, может стать «стильным», а вот
   добру это невозможно, ведь подлинность (как
   непосредственность) и стиль
   антагонисты.
   Совесть,
   презирая форму, воспрещает смешивать
   эстетическое и этическое, для нее нет ничего
   отвратительнее эстетизма. Зло не бывает для
   развитой души даже внешне
   привлекательным, а добро – даже внешне
   жалким.
   Можно сказать, что «культура совести»
   требует понимания красоты как формы
   истины и добра (формы, которую
   поверхностному или равнодушному взгляду
   трудно бывает оценить, и которую, к тому же,
   могут имитировать заблуждение и зло). То
   есть это культура сути, а не стиля, культура
   постоянного продвижения к подлинному,
   настоящему…
   У слова стыд два
   совершенно несхожих друг с другом
   антонима: стыд-способность имеет антоним
   бесстыдство, стыд-чувство – гордость!
   Это – от того, что требования стыда не
   только в принципе выполнимы (если только
   позволяет ситуация), но и перевыполнимы:
   каждому иной раз «приходится стыдиться», но
   и каждому же, по меньшей мере на его личный
   взгляд, «есть чем гордиться». И редко кто
   сомневается в том, что гордость вообще может
   быть «справедливой».
   У совести,
   будто, лишь один антоним: бессовестность, а
   высокого антонима нет. Совесть, – чему учил
   еще Христос, – не бывает довольна собой.
   Когда говорят о своем довольстве «чистой
   совестью», имеют в виду лишь то, что совесть
   стоит любой жертвы, и вот жертва принесена.
   Тот же, кто горд своей чистой совестью
   вообще, видимо, вовсе ее не имеет, потому она
   его и не тревожит; здоровая-то совесть –
   болит… Или же этот счастливец лицемерит,
   фарисействует… Но вот, впрочем, и другой
   антоним совести: фарисейство!
   Бог все видит, да еще
   надо ему исповедоваться – видимо, чтобы не
   забывать об этом неудобном обстоятельстве.
   Так что стыда перед Богом у человека нет,
   только страх.
   По аналогии с «божьим страхом»
   (архаичной совестью), стыд – это «страх
   человечий». (Что именовалось еще, кажется,
   «страх иудейский».) Стыд же,
   эмансипирующийся от такого страха – есть
   сначала самолюбие, а потом и (как выше уже
   говорилось) – честь, – но еще не
   достоинство.
   Религиозность была когда-то
   человеческой совестью (тогда она называлась
   «божий страх»: то есть страх не перед людьми
   и такой, что не спрячешься). Теперь совесть
   тщатся подменять еще и квази-религии, –
   идеологии. Однако эмансипация,
   «секуляризация» совести – наше обращение к
   «безыдейным» добрым ценностям жизни для
   всех – столь же закономерна, как закономерен
   рост и эмансипация разума. Совесть (не грех
   повторить) заодно со становящимся
   человеческим достоинством.

4. Кстати, мне кажется, если кто-то совершил что-то не очень хорошее, но при этом его мучает совесть, то он способен исправиться, у него есть душа и осознание своей вины. То есть, это еще не подлец. Законченные негодяи не испытывают душевных терзаний вообще.
   Однажды, будучи в деревне у бабушки мы с соседским мальчиком украли у его папы, из кармана его рабочей куртки, пачку сигарет и выкурили ее. Конечно, каждый из нас понимал, что поступает плохо  – ведь как воровство, так и курение  – не повод для гордости.
   Но нам так хотелось попробовать! Часто видя табачные изделия как атрибут и элемент «крутости» в играх и фильмах, нам захотелось самим побыть взрослыми и брутальными мужчинами, пусть и в своих мечтах. Потому, мы не раздумывая, совершили не очень – то хорошее дело.
   К слову, я так и не понял, зачем некоторые взрослые курят. Мы оба кашляли, и было очень неприятно.
   Разошлись мы с другом поздно вечером, долго ждали, пока выветрится запах. Прощаясь, договорились, что никогда никому не расскажем.
   Всю ночь я мучился, ворочался с боку на бок и не мог уснуть. Моя совесть никак не хотела принимать тот факт, что ее в данном случае никто не спрашивает. Как только рассвело, я рассказал о случившемся бабушке, она же, в свою очередь, повела меня к папе моего приятеля, которому я тоже поведал  всю правду.
   И пусть после этого меня наказали, я около двух недель не ходил с мальчишками играть в футбол и купаться на речку, а сидел взаперти – я был рад, ведь мучения кончились и моя совесть чиста.
   К слову, друга я не выдал – сказал, что украл пачку сигарет один. Потому, что совесть – она у каждого своя. И если он не испытывал совершенно никаких угрызений – мало того, узнав о моем признании не стал разделять со мной наказания, а испугался и «ушел в тень» – то Бог ему судья. Как говорится, пусть это останется на его совести.

   2 вариант

   Часто мы слышим выражение: «да у него же нет совести!», но не каждый задумывается над тем, у кого она есть. С самого детства нас воспитывают родители и стараются вложить только правильные качества: доброту, честность, подельчивость, сопереживание и не исключением является совестность.
   В моем понимании совесть – это умение признать воремя свою ошибку, остановиться и подумать о правильности моих дейсвий, предусмотреть последствия. Например даже если на дороге нет ни одной машины – дождаться зеленый; помочь другу, когда он просит о помощи; извиниться, когда признаешь поражение. Это незаменимое качество нужно тренировать в себе с самого детства. Если же не воспитывать его в себе, то можно стать похожим на бездушного человека, которого ничего не волнует.
   К сожалению в мире сейчас стало много людей, которые не думают о совести. Кругом можно встретить обман, ложь, хитрость и недоверие. Наверняка эти люди не стали богаче или счастливее от того, что не считаются с мнением и поступками других людей. Это не в коем случае не означает, что нельзя отвечать на зло злом или не доверять добрым поступкам, нужно просто быть осмотрительнее. Чем чаще каждый из нас будет прислушиваться к зову своего сердца, осознаннее относиться к себе и другим, понимая их желания у потребности, тем больше в нем будет расти его совесть и доброта.
   Чтобы правильно понять и осознать свои чувства и поступки, нужно пользоваться тем, что есть у нас сейчас. Необходимо развивать в себе праивльные привычки, читать больше книг и литературы, которая дана нам не только в учебное время, а так же быть человечным к себе, близким и просто знакомым. Ведь всем приятно чувствовать себя полезным и нужным, приятно, когда в душе нет угрызений о том, что обидели кого-то специально. Чем больше таких людей будет в мире, тем меньше останется тех, кто решил отказаться от своей совести.
   Поступая так, как советовалось выше, каждый из нас сможет отдать своим близким должное в нашем воспитании. Мы сможем обрадовать наших бабушек и дедушек, мам и пап не только добрым словом и делом, а в будущем, мы будем так же бережно заботится о них, как они заботились и берегли нас. Однажды каждый сможет подарить то, о чем мечтал наш самый дорогой серцу человек. А наши поступки будут откладываться у нас в сердце, как самые и чистые и добрые. Ведь кому как ни нам поступать по совести подавая пример остальным?

   Сочинение №3

   Совесть – это внутренний человеческий компас, который позволяет правильно поступать в трудных ситуациях и принимать решения. Она есть фактически у каждого человека, просто развита в разной степени, зависит от воспитания и социализации человека, от того какой уровень отношения к окружающим людям и к себе заложена внутри ребенка.
   Именно совесть сигнализирует человеку о том, что он поступает неправильно. Поэтому человек испытывает стыд. Его мучает совесть за то, что он совершил неправильный поступок.
   Но если часто поступать неправильно, то совесть притупляется. Она уже не замечает неправильных поступков, фильтр морального благополучия падает, поэтому аморальные поступки не вызывают никакого стыда. При этом стыд должен побуждать человека к определенным действиям, желанию исправить произошедшее по его вине и ответственность за совершенное. Стыд является индикатором правильности происходящего, правильности и моральности совершенных поступков.
   Планка воздействия внешних факторов на человека падает, чем больше аморальных поступков он совершает, тем на более низменный поступок он готов. При этом он не осуждает окружающих людей, если их поступки не задевают его самого. Если же поступки других задевают человека, который лишен совести, то он соответственно считает их людьми бессовестными и недостойными общения.
   Также совесть необходимо обучать, тогда она становится более восприимчивой. Стыд как раз-таки является показателем того, что у человека есть совесть и она полноценно работает.
   Моральный уровень человека зависит от поступков, которые человек постоянно совершает. Если же человек постоянно поступает аморально, то это становится его нормой поступков, бывает про человека, который поступает неправильно и низко говорят: «Совести у него нет». Значит она не реагирует на происходящие изменения, не побуждает человека изменять свои поступки, предпринимать изменения.
   Обычно люди лишенные совести из-за воспитания или внешних обстоятельств, а иногда это происходит по собственному желанию, человек притупляет свои чувства, то что ему стыдно и неудобно перед другими.
   Поэтому я считаю, что совесть и стыд полностью сопоставлены и взаимосвязаны между собой. Если есть совесть, то она вызывает чувство стыда на определенные поступки и действия. Если же совести нет, то и чувства стыда не возникнет.

   Совесть – сочинение 4

   С самого раннего детства родители обучают свои детей, рассказывают, что хорошо, а что плохо, прививают моральные принципы. По мере взросления ребёнок пополняет свои знания в школе, учится правильно поступать на примере своих сверстников или героев из литературных произведений. Из полученных знаний постепенно формируется образ мыслей, образ действий и совесть.
   Совесть – это внутренний голос, который подсказывает человеку как правильно поступить в той или иной ситуации. Если же человек всё-таки поступает неправильно, тогда его одолевают угрызения совести и всевозможные мысли о том, что всё можно было сделать по-другому. Так действует совесть на человека для того, чтобы он мог исправить данную ситуацию в лучшую сторону. Исправив свои ошибки, человек сразу же избавляется от угрызения совести и получает радость. А те ошибки и неправильные действия человека, которые нельзя исправить, могут со временем служить в качестве огромного жизненного опыта, поскольку, помня о них человек в будущем будет стараться больше так не поступать. Таким образом это чувство можно сравнить с судьёй, который находится в каждом из нас и следит за всеми нашими действиями, для того чтобы его обладатель поступал правильно и получал радость и удовлетворение от своего образа жизни.
   Можно встретить и таких людей, которые поступают неправильно и не желают по каким-то причинам исправлять свои ошибки, несмотря на угрызения совести. Со временем у таких людей совесть может притупиться и настанет такой момент, когда она перестанет мучить человека. Таких людей часто называют бессовестными, так как они часто обижают других людей, поступают несправедливо. По их образу жизни можно сказать, что они стали на плохой путь, полный безнравственности и злых поступков.
   Если бы все люди жили в соответствии с высокими нравственными нормами, всегда слушали голос своей совести и по возможности исправляли свои ошибки, тогда в мире было бы намного меньше зла, несправедливости и обмана. Ведь совесть нам дана для того, чтобы мы хорошо ориентировались в моральных ценностях и всегда поступали правильно. Таким образом, если мы будем жить, слушая свою совесть, обученную на моральных ценностях, то сможем выработать в себе и другие положительные качества, будем заботиться об окружающей среде и находить общий язык с другими людьми. Только так мы сможем прожить долгую и счастливую жизнь.

   Что такое Совесть (5 вариант)

   Совесть – внутреннее ощущение человека, помогающее совершать правильный нравственный выбор. Проблему совести поднимают многие авторы в своих литературных произведениях.
   Булгаков в романе Мастер и Маргарита показывает мучения Понтия Пилата, когда он отдаёт приказ о казни Иешуа. Прокуратор понимает, что пленник невиновен, но не может пойти против устоявшихся принципов, потому что из-за этого может лишиться власти и влияния. После казни он долго мучается, испытывает ужасные угрызения совести, в итоге раскаивается и освобождает себя от тяжких оков самобичевания.
   Другой пример – Родион Раскольников из произведения Достоевского «Преступление и наказание». Герой романа испытывает смешанные чувства после убийства старухи – процентщицы, которые впоследствии оказываются позывами совести. В душе другого героя – Сони Мармеладовой – также бушуют сомнения в правильности своих действий. Хотя девушка и является скромной и безропотной, никого не винит в таком положении своей судьбы, она понимает, что так жить нельзя, и ее мучает совесть за то, что она поступает отнюдь не религиозно.
   Но как же действует этот феномен? Человека начинают терзать многочисленные мысли, в голове прокручивается ситуация, в которой, быть может, он не очень хорошо повёл себя, неправильно поступил. Или же вырисовывается образ грядущего мероприятия, предполагающего выбор между «плохим» и «хорошим», нередко даже между одним «плохим» и другим, что ещё больше усложняет выбор.
   Эффект совести – крана полезный, но иногда он может и мешать существованию в социуме. Человек, которому по сложившимся обстоятельствам всегда нужно увиливать, придумывать отговорки и врать, имея отличную совесть, не сможет так поступать. Или, если даже пересилит себя, будет чувствовать дискомфорт и угрызения, что может свести с ума даже самого стрессоустойчивого.
   В наше время совестливых людей становится все меньше. Истинные ценности уступили место эгоизму и эгоцентризму в сердцах людей. Нравственные и моральные установки современного человека деградируют, культурно – эстетический уровень, к сожалению, уже не так высок. И если в ближайшем прошлом считалось, например, неслыханной дерзостью заговорить со старшим в повышенных тонах, сделавший это впоследствии бы мучайся угрызениями совести, то сейчас каждый второй подросток регулярно грубит своим родителям, учителям или даже простым проходимого улице или в общественном транспорте.

   №6

   Зачастую под «совестью» понимается чувство нравственной ответственности перед обществом, отдельным человеком либо группой людей. Это подразумевает тот факт, что личность сама формирует нравственные обязанности и производит над собой некий самоконтроль.
   Оценка же собственных поступков зачастую приводит к разному итогу: главными градациями здесь служит удовлетворение либо недовольство самим собой, а также своим выбором либо поведением в той или иной ситуации.
   В связи с этим многие испытывают так называемые «муки совести» – так называются душевные терзания человека, когда он осознает, что поступил не так, как «было бы правильно» с точки зрения этики, морали либо воспитания. Конечно, есть и «смягчающие обстоятельства», к которым относятся неожиданность, состояние аффекта, трусость и пр. Но, так или иначе, присутствие совести у человека лучше, чем ее отсутствие.
   Можно сказать, что совесть служит основой нравственного самосознания личности. Возникновение ее у человека разумного относят к эволюционной и интуитивной теориям. И, какая бы из них не была правильной, факт есть факт- на данный момент, практически каждой личности свойственно задумываться о нравственном выборе и испытывать переживания, связанные с его правильностью либо неправильностью – разумеется, все зависит от морального уровня человека: кому – то свойственно впадать в депрессию из-за малейшей провинности, а кто-то спокойно спит даже после совершения тяжких злодеяний.
   Совесть можно назвать интуитивным явлением – ведь представления о ней в сознании человека формируются исподволь, извне, без всяких на то предпосылок. Конечно же, огромную роль играет воспитание, данное родителями – благодаря нему у ребенка складывается первоначальное представление о добре и зле, плохом и хорошем, достойных и недостойных поступках.
   Но, тем не менее, полный комплекс морально-этических норм и устоявшаяся жизненная позиция формируются уже в более сознательном возрасте. Следовательно, и  окончательные представления о совести появляются в этот же период.
   Многие связывают понятия о чести и совести с религией – но, на самом деле, это является правдой не в полной мере. Все зависит от понятий об этике и справедливости – потому, существовало много случаев, когда атеист был совестливее многих из «праведных» христиан.
   Многие задаются вопросом: «можно ли взрастить в себе чувство подобного самоконтроля?» Несмотря на то, что зачатки формируются в детстве, работа над собой может в значительной степени влиять на формирование позитивных черт характера – в том числе и на представление о чести, совести и благородстве.
   9 класс. 15,3. ОГЭ

5. Когда люди начинают обманывать и поступать против принятых обществом норм? Так ли наша совесть эфемерна, как кажется, или ее можно увидеть? Как выглядит стыд и что может заставить покраснеть любого человека за несколько минут? Стыд и совесть способны доставить нам множество неприятных переживаний. Так может быть нам лучше было бы без них? Совесть – она не присуща нам с рождения и не является базовым инстинктом. Как и когда она формируется?

   Детская совесть

   Был проведен небольшой эксперимент на честность с четырьмя дошкольниками. Легко ли дети смогут переступить через совесть? Дети получили от психолога практически невыполнимое задание. Нужно было переложить шарики от настольного тенниса из одной миски в другую, используя только абсолютно прямую лопатку. За выполнение  этого задания детям обещали «вкусную» награду. На время выполнения задания ребенок оставался один. Все взрослые выходили из помещения, но видеокамеры были включены. Дети были поставлены в непростую ситуацию. Психологи называют это конфликтом мотивов. С одной стороны каждому ребенку хотелось справиться с заданием и получить приз, с другой было условие, которое перед ними поставил взрослый.
   Дети хотят, чтобы их похвалили. Они хотят получить какую-то награду даже просто в качестве так называемого психологического «поглаживания» от родителей или любого другого взрослого. Им необходимо показать, что они хорошие. Для детей – это важно. Им приятно быть позитивными, хорошими, чтобы их одобрили.
   В эксперименте трое детей поступили честно. Они не стали нарушать правило и доставать шарики руками. Некоторые участники даже не смогли справиться со своими эмоциями и у них появились «слезки на колесиках». Но честно поступили не все. Последний испытуемый решил схитрить и нарушил правило. Желание справится с заданием, и выиграть приз оказалось у него сильнее, чем необходимость соблюсти условия. Но это исключение. Большинство детей относится к такому понятию как честность серьезно и категорично. Ребенок – совестливое и целостное существо. Он еще не договорился с миром и не подстроился под него, поэтому он действует от самого себя и он честен.

   Когда мы взрослеем

   Психологи называют совесть внутренним родителем. Мама и папа, чтобы было проще управлять ребенком, прививают ему понятия, что такое «хорошо» и что такое «плохо». Когда запреты родителей становятся уже внутренними требованиями к себе – совесть сформирована.
   По мере взросления человек вырастает из старых правил. Первый переломный момент – подростковый возраст. Это специфически определенный этап в развитии человека. Внутренний голос подростка будет его всегда как-то оправдывать, будет ему все разрешать. Подростки в этом возрасте могут вытворять бог знает что, но при этом чувствовать себя всегда правыми.
   Позже у человека формируется внутренняя философия и жизненная позиция. Развиваясь духовно, он перерастает родительские нормы, чтобы сформировать свои собственные. Совесть становится невидимым инструментом самоконтроля. Но так ли она абстрактна и эфемерна, как кажется?

   Можно ли увидеть совесть?

   В институте мозга человека города Санкт-Петербурга впервые в мире «увидели» совесть. Ее механизм основан на так называемом детекторе ошибок. Мозг постоянно отслеживает: все ли действия человека соответствуют привычной схеме и сигнализирует, если мы что-то делаем неправильно. Например, если вы вдруг оставили включенным дома утюг и, не заметив этого, вышли на улицу, то вами начинает овладевать чувство беспокойства. Вы возвращаетесь и выключаете прибор. Этот механизм мозга сигнализирует вам, что что-то не так, что-то вы делаете неправильно. И это является основанием для того, чтобы внимательно присмотреться к своим действиям. Это и есть механизм самоконтроля.
   Ученые задались исследовать, как работает детектор ошибок при намеренном отклонении от нормы. Например, мы это делаем, когда лжем, преследуя корыстные цели. Другими словами, переступаем через свою совесть. Этот механизм мозга сигнализирует вам, что что-то не так, что-то вы делаете неправильно. И ученые задались вопросом, как этот механизм ошибки будет срабатывать в той ситуации, когда эти некорректные действия будут выгодны человеку.
   Они создали экспериментальные условия, при которых ложь была бы выгодна. Испытуемого попросили обмануть компьютер (была разработана специальная компьютерная программка для этого эксперимента). Когда это, получается, сделать человек получает вознаграждение. К испытуемому подключили электроэнцефалограф – прибор, который измеряет электрическую активность мозга. Ученые измеряют ее пики при выполнении задания.
   В ходе эксперимента выяснилось, что наш мозг воспринимает ложь как отклонение от нормы. Это нужно для того, чтобы человек сам не поверил в свой обман. Такой природный детектор ошибок не удерживает от бессовестных поступков, но он мешает получать от них удовольствие. Мы не можем вмешиваться в работу этого механизма и именно поэтому мы не можем наслаждаться бессовестными поступками.
   Внутренняя систем самоконтроля есть у всех, а значит и бессовестных людей не бывает. Но работа такого механизма индивидуальна. Она зависит от воспитания и культуры. Например, для европейцев каннибализм – это недопустимо, но для некоторых африканских племен – считается нормой.
   Человек не может контролировать свой детектор ошибок, но он может притуплять его действия. Ученые доказали, что при действии алкоголя реакция организма модифицируется, и некорректное действие перестает восприниматься как нечто неправильное. Когда же человек протрезвеет, то он воспринимает свои действия в момент опьянения тоже как неправильные. Появляется некое ощущение вины перед самим собой.
   Итак, совесть формируется вместе с установлением личности человека. Бессовестных людей не бывает. Но что может заставить людей пойти в разрез со своими нравственным принципами и что наоборот заставляет соблюдать нормы приличия?

   Социум стимулирует развитие стыда и совести

   Зачастую поведение человека зависит от ситуации. Иногда механизм самоконтроля просто не успевает срабатывать. Например, в условиях стихийного бедствия или катастрофы любой добропорядочный человек может стать мародером. Что убивает в человеке совесть? Влияние толпы? Безнаказанность?
   По мнению специалистов, голос совести особенно «громко звучит» в одиночестве. Если речь идет о каком-то дискомфорте связанным со страхом, и мы понимаем, что мы что-то не должны были делать, потому что будем наказаны, то это не та ситуация, когда говорит наша совесть. Совесть – очень интимное чувство, которое мы можем ощутить в себе только в ситуации полного одиночества. Никто не знает о моем поступке, но я-то знаю об этом!
   Фактор, который способен повлиять на нашу совесть – это мнение окружающих. Люди более склонны к эгоизму, когда они находятся в одиночестве и некому оценить их действия, направленные лишь на благо себя любимого. Когда же человек находится в социуме, то сразу начинают возникать какие-то вопросы по оценкам общества по отношению к нему. То есть, как на тебя посмотрит другой член коллектива при том или ином действии. И все это происходит практически на бессознательном уровне. Человек хочет обязательно посмотреть, как же его оценивает социум.

   Отличия совести, стыда и чувства вины

   Итак, совесть – это внутренний контролер, который есть у всех. Но особенности воспитания и личностные качества заставляют человека по-разному реагировать на ее призывы. Людей, которые веду себя в одиночестве так же как в обществе – единицы. У каждого имеется своя матрица моральных стандартов. При отклонении от нее человек испытывает угрызения совести или чувство вины. Что это такое и чем оно отличается от стыда?
   Разница между стыдом и виной заключается в том, что вина возникает тогда, когда человек раскаялся за содеянное. То есть ему стало неприятно, что он совершил этот поступок. Это внутренне состояние. В этот момент человек обычно опускает голову, уходит внутрь себя и начинает переживать эмоции.
   Стыд возникает только при наличии свидетелей. Это чувство страха быть отвергнутым, непринятым обществом. Стыд может появиться, когда мы отличаемся от других.
   У детей желание быть, как все развито сильнее, чем у взрослых. Чувство стыда – это социальное чувство. Оно формируется в социуме и когда человек чувствует свою принадлежность к определенной группе, он чувствует себя, таким образом, более защищенным. Но при этом он является и более уязвимым в этот момент. Ведь нужно быть, как все, даже если кое-что приносит ему при этом какой-либо дискомфорт.
   Со временем чувство стыда меняется. Взрослые люди стараются избегать действий, за которые им может быть стыдно. Основные характерные для стыда черты – это опущенные глаза, наклон головы, покраснение кожных покровов, изменение интонации голоса. Если человек пытается что-то скрыть, то одним из способов маскировки истинных эмоций является – улыбка.
   Итак, стыд – это сугубо социальное понятие. Оно может возникнуть только при свидетелях, когда человек отклоняется от общепринятых норм морали и нравственности. Муки совести, напротив, сугубо интимное чувство. Оно проявляется в одиночестве и съедает человека изнутри. Подавленное чувство вины способно вызвать серьезные расстройства нервной системы, тревожности и фобии. Возможно, нам лучше не иметь представления о совести. Ведь порядочным, совестливым, честным, нравственным быть крайне невыгодно. Потому что это всегда игра против своего удобства и комфорта.
   Но каким было бы общество, если бы мы никогда не мучились угрызениями совести и наше поведение не контролировал бы стыд? Обман и предательство, преступления и насилие, лицемерие и страх. Стыд и совесть – это механизмы, защищающие нас от животных инстинктов. Внутренние советчики, которые помогают развиваться, обретать гармонию и смысл жизни.

6. В сочинении – рассуждении на тему “Совесть” можно написать, что совесть относится к нравственным качествам человека. А что же такое совесть? Совесть – это способность каждого конкретного человека самостоятельно реализовывать и формулировать нравственный контроль за совершение каких-либо поступков. Недаром ведь существует выражение: “Совесть мучает”.
   За безнравственные поступки человек может испытывать угрызения совести. Но испытывать может только тот, у которого эта совесть есть. Обман, ложь – это бессовестные поступки. Человек не всегда может осознавать, что поступает в нарушение нравственных догм, принятых в обществе. Но осознание этого, порой горькое, ставит человека на путь исправления. В подтверждение можно привести примеры из литературы в зависимости от изученных произведений. Это, например, Аркадий Гайдар “Совесть”, вспомнить эпизод из “Детства” Л.Н. Толстого (“Наталья Савишна”), Пушкин “Станционный смотритель” (раскаяние дочери, когда отец уже умер), Пушкин “Капитанская дочка” (эпизод, когда Гринев обидел Савельича), Ф.М. Достоевский “Преступление и наказание” и другие. Описать и порассуждать о приведенном примере.
   Следующий аргумент можно привести из жизни, о чем-нибудь, что случилось с автором сочинения или его знакомыми, случай из жизни класса.
   В завершении сочинения написать, что автор сочинения придерживается норм морали и старается их не нарушать.

7. Изначально совесть есть у каждого, но в силу воспитания, влияния окружающей среды и других внешних факторов некоторые люди перестают слышать ее голос или просто учатся не реагировать на его призывы. Именно поэтому вокруг столько грязи и зла. Если бы некоторые мировые лидеры хоть раз прислушались к голосу совести, в мире не было бы столько войн, а миллионы людей жили бы в согласии.
   В литературе часто поднимается тема совести. Например, в романе «Мастер и Маргарита» ярко описаны муки совести римского прокуратора Понтия Пилата после того, как он отдал приказ казнить Иешуа. Да, его в какой-то степени вынудили это сделать требования первосвященников, но ведь выбор есть всегда. Этот малодушный поступок не давал ему покоя даже после смерти, пока Иешуа сам не пришел и не освободил Пилата.
   А вот один из героев «Капитанской дочки» капитан Миронов точно знал, что такое честь и совесть. Зная, что это грозит ему смертью, он публично отказался примкнуть к захватившим крепость повстанцам Пугачева и обвинил его самого в том, что он бандит и самозванец. Капитана казнили, но он показал хороший пример честности и верности присяге.
   Я живу со своей совестью в ладу и всегда стараюсь ее слушать. Мама учила меня с самого детства, что совесть и честь – это главные достоинства человека. Замарав их один раз, потом можно всю жизнь не отмыться.
   Совесть является нашим поводырем в жизни, она не дает нам залезть в дебри лжи, бесчестия, грязи и предательства. Она сохраняет нашу душу чистой. Если бы все слушали свою совесть, мир стал бы намного лучше и добрее.

8. Итоговое сочинение на тему “Совесть и бесчестие”: введение, аргументы, заключение
   Может ли человек совершать бесчестные поступки неосознанно? Может ли человеческая глупость повлечь за собой зло? Что такое честь и что значит бесчестие? Эти вопросы поднимаются в произведениях “Довольный человек” И. С. Тургенева и “Фальшивая монета” Шарля Бодлера.
   Введение:
   Честь всегда имела для человечества ценность. Данное понятие служит для нас критерием оценки своих и чужих поступков. Достойного человека определяют такие качества, как доброта, правдивость, смелость и справедливость.
   Я считаю, что честь человека измеряется совестью. Именно она оберегает нас от осознанного совершения безнравственных поступков. Если же человек не понимает всей низости содеянного, не видит границу между добром и злом, его совесть молчит.
   Тезис: Поэтому, как мне кажется, люди часто совершают бесчестные поступки неосознанно.
   Аругумент из произведения “Довольный человек”:
   Подобную ситуацию описывает стихотворение в прозе И. С. Тургенева «Довольный человек». Величайшую проблему человечества писатель уместил всего в одно предложение: «Он сочинил клевету на знакомого, распространил ее тщательно, услышал ее, эту самую клевету, из уст другого знакомого — и сам поверил ей».
   По моему мнению, персонаж принял сплетни за правду, потому что забыл о том, что сам когда-то сказал все это. Значит он не вынашивал эту мысль в голове, не планировал запятнать чужую репутацию, а сделал это спонтанно. Возможно на этот поступок его толкнула, зависть или мелкая обида. Но итог один, человек сделал зло и сам этого не заметил.
   Между тем, юноша очень весел и доволен. Ему не стыдно признаться себе, что он рад чужим проблемам, а это говорит о том, что человек не понимает, насколько гадкие мысли живут в его голове.
   Аргумент из произведения “Фальшивая монета”:
   Проблему неосознанного бесчестия затронул и Шарль Пьер Бодлер в небольшом произведении «Фальшивая монета». Французский поэт с негодованием рассказывает о бесчестном поступке. Его друг подал щедрую милостыню бедняку, что несомненно заслуживает уважения. Но тот спокойно признался в том, что монета была фальшивой.
   Конечно, подделка могла быть разменяна на настоящие деньги, что было бы очень кстати для голодающего. Но также она могла стать причиной больших неприятностей для бедняка. Несмотря на это, автор был готов простить другу столь низкий поступок, полагая, что фальшивая монета была подана с целью развлечения или ради эксперимента.
   Однако друг не желал бедняку зла, он даже не задумывался о последствиях. Фальшивая монета была всего лишь попыткой проявить милосердие без собственных потерь, что еще больше разочаровало рассказчика. «Самый непростительный порок – творить зло по глупости» – заключил Шарль Бодлер.
   В нашем мире всегда находится место для бесчестия. И если человек совершает низкий поступок осознанно, он будет наказан, как минимум, собственной совестью. Тогда еще есть надежда, что бесчестный одумается, попытается исправить содеянное или, по крайней мере, не повторит подобного.
   Но если человек не видит границ и не понимает тяжести последствий, он будет творить зло без остановки. Именно поэтому важно думать не о том, как «приобрести» честь, а о том, как ее не потерять.
   Заключение:
   В нашем мире всегда находится место для бесчестия. И если человек совершает низкий поступок осознанно, он будет наказан, как минимум, собственной совестью. Тогда еще есть надежда, что бесчестный одумается, попытается исправить содеянное или, по крайней мере, не повторит подобного.
   Но если человек не видит границ и не понимает тяжести последствий, он будет творить зло без остановки. Именно поэтому важно думать не о том, как «приобрести» честь, а о том, как ее не потерять.