Сочинение на тему герой и толпа в романтической концепции лермонтова
11 вариантов
Особенностью лирики Лермонтова, на мой взгляд, является внутреннее единство лирического героя. Герой постепенно меняется, “движется”, но движение это значительно замедлено по сравнению с развитием лирических героев других поэтов XIX века. К концу творчества в лирике Лермонтова все чаще появляется образ простого, обычного, усталого человека, совсем не похожего на героя ранней лирики. Однако между этими героями существует тесная связь, обусловленная сохранением основных мотивов, тем лирики, которые пронизывают все творчество поэта и формируют образ его героя.
Лирика Лермонтова (наряду с поэзией Жуковского и ранним творчеством Пушкина) явилась взлетом русского романтизма. Это обусловлено тем, что лермонтовский лирический герой — герой романтический. Он наделен всеми отличительными чертами романтика — он борец, страдалец, мятежник, поэт, любовник, даже пророк…
Однако особенно сильна в образе романтического героя Лермонтова тема одиночества:
Одинок я — нет отрады:
Стены голые кругом,
Тускло светит луч лампады
Умирающим огнем.
Одиночество приобретает самые разные черты: это и заточение (как в приведенном отрывке), и любовное одиночество, появляющееся во многих любовных стихотворениях, и одиночество человека в мире:
…Одиноко
Он стоит, задумался глубоко,
И тихонько плачет он в пустыне.
Во многих стихотворениях (“Дума”, “И скучно и грустно…”) появляется идея принципиального одиночества личности, связанная с темой поколения в целом. Здесь мы сталкиваемся с одной из основных идей Лермонтова — идеей разрушающей душу рефлексии, болезни, убивающей, по мнению Лермонтова, все его поколение в целом и замыкающей личность на себе самой, обрекая ее на одиночество.
Мы иссушили ум наукою бесплодной,
Тая завистливо от близких и друзей
Надежды лучшие и голос благородный
Неверием осмеянных страстей…
Лучшее, что есть в человеке, — его чувства — “исчезают при слове рассудка”, рефлексия убийственна для чувств и веры. Автор причисляет свое лирическое “я” к “заблудшему” поколению, тем самым сравнивая лирического героя с “плодом, до времени созрелым”. Тема ранней смерти — традиционная тема романтической литературы, но Лермонтов вносит в нее нечто свое: он пишет не о ранней физической смерти, а о смерти самого романтического чувства, смерти, вызванной прежде всего неверием и отсутствием цели, отсутствием борьбы:
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно малодушны,
И перед властию — презренные рабы.
Мотив борьбы — важнейший мотив всей мировой романтической литературы — получил у Лермонтова разнообразное развитие.
Борьба является сущностью романтической натуры, ее основой: парус (в одноименном стихотворении) борется с враждующей стихией, а стоит буре смолкнуть — парус сам начинает искать и “просить” бури, потому что он “не ищет счастья” и “не от счастия бежит”.
Внутренний разлад в человеке, разлад, о котором мы говорили в связи с темой разрушительной рефлексии, также не может не порождать конфликта и борьбы в душе человека. В стихотворении “Как часто пестрою толпою окружен…” Лермонтов противопоставляет внутренний мир своего лирического героя внешнему реальному миру, одетому в маску:
…Мелькают образы бездушные людей,
Приличьем стянутые маски.
Образ маски и маскарада вообще появляется у Лермонтова очень часто, символизируя ложность и, главное, бездуховность мира, в котором существует лирический герой:
…Как ветхая краса, наш ветхий мир привык
Морщины прятать под румяна…
Тема веры и безверия тесно связана с темой борьбы. Романтический герой Лермонтова бросает упрек Богу в несовершенстве мира:
К чему творец меня готовил,
Зачем так грозно прекословил
Надеждам юности моей?..
Добра и зла он дал мне чашу,
Сказав: я жизнь твою украшу,
Ты будешь славен меж людей!..
Демонический и романтический герои поэм Лермонтова “Демон” и “Мцыри” отрицают Бога, не принимая мира, в котором живут. Однако Лермонтов, видевший причину “блуждающей” личности именно в неверии, в отсутствии идеалов, не мог не привести романтическую личность к согласию с Богом. Именно поэтому лермонтовский лирический герой находит в мире нечто такое, что примиряет его с небесами. Для лирического стихотворения “Когда волнуется желтеющая нива…” таким примиряющим началом становится природа:
Когда студеный ключ играет по оврагу
И, погружая мысль в какой-то смутный сон,
Лепечет мне таинственную сагу
Про мирный край, откуда мчится он,—
Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе,—
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу Бога…
Мысль “погружается в сон”, освобождая чувства, а “мирный край”, любовь к нему и единство с ним дают возможность герою “увидеть” Бога.
В некоторых стихах Лермонтова романтическим героем-борцом становится Наполеон. Образ вечного бунтаря, познавшего вершину власти и глубочайшее падение, традиционен для русской романтической лирики. В Наполеоне (как и в образе Байрона) для Лермонтова сочетались все черты романтического героя: бунтарство, бегство, изгнание, борьба со всеми и со всем — и одиночество героя как личности:
…Стоит император один —
Стоит он и тяжко вздыхает,
Пока озарится восток,
И капают горькие слезы
Из глаз на холодный песок…
В русской литературе традиционно взаимоотношения поэта и толпы воспринимались как неизбежный конфликт. Сама же тема занимала почетное место в лирике любого автора, причем образ поэта всегда был сближен с образом лирического героя. Не исключение здесь и Лермонтов, однако разрешение конфликта поэта и толпы у него очень своеобразное. Если толпа традиционно наделялась эпитетом “чернь”, “глухая”, “бездушная”, а в сердце ее вселялась корысть, бездуховная приземленность, то образ поэта сближался с образом пророка, певца, изгнанника.
Лермонтов решает конфликт иначе. С одной стороны, он более уважительно изображает саму толпу:
…Средь них едва ли есть один,
Тяжелой пыткой не измятый,
До преждевременных добравшийся морщин
Без преступленья иль утраты!
С другой — он в стихотворении “Поэт” 1838 года представляет читателю два типа поэтов, утверждая, что каждый век, каждая “толпа” рождает “своего” поэта, что поэт един с толпой, он нужен толпе — и толпа нужна ему. Презрение ктолпе Лермонтов называет той “ржавчиной”, которая разъедает сияющий клинок его таланта.
Лермонтовский поэт — совершенно особый тип лирического героя. В конфликте поэта с миром автор пытается сохранить объективность, не встает однозначно на сторону поэта (за исключением стихотворения “Смерть поэта”, где конфликт развивается иначе — не между поэтом и толпой, а между поэтом и властью, первый становится жертвой, героем и приобретает тем самым все симпатии автора). В конце творчества появляется “осмеянный пророк”, где образ поэта, не выполнившего своего назначения, полностью лишается авторских симпатий.
В целом же, как уже говорилось, к концу творчества все чаще и чаще в лермонтовской лирике начинает появляться совершенно новый тип героя, только на первый взгляд отличающийся от типично лермонтовского.
Новый образ человека простого, обыкновенного и усталого, появляющийся в стихотворениях “Валерик”, “Родина”, “Завещание”, “Соседка”, “Выхожу один я на дорогу…”, глубокими корнями связан с лермонтовским романтическим героем. Старые мотивы героизма, любви, разлуки, свободы получают новое звучание: героизм рассказчика в “Бородино” становится практически будничным, романтическая разлука уступает место наказу другу “все ей рассказать”; лексика романтическая сменяется сниженной, прозаической; тема свободы остается, но связывается это понятие уже не с борьбой, а с покоем (“я ищу свободы и покоя!”).
Таким образом, мы видим, что все отдельные черты лирического героя, всё их изменение подчинено внутреннему, глубинному единству этого героя.
Особенностью лирики Лермонтова, на мой взгляд, является внутреннее единство лирического героя. Герой постепенно меняется, «движется», но движение это значительно замедлено по сравнению с развитием лирических героев других поэтов XIX века. К концу творчества в лирике Лермонтова все чаще появляется образ простого, обычного, усталого человека, совсем не похожего на героя ранней лирики. Однако между этими героями существует тесная связь, обусловленная сохранением основных мотивов, тем лирики, которые пронизывают все творчество поэта и формируют образ его героя.
Лирика Лермонтова (наряду с поэзией Жуковского и ранним творчеством Пушкина) явилась взлетом русского романтизма. Это обусловлено тем, что лермонтовский лирический герой — герой романтический. Он наделен всеми отличительными чертами романтика — он борец, страдалец, мятежник, поэт, любовник, даже пророк…
Однако особенно сильна в образе романтического героя Лермонтова тема одиночества:
Одинок я — нет отрады:
Стены голые кругом,
Тускло светит луч лампады
Умирающим огнем.
Одиночество приобретает самые разные черты: это и заточение (как в приведенном отрывке), и любовное одиночество, появляющееся во многих любовных стихотворениях, и одиночество человека в мире:
…Одиноко
Он стоит, задумался глубоко,
И тихонько плачет он в пустыне.
Во многих стихотворениях («Дума», «И скучно и грустно…») появляется идея принципиального одиночества личности, связанная с темой поколения в целом. Здесь мы сталкиваемся с одной из основных идей Лермонтова — идеей разрушающей душу рефлексии, болезни, убивающей, по мнению Лермонтова, все его поколение в целом и замыкающей личность на себе самой, обрекая ее на одиночество.
Мы иссушили ум наукою бесплодной,
Тая завистливо от близких и друзей
Надежды лучшие и голос благородный
Неверием осмеянных страстей…
Лучшее, что есть в человеке, — его чувства — «исчезают при слове рассудка», рефлексия убийственна для чувств и веры. Автор причисляет свое лирическое «я» к «заблудшему» поколению, тем самым сравнивая лирического героя с «плодом, до времени созрелым». Тема ранней смерти — традиционная тема романтической литературы, но Лермонтов вносит в нее нечто свое: он пишет не о ранней физической смерти, а о смерти самого романтического чувства, смерти, вызванной прежде всего неверием и отсутствием цели, отсутствием борьбы:
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно малодушны,
И перед властию — презренные рабы.
Мотив борьбы — важнейший мотив всей мировой романтической литературы — получил у Лермонтова разнообразное развитие.
Борьба является сущностью романтической натуры, ее основой: парус (в одноименном стихотворении) борется с враждующей стихией, а стоит буре смолкнуть — парус сам начинает искать и «просить» бури, потому что он «не ищет счастья» и «не от счастия бежит».
Внутренний разлад в человеке, разлад, о котором мы говорили в связи с темой разрушительной рефлексии, также не может не порождать конфликта и борьбы в душе человека. В стихотворении «Как часто пестрою толпою окружен…» Лермонтов противопоставляет внутренний мир своего лирического героя внешнему реальному миру, одетому в маску:
…Мелькают образы бездушные людей,
Приличьем стянутые маски.
Образ маски и маскарада вообще появляется у Лермонтова очень часто, символизируя ложность и, главное, бездуховность мира, в котором существует лирический герой:
…Как ветхая краса, наш ветхий мир привык
Морщины прятать под румяна…
Тема веры и безверия тесно связана с темой борьбы. Романтический герой Лермонтова бросает упрек Богу в несовершенстве мира:
К чему творец меня готовил,
Зачем так грозно прекословил
Надеждам юности моей?..
Добра и зла он дал мне чашу,
Сказав: я жизнь твою украшу,
Ты будешь славен меж людей!..
Демонический и романтический герои поэм Лермонтова «Демон» и «Мцыри» отрицают Бога, не принимая мира, в котором живут. Однако Лермонтов, видевший причину «блуждающей» личности именно в неверии, в отсутствии идеалов, не мог не привести романтическую личность к согласию с Богом. Именно поэтому лермонтовский лирический герой находит в мире нечто такое, что примиряет его с небесами. Для лирического стихотворения «Когда волнуется желтеющая нива…» таким примиряющим началом становится природа:
Когда студеный ключ играет по оврагу
И, погружая мысль в какой-то смутный сон,
Лепечет мне таинственную сагу
Про мирный край, откуда мчится он, —
Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе, —
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу Бога…
Мысль «погружается в сон», освобождая чувства, а «мирный край», любовь к нему и единство с ним дают возможность герою «увидеть» Бога.
В некоторых стихах Лермонтова романтическим героем-борцом становится Наполеон. Образ вечного бунтаря, познавшего вершину власти и глубочайшее падение, традиционен для русской романтической лирики. В Наполеоне (как и в образе Байрона) для Лермонтова сочетались все черты романтического героя: бунтарство, бегство, изгнание, борьба со всеми и со всем — и одиночество героя как личности:
…Стоит император один —
Стоит он и тяжко вздыхает,
Пока озарится восток,
И капают горькие слезы
Из глаз на холодный песок…
В русской литературе традиционно взаимоотношения поэта и толпы воспринимались как неизбежный конфликт. Сама же тема занимала почетное место в лирике любого автора, причем образ поэта всегда был сближен с образом лирического героя. Не исключение здесь и Лермонтов, однако разрешение конфликта поэта и толпы у него очень своеобразное. Если толпа традиционно наделялась эпитетом «чернь», «глухая», «бездушная», а в сердце ее вселялась корысть, бездуховная приземленность, то образ поэта сближался с образом пророка, певца, изгнанника.
Лермонтов решает конфликт иначе. С одной стороны, он более уважительно изображает саму толпу:
…Средь них едва ли есть один,
Тяжелой пыткой не измятый,
До преждевременных добравшийся морщин
Без преступленья иль утраты!
С другой — он в стихотворении «Поэт» 1838 года представляет читателю два типа поэтов, утверждая, что каждый век, каждая «толпа» рождает «своего» поэта, что поэт един с толпой, он нужен толпе — и толпа нужна ему. Презрение к толпе Лермонтов называет той «ржавчиной», которая разъедает сияющий клинок его таланта.
Лермонтовский поэт — совершенно особый тип лирического героя. В конфликте поэта с миром автор пытается сохранить объективность, не встает однозначно на сторону поэта (за исключением стихотворения «Смерть поэта», где конфликт развивается иначе — не между поэтом и толпой, а между поэтом и властью, первый становится жертвой, героем и приобретает тем самым все симпатии автора). В конце творчества появляется «осмеянный пророк», где образ поэта, не выполнившего своего назначения, полностью лишается авторских симпатий.
В целом же, как уже говорилось, к концу творчества все чаще и чаще в лермонтовской лирике начинает появляться совершенно новый тип героя, только на первый взгляд отличающийся от типично лермонтовского.
Новый образ человека простого, обыкновенного и усталого, появляющийся в стихотворениях «Валерик», «Родина», «Завещание», «Соседка», «Выхожу один я на дорогу…», глубокими корнями связан с лермонтовским романтическим героем. Старые мотивы героизма, любви, разлуки, свободы получают новое звучание: героизм рассказчика в «Бородино» становится практически будничным, романтическая разлука уступает место наказу другу «все ей рассказать»; лексика романтическая сменяется сниженной, прозаической; тема свободы остается, но связывается это понятие уже не с борьбой, а с покоем («я ищу свободы и покоя!»).
Таким образом, мы видим, что все отдельные черты лирического героя, всё их изменение подчинено внутреннему, глубинному единству этого героя.
Особенностью лирики Лермонтова, на мой взгляд, является внутреннее единство лирического героя. Герой постепенно меняется, “движется”, но движение это значительно замедлено по сравнению с развитием лирических героев других поэтов XIX века. К концу творчества в лирике Лермонтова все чаще появляется образ простого, обычного, усталого человека, совсем не похожего на героя ранней лирики. Однако между этими героями существует тесная связь, обусловленная сохранением основных мотивов, тем лирики, которые пронизывают все творчество поэта и формируют образ его героя.
Лирика Лермонтова (наряду с поэзией Жуковского и ранним творчеством Пушкина) явилась взлетом русского романтизма. Это обусловлено тем, что лермонтовский лирический герой — герой романтический. Он наделен всеми отличительными чертами романтика — он борец, страдалец, мятежник, поэт, любовник, даже пророк…
Однако особенно сильна в образе романтического героя Лермонтова тема одиночества:
Одинок я — нет отрады:
Стены голые кругом,
Тускло светит луч лампады
Умирающим огнем.
Одиночество приобретает самые разные черты: это и заточение (как в приведенном отрывке), и любовное одиночество, появляющееся во многих любовных стихотворениях, и одиночество человека в мире:
…Одиноко
Он стоит, задумался глубоко,
И тихонько плачет он в пустыне.
Во многих стихотворениях (“Дума”, “И скучно и грустно…”) появляется идея принципиального одиночества личности, связанная с темой поколения в целом. Здесь мы сталкиваемся с одной из основных идей Лермонтова — идеей разрушающей душу рефлексии, болезни, убивающей, по мнению Лермонтова, все его поколение в целом и замыкающей личность на себе самой, обрекая ее на одиночество.
Мы иссушили ум наукою бесплодной,
Тая завистливо от близких и друзей
Надежды лучшие и голос благородный
Неверием осмеянных страстей…
Лучшее, что есть в человеке, — его чувства — “исчезают при слове рассудка”, рефлексия убийственна для чувств и веры. Автор причисляет свое лирическое “я” к “заблудшему” поколению, тем самым сравнивая лирического героя с “плодом, до времени созрелым”. Тема ранней смерти — традиционная тема романтической литературы, но Лермонтов вносит в нее нечто свое: он пишет не о ранней физической смерти, а о смерти самого романтического чувства, смерти, вызванной прежде всего неверием и отсутствием цели, отсутствием борьбы:
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно малодушны,
И перед властию — презренные рабы.
Мотив борьбы — важнейший мотив всей мировой романтической литературы — получил у Лермонтова разнообразное развитие.
Борьба является сущностью романтической натуры, ее основой: парус (в одноименном стихотворении) борется с враждующей стихией, а стоит буре смолкнуть — парус сам начинает искать и “просить” бури, потому что он “не ищет счастья” и “не от счастия бежит”.
Внутренний разлад в человеке, разлад, о котором мы говорили в связи с темой разрушительной рефлексии, также не может не порождать конфликта и борьбы в душе человека. В стихотворении “Как часто пестрою толпою окружен…” Лермонтов противопоставляет внутренний мир своего лирического героя внешнему реальному миру, одетому в маску:
…Мелькают образы бездушные людей,
Приличьем стянутые маски.
Образ маски и маскарада вообще появляется у Лермонтова очень часто, символизируя ложность и, главное, бездуховность мира, в котором существует лирический герой:
…Как ветхая краса, наш ветхий мир привык
Морщины прятать под румяна…
Тема веры и безверия тесно связана с темой борьбы. Романтический герой Лермонтова бросает упрек Богу в несовершенстве мира:
К чему творец меня готовил,
Зачем так грозно прекословил
Надеждам юности моей?..
Добра и зла он дал мне чашу,
Сказав: я жизнь твою украшу,
Ты будешь славен меж людей!..
Демонический и романтический герои поэм Лермонтова “Демон” и “Мцыри” отрицают Бога, не принимая мира, в котором живут. Однако Лермонтов, видевший причину “блуждающей” личности именно в неверии, в отсутствии идеалов, не мог не привести романтическую личность к согласию с Богом. Именно поэтому лермонтовский лирический герой находит в мире нечто такое, что примиряет его с небесами. Для лирического стихотворения “Когда волнуется желтеющая нива…” таким примиряющим началом становится природа:
Когда студеный ключ играет по оврагу
И, погружая мысль в какой-то смутный сон,
Лепечет мне таинственную сагу
Про мирный край, откуда мчится он,—
Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе,—
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу Бога…
Мысль “погружается в сон”, освобождая чувства, а “мирный край”, любовь к нему и единство с ним дают возможность герою “увидеть” Бога.
В некоторых стихах Лермонтова романтическим героем-борцом становится Наполеон. Образ вечного бунтаря, познавшего вершину власти и глубочайшее падение, традиционен для русской романтической лирики. В Наполеоне (как и в образе Байрона) для Лермонтова сочетались все черты романтического героя: бунтарство, бегство, изгнание, борьба со всеми и со всем — и одиночество героя как личности:
…Стоит император один —
Стоит он и тяжко вздыхает,
Пока озарится восток,
И капают горькие слезы
Из глаз на холодный песок…
В русской литературе традиционно взаимоотношения поэта и толпы воспринимались как неизбежный конфликт. Сама же тема занимала почетное место в лирике любого автора, причем образ поэта всегда был сближен с образом лирического героя. Не исключение здесь и Лермонтов, однако разрешение конфликта поэта и толпы у него очень своеобразное. Если толпа традиционно наделялась эпитетом “чернь”, “глухая”, “бездушная”, а в сердце ее вселялась корысть, бездуховная приземленность, то образ поэта сближался с образом пророка, певца, изгнанника.
Лермонтов решает конфликт иначе. С одной стороны, он более уважительно изображает саму толпу:
…Средь них едва ли есть один,
Тяжелой пыткой не измятый,
До преждевременных добравшийся морщин
Без преступленья иль утраты!
С другой — он в стихотворении “Поэт” 1838 года представляет читателю два типа поэтов, утверждая, что каждый век, каждая “толпа” рождает “своего” поэта, что поэт един с толпой, он нужен толпе — и толпа нужна ему. Презрение к толпе Лермонтов называет той “ржавчиной”, которая разъедает сияющий клинок его таланта.
Лермонтовский поэт — совершенно особый тип лирического героя. В конфликте поэта с миром автор пытается сохранить объективность, не встает однозначно на сторону поэта (за исключением стихотворения “Смерть поэта”, где конфликт развивается иначе — не между поэтом и толпой, а между поэтом и властью, первый становится жертвой, героем и приобретает тем самым все симпатии автора). В конце творчества появляется “осмеянный пророк”, где образ поэта, не выполнившего своего назначения, полностью лишается авторских симпатий.
В целом же, как уже говорилось, к концу творчества все чаще и чаще в лермонтовской лирике начинает появляться совершенно новый тип героя, только на первый взгляд отличающийся от типично лермонтовского.
Новый образ человека простого, обыкновенного и усталого, появляющийся в стихотворениях “Валерик”, “Родина”, “Завещание”, “Соседка”, “Выхожу один я на дорогу…”, глубокими корнями связан с лермонтовским романтическим героем. Старые мотивы героизма, любви, разлуки, свободы получают новое звучание: героизм рассказчика в “Бородино” становится практически будничным, романтическая разлука уступает место наказу другу “все ей рассказать”; лексика романтическая сменяется сниженной, прозаической; тема свободы остается, но связывается это понятие уже не с борьбой, а с покоем (“я ищу свободы и покоя!”).
Таким образом, мы видим, что все отдельные черты лирического героя, всё их изменение подчинено внутреннему, глубинному единству этого героя.
Не для кого ни секрет, что каждый писатель пишет по-своему. Индивидуальный стиль формируется благодаря использованию определённых художественных средств, лексики, самой манеры изложения, и, конечно же, способу создания характеров и персонажей. Говоря о поэтических произведениях, в литературоведении используется термин «лирический герой». Интересно, что лирический герой каждой культурной эпохи является носителем её идеалов. Например, в классицистических произведениях лирический герой, прежде всего, гражданин, ратующий за развитие родного государства, в сентиментализме – тонко чувствующий духовно-нравственный идеал, в романтизме – свободна, неисчерпаемая и бесконечно сложная личность. В русскую литературу романтизм пришёл из западной Европы. Одним из самых известных и значимых европейских поэтов-романтиков считается Джордж Байрон. В русской литературе таковым можно назвать Михаила Юрьевича Лермонтова. Несмотря на то что этих поэтов часто сравнивают, их творческое наследие очень разнится.
Романтизм Байрона – это, скорее, реакция и непринятие новой буржуазной действительности, идеализация тоски и деление мира на внешний – греховный — и внутренний – чистый и естественный. Романтические тенденции в творчестве Михаила Юрьевича отразились несколько иначе. Образ лирического героя Лермонтова изменялся на протяжении всей жизни поэта.
В лирике раннего творчества появляется романтический герой-индивидуалист, характерный для Запада. Лирические герои Лермонтова этого периода решительны и бескомпромиссны. Они не принимают действительность, остро реагируют на несправедливость мира, поднимаясь над бытом и реальностью. Это одинокие, свободолюбивые люди, для которых мир, как и у героев Байрона, понимается как состоящий из двух частей. Но у Лермонтова это не грешный и праведный вариант, а мир реальный, который отрицается, и мир идеальный. Интересно, что на ученическом этапе творчества мир лермонтовских героев все ещё делится на две непримиримые части, границу между которыми невозможно разрушить: «Он был рождён для счастья, для надежд
И вдохновений мирных!— но безумный
Из детских рано вырвался одежд
И сердце бросил в море жизни шумной;
И мир не пощадил — и бог не спас!»
«Он был рождён для счастья, для надежд…», 1832.
В стихотворении «Монолог», которое появилось в 1829 году, эта тема повторяется: «Средь бурь пустых томится юность наша,
И быстро злобы яд ее мрачит,
И нам горька остылой жизни чаша;
И уж ничто души не веселит».
«Монолог», 1829.
Очевидно, что «пустые бури» олицетворяют мелкие страсти, любовные переживания и интриги, а «яд злобы» — отравляющее действие публики и высшего света на чистую душу, которая в итоге пресыщается всем тем, что может предложить общество.
Появляется мотив свободы как одной из главных ценностей и мотив воли как конечной цели, где душа лирического героя, возможно, обретёт покой:
«Зачем я не птица, не ворон степной,
Пролетевший сейчас надо мной?
Зачем не могу в небесах я парить
И одну лишь свободу любить?»
«Желание (зачем я не птица…)», 1831. «Но мне богом дана
Молодая жена,
Воля-волюшка,
Вольность милая,
Несравненная;
С ней нашлись другие у меня
Мать, отец и семья;
А моя мать – степь широкая,
А мой отец – небо далекое»
«Воля», 1831.
Одиночество, возведённое в абсолют.
Лирический герой в стихотворениях Лермонтова резко негативно настроен по отношению к действительности и обществу своего времени. Изначально это проявлялось в непринятии человечества из-за низких моральных качеств и мелочности каждого человека. Эта точка зрения восходит к реализации романтических тенденций Жуковским. Но, в отличие от романтизма Жуковского, в художественной концепции Лермонтова оппозиция возникает не между героем и абстрактным миром, а между героем и живой, очень яркой реальной средой. Конфликт героя и окружения оказывается неразрешимым, герой остаётся непонятым. Отсюда возникает тема одиночества – пожалуй, самая важная для понимания творчества поэта. «Один среди людского шума,
Возрос под сенью чуждой я».
«Один, среди людского шума», 1830.
Лирический герой оказывается полностью опустошённым, разбитым праздной жизнью. К нему не приходило вдохновение, потому что «пылкие друзья», своеобразные змеи-искусители, уже нашлись, а значит и душа лирического героя стала глуха к творчеству: «Я вспомнил прежние несчастья,
Но не найду в душе моей
Ни честолюбья, ни участья,
Ни слез, ни пламенных страстей».
«Один, среди людского шума», 1830.
В одноимённом стихотворении говорится не только об апатии, но и об упадническом состоянии других людей, которые могут разделить лишь радости жизни, а печали других им не нужны и не интересны: «Как страшно жизни сей оковы
Нам в одиночестве влачить.
Делить веселье – все готовы:
Никто не хочет грусть делить».
Появляется тема смерти, сопряжённая с мотивом одиночества («уединённый гроб»). Умерев, герой возвысится над земными страстями, но всё равно будет несчастен: «И вижу гроб уединённый,
Он ждёт; что ж медлить над землёй?
…
Никто о том не покрушится,
И будут (я уверен в том)
О смерти больше веселится,
Чем о рождении моём…»
«Одиночество», 1830.
Заключительные строки выводят ощущение тоски от непонимания обществом на новый уровень. Здесь достаточно ярко выражено несоответствие героя толпе, его уникальность, индивидуализм. Отрицание, неверие в возможность воплотить стремления, найти родственную душу – всё это воплощает в себе лирический герой поэзии Лермонтова. Стоит сказать, что одиночество не является идеальным состоянием. Несмотря на эскапизм, герой не обретает покой в одиночестве. Можно сказать, что его не устраивает ни одно из предложенных жизнью состояний, ему не комфортен ни один из вариантов побега от реальности (возвышение над миром, мысли о природе, свободе или сознательное отчуждение), но, как говорят, он выбирает из двух зол меньшее. Одиночество понимается и как награда, и как проклятие. Для лермонтовской лирики характерны максималистские отрицания, абсолютное противопоставление человека и мира, обусловленные романтическим восприятием действительности. «Одинок я – нет отрады:
Стены голые кругом.
…
Ходит в тишине ночной
Безответный часовой».
«Узник», 1837.
Постепенно в творчестве Лермонтова лирическое «я» дистанцируется от автора, появляется образ романтика, которому чуждо успокоение, а жизнь в неволе и пассивности невозможна, потому что герой рождён для другого: «Я не для ангелов и рая
Всесильным богом сотворён».
Здесь мотив чуждости звучит несколько иначе: лирический герой оказывается чужим не только реальному, но и ирреальному миру: «Как демон мой, я зла избранник,
Как демон, с гордою душой,
Я меж людей беспечный странник,
Для мира и небес чужой».
«Я не для ангелов и рая…», 1831.
Лермонтову, как писателю эпохи романтизма, присущ мистицизм. С этой точки зрения важным оказывается образ демона. В стихотворении «Мой демон» (1829) автор изображает героя, пресытившегося жизнью, чувствами и переживаниями. Демон равнодушен ко всему, что должно находить отклик в любом другом: «Он презрел чистую любовь,
Он все моленья отвергает,
Он равнодушно видит кровь».
Одиночество демона здесь близится к абсолюту, так как ни в одном из миров он не может найти родственную душу: его сторонятся и люди, и музы. Образ демона появляется и в одноимённой поэме. Здесь лирический герой воплощает в себе концентрированное одиночество и бессмысленность существования; трагизм поисков счастья в земной жизни при стремлении к небу предстаёт трагизмом исканий личности переходной эпохи. Радостное биение жизни в ритме строфе делает равнодушие лирического героя ещё более страшным. Стоит сказать, что демон у Лермонтова не является злым духом, у писателя зло есть несбывшееся добро.
Образ лирического героя Лермонтова и лирическое «я» предстают не только субъектом, но и объектом, т. е. не только действующим лицом, но и теми, на кого направлено действие. Самоанализ приводит к неутешительным выводам: рождаются сомнения в изначальной устремлённости к добру, вера в прекрасное исчезает. «Мы пьем из чаши бытия
С закрытыми очами…
Тогда мы видим, что пуста
Была златая чаша,
Что в ней напиток был – мечта,
И что она – не наша!»
«Чаша жизни», 1831.
С 1830 года в стихотворениях поэта начинает появляться романтическая ирония, направленная на развенчивание романтических клише: «Не ищи страстей тяжелых;
И покуда бог даёт,
Нектар пей часов весёлых;
А печаль сама придёт.
…
Сердце глупое творенье,
Но и с сердцем можно жить,
И безумное волненье
Можно также укротить…»
«Совет», 1830.
Примечательно, что совет радоваться жизни противоположен другим лермонтовским строкам – «Я жить хочу! Хочу печали…». Получается, что отказ от переживания отрицательных эмоций по сути является отказом от настоящей жизни, а тот, кто последует совету, обречёт себя на праздное существование. Постоянные развлечения могут привести к потере индивидуальности, глубины внутреннего мира. Такая жизнь с точки зрения поэта представляется куда большим горем, чем отверженность всем и всеми. «Я для него забыл весь мир,
Для сей минуты незабвенной;
Но я теперь, как нищий, сир,
Брожу один, как отчуждённый!…»
Слово «отчуждённый» в таком значении впервые употребил именно Лермонтов. И, несмотря на то, что это стихотворение относят к любовной лирике, слово выходит за границы любовной темы. Оно ведет к драматическому финалу: «Так путник в темноте ночной,
Когда узрит огонь блудящий,
Бежит за ним… схватил рукой…
И — пропасть под ногой скользящей!»
«К*** (Не привлекай меня красой!)», 1829.
Каждое четверостишие оканчивается восклицательным предложением, которое не только придаёт особую интонацию тексту, но и организует, сгущает осознание вечной обречённости.
На пути к реализму
В «Думе», как и во всей зрелой лирике Лермонтова, глубокая мысль сливается с её эмоциональной трактовкой. Современное общество предстаёт как духовно опустошённое. Стихотворение имеет кольцевую композицию. Начало: «Печально я гляжу на наше поколенье!
Его грядущее — иль пусто, иль темно».
Конец: «И прах наш с строгостью судьи и гражданина
Потомок оскорбит презрительным стихом,
Насмешкой горькою обманутого сына
Над промотавшимся отцом».
Замкнутость усугубляет безнадёжность положения. Благодаря этому рамочному компоненту раскрывается образ современников – малодушие, бесцельное существование, покорное принятие действительности. Единственным движением в жизни оказывается ожидание смерти. В самом стихотворении два смысловых центра: «я» и поколение. Примечательно, что противопоставление здесь не полное, так как лирический герой оказывается частью поколения. Смягчение и стирание характерных романтических черт отражают переход от романтизма к реализму.
Так какой же лирический герой Лермонтова? Проанализировав творчество поэта можно сделать вывод: Лермонтов рисует образ независимого, отчуждённого и одинокого героя, который не стремится к личному счастью. Лирический герой внутренне противоречив, не понят и не принят ни реальностью, ни ирреальным миром. Это – сильная и свободная личность, сознательно выбирающая изгнание.
Источник
Тема: – Лирический герой Лермонтова
Особенностью лирики Лермонтова, на мой взгляд, является внутреннее единство лирического героя. Герой постепенно меняется, “движется”, но движение это значительно замедлено по сравнению с развитием лирических героев других поэтов XIX века. К концу творчества в лирике Лермонтова все чаще появляется образ простого, обычного, усталого человека, совсем не похожего на героя ранней лирики. Однако между этими героями существует тесная связь, обусловленная сохранением основных мотивов, тем лирики, которые пронизывают все творчество поэта и формируют образ его героя.
Лирика Лермонтова (наряду с поэзией Жуковского и ранним творчеством Пушкина) явилась взлетом русского романтизма. Это обусловлено тем, что лермонтовский лирический герой — герой романтический. Он наделен всеми отличительными чертами романтика — он борец, страдалец, мятежник, поэт, любовник, даже пророк…
Однако особенно сильна в образе романтического героя Лермонтова тема одиночества:
Одинок я — нет отрады:
Стены голые кругом,
Тускло светит луч лампады
Умирающим огнем.
Одиночество приобретает самые разные черты: это и заточение (как в приведенном отрывке), и любовное одиночество, появляющееся во многих любовных стихотворениях, и одиночество человека в мире:
…Одиноко
Он стоит, задумался глубоко,
И тихонько плачет он в пустыне.
Во многих стихотворениях (“Дума”, “И скучно и грустно…”) появляется идея принципиального одиночества личности, связанная с темой поколения в целом. Здесь мы сталкиваемся с одной из основных идей Лермонтова — идеей разрушающей душу рефлексии, болезни, убивающей, по мнению Лермонтова, все его поколение в целом и замыкающей личность на себе самой, обрекая ее на одиночество.
Мы иссушили ум наукою бесплодной,
Тая завистливо от близких и друзей
Надежды лучшие и голос благородный
Неверием осмеянных страстей…
Лучшее, что есть в человеке, — его чувства — “исчезают при слове рассудка”, рефлексия убийственна для чувств и веры. Автор причисляет свое лирическое “я” к “заблудшему” поколению, тем самым сравнивая лирического героя с “плодом, до времени созрелым”. Тема ранней смерти — традиционная тема романтической литературы, но Лермонтов вносит в нее нечто свое: он пишет не о ранней физической смерти, а о смерти самого романтического чувства, смерти, вызванной прежде всего неверием и отсутствием цели, отсутствием борьбы:
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно малодушны,
И перед властию — презренные рабы.
Мотив борьбы — важнейший мотив всей мировой романтической литературы — получил у Лермонтова разнообразное развитие.
Борьба является сущностью романтической натуры, ее основой: парус (в одноименном стихотворении) борется с враждующей стихией, а стоит буре смолкнуть — парус сам начинает искать и “просить” бури, потому что он “не ищет счастья” и “не от счастия бежит”.
Внутренний разлад в человеке, разлад, о котором мы говорили в связи с темой разрушительной рефлексии, также не может не порождать конфликта и борьбы в душе человека. В стихотворении “Как часто пестрою толпою окружен…” Лермонтов противопоставляет внутренний мир своего лирического героя внешнему реальному миру, одетому в маску:
…Мелькают образы бездушные людей,
Приличьем стянутые маски.
Образ маски и маскарада вообще появляется у Лермонтова очень часто, символизируя ложность и, главное, бездуховность мира, в котором существует лирический герой:
…Как ветхая краса, наш ветхий мир привык
Морщины прятать под румяна…
Тема веры и безверия тесно связана с темой борьбы. Романтический герой Лермонтова бросает упрек Богу в несовершенстве мира:
К чему творец меня готовил,
Зачем так грозно прекословил
Надеждам юности моей?..
Добра и зла он дал мне чашу,
Сказав: я жизнь твою украшу,
Ты будешь славен меж людей!..
Демонический и романтический герои поэм Лермонтова “Демон” и “Мцыри” отрицают Бога, не принимая мира, в котором живут. Однако Лермонтов, видевший причину “блуждающей” личности именно в неверии, в отсутствии идеалов, не мог не привести романтическую личность к согласию с Богом. Именно поэтому лермонтовский лирический герой находит в мире нечто такое, что примиряет его с небесами. Для лирического стихотворения “Когда волнуется желтеющая нива…” таким примиряющим началом становится природа:
Когда студеный ключ играет по оврагу
И, погружая мысль в какой-то смутный сон,
Лепечет мне таинственную сагу
Про мирный край, откуда мчится он,—
Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе,—
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу Бога…
Мысль “погружается в сон”, освобождая чувства, а “мирный край”, любовь к нему и единство с ним дают возможность герою “увидеть” Бога. В некоторых стихах Лермонтова романтическим героем-борцом становится Наполеон. Образ вечного бунтаря, познавшего вершину власти и глубочайшее падение, традиционен для русской романтической лирики. В Наполеоне (как и в образе Байрона) для Лермонтова сочетались все черты романтического героя: бунтарство, бегство, изгнание, борьба со всеми и со всем — и одиночество героя как личности:
…Стоит император один —
Стоит он и тяжко вздыхает,
Пока озарится восток,
И капают горькие слезы
Из глаз на холодный песок…
В русской литературе традиционно взаимоотношения поэта и толпы воспринимались как неизбежный конфликт. Сама же тема занимала почетное место в лирике любого автора, причем образ поэта всегда был сближен с образом лирического героя. Не исключение здесь и Лермонтов, однако разрешение конфликта поэта и толпы у него очень своеобразное. Если толпа традиционно наделялась эпитетом “чернь”, “глухая”, “бездушная”, а в сердце ее вселялась корысть, бездуховная приземленность, то образ поэта сближался с образом пророка, певца, изгнанника. Лермонтов решает конфликт иначе. С одной стороны, он более уважительно изображает саму толпу:
…Средь них едва ли есть один,
Тяжелой пыткой не измятый,
До преждевременных добравшийся морщин
Без преступленья иль утраты!
С другой — он в стихотворении “Поэт” 1838 года представляет читателю два типа поэтов, утверждая, что каждый век, каждая “толпа” рождает “своего” поэта, что поэт един с толпой, он нужен толпе — и толпа нужна ему. Презрение ктолпе Лермонтов называет той “ржавчиной”, которая разъедает сияющий клинок его таланта.
Лермонтовский поэт — совершенно особый тип лирического героя. В конфликте поэта с миром автор пытается сохранить объективность, не встает однозначно на сторону поэта (за исключением стихотворения “Смерть поэта”, где конфликт развивается иначе — не между поэтом и толпой, а между поэтом и властью, первый становится жертвой, героем и приобретает тем самым все симпатии автора). В конце творчества появляется “осмеянный пророк”, где образ поэта, не выполнившего своего назначения, полностью лишается авторских симпатий.
В целом же, как уже говорилось, к концу творчества все чаще и чаще в лермонтовской лирике начинает появляться совершенно новый тип героя, только на первый взгляд отличающийся от типично лермонтовского.
Новый образ человека простого, обыкновенного и усталого, появляющийся в стихотворениях “Валерик”, “Родина”, “Завещание”, “Соседка”, “Выхожу один я на дорогу…”, глубокими корнями связан с лермонтовским романтическим героем. Старые мотивы героизма, любви, разлуки, свободы получают новое звучание: героизм рассказчика в “Бородино” становится практически будничным, романтическая разлука уступает место наказу другу “все ей рассказать”; лексика романтическая сменяется сниженной, прозаической; тема свободы остается, но связывается это понятие уже не с борьбой, а с покоем (“я ищу свободы и покоя!”).
Таким образом, мы видим, что все отдельные черты лирического героя, всё их изменение подчинено внутреннему, глубинному единству этого героя.
Особенностью лирики Лермонтова, на мой взгляд, является внутреннее единство лирического героя. Герой постепенно меняется, “движется”, но движение это значительно замедлено по сравнению с развитием лирических героев других поэтов XIX века. К концу творчества в лирике Лермонтова все чаще появляется образ простого, обычного, усталого человека, совсем не похожего на героя ранней лирики. Однако между этими героями существует тесная связь, обусловленная сохранением основных мотивов, тем лирики, которые пронизывают все творчество поэта и формируют образ его героя.
Лирика Лермонтова (наряду с поэзией Жуковского и ранним творчеством Пушкина) явилась взлетом русского романтизма. Это обусловлено тем, что лермонтовский лирический герой — герой романтический. Он наделен всеми отличительными чертами романтика — он борец, страдалец, мятежник, поэт, любовник, даже пророк…
Однако особенно сильна в образе романтического героя Лермонтова тема одиночества:
Одинок я — нет отрады:
Стены голые кругом,
Тускло светит луч лампады
Умирающим огнем.
Одиночество приобретает самые разные черты: это и заточение (как в приведенном отрывке), и любовное одиночество, появляющееся во многих любовных стихотворениях, и одиночество человека в мире:
…Одиноко
Он стоит, задумался глубоко,
И тихонько плачет он в пустыне.
Во многих стихотворениях (“Дума”, “И скучно и грустно…”) появляется идея принципиального одиночества личности, связанная с темой поколения в целом. Здесь мы сталкиваемся с одной из основных идей Лермонтова — идеей разрушающей душу рефлексии, болезни, убивающей, по мнению Лермонтова, все его поколение в целом и замыкающей личность на себе самой, обрекая ее на одиночество.
Мы иссушили ум наукою бесплодной,
Тая завистливо от близких и друзей
Надежды лучшие и голос благородный
Неверием осмеянных страстей…
Лучшее, что есть в человеке, — его чувства — “исчезают при слове рассудка”, рефлексия убийственна для чувств и веры. Автор причисляет свое лирическое “я” к “заблудшему” поколению, тем самым сравнивая лирического героя с “плодом, до времени созрелым”. Тема ранней смерти — традиционная тема романтической литературы, но Лермонтов вносит в нее нечто свое: он пишет не о ранней физической смерти, а о смерти самого романтического чувства, смерти, вызванной прежде всего неверием и отсутствием цели, отсутствием борьбы:
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно малодушны,
И перед властию — презренные рабы.
Мотив борьбы — важнейший мотив всей мировой романтической литературы — получил у Лермонтова разнообразное развитие.
Борьба является сущностью романтической натуры, ее основой: парус (в одноименном стихотворении) борется с враждующей стихией, а стоит буре смолкнуть — парус сам начинает искать и “просить” бури, потому что он “не ищет счастья” и “не от счастия бежит”.
Внутренний разлад в человеке, разлад, о котором мы говорили в связи с темой разрушительной рефлексии, также не может не порождать конфликта и борьбы в душе человека. В стихотворении “Как часто пестрою толпою окружен…” Лермонтов противопоставляет внутренний мир своего лирического героя внешнему реальному миру, одетому в маску:
…Мелькают образы бездушные людей,
Приличьем стянутые маски.
Образ маски и маскарада вообще появляется у Лермонтова очень часто, символизируя ложность и, главное, бездуховность мира, в котором существует лирический герой:
…Как ветхая краса, наш ветхий мир привык
Морщины прятать под румяна…
Тема веры и безверия тесно связана с темой борьбы. Романтический герой Лермонтова бросает упрек Богу в несовершенстве мира:
К чему творец меня готовил,
Зачем так грозно прекословил
Надеждам юности моей?..
Добра и зла он дал мне чашу,
Сказав: я жизнь твою украшу,
Ты будешь славен меж людей!..
Демонический и романтический герои поэм Лермонтова “Демон” и “Мцыри” отрицают Бога, не принимая мира, в котором живут. Однако Лермонтов, видевший причину “блуждающей” личности именно в неверии, в отсутствии идеалов, не мог не привести романтическую личность к согласию с Богом. Именно поэтому лермонтовский лирический герой находит в мире нечто такое, что примиряет его с небесами. Для лирического стихотворения “Когда волнуется желтеющая нива…” таким примиряющим началом становится природа:
Когда студеный ключ играет по оврагу
И, погружая мысль в какой-то смутный сон,
Лепечет мне таинственную сагу
Про мирный край, откуда мчится он,–
Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе,–
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу Бога…
Мысль “погружается в сон”, освобождая чувства, а “мирный край”, любовь к нему и единство с ним дают возможность герою “увидеть” Бога.
В некоторых стихах Лермонтова романтическим героем-борцом становится Наполеон. Образ вечного бунтаря, познавшего вершину власти и глубочайшее падение, традиционен для русской романтической лирики. В Наполеоне (как и в образе Байрона) для Лермонтова сочетались все черты романтического героя: бунтарство, бегство, изгнание, борьба со всеми и со всем — и одиночество героя как личности:
…Стоит император один —
Стоит он и тяжко вздыхает,
Пока озарится восток,
И капают горькие слезы
Из глаз на холодный песок…
В русской литературе традиционно взаимоотношения поэта и толпы воспринимались как неизбежный конфликт. Сама же тема занимала почетное место в лирике любого автора, причем образ поэта всегда был сближен с образом лирического героя. Не исключение здесь и Лермонтов, однако разрешение конфликта поэта и толпы у него очень своеобразное. Если толпа традиционно наделялась эпитетом “чернь”, “глухая”, “бездушная”, а в сердце ее вселялась корысть, бездуховная приземленность, то образ поэта сближался с образом пророка, певца, изгнанника.
Лермонтов решает конфликт иначе. С одной стороны, он более уважительно изображает саму толпу:
…Средь них едва ли есть один,
Тяжелой пыткой не измятый,
До преждевременных добравшийся морщин
Без преступленья иль утраты!
С другой — он в стихотворении “Поэт” 1838 года представляет читателю два типа поэтов, утверждая, что каждый век, каждая “толпа” рождает “своего” поэта, что поэт един с толпой, он нужен толпе — и толпа нужна ему. Презрение ктолпе Лермонтов называет той “ржавчиной”, которая разъедает сияющий клинок его таланта.
Лермонтовский поэт — совершенно особый тип лирического героя. В конфликте поэта с миром автор пытается сохранить объективность, не встает однозначно на сторону поэта (за исключением стихотворения “Смерть поэта”, где конфликт развивается иначе — не между поэтом и толпой, а между поэтом и властью, первый становится жертвой, героем и приобретает тем самым все симпатии автора). В конце творчества появляется “осмеянный пророк”, где образ поэта, не выполнившего своего назначения, полностью лишается авторских симпатий.
В целом же, как уже говорилось, к концу творчества все чаще и чаще в лермонтовской лирике начинает появляться совершенно новый тип героя, только на первый взгляд отличающийся от типично лермонтовского.
Новый образ человека простого, обыкновенного и усталого, появляющийся в стихотворениях “Валерик”, “Родина”, “Завещание”, “Соседка”, “Выхожу один я на дорогу…”, глубокими корнями связан с лермонтовским романтическим героем. Старые мотивы героизма, любви, разлуки, свободы получают новое звучание: героизм рассказчика в “Бородино” становится практически будничным, романтическая разлука уступает место наказу другу “все ей рассказать”; лексика романтическая сменяется сниженной, прозаической; тема свободы остается, но связывается это понятие уже не с борьбой, а с покоем (“я ищу свободы и покоя!”).
Таким образом, мы видим, что все отдельные черты лирического героя, всё их изменение подчинено внутреннему, глубинному единству этого героя.
Особенностью лирики Лермонтова, на мой взгляд, является внутреннее единство лирического героя. Герой постепенно меняется, “движется”, но движение это значительно замедлено по сравнению с развитием лирических героев других поэтов XIX века. К концу творчества в лирике Лермонтова все чаще появляется образ простого, обычного, усталого человека, совсем не похожего на героя ранней лирики. Однако между этими героями существует тесная связь, обусловленная сохранением основных мотивов, тем лирики, которые пронизывают все творчество поэта и формируют образ его героя.
Лирика Лермонтова (наряду с поэзией Жуковского и ранним творчеством Пушкина) явилась взлетом русского романтизма. Это обусловлено тем, что лермонтовский лирический герой — герой романтический. Он наделен всеми отличительными чертами романтика — он борец, страдалец, мятежник, поэт, любовник, даже пророк…
Однако особенно сильна в образе романтического героя Лермонтова тема одиночества:
Одинок я — нет отрады:
Стены голые кругом,
Тускло светит луч лампады
Умирающим огнем.
Одиночество приобретает самые разные черты: это и заточение (как в приведенном отрывке), и любовное одиночество, появляющееся во многих любовных стихотворениях, и одиночество человека в мире:
…Одиноко
Он стоит, задумался глубоко,
И тихонько плачет он в пустыне.
Во многих стихотворениях (“Дума”, “И скучно и грустно…”) появляется идея принципиального одиночества личности, связанная с темой поколения в целом. Здесь мы сталкиваемся с одной из основных идей Лермонтова — идеей разрушающей душу рефлексии, болезни, убивающей, по мнению Лермонтова, все его поколение в целом и замыкающей личность на себе самой, обрекая ее на одиночество.
Мы иссушили ум наукою бесплодной,
Тая завистливо от близких и друзей
Надежды лучшие и голос благородный
Неверием осмеянных страстей…
Лучшее, что есть в человеке, — его чувства — “исчезают при слове рассудка”, рефлексия убийственна для чувств и веры. Автор причисляет свое лирическое “я” к “заблудшему” поколению, тем самым сравнивая лирического героя с “плодом, до времени созрелым”. Тема ранней смерти — традиционная тема романтической литературы, но Лермонтов вносит в нее нечто свое: он пишет не о ранней физической смерти, а о смерти самого романтического чувства, смерти, вызванной прежде всего неверием и отсутствием цели, отсутствием борьбы:
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно малодушны,
И перед властию — презренные рабы.
Мотив борьбы — важнейший мотив всей мировой романтической литературы — получил у Лермонтова разнообразное развитие.
Борьба является сущностью романтической натуры, ее основой: парус (в одноименном стихотворении) борется с враждующей стихией, а стоит буре смолкнуть — парус сам начинает искать и “просить” бури, потому что он “не ищет счастья” и “не от счастия бежит”.
Внутренний разлад в человеке, разлад, о котором мы говорили в связи с темой разрушительной рефлексии, также не может не порождать конфликта и борьбы в душе человека. В стихотворении “Как часто пестрою толпою окружен…” Лермонтов противопоставляет внутренний мир своего лирического героя внешнему реальному миру, одетому в маску:
…Мелькают образы бездушные людей,
Приличьем стянутые маски.
Образ маски и маскарада вообще появляется у Лермонтова очень часто, символизируя ложность и, главное, бездуховность мира, в котором существует лирический герой:
…Как ветхая краса, наш ветхий мир привык
Морщины прятать под румяна…
Тема веры и безверия тесно связана с темой борьбы. Романтический герой Лермонтова бросает упрек Богу в несовершенстве мира:
К чему творец меня готовил,
Зачем так грозно прекословил
Надеждам юности моей?..
Добра и зла он дал мне чашу,
Сказав: я жизнь твою украшу,
Ты будешь славен меж людей!..
Демонический и романтический герои поэм Лермонтова “Демон” и “Мцыри” отрицают Бога, не принимая мира, в котором живут. Однако Лермонтов, видевший причину “блуждающей” личности именно в неверии, в отсутствии идеалов, не мог не привести романтическую личность к согласию с Богом. Именно поэтому лермонтовский лирический герой находит в мире нечто такое, что примиряет его с небесами. Для лирического стихотворения “Когда волнуется желтеющая нива…” таким примиряющим началом становится природа:
Когда студеный ключ играет по оврагу
И, погружая мысль в какой-то смутный сон,
Лепечет мне таинственную сагу
Про мирный край, откуда мчится он,—
Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе,—
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу Бога…
Мысль “погружается в сон”, освобождая чувства, а “мирный край”, любовь к нему и единство с ним дают возможность герою “увидеть” Бога. В некоторых стихах Лермонтова романтическим героем-борцом становится Наполеон. Образ вечного бунтаря, познавшего вершину власти и глубочайшее падение, традиционен для русской романтической лирики. В Наполеоне (как и в образе Байрона) для Лермонтова сочетались все черты романтического героя: бунтарство, бегство, изгнание, борьба со всеми и со всем — и одиночество героя как личности:
…Стоит император один —
Стоит он и тяжко вздыхает,
Пока озарится восток,
И капают горькие слезы
Из глаз на холодный песок…
В русской литературе традиционно взаимоотношения поэта и толпы воспринимались как неизбежный конфликт. Сама же тема занимала почетное место в лирике любого автора, причем образ поэта всегда был сближен с образом лирического героя. Не исключение здесь и Лермонтов, однако разрешение конфликта поэта и толпы у него очень своеобразное. Если толпа традиционно наделялась эпитетом “чернь”, “глухая”, “бездушная”, а в сердце ее вселялась корысть, бездуховная приземленность, то образ поэта сближался с образом пророка, певца, изгнанника. Лермонтов решает конфликт иначе. С одной стороны, он более уважительно изображает саму толпу:
…Средь них едва ли есть один,
Тяжелой пыткой не измятый,
До преждевременных добравшийся морщин
Без преступленья иль утраты!
С другой — он в стихотворении “Поэт” 1838 года представляет читателю два типа поэтов, утверждая, что каждый век, каждая “толпа” рождает “своего” поэта, что поэт един с толпой, он нужен толпе — и толпа нужна ему. Презрение ктолпе Лермонтов называет той “ржавчиной”, которая разъедает сияющий клинок его таланта.
Лермонтовский поэт — совершенно особый тип лирического героя. В конфликте поэта с миром автор пытается сохранить объективность, не встает однозначно на сторону поэта (за исключением стихотворения “Смерть поэта”, где конфликт развивается иначе — не между поэтом и толпой, а между поэтом и властью, первый становится жертвой, героем и приобретает тем самым все симпатии автора). В конце творчества появляется “осмеянный пророк”, где образ поэта, не выполнившего своего назначения, полностью лишается авторских симпатий.
В целом же, как уже говорилось, к концу творчества все чаще и чаще в лермонтовской лирике начинает появляться совершенно новый тип героя, только на первый взгляд отличающийся от типично лермонтовского.
Новый образ человека простого, обыкновенного и усталого, появляющийся в стихотворениях “Валерик”, “Родина”, “Завещание”, “Соседка”, “Выхожу один я на дорогу…”, глубокими корнями связан с лермонтовским романтическим героем. Старые мотивы героизма, любви, разлуки, свободы получают новое звучание: героизм рассказчика в “Бородино” становится практически будничным, романтическая разлука уступает место наказу другу “все ей рассказать”; лексика романтическая сменяется сниженной, прозаической; тема свободы остается, но связывается это понятие уже не с борьбой, а с покоем (“я ищу свободы и покоя!”).
Таким образом, мы видим, что все отдельные черты лирического героя, всё их изменение подчинено внутреннему, глубинному единству этого героя.
?
Особенностью лирики Лермонтова, на мой взгляд, является внутреннее единство лирического героя. Герой постепенно меняется, “движется”, но движение это значительно замедлено по сравнению с развитием лирических героев других поэтов XIX века. К концу творчества в лирике Лермонтова все чаще появляется образ простого, обычного, усталого человека, совсем не похожего на героя ранней лирики. Однако между этими героями существует тесная связь, обусловленная сохранением основных мотивов, тем лирики, которые пронизывают все творчество поэта и формируют образ его героя.
Лирика Лермонтова (наряду с поэзией Жуковского и ранним творчеством Пушкина) явилась взлетом русского романтизма. Это обусловлено тем, что лермонтовский лирический герой — герой романтический. Он наделен всеми отличительными чертами романтика — он борец, страдалец, мятежник, поэт, любовник, даже пророк…
Однако особенно сильна в образе романтического героя Лермонтова тема одиночества:
Одинок я — нет отрады:
Стены голые кругом,
Тускло светит луч лампады
Умирающим огнем.
Одиночество приобретает самые разные черты: это и заточение (как в приведенном отрывке), и любовное одиночество, появляющееся во многих любовных стихотворениях, и одиночество человека в мире:
…Одиноко
Он стоит, задумался глубоко,
И тихонько плачет он в пустыне.
Во многих стихотворениях (“Дума”, “И скучно и грустно…”) появляется идея принципиального одиночества личности, связанная с темой поколения в целом. Здесь мы сталкиваемся с одной из основных идей Лермонтова — идеей разрушающей душу рефлексии, болезни, убивающей, по мнению Лермонтова, все его поколение в целом и замыкающей личность на себе самой, обрекая ее на одиночество.
Мы иссушили ум наукою бесплодной,
Тая завистливо от близких и друзей
Надежды лучшие и голос благородный
Неверием осмеянных страстей…
Лучшее, что есть в человеке, — его чувства — “исчезают при слове рассудка”, рефлексия убийственна для чувств и веры. Автор причисляет свое лирическое “я” к “заблудшему” поколению, тем самым сравнивая лирического героя с “плодом, до времени созрелым”. Тема ранней смерти — традиционная тема романтической литературы, но Лермонтов вносит в нее нечто свое: он пишет не о ранней физической смерти, а о смерти самого романтического чувства, смерти, вызванной прежде всего неверием и отсутствием цели, отсутствием борьбы:
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно малодушны,
И перед властию — презренные рабы.
Мотив борьбы — важнейший мотив всей мировой романтической литературы — получил у Лермонтова разнообразное развитие.
Борьба является сущностью романтической натуры, ее основой: парус (в одноименном стихотворении) борется с враждующей стихией, а стоит буре смолкнуть — парус сам начинает искать и “просить” бури, потому что он “не ищет счастья” и “не от счастия бежит”.
Внутренний разлад в человеке, разлад, о котором мы говорили в связи с темой разрушительной рефлексии, также не может не порождать конфликта и борьбы в душе человека. В стихотворении “Как часто пестрою толпою окружен…” Лермонтов противопоставляет внутренний мир своего лирического героя внешнему реальному миру, одетому в маску:
…Мелькают образы бездушные людей,
Приличьем стянутые маски.
Образ маски и маскарада вообще появляется у Лермонтова очень часто, символизируя ложность и, главное, бездуховность мира, в котором существует лирический герой:
…Как ветхая краса, наш ветхий мир привык
Морщины прятать под румяна…
Тема веры и безверия тесно связана с темой борьбы. Романтический герой Лермонтова бросает упрек Богу в несовершенстве мира:
К чему творец меня готовил,
Зачем так грозно прекословил
Надеждам юности моей?..
Добра и зла он дал мне чашу,
Сказав: я жизнь твою украшу,
Ты будешь славен меж людей!..
Демонический и романтический герои поэм Лермонтова “Демон” и “Мцыри” отрицают Бога, не принимая мира, в котором живут. Однако Лермонтов, видевший причину “блуждающей” личности именно в неверии, в отсутствии идеалов, не мог не привести романтическую личность к согласию с Богом. Именно поэтому лермонтовский лирический герой находит в мире нечто такое, что примиряет его с небесами. Для лирического стихотворения “Когда волнуется желтеющая нива…” таким примиряющим началом становится природа:
Когда студеный ключ играет по оврагу
И, погружая мысль в какой-то смутный сон,
Лепечет мне таинственную сагу
Про мирный край, откуда мчится он,—
Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе,—
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу Бога…
Мысль “погружается в сон”, освобождая чувства, а “мирный край”, любовь к нему и единство с ним дают возможность герою “увидеть” Бога. В некоторых стихах Лермонтова романтическим героем-борцом становится Наполеон. Образ вечного бунтаря, познавшего вершину власти и глубочайшее падение, традиционен для русской романтической лирики. В Наполеоне (как и в образе Байрона) для Лермонтова сочетались все черты романтического героя: бунтарство, бегство, изгнание, борьба со всеми и со всем — и одиночество героя как личности:
…Стоит император один —
Стоит он и тяжко вздыхает,
Пока озарится восток,
И капают горькие слезы
Из глаз на холодный песок…
В русской литературе традиционно взаимоотношения поэта и толпы воспринимались как неизбежный конфликт. Сама же тема занимала почетное место в лирике любого автора, причем образ поэта всегда был сближен с образом лирического героя. Не исключение здесь и Лермонтов, однако разрешение конфликта поэта и толпы у него очень своеобразное. Если толпа традиционно наделялась эпитетом “чернь”, “глухая”, “бездушная”, а в сердце ее вселялась корысть, бездуховная приземленность, то образ поэта сближался с образом пророка, певца, изгнанника. Лермонтов решает конфликт иначе. С одной стороны, он более уважительно изображает саму толпу:
…Средь них едва ли есть один,
Тяжелой пыткой не измятый,
До преждевременных добравшийся морщин
Без преступленья иль утраты!
С другой — он в стихотворении “Поэт” 1838 года представляет читателю два типа поэтов, утверждая, что каждый век, каждая “толпа” рождает “своего” поэта, что поэт един с толпой, он нужен толпе — и толпа нужна ему. Презрение ктолпе Лермонтов называет той “ржавчиной”, которая разъедает сияющий клинок его таланта.
Лермонтовский поэт — совершенно особый тип лирического героя. В конфликте поэта с миром автор пытается сохранить объективность, не встает однозначно на сторону поэта (за исключением стихотворения “Смерть поэта”, где конфликт развивается иначе — не между поэтом и толпой, а между поэтом и властью, первый становится жертвой, героем и приобретает тем самым все симпатии автора). В конце творчества появляется “осмеянный пророк”, где образ поэта, не выполнившего своего назначения, полностью лишается авторских симпатий.
В целом же, как уже говорилось, к концу творчества все чаще и чаще в лермонтовской лирике начинает появляться совершенно новый тип героя, только на первый взгляд отличающийся от типично лермонтовского.
Новый образ человека простого, обыкновенного и усталого, появляющийся в стихотворениях “Валерик”, “Родина”, “Завещание”, “Соседка”, “Выхожу один я на дорогу…”, глубокими корнями связан с лермонтовским романтическим героем. Старые мотивы героизма, любви, разлуки, свободы получают новое звучание: героизм рассказчика в “Бородино” становится практически будничным, романтическая разлука уступает место наказу другу “все ей рассказать”; лексика романтическая сменяется сниженной, прозаической; тема свободы остается, но связывается это понятие уже не с борьбой, а с покоем (“я ищу свободы и покоя!”).
Таким образом, мы видим, что все отдельные черты лирического героя, всё их изменение подчинено внутреннему, глубинному единству этого героя.
Главная тема Лермонтова – личность в процессе самопознания и само воплощения, то есть развития. Очень показателен характер большинства его стихотворений раннего периода: это лирические зарисовки, отрывки из дневника – недаром часто он их озаглавливает, как дневниковые записи – датой или словами “отрывок”, “исповедь”, “монолог”. Лирика Лермонтова – летопись становления души, и в этой абсолютной искренности – истинное художественное открытие автора. События духовной ЖИЗНИ интересуют поэта В момент их свершения, а не post factum Его волнует сам механизм внутреннего движения. Лирический герой всего лермонтовского творчества предельно близок автору, в его портрете заключены все сущностные бытийные конфликты, все, что в жизни автора не случайно, но является фактом Судьбы.
Всему внутреннему строю Лермонтова глубоко соответствует бунтарский, байроновский романтизм – с тем культом тайной избранности личности, высокой Судьбы, борьбы с Роком, тяги к миру – и отторжения от людей: Но русский литературный опыт уже
обогащен пушкинскими психологизмом и историзмом как основополагающими художественными принципами. И творческий метод Лермонтова, во всяком случае до “Героя нашего времени”, можно определить как психологический романтизм. В романтическом ключе поэт отметает, как мы уже говорили, все случайности жизни, то есть все, что в его жизни не от Судьбы, но от случая, от обстоятельств. Каждое же событие, “работающее” на Судьбу, воспринятое как ее проявление и знак, тщательно психологически исследуется, анализируется.
Душа и личность интересуют Лермонтова как главные реальности бытия. Тайна жизни и смерти воспринимается им в рамках вечной жизни духа. Таким образом, мы находим ключевые слова к миропониманию поэта: оно строится на понятиях личности и Судьбы. Эти категории восприняты Лермонтовым во всей их неоднозначности. И сама неоднозначность понятий приводит к внутренней конфликтности миросознания поэта.
Его духовный мир и мир внешний поражают своей раздробленностью, принципиальным нарушением взаимосвязей. Лермонтов погружается в исследование сложного духовного мира человека, чья мысль вечно бодрствует в стремлении познать истину и достичь абсолютного совершенств. Эта тяга к идеалу, к высшему совершенству при осознании несовершенства мира и человека есть удивительная, чисто лермонтовская трактовка
основного романтического конфликта между несовершенством мира вообще и идеальными устремлениями личности. В этот внешний конфликт романтизма Лермонтов привнес глубочайший внутренний конфликт личности, постоянное противоборство разнонаправленных сил – сил добра и зла – в душе человека. Исследование духовного
мира бесконечно. И эту бесконечность открыл русской литературе Михаил Юрьевич Лермонтов.
Исследуя истоки добра и зла, Лермонтов приходит к пониманию важнейшего жизненного закона: и добро и зло находятся не вне человека, но внутри его, в его душе. Все внимание Лермонтова сконцентрировано на духовном пути героя.
Особенностью лирики Лермонтова, на мой взгляд, является внутреннее единство лирического героя. Герой постепенно меняется, «движется», но движение это значительно замедлено по сравнению с развитием лирических героев других поэтов ХIХ века. К концу творчества в лирике Лермонтова все чаще появляется образ простого, обычного, усталого человека, совсем непохожего на героя ранней лирики. Однако между этими героями существует тесная связь, обусловленная сохранением основных мотивов, тем лирики, которые пронизывают все творчество поэта и формируют образ его героя.
Лирика Лермонтова наряду с поэзией Жуковского и ранним творчеством Пушкина явилась взлетом русского романтизма. Это обусловлено тем, что лермонтовский лирический герой – герой романтический. Он наделен всеми отличительными чертами романтика – он борец, страдалец, мятежник, поэт, любовник, даже пророк… Однако особенно сильна в образе романтического героя Лермонтова тема одиночества:
* Одинок я – нет отрады:
* Стены голые кругом
Одиночество приобретает самые разные черты: это и заточение, и любовное одиночество, появляющееся во многих любовных стихотворениях, и одиночество человека в мире:
* … Одиноко
* Он стоит, задумался глубоко,
* И тихонько плачет он в пустыне.
Во многих стихотворениях («Дума», «И скучно и грустно…») появляется идея принципиального одиночества личности, связанная с темой поколения в целом. Здесь мы сталкиваемся с одной из основных идей Лермонтова – идеей разрушающей душу рефлексии, болезни, убивающей, по мнению Лермонтова, все его поколение в целом и замыкающей личность на себе самой, обрекая ее на одиночество.
Лучшее, что есть в человеке, – его чувства – «исчезают при слове рассудка; рефлексия убийственна для чувств и веры. Автор причисляет свое лирическое «я» к «заблудшему» поколению, тем самым, сравнивая лирического героя с «плодом, до времени созрелым». Тема ранней смерти – традиционная тема романтической литературы, но Лермонтов вносит в нее нечто свое: он пишет не о ранней физической смерти, а о смерти самого романтического чувства, смерти, вызванной, прежде всего неверием и отсутствием цели, отсутствием борьбы:
* К добру и злу постыдно равнодушны
* В начале поприща мы вянем без борьбы.
Мотив борьбы – важнейший мотив всей мировой, романтической литературы – получил у Лермонтова разнообразное развитие. Борьба является сущностью романтической натуры, ее основой: парус борется с враждующей стихией, а стоит буре смолкнуть – парус сам начинает искать и «просить» бури, потому что он «не ищет счастья» и «не от счастия бежит».
Внутренний разлад в человеке, разлад, о котором мы говорили в связи с темой разрушительной рефлексии, также не может не порождать конфликта и борьбы в душе человека. В стихотворении «Как часто пестрою толпою окружен…» Лермонтов противопоставляет внутренний мир своего лирического героя внешнему реальному миру, одетому в маску. Образ маски и маскарада вообще появляется у Лермонтова очень часто, символизируя ложность и, главное, бездуховность мира, в котором существует лирический герой. Тема Веры и безверия тесно связана с темой борьбы. Романтический герой Лермонтова бросает упрек богу в несовершенстве мира. Демонический и романтический герой поэм «Демон» и «Мцыри» отрицают Бога, не принимая мира, в котором живут. Однако Лермонтов, видевший причину «блуждающей» личности именно в неверии, в отсутствии идеалов, не мог не привести романтическую личность к согласию с Богом. Именно поэтому лермонтовский лирический герой находит в мире нечто такое, что примиряет его с небесами. Для лирического стихотворения «Когда волнуется желтеющая нива…» таким примиряющим началом становится природа.
В других стихотворениях Лермонтова романтическим героем – борцом становится Наполеон. Образ вечного бунтаря, познавшего вершину власти и глубочайшее падение, традиционен для русской романтической лирики. В Наполеоне для Лермонтова сочетались все черты романтического героя: бунтарство, бегство, изгнание, борьба со всеми – и одиночество героя, как личности.В русской литературе традиционно взаимоотношения поэта и толпы воспринимались как неизбежный конфликт. Сама же тема занимала почетное место в лирике любого автора, причем образ поэта всегда был сближен с образом романтического героя. Не исключение здесь и Лермонтов, однако, разрешение конфликта поэта и толпы у него очень своеобразное. Если толпа традиционно наделялась эпитетом «чернь», «глухая», «бездушная», а в сердце ее вселялась корысть, бездуховная приземленность, то образ поэта сближался с образом пророка, певца, изгнанника. Лермонтов решает конфликт иначе. С одной стороны, он более уважительно изображает саму толпу. С другой – он в стихотворении «Поэт» 1838 года представляет читателю два типа поэтов, утверждая, что каждый век, каждая «толпа» рождает «своего» поэта, что поэт един с «толпой», он нужен толпе – и толпа нужна ему. Презрение к толпе Лермонтов называет той «ржавчиной», которая разъедает сияющий клинок его таланта. Лермонтовский поэт – совершенно особый тип лирического героя. В конфликте поэта с миром автор пытается сохранить объективность, не встает однозначно на сторону поэта. В конце творчества появляется «осмеянный пророк», где образ поэта, не выполнившего своего назначения, полностью лишается авторских симпатий.
В целом же, как уже говорилось, к концу творчества все чаще и чаще в лермонтовской лирике начинает появляться совершенно новый тип героя, только на первый взгляд отличающийся от типично лермонтовского. Новый образ человека простого, обыкновенного и усталого, появляющийся в стихотворениях «Валерик», «Родина», «Завещание», «Соседка», «Выхожу один я на дорогу…», глубокими корнями связан с лермонтовским лирическим героем. Старые мотивы героизма, любви, разлуки, свободы получают новое звучание: героизм рассказчика в «Бородино» становится практически будничным, романтическая разлука уступает место наказу другу «все ей рассказать»; лексика романтическая сменяется сниженной, прозаической; тема свободы остается, но связывается это понятие уже не с борьбой, а с покоем («я ищу свободы и покоя!»)
Таким образом, мы видим, что все отдельные черты лирического героя, все их изменение подчинено внутреннему, глубокому единству этого героя.
Особенностью лирики Лермонтова, на мой взгляд, является внутреннее единство лирического героя. Герой постепенно меняется, “движется”, но движение это значительно замедлено по сравнению с развитием лирических героев других поэтов XIX века. К концу творчества в лирике Лермонтова все чаще появляется образ простого, обычного, усталого человека, совсем не похожего на героя ранней лирики. Однако между этими героями существует тесная связь, обусловленная сохранением основных мотивов, тем лирики, которые пронизывают все творчество поэта и формируют образ его героя.
Лирика Лермонтова (наряду с поэзией Жуковского и ранним творчеством Пушкина) явилась взлетом русского романтизма. Это обусловлено тем, что лермонтовский лирический герой — герой романтический. Он наделен всеми отличительными чертами романтика — он борец, страдалец, мятежник, поэт, любовник, даже пророк…
Однако особенно сильна в образе романтического героя Лермонтова тема одиночества:
Одинок я — нет отрады:
Стены голые кругом,
Тускло светит луч лампады
Умирающим огнем.
Одиночество приобретает самые разные черты: это и заточение (как в приведенном отрывке), и любовное одиночество, появляющееся во многих любовных стихотворениях, и одиночество человека в мире:
…Одиноко
Он стоит, задумался глубоко,
И тихонько плачет он в пустыне.
Во многих стихотворениях (“Дума”, “И скучно и грустно…”) появляется идея принципиального одиночества личности, связанная с темой поколения в целом. Здесь мы сталкиваемся с одной из основных идей Лермонтова — идеей разрушающей душу рефлексии, болезни, убивающей, по мнению Лермонтова, все его поколение в целом и замыкающей личность на себе самой, обрекая ее на одиночество.
Мы иссушили ум наукою бесплодной,
Тая завистливо от близких и друзей
Надежды лучшие и голос благородный
Неверием осмеянных страстей…
Лучшее, что есть в человеке, — его чувства — “исчезают при слове рассудка”, рефлексия убийственна для чувств и веры. Автор причисляет свое лирическое “я” к “заблудшему” поколению, тем самым сравнивая лирического героя с “плодом, до времени созрелым”. Тема ранней смерти — традиционная тема романтической литературы, но Лермонтов вносит в нее нечто свое: он пишет не о ранней физической смерти, а о смерти самого романтического чувства, смерти, вызванной прежде всего неверием и отсутствием цели, отсутствием борьбы:
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно малодушны,
И перед властию — презренные рабы.
Мотив борьбы — важнейший мотив всей мировой романтической литературы — получил у Лермонтова разнообразное развитие.
Борьба является сущностью романтической натуры, ее основой: парус (в одноименном стихотворении) борется с враждующей стихией, а стоит буре смолкнуть — парус сам начинает искать и “просить” бури, потому что он “не ищет счастья” и “не от счастия бежит”.
Внутренний разлад в человеке, разлад, о котором мы говорили в связи с темой разрушительной рефлексии, также не может не порождать конфликта и борьбы в душе человека. В стихотворении “Как часто пестрою толпою окружен…” Лермонтов противопоставляет внутренний мир своего лирического героя внешнему реальному миру, одетому в маску:
…Мелькают образы бездушные людей,
Приличьем стянутые маски.
Образ маски и маскарада вообще появляется у Лермонтова очень часто, символизируя ложность и, главное, бездуховность мира, в котором существует лирический герой:
…Как ветхая краса, наш ветхий мир привык
Морщины прятать под румяна…
Тема веры и безверия тесно связана с темой борьбы. Романтический герой Лермонтова бросает упрек Богу в несовершенстве мира:
К чему творец меня готовил,
Зачем так грозно прекословил
Надеждам юности моей?..
Добра и зла он дал мне чашу,
Сказав: я жизнь твою украшу,
Ты будешь славен меж людей!..
Демонический и романтический герои поэм Лермонтова “Демон” и “Мцыри” отрицают Бога, не принимая мира, в котором живут. Однако Лермонтов, видевший причину “блуждающей” личности именно в неверии, в отсутствии идеалов, не мог не привести романтическую личность к согласию с Богом. Именно поэтому лермонтовский лирический герой находит в мире нечто такое, что примиряет его с небесами. Для лирического стихотворения “Когда волнуется желтеющая нива…” таким примиряющим началом становится природа:
Когда студеный ключ играет по оврагу
И, погружая мысль в какой-то смутный сон,
Лепечет мне таинственную сагу
Про мирный край, откуда мчится он,—
Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе,—
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу Бога…
Мысль “погружается в сон”, освобождая чувства, а “мирный край”, любовь к нему и единство с ним дают возможность герою “увидеть” Бога.
В некоторых стихах Лермонтова романтическим героем-борцом становится Наполеон. Образ вечного бунтаря, познавшего вершину власти и глубочайшее падение, традиционен для русской романтической лирики. В Наполеоне (как и в образе Байрона) для Лермонтова сочетались все черты романтического героя: бунтарство, бегство, изгнание, борьба со всеми и со всем — и одиночество героя как личности:
…Стоит император один —
Стоит он и тяжко вздыхает,
Пока озарится восток,
И капают горькие слезы
Из глаз на холодный песок…
В русской литературе традиционно взаимоотношения поэта и толпы воспринимались как неизбежный конфликт. Сама же тема занимала почетное место в лирике любого автора, причем образ поэта всегда был сближен с образом лирического героя. Не исключение здесь и Лермонтов, однако разрешение конфликта поэта и толпы у него очень своеобразное. Если толпа традиционно наделялась эпитетом “чернь”, “глухая”, “бездушная”, а в сердце ее вселялась корысть, бездуховная приземленность, то образ поэта сближался с образом пророка, певца, изгнанника.
Лермонтов решает конфликт иначе. С одной стороны, он более уважительно изображает саму толпу:
…Средь них едва ли есть один,
Тяжелой пыткой не измятый,
До преждевременных добравшийся морщин
Без преступленья иль утраты!
С другой — он в стихотворении “Поэт” 1838 года представляет читателю два типа поэтов, утверждая, что каждый век, каждая “толпа” рождает “своего” поэта, что поэт един с толпой, он нужен толпе — и толпа нужна ему. Презрение ктолпе Лермонтов называет той “ржавчиной”, которая разъедает сияющий клинок его таланта.
Лермонтовский поэт — совершенно особый тип лирического героя. В конфликте поэта с миром автор пытается сохранить объективность, не встает однозначно на сторону поэта (за исключением стихотворения “Смерть поэта”, где конфликт развивается иначе — не между поэтом и толпой, а между поэтом и властью, первый становится жертвой, героем и приобретает тем самым все симпатии автора). В конце творчества появляется “осмеянный пророк”, где образ поэта, не выполнившего своего назначения, полностью лишается авторских симпатий.
В целом же, как уже говорилось, к концу творчества все чаще и чаще в лермонтовской лирике начинает появляться совершенно новый тип героя, только на первый взгляд отличающийся от типично лермонтовского.
Новый образ человека простого, обыкновенного и усталого, появляющийся в стихотворениях “Валерик”, “Родина”, “Завещание”, “Соседка”, “Выхожу один я на дорогу…”, глубокими корнями связан с лермонтовским романтическим героем. Старые мотивы героизма, любви, разлуки, свободы получают новое звучание: героизм рассказчика в “Бородино” становится практически будничным, романтическая разлука уступает место наказу другу “все ей рассказать”; лексика романтическая сменяется сниженной, прозаической; тема свободы остается, но связывается это понятие уже не с борьбой, а с покоем (“я ищу свободы и покоя!”).
Таким образом, мы видим, что все отдельные черты лирического героя, всё их изменение подчинено внутреннему, глубинному единству этого героя.
Особенностью лирики Лермонтова, на мой взгляд, является внутреннее единство лирического героя. Герой постепенно меняется, «движется», но движение это значительно замедлено по сравнению с развитием лирических героев других поэтов XIX века. К концу творчества в лирике Лермонтова все чаще появляется образ простого, обычного, усталого человека, совсем не похожего на героя ранней лирики. Однако между этими героями существует тесная связь, обусловленная сохранением основных мотивов, тем лирики, которые пронизывают все творчество поэта и формируют образ его героя.
Лирика Лермонтова (наряду с поэзией Жуковского и ранним творчеством Пушкина) явилась взлетом русского романтизма. Это обусловлено тем, что лермонтовский лирический герой — герой романтический. Он наделен всеми отличительными чертами романтика — он борец, страдалец, мятежник, поэт, любовник, даже пророк…
Однако особенно сильна в образе романтического героя Лермонтова тема одиночества:
Одинок я — нет отрады:
Стены голые кругом,
Тускло светит луч лампады
Умирающим огнем.
Одиночество приобретает самые разные черты: это и заточение (как в приведенном отрывке), и любовное одиночество, появляющееся во многих любовных стихотворениях, и одиночество человека в мире:
…Одиноко
Он стоит, задумался глубоко,
И тихонько плачет он в пустыне.
Во многих стихотворениях («Дума», «И скучно и грустно…») появляется идея принципиального одиночества личности, связанная с темой поколения в целом. Здесь мы сталкиваемся с одной из основных идей Лермонтова — идеей разрушающей душу рефлексии, болезни, убивающей, по мнению Лермонтова, все его поколение в целом и замыкающей личность на себе самой, обрекая ее на одиночество.
Мы иссушили ум наукою бесплодной,
Тая завистливо от близких и друзей
Надежды лучшие и голос благородный
Неверием осмеянных страстей…
Лучшее, что есть в человеке, — его чувства — «исчезают при слове рассудка», рефлексия убийственна для чувств и веры. Автор причисляет свое лирическое «я» к «заблудшему» поколению, тем самым сравнивая лирического героя с «плодом, до времени созрелым». Тема ранней смерти — традиционная тема романтической литературы, но Лермонтов вносит в нее нечто свое: он пишет не о ранней физической смерти, а о смерти самого романтического чувства, смерти, вызванной прежде всего неверием и отсутствием цели, отсутствием борьбы:
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно малодушны,
И перед властию — презренные рабы.
Мотив борьбы — важнейший мотив всей мировой романтической литературы — получил у Лермонтова разнообразное развитие.
Борьба является сущностью романтической натуры, ее основой: парус (в одноименном стихотворении) борется с враждующей стихией, а стоит буре смолкнуть — парус сам начинает искать и «просить» бури, потому что он «не ищет счастья» и «не от счастия бежит».
Внутренний разлад в человеке, разлад, о котором мы говорили в связи с темой разрушительной рефлексии, также не может не порождать конфликта и борьбы в душе человека. В стихотворении «Как часто пестрою толпою окружен…» Лермонтов противопоставляет внутренний мир своего лирического героя внешнему реальному миру, одетому в маску:
…Мелькают образы бездушные людей,
Приличьем стянутые маски.
Образ маски и маскарада вообще появляется у Лермонтова очень часто, символизируя ложность и, главное, бездуховность мира, в котором существует лирический герой:
…Как ветхая краса, наш ветхий мир привык
Морщины прятать под румяна…
Тема веры и безверия тесно связана с темой борьбы. Романтический герой Лермонтова бросает упрек Богу в несовершенстве мира:
К чему творец меня готовил,
Зачем так грозно прекословил
Надеждам юности моей?..
Добра и зла он дал мне чашу,
Сказав: я жизнь твою украшу,
Ты будешь славен меж людей!..
Демонический и романтический герои поэм Лермонтова «Демон» и «Мцыри» отрицают Бога, не принимая мира, в котором живут. Однако Лермонтов, видевший причину «блуждающей» личности именно в неверии, в отсутствии идеалов, не мог не привести романтическую личность к согласию с Богом. Именно поэтому лермонтовский лирический герой находит в мире нечто такое, что примиряет его с небесами. Для лирического стихотворения «Когда волнуется желтеющая нива…» таким примиряющим началом становится природа:
Когда студеный ключ играет по оврагу
И, погружая мысль в какой-то смутный сон,
Лепечет мне таинственную сагу
Про мирный край, откуда мчится он, —
Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе, —
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу Бога…
Мысль «погружается в сон», освобождая чувства, а «мирный край», любовь к нему и единство с ним дают возможность герою «увидеть» Бога.
В некоторых стихах Лермонтова романтическим героем-борцом становится Наполеон. Образ вечного бунтаря, познавшего вершину власти и глубочайшее падение, традиционен для русской романтической лирики. В Наполеоне (как и в образе Байрона) для Лермонтова сочетались все черты романтического героя: бунтарство, бегство, изгнание, борьба со всеми и со всем — и одиночество героя как личности:
…Стоит император один —
Стоит он и тяжко вздыхает,
Пока озарится восток,
И капают горькие слезы
Из глаз на холодный песок…
В русской литературе традиционно взаимоотношения поэта и толпы воспринимались как неизбежный конфликт. Сама же тема занимала почетное место в лирике любого автора, причем образ поэта всегда был сближен с образом лирического героя. Не исключение здесь и Лермонтов, однако разрешение конфликта поэта и толпы у него очень своеобразное. Если толпа традиционно наделялась эпитетом «чернь», «глухая», «бездушная», а в сердце ее вселялась корысть, бездуховная приземленность, то образ поэта сближался с образом пророка, певца, изгнанника.
Лермонтов решает конфликт иначе. С одной стороны, он более уважительно изображает саму толпу:
…Средь них едва ли есть один,
Тяжелой пыткой не измятый,
До преждевременных добравшийся морщин
Без преступленья иль утраты!
С другой — он в стихотворении «Поэт» 1838 года представляет читателю два типа поэтов, утверждая, что каждый век, каждая «толпа» рождает «своего» поэта, что поэт един с толпой, он нужен толпе — и толпа нужна ему. Презрение к толпе Лермонтов называет той «ржавчиной», которая разъедает сияющий клинок его таланта.
Лермонтовский поэт — совершенно особый тип лирического героя. В конфликте поэта с миром автор пытается сохранить объективность, не встает однозначно на сторону поэта (за исключением стихотворения «Смерть поэта», где конфликт развивается иначе — не между поэтом и толпой, а между поэтом и властью, первый становится жертвой, героем и приобретает тем самым все симпатии автора). В конце творчества появляется «осмеянный пророк», где образ поэта, не выполнившего своего назначения, полностью лишается авторских симпатий.
В целом же, как уже говорилось, к концу творчества все чаще и чаще в лермонтовской лирике начинает появляться совершенно новый тип героя, только на первый взгляд отличающийся от типично лермонтовского.
Новый образ человека простого, обыкновенного и усталого, появляющийся в стихотворениях «Валерик», «Родина», «Завещание», «Соседка», «Выхожу один я на дорогу…», глубокими корнями связан с лермонтовским романтическим героем. Старые мотивы героизма, любви, разлуки, свободы получают новое звучание: героизм рассказчика в «Бородино» становится практически будничным, романтическая разлука уступает место наказу другу «все ей рассказать»; лексика романтическая сменяется сниженной, прозаической; тема свободы остается, но связывается это понятие уже не с борьбой, а с покоем («я ищу свободы и покоя!»).
Таким образом, мы видим, что все отдельные черты лирического героя, всё их изменение подчинено внутреннему, глубинному единству этого героя.
Особенностью лирики Лермонтова, на мой взгляд, является внутреннее единство лирического героя. Герой постепенно меняется, “движется”, но движение это значительно замедлено по сравнению с развитием лирических героев других поэтов XIX века. К концу творчества в лирике Лермонтова все чаще появляется образ простого, обычного, усталого человека, совсем не похожего на героя ранней лирики. Однако между этими героями существует тесная связь, обусловленная сохранением основных мотивов, тем лирики, которые пронизывают все творчество поэта и формируют образ его героя.
Лирика Лермонтова (наряду с поэзией Жуковского и ранним творчеством Пушкина) явилась взлетом русского романтизма. Это обусловлено тем, что лермонтовский лирический герой — герой романтический. Он наделен всеми отличительными чертами романтика — он борец, страдалец, мятежник, поэт, любовник, даже пророк…
Однако особенно сильна в образе романтического героя Лермонтова тема одиночества:
Одинок я — нет отрады:
Стены голые кругом,
Тускло светит луч лампады
Умирающим огнем.
Одиночество приобретает самые разные черты: это и заточение (как в приведенном отрывке), и любовное одиночество, появляющееся во многих любовных стихотворениях, и одиночество человека в мире:
…Одиноко
Он стоит, задумался глубоко,
И тихонько плачет он в пустыне.
Во многих стихотворениях (“Дума”, “И скучно и грустно…”) появляется идея принципиального одиночества личности, связанная с темой поколения в целом. Здесь мы сталкиваемся с одной из основных идей Лермонтова — идеей разрушающей душу рефлексии, болезни, убивающей, по мнению Лермонтова, все его поколение в целом и замыкающей личность на себе самой, обрекая ее на одиночество.
Мы иссушили ум наукою бесплодной,
Тая завистливо от близких и друзей
Надежды лучшие и голос благородный
Неверием осмеянных страстей…
Лучшее, что есть в человеке, — его чувства — “исчезают при слове рассудка”, рефлексия убийственна для чувств и веры. Автор причисляет свое лирическое “я” к “заблудшему” поколению, тем самым сравнивая лирического героя с “плодом, до времени созрелым”. Тема ранней смерти — традиционная тема романтической литературы, но Лермонтов вносит в нее нечто свое: он пишет не о ранней физической смерти, а о смерти самого романтического чувства, смерти, вызванной прежде всего неверием и отсутствием цели, отсутствием борьбы:
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно малодушны,
И перед властию — презренные рабы.
Мотив борьбы — важнейший мотив всей мировой романтической литературы — получил у Лермонтова разнообразное развитие.
Борьба является сущностью романтической натуры, ее основой: парус (в одноименном стихотворении) борется с враждующей стихией, а стоит буре смолкнуть — парус сам начинает искать и “просить” бури, потому что он “не ищет счастья” и “не от счастия бежит”.
Внутренний разлад в человеке, разлад, о котором мы говорили в связи с темой разрушительной рефлексии, также не может не порождать конфликта и борьбы в душе человека. В стихотворении “Как часто пестрою толпою окружен…” Лермонтов противопоставляет внутренний мир своего лирического героя внешнему реальному миру, одетому в маску:
…Мелькают образы бездушные людей,
Приличьем стянутые маски.
Образ маски и маскарада вообще появляется у Лермонтова очень часто, символизируя ложность и, главное, бездуховность мира, в котором существует лирический герой:
…Как ветхая краса, наш ветхий мир привык
Морщины прятать под румяна…
Тема веры и безверия тесно связана с темой борьбы. Романтический герой Лермонтова бросает упрек Богу в несовершенстве мира:
К чему творец меня готовил,
Зачем так грозно прекословил
Надеждам юности моей?..
Добра и зла он дал мне чашу,
Сказав: я жизнь твою украшу,
Ты будешь славен меж людей!..
Демонический и романтический герои поэм Лермонтова “Демон” и “Мцыри” отрицают Бога, не принимая мира, в котором живут. Однако Лермонтов, видевший причину “блуждающей” личности именно в неверии, в отсутствии идеалов, не мог не привести романтическую личность к согласию с Богом. Именно поэтому лермонтовский лирический герой находит в мире нечто такое, что примиряет его с небесами. Для лирического стихотворения “Когда волнуется желтеющая нива…” таким примиряющим началом становится природа:
Когда студеный ключ играет по оврагу
И, погружая мысль в какой-то смутный сон,
Лепечет мне таинственную сагу
Про мирный край, откуда мчится он,—
Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе,—
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу Бога…
Мысль “погружается в сон”, освобождая чувства, а “мирный край”, любовь к нему и единство с ним дают возможность герою “увидеть” Бога.
В некоторых стихах Лермонтова романтическим героем-борцом становится Наполеон. Образ вечного бунтаря, познавшего вершину власти и глубочайшее падение, традиционен для русской романтической лирики. В Наполеоне (как и в образе Байрона) для Лермонтова сочетались все черты романтического героя: бунтарство, бегство, изгнание, борьба со всеми и со всем — и одиночество героя как личности:
…Стоит император один —
Стоит он и тяжко вздыхает,
Пока озарится восток,
И капают горькие слезы
Из глаз на холодный песок…
В русской литературе традиционно взаимоотношения поэта и толпы воспринимались как неизбежный конфликт. Сама же тема занимала почетное место в лирике любого автора, причем образ поэта всегда был сближен с образом лирического героя. Не исключение здесь и Лермонтов, однако разрешение конфликта поэта и толпы у него очень своеобразное. Если толпа традиционно наделялась эпитетом “чернь”, “глухая”, “бездушная”, а в сердце ее вселялась корысть, бездуховная приземленность, то образ поэта сближался с образом пророка, певца, изгнанника.
Лермонтов решает конфликт иначе. С одной стороны, он более уважительно изображает саму толпу:
…Средь них едва ли есть один,
Тяжелой пыткой не измятый,
До преждевременных добравшийся морщин
Без преступленья иль утраты!
С другой — он в стихотворении “Поэт” 1838 года представляет читателю два типа поэтов, утверждая, что каждый век, каждая “толпа” рождает “своего” поэта, что поэт един с толпой, он нужен толпе — и толпа нужна ему. Презрение к толпе Лермонтов называет той “ржавчиной”, которая разъедает сияющий клинок его таланта.
Лермонтовский поэт — совершенно особый тип лирического героя. В конфликте поэта с миром автор пытается сохранить объективность, не встает однозначно на сторону поэта (за исключением стихотворения “Смерть поэта”, где конфликт развивается иначе — не между поэтом и толпой, а между поэтом и властью, первый становится жертвой, героем и приобретает тем самым все симпатии автора). В конце творчества появляется “осмеянный пророк”, где образ поэта, не выполнившего своего назначения, полностью лишается авторских симпатий.
В целом же, как уже говорилось, к концу творчества все чаще и чаще в лермонтовской лирике начинает появляться совершенно новый тип героя, только на первый взгляд отличающийся от типично лермонтовского.
Новый образ человека простого, обыкновенного и усталого, появляющийся в стихотворениях “Валерик”, “Родина”, “Завещание”, “Соседка”, “Выхожу один я на дорогу…”, глубокими корнями связан с лермонтовским романтическим героем. Старые мотивы героизма, любви, разлуки, свободы получают новое звучание: героизм рассказчика в “Бородино” становится практически будничным, романтическая разлука уступает место наказу другу “все ей рассказать”; лексика романтическая сменяется сниженной, прозаической; тема свободы остается, но связывается это понятие уже не с борьбой, а с покоем (“я ищу свободы и покоя!”).
Таким образом, мы видим, что все отдельные черты лирического героя, всё их изменение подчинено внутреннему, глубинному единству этого героя.
Не для кого ни секрет, что каждый писатель пишет по-своему. Индивидуальный стиль формируется благодаря использованию определённых художественных средств, лексики, самой манеры изложения, и, конечно же, способу создания характеров и персонажей. Говоря о поэтических произведениях, в литературоведении используется термин «лирический герой». Интересно, что лирический герой каждой культурной эпохи является носителем её идеалов. Например, в классицистических произведениях лирический герой, прежде всего, гражданин, ратующий за развитие родного государства, в сентиментализме – тонко чувствующий духовно-нравственный идеал, в романтизме – свободна, неисчерпаемая и бесконечно сложная личность. В русскую литературу романтизм пришёл из западной Европы. Одним из самых известных и значимых европейских поэтов-романтиков считается Джордж Байрон. В русской литературе таковым можно назвать Михаила Юрьевича Лермонтова. Несмотря на то что этих поэтов часто сравнивают, их творческое наследие очень разнится.
Романтизм Байрона – это, скорее, реакция и непринятие новой буржуазной действительности, идеализация тоски и деление мира на внешний – греховный — и внутренний – чистый и естественный. Романтические тенденции в творчестве Михаила Юрьевича отразились несколько иначе. Образ лирического героя Лермонтова изменялся на протяжении всей жизни поэта.
В лирике раннего творчества появляется романтический герой-индивидуалист, характерный для Запада. Лирические герои Лермонтова этого периода решительны и бескомпромиссны. Они не принимают действительность, остро реагируют на несправедливость мира, поднимаясь над бытом и реальностью. Это одинокие, свободолюбивые люди, для которых мир, как и у героев Байрона, понимается как состоящий из двух частей. Но у Лермонтова это не грешный и праведный вариант, а мир реальный, который отрицается, и мир идеальный. Интересно, что на ученическом этапе творчества мир лермонтовских героев все ещё делится на две непримиримые части, границу между которыми невозможно разрушить:
«Он был рождён для счастья, для надежд
И вдохновений мирных!— но безумный
Из детских рано вырвался одежд
И сердце бросил в море жизни шумной;
И мир не пощадил — и бог не спас!»
«Он был рождён для счастья, для надежд…», 1832.
В стихотворении «Монолог», которое появилось в 1829 году, эта тема повторяется:
«Средь бурь пустых томится юность наша,
И быстро злобы яд ее мрачит,
И нам горька остылой жизни чаша;
И уж ничто души не веселит».
«Монолог», 1829.
Очевидно, что «пустые бури» олицетворяют мелкие страсти, любовные переживания и интриги, а «яд злобы» — отравляющее действие публики и высшего света на чистую душу, которая в итоге пресыщается всем тем, что может предложить общество.
Появляется мотив свободы как одной из главных ценностей и мотив воли как конечной цели, где душа лирического героя, возможно, обретёт покой:
«Зачем я не птица, не ворон степной,
Пролетевший сейчас надо мной?
Зачем не могу в небесах я парить
И одну лишь свободу любить?»
«Желание (зачем я не птица…)», 1831.
«Но мне богом дана
Молодая жена,
Воля-волюшка,
Вольность милая,
Несравненная;
С ней нашлись другие у меня
Мать, отец и семья;
А моя мать – степь широкая,
А мой отец – небо далекое»
«Воля», 1831.
Одиночество, возведённое в абсолют.
Лирический герой в стихотворениях Лермонтова резко негативно настроен по отношению к действительности и обществу своего времени. Изначально это проявлялось в непринятии человечества из-за низких моральных качеств и мелочности каждого человека. Эта точка зрения восходит к реализации романтических тенденций Жуковским. Но, в отличие от романтизма Жуковского, в художественной концепции Лермонтова оппозиция возникает не между героем и абстрактным миром, а между героем и живой, очень яркой реальной средой. Конфликт героя и окружения оказывается неразрешимым, герой остаётся непонятым. Отсюда возникает тема одиночества – пожалуй, самая важная для понимания творчества поэта.
«Один среди людского шума,
Возрос под сенью чуждой я».
«Один, среди людского шума», 1830.
Лирический герой оказывается полностью опустошённым, разбитым праздной жизнью. К нему не приходило вдохновение, потому что «пылкие друзья», своеобразные змеи-искусители, уже нашлись, а значит и душа лирического героя стала глуха к творчеству:
«Я вспомнил прежние несчастья,
Но не найду в душе моей
Ни честолюбья, ни участья,
Ни слез, ни пламенных страстей».
«Один, среди людского шума», 1830.
В одноимённом стихотворении говорится не только об апатии, но и об упадническом состоянии других людей, которые могут разделить лишь радости жизни, а печали других им не нужны и не интересны:
«Как страшно жизни сей оковы
Нам в одиночестве влачить.
Делить веселье – все готовы:
Никто не хочет грусть делить».
Появляется тема смерти, сопряжённая с мотивом одиночества («уединённый гроб»). Умерев, герой возвысится над земными страстями, но всё равно будет несчастен:
«И вижу гроб уединённый,
Он ждёт; что ж медлить над землёй?
…
Никто о том не покрушится,
И будут (я уверен в том)
О смерти больше веселится,
Чем о рождении моём…»
«Одиночество», 1830.
Заключительные строки выводят ощущение тоски от непонимания обществом на новый уровень. Здесь достаточно ярко выражено несоответствие героя толпе, его уникальность, индивидуализм. Отрицание, неверие в возможность воплотить стремления, найти родственную душу – всё это воплощает в себе лирический герой поэзии Лермонтова. Стоит сказать, что одиночество не является идеальным состоянием. Несмотря на эскапизм, герой не обретает покой в одиночестве. Можно сказать, что его не устраивает ни одно из предложенных жизнью состояний, ему не комфортен ни один из вариантов побега от реальности (возвышение над миром, мысли о природе, свободе или сознательное отчуждение), но, как говорят, он выбирает из двух зол меньшее. Одиночество понимается и как награда, и как проклятие. Для лермонтовской лирики характерны максималистские отрицания, абсолютное противопоставление человека и мира, обусловленные романтическим восприятием действительности.
«Одинок я – нет отрады:
Стены голые кругом.
…
Ходит в тишине ночной
Безответный часовой».
«Узник», 1837.
Постепенно в творчестве Лермонтова лирическое «я» дистанцируется от автора, появляется образ романтика, которому чуждо успокоение, а жизнь в неволе и пассивности невозможна, потому что герой рождён для другого:
«Я не для ангелов и рая
Всесильным богом сотворён».
Здесь мотив чуждости звучит несколько иначе: лирический герой оказывается чужим не только реальному, но и ирреальному миру:
«Как демон мой, я зла избранник,
Как демон, с гордою душой,
Я меж людей беспечный странник,
Для мира и небес чужой».
«Я не для ангелов и рая…», 1831.
Лермонтову, как писателю эпохи романтизма, присущ мистицизм. С этой точки зрения важным оказывается образ демона. В стихотворении «Мой демон» (1829) автор изображает героя, пресытившегося жизнью, чувствами и переживаниями. Демон равнодушен ко всему, что должно находить отклик в любом другом:
«Он презрел чистую любовь,
Он все моленья отвергает,
Он равнодушно видит кровь».
Одиночество демона здесь близится к абсолюту, так как ни в одном из миров он не может найти родственную душу: его сторонятся и люди, и музы. Образ демона появляется и в одноимённой поэме. Здесь лирический герой воплощает в себе концентрированное одиночество и бессмысленность существования; трагизм поисков счастья в земной жизни при стремлении к небу предстаёт трагизмом исканий личности переходной эпохи. Радостное биение жизни в ритме строфе делает равнодушие лирического героя ещё более страшным. Стоит сказать, что демон у Лермонтова не является злым духом, у писателя зло есть несбывшееся добро.
Образ лирического героя Лермонтова и лирическое «я» предстают не только субъектом, но и объектом, т. е. не только действующим лицом, но и теми, на кого направлено действие. Самоанализ приводит к неутешительным выводам: рождаются сомнения в изначальной устремлённости к добру, вера в прекрасное исчезает.
«Мы пьем из чаши бытия
С закрытыми очами…
Тогда мы видим, что пуста
Была златая чаша,
Что в ней напиток был – мечта,
И что она – не наша!»
«Чаша жизни», 1831.
С 1830 года в стихотворениях поэта начинает появляться романтическая ирония, направленная на развенчивание романтических клише:
«Не ищи страстей тяжелых;
И покуда бог даёт,
Нектар пей часов весёлых;
А печаль сама придёт.
…
Сердце глупое творенье,
Но и с сердцем можно жить,
И безумное волненье
Можно также укротить…»
«Совет», 1830.
Примечательно, что совет радоваться жизни противоположен другим лермонтовским строкам – «Я жить хочу! Хочу печали…». Получается, что отказ от переживания отрицательных эмоций по сути является отказом от настоящей жизни, а тот, кто последует совету, обречёт себя на праздное существование. Постоянные развлечения могут привести к потере индивидуальности, глубины внутреннего мира. Такая жизнь с точки зрения поэта представляется куда большим горем, чем отверженность всем и всеми.
«Я для него забыл весь мир,
Для сей минуты незабвенной;
Но я теперь, как нищий, сир,
Брожу один, как отчуждённый!…»
Слово «отчуждённый» в таком значении впервые употребил именно Лермонтов. И, несмотря на то, что это стихотворение относят к любовной лирике, слово выходит за границы любовной темы. Оно ведет к драматическому финалу:
«Так путник в темноте ночной,
Когда узрит огонь блудящий,
Бежит за ним… схватил рукой…
И — пропасть под ногой скользящей!»
«К*** (Не привлекай меня красой!)», 1829.
Каждое четверостишие оканчивается восклицательным предложением, которое не только придаёт особую интонацию тексту, но и организует, сгущает осознание вечной обречённости.
На пути к реализму
В «Думе», как и во всей зрелой лирике Лермонтова, глубокая мысль сливается с её эмоциональной трактовкой. Современное общество предстаёт как духовно опустошённое. Стихотворение имеет кольцевую композицию. Начало:
«Печально я гляжу на наше поколенье!
Его грядущее — иль пусто, иль темно».
Конец:
«И прах наш с строгостью судьи и гражданина
Потомок оскорбит презрительным стихом,
Насмешкой горькою обманутого сына
Над промотавшимся отцом».
Замкнутость усугубляет безнадёжность положения. Благодаря этому рамочному компоненту раскрывается образ современников – малодушие, бесцельное существование, покорное принятие действительности. Единственным движением в жизни оказывается ожидание смерти. В самом стихотворении два смысловых центра: «я» и поколение. Примечательно, что противопоставление здесь не полное, так как лирический герой оказывается частью поколения. Смягчение и стирание характерных романтических черт отражают переход от романтизма к реализму.
Так какой же лирический герой Лермонтова? Проанализировав творчество поэта можно сделать вывод: Лермонтов рисует образ независимого, отчуждённого и одинокого героя, который не стремится к личному счастью. Лирический герой внутренне противоречив, не понят и не принят ни реальностью, ни ирреальным миром. Это – сильная и свободная личность, сознательно выбирающая изгнание.
Источник
Тема: – Лирический герой Лермонтова
Особенностью лирики Лермонтова, на мой взгляд, является внутреннее единство лирического героя. Герой постепенно меняется, “движется”, но движение это значительно замедлено по сравнению с развитием лирических героев других поэтов XIX века. К концу творчества в лирике Лермонтова все чаще появляется образ простого, обычного, усталого человека, совсем не похожего на героя ранней лирики. Однако между этими героями существует тесная связь, обусловленная сохранением основных мотивов, тем лирики, которые пронизывают все творчество поэта и формируют образ его героя.
Лирика Лермонтова (наряду с поэзией Жуковского и ранним творчеством Пушкина) явилась взлетом русского романтизма. Это обусловлено тем, что лермонтовский лирический герой — герой романтический. Он наделен всеми отличительными чертами романтика — он борец, страдалец, мятежник, поэт, любовник, даже пророк…
Однако особенно сильна в образе романтического героя Лермонтова тема одиночества:
Одинок я — нет отрады:
Стены голые кругом,
Тускло светит луч лампады
Умирающим огнем.
Одиночество приобретает самые разные черты: это и заточение (как в приведенном отрывке), и любовное одиночество, появляющееся во многих любовных стихотворениях, и одиночество человека в мире:
…Одиноко
Он стоит, задумался глубоко,
И тихонько плачет он в пустыне.
Во многих стихотворениях (“Дума”, “И скучно и грустно…”) появляется идея принципиального одиночества личности, связанная с темой поколения в целом. Здесь мы сталкиваемся с одной из основных идей Лермонтова — идеей разрушающей душу рефлексии, болезни, убивающей, по мнению Лермонтова, все его поколение в целом и замыкающей личность на себе самой, обрекая ее на одиночество.
Мы иссушили ум наукою бесплодной,
Тая завистливо от близких и друзей
Надежды лучшие и голос благородный
Неверием осмеянных страстей…
Лучшее, что есть в человеке, — его чувства — “исчезают при слове рассудка”, рефлексия убийственна для чувств и веры. Автор причисляет свое лирическое “я” к “заблудшему” поколению, тем самым сравнивая лирического героя с “плодом, до времени созрелым”. Тема ранней смерти — традиционная тема романтической литературы, но Лермонтов вносит в нее нечто свое: он пишет не о ранней физической смерти, а о смерти самого романтического чувства, смерти, вызванной прежде всего неверием и отсутствием цели, отсутствием борьбы:
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно малодушны,
И перед властию — презренные рабы.
Мотив борьбы — важнейший мотив всей мировой романтической литературы — получил у Лермонтова разнообразное развитие.
Борьба является сущностью романтической натуры, ее основой: парус (в одноименном стихотворении) борется с враждующей стихией, а стоит буре смолкнуть — парус сам начинает искать и “просить” бури, потому что он “не ищет счастья” и “не от счастия бежит”.
Внутренний разлад в человеке, разлад, о котором мы говорили в связи с темой разрушительной рефлексии, также не может не порождать конфликта и борьбы в душе человека. В стихотворении “Как часто пестрою толпою окружен…” Лермонтов противопоставляет внутренний мир своего лирического героя внешнему реальному миру, одетому в маску:
…Мелькают образы бездушные людей,
Приличьем стянутые маски.
Образ маски и маскарада вообще появляется у Лермонтова очень часто, символизируя ложность и, главное, бездуховность мира, в котором существует лирический герой:
…Как ветхая краса, наш ветхий мир привык
Морщины прятать под румяна…
Тема веры и безверия тесно связана с темой борьбы. Романтический герой Лермонтова бросает упрек Богу в несовершенстве мира:
К чему творец меня готовил,
Зачем так грозно прекословил
Надеждам юности моей?..
Добра и зла он дал мне чашу,
Сказав: я жизнь твою украшу,
Ты будешь славен меж людей!..
Демонический и романтический герои поэм Лермонтова “Демон” и “Мцыри” отрицают Бога, не принимая мира, в котором живут. Однако Лермонтов, видевший причину “блуждающей” личности именно в неверии, в отсутствии идеалов, не мог не привести романтическую личность к согласию с Богом. Именно поэтому лермонтовский лирический герой находит в мире нечто такое, что примиряет его с небесами. Для лирического стихотворения “Когда волнуется желтеющая нива…” таким примиряющим началом становится природа:
Когда студеный ключ играет по оврагу
И, погружая мысль в какой-то смутный сон,
Лепечет мне таинственную сагу
Про мирный край, откуда мчится он,—
Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе,—
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу Бога…
Мысль “погружается в сон”, освобождая чувства, а “мирный край”, любовь к нему и единство с ним дают возможность герою “увидеть” Бога. В некоторых стихах Лермонтова романтическим героем-борцом становится Наполеон. Образ вечного бунтаря, познавшего вершину власти и глубочайшее падение, традиционен для русской романтической лирики. В Наполеоне (как и в образе Байрона) для Лермонтова сочетались все черты романтического героя: бунтарство, бегство, изгнание, борьба со всеми и со всем — и одиночество героя как личности:
…Стоит император один —
Стоит он и тяжко вздыхает,
Пока озарится восток,
И капают горькие слезы
Из глаз на холодный песок…
В русской литературе традиционно взаимоотношения поэта и толпы воспринимались как неизбежный конфликт. Сама же тема занимала почетное место в лирике любого автора, причем образ поэта всегда был сближен с образом лирического героя. Не исключение здесь и Лермонтов, однако разрешение конфликта поэта и толпы у него очень своеобразное. Если толпа традиционно наделялась эпитетом “чернь”, “глухая”, “бездушная”, а в сердце ее вселялась корысть, бездуховная приземленность, то образ поэта сближался с образом пророка, певца, изгнанника. Лермонтов решает конфликт иначе. С одной стороны, он более уважительно изображает саму толпу:
…Средь них едва ли есть один,
Тяжелой пыткой не измятый,
До преждевременных добравшийся морщин
Без преступленья иль утраты!
С другой — он в стихотворении “Поэт” 1838 года представляет читателю два типа поэтов, утверждая, что каждый век, каждая “толпа” рождает “своего” поэта, что поэт един с толпой, он нужен толпе — и толпа нужна ему. Презрение ктолпе Лермонтов называет той “ржавчиной”, которая разъедает сияющий клинок его таланта.
Лермонтовский поэт — совершенно особый тип лирического героя. В конфликте поэта с миром автор пытается сохранить объективность, не встает однозначно на сторону поэта (за исключением стихотворения “Смерть поэта”, где конфликт развивается иначе — не между поэтом и толпой, а между поэтом и властью, первый становится жертвой, героем и приобретает тем самым все симпатии автора). В конце творчества появляется “осмеянный пророк”, где образ поэта, не выполнившего своего назначения, полностью лишается авторских симпатий.
В целом же, как уже говорилось, к концу творчества все чаще и чаще в лермонтовской лирике начинает появляться совершенно новый тип героя, только на первый взгляд отличающийся от типично лермонтовского.
Новый образ человека простого, обыкновенного и усталого, появляющийся в стихотворениях “Валерик”, “Родина”, “Завещание”, “Соседка”, “Выхожу один я на дорогу…”, глубокими корнями связан с лермонтовским романтическим героем. Старые мотивы героизма, любви, разлуки, свободы получают новое звучание: героизм рассказчика в “Бородино” становится практически будничным, романтическая разлука уступает место наказу другу “все ей рассказать”; лексика романтическая сменяется сниженной, прозаической; тема свободы остается, но связывается это понятие уже не с борьбой, а с покоем (“я ищу свободы и покоя!”).
Таким образом, мы видим, что все отдельные черты лирического героя, всё их изменение подчинено внутреннему, глубинному единству этого героя.
Особенностью лирики Лермонтова, на мой взгляд, является внутреннее единство лирического героя. Герой постепенно меняется, “движется”, но движение это значительно замедлено по сравнению с развитием лирических героев других поэтов XIX века. К концу творчества в лирике Лермонтова все чаще появляется образ простого, обычного, усталого человека, совсем не похожего на героя ранней лирики. Однако между этими героями существует тесная связь, обусловленная сохранением основных мотивов, тем лирики, которые пронизывают все творчество поэта и формируют образ его героя.
Лирика Лермонтова (наряду с поэзией Жуковского и ранним творчеством Пушкина) явилась взлетом русского романтизма. Это обусловлено тем, что лермонтовский лирический герой — герой романтический. Он наделен всеми отличительными чертами романтика — он борец, страдалец, мятежник, поэт, любовник, даже пророк…
Однако особенно сильна в образе романтического героя Лермонтова тема одиночества:
Одинок я — нет отрады:
Стены голые кругом,
Тускло светит луч лампады
Умирающим огнем.
Одиночество приобретает самые разные черты: это и заточение (как в приведенном отрывке), и любовное одиночество, появляющееся во многих любовных стихотворениях, и одиночество человека в мире:
…Одиноко
Он стоит, задумался глубоко,
И тихонько плачет он в пустыне.
Во многих стихотворениях (“Дума”, “И скучно и грустно…”) появляется идея принципиального одиночества личности, связанная с темой поколения в целом. Здесь мы сталкиваемся с одной из основных идей Лермонтова — идеей разрушающей душу рефлексии, болезни, убивающей, по мнению Лермонтова, все его поколение в целом и замыкающей личность на себе самой, обрекая ее на одиночество.
Мы иссушили ум наукою бесплодной,
Тая завистливо от близких и друзей
Надежды лучшие и голос благородный
Неверием осмеянных страстей…
Лучшее, что есть в человеке, — его чувства — “исчезают при слове рассудка”, рефлексия убийственна для чувств и веры. Автор причисляет свое лирическое “я” к “заблудшему” поколению, тем самым сравнивая лирического героя с “плодом, до времени созрелым”. Тема ранней смерти — традиционная тема романтической литературы, но Лермонтов вносит в нее нечто свое: он пишет не о ранней физической смерти, а о смерти самого романтического чувства, смерти, вызванной прежде всего неверием и отсутствием цели, отсутствием борьбы:
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно малодушны,
И перед властию — презренные рабы.
Мотив борьбы — важнейший мотив всей мировой романтической литературы — получил у Лермонтова разнообразное развитие.
Борьба является сущностью романтической натуры, ее основой: парус (в одноименном стихотворении) борется с враждующей стихией, а стоит буре смолкнуть — парус сам начинает искать и “просить” бури, потому что он “не ищет счастья” и “не от счастия бежит”.
Внутренний разлад в человеке, разлад, о котором мы говорили в связи с темой разрушительной рефлексии, также не может не порождать конфликта и борьбы в душе человека. В стихотворении “Как часто пестрою толпою окружен…” Лермонтов противопоставляет внутренний мир своего лирического героя внешнему реальному миру, одетому в маску:
…Мелькают образы бездушные людей,
Приличьем стянутые маски.
Образ маски и маскарада вообще появляется у Лермонтова очень часто, символизируя ложность и, главное, бездуховность мира, в котором существует лирический герой:
…Как ветхая краса, наш ветхий мир привык
Морщины прятать под румяна…
Тема веры и безверия тесно связана с темой борьбы. Романтический герой Лермонтова бросает упрек Богу в несовершенстве мира:
К чему творец меня готовил,
Зачем так грозно прекословил
Надеждам юности моей?..
Добра и зла он дал мне чашу,
Сказав: я жизнь твою украшу,
Ты будешь славен меж людей!..
Демонический и романтический герои поэм Лермонтова “Демон” и “Мцыри” отрицают Бога, не принимая мира, в котором живут. Однако Лермонтов, видевший причину “блуждающей” личности именно в неверии, в отсутствии идеалов, не мог не привести романтическую личность к согласию с Богом. Именно поэтому лермонтовский лирический герой находит в мире нечто такое, что примиряет его с небесами. Для лирического стихотворения “Когда волнуется желтеющая нива…” таким примиряющим началом становится природа:
Когда студеный ключ играет по оврагу
И, погружая мысль в какой-то смутный сон,
Лепечет мне таинственную сагу
Про мирный край, откуда мчится он,–
Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе,–
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу Бога…
Мысль “погружается в сон”, освобождая чувства, а “мирный край”, любовь к нему и единство с ним дают возможность герою “увидеть” Бога.
В некоторых стихах Лермонтова романтическим героем-борцом становится Наполеон. Образ вечного бунтаря, познавшего вершину власти и глубочайшее падение, традиционен для русской романтической лирики. В Наполеоне (как и в образе Байрона) для Лермонтова сочетались все черты романтического героя: бунтарство, бегство, изгнание, борьба со всеми и со всем — и одиночество героя как личности:
…Стоит император один —
Стоит он и тяжко вздыхает,
Пока озарится восток,
И капают горькие слезы
Из глаз на холодный песок…
В русской литературе традиционно взаимоотношения поэта и толпы воспринимались как неизбежный конфликт. Сама же тема занимала почетное место в лирике любого автора, причем образ поэта всегда был сближен с образом лирического героя. Не исключение здесь и Лермонтов, однако разрешение конфликта поэта и толпы у него очень своеобразное. Если толпа традиционно наделялась эпитетом “чернь”, “глухая”, “бездушная”, а в сердце ее вселялась корысть, бездуховная приземленность, то образ поэта сближался с образом пророка, певца, изгнанника.
Лермонтов решает конфликт иначе. С одной стороны, он более уважительно изображает саму толпу:
…Средь них едва ли есть один,
Тяжелой пыткой не измятый,
До преждевременных добравшийся морщин
Без преступленья иль утраты!
С другой — он в стихотворении “Поэт” 1838 года представляет читателю два типа поэтов, утверждая, что каждый век, каждая “толпа” рождает “своего” поэта, что поэт един с толпой, он нужен толпе — и толпа нужна ему. Презрение ктолпе Лермонтов называет той “ржавчиной”, которая разъедает сияющий клинок его таланта.
Лермонтовский поэт — совершенно особый тип лирического героя. В конфликте поэта с миром автор пытается сохранить объективность, не встает однозначно на сторону поэта (за исключением стихотворения “Смерть поэта”, где конфликт развивается иначе — не между поэтом и толпой, а между поэтом и властью, первый становится жертвой, героем и приобретает тем самым все симпатии автора). В конце творчества появляется “осмеянный пророк”, где образ поэта, не выполнившего своего назначения, полностью лишается авторских симпатий.
В целом же, как уже говорилось, к концу творчества все чаще и чаще в лермонтовской лирике начинает появляться совершенно новый тип героя, только на первый взгляд отличающийся от типично лермонтовского.
Новый образ человека простого, обыкновенного и усталого, появляющийся в стихотворениях “Валерик”, “Родина”, “Завещание”, “Соседка”, “Выхожу один я на дорогу…”, глубокими корнями связан с лермонтовским романтическим героем. Старые мотивы героизма, любви, разлуки, свободы получают новое звучание: героизм рассказчика в “Бородино” становится практически будничным, романтическая разлука уступает место наказу другу “все ей рассказать”; лексика романтическая сменяется сниженной, прозаической; тема свободы остается, но связывается это понятие уже не с борьбой, а с покоем (“я ищу свободы и покоя!”).
Таким образом, мы видим, что все отдельные черты лирического героя, всё их изменение подчинено внутреннему, глубинному единству этого героя.
Особенностью лирики Лермонтова, на мой взгляд, является внутреннее единство лирического героя. Герой постепенно меняется, “движется”, но движение это значительно замедлено по сравнению с развитием лирических героев других поэтов XIX века. К концу творчества в лирике Лермонтова все чаще появляется образ простого, обычного, усталого человека, совсем не похожего на героя ранней лирики. Однако между этими героями существует тесная связь, обусловленная сохранением основных мотивов, тем лирики, которые пронизывают все творчество поэта и формируют образ его героя.
Лирика Лермонтова (наряду с поэзией Жуковского и ранним творчеством Пушкина) явилась взлетом русского романтизма. Это обусловлено тем, что лермонтовский лирический герой — герой романтический. Он наделен всеми отличительными чертами романтика — он борец, страдалец, мятежник, поэт, любовник, даже пророк…
Однако особенно сильна в образе романтического героя Лермонтова тема одиночества:
Одинок я — нет отрады:
Стены голые кругом,
Тускло светит луч лампады
Умирающим огнем.
Одиночество приобретает самые разные черты: это и заточение (как в приведенном отрывке), и любовное одиночество, появляющееся во многих любовных стихотворениях, и одиночество человека в мире:
…Одиноко
Он стоит, задумался глубоко,
И тихонько плачет он в пустыне.
Во многих стихотворениях (“Дума”, “И скучно и грустно…”) появляется идея принципиального одиночества личности, связанная с темой поколения в целом. Здесь мы сталкиваемся с одной из основных идей Лермонтова — идеей разрушающей душу рефлексии, болезни, убивающей, по мнению Лермонтова, все его поколение в целом и замыкающей личность на себе самой, обрекая ее на одиночество.
Мы иссушили ум наукою бесплодной,
Тая завистливо от близких и друзей
Надежды лучшие и голос благородный
Неверием осмеянных страстей…
Лучшее, что есть в человеке, — его чувства — “исчезают при слове рассудка”, рефлексия убийственна для чувств и веры. Автор причисляет свое лирическое “я” к “заблудшему” поколению, тем самым сравнивая лирического героя с “плодом, до времени созрелым”. Тема ранней смерти — традиционная тема романтической литературы, но Лермонтов вносит в нее нечто свое: он пишет не о ранней физической смерти, а о смерти самого романтического чувства, смерти, вызванной прежде всего неверием и отсутствием цели, отсутствием борьбы:
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно малодушны,
И перед властию — презренные рабы.
Мотив борьбы — важнейший мотив всей мировой романтической литературы — получил у Лермонтова разнообразное развитие.
Борьба является сущностью романтической натуры, ее основой: парус (в одноименном стихотворении) борется с враждующей стихией, а стоит буре смолкнуть — парус сам начинает искать и “просить” бури, потому что он “не ищет счастья” и “не от счастия бежит”.
Внутренний разлад в человеке, разлад, о котором мы говорили в связи с темой разрушительной рефлексии, также не может не порождать конфликта и борьбы в душе человека. В стихотворении “Как часто пестрою толпою окружен…” Лермонтов противопоставляет внутренний мир своего лирического героя внешнему реальному миру, одетому в маску:
…Мелькают образы бездушные людей,
Приличьем стянутые маски.
Образ маски и маскарада вообще появляется у Лермонтова очень часто, символизируя ложность и, главное, бездуховность мира, в котором существует лирический герой:
…Как ветхая краса, наш ветхий мир привык
Морщины прятать под румяна…
Тема веры и безверия тесно связана с темой борьбы. Романтический герой Лермонтова бросает упрек Богу в несовершенстве мира:
К чему творец меня готовил,
Зачем так грозно прекословил
Надеждам юности моей?..
Добра и зла он дал мне чашу,
Сказав: я жизнь твою украшу,
Ты будешь славен меж людей!..
Демонический и романтический герои поэм Лермонтова “Демон” и “Мцыри” отрицают Бога, не принимая мира, в котором живут. Однако Лермонтов, видевший причину “блуждающей” личности именно в неверии, в отсутствии идеалов, не мог не привести романтическую личность к согласию с Богом. Именно поэтому лермонтовский лирический герой находит в мире нечто такое, что примиряет его с небесами. Для лирического стихотворения “Когда волнуется желтеющая нива…” таким примиряющим началом становится природа:
Когда студеный ключ играет по оврагу
И, погружая мысль в какой-то смутный сон,
Лепечет мне таинственную сагу
Про мирный край, откуда мчится он,—
Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе,—
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу Бога…
Мысль “погружается в сон”, освобождая чувства, а “мирный край”, любовь к нему и единство с ним дают возможность герою “увидеть” Бога. В некоторых стихах Лермонтова романтическим героем-борцом становится Наполеон. Образ вечного бунтаря, познавшего вершину власти и глубочайшее падение, традиционен для русской романтической лирики. В Наполеоне (как и в образе Байрона) для Лермонтова сочетались все черты романтического героя: бунтарство, бегство, изгнание, борьба со всеми и со всем — и одиночество героя как личности:
…Стоит император один —
Стоит он и тяжко вздыхает,
Пока озарится восток,
И капают горькие слезы
Из глаз на холодный песок…
В русской литературе традиционно взаимоотношения поэта и толпы воспринимались как неизбежный конфликт. Сама же тема занимала почетное место в лирике любого автора, причем образ поэта всегда был сближен с образом лирического героя. Не исключение здесь и Лермонтов, однако разрешение конфликта поэта и толпы у него очень своеобразное. Если толпа традиционно наделялась эпитетом “чернь”, “глухая”, “бездушная”, а в сердце ее вселялась корысть, бездуховная приземленность, то образ поэта сближался с образом пророка, певца, изгнанника. Лермонтов решает конфликт иначе. С одной стороны, он более уважительно изображает саму толпу:
…Средь них едва ли есть один,
Тяжелой пыткой не измятый,
До преждевременных добравшийся морщин
Без преступленья иль утраты!
С другой — он в стихотворении “Поэт” 1838 года представляет читателю два типа поэтов, утверждая, что каждый век, каждая “толпа” рождает “своего” поэта, что поэт един с толпой, он нужен толпе — и толпа нужна ему. Презрение ктолпе Лермонтов называет той “ржавчиной”, которая разъедает сияющий клинок его таланта.
Лермонтовский поэт — совершенно особый тип лирического героя. В конфликте поэта с миром автор пытается сохранить объективность, не встает однозначно на сторону поэта (за исключением стихотворения “Смерть поэта”, где конфликт развивается иначе — не между поэтом и толпой, а между поэтом и властью, первый становится жертвой, героем и приобретает тем самым все симпатии автора). В конце творчества появляется “осмеянный пророк”, где образ поэта, не выполнившего своего назначения, полностью лишается авторских симпатий.
В целом же, как уже говорилось, к концу творчества все чаще и чаще в лермонтовской лирике начинает появляться совершенно новый тип героя, только на первый взгляд отличающийся от типично лермонтовского.
Новый образ человека простого, обыкновенного и усталого, появляющийся в стихотворениях “Валерик”, “Родина”, “Завещание”, “Соседка”, “Выхожу один я на дорогу…”, глубокими корнями связан с лермонтовским романтическим героем. Старые мотивы героизма, любви, разлуки, свободы получают новое звучание: героизм рассказчика в “Бородино” становится практически будничным, романтическая разлука уступает место наказу другу “все ей рассказать”; лексика романтическая сменяется сниженной, прозаической; тема свободы остается, но связывается это понятие уже не с борьбой, а с покоем (“я ищу свободы и покоя!”).
Таким образом, мы видим, что все отдельные черты лирического героя, всё их изменение подчинено внутреннему, глубинному единству этого героя.
?
Особенностью лирики Лермонтова, на мой взгляд, является внутреннее единство лирического героя. Герой постепенно меняется, “движется”, но движение это значительно замедлено по сравнению с развитием лирических героев других поэтов XIX века. К концу творчества в лирике Лермонтова все чаще появляется образ простого, обычного, усталого человека, совсем не похожего на героя ранней лирики. Однако между этими героями существует тесная связь, обусловленная сохранением основных мотивов, тем лирики, которые пронизывают все творчество поэта и формируют образ его героя.
Лирика Лермонтова (наряду с поэзией Жуковского и ранним творчеством Пушкина) явилась взлетом русского романтизма. Это обусловлено тем, что лермонтовский лирический герой — герой романтический. Он наделен всеми отличительными чертами романтика — он борец, страдалец, мятежник, поэт, любовник, даже пророк…
Однако особенно сильна в образе романтического героя Лермонтова тема одиночества:
Одинок я — нет отрады:
Стены голые кругом,
Тускло светит луч лампады
Умирающим огнем.
Одиночество приобретает самые разные черты: это и заточение (как в приведенном отрывке), и любовное одиночество, появляющееся во многих любовных стихотворениях, и одиночество человека в мире:
…Одиноко
Он стоит, задумался глубоко,
И тихонько плачет он в пустыне.
Во многих стихотворениях (“Дума”, “И скучно и грустно…”) появляется идея принципиального одиночества личности, связанная с темой поколения в целом. Здесь мы сталкиваемся с одной из основных идей Лермонтова — идеей разрушающей душу рефлексии, болезни, убивающей, по мнению Лермонтова, все его поколение в целом и замыкающей личность на себе самой, обрекая ее на одиночество.
Мы иссушили ум наукою бесплодной,
Тая завистливо от близких и друзей
Надежды лучшие и голос благородный
Неверием осмеянных страстей…
Лучшее, что есть в человеке, — его чувства — “исчезают при слове рассудка”, рефлексия убийственна для чувств и веры. Автор причисляет свое лирическое “я” к “заблудшему” поколению, тем самым сравнивая лирического героя с “плодом, до времени созрелым”. Тема ранней смерти — традиционная тема романтической литературы, но Лермонтов вносит в нее нечто свое: он пишет не о ранней физической смерти, а о смерти самого романтического чувства, смерти, вызванной прежде всего неверием и отсутствием цели, отсутствием борьбы:
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно малодушны,
И перед властию — презренные рабы.
Мотив борьбы — важнейший мотив всей мировой романтической литературы — получил у Лермонтова разнообразное развитие.
Борьба является сущностью романтической натуры, ее основой: парус (в одноименном стихотворении) борется с враждующей стихией, а стоит буре смолкнуть — парус сам начинает искать и “просить” бури, потому что он “не ищет счастья” и “не от счастия бежит”.
Внутренний разлад в человеке, разлад, о котором мы говорили в связи с темой разрушительной рефлексии, также не может не порождать конфликта и борьбы в душе человека. В стихотворении “Как часто пестрою толпою окружен…” Лермонтов противопоставляет внутренний мир своего лирического героя внешнему реальному миру, одетому в маску:
…Мелькают образы бездушные людей,
Приличьем стянутые маски.
Образ маски и маскарада вообще появляется у Лермонтова очень часто, символизируя ложность и, главное, бездуховность мира, в котором существует лирический герой:
…Как ветхая краса, наш ветхий мир привык
Морщины прятать под румяна…
Тема веры и безверия тесно связана с темой борьбы. Романтический герой Лермонтова бросает упрек Богу в несовершенстве мира:
К чему творец меня готовил,
Зачем так грозно прекословил
Надеждам юности моей?..
Добра и зла он дал мне чашу,
Сказав: я жизнь твою украшу,
Ты будешь славен меж людей!..
Демонический и романтический герои поэм Лермонтова “Демон” и “Мцыри” отрицают Бога, не принимая мира, в котором живут. Однако Лермонтов, видевший причину “блуждающей” личности именно в неверии, в отсутствии идеалов, не мог не привести романтическую личность к согласию с Богом. Именно поэтому лермонтовский лирический герой находит в мире нечто такое, что примиряет его с небесами. Для лирического стихотворения “Когда волнуется желтеющая нива…” таким примиряющим началом становится природа:
Когда студеный ключ играет по оврагу
И, погружая мысль в какой-то смутный сон,
Лепечет мне таинственную сагу
Про мирный край, откуда мчится он,—
Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе,—
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу Бога…
Мысль “погружается в сон”, освобождая чувства, а “мирный край”, любовь к нему и единство с ним дают возможность герою “увидеть” Бога. В некоторых стихах Лермонтова романтическим героем-борцом становится Наполеон. Образ вечного бунтаря, познавшего вершину власти и глубочайшее падение, традиционен для русской романтической лирики. В Наполеоне (как и в образе Байрона) для Лермонтова сочетались все черты романтического героя: бунтарство, бегство, изгнание, борьба со всеми и со всем — и одиночество героя как личности:
…Стоит император один —
Стоит он и тяжко вздыхает,
Пока озарится восток,
И капают горькие слезы
Из глаз на холодный песок…
В русской литературе традиционно взаимоотношения поэта и толпы воспринимались как неизбежный конфликт. Сама же тема занимала почетное место в лирике любого автора, причем образ поэта всегда был сближен с образом лирического героя. Не исключение здесь и Лермонтов, однако разрешение конфликта поэта и толпы у него очень своеобразное. Если толпа традиционно наделялась эпитетом “чернь”, “глухая”, “бездушная”, а в сердце ее вселялась корысть, бездуховная приземленность, то образ поэта сближался с образом пророка, певца, изгнанника. Лермонтов решает конфликт иначе. С одной стороны, он более уважительно изображает саму толпу:
…Средь них едва ли есть один,
Тяжелой пыткой не измятый,
До преждевременных добравшийся морщин
Без преступленья иль утраты!
С другой — он в стихотворении “Поэт” 1838 года представляет читателю два типа поэтов, утверждая, что каждый век, каждая “толпа” рождает “своего” поэта, что поэт един с толпой, он нужен толпе — и толпа нужна ему. Презрение ктолпе Лермонтов называет той “ржавчиной”, которая разъедает сияющий клинок его таланта.
Лермонтовский поэт — совершенно особый тип лирического героя. В конфликте поэта с миром автор пытается сохранить объективность, не встает однозначно на сторону поэта (за исключением стихотворения “Смерть поэта”, где конфликт развивается иначе — не между поэтом и толпой, а между поэтом и властью, первый становится жертвой, героем и приобретает тем самым все симпатии автора). В конце творчества появляется “осмеянный пророк”, где образ поэта, не выполнившего своего назначения, полностью лишается авторских симпатий.
В целом же, как уже говорилось, к концу творчества все чаще и чаще в лермонтовской лирике начинает появляться совершенно новый тип героя, только на первый взгляд отличающийся от типично лермонтовского.
Новый образ человека простого, обыкновенного и усталого, появляющийся в стихотворениях “Валерик”, “Родина”, “Завещание”, “Соседка”, “Выхожу один я на дорогу…”, глубокими корнями связан с лермонтовским романтическим героем. Старые мотивы героизма, любви, разлуки, свободы получают новое звучание: героизм рассказчика в “Бородино” становится практически будничным, романтическая разлука уступает место наказу другу “все ей рассказать”; лексика романтическая сменяется сниженной, прозаической; тема свободы остается, но связывается это понятие уже не с борьбой, а с покоем (“я ищу свободы и покоя!”).
Таким образом, мы видим, что все отдельные черты лирического героя, всё их изменение подчинено внутреннему, глубинному единству этого героя.
Главная тема Лермонтова – личность в процессе самопознания и само воплощения, то есть развития. Очень показателен характер большинства его стихотворений раннего периода: это лирические зарисовки, отрывки из дневника – недаром часто он их озаглавливает, как дневниковые записи – датой или словами “отрывок”, “исповедь”, “монолог”. Лирика Лермонтова – летопись становления души, и в этой абсолютной искренности – истинное художественное открытие автора. События духовной ЖИЗНИ интересуют поэта В момент их свершения, а не post factum Его волнует сам механизм внутреннего движения. Лирический герой всего лермонтовского творчества предельно близок автору, в его портрете заключены все сущностные бытийные конфликты, все, что в жизни автора не случайно, но является фактом Судьбы.
Всему внутреннему строю Лермонтова глубоко соответствует бунтарский, байроновский романтизм – с тем культом тайной избранности личности, высокой Судьбы, борьбы с Роком, тяги к миру – и отторжения от людей: Но русский литературный опыт уже
обогащен пушкинскими психологизмом и историзмом как основополагающими художественными принципами. И творческий метод Лермонтова, во всяком случае до “Героя нашего времени”, можно определить как психологический романтизм. В романтическом ключе поэт отметает, как мы уже говорили, все случайности жизни, то есть все, что в его жизни не от Судьбы, но от случая, от обстоятельств. Каждое же событие, “работающее” на Судьбу, воспринятое как ее проявление и знак, тщательно психологически исследуется, анализируется.
Душа и личность интересуют Лермонтова как главные реальности бытия. Тайна жизни и смерти воспринимается им в рамках вечной жизни духа. Таким образом, мы находим ключевые слова к миропониманию поэта: оно строится на понятиях личности и Судьбы. Эти категории восприняты Лермонтовым во всей их неоднозначности. И сама неоднозначность понятий приводит к внутренней конфликтности миросознания поэта.
Его духовный мир и мир внешний поражают своей раздробленностью, принципиальным нарушением взаимосвязей. Лермонтов погружается в исследование сложного духовного мира человека, чья мысль вечно бодрствует в стремлении познать истину и достичь абсолютного совершенств. Эта тяга к идеалу, к высшему совершенству при осознании несовершенства мира и человека есть удивительная, чисто лермонтовская трактовка
основного романтического конфликта между несовершенством мира вообще и идеальными устремлениями личности. В этот внешний конфликт романтизма Лермонтов привнес глубочайший внутренний конфликт личности, постоянное противоборство разнонаправленных сил – сил добра и зла – в душе человека. Исследование духовного
мира бесконечно. И эту бесконечность открыл русской литературе Михаил Юрьевич Лермонтов.
Исследуя истоки добра и зла, Лермонтов приходит к пониманию важнейшего жизненного закона: и добро и зло находятся не вне человека, но внутри его, в его душе. Все внимание Лермонтова сконцентрировано на духовном пути героя.
Особенностью лирики Лермонтова, на мой взгляд, является внутреннее единство лирического героя. Герой постепенно меняется, «движется», но движение это значительно замедлено по сравнению с развитием лирических героев других поэтов ХIХ века. К концу творчества в лирике Лермонтова все чаще появляется образ простого, обычного, усталого человека, совсем непохожего на героя ранней лирики. Однако между этими героями существует тесная связь, обусловленная сохранением основных мотивов, тем лирики, которые пронизывают все творчество поэта и формируют образ его героя.
Лирика Лермонтова наряду с поэзией Жуковского и ранним творчеством Пушкина явилась взлетом русского романтизма. Это обусловлено тем, что лермонтовский лирический герой – герой романтический. Он наделен всеми отличительными чертами романтика – он борец, страдалец, мятежник, поэт, любовник, даже пророк… Однако особенно сильна в образе романтического героя Лермонтова тема одиночества:
* Одинок я – нет отрады:
* Стены голые кругом
Одиночество приобретает самые разные черты: это и заточение, и любовное одиночество, появляющееся во многих любовных стихотворениях, и одиночество человека в мире:
* … Одиноко
* Он стоит, задумался глубоко,
* И тихонько плачет он в пустыне.
Во многих стихотворениях («Дума», «И скучно и грустно…») появляется идея принципиального одиночества личности, связанная с темой поколения в целом. Здесь мы сталкиваемся с одной из основных идей Лермонтова – идеей разрушающей душу рефлексии, болезни, убивающей, по мнению Лермонтова, все его поколение в целом и замыкающей личность на себе самой, обрекая ее на одиночество.
Лучшее, что есть в человеке, – его чувства – «исчезают при слове рассудка; рефлексия убийственна для чувств и веры. Автор причисляет свое лирическое «я» к «заблудшему» поколению, тем самым, сравнивая лирического героя с «плодом, до времени созрелым». Тема ранней смерти – традиционная тема романтической литературы, но Лермонтов вносит в нее нечто свое: он пишет не о ранней физической смерти, а о смерти самого романтического чувства, смерти, вызванной, прежде всего неверием и отсутствием цели, отсутствием борьбы:
* К добру и злу постыдно равнодушны
* В начале поприща мы вянем без борьбы.
Мотив борьбы – важнейший мотив всей мировой, романтической литературы – получил у Лермонтова разнообразное развитие. Борьба является сущностью романтической натуры, ее основой: парус борется с враждующей стихией, а стоит буре смолкнуть – парус сам начинает искать и «просить» бури, потому что он «не ищет счастья» и «не от счастия бежит».
Внутренний разлад в человеке, разлад, о котором мы говорили в связи с темой разрушительной рефлексии, также не может не порождать конфликта и борьбы в душе человека. В стихотворении «Как часто пестрою толпою окружен…» Лермонтов противопоставляет внутренний мир своего лирического героя внешнему реальному миру, одетому в маску. Образ маски и маскарада вообще появляется у Лермонтова очень часто, символизируя ложность и, главное, бездуховность мира, в котором существует лирический герой. Тема Веры и безверия тесно связана с темой борьбы. Романтический герой Лермонтова бросает упрек богу в несовершенстве мира. Демонический и романтический герой поэм «Демон» и «Мцыри» отрицают Бога, не принимая мира, в котором живут. Однако Лермонтов, видевший причину «блуждающей» личности именно в неверии, в отсутствии идеалов, не мог не привести романтическую личность к согласию с Богом. Именно поэтому лермонтовский лирический герой находит в мире нечто такое, что примиряет его с небесами. Для лирического стихотворения «Когда волнуется желтеющая нива…» таким примиряющим началом становится природа.
В других стихотворениях Лермонтова романтическим героем – борцом становится Наполеон. Образ вечного бунтаря, познавшего вершину власти и глубочайшее падение, традиционен для русской романтической лирики. В Наполеоне для Лермонтова сочетались все черты романтического героя: бунтарство, бегство, изгнание, борьба со всеми – и одиночество героя, как личности.В русской литературе традиционно взаимоотношения поэта и толпы воспринимались как неизбежный конфликт. Сама же тема занимала почетное место в лирике любого автора, причем образ поэта всегда был сближен с образом романтического героя. Не исключение здесь и Лермонтов, однако, разрешение конфликта поэта и толпы у него очень своеобразное. Если толпа традиционно наделялась эпитетом «чернь», «глухая», «бездушная», а в сердце ее вселялась корысть, бездуховная приземленность, то образ поэта сближался с образом пророка, певца, изгнанника. Лермонтов решает конфликт иначе. С одной стороны, он более уважительно изображает саму толпу. С другой – он в стихотворении «Поэт» 1838 года представляет читателю два типа поэтов, утверждая, что каждый век, каждая «толпа» рождает «своего» поэта, что поэт един с «толпой», он нужен толпе – и толпа нужна ему. Презрение к толпе Лермонтов называет той «ржавчиной», которая разъедает сияющий клинок его таланта. Лермонтовский поэт – совершенно особый тип лирического героя. В конфликте поэта с миром автор пытается сохранить объективность, не встает однозначно на сторону поэта. В конце творчества появляется «осмеянный пророк», где образ поэта, не выполнившего своего назначения, полностью лишается авторских симпатий.
В целом же, как уже говорилось, к концу творчества все чаще и чаще в лермонтовской лирике начинает появляться совершенно новый тип героя, только на первый взгляд отличающийся от типично лермонтовского. Новый образ человека простого, обыкновенного и усталого, появляющийся в стихотворениях «Валерик», «Родина», «Завещание», «Соседка», «Выхожу один я на дорогу…», глубокими корнями связан с лермонтовским лирическим героем. Старые мотивы героизма, любви, разлуки, свободы получают новое звучание: героизм рассказчика в «Бородино» становится практически будничным, романтическая разлука уступает место наказу другу «все ей рассказать»; лексика романтическая сменяется сниженной, прозаической; тема свободы остается, но связывается это понятие уже не с борьбой, а с покоем («я ищу свободы и покоя!»)
Таким образом, мы видим, что все отдельные черты лирического героя, все их изменение подчинено внутреннему, глубокому единству этого героя.