Город пышный, город бедный,
Дух неволи, стройный вид,
Свод небес зелёно-бледный,
Скука, холод и гранит.
А.С. Пушкин
Петербург… Город, к которому в своих произведениях обращались многие писатели от Ломоносова до поэтов наших дней.
Царственный град Петра, воплощение силы и власти, открывается мечтателю из “Белых ночей”; Раскольникову же ближе другая, вторая столица – сдавленное пространство примыкающих к сенной площади кварталов, тёмные дворы, чёрные лестницы. Герой просто не замечает города, он слишком поглощён своими думами, мыслями, переживаниями.
Ему знаком только такой Петербург: “…духота, толкотня, всюду извёстка, леса, кирпич, пыль и та особая летняя вонь, столь знакомая каждому петербуржцу “.
Родион живёт в коморке, ” которая походила более на шкаф, чем на квартиру “. И, лёжа там часами, в голове рождается мысль об убийстве. Данные писателем повторяющиеся детали: “вонь”, “духота”, как бы нагнетают обстановку в преддверии жуткой трагедии. Лишь раз, как в тумане, возникает Петербург перед Раскольниковым: ” Необъяснимым холодом веяло на него от этой великолепной панорамы; духом немым и глухим полна была для него эта пышная картина …”
Великолепная панорама Исаакиевского собора и Зимнего дворца была нема для героя, как нема она и для живущей вблизи бедноты, потому что всё её сознание заполнено страхом перед будущим. Но город этот ещё и город маленького человека – Мармеладова, титулярного советника, которого мы встречаем уже ” с отёкшим от постоянного пьянства жёлтым, даже зеленоватым лицом и с припухшими веками “. В пьянстве он пытается утопить реальность жизни, хотя сам чётко сознаёт пагубность этого занятия.
В Петербурге Гоголя есть те же “серые, жёлтые и грязно-зелёные дома” с их угрюмостью. Но описание Достоевского не так безысходно: в этом мрачном городе мелькнёт хоть “один луч света”. В душе героя и писателя мечта о городе прекрасном, созданным для счастья людей. Об этом думает Раскольников, идя на убийство: “он даже очень было, занялся мыслию об устройстве высоких фонтанов и о том, как бы они хорошо освежали воздух на всех площадях”.
Петербург Достоевского – среда, в которой уживаются многочисленные слои общества: ростовщики, бедняки, студенты, интеллигенция, богачи и аристократы. Для каждого из них город видится по-разному: кому-то празднично и весело, кому-то серо и безысходно.
Достоевский писатель –гуманист, он протестует против существования зла в защиту людей. Человек и его душа, умеющая радоваться тому, что на мгновенье “улица вдруг блеснёт”. Фантастика, контрасты – вот Петербург Достоевского.
Петербург Достоевского
Город пышный, город бедный,
Дух неволи, стройный вид,
Свод небес зелёно-бледный,
Скука, холод и гранит.
А. С. Пушкин
Петербург… Город, к которому в своих произведениях обращались многие писатели от Ломоносова до поэтов наших дней.
Царственный град Петра, воплощение силы и власти, открывается мечтателю из “Белых ночей”; Раскольникову же ближе другая, вторая столица – сдавленное пространство примыкающих к сенной площади кварталов, тёмные дворы, чёрные лестницы. Герой просто не замечает города, он слишком поглощён своими думами, мыслями, переживаниями.
Ему знаком только такой Петербург: “… духота, толкотня, всюду извёстка, леса, кирпич, пыль и та особая летняя вонь, столь знакомая каждому петербуржцу”.
Родион живёт в коморке, “которая походила более на шкаф, чем на квартиру”. И, лёжа там часами, в голове рождается мысль об убийстве. Данные писателем повторяющиеся детали: “вонь”, “духота”, как бы нагнетают обстановку в преддверии жуткой трагедии. Лишь раз, как в тумане, возникает Петербург перед Раскольниковым: “Необъяснимым холодом веяло на него от этой великолепной панорамы; духом немым и глухим полна была для него эта пышная картина… ” Великолепная панорама Исаакиевского собора и Зимнего дворца была нема для героя, как нема она и для живущей вблизи бедноты, потому что всё её сознание заполнено страхом перед будущим. Но город этот ещё и город маленького человека – Мармеладова, титулярного советника, которого мы встречаем уже “с отёкшим от постоянного пьянства жёлтым, даже зеленоватым лицом и с припухшими веками”. В пьянстве он пытается утопить реальность жизни, хотя сам чётко сознаёт пагубность этого занятия.
В Петербурге Гоголя есть те же “серые, жёлтые и грязно-зелёные дома” с их угрюмостью. Но описание Достоевского не так безысходно: в этом мрачном городе мелькнёт хоть “один луч света”. В душе героя и писателя мечта о городе прекрасном, созданном для счастья людей. Об этом думает Раскольников, идя на убийство: “он даже очень было, занялся мыслию об устройстве высоких фонтанов и о том, как бы они хорошо освежали воздух на всех площадях”.
Петербург Достоевского – среда, в которой уживаются многочисленные слои общества: ростовщики, бедняки, студенты, интеллигенция, богачи и аристократы. Для каждого из них город видится по-разному: кому-то празднично и весело, кому-то серо и безысходно.
Достоевский писатель –гуманист, он протестует против существования зла в защиту людей. Человек и его душа, умеющая радоваться тому, что на мгновенье “улица вдруг блеснёт”. Фантастика, контрасты – вот Петербург Достоевского.
Кузьмина Екатерина Класс 11 «В», МБОУ «Гимназия № 1», г. Новосибирск Кайраканова Лилия Анатольевна научный руководитель,учитель русского языка и литературы высшей категории, МБОУ «Гимназия № 1», г. Новосибирск ВСТУПЛЕНИЕ
Цель работы — новая интерпретация двух классических текстов: стихотворения А.С. Пушкина, которое традиционно толкуется как образец идейного, социального обличения самодержавных устоев, и пейзажно-философская зарисовки — стихотворения М.Ю. Лермонтова.
Мы пробовали найти формы и логику смысловых связей внутри каждого из разбираемых стихотворений и зафиксировать объемы своего понимания в схемах и графиках, передающих обнаруженную нами смысловую конструкцию. Нам кажется, что такой подход нисколько не убивает чувственно-эмоционального восприятия стихотворений, наоборот, доставляет удовольствие от расширения взгляда на пространство текста. Это показалось нам сравнимым с восприятием орнаментальных оптических картинок, в которых при определенной фокусировке взгляда раскрывались голографические сюжеты. Часть I. Структурно-семантический анализ стихотворения А.С. Пушкина «Город пышный, город бедный»
Если стихотворение «Город пышный, город бедный» читается на идейно-тематическом уровне, то несложно понять, что тема этого восьмистишия — портрет имперского города и противопоставление ему живого человеческого образа. Мы попробуем рассмотреть более подробно все внутренние смыслы и их сцепления для того, чтобы в пространственной модели показать все богатство содержания этого текста.
Начнем с первой строфы. Она посвящена описанию города. Конечно же, Петербурга. Первый стих — это двусоставная констатация его качеств: «Город пышный, город бедный». В силу приема удвоения основного существительного «город» возникает уравнивание пропорций качеств бедности и богатства в этом обозримом горизонтальном пространстве. Отмечаем смысл первого стиха таким графическим образом: Рисунок 1. Графическое строение первого стиха
Второй стих подхватывает характеристики, заданные в первом. Более того, описывает не только визуальную констатацию («пышный», «бедный»), но, продолжая ее («стройный вид»), обнаруживает и внутреннее качество («дух неволи»). Это мы графически изобразим так: Рисунок 2. Графическое строение второго стиха
Третий стих как бы накрывает существо этого города «крышкой»: «свод небес зелено-бледный» (отметим цвет, ассоциирующийся с болезненной бледностью или даже с плесенью), а четвертый итожит всю мертвенную картину ритмическим, словно вколачивающим гвозди, «приговором»: «скука, холод и гранит». Три последние характеристики (важно, что три по сравнению с двусоставными характеристиками в 1-м и 2-м стихах и односоставным, как бы вытянутым в линию придавливающего свода, в 3-м). Опору существования такого города на основе тягостных состояний («скука», «холод»), усиленных незыблемостью «гранита», мы обозначим на нашей схеме так: Рисунок 3. Графическое строение третьего стиха Рисунок 4. Графическое строение четвертого стиха
Итак, мы сложили графический образ мертвого, статичного Петербурга в такой геометрической схеме.
Обратимся теперь ко второй строфе. В ней резко меняется интонация. Вместо рубленой интонации первой строфы появляется теплота авторского «перевода темы»: «все же мне вас жаль немножко». И последующее объяснение позиции: «…потому что здесь порой // Ходит маленькая ножка, // Вьется локон золотой». 3-й и 4-й стихи вводят новый образ: образ живой женской прелести, которая противопоставлена мертвому пространству города.
Связующим звеном между городом и его мельчайшей живой частичкой становится лирическое «я». Взаимоотношение двух строф мы графически изобразим таким образом:
Рисунок 5. Графическое соотношение первой и второй строф
Интересно, что можно интерпретировать этот пушкинский текст и другим образом. Вот второй геометрический подход. В нем остается вывод о философии автора и об антагонизме мертвого и живого. Только возможен несколько другой пространственный ракурс. Например, черты и свойства города, как слои, опоясывают его, причем логика их расположения с одной стороны следует последовательности лирического повествования, но круг живого по-другому соотносится с кругами мертвого через иное «расположение» автора.
Таким образом, мы хотим доказать, что прием геометрического осмысления пространства текста помогает углубиться в его смыслы и разнообразить варианты интерпретации художественных данностей. Рисунок 6. Второй геометрический прием осмысления пушкинского текста Часть II. Структурно-семантический анализ стихотворения М.Ю. Лермонтова «Когда волнуется желтеющая нива»
Вторым нашим опытом рассмотрения внутренней геометрии смыслов стало стихотворение М. Лермонтова «Когда волнуется желтеющая нива» (1837 г.)
Уже при первом чтении становится очевидной тема стихотворения: взаимоотношения человека с природой и ее влияние на его внутренний мир. Текст состоит из 4 строф. Первые три — это картины природы, ее разнокалиберные элементы и их описание воспринимающим сознанием героя. А последняя строфа — это реакция героя на пропущенную через все возможные способы восприятия природу и благодаря этой наполненности выход в высшие сферы духа («небеса» и «бог»).
Синтаксически текст представляет собой одно предложение и строится из трех «когда» (развернутых придаточных не времени, а условия) и итогового «тогда» (результат произошедшего в пространстве контакта с определенными обстоятельствами). Интересно, что геометрическая призма даст другое деление текста на части – в третьей строфе часть ее будет относиться к первому и крупному смысловому блоку (1-я строфа + 2-я строфа + первый стих 3-й строфы). А остальные три стиха (2-й — 4-й) уходят во второй смысловой блок, который мы можем назвать круг внутреннего мира в его переходном состоянии от восприятия реальности до бессознательного, полусна.
Попробуем читать текст последовательно, от первой строки до последней, для того, чтобы увидеть внутреннюю структуру смыслов, концепцию взаимодействия всего со всем в конструкции лермонтовского текста.
Итак, первая строфа. Она строится по определенной лесенке (от обширного к мельчайшему), что в сумме будет воспринято лирическим «я» как итог первого «набора», т. е. явлений природы, которые вместило первое четверостишие. Это такая последовательность: «нива», «лес», «сад», сливовое дерево, «слива», «тень листка». Все это впитано «я» — это первое «когда».
Вторая строфа аналогично, но несколько более сложно суммирует воспринятые фрагменты природы. Это первое — пространство жизни, обозначенное временем («румяным вечером иль утра в час златой»), далее из материи природы избирается «роса» как обозначение всего покрова земли, отмеченного утренней и вечерней влагой, далее от обширного до фрагментарного восприятие сужается до «куста» и, наконец, до «ландыша». Таков итог накоплений увиденного для лирического «я» во второй строфе.
Третья строфа, в отличие от первых двух, не является четверостишным комплексом явлений природы. Она разбивается на две части. Первая часть (первый стих) завершает обозрение мироздания, а вторая часть (2—4 стихи) открывает новое пространство к композиции смыслов стихотворения. Это пространство внутреннего мира героя, балансирующего между накопленным ощущением природы и бессознательным «перемалыванием» этих впечатлений в полусознательном состоянии («какой-то смутный сон» и «лепечет мне таинственную сагу»).
Четвертая строфа — это плод тех предшествующих трехстрофных накоплений, которые и есть совокупная модель природы — всего сущего от мала до велика, от мельчайшего нюанса до безграничности. В итоговом четверостишии обнаруживается духовное преображение «я». В первом стихе это состояние души («тогда смиряется души моей тревога»), во втором стихе — это отражение внутренних перемен во внешнем облике («тогда расходятся морщины на челе»), в третьем стихе подытоживание блага существования («и счастье я могу постигнуть на земле») и, наконец, в четвертом — выход из земного счастья в высшее, небесное, божественное («и в небесах я вижу бога»). Рисунок 7. Геометрическое построение стихотворения М.Ю. Лермонтова
А теперь попробуем интерпретировать этот текст несколько в другом ракурсе. Вполне возможно изобразить графически-геометрическую пространственность смысла таким образом: по авторскому расположению текста и по исходности ее природа первична, она — многосоставный объем, который лежит в основании и который вбирает в себе сознание лирического героя. Но это не объективная данность, а именно тот комплекс, который избрала индивидуальность воспринимающего «я», именно эти рецепторы, это воображение могло составить такую картину мироздания. Значит, возможно решить, что в основе художественного пространства не природа, а субъект, то самое «я». Именно оно, переплавив впечатления от природы (горизонталь), выведет их на вертикаль, на выход к богу. Но, пережив чувствование бога, «я» благодаря создателю как бы снова может объять пространство природы как результата творения. Второй графический рисунок показывает эту обратную всеохватность: от бога-творца, вмещающего в себя и индивидуальность духа и воспринимаемую им природу, снова к богу-творцу, давшему опыт познания. Рисунок 8. Второй вариант интерпретации графического построения текста ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Таким образом, мы стремились обнаружить в каждом анализируемом стихотворении пространство текста, его художественную конструкцию, со– и противопоставление смыслов и выразить объемную многосоставность графически, не боясь схематизма, а наоборот, считая, что он прочерчивает смыслы до возможной глубины, вскрывает сложность и индивидуальность замысла и его воплощения. Эта увлекательная работа — видеть в плоской графической записи стихотворения внутренние логические и эстетические сцепления — открывает, как нам кажется прекрасную гармонию сложности гениальных текстов. Список литературы:
1.Бабенко Л., Казарин Ю. Филологический анализ текста. М., Академический проект, 2004.
2.Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. М., Просвещение, 1974.
3.Лотман Ю.М. Учебник по русской литературе для средней школы. М., Языки русской культуры, 2001.
Двоякость
Фотография очень символична и её символичность двояка, так как её можно понимать по-разному, как, впрочем, и отношение к Петербургу и к его создателю. Во-первых, фотография черно-белая – контраст между темным и светлым. Во-вторых, на первом плане находится паук! Фотография сделана так, что мы не можем не заметить его. Он как бы даже мешает нам, от него хочется избавиться, НО в этом-то весь смысл. Паук имеет двоякий символизм – символ зла, дьявола, тленности и тщетности И символ СОЗИДАНИЯ и ТВОРЦА вселенной, собирателя и держателя нитей жизни и космического порядка. Выбрасывая луч из самого себя, он, в ряде случаев, уподобляется солнцу и является его символом. Здесь очень важен созидательный аспект паука, плетение нитей из самого себя. Я думаю, такое значение паука-солнца и созидателя перекликается с ролью Петра и его созидательной деятельность. Паук также может ассоциироваться и с созидательностью природы.
На фотографии мы четко видим капельки дождя и на заднем плане листву и пробивающийся через неё солнечный свет, что хорошо соотносится с ролью Аполлона – богом света и покровителем искусств и муз! Аспект солнца и созидания на фотографии усилен тремя символами. Опять-таки есть некоторая двоякость в их восприятии – с одной стороны, листва олицетворяющая природу за Аполлоном, а на первом месте паук, с другой, рукотворная красота, то есть памятник, посвященная богу света, противопоставляющая себя свету солнечному, то есть природной красоте. Можно на все это смотреть, как на противопоставление и контраст, а можно, как на переплетение человеческого бытия и природного созидания и разрушения, тленности и вечности.
А еще, несмотря на первое впечатление грусти (фотография черно-белая, капельки дождя, паук на щеке), снимок и настроение в нем совсем уж не такое грустное. Дождик – всегда очищение и свежесть, паук – созидатель, а на заднем плане солнечные блики. Но в этом-то и вся гениальность этой фотографии, ведь и сам город, и отношение к нему творческих людей всегда двояко: с одной стороны, те, кто против всех новшеств, а с другой, те, кто видят в воплощении мечты величие и красоту созидания.
7
«Мебель, вся очень старая и из желтого дерева, состояла из дивана с огромною выгнутою деревянною спинкой, круглого стола овальной формы… туалета-с зеркальцем в простенке, стульев по стенам да двух-трех грошовых картинок в желтых рамках, изображавших немецких барышень с птицами в руках.» Комната Алены Ивановны
8
« Это была большая комната, но чрезвычайно низкая…походила как будто на сарай, имела угол, ужасно острый…; другой же угол был слишком безобразно тупой. Желтоватые, обшмыганные и истасканные обои почернели по всем углам.» К омната Сони
9
Магическое поле цветовых образов МЕБЕЛЬ ИЗ ЖЕЛТОГО ДЕРЕВА ПОЖЕЛТЕЛАЯ КОЦЕВЕЙКА ЖЕЛТЫЙ БИЛЕТ СОНИ ЖЕЛТЫЙ ДИВАН ЗОЛОТАЯ МЕДАЛЬ КАТЕРИНЫ ИВАНОВНЫ «ДВА ЖЕЛТЫХ КУСОЧКА САХАРУ» ЖЕЛТОЕ ЛИЦО ПОРФИРИЯ ЖЕЛТЕНЬКИЕ ОБОИ РЫЖАЯ ШЛЯПА ГЕРОЯ ОГНЕННОЕ ПЕРО СОНИНОЙ ШЛЯПЫ ЖЕЛТЫЙ БОЛЕЗНЬ, СМЕРТЬ
10
КРАСНЫЙ АКТИВНАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ КРАСНЫЙ ГАРНИТУР КРАСНЫЕ МУЖИКИ ИЗ СНА РОДИОН (розовый) ПОРФИРИЙ (багряный) КРАСНЫЙ САФЬЯН КРАСНЫЙ ЗАКАТ КРАСНЫЕ ПЯТНА НА ЛИЦЕ КАТЕРИНЫ ИВАНОВНЫ Магическое поле цветовых образов
11
ЗЕЛЕНЫЙ З ЗЗ ЗАЩИТА, ПОКРОВ (СИМВОЛ БОГОРОДИЦЫ) ЗЕЛЕНЬ ЗАГОРОДОМ ЗЕЛЕНЫЙ КУПОЛ ЦЕРКВИ ЗЕЛЕНЫЙ ДРАДЕДАМОВЫЙ ПЛАТОК СОНИ ПОСЛЕ СНА: ЗЕЛЕНАЯ ГУСТАЯ КРОНА ДЕРЕВА ЗЕЛЕНЫЙ ЗОНТ В РУКАХ ДОЧЕРИ КУПЧИХИ Магическое поле цветовых образов
12
СИНИЙ МУДРОСТЬ, ГЛУБИНА «СИНЕНЬКАЯ» СКАТЕРТЬ (У СОНИ) ГОЛУБЫЕ ГЛАЗА СОНИ «ЧУДЕСНАЯ ГОЛУБАЯ ВОДА»(СОН) ГОЛУБЫЕ, ХОЛОДНЫЕ ГЛАЗА СВИДРИГАЙЛОВА ВИДЕНИЕ ГЕРОЯ Магическое поле цветовых образов
13
БЕЛЫЙ ЧИСТОТА, СКОРБЬ БЕЛОКУРЫЕ ВОЛОСЫ СОНИ «БЕЛЫЕ И НЕЖНЫЕ НАРЦИССЫ ИЗ СНА» С ПРОСЕДЬЮ ВОЛОСЫ СВИДРИГАЙЛОВА «БЕЛЫЙ» СОН О ДЕВОЧКЕ- УТОПЛЕННИЦЕ Магическое поле цветовых образов
14
СЕРЫЙ ЗАУРЯДНОСТЬ СЕРАЯ ОДЕЖДА КУПЛЕННАЯ РАЗУМИХИНЫМ ЧЕРНЫЙ ТАЙНА ЧЕРНАЯ ЛЕСТНИЦА ТЕМНЫЕ ГЛАЗА ГЕРОЯ
15
ВЫВОД: Таким образом видим гнетущую картину Петербургских реалий, мастерски созданную автором. Достоевскому удалось убедительным образом вписать своего героя в пейзаж Петербурга и ярко показать влияние города на формирование теории сильной личности Раскольникова.
Nbsp;
1. Увы! язык любви болтливой,
язык не тёмный и простой…
Пушкин, 1828
Обращено к А. А. Олениной.
Язык и темный и простой,
Своею прозой нерадивой
Тебе докучен, ангел мой.
Но сладок уху милой девы
Честолюбивый Аполлон.
Ей милы мерные напевы,
Ей сладок рифмы гордый звон.
Тебя страшит любви признанье,
Письмо любви ты разорвешь,
Но стихотворное посланье
С улыбкой нежною прочтешь.
Благословен же будь отныне
Судьбою вверенный мне дар.
Доселе в жизненной пустыне,
Во мне питая сердца жар,
Мне навлекал одно гоненье,
Иль клевету, иль заточенье,
И редко хладную хвалу.
2
3
4
5
6
7
8
Вы избалованы природой
Ел. Н. Ушаковой
В альбом
Вы избалованы природой;
Она пристрастна к вам была,
И наша вечная хвала
Вам кажется докучной одой.
Вы сами знаете давно,
Что вас любить немудрено,
Что нежным взором вы Армида,
Что легким станом вы Сильфида,
Что ваши алые уста,
Как гармоническая роза…
И наши рифмы, наша проза
Пред вами шум и суета.
Но красоты воспоминанье
Нам сердце трогает тайком —
И строк небрежных начертанье
Вношу смиренно в ваш альбом.
Авось на память поневоле
Придет вам тот, кто вас певал
В те дни, как Пресненское поле
Еще забор не заграждал.
9
Город пышный, город бедный…
1828
Город пышный, город бедный…
Город пышный, город бедный,
Дух неволи, стройный вид,
Свод небес зелено-бледный,
Скука, холод и гранит —
Всё же мне вас жаль немножко,
Потому что здесь порой
Ходит маленькая ножка,
Вьется локон золотой.
Напечатано в альманахе «Северные цветы на 1829 год», СПб., 1828. В стихотворении дана характеристика Петербурга. Последние строки относятся к А. А. Олениной.
АЛЕКСАНДР ЖОЛКОВСКИЙ
Город и локон. Об одной пушкинской миниатюре http://magazines.russ.ru/zvezda/2011/2/zh17.html
Из статьи…
1) Это было написано осенью 1828 г., перед отъездом из Петербурга (в Малинники и далее в Москву), обращено к А. А. Олениной, в которую Пушкин был влюблен и к которой сватался, но неудачно, будучи, по мнению ее родителей, политически неблагонадежным, откуда, возможно, подчеркнутая двойственность авторской позиции.
2) Многое в структуре «Города пышного…» (ГП) очевидно.[1] И прежде всего, — сопоставление двух контрастных образов: «большого» (масштабного, официального, холодного, пусть пышного и стройного, но бездушного столичного города) и «малого» (частного, индивидуального, изящного — очаровательной героини). Контраст выдержан в инвариантных пушкинских тонах, строясь на оппозициях «движение/неподвижность», «воля/неволя» и «страсть/бесстрастие»,[2] вовлекая излюбленные поэтом мотивы гранита, стройности, женской ножки и золотого локона и подсказывая параллели с «Полтавой», «Медным всадником» и петербургским мифом в целом
10Я ВАС ЛЮБИЛ…
1829
Все мы помним эти гениальные строки. Но мало кто помнит, кому они посвящены. Это стихотворение молодой Александр Пушкин написал в альбом Анне Алексеевне Олениной (дочери президента Академии художеств), предположительно в 1829 году, когда посещал усадьбу Олениных Приютино.
Впервые стихотворение «Я вас любил…» было опубликовано в альманахе «Северные цветы» в 1830 году. Но авторский оригинал текста отсутствует. Некоторые пушкинисты оспаривают мнение, что стихотворение Пушкина «Я вас любил…» посвящено Анне Олениной, ссылаясь на то, что история их любви мало исследована. Однако внучка Олениной, Ольга Николаевна Оом, утверждала, что в альбоме Анны Алексеевны имелось написанное рукой Пушкина стихотворение «Я вас любил…»
Я вас любил
Я вас любил: любовь еще, быть может,
В душе моей угасла не совсем;
Но пусть она вас больше не тревожит;
Я не хочу печалить вас ничем.
Я вас любил безмолвно, безнадежно,
То робостью, то ревностью томим;
Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам бог любимой быть другим.
Читая стихотворение, создается грустное и тоскливое настроение. Лирический герой обращается к той, которую он беззаветно любит и, судя по всему, его чувство безответно.
2. Зачем твой дивный карандаш…
7
Несколько знаменитых мест Петербурга. Как они связаны с произведениями « Медный всадник », « Невский проспект », « Преступления и наказание »?
8
Петропавловская крепость
9
Невский проспект
10
Памятник Петру Великому
11
Определите, из какого произведения эти цитаты. Объясните Ваш выбор. «Пахнет горячими хлебами…» «Омраченный Петроград…» «Та особенная летняя вонь…» «Бледная Нева…» «Желтые дома…» «Петрополь, как тритон…» «Петербург бедный на гулянье…» «Грязные улицы…» «В Петербурге все обман, мечта…» «Город трепетный…» «Пыльный, зараженный воздух…» «Полнощных стран краса и дива…» «Преступление и наказание» «Медный всадник» «Невский проспект»
12
Правильный ответ: «Медный всадник» «Преступление и наказание» «Невский проспект» «Омраченный Петроград…» «Город трепетный…» «Петрополь, как тритон…» «Полнощных стран краса и дива…» «Бледная Нева…» «В Петербурге все обман, мечта…» «Пахнет горячими хлебами…» «Петербург бедный на гулянье…» «Та особенная летняя вонь…» «Желтые дома…» «Грязные улицы…» «Пыльный, зараженный воздух…»
13
Нарисуйте словами портрет героя. Как отразился характер города на характере героя? 1 ряд – Родион Раскольников 2 ряд – Евгений 3 ряд – художник Пискарев
14
Сравните ваше описание с описаниями авторов и иллюстрациями художников. Почему нет иллюстрации героя «Невского проспекта»?
15
Евгений. « Медный всадник » (худ. М. Бенуа)
16
«Евгений молодой…Наш герой Живет в Коломне; где-то служит, Дичится знатных и не тужит Ни о почиющей родне, Не о забытой старине… …Что был он беден, что трудом Он должен был себе доставить И независимость и честь… …Ужасных дум Безмолвно полон, он скитался. Его терзал какой-то сон. Прошла неделя, месяц – он К себе домой не возвращался… …Он оглушен был шумом внутренней тревоги. И так он свой несчастный век Влачил, ни зверь ни человек, Ни то ни се, ни житель света Ни призрак мертвых…» А. С. Пушкин.
17
Родион Раскольников (худ. Вильнер В. С.)
18
«…замечательно хорош собою, с прекрасными глазами, темно- рус, ростом выше среднего, тонок и строен, но он был до того худо одет, что иной, даже и привычный человек, посовестился бы днем выходить в таких лохмотьях на улицу… …Он решительно ушел от всех, как черепаха в свою скорлупу…» Ф. М. Достоевский.
19
Художник Пискарев. «Молодой человек во фраке и плаще…Этот молодой человек принадлежал к тому классу, который составляет у нас довольно странное явление и столь же принадлежит гражданам Петербурга, сколько лицо, являющееся нам в сновидении, принадлежит к существующему миру…Это был художник…это большею частью добрый, кроткий народ, застенчивый…Они вообще очень робки; звезда и толстый эполет приводят их в такое замешательство, что они невольно понижают цену своим произведением…Он никогда не глядит вам прямо в глаза». Н. В. Гоголь.
20
Можно ли представить этих героев в современном Санкт-Петербурге? 1 ряд – Евгений. 2 ряд – художник Пискарев. 3 ряд – Родион Раскольников.
21
Домашнее задание. Поделиться впечатлениями от экскурсии в виде заметок юного писателя о современном Петербурге. Желаем удачи!!!!!!
“Город пышный, город бедный…” (Турьян М.А.)
‘Город пышный, город бедный…’
Пушкин вернулся из ссылки знаменитым поэтом. С того момента, как он юношей покинул Петербург, минуло семь лет, и имя его С теперь было у всех на устах.
Петербург заметно переменился. Он стал взрослее, строже – и отчужденнее. Повзрослели и “минутной младости минутные друзья” – те, что остались… Не тревожила уже ночной покой бесшабашная молодость – некогда “гроза дозоров караульных”: серьезность младших не по летам отметил Пушкин еще в московских кабинетных “архивных юношах”. Не стало шумных собраний, громких, безоглядных дружеских сходок с дерзкими спорами. Настала пора вспоминать “знакомых мертвецов живые разговоры…”
Заметно переменился и городской пейзаж. На Невском выкорчевали липы – на смену бульвару пришла надменная стройность проспекта. Почти разрушился идиллический мир близкой сердцу Коломны – ее застраивали по-новому. Теперь туда чинно ездили на унылые екатерингофские гулянья. За бронзовым Петром громоздились леса, и петербуржцы каждое утро привычно провожали глазами невысокую фигуру пожилого щеголеватого господина, направлявшегося из собственного дома на Мойке, близ Прачечного переулка, к Исаакиевской площади,- это знаменитый Монферран шел к строящемуся собору. Напротив, на углу Почтамтской, кажется, совсем еще недавно квартировали Александр Одоевский и милый, нелепый Кюхля,- теперь в соседнем пышном особняке царствовала дерзкая, неистовая вакханка Аграфена Закревская.
‘Город пышный, город бедный…’
Чуть подальше, у Сенатской площади, на набережной, – известный всему Петербургу дом Лавалей, где в роковой день пытались скрыться от картечи восставшие и где жандармы искали несостоявшегося диктатора Сергея Трубецкого. Трубецкой был уже в сибирских рудниках, жена – дочь Лавалей Екатерина Ивановна – последовала за ним, но хозяева, презрев несчастья, продолжали принимать. В стенах, где собирались некогда члены тайного общества, читал Пушкин привезенного из ссылки “Бориса Годунова”.
Исполнен долг, завещанный от бога
Мне грешному…
В майский вечер 1828 года здесь слушали его два других поэта – Грибоедов, почти державший уже в руках свой смертный приговор – назначение в Персию, и высланный из Вильны Адам Мицкевич.
…Время не сулило покоя. Революционный Париж… Восставшая Польша… В Москве и Петербурге – холера. Недобрым знаком отметила азиатская гостья окончательное возвращение поэта в столицу. Теперь на ее улицах, подстегиваемая страхом и отчаянием, бунтовала беднота. Вяземский отметил потом, что “даже и наказания божии почитает она наказаниями власти”. Город был страшен. По ночам длинной чередой тянулись зловещие факельные шествия, в мерцающем свете плыли и плыли холерные возки, нагруженные сирыми, безымянными, неотпетыми гробами – на “опальные” кладбища.
Вяземский П.А. Рисунок И. Зонтаг. 1821 г.
Пушкин в это время в Царском. Он твердо решил искать себе счастья на проторенных дорогах – и женат. Царскосельские парки греют воспоминаниями, будущее рисуется с надеждой и без боязни.
“Мне бой знаком…” – написал он еще в ранней молодости. В эти дни в ответ на подавленное письмо Плетнева поэт пишет: “Эй, смотри: хандра хуже холеры, одна убивает только тело, другая убивает душу… не хандри – холера на днях пройдет, были бы мы живы, будем когда-нибудь и веселы”.
Пушкин вернулся в Петербург зрелым человеком.
Еще в первые послессыльные наезды в столицу самым близким из “старых” оставался “брат” Дельвиг. Здесь, на Владимирской площади, были сосредоточены привязанности и литературные интересы Пушкина. “Северные цветы”, “Литературная газета”… Но не стало и Дельвига… “Новые созреют нам друзья…”
“Литературные аристократы”, еще недавно владевшие умами, выходили из моды. Философски настроенная молодежь не понимала их свободного вольтерьянства, новым “демократам” повсюду мерещилась надменность. Те и другие – чуждались. Невзыскательная публика кидалась на булгаринские романы, новоиспеченные литературные предприниматели потрафляли ее вкусам, исподволь приучая общественное мнение к мысли об “элитарности” первого русского поэта и ближайшего его окружения. Им и принадлежала эта предательская формула “литературные аристократы”. Начиналась затяжная “война” с продажными журналистами, служившими сыску, и продавшимися бывшими единомышленниками, с Бенкендорфом, с цензурой, с тягостной “опекой” двора. Исчезли с авансцены и былые герои общества, “герои праздников, балов”, носители вольности – независимые гвардейские офицеры. “Освободившиеся места, – писал об этом времени А. И. Герцен, – поспешно заполнялись усердными служаками или столпами казармы и манежа. Офицеры упали в глазах общества”.
На блестящее, отважное поколение надвигалась суетливая, корыстная посредственность.
Пушкин, однако, не думал сдаваться. Бой ему был хорошо знаком – он знал уже науку схватки. Рядом еще верные друзья – Жуковский, Александр Тургенев, Вяземский, Плетнев. Поэт пока в зените славы, он по-прежнему любит “и тесноту, и блеск, и радость”, в свете он всюду желанен – и много выезжает, несмотря на новые навалившиеся на него заботы – литературные, семейные, денежные. Однако пищу и жизнь уму дают теперь нешумные, часто в узком кругу, дружеские вечера – у Жуковского в Шепелевском дворце, в осиротевшем, но по-прежнему близком доме Карамзиных, у Плетнева. Политические и европейские новости узнает Пушкин в салоне старой своей приятельницы Е. Хитрово и ее дочери, жены австрийского посланника Дарьи Фикельмон, – сюда он охотно ездит; часто появляется поэт и в “львиной пещере” чудаковатого, добрейшего князя В. Одоевского, – по субботам здесь обычно весь интеллектуальный цвет столицы. “Свой” литературный, духовный мир сужается теперь до избранных гостиных.
Пушкин полон энергии и замыслов, но новый Петербург настораживает.
Город пышный, город бедный,
Дух неволи, стройный вид,
Свод небес зелено-бледный,
Скука, холод и гранит…
Это первые на свежий взгляд впечатления после долгого отсутствия. “Дух неволи…” “Младшая столица” насквозь проросла казармами. “Экзерциции” на Царицыном лугу, Семеновском плацу, Смоленском поле – привычная деталь городского быта. Холодная геометрия города все органичнее сливается с холодной геометрией военных смотров и парадов – по каждому хоть сколько-нибудь приличествующему поводу. “Однообразная” их “красивость” стоила, однако, дорого: невыносимой муштре, заменившей военную науку, солдаты нередко предпочитали каторгу или самоубийство. Но Николай любит фрунт – даже во время богослужения в церкви выравнивает он в ряд, как на параде, великих князей и княжон, одевает в “мундиры” фрейлин. “Осуждают очень дамские мундиры – бархатные, шитые золотом – особенно в настоящее время, бедное и бедственное”, – записал Пушкин в своем дневнике. “Военная столица”…
Вяземский назвал Петербург “прихожей” России – и Пушкин все унизительнее привязан к ней неусыпным высоким “покровительством”, сильно смахивающим на грубый полицейский надзор, положением жены в свете, долгами казне, наконец, оскорбительным камер-юнкерством. Все чаще демонстративно уклоняется он от обязательных официальных церемоний: нет его на торжественном открытии Александровской колонны; за несколько месяцев до того не поехал он поздравлять с совершеннолетием и будущего царя Александра II. “К наследнику являться с поздравлениями и приветствиями не намерен, – пишет он жене, – царствие его впереди, и мне, вероятно, его не видать”. В дневнике же – запись: “Много говорят о бале, который должно дать дворянство по случаю совершеннолетия государя наследника… Праздников будет на полмиллиона. Что скажет народ, умирающий с голода?” Этой предшествует другая, сделанная годом ранее: “Кочубей и Нессельроде получили по 200000 на прокормление своих голодных крестьян, – эти четыреста тысяч останутся в их карманах… В обществе ропщут, – а у Нессельроде и Кочубея будут балы”.
Трудны, изнурительны и литературные отношения – с журнальными баталиями, злыми нападками, разрозненностью… Между тем в обстановке вынужденной светской суеты, постоянного напряжения, безденежья зреют и осуществляются грандиозные творческие замыслы. “Анджело”, “Медный всадник”, “Дубровский”, “Пиковая дама”, “История Пугачева”… Однако именно сейчас, в пору зрелости и расцвета, вдруг очевиден разлад с читателем: интерес к Пушкину падает, недавние восторженные поклонники его, негодуя на поэта за собственную непонятливость, пожимают плечами.
Все вместе гонит Пушкина вон из “душного”, “гранитного”, полуиностранного Петербурга. Манят дорога, тихие российские просторы, свой клочок земли. На смену мечтам о счастье приходят мечты о “покое и воле”. Любимое Михайловское, оренбургские степи, Болдино, Москва… Поэт все больше углубляется в историю Пугачева… Тревожащий, загадочный Петр… История России… Недаром Пушкин так любит в это время живо отдающие стариной разговоры Н. К. Загряжской, увлекательные, прекрасные в своем косноязычии “семейные” рассказы Нащокина. Нужны свобода, уединение, “чистый воздух” – поэт просится в отставку. Царь недоволен и грозится закрыть для него архивы. Пушкин не скрывает раздражения. Насильственная жизнь в “нужнике”, в “свинском Петербурге”, “между пасквилями и доносами” – гадка и невыносима. “Петербургская повесть” его – не пропущенный монаршей цензурой “Медный всадник” – была именно об этом – о пагубности насильственной воли, даже самой благой. Исторические слова Александра, попавшие в поэму – “С божией стихией царям не совладеть” – звучали отнюдь не метафорой. Мстила порабощенная природа, бунтовал против венценосного разрушителя естественного жизненного уклада Евгений. На грани бунта был сам Пушкин.
Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит –
Летят за днями дни, и каждый час уносит
Частичку бытия…
Поэт предпринимает еще последнюю попытку сплотить вокруг себя литературный круг, выступить с собственным журналом. После нескольких неудач за год до смерти он начинает издавать “Современник”. Однако если Пушкин в совершенстве постиг тайну высокой литературы, высокой публицистики, то противники его – и “Мефистофель николаевской эпохи” О. Сенковский, и непримиримые теперь Булгарин и Греч – виртуозно овладели тонкой тайной злой интриги и коммерческого успеха. Души доверчивой, простодушной публики и на этот раз оказались в их прочных руках…
…Шла последняя осень. 19 октября лицеисты праздновали свою двадцать пятую годовщину. Собрались на Екатерининском канале в “лицейском подворье” старосты М. Яковлева. Праздник, однако, не веселил – тягостно вспоминали отсутствующих. Пушкин был мрачен. Сквозь застилавшие глаза слезы читал он последнюю лицейскую элегию:
Была пора: наш праздник молодой…
…Жизнь завершала свой круг. Гранитный петербургский свод сомкнулся над головой.
Дальше дорога шла на Черную речку.
Город пышный, город бедный,
Дух неволи, стройный вид,
Свод небес зелёно-бледный,
Скука, холод и гранит.
А.С. Пушкин
Петербург… Город, к которому в своих произведениях обращались многие писатели от Ломоносова до поэтов наших дней.
Царственный град Петра, воплощение силы и власти, открывается мечтателю из “Белых ночей”; Раскольникову же ближе другая, вторая столица – сдавленное пространство примыкающих к сенной площади кварталов, тёмные дворы, чёрные лестницы. Герой просто не замечает города, он слишком поглощён своими думами, мыслями, переживаниями.
Ему знаком только такой Петербург: “…духота, толкотня, всюду извёстка, леса, кирпич, пыль и та особая летняя вонь, столь знакомая каждому петербуржцу “.
Родион живёт в коморке, ” которая походила более на шкаф, чем на квартиру “. И, лёжа там часами, в голове рождается мысль об убийстве. Данные писателем повторяющиеся детали: “вонь”, “духота”, как бы нагнетают обстановку в преддверии жуткой трагедии. Лишь раз, как в тумане, возникает Петербург перед Раскольниковым: ” Необъяснимым холодом веяло на него от этой великолепной панорамы; духом немым и глухим полна была для него эта пышная картина …”
Великолепная панорама Исаакиевского собора и Зимнего дворца была нема для героя, как нема она и для живущей вблизи бедноты, потому что всё её сознание заполнено страхом перед будущим. Но город этот ещё и город маленького человека – Мармеладова, титулярного советника, которого мы встречаем уже ” с отёкшим от постоянного пьянства жёлтым, даже зеленоватым лицом и с припухшими веками “. В пьянстве он пытается утопить реальность жизни, хотя сам чётко сознаёт пагубность этого занятия.
В Петербурге Гоголя есть те же “серые, жёлтые и грязно-зелёные дома” с их угрюмостью. Но описание Достоевского не так безысходно: в этом мрачном городе мелькнёт хоть “один луч света”. В душе героя и писателя мечта о городе прекрасном, созданным для счастья людей. Об этом думает Раскольников, идя на убийство: “он даже очень было, занялся мыслию об устройстве высоких фонтанов и о том, как бы они хорошо освежали воздух на всех площадях”.
Петербург Достоевского – среда, в которой уживаются многочисленные слои общества: ростовщики, бедняки, студенты, интеллигенция, богачи и аристократы. Для каждого из них город видится по-разному: кому-то празднично и весело, кому-то серо и безысходно.
Достоевский писатель –гуманист, он протестует против существования зла в защиту людей. Человек и его душа, умеющая радоваться тому, что на мгновенье “улица вдруг блеснёт”. Фантастика, контрасты – вот Петербург Достоевского.
Петербург Достоевского
Город пышный, город бедный,
Дух неволи, стройный вид,
Свод небес зелёно-бледный,
Скука, холод и гранит.
А. С. Пушкин
Петербург… Город, к которому в своих произведениях обращались многие писатели от Ломоносова до поэтов наших дней.
Царственный град Петра, воплощение силы и власти, открывается мечтателю из “Белых ночей”; Раскольникову же ближе другая, вторая столица – сдавленное пространство примыкающих к сенной площади кварталов, тёмные дворы, чёрные лестницы. Герой просто не замечает города, он слишком поглощён своими думами, мыслями, переживаниями.
Ему знаком только такой Петербург: “… духота, толкотня, всюду извёстка, леса, кирпич, пыль и та особая летняя вонь, столь знакомая каждому петербуржцу”.
Родион живёт в коморке, “которая походила более на шкаф, чем на квартиру”. И, лёжа там часами, в голове рождается мысль об убийстве. Данные писателем повторяющиеся детали: “вонь”, “духота”, как бы нагнетают обстановку в преддверии жуткой трагедии. Лишь раз, как в тумане, возникает Петербург перед Раскольниковым: “Необъяснимым холодом веяло на него от этой великолепной панорамы; духом немым и глухим полна была для него эта пышная картина… ” Великолепная панорама Исаакиевского собора и Зимнего дворца была нема для героя, как нема она и для живущей вблизи бедноты, потому что всё её сознание заполнено страхом перед будущим. Но город этот ещё и город маленького человека – Мармеладова, титулярного советника, которого мы встречаем уже “с отёкшим от постоянного пьянства жёлтым, даже зеленоватым лицом и с припухшими веками”. В пьянстве он пытается утопить реальность жизни, хотя сам чётко сознаёт пагубность этого занятия.
В Петербурге Гоголя есть те же “серые, жёлтые и грязно-зелёные дома” с их угрюмостью. Но описание Достоевского не так безысходно: в этом мрачном городе мелькнёт хоть “один луч света”. В душе героя и писателя мечта о городе прекрасном, созданном для счастья людей. Об этом думает Раскольников, идя на убийство: “он даже очень было, занялся мыслию об устройстве высоких фонтанов и о том, как бы они хорошо освежали воздух на всех площадях”.
Петербург Достоевского – среда, в которой уживаются многочисленные слои общества: ростовщики, бедняки, студенты, интеллигенция, богачи и аристократы. Для каждого из них город видится по-разному: кому-то празднично и весело, кому-то серо и безысходно.
Достоевский писатель –гуманист, он протестует против существования зла в защиту людей. Человек и его душа, умеющая радоваться тому, что на мгновенье “улица вдруг блеснёт”. Фантастика, контрасты – вот Петербург Достоевского.
Кузьмина Екатерина
Класс 11 «В», МБОУ «Гимназия № 1», г. Новосибирск
Кайраканова Лилия Анатольевна
научный руководитель, учитель русского языка и литературы высшей категории, МБОУ «Гимназия № 1», г. Новосибирск
ВСТУПЛЕНИЕ
Цель работы — новая интерпретация двух классических текстов: стихотворения А.С. Пушкина, которое традиционно толкуется как образец идейного, социального обличения самодержавных устоев, и пейзажно-философская зарисовки — стихотворения М.Ю. Лермонтова.
Мы пробовали найти формы и логику смысловых связей внутри каждого из разбираемых стихотворений и зафиксировать объемы своего понимания в схемах и графиках, передающих обнаруженную нами смысловую конструкцию. Нам кажется, что такой подход нисколько не убивает чувственно-эмоционального восприятия стихотворений, наоборот, доставляет удовольствие от расширения взгляда на пространство текста. Это показалось нам сравнимым с восприятием орнаментальных оптических картинок, в которых при определенной фокусировке взгляда раскрывались голографические сюжеты.
Часть I. Структурно-семантический анализ стихотворения А.С. Пушкина «Город пышный, город бедный»
Если стихотворение «Город пышный, город бедный» читается на идейно-тематическом уровне, то несложно понять, что тема этого восьмистишия — портрет имперского города и противопоставление ему живого человеческого образа. Мы попробуем рассмотреть более подробно все внутренние смыслы и их сцепления для того, чтобы в пространственной модели показать все богатство содержания этого текста.
Начнем с первой строфы. Она посвящена описанию города. Конечно же, Петербурга. Первый стих — это двусоставная констатация его качеств: «Город пышный, город бедный». В силу приема удвоения основного существительного «город» возникает уравнивание пропорций качеств бедности и богатства в этом обозримом горизонтальном пространстве. Отмечаем смысл первого стиха таким графическим образом:
Рисунок 1. Графическое строение первого стиха
Второй стих подхватывает характеристики, заданные в первом. Более того, описывает не только визуальную констатацию («пышный», «бедный»), но, продолжая ее («стройный вид»), обнаруживает и внутреннее качество («дух неволи»). Это мы графически изобразим так:
Рисунок 2. Графическое строение второго стиха
Третий стих как бы накрывает существо этого города «крышкой»: «свод небес зелено-бледный» (отметим цвет, ассоциирующийся с болезненной бледностью или даже с плесенью), а четвертый итожит всю мертвенную картину ритмическим, словно вколачивающим гвозди, «приговором»: «скука, холод и гранит». Три последние характеристики (важно, что три по сравнению с двусоставными характеристиками в 1-м и 2-м стихах и односоставным, как бы вытянутым в линию придавливающего свода, в 3-м). Опору существования такого города на основе тягостных состояний («скука», «холод»), усиленных незыблемостью «гранита», мы обозначим на нашей схеме так:
Рисунок 3. Графическое строение третьего стиха
Рисунок 4. Графическое строение четвертого стиха
Итак, мы сложили графический образ мертвого, статичного Петербурга в такой геометрической схеме.
Обратимся теперь ко второй строфе. В ней резко меняется интонация. Вместо рубленой интонации первой строфы появляется теплота авторского «перевода темы»: «все же мне вас жаль немножко». И последующее объяснение позиции: «…потому что здесь порой // Ходит маленькая ножка, // Вьется локон золотой». 3-й и 4-й стихи вводят новый образ: образ живой женской прелести, которая противопоставлена мертвому пространству города.
Связующим звеном между городом и его мельчайшей живой частичкой становится лирическое «я». Взаимоотношение двух строф мы графически изобразим таким образом:
Рисунок 5. Графическое соотношение первой и второй строф
Интересно, что можно интерпретировать этот пушкинский текст и другим образом. Вот второй геометрический подход. В нем остается вывод о философии автора и об антагонизме мертвого и живого. Только возможен несколько другой пространственный ракурс. Например, черты и свойства города, как слои, опоясывают его, причем логика их расположения с одной стороны следует последовательности лирического повествования, но круг живого по-другому соотносится с кругами мертвого через иное «расположение» автора.
Таким образом, мы хотим доказать, что прием геометрического осмысления пространства текста помогает углубиться в его смыслы и разнообразить варианты интерпретации художественных данностей.
Рисунок 6. Второй геометрический прием осмысления пушкинского текста
Часть II. Структурно-семантический анализ стихотворения М.Ю. Лермонтова «Когда волнуется желтеющая нива»
Вторым нашим опытом рассмотрения внутренней геометрии смыслов стало стихотворение М. Лермонтова «Когда волнуется желтеющая нива» (1837 г.)
Уже при первом чтении становится очевидной тема стихотворения: взаимоотношения человека с природой и ее влияние на его внутренний мир. Текст состоит из 4 строф. Первые три — это картины природы, ее разнокалиберные элементы и их описание воспринимающим сознанием героя. А последняя строфа — это реакция героя на пропущенную через все возможные способы восприятия природу и благодаря этой наполненности выход в высшие сферы духа («небеса» и «бог»).
Синтаксически текст представляет собой одно предложение и строится из трех «когда» (развернутых придаточных не времени, а условия) и итогового «тогда» (результат произошедшего в пространстве контакта с определенными обстоятельствами). Интересно, что геометрическая призма даст другое деление текста на части – в третьей строфе часть ее будет относиться к первому и крупному смысловому блоку (1-я строфа + 2-я строфа + первый стих 3-й строфы). А остальные три стиха (2-й — 4-й) уходят во второй смысловой блок, который мы можем назвать круг внутреннего мира в его переходном состоянии от восприятия реальности до бессознательного, полусна.
Попробуем читать текст последовательно, от первой строки до последней, для того, чтобы увидеть внутреннюю структуру смыслов, концепцию взаимодействия всего со всем в конструкции лермонтовского текста.
Итак, первая строфа. Она строится по определенной лесенке (от обширного к мельчайшему), что в сумме будет воспринято лирическим «я» как итог первого «набора», т. е. явлений природы, которые вместило первое четверостишие. Это такая последовательность: «нива», «лес», «сад», сливовое дерево, «слива», «тень листка». Все это впитано «я» — это первое «когда».
Вторая строфа аналогично, но несколько более сложно суммирует воспринятые фрагменты природы. Это первое — пространство жизни, обозначенное временем («румяным вечером иль утра в час златой»), далее из материи природы избирается «роса» как обозначение всего покрова земли, отмеченного утренней и вечерней влагой, далее от обширного до фрагментарного восприятие сужается до «куста» и, наконец, до «ландыша». Таков итог накоплений увиденного для лирического «я» во второй строфе.
Третья строфа, в отличие от первых двух, не является четверостишным комплексом явлений природы. Она разбивается на две части. Первая часть (первый стих) завершает обозрение мироздания, а вторая часть (2—4 стихи) открывает новое пространство к композиции смыслов стихотворения. Это пространство внутреннего мира героя, балансирующего между накопленным ощущением природы и бессознательным «перемалыванием» этих впечатлений в полусознательном состоянии («какой-то смутный сон» и «лепечет мне таинственную сагу»).
Четвертая строфа — это плод тех предшествующих трехстрофных накоплений, которые и есть совокупная модель природы — всего сущего от мала до велика, от мельчайшего нюанса до безграничности. В итоговом четверостишии обнаруживается духовное преображение «я». В первом стихе это состояние души («тогда смиряется души моей тревога»), во втором стихе — это отражение внутренних перемен во внешнем облике («тогда расходятся морщины на челе»), в третьем стихе подытоживание блага существования («и счастье я могу постигнуть на земле») и, наконец, в четвертом — выход из земного счастья в высшее, небесное, божественное («и в небесах я вижу бога»).
Рисунок 7. Геометрическое построение стихотворения М.Ю. Лермонтова
А теперь попробуем интерпретировать этот текст несколько в другом ракурсе. Вполне возможно изобразить графически-геометрическую пространственность смысла таким образом: по авторскому расположению текста и по исходности ее природа первична, она — многосоставный объем, который лежит в основании и который вбирает в себе сознание лирического героя. Но это не объективная данность, а именно тот комплекс, который избрала индивидуальность воспринимающего «я», именно эти рецепторы, это воображение могло составить такую картину мироздания. Значит, возможно решить, что в основе художественного пространства не природа, а субъект, то самое «я». Именно оно, переплавив впечатления от природы (горизонталь), выведет их на вертикаль, на выход к богу. Но, пережив чувствование бога, «я» благодаря создателю как бы снова может объять пространство природы как результата творения. Второй графический рисунок показывает эту обратную всеохватность: от бога-творца, вмещающего в себя и индивидуальность духа и воспринимаемую им природу, снова к богу-творцу, давшему опыт познания.
Рисунок 8. Второй вариант интерпретации графического построения текста
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Таким образом, мы стремились обнаружить в каждом анализируемом стихотворении пространство текста, его художественную конструкцию, со– и противопоставление смыслов и выразить объемную многосоставность графически, не боясь схематизма, а наоборот, считая, что он прочерчивает смыслы до возможной глубины, вскрывает сложность и индивидуальность замысла и его воплощения. Эта увлекательная работа — видеть в плоской графической записи стихотворения внутренние логические и эстетические сцепления — открывает, как нам кажется прекрасную гармонию сложности гениальных текстов.
Список литературы:
1.Бабенко Л., Казарин Ю. Филологический анализ текста. М., Академический проект, 2004.
2.Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. М., Просвещение, 1974.
3.Лотман Ю.М. Учебник по русской литературе для средней школы. М., Языки русской культуры, 2001.
Двоякость
Фотография очень символична и её символичность двояка, так как её можно понимать по-разному, как, впрочем, и отношение к Петербургу и к его создателю. Во-первых, фотография черно-белая – контраст между темным и светлым. Во-вторых, на первом плане находится паук! Фотография сделана так, что мы не можем не заметить его. Он как бы даже мешает нам, от него хочется избавиться, НО в этом-то весь смысл. Паук имеет двоякий символизм – символ зла, дьявола, тленности и тщетности И символ СОЗИДАНИЯ и ТВОРЦА вселенной, собирателя и держателя нитей жизни и космического порядка. Выбрасывая луч из самого себя, он, в ряде случаев, уподобляется солнцу и является его символом. Здесь очень важен созидательный аспект паука, плетение нитей из самого себя. Я думаю, такое значение паука-солнца и созидателя перекликается с ролью Петра и его созидательной деятельность. Паук также может ассоциироваться и с созидательностью природы.
На фотографии мы четко видим капельки дождя и на заднем плане листву и пробивающийся через неё солнечный свет, что хорошо соотносится с ролью Аполлона – богом света и покровителем искусств и муз! Аспект солнца и созидания на фотографии усилен тремя символами. Опять-таки есть некоторая двоякость в их восприятии – с одной стороны, листва олицетворяющая природу за Аполлоном, а на первом месте паук, с другой, рукотворная красота, то есть памятник, посвященная богу света, противопоставляющая себя свету солнечному, то есть природной красоте. Можно на все это смотреть, как на противопоставление и контраст, а можно, как на переплетение человеческого бытия и природного созидания и разрушения, тленности и вечности.
А еще, несмотря на первое впечатление грусти (фотография черно-белая, капельки дождя, паук на щеке), снимок и настроение в нем совсем уж не такое грустное. Дождик – всегда очищение и свежесть, паук – созидатель, а на заднем плане солнечные блики. Но в этом-то и вся гениальность этой фотографии, ведь и сам город, и отношение к нему творческих людей всегда двояко: с одной стороны, те, кто против всех новшеств, а с другой, те, кто видят в воплощении мечты величие и красоту созидания.
7
«Мебель, вся очень старая и из желтого дерева, состояла из дивана с огромною выгнутою деревянною спинкой, круглого стола овальной формы… туалета-с зеркальцем в простенке, стульев по стенам да двух-трех грошовых картинок в желтых рамках, изображавших немецких барышень с птицами в руках.» Комната Алены Ивановны
8
« Это была большая комната, но чрезвычайно низкая…походила как будто на сарай, имела угол, ужасно острый…; другой же угол был слишком безобразно тупой. Желтоватые, обшмыганные и истасканные обои почернели по всем углам.» К омната Сони
9
Магическое поле цветовых образов МЕБЕЛЬ ИЗ ЖЕЛТОГО ДЕРЕВА ПОЖЕЛТЕЛАЯ КОЦЕВЕЙКА ЖЕЛТЫЙ БИЛЕТ СОНИ ЖЕЛТЫЙ ДИВАН ЗОЛОТАЯ МЕДАЛЬ КАТЕРИНЫ ИВАНОВНЫ «ДВА ЖЕЛТЫХ КУСОЧКА САХАРУ» ЖЕЛТОЕ ЛИЦО ПОРФИРИЯ ЖЕЛТЕНЬКИЕ ОБОИ РЫЖАЯ ШЛЯПА ГЕРОЯ ОГНЕННОЕ ПЕРО СОНИНОЙ ШЛЯПЫ ЖЕЛТЫЙ БОЛЕЗНЬ, СМЕРТЬ
10
КРАСНЫЙ АКТИВНАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ КРАСНЫЙ ГАРНИТУР КРАСНЫЕ МУЖИКИ ИЗ СНА РОДИОН (розовый) ПОРФИРИЙ (багряный) КРАСНЫЙ САФЬЯН КРАСНЫЙ ЗАКАТ КРАСНЫЕ ПЯТНА НА ЛИЦЕ КАТЕРИНЫ ИВАНОВНЫ Магическое поле цветовых образов
11
ЗЕЛЕНЫЙ З ЗЗ ЗАЩИТА, ПОКРОВ (СИМВОЛ БОГОРОДИЦЫ) ЗЕЛЕНЬ ЗАГОРОДОМ ЗЕЛЕНЫЙ КУПОЛ ЦЕРКВИ ЗЕЛЕНЫЙ ДРАДЕДАМОВЫЙ ПЛАТОК СОНИ ПОСЛЕ СНА: ЗЕЛЕНАЯ ГУСТАЯ КРОНА ДЕРЕВА ЗЕЛЕНЫЙ ЗОНТ В РУКАХ ДОЧЕРИ КУПЧИХИ Магическое поле цветовых образов
12
СИНИЙ МУДРОСТЬ, ГЛУБИНА «СИНЕНЬКАЯ» СКАТЕРТЬ (У СОНИ) ГОЛУБЫЕ ГЛАЗА СОНИ «ЧУДЕСНАЯ ГОЛУБАЯ ВОДА»(СОН) ГОЛУБЫЕ, ХОЛОДНЫЕ ГЛАЗА СВИДРИГАЙЛОВА ВИДЕНИЕ ГЕРОЯ Магическое поле цветовых образов
13
БЕЛЫЙ ЧИСТОТА, СКОРБЬ БЕЛОКУРЫЕ ВОЛОСЫ СОНИ «БЕЛЫЕ И НЕЖНЫЕ НАРЦИССЫ ИЗ СНА» С ПРОСЕДЬЮ ВОЛОСЫ СВИДРИГАЙЛОВА «БЕЛЫЙ» СОН О ДЕВОЧКЕ- УТОПЛЕННИЦЕ Магическое поле цветовых образов
14
СЕРЫЙ ЗАУРЯДНОСТЬ СЕРАЯ ОДЕЖДА КУПЛЕННАЯ РАЗУМИХИНЫМ ЧЕРНЫЙ ТАЙНА ЧЕРНАЯ ЛЕСТНИЦА ТЕМНЫЕ ГЛАЗА ГЕРОЯ
15
ВЫВОД: Таким образом видим гнетущую картину Петербургских реалий, мастерски созданную автором. Достоевскому удалось убедительным образом вписать своего героя в пейзаж Петербурга и ярко показать влияние города на формирование теории сильной личности Раскольникова.
Nbsp;
1. Увы! язык любви болтливой,
язык не тёмный и простой…
Пушкин, 1828
Обращено к А. А. Олениной.
Язык и темный и простой,
Своею прозой нерадивой
Тебе докучен, ангел мой.
Но сладок уху милой девы
Честолюбивый Аполлон.
Ей милы мерные напевы,
Ей сладок рифмы гордый звон.
Тебя страшит любви признанье,
Письмо любви ты разорвешь,
Но стихотворное посланье
С улыбкой нежною прочтешь.
Благословен же будь отныне
Судьбою вверенный мне дар.
Доселе в жизненной пустыне,
Во мне питая сердца жар,
Мне навлекал одно гоненье,
Иль клевету, иль заточенье,
И редко хладную хвалу.
2
3
4
5
6
7
8
Вы избалованы природой
Ел. Н. Ушаковой
В альбом
Вы избалованы природой;
Она пристрастна к вам была,
И наша вечная хвала
Вам кажется докучной одой.
Вы сами знаете давно,
Что вас любить немудрено,
Что нежным взором вы Армида,
Что легким станом вы Сильфида,
Что ваши алые уста,
Как гармоническая роза…
И наши рифмы, наша проза
Пред вами шум и суета.
Но красоты воспоминанье
Нам сердце трогает тайком —
И строк небрежных начертанье
Вношу смиренно в ваш альбом.
Авось на память поневоле
Придет вам тот, кто вас певал
В те дни, как Пресненское поле
Еще забор не заграждал.
9
Город пышный, город бедный…
1828
Город пышный, город бедный…
Город пышный, город бедный,
Дух неволи, стройный вид,
Свод небес зелено-бледный,
Скука, холод и гранит —
Всё же мне вас жаль немножко,
Потому что здесь порой
Ходит маленькая ножка,
Вьется локон золотой.
Напечатано в альманахе «Северные цветы на 1829 год», СПб., 1828. В стихотворении дана характеристика Петербурга. Последние строки относятся к А. А. Олениной.
АЛЕКСАНДР ЖОЛКОВСКИЙ
Город и локон. Об одной пушкинской миниатюре
http://magazines.russ.ru/zvezda/2011/2/zh17.html
Из статьи…
1) Это было написано осенью 1828 г., перед отъездом из Петербурга (в Малинники и далее в Москву), обращено к А. А. Олениной, в которую Пушкин был влюблен и к которой сватался, но неудачно, будучи, по мнению ее родителей, политически неблагонадежным, откуда, возможно, подчеркнутая двойственность авторской позиции.
2) Многое в структуре «Города пышного…» (ГП) очевидно.[1] И прежде всего, — сопоставление двух контрастных образов: «большого» (масштабного, официального, холодного, пусть пышного и стройного, но бездушного столичного города) и «малого» (частного, индивидуального, изящного — очаровательной героини). Контраст выдержан в инвариантных пушкинских тонах, строясь на оппозициях «движение/неподвижность», «воля/неволя» и «страсть/бесстрастие»,[2] вовлекая излюбленные поэтом мотивы гранита, стройности, женской ножки и золотого локона и подсказывая параллели с «Полтавой», «Медным всадником» и петербургским мифом в целом
10Я ВАС ЛЮБИЛ…
1829
Все мы помним эти гениальные строки. Но мало кто помнит, кому они посвящены. Это стихотворение молодой Александр Пушкин написал в альбом Анне Алексеевне Олениной (дочери президента Академии художеств), предположительно в 1829 году, когда посещал усадьбу Олениных Приютино.
Впервые стихотворение «Я вас любил…» было опубликовано в альманахе «Северные цветы» в 1830 году. Но авторский оригинал текста отсутствует. Некоторые пушкинисты оспаривают мнение, что стихотворение Пушкина «Я вас любил…» посвящено Анне Олениной, ссылаясь на то, что история их любви мало исследована. Однако внучка Олениной, Ольга Николаевна Оом, утверждала, что в альбоме Анны Алексеевны имелось написанное рукой Пушкина стихотворение «Я вас любил…»
Я вас любил
Я вас любил: любовь еще, быть может,
В душе моей угасла не совсем;
Но пусть она вас больше не тревожит;
Я не хочу печалить вас ничем.
Я вас любил безмолвно, безнадежно,
То робостью, то ревностью томим;
Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам бог любимой быть другим.
Читая стихотворение, создается грустное и тоскливое настроение. Лирический герой обращается к той, которую он беззаветно любит и, судя по всему, его чувство безответно.
2. Зачем твой дивный карандаш…
7
Несколько знаменитых мест Петербурга. Как они связаны с произведениями « Медный всадник », « Невский проспект », « Преступления и наказание »?
8
Петропавловская крепость
9
Невский проспект
10
Памятник Петру Великому
11
Определите, из какого произведения эти цитаты. Объясните Ваш выбор. «Пахнет горячими хлебами…» «Омраченный Петроград…» «Та особенная летняя вонь…» «Бледная Нева…» «Желтые дома…» «Петрополь, как тритон…» «Петербург бедный на гулянье…» «Грязные улицы…» «В Петербурге все обман, мечта…» «Город трепетный…» «Пыльный, зараженный воздух…» «Полнощных стран краса и дива…» «Преступление и наказание» «Медный всадник» «Невский проспект»
12
Правильный ответ: «Медный всадник» «Преступление и наказание» «Невский проспект» «Омраченный Петроград…» «Город трепетный…» «Петрополь, как тритон…» «Полнощных стран краса и дива…» «Бледная Нева…» «В Петербурге все обман, мечта…» «Пахнет горячими хлебами…» «Петербург бедный на гулянье…» «Та особенная летняя вонь…» «Желтые дома…» «Грязные улицы…» «Пыльный, зараженный воздух…»
13
Нарисуйте словами портрет героя. Как отразился характер города на характере героя? 1 ряд – Родион Раскольников 2 ряд – Евгений 3 ряд – художник Пискарев
14
Сравните ваше описание с описаниями авторов и иллюстрациями художников. Почему нет иллюстрации героя «Невского проспекта»?
15
Евгений. « Медный всадник » (худ. М. Бенуа)
16
«Евгений молодой…Наш герой Живет в Коломне; где-то служит, Дичится знатных и не тужит Ни о почиющей родне, Не о забытой старине… …Что был он беден, что трудом Он должен был себе доставить И независимость и честь… …Ужасных дум Безмолвно полон, он скитался. Его терзал какой-то сон. Прошла неделя, месяц – он К себе домой не возвращался… …Он оглушен был шумом внутренней тревоги. И так он свой несчастный век Влачил, ни зверь ни человек, Ни то ни се, ни житель света Ни призрак мертвых…» А. С. Пушкин.
17
Родион Раскольников (худ. Вильнер В. С.)
18
«…замечательно хорош собою, с прекрасными глазами, темно- рус, ростом выше среднего, тонок и строен, но он был до того худо одет, что иной, даже и привычный человек, посовестился бы днем выходить в таких лохмотьях на улицу… …Он решительно ушел от всех, как черепаха в свою скорлупу…» Ф. М. Достоевский.
19
Художник Пискарев. «Молодой человек во фраке и плаще…Этот молодой человек принадлежал к тому классу, который составляет у нас довольно странное явление и столь же принадлежит гражданам Петербурга, сколько лицо, являющееся нам в сновидении, принадлежит к существующему миру…Это был художник…это большею частью добрый, кроткий народ, застенчивый…Они вообще очень робки; звезда и толстый эполет приводят их в такое замешательство, что они невольно понижают цену своим произведением…Он никогда не глядит вам прямо в глаза». Н. В. Гоголь.
20
Можно ли представить этих героев в современном Санкт-Петербурге? 1 ряд – Евгений. 2 ряд – художник Пискарев. 3 ряд – Родион Раскольников.
21
Домашнее задание. Поделиться впечатлениями от экскурсии в виде заметок юного писателя о современном Петербурге. Желаем удачи!!!!!!
“Город пышный, город бедный…” (Турьян М.А.)
‘Город пышный, город бедный…’
Пушкин вернулся из ссылки знаменитым поэтом. С того момента, как он юношей покинул Петербург, минуло семь лет, и имя его С теперь было у всех на устах.
Петербург заметно переменился. Он стал взрослее, строже – и отчужденнее. Повзрослели и “минутной младости минутные друзья” – те, что остались… Не тревожила уже ночной покой бесшабашная молодость – некогда “гроза дозоров караульных”: серьезность младших не по летам отметил Пушкин еще в московских кабинетных “архивных юношах”. Не стало шумных собраний, громких, безоглядных дружеских сходок с дерзкими спорами. Настала пора вспоминать “знакомых мертвецов живые разговоры…”
Заметно переменился и городской пейзаж. На Невском выкорчевали липы – на смену бульвару пришла надменная стройность проспекта. Почти разрушился идиллический мир близкой сердцу Коломны – ее застраивали по-новому. Теперь туда чинно ездили на унылые екатерингофские гулянья. За бронзовым Петром громоздились леса, и петербуржцы каждое утро привычно провожали глазами невысокую фигуру пожилого щеголеватого господина, направлявшегося из собственного дома на Мойке, близ Прачечного переулка, к Исаакиевской площади,- это знаменитый Монферран шел к строящемуся собору. Напротив, на углу Почтамтской, кажется, совсем еще недавно квартировали Александр Одоевский и милый, нелепый Кюхля,- теперь в соседнем пышном особняке царствовала дерзкая, неистовая вакханка Аграфена Закревская.
‘Город пышный, город бедный…’
Чуть подальше, у Сенатской площади, на набережной, – известный всему Петербургу дом Лавалей, где в роковой день пытались скрыться от картечи восставшие и где жандармы искали несостоявшегося диктатора Сергея Трубецкого. Трубецкой был уже в сибирских рудниках, жена – дочь Лавалей Екатерина Ивановна – последовала за ним, но хозяева, презрев несчастья, продолжали принимать. В стенах, где собирались некогда члены тайного общества, читал Пушкин привезенного из ссылки “Бориса Годунова”.
Исполнен долг, завещанный от бога
Мне грешному…
В майский вечер 1828 года здесь слушали его два других поэта – Грибоедов, почти державший уже в руках свой смертный приговор – назначение в Персию, и высланный из Вильны Адам Мицкевич.
…Время не сулило покоя. Революционный Париж… Восставшая Польша… В Москве и Петербурге – холера. Недобрым знаком отметила азиатская гостья окончательное возвращение поэта в столицу. Теперь на ее улицах, подстегиваемая страхом и отчаянием, бунтовала беднота. Вяземский отметил потом, что “даже и наказания божии почитает она наказаниями власти”. Город был страшен. По ночам длинной чередой тянулись зловещие факельные шествия, в мерцающем свете плыли и плыли холерные возки, нагруженные сирыми, безымянными, неотпетыми гробами – на “опальные” кладбища.
Вяземский П.А. Рисунок И. Зонтаг. 1821 г.
Пушкин в это время в Царском. Он твердо решил искать себе счастья на проторенных дорогах – и женат. Царскосельские парки греют воспоминаниями, будущее рисуется с надеждой и без боязни.
“Мне бой знаком…” – написал он еще в ранней молодости. В эти дни в ответ на подавленное письмо Плетнева поэт пишет: “Эй, смотри: хандра хуже холеры, одна убивает только тело, другая убивает душу… не хандри – холера на днях пройдет, были бы мы живы, будем когда-нибудь и веселы”.
Пушкин вернулся в Петербург зрелым человеком.
Еще в первые послессыльные наезды в столицу самым близким из “старых” оставался “брат” Дельвиг. Здесь, на Владимирской площади, были сосредоточены привязанности и литературные интересы Пушкина. “Северные цветы”, “Литературная газета”… Но не стало и Дельвига… “Новые созреют нам друзья…”
“Литературные аристократы”, еще недавно владевшие умами, выходили из моды. Философски настроенная молодежь не понимала их свободного вольтерьянства, новым “демократам” повсюду мерещилась надменность. Те и другие – чуждались. Невзыскательная публика кидалась на булгаринские романы, новоиспеченные литературные предприниматели потрафляли ее вкусам, исподволь приучая общественное мнение к мысли об “элитарности” первого русского поэта и ближайшего его окружения. Им и принадлежала эта предательская формула “литературные аристократы”. Начиналась затяжная “война” с продажными журналистами, служившими сыску, и продавшимися бывшими единомышленниками, с Бенкендорфом, с цензурой, с тягостной “опекой” двора. Исчезли с авансцены и былые герои общества, “герои праздников, балов”, носители вольности – независимые гвардейские офицеры. “Освободившиеся места, – писал об этом времени А. И. Герцен, – поспешно заполнялись усердными служаками или столпами казармы и манежа. Офицеры упали в глазах общества”.
На блестящее, отважное поколение надвигалась суетливая, корыстная посредственность.
Пушкин, однако, не думал сдаваться. Бой ему был хорошо знаком – он знал уже науку схватки. Рядом еще верные друзья – Жуковский, Александр Тургенев, Вяземский, Плетнев. Поэт пока в зените славы, он по-прежнему любит “и тесноту, и блеск, и радость”, в свете он всюду желанен – и много выезжает, несмотря на новые навалившиеся на него заботы – литературные, семейные, денежные. Однако пищу и жизнь уму дают теперь нешумные, часто в узком кругу, дружеские вечера – у Жуковского в Шепелевском дворце, в осиротевшем, но по-прежнему близком доме Карамзиных, у Плетнева. Политические и европейские новости узнает Пушкин в салоне старой своей приятельницы Е. Хитрово и ее дочери, жены австрийского посланника Дарьи Фикельмон, – сюда он охотно ездит; часто появляется поэт и в “львиной пещере” чудаковатого, добрейшего князя В. Одоевского, – по субботам здесь обычно весь интеллектуальный цвет столицы. “Свой” литературный, духовный мир сужается теперь до избранных гостиных.
Пушкин полон энергии и замыслов, но новый Петербург настораживает.
Город пышный, город бедный,
Дух неволи, стройный вид,
Свод небес зелено-бледный,
Скука, холод и гранит…
Это первые на свежий взгляд впечатления после долгого отсутствия. “Дух неволи…” “Младшая столица” насквозь проросла казармами. “Экзерциции” на Царицыном лугу, Семеновском плацу, Смоленском поле – привычная деталь городского быта. Холодная геометрия города все органичнее сливается с холодной геометрией военных смотров и парадов – по каждому хоть сколько-нибудь приличествующему поводу. “Однообразная” их “красивость” стоила, однако, дорого: невыносимой муштре, заменившей военную науку, солдаты нередко предпочитали каторгу или самоубийство. Но Николай любит фрунт – даже во время богослужения в церкви выравнивает он в ряд, как на параде, великих князей и княжон, одевает в “мундиры” фрейлин. “Осуждают очень дамские мундиры – бархатные, шитые золотом – особенно в настоящее время, бедное и бедственное”, – записал Пушкин в своем дневнике. “Военная столица”…
Вяземский назвал Петербург “прихожей” России – и Пушкин все унизительнее привязан к ней неусыпным высоким “покровительством”, сильно смахивающим на грубый полицейский надзор, положением жены в свете, долгами казне, наконец, оскорбительным камер-юнкерством. Все чаще демонстративно уклоняется он от обязательных официальных церемоний: нет его на торжественном открытии Александровской колонны; за несколько месяцев до того не поехал он поздравлять с совершеннолетием и будущего царя Александра II. “К наследнику являться с поздравлениями и приветствиями не намерен, – пишет он жене, – царствие его впереди, и мне, вероятно, его не видать”. В дневнике же – запись: “Много говорят о бале, который должно дать дворянство по случаю совершеннолетия государя наследника… Праздников будет на полмиллиона. Что скажет народ, умирающий с голода?” Этой предшествует другая, сделанная годом ранее: “Кочубей и Нессельроде получили по 200000 на прокормление своих голодных крестьян, – эти четыреста тысяч останутся в их карманах… В обществе ропщут, – а у Нессельроде и Кочубея будут балы”.
Трудны, изнурительны и литературные отношения – с журнальными баталиями, злыми нападками, разрозненностью… Между тем в обстановке вынужденной светской суеты, постоянного напряжения, безденежья зреют и осуществляются грандиозные творческие замыслы. “Анджело”, “Медный всадник”, “Дубровский”, “Пиковая дама”, “История Пугачева”… Однако именно сейчас, в пору зрелости и расцвета, вдруг очевиден разлад с читателем: интерес к Пушкину падает, недавние восторженные поклонники его, негодуя на поэта за собственную непонятливость, пожимают плечами.
Все вместе гонит Пушкина вон из “душного”, “гранитного”, полуиностранного Петербурга. Манят дорога, тихие российские просторы, свой клочок земли. На смену мечтам о счастье приходят мечты о “покое и воле”. Любимое Михайловское, оренбургские степи, Болдино, Москва… Поэт все больше углубляется в историю Пугачева… Тревожащий, загадочный Петр… История России… Недаром Пушкин так любит в это время живо отдающие стариной разговоры Н. К. Загряжской, увлекательные, прекрасные в своем косноязычии “семейные” рассказы Нащокина. Нужны свобода, уединение, “чистый воздух” – поэт просится в отставку. Царь недоволен и грозится закрыть для него архивы. Пушкин не скрывает раздражения. Насильственная жизнь в “нужнике”, в “свинском Петербурге”, “между пасквилями и доносами” – гадка и невыносима. “Петербургская повесть” его – не пропущенный монаршей цензурой “Медный всадник” – была именно об этом – о пагубности насильственной воли, даже самой благой. Исторические слова Александра, попавшие в поэму – “С божией стихией царям не совладеть” – звучали отнюдь не метафорой. Мстила порабощенная природа, бунтовал против венценосного разрушителя естественного жизненного уклада Евгений. На грани бунта был сам Пушкин.
Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит –
Летят за днями дни, и каждый час уносит
Частичку бытия…
Поэт предпринимает еще последнюю попытку сплотить вокруг себя литературный круг, выступить с собственным журналом. После нескольких неудач за год до смерти он начинает издавать “Современник”. Однако если Пушкин в совершенстве постиг тайну высокой литературы, высокой публицистики, то противники его – и “Мефистофель николаевской эпохи” О. Сенковский, и непримиримые теперь Булгарин и Греч – виртуозно овладели тонкой тайной злой интриги и коммерческого успеха. Души доверчивой, простодушной публики и на этот раз оказались в их прочных руках…
…Шла последняя осень. 19 октября лицеисты праздновали свою двадцать пятую годовщину. Собрались на Екатерининском канале в “лицейском подворье” старосты М. Яковлева. Праздник, однако, не веселил – тягостно вспоминали отсутствующих. Пушкин был мрачен. Сквозь застилавшие глаза слезы читал он последнюю лицейскую элегию:
Была пора: наш праздник молодой…
…Жизнь завершала свой круг. Гранитный петербургский свод сомкнулся над головой.
Дальше дорога шла на Черную речку.