Сочинение на тему изменения в русском речевом этикете последних лет
4 варианта
МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ
ФИЛИАЛ ГОСУДАРСТВЕННОГООБРАЗОВАТЕЛЬНОГО УЧРЕЖДЕНИЯ
ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
НАЦИОНАЛЬНОГО ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
«МОСКОВСКИЙ ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ
(ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ)»в г. Смоленске
Кафедра: гуманитарных наук
Направление подготовки: технологические машины и оборудование
Реферат
По курсу «Культура речи и деловое общение»
На тему: «Изменения в русском речевом этикете»
Студент: Куреткова Л.Н.
Преподаватель: Казилина И. А.
2014
План
речевой этикет культура
Введение
1. Речевой этикет
2. Речевой этикет и его изменение. Книги о речевом этикете
3. Внешняя типология
4. Внутренняя типология
Заключение
Список литературы
Приложение
Введение
В связи с падением уровня образования в России, в нашей стране происходит «культурное падение». Люди не знают правильное значение слов и не умеют уместно их определять. Я думаю, что это связано с информатизацией современного общества. Очень часто в социальных сетях я видела объявления типа «снимим квартиру» или «продаю машыну».
Современные дети проводят все свое свободное время за компьютером, вместо того, чтобы почитать интересную книгу, необязательно научную…
Чтобы описать изменения речевого этикета, нужно для начала охарактеризовать речевой этикет.
1. Речевой этикет
Речевой этикет – система выработанных в данном языке формул, которые служат для установления контакта между собеседниками и поддержания общения в нужной тональности.
Формулы речевого этикета- типовые готовые конструкции, которые регулярно употребляются при корректном общении. Такие формулы помогают организовать этикетные ситуации (приветствие, прощание, благодарность, извинение, поздравление, утешение, сочувствие, знакомство, просьба и др.) с учетом социальных, возрастных и психологических факторов, а также сферы общения.
Этикет по происхождению французское слово (etiquette). Первоначально оно обозначало товарную бирку, ярлык (ср. этикетка), а затем так стали называть придворный церемониал. Именно в этом значении, особенно после принятия французского церемониала при венском дворе, слово этикет получило распространение в немецком, польском, русском и других языках. Наряду с этим словом для обозначения совокупности принятых правил, определяющих порядок какой-либо деятельности, используется слово регламентация и словосочетание дипломатический протокол. Многие тонкости общения, представленные протоколом, учитываются и в других сферах деловых отношений. Все большее распространение в деловых кругах, особенно в последнее время, получает деловой этикет, отражающий опыт, нравственные представления и вкусы определенных социальных групп.
Деловой этикет предусматривает соблюдение норм поведения и общения. Поскольку общение есть деятельность человека, процесс, в котором он участвует, то при общении в первую очередь учитываются особенности речевого этикета. Под речевым этикетом понимаются разработанные правила речевого поведения, система речевых формул общения.
Степень владения речевым этикетом определяет степень профессиональной пригодности человека. Это прежде всею относится к государственным служащим, политикам, педагогам, юристам, врачам, менеджерам, предпринимателям, журналистам, работникам сферы обслуживания, т.е. к тем, кто по роду своей деятельности постоянно общается с людьми.
Владение речевым этикетом способствует приобретению авторитета, порождает доверие и уважение. Знание правил речевого этикета, их соблюдение позволяет человеку чувствовать себя уверенно и непринужденно, не испытывать неловкости из-за промашек и неправильных действий, избежать насмешек со стороны окружающих.
Соблюдение речевого этикета людьми так называемых лингвоинтенсивных профессий имеет, кроме того, воспитательное значение, невольно способствует повышению как речевой, так и общей культуры общества.
Но наиболее важно: неукоснительное следование правилам речевого этикета членами коллектива того или иного учреждения, предприятия, производства, офиса оставляет у клиентов, соучредителей, партнеров благоприятное впечатление, поддерживает положительную репутацию всей организации.
2. Речевой этикет и его изменение. Книги о речевом этикете
Уже почти два десятилетия состояние русского языка характеризуется крайней нестабильностью. Принципиальным рубежом можно считать 1985-й год, ставший тем самым не только политической и социальной, но и лингвистической вехой, после которой в русском языке и русском дискурсе возникли и до сих пор продолжаются совершенно новые процессы. В конце 80-х и в 90-х годах проблематика изменений в русском языке в позднюю советскую и постсоветскую эпоху становится чрезвычайно популярной. Среди наиболее авторитетных работ можно назвать, например, коллективную монографию «Русский язык конца XX столетия (1985-1995)», изданную в 1996 году и продолжающую традиции социолингвистического изучения русского языка шестидесятых годов. Следует также назвать ряд монографий на эту тему: Русский язык в его функционировании 1993; Ферм 1994; Дуличенко 1994; Костомаров 1994; Купина 1995; Comrie, Stone, Polinsky 1996 (по существу – исправленное и дополненное переиздание Comrie, Stone 1978); Шапошников 1998; Современный русский язык 2003 и др. В центре внимания исследователей, как правило, находится состояние русского лексикона, и, прежде всего, его пополнение. Наряду с упомянутыми монографиями существует множество статей, посвященных появлению новых слов и значений (заимствования, жаргонизмы и т. п.). Особое внимание к лексике и опора при оценке состояния языка именно на лексические изменения характерны не только для лингвистов, но и для обычных носителей языка. Рефлексия общества в целом по поводу языка связана также в большой степени со скоростью изменения лексикона. Гораздо менее заметными оказываются изменения в речевом поведении вообще и в речевом этикете в частности. По-видимому, старшее поколение рассматривает результат подобных изменений как простое и случайное нарушение (невоспитанность молодежи и т. п.), а младшее – напротив, как норму. Собственно же процесс изменений остается незамеченным. Кроме того, поскольку в лингвистике до сих пор не существует общепринятой кодификации речеповеденческих норм, устаревший срез очень быстро вытесняется из сознания носителей языка. Тем не менее, изменения в речевом поведении и речевом этикете происходят и притом весьма значительные. Стандартное речевое поведение русского человека перестает восприниматься как стандартное, а становиться лишь одним из возможных, допустимых типов поведения. Оно может оцениваться даже как не правильное или не вполне правильное людьми, выбирающими другие стратегии поведения, другой речевой этикет. При изучении речевого этикета нельзя избежать ставших уже классическими работ Э. Гоффмана, Дж. Лича, П. Браун и С. Левинсона (Brown, Levinson 1987; Goffman 1967, 1971; Leech 1977, 1983). Так, Э. Гоффман относит приветствия к ритуалам почтительности, которые способствуют созданию и усилению положительного образа (имиджа) адресата. Дж. Лич говорит о постулатах симпатии и признания, безусловно, связанных с приветствиями и обращениями. П. Браун и С. Левинсон вводят понятия позитивной и негативной вежливости. К первому типу вежливости как раз и относится рассматриваемый в настоящей статье языковой материал. К сожалению, указанные работы мало известны в России, и поэтому соответствующие теории вежливости практически не применяются к русскому языку. Пожалуй, единственным исключением следует считать книгу австрийского русиста Ренаты Ратмайр (2003), активно использовавшей понятие позитивной вежливости при описании извинения в русской культуре. В области же исследования русского этикета практически нет фундаментальных теоретических работ. В основном работы по этикету носят прескрипционный характер («как надо») и ориентированы на иностранцев, изучающих русский язык (Гольдин 1983, Формановская 1989, ср. также популяризованный вариант последней монографии Формановская 2002). К конкретному языковому материалу (в данном случае – к речи в естественных условиях) лингвисты обращаются крайне редко (здесь можно назвать, пожалуй, только книги Земская 1979 и Ратмайр 2003). Попытку теоретического анализа русского этикета с лексикографической позиции предпринимает А. Г. Балакай (Балакай 2001, 2002). Вместе с тем, следует отметить, что в принципе речевой этикет лучше поддается дискретному описанию, чем дискурс или речевое поведение в целом. В настоящей работе рассматривается ряд стандартных речевых ситуаций, и проводится сравнительный анализ речевых реакций, а именно приветствий, в разных культурах. Это и определяет внешнюю типологию речевого этикета. Внутренней типологией будет называться сравнение речевых этикетов, которые относятся к одной национальной
речевой культуре, но к разным временным срезам.
3. Внешняя типология
Культурная обусловленность речевого этикета очевидна и не требует особой аргументации. Представители разных культур по-разному обращаются, здороваются, прощаются, извиняются и благодарят друг друга. Подобные сравнения проводятся достаточно часто, прежде всего, в учебниках для иностранцев (достаточно популярная ныне область межкультурной коммуникации). Однако особый интерес представляет реакция на перенос речевого этикета в другую культуру с точки зрения представителей последней. Очевидно, что часто нейтральное речевое поведение, с точки зрения одной культуры, воспринимается как неправильное, в частности, агрессивное, представителями другой культуры. В этом смысле речевое общение русских и иностранцев, как на русском, так и на иностранном языке, и их взаимная реакция практически не исследованы. Приведу пример, связанный с моей собственной реакцией на распространенную французскую просьбу, выражаемую конструкцией из слов merci de + infinitif (или отглагольное существительное), например, merci de me rendre qch или merci de votre comprйhension (последнее, как правило, заключая констатацию некоего положения дел, не слишком приятного для адресата). Эту конструкцию достаточно сложно перевести на русский язык, поскольку русское спасибо – естественный перевод французского merci – является реакцией на уже совершившееся событие. В данных же примерах речь идет о благодарности за еще не сделанное действие, которое состоится в будущем. В русском языке «благодарность вперед» возможна, однако значительно более редка. Существует выражение «заранее благодарен», используемое в письменной речи (как правило, в письмах). Оно заключает некую просьбу и выражает определенную подчиненность пишущего, более низкий статус. Выражение merci de votre comprйhension можно перевести на русский язык как надеемся (или надеюсь) на ваше понимание. Данная конструкция, безусловно, относящаяся к средствам выражения вежливости, вызывала у меня устойчивую негативную реакцию и воспринималась, напротив, как не вполне вежливое и достаточно агрессивное действие. Опрос русских, живущих во Франции, показал, что эта реакция не единична и, по крайней мере, не случайна. Выражение благодарности за еще не совершенное действие воспринимается как навязывание этого действия, то есть не как вежливая просьба, а, скорее, как агрессия, спрятанная за этикетной формой благодарности, что совершенно не характерно для русского этикета. Перевод merci с помощью надеемся не адекватен, поскольку данное русское слово выражает неуверенную просьбу в отличие от сверхуверенной (если не сказать – самоуверенной) благодарности за еще не случившееся. Произнесенная благодарность обязывает адресата следовать навязанной стратегии, предопределяет его действия и лишает возможности выбора. Описанная ситуация подтверждает достаточно важный, хотя и очевидный факт: использование речевого этикета одной культуры (в данном случае этикетных средств, направленных на установление положительного контакта, доброжелательных отношений и других позитивных реакций) по отношению к представителю другой культуры может вызывать непредвиденные негативные последствия, в частности, восприниматься как своего рода агрессия. Безусловный интерес представляют также регулярные различия в области приветствия, особенно если мы говорим не о выборе той или иной формы, а о совершении или несовершении акта коммуникации, то есть о выборе между говорением и молчанием. Рассмотрим три стандартных ситуации и поведение в них носителя русского языка и русского речевого этикета в сравнении с условным «европейцем». Вводя вслед за Б. Уорфом «европейский стандарт», я, очевидным образом, огрубляю положение дел, поскольку, скажем, речевое поведение финнов значительно отличается от поведения итальянцев. В данном случае я рассматриваю усредненный континентальный европейский речевой этикет, ориентируясь прежде всего на его отличия от русского и пренебрегая существующей между национальными этикетами разницей. Для сравнения этикетного поведения предлагаются следующие ситуации, которые можно условно обозначить как ДОМ, ПУСТЫННАЯ МЕСТНОСТЬ, МАГАЗИН. В первом случае в городском многоквартирном ДОМЕ (в подъезде, в лифте, на лестнице и т. п.) встречаются два незнакомых человека, и при этом не предполагается никакая коммуникация. В этой ситуации европейцы, как правило, здороваются, а русские нет. Более того, двое незнакомых русских в лифте не здороваются, даже если предполагается минимальная коммуникация типа «Вам какой этаж?» Будучи в Германии и други
х европейских странах, я отметила, что во внутреннем дворе или поблизости от подъезда, если данное пространство как-либо выделено, например, огорожено, незнакомые люди также здороваются, то есть можно говорить об особом пространстве ДОМА, где действует данное правило этикета. Вне его незнакомые люди уже не приветствуют друг друга. Во втором случае в ПУСТЫННОЙ МЕСТНОСТИ (в горах, в лесу и т. п.) встречаются два незнакомых человека, и при этом, как и в первом случае, не предполагается никакая коммуникация. В этой ситуации европейцы также здороваются, а русские также обычно нет. Впрочем, если один из незнакомцев вступает в коммуникацию, например, спрашивает дорогу, он может предварительно поздороваться. Следует отметить, что данная ситуация не вполне стабильна. Мне, в частности, приходилось наблюдать поведение европейцев на длинной (несколько километров) тропе, соединяющей автомобильную стоянку и монастырь, закрытый для посещений, то есть в отличие от стоянки не являющийся публичным местом. Вероятность приветствия уменьшалась по мере приближения к стоянке, хотя, конечно, четкой границы провести в этом случае невозможно. Тем не менее, очевидно, что на стоянке люди не приветствовали и не должны были приветствовать друг друга. Интересно, что приветствие также зависело и от количества людей во встречающихся на тропе компаниях. Иначе говоря, вероятность приветствия при встрече двух одиноких путников вдали от публичного места максимальна. Первые две ситуации сходны в том смысле, что незнакомые люди встречаются в некоем пространстве, выделенном из «большого» мира. ДОМ или ПУСТЫННАЯ МЕСТНОСТЬ являются своего рода малыми пространствами, где для европейцев все незнакомцы как бы автоматически становятся «своими». Это не происходит, например, на площади в городе, даже если на ней в какой-то момент оказываются всего два человека. Для русских таким малым пространством становится не ДОМ, но, например, КВАРТИРА. Если, находясь в гостях, два незнакомых человека столкнутся на кухне или в коридоре, то они, безусловно, поздороваются. Интересно, что, по-видимому, такие же этикетные правила действуют в русской деревне, где два незнакомых человека обычно здороваются, встречаясь на пустынной улице. В третьем случае речь идет о МАГАЗИНЕ, где происходит стандартная коммуникация покупателя с продавцом, например «Мне двести грамм колбасы, пожалуйста» или «Мне, пожалуйста, вот этот кусочек сыра», или с кассиром при оплате покупки. Вежливая коммуникация на русском языке не подразумевает приветствия, для европейцев же обмен приветствиями практически обязателен. Ситуацию МАГАЗИН можно обобщить и рассматривать в целом ситуацию профессиональной коммуникации «клиент – лицо, выполняющее служебные обязанности». Сюда относится и общение в различных сферах сервиса, в транспорте (например, между водителем автобуса и пассажиром или между кондуктором и пассажиром). Если речь идет о стандартной профессиональной коммуникации (Ваш билет, пожалуйста, У вас можно купить билеты? и т. п.), в русском речевом этикете приветствия не только не обязательны, но, скорее, неестественны и выглядят странно. Для данного типа ситуаций нужно отметить также и почти обязательное отсутствие в русском речевом этикете прощания. Заключительной вежливой фразой может являться благодарность – спасибо и т. д. Подводя итог рассмотрению трех описанных ситуаций, можно сказать, что в отличие от европейского этикета русский не требует приветствия от незнакомых людей в ряде ситуаций, а именно – ни при отсутствии дальнейшей коммуникации, ни при краткой стандартной коммуникации, в том числе, коммуникации типа «лицо, выполняющее служебные обязанности – клиент». В этих ситуациях, следовательно, можно говорить о меньшей контактности русских либо вовсе не вступающих в коммуникацию (обмен приветствиями без продолжения коммуникации тем не менее сам уже является коммуникацией), либо строго ограничивающихся краткой стандартной коммуникацией. Более того, приветствие в такой ситуации может восприниматься русским как в некоторой степени агрессивное поведение, или точнее – как прелюдия к возможной агрессии, в лучшем случае, к нежелательному разговору (например, в лифте). Если оценивать в целом стратегии поведения в рассматриваемых ситуациях, то европейскую можно было обозначить как «мы (ты и я) – свои», а русскую – как «ты для меня не существуешь». Меньшая контактность подтверждается и русским телефонным этикетом. При звонке куда-либо и дальнейшем разговоре по телефону с неким посред
ником (которого просят подозвать к телефону требуемое лицо) русские реже, чем европейцы, здороваются и практически никогда не представляются. Так же и в том случае, если в служебной ситуации человек берет трубку, он, в отличие от европейского этикета, не должен представиться, а может ограничиться словами алло или да. Японские культурологи отмечали, что для них естественно представиться, даже если они задают вопрос на конференции. Таким образом, наряду с меньшей контактностью можно говорить и об определенной анонимности, свойственной русскому речевому этикету. Однако это вступает в противоречие со многими известными фактами. Это противоречит и высказанной Р. Ратмайр мысли о том, что в русской культуре большое значение имеет позитивная вежливость. Р. Ратмайр пишет также, что «вежливость русских в большей мере является «вежливостью сохранения солидарности», т. е. позитивной вежливостью в терминах Brown, Levinson , чем западноевропейская «вежливость сохранения дистанции», или негативная вежливость». Кроме того, в статьях Кронгауз 1999; Кронгауз, Такахаси 2002, уже отмечалась особая значимость обращения по имени (или имени отчеству) для русского этикета. Так, если судить по использованию обращений, русский речевой этикет предполагает более короткую нейтральную дистанцию между собеседниками, чем европейский. Итак, налицо противоречие: с одной стороны, русский речевой этикет в сравнении с условным «европейским» подразумевает большую дистантность и анонимность (как видно из анализа употребления приветствия), с другой стороны, – большую контактность и открытость (как видно из анализа форм и употребления обращений). Однако противоречие это мнимое. Дистантность и анонимность характеризуют ситуации с отсутствием коммуникации или с формальной коммуникацией. Контактность и открытость, напротив, характеризуют неформальное, так сказать, полноценное общение. Надо заметить, что такая интерпретация вполне соответствует стереотипному мнению о русском характере, «мало улыбаются, но после знакомства очень (иногда слишком) дружелюбны» и т. д. Если же ограничиться речевым общением и речевым этикетом, то можно, по-видимому, сделать следующее обобщение. Для современного европейского этикета характерна тенденция к стандартизации речевого общения, определенная независимость речевого поведения от знакомства/незнакомства или даже степени знакомства коммуникантов. Европейский речевой этикет предлагает одну или, в крайнем случае, несколько речевых стратегий, нейтральных и применимых во множестве ситуаций. Для русского речевого этикета, напротив, характерен больший языковой выбор и, соответственно, спектр речевых стратегий, однако часто бывает трудно выбрать из них единственную, нейтральную, эмоционально ненагруженную. Особенно остро это ощущается в период изменения этикета.
4. Внутренняя типология
За несколько последних лет общее положение значительно изменилось. Произошел определенный сдвиг русского речевого этикета в сторону европейского. Прежде всего речь идет о стандартной ситуации МАГАЗИН. Дело в том, что эта ситуация, в отличие от двух других и даже в отличие от близких к ней ситуаций в транспорте, в медицинских учреждениях и др., попадает в сферу корпоративного этикета. Во многих крупных магазинах Москвы (в том числе, открытых европейскими и американскими компаниями) действует свой обязательный корпоративный этикет. Так, продавец или кассир в таком магазине обязательно здороваются с клиентом. Не ответить в данном случае на приветствие было бы откровенной грубостью. Естественно, что постоянные покупатели сами начинают здороваться с продавцами и кассирами. Определенные изменения происходят и в ситуации ДОМ. Все чаще отмечаются случаи обмена приветствиями во дворе и подъезде ДОМА, причем это касается, в основном, молодого и среднего поколения. Можно только предполагать, что здесь также сказывается знакомство с европейским этикетом, причем, по-видимому, непосредственное. Настоящая статья представляет собой опыт описания особенностей русского речевого этикета в сравнении с условным европейским стандартом (усредненным континентальным европейским речевым этикетом без учета существующих между национальными этикетами различий). Русский речевой этикет представлен в своем развитии, причем особое внимание было уделено именно изменениям, происходящим в последние два десятилетия. Среди наиболее важных конкретных выводов можно назвать следующие. Традиционный русский речевой этикет в сравнении с условным «европейским» подразумевает, с одной стороны, большую дистантность и анонимность в ситуациях с отсутствием коммуникации или с формальной коммуникацией, с другой стороны, – большую контактность и открытость в ситуациях неформального, полноценного общения. В конце двадцатого и начале двадцать первого века русский речевой этикет претерпевает значительные изменения, во многом вызванные влиянием европейской и американской традиций. Это касается как правил поведения (например, когда и с кем здороваться), так и выбора того или иного этикетного выражения. Наконец, безусловный психолингвистический интерес представляет тот факт, что подобные достаточно значительные и, главное, системные изменения осознаются далеко не всеми носителями языка. Во всяком случае, рефлексия по этому поводу намного слабее, чем рефлексия по поводу отдельных заимствований.
Заключение
Итак, этикет – очень большая и важная часть общечеловеческой культуры, нравственности морали, выработанной на протяжении многих веков жизни всеми народами в соответствии с их представлениями о добре, справедливости, человечности – в области моральной культуры и о красоте, порядке, благоустройстве, бытовой целесообразности – в области культуры материальной. Соблюдая нормы речевого этикета, собеседник увеличивает шансы на удачную коммуникацию. Ведь удачная коммуникация – залог успеха «замечательных людей.
Список литературы
1. Балакай А. Г. Русский речевой этикет и принципы его лексикографического описания. Новокузнецк, 2002.
2. Вепрева И. Т. Языковая рефлексия в постсоветскую эпоху. Екатеринбург, 2002.
3. Гольдин В. Е. Речь и этикет. М., 1983.
4. Дуличенко А. Д. Русский язык конца XX столетия. Mьnchen, 1994.
5. Земская Е. А. Русская разговорная речь: лингвистический анализ и проблемы обучения (глава “Речевой этикет”, с. 218-233). М., 1979.
6. Костомаров В. Г. Языковой вкус эпохи. Из наблюдений над языком современных масс-медиа. М., 1994.
7. Кронгауз М. А. Обращения как способ моделирования коммуникативного пространства // Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке. М., 1999, с. 124-134.
8. Кронгауз М. А., Такахаси К. Обращение по имени в русском и японском языках // Труды по культурной антропологии: Памяти Григория Александровича Ткаченко. М., 2002, с. 252-274.
9. Купина Н. А. Тоталитарный язык: Словарь речевых действий. Екатеринбург – Пермь, 1995.
10. Ратмайр Р. Прагматика извинения: Сравнительное исследование на материале русского языка и русской культуры. М., 2003.
11. Русский язык в его функционировании: Коммуникативно-прагматический аспект. Отв. ред. Е. А. Земская. М., 1993.
12. Русский язык конца XX столетия (1985-1995). Отв. ред. Е. А. Земская. М., 1996.
13. Современный русский язык: Социальная и функциональная дифференциация. Отв. ред. Л. П. Крысин. М., 2003.
14. Ферм Л. Особенности развития русской лексики в новейший период (на материале газет). Uppsala, 1994.
Приложение
Этикет предписывает следующие формулы:
–Разреши(те) с вами (с тобой) познакомиться.
–Я хотел бы с вами (с тобой) познакомиться.
–Позволь(те) с вами (с тобой) познакомиться.
–Позволь(те) познакомиться.
–Давай (те) познакомимся.
–Будем знакомы.
–Хорошо бы познакомиться.
При посещении учреждения, офиса, конторы, когда предстоит разговор с чиновником и необходимо ему представиться, используются формулы:
–Позвольте (разрешите) представиться.
–Моя фамилия Колесников.
–Я Павлов.
–Мое имя Юрий Владимирович.
–Николай Колесников.
–Анастасия Игоревна.
Если же посетитель не называет себя, тогда чиновник сам спрашивает:
–Как ваша (твоя) фамилия?
–Как ваше (твое) имя, отчество?
–Как ваше (твое) имя?
–Как вас (тебя) зовут?
Формулы представления:
–Познакомьтесь (пожалуйста). Анна Сергеевна Зубкова. Анатолий Евгеньевич Сорокин.
–Я хочу (хотел бы) познакомить вас с…
–Я хочу (хотел бы) представить вас…
–Разрешите (позвольте) познакомить вас с…
Размещено на Allbest.ru
…
Данное определение является подходящим, когда речь идет о специфических чертах, присущих тому или иному народу. Именно такие черты во многом формируют правила этикета той или иной страны.В повседневной жизни, согласно правилам этикета, приезжая в чужую страны, мы стараемся соблюдать правила этикета, которые здесь приняты, что подразумевает, что имеем хоть какие-то познания в этикета той страны, куда мы приехали. Открытие государственных границ в прошлом веке и увеличившаяся мобильность населения, обусловили интерес к тематике, что способствовало изданию большого количества научно-популярной литературы, описывающей этикет различных стран и народов.Для жителей России изучение такой литературы является особенно актуальным, поскольку на протяжении длительного периода времени наша страна былав большей мере изолирована. Незнание норм и правил законов и этикета других стран во время путешествий может привести к наказанию или просто моральному дискомфорту во время путешествий.Представители российской деловой культуры, которые согласно Р. Льюису относятся к полиактивной культуре, обладают следующими психологическими характеристиками: экстраверты, нетерпеливые, общительные, ориентированы на людей, эмоциональны; при сборе информации стремятся получить ее из первых рук (устно), могут подгонять факты; в общении стараются определить ключевую фигуру, в споре эмоциональны, часто перебивают, обладают богатой жестикуляцией и мимикой.Каждый народ имеет свои обычаи, традиции, культуру, политическое и государственное устройство. По мере развития цивилизации характер ведения переговоров и процессы, связанные с взаимопроникновением национальных стилей общения, имеют большое значение. В основе особенностей делового этикета и деловой этики лежат не только традиции, но и черты национального характера. Незнание национальных особенностей делового общения может произвести на партнеров нежелательное впечатление как на стадии переговорного процесса, так и при реализации тех или иных совместных проектов. Несмотря на процесс универсализации правил этикета, о чем уже говорилось раньше, существуют отличия в таких нормах у разных народов. Это приводит к тому, что даже воспитанные образованные люди иногда попадают в неловкие ситуации во время путешествий. В далекие времена существовали правила, отличавшиеся сильно от норм современного этикета. Например, были страны, где здоровались, приложив палец к земле, а затем подняв его к небу, а благодарение реализовывалось посыланием своей крови и жгута благоволения. Последняя традиция имеет религиозные основания и представляет собой модернизированный способ приношения жертв почитаемым богам. Существовали нормы, согласно которым наказание могло реализовывать только людьми такого же пола, как и наказываемый. Итак, современному речевому этикету свойственна тенденция к универсализации. Ввиду высокой степени мобильности населения, происходит постоянная интеграция одной культуры в другую, что способствует выработке принципов межкультурной коммуникации, наиболее приемлемые для большинства культур. Целью изучения этикета различных стран является налаживание эффективного диалога представителей разных народностей и культур.Этика и этикет деловых отношений, делового поведения и внешний облик делового человека играют важнейшую роль не только в профессиональном успехе самого сотрудника, но и всей организации в целом. Кроме того, по тому, как человек ведёт себя на работе, как выстраивает взаимоотношения с коллегами, как одевается и насколько хорошо следит за собой, можно судить в целом о культуре этого сотрудника, его профессионализме и уважении к окружающим. Неряшливый внешний вид и неэтичное деловое поведение, наоборот, свидетельствуют о неспособности сотрудника представлять организацию, достигать высот в профессиональной сфере. Вежливость и корректность, опрятность во внешнем облике и делах являются основой этичного делового поведения любого человека. Кстати, не только делового поведения, но также и поведения вне рабочей среды. Этичное деловое поведение, внешний облик, созданный человеком со вкусом, с учётом обстановки, способствуют созданию хорошей репутации.В заключение также важно затронуть тему речевой нормы как части речевого этикета. Речевой этикет не может существовать без грамотной и хорошо выстроенной речи. В связи с этим, культурный человек должен в совершенстве владеть речевыми (языковыми) нормами.Под языковой нормой принято
понимать комплекс наиболее устойчивых, традиционных языковых средств и правил их употребления, которые приняты в данном обществе в определённую эпоху. Норма в любом случае противопоставляется системе, при этом, система понимается как возможности выражения смыслов, которые присущи тому или иному языку. Важно отметить, что не всё из того, что «разрешено» языковой системой, принимается языковой нормой. Приведём следующий пример. В системе русского языка предусмотрено образование форм 1-го лица ед. числа от всех глаголов, которые способны иметь личные формы; тем не менее, нормой не разрешается образование формы 1-го лица от глаголов с так называемой дефектной парадигмой: победить, убедить (нельзя сказать или написать *победю, *побежду, *убедю, *убежду). Нормой в данном случае являются описательные обороты, к примеру, одержу победу и т. п. В лингвистике термин норма может употребляться как в широком, так и в узком смысле. В широком смысле норма представляет собой традиционные и стихийно сложившиеся способы речи, которые отличают данный языковой идиом от других языковых идиомов (в этом понимании норма сближается с понятием узуса, под узусом понимаются общепринятые, устоявшиеся способы использования данного языка). Например, возможно говорить о норме применительно к территориальному диалекту: например, нормальным для северно-русских диалектов является оканье, а для южнорусских – аканье. В узком смысле норма представляет собой результат целенаправленной кодификации языка. Подобное понимание нормы тесно связано с понятием литературного языка, который иначе называют нормированным, или кодифицированным. «Территориальный диалект, городское просторечие, социальные и профессиональные жаргоны не подвергаются кодификации, поэтому к ним неприменимо понятие нормы в узком смысле этого термина». Литературная норма имеет целый ряд важнейших отличительных свойств: она является единой и общеобязательной для всех говорящих на данном языке; она отличается консервативностью и направлена на сохранение средств и правил их использования, которые уже накоплены в данном обществе предшествующими поколениями. Однако литературная норма не статична, а меняется со временем и предусматривает динамическое взаимодействие разных способов языкового выражения в зависимости от условий общения.Норма тесно связана с отбором. В своем развитии литературный язык пополняется новыми средствами во многом за счёт разновидностей национального языка – диалектов, просторечия, жаргонов, однако данный процесс носит очень осторожный характер. И норма выполняет в этом процессе роль фильтра: она «пропускает в литературное употребление все наиболее выразительное, коммуникативно-необходимое и задерживает, отсеивает все случайное, функционально излишнее». Несомненно то, что селективная и, одновременно, охранительная функция нормы, консерватизм, присущий ей, являются огромным благом для литературного языка. Консервативность нормы кроме того позволяет сделать язык понятным для людей разных поколений. Консерватизм нормы и её неподвижность во времени не являются одним и тем же, между этими понятиями нельзя поставить знак равенства. Тем не менее, вполне понятно, что нормативные перемены протекают куда в более медленном темпе, чем развитие национального языка в целом. Как справедливо отмечает Л.П. Крысин, «чем более развита литературная форма языка, чем лучше обслуживает она коммуникативные нужды общества, тем меньше она изменяется от поколения к поколению говорящих». Существует множество источников обновления языковой и литературной нормы. В первую очередь, важнейшим источником служит звучащая речь. Она отличается подвижностью, текучестью, необычное ударение, свежее словцо, которого нет в словарях, синтаксический оборот, не предусмотренный грамматикой, не являются редкостью, тогда как официальная языковая норма, фиксированная в словарях и справочниках, их не одобряет. Многократное повторение людьми языкового новшества способствует его проникновению в литературный обиход. К примеру приведём следующие варианты: рядом с вы правы появляется вы правы (ударение на последнем слоге); с формами конструкторы, цехи – конструктора, цеха; традиционное слово обусловливать на сегодняшний день активно вытесняется новым обуславливать; жаргонные по сути слова беспредел и тусовка (как зафиксировано в нормативных словарях) встречаются в речи даже тех, кто привык выражаться литературным языком. Подобные изменения в нормативном статусе сл
ов, акцентных и произносительных форм, синтаксических конструкций фиксируются и являются предметом исследования лингвистов. В соответствующих словарях и нормативных справочниках для обозначения языковых новшеств существуют специальные пометы – либо запретительные («не рекомендуется», «неправильно», «недопустимо» и т. п.), либо ограничивающие их употребление некоторыми рамками: например, пометы «разг.», «прост.», «жарг.», «спец.» и под., которые характеризуют слово или какую-либо его форму, во-первых, как стилистически окрашенную и, во-вторых, как допустимую только в определенных условиях общения. Например, в юридическом документе – постановлении, законе, договоре – недопустимо употреблять жаргонные слова тусовка или беспредел, просторечные слова обрыдло («надоело») или (всего) навалом, но в непринужденном общении даже носители литературного языка часто их употребляют. Литературный словарь пополняется за счёт лексических элементов, заимствованных из территориальных диалектов и других языков. Например, в 20-30-е годы XX в. в словарь русского литературного языка пришли такие слова, как глухомань, новосел, затемно, морока, муторно, обеднять, отгул и др., родом они из диалектов; а вот примеры слов, заимствованных из просторечия: показуха, заправила, разбазаривать.Многочисленные лексические заимствования из других языков, по большей части из английского, которые расширяют нормативный русский словарь в конце XX в., способствуют появлению структурно новых типов слов: киберпространство, бизнес-план, а также калек – горячая линия, теневой кабинет, этнические чистки, бархатная революция, мыльная опера, желтая пресса, утечка мозгов, отмывать деньги, шоковая терапия, промывание мозгов и т. п., словообразовательных калек типа нефтедоллары, бритоголовые и т.д. Далее мы подробно остановимся на проблеме фиксации в нормативных словарях и справочниках многочисленных зааимствований. В обновлении нормы, в ее изменении важна также социальная среда, в которой то или иное новшество получает распространение. Чем выше «общественный вес» той или иной социальной группы, ее престиж в обществе, тем легче инициируемые ею языковые новшества получают распространение в других группах носителей языка. Недавно разрешенная современными кодификаторами грамматической нормы форма род. п. мн. числа носок (несколько пар носок), наряду с традиционно-нормативной носков, – является следствием влияния просторечного узуса. Под влиянием просторечной и профессионально-технической среды появились и другие варианты, которые теперь зафиксированы как норма в словарях и справочниках: договор, договора, договоров (наряду с традиционными договор, договоры, договоров), переговоры по разоружению (наряду с переговоры о разоружении), война на уничтожение (вместо традиционной конструкции война с целью уничтожения) и т. п. Таким образом, «языковая норма складывается в реальной практике речевого общения, отрабатывается и закрепляется в общественном употреблении как узус (лат. usus – пользование, употребление, обыкновение); литературная норма бесспорно базируется на узусе, но она еще и специально опекается, кодифицируется, т.е. узаконивается специальными установлениями (словарями, сводами правил, учебниками)». Норма имеет двустороннюю природу: «то есть, с одной стороны, в ней заключены объективные свойства эволюционирующего языка (норма – это реализованная возможность языка), а с другой – общественные вкусовые оценки (норма – закрепленный в лучших образцах литературы устойчивый способ выражения и предпочитаемый образованной частью общества)». Подобное сочетание в норме объективного и субъективного способствует противоречивости характера языковой нормы: к примеру, очевидная распространенность и общеупотребительность языкового знака отнюдь не всегда (или, во всяком случае, не сразу) получает одобрение со стороны кодификаторов нормы. Объективная норма «создается на базе конкуренции вариантов языковых знаков. Для недавнего прошлого наиболее авторитетным источником литературной нормы считалась классическая художественная литература. В настоящее время центр нормообразования переместился в средства массовой информации (телевидение, радио, периодическая печать)». В связи с этим, языковая норма стала отличаться большей демократичностью. Составители современных словарей и справочников учитывают эти изменения. Конечно же, главной причиной изменения нормы является эволюционный процесс развития самого языка, наличие вариантности, что обеспечив
ает выбор наиболее целесообразных вариантов языкового выражения. В понятие образцовости, эталонности нормативного языкового средства в последнее время чаще включается значение целесообразности, удобности.Норма обладает некоторым набором признаков, которые должны присутствовать в ней в своей совокупности. Подробно о признаках нормы пишет К.С. Горбачевич в книге «Вариантность слова и языковая норма». Он выделяет три основных признака: 1) устойчивость нормы, консерватизм; 2) распространенность языкового явления; 3) авторитет источника. Каждый из признаков по отдельности может присутствовать в том или ином языковом явлении, но этого недостаточно. Чтобы языковое средство было признано нормативным, необходимо сочетание признаков. Норма, обладая перечисленными признаками, реализует следующие критерии ее оценки: критерий системный (устойчивость), критерий функциональный (распространенность), критерий эстетический (авторитет источника). Объективная языковая норма складывается стихийно путем выбора наиболее удобного, целесообразного варианта языкового средства, который и становится распространенным, широко употребительным. Жестко соблюдаемое правило в этом выборе – соответствие системе языка. Однако такая стихийно сложившаяся норма еще не обязательно будет официально признанной. Нужна кодификация нормы, ее узаконение путем официальных установлений (фиксация в нормативных словарях, сводах правил и т.д.).Глава 2. Изменения в русском речевом этикетеСегодня мы живем в век больших и крайне динамичных изменений в речи и языке. В лексике данные изменения проявляются достаточно ярко и очевидно, в частности, речь идет о многочисленных заимствованиях, проникновении жаргонизмов в нашу речь и т.д. Именно эти процессы сейчас и описывают лингвисты, которые занимаются исследований новых явлений в русском языке.Тем не менее, проблема изменений в речевом этикете пока изучена не столь подробно и не привлекает повышенного внимания. Новые слова в этой области практически отсутствуют. Скорее всего, старшим поколением изменение речевого этикета рассматривается в качестве простого и случайного его нарушения, а младшим – как норма. Тогда как сам процесс изменений остается незамеченным. Тем не менее, это не означает, что изменений нет, они, конечно же, есть. В первую очередь, можно обратить внимание на появление новых вариантов приветствия и прощания, возникших прежде всего в языке СМИ.
М.А.КРОНГАУЗ
Мы живем в
эпоху больших и, главное, быстрых изменений в
языке и речи. Наиболее заметны изменения в
лексике: многочисленные заимствования,
проникновение жаргонизмов в нашу речь и т.д.
Именно это описывают прежде всего лингвисты,
именно это замечают сами носители языка.
Как ни странно, менее заметными оказываются
изменения в речевом этикете. Новых слов в этой
области практически не появилось. По-видимому,
старшее поколение рассматривает изменение
речевого этикета как простое и случайное его
нарушение, а младшее — как норму. Собственно же
процесс изменений остается незамеченным. Однако
изменения в речевом этикете происходят.
Так, интересно отметить появление новых
вариантов приветствия и прощания, возникших
прежде всего в «телевизионной» речи.
Тележурналист Сергей Шолохов, ведущий различных
кинопрограмм, настойчиво использует при
прощании редуплицированную формулу Пока-пока.
Многими носителями русского языка такая форма
вообще не осознается как нечто новое, поскольку в
русском речевом этикете в принципе возможен
повтор форм приветствия и прощания: Здравствуйте,
здравствуйте!, Привет, привет!, До свидания, до
свидания!, Пока, пока! Но особая интонация и
специфически быстрый темп речи показывают, что
здесь мы скорее имеем дело с единой
редуплицированной формулой, используемой,
по-видимому, вполне сознательно как калька
английского bye-bye. Впрочем, эта новация не
оказала никакого влияния на реальный
«внетелевизионный» этикет и реализована только
в очень узком журналистском кругу.
Большее распространение получило еще одно
телевизионное приветствие: Доброй ночи! Его
возникновение связано с появлением новой по
сравнению с советским временем реалии – ночного
телевидения. Это приветствие стали употреблять
телеведущие под влиянием разложения этикетных
формул Доброе утро!, Добрый день! и Добрый
вечер!, позднее оно было подхвачено
телезрителями, задающими вопросы в прямом ночном
эфире.
Интересно отметить, что употребление данной
формулы в качестве приветствия противоречит
некоторым языковым законам или тенденциям.
Во-первых, в европейских языках аналогичная
формула используется именно при прощании, а не
при приветствии: англ. good morning, good evening – good night,
нем. Guten Morgen, Guten Tag – Gute Nacht, фр. bon matin, bonjour – bonne nuit
– то есть соответствует стандартному русскому Спокойной
ночи!
Во-вторых, в русском языке Доброй ночи! как
формула прощания также су-ществует, хотя и
используется значительно реже формулы Спокойной
ночи!:
— Доброй ночи, Бах, — говорит Бог.
— Доброй ночи, Бог, — говорит Бах.
Доброй ночи!..
(А. Галич)
Таким образом, следует говорить о
возникновении омонимии формулы Доброй ночи!
В-третьих, формула Доброй ночи! возникла не
только под влиянием формул приветствия Доброе
утро!, Добрый день! и Добрый вечер!, но и
под влиянием упомянутой уже формулы Спокойной
ночи! Только этим может объясняться
родительный падеж существительного, что как раз
отличает новую формулу от трех уже существующих
формул приветствия. Но родительный падеж
фактически означает, что мы имеем дело с
пожеланием: (желаю вам) спокойной ночи, а
пожелания стандартно используются именно в
качестве формул прощания, употребление многих из
них уже закреплено в языке: Счастливого пути!,
Удачи! и т.д.
Насколько «телевизионное приветствие»
укоренится в обыденной речи, сказать пока
невозможно. Следует лишь отметить, что его
появление противоречит сложившимся этикетным
правилам в различных языках, а само оно является
своего рода казусом, сомнительной языковой
новацией, тем не менее уже функционирующей в
определенной сфере общения.
Кроме изменения этикетных формул (пока в
достататочно узкой сфере), следует говорить и об
изменении обращений и вообще изменении
использования собственных имен. Более или менее
общепризнанным фактом является постепенное
вытеснение отчеств. Естественно, это лишь
тенденция, и нет никаких оснований говорить об
исчезновении отчеств вообще. Эта тенденция
действует в тех сферах общения, которые наиболее
подвержены иностранному влиянию. В основном она
имеет место в речевых рамках современного
бизнес-сообщества. Новый речевой этикет во
многих деловых коллективах подразумевает
обращение только по имени, в том числе и к
начальнику, и к деловому партнеру, то есть и в тех
ситуациях, где ранее нейтральным было обращение
по имени-отчеству.
Такая, казалось бы, точечная замена приводит к
значительной перестройке системы личных имен. В
русском языке личные имена можно разделить на
два класса.
Первый класс составляют имена, для которых при
самостоятельном употреблении (то есть без
отчества и без фамилии) наиболее нейтральным
вариантом является полное имя. К этому классу
относятся такие мужские имена, как Андрей,
Антон, Максим, Никита и т.д., и такие женские,
как Вера, Лариса, Марина, Нина и под. С
некоторым допущением можно сказать, что здесь
вообще отсутствуют уменьшительные имена, а есть
только прагматически маркированные варианты
(ласкательные и под.).
Ко второму классу относятся личные имена,
полные варианты которых самостоятельно
практически не употребляются, по крайней мере в
функции обращения. При самостоятельном
употреблении используются соответствующие
уменьшительные имена. К этому классу относятся
такие мужские имена, как Александр
(соответствующие уменьшительные — Саша или Шура,
возможно и Алик), Владимир (Володя),
Дмитрий (Дима или Митя), Евгений (Женя),
Михаил (Миша) и др., и такие женские, как Анна
(Аня), Екатерина (Катя), Елена (Лена), Мария (Маша
или устар. Маруся), Надежда (Надя).
Использование полного имени в качестве
самостоятельного обращения вызывает
дополнительный прагматический эффект. Оно может
восприниматься как претенциозное, чопорное,
иногда жеманное и всегда особым образом
характеризует говорящего или речевую ситуацию.
Следует также отметить маркированное (строгое)
родительское употребление: Владимир, ты до сих
пор не сделал уроки!
Нейтральное употребление этих имен в функции
обращения возможно только в сочетании с
отчеством (и в строго определенных ситуациях — с
фамилией). Конечно, граница между этими двумя
классами не абсолютно строгая. Для некоторых
имен, принадлежащих ко второму классу, полные
имена в большей или меньшей степени все же
допускаются в самостоятельном употреблении.
Достаточно сравнить практически не
употребляемое нейтрально Дмитрий и, скажем, Алексей
или Виктор. Последние, несмотря на наличие
уменьшительных имен Алеша и Витя, тем
не менее могут служить достаточно нейтральными
обращениями. Отчасти размывается и первый класс,
свидетельством чего может служить использование
квазиуменьшительных (то есть в действительности
не нейтральных) имен типа Макс (для Максим),
Ник (для Никита) или Лара (для Лариса).
Употребление личных имен вообще очень сильно
лексикализовано. Почти у каждого
распространенного имени есть свои
индивидуальные особенности. Тем не менее с
системной точки зрения такое разбиение на два
класса вполне оправданно и позволяет объяснить
многие общие закономерности употребления личных
имен.
Однако в настоящее время описанная система
фактически находится на стадии разрушения. И
происходит это из-за вытеснения обращений по
имени-отчеству. Само противопоставление
обращений по имени и по имени-отчеству связано со
степенью официальности речевой ситуации,
статусами говорящего и адресата, определяемых
прежде всего возрастом и социальным положением,
а при равных и высоких статусах в неофициальной
ситуации – также степенью знакомства.
Вытеснение отчеств должно было бы означать
распространение стандартных правил
употребления имен на всю сферу общения знакомых
людей, то есть автоматическую замену в
соответствующих ситуациях обращения Андрей
Андреевич (или Марина Ивановна) на Андрей
(или Марина), а Владимир Владимирович
(или Мария Ивановна) — на Володя (или Маша).
Однако этого не происходит (или по крайней мере
это происходит не всегда). Уменьшительные имена
воспринимаются все-таки как чрезмерно
контактные (интимные, фамильярные и т.п.), и
поэтому практически не используются в
официальной ситуации или при различиях в
статусе. Так, по-видимому, все же нежелательны
обращения Маша и Володя к значительно
более старому собеседнику или к собеседнику,
намного опередившему говорящего в социальном
статусе (при допустимых Марина и Андрей).
Именно в этом случае для данного класса личных
имен могут быть использованы соответствующие
полные варианты. Таким образом, полные имена типа
Мария и Владимир в новом зарождающемся
этикете оказываются допустимыми в
самостоятельном употреблении. Они
противопоставлены уменьшительным именам Маша
и Володя в той же прагматической системе
координат, в которой уменьшительным именам были
противопоставлены имена-отчества.
Как
уже говорилось, эти изменения коснулись не
только обращений. Это, в частности, относится и к
способу представления или называния
присутствующего человека (называние только по
фамилии в этой ситуации, как правило, не
используется). Интересное смешение двух систем
имеет место в ряде телевизионных программ. Когда
приглашенный в студию гость имеет высокий
социальный статус, ведущий обращается к нему по
имени-отчеству. Однако для представления и
называния его в речи, обращенной к зрителям,
используется имя без отчества, правда, вместе с
фамилией. Следуя старой традиции, например,
политического деятеля следовало бы все же
представлять, используя отчество. Таким образом,
складывается новый публичный этикет.
Дальнейшее развитие системы речевого этикета,
и в том числе окончательную сферу употребления и
степень употребимости русских отчеств,
предсказать трудно. Вполне вероятно, что других,
более сильных изменений и не последует. Тем не
менее фактически определенная перестройка уже
произошла. Она затронула не только отчества, но и
всю систему личных имен. Безусловный
психологический интерес представляет тот факт,
что подобные достаточно значительные и, главное,
системные изменения осознаются далеко не всеми
носителями языка. Во всяком случае, как уже
говорилось вначале, рефлексия по этому поводу
намного слабее, чем рефлексия по поводу
отдельных заимствований.
с нами, как говорится, и вы испытаете это неземное удовольствие, ибо идею пообедать цветами трудно отнести к будничным радостям желудка. Марина Каминарская. День пожирателей цветов (2002) // «Домовой», 2002.08.04 (НКРЯ).
Изменения в речевом этикете связаны как с появлением новых языковых формул, так и с набором ситуаций, в которых следует (или не следует) произносить ту или иную формулу. Это в первую очередь коммуникация между продавцом и покупателем в магазине. Если до недавнего времени приветствие и прощание в этой ситуации в России не считались обязательными (за исключением случаев, когда продавец и покупатель были лично знакомы), то в наши дни продавцы или кассиры в крупных супермаркетах первыми здороваются с покупателями. Здесь действует корпоративный этикет, сложившийся под влиянием западного. Однако часто кассиры произносят приветствие в убыстренном темпе, скороговоркой, и, по нашим наблюдениям, далеко не все покупатели на него отвечают. Складывается ощущение, что обе стороны воспринимают приветствия и прощания в данной ситуации как неестественные, формальные, а потому ненужные. Что касается стандартной коммуникации в транспорте (между пассажиром и водителем или кондуктором), то в России в этой ситуации, в отличие от Европы, приветствия ещё не вошли в обиход.
Важное место в системе речевого этикета занимает обращение. С его помощью можно привлечь внимание собеседника, определить его социальный статус, выразить эмоциональное отношение. Характерно, что в некоторых случаях выбор обращения характеризует «как адресата, так и самого адресанта, степень его воспитанности, отношение к собеседнику, эмоциональное состояние» [5, с. 153]. В современном русском языке нет нейтральной лексемы, которую можно было бы адресовать любому незнакомому адресату. Не случайно в обществе нередко возникали и возникают дискуссии по вопросу о том, как лучше обращаться друг к другу. К сожалению, проблема до сих пор не решена. Традиционная советская формула обращения товарищ вышла из употребления; гражданин ассоциируется с задержанием, арестом и возможна лишь в тех случаях, когда то или иное лицо рассматривается как субъект гражданских правоотношений; формула господин более употребительна по отношению к лицам с высоким статусом: господин Президент или к группе лиц: уважаемые господа. Функционирующие в качестве обращений лексемы девушка и молодой человек можно считать нейтральными, однако они ограничены возрастом и социальным статусом адресанта (например, ребёнок не может так обратиться к продавцу, студент – к преподавателю, имени которого не знает, и т. д.). К тому же возникают трудности, связанные с оценкой говорящим возраста адресата («Какая я вам девушка? Я вам в матери гожусь»).
Очень распространены в настоящее время обращения мужчина и женщина, однако, по мнению целого ряда исследователей, они не могут быть одобрены как в силу семантических особенностей (они не являются нейтральными), так и в силу традиций. По данным «Словаря русского речевого этикета» А.Г. Балакая, обращение женщина употреблялось в городской среде в XIX веке крайне редко и только в адрес женщины из простонародья [6]. Это подтверждают примеры из литературных произведений: «Что ты здесь, женщина, этак шумишь?» -«Помилуйте, говорю, ваше высокоблагородие; меня так и так сейчас обкрадено»
(Н.С. Лесков, «Воительница») (цит. по [7, с. 22]). Обращение мужчина в XIX -начале ХХ в. также не было широко распространено и являлось социально маркированным; в рассказе А. Аверченко «Весёлый вечер» его использует женщина лёгкого поведения: Если прохожий имел вид человека, не торопящегося по делу, она приближалась к нему и шептала, шагая рядом и глядя на крышу соседнего дома: – Мужчина… Зайдем за угол. Пойдем в ресторанчик – очень недорого: маленький графин водки и тарелка ветчины. Право. А? (цит. по [7, с. 22]). Формы мужчины и женщины стали широко употребляться как альтернатива «буржуазному» господа и дамы и просторечному мужики и бабы [6, 7].
Традиционно апеллятивы мужчина и женщина рассматривались исследователями как «элементы просторечного, не принятого в интеллигентской среде обращения» [8, с. 492]. Тем не менее в последние годы отношение к лексемам-обращениям мужчина и женщина меняется. В ряде источников они признаются вполне уместными, «допустимыми при общении в сугубо неофициальных ситуациях, если такое обращение сопровождается вежливой или повышенно вежливой интонацией» [9, с. 50] (см. также [10]). Но, учитывая возможную негативную реакцию адресата на апеллятив женщина, мы считаем, что подобных обращений всё же следует избегать. Выход может быть найден в использовании глагольных конструкций: извините, простите, скажите, пожалуйста и др. В этом случае извините – и нейтральная формула привлечения внимания, и извинение за причиняемое беспокойство. К слову, подобная проблема – отсутствие нейтрального обращения к незнакомому адресату – существует в немецком языке, и решается она аналогично – путём использования глагольных контактных формул [11].
И, наконец, среди возможных форм обращения к коллективному адресату: граждане, коллеги, друзья – обращает на себя внимание возможность двояко обратиться к разнополой аудитории: уважаемые дамы и господа и уважаемые господа. Интересно, что по этому поводу существуют разные мнения. М.А. Крон-гауз считает, что в соответствии с дореволюционным этикетом нужно говорить: дамы и господа [4, с. 224]. По мнению П.А. Клубкова, дамы и господа – это неудачная калька с английского. «Английское “Ladies and gentlemen!” и французское “Mesdames et monsieurs!” при обращении к разнополой аудитории неизбежны, потому что леди не входят в число джентльменов, а мадам ни в коем случае нельзя назвать месье. По-русски же слово господа в равной степени соотносится с формами единственного числа господин и госпожа. “Госпожа” входит в число “господ” точно так же, как студентки входят в число студентов» [12, с. 165].
Если говорить об обращении к знакомому человеку, то здесь в нашем распоряжении огромное количество вариантов личных имён: каноническое, даваемое при крещении (Иоанн), полное паспортное (Иван), сокращённое (Ваня) и огромное количество производных имён с суффиксами субъективной оценки (Ванечка, Ванюша, Ванюшка, Ванька, а также Иванушка, Ивашка и др.).
В официальной ситуации при обращении к старшему по возрасту или имеющему более высокий статус собеседнику издавна в России использовались имя и отчество. Традиции такого именования зародились в глубокой древности. «Русские правители, князья уже с XII – XIII вв. носили отчества как знак особого отличия» [13]. В этом заключалась национальная специфика, неповторимость
именования русских. Однако с конца восьмидесятых годов прошлого века наблюдается тенденция использования полного имени вместо имени-отчества. Здесь сказалось непосредственное влияние западного этикета, и «пионерами» выступили журналисты: в конце восьмидесятых – девяностые годы нередки были так называемые телемосты, в ходе которых журналисты из-за рубежа называли наших ведущих по имени. Российские журналисты быстро переняли эту манеру, перенеся данный способ неофициального общения на другие передачи (см. об этом [14, с. 110]).
На современном этапе обращение по имени журналистов друг к другу, а также к гостям, приглашённым на теле- или радиопередачу, ни у кого не вызывает удивления. При этом используются не только полные, но и сокращённые имена (в зависимости от степени знакомства с собеседником): «У нас в гостях -главный редактор издательства «Самокат» Ирина Балахонова. Можно, я буду называть вас Ира? – Конечно» (передача на «Радио России», 2011 год). Однако журналисты не учитывают, что телезрителям «не интересны личные отношения общающихся на телевизионном экране, они видят перед собой человека, который, безусловно, достоин имени-отчества» [15, с. 75]. Порой обращение к уважаемому человеку по имени (без отчества) вызывает негативную реакцию среди телезрителей, особенно среди представителей старшего поколения. Так, на передачу «Тема дня» на телеканале «Эфир» была приглашена преподаватель одного из вузов, доцент. Ведущий, представив её телезрителям по фамилии, имени и отчеству, обращался к ней в дальнейшем по имени, несмотря на статус и разницу в возрасте, что было воспринято некоторыми телезрителями как неуважение к преподавателю: «Ведь передачу студенты смотрят!»
В последние десятилетия отчество исчезает и из сферы бизнеса: во многих фирмах новый деловой этикет подразумевает обращение только по имени, в том числе и к начальнику. В этом случае используется полная форма имени: Владимир, Ольга. Менеджеры, начинающие заниматься сетевым маркетингом, проходят специальный инструктаж, в ходе которого им даётся установка: представляться деловым партнёрам только по имени. Характерно, что переход к кратким именам (Володя, Оля) в этих ситуациях невозможен (за исключением случаев, когда завязываются неформальные отношения). Отметим, что несколько десятилетий назад полные имена без отчеств почти не употреблялись в функции обращения.
В другой ситуативной сфере – при назывании третьего лица – также произошли изменения. Известных людей журналисты сейчас очень редко называют по отчеству, употребляя лишь имя и фамилию: Владимир Путин, Дмитрий Медведев (в советское время – только с отчеством: Леонид Ильич Брежнев). Конечно, именование без отчества писателей, артистов было возможно и раньше: Лев Толстой, Анна Ахматова, Марина Цветаева, Владимир Высоцкий, Алла Пугачёва … Но непривычно звучит: Александр Пушкин, Михаил Лермонтов, Иван Тургенев, Владимир Ленин и т. д. Здесь действует узус, принятое употребление. «Имя известного всей стране или большой группе человека становится известным именем и начинает жить самостоятельно, вбирая социально- и национально-культурные смыслы в элементы значения и становясь лингвокультуремой (логоэпи-стемой)» [15, с. 76].
Только в системе образования существенных изменений в сфере обращений не произошло: по-прежнему к воспитателю, школьному учителю или преподавателю вуза можно обратиться исключительно по имени-отчеству. При этом называние преподавателя в третьем лице без отчества также не характерно. Так, на одной из научных конференций в Казанском университете, проходивших в 90-е годы XX в., руководитель секции, профессор из Петербурга, предоставляя слово участникам, называл их по имени-отчеству. Отчество одной из участниц ему не сообщили. Он был вынужден назвать её по имени и фамилии, оговорившись при этом: «Представлю по-европейски».
Таким образом, изменения, происходящие в русском речевом этикете, связаны прежде всего с влиянием европейских и американских традиций. Они заключаются как в изменении речевого поведения людей, так и в появлении новых этикетных формул. Наиболее существенным изменением представляется появление новой системы обращений и называния человека в третьем лице по имени без отчества. Последнее, на наш взгляд, не может считаться позитивным, поскольку разрушает национально-культурную специфику именования русского человека, подстраиваясь под те культуры, в которых традиционно не было отчества. Изменения затрагивают в большей степени сферу массовых коммуникаций и бизнеса, в меньшей – систему образования, сохраняющую традиционную речевую культуру.
МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ
ФИЛИАЛ ГОСУДАРСТВЕННОГООБРАЗОВАТЕЛЬНОГО УЧРЕЖДЕНИЯ
ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
НАЦИОНАЛЬНОГО ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
«МОСКОВСКИЙ ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ
(ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ)»в г. Смоленске
Кафедра: гуманитарных наук
Направление подготовки: технологические машины и оборудование
Реферат
По курсу «Культура речи и деловое общение»
На тему: «Изменения в русском речевом этикете»
Студент: Куреткова Л.Н.
Преподаватель: Казилина И. А.
2014
План
речевой этикет культура
Введение
1. Речевой этикет
2. Речевой этикет и его изменение. Книги о речевом этикете
3. Внешняя типология
4. Внутренняя типология
Заключение
Список литературы
Приложение
Введение
В связи с падением уровня образования в России, в нашей стране происходит «культурное падение». Люди не знают правильное значение слов и не умеют уместно их определять. Я думаю, что это связано с информатизацией современного общества. Очень часто в социальных сетях я видела объявления типа «снимим квартиру» или «продаю машыну».
Современные дети проводят все свое свободное время за компьютером, вместо того, чтобы почитать интересную книгу, необязательно научную…
Чтобы описать изменения речевого этикета, нужно для начала охарактеризовать речевой этикет.
1. Речевой этикет
Речевой этикет – система выработанных в данном языке формул, которые служат для установления контакта между собеседниками и поддержания общения в нужной тональности.
Формулы речевого этикета- типовые готовые конструкции, которые регулярно употребляются при корректном общении. Такие формулы помогают организовать этикетные ситуации (приветствие, прощание, благодарность, извинение, поздравление, утешение, сочувствие, знакомство, просьба и др.) с учетом социальных, возрастных и психологических факторов, а также сферы общения.
Этикет по происхождению французское слово (etiquette). Первоначально оно обозначало товарную бирку, ярлык (ср. этикетка), а затем так стали называть придворный церемониал. Именно в этом значении, особенно после принятия французского церемониала при венском дворе, слово этикет получило распространение в немецком, польском, русском и других языках. Наряду с этим словом для обозначения совокупности принятых правил, определяющих порядок какой-либо деятельности, используется слово регламентация и словосочетание дипломатический протокол. Многие тонкости общения, представленные протоколом, учитываются и в других сферах деловых отношений. Все большее распространение в деловых кругах, особенно в последнее время, получает деловой этикет, отражающий опыт, нравственные представления и вкусы определенных социальных групп.
Деловой этикет предусматривает соблюдение норм поведения и общения. Поскольку общение есть деятельность человека, процесс, в котором он участвует, то при общении в первую очередь учитываются особенности речевого этикета. Под речевым этикетом понимаются разработанные правила речевого поведения, система речевых формул общения.
Степень владения речевым этикетом определяет степень профессиональной пригодности человека. Это прежде всею относится к государственным служащим, политикам, педагогам, юристам, врачам, менеджерам, предпринимателям, журналистам, работникам сферы обслуживания, т.е. к тем, кто по роду своей деятельности постоянно общается с людьми.
Владение речевым этикетом способствует приобретению авторитета, порождает доверие и уважение. Знание правил речевого этикета, их соблюдение позволяет человеку чувствовать себя уверенно и непринужденно, не испытывать неловкости из-за промашек и неправильных действий, избежать насмешек со стороны окружающих.
Соблюдение речевого этикета людьми так называемых лингвоинтенсивных профессий имеет, кроме того, воспитательное значение, невольно способствует повышению как речевой, так и общей культуры общества.
Но наиболее важно: неукоснительное следование правилам речевого этикета членами коллектива того или иного учреждения, предприятия, производства, офиса оставляет у клиентов, соучредителей, партнеров благоприятное впечатление, поддерживает положительную репутацию всей организации.
2. Речевой этикет и его изменение. Книги о речевом этикете
Уже почти два десятилетия состояние русского языка характеризуется крайней нестабильностью. Принципиальным рубежом можно считать 1985-й год, ставший тем самым не только политической и социальной, но и лингвистической вехой, после которой в русском языке и русском дискурсе возникли и до сих пор продолжаются совершенно новые процессы. В конце 80-х и в 90-х годах проблематика изменений в русском языке в позднюю советскую и постсоветскую эпоху становится чрезвычайно популярной. Среди наиболее авторитетных работ можно назвать, например, коллективную монографию «Русский язык конца XX столетия (1985-1995)», изданную в 1996 году и продолжающую традиции социолингвистического изучения русского языка шестидесятых годов. Следует также назвать ряд монографий на эту тему: Русский язык в его функционировании 1993; Ферм 1994; Дуличенко 1994; Костомаров 1994; Купина 1995; Comrie, Stone, Polinsky 1996 (по существу – исправленное и дополненное переиздание Comrie, Stone 1978); Шапошников 1998; Современный русский язык 2003 и др. В центре внимания исследователей, как правило, находится состояние русского лексикона, и, прежде всего, его пополнение. Наряду с упомянутыми монографиями существует множество статей, посвященных появлению новых слов и значений (заимствования, жаргонизмы и т. п.). Особое внимание к лексике и опора при оценке состояния языка именно на лексические изменения характерны не только для лингвистов, но и для обычных носителей языка. Рефлексия общества в целом по поводу языка связана также в большой степени со скоростью изменения лексикона. Гораздо менее заметными оказываются изменения в речевом поведении вообще и в речевом этикете в частности. По-видимому, старшее поколение рассматривает результат подобных изменений как простое и случайное нарушение (невоспитанность молодежи и т. п.), а младшее – напротив, как норму. Собственно же процесс изменений остается незамеченным. Кроме того, поскольку в лингвистике до сих пор не существует общепринятой кодификации речеповеденческих норм, устаревший срез очень быстро вытесняется из сознания носителей языка. Тем не менее, изменения в речевом поведении и речевом этикете происходят и притом весьма значительные. Стандартное речевое поведение русского человека перестает восприниматься как стандартное, а становиться лишь одним из возможных, допустимых типов поведения. Оно может оцениваться даже как не правильное или не вполне правильное людьми, выбирающими другие стратегии поведения, другой речевой этикет. При изучении речевого этикета нельзя избежать ставших уже классическими работ Э. Гоффмана, Дж. Лича, П. Браун и С. Левинсона (Brown, Levinson 1987; Goffman 1967, 1971; Leech 1977, 1983). Так, Э. Гоффман относит приветствия к ритуалам почтительности, которые способствуют созданию и усилению положительного образа (имиджа) адресата. Дж. Лич говорит о постулатах симпатии и признания, безусловно, связанных с приветствиями и обращениями. П. Браун и С. Левинсон вводят понятия позитивной и негативной вежливости. К первому типу вежливости как раз и относится рассматриваемый в настоящей статье языковой материал. К сожалению, указанные работы мало известны в России, и поэтому соответствующие теории вежливости практически не применяются к русскому языку. Пожалуй, единственным исключением следует считать книгу австрийского русиста Ренаты Ратмайр (2003), активно использовавшей понятие позитивной вежливости при описании извинения в русской культуре. В области же исследования русского этикета практически нет фундаментальных теоретических работ. В основном работы по этикету носят прескрипционный характер («как надо») и ориентированы на иностранцев, изучающих русский язык (Гольдин 1983, Формановская 1989, ср. также популяризованный вариант последней монографии Формановская 2002). К конкретному языковому материалу (в данном случае – к речи в естественных условиях) лингвисты обращаются крайне редко (здесь можно назвать, пожалуй, только книги Земская 1979 и Ратмайр 2003). Попытку теоретического анализа русского этикета с лексикографической позиции предпринимает А. Г. Балакай (Балакай 2001, 2002). Вместе с тем, следует отметить, что в принципе речевой этикет лучше поддается дискретному описанию, чем дискурс или речевое поведение в целом. В настоящей работе рассматривается ряд стандартных речевых ситуаций, и проводится сравнительный анализ речевых реакций, а именно приветствий, в разных культурах. Это и определяет внешнюю типологию речевого этикета. Внутренней типологией будет называться сравнение речевых этикетов, которые относятся к одной национальной
речевой культуре, но к разным временным срезам.
3. Внешняя типология
Культурная обусловленность речевого этикета очевидна и не требует особой аргументации. Представители разных культур по-разному обращаются, здороваются, прощаются, извиняются и благодарят друг друга. Подобные сравнения проводятся достаточно часто, прежде всего, в учебниках для иностранцев (достаточно популярная ныне область межкультурной коммуникации). Однако особый интерес представляет реакция на перенос речевого этикета в другую культуру с точки зрения представителей последней. Очевидно, что часто нейтральное речевое поведение, с точки зрения одной культуры, воспринимается как неправильное, в частности, агрессивное, представителями другой культуры. В этом смысле речевое общение русских и иностранцев, как на русском, так и на иностранном языке, и их взаимная реакция практически не исследованы. Приведу пример, связанный с моей собственной реакцией на распространенную французскую просьбу, выражаемую конструкцией из слов merci de + infinitif (или отглагольное существительное), например, merci de me rendre qch или merci de votre comprйhension (последнее, как правило, заключая констатацию некоего положения дел, не слишком приятного для адресата). Эту конструкцию достаточно сложно перевести на русский язык, поскольку русское спасибо – естественный перевод французского merci – является реакцией на уже совершившееся событие. В данных же примерах речь идет о благодарности за еще не сделанное действие, которое состоится в будущем. В русском языке «благодарность вперед» возможна, однако значительно более редка. Существует выражение «заранее благодарен», используемое в письменной речи (как правило, в письмах). Оно заключает некую просьбу и выражает определенную подчиненность пишущего, более низкий статус. Выражение merci de votre comprйhension можно перевести на русский язык как надеемся (или надеюсь) на ваше понимание. Данная конструкция, безусловно, относящаяся к средствам выражения вежливости, вызывала у меня устойчивую негативную реакцию и воспринималась, напротив, как не вполне вежливое и достаточно агрессивное действие. Опрос русских, живущих во Франции, показал, что эта реакция не единична и, по крайней мере, не случайна. Выражение благодарности за еще не совершенное действие воспринимается как навязывание этого действия, то есть не как вежливая просьба, а, скорее, как агрессия, спрятанная за этикетной формой благодарности, что совершенно не характерно для русского этикета. Перевод merci с помощью надеемся не адекватен, поскольку данное русское слово выражает неуверенную просьбу в отличие от сверхуверенной (если не сказать – самоуверенной) благодарности за еще не случившееся. Произнесенная благодарность обязывает адресата следовать навязанной стратегии, предопределяет его действия и лишает возможности выбора. Описанная ситуация подтверждает достаточно важный, хотя и очевидный факт: использование речевого этикета одной культуры (в данном случае этикетных средств, направленных на установление положительного контакта, доброжелательных отношений и других позитивных реакций) по отношению к представителю другой культуры может вызывать непредвиденные негативные последствия, в частности, восприниматься как своего рода агрессия. Безусловный интерес представляют также регулярные различия в области приветствия, особенно если мы говорим не о выборе той или иной формы, а о совершении или несовершении акта коммуникации, то есть о выборе между говорением и молчанием. Рассмотрим три стандартных ситуации и поведение в них носителя русского языка и русского речевого этикета в сравнении с условным «европейцем». Вводя вслед за Б. Уорфом «европейский стандарт», я, очевидным образом, огрубляю положение дел, поскольку, скажем, речевое поведение финнов значительно отличается от поведения итальянцев. В данном случае я рассматриваю усредненный континентальный европейский речевой этикет, ориентируясь прежде всего на его отличия от русского и пренебрегая существующей между национальными этикетами разницей. Для сравнения этикетного поведения предлагаются следующие ситуации, которые можно условно обозначить как ДОМ, ПУСТЫННАЯ МЕСТНОСТЬ, МАГАЗИН. В первом случае в городском многоквартирном ДОМЕ (в подъезде, в лифте, на лестнице и т. п.) встречаются два незнакомых человека, и при этом не предполагается никакая коммуникация. В этой ситуации европейцы, как правило, здороваются, а русские нет. Более того, двое незнакомых русских в лифте не здороваются, даже если предполагается минимальная коммуникация типа «Вам какой этаж?» Будучи в Германии и други
х европейских странах, я отметила, что во внутреннем дворе или поблизости от подъезда, если данное пространство как-либо выделено, например, огорожено, незнакомые люди также здороваются, то есть можно говорить об особом пространстве ДОМА, где действует данное правило этикета. Вне его незнакомые люди уже не приветствуют друг друга. Во втором случае в ПУСТЫННОЙ МЕСТНОСТИ (в горах, в лесу и т. п.) встречаются два незнакомых человека, и при этом, как и в первом случае, не предполагается никакая коммуникация. В этой ситуации европейцы также здороваются, а русские также обычно нет. Впрочем, если один из незнакомцев вступает в коммуникацию, например, спрашивает дорогу, он может предварительно поздороваться. Следует отметить, что данная ситуация не вполне стабильна. Мне, в частности, приходилось наблюдать поведение европейцев на длинной (несколько километров) тропе, соединяющей автомобильную стоянку и монастырь, закрытый для посещений, то есть в отличие от стоянки не являющийся публичным местом. Вероятность приветствия уменьшалась по мере приближения к стоянке, хотя, конечно, четкой границы провести в этом случае невозможно. Тем не менее, очевидно, что на стоянке люди не приветствовали и не должны были приветствовать друг друга. Интересно, что приветствие также зависело и от количества людей во встречающихся на тропе компаниях. Иначе говоря, вероятность приветствия при встрече двух одиноких путников вдали от публичного места максимальна. Первые две ситуации сходны в том смысле, что незнакомые люди встречаются в некоем пространстве, выделенном из «большого» мира. ДОМ или ПУСТЫННАЯ МЕСТНОСТЬ являются своего рода малыми пространствами, где для европейцев все незнакомцы как бы автоматически становятся «своими». Это не происходит, например, на площади в городе, даже если на ней в какой-то момент оказываются всего два человека. Для русских таким малым пространством становится не ДОМ, но, например, КВАРТИРА. Если, находясь в гостях, два незнакомых человека столкнутся на кухне или в коридоре, то они, безусловно, поздороваются. Интересно, что, по-видимому, такие же этикетные правила действуют в русской деревне, где два незнакомых человека обычно здороваются, встречаясь на пустынной улице. В третьем случае речь идет о МАГАЗИНЕ, где происходит стандартная коммуникация покупателя с продавцом, например «Мне двести грамм колбасы, пожалуйста» или «Мне, пожалуйста, вот этот кусочек сыра», или с кассиром при оплате покупки. Вежливая коммуникация на русском языке не подразумевает приветствия, для европейцев же обмен приветствиями практически обязателен. Ситуацию МАГАЗИН можно обобщить и рассматривать в целом ситуацию профессиональной коммуникации «клиент – лицо, выполняющее служебные обязанности». Сюда относится и общение в различных сферах сервиса, в транспорте (например, между водителем автобуса и пассажиром или между кондуктором и пассажиром). Если речь идет о стандартной профессиональной коммуникации (Ваш билет, пожалуйста, У вас можно купить билеты? и т. п.), в русском речевом этикете приветствия не только не обязательны, но, скорее, неестественны и выглядят странно. Для данного типа ситуаций нужно отметить также и почти обязательное отсутствие в русском речевом этикете прощания. Заключительной вежливой фразой может являться благодарность – спасибо и т. д. Подводя итог рассмотрению трех описанных ситуаций, можно сказать, что в отличие от европейского этикета русский не требует приветствия от незнакомых людей в ряде ситуаций, а именно – ни при отсутствии дальнейшей коммуникации, ни при краткой стандартной коммуникации, в том числе, коммуникации типа «лицо, выполняющее служебные обязанности – клиент». В этих ситуациях, следовательно, можно говорить о меньшей контактности русских либо вовсе не вступающих в коммуникацию (обмен приветствиями без продолжения коммуникации тем не менее сам уже является коммуникацией), либо строго ограничивающихся краткой стандартной коммуникацией. Более того, приветствие в такой ситуации может восприниматься русским как в некоторой степени агрессивное поведение, или точнее – как прелюдия к возможной агрессии, в лучшем случае, к нежелательному разговору (например, в лифте). Если оценивать в целом стратегии поведения в рассматриваемых ситуациях, то европейскую можно было обозначить как «мы (ты и я) – свои», а русскую – как «ты для меня не существуешь». Меньшая контактность подтверждается и русским телефонным этикетом. При звонке куда-либо и дальнейшем разговоре по телефону с неким посред
ником (которого просят подозвать к телефону требуемое лицо) русские реже, чем европейцы, здороваются и практически никогда не представляются. Так же и в том случае, если в служебной ситуации человек берет трубку, он, в отличие от европейского этикета, не должен представиться, а может ограничиться словами алло или да. Японские культурологи отмечали, что для них естественно представиться, даже если они задают вопрос на конференции. Таким образом, наряду с меньшей контактностью можно говорить и об определенной анонимности, свойственной русскому речевому этикету. Однако это вступает в противоречие со многими известными фактами. Это противоречит и высказанной Р. Ратмайр мысли о том, что в русской культуре большое значение имеет позитивная вежливость. Р. Ратмайр пишет также, что «вежливость русских в большей мере является «вежливостью сохранения солидарности», т. е. позитивной вежливостью в терминах Brown, Levinson , чем западноевропейская «вежливость сохранения дистанции», или негативная вежливость». Кроме того, в статьях Кронгауз 1999; Кронгауз, Такахаси 2002, уже отмечалась особая значимость обращения по имени (или имени отчеству) для русского этикета. Так, если судить по использованию обращений, русский речевой этикет предполагает более короткую нейтральную дистанцию между собеседниками, чем европейский. Итак, налицо противоречие: с одной стороны, русский речевой этикет в сравнении с условным «европейским» подразумевает большую дистантность и анонимность (как видно из анализа употребления приветствия), с другой стороны, – большую контактность и открытость (как видно из анализа форм и употребления обращений). Однако противоречие это мнимое. Дистантность и анонимность характеризуют ситуации с отсутствием коммуникации или с формальной коммуникацией. Контактность и открытость, напротив, характеризуют неформальное, так сказать, полноценное общение. Надо заметить, что такая интерпретация вполне соответствует стереотипному мнению о русском характере, «мало улыбаются, но после знакомства очень (иногда слишком) дружелюбны» и т. д. Если же ограничиться речевым общением и речевым этикетом, то можно, по-видимому, сделать следующее обобщение. Для современного европейского этикета характерна тенденция к стандартизации речевого общения, определенная независимость речевого поведения от знакомства/незнакомства или даже степени знакомства коммуникантов. Европейский речевой этикет предлагает одну или, в крайнем случае, несколько речевых стратегий, нейтральных и применимых во множестве ситуаций. Для русского речевого этикета, напротив, характерен больший языковой выбор и, соответственно, спектр речевых стратегий, однако часто бывает трудно выбрать из них единственную, нейтральную, эмоционально ненагруженную. Особенно остро это ощущается в период изменения этикета.
4. Внутренняя типология
За несколько последних лет общее положение значительно изменилось. Произошел определенный сдвиг русского речевого этикета в сторону европейского. Прежде всего речь идет о стандартной ситуации МАГАЗИН. Дело в том, что эта ситуация, в отличие от двух других и даже в отличие от близких к ней ситуаций в транспорте, в медицинских учреждениях и др., попадает в сферу корпоративного этикета. Во многих крупных магазинах Москвы (в том числе, открытых европейскими и американскими компаниями) действует свой обязательный корпоративный этикет. Так, продавец или кассир в таком магазине обязательно здороваются с клиентом. Не ответить в данном случае на приветствие было бы откровенной грубостью. Естественно, что постоянные покупатели сами начинают здороваться с продавцами и кассирами. Определенные изменения происходят и в ситуации ДОМ. Все чаще отмечаются случаи обмена приветствиями во дворе и подъезде ДОМА, причем это касается, в основном, молодого и среднего поколения. Можно только предполагать, что здесь также сказывается знакомство с европейским этикетом, причем, по-видимому, непосредственное. Настоящая статья представляет собой опыт описания особенностей русского речевого этикета в сравнении с условным европейским стандартом (усредненным континентальным европейским речевым этикетом без учета существующих между национальными этикетами различий). Русский речевой этикет представлен в своем развитии, причем особое внимание было уделено именно изменениям, происходящим в последние два десятилетия. Среди наиболее важных конкретных выводов можно назвать следующие. Традиционный русский речевой этикет в сравнении с условным «европейским» подразумевает, с одной стороны, большую дистантность и анонимность в ситуациях с отсутствием коммуникации или с формальной коммуникацией, с другой стороны, – большую контактность и открытость в ситуациях неформального, полноценного общения. В конце двадцатого и начале двадцать первого века русский речевой этикет претерпевает значительные изменения, во многом вызванные влиянием европейской и американской традиций. Это касается как правил поведения (например, когда и с кем здороваться), так и выбора того или иного этикетного выражения. Наконец, безусловный психолингвистический интерес представляет тот факт, что подобные достаточно значительные и, главное, системные изменения осознаются далеко не всеми носителями языка. Во всяком случае, рефлексия по этому поводу намного слабее, чем рефлексия по поводу отдельных заимствований.
Заключение
Итак, этикет – очень большая и важная часть общечеловеческой культуры, нравственности морали, выработанной на протяжении многих веков жизни всеми народами в соответствии с их представлениями о добре, справедливости, человечности – в области моральной культуры и о красоте, порядке, благоустройстве, бытовой целесообразности – в области культуры материальной. Соблюдая нормы речевого этикета, собеседник увеличивает шансы на удачную коммуникацию. Ведь удачная коммуникация – залог успеха «замечательных людей.
Список литературы
1. Балакай А. Г. Русский речевой этикет и принципы его лексикографического описания. Новокузнецк, 2002.
2. Вепрева И. Т. Языковая рефлексия в постсоветскую эпоху. Екатеринбург, 2002.
3. Гольдин В. Е. Речь и этикет. М., 1983.
4. Дуличенко А. Д. Русский язык конца XX столетия. Mьnchen, 1994.
5. Земская Е. А. Русская разговорная речь: лингвистический анализ и проблемы обучения (глава “Речевой этикет”, с. 218-233). М., 1979.
6. Костомаров В. Г. Языковой вкус эпохи. Из наблюдений над языком современных масс-медиа. М., 1994.
7. Кронгауз М. А. Обращения как способ моделирования коммуникативного пространства // Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке. М., 1999, с. 124-134.
8. Кронгауз М. А., Такахаси К. Обращение по имени в русском и японском языках // Труды по культурной антропологии: Памяти Григория Александровича Ткаченко. М., 2002, с. 252-274.
9. Купина Н. А. Тоталитарный язык: Словарь речевых действий. Екатеринбург – Пермь, 1995.
10. Ратмайр Р. Прагматика извинения: Сравнительное исследование на материале русского языка и русской культуры. М., 2003.
11. Русский язык в его функционировании: Коммуникативно-прагматический аспект. Отв. ред. Е. А. Земская. М., 1993.
12. Русский язык конца XX столетия (1985-1995). Отв. ред. Е. А. Земская. М., 1996.
13. Современный русский язык: Социальная и функциональная дифференциация. Отв. ред. Л. П. Крысин. М., 2003.
14. Ферм Л. Особенности развития русской лексики в новейший период (на материале газет). Uppsala, 1994.
Приложение
Этикет предписывает следующие формулы:
–Разреши(те) с вами (с тобой) познакомиться.
–Я хотел бы с вами (с тобой) познакомиться.
–Позволь(те) с вами (с тобой) познакомиться.
–Позволь(те) познакомиться.
–Давай (те) познакомимся.
–Будем знакомы.
–Хорошо бы познакомиться.
При посещении учреждения, офиса, конторы, когда предстоит разговор с чиновником и необходимо ему представиться, используются формулы:
–Позвольте (разрешите) представиться.
–Моя фамилия Колесников.
–Я Павлов.
–Мое имя Юрий Владимирович.
–Николай Колесников.
–Анастасия Игоревна.
Если же посетитель не называет себя, тогда чиновник сам спрашивает:
–Как ваша (твоя) фамилия?
–Как ваше (твое) имя, отчество?
–Как ваше (твое) имя?
–Как вас (тебя) зовут?
Формулы представления:
–Познакомьтесь (пожалуйста). Анна Сергеевна Зубкова. Анатолий Евгеньевич Сорокин.
–Я хочу (хотел бы) познакомить вас с…
–Я хочу (хотел бы) представить вас…
–Разрешите (позвольте) познакомить вас с…
Размещено на Allbest.ru
…
Данное определение является подходящим, когда речь идет о специфических чертах, присущих тому или иному народу. Именно такие черты во многом формируют правила этикета той или иной страны.В повседневной жизни, согласно правилам этикета, приезжая в чужую страны, мы стараемся соблюдать правила этикета, которые здесь приняты, что подразумевает, что имеем хоть какие-то познания в этикета той страны, куда мы приехали. Открытие государственных границ в прошлом веке и увеличившаяся мобильность населения, обусловили интерес к тематике, что способствовало изданию большого количества научно-популярной литературы, описывающей этикет различных стран и народов.Для жителей России изучение такой литературы является особенно актуальным, поскольку на протяжении длительного периода времени наша страна былав большей мере изолирована. Незнание норм и правил законов и этикета других стран во время путешествий может привести к наказанию или просто моральному дискомфорту во время путешествий.Представители российской деловой культуры, которые согласно Р. Льюису относятся к полиактивной культуре, обладают следующими психологическими характеристиками: экстраверты, нетерпеливые, общительные, ориентированы на людей, эмоциональны; при сборе информации стремятся получить ее из первых рук (устно), могут подгонять факты; в общении стараются определить ключевую фигуру, в споре эмоциональны, часто перебивают, обладают богатой жестикуляцией и мимикой.Каждый народ имеет свои обычаи, традиции, культуру, политическое и государственное устройство. По мере развития цивилизации характер ведения переговоров и процессы, связанные с взаимопроникновением национальных стилей общения, имеют большое значение. В основе особенностей делового этикета и деловой этики лежат не только традиции, но и черты национального характера. Незнание национальных особенностей делового общения может произвести на партнеров нежелательное впечатление как на стадии переговорного процесса, так и при реализации тех или иных совместных проектов. Несмотря на процесс универсализации правил этикета, о чем уже говорилось раньше, существуют отличия в таких нормах у разных народов. Это приводит к тому, что даже воспитанные образованные люди иногда попадают в неловкие ситуации во время путешествий. В далекие времена существовали правила, отличавшиеся сильно от норм современного этикета. Например, были страны, где здоровались, приложив палец к земле, а затем подняв его к небу, а благодарение реализовывалось посыланием своей крови и жгута благоволения. Последняя традиция имеет религиозные основания и представляет собой модернизированный способ приношения жертв почитаемым богам. Существовали нормы, согласно которым наказание могло реализовывать только людьми такого же пола, как и наказываемый. Итак, современному речевому этикету свойственна тенденция к универсализации. Ввиду высокой степени мобильности населения, происходит постоянная интеграция одной культуры в другую, что способствует выработке принципов межкультурной коммуникации, наиболее приемлемые для большинства культур. Целью изучения этикета различных стран является налаживание эффективного диалога представителей разных народностей и культур.Этика и этикет деловых отношений, делового поведения и внешний облик делового человека играют важнейшую роль не только в профессиональном успехе самого сотрудника, но и всей организации в целом. Кроме того, по тому, как человек ведёт себя на работе, как выстраивает взаимоотношения с коллегами, как одевается и насколько хорошо следит за собой, можно судить в целом о культуре этого сотрудника, его профессионализме и уважении к окружающим. Неряшливый внешний вид и неэтичное деловое поведение, наоборот, свидетельствуют о неспособности сотрудника представлять организацию, достигать высот в профессиональной сфере. Вежливость и корректность, опрятность во внешнем облике и делах являются основой этичного делового поведения любого человека. Кстати, не только делового поведения, но также и поведения вне рабочей среды. Этичное деловое поведение, внешний облик, созданный человеком со вкусом, с учётом обстановки, способствуют созданию хорошей репутации.В заключение также важно затронуть тему речевой нормы как части речевого этикета. Речевой этикет не может существовать без грамотной и хорошо выстроенной речи. В связи с этим, культурный человек должен в совершенстве владеть речевыми (языковыми) нормами.Под языковой нормой принято
понимать комплекс наиболее устойчивых, традиционных языковых средств и правил их употребления, которые приняты в данном обществе в определённую эпоху. Норма в любом случае противопоставляется системе, при этом, система понимается как возможности выражения смыслов, которые присущи тому или иному языку. Важно отметить, что не всё из того, что «разрешено» языковой системой, принимается языковой нормой. Приведём следующий пример. В системе русского языка предусмотрено образование форм 1-го лица ед. числа от всех глаголов, которые способны иметь личные формы; тем не менее, нормой не разрешается образование формы 1-го лица от глаголов с так называемой дефектной парадигмой: победить, убедить (нельзя сказать или написать *победю, *побежду, *убедю, *убежду). Нормой в данном случае являются описательные обороты, к примеру, одержу победу и т. п. В лингвистике термин норма может употребляться как в широком, так и в узком смысле. В широком смысле норма представляет собой традиционные и стихийно сложившиеся способы речи, которые отличают данный языковой идиом от других языковых идиомов (в этом понимании норма сближается с понятием узуса, под узусом понимаются общепринятые, устоявшиеся способы использования данного языка). Например, возможно говорить о норме применительно к территориальному диалекту: например, нормальным для северно-русских диалектов является оканье, а для южнорусских – аканье. В узком смысле норма представляет собой результат целенаправленной кодификации языка. Подобное понимание нормы тесно связано с понятием литературного языка, который иначе называют нормированным, или кодифицированным. «Территориальный диалект, городское просторечие, социальные и профессиональные жаргоны не подвергаются кодификации, поэтому к ним неприменимо понятие нормы в узком смысле этого термина». Литературная норма имеет целый ряд важнейших отличительных свойств: она является единой и общеобязательной для всех говорящих на данном языке; она отличается консервативностью и направлена на сохранение средств и правил их использования, которые уже накоплены в данном обществе предшествующими поколениями. Однако литературная норма не статична, а меняется со временем и предусматривает динамическое взаимодействие разных способов языкового выражения в зависимости от условий общения.Норма тесно связана с отбором. В своем развитии литературный язык пополняется новыми средствами во многом за счёт разновидностей национального языка – диалектов, просторечия, жаргонов, однако данный процесс носит очень осторожный характер. И норма выполняет в этом процессе роль фильтра: она «пропускает в литературное употребление все наиболее выразительное, коммуникативно-необходимое и задерживает, отсеивает все случайное, функционально излишнее». Несомненно то, что селективная и, одновременно, охранительная функция нормы, консерватизм, присущий ей, являются огромным благом для литературного языка. Консервативность нормы кроме того позволяет сделать язык понятным для людей разных поколений. Консерватизм нормы и её неподвижность во времени не являются одним и тем же, между этими понятиями нельзя поставить знак равенства. Тем не менее, вполне понятно, что нормативные перемены протекают куда в более медленном темпе, чем развитие национального языка в целом. Как справедливо отмечает Л.П. Крысин, «чем более развита литературная форма языка, чем лучше обслуживает она коммуникативные нужды общества, тем меньше она изменяется от поколения к поколению говорящих». Существует множество источников обновления языковой и литературной нормы. В первую очередь, важнейшим источником служит звучащая речь. Она отличается подвижностью, текучестью, необычное ударение, свежее словцо, которого нет в словарях, синтаксический оборот, не предусмотренный грамматикой, не являются редкостью, тогда как официальная языковая норма, фиксированная в словарях и справочниках, их не одобряет. Многократное повторение людьми языкового новшества способствует его проникновению в литературный обиход. К примеру приведём следующие варианты: рядом с вы правы появляется вы правы (ударение на последнем слоге); с формами конструкторы, цехи – конструктора, цеха; традиционное слово обусловливать на сегодняшний день активно вытесняется новым обуславливать; жаргонные по сути слова беспредел и тусовка (как зафиксировано в нормативных словарях) встречаются в речи даже тех, кто привык выражаться литературным языком. Подобные изменения в нормативном статусе сл
ов, акцентных и произносительных форм, синтаксических конструкций фиксируются и являются предметом исследования лингвистов. В соответствующих словарях и нормативных справочниках для обозначения языковых новшеств существуют специальные пометы – либо запретительные («не рекомендуется», «неправильно», «недопустимо» и т. п.), либо ограничивающие их употребление некоторыми рамками: например, пометы «разг.», «прост.», «жарг.», «спец.» и под., которые характеризуют слово или какую-либо его форму, во-первых, как стилистически окрашенную и, во-вторых, как допустимую только в определенных условиях общения. Например, в юридическом документе – постановлении, законе, договоре – недопустимо употреблять жаргонные слова тусовка или беспредел, просторечные слова обрыдло («надоело») или (всего) навалом, но в непринужденном общении даже носители литературного языка часто их употребляют. Литературный словарь пополняется за счёт лексических элементов, заимствованных из территориальных диалектов и других языков. Например, в 20-30-е годы XX в. в словарь русского литературного языка пришли такие слова, как глухомань, новосел, затемно, морока, муторно, обеднять, отгул и др., родом они из диалектов; а вот примеры слов, заимствованных из просторечия: показуха, заправила, разбазаривать.Многочисленные лексические заимствования из других языков, по большей части из английского, которые расширяют нормативный русский словарь в конце XX в., способствуют появлению структурно новых типов слов: киберпространство, бизнес-план, а также калек – горячая линия, теневой кабинет, этнические чистки, бархатная революция, мыльная опера, желтая пресса, утечка мозгов, отмывать деньги, шоковая терапия, промывание мозгов и т. п., словообразовательных калек типа нефтедоллары, бритоголовые и т.д. Далее мы подробно остановимся на проблеме фиксации в нормативных словарях и справочниках многочисленных зааимствований. В обновлении нормы, в ее изменении важна также социальная среда, в которой то или иное новшество получает распространение. Чем выше «общественный вес» той или иной социальной группы, ее престиж в обществе, тем легче инициируемые ею языковые новшества получают распространение в других группах носителей языка. Недавно разрешенная современными кодификаторами грамматической нормы форма род. п. мн. числа носок (несколько пар носок), наряду с традиционно-нормативной носков, – является следствием влияния просторечного узуса. Под влиянием просторечной и профессионально-технической среды появились и другие варианты, которые теперь зафиксированы как норма в словарях и справочниках: договор, договора, договоров (наряду с традиционными договор, договоры, договоров), переговоры по разоружению (наряду с переговоры о разоружении), война на уничтожение (вместо традиционной конструкции война с целью уничтожения) и т. п. Таким образом, «языковая норма складывается в реальной практике речевого общения, отрабатывается и закрепляется в общественном употреблении как узус (лат. usus – пользование, употребление, обыкновение); литературная норма бесспорно базируется на узусе, но она еще и специально опекается, кодифицируется, т.е. узаконивается специальными установлениями (словарями, сводами правил, учебниками)». Норма имеет двустороннюю природу: «то есть, с одной стороны, в ней заключены объективные свойства эволюционирующего языка (норма – это реализованная возможность языка), а с другой – общественные вкусовые оценки (норма – закрепленный в лучших образцах литературы устойчивый способ выражения и предпочитаемый образованной частью общества)». Подобное сочетание в норме объективного и субъективного способствует противоречивости характера языковой нормы: к примеру, очевидная распространенность и общеупотребительность языкового знака отнюдь не всегда (или, во всяком случае, не сразу) получает одобрение со стороны кодификаторов нормы. Объективная норма «создается на базе конкуренции вариантов языковых знаков. Для недавнего прошлого наиболее авторитетным источником литературной нормы считалась классическая художественная литература. В настоящее время центр нормообразования переместился в средства массовой информации (телевидение, радио, периодическая печать)». В связи с этим, языковая норма стала отличаться большей демократичностью. Составители современных словарей и справочников учитывают эти изменения. Конечно же, главной причиной изменения нормы является эволюционный процесс развития самого языка, наличие вариантности, что обеспечив
ает выбор наиболее целесообразных вариантов языкового выражения. В понятие образцовости, эталонности нормативного языкового средства в последнее время чаще включается значение целесообразности, удобности.Норма обладает некоторым набором признаков, которые должны присутствовать в ней в своей совокупности. Подробно о признаках нормы пишет К.С. Горбачевич в книге «Вариантность слова и языковая норма». Он выделяет три основных признака: 1) устойчивость нормы, консерватизм; 2) распространенность языкового явления; 3) авторитет источника. Каждый из признаков по отдельности может присутствовать в том или ином языковом явлении, но этого недостаточно. Чтобы языковое средство было признано нормативным, необходимо сочетание признаков. Норма, обладая перечисленными признаками, реализует следующие критерии ее оценки: критерий системный (устойчивость), критерий функциональный (распространенность), критерий эстетический (авторитет источника). Объективная языковая норма складывается стихийно путем выбора наиболее удобного, целесообразного варианта языкового средства, который и становится распространенным, широко употребительным. Жестко соблюдаемое правило в этом выборе – соответствие системе языка. Однако такая стихийно сложившаяся норма еще не обязательно будет официально признанной. Нужна кодификация нормы, ее узаконение путем официальных установлений (фиксация в нормативных словарях, сводах правил и т.д.).Глава 2. Изменения в русском речевом этикетеСегодня мы живем в век больших и крайне динамичных изменений в речи и языке. В лексике данные изменения проявляются достаточно ярко и очевидно, в частности, речь идет о многочисленных заимствованиях, проникновении жаргонизмов в нашу речь и т.д. Именно эти процессы сейчас и описывают лингвисты, которые занимаются исследований новых явлений в русском языке.Тем не менее, проблема изменений в речевом этикете пока изучена не столь подробно и не привлекает повышенного внимания. Новые слова в этой области практически отсутствуют. Скорее всего, старшим поколением изменение речевого этикета рассматривается в качестве простого и случайного его нарушения, а младшим – как норма. Тогда как сам процесс изменений остается незамеченным. Тем не менее, это не означает, что изменений нет, они, конечно же, есть. В первую очередь, можно обратить внимание на появление новых вариантов приветствия и прощания, возникших прежде всего в языке СМИ.
М.А.КРОНГАУЗ
Мы живем в
эпоху больших и, главное, быстрых изменений в
языке и речи. Наиболее заметны изменения в
лексике: многочисленные заимствования,
проникновение жаргонизмов в нашу речь и т.д.
Именно это описывают прежде всего лингвисты,
именно это замечают сами носители языка.
Как ни странно, менее заметными оказываются
изменения в речевом этикете. Новых слов в этой
области практически не появилось. По-видимому,
старшее поколение рассматривает изменение
речевого этикета как простое и случайное его
нарушение, а младшее — как норму. Собственно же
процесс изменений остается незамеченным. Однако
изменения в речевом этикете происходят.
Так, интересно отметить появление новых
вариантов приветствия и прощания, возникших
прежде всего в «телевизионной» речи.
Тележурналист Сергей Шолохов, ведущий различных
кинопрограмм, настойчиво использует при
прощании редуплицированную формулу Пока-пока.
Многими носителями русского языка такая форма
вообще не осознается как нечто новое, поскольку в
русском речевом этикете в принципе возможен
повтор форм приветствия и прощания: Здравствуйте,
здравствуйте!, Привет, привет!, До свидания, до
свидания!, Пока, пока! Но особая интонация и
специфически быстрый темп речи показывают, что
здесь мы скорее имеем дело с единой
редуплицированной формулой, используемой,
по-видимому, вполне сознательно как калька
английского bye-bye. Впрочем, эта новация не
оказала никакого влияния на реальный
«внетелевизионный» этикет и реализована только
в очень узком журналистском кругу.
Большее распространение получило еще одно
телевизионное приветствие: Доброй ночи! Его
возникновение связано с появлением новой по
сравнению с советским временем реалии – ночного
телевидения. Это приветствие стали употреблять
телеведущие под влиянием разложения этикетных
формул Доброе утро!, Добрый день! и Добрый
вечер!, позднее оно было подхвачено
телезрителями, задающими вопросы в прямом ночном
эфире.
Интересно отметить, что употребление данной
формулы в качестве приветствия противоречит
некоторым языковым законам или тенденциям.
Во-первых, в европейских языках аналогичная
формула используется именно при прощании, а не
при приветствии: англ. good morning, good evening – good night,
нем. Guten Morgen, Guten Tag – Gute Nacht, фр. bon matin, bonjour – bonne nuit
– то есть соответствует стандартному русскому Спокойной
ночи!
Во-вторых, в русском языке Доброй ночи! как
формула прощания также су-ществует, хотя и
используется значительно реже формулы Спокойной
ночи!:
— Доброй ночи, Бах, — говорит Бог.
— Доброй ночи, Бог, — говорит Бах.
Доброй ночи!..
(А. Галич)
Таким образом, следует говорить о
возникновении омонимии формулы Доброй ночи!
В-третьих, формула Доброй ночи! возникла не
только под влиянием формул приветствия Доброе
утро!, Добрый день! и Добрый вечер!, но и
под влиянием упомянутой уже формулы Спокойной
ночи! Только этим может объясняться
родительный падеж существительного, что как раз
отличает новую формулу от трех уже существующих
формул приветствия. Но родительный падеж
фактически означает, что мы имеем дело с
пожеланием: (желаю вам) спокойной ночи, а
пожелания стандартно используются именно в
качестве формул прощания, употребление многих из
них уже закреплено в языке: Счастливого пути!,
Удачи! и т.д.
Насколько «телевизионное приветствие»
укоренится в обыденной речи, сказать пока
невозможно. Следует лишь отметить, что его
появление противоречит сложившимся этикетным
правилам в различных языках, а само оно является
своего рода казусом, сомнительной языковой
новацией, тем не менее уже функционирующей в
определенной сфере общения.
Кроме изменения этикетных формул (пока в
достататочно узкой сфере), следует говорить и об
изменении обращений и вообще изменении
использования собственных имен. Более или менее
общепризнанным фактом является постепенное
вытеснение отчеств. Естественно, это лишь
тенденция, и нет никаких оснований говорить об
исчезновении отчеств вообще. Эта тенденция
действует в тех сферах общения, которые наиболее
подвержены иностранному влиянию. В основном она
имеет место в речевых рамках современного
бизнес-сообщества. Новый речевой этикет во
многих деловых коллективах подразумевает
обращение только по имени, в том числе и к
начальнику, и к деловому партнеру, то есть и в тех
ситуациях, где ранее нейтральным было обращение
по имени-отчеству.
Такая, казалось бы, точечная замена приводит к
значительной перестройке системы личных имен. В
русском языке личные имена можно разделить на
два класса.
Первый класс составляют имена, для которых при
самостоятельном употреблении (то есть без
отчества и без фамилии) наиболее нейтральным
вариантом является полное имя. К этому классу
относятся такие мужские имена, как Андрей,
Антон, Максим, Никита и т.д., и такие женские,
как Вера, Лариса, Марина, Нина и под. С
некоторым допущением можно сказать, что здесь
вообще отсутствуют уменьшительные имена, а есть
только прагматически маркированные варианты
(ласкательные и под.).
Ко второму классу относятся личные имена,
полные варианты которых самостоятельно
практически не употребляются, по крайней мере в
функции обращения. При самостоятельном
употреблении используются соответствующие
уменьшительные имена. К этому классу относятся
такие мужские имена, как Александр
(соответствующие уменьшительные — Саша или Шура,
возможно и Алик), Владимир (Володя),
Дмитрий (Дима или Митя), Евгений (Женя),
Михаил (Миша) и др., и такие женские, как Анна
(Аня), Екатерина (Катя), Елена (Лена), Мария (Маша
или устар. Маруся), Надежда (Надя).
Использование полного имени в качестве
самостоятельного обращения вызывает
дополнительный прагматический эффект. Оно может
восприниматься как претенциозное, чопорное,
иногда жеманное и всегда особым образом
характеризует говорящего или речевую ситуацию.
Следует также отметить маркированное (строгое)
родительское употребление: Владимир, ты до сих
пор не сделал уроки!
Нейтральное употребление этих имен в функции
обращения возможно только в сочетании с
отчеством (и в строго определенных ситуациях — с
фамилией). Конечно, граница между этими двумя
классами не абсолютно строгая. Для некоторых
имен, принадлежащих ко второму классу, полные
имена в большей или меньшей степени все же
допускаются в самостоятельном употреблении.
Достаточно сравнить практически не
употребляемое нейтрально Дмитрий и, скажем, Алексей
или Виктор. Последние, несмотря на наличие
уменьшительных имен Алеша и Витя, тем
не менее могут служить достаточно нейтральными
обращениями. Отчасти размывается и первый класс,
свидетельством чего может служить использование
квазиуменьшительных (то есть в действительности
не нейтральных) имен типа Макс (для Максим),
Ник (для Никита) или Лара (для Лариса).
Употребление личных имен вообще очень сильно
лексикализовано. Почти у каждого
распространенного имени есть свои
индивидуальные особенности. Тем не менее с
системной точки зрения такое разбиение на два
класса вполне оправданно и позволяет объяснить
многие общие закономерности употребления личных
имен.
Однако в настоящее время описанная система
фактически находится на стадии разрушения. И
происходит это из-за вытеснения обращений по
имени-отчеству. Само противопоставление
обращений по имени и по имени-отчеству связано со
степенью официальности речевой ситуации,
статусами говорящего и адресата, определяемых
прежде всего возрастом и социальным положением,
а при равных и высоких статусах в неофициальной
ситуации – также степенью знакомства.
Вытеснение отчеств должно было бы означать
распространение стандартных правил
употребления имен на всю сферу общения знакомых
людей, то есть автоматическую замену в
соответствующих ситуациях обращения Андрей
Андреевич (или Марина Ивановна) на Андрей
(или Марина), а Владимир Владимирович
(или Мария Ивановна) — на Володя (или Маша).
Однако этого не происходит (или по крайней мере
это происходит не всегда). Уменьшительные имена
воспринимаются все-таки как чрезмерно
контактные (интимные, фамильярные и т.п.), и
поэтому практически не используются в
официальной ситуации или при различиях в
статусе. Так, по-видимому, все же нежелательны
обращения Маша и Володя к значительно
более старому собеседнику или к собеседнику,
намного опередившему говорящего в социальном
статусе (при допустимых Марина и Андрей).
Именно в этом случае для данного класса личных
имен могут быть использованы соответствующие
полные варианты. Таким образом, полные имена типа
Мария и Владимир в новом зарождающемся
этикете оказываются допустимыми в
самостоятельном употреблении. Они
противопоставлены уменьшительным именам Маша
и Володя в той же прагматической системе
координат, в которой уменьшительным именам были
противопоставлены имена-отчества.
Как
уже говорилось, эти изменения коснулись не
только обращений. Это, в частности, относится и к
способу представления или называния
присутствующего человека (называние только по
фамилии в этой ситуации, как правило, не
используется). Интересное смешение двух систем
имеет место в ряде телевизионных программ. Когда
приглашенный в студию гость имеет высокий
социальный статус, ведущий обращается к нему по
имени-отчеству. Однако для представления и
называния его в речи, обращенной к зрителям,
используется имя без отчества, правда, вместе с
фамилией. Следуя старой традиции, например,
политического деятеля следовало бы все же
представлять, используя отчество. Таким образом,
складывается новый публичный этикет.
Дальнейшее развитие системы речевого этикета,
и в том числе окончательную сферу употребления и
степень употребимости русских отчеств,
предсказать трудно. Вполне вероятно, что других,
более сильных изменений и не последует. Тем не
менее фактически определенная перестройка уже
произошла. Она затронула не только отчества, но и
всю систему личных имен. Безусловный
психологический интерес представляет тот факт,
что подобные достаточно значительные и, главное,
системные изменения осознаются далеко не всеми
носителями языка. Во всяком случае, как уже
говорилось вначале, рефлексия по этому поводу
намного слабее, чем рефлексия по поводу
отдельных заимствований.
с нами, как говорится, и вы испытаете это неземное удовольствие, ибо идею пообедать цветами трудно отнести к будничным радостям желудка. Марина Каминарская. День пожирателей цветов (2002) // «Домовой», 2002.08.04 (НКРЯ).
Изменения в речевом этикете связаны как с появлением новых языковых формул, так и с набором ситуаций, в которых следует (или не следует) произносить ту или иную формулу. Это в первую очередь коммуникация между продавцом и покупателем в магазине. Если до недавнего времени приветствие и прощание в этой ситуации в России не считались обязательными (за исключением случаев, когда продавец и покупатель были лично знакомы), то в наши дни продавцы или кассиры в крупных супермаркетах первыми здороваются с покупателями. Здесь действует корпоративный этикет, сложившийся под влиянием западного. Однако часто кассиры произносят приветствие в убыстренном темпе, скороговоркой, и, по нашим наблюдениям, далеко не все покупатели на него отвечают. Складывается ощущение, что обе стороны воспринимают приветствия и прощания в данной ситуации как неестественные, формальные, а потому ненужные. Что касается стандартной коммуникации в транспорте (между пассажиром и водителем или кондуктором), то в России в этой ситуации, в отличие от Европы, приветствия ещё не вошли в обиход.
Важное место в системе речевого этикета занимает обращение. С его помощью можно привлечь внимание собеседника, определить его социальный статус, выразить эмоциональное отношение. Характерно, что в некоторых случаях выбор обращения характеризует «как адресата, так и самого адресанта, степень его воспитанности, отношение к собеседнику, эмоциональное состояние» [5, с. 153]. В современном русском языке нет нейтральной лексемы, которую можно было бы адресовать любому незнакомому адресату. Не случайно в обществе нередко возникали и возникают дискуссии по вопросу о том, как лучше обращаться друг к другу. К сожалению, проблема до сих пор не решена. Традиционная советская формула обращения товарищ вышла из употребления; гражданин ассоциируется с задержанием, арестом и возможна лишь в тех случаях, когда то или иное лицо рассматривается как субъект гражданских правоотношений; формула господин более употребительна по отношению к лицам с высоким статусом: господин Президент или к группе лиц: уважаемые господа. Функционирующие в качестве обращений лексемы девушка и молодой человек можно считать нейтральными, однако они ограничены возрастом и социальным статусом адресанта (например, ребёнок не может так обратиться к продавцу, студент – к преподавателю, имени которого не знает, и т. д.). К тому же возникают трудности, связанные с оценкой говорящим возраста адресата («Какая я вам девушка? Я вам в матери гожусь»).
Очень распространены в настоящее время обращения мужчина и женщина, однако, по мнению целого ряда исследователей, они не могут быть одобрены как в силу семантических особенностей (они не являются нейтральными), так и в силу традиций. По данным «Словаря русского речевого этикета» А.Г. Балакая, обращение женщина употреблялось в городской среде в XIX веке крайне редко и только в адрес женщины из простонародья [6]. Это подтверждают примеры из литературных произведений: «Что ты здесь, женщина, этак шумишь?» -«Помилуйте, говорю, ваше высокоблагородие; меня так и так сейчас обкрадено»
(Н.С. Лесков, «Воительница») (цит. по [7, с. 22]). Обращение мужчина в XIX -начале ХХ в. также не было широко распространено и являлось социально маркированным; в рассказе А. Аверченко «Весёлый вечер» его использует женщина лёгкого поведения: Если прохожий имел вид человека, не торопящегося по делу, она приближалась к нему и шептала, шагая рядом и глядя на крышу соседнего дома: – Мужчина… Зайдем за угол. Пойдем в ресторанчик – очень недорого: маленький графин водки и тарелка ветчины. Право. А? (цит. по [7, с. 22]). Формы мужчины и женщины стали широко употребляться как альтернатива «буржуазному» господа и дамы и просторечному мужики и бабы [6, 7].
Традиционно апеллятивы мужчина и женщина рассматривались исследователями как «элементы просторечного, не принятого в интеллигентской среде обращения» [8, с. 492]. Тем не менее в последние годы отношение к лексемам-обращениям мужчина и женщина меняется. В ряде источников они признаются вполне уместными, «допустимыми при общении в сугубо неофициальных ситуациях, если такое обращение сопровождается вежливой или повышенно вежливой интонацией» [9, с. 50] (см. также [10]). Но, учитывая возможную негативную реакцию адресата на апеллятив женщина, мы считаем, что подобных обращений всё же следует избегать. Выход может быть найден в использовании глагольных конструкций: извините, простите, скажите, пожалуйста и др. В этом случае извините – и нейтральная формула привлечения внимания, и извинение за причиняемое беспокойство. К слову, подобная проблема – отсутствие нейтрального обращения к незнакомому адресату – существует в немецком языке, и решается она аналогично – путём использования глагольных контактных формул [11].
И, наконец, среди возможных форм обращения к коллективному адресату: граждане, коллеги, друзья – обращает на себя внимание возможность двояко обратиться к разнополой аудитории: уважаемые дамы и господа и уважаемые господа. Интересно, что по этому поводу существуют разные мнения. М.А. Крон-гауз считает, что в соответствии с дореволюционным этикетом нужно говорить: дамы и господа [4, с. 224]. По мнению П.А. Клубкова, дамы и господа – это неудачная калька с английского. «Английское “Ladies and gentlemen!” и французское “Mesdames et monsieurs!” при обращении к разнополой аудитории неизбежны, потому что леди не входят в число джентльменов, а мадам ни в коем случае нельзя назвать месье. По-русски же слово господа в равной степени соотносится с формами единственного числа господин и госпожа. “Госпожа” входит в число “господ” точно так же, как студентки входят в число студентов» [12, с. 165].
Если говорить об обращении к знакомому человеку, то здесь в нашем распоряжении огромное количество вариантов личных имён: каноническое, даваемое при крещении (Иоанн), полное паспортное (Иван), сокращённое (Ваня) и огромное количество производных имён с суффиксами субъективной оценки (Ванечка, Ванюша, Ванюшка, Ванька, а также Иванушка, Ивашка и др.).
В официальной ситуации при обращении к старшему по возрасту или имеющему более высокий статус собеседнику издавна в России использовались имя и отчество. Традиции такого именования зародились в глубокой древности. «Русские правители, князья уже с XII – XIII вв. носили отчества как знак особого отличия» [13]. В этом заключалась национальная специфика, неповторимость
именования русских. Однако с конца восьмидесятых годов прошлого века наблюдается тенденция использования полного имени вместо имени-отчества. Здесь сказалось непосредственное влияние западного этикета, и «пионерами» выступили журналисты: в конце восьмидесятых – девяностые годы нередки были так называемые телемосты, в ходе которых журналисты из-за рубежа называли наших ведущих по имени. Российские журналисты быстро переняли эту манеру, перенеся данный способ неофициального общения на другие передачи (см. об этом [14, с. 110]).
На современном этапе обращение по имени журналистов друг к другу, а также к гостям, приглашённым на теле- или радиопередачу, ни у кого не вызывает удивления. При этом используются не только полные, но и сокращённые имена (в зависимости от степени знакомства с собеседником): «У нас в гостях -главный редактор издательства «Самокат» Ирина Балахонова. Можно, я буду называть вас Ира? – Конечно» (передача на «Радио России», 2011 год). Однако журналисты не учитывают, что телезрителям «не интересны личные отношения общающихся на телевизионном экране, они видят перед собой человека, который, безусловно, достоин имени-отчества» [15, с. 75]. Порой обращение к уважаемому человеку по имени (без отчества) вызывает негативную реакцию среди телезрителей, особенно среди представителей старшего поколения. Так, на передачу «Тема дня» на телеканале «Эфир» была приглашена преподаватель одного из вузов, доцент. Ведущий, представив её телезрителям по фамилии, имени и отчеству, обращался к ней в дальнейшем по имени, несмотря на статус и разницу в возрасте, что было воспринято некоторыми телезрителями как неуважение к преподавателю: «Ведь передачу студенты смотрят!»
В последние десятилетия отчество исчезает и из сферы бизнеса: во многих фирмах новый деловой этикет подразумевает обращение только по имени, в том числе и к начальнику. В этом случае используется полная форма имени: Владимир, Ольга. Менеджеры, начинающие заниматься сетевым маркетингом, проходят специальный инструктаж, в ходе которого им даётся установка: представляться деловым партнёрам только по имени. Характерно, что переход к кратким именам (Володя, Оля) в этих ситуациях невозможен (за исключением случаев, когда завязываются неформальные отношения). Отметим, что несколько десятилетий назад полные имена без отчеств почти не употреблялись в функции обращения.
В другой ситуативной сфере – при назывании третьего лица – также произошли изменения. Известных людей журналисты сейчас очень редко называют по отчеству, употребляя лишь имя и фамилию: Владимир Путин, Дмитрий Медведев (в советское время – только с отчеством: Леонид Ильич Брежнев). Конечно, именование без отчества писателей, артистов было возможно и раньше: Лев Толстой, Анна Ахматова, Марина Цветаева, Владимир Высоцкий, Алла Пугачёва … Но непривычно звучит: Александр Пушкин, Михаил Лермонтов, Иван Тургенев, Владимир Ленин и т. д. Здесь действует узус, принятое употребление. «Имя известного всей стране или большой группе человека становится известным именем и начинает жить самостоятельно, вбирая социально- и национально-культурные смыслы в элементы значения и становясь лингвокультуремой (логоэпи-стемой)» [15, с. 76].
Только в системе образования существенных изменений в сфере обращений не произошло: по-прежнему к воспитателю, школьному учителю или преподавателю вуза можно обратиться исключительно по имени-отчеству. При этом называние преподавателя в третьем лице без отчества также не характерно. Так, на одной из научных конференций в Казанском университете, проходивших в 90-е годы XX в., руководитель секции, профессор из Петербурга, предоставляя слово участникам, называл их по имени-отчеству. Отчество одной из участниц ему не сообщили. Он был вынужден назвать её по имени и фамилии, оговорившись при этом: «Представлю по-европейски».
Таким образом, изменения, происходящие в русском речевом этикете, связаны прежде всего с влиянием европейских и американских традиций. Они заключаются как в изменении речевого поведения людей, так и в появлении новых этикетных формул. Наиболее существенным изменением представляется появление новой системы обращений и называния человека в третьем лице по имени без отчества. Последнее, на наш взгляд, не может считаться позитивным, поскольку разрушает национально-культурную специфику именования русского человека, подстраиваясь под те культуры, в которых традиционно не было отчества. Изменения затрагивают в большей степени сферу массовых коммуникаций и бизнеса, в меньшей – систему образования, сохраняющую традиционную речевую культуру.