Сочинение на тему лики страшного мира в поэзии блока
20 вариантов
Тема «страшного мира» – сквозная в творчестве поэта. Глубинная суть ее следующая: человек, живущий в «страшном мире» испытывает на себе его тлетворное воздействие, теряет нравственные ценности, трагически переживает ощущение собственной греховности, безверия, опустошенности, смертельной усталости. Наиболее полно эта тема раскрывается в стихотворениях, вошедших в цикл «Страшный мир» (1909— 1916).
Настроение поэта можно ощутить уже в первом стихотворении Блока «К Музе». Свой дар поэта уже не воспринимается им, как чудо. Нет, быть поэтом в «страшном мире»-это мука:
Для иных ты – и Муза, и чудо. Для меня ты – мученье и ад.
Поэт хочет стать врагом своей Музе для того, чтобы не петь более о том, что видит он вокруг себя. А вокруг поэта только «шум и звон однообразный» и городская суета. Безысходность, отчаяние – вот чувства, одолевающие героя. Он ощущает себя живым мертвецом, потерявшим вкус к жизни, потерявшим веру и надежду:
Как тяжело ходить среди людей
И притворяться непогибшим,
И об игре трагических страстей
Повествовать еще не жившим.
Почему же Блок называет этот мир страшным? Потому что за каждым углом в нем нас подстерегает смерть. Смерть пропитала все вокруг. И даже существа, населяющие этот мир, вовсе не люди, а мертвецы:
Как тяжко мертвецу среди людей Живым и страстным притворяться! Но надо, надо в общество втираться Скрывая для карьеры лязг костей…
Трагическое мироощущение поэта чувствуется и в стихотворении «Миры летят. Года летят. Пустая…», основная тема которого – невозможность счастья в этом безумном мире. Говоря о нашей жизни, поэт использует символ волчка:
Запущенный куда-то, как попало, Летит, жужжит, торопится волчок!
Как не сойти с ума? Поэт указывает выход. Он есть -забыться и перестать наблюдать за сменой «пестрой придуманных причин, пространств, времен».
В стихотворении «В ресторане» происходит еще одна потеря поэта. Это как бы завершение пути, которым движется идеал женской красоты в лирике А.Блока. Путь был непростым: из заоблачных высот – во мрак и вертеп земной жизни. Героиня, идя по ступеням вниз, на этом пути утрачивает таинство своей неземной красоты, все более проступают в ее облике черты не только земной, но даже приземленной женщины. Она из предмета поклонения и обожания стала предметом купли-продажи.
Стихотворение «Ночь, улица, фонарь, аптека…» входит в маленькую поэму «Пляски смерти», включенную в цикл «Страшный мир». Тема подсказана названием поэмы, жизнь лирического героя подобна смерти. Рубленый ритм ее как тяжелая поступь. Это стихотворение – блистательный образец того, как синтаксическими средствами автор способен передать свой замысел.
Первые две строки – бессоюзное сложное предложение, состоящее из пяти назывных. Первые четыре состоят только из существительных, лишенных определений, дана только констатация предметов вещественного мира. Так возникает картина мертвой неподвижности. Вторая строка построена иначе, у существительного «свет» сразу два определения, но они «гасят» этот свет, он «бессмысленный и тусклый», а рифма к этому слову уничтожает пятно света, очерченное фонарем в непроглядной тьме ночи.
Ничего не способна изменить и четверть века – время, отпущенное для обновления жизни приходом нового поколения, а лирический герой за этот срок превратится в дряхлого старика. Безжизненные удары усилены в четвертой строке повтором звуков «д» и «т». Нет спасения, даже смерть не освободит от страданий не отпускающей душу безысходности.
Вторая строфа зеркально отражает первую, появляются глаголы, но мрачный мир не оживляется действием, так как эти глаголы в будущем лице только утверждают непременность совершения событий, делают безнадежность полной: «умрешь», «начнешь», «повторится».
Впечатление безнадежности перерастает в чувство тупика, это выражено образами, навевающими холод, леденящий душу: «ледяная рябь канала», холод, пробирающий до костей. Слово «фонарь» становится в последней строке заключительным: замкнутое пространство улицы по-прежнему ограничено пятном тусклого света, падающего от фонаря. Бессмысленное кружение по замкнутому миру безысходности, выхода из которого нет и не будет.
Александр Блок убежден в том, что крушение старой жизни неизбежно. Но что придет на смену ей? Такой вопрос задает Блок грядущим поколениям.
Будьте ж довольны жизнью своей,
Тише воды, ниже травы!
О, если б знали, дети вы,
Холод и мрак грядущих дней!
Но все же поэт не признает торжества «страшного мира» и не капитулирует перед ним. Неслучайно в цикле «Ямбы», где продолжилась эта тема безысходности поэт говорил:
О, я хочу безумно жить: Все сущее – увековечить, Безличное – вочеловечить, Несбывшееся – воплотить!
Социальная тематика занимает немалое место в лирики А.А. Блока. Причем обращение к гражданским мотивам накануне первой русской революции 1905 года обусловило возникновение реалистических красок в стихах певца Прекрасной Дамы. Было бы ошибкой узко понимать под «страшным миром» Блока один мир Буржуазии и считать поэт обличителем капиталистического строя. Стихи второго периода творчества Блока, затрагивая общественные темы, продолжали развивать мысль, которая волновала его и раньше, – это резко неприятие бездуховности, пошлости в окружающей жизни, которые могут быть вызваны не только торжеством толстых кошельков, но и жестокостью человеческих душ или неумением увидеть, понять прекрасное, чего так боялся герой «Стихов о Прекрасной Даме».
Блок социальные проблемы продолжает переводить в мистический план, выделяя в них извечные вопросы жизни. Так, если бы стихотворение «Фабрика» не имело названия, то читателю было бы трудно догадаться, о чем конкретно идет речь. Предметные образы вроде бы создают впечатление фабрики, но это слово не звучит в тексте. Не определена и социальная принадлежность лирических персонажей стихотворения, это просто люди, а не рабочие. Они названы «нищими», но не в значении «бедные», а скорее, «обездоленные». Ощущение недоговоренности усиливает упоминание «недвижного кого-то», «черного кого-то» предстает как символ власти над людьми, заставляющей их безропотно подчиняться. Так обобщенностью образов поэт конкретную картину фабрики преобразует в символическую. Реальный и символические планы постоянно совмещаются. Создана атмосфера загадочности. В строке «Он медным голосом зовет» сливаются представления о заводском гудке и голосе рока, власти жизни, действительности над человеком. Эпитет «медный» ассоциируется с равнодушием, царящим в мире.
Отмечаем и цветовую символику в поэтике произведения: эпитет «черный» нагнетает атмосферу страха и безнаказанности зла, «жолтый» – значит мертвящий, бездушный. Причем в поэтике Блока эпитет «жолтый» имеет особый смысл. Желтокровием поэт назвал отсутствием духовности, нравственное одичание, животную сытость мещанского существования. «Желтое – это все, что отвердело и застыло кондовым обычаем, мертвым догматом, все неподвижное, бестревожное, отказавшееся от борьбы, безразличное к будущему…» – как говорил известный блоковед В. Орлов. Характерно, что «нищим» не присваивается никакого цвета, они «никакие», то есть бесцветные по духу. Возможно, Блок еще не мог определить, какое будущее они себе выберут, да и сами ли они будут его выбирать.
В стихотворении есть лирическое «я», как практически и во всех произведениях Блока (сравним, например, у Пушкина и Лермонтова часто мысли передаются от третьего лица, присутствует определенная объективность изложения). Лирический герой Блока в «Фабрике» как бы находится над городом, он и не с «черным», но и не с «нищими». «Я слышу все с моей вершины», – поэт видит гораздо больше за обычной картиной фабрики, в его прозрении открываются жестокость и несправедливость всего мира по отношению к людям. И название стихотворения перерастает в символ злой действительности, рока, судьбы человека – раба.
Среди лирических персонажей появляются простые люди, его современники, в том числе рабочие, городские бедняки. Например, стихотворение «Из газет», само название которого заявляет о его злободневности, было написано на сюжет из газетной хроники происшествий. В нем описана судьба несчастной женщины, которая «сама на рельсы легла»,наверное, не вынеся тяжкого существования, унижения и мерзости. И даже дети не смогли остановить ее. Трагизм происходящего подчеркивается тем, что в день смерти героиня «встала в сияньи». Алогизмом звучит последняя строка: «Мамочке хорошо. Мама умерла». И это заставляет нас еще острее почувствовать ужас жизни, когда только смерть становится источником света и красоты. Жутко и то, что кажущиеся невероятными события являются заурядным городским происшествием, набранным мелким шрифтом газетного столбца, на которое и внимание никто не обратит.
Автор пересказывает нам грустную житейскую историю, стараясь сохранить беспристрастность. Здесь отсутствует музыкально – лирическое начало, создаваемое стихотворным размером дольником. Почти нет неточных рифм для создания атмосферы таинственности и недоговоренности, как в «Стихах о Прекрасной Даме». Ритм стихотворения характеризует «угловатость», присущая прозе. Сугубо бытовая лексика противостоит отвлеченно мистическим фразам поэзии символизма. Если и возникают отдельные романтические краски, то лишь для усиления контраста с кошмарной действительностью, окружающих героев.
В дни революции 1905 года в лирике блока впервые с такой последовательностью возникают гражданские темы и мотивы. Однако за каждой зарисовкой революционных событий у Блока, как правило, стояла более глубокая проблема, чем просто отражение происходящего на улица Петербурга. Так, хотя толчком к созданию стихотворения «Митинг» и послужила, скорее всего, одна из сцен тех горячих дней, но основу его составляют размышления Блока о свободе вообще, не только политической.
Достоверность происходящего утверждается созданием иллюзии присутствия лирического героя на месте событий, о чем свидетельствуют повествования от первого лица, звуковая образность. Динамика событий, усиливают чувство того, что в жизни все преходяще, передана эпитетом «в беглом свете», особыми синтаксическими конструкциями (многосоюзием, паузами).
И все же обращение Блока к революционной тематике говорит о том, что поэт глубоко переживал судьбоносные для России события, он сердцем постиг голод голодных и сытость сытых. Тема «страшного мира» не могла не возникнуть в его лирике, вызвав тяжелые раздумья о будущем отечества, как и в душе каждого неравнодушного человека.
А. А. Блок со всей присущей его поэтическому сознанию впечатлительностью переживал все изменения в общественно-политической жизни страны. Февральская революция дала поэту свежие силы, надежды на новое, светлое будущее России, что нашло отражение в стихах того периода. Но наступившая вслед за этим полоса реакции, по словам Блока, «закрыла от нас лицо жизни, проснувшейся было на долгие, быть может, годы».
Поэт в своем творчестве уже отошел от поиска Мировой Души — идеала, присутствующего почти в каждом стихотворении Блока-символиста, но упования на обретение нового смысла жизни не оправдались. Окружающая действительность пугает поэта пошлостью буржуазного быта, но он не может найти ей достойное противопоставление, мучаясь от неразрешимых противоречий. Именно в этот период он создает цикл стихотворений, получивший название «Страшный мир». Лирический герой этого цикла бредет во тьме, уже не испытывая никаких желаний. Он пережил все: и «иго страсти безотрадной», и «мрачные, порочные услады / Вина, страстей, погибели души».
Жизнь становится «мученьем», а сам он «мертвецом», идущим кругами Дантова ада: Как тяжко мертвецу среди людей Живым и страстным притворяться!..
Блок понимал, что человек, поддавшийся соблазнам этого мира, грешен, душа его, утратив мечту, опустошается. Он сравнивает себя с матросом, не принятым на борт, так же, как этот матрос, поэт «идет, шатаясь сквозь буран», потеряв основной смысл своей жизни.
Потеря духовных ценностей, и, как следствие этого, бессмысленность бытия угнетает Блока.
В «страшном мире» нет красоты и гармонии. Его жителям неведома радость чистой любви, там воспевается «горькая страсть, как полынь», «низкая страсть», «попиранье заветных святынь».
Как первый человек, божественным сгорая, Хочу вернуть навек на синий берег рая Тебя, убив всю ложь и уничтожив яд…
Но ты меня зовешь! Твой ядовитый взгляд Иной пророчит рай! — Я уступаю, зная, Что твой змеиный рай — бездонной скуки ад. Лирический герой стихотворений наделен чуткой душой, воспринимающей все многообразие жизни, он умен и проницателен, но невозможность разделить хоть с кем-нибудь богатство внутреннего мира угнетает его. Осознавая безысходность своего бытия, Блок делает героями своих стихотворений то «стареющего юношу», то «мертвеца», то демона, несущего смерть.
Как тяжело ходить среди людей И притворяться непогибшим…
В «страшном мире» отталкивают даже картины природы: там «диск большой, Заливавший все в природе нестерпимой желтизной». Всегда таинственный лунный свет, превратившийся в «нестерпимую желтизну», является одним из показателей трагического мироощущения поэта, его отвращения ко всему вокруг. Природа кажется лирическому герою враждебной:
Вон месяц, как палец, над кровлями громад
Гримасу корчит мне…
В цикле «Жизнь моего приятеля» Блок раскрывает глубины своего отчаяния. Это его жизнь полна «мелочных забот», а на дне души, «безрадостной и черной, Безверие и грусть». Вымышленный «приятель» помогает Блоку со стороны посмотреть на себя, высказать то, о чем болит душа. «Бессмысленность всех дел, безрадостность уюта» — вот удел тех, для которых «светлые мысли» остались «воспоминанием смутным».
Лирический герой цикла «Страшный мир» одинок, как и сам поэт. Мир, описанный Блоком, навевает тоску и чувство безысходности. «Мертвецы», «скелет», «безносые женщины», «пляска смерти» — обилие таких мрачных образов невольно заставляет думать о смерти. Смерть рефреном идет через весь цикл, подводя к мысли о том, что в «страшном мире» жить невозможно. Смерть духовная неминуемо ведет к смерти физической. Бессмысленное существование противно человеческой природе. Трагизм поэта в стихотворениях этого периода безграничен, однако уже в цикле «Ямбы» мы видим, как меняется мироощущение Блока, обретшего новые силы на борьбу со злом: О, я хочу безумно жить:
Все сущее — увековечить,
Безличное — вочеловечить,
Несбывшееся — воплотить!
Лики страшного мира в поэзии А. А.Блока
Автор: Блок А.А.
Социальная тематика занимает немалое место в лирики А.А. Блока. Причем обращение к гражданским мотивам накануне первой русской революции 1905 года обусловило возникновение реалистических красок в стихах певца Прекрасной Дамы. Было бы ошибкой узко понимать под «страшным миром» Блока один мир Буржуазии и считать поэт обличителем капиталистического строя. Стихи второго периода творчества Блока, затрагивая общественные темы, продолжали развивать мысль, которая волновала его и раньше, — это резко неприятие бездуховности, пошлости в окружающей жизни, которые могут быть вызваны не только торжеством толстых кошельков, но и жестокостью человеческих душ или неумением увидеть, понять прекрасное, чего так боялся герой «Стихов о Прекрасной Даме».
Блок социальные проблемы продолжает переводить в мистический план, выделяя в них извечные вопросы жизни. Так, если бы стихотворение «Фабрика» не имело названия, то читателю было бы трудно догадаться, о чем конкретно идет речь. Предметные образы вроде бы создают впечатление фабрики, но это слово не звучит в тексте. Не определена и социальная принадлежность лирических персонажей стихотворения, это просто люди, а не рабочие. Они названы «нищими», но не в значении «бедные», а скорее, «обездоленные». Ощущение недоговоренности усиливает упоминание «недвижного кого-то», «черного кого-то» предстает как символ власти над людьми, заставляющей их безропотно подчиняться. Так обобщенностью образов поэт конкретную картину фабрики преобразует в символическую. Реальный и символические планы постоянно совмещаются. Создана атмосфера загадочности. В строке «Он медным голосом зовет» сливаются представления о заводском гудке и голосе рока, власти жизни, действительности над человеком. Эпитет «медный» ассоциируется с равнодушием, царящим в мире.
Отмечаем и цветовую символику в поэтике произведения: эпитет «черный» нагнетает атмосферу страха и безнаказанности зла, «жолтый» — значит мертвящий, бездушный. Причем в поэтике Блока эпитет «жолтый» имеет особый смысл. Желтокровием поэт назвал отсутствием духовности, нравственное одичание, животную сытость мещанского существования. «Желтое – это все, что отвердело и застыло кондовым обычаем, мертвым догматом, все неподвижное, бестревожное, отказавшееся от борьбы, безразличное к будущему…» — как говорил известный блоковед В. Орлов. Характерно, что «нищим» не присваивается никакого цвета, они «никакие», то есть бесцветные по духу. Возможно, Блок еще не мог определить, какое будущее они себе выберут, да и сами ли они будут его выбирать.
В стихотворении есть лирическое «я», как практически и во всех произведениях Блока (сравним, например, у Пушкина и Лермонтова часто мысли передаются от третьего лица, присутствует определенная объективность изложения). Лирический герой Блока в «Фабрике» как бы находится над городом, он и не с «черным», но и не с «нищими». «Я слышу все с моей вершины», — поэт видит гораздо больше за обычной картиной фабрики, в его прозрении открываются жестокость и несправедливость всего мира по отношению к людям. И название стихотворения перерастает в символ злой действительности, рока, судьбы человека – раба.
Среди лирических персонажей появляются простые люди, его современники, в том числе рабочие, городские бедняки. Например, стихотворение «Из газет», само название которого заявляет о его злободневности, было написано на сюжет из газетной хроники происшествий. В нем описана судьба несчастной женщины, которая «сама на рельсы легла», наверное, не вынеся тяжкого существования, унижения и мерзости. И даже дети не смогли остановить ее. Трагизм происходящего подчеркивается тем, что в день смерти героиня «встала в сияньи». Алогизмом звучит последняя строка: «Мамочке хорошо. Мама умерла». И это заставляет нас еще острее почувствовать ужас жизни, когда только смерть становится источником света и красоты. Жутко и то, что кажущиеся невероятными события являются заурядным городским происшествием, набранным мелким шрифтом газетного столбца, на которое и внимание никто не обратит.
Автор пересказывает нам грустную житейскую историю, стараясь сохранить беспристрастность. Здесь отсутствует музыкально – лирическое начало, создаваемое стихотворным размером дольником. Почти нет неточных рифм для создания атмосферы таинственности и недоговоренности, как в «Стихах о Прекрасной Даме». Ритм стихотворения характеризует «угловатость», присущая прозе. Сугубо бытовая лексика противостоит отвлеченно мистическим фразам поэзии символизма. Если и возникают отдельные романтические краски, то лишь для усиления контраста с кошмарной действительностью, окружающих героев.
В дни революции 1905 года в лирике блока впервые с такой последовательностью возникают гражданские темы и мотивы. Однако за каждой зарисовкой революционных событий у Блока, как правило, стояла более глубокая проблема, чем просто отражение происходящего на улица Петербурга. Так, хотя толчком к созданию стихотворения «Митинг» и послужила, скорее всего, одна из сцен тех горячих дней, но основу его составляют размышления Блока о свободе вообще, не только политической.
Достоверность происходящего утверждается созданием иллюзии присутствия лирического героя на месте событий, о чем свидетельствуют повествования от первого лица, звуковая образность. Динамика событий, усиливают чувство того, что в жизни все преходяще, передана эпитетом «в беглом свете», особыми синтаксическими конструкциями (многосоюзием, паузами).
И все же обращение Блока к революционной тематике говорит о том, что поэт глубоко переживал судьбоносные для России события, он сердцем постиг голод голодных и сытость сытых. Тема «страшного мира» не могла не возникнуть в его лирике, вызвав тяжелые раздумья о будущем отечества, как и в душе каждого неравнодушного человека.
Александр Блок
Александр Александрович Блок – русский поэт, классик русской литературы XX столетия, один из величайших поэтов Р оссии. Родился: 28.11.1880, Санкт-Петербург Умер: 07.08.1921 (40 лет)
Популярные произведения А.А. Блока
В неуверенном, зыбком полете…
В ресторане
Вхожу я в темные храмы…
Мне страшно с тобою встречаться
На поле Куликовом
О, весна без конца и без краю…
О, я хочу безумно жить…
Русь
Синий крест
Ты в комнате один сидишь
Осенняя воля
Другие сочинения по произведению Блока
Тема любви в лирике А.А. Блока
Тема России в творчестве А. Блока
Лики “страшного мира” в поэзии А.Блока
Отражение чувств и мыслей Блока в его стихах
Чем мне близка поэзия Блока
Лирический цикл А.А.Блока «Стихи о Прекрасной Даме».
Тема родины в творчестве А. А. Блока
ТЕМА ЛЮБВИ В ТВОРЧЕСТВЕ БЛОКА
Тема любви в поэзии – Блок
Прошлое, настоящее и будущее России в поэзии А.А. Блока.
Стихи А. А. Блока о Родине.
Образ Руси в поэзии Блока
Современники о поэзии А. Блока
Мое любимое стихотворение – Блок
Тема Родины – Блок
Тема России в лирике А.А.Блока.
Тема любви в лирике А. Блока (1)
Образ революционной эпохи в поэме А. А. Блока “Двенадцать”
А. Блок — символист
Лирический герой А. Блока
Сочинение «Лики “страшного мира” в поэзии А.Блока» Блок – все сочинения
Тема «страшного мира» – сквозная в творчестве поэта. Глубинная суть ее следующая: человек, живущий в «страшном мире» испытывает на себе его тлетворное воздействие, теряет нравственные ценности, трагически переживает ощущение собственной греховности, безверия, опустошенности, смертельной усталости. Наиболее полно эта тема раскрывается в стихотворениях, вошедших в цикл «Страшный мир» (1909— 1916).
Настроение поэта можно ощутить уже в первом стихотворении Блока «К Музе». Свой дар поэта уже не воспринимается им, как чудо. Нет, быть поэтом в «страшном мире»-это мука:
Для иных ты – и Муза, и чудо. Для меня ты – мученье и ад.
Поэт хочет стать врагом своей Музе для того, чтобы не петь более о том, что видит он вокруг себя. А вокруг поэта только «шум и звон однообразный» и городская суета. Безысходность, отчаяние – вот чувства, одолевающие героя. Он ощущает себя живым мертвецом, потерявшим вкус к жизни, потерявшим веру и надежду:
Как тяжело ходить среди людей
И притворяться непогибшим,
И об игре трагических страстей
Повествовать еще не жившим.
Почему же Блок называет этот мир страшным? Потому что за каждым углом в нем нас подстерегает смерть. Смерть пропитала все вокруг. И даже существа, населяющие этот мир, вовсе не люди, а мертвецы:
Как тяжко мертвецу среди людей Живым и страстным притворяться! Но надо, надо в общество втираться Скрывая для карьеры лязг костей…
Трагическое мироощущение поэта чувствуется и в стихотворении «Миры летят. Года летят. Пустая…», основная тема которого – невозможность счастья в этом безумном мире. Говоря о нашей жизни, поэт использует символ волчка:
Запущенный куда-то, как попало, Летит, жужжит, торопится волчок!
Как не сойти с ума? Поэт указывает выход. Он есть -забыться и перестать наблюдать за сменой «пестрой придуманных причин, пространств, времен».
В стихотворении «В ресторане» происходит еще одна потеря поэта. Это как бы завершение пути, которым движется идеал женской красоты в лирике А.Блока. Путь был непростым: из заоблачных высот – во мрак и вертеп земной жизни. Героиня, идя по ступеням вниз, на этом пути утрачивает таинство своей неземной красоты, все более проступают в ее облике черты не только земной, но даже приземленной женщины. Она из предмета поклонения и обожания стала предметом купли-продажи.
Стихотворение «Ночь, улица, фонарь, аптека…» входит в маленькую поэму «Пляски смерти», включенную в цикл «Страшный мир». Тема подсказана названием поэмы, жизнь лирического героя подобна смерти. Рубленый ритм ее как тяжелая поступь. Это стихотворение – блистательный образец того, как синтаксическими средствами автор способен передать свой замысел.
Первые две строки – бессоюзное сложное предложение, состоящее из пяти назывных. Первые четыре состоят только из существительных, лишенных определений, дана только констатация предметов вещественного мира. Так возникает картина мертвой неподвижности. Вторая строка построена иначе, у существительного «свет» сразу два определения, но они «гасят» этот свет, он «бессмысленный и тусклый», а рифма к этому слову уничтожает пятно света, очерченное фонарем в непроглядной тьме ночи.
Ничего не способна изменить и четверть века – время, отпущенное для обновления жизни приходом нового поколения, а лирический герой за этот срок превратится в дряхлого старика. Безжизненные удары усилены в четвертой строке повтором звуков «д» и «т». Нет спасения, даже смерть не освободит от страданий не отпускающей душу безысходности.
Вторая строфа зеркально отражает первую, появляются глаголы, но мрачный мир не оживляется действием, так как эти глаголы в будущем лице только утверждают непременность совершения событий, делают безнадежность полной: «умрешь», «начнешь», «повторится».
Впечатление безнадежности перерастает в чувство тупика, это выражено образами, навевающими холод, леденящий душу: «ледяная рябь канала», холод, пробирающий до костей. Слово «фонарь» становится в последней строке заключительным: замкнутое пространство улицы по-прежнему ограничено пятном тусклого света, падающего от фонаря. Бессмысленное кружение по замкнутому миру безысходности, выхода из которого нет и не будет.
Александр Блок убежден в том, что крушение старой жизни неизбежно. Но что придет на смену ей? Такой вопрос задает Блок грядущим поколениям.
Будьте ж довольны жизнью своей,
Тише воды, ниже травы!
О, если б знали, дети вы,
Холод и мрак грядущих дней!
Но все же поэт не признает торжества «страшного мира» и не капитулирует перед ним. Неслучайно в цикле «Ямбы», где продолжилась эта тема безысходности поэт говорил:
О, я хочу безумно жить: Все сущее – увековечить, Безличное – вочеловечить, Несбывшееся – воплотить!
Образ «страшного мира» возникает в лирике Александра Блока в годы первой русской революции, когда поэт начинает критически относиться к философской и эстетической концепции символизма. Его уже не устраивают прежние идеалы, но, ощущая себя в тупике, Блок мучается от сознания несовершенства и дисгармонии мира, не зная, что этому противопоставить. Катастрофичность мира принимает реальное, земное воплощение: это жизнь большого города, который представляется Блоку средоточием греха. В цикле «Город», объединяющем стихи 1904-1908 годов, развиваются традиции гоголевского «Невского проспекта» и образа Петербурга Достоевского: в стихах появляются герои городского «дна», блудницы, пьяницы, рабочие. В этом городе доминирует серый цвет:
Город в красные пределы
Мертвый лик свой обратил,
Серо-каменное тело
Кровью солнца окатил…
Еще прекрасно серое небо,
Еще безнадежна серая даль…
На серые камни ложилась дремота — Город подавляет своим равнодушием, его жители — «серые виденья мокрой скуки», по вечерам «серые прохожие усердно проносили груз вечерних сплетен, усталых стертых лиц» («Повесть»), Особенно обострены социальные контрасты, и доминирующему серому цвету противопоставлен красный — цвет тревоги, цвет крови, а затем и революции. Еще один цвет символического значения — желтый, мертвенный, цвет беды и болезни. И в этой символике цветов особенно четок контраст нищеты и богатства, социальные противоречия, выливающиеся в человеческие трагедии. Об этом — в стихотворениях «Фабрика», «Сытые», цикле «Пляски смерти». Фабрика предстает страшным чудовищем, олицетворением какой-то темной силы, вынуждающей народ «согнуть измученные спины». Этот страшный образ — «недвижный кто-то, черный кто-то» — враждебен как народу, обманутому и осмеянному, так и лирическому герою Блока. Такой же социальный контраст в стихотворении «Сытые». Паразитическое существование избранных закончилось, и это вызывает у них бурю негодования: Ведь опрокинуто корыто, Встревожен их прогнивший хлев! Теперь им выпал скудный жребий:
Их дом стоит неосвещен,
И жгут им слух мольбы о хлебе
И красный смех чужих знамен!
Протест против бездуховности, мещанства звучит и в противопоставлении «сытым» детей — символа будущего, душевной чистоты и веры. Но дети в этом обществе чаще всего несчастны. Примером этого могут служить такие стихотворения, как «Повесть» и «Из газет», «Плачет ребенок». Мать-самоубийца, оставившая детей «доброму человеку, толстой соседке», не объясняет причин своего поступка, но стихотворение производит сильное впечатление наивностью ничего не понимающих детей и обреченностью, которую понимает автор («Из газет»). В другом случае также непонятны причины самоубийства героини, много недосказанности, таинственности («Повесть»), но главное — та же трагедия малого ребенка, оставшегося сиротой в этом враждебном и жестоком мире.
Что в будущем? Взрыв социальных потрясений, о котором говорится, например, в стихотворении «Митинг». Герой — пропагандист, уверенный в своей правоте, он пока не понят толпой. Он «серый, как ночные своды», у него «тусклые зрачки», но, хотя он «говорил умно и редко», «те, внизу, не понимали ни чисел, ни имен». Так же непонятен он пока и поэту, но после случайного убийства героя в толпе отношение к нему автора меняется, как меняется лицо убитого.
И в тишине, внезапно вставшей,
Был светел круг лица.
Был тихий ангел пролетавший,
И радость без конца.
И были строги и спокойны
Открытые зрачки…
Даже не понимая до конца героя революции, поэт рисует величие его смерти, уважая в нем борца за идею, погибшего ради «дыхания свободы». И все же идеи мятежа пока не разделяются Блоком, он еще не знает, как будут развиваться события, чувствует тупик буржуазной бездуховности, но не знает возможности выхода из этого тупика. Отсюда — бесцельное времяпрепровождение в кабаках, у трактирной стойки.
Я пригвожден к трактирной стойке.
Я пьян давно.
Мне все равно.
(«Я пригвожден к трактирной стойке…»)
Ночь, улица, фонарь, аптека,
>Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века —
Все будет так. Исхода нет.
(Из цикла «Пляски смерти»)
Мотив апатии, безволия, ностальгии по ушедшему счастью и безысходности звучит во многих стихотворениях цикла «Страшный мир», и поэту потребуется много душевных сил и мужества, чтобы преодолеть в себе слабость, подняться до стремления обрести жизненные силы, иные духовные опоры. Он придет к этому, осознав необходимость активного восприятия жизни, проникшись чувством родины как источника нравственного развития.
Поэт-символист «серебряного века» Александр Блок создал в своих стихотворениях особую, таинственную и мистическую реальность. И эта реальность полна противоречий и парадоксов.
Мир, к которому стремится душа Блока, — это мир Прекрасной Дамы, мир гармонии, любви и красоты. Но мир, окружающий поэта, — это беспокойный, «перекосившийся», больной, «страшный мир».
В произведениях цикла «Лики страшного мира» звучат трагические ноты, преобладает настроение тоски, уныния. Мало что радует автора, скорее, неприятно поражает, ужасает, вызывает омерзение. Вокруг него мир сходит с ума. Истинные ценности — добро, вера, любовь, красота — подменяются напыщенными лозунгами, пустыми словами, грубостью, развратом, пьянством, охладением и ожесточением человеческих душ:
И правит окриками пьяными Весенний и тлетворный дух.
( «Незнакомка» )
И нет просвета никакого в этой тьме, и даже небесам уже нет дела до погибающей земли:
«А в небе, ко всему приученный, Бессмысленно кривится диск.
( «Незнакомка» )
Поэт не видит возможности скорого избавления от гнетущей тоски и бессмысленности бытия:
Ночь, улица, фонарь, аптека, Бессмысленный и тусклый свет. Живи еще хоть четверть века — Все будет так. Исхода нет.
( «Ночь, улица, фонарь, аптека…» )
Но что это? И в этом смрадном болоте мелькает образ мечты, Ее, прекрасной, неземной. Сон это или явь? Или та самая особая реальность, которая ни то, и ни другое, и которой только и жив великий символист?
И каждый вечер, в час назначенный,
(Иль это только снится мне?)
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
( «Незнакомка» )
В этом «страшном мире» даже любовь искажается. Вместо открытости, нежности, смущения, радости она обретает рваные, угловатые формы, ее уже принято скрывать, маскировать под что-то другое:
Но была ты со мной всем презрением юным,
Чуть заметным дрожаньем руки…
Так говорит Блок той, что надменно отвернулась от него, презрительно и делано-недовольно бросив: «И этот влюблен» («В ресторане»). Поэт понимает, что это презрение, холодность — это все напускное, в угоду требованиям холодного, бездушного мира. И она, юная, презрительная, остается все такой же нежной и прекрасной:
Ты рванулась движеньем испуганной птицы,
Ты прошла, словно сон мой легка…
И вздохнули духи, задремали ресницы,
Зашептались тревожно шелка.
Как видение, проскользнула она мимо поэта — и потонула в шуме, крикливости, суете.
А монисто бренчало, цыганка плясала
И визжала заре о любви.
Вот он — голос «страшного мира»: даже о любви он не шепчет, не поет, а визжит…
Стихотворения из цикла «Лики страшного мира» хранят переживания светлой души поэта, которому чужды грубость и пошлость, заполонившая мир. Но чем уродливей гримасы, которые корчит этот мир, тем светлее далекий образ, божественный и ясный, к которому, как к святому источнику, припадают иссохшие губы поэта.
“Страшный мир! Он для сердца тесен!” (по лирике Блока)
Александр Александрович Блок – поэт – символист. Заставляют читателя задуматься, домыслить до конца, постараться самостоятельно найти ответы на жизненно важные вопросы, которые автор задает себе и людям. Каждый смех имеет свою необычную мелодию и ритм, что помогает нам не только представить нарисованную картину, но и услышать и почувствовать все то, что хотел сказать поэт. Нет просто слов, которые ничего не значат, здесь каждая мелочь имеет смысл, без которого наше понимание было бы не совсем полным. На мой взгляд, в своих произведения Блоку важно не только нарисовать реальный мир, но и изобразить всю его глубину, сущность нашей жизни. В цикле стихов “Город” пошлость и мерзость уже не замечаются, души начинают мертветь, что страшно для поэта, который всю жизнь ищет идеал духовной красоты. Он не хочет, чтобы этот процесс продолжался, и взывает к людям, которые еще не совсем омертвели душой.
Лирический герой Блока – рыцарь, певец “Прекрасной Дамы”, идеальный герой, живущий в волшебном мире, способный любить, с пылким сердцем и широкой душой. Его цель— найти Ту, которой он будет служить. Пока это только образ, но, может быть, Она существует и в реальном мире? Проходит время, и наш герой разочаровывается, спускается с облаков на грешную землю и попадает в “страшный мир”, в котором живут сотни таких же разочаровавшихся личностей.
В цикле стихов “Страшный мир” Блок как будто снимает радужную оболочку с нашей жизни и хочет показать реальность. Ему самому больно осознавать, что под ней одна чернота, пошлость и грязь, но самое страшное – признаться, что и он сам является частью этой мерзости. Так что же такое “страшный мир” Блока? Мне кажется, что для него, самым опасным в этом мире являются “мертвецы” — люди, потерявшие самое главное в жизни — душу, они теперь живут только плотью и только для плоти , ” но надо, надо в общество втираться” и отравлять других ядом, ведь плохие поступки никогда не проходят бесследно, они обязательно задевают множество людей.
В цикле “Жизнь моего приятеля” в тридцать лет человек осознает, что сердца нет. Как же с эти жить дальше? Он не способен испытывать самого прекрасного чувства на земле – любви, так как она для него “змеиный рай – бездонной скуки ад”. В “страшном мире” — мире “мертвецов” и природа такая же. Луна, волшебная и таинственная, там – “диск большой, заливавший все в природе нестерпимой желтизной”. Желтизной, значит – враждебностью и пошлой повседневностью. Человек без сердца и без души видит окружающий мир в мерзких тонах:
Вон месяц, как палец, над кровлями громад
Гримасу корчит мне…
/Возвращаясь к стихам цикла “Жизнь моего приятеля”, нужно отметить, что здесь Блок показывает самый страшный грех – отчаяние. Он уверен, что нет ничего страшнее отчаяния. Поэту трудно признаться, что омертвение происходит и с ним, не хочется верить, что и в его жизни записан последний грех, после которого жизнь уже не жизнь.
Говорят черти: “Но толпой мы все, как ангелы чисты”. Черти считают себя ангелами, разве такое возможно в мире, где живут люди, чистые душой и умеющие любить, живущие не только плотью? Конечно, нет! Вот в этом и заключается суть страшного мира, где черти, как ангелы. Даже смерть говорит:
Я отворю. Пускай немного
Еще помучается он.
Смерть не хочет его впускать, потому что это просто “стон”, а не человеческий голос. Уже само название цикла “Страшный мир” заставляет читателя задуматься. “Пляски смерти” — бешеный вихрь, страшный танец. Почему смерть торжествует? Мертвецов все больше, царство смерти растет, ей не нужно плакать, она радуется в своих бешеных плясках. В цикле “Жизнь моего приятеля” Блок фактически рассказывает о самом себе, но, как и любому человеку, ему страшно признаваться, что его жизнь полна “мелочных забот”, а душа “безрадостная и черная”. Поэтому он и пишет о себе, как о каком-то своем приятеле, как будто не его жизнь, а чья то другая превращается в ничего и чья-то чужая душа умирает, но не его самого. Все так ужасно! Человек полностью запутался, жить без сердца просто невозможно, потому что и плоть постепенно погибает.
В “страшном мире” у человека один путь: сначала умирает душа, потом тело, значит, жить невозможно. Этот мир у Блока, на мой взгляд, уж очень ужасен, поэт слишком трагично воспринял реальный мир, увидел всю эту мерзость, и от этого его собственная жизнь стала ужасной. Тьма и грязь затмили все прекрасное. Конечно, он больше не мог видеть света и радости, и от этого, наверное, так рано умер. “Страшный мир” поглотил талантливого поэта и прекрасного человека.
Нашу жизнь можно назвать “страшным миром”, в котором много пошлости и грязи. И все-таки я думаю, что в жизни есть и много светлого, чистого. Важно только разглядеть этот свет среди мглы. Каждый человек должен увидеть свой лучик, не обращая, внимания на попытки “мертвецом” отравить ядом. Главное не потерять свои душу и сердце, тогда будут и силы, чтобы победить весть этот “страшный мир”…
Блок… “Имя твое — птица в руке.
Имя твое — льдинка на языке.
Одно-единственное движение губ.
Имя твое — пять букв…”
И как бы вторя пронзительным строкам Цветаевой, звучит у Блока:
Страшный мир! Он для сердца тесен!
В нем — твоих поцелуев бред,
Темный морок цыганских песен,
Торопливый полет комет!
Наверное, эти стихи связываются с обликом неповторимого поэта России оттого, что он сумел с редкой художественной силой и убедительностью выразить в своем творчестве и себя. Личное и общественное со временем так тесно переплелись в его поэзии, что их невозможно отделить друг от друга.
В легком сердце — страсть и беспечность,
Словно с моря мне подан знак.
Над бездонным провалом в вечность,
Задыхаясь, летит рысак.
Начиная со “Слова о полку Игореве” тема любви слилась с темой родины и стала ведущей в творчестве выдающихся русских писателей. Важной она была и для Блока. Он сумел увидеть в России и тютчевскую тайну, и некрасовскую убогую деревенскую Русь, и летящую вдаль гоголевскую птицу-тройку. Но, пожалуй, ни у одного из писателей патриотическая тема так полно не сомкнулась с любовной, интимной лирикой, как у Блока. Нетрадиционным стал блоковский образ родины-невесты, жены, Прекрасной Дамы, Вечной Женственности. Не как мать любит Блок Россию, а как возлюбленную. Но ее облик постоянно меняется. Прекрасная Дама оборачивается то Незнакомкой то проституткой, являя собой новые и новые лики России. Сначала, как невеста или жена, она напоминает небесную возлюбленную. В стихах “На поле Куликовом” она охраняет спящих воинов.
И когда, наутро, тучей черной
Двинулась орда,
Был в щите
Твой лик нерукотворный
Светел навсегда.
У Блока даже в щит воина, готовящегося к битве, вместо нерукотворного Спаса вписан образ “светлой жены”. Но в лирике поэта его возлюбленная — родина — принимает и другие черты. Блок подсмотрел в ней что-то буйное, хмельное, страстное, что властно прорывается сквозь лик богоизбранной невесты, благочестивой девы.
Там прикинешься ты богомольной,
Там старушкой прикинешься ты,
Глас молитвенный, звон колокольный,
За крестами — кресты да кресты…
Только ладан твой синий и росный Просквозит мне порою иным… Hefr, не старческий лик и не постный Под московским платочком цветным! Нет, родина Блока не смиренная кроткая дева или богомольная старушка, а полная сил и страсти женщина, наделенная “разбойной красой”. Значит, Россия предстает у Блока не только поэтической, одухотворенной и прекрасной, но и нищей — с серыми избами, расхлябанными колеями, острожной тоской, унылой песней ямщика. Здесь в этой контрастности выступает острое противоречие между идеалом и действительностью, которое и порождает трагические предчувствия поэта. Но в то же время Блок верит в будущее отчизны, в то, что она преодолеет все беды и невзгоды. И обрести эту веру ему помогает Гоголь, к которому не раз обращается поэт в своей публицистике. В свое неспокойное, жестокое и противоречивое время сквозь десятилетия слышит Блок взволнованный голос великого писателя XIX века, призывающего русских людей любить не только прекрасную Россию, но и убогую, нищую, переполненную болезнями и страданиями родину. Тревожный мотив летящей птицы-тройки проходит через всю поэзию и публицистику Блока, приобретая новое неожиданное звучание. В статье “Интеллигенция и революция” поэт в “чудном” звоне колокольчика слышит тот возрастающий гул, который предвещает революцию. “Что, если тройка, вокруг которой “гремит и становится ветром разорванный воздух”, — летит прямо на нас?” — писал Блок в 1908 году. Поразителен пророческий дар писателя, который провидит грядущую трагедию России, где прямо “под ногами бешеной тройки” нашли гибель десятки тысяч русских людей. Гоголевская птица-тройка преображается у Блока в “степную кобылицу” в цикле “На поле Куликовом”.
И вечный бой! Покой нам только снится
Сквозь кровь и пыль…
Летит, летит степная кобылица
И мнет ковыль…
И нет конца! Мелькают версты, кручи…
Остановись!
Идут, идут испуганные тучи,
Закат в крови!
Когда читаешь эти стихи, возникает ощущение, что бешеная, захлебывающаяся скачка, которую невозможно остановить, должна завершиться катастрофой. Россия неудержимо несется к своим страшным годам. Это прозрение Блока особенно подчеркивается последними строками, которые означают уже не только человеческий бунт, но и бунт неба. Как новое пророчество о будущем, появляется у Блока новый образ Возлюбленной — России: “пьяная Русь”, “разбойная краса”, “роковая, родная страна”.
Тебя жалеть я не умею
И крест свой бережно несу…
Какому хочешь чародею
Отдай разбойную красу!
Пускай заманит и обманет, — Не пропадешь, не сгинешь ты, И лишь забота затуманит Твои прекрасные черты…
Да, любовь несовместима с жалостью, она же дает поэту твердую веру в Россию, в то, что она выстоит, не погибнет, несмотря на кровь и страдания. Пусть будет больше одной слезой, но все равно все те же “лес и поле, да плат узорный до бровей” — у России. Кровавый отсвет от дней войны и “дней свободы” не может затуманить ее “прекрасные черты”. В замечательном стихотворении “Грешить бесстыдно, беспробудно” с жестоким реализмом изображается то злое, низкое, подлое и пошлое, что есть в России. Изображено в дальнейшем и лицо, которое олицетворяет здесь эти качества, несколько раз крестится, целуя “столетний бедный и зацелованный оклад”, кладет грошик, а дома на тот же грош обсчитывает ближнего и, икнув, отпихивает голодного пса от двери, чтобы затем “на перины пуховые в тяжелом завалиться сне”. Много душевных сил и истинной любви нужно иметь поэту, чтобы и после этого сказать:
Да, и такой, моя Россия,
Ты всех краев дороже мне.
Верно заметил Гумилев, что из некрасовских заветов любить отчизну “с печалью и гневом” Блок принял только первый. Страшная, пьяная, преступная Россия, предстающая в стихах Блока, не убивает светлых, оптимистических надежд поэта на великое будущее родной страны. Его волнуют не политические судьбы России, а спасение ее живой души. Может быть, поэтому Блок находит образ, издавна символизирующий любовь и добро, которые все-таки должны воцариться в мире. Это образ Христа — Сына .Человеческого, который так же, как и художественное воплощение Вечной Женственности, возникает в интимно-личных переживаниях поэта. Блок знал, что политическая реакция преходяща; что через нее придется выйти на путь борьбы за вселенскую идею. И тогда сквозь “тьму исторической ночи” проникнут в души людей лучи нового мира. И этот свет, означающий духовно-нравственный поиск народа, несет в себе образ Христа.
Христос! Родной простор печален,
Изнемогаю на кресте.
И челн твой будет ли причален
К моей распятой высоте?
В этом риторическом вопросе звучат и боль, и отчаяние, и надежда. Здесь появляется и развивается мотив “сораспи-нания” с родиной, которая всегда была для Блока и смыслом, и целью его поэзии. Образ России в душе поэта “светел навсегда”. Он давал ему силу, рождал волю к жизни, внушал надежду. Поэтому и сейчас по-прежнему
Горит звезда Вифлеема
Так светло, как любовь моя.
Образ «страшного мира» возникает в лирике Александра Блока в годы первой русской революции, когда поэт начинает критически относиться к философской и эстетической концепции символизма. Его уже не устраивают прежние идеалы, но, ощущая себя в тупике, Блок мучается от сознания несовершенства и дисгармонии мира, не зная, что этому противопоставить. Катастрофичность мира принимает реальное, земное воплощение: это жизнь большого города, который представляется Блоку средоточием греха. В цикле «Город», объединяющем стихи 1904–1908 годов, развиваются традиции гоголевского «Невского проспекта» и образа Петербурга Достоевского: в стихах появляются герои городского «дна», блудницы, пьяницы, рабочие. В этом городе доминирует серый цвет:
Город в красные пределы
Мертвый лик свой обратил,
Серо-каменное тело
Кровью солнца окатил…
Еще прекрасно серое небо,
Еще безнадежна серая даль…
На серые камни ложилась дремота – Город подавляет своим равнодушием, его жители – «серые виденья мокрой скуки», по вечерам «серые прохожие усердно проносили груз вечерних сплетен, усталых стертых лиц» («Повесть»). Особенно обострены социальные контрасты, и доминирующему серому цвету противопоставлен красный – цвет тревоги, цвет крови, а затем и революции. Еще один цвет символического значения – желтый, мертвенный, цвет беды и болезни. И в этой символике цветов особенно четок контраст нищеты и богатства, социальные противоречия, выливающиеся в человеческие трагедии. Об этом – в стихотворениях «Фабрика», «Сытые», цикле «Пляски смерти». Фабрика предстает страшным чудовищем, олицетворением какой-то темной силы, вынуждающей народ «согнуть измученные спины». Этот страшный образ – «недвижный кто-то, черный кто-то» – враждебен как народу, обманутому и осмеянному, так и лирическому герою Блока. Такой же социальный контраст в стихотворении «Сытые». Паразитическое существование избранных закончилось, и это вызывает у них бурю негодования: Ведь опрокинуто корыто, Встревожен их прогнивший хлев!
Теперь им выпал скудный жребий:
Их дом стоит неосвещен,
И жгут им слух мольбы о хлебе
И красный смех чужих знамен!
Протест против бездуховности, мещанства звучит и в противопоставлении «сытым» детей – символа будущего, душевной чистоты и веры. Но дети в этом обществе чаще всего несчастны. Примером этого могут служить такие стихотворения, как «Повесть» и «Из газет», «Плачет ребенок». Мать-самоубийца, оставившая детей «доброму человеку, толстой соседке», не объясняет причин своего поступка, но стихотворение производит сильное впечатление наивностью ничего не понимающих детей и обреченностью, которую понимает автор («Из газет»). В другом случае также непонятны причины самоубийства героини, много недосказанности, таинственности («Повесть»), но главное – та же трагедия малого ребенка, оставшегося сиротой в этом враждебном и жестоком мире.
Что в будущем? Взрыв социальных потрясений, о котором говорится, например, в стихотворении «Митинг». Герой – пропагандист, уверенный в своей правоте, он пока не понят толпой. Он «серый, как ночные своды», у него «тусклые зрачки», но, хотя он «говорил умно и редко», «те, внизу, не понимали ни чисел, ни имен». Так же непонятен он пока и поэту, но после случайного убийства героя в толпе отношение к нему автора меняется, как меняется лицо убитого.
И в тишине, внезапно вставшей,
Был светел круг лица.
Был тихий ангел пролетавший,
И радость без конца.
И были строги и спокойны
Открытые зрачки…
Даже не понимая до конца героя революции, поэт рисует величие его смерти, уважая в нем борца за идею, погибшего ради «дыхания свободы». И все же идеи мятежа пока не разделяются Блоком, он еще не знает, как будут развиваться события, чувствует тупик буржуазной бездуховности, но не знает возможности выхода из этого тупика. Отсюда – бесцельное времяпрепровождение в кабаках, у трактирной стойки.
Я пригвожден к трактирной стойке.
Я пьян давно.
Мне все равно.
(«Я пригвожден к трактирной стойке…»)
Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века –
Все будет так. Исхода нет.
(Из цикла «Пляски смерти»)
Мотив апатии, безволия, ностальгии по ушедшему счастью и безысходности звучит во многих стихотворениях цикла «Страшный мир», и поэту потребуется много душевных сил и мужества, чтобы преодолеть в себе слабость, подняться до стремления обрести жизненные силы, иные духовные опоры. Он придет к этому, осознав необходимость активного восприятия жизни, проникшись чувством родины как источника нравственного развития.
Образ «страшного мира» возникает в лирике Александра Блока в годы первой русской революции, когда поэт начинает критически относиться к философской и эстетической концепции символизма. Его уже не устраивают прежние идеалы, но ощущая себя в тупике, Блок мучается от сознания несовершенства и дисгармонии мира, не зная, что этому противопоставить. Катастрофичность мира принимает реальное, земное воплощение: это жизнь большого города, который представляется Блоку средоточием греха. В цикле «Город», объединяющем стихи 1904-1908 годов, развиваются традиции гоголевского «Невского проспекта» и образа Петербурга Достоевского: в стихах появляются герои городского «дна», блудницы, пьяницы, рабочие. В этом городе доминирует серый цвет Город в красные пределы
Мертвый лик свой обратил.
Серо-каменное тело
Кровью солнца окатил…
Еще прекрасно серое небо,
Еще безнадежна серая даль…
– На серые, камни ложилась дремота – Город подавляет своим равнодушием, его жители – «серые виденья мокрой скуки», по вечерам «серые прохожие усердно проносили.груз вечерних сплетен, усталых стертых лиц» («Повесть»), Особенно обострены социальные контрасты, и доминирующему серому цвету противопоставлен’ красный – цвет тревоги, цвет крови, а затем и революции. Еще один цвет символического значения – желтый: мертвенный, цвет беды и болезни. И в этой символике цветов особенно четок контраст нищеты и богатства, социальные противоречил, выливающиеся в человеческие трагедии. Об этом – в стихотворениях «Фабрика», «Сытые», цикле «Пляски смерти». Фабрика предстает страшным чудовищем, олицетворением какой-то темной силы, вынуждающей народ «согнуть измученные спины». Этот страшный образ – «недвижный (кто- то, черный кто-то» – враждебен как- народу, обманутому и осмеянному, так и лирическому герою Блока. Такой же социальный контраст в стихотворении «Сытые». Паразитическое существование избранных закончилось, и это вызывает у них бурю негодования: Ведь опрокинуто корыто, Встревожен их прогнивший хлев! Теперь им выпал скудный жребий:
Их дом стоит неосвещен,
И жгут им слух мольбы о хлебе
И красный смех чужих знамен!
Протест против бездуховности, мещанства звучит и в противопоставлении «сытым» детей – символа будущего, душевной чистоты и веры. Но дети в этом обществе чаще всего несчастны. Примером этого могут служить такие стихотворения, как «Повесть», «Из газет» и «Плачет ребенок». Мать-самоубийца, оставившая детей «доброму человеку, толстой соседке», не объясняет причин своего поступка, но стихотворение производит сильное впечатление из-за наивности ничего не понимающих детей и обреченности, которую понимает автор («Из газет»). В другом случае также непонятны причины. самоубийства героини, много недосказанности, таинственности («Повесть»), но главное – та же трагедия малого ребенка, оставшегося сиротой в этом враждебном и жестоком мире.
Что в будущем?-Взрыв социальных потрясений, о котором говорится, например, в стихотворении «Митинг». Герой – пропагандист, уверенный в своей правоте, он пока не понят толпой. Он «серый, как ночные своды», у него «тусклые зрачки», но хотя он «говорил умно и редко», «те, внизу, не понимали ни чисел, ни имен». Так же непонятен он пока и поэту, но после случайного убийства героя е толпе отношение к нему автора меняется, как меняется лицо убитого. И в тишине, внезапно вставшей,
Был светел круг лица.
Был тихий ангел пролетавший,
И радость без конца.
И были строги и спокойны
Открытые зрачки…
Даже не понимая до конца героя революции, поэт рисует величие его смерти, уважая в нем борца за идею, погибшего ради «дыхания свободы». И все же идеи мятежа пока не разделяются Блоком, он еще не знает, как будут развиваться события, чувствует тупик буржуазной бездуховности, но не знает возможности выхода из этого тупика. Отсюда бесцельное времяпрепровождение в кабаках, у трактирной стойки. Я пригвожден к трактирной стойке.
Я пьян давно.
Мне все равно. («Я пригвожден к трактирной стойке…») Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века –
Все будет так. Исхода нет.
(Из цикла «Пляски смерти»)
Мотив апатии, безволия, ностальгии по ушедшему счастью и безысходности звучит во многих стихотворениях цикла «Страшный мир», и поэту потребуется много душевных сил и мужества, чтобы преодолеть в себе слабость, подняться до стремления обрести жизненные силы, иные духовные опоры. Он придет к этому, осознав необходимость активного восприятия жизни, проникшись чувством родины как источника нравственного развития.
А. Блок: путь от «Стихов о Прекрасной Даме» к циклу «Страшный мир». Лики «страшного мира»: стихотворение «Фабрика»; цикл стихов о городе и горожанах. Прекрасная Дама и Незнакомка — один образ в двух ипостасях. Заключение.
Александр Блок был поэтом, который не отделял свою жизнь от творчества. Поэтому его стихи можно с полным правом назвать зеркалом, в котором необыкновенно отчетливо отражаются все чувства, мысли и переживания автора. Лирический герой его произведений вместе со своим создателем заблуждался, радовался, отрицал, приветствовал и таким образом прошел трудный путь от «Стихов о Прекрасной Даме» до цикла «Страшный мир».
Спуститься с заоблачных высей, из зазвездного мира в серые городские будни было нелегко. Блок не сразу смог «увидеть» окружающий его мир. Только постепенно к нему пришло понимание того, что на свете существуют не только он и его Небесная Дева, но — и люди, их заботы и тяготы.
Впервые это произошло с ним тогда, когда он написал свое стихотворение «Фаб-рика». Тогда люди явились ему как спины, отягощенные непосильным бременем:
Мы миновали все ворота И в каждом видели окне, Как тяжело лежит работа На каждой согнутой спине.
Блок впервые понял как глубоко несчастно большинство окружающих его знакомых и незнакомых людей. Это было для него ново: до этого он знал и писал, только о томительно прекрасных страданиях, причиненных любовью. Это внезапное осознание трагичности человеческого существования вылилось у Блока в целый цикл стихов, который он назвал «Страшный мир».
В этом цикле перед читателем проходит целая вереница ликов того страшного повседневного мира, в котором неожиданно очутился поэт. Олицетворением «страшного мира» блоковских стихов стал город. Блок даже создал особый образ — образ человека, истертого городом, городского неудачника, чердачного жителя, от лица которого он и написал такие стихи, как «В октябре», «После ночной попойки», «Окна во двор»,
«Хожу, брожу понурый…», «На чердаке» и т.д., где великолепно уловлены интонации этих людей:
Да и меня без всяких поводов Загнали па чердак, Никто моих не слушал доводов, И вышел мой табак.
Об этом же и стихотворение «Как тяжко мертвецу среди людей». В нем появляется образ чиновника-мертвеца, винтика большой государственной машины, который не способен чувствовать, радоваться. Он ведет обычную внешнюю жизнь: ходит на службу, посещает балы, разговаривает, улыбается, но он мертв, потому что не испытывает никаких чувств.
Тему городских неудачников Блок продолжает стихами об униженных, угнетенных, обездоленных людях. Их жизнь — это также один из ликов окружающего «страшного» мира. Этой теме посвящено стихотворение «На железной дороге». Железная дорога здесь — образ символический. Перед читателем проходит железная дорога жизни, путь, лишенный доброты, человечности, духовности. По этой дороге едут люди, мелькают в окнах вагонов их лица — «сонные, с ровным взглядом», безразличные ко всему. А “под насыпью, во рву некошеном”, лежит женщина, раздавленная “любовью, грязью иль колесами”, раздавленная жизнью. Еще более остро воспринимается трагедия раздавленной женщины на фоне описания ее радужных надежд:
Бывало, шла походкой чинною На шум и свист за ближним лесом. Всю обойдя платформу длинную, Ждала, волнуясь, под навесом. Три ярких глаза набегающих -Нежней румянец, круче локон: Быть может, кто из проезжающих Посмотрит пристальней из окон…
Далее Блок показывает, как все эти девичьи надежды постепенно сходили на нет:
Так мчалась юность бесполезная, В пустых мечтах изнемогая… Тоска дорожная, железная Свистела, сердце надрывая…
Претерпевает изменения в стихах этого цикла и образ Прекрасной Дамы. Вместо нее Блок изображает теперь Незнакомку — звезду, которая упала на грязную землю и, воплотившись в женщину, захотела не поклонения, но вина и объятий.
Уйдя в своих стихотворениях от образа Прекрасной Дамы Блок как будто впервые узнает, что на свете есть отнюдь не лучезарные женщины. «Бешенство объятий», «ночные желания» — эти слова появляются у него только теперь. В 1904 году у него в стихах впервые появляется слово «блудница».
Однако чем сильнее Блок хотел почувствовать грязь жизни, разглядеть ее «страшные лики», тем сильнее и светлее становилась его лирика. При всем его стремлении загрязниться житейское не прилипало к нему.
Его поэзия была трагической, но отнюдь не становилась пессимистичной, не отрицала жизнь и не наполнялась беспросветным отчаянием. Даже в самых мрачных из его стихотворений обязательно присутствовала искорка веры в будущее. И пусть лирический герой погибает в неравной борьбе с окружающей действительностью, все равно сама гибель его героична, поскольку освещает путь следующим поколениям.
Обращаясь к традициям русской литературы, Блок говорил: «Великие художники — Пушкин, Гоголь, Достоевский, Толстой — погружались во мрак, но они же имели силы пребывать и таиться в этом мраке: ибо они верили в свет. Они знали свет. Каждый из них, как весь народ, выносивший их под сердцем, скрежетал зубами во мраке, отчаянии, часто злобе. Но они знали, что рано или поздно все будет по-новому, потому что жизнь прекрасна». Таким же великим художником, знавшим, что жизнь прекрасна, и верившим в свет будущего, был и Александр Блок.
Название: Лики страшного мира в поэзии А. А.Блока
Раздел: Сочинения по литературе и русскому языку
Тип: сочинение
Лики страшного мира в поэзии А. А.Блока
Автор: Блок А.А.
Социальная тематика занимает немалое место в лирики А.А. Блока. Причем обращение к гражданским мотивам накануне первой русской революции 1905 года обусловило возникновение реалистических красок в стихах певца Прекрасной Дамы. Было бы ошибкой узко понимать под «страшным миром» Блока один мир Буржуазии и считать поэт обличителем капиталистического строя. Стихи второго периода творчества Блока, затрагивая общественные темы, продолжали развивать мысль, которая волновала его и раньше, – это резко неприятие бездуховности, пошлости в окружающей жизни, которые могут быть вызваны не только торжеством толстых кошельков, но и жестокостью человеческих душ или неумением увидеть, понять прекрасное, чего так боялся герой «Стихов о Прекрасной Даме».
Блок социальные проблемы продолжает переводить в мистический план, выделяя в них извечные вопросы жизни. Так, если бы стихотворение «Фабрика» не имело названия, то читателю было бы трудно догадаться, о чем конкретно идет речь. Предметные образы вроде бы создают впечатление фабрики, но это слово не звучит в тексте. Не определена и социальная принадлежность лирических персонажей стихотворения, это просто люди, а не рабочие. Они названы «нищими», но не в значении «бедные», а скорее, «обездоленные». Ощущение недоговоренности усиливает упоминание «недвижного кого-то», «черного кого-то» предстает как символ власти над людьми, заставляющей их безропотно подчиняться. Так обобщенностью образов поэт конкретную картину фабрики преобразует в символическую. Реальный и символические планы постоянно совмещаются. Создана атмосфера загадочности. В строке «Он медным голосом зовет» сливаются представления о заводском гудке и голосе рока, власти жизни, действительности над человеком. Эпитет «медный» ассоциируется с равнодушием, царящим в мире.
Отмечаем и цветовую символику в поэтике произведения: эпитет «черный» нагнетает атмосферу страха и безнаказанности зла, «жолтый» – значит мертвящий, бездушный. Причем в поэтике Блока эпитет «жолтый» имеет особый смысл. Желтокровием поэт назвал отсутствием духовности, нравственное одичание, животную сытость мещанского существования. «Желтое – это все, что отвердело и застыло кондовым обычаем, мертвым догматом, все неподвижное, бестревожное, отказавшееся от борьбы, безразличное к будущему…» – как говорил известный блоковед В. Орлов. Характерно, что «нищим» не присваивается никакого цвета, они «никакие», то есть бесцветные по духу. Возможно, Блок еще не мог определить, какое будущее они себе выберут, да и сами ли они будут его выбирать.
В стихотворении есть лирическое «я», как практически и во всех произведениях Блока (сравним, например, у Пушкина и Лермонтова часто мысли передаются от третьего лица, присутствует определенная объективность изложения). Лирический герой Блока в «Фабрике» как бы находится над городом, он и не с «черным», но и не с «нищими». «Я слышу все с моей вершины», – поэт видит гораздо больше за обычной картиной фабрики, в его прозрении открываются жестокость и несправедливость всего мира по отношению к людям. И название стихотворения перерастает в символ злой действительности, рока, судьбы человека – раба.
Среди лирических персонажей появляются простые люди, его современники, в том числе рабочие, городские бедняки. Например, стихотворение «Из газет», само название которого заявляет о его злободневности, было написано на сюжет из газетной хроники происшествий. В нем описана судьба несчастной женщины, которая «сама на рельсы легла»,наверное, не вынеся тяжкого существования, унижения и мерзости. И даже дети не смогли остановить ее. Трагизм происходящего подчеркивается тем, что в день смерти героиня «встала в сияньи». Алогизмом звучит последняя строка: «Мамочке хорошо. Мама умерла». И это заставляет нас еще острее почувствовать ужас жизни, когда только смерть становится источником света и красоты. Жутко и то, что кажущиеся невероятными события являются заурядным городским происшествием, набранным мелким шрифтом газетного столбца, на которое и внимание никто не обратит.
Автор пересказывает нам грустную житейскую историю, стараясь сохранить беспристрастность. Здесь отсутствует музыкально – лирическое начало, создаваемое стихотворным размером дольником. Почти нет неточных рифм для создания атмосферы таинственности и недоговоренности, как в «Стихах о Прекрасной Даме». Ритм стихотворения характеризует «угловатость», присущая прозе. Сугубо бытовая лексика противостоит отвлеченно мистическим фразам поэзии символизма. Если и возникают отдельные романтические краски, то лишь для усиления контраста с кошмарной действительностью, окружающих героев.
В дни революции 1905 года в лирике блока впервые с такой последовательностью возникают гражданские темы и мотивы. Однако за каждой зарисовкой революционных событий у Блока, как правило, стояла более глубокая проблема, чем просто отражение происходящего на улица Петербурга. Так, хотя толчком к созданию стихотворения «Митинг» и послужила, скорее всего, одна из сцен тех горячих дней, но основу его составляют размышления Блока о свободе вообще, не только политической.
Достоверность происходящего утверждается созданием иллюзии присутствия лирического героя на месте событий, о чем свидетельствуют повествования от первого лица, звуковая образность. Динамика событий, усиливают чувство того, что в жизни все преходяще, передана эпитетом «в беглом свете», особыми синтаксическими конструкциями (многосоюзием, паузами).
И все же обращение Блока к революционной тематике говорит о том, что поэт глубоко переживал судьбоносные для России события, он сердцем постиг голод голодных и сытость сытых. Тема «страшного мира» не могла не возникнуть в его лирике, вызвав тяжелые раздумья о будущем отечества, как и в душе каждого неравнодушного человека.
?
План
I. Таинственная и мистическая реальность поэзии Блока.
II. Противоречия между желаемым и действительным.
1. Трагические ноты цикла «Лики страшного мира».
2. Отражение бессмысленности бытия в стихотворениях Блока.
3. Образ мечты среди смрада и пошлости.
4. Холодность в угоду требованиям бездушного мира.
III. «Лики страшного мира» – переживания светлой души поэта.
Поэт-символист «серебряного века» Александр Блок создал в своих стихотворениях особую, таинственную и мистическую реальность. И эта реальность полна противоречий и парадоксов.
Мир, к которому стремится душа Блока, – это мир Прекрасной Дамы, мир гармонии, любви и красоты. Но мир, окружающий поэта, – это беспокойный, «перекосившийся», больной, «страшный мир».
В произведениях цикла «Лики страшного мира» звучат трагические ноты, преобладает настроение тоски, уныния. Мало что радует автора, скорее, неприятно поражает, ужасает, вызывает омерзение. Вокруг него мир сходит с ума. Истинные ценности – добро, вера, любовь, красота – подменяются напыщенными лозунгами, пустыми словами, грубостью, развратом, пьянством, охладением и ожесточением человеческих душ:
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.
(«Незнакомка»)
И нет просвета никакого в этой тьме, и даже небесам уже нет дела до погибающей земли:
А в небе, ко всему приученный,
Бессмысленно кривится диск.
(«Незнакомка»)
Поэт не видит возможности скорого избавления от гнетущей тоски и бессмысленности бытия:
Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века —
Все будет так. Исхода нет.
(«Ночь, улица, фонарь, аптека…»)
Но что это? И в этом смрадном болоте мелькает образ мечты, Ее, прекрасной, неземной. Сон это или явь? Или та самая особая реальность, которая ни то, и ни другое, и которой только и жив великий символист?
И каждый вечер, в час назначенный,
(Иль это только снится мне?)
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
(«Незнакомка»)
В этом «страшном мире» даже любовь искажается. Вместо открытости, нежности, смущения, радости она обретает рваные, угловатые формы, ее уже принято скрывать, маскировать под что-то другое:
Но была ты со мной всем презрением юным,
Чуть заметным дрожаньем руки…
Так говорит Блок той, что надменно отвернулась от него, презрительно и делано-недовольно бросив: «И этот влюблен» («В ресторане»). Поэт понимает, что это презрение, холодность – это все напускное, в угоду требованиям холодного, бездушного мира. И она, юная, презрительная, остается все такой же нежной и прекрасной:
Ты рванулась движеньем испуганной птицы,
Ты прошла, словно сон мой легка…
И вздохнули духи, задремали ресницы,
Зашептались тревожно шелка.
Как видение, проскользнула она мимо поэта – и потонула в шуме, крикливости, суете.
А монисто бренчало, цыганка плясала
И визжала заре о любви.
Вот он – голос «страшного мира»: даже о любви он не шепчет, не поет, а визжит…
Стихотворения из цикла «Лики страшного мира» хранят переживания светлой души поэта, которому чужды грубость и пошлость, заполонившая мир. Но чем уродливей гримасы, которые корчит этот мир, тем светлее далекий образ, божественный и ясный, к которому, как к святому источнику, припадают иссохшие губы поэта.
Главная
Сочинения по литературе
Лики страшного мира в поэзии Блока – сочинение
Образ «страшного мира» возникает в лирике Александра Блока в годы первой русской революции, когда поэт начинает критически относиться к философской и эстетической концепции символизма. Его уже не устраивают прежние идеалы, но, ощущая себя в тупике, Блок мучается от сознания несовершенства и дисгармонии мира, не зная, что этому противопоставить. Катастрофичность мира принимает реальное, земное воплощение: это жизнь большого города, который представляется Блоку средоточием греха. В цикле «Город», объединяющем стихи 1904–1908 годов, развиваются традиции гоголевского «Невского проспекта» и образа Петербурга Достоевского: в стихах появляются герои городского «дна», блудницы, пьяницы, рабочие. В этом городе доминирует серый цвет:
Город в красные пределы
Мертвый лик свой обратил,
Серо-каменное тело
Кровью солнца окатил…
Еще прекрасно серое небо,
Еще безнадежна серая даль…
На серые камни ложилась дремота – Город подавляет своим равнодушием, его жители – «серые виденья мокрой скуки», по вечерам «серые прохожие усердно проносили груз вечерних сплетен, усталых стертых лиц» («Повесть»). Особенно обострены социальные контрасты, и доминирующему серому цвету противопоставлен красный – цвет тревоги, цвет крови, а затем и революции. Еще один цвет символического значения – желтый, мертвенный, цвет беды и болезни. И в этой символике цветов особенно четок контраст нищеты и богатства, социальные противоречия, выливающиеся в человеческие трагедии. Об этом – в стихотворениях «Фабрика», «Сытые», цикле «Пляски смерти». Фабрика предстает страшным чудовищем, олицетворением какой-то темной силы, вынуждающей народ «согнуть измученные спины». Этот страшный образ – «недвижный кто-то, черный кто-то» – враждебен как народу, обманутому и осмеянному, так и лирическому герою Блока. Такой же социальный контраст в стихотворении «Сытые». Паразитическое существование избранных закончилось, и это вызывает у них бурю негодования: Ведь опрокинуто корыто, Встревожен их прогнивший хлев!
Теперь им выпал скудный жребий:
Их дом стоит неосвещен,
И жгут им слух мольбы о хлебе
И красный смех чужих знамен!
Протест против бездуховности, мещанства звучит и в противопоставлении «сытым» детей – символа будущего, душевной чистоты и веры. Но дети в этом обществе чаще всего несчастны. Примером этого могут служить такие стихотворения, как «Повесть» и «Из газет», «Плачет ребенок». Мать-самоубийца, оставившая детей «доброму человеку, толстой соседке», не объясняет причин своего поступка, но стихотворение производит сильное впечатление наивностью ничего не понимающих детей и обреченностью, которую понимает автор («Из газет»). В другом случае также непонятны причины самоубийства героини, много недосказанности, таинственности («Повесть»), но главное – та же трагедия малого ребенка, оставшегося сиротой в этом враждебном и жестоком мире.
Что в будущем? Взрыв социальных потрясений, о котором говорится, например, в стихотворении «Митинг». Герой – пропагандист, уверенный в своей правоте, он пока не понят толпой. Он «серый, как ночные своды», у него «тусклые зрачки», но, хотя он «говорил умно и редко», «те, внизу, не понимали ни чисел, ни имен». Так же непонятен он пока и поэту, но после случайного убийства героя в толпе отношение к нему автора меняется, как меняется лицо убитого.
И в тишине, внезапно вставшей,
Был светел круг лица.
Был тихий ангел пролетавший,
И радость без конца.
И были строги и спокойны
Открытые зрачки…
Даже не понимая до конца героя революции, поэт рисует величие его смерти, уважая в нем борца за идею, погибшего ради «дыхания свободы». И все же идеи мятежа пока не разделяются Блоком, он еще не знает, как будут развиваться события, чувствует тупик буржуазной бездуховности, но не знает возможности выхода из этого тупика. Отсюда – бесцельное времяпрепровождение в кабаках, у трактирной стойки.
Я пригвожден к трактирной стойке.
Я пьян давно.
Мне все равно.
(«Я пригвожден к трактирной стойке…»)
Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века –
Все будет так. Исхода нет.
(Из цикла «Пляски смерти»)
Мотив апатии, безволия, ностальгии по ушедшему счастью и безысходности звучит во многих стихотворениях цикла «Страшный мир», и поэту потребуется много душевных сил и мужества, чтобы преодолеть в себе слабость, подняться до стремления обрести жизненные силы, иные духовные опоры. Он придет к этому, осознав необходимость активного восприятия жизни, проникшись чувством родины как источника нравственного развития.
Тема «страшного мира» – сквозная в творчестве поэта. Глубинная суть ее следующая: человек, живущий в «страшном мире» испытывает на себе его тлетворное воздействие, теряет нравственные ценности, трагически переживает ощущение собственной греховности, безверия, опустошенности, смертельной усталости. Наиболее полно эта тема раскрывается в стихотворениях, вошедших в цикл «Страшный мир» (1909— 1916).
Настроение поэта можно ощутить уже в первом стихотворении Блока «К Музе». Свой дар поэта уже не воспринимается им, как чудо. Нет, быть поэтом в «страшном мире»-это мука:
Для иных ты – и Муза, и чудо. Для меня ты – мученье и ад.
Поэт хочет стать врагом своей Музе для того, чтобы не петь более о том, что видит он вокруг себя. А вокруг поэта только «шум и звон однообразный» и городская суета. Безысходность, отчаяние – вот чувства, одолевающие героя. Он ощущает себя живым мертвецом, потерявшим вкус к жизни, потерявшим веру и надежду:
Как тяжело ходить среди людей
И притворяться непогибшим,
И об игре трагических страстей
Повествовать еще не жившим.
Почему же Блок называет этот мир страшным? Потому что за каждым углом в нем нас подстерегает смерть. Смерть пропитала все вокруг. И даже существа, населяющие этот мир, вовсе не люди, а мертвецы:
Как тяжко мертвецу среди людей Живым и страстным притворяться! Но надо, надо в общество втираться Скрывая для карьеры лязг костей…
Трагическое мироощущение поэта чувствуется и в стихотворении «Миры летят. Года летят. Пустая…», основная тема которого – невозможность счастья в этом безумном мире. Говоря о нашей жизни, поэт использует символ волчка:
Запущенный куда-то, как попало, Летит, жужжит, торопится волчок!
Как не сойти с ума? Поэт указывает выход. Он есть -забыться и перестать наблюдать за сменой «пестрой придуманных причин, пространств, времен».
В стихотворении «В ресторане» происходит еще одна потеря поэта. Это как бы завершение пути, которым движется идеал женской красоты в лирике А.Блока. Путь был непростым: из заоблачных высот – во мрак и вертеп земной жизни. Героиня, идя по ступеням вниз, на этом пути утрачивает таинство своей неземной красоты, все более проступают в ее облике черты не только земной, но даже приземленной женщины. Она из предмета поклонения и обожания стала предметом купли-продажи.
Стихотворение «Ночь, улица, фонарь, аптека…» входит в маленькую поэму «Пляски смерти», включенную в цикл «Страшный мир». Тема подсказана названием поэмы, жизнь лирического героя подобна смерти. Рубленый ритм ее как тяжелая поступь. Это стихотворение – блистательный образец того, как синтаксическими средствами автор способен передать свой замысел.
Первые две строки – бессоюзное сложное предложение, состоящее из пяти назывных. Первые четыре состоят только из существительных, лишенных определений, дана только констатация предметов вещественного мира. Так возникает картина мертвой неподвижности. Вторая строка построена иначе, у существительного «свет» сразу два определения, но они «гасят» этот свет, он «бессмысленный и тусклый», а рифма к этому слову уничтожает пятно света, очерченное фонарем в непроглядной тьме ночи.
Ничего не способна изменить и четверть века – время, отпущенное для обновления жизни приходом нового поколения, а лирический герой за этот срок превратится в дряхлого старика. Безжизненные удары усилены в четвертой строке повтором звуков «д» и «т». Нет спасения, даже смерть не освободит от страданий не отпускающей душу безысходности.
Вторая строфа зеркально отражает первую, появляются глаголы, но мрачный мир не оживляется действием, так как эти глаголы в будущем лице только утверждают непременность совершения событий, делают безнадежность полной: «умрешь», «начнешь», «повторится».
Впечатление безнадежности перерастает в чувство тупика, это выражено образами, навевающими холод, леденящий душу: «ледяная рябь канала», холод, пробирающий до костей. Слово «фонарь» становится в последней строке заключительным: замкнутое пространство улицы по-прежнему ограничено пятном тусклого света, падающего от фонаря. Бессмысленное кружение по замкнутому миру безысходности, выхода из которого нет и не будет.
Александр Блок убежден в том, что крушение старой жизни неизбежно. Но что придет на смену ей? Такой вопрос задает Блок грядущим поколениям.
Будьте ж довольны жизнью своей,
Тише воды, ниже травы!
О, если б знали, дети вы,
Холод и мрак грядущих дней!
Но все же поэт не признает торжества «страшного мира» и не капитулирует перед ним. Неслучайно в цикле «Ямбы», где продолжилась эта тема безысходности поэт говорил:
О, я хочу безумно жить: Все сущее – увековечить, Безличное – вочеловечить, Несбывшееся – воплотить!
Социальная тематика занимает немалое место в лирики А.А. Блока. Причем обращение к гражданским мотивам накануне первой русской революции 1905 года обусловило возникновение реалистических красок в стихах певца Прекрасной Дамы. Было бы ошибкой узко понимать под «страшным миром» Блока один мир Буржуазии и считать поэт обличителем капиталистического строя. Стихи второго периода творчества Блока, затрагивая общественные темы, продолжали развивать мысль, которая волновала его и раньше, – это резко неприятие бездуховности, пошлости в окружающей жизни, которые могут быть вызваны не только торжеством толстых кошельков, но и жестокостью человеческих душ или неумением увидеть, понять прекрасное, чего так боялся герой «Стихов о Прекрасной Даме».
Блок социальные проблемы продолжает переводить в мистический план, выделяя в них извечные вопросы жизни. Так, если бы стихотворение «Фабрика» не имело названия, то читателю было бы трудно догадаться, о чем конкретно идет речь. Предметные образы вроде бы создают впечатление фабрики, но это слово не звучит в тексте. Не определена и социальная принадлежность лирических персонажей стихотворения, это просто люди, а не рабочие. Они названы «нищими», но не в значении «бедные», а скорее, «обездоленные». Ощущение недоговоренности усиливает упоминание «недвижного кого-то», «черного кого-то» предстает как символ власти над людьми, заставляющей их безропотно подчиняться. Так обобщенностью образов поэт конкретную картину фабрики преобразует в символическую. Реальный и символические планы постоянно совмещаются. Создана атмосфера загадочности. В строке «Он медным голосом зовет» сливаются представления о заводском гудке и голосе рока, власти жизни, действительности над человеком. Эпитет «медный» ассоциируется с равнодушием, царящим в мире.
Отмечаем и цветовую символику в поэтике произведения: эпитет «черный» нагнетает атмосферу страха и безнаказанности зла, «жолтый» – значит мертвящий, бездушный. Причем в поэтике Блока эпитет «жолтый» имеет особый смысл. Желтокровием поэт назвал отсутствием духовности, нравственное одичание, животную сытость мещанского существования. «Желтое – это все, что отвердело и застыло кондовым обычаем, мертвым догматом, все неподвижное, бестревожное, отказавшееся от борьбы, безразличное к будущему…» – как говорил известный блоковед В. Орлов. Характерно, что «нищим» не присваивается никакого цвета, они «никакие», то есть бесцветные по духу. Возможно, Блок еще не мог определить, какое будущее они себе выберут, да и сами ли они будут его выбирать.
В стихотворении есть лирическое «я», как практически и во всех произведениях Блока (сравним, например, у Пушкина и Лермонтова часто мысли передаются от третьего лица, присутствует определенная объективность изложения). Лирический герой Блока в «Фабрике» как бы находится над городом, он и не с «черным», но и не с «нищими». «Я слышу все с моей вершины», – поэт видит гораздо больше за обычной картиной фабрики, в его прозрении открываются жестокость и несправедливость всего мира по отношению к людям. И название стихотворения перерастает в символ злой действительности, рока, судьбы человека – раба.
Среди лирических персонажей появляются простые люди, его современники, в том числе рабочие, городские бедняки. Например, стихотворение «Из газет», само название которого заявляет о его злободневности, было написано на сюжет из газетной хроники происшествий. В нем описана судьба несчастной женщины, которая «сама на рельсы легла»,наверное, не вынеся тяжкого существования, унижения и мерзости. И даже дети не смогли остановить ее. Трагизм происходящего подчеркивается тем, что в день смерти героиня «встала в сияньи». Алогизмом звучит последняя строка: «Мамочке хорошо. Мама умерла». И это заставляет нас еще острее почувствовать ужас жизни, когда только смерть становится источником света и красоты. Жутко и то, что кажущиеся невероятными события являются заурядным городским происшествием, набранным мелким шрифтом газетного столбца, на которое и внимание никто не обратит.
Автор пересказывает нам грустную житейскую историю, стараясь сохранить беспристрастность. Здесь отсутствует музыкально – лирическое начало, создаваемое стихотворным размером дольником. Почти нет неточных рифм для создания атмосферы таинственности и недоговоренности, как в «Стихах о Прекрасной Даме». Ритм стихотворения характеризует «угловатость», присущая прозе. Сугубо бытовая лексика противостоит отвлеченно мистическим фразам поэзии символизма. Если и возникают отдельные романтические краски, то лишь для усиления контраста с кошмарной действительностью, окружающих героев.
В дни революции 1905 года в лирике блока впервые с такой последовательностью возникают гражданские темы и мотивы. Однако за каждой зарисовкой революционных событий у Блока, как правило, стояла более глубокая проблема, чем просто отражение происходящего на улица Петербурга. Так, хотя толчком к созданию стихотворения «Митинг» и послужила, скорее всего, одна из сцен тех горячих дней, но основу его составляют размышления Блока о свободе вообще, не только политической.
Достоверность происходящего утверждается созданием иллюзии присутствия лирического героя на месте событий, о чем свидетельствуют повествования от первого лица, звуковая образность. Динамика событий, усиливают чувство того, что в жизни все преходяще, передана эпитетом «в беглом свете», особыми синтаксическими конструкциями (многосоюзием, паузами).
И все же обращение Блока к революционной тематике говорит о том, что поэт глубоко переживал судьбоносные для России события, он сердцем постиг голод голодных и сытость сытых. Тема «страшного мира» не могла не возникнуть в его лирике, вызвав тяжелые раздумья о будущем отечества, как и в душе каждого неравнодушного человека.
А. А. Блок со всей присущей его поэтическому сознанию впечатлительностью переживал все изменения в общественно-политической жизни страны. Февральская революция дала поэту свежие силы, надежды на новое, светлое будущее России, что нашло отражение в стихах того периода. Но наступившая вслед за этим полоса реакции, по словам Блока, «закрыла от нас лицо жизни, проснувшейся было на долгие, быть может, годы».
Поэт в своем творчестве уже отошел от поиска Мировой Души — идеала, присутствующего почти в каждом стихотворении Блока-символиста, но упования на обретение нового смысла жизни не оправдались. Окружающая действительность пугает поэта пошлостью буржуазного быта, но он не может найти ей достойное противопоставление, мучаясь от неразрешимых противоречий. Именно в этот период он создает цикл стихотворений, получивший название «Страшный мир». Лирический герой этого цикла бредет во тьме, уже не испытывая никаких желаний. Он пережил все: и «иго страсти безотрадной», и «мрачные, порочные услады / Вина, страстей, погибели души».
Жизнь становится «мученьем», а сам он «мертвецом», идущим кругами Дантова ада: Как тяжко мертвецу среди людей Живым и страстным притворяться!..
Блок понимал, что человек, поддавшийся соблазнам этого мира, грешен, душа его, утратив мечту, опустошается. Он сравнивает себя с матросом, не принятым на борт, так же, как этот матрос, поэт «идет, шатаясь сквозь буран», потеряв основной смысл своей жизни.
Потеря духовных ценностей, и, как следствие этого, бессмысленность бытия угнетает Блока.
В «страшном мире» нет красоты и гармонии. Его жителям неведома радость чистой любви, там воспевается «горькая страсть, как полынь», «низкая страсть», «попиранье заветных святынь».
Как первый человек, божественным сгорая, Хочу вернуть навек на синий берег рая Тебя, убив всю ложь и уничтожив яд…
Но ты меня зовешь! Твой ядовитый взгляд Иной пророчит рай! — Я уступаю, зная, Что твой змеиный рай — бездонной скуки ад. Лирический герой стихотворений наделен чуткой душой, воспринимающей все многообразие жизни, он умен и проницателен, но невозможность разделить хоть с кем-нибудь богатство внутреннего мира угнетает его. Осознавая безысходность своего бытия, Блок делает героями своих стихотворений то «стареющего юношу», то «мертвеца», то демона, несущего смерть.
Как тяжело ходить среди людей И притворяться непогибшим…
В «страшном мире» отталкивают даже картины природы: там «диск большой, Заливавший все в природе нестерпимой желтизной». Всегда таинственный лунный свет, превратившийся в «нестерпимую желтизну», является одним из показателей трагического мироощущения поэта, его отвращения ко всему вокруг. Природа кажется лирическому герою враждебной:
Вон месяц, как палец, над кровлями громад
Гримасу корчит мне…
В цикле «Жизнь моего приятеля» Блок раскрывает глубины своего отчаяния. Это его жизнь полна «мелочных забот», а на дне души, «безрадостной и черной, Безверие и грусть». Вымышленный «приятель» помогает Блоку со стороны посмотреть на себя, высказать то, о чем болит душа. «Бессмысленность всех дел, безрадостность уюта» — вот удел тех, для которых «светлые мысли» остались «воспоминанием смутным».
Лирический герой цикла «Страшный мир» одинок, как и сам поэт. Мир, описанный Блоком, навевает тоску и чувство безысходности. «Мертвецы», «скелет», «безносые женщины», «пляска смерти» — обилие таких мрачных образов невольно заставляет думать о смерти. Смерть рефреном идет через весь цикл, подводя к мысли о том, что в «страшном мире» жить невозможно. Смерть духовная неминуемо ведет к смерти физической. Бессмысленное существование противно человеческой природе. Трагизм поэта в стихотворениях этого периода безграничен, однако уже в цикле «Ямбы» мы видим, как меняется мироощущение Блока, обретшего новые силы на борьбу со злом: О, я хочу безумно жить:
Все сущее — увековечить,
Безличное — вочеловечить,
Несбывшееся — воплотить!
Лики страшного мира в поэзии А. А.Блока
Автор: Блок А.А.
Социальная тематика занимает немалое место в лирики А.А. Блока. Причем обращение к гражданским мотивам накануне первой русской революции 1905 года обусловило возникновение реалистических красок в стихах певца Прекрасной Дамы. Было бы ошибкой узко понимать под «страшным миром» Блока один мир Буржуазии и считать поэт обличителем капиталистического строя. Стихи второго периода творчества Блока, затрагивая общественные темы, продолжали развивать мысль, которая волновала его и раньше, — это резко неприятие бездуховности, пошлости в окружающей жизни, которые могут быть вызваны не только торжеством толстых кошельков, но и жестокостью человеческих душ или неумением увидеть, понять прекрасное, чего так боялся герой «Стихов о Прекрасной Даме».
Блок социальные проблемы продолжает переводить в мистический план, выделяя в них извечные вопросы жизни. Так, если бы стихотворение «Фабрика» не имело названия, то читателю было бы трудно догадаться, о чем конкретно идет речь. Предметные образы вроде бы создают впечатление фабрики, но это слово не звучит в тексте. Не определена и социальная принадлежность лирических персонажей стихотворения, это просто люди, а не рабочие. Они названы «нищими», но не в значении «бедные», а скорее, «обездоленные». Ощущение недоговоренности усиливает упоминание «недвижного кого-то», «черного кого-то» предстает как символ власти над людьми, заставляющей их безропотно подчиняться. Так обобщенностью образов поэт конкретную картину фабрики преобразует в символическую. Реальный и символические планы постоянно совмещаются. Создана атмосфера загадочности. В строке «Он медным голосом зовет» сливаются представления о заводском гудке и голосе рока, власти жизни, действительности над человеком. Эпитет «медный» ассоциируется с равнодушием, царящим в мире.
Отмечаем и цветовую символику в поэтике произведения: эпитет «черный» нагнетает атмосферу страха и безнаказанности зла, «жолтый» — значит мертвящий, бездушный. Причем в поэтике Блока эпитет «жолтый» имеет особый смысл. Желтокровием поэт назвал отсутствием духовности, нравственное одичание, животную сытость мещанского существования. «Желтое – это все, что отвердело и застыло кондовым обычаем, мертвым догматом, все неподвижное, бестревожное, отказавшееся от борьбы, безразличное к будущему…» — как говорил известный блоковед В. Орлов. Характерно, что «нищим» не присваивается никакого цвета, они «никакие», то есть бесцветные по духу. Возможно, Блок еще не мог определить, какое будущее они себе выберут, да и сами ли они будут его выбирать.
В стихотворении есть лирическое «я», как практически и во всех произведениях Блока (сравним, например, у Пушкина и Лермонтова часто мысли передаются от третьего лица, присутствует определенная объективность изложения). Лирический герой Блока в «Фабрике» как бы находится над городом, он и не с «черным», но и не с «нищими». «Я слышу все с моей вершины», — поэт видит гораздо больше за обычной картиной фабрики, в его прозрении открываются жестокость и несправедливость всего мира по отношению к людям. И название стихотворения перерастает в символ злой действительности, рока, судьбы человека – раба.
Среди лирических персонажей появляются простые люди, его современники, в том числе рабочие, городские бедняки. Например, стихотворение «Из газет», само название которого заявляет о его злободневности, было написано на сюжет из газетной хроники происшествий. В нем описана судьба несчастной женщины, которая «сама на рельсы легла», наверное, не вынеся тяжкого существования, унижения и мерзости. И даже дети не смогли остановить ее. Трагизм происходящего подчеркивается тем, что в день смерти героиня «встала в сияньи». Алогизмом звучит последняя строка: «Мамочке хорошо. Мама умерла». И это заставляет нас еще острее почувствовать ужас жизни, когда только смерть становится источником света и красоты. Жутко и то, что кажущиеся невероятными события являются заурядным городским происшествием, набранным мелким шрифтом газетного столбца, на которое и внимание никто не обратит.
Автор пересказывает нам грустную житейскую историю, стараясь сохранить беспристрастность. Здесь отсутствует музыкально – лирическое начало, создаваемое стихотворным размером дольником. Почти нет неточных рифм для создания атмосферы таинственности и недоговоренности, как в «Стихах о Прекрасной Даме». Ритм стихотворения характеризует «угловатость», присущая прозе. Сугубо бытовая лексика противостоит отвлеченно мистическим фразам поэзии символизма. Если и возникают отдельные романтические краски, то лишь для усиления контраста с кошмарной действительностью, окружающих героев.
В дни революции 1905 года в лирике блока впервые с такой последовательностью возникают гражданские темы и мотивы. Однако за каждой зарисовкой революционных событий у Блока, как правило, стояла более глубокая проблема, чем просто отражение происходящего на улица Петербурга. Так, хотя толчком к созданию стихотворения «Митинг» и послужила, скорее всего, одна из сцен тех горячих дней, но основу его составляют размышления Блока о свободе вообще, не только политической.
Достоверность происходящего утверждается созданием иллюзии присутствия лирического героя на месте событий, о чем свидетельствуют повествования от первого лица, звуковая образность. Динамика событий, усиливают чувство того, что в жизни все преходяще, передана эпитетом «в беглом свете», особыми синтаксическими конструкциями (многосоюзием, паузами).
И все же обращение Блока к революционной тематике говорит о том, что поэт глубоко переживал судьбоносные для России события, он сердцем постиг голод голодных и сытость сытых. Тема «страшного мира» не могла не возникнуть в его лирике, вызвав тяжелые раздумья о будущем отечества, как и в душе каждого неравнодушного человека.
Александр Блок
Александр Александрович Блок – русский поэт, классик русской литературы XX столетия, один из величайших поэтов Р оссии.
Родился: 28.11.1880, Санкт-Петербург
Умер: 07.08.1921 (40 лет)
Популярные произведения А.А. Блока
В неуверенном, зыбком полете…
В ресторане
Вхожу я в темные храмы…
Мне страшно с тобою встречаться
На поле Куликовом
О, весна без конца и без краю…
О, я хочу безумно жить…
Русь
Синий крест
Ты в комнате один сидишь
Осенняя воля
Другие сочинения по произведению Блока
Тема любви в лирике А.А. Блока
Тема России в творчестве А. Блока
Лики “страшного мира” в поэзии А.Блока
Отражение чувств и мыслей Блока в его стихах
Чем мне близка поэзия Блока
Лирический цикл А.А.Блока «Стихи о Прекрасной Даме».
Тема родины в творчестве А. А. Блока
ТЕМА ЛЮБВИ В ТВОРЧЕСТВЕ БЛОКА
Тема любви в поэзии – Блок
Прошлое, настоящее и будущее России в поэзии А.А. Блока.
Стихи А. А. Блока о Родине.
Образ Руси в поэзии Блока
Современники о поэзии А. Блока
Мое любимое стихотворение – Блок
Тема Родины – Блок
Тема России в лирике А.А.Блока.
Тема любви в лирике А. Блока (1)
Образ революционной эпохи в поэме А. А. Блока “Двенадцать”
А. Блок — символист
Лирический герой А. Блока
Сочинение «Лики “страшного мира” в поэзии А.Блока»
Блок – все сочинения
Тема «страшного мира» – сквозная в творчестве поэта. Глубинная суть ее следующая: человек, живущий в «страшном мире» испытывает на себе его тлетворное воздействие, теряет нравственные ценности, трагически переживает ощущение собственной греховности, безверия, опустошенности, смертельной усталости. Наиболее полно эта тема раскрывается в стихотворениях, вошедших в цикл «Страшный мир» (1909— 1916).
Настроение поэта можно ощутить уже в первом стихотворении Блока «К Музе». Свой дар поэта уже не воспринимается им, как чудо. Нет, быть поэтом в «страшном мире»-это мука:
Для иных ты – и Муза, и чудо. Для меня ты – мученье и ад.
Поэт хочет стать врагом своей Музе для того, чтобы не петь более о том, что видит он вокруг себя. А вокруг поэта только «шум и звон однообразный» и городская суета. Безысходность, отчаяние – вот чувства, одолевающие героя. Он ощущает себя живым мертвецом, потерявшим вкус к жизни, потерявшим веру и надежду:
Как тяжело ходить среди людей
И притворяться непогибшим,
И об игре трагических страстей
Повествовать еще не жившим.
Почему же Блок называет этот мир страшным? Потому что за каждым углом в нем нас подстерегает смерть. Смерть пропитала все вокруг. И даже существа, населяющие этот мир, вовсе не люди, а мертвецы:
Как тяжко мертвецу среди людей Живым и страстным притворяться! Но надо, надо в общество втираться Скрывая для карьеры лязг костей…
Трагическое мироощущение поэта чувствуется и в стихотворении «Миры летят. Года летят. Пустая…», основная тема которого – невозможность счастья в этом безумном мире. Говоря о нашей жизни, поэт использует символ волчка:
Запущенный куда-то, как попало, Летит, жужжит, торопится волчок!
Как не сойти с ума? Поэт указывает выход. Он есть -забыться и перестать наблюдать за сменой «пестрой придуманных причин, пространств, времен».
В стихотворении «В ресторане» происходит еще одна потеря поэта. Это как бы завершение пути, которым движется идеал женской красоты в лирике А.Блока. Путь был непростым: из заоблачных высот – во мрак и вертеп земной жизни. Героиня, идя по ступеням вниз, на этом пути утрачивает таинство своей неземной красоты, все более проступают в ее облике черты не только земной, но даже приземленной женщины. Она из предмета поклонения и обожания стала предметом купли-продажи.
Стихотворение «Ночь, улица, фонарь, аптека…» входит в маленькую поэму «Пляски смерти», включенную в цикл «Страшный мир». Тема подсказана названием поэмы, жизнь лирического героя подобна смерти. Рубленый ритм ее как тяжелая поступь. Это стихотворение – блистательный образец того, как синтаксическими средствами автор способен передать свой замысел.
Первые две строки – бессоюзное сложное предложение, состоящее из пяти назывных. Первые четыре состоят только из существительных, лишенных определений, дана только констатация предметов вещественного мира. Так возникает картина мертвой неподвижности. Вторая строка построена иначе, у существительного «свет» сразу два определения, но они «гасят» этот свет, он «бессмысленный и тусклый», а рифма к этому слову уничтожает пятно света, очерченное фонарем в непроглядной тьме ночи.
Ничего не способна изменить и четверть века – время, отпущенное для обновления жизни приходом нового поколения, а лирический герой за этот срок превратится в дряхлого старика. Безжизненные удары усилены в четвертой строке повтором звуков «д» и «т». Нет спасения, даже смерть не освободит от страданий не отпускающей душу безысходности.
Вторая строфа зеркально отражает первую, появляются глаголы, но мрачный мир не оживляется действием, так как эти глаголы в будущем лице только утверждают непременность совершения событий, делают безнадежность полной: «умрешь», «начнешь», «повторится».
Впечатление безнадежности перерастает в чувство тупика, это выражено образами, навевающими холод, леденящий душу: «ледяная рябь канала», холод, пробирающий до костей. Слово «фонарь» становится в последней строке заключительным: замкнутое пространство улицы по-прежнему ограничено пятном тусклого света, падающего от фонаря. Бессмысленное кружение по замкнутому миру безысходности, выхода из которого нет и не будет.
Александр Блок убежден в том, что крушение старой жизни неизбежно. Но что придет на смену ей? Такой вопрос задает Блок грядущим поколениям.
Будьте ж довольны жизнью своей,
Тише воды, ниже травы!
О, если б знали, дети вы,
Холод и мрак грядущих дней!
Но все же поэт не признает торжества «страшного мира» и не капитулирует перед ним. Неслучайно в цикле «Ямбы», где продолжилась эта тема безысходности поэт говорил:
О, я хочу безумно жить: Все сущее – увековечить, Безличное – вочеловечить, Несбывшееся – воплотить!
Образ «страшного мира» возникает в лирике Александра Блока в годы первой русской революции, когда поэт начинает критически относиться к философской и эстетической концепции символизма. Его уже не устраивают прежние идеалы, но, ощущая себя в тупике, Блок мучается от сознания несовершенства и дисгармонии мира, не зная, что этому противопоставить. Катастрофичность мира принимает реальное, земное воплощение: это жизнь большого города, который представляется Блоку средоточием греха. В цикле «Город», объединяющем стихи 1904-1908 годов, развиваются традиции гоголевского «Невского проспекта» и образа Петербурга Достоевского: в стихах появляются герои городского «дна», блудницы, пьяницы, рабочие. В этом городе доминирует серый цвет:
Город в красные пределы
Мертвый лик свой обратил,
Серо-каменное тело
Кровью солнца окатил…
Еще прекрасно серое небо,
Еще безнадежна серая даль…
На серые камни ложилась дремота — Город подавляет своим равнодушием, его жители — «серые виденья мокрой скуки», по вечерам «серые прохожие усердно проносили груз вечерних сплетен, усталых стертых лиц» («Повесть»), Особенно обострены социальные контрасты, и доминирующему серому цвету противопоставлен красный — цвет тревоги, цвет крови, а затем и революции. Еще один цвет символического значения — желтый, мертвенный, цвет беды и болезни. И в этой символике цветов особенно четок контраст нищеты и богатства, социальные противоречия, выливающиеся в человеческие трагедии. Об этом — в стихотворениях «Фабрика», «Сытые», цикле «Пляски смерти». Фабрика предстает страшным чудовищем, олицетворением какой-то темной силы, вынуждающей народ «согнуть измученные спины». Этот страшный образ — «недвижный кто-то, черный кто-то» — враждебен как народу, обманутому и осмеянному, так и лирическому герою Блока. Такой же социальный контраст в стихотворении «Сытые». Паразитическое существование избранных закончилось, и это вызывает у них бурю негодования: Ведь опрокинуто корыто, Встревожен их прогнивший хлев! Теперь им выпал скудный жребий:
Их дом стоит неосвещен,
И жгут им слух мольбы о хлебе
И красный смех чужих знамен!
Протест против бездуховности, мещанства звучит и в противопоставлении «сытым» детей — символа будущего, душевной чистоты и веры. Но дети в этом обществе чаще всего несчастны. Примером этого могут служить такие стихотворения, как «Повесть» и «Из газет», «Плачет ребенок». Мать-самоубийца, оставившая детей «доброму человеку, толстой соседке», не объясняет причин своего поступка, но стихотворение производит сильное впечатление наивностью ничего не понимающих детей и обреченностью, которую понимает автор («Из газет»). В другом случае также непонятны причины самоубийства героини, много недосказанности, таинственности («Повесть»), но главное — та же трагедия малого ребенка, оставшегося сиротой в этом враждебном и жестоком мире.
Что в будущем? Взрыв социальных потрясений, о котором говорится, например, в стихотворении «Митинг». Герой — пропагандист, уверенный в своей правоте, он пока не понят толпой. Он «серый, как ночные своды», у него «тусклые зрачки», но, хотя он «говорил умно и редко», «те, внизу, не понимали ни чисел, ни имен». Так же непонятен он пока и поэту, но после случайного убийства героя в толпе отношение к нему автора меняется, как меняется лицо убитого.
И в тишине, внезапно вставшей,
Был светел круг лица.
Был тихий ангел пролетавший,
И радость без конца.
И были строги и спокойны
Открытые зрачки…
Даже не понимая до конца героя революции, поэт рисует величие его смерти, уважая в нем борца за идею, погибшего ради «дыхания свободы». И все же идеи мятежа пока не разделяются Блоком, он еще не знает, как будут развиваться события, чувствует тупик буржуазной бездуховности, но не знает возможности выхода из этого тупика. Отсюда — бесцельное времяпрепровождение в кабаках, у трактирной стойки.
Я пригвожден к трактирной стойке.
Я пьян давно.
Мне все равно.
(«Я пригвожден к трактирной стойке…»)
Ночь, улица, фонарь, аптека,
>Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века —
Все будет так. Исхода нет.
(Из цикла «Пляски смерти»)
Мотив апатии, безволия, ностальгии по ушедшему счастью и безысходности звучит во многих стихотворениях цикла «Страшный мир», и поэту потребуется много душевных сил и мужества, чтобы преодолеть в себе слабость, подняться до стремления обрести жизненные силы, иные духовные опоры. Он придет к этому, осознав необходимость активного восприятия жизни, проникшись чувством родины как источника нравственного развития.
Поэт-символист «серебряного века» Александр Блок создал в своих стихотворениях особую, таинственную и мистическую реальность. И эта реальность полна противоречий и парадоксов.
Мир, к которому стремится душа Блока, — это мир Прекрасной Дамы, мир гармонии, любви и красоты. Но мир, окружающий поэта, — это беспокойный, «перекосившийся», больной, «страшный мир».
В произведениях цикла «Лики страшного мира» звучат трагические ноты, преобладает настроение тоски, уныния. Мало что радует автора, скорее, неприятно поражает, ужасает, вызывает омерзение. Вокруг него мир сходит с ума. Истинные ценности — добро, вера, любовь, красота — подменяются напыщенными лозунгами, пустыми словами, грубостью, развратом, пьянством, охладением и ожесточением человеческих душ:
И правит окриками пьяными Весенний и тлетворный дух.
( «Незнакомка» )
И нет просвета никакого в этой тьме, и даже небесам уже нет дела до погибающей земли:
«А в небе, ко всему приученный, Бессмысленно кривится диск.
( «Незнакомка» )
Поэт не видит возможности скорого избавления от гнетущей тоски и бессмысленности бытия:
Ночь, улица, фонарь, аптека, Бессмысленный и тусклый свет. Живи еще хоть четверть века — Все будет так. Исхода нет.
( «Ночь, улица, фонарь, аптека…» )
Но что это? И в этом смрадном болоте мелькает образ мечты, Ее, прекрасной, неземной. Сон это или явь? Или та самая особая реальность, которая ни то, и ни другое, и которой только и жив великий символист?
И каждый вечер, в час назначенный,
(Иль это только снится мне?)
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
( «Незнакомка» )
В этом «страшном мире» даже любовь искажается. Вместо открытости, нежности, смущения, радости она обретает рваные, угловатые формы, ее уже принято скрывать, маскировать под что-то другое:
Но была ты со мной всем презрением юным,
Чуть заметным дрожаньем руки…
Так говорит Блок той, что надменно отвернулась от него, презрительно и делано-недовольно бросив: «И этот влюблен» («В ресторане»). Поэт понимает, что это презрение, холодность — это все напускное, в угоду требованиям холодного, бездушного мира. И она, юная, презрительная, остается все такой же нежной и прекрасной:
Ты рванулась движеньем испуганной птицы,
Ты прошла, словно сон мой легка…
И вздохнули духи, задремали ресницы,
Зашептались тревожно шелка.
Как видение, проскользнула она мимо поэта — и потонула в шуме, крикливости, суете.
А монисто бренчало, цыганка плясала
И визжала заре о любви.
Вот он — голос «страшного мира»: даже о любви он не шепчет, не поет, а визжит…
Стихотворения из цикла «Лики страшного мира» хранят переживания светлой души поэта, которому чужды грубость и пошлость, заполонившая мир. Но чем уродливей гримасы, которые корчит этот мир, тем светлее далекий образ, божественный и ясный, к которому, как к святому источнику, припадают иссохшие губы поэта.
“Страшный мир! Он для сердца тесен!” (по лирике Блока)
Александр Александрович Блок – поэт – символист. Заставляют читателя задуматься, домыслить до конца, постараться самостоятельно найти ответы на жизненно важные вопросы, которые автор задает себе и людям. Каждый смех имеет свою необычную мелодию и ритм, что помогает нам не только представить нарисованную картину, но и услышать и почувствовать все то, что хотел сказать поэт. Нет просто слов, которые ничего не значат, здесь каждая мелочь имеет смысл, без которого наше понимание было бы не совсем полным. На мой взгляд, в своих произведения Блоку важно не только нарисовать реальный мир, но и изобразить всю его глубину, сущность нашей жизни. В цикле стихов “Город” пошлость и мерзость уже не замечаются, души начинают мертветь, что страшно для поэта, который всю жизнь ищет идеал духовной красоты. Он не хочет, чтобы этот процесс продолжался, и взывает к людям, которые еще не совсем омертвели душой.
Лирический герой Блока – рыцарь, певец “Прекрасной Дамы”, идеальный герой, живущий в волшебном мире, способный любить, с пылким сердцем и широкой душой. Его цель— найти Ту, которой он будет служить. Пока это только образ, но, может быть, Она существует и в реальном мире? Проходит время, и наш герой разочаровывается, спускается с облаков на грешную землю и попадает в “страшный мир”, в котором живут сотни таких же разочаровавшихся личностей.
В цикле стихов “Страшный мир” Блок как будто снимает радужную оболочку с нашей жизни и хочет показать реальность. Ему самому больно осознавать, что под ней одна чернота, пошлость и грязь, но самое страшное – признаться, что и он сам является частью этой мерзости. Так что же такое “страшный мир” Блока? Мне кажется, что для него, самым опасным в этом мире являются “мертвецы” — люди, потерявшие самое главное в жизни — душу, они теперь живут только плотью и только для плоти , ” но надо, надо в общество втираться” и отравлять других ядом, ведь плохие поступки никогда не проходят бесследно, они обязательно задевают множество людей.
В цикле “Жизнь моего приятеля” в тридцать лет человек осознает, что сердца нет. Как же с эти жить дальше? Он не способен испытывать самого прекрасного чувства на земле – любви, так как она для него “змеиный рай – бездонной скуки ад”. В “страшном мире” — мире “мертвецов” и природа такая же. Луна, волшебная и таинственная, там – “диск большой, заливавший все в природе нестерпимой желтизной”. Желтизной, значит – враждебностью и пошлой повседневностью. Человек без сердца и без души видит окружающий мир в мерзких тонах:
Вон месяц, как палец, над кровлями громад
Гримасу корчит мне…
/Возвращаясь к стихам цикла “Жизнь моего приятеля”, нужно отметить, что здесь Блок показывает самый страшный грех – отчаяние. Он уверен, что нет ничего страшнее отчаяния. Поэту трудно признаться, что омертвение происходит и с ним, не хочется верить, что и в его жизни записан последний грех, после которого жизнь уже не жизнь.
Говорят черти: “Но толпой мы все, как ангелы чисты”. Черти считают себя ангелами, разве такое возможно в мире, где живут люди, чистые душой и умеющие любить, живущие не только плотью? Конечно, нет! Вот в этом и заключается суть страшного мира, где черти, как ангелы. Даже смерть говорит:
Я отворю. Пускай немного
Еще помучается он.
Смерть не хочет его впускать, потому что это просто “стон”, а не человеческий голос. Уже само название цикла “Страшный мир” заставляет читателя задуматься. “Пляски смерти” — бешеный вихрь, страшный танец. Почему смерть торжествует? Мертвецов все больше, царство смерти растет, ей не нужно плакать, она радуется в своих бешеных плясках. В цикле “Жизнь моего приятеля” Блок фактически рассказывает о самом себе, но, как и любому человеку, ему страшно признаваться, что его жизнь полна “мелочных забот”, а душа “безрадостная и черная”. Поэтому он и пишет о себе, как о каком-то своем приятеле, как будто не его жизнь, а чья то другая превращается в ничего и чья-то чужая душа умирает, но не его самого. Все так ужасно! Человек полностью запутался, жить без сердца просто невозможно, потому что и плоть постепенно погибает.
В “страшном мире” у человека один путь: сначала умирает душа, потом тело, значит, жить невозможно. Этот мир у Блока, на мой взгляд, уж очень ужасен, поэт слишком трагично воспринял реальный мир, увидел всю эту мерзость, и от этого его собственная жизнь стала ужасной. Тьма и грязь затмили все прекрасное. Конечно, он больше не мог видеть света и радости, и от этого, наверное, так рано умер. “Страшный мир” поглотил талантливого поэта и прекрасного человека.
Нашу жизнь можно назвать “страшным миром”, в котором много пошлости и грязи. И все-таки я думаю, что в жизни есть и много светлого, чистого. Важно только разглядеть этот свет среди мглы. Каждый человек должен увидеть свой лучик, не обращая, внимания на попытки “мертвецом” отравить ядом. Главное не потерять свои душу и сердце, тогда будут и силы, чтобы победить весть этот “страшный мир”…
Блок… “Имя твое — птица в руке.
Имя твое — льдинка на языке.
Одно-единственное движение губ.
Имя твое — пять букв…”
И как бы вторя пронзительным строкам Цветаевой, звучит у Блока:
Страшный мир! Он для сердца тесен!
В нем — твоих поцелуев бред,
Темный морок цыганских песен,
Торопливый полет комет!
Наверное, эти стихи связываются с обликом неповторимого поэта России оттого, что он сумел с редкой художественной силой и убедительностью выразить в своем творчестве и себя. Личное и общественное со временем так тесно переплелись в его поэзии, что их невозможно отделить друг от друга.
В легком сердце — страсть и беспечность,
Словно с моря мне подан знак.
Над бездонным провалом в вечность,
Задыхаясь, летит рысак.
Начиная со “Слова о полку Игореве” тема любви слилась с темой родины и стала ведущей в творчестве выдающихся русских писателей. Важной она была и для Блока. Он сумел увидеть в России и тютчевскую тайну, и некрасовскую убогую деревенскую Русь, и летящую вдаль гоголевскую птицу-тройку. Но, пожалуй, ни у одного из писателей патриотическая тема так полно не сомкнулась с любовной, интимной лирикой, как у Блока. Нетрадиционным стал блоковский образ родины-невесты, жены, Прекрасной Дамы, Вечной Женственности. Не как мать любит Блок Россию, а как возлюбленную. Но ее облик постоянно меняется. Прекрасная Дама оборачивается то Незнакомкой то проституткой, являя собой новые и новые лики России. Сначала, как невеста или жена, она напоминает небесную возлюбленную. В стихах “На поле Куликовом” она охраняет спящих воинов.
И когда, наутро, тучей черной
Двинулась орда,
Был в щите
Твой лик нерукотворный
Светел навсегда.
У Блока даже в щит воина, готовящегося к битве, вместо нерукотворного Спаса вписан образ “светлой жены”. Но в лирике поэта его возлюбленная — родина — принимает и другие черты. Блок подсмотрел в ней что-то буйное, хмельное, страстное, что властно прорывается сквозь лик богоизбранной невесты, благочестивой девы.
Там прикинешься ты богомольной,
Там старушкой прикинешься ты,
Глас молитвенный, звон колокольный,
За крестами — кресты да кресты…
Только ладан твой синий и росный Просквозит мне порою иным… Hefr, не старческий лик и не постный Под московским платочком цветным! Нет, родина Блока не смиренная кроткая дева или богомольная старушка, а полная сил и страсти женщина, наделенная “разбойной красой”. Значит, Россия предстает у Блока не только поэтической, одухотворенной и прекрасной, но и нищей — с серыми избами, расхлябанными колеями, острожной тоской, унылой песней ямщика. Здесь в этой контрастности выступает острое противоречие между идеалом и действительностью, которое и порождает трагические предчувствия поэта. Но в то же время Блок верит в будущее отчизны, в то, что она преодолеет все беды и невзгоды. И обрести эту веру ему помогает Гоголь, к которому не раз обращается поэт в своей публицистике. В свое неспокойное, жестокое и противоречивое время сквозь десятилетия слышит Блок взволнованный голос великого писателя XIX века, призывающего русских людей любить не только прекрасную Россию, но и убогую, нищую, переполненную болезнями и страданиями родину. Тревожный мотив летящей птицы-тройки проходит через всю поэзию и публицистику Блока, приобретая новое неожиданное звучание. В статье “Интеллигенция и революция” поэт в “чудном” звоне колокольчика слышит тот возрастающий гул, который предвещает революцию. “Что, если тройка, вокруг которой “гремит и становится ветром разорванный воздух”, — летит прямо на нас?” — писал Блок в 1908 году. Поразителен пророческий дар писателя, который провидит грядущую трагедию России, где прямо “под ногами бешеной тройки” нашли гибель десятки тысяч русских людей. Гоголевская птица-тройка преображается у Блока в “степную кобылицу” в цикле “На поле Куликовом”.
И вечный бой! Покой нам только снится
Сквозь кровь и пыль…
Летит, летит степная кобылица
И мнет ковыль…
И нет конца! Мелькают версты, кручи…
Остановись!
Идут, идут испуганные тучи,
Закат в крови!
Когда читаешь эти стихи, возникает ощущение, что бешеная, захлебывающаяся скачка, которую невозможно остановить, должна завершиться катастрофой. Россия неудержимо несется к своим страшным годам. Это прозрение Блока особенно подчеркивается последними строками, которые означают уже не только человеческий бунт, но и бунт неба. Как новое пророчество о будущем, появляется у Блока новый образ Возлюбленной — России: “пьяная Русь”, “разбойная краса”, “роковая, родная страна”.
Тебя жалеть я не умею
И крест свой бережно несу…
Какому хочешь чародею
Отдай разбойную красу!
Пускай заманит и обманет, — Не пропадешь, не сгинешь ты, И лишь забота затуманит Твои прекрасные черты…
Да, любовь несовместима с жалостью, она же дает поэту твердую веру в Россию, в то, что она выстоит, не погибнет, несмотря на кровь и страдания. Пусть будет больше одной слезой, но все равно все те же “лес и поле, да плат узорный до бровей” — у России. Кровавый отсвет от дней войны и “дней свободы” не может затуманить ее “прекрасные черты”. В замечательном стихотворении “Грешить бесстыдно, беспробудно” с жестоким реализмом изображается то злое, низкое, подлое и пошлое, что есть в России. Изображено в дальнейшем и лицо, которое олицетворяет здесь эти качества, несколько раз крестится, целуя “столетний бедный и зацелованный оклад”, кладет грошик, а дома на тот же грош обсчитывает ближнего и, икнув, отпихивает голодного пса от двери, чтобы затем “на перины пуховые в тяжелом завалиться сне”. Много душевных сил и истинной любви нужно иметь поэту, чтобы и после этого сказать:
Да, и такой, моя Россия,
Ты всех краев дороже мне.
Верно заметил Гумилев, что из некрасовских заветов любить отчизну “с печалью и гневом” Блок принял только первый. Страшная, пьяная, преступная Россия, предстающая в стихах Блока, не убивает светлых, оптимистических надежд поэта на великое будущее родной страны. Его волнуют не политические судьбы России, а спасение ее живой души. Может быть, поэтому Блок находит образ, издавна символизирующий любовь и добро, которые все-таки должны воцариться в мире. Это образ Христа — Сына .Человеческого, который так же, как и художественное воплощение Вечной Женственности, возникает в интимно-личных переживаниях поэта. Блок знал, что политическая реакция преходяща; что через нее придется выйти на путь борьбы за вселенскую идею. И тогда сквозь “тьму исторической ночи” проникнут в души людей лучи нового мира. И этот свет, означающий духовно-нравственный поиск народа, несет в себе образ Христа.
Христос! Родной простор печален,
Изнемогаю на кресте.
И челн твой будет ли причален
К моей распятой высоте?
В этом риторическом вопросе звучат и боль, и отчаяние, и надежда. Здесь появляется и развивается мотив “сораспи-нания” с родиной, которая всегда была для Блока и смыслом, и целью его поэзии. Образ России в душе поэта “светел навсегда”. Он давал ему силу, рождал волю к жизни, внушал надежду. Поэтому и сейчас по-прежнему
Горит звезда Вифлеема
Так светло, как любовь моя.
Образ «страшного мира» возникает в лирике Александра Блока в годы первой русской революции, когда поэт начинает критически относиться к философской и эстетической концепции символизма. Его уже не устраивают прежние идеалы, но, ощущая себя в тупике, Блок мучается от сознания несовершенства и дисгармонии мира, не зная, что этому противопоставить. Катастрофичность мира принимает реальное, земное воплощение: это жизнь большого города, который представляется Блоку средоточием греха. В цикле «Город», объединяющем стихи 1904–1908 годов, развиваются традиции гоголевского «Невского проспекта» и образа Петербурга Достоевского: в стихах появляются герои городского «дна», блудницы, пьяницы, рабочие. В этом городе доминирует серый цвет:
Город в красные пределы
Мертвый лик свой обратил,
Серо-каменное тело
Кровью солнца окатил…
Еще прекрасно серое небо,
Еще безнадежна серая даль…
На серые камни ложилась дремота – Город подавляет своим равнодушием, его жители – «серые виденья мокрой скуки», по вечерам «серые прохожие усердно проносили груз вечерних сплетен, усталых стертых лиц» («Повесть»). Особенно обострены социальные контрасты, и доминирующему серому цвету противопоставлен красный – цвет тревоги, цвет крови, а затем и революции. Еще один цвет символического значения – желтый, мертвенный, цвет беды и болезни. И в этой символике цветов особенно четок контраст нищеты и богатства, социальные противоречия, выливающиеся в человеческие трагедии. Об этом – в стихотворениях «Фабрика», «Сытые», цикле «Пляски смерти». Фабрика предстает страшным чудовищем, олицетворением какой-то темной силы, вынуждающей народ «согнуть измученные спины». Этот страшный образ – «недвижный кто-то, черный кто-то» – враждебен как народу, обманутому и осмеянному, так и лирическому герою Блока. Такой же социальный контраст в стихотворении «Сытые». Паразитическое существование избранных закончилось, и это вызывает у них бурю негодования: Ведь опрокинуто корыто, Встревожен их прогнивший хлев!
Теперь им выпал скудный жребий:
Их дом стоит неосвещен,
И жгут им слух мольбы о хлебе
И красный смех чужих знамен!
Протест против бездуховности, мещанства звучит и в противопоставлении «сытым» детей – символа будущего, душевной чистоты и веры. Но дети в этом обществе чаще всего несчастны. Примером этого могут служить такие стихотворения, как «Повесть» и «Из газет», «Плачет ребенок». Мать-самоубийца, оставившая детей «доброму человеку, толстой соседке», не объясняет причин своего поступка, но стихотворение производит сильное впечатление наивностью ничего не понимающих детей и обреченностью, которую понимает автор («Из газет»). В другом случае также непонятны причины самоубийства героини, много недосказанности, таинственности («Повесть»), но главное – та же трагедия малого ребенка, оставшегося сиротой в этом враждебном и жестоком мире.
Что в будущем? Взрыв социальных потрясений, о котором говорится, например, в стихотворении «Митинг». Герой – пропагандист, уверенный в своей правоте, он пока не понят толпой. Он «серый, как ночные своды», у него «тусклые зрачки», но, хотя он «говорил умно и редко», «те, внизу, не понимали ни чисел, ни имен». Так же непонятен он пока и поэту, но после случайного убийства героя в толпе отношение к нему автора меняется, как меняется лицо убитого.
И в тишине, внезапно вставшей,
Был светел круг лица.
Был тихий ангел пролетавший,
И радость без конца.
И были строги и спокойны
Открытые зрачки…
Даже не понимая до конца героя революции, поэт рисует величие его смерти, уважая в нем борца за идею, погибшего ради «дыхания свободы». И все же идеи мятежа пока не разделяются Блоком, он еще не знает, как будут развиваться события, чувствует тупик буржуазной бездуховности, но не знает возможности выхода из этого тупика. Отсюда – бесцельное времяпрепровождение в кабаках, у трактирной стойки.
Я пригвожден к трактирной стойке.
Я пьян давно.
Мне все равно.
(«Я пригвожден к трактирной стойке…»)
Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века –
Все будет так. Исхода нет.
(Из цикла «Пляски смерти»)
Мотив апатии, безволия, ностальгии по ушедшему счастью и безысходности звучит во многих стихотворениях цикла «Страшный мир», и поэту потребуется много душевных сил и мужества, чтобы преодолеть в себе слабость, подняться до стремления обрести жизненные силы, иные духовные опоры. Он придет к этому, осознав необходимость активного восприятия жизни, проникшись чувством родины как источника нравственного развития.
Образ «страшного мира» возникает в лирике Александра Блока в годы первой русской революции, когда поэт начинает критически относиться к философской и эстетической концепции символизма. Его уже не устраивают прежние идеалы, но ощущая себя в тупике, Блок мучается от сознания несовершенства и дисгармонии мира, не зная, что этому противопоставить. Катастрофичность мира принимает реальное, земное воплощение: это жизнь большого города, который представляется Блоку средоточием греха. В цикле «Город», объединяющем стихи 1904-1908 годов, развиваются традиции гоголевского «Невского проспекта» и образа Петербурга Достоевского: в стихах появляются герои городского «дна», блудницы, пьяницы, рабочие. В этом городе доминирует серый цвет
Город в красные пределы
Мертвый лик свой обратил.
Серо-каменное тело
Кровью солнца окатил…
Еще прекрасно серое небо,
Еще безнадежна серая даль…
– На серые, камни ложилась дремота – Город подавляет своим равнодушием, его жители – «серые виденья мокрой скуки», по вечерам «серые прохожие усердно проносили.груз вечерних сплетен, усталых стертых лиц» («Повесть»), Особенно обострены социальные контрасты, и доминирующему серому цвету противопоставлен’ красный – цвет тревоги, цвет крови, а затем и революции. Еще один цвет символического значения – желтый: мертвенный, цвет беды и болезни. И в этой символике цветов особенно четок контраст нищеты и богатства, социальные противоречил, выливающиеся в человеческие трагедии. Об этом – в стихотворениях «Фабрика», «Сытые», цикле «Пляски смерти». Фабрика предстает страшным чудовищем, олицетворением какой-то темной силы, вынуждающей народ «согнуть измученные спины». Этот страшный образ – «недвижный (кто- то, черный кто-то» – враждебен как- народу, обманутому и осмеянному, так и лирическому герою Блока. Такой же социальный контраст в стихотворении «Сытые». Паразитическое существование избранных закончилось, и это вызывает у них бурю негодования: Ведь опрокинуто корыто, Встревожен их прогнивший хлев!
Теперь им выпал скудный жребий:
Их дом стоит неосвещен,
И жгут им слух мольбы о хлебе
И красный смех чужих знамен!
Протест против бездуховности, мещанства звучит и в противопоставлении «сытым» детей – символа будущего, душевной чистоты и веры. Но дети в этом обществе чаще всего несчастны. Примером этого могут служить такие стихотворения, как «Повесть», «Из газет» и «Плачет ребенок». Мать-самоубийца, оставившая детей «доброму человеку, толстой соседке», не объясняет причин своего поступка, но стихотворение производит сильное впечатление из-за наивности ничего не понимающих детей и обреченности, которую понимает автор («Из газет»). В другом случае также непонятны причины. самоубийства героини, много недосказанности, таинственности («Повесть»), но главное – та же трагедия малого ребенка, оставшегося сиротой в этом враждебном и жестоком мире.
Что в будущем?-Взрыв социальных потрясений, о котором говорится, например, в стихотворении «Митинг». Герой – пропагандист, уверенный в своей правоте, он пока не понят толпой. Он «серый, как ночные своды», у него «тусклые зрачки», но хотя он «говорил умно и редко», «те, внизу, не понимали ни чисел, ни имен». Так же непонятен он пока и поэту, но после случайного убийства героя е толпе отношение к нему автора меняется, как меняется лицо убитого.
И в тишине, внезапно вставшей,
Был светел круг лица.
Был тихий ангел пролетавший,
И радость без конца.
И были строги и спокойны
Открытые зрачки…
Даже не понимая до конца героя революции, поэт рисует величие его смерти, уважая в нем борца за идею, погибшего ради «дыхания свободы». И все же идеи мятежа пока не разделяются Блоком, он еще не знает, как будут развиваться события, чувствует тупик буржуазной бездуховности, но не знает возможности выхода из этого тупика. Отсюда бесцельное времяпрепровождение в кабаках, у трактирной стойки.
Я пригвожден к трактирной стойке.
Я пьян давно.
Мне все равно.
(«Я пригвожден к трактирной стойке…»)
Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века –
Все будет так. Исхода нет.
(Из цикла «Пляски смерти»)
Мотив апатии, безволия, ностальгии по ушедшему счастью и безысходности звучит во многих стихотворениях цикла «Страшный мир», и поэту потребуется много душевных сил и мужества, чтобы преодолеть в себе слабость, подняться до стремления обрести жизненные силы, иные духовные опоры. Он придет к этому, осознав необходимость активного восприятия жизни, проникшись чувством родины как источника нравственного развития.
А. Блок: путь от «Стихов о Прекрасной Даме» к циклу «Страшный мир».
Лики «страшного мира»: стихотворение «Фабрика»; цикл стихов о городе и горожанах.
Прекрасная Дама и Незнакомка — один образ в двух ипостасях.
Заключение.
Александр Блок был поэтом, который не отделял свою жизнь от творчества. Поэтому его стихи можно с полным правом назвать зеркалом, в котором необыкновенно отчетливо отражаются все чувства, мысли и переживания автора. Лирический герой его произведений вместе со своим создателем заблуждался, радовался, отрицал, приветствовал и таким образом прошел трудный путь от «Стихов о Прекрасной Даме» до цикла «Страшный мир».
Спуститься с заоблачных высей, из зазвездного мира в серые городские будни было нелегко. Блок не сразу смог «увидеть» окружающий его мир. Только постепенно к нему пришло понимание того, что на свете существуют не только он и его Небесная Дева, но — и люди, их заботы и тяготы.
Впервые это произошло с ним тогда, когда он написал свое стихотворение «Фаб-рика». Тогда люди явились ему как спины, отягощенные непосильным бременем:
Мы миновали все ворота И в каждом видели окне, Как тяжело лежит работа На каждой согнутой спине.
Блок впервые понял как глубоко несчастно большинство окружающих его знакомых и незнакомых людей. Это было для него ново: до этого он знал и писал, только о томительно прекрасных страданиях, причиненных любовью. Это внезапное осознание трагичности человеческого существования вылилось у Блока в целый цикл стихов, который он назвал «Страшный мир».
В этом цикле перед читателем проходит целая вереница ликов того страшного повседневного мира, в котором неожиданно очутился поэт. Олицетворением «страшного мира» блоковских стихов стал город. Блок даже создал особый образ — образ человека, истертого городом, городского неудачника, чердачного жителя, от лица которого он и написал такие стихи, как «В октябре», «После ночной попойки», «Окна во двор»,
«Хожу, брожу понурый…», «На чердаке» и т.д., где великолепно уловлены интонации этих людей:
Да и меня без всяких поводов Загнали па чердак, Никто моих не слушал доводов, И вышел мой табак.
Об этом же и стихотворение «Как тяжко мертвецу среди людей». В нем появляется образ чиновника-мертвеца, винтика большой государственной машины, который не способен чувствовать, радоваться. Он ведет обычную внешнюю жизнь: ходит на службу, посещает балы, разговаривает, улыбается, но он мертв, потому что не испытывает никаких чувств.
Тему городских неудачников Блок продолжает стихами об униженных, угнетенных, обездоленных людях. Их жизнь — это также один из ликов окружающего «страшного» мира. Этой теме посвящено стихотворение «На железной дороге». Железная дорога здесь — образ символический. Перед читателем проходит железная дорога жизни, путь, лишенный доброты, человечности, духовности. По этой дороге едут люди, мелькают в окнах вагонов их лица — «сонные, с ровным взглядом», безразличные ко всему. А “под насыпью, во рву некошеном”, лежит женщина, раздавленная “любовью, грязью иль колесами”, раздавленная жизнью. Еще более остро воспринимается трагедия раздавленной женщины на фоне описания ее радужных надежд:
Бывало, шла походкой чинною На шум и свист за ближним лесом. Всю обойдя платформу длинную, Ждала, волнуясь, под навесом. Три ярких глаза набегающих -Нежней румянец, круче локон: Быть может, кто из проезжающих Посмотрит пристальней из окон…
Далее Блок показывает, как все эти девичьи надежды постепенно сходили на нет:
Так мчалась юность бесполезная, В пустых мечтах изнемогая… Тоска дорожная, железная Свистела, сердце надрывая…
Претерпевает изменения в стихах этого цикла и образ Прекрасной Дамы. Вместо нее Блок изображает теперь Незнакомку — звезду, которая упала на грязную землю и, воплотившись в женщину, захотела не поклонения, но вина и объятий.
Уйдя в своих стихотворениях от образа Прекрасной Дамы Блок как будто впервые узнает, что на свете есть отнюдь не лучезарные женщины. «Бешенство объятий», «ночные желания» — эти слова появляются у него только теперь. В 1904 году у него в стихах впервые появляется слово «блудница».
Однако чем сильнее Блок хотел почувствовать грязь жизни, разглядеть ее «страшные лики», тем сильнее и светлее становилась его лирика. При всем его стремлении загрязниться житейское не прилипало к нему.
Его поэзия была трагической, но отнюдь не становилась пессимистичной, не отрицала жизнь и не наполнялась беспросветным отчаянием. Даже в самых мрачных из его стихотворений обязательно присутствовала искорка веры в будущее. И пусть лирический герой погибает в неравной борьбе с окружающей действительностью, все равно сама гибель его героична, поскольку освещает путь следующим поколениям.
Обращаясь к традициям русской литературы, Блок говорил: «Великие художники — Пушкин, Гоголь, Достоевский, Толстой — погружались во мрак, но они же имели силы пребывать и таиться в этом мраке: ибо они верили в свет. Они знали свет. Каждый из них, как весь народ, выносивший их под сердцем, скрежетал зубами во мраке, отчаянии, часто злобе. Но они знали, что рано или поздно все будет по-новому, потому что жизнь прекрасна». Таким же великим художником, знавшим, что жизнь прекрасна, и верившим в свет будущего, был и Александр Блок.
Название: Лики страшного мира в поэзии А. А.Блока
Раздел: Сочинения по литературе и русскому языку
Тип: сочинение
Лики страшного мира в поэзии А. А.Блока
Автор: Блок А.А.
Социальная тематика занимает немалое место в лирики А.А. Блока. Причем обращение к гражданским мотивам накануне первой русской революции 1905 года обусловило возникновение реалистических красок в стихах певца Прекрасной Дамы. Было бы ошибкой узко понимать под «страшным миром» Блока один мир Буржуазии и считать поэт обличителем капиталистического строя. Стихи второго периода творчества Блока, затрагивая общественные темы, продолжали развивать мысль, которая волновала его и раньше, – это резко неприятие бездуховности, пошлости в окружающей жизни, которые могут быть вызваны не только торжеством толстых кошельков, но и жестокостью человеческих душ или неумением увидеть, понять прекрасное, чего так боялся герой «Стихов о Прекрасной Даме».
Блок социальные проблемы продолжает переводить в мистический план, выделяя в них извечные вопросы жизни. Так, если бы стихотворение «Фабрика» не имело названия, то читателю было бы трудно догадаться, о чем конкретно идет речь. Предметные образы вроде бы создают впечатление фабрики, но это слово не звучит в тексте. Не определена и социальная принадлежность лирических персонажей стихотворения, это просто люди, а не рабочие. Они названы «нищими», но не в значении «бедные», а скорее, «обездоленные». Ощущение недоговоренности усиливает упоминание «недвижного кого-то», «черного кого-то» предстает как символ власти над людьми, заставляющей их безропотно подчиняться. Так обобщенностью образов поэт конкретную картину фабрики преобразует в символическую. Реальный и символические планы постоянно совмещаются. Создана атмосфера загадочности. В строке «Он медным голосом зовет» сливаются представления о заводском гудке и голосе рока, власти жизни, действительности над человеком. Эпитет «медный» ассоциируется с равнодушием, царящим в мире.
Отмечаем и цветовую символику в поэтике произведения: эпитет «черный» нагнетает атмосферу страха и безнаказанности зла, «жолтый» – значит мертвящий, бездушный. Причем в поэтике Блока эпитет «жолтый» имеет особый смысл. Желтокровием поэт назвал отсутствием духовности, нравственное одичание, животную сытость мещанского существования. «Желтое – это все, что отвердело и застыло кондовым обычаем, мертвым догматом, все неподвижное, бестревожное, отказавшееся от борьбы, безразличное к будущему…» – как говорил известный блоковед В. Орлов. Характерно, что «нищим» не присваивается никакого цвета, они «никакие», то есть бесцветные по духу. Возможно, Блок еще не мог определить, какое будущее они себе выберут, да и сами ли они будут его выбирать.
В стихотворении есть лирическое «я», как практически и во всех произведениях Блока (сравним, например, у Пушкина и Лермонтова часто мысли передаются от третьего лица, присутствует определенная объективность изложения). Лирический герой Блока в «Фабрике» как бы находится над городом, он и не с «черным», но и не с «нищими». «Я слышу все с моей вершины», – поэт видит гораздо больше за обычной картиной фабрики, в его прозрении открываются жестокость и несправедливость всего мира по отношению к людям. И название стихотворения перерастает в символ злой действительности, рока, судьбы человека – раба.
Среди лирических персонажей появляются простые люди, его современники, в том числе рабочие, городские бедняки. Например, стихотворение «Из газет», само название которого заявляет о его злободневности, было написано на сюжет из газетной хроники происшествий. В нем описана судьба несчастной женщины, которая «сама на рельсы легла»,наверное, не вынеся тяжкого существования, унижения и мерзости. И даже дети не смогли остановить ее. Трагизм происходящего подчеркивается тем, что в день смерти героиня «встала в сияньи». Алогизмом звучит последняя строка: «Мамочке хорошо. Мама умерла». И это заставляет нас еще острее почувствовать ужас жизни, когда только смерть становится источником света и красоты. Жутко и то, что кажущиеся невероятными события являются заурядным городским происшествием, набранным мелким шрифтом газетного столбца, на которое и внимание никто не обратит.
Автор пересказывает нам грустную житейскую историю, стараясь сохранить беспристрастность. Здесь отсутствует музыкально – лирическое начало, создаваемое стихотворным размером дольником. Почти нет неточных рифм для создания атмосферы таинственности и недоговоренности, как в «Стихах о Прекрасной Даме». Ритм стихотворения характеризует «угловатость», присущая прозе. Сугубо бытовая лексика противостоит отвлеченно мистическим фразам поэзии символизма. Если и возникают отдельные романтические краски, то лишь для усиления контраста с кошмарной действительностью, окружающих героев.
В дни революции 1905 года в лирике блока впервые с такой последовательностью возникают гражданские темы и мотивы. Однако за каждой зарисовкой революционных событий у Блока, как правило, стояла более глубокая проблема, чем просто отражение происходящего на улица Петербурга. Так, хотя толчком к созданию стихотворения «Митинг» и послужила, скорее всего, одна из сцен тех горячих дней, но основу его составляют размышления Блока о свободе вообще, не только политической.
Достоверность происходящего утверждается созданием иллюзии присутствия лирического героя на месте событий, о чем свидетельствуют повествования от первого лица, звуковая образность. Динамика событий, усиливают чувство того, что в жизни все преходяще, передана эпитетом «в беглом свете», особыми синтаксическими конструкциями (многосоюзием, паузами).
И все же обращение Блока к революционной тематике говорит о том, что поэт глубоко переживал судьбоносные для России события, он сердцем постиг голод голодных и сытость сытых. Тема «страшного мира» не могла не возникнуть в его лирике, вызвав тяжелые раздумья о будущем отечества, как и в душе каждого неравнодушного человека.
?
План
I. Таинственная и мистическая реальность поэзии Блока.
II. Противоречия между желаемым и действительным.
1. Трагические ноты цикла «Лики страшного мира».
2. Отражение бессмысленности бытия в стихотворениях Блока.
3. Образ мечты среди смрада и пошлости.
4. Холодность в угоду требованиям бездушного мира.
III. «Лики страшного мира» – переживания светлой души поэта.
Поэт-символист «серебряного века» Александр Блок создал в своих стихотворениях особую, таинственную и мистическую реальность. И эта реальность полна противоречий и парадоксов.
Мир, к которому стремится душа Блока, – это мир Прекрасной Дамы, мир гармонии, любви и красоты. Но мир, окружающий поэта, – это беспокойный, «перекосившийся», больной, «страшный мир».
В произведениях цикла «Лики страшного мира» звучат трагические ноты, преобладает настроение тоски, уныния. Мало что радует автора, скорее, неприятно поражает, ужасает, вызывает омерзение. Вокруг него мир сходит с ума. Истинные ценности – добро, вера, любовь, красота – подменяются напыщенными лозунгами, пустыми словами, грубостью, развратом, пьянством, охладением и ожесточением человеческих душ:
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.
(«Незнакомка»)
И нет просвета никакого в этой тьме, и даже небесам уже нет дела до погибающей земли:
А в небе, ко всему приученный,
Бессмысленно кривится диск.
(«Незнакомка»)
Поэт не видит возможности скорого избавления от гнетущей тоски и бессмысленности бытия:
Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века —
Все будет так. Исхода нет.
(«Ночь, улица, фонарь, аптека…»)
Но что это? И в этом смрадном болоте мелькает образ мечты, Ее, прекрасной, неземной. Сон это или явь? Или та самая особая реальность, которая ни то, и ни другое, и которой только и жив великий символист?
И каждый вечер, в час назначенный,
(Иль это только снится мне?)
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
(«Незнакомка»)
В этом «страшном мире» даже любовь искажается. Вместо открытости, нежности, смущения, радости она обретает рваные, угловатые формы, ее уже принято скрывать, маскировать под что-то другое:
Но была ты со мной всем презрением юным,
Чуть заметным дрожаньем руки…
Так говорит Блок той, что надменно отвернулась от него, презрительно и делано-недовольно бросив: «И этот влюблен» («В ресторане»). Поэт понимает, что это презрение, холодность – это все напускное, в угоду требованиям холодного, бездушного мира. И она, юная, презрительная, остается все такой же нежной и прекрасной:
Ты рванулась движеньем испуганной птицы,
Ты прошла, словно сон мой легка…
И вздохнули духи, задремали ресницы,
Зашептались тревожно шелка.
Как видение, проскользнула она мимо поэта – и потонула в шуме, крикливости, суете.
А монисто бренчало, цыганка плясала
И визжала заре о любви.
Вот он – голос «страшного мира»: даже о любви он не шепчет, не поет, а визжит…
Стихотворения из цикла «Лики страшного мира» хранят переживания светлой души поэта, которому чужды грубость и пошлость, заполонившая мир. Но чем уродливей гримасы, которые корчит этот мир, тем светлее далекий образ, божественный и ясный, к которому, как к святому источнику, припадают иссохшие губы поэта.
Главная
Сочинения по литературе
Лики страшного мира в поэзии Блока – сочинение
Образ «страшного мира» возникает в лирике Александра Блока в годы первой русской революции, когда поэт начинает критически относиться к философской и эстетической концепции символизма. Его уже не устраивают прежние идеалы, но, ощущая себя в тупике, Блок мучается от сознания несовершенства и дисгармонии мира, не зная, что этому противопоставить. Катастрофичность мира принимает реальное, земное воплощение: это жизнь большого города, который представляется Блоку средоточием греха. В цикле «Город», объединяющем стихи 1904–1908 годов, развиваются традиции гоголевского «Невского проспекта» и образа Петербурга Достоевского: в стихах появляются герои городского «дна», блудницы, пьяницы, рабочие. В этом городе доминирует серый цвет:
Город в красные пределы
Мертвый лик свой обратил,
Серо-каменное тело
Кровью солнца окатил…
Еще прекрасно серое небо,
Еще безнадежна серая даль…
На серые камни ложилась дремота – Город подавляет своим равнодушием, его жители – «серые виденья мокрой скуки», по вечерам «серые прохожие усердно проносили груз вечерних сплетен, усталых стертых лиц» («Повесть»). Особенно обострены социальные контрасты, и доминирующему серому цвету противопоставлен красный – цвет тревоги, цвет крови, а затем и революции. Еще один цвет символического значения – желтый, мертвенный, цвет беды и болезни. И в этой символике цветов особенно четок контраст нищеты и богатства, социальные противоречия, выливающиеся в человеческие трагедии. Об этом – в стихотворениях «Фабрика», «Сытые», цикле «Пляски смерти». Фабрика предстает страшным чудовищем, олицетворением какой-то темной силы, вынуждающей народ «согнуть измученные спины». Этот страшный образ – «недвижный кто-то, черный кто-то» – враждебен как народу, обманутому и осмеянному, так и лирическому герою Блока. Такой же социальный контраст в стихотворении «Сытые». Паразитическое существование избранных закончилось, и это вызывает у них бурю негодования: Ведь опрокинуто корыто, Встревожен их прогнивший хлев!
Теперь им выпал скудный жребий:
Их дом стоит неосвещен,
И жгут им слух мольбы о хлебе
И красный смех чужих знамен!
Протест против бездуховности, мещанства звучит и в противопоставлении «сытым» детей – символа будущего, душевной чистоты и веры. Но дети в этом обществе чаще всего несчастны. Примером этого могут служить такие стихотворения, как «Повесть» и «Из газет», «Плачет ребенок». Мать-самоубийца, оставившая детей «доброму человеку, толстой соседке», не объясняет причин своего поступка, но стихотворение производит сильное впечатление наивностью ничего не понимающих детей и обреченностью, которую понимает автор («Из газет»). В другом случае также непонятны причины самоубийства героини, много недосказанности, таинственности («Повесть»), но главное – та же трагедия малого ребенка, оставшегося сиротой в этом враждебном и жестоком мире.
Что в будущем? Взрыв социальных потрясений, о котором говорится, например, в стихотворении «Митинг». Герой – пропагандист, уверенный в своей правоте, он пока не понят толпой. Он «серый, как ночные своды», у него «тусклые зрачки», но, хотя он «говорил умно и редко», «те, внизу, не понимали ни чисел, ни имен». Так же непонятен он пока и поэту, но после случайного убийства героя в толпе отношение к нему автора меняется, как меняется лицо убитого.
И в тишине, внезапно вставшей,
Был светел круг лица.
Был тихий ангел пролетавший,
И радость без конца.
И были строги и спокойны
Открытые зрачки…
Даже не понимая до конца героя революции, поэт рисует величие его смерти, уважая в нем борца за идею, погибшего ради «дыхания свободы». И все же идеи мятежа пока не разделяются Блоком, он еще не знает, как будут развиваться события, чувствует тупик буржуазной бездуховности, но не знает возможности выхода из этого тупика. Отсюда – бесцельное времяпрепровождение в кабаках, у трактирной стойки.
Я пригвожден к трактирной стойке.
Я пьян давно.
Мне все равно.
(«Я пригвожден к трактирной стойке…»)
Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века –
Все будет так. Исхода нет.
(Из цикла «Пляски смерти»)
Мотив апатии, безволия, ностальгии по ушедшему счастью и безысходности звучит во многих стихотворениях цикла «Страшный мир», и поэту потребуется много душевных сил и мужества, чтобы преодолеть в себе слабость, подняться до стремления обрести жизненные силы, иные духовные опоры. Он придет к этому, осознав необходимость активного восприятия жизни, проникшись чувством родины как источника нравственного развития.