Ржавеет золото, и истлевает сталь,
Крошится мрамор. К смерти все готово.
Всего прочнее на земле – печаль
И долговечней – царственное слово.
А.Ахматова
Первые стихи Анны
Ахматовой появились в России в 1911 году в журнале “Аполлон”. Почти
сразу же Ахматова была поставлена критиками в ряд самых больших русских поэтов.
А. А. Ахматова жила и
творила в очень сложное время, время катастроф и социальных потрясений,
революций и войн. Поэтам в России в ту бурную эпоху, когда люди забывали, что
такое свобода, часто приходилось выбирать между свободным творчеством и жизнью.
Но несмотря на все эти обстоятельства, поэты по-прежнему продолжали творить
чудеса: создавались чудесные строки и строфы.
Источником вдохновения для Ахматовой стала Родина, Россия, поруганная,
но от этого ставшая еще ближе ей и роднее. Анна Ахматова не смогла уехать в
эмиграцию, она знала, что только в России может творить, что именно в России
нужна ее поэзия. Не с теми я, кто бросил землю
На растерзание врагам.
Их грубой лести я не внемлю,
Им песен я своих не дам.
В известном произведении
“Все расхищено, предано, продано…” (1921), первая строчка которого
цитировалась много раз для доказательства мысли о враждебном отношении поэтессы
к советскому обществу и революции, даже в нем можно было услышать ее
доброжелательное любопытство и несомненный интерес к новой жизни: Bсe-расхищено, предано,
продано, Черной смерти мелькало крыло, Все голодной тоскою изглодано,
Отчего же нам стало светло? Днем дыханьями веет вишневыми Небывалый под городом лес, Ночью блещет созвездьями
новыми Глубь прозрачных июльских
небес,— И так близко подходит чудесное
К развалившимся грязным
домам… Никому, никому не известное, Но от века желанное нам.
Это—1921 год, разруха, голод, самый
конец гражданской войны, из которой страна выходила с неимоверным напряжением
сил. Старый мир был разрушен, новый только еще начинал жить. Для Ахматовой и
тех, кого она в этом стихотворении объединяет вместе с собой, разрушенное прошлое было хорошо
обжитым и знакомым домом. И все же внутренняя сила жизни заставила ее посреди
обломков старого мира произнести слова, благословляющие вечную в своей прелести
и мудрую новизну жизни. Стихотворение по сути своей оптимистично, оно излучает
свет и радость, предвкушение жизни, которая словно бы начинается сначала.
Лирика Анны Ахматовой ее первых книг «Вечер», «Четки» и «Белая стая»
почти исключительно лирика любви.
Семь лет длился роман Анны Ахматовой и Льва Гумилева. Запутанные, изломанные,
на гране надрыва-разрыва отношения с Гумилевым навсегда определили для Анны
Ахматовой модель ее отношений с мужчинами. Она всегда будет влюбляться только
тогда, когда поверх сущности, земной, реальной увидит загадку. Она ее
волновала, она стремилась разгадать ее, она ее воспевала. Она говорила о любви,
как о понятии высшем, почти религиозном. И сама же – за редчайшим исключением
–резко обрывала роман, если он грозил перейти в будничное, привычное
существование… Пусть даже вылета мне нет Из стаи лебединой, Увы, лирический поэт Обязан быть мужчиной! Иначе все пойдет вверх дном До часа расставанья: И сад не в сад, и дом не в дом, Свиданье – не в свиданье!
Ее сердце как бы искало гибели, искало мучений . 25 апреля 1910 года Анна
Горенко и Николай Гумилев обвенчаны в Николаевской церкви под Киевом, а в мае
уезжают в свадебное путешествие в Париж. А уже на следующий год в печати
появляются первые стихи Анны Ахматовой. В 1911 году выходит стихотворный
сборник «Вечер» -первенец поэтессы. Сборник, пронизанный болью любящей и
обманутой женщины Я не любви твоей прошу- Она теперь в надежном месте. Поверь, что я твоей невесте Ревнивых писем не пишу….
Ахматова писала о несчастной любви. Она была создана для счастья, но не
находила его. Наверное, потому, что сама понимала : «Быть поэтом женщине
-нелепость».
Женщина –поэт с ее любовной жаждой… Ведь для утоления этой жажды мало,
чтобы мужчина любил : женщина- поэт страдает от скудности простой любви. Для
утоления такой «бессмертной страсти» Ахматова искала равнозначности,
равноценности в любви. От любви твоей загадочной Как от боли в крик кричу, Стала желтой и припадочной, Еле ноги волочу…
В августе 1914 года Гумилев добровольцем уходит на фронт. Анна Ахматова
разочаровалась в любви Николая Гумилева. Да и Гумилев немало вытерпел за
счастье быть мужем Ахматовой. И сердце то уже не отзовется На голос мой, ликуя и скорбя. Все кончено… И песнь моя несется В пустую ночь, где больше нет тебя
Ахматова в своих стихах является в бесконечном разнообразии женских
судеб: любовницы и жены, вдовы и матери, изменявшей и оставляемой.
Есть центр, который как бы сводит к себе весь остальной мир поэзии,
оказывается основным нервом, идеей и принципом. Это любовь. В одном из своих
стихотворений Ахматова называла любовь “пятым временем года”.
Чувство, само по себе острое и необычайное, получает дополнительную остроту,
проявляясь в предельном кризисном выражении – взлета или падения, первой
встречи или совершившегося разрыва, смертельной опасности или смертельной
тоски. Потому Ахматова так тяготеет к лирической новелле с неожиданным концом
психологического сюжета, жутковатой и таинственной (“Город сгинул”,
“Новогодняя баллада”).
Обычно ее стихи – начало драмы, или только ее кульминация, а чаще финал и
окончание. Она опиралась на богатый опыт русской уже не только поэзии, но и
прозы: Слава тебе, безысходная боль,
Умер вчера сероглазый король.
А за окном шелестят тополя:
Нет на земле твоего короля…
Стихи Ахматовой несут
особую стихию любви-жалости: О нет, я не тебя любила,
Палила сладостным огнем,
Так объясни, какая сила
В печальном имени твоем.
В сложной музыке ахматовской лирики,
в ее едва мерцающей глубине, в подсознании постоянно жила и давала о себе
знать особая, пугающая дисгармония, смущавшая саму Ахматову. Она писала
впоследствии в “Поэме без героя”, что постоянно слышала непонятный
гул, как бы некое подземное клокотание, сдвиги и трение тех первоначальных
твердых пород, на которых извечно и надежно зиждилась жизнь, но которые стали
терять устойчивость и равновесие. Самым первым предвестием такого тревожного
ощущения было стихотворение “Первое возвращение” с его образами
смертельного сна, савана и погребального звона и с общим ощущением резкой и
бесповоротной перемены, происшедшей в самом воздухе времени.
Лирика Ахматовой с течением времени, завоевывала все новые и новые
читательские круги и поколения и, не переставая быть объектом восхищенного
внимания тонких ценителей, явно выходила из, казалось бы, предназначенного ей
узкого круга читателей.
Советская поэзия первых лет Октября и гражданской
войны, занятая грандиозными задачами ниспровержения старого мира,
предпочитавшая говорить не столько о человеке, сколько о человечестве или во
всяком случае о массе, была первоначально недостаточно внимательной к микромиру
интимных чувств, относя их в порыве революционного пуританизма к разряду
социально небезопасных буржуазных предрассудков. Лирика Ахматовой, по всем
законам логики, должна была затеряться и бесследно исчезнуть. Но этого не
произошло.
Молодые читатели новой, пролетарской, встававшей на социалистический путь
Советской России, работницы и рабфаковцы, красноармейки и красноармейцы – все
эти люди, такие далекие и враждебные самому миру, оплаканному в ахматовских
стихах, тем не менее заметили и прочли изящно изданные томики ее стихов.
Лирика Анны Ахматовой меняется в 20-30-е годы по сравнению с ранними
книгами. Эти годы отмечены исключительной напряженностью творчества. Ахматова,
по-прежнему, оставалась неведомой для читателя и потому как бы исчезнувшей из
читательского и литературного мира.
Лирика
Ахматовой на протяжении всего послереволюционного
двадцатилетия постоянно расширялась, вбирая в себя все новые и новые,
раньше не свойственные ей области, любовный роман, не перестав быть
главенствующим, все же занял теперь в ней лишь одну из поэтических территорий.
Однако инерция читательского восприятия была настолько велика, что Ахматова и в
эти годы, ознаменованные обращением ее к гражданской, философской и
публицистической лирике, все же представлялась глазам большинства как только и
исключительно художник любовного чувства.
Расширение диапазона поэзии, явившееся следствием перемен в
миропонимании и мироощущении поэтессы, не могло, в свою очередь, не повлиять на
тональность и характер собственно любовной лирики. Правда, некоторые
характерные ее особенности остались прежними.
Любовный эпизод, как и раньше, выступает перед нами в своеобразном
ахматовском обличье: он никогда последовательно не развернут, в нем обычно нет
ни конца, ни начала; любовное признание, отчаяние или мольба, составляющие
стихотворение, кажутся как бы обрывком случайно подслушанного разговора,
который начался не при нас и завершения которого мы тоже не услышим: ” А, ты думал – я тоже такая, Что можно
забыть меня. И что брошусь, моля и рыдая, Под копыта гнедого коня.
Или стану просить у знахарок В наговорной воде корешок
И пришлю тебе страшный подарок Мой заветный душистый платок.
Будь же проклят. Ни стоном, ни взглядом Окаянной души не коснусь, Но клянусь тебе ангельским
садом, Чудотворной иконой клянусь И ночей наших пламенным чадом Я к тебе никогда не
вернусь”.
Эта особенность ахматовской любовной лирики, полной недоговоренностей,
намеков, уходящей в далекую глубину подтекста, придает ей истинную
своеобразность. Героиня ахматовских стихов, чаще всего говорящая как бы сама с
собой в состоянии порыва, полубреда или экстаза, не считает, естественно,
нужным, разъяснять и растолковывать нам все происходящее. Передаются лишь
основные сигналы чувств, без расшифровки, без комментариев, наспех – по
торопливой азбуке любви. Подразумевается, что степень душевной близости
чудодейственно поможет нам понять как недостающие звенья, так и общий смысл
только что происшедшей драмы. Отсюда – впечатление крайней интимности,
предельной откровенности и сердечной открытости этой лирики.. ”
Кое-как удалось разлучиться И постылый огонь потушить. Враг мой вечный, пора
научиться Вам кого-нибудь вправду
любить. Я-то вольная. Все мне забава, Ночью Муза слетит утешать, А на утро притащится слава
Погремушкой над ухом трещать. Обо мне и молиться не стоит И, уйдя, оглянуться назад… Черный ветер меня успокоит. Веселит золотой листопад. Как подарок, приму я разлуку И забвение, как благодать. Но, скажи мне, на крестную
муку Ты другую
посмеешь послать?”
Стихотворение захватывает. Страстная напряженность чувства, его ураганность
вырисовывает перед нашими глазами личность незаурядную и сильную.
О том же и почти так же говорит и другое стихотворение, относящееся к
тому же году, что и только что процитированное: Пусть голоса органа снова
грянут, Как первая весенняя гроза; Из-за плеча твоей невесты
глянут Мои полузакрытые глаза Прощай, прощай, будь счастлив,
друг прекрасный, Верну тебе твой радостный
обет, Но берегись твоей подруге
страстной Поведать мой неповторимый
бред,- Затем, что он пронижет жгучим
ядом Ваш благостный, ваш радостный
союз.. А я иду
владеть чудесным садом, Где шелест
трав и восклицанья муз.
Ахматова не боится быть откровенной в своих интимных признаниях и мольбах, так
как уверена, что ее поймут лишь те, кто обладает тем же шифром любви. Поэтому
она не считает нужным что-либо объяснять и дополнительно описывать. Форма
случайно и мгновенно вырвавшейся речи, которую может подслушать каждый
проходящий мимо или стоящий поблизости, но не каждый может понять. У Ахматовой
никогда не было вялых, аморфных или описательных любовных стихов. Они всегда
драматичны и предельно напряженны, смятенны. У нее редкие стихи, описывающие
радость установившейся, безбурной и безоблачной любви; Муза приходит к ней лишь
в самые кульминационные моменты, переживаемые чувством, когда оно или предано,
или иссякает:… Тебе я милой не была, Ты мне постыл. А пытка длилась, И как преступница томилась Любовь, исполненная зла То словно брат. Молчишь, сердит.
Но если встретимся глазами Тебе клянусь я небесами, В огне
расплавится гранит.
Словом,
мы всегда присутствуем как бы при яркой, молнийной вспышке, при самосгорании и
обугливании патетически огромной, испепеляющей страсти, пронзающей все существо
человека. Сама Ахматова не однажды ассоциировала волнения своей любви с великой
и нетленной “Песнью Песней” из Библии. А в Библии
красный клиновый лист Заложен на Песне Песней…
Стихи Ахматовой о любви – все! – патетичны..
А. Блок сказал по поводу некоторых ахматовских стихов, что она пишет перед
мужчиной, а надо бы перед Богом…
Ее стихи, посвященные любви идут по самым вершинам человеческого духа.
Наполнившись огромным одержанием, любовь стала не только несравненно более
богатой и многоцветной, но – и по-настоящему трагедийной. Библейская,
торжественная приподнятость ахматовских любовных стихов этого периода
объясняется подлинной высотой, торжественностью и патетичностью заключенного в
них чувства. Вот хотя бы одно из подобных стихотворений: Небывалая осень построила
купол высокий,
Был приказ облакам этот купол собой не темнить.
И дивилися люди: проходят сентябрьские сроки,
А куда провалились студеные, влажные дни?
Изумрудною стала вода замутненных каналов,
И крапива запахла, как розы, но только сильней.
Было душно от зорь, нестерпимых, бесовских и алых,
Их запомнили все мы до конца наших дней.
Было солнце таким, как вошедший в столицу мятежник, И весенняя осень так жадно
ласкалась к нему, Что казалось-сейчас забелеет
прозрачный подснежник… Вот когда
подошел ты, спокойный к крыльцу моему.
Трудно назвать в мировой поэзии более триумфальное и патетическое
изображение того, как приближается возлюбленный. Это поистине явление Любви
глазам восторженного Мира!
Любовная лирика Ахматовой неизбежно приводит к воспоминаниям о Тютчеве. Бурное
столкновение страстей, тютчевский “поединок роковой” – все это
воскресло именно у Ахматовой. Она, как и Тютчев, импровизатор – и в своем
чувстве, и в своем стихе. Много раз Ахматова говорила о первостепенном
значении для нее чистого вдохновения, о том, что она не представляет, как можно
писать по заранее обдуманному плану, что ей кажется, будто временами за плечами
у нее стоит Муза… И просто продиктованные строчки
Ложатся в белоснежную тетрадь.
Она не раз повторяла эту
мысль. Так, еще в стихотворении “Муза” (1924), вошедшем в цикл
“Тайны ремесла”, Ахматова писала: Когда я ночью жду ее прихода,
Жизнь, кажется, висит на волоске.
Что почести, что юность, что свобода Пред милой гостьей с дудочкой
в руке. И вот вошла. Откинув покрывало,
Внимательно взглянула на меня. Ей говорю:” Ты ль Данту диктовала Страницы Ада?” Отвечает: “Я”. О том же и в стихотворении
1956 года “Сон”: Чем отплачу за царственный
подарок? Куда идти и с кем
торжествовать? И вот пишу как прежде, без
помарок, Мои стихи в сожженную тетрадь.
Это не означает, что она не
переделывала стихов. Много раз, например,
дополнялась и перерабатывалась “Поэма без героя”, десятилетиями
совершенствовалась “Мелхола”; иногда менялись, хотя и редко, строфы и
строчки в старых стихах. Будучи мастером, знающим “тайны ремесла”,
Ахматова точна и скурпулезна в выборе слов и в их расположении. Но в ней очень
сильно импульсивное, импровизаторское начало. Все ее любовные стихи, по своему
первичному толчку, по своему произвольному течению, возникающему так же
внезапно, как и внезапно исчезающему, по своей обрывочности и бесфабульности, –
тоже есть чистейшая импровизация. “Роковой” тютчевский поединок
составляющий их содержание, представляет собой мгновенную вспышку страстей,
смертельное единоборство двух одинаково сильных противников, из которых один
должен или сдаться, или погибнуть, а другой – победить Не тайны и не печали,
Не мудрой воли судьбы Эти встречи всегда оставляли Впечатление борьбы. Я, с утра угадав минуту, Когда ты ко мне войдешь, Ощущала в руках согнутых Слабо
колющую дрожь…
Марина Цветаева в одном из стихотворений, посвященных Анне Ахматовой, писала,
что ее “смертелен гнев и смертельна – милость”. И действительно,
какой-либо срединности, сглаженности конфликта, временной договоренности двух
враждующих сторон с постепенным переходом к плавности отношений тут чаще всего
даже и не предполагается. “И как преступница томилась любовь, исполненная
зла”.
В ее любовныех стихах
перемешаны неожиданные мольбы с проклятиями, все резко контрастно и
безысходно, В них победительная
власть над сердцем сменяется ощущением опусташенности, а нежность соседствует с
яростью. Тихий шепот признания перебивается грубым языком ультиматумов и
приказов. В этих бурнопламенных выкриках и пророчествах чувствуется подспудная,
невысказанная и тоже тютчевская мысль об игралищах мрачных страстей,
произвольно вздымающих человеческую судьбу на своих крутых темных волнах, о
шевелящемся под нами первозданном Хаосе. “О, как убийственно мы
любим” – Ахматова, конечно же, не прошла мимо этой стороны тютчевского
миропонимания. Характерно, что нередко любовь, ее победительная властная сила
оказывается в ее стихах, к ужасу и смятению героини, обращенной против самой
же… любви! Я гибель
накликала милым, И гибли
один за другим. О, горе
мне! Эти могилы Предсказаны
словом моим. Как вороны
кружатся, чуя Горячую,
свежую кровь, Так дикие
песни, ликуя, Моя
посылала любовь. С тобою мне
сладко и знойно. Ты близок,
как сердце в груди. Дай руку
мне, слушай спокойно. Тебя
заклинаю: уйди. И пусть не
узнаю я, где ты, О Муза, его
не зови, Да будет
живым, невоспетым Моей не
узнавший любви.
Лирика
Ахматовой рождается на самом стыке противоречий из соприкосновения Дня с Ночью
и Бодрствования со Сном: Когда бессонный мрак вокруг клокочет, Тот солнечный, тот ландышевый
клин Врывается во тьму декабрьской
ночи.
Эпитеты “дневной” и “ночной”, внешне совершенно обычные,
кажутся в ее стихотворении, если не знать их особого значения, странными, даже
неуместными: Уверенно в
дверь постучится И, прежний,
веселый, дневной, Войдет он и
скажет: « “Довольно», Ты видишь,
я тоже простыл”…
Она вслед
за Тютчевым, могла бы повторить знаменитые его слова: Как океан объемлет шар земной, Земная
жизнь кругом объята снами…
Сны
занимают в поэзии Ахматовой большое место.
Ведь сны, являющиеся у нее одним из излюбленных художественных средств
постижения тайной, сокрытой, интимной жизни души, свидетельствуют об этой
устремленности художника внутрь, в себя, в тайное тайных вечно загадочного
человеческого чувства. Стихи этого периода в общем более психологичны. Если в
“Вечере” и “Четках” любовное чувство изображалось, как правило,
с помощью деталей (образ красного тюльпана), то в стихах 3О –4О годов Анна
Ахматова, при всей своей экспрессивности, все же более пластична в
непосредственном изображении психологического содержания.
Пластичность ахматовского любовного стихотворения ни в малейшей мере
не предполагает описательности, медленной текучести или повествовательности.
Перед нами по-прежнему – взрыв, катастрофа, момент неимоверного напряжения двух
противоборствующих сил, сошедшихся в роковом поединке, но зато теперь это
затмившее все горизонты грозовое облако, мечущее громы и молнии, возникает
перед нашими глазами во всей своей устрашающей красоте и могуществе, в
неистовом клублении темных форм и ослепительной игре небесного света: Но если
встретимся глазами Тебе клянусь я небесами, В огне расплавится гранит. Недаром в одном из посвященных ей стихотворении Н. Гумилева Ахматова
изображена с молниями в руке: Она светла в часы томлений
И держит молнии в руке,
И четки сны ее, как тени
На райском огненном песке.
Вдохновение не покидает Анну Ахматову и тогда, когда ей уже за семьдесят,
она думает о странностях любви, о богатстве сердечных тайн.. «Полночный цикл»,
написанный в шестидесятых годах, составляют драматические картины двух
мятущихся душ, здесь роковое стечение трагических обстоятельств века, здесь
мужественное преодоление разлученности, «невстречи» этих двоих, здесь высокий
образец высокой лирики. Не придумать разлуку
бездонной, Лучше б сразу тогда – наповал… И, наверное, нас разлученней В этом мире никто не бывал.
В свои семьдесят, Анна Ахматова говорит о любви с такой энергией, с
такой нерастраченностью душевных сил, что кажется, будто она победоносно
выходит из своего времени в вечность. Ахматова раскрыла филосовскую суть
поздней любви, когда вступает в действие то, что больше самого человека – Дух,
Душа. Она раскрыла уникальное совпадение двух личностей, которые не могут
соединиться. И это как в зеркале отражено в ее поэзии. ЗАКЛЮЧЕНИЕ Если расположить любовные стихи
Ахматовой в определенном порядке, можно построить целую повесть со множеством
мизансцен, перипетий, действующих лиц, случайных и неслучайных
происшествий. Встречи и разлуки, нежность, чувство вины, разочарование,
ревность, ожесточение, истома, поющая в сердце радость, несбывшиеся ожидания,
самоотверженность, гордыня, грусть – в каких только гранях и изломах мы не
видим любовь на страницах ахматовских книг.
В лирической героине стихов Ахматовой, в душе самой поэтессы постоянно жила
жгучая, требовательная мечта о любви истинно высокой, ничем не искаженной. Любовь
у Ахматовой – грозное, повелительное, нравственно чистое, всепоглощающее
чувство, заставляющее вспомнить библейскую строку: “Сильна, как смерть,
любовь – и стрелы ее – стрелы огненные”. ЛИТЕРАТУРА
1. Н.С. Гумилев, Письма о
русской поэзии, М., 1990, с. 75.
2. Лидия Чуковская, Записки об Анне Ахматовой, М., 1989, кн. I, с. 141.
3. Н. Недоброво, Анна Ахматова. – “Русская мысль”, 1915, июль, с.
59-60.
4. Б. Эйхенбаум, Анна Ахматова. Опыт анализа, Пб., 1923, с. 120.
5. Валерий Брюсов, Среди стихов. 1894-1924, М., 1990, с. 368.
6. В. Гиппиус, Анна Ахматова. – “Литературная учеба”, 1989, № 3, с.
132.
7. “Ахматовские чтения”, М., 1992, вып. 1, с. 107
8. Анна Ахматова, Сочинения в 2-х томах, т. 2, М., 1986, с. 182.
9. И. Гурвич, Художественное открытие в лирике Ахматовой. –
“Вопросы литературы”, 1995, вып. III.
1О. О. Симченко, Тема памяти в творчестве Анны Ахматовой. –
“Известия Академии наук СССР. Серия литературы и языка”, 1985, № 6.
11. Виктор Есипов, “Как времена Веспасиана…” (К проблеме
героя в творчестве Анны Ахматовой 40-60-х годов). – “Вопросы
литературы”, 1995, вып. VI, с. 64-65.
Творчество Анны Андреевны Ахматовой пришлось на первую половину XX века. Духовно выйдя из серебряного века русской поэзии, Ахматова вместе со страной пережила революционное лихолетье, массовые репрессии 30-х годов, военные годы.
Все эти этапы жизненного пути нашли свое отображение в творчестве Ахматовой, повлияв не только на тематику и эстетику стихов, но и на философию, способ видеть и чувствовать мир. Но все же Ахматова в первую очередь лирический поэт, воспевающий человеческие чувства, прославляющий любовь.
Лирика Ахматовой периода ее первых книг («Вечер», «Четки», «Белая стая») — почти исключительно любовная лирика. Ее новаторство как художника первоначально проявилось именно в этой традиционной теме.
Как еще отмечал Б. Эйхенбаум, для ахматовской лирики характерна «романность», каждая книга ее стихов представляет собой как бы лирический роман, восходящий к традициям русской реалистической прозы.
В этом роде искусства, в лирическом романе-миниатю- ре, Анна Ахматова достигла большого мастерства. Вот один из таких «романов»:
Как велит простая учтивость,
Подошел ко мне, улыбнулся,
Полуласково, полулениво
Поцелуем руки коснулся —
И загадочных древних ликов
На меня поглядели очи…
Десять лет замираний и криков,
Все мои бессонные ночи
Я вложила в тихое слово
И сказала его — напрасно.
Отошел ты, и стало снова
На душе и пусто и ясно.
Трагедия десяти лет рассказана в одном кратком событии. Нередко миниатюры Ахматовой были, в соответствии с ее излюбленной манерой, не завершены и походили не столько на маленький роман, сколько на случайно вырванную страничку из романа или даже часть страницы, не имеющей ни начала, ни конца и заставляющей читателя додумывать то, что происходило между героями раньше.
Ахматова всегда предпочитала «фрагмент» связному, последовательному рассказу, так как он давал возможность насытить стихотворение психологизмом. Кроме того, фрагмент придавал изображаемому своего рода документальность: перед читателем возникал как бы не то отрывок из нечаянно подслушанного разговора, не то оброненная записка, не предназначавшаяся для чужих глаз.
Нередко стихи Ахматовой походят на беглую запись в дневнике:
Он любил три вещи на свете:
За вечерней пенье, белых павлинов
И стертые карты Америки.
Не любил, когда плачут дети,
Не любил чая с малиной
И женской истерики.
А я была его женой…
Однако в этих беглых записях отображен целый мир — с болью, изменами, страданием. Любовная лирика Ахматовой, несмотря на свою внешнюю прозрачность и простоту, чрезвычайно психологична и драматична. Например, такие стихи, как «Сероглазый король», «Сжала руки под темной вуалью…», «Ты письмо мое, милый, не комкай…», «Я научилась просто, мудро жить…» и многие другие являют ярчайший пример такого взгляда на мир и природу человеческих чувств.
Итак, любовную лирику Ахматовой в первую очередь отличают такие особенности, как психологизм, драматургичность и глубина чувств. Наряду с этим ей языку стихотворений присуща ясность значений всех слов, простота видения, предметность. Для нее характерны разговорность поэтической речи, тяготение стихотворения к сценке или новелле при лаконизме стиля, воспринятом от Пушкина, к которому Ахматова обращалась с самых первых шагов своего творчества.
Творчество Ахматовой — уникальное явление. Соединив в себе проникновенный лиризм и эпический размах, вобрав в себя лучшие классические традиции, оно приобрело ту многогранность и ту эмоциональную убедительность, которые прославили имя Ахматовой во всем мире. Поэтому вполне можно согласиться с К. Паустовским, сказавшим, что «Анна Ахматова — целая эпоха в поэзии нашей страны».
Анна Ахматова
Анна Андреевна Ахматова 11 июня 1889, Одесса, — 5 марта 1966, Домодедово, Московская область — русская поэтесса, переводчица и литературовед, одна из наиболее значимых фигур русской литературы XX века.
Её судьба была трагична. Репрессиям были подвергнуты трое близких ей людей: первый муж, Николай Гумилёв, был расстрелян в 1921 году; третий муж, Николай Пунин, был трижды арестован и погиб в лагере в 1953 году; единственный сын, Лев Гумилёв, провёл в заключении в 1930—1940-х и в 1940—1950-х годах более 10 лет. Горе жен и матерей «врагов народа» было отражено в одном из наиболее значительных произведений Ахматовой — поэме «Реквием».
Признанная классиком отечественной поэзии ещё в 1920-е годы, Ахматова подвергалась замалчиванию, цензуре и травле, многие произведения не были опубликованы на родине не только при жизни автора, но и в течение более чем двух десятилетий после её смерти. В то же время имя Ахматовой ещё при жизни окружала слава среди почитателей поэзии как в СССР, так и в эмиграции. Родилась: 23.06.1889, Одесса Умерла: 05.03.1966 (76 лет)
Популярные произведения А.А. Ахматовой
Реквием
Другие сочинения по произведению Ахматовой
Тема любви в поэзии Анны Ахматовой
Сочинение по творчеству А. А.Ахматовой
Мой любимый поэт
Тема родины в поэзии Анны Ахматовой
Любовь в поэзии А. А. Ахматовой
Основные мотивы лирики Ахматовой
Мои любимые страницы поэзии «серебряного века» — Анна Ахматова и Марина Цветаева
Поэт и родина в лирике А.А. Ахматовой
Любовная лирика А.Ахматовой
Тема родины в произведениях А. Ахматовой
Любовная лирика Ахматовой в 20 – 30-е годы
Тема России в творчестве Ахматовой
Поэзия А. Ахматовой
“Не с теми я, кто бросил землю…” (Патриотическая тема в лирике А.А. Ахматовой)
Тема поэта и поэзии в лирике А. А. Ахматовой (План-сочинение)
Переводческая деятельность Ахматовой А. А.
“Я научилась просто, мудро жить…” (философские мотивы лирики А.А. Ахматовой)
Слава тебе, безысходная боль
“Я была тогда с моим народом”
Источник вдохновения для лирики Анны Ахматовой
Сочинение: Любовная лирика Ахматовой
РЕФЕРАТ
на
тему:
«ЛЮБОВНАЯ ЛИРИКА А.АХМАТОВОЙ»
Ржавеет золото, и истлевает сталь,
Крошится мрамор. К смерти все готово.
Всего прочнее на земле – печаль
И долговечней – царственное слово.
А.Ахматова
Первые стихи Анны
Ахматовой появились в России в 1911 году в журнале “Аполлон”. Почти
сразу же Ахматова была поставлена критиками в ряд самых больших русских поэтов.
А. А. Ахматова жила и
творила в очень сложное время, время катастроф и социальных потрясений,
революций и войн. Поэтам в России в ту бурную эпоху, когда люди забывали, что
такое свобода, часто приходилось выбирать между свободным творчеством и жизнью.
Но несмотря на все эти обстоятельства, поэты по-прежнему продолжали творить
чудеса: создавались чудесные строки и строфы.
Источником вдохновения для Ахматовой стала Родина, Россия, поруганная,
но от этого ставшая еще ближе ей и роднее. Анна Ахматова не смогла уехать в
эмиграцию, она знала, что только в России может творить, что именно в России
нужна ее поэзия. Не с теми я, кто бросил землю
На растерзание врагам.
Их грубой лести я не внемлю,
Им песен я своих не дам.
В известном произведении
“Все расхищено, предано, продано…” (1921), первая строчка которого
цитировалась много раз для доказательства мысли о враждебном отношении поэтессы
к советскому обществу и революции, даже в нем можно было услышать ее
доброжелательное любопытство и несомненный интерес к новой жизни: Bсe-расхищено, предано,
продано, Черной смерти мелькало крыло, Все голодной тоскою изглодано,
Отчего же нам стало светло? Днем дыханьями веет вишневыми Небывалый под городом лес, Ночью блещет созвездьями
новыми Глубь прозрачных июльских
небес,— И так близко подходит чудесное
К развалившимся грязным
домам… Никому, никому не известное, Но от века желанное нам.
Это—1921 год, разруха, голод, самый
конец гражданской войны, из которой страна выходила с неимоверным напряжением
сил. Старый мир был разрушен, новый только еще начинал жить. Для Ахматовой и
тех, кого она в этом стихотворении объединяет вместе с собой, разрушенное прошлое было хорошо
обжитым и знакомым домом. И все же внутренняя сила жизни заставила ее посреди
обломков старого мира произнести слова, благословляющие вечную в своей прелести
и мудрую новизну жизни. Стихотворение по сути своей оптимистично, оно излучает
свет и радость, предвкушение жизни, которая словно бы начинается сначала.
Лирика Анны Ахматовой ее первых книг «Вечер», «Четки» и «Белая стая»
почти исключительно лирика любви.
Семь лет длился роман Анны Ахматовой и Льва Гумилева. Запутанные, изломанные,
на гране надрыва-разрыва отношения с Гумилевым навсегда определили для Анны
Ахматовой модель ее отношений с мужчинами. Она всегда будет влюбляться только
тогда, когда поверх сущности, земной, реальной увидит загадку. Она ее
волновала, она стремилась разгадать ее, она ее воспевала. Она говорила о любви,
как о понятии высшем, почти религиозном. И сама же – за редчайшим исключением
–резко обрывала роман, если он грозил перейти в будничное, привычное
существование… Пусть даже вылета мне нет Из стаи лебединой, Увы, лирический поэт Обязан быть мужчиной! Иначе все пойдет вверх дном До часа расставанья: И сад не в сад, и дом не в дом, Свиданье – не в свиданье!
Ее сердце как бы искало гибели, искало мучений . 25 апреля 1910 года Анна
Горенко и Николай Гумилев обвенчаны в Николаевской церкви под Киевом, а в мае
уезжают в свадебное путешествие в Париж. А уже на следующий год в печати
появляются первые стихи Анны Ахматовой. В 1911 году выходит стихотворный
сборник «Вечер» -первенец поэтессы. Сборник, пронизанный болью любящей и
обманутой женщины Я не любви твоей прошу- Она теперь в надежном месте. Поверь, что я твоей невесте Ревнивых писем не пишу….
Ахматова писала о несчастной любви. Она была создана для счастья, но не
находила его. Наверное, потому, что сама понимала : «Быть поэтом женщине
-нелепость».
Женщина –поэт с ее любовной жаждой… Ведь для утоления этой жажды мало,
чтобы мужчина любил : женщина- поэт страдает от скудности простой любви. Для
утоления такой «бессмертной страсти» Ахматова искала равнозначности,
равноценности в любви. От любви твоей загадочной Как от боли в крик кричу, Стала желтой и припадочной, Еле ноги волочу…
В августе 1914 года Гумилев добровольцем уходит на фронт. Анна Ахматова
разочаровалась в любви Николая Гумилева. Да и Гумилев немало вытерпел за
счастье быть мужем Ахматовой. И сердце то уже не отзовется На голос мой, ликуя и скорбя. Все кончено… И песнь моя несется В пустую ночь, где больше нет тебя
Ахматова в своих стихах является в бесконечном разнообразии женских
судеб: любовницы и жены, вдовы и матери, изменявшей и оставляемой.
Есть центр, который как бы сводит к себе весь остальной мир поэзии,
оказывается основным нервом, идеей и принципом. Это любовь. В одном из своих
стихотворений Ахматова называла любовь “пятым временем года”.
Чувство, само по себе острое и необычайное, получает дополнительную остроту,
проявляясь в предельном кризисном выражении – взлета или падения, первой
встречи или совершившегося разрыва, смертельной опасности или смертельной
тоски. Потому Ахматова так тяготеет к лирической новелле с неожиданным концом
психологического сюжета, жутковатой и таинственной (“Город сгинул”,
“Новогодняя баллада”).
Обычно ее стихи – начало драмы, или только ее кульминация, а чаще финал и
окончание. Она опиралась на богатый опыт русской уже не только поэзии, но и
прозы: Слава тебе, безысходная боль,
Умер вчера сероглазый король.
А за окном шелестят тополя:
Нет на земле твоего короля…
Стихи Ахматовой несут
особую стихию любви-жалости: О нет, я не тебя любила,
Палила сладостным огнем,
Так объясни, какая сила
В печальном имени твоем.
В сложной музыке ахматовской лирики,
в ее едва мерцающей глубине, в подсознании постоянно жила и давала о себе
знать особая, пугающая дисгармония, смущавшая саму Ахматову. Она писала
впоследствии в “Поэме без героя”, что постоянно слышала непонятный
гул, как бы некое подземное клокотание, сдвиги и трение тех первоначальных
твердых пород, на которых извечно и надежно зиждилась жизнь, но которые стали
терять устойчивость и равновесие. Самым первым предвестием такого тревожного
ощущения было стихотворение “Первое возвращение” с его образами
смертельного сна, савана и погребального звона и с общим ощущением резкой и
бесповоротной перемены, происшедшей в самом воздухе времени.
Лирика Ахматовой с течением времени, завоевывала все новые и новые
читательские круги и поколения и, не переставая быть объектом восхищенного
внимания тонких ценителей, явно выходила из, казалось бы, предназначенного ей
узкого круга читателей.
Советская поэзия первых лет Октября и гражданской
войны, занятая грандиозными задачами ниспровержения старого мира,
предпочитавшая говорить не столько о человеке, сколько о человечестве или во
всяком случае о массе, была первоначально недостаточно внимательной к микромиру
интимных чувств, относя их в порыве революционного пуританизма к разряду
социально небезопасных буржуазных предрассудков. Лирика Ахматовой, по всем
законам логики, должна была затеряться и бесследно исчезнуть. Но этого не
произошло.
Молодые читатели новой, пролетарской, встававшей на социалистический путь
Советской России, работницы и рабфаковцы, красноармейки и красноармейцы – все
эти люди, такие далекие и враждебные самому миру, оплаканному в ахматовских
стихах, тем не менее заметили и прочли изящно изданные томики ее стихов.
Лирика Анны Ахматовой меняется в 20-30-е годы по сравнению с ранними
книгами. Эти годы отмечены исключительной напряженностью творчества. Ахматова,
по-прежнему, оставалась неведомой для читателя и потому как бы исчезнувшей из
читательского и литературного мира.
Лирика
Ахматовой на протяжении всего послереволюционного
двадцатилетия постоянно расширялась, вбирая в себя все новые и новые,
раньше не свойственные ей области, любовный роман, не перестав быть
главенствующим, все же занял теперь в ней лишь одну из поэтических территорий.
Однако инерция читательского восприятия была настолько велика, что Ахматова и в
эти годы, ознаменованные обращением ее к гражданской, философской и
публицистической лирике, все же представлялась глазам большинства как только и
исключительно художник любовного чувства.
Расширение диапазона поэзии, явившееся следствием перемен в
миропонимании и мироощущении поэтессы, не могло, в свою очередь, не повлиять на
тональность и характер собственно любовной лирики. Правда, некоторые
характерные ее особенности остались прежними.
Любовный эпизод, как и раньше, выступает перед нами в своеобразном
ахматовском обличье: он никогда последовательно не развернут, в нем обычно нет
ни конца, ни начала; любовное признание, отчаяние или мольба, составляющие
стихотворение, кажутся как бы обрывком случайно подслушанного разговора,
который начался не при нас и завершения которого мы тоже не услышим: ” А, ты думал – я тоже такая, Что можно
забыть меня. И что брошусь, моля и рыдая, Под копыта гнедого коня.
Или стану просить у знахарок В наговорной воде корешок
И пришлю тебе страшный подарок Мой заветный душистый платок.
Будь же проклят. Ни стоном, ни взглядом Окаянной души не коснусь, Но клянусь тебе ангельским
садом, Чудотворной иконой клянусь И ночей наших пламенным чадом Я к тебе никогда не
вернусь”.
Эта особенность ахматовской любовной лирики, полной недоговоренностей,
намеков, уходящей в далекую глубину подтекста, придает ей истинную
своеобразность. Героиня ахматовских стихов, чаще всего говорящая как бы сама с
собой в состоянии порыва, полубреда или экстаза, не считает, естественно,
нужным, разъяснять и растолковывать нам все происходящее. Передаются лишь
основные сигналы чувств, без расшифровки, без комментариев, наспех – по
торопливой азбуке любви. Подразумевается, что степень душевной близости
чудодейственно поможет нам понять как недостающие звенья, так и общий смысл
только что происшедшей драмы. Отсюда – впечатление крайней интимности,
предельной откровенности и сердечной открытости этой лирики.. ”
Кое-как удалось разлучиться И постылый огонь потушить. Враг мой вечный, пора
научиться Вам кого-нибудь вправду
любить. Я-то вольная. Все мне забава, Ночью Муза слетит утешать, А на утро притащится слава
Погремушкой над ухом трещать. Обо мне и молиться не стоит И, уйдя, оглянуться назад… Черный ветер меня успокоит. Веселит золотой листопад. Как подарок, приму я разлуку И забвение, как благодать. Но, скажи мне, на крестную
муку Ты другую
посмеешь послать?”
Стихотворение захватывает. Страстная напряженность чувства, его ураганность
вырисовывает перед нашими глазами личность незаурядную и сильную.
О том же и почти так же говорит и другое стихотворение, относящееся к
тому же году, что и только что процитированное: Пусть голоса органа снова
грянут, Как первая весенняя гроза; Из-за плеча твоей невесты
глянут Мои полузакрытые глаза Прощай, прощай, будь счастлив,
друг прекрасный, Верну тебе твой радостный
обет, Но берегись твоей подруге
страстной Поведать мой неповторимый
бред,- Затем, что он пронижет жгучим
ядом Ваш благостный, ваш радостный
союз.. А я иду
владеть чудесным садом, Где шелест
трав и восклицанья муз.
Ахматова не боится быть откровенной в своих интимных признаниях и мольбах, так
как уверена, что ее поймут лишь те, кто обладает тем же шифром любви. Поэтому
она не считает нужным что-либо объяснять и дополнительно описывать. Форма
случайно и мгновенно вырвавшейся речи, которую может подслушать каждый
проходящий мимо или стоящий поблизости, но не каждый может понять. У Ахматовой
никогда не было вялых, аморфных или описательных любовных стихов. Они всегда
драматичны и предельно напряженны, смятенны. У нее редкие стихи, описывающие
радость установившейся, безбурной и безоблачной любви; Муза приходит к ней лишь
в самые кульминационные моменты, переживаемые чувством, когда оно или предано,
или иссякает:… Тебе я милой не была, Ты мне постыл. А пытка длилась, И как преступница томилась Любовь, исполненная зла То словно брат. Молчишь, сердит.
Но если встретимся глазами Тебе клянусь я небесами, В огне
расплавится гранит.
Словом,
мы всегда присутствуем как бы при яркой, молнийной вспышке, при самосгорании и
обугливании патетически огромной, испепеляющей страсти, пронзающей все существо
человека. Сама Ахматова не однажды ассоциировала волнения своей любви с великой
и нетленной “Песнью Песней” из Библии. А в Библии
красный клиновый лист Заложен на Песне Песней…
Стихи Ахматовой о любви – все! – патетичны..
А. Блок сказал по поводу некоторых ахматовских стихов, что она пишет перед
мужчиной, а надо бы перед Богом…
Ее стихи, посвященные любви идут по самым вершинам человеческого духа.
Наполнившись огромным одержанием, любовь стала не только несравненно более
богатой и многоцветной, но – и по-настоящему трагедийной. Библейская,
торжественная приподнятость ахматовских любовных стихов этого периода
объясняется подлинной высотой, торжественностью и патетичностью заключенного в
них чувства. Вот хотя бы одно из подобных стихотворений: Небывалая осень построила
купол высокий,
Был приказ облакам этот купол собой не темнить.
И дивилися люди: проходят сентябрьские сроки,
А куда провалились студеные, влажные дни?
Изумрудною стала вода замутненных каналов,
И крапива запахла, как розы, но только сильней.
Было душно от зорь, нестерпимых, бесовских и алых,
Их запомнили все мы до конца наших дней.
Было солнце таким, как вошедший в столицу мятежник, И весенняя осень так жадно
ласкалась к нему, Что казалось-сейчас забелеет
прозрачный подснежник… Вот когда
подошел ты, спокойный к крыльцу моему.
Трудно назвать в мировой поэзии более триумфальное и патетическое
изображение того, как приближается возлюбленный. Это поистине явление Любви
глазам восторженного Мира!
Любовная лирика Ахматовой неизбежно приводит к воспоминаниям о Тютчеве. Бурное
столкновение страстей, тютчевский “поединок роковой” – все это
воскресло именно у Ахматовой. Она, как и Тютчев, импровизатор – и в своем
чувстве, и в своем стихе. Много раз Ахматова говорила о первостепенном
значении для нее чистого вдохновения, о том, что она не представляет, как можно
писать по заранее обдуманному плану, что ей кажется, будто временами за плечами
у нее стоит Муза… И просто продиктованные строчки
Ложатся в белоснежную тетрадь.
Она не раз повторяла эту
мысль. Так, еще в стихотворении “Муза” (1924), вошедшем в цикл
“Тайны ремесла”, Ахматова писала: Когда я ночью жду ее прихода,
Жизнь, кажется, висит на волоске.
Что почести, что юность, что свобода Пред милой гостьей с дудочкой
в руке. И вот вошла. Откинув покрывало,
Внимательно взглянула на меня. Ей говорю:” Ты ль Данту диктовала Страницы Ада?” Отвечает: “Я”. О том же и в стихотворении
1956 года “Сон”: Чем отплачу за царственный
подарок? Куда идти и с кем
торжествовать? И вот пишу как прежде, без
помарок, Мои стихи в сожженную тетрадь.
Это не означает, что она не
переделывала стихов. Много раз, например,
дополнялась и перерабатывалась “Поэма без героя”, десятилетиями
совершенствовалась “Мелхола”; иногда менялись, хотя и редко, строфы и
строчки в старых стихах. Будучи мастером, знающим “тайны ремесла”,
Ахматова точна и скурпулезна в выборе слов и в их расположении. Но в ней очень
сильно импульсивное, импровизаторское начало. Все ее любовные стихи, по своему
первичному толчку, по своему произвольному течению, возникающему так же
внезапно, как и внезапно исчезающему, по своей обрывочности и бесфабульности, –
тоже есть чистейшая импровизация. “Роковой” тютчевский поединок
составляющий их содержание, представляет собой мгновенную вспышку страстей,
смертельное единоборство двух одинаково сильных противников, из которых один
должен или сдаться, или погибнуть, а другой – победить Не тайны и не печали,
Не мудрой воли судьбы Эти встречи всегда оставляли Впечатление борьбы. Я, с утра угадав минуту, Когда ты ко мне войдешь, Ощущала в руках согнутых Слабо
колющую дрожь…
Марина Цветаева в одном из стихотворений, посвященных Анне Ахматовой, писала,
что ее “смертелен гнев и смертельна – милость”. И действительно,
какой-либо срединности, сглаженности конфликта, временной договоренности двух
враждующих сторон с постепенным переходом к плавности отношений тут чаще всего
даже и не предполагается. “И как преступница томилась любовь, исполненная
зла”.
В ее любовныех стихах
перемешаны неожиданные мольбы с проклятиями, все резко контрастно и
безысходно, В них победительная
власть над сердцем сменяется ощущением опусташенности, а нежность соседствует с
яростью. Тихий шепот признания перебивается грубым языком ультиматумов и
приказов. В этих бурнопламенных выкриках и пророчествах чувствуется подспудная,
невысказанная и тоже тютчевская мысль об игралищах мрачных страстей,
произвольно вздымающих человеческую судьбу на своих крутых темных волнах, о
шевелящемся под нами первозданном Хаосе. “О, как убийственно мы
любим” – Ахматова, конечно же, не прошла мимо этой стороны тютчевского
миропонимания. Характерно, что нередко любовь, ее победительная властная сила
оказывается в ее стихах, к ужасу и смятению героини, обращенной против самой
же… любви! Я гибель
накликала милым, И гибли
один за другим. О, горе
мне! Эти могилы Предсказаны
словом моим. Как вороны
кружатся, чуя Горячую,
свежую кровь, Так дикие
песни, ликуя, Моя
посылала любовь. С тобою мне
сладко и знойно. Ты близок,
как сердце в груди. Дай руку
мне, слушай спокойно. Тебя
заклинаю: уйди. И пусть не
узнаю я, где ты, О Муза, его
не зови, Да будет
живым, невоспетым Моей не
узнавший любви.
Лирика
Ахматовой рождается на самом стыке противоречий из соприкосновения Дня с Ночью
и Бодрствования со Сном: Когда бессонный мрак вокруг клокочет, Тот солнечный, тот ландышевый
клин Врывается во тьму декабрьской
ночи.
Эпитеты “дневной” и “ночной”, внешне совершенно обычные,
кажутся в ее стихотворении, если не знать их особого значения, странными, даже
неуместными: Уверенно в
дверь постучится И, прежний,
веселый, дневной, Войдет он и
скажет: « “Довольно», Ты видишь,
я тоже простыл”…
Она вслед
за Тютчевым, могла бы повторить знаменитые его слова: Как океан объемлет шар земной, Земная
жизнь кругом объята снами…
Сны
занимают в поэзии Ахматовой большое место.
Ведь сны, являющиеся у нее одним из излюбленных художественных средств
постижения тайной, сокрытой, интимной жизни души, свидетельствуют об этой
устремленности художника внутрь, в себя, в тайное тайных вечно загадочного
человеческого чувства. Стихи этого периода в общем более психологичны. Если в
“Вечере” и “Четках” любовное чувство изображалось, как правило,
с помощью деталей (образ красного тюльпана), то в стихах 3О –4О годов Анна
Ахматова, при всей своей экспрессивности, все же более пластична в
непосредственном изображении психологического содержания.
Пластичность ахматовского любовного стихотворения ни в малейшей мере
не предполагает описательности, медленной текучести или повествовательности.
Перед нами по-прежнему – взрыв, катастрофа, момент неимоверного напряжения двух
противоборствующих сил, сошедшихся в роковом поединке, но зато теперь это
затмившее все горизонты грозовое облако, мечущее громы и молнии, возникает
перед нашими глазами во всей своей устрашающей красоте и могуществе, в
неистовом клублении темных форм и ослепительной игре небесного света: Но если
встретимся глазами Тебе клянусь я небесами, В огне расплавится гранит. Недаром в одном из посвященных ей стихотворении Н. Гумилева Ахматова
изображена с молниями в руке: Она светла в часы томлений
И держит молнии в руке,
И четки сны ее, как тени
На райском огненном песке.
Вдохновение не покидает Анну Ахматову и тогда, когда ей уже за семьдесят,
она думает о странностях любви, о богатстве сердечных тайн.. «Полночный цикл»,
написанный в шестидесятых годах, составляют драматические картины двух
мятущихся душ, здесь роковое стечение трагических обстоятельств века, здесь
мужественное преодоление разлученности, «невстречи» этих двоих, здесь высокий
образец высокой лирики. Не придумать разлуку
бездонной, Лучше б сразу тогда – наповал… И, наверное, нас разлученней В этом мире никто не бывал.
В свои семьдесят, Анна Ахматова говорит о любви с такой энергией, с
такой нерастраченностью душевных сил, что кажется, будто она победоносно
выходит из своего времени в вечность. Ахматова раскрыла филосовскую суть
поздней любви, когда вступает в действие то, что больше самого человека – Дух,
Душа. Она раскрыла уникальное совпадение двух личностей, которые не могут
соединиться. И это как в зеркале отражено в ее поэзии. ЗАКЛЮЧЕНИЕ Если расположить любовные стихи
Ахматовой в определенном порядке, можно построить целую повесть со множеством
мизансцен, перипетий, действующих лиц, случайных и неслучайных
происшествий. Встречи и разлуки, нежность, чувство вины, разочарование,
ревность, ожесточение, истома, поющая в сердце радость, несбывшиеся ожидания,
самоотверженность, гордыня, грусть – в каких только гранях и изломах мы не
видим любовь на страницах ахматовских книг.
В лирической героине стихов Ахматовой, в душе самой поэтессы постоянно жила
жгучая, требовательная мечта о любви истинно высокой, ничем не искаженной. Любовь
у Ахматовой – грозное, повелительное, нравственно чистое, всепоглощающее
чувство, заставляющее вспомнить библейскую строку: “Сильна, как смерть,
любовь – и стрелы ее – стрелы огненные”. ЛИТЕРАТУРА
1. Н.С. Гумилев, Письма о
русской поэзии, М., 1990, с. 75.
2. Лидия Чуковская, Записки об Анне Ахматовой, М., 1989, кн. I, с. 141.
3. Н. Недоброво, Анна Ахматова. – “Русская мысль”, 1915, июль, с.
59-60.
4. Б. Эйхенбаум, Анна Ахматова. Опыт анализа, Пб., 1923, с. 120.
5. Валерий Брюсов, Среди стихов. 1894-1924, М., 1990, с. 368.
6. В. Гиппиус, Анна Ахматова. – “Литературная учеба”, 1989, № 3, с.
132.
7. “Ахматовские чтения”, М., 1992, вып. 1, с. 107
8. Анна Ахматова, Сочинения в 2-х томах, т. 2, М., 1986, с. 182.
9. И. Гурвич, Художественное открытие в лирике Ахматовой. –
“Вопросы литературы”, 1995, вып. III.
1О. О. Симченко, Тема памяти в творчестве Анны Ахматовой. –
“Известия Академии наук СССР. Серия литературы и языка”, 1985, № 6.
11. Виктор Есипов, “Как времена Веспасиана…” (К проблеме
героя в творчестве Анны Ахматовой 40-60-х годов). – “Вопросы
литературы”, 1995, вып. VI, с. 64-65.
. ЛИТЕРАТУРА
1. Н.С. Гумилев, Письма о
русской поэзии, М., 1990, с. 75.
2. Лидия Чуковская, Записки об Анне Ахматовой, М., 1989, кн. I, с. 141.
3. Н. Недоброво, Анна Ахматова. – “Русская мысль”, 1915, июль, с.
59-60.
4. Б. Эйхенбаум, Анна Ахматова. Опыт анализа, Пб., 1923, с. 120.
5. Валерий Брюсов, Среди стихов. 1894-1924, М., 1990, с. 368.
6. В. Гиппиус, Анна Ахматова. – “Литературная учеба”, 1989, № 3, с.
132.
7. “Ахматовские чтения”, М., 1992, вып. 1, с. 107
8. Анна Ахматова, Сочинения в 2-х томах, т. 2, М., 1986, с. 182.
9. И. Гурвич, Художественное открытие в лирике Ахматовой. –
“Вопросы литературы”, 1995, вып. III.
1О. О. Симченко, Тема памяти в творчестве Анны Ахматовой. –
“Известия Академии наук СССР. Серия литературы и языка”, 1985, № 6.
11. Виктор Есипов, “Как времена Веспасиана…” (К проблеме героя в
творчестве Анны Ахматовой 40-60-х годов). – “Вопросы литературы”,
1995, вып. VI, с. 64-65.
ВЕЛИКАЯ И ЗЕМНАЯ ЛЮБОВЬ В ЛИРИКЕ АННЫ АХМАТОВОЙ
Тема любви присутствует в творчестве каждого поэта, поскольку она является основным стержнем поэзии вообще. Часто именно любовь толкает нас к творчеству, вдохновляет и пробуждает скрытые таланты. Но поэт редко бывает счастлив в любви.
Анна Ахматова первым своим сборником стихов открыла удивительный мир новой любовной лирики, женской поэзии, не всегда веселой и радостной, но тоскующей и печальной. В книге «Вечер» уже начинают проявляться черты, на многие годы определившие поэтическую репутацию Ахматовой. В основном это стихи-миниатюры; они сюжетны и драматичны. В них очень важным элементом является небольшая подробность, деталь, которая кажется незначительной, но очень тонко передает психологическое состояние человека. Например, в стихотворении «Песня последней встречи» смятение и волнение передано лишь одной деталью: Я на правую руку надела Перчатку с левой руки.
Стихи из сборника «Вечер» напоминают своей предельной откровенностью дневниковые записи, и, как дневник, они фиксируют поступки. Но это не просто изображение событий любовной драмы, это раскрытие души современной Ахматовой женщины, это глубокая психологичность в понимании человеческой натуры. Стихи этого сборника наполнены реалиями быта, внешние приметы времени соединяются в них с переживаниями героини. То, что творится в душе лирического героя Ахматовой, — это не просто терзания частного лица, а свойство психики человека вообще.
Любовное чувство, которое передает Ахматова, очень напряженное. Но в ее поэзии мало символов, отвлеченных слов, а стихи — скорее не песни, а новеллы со сложным и емким сюжетом. Обычно они рисуют только начало драмы, или кульминацию, или еще чаще окончание. В любом случае всегда остается что-то, что читатель должен домыслить сам.
Любовь как непонятное и коварное чувство в представлении Ахматовой кажется то змейкой, которая «у самого сердца колдует», то голубком. Любовь всегда уводит человека «от радости и от покоя» к буре чувств и переживаний. Но в то же время она многое дает человеку. Влюбленный видит мир по-другому, останавливает свое внимание на том, чего ранее не заметил бы, не оценил. Этим, вероятно, и объясняется предметность стихов Ахматовой: у нее встречаются стихи, полностью построенные на обиходе, на бытовых мелочах. Любовь в лирике Ахматовой, оттененная этими подробностями, становится земной, простой и доступной каждому человеку, но это по- прежнему великая любовь, сильное, всепоглощающее чувство. Спектр ее проявлений варьируется от «любви, воздушной и минутной», и «печали, для всех неявной», до «страсти, раскаленной добела», и «терпкой печали». Часто это любовь-жалость, любовь-сострадание, сочувствие. Не любишь, не хочешь смотреть? О, как ты красив, проклятый! И я не могу взлететь, А с детства была крылатой. Мне очи застит туман, Сливаются вещи и лица, И только красный тюльпан, Тюльпан у тебя в петлице.
Героиня ахматовской лирики являлась отображением бесконечного разнообразия женских судеб, тысяч разных характеров и качеств: любовницы и жены, вдовы и матери, любящей и любимой, тоскующей и играющей, изменявшей и оставляемой. Герой также сложен и многолик: брат, друг, любовник, коварный и великодушный, убивающий и возвращающий к жизни: На кустах зацветает крыжовник, И везут кирпичи за оградой. Кто ты: брат мой или любовник, Я не помню, и помнить не надо. Как светло здесь и как бесприютно, Отдыхает усталое тело… А прохожие думают смутно: Верно, только вчера овдовела.
Любовь воспринималась Ахматовой как «пятое время года», в свете которого необычными кажутся и остальные четыре. Это чувство необычное и острое, подчиняющее себе человека, оно меняет всю его жизнь, освещая ее и обжигая этим светом. В последующих сборниках тема любви приобретает несколько иное звучание. Это уже не прежнее всепоглощающее чувство, и уже жизнь не только подчиняется любви, а вносит в любовные переживания новые оттенки чувства. Любовь стала не только более многоцветной, но и по- настоящему трагедийной.
В стихах Ахматовой не было экзотики, она далека от романтического воспевания действительности и любования красотой. Простая жизнь с ее земными представлениями о привязанности, грусти, тоске интересовала поэтессу гораздо больше. Нежность и хрупкость чувств сочетались в ее стихах с твердостью и стойкостью духа.
Стихи Ахматовой — это книга женской души, в которой постоянно жила мечта об истинно высокой любви, как, впрочем, и в душе любого человека. Поэтому ее стихи были популярны при ее жизни, и поэтому же они не оставляют никого равнодушным и сегодня.
Анна Ахматова
Анна Андреевна Ахматова 11 июня 1889, Одесса, — 5 марта 1966, Домодедово, Московская область — русская поэтесса, переводчица и литературовед, одна из наиболее значимых фигур русской литературы XX века.
Её судьба была трагична. Репрессиям были подвергнуты трое близких ей людей: первый муж, Николай Гумилёв, был расстрелян в 1921 году; третий муж, Николай Пунин, был трижды арестован и погиб в лагере в 1953 году; единственный сын, Лев Гумилёв, провёл в заключении в 1930—1940-х и в 1940—1950-х годах более 10 лет. Горе жен и матерей «врагов народа» было отражено в одном из наиболее значительных произведений Ахматовой — поэме «Реквием».
Признанная классиком отечественной поэзии ещё в 1920-е годы, Ахматова подвергалась замалчиванию, цензуре и травле, многие произведения не были опубликованы на родине не только при жизни автора, но и в течение более чем двух десятилетий после её смерти. В то же время имя Ахматовой ещё при жизни окружала слава среди почитателей поэзии как в СССР, так и в эмиграции. Родилась: 23.06.1889, Одесса Умерла: 05.03.1966 (76 лет)
Популярные произведения А.А. Ахматовой
Реквием
Другие сочинения по произведению Ахматовой
Тема любви в поэзии Анны Ахматовой
Сочинение по творчеству А. А.Ахматовой
Мой любимый поэт
Тема родины в поэзии Анны Ахматовой
Любовь в поэзии А. А. Ахматовой
Основные мотивы лирики Ахматовой
Мои любимые страницы поэзии «серебряного века» — Анна Ахматова и Марина Цветаева
Поэт и родина в лирике А.А. Ахматовой
Любовная лирика А.Ахматовой
Тема родины в произведениях А. Ахматовой
Любовная лирика Ахматовой в 20 – 30-е годы
Тема России в творчестве Ахматовой
Поэзия А. Ахматовой
“Не с теми я, кто бросил землю…” (Патриотическая тема в лирике А.А. Ахматовой)
Тема поэта и поэзии в лирике А. А. Ахматовой (План-сочинение)
Переводческая деятельность Ахматовой А. А.
“Я научилась просто, мудро жить…” (философские мотивы лирики А.А. Ахматовой)
Слава тебе, безысходная боль
“Я была тогда с моим народом”
Источник вдохновения для лирики Анны Ахматовой
Сочинение «Любовная лирика А.Ахматовой» Ахматова – все сочинения
Мне кажется, что очень трудно выделить из творчества Ахматовой, особенно из раннего, то, что можно было бы назвать, в отличие от других ее стихов, “любовной лирикой”. Все, что она пишет, посвящено или любви, или воспоминаниям об ушедшей любви. “Молюсь оконному лучу — / Он бледен, тонок, прям./ Сегодня я с утра молчу,/ А сердце — пополам./ На рукомойнике моем/ Позеленела медь,/ Но так играет луч на нем,/ Что весело глядеть./ Такой невинный и простой?/ В вечерней тишине,/ Но в этой храмине пустой/ Он словно праздник золотой/И утешенье мне”. Казалось бы, в этом стихотворении о любви — ни слова. Но сказано только: “Сегодня я с утра молчу, / А сердце — пополам”, — и уже возникает впечатление тайной, скрытой от посторонних глаз любовной драмы.
Вообще даже самые откровенные “любовные” стихи Ахматовой — тайные и о тайном: это не крик, даже не слово, обращенное к возлюбленному, как это почти всегда бывает у Марины Цветаевой, это скорее мысль, чувство, возникшее при встрече с любимым, при взгляде на него и высказанное в стихе: “Тот же голос, / Тот же взгляд, / Те же волосы льняные. / Все как год тому назад. / Сквозь стекло лучи дневные / Известь белых стен пестрят… / Свежих лилий аромат. / И слова твои простые”.
Душевная буря, смятение чувств, когда падает сердце и холодеет в груди, когда каждое малое расстояние растягивается на мили, когда ждешь и желаешь лишь смерти, передаются Ахматовой скупой чередой еле заметных, скрытых от чужого, постороннего глаза деталей, в стихах всегда выдается то, чего бы не заметили без стихов:
Так беспомощно грудь холодела,
Но шаги мои были легки.
Я на правую руку надела
Перчатку с левой руки.
Показалось, что много ступеней,
А я знала — их только три!
Между кленов шепот осенний
Попросил: “С мною умри!”
И поэтому, когда вдруг раздается:
И когда друг друга проклинали
В страсти, раскаленной добела,
Оба мы еще не понимали.
Как земля для двух людей мала, —
это производит впечатление взрыва. Но это тоже взрыв — внутренний, взрыв сознания, а не эмоций, яростная у Ахматовой — не боль, а память, огненная пытка — это именно пытка молчания, сокрытия в себе призыва и жалобы:
И что память яростная мучит,
Пытка сильных — огненный недуг! —
И в ночи бездонной сердце учит
Спрашивать: о, где ушедший друг?
Недаром в стихотворении “Любовь” это чувство является в образах незаметных и не разгадываемых сразу, потаенных и действует “тайно и верно”, стреляет тем более наверняка оттого, что стреляет из засады:
То змейкой, свернувшись клубком,
У самого сердца колдует,
То целые дни голубком
На белом оконце воркует,
То в инее ярком блеснет,
Почудится в дреме левкоя…
Но верно и тайно ведет
От радости и от покоя.
Умеет так сладко рыдать
В молитве тоскующей скрипки,
И страшно ее угадать
В еще незнакомой улыбке.
И в этой постоянной скрытости, завороженности чувства чудится какая-то тайная рана, изъян, неспособность открыться, а от этого — склонность к мучительству. Один со страстью говорит о своей любви, а другой лишь молчит, и смотрит загадочными серыми глазами, и поит допьяна своей “терпкой печалью”. Недаром сетовал Гумилев: “Из города Киева, из города Змиева, я взял не жену, а колдунью …/Погладишь — топорщится, а войдет луна — затаится. / И плачет, и стонет, как будто хоронит кого-то, и хочет топиться”. И сама она — мудрая и сильная — в неожиданно налетающие минуты слабости признается: “Я не прошу ни мудрости, ни силы./ О, только дайте греться у огня! Мне холодно…/ Крылатый иль бескрылый,/ Веселый Бог не посетит меня”.
Ее любовь как тайная болезнь, неотвязная и скрываемая, изнуряющая и не приносящая, не находящая утоления. Иногда мне кажется, что в стихотворении гораздо более позднем “Не недели, не месяцы — годы…” она прощается не с любимым — с любовью, тяжба с которой длилась так долго, и вот забрезжила возможность освобождения:
Не недели, не месяцы — годы
Расставались. И вот наконец
Холодок настоящей свободы
И седой над висками венец.
Больше нет ни измен, ни предательств,
И до света не слушаешь ты,
Как струится поток доказательств
Несравненной моей правоты.
Похожие сочинения
Тема родины в поэзии Анны Ахматовой
Анна Ахматова “гостила на земле” в трагическую эпоху, — трагическую прежде всего для России. Тема Родины претерпевает в творчестве Ахматовой сложную эволюцию. .
Само понятие родины менялось в ее поэзии. Сначала родиной было Царское Село, где прошли…смотреть целиком
Поэт и родина в лирике А.А. Ахматовой
Темы поэта и поэзии, гражданственности поэтического слова чрезвычайно важны для всей лирики Анны Ахматовой. В самом начале творческого пути Ахматова уже осознавала себя поэтом. В раннем стихотворении «Музе» она точно определяет свой выбор. Мечта поэтессы…смотреть целиком
Эволюция художественных образов в лирике А. Ахматовой
На рубеже прошлого и нынешнего столетий, накануне революции, в эпоху, потрясенную двумя мировыми войнами, в России возникла и сложилась, может быть, самая значительная во всей мировой литературе нового времени “женская” поэзия — поэзия Анны Ахматовой….смотреть целиком
Любовь в поэзии А. А. Ахматовой
Любовь
То змейкой, свернувшись клубком,
У самого сердца колдует,
То целые дни голубком
На белом окошке воркует,
То в инее ярком блеснёт,
Почудится в дреме левкоя…
Но верно и тайно ведёт
От радости и от покоя.
Умеет так сладко рыдать
В…смотреть целиком
Я голос ваш, жар вашего дыханья.
“Четки”, “Белая стая”…
Первые сборники поэтессы.
“К этой книге, — писала Ахматова в 1965 году, — читатели и критика несправедливы. Почему-то считается, что она имела меньше успеха, чем “Четки”. Этот…смотреть целиком
Тема поэта и поэзии в лирике А. А. Ахматовой (План-сочинение) Новое!
Тайна поэтического творчества. Тема творческого процесса отражалась в произведениях многих поэтов. Для А. А. Ахматовой писать было так же естественно, как дышать. В цикле «Тайны ремесла» поэтесса попыталась раскрыть свое понимание творчества, которое…смотреть целиком
Поэзия А. А. Ахматовой
Музыка и звук – то, что окружает каждого человека с детства. И волшебство звука не только в том, что он воплощает в себе жизненную ситуацию, как бы впитывает ее в себя, но и в том, что длительно сохраняет ее, оберегая от разрушения временем. В неподвластности…смотреть целиком
Мир глубоких и драматических переживаний, очарование, богатство и неповторимость личности запечатлелись в любовной лирике Анны Ахматовой. Тема любви, безусловно, занимает в ее поэзии центральное место. Неподдельная искренность, предельная откровенность в сочетании со строгой гармонией, лаконичной емкостью поэтического языка любовных стихотворений Ахматовой позволили ее современникам называть ее русской Сафо сразу же после выхода первых поэтических сборников. Ранняя любовная лирика воспринималась как своеобразный лирический дневник. Однако изображение романтически преувеличенных чувств не свойственно поэзии Анны Ахматовой, Она говорит о простом человеческом счастье и о земных, обычных горестях: о разлуке, измене, одиночестве, отчаянии — обо всем, что близко многим, что способен испытать и понять каждый.
Любовь в лирике А. Ахматовой предстает как “поединок роковой”, она почти никогда не изображается безмятежно, идиллически, а наоборот — в предельно кризисном выражении: в момент разрыва, разлуки, утраты чувства или первого бурного ослепления страстью. Обычно ее стихи — начало драмы или ее кульминация. “Мукой живой души” платит ее лирическая героиня за любовь. Сочетание лиризма и эпичности сближает стихи А. Ахматовой с жанрами романа, новеллы, драмы, лирического дневника. Одна из тайн ее поэтического дара заключается в умении полно выразить самое интимное и чудесно-простое в себе и окружающем мире. В ее стихах поражает “струнная напряженность переживаний и безошибочная меткость острого их выражения. В этом сила Ахматовой…” (Н. В. Недоброво).
Тесно переплетены в стихах Анны Ахматовой тема любви и тема творчества. В духовном облике героини ее любовной лирики угадывается “крылатость” творческой личности. Трагическое соперничество Любви и Музы отразилось во многих произведениях, начиная с раннего, 1911 года, стихотворения “Музе”, где Муза-сестра отнимает “Золотое кольцо” — символ земных радостей — и обрекает лирическую героиню на “любовную пытку”. Однако Ахматова предвидит, что поэтическая слава не может заменить любви и счастья земного. Интимная лирика А. Ахматовой не ограничена лишь изображением отношений любящих. В ней всегда — неиссякаемый интерес поэта к внутреннему миру человека. Неповторимость ахматовских стихов о любви, оригинальность поэтического голоса, передающего самые сокровенные мысли и чувства лирической героини наполнены глубочайшим психологизмом. Как никто другой Ахматова умеет раскрыть самые потаенные глубины внутреннего мира человека, его переживания, состояния, настроения. Поразительная психологическая убедительность достигается использованием очень емкого и лаконичного приема красноречивой детали (перчатка, кольцо, тюльпан в петлице и т.д.).
“Земная любовь” у А. Ахматовой подразумевает и любовь к окружающему человека “земному миру”. Изображение человеческих отношений неотрывно от любви к родной земле, к народу, к судьбе страны. Пронизывающая поэзию А. Ахматовой идея духовной связи с родиной выражается в готовности пожертвовать ради нее даже счастьем и близостью с самыми дорогими людьми (“Молитва”), что впоследствии так трагически сбылось в ее жизни. До библейских высот поднимается она в описании материнской любви. Страдания матери, обреченной видеть крестные муки своего сына, просто потрясают в “Реквиеме”. Хор ангелов великий час восславил, И небеса расплавились в огне. Отцу сказал: “Почто Меня оставил!” А Матери: “О, не рыдай Мене…” Магдалина билась и рыдала, Ученик любимый каменел, А туда, где молча Мать стояла, Так никто взглянуть и не посмел.
В неразрывности личной судьбы и судьбы народа и страны — истинное величие той любви к человеку и окружающему миру, которая звучит в стихах А. Ахматовой: “А я молюсь не о себе одной…”. Таким образом, поэзия
А. Ахматовой не только исповедь влюбленной женщины, это исповедь человека, живущего всеми бедами, болями и страстями своего времени и своей земли.
“В наши дни самая одаренная из русских поэтесс, Анна Ахматова, создала как бы синтез между “женской” поэзией и поэзией в точном смысле этого слова. Но этот синтез лишь кажущийся — Ахматова очень умна: сохранив тематику и многие приемы женской поэзии, она коренным образом переработала и то, и другое в духе не женской, а общечеловеческой поэтики….” — писатель много раз говорил о том, что никак не мог начать работу над романом, пока не проник в тайны языка описываемой эпохи. Настоящим кладом оказалась для него книга профессора Новомбергского “Слово и дело”, где были собраны судейские акты XVII века. “Эти розыскные акты записывались дьяками, которые старались записать в наиболее сжатой и красочной форме наиболее точно рассказ пытаемого. Не преследуя никаких “литературных” задач, премудрые дьяки творили высокую словесность. В их записях — алмазы литературной русской речи. В их записях — ключ к трансформации народной речи в литературу” (А. Н. Толстой “Чистота русского языка”). Исследуя исторические материалы, А. Н. Толстой выделяет наиболее типичные для языка XVII—XVIII веков слова и выражения и старается выбрать прежде всего те обороты речи, которые несли аромат и колорит старины, но одновременно были близки и понятны современному читателю. Иногда он видоизменял некоторые тяжеловесные речевые обороты и архаичные грамматические формы. Чтобы сократить длинноты, устранить монотонность повествования, Алексей Толстой объединял несколько старинных документов в один текст. Последняя редакционная правка “Петра Первого”, предпринятая в 1944 году и доведенная лишь до V главы первой книги, красноречиво свидетельствует о кропотливой работе писателя над каждым портретом, эпизодом, оборотом речи, даже эпитетом.
Беру!
Мир глубоких и драматических переживаний, очарование, богатство и неповторимость личности запечатлелись в любовной лирике Анны Ахматовой. Тема любви, безусловно, занимает в ее поэзии центральное место. Неподдельная искренность, предельная откровенность в сочетании со строгой гармонией, лаконичной емкостью поэтического языка любовных стихотворений Ахматовой позволили ее современникам называть ее русской Сафо сразу же после выхода первых поэтических сборников. Ранняя любовная лирика воспринималась как своеобразный лирический дневник. Однако изображение романтически преувеличенных чувств не свойственно поэзии Анны Ахматовой, Она говорит о простом человеческом счастье и о земных, обычных горестях: о разлуке, измене, одиночестве, отчаянии — обо всем, что близко многим, что способен испытать и понять каждый.
Любовь в лирике А. Ахматовой предстает как “поединок роковой”, она почти никогда не изображается безмятежно, идиллически, а наоборот — в предельно кризисном выражении: в момент разрыва, разлуки, утраты чувства или первого бурного ослепления страстью. Обычно ее стихи — начало драмы или ее кульминация. “Мукой живой души” платит ее лирическая героиня за любовь. Сочетание лиризма и эпичности сближает стихи А. Ахматовой с жанрами романа, новеллы, драмы, лирического дневника. Одна из тайн ее поэтического дара заключается в умении полно выразить самое интимное и чудесно-простое в себе и окружающем мире. В ее стихах поражает “струнная напряженность переживаний и безошибочная меткость острого их выражения. В этом сила Ахматовой…” (Н. В. Недоброво).
Тесно переплетены в стихах Анны Ахматовой тема любви и тема творчества. В духовном облике героини ее любовной лирики угадывается “крылатость” творческой личности. Трагическое соперничество Любви и Музы отразилось во многих произведениях, начиная с раннего, 1911 года, стихотворения “Музе”, где Муза-сестра отнимает “Золотое кольцо” — символ земных радостей — и обрекает лирическую героиню на “любовную пытку”. Однако Ахматова предвидит, что поэтическая слава не может заменить любви и счастья земного. Интимная лирика А. Ахматовой не ограничена лишь изображением отношений любящих. В ней всегда — неиссякаемый интерес поэта к внутреннему миру человека. Неповторимость ахматовских стихов о любви, оригинальность поэтического голоса, передающего самые сокровенные мысли и чувства лирической героини наполнены глубочайшим психологизмом. Как никто другой Ахматова умеет раскрыть самые потаенные глубины внутреннего мира человека, его переживания, состояния, настроения. Поразительная психологическая убедительность достигается использованием очень емкого и лаконичного приема красноречивой детали (перчатка, кольцо, тюльпан в петлице и т.д.).
“Земная любовь” у А. Ахматовой подразумевает и любовь к окружающему человека “земному миру”. Изображение человеческих отношений неотрывно от любви к родной земле, к народу, к судьбе страны. Пронизывающая поэзию А. Ахматовой идея духовной связи с родиной выражается в готовности пожертвовать ради нее даже счастьем и близостью с самыми дорогими людьми (“Молитва”), что впоследствии так трагически сбылось в ее жизни. До библейских высот поднимается она в описании материнской любви. Страдания матери, обреченной видеть крестные муки своего сына, просто потрясают в “Реквиеме”. Хор ангелов великий час восславил, И небеса расплавились в огне. Отцу сказал: “Почто Меня оставил!” А Матери: “О, не рыдай Мене…” Магдалина билась и рыдала, Ученик любимый каменел, А туда, где молча Мать стояла, Так никто взглянуть и не посмел.
В неразрывности личной судьбы и судьбы народа и страны — истинное величие той любви к человеку и окружающему миру, которая звучит в стихах А. Ахматовой: “А я молюсь не о себе одной…”. Таким образом, поэзия А. Ахматовой не только исповедь влюбленной женщины, это исповедь человека, живущего всеми бедами, болями и страстями своего времени и своей земли.
“В наши дни самая одаренная из русских поэтесс, Анна Ахматова, создала как бы синтез между “женской” поэзией и поэзией в точном смысле этого слова. Но этот синтез лишь кажущийся — Ахматова очень умна: сохранив тематику и многие приемы женской поэзии, она коренным образом переработала и то, и другое в духе не женской, а общечеловеческой поэтики….” — писатель много раз говорил о том, что никак не мог начать работу над романом, пока не проник в тайны языка описываемой эпохи. Настоящим кладом оказалась для него книга профессора Новомбергского “Слово и дело”, где были собраны судейские акты XVII века. “Эти розыскные акты записывались дьяками, которые старались записать в наиболее сжатой и красочной форме наиболее точно рассказ пытаемого. Не преследуя никаких “литературных” задач, премудрые дьяки творили высокую словесность. В их записях — алмазы литературной русской речи. В их записях — ключ к трансформации народной речи в литературу” (А. Н. Толстой “Чистота русского языка”). Исследуя исторические материалы, А. Н. Толстой выделяет наиболее типичные для языка XVII—XVIII веков слова и выражения и старается выбрать прежде всего те обороты речи, которые несли аромат и колорит старины, но одновременно были близки и понятны современному читателю. Иногда он видоизменял некоторые тяжеловесные речевые обороты и архаичные грамматические формы. Чтобы сократить длинноты, устранить монотонность повествования, Алексей Толстой объединял несколько старинных документов в один текст. Последняя редакционная правка “Петра Первого”, предпринятая в 1944 году и доведенная лишь до V главы первой книги, красноречиво свидетельствует о кропотливой работе писателя над каждым портретом, эпизодом, оборотом речи, даже эпитетом.
Краткое содержание работы
РЕФЕРАТ
на
тему:
«ЛЮБОВНАЯ ЛИРИКА А.АХМАТОВОЙ»
Ржавеет золото, и истлевает сталь,
Крошится мрамор. К смерти все готово.
Всего прочнее на земле – печаль
И долговечней – царственное слово.
А.Ахматова
Первые стихи Анны
Ахматовой появились в России в 1911 году в журнале “Аполлон”. Почти
сразу же Ахматова была поставлена критиками в ряд самых больших русских поэтов.
А. А. Ахматова жила и
творила в очень сложное время, время катастроф и социальных потрясений,
революций и войн. Поэтам в России в ту бурную эпоху, когда люди забывали, что
такое свобода, часто приходилось выбирать между свободным творчеством и жизнью.
Но несмотря на все эти обстоятельства, поэты по-прежнему продолжали творить
чудеса: создавались чудесные строки и строфы.
Источником вдохновения для Ахматовой стала Родина, Россия, поруганная,
но от этого ставшая еще ближе ей и роднее. Анна Ахматова не смогла уехать в
эмиграцию, она знала, что только в России может творить, что именно в России
нужна ее поэзия.
Не с теми я, кто бросил землю
На растерзание врагам.
Их грубой лести я не внемлю,
Им песен я своих не дам.
В известном произведении
“Все расхищено, предано, продано…” (1921), первая строчка которого
цитировалась много раз для доказательства мысли о враждебном отношении поэтессы
к советскому обществу и революции, даже в нем можно было услышать ее
доброжелательное любопытство и несомненный интерес к новой жизни:
Bсe-расхищено, предано,
продано,
Черной смерти мелькало крыло,
Все голодной тоскою изглодано,
Отчего же нам стало светло?
Днем дыханьями веет вишневыми
Небывалый под городом лес,
Ночью блещет созвездьями
новыми
Глубь прозрачных июльских
небес,—
И так близко подходит чудесное
К развалившимся грязным
домам…
Никому, никому не известное,
Но от века желанное нам.
Это—1921 год, разруха, голод, самый
конец гражданской войны, из которой страна выходила с неимоверным напряжением
сил. Старый мир был разрушен, новый только еще начинал жить. Для Ахматовой и
тех, кого она в этом стихотворении объединяет вместе с собой, разрушенное прошлое было хорошо
обжитым и знакомым домом. И все же внутренняя сила жизни заставила ее посреди
обломков старого мира произнести слова, благословляющие вечную в своей прелести
и мудрую новизну жизни. Стихотворение по сути своей оптимистично, оно излучает
свет и радость, предвкушение жизни, которая словно бы начинается сначала.
Лирика Анны Ахматовой ее первых книг «Вечер», «Четки» и «Белая стая»
почти исключительно лирика любви.
Семь лет длился роман Анны Ахматовой и Льва Гумилева. Запутанные, изломанные,
на гране надрыва-разрыва отношения с Гумилевым навсегда определили для Анны
Ахматовой модель ее отношений с мужчинами. Она всегда будет влюбляться только
тогда, когда поверх сущности, земной, реальной увидит загадку. Она ее
волновала, она стремилась разгадать ее, она ее воспевала. Она говорила о любви,
как о понятии высшем, почти религиозном. И сама же – за редчайшим исключением
–резко обрывала роман, если он грозил перейти в будничное, привычное
существование…
Пусть даже вылета мне нет
Из стаи лебединой,
Увы, лирический поэт……
Поэзия Анны Ахматовой периода ее первых книг (“Вечер”, “Четки”, “Белая стая”) — почти исключительно любовная лирика. Ее новаторство как художника проявилось первоначально именно в этой традиционной, вечной, многократно использованной и, казалось бы, до конца отыгранной теме. Новизна любовной лирики А. Ахматовой сразу бросалась в глаза современникам чуть ли не с первых ее стихов, но, к сожалению, знамя акмеизма, под которое встала молодая поэтесса, долгое время как бы драпировало в глазах многих ее истинный, оригинальный облик и заставляло постоянно соотносить ее стихи с различными поэтическими течениями: то с акмеизмом, то с символизмом, а то с некоторыми почему-либо выходившими на первый план модными теориями.
Выступавший на вечере А. А. Ахматовой в Москве в 1924 году Леонид Гроссман остроумно и справедливо говорил: “Сделалось почему-то модным проверять новые теории языковедения и новейшие направления стихологии на “Четках” и “Белой стае”. Вопросы всевозможных сложных и трудных дисциплин стали вдруг разрешаться специалистами на хрупком и тонком материале этих замечательных образцов любовной элегии. К поэтессе можно было отнести горестный стих А. А. Блока: ее лирика и впрямь стала “достоянием доцента”. Это, конечно, почетно и для всякого поэта совершенно неизбежно, но это менее всего отражает то неповторимое выражение поэтического лица, которое дорого бесчисленным читательским поколениям”. И действительно, две вышедшие в 20-х годах книги об А. Ахматовой, одна из которых принадлежала В. Виноградову, а другая — Б. Эйхенбауму, почти не раскрывали читателю ахматовскую поэзию как явление искусства, то есть воплотившегося в слове человеческого содержания.
Однако не можем не отдать должное замечательному лите-ратуррведу Б. Эйхенбауму. Важнейшей и, может быть, наиболее интересной его мыслью было высказанное положение о “романности” ахматовской лирики, о том, что каждая книга ее стихов представляет собой как бы лирический роман, восходящий к реалистической прозе и имеющий к тому же в своем генеалогическом древе именно русскую традицию. Доказывая эту мысль, он писал в одной из своих рецензий: “Поэзия Ахматовой — сложный лирический роман. Мы можем проследить разработку образующих его повествовательных линий, можем говорить о его композиции, вплоть до соотношения отдельных персонажей. При переходе от одного сборника к другому мы испытывали характерное чувство интереса к сюжету — к тому, как разовьется этот роман”.
О “романности” лирики А. Ахматовой интересно писал и Василий Гиппиус (1918). Он видел разгадку успеха и влияния А. Ахматовой и вместе с тем объективное значение ее любовной лирики в том, что эта лирика пришла на смену умершей или просто отошедшей на задний план форме рома-
на. И действительно, рядовой читатель может недооценить звуковое и ритмическое богатство таких, например, строк: “и столетие мы лелеем еле слышный шорох шагов”, — но он не может не плениться своеобразием повестей — миниатюр, где в немногих строках рассказана настоящая драма. Такие миниатюры — рассказ о сероглазой девочке и убитом короле, рассказ о прощании у ворот (стихотворение “Сжала руки под темной вуалью…”), напечатанный в первый год литературной известности Анны Ахматовой.
Потребность в романе для русского общества XX века — потребность весьма насущная. Роман стал необходимым элементом жизни, как лучший сок, извлекаемый, говоря словами М. Ю. Лермонтова, из каждой ее радости. В нем увековечивались сердца со своими неповторимыми особенностями, и, конечно, круговорот идей, неуловимый фон милого быта. Но роман в прежних формах, роман как плавная и многоводная река, стал встречаться все реже, стал сменяться сначала стремительными ручейками (“новелла”), а там и мгновенными “гейзерами”, романами-миниатюрами. Именно в этом роде искусства, в лирическом романе-миниатюре, в поэзии “гейзеров” Анна Ахматова достигла большого мастерства. Вот один из таких романов (стихотворение “Смятение”):
Как велит простая учтивость,
Подошел ко мне, улыбнулся,
Полуласково, полулениво
Поцелуем руки коснулся —
И загадочных, древних ликов
На меня посмотрели очи…
Десять лет замираний и криков,
Все мои бессонные ночи
Я вложила в тихое слово
И сказала его — напрасно.
Отошел ты, и стало снова
На душе и пусто и ясно.
Роман кончен. Трагедия, продолжавшаяся целых долгих десять лет, уместилась в одном кратком событии, одном жесте, взгляде, слове.
Многие центральные мотивы лирики А. Ахматовой напоминают темы русских социально-психологических романов: судьба человека, неслучайность встреч людей и переплетения их жизненных путей, тема вины и ответственности за судьбы близких. Действительно, прав был О. Мандельштам, когда сказал, что А. Ахматова “принесла в русскую лирику всю огромную сложность и психологическое богатство русского романа девятнадцатого века”.
Нередко миниатюры А. Ахматовой были, в соответствии с ее излюбленной манерой, принципиально не завершены и походили не столько на маленький роман в его, так сказать, традиционной форме, сколько на случайно вырванную страничку из романа или даже часть страницы, не имеющей ни начала, ни конца и заставляющей читателя додумывать то, что происходило между героями прежде:
Хочешь знать, как все это было? —
Три в столовой пробило,
И, прощаясь, держась за перила,
Она словно с трудом говорила:
“Это все… Ах, нет, я забыла,
Я люблю вас, я вас любила
Еще тогда!”
“Да”.
Возможно, именно такие стихи наблюдательный Василий Гиппиус и назвал “гейзерами”, поскольку в подобных стихах-фрагментах чувство действительно как бы мгновенно вырывается наружу из некоего тяжкого плена молчания, терпения, безнадежности и отчаяния.
Стихотворение “Хочешь знать, как все это было?..” написано в 1910 году, то есть еще до того, как вышла первая ахматовская книжка “Вечер” (1912), но одна из самых характерных черт поэтической манеры А. Ахматовой в нем уже провились достаточно ярко. А. Ахматова всегда предпочитала “фрагмент” связному, последовательному и повествовательному рассказу, так как он давал прекрасную возможность насытить стихотворение острым и интенсивным психологизмом; кроме того, как ни странно, фрагмент придавал изображаемому событию своего рода документальность: ведь перед нами и впрямь не то отрывок из нечаянно подслушанного разговора, не то оброненная записка, не предназначавшаяся для чужих глаз. Мы, таким образом, заглядываем в чужую драму как бы ненароком, словно вопреки намерениям автора, не предполагавшего нашей невольной нескромности,
Нередко стихи А. Ахматовой походят на беглую и как бы даже “необработанную” запись в дневнике:
Он любил три вещи на свете:
За вечерней пенье, белых павлинов
И стертые карты Америки.
Не любил, когда плачут дети,
Не любил чая с малиной
И женской истерики.
…А я была его женой.
Иногда такие любовные “дневниковые” записи были более распространенными, включали в себя не двух как обычно, а трех или даже четырех действующих лиц, а также какие-то приметы, детали интерьера или пейзажа, но внутренняя фрагментарность, похожесть на “романную страницу” неизменно сохранялась и в таких миниатюрах:
Там тень моя осталась и тоскует,
Все в той же синей комнате живет,
Гостей из города за полночь ждет
И образок эмалевый целует.
И в доме не совсем благополучно:
Огонь зажгут, а все-таки темно…
Не оттого ль хозяйке новой скучно,
Не оттого ль хозяин пьет вино
И слышит, как за тонкою стеною
Пришедший гость беседует со мною?
В этом стихотворении чувствуется скорее обрывок внутреннего монолога, та текучесть и непреднамеренная открытость душевной жизни, которую так любил в своей психологической прозе Л. Н. Толстой.
Итак, мы видим, что лирика А. Ахматовой удивительным образом совместила в себе разнообразие стиха, образность речи, психологизм, конфликтность, содержательное богатство русского романа.
РЕФЕРАТ
на тему:
«ЛЮБОВНАЯ ЛИРИКА А.АХМАТОВОЙ»
Ржавеет золото, и истлевает сталь,
Крошится мрамор. К смерти все готово.
Всего прочнее на земле – печаль
И долговечней – царственное слово.
А.Ахматова
Первые стихи Анны Ахматовой появились в России в 1911 году в журнале
“Аполлон”. Почти сразу же Ахматова была поставлена критиками в ряд самых
больших русских поэтов.
А. А. Ахматова жила и творила в очень сложное время, время
катастроф и социальных потрясений, революций и войн. Поэтам в России в ту
бурную эпоху, когда люди забывали, что такое свобода, часто приходилось
выбирать между свободным творчеством и жизнью.
Но несмотря на все эти обстоятельства, поэты по-прежнему продолжали творить
чудеса: создавались чудесные строки и строфы.
Источником вдохновения для Ахматовой стала Родина, Россия,
поруганная, но от этого ставшая еще ближе ей и роднее. Анна Ахматова не
смогла уехать в эмиграцию, она знала, что только в России может творить,
что именно в России нужна ее поэзия.
Не с теми я, кто бросил землю
На растерзание врагам.
Их грубой лести я не внемлю,
Им песен я своих не дам.
В известном произведении “Все расхищено, предано, продано…” (1921),
первая строчка которого цитировалась много раз для доказательства мысли о
враждебном отношении поэтессы к советскому обществу и революции, даже в нем
можно было услышать ее доброжелательное любопытство и несомненный интерес к
новой жизни:
Bсe-расхищено, предано, продано,
Черной смерти мелькало крыло,
Все голодной тоскою изглодано,
Отчего же нам стало светло?
Днем дыханьями веет вишневыми
Небывалый под городом лес,
Ночью блещет созвездьями новыми
Глубь прозрачных июльских небес,—
И так близко подходит чудесное
К развалившимся грязным домам…
Никому, никому не известное,
Но от века желанное нам.
Это—1921 год, разруха, голод, самый конец гражданской войны, из которой
страна выходила с неимоверным напряжением сил. Старый мир был разрушен,
новый только еще начинал жить. Для Ахматовой и тех, кого она в этом
стихотворении объединяет вместе с собой, разрушенное прошлое было хорошо
обжитым и знакомым домом. И все же внутренняя сила жизни заставила ее
посреди обломков старого мира произнести слова, благословляющие вечную в
своей прелести и мудрую новизну жизни. Стихотворение по сути своей
оптимистично, оно излучает свет и радость, предвкушение жизни, которая
словно бы начинается сначала.
Лирика Анны Ахматовой ее первых книг «Вечер», «Четки» и «Белая стая»
почти исключительно лирика любви.
Семь лет длился роман Анны Ахматовой и Льва Гумилева. Запутанные,
изломанные, на гране надрыва-разрыва отношения с Гумилевым навсегда
определили для Анны Ахматовой модель ее отношений с мужчинами. Она всегда
будет влюбляться только тогда, когда поверх сущности, земной, реальной
увидит загадку. Она ее волновала, она стремилась разгадать ее, она ее
воспевала. Она говорила о любви, как о понятии высшем, почти религиозном. И
сама же – за редчайшим исключением –резко обрывала роман, если он грозил
перейти в будничное, привычное существование…
Пусть даже вылета мне нет
Из стаи лебединой,
Увы, лирический поэт
Обязан быть мужчиной!
Иначе все пойдет вверх дном
До часа расставанья:
И сад не в сад, и дом не в дом,
Свиданье – не в свиданье!
Ее сердце как бы искало гибели, искало мучений . 25 апреля 1910 года
Анна Горенко и Николай Гумилев обвенчаны в Николаевской церкви под Киевом,
а в мае уезжают в свадебное путешествие в Париж. А уже на следующий год в
печати появляются первые стихи Анны Ахматовой. В 1911 году выходит
стихотворный сборник «Вечер» -первенец поэтессы. Сборник, пронизанный
болью любящей и обманутой женщины
Я не любви твоей прошу-
Она теперь в надежном месте.
Поверь, что я твоей невесте
Ревнивых писем не пишу….
Ахматова писала о несчастной любви. Она была создана для счастья, но
не находила его. Наверное, потому, что сама понимала : «Быть поэтом женщине
-нелепость».
Женщина –поэт с ее любовной жаждой… Ведь для утоления этой жажды мало,
чтобы мужчина любил : женщина- поэт страдает от скудности простой любви.
Для утоления такой «бессмертной страсти» Ахматова искала равнозначности,
равноценности в любви.
От любви твоей загадочной
Как от боли в крик кричу,
Стала желтой и припадочной,
Еле ноги волочу…
В августе 1914 года Гумилев добровольцем уходит на фронт. Анна
Ахматова разочаровалась в любви Николая Гумилева. Да и Гумилев немало
вытерпел за счастье быть мужем Ахматовой.
И сердце то уже не отзовется
На голос мой, ликуя и скорбя.
Все кончено…
И песнь моя несется
В пустую ночь, где больше нет тебя
Ахматова в своих стихах является в бесконечном разнообразии женских
судеб: любовницы и жены, вдовы и матери, изменявшей и оставляемой.
Есть центр, который как бы сводит к себе весь остальной мир
поэзии, оказывается основным нервом, идеей и принципом. Это любовь. В одном
из своих стихотворений Ахматова называла любовь “пятым временем года”.
Чувство, само по себе острое и необычайное, получает дополнительную
остроту, проявляясь в предельном кризисном выражении – взлета или падения,
первой встречи или совершившегося разрыва, смертельной опасности или
смертельной тоски. Потому Ахматова так тяготеет к лирической новелле с
неожиданным концом психологического сюжета, жутковатой и таинственной
(“Город сгинул”, “Новогодняя баллада”).
Обычно ее стихи – начало драмы, или только ее кульминация, а чаще финал и
окончание. Она опиралась на богатый опыт русской уже не только поэзии, но и
прозы:
Слава тебе, безысходная боль,
Умер вчера сероглазый король.
А за окном шелестят тополя:
Нет на земле твоего короля…
Стихи Ахматовой несут особую стихию любви-жалости:
О нет, я не тебя любила,
Палила сладостным огнем,
Так объясни, какая сила
В печальном имени твоем.
В сложной музыке ахматовской лирики, в ее едва мерцающей глубине, в
подсознании постоянно жила и давала о себе знать особая, пугающая
дисгармония, смущавшая саму Ахматову. Она писала впоследствии в “Поэме без
героя”, что постоянно слышала непонятный гул, как бы некое подземное
клокотание, сдвиги и трение тех первоначальных твердых пород, на которых
извечно и надежно зиждилась жизнь, но которые стали терять устойчивость и
равновесие. Самым первым предвестием такого тревожного ощущения было
стихотворение “Первое возвращение” с его образами смертельного сна, савана
и погребального звона и с общим ощущением резкой и бесповоротной перемены,
происшедшей в самом воздухе времени.
Лирика Ахматовой с течением времени, завоевывала все новые и
новые читательские круги и поколения и, не переставая быть объектом
восхищенного внимания тонких ценителей, явно выходила из, казалось бы,
предназначенного ей узкого круга читателей.
Советская поэзия первых лет Октября и гражданской
войны, занятая грандиозными задачами ниспровержения старого мира,
предпочитавшая говорить не столько о человеке, сколько о человечестве или
во всяком случае о массе, была первоначально недостаточно внимательной к
микромиру интимных чувств, относя их в порыве революционного пуританизма к
разряду социально небезопасных буржуазных предрассудков. Лирика
Ахматовой, по всем законам логики, должна была затеряться и бесследно
исчезнуть. Но этого не произошло.
Молодые читатели новой, пролетарской, встававшей на социалистический
путь Советской России, работницы и рабфаковцы, красноармейки и
красноармейцы – все эти люди, такие далекие и враждебные самому миру,
оплаканному в ахматовских стихах, тем не менее заметили и прочли изящно
изданные томики ее стихов.
Лирика Анны Ахматовой меняется в 20-30-е годы по сравнению с ранними
книгами. Эти годы отмечены исключительной напряженностью творчества.
Ахматова, по-прежнему, оставалась неведомой для читателя и потому как бы
исчезнувшей из читательского и литературного мира.
Лирика Ахматовой на протяжении всего послереволюционного
двадцатилетия постоянно расширялась, вбирая в себя все новые и новые,
раньше не свойственные ей области, любовный роман, не перестав быть
главенствующим, все же занял теперь в ней лишь одну из поэтических
территорий. Однако инерция читательского восприятия была настолько велика,
что Ахматова и в эти годы, ознаменованные обращением ее к гражданской,
философской и публицистической лирике, все же представлялась глазам
большинства как только и исключительно художник любовного чувства.
Расширение диапазона поэзии, явившееся следствием перемен в
миропонимании и мироощущении поэтессы, не могло, в свою очередь, не
повлиять на тональность и характер собственно любовной лирики. Правда,
некоторые характерные ее особенности остались прежними.
Любовный эпизод, как и раньше, выступает перед нами в своеобразном
ахматовском обличье: он никогда последовательно не развернут, в нем обычно
нет ни конца, ни начала; любовное признание, отчаяние или мольба,
составляющие стихотворение, кажутся как бы обрывком случайно подслушанного
разговора, который начался не при нас и завершения которого мы тоже не
услышим:
” А, ты думал – я тоже такая,
Что можно забыть меня.
И что брошусь, моля и рыдая,
Под копыта гнедого коня.
Или стану просить у знахарок
В наговорной воде корешок
И пришлю тебе страшный подарок
Мой заветный душистый платок.
Будь же проклят.
Ни стоном, ни взглядом
Окаянной души не коснусь,
Но клянусь тебе ангельским садом,
Чудотворной иконой клянусь
И ночей наших пламенным чадом
Я к тебе никогда не вернусь”.
Эта особенность ахматовской любовной лирики, полной недоговоренностей,
намеков, уходящей в далекую глубину подтекста, придает ей истинную
своеобразность. Героиня ахматовских стихов, чаще всего говорящая как бы
сама с собой в состоянии порыва, полубреда или экстаза, не считает,
естественно, нужным, разъяснять и растолковывать нам все происходящее.
Передаются лишь основные сигналы чувств, без расшифровки, без комментариев,
наспех – по торопливой азбуке любви. Подразумевается, что степень душевной
близости чудодейственно поможет нам понять как недостающие звенья, так и
общий смысл только что происшедшей драмы. Отсюда – впечатление крайней
интимности, предельной откровенности и сердечной открытости этой лирики..
” Кое-как удалось разлучиться
И постылый огонь потушить.
Враг мой вечный, пора научиться
Вам кого-нибудь вправду любить.
Я-то вольная.
Все мне забава,
Ночью Муза слетит утешать,
А на утро притащится слава
Погремушкой над ухом трещать.
Обо мне и молиться не стоит
И, уйдя, оглянуться назад…
Черный ветер меня успокоит.
Веселит золотой листопад.
Как подарок, приму я разлуку
И забвение, как благодать.
Но, скажи мне, на крестную муку
Ты другую посмеешь послать?”
Стихотворение захватывает. Страстная напряженность чувства, его
ураганность вырисовывает перед нашими глазами личность незаурядную и
сильную.
О том же и почти так же говорит и другое стихотворение, относящееся к
тому же году, что и только что процитированное:
Пусть голоса органа снова грянут,
Как первая весенняя гроза;
Из-за плеча твоей невесты глянут
Мои полузакрытые глаза
Прощай, прощай, будь счастлив, друг прекрасный,
Верну тебе твой радостный обет,
Но берегись твоей подруге страстной
Поведать мой неповторимый бред,-
Затем, что он пронижет жгучим ядом
Ваш благостный, ваш радостный союз..
А я иду владеть чудесным садом,
Где шелест трав и восклицанья муз.
Ахматова не боится быть откровенной в своих интимных признаниях и
мольбах, так как уверена, что ее поймут лишь те, кто обладает тем же шифром
любви. Поэтому она не считает нужным что-либо объяснять и дополнительно
описывать. Форма случайно и мгновенно вырвавшейся речи, которую может
подслушать каждый проходящий мимо или стоящий поблизости, но не каждый
может понять. У Ахматовой никогда не было вялых, аморфных или описательных
любовных стихов. Они всегда драматичны и предельно напряженны, смятенны. У
нее редкие стихи, описывающие радость установившейся, безбурной и
безоблачной любви; Муза приходит к ней лишь в самые кульминационные
моменты, переживаемые чувством, когда оно или предано, или иссякает:…
Тебе я милой не была,
Ты мне постыл.
А пытка длилась,
И как преступница томилась
Любовь, исполненная зла
То словно брат.
Молчишь, сердит.
Но если встретимся глазами
Тебе клянусь я небесами,
В огне расплавится гранит.
Словом, мы всегда присутствуем как бы при яркой, молнийной вспышке,
при самосгорании и обугливании патетически огромной, испепеляющей страсти,
пронзающей все существо человека. Сама Ахматова не однажды ассоциировала
волнения своей любви с великой и нетленной “Песнью Песней” из Библии.
А в Библии красный клиновый лист
Заложен на Песне Песней…
Стихи Ахматовой о любви – все! – патетичны.. А. Блок сказал по поводу
некоторых ахматовских стихов, что она пишет перед мужчиной, а надо бы перед
Богом…
Ее стихи, посвященные любви идут по самым вершинам человеческого
духа. Наполнившись огромным одержанием, любовь стала не только несравненно
более богатой и многоцветной, но – и по-настоящему трагедийной. Библейская,
торжественная приподнятость ахматовских любовных стихов этого периода
объясняется подлинной высотой, торжественностью и патетичностью
заключенного в них чувства. Вот хотя бы одно из подобных стихотворений:
Небывалая осень построила купол высокий,
Был приказ облакам этот купол собой не темнить.
И дивилися люди: проходят сентябрьские сроки,
А куда провалились студеные, влажные дни?
Изумрудною стала вода замутненных каналов,
И крапива запахла, как розы, но только сильней.
Было душно от зорь, нестерпимых, бесовских и алых,
Их запомнили все мы до конца наших дней.
Было солнце таким, как вошедший в столицу мятежник,
И весенняя осень так жадно ласкалась к нему,
Что казалось-сейчас забелеет прозрачный подснежник…
Вот когда подошел ты, спокойный к крыльцу моему.
Трудно назвать в мировой поэзии более триумфальное и патетическое
изображение того, как приближается возлюбленный. Это поистине явление Любви
глазам восторженного Мира!
Любовная лирика Ахматовой неизбежно приводит к воспоминаниям о Тютчеве.
Бурное столкновение страстей, тютчевский “поединок роковой” – все это
воскресло именно у Ахматовой. Она, как и Тютчев, импровизатор – и в своем
чувстве, и в своем стихе. Много раз Ахматова говорила о первостепенном
значении для нее чистого вдохновения, о том, что она не представляет, как
можно писать по заранее обдуманному плану, что ей кажется, будто временами
за плечами у нее стоит Муза…
И просто продиктованные строчки
Ложатся в белоснежную тетрадь.
Она не раз повторяла эту мысль. Так, еще в стихотворении “Муза”
(1924), вошедшем в цикл “Тайны ремесла”, Ахматова писала:
Когда я ночью жду ее прихода,
Жизнь, кажется, висит на волоске.
Что почести, что юность, что свобода
Пред милой гостьей с дудочкой в руке.
И вот вошла.
Откинув покрывало,
Внимательно взглянула на меня.
Ей говорю:”
Ты ль Данту диктовала
Страницы Ада?”
Отвечает: “Я”.
О том же и в стихотворении 1956 года “Сон”:
Чем отплачу за царственный подарок?
Куда идти и с кем торжествовать?
И вот пишу как прежде, без помарок,
Мои стихи в сожженную тетрадь.
Это не означает, что она не переделывала стихов. Много раз,
например,
дополнялась и перерабатывалась “Поэма без героя”, десятилетиями
совершенствовалась “Мелхола”; иногда менялись, хотя и редко, строфы и
строчки в старых стихах. Будучи мастером, знающим “тайны ремесла”, Ахматова
точна и скурпулезна в выборе слов и в их расположении. Но в ней очень
сильно импульсивное, импровизаторское начало. Все ее любовные стихи, по
своему первичному толчку, по своему произвольному течению, возникающему так
же внезапно, как и внезапно исчезающему, по своей обрывочности и
бесфабульности, – тоже есть чистейшая импровизация. “Роковой” тютчевский
поединок составляющий их содержание, представляет собой мгновенную вспышку
страстей, смертельное единоборство двух одинаково сильных противников, из
которых один должен или сдаться, или погибнуть, а другой – победить
Не тайны и не печали,
Не мудрой воли судьбы
Эти встречи всегда оставляли
Впечатление борьбы.
Я, с утра угадав минуту,
Когда ты ко мне войдешь,
Ощущала в руках согнутых
Слабо колющую дрожь…
Марина Цветаева в одном из стихотворений, посвященных Анне
Ахматовой, писала, что ее “смертелен гнев и смертельна – милость”. И
действительно, какой-либо срединности, сглаженности конфликта, временной
договоренности двух враждующих сторон с постепенным переходом к плавности
отношений тут чаще всего даже и не предполагается. “И как преступница
томилась любовь, исполненная зла”.
В ее любовныех стихах перемешаны неожиданные мольбы с
проклятиями, все резко контрастно и безысходно, В них победительная
власть над сердцем сменяется ощущением опусташенности, а нежность
соседствует с яростью. Тихий шепот признания перебивается грубым языком
ультиматумов и приказов. В этих бурнопламенных выкриках и пророчествах
чувствуется подспудная, невысказанная и тоже тютчевская мысль об игралищах
мрачных страстей, произвольно вздымающих человеческую судьбу на своих
крутых темных волнах, о шевелящемся под нами первозданном Хаосе. “О, как
убийственно мы любим” – Ахматова, конечно же, не прошла мимо этой стороны
тютчевского миропонимания. Характерно, что нередко любовь, ее победительная
властная сила оказывается в ее стихах, к ужасу и смятению героини,
обращенной против самой же… любви!
Я гибель накликала милым,
И гибли один за другим.
О, горе мне! Эти могилы
Предсказаны словом моим.
Как вороны кружатся, чуя
Горячую, свежую кровь,
Так дикие песни, ликуя,
Моя посылала любовь.
С тобою мне сладко и знойно.
Ты близок, как сердце в груди.
Дай руку мне, слушай спокойно.
Тебя заклинаю: уйди.
И пусть не узнаю я, где ты,
О Муза, его не зови,
Да будет живым, невоспетым
Моей не узнавший любви.
Лирика Ахматовой рождается на самом стыке противоречий из
соприкосновения Дня с Ночью и Бодрствования со Сном:
Когда бессонный мрак вокруг клокочет,
Тот солнечный, тот ландышевый клин
Врывается во тьму декабрьской ночи.
Эпитеты “дневной” и “ночной”, внешне совершенно обычные, кажутся в
ее стихотворении, если не знать их особого значения, странными, даже
неуместными:
Уверенно в дверь постучится
И, прежний, веселый, дневной,
Войдет он и скажет: « “Довольно»,
Ты видишь, я тоже простыл”…
Она вслед за Тютчевым, могла бы повторить знаменитые его слова:
Как океан объемлет шар земной,
Земная жизнь кругом объята снами…
Сны занимают в поэзии Ахматовой большое место.
Ведь сны, являющиеся у нее одним из излюбленных художественных средств
постижения тайной, сокрытой, интимной жизни души, свидетельствуют об этой
устремленности художника внутрь, в себя, в тайное тайных вечно загадочного
человеческого чувства. Стихи этого периода в общем более психологичны. Если
в “Вечере” и “Четках” любовное чувство изображалось, как правило, с помощью
деталей (образ красного тюльпана), то в стихах 3О –4О годов Анна Ахматова,
при всей своей экспрессивности, все же более пластична в непосредственном
изображении психологического содержания.
Пластичность ахматовского любовного стихотворения ни в малейшей
мере не предполагает описательности, медленной текучести или
повествовательности. Перед нами по-прежнему – взрыв, катастрофа, момент
неимоверного напряжения двух противоборствующих сил, сошедшихся в роковом
поединке, но зато теперь это затмившее все горизонты грозовое облако,
мечущее громы и молнии, возникает перед нашими глазами во всей своей
устрашающей красоте и могуществе, в неистовом клублении темных форм и
ослепительной игре небесного света:
Но если встретимся глазами
Тебе клянусь я небесами,
В огне расплавится гранит.
Недаром в одном из посвященных ей стихотворении Н. Гумилева Ахматова
изображена с молниями в руке:
Она светла в часы томлений
И держит молнии в руке,
И четки сны ее, как тени
На райском огненном песке.
Вдохновение не покидает Анну Ахматову и тогда, когда ей уже за
семьдесят, она думает о странностях любви, о богатстве сердечных тайн..
«Полночный цикл», написанный в шестидесятых годах, составляют драматические
картины двух мятущихся душ, здесь роковое стечение трагических
обстоятельств века, здесь мужественное преодоление разлученности,
«невстречи» этих двоих, здесь высокий образец высокой лирики.
Не придумать разлуку бездонной,
Лучше б сразу тогда – наповал…
И, наверное, нас разлученней
В этом мире никто не бывал.
В свои семьдесят, Анна Ахматова говорит о любви с такой энергией, с
такой нерастраченностью душевных сил, что кажется, будто она победоносно
выходит из своего времени в вечность. Ахматова раскрыла филосовскую суть
поздней любви, когда вступает в действие то, что больше самого человека –
Дух, Душа. Она раскрыла уникальное совпадение двух личностей, которые не
могут соединиться. И это как в зеркале отражено в ее поэзии.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Если расположить любовные стихи Ахматовой в определенном порядке,
можно построить целую повесть со множеством мизансцен, перипетий,
действующих лиц, случайных и неслучайных происшествий. Встречи и
разлуки, нежность, чувство вины, разочарование, ревность, ожесточение,
истома, поющая в сердце радость, несбывшиеся ожидания, самоотверженность,
гордыня, грусть – в каких только гранях и изломах мы не видим любовь на
страницах ахматовских книг.
В лирической героине стихов Ахматовой, в душе самой поэтессы постоянно жила
жгучая, требовательная мечта о любви истинно высокой, ничем не искаженной.
Любовь у Ахматовой – грозное, повелительное, нравственно чистое,
всепоглощающее чувство, заставляющее вспомнить библейскую строку: “Сильна,
как смерть, любовь – и стрелы ее – стрелы огненные”.
ЛИТЕРАТУРА
1. Н.С. Гумилев, Письма о русской поэзии, М., 1990, с. 75.
2. Лидия Чуковская, Записки об Анне Ахматовой, М., 1989, кн. I, с. 141.
3. Н. Недоброво, Анна Ахматова. – “Русская мысль”, 1915, июль, с. 59-60.
4. Б. Эйхенбаум, Анна Ахматова. Опыт анализа, Пб., 1923, с. 120.
5. Валерий Брюсов, Среди стихов. 1894-1924, М., 1990, с. 368.
6. В. Гиппиус, Анна Ахматова. – “Литературная учеба”, 1989, № 3, с. 132.
7. “Ахматовские чтения”, М., 1992, вып. 1, с. 107
8. Анна Ахматова, Сочинения в 2-х томах, т. 2, М., 1986, с. 182.
9. И. Гурвич, Художественное открытие в лирике Ахматовой. – “Вопросы
литературы”, 1995, вып. III.
1О. О. Симченко, Тема памяти в творчестве Анны Ахматовой. – “Известия
Академии наук СССР. Серия литературы и языка”, 1985, № 6. 11. Виктор
Есипов, “Как времена Веспасиана…” (К проблеме героя в творчестве Анны
Ахматовой 40-60-х годов). – “Вопросы литературы”, 1995, вып. VI, с. 64-65.
.
ЛИТЕРАТУРА
1. Н.С. Гумилев, Письма о русской поэзии, М., 1990, с. 75.
2. Лидия Чуковская, Записки об Анне Ахматовой, М., 1989, кн. I, с. 141.
3. Н. Недоброво, Анна Ахматова. – “Русская мысль”, 1915, июль, с. 59-60.
4. Б. Эйхенбаум, Анна Ахматова. Опыт анализа, Пб., 1923, с. 120.
5. Валерий Брюсов, Среди стихов. 1894-1924, М., 1990, с. 368.
6. В. Гиппиус, Анна Ахматова. – “Литературная учеба”, 1989, № 3, с. 132.
7. “Ахматовские чтения”, М., 1992, вып. 1, с. 107
8. Анна Ахматова, Сочинения в 2-х томах, т. 2, М., 1986, с. 182.
9. И. Гурвич, Художественное открытие в лирике Ахматовой. – “Вопросы
литературы”, 1995, вып. III.
1О. О. Симченко, Тема памяти в творчестве Анны Ахматовой. – “Известия
Академии наук СССР. Серия литературы и языка”, 1985, № 6.
11. Виктор Есипов, “Как времена Веспасиана…” (К проблеме героя в
творчестве Анны Ахматовой 40-60-х годов). – “Вопросы литературы”, 1995,
вып. VI, с. 64-65.
Посмотреть видео по теме Сочинения
РЕФЕРАТ
на
тему:
«ЛЮБОВНАЯ ЛИРИКА А.АХМАТОВОЙ»
Ржавеет золото, и истлевает сталь,
Крошится мрамор. К смерти все готово.
Всего прочнее на земле – печаль
И долговечней – царственное слово.
А.Ахматова
Первые стихи Анны
Ахматовой появились в России в 1911 году в журнале “Аполлон”. Почти
сразу же Ахматова была поставлена критиками в ряд самых больших русских поэтов.
А. А. Ахматова жила и
творила в очень сложное время, время катастроф и социальных потрясений,
революций и войн. Поэтам в России в ту бурную эпоху, когда люди забывали, что
такое свобода, часто приходилось выбирать между свободным творчеством и жизнью.
Но несмотря на все эти обстоятельства, поэты по-прежнему продолжали творить
чудеса: создавались чудесные строки и строфы.
Источником вдохновения для Ахматовой стала Родина, Россия, поруганная,
но от этого ставшая еще ближе ей и роднее. Анна Ахматова не смогла уехать в
эмиграцию, она знала, что только в России может творить, что именно в России
нужна ее поэзия.
Не с теми я, кто бросил землю
На растерзание врагам.
Их грубой лести я не внемлю,
Им песен я своих не дам.
В известном произведении
“Все расхищено, предано, продано…” (1921), первая строчка которого
цитировалась много раз для доказательства мысли о враждебном отношении поэтессы
к советскому обществу и революции, даже в нем можно было услышать ее
доброжелательное любопытство и несомненный интерес к новой жизни:
Bсe-расхищено, предано,
продано,
Черной смерти мелькало крыло,
Все голодной тоскою изглодано,
Отчего же нам стало светло?
Днем дыханьями веет вишневыми
Небывалый под городом лес,
Ночью блещет созвездьями
новыми
Глубь прозрачных июльских
небес,—
И так близко подходит чудесное
К развалившимся грязным
домам…
Никому, никому не известное,
Но от века желанное нам.
Это—1921 год, разруха, голод, самый
конец гражданской войны, из которой страна выходила с неимоверным напряжением
сил. Старый мир был разрушен, новый только еще начинал жить. Для Ахматовой и
тех, кого она в этом стихотворении объединяет вместе с собой, разрушенное прошлое было хорошо
обжитым и знакомым домом. И все же внутренняя сила жизни заставила ее посреди
обломков старого мира произнести слова, благословляющие вечную в своей прелести
и мудрую новизну жизни. Стихотворение по сути своей оптимистично, оно излучает
свет и радость, предвкушение жизни, которая словно бы начинается сначала.
Лирика Анны Ахматовой ее первых книг «Вечер», «Четки» и «Белая стая»
почти исключительно лирика любви.
Семь лет длился роман Анны Ахматовой и Льва Гумилева. Запутанные, изломанные,
на гране надрыва-разрыва отношения с Гумилевым навсегда определили для Анны
Ахматовой модель ее отношений с мужчинами. Она всегда будет влюбляться только
тогда, когда поверх сущности, земной, реальной увидит загадку. Она ее
волновала, она стремилась разгадать ее, она ее воспевала. Она говорила о любви,
как о понятии высшем, почти религиозном. И сама же – за редчайшим исключением
–резко обрывала роман, если он грозил перейти в будничное, привычное
существование…
Пусть даже вылета мне нет
Из стаи лебединой,
Увы, лирический поэт
Обязан быть мужчиной!
Иначе все пойдет вверх дном
До часа расставанья:
И сад не в сад, и дом не в дом,
Свиданье – не в свиданье!
Ее сердце как бы искало гибели, искало мучений . 25 апреля 1910 года Анна
Горенко и Николай Гумилев обвенчаны в Николаевской церкви под Киевом, а в мае
уезжают в свадебное путешествие в Париж. А уже на следующий год в печати
появляются первые стихи Анны Ахматовой. В 1911 году выходит стихотворный
сборник «Вечер» -первенец поэтессы. Сборник, пронизанный болью любящей и
обманутой женщины
Я не любви твоей прошу-
Она теперь в надежном месте.
Поверь, что я твоей невесте
Ревнивых писем не пишу….
Ахматова писала о несчастной любви. Она была создана для счастья, но не
находила его. Наверное, потому, что сама понимала : «Быть поэтом женщине
-нелепость».
Женщина –поэт с ее любовной жаждой… Ведь для утоления этой жажды мало,
чтобы мужчина любил : женщина- поэт страдает от скудности простой любви. Для
утоления такой «бессмертной страсти» Ахматова искала равнозначности,
равноценности в любви.
От любви твоей загадочной
Как от боли в крик кричу,
Стала желтой и припадочной,
Еле ноги волочу…
В августе 1914 года Гумилев добровольцем уходит на фронт. Анна Ахматова
разочаровалась в любви Николая Гумилева. Да и Гумилев немало вытерпел за
счастье быть мужем Ахматовой.
И сердце то уже не отзовется
На голос мой, ликуя и скорбя.
Все кончено…
И песнь моя несется
В пустую ночь, где больше нет тебя
Ахматова в своих стихах является в бесконечном разнообразии женских
судеб: любовницы и жены, вдовы и матери, изменявшей и оставляемой.
Есть центр, который как бы сводит к себе весь остальной мир поэзии,
оказывается основным нервом, идеей и принципом. Это любовь. В одном из своих
стихотворений Ахматова называла любовь “пятым временем года”.
Чувство, само по себе острое и необычайное, получает дополнительную остроту,
проявляясь в предельном кризисном выражении – взлета или падения, первой
встречи или совершившегося разрыва, смертельной опасности или смертельной
тоски. Потому Ахматова так тяготеет к лирической новелле с неожиданным концом
психологического сюжета, жутковатой и таинственной (“Город сгинул”,
“Новогодняя баллада”).
Обычно ее стихи – начало драмы, или только ее кульминация, а чаще финал и
окончание. Она опиралась на богатый опыт русской уже не только поэзии, но и
прозы:
Слава тебе, безысходная боль,
Умер вчера сероглазый король.
А за окном шелестят тополя:
Нет на земле твоего короля…
Стихи Ахматовой несут
особую стихию любви-жалости:
О нет, я не тебя любила,
Палила сладостным огнем,
Так объясни, какая сила
В печальном имени твоем.
В сложной музыке ахматовской лирики,
в ее едва мерцающей глубине, в подсознании постоянно жила и давала о себе
знать особая, пугающая дисгармония, смущавшая саму Ахматову. Она писала
впоследствии в “Поэме без героя”, что постоянно слышала непонятный
гул, как бы некое подземное клокотание, сдвиги и трение тех первоначальных
твердых пород, на которых извечно и надежно зиждилась жизнь, но которые стали
терять устойчивость и равновесие. Самым первым предвестием такого тревожного
ощущения было стихотворение “Первое возвращение” с его образами
смертельного сна, савана и погребального звона и с общим ощущением резкой и
бесповоротной перемены, происшедшей в самом воздухе времени.
Лирика Ахматовой с течением времени, завоевывала все новые и новые
читательские круги и поколения и, не переставая быть объектом восхищенного
внимания тонких ценителей, явно выходила из, казалось бы, предназначенного ей
узкого круга читателей.
Советская поэзия первых лет Октября и гражданской
войны, занятая грандиозными задачами ниспровержения старого мира,
предпочитавшая говорить не столько о человеке, сколько о человечестве или во
всяком случае о массе, была первоначально недостаточно внимательной к микромиру
интимных чувств, относя их в порыве революционного пуританизма к разряду
социально небезопасных буржуазных предрассудков. Лирика Ахматовой, по всем
законам логики, должна была затеряться и бесследно исчезнуть. Но этого не
произошло.
Молодые читатели новой, пролетарской, встававшей на социалистический путь
Советской России, работницы и рабфаковцы, красноармейки и красноармейцы – все
эти люди, такие далекие и враждебные самому миру, оплаканному в ахматовских
стихах, тем не менее заметили и прочли изящно изданные томики ее стихов.
Лирика Анны Ахматовой меняется в 20-30-е годы по сравнению с ранними
книгами. Эти годы отмечены исключительной напряженностью творчества. Ахматова,
по-прежнему, оставалась неведомой для читателя и потому как бы исчезнувшей из
читательского и литературного мира.
Лирика
Ахматовой на протяжении всего послереволюционного
двадцатилетия постоянно расширялась, вбирая в себя все новые и новые,
раньше не свойственные ей области, любовный роман, не перестав быть
главенствующим, все же занял теперь в ней лишь одну из поэтических территорий.
Однако инерция читательского восприятия была настолько велика, что Ахматова и в
эти годы, ознаменованные обращением ее к гражданской, философской и
публицистической лирике, все же представлялась глазам большинства как только и
исключительно художник любовного чувства.
Расширение диапазона поэзии, явившееся следствием перемен в
миропонимании и мироощущении поэтессы, не могло, в свою очередь, не повлиять на
тональность и характер собственно любовной лирики. Правда, некоторые
характерные ее особенности остались прежними.
Любовный эпизод, как и раньше, выступает перед нами в своеобразном
ахматовском обличье: он никогда последовательно не развернут, в нем обычно нет
ни конца, ни начала; любовное признание, отчаяние или мольба, составляющие
стихотворение, кажутся как бы обрывком случайно подслушанного разговора,
который начался не при нас и завершения которого мы тоже не услышим:
” А, ты думал – я тоже такая,
Что можно
забыть меня.
И что брошусь, моля и рыдая,
Под копыта гнедого коня.
Или стану просить у знахарок
В наговорной воде корешок
И пришлю тебе страшный подарок
Мой заветный душистый платок.
Будь же проклят.
Ни стоном, ни взглядом
Окаянной души не коснусь,
Но клянусь тебе ангельским
садом,
Чудотворной иконой клянусь
И ночей наших пламенным чадом
Я к тебе никогда не
вернусь”.
Эта особенность ахматовской любовной лирики, полной недоговоренностей,
намеков, уходящей в далекую глубину подтекста, придает ей истинную
своеобразность. Героиня ахматовских стихов, чаще всего говорящая как бы сама с
собой в состоянии порыва, полубреда или экстаза, не считает, естественно,
нужным, разъяснять и растолковывать нам все происходящее. Передаются лишь
основные сигналы чувств, без расшифровки, без комментариев, наспех – по
торопливой азбуке любви. Подразумевается, что степень душевной близости
чудодейственно поможет нам понять как недостающие звенья, так и общий смысл
только что происшедшей драмы. Отсюда – впечатление крайней интимности,
предельной откровенности и сердечной открытости этой лирики..
”
Кое-как удалось разлучиться
И постылый огонь потушить.
Враг мой вечный, пора
научиться
Вам кого-нибудь вправду
любить.
Я-то вольная.
Все мне забава,
Ночью Муза слетит утешать,
А на утро притащится слава
Погремушкой над ухом трещать.
Обо мне и молиться не стоит
И, уйдя, оглянуться назад…
Черный ветер меня успокоит.
Веселит золотой листопад.
Как подарок, приму я разлуку
И забвение, как благодать.
Но, скажи мне, на крестную
муку
Ты другую
посмеешь послать?”
Стихотворение захватывает. Страстная напряженность чувства, его ураганность
вырисовывает перед нашими глазами личность незаурядную и сильную.
О том же и почти так же говорит и другое стихотворение, относящееся к
тому же году, что и только что процитированное:
Пусть голоса органа снова
грянут,
Как первая весенняя гроза;
Из-за плеча твоей невесты
глянут
Мои полузакрытые глаза
Прощай, прощай, будь счастлив,
друг прекрасный,
Верну тебе твой радостный
обет,
Но берегись твоей подруге
страстной
Поведать мой неповторимый
бред,-
Затем, что он пронижет жгучим
ядом
Ваш благостный, ваш радостный
союз..
А я иду
владеть чудесным садом,
Где шелест
трав и восклицанья муз.
Ахматова не боится быть откровенной в своих интимных признаниях и мольбах, так
как уверена, что ее поймут лишь те, кто обладает тем же шифром любви. Поэтому
она не считает нужным что-либо объяснять и дополнительно описывать. Форма
случайно и мгновенно вырвавшейся речи, которую может подслушать каждый
проходящий мимо или стоящий поблизости, но не каждый может понять. У Ахматовой
никогда не было вялых, аморфных или описательных любовных стихов. Они всегда
драматичны и предельно напряженны, смятенны. У нее редкие стихи, описывающие
радость установившейся, безбурной и безоблачной любви; Муза приходит к ней лишь
в самые кульминационные моменты, переживаемые чувством, когда оно или предано,
или иссякает:…
Тебе я милой не была,
Ты мне постыл.
А пытка длилась,
И как преступница томилась
Любовь, исполненная зла
То словно брат.
Молчишь, сердит.
Но если встретимся глазами
Тебе клянусь я небесами,
В огне
расплавится гранит.
Словом,
мы всегда присутствуем как бы при яркой, молнийной вспышке, при самосгорании и
обугливании патетически огромной, испепеляющей страсти, пронзающей все существо
человека. Сама Ахматова не однажды ассоциировала волнения своей любви с великой
и нетленной “Песнью Песней” из Библии.
А в Библии
красный клиновый лист
Заложен на Песне Песней…
Стихи Ахматовой о любви – все! – патетичны..
А. Блок сказал по поводу некоторых ахматовских стихов, что она пишет перед
мужчиной, а надо бы перед Богом…
Ее стихи, посвященные любви идут по самым вершинам человеческого духа.
Наполнившись огромным одержанием, любовь стала не только несравненно более
богатой и многоцветной, но – и по-настоящему трагедийной. Библейская,
торжественная приподнятость ахматовских любовных стихов этого периода
объясняется подлинной высотой, торжественностью и патетичностью заключенного в
них чувства. Вот хотя бы одно из подобных стихотворений:
Небывалая осень построила
купол высокий,
Был приказ облакам этот купол собой не темнить.
И дивилися люди: проходят сентябрьские сроки,
А куда провалились студеные, влажные дни?
Изумрудною стала вода замутненных каналов,
И крапива запахла, как розы, но только сильней.
Было душно от зорь, нестерпимых, бесовских и алых,
Их запомнили все мы до конца наших дней.
Было солнце таким, как вошедший в столицу мятежник,
И весенняя осень так жадно
ласкалась к нему,
Что казалось-сейчас забелеет
прозрачный подснежник…
Вот когда
подошел ты, спокойный к крыльцу моему.
Трудно назвать в мировой поэзии более триумфальное и патетическое
изображение того, как приближается возлюбленный. Это поистине явление Любви
глазам восторженного Мира!
Любовная лирика Ахматовой неизбежно приводит к воспоминаниям о Тютчеве. Бурное
столкновение страстей, тютчевский “поединок роковой” – все это
воскресло именно у Ахматовой. Она, как и Тютчев, импровизатор – и в своем
чувстве, и в своем стихе. Много раз Ахматова говорила о первостепенном
значении для нее чистого вдохновения, о том, что она не представляет, как можно
писать по заранее обдуманному плану, что ей кажется, будто временами за плечами
у нее стоит Муза…
И просто продиктованные строчки
Ложатся в белоснежную тетрадь.
Она не раз повторяла эту
мысль. Так, еще в стихотворении “Муза” (1924), вошедшем в цикл
“Тайны ремесла”, Ахматова писала:
Когда я ночью жду ее прихода,
Жизнь, кажется, висит на волоске.
Что почести, что юность, что свобода
Пред милой гостьей с дудочкой
в руке.
И вот вошла.
Откинув покрывало,
Внимательно взглянула на меня.
Ей говорю:”
Ты ль Данту диктовала
Страницы Ада?”
Отвечает: “Я”.
О том же и в стихотворении
1956 года “Сон”:
Чем отплачу за царственный
подарок?
Куда идти и с кем
торжествовать?
И вот пишу как прежде, без
помарок,
Мои стихи в сожженную тетрадь.
Это не означает, что она не
переделывала стихов. Много раз, например,
дополнялась и перерабатывалась “Поэма без героя”, десятилетиями
совершенствовалась “Мелхола”; иногда менялись, хотя и редко, строфы и
строчки в старых стихах. Будучи мастером, знающим “тайны ремесла”,
Ахматова точна и скурпулезна в выборе слов и в их расположении. Но в ней очень
сильно импульсивное, импровизаторское начало. Все ее любовные стихи, по своему
первичному толчку, по своему произвольному течению, возникающему так же
внезапно, как и внезапно исчезающему, по своей обрывочности и бесфабульности, –
тоже есть чистейшая импровизация. “Роковой” тютчевский поединок
составляющий их содержание, представляет собой мгновенную вспышку страстей,
смертельное единоборство двух одинаково сильных противников, из которых один
должен или сдаться, или погибнуть, а другой – победить
Не тайны и не печали,
Не мудрой воли судьбы
Эти встречи всегда оставляли
Впечатление борьбы.
Я, с утра угадав минуту,
Когда ты ко мне войдешь,
Ощущала в руках согнутых
Слабо
колющую дрожь…
Марина Цветаева в одном из стихотворений, посвященных Анне Ахматовой, писала,
что ее “смертелен гнев и смертельна – милость”. И действительно,
какой-либо срединности, сглаженности конфликта, временной договоренности двух
враждующих сторон с постепенным переходом к плавности отношений тут чаще всего
даже и не предполагается. “И как преступница томилась любовь, исполненная
зла”.
В ее любовныех стихах
перемешаны неожиданные мольбы с проклятиями, все резко контрастно и
безысходно, В них победительная
власть над сердцем сменяется ощущением опусташенности, а нежность соседствует с
яростью. Тихий шепот признания перебивается грубым языком ультиматумов и
приказов. В этих бурнопламенных выкриках и пророчествах чувствуется подспудная,
невысказанная и тоже тютчевская мысль об игралищах мрачных страстей,
произвольно вздымающих человеческую судьбу на своих крутых темных волнах, о
шевелящемся под нами первозданном Хаосе. “О, как убийственно мы
любим” – Ахматова, конечно же, не прошла мимо этой стороны тютчевского
миропонимания. Характерно, что нередко любовь, ее победительная властная сила
оказывается в ее стихах, к ужасу и смятению героини, обращенной против самой
же… любви!
Я гибель
накликала милым,
И гибли
один за другим.
О, горе
мне! Эти могилы
Предсказаны
словом моим.
Как вороны
кружатся, чуя
Горячую,
свежую кровь,
Так дикие
песни, ликуя,
Моя
посылала любовь.
С тобою мне
сладко и знойно.
Ты близок,
как сердце в груди.
Дай руку
мне, слушай спокойно.
Тебя
заклинаю: уйди.
И пусть не
узнаю я, где ты,
О Муза, его
не зови,
Да будет
живым, невоспетым
Моей не
узнавший любви.
Лирика
Ахматовой рождается на самом стыке противоречий из соприкосновения Дня с Ночью
и Бодрствования со Сном:
Когда бессонный мрак вокруг клокочет,
Тот солнечный, тот ландышевый
клин
Врывается во тьму декабрьской
ночи.
Эпитеты “дневной” и “ночной”, внешне совершенно обычные,
кажутся в ее стихотворении, если не знать их особого значения, странными, даже
неуместными:
Уверенно в
дверь постучится
И, прежний,
веселый, дневной,
Войдет он и
скажет: « “Довольно»,
Ты видишь,
я тоже простыл”…
Она вслед
за Тютчевым, могла бы повторить знаменитые его слова:
Как океан объемлет шар земной,
Земная
жизнь кругом объята снами…
Сны
занимают в поэзии Ахматовой большое место.
Ведь сны, являющиеся у нее одним из излюбленных художественных средств
постижения тайной, сокрытой, интимной жизни души, свидетельствуют об этой
устремленности художника внутрь, в себя, в тайное тайных вечно загадочного
человеческого чувства. Стихи этого периода в общем более психологичны. Если в
“Вечере” и “Четках” любовное чувство изображалось, как правило,
с помощью деталей (образ красного тюльпана), то в стихах 3О –4О годов Анна
Ахматова, при всей своей экспрессивности, все же более пластична в
непосредственном изображении психологического содержания.
Пластичность ахматовского любовного стихотворения ни в малейшей мере
не предполагает описательности, медленной текучести или повествовательности.
Перед нами по-прежнему – взрыв, катастрофа, момент неимоверного напряжения двух
противоборствующих сил, сошедшихся в роковом поединке, но зато теперь это
затмившее все горизонты грозовое облако, мечущее громы и молнии, возникает
перед нашими глазами во всей своей устрашающей красоте и могуществе, в
неистовом клублении темных форм и ослепительной игре небесного света:
Но если
встретимся глазами
Тебе клянусь я небесами,
В огне расплавится гранит.
Недаром в одном из посвященных ей стихотворении Н. Гумилева Ахматова
изображена с молниями в руке:
Она светла в часы томлений
И держит молнии в руке,
И четки сны ее, как тени
На райском огненном песке.
Вдохновение не покидает Анну Ахматову и тогда, когда ей уже за семьдесят,
она думает о странностях любви, о богатстве сердечных тайн.. «Полночный цикл»,
написанный в шестидесятых годах, составляют драматические картины двух
мятущихся душ, здесь роковое стечение трагических обстоятельств века, здесь
мужественное преодоление разлученности, «невстречи» этих двоих, здесь высокий
образец высокой лирики.
Не придумать разлуку
бездонной,
Лучше б сразу тогда – наповал…
И, наверное, нас разлученней
В этом мире никто не бывал.
В свои семьдесят, Анна Ахматова говорит о любви с такой энергией, с
такой нерастраченностью душевных сил, что кажется, будто она победоносно
выходит из своего времени в вечность. Ахматова раскрыла филосовскую суть
поздней любви, когда вступает в действие то, что больше самого человека – Дух,
Душа. Она раскрыла уникальное совпадение двух личностей, которые не могут
соединиться. И это как в зеркале отражено в ее поэзии.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Если расположить любовные стихи
Ахматовой в определенном порядке, можно построить целую повесть со множеством
мизансцен, перипетий, действующих лиц, случайных и неслучайных
происшествий. Встречи и разлуки, нежность, чувство вины, разочарование,
ревность, ожесточение, истома, поющая в сердце радость, несбывшиеся ожидания,
самоотверженность, гордыня, грусть – в каких только гранях и изломах мы не
видим любовь на страницах ахматовских книг.
В лирической героине стихов Ахматовой, в душе самой поэтессы постоянно жила
жгучая, требовательная мечта о любви истинно высокой, ничем не искаженной. Любовь
у Ахматовой – грозное, повелительное, нравственно чистое, всепоглощающее
чувство, заставляющее вспомнить библейскую строку: “Сильна, как смерть,
любовь – и стрелы ее – стрелы огненные”.
ЛИТЕРАТУРА
1. Н.С. Гумилев, Письма о
русской поэзии, М., 1990, с. 75.
2. Лидия Чуковская, Записки об Анне Ахматовой, М., 1989, кн. I, с. 141.
3. Н. Недоброво, Анна Ахматова. – “Русская мысль”, 1915, июль, с.
59-60.
4. Б. Эйхенбаум, Анна Ахматова. Опыт анализа, Пб., 1923, с. 120.
5. Валерий Брюсов, Среди стихов. 1894-1924, М., 1990, с. 368.
6. В. Гиппиус, Анна Ахматова. – “Литературная учеба”, 1989, № 3, с.
132.
7. “Ахматовские чтения”, М., 1992, вып. 1, с. 107
8. Анна Ахматова, Сочинения в 2-х томах, т. 2, М., 1986, с. 182.
9. И. Гурвич, Художественное открытие в лирике Ахматовой. –
“Вопросы литературы”, 1995, вып. III.
1О. О. Симченко, Тема памяти в творчестве Анны Ахматовой. –
“Известия Академии наук СССР. Серия литературы и языка”, 1985, № 6.
11. Виктор Есипов, “Как времена Веспасиана…” (К проблеме
героя в творчестве Анны Ахматовой 40-60-х годов). – “Вопросы
литературы”, 1995, вып. VI, с. 64-65.
Творчество Анны Андреевны Ахматовой пришлось на первую половину XX века. Духовно выйдя из серебряного века русской поэзии, Ахматова вместе со страной пережила революционное лихолетье, массовые репрессии 30-х годов, военные годы.
Все эти этапы жизненного пути нашли свое отображение в творчестве Ахматовой, повлияв не только на тематику и эстетику стихов, но и на философию, способ видеть и чувствовать мир. Но все же Ахматова в первую очередь лирический поэт, воспевающий человеческие чувства, прославляющий любовь.
Лирика Ахматовой периода ее первых книг («Вечер», «Четки», «Белая стая») — почти исключительно любовная лирика. Ее новаторство как художника первоначально проявилось именно в этой традиционной теме.
Как еще отмечал Б. Эйхенбаум, для ахматовской лирики характерна «романность», каждая книга ее стихов представляет собой как бы лирический роман, восходящий к традициям русской реалистической прозы.
В этом роде искусства, в лирическом романе-миниатю- ре, Анна Ахматова достигла большого мастерства. Вот один из таких «романов»:
Как велит простая учтивость,
Подошел ко мне, улыбнулся,
Полуласково, полулениво
Поцелуем руки коснулся —
И загадочных древних ликов
На меня поглядели очи…
Десять лет замираний и криков,
Все мои бессонные ночи
Я вложила в тихое слово
И сказала его — напрасно.
Отошел ты, и стало снова
На душе и пусто и ясно.
Трагедия десяти лет рассказана в одном кратком событии. Нередко миниатюры Ахматовой были, в соответствии с ее излюбленной манерой, не завершены и походили не столько на маленький роман, сколько на случайно вырванную страничку из романа или даже часть страницы, не имеющей ни начала, ни конца и заставляющей читателя додумывать то, что происходило между героями раньше.
Ахматова всегда предпочитала «фрагмент» связному, последовательному рассказу, так как он давал возможность насытить стихотворение психологизмом. Кроме того, фрагмент придавал изображаемому своего рода документальность: перед читателем возникал как бы не то отрывок из нечаянно подслушанного разговора, не то оброненная записка, не предназначавшаяся для чужих глаз.
Нередко стихи Ахматовой походят на беглую запись в дневнике:
Он любил три вещи на свете:
За вечерней пенье, белых павлинов
И стертые карты Америки.
Не любил, когда плачут дети,
Не любил чая с малиной
И женской истерики.
А я была его женой…
Однако в этих беглых записях отображен целый мир — с болью, изменами, страданием. Любовная лирика Ахматовой, несмотря на свою внешнюю прозрачность и простоту, чрезвычайно психологична и драматична. Например, такие стихи, как «Сероглазый король», «Сжала руки под темной вуалью…», «Ты письмо мое, милый, не комкай…», «Я научилась просто, мудро жить…» и многие другие являют ярчайший пример такого взгляда на мир и природу человеческих чувств.
Итак, любовную лирику Ахматовой в первую очередь отличают такие особенности, как психологизм, драматургичность и глубина чувств. Наряду с этим ей языку стихотворений присуща ясность значений всех слов, простота видения, предметность. Для нее характерны разговорность поэтической речи, тяготение стихотворения к сценке или новелле при лаконизме стиля, воспринятом от Пушкина, к которому Ахматова обращалась с самых первых шагов своего творчества.
Творчество Ахматовой — уникальное явление. Соединив в себе проникновенный лиризм и эпический размах, вобрав в себя лучшие классические традиции, оно приобрело ту многогранность и ту эмоциональную убедительность, которые прославили имя Ахматовой во всем мире. Поэтому вполне можно согласиться с К. Паустовским, сказавшим, что «Анна Ахматова — целая эпоха в поэзии нашей страны».
Анна Ахматова
Анна Андреевна Ахматова 11 июня 1889, Одесса, — 5 марта 1966, Домодедово, Московская область — русская поэтесса, переводчица и литературовед, одна из наиболее значимых фигур русской литературы XX века.
Её судьба была трагична. Репрессиям были подвергнуты трое близких ей людей: первый муж, Николай Гумилёв, был расстрелян в 1921 году; третий муж, Николай Пунин, был трижды арестован и погиб в лагере в 1953 году; единственный сын, Лев Гумилёв, провёл в заключении в 1930—1940-х и в 1940—1950-х годах более 10 лет. Горе жен и матерей «врагов народа» было отражено в одном из наиболее значительных произведений Ахматовой — поэме «Реквием».
Признанная классиком отечественной поэзии ещё в 1920-е годы, Ахматова подвергалась замалчиванию, цензуре и травле, многие произведения не были опубликованы на родине не только при жизни автора, но и в течение более чем двух десятилетий после её смерти. В то же время имя Ахматовой ещё при жизни окружала слава среди почитателей поэзии как в СССР, так и в эмиграции.
Родилась: 23.06.1889, Одесса
Умерла: 05.03.1966 (76 лет)
Популярные произведения А.А. Ахматовой
Реквием
Другие сочинения по произведению Ахматовой
Тема любви в поэзии Анны Ахматовой
Сочинение по творчеству А. А.Ахматовой
Мой любимый поэт
Тема родины в поэзии Анны Ахматовой
Любовь в поэзии А. А. Ахматовой
Основные мотивы лирики Ахматовой
Мои любимые страницы поэзии «серебряного века» — Анна Ахматова и Марина Цветаева
Поэт и родина в лирике А.А. Ахматовой
Любовная лирика А.Ахматовой
Тема родины в произведениях А. Ахматовой
Любовная лирика Ахматовой в 20 – 30-е годы
Тема России в творчестве Ахматовой
Поэзия А. Ахматовой
“Не с теми я, кто бросил землю…” (Патриотическая тема в лирике А.А. Ахматовой)
Тема поэта и поэзии в лирике А. А. Ахматовой (План-сочинение)
Переводческая деятельность Ахматовой А. А.
“Я научилась просто, мудро жить…” (философские мотивы лирики А.А. Ахматовой)
Слава тебе, безысходная боль
“Я была тогда с моим народом”
Источник вдохновения для лирики Анны Ахматовой
Сочинение: Любовная лирика Ахматовой
РЕФЕРАТ
на
тему:
«ЛЮБОВНАЯ ЛИРИКА А.АХМАТОВОЙ»
Ржавеет золото, и истлевает сталь,
Крошится мрамор. К смерти все готово.
Всего прочнее на земле – печаль
И долговечней – царственное слово.
А.Ахматова
Первые стихи Анны
Ахматовой появились в России в 1911 году в журнале “Аполлон”. Почти
сразу же Ахматова была поставлена критиками в ряд самых больших русских поэтов.
А. А. Ахматова жила и
творила в очень сложное время, время катастроф и социальных потрясений,
революций и войн. Поэтам в России в ту бурную эпоху, когда люди забывали, что
такое свобода, часто приходилось выбирать между свободным творчеством и жизнью.
Но несмотря на все эти обстоятельства, поэты по-прежнему продолжали творить
чудеса: создавались чудесные строки и строфы.
Источником вдохновения для Ахматовой стала Родина, Россия, поруганная,
но от этого ставшая еще ближе ей и роднее. Анна Ахматова не смогла уехать в
эмиграцию, она знала, что только в России может творить, что именно в России
нужна ее поэзия.
Не с теми я, кто бросил землю
На растерзание врагам.
Их грубой лести я не внемлю,
Им песен я своих не дам.
В известном произведении
“Все расхищено, предано, продано…” (1921), первая строчка которого
цитировалась много раз для доказательства мысли о враждебном отношении поэтессы
к советскому обществу и революции, даже в нем можно было услышать ее
доброжелательное любопытство и несомненный интерес к новой жизни:
Bсe-расхищено, предано,
продано,
Черной смерти мелькало крыло,
Все голодной тоскою изглодано,
Отчего же нам стало светло?
Днем дыханьями веет вишневыми
Небывалый под городом лес,
Ночью блещет созвездьями
новыми
Глубь прозрачных июльских
небес,—
И так близко подходит чудесное
К развалившимся грязным
домам…
Никому, никому не известное,
Но от века желанное нам.
Это—1921 год, разруха, голод, самый
конец гражданской войны, из которой страна выходила с неимоверным напряжением
сил. Старый мир был разрушен, новый только еще начинал жить. Для Ахматовой и
тех, кого она в этом стихотворении объединяет вместе с собой, разрушенное прошлое было хорошо
обжитым и знакомым домом. И все же внутренняя сила жизни заставила ее посреди
обломков старого мира произнести слова, благословляющие вечную в своей прелести
и мудрую новизну жизни. Стихотворение по сути своей оптимистично, оно излучает
свет и радость, предвкушение жизни, которая словно бы начинается сначала.
Лирика Анны Ахматовой ее первых книг «Вечер», «Четки» и «Белая стая»
почти исключительно лирика любви.
Семь лет длился роман Анны Ахматовой и Льва Гумилева. Запутанные, изломанные,
на гране надрыва-разрыва отношения с Гумилевым навсегда определили для Анны
Ахматовой модель ее отношений с мужчинами. Она всегда будет влюбляться только
тогда, когда поверх сущности, земной, реальной увидит загадку. Она ее
волновала, она стремилась разгадать ее, она ее воспевала. Она говорила о любви,
как о понятии высшем, почти религиозном. И сама же – за редчайшим исключением
–резко обрывала роман, если он грозил перейти в будничное, привычное
существование…
Пусть даже вылета мне нет
Из стаи лебединой,
Увы, лирический поэт
Обязан быть мужчиной!
Иначе все пойдет вверх дном
До часа расставанья:
И сад не в сад, и дом не в дом,
Свиданье – не в свиданье!
Ее сердце как бы искало гибели, искало мучений . 25 апреля 1910 года Анна
Горенко и Николай Гумилев обвенчаны в Николаевской церкви под Киевом, а в мае
уезжают в свадебное путешествие в Париж. А уже на следующий год в печати
появляются первые стихи Анны Ахматовой. В 1911 году выходит стихотворный
сборник «Вечер» -первенец поэтессы. Сборник, пронизанный болью любящей и
обманутой женщины
Я не любви твоей прошу-
Она теперь в надежном месте.
Поверь, что я твоей невесте
Ревнивых писем не пишу….
Ахматова писала о несчастной любви. Она была создана для счастья, но не
находила его. Наверное, потому, что сама понимала : «Быть поэтом женщине
-нелепость».
Женщина –поэт с ее любовной жаждой… Ведь для утоления этой жажды мало,
чтобы мужчина любил : женщина- поэт страдает от скудности простой любви. Для
утоления такой «бессмертной страсти» Ахматова искала равнозначности,
равноценности в любви.
От любви твоей загадочной
Как от боли в крик кричу,
Стала желтой и припадочной,
Еле ноги волочу…
В августе 1914 года Гумилев добровольцем уходит на фронт. Анна Ахматова
разочаровалась в любви Николая Гумилева. Да и Гумилев немало вытерпел за
счастье быть мужем Ахматовой.
И сердце то уже не отзовется
На голос мой, ликуя и скорбя.
Все кончено…
И песнь моя несется
В пустую ночь, где больше нет тебя
Ахматова в своих стихах является в бесконечном разнообразии женских
судеб: любовницы и жены, вдовы и матери, изменявшей и оставляемой.
Есть центр, который как бы сводит к себе весь остальной мир поэзии,
оказывается основным нервом, идеей и принципом. Это любовь. В одном из своих
стихотворений Ахматова называла любовь “пятым временем года”.
Чувство, само по себе острое и необычайное, получает дополнительную остроту,
проявляясь в предельном кризисном выражении – взлета или падения, первой
встречи или совершившегося разрыва, смертельной опасности или смертельной
тоски. Потому Ахматова так тяготеет к лирической новелле с неожиданным концом
психологического сюжета, жутковатой и таинственной (“Город сгинул”,
“Новогодняя баллада”).
Обычно ее стихи – начало драмы, или только ее кульминация, а чаще финал и
окончание. Она опиралась на богатый опыт русской уже не только поэзии, но и
прозы:
Слава тебе, безысходная боль,
Умер вчера сероглазый король.
А за окном шелестят тополя:
Нет на земле твоего короля…
Стихи Ахматовой несут
особую стихию любви-жалости:
О нет, я не тебя любила,
Палила сладостным огнем,
Так объясни, какая сила
В печальном имени твоем.
В сложной музыке ахматовской лирики,
в ее едва мерцающей глубине, в подсознании постоянно жила и давала о себе
знать особая, пугающая дисгармония, смущавшая саму Ахматову. Она писала
впоследствии в “Поэме без героя”, что постоянно слышала непонятный
гул, как бы некое подземное клокотание, сдвиги и трение тех первоначальных
твердых пород, на которых извечно и надежно зиждилась жизнь, но которые стали
терять устойчивость и равновесие. Самым первым предвестием такого тревожного
ощущения было стихотворение “Первое возвращение” с его образами
смертельного сна, савана и погребального звона и с общим ощущением резкой и
бесповоротной перемены, происшедшей в самом воздухе времени.
Лирика Ахматовой с течением времени, завоевывала все новые и новые
читательские круги и поколения и, не переставая быть объектом восхищенного
внимания тонких ценителей, явно выходила из, казалось бы, предназначенного ей
узкого круга читателей.
Советская поэзия первых лет Октября и гражданской
войны, занятая грандиозными задачами ниспровержения старого мира,
предпочитавшая говорить не столько о человеке, сколько о человечестве или во
всяком случае о массе, была первоначально недостаточно внимательной к микромиру
интимных чувств, относя их в порыве революционного пуританизма к разряду
социально небезопасных буржуазных предрассудков. Лирика Ахматовой, по всем
законам логики, должна была затеряться и бесследно исчезнуть. Но этого не
произошло.
Молодые читатели новой, пролетарской, встававшей на социалистический путь
Советской России, работницы и рабфаковцы, красноармейки и красноармейцы – все
эти люди, такие далекие и враждебные самому миру, оплаканному в ахматовских
стихах, тем не менее заметили и прочли изящно изданные томики ее стихов.
Лирика Анны Ахматовой меняется в 20-30-е годы по сравнению с ранними
книгами. Эти годы отмечены исключительной напряженностью творчества. Ахматова,
по-прежнему, оставалась неведомой для читателя и потому как бы исчезнувшей из
читательского и литературного мира.
Лирика
Ахматовой на протяжении всего послереволюционного
двадцатилетия постоянно расширялась, вбирая в себя все новые и новые,
раньше не свойственные ей области, любовный роман, не перестав быть
главенствующим, все же занял теперь в ней лишь одну из поэтических территорий.
Однако инерция читательского восприятия была настолько велика, что Ахматова и в
эти годы, ознаменованные обращением ее к гражданской, философской и
публицистической лирике, все же представлялась глазам большинства как только и
исключительно художник любовного чувства.
Расширение диапазона поэзии, явившееся следствием перемен в
миропонимании и мироощущении поэтессы, не могло, в свою очередь, не повлиять на
тональность и характер собственно любовной лирики. Правда, некоторые
характерные ее особенности остались прежними.
Любовный эпизод, как и раньше, выступает перед нами в своеобразном
ахматовском обличье: он никогда последовательно не развернут, в нем обычно нет
ни конца, ни начала; любовное признание, отчаяние или мольба, составляющие
стихотворение, кажутся как бы обрывком случайно подслушанного разговора,
который начался не при нас и завершения которого мы тоже не услышим:
” А, ты думал – я тоже такая,
Что можно
забыть меня.
И что брошусь, моля и рыдая,
Под копыта гнедого коня.
Или стану просить у знахарок
В наговорной воде корешок
И пришлю тебе страшный подарок
Мой заветный душистый платок.
Будь же проклят.
Ни стоном, ни взглядом
Окаянной души не коснусь,
Но клянусь тебе ангельским
садом,
Чудотворной иконой клянусь
И ночей наших пламенным чадом
Я к тебе никогда не
вернусь”.
Эта особенность ахматовской любовной лирики, полной недоговоренностей,
намеков, уходящей в далекую глубину подтекста, придает ей истинную
своеобразность. Героиня ахматовских стихов, чаще всего говорящая как бы сама с
собой в состоянии порыва, полубреда или экстаза, не считает, естественно,
нужным, разъяснять и растолковывать нам все происходящее. Передаются лишь
основные сигналы чувств, без расшифровки, без комментариев, наспех – по
торопливой азбуке любви. Подразумевается, что степень душевной близости
чудодейственно поможет нам понять как недостающие звенья, так и общий смысл
только что происшедшей драмы. Отсюда – впечатление крайней интимности,
предельной откровенности и сердечной открытости этой лирики..
”
Кое-как удалось разлучиться
И постылый огонь потушить.
Враг мой вечный, пора
научиться
Вам кого-нибудь вправду
любить.
Я-то вольная.
Все мне забава,
Ночью Муза слетит утешать,
А на утро притащится слава
Погремушкой над ухом трещать.
Обо мне и молиться не стоит
И, уйдя, оглянуться назад…
Черный ветер меня успокоит.
Веселит золотой листопад.
Как подарок, приму я разлуку
И забвение, как благодать.
Но, скажи мне, на крестную
муку
Ты другую
посмеешь послать?”
Стихотворение захватывает. Страстная напряженность чувства, его ураганность
вырисовывает перед нашими глазами личность незаурядную и сильную.
О том же и почти так же говорит и другое стихотворение, относящееся к
тому же году, что и только что процитированное:
Пусть голоса органа снова
грянут,
Как первая весенняя гроза;
Из-за плеча твоей невесты
глянут
Мои полузакрытые глаза
Прощай, прощай, будь счастлив,
друг прекрасный,
Верну тебе твой радостный
обет,
Но берегись твоей подруге
страстной
Поведать мой неповторимый
бред,-
Затем, что он пронижет жгучим
ядом
Ваш благостный, ваш радостный
союз..
А я иду
владеть чудесным садом,
Где шелест
трав и восклицанья муз.
Ахматова не боится быть откровенной в своих интимных признаниях и мольбах, так
как уверена, что ее поймут лишь те, кто обладает тем же шифром любви. Поэтому
она не считает нужным что-либо объяснять и дополнительно описывать. Форма
случайно и мгновенно вырвавшейся речи, которую может подслушать каждый
проходящий мимо или стоящий поблизости, но не каждый может понять. У Ахматовой
никогда не было вялых, аморфных или описательных любовных стихов. Они всегда
драматичны и предельно напряженны, смятенны. У нее редкие стихи, описывающие
радость установившейся, безбурной и безоблачной любви; Муза приходит к ней лишь
в самые кульминационные моменты, переживаемые чувством, когда оно или предано,
или иссякает:…
Тебе я милой не была,
Ты мне постыл.
А пытка длилась,
И как преступница томилась
Любовь, исполненная зла
То словно брат.
Молчишь, сердит.
Но если встретимся глазами
Тебе клянусь я небесами,
В огне
расплавится гранит.
Словом,
мы всегда присутствуем как бы при яркой, молнийной вспышке, при самосгорании и
обугливании патетически огромной, испепеляющей страсти, пронзающей все существо
человека. Сама Ахматова не однажды ассоциировала волнения своей любви с великой
и нетленной “Песнью Песней” из Библии.
А в Библии
красный клиновый лист
Заложен на Песне Песней…
Стихи Ахматовой о любви – все! – патетичны..
А. Блок сказал по поводу некоторых ахматовских стихов, что она пишет перед
мужчиной, а надо бы перед Богом…
Ее стихи, посвященные любви идут по самым вершинам человеческого духа.
Наполнившись огромным одержанием, любовь стала не только несравненно более
богатой и многоцветной, но – и по-настоящему трагедийной. Библейская,
торжественная приподнятость ахматовских любовных стихов этого периода
объясняется подлинной высотой, торжественностью и патетичностью заключенного в
них чувства. Вот хотя бы одно из подобных стихотворений:
Небывалая осень построила
купол высокий,
Был приказ облакам этот купол собой не темнить.
И дивилися люди: проходят сентябрьские сроки,
А куда провалились студеные, влажные дни?
Изумрудною стала вода замутненных каналов,
И крапива запахла, как розы, но только сильней.
Было душно от зорь, нестерпимых, бесовских и алых,
Их запомнили все мы до конца наших дней.
Было солнце таким, как вошедший в столицу мятежник,
И весенняя осень так жадно
ласкалась к нему,
Что казалось-сейчас забелеет
прозрачный подснежник…
Вот когда
подошел ты, спокойный к крыльцу моему.
Трудно назвать в мировой поэзии более триумфальное и патетическое
изображение того, как приближается возлюбленный. Это поистине явление Любви
глазам восторженного Мира!
Любовная лирика Ахматовой неизбежно приводит к воспоминаниям о Тютчеве. Бурное
столкновение страстей, тютчевский “поединок роковой” – все это
воскресло именно у Ахматовой. Она, как и Тютчев, импровизатор – и в своем
чувстве, и в своем стихе. Много раз Ахматова говорила о первостепенном
значении для нее чистого вдохновения, о том, что она не представляет, как можно
писать по заранее обдуманному плану, что ей кажется, будто временами за плечами
у нее стоит Муза…
И просто продиктованные строчки
Ложатся в белоснежную тетрадь.
Она не раз повторяла эту
мысль. Так, еще в стихотворении “Муза” (1924), вошедшем в цикл
“Тайны ремесла”, Ахматова писала:
Когда я ночью жду ее прихода,
Жизнь, кажется, висит на волоске.
Что почести, что юность, что свобода
Пред милой гостьей с дудочкой
в руке.
И вот вошла.
Откинув покрывало,
Внимательно взглянула на меня.
Ей говорю:”
Ты ль Данту диктовала
Страницы Ада?”
Отвечает: “Я”.
О том же и в стихотворении
1956 года “Сон”:
Чем отплачу за царственный
подарок?
Куда идти и с кем
торжествовать?
И вот пишу как прежде, без
помарок,
Мои стихи в сожженную тетрадь.
Это не означает, что она не
переделывала стихов. Много раз, например,
дополнялась и перерабатывалась “Поэма без героя”, десятилетиями
совершенствовалась “Мелхола”; иногда менялись, хотя и редко, строфы и
строчки в старых стихах. Будучи мастером, знающим “тайны ремесла”,
Ахматова точна и скурпулезна в выборе слов и в их расположении. Но в ней очень
сильно импульсивное, импровизаторское начало. Все ее любовные стихи, по своему
первичному толчку, по своему произвольному течению, возникающему так же
внезапно, как и внезапно исчезающему, по своей обрывочности и бесфабульности, –
тоже есть чистейшая импровизация. “Роковой” тютчевский поединок
составляющий их содержание, представляет собой мгновенную вспышку страстей,
смертельное единоборство двух одинаково сильных противников, из которых один
должен или сдаться, или погибнуть, а другой – победить
Не тайны и не печали,
Не мудрой воли судьбы
Эти встречи всегда оставляли
Впечатление борьбы.
Я, с утра угадав минуту,
Когда ты ко мне войдешь,
Ощущала в руках согнутых
Слабо
колющую дрожь…
Марина Цветаева в одном из стихотворений, посвященных Анне Ахматовой, писала,
что ее “смертелен гнев и смертельна – милость”. И действительно,
какой-либо срединности, сглаженности конфликта, временной договоренности двух
враждующих сторон с постепенным переходом к плавности отношений тут чаще всего
даже и не предполагается. “И как преступница томилась любовь, исполненная
зла”.
В ее любовныех стихах
перемешаны неожиданные мольбы с проклятиями, все резко контрастно и
безысходно, В них победительная
власть над сердцем сменяется ощущением опусташенности, а нежность соседствует с
яростью. Тихий шепот признания перебивается грубым языком ультиматумов и
приказов. В этих бурнопламенных выкриках и пророчествах чувствуется подспудная,
невысказанная и тоже тютчевская мысль об игралищах мрачных страстей,
произвольно вздымающих человеческую судьбу на своих крутых темных волнах, о
шевелящемся под нами первозданном Хаосе. “О, как убийственно мы
любим” – Ахматова, конечно же, не прошла мимо этой стороны тютчевского
миропонимания. Характерно, что нередко любовь, ее победительная властная сила
оказывается в ее стихах, к ужасу и смятению героини, обращенной против самой
же… любви!
Я гибель
накликала милым,
И гибли
один за другим.
О, горе
мне! Эти могилы
Предсказаны
словом моим.
Как вороны
кружатся, чуя
Горячую,
свежую кровь,
Так дикие
песни, ликуя,
Моя
посылала любовь.
С тобою мне
сладко и знойно.
Ты близок,
как сердце в груди.
Дай руку
мне, слушай спокойно.
Тебя
заклинаю: уйди.
И пусть не
узнаю я, где ты,
О Муза, его
не зови,
Да будет
живым, невоспетым
Моей не
узнавший любви.
Лирика
Ахматовой рождается на самом стыке противоречий из соприкосновения Дня с Ночью
и Бодрствования со Сном:
Когда бессонный мрак вокруг клокочет,
Тот солнечный, тот ландышевый
клин
Врывается во тьму декабрьской
ночи.
Эпитеты “дневной” и “ночной”, внешне совершенно обычные,
кажутся в ее стихотворении, если не знать их особого значения, странными, даже
неуместными:
Уверенно в
дверь постучится
И, прежний,
веселый, дневной,
Войдет он и
скажет: « “Довольно»,
Ты видишь,
я тоже простыл”…
Она вслед
за Тютчевым, могла бы повторить знаменитые его слова:
Как океан объемлет шар земной,
Земная
жизнь кругом объята снами…
Сны
занимают в поэзии Ахматовой большое место.
Ведь сны, являющиеся у нее одним из излюбленных художественных средств
постижения тайной, сокрытой, интимной жизни души, свидетельствуют об этой
устремленности художника внутрь, в себя, в тайное тайных вечно загадочного
человеческого чувства. Стихи этого периода в общем более психологичны. Если в
“Вечере” и “Четках” любовное чувство изображалось, как правило,
с помощью деталей (образ красного тюльпана), то в стихах 3О –4О годов Анна
Ахматова, при всей своей экспрессивности, все же более пластична в
непосредственном изображении психологического содержания.
Пластичность ахматовского любовного стихотворения ни в малейшей мере
не предполагает описательности, медленной текучести или повествовательности.
Перед нами по-прежнему – взрыв, катастрофа, момент неимоверного напряжения двух
противоборствующих сил, сошедшихся в роковом поединке, но зато теперь это
затмившее все горизонты грозовое облако, мечущее громы и молнии, возникает
перед нашими глазами во всей своей устрашающей красоте и могуществе, в
неистовом клублении темных форм и ослепительной игре небесного света:
Но если
встретимся глазами
Тебе клянусь я небесами,
В огне расплавится гранит.
Недаром в одном из посвященных ей стихотворении Н. Гумилева Ахматова
изображена с молниями в руке:
Она светла в часы томлений
И держит молнии в руке,
И четки сны ее, как тени
На райском огненном песке.
Вдохновение не покидает Анну Ахматову и тогда, когда ей уже за семьдесят,
она думает о странностях любви, о богатстве сердечных тайн.. «Полночный цикл»,
написанный в шестидесятых годах, составляют драматические картины двух
мятущихся душ, здесь роковое стечение трагических обстоятельств века, здесь
мужественное преодоление разлученности, «невстречи» этих двоих, здесь высокий
образец высокой лирики.
Не придумать разлуку
бездонной,
Лучше б сразу тогда – наповал…
И, наверное, нас разлученней
В этом мире никто не бывал.
В свои семьдесят, Анна Ахматова говорит о любви с такой энергией, с
такой нерастраченностью душевных сил, что кажется, будто она победоносно
выходит из своего времени в вечность. Ахматова раскрыла филосовскую суть
поздней любви, когда вступает в действие то, что больше самого человека – Дух,
Душа. Она раскрыла уникальное совпадение двух личностей, которые не могут
соединиться. И это как в зеркале отражено в ее поэзии.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Если расположить любовные стихи
Ахматовой в определенном порядке, можно построить целую повесть со множеством
мизансцен, перипетий, действующих лиц, случайных и неслучайных
происшествий. Встречи и разлуки, нежность, чувство вины, разочарование,
ревность, ожесточение, истома, поющая в сердце радость, несбывшиеся ожидания,
самоотверженность, гордыня, грусть – в каких только гранях и изломах мы не
видим любовь на страницах ахматовских книг.
В лирической героине стихов Ахматовой, в душе самой поэтессы постоянно жила
жгучая, требовательная мечта о любви истинно высокой, ничем не искаженной. Любовь
у Ахматовой – грозное, повелительное, нравственно чистое, всепоглощающее
чувство, заставляющее вспомнить библейскую строку: “Сильна, как смерть,
любовь – и стрелы ее – стрелы огненные”.
ЛИТЕРАТУРА
1. Н.С. Гумилев, Письма о
русской поэзии, М., 1990, с. 75.
2. Лидия Чуковская, Записки об Анне Ахматовой, М., 1989, кн. I, с. 141.
3. Н. Недоброво, Анна Ахматова. – “Русская мысль”, 1915, июль, с.
59-60.
4. Б. Эйхенбаум, Анна Ахматова. Опыт анализа, Пб., 1923, с. 120.
5. Валерий Брюсов, Среди стихов. 1894-1924, М., 1990, с. 368.
6. В. Гиппиус, Анна Ахматова. – “Литературная учеба”, 1989, № 3, с.
132.
7. “Ахматовские чтения”, М., 1992, вып. 1, с. 107
8. Анна Ахматова, Сочинения в 2-х томах, т. 2, М., 1986, с. 182.
9. И. Гурвич, Художественное открытие в лирике Ахматовой. –
“Вопросы литературы”, 1995, вып. III.
1О. О. Симченко, Тема памяти в творчестве Анны Ахматовой. –
“Известия Академии наук СССР. Серия литературы и языка”, 1985, № 6.
11. Виктор Есипов, “Как времена Веспасиана…” (К проблеме
героя в творчестве Анны Ахматовой 40-60-х годов). – “Вопросы
литературы”, 1995, вып. VI, с. 64-65.
.
ЛИТЕРАТУРА
1. Н.С. Гумилев, Письма о
русской поэзии, М., 1990, с. 75.
2. Лидия Чуковская, Записки об Анне Ахматовой, М., 1989, кн. I, с. 141.
3. Н. Недоброво, Анна Ахматова. – “Русская мысль”, 1915, июль, с.
59-60.
4. Б. Эйхенбаум, Анна Ахматова. Опыт анализа, Пб., 1923, с. 120.
5. Валерий Брюсов, Среди стихов. 1894-1924, М., 1990, с. 368.
6. В. Гиппиус, Анна Ахматова. – “Литературная учеба”, 1989, № 3, с.
132.
7. “Ахматовские чтения”, М., 1992, вып. 1, с. 107
8. Анна Ахматова, Сочинения в 2-х томах, т. 2, М., 1986, с. 182.
9. И. Гурвич, Художественное открытие в лирике Ахматовой. –
“Вопросы литературы”, 1995, вып. III.
1О. О. Симченко, Тема памяти в творчестве Анны Ахматовой. –
“Известия Академии наук СССР. Серия литературы и языка”, 1985, № 6.
11. Виктор Есипов, “Как времена Веспасиана…” (К проблеме героя в
творчестве Анны Ахматовой 40-60-х годов). – “Вопросы литературы”,
1995, вып. VI, с. 64-65.
ВЕЛИКАЯ И ЗЕМНАЯ ЛЮБОВЬ В ЛИРИКЕ АННЫ АХМАТОВОЙ
Тема любви присутствует в творчестве каждого поэта, поскольку она является основным стержнем поэзии вообще. Часто именно любовь толкает нас к творчеству, вдохновляет и пробуждает скрытые таланты. Но поэт редко бывает счастлив в любви.
Анна Ахматова первым своим сборником стихов открыла удивительный мир новой любовной лирики, женской поэзии, не всегда веселой и радостной, но тоскующей и печальной. В книге «Вечер» уже начинают проявляться черты, на многие годы определившие поэтическую репутацию Ахматовой. В основном это стихи-миниатюры; они сюжетны и драматичны. В них очень важным элементом является небольшая подробность, деталь, которая кажется незначительной, но очень тонко передает психологическое состояние человека. Например, в стихотворении «Песня последней встречи» смятение и волнение передано лишь одной деталью:
Я на правую руку надела Перчатку с левой руки.
Стихи из сборника «Вечер» напоминают своей предельной откровенностью дневниковые записи, и, как дневник, они фиксируют поступки. Но это не просто изображение событий любовной драмы, это раскрытие души современной Ахматовой женщины, это глубокая психологичность в понимании человеческой натуры. Стихи этого сборника наполнены реалиями быта, внешние приметы времени соединяются в них с переживаниями героини. То, что творится в душе лирического героя Ахматовой, — это не просто терзания частного лица, а свойство психики человека вообще.
Любовное чувство, которое передает Ахматова, очень напряженное. Но в ее поэзии мало символов, отвлеченных слов, а стихи — скорее не песни, а новеллы со сложным и емким сюжетом. Обычно они рисуют только начало драмы, или кульминацию, или еще чаще окончание. В любом случае всегда остается что-то, что читатель должен домыслить сам.
Любовь как непонятное и коварное чувство в представлении Ахматовой кажется то змейкой, которая «у самого сердца колдует», то голубком. Любовь всегда уводит человека «от радости и от покоя» к буре чувств и переживаний. Но в то же время она многое дает человеку. Влюбленный видит мир по-другому, останавливает свое внимание на том, чего ранее не заметил бы, не оценил. Этим, вероятно, и объясняется предметность стихов Ахматовой: у нее встречаются стихи, полностью построенные на обиходе, на бытовых мелочах. Любовь в лирике Ахматовой, оттененная этими подробностями, становится земной, простой и доступной каждому человеку, но это по- прежнему великая любовь, сильное, всепоглощающее чувство. Спектр ее проявлений варьируется от «любви, воздушной и минутной», и «печали, для всех неявной», до «страсти, раскаленной добела», и «терпкой печали». Часто это любовь-жалость, любовь-сострадание, сочувствие.
Не любишь, не хочешь смотреть?
О, как ты красив, проклятый!
И я не могу взлететь,
А с детства была крылатой.
Мне очи застит туман,
Сливаются вещи и лица,
И только красный тюльпан,
Тюльпан у тебя в петлице.
Героиня ахматовской лирики являлась отображением бесконечного разнообразия женских судеб, тысяч разных характеров и качеств: любовницы и жены, вдовы и матери, любящей и любимой, тоскующей и играющей, изменявшей и оставляемой. Герой также сложен и многолик: брат, друг, любовник, коварный и великодушный, убивающий и возвращающий к жизни:
На кустах зацветает крыжовник,
И везут кирпичи за оградой.
Кто ты: брат мой или любовник,
Я не помню, и помнить не надо.
Как светло здесь и как бесприютно, Отдыхает усталое тело…
А прохожие думают смутно:
Верно, только вчера овдовела.
Любовь воспринималась Ахматовой как «пятое время года», в свете которого необычными кажутся и остальные четыре. Это чувство необычное и острое, подчиняющее себе человека, оно меняет всю его жизнь, освещая ее и обжигая этим светом. В последующих сборниках тема любви приобретает несколько иное звучание. Это уже не прежнее всепоглощающее чувство, и уже жизнь не только подчиняется любви, а вносит в любовные переживания новые оттенки чувства. Любовь стала не только более многоцветной, но и по- настоящему трагедийной.
В стихах Ахматовой не было экзотики, она далека от романтического воспевания действительности и любования красотой. Простая жизнь с ее земными представлениями о привязанности, грусти, тоске интересовала поэтессу гораздо больше. Нежность и хрупкость чувств сочетались в ее стихах с твердостью и стойкостью духа.
Стихи Ахматовой — это книга женской души, в которой постоянно жила мечта об истинно высокой любви, как, впрочем, и в душе любого человека. Поэтому ее стихи были популярны при ее жизни, и поэтому же они не оставляют никого равнодушным и сегодня.
Анна Ахматова
Анна Андреевна Ахматова 11 июня 1889, Одесса, — 5 марта 1966, Домодедово, Московская область — русская поэтесса, переводчица и литературовед, одна из наиболее значимых фигур русской литературы XX века.
Её судьба была трагична. Репрессиям были подвергнуты трое близких ей людей: первый муж, Николай Гумилёв, был расстрелян в 1921 году; третий муж, Николай Пунин, был трижды арестован и погиб в лагере в 1953 году; единственный сын, Лев Гумилёв, провёл в заключении в 1930—1940-х и в 1940—1950-х годах более 10 лет. Горе жен и матерей «врагов народа» было отражено в одном из наиболее значительных произведений Ахматовой — поэме «Реквием».
Признанная классиком отечественной поэзии ещё в 1920-е годы, Ахматова подвергалась замалчиванию, цензуре и травле, многие произведения не были опубликованы на родине не только при жизни автора, но и в течение более чем двух десятилетий после её смерти. В то же время имя Ахматовой ещё при жизни окружала слава среди почитателей поэзии как в СССР, так и в эмиграции.
Родилась: 23.06.1889, Одесса
Умерла: 05.03.1966 (76 лет)
Популярные произведения А.А. Ахматовой
Реквием
Другие сочинения по произведению Ахматовой
Тема любви в поэзии Анны Ахматовой
Сочинение по творчеству А. А.Ахматовой
Мой любимый поэт
Тема родины в поэзии Анны Ахматовой
Любовь в поэзии А. А. Ахматовой
Основные мотивы лирики Ахматовой
Мои любимые страницы поэзии «серебряного века» — Анна Ахматова и Марина Цветаева
Поэт и родина в лирике А.А. Ахматовой
Любовная лирика А.Ахматовой
Тема родины в произведениях А. Ахматовой
Любовная лирика Ахматовой в 20 – 30-е годы
Тема России в творчестве Ахматовой
Поэзия А. Ахматовой
“Не с теми я, кто бросил землю…” (Патриотическая тема в лирике А.А. Ахматовой)
Тема поэта и поэзии в лирике А. А. Ахматовой (План-сочинение)
Переводческая деятельность Ахматовой А. А.
“Я научилась просто, мудро жить…” (философские мотивы лирики А.А. Ахматовой)
Слава тебе, безысходная боль
“Я была тогда с моим народом”
Источник вдохновения для лирики Анны Ахматовой
Сочинение «Любовная лирика А.Ахматовой»
Ахматова – все сочинения
Мне кажется, что очень трудно выделить из творчества Ахматовой, особенно из раннего, то, что можно было бы назвать, в отличие от других ее стихов, “любовной лирикой”. Все, что она пишет, посвящено или любви, или воспоминаниям об ушедшей любви. “Молюсь оконному лучу — / Он бледен, тонок, прям./ Сегодня я с утра молчу,/ А сердце — пополам./ На рукомойнике моем/ Позеленела медь,/ Но так играет луч на нем,/ Что весело глядеть./ Такой невинный и простой?/ В вечерней тишине,/ Но в этой храмине пустой/ Он словно праздник золотой/И утешенье мне”. Казалось бы, в этом стихотворении о любви — ни слова. Но сказано только: “Сегодня я с утра молчу, / А сердце — пополам”, — и уже возникает впечатление тайной, скрытой от посторонних глаз любовной драмы.
Вообще даже самые откровенные “любовные” стихи Ахматовой — тайные и о тайном: это не крик, даже не слово, обращенное к возлюбленному, как это почти всегда бывает у Марины Цветаевой, это скорее мысль, чувство, возникшее при встрече с любимым, при взгляде на него и высказанное в стихе: “Тот же голос, / Тот же взгляд, / Те же волосы льняные. / Все как год тому назад. / Сквозь стекло лучи дневные / Известь белых стен пестрят… / Свежих лилий аромат. / И слова твои простые”.
Душевная буря, смятение чувств, когда падает сердце и холодеет в груди, когда каждое малое расстояние растягивается на мили, когда ждешь и желаешь лишь смерти, передаются Ахматовой скупой чередой еле заметных, скрытых от чужого, постороннего глаза деталей, в стихах всегда выдается то, чего бы не заметили без стихов:
Так беспомощно грудь холодела,
Но шаги мои были легки.
Я на правую руку надела
Перчатку с левой руки.
Показалось, что много ступеней,
А я знала — их только три!
Между кленов шепот осенний
Попросил: “С мною умри!”
И поэтому, когда вдруг раздается:
И когда друг друга проклинали
В страсти, раскаленной добела,
Оба мы еще не понимали.
Как земля для двух людей мала, —
это производит впечатление взрыва. Но это тоже взрыв — внутренний, взрыв сознания, а не эмоций, яростная у Ахматовой — не боль, а память, огненная пытка — это именно пытка молчания, сокрытия в себе призыва и жалобы:
И что память яростная мучит,
Пытка сильных — огненный недуг! —
И в ночи бездонной сердце учит
Спрашивать: о, где ушедший друг?
Недаром в стихотворении “Любовь” это чувство является в образах незаметных и не разгадываемых сразу, потаенных и действует “тайно и верно”, стреляет тем более наверняка оттого, что стреляет из засады:
То змейкой, свернувшись клубком,
У самого сердца колдует,
То целые дни голубком
На белом оконце воркует,
То в инее ярком блеснет,
Почудится в дреме левкоя…
Но верно и тайно ведет
От радости и от покоя.
Умеет так сладко рыдать
В молитве тоскующей скрипки,
И страшно ее угадать
В еще незнакомой улыбке.
И в этой постоянной скрытости, завороженности чувства чудится какая-то тайная рана, изъян, неспособность открыться, а от этого — склонность к мучительству. Один со страстью говорит о своей любви, а другой лишь молчит, и смотрит загадочными серыми глазами, и поит допьяна своей “терпкой печалью”. Недаром сетовал Гумилев: “Из города Киева, из города Змиева, я взял не жену, а колдунью …/Погладишь — топорщится, а войдет луна — затаится. / И плачет, и стонет, как будто хоронит кого-то, и хочет топиться”. И сама она — мудрая и сильная — в неожиданно налетающие минуты слабости признается: “Я не прошу ни мудрости, ни силы./ О, только дайте греться у огня! Мне холодно…/ Крылатый иль бескрылый,/ Веселый Бог не посетит меня”.
Ее любовь как тайная болезнь, неотвязная и скрываемая, изнуряющая и не приносящая, не находящая утоления. Иногда мне кажется, что в стихотворении гораздо более позднем “Не недели, не месяцы — годы…” она прощается не с любимым — с любовью, тяжба с которой длилась так долго, и вот забрезжила возможность освобождения:
Не недели, не месяцы — годы
Расставались. И вот наконец
Холодок настоящей свободы
И седой над висками венец.
Больше нет ни измен, ни предательств,
И до света не слушаешь ты,
Как струится поток доказательств
Несравненной моей правоты.
Похожие сочинения
Тема родины в поэзии Анны Ахматовой
Анна Ахматова “гостила на земле” в трагическую эпоху, — трагическую прежде всего для России. Тема Родины претерпевает в творчестве Ахматовой сложную эволюцию. .
Само понятие родины менялось в ее поэзии. Сначала родиной было Царское Село, где прошли…смотреть целиком
Поэт и родина в лирике А.А. Ахматовой
Темы поэта и поэзии, гражданственности поэтического слова чрезвычайно важны для всей лирики Анны Ахматовой. В самом начале творческого пути Ахматова уже осознавала себя поэтом. В раннем стихотворении «Музе» она точно определяет свой выбор. Мечта поэтессы…смотреть целиком
Эволюция художественных образов в лирике А. Ахматовой
На рубеже прошлого и нынешнего столетий, накануне революции, в эпоху, потрясенную двумя мировыми войнами, в России возникла и сложилась, может быть, самая значительная во всей мировой литературе нового времени “женская” поэзия — поэзия Анны Ахматовой….смотреть целиком
Любовь в поэзии А. А. Ахматовой
Любовь
То змейкой, свернувшись клубком,
У самого сердца колдует,
То целые дни голубком
На белом окошке воркует,
То в инее ярком блеснёт,
Почудится в дреме левкоя…
Но верно и тайно ведёт
От радости и от покоя.
Умеет так сладко рыдать
В…смотреть целиком
Я голос ваш, жар вашего дыханья.
“Четки”, “Белая стая”…
Первые сборники поэтессы.
“К этой книге, — писала Ахматова в 1965 году, — читатели и критика несправедливы. Почему-то считается, что она имела меньше успеха, чем “Четки”. Этот…смотреть целиком
Тема поэта и поэзии в лирике А. А. Ахматовой (План-сочинение) Новое!
Тайна поэтического творчества. Тема творческого процесса отражалась в произведениях многих поэтов. Для А. А. Ахматовой писать было так же естественно, как дышать. В цикле «Тайны ремесла» поэтесса попыталась раскрыть свое понимание творчества, которое…смотреть целиком
Поэзия А. А. Ахматовой
Музыка и звук – то, что окружает каждого человека с детства. И волшебство звука не только в том, что он воплощает в себе жизненную ситуацию, как бы впитывает ее в себя, но и в том, что длительно сохраняет ее, оберегая от разрушения временем. В неподвластности…смотреть целиком
Мир глубоких и драматических переживаний, очарование, богатство и неповторимость личности запечатлелись в любовной лирике Анны Ахматовой. Тема любви, безусловно, занимает в ее поэзии центральное место. Неподдельная искренность, предельная откровенность в сочетании со строгой гармонией, лаконичной емкостью поэтического языка любовных стихотворений Ахматовой позволили ее современникам называть ее русской Сафо сразу же после выхода первых поэтических сборников. Ранняя любовная лирика воспринималась как своеобразный лирический дневник. Однако изображение романтически преувеличенных чувств не свойственно поэзии Анны Ахматовой, Она говорит о простом человеческом счастье и о земных, обычных горестях: о разлуке, измене, одиночестве, отчаянии — обо всем, что близко многим, что способен испытать и понять каждый.
Любовь в лирике А. Ахматовой предстает как “поединок роковой”, она почти никогда не изображается безмятежно, идиллически, а наоборот — в предельно кризисном выражении: в момент разрыва, разлуки, утраты чувства или первого бурного ослепления страстью. Обычно ее стихи — начало драмы или ее кульминация. “Мукой живой души” платит ее лирическая героиня за любовь. Сочетание лиризма и эпичности сближает стихи А. Ахматовой с жанрами романа, новеллы, драмы, лирического дневника. Одна из тайн ее поэтического дара заключается в умении полно выразить самое интимное и чудесно-простое в себе и окружающем мире. В ее стихах поражает “струнная напряженность переживаний и безошибочная меткость острого их выражения. В этом сила Ахматовой…” (Н. В. Недоброво).
Тесно переплетены в стихах Анны Ахматовой тема любви и тема творчества. В духовном облике героини ее любовной лирики угадывается “крылатость” творческой личности. Трагическое соперничество Любви и Музы отразилось во многих произведениях, начиная с раннего, 1911 года, стихотворения “Музе”, где Муза-сестра отнимает “Золотое кольцо” — символ земных радостей — и обрекает лирическую героиню на “любовную пытку”. Однако Ахматова предвидит, что поэтическая слава не может заменить любви и счастья земного. Интимная лирика А. Ахматовой не ограничена лишь изображением отношений любящих. В ней всегда — неиссякаемый интерес поэта к внутреннему миру человека. Неповторимость ахматовских стихов о любви, оригинальность поэтического голоса, передающего самые сокровенные мысли и чувства лирической героини наполнены глубочайшим психологизмом. Как никто другой Ахматова умеет раскрыть самые потаенные глубины внутреннего мира человека, его переживания, состояния, настроения. Поразительная психологическая убедительность достигается использованием очень емкого и лаконичного приема красноречивой детали (перчатка, кольцо, тюльпан в петлице и т.д.).
“Земная любовь” у А. Ахматовой подразумевает и любовь к окружающему человека “земному миру”. Изображение человеческих отношений неотрывно от любви к родной земле, к народу, к судьбе страны. Пронизывающая поэзию А. Ахматовой идея духовной связи с родиной выражается в готовности пожертвовать ради нее даже счастьем и близостью с самыми дорогими людьми (“Молитва”), что впоследствии так трагически сбылось в ее жизни. До библейских высот поднимается она в описании материнской любви. Страдания матери, обреченной видеть крестные муки своего сына, просто потрясают в “Реквиеме”. Хор ангелов великий час восславил, И небеса расплавились в огне. Отцу сказал: “Почто Меня оставил!” А Матери: “О, не рыдай Мене…” Магдалина билась и рыдала, Ученик любимый каменел, А туда, где молча Мать стояла, Так никто взглянуть и не посмел.
В неразрывности личной судьбы и судьбы народа и страны — истинное величие той любви к человеку и окружающему миру, которая звучит в стихах А. Ахматовой: “А я молюсь не о себе одной…”. Таким образом, поэзия
А. Ахматовой не только исповедь влюбленной женщины, это исповедь человека, живущего всеми бедами, болями и страстями своего времени и своей земли.
“В наши дни самая одаренная из русских поэтесс, Анна Ахматова, создала как бы синтез между “женской” поэзией и поэзией в точном смысле этого слова. Но этот синтез лишь кажущийся — Ахматова очень умна: сохранив тематику и многие приемы женской поэзии, она коренным образом переработала и то, и другое в духе не женской, а общечеловеческой поэтики….” — писатель много раз говорил о том, что никак не мог начать работу над романом, пока не проник в тайны языка описываемой эпохи. Настоящим кладом оказалась для него книга профессора Новомбергского “Слово и дело”, где были собраны судейские акты XVII века. “Эти розыскные акты записывались дьяками, которые старались записать в наиболее сжатой и красочной форме наиболее точно рассказ пытаемого. Не преследуя никаких “литературных” задач, премудрые дьяки творили высокую словесность. В их записях — алмазы литературной русской речи. В их записях — ключ к трансформации народной речи в литературу” (А. Н. Толстой “Чистота русского языка”). Исследуя исторические материалы, А. Н. Толстой выделяет наиболее типичные для языка XVII—XVIII веков слова и выражения и старается выбрать прежде всего те обороты речи, которые несли аромат и колорит старины, но одновременно были близки и понятны современному читателю. Иногда он видоизменял некоторые тяжеловесные речевые обороты и архаичные грамматические формы. Чтобы сократить длинноты, устранить монотонность повествования, Алексей Толстой объединял несколько старинных документов в один текст. Последняя редакционная правка “Петра Первого”, предпринятая в 1944 году и доведенная лишь до V главы первой книги, красноречиво свидетельствует о кропотливой работе писателя над каждым портретом, эпизодом, оборотом речи, даже эпитетом.
Беру!
Мир глубоких и драматических переживаний, очарование, богатство и неповторимость личности запечатлелись в любовной лирике Анны Ахматовой. Тема любви, безусловно, занимает в ее поэзии центральное место. Неподдельная искренность, предельная откровенность в сочетании со строгой гармонией, лаконичной емкостью поэтического языка любовных стихотворений Ахматовой позволили ее современникам называть ее русской Сафо сразу же после выхода первых поэтических сборников. Ранняя любовная лирика воспринималась как своеобразный лирический дневник. Однако изображение романтически преувеличенных чувств не свойственно поэзии Анны Ахматовой, Она говорит о простом человеческом счастье и о земных, обычных горестях: о разлуке, измене, одиночестве, отчаянии — обо всем, что близко многим, что способен испытать и понять каждый.
Любовь в лирике А. Ахматовой предстает как “поединок роковой”, она почти никогда не изображается безмятежно, идиллически, а наоборот — в предельно кризисном выражении: в момент разрыва, разлуки, утраты чувства или первого бурного ослепления страстью. Обычно ее стихи — начало драмы или ее кульминация. “Мукой живой души” платит ее лирическая героиня за любовь. Сочетание лиризма и эпичности сближает стихи А. Ахматовой с жанрами романа, новеллы, драмы, лирического дневника. Одна из тайн ее поэтического дара заключается в умении полно выразить самое интимное и чудесно-простое в себе и окружающем мире. В ее стихах поражает “струнная напряженность переживаний и безошибочная меткость острого их выражения. В этом сила Ахматовой…” (Н. В. Недоброво).
Тесно переплетены в стихах Анны Ахматовой тема любви и тема творчества. В духовном облике героини ее любовной лирики угадывается “крылатость” творческой личности. Трагическое соперничество Любви и Музы отразилось во многих произведениях, начиная с раннего, 1911 года, стихотворения “Музе”, где Муза-сестра отнимает “Золотое кольцо” — символ земных радостей — и обрекает лирическую героиню на “любовную пытку”. Однако Ахматова предвидит, что поэтическая слава не может заменить любви и счастья земного. Интимная лирика А. Ахматовой не ограничена лишь изображением отношений любящих. В ней всегда — неиссякаемый интерес поэта к внутреннему миру человека. Неповторимость ахматовских стихов о любви, оригинальность поэтического голоса, передающего самые сокровенные мысли и чувства лирической героини наполнены глубочайшим психологизмом. Как никто другой Ахматова умеет раскрыть самые потаенные глубины внутреннего мира человека, его переживания, состояния, настроения. Поразительная психологическая убедительность достигается использованием очень емкого и лаконичного приема красноречивой детали (перчатка, кольцо, тюльпан в петлице и т.д.).
“Земная любовь” у А. Ахматовой подразумевает и любовь к окружающему человека “земному миру”. Изображение человеческих отношений неотрывно от любви к родной земле, к народу, к судьбе страны. Пронизывающая поэзию А. Ахматовой идея духовной связи с родиной выражается в готовности пожертвовать ради нее даже счастьем и близостью с самыми дорогими людьми (“Молитва”), что впоследствии так трагически сбылось в ее жизни. До библейских высот поднимается она в описании материнской любви. Страдания матери, обреченной видеть крестные муки своего сына, просто потрясают в “Реквиеме”. Хор ангелов великий час восславил, И небеса расплавились в огне. Отцу сказал: “Почто Меня оставил!” А Матери: “О, не рыдай Мене…” Магдалина билась и рыдала, Ученик любимый каменел, А туда, где молча Мать стояла, Так никто взглянуть и не посмел.
В неразрывности личной судьбы и судьбы народа и страны — истинное величие той любви к человеку и окружающему миру, которая звучит в стихах А. Ахматовой: “А я молюсь не о себе одной…”. Таким образом, поэзия А. Ахматовой не только исповедь влюбленной женщины, это исповедь человека, живущего всеми бедами, болями и страстями своего времени и своей земли.
“В наши дни самая одаренная из русских поэтесс, Анна Ахматова, создала как бы синтез между “женской” поэзией и поэзией в точном смысле этого слова. Но этот синтез лишь кажущийся — Ахматова очень умна: сохранив тематику и многие приемы женской поэзии, она коренным образом переработала и то, и другое в духе не женской, а общечеловеческой поэтики….” — писатель много раз говорил о том, что никак не мог начать работу над романом, пока не проник в тайны языка описываемой эпохи. Настоящим кладом оказалась для него книга профессора Новомбергского “Слово и дело”, где были собраны судейские акты XVII века. “Эти розыскные акты записывались дьяками, которые старались записать в наиболее сжатой и красочной форме наиболее точно рассказ пытаемого. Не преследуя никаких “литературных” задач, премудрые дьяки творили высокую словесность. В их записях — алмазы литературной русской речи. В их записях — ключ к трансформации народной речи в литературу” (А. Н. Толстой “Чистота русского языка”). Исследуя исторические материалы, А. Н. Толстой выделяет наиболее типичные для языка XVII—XVIII веков слова и выражения и старается выбрать прежде всего те обороты речи, которые несли аромат и колорит старины, но одновременно были близки и понятны современному читателю. Иногда он видоизменял некоторые тяжеловесные речевые обороты и архаичные грамматические формы. Чтобы сократить длинноты, устранить монотонность повествования, Алексей Толстой объединял несколько старинных документов в один текст. Последняя редакционная правка “Петра Первого”, предпринятая в 1944 году и доведенная лишь до V главы первой книги, красноречиво свидетельствует о кропотливой работе писателя над каждым портретом, эпизодом, оборотом речи, даже эпитетом.
Краткое содержание работы
РЕФЕРАТ
на
тему:
«ЛЮБОВНАЯ ЛИРИКА А.АХМАТОВОЙ»
Ржавеет золото, и истлевает сталь,
Крошится мрамор. К смерти все готово.
Всего прочнее на земле – печаль
И долговечней – царственное слово.
А.Ахматова
Первые стихи Анны
Ахматовой появились в России в 1911 году в журнале “Аполлон”. Почти
сразу же Ахматова была поставлена критиками в ряд самых больших русских поэтов.
А. А. Ахматова жила и
творила в очень сложное время, время катастроф и социальных потрясений,
революций и войн. Поэтам в России в ту бурную эпоху, когда люди забывали, что
такое свобода, часто приходилось выбирать между свободным творчеством и жизнью.
Но несмотря на все эти обстоятельства, поэты по-прежнему продолжали творить
чудеса: создавались чудесные строки и строфы.
Источником вдохновения для Ахматовой стала Родина, Россия, поруганная,
но от этого ставшая еще ближе ей и роднее. Анна Ахматова не смогла уехать в
эмиграцию, она знала, что только в России может творить, что именно в России
нужна ее поэзия.
Не с теми я, кто бросил землю
На растерзание врагам.
Их грубой лести я не внемлю,
Им песен я своих не дам.
В известном произведении
“Все расхищено, предано, продано…” (1921), первая строчка которого
цитировалась много раз для доказательства мысли о враждебном отношении поэтессы
к советскому обществу и революции, даже в нем можно было услышать ее
доброжелательное любопытство и несомненный интерес к новой жизни:
Bсe-расхищено, предано,
продано,
Черной смерти мелькало крыло,
Все голодной тоскою изглодано,
Отчего же нам стало светло?
Днем дыханьями веет вишневыми
Небывалый под городом лес,
Ночью блещет созвездьями
новыми
Глубь прозрачных июльских
небес,—
И так близко подходит чудесное
К развалившимся грязным
домам…
Никому, никому не известное,
Но от века желанное нам.
Это—1921 год, разруха, голод, самый
конец гражданской войны, из которой страна выходила с неимоверным напряжением
сил. Старый мир был разрушен, новый только еще начинал жить. Для Ахматовой и
тех, кого она в этом стихотворении объединяет вместе с собой, разрушенное прошлое было хорошо
обжитым и знакомым домом. И все же внутренняя сила жизни заставила ее посреди
обломков старого мира произнести слова, благословляющие вечную в своей прелести
и мудрую новизну жизни. Стихотворение по сути своей оптимистично, оно излучает
свет и радость, предвкушение жизни, которая словно бы начинается сначала.
Лирика Анны Ахматовой ее первых книг «Вечер», «Четки» и «Белая стая»
почти исключительно лирика любви.
Семь лет длился роман Анны Ахматовой и Льва Гумилева. Запутанные, изломанные,
на гране надрыва-разрыва отношения с Гумилевым навсегда определили для Анны
Ахматовой модель ее отношений с мужчинами. Она всегда будет влюбляться только
тогда, когда поверх сущности, земной, реальной увидит загадку. Она ее
волновала, она стремилась разгадать ее, она ее воспевала. Она говорила о любви,
как о понятии высшем, почти религиозном. И сама же – за редчайшим исключением
–резко обрывала роман, если он грозил перейти в будничное, привычное
существование…
Пусть даже вылета мне нет
Из стаи лебединой,
Увы, лирический поэт……
Поэзия Анны Ахматовой периода ее первых книг (“Вечер”, “Четки”, “Белая стая”) — почти исключительно любовная лирика. Ее новаторство как художника проявилось первоначально именно в этой традиционной, вечной, многократно использованной и, казалось бы, до конца отыгранной теме. Новизна любовной лирики А. Ахматовой сразу бросалась в глаза современникам чуть ли не с первых ее стихов, но, к сожалению, знамя акмеизма, под которое встала молодая поэтесса, долгое время как бы драпировало в глазах многих ее истинный, оригинальный облик и заставляло постоянно соотносить ее стихи с различными поэтическими течениями: то с акмеизмом, то с символизмом, а то с некоторыми почему-либо выходившими на первый план модными теориями.
Выступавший на вечере А. А. Ахматовой в Москве в 1924 году Леонид Гроссман остроумно и справедливо говорил: “Сделалось почему-то модным проверять новые теории языковедения и новейшие направления стихологии на “Четках” и “Белой стае”. Вопросы всевозможных сложных и трудных дисциплин стали вдруг разрешаться специалистами на хрупком и тонком материале этих замечательных образцов любовной элегии. К поэтессе можно было отнести горестный стих А. А. Блока: ее лирика и впрямь стала “достоянием доцента”. Это, конечно, почетно и для всякого поэта совершенно неизбежно, но это менее всего отражает то неповторимое выражение поэтического лица, которое дорого бесчисленным читательским поколениям”. И действительно, две вышедшие в 20-х годах книги об А. Ахматовой, одна из которых принадлежала В. Виноградову, а другая — Б. Эйхенбауму, почти не раскрывали читателю ахматовскую поэзию как явление искусства, то есть воплотившегося в слове человеческого содержания.
Однако не можем не отдать должное замечательному лите-ратуррведу Б. Эйхенбауму. Важнейшей и, может быть, наиболее интересной его мыслью было высказанное положение о “романности” ахматовской лирики, о том, что каждая книга ее стихов представляет собой как бы лирический роман, восходящий к реалистической прозе и имеющий к тому же в своем генеалогическом древе именно русскую традицию. Доказывая эту мысль, он писал в одной из своих рецензий: “Поэзия Ахматовой — сложный лирический роман. Мы можем проследить разработку образующих его повествовательных линий, можем говорить о его композиции, вплоть до соотношения отдельных персонажей. При переходе от одного сборника к другому мы испытывали характерное чувство интереса к сюжету — к тому, как разовьется этот роман”.
О “романности” лирики А. Ахматовой интересно писал и Василий Гиппиус (1918). Он видел разгадку успеха и влияния А. Ахматовой и вместе с тем объективное значение ее любовной лирики в том, что эта лирика пришла на смену умершей или просто отошедшей на задний план форме рома-
на. И действительно, рядовой читатель может недооценить звуковое и ритмическое богатство таких, например, строк: “и столетие мы лелеем еле слышный шорох шагов”, — но он не может не плениться своеобразием повестей — миниатюр, где в немногих строках рассказана настоящая драма. Такие миниатюры — рассказ о сероглазой девочке и убитом короле, рассказ о прощании у ворот (стихотворение “Сжала руки под темной вуалью…”), напечатанный в первый год литературной известности Анны Ахматовой.
Потребность в романе для русского общества XX века — потребность весьма насущная. Роман стал необходимым элементом жизни, как лучший сок, извлекаемый, говоря словами М. Ю. Лермонтова, из каждой ее радости. В нем увековечивались сердца со своими неповторимыми особенностями, и, конечно, круговорот идей, неуловимый фон милого быта. Но роман в прежних формах, роман как плавная и многоводная река, стал встречаться все реже, стал сменяться сначала стремительными ручейками (“новелла”), а там и мгновенными “гейзерами”, романами-миниатюрами. Именно в этом роде искусства, в лирическом романе-миниатюре, в поэзии “гейзеров” Анна Ахматова достигла большого мастерства. Вот один из таких романов (стихотворение “Смятение”):
Как велит простая учтивость,
Подошел ко мне, улыбнулся,
Полуласково, полулениво
Поцелуем руки коснулся —
И загадочных, древних ликов
На меня посмотрели очи…
Десять лет замираний и криков,
Все мои бессонные ночи
Я вложила в тихое слово
И сказала его — напрасно.
Отошел ты, и стало снова
На душе и пусто и ясно.
Роман кончен. Трагедия, продолжавшаяся целых долгих десять лет, уместилась в одном кратком событии, одном жесте, взгляде, слове.
Многие центральные мотивы лирики А. Ахматовой напоминают темы русских социально-психологических романов: судьба человека, неслучайность встреч людей и переплетения их жизненных путей, тема вины и ответственности за судьбы близких. Действительно, прав был О. Мандельштам, когда сказал, что А. Ахматова “принесла в русскую лирику всю огромную сложность и психологическое богатство русского романа девятнадцатого века”.
Нередко миниатюры А. Ахматовой были, в соответствии с ее излюбленной манерой, принципиально не завершены и походили не столько на маленький роман в его, так сказать, традиционной форме, сколько на случайно вырванную страничку из романа или даже часть страницы, не имеющей ни начала, ни конца и заставляющей читателя додумывать то, что происходило между героями прежде:
Хочешь знать, как все это было? —
Три в столовой пробило,
И, прощаясь, держась за перила,
Она словно с трудом говорила:
“Это все… Ах, нет, я забыла,
Я люблю вас, я вас любила
Еще тогда!”
“Да”.
Возможно, именно такие стихи наблюдательный Василий Гиппиус и назвал “гейзерами”, поскольку в подобных стихах-фрагментах чувство действительно как бы мгновенно вырывается наружу из некоего тяжкого плена молчания, терпения, безнадежности и отчаяния.
Стихотворение “Хочешь знать, как все это было?..” написано в 1910 году, то есть еще до того, как вышла первая ахматовская книжка “Вечер” (1912), но одна из самых характерных черт поэтической манеры А. Ахматовой в нем уже провились достаточно ярко. А. Ахматова всегда предпочитала “фрагмент” связному, последовательному и повествовательному рассказу, так как он давал прекрасную возможность насытить стихотворение острым и интенсивным психологизмом; кроме того, как ни странно, фрагмент придавал изображаемому событию своего рода документальность: ведь перед нами и впрямь не то отрывок из нечаянно подслушанного разговора, не то оброненная записка, не предназначавшаяся для чужих глаз. Мы, таким образом, заглядываем в чужую драму как бы ненароком, словно вопреки намерениям автора, не предполагавшего нашей невольной нескромности,
Нередко стихи А. Ахматовой походят на беглую и как бы даже “необработанную” запись в дневнике:
Он любил три вещи на свете:
За вечерней пенье, белых павлинов
И стертые карты Америки.
Не любил, когда плачут дети,
Не любил чая с малиной
И женской истерики.
…А я была его женой.
Иногда такие любовные “дневниковые” записи были более распространенными, включали в себя не двух как обычно, а трех или даже четырех действующих лиц, а также какие-то приметы, детали интерьера или пейзажа, но внутренняя фрагментарность, похожесть на “романную страницу” неизменно сохранялась и в таких миниатюрах:
Там тень моя осталась и тоскует,
Все в той же синей комнате живет,
Гостей из города за полночь ждет
И образок эмалевый целует.
И в доме не совсем благополучно:
Огонь зажгут, а все-таки темно…
Не оттого ль хозяйке новой скучно,
Не оттого ль хозяин пьет вино
И слышит, как за тонкою стеною
Пришедший гость беседует со мною?
В этом стихотворении чувствуется скорее обрывок внутреннего монолога, та текучесть и непреднамеренная открытость душевной жизни, которую так любил в своей психологической прозе Л. Н. Толстой.
Итак, мы видим, что лирика А. Ахматовой удивительным образом совместила в себе разнообразие стиха, образность речи, психологизм, конфликтность, содержательное богатство русского романа.
РЕФЕРАТ
на тему:
«ЛЮБОВНАЯ ЛИРИКА А.АХМАТОВОЙ»
Ржавеет золото, и истлевает сталь,
Крошится мрамор. К смерти все готово.
Всего прочнее на земле – печаль
И долговечней – царственное слово.
А.Ахматова
Первые стихи Анны Ахматовой появились в России в 1911 году в журнале
“Аполлон”. Почти сразу же Ахматова была поставлена критиками в ряд самых
больших русских поэтов.
А. А. Ахматова жила и творила в очень сложное время, время
катастроф и социальных потрясений, революций и войн. Поэтам в России в ту
бурную эпоху, когда люди забывали, что такое свобода, часто приходилось
выбирать между свободным творчеством и жизнью.
Но несмотря на все эти обстоятельства, поэты по-прежнему продолжали творить
чудеса: создавались чудесные строки и строфы.
Источником вдохновения для Ахматовой стала Родина, Россия,
поруганная, но от этого ставшая еще ближе ей и роднее. Анна Ахматова не
смогла уехать в эмиграцию, она знала, что только в России может творить,
что именно в России нужна ее поэзия.
Не с теми я, кто бросил землю
На растерзание врагам.
Их грубой лести я не внемлю,
Им песен я своих не дам.
В известном произведении “Все расхищено, предано, продано…” (1921),
первая строчка которого цитировалась много раз для доказательства мысли о
враждебном отношении поэтессы к советскому обществу и революции, даже в нем
можно было услышать ее доброжелательное любопытство и несомненный интерес к
новой жизни:
Bсe-расхищено, предано, продано,
Черной смерти мелькало крыло,
Все голодной тоскою изглодано,
Отчего же нам стало светло?
Днем дыханьями веет вишневыми
Небывалый под городом лес,
Ночью блещет созвездьями новыми
Глубь прозрачных июльских небес,—
И так близко подходит чудесное
К развалившимся грязным домам…
Никому, никому не известное,
Но от века желанное нам.
Это—1921 год, разруха, голод, самый конец гражданской войны, из которой
страна выходила с неимоверным напряжением сил. Старый мир был разрушен,
новый только еще начинал жить. Для Ахматовой и тех, кого она в этом
стихотворении объединяет вместе с собой, разрушенное прошлое было хорошо
обжитым и знакомым домом. И все же внутренняя сила жизни заставила ее
посреди обломков старого мира произнести слова, благословляющие вечную в
своей прелести и мудрую новизну жизни. Стихотворение по сути своей
оптимистично, оно излучает свет и радость, предвкушение жизни, которая
словно бы начинается сначала.
Лирика Анны Ахматовой ее первых книг «Вечер», «Четки» и «Белая стая»
почти исключительно лирика любви.
Семь лет длился роман Анны Ахматовой и Льва Гумилева. Запутанные,
изломанные, на гране надрыва-разрыва отношения с Гумилевым навсегда
определили для Анны Ахматовой модель ее отношений с мужчинами. Она всегда
будет влюбляться только тогда, когда поверх сущности, земной, реальной
увидит загадку. Она ее волновала, она стремилась разгадать ее, она ее
воспевала. Она говорила о любви, как о понятии высшем, почти религиозном. И
сама же – за редчайшим исключением –резко обрывала роман, если он грозил
перейти в будничное, привычное существование…
Пусть даже вылета мне нет
Из стаи лебединой,
Увы, лирический поэт
Обязан быть мужчиной!
Иначе все пойдет вверх дном
До часа расставанья:
И сад не в сад, и дом не в дом,
Свиданье – не в свиданье!
Ее сердце как бы искало гибели, искало мучений . 25 апреля 1910 года
Анна Горенко и Николай Гумилев обвенчаны в Николаевской церкви под Киевом,
а в мае уезжают в свадебное путешествие в Париж. А уже на следующий год в
печати появляются первые стихи Анны Ахматовой. В 1911 году выходит
стихотворный сборник «Вечер» -первенец поэтессы. Сборник, пронизанный
болью любящей и обманутой женщины
Я не любви твоей прошу-
Она теперь в надежном месте.
Поверь, что я твоей невесте
Ревнивых писем не пишу….
Ахматова писала о несчастной любви. Она была создана для счастья, но
не находила его. Наверное, потому, что сама понимала : «Быть поэтом женщине
-нелепость».
Женщина –поэт с ее любовной жаждой… Ведь для утоления этой жажды мало,
чтобы мужчина любил : женщина- поэт страдает от скудности простой любви.
Для утоления такой «бессмертной страсти» Ахматова искала равнозначности,
равноценности в любви.
От любви твоей загадочной
Как от боли в крик кричу,
Стала желтой и припадочной,
Еле ноги волочу…
В августе 1914 года Гумилев добровольцем уходит на фронт. Анна
Ахматова разочаровалась в любви Николая Гумилева. Да и Гумилев немало
вытерпел за счастье быть мужем Ахматовой.
И сердце то уже не отзовется
На голос мой, ликуя и скорбя.
Все кончено…
И песнь моя несется
В пустую ночь, где больше нет тебя
Ахматова в своих стихах является в бесконечном разнообразии женских
судеб: любовницы и жены, вдовы и матери, изменявшей и оставляемой.
Есть центр, который как бы сводит к себе весь остальной мир
поэзии, оказывается основным нервом, идеей и принципом. Это любовь. В одном
из своих стихотворений Ахматова называла любовь “пятым временем года”.
Чувство, само по себе острое и необычайное, получает дополнительную
остроту, проявляясь в предельном кризисном выражении – взлета или падения,
первой встречи или совершившегося разрыва, смертельной опасности или
смертельной тоски. Потому Ахматова так тяготеет к лирической новелле с
неожиданным концом психологического сюжета, жутковатой и таинственной
(“Город сгинул”, “Новогодняя баллада”).
Обычно ее стихи – начало драмы, или только ее кульминация, а чаще финал и
окончание. Она опиралась на богатый опыт русской уже не только поэзии, но и
прозы:
Слава тебе, безысходная боль,
Умер вчера сероглазый король.
А за окном шелестят тополя:
Нет на земле твоего короля…
Стихи Ахматовой несут особую стихию любви-жалости:
О нет, я не тебя любила,
Палила сладостным огнем,
Так объясни, какая сила
В печальном имени твоем.
В сложной музыке ахматовской лирики, в ее едва мерцающей глубине, в
подсознании постоянно жила и давала о себе знать особая, пугающая
дисгармония, смущавшая саму Ахматову. Она писала впоследствии в “Поэме без
героя”, что постоянно слышала непонятный гул, как бы некое подземное
клокотание, сдвиги и трение тех первоначальных твердых пород, на которых
извечно и надежно зиждилась жизнь, но которые стали терять устойчивость и
равновесие. Самым первым предвестием такого тревожного ощущения было
стихотворение “Первое возвращение” с его образами смертельного сна, савана
и погребального звона и с общим ощущением резкой и бесповоротной перемены,
происшедшей в самом воздухе времени.
Лирика Ахматовой с течением времени, завоевывала все новые и
новые читательские круги и поколения и, не переставая быть объектом
восхищенного внимания тонких ценителей, явно выходила из, казалось бы,
предназначенного ей узкого круга читателей.
Советская поэзия первых лет Октября и гражданской
войны, занятая грандиозными задачами ниспровержения старого мира,
предпочитавшая говорить не столько о человеке, сколько о человечестве или
во всяком случае о массе, была первоначально недостаточно внимательной к
микромиру интимных чувств, относя их в порыве революционного пуританизма к
разряду социально небезопасных буржуазных предрассудков. Лирика
Ахматовой, по всем законам логики, должна была затеряться и бесследно
исчезнуть. Но этого не произошло.
Молодые читатели новой, пролетарской, встававшей на социалистический
путь Советской России, работницы и рабфаковцы, красноармейки и
красноармейцы – все эти люди, такие далекие и враждебные самому миру,
оплаканному в ахматовских стихах, тем не менее заметили и прочли изящно
изданные томики ее стихов.
Лирика Анны Ахматовой меняется в 20-30-е годы по сравнению с ранними
книгами. Эти годы отмечены исключительной напряженностью творчества.
Ахматова, по-прежнему, оставалась неведомой для читателя и потому как бы
исчезнувшей из читательского и литературного мира.
Лирика Ахматовой на протяжении всего послереволюционного
двадцатилетия постоянно расширялась, вбирая в себя все новые и новые,
раньше не свойственные ей области, любовный роман, не перестав быть
главенствующим, все же занял теперь в ней лишь одну из поэтических
территорий. Однако инерция читательского восприятия была настолько велика,
что Ахматова и в эти годы, ознаменованные обращением ее к гражданской,
философской и публицистической лирике, все же представлялась глазам
большинства как только и исключительно художник любовного чувства.
Расширение диапазона поэзии, явившееся следствием перемен в
миропонимании и мироощущении поэтессы, не могло, в свою очередь, не
повлиять на тональность и характер собственно любовной лирики. Правда,
некоторые характерные ее особенности остались прежними.
Любовный эпизод, как и раньше, выступает перед нами в своеобразном
ахматовском обличье: он никогда последовательно не развернут, в нем обычно
нет ни конца, ни начала; любовное признание, отчаяние или мольба,
составляющие стихотворение, кажутся как бы обрывком случайно подслушанного
разговора, который начался не при нас и завершения которого мы тоже не
услышим:
” А, ты думал – я тоже такая,
Что можно забыть меня.
И что брошусь, моля и рыдая,
Под копыта гнедого коня.
Или стану просить у знахарок
В наговорной воде корешок
И пришлю тебе страшный подарок
Мой заветный душистый платок.
Будь же проклят.
Ни стоном, ни взглядом
Окаянной души не коснусь,
Но клянусь тебе ангельским садом,
Чудотворной иконой клянусь
И ночей наших пламенным чадом
Я к тебе никогда не вернусь”.
Эта особенность ахматовской любовной лирики, полной недоговоренностей,
намеков, уходящей в далекую глубину подтекста, придает ей истинную
своеобразность. Героиня ахматовских стихов, чаще всего говорящая как бы
сама с собой в состоянии порыва, полубреда или экстаза, не считает,
естественно, нужным, разъяснять и растолковывать нам все происходящее.
Передаются лишь основные сигналы чувств, без расшифровки, без комментариев,
наспех – по торопливой азбуке любви. Подразумевается, что степень душевной
близости чудодейственно поможет нам понять как недостающие звенья, так и
общий смысл только что происшедшей драмы. Отсюда – впечатление крайней
интимности, предельной откровенности и сердечной открытости этой лирики..
” Кое-как удалось разлучиться
И постылый огонь потушить.
Враг мой вечный, пора научиться
Вам кого-нибудь вправду любить.
Я-то вольная.
Все мне забава,
Ночью Муза слетит утешать,
А на утро притащится слава
Погремушкой над ухом трещать.
Обо мне и молиться не стоит
И, уйдя, оглянуться назад…
Черный ветер меня успокоит.
Веселит золотой листопад.
Как подарок, приму я разлуку
И забвение, как благодать.
Но, скажи мне, на крестную муку
Ты другую посмеешь послать?”
Стихотворение захватывает. Страстная напряженность чувства, его
ураганность вырисовывает перед нашими глазами личность незаурядную и
сильную.
О том же и почти так же говорит и другое стихотворение, относящееся к
тому же году, что и только что процитированное:
Пусть голоса органа снова грянут,
Как первая весенняя гроза;
Из-за плеча твоей невесты глянут
Мои полузакрытые глаза
Прощай, прощай, будь счастлив, друг прекрасный,
Верну тебе твой радостный обет,
Но берегись твоей подруге страстной
Поведать мой неповторимый бред,-
Затем, что он пронижет жгучим ядом
Ваш благостный, ваш радостный союз..
А я иду владеть чудесным садом,
Где шелест трав и восклицанья муз.
Ахматова не боится быть откровенной в своих интимных признаниях и
мольбах, так как уверена, что ее поймут лишь те, кто обладает тем же шифром
любви. Поэтому она не считает нужным что-либо объяснять и дополнительно
описывать. Форма случайно и мгновенно вырвавшейся речи, которую может
подслушать каждый проходящий мимо или стоящий поблизости, но не каждый
может понять. У Ахматовой никогда не было вялых, аморфных или описательных
любовных стихов. Они всегда драматичны и предельно напряженны, смятенны. У
нее редкие стихи, описывающие радость установившейся, безбурной и
безоблачной любви; Муза приходит к ней лишь в самые кульминационные
моменты, переживаемые чувством, когда оно или предано, или иссякает:…
Тебе я милой не была,
Ты мне постыл.
А пытка длилась,
И как преступница томилась
Любовь, исполненная зла
То словно брат.
Молчишь, сердит.
Но если встретимся глазами
Тебе клянусь я небесами,
В огне расплавится гранит.
Словом, мы всегда присутствуем как бы при яркой, молнийной вспышке,
при самосгорании и обугливании патетически огромной, испепеляющей страсти,
пронзающей все существо человека. Сама Ахматова не однажды ассоциировала
волнения своей любви с великой и нетленной “Песнью Песней” из Библии.
А в Библии красный клиновый лист
Заложен на Песне Песней…
Стихи Ахматовой о любви – все! – патетичны.. А. Блок сказал по поводу
некоторых ахматовских стихов, что она пишет перед мужчиной, а надо бы перед
Богом…
Ее стихи, посвященные любви идут по самым вершинам человеческого
духа. Наполнившись огромным одержанием, любовь стала не только несравненно
более богатой и многоцветной, но – и по-настоящему трагедийной. Библейская,
торжественная приподнятость ахматовских любовных стихов этого периода
объясняется подлинной высотой, торжественностью и патетичностью
заключенного в них чувства. Вот хотя бы одно из подобных стихотворений:
Небывалая осень построила купол высокий,
Был приказ облакам этот купол собой не темнить.
И дивилися люди: проходят сентябрьские сроки,
А куда провалились студеные, влажные дни?
Изумрудною стала вода замутненных каналов,
И крапива запахла, как розы, но только сильней.
Было душно от зорь, нестерпимых, бесовских и алых,
Их запомнили все мы до конца наших дней.
Было солнце таким, как вошедший в столицу мятежник,
И весенняя осень так жадно ласкалась к нему,
Что казалось-сейчас забелеет прозрачный подснежник…
Вот когда подошел ты, спокойный к крыльцу моему.
Трудно назвать в мировой поэзии более триумфальное и патетическое
изображение того, как приближается возлюбленный. Это поистине явление Любви
глазам восторженного Мира!
Любовная лирика Ахматовой неизбежно приводит к воспоминаниям о Тютчеве.
Бурное столкновение страстей, тютчевский “поединок роковой” – все это
воскресло именно у Ахматовой. Она, как и Тютчев, импровизатор – и в своем
чувстве, и в своем стихе. Много раз Ахматова говорила о первостепенном
значении для нее чистого вдохновения, о том, что она не представляет, как
можно писать по заранее обдуманному плану, что ей кажется, будто временами
за плечами у нее стоит Муза…
И просто продиктованные строчки
Ложатся в белоснежную тетрадь.
Она не раз повторяла эту мысль. Так, еще в стихотворении “Муза”
(1924), вошедшем в цикл “Тайны ремесла”, Ахматова писала:
Когда я ночью жду ее прихода,
Жизнь, кажется, висит на волоске.
Что почести, что юность, что свобода
Пред милой гостьей с дудочкой в руке.
И вот вошла.
Откинув покрывало,
Внимательно взглянула на меня.
Ей говорю:”
Ты ль Данту диктовала
Страницы Ада?”
Отвечает: “Я”.
О том же и в стихотворении 1956 года “Сон”:
Чем отплачу за царственный подарок?
Куда идти и с кем торжествовать?
И вот пишу как прежде, без помарок,
Мои стихи в сожженную тетрадь.
Это не означает, что она не переделывала стихов. Много раз,
например,
дополнялась и перерабатывалась “Поэма без героя”, десятилетиями
совершенствовалась “Мелхола”; иногда менялись, хотя и редко, строфы и
строчки в старых стихах. Будучи мастером, знающим “тайны ремесла”, Ахматова
точна и скурпулезна в выборе слов и в их расположении. Но в ней очень
сильно импульсивное, импровизаторское начало. Все ее любовные стихи, по
своему первичному толчку, по своему произвольному течению, возникающему так
же внезапно, как и внезапно исчезающему, по своей обрывочности и
бесфабульности, – тоже есть чистейшая импровизация. “Роковой” тютчевский
поединок составляющий их содержание, представляет собой мгновенную вспышку
страстей, смертельное единоборство двух одинаково сильных противников, из
которых один должен или сдаться, или погибнуть, а другой – победить
Не тайны и не печали,
Не мудрой воли судьбы
Эти встречи всегда оставляли
Впечатление борьбы.
Я, с утра угадав минуту,
Когда ты ко мне войдешь,
Ощущала в руках согнутых
Слабо колющую дрожь…
Марина Цветаева в одном из стихотворений, посвященных Анне
Ахматовой, писала, что ее “смертелен гнев и смертельна – милость”. И
действительно, какой-либо срединности, сглаженности конфликта, временной
договоренности двух враждующих сторон с постепенным переходом к плавности
отношений тут чаще всего даже и не предполагается. “И как преступница
томилась любовь, исполненная зла”.
В ее любовныех стихах перемешаны неожиданные мольбы с
проклятиями, все резко контрастно и безысходно, В них победительная
власть над сердцем сменяется ощущением опусташенности, а нежность
соседствует с яростью. Тихий шепот признания перебивается грубым языком
ультиматумов и приказов. В этих бурнопламенных выкриках и пророчествах
чувствуется подспудная, невысказанная и тоже тютчевская мысль об игралищах
мрачных страстей, произвольно вздымающих человеческую судьбу на своих
крутых темных волнах, о шевелящемся под нами первозданном Хаосе. “О, как
убийственно мы любим” – Ахматова, конечно же, не прошла мимо этой стороны
тютчевского миропонимания. Характерно, что нередко любовь, ее победительная
властная сила оказывается в ее стихах, к ужасу и смятению героини,
обращенной против самой же… любви!
Я гибель накликала милым,
И гибли один за другим.
О, горе мне! Эти могилы
Предсказаны словом моим.
Как вороны кружатся, чуя
Горячую, свежую кровь,
Так дикие песни, ликуя,
Моя посылала любовь.
С тобою мне сладко и знойно.
Ты близок, как сердце в груди.
Дай руку мне, слушай спокойно.
Тебя заклинаю: уйди.
И пусть не узнаю я, где ты,
О Муза, его не зови,
Да будет живым, невоспетым
Моей не узнавший любви.
Лирика Ахматовой рождается на самом стыке противоречий из
соприкосновения Дня с Ночью и Бодрствования со Сном:
Когда бессонный мрак вокруг клокочет,
Тот солнечный, тот ландышевый клин
Врывается во тьму декабрьской ночи.
Эпитеты “дневной” и “ночной”, внешне совершенно обычные, кажутся в
ее стихотворении, если не знать их особого значения, странными, даже
неуместными:
Уверенно в дверь постучится
И, прежний, веселый, дневной,
Войдет он и скажет: « “Довольно»,
Ты видишь, я тоже простыл”…
Она вслед за Тютчевым, могла бы повторить знаменитые его слова:
Как океан объемлет шар земной,
Земная жизнь кругом объята снами…
Сны занимают в поэзии Ахматовой большое место.
Ведь сны, являющиеся у нее одним из излюбленных художественных средств
постижения тайной, сокрытой, интимной жизни души, свидетельствуют об этой
устремленности художника внутрь, в себя, в тайное тайных вечно загадочного
человеческого чувства. Стихи этого периода в общем более психологичны. Если
в “Вечере” и “Четках” любовное чувство изображалось, как правило, с помощью
деталей (образ красного тюльпана), то в стихах 3О –4О годов Анна Ахматова,
при всей своей экспрессивности, все же более пластична в непосредственном
изображении психологического содержания.
Пластичность ахматовского любовного стихотворения ни в малейшей
мере не предполагает описательности, медленной текучести или
повествовательности. Перед нами по-прежнему – взрыв, катастрофа, момент
неимоверного напряжения двух противоборствующих сил, сошедшихся в роковом
поединке, но зато теперь это затмившее все горизонты грозовое облако,
мечущее громы и молнии, возникает перед нашими глазами во всей своей
устрашающей красоте и могуществе, в неистовом клублении темных форм и
ослепительной игре небесного света:
Но если встретимся глазами
Тебе клянусь я небесами,
В огне расплавится гранит.
Недаром в одном из посвященных ей стихотворении Н. Гумилева Ахматова
изображена с молниями в руке:
Она светла в часы томлений
И держит молнии в руке,
И четки сны ее, как тени
На райском огненном песке.
Вдохновение не покидает Анну Ахматову и тогда, когда ей уже за
семьдесят, она думает о странностях любви, о богатстве сердечных тайн..
«Полночный цикл», написанный в шестидесятых годах, составляют драматические
картины двух мятущихся душ, здесь роковое стечение трагических
обстоятельств века, здесь мужественное преодоление разлученности,
«невстречи» этих двоих, здесь высокий образец высокой лирики.
Не придумать разлуку бездонной,
Лучше б сразу тогда – наповал…
И, наверное, нас разлученней
В этом мире никто не бывал.
В свои семьдесят, Анна Ахматова говорит о любви с такой энергией, с
такой нерастраченностью душевных сил, что кажется, будто она победоносно
выходит из своего времени в вечность. Ахматова раскрыла филосовскую суть
поздней любви, когда вступает в действие то, что больше самого человека –
Дух, Душа. Она раскрыла уникальное совпадение двух личностей, которые не
могут соединиться. И это как в зеркале отражено в ее поэзии.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Если расположить любовные стихи Ахматовой в определенном порядке,
можно построить целую повесть со множеством мизансцен, перипетий,
действующих лиц, случайных и неслучайных происшествий. Встречи и
разлуки, нежность, чувство вины, разочарование, ревность, ожесточение,
истома, поющая в сердце радость, несбывшиеся ожидания, самоотверженность,
гордыня, грусть – в каких только гранях и изломах мы не видим любовь на
страницах ахматовских книг.
В лирической героине стихов Ахматовой, в душе самой поэтессы постоянно жила
жгучая, требовательная мечта о любви истинно высокой, ничем не искаженной.
Любовь у Ахматовой – грозное, повелительное, нравственно чистое,
всепоглощающее чувство, заставляющее вспомнить библейскую строку: “Сильна,
как смерть, любовь – и стрелы ее – стрелы огненные”.
ЛИТЕРАТУРА
1. Н.С. Гумилев, Письма о русской поэзии, М., 1990, с. 75.
2. Лидия Чуковская, Записки об Анне Ахматовой, М., 1989, кн. I, с. 141.
3. Н. Недоброво, Анна Ахматова. – “Русская мысль”, 1915, июль, с. 59-60.
4. Б. Эйхенбаум, Анна Ахматова. Опыт анализа, Пб., 1923, с. 120.
5. Валерий Брюсов, Среди стихов. 1894-1924, М., 1990, с. 368.
6. В. Гиппиус, Анна Ахматова. – “Литературная учеба”, 1989, № 3, с. 132.
7. “Ахматовские чтения”, М., 1992, вып. 1, с. 107
8. Анна Ахматова, Сочинения в 2-х томах, т. 2, М., 1986, с. 182.
9. И. Гурвич, Художественное открытие в лирике Ахматовой. – “Вопросы
литературы”, 1995, вып. III.
1О. О. Симченко, Тема памяти в творчестве Анны Ахматовой. – “Известия
Академии наук СССР. Серия литературы и языка”, 1985, № 6. 11. Виктор
Есипов, “Как времена Веспасиана…” (К проблеме героя в творчестве Анны
Ахматовой 40-60-х годов). – “Вопросы литературы”, 1995, вып. VI, с. 64-65.
.
ЛИТЕРАТУРА
1. Н.С. Гумилев, Письма о русской поэзии, М., 1990, с. 75.
2. Лидия Чуковская, Записки об Анне Ахматовой, М., 1989, кн. I, с. 141.
3. Н. Недоброво, Анна Ахматова. – “Русская мысль”, 1915, июль, с. 59-60.
4. Б. Эйхенбаум, Анна Ахматова. Опыт анализа, Пб., 1923, с. 120.
5. Валерий Брюсов, Среди стихов. 1894-1924, М., 1990, с. 368.
6. В. Гиппиус, Анна Ахматова. – “Литературная учеба”, 1989, № 3, с. 132.
7. “Ахматовские чтения”, М., 1992, вып. 1, с. 107
8. Анна Ахматова, Сочинения в 2-х томах, т. 2, М., 1986, с. 182.
9. И. Гурвич, Художественное открытие в лирике Ахматовой. – “Вопросы
литературы”, 1995, вып. III.
1О. О. Симченко, Тема памяти в творчестве Анны Ахматовой. – “Известия
Академии наук СССР. Серия литературы и языка”, 1985, № 6.
11. Виктор Есипов, “Как времена Веспасиана…” (К проблеме героя в
творчестве Анны Ахматовой 40-60-х годов). – “Вопросы литературы”, 1995,
вып. VI, с. 64-65.