Страница: [ 1 ] 2
Катя — возлюбленная Мити («милое, хорошенькое личико, небольшая фигурка, свежесть, молодость, где женственность еще мешалась с детскостью»). Обычный для Бунина женский образ: с детской доверчивостью соседствуют признаки какой-то тайной порочной опытности (ср. Олю Мещерскую из рассказа «Легкое дыхание»). К. учится в частной театральной школе, ходит в студию Художественного театра, живет с мамой, «всегда курящей, всегда нарумяненной дамой с малиновыми волосами», давно уже оставившей мужа.
В отличие от Мити, К. не поглощена любовью всецело, не случайно Рильке заметил, что с такой К. Митя все равно жить не смог бы — она слишком погружена в театральную (читай, фальшивую) среду. Ее увлечению потакает директор школы, «самодовольный актер с бесстрастными и печальными глазами», каждое лето отправлявшийся на отдых с очередной совращенной им ученицей. «Постом с К. начал заниматься директор», — указывает Бунин. Как и в рассказах «Чистый понедельник», «Пароход «Саратов», важнейшие события в жизни героев соотносятся со временем Великого Поста. Именно в шестую неделю Великого Поста, последнюю перед Страстной, К. сдает экзамен директору. На экзамене она облачена во все белое, словно невеста, что подчеркивает двусмысленность ситуации.
Весной же с К. происходят важные изменения — она превращается в «молоденькую светскую даму, все куда-то спешащую». Свидания с Митей все сокращаются, и последний всплеск чувств К. совпадает с его отъездом в деревню. Вопреки уговору, К. пишет Мите всего два письма, причем во втором признается, что изменила ему с директором: «Я дурная, я гадкая, испорченная но я безумно люблю искусство! я уезжаю — вы знаете, с кем…» Это письмо и становится последней каплей — Митя решается на самоубийство. Связь с Аленкой лишь усиливает его отчаяние (3. Гиппиус считала, что этого эпизода на самом деле «не могло быть»).
Митя (Митрий Палыч) — студент, главный герой повести. Находится в переходном возрасте, когда мужское начало переплетается с еще не полностью отслоившимся детским. М. «худой, нескладный» (девки в деревне/прозвали его «борзым»), делающий все с мальчишеской Неловкостью. У него большой рот, черные жесткие волосы, —/«он был из той породы людей с черными, как бы постоянно расширенными глазами, у которых почти не растут даже в зрелые годы ни усы, ни борода…» (возлюбленная М., Катя, называет его глаза «византийскими»).
Повествование о жизни и смерти М. охватывает период чуть более полугода: начиная с декабря, когда он познакомился с Катей, и до середины лета (конца июня — начала июля), когда он кончает с собой. О прошлом М. мы узнаем из его собственных отрывочных воспоминаний, так или иначе связанных с главными темами повести — темой всеохватывающей любви и темой смерти.
Любовь захватила М. «еще в младенчестве» как нечто «невыразимое на человеческом языке», когда однажды в саду, рядом с молодой женщиной (вероятно, нянькой) «что-то горячей волной взыграло в нем», и затем в различных обличьях: соседка-гимназистка, «острые радости и горести внезапной влюбленности на гимназических балах». Год назад, когда М. заболел в деревне, — весна стала «его первой настоящей любовью». Погруженность в мартовскую природу «насыщенного влагой жнивья и черной пашни» и подобные проявления «беспредметной, бесплотной любови» сопровождали М. до декабря первой студенческой зимы, когда он встретился с Катей и почти сразу же влюбился в нее.
Пора безумного захватывающего счастья длится до девятого марта («последнего счастливого дня»), когда Катя заговаривает о «цене» ее ответной любви: «Я все равно даже ради тебя не откажусь от искусства», т. е. от театральной карьеры, которая должна начаться после окончания ею этой весной частной театральной школы. Вообще изображение театра в повести сопровождается интонацией декадентской фальши — Бунин резко подчеркивает свое неприятие модернистского искусства, отчасти в соответствии с воззрениями Л. Н. Толстого. На выпускном экзамене Катя читает стихотворение Блока «Девушка пела в церковном хоре» — возможно, с точки зрения Бунина, манифест декадентского искусства. М. воспринимает ее чтение как «пошлую певучесть… и глупость в каждом звуке», а тему стихотворения определяет весьма жестко: «о какой-то будто бы ангельски невинной девушке».
Январь и февраль — пора непрерывного счастья, но на фоне начинающегося раздвоения в прежде цельном чувстве у «уже тогда нередко казалось, что как будто есть две Кати: одна та, которой настойчиво желал, требовал Митя, а другая — подлинная, обыкновенная, мучительно не совпадавшая с первой».
М. живет в студенческих номерах на Молчановке, Катя с матерью — на Кисловке. Они видятся друг у друга, их встречи протекают «в тяжком дурмане поцелуев», становятся все более и более пылкими. М. все более ревнует Катю: «проявления страсти, то самое, что было так блаженно и сладостно в применении к ним, Мите и Кате, становилось несказанно мерзко и даже противоестественно, когда Митя думал о Кате и о другом мужчине».
Зима сменяется весной, ревность все более подменяет любовь, но одновременно (и в этом иррациональность чувства по Бунину) страсть М. возрастает вместе с ревностью. «Ты любишь только мое тело, а не душу», — говорит ему Катя. Совершенно измученный двойственностью и неопределенной чувственностью их отношений, М. в конце апреля уезжает в деревенскую усадьбу — отдохнуть и разобраться в себе. Перед отъездом Катя «опять стала нежна и страстна», даже впервые заплакала, — и М. вновь почувствовал, как она близка ему. Они договариваются о том, что летом М. приедет в Крым, где Катя будет отдыхать вместе с матерью. В сцене сборов накануне отъезда вновь звучит мотив смерти — вторая тема повести. Единственный друг М., некто Протасов, утешая М., цитирует Козьму Пруткова:
«Юнкер Шмидт! честное слово. Лето возвратится», но читатель помнит, что в стихотворении присутствует также мотив самоубийства: «Юнкер Шмит из пистолета хочет застрелиться!» Этот мотив возвращается еще раз, когда в окне напротив Митиного номера некий студент поет романс А. Рубинштейна на стихи Г. Гейне: «Полюбив, мы умираем». В поезде все вновь говорит о любви (запах Катиной перчатки, к которой М. припал в последнюю секунду расставания, мужики и рабочие в вагоне), а позже, уже по пути в деревню, М. вновь полон чистой привязанности, думает «обо всем том женском, к чему он приблизился за зиму с Катей». В сцене прощанья М. с Катей исключительно важна неприметная деталь — вспоминаемый несколько раз аромат Катиной перчатки. По законам мелодической композиции здесь переплетены противостоящие друг другу лейтмотивы: запах любви (кроме перчатки — Катина лента для волос) и — запах смерти (девять лет назад, когда умер отец, Митя «вдруг почувствовал: в мире смерть!», а в доме еще долго стоял «или мнился» «страшный, мерзкий, сладковатый запах»). В деревне М. вначале как будто бы освобождается от мучающих его подозрений, но почти сразу же в ткань повествования вплетается третья тема — любви, лишенной душевной составляющей. По мере угасания надежды на совместное будущее с Катей М. все более охватывает чистая чувственность: вожделение при виде моющей окна «поденщицы с деревни», в разговоре с горничной Парашей, в саду, где деревенские девки Сонька и Глаша заигрывают с барчуком. Вообще тема деревнипочвы-земли-естественности («спасительное лоно матери-природы», по Г. Адамовичу) связана у Бунина с чувственностью и томлением, потому все деревенские герои повести так или иначе участвуют в совращении М.
Единственной зацепкой в борьбе с плотскими искушениями становится чувство к Кате. Мать М., Ольга Петровна, занята хозяйством, сестренка Аня и брат Костя еще не приехали — М. живет памятью о любви, пишет Кате пылкие письма, рассматривает ее фотографию: ему отвечает прямой, открытый взгляд любимой. Ответные письма Кати редки и немногословны. Наступает лето, но Катя по-прежнему не пишет. Мучения М. усиливаются: чем более прекрасен мир, тем он кажется М. более ненужным, бессмысленным. Он вспоминает зиму, концерт, шелковую Катину ленту, которую взял с собой в деревню — теперь даже о ней он думает с содроганием.
Страница: [ 1 ] 2
Катя — возлюбленная Мити («милое, хорошенькое личико, небольшая фигурка, свежесть, молодость, где женственность еще мешалась с детскостью»). Обычный для Бунина женский образ: с детской доверчивостью соседствуют признаки какой-то тайной порочной опытности (ср. Олю Мещерскую из рассказа «Легкое дыхание»). К. учится в частной театральной школе, ходит в студию Художественного театра, живет с мамой, «всегда курящей, всегда нарумяненной дамой с малиновыми волосами», давно уже оставившей мужа.
В отличие от Мити, К. не поглощена любовью всецело, не случайно Рильке заметил, что с такой К. Митя все равно жить не смог бы — она слишком погружена в театральную (читай, фальшивую) среду. Ее увлечению потакает директор школы, «самодовольный актер с бесстрастными и печальными глазами», каждое лето отправлявшийся на отдых с очередной совращенной им ученицей. «Постом с К. начал заниматься директор», — указывает Бунин. Как и в рассказах «Чистый понедельник», «Пароход «Саратов», важнейшие события в жизни героев соотносятся со временем Великого Поста. Именно в шестую неделю Великого Поста, последнюю перед Страстной, К. сдает экзамен директору. На экзамене она облачена во все белое, словно невеста, что подчеркивает двусмысленность ситуации.
Весной же с К. происходят важные изменения — она превращается в «молоденькую светскую даму, все куда-то спешащую». Свидания с Митей все сокращаются, и последний всплеск чувств К. совпадает с его отъездом в деревню. Вопреки уговору, К. пишет Мите всего два письма, причем во втором признается, что изменила ему с директором: «Я дурная, я гадкая, испорченная но я безумно люблю искусство! я уезжаю — вы знаете, с кем…» Это письмо и становится последней каплей — Митя решается на самоубийство. Связь с Аленкой лишь усиливает его отчаяние (3. Гиппиус считала, что этого эпизода на самом деле «не могло быть»).
Митя (Митрий Палыч) — студент, главный герой повести. Находится в переходном возрасте, когда мужское начало переплетается с еще не полностью отслоившимся детским. М. «худой, нескладный» (девки в деревне/прозвали его «борзым»), делающий все с мальчишеской Неловкостью. У него большой рот, черные жесткие волосы, —/«он был из той породы людей с черными, как бы постоянно расширенными глазами, у которых почти не растут даже в зрелые годы ни усы, ни борода…» (возлюбленная М., Катя, называет его глаза «византийскими»).
Повествование о жизни и смерти М. охватывает период чуть более полугода: начиная с декабря, когда он познакомился с Катей, и до середины лета (конца июня — начала июля), когда он кончает с собой. О прошлом М. мы узнаем из его собственных отрывочных воспоминаний, так или иначе связанных с главными темами повести — темой всеохватывающей любви и темой смерти.
Любовь захватила М. «еще в младенчестве» как нечто «невыразимое на человеческом языке», когда однажды в саду, рядом с молодой женщиной (вероятно, нянькой) «что-то горячей волной взыграло в нем», и затем в различных обличьях: соседка-гимназистка, «острые радости и горести внезапной влюбленности на гимназических балах». Год назад, когда М. заболел в деревне, — весна стала «его первой настоящей любовью». Погруженность в мартовскую природу «насыщенного влагой жнивья и черной пашни» и подобные проявления «беспредметной, бесплотной любови» сопровождали М. до декабря первой студенческой зимы, когда он встретился с Катей и почти сразу же влюбился в нее.
Пора безумного захватывающего счастья длится до девятого марта («последнего счастливого дня»), когда Катя заговаривает о «цене» ее ответной любви: «Я все равно даже ради тебя не откажусь от искусства», т. е. от театральной карьеры, которая должна начаться после окончания ею этой весной частной театральной школы. Вообще изображение театра в повести сопровождается интонацией декадентской фальши — Бунин резко подчеркивает свое неприятие модернистского искусства, отчасти в соответствии с воззрениями Л. Н. Толстого. На выпускном экзамене Катя читает стихотворение Блока «Девушка пела в церковном хоре» — возможно, с точки зрения Бунина, манифест декадентского искусства. М. воспринимает ее чтение как «пошлую певучесть… и глупость в каждом звуке», а тему стихотворения определяет весьма жестко: «о какой-то будто бы ангельски невинной девушке».
Январь и февраль — пора непрерывного счастья, но на фоне начинающегося раздвоения в прежде цельном чувстве у «уже тогда нередко казалось, что как будто есть две Кати: одна та, которой настойчиво желал, требовал Митя, а другая — подлинная, обыкновенная, мучительно не совпадавшая с первой».
М. живет в студенческих номерах на Молчановке, Катя с матерью — на Кисловке. Они видятся друг у друга, их встречи протекают «в тяжком дурмане поцелуев», становятся все более и более пылкими. М. все более ревнует Катю: «проявления страсти, то самое, что было так блаженно и сладостно в применении к ним, Мите и Кате, становилось несказанно мерзко и даже противоестественно, когда Митя думал о Кате и о другом мужчине».
Зима сменяется весной, ревность все более подменяет любовь, но одновременно (и в этом иррациональность чувства по Бунину) страсть М. возрастает вместе с ревностью. «Ты любишь только мое тело, а не душу», — говорит ему Катя. Совершенно измученный двойственностью и неопределенной чувственностью их отношений, М. в конце апреля уезжает в деревенскую усадьбу — отдохнуть и разобраться в себе. Перед отъездом Катя «опять стала нежна и страстна», даже впервые заплакала, — и М. вновь почувствовал, как она близка ему. Они договариваются о том, что летом М. приедет в Крым, где Катя будет отдыхать вместе с матерью. В сцене сборов накануне отъезда вновь звучит мотив смерти — вторая тема повести. Единственный друг М., некто Протасов, утешая М., цитирует Козьму Пруткова:
«Юнкер Шмидт! честное слово. Лето возвратится», но читатель помнит, что в стихотворении присутствует также мотив самоубийства: «Юнкер Шмит из пистолета хочет застрелиться!» Этот мотив возвращается еще раз, когда в окне напротив Митиного номера некий студент поет романс А. Рубинштейна на стихи Г. Гейне: «Полюбив, мы умираем». В поезде все вновь говорит о любви (запах Катиной перчатки, к которой М. припал в последнюю секунду расставания, мужики и рабочие в вагоне), а позже, уже по пути в деревню, М. вновь полон чистой привязанности, думает «обо всем том женском, к чему он приблизился за зиму с Катей». В сцене прощанья М. с Катей исключительно важна неприметная деталь — вспоминаемый несколько раз аромат Катиной перчатки. По законам мелодической композиции здесь переплетены противостоящие друг другу лейтмотивы: запах любви (кроме перчатки — Катина лента для волос) и — запах смерти (девять лет назад, когда умер отец, Митя «вдруг почувствовал: в мире смерть!», а в доме еще долго стоял «или мнился» «страшный, мерзкий, сладковатый запах»). В деревне М. вначале как будто бы освобождается от мучающих его подозрений, но почти сразу же в ткань повествования вплетается третья тема — любви, лишенной душевной составляющей. По мере угасания надежды на совместное будущее с Катей М. все более охватывает чистая чувственность: вожделение при виде моющей окна «поденщицы с деревни», в разговоре с горничной Парашей, в саду, где деревенские девки Сонька и Глаша заигрывают с барчуком. Вообще тема деревнипочвы-земли-естественности («спасительное лоно матери-природы», по Г. Адамовичу) связана у Бунина с чувственностью и томлением, потому все деревенские герои повести так или иначе участвуют в совращении М.
Единственной зацепкой в борьбе с плотскими искушениями становится чувство к Кате. Мать М., Ольга Петровна, занята хозяйством, сестренка Аня и брат Костя еще не приехали — М. живет памятью о любви, пишет Кате пылкие письма, рассматривает ее фотографию: ему отвечает прямой, открытый взгляд любимой. Ответные письма Кати редки и немногословны. Наступает лето, но Катя по-прежнему не пишет. Мучения М. усиливаются: чем более прекрасен мир, тем он кажется М. более ненужным, бессмысленным. Он вспоминает зиму, концерт, шелковую Катину ленту, которую взял с собой в деревню — теперь даже о ней он думает с содроганием. Чтобы ускорить получение весточки, М. ездит за письмами сам, но все на- прасно. Однажды М. решает: «если через неделю письма не будет, — застрелюсь!»
Именно в этот момент духовного упадка деревенский староста за небольшое вознаграждение предлагает М. поразвлечься. Поначалу у М. хватает силы отказаться: он повсюду видит Катю — в окружающей природе, снах, мечтаниях, — ее нет лишь в реальности. Когда староста вновь намекает на «удовольствие», М. неожиданно для себя самого соглашается. Староста предлагает М. Аленку — «бабенку ядовитую, молоденькую, муж на шахтах всего второй год замужем». Еще до рокового свидания М. находит в ней что-то общее с Катей: Аленка не велика, подвижна — «женское, смешанное с чем-то детским». В воскресенье М. идет к обедне в церковь и встречает Аленку по пути в храм: она, «виляя задом», проходит, не обратив на него внимания. М. чувствует, «что видеть ее в церкви нельзя», чувство греха еще способно его удержать.
Следующим вечером староста везет М. к леснику, свекру Аленки, у которого она живет. Пока староста и лесник пьянствуют, М. случайно сталкивается с Аленкой в лесу и, уже не владея собой, уславливается о завтрашнем свидании в шалаше. Ночью М. «увидал себя висящим над огромной, слабо освещенной пропастью». И в течение всего следующего дня все более отчетливо звучит мотив смерти (в ожидании свидания М. кажется, что в доме «страшно пусто»; в вечереющем небе светит Антарес, звезда из созвездия Скорпиона и т. д.). М. направляется к шалашу, вскоре появляется Аленка. М. отдает ей смятую пяти- рублевку, его охватывает «страшная сила телесного желания, не переходящая в… душевное». Когда происходит наконец то, чего он так хотел, М. «поднялся совершенно пораженный разочарованием» — чуда не произошло.
В субботу той же недели весь день идет дождь. М. в слезах бродит по саду, перечитывает вчерашнее письмо от Кати: «забудьте, забудьте все, что было!.. я уезжаю — вы знаете, с кем…» К вечеру гром гонит М. в дом. Он влезает к себе через окно, запирается изнутри и в полубессознательном состоянии видит в коридоре «молоденькую няньку», несущую «ребенка с большим белым лицом» — так возвращаются воспоминания раннего детства. Нянька оказывается Катей, в комнате она прячет ребенка в ящик комода. Входит господин в смокинге, — это директор, с которым Катя уехала в Крым («я безумно люблю искусство!» из вчерашнего письма)». М. наблюдает, как Катя отдается ему и в конце концов приходит в себя с ощущением пронзительной, невыносимой боли. Возврата к тому, что было «подобно раю», нет и быть не может. М. достает из ящика ночного столика револьвер и «радостно вздохнув с наслаждением» стреляет в себя. Р. М. Рильке проницательно указывает на основную причину трагедии: «молодой человек теряет способность ожидать течения событий и выхода из невыносимого положения и перестает верить в то, что за этими страданиями должно последовать что-то иное, которое в силу своей инакости должно было бы представляться более выносимым и переносимым».
«Митина любовь» вызвала множество противоречивых оценок. Так, 3. Гиппиус поставила повесть в один ряд с гётевскими «Страданиями молодого Вертера», однако видит в чувствах героя лишь «гримасничающее Вожделение с белыми глазами». В то же время поэтесса М. В. Карамзина определила таинство любви» в повести Бунина как «чудо благодатное». Р. М. Бицил-ли в статье «Заметки о Толстом. Бунин и Толстой» находит в «Митиной любви» толстовское влияние, а именно — перекличку с незаконченной повестью Л. Толстого «Дьявол».
Сам Бунин указывал, что воспользовался историей «падения» своего племянника. В. Н. Муромцева-Бунина называет фамилию прототипа: «…тронут юный роман Николая Алексеевича (Пушешникова, племянника Бунина. — Ред.), но внешность взята с брата, Пети». В. С. Яновский в мемуарах «Поля Елисейские» подтверждает реальность прототипа: «В «Митиной любви» герой кончает довольно банально самоубийством, тогда как на самом деле молодой человек из его повести постригся в монахи и вскоре стал выдающимся иереем». В. В. Набоков в письме к 3. Шаховской писал: «Бунин мне говорил, что, приступая к «Митиной любви», он видел перед собой образ Мити Шаховского», т. е. брата 3. Шаховской Дмитрия Алексеевича, поэта, в двадцатые годы постригшегося в монахи под именем отца Иоанна
В своём рассказе Бунин описывает любовные переживания молодого студента, который испытывает страсть к симпатичной студентке театрального факультета, начинающей актрисе, которая, в свою очередь, отвечает ему взаимностью, но при этом также больше увлечена не столько самим Митей, сколько собственной карьерой и достижением определенного социального положения.
В итоге его возлюбленная Екатерина идёт по накатанной стезе, которая уготована многим таким же как она студенткам театрального факультета. Девушка вполне закономерно уезжает летом отдыхать с режиссером, который периодически увозит на курорт молодых студенток с совершенно понятными целями и последствиями.. положительными, в карьерном смысле студенток.
Взирая на всю эту ситуацию, Митя испытывает тяжелые душевные страдания, он не находит себе места и более всего, мне кажется, точность этого переживания удалась Бунину, когда он описывала главную героиню в белом платье. Это сочетание порока и чистоты поражает не только самого Митю, но и читателя. Действительно, мы видим как буквально чистота любви и возвышенное чувство втаптывают в грязь обыденности и в какой-то степени даже ничтожного устройства этого мира.
Дальнейшие события являются подробным описание душевных терзаний. В каком-то смысле Митя тоже испытывает падение, он не понимает чего ищет, но определённо его страдания и поиски обуславливаются не гормонами или простой плотской похотью. Главный герой ищет чистоты и не сумев ни сохранить, ни отыскать ничего подобного, кончает с собой.
Вся история, которую представляют Бунин читателю, показалась мне удивительно точной. Описание человеческой психологии дано в подробностях и практически представляет собой процессы, которые действительно свойственны человеческой душе. Так удивительно, но общество, отношения и люди как таковые существуют зачастую по данным схемам, придерживаться определенной структурной типологии поведения и, как говорится, в этом мире нет ничего нового, все банально и обыденно. С другой стороны невероятно трагично. Ведь иногда возникает мысль, неужели такова жизнь, так трагична и проста, как мимолетная искра, наподобие той искры любви, которая зажигается в Митином сердце и та искра, которая позволяет пуле оказаться в его теле?
Мухомедзянова Милена, учащаяся 10 класса МБОУ МПЛ г. Димитровграда Ульяновской области. Руководитель: Чистова Т.В., учитель русского языка и литературы МБОУ МПЛ г. Димитровграда Ульяновской области ТЕМА ЛЮБВИ В РАССКАЗЕ Б.ШЕРГИНА «МИТИНА ЛЮБОВЬ» Вместо предисловия….
Жан-Батист Мольер сказал: «Кто не знал любви, тот все равно, что не жил». Любовь есть настолько неоднозначное, всеобъемлющее, неземное чувство, что говорить и судить о нём очень трудно. Это нужно испытать самому, и тогда ты почувствуешь, что действительно живёшь. Литература отчасти помогает нам увидеть и почувствовать любовь. Каждый из нас сострадает трогательной любви между Романом и Юлькой в повести Г. Щербаковой «Вам и не снилось…», все мы сочувствуем «Бедной Лизе» Н. Карамзина, а Анне Одинцовой из романа И. С. Тургенева «Отцы и дети» не симпатизируем, поскольку она, наоборот, не способна к любви.
Что более красиво и естественно, что более поэтично и понятно, что более величественно и мило, чем любовь? Ведь это сила, способная заставить нас свернуть горы, достать звезды с неба, отдать свою жизнь во имя её. Не удивительно, что любовь так часто является главной темой для множества писателей и поэтов.
Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,
У всех золотых знамен, у всех мечей.
Я закину ключи и псов прогоню с крыльца,
Потому что в земной ночи я вернее пса…
Так писала Марина Цветаева. И действительно, очень часто любовь приходится завоевывать ценою гигантских усилий. Точно так же и главный герой рассказа Бориса Шергина «Митина любовь» добивается сердца своей возлюбленной, переступая через принципы и преодолевая препятствия. I. Введение
Философ В. И. Мильдон пишет, что человек потому и есть человек, что располагает способностью переживать в душе весь мир как свой. Продолжая эту формулу, можно сказать, что художник потому и художник, что способен воплощать в своем творчестве весь мир по-своему, то есть так, как он видит и переживает его. Через этот художественный мир и открывается жизнь, её сокровенные глубины…
В художественном мире произведений живут и действуют его герои, здесь происходят драмы, комедии, возникают грезы и осуществляются мечты. Здесь, особым образом, как в фокусе, отразившем человека и жизнь, происходит наше прозрение. Мы начинаем глубже видеть, слышать, чувствовать и понимать то, что нас окружает, то, что в нас самих, в нашей душе, в нашем сознании…
Для русской литературы характерно проникновение во внутренний мир человека, лучшие русские писатели прежде всего были великими психологами. Психологизм — отличительная черта нашей литературы.
Цель данной исследовательской работы — показать своеобразие трактовки вечной темы любви в рассказе Б. Шергина «Митина любовь».
Содержание работы составляет анализ рассказа писателя, выявление его художественных особенностей, раскрывающих сложный мир отношений между мужчиной и женщиной. Особое место в работе отводится выявлению ремининсценцному фону рассказу, сопоставлению рассказа со сказками и драмой А.Н. Островского «Гроза».
В работе предпринята попытка самостоятельного осмысления произведения прозаика, при этом основное внимание обращено на психологические моменты, характеризующие мужчин и женщин и их отношения.
Основная идея исследования: мужчины и женщины необходимы друг другу, несмотря на все сложности их взаимоотношений, поиск родной души всегда сопряжен с преодолением трудностей. II. Основная часть
Человек есть существо, нуждающееся в свободе. Повышенное внимание со стороны окружающих давит на него. Злые языки жалят его душу. Однако, несмотря на это, мы нуждаемся в ком-то родном, на которого можно положиться, который бы заботился о нас и позволял заботиться о себе.
Б. Шергин представляет нашему вниманию романтичное по своему содержанию произведение, в котором сквозят фольклорные мотивы. Оно ведется от первого лица, что придает рассказу ощущение достоверности, документальности. Но форма сказа сближает его с произведениями устного народного творчества, в частности со сказками.
Как и в сказке, герой рассказа Б. Шергина особенный, он выделен из своей среды. Если в народных сказках это Иванушка-дурак, который не отличается большим умом, зато имеет добрую душу, то в данном рассказе Митя – молодой человек, который ещё не нашёл свою вторую половинку. Он живёт совершенно один, и, как выясняется впоследствии, у него нет матери. Более чем естественно, что он скучает по ней и лелеет её образ, чем и объясняется, что Митяй не нашёл стоящую девушку: «Конечно, при гостях пронзительность глаз делаешь, а… все не мои». Утрата близкого человека всегда оставляет глубокий отпечаток на душе. Главный герой – идеалист, поэтому жена у него должна быть во всём совершенной, каких очень мало. Такой своей точкой зрения Митя вызывает осуждение со стороны окружающих людей, но его это мало волнует. Интуитивно он чувствует то, что все «от ворот повороты» различным девушкам сделаны не зря, так как где-то ждёт его настоящая судьба и счастье. Вспомним хотя бы сказку «Царевна-лягушка», в который выбор главного героя пал не на купеческий или боярский дом. Его избранная – болотная лягушка, но мере раскрытия сюжета авторы сказки как и раскрывают ее особенные умения: и рубашку сшить, и калач испечь лучше всех, и на царском пиру всех удивить. А героиня Б. Шергина, по ее словам, «родом… со печального синя-солона моря…»
В сказка всегда присутствует волшебная сила, которая помогает главному герою. «Позапрошлая наступила зима, выпали снеги глубоки, ударили морозы новогодни», – так по-сказочному начинает свой рассказ о самой важной встрече в своей жизни Митя. Зима – время чудес. Именно зимой главный герой рассказа Б.Шергина встретится с любовью всей его жизни – Марией Ивановной. Её имя-отчество так же просты, как и она сама (причем напоминает героинь сказок, например, Марью Моревну). За эту простоту и полюбил её Митя, но не только этим качеством она ему пришла по нраву. Нашего героя очаровали её скромность, достоинство, честность, нравственность, искренность, что является основными качествами героинь в русских народных сказках. Его обаял её печальный взгляд, который непременно хочется разгадать. Но самое главное то, что Митя увидел в ней ту самую родную, схожую с ним душу. И действительно эти герои очень похожи своею гордостью, благородством, верностью, умением любить.
Как в русских народных сказках темная сила вторгается в отношения главных героев, обычно Змей Горыныч и Кащей Бессмертный, или Чародей уносят в тридевятое царство возлюбленную главного героя. Так же и в рассказе Б.Шергина Марья Ивановна внезапно и надолго исчезает из жизни Митяя («И ушла. Как век не бывала. Опомнился да побежал вслед – знай метелица летит в глаза да адмиралтейская часозвоня полночь выколачивает…»).
И он, как и свойственно народному герою, отправляется на ее поиски. Как сказочному герою, ему приходится проявлять стойкость и мужество и не отступаться от своей цели. Если на пути сказочных героев препятствиями являются темные леса, рвы и т.п., то в рассказе Б.Шергина все значительно сложнее.
Уже в экспозиции проявляется шустрость любопытных знакомых главного героя, преимущественно дам в возрасте, которые, неизвестно для чего, хотят непременно женить Митяя. Хотя их запугивания кажутся произнесёнными лишь из хороших побуждений (ведь они заботятся о том, чтобы их знакомый не остался бобылём), но в действительности являются лишь некультурной и глупой болтовнёй, которая скорее раздражает адекватного человека.
Под влиянием же драматических событий (расставания со своей возлюбленной) главного героя одолевает отчаяние. Причем, как и сказочный герой, он переживает эту ситуацию достаточно тяжело, меняется даже внешне. Если в сказке Иван может повесить свою «буйну голову», то Б. Шергин показывает, как внутренние страдания меняют внешне (худее, не бреется!!!). Благодаря этому рассказ приобретает трагическую окраску.
Поиски Митяем Марии Ивановны, как в сказке, сопряжены с преодолением проблем (пошел туда, неизвестно куда!), но на его пути так же встречаются те, кто оказывают ему реальную помощь. Прежде всего, это старушку-ворожею, которая живет в избушке и очень напоминает Бабу-Ягу. Она помогает Мите и предсказывает его свадьбу, но при этом не указывает правильного пути (в сказках Баба яга дает герою клубок, который его приводит к возлюбленной и даже раскрывает секрет смерти Кащея!). Большую роль в его жизни является Смывалиха, которая впоследствии дает неверный адрес. Почему Б. Шергин вступает в спор со сказкой? Скорее всего, потому, что хочет акцентировать внимание на трудностях любви, которые истинно любящие обязательно должны преодолевать.
Весть о том, что Марья Ивановна овдовела, словно открывает второе дыхание в Мите. Он восполняется жизненной энергией и готов свернуть горы ради своей любви. Он вырывается на свободу ото всех сплетен и интриг соседей и ищет свою любимую по всему городу. Не случайно при встрече он с огромным чувством признается: «Я-то тебя искал, в домах заблудился, в дождях замочился».
Но опять, как в сказке, встреча героев оказывается совершенно неожиданной: оторвался карман, и чтобы его пришить сапожник направляет Митяя к портнихе, которой и оказывается Машенька Кярстен.
Важным для раскрытия идеи произведения, характеров героев являются аллюзии с драмой А.Н. Островского «Гроза». Причем действия спектакля, на котором встречаются герои, это не просто фон действия.
Так же, как герои драмы, Митя и Мария Ивановна не свободны: у Машеньки муж-самодур, Митяя не отпускают из тисков знакомые-«доброжелатели».
Борис и Катерина обращают друг на друга внимание прежде всего потому, что они не похожи на других жителей Калинова. Б. Шергин так же выделяет особенность своих героев.
Следует отметить одну интересную деталь. А.Н. Островский покрывает плечи Катерины в сцены свидания белым платком, с одной стороны, символом ее чистоты и непорочности, а с другой, попыткой автора защитить героиню. В рассказе Б. Шергина Митя в начале сообщает, что он специально «гарнитуровым платком повязался», а перед своим уходом сама Машенька берет из кармана Мити батистовый платок и признается: «Пока я жива, это мне лучезарная память. А умру, глаза вашим платочком накрыть прикажу».
Главной характеристикой героев А.Н. Островского и Б. Шергина является их речь. Речь рассказчика и Мариьи Ивановны наполнена просторечиями, да таких, которые встречались в девятнадцатом веке и ранее, хотя действие происходит в начале двадцатого века. Так же, как и в пьесе А.Н. Островского «Гроза», внедрены стишки-песенки, и они, несомненно, посвящены волнующему чувству любви.
Не только стиль повествования напоминает данную пьесу. Здесь и Маша (возлюбленная главного героя) аналогична Катерине, здесь и запретная любовь, здесь и юмор содействует с драматизмом. Но главная схожесть «Митиной любви» с «Грозой» – это конфликт главных героев с их окружением, которое буквально душит их.
То, что Машенька по уши влюбилась в главного героя разгадать можно только если очень внимательно прочесть текст. Видно, что она стыдится своей любви, оттого и краснеет. Ей не хочется изменять мужу, поскольку это бесчестно. Однако она всё равно гордо держится, не желая показать своего мучения. Несмотря на это, Марья Ивановна всё-таки доверяется Мите при первом же их разговоре, хотя и делает это очень тонко.
Её схожесть с Катериной колоссальна. Она и сама это замечает во время постановки «Грозы» в театре, отчего ещё больше жалеет то ли героиню пьесы, то ли саму себя. Внутри Марии Ивановны проходит борьба сердца с совестью. Совесть призывает жить с мужем, терпеть горькую обстановку в доме, сохранять достоинство. Из-за этих-то принципов многие соседи и считали её гордиянкой и скрытницей. Но чувства побуждают вырваться из клетки на свободу. И кажется, что перевес всё-таки на стороне сердца и желаний, ведь она и сама понимает, что страдания, к которым приводят принципы, напрасны. Но принцип и совесть – вещи жесткие и бескомпромиссные. То, что в борьбе побеждает долг перед совсем неидеальным мужем (который также перекликается с мужем Катерины – Тихоном), говорит в пользу нравственного облика героини.
Конец рассказа совершенно отличается от пьесы А.Н. Островского и снова напоминает сказку: неожиданная встреча героев и свадьба и, скорее всего, долгая и счастливая совместная жизнь («Третий год с нею живу. Каждый день как в гостях гощу»).
Загадка рассказа заключается в том, что мы не знаем, почему такое название: «Митина любовь». На что автор сделал акцент: на Митю или на его любимую Машу? Скорее всего, именно на ЛЮБОВЬ, которая, как сказано в Библии, «никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится». III. Заключение
1. Любовь – это сильно чувство, способное заставить нас переступить через многое: через волю, принципы и авторитет, через себя.
2. По мнению Б. Шергина, любовь является одним из самых важных подарков судьбы.
3. Реминисценции из драмы А.Н. Островского «Гроза» приводят с мысли о том, что за любовь следует бороться и идти по этому сложному пути до конца.
4. Сопоставление рассказа с народными сказками позволяют сделать вывод о необходимости нравственной чистоты, соблюдения законов чести в любви.
Композиционно повесть делится на две неравные по объёму части. Первая и меньшая из них заканчивается отъездом Мити из Москвы в деревню. Мите более не суждено увидеть Катю, но всё, что происходит во второй части, неразрывно связано с ней.
«О трагедии любви, постигающей человека из-за несоответствия взлелеянного им идеала его реальному воплощению, написаны сотни книг. Но талант преодолевает опасность повторения и, обратившись к старой теме, раскрывает её свежо, по-новому» [4, с. 285].
В первой части повести в нескольких строках И.Бунин определяет её тему, не смущаясь тем, что её «обыгрывали многие: «январь, февраль закружили Митину любовь в вихре непрерывного счастья… Но уже и тогда что-то стало (и всё чаще и чаще) смущать, отравлять это счастье. Уже и тогда нередко казалось, что как будто есть две Кати: одна та, которая с первой минуты своего знакомства с ней стал настойчиво желать, требовать Митя, а другая – подлинная, обыкновенная, мучительно не совпадавшая с первой» [3, с.103].
Эта «другая» Катя и приводит к гибели героя. Уже в первой части повести имеется ряд намёков на то, что должно произойти. Митя ревнует любимую девушку, и его ревность имеет под собой серьёзные основания. Она рассказывает о своих успехах в театральной школе, о внимании, которое ей, талантливой ученице, уделяет директор этого заведения, а Митя понимает, что дело совсем в другом, что пожилой повеса собирается её соблазнить, как не раз уже соблазнял других учениц. Но этот мир духовно близок Кате, её неудержимо тянет к поверхностной, лёгкой жизни. Она, собственно, частичка этого мира и без рассуждений готова ринуться в его объятья.
«Что до Митиной любви, то она теперь почти всецело выражалась только в ревности. И ревность эта была непростая, а какая-то, как ему казалось, особенная. Все чувства, из которых состояла его ревность, были ужасны, но среди них было одно, которое было ужаснее всех и которое Митя никак не умел, не мог определить и даже понять. Оно заключалось в том, что те проявления страсти, то самое, что было так блаженно и сладостно, выше и прекраснее всего в мире в применении к ним, Мите и Кате, становилось несказанно мерзко и даже казалось чем-то противоестественным, когда Митя думал о Кате и о другом мужчине. Тогда Катя возбуждала в нём острую ненависть» [3, с.105].
Для героини встреча с Митей – эпизод в её жизни, не более того. Митина любовь ненадолго подхватывает её, так восприимчивую к тому, чтобы её считали лучше и прекраснее всех, столь эгоистичную, что ей льстит любое внимание. Она порождение среды, где всё насквозь фальшиво, безжизненно, некрепко уложено в готовые понятия.
В первой части «Митиной любви», тесно переплетаясь, развиваются две повествовательные линии. Одна из них – это изображение дальнейшего омещанивания Кати, её превращения из «барышни» в молодую светскую даму, озабоченную новыми нарядами, визитами, знакомствами с корифеями «изысканного» искусства.
И.Бунин не называет имён, не даёт точного «адреса», но по ряду намёков можно с уверенностью сказать, что речь идёт о деятелях «новейшего» декадентского искусства. Тут и некий скульптор, который предлагает лепить Катю «в виде… умирающей морской волны», тут и выступление Кати на экзамене в театральной школе, очень выразительно описанное автором: «Читала она с той пошлой певучестью, фальшью и глупостью в каждом звуке, которые считались высшим искусством чтения в той ненавистной для Мити среде, в которой уже всеми помыслами своими жила Катя: она не говорила, а всё время восклицала с какой-то назойливой тайной страстностью, с неумеренной, ничем не обоснованной в своей настойчивости мольбой…» [3, с. 106].
В начале повести Митя, пылко любя, жадно стремясь к обладанию любимой, непрестанно ревнуя её, всё же реально оценивает её отрицательные качества и скудость интеллекта: «Его любовь омрачена, и капли яда в неё влиты пошлостью, ложью и уродством жизни» [4, с. 287]. Но во второй части начинается некое смещение в сторону идеализации любимой, в которой, как начинает казаться Мите, воплощено всё хорошее, без которой и жить-то немыслимо. Катя теперь выступает в его воображении как бы очищенной от скверны засосавшей её среды.
Разочарование в любви во всей романтической литературе приводит к смерти героя, без любви он не может жить. С Митей происходит то же самое, он максималист. Смириться с Катей истинной, настоящей он не может. Сила инстинкта захлёстывает Митю, когда открывается возможность реальной близости с женщиной, образ Кати в этот момент куда-то отодвигается и остаётся лишь одно неукротимое желание.
В сущности, Митя с первых же строк повести является жертвой подсознательного. Будь то в Москве, в отношениях с Катей, будь то в деревне, когда староста предлагает ему привлекательную Алёнку, невестку лесника, Митя и не пытается противостоять инстинкту, разобраться в своих чувствах, отбросить наваждение.
К усилению безысходного настроения барчука приводят его встречи в шалаше с Алёнкой.
«Алёнка, жена ушедшего на шахты крестьянина, столь же прелестна, сколь и неосознанно цинична. В ней олицетворены простота любовных нравов деревни, низведённая до формулы: продажа – купля» [4, с. 291].
Так, ставя Алёнку на место Кати, писатель сталкивает своего героя с двумя формами вырождения интимных чувств. Катя – это, в сущности, кукла. Алёнка – «примитивное животное».
Ничего другого автор не предлагает своему герою, тем самым лишая его возможности выйти из тупика, в котором он оказался.
С появлением образа Алёнки возникает в повести тема «любви – сделки». «Поэтический трагизм любви», как определяет своё состояние сам Митя, то и дело оборачивается грубой, чисто физиологической стороной. Митя с отвращением ощущает унизительность приторгованной любви, но сила чувственного влечения беспощадна, и он идёт на поводу у неё.
Алёнка, которая становится первой познанной им женщиной, сразу же вызывает в его памяти образ Кати. В облике деревенской девушки и рафинированной москвички ему чудится нечто общее, хотя одна из них щеголяет в нарядах от дорогих портных, а другая – в ситцевых кофте и юбке. Это общее – маленький рост, подвижность, сияние тёмных глаз. В действительности же возникает более значительное сопоставление. В сущности, за прелестной внешностью обеих молодых женщин скрывается душевная пустота. В конечном счёте Митя-то и гибнет из-за того, что силой своего чувства любви к Кате возвысился над этим низким уровнем, увидал, как пошлость в её скрытых и открытых проявлениях разъела человеческую душу, лишила человека высоких и чистых устремлений.
Мы убеждаемся в том, что дело не в ревности и не только в том, что «среда» отнимала у Мити Катю. Дело в самой Кате. Находим соответствующие строки в тексте. «Потом все шло как будто по-прежнему… Но Мите упорно казалось, что внезапно началось что-то страшное, что что-то изменилось, стало меняться в Кате»[5, с.119]. Митя вспоминает начало их любви, когда он столь неожиданно оказался в том сказочном мире любви, о котором он мечтал с детства, с отрочества. Но уже тогда что-то стало «отравлять это счастье», как будто было две Кати.
Вчитываемся в строки повести: «внутренняя невнимательность Кати к нему все росла», Митина любовь «почти всецело выражалась только в ревности», самое прекрасное стало казаться мерзким, на экзамене Катя имела успех и поразила Митю смесью «ангельской чистоты и порочности». Митя не знает, за что он любит, чего он хочет, что это значит – любить. Что он испытывал к Кате – любовь или страсть? «Она все больше менялась», стала похожа на молоденькую светскую даму, вечно спешила. Потом Катя «опять стала нежной и страстной уже без всякого притворства…». Сам Митя был похож на человека, который «болен какой-то тяжелой болезнью», он был «болезненно пьяно несчастен и вместе с тем болезненно счастлив», растроган заботливостью Кати. Ему все напоминало «первое время их любви». Состояние Мити, как в зеркале, отражается в восприятии им города, погоды, запахов: «И так же воспринимал он и все окружающее – дома, улицы, идущих и едущих по ним, погоду, все время по-весеннему хмурившуюся, запах пыли и дождя, церковный запах тополей, распустившихся за заборами в переулках: все говорило о горечи разлуки и сладости надежды на лето, на встречу в Крыму, где уж ничего не будет мешать и все осуществится (хотя он и не знал, что именно все)» [5, с.131]. Именно в этом незнании, в болезненном сочетании счастья и несчастья чувствуется нарастание тревоги автора за Митину судьбу, за судьбу его любви. Митя решает уехать домой, в деревню; после трогательного прощания он в дороге продолжает раздумья: «В новом свете, опять в новом стояла перед ним и Катя… Да, да кто она, что она такое? А любовь, страсть, душа, тело? Это что такое?» [5, с.126].
Дома в деревне Митя приходил в себя, успокаивался и забывал ту, обыкновенную Катю, которая в Москве так часто и мучительно не сливалась с Катей, созданной его желанием. К тому же Катя властно напоминала о себе в изгибе руки деревенской девки, в воспоминании о запахе ее лайковой перчатки. Главное – он «жил с первой настоящей любовью в душе» [5, с.123].
Даже в еще голом прозрачном весеннем саду, в пустом поле, в фиолетовых высохших полевых дорогах – «все это была нагота молодости, поры ожидания – все это была Катя» [5, с.124]. Бунину удалось передать сочетание жизни и любви, словно двух стихий, к которым трагически присоединяется третья. Не случайно в одном из писем Бунин писал, что по-французски он назвал «Митину любовь», как ему казалось, «гораздо лучше» – «Таинство любви».
В деревне он получил от Кати прекрасное письмо – и все вокруг него засияло. Он осторожно «носил» в себе «чашу любви», «счастливо ожидая нового письма», но его не было. Митя мучился: «Катя стала уже истинным наваждением… все в мире стало казаться ненужным, мучительным и тем более ненужным и мучительным, чем более оно было прекрасно» [5, с.127].
И наконец, письмо пришло – Катя назвала себя гадкой и испорченной, но безумно любящей искусство, для нее «жребий брошен» («я уезжаю – вы знаете, с кем…»). А для Мити: «Все кончено и кончено навеки». Митя понял, что «он погиб, что в мире так чудовищно безнадежно и мрачно, как не может быть и в преисподней, за могилой» [5, с.136]. Все окружающее, в том числе голоса и смех из залы «были ужасны и противоестественны своей отчужденностью от него, грубостью жизни, ее равнодушием, беспощадностью к нему…» [5, с.136]. Он обращается мысленно к Кате, понимая, что возврата и спасения нет, и чувствует нестерпимую боль в груди, желает хоть на минуту избавиться от этой боли: «раскрыл рот и с силой, с наслаждением выстрелил» [7, с.156]. Кажется, трудно даже представить себе более трагичный исход любовных мучений Мити.
«Бунин-мыслитель склонен объяснить, поэтический трагизм любви» непознаваемым, тёмной властью полового влечения, нередко заводящего человека в тупик» [4, с. 293]. По мысли исследователя А. Волкова, И.Бунин-художник оказывается намного сильнее Бунина-мыслителя и раскрывает «трагедию любви» как конфликт между человеком и обществом. В этой борьбе, которую, сам того не ведая, Бунин-художник ведёт с Буниным-мыслителем, в конечном счёте, побеждает художник. Побеждает в первую очередь потому, что его художественные обобщения создают картины правдивые и впечатляющее, а идейная позиция приводит к многократно использованным схемам или к случаям, из ряда вон выходящим, объясняющим болезни духа, искажающие человеческую психику» [4, с.293].
Повесть «Митина любовь» – одно из бунинских произведений, где происходит борьба между художником и мыслителем, и вместе тем именно здесь особенно убедительна победа Бунина-художника.
Томление Мити, его мысли о самоубийстве всякий раз, когда не приходят долгожданные письма от Кати, – всё это находится в сфере подсознательного, ибо сознанием Митя понимает, что Катя поверхностна, легкомысленна, не способна искренне ответить на его чувства. Роман героя с Алёнкой довершает крушение его надежд на счастье. То, что в поведении Кати было окутано высокопарными фразами о призвании, искусстве, предстаёт в своём первозданном виде в Алёнке.
«Катя отличается от Алёнки лишь тем, что соприкоснулась с новыми веяниями в культуре и возомнила себя жрицей искусства» [4, с. 293].
В отношениях Мити с Алёнкой происходит окончательное крушение идеала, сбрасываются духовные и нравственные одежды, обнажается несостоятельность чувств, покоящихся лишь на зове пола.
«Тема купли – продажи в отношениях Мити и Алёнки наносит жестокий удар по моральным устоям старой деревни. На сей раз Бунин воссоздаёт не тупую жестокость деревенского существования, как в «Ночном разговоре», а его духовную нищету, цинизм и простоту нравов, власть чистогана» [4, с. 294].
Обыденное и пошлое сводничество обретает под пером большого художника глубокое социальное значение. А в Алёнке, едва вступившей в жизнь молодой женщине, грубо и начисто умерщвлена поэзия любви.
Вернёмся к главному герою. Как только Митя убедился, что молчание Кати не случайно, «он перестал следить за всеми теми переменами, что совершало вокруг него наступающее лето» [5, с. 145].
Перестал замечать и близких, реагировать на окружающее, что уже было как пресечение жизни, шаг к смерти. Автор детально прослеживает такое состояние героя. Между тем точка ещё не поставлена.
Уже после первой, пока импульсивной мысли Мити: «Застрелюсь!», он вдруг чувствует Катю в ряду своей семьи. «Катя! всё то весёлое, игривое, что было в трезвоне колоколов, тоже играло красотой, изяществом её образа, дедовские обои требовали, чтобы она разделила с Митей всю эту родную деревенскую старину, ту жизнь, в которой жили и умирали здесь, в этой усадьбе, в этом доме, его отцы и деды» [3, с. 135]. Круг бытия замкнулся: от первой детской мечты, через слияние со всем миром, к продолжению его жизни – такова поступь любви.
Мотив чувственной силы любви громко звучит в повести. «Не раз внимание Мити останавливается и на чужих деревенских женщинах. «Митя подумал о девках. о молодых бабах, спящих в этих избах, обо всём этом женском, к чему он приблизился за зиму с Катей, и всё слилось в одно – Катя, девки, ночь, весна, запах дождя…»[5, с.143]. Но «женское» в сознании героя сопряжено с любимой. И Алёнка ему понравилась отдалённым сходством с Катей. Чувственное влечение к Кате, единственной, было неотделимо от всех других переживаний, которые все вместе доводили Митю до «какого-то предсмертного блаженства». А когда он прикоснулся к Алёнке, «блаженства, восторга, истомы всего существа» не было и в помине» [15, с. 135].
И это страшное, обнажено-чувственное сопряжение Алёнки с Катей и случилось в предсмертном «самом ужасном и отвратном из всех земных снов» Мити, после которого он и сунул дуло револьвера в раскрытый рот.
Тема любви и смерти в повести переплетены. Само перенапряжение любовного чувства как бы обессиливает человека и подводит его к роковой черте.
Исследователь Ф.Степун в своих литературных заметках пишет следующее: «В «Митиной любви» космически-природная сущность человека впервые превратилась под пером Бунина в трагедию человеческого духа, и в этом превращении и заключается то совсем новое, что дал нам Бунин» [19, с. 118].
Повесть «Митина любовь» о вечном, она о борьбе человека с самим собою за себя самого. По утверждению Ф.Степуна «Бунин прорвался в «Митиной любви» к глубокому метафизическому ощущению трагической природы человека» [19, с. 120].
Интересную мысль мы находим у О.Сливицкой о том, что проблема жизни и смерти имеет глубинную органическую связь с проблемой эроса и смерти. Эрос – это наивысшее проявление жизни. Любовь сопряжена со смертью. «У Бунина ситуация выступает в обнажённом виде, потому что в его мире любовь существует только как эрос (как напряжённое сексуальное чувство) и не переходит в фазу каритас (когда сексуальная напряжённость уступает место спокойной душевной привязанности). Эротическая любовь влечётся к смерти, в ней чувство жизни достигает своей высшей точки – того, что на Востоке именуют Великим пределом» [16, с.75]. Великий предел – это точка, после которой маятник может начать лишь обратное движение. Неизбежен переход в инобытие. Следующий шаг – только в смерть. Смерть, когда она сопряжена с эросом, – это не отрицание жизни, а бытие, перешедшее через точку Великого предела.
Таким образом, тема любви и смерти приобретает в повести И.Бунина философский характер. Образы героев помогают в раскрытии этих тем.
Катя — возлюбленная Мити («милое, хорошенькое личико, небольшая фигурка, свежесть, молодость, где женственность еще мешалась с детскостью»). Обычный для Бунина женский образ: с детской доверчивостью соседствуют признаки какой-то тайной порочной опытности (ср. Олю Мещерскую из рассказа «Легкое дыхание»). К. учится в частной театральной школе, ходит в студию Художественного театра, живет с мамой, «всегда курящей, всегда нарумяненной дамой с малиновыми волосами», давно уже оставившей мужа.
В отличие от Мити, К. не поглощена любовью всецело, не случайно Рильке заметил, что с такой К. Митя все равно жить не смог бы — она слишком погружена в театральную (читай, фальшивую) среду. Ее увлечению потакает директор школы, «самодовольный актер с бесстрастными и печальными глазами», каждое лето отправлявшийся на отдых с очередной совращенной им ученицей. «Постом с К. начал заниматься директор», — указывает Бунин. Как и в рассказах «Чистый понедельник», «Пароход «Саратов», важнейшие события в жизни героев соотносятся со временем Великого Поста. Именно в шестую неделю Великого Поста, последнюю перед Страстной, К. сдает экзамен директору. На экзамене она облачена во все белое, словно невеста, что подчеркивает двусмысленность ситуации.
Весной же с К. происходят важные изменения — она превращается в «молоденькую светскую даму, все куда-то спешащую». Свидания с Митей все сокращаются, и последний всплеск чувств К. совпадает с его отъездом в деревню. Вопреки уговору, К. пишет Мите всего два письма, причем во втором признается, что изменила ему с директором: «Я дурная, я гадкая, испорченная но я безумно люблю искусство! я уезжаю — вы знаете, с кем…» Это письмо и становится последней каплей — Митя решается на самоубийство. Связь с Аленкой лишь усиливает его отчаяние (3. Гиппиус считала, что этого эпизода на самом деле «не могло быть»).
Митя (Митрий Палыч) — студент, главный герой повести. Находится в переходном возрасте, когда мужское начало переплетается с еще не полностью отслоившимся детским. М. «худой, нескладный» (девки в деревне/прозвали его «борзым»), делающий все с мальчишеской Неловкостью. У него большой рот, черные жесткие волосы, —/«он был из той породы людей с черными, как бы постоянно расширенными глазами, у которых почти не растут даже в зрелые годы ни усы, ни борода…» (возлюбленная М., Катя, называет его глаза «византийскими»).
Повествование о жизни и смерти М. охватывает период чуть более полугода: начиная с декабря, когда он познакомился с Катей, и до середины лета (конца июня — начала июля), когда он кончает с собой. О прошлом М. мы узнаем из его собственных отрывочных воспоминаний, так или иначе связанных с главными темами повести — темой всеохватывающей любви и темой смерти.
Любовь захватила М. «еще в младенчестве» как нечто «невыразимое на человеческом языке», когда однажды в саду, рядом с молодой женщиной (вероятно, нянькой) «что-то горячей волной взыграло в нем», и затем в различных обличьях: соседка-гимназистка, «острые радости и горести внезапной влюбленности на гимназических балах».
дости и горести внезапной влюбленности на гимназических балах». Год назад, когда М. заболел в деревне, — весна стала «его первой настоящей любовью». Погруженность в мартовскую природу «насыщенного влагой жнивья и черной пашни» и подобные проявления «беспредметной, бесплотной любови» сопровождали М. до декабря первой студенческой зимы, когда он встретился с Катей и почти сразу же влюбился в нее.
Пора безумного захватывающего счастья длится до девятого марта («последнего счастливого дня»), когда Катя заговаривает о «цене» ее ответной любви: «Я все равно даже ради тебя не откажусь от искусства», т. е. от театральной карьеры, которая должна начаться после окончания ею этой весной частной театральной школы. Вообще изображение театра в повести сопровождается интонацией декадентской фальши — Бунин резко подчеркивает свое неприятие модернистского искусства, отчасти в соответствии с воззрениями Л. Н. Толстого. На выпускном экзамене Катя читает стихотворение Блока «Девушка пела в церковном хоре» — возможно, с точки зрения Бунина, манифест декадентского искусства. М. воспринимает ее чтение как «пошлую певучесть… и глупость в каждом звуке», а тему стихотворения определяет весьма жестко: «о какой-то будто бы ангельски невинной девушке».
Январь и февраль — пора непрерывного счастья, но на фоне начинающегося раздвоения в прежде цельном чувстве у «уже тогда нередко казалось, что как будто есть две Кати: одна та, которой настойчиво желал, требовал Митя, а другая — подлинная, обыкновенная, мучительно не совпадавшая с первой».
М. живет в студенческих номерах на Молчановке, Катя с матерью — на Кисловке. Они видятся друг у друга, их встречи протекают «в тяжком дурмане поцелуев», становятся все более и более пылкими. М. все более ревнует Катю: «проявления страсти, то самое, что было так блаженно и сладостно в применении к ним, Мите и Кате, становилось несказанно мерзко и даже противоестественно, когда Митя думал о Кате и о другом мужчине».
Зима сменяется весной, ревность все более подменяет любовь, но одновременно (и в этом иррациональность чувства по Бунину) страсть М. возрастает вместе с ревностью. «Ты любишь только мое тело, а не душу», — говорит ему Катя. Совершенно измученный двойственностью и неопределенной чувственностью их отношений, М. в конце апреля уезжает в деревенскую усадьбу — отдохнуть и разобраться в себе. Перед отъездом Катя «опять стала нежна и страстна», даже впервые заплакала, — и М. вновь почувствовал, как она близка ему. Они договариваются о том, что летом М. приедет в Крым, где Катя будет отдыхать вместе с матерью. В сцене сборов накануне отъезда вновь звучит мотив смерти — вторая тема повести. Единственный друг М., некто Протасов, утешая М., цитирует Козьму Пруткова:
«Юнкер Шмидт! честное слово. Лето возвратится», но читатель помнит, что в стихотворении присутствует также мотив самоубийства: «Юнкер Шмит из пистолета хочет застрелиться!» Этот мотив возвращается еще раз, когда в окне напротив Митиного номера некий студент поет романс А.
романс А. Рубинштейна на стихи Г. Гейне: «Полюбив, мы умираем». В поезде все вновь говорит о любви (запах Катиной перчатки, к которой М. припал в последнюю секунду расставания, мужики и рабочие в вагоне), а позже, уже по пути в деревню, М. вновь полон чистой привязанности, думает «обо всем том женском, к чему он приблизился за зиму с Катей». В сцене прощанья М. с Катей исключительно важна неприметная деталь — вспоминаемый несколько раз аромат Катиной перчатки. По законам мелодической композиции здесь переплетены противостоящие друг другу лейтмотивы: запах любви (кроме перчатки — Катина лента для волос) и — запах смерти (девять лет назад, когда умер отец, Митя «вдруг почувствовал: в мире смерть!», а в доме еще долго стоял «или мнился» «страшный, мерзкий, сладковатый запах»). В деревне М. вначале как будто бы освобождается от мучающих его подозрений, но почти сразу же в ткань повествования вплетается третья тема — любви, лишенной душевной составляющей. По мере угасания надежды на совместное будущее с Катей М. все более охватывает чистая чувственность: вожделение при виде моющей окна «поденщицы с деревни», в разговоре с горничной Парашей, в саду, где деревенские девки Сонька и Глаша заигрывают с барчуком. Вообще тема деревнипочвы-земли-естественности («спасительное лоно матери-природы», по Г. Адамовичу) связана у Бунина с чувственностью и томлением, потому все деревенские герои повести так или иначе участвуют в совращении М.
Единственной зацепкой в борьбе с плотскими искушениями становится чувство к Кате. Мать М., Ольга Петровна, занята хозяйством, сестренка Аня и брат Костя еще не приехали — М. живет памятью о любви, пишет Кате пылкие письма, рассматривает ее фотографию: ему отвечает прямой, открытый взгляд любимой. Ответные письма Кати редки и немногословны. Наступает лето, но Катя по-прежнему не пишет. Мучения М. усиливаются: чем более прекрасен мир, тем он кажется М. более ненужным, бессмысленным. Он вспоминает зиму, концерт, шелковую Катину ленту, которую взял с собой в деревню — теперь даже о ней он думает с содроганием. Чтобы ускорить получение весточки, М. ездит за письмами сам, но все на- прасно. Однажды М. решает: «если через неделю письма не будет, — застрелюсь!»
Именно в этот момент духовного упадка деревенский староста за небольшое вознаграждение предлагает М. поразвлечься. Поначалу у М. хватает силы отказаться: он повсюду видит Катю — в окружающей природе, снах, мечтаниях, — ее нет лишь в реальности. Когда староста вновь намекает на «удовольствие», М. неожиданно для себя самого соглашается. Староста предлагает М. Аленку — «бабенку ядовитую, молоденькую, муж на шахтах всего второй год замужем». Еще до рокового свидания М. находит в ней что-то общее с Катей: Аленка не велика, подвижна — «женское, смешанное с чем-то детским». В воскресенье М. идет к обедне в церковь и встречает Аленку по пути в храм: она, «виляя задом», проходит, не обратив на него внимания. М. чувствует, «что видеть ее в церкви нельзя», чувство греха еще способно его удержать.
его удержать.
Следующим вечером староста везет М. к леснику, свекру Аленки, у которого она живет. Пока староста и лесник пьянствуют, М. случайно сталкивается с Аленкой в лесу и, уже не владея собой, уславливается о завтрашнем свидании в шалаше. Ночью М. «увидал себя висящим над огромной, слабо освещенной пропастью». И в течение всего следующего дня все более отчетливо звучит мотив смерти (в ожидании свидания М. кажется, что в доме «страшно пусто»; в вечереющем небе светит Антарес, звезда из созвездия Скорпиона и т. д.). М. направляется к шалашу, вскоре появляется Аленка. М. отдает ей смятую пяти- рублевку, его охватывает «страшная сила телесного желания, не переходящая в… душевное». Когда происходит наконец то, чего он так хотел, М. «поднялся совершенно пораженный разочарованием» — чуда не произошло.
В субботу той же недели весь день идет дождь. М. в слезах бродит по саду, перечитывает вчерашнее письмо от Кати: «забудьте, забудьте все, что было!.. я уезжаю — вы знаете, с кем…» К вечеру гром гонит М. в дом. Он влезает к себе через окно, запирается изнутри и в полубессознательном состоянии видит в коридоре «молоденькую няньку», несущую «ребенка с большим белым лицом» — так возвращаются воспоминания раннего детства. Нянька оказывается Катей, в комнате она прячет ребенка в ящик комода. Входит господин в смокинге, — это директор, с которым Катя уехала в Крым («я безумно люблю искусство!» из вчерашнего письма)». М. наблюдает, как Катя отдается ему и в конце концов приходит в себя с ощущением пронзительной, невыносимой боли. Возврата к тому, что было «подобно раю», нет и быть не может. М. достает из ящика ночного столика револьвер и «радостно вздохнув с наслаждением» стреляет в себя. Р. М. Рильке проницательно указывает на основную причину трагедии: «молодой человек теряет способность ожидать течения событий и выхода из невыносимого положения и перестает верить в то, что за этими страданиями должно последовать что-то иное, которое в силу своей инакости должно было бы представляться более выносимым и переносимым».
«Митина любовь» вызвала множество противоречивых оценок. Так, 3. Гиппиус поставила повесть в один ряд с гётевскими «Страданиями молодого Вертера», однако видит в чувствах героя лишь «гримасничающее Вожделение с белыми глазами». В то же время поэтесса М. В. Карамзина определила таинство любви» в повести Бунина как «чудо благодатное». Р. М. Бицил-ли в статье «Заметки о Толстом. Бунин и Толстой» находит в «Митиной любви» толстовское влияние, а именно — перекличку с незаконченной повестью Л. Толстого «Дьявол».
Сам Бунин указывал, что воспользовался историей «падения» своего племянника. В. Н. Муромцева-Бунина называет фамилию прототипа: «… тронут юный роман Николая Алексеевича (Пушешникова, племянника Бунина. — Ред.), но внешность взята с брата, Пети». В. С. Яновский в мемуарах «Поля Елисейские» подтверждает реальность прототипа: «В «Митиной любви» герой кончает довольно банально самоубийством, тогда как на самом деле молодойчеловек из его повести постригся в монахи и вскоре стал выдающимся иереем».
человек из его повести постригся в монахи и вскоре стал выдающимся иереем». В. В. Набоков в письме к 3. Шаховской писал: «Бунин мне говорил, что, приступая к «Митиной любви», он видел перед собой образ Мити Шаховского», т. е. брата 3. Шаховской Дмитрия Алексеевича, поэта, в двадцатые годы постригшегося в монахи под именем отца Иоанна
Тема: – Митина любовь
Катя — возлюбленная Мити («милое, хорошенькое личико, небольшая фигурка, свежесть, молодость, где женственность еще мешалась с детскостью»). Обычный для Бунина женский образ: с детской доверчивостью соседствуют признаки какой-то тайной порочной опытности (ср. Олю Мещерскую из рассказа «Легкое дыхание»). К. учится в частной театральной школе, ходит в студию Художественного театра, живет с мамой, «всегда курящей, всегда нарумяненной дамой с малиновыми волосами», давно уже оставившей мужа.
В отличие от Мити, К. не поглощена любовью всецело, не случайно Рильке заметил, что с такой К. Митя все равно жить не смог бы — она слишком погружена в театральную (читай, фальшивую) среду. Ее увлечению потакает директор школы, «самодовольный актер с бесстрастными и печальными глазами», каждое лето отправлявшийся на отдых с очередной совращенной им ученицей. «Постом с К. начал заниматься директор», — указывает Бунин. Как и в рассказах «Чистый понедельник», «Пароход «Саратов», важнейшие события в жизни героев соотносятся со временем Великого Поста. Именно в шестую неделю Великого Поста, последнюю перед Страстной, К. сдает экзамен директору. На экзамене она облачена во все белое, словно невеста, что подчеркивает двусмысленность ситуации.
Весной же с К. происходят важные изменения — она превращается в «молоденькую светскую даму, все куда-то спешащую». Свидания с Митей все сокращаются, и последний всплеск чувств К. совпадает с его отъездом в деревню. Вопреки уговору, К. пишет Мите всего два письма, причем во втором признается, что изменила ему с директором: «Я дурная, я гадкая, испорченная но я безумно люблю искусство! я уезжаю — вы знаете, с кем…» Это письмо и становится последней каплей — Митя решается на самоубийство. Связь с Аленкой лишь усиливает его отчаяние (3. Гиппиус считала, что этого эпизода на самом деле «не могло быть»).
Митя (Митрий Палыч) — студент, главный герой повести. Находится в переходном возрасте, когда мужское начало переплетается с еще не полностью отслоившимся детским. М. «худой, нескладный» (девки в деревне/прозвали его «борзым»), делающий все с мальчишеской Неловкостью. У него большой рот, черные жесткие волосы, —/«он был из той породы людей с черными, как бы постоянно расширенными глазами, у которых почти не растут даже в зрелые годы ни усы, ни борода…» (возлюбленная М., Катя, называет его глаза «византийскими»).
Повествование о жизни и смерти М. охватывает период чуть более полугода: начиная с декабря, когда он познакомился с Катей, и до середины лета (конца июня — начала июля), когда он кончает с собой. О прошлом М. мы узнаем из его собственных отрывочных воспоминаний, так или иначе связанных с главными темами повести — темой всеохватывающей любви и темой смерти.
Любовь захватила М. «еще в младенчестве» как нечто «невыразимое на человеческом языке», когда однажды в саду, рядом с молодой женщиной (вероятно, нянькой) «что-то горячей волной взыграло в нем», и затем в различных обличьях: соседка-гимназистка, «острые радости и горести внезапной влюбленности на гимназических балах». Год назад, когда М. заболел в деревне, — весна стала «его первой настоящей любовью». Погруженность в мартовскую природу «насыщенного влагой жнивья и черной пашни» и подобные проявления «беспредметной, бесплотной любови» сопровождали М. до декабря первой студенческой зимы, когда он встретился с Катей и почти сразу же влюбился в нее.
Пора безумного захватывающего счастья длится до девятого марта («последнего счастливого дня»), когда Катя заговаривает о «цене» ее ответной любви: «Я все равно даже ради тебя не откажусь от искусства», т. е. от театральной карьеры, которая должна начаться после окончания ею этой весной частной театральной школы. Вообще изображение театра в повести сопровождается интонацией декадентской фальши — Бунин резко подчеркивает свое неприятие модернистского искусства, отчасти в соответствии с воззрениями Л. Н. Толстого. На выпускном экзамене Катя читает стихотворение Блока «Девушка пела в церковном хоре» — возможно, с точки зрения Бунина, манифест декадентского искусства. М. воспринимает ее чтение как «пошлую певучесть… и глупость в каждом звуке», а тему стихотворения определяет весьма жестко: «о какой-то будто бы ангельски невинной девушке».
Январь и февраль — пора непрерывного счастья, но на фоне начинающегося раздвоения в прежде цельном чувстве у «уже тогда нередко казалось, что как будто есть две Кати: одна та, которой настойчиво желал, требовал Митя, а другая — подлинная, обыкновенная, мучительно не совпадавшая с первой».
М. живет в студенческих номерах на Молчановке, Катя с матерью — на Кисловке. Они видятся друг у друга, их встречи протекают «в тяжком дурмане поцелуев», становятся все более и более пылкими. М. все более ревнует Катю: «проявления страсти, то самое, что было так блаженно и сладостно в применении к ним, Мите и Кате, становилось несказанно мерзко и даже противоестественно, когда Митя думал о Кате и о другом мужчине».
Зима сменяется весной, ревность все более подменяет любовь, но одновременно (и в этом иррациональность чувства по Бунину) страсть М. возрастает вместе с ревностью. «Ты любишь только мое тело, а не душу», — говорит ему Катя. Совершенно измученный двойственностью и неопределенной чувственностью их отношений, М. в конце апреля уезжает в деревенскую усадьбу — отдохнуть и разобраться в себе. Перед отъездом Катя «опять стала нежна и страстна», даже впервые заплакала, — и М. вновь почувствовал, как она близка ему. Они договариваются о том, что летом М. приедет в Крым, где Катя будет отдыхать вместе с матерью. В сцене сборов накануне отъезда вновь звучит мотив смерти — вторая тема повести. Единственный друг М., некто Протасов, утешая М., цитирует Козьму Пруткова:
«Юнкер Шмидт! честное слово. Лето возвратится», но читатель помнит, что в стихотворении присутствует также мотив самоубийства: «Юнкер Шмит из пистолета хочет застрелиться!» Этот мотив возвращается еще раз, когда в окне напротив Митиного номера некий студент поет романс А. Рубинштейна на стихи Г. Гейне: «Полюбив, мы умираем». В поезде все вновь говорит о любви (запах Катиной перчатки, к которой М. припал в последнюю секунду расставания, мужики и рабочие в вагоне), а позже, уже по пути в деревню, М. вновь полон чистой привязанности, думает «обо всем том женском, к чему он приблизился за зиму с Катей». В сцене прощанья М. с Катей исключительно важна неприметная деталь — вспоминаемый несколько раз аромат Катиной перчатки. По законам мелодической композиции здесь переплетены противостоящие друг другу лейтмотивы: запах любви (кроме перчатки — Катина лента для волос) и — запах смерти (девять лет назад, когда умер отец, Митя «вдруг почувствовал: в мире смерть!», а в доме еще долго стоял «или мнился» «страшный, мерзкий, сладковатый запах»). В деревне М. вначале как будто бы освобождается от мучающих его подозрений, но почти сразу же в ткань повествования вплетается третья тема — любви, лишенной душевной составляющей. По мере угасания надежды на совместное будущее с Катей М. все более охватывает чистая чувственность: вожделение при виде моющей окна «поденщицы с деревни», в разговоре с горничной Парашей, в саду, где деревенские девки Сонька и Глаша заигрывают с барчуком. Вообще тема деревнипочвы-земли-естественности («спасительное лоно матери-природы», по Г. Адамовичу) связана у Бунина с чувственностью и томлением, потому все деревенские герои повести так или иначе участвуют в совращении М.
Единственной зацепкой в борьбе с плотскими искушениями становится чувство к Кате. Мать М., Ольга Петровна, занята хозяйством, сестренка Аня и брат Костя еще не приехали — М. живет памятью о любви, пишет Кате пылкие письма, рассматривает ее фотографию: ему отвечает прямой, открытый взгляд любимой. Ответные письма Кати редки и немногословны. Наступает лето, но Катя по-прежнему не пишет. Мучения М. усиливаются: чем более прекрасен мир, тем он кажется М. более ненужным, бессмысленным. Он вспоминает зиму, концерт, шелковую Катину ленту, которую взял с собой в деревню — теперь даже о ней он думает с содроганием. Чтобы ускорить получение весточки, М. ездит за письмами сам, но все на- прасно. Однажды М. решает: «если через неделю письма не будет, — застрелюсь!»
Именно в этот момент духовного упадка деревенский староста за небольшое вознаграждение предлагает М. поразвлечься. Поначалу у М. хватает силы отказаться: он повсюду видит Катю — в окружающей природе, снах, мечтаниях, — ее нет лишь в реальности. Когда староста вновь намекает на «удовольствие», М. неожиданно для себя самого соглашается. Староста предлагает М. Аленку — «бабенку ядовитую, молоденькую, муж на шахтах всего второй год замужем». Еще до рокового свидания М. находит в ней что-то общее с Катей: Аленка не велика, подвижна — «женское, смешанное с чем-то детским». В воскресенье М. идет к обедне в церковь и встречает Аленку по пути в храм: она, «виляя задом», проходит, не обратив на него внимания. М. чувствует, «что видеть ее в церкви нельзя», чувство греха еще способно его удержать.
Следующим вечером староста везет М. к леснику, свекру Аленки, у которого она живет. Пока староста и лесник пьянствуют, М. случайно сталкивается с Аленкой в лесу и, уже не владея собой, уславливается о завтрашнем свидании в шалаше. Ночью М. «увидал себя висящим над огромной, слабо освещенной пропастью». И в течение всего следующего дня все более отчетливо звучит мотив смерти (в ожидании свидания М. кажется, что в доме «страшно пусто»; в вечереющем небе светит Антарес, звезда из созвездия Скорпиона и т. д.). М. направляется к шалашу, вскоре появляется Аленка. М. отдает ей смятую пяти- рублевку, его охватывает «страшная сила телесного желания, не переходящая в… душевное». Когда происходит наконец то, чего он так хотел, М. «поднялся совершенно пораженный разочарованием» — чуда не произошло.
В субботу той же недели весь день идет дождь. М. в слезах бродит по саду, перечитывает вчерашнее письмо от Кати: «забудьте, забудьте все, что было!.. я уезжаю — вы знаете, с кем…» К вечеру гром гонит М. в дом. Он влезает к себе через окно, запирается изнутри и в полубессознательном состоянии видит в коридоре «молоденькую няньку», несущую «ребенка с большим белым лицом» — так возвращаются воспоминания раннего детства. Нянька оказывается Катей, в комнате она прячет ребенка в ящик комода. Входит господин в смокинге, — это директор, с которым Катя уехала в Крым («я безумно люблю искусство!» из вчерашнего письма)». М. наблюдает, как Катя отдается ему и в конце концов приходит в себя с ощущением пронзительной, невыносимой боли. Возврата к тому, что было «подобно раю», нет и быть не может. М. достает из ящика ночного столика револьвер и «радостно вздохнув с наслаждением» стреляет в себя. Р. М. Рильке проницательно указывает на основную причину трагедии: «молодой человек теряет способность ожидать течения событий и выхода из невыносимого положения и перестает верить в то, что за этими страданиями должно последовать что-то иное, которое в силу своей инакости должно было бы представляться более выносимым и переносимым».
«Митина любовь» вызвала множество противоречивых оценок. Так, 3. Гиппиус поставила повесть в один ряд с гётевскими «Страданиями молодого Вертера», однако видит в чувствах героя лишь «гримасничающее Вожделение с белыми глазами». В то же время поэтесса М. В. Карамзина определила таинство любви» в повести Бунина как «чудо благодатное». Р. М. Бицил-ли в статье «Заметки о Толстом. Бунин и Толстой» находит в «Митиной любви» толстовское влияние, а именно — перекличку с незаконченной повестью Л. Толстого «Дьявол».
Сам Бунин указывал, что воспользовался историей «падения» своего племянника. В. Н. Муромцева-Бунина называет фамилию прототипа: «…тронут юный роман Николая Алексеевича (Пушешникова, племянника Бунина. — Ред.), но внешность взята с брата, Пети». В. С. Яновский в мемуарах «Поля Елисейские» подтверждает реальность прототипа: «В «Митиной любви» герой кончает довольно банально самоубийством, тогда как на самом деле молодой человек из его повести постригся в монахи и вскоре стал выдающимся иереем». В. В. Набоков в письме к 3. Шаховской писал: «Бунин мне говорил, что, приступая к «Митиной любви», он видел перед собой образ Мити Шаховского», т. е. брата 3. Шаховской Дмитрия Алексеевича, поэта, в двадцатые годы постригшегося в монахи под именем отца Иоанна.
Катя — возлюбленная Мити («милое, хорошенькое личико, небольшая фигурка, свежесть, молодость, где женственность еще мешалась с детскостью»). Обычный для Бунина женский образ: с детской доверчивостью соседствуют признаки какой-то тайной порочной опытности (ср. Олю Мещерскую из рассказа «Легкое дыхание»). К. учится в частной театральной школе, ходит в студию Художественного театра, живет с мамой, «всегда курящей, всегда нарумяненной дамой с малиновыми волосами», давно уже оставившей мужа.
В отличие от Мити, К. не поглощена любовью всецело, не случайно Рильке заметил, что с такой К. Митя все равно жить не смог бы — она слишком погружена в театральную (читай, фальшивую) среду. Ее увлечению потакает директор школы, «самодовольный актер с бесстрастными и печальными глазами», каждое лето отправлявшийся на отдых с очередной совращенной им ученицей. «Постом с К. начал заниматься директор», — указывает Бунин. Как и в рассказах «Чистый понедельник», «Пароход «Саратов», важнейшие события в жизни героев соотносятся со временем Великого Поста. Именно в шестую неделю Великого Поста, последнюю перед Страстной, К. сдает экзамен директору. На экзамене она облачена во все белое, словно невеста, что подчеркивает двусмысленность ситуации.
Весной же с К. происходят важные изменения — она превращается в «молоденькую светскую даму, все куда-то спешащую». Свидания с Митей все сокращаются, и последний всплеск чувств К. совпадает с его отъездом в деревню. Вопреки уговору, К. пишет Мите всего два письма, причем во втором признается, что изменила ему с директором: «Я дурная, я гадкая, испорченная но я безумно люблю искусство! я уезжаю — вы знаете, с кем…» Это письмо и становится последней каплей — Митя решается на самоубийство. Связь с Аленкой лишь усиливает его отчаяние (3. Гиппиус считала, что этого эпизода на самом деле «не могло быть»).
Катя — возлюбленная Мити («милое, хорошенькое личико, небольшая фигурка, свежесть, молодость, где женственность еще мешалась с детскостью»). Обычный для Бунина женский образ: с детской доверчивостью соседствуют признаки какой-то тайной порочной опытности (ср. Олю Мещерскую из рассказа «Легкое дыхание»). К. учится в частной театральной школе, ходит в студию Художественного театра, живет с мамой, «всегда курящей, всегда нарумяненной дамой с малиновыми волосами», давно уже оставившей мужа. В отличие от Мити, К. не поглощена любовью всецело, не случайно Рильке заметил, что с такой К. Митя все равно жить не смог бы — она слишком погружена в театральную (читай, фальшивую) среду. Ее увлечению потакает директор школы, «самодовольный актер с бесстрастными и печальными глазами», каждое лето отправлявшийся на отдых с очередной совращенной им ученицей. «Постом с К. начал заниматься директор», — указывает Бунин.
Как и в рассказах «Чистый понедельник», «Пароход «Саратов», важнейшие события в жизни героев соотносятся со временем Великого Поста. Именно в шестую неделю Великого Поста, последнюю перед Страстной, К. сдает экзамен директору. На экзамене она облачена во все белое, словно невеста, что подчеркивает двусмысленность ситуации. Весной же с К. происходят важные изменения — она превращается в «молоденькую светскую даму, все куда-то спешащую». Свидания с Митей все сокращаются, и последний всплеск чувств К. совпадает с его отъездом в деревню.
Вопреки уговору, К. пишет Мите всего два письма, причем во втором признается, что изменила ему с директором: «Я дурная, я гадкая, испорченная но я безумно люблю искусство! я уезжаю — вы знаете, с кем…» Это письмо и становится последней каплей — Митя решается на самоубийство. Связь с Аленкой лишь усиливает его отчаяние (3. Гиппиус считала, что этого эпизода на самом деле «не могло быть»). Митя (Митрий Палыч) — студент, главный герой повести. Находится в переходном возрасте, когда мужское начало переплетается с еще не полностью отслоившимся детским.
М. «худой, нескладный» (девки в деревне/прозвали его «борзым»), делающий все с мальчишеской Неловкостью. У него большой рот, черные жесткие волосы, —/«он был из той породы людей с черными, как бы постоянно расширенными глазами, у которых почти не растут даже в зрелые годы ни усы, ни борода…» (возлюбленная М., Катя, называет его глаза «византийскими»).
Повествование о жизни и смерти М. охватывает период чуть более полугода: начиная с декабря, когда он познакомился с Катей, и до середины лета (конца июня — начала июля), когда он кончает с собой. О прошлом М. мы узнаем из его собственных отрывочных воспоминаний, так или иначе связанных с главными темами повести — темой всеохватывающей любви и темой смерти. Любовь захватила М. «еще в младенчестве» как нечто «невыразимое на человеческом языке», когда однажды в саду, рядом с молодой женщиной (вероятно, нянькой) «что-то горячей волной взыграло в нем», и затем в различных обличьях: соседка-гимназистка, «острые радости и горести внезапной влюбленности на гимназических балах». Год назад, когда М. заболел в деревне, — весна стала «его первой настоящей любовью». Погруженность в мартовскую природу «насыщенного влагой жнивья и черной пашни» и подобные проявления «беспредметной, бесплотной любови» сопровождали М. до декабря первой студенческой зимы, когда он встретился с Катей и почти сразу же влюбился в нее. Пора безумного захватывающего счастья длится до девятого марта («последнего счастливого дня»), когда Катя заговаривает о «цене» ее ответной любви: «Я все равно даже ради тебя не откажусь от искусства», т. е. от театральной карьеры, которая должна начаться после окончания ею этой весной частной театральной школы.
Вообще изображение театра в повести сопровождается интонацией декадентской фальши — Бунин резко подчеркивает свое неприятие модернистского искусства, отчасти в соответствии с воззрениями Л. Н. Толстого. На выпускном экзамене Катя читает стихотворение Блока «Девушка пела в церковном хоре» — возможно, с точки зрения Бунина, манифест декадентского искусства. М. воспринимает ее чтение как «пошлую певучесть… и глупость в каждом звуке», а тему стихотворения определяет весьма жестко: «о какой-то будто бы ангельски невинной девушке». Январь и февраль — пора непрерывного счастья, но на фоне начинающегося раздвоения в прежде цельном чувстве у «уже тогда нередко казалось, что как будто есть две Кати: одна та, которой настойчиво желал, требовал Митя, а другая — подлинная, обыкновенная, мучительно не совпадавшая с первой».
М. живет в студенческих номерах на Молчановке, Катя с матерью — на Кисловке. Они видятся друг у друга, их встречи протекают «в тяжком дурмане поцелуев», становятся все более и более пылкими. М. все более ревнует Катю: «проявления страсти, то самое, что было так блаженно и сладостно в применении к ним, Мите и Кате, становилось несказанно мерзко и даже противоестественно, когда Митя думал о Кате и о другом мужчине».
Зима сменяется весной, ревность все более подменяет любовь, но одновременно (и в этом иррациональность чувства по Бунину) страсть М. возрастает вместе с ревностью. «Ты любишь только мое тело, а не душу», — говорит ему Катя. Совершенно измученный двойственностью и неопределенной чувственностью их отношений, М. в конце апреля уезжает в деревенскую усадьбу — отдохнуть и разобраться в себе. Перед отъездом Катя «опять стала нежна и страстна», даже впервые заплакала, — и М. вновь почувствовал, как она близка ему. Они договариваются о том, что летом М. приедет в Крым, где Катя будет отдыхать вместе с матерью.
В сцене сборов накануне отъезда вновь звучит мотив смерти — вторая тема повести. Единственный друг М., некто Протасов, утешая М., цитирует Козьму Пруткова: «Юнкер Шмидт! честное слово.
Лето возвратится», но читатель помнит, что в стихотворении присутствует также мотив самоубийства: «Юнкер Шмит из пистолета хочет застрелиться!» Этот мотив возвращается еще раз, когда в окне напротив Митиного номера некий студент поет романс А. Рубинштейна на стихи Г. Гейне: «Полюбив, мы умираем». В поезде все вновь говорит о любви (запах Катиной перчатки, к которой М. припал в последнюю секунду расставания, мужики и рабочие в вагоне), а позже, уже по пути в деревню, М. вновь полон чистой привязанности, думает «обо всем том женском, к чему он приблизился за зиму с Катей».
В сцене прощанья М. с Катей исключительно важна неприметная деталь — вспоминаемый несколько раз аромат Катиной перчатки. По законам мелодической композиции здесь переплетены противостоящие друг другу лейтмотивы: запах любви (кроме перчатки — Катина лента для волос) и — запах смерти (девять лет назад, когда умер отец, Митя «вдруг почувствовал: в мире смерть!», а в доме еще долго стоял «или мнился» «страшный, мерзкий, сладковатый запах»). В деревне М. вначале как будто бы освобождается от мучающих его подозрений, но почти сразу же в ткань повествования вплетается третья тема — любви, лишенной душевной составляющей.
По мере угасания надежды на совместное будущее с Катей М. все более охватывает чистая чувственность: вожделение при виде моющей окна «поденщицы с деревни», в разговоре с горничной Парашей, в саду, где деревенские девки Сонька и Глаша заигрывают с барчуком. Вообще тема деревнипочвы-земли-естественности («спасительное лоно матери-природы», по Г. Адамовичу) связана у Бунина с чувственностью и томлением, потому все деревенские герои повести так или иначе участвуют в совращении М. Единственной зацепкой в борьбе с плотскими искушениями становится чувство к Кате. Мать М., Ольга Петровна, занята хозяйством, сестренка Аня и брат Костя еще не приехали — М. живет памятью о любви, пишет Кате пылкие письма, рассматривает ее фотографию: ему отвечает прямой, открытый взгляд любимой. Ответные письма Кати редки и немногословны.
Наступает лето, но Катя по-прежнему не пишет. Мучения М. усиливаются: чем более прекрасен мир, тем он кажется М. более ненужным, бессмысленным. Он вспоминает зиму, концерт, шелковую Катину ленту, которую взял с собой в деревню — теперь даже о ней он думает с содроганием.
Чтобы ускорить получение весточки, М. ездит за письмами сам, но все на — прасно. Однажды М. решает: «если через неделю письма не будет, — застрелюсь!» Именно в этот момент духовного упадка деревенский староста за небольшое вознаграждение предлагает М. поразвлечься. Поначалу у М. хватает силы отказаться: он повсюду видит Катю — в окружающей природе, снах, мечтаниях, — ее нет лишь в реальности.
Когда староста вновь намекает на «удовольствие», М. неожиданно для себя самого соглашается. Староста предлагает М. Аленку — «бабенку ядовитую, молоденькую, муж на шахтах всего второй год замужем». Еще до рокового свидания М. находит в ней что-то общее с Катей: Аленка не велика, подвижна — «женское, смешанное с чем-то детским».
В воскресенье М. идет к обедне в церковь и встречает Аленку по пути в храм: она, «виляя задом», проходит, не обратив на него внимания. М. чувствует, «что видеть ее в церкви нельзя», чувство греха еще способно его удержать. Следующим вечером староста везет М. к леснику, свекру Аленки, у которого она живет.
Пока староста и лесник пьянствуют, М. случайно сталкивается с Аленкой в лесу и, уже не владея собой, уславливается о завтрашнем свидании в шалаше. Ночью М. «увидал себя висящим над огромной, слабо освещенной пропастью». И в течение всего следующего дня все более отчетливо звучит мотив смерти (в ожидании свидания М. кажется, что в доме «страшно пусто»; в вечереющем небе светит Антарес, звезда из созвездия Скорпиона и т. д.). М. направляется к шалашу, вскоре появляется Аленка. М. отдает ей смятую пяти — рублевку, его охватывает «страшная сила телесного желания, не переходящая в… душевное». Когда происходит наконец то, чего он так хотел, М. «поднялся совершенно пораженный разочарованием» — чуда не произошло.
В субботу той же недели весь день идет дождь. М. в слезах бродит по саду, перечитывает вчерашнее письмо от Кати: «забудьте, забудьте все, что было!.. я уезжаю — вы знаете, с кем…» К вечеру гром гонит М. в дом. Он влезает к себе через окно, запирается изнутри и в полубессознательном состоянии видит в коридоре «молоденькую няньку», несущую «ребенка с большим белым лицом» — так возвращаются воспоминания раннего детства. Нянька оказывается Катей, в комнате она прячет ребенка в ящик комода.
Входит господин в смокинге, — это директор, с которым Катя уехала в Крым («я безумно люблю искусство!» из вчерашнего письма)». М. наблюдает, как Катя отдается ему и в конце концов приходит в себя с ощущением пронзительной, невыносимой боли. Возврата к тому, что было «подобно раю», нет и быть не может.
М. достает из ящика ночного столика револьвер и «радостно вздохнув с наслаждением» стреляет в себя. Р. М. Рильке проницательно указывает на основную причину трагедии: «молодой человек теряет способность ожидать течения событий и выхода из невыносимого положения и перестает верить в то, что за этими страданиями должно последовать что-то иное, которое в силу своей инакости должно было бы представляться более выносимым и переносимым». «Митина любовь» вызвала множество противоречивых оценок. Так, 3. Гиппиус поставила повесть в один ряд с гётевскими «Страданиями молодого Вертера», однако видит в чувствах героя лишь «гримасничающее Вожделение с белыми глазами».
В то же время поэтесса М. В. Карамзина определила таинство любви» в повести Бунина как «чудо благодатное». Р. М. Бицил-ли в статье «Заметки о Толстом. Бунин и Толстой» находит в «Митиной любви» толстовское влияние, а именно — перекличку с незаконченной повестью Л. Толстого «Дьявол». Сам Бунин указывал, что воспользовался историей «падения» своего племянника.
В. Н. Муромцева-Бунина называет фамилию прототипа: «…тронут юный роман Николая Алексеевича (Пушешникова, племянника Бунина. — Ред.), но внешность взята с брата, Пети».
В. С. Яновский в мемуарах «Поля Елисейские» подтверждает реальность прототипа: «В «Митиной любви» герой кончает довольно банально самоубийством, тогда как на самом деле молодой человек из его повести постригся в монахи и вскоре стал выдающимся иереем». В. В. Набоков в письме к 3. Шаховской писал: «Бунин мне говорил, что, приступая к «Митиной любви», он видел перед собой образ Мити Шаховского», т. е. брата 3. Шаховской Дмитрия Алексеевича, поэта, в двадцатые годы постригшегося в монахи под именем отца Иоанна
Тема любви занимает едва ли не главное место в творчестве Бунина. Эта тема позволяет писателю соотнести то, что происходит в душе у человека, с явлениями внешней жизни, с требованиями общества, которое основывается на отношениях купли-продажи и в котором порой царят дикие и темные инстинкты. Бунин одним из первых в русской литературе заговорил не только о духовной, но и о телесной стороне любви, с необычайным тактом касаясь самых интимных, сокровенных сторон человеческих отношений. Бунин первым осмелился сказать о том, что не обязательно телесная страсть следует за душевным порывом, что в жизни бывает и наоборот (как это случилось с героями рассказа “Солнечный удар”). И какие бы сюжетные ходы ни выбирал писатель, любовь в его произведениях всегда великая радость и великое разочарование, глубокая и неразрешимая тайна, она — и весна, и осень в жизни человека.
В разные годы Бунин говорил о любви с разной степенью откровенности. В его ранней прозе герои молоды, открыты и естественны. В таких рассказах, как “В августе”, “Осенью”, “Заря всю ночь”, все на редкость просто, кратко и значительно. Чувства, которые испытывают герои, двойственны, расцвечены полутонами. И хотя Бунин рассказывает о людях, чуждых нам по облику, быту, отношениям, мы сразу узнаем и по-новому понимаем собственные предощущения счастья, ожидания глубоких душевных поворотов. Сближение бунинских героев редко достигает гармонии, чаще оно исчезает, едва возникнув. Но жажда любви пылает в их душах. Печальное прощание с любимой завершается мечтами (“В августе “): “Сквозь слезы я смотрел вдаль, и где-то мне грезились южные знойные города, синий степной вечер и образ какой-то женщины, который слился с девушкой, которую я любил…”. Свидание запоминается, потому что свидетельствует о прикосновении к подлинному чувству: “Была ли она лучше других, которых я любил, я не знаю, но в эту ночь она была несравненной” (“Осенью”). А в рассказе “Заря всю ночь” говорится о предчувствии любви, о нежности, которую юная девушка готова излить на своего будущего избранника. При этом юности свойственно не только увлекаться, но и быстро разочаровываться. Бунин показывает нам этот мучительный для многих разрыв между мечтами и действительностью. После ночи в саду, полной соловьиного свиста и весеннего трепета, юная Тата вдруг сквозь сон слышит, как ее жених стреляет галок, и понимает, что она вовсе не любит этого грубого и обыденно-приземленного человека.
И тем не менее в большинстве ранних рассказов Бунина стремление к красоте и чистоте остается главным, подлинным движением души героев. В 20-е годы, уже в эмиграции, Бунин пишет о любви, словно оглядываясь в прошлое, всматриваясь в ушедшую Россию и тех людей, которых уже нет. Именно так воспринимается нами повесть “Митина любовь” (1924). Здесь Бунин последовательно показывает, как происходит духовное становление героя, ведет его от любви к краху. В повести жизнь и любовь тесно переплетаются. Любовь Мити к Кате, его надежды, ревность, смутные предчувствия словно бы подернуты особой печалью. Катя, мечтающая об артистической карьере, закружилась в фальшивой жизни столицы и изменила Мите. Его муки, от которых не смогла спасти связь с другой женщиной — красивой, но приземленной Аленкой, привели Митю к самоубийству. Митина незащищенность, открытость, неготовность к столкновению с грубой реальностью, неумение страдать заставляют нас острее почувствовать неотвратимость и недопустимость случившегося.
В ряде бунинских рассказов о любви описывается любовный треугольник: муж — жена — возлюбленный (“Ида”, “Кавказ”, “Прекраснейшая солнца”). В этих рассказах царит атмосфера незыблемости установленного порядка. Брак оказывается непреодолимой преградой к достижению счастья. И часто то, что дается одному, беспощадно отнимается у другого. В рассказе “Кавказ” женщина уезжает с возлюбленным, точно зная, что с момента отправления поезда для ее мужа начинаются часы отчаяния, что он не выдержит и бросится за ней следом. Он действительно ищет ее, а не найдя, догадывается об измене и стреляется. Уже здесь появляется мотив любви как “солнечного удара”, ставший особой, звенящей нотой цикла “Темные аллеи”.
С прозой 20–30-х годов рассказы цикла “Темные аллеи” сближает мотив воспоминаний о молодости и родине. Все или почти все рассказы ведутся в прошедшем времени. Автор словно стремится проникнуть в глубины подсознания героев. В большинстве рассказов автор описывает телесные наслаждения, прекрасные и поэтичные, рожденные подлинной страстью. Даже если первый чувственный порыв кажется легкомысленным, как в рассказе “Солнечный удар”, то все равно он ведет к нежности и самозабвению, а затем — к настоящей любви. Именно так происходит с героями рассказов “Темные аллеи”, “Поздний час”, “Руся”, “Таня”, “Визитные карточки”, “В одной знакомой улице”. Писатель пишет об одиноких людях и обычных жизнях. Именно поэтому прошлое, осененное юными, сильными чувствами, рисуется поистине звездным часом, сливается со звуками, запахами, красками природы. Словно сама природа ведет к душевно-телесному сближению любящих друг друга людей. И сама природа ведет их к неизбежному расставанию, а иногда — к смерти.
Мастерство описания бытовых деталей, а также чувственного описания любви присуще всем рассказам цикла, но написанный в 1944 году рассказ “Чистый понедельник” предстает не просто повестью о великой тайне любви и загадочной женской душе, а некой криптограммой. Слишком многое в психологической линии рассказа и в его пейзажных и бытовых деталях кажется зашифрованным откровением. Точность и обилие деталей — не просто приметы времени, не просто ностальгия по навсегда потерянной Москве, а противопоставление Востока и Запада в душе и облике героини, уходящей от любви и жизни в монастырь.
Бунинские герои жадно ловят мгновения счастья, горюют, если оно проходит мимо, сокрушаются, если обрывается нить, связующая их с любимым человеком. Но при этом они никогда не способны сразиться с судьбой за счастье, выиграть обыкновенный житейский бой. Все истории — рассказы о бегстве из жизни, хоть на краткий миг, хоть на один вечер. Герои Бунина бывают эгоистичны и неосознанно циничны, но все равно теряют самое дорогое — своих возлюбленных. И им остается только вспоминать о жизни, от которой пришлось отказаться. Поэтому любовная тема у Бунина всегда пронизана горечью утраты, расставания, смерти. Все истории о любви заканчиваются трагически, даже если герои остаются в живых. Ведь они при этом теряют лучшую, ценную часть души, теряют смысл существования и оказываются в одиночестве.
Исследователь Ф. А. Степун в своих литературных заметках пишет следующее:
«В «Митиной любви» космически-природная сущность человека впервые превратилась под пером Бунина в трагедию человеческого духа, и в этом превращении и заключается то совсем новое, что дал нам Бунин»
[18; 118].
Повесть «Митина любовь» о вечном, она о борьбе человека с самим собою за себя самого.
По утверждению Ф. А. Степуна «Бунин прорвался в «Митиной любви» к глубокому метафизическому ощущению трагической природы человека» [18; 120].
Интересную мысль мы находим у исследователя О. В. Сливицкой о том, что проблема жизни и смерти имеет глубинную органическую связь с проблемой эроса и смерти. Эрос – это наивысшее проявление жизни. Любовь сопряжена со смертью. «У Бунина ситуация выступает в обнажённом виде, потому что в его мире любовь существует только как эрос (как напряжённое сексуальное чувство) и не переходит в фазу каритас (когда сексуальная напряжённость уступает место спокойной душевной привязанности). Эротическая любовь влечётся к смерти, в ней чувство жизни достигает своей высшей точки – того, что на Востоке именуют Великим пределом» [14; 75]. Великий предел – это точка, после которой маятник может начать лишь обратное движение. Неизбежен переход в инобытие. Следующий шаг – только в смерть. Смерть, когда она сопряжена с эросом, – это не отрицание жизни, а бытие, перешедшее через точку Великого предела.
Таким образом, тема любви и смерти приобретает в повести И. А. Бунина философский характер. Образы героев помогают в раскрытии этих тем.
Исследователь Богданова О.Ю. отмечает, что в повести Бунин раскрыл развивающийся процесс духовного бытия героя. «В ней история любви во всей ее достоверности. Митя уже давно шел к этой большой, трудной, изнуряющей любви. Она была в мечтах, переполняла все его тело страстным ожиданием. Она была его жизнью и шаг за шагом вела его к смерти.
Наслаждение разрывом и жизнью потрясает и усугубляется тем, что трагедия юноши происходит в чудесные весенние дни, когда вокруг все цветет, благоухает, все полно жизни и «слышится сладострастное жужжание несметных пчел».
«Мастер точного пластического рисунка, художник, необычайно зоркий к деталям окружающей героя обстановки, Бунин в этом произведении, когда это диктуется характером переживаний Мити, его настроением, как бы сознательно отводит на второй план реальную действительность, которая предстает перед читателем в очертаниях неуловимых и беглых. Такова вся окружающая Митю обстановка в родном доме, куда он приехал на каникулы из Москвы. Но зато как ощутимо и отчетливо зримо, со множеством четких, как бы выделенных крупным планом деталей предстает перед читателем в предпоследней главе повести возникшая в смятенном сознании Мити картина падения Кати. Не случайно, что именно вслед за этим, в последней главе повести, юноша выстрелом из револьвера обрывает свою жизнь»[6,с.240].
В. А. Афанасьев переключает внимание на бунинскую поэтику и через нее показывает суть трагедии. Митя настолько сосредоточен на своей любви и боли, что все остальное теряет для него смысл. Далее исследователь подчеркивает, что именно в любви раскрывается незаурядность бунинских героев.
Глава 2
2.1 Пейзаж как часть лирического повествования в повести
Человек всегда окрашивает природу собственными эмоциями, каждый писатель делает это по-своему. Уникален художественный опыт Бунина в решении проблемы: что есть мы, люди, в нашем восприятии природы, что есть мы – как часть природы.
Значительное место в повести И.А.Бунина «Митина любовь» занимает описание природы, автор придает большое значение пейзажу. Субъект описаний постоянно соотносит физическое состояние природы и собственное эмоциональное состояние.
Пейзаж в литературе (трактует Литературный Энциклопедический словарь [12;272]) является одним из содержательных и композиционных компонентов художественного произведения, это описание природы, шире – любого незамкнутого пространства внешнего мира. «Эстетическое отношение к природе – довольно позднее завоевание человечества: в фольклоре пейзаж антропоморфичен, в древнем эпосе мифологичен, т.е. в обеих картинах мира он самостоятельной ценности не несет. Пейзажа в современном понимании как объективно-реального изображения природы до 18 века в литературе не было. Открытие пейзажа связано с осознанием нового положения человека во Вселенной как включенного в нее [12;272].
Функции пейзажа многообразны – от резкого субъективированного (в романтизме) до описательного и символического, причем последнюю функцию пейзаж может выполнять не только в символистской, но и в реалистической поэтике. Во всех эстетических системах распространен принцип психологического параллелизма, основанный на контрастном сопоставлении или уподоблении внутреннего состояния человека жизни природы. В русской прозе 19-20 вв. признанные мастера пейзажа – И.С.Тургенев, А.П.Чехов, и, конечно же, И.А.Бунин» [12, с.272].
Причем у Бунина границы между человеческим и природным миром настолько размываются, что здесь уже не человеческий мир уподобляется природному и раскрывается через него, а, наоборот, за точку отсчета берется природное бытие как наиболее близкое, понятное и обжитое и уясняется через сравнение с опытом человеческого существования.
Известный философ русского зарубежья Ф.А.Степун посвятил творчеству Бунина статью «По поводу «Митиной любви», где дал обобщенную характеристику повести писателя, сравнивая ее с произведениями классиков и современников. Степун точно подмечает, что отношение, в которое Бунин «ставит природу и человека», не похоже на привычное в русской литературе, когда «природа аккомпанирует человеческим переживаниям» – «у Бунина не природа живет в человеке, а человек в природе» [28;7].
Анализируя повесть «Митина любовь», критик очень точно определяет суть трагедии героя: «Бунин вскрывает трагедию всякой человеческой любви, проистекающую из космического положения человека, как существа, поставленного между двумя мирами» [28;8].
В повести И. А. Бунина «Митина любовь» сильно лирическое начало. Произведение посвящено самому памятному чувству – первой любви, которая захватывает человека целиком и, кажется, кроме этого на свете ничего нет. И. А. Бунин с мастерством рисует все перипетии любви, сопровождающие её страстную чувственность, безумную ревность, счастье и трагедию. Как это всегда бывает в произведениях художника, полноправным героем является природа, неотъемлемая от развития чувства главного героя. Сила, напряжённость Митиной любви предопределяют и трагическую развязку. Здесь дело не только в Кате, в её противоречивости и неверности. Ощущение того, что судьба Мити изначально предопределена, по мере развития событий усиливается, подводя к неминуемости трагического финала: «Однажды, поздно вечером Митя вышел на заднее крыльцо. И вдруг где-то вдали что-то дико, дьявольски гукнуло и закатилось лаем, визгом» [3; 118].
Митю пугает и тёмная аллея и голос сыча, ему страшно. Образ тёмной аллеи, со всех сторон сторожащей главного героя, сравним и с любовью. Это странное и страшное чувство вовлекает Митю, он сам отдаётся ему. Ночью ему слышится голос дьявола. Дьявольское начало присутствует и в его любви к Кате, это чувство приведёт его к гибели.
Митя со страхом и трепетом прислушивается к ночным голосам: «Митя весь дрожа, впился в темноту и глазами и слухом. Но дьявол сорвался, захлебнулся и, прорезав тёмный сад предсмертно истошным воплем, точно сквозь землю провалился» [3; 119].
Сила и свежесть первой юношеской любви, её трагический исход при столкновении с изменой и окружающей пошлостью с большой выразительностью переданы в повести. Замечательно аккомпанируют изображению любовных мучений Мити картины природы, мастерски нарисованные И. А. Буниным. Картины природы, варьируясь на протяжении произведения, перекликаются с душевными переживаниями Мити. Весенними сумерками присланный за Митей на станцию работник везёт его в имение матери. Долго собиравшийся дождь, наконец, окропил и освежил землю. О самом дожде сказано немного: «И пошёл тёплый, сладостный, душистый дождь», но для Мити «всё слилось в одно – Катя, девки, ночь, весна, запах дождя, запах распаханной, готовой к оплодотворению земли, запах лошадиного пота и воспоминание о запахе лайковой перчатки» [3; 114].
В имении Митя с нетерпением ждёт вестей от Кати, и получению первого обрадовавшего и окрылившего его письма предшествует новое упоминание о дожде: «Раз ночью был обломный дождь, а потом горячее солнце как-то сразу вошло в силу, весна потеряла свою кротость и бледность, и всё вокруг на глазах стало меняться не по дням, а по часам» [3; 121].
Следующее упоминание о дожде предшествует свиданию и сближению Мити с Алёнкой, когда отсутствие новых писем от Кати уже начинает его тревожить, но ещё не мешает воспринимать красоту окружающей природы. «Ночью лил дождь, мокро шумело по крыше, сад то и дело бледно, но широко, сказочно озарялся. К утру, однако, погода опять разгулялась, опять всё стало просто и благополучно, и Митю разбудил весёлый, солнечный трезвон колоколов» [3; 142].
Наконец, последнее изображение дождя связано с получением второго, последнего письма от Кати и завершающим повесть самоубийством Мити: «На этой же неделе, в субботу, дождь, начавшийся ещё в среду, ливший с утра и до вечера, лил как из ведра.
Он то и дело припускал в этот день особенно бурно и мрачно. И весь день Митя без устали ходил по саду и весь день так страшно плакал, что порой даже сам дивился силе и обилию своих слёз» [3; 153].
Уже эта глава полна безысходного трагизма, не оставляющего никаких надежд на счастливое завершение Митиной любви, хотя о получении рокового письма мы узнаём лишь на следующей странице.
Дождь в этой главе не пассивный фон, оттеняющий переживания Мити, но грозная активная сила, подчиняющая себе действие юноши, вторгающаяся в его сознание.
«Перед вечером дождь, обрушившийся на сад с удесятерённой силой и с неожиданными ударами грома, погнал его, наконец, в дом» [3; 154] – пишет И. А. Бунин, подчёркивая и чудовищную силу разбушевавшейся стихии, и безвольную покорность перед её лицом обезумевшего от горя Мити.
Характерно – и это нельзя не воспринимать как поразительную по своей психологической тонкости и глубине художественную находку И. А. Бунина, что и раздвоение сознания главного героя, возникновение перед ним фантасмагорической картины падения Кати вызвано воздействием бушующего за окнами дождя с его «двойным, разным» шумом.
«И стало быстро темнеть. Дождь шумел повсюду – и по крыше, и вокруг дома, и в саду. Шум его был двойной, разный, – в саду один, возле дома, под непрерывное журчание и плеск желобов, ливших воду в лужи, – другой» [3; 154].
Нагнетанием двойственности автор и ведёт повествование к трагическому концу. В предсмертную ночь Мити ощущение двойного шума дождя переходит в ощущение и иного дома, иного мира притаившейся беды; в двойном зрении двоятся Алёнка с Катей. Проснувшись, он как бы бежал от другого, страшного мира, но доносившиеся из залы голоса и смех также «были ужасны и противоестественны своей отчуждённостью от него, грубостью жизни, её равнодушием, беспощадностью к нему…» [3; 156].
С поразительным искусством И. А. Бунин воссоздаёт эту двойную затравленность Мити: во сне и в яви. И в состоянии подступающей необходимости бегства из обоих страшных, сомкнувшихся вокруг него противоестественных миров возникает лихорадочная иллюзия доподлинного прощания с Катей: «Катя, что же это такое! – сказал он вслух, совершенно уверенный, что она слышит его, что она здесь, что она молчит, не отзывается только потому, что сама раздавлена… Но прошептав: «Ах, всё равно, Катя, – он тотчас же понял, что нет, не всё равно, что спасение, возврата к тому дивному видению уже нет… [3; 156].
И в последних строках повести, в нестерпимой боли, нашаривая в ночном столике «тяжёлый ком револьвера». Митя, желая лишь одного: хоть на миг освобождения от обоих миров – сна и яви, от ужасного двойного мира.
Спастись уже нечем было, оба мира страшили, и в чаянии избавления от подступившего ужаса Митя, «глубоко и радостно вздохнув, раскрыл рот и с силой, с наслаждением выстрелил» [3; 156].
Утратив дивное видение прекраснейшего весеннего мира, Митя с радостью, с наслаждением унёс свою поруганную любовь в небытие.
«В качестве своеобразного лейтмотива проходит сквозь всю повесть изображение соловьиного пения. Необходимый атрибут бесчисленных произведений о любви, давно уже ставший пошлым штампом под пером безликих эпигонов, «певец любви» – соловей получает в повести И. А. Бунина новое, подлинно поэтическое значение» [1; 40].
Происходит это и потому, что соловей для писателя не отвлечённое, аллегорическое понятие, а существо, живущее в полном единении с природой, и потому также, что соловьиное пение, о котором не раз упоминается в повести, – важный эстетический компонент её, помогающий лучше постигнуть и обстановку, окружающую Митю, и его душевное состояние.
«Он поднял глаза: над садом торжественно и радостно сияло небо, вокруг сиял сад своей снежной белизной, соловей, уже чуя предвечерний холодок, чётко и сильно, со всей сладостью соловьиного самозабвения, щёлкал в свежей зелени дальних кустов» [3; 122], – так передаёт И. А. Бунин впечатления Мити от окружающей природы после получения им первого Катиного письма.
Изображению природы в данной повести И. А. Бунин отводит одно из значительных мест, органичная слитность образов природы с главной темой произведения очевидно.
Писатель уделяет много внимания пейзажу. И всякий раз природа призвана контрастировать с душевным состоянием человека, всё сильнее попадающему под чары любви.
То прекрасное, что Митя хотел видеть в Кате, долго ещё продолжает ассоциироваться с красками весенней природы. И эти ассоциации возникают от любовного толчка извне. Вот Митя получает от неё письмо. Оно начинается словами: «Мой любимый, мой единственный!» Ещё в Москве он точно знал, что это не так, что её увлечение проходит, что он далеко не единственный в её мыслях и желаниях. Но в деревне всё это позабыто. И восторг от полученного письма, которое вопреки всему воспринимается как правда, дополняется чистым видением природы, песней соловья.
«Митя не спит ночами, терзаясь неразделённой любовью, переходит от надежды к отчаянию, снова надеется, хотя ему, как он понимает, нечего уже ждать от Кати. «Прекрасная природа говорит ему: радуйся, живи, посмотри, как хорошо вокруг тебя. И он на мгновение поддаётся её очарованию, а затем ещё мучительнее становятся чувства, терзающие его» [4; 291].
В «Митиной любви» чистая красота природы не вызывает светлых надежд на счастье. Она лишь манит, вдохновляет на очень короткое время, чтобы вскоре на её светлом фоне ещё мрачнее вырисовывался трагизм жизни, где нет места любви. В повести этот художественный приём повторяется многократно.
Вот один такой пример: «Колокола играли и звали, гумно впереди жарко блестело, дятел, приостанавливаясь, приподнимая хохолок, быстро бежал вверх по корявому стволу липы в её светло-зеленую вершину, солнечную вершину, бархатные чёрно-красные шмели заботливо зарывались по всему саду… … вдруг явилась уверенность, что бог милостив, что, может быть, можно прожить на свете и без Кати» [3; 142].
Что-то от языческого поклонения есть в этом воспевании прекрасного пейзажа, дарованного человеку.
И за этой картиной прекрасной природы следует любовная сделка, которая особенно кажется противоестественной, когда вокруг всё так прекрасно.
Таким образом, природа в повести несёт особую смысловую нагрузку.
Интересен взгляд Ф. А. Степуна на образ природы в данной повести. Исследователь считает, что природа у И. А. Бунина является главным и наиболее активным действующим лицом.
«С первых же строк, описывающих Митин приезд в деревню, И. А. Бунин отчётливо ставит все свои описания природы под знак космического эроса-пола» [16; 8].
Пол не только странен и зловещ, он может быть сладостным, прекрасным. «Он не только зловещий ночной хохот и вопль сыча-дьявола, он и «цветущий сад», и томное цоканье соловьёв вдали и вблизи, и немолчное, сладострастно-дремотное жужжание несметных пчёл, и медвяный, тёплый воздух, и простое ощущение земли под стопой, и гулкое «ку-ку, ку-ку», как будто бы «разверзающее лоно всего весеннего мира» [16; 8].
Митя первый из бунинских героев, который для автора гораздо больше, чем модель, объект изображения. За двумя внешними планами повести – природно-бытовым и индивидуально-психологическим – существует ещё и третий – метафизический. Несчастья Митиной любви совсем не только его, Митино, несчастье, но гораздо больше: трагедия всякой человеческой любви. Нам близко высказывание Ф. А. Степуна, в котором он говорит, что «главное в «Митиной любви» не изображение того, что бывает, но художественно, до конца, слитое с этим изображением исследование трагической несбыточности во всех бываниях нашей любви, её подлинного бытия» [16; 7].
Митина любовь – это метафора любви вообще.
При этом в описании природы тоже заложен некий общий смысл. Через образы природы раскрывается и проблематика повести. Например, вой в аллеи, дьявол, сыч предшествуют воспоминаниям Мити о своей несчастной любви и смерти отца. Любовь и смерть ставятся И. А. Буниным рядом.
В описании природы важное место у И. А. Бунина занимает деталь.
В повести детально и довольно часто описывается аллея. Аллея – это образ любви, символ любви. Загадочная, тёмная, манящая, пугающая аллея невольно ассоциируется с таким чувством, как любовь. Взгляд Мити часто прикован именно к аллеи, страшные и пугающие главного героя звуки доносятся из аллеи. И своё решение «Если через неделю письма не будет, – застрелюсь!» [3; 133]. Митя произносит вслух на всю аллею.
После «падения» Мити с Алёнкой появляется «грязь аллей».
Таким образом, аллея в повести «Митина любовь» является одной из ключевых деталей в этом произведении.
Также важными художественными деталями и образами в повести являются дождь, сад, природные запахи, цветы, травы, шмели, пчёлы и др. Они тесно связаны с душевными переживаниями Мити, который испытывает сложные состояния любви, ожидания, ревности и т.д.
Как видим, функция природы в повести разнообразна, она помогает как в раскрытии образа героя, так и в создании целого ряда символов, значимость которых перейдёт и в последующие произведения о любви, к примеру, в сборник «Тёмные аллеи» (образ аллей и др.).
В «Митиной любви» неприкаянность проявилась незащищенностью сердца барчука, чьим первым жизненным испытанием и стала его проснувшаяся чувственная сфера, его потребность любви.
Повесть «Митина любовь» явилась горестным вступлением к бунинской трагедийной, лишь мгновенной в своем чувственном накале, неприкаянной любви. Влюбленный Митя вспоминает свою недавнюю отроческую весну, один день в конце марта, когда все вокруг и все в нем томилось радостью. С присущей Бунину исключительной пластической силой передано это чувственное ощущение первобытной мощи бытия, захлестывающей Митю: «Чем была для него вся эта весна и особенно этот день, когда так свежо дуло навстречу ему в поле, а лошадь, одолевавшая насыщенные влагой жнивья и черные пашни, так шумно дышала широкими ноздрями, храпя и ревя нутром с великолепной дикой силой? Казалось тогда, что именно эта весна и была его первой настоящей любовью, днями сплошной влюбленности в кого-то и во что-то, когда он любил всех гимназисток и всех девок в мире… Сном или скорее воспоминанием о каком-то чудесном сне была тогда его беспредметная, бесплотная любовь. Теперь же в мире была Катя, была душа, этот мир в себе воплотившая и надо всем над ним торжествующая»[7,с.137].
Происходит ли развитие, мужание характера Мити, полюбившего всей силой своего естества? Нет, происходит движение обстоятельств, на фоне которых Митя неутешно казнится любовью-ревностью. В этой повести герой еще не начал жить, он еще лишен социального опыта, способного изуродовать его душу, он всего лишь объят столь естественным тяготением к любви. Но любовь обречена не только предательством Кати, отторгнутой от Мити ее служением лжеискусству, но и тем страшным и неодолимым, что таилось в самом непорочном Мите, способном молить бога дать ему Катю, хоть «увидеть ее вместе с собой, вот на этой постели, хоть во сне». Перекрестился он и тогда, когда, загодя сторговавшись с Аленкой, спешил в сад, все же опасаясь, что Аленка не придет в шалаш… Бунин вовсе не стремился унизить, опошлить своего героя. Для него тяготение Мити и к Аленке также оставалось проявлением могучей плотской силы бытия, но само бытие – двойственно, в нем счастье – зыбко, оно может стать и мукой.
Нагнетанием двойственности автор и ведет повествование к трагическому концу. В предсмертную ночь Мити даже дождь тревожил его двойным звучанием: «Шум его был двойной, разный,- в саду один, возле дома, под непрерывное журчание и плеск желобов, ливших воду в лужи,- другой. И это создавало для Мити, мгновенно впавшего в летаргическое оцепенение, необъяснимую тревогу и вместе c жаром, которым пылали его ноздри, его дыхание, голова, погружало его точно в наркоз, создавало какой-то как будто другой мир, какое-то другое предвечернее время в каком-то как будто чужом, другом доме, в котором было ужасное предчувствие чего-то» [7; 137].
Ощущение двойного шума дождя переходит в ощущение и иного дома, иного мира притаившейся беды; в двойном зрении двоятся Аленка с Катей. Проснувшись, он как бы бежал от другого, страшного мира, но доносившиеся из залы голоса и смех также «были ужасны и противоестественны своей отчужденностью от него, грубостью жизни, ее равнодушием, беспощадностью к нему…» [7; 143].
С поразительным искусством Бунин воссоздает эту двойную затравленность Мити: во сне и в яви. И в состоянии подступающей необходимости бегства из обоих страшных, сомкнувшихся вокруг него противоестественных миров возникает лихорадочная иллюзия доподлинного прощания с Катей: «Катя, что же это такое! – сказал он вслух, совершенно уверенный, что она слышит его, что она здесь, что она молчит, не отзывается только потому, что сама раздавлена, сама понимает непоправимый ужас всего того, что она наделала.- Ах, все равно, Катя,- прошептал он горько и нежно, желая сказать, что он простит ей все, лишь бы она по-прежнему кинулась к нему, чтобы они вместе могли спастись,- спасти свою прекрасную любовь в том прекраснейшем весеннем мире, который еще так недавно был подобен раю. Но прошептав: «Ах, все равно, Катя» – он тотчас же понял, что нет, не все равно, что спасения, возврата к тому дивному видению уже нет, не может быть, и тихо заплакал от боли, раздирающей его грудь» [7; 155].
И в последних строках повести, в нестерпимой боли нашаривая в ночном столике «тяжелый ком револьвера», Митя желал лишь одного: хоть на миг освобождения от обоих миров – сна и яви, от ужасного двойного мира, «где он провел весь день и где он только что был в самом ужасном и отвратном из всех земных снов». Спастись уже нечем было, оба мира страшили, и в чаянии избавления от подступившего ужаса Митя, «глубоко и радостно вздохнув, раскрыл рот и с силой, с наслаждением выстрелил» [7; 156].
Утратив дивное видение прекраснейшего весеннего мира, Митя с радостью, с наслаждением унес свою поруганную любовь в небытие…
Страница: [ 1 ] 2
Катя — возлюбленная Мити («милое, хорошенькое личико, небольшая фигурка, свежесть, молодость, где женственность еще мешалась с детскостью»). Обычный для Бунина женский образ: с детской доверчивостью соседствуют признаки какой-то тайной порочной опытности (ср. Олю Мещерскую из рассказа «Легкое дыхание»). К. учится в частной театральной школе, ходит в студию Художественного театра, живет с мамой, «всегда курящей, всегда нарумяненной дамой с малиновыми волосами», давно уже оставившей мужа.
В отличие от Мити, К. не поглощена любовью всецело, не случайно Рильке заметил, что с такой К. Митя все равно жить не смог бы — она слишком погружена в театральную (читай, фальшивую) среду. Ее увлечению потакает директор школы, «самодовольный актер с бесстрастными и печальными глазами», каждое лето отправлявшийся на отдых с очередной совращенной им ученицей. «Постом с К. начал заниматься директор», — указывает Бунин. Как и в рассказах «Чистый понедельник», «Пароход «Саратов», важнейшие события в жизни героев соотносятся со временем Великого Поста. Именно в шестую неделю Великого Поста, последнюю перед Страстной, К. сдает экзамен директору. На экзамене она облачена во все белое, словно невеста, что подчеркивает двусмысленность ситуации.
Весной же с К. происходят важные изменения — она превращается в «молоденькую светскую даму, все куда-то спешащую». Свидания с Митей все сокращаются, и последний всплеск чувств К. совпадает с его отъездом в деревню. Вопреки уговору, К. пишет Мите всего два письма, причем во втором признается, что изменила ему с директором: «Я дурная, я гадкая, испорченная но я безумно люблю искусство! я уезжаю — вы знаете, с кем…» Это письмо и становится последней каплей — Митя решается на самоубийство. Связь с Аленкой лишь усиливает его отчаяние (3. Гиппиус считала, что этого эпизода на самом деле «не могло быть»).
Митя (Митрий Палыч) — студент, главный герой повести. Находится в переходном возрасте, когда мужское начало переплетается с еще не полностью отслоившимся детским. М. «худой, нескладный» (девки в деревне/прозвали его «борзым»), делающий все с мальчишеской Неловкостью. У него большой рот, черные жесткие волосы, —/«он был из той породы людей с черными, как бы постоянно расширенными глазами, у которых почти не растут даже в зрелые годы ни усы, ни борода…» (возлюбленная М., Катя, называет его глаза «византийскими»).
Повествование о жизни и смерти М. охватывает период чуть более полугода: начиная с декабря, когда он познакомился с Катей, и до середины лета (конца июня — начала июля), когда он кончает с собой. О прошлом М. мы узнаем из его собственных отрывочных воспоминаний, так или иначе связанных с главными темами повести — темой всеохватывающей любви и темой смерти.
Любовь захватила М. «еще в младенчестве» как нечто «невыразимое на человеческом языке», когда однажды в саду, рядом с молодой женщиной (вероятно, нянькой) «что-то горячей волной взыграло в нем», и затем в различных обличьях: соседка-гимназистка, «острые радости и горести внезапной влюбленности на гимназических балах». Год назад, когда М. заболел в деревне, — весна стала «его первой настоящей любовью». Погруженность в мартовскую природу «насыщенного влагой жнивья и черной пашни» и подобные проявления «беспредметной, бесплотной любови» сопровождали М. до декабря первой студенческой зимы, когда он встретился с Катей и почти сразу же влюбился в нее.
Пора безумного захватывающего счастья длится до девятого марта («последнего счастливого дня»), когда Катя заговаривает о «цене» ее ответной любви: «Я все равно даже ради тебя не откажусь от искусства», т. е. от театральной карьеры, которая должна начаться после окончания ею этой весной частной театральной школы. Вообще изображение театра в повести сопровождается интонацией декадентской фальши — Бунин резко подчеркивает свое неприятие модернистского искусства, отчасти в соответствии с воззрениями Л. Н. Толстого. На выпускном экзамене Катя читает стихотворение Блока «Девушка пела в церковном хоре» — возможно, с точки зрения Бунина, манифест декадентского искусства. М. воспринимает ее чтение как «пошлую певучесть… и глупость в каждом звуке», а тему стихотворения определяет весьма жестко: «о какой-то будто бы ангельски невинной девушке».
Январь и февраль — пора непрерывного счастья, но на фоне начинающегося раздвоения в прежде цельном чувстве у «уже тогда нередко казалось, что как будто есть две Кати: одна та, которой настойчиво желал, требовал Митя, а другая — подлинная, обыкновенная, мучительно не совпадавшая с первой».
М. живет в студенческих номерах на Молчановке, Катя с матерью — на Кисловке. Они видятся друг у друга, их встречи протекают «в тяжком дурмане поцелуев», становятся все более и более пылкими. М. все более ревнует Катю: «проявления страсти, то самое, что было так блаженно и сладостно в применении к ним, Мите и Кате, становилось несказанно мерзко и даже противоестественно, когда Митя думал о Кате и о другом мужчине».
Зима сменяется весной, ревность все более подменяет любовь, но одновременно (и в этом иррациональность чувства по Бунину) страсть М. возрастает вместе с ревностью. «Ты любишь только мое тело, а не душу», — говорит ему Катя. Совершенно измученный двойственностью и неопределенной чувственностью их отношений, М. в конце апреля уезжает в деревенскую усадьбу — отдохнуть и разобраться в себе. Перед отъездом Катя «опять стала нежна и страстна», даже впервые заплакала, — и М. вновь почувствовал, как она близка ему. Они договариваются о том, что летом М. приедет в Крым, где Катя будет отдыхать вместе с матерью. В сцене сборов накануне отъезда вновь звучит мотив смерти — вторая тема повести. Единственный друг М., некто Протасов, утешая М., цитирует Козьму Пруткова:
«Юнкер Шмидт! честное слово. Лето возвратится», но читатель помнит, что в стихотворении присутствует также мотив самоубийства: «Юнкер Шмит из пистолета хочет застрелиться!» Этот мотив возвращается еще раз, когда в окне напротив Митиного номера некий студент поет романс А. Рубинштейна на стихи Г. Гейне: «Полюбив, мы умираем». В поезде все вновь говорит о любви (запах Катиной перчатки, к которой М. припал в последнюю секунду расставания, мужики и рабочие в вагоне), а позже, уже по пути в деревню, М. вновь полон чистой привязанности, думает «обо всем том женском, к чему он приблизился за зиму с Катей». В сцене прощанья М. с Катей исключительно важна неприметная деталь — вспоминаемый несколько раз аромат Катиной перчатки. По законам мелодической композиции здесь переплетены противостоящие друг другу лейтмотивы: запах любви (кроме перчатки — Катина лента для волос) и — запах смерти (девять лет назад, когда умер отец, Митя «вдруг почувствовал: в мире смерть!», а в доме еще долго стоял «или мнился» «страшный, мерзкий, сладковатый запах»). В деревне М. вначале как будто бы освобождается от мучающих его подозрений, но почти сразу же в ткань повествования вплетается третья тема — любви, лишенной душевной составляющей. По мере угасания надежды на совместное будущее с Катей М. все более охватывает чистая чувственность: вожделение при виде моющей окна «поденщицы с деревни», в разговоре с горничной Парашей, в саду, где деревенские девки Сонька и Глаша заигрывают с барчуком. Вообще тема деревнипочвы-земли-естественности («спасительное лоно матери-природы», по Г. Адамовичу) связана у Бунина с чувственностью и томлением, потому все деревенские герои повести так или иначе участвуют в совращении М.
Единственной зацепкой в борьбе с плотскими искушениями становится чувство к Кате. Мать М., Ольга Петровна, занята хозяйством, сестренка Аня и брат Костя еще не приехали — М. живет памятью о любви, пишет Кате пылкие письма, рассматривает ее фотографию: ему отвечает прямой, открытый взгляд любимой. Ответные письма Кати редки и немногословны. Наступает лето, но Катя по-прежнему не пишет. Мучения М. усиливаются: чем более прекрасен мир, тем он кажется М. более ненужным, бессмысленным. Он вспоминает зиму, концерт, шелковую Катину ленту, которую взял с собой в деревню — теперь даже о ней он думает с содроганием.
Страница: [ 1 ] 2
Катя — возлюбленная Мити («милое, хорошенькое личико, небольшая фигурка, свежесть, молодость, где женственность еще мешалась с детскостью»). Обычный для Бунина женский образ: с детской доверчивостью соседствуют признаки какой-то тайной порочной опытности (ср. Олю Мещерскую из рассказа «Легкое дыхание»). К. учится в частной театральной школе, ходит в студию Художественного театра, живет с мамой, «всегда курящей, всегда нарумяненной дамой с малиновыми волосами», давно уже оставившей мужа.
В отличие от Мити, К. не поглощена любовью всецело, не случайно Рильке заметил, что с такой К. Митя все равно жить не смог бы — она слишком погружена в театральную (читай, фальшивую) среду. Ее увлечению потакает директор школы, «самодовольный актер с бесстрастными и печальными глазами», каждое лето отправлявшийся на отдых с очередной совращенной им ученицей. «Постом с К. начал заниматься директор», — указывает Бунин. Как и в рассказах «Чистый понедельник», «Пароход «Саратов», важнейшие события в жизни героев соотносятся со временем Великого Поста. Именно в шестую неделю Великого Поста, последнюю перед Страстной, К. сдает экзамен директору. На экзамене она облачена во все белое, словно невеста, что подчеркивает двусмысленность ситуации.
Весной же с К. происходят важные изменения — она превращается в «молоденькую светскую даму, все куда-то спешащую». Свидания с Митей все сокращаются, и последний всплеск чувств К. совпадает с его отъездом в деревню. Вопреки уговору, К. пишет Мите всего два письма, причем во втором признается, что изменила ему с директором: «Я дурная, я гадкая, испорченная но я безумно люблю искусство! я уезжаю — вы знаете, с кем…» Это письмо и становится последней каплей — Митя решается на самоубийство. Связь с Аленкой лишь усиливает его отчаяние (3. Гиппиус считала, что этого эпизода на самом деле «не могло быть»).
Митя (Митрий Палыч) — студент, главный герой повести. Находится в переходном возрасте, когда мужское начало переплетается с еще не полностью отслоившимся детским. М. «худой, нескладный» (девки в деревне/прозвали его «борзым»), делающий все с мальчишеской Неловкостью. У него большой рот, черные жесткие волосы, —/«он был из той породы людей с черными, как бы постоянно расширенными глазами, у которых почти не растут даже в зрелые годы ни усы, ни борода…» (возлюбленная М., Катя, называет его глаза «византийскими»).
Повествование о жизни и смерти М. охватывает период чуть более полугода: начиная с декабря, когда он познакомился с Катей, и до середины лета (конца июня — начала июля), когда он кончает с собой. О прошлом М. мы узнаем из его собственных отрывочных воспоминаний, так или иначе связанных с главными темами повести — темой всеохватывающей любви и темой смерти.
Любовь захватила М. «еще в младенчестве» как нечто «невыразимое на человеческом языке», когда однажды в саду, рядом с молодой женщиной (вероятно, нянькой) «что-то горячей волной взыграло в нем», и затем в различных обличьях: соседка-гимназистка, «острые радости и горести внезапной влюбленности на гимназических балах». Год назад, когда М. заболел в деревне, — весна стала «его первой настоящей любовью». Погруженность в мартовскую природу «насыщенного влагой жнивья и черной пашни» и подобные проявления «беспредметной, бесплотной любови» сопровождали М. до декабря первой студенческой зимы, когда он встретился с Катей и почти сразу же влюбился в нее.
Пора безумного захватывающего счастья длится до девятого марта («последнего счастливого дня»), когда Катя заговаривает о «цене» ее ответной любви: «Я все равно даже ради тебя не откажусь от искусства», т. е. от театральной карьеры, которая должна начаться после окончания ею этой весной частной театральной школы. Вообще изображение театра в повести сопровождается интонацией декадентской фальши — Бунин резко подчеркивает свое неприятие модернистского искусства, отчасти в соответствии с воззрениями Л. Н. Толстого. На выпускном экзамене Катя читает стихотворение Блока «Девушка пела в церковном хоре» — возможно, с точки зрения Бунина, манифест декадентского искусства. М. воспринимает ее чтение как «пошлую певучесть… и глупость в каждом звуке», а тему стихотворения определяет весьма жестко: «о какой-то будто бы ангельски невинной девушке».
Январь и февраль — пора непрерывного счастья, но на фоне начинающегося раздвоения в прежде цельном чувстве у «уже тогда нередко казалось, что как будто есть две Кати: одна та, которой настойчиво желал, требовал Митя, а другая — подлинная, обыкновенная, мучительно не совпадавшая с первой».
М. живет в студенческих номерах на Молчановке, Катя с матерью — на Кисловке. Они видятся друг у друга, их встречи протекают «в тяжком дурмане поцелуев», становятся все более и более пылкими. М. все более ревнует Катю: «проявления страсти, то самое, что было так блаженно и сладостно в применении к ним, Мите и Кате, становилось несказанно мерзко и даже противоестественно, когда Митя думал о Кате и о другом мужчине».
Зима сменяется весной, ревность все более подменяет любовь, но одновременно (и в этом иррациональность чувства по Бунину) страсть М. возрастает вместе с ревностью. «Ты любишь только мое тело, а не душу», — говорит ему Катя. Совершенно измученный двойственностью и неопределенной чувственностью их отношений, М. в конце апреля уезжает в деревенскую усадьбу — отдохнуть и разобраться в себе. Перед отъездом Катя «опять стала нежна и страстна», даже впервые заплакала, — и М. вновь почувствовал, как она близка ему. Они договариваются о том, что летом М. приедет в Крым, где Катя будет отдыхать вместе с матерью. В сцене сборов накануне отъезда вновь звучит мотив смерти — вторая тема повести. Единственный друг М., некто Протасов, утешая М., цитирует Козьму Пруткова:
«Юнкер Шмидт! честное слово. Лето возвратится», но читатель помнит, что в стихотворении присутствует также мотив самоубийства: «Юнкер Шмит из пистолета хочет застрелиться!» Этот мотив возвращается еще раз, когда в окне напротив Митиного номера некий студент поет романс А. Рубинштейна на стихи Г. Гейне: «Полюбив, мы умираем». В поезде все вновь говорит о любви (запах Катиной перчатки, к которой М. припал в последнюю секунду расставания, мужики и рабочие в вагоне), а позже, уже по пути в деревню, М. вновь полон чистой привязанности, думает «обо всем том женском, к чему он приблизился за зиму с Катей». В сцене прощанья М. с Катей исключительно важна неприметная деталь — вспоминаемый несколько раз аромат Катиной перчатки. По законам мелодической композиции здесь переплетены противостоящие друг другу лейтмотивы: запах любви (кроме перчатки — Катина лента для волос) и — запах смерти (девять лет назад, когда умер отец, Митя «вдруг почувствовал: в мире смерть!», а в доме еще долго стоял «или мнился» «страшный, мерзкий, сладковатый запах»). В деревне М. вначале как будто бы освобождается от мучающих его подозрений, но почти сразу же в ткань повествования вплетается третья тема — любви, лишенной душевной составляющей. По мере угасания надежды на совместное будущее с Катей М. все более охватывает чистая чувственность: вожделение при виде моющей окна «поденщицы с деревни», в разговоре с горничной Парашей, в саду, где деревенские девки Сонька и Глаша заигрывают с барчуком. Вообще тема деревнипочвы-земли-естественности («спасительное лоно матери-природы», по Г. Адамовичу) связана у Бунина с чувственностью и томлением, потому все деревенские герои повести так или иначе участвуют в совращении М.
Единственной зацепкой в борьбе с плотскими искушениями становится чувство к Кате. Мать М., Ольга Петровна, занята хозяйством, сестренка Аня и брат Костя еще не приехали — М. живет памятью о любви, пишет Кате пылкие письма, рассматривает ее фотографию: ему отвечает прямой, открытый взгляд любимой. Ответные письма Кати редки и немногословны. Наступает лето, но Катя по-прежнему не пишет. Мучения М. усиливаются: чем более прекрасен мир, тем он кажется М. более ненужным, бессмысленным. Он вспоминает зиму, концерт, шелковую Катину ленту, которую взял с собой в деревню — теперь даже о ней он думает с содроганием. Чтобы ускорить получение весточки, М. ездит за письмами сам, но все на- прасно. Однажды М. решает: «если через неделю письма не будет, — застрелюсь!»
Именно в этот момент духовного упадка деревенский староста за небольшое вознаграждение предлагает М. поразвлечься. Поначалу у М. хватает силы отказаться: он повсюду видит Катю — в окружающей природе, снах, мечтаниях, — ее нет лишь в реальности. Когда староста вновь намекает на «удовольствие», М. неожиданно для себя самого соглашается. Староста предлагает М. Аленку — «бабенку ядовитую, молоденькую, муж на шахтах всего второй год замужем». Еще до рокового свидания М. находит в ней что-то общее с Катей: Аленка не велика, подвижна — «женское, смешанное с чем-то детским». В воскресенье М. идет к обедне в церковь и встречает Аленку по пути в храм: она, «виляя задом», проходит, не обратив на него внимания. М. чувствует, «что видеть ее в церкви нельзя», чувство греха еще способно его удержать.
Следующим вечером староста везет М. к леснику, свекру Аленки, у которого она живет. Пока староста и лесник пьянствуют, М. случайно сталкивается с Аленкой в лесу и, уже не владея собой, уславливается о завтрашнем свидании в шалаше. Ночью М. «увидал себя висящим над огромной, слабо освещенной пропастью». И в течение всего следующего дня все более отчетливо звучит мотив смерти (в ожидании свидания М. кажется, что в доме «страшно пусто»; в вечереющем небе светит Антарес, звезда из созвездия Скорпиона и т. д.). М. направляется к шалашу, вскоре появляется Аленка. М. отдает ей смятую пяти- рублевку, его охватывает «страшная сила телесного желания, не переходящая в… душевное». Когда происходит наконец то, чего он так хотел, М. «поднялся совершенно пораженный разочарованием» — чуда не произошло.
В субботу той же недели весь день идет дождь. М. в слезах бродит по саду, перечитывает вчерашнее письмо от Кати: «забудьте, забудьте все, что было!.. я уезжаю — вы знаете, с кем…» К вечеру гром гонит М. в дом. Он влезает к себе через окно, запирается изнутри и в полубессознательном состоянии видит в коридоре «молоденькую няньку», несущую «ребенка с большим белым лицом» — так возвращаются воспоминания раннего детства. Нянька оказывается Катей, в комнате она прячет ребенка в ящик комода. Входит господин в смокинге, — это директор, с которым Катя уехала в Крым («я безумно люблю искусство!» из вчерашнего письма)». М. наблюдает, как Катя отдается ему и в конце концов приходит в себя с ощущением пронзительной, невыносимой боли. Возврата к тому, что было «подобно раю», нет и быть не может. М. достает из ящика ночного столика револьвер и «радостно вздохнув с наслаждением» стреляет в себя. Р. М. Рильке проницательно указывает на основную причину трагедии: «молодой человек теряет способность ожидать течения событий и выхода из невыносимого положения и перестает верить в то, что за этими страданиями должно последовать что-то иное, которое в силу своей инакости должно было бы представляться более выносимым и переносимым».
«Митина любовь» вызвала множество противоречивых оценок. Так, 3. Гиппиус поставила повесть в один ряд с гётевскими «Страданиями молодого Вертера», однако видит в чувствах героя лишь «гримасничающее Вожделение с белыми глазами». В то же время поэтесса М. В. Карамзина определила таинство любви» в повести Бунина как «чудо благодатное». Р. М. Бицил-ли в статье «Заметки о Толстом. Бунин и Толстой» находит в «Митиной любви» толстовское влияние, а именно — перекличку с незаконченной повестью Л. Толстого «Дьявол».
Сам Бунин указывал, что воспользовался историей «падения» своего племянника. В. Н. Муромцева-Бунина называет фамилию прототипа: «…тронут юный роман Николая Алексеевича (Пушешникова, племянника Бунина. — Ред.), но внешность взята с брата, Пети». В. С. Яновский в мемуарах «Поля Елисейские» подтверждает реальность прототипа: «В «Митиной любви» герой кончает довольно банально самоубийством, тогда как на самом деле молодой человек из его повести постригся в монахи и вскоре стал выдающимся иереем». В. В. Набоков в письме к 3. Шаховской писал: «Бунин мне говорил, что, приступая к «Митиной любви», он видел перед собой образ Мити Шаховского», т. е. брата 3. Шаховской Дмитрия Алексеевича, поэта, в двадцатые годы постригшегося в монахи под именем отца Иоанна
В своём рассказе Бунин описывает любовные переживания молодого студента, который испытывает страсть к симпатичной студентке театрального факультета, начинающей актрисе, которая, в свою очередь, отвечает ему взаимностью, но при этом также больше увлечена не столько самим Митей, сколько собственной карьерой и достижением определенного социального положения.
В итоге его возлюбленная Екатерина идёт по накатанной стезе, которая уготована многим таким же как она студенткам театрального факультета. Девушка вполне закономерно уезжает летом отдыхать с режиссером, который периодически увозит на курорт молодых студенток с совершенно понятными целями и последствиями.. положительными, в карьерном смысле студенток.
Взирая на всю эту ситуацию, Митя испытывает тяжелые душевные страдания, он не находит себе места и более всего, мне кажется, точность этого переживания удалась Бунину, когда он описывала главную героиню в белом платье. Это сочетание порока и чистоты поражает не только самого Митю, но и читателя. Действительно, мы видим как буквально чистота любви и возвышенное чувство втаптывают в грязь обыденности и в какой-то степени даже ничтожного устройства этого мира.
Дальнейшие события являются подробным описание душевных терзаний. В каком-то смысле Митя тоже испытывает падение, он не понимает чего ищет, но определённо его страдания и поиски обуславливаются не гормонами или простой плотской похотью. Главный герой ищет чистоты и не сумев ни сохранить, ни отыскать ничего подобного, кончает с собой.
Вся история, которую представляют Бунин читателю, показалась мне удивительно точной. Описание человеческой психологии дано в подробностях и практически представляет собой процессы, которые действительно свойственны человеческой душе. Так удивительно, но общество, отношения и люди как таковые существуют зачастую по данным схемам, придерживаться определенной структурной типологии поведения и, как говорится, в этом мире нет ничего нового, все банально и обыденно. С другой стороны невероятно трагично. Ведь иногда возникает мысль, неужели такова жизнь, так трагична и проста, как мимолетная искра, наподобие той искры любви, которая зажигается в Митином сердце и та искра, которая позволяет пуле оказаться в его теле?
Мухомедзянова Милена, учащаяся 10 класса МБОУ МПЛ г. Димитровграда Ульяновской области.
Руководитель: Чистова Т.В., учитель русского языка и литературы МБОУ МПЛ г. Димитровграда Ульяновской области
ТЕМА ЛЮБВИ В РАССКАЗЕ Б.ШЕРГИНА «МИТИНА ЛЮБОВЬ»
Вместо предисловия….
Жан-Батист Мольер сказал: «Кто не знал любви, тот все равно, что не жил». Любовь есть настолько неоднозначное, всеобъемлющее, неземное чувство, что говорить и судить о нём очень трудно. Это нужно испытать самому, и тогда ты почувствуешь, что действительно живёшь. Литература отчасти помогает нам увидеть и почувствовать любовь. Каждый из нас сострадает трогательной любви между Романом и Юлькой в повести Г. Щербаковой «Вам и не снилось…», все мы сочувствуем «Бедной Лизе» Н. Карамзина, а Анне Одинцовой из романа И. С. Тургенева «Отцы и дети» не симпатизируем, поскольку она, наоборот, не способна к любви.
Что более красиво и естественно, что более поэтично и понятно, что более величественно и мило, чем любовь? Ведь это сила, способная заставить нас свернуть горы, достать звезды с неба, отдать свою жизнь во имя её. Не удивительно, что любовь так часто является главной темой для множества писателей и поэтов.
Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,
У всех золотых знамен, у всех мечей.
Я закину ключи и псов прогоню с крыльца,
Потому что в земной ночи я вернее пса…
Так писала Марина Цветаева. И действительно, очень часто любовь приходится завоевывать ценою гигантских усилий. Точно так же и главный герой рассказа Бориса Шергина «Митина любовь» добивается сердца своей возлюбленной, переступая через принципы и преодолевая препятствия.
I. Введение
Философ В. И. Мильдон пишет, что человек потому и есть человек, что располагает способностью переживать в душе весь мир как свой. Продолжая эту формулу, можно сказать, что художник потому и художник, что способен воплощать в своем творчестве весь мир по-своему, то есть так, как он видит и переживает его. Через этот художественный мир и открывается жизнь, её сокровенные глубины…
В художественном мире произведений живут и действуют его герои, здесь происходят драмы, комедии, возникают грезы и осуществляются мечты. Здесь, особым образом, как в фокусе, отразившем человека и жизнь, происходит наше прозрение. Мы начинаем глубже видеть, слышать, чувствовать и понимать то, что нас окружает, то, что в нас самих, в нашей душе, в нашем сознании…
Для русской литературы характерно проникновение во внутренний мир человека, лучшие русские писатели прежде всего были великими психологами. Психологизм — отличительная черта нашей литературы.
Цель данной исследовательской работы — показать своеобразие трактовки вечной темы любви в рассказе Б. Шергина «Митина любовь».
Содержание работы составляет анализ рассказа писателя, выявление его художественных особенностей, раскрывающих сложный мир отношений между мужчиной и женщиной. Особое место в работе отводится выявлению ремининсценцному фону рассказу, сопоставлению рассказа со сказками и драмой А.Н. Островского «Гроза».
В работе предпринята попытка самостоятельного осмысления произведения прозаика, при этом основное внимание обращено на психологические моменты, характеризующие мужчин и женщин и их отношения.
Основная идея исследования: мужчины и женщины необходимы друг другу, несмотря на все сложности их взаимоотношений, поиск родной души всегда сопряжен с преодолением трудностей.
II. Основная часть
Человек есть существо, нуждающееся в свободе. Повышенное внимание со стороны окружающих давит на него. Злые языки жалят его душу. Однако, несмотря на это, мы нуждаемся в ком-то родном, на которого можно положиться, который бы заботился о нас и позволял заботиться о себе.
Б. Шергин представляет нашему вниманию романтичное по своему содержанию произведение, в котором сквозят фольклорные мотивы. Оно ведется от первого лица, что придает рассказу ощущение достоверности, документальности. Но форма сказа сближает его с произведениями устного народного творчества, в частности со сказками.
Как и в сказке, герой рассказа Б. Шергина особенный, он выделен из своей среды. Если в народных сказках это Иванушка-дурак, который не отличается большим умом, зато имеет добрую душу, то в данном рассказе Митя – молодой человек, который ещё не нашёл свою вторую половинку. Он живёт совершенно один, и, как выясняется впоследствии, у него нет матери. Более чем естественно, что он скучает по ней и лелеет её образ, чем и объясняется, что Митяй не нашёл стоящую девушку: «Конечно, при гостях пронзительность глаз делаешь, а… все не мои». Утрата близкого человека всегда оставляет глубокий отпечаток на душе. Главный герой – идеалист, поэтому жена у него должна быть во всём совершенной, каких очень мало. Такой своей точкой зрения Митя вызывает осуждение со стороны окружающих людей, но его это мало волнует. Интуитивно он чувствует то, что все «от ворот повороты» различным девушкам сделаны не зря, так как где-то ждёт его настоящая судьба и счастье. Вспомним хотя бы сказку «Царевна-лягушка», в который выбор главного героя пал не на купеческий или боярский дом. Его избранная – болотная лягушка, но мере раскрытия сюжета авторы сказки как и раскрывают ее особенные умения: и рубашку сшить, и калач испечь лучше всех, и на царском пиру всех удивить. А героиня Б. Шергина, по ее словам, «родом… со печального синя-солона моря…»
В сказка всегда присутствует волшебная сила, которая помогает главному герою. «Позапрошлая наступила зима, выпали снеги глубоки, ударили морозы новогодни», – так по-сказочному начинает свой рассказ о самой важной встрече в своей жизни Митя. Зима – время чудес. Именно зимой главный герой рассказа Б.Шергина встретится с любовью всей его жизни – Марией Ивановной. Её имя-отчество так же просты, как и она сама (причем напоминает героинь сказок, например, Марью Моревну). За эту простоту и полюбил её Митя, но не только этим качеством она ему пришла по нраву. Нашего героя очаровали её скромность, достоинство, честность, нравственность, искренность, что является основными качествами героинь в русских народных сказках. Его обаял её печальный взгляд, который непременно хочется разгадать. Но самое главное то, что Митя увидел в ней ту самую родную, схожую с ним душу. И действительно эти герои очень похожи своею гордостью, благородством, верностью, умением любить.
Как в русских народных сказках темная сила вторгается в отношения главных героев, обычно Змей Горыныч и Кащей Бессмертный, или Чародей уносят в тридевятое царство возлюбленную главного героя. Так же и в рассказе Б.Шергина Марья Ивановна внезапно и надолго исчезает из жизни Митяя («И ушла. Как век не бывала. Опомнился да побежал вслед – знай метелица летит в глаза да адмиралтейская часозвоня полночь выколачивает…»).
И он, как и свойственно народному герою, отправляется на ее поиски. Как сказочному герою, ему приходится проявлять стойкость и мужество и не отступаться от своей цели. Если на пути сказочных героев препятствиями являются темные леса, рвы и т.п., то в рассказе Б.Шергина все значительно сложнее.
Уже в экспозиции проявляется шустрость любопытных знакомых главного героя, преимущественно дам в возрасте, которые, неизвестно для чего, хотят непременно женить Митяя. Хотя их запугивания кажутся произнесёнными лишь из хороших побуждений (ведь они заботятся о том, чтобы их знакомый не остался бобылём), но в действительности являются лишь некультурной и глупой болтовнёй, которая скорее раздражает адекватного человека.
Под влиянием же драматических событий (расставания со своей возлюбленной) главного героя одолевает отчаяние. Причем, как и сказочный герой, он переживает эту ситуацию достаточно тяжело, меняется даже внешне. Если в сказке Иван может повесить свою «буйну голову», то Б. Шергин показывает, как внутренние страдания меняют внешне (худее, не бреется!!!). Благодаря этому рассказ приобретает трагическую окраску.
Поиски Митяем Марии Ивановны, как в сказке, сопряжены с преодолением проблем (пошел туда, неизвестно куда!), но на его пути так же встречаются те, кто оказывают ему реальную помощь. Прежде всего, это старушку-ворожею, которая живет в избушке и очень напоминает Бабу-Ягу. Она помогает Мите и предсказывает его свадьбу, но при этом не указывает правильного пути (в сказках Баба яга дает герою клубок, который его приводит к возлюбленной и даже раскрывает секрет смерти Кащея!). Большую роль в его жизни является Смывалиха, которая впоследствии дает неверный адрес. Почему Б. Шергин вступает в спор со сказкой? Скорее всего, потому, что хочет акцентировать внимание на трудностях любви, которые истинно любящие обязательно должны преодолевать.
Весть о том, что Марья Ивановна овдовела, словно открывает второе дыхание в Мите. Он восполняется жизненной энергией и готов свернуть горы ради своей любви. Он вырывается на свободу ото всех сплетен и интриг соседей и ищет свою любимую по всему городу. Не случайно при встрече он с огромным чувством признается: «Я-то тебя искал, в домах заблудился, в дождях замочился».
Но опять, как в сказке, встреча героев оказывается совершенно неожиданной: оторвался карман, и чтобы его пришить сапожник направляет Митяя к портнихе, которой и оказывается Машенька Кярстен.
Важным для раскрытия идеи произведения, характеров героев являются аллюзии с драмой А.Н. Островского «Гроза». Причем действия спектакля, на котором встречаются герои, это не просто фон действия.
Так же, как герои драмы, Митя и Мария Ивановна не свободны: у Машеньки муж-самодур, Митяя не отпускают из тисков знакомые-«доброжелатели».
Борис и Катерина обращают друг на друга внимание прежде всего потому, что они не похожи на других жителей Калинова. Б. Шергин так же выделяет особенность своих героев.
Следует отметить одну интересную деталь. А.Н. Островский покрывает плечи Катерины в сцены свидания белым платком, с одной стороны, символом ее чистоты и непорочности, а с другой, попыткой автора защитить героиню. В рассказе Б. Шергина Митя в начале сообщает, что он специально «гарнитуровым платком повязался», а перед своим уходом сама Машенька берет из кармана Мити батистовый платок и признается: «Пока я жива, это мне лучезарная память. А умру, глаза вашим платочком накрыть прикажу».
Главной характеристикой героев А.Н. Островского и Б. Шергина является их речь. Речь рассказчика и Мариьи Ивановны наполнена просторечиями, да таких, которые встречались в девятнадцатом веке и ранее, хотя действие происходит в начале двадцатого века. Так же, как и в пьесе А.Н. Островского «Гроза», внедрены стишки-песенки, и они, несомненно, посвящены волнующему чувству любви.
Не только стиль повествования напоминает данную пьесу. Здесь и Маша (возлюбленная главного героя) аналогична Катерине, здесь и запретная любовь, здесь и юмор содействует с драматизмом. Но главная схожесть «Митиной любви» с «Грозой» – это конфликт главных героев с их окружением, которое буквально душит их.
То, что Машенька по уши влюбилась в главного героя разгадать можно только если очень внимательно прочесть текст. Видно, что она стыдится своей любви, оттого и краснеет. Ей не хочется изменять мужу, поскольку это бесчестно. Однако она всё равно гордо держится, не желая показать своего мучения. Несмотря на это, Марья Ивановна всё-таки доверяется Мите при первом же их разговоре, хотя и делает это очень тонко.
Её схожесть с Катериной колоссальна. Она и сама это замечает во время постановки «Грозы» в театре, отчего ещё больше жалеет то ли героиню пьесы, то ли саму себя. Внутри Марии Ивановны проходит борьба сердца с совестью. Совесть призывает жить с мужем, терпеть горькую обстановку в доме, сохранять достоинство. Из-за этих-то принципов многие соседи и считали её гордиянкой и скрытницей. Но чувства побуждают вырваться из клетки на свободу. И кажется, что перевес всё-таки на стороне сердца и желаний, ведь она и сама понимает, что страдания, к которым приводят принципы, напрасны. Но принцип и совесть – вещи жесткие и бескомпромиссные. То, что в борьбе побеждает долг перед совсем неидеальным мужем (который также перекликается с мужем Катерины – Тихоном), говорит в пользу нравственного облика героини.
Конец рассказа совершенно отличается от пьесы А.Н. Островского и снова напоминает сказку: неожиданная встреча героев и свадьба и, скорее всего, долгая и счастливая совместная жизнь («Третий год с нею живу. Каждый день как в гостях гощу»).
Загадка рассказа заключается в том, что мы не знаем, почему такое название: «Митина любовь». На что автор сделал акцент: на Митю или на его любимую Машу? Скорее всего, именно на ЛЮБОВЬ, которая, как сказано в Библии, «никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится».
III. Заключение
1. Любовь – это сильно чувство, способное заставить нас переступить через многое: через волю, принципы и авторитет, через себя.
2. По мнению Б. Шергина, любовь является одним из самых важных подарков судьбы.
3. Реминисценции из драмы А.Н. Островского «Гроза» приводят с мысли о том, что за любовь следует бороться и идти по этому сложному пути до конца.
4. Сопоставление рассказа с народными сказками позволяют сделать вывод о необходимости нравственной чистоты, соблюдения законов чести в любви.
Композиционно повесть делится на две неравные по объёму части. Первая и меньшая из них заканчивается отъездом Мити из Москвы в деревню. Мите более не суждено увидеть Катю, но всё, что происходит во второй части, неразрывно связано с ней.
«О трагедии любви, постигающей человека из-за несоответствия взлелеянного им идеала его реальному воплощению, написаны сотни книг. Но талант преодолевает опасность повторения и, обратившись к старой теме, раскрывает её свежо, по-новому» [4, с. 285].
В первой части повести в нескольких строках И.Бунин определяет её тему, не смущаясь тем, что её «обыгрывали многие: «январь, февраль закружили Митину любовь в вихре непрерывного счастья… Но уже и тогда что-то стало (и всё чаще и чаще) смущать, отравлять это счастье. Уже и тогда нередко казалось, что как будто есть две Кати: одна та, которая с первой минуты своего знакомства с ней стал настойчиво желать, требовать Митя, а другая – подлинная, обыкновенная, мучительно не совпадавшая с первой» [3, с.103].
Эта «другая» Катя и приводит к гибели героя. Уже в первой части повести имеется ряд намёков на то, что должно произойти. Митя ревнует любимую девушку, и его ревность имеет под собой серьёзные основания. Она рассказывает о своих успехах в театральной школе, о внимании, которое ей, талантливой ученице, уделяет директор этого заведения, а Митя понимает, что дело совсем в другом, что пожилой повеса собирается её соблазнить, как не раз уже соблазнял других учениц. Но этот мир духовно близок Кате, её неудержимо тянет к поверхностной, лёгкой жизни. Она, собственно, частичка этого мира и без рассуждений готова ринуться в его объятья.
«Что до Митиной любви, то она теперь почти всецело выражалась только в ревности. И ревность эта была непростая, а какая-то, как ему казалось, особенная. Все чувства, из которых состояла его ревность, были ужасны, но среди них было одно, которое было ужаснее всех и которое Митя никак не умел, не мог определить и даже понять. Оно заключалось в том, что те проявления страсти, то самое, что было так блаженно и сладостно, выше и прекраснее всего в мире в применении к ним, Мите и Кате, становилось несказанно мерзко и даже казалось чем-то противоестественным, когда Митя думал о Кате и о другом мужчине. Тогда Катя возбуждала в нём острую ненависть» [3, с.105].
Для героини встреча с Митей – эпизод в её жизни, не более того. Митина любовь ненадолго подхватывает её, так восприимчивую к тому, чтобы её считали лучше и прекраснее всех, столь эгоистичную, что ей льстит любое внимание. Она порождение среды, где всё насквозь фальшиво, безжизненно, некрепко уложено в готовые понятия.
В первой части «Митиной любви», тесно переплетаясь, развиваются две повествовательные линии. Одна из них – это изображение дальнейшего омещанивания Кати, её превращения из «барышни» в молодую светскую даму, озабоченную новыми нарядами, визитами, знакомствами с корифеями «изысканного» искусства.
И.Бунин не называет имён, не даёт точного «адреса», но по ряду намёков можно с уверенностью сказать, что речь идёт о деятелях «новейшего» декадентского искусства. Тут и некий скульптор, который предлагает лепить Катю «в виде… умирающей морской волны», тут и выступление Кати на экзамене в театральной школе, очень выразительно описанное автором: «Читала она с той пошлой певучестью, фальшью и глупостью в каждом звуке, которые считались высшим искусством чтения в той ненавистной для Мити среде, в которой уже всеми помыслами своими жила Катя: она не говорила, а всё время восклицала с какой-то назойливой тайной страстностью, с неумеренной, ничем не обоснованной в своей настойчивости мольбой…» [3, с. 106].
В начале повести Митя, пылко любя, жадно стремясь к обладанию любимой, непрестанно ревнуя её, всё же реально оценивает её отрицательные качества и скудость интеллекта: «Его любовь омрачена, и капли яда в неё влиты пошлостью, ложью и уродством жизни» [4, с. 287]. Но во второй части начинается некое смещение в сторону идеализации любимой, в которой, как начинает казаться Мите, воплощено всё хорошее, без которой и жить-то немыслимо. Катя теперь выступает в его воображении как бы очищенной от скверны засосавшей её среды.
Разочарование в любви во всей романтической литературе приводит к смерти героя, без любви он не может жить. С Митей происходит то же самое, он максималист. Смириться с Катей истинной, настоящей он не может. Сила инстинкта захлёстывает Митю, когда открывается возможность реальной близости с женщиной, образ Кати в этот момент куда-то отодвигается и остаётся лишь одно неукротимое желание.
В сущности, Митя с первых же строк повести является жертвой подсознательного. Будь то в Москве, в отношениях с Катей, будь то в деревне, когда староста предлагает ему привлекательную Алёнку, невестку лесника, Митя и не пытается противостоять инстинкту, разобраться в своих чувствах, отбросить наваждение.
К усилению безысходного настроения барчука приводят его встречи в шалаше с Алёнкой.
«Алёнка, жена ушедшего на шахты крестьянина, столь же прелестна, сколь и неосознанно цинична. В ней олицетворены простота любовных нравов деревни, низведённая до формулы: продажа – купля» [4, с. 291].
Так, ставя Алёнку на место Кати, писатель сталкивает своего героя с двумя формами вырождения интимных чувств. Катя – это, в сущности, кукла. Алёнка – «примитивное животное».
Ничего другого автор не предлагает своему герою, тем самым лишая его возможности выйти из тупика, в котором он оказался.
С появлением образа Алёнки возникает в повести тема «любви – сделки». «Поэтический трагизм любви», как определяет своё состояние сам Митя, то и дело оборачивается грубой, чисто физиологической стороной. Митя с отвращением ощущает унизительность приторгованной любви, но сила чувственного влечения беспощадна, и он идёт на поводу у неё.
Алёнка, которая становится первой познанной им женщиной, сразу же вызывает в его памяти образ Кати. В облике деревенской девушки и рафинированной москвички ему чудится нечто общее, хотя одна из них щеголяет в нарядах от дорогих портных, а другая – в ситцевых кофте и юбке. Это общее – маленький рост, подвижность, сияние тёмных глаз. В действительности же возникает более значительное сопоставление. В сущности, за прелестной внешностью обеих молодых женщин скрывается душевная пустота. В конечном счёте Митя-то и гибнет из-за того, что силой своего чувства любви к Кате возвысился над этим низким уровнем, увидал, как пошлость в её скрытых и открытых проявлениях разъела человеческую душу, лишила человека высоких и чистых устремлений.
Мы убеждаемся в том, что дело не в ревности и не только в том, что «среда» отнимала у Мити Катю. Дело в самой Кате. Находим соответствующие строки в тексте. «Потом все шло как будто по-прежнему… Но Мите упорно казалось, что внезапно началось что-то страшное, что что-то изменилось, стало меняться в Кате»[5, с.119]. Митя вспоминает начало их любви, когда он столь неожиданно оказался в том сказочном мире любви, о котором он мечтал с детства, с отрочества. Но уже тогда что-то стало «отравлять это счастье», как будто было две Кати.
Вчитываемся в строки повести: «внутренняя невнимательность Кати к нему все росла», Митина любовь «почти всецело выражалась только в ревности», самое прекрасное стало казаться мерзким, на экзамене Катя имела успех и поразила Митю смесью «ангельской чистоты и порочности». Митя не знает, за что он любит, чего он хочет, что это значит – любить. Что он испытывал к Кате – любовь или страсть? «Она все больше менялась», стала похожа на молоденькую светскую даму, вечно спешила. Потом Катя «опять стала нежной и страстной уже без всякого притворства…». Сам Митя был похож на человека, который «болен какой-то тяжелой болезнью», он был «болезненно пьяно несчастен и вместе с тем болезненно счастлив», растроган заботливостью Кати. Ему все напоминало «первое время их любви». Состояние Мити, как в зеркале, отражается в восприятии им города, погоды, запахов: «И так же воспринимал он и все окружающее – дома, улицы, идущих и едущих по ним, погоду, все время по-весеннему хмурившуюся, запах пыли и дождя, церковный запах тополей, распустившихся за заборами в переулках: все говорило о горечи разлуки и сладости надежды на лето, на встречу в Крыму, где уж ничего не будет мешать и все осуществится (хотя он и не знал, что именно все)» [5, с.131]. Именно в этом незнании, в болезненном сочетании счастья и несчастья чувствуется нарастание тревоги автора за Митину судьбу, за судьбу его любви. Митя решает уехать домой, в деревню; после трогательного прощания он в дороге продолжает раздумья: «В новом свете, опять в новом стояла перед ним и Катя… Да, да кто она, что она такое? А любовь, страсть, душа, тело? Это что такое?» [5, с.126].
Дома в деревне Митя приходил в себя, успокаивался и забывал ту, обыкновенную Катю, которая в Москве так часто и мучительно не сливалась с Катей, созданной его желанием. К тому же Катя властно напоминала о себе в изгибе руки деревенской девки, в воспоминании о запахе ее лайковой перчатки. Главное – он «жил с первой настоящей любовью в душе» [5, с.123].
Даже в еще голом прозрачном весеннем саду, в пустом поле, в фиолетовых высохших полевых дорогах – «все это была нагота молодости, поры ожидания – все это была Катя» [5, с.124]. Бунину удалось передать сочетание жизни и любви, словно двух стихий, к которым трагически присоединяется третья. Не случайно в одном из писем Бунин писал, что по-французски он назвал «Митину любовь», как ему казалось, «гораздо лучше» – «Таинство любви».
В деревне он получил от Кати прекрасное письмо – и все вокруг него засияло. Он осторожно «носил» в себе «чашу любви», «счастливо ожидая нового письма», но его не было. Митя мучился: «Катя стала уже истинным наваждением… все в мире стало казаться ненужным, мучительным и тем более ненужным и мучительным, чем более оно было прекрасно» [5, с.127].
И наконец, письмо пришло – Катя назвала себя гадкой и испорченной, но безумно любящей искусство, для нее «жребий брошен» («я уезжаю – вы знаете, с кем…»). А для Мити: «Все кончено и кончено навеки». Митя понял, что «он погиб, что в мире так чудовищно безнадежно и мрачно, как не может быть и в преисподней, за могилой» [5, с.136]. Все окружающее, в том числе голоса и смех из залы «были ужасны и противоестественны своей отчужденностью от него, грубостью жизни, ее равнодушием, беспощадностью к нему…» [5, с.136]. Он обращается мысленно к Кате, понимая, что возврата и спасения нет, и чувствует нестерпимую боль в груди, желает хоть на минуту избавиться от этой боли: «раскрыл рот и с силой, с наслаждением выстрелил» [7, с.156]. Кажется, трудно даже представить себе более трагичный исход любовных мучений Мити.
«Бунин-мыслитель склонен объяснить, поэтический трагизм любви» непознаваемым, тёмной властью полового влечения, нередко заводящего человека в тупик» [4, с. 293]. По мысли исследователя А. Волкова, И.Бунин-художник оказывается намного сильнее Бунина-мыслителя и раскрывает «трагедию любви» как конфликт между человеком и обществом. В этой борьбе, которую, сам того не ведая, Бунин-художник ведёт с Буниным-мыслителем, в конечном счёте, побеждает художник. Побеждает в первую очередь потому, что его художественные обобщения создают картины правдивые и впечатляющее, а идейная позиция приводит к многократно использованным схемам или к случаям, из ряда вон выходящим, объясняющим болезни духа, искажающие человеческую психику» [4, с.293].
Повесть «Митина любовь» – одно из бунинских произведений, где происходит борьба между художником и мыслителем, и вместе тем именно здесь особенно убедительна победа Бунина-художника.
Томление Мити, его мысли о самоубийстве всякий раз, когда не приходят долгожданные письма от Кати, – всё это находится в сфере подсознательного, ибо сознанием Митя понимает, что Катя поверхностна, легкомысленна, не способна искренне ответить на его чувства. Роман героя с Алёнкой довершает крушение его надежд на счастье. То, что в поведении Кати было окутано высокопарными фразами о призвании, искусстве, предстаёт в своём первозданном виде в Алёнке.
«Катя отличается от Алёнки лишь тем, что соприкоснулась с новыми веяниями в культуре и возомнила себя жрицей искусства» [4, с. 293].
В отношениях Мити с Алёнкой происходит окончательное крушение идеала, сбрасываются духовные и нравственные одежды, обнажается несостоятельность чувств, покоящихся лишь на зове пола.
«Тема купли – продажи в отношениях Мити и Алёнки наносит жестокий удар по моральным устоям старой деревни. На сей раз Бунин воссоздаёт не тупую жестокость деревенского существования, как в «Ночном разговоре», а его духовную нищету, цинизм и простоту нравов, власть чистогана» [4, с. 294].
Обыденное и пошлое сводничество обретает под пером большого художника глубокое социальное значение. А в Алёнке, едва вступившей в жизнь молодой женщине, грубо и начисто умерщвлена поэзия любви.
Вернёмся к главному герою. Как только Митя убедился, что молчание Кати не случайно, «он перестал следить за всеми теми переменами, что совершало вокруг него наступающее лето» [5, с. 145].
Перестал замечать и близких, реагировать на окружающее, что уже было как пресечение жизни, шаг к смерти. Автор детально прослеживает такое состояние героя. Между тем точка ещё не поставлена.
Уже после первой, пока импульсивной мысли Мити: «Застрелюсь!», он вдруг чувствует Катю в ряду своей семьи. «Катя! всё то весёлое, игривое, что было в трезвоне колоколов, тоже играло красотой, изяществом её образа, дедовские обои требовали, чтобы она разделила с Митей всю эту родную деревенскую старину, ту жизнь, в которой жили и умирали здесь, в этой усадьбе, в этом доме, его отцы и деды» [3, с. 135]. Круг бытия замкнулся: от первой детской мечты, через слияние со всем миром, к продолжению его жизни – такова поступь любви.
Мотив чувственной силы любви громко звучит в повести. «Не раз внимание Мити останавливается и на чужих деревенских женщинах. «Митя подумал о девках. о молодых бабах, спящих в этих избах, обо всём этом женском, к чему он приблизился за зиму с Катей, и всё слилось в одно – Катя, девки, ночь, весна, запах дождя…»[5, с.143]. Но «женское» в сознании героя сопряжено с любимой. И Алёнка ему понравилась отдалённым сходством с Катей. Чувственное влечение к Кате, единственной, было неотделимо от всех других переживаний, которые все вместе доводили Митю до «какого-то предсмертного блаженства». А когда он прикоснулся к Алёнке, «блаженства, восторга, истомы всего существа» не было и в помине» [15, с. 135].
И это страшное, обнажено-чувственное сопряжение Алёнки с Катей и случилось в предсмертном «самом ужасном и отвратном из всех земных снов» Мити, после которого он и сунул дуло револьвера в раскрытый рот.
Тема любви и смерти в повести переплетены. Само перенапряжение любовного чувства как бы обессиливает человека и подводит его к роковой черте.
Исследователь Ф.Степун в своих литературных заметках пишет следующее: «В «Митиной любви» космически-природная сущность человека впервые превратилась под пером Бунина в трагедию человеческого духа, и в этом превращении и заключается то совсем новое, что дал нам Бунин» [19, с. 118].
Повесть «Митина любовь» о вечном, она о борьбе человека с самим собою за себя самого. По утверждению Ф.Степуна «Бунин прорвался в «Митиной любви» к глубокому метафизическому ощущению трагической природы человека» [19, с. 120].
Интересную мысль мы находим у О.Сливицкой о том, что проблема жизни и смерти имеет глубинную органическую связь с проблемой эроса и смерти. Эрос – это наивысшее проявление жизни. Любовь сопряжена со смертью. «У Бунина ситуация выступает в обнажённом виде, потому что в его мире любовь существует только как эрос (как напряжённое сексуальное чувство) и не переходит в фазу каритас (когда сексуальная напряжённость уступает место спокойной душевной привязанности). Эротическая любовь влечётся к смерти, в ней чувство жизни достигает своей высшей точки – того, что на Востоке именуют Великим пределом» [16, с.75]. Великий предел – это точка, после которой маятник может начать лишь обратное движение. Неизбежен переход в инобытие. Следующий шаг – только в смерть. Смерть, когда она сопряжена с эросом, – это не отрицание жизни, а бытие, перешедшее через точку Великого предела.
Таким образом, тема любви и смерти приобретает в повести И.Бунина философский характер. Образы героев помогают в раскрытии этих тем.
Катя — возлюбленная Мити («милое, хорошенькое личико, небольшая фигурка, свежесть, молодость, где женственность еще мешалась с детскостью»). Обычный для Бунина женский образ: с детской доверчивостью соседствуют признаки какой-то тайной порочной опытности (ср. Олю Мещерскую из рассказа «Легкое дыхание»). К. учится в частной театральной школе, ходит в студию Художественного театра, живет с мамой, «всегда курящей, всегда нарумяненной дамой с малиновыми волосами», давно уже оставившей мужа.
В отличие от Мити, К. не поглощена любовью всецело, не случайно Рильке заметил, что с такой К. Митя все равно жить не смог бы — она слишком погружена в театральную (читай, фальшивую) среду. Ее увлечению потакает директор школы, «самодовольный актер с бесстрастными и печальными глазами», каждое лето отправлявшийся на отдых с очередной совращенной им ученицей. «Постом с К. начал заниматься директор», — указывает Бунин. Как и в рассказах «Чистый понедельник», «Пароход «Саратов», важнейшие события в жизни героев соотносятся со временем Великого Поста. Именно в шестую неделю Великого Поста, последнюю перед Страстной, К. сдает экзамен директору. На экзамене она облачена во все белое, словно невеста, что подчеркивает двусмысленность ситуации.
Весной же с К. происходят важные изменения — она превращается в «молоденькую светскую даму, все куда-то спешащую». Свидания с Митей все сокращаются, и последний всплеск чувств К. совпадает с его отъездом в деревню. Вопреки уговору, К. пишет Мите всего два письма, причем во втором признается, что изменила ему с директором: «Я дурная, я гадкая, испорченная но я безумно люблю искусство! я уезжаю — вы знаете, с кем…» Это письмо и становится последней каплей — Митя решается на самоубийство. Связь с Аленкой лишь усиливает его отчаяние (3. Гиппиус считала, что этого эпизода на самом деле «не могло быть»).
Митя (Митрий Палыч) — студент, главный герой повести. Находится в переходном возрасте, когда мужское начало переплетается с еще не полностью отслоившимся детским. М. «худой, нескладный» (девки в деревне/прозвали его «борзым»), делающий все с мальчишеской Неловкостью. У него большой рот, черные жесткие волосы, —/«он был из той породы людей с черными, как бы постоянно расширенными глазами, у которых почти не растут даже в зрелые годы ни усы, ни борода…» (возлюбленная М., Катя, называет его глаза «византийскими»).
Повествование о жизни и смерти М. охватывает период чуть более полугода: начиная с декабря, когда он познакомился с Катей, и до середины лета (конца июня — начала июля), когда он кончает с собой. О прошлом М. мы узнаем из его собственных отрывочных воспоминаний, так или иначе связанных с главными темами повести — темой всеохватывающей любви и темой смерти.
Любовь захватила М. «еще в младенчестве» как нечто «невыразимое на человеческом языке», когда однажды в саду, рядом с молодой женщиной (вероятно, нянькой) «что-то горячей волной взыграло в нем», и затем в различных обличьях: соседка-гимназистка, «острые радости и горести внезапной влюбленности на гимназических балах».
дости и горести внезапной влюбленности на гимназических балах». Год назад, когда М. заболел в деревне, — весна стала «его первой настоящей любовью». Погруженность в мартовскую природу «насыщенного влагой жнивья и черной пашни» и подобные проявления «беспредметной, бесплотной любови» сопровождали М. до декабря первой студенческой зимы, когда он встретился с Катей и почти сразу же влюбился в нее.
Пора безумного захватывающего счастья длится до девятого марта («последнего счастливого дня»), когда Катя заговаривает о «цене» ее ответной любви: «Я все равно даже ради тебя не откажусь от искусства», т. е. от театральной карьеры, которая должна начаться после окончания ею этой весной частной театральной школы. Вообще изображение театра в повести сопровождается интонацией декадентской фальши — Бунин резко подчеркивает свое неприятие модернистского искусства, отчасти в соответствии с воззрениями Л. Н. Толстого. На выпускном экзамене Катя читает стихотворение Блока «Девушка пела в церковном хоре» — возможно, с точки зрения Бунина, манифест декадентского искусства. М. воспринимает ее чтение как «пошлую певучесть… и глупость в каждом звуке», а тему стихотворения определяет весьма жестко: «о какой-то будто бы ангельски невинной девушке».
Январь и февраль — пора непрерывного счастья, но на фоне начинающегося раздвоения в прежде цельном чувстве у «уже тогда нередко казалось, что как будто есть две Кати: одна та, которой настойчиво желал, требовал Митя, а другая — подлинная, обыкновенная, мучительно не совпадавшая с первой».
М. живет в студенческих номерах на Молчановке, Катя с матерью — на Кисловке. Они видятся друг у друга, их встречи протекают «в тяжком дурмане поцелуев», становятся все более и более пылкими. М. все более ревнует Катю: «проявления страсти, то самое, что было так блаженно и сладостно в применении к ним, Мите и Кате, становилось несказанно мерзко и даже противоестественно, когда Митя думал о Кате и о другом мужчине».
Зима сменяется весной, ревность все более подменяет любовь, но одновременно (и в этом иррациональность чувства по Бунину) страсть М. возрастает вместе с ревностью. «Ты любишь только мое тело, а не душу», — говорит ему Катя. Совершенно измученный двойственностью и неопределенной чувственностью их отношений, М. в конце апреля уезжает в деревенскую усадьбу — отдохнуть и разобраться в себе. Перед отъездом Катя «опять стала нежна и страстна», даже впервые заплакала, — и М. вновь почувствовал, как она близка ему. Они договариваются о том, что летом М. приедет в Крым, где Катя будет отдыхать вместе с матерью. В сцене сборов накануне отъезда вновь звучит мотив смерти — вторая тема повести. Единственный друг М., некто Протасов, утешая М., цитирует Козьму Пруткова:
«Юнкер Шмидт! честное слово. Лето возвратится», но читатель помнит, что в стихотворении присутствует также мотив самоубийства: «Юнкер Шмит из пистолета хочет застрелиться!» Этот мотив возвращается еще раз, когда в окне напротив Митиного номера некий студент поет романс А.
романс А. Рубинштейна на стихи Г. Гейне: «Полюбив, мы умираем». В поезде все вновь говорит о любви (запах Катиной перчатки, к которой М. припал в последнюю секунду расставания, мужики и рабочие в вагоне), а позже, уже по пути в деревню, М. вновь полон чистой привязанности, думает «обо всем том женском, к чему он приблизился за зиму с Катей». В сцене прощанья М. с Катей исключительно важна неприметная деталь — вспоминаемый несколько раз аромат Катиной перчатки. По законам мелодической композиции здесь переплетены противостоящие друг другу лейтмотивы: запах любви (кроме перчатки — Катина лента для волос) и — запах смерти (девять лет назад, когда умер отец, Митя «вдруг почувствовал: в мире смерть!», а в доме еще долго стоял «или мнился» «страшный, мерзкий, сладковатый запах»). В деревне М. вначале как будто бы освобождается от мучающих его подозрений, но почти сразу же в ткань повествования вплетается третья тема — любви, лишенной душевной составляющей. По мере угасания надежды на совместное будущее с Катей М. все более охватывает чистая чувственность: вожделение при виде моющей окна «поденщицы с деревни», в разговоре с горничной Парашей, в саду, где деревенские девки Сонька и Глаша заигрывают с барчуком. Вообще тема деревнипочвы-земли-естественности («спасительное лоно матери-природы», по Г. Адамовичу) связана у Бунина с чувственностью и томлением, потому все деревенские герои повести так или иначе участвуют в совращении М.
Единственной зацепкой в борьбе с плотскими искушениями становится чувство к Кате. Мать М., Ольга Петровна, занята хозяйством, сестренка Аня и брат Костя еще не приехали — М. живет памятью о любви, пишет Кате пылкие письма, рассматривает ее фотографию: ему отвечает прямой, открытый взгляд любимой. Ответные письма Кати редки и немногословны. Наступает лето, но Катя по-прежнему не пишет. Мучения М. усиливаются: чем более прекрасен мир, тем он кажется М. более ненужным, бессмысленным. Он вспоминает зиму, концерт, шелковую Катину ленту, которую взял с собой в деревню — теперь даже о ней он думает с содроганием. Чтобы ускорить получение весточки, М. ездит за письмами сам, но все на- прасно. Однажды М. решает: «если через неделю письма не будет, — застрелюсь!»
Именно в этот момент духовного упадка деревенский староста за небольшое вознаграждение предлагает М. поразвлечься. Поначалу у М. хватает силы отказаться: он повсюду видит Катю — в окружающей природе, снах, мечтаниях, — ее нет лишь в реальности. Когда староста вновь намекает на «удовольствие», М. неожиданно для себя самого соглашается. Староста предлагает М. Аленку — «бабенку ядовитую, молоденькую, муж на шахтах всего второй год замужем». Еще до рокового свидания М. находит в ней что-то общее с Катей: Аленка не велика, подвижна — «женское, смешанное с чем-то детским». В воскресенье М. идет к обедне в церковь и встречает Аленку по пути в храм: она, «виляя задом», проходит, не обратив на него внимания. М. чувствует, «что видеть ее в церкви нельзя», чувство греха еще способно его удержать.
его удержать.
Следующим вечером староста везет М. к леснику, свекру Аленки, у которого она живет. Пока староста и лесник пьянствуют, М. случайно сталкивается с Аленкой в лесу и, уже не владея собой, уславливается о завтрашнем свидании в шалаше. Ночью М. «увидал себя висящим над огромной, слабо освещенной пропастью». И в течение всего следующего дня все более отчетливо звучит мотив смерти (в ожидании свидания М. кажется, что в доме «страшно пусто»; в вечереющем небе светит Антарес, звезда из созвездия Скорпиона и т. д.). М. направляется к шалашу, вскоре появляется Аленка. М. отдает ей смятую пяти- рублевку, его охватывает «страшная сила телесного желания, не переходящая в… душевное». Когда происходит наконец то, чего он так хотел, М. «поднялся совершенно пораженный разочарованием» — чуда не произошло.
В субботу той же недели весь день идет дождь. М. в слезах бродит по саду, перечитывает вчерашнее письмо от Кати: «забудьте, забудьте все, что было!.. я уезжаю — вы знаете, с кем…» К вечеру гром гонит М. в дом. Он влезает к себе через окно, запирается изнутри и в полубессознательном состоянии видит в коридоре «молоденькую няньку», несущую «ребенка с большим белым лицом» — так возвращаются воспоминания раннего детства. Нянька оказывается Катей, в комнате она прячет ребенка в ящик комода. Входит господин в смокинге, — это директор, с которым Катя уехала в Крым («я безумно люблю искусство!» из вчерашнего письма)». М. наблюдает, как Катя отдается ему и в конце концов приходит в себя с ощущением пронзительной, невыносимой боли. Возврата к тому, что было «подобно раю», нет и быть не может. М. достает из ящика ночного столика револьвер и «радостно вздохнув с наслаждением» стреляет в себя. Р. М. Рильке проницательно указывает на основную причину трагедии: «молодой человек теряет способность ожидать течения событий и выхода из невыносимого положения и перестает верить в то, что за этими страданиями должно последовать что-то иное, которое в силу своей инакости должно было бы представляться более выносимым и переносимым».
«Митина любовь» вызвала множество противоречивых оценок. Так, 3. Гиппиус поставила повесть в один ряд с гётевскими «Страданиями молодого Вертера», однако видит в чувствах героя лишь «гримасничающее Вожделение с белыми глазами». В то же время поэтесса М. В. Карамзина определила таинство любви» в повести Бунина как «чудо благодатное». Р. М. Бицил-ли в статье «Заметки о Толстом. Бунин и Толстой» находит в «Митиной любви» толстовское влияние, а именно — перекличку с незаконченной повестью Л. Толстого «Дьявол».
Сам Бунин указывал, что воспользовался историей «падения» своего племянника. В. Н. Муромцева-Бунина называет фамилию прототипа: «… тронут юный роман Николая Алексеевича (Пушешникова, племянника Бунина. — Ред.), но внешность взята с брата, Пети». В. С. Яновский в мемуарах «Поля Елисейские» подтверждает реальность прототипа: «В «Митиной любви» герой кончает довольно банально самоубийством, тогда как на самом деле молодойчеловек из его повести постригся в монахи и вскоре стал выдающимся иереем».
человек из его повести постригся в монахи и вскоре стал выдающимся иереем». В. В. Набоков в письме к 3. Шаховской писал: «Бунин мне говорил, что, приступая к «Митиной любви», он видел перед собой образ Мити Шаховского», т. е. брата 3. Шаховской Дмитрия Алексеевича, поэта, в двадцатые годы постригшегося в монахи под именем отца Иоанна
Тема: – Митина любовь
Катя — возлюбленная Мити («милое, хорошенькое личико, небольшая фигурка, свежесть, молодость, где женственность еще мешалась с детскостью»). Обычный для Бунина женский образ: с детской доверчивостью соседствуют признаки какой-то тайной порочной опытности (ср. Олю Мещерскую из рассказа «Легкое дыхание»). К. учится в частной театральной школе, ходит в студию Художественного театра, живет с мамой, «всегда курящей, всегда нарумяненной дамой с малиновыми волосами», давно уже оставившей мужа.
В отличие от Мити, К. не поглощена любовью всецело, не случайно Рильке заметил, что с такой К. Митя все равно жить не смог бы — она слишком погружена в театральную (читай, фальшивую) среду. Ее увлечению потакает директор школы, «самодовольный актер с бесстрастными и печальными глазами», каждое лето отправлявшийся на отдых с очередной совращенной им ученицей. «Постом с К. начал заниматься директор», — указывает Бунин. Как и в рассказах «Чистый понедельник», «Пароход «Саратов», важнейшие события в жизни героев соотносятся со временем Великого Поста. Именно в шестую неделю Великого Поста, последнюю перед Страстной, К. сдает экзамен директору. На экзамене она облачена во все белое, словно невеста, что подчеркивает двусмысленность ситуации.
Весной же с К. происходят важные изменения — она превращается в «молоденькую светскую даму, все куда-то спешащую». Свидания с Митей все сокращаются, и последний всплеск чувств К. совпадает с его отъездом в деревню. Вопреки уговору, К. пишет Мите всего два письма, причем во втором признается, что изменила ему с директором: «Я дурная, я гадкая, испорченная но я безумно люблю искусство! я уезжаю — вы знаете, с кем…» Это письмо и становится последней каплей — Митя решается на самоубийство. Связь с Аленкой лишь усиливает его отчаяние (3. Гиппиус считала, что этого эпизода на самом деле «не могло быть»).
Митя (Митрий Палыч) — студент, главный герой повести. Находится в переходном возрасте, когда мужское начало переплетается с еще не полностью отслоившимся детским. М. «худой, нескладный» (девки в деревне/прозвали его «борзым»), делающий все с мальчишеской Неловкостью. У него большой рот, черные жесткие волосы, —/«он был из той породы людей с черными, как бы постоянно расширенными глазами, у которых почти не растут даже в зрелые годы ни усы, ни борода…» (возлюбленная М., Катя, называет его глаза «византийскими»).
Повествование о жизни и смерти М. охватывает период чуть более полугода: начиная с декабря, когда он познакомился с Катей, и до середины лета (конца июня — начала июля), когда он кончает с собой. О прошлом М. мы узнаем из его собственных отрывочных воспоминаний, так или иначе связанных с главными темами повести — темой всеохватывающей любви и темой смерти.
Любовь захватила М. «еще в младенчестве» как нечто «невыразимое на человеческом языке», когда однажды в саду, рядом с молодой женщиной (вероятно, нянькой) «что-то горячей волной взыграло в нем», и затем в различных обличьях: соседка-гимназистка, «острые радости и горести внезапной влюбленности на гимназических балах». Год назад, когда М. заболел в деревне, — весна стала «его первой настоящей любовью». Погруженность в мартовскую природу «насыщенного влагой жнивья и черной пашни» и подобные проявления «беспредметной, бесплотной любови» сопровождали М. до декабря первой студенческой зимы, когда он встретился с Катей и почти сразу же влюбился в нее.
Пора безумного захватывающего счастья длится до девятого марта («последнего счастливого дня»), когда Катя заговаривает о «цене» ее ответной любви: «Я все равно даже ради тебя не откажусь от искусства», т. е. от театральной карьеры, которая должна начаться после окончания ею этой весной частной театральной школы. Вообще изображение театра в повести сопровождается интонацией декадентской фальши — Бунин резко подчеркивает свое неприятие модернистского искусства, отчасти в соответствии с воззрениями Л. Н. Толстого. На выпускном экзамене Катя читает стихотворение Блока «Девушка пела в церковном хоре» — возможно, с точки зрения Бунина, манифест декадентского искусства. М. воспринимает ее чтение как «пошлую певучесть… и глупость в каждом звуке», а тему стихотворения определяет весьма жестко: «о какой-то будто бы ангельски невинной девушке».
Январь и февраль — пора непрерывного счастья, но на фоне начинающегося раздвоения в прежде цельном чувстве у «уже тогда нередко казалось, что как будто есть две Кати: одна та, которой настойчиво желал, требовал Митя, а другая — подлинная, обыкновенная, мучительно не совпадавшая с первой».
М. живет в студенческих номерах на Молчановке, Катя с матерью — на Кисловке. Они видятся друг у друга, их встречи протекают «в тяжком дурмане поцелуев», становятся все более и более пылкими. М. все более ревнует Катю: «проявления страсти, то самое, что было так блаженно и сладостно в применении к ним, Мите и Кате, становилось несказанно мерзко и даже противоестественно, когда Митя думал о Кате и о другом мужчине».
Зима сменяется весной, ревность все более подменяет любовь, но одновременно (и в этом иррациональность чувства по Бунину) страсть М. возрастает вместе с ревностью. «Ты любишь только мое тело, а не душу», — говорит ему Катя. Совершенно измученный двойственностью и неопределенной чувственностью их отношений, М. в конце апреля уезжает в деревенскую усадьбу — отдохнуть и разобраться в себе. Перед отъездом Катя «опять стала нежна и страстна», даже впервые заплакала, — и М. вновь почувствовал, как она близка ему. Они договариваются о том, что летом М. приедет в Крым, где Катя будет отдыхать вместе с матерью. В сцене сборов накануне отъезда вновь звучит мотив смерти — вторая тема повести. Единственный друг М., некто Протасов, утешая М., цитирует Козьму Пруткова:
«Юнкер Шмидт! честное слово. Лето возвратится», но читатель помнит, что в стихотворении присутствует также мотив самоубийства: «Юнкер Шмит из пистолета хочет застрелиться!» Этот мотив возвращается еще раз, когда в окне напротив Митиного номера некий студент поет романс А. Рубинштейна на стихи Г. Гейне: «Полюбив, мы умираем». В поезде все вновь говорит о любви (запах Катиной перчатки, к которой М. припал в последнюю секунду расставания, мужики и рабочие в вагоне), а позже, уже по пути в деревню, М. вновь полон чистой привязанности, думает «обо всем том женском, к чему он приблизился за зиму с Катей». В сцене прощанья М. с Катей исключительно важна неприметная деталь — вспоминаемый несколько раз аромат Катиной перчатки. По законам мелодической композиции здесь переплетены противостоящие друг другу лейтмотивы: запах любви (кроме перчатки — Катина лента для волос) и — запах смерти (девять лет назад, когда умер отец, Митя «вдруг почувствовал: в мире смерть!», а в доме еще долго стоял «или мнился» «страшный, мерзкий, сладковатый запах»). В деревне М. вначале как будто бы освобождается от мучающих его подозрений, но почти сразу же в ткань повествования вплетается третья тема — любви, лишенной душевной составляющей. По мере угасания надежды на совместное будущее с Катей М. все более охватывает чистая чувственность: вожделение при виде моющей окна «поденщицы с деревни», в разговоре с горничной Парашей, в саду, где деревенские девки Сонька и Глаша заигрывают с барчуком. Вообще тема деревнипочвы-земли-естественности («спасительное лоно матери-природы», по Г. Адамовичу) связана у Бунина с чувственностью и томлением, потому все деревенские герои повести так или иначе участвуют в совращении М.
Единственной зацепкой в борьбе с плотскими искушениями становится чувство к Кате. Мать М., Ольга Петровна, занята хозяйством, сестренка Аня и брат Костя еще не приехали — М. живет памятью о любви, пишет Кате пылкие письма, рассматривает ее фотографию: ему отвечает прямой, открытый взгляд любимой. Ответные письма Кати редки и немногословны. Наступает лето, но Катя по-прежнему не пишет. Мучения М. усиливаются: чем более прекрасен мир, тем он кажется М. более ненужным, бессмысленным. Он вспоминает зиму, концерт, шелковую Катину ленту, которую взял с собой в деревню — теперь даже о ней он думает с содроганием. Чтобы ускорить получение весточки, М. ездит за письмами сам, но все на- прасно. Однажды М. решает: «если через неделю письма не будет, — застрелюсь!»
Именно в этот момент духовного упадка деревенский староста за небольшое вознаграждение предлагает М. поразвлечься. Поначалу у М. хватает силы отказаться: он повсюду видит Катю — в окружающей природе, снах, мечтаниях, — ее нет лишь в реальности. Когда староста вновь намекает на «удовольствие», М. неожиданно для себя самого соглашается. Староста предлагает М. Аленку — «бабенку ядовитую, молоденькую, муж на шахтах всего второй год замужем». Еще до рокового свидания М. находит в ней что-то общее с Катей: Аленка не велика, подвижна — «женское, смешанное с чем-то детским». В воскресенье М. идет к обедне в церковь и встречает Аленку по пути в храм: она, «виляя задом», проходит, не обратив на него внимания. М. чувствует, «что видеть ее в церкви нельзя», чувство греха еще способно его удержать.
Следующим вечером староста везет М. к леснику, свекру Аленки, у которого она живет. Пока староста и лесник пьянствуют, М. случайно сталкивается с Аленкой в лесу и, уже не владея собой, уславливается о завтрашнем свидании в шалаше. Ночью М. «увидал себя висящим над огромной, слабо освещенной пропастью». И в течение всего следующего дня все более отчетливо звучит мотив смерти (в ожидании свидания М. кажется, что в доме «страшно пусто»; в вечереющем небе светит Антарес, звезда из созвездия Скорпиона и т. д.). М. направляется к шалашу, вскоре появляется Аленка. М. отдает ей смятую пяти- рублевку, его охватывает «страшная сила телесного желания, не переходящая в… душевное». Когда происходит наконец то, чего он так хотел, М. «поднялся совершенно пораженный разочарованием» — чуда не произошло.
В субботу той же недели весь день идет дождь. М. в слезах бродит по саду, перечитывает вчерашнее письмо от Кати: «забудьте, забудьте все, что было!.. я уезжаю — вы знаете, с кем…» К вечеру гром гонит М. в дом. Он влезает к себе через окно, запирается изнутри и в полубессознательном состоянии видит в коридоре «молоденькую няньку», несущую «ребенка с большим белым лицом» — так возвращаются воспоминания раннего детства. Нянька оказывается Катей, в комнате она прячет ребенка в ящик комода. Входит господин в смокинге, — это директор, с которым Катя уехала в Крым («я безумно люблю искусство!» из вчерашнего письма)». М. наблюдает, как Катя отдается ему и в конце концов приходит в себя с ощущением пронзительной, невыносимой боли. Возврата к тому, что было «подобно раю», нет и быть не может. М. достает из ящика ночного столика револьвер и «радостно вздохнув с наслаждением» стреляет в себя. Р. М. Рильке проницательно указывает на основную причину трагедии: «молодой человек теряет способность ожидать течения событий и выхода из невыносимого положения и перестает верить в то, что за этими страданиями должно последовать что-то иное, которое в силу своей инакости должно было бы представляться более выносимым и переносимым».
«Митина любовь» вызвала множество противоречивых оценок. Так, 3. Гиппиус поставила повесть в один ряд с гётевскими «Страданиями молодого Вертера», однако видит в чувствах героя лишь «гримасничающее Вожделение с белыми глазами». В то же время поэтесса М. В. Карамзина определила таинство любви» в повести Бунина как «чудо благодатное». Р. М. Бицил-ли в статье «Заметки о Толстом. Бунин и Толстой» находит в «Митиной любви» толстовское влияние, а именно — перекличку с незаконченной повестью Л. Толстого «Дьявол».
Сам Бунин указывал, что воспользовался историей «падения» своего племянника. В. Н. Муромцева-Бунина называет фамилию прототипа: «…тронут юный роман Николая Алексеевича (Пушешникова, племянника Бунина. — Ред.), но внешность взята с брата, Пети». В. С. Яновский в мемуарах «Поля Елисейские» подтверждает реальность прототипа: «В «Митиной любви» герой кончает довольно банально самоубийством, тогда как на самом деле молодой человек из его повести постригся в монахи и вскоре стал выдающимся иереем». В. В. Набоков в письме к 3. Шаховской писал: «Бунин мне говорил, что, приступая к «Митиной любви», он видел перед собой образ Мити Шаховского», т. е. брата 3. Шаховской Дмитрия Алексеевича, поэта, в двадцатые годы постригшегося в монахи под именем отца Иоанна.
Катя — возлюбленная Мити («милое, хорошенькое личико, небольшая фигурка, свежесть, молодость, где женственность еще мешалась с детскостью»). Обычный для Бунина женский образ: с детской доверчивостью соседствуют признаки какой-то тайной порочной опытности (ср. Олю Мещерскую из рассказа «Легкое дыхание»). К. учится в частной театральной школе, ходит в студию Художественного театра, живет с мамой, «всегда курящей, всегда нарумяненной дамой с малиновыми волосами», давно уже оставившей мужа.
В отличие от Мити, К. не поглощена любовью всецело, не случайно Рильке заметил, что с такой К. Митя все равно жить не смог бы — она слишком погружена в театральную (читай, фальшивую) среду. Ее увлечению потакает директор школы, «самодовольный актер с бесстрастными и печальными глазами», каждое лето отправлявшийся на отдых с очередной совращенной им ученицей. «Постом с К. начал заниматься директор», — указывает Бунин. Как и в рассказах «Чистый понедельник», «Пароход «Саратов», важнейшие события в жизни героев соотносятся со временем Великого Поста. Именно в шестую неделю Великого Поста, последнюю перед Страстной, К. сдает экзамен директору. На экзамене она облачена во все белое, словно невеста, что подчеркивает двусмысленность ситуации.
Весной же с К. происходят важные изменения — она превращается в «молоденькую светскую даму, все куда-то спешащую». Свидания с Митей все сокращаются, и последний всплеск чувств К. совпадает с его отъездом в деревню. Вопреки уговору, К. пишет Мите всего два письма, причем во втором признается, что изменила ему с директором: «Я дурная, я гадкая, испорченная но я безумно люблю искусство! я уезжаю — вы знаете, с кем…» Это письмо и становится последней каплей — Митя решается на самоубийство. Связь с Аленкой лишь усиливает его отчаяние (3. Гиппиус считала, что этого эпизода на самом деле «не могло быть»).
Катя — возлюбленная Мити («милое, хорошенькое личико, небольшая фигурка, свежесть, молодость, где женственность еще мешалась с детскостью»). Обычный для Бунина женский образ: с детской доверчивостью соседствуют признаки какой-то тайной порочной опытности (ср. Олю Мещерскую из рассказа «Легкое дыхание»). К. учится в частной театральной школе, ходит в студию Художественного театра, живет с мамой, «всегда курящей, всегда нарумяненной дамой с малиновыми волосами», давно уже оставившей мужа. В отличие от Мити, К. не поглощена любовью всецело, не случайно Рильке заметил, что с такой К. Митя все равно жить не смог бы — она слишком погружена в театральную (читай, фальшивую) среду. Ее увлечению потакает директор школы, «самодовольный актер с бесстрастными и печальными глазами», каждое лето отправлявшийся на отдых с очередной совращенной им ученицей. «Постом с К. начал заниматься директор», — указывает Бунин.
Как и в рассказах «Чистый понедельник», «Пароход «Саратов», важнейшие события в жизни героев соотносятся со временем Великого Поста. Именно в шестую неделю Великого Поста, последнюю перед Страстной, К. сдает экзамен директору. На экзамене она облачена во все белое, словно невеста, что подчеркивает двусмысленность ситуации. Весной же с К. происходят важные изменения — она превращается в «молоденькую светскую даму, все куда-то спешащую». Свидания с Митей все сокращаются, и последний всплеск чувств К. совпадает с его отъездом в деревню.
Вопреки уговору, К. пишет Мите всего два письма, причем во втором признается, что изменила ему с директором: «Я дурная, я гадкая, испорченная но я безумно люблю искусство! я уезжаю — вы знаете, с кем…» Это письмо и становится последней каплей — Митя решается на самоубийство. Связь с Аленкой лишь усиливает его отчаяние (3. Гиппиус считала, что этого эпизода на самом деле «не могло быть»). Митя (Митрий Палыч) — студент, главный герой повести. Находится в переходном возрасте, когда мужское начало переплетается с еще не полностью отслоившимся детским.
М. «худой, нескладный» (девки в деревне/прозвали его «борзым»), делающий все с мальчишеской Неловкостью. У него большой рот, черные жесткие волосы, —/«он был из той породы людей с черными, как бы постоянно расширенными глазами, у которых почти не растут даже в зрелые годы ни усы, ни борода…» (возлюбленная М., Катя, называет его глаза «византийскими»).
Повествование о жизни и смерти М. охватывает период чуть более полугода: начиная с декабря, когда он познакомился с Катей, и до середины лета (конца июня — начала июля), когда он кончает с собой. О прошлом М. мы узнаем из его собственных отрывочных воспоминаний, так или иначе связанных с главными темами повести — темой всеохватывающей любви и темой смерти. Любовь захватила М. «еще в младенчестве» как нечто «невыразимое на человеческом языке», когда однажды в саду, рядом с молодой женщиной (вероятно, нянькой) «что-то горячей волной взыграло в нем», и затем в различных обличьях: соседка-гимназистка, «острые радости и горести внезапной влюбленности на гимназических балах». Год назад, когда М. заболел в деревне, — весна стала «его первой настоящей любовью». Погруженность в мартовскую природу «насыщенного влагой жнивья и черной пашни» и подобные проявления «беспредметной, бесплотной любови» сопровождали М. до декабря первой студенческой зимы, когда он встретился с Катей и почти сразу же влюбился в нее. Пора безумного захватывающего счастья длится до девятого марта («последнего счастливого дня»), когда Катя заговаривает о «цене» ее ответной любви: «Я все равно даже ради тебя не откажусь от искусства», т. е. от театральной карьеры, которая должна начаться после окончания ею этой весной частной театральной школы.
Вообще изображение театра в повести сопровождается интонацией декадентской фальши — Бунин резко подчеркивает свое неприятие модернистского искусства, отчасти в соответствии с воззрениями Л. Н. Толстого. На выпускном экзамене Катя читает стихотворение Блока «Девушка пела в церковном хоре» — возможно, с точки зрения Бунина, манифест декадентского искусства. М. воспринимает ее чтение как «пошлую певучесть… и глупость в каждом звуке», а тему стихотворения определяет весьма жестко: «о какой-то будто бы ангельски невинной девушке». Январь и февраль — пора непрерывного счастья, но на фоне начинающегося раздвоения в прежде цельном чувстве у «уже тогда нередко казалось, что как будто есть две Кати: одна та, которой настойчиво желал, требовал Митя, а другая — подлинная, обыкновенная, мучительно не совпадавшая с первой».
М. живет в студенческих номерах на Молчановке, Катя с матерью — на Кисловке. Они видятся друг у друга, их встречи протекают «в тяжком дурмане поцелуев», становятся все более и более пылкими. М. все более ревнует Катю: «проявления страсти, то самое, что было так блаженно и сладостно в применении к ним, Мите и Кате, становилось несказанно мерзко и даже противоестественно, когда Митя думал о Кате и о другом мужчине».
Зима сменяется весной, ревность все более подменяет любовь, но одновременно (и в этом иррациональность чувства по Бунину) страсть М. возрастает вместе с ревностью. «Ты любишь только мое тело, а не душу», — говорит ему Катя. Совершенно измученный двойственностью и неопределенной чувственностью их отношений, М. в конце апреля уезжает в деревенскую усадьбу — отдохнуть и разобраться в себе. Перед отъездом Катя «опять стала нежна и страстна», даже впервые заплакала, — и М. вновь почувствовал, как она близка ему. Они договариваются о том, что летом М. приедет в Крым, где Катя будет отдыхать вместе с матерью.
В сцене сборов накануне отъезда вновь звучит мотив смерти — вторая тема повести. Единственный друг М., некто Протасов, утешая М., цитирует Козьму Пруткова: «Юнкер Шмидт! честное слово.
Лето возвратится», но читатель помнит, что в стихотворении присутствует также мотив самоубийства: «Юнкер Шмит из пистолета хочет застрелиться!» Этот мотив возвращается еще раз, когда в окне напротив Митиного номера некий студент поет романс А. Рубинштейна на стихи Г. Гейне: «Полюбив, мы умираем». В поезде все вновь говорит о любви (запах Катиной перчатки, к которой М. припал в последнюю секунду расставания, мужики и рабочие в вагоне), а позже, уже по пути в деревню, М. вновь полон чистой привязанности, думает «обо всем том женском, к чему он приблизился за зиму с Катей».
В сцене прощанья М. с Катей исключительно важна неприметная деталь — вспоминаемый несколько раз аромат Катиной перчатки. По законам мелодической композиции здесь переплетены противостоящие друг другу лейтмотивы: запах любви (кроме перчатки — Катина лента для волос) и — запах смерти (девять лет назад, когда умер отец, Митя «вдруг почувствовал: в мире смерть!», а в доме еще долго стоял «или мнился» «страшный, мерзкий, сладковатый запах»). В деревне М. вначале как будто бы освобождается от мучающих его подозрений, но почти сразу же в ткань повествования вплетается третья тема — любви, лишенной душевной составляющей.
По мере угасания надежды на совместное будущее с Катей М. все более охватывает чистая чувственность: вожделение при виде моющей окна «поденщицы с деревни», в разговоре с горничной Парашей, в саду, где деревенские девки Сонька и Глаша заигрывают с барчуком. Вообще тема деревнипочвы-земли-естественности («спасительное лоно матери-природы», по Г. Адамовичу) связана у Бунина с чувственностью и томлением, потому все деревенские герои повести так или иначе участвуют в совращении М. Единственной зацепкой в борьбе с плотскими искушениями становится чувство к Кате. Мать М., Ольга Петровна, занята хозяйством, сестренка Аня и брат Костя еще не приехали — М. живет памятью о любви, пишет Кате пылкие письма, рассматривает ее фотографию: ему отвечает прямой, открытый взгляд любимой. Ответные письма Кати редки и немногословны.
Наступает лето, но Катя по-прежнему не пишет. Мучения М. усиливаются: чем более прекрасен мир, тем он кажется М. более ненужным, бессмысленным. Он вспоминает зиму, концерт, шелковую Катину ленту, которую взял с собой в деревню — теперь даже о ней он думает с содроганием.
Чтобы ускорить получение весточки, М. ездит за письмами сам, но все на — прасно. Однажды М. решает: «если через неделю письма не будет, — застрелюсь!» Именно в этот момент духовного упадка деревенский староста за небольшое вознаграждение предлагает М. поразвлечься. Поначалу у М. хватает силы отказаться: он повсюду видит Катю — в окружающей природе, снах, мечтаниях, — ее нет лишь в реальности.
Когда староста вновь намекает на «удовольствие», М. неожиданно для себя самого соглашается. Староста предлагает М. Аленку — «бабенку ядовитую, молоденькую, муж на шахтах всего второй год замужем». Еще до рокового свидания М. находит в ней что-то общее с Катей: Аленка не велика, подвижна — «женское, смешанное с чем-то детским».
В воскресенье М. идет к обедне в церковь и встречает Аленку по пути в храм: она, «виляя задом», проходит, не обратив на него внимания. М. чувствует, «что видеть ее в церкви нельзя», чувство греха еще способно его удержать. Следующим вечером староста везет М. к леснику, свекру Аленки, у которого она живет.
Пока староста и лесник пьянствуют, М. случайно сталкивается с Аленкой в лесу и, уже не владея собой, уславливается о завтрашнем свидании в шалаше. Ночью М. «увидал себя висящим над огромной, слабо освещенной пропастью». И в течение всего следующего дня все более отчетливо звучит мотив смерти (в ожидании свидания М. кажется, что в доме «страшно пусто»; в вечереющем небе светит Антарес, звезда из созвездия Скорпиона и т. д.). М. направляется к шалашу, вскоре появляется Аленка. М. отдает ей смятую пяти — рублевку, его охватывает «страшная сила телесного желания, не переходящая в… душевное». Когда происходит наконец то, чего он так хотел, М. «поднялся совершенно пораженный разочарованием» — чуда не произошло.
В субботу той же недели весь день идет дождь. М. в слезах бродит по саду, перечитывает вчерашнее письмо от Кати: «забудьте, забудьте все, что было!.. я уезжаю — вы знаете, с кем…» К вечеру гром гонит М. в дом. Он влезает к себе через окно, запирается изнутри и в полубессознательном состоянии видит в коридоре «молоденькую няньку», несущую «ребенка с большим белым лицом» — так возвращаются воспоминания раннего детства. Нянька оказывается Катей, в комнате она прячет ребенка в ящик комода.
Входит господин в смокинге, — это директор, с которым Катя уехала в Крым («я безумно люблю искусство!» из вчерашнего письма)». М. наблюдает, как Катя отдается ему и в конце концов приходит в себя с ощущением пронзительной, невыносимой боли. Возврата к тому, что было «подобно раю», нет и быть не может.
М. достает из ящика ночного столика револьвер и «радостно вздохнув с наслаждением» стреляет в себя. Р. М. Рильке проницательно указывает на основную причину трагедии: «молодой человек теряет способность ожидать течения событий и выхода из невыносимого положения и перестает верить в то, что за этими страданиями должно последовать что-то иное, которое в силу своей инакости должно было бы представляться более выносимым и переносимым». «Митина любовь» вызвала множество противоречивых оценок. Так, 3. Гиппиус поставила повесть в один ряд с гётевскими «Страданиями молодого Вертера», однако видит в чувствах героя лишь «гримасничающее Вожделение с белыми глазами».
В то же время поэтесса М. В. Карамзина определила таинство любви» в повести Бунина как «чудо благодатное». Р. М. Бицил-ли в статье «Заметки о Толстом. Бунин и Толстой» находит в «Митиной любви» толстовское влияние, а именно — перекличку с незаконченной повестью Л. Толстого «Дьявол». Сам Бунин указывал, что воспользовался историей «падения» своего племянника.
В. Н. Муромцева-Бунина называет фамилию прототипа: «…тронут юный роман Николая Алексеевича (Пушешникова, племянника Бунина. — Ред.), но внешность взята с брата, Пети».
В. С. Яновский в мемуарах «Поля Елисейские» подтверждает реальность прототипа: «В «Митиной любви» герой кончает довольно банально самоубийством, тогда как на самом деле молодой человек из его повести постригся в монахи и вскоре стал выдающимся иереем». В. В. Набоков в письме к 3. Шаховской писал: «Бунин мне говорил, что, приступая к «Митиной любви», он видел перед собой образ Мити Шаховского», т. е. брата 3. Шаховской Дмитрия Алексеевича, поэта, в двадцатые годы постригшегося в монахи под именем отца Иоанна
Тема любви занимает едва ли не главное место в творчестве Бунина. Эта тема позволяет писателю соотнести то, что происходит в душе у человека, с явлениями внешней жизни, с требованиями общества, которое основывается на отношениях купли-продажи и в котором порой царят дикие и темные инстинкты. Бунин одним из первых в русской литературе заговорил не только о духовной, но и о телесной стороне любви, с необычайным тактом касаясь самых интимных, сокровенных сторон человеческих отношений. Бунин первым осмелился сказать о том, что не обязательно телесная страсть следует за душевным порывом, что в жизни бывает и наоборот (как это случилось с героями рассказа “Солнечный удар”). И какие бы сюжетные ходы ни выбирал писатель, любовь в его произведениях всегда великая радость и великое разочарование, глубокая и неразрешимая тайна, она — и весна, и осень в жизни человека.
В разные годы Бунин говорил о любви с разной степенью откровенности. В его ранней прозе герои молоды, открыты и естественны. В таких рассказах, как “В августе”, “Осенью”, “Заря всю ночь”, все на редкость просто, кратко и значительно. Чувства, которые испытывают герои, двойственны, расцвечены полутонами. И хотя Бунин рассказывает о людях, чуждых нам по облику, быту, отношениям, мы сразу узнаем и по-новому понимаем собственные предощущения счастья, ожидания глубоких душевных поворотов. Сближение бунинских героев редко достигает гармонии, чаще оно исчезает, едва возникнув. Но жажда любви пылает в их душах. Печальное прощание с любимой завершается мечтами (“В августе “): “Сквозь слезы я смотрел вдаль, и где-то мне грезились южные знойные города, синий степной вечер и образ какой-то женщины, который слился с девушкой, которую я любил…”. Свидание запоминается, потому что свидетельствует о прикосновении к подлинному чувству: “Была ли она лучше других, которых я любил, я не знаю, но в эту ночь она была несравненной” (“Осенью”). А в рассказе “Заря всю ночь” говорится о предчувствии любви, о нежности, которую юная девушка готова излить на своего будущего избранника. При этом юности свойственно не только увлекаться, но и быстро разочаровываться. Бунин показывает нам этот мучительный для многих разрыв между мечтами и действительностью. После ночи в саду, полной соловьиного свиста и весеннего трепета, юная Тата вдруг сквозь сон слышит, как ее жених стреляет галок, и понимает, что она вовсе не любит этого грубого и обыденно-приземленного человека.
И тем не менее в большинстве ранних рассказов Бунина стремление к красоте и чистоте остается главным, подлинным движением души героев. В 20-е годы, уже в эмиграции, Бунин пишет о любви, словно оглядываясь в прошлое, всматриваясь в ушедшую Россию и тех людей, которых уже нет. Именно так воспринимается нами повесть “Митина любовь” (1924). Здесь Бунин последовательно показывает, как происходит духовное становление героя, ведет его от любви к краху. В повести жизнь и любовь тесно переплетаются. Любовь Мити к Кате, его надежды, ревность, смутные предчувствия словно бы подернуты особой печалью. Катя, мечтающая об артистической карьере, закружилась в фальшивой жизни столицы и изменила Мите. Его муки, от которых не смогла спасти связь с другой женщиной — красивой, но приземленной Аленкой, привели Митю к самоубийству. Митина незащищенность, открытость, неготовность к столкновению с грубой реальностью, неумение страдать заставляют нас острее почувствовать неотвратимость и недопустимость случившегося.
В ряде бунинских рассказов о любви описывается любовный треугольник: муж — жена — возлюбленный (“Ида”, “Кавказ”, “Прекраснейшая солнца”). В этих рассказах царит атмосфера незыблемости установленного порядка. Брак оказывается непреодолимой преградой к достижению счастья. И часто то, что дается одному, беспощадно отнимается у другого. В рассказе “Кавказ” женщина уезжает с возлюбленным, точно зная, что с момента отправления поезда для ее мужа начинаются часы отчаяния, что он не выдержит и бросится за ней следом. Он действительно ищет ее, а не найдя, догадывается об измене и стреляется. Уже здесь появляется мотив любви как “солнечного удара”, ставший особой, звенящей нотой цикла “Темные аллеи”.
С прозой 20–30-х годов рассказы цикла “Темные аллеи” сближает мотив воспоминаний о молодости и родине. Все или почти все рассказы ведутся в прошедшем времени. Автор словно стремится проникнуть в глубины подсознания героев. В большинстве рассказов автор описывает телесные наслаждения, прекрасные и поэтичные, рожденные подлинной страстью. Даже если первый чувственный порыв кажется легкомысленным, как в рассказе “Солнечный удар”, то все равно он ведет к нежности и самозабвению, а затем — к настоящей любви. Именно так происходит с героями рассказов “Темные аллеи”, “Поздний час”, “Руся”, “Таня”, “Визитные карточки”, “В одной знакомой улице”. Писатель пишет об одиноких людях и обычных жизнях. Именно поэтому прошлое, осененное юными, сильными чувствами, рисуется поистине звездным часом, сливается со звуками, запахами, красками природы. Словно сама природа ведет к душевно-телесному сближению любящих друг друга людей. И сама природа ведет их к неизбежному расставанию, а иногда — к смерти.
Мастерство описания бытовых деталей, а также чувственного описания любви присуще всем рассказам цикла, но написанный в 1944 году рассказ “Чистый понедельник” предстает не просто повестью о великой тайне любви и загадочной женской душе, а некой криптограммой. Слишком многое в психологической линии рассказа и в его пейзажных и бытовых деталях кажется зашифрованным откровением. Точность и обилие деталей — не просто приметы времени, не просто ностальгия по навсегда потерянной Москве, а противопоставление Востока и Запада в душе и облике героини, уходящей от любви и жизни в монастырь.
Бунинские герои жадно ловят мгновения счастья, горюют, если оно проходит мимо, сокрушаются, если обрывается нить, связующая их с любимым человеком. Но при этом они никогда не способны сразиться с судьбой за счастье, выиграть обыкновенный житейский бой. Все истории — рассказы о бегстве из жизни, хоть на краткий миг, хоть на один вечер. Герои Бунина бывают эгоистичны и неосознанно циничны, но все равно теряют самое дорогое — своих возлюбленных. И им остается только вспоминать о жизни, от которой пришлось отказаться. Поэтому любовная тема у Бунина всегда пронизана горечью утраты, расставания, смерти. Все истории о любви заканчиваются трагически, даже если герои остаются в живых. Ведь они при этом теряют лучшую, ценную часть души, теряют смысл существования и оказываются в одиночестве.
Исследователь Ф. А. Степун в своих литературных заметках пишет следующее:
«В «Митиной любви» космически-природная сущность человека впервые превратилась под пером Бунина в трагедию человеческого духа, и в этом превращении и заключается то совсем новое, что дал нам Бунин»
[18; 118].
Повесть «Митина любовь» о вечном, она о борьбе человека с самим собою за себя самого.
По утверждению Ф. А. Степуна «Бунин прорвался в «Митиной любви» к глубокому метафизическому ощущению трагической природы человека» [18; 120].
Интересную мысль мы находим у исследователя О. В. Сливицкой о том, что проблема жизни и смерти имеет глубинную органическую связь с проблемой эроса и смерти. Эрос – это наивысшее проявление жизни. Любовь сопряжена со смертью. «У Бунина ситуация выступает в обнажённом виде, потому что в его мире любовь существует только как эрос (как напряжённое сексуальное чувство) и не переходит в фазу каритас (когда сексуальная напряжённость уступает место спокойной душевной привязанности). Эротическая любовь влечётся к смерти, в ней чувство жизни достигает своей высшей точки – того, что на Востоке именуют Великим пределом» [14; 75]. Великий предел – это точка, после которой маятник может начать лишь обратное движение. Неизбежен переход в инобытие. Следующий шаг – только в смерть. Смерть, когда она сопряжена с эросом, – это не отрицание жизни, а бытие, перешедшее через точку Великого предела.
Таким образом, тема любви и смерти приобретает в повести И. А. Бунина философский характер. Образы героев помогают в раскрытии этих тем.
Исследователь Богданова О.Ю. отмечает, что в повести Бунин раскрыл развивающийся процесс духовного бытия героя. «В ней история любви во всей ее достоверности. Митя уже давно шел к этой большой, трудной, изнуряющей любви. Она была в мечтах, переполняла все его тело страстным ожиданием. Она была его жизнью и шаг за шагом вела его к смерти.
Наслаждение разрывом и жизнью потрясает и усугубляется тем, что трагедия юноши происходит в чудесные весенние дни, когда вокруг все цветет, благоухает, все полно жизни и «слышится сладострастное жужжание несметных пчел».
«Мастер точного пластического рисунка, художник, необычайно зоркий к деталям окружающей героя обстановки, Бунин в этом произведении, когда это диктуется характером переживаний Мити, его настроением, как бы сознательно отводит на второй план реальную действительность, которая предстает перед читателем в очертаниях неуловимых и беглых. Такова вся окружающая Митю обстановка в родном доме, куда он приехал на каникулы из Москвы. Но зато как ощутимо и отчетливо зримо, со множеством четких, как бы выделенных крупным планом деталей предстает перед читателем в предпоследней главе повести возникшая в смятенном сознании Мити картина падения Кати. Не случайно, что именно вслед за этим, в последней главе повести, юноша выстрелом из револьвера обрывает свою жизнь»[6,с.240].
В. А. Афанасьев переключает внимание на бунинскую поэтику и через нее показывает суть трагедии. Митя настолько сосредоточен на своей любви и боли, что все остальное теряет для него смысл. Далее исследователь подчеркивает, что именно в любви раскрывается незаурядность бунинских героев.
Глава 2
2.1 Пейзаж как часть лирического повествования в повести
Человек всегда окрашивает природу собственными эмоциями, каждый писатель делает это по-своему. Уникален художественный опыт Бунина в решении проблемы: что есть мы, люди, в нашем восприятии природы, что есть мы – как часть природы.
Значительное место в повести И.А.Бунина «Митина любовь» занимает описание природы, автор придает большое значение пейзажу. Субъект описаний постоянно соотносит физическое состояние природы и собственное эмоциональное состояние.
Пейзаж в литературе (трактует Литературный Энциклопедический словарь [12;272]) является одним из содержательных и композиционных компонентов художественного произведения, это описание природы, шире – любого незамкнутого пространства внешнего мира. «Эстетическое отношение к природе – довольно позднее завоевание человечества: в фольклоре пейзаж антропоморфичен, в древнем эпосе мифологичен, т.е. в обеих картинах мира он самостоятельной ценности не несет. Пейзажа в современном понимании как объективно-реального изображения природы до 18 века в литературе не было. Открытие пейзажа связано с осознанием нового положения человека во Вселенной как включенного в нее [12;272].
Функции пейзажа многообразны – от резкого субъективированного (в романтизме) до описательного и символического, причем последнюю функцию пейзаж может выполнять не только в символистской, но и в реалистической поэтике. Во всех эстетических системах распространен принцип психологического параллелизма, основанный на контрастном сопоставлении или уподоблении внутреннего состояния человека жизни природы. В русской прозе 19-20 вв. признанные мастера пейзажа – И.С.Тургенев, А.П.Чехов, и, конечно же, И.А.Бунин» [12, с.272].
Причем у Бунина границы между человеческим и природным миром настолько размываются, что здесь уже не человеческий мир уподобляется природному и раскрывается через него, а, наоборот, за точку отсчета берется природное бытие как наиболее близкое, понятное и обжитое и уясняется через сравнение с опытом человеческого существования.
Известный философ русского зарубежья Ф.А.Степун посвятил творчеству Бунина статью «По поводу «Митиной любви», где дал обобщенную характеристику повести писателя, сравнивая ее с произведениями классиков и современников. Степун точно подмечает, что отношение, в которое Бунин «ставит природу и человека», не похоже на привычное в русской литературе, когда «природа аккомпанирует человеческим переживаниям» – «у Бунина не природа живет в человеке, а человек в природе» [28;7].
Анализируя повесть «Митина любовь», критик очень точно определяет суть трагедии героя: «Бунин вскрывает трагедию всякой человеческой любви, проистекающую из космического положения человека, как существа, поставленного между двумя мирами» [28;8].
В повести И. А. Бунина «Митина любовь» сильно лирическое начало. Произведение посвящено самому памятному чувству – первой любви, которая захватывает человека целиком и, кажется, кроме этого на свете ничего нет. И. А. Бунин с мастерством рисует все перипетии любви, сопровождающие её страстную чувственность, безумную ревность, счастье и трагедию. Как это всегда бывает в произведениях художника, полноправным героем является природа, неотъемлемая от развития чувства главного героя. Сила, напряжённость Митиной любви предопределяют и трагическую развязку. Здесь дело не только в Кате, в её противоречивости и неверности. Ощущение того, что судьба Мити изначально предопределена, по мере развития событий усиливается, подводя к неминуемости трагического финала: «Однажды, поздно вечером Митя вышел на заднее крыльцо. И вдруг где-то вдали что-то дико, дьявольски гукнуло и закатилось лаем, визгом» [3; 118].
Митю пугает и тёмная аллея и голос сыча, ему страшно. Образ тёмной аллеи, со всех сторон сторожащей главного героя, сравним и с любовью. Это странное и страшное чувство вовлекает Митю, он сам отдаётся ему. Ночью ему слышится голос дьявола. Дьявольское начало присутствует и в его любви к Кате, это чувство приведёт его к гибели.
Митя со страхом и трепетом прислушивается к ночным голосам: «Митя весь дрожа, впился в темноту и глазами и слухом. Но дьявол сорвался, захлебнулся и, прорезав тёмный сад предсмертно истошным воплем, точно сквозь землю провалился» [3; 119].
Сила и свежесть первой юношеской любви, её трагический исход при столкновении с изменой и окружающей пошлостью с большой выразительностью переданы в повести. Замечательно аккомпанируют изображению любовных мучений Мити картины природы, мастерски нарисованные И. А. Буниным. Картины природы, варьируясь на протяжении произведения, перекликаются с душевными переживаниями Мити. Весенними сумерками присланный за Митей на станцию работник везёт его в имение матери. Долго собиравшийся дождь, наконец, окропил и освежил землю. О самом дожде сказано немного: «И пошёл тёплый, сладостный, душистый дождь», но для Мити «всё слилось в одно – Катя, девки, ночь, весна, запах дождя, запах распаханной, готовой к оплодотворению земли, запах лошадиного пота и воспоминание о запахе лайковой перчатки» [3; 114].
В имении Митя с нетерпением ждёт вестей от Кати, и получению первого обрадовавшего и окрылившего его письма предшествует новое упоминание о дожде: «Раз ночью был обломный дождь, а потом горячее солнце как-то сразу вошло в силу, весна потеряла свою кротость и бледность, и всё вокруг на глазах стало меняться не по дням, а по часам» [3; 121].
Следующее упоминание о дожде предшествует свиданию и сближению Мити с Алёнкой, когда отсутствие новых писем от Кати уже начинает его тревожить, но ещё не мешает воспринимать красоту окружающей природы. «Ночью лил дождь, мокро шумело по крыше, сад то и дело бледно, но широко, сказочно озарялся. К утру, однако, погода опять разгулялась, опять всё стало просто и благополучно, и Митю разбудил весёлый, солнечный трезвон колоколов» [3; 142].
Наконец, последнее изображение дождя связано с получением второго, последнего письма от Кати и завершающим повесть самоубийством Мити: «На этой же неделе, в субботу, дождь, начавшийся ещё в среду, ливший с утра и до вечера, лил как из ведра.
Он то и дело припускал в этот день особенно бурно и мрачно. И весь день Митя без устали ходил по саду и весь день так страшно плакал, что порой даже сам дивился силе и обилию своих слёз» [3; 153].
Уже эта глава полна безысходного трагизма, не оставляющего никаких надежд на счастливое завершение Митиной любви, хотя о получении рокового письма мы узнаём лишь на следующей странице.
Дождь в этой главе не пассивный фон, оттеняющий переживания Мити, но грозная активная сила, подчиняющая себе действие юноши, вторгающаяся в его сознание.
«Перед вечером дождь, обрушившийся на сад с удесятерённой силой и с неожиданными ударами грома, погнал его, наконец, в дом» [3; 154] – пишет И. А. Бунин, подчёркивая и чудовищную силу разбушевавшейся стихии, и безвольную покорность перед её лицом обезумевшего от горя Мити.
Характерно – и это нельзя не воспринимать как поразительную по своей психологической тонкости и глубине художественную находку И. А. Бунина, что и раздвоение сознания главного героя, возникновение перед ним фантасмагорической картины падения Кати вызвано воздействием бушующего за окнами дождя с его «двойным, разным» шумом.
«И стало быстро темнеть. Дождь шумел повсюду – и по крыше, и вокруг дома, и в саду. Шум его был двойной, разный, – в саду один, возле дома, под непрерывное журчание и плеск желобов, ливших воду в лужи, – другой» [3; 154].
Нагнетанием двойственности автор и ведёт повествование к трагическому концу. В предсмертную ночь Мити ощущение двойного шума дождя переходит в ощущение и иного дома, иного мира притаившейся беды; в двойном зрении двоятся Алёнка с Катей. Проснувшись, он как бы бежал от другого, страшного мира, но доносившиеся из залы голоса и смех также «были ужасны и противоестественны своей отчуждённостью от него, грубостью жизни, её равнодушием, беспощадностью к нему…» [3; 156].
С поразительным искусством И. А. Бунин воссоздаёт эту двойную затравленность Мити: во сне и в яви. И в состоянии подступающей необходимости бегства из обоих страшных, сомкнувшихся вокруг него противоестественных миров возникает лихорадочная иллюзия доподлинного прощания с Катей: «Катя, что же это такое! – сказал он вслух, совершенно уверенный, что она слышит его, что она здесь, что она молчит, не отзывается только потому, что сама раздавлена… Но прошептав: «Ах, всё равно, Катя, – он тотчас же понял, что нет, не всё равно, что спасение, возврата к тому дивному видению уже нет… [3; 156].
И в последних строках повести, в нестерпимой боли, нашаривая в ночном столике «тяжёлый ком револьвера». Митя, желая лишь одного: хоть на миг освобождения от обоих миров – сна и яви, от ужасного двойного мира.
Спастись уже нечем было, оба мира страшили, и в чаянии избавления от подступившего ужаса Митя, «глубоко и радостно вздохнув, раскрыл рот и с силой, с наслаждением выстрелил» [3; 156].
Утратив дивное видение прекраснейшего весеннего мира, Митя с радостью, с наслаждением унёс свою поруганную любовь в небытие.
«В качестве своеобразного лейтмотива проходит сквозь всю повесть изображение соловьиного пения. Необходимый атрибут бесчисленных произведений о любви, давно уже ставший пошлым штампом под пером безликих эпигонов, «певец любви» – соловей получает в повести И. А. Бунина новое, подлинно поэтическое значение» [1; 40].
Происходит это и потому, что соловей для писателя не отвлечённое, аллегорическое понятие, а существо, живущее в полном единении с природой, и потому также, что соловьиное пение, о котором не раз упоминается в повести, – важный эстетический компонент её, помогающий лучше постигнуть и обстановку, окружающую Митю, и его душевное состояние.
«Он поднял глаза: над садом торжественно и радостно сияло небо, вокруг сиял сад своей снежной белизной, соловей, уже чуя предвечерний холодок, чётко и сильно, со всей сладостью соловьиного самозабвения, щёлкал в свежей зелени дальних кустов» [3; 122], – так передаёт И. А. Бунин впечатления Мити от окружающей природы после получения им первого Катиного письма.
Изображению природы в данной повести И. А. Бунин отводит одно из значительных мест, органичная слитность образов природы с главной темой произведения очевидно.
Писатель уделяет много внимания пейзажу. И всякий раз природа призвана контрастировать с душевным состоянием человека, всё сильнее попадающему под чары любви.
То прекрасное, что Митя хотел видеть в Кате, долго ещё продолжает ассоциироваться с красками весенней природы. И эти ассоциации возникают от любовного толчка извне. Вот Митя получает от неё письмо. Оно начинается словами: «Мой любимый, мой единственный!» Ещё в Москве он точно знал, что это не так, что её увлечение проходит, что он далеко не единственный в её мыслях и желаниях. Но в деревне всё это позабыто. И восторг от полученного письма, которое вопреки всему воспринимается как правда, дополняется чистым видением природы, песней соловья.
«Митя не спит ночами, терзаясь неразделённой любовью, переходит от надежды к отчаянию, снова надеется, хотя ему, как он понимает, нечего уже ждать от Кати. «Прекрасная природа говорит ему: радуйся, живи, посмотри, как хорошо вокруг тебя. И он на мгновение поддаётся её очарованию, а затем ещё мучительнее становятся чувства, терзающие его» [4; 291].
В «Митиной любви» чистая красота природы не вызывает светлых надежд на счастье. Она лишь манит, вдохновляет на очень короткое время, чтобы вскоре на её светлом фоне ещё мрачнее вырисовывался трагизм жизни, где нет места любви. В повести этот художественный приём повторяется многократно.
Вот один такой пример: «Колокола играли и звали, гумно впереди жарко блестело, дятел, приостанавливаясь, приподнимая хохолок, быстро бежал вверх по корявому стволу липы в её светло-зеленую вершину, солнечную вершину, бархатные чёрно-красные шмели заботливо зарывались по всему саду… … вдруг явилась уверенность, что бог милостив, что, может быть, можно прожить на свете и без Кати» [3; 142].
Что-то от языческого поклонения есть в этом воспевании прекрасного пейзажа, дарованного человеку.
И за этой картиной прекрасной природы следует любовная сделка, которая особенно кажется противоестественной, когда вокруг всё так прекрасно.
Таким образом, природа в повести несёт особую смысловую нагрузку.
Интересен взгляд Ф. А. Степуна на образ природы в данной повести. Исследователь считает, что природа у И. А. Бунина является главным и наиболее активным действующим лицом.
«С первых же строк, описывающих Митин приезд в деревню, И. А. Бунин отчётливо ставит все свои описания природы под знак космического эроса-пола» [16; 8].
Пол не только странен и зловещ, он может быть сладостным, прекрасным. «Он не только зловещий ночной хохот и вопль сыча-дьявола, он и «цветущий сад», и томное цоканье соловьёв вдали и вблизи, и немолчное, сладострастно-дремотное жужжание несметных пчёл, и медвяный, тёплый воздух, и простое ощущение земли под стопой, и гулкое «ку-ку, ку-ку», как будто бы «разверзающее лоно всего весеннего мира» [16; 8].
Митя первый из бунинских героев, который для автора гораздо больше, чем модель, объект изображения. За двумя внешними планами повести – природно-бытовым и индивидуально-психологическим – существует ещё и третий – метафизический. Несчастья Митиной любви совсем не только его, Митино, несчастье, но гораздо больше: трагедия всякой человеческой любви. Нам близко высказывание Ф. А. Степуна, в котором он говорит, что «главное в «Митиной любви» не изображение того, что бывает, но художественно, до конца, слитое с этим изображением исследование трагической несбыточности во всех бываниях нашей любви, её подлинного бытия» [16; 7].
Митина любовь – это метафора любви вообще.
При этом в описании природы тоже заложен некий общий смысл. Через образы природы раскрывается и проблематика повести. Например, вой в аллеи, дьявол, сыч предшествуют воспоминаниям Мити о своей несчастной любви и смерти отца. Любовь и смерть ставятся И. А. Буниным рядом.
В описании природы важное место у И. А. Бунина занимает деталь.
В повести детально и довольно часто описывается аллея. Аллея – это образ любви, символ любви. Загадочная, тёмная, манящая, пугающая аллея невольно ассоциируется с таким чувством, как любовь. Взгляд Мити часто прикован именно к аллеи, страшные и пугающие главного героя звуки доносятся из аллеи. И своё решение «Если через неделю письма не будет, – застрелюсь!» [3; 133]. Митя произносит вслух на всю аллею.
После «падения» Мити с Алёнкой появляется «грязь аллей».
Таким образом, аллея в повести «Митина любовь» является одной из ключевых деталей в этом произведении.
Также важными художественными деталями и образами в повести являются дождь, сад, природные запахи, цветы, травы, шмели, пчёлы и др. Они тесно связаны с душевными переживаниями Мити, который испытывает сложные состояния любви, ожидания, ревности и т.д.
Как видим, функция природы в повести разнообразна, она помогает как в раскрытии образа героя, так и в создании целого ряда символов, значимость которых перейдёт и в последующие произведения о любви, к примеру, в сборник «Тёмные аллеи» (образ аллей и др.).
В «Митиной любви» неприкаянность проявилась незащищенностью сердца барчука, чьим первым жизненным испытанием и стала его проснувшаяся чувственная сфера, его потребность любви.
Повесть «Митина любовь» явилась горестным вступлением к бунинской трагедийной, лишь мгновенной в своем чувственном накале, неприкаянной любви. Влюбленный Митя вспоминает свою недавнюю отроческую весну, один день в конце марта, когда все вокруг и все в нем томилось радостью. С присущей Бунину исключительной пластической силой передано это чувственное ощущение первобытной мощи бытия, захлестывающей Митю: «Чем была для него вся эта весна и особенно этот день, когда так свежо дуло навстречу ему в поле, а лошадь, одолевавшая насыщенные влагой жнивья и черные пашни, так шумно дышала широкими ноздрями, храпя и ревя нутром с великолепной дикой силой? Казалось тогда, что именно эта весна и была его первой настоящей любовью, днями сплошной влюбленности в кого-то и во что-то, когда он любил всех гимназисток и всех девок в мире… Сном или скорее воспоминанием о каком-то чудесном сне была тогда его беспредметная, бесплотная любовь. Теперь же в мире была Катя, была душа, этот мир в себе воплотившая и надо всем над ним торжествующая»[7,с.137].
Происходит ли развитие, мужание характера Мити, полюбившего всей силой своего естества? Нет, происходит движение обстоятельств, на фоне которых Митя неутешно казнится любовью-ревностью. В этой повести герой еще не начал жить, он еще лишен социального опыта, способного изуродовать его душу, он всего лишь объят столь естественным тяготением к любви. Но любовь обречена не только предательством Кати, отторгнутой от Мити ее служением лжеискусству, но и тем страшным и неодолимым, что таилось в самом непорочном Мите, способном молить бога дать ему Катю, хоть «увидеть ее вместе с собой, вот на этой постели, хоть во сне». Перекрестился он и тогда, когда, загодя сторговавшись с Аленкой, спешил в сад, все же опасаясь, что Аленка не придет в шалаш… Бунин вовсе не стремился унизить, опошлить своего героя. Для него тяготение Мити и к Аленке также оставалось проявлением могучей плотской силы бытия, но само бытие – двойственно, в нем счастье – зыбко, оно может стать и мукой.
Нагнетанием двойственности автор и ведет повествование к трагическому концу. В предсмертную ночь Мити даже дождь тревожил его двойным звучанием: «Шум его был двойной, разный,- в саду один, возле дома, под непрерывное журчание и плеск желобов, ливших воду в лужи,- другой. И это создавало для Мити, мгновенно впавшего в летаргическое оцепенение, необъяснимую тревогу и вместе c жаром, которым пылали его ноздри, его дыхание, голова, погружало его точно в наркоз, создавало какой-то как будто другой мир, какое-то другое предвечернее время в каком-то как будто чужом, другом доме, в котором было ужасное предчувствие чего-то» [7; 137].
Ощущение двойного шума дождя переходит в ощущение и иного дома, иного мира притаившейся беды; в двойном зрении двоятся Аленка с Катей. Проснувшись, он как бы бежал от другого, страшного мира, но доносившиеся из залы голоса и смех также «были ужасны и противоестественны своей отчужденностью от него, грубостью жизни, ее равнодушием, беспощадностью к нему…» [7; 143].
С поразительным искусством Бунин воссоздает эту двойную затравленность Мити: во сне и в яви. И в состоянии подступающей необходимости бегства из обоих страшных, сомкнувшихся вокруг него противоестественных миров возникает лихорадочная иллюзия доподлинного прощания с Катей: «Катя, что же это такое! – сказал он вслух, совершенно уверенный, что она слышит его, что она здесь, что она молчит, не отзывается только потому, что сама раздавлена, сама понимает непоправимый ужас всего того, что она наделала.- Ах, все равно, Катя,- прошептал он горько и нежно, желая сказать, что он простит ей все, лишь бы она по-прежнему кинулась к нему, чтобы они вместе могли спастись,- спасти свою прекрасную любовь в том прекраснейшем весеннем мире, который еще так недавно был подобен раю. Но прошептав: «Ах, все равно, Катя» – он тотчас же понял, что нет, не все равно, что спасения, возврата к тому дивному видению уже нет, не может быть, и тихо заплакал от боли, раздирающей его грудь» [7; 155].
И в последних строках повести, в нестерпимой боли нашаривая в ночном столике «тяжелый ком револьвера», Митя желал лишь одного: хоть на миг освобождения от обоих миров – сна и яви, от ужасного двойного мира, «где он провел весь день и где он только что был в самом ужасном и отвратном из всех земных снов». Спастись уже нечем было, оба мира страшили, и в чаянии избавления от подступившего ужаса Митя, «глубоко и радостно вздохнув, раскрыл рот и с силой, с наслаждением выстрелил» [7; 156].
Утратив дивное видение прекраснейшего весеннего мира, Митя с радостью, с наслаждением унес свою поруганную любовь в небытие…