Сочинение на тему мое любимое стихотворение пушкина осень
18 вариантов
Моё
любимое стихотворение А.С. Пушкина «Осень»
Татьяна Мухина
ученица 11-го класса, лицей
г. Протвино, Московская область
Над городом
натянули белое небо, тени деревьев скользят по нему, и оно становится серым. Небо колышется от ветра
(как простыня, которую держат за четыре
угла над травой, чтобы постелить) и складками касается чёрных верхушек сосен и плоских затылков домов.
Буквенно-серый пепел сеет ноябрьская морось.
Осень между глазастыми фонарями, лежащими на тротуарах прямо в холодных
лужах. Или тусклый воздух, не
пропускающий света, расширяет сухой холод ноябрьского дня. Почему теперь не бывает таких сиреневых сумерек и лиловых
закатов, как раньше? Я день за днём
меняюсь, и мои серые глаза отражают спокойный мир, преломляя его каждый день по-разному.
Осень. Пушкин
любил осень, и я люблю его осень и его любовь к ней. «Октябрь уж наступил…» Покой, деревенская тишина в
шестистопном мягком ямбе, чередовании
рифм, мужской и женской. Внутреннее тепло, тёплая лёгкость. “И тут ко
мне идёт незримый рой гостей, //
Знакомцы давние, плоды мечты моей”. Да, за каждой строчкой Пушкина встают картины, тени, сны, за словами сквозят
ассоциативные образы. В тоне,
ласково-успокаивающем, тёплом, золотистом, – почему-то серовато-жёлтые листы «Уединённого» В.В.
Розанова, шероховато-мягкая бумага
«Доктора Живаго» – и тут же лето, Крым, пригорок, тени листьев на раскрытой книге, на моих руках; а там, пониже, люди
между палатками ходят, живут, смеются;
в рыжевато-голубом небе разрастается клонение к вечеру; то дымом пахнёт,
то морем – горьковато и мило. “Отъезжие поля” – и там, в глубине книги, за
строчками, скачет Николай Ростов,
гонятся за зайцем Ругай, Ерза и Милка… Или вдруг вспоминается совсем
недавнее и проносится “запах
антоновских яблок”, и над полями “воздух так чист, точно его совсем нет” (И.А. Бунин).
Но всё
исчезает, и чувствуешь весну с её больными, тревожными запахами, и “доносится по воздуху томный и волнующий
запах близкой весны и первого таяния”
(А.И. Куприн). И встают перед глазами знакомые лица любимых героев, этих
милых, забавных юнкеров, почти моих
ровесников. А потом оживают мои чувства, точнее, воспоминания о прошлых волнениях, о том, что было прошедшей
весной. “Весной я болен; // Кровь
бродит; чувства, ум тоскою стеснены”. Всё проносится мгновенно: чёрно-белые фотографии, серебристый звон
стихотворных строк, яркие, красочные
образы золотых пустынь и узорных жирафов, слёзы, тёплые и наивные, –
и отражается только в слабом наклонении
головы в такт стихам и трепетании уголков
губ. И вдруг ударяет в глаза
блеск снега и смеха… “Как лёгкий бег саней с подругой быстр и волен”; и снова за строчками
скользят образы из «Юнкеров». “Крещедно и
диминуендо… Он как Рубинштейн!” Это о ямщике. В памяти пробегает
бешеная скачка, полёт в зимнюю ночь на
тройке по старым московским улицам, когда нет
ничего, кроме восторженного ощущения скорости.
И всё описание
зимы – лёгкое и весёлое – кипит молодостью, жизнью, радостью, а воплощение юности, здоровья для меня – роман
«Юнкера». Так хорошо, светло становится
от пушкинских строчек, зимних и снежных!
А дальше лето и только намёк на масленицу: “и, проводив её (зиму)
блинами и вином”. Только намёк, но роем
проносятся новые мысли, новые образы: снова
«Юнкера», “блинное объедание”, вкусные перечисления того, с чем едят
блины да чем их запивают… И «Чистый
понедельник», прощёное воскресенье и Богородица Троеручица…
А потом всё
возвращается к осени, к сегодняшнему ноябрьскому дню. То кидало от радости, бешеного, безумного веселья к
грусти, казалось, безысходной, а теперь –
сегодняшний серый день, голубые сумерки и всё темнеющие сосны. Да, я
тоже люблю эту осень, осень пушкинских
стихов, где “каждая мысль сама по себе… исполнена поэзии, независимо от формы… лёгкой и прозрачной, простой и
чуждой всяких метафор, то есть
«красивостей»”. Да, да! Как хорошо сказал Белинский. Стихи не чувствуются, как бунинский осенний воздух,
которого “точно… совсем нет”. А
“чахоточная дева”? Как это точно, чудесно тонко замечено Пушкиным!
“Унылая пора! Очей очарованье!” И
вспоминаются октябрь прошлого года, Болдино, яркое, почти летнее солнце, дорога между пустыми полями,
роща Лучинник, где пьяно пахнут опавшие
карие листья, и мы – “уже” десятиклассники, резвящиеся, “как дети”, кидающиеся листьями. А потом весёлый путь в
какую-то Львовку, где был дом брата
Пушкина, и огромный стог соломы на поле, и лесополоса, прозрачная,
золотистая на солнце, и обратный путь
при луне.
Осень – обычно
символ умирания, засыпания – Пушкина пробуждала, воскрешала: “И с каждой осенью я расцветаю вновь”. И
вспоминается то время, когда я ещё думала,
как Гумилёв писал в стихотворении «Детство»: И я верил, что я умру
Не один, – с
моими друзьями,
С мать-и-мачехой,
с лопухом, И за дальними небесами Догадаюсь вдруг обо всём.
И ещё я хотела,
чтобы жизнь была сном, и, читая «Войну и мир», даже подчеркнула: “смерть – пробуждение”. Но: “ведут ко мне коня” – и новая
ассоциация: я ощущаю под собой скользкую кожу седла, как у Бунина, и тёплые, терпко пахнущие бока лошади… И чудесный, уютный огонь в “камельке
забытом”, милая мечта о камине, где пляшет
огонь, о тихих “обломовских” осенних и зимних вечерах за вышивкой и
чтением. Как сладко думать, что там, за
стенами крошечного домика, – холод, ветер, а здесь – тепло и тихо, и “в камельке забытом // Огонь опять горит – то
яркий свет лиёт, // То тлеет медленно”.
Я люблю
«Осень», потому что каждый раз из-за того, что я меняюсь, меняются образы, проплывающие между строк. И Пушкин
позволяет это – и в этом его доброта и
гуманность его поэзии, разрешает, чтобы стихотворение менялось, жило и
дышало и чтобы было, как я. «Осень»
вселяет в душу покой, в мысли – порядок, а иначе и быть не может. Оно колышет, как на волнах упруго качает море, а
под сомкнутыми веками проплывают
цветные круги, и где-то в небе, над закрытыми глазами, пятном сияет солнце. А откроешь глаза – и мир
станет синее, тише и чётче, как после
слёз, но на душе – покой…
Главная
Сочинения по литературе
Стихотворение Пушкина Осень – сочинение
«Осень « написана Пушкиным в один из самых ярких и плодотворных периодов его творчества – в Болдинскую осень 1833 года. Это время года всегда приносило поэту вдохновение и радость. «И с каждой осенью я расцветаю вновь», – говорит он.
Стихотворение, посвященное «унылой поре», относится к пейзажной лирике Пушкина. Но пейзаж в «Осени» отличается от традиционных для того времени описаний природы своей реалистичностью. Поэт рисует конкретный пейзаж. Там нет условностей, символики. Это обычная для пейзажа среднерусской полосы и вместе с тем необыкновенно поэтичная картина природы, о которой можно сказать словами самого Пушкина: «Все тихо, просто было в ней».
По стилевой манере «Осень» очень близка «Евгению Онегину»: та же разговорно-повествовательная интонация, мало свойственная лирической поэзии, та же беседа с читателем, в которой имеются частые отступления от темы. Пушкин здесь не столько традиционный лирический герой, сколько рассказчик, хотя, в соответствии с законами лирики, передает свои ощущения, чувства и мысли. Он не поет восторженно-лирическую хвалу осени, а спокойно повествует об этом времени года, передавая при этом ощущение неповторимой красоты осеннего пейзажа. Природа сама по себе, без всяких поэтических украшений, прекрасна для поэта:
Октябрь уж наступил – уж роща отряхает
Последние листы с нагих своих ветвей;
Дохнул осенний хлад, дорога промерзает,
Журча еще бежит за мельницей ручей,
Но пруд уже застыл…
Эти с детства знакомые нам всем строки, пожалуй, лучше всего выражают красоту осенней природы.
Но «Осень « – это стихотворение не только о русской природе и сельском уединении, но и о жизни в целом, о творческом вдохновении и, конечно же, о самом поэте. Рисуя картины разных времен года – зимы, весны, лета и осени, – сравнивая их, он говорит о своем отношении к каждому из них, объясняет, за что oн любит осень. Ведь именно в это время поэт «снова жизни полн». Но главное заключено в словах: «И пробуждается поэзия во мне». Осень – это для Пушкина пора вдохновенного поэтического труда. Недаром в стихотворении свободно сплетаются высокий лиризм и порыв вдохновения:
И забываю мир – и в сладкой тишине
Я сладко усыплен моим воображеньем,
И пробуждается поэзия во мне…
Не случайно «Осень « написана октавой. Восьмистишная строфа даёт возможность включать множество мотивов: размышления о себе, о жизни. Переходы от веселого к серьёзному поэт делает иногда в шутливом тоне:
Но надо знать и честь; полгода снег да снег,
Ведь это, наконец, и жителю берлоги,
Медведю надоест…
Но при этом поэт размышляет о самых важных жизненных и философских вопросах: мимолетности счастья и красоты, кратковременности земного бытия и о смерти. Недаром в центре стихотворения находится образ «чахоточной девы», с которой поэт сравнивает свое любимое время года.
И все же, наверное, самый важный вопрос для любого художника – это творчество и вдохновение. У Пушкина картина осени и удивительное по точности и мастерству описание процесса творчества находятся в неразрывной связи:
И мысли в голове волнуются в отваге,
И рифмы легкие навстречу им бегут,
И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,
Минута – и стихи свободно потекут.
В этот момент отступают тревоги и заботы обыденной жизни, «душа стесняется лирическим волненьем», и перед поэтом открывается иной мир – мир, созданный творческой фантазией художника.
…И тут ко мне идет незримый рой гостей,
Знакомцы давние, плоды мечты моей.
Какие же это «плоды мечты»? Пушкин их не раскрывает, а только намекает на них, сравнивая их с действиями пришедшего в движение корабля.
Стихотворение обрывается фигурой умолчания: «Куда ж нам плыть?..» – спрашивает поэт. В этом риторическом вопросе звучит беспокойство не только за свою судьбу, но и раздумья о будущем страны, своего народа.
Последняя XII строфа кажется неоконченной, но стихотворение полностью завершено, его мысль выражена в точной и совершенной форме, а фрагментарность является здесь, как и во многих других стихотворениях Пушкина этого периода, особым художественным приемом. Октавы, шестистопный ямб дали поэту эпическую свободу и возможность в 12-и строфах лирического стихотворения вместить раздумья философа, эмоции лирика, повествование рассказчика. Вначале интонация стихотворения повествовательно-спокойна, поэт намеренно включает в текст просторечия и прозаизмы:
Желания кипят – я снова счастлив, молод,
Я снова жизни полн – таков мой организм
(Извольте мне простить ненужный прозаизм).
Но постепенно она переходит в восторженный поэтический гимн осени:
Унылая пора! Очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса –
Люблю я пышное природы увяданье,
И багрец и золото одетые леса,
В их сенях ветра шум и свежее дыханье
И мглой волнистою покрыты небеса,
И редкий солнца луч, и первые морозы,
И отдаленные седой зимы угрозы.
Красота и совершенство этих строк показывают, почему «Осень» признается шедевром пушкинской лирики. Глубина мысли, заложенной в этом поистине неисчерпаема, а чувства, мечты, порывы поэта, отраженные в его стихах, не могут не волновать его читателей – и современников автора, и тех, кто жил много позже, и нас – современных людей.
Тема осени в поэзии зачастую связана с поиском спокойствия, увяданием и подведением итогов своей жизни. Такие стихотворения зачастую пропитаны печалью и разочарованиями. Пушкинская «Осень» напротив полна оптимизма, яркая и живая. Возможно это связано с тем, что период в котором было написано это стихотворение был плодотворным в жизни Александра Сергеевича. Он написал множество выдающихся произведений в это время, именно поэтому его осень полна сил и бодрости.
В начале стихотворение автор в красках описывает прелесть осенней поры и описывает другие времена года, противопоставляя их осени. Весна явно навевает на автора тоску. Зима же утомляет своим затяжным, надоедливым однообразием, «полгода снег да снег». А лето угнетает поэта своими обычными явлениями: насекомыми, засухой, пылью, и мучает его как душевно, так и физически. Но осень, с ее красотой, влюбляет в себя поэта. Он с иронией называет осень «унылою порой», видимо из-за того, что большинство его современников описывали осень именно унылой и печальной, хотя для него это лучшее время, время подведения итогов. А так как жизненный багаж не тяготит героя, ему не о чем жалеть и есть чем гордиться, и он наслаждается дарами своей осени. Все эти радостные эмоции и душевная гармония порождают в герое желание жить и творить. Герой полон творческого вдохновения.
Композиция произведения имеет четкую структуру, разделенную на три части. Часть первая являет собой описание осеннего пейзажа. Затем, во второй части, автор признается в любви осени, описывая картины летней, зимней и весенней природы. И, наконец, в третьей части, автор, возвращаясь к описанию осени, анализирует себя в этой осени, свое отношение к ней. У автора появляется мотив к творчеству и вдохновение он сравнивает с кораблем, которому уже некуда, и в общем-то не зачем плыть.
Такое произведение не могло бы получиться без использования множества стилистических приемов, таких как: метафоры ( «роща отряхает», «дохнул осенний хлад»), многочисленные эпитеты («блестящие тревоги», «прощальная краса»), анафоры, которые помогают читателю прочувствовать всю прелесть осени и понять почему поэт так влюблен в нее («И мглой волнистою покрыты небеса, И редкий солнца луч, и первые морозы»), а также аллитерации и ассонансы, благодаря которым передается атмосфера осеннего леса («Унылая пора! очей очарованье! Приятна мне твоя прощальная краса», «В их сенях ветра шум и свежее дыханье»).
Произведение «Осень» по сей день вызывает бесконечные споры среди литературоведов и критиков. Пушкину удалось затронуть и привычную всем лиричную темы природы, описывая природу в разное время года, и, в то же время, охватил тему творчества, вдохновения и осознание себя в этом мире. Благодаря этому произведению, читатели могут прочувствовать настроение поэта в этот период его жизни, его отношение к прожитому и осознанию себя. Описывая зиму, лето и весну, он как будто описывает пережитые им годы, все то, что пришлось ему вынести и с чем пришлось сталкиваться на жизненном пути. Но благодаря всему этому, он имеет то, что имеет, его жизненный багаж полон и его содержимое радует поэта, поэтому он так наслаждается плодами осеннего урожая своей жизни.
Осень всегда была любимой порой года А.С. Пушкина, поэтому, он посвящает ее свое стихотворение, которое так и называется «Осень».
Его написанию предшествует приезд Пушкина в имение Болдино. Именно здесь он и создает множество своих великолепных текстов.
В стихотворение «Осень» автор пытается передать читателям все те чувства, которые он испытывает, наблюдая за такой прекрасной порой года: «Люблю … в багрец и золото одетые леса». Он пытается показать читателю все красоты осени, все ее прелести и причуды.
Своим стихотворением Пушкин словно пытается открыть всем нам ту незабываемую осень, которая так поражает его внутренний мир.
В своей творческой работе, Александр Сергеевич использует множество литературных приемов, при помощи которых мы можем увидеть все, о чем он пишет, мы можем услышать, все, что описывает автор. Благодаря эпитетам, стихотворение становится более мягкий и ярким.
Пушкин, используя эпитеты, может наделить каждое явление осени определенными особенностями и словно красками разрисовать то, что он видит перед собой.
Вот, к примеру, словосочетание «свежее дыхание» – от которого нам становится понятно, что воздух наполнен некой прохладой.
Использование метафор позволяет автору описать картину осени наяву. «В багрец и золото одетые леса». Конечно, эта строчка стихотворения пробуждает в нашем воображении прекрасный лес, который только осенью может становиться таким волшебным и сказочным.
Использование литературных инверсий оживляет строки, они динамично звучат и ритмично рифмуются одна с одной.
А как творчески использована аллитерация! Множество глухих и шипящих звуков позволяет нам услышать шум ветра, шелест пожелтевшей листвы.
В стихотворении «Осень» мы встречаем еще один прием – перенос слов с одной строки на другую.
«Так нелюбимое дитя в семье родной
К себе меня влечет».
Используя все выше перечисленные литературные возможности, Пушкин передает нам все свои эмоции, он восторгается красотой осени. Он видит в ней увядание, но в то же время и начало новой жизни. В некоторых моментах стихотворения может показаться, что автор очеловечивает осень, вдыхает в нее жизнь.
«Осень» – прекрасное лирическое творение, которое покорило мое воображение.
Посмотреть видео по теме Сочинения
Татьяна Мухина ученица 11-го класса,
лицей г. Протвино, Московская
область
Над
городом натянули белое небо, тени деревьев скользят по нему, и оно становится
серым. Небо колышется от ветра (как простыня, которую держат за четыре угла
над травой, чтобы постелить) и складками касается чёрных верхушек сосен и
плоских затылков домов. Буквенно-серый пепел сеет ноябрьская морось. Осень
между глазастыми фонарями, лежащими на тротуарах прямо в холодных лужах. Или
тусклый воздух, не пропускающий света, расширяет сухой холод ноябрьского дня.
Почему теперь не бывает таких сиреневых сумерек и лиловых закатов, как раньше?
Я день за днём меняюсь, и мои серые глаза отражают спокойный мир, преломляя
его каждый день по-разному.
Осень.
Пушкин любил осень, и я люблю его осень и его любовь к ней. «Октябрь уж
наступил…» Покой, деревенская тишина в шестистопном мягком ямбе, чередовании
рифм, мужской и женской. Внутреннее тепло, тёплая лёгкость. “И тут ко мне идёт
незримый рой гостей, // Знакомцы давние, плоды мечты моей”. Да, за каждой
строчкой Пушкина встают картины, тени, сны, за словами сквозят ассоциативные
образы. В тоне, ласково-успокаивающем, тёплом, золотистом, – почему-то
серовато-жёлтые листы «Уединённого» В.В. Розанова, шероховато-мягкая бумага
«Доктора Живаго» – и тут же лето, Крым, пригорок, тени листьев на раскрытой
книге, на моих руках; а там, пониже, люди между палатками ходят, живут, смеются;
в рыжевато-голубом небе разрастается клонение к вечеру; то дымом пахнёт, то
морем – горьковато и мило. “Отъезжие поля” – и там, в глубине книги, за
строчками, скачет Николай Ростов, гонятся за зайцем Ругай, Ерза и Милка… Или
вдруг вспоминается совсем недавнее и проносится “запах антоновских яблок”, и
над полями “воздух так чист, точно его совсем нет” (И.А. Бунин).
Но
всё исчезает, и чувствуешь весну с её больными, тревожными запахами, и
“доносится по воздуху томный и волнующий запах близкой весны и первого таяния”
(А.И. Куприн). И встают перед глазами знакомые лица любимых героев, этих
милых, забавных юнкеров, почти моих ровесников. А потом оживают мои чувства,
точнее, воспоминания о прошлых волнениях, о том, что было прошедшей весной. “Весной
я болен; // Кровь бродит; чувства, ум тоскою стеснены”. Всё проносится
мгновенно: чёрно-белые фотографии, серебристый звон стихотворных строк, яркие,
красочные образы золотых пустынь и узорных жирафов, слёзы, тёплые и наивные, –
и отражается только в слабом наклонении головы в такт стихам и трепетании
уголков губ. И вдруг ударяет в глаза блеск снега и смеха… “Как лёгкий бег
саней с подругой быстр и волен”; и снова за строчками скользят образы из
«Юнкеров». “Крещедно и диминуендо… Он как Рубинштейн!” Это о ямщике. В
памяти пробегает бешеная скачка, полёт в зимнюю ночь на тройке по старым
московским улицам, когда нет ничего, кроме восторженного ощущения скорости.
И
всё описание зимы – лёгкое и весёлое – кипит молодостью, жизнью, радостью, а воплощение
юности, здоровья для меня – роман «Юнкера». Так хорошо, светло становится от
пушкинских строчек, зимних и снежных! А дальше лето и только намёк на
масленицу: “и, проводив её (зиму) блинами и вином”. Только намёк, но роем
проносятся новые мысли, новые образы: снова «Юнкера», “блинное объедание”,
вкусные перечисления того, с чем едят блины да чем их запивают… И «Чистый
понедельник», прощёное воскресенье и Богородица Троеручица…
А
потом всё возвращается к осени, к сегодняшнему ноябрьскому дню. То кидало от
радости, бешеного, безумного веселья к грусти, казалось, безысходной, а теперь
– сегодняшний серый день, голубые сумерки и всё темнеющие сосны. Да, я тоже
люблю эту осень, осень пушкинских стихов, где “каждая мысль сама по себе… исполнена
поэзии, независимо от формы… лёгкой и прозрачной, простой и чуждой всяких
метафор, то есть «красивостей»”. Да, да! Как хорошо сказал Белинский. Стихи не
чувствуются, как бунинский осенний воздух, которого “точно… совсем нет”. А
“чахоточная дева”? Как это точно, чудесно тонко замечено Пушкиным! “Унылая
пора! Очей очарованье!” И вспоминаются октябрь прошлого года, Болдино, яркое,
почти летнее солнце, дорога между пустыми полями, роща Лучинник, где пьяно
пахнут опавшие карие листья, и мы – “уже” десятиклассники, резвящиеся, “как
дети”, кидающиеся листьями. А потом весёлый путь в какую-то Львовку, где был
дом брата Пушкина, и огромный стог соломы на поле, и лесополоса, прозрачная,
золотистая на солнце, и обратный путь при луне.
Осень
– обычно символ умирания, засыпания – Пушкина пробуждала, воскрешала: “И с
каждой осенью я расцветаю вновь”. И вспоминается то время, когда я ещё думала,
как Гумилёв писал в стихотворении «Детство»: И я верил, что я умру
Не
один, – с моими друзьями,
С
мать-и-мачехой, с лопухом, И за дальними небесами Догадаюсь вдруг обо всём.
И
ещё я хотела, чтобы жизнь была сном, и, читая «Войну и мир», даже подчеркнула:
“смерть – пробуждение”. Но: “ведут ко мне коня” – и новая ассоциация: я ощущаю
под собой скользкую кожу седла, как у Бунина, и тёплые, терпко пахнущие бока
лошади… И чудесный, уютный огонь в “камельке забытом”, милая мечта о камине,
где пляшет огонь, о тихих “обломовских” осенних и зимних вечерах за вышивкой и
чтением. Как сладко думать, что там, за стенами крошечного домика, – холод,
ветер, а здесь – тепло и тихо, и “в камельке забытом // Огонь опять горит – то
яркий свет лиёт, // То тлеет медленно”.
Я
люблю «Осень», потому что каждый раз из-за того, что я меняюсь, меняются
образы, проплывающие между строк. И Пушкин позволяет это – и в этом его
доброта и гуманность его поэзии, разрешает, чтобы стихотворение менялось, жило
и дышало и чтобы было, как я. «Осень» вселяет в душу покой, в мысли – порядок,
а иначе и быть не может. Оно колышет, как на волнах упруго качает море, а под
сомкнутыми веками проплывают цветные круги, и где-то в небе, над закрытыми
глазами, пятном сияет солнце. А откроешь глаза – и мир станет синее, тише и
чётче, как после слёз, но на душе – покой…
Татьяна Мухина
ученица 11-го класса,
лицей
г. Протвино, Московская
область
Над
городом натянули белое небо, тени деревьев скользят по нему, и оно становится
серым. Небо колышется от ветра (как простыня, которую держат за четыре угла
н
Сочинение-анализ стихотворения А. С. Пушкина «Осень»
Восприятие, истолкование, оценка
Унылая пора! очей очарованье!
А. С. Пушкин. Осень
Умение показать красоту окружающего мира, передать читателю «очарованье», охватывающее душу, отличает произведения Александра Сергеевича Пушкина, написанные в жанре пейзажной лирики.
Ни для кого не секрет, что любимой порой Пушкина была осень, и ей поэт посвятил немало строк. В своем сочинении я хочу рассказать о моем любимом стихотворении А. С. Пушкина «Осень».
«Что за пора — осень?» — спросите вы. Дождь, слякоть, холод — вот такие ассоциации вызывает у нас это слово. И что только Пушкин смог разглядеть в ней?
Прочитаем вот эти строки о весне:
.. .я не люблю весны;
скучна мне оттепель; вонь, грязь — весной я болен; кровь бродит; чувства, ум тоскою стеснены…
И о лете:
Ох! лето красное! любил бы я тебя,
Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи,
Ты, все душевные способности губя,
Нас мучишь…
Процитированные выше строки говорят об отношении поэта к весне и лету — отношении без любви и без восторга («…я не люблю весны…», «лето красное! любил бы я тебя…»).
Просвет в душе поэта, прилив положительных эмоций, заряд бодрости и вдохновенья появляются, когда Пушкин говорит о своей любимице — осени:
Дни поздней осени бранят обыкновенно,
Но мне она мила, читатель дорогой,
Красою тихою, блистающей смиренно…
Из годовых времен я рад лишь ей одной.
В ней много доброго…
Эта любовь поэта к осени доказывает умение найти и увидеть в природе то, чего не могут увидеть другие.
Как это объяснить? Мне нравится она,
Как, вероятно, вам чахоточная дева Порою нравится.
Внимательный читатель сразу заметит, что в этих строках чувствуется особое отношение поэта к осени, как к любимой. Удивительной любовью, восхищением, даже восторгом, наполнена каждая строка, создающая образ осени. Одно только совершенно необыкновенное обращение: «Унылая пора! очей очарованье!», — построенное на приеме антитезы, дает глубокое, правдивое представление об этом времени года. Осень — это время, когда всё живое засыпает, чтобы проснуться обновленным Теплые, душевные слова нашел А. С. Пушкин, чтобы описать осень с ее осенней пышностью и красотой, воспринимаемой им как знамение вечного обновления жизни. Поэтому в стихотворении нет мотива печали, утраты — наоборот:
…легко и радостно играет в сердце кровь,
Желания кипят — я снова счастлив, молод,
Я снова жизни полн…
Полезный русский холод пробуждает любовь к жизни, поэт ощущает прилив творческих сил:
И пробуждается поэзия во мне:
Душа стесняется лирическим волненьем,
Трепещет и звучит, и ищет, как во сне,
Излиться наконец свободным проявленьем —
И тут ко мне идет незримый рой гостей,
Знакомцы давние, плоды мечты моей.
Какой эмоциональный подъем чувствуется в этих строках, сколько энергии и возвышенных чувств передается в наши души вместе с ними:
И мысли в голове волнуются в отваге,
И рифмы легкие навстречу им бегут,
И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,
Минута — и стихи свободно потекут.
Здесь не только изумительное олицетворение, но и образное сравнение творческого процесса с дремлющим, неподвижным кораблем, который вдруг ожил:
Вверх, вниз — и паруса надулись, ветра полны;
Громада двинулась и рассекает волны.
Как мало нужно, чтобы стронуть корабль с места. Подует ветер, и он уже в пути. Так и осень для Александра Сергеевича Пушкина является своеобразным толчком, ветром, при дуновении которого возникает поэтическое вдохновение.
Рецензия
Содержание сочинения отвечает задаче, заключенной в формулировке темы. Восприятие стихотворения личностное, глубокое. Оценка стихотворения вдумчивая. При истолковании стихотворения «Осень» А. С. Пушкина внимание автора сочинения сосредоточено на мыслях, переживаниях и раздумьях поэта. Работа отличается художественным вкусом, культурой цитирования.
Сочинение — анализ лирического стихотворения.
Моё любимое стихотворение А.С. Пушкина «Осень»
Татьяна Мухина
ученица 11-го класса, лицей
г. Протвино, Московская область
Над городом натянули белое небо, тени деревьев скользят по нему, и оно становится серым. Небо колышется от ветра (как простыня, которую держат за четыре угла над травой, чтобы постелить) и складками касается чёрных верхушек сосен и плоских затылков домов. Буквенно-серый пепел сеет ноябрьская морось. Осень между глазастыми фонарями, лежащими на тротуарах прямо в холодных лужах. Или тусклый воздух, не пропускающий света, расширяет сухой холод ноябрьского дня. Почему теперь не бывает таких сиреневых сумерек и лиловых закатов, как раньше? Я день за днём меняюсь, и мои серые глаза отражают спокойный мир, преломляя его каждый день по-разному.
Осень. Пушкин любил осень, и я люблю его осень и его любовь к ней. «Октябрь уж наступил…» Покой, деревенская тишина в шестистопном мягком ямбе, чередовании рифм, мужской и женской. Внутреннее тепло, тёплая лёгкость. “И тут ко мне идёт незримый рой гостей, // Знакомцы давние, плоды мечты моей”. Да, за каждой строчкой Пушкина встают картины, тени, сны, за словами сквозят ассоциативные образы. В тоне, ласково-успокаивающем, тёплом, золотистом, – почему-то серовато-жёлтые листы «Уединённого» В.В. Розанова, шероховато-мягкая бумага «Доктора Живаго» – и тут же лето, Крым, пригорок, тени листьев на раскрытой книге, на моих руках; а там, пониже, люди между палатками ходят, живут, смеются; в рыжевато-голубом небе разрастается клонение к вечеру; то дымом пахнёт, то морем – горьковато и мило. “Отъезжие поля” – и там, в глубине книги, за строчками, скачет Николай Ростов, гонятся за зайцем Ругай, Ерза и Милка… Или вдруг вспоминается совсем недавнее и проносится “запах антоновских яблок”, и над полями “воздух так чист, точно его совсем нет” (И.А. Бунин).
Но всё исчезает, и чувствуешь весну с её больными, тревожными запахами, и “доносится по воздуху томный и волнующий запах близкой весны и первого таяния” (А.И. Куприн). И встают перед глазами знакомые лица любимых героев, этих милых, забавных юнкеров, почти моих ровесников. А потом оживают мои чувства, точнее, воспоминания о прошлых волнениях, о том, что было прошедшей весной. “Весной я болен; // Кровь бродит; чувства, ум тоскою стеснены”. Всё проносится мгновенно: чёрно-белые фотографии, серебристый звон стихотворных строк, яркие, красочные образы золотых пустынь и узорных жирафов, слёзы, тёплые и наивные, – и отражается только в слабом наклонении головы в такт стихам и трепетании уголков губ. И вдруг ударяет в глаза блеск снега и смеха… “Как лёгкий бег саней с подругой быстр и волен”; и снова за строчками скользят образы из «Юнкеров». “Крещедно и диминуендо… Он как Рубинштейн!” Это о ямщике. В памяти пробегает бешеная скачка, полёт в зимнюю ночь на тройке по старым московским улицам, когда нет ничего, кроме восторженного ощущения скорости.
И всё описание зимы – лёгкое и весёлое – кипит молодостью, жизнью, радостью, а воплощение юности, здоровья для меня – роман «Юнкера». Так хорошо, светло становится от пушкинских строчек, зимних и снежных! А дальше лето и только намёк на масленицу: “и, проводив её (зиму) блинами и вином”. Только намёк, но роем проносятся новые мысли, новые образы: снова «Юнкера», “блинное объедание”, вкусные перечисления того, с чем едят блины да чем их запивают… И «Чистый понедельник», прощёное воскресенье и Богородица Троеручица…
А потом всё возвращается к осени, к сегодняшнему ноябрьскому дню. То кидало от радости, бешеного, безумного веселья к грусти, казалось, безысходной, а теперь – сегодняшний серый день, голубые сумерки и всё темнеющие сосны. Да, я тоже люблю эту осень, осень пушкинских стихов, где “каждая мысль сама по себе… исполнена поэзии, независимо от формы… лёгкой и прозрачной, простой и чуждой всяких метафор, то есть «красивостей»”. Да, да! Как хорошо сказал Белинский. Стихи не чувствуются, как бунинский осенний воздух, которого “точно… совсем нет”. А “чахоточная дева”? Как это точно, чудесно тонко замечено Пушкиным! “Унылая пора! Очей очарованье!” И вспоминаются октябрь прошлого года, Болдино, яркое, почти летнее солнце, дорога между пустыми полями, роща Лучинник, где пьяно пахнут опавшие карие листья, и мы – “уже” десятиклассники, резвящиеся, “как дети”, кидающиеся листьями. А потом весёлый путь в какую-то Львовку, где был дом брата Пушкина, и огромный стог соломы на поле, и лесополоса, прозрачная, золотистая на солнце, и обратный путь при луне.
Осень – обычно символ умирания, засыпания – Пушкина пробуждала, воскрешала: “И с каждой осенью я расцветаю вновь”. И вспоминается то время, когда я ещё думала, как Гумилёв писал в стихотворении «Детство»: И я верил, что я умру
Не один, – с моими друзьями,
С мать-и-мачехой, с лопухом, И за дальними небесами Догадаюсь вдруг обо всём.
И ещё я хотела, чтобы жизнь была сном, и, читая «Войну и мир», даже подчеркнула: “смерть – пробуждение”. Но: “ведут ко мне коня” – и новая ассоциация: я ощущаю под собой скользкую кожу седла, как у Бунина, и тёплые, терпко пахнущие бока лошади… И чудесный, уютный огонь в “камельке забытом”, милая мечта о камине, где пляшет огонь, о тихих “обломовских” осенних и зимних вечерах за вышивкой и чтением. Как сладко думать, что там, за стенами крошечного домика, – холод, ветер, а здесь – тепло и тихо, и “в камельке забытом // Огонь опять горит – то яркий свет лиёт, // То тлеет медленно”.
Я люблю «Осень», потому что каждый раз из-за того, что я меняюсь, меняются образы, проплывающие между строк. И Пушкин позволяет это – и в этом его доброта и гуманность его поэзии, разрешает, чтобы стихотворение менялось, жило и дышало и чтобы было, как я. «Осень» вселяет в душу покой, в мысли – порядок, а иначе и быть не может. Оно колышет, как на волнах упруго качает море, а под сомкнутыми веками проплывают цветные круги, и где-то в небе, над закрытыми глазами, пятном сияет солнце. А откроешь глаза – и мир станет синее, тише и чётче, как после слёз, но на душе – покой…
Моё любимое стихотворение А.С. ПушкинаОсень
Татьяна Мухина
ученица 11-го класса, лицей
г. Протвино, Московская область
Над городом натянули белое небо, тени деревьев скользят по нему, и оно становится серым. Небо колышется от ветра (как простыня, которую держат за четыре угла над травой, чтобы постелить) и складками касается чёрных верхушек сосен и плоских затылков домов. Буквенно-серый пепел сеет ноябрьская морось. Осень между глазастыми фонарями, лежащими на тротуарах прямо в холодных лужах. Или тусклый воздух, не пропускающий света, расширяет сухой холод ноябрьского дня. Почему теперь не бывает таких сиреневых сумерек и лиловых закатов, как раньше? Я день за днём меняюсь, и мои серые глаза отражают спокойный мир, преломляя его каждый день по-разному.
Осень. Пушкин любил осень, и я люблю его осень и его любовь к ней. Октябрь уж наступил… Покой, деревенская тишина в шестистопном мягком ямбе, чередовании рифм, мужской и женской. Внутреннее тепло, тёплая лёгкость. “И тут ко мне идёт незримый рой гостей, // Знакомцы давние, плоды мечты моей”. Да, за каждой строчкой Пушкина встают картины, тени, сны, за словами сквозят ассоциативные образы. В тоне, ласково-успокаивающем, тёплом, золотистом, – почему-то серовато-жёлтые листы Уединённого В.В. Розанова, шероховато-мягкая бумага Доктора Живаго – и тут же лето, Крым, пригорок, тени листьев на раскрытой книге, на моих руках; а там, пониже, люди между палатками ходят, живут, смеются; в рыжевато-голубом небе разрастается клонение к вечеру; то дымом пахнёт, то морем – горьковато и мило. “Отъезжие поля” – и там, в глубине книги, за строчками, скачет Николай Ростов, гонятся за зайцем Ругай, Ерза и Милка… Или вдруг вспоминается совсем недавнее и проносится “запах антоновских яблок”, и над полями “воздух так чист, точно его совсем нет” (И.А. Бунин).
Но всё исчезает, и чувствуешь весну с её больными, тревожными запахами, и “доносится по воздуху томный и волнующий запах близкой весны и первого таяния” (А.И. Куприн). И встают перед глазами знакомые лица любимых героев, этих милых, забавных юнкеров, почти моих ровесников. А потом оживают мои чувства, точнее, воспоминания о прошлых волнениях, о том, что было прошедшей весной. “Весной я болен; // Кровь бродит; чувства, ум тоскою стеснены”. Всё проносится мгновенно: чёрно-белые фотографии, серебристый звон стихотворных строк, яркие, красочные образы золотых пустынь и узорных жирафов, слёзы, тёплые и наивные, – и отражается только в слабом наклонении головы в такт стихам и трепетании уголков губ. И вдруг ударяет в глаза блеск снега и смеха… “Как лёгкий бег саней с подругой быстр и волен”; и снова за строчками скользят образы из Юнкеров. “Крещедно и диминуендо… Он как Рубинштейн!” Это о ямщике. В памяти пробегает бешеная скачка, полёт в зимнюю ночь на тройке по старым московским улицам, когда нет ничего, кроме восторженного ощущения скорости.
И всё описание зимы – лёгкое и весёлое – кипит молодостью, жизнью, радостью, а воплощение юности, здоровья для меня – роман Юнкера. Так хорошо, светло становится от пушкинских строчек, зимних и снежных! А дальше лето и только намёк на масленицу: “и, проводив её (зиму) блинами и вином”. Только намёк, но роем проносятся новые мысли, новые образы: снова Юнкера, “блинное объедание”, вкусные перечисления того, с чем едят блины да чем их запивают… И Чистый понедельник, прощёное воскресенье и Богородица Троеручица…
А потом всё возвращается к осени, к сегодняшнему ноябрьскому дню. То кидало от радости, бешеного, безумного веселья к грусти, казалось, безысходной, а теперь – сегодняшний серый день, голубые сумерки и всё темнеющие сосны. Да, я тоже люблю эту осень, осень пушкинских стихов, где “каждая мысль сама по себе… исполнена поэзии, независимо от формы… лёгкой и прозрачной, простой и чуждой всяких метафор, то есть красивостей”. Да, да! Как хорошо сказал Белинский. Стихи не чувствуются, как бунинский осенний воздух, которого “точно… совсем нет”. А “чахоточная дева”? Как это точно, чудесно тонко замечено Пушкиным! “Унылая пора! Очей очарованье!” И вспоминаются октябрь прошлого года, Болдино, яркое, почти летнее солнце, дорога между пустыми полями, роща Лучинник, где пьяно пахнут опавшие карие листья, и мы – “уже” десятиклассники, резвящиеся, “как дети”, кидающиеся листьями. А потом весёлый путь в какую-то Львовку, где был дом брата Пушкина, и огромный стог соломы на поле, и лесополоса, прозрачная, золотистая на солнце, и обратный путь при луне.
Осень – обычно символ умирания, засыпания – Пушкина пробуждала, воскрешала: “И с каждой осенью я расцветаю вновь”. И вспоминается то время, когда я ещё думала, как Гумилёв писал в стихотворении Детство: И я верил, что я умру
Не один, – с моими друзьями,
С мать-и-мачехой, с лопухом, И за дальними небесами Догадаюсь вдруг обо всём.
И ещё я хотела, чтобы жизнь была сном, и, читая Войну и мир, даже подчеркнула: “смерть – пробуждение”. Но: “ведут ко мне коня” – и новая ассоциация: я ощущаю под собой скользкую кожу седла, как у Бунина, и тёплые, терпко пахнущие бока лошади… И чудесный, уютный огонь в “камельке забытом”, милая мечта о камине, где пляшет огонь, о тихих “обломовских” осенних и зимних вечерах за вышивкой и чтением. Как сладко думать, что там, за стенами крошечного домика, – холод, ветер, а здесь – тепло и тихо, и “в камельке забытом // Огонь опять горит – то яркий свет лиёт, // То тлеет медленно”.
Я люблю Осень, потому что каждый раз из-за того, что я меняюсь, меняются образы, проплывающие между строк. И Пушкин позволяет это – и в этом его доброта и гуманность его поэзии, разрешает, чтобы стихотворение менялось, жило и дышало и чтобы было, как я. Осень вселяет в душу покой, в мысли – порядок, а иначе и быть не может. Оно колышет, как на волнах упруго качает море, а под сомкнутыми веками проплывают цветные круги, и где-то в небе, над закрытыми глазами, пятном сияет солнце. А откроешь глаза – и мир станет синее, тише и чётче, как после слёз, но на душе – покой…
Тип: Сочинение
Предмет: Литература
Все сочинения по литературе »
Язык: Русский
Автор: USER
Дата: 26 апр 2004
Формат: RTF
Размер: 7 Кб
Страниц: 2
Слов: 925
Букв: 5049
Просмотров за сегодня: 1
За 2 недели: 3
За все время: 287
Тезисы:
Пушкин любил осень, и я люблю его осень и его любовь к ней.
Осень между глазастыми фонарями, лежащими на тротуарах прямо в холодных лужах.
Да, за каждой строчкой Пушкина встают картины, тени, сны, за словами сквозят ассоциативные образы.
Так хорошо, светло становится от пушкинских строчек, зимних и снежных!
Стихи не чувствуются, как бунинский осенний воздух, которого “точно… совсем нет”.
Как это точно, чудесно тонко замечено Пушкиным!
Над городом натянули белое небо, тени деревьев скользят по нему, и оно становится серым.
Буквенно-серый пепел сеет ноябрьская морось.
Почему теперь не бывает таких сиреневых сумерек и лиловых закатов, как раньше?
Внутреннее тепло, тёплая лёгкость.
Ответ оставил Гость
Никакое другое время года не представлено так широко и ярко в пушкинском творчестве, как осень.
Пушкин не раз повторял, что осень – его любимое время года. Осенью он лучше всего и больше всего писал, на него находило «вдохновенье», особое состояние, «блаженное расположение духа, когда мечтания явственно рисуются перед вами, и вы обретаете живые неожиданные слова для воплощения видений ваших, когда стихи легко ложатся под перо ваше, и звучные рифмы бегут навстречу стройной мысли» («Египетские ночи»).
Чем же так дорога осень поэту?
Пушкин в стихотворении «Осень» так говорит о своём отношении к этому времени года:
Дни поздней осени бранят обыкновенно,
Но мне она мила, читатель дорогой…
В этом стихотворении чудесными описаниями осенней природы поэт хочет заразить читателя своей особенной любовью к этому времени года, а в последних строках этого неоконченного отрывка он показывает с необычайной убедительностью и поэтичность, как рождается в его душе вдохновение, как появляются его поэтические создания:
Унылая пора! очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса –
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и в золото одетые леса,
В их сенях ветра шум и свежее дыханье,
И мглой волнистою покрыты небеса.
И редкий солнца луч, и первые морозы,
И отдалённые седой зимы угрозы…
…И мысли в голове волнуются в отваге,
И рифмы лёгкие навстречу им бегут,
И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,
Минута – и стихи свободно потекут.
(«Осень», 1833)
Поэт умеет найти поэтические черты в увядании осенней природы: желтеющая листва деревьев окрашивается у него в багрец и золото. Это любовное восприятие её человеком, который действительно любит и умеет подметить поэтические черты осени. Недаром французский писатель Проспер Мериме отметил, что «поэзия расцветает у Пушкина из самой трезвой прозы».
Немало описаний осенней природы мы встречаем в романе «Евгений Онегин». Знакомый с детства отрывок «Уж небо осенью дышало» знакомит нас с поздней осенью в деревне. В этом отрывке есть и путник, мчащийся во весь дух на коне, испугавшись волка, и пастух, отработавший в летнюю страду, и деревенская девушка, поющая за прялкой, и мальчишки, катающиеся на коньках по замёрзшей речке.
Уж небо осенью дышало,
Уж реже солнышко блистало,
Короче становился день,
Лесов таинственная сень
С печальным шумом обнажалась,
Ложился на поля туман,
Гусей крикливых караван
Тянулся к югу: приближалась
Довольно скучная пора;
Стоял ноябрь уж у двора.
(Глава IV, строфа XL)
Другой отрывок из знаменитого романа проникнут иным настроением. В нём тоже говорится об осени, но здесь нет прямого, простого изображения картин природы и образов людей, тесно связанных с жизнью природы. В этом отрывке сама природа поэтически очеловечена, иносказательно представлена в образе живого существа.
…Настала осень золотая,
Природа трепетна, бледна,
Как жертва, пышно убрана…
(Глава VII, строфа XXIX)
Действительно, осенью А.С.Пушкин испытывал необычайный прилив сил. Необыкновенным подъёмом и размахом творческого гения поэта ознаменовалась Болдинская осень 1830 года. В истории всей мировой литературы невозможно привести другой пример, когда за три месяца писатель создал бы такое количество прекрасных произведений. В эту знаменитую «болдинскую осень» Пушкин закончил VIII и IX главы романа «Евгений Онегин», написал «Повести Белкина», четыре «маленьких трагедии» («Скупой рыцарь», «Моцарт и Сальери», «Каменный гость», «Пир во время чумы»), «Историю села Горюхино», «Сказку о попе и работнике его Балде» около 30 стихотворений (в том числе такие, как «Бесы», «Элегия», «Шалость», «Моя родословная»), несколько критических статей и заметок. Произведения одной «болдинской осени» могли бы увековечить имя поэта.
Пушкин прожил в Болдине в эту осень около трёх месяцев. Здесь он провёл итоги дум и замыслов предшествующих лет и наметил, особенно в прозе, новые темы.
В Болдине поэт побывает ещё два раза (в 1833 и в 1834 гг.), тоже осенью. И эти посещения оставили заметный след в его творчестве. Но знаменитая «болдинская осень» 1830 года осталась неповторимой в творческой жизни поэта.
Можешь написать без стихов и добавить что то своё
Моё любимое стихотворение А.С. Пушкина «Осень»
Татьяна Мухина
ученица 11-го класса, лицей
г. Протвино, Московская область
Над городом натянули белое небо, тени деревьев скользят по нему, и оно становится серым. Небо колышется от ветра (как простыня, которую держат за четыре угла над травой, чтобы постелить) и складками касается чёрных верхушек сосен и плоских затылков домов. Буквенно-серый пепел сеет ноябрьская морось. Осень между глазастыми фонарями, лежащими на тротуарах прямо в холодных лужах. Или тусклый воздух, не пропускающий света, расширяет сухой холод ноябрьского дня. Почему теперь не бывает таких сиреневых сумерек и лиловых закатов, как раньше? Я день за днём меняюсь, и мои серые глаза отражают спокойный мир, преломляя его каждый день по-разному.
Осень. Пушкин любил осень, и я люблю его осень и его любовь к ней. «Октябрь уж наступил…» Покой, деревенская тишина в шестистопном мягком ямбе, чередовании рифм, мужской и женской. Внутреннее тепло, тёплая лёгкость. “И тут ко мне идёт незримый рой гостей, // Знакомцы давние, плоды мечты моей”. Да, за каждой строчкой Пушкина встают картины, тени, сны, за словами сквозят ассоциативные образы. В тоне, ласково-успокаивающем, тёплом, золотистом, – почему-то серовато-жёлтые листы «Уединённого» В.В. Розанова, шероховато-мягкая бумага «Доктора Живаго» – и тут же лето, Крым, пригорок, тени листьев на раскрытой книге, на моих руках; а там, пониже, люди между палатками ходят, живут, смеются; в рыжевато-голубом небе разрастается клонение к вечеру; то дымом пахнёт, то морем – горьковато и мило. “Отъезжие поля” – и там, в глубине книги, за строчками, скачет Николай Ростов, гонятся за зайцем Ругай, Ерза и Милка… Или вдруг вспоминается совсем недавнее и проносится “запах антоновских яблок”, и над полями “воздух так чист, точно его совсем нет” (И.А. Бунин).
Но всё исчезает, и чувствуешь весну с её больными, тревожными запахами, и “доносится по воздуху томный и волнующий запах близкой весны и первого таяния” (А.И. Куприн). И встают перед глазами знакомые лица любимых героев, этих милых, забавных юнкеров, почти моих ровесников. А потом оживают мои чувства, точнее, воспоминания о прошлых волнениях, о том, что было прошедшей весной. “Весной я болен; // Кровь бродит; чувства, ум тоскою стеснены”. Всё проносится мгновенно: чёрно-белые фотографии, серебристый звон стихотворных строк, яркие, красочные образы золотых пустынь и узорных жирафов, слёзы, тёплые и наивные, – и отражается только в слабом наклонении головы в такт стихам и трепетании уголков губ. И вдруг ударяет в глаза блеск снега и смеха… “Как лёгкий бег саней с подругой быстр и волен”; и снова за строчками скользят образы из «Юнкеров». “Крещедно и диминуендо… Он как Рубинштейн!” Это о ямщике. В памяти пробегает бешеная скачка, полёт в зимнюю ночь на тройке по старым московским улицам, когда нет ничего, кроме восторженного ощущения скорости.
И всё описание зимы – лёгкое и весёлое – кипит молодостью, жизнью, радостью, а воплощение юности, здоровья для меня – роман «Юнкера». Так хорошо, светло становится от пушкинских строчек, зимних и снежных! А дальше лето и только намёк на масленицу: “и, проводив её (зиму) блинами и вином”. Только намёк, но роем проносятся новые мысли, новые образы: снова «Юнкера», “блинное объедание”, вкусные перечисления того, с чем едят блины да чем их запивают… И «Чистый понедельник», прощёное воскресенье и Богородица Троеручица…
А потом всё возвращается к осени, к сегодняшнему ноябрьскому дню. То кидало от радости, бешеного, безумного веселья к грусти, казалось, безысходной, а теперь – сегодняшний серый день, голубые сумерки и всё темнеющие сосны. Да, я тоже люблю эту осень, осень пушкинских стихов, где “каждая мысль сама по себе… исполнена поэзии, независимо от формы… лёгкой и прозрачной, простой и чуждой всяких метафор, то есть «красивостей»”. Да, да! Как хорошо сказал Белинский. Стихи не чувствуются, как бунинский осенний воздух, которого “точно… совсем нет”. А “чахоточная дева”? Как это точно, чудесно тонко замечено Пушкиным! “Унылая пора! Очей очарованье!” И вспоминаются октябрь прошлого года, Болдино, яркое, почти летнее солнце, дорога между пустыми полями, роща Лучинник, где пьяно пахнут опавшие карие листья, и мы – “уже” десятиклассники, резвящиеся, “как дети”, кидающиеся листьями. А потом весёлый путь в какую-то Львовку, где был дом брата Пушкина, и огромный стог соломы на поле, и лесополоса, прозрачная, золотистая на солнце, и обратный путь при луне.
Осень – обычно символ умирания, засыпания – Пушкина пробуждала, воскрешала: “И с каждой осенью я расцветаю вновь”. И вспоминается то время, когда я ещё думала, как Гумилёв писал в стихотворении «Детство»: И я верил, что я умру
Не один, – с моими друзьями,
С мать-и-мачехой, с лопухом, И за дальними небесами Догадаюсь вдруг обо всём.
И ещё я хотела, чтобы жизнь была сном, и, читая «Войну и мир», даже подчеркнула: “смерть – пробуждение”. Но: “ведут ко мне коня” – и новая ассоциация: я ощущаю под собой скользкую кожу седла, как у Бунина, и тёплые, терпко пахнущие бока лошади… И чудесный, уютный огонь в “камельке забытом”, милая мечта о камине, где пляшет огонь, о тихих “обломовских” осенних и зимних вечерах за вышивкой и чтением. Как сладко думать, что там, за стенами крошечного домика, – холод, ветер, а здесь – тепло и тихо, и “в камельке забытом // Огонь опять горит – то яркий свет лиёт, // То тлеет медленно”.
Я люблю «Осень», потому что каждый раз из-за того, что я меняюсь, меняются образы, проплывающие между строк. И Пушкин позволяет это – и в этом его доброта и гуманность его поэзии, разрешает, чтобы стихотворение менялось, жило и дышало и чтобы было, как я. «Осень» вселяет в душу покой, в мысли – порядок, а иначе и быть не может. Оно колышет, как на волнах упруго качает море, а под сомкнутыми веками проплывают цветные круги, и где-то в небе, над закрытыми глазами, пятном сияет солнце. А откроешь глаза – и мир станет синее, тише и чётче, как после слёз, но на душе – покой…
Пушкин А. С.
Сочинение по произведению на тему: “Унылая пора! Очей очарованье!” (по стихотворению А. С. Пушкина “Осень”) (1)
Александр Сергеевич Пушкин — выдающийся поэт XIX века. Его перу принадлежит бесчисленное множество действительно бессмертных произведений, пополнивших сокровищницу мировой литературы. Тема природы и времен года занимает важное место в его лирической поэзии, но мне наиболее близки его стихотворения об осени.
Унылая пора! Очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса —
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и в золото одетые леса.
Эти строки были написаны поэтом в болдинскую осень 1833 года. В них раскрывается вся любовь А. С. Пушкина к русской природе, к осенней пышной и торжественной красоте, ее жизнеутверждающей силе. Он признается, что осень — его любимая пора:
Сказать вам откровенно,
Из годовых времен я рад лишь ей одной. Действительно, как можно не любить осень? Во всей природе чувствуется покой и умиротворение: летняя жара уже спала, но солнце светит все еще ярко, глаз радуют золотистые и багряные оттенки листвы. И тоскливые монотонные дожди, мрачные тучи, сырой промозглый ветер не могут затмить строгую красоту этой поры. Как много чувства вкладывает поэт в изображение природы поздней осенью:
Как это объяснить?
Мне нравится она.
Чем яснее мы ощущаем приближение зимы, тем больше ценим последние погожие дни, лучи солнца, шелест листвы под ногами. Скоро природа погрузится в долгий зимний сон, но пока еще листает своей прощальной красотой.
О чем пишет Пушкин в своих произведениях? О бескрайних просторах русской земли, о золотых и багряных красках осени, о чарующей привлекательности унылых пейзажей. Перед нами чередой проходят все времена года: снежная зима с Масленицей, катанием на санках и коньках и трескучими морозами; весна с обилием ручейков, размытыми дорогами и буйством цветения; жаркое сухое лето с колосьями пшеницы. Но сердце автора безраздельно принадлежит осени. Он с большим мастерством описывает красоту родных просторов, казалось бы, таких простых и однообразных.
Поэтичность образов по-новому раскрывает суть знакомых с детства картин: веселый ручеек, прихваченный первым морозцем, одинокий, запоздалый лист на обнаженной ветке, багряный лес, скрытый в туманной дымке. За всем этим угадывается жизнелюбие поэта, веселый нрав, и его тоска и одиночество — верные спутники жизни в ссылке, и широта души, и сила духа. То есть благодаря поэзии мы ближе знакомимся с самим автором, узнаем, чем он жил, о чем мечтал, к чему стремился.
Все стихотворения Пушкина о природе очень реалистичны — он с предельной правдивостью показывает мир наблюдаемых явлений. Скупые детали, отмечающие лишь главные перемены в природе, не нарушают точной и наглядной картины. Кажется, что поэт смотрит на нее взглядом художника, замечая наиболее типичные, и в то же время своеобразные и яркие черты.
В их сенях ветра шум и свежее дыханье,
И мглой волнистою покрыты небеса,
И редкой солнца луч, и первые морозы,
И отдаленные седой зимы угрозы.
В поэзии А. С. Пушкина одновременно присутствует и глубокая лиричность, и авторская ирония, и удивительная живописность описаний, и краткость и точность характеристик. Осень предстает перед нами действительно очаровательной порой, достойной любования. Она — символ увядания природы, но за ее унылостью скрывается стремление к новой жизни, к вечному обновлению.
Дни поздней осени бранят обыкновенно,
Но мне она мила, читатель дорогой,
Красою тихою, блистающей смиренно.
pushkin/raznoe62
Татьяна Мухина ученица 11-го класса, лицей г. Протвино, Московская область
Над городом натянули белое небо, тени деревьев скользят по нему, и оно становится серым. Небо колышется от ветра (как простыня, которую держат за четыре угла над травой, чтобы постелить) и складками касается чёрных верхушек сосен и плоских затылков домов. Буквенно-серый пепел сеет ноябрьская морось. Осень между глазастыми фонарями, лежащими на тротуарах прямо в холодных лужах. Или тусклый воздух, не пропускающий света, расширяет сухой холод ноябрьского дня. Почему теперь не бывает таких сиреневых сумерек и лиловых закатов, как раньше? Я день за днём меняюсь, и мои серые глаза отражают спокойный мир, преломляя его каждый день по-разному.
Осень. Пушкин любил осень, и я люблю его осень и его любовь к ней. «Октябрь уж наступил…» Покой, деревенская тишина в шестистопном мягком ямбе, чередовании рифм, мужской и женской. Внутреннее тепло, тёплая лёгкость. “И тут ко мне идёт незримый рой гостей, // Знакомцы давние, плоды мечты моей”. Да, за каждой строчкой Пушкина встают картины, тени, сны, за словами сквозят ассоциативные образы. В тоне, ласково-успокаивающем, тёплом, золотистом, – почему-то серовато-жёлтые листы «Уединённого» В.В. Розанова, шероховато-мягкая бумага «Доктора Живаго» – и тут же лето, Крым, пригорок, тени листьев на раскрытой книге, на моих руках; а там, пониже, люди между палатками ходят, живут, смеются; в рыжевато-голубом небе разрастается клонение к вечеру; то дымом пахнёт, то морем – горьковато и мило. “Отъезжие поля” – и там, в глубине книги, за строчками, скачет Николай Ростов, гонятся за зайцем Ругай, Ерза и Милка… Или вдруг вспоминается совсем недавнее и проносится “запах антоновских яблок”, и над полями “воздух так чист, точно его совсем нет” (И.А. Бунин).
Но всё исчезает, и чувствуешь весну с её больными, тревожными запахами, и “доносится по воздуху томный и волнующий запах близкой весны и первого таяния” (А.И. Куприн). И встают перед глазами знакомые лица любимых героев, этих милых, забавных юнкеров, почти моих ровесников. А потом оживают мои чувства, точнее, воспоминания о прошлых волнениях, о том, что было прошедшей весной. “Весной я болен; // Кровь бродит; чувства, ум тоскою стеснены”. Всё проносится мгновенно: чёрно-белые фотографии, серебристый звон стихотворных строк, яркие, красочные образы золотых пустынь и узорных жирафов, слёзы, тёплые и наивные, – и отражается только в слабом наклонении головы в такт стихам и трепетании уголков губ. И вдруг ударяет в глаза блеск снега и смеха… “Как лёгкий бег саней с подругой быстр и волен”; и снова за строчками скользят образы из «Юнкеров». “Крещедно и диминуендо… Он как Рубинштейн!” Это о ямщике. В памяти пробегает бешеная скачка, полёт в зимнюю ночь на тройке по старым московским улицам, когда нет ничего, кроме восторженного ощущения скорости.
И всё описание зимы – лёгкое и весёлое – кипит молодостью, жизнью, радостью, а воплощение юности, здоровья для меня – роман «Юнкера». Так хорошо, светло становится от пушкинских строчек, зимних и снежных! А дальше лето и только намёк на масленицу: “и, проводив её (зиму) блинами и вином”. Только намёк, но роем проносятся новые мысли, новые образы: снова «Юнкера», “блинное объедание”, вкусные перечисления того, с чем едят блины да чем их запивают… И «Чистый понедельник», прощёное воскресенье и Богородица Троеручица…
А потом всё возвращается к осени, к сегодняшнему ноябрьскому дню. То кидало от радости, бешеного, безумного веселья к грусти, казалось, безысходной, а теперь – сегодняшний серый день, голубые сумерки и всё темнеющие сосны. Да, я тоже люблю эту осень, осень пушкинских стихов, где “каждая мысль сама по себе… исполнена поэзии, независимо от формы… лёгкой и прозрачной, простой и чуждой всяких метафор, то есть «красивостей»”. Да, да! Как хорошо сказал Белинский. Стихи не чувствуются, как бунинский осенний воздух, которого “точно… совсем нет”. А “чахоточная дева”? Как это точно, чудесно тонко замечено Пушкиным! “Унылая пора! Очей очарованье!” И вспоминаются октябрь прошлого года, Болдино, яркое, почти летнее солнце, дорога между пустыми полями, роща Лучинник, где пьяно пахнут опавшие карие листья, и мы – “уже” десятиклассники, резвящиеся, “как дети”, кидающиеся листьями. А потом весёлый путь в какую-то Львовку, где был дом брата Пушкина, и огромный стог соломы на поле, и лесополоса, прозрачная, золотистая на солнце, и обратный путь при луне.
Осень – обычно символ умирания, засыпания – Пушкина пробуждала, воскрешала: “И с каждой осенью я расцветаю вновь”. И вспоминается то время, когда я ещё думала, как Гумилёв писал в стихотворении «Детство»: И я верил, что я умру
Не один, – с моими друзьями,
С мать-и-мачехой, с лопухом, И за дальними небесами Догадаюсь вдруг обо всём.
И ещё я хотела, чтобы жизнь была сном, и, читая «Войну и мир», даже подчеркнула: “смерть – пробуждение”. Но: “ведут ко мне коня” – и новая ассоциация: я ощущаю под собой скользкую кожу седла, как у Бунина, и тёплые, терпко пахнущие бока лошади… И чудесный, уютный огонь в “камельке забытом”, милая мечта о камине, где пляшет огонь, о тихих “обломовских” осенних и зимних вечерах за вышивкой и чтением. Как сладко думать, что там, за стенами крошечного домика, – холод, ветер, а здесь – тепло и тихо, и “в камельке забытом // Огонь опять горит – то яркий свет лиёт, // То тлеет медленно”.
Я люблю «Осень», потому что каждый раз из-за того, что я меняюсь, меняются образы, проплывающие между строк. И Пушкин позволяет это – и в этом его доброта и гуманность его поэзии, разрешает, чтобы стихотворение менялось, жило и дышало и чтобы было, как я. «Осень» вселяет в душу покой, в мысли – порядок, а иначе и быть не может. Оно колышет, как на волнах упруго качает море, а под сомкнутыми веками проплывают цветные круги, и где-то в небе, над закрытыми глазами, пятном сияет солнце. А откроешь глаза – и мир станет синее, тише и чётче, как после слёз, но на душе – покой…
Еще из раздела Литература и русский язык:
Сочинение: Роль природы в произведениях М. Горького
Сочинение: Психологический портрет в прозе XIX века
Сочинение: Критика романа Анна Каренина
Сочинение: Оноре Де Бальзак
Сочинение: Библиография
Сочинение: Дмитриев И.И.
Реферат: Женская проза
Татьяна Мухина
ученица 11-го класса, лицей
г. Протвино, Московская область
Над городом натянули белое небо, тени деревьев скользят по нему, и оно становится серым. Небо колышется от ветра (как простыня, которую держат за четыре угла над травой, чтобы постелить) и складками касается чёрных верхушек сосен и плоских затылков домов. Буквенно-серый пепел сеет ноябрьская морось. Осень между глазастыми фонарями, лежащими на тротуарах прямо в холодных лужах. Или тусклый воздух, не пропускающий света, расширяет сухой холод ноябрьского дня. Почему теперь не бывает таких сиреневых сумерек и лиловых закатов, как раньше? Я день за днём меняюсь, и мои серые глаза отражают спокойный мир, преломляя его каждый день по-разному.
Осень. Пушкин любил осень, и я люблю его осень и его любовь к ней. «Октябрь уж
наступил…» Покой, деревенская тишина в шестистопном мягком ямбе, чередовании
рифм, мужской и женской. Внутреннее тепло, тёплая лёгкость. “И тут ко мне идёт
незримый рой гостей, // Знакомцы давние, плоды мечты моей”. Да, за каждой
строчкой Пушкина встают картины, тени, сны, за словами сквозят ассоциативные
образы. В тоне, ласково-успокаивающем, тёплом, золотистом, – почему-то
серовато-жёлтые листы «Уединённого» В.В. Розанова, шероховато-мягкая бумага
«Доктора Живаго» – и тут же лето, Крым, пригорок, тени листьев на раскрытой
книге, на моих руках; а там, пониже, люди между палатками ходят, живут, смеются;
в рыжевато-голубом небе разрастается клонение к вечеру; то дымом пахнёт, то
морем – горьковато и мило. “Отъезжие поля” – и там, в глубине книги, за строчками, скачет Николай Ростов, гонятся за зайцем Ругай, Ерза и Милка… Или вдруг вспоминается совсем недавнее и проносится “запах антоновских яблок”, и над полями “воздух так чист, точно его совсем нет” (И.А. Бунин).
Но всё исчезает, и чувствуешь весну с её больными, тревожными запахами, и
“доносится по воздуху томный и волнующий запах близкой весны и первого таяния”
(А.И. Куприн). И встают перед глазами знакомые лица любимых героев, этих милых, забавных юнкеров, почти моих ровесников. А потом оживают мои чувства, точнее, воспоминания о прошлых волнениях, о том, что было прошедшей весной. “Весной я болен; // Кровь бродит; чувства, ум тоскою стеснены”. Всё проносится мгновенно: чёрно-белые фотографии, серебристый звон стихотворных строк, яркие, красочные образы золотых пустынь и узорных жирафов, слёзы, тёплые и наивные, – и отражается только в слабом наклонении головы в такт стихам и трепетании уголков губ. И вдруг ударяет в глаза блеск снега и смеха… “Как лёгкий бег саней с подругой быстр и волен”; и снова за строчками скользят образы из «Юнкеров». “Крещедно и диминуендо… Он как Рубинштейн!” Это о ямщике. В памяти пробегает бешеная скачка, полёт в зимнюю ночь на тройке по старым московским улицам, когда нет ничего, кроме восторженного ощущения скорости.
И всё описание зимы – лёгкое и весёлое – кипит молодостью, жизнью, радостью, а воплощение юности, здоровья для меня – роман «Юнкера». Так хорошо, светло становится от пушкинских строчек, зимних и снежных! А дальше лето и только намёк на масленицу: “и, проводив её (зиму) блинами и вином”. Только намёк, но роем проносятся новые мысли, новые образы: снова «Юнкера», “блинное объедание”, вкусные перечисления того, с чем едят блины да чем их запивают… И «Чистый понедельник», прощёное воскресенье и Богородица Троеручица…
А потом всё возвращается к осени, к сегодняшнему ноябрьскому дню. То кидало от
радости, бешеного, безумного веселья к грусти, казалось, безысходной, а теперь – сегодняшний серый день, голубые сумерки и всё темнеющие сосны. Да, я тоже люблю эту осень, осень пушкинских стихов, где “каждая мысль сама по себе… исполнена
поэзии, независимо от формы… лёгкой и прозрачной, простой и чуждой всяких
метафор, то есть «красивостей»”. Да, да! Как хорошо сказал Белинский. Стихи не
чувствуются, как бунинский осенний воздух, которого “точно… совсем нет”. А
“чахоточная дева”? Как это точно, чудесно тонко замечено Пушкиным! “Унылая пора! Очей очарованье!” И вспоминаются октябрь прошлого года, Болдино, яркое, почти летнее солнце, дорога между пустыми полями, роща Лучинник, где пьяно пахнут опавшие карие листья, и мы – “уже” десятиклассники, резвящиеся, “как дети”, кидающиеся листьями. А потом весёлый путь в какую-то Львовку, где был дом брата Пушкина, и огромный стог соломы на поле, и лесополоса, прозрачная, золотистая на солнце, и обратный путь при луне.
Осень – обычно символ умирания, засыпания – Пушкина пробуждала, воскрешала: “И с
каждой осенью я расцветаю вновь”. И вспоминается то время, когда я ещё думала,
как Гумилёв писал в стихотворении «Детство»: И я верил, что я умру
Не один, – с моими друзьями,
С мать-и-мачехой, с лопухом, И за дальними небесами Догадаюсь вдруг обо всём.
И ещё я хотела, чтобы жизнь была сном, и, читая «Войну и мир», даже подчеркнула:
“смерть – пробуждение”. Но: “ведут ко мне коня” – и новая ассоциация: я ощущаю под собой скользкую кожу седла, как у Бунина, и тёплые, терпко пахнущие бока лошади… И чудесный, уютный огонь в “камельке забытом”, милая мечта о камине, где пляшет огонь, о тихих “обломовских” осенних и зимних вечерах за вышивкой и чтением. Как сладко думать, что там, за стенами крошечного домика, – холод, ветер, а здесь – тепло и тихо, и “в камельке забытом // Огонь опять горит – то яркий свет лиёт, // То тлеет медленно”.
Я люблю «Осень», потому что каждый раз из-за того, что я меняюсь, меняются
образы, проплывающие между строк. И Пушкин позволяет это – и в этом его доброта и гуманность его поэзии, разрешает, чтобы стихотворение менялось, жило и дышало и чтобы было, как я. «Осень» вселяет в душу покой, в мысли – порядок, а иначе и быть не может. Оно колышет, как на волнах упруго качает море, а под сомкнутыми веками проплывают цветные круги, и где-то в небе, над закрытыми глазами, пятном сияет солнце. А откроешь глаза – и мир станет синее, тише и чётче, как после слёз, но на душе – покой…
Татьяна Мухина
ученица 11-го класса, лицей
г. Протвино, Московская область
Над городом натянули белое небо, тени деревьев скользят по нему, и оно становится серым. Небо колышется от ветра (как простыня, которую держат за четыре угла над травой, чтобы постелить) и складками касается чёрных верхушек сосен и плоских затылков домов. Буквенно-серый пепел сеет ноябрьская морось. Осень между глазастыми фонарями, лежащими на тротуарах прямо в холодных лужах. Или тусклый воздух, не пропускающий света, расширяет сухой холод ноябрьского дня. Почему теперь не бывает таких сиреневых сумерек и лиловых закатов, как раньше? Я день за днём меняюсь, и мои серые глаза отражают спокойный мир, преломляя его каждый день по-разному.
Осень. Пушкин любил осень, и я люблю его осень и его любовь к ней. «Октябрь уж наступил…» Покой, деревенская тишина в шестистопном мягком ямбе, чередовании рифм, мужской и женской. Внутреннее тепло, тёплая лёгкость. “И тут ко мне идёт незримый рой гостей, // Знакомцы давние, плоды мечты моей”. Да, за каждой строчкой Пушкина встают картины, тени, сны, за словами сквозят ассоциативные образы. В тоне, ласково-успокаивающем, тёплом, золотистом, – почему-то серовато-жёлтые листы «Уединённого» В.В. Розанова, шероховато-мягкая бумага «Доктора Живаго» – и тут же лето, Крым, пригорок, тени листьев на раскрытой книге, на моих руках; а там, пониже, люди между палатками ходят, живут, смеются; в рыжевато-голубом небе разрастается клонение к вечеру; то дымом пахнёт, то морем – горьковато и мило. “Отъезжие поля” – и там, в глубине книги, за строчками, скачет Николай Ростов, гонятся за зайцем Ругай, Ерза и Милка… Или вдруг вспоминается совсем недавнее и проносится “запах антоновских яблок”, и над полями “воздух так чист, точно его совсем нет” (И.А. Бунин).
Но всё исчезает, и чувствуешь весну с её больными, тревожными запахами, и “доносится по воздуху томный и волнующий запах близкой весны и первого таяния” (А.И. Куприн). И встают перед глазами знакомые лица любимых героев, этих милых, забавных юнкеров, почти моих ровесников. А потом оживают мои чувства, точнее, воспоминания о прошлых волнениях, о том, что было прошедшей весной. “Весной я болен; // Кровь бродит; чувства, ум тоскою стеснены”. Всё проносится мгновенно: чёрно-белые фотографии, серебристый звон стихотворных строк, яркие, красочные образы золотых пустынь и узорных жирафов, слёзы, тёплые и наивные, – и отражается только в слабом наклонении головы в такт стихам и трепетании уголков губ. И вдруг ударяет в глаза блеск снега и смеха… “Как лёгкий бег саней с подругой быстр и волен”; и снова за строчками скользят образы из «Юнкеров». “Крещедно и диминуендо… Он как Рубинштейн!” Это о ямщике. В памяти пробегает бешеная скачка, полёт в зимнюю ночь на тройке по старым московским улицам, когда нет ничего, кроме восторженного ощущения скорости.
И всё описание зимы – лёгкое и весёлое – кипит молодостью, жизнью, радостью, а воплощение юности, здоровья для меня – роман «Юнкера». Так хорошо, светло становится от пушкинских строчек, зимних и снежных! А дальше лето и только намёк на масленицу: “и, проводив её (зиму) блинами и вином”. Только намёк, но роем проносятся новые мысли, новые образы: снова «Юнкера», “блинное объедание”, вкусные перечисления того, с чем едят блины да чем их запивают… И «Чистый понедельник», прощёное воскресенье и Богородица Троеручица…
А потом всё возвращается к осени, к сегодняшнему ноябрьскому дню. То кидало от радости, бешеного, безумного веселья к грусти, казалось, безысходной, а теперь – сегодняшний серый день, голубые сумерки и всё темнеющие сосны. Да, я тоже люблю эту осень, осень пушкинских стихов, где “каждая мысль сама по себе… исполнена поэзии, независимо от формы… лёгкой и прозрачной, простой и чуждой всяких метафор, то есть «красивостей»”. Да, да! Как хорошо сказал Белинский. Стихи не чувствуются, как бунинский осенний воздух, которого “точно… совсем нет”. А “чахоточная дева”? Как это точно, чудесно тонко замечено Пушкиным! “Унылая пора! Очей очарованье!” И вспоминаются октябрь прошлого года, Болдино, яркое, почти летнее солнце, дорога между пустыми полями, роща Лучинник, где пьяно пахнут опавшие карие листья, и мы – “уже” десятиклассники, резвящиеся, “как дети”, кидающиеся листьями. А потом весёлый путь в какую-то Львовку, где был дом брата Пушкина, и огромный стог соломы на поле, и лесополоса, прозрачная, золотистая на солнце, и обратный путь при луне.
Осень – обычно символ умирания, засыпания – Пушкина пробуждала, воскрешала: “И с каждой осенью я расцветаю вновь”. И вспоминается то время, когда я ещё думала, как Гумилёв писал в стихотворении «Детство»: И я верил, что я умру
Не один, – с моими друзьями,
С мать-и-мачехой, с лопухом, И за дальними небесами Догадаюсь вдруг обо всём.
И ещё я хотела, чтобы жизнь была сном, и, читая «Войну и мир», даже подчеркнула: “смерть – пробуждение”. Но: “ведут ко мне коня” – и новая ассоциация: я ощущаю под собой скользкую кожу седла, как у Бунина, и тёплые, терпко пахнущие бока лошади… И чудесный, уютный огонь в “камельке забытом”, милая мечта о камине, где пляшет огонь, о тихих “обломовских” осенних и зимних вечерах за вышивкой и чтением. Как сладко думать, что там, за стенами крошечного домика, – холод, ветер, а здесь – тепло и тихо, и “в камельке забытом // Огонь опять горит – то яркий свет лиёт, // То тлеет медленно”.
Я люблю «Осень», потому что каждый раз из-за того, что я меняюсь, меняются образы, проплывающие между строк. И Пушкин позволяет это – и в этом его доброта и гуманность его поэзии, разрешает, чтобы стихотворение менялось, жило и дышало и чтобы было, как я. «Осень» вселяет в душу покой, в мысли – порядок, а иначе и быть не может. Оно колышет, как на волнах упруго качает море, а под сомкнутыми веками проплывают цветные круги, и где-то в небе, над закрытыми глазами, пятном сияет солнце. А откроешь глаза – и мир станет синее, тише и чётче, как после слёз, но на душе – покой…
Анализ стихотворения
1. История создания произведения.
2. Характеристика произведения лирического жанра (тип лирики, художественный метод, жанр).
3. Анализ содержания произведения (анализ сюжета, характеристика лирического героя, мотивы и тональность).
4. Особенности композиции произведения.
5. Анализ средств художественной выразительности и стихосложения (наличие тропов и стилистических фигур, ритмика, размер, рифма, строфика).
6. Значение стихотворения для всего творчества поэта.
Стихотворение «Осень» было написано А.С. Пушкиным в 1833 году, когда поэт приехал в Болдино на обратном пути с Урала. Этот период был очень плодотворным в творчестве Пушкина (так называемая вторая Болдинская осень). За полтора месяца он завершает работу над «Историей Пугачева» и «Песнями западных славян», начинает писать «Пиковую даму», создает поэмы «Анджело» и «Медный всадник», «Сказку о рыбаке и рыбке» и «Сказку о мертвой царевне и семи богатырях», стихотворение «Осень».
Жанр произведения – отрывок, стиль – реалистический. Мы можем отнести «Осень» и к пейзажной лирике, в которой присутствуют элементы философской медитации. Как отмечают многие литературоведы, содержание отрывка синтезирует сферу значительного, прекрасного и сферу обыденного, бытового.
Эпиграф отрывка отсылает нас к стихотворению Г.Р. Державина «Евгению. Жизнь званская». Пушкин в своем стихотворении как бы продолжает развивать некоторые темы, звучащие у его предшественника. Герой Державина обретает покой в уединенной сельской жизни, в кругу своей семьи:
Возможно ли сравнять что с вольностью златой,
С уединением и тишиной на Званке?
Довольство, здравие, согласие с женой,
Покой мне нужен – дней в останке.
Он наслаждается отдыхом на лоне прекрасной природы:
Дыша невинностью, пью воздух, влагу рос,
Зрю на багрянец зарь, на солнце восходяще,
Ищу красивых мест между лилей и роз,
Средь сада храм жезлом чертяще.
Вполне закономерно здесь возникает мотив творчества:
Оттуда прихожу в святилище я муз,
И с Флакком, Пиндаром, богов восседши в пире,
К царям, к друзьям моим, иль к небу возношусь,
Иль славлю сельску жизнь на лире.
Аналогичное развертывание темы (от природы к творчеству) находим мы и в стихотворении Пушкина.
Об осени писал и другой поэт – Е.А. Баратынский. У него есть стихотворение с таким же названием. В своем произведении Баратынский уподобляет осень поре зрелости в человеческой жизни. Это время «сбора плодов, урожая», того, что человек приобрел в своей духовной и нравственной жизни. Однако какой же урожай собирает лирический герой Баратынского? Жизненный опыт, включающий в себя и негативные моменты: презренье к «мечтам, страстям, трудам мирским», «язвительный, неотразимый стыд», «обманы и обиды». Под конец жизни он с горечью осознает собственное одиночество, испытывает мрачную тоску:
Ты, некогда всех увлечений друг,
Сочувствий пламенный искатель,
Блистательных туманов царь – и вдруг
Бесплодных дебрей созерцатель,
Один с тоской, которой смертный стон
Едва твоей гордыней задушен.
Открытие истины не проходит даром для человеческой души. Горький опыт способен уничтожить душу человека или же привести его к богу. Однако человек никому не может передать этот свои духовные открытия. Снег заметает у Баратынского все надежды, чаяния, преемственность личностного и духовного опыта. Завершающие строки стихотворения поражают нас своей безысходностью:
Со смертью жизнь, богатство с нищетой —
Все образы годины бывшей
Сравняются под снежной пеленой,
Однообразно их покрывшей, —
Перед тобой таков отныне свет,
Но в нем тебе грядущей жатвы нет!
У Пушкина же, напротив, осенняя тема связана с оптимизмом, бодростью духа, радостью творчества: «И с каждой осенью я расцветаю вновь…». Отрывок начинается скромным и натуралистичным описанием осенней поры:
Октябрь уж наступил – уж роща отряхает
Последние листы с нагих своих ветвей;
Дохнул осенний хлад – дорога промерзает.
Журча еще бежит за мельницу ручей…
Далее герой сравнивает осень с другими временами года. И признается в своей нелюбви к весне, которая порождает в душе его неясную тоску:
Теперь моя пора: я не люблю весны;
Скучна мне оттепель; вонь, грязь – весной я болен;
Кровь бродит, чувства, ум тоскою стеснены.
Зимняя пора угнетает его своим затянувшимся однообразием:
Но надо знать и честь; полгода снег да снег,
Все это наконец и жителю берлоги,
Медведю, надоест.
Лето же приносит с собой природные явления, которые угнетают физическое и душевное состояние героя:
Ох, лето красное! любил бы я тебя,
Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи.
Ты, все душевные способности губя,
Нас мучишь; как поля, мы страждем от засухи;
Лишь как бы напоить да освежить себя —
Иной в нас мысли нет, и жаль зимы старухи…
Затем герой признается в своей любви к осени:
Унылая пора! очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса —
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и золото одетые леса.
Он начинает анализировать свои чувства и сравнивает осень с «чахоточной девой», кротко воспринимающей собственную смерть. И здесь мысль поэта обретает философскую глубину: осень, пора подведения итогов, вбирает в себя черты всех годовых времен. Если метафорически перенести это на состояние лирического героя, его возраст, то жизненный опыт, пройденные душою его «весна» и «лето» не тяготят его, в отличие от героя Баратынского. Напротив, все это порождает в нем любовь к жизни, желание насладиться ее дарами. А за всем этим стоит вера в ее разумность и смирение.
И с каждой осенью я расцветаю вновь;
Здоровью моему полезен русский холод;
К привычкам бытия я чувствую любовь:
Чредой слетает сон, чредой находит голод;
Легко и радостно играет в сердце кровь,
Желания кипят – я снова счастлив, молод,
Я снова жизни полн…
Таким образом, в подтексте стихотворения мы угадываем мысль о мудрости жизни, проявляющейся в смене времен года. Этот то же вечный закон, которому подвластен человек и о котором поэт рассуждает в стихотворении «Вновь я посетил». Радостные эмоции, гармоничное состояние души порождают в герое творческое вдохновенье:
И забываю мир, и в сладкой тишине
Я сладко усыплен моим воображеньем,
И пробуждается поэзия во мне…
Композиционно в отрывке выделим три части. Первая часть – скромный осенний пейзаж. Вторая часть – картины весенней, зимней и летней природы. В третьей части лирический герой вновь возвращается к теме осени и анализирует свое отношение к этой поре года. Здесь же возникает мотив творчества, поэтического вдохновенья, которое герой сравнивает с кораблем-громадой. Заканчивается стихотворение открытым вопросом: «Плывет. Куда ж нам плыть?». Вопрос этот тематически перекликается с эпиграфом из стихотворения Державина: «Чего в мой дремлющий тогда не входит ум?». Таким образом, мы имеем кольцевую композицию.
«Осень» написана октавами. В шести строчках из восьми использованы две рифмы в перекрестной рифмовке, две последние строки объединены парной рифмой. Чередование женских и мужских рифм меняется через строфу. В произведении использованы разнообразные средства художественной выразительности: метафоры («дохнул осенний хлад», «роща отряхает Последние листы») «в багрец и золото одетые леса»), эпитеты («красою тихою», «блестящие тревоги», «свежее дыхание», «прощальная краса», «в сладкой тишине»), оксюморон («пышное…увяданье»), инверсию («Люблю я пышное природы увяданье») анафоры («И мглой волнистою покрыты небеса, И редкий солнца луч, и первые морозы, И отдаленные седой зимы угрозы»), синтаксический параллелизм («Чредой слетает сон, чредой находит голод»), аллитерации и ассонансы («Унылая пора! очей очарованье! Приятна мне твоя прощальная краса», «В их сенях ветра шум и свежее дыханье»). Слова высокого стиля («хлад», «мучишь») соседствуют в произведении с прозаизмами («организм»).
Место произведения в творчестве поэта определяется синтезом в нем лирического и эпического планов. Сюжета как такового в «Осени» нет, но мы отмечаем в ней эпичность временных и пространственных масштабов. Исследователи сравнивали отрывок с пушкинским романом в стихах, находя в них общие черты: реалистический стиль, синтез эпического и лирического, общность авторской манеры (разговор с читателем). Стихотворение «Осень» вызывает неизменный интерес критиков и литературоведов.
Произведение написано Пушкиным в 1833 году. А.С. приехал в имение Болдино на обратном пути с Урала. Настал период нового творческого подъема поэта: началась его вторая знаменитая «Болдинская осень». В короткое время А.С. написал множество первоклассных произведений.
Пушкин не раз и в прозе, и в стихах повторял, что осень – его любимое время года, поэтому поэт описывал «унылую пору, очей очарованье» с необычайной убедительностью и эмоциональностью. Он рассказывал о своем восхищении: «Люблю…в багрец и золото одетые леса». Поэт воспевает «прощальную красу», несмотря на скорое ее завершение. Он показывает, как рождается в его душе вдохновение, возникают поэтические образы, претворяясь в лирические создания.
Пушкин хотел заразить читателя своей особенной, небывалой любовью к осени, знамению вечного обновления жизни. Александр Сергеевич, обращаясь к «читателю дорогому», надеется, что публика сможет также понять всю красоту «улыбки на цветах увянувших» и насладиться чудесными описаниями «сладкой тишины».
Сходны в стихотворении образы осенней природы – лирического героя. В их описании передаются впечатления поэта, его чувства: «прощальная краса, природы увяданье, редкий солнца луч».
Жанр произведения – стихотворение, поэтому большое внимание уделено лирическим переживаниям. Главную роль в описании осени играют эпитеты: «могильная пропасть», «свежее дыханье». Пушкин, словно кистью рисует картину последнего вздоха природы. Метафора «в багрец и золото одетые леса» позволяет мысленно представить почти сказочные лесные богатства болдинских мест осенью. Инверсия («Люблю я пышное природы увяданье») способствует поддержанию рифмы, из-за чего ритм стихотворения кажется более живым, динамичным. Обращение «Унылая пора!» частично олицетворяет осень, делая ее еще более живописной. Пушкин использует прием аллитерации для описания шума ветра: «В их сенях ветра шум и свежее дыханье». Большое количество глухих согласных звукоподражательно описывает шелест листьев и прохладу. Размер стихотворения – ямб. Поэзия, написанная ямбом, обычно окрашена в оживленный, веселый тон, точно передающий светлое душевное состояние автора. Ритмический узор размера противоречит грустной тематике стихотворения. При этом не только не нарушается единство художественного впечатления от стихов, но, наоборот, именно этим создается особая прелесть и выразительность произведения.
В стихотворении не присутствует свойственное лирике Пушкина нарастающее движение, преобладают личные интонации. Особая выразительность создается использованием лексики старого стиля: «осенний хлад», «страждут озими», «мучишь». «Осень» интересно рифмована: отдельными строфами, по восемь стихов в каждой. Первая, третья и пятая строчки рифмуются между собой («очарованье», «увяданье», «дыханье»); вторая – с четвертой и шестой («краса», «леса», «небеса»); последние две – друг с другом («морозы», «угрозы»). Такая последовательность проведена через все стихотворение. Строфика произведения – октава, благодаря которой создается оттенок легкой грусти.
Наблюдается использование синтаксических приемов, усиливающих выразительность речи. В стихотворении присутствует перенос со строки «Так нелюбимое дитя в семье родной / К себе меня влечет». Пушкин неоднократно меняет порядок слов, использует инверсию: «к привычкам бытия вновь чувствую любовь». В стихотворении встречается синтаксический параллелизм: «Чредой слетает сон, чредой находит голод».
Красочность и пышность увядающей осени Пушкина поражает. Читая верное, точное и реалистическое изображение картин природы, невольно хочется лично увидеть рощу в Болдино, «последние лисы с нагих … ветвей», ощутить «осенний хлад». Кажется, что осень в стихотворении поэтически очеловечена, иносказательно, метафорически представлена в виде живого существа («чахоточная дева», «бедняжка клонится без ропота и гнева»), пышно наряжена «в багрец и золото». По-моему, данное творение – образец прекрасного лирического произведения, классика мировой поэзии.
Моё
любимое стихотворение А.С. Пушкина «Осень»
Татьяна Мухина
ученица 11-го класса, лицей
г. Протвино, Московская область
Над городом
натянули белое небо, тени деревьев скользят по нему, и оно становится серым. Небо колышется от ветра
(как простыня, которую держат за четыре
угла над травой, чтобы постелить) и складками касается чёрных верхушек сосен и плоских затылков домов.
Буквенно-серый пепел сеет ноябрьская морось.
Осень между глазастыми фонарями, лежащими на тротуарах прямо в холодных
лужах. Или тусклый воздух, не
пропускающий света, расширяет сухой холод ноябрьского дня. Почему теперь не бывает таких сиреневых сумерек и лиловых
закатов, как раньше? Я день за днём
меняюсь, и мои серые глаза отражают спокойный мир, преломляя его каждый день по-разному.
Осень. Пушкин
любил осень, и я люблю его осень и его любовь к ней. «Октябрь уж наступил…» Покой, деревенская тишина в
шестистопном мягком ямбе, чередовании
рифм, мужской и женской. Внутреннее тепло, тёплая лёгкость. “И тут ко
мне идёт незримый рой гостей, //
Знакомцы давние, плоды мечты моей”. Да, за каждой строчкой Пушкина встают картины, тени, сны, за словами сквозят
ассоциативные образы. В тоне,
ласково-успокаивающем, тёплом, золотистом, – почему-то серовато-жёлтые листы «Уединённого» В.В.
Розанова, шероховато-мягкая бумага
«Доктора Живаго» – и тут же лето, Крым, пригорок, тени листьев на раскрытой книге, на моих руках; а там, пониже, люди
между палатками ходят, живут, смеются;
в рыжевато-голубом небе разрастается клонение к вечеру; то дымом пахнёт,
то морем – горьковато и мило. “Отъезжие поля” – и там, в глубине книги, за
строчками, скачет Николай Ростов,
гонятся за зайцем Ругай, Ерза и Милка… Или вдруг вспоминается совсем
недавнее и проносится “запах
антоновских яблок”, и над полями “воздух так чист, точно его совсем нет” (И.А. Бунин).
Но всё
исчезает, и чувствуешь весну с её больными, тревожными запахами, и “доносится по воздуху томный и волнующий
запах близкой весны и первого таяния”
(А.И. Куприн). И встают перед глазами знакомые лица любимых героев, этих
милых, забавных юнкеров, почти моих
ровесников. А потом оживают мои чувства, точнее, воспоминания о прошлых волнениях, о том, что было прошедшей
весной. “Весной я болен; // Кровь
бродит; чувства, ум тоскою стеснены”. Всё проносится мгновенно: чёрно-белые фотографии, серебристый звон
стихотворных строк, яркие, красочные
образы золотых пустынь и узорных жирафов, слёзы, тёплые и наивные, –
и отражается только в слабом наклонении
головы в такт стихам и трепетании уголков
губ. И вдруг ударяет в глаза
блеск снега и смеха… “Как лёгкий бег саней с подругой быстр и волен”; и снова за строчками
скользят образы из «Юнкеров». “Крещедно и
диминуендо… Он как Рубинштейн!” Это о ямщике. В памяти пробегает
бешеная скачка, полёт в зимнюю ночь на
тройке по старым московским улицам, когда нет
ничего, кроме восторженного ощущения скорости.
И всё описание
зимы – лёгкое и весёлое – кипит молодостью, жизнью, радостью, а воплощение юности, здоровья для меня – роман
«Юнкера». Так хорошо, светло становится
от пушкинских строчек, зимних и снежных!
А дальше лето и только намёк на масленицу: “и, проводив её (зиму)
блинами и вином”. Только намёк, но роем
проносятся новые мысли, новые образы: снова
«Юнкера», “блинное объедание”, вкусные перечисления того, с чем едят
блины да чем их запивают… И «Чистый
понедельник», прощёное воскресенье и Богородица Троеручица…
А потом всё
возвращается к осени, к сегодняшнему ноябрьскому дню. То кидало от радости, бешеного, безумного веселья к
грусти, казалось, безысходной, а теперь –
сегодняшний серый день, голубые сумерки и всё темнеющие сосны. Да, я
тоже люблю эту осень, осень пушкинских
стихов, где “каждая мысль сама по себе… исполнена поэзии, независимо от формы… лёгкой и прозрачной, простой и
чуждой всяких метафор, то есть
«красивостей»”. Да, да! Как хорошо сказал Белинский. Стихи не чувствуются, как бунинский осенний воздух,
которого “точно… совсем нет”. А
“чахоточная дева”? Как это точно, чудесно тонко замечено Пушкиным!
“Унылая пора! Очей очарованье!” И
вспоминаются октябрь прошлого года, Болдино, яркое, почти летнее солнце, дорога между пустыми полями,
роща Лучинник, где пьяно пахнут опавшие
карие листья, и мы – “уже” десятиклассники, резвящиеся, “как дети”, кидающиеся листьями. А потом весёлый путь в
какую-то Львовку, где был дом брата
Пушкина, и огромный стог соломы на поле, и лесополоса, прозрачная,
золотистая на солнце, и обратный путь
при луне.
Осень – обычно
символ умирания, засыпания – Пушкина пробуждала, воскрешала: “И с каждой осенью я расцветаю вновь”. И
вспоминается то время, когда я ещё думала,
как Гумилёв писал в стихотворении «Детство»: И я верил, что я умру
Не один, – с
моими друзьями,
С мать-и-мачехой,
с лопухом, И за дальними небесами Догадаюсь вдруг обо всём.
И ещё я хотела,
чтобы жизнь была сном, и, читая «Войну и мир», даже подчеркнула: “смерть – пробуждение”. Но: “ведут ко мне коня” – и новая
ассоциация: я ощущаю под собой скользкую кожу седла, как у Бунина, и тёплые, терпко пахнущие бока лошади… И чудесный, уютный огонь в “камельке
забытом”, милая мечта о камине, где пляшет
огонь, о тихих “обломовских” осенних и зимних вечерах за вышивкой и
чтением. Как сладко думать, что там, за
стенами крошечного домика, – холод, ветер, а здесь – тепло и тихо, и “в камельке забытом // Огонь опять горит – то
яркий свет лиёт, // То тлеет медленно”.
Я люблю
«Осень», потому что каждый раз из-за того, что я меняюсь, меняются образы, проплывающие между строк. И Пушкин
позволяет это – и в этом его доброта и
гуманность его поэзии, разрешает, чтобы стихотворение менялось, жило и
дышало и чтобы было, как я. «Осень»
вселяет в душу покой, в мысли – порядок, а иначе и быть не может. Оно колышет, как на волнах упруго качает море, а
под сомкнутыми веками проплывают
цветные круги, и где-то в небе, над закрытыми глазами, пятном сияет солнце. А откроешь глаза – и мир
станет синее, тише и чётче, как после
слёз, но на душе – покой…
Главная
Сочинения по литературе
Стихотворение Пушкина Осень – сочинение
«Осень « написана Пушкиным в один из самых ярких и плодотворных периодов его творчества – в Болдинскую осень 1833 года. Это время года всегда приносило поэту вдохновение и радость. «И с каждой осенью я расцветаю вновь», – говорит он.
Стихотворение, посвященное «унылой поре», относится к пейзажной лирике Пушкина. Но пейзаж в «Осени» отличается от традиционных для того времени описаний природы своей реалистичностью. Поэт рисует конкретный пейзаж. Там нет условностей, символики. Это обычная для пейзажа среднерусской полосы и вместе с тем необыкновенно поэтичная картина природы, о которой можно сказать словами самого Пушкина: «Все тихо, просто было в ней».
По стилевой манере «Осень» очень близка «Евгению Онегину»: та же разговорно-повествовательная интонация, мало свойственная лирической поэзии, та же беседа с читателем, в которой имеются частые отступления от темы. Пушкин здесь не столько традиционный лирический герой, сколько рассказчик, хотя, в соответствии с законами лирики, передает свои ощущения, чувства и мысли. Он не поет восторженно-лирическую хвалу осени, а спокойно повествует об этом времени года, передавая при этом ощущение неповторимой красоты осеннего пейзажа. Природа сама по себе, без всяких поэтических украшений, прекрасна для поэта:
Октябрь уж наступил – уж роща отряхает
Последние листы с нагих своих ветвей;
Дохнул осенний хлад, дорога промерзает,
Журча еще бежит за мельницей ручей,
Но пруд уже застыл…
Эти с детства знакомые нам всем строки, пожалуй, лучше всего выражают красоту осенней природы.
Но «Осень « – это стихотворение не только о русской природе и сельском уединении, но и о жизни в целом, о творческом вдохновении и, конечно же, о самом поэте. Рисуя картины разных времен года – зимы, весны, лета и осени, – сравнивая их, он говорит о своем отношении к каждому из них, объясняет, за что oн любит осень. Ведь именно в это время поэт «снова жизни полн». Но главное заключено в словах: «И пробуждается поэзия во мне». Осень – это для Пушкина пора вдохновенного поэтического труда. Недаром в стихотворении свободно сплетаются высокий лиризм и порыв вдохновения:
И забываю мир – и в сладкой тишине
Я сладко усыплен моим воображеньем,
И пробуждается поэзия во мне…
Не случайно «Осень « написана октавой. Восьмистишная строфа даёт возможность включать множество мотивов: размышления о себе, о жизни. Переходы от веселого к серьёзному поэт делает иногда в шутливом тоне:
Но надо знать и честь; полгода снег да снег,
Ведь это, наконец, и жителю берлоги,
Медведю надоест…
Но при этом поэт размышляет о самых важных жизненных и философских вопросах: мимолетности счастья и красоты, кратковременности земного бытия и о смерти. Недаром в центре стихотворения находится образ «чахоточной девы», с которой поэт сравнивает свое любимое время года.
И все же, наверное, самый важный вопрос для любого художника – это творчество и вдохновение. У Пушкина картина осени и удивительное по точности и мастерству описание процесса творчества находятся в неразрывной связи:
И мысли в голове волнуются в отваге,
И рифмы легкие навстречу им бегут,
И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,
Минута – и стихи свободно потекут.
В этот момент отступают тревоги и заботы обыденной жизни, «душа стесняется лирическим волненьем», и перед поэтом открывается иной мир – мир, созданный творческой фантазией художника.
…И тут ко мне идет незримый рой гостей,
Знакомцы давние, плоды мечты моей.
Какие же это «плоды мечты»? Пушкин их не раскрывает, а только намекает на них, сравнивая их с действиями пришедшего в движение корабля.
Стихотворение обрывается фигурой умолчания: «Куда ж нам плыть?..» – спрашивает поэт. В этом риторическом вопросе звучит беспокойство не только за свою судьбу, но и раздумья о будущем страны, своего народа.
Последняя XII строфа кажется неоконченной, но стихотворение полностью завершено, его мысль выражена в точной и совершенной форме, а фрагментарность является здесь, как и во многих других стихотворениях Пушкина этого периода, особым художественным приемом. Октавы, шестистопный ямб дали поэту эпическую свободу и возможность в 12-и строфах лирического стихотворения вместить раздумья философа, эмоции лирика, повествование рассказчика. Вначале интонация стихотворения повествовательно-спокойна, поэт намеренно включает в текст просторечия и прозаизмы:
Желания кипят – я снова счастлив, молод,
Я снова жизни полн – таков мой организм
(Извольте мне простить ненужный прозаизм).
Но постепенно она переходит в восторженный поэтический гимн осени:
Унылая пора! Очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса –
Люблю я пышное природы увяданье,
И багрец и золото одетые леса,
В их сенях ветра шум и свежее дыханье
И мглой волнистою покрыты небеса,
И редкий солнца луч, и первые морозы,
И отдаленные седой зимы угрозы.
Красота и совершенство этих строк показывают, почему «Осень» признается шедевром пушкинской лирики. Глубина мысли, заложенной в этом поистине неисчерпаема, а чувства, мечты, порывы поэта, отраженные в его стихах, не могут не волновать его читателей – и современников автора, и тех, кто жил много позже, и нас – современных людей.
Тема осени в поэзии зачастую связана с поиском спокойствия, увяданием и подведением итогов своей жизни. Такие стихотворения зачастую пропитаны печалью и разочарованиями. Пушкинская «Осень» напротив полна оптимизма, яркая и живая. Возможно это связано с тем, что период в котором было написано это стихотворение был плодотворным в жизни Александра Сергеевича. Он написал множество выдающихся произведений в это время, именно поэтому его осень полна сил и бодрости.
В начале стихотворение автор в красках описывает прелесть осенней поры и описывает другие времена года, противопоставляя их осени. Весна явно навевает на автора тоску. Зима же утомляет своим затяжным, надоедливым однообразием, «полгода снег да снег». А лето угнетает поэта своими обычными явлениями: насекомыми, засухой, пылью, и мучает его как душевно, так и физически. Но осень, с ее красотой, влюбляет в себя поэта. Он с иронией называет осень «унылою порой», видимо из-за того, что большинство его современников описывали осень именно унылой и печальной, хотя для него это лучшее время, время подведения итогов. А так как жизненный багаж не тяготит героя, ему не о чем жалеть и есть чем гордиться, и он наслаждается дарами своей осени. Все эти радостные эмоции и душевная гармония порождают в герое желание жить и творить. Герой полон творческого вдохновения.
Композиция произведения имеет четкую структуру, разделенную на три части. Часть первая являет собой описание осеннего пейзажа. Затем, во второй части, автор признается в любви осени, описывая картины летней, зимней и весенней природы. И, наконец, в третьей части, автор, возвращаясь к описанию осени, анализирует себя в этой осени, свое отношение к ней. У автора появляется мотив к творчеству и вдохновение он сравнивает с кораблем, которому уже некуда, и в общем-то не зачем плыть.
Такое произведение не могло бы получиться без использования множества стилистических приемов, таких как: метафоры ( «роща отряхает», «дохнул осенний хлад»), многочисленные эпитеты («блестящие тревоги», «прощальная краса»), анафоры, которые помогают читателю прочувствовать всю прелесть осени и понять почему поэт так влюблен в нее («И мглой волнистою покрыты небеса, И редкий солнца луч, и первые морозы»), а также аллитерации и ассонансы, благодаря которым передается атмосфера осеннего леса («Унылая пора! очей очарованье! Приятна мне твоя прощальная краса», «В их сенях ветра шум и свежее дыханье»).
Произведение «Осень» по сей день вызывает бесконечные споры среди литературоведов и критиков. Пушкину удалось затронуть и привычную всем лиричную темы природы, описывая природу в разное время года, и, в то же время, охватил тему творчества, вдохновения и осознание себя в этом мире. Благодаря этому произведению, читатели могут прочувствовать настроение поэта в этот период его жизни, его отношение к прожитому и осознанию себя. Описывая зиму, лето и весну, он как будто описывает пережитые им годы, все то, что пришлось ему вынести и с чем пришлось сталкиваться на жизненном пути. Но благодаря всему этому, он имеет то, что имеет, его жизненный багаж полон и его содержимое радует поэта, поэтому он так наслаждается плодами осеннего урожая своей жизни.
Осень всегда была любимой порой года А.С. Пушкина, поэтому, он посвящает ее свое стихотворение, которое так и называется «Осень».
Его написанию предшествует приезд Пушкина в имение Болдино. Именно здесь он и создает множество своих великолепных текстов.
В стихотворение «Осень» автор пытается передать читателям все те чувства, которые он испытывает, наблюдая за такой прекрасной порой года: «Люблю … в багрец и золото одетые леса». Он пытается показать читателю все красоты осени, все ее прелести и причуды.
Своим стихотворением Пушкин словно пытается открыть всем нам ту незабываемую осень, которая так поражает его внутренний мир.
В своей творческой работе, Александр Сергеевич использует множество литературных приемов, при помощи которых мы можем увидеть все, о чем он пишет, мы можем услышать, все, что описывает автор. Благодаря эпитетам, стихотворение становится более мягкий и ярким.
Пушкин, используя эпитеты, может наделить каждое явление осени определенными особенностями и словно красками разрисовать то, что он видит перед собой.
Вот, к примеру, словосочетание «свежее дыхание» – от которого нам становится понятно, что воздух наполнен некой прохладой.
Использование метафор позволяет автору описать картину осени наяву. «В багрец и золото одетые леса». Конечно, эта строчка стихотворения пробуждает в нашем воображении прекрасный лес, который только осенью может становиться таким волшебным и сказочным.
Использование литературных инверсий оживляет строки, они динамично звучат и ритмично рифмуются одна с одной.
А как творчески использована аллитерация! Множество глухих и шипящих звуков позволяет нам услышать шум ветра, шелест пожелтевшей листвы.
В стихотворении «Осень» мы встречаем еще один прием – перенос слов с одной строки на другую.
«Так нелюбимое дитя в семье родной
К себе меня влечет».
Используя все выше перечисленные литературные возможности, Пушкин передает нам все свои эмоции, он восторгается красотой осени. Он видит в ней увядание, но в то же время и начало новой жизни. В некоторых моментах стихотворения может показаться, что автор очеловечивает осень, вдыхает в нее жизнь.
«Осень» – прекрасное лирическое творение, которое покорило мое воображение.
Посмотреть видео по теме Сочинения
Татьяна Мухина
ученица 11-го класса,
лицей
г. Протвино, Московская
область
Над
городом натянули белое небо, тени деревьев скользят по нему, и оно становится
серым. Небо колышется от ветра (как простыня, которую держат за четыре угла
над травой, чтобы постелить) и складками касается чёрных верхушек сосен и
плоских затылков домов. Буквенно-серый пепел сеет ноябрьская морось. Осень
между глазастыми фонарями, лежащими на тротуарах прямо в холодных лужах. Или
тусклый воздух, не пропускающий света, расширяет сухой холод ноябрьского дня.
Почему теперь не бывает таких сиреневых сумерек и лиловых закатов, как раньше?
Я день за днём меняюсь, и мои серые глаза отражают спокойный мир, преломляя
его каждый день по-разному.
Осень.
Пушкин любил осень, и я люблю его осень и его любовь к ней. «Октябрь уж
наступил…» Покой, деревенская тишина в шестистопном мягком ямбе, чередовании
рифм, мужской и женской. Внутреннее тепло, тёплая лёгкость. “И тут ко мне идёт
незримый рой гостей, // Знакомцы давние, плоды мечты моей”. Да, за каждой
строчкой Пушкина встают картины, тени, сны, за словами сквозят ассоциативные
образы. В тоне, ласково-успокаивающем, тёплом, золотистом, – почему-то
серовато-жёлтые листы «Уединённого» В.В. Розанова, шероховато-мягкая бумага
«Доктора Живаго» – и тут же лето, Крым, пригорок, тени листьев на раскрытой
книге, на моих руках; а там, пониже, люди между палатками ходят, живут, смеются;
в рыжевато-голубом небе разрастается клонение к вечеру; то дымом пахнёт, то
морем – горьковато и мило. “Отъезжие поля” – и там, в глубине книги, за
строчками, скачет Николай Ростов, гонятся за зайцем Ругай, Ерза и Милка… Или
вдруг вспоминается совсем недавнее и проносится “запах антоновских яблок”, и
над полями “воздух так чист, точно его совсем нет” (И.А. Бунин).
Но
всё исчезает, и чувствуешь весну с её больными, тревожными запахами, и
“доносится по воздуху томный и волнующий запах близкой весны и первого таяния”
(А.И. Куприн). И встают перед глазами знакомые лица любимых героев, этих
милых, забавных юнкеров, почти моих ровесников. А потом оживают мои чувства,
точнее, воспоминания о прошлых волнениях, о том, что было прошедшей весной. “Весной
я болен; // Кровь бродит; чувства, ум тоскою стеснены”. Всё проносится
мгновенно: чёрно-белые фотографии, серебристый звон стихотворных строк, яркие,
красочные образы золотых пустынь и узорных жирафов, слёзы, тёплые и наивные, –
и отражается только в слабом наклонении головы в такт стихам и трепетании
уголков губ. И вдруг ударяет в глаза блеск снега и смеха… “Как лёгкий бег
саней с подругой быстр и волен”; и снова за строчками скользят образы из
«Юнкеров». “Крещедно и диминуендо… Он как Рубинштейн!” Это о ямщике. В
памяти пробегает бешеная скачка, полёт в зимнюю ночь на тройке по старым
московским улицам, когда нет ничего, кроме восторженного ощущения скорости.
И
всё описание зимы – лёгкое и весёлое – кипит молодостью, жизнью, радостью, а воплощение
юности, здоровья для меня – роман «Юнкера». Так хорошо, светло становится от
пушкинских строчек, зимних и снежных! А дальше лето и только намёк на
масленицу: “и, проводив её (зиму) блинами и вином”. Только намёк, но роем
проносятся новые мысли, новые образы: снова «Юнкера», “блинное объедание”,
вкусные перечисления того, с чем едят блины да чем их запивают… И «Чистый
понедельник», прощёное воскресенье и Богородица Троеручица…
А
потом всё возвращается к осени, к сегодняшнему ноябрьскому дню. То кидало от
радости, бешеного, безумного веселья к грусти, казалось, безысходной, а теперь
– сегодняшний серый день, голубые сумерки и всё темнеющие сосны. Да, я тоже
люблю эту осень, осень пушкинских стихов, где “каждая мысль сама по себе… исполнена
поэзии, независимо от формы… лёгкой и прозрачной, простой и чуждой всяких
метафор, то есть «красивостей»”. Да, да! Как хорошо сказал Белинский. Стихи не
чувствуются, как бунинский осенний воздух, которого “точно… совсем нет”. А
“чахоточная дева”? Как это точно, чудесно тонко замечено Пушкиным! “Унылая
пора! Очей очарованье!” И вспоминаются октябрь прошлого года, Болдино, яркое,
почти летнее солнце, дорога между пустыми полями, роща Лучинник, где пьяно
пахнут опавшие карие листья, и мы – “уже” десятиклассники, резвящиеся, “как
дети”, кидающиеся листьями. А потом весёлый путь в какую-то Львовку, где был
дом брата Пушкина, и огромный стог соломы на поле, и лесополоса, прозрачная,
золотистая на солнце, и обратный путь при луне.
Осень
– обычно символ умирания, засыпания – Пушкина пробуждала, воскрешала: “И с
каждой осенью я расцветаю вновь”. И вспоминается то время, когда я ещё думала,
как Гумилёв писал в стихотворении «Детство»: И я верил, что я умру
Не
один, – с моими друзьями,
С
мать-и-мачехой, с лопухом, И за дальними небесами Догадаюсь вдруг обо всём.
И
ещё я хотела, чтобы жизнь была сном, и, читая «Войну и мир», даже подчеркнула:
“смерть – пробуждение”. Но: “ведут ко мне коня” – и новая ассоциация: я ощущаю
под собой скользкую кожу седла, как у Бунина, и тёплые, терпко пахнущие бока
лошади… И чудесный, уютный огонь в “камельке забытом”, милая мечта о камине,
где пляшет огонь, о тихих “обломовских” осенних и зимних вечерах за вышивкой и
чтением. Как сладко думать, что там, за стенами крошечного домика, – холод,
ветер, а здесь – тепло и тихо, и “в камельке забытом // Огонь опять горит – то
яркий свет лиёт, // То тлеет медленно”.
Я
люблю «Осень», потому что каждый раз из-за того, что я меняюсь, меняются
образы, проплывающие между строк. И Пушкин позволяет это – и в этом его
доброта и гуманность его поэзии, разрешает, чтобы стихотворение менялось, жило
и дышало и чтобы было, как я. «Осень» вселяет в душу покой, в мысли – порядок,
а иначе и быть не может. Оно колышет, как на волнах упруго качает море, а под
сомкнутыми веками проплывают цветные круги, и где-то в небе, над закрытыми
глазами, пятном сияет солнце. А откроешь глаза – и мир станет синее, тише и
чётче, как после слёз, но на душе – покой…
Татьяна Мухина
ученица 11-го класса,
лицей
г. Протвино, Московская
область
Над
городом натянули белое небо, тени деревьев скользят по нему, и оно становится
серым. Небо колышется от ветра (как простыня, которую держат за четыре угла
н
Сочинение-анализ стихотворения А. С. Пушкина «Осень»
Восприятие, истолкование, оценка
Унылая пора! очей очарованье!
А. С. Пушкин. Осень
Умение показать красоту окружающего мира, передать читателю «очарованье», охватывающее душу, отличает произведения Александра Сергеевича Пушкина, написанные в жанре пейзажной лирики.
Ни для кого не секрет, что любимой порой Пушкина была осень, и ей поэт посвятил немало строк. В своем сочинении я хочу рассказать о моем любимом стихотворении А. С. Пушкина «Осень».
«Что за пора — осень?» — спросите вы. Дождь, слякоть, холод — вот такие ассоциации вызывает у нас это слово. И что только Пушкин смог разглядеть в ней?
Прочитаем вот эти строки о весне:
.. .я не люблю весны;
скучна мне оттепель; вонь, грязь — весной я болен; кровь бродит; чувства, ум тоскою стеснены…
И о лете:
Ох! лето красное! любил бы я тебя,
Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи,
Ты, все душевные способности губя,
Нас мучишь…
Процитированные выше строки говорят об отношении поэта к весне и лету — отношении без любви и без восторга («…я не люблю весны…», «лето красное! любил бы я тебя…»).
Просвет в душе поэта, прилив положительных эмоций, заряд бодрости и вдохновенья появляются, когда Пушкин говорит о своей любимице — осени:
Дни поздней осени бранят обыкновенно,
Но мне она мила, читатель дорогой,
Красою тихою, блистающей смиренно…
Из годовых времен я рад лишь ей одной.
В ней много доброго…
Эта любовь поэта к осени доказывает умение найти и увидеть в природе то, чего не могут увидеть другие.
Как это объяснить? Мне нравится она,
Как, вероятно, вам чахоточная дева Порою нравится.
Внимательный читатель сразу заметит, что в этих строках чувствуется особое отношение поэта к осени, как к любимой. Удивительной любовью, восхищением, даже восторгом, наполнена каждая строка, создающая образ осени. Одно только совершенно необыкновенное обращение: «Унылая пора! очей очарованье!», — построенное на приеме антитезы, дает глубокое, правдивое представление об этом времени года. Осень — это время, когда всё живое засыпает, чтобы проснуться обновленным Теплые, душевные слова нашел А. С. Пушкин, чтобы описать осень с ее осенней пышностью и красотой, воспринимаемой им как знамение вечного обновления жизни. Поэтому в стихотворении нет мотива печали, утраты — наоборот:
…легко и радостно играет в сердце кровь,
Желания кипят — я снова счастлив, молод,
Я снова жизни полн…
Полезный русский холод пробуждает любовь к жизни, поэт ощущает прилив творческих сил:
И пробуждается поэзия во мне:
Душа стесняется лирическим волненьем,
Трепещет и звучит, и ищет, как во сне,
Излиться наконец свободным проявленьем —
И тут ко мне идет незримый рой гостей,
Знакомцы давние, плоды мечты моей.
Какой эмоциональный подъем чувствуется в этих строках, сколько энергии и возвышенных чувств передается в наши души вместе с ними:
И мысли в голове волнуются в отваге,
И рифмы легкие навстречу им бегут,
И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,
Минута — и стихи свободно потекут.
Здесь не только изумительное олицетворение, но и образное сравнение творческого процесса с дремлющим, неподвижным кораблем, который вдруг ожил:
Вверх, вниз — и паруса надулись, ветра полны;
Громада двинулась и рассекает волны.
Как мало нужно, чтобы стронуть корабль с места. Подует ветер, и он уже в пути. Так и осень для Александра Сергеевича Пушкина является своеобразным толчком, ветром, при дуновении которого возникает поэтическое вдохновение.
Рецензия
Содержание сочинения отвечает задаче, заключенной в формулировке темы. Восприятие стихотворения личностное, глубокое. Оценка стихотворения вдумчивая. При истолковании стихотворения «Осень» А. С. Пушкина внимание автора сочинения сосредоточено на мыслях, переживаниях и раздумьях поэта. Работа отличается художественным вкусом, культурой цитирования.
Сочинение — анализ лирического стихотворения.
Моё любимое стихотворение А.С. Пушкина «Осень»
Татьяна Мухина
ученица 11-го класса, лицей
г. Протвино, Московская область
Над городом натянули белое небо, тени деревьев скользят по нему, и оно становится серым. Небо колышется от ветра (как простыня, которую держат за четыре угла над травой, чтобы постелить) и складками касается чёрных верхушек сосен и плоских затылков домов. Буквенно-серый пепел сеет ноябрьская морось. Осень между глазастыми фонарями, лежащими на тротуарах прямо в холодных лужах. Или тусклый воздух, не пропускающий света, расширяет сухой холод ноябрьского дня. Почему теперь не бывает таких сиреневых сумерек и лиловых закатов, как раньше? Я день за днём меняюсь, и мои серые глаза отражают спокойный мир, преломляя его каждый день по-разному.
Осень. Пушкин любил осень, и я люблю его осень и его любовь к ней. «Октябрь уж наступил…» Покой, деревенская тишина в шестистопном мягком ямбе, чередовании рифм, мужской и женской. Внутреннее тепло, тёплая лёгкость. “И тут ко мне идёт незримый рой гостей, // Знакомцы давние, плоды мечты моей”. Да, за каждой строчкой Пушкина встают картины, тени, сны, за словами сквозят ассоциативные образы. В тоне, ласково-успокаивающем, тёплом, золотистом, – почему-то серовато-жёлтые листы «Уединённого» В.В. Розанова, шероховато-мягкая бумага «Доктора Живаго» – и тут же лето, Крым, пригорок, тени листьев на раскрытой книге, на моих руках; а там, пониже, люди между палатками ходят, живут, смеются; в рыжевато-голубом небе разрастается клонение к вечеру; то дымом пахнёт, то морем – горьковато и мило. “Отъезжие поля” – и там, в глубине книги, за строчками, скачет Николай Ростов, гонятся за зайцем Ругай, Ерза и Милка… Или вдруг вспоминается совсем недавнее и проносится “запах антоновских яблок”, и над полями “воздух так чист, точно его совсем нет” (И.А. Бунин).
Но всё исчезает, и чувствуешь весну с её больными, тревожными запахами, и “доносится по воздуху томный и волнующий запах близкой весны и первого таяния” (А.И. Куприн). И встают перед глазами знакомые лица любимых героев, этих милых, забавных юнкеров, почти моих ровесников. А потом оживают мои чувства, точнее, воспоминания о прошлых волнениях, о том, что было прошедшей весной. “Весной я болен; // Кровь бродит; чувства, ум тоскою стеснены”. Всё проносится мгновенно: чёрно-белые фотографии, серебристый звон стихотворных строк, яркие, красочные образы золотых пустынь и узорных жирафов, слёзы, тёплые и наивные, – и отражается только в слабом наклонении головы в такт стихам и трепетании уголков губ. И вдруг ударяет в глаза блеск снега и смеха… “Как лёгкий бег саней с подругой быстр и волен”; и снова за строчками скользят образы из «Юнкеров». “Крещедно и диминуендо… Он как Рубинштейн!” Это о ямщике. В памяти пробегает бешеная скачка, полёт в зимнюю ночь на тройке по старым московским улицам, когда нет ничего, кроме восторженного ощущения скорости.
И всё описание зимы – лёгкое и весёлое – кипит молодостью, жизнью, радостью, а воплощение юности, здоровья для меня – роман «Юнкера». Так хорошо, светло становится от пушкинских строчек, зимних и снежных! А дальше лето и только намёк на масленицу: “и, проводив её (зиму) блинами и вином”. Только намёк, но роем проносятся новые мысли, новые образы: снова «Юнкера», “блинное объедание”, вкусные перечисления того, с чем едят блины да чем их запивают… И «Чистый понедельник», прощёное воскресенье и Богородица Троеручица…
А потом всё возвращается к осени, к сегодняшнему ноябрьскому дню. То кидало от радости, бешеного, безумного веселья к грусти, казалось, безысходной, а теперь – сегодняшний серый день, голубые сумерки и всё темнеющие сосны. Да, я тоже люблю эту осень, осень пушкинских стихов, где “каждая мысль сама по себе… исполнена поэзии, независимо от формы… лёгкой и прозрачной, простой и чуждой всяких метафор, то есть «красивостей»”. Да, да! Как хорошо сказал Белинский. Стихи не чувствуются, как бунинский осенний воздух, которого “точно… совсем нет”. А “чахоточная дева”? Как это точно, чудесно тонко замечено Пушкиным! “Унылая пора! Очей очарованье!” И вспоминаются октябрь прошлого года, Болдино, яркое, почти летнее солнце, дорога между пустыми полями, роща Лучинник, где пьяно пахнут опавшие карие листья, и мы – “уже” десятиклассники, резвящиеся, “как дети”, кидающиеся листьями. А потом весёлый путь в какую-то Львовку, где был дом брата Пушкина, и огромный стог соломы на поле, и лесополоса, прозрачная, золотистая на солнце, и обратный путь при луне.
Осень – обычно символ умирания, засыпания – Пушкина пробуждала, воскрешала: “И с каждой осенью я расцветаю вновь”. И вспоминается то время, когда я ещё думала, как Гумилёв писал в стихотворении «Детство»: И я верил, что я умру
Не один, – с моими друзьями,
С мать-и-мачехой, с лопухом, И за дальними небесами Догадаюсь вдруг обо всём.
И ещё я хотела, чтобы жизнь была сном, и, читая «Войну и мир», даже подчеркнула: “смерть – пробуждение”. Но: “ведут ко мне коня” – и новая ассоциация: я ощущаю под собой скользкую кожу седла, как у Бунина, и тёплые, терпко пахнущие бока лошади… И чудесный, уютный огонь в “камельке забытом”, милая мечта о камине, где пляшет огонь, о тихих “обломовских” осенних и зимних вечерах за вышивкой и чтением. Как сладко думать, что там, за стенами крошечного домика, – холод, ветер, а здесь – тепло и тихо, и “в камельке забытом // Огонь опять горит – то яркий свет лиёт, // То тлеет медленно”.
Я люблю «Осень», потому что каждый раз из-за того, что я меняюсь, меняются образы, проплывающие между строк. И Пушкин позволяет это – и в этом его доброта и гуманность его поэзии, разрешает, чтобы стихотворение менялось, жило и дышало и чтобы было, как я. «Осень» вселяет в душу покой, в мысли – порядок, а иначе и быть не может. Оно колышет, как на волнах упруго качает море, а под сомкнутыми веками проплывают цветные круги, и где-то в небе, над закрытыми глазами, пятном сияет солнце. А откроешь глаза – и мир станет синее, тише и чётче, как после слёз, но на душе – покой…
Моё любимое стихотворение А.С. Пушкина Осень
Татьяна Мухина
ученица 11-го класса, лицей
г. Протвино, Московская область
Над городом натянули белое небо, тени деревьев скользят по нему, и оно становится серым. Небо колышется от ветра (как простыня, которую держат за четыре угла над травой, чтобы постелить) и складками касается чёрных верхушек сосен и плоских затылков домов. Буквенно-серый пепел сеет ноябрьская морось. Осень между глазастыми фонарями, лежащими на тротуарах прямо в холодных лужах. Или тусклый воздух, не пропускающий света, расширяет сухой холод ноябрьского дня. Почему теперь не бывает таких сиреневых сумерек и лиловых закатов, как раньше? Я день за днём меняюсь, и мои серые глаза отражают спокойный мир, преломляя его каждый день по-разному.
Осень. Пушкин любил осень, и я люблю его осень и его любовь к ней. Октябрь уж наступил… Покой, деревенская тишина в шестистопном мягком ямбе, чередовании рифм, мужской и женской. Внутреннее тепло, тёплая лёгкость. “И тут ко мне идёт незримый рой гостей, // Знакомцы давние, плоды мечты моей”. Да, за каждой строчкой Пушкина встают картины, тени, сны, за словами сквозят ассоциативные образы. В тоне, ласково-успокаивающем, тёплом, золотистом, – почему-то серовато-жёлтые листы Уединённого В.В. Розанова, шероховато-мягкая бумага Доктора Живаго – и тут же лето, Крым, пригорок, тени листьев на раскрытой книге, на моих руках; а там, пониже, люди между палатками ходят, живут, смеются; в рыжевато-голубом небе разрастается клонение к вечеру; то дымом пахнёт, то морем – горьковато и мило. “Отъезжие поля” – и там, в глубине книги, за строчками, скачет Николай Ростов, гонятся за зайцем Ругай, Ерза и Милка… Или вдруг вспоминается совсем недавнее и проносится “запах антоновских яблок”, и над полями “воздух так чист, точно его совсем нет” (И.А. Бунин).
Но всё исчезает, и чувствуешь весну с её больными, тревожными запахами, и “доносится по воздуху томный и волнующий запах близкой весны и первого таяния” (А.И. Куприн). И встают перед глазами знакомые лица любимых героев, этих милых, забавных юнкеров, почти моих ровесников. А потом оживают мои чувства, точнее, воспоминания о прошлых волнениях, о том, что было прошедшей весной. “Весной я болен; // Кровь бродит; чувства, ум тоскою стеснены”. Всё проносится мгновенно: чёрно-белые фотографии, серебристый звон стихотворных строк, яркие, красочные образы золотых пустынь и узорных жирафов, слёзы, тёплые и наивные, – и отражается только в слабом наклонении головы в такт стихам и трепетании уголков губ. И вдруг ударяет в глаза блеск снега и смеха… “Как лёгкий бег саней с подругой быстр и волен”; и снова за строчками скользят образы из Юнкеров. “Крещедно и диминуендо… Он как Рубинштейн!” Это о ямщике. В памяти пробегает бешеная скачка, полёт в зимнюю ночь на тройке по старым московским улицам, когда нет ничего, кроме восторженного ощущения скорости.
И всё описание зимы – лёгкое и весёлое – кипит молодостью, жизнью, радостью, а воплощение юности, здоровья для меня – роман Юнкера. Так хорошо, светло становится от пушкинских строчек, зимних и снежных! А дальше лето и только намёк на масленицу: “и, проводив её (зиму) блинами и вином”. Только намёк, но роем проносятся новые мысли, новые образы: снова Юнкера, “блинное объедание”, вкусные перечисления того, с чем едят блины да чем их запивают… И Чистый понедельник, прощёное воскресенье и Богородица Троеручица…
А потом всё возвращается к осени, к сегодняшнему ноябрьскому дню. То кидало от радости, бешеного, безумного веселья к грусти, казалось, безысходной, а теперь – сегодняшний серый день, голубые сумерки и всё темнеющие сосны. Да, я тоже люблю эту осень, осень пушкинских стихов, где “каждая мысль сама по себе… исполнена поэзии, независимо от формы… лёгкой и прозрачной, простой и чуждой всяких метафор, то есть красивостей”. Да, да! Как хорошо сказал Белинский. Стихи не чувствуются, как бунинский осенний воздух, которого “точно… совсем нет”. А “чахоточная дева”? Как это точно, чудесно тонко замечено Пушкиным! “Унылая пора! Очей очарованье!” И вспоминаются октябрь прошлого года, Болдино, яркое, почти летнее солнце, дорога между пустыми полями, роща Лучинник, где пьяно пахнут опавшие карие листья, и мы – “уже” десятиклассники, резвящиеся, “как дети”, кидающиеся листьями. А потом весёлый путь в какую-то Львовку, где был дом брата Пушкина, и огромный стог соломы на поле, и лесополоса, прозрачная, золотистая на солнце, и обратный путь при луне.
Осень – обычно символ умирания, засыпания – Пушкина пробуждала, воскрешала: “И с каждой осенью я расцветаю вновь”. И вспоминается то время, когда я ещё думала, как Гумилёв писал в стихотворении Детство: И я верил, что я умру
Не один, – с моими друзьями,
С мать-и-мачехой, с лопухом, И за дальними небесами Догадаюсь вдруг обо всём.
И ещё я хотела, чтобы жизнь была сном, и, читая Войну и мир, даже подчеркнула: “смерть – пробуждение”. Но: “ведут ко мне коня” – и новая ассоциация: я ощущаю под собой скользкую кожу седла, как у Бунина, и тёплые, терпко пахнущие бока лошади… И чудесный, уютный огонь в “камельке забытом”, милая мечта о камине, где пляшет огонь, о тихих “обломовских” осенних и зимних вечерах за вышивкой и чтением. Как сладко думать, что там, за стенами крошечного домика, – холод, ветер, а здесь – тепло и тихо, и “в камельке забытом // Огонь опять горит – то яркий свет лиёт, // То тлеет медленно”.
Я люблю Осень, потому что каждый раз из-за того, что я меняюсь, меняются образы, проплывающие между строк. И Пушкин позволяет это – и в этом его доброта и гуманность его поэзии, разрешает, чтобы стихотворение менялось, жило и дышало и чтобы было, как я. Осень вселяет в душу покой, в мысли – порядок, а иначе и быть не может. Оно колышет, как на волнах упруго качает море, а под сомкнутыми веками проплывают цветные круги, и где-то в небе, над закрытыми глазами, пятном сияет солнце. А откроешь глаза – и мир станет синее, тише и чётче, как после слёз, но на душе – покой…
Тип: Сочинение
Предмет: Литература
Все сочинения по литературе »
Язык: Русский
Автор: USER
Дата: 26 апр 2004
Формат: RTF
Размер: 7 Кб
Страниц: 2
Слов: 925
Букв: 5049
Просмотров за сегодня: 1
За 2 недели: 3
За все время: 287
Тезисы:
Пушкин любил осень, и я люблю его осень и его любовь к ней.
Осень между глазастыми фонарями, лежащими на тротуарах прямо в холодных лужах.
Да, за каждой строчкой Пушкина встают картины, тени, сны, за словами сквозят ассоциативные образы.
Так хорошо, светло становится от пушкинских строчек, зимних и снежных!
Стихи не чувствуются, как бунинский осенний воздух, которого “точно… совсем нет”.
Как это точно, чудесно тонко замечено Пушкиным!
Над городом натянули белое небо, тени деревьев скользят по нему, и оно становится серым.
Буквенно-серый пепел сеет ноябрьская морось.
Почему теперь не бывает таких сиреневых сумерек и лиловых закатов, как раньше?
Внутреннее тепло, тёплая лёгкость.
Ответ оставил Гость
Никакое другое время года не представлено так широко и ярко в пушкинском творчестве, как осень.
Пушкин не раз повторял, что осень – его любимое время года. Осенью он лучше всего и больше всего писал, на него находило «вдохновенье», особое состояние, «блаженное расположение духа, когда мечтания явственно рисуются перед вами, и вы обретаете живые неожиданные слова для воплощения видений ваших, когда стихи легко ложатся под перо ваше, и звучные рифмы бегут навстречу стройной мысли» («Египетские ночи»).
Чем же так дорога осень поэту?
Пушкин в стихотворении «Осень» так говорит о своём отношении к этому времени года:
Дни поздней осени бранят обыкновенно,
Но мне она мила, читатель дорогой…
В этом стихотворении чудесными описаниями осенней природы поэт хочет заразить читателя своей особенной любовью к этому времени года, а в последних строках этого неоконченного отрывка он показывает с необычайной убедительностью и поэтичность, как рождается в его душе вдохновение, как появляются его поэтические создания:
Унылая пора! очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса –
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и в золото одетые леса,
В их сенях ветра шум и свежее дыханье,
И мглой волнистою покрыты небеса.
И редкий солнца луч, и первые морозы,
И отдалённые седой зимы угрозы…
…И мысли в голове волнуются в отваге,
И рифмы лёгкие навстречу им бегут,
И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,
Минута – и стихи свободно потекут.
(«Осень», 1833)
Поэт умеет найти поэтические черты в увядании осенней природы: желтеющая листва деревьев окрашивается у него в багрец и золото. Это любовное восприятие её человеком, который действительно любит и умеет подметить поэтические черты осени. Недаром французский писатель Проспер Мериме отметил, что «поэзия расцветает у Пушкина из самой трезвой прозы».
Немало описаний осенней природы мы встречаем в романе «Евгений Онегин». Знакомый с детства отрывок «Уж небо осенью дышало» знакомит нас с поздней осенью в деревне. В этом отрывке есть и путник, мчащийся во весь дух на коне, испугавшись волка, и пастух, отработавший в летнюю страду, и деревенская девушка, поющая за прялкой, и мальчишки, катающиеся на коньках по замёрзшей речке.
Уж небо осенью дышало,
Уж реже солнышко блистало,
Короче становился день,
Лесов таинственная сень
С печальным шумом обнажалась,
Ложился на поля туман,
Гусей крикливых караван
Тянулся к югу: приближалась
Довольно скучная пора;
Стоял ноябрь уж у двора.
(Глава IV, строфа XL)
Другой отрывок из знаменитого романа проникнут иным настроением. В нём тоже говорится об осени, но здесь нет прямого, простого изображения картин природы и образов людей, тесно связанных с жизнью природы. В этом отрывке сама природа поэтически очеловечена, иносказательно представлена в образе живого существа.
…Настала осень золотая,
Природа трепетна, бледна,
Как жертва, пышно убрана…
(Глава VII, строфа XXIX)
Действительно, осенью А.С.Пушкин испытывал необычайный прилив сил. Необыкновенным подъёмом и размахом творческого гения поэта ознаменовалась Болдинская осень 1830 года. В истории всей мировой литературы невозможно привести другой пример, когда за три месяца писатель создал бы такое количество прекрасных произведений. В эту знаменитую «болдинскую осень» Пушкин закончил VIII и IX главы романа «Евгений Онегин», написал «Повести Белкина», четыре «маленьких трагедии» («Скупой рыцарь», «Моцарт и Сальери», «Каменный гость», «Пир во время чумы»), «Историю села Горюхино», «Сказку о попе и работнике его Балде» около 30 стихотворений (в том числе такие, как «Бесы», «Элегия», «Шалость», «Моя родословная»), несколько критических статей и заметок. Произведения одной «болдинской осени» могли бы увековечить имя поэта.
Пушкин прожил в Болдине в эту осень около трёх месяцев. Здесь он провёл итоги дум и замыслов предшествующих лет и наметил, особенно в прозе, новые темы.
В Болдине поэт побывает ещё два раза (в 1833 и в 1834 гг.), тоже осенью. И эти посещения оставили заметный след в его творчестве. Но знаменитая «болдинская осень» 1830 года осталась неповторимой в творческой жизни поэта.
Можешь написать без стихов и добавить что то своё
Моё любимое стихотворение А.С. Пушкина «Осень»
Татьяна Мухина
ученица 11-го класса, лицей
г. Протвино, Московская область
Над городом натянули белое небо, тени деревьев скользят по нему, и оно становится серым. Небо колышется от ветра (как простыня, которую держат за четыре угла над травой, чтобы постелить) и складками касается чёрных верхушек сосен и плоских затылков домов. Буквенно-серый пепел сеет ноябрьская морось. Осень между глазастыми фонарями, лежащими на тротуарах прямо в холодных лужах. Или тусклый воздух, не пропускающий света, расширяет сухой холод ноябрьского дня. Почему теперь не бывает таких сиреневых сумерек и лиловых закатов, как раньше? Я день за днём меняюсь, и мои серые глаза отражают спокойный мир, преломляя его каждый день по-разному.
Осень. Пушкин любил осень, и я люблю его осень и его любовь к ней. «Октябрь уж наступил…» Покой, деревенская тишина в шестистопном мягком ямбе, чередовании рифм, мужской и женской. Внутреннее тепло, тёплая лёгкость. “И тут ко мне идёт незримый рой гостей, // Знакомцы давние, плоды мечты моей”. Да, за каждой строчкой Пушкина встают картины, тени, сны, за словами сквозят ассоциативные образы. В тоне, ласково-успокаивающем, тёплом, золотистом, – почему-то серовато-жёлтые листы «Уединённого» В.В. Розанова, шероховато-мягкая бумага «Доктора Живаго» – и тут же лето, Крым, пригорок, тени листьев на раскрытой книге, на моих руках; а там, пониже, люди между палатками ходят, живут, смеются; в рыжевато-голубом небе разрастается клонение к вечеру; то дымом пахнёт, то морем – горьковато и мило. “Отъезжие поля” – и там, в глубине книги, за строчками, скачет Николай Ростов, гонятся за зайцем Ругай, Ерза и Милка… Или вдруг вспоминается совсем недавнее и проносится “запах антоновских яблок”, и над полями “воздух так чист, точно его совсем нет” (И.А. Бунин).
Но всё исчезает, и чувствуешь весну с её больными, тревожными запахами, и “доносится по воздуху томный и волнующий запах близкой весны и первого таяния” (А.И. Куприн). И встают перед глазами знакомые лица любимых героев, этих милых, забавных юнкеров, почти моих ровесников. А потом оживают мои чувства, точнее, воспоминания о прошлых волнениях, о том, что было прошедшей весной. “Весной я болен; // Кровь бродит; чувства, ум тоскою стеснены”. Всё проносится мгновенно: чёрно-белые фотографии, серебристый звон стихотворных строк, яркие, красочные образы золотых пустынь и узорных жирафов, слёзы, тёплые и наивные, – и отражается только в слабом наклонении головы в такт стихам и трепетании уголков губ. И вдруг ударяет в глаза блеск снега и смеха… “Как лёгкий бег саней с подругой быстр и волен”; и снова за строчками скользят образы из «Юнкеров». “Крещедно и диминуендо… Он как Рубинштейн!” Это о ямщике. В памяти пробегает бешеная скачка, полёт в зимнюю ночь на тройке по старым московским улицам, когда нет ничего, кроме восторженного ощущения скорости.
И всё описание зимы – лёгкое и весёлое – кипит молодостью, жизнью, радостью, а воплощение юности, здоровья для меня – роман «Юнкера». Так хорошо, светло становится от пушкинских строчек, зимних и снежных! А дальше лето и только намёк на масленицу: “и, проводив её (зиму) блинами и вином”. Только намёк, но роем проносятся новые мысли, новые образы: снова «Юнкера», “блинное объедание”, вкусные перечисления того, с чем едят блины да чем их запивают… И «Чистый понедельник», прощёное воскресенье и Богородица Троеручица…
А потом всё возвращается к осени, к сегодняшнему ноябрьскому дню. То кидало от радости, бешеного, безумного веселья к грусти, казалось, безысходной, а теперь – сегодняшний серый день, голубые сумерки и всё темнеющие сосны. Да, я тоже люблю эту осень, осень пушкинских стихов, где “каждая мысль сама по себе… исполнена поэзии, независимо от формы… лёгкой и прозрачной, простой и чуждой всяких метафор, то есть «красивостей»”. Да, да! Как хорошо сказал Белинский. Стихи не чувствуются, как бунинский осенний воздух, которого “точно… совсем нет”. А “чахоточная дева”? Как это точно, чудесно тонко замечено Пушкиным! “Унылая пора! Очей очарованье!” И вспоминаются октябрь прошлого года, Болдино, яркое, почти летнее солнце, дорога между пустыми полями, роща Лучинник, где пьяно пахнут опавшие карие листья, и мы – “уже” десятиклассники, резвящиеся, “как дети”, кидающиеся листьями. А потом весёлый путь в какую-то Львовку, где был дом брата Пушкина, и огромный стог соломы на поле, и лесополоса, прозрачная, золотистая на солнце, и обратный путь при луне.
Осень – обычно символ умирания, засыпания – Пушкина пробуждала, воскрешала: “И с каждой осенью я расцветаю вновь”. И вспоминается то время, когда я ещё думала, как Гумилёв писал в стихотворении «Детство»: И я верил, что я умру
Не один, – с моими друзьями,
С мать-и-мачехой, с лопухом, И за дальними небесами Догадаюсь вдруг обо всём.
И ещё я хотела, чтобы жизнь была сном, и, читая «Войну и мир», даже подчеркнула: “смерть – пробуждение”. Но: “ведут ко мне коня” – и новая ассоциация: я ощущаю под собой скользкую кожу седла, как у Бунина, и тёплые, терпко пахнущие бока лошади… И чудесный, уютный огонь в “камельке забытом”, милая мечта о камине, где пляшет огонь, о тихих “обломовских” осенних и зимних вечерах за вышивкой и чтением. Как сладко думать, что там, за стенами крошечного домика, – холод, ветер, а здесь – тепло и тихо, и “в камельке забытом // Огонь опять горит – то яркий свет лиёт, // То тлеет медленно”.
Я люблю «Осень», потому что каждый раз из-за того, что я меняюсь, меняются образы, проплывающие между строк. И Пушкин позволяет это – и в этом его доброта и гуманность его поэзии, разрешает, чтобы стихотворение менялось, жило и дышало и чтобы было, как я. «Осень» вселяет в душу покой, в мысли – порядок, а иначе и быть не может. Оно колышет, как на волнах упруго качает море, а под сомкнутыми веками проплывают цветные круги, и где-то в небе, над закрытыми глазами, пятном сияет солнце. А откроешь глаза – и мир станет синее, тише и чётче, как после слёз, но на душе – покой…
Пушкин А. С.
Сочинение по произведению на тему: “Унылая пора! Очей очарованье!” (по стихотворению А. С. Пушкина “Осень”) (1)
Александр Сергеевич Пушкин — выдающийся поэт XIX века. Его перу принадлежит бесчисленное множество действительно бессмертных произведений, пополнивших сокровищницу мировой литературы. Тема природы и времен года занимает важное место в его лирической поэзии, но мне наиболее близки его стихотворения об осени.
Унылая пора! Очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса —
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и в золото одетые леса.
Эти строки были написаны поэтом в болдинскую осень 1833 года. В них раскрывается вся любовь А. С. Пушкина к русской природе, к осенней пышной и торжественной красоте, ее жизнеутверждающей силе. Он признается, что осень — его любимая пора:
Сказать вам откровенно,
Из годовых времен я рад лишь ей одной. Действительно, как можно не любить осень? Во всей природе чувствуется покой и умиротворение: летняя жара уже спала, но солнце светит все еще ярко, глаз радуют золотистые и багряные оттенки листвы. И тоскливые монотонные дожди, мрачные тучи, сырой промозглый ветер не могут затмить строгую красоту этой поры. Как много чувства вкладывает поэт в изображение природы поздней осенью:
Как это объяснить?
Мне нравится она.
Чем яснее мы ощущаем приближение зимы, тем больше ценим последние погожие дни, лучи солнца, шелест листвы под ногами. Скоро природа погрузится в долгий зимний сон, но пока еще листает своей прощальной красотой.
О чем пишет Пушкин в своих произведениях? О бескрайних просторах русской земли, о золотых и багряных красках осени, о чарующей привлекательности унылых пейзажей. Перед нами чередой проходят все времена года: снежная зима с Масленицей, катанием на санках и коньках и трескучими морозами; весна с обилием ручейков, размытыми дорогами и буйством цветения; жаркое сухое лето с колосьями пшеницы. Но сердце автора безраздельно принадлежит осени. Он с большим мастерством описывает красоту родных просторов, казалось бы, таких простых и однообразных.
Поэтичность образов по-новому раскрывает суть знакомых с детства картин: веселый ручеек, прихваченный первым морозцем, одинокий, запоздалый лист на обнаженной ветке, багряный лес, скрытый в туманной дымке. За всем этим угадывается жизнелюбие поэта, веселый нрав, и его тоска и одиночество — верные спутники жизни в ссылке, и широта души, и сила духа. То есть благодаря поэзии мы ближе знакомимся с самим автором, узнаем, чем он жил, о чем мечтал, к чему стремился.
Все стихотворения Пушкина о природе очень реалистичны — он с предельной правдивостью показывает мир наблюдаемых явлений. Скупые детали, отмечающие лишь главные перемены в природе, не нарушают точной и наглядной картины. Кажется, что поэт смотрит на нее взглядом художника, замечая наиболее типичные, и в то же время своеобразные и яркие черты.
В их сенях ветра шум и свежее дыханье,
И мглой волнистою покрыты небеса,
И редкой солнца луч, и первые морозы,
И отдаленные седой зимы угрозы.
В поэзии А. С. Пушкина одновременно присутствует и глубокая лиричность, и авторская ирония, и удивительная живописность описаний, и краткость и точность характеристик. Осень предстает перед нами действительно очаровательной порой, достойной любования. Она — символ увядания природы, но за ее унылостью скрывается стремление к новой жизни, к вечному обновлению.
Дни поздней осени бранят обыкновенно,
Но мне она мила, читатель дорогой,
Красою тихою, блистающей смиренно.
pushkin/raznoe62
Татьяна Мухина
ученица 11-го класса, лицей
г. Протвино, Московская область
Над городом натянули белое небо, тени деревьев скользят по нему, и оно становится серым. Небо колышется от ветра (как простыня, которую держат за четыре угла над травой, чтобы постелить) и складками касается чёрных верхушек сосен и плоских затылков домов. Буквенно-серый пепел сеет ноябрьская морось. Осень между глазастыми фонарями, лежащими на тротуарах прямо в холодных лужах. Или тусклый воздух, не пропускающий света, расширяет сухой холод ноябрьского дня. Почему теперь не бывает таких сиреневых сумерек и лиловых закатов, как раньше? Я день за днём меняюсь, и мои серые глаза отражают спокойный мир, преломляя его каждый день по-разному.
Осень. Пушкин любил осень, и я люблю его осень и его любовь к ней. «Октябрь уж наступил…» Покой, деревенская тишина в шестистопном мягком ямбе, чередовании рифм, мужской и женской. Внутреннее тепло, тёплая лёгкость. “И тут ко мне идёт незримый рой гостей, // Знакомцы давние, плоды мечты моей”. Да, за каждой строчкой Пушкина встают картины, тени, сны, за словами сквозят ассоциативные образы. В тоне, ласково-успокаивающем, тёплом, золотистом, – почему-то серовато-жёлтые листы «Уединённого» В.В. Розанова, шероховато-мягкая бумага «Доктора Живаго» – и тут же лето, Крым, пригорок, тени листьев на раскрытой книге, на моих руках; а там, пониже, люди между палатками ходят, живут, смеются; в рыжевато-голубом небе разрастается клонение к вечеру; то дымом пахнёт, то морем – горьковато и мило. “Отъезжие поля” – и там, в глубине книги, за строчками, скачет Николай Ростов, гонятся за зайцем Ругай, Ерза и Милка… Или вдруг вспоминается совсем недавнее и проносится “запах антоновских яблок”, и над полями “воздух так чист, точно его совсем нет” (И.А. Бунин).
Но всё исчезает, и чувствуешь весну с её больными, тревожными запахами, и “доносится по воздуху томный и волнующий запах близкой весны и первого таяния” (А.И. Куприн). И встают перед глазами знакомые лица любимых героев, этих милых, забавных юнкеров, почти моих ровесников. А потом оживают мои чувства, точнее, воспоминания о прошлых волнениях, о том, что было прошедшей весной. “Весной я болен; // Кровь бродит; чувства, ум тоскою стеснены”. Всё проносится мгновенно: чёрно-белые фотографии, серебристый звон стихотворных строк, яркие, красочные образы золотых пустынь и узорных жирафов, слёзы, тёплые и наивные, – и отражается только в слабом наклонении головы в такт стихам и трепетании уголков губ. И вдруг ударяет в глаза блеск снега и смеха… “Как лёгкий бег саней с подругой быстр и волен”; и снова за строчками скользят образы из «Юнкеров». “Крещедно и диминуендо… Он как Рубинштейн!” Это о ямщике. В памяти пробегает бешеная скачка, полёт в зимнюю ночь на тройке по старым московским улицам, когда нет ничего, кроме восторженного ощущения скорости.
И всё описание зимы – лёгкое и весёлое – кипит молодостью, жизнью, радостью, а воплощение юности, здоровья для меня – роман «Юнкера». Так хорошо, светло становится от пушкинских строчек, зимних и снежных! А дальше лето и только намёк на масленицу: “и, проводив её (зиму) блинами и вином”. Только намёк, но роем проносятся новые мысли, новые образы: снова «Юнкера», “блинное объедание”, вкусные перечисления того, с чем едят блины да чем их запивают… И «Чистый понедельник», прощёное воскресенье и Богородица Троеручица…
А потом всё возвращается к осени, к сегодняшнему ноябрьскому дню. То кидало от радости, бешеного, безумного веселья к грусти, казалось, безысходной, а теперь – сегодняшний серый день, голубые сумерки и всё темнеющие сосны. Да, я тоже люблю эту осень, осень пушкинских стихов, где “каждая мысль сама по себе… исполнена поэзии, независимо от формы… лёгкой и прозрачной, простой и чуждой всяких метафор, то есть «красивостей»”. Да, да! Как хорошо сказал Белинский. Стихи не чувствуются, как бунинский осенний воздух, которого “точно… совсем нет”. А “чахоточная дева”? Как это точно, чудесно тонко замечено Пушкиным! “Унылая пора! Очей очарованье!” И вспоминаются октябрь прошлого года, Болдино, яркое, почти летнее солнце, дорога между пустыми полями, роща Лучинник, где пьяно пахнут опавшие карие листья, и мы – “уже” десятиклассники, резвящиеся, “как дети”, кидающиеся листьями. А потом весёлый путь в какую-то Львовку, где был дом брата Пушкина, и огромный стог соломы на поле, и лесополоса, прозрачная, золотистая на солнце, и обратный путь при луне.
Осень – обычно символ умирания, засыпания – Пушкина пробуждала, воскрешала: “И с каждой осенью я расцветаю вновь”. И вспоминается то время, когда я ещё думала, как Гумилёв писал в стихотворении «Детство»: И я верил, что я умру
Не один, – с моими друзьями,
С мать-и-мачехой, с лопухом, И за дальними небесами Догадаюсь вдруг обо всём.
И ещё я хотела, чтобы жизнь была сном, и, читая «Войну и мир», даже подчеркнула: “смерть – пробуждение”. Но: “ведут ко мне коня” – и новая ассоциация: я ощущаю под собой скользкую кожу седла, как у Бунина, и тёплые, терпко пахнущие бока лошади… И чудесный, уютный огонь в “камельке забытом”, милая мечта о камине, где пляшет огонь, о тихих “обломовских” осенних и зимних вечерах за вышивкой и чтением. Как сладко думать, что там, за стенами крошечного домика, – холод, ветер, а здесь – тепло и тихо, и “в камельке забытом // Огонь опять горит – то яркий свет лиёт, // То тлеет медленно”.
Я люблю «Осень», потому что каждый раз из-за того, что я меняюсь, меняются образы, проплывающие между строк. И Пушкин позволяет это – и в этом его доброта и гуманность его поэзии, разрешает, чтобы стихотворение менялось, жило и дышало и чтобы было, как я. «Осень» вселяет в душу покой, в мысли – порядок, а иначе и быть не может. Оно колышет, как на волнах упруго качает море, а под сомкнутыми веками проплывают цветные круги, и где-то в небе, над закрытыми глазами, пятном сияет солнце. А откроешь глаза – и мир станет синее, тише и чётче, как после слёз, но на душе – покой…
Еще из раздела Литература и русский язык:
Сочинение: Роль природы в произведениях М. Горького
Сочинение: Психологический портрет в прозе XIX века
Сочинение: Критика романа Анна Каренина
Сочинение: Оноре Де Бальзак
Сочинение: Библиография
Сочинение: Дмитриев И.И.
Реферат: Женская проза
Татьяна Мухина
ученица 11-го класса, лицей
г. Протвино, Московская область
Над городом натянули белое небо, тени деревьев скользят по нему, и оно становится серым. Небо колышется от ветра (как простыня, которую держат за четыре угла над травой, чтобы постелить) и складками касается чёрных верхушек сосен и плоских затылков домов. Буквенно-серый пепел сеет ноябрьская морось. Осень между глазастыми фонарями, лежащими на тротуарах прямо в холодных лужах. Или тусклый воздух, не пропускающий света, расширяет сухой холод ноябрьского дня. Почему теперь не бывает таких сиреневых сумерек и лиловых закатов, как раньше? Я день за днём меняюсь, и мои серые глаза отражают спокойный мир, преломляя его каждый день по-разному.
Осень. Пушкин любил осень, и я люблю его осень и его любовь к ней. «Октябрь уж
наступил…» Покой, деревенская тишина в шестистопном мягком ямбе, чередовании
рифм, мужской и женской. Внутреннее тепло, тёплая лёгкость. “И тут ко мне идёт
незримый рой гостей, // Знакомцы давние, плоды мечты моей”. Да, за каждой
строчкой Пушкина встают картины, тени, сны, за словами сквозят ассоциативные
образы. В тоне, ласково-успокаивающем, тёплом, золотистом, – почему-то
серовато-жёлтые листы «Уединённого» В.В. Розанова, шероховато-мягкая бумага
«Доктора Живаго» – и тут же лето, Крым, пригорок, тени листьев на раскрытой
книге, на моих руках; а там, пониже, люди между палатками ходят, живут, смеются;
в рыжевато-голубом небе разрастается клонение к вечеру; то дымом пахнёт, то
морем – горьковато и мило. “Отъезжие поля” – и там, в глубине книги, за строчками, скачет Николай Ростов, гонятся за зайцем Ругай, Ерза и Милка… Или вдруг вспоминается совсем недавнее и проносится “запах антоновских яблок”, и над полями “воздух так чист, точно его совсем нет” (И.А. Бунин).
Но всё исчезает, и чувствуешь весну с её больными, тревожными запахами, и
“доносится по воздуху томный и волнующий запах близкой весны и первого таяния”
(А.И. Куприн). И встают перед глазами знакомые лица любимых героев, этих милых, забавных юнкеров, почти моих ровесников. А потом оживают мои чувства, точнее, воспоминания о прошлых волнениях, о том, что было прошедшей весной. “Весной я болен; // Кровь бродит; чувства, ум тоскою стеснены”. Всё проносится мгновенно: чёрно-белые фотографии, серебристый звон стихотворных строк, яркие, красочные образы золотых пустынь и узорных жирафов, слёзы, тёплые и наивные, – и отражается только в слабом наклонении головы в такт стихам и трепетании уголков губ. И вдруг ударяет в глаза блеск снега и смеха… “Как лёгкий бег саней с подругой быстр и волен”; и снова за строчками скользят образы из «Юнкеров». “Крещедно и диминуендо… Он как Рубинштейн!” Это о ямщике. В памяти пробегает бешеная скачка, полёт в зимнюю ночь на тройке по старым московским улицам, когда нет ничего, кроме восторженного ощущения скорости.
И всё описание зимы – лёгкое и весёлое – кипит молодостью, жизнью, радостью, а воплощение юности, здоровья для меня – роман «Юнкера». Так хорошо, светло становится от пушкинских строчек, зимних и снежных! А дальше лето и только намёк на масленицу: “и, проводив её (зиму) блинами и вином”. Только намёк, но роем проносятся новые мысли, новые образы: снова «Юнкера», “блинное объедание”, вкусные перечисления того, с чем едят блины да чем их запивают… И «Чистый понедельник», прощёное воскресенье и Богородица Троеручица…
А потом всё возвращается к осени, к сегодняшнему ноябрьскому дню. То кидало от
радости, бешеного, безумного веселья к грусти, казалось, безысходной, а теперь – сегодняшний серый день, голубые сумерки и всё темнеющие сосны. Да, я тоже люблю эту осень, осень пушкинских стихов, где “каждая мысль сама по себе… исполнена
поэзии, независимо от формы… лёгкой и прозрачной, простой и чуждой всяких
метафор, то есть «красивостей»”. Да, да! Как хорошо сказал Белинский. Стихи не
чувствуются, как бунинский осенний воздух, которого “точно… совсем нет”. А
“чахоточная дева”? Как это точно, чудесно тонко замечено Пушкиным! “Унылая пора! Очей очарованье!” И вспоминаются октябрь прошлого года, Болдино, яркое, почти летнее солнце, дорога между пустыми полями, роща Лучинник, где пьяно пахнут опавшие карие листья, и мы – “уже” десятиклассники, резвящиеся, “как дети”, кидающиеся листьями. А потом весёлый путь в какую-то Львовку, где был дом брата Пушкина, и огромный стог соломы на поле, и лесополоса, прозрачная, золотистая на солнце, и обратный путь при луне.
Осень – обычно символ умирания, засыпания – Пушкина пробуждала, воскрешала: “И с
каждой осенью я расцветаю вновь”. И вспоминается то время, когда я ещё думала,
как Гумилёв писал в стихотворении «Детство»: И я верил, что я умру
Не один, – с моими друзьями,
С мать-и-мачехой, с лопухом, И за дальними небесами Догадаюсь вдруг обо всём.
И ещё я хотела, чтобы жизнь была сном, и, читая «Войну и мир», даже подчеркнула:
“смерть – пробуждение”. Но: “ведут ко мне коня” – и новая ассоциация: я ощущаю под собой скользкую кожу седла, как у Бунина, и тёплые, терпко пахнущие бока лошади… И чудесный, уютный огонь в “камельке забытом”, милая мечта о камине, где пляшет огонь, о тихих “обломовских” осенних и зимних вечерах за вышивкой и чтением. Как сладко думать, что там, за стенами крошечного домика, – холод, ветер, а здесь – тепло и тихо, и “в камельке забытом // Огонь опять горит – то яркий свет лиёт, // То тлеет медленно”.
Я люблю «Осень», потому что каждый раз из-за того, что я меняюсь, меняются
образы, проплывающие между строк. И Пушкин позволяет это – и в этом его доброта и гуманность его поэзии, разрешает, чтобы стихотворение менялось, жило и дышало и чтобы было, как я. «Осень» вселяет в душу покой, в мысли – порядок, а иначе и быть не может. Оно колышет, как на волнах упруго качает море, а под сомкнутыми веками проплывают цветные круги, и где-то в небе, над закрытыми глазами, пятном сияет солнце. А откроешь глаза – и мир станет синее, тише и чётче, как после слёз, но на душе – покой…
Татьяна Мухина
ученица 11-го класса, лицей
г. Протвино, Московская область
Над городом натянули белое небо, тени деревьев скользят по нему, и оно становится серым. Небо колышется от ветра (как простыня, которую держат за четыре угла над травой, чтобы постелить) и складками касается чёрных верхушек сосен и плоских затылков домов. Буквенно-серый пепел сеет ноябрьская морось. Осень между глазастыми фонарями, лежащими на тротуарах прямо в холодных лужах. Или тусклый воздух, не пропускающий света, расширяет сухой холод ноябрьского дня. Почему теперь не бывает таких сиреневых сумерек и лиловых закатов, как раньше? Я день за днём меняюсь, и мои серые глаза отражают спокойный мир, преломляя его каждый день по-разному.
Осень. Пушкин любил осень, и я люблю его осень и его любовь к ней. «Октябрь уж наступил…» Покой, деревенская тишина в шестистопном мягком ямбе, чередовании рифм, мужской и женской. Внутреннее тепло, тёплая лёгкость. “И тут ко мне идёт незримый рой гостей, // Знакомцы давние, плоды мечты моей”. Да, за каждой строчкой Пушкина встают картины, тени, сны, за словами сквозят ассоциативные образы. В тоне, ласково-успокаивающем, тёплом, золотистом, – почему-то серовато-жёлтые листы «Уединённого» В.В. Розанова, шероховато-мягкая бумага «Доктора Живаго» – и тут же лето, Крым, пригорок, тени листьев на раскрытой книге, на моих руках; а там, пониже, люди между палатками ходят, живут, смеются; в рыжевато-голубом небе разрастается клонение к вечеру; то дымом пахнёт, то морем – горьковато и мило. “Отъезжие поля” – и там, в глубине книги, за строчками, скачет Николай Ростов, гонятся за зайцем Ругай, Ерза и Милка… Или вдруг вспоминается совсем недавнее и проносится “запах антоновских яблок”, и над полями “воздух так чист, точно его совсем нет” (И.А. Бунин).
Но всё исчезает, и чувствуешь весну с её больными, тревожными запахами, и “доносится по воздуху томный и волнующий запах близкой весны и первого таяния” (А.И. Куприн). И встают перед глазами знакомые лица любимых героев, этих милых, забавных юнкеров, почти моих ровесников. А потом оживают мои чувства, точнее, воспоминания о прошлых волнениях, о том, что было прошедшей весной. “Весной я болен; // Кровь бродит; чувства, ум тоскою стеснены”. Всё проносится мгновенно: чёрно-белые фотографии, серебристый звон стихотворных строк, яркие, красочные образы золотых пустынь и узорных жирафов, слёзы, тёплые и наивные, – и отражается только в слабом наклонении головы в такт стихам и трепетании уголков губ. И вдруг ударяет в глаза блеск снега и смеха… “Как лёгкий бег саней с подругой быстр и волен”; и снова за строчками скользят образы из «Юнкеров». “Крещедно и диминуендо… Он как Рубинштейн!” Это о ямщике. В памяти пробегает бешеная скачка, полёт в зимнюю ночь на тройке по старым московским улицам, когда нет ничего, кроме восторженного ощущения скорости.
И всё описание зимы – лёгкое и весёлое – кипит молодостью, жизнью, радостью, а воплощение юности, здоровья для меня – роман «Юнкера». Так хорошо, светло становится от пушкинских строчек, зимних и снежных! А дальше лето и только намёк на масленицу: “и, проводив её (зиму) блинами и вином”. Только намёк, но роем проносятся новые мысли, новые образы: снова «Юнкера», “блинное объедание”, вкусные перечисления того, с чем едят блины да чем их запивают… И «Чистый понедельник», прощёное воскресенье и Богородица Троеручица…
А потом всё возвращается к осени, к сегодняшнему ноябрьскому дню. То кидало от радости, бешеного, безумного веселья к грусти, казалось, безысходной, а теперь – сегодняшний серый день, голубые сумерки и всё темнеющие сосны. Да, я тоже люблю эту осень, осень пушкинских стихов, где “каждая мысль сама по себе… исполнена поэзии, независимо от формы… лёгкой и прозрачной, простой и чуждой всяких метафор, то есть «красивостей»”. Да, да! Как хорошо сказал Белинский. Стихи не чувствуются, как бунинский осенний воздух, которого “точно… совсем нет”. А “чахоточная дева”? Как это точно, чудесно тонко замечено Пушкиным! “Унылая пора! Очей очарованье!” И вспоминаются октябрь прошлого года, Болдино, яркое, почти летнее солнце, дорога между пустыми полями, роща Лучинник, где пьяно пахнут опавшие карие листья, и мы – “уже” десятиклассники, резвящиеся, “как дети”, кидающиеся листьями. А потом весёлый путь в какую-то Львовку, где был дом брата Пушкина, и огромный стог соломы на поле, и лесополоса, прозрачная, золотистая на солнце, и обратный путь при луне.
Осень – обычно символ умирания, засыпания – Пушкина пробуждала, воскрешала: “И с каждой осенью я расцветаю вновь”. И вспоминается то время, когда я ещё думала, как Гумилёв писал в стихотворении «Детство»: И я верил, что я умру
Не один, – с моими друзьями,
С мать-и-мачехой, с лопухом, И за дальними небесами Догадаюсь вдруг обо всём.
И ещё я хотела, чтобы жизнь была сном, и, читая «Войну и мир», даже подчеркнула: “смерть – пробуждение”. Но: “ведут ко мне коня” – и новая ассоциация: я ощущаю под собой скользкую кожу седла, как у Бунина, и тёплые, терпко пахнущие бока лошади… И чудесный, уютный огонь в “камельке забытом”, милая мечта о камине, где пляшет огонь, о тихих “обломовских” осенних и зимних вечерах за вышивкой и чтением. Как сладко думать, что там, за стенами крошечного домика, – холод, ветер, а здесь – тепло и тихо, и “в камельке забытом // Огонь опять горит – то яркий свет лиёт, // То тлеет медленно”.
Я люблю «Осень», потому что каждый раз из-за того, что я меняюсь, меняются образы, проплывающие между строк. И Пушкин позволяет это – и в этом его доброта и гуманность его поэзии, разрешает, чтобы стихотворение менялось, жило и дышало и чтобы было, как я. «Осень» вселяет в душу покой, в мысли – порядок, а иначе и быть не может. Оно колышет, как на волнах упруго качает море, а под сомкнутыми веками проплывают цветные круги, и где-то в небе, над закрытыми глазами, пятном сияет солнце. А откроешь глаза – и мир станет синее, тише и чётче, как после слёз, но на душе – покой…
Анализ стихотворения
1. История создания произведения.
2. Характеристика произведения лирического жанра (тип лирики, художественный метод, жанр).
3. Анализ содержания произведения (анализ сюжета, характеристика лирического героя, мотивы и тональность).
4. Особенности композиции произведения.
5. Анализ средств художественной выразительности и стихосложения (наличие тропов и стилистических фигур, ритмика, размер, рифма, строфика).
6. Значение стихотворения для всего творчества поэта.
Стихотворение «Осень» было написано А.С. Пушкиным в 1833 году, когда поэт приехал в Болдино на обратном пути с Урала. Этот период был очень плодотворным в творчестве Пушкина (так называемая вторая Болдинская осень). За полтора месяца он завершает работу над «Историей Пугачева» и «Песнями западных славян», начинает писать «Пиковую даму», создает поэмы «Анджело» и «Медный всадник», «Сказку о рыбаке и рыбке» и «Сказку о мертвой царевне и семи богатырях», стихотворение «Осень».
Жанр произведения – отрывок, стиль – реалистический. Мы можем отнести «Осень» и к пейзажной лирике, в которой присутствуют элементы философской медитации. Как отмечают многие литературоведы, содержание отрывка синтезирует сферу значительного, прекрасного и сферу обыденного, бытового.
Эпиграф отрывка отсылает нас к стихотворению Г.Р. Державина «Евгению. Жизнь званская». Пушкин в своем стихотворении как бы продолжает развивать некоторые темы, звучащие у его предшественника. Герой Державина обретает покой в уединенной сельской жизни, в кругу своей семьи:
Возможно ли сравнять что с вольностью златой,
С уединением и тишиной на Званке?
Довольство, здравие, согласие с женой,
Покой мне нужен – дней в останке.
Он наслаждается отдыхом на лоне прекрасной природы:
Дыша невинностью, пью воздух, влагу рос,
Зрю на багрянец зарь, на солнце восходяще,
Ищу красивых мест между лилей и роз,
Средь сада храм жезлом чертяще.
Вполне закономерно здесь возникает мотив творчества:
Оттуда прихожу в святилище я муз,
И с Флакком, Пиндаром, богов восседши в пире,
К царям, к друзьям моим, иль к небу возношусь,
Иль славлю сельску жизнь на лире.
Аналогичное развертывание темы (от природы к творчеству) находим мы и в стихотворении Пушкина.
Об осени писал и другой поэт – Е.А. Баратынский. У него есть стихотворение с таким же названием. В своем произведении Баратынский уподобляет осень поре зрелости в человеческой жизни. Это время «сбора плодов, урожая», того, что человек приобрел в своей духовной и нравственной жизни. Однако какой же урожай собирает лирический герой Баратынского? Жизненный опыт, включающий в себя и негативные моменты: презренье к «мечтам, страстям, трудам мирским», «язвительный, неотразимый стыд», «обманы и обиды». Под конец жизни он с горечью осознает собственное одиночество, испытывает мрачную тоску:
Ты, некогда всех увлечений друг,
Сочувствий пламенный искатель,
Блистательных туманов царь – и вдруг
Бесплодных дебрей созерцатель,
Один с тоской, которой смертный стон
Едва твоей гордыней задушен.
Открытие истины не проходит даром для человеческой души. Горький опыт способен уничтожить душу человека или же привести его к богу. Однако человек никому не может передать этот свои духовные открытия. Снег заметает у Баратынского все надежды, чаяния, преемственность личностного и духовного опыта. Завершающие строки стихотворения поражают нас своей безысходностью:
Со смертью жизнь, богатство с нищетой —
Все образы годины бывшей
Сравняются под снежной пеленой,
Однообразно их покрывшей, —
Перед тобой таков отныне свет,
Но в нем тебе грядущей жатвы нет!
У Пушкина же, напротив, осенняя тема связана с оптимизмом, бодростью духа, радостью творчества: «И с каждой осенью я расцветаю вновь…». Отрывок начинается скромным и натуралистичным описанием осенней поры:
Октябрь уж наступил – уж роща отряхает
Последние листы с нагих своих ветвей;
Дохнул осенний хлад – дорога промерзает.
Журча еще бежит за мельницу ручей…
Далее герой сравнивает осень с другими временами года. И признается в своей нелюбви к весне, которая порождает в душе его неясную тоску:
Теперь моя пора: я не люблю весны;
Скучна мне оттепель; вонь, грязь – весной я болен;
Кровь бродит, чувства, ум тоскою стеснены.
Зимняя пора угнетает его своим затянувшимся однообразием:
Но надо знать и честь; полгода снег да снег,
Все это наконец и жителю берлоги,
Медведю, надоест.
Лето же приносит с собой природные явления, которые угнетают физическое и душевное состояние героя:
Ох, лето красное! любил бы я тебя,
Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи.
Ты, все душевные способности губя,
Нас мучишь; как поля, мы страждем от засухи;
Лишь как бы напоить да освежить себя —
Иной в нас мысли нет, и жаль зимы старухи…
Затем герой признается в своей любви к осени:
Унылая пора! очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса —
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и золото одетые леса.
Он начинает анализировать свои чувства и сравнивает осень с «чахоточной девой», кротко воспринимающей собственную смерть. И здесь мысль поэта обретает философскую глубину: осень, пора подведения итогов, вбирает в себя черты всех годовых времен. Если метафорически перенести это на состояние лирического героя, его возраст, то жизненный опыт, пройденные душою его «весна» и «лето» не тяготят его, в отличие от героя Баратынского. Напротив, все это порождает в нем любовь к жизни, желание насладиться ее дарами. А за всем этим стоит вера в ее разумность и смирение.
И с каждой осенью я расцветаю вновь;
Здоровью моему полезен русский холод;
К привычкам бытия я чувствую любовь:
Чредой слетает сон, чредой находит голод;
Легко и радостно играет в сердце кровь,
Желания кипят – я снова счастлив, молод,
Я снова жизни полн…
Таким образом, в подтексте стихотворения мы угадываем мысль о мудрости жизни, проявляющейся в смене времен года. Этот то же вечный закон, которому подвластен человек и о котором поэт рассуждает в стихотворении «Вновь я посетил». Радостные эмоции, гармоничное состояние души порождают в герое творческое вдохновенье:
И забываю мир, и в сладкой тишине
Я сладко усыплен моим воображеньем,
И пробуждается поэзия во мне…
Композиционно в отрывке выделим три части. Первая часть – скромный осенний пейзаж. Вторая часть – картины весенней, зимней и летней природы. В третьей части лирический герой вновь возвращается к теме осени и анализирует свое отношение к этой поре года. Здесь же возникает мотив творчества, поэтического вдохновенья, которое герой сравнивает с кораблем-громадой. Заканчивается стихотворение открытым вопросом: «Плывет. Куда ж нам плыть?». Вопрос этот тематически перекликается с эпиграфом из стихотворения Державина: «Чего в мой дремлющий тогда не входит ум?». Таким образом, мы имеем кольцевую композицию.
«Осень» написана октавами. В шести строчках из восьми использованы две рифмы в перекрестной рифмовке, две последние строки объединены парной рифмой. Чередование женских и мужских рифм меняется через строфу. В произведении использованы разнообразные средства художественной выразительности: метафоры («дохнул осенний хлад», «роща отряхает Последние листы») «в багрец и золото одетые леса»), эпитеты («красою тихою», «блестящие тревоги», «свежее дыхание», «прощальная краса», «в сладкой тишине»), оксюморон («пышное…увяданье»), инверсию («Люблю я пышное природы увяданье») анафоры («И мглой волнистою покрыты небеса, И редкий солнца луч, и первые морозы, И отдаленные седой зимы угрозы»), синтаксический параллелизм («Чредой слетает сон, чредой находит голод»), аллитерации и ассонансы («Унылая пора! очей очарованье! Приятна мне твоя прощальная краса», «В их сенях ветра шум и свежее дыханье»). Слова высокого стиля («хлад», «мучишь») соседствуют в произведении с прозаизмами («организм»).
Место произведения в творчестве поэта определяется синтезом в нем лирического и эпического планов. Сюжета как такового в «Осени» нет, но мы отмечаем в ней эпичность временных и пространственных масштабов. Исследователи сравнивали отрывок с пушкинским романом в стихах, находя в них общие черты: реалистический стиль, синтез эпического и лирического, общность авторской манеры (разговор с читателем). Стихотворение «Осень» вызывает неизменный интерес критиков и литературоведов.
Произведение написано Пушкиным в 1833 году. А.С. приехал в имение Болдино на обратном пути с Урала. Настал период нового творческого подъема поэта: началась его вторая знаменитая «Болдинская осень». В короткое время А.С. написал множество первоклассных произведений.
Пушкин не раз и в прозе, и в стихах повторял, что осень – его любимое время года, поэтому поэт описывал «унылую пору, очей очарованье» с необычайной убедительностью и эмоциональностью. Он рассказывал о своем восхищении: «Люблю…в багрец и золото одетые леса». Поэт воспевает «прощальную красу», несмотря на скорое ее завершение. Он показывает, как рождается в его душе вдохновение, возникают поэтические образы, претворяясь в лирические создания.
Пушкин хотел заразить читателя своей особенной, небывалой любовью к осени, знамению вечного обновления жизни. Александр Сергеевич, обращаясь к «читателю дорогому», надеется, что публика сможет также понять всю красоту «улыбки на цветах увянувших» и насладиться чудесными описаниями «сладкой тишины».
Сходны в стихотворении образы осенней природы – лирического героя. В их описании передаются впечатления поэта, его чувства: «прощальная краса, природы увяданье, редкий солнца луч».
Жанр произведения – стихотворение, поэтому большое внимание уделено лирическим переживаниям. Главную роль в описании осени играют эпитеты: «могильная пропасть», «свежее дыханье». Пушкин, словно кистью рисует картину последнего вздоха природы. Метафора «в багрец и золото одетые леса» позволяет мысленно представить почти сказочные лесные богатства болдинских мест осенью. Инверсия («Люблю я пышное природы увяданье») способствует поддержанию рифмы, из-за чего ритм стихотворения кажется более живым, динамичным. Обращение «Унылая пора!» частично олицетворяет осень, делая ее еще более живописной. Пушкин использует прием аллитерации для описания шума ветра: «В их сенях ветра шум и свежее дыханье». Большое количество глухих согласных звукоподражательно описывает шелест листьев и прохладу. Размер стихотворения – ямб. Поэзия, написанная ямбом, обычно окрашена в оживленный, веселый тон, точно передающий светлое душевное состояние автора. Ритмический узор размера противоречит грустной тематике стихотворения. При этом не только не нарушается единство художественного впечатления от стихов, но, наоборот, именно этим создается особая прелесть и выразительность произведения.
В стихотворении не присутствует свойственное лирике Пушкина нарастающее движение, преобладают личные интонации. Особая выразительность создается использованием лексики старого стиля: «осенний хлад», «страждут озими», «мучишь». «Осень» интересно рифмована: отдельными строфами, по восемь стихов в каждой. Первая, третья и пятая строчки рифмуются между собой («очарованье», «увяданье», «дыханье»); вторая – с четвертой и шестой («краса», «леса», «небеса»); последние две – друг с другом («морозы», «угрозы»). Такая последовательность проведена через все стихотворение. Строфика произведения – октава, благодаря которой создается оттенок легкой грусти.
Наблюдается использование синтаксических приемов, усиливающих выразительность речи. В стихотворении присутствует перенос со строки «Так нелюбимое дитя в семье родной / К себе меня влечет». Пушкин неоднократно меняет порядок слов, использует инверсию: «к привычкам бытия вновь чувствую любовь». В стихотворении встречается синтаксический параллелизм: «Чредой слетает сон, чредой находит голод».
Красочность и пышность увядающей осени Пушкина поражает. Читая верное, точное и реалистическое изображение картин природы, невольно хочется лично увидеть рощу в Болдино, «последние лисы с нагих … ветвей», ощутить «осенний хлад». Кажется, что осень в стихотворении поэтически очеловечена, иносказательно, метафорически представлена в виде живого существа («чахоточная дева», «бедняжка клонится без ропота и гнева»), пышно наряжена «в багрец и золото». По-моему, данное творение – образец прекрасного лирического произведения, классика мировой поэзии.