Сочинение на тему мой друг человек не то чтобы неразговорчивый
7 вариантов
(1)Мой друг — человек не то чтобы неразговорчивый, а скорее застенчивый, сдержанный по природе, — может иной раз много, хорошо, даже потешно говорить. (2)Редко, правда, по настроению.
(З)Вечером, когда появилась сероватая осенняя темь из-за холмов, доев булку хлеба, он начал вспоминать о войне. (4)Доподлинный окопник, рядовой боец, он не любил говорить о ней, как не любят говорить о своём деле настоящие охотники или мастера какого-либо ремесла. (5)Раны бойца больше и сильнее скажут о войне. (6)Нельзя всуе трепать святые слова. (7)А может, не говорит ещё и потому, что многовато развелось у нас тех, кто болтовнёй о войне зарабатывает себе положение и лепит карьеру. (8)Как бы они, эти, много о войне говорящие, ни избегали неправды, всё равно врут, чего-то присочиняют. (9)А врать о войне, как, впрочем, и плохо писать о страданиях народа, — стыдно. (10)Вот потому-то, наверное, опасается впасть в сочинительство мой друг. (11)Мастер и труженик прозы, он знает, что память погибших друзей можно оскорбить неловким словом, корявыми мыслями. (12)И готовится, как мне кажется, напряжённо внутренне готовится писать достойно и с достоинством о самом великом, что было в нашей жизни, — об Отечественной войне. (13)Мне понятны его осторожность, трепет и уважение к памяти погибших — он воевал в расчёте пятидесятидвухмиллиметровой противотанковой пушки, самой опасной на прошлой войне (пушки на войне, как и должности, тоже бывают разные!). (14)Артдивизион отбивался однажды от наседавших фашистских танков, выкатив орудия на полотно железной дороги.
(15)И если бы не это полотно!..
(16)Автоматчики в потёмках подобрались к пушкам, начали косить расчёты, танки сделали бросок, в упор, одно за другим сбивая орудия с полотна. (17)Сколько-то человек скатились по насыпи, и полотно закрыло их от танковых гусениц и пулемётов. (18)Кто-то отстреливался, кто-то полз, кто-то кричал: «Не бросайте, братцы!» — и хватался за ноги; кого-то тащил мой друг, потом кто-то волоком пёр по земле его, и, когда останавливался передохнуть, друг мой явственно слышал, как журчит где-то близко ключик, и ему нестерпимо хотелось пить.
(19)Будет госпиталь, и не один, будет много дней и ночей одинаковых, как комариная нудь, будут страдания, будет День Победы, который он встретит на казённой койке, и дадут ранбольным по стакану вина в честь этого долгожданного праздника, и останется он незабываемым, этот праздник, и однажды Друг мой расскажет о нём, и будут плакать люди, пережившие войну, читая рассказ «Красное вино победы».
(По В. Астафьеву*)
* Виктор Петрович Астафьев (1924—2001) — русский советский писатель. Важнейшие темы творчества Астафьева — военная и деревенская. Одним из первых его произведений было школьное сочинение, превращённое затем писателем в рассказ «Васюткино озеро». Первые рассказы автора были опубликованы в журнале «Смена». Известность принесли повести «Последний поклон», «Царь-рыба» и другие, романы «До будущей весны», «Тают снега», «Прокляты и убиты».
(1)Мой
друг — человек не то чтобы неразговорчивый,
а скорее застенчивый, сдержанный по
природе, — может иной раз много, хорошо,
даже потешно говорить. (2)Редко, правда,
по настроению.
(З)Вечером,
когда появилась сероватая осенняя темь
из-за холмов, доев булку хлеба, он начал
вспоминать о войне. (4)Доподлинный
окопник, рядовой боец, он не любил
говорить о ней, как не любят говорить о
своём деле настоящие охотники или
мастера какого-либо ремесла. (5)Раны
бойца больше и сильнее скажут о войне.
(6)Нельзя всуе трепать святые слова. (7)А
может, не говорит ещё и потому, что
многовато развелось у нас тех, кто
болтовнёй о войне зарабатывает себе
положение и лепит карьеру. (8)Как бы
они, эти, много о войне говорящие, ни
избегали неправды, всё равно врут,
чего-то присочиняют. (9)А врать о войне,
как, впрочем, и плохо писать о страданиях
народа, — стыдно. (10)Вот потому-то,
наверное, опасается впасть в сочинительство
мой друг. (11)Мастер и труженик прозы, он
знает, что память погибших друзей можно
оскорбить неловким словом, корявыми
мыслями. (12)И готовится, как мне кажется,
напряжённо внутренне готовится писать
достойно и с достоинством о самом
великом, что было в нашей жизни, — об
Отечественной войне. (13)Мне понятны его
осторожность, трепет и уважение к памяти
погибших — он воевал в расчёте
пятидесятидвухмиллиметровой
противотанковой пушки, самой опасной
на прошлой войне (пушки на войне, как и
должности, тоже бывают разные!).
(14)Артдивизион отбивался однажды от
наседавших фашистских танков, выкатив
орудия на полотно железной дороги.
(15)И
если бы не это полотно!..
(16)Автоматчики
в потёмках подобрались к пушкам, начали
косить расчёты, танки сделали бросок,
в упор, одно за другим сбивая орудия с
полотна. (17)Сколько-то человек скатились
по насыпи, и полотно закрыло их от
танковых гусениц и пулемётов. (18)Кто-то
отстреливался, кто-то полз, кто-то кричал:
«Не бросайте, братцы!» — и хватался за
ноги; кого-то тащил мой друг, потом кто-то
волоком пёр по земле его, и, когда
останавливался передохнуть, друг мой
явственно слышал, как журчит где-то
близко ключик, и ему нестерпимо хотелось
пить.
(19)Будет
госпиталь, и не один, будет много дней
и ночей одинаковых, как комариная нудь,
будут страдания, будет День Победы,
который он встретит на казённой койке,
и дадут ранбольным по стакану вина в
честь этого долгожданного праздника,
и останется он незабываемым, этот
праздник, и однажды Друг мой расскажет
о нём, и будут плакать люди, пережившие
войну, читая рассказ «Красное вино
победы».
(По
В. Астафьеву*)
* Виктор
Петрович Астафьев (1924—2001) — русский
советский писатель. Важнейшие темы
творчества Астафьева — военная и
деревенская. Одним из первых его
произведений было школьное сочинение,
превращённое затем писателем в рассказ
«Васюткино озеро». Первые рассказы
автора были опубликованы в журнале
«Смена». Известность принесли повести
«Последний поклон», «Царь-рыба» и другие,
романы «До будущей весны», «Тают снега»,
«Прокляты и убиты».
(1)Мой друг — человек не то чтобы неразговорчивый, а скорее застенчивый, сдержанный по природе, — может иной раз много, хорошо, даже потешно говорить. (2)Редко, правда, по настроению.
(З)Вечером, когда появилась сероватая осенняя темь из-за холмов, доев булку хлеба, он начал вспоминать о войне. (4)Доподлинный окопник, рядовой боец, он не любил говорить о ней, как не любят говорить о своём деле настоящие охотники или мастера какого-либо ремесла. (5)Раны бойца больше и сильнее скажут о войне. (6)Нельзя всуе трепать святые слова. (7)А может, не говорит ещё и потому, что многовато развелось у нас тех, кто болтовнёй о войне зарабатывает себе положение и лепит карьеру. (8)Как бы они, эти, много о войне говорящие, ни избегали неправды, всё равно врут, чего-то присочиняют. (9)А врать о войне, как, впрочем, и плохо писать о страданиях народа, — стыдно. (10)Вот потому-то, наверное, опасается впасть в сочинительство мой друг. (11)Мастер и труженик прозы, он знает, что память погибших друзей можно оскорбить неловким словом, корявыми мыслями. (12)И готовится, как мне кажется, напряжённо внутренне готовится писать достойно и с достоинством о самом великом, что было в нашей жизни, — об Отечественной войне. (13)Мне понятны его осторожность, трепет и уважение к памяти погибших — он воевал в расчёте пятидесятидвухмиллиметровой противотанковой пушки, самой опасной на прошлой войне (пушки на войне, как и должности, тоже бывают разные!). (14)Артдивизион отбивался однажды от наседавших фашистских танков, выкатив орудия на полотно железной дороги.
(15)И если бы не это полотно!..
(16)Автоматчики в потёмках подобрались к пушкам, начали косить расчёты, танки сделали бросок, в упор, одно за другим сбивая орудия с полотна. (17)Сколько-то человек скатились по насыпи, и полотно закрыло их от танковых гусениц и пулемётов. (18)Кто-то отстреливался, кто-то полз, кто-то кричал: «Не бросайте, братцы!» — и хватался за ноги; кого-то тащил мой друг, потом кто-то волоком пёр по земле его, и, когда останавливался передохнуть, друг мой явственно слышал, как журчит где-то близко ключик, и ему нестерпимо хотелось пить.
(19)Будет госпиталь, и не один, будет много дней и ночей одинаковых, как комариная нудь, будут страдания, будет День Победы, который он встретит на казённой койке, и дадут ранбольным по стакану вина в честь этого долгожданного праздника, и останется он незабываемым, этот праздник, и однажды Друг мой расскажет о нём, и будут плакать люди, пережившие войну, читая рассказ «Красное вино победы».
(1)Мой друг — человек не то чтобы неразговорчивый, а скорее застенчивый, сдержанный по природе, — может иной раз много, хорошо, даже потешно говорить. (2)Редко, правда, по настроению.
(З)Вечером, когда появилась сероватая осенняя темь из-за холмов, доев булку хлеба, он начал вспоминать о войне. (4)Доподлинный окопник, рядовой боец, он не любил говорить о ней, как не любят говорить о своём деле настоящие охотники или мастера какого-либо ремесла. (5)Раны бойца больше и сильнее скажут о войне. (6)Нельзя всуе трепать святые слова. (7)А может, не говорит ещё и потому, что многовато развелось у нас тех, кто болтовнёй о войне зарабатывает себе положение и лепит карьеру. (8)Как бы они, эти, много о войне говорящие, ни избегали неправды, всё равно врут, чего-то присочиняют. (9)А врать о войне, как, впрочем, и плохо писать о страданиях народа, — стыдно. (10)Вот потому-то, наверное, опасается впасть в сочинительство мой друг. (11)Мастер и труженик прозы, он знает, что память погибших друзей можно оскорбить неловким словом, корявыми мыслями. (12)И готовится, как мне кажется, напряжённо внутренне готовится писать достойно и с достоинством о самом великом, что было в нашей жизни, — об Отечественной войне. (13)Мне понятны его осторожность, трепет и уважение к памяти погибших — он воевал в расчёте пятидесятидвухмиллиметровой противотанковой пушки, самой опасной на прошлой войне (пушки на войне, как и должности, тоже бывают разные!). (14)Артдивизион отбивался однажды от наседавших фашистских танков, выкатив орудия на полотно железной дороги.
(15)И если бы не это полотно!..
(16)Автоматчики в потёмках подобрались к пушкам, начали косить расчёты, танки сделали бросок, в упор, одно за другим сбивая орудия с полотна. (17)Сколько-то человек скатились по насыпи, и полотно закрыло их от танковых гусениц и пулемётов. (18)Кто-то отстреливался, кто-то полз, кто-то кричал: «Не бросайте, братцы!» — и хватался за ноги; кого-то тащил мой друг, потом кто-то волоком пёр по земле его, и, когда останавливался передохнуть, друг мой явственно слышал, как журчит где-то близко ключик, и ему нестерпимо хотелось пить.
(19)Будет госпиталь, и не один, будет много дней и ночей одинаковых, как комариная нудь, будут страдания, будет День Победы, который он встретит на казённой койке, и дадут ранбольным по стакану вина в честь этого долгожданного праздника, и останется он незабываемым, этот праздник, и однажды Друг мой расскажет о нём, и будут плакать люди, пережившие войну, читая рассказ «Красное вино победы».
(1)Мой друг — человек не то чтобы неразговорчивый, а скорее застенчивый, сдержанный по природе, — может иной раз много, хорошо, даже потешно говорить. (2)Редко, правда, по настроению.
(З)Вечером, когда появилась сероватая осенняя темь из-за холмов, доев булку хлеба, он начал вспоминать о войне. (4)Доподлинный окопник, рядовой боец, он не любил говорить о ней, как не любят говорить о своём деле настоящие охотники или мастера какого-либо ремесла. (5)Раны бойца больше и сильнее скажут о войне. (6)Нельзя всуе трепать святые слова. (7)А может, не говорит ещё и потому, что многовато развелось у нас тех, кто болтовнёй о войне зарабатывает себе положение и лепит карьеру. (8)Как бы они, эти, много о войне говорящие, ни избегали неправды, всё равно врут, чего-то присочиняют. (9)А врать о войне, как, впрочем, и плохо писать о страданиях народа, — стыдно. (10)Вот потому-то, наверное, опасается впасть в сочинительство мой друг. (11)Мастер и труженик прозы, он знает, что память погибших друзей можно оскорбить неловким словом, корявыми мыслями. (12)И готовится, как мне кажется, напряжённо внутренне готовится писать достойно и с достоинством о самом великом, что было в нашей жизни, — об Отечественной войне. (13)Мне понятны его осторожность, трепет и уважение к памяти погибших — он воевал в расчёте пятидесятидвухмиллиметровой противотанковой пушки, самой опасной на прошлой войне (пушки на войне, как и должности, тоже бывают разные!). (14)Артдивизион отбивался однажды от наседавших фашистских танков, выкатив орудия на полотно железной дороги.
(15)И если бы не это полотно!..
(16)Автоматчики в потёмках подобрались к пушкам, начали косить расчёты, танки сделали бросок, в упор, одно за другим сбивая орудия с полотна. (17)Сколько-то человек скатились по насыпи, и полотно закрыло их от танковых гусениц и пулемётов. (18)Кто-то отстреливался, кто-то полз, кто-то кричал: «Не бросайте, братцы!» — и хватался за ноги; кого-то тащил мой друг, потом кто-то волоком пёр по земле его, и, когда останавливался передохнуть, друг мой явственно слышал, как журчит где-то близко ключик, и ему нестерпимо хотелось пить.
(19)Будет госпиталь, и не один, будет много дней и ночей одинаковых, как комариная нудь, будут страдания, будет День Победы, который он встретит на казённой койке, и дадут ранбольным по стакану вина в честь этого долгожданного праздника, и останется он незабываемым, этот праздник, и однажды Друг мой расскажет о нём, и будут плакать люди, пережившие войну, читая рассказ «Красное вино победы».
(По В. Астафьеву*)
* Виктор Петрович Астафьев (1924—2001) — русский советский писатель. Важнейшие темы творчества Астафьева — военная и деревенская. Одним из первых его произведений было школьное сочинение, превращённое затем писателем в рассказ «Васюткино озеро». Первые рассказы автора были опубликованы в журнале «Смена». Известность принесли повести «Последний поклон», «Царь-рыба» и другие, романы «До будущей весны», «Тают снега», «Прокляты и убиты».
(1)Мой
друг — человек не то чтобы неразговорчивый,
а скорее застенчивый, сдержанный по
природе, — может иной раз много, хорошо,
даже потешно говорить. (2)Редко, правда,
по настроению.
(З)Вечером,
когда появилась сероватая осенняя темь
из-за холмов, доев булку хлеба, он начал
вспоминать о войне. (4)Доподлинный
окопник, рядовой боец, он не любил
говорить о ней, как не любят говорить о
своём деле настоящие охотники или
мастера какого-либо ремесла. (5)Раны
бойца больше и сильнее скажут о войне.
(6)Нельзя всуе трепать святые слова. (7)А
может, не говорит ещё и потому, что
многовато развелось у нас тех, кто
болтовнёй о войне зарабатывает себе
положение и лепит карьеру. (8)Как бы
они, эти, много о войне говорящие, ни
избегали неправды, всё равно врут,
чего-то присочиняют. (9)А врать о войне,
как, впрочем, и плохо писать о страданиях
народа, — стыдно. (10)Вот потому-то,
наверное, опасается впасть в сочинительство
мой друг. (11)Мастер и труженик прозы, он
знает, что память погибших друзей можно
оскорбить неловким словом, корявыми
мыслями. (12)И готовится, как мне кажется,
напряжённо внутренне готовится писать
достойно и с достоинством о самом
великом, что было в нашей жизни, — об
Отечественной войне. (13)Мне понятны его
осторожность, трепет и уважение к памяти
погибших — он воевал в расчёте
пятидесятидвухмиллиметровой
противотанковой пушки, самой опасной
на прошлой войне (пушки на войне, как и
должности, тоже бывают разные!).
(14)Артдивизион отбивался однажды от
наседавших фашистских танков, выкатив
орудия на полотно железной дороги.
(15)И
если бы не это полотно!..
(16)Автоматчики
в потёмках подобрались к пушкам, начали
косить расчёты, танки сделали бросок,
в упор, одно за другим сбивая орудия с
полотна. (17)Сколько-то человек скатились
по насыпи, и полотно закрыло их от
танковых гусениц и пулемётов. (18)Кто-то
отстреливался, кто-то полз, кто-то кричал:
«Не бросайте, братцы!» — и хватался за
ноги; кого-то тащил мой друг, потом кто-то
волоком пёр по земле его, и, когда
останавливался передохнуть, друг мой
явственно слышал, как журчит где-то
близко ключик, и ему нестерпимо хотелось
пить.
(19)Будет
госпиталь, и не один, будет много дней
и ночей одинаковых, как комариная нудь,
будут страдания, будет День Победы,
который он встретит на казённой койке,
и дадут ранбольным по стакану вина в
честь этого долгожданного праздника,
и останется он незабываемым, этот
праздник, и однажды Друг мой расскажет
о нём, и будут плакать люди, пережившие
войну, читая рассказ «Красное вино
победы».
(По
В. Астафьеву*)
* Виктор
Петрович Астафьев (1924—2001) — русский
советский писатель. Важнейшие темы
творчества Астафьева — военная и
деревенская. Одним из первых его
произведений было школьное сочинение,
превращённое затем писателем в рассказ
«Васюткино озеро». Первые рассказы
автора были опубликованы в журнале
«Смена». Известность принесли повести
«Последний поклон», «Царь-рыба» и другие,
романы «До будущей весны», «Тают снега»,
«Прокляты и убиты».
(1)Мой друг — человек не то чтобы неразговорчивый, а скорее застенчивый, сдержанный по природе, — может иной раз много, хорошо, даже потешно говорить. (2)Редко, правда, по настроению.
(З)Вечером, когда появилась сероватая осенняя темь из-за холмов, доев булку хлеба, он начал вспоминать о войне. (4)Доподлинный окопник, рядовой боец, он не любил говорить о ней, как не любят говорить о своём деле настоящие охотники или мастера какого-либо ремесла. (5)Раны бойца больше и сильнее скажут о войне. (6)Нельзя всуе трепать святые слова. (7)А может, не говорит ещё и потому, что многовато развелось у нас тех, кто болтовнёй о войне зарабатывает себе положение и лепит карьеру. (8)Как бы они, эти, много о войне говорящие, ни избегали неправды, всё равно врут, чего-то присочиняют. (9)А врать о войне, как, впрочем, и плохо писать о страданиях народа, — стыдно. (10)Вот потому-то, наверное, опасается впасть в сочинительство мой друг. (11)Мастер и труженик прозы, он знает, что память погибших друзей можно оскорбить неловким словом, корявыми мыслями. (12)И готовится, как мне кажется, напряжённо внутренне готовится писать достойно и с достоинством о самом великом, что было в нашей жизни, — об Отечественной войне. (13)Мне понятны его осторожность, трепет и уважение к памяти погибших — он воевал в расчёте пятидесятидвухмиллиметровой противотанковой пушки, самой опасной на прошлой войне (пушки на войне, как и должности, тоже бывают разные!). (14)Артдивизион отбивался однажды от наседавших фашистских танков, выкатив орудия на полотно железной дороги.
(15)И если бы не это полотно!..
(16)Автоматчики в потёмках подобрались к пушкам, начали косить расчёты, танки сделали бросок, в упор, одно за другим сбивая орудия с полотна. (17)Сколько-то человек скатились по насыпи, и полотно закрыло их от танковых гусениц и пулемётов. (18)Кто-то отстреливался, кто-то полз, кто-то кричал: «Не бросайте, братцы!» — и хватался за ноги; кого-то тащил мой друг, потом кто-то волоком пёр по земле его, и, когда останавливался передохнуть, друг мой явственно слышал, как журчит где-то близко ключик, и ему нестерпимо хотелось пить.
(19)Будет госпиталь, и не один, будет много дней и ночей одинаковых, как комариная нудь, будут страдания, будет День Победы, который он встретит на казённой койке, и дадут ранбольным по стакану вина в честь этого долгожданного праздника, и останется он незабываемым, этот праздник, и однажды Друг мой расскажет о нём, и будут плакать люди, пережившие войну, читая рассказ «Красное вино победы».
(1)Мой друг — человек не то чтобы неразговорчивый, а скорее застенчивый, сдержанный по природе, — может иной раз много, хорошо, даже потешно говорить. (2)Редко, правда, по настроению.
(З)Вечером, когда появилась сероватая осенняя темь из-за холмов, доев булку хлеба, он начал вспоминать о войне. (4)Доподлинный окопник, рядовой боец, он не любил говорить о ней, как не любят говорить о своём деле настоящие охотники или мастера какого-либо ремесла. (5)Раны бойца больше и сильнее скажут о войне. (6)Нельзя всуе трепать святые слова. (7)А может, не говорит ещё и потому, что многовато развелось у нас тех, кто болтовнёй о войне зарабатывает себе положение и лепит карьеру. (8)Как бы они, эти, много о войне говорящие, ни избегали неправды, всё равно врут, чего-то присочиняют. (9)А врать о войне, как, впрочем, и плохо писать о страданиях народа, — стыдно. (10)Вот потому-то, наверное, опасается впасть в сочинительство мой друг. (11)Мастер и труженик прозы, он знает, что память погибших друзей можно оскорбить неловким словом, корявыми мыслями. (12)И готовится, как мне кажется, напряжённо внутренне готовится писать достойно и с достоинством о самом великом, что было в нашей жизни, — об Отечественной войне. (13)Мне понятны его осторожность, трепет и уважение к памяти погибших — он воевал в расчёте пятидесятидвухмиллиметровой противотанковой пушки, самой опасной на прошлой войне (пушки на войне, как и должности, тоже бывают разные!). (14)Артдивизион отбивался однажды от наседавших фашистских танков, выкатив орудия на полотно железной дороги.
(15)И если бы не это полотно!..
(16)Автоматчики в потёмках подобрались к пушкам, начали косить расчёты, танки сделали бросок, в упор, одно за другим сбивая орудия с полотна. (17)Сколько-то человек скатились по насыпи, и полотно закрыло их от танковых гусениц и пулемётов. (18)Кто-то отстреливался, кто-то полз, кто-то кричал: «Не бросайте, братцы!» — и хватался за ноги; кого-то тащил мой друг, потом кто-то волоком пёр по земле его, и, когда останавливался передохнуть, друг мой явственно слышал, как журчит где-то близко ключик, и ему нестерпимо хотелось пить.
(19)Будет госпиталь, и не один, будет много дней и ночей одинаковых, как комариная нудь, будут страдания, будет День Победы, который он встретит на казённой койке, и дадут ранбольным по стакану вина в честь этого долгожданного праздника, и останется он незабываемым, этот праздник, и однажды Друг мой расскажет о нём, и будут плакать люди, пережившие войну, читая рассказ «Красное вино победы».