Сочинение на тему обломов и штольц два восприятия мира
15 вариантов
Роман И.А. Гончарова «Обломов» – роман о русском национальном характере. В главном герое произведения – помещике Илье Ильиче Обломове – сосредоточились основные черты, свойственные русскому менталитету. Талант Гончарова, на мой взгляд, сумел отразить в Обломове как вечные, «генетические» черты, так и то, что было сформировано эпохой, в которой выпало жить и герою, и автору.
На протяжении романа натура Обломова «проясняется» самыми разными способами. Один из них – противопоставление, контраст. Рядом со своим, я уверен, любимым, героем Гончаров ставит его друга – Штольца. Тем самым писатель показывает нам два взгляда на мир, две жизненных позиции.
В самом начале романа мы застаем главного героя за его обычным времяпрепровождением – лежанием на диване. Обломов – помещик, на средства со своего имения в Петербурге он нанимает квартиру, где живет с преданным слугой Захаром.
Круг жизненных интересов героя сузился до невероятных размеров – он не интересуется практически ничем, что окружает его. Обломов не читает книг, почти не общается с людьми, не посещает светские мероприятия, не занимается, наконец, своим имением. Этот человек полностью погружен в апатию, в какой-то вечный сон, выходить из которого он не хочет.
Жизнь иногда «пробивается» сквозь стену, выстроенную героем; обычно в виде житейских дел, которые Обломов воспринимает как величайшее несчастье. Так, в самом начале романа мы узнаем, что ему нужно срочно найти другую квартиру. Кроме того, нужно заняться планом обустройства имения, навести там порядок.
Казалось бы, элементарные вещи и, помимо всего прочего, жизненно необходимые. Илья Ильич вполне в силах справиться с этим. Но он не может: «Он терялся в приливе житейских забот и все лежал, ворочаясь с боку на бок. По временам только слышались отрывистые восклицания: «Ах, боже мой! Трогает жизнь, везде достает».
Мы видим, что герой просто боится жизни, старается спрятаться от нее в теплом коконе уюта и спокойствия. В конце жизни это ему удается – Обломов находит свой «дом» у Агафьи Пшеницыной, которая помогла Илье Ильичу полностью отгородиться от внешнего мира.
Резким контрастом по отношению к Обломову выступает его друг – Андрей Штольц. Этот человек – полная противоположность Илье Ильичу. Трудно понять, как эти люди оставались друзьями на протяжении всей жизни. Штольц – деятельная и активная натура. Если Обломов ставит во главу угла чувства, эмоции, жизнь души, то у Штольца все строго рационально, логично. Для него главное – работа мысли, этот человек все стремится подчинить разуму.
Он многое успевает в своей жизни – активно и плодотворно работать, путешествовать, быть в курсе последних событий, общаться с интересными людьми. Но все это внешнее. Внутренне Штольц производит впечатление суховатого человека, лишенного сильных эмоций.
Если Обломов волнуется, кричит, может заплакать, то у Штольца мы этого никогда не увидим. Оказывается, такая «душевная экономия» – это продуманная позиция героя: «Столько лет жажды чувства, терпения, экономии сил души! Как долго я ждал – все награждено…»
Эти слова относились к Ольге Ильинской. Героиня сыграла важную роль в жизни обоих друзей. Но если Обломов, встречаясь с Ольгой, не видел в ней свой идеал жены, то для Штольца это был лучший вариант.
У друзей были совершенно разные представления о своих спутницах жизни. Обломов искал жену-мать, хозяйку, способную дать ему ласку, уют и тепло. Штольцу же была нужна «мать-создательница и участница нравственной и общественной жизни целого счастливого поколения».
Но у друзей, при всех различиях, было и нечто общее. Вспомним их юношеские романтические мечты о переустройстве себя и мира, мечты о высоком, о великом. Штольц начал воплощать эти идеалы в жизнь, у Обломова же они остались в недрах памяти. Но, несмотря на свою спячку, Илья Ильич не растерял «душевных» качеств: трудно было найти более доброго, мягкого, благородного и порядочного человека. Недаром Ольга называет Обломова «золотым сердцем». И она, и ее муж ценят героя, прежде всего, за эти качества.
Гончаров рисует и причины возникновения столь разных характеров. Характера Обломова обусловило его воспитание, условия крепостного права. С одной стороны, этот герой считал себя особенным, привилегированным, не таким, как «другие». Он не привык что-то делать сам, потому что все за него делали другие. С другой стороны, обладая тонкой и ранимой душой, Обломов не мог общаться с холодным миром Петербурга, где, по большей части, царствовал расчет и лицемерие.
Штольц же воспринимал «житейский холод» более спокойно. Он, полунемец, был воспитан в совершенно других традициях – более строгих, спартанских. С детства этого человека приучали к труду, к тому, что ему придется зарабатывать себе на жизнь. Именно практической стороне дела Андрей посвятил всего себя, свои эмоции, свою душу. Нельзя сказать, что это был совершенно черствый человек, однако эмоции в нем не преобладали. Тогда как в Обломове они были решающими, главенствующими.
Я думаю, что эти два героя отлично дополняли друг друга. Они находили в другом то, чего не хватало им самим. Мне кажется, что идеальная жизненная позиция – это «золотая середина» взглядов Обломова и Штольца. В этих героях во многом показаны крайности. Но в их мировоззрении много хорошего, здорового, плодотворного. Разумно соединив все это, можно получить оптимальный взгляд на мир, гармоничного, счастливого человека, приносящего пользу не только себе, но и окружающим. Мне кажется, что такова была точка зрения и самого Гончарова.
И. А. Гончаров работал над романом “Обломов” в течение десяти лет. В этом (лучшем!) произведении автор выразил свои убеждения и надежды; отобразил те проблемы современной ему жизни, которые волновали и глубоко задевали его, вскрыл причины этих проблем .Поэтому образ Ильи Ильича Обломова и Андрея “Ивановича Штольца приобрели типичные черты, а само слово “обломовщина” стало выражать вполне определенное, почти философское понятие. Нельзя исключать и образ Ольги Сергеевны Ильинской, без которого характеры мужчин не были бы полно освещены.
Чтобы понять характер человека, мотивы его поступков нужно обратиться к истокам формирования личности: детству, воспитанию, окружению, наконец, к полученному образованию.
В Илюше сконцентрировалась, кажется, сила всех поколений его предков; в нем чувствовались задатки человека нового времени, способного на плодотворную деятельность. Но стремления Ильи самостоятельно познавать мир пресекались не спускавшей с него глаз нянькой, из-под надзора которой он вырывался лишь во время послеобеденного сна, когда все живое в доме, кроме Ильи, засыпало. “Это был какой-то всепоглощающий, ничем непобедимый сон, истинное подобие смерти”.
Внимательный ребенок наблюдает за всем, что делается в доме, “напитывает мягкий ум живыми примерами и бессознательно чертит программу своей жизни по жизни, его окружающей”, “главная жизненная забота” которой есть хорошая еда, а потом — крепкий сон.
Тихое течение бытия нарушалось лишь иногда “болезнями, убытками, ссорами и, между прочим, трудом”. Труд был главным врагом обитателей Обломовки, наказанием, наложенным “еще на праотцев наших”. В Обломовке всегда при удобном случае избавлялись от работы, “находя это возможным и должным”. Такое отношение к труду воспитывалось в Илье Ильиче, принявшим готовую норму жизни, передаваемую из поколения в поколение без изменений. Идеал бездействия подкреплялся в воображении ребенка нянькиными сказками о “Емеле-дурачке”, получающем от волшебной щуки разные дары, причем незаслуженные. Сказки глубоко проникают в сознание Ильи, и он, будучи уже взрослым, “бессознательно грустит подчас, зачем сказка не жизнь, а жизнь не сказка”.
Стремление к самостоятельности, молодая энергия останавливались дружными криками родителей: “А слуги на что?” Вскоре Илья сам понял, что приказывать спокойнее и удобнее. Ловкий, подвижный ребенок постоянно останавливается родителями и нянькой из боязни, что мальчик “упадет, расшибется” или простудится, его лелеяли, как оранжерейный цветок. “Ищущие проявления силы обращались внутрь и никли, увядая”.
В таких условиях сложилась апатичная, ленивая, трудная на подъем натура Ильи Ильича. Он был окружен чрезмерными заботами матери, следящей за тем, чтобы ребенок хорошо поел, не перетрудился на обучении у Штольца, и готовой под любым, даже самым незначительным предлогом не отпускать Илюшеньку к немцу. Она считала, что образование не такая уж важная вещь, ради которой нужно худеть, терять румянец и пропускать праздники. Но все же родители Обломова понимали необходимость образования, однако видели в нем только средство для продвижения по службе: чины, награды начали получать в то время “не иначе, как только путем ученья”. Родителям хотелось преподнести Илюше все блага “как-нибудь подешевле, с разными хитростями”.
Заботы матери пагубно сказались на Илье: он не приучился к систематическим занятиям, никогда не хотел узнать больше, чем задавал учитель.
Ровесник и друг Обломова, Андрей Иванович Штольц, любил Илью, пытался расшевелить его, привить интерес к самообразованию, настроить на деятельность, какой был увлечен сам, к которой был расположен, потому что воспитывался совершенно в других условиях.
Отец Андрея — немец дал ему то воспитание, которое получил от своего отца, то есть обучил всем практическим наукам, рано заставил работать и отослал от себя закончившего университет сына, как с ним поступил в свое время его отец. Но грубое бюргерское воспитание отца постоянно соприкасалось с нежной, ласковой любовью матери, русской дворянки, которая не противоречила мужу,, а тихо воспитывала сына по-своему: “…учила его прислушиваться к задумчивым звукам Герца, пела ему о цветах, о поэзии жизни, шептала о блестящем призвании то воина, то писателя…” Соседство Обломовки с ее “первобытною ленью, простотою нравов, тишиною и неподвижностью” и княжеского “с широким раздольем барской жизни” также помешали сделать Ивану Богдановичу Штольцу из сына такого же бюргера, каким он был сам. Дыхание русской жизни “отводило Андрея от прямой, начертанной отцом колеи”. Но все же Андрей перенял от отца серьезный взгляд на жизнь (даже на все ее мелочи) и прагматичность, которые он пытался уравновесить “с тонкими потребностями духа”.
Все эмоции, поступки и действия Штольц содержал под “никогда не дремлющим контролем” разума и расходовал строго “по бюджету”. Причиной всех своих несчастий и страданий он считал самого себя, вину и ответственность “не вешал, как кафтан, на чужой гвоздь”, в отличие от Обломова, который не находил сил признать себя виновным в своих бедах, в никчемности своей бесплодной жизни: “…жгучие упреки совести язвили его, и он со всеми силами старался найти виноватого вне себя и на него обратить жало их, но на кого?”
Поиски оказывались бесполезными, потому что причина загубленной жизни Обломова есть он сам. Ему было очень мучительно это сознавать, так как он “болезненно чувствовал, что в нем зарыто, как в могиле, какое-то хорошее, светлое начало, может быть, теперь уже умершее…”. Обломова терзали сомнения в правильности и нужности прожитой жизни. Однако с “летами волнения и раскаяние являлись реже, и он тихо и постепенно укладывался в простой и широкий гроб остального своего существования, сделанный собственными руками…”.
Различно отношение Штольца и Обломова к воображению, имеющему два противоположных воплощения: “…друга — чем меньше веришь ему, и врага — когда уснешь доверчиво под его сладкий шепот”. Последнее произошло с Обломовым. Воображение было любимым спутником его жизни, только в мечтах он воплощал богатые, глубоко зарытые способности своей “золотой” души.
Штольц же не давал воли воображению и боялся всякой мечты, ей “не было места в его душе”; он отвергал все, что “не подвергалось анализу опыта, практической истины”, или принимал это за “факт, до которого еще не дошла очередь опыта”. Андрей Иванович настойчиво “шел к своей цели”, такое упорство он ставил выше всего: “…это было признаком характера в его глазах”. Он лишь тогда отступал “от задачи, когда на пути его возникала стена или отверзалась непроходимая бездна”. Он трезво оценивал свои силы и отходил, не обращая внимания на мнение окружающих.
Обломов боялся любых трудностей, ему лень было приложить даже малейшие усилия к решению не великих, а самых насущных проблем. Он находил утешение в своих любимых “примирительных и успокоительных” словах “авось”, “может быть” и “как-нибудь” и ограждал себя ими от несчастий. Он готов был переложить дело на кого угодно, не заботясь о его исходе и порядочности выбранного человека (так он доверился мошенникам, обобравшим его имение). Как чистый, наивный ребенок, Илья Ильич не допускал и мысли о возможности обмана; элементарная осмотрительность, не говоря уже о практичности, совершенно отсутствовали в натуре Обломова.
Об отношении Ильи Ильича к труду уже говорилось. Он, как и его родители, всячески избегал труда, который был в его представлении синонимом скуки, и все усилия Штольца, для которого “труд — образ, содержание, стихия и цель жизни”, подвигнуть Илью Ильича на какую-нибудь деятельность были тщетны, дело не продвигалось дальше слов. Образно говоря, телега стояла на квадратных колесах. Ей требовались постоянные толчки изрядной силы, чтобы сдвинуться с места. Штольц быстро утомился (“возишься, как с пьяницей”), разочаровало это занятие и Ольгу Ильинскую, через любовь к которой раскрываются многие стороны характеров Обломова и Штольца.
Знакомя Илью Ильича с Ольгой, Штольц хотел “внести в сонную жизнь Обломова присутствие молодой, симпатичной, умной, живой и отчасти насмешливой женщины”, которая могла бы пробудить Илью к жизни, осветить его тусклое существование. Но Штольц “не предвидел, что он вносит фейерверк, Ольга и Обломов — и подавно”.
Любовь к Ольге изменила Илью Ильича. По просьбе Ольги он отказался от многих своих привычек: не лежал на диване, не переедал, ездил с дачи в город исполнять ее поручения. Но окончательно вступить в новую жизнь не смог. “Идти вперед — значит вдруг сбросить широкий халат не только с плеч, но с души, с ума; вместе с пылью и паутиной со стен смести паутину с глаз и прозреть!” А Обломов боялся бурь и перемен, страх к новому он впитал с молоком матери, по сравнению с которой, правда, ушел вперед (Илья Ильич уже отвергал “единственное употребление капиталов — держать их в сундуке”, понимая, что “долг всякого гражданина — честными трудами поддерживать общее благосостояние”), но добился немного, учитывая его способности.
Его утомляла беспокойная, деятельная натура Ольги, и поэтому Обломов мечтал, чтобы она успокоилась и тихо, сонно прозябала бы с ним, “переползая из одного дня в другой”. Поняв, что Ольга никогда на это не согласится, Илья решает расстаться с ней. Разрыв с Ольгой обозначал для Обломова возврат к прежним привычкам, окончательное духовное падение. В жизни с Пшеницыной Илья Ильич нашел бледное отражение своих мечтаний и “решил, что идеал его жизни осуществился, хотя без поэзии.
Приложив немало усилий к пробуждению в Обломове тяги к деятельности, Ольга вскоре убеждается, по выражению Добролюбова, “в его решительной дрянности”, то есть в неспособности к духовному преобразованию, и бросает его.
Пройдя через любовь и разочарование, Ольга стала серьезнее относиться к своим чувствам, она так нравственно выросла, что Штольц не узнал ее, встретившись через год, и долго мучился, пытаясь разгадать причину разительных перемен в Ольге. Понять ее сердце Штольцу было настолько трудно, что “с него немного спала спесивая уверенность в своих силах”. Выслушав исповедь Ольги о “прогулках, о парке, о своих надеждах, о просветлении и падении Обломова” и получив от нее согласие на брак, Андрей говорит самому себе: “Все найдено, нечего искать, некуда идти больше!” Однако это вовсе не означает, что он погружается в нечто похожее на обломовскую апатию. Семейная жизнь Штольца способствовала гармоничному, взаимообогащающему развитию обоих супругов. Однако теперь Андрей успокоился, он всем доволен, а Ольгу мучат сомнения: что дальше? неужели жизненный круг замкнулся? Штольц говорит ей: “Мы не пойдем… на дерзкую борьбу с мятежными вопросами, не примем их вызова, склоним головы и смиренно переживем трудную минуту”. Он понимал, что Ольга переросла его, “видел, что прежний идеал его женщины и жены недосягаем, но он был счастлив” и стал лишь бледным отражением Ольги, в которой, по выражению Добролюбова, “более, нежели в Штольце, можно видеть намек на новую русскую жизнь”. Обломов и Штольц — люди с разным мировосприятием, а следовательно, и разными судьбами. Главное их отличие в том, что деятельный, энергичный Штольц сумел правильно распорядиться своей жизнью и природными талантами, пытаясь “донести сосуд жизни до последнего дня, не пролив ни одной капли напрасно”. А у мягкого, доверчивого Обломова не хватало силы воли противостоять трудностям жизни и отстаивать свое право на существование и самореализацию. Он “свое уменье затерял еще в детстве, в Обломовке, среди теток, нянек и дядек. Началось с неуменья надевать чулки и кончилось неуменьем жить”.
.
И. А. Гончаров работал над романом «Обломов» в течение десяти лет. В этом (лучшем!) произведении автор выразил свои убеждения и надежды; отобразил те проблемы современной ему жизни, которые волновали и глубоко задевали его, вскрыл причины этих проблем. Поэтому образ Ильи Ильича Обломова и Андрея Ивановича Штольца приобрели типичные черты, а само слово «обломовщина» стало выражать вполне определенное, почти философское понятие. Нельзя исключать и образ Ольги Сергеевны Ильинской, без которого характеры мужчин не были бы полно освещены.
Чтобы понять характер человека, мотивы его поступков, нужно обратиться к истокам формирования личности: детству, воспитанию, окружению, наконец, к полученному образованию.
В Илюше сконцентрировалась, кажется, сила всех поколений его предков; в нем чувствовались задатки человека нового времени, способного на плодотворную деятельность. Но стремления Ильи самостоятельно познавать мир пресекались не спускавшей с него глаз нянькой, из-под надзора которой он вырывался лишь во время послеобеденного сна, когда все живое в доме, кроме Ильи, засыпало. «Это был какой-то всепоглощающий, ничем непобедимый сон, истинное подобие смерти».
Внимательный ребенок наблюдает за всем, что делается в доме, «напитывает мягкий ум живыми примерами и бессознательно чертит программу своей жизни по жизни, его окружающей», «главная жизненная забота» которой есть хорошая еда, а потом — крепкий сон.
Тихое течение бытия нарушалось лишь иногда «болезнями, убытками, ссорами и, между прочим, трудом». Труд был главным врагом обитателей Обломовки, наказанием, наложенным «еще на праотцев наших». В Обломовке всегда при удобном случае избавлялись от работы, «находя это возможным и должным». Такое отношение к труду воспитывалось в Илье Ильиче, принявшим готовую норму жизни, передаваемую из поколения в поколение без изменений. Идеал бездействия подкреплялся в воображении ребенка нянькиными сказками о «Емеле-дурачке», получающем от волшебной щуки разные дары, причем незаслуженные. Сказки глубоко проникают в сознание Ильи, и он, будучи уже взрослым, «бессознательно грустит подчас, зачем сказка не жизнь, а жизнь не сказка».
Стремление к самостоятельности, молодая энергия останавливались дружными криками родителей: «А слуги на что?» Вскоре Илья сам понял, что приказывать спокойнее и удобнее. Ловкий, подвижный ребенок постоянно останавливается родителями и нянькой из боязни, что мальчик «упадет, расшибется» или простудится, его лелеяли, как оранжерейный цветок. «Ищущие проявления силы обращались внутрь и никли, увядая».
В таких условиях сложилась апатичная, ленивая, трудная на подъем натура Ильи Ильича. Он был окружен чрезмерными заботами матери, следящей за тем, чтобы ребенок хорошо поел, не перетрудился на обучении у Штольца, и готовой под любым, даже самым незначительным предлогом не отпускать Илюшеньку к немцу. Она считала, что образование не такая уж важная вещь, ради которой нужно худеть, терять румянец и пропускать праздники. Но все же родители Обло-мова понимали необходимость образования, однако видели в нем только средство для продвижения по службе: чины, награды начали получать в то время «не иначе, как только путем ученья». Родителям хотелось преподнести Илюше все блага «как-нибудь подешевле, с разными хитростями».
Заботы матери пагубно сказались на Илье: он не приучился к систематическим занятиям, никогда не хотел узнать больше, чем задавал учитель.
Ровесник и друг Обломова, Андрей Иванович Штольц, любил Илью, пытался расшевелить его, привить интерес к самообразованию, настроить на деятельность, какой был увлечен сам, к которой был расположен, потому что воспитывался совершенно в других условиях.
Отец Андрея — немец дал ему то воспитание, которое получил от своего отца, то есть обучил всем практическим наукам, рано заставил работать и отослал от себя закончившего университет сына, как с ним поступил в свое время его отец. Но грубое бюргерское воспитание отца постоянно соприкасалось с нежной, ласковой любовью матери, русской дворянки, которая не противоречила мужу, а тихо воспитывала сына по-своему:«…учила его прислушиваться к задумчивым звукам Герца, пела ему о цветах, о поэзии жизни, шептала о блестящем призвании то воина, то писателя…» Соседство Обломовки с ее «первобытною ленью, простотою нравов, тишиною и неподвижностью» и княжеского «с широким раздольем барской жизни» также помешали сделать Ивану Богдановичу Штольцу из сына такого же бюргера, каким он был сам. Дыхание русской жизни «отводило Андрея от прямой, начертанной отцом колеи». Но все же Андрей перенял от отца серьезный взгляд на жизнь (даже на все ее мелочи) и прагматичность, которые он пытался уравновесить «с тонкими потребностями духа».
Все эмоции, поступки и действия Штольц содержал под «никогда не дремлющим контролем» разума и расходовал строго «по бюджету». Причиной всех своих несчастий и страданий он считал самого себя, вину и ответственность «не вешал, как кафтан, на чужой гвоздь», в отличие от Обломова, который не находил сил признать себя виновным в своих бедах, в никчемности своей бесплодной жизни: «…жгучие упреки совести язвили его, и он со всеми силами старался… найти виноватого вне себя и на него обратить жало их, но на кого?»
Поиски оказывались бесполезными, потому что причина загубленной жизни Обломова есть он сам. Ему было очень мучительно это сознавать, так как он «болезненно чувствовал, что в нем зарыто, как в могиле, какое-то хорошее, светлое начало, может быть, теперь уже умершее…». Обломова терзали сомнения в правильности и нужности прожитой жизни. Однако с «летами волнения и раскаяние являлись реже, и он тихо и постепенно укладывался в простой и широкий гроб остального своего существования, сделанный собственными руками…».
Различно отношение Штольца и Обломова к воображению, имеющему два противоположных воплощения: «…друга — чем меньше веришь ему, и врага — когда уснешь доверчиво под его сладкий шепот». Последнее произошло с Обломовым. Воображение было любимым спутником его жизни, только в мечтах он воплощал богатые, глубоко зарытые способности своей «золотой» души.
Штольц же не давал воли воображению и боялся всякой мечты, ей «не было места в его душе»; он отвергал все, что «не подвергалось анализу опыта, практической истины», или принимал это за
«факт, до которого еще не дошла очередь опыта». Андрей Иванович настойчиво «шел к своей цели», такое упорство он ставил выше всего: «…это было признаком характера в его глазах». Он лишь тогда отступал «от задачи, когда на пути его возникала стена или отверзалась непроходимая бездна». Он трезво оценивал свои силы и отходил, не обращая внимания на мнение окружающих.
Обломов боялся любых трудностей, ему лень было приложить даже малейшие усилия к решению не великих, а самых насущных проблем. Он находил утешение в своих любимых «примирительных и успокоительных» словах «авось», «может быть» и «как-нибудь» и ограждал себя ими от несчастий. Он готов был переложить дело на кого угодно, не заботясь о его исходе и порядочности выбранного человека (так он доверился мошенникам, обобравшим его имение). Как чистый, наивный ребенок, Илья Ильич не допускал и мысли о возможности обмана; элементарная осмотрительность, не говоря уже о практичности, совершенно отсутствовали в натуре Обломова.
Об отношении Ильи Ильича к труду уже говорилось. Он, как и его родители, всячески избегал труда, который был в его представлении синонимом скуки, и все усилия Штольца, для которого «труд — образ, содержание, стихия и цель жизни», подвигнуть Илью Ильича на какую-нибудь деятельность были тщетны, дело не продвигалось дальше слов. Образно говоря, телега стояла на квадратных колесах. Ей требовались постоянные толчки изрядной силы, чтобы сдвинуться с места. Штольц быстро утомился («возишься, как с пьяницей»), разочаровало это занятие и Ольгу Ильинскую, через любовь к которой раскрываются многие стороны характеров Обломова и Штольца.
Знакомя Илью Ильича с Ольгой, Штольц хотел, «внести в сонную жизнь Обломова присутствие молодой, симпатичной, умной, живой и отчасти Насмешливой женщины», которая могла бы пробудить Илью к жизни, осветить его тусклое существование. Но Штольц «не предвидел, что он вносит фейерверк, Ольга и Обломов — и подавно».
Любовь к Ольге изменила Илью Ильича. По просьбе Ольги он отказался от многих своих привычек: не лежал на диване, не переедал, ездил с дачи в город исполнять ее поручения. Но окончательно вступить в новую жизнь не смог. «Идти вперед — значит вдруг сбросить широкий халат не только с плеч, но с души, с ума; вместе с пылью и паутиной со стен смести паутину с глаз и прозреть!» А Обломов боялся бурь и перемен, страх к новому он впитал с молоком матери, по сравнению с. которой, правда, ушел вперед (Илья Ильич уже отвергал «единственное употребление капиталов — держать их в сундуке», понимая, что «долг всякого гражданина — честными трудами поддерживать общее благосостояние»), но добился немного, учитывая его способности.
Его утомляла беспокойная, деятельная натура Ольги, и поэтому Обломов мечтал, чтобы она успокоилась и тихо, сонно прозябала бы с ним, «переползая из одного дня в другой». Поняв, что Ольга никогда на это не согласится, Илья решает расстаться с ней. Разрыв с Ольгой обозначал для Обломова возврат к прежним привычкам, окончательное духовное падение. В жизни с Пшеницы-ной Илья Ильич нашел бледное отражение своих мечтаний и «решил, что идеал его жизни осуществился, хотя без поэзии…».
Приложив немало усилий к пробуждению в Обломове тяги к деятельности, Ольга вскоре убеждается, по выражению Добролюбова, «в его решительной дрянности», то есть в неспособности к духовному преобразованию, и бросает его.
Пройдя через любовь и разочарование, Ольга стала серьезнее относиться к своим чувствам, она так нравственно выросла, что Штольц не узнал ее, встретившись через год, и долго мучился, пытаясь разгадать причину разительных перемен в Ольге.
И. А. Гончаров
Тема: ОБЛОМОВ И ШТОЛЬЦ:
ДВА ВОСПРИЯТИЯ МИРА (по роману И. А. Гончарова “Обломов”)
И. А. Гончаров работал над романом “Обломов” в течение десяти лет. В этом (лучшем!) произведении автор выразил свои убеждения и надежды; отобразил те проблемы современной ему жизни, которые волновали и глубоко задевали его, вскрыл причины этих проблем. Поэтому образ Ильи Ильича Обломова и Андрея “Ивановича Штольца приобрели типичные черты, а само слово “обломовщина” стало выражать вполне определенное, почти философское понятие. Нельзя исключать и образ Ольги Сергеевны Ильинской, без которого характеры мужчин не были бы полно освещены.
Чтобы понять характер человека, мотивы его поступков нужно обратиться к истокам формирования личности: детству, воспитанию, окружению, наконец, к полученному образованию.
В Илюше сконцентрировалась, кажется, сила всех поколений его предков; в нем чувствовались задатки человека нового времени, способного на плодотворную деятельность. Но стремления Ильи самостоятельно познавать мир пресекались не спускавшей с него глаз нянькой, из-под надзора которой он вырывался лишь во время послеобеденного сна, когда все живое в доме, кроме Ильи, засыпало. “Это был какой-то всепоглощающий, ничем непобедимый сон, истинное подобие смерти”.
Внимательный ребенок наблюдает за всем, что делается в доме, “напитывает мягкий ум живыми примерами и бессознательно чертит программу своей жизни по жизни, его окружающей”, “главная жизненная забота” которой есть хорошая еда, а потом – крепкий сон.
Тихое течение бытия нарушалось лишь иногда “болезнями, убытками, ссорами и, между прочим, трудом”. Труд был главным врагом обитателей Обломовки, наказанием, наложенным “еще на праотцев наших”. В Обломовке всегда при удобном случае избавлялись от работы, “находя это возможным и должным”. Такое отношение к труду воспитывалось в Илье Ильиче, принявшим готовую норму жизни, передаваемую из поколения в поколение без изменений. Идеал бездействия подкреплялся в воображении ребенка нянькиными сказками о “Емеле-дурачке”, получающем от волшебной щуки разные дары, причем незаслуженные. Сказки глубоко проникают в сознание Ильи, и он, будучи уже взрослым, “бессознательно грустит подчас, зачем сказка не жизнь, а жизнь не сказка”.
Стремление к самостоятельности, молодая энергия останавливались дружными криками родителей: “А слуги на что?” Вскоре Илья сам понял, что приказывать спокойнее и удобнее. Ловкий, подвижный ребенок постоянно останавливается родителями и нянькой из боязни, что мальчик “упадет, расшибется” или простудится, его лелеяли, как оранжерейный цветок. “Ищущие проявления силы обращались внутрь и никли, увядая”.
В таких условиях сложилась апатичная, ленивая, трудная на подъем натура Ильи Ильича. Он был окружен чрезмерными заботами матери, следящей за тем, чтобы ребенок хорошо поел, не перетрудился на обучении у Штольца, и готовой под любым, даже самым незначительным предлогом не отпускать Илюшеньку к немцу. Она считала, что образование не такая уж важная вещь, ради которой нужно худеть, терять румянец и пропускать праздники. Но все же родители Обломова понимали необходимость образования, однако видели в нем только средство для продвижения по службе:
чины, награды начали получать в то время “не иначе, как только путем ученья”. Родителям хотелось преподнести Илюше все блага “как-нибудь подешевле, с разными хитростями”.
Заботы матери пагубно сказались на Илье: он не приучился к систематическим занятиям, никогда не хотел узнать больше, чем задавал учитель.
Ровесник и друг Обломова, Андрей Иванович Штольц, любил Илью, пытался расшевелить его, привить интерес к самообразованию, настроить на деятельность, какой был увлечен сам, к которой был расположен, потому что воспитывался совершенно в других условиях.
Отец Андрея – немец дал ему то воспитание, которое получил от своего отца, то есть обучил всем практическим наукам, рано заставил работать и отослал от себя закончившего университет сына, как с ним поступил в свое время его отец. Но грубое бюргерское воспитание отца постоянно соприкасалось с нежной, ласковой любовью матери, русской дворянки, которая не противоречила мужу,, а тихо воспитывала сына по-своему: “…учила его прислушиваться к задумчивым звукам Герца, пела ему о цветах, о поэзии жизни, шептала о блестящем призвании то воина, то писателя…” Соседство Обломовки с ее “первобытною ленью, простотою нравов, тишиною и неподвижностью” и княжеского “с широким раздольем барской жизни” также помешали сделать Ивану Богдановичу Штольцу из сына такого же бюргера, каким он был сам. Дыхание русской жизни “отводило Андрея от прямой, начертанной отцом колеи”. Но все же Андрей перенял от отца серьезный взгляд на жизнь (даже на все ее мелочи) и прагматичность, которые он пытался уравновесить “с тонкими потребностями духа”.
Все эмоции, поступки и действия Штольц содержал под “никогда не дремлющим контролем” разума и расходовал строго “по бюджету”. Причиной всех своих несчастий и страданий он считал самого себя, вину и ответственность “не вешал, как кафтан, на чужой гвоздь”, в отличие от Обломова, который не находил сил признать себя виновным в своих бедах, в никчемности своей бесплодной жизни: “…жгучие упреки совести язвили его, и он со всеми силами старался. найти виноватого вне себя и на него обратить жало их, но на кого?”
Поиски оказывались бесполезными, потому что причина загубленной жизни Обломова есть он сам. Ему было очень мучительно это сознавать, так как он “болезненно чувствовал, что в нем зарыто, как в могиле, какое-то хорошее, светлое начало, может быть, теперь уже умершее…”. Обломова терзали сомнения в правильности и нужности прожитой жизни. Однако с “летами волнения и раскаяние являлись реже, и он тихо и постепенно укладывался в простой и широкий гроб остального своего существования, сделанный собственными руками…”.
Различно отношение Штольца и Обломова к воображению, имеющему два противоположных воплощения: “…друга – чем меньше веришь ему, и врага – когда уснешь доверчиво под его сладкий шепот”. Последнее произошло с Обломовым. Воображение было любимым спутником его жизни, только в мечтах он воплощал богатые, глубоко зарытые способности своей “золотой” души.
Штольц же не давал воли воображению и боялся всякой мечты, ей “не было места в его душе”; он отвергал все, что “не подвергалось анализу опыта, практической истины”, или принимал это за “факт, до которого еще не дошла очередь опыта”. Андрей Иванович настойчиво “шел к своей цели”, такое упорство он ставил выше всего: “…это было признаком характера в его глазах”. Он лишь тогда отступал “от задачи, когда на пути его возникала стена или отверзалась непроходимая бездна”. Он трезво оценивал свои силы и отходил, не обращая внимания на мнение окружающих.
Обломов боялся любых трудностей, ему лень было приложить даже малейшие усилия к решению не великих, а самых насущных проблем. Он находил утешение в своих любимых “примирительных и успокоительных” словах “авось”, “может быть” и “как-нибудь” и ограждал себя ими от несчастий. Он готов был переложить дело на кого угодно, не заботясь о его исходе и порядочности выбранного человека (так он доверился мошенникам, обобравшим его имение). Как чистый, наивный ребенок, Илья Ильич не допускал и мысли о возможности обмана; элементарная осмотрительность, не говоря уже о практичности, совершенно отсутствовали в натуре Обломова.
Об отношении Ильи Ильича к труду уже говорилось. Он, как и его родители, всячески избегал труда, который был в его представлении синонимом скуки, и все усилия Штольца, для которого “труд – образ, содержание, стихия и цель жизни”, подвигнуть Илью Ильича на какую-нибудь деятельность были тщетны, дело не продвигалось дальше слов. Образно говоря, телега стояла на квадратных колесах. Ей требовались постоянные толчки изрядной силы, чтобы сдвинуться с места. Штольц быстро утомился (“возишься, как с пьяницей”), разочаровало это занятие и Ольгу Ильинскую, через любовь к которой раскрываются многие стороны характеров Обломова и Штольца.
Знакомя Илью Ильича с Ольгой, Штольц хотел “внести в сонную жизнь Обломова присутствие молодой, симпатичной, умной, живой и отчасти насмешливой женщины”, которая могла бы пробудить Илью к жизни, осветить его тусклое существование. Но Штольц “не предвидел, что он вносит фейерверк, Ольга и Обломов – и подавно”.
Любовь к Ольге изменила Илью Ильича. По просьбе Ольги он отказался от многих своих привычек: не лежал на диване, не переедал, ездил с дачи в город исполнять ее поручения. Но окончательно вступить в новую жизнь не смог. “Идти вперед – значит вдруг сбросить широкий халат не только с плеч, но с души, с ума; вместе с пылью и паутиной со стен смести паутину с глаз и прозреть!” А Обломов боялся бурь и перемен, страх к новому он впитал с молоком матери, по сравнению с которой, правда, ушел вперед (Илья Ильич уже отвергал “единственное употребление капиталов – держать их в сундуке”, понимая, что “долг всякого гражданина – честными трудами поддерживать общее благосостояние”), но добился немного, учитывая его способности.
Его утомляла беспокойная, деятельная натура Ольги, и поэтому Обломов мечтал, чтобы она успокоилась и тихо, сонно прозябала бы с ним, “переползая из одного дня в другой”. Поняв, что Ольга никогда на это не согласится, Илья решает расстаться с ней. Разрыв с Ольгой обозначал для Обломова возврат к прежним привычкам, окончательное духовное падение. В жизни с Пшеницыной Илья Ильич нашел бледное отражение своих мечтаний и “решил, что идеал его жизни осуществился, хотя без поэзии.
Приложив немало усилий к пробуждению в Обломове тяги к деятельности, Ольга вскоре убеждается, по выражению Добролюбова, “в его решительной дрянности”, то есть в неспособности к духовному преобразованию, и бросает его.
Пройдя через любовь и разочарование, Ольга стала серьезнее относиться к своим чувствам, она так нравственно выросла, что Штольц не узнал ее, встретившись через год, и долго мучился, пытаясь разгадать причину разительных перемен в Ольге. Понять ее сердце Штольцу было настолько трудно, что “с него немного спала спесивая уверенность в своих силах”. Выслушав исповедь Ольги о “прогулках, о парке, о своих надеждах, о просветлении и падении Обломова” и получив от нее согласие на брак, Андрей говорит самому себе: “Все найдено, нечего искать, некуда идти больше!” Однако это вовсе не означает, что он погружается в нечто похожее на обломовскую апатию. Семейная жизнь Штольца способствовала гармоничному, взаимообогащающему развитию обоих супругов. Однако теперь Андрей успокоился, он всем доволен, а Ольгу мучат сомнения: что дальше? неужели жизненный круг замкнулся? Штольц говорит ей: “Мы не пойдем… на дерзкую борьбу с мятежными вопросами, не примем их вызова, склоним головы и смиренно переживем трудную минуту”. Он понимал, что Ольга переросла его, “видел, что прежний идеал его женщины и жены недосягаем, но он был счастлив” и стал лишь бледным отражением Ольги, в которой, по выражению Добролюбова, “более, нежели в Штольце, можно видеть намек на новую русскую жизнь”.
Обломов и Штольц – люди с разным мировосприятием, а следовательно, и разными судьбами. Главное их отличие в том, что деятельный, энергичный Штольц сумел правильно распорядиться своей жизнью и природными талантами, пытаясь “донести сосуд жизни до последнего дня, не пролив ни одной капли напрасно”. А у мягкого, доверчивого Обломова не хватало силы воли противостоять трудностям жизни и отстаивать свое право на существование и самореализацию.
Коллекция сочинений: Обломов и Штольц: два восприятия мира
И. А. Гончаров работал над романом “Обломов” в течение десяти лет. В этом (лучшем!) произведении автор выразил свои убеждения и надежды; отобразил те проблемы современной ему жизни, которые волновали и глубоко задевали его, вскрыл причины этих проблем. Поэтому образ Ильи Ильича Обломова и Андрея “Ивановича Штольца приобрели типичные черты, а само слово “обломовщина” стало выражать вполне определенное, почти философское понятие. Нельзя исключать и образ Ольги Сергеевны Ильинской, без которого характеры мужчин не были бы полно освещены.
Чтобы понять характер человека, мотивы его поступков нужно обратиться к истокам формирования личности: детству, воспитанию, окружению, наконец, к полученному образованию.
В Илюше сконцентрировалась, кажется, сила всех поколений его предков; в нем чувствовались задатки человека нового времени, способного на плодотворную деятельность. Но стремления Ильи самостоятельно познавать мир пресекались не спускавшей с него глаз нянькой, из-под надзора которой он вырывался лишь во время послеобеденного сна, когда все живое в доме, кроме Ильи, засыпало. “Это был какой-то всепоглощающий, ничем непобедимый сон, истинное подобие смерти”.
Внимательный ребенок наблюдает за всем, что делается в доме, “напитывает мягкий ум живыми примерами и бессознательно чертит программу своей жизни по жизни, его окружающей”, “главная жизненная забота” которой есть хорошая еда, а потом – крепкий сон.
Тихое течение бытия нарушалось лишь иногда “болезнями, убытками, ссорами и, между прочим, трудом”. Труд был главным врагом обитателей Обломовки, наказанием, наложенным “еще на праотцев наших”. В Обломовке всегда при удобном случае избавлялись от работы, “находя это возможным и должным”. Такое отношение к труду воспитывалось в Илье Ильиче, принявшим готовую норму жизни, передаваемую из поколения в поколение без изменений. Идеал бездействия подкреплялся в воображении ребенка нянькиными сказками о “Емеле-дурачке”, получающем от волшебной щуки разные дары, причем незаслуженные. Сказки глубоко проникают в сознание Ильи, и он, будучи уже взрослым, “бессознательно грустит подчас, зачем сказка не жизнь, а жизнь не сказка”.
Стремление к самостоятельности, молодая энергия останавливались дружными криками родителей: “А слуги на что?” Вскоре Илья сам понял, что приказывать спокойнее и удобнее. Ловкий, подвижный ребенок постоянно останавливается родителями и нянькой из боязни, что мальчик “упадет, расшибется” или простудится, его лелеяли, как оранжерейный цветок. “Ищущие проявления силы обращались внутрь и никли, увядая”.
В таких условиях сложилась апатичная, ленивая, трудная на подъем натура Ильи Ильича. Он был окружен чрезмерными заботами матери, следящей за тем, чтобы ребенок хорошо поел, не перетрудился на обучении у Штольца, и готовой под любым, даже самым незначительным предлогом не отпускать Илюшеньку к немцу. Она считала, что образование не такая уж важная вещь, ради которой нужно худеть, терять румянец и пропускать праздники. Но все же родители Обломова понимали необходимость образования, однако видели в нем только средство для продвижения по службе: чины, награды начали получать в то время “не иначе, как только путем ученья”. Родителям хотелось преподнести Илюше все блага “как-нибудь подешевле, с разными хитростями”.
Заботы матери пагубно сказались на Илье: он не приучился к систематическим занятиям, никогда не хотел узнать больше, чем задавал учитель.
Ровесник и друг Обломова, Андрей Иванович Штольц, любил Илью, пытался расшевелить его, привить интерес к самообразованию, настроить на деятельность, какой был увлечен сам, к которой был расположен, потому что воспитывался совершенно в других условиях.
Отец Андрея – немец дал ему то воспитание, которое получил от своего отца, то есть обучил всем практическим наукам, рано заставил работать и отослал от себя закончившего университет сына, как с ним поступил в свое время его отец. Но грубое бюргерское воспитание отца постоянно соприкасалось с нежной, ласковой любовью матери, русской дворянки, которая не противоречила мужу,, а тихо воспитывала сына по-своему: “…учила его прислушиваться к задумчивым звукам Герца, пела ему о цветах, о поэзии жизни, шептала о блестящем призвании то воина, то писателя…” Соседство Обломовки с ее “первобытною ленью, простотою нравов, тишиною и неподвижностью” и княжеского “с широким раздольем барской жизни” также помешали сделать Ивану Богдановичу Штольцу из сына такого же бюргера, каким он был сам. Дыхание русской жизни “отводило Андрея от прямой, начертанной отцом колеи”. Но все же Андрей перенял от отца серьезный взгляд на жизнь (даже на все ее мелочи) и прагматичность, которые он пытался уравновесить “с тонкими потребностями духа”.
Все эмоции, поступки и действия Штольц содержал под “никогда не дремлющим контролем” разума и расходовал строго “по бюджету”. Причиной всех своих несчастий и страданий он считал самого себя, вину и ответственность “не вешал, как кафтан, на чужой гвоздь”, в отличие от Обломова, который не находил сил признать себя виновным в своих бедах, в никчемности своей бесплодной жизни: “…жгучие упреки совести язвили его, и он со всеми силами старался найти виноватого вне себя и на него обратить жало их, но на кого?”
Поиски оказывались бесполезными, потому что причина загубленной жизни Обломова есть он сам. Ему было очень мучительно это сознавать, так как он “болезненно чувствовал, что в нем зарыто, как в могиле, какое-то хорошее, светлое начало, может быть, теперь уже умершее…”. Обломова терзали сомнения в правильности и нужности прожитой жизни. Однако с “летами волнения и раскаяние являлись реже, и он тихо и постепенно укладывался в простой и широкий гроб остального своего существования, сделанный собственными руками…”.
Различно отношение Штольца и Обломова к воображению, имеющему два противоположных воплощения: “…друга – чем меньше веришь ему, и врага – когда уснешь доверчиво под его сладкий шепот”. Последнее произошло с Обломовым. Воображение было любимым спутником его жизни, только в мечтах он воплощал богатые, глубоко зарытые способности своей “золотой” души.
Штольц же не давал воли воображению и боялся всякой мечты, ей “не было места в его душе”; он отвергал все, что “не подвергалось анализу опыта, практической истины”, или принимал это за “факт, до которого еще не дошла очередь опыта”. Андрей Иванович настойчиво “шел к своей цели”, такое упорство он ставил выше всего: “…это было признаком характера в его глазах”. Он лишь тогда отступал “от задачи, когда на пути его возникала стена или отверзалась непроходимая бездна”. Он трезво оценивал свои силы и отходил, не обращая внимания на мнение окружающих.
Обломов боялся любых трудностей, ему лень было приложить даже малейшие усилия к решению не великих, а самых насущных проблем. Он находил утешение в своих любимых “примирительных и успокоительных” словах “авось”, “может быть” и “как-нибудь” и ограждал себя ими от несчастий. Он готов был переложить дело на кого угодно, не заботясь о его исходе и порядочности выбранного человека (так он доверился мошенникам, обобравшим его имение). Как чистый, наивный ребенок, Илья Ильич не допускал и мысли о возможности обмана; элементарная осмотрительность, не говоря уже о практичности, совершенно отсутствовали в натуре Обломова.
Об отношении Ильи Ильича к труду уже говорилось. Он, как и его родители, всячески избегал труда, который был в его представлении синонимом скуки, и все усилия Штольца, для которого “труд – образ, содержание, стихия и цель жизни”, подвигнуть Илью Ильича на какую-нибудь деятельность были тщетны, дело не продвигалось дальше слов. Образно говоря, телега стояла на квадратных колесах. Ей требовались постоянные толчки изрядной силы, чтобы сдвинуться с места. Штольц быстро утомился (“возишься, как с пьяницей”), разочаровало это занятие и Ольгу Ильинскую, через любовь к которой раскрываются многие стороны характеров Обломова и Штольца.
Знакомя Илью Ильича с Ольгой, Штольц хотел “внести в сонную жизнь Обломова присутствие молодой, симпатичной, умной, живой и отчасти насмешливой женщины”, которая могла бы пробудить Илью к жизни, осветить его тусклое существование. Но Штольц “не предвидел, что он вносит фейерверк, Ольга и Обломов – и подавно”. Страницы: 1 2
Роман И.А. Гончарова «Обломов» – роман о русском национальном характере. В главном герое произведения – помещике Илье Ильиче Обломове – сосредоточились основные черты, свойственные русскому менталитету. Талант Гончарова, на мой взгляд, сумел отразить в Обломове как вечные, «генетические» черты, так и то, что было сформировано эпохой, в которой выпало жить и герою, и автору.
На протяжении романа натура Обломова «проясняется» самыми разными способами. Один из них – противопоставление, контраст. Рядом со своим, я уверен, любимым, героем Гончаров ставит его друга – Штольца. Тем самым писатель показывает нам два взгляда на мир, две жизненных позиции.
В самом начале романа мы застаем главного героя за его обычным времяпрепровождением – лежанием на диване. Обломов – помещик, на средства со своего имения в Петербурге он нанимает квартиру, где живет с преданным слугой Захаром.
Круг жизненных интересов героя сузился до невероятных размеров – он не интересуется практически ничем, что окружает его. Обломов не читает книг, почти не общается с людьми, не посещает светские мероприятия, не занимается, наконец, своим имением. Этот человек полностью погружен в апатию, в какой-то вечный сон, выходить из которого он не хочет.
Жизнь иногда «пробивается» сквозь стену, выстроенную героем; обычно в виде житейских дел, которые Обломов воспринимает как величайшее несчастье. Так, в самом начале романа мы узнаем, что ему нужно срочно найти другую квартиру. Кроме того, нужно заняться планом обустройства имения, навести там порядок.
Казалось бы, элементарные вещи и, помимо всего прочего, жизненно необходимые. Илья Ильич вполне в силах справиться с этим. Но он не может: «Он терялся в приливе житейских забот и все лежал, ворочаясь с боку на бок. По временам только слышались отрывистые восклицания: «Ах, боже мой! Трогает жизнь, везде достает».
Мы видим, что герой просто боится жизни, старается спрятаться от нее в теплом коконе уюта и спокойствия. В конце жизни это ему удается – Обломов находит свой «дом» у Агафьи Пшеницыной, которая помогла Илье Ильичу полностью отгородиться от внешнего мира.
Резким контрастом по отношению к Обломову выступает его друг – Андрей Штольц. Этот человек – полная противоположность Илье Ильичу. Трудно понять, как эти люди оставались друзьями на протяжении всей жизни. Штольц – деятельная и активная натура. Если Обломов ставит во главу угла чувства, эмоции, жизнь души, то у Штольца все строго рационально, логично. Для него главное – работа мысли, этот человек все стремится подчинить разуму.
Он многое успевает в своей жизни – активно и плодотворно работать, путешествовать, быть в курсе последних событий, общаться с интересными людьми. Но все это внешнее. Внутренне Штольц производит впечатление суховатого человека, лишенного сильных эмоций.
Если Обломов волнуется, кричит, может заплакать, то у Штольца мы этого никогда не увидим. Оказывается, такая «душевная экономия» – это продуманная позиция героя: «Столько лет жажды чувства, терпения, экономии сил души! Как долго я ждал – все награждено…»
Эти слова относились к Ольге Ильинской. Героиня сыграла важную роль в жизни обоих друзей. Но если Обломов, встречаясь с Ольгой, не видел в ней свой идеал жены, то для Штольца это был лучший вариант.
У друзей были совершенно разные представления о своих спутницах жизни. Обломов искал жену-мать, хозяйку, способную дать ему ласку, уют и тепло. Штольцу же была нужна «мать-создательница и участница нравственной и общественной жизни целого счастливого поколения».
Но у друзей, при всех различиях, было и нечто общее. Вспомним их юношеские романтические мечты о переустройстве себя и мира, мечты о высоком, о великом. Штольц начал воплощать эти идеалы в жизнь, у Обломова же они остались в недрах памяти. Но, несмотря на свою спячку, Илья Ильич не растерял «душевных» качеств: трудно было найти более доброго, мягкого, благородного и порядочного человека. Недаром Ольга называет Обломова «золотым сердцем». И она, и ее муж ценят героя, прежде всего, за эти качества.
Гончаров рисует и причины возникновения столь разных характеров. Характера Обломова обусловило его воспитание, условия крепостного права. С одной стороны, этот герой считал себя особенным, привилегированным, не таким, как «другие». Он не привык что-то делать сам, потому что все за него делали другие. С другой стороны, обладая тонкой и ранимой душой, Обломов не мог общаться с холодным миром Петербурга, где, по большей части, царствовал расчет и лицемерие.
Штольц же воспринимал «житейский холод» более спокойно. Он, полунемец, был воспитан в совершенно других традициях – более строгих, спартанских. С детства этого человека приучали к труду, к тому, что ему придется зарабатывать себе на жизнь. Именно практической стороне дела Андрей посвятил всего себя, свои эмоции, свою душу. Нельзя сказать, что это был совершенно черствый человек, однако эмоции в нем не преобладали. Тогда как в Обломове они были решающими, главенствующими.
Я думаю, что эти два героя отлично дополняли друг друга. Они находили в другом то, чего не хватало им самим. Мне кажется, что идеальная жизненная позиция – это «золотая середина» взглядов Обломова и Штольца. В этих героях во многом показаны крайности. Но в их мировоззрении много хорошего, здорового, плодотворного. Разумно соединив все это, можно получить оптимальный взгляд на мир, гармоничного, счастливого человека, приносящего пользу не только себе, но и окружающим. Мне кажется, что такова была точка зрения и самого Гончарова.
Похожие статьи:
Гончаров И.А. > Сравнительная характеристика Обломова и Штольца
Гончаров И.А. > Характеристика Обломова
Гончаров И.А. > Тема движения и покоя в произведении И. А. Гончарова «Обломов»
Гончаров И.А. > Художественные особенности романа И. А. Гончарова «Обломов»
Гончаров И.А. > Спор Обломова и Штольца
Роман И. А. Гончарова «Обломов» – роман о русском национальном характере. В главном герое произведения – помещике Илье Ильиче Обломове – сосредоточились основные черты, свойственные русскому менталитету. Талант Гончарова, на мой взгляд, сумел отразить в Обломове как вечные, «генетические» черты, так и то, что было сформировано эпохой, в которой выпало жить и герою, и автору.
На протяжении романа натура Обломова «проясняется» самыми разными способами. Один из них – противопоставление, контраст. Рядом со своим, я уверен, любимым, героем Гончаров ставит его друга – Штольца. Тем самым писатель показывает нам два взгляда на мир, две жизненных позиции.
В самом начале романа мы застаем главного героя за его обычным времяпрепровождением – лежанием на диване. Обломов – помещик, на средства со своего имения в Петербурге он нанимает квартиру, где живет с преданным слугой Захаром.
Круг жизненных интересов героя сузился до невероятных размеров – он не интересуется практически ничем, что окружает его. Обломов не читает книг, почти не общается с людьми, не посещает светские мероприятия, не занимается, наконец, своим имением. Этот человек полностью погружен в апатию, в какой-то вечный сон, выходить из которого он не хочет.
Жизнь иногда «пробивается» сквозь стену, выстроенную героем; обычно в виде житейских дел, которые Обломов воспринимает как величайшее несчастье. Так, в самом начале романа мы узнаем, что ему нужно срочно найти другую квартиру. Кроме того, нужно заняться планом обустройства имения, навести там порядок.
Казалось бы, элементарные вещи и, помимо всего прочего, жизненно необходимые. Илья Ильич вполне в силах справиться с этим. Но он не может: «Он терялся в приливе житейских забот и все лежал, ворочаясь с боку на бок. По временам только слышались отрывистые восклицания: «Ах, боже мой! Трогает жизнь, везде достает».
Мы видим, что герой просто боится жизни, старается спрятаться от нее в теплом коконе уюта и спокойствия. В конце жизни это ему удается – Обломов находит свой «дом» у Агафьи Пшеницыной, которая помогла Илье Ильичу полностью отгородиться от внешнего мира.
Резким контрастом по отношению к Обломову выступает его друг – Андрей Штольц. Этот человек – полная противоположность Илье Ильичу. Трудно понять, как эти люди оставались друзьями на протяжении всей жизни. Штольц – деятельная и активная натура. Если Обломов ставит во главу угла чувства, эмоции, жизнь души, то у Штольца все строго рационально, логично. Для него главное – работа мысли, этот человек все стремится подчинить разуму.
Он многое успевает в своей жизни – активно и плодотворно работать, путешествовать, быть в курсе последних событий, общаться с интересными людьми. Но все это внешнее. Внутренне Штольц производит впечатление суховатого человека, лишенного сильных эмоций.
Если Обломов волнуется, кричит, может заплакать, то у Штольца мы этого никогда не увидим. Оказывается, такая «душевная экономия» – это продуманная позиция героя: «Столько лет жажды чувства, терпения, экономии сил души! Как долго я ждал – все награждено…»
Эти слова относились к Ольге Ильинской. Героиня сыграла важную роль в жизни обоих друзей. Но если Обломов, встречаясь с Ольгой, не видел в ней свой идеал жены, то для Штольца это был лучший вариант.
У друзей были совершенно разные представления о своих спутницах жизни. Обломов искал жену-мать, хозяйку, способную дать ему ласку, уют и тепло. Штольцу же была нужна «мать-создательница и участница нравственной и общественной жизни целого счастливого поколения».
Но у друзей, при всех различиях, было и нечто общее. Вспомним их юношеские романтические мечты о переустройстве себя и мира, мечты о высоком, о великом. Штольц начал воплощать эти идеалы в жизнь, у Обломова же они остались в недрах памяти. Но, несмотря на свою спячку, Илья Ильич не растерял «душевных» качеств: трудно было найти более доброго, мягкого, благородного и порядочного человека. Недаром Ольга называет Обломова «золотым сердцем». И она, и ее муж ценят героя, прежде всего, за эти качества.
Гончаров рисует и причины возникновения столь разных характеров. Характера Обломова обусловило его воспитание, условия крепостного права. С одной стороны, этот герой считал себя особенным, привилегированным, не таким, как «другие». Он не привык что-то делать сам, потому что все за него делали другие. С другой стороны, обладая тонкой и ранимой душой, Обломов не мог общаться с холодным миром Петербурга, где, по большей части, царствовал расчет и лицемерие.
«
1
2
»
Роман И.А. Гончарова «Обломов» – роман о русском национальном характере. В главном герое произведения – помещике Илье Ильиче Обломове – сосредоточились основные черты, свойственные русскому менталитету. Талант Гончарова, на мой взгляд, сумел отразить в Обломове как вечные, «генетические» черты, так и то, что было сформировано эпохой, в которой выпало жить и герою, и автору.
На протяжении романа натура Обломова «проясняется» самыми разными способами. Один из них – противопоставление, контраст. Рядом со своим, я уверен, любимым, героем Гончаров ставит его друга – Штольца. Тем самым писатель показывает нам два взгляда на мир, две жизненных позиции.
В самом начале романа мы застаем главного героя за его обычным времяпрепровождением – лежанием на диване. Обломов – помещик, на средства со своего имения в Петербурге он нанимает квартиру, где живет с преданным слугой Захаром.
Круг жизненных интересов героя сузился до невероятных размеров – он не интересуется практически ничем, что окружает его. Обломов не читает книг, почти не общается с людьми, не посещает светские мероприятия, не занимается, наконец, своим имением. Этот человек полностью погружен в апатию, в какой-то вечный сон, выходить из которого он не хочет.
Жизнь иногда «пробивается» сквозь стену, выстроенную героем; обычно в виде житейских дел, которые Обломов воспринимает как величайшее несчастье. Так, в самом начале романа мы узнаем, что ему нужно срочно найти другую квартиру. Кроме того, нужно заняться планом обустройства имения, навести там порядок.
Казалось бы, элементарные вещи и, помимо всего прочего, жизненно необходимые. Илья Ильич вполне в силах справиться с этим. Но он не может: «Он терялся в приливе житейских забот и все лежал, ворочаясь с боку на бок. По временам только слышались отрывистые восклицания: «Ах, боже мой! Трогает жизнь, везде достает».
Мы видим, что герой просто боится жизни, старается спрятаться от нее в теплом коконе уюта и спокойствия. В конце жизни это ему удается – Обломов находит свой «дом» у Агафьи Пшеницыной, которая помогла Илье Ильичу полностью отгородиться от внешнего мира.
Резким контрастом по отношению к Обломову выступает его друг – Андрей Штольц. Этот человек – полная противоположность Илье Ильичу. Трудно понять, как эти люди оставались друзьями на протяжении всей жизни. Штольц – деятельная и активная натура. Если Обломов ставит во главу угла чувства, эмоции, жизнь души, то у Штольца все строго рационально, логично. Для него главное – работа мысли, этот человек все стремится подчинить разуму.
Он многое успевает в своей жизни – активно и плодотворно работать, путешествовать, быть в курсе последних событий, общаться с интересными людьми. Но все это внешнее. Внутренне Штольц производит впечатление суховатого человека, лишенного сильных эмоций.
Если Обломов волнуется, кричит, может заплакать, то у Штольца мы этого никогда не увидим. Оказывается, такая «душевная экономия» – это продуманная позиция героя: «Столько лет жажды чувства, терпения, экономии сил души! Как долго я ждал – все награждено…»
Эти слова относились к Ольге Ильинской. Героиня сыграла важную роль в жизни обоих друзей. Но если Обломов, встречаясь с Ольгой, не видел в ней свой идеал жены, то для Штольца это был лучший вариант.
У друзей были совершенно разные представления о своих спутницах жизни. Обломов искал жену-мать, хозяйку, способную дать ему ласку, уют и тепло. Штольцу же была нужна «мать-создательница и участница нравственной и общественной жизни целого счастливого поколения».
Но у друзей, при всех различиях, было и нечто общее. Вспомним их юношеские романтические мечты о переустройстве себя и мира, мечты о высоком, о великом. Штольц начал воплощать эти идеалы в жизнь, у Обломова же они остались в недрах памяти. Но, несмотря на свою спячку, Илья Ильич не растерял «душевных» качеств: трудно было найти более доброго, мягкого, благородного и порядочного человека. Недаром Ольга называет Обломова «золотым сердцем». И она, и ее муж ценят героя, прежде всего, за эти качества.
Гончаров рисует и причины возникновения столь разных характеров. Характера Обломова обусловило его воспитание, условия крепостного права. С одной стороны, этот герой считал себя особенным, привилегированным, не таким, как «другие». Он не привык что-то делать сам, потому что все за него делали другие. С другой стороны, обладая тонкой и ранимой душой, Обломов не мог общаться с холодным миром Петербурга, где, по большей части, царствовал расчет и лицемерие.
Штольц же воспринимал «житейский холод» более спокойно. Он, полунемец, был воспитан в совершенно других традициях – более строгих, спартанских. С детства этого человека приучали к труду, к тому, что ему придется зарабатывать себе на жизнь. Именно практической стороне дела Андрей посвятил всего себя, свои эмоции, свою душу. Нельзя сказать, что это был совершенно черствый человек, однако эмоции в нем не преобладали. Тогда как в Обломове они были решающими, главенствующими.
Я думаю, что эти два героя отлично дополняли друг друга. Они находили в другом то, чего не хватало им самим. Мне кажется, что идеальная жизненная позиция – это «золотая середина» взглядов Обломова и Штольца. В этих героях во многом показаны крайности. Но в их мировоззрении много хорошего, здорового, плодотворного. Разумно соединив все это, можно получить оптимальный взгляд на мир, гармоничного, счастливого человека, приносящего пользу не только себе, но и окружающим. Мне кажется, что такова была точка зрения и самого Гончарова.
Страница: [ 1 ] 2
И. А. Гончаров
Тема: ОБЛОМОВ И ШТОЛЬЦ:
ДВА ВОСПРИЯТИЯ МИРА (по роману И. А. Гончарова “Обломов”)
И. А. Гончаров работал над романом “Обломов” в течение десяти лет. В этом (лучшем!) произведении автор выразил свои убеждения и надежды; отобразил те проблемы современной ему жизни, которые волновали и глубоко задевали его, вскрыл причины этих проблем. Поэтому образ Ильи Ильича Обломова и Андрея “Ивановича Штольца приобрели типичные черты, а само слово “обломовщина” стало выражать вполне определенное, почти философское понятие. Нельзя исключать и образ Ольги Сергеевны Ильинской, без которого характеры мужчин не были бы полно освещены.
Чтобы понять характер человека, мотивы его поступков нужно обратиться к истокам формирования личности: детству, воспитанию, окружению, наконец, к полученному образованию.
В Илюше сконцентрировалась, кажется, сила всех поколений его предков; в нем чувствовались задатки человека нового времени, способного на плодотворную деятельность. Но стремления Ильи самостоятельно познавать мир пресекались не спускавшей с него глаз нянькой, из-под надзора которой он вырывался лишь во время послеобеденного сна, когда все живое в доме, кроме Ильи, засыпало. “Это был какой-то всепоглощающий, ничем непобедимый сон, истинное подобие смерти”.
Внимательный ребенок наблюдает за всем, что делается в доме, “напитывает мягкий ум живыми примерами и бессознательно чертит программу своей жизни по жизни, его окружающей”, “главная жизненная забота” которой есть хорошая еда, а потом – крепкий сон.
Тихое течение бытия нарушалось лишь иногда “болезнями, убытками, ссорами и, между прочим, трудом”. Труд был главным врагом обитателей Обломовки, наказанием, наложенным “еще на праотцев наших”. В Обломовке всегда при удобном случае избавлялись от работы, “находя это возможным и должным”. Такое отношение к труду воспитывалось в Илье Ильиче, принявшим готовую норму жизни, передаваемую из поколения в поколение без изменений. Идеал бездействия подкреплялся в воображении ребенка нянькиными сказками о “Емеле-дурачке”, получающем от волшебной щуки разные дары, причем незаслуженные. Сказки глубоко проникают в сознание Ильи, и он, будучи уже взрослым, “бессознательно грустит подчас, зачем сказка не жизнь, а жизнь не сказка”.
Стремление к самостоятельности, молодая энергия останавливались дружными криками родителей: “А слуги на что?” Вскоре Илья сам понял, что приказывать спокойнее и удобнее. Ловкий, подвижный ребенок постоянно останавливается родителями и нянькой из боязни, что мальчик “упадет, расшибется” или простудится, его лелеяли, как оранжерейный цветок. “Ищущие проявления силы обращались внутрь и никли, увядая”.
В таких условиях сложилась апатичная, ленивая, трудная на подъем натура Ильи Ильича. Он был окружен чрезмерными заботами матери, следящей за тем, чтобы ребенок хорошо поел, не перетрудился на обучении у Штольца, и готовой под любым, даже самым незначительным предлогом не отпускать Илюшеньку к немцу. Она считала, что образование не такая уж важная вещь, ради которой нужно худеть, терять румянец и пропускать праздники. Но все же родители Обломова понимали необходимость образования, однако видели в нем только средство для продвижения по службе:
чины, награды начали получать в то время “не иначе, как только путем ученья”. Родителям хотелось преподнести Илюше все блага “как-нибудь подешевле, с разными хитростями”.
Заботы матери пагубно сказались на Илье: он не приучился к систематическим занятиям, никогда не хотел узнать больше, чем задавал учитель.
Ровесник и друг Обломова, Андрей Иванович Штольц, любил Илью, пытался расшевелить его, привить интерес к самообразованию, настроить на деятельность, какой был увлечен сам, к которой был расположен, потому что воспитывался совершенно в других условиях.
Отец Андрея – немец дал ему то воспитание, которое получил от своего отца, то есть обучил всем практическим наукам, рано заставил работать и отослал от себя закончившего университет сына, как с ним поступил в свое время его отец. Но грубое бюргерское воспитание отца постоянно соприкасалось с нежной, ласковой любовью матери, русской дворянки, которая не противоречила мужу,, а тихо воспитывала сына по-своему: “…учила его прислушиваться к задумчивым звукам Герца, пела ему о цветах, о поэзии жизни, шептала о блестящем призвании то воина, то писателя…” Соседство Обломовки с ее “первобытною ленью, простотою нравов, тишиною и неподвижностью” и княжеского “с широким раздольем барской жизни” также помешали сделать Ивану Богдановичу Штольцу из сына такого же бюргера, каким он был сам. Дыхание русской жизни “отводило Андрея от прямой, начертанной отцом колеи”. Но все же Андрей перенял от отца серьезный взгляд на жизнь (даже на все ее мелочи) и прагматичность, которые он пытался уравновесить “с тонкими потребностями духа”.
Все эмоции, поступки и действия Штольц содержал под “никогда не дремлющим контролем” разума и расходовал строго “по бюджету”. Причиной всех своих несчастий и страданий он считал самого себя, вину и ответственность “не вешал, как кафтан, на чужой гвоздь”, в отличие от Обломова, который не находил сил признать себя виновным в своих бедах, в никчемности своей бесплодной жизни: “…жгучие упреки совести язвили его, и он со всеми силами старался. найти виноватого вне себя и на него обратить жало их, но на кого?”
Поиски оказывались бесполезными, потому что причина загубленной жизни Обломова есть он сам. Ему было очень мучительно это сознавать, так как он “болезненно чувствовал, что в нем зарыто, как в могиле, какое-то хорошее, светлое начало, может быть, теперь уже умершее…”. Обломова терзали сомнения в правильности и нужности прожитой жизни. Однако с “летами волнения и раскаяние являлись реже, и он тихо и постепенно укладывался в простой и широкий гроб остального своего существования, сделанный собственными руками…”.
Различно отношение Штольца и Обломова к воображению, имеющему два противоположных воплощения: “…друга – чем меньше веришь ему, и врага – когда уснешь доверчиво под его сладкий шепот”. Последнее произошло с Обломовым. Воображение было любимым спутником его жизни, только в мечтах он воплощал богатые, глубоко зарытые способности своей “золотой” души.
Штольц же не давал воли воображению и боялся всякой мечты, ей “не было места в его душе”; он отвергал все, что “не подвергалось анализу опыта, практической истины”, или принимал это за “факт, до которого еще не дошла очередь опыта”. Андрей Иванович настойчиво “шел к своей цели”, такое упорство он ставил выше всего: “…это было признаком характера в его глазах”. Он лишь тогда отступал “от задачи, когда на пути его возникала стена или отверзалась непроходимая бездна”. Он трезво оценивал свои силы и отходил, не обращая внимания на мнение окружающих.
Обломов боялся любых трудностей, ему лень было приложить даже малейшие усилия к решению не великих, а самых насущных проблем. Он находил утешение в своих любимых “примирительных и успокоительных” словах “авось”, “может быть” и “как-нибудь” и ограждал себя ими от несчастий. Он готов был переложить дело на кого угодно, не заботясь о его исходе и порядочности выбранного человека (так он доверился мошенникам, обобравшим его имение). Как чистый, наивный ребенок, Илья Ильич не допускал и мысли о возможности обмана; элементарная осмотрительность, не говоря уже о практичности, совершенно отсутствовали в натуре Обломова.
Об отношении Ильи Ильича к труду уже говорилось. Он, как и его родители, всячески избегал труда, который был в его представлении синонимом скуки, и все усилия Штольца, для которого “труд – образ, содержание, стихия и цель жизни”, подвигнуть Илью Ильича на какую-нибудь деятельность были тщетны, дело не продвигалось дальше слов.
Страница: [ 1 ] 2
Обломов и Штольц: два восприятия мира (по роману И. А. Гончарова «Обломов»).
И. А. Гончаров работал над романом «Обломов» в течение десяти лет. В этом (лучшем!) произведении автор выразил свои убеждения
и надежды; отобразил те проблемы современной ему жизни, которые волновали и глубоко задевали его, вскрыл причины этих проблем. Поэтому образ Ильи Ильича
Обломова и Андрея Ивановича Штольца приобрели типичные черты, а само слово «обломовщина» стало выражать вполне определенное, почти философское понятие.
Нельзя исключать и образ Ольги Сергеевны Ильинской, без которого характеры мужчин не были бы полно освещены.
Чтобы понять характер человека, мотивы его поступков, нужно обратиться к истокам формирования личности: детству, воспитанию, окружению,
наконец, к полученному образованию.
В Илюше сконцентрировалась, кажется, сила всех поколений его предков; в нем чувствовались задатки человека нового времени,
способного на плодотворную деятельность. Но стремления Ильи самостоятельно познавать мир пресекались не спускавшей с него глаз нянькой, из-под надзора
которой он вырывался лишь во время послеобеденного сна, когда все живое в доме, кроме Ильи, засыпало. «Это был какой-то всепоглощающий, ничем непобедимый
сон, истинное подобие смерти».
Внимательный ребенок наблюдает за всем, что делается в доме, «напитывает мягкий ум живыми примерами и бессознательно чертит программу
своей жизни по жизни, его окружающей», «главная жизненная забота» которой есть хорошая еда, а потом — крепкий сон.
Тихое течение бытия нарушалось лишь иногда «болезнями, убытками, ссорами и, между прочим, трудом». Труд был главным врагом
обитателей Обломовки, наказанием, наложенным «еще на праотцев наших». В Обломовке всегда при удобном случае избавлялись от работы, «находя это возможным
и должным». Такое отношение к труду воспитывалось в Илье Ильиче, принявшим готовую норму жизни, передаваемую из поколения в поколение без изменений. Идеал
бездействия подкреплялся в воображении ребенка нянькиными сказками о «Емеле-дурачке», получающем от волшебной щуки разные дары, причем незаслуженные.
Сказки глубоко проникают в сознание Ильи, и он, будучи уже взрослым, «бессознательно грустит подчас, зачем сказка не жизнь, а жизнь не сказка».
Стремление к самостоятельности, молодая энергия останавливались дружными криками родителей: «А слуги на что?» Вскоре Илья сам
понял, что приказывать спокойнее и удобнее. Ловкий, подвижный ребенок постоянно останавливается родителями и нянькой из боязни, что мальчик
«упадет, расшибется» или простудится, его лелеяли, как оранжерейный цветок. «Ищущие проявления силы обращались внутрь и никли, увядая».
В таких условиях сложилась апатичная, ленивая, трудная на подъем натура Ильи Ильича. Он был окружен чрезмерными заботами
матери, следящей за тем, чтобы ребенок хорошо поел, не перетрудился на обучении у Штольца, и готовой под любым, даже самым незначительным предлогом
не отпускать Илюшеньку к немцу. Она считала, что образование не такая уж важная вещь, ради которой нужно худеть, терять румянец и пропускать праздники.
Но все же родители Обло-мова понимали необходимость образования, однако видели в нем только средство для продвижения по службе: чины, награды начали получать
в то время «не иначе, как только путем ученья». Родителям хотелось преподнести Илюше все блага «как-нибудь подешевле, с разными хитростями».
Заботы матери пагубно сказались на Илье: он не приучился к систематическим занятиям, никогда не хотел узнать больше, чем
задавал учитель.
Ровесник и друг Обломова, Андрей Иванович Штольц, любил Илью, пытался расшевелить его, привить интерес к самообразованию,
настроить на деятельность, какой был увлечен сам, к которой был расположен, потому что воспитывался совершенно в других условиях.
Отец Андрея — немец дал ему то воспитание, которое получил от своего отца, то есть обучил всем практическим наукам, рано заставил
работать и отослал от себя закончившего университет сына, как с ним поступил в свое время его отец. Но грубое бюргерское воспитание отца постоянно
соприкасалось с нежной, ласковой любовью матери, русской дворянки, которая не противоречила мужу, а тихо воспитывала сына по-своему:«…учила его
прислушиваться к задумчивым звукам Герца, пела ему о цветах, о поэзии жизни, шептала о блестящем призвании то воина, то писателя…» Соседство Обломовки с
ее «первобытною ленью, простотою нравов, тишиною и неподвижностью» и княжеского «с широким раздольем барской жизни» также помешали сделать Ивану
Богдановичу Штольцу из сына такого же бюргера, каким он был сам. Дыхание русской жизни «отводило Андрея от прямой, начертанной отцом колеи». Но все же
Андрей перенял от отца серьезный взгляд на жизнь (даже на все ее мелочи) и прагматичность, которые он пытался уравновесить «с тонкими потребностями
духа».
Все эмоции, поступки и действия Штольц содержал под «никогда не дремлющим контролем» разума и расходовал строго «по бюджету». Причиной
всех своих несчастий и страданий он считал самого себя, вину и ответственность «не вешал, как кафтан, на чужой гвоздь», в отличие от Обломова, который не
находил сил признать себя виновным в своих бедах, в никчемности своей бесплодной жизни: «…жгучие упреки совести язвили его, и он со всеми силами старался…
найти виноватого вне себя и на него обратить жало их, но на кого?»
Поиски оказывались бесполезными, потому что причина загубленной жизни Обломова есть он сам. Ему было очень мучительно это
сознавать, так как он «болезненно чувствовал, что в нем зарыто, как в могиле, какое-то хорошее, светлое начало, может быть, теперь уже умершее…». Обломова
терзали сомнения в правильности и нужности прожитой жизни. Однако с «летами волнения и раскаяние являлись реже, и он тихо и постепенно укладывался в
простой и широкий гроб остального своего существования, сделанный собственными руками…».
Различно отношение Штольца и Обломова к воображению, имеющему два противоположных воплощения: «…друга — чем меньше веришь ему, и
врага — когда уснешь доверчиво под его сладкий шепот». Последнее произошло с Обломовым. Воображение было любимым спутником его жизни, только в мечтах он
воплощал богатые, глубоко зарытые способности своей «золотой» души.
Штольц же не давал воли воображению и боялся всякой мечты, ей «не было места в его душе»; он отвергал все, что «не подвергалось анализу
опыта, практической истины», или принимал это за «факт, до которого еще не дошла очередь опыта». Андрей Иванович настойчиво «шел к своей цели», такое
упорство он ставил выше всего: «…это было признаком характера в его глазах». Он лишь тогда отступал «от задачи, когда на пути его возникала стена или
отверзалась непроходимая бездна». Он трезво оценивал свои силы и отходил, не обращая внимания на мнение окружающих.
Обломов боялся любых трудностей, ему лень было приложить даже малейшие усилия к решению не великих, а самых насущных проблем.
Он находил утешение в своих любимых «примирительных и успокоительных» словах «авось», «может быть» и «как-нибудь» и ограждал себя ими от несчастий. Он готов
был переложить дело на кого угодно, не заботясь о его исходе и порядочности выбранного человека (так он доверился мошенникам, обобравшим его имение). Как
чистый, наивный ребенок, Илья Ильич не допускал и мысли о возможности обмана; элементарная осмотрительность, не говоря уже о практичности, совершенно отсутствовали
в натуре Обломова.
Об отношении Ильи Ильича к труду уже говорилось. Он, как и его родители, всячески избегал труда, который был в его представлении
синонимом скуки, и все усилия Штольца, для которого «труд — образ, содержание, стихия и цель жизни», подвигнуть Илью Ильича на какую-нибудь деятельность были
тщетны, дело не продвигалось дальше слов. Образно говоря, телега стояла на квадратных колесах. Ей требовались постоянные толчки изрядной силы, чтобы
сдвинуться с места. Штольц быстро утомился («возишься, как с пьяницей»), разочаровало это занятие и Ольгу Ильинскую, через любовь к которой раскрываются многие
стороны характеров Обломова и Штольца.
Знакомя Илью Ильича с Ольгой, Штольц хотел, «внести в сонную жизнь Обломова присутствие молодой, симпатичной, умной, живой и отчасти
Насмешливой женщины», которая могла бы пробудить Илью к жизни, осветить его тусклое существование. Но Штольц «не предвидел, что он вносит фейерверк,
Ольга и Обломов — и подавно».
Любовь к Ольге изменила Илью Ильича. По просьбе Ольги он отказался от многих своих привычек: не лежал на диване, не переедал, ездил
с дачи в город исполнять ее поручения. Но окончательно вступить в новую жизнь не смог. «Идти вперед — значит вдруг сбросить широкий халат не только с плеч,
но с души, с ума; вместе с пылью и паутиной со стен смести паутину с глаз и прозреть!» А Обломов боялся бурь и перемен, страх к новому он впитал с молоком матери, по
сравнению с. которой, правда, ушел вперед (Илья Ильич уже отвергал «единственное употребление капиталов — держать их в сундуке», понимая, что
«долг всякого гражданина — честными трудами поддерживать общее благосостояние»), но добился немного, учитывая его способности.
Его утомляла беспокойная, деятельная натура Ольги, и поэтому Обломов мечтал, чтобы она успокоилась и тихо, сонно прозябала бы с
ним, «переползая из одного дня в другой». Поняв, что Ольга никогда на это не согласится, Илья решает расстаться с ней. Разрыв с Ольгой обозначал для
Обломова возврат к прежним привычкам, окончательное духовное падение. В жизни с Пшеницы-ной Илья Ильич нашел бледное отражение своих мечтаний и «решил, что
идеал его жизни осуществился, хотя без поэзии…».
Приложив немало усилий к пробуждению в Обломове тяги к деятельности, Ольга вскоре убеждается, по выражению Добролюбова, «в его решительной
дрянности», то есть в неспособности к духовному преобразованию, и бросает его.
Пройдя через любовь и разочарование, Ольга стала серьезнее относиться к своим чувствам, она так нравственно выросла, что Штольц
не узнал ее, встретившись через год, и долго мучился, пытаясь разгадать причину разительных перемен в Ольге.
Понять ее сердце Штольцу было настолько трудно, что «с него немного спала спесивая уверенность в своих силах». Выслушав исповедь
Ольги о «прогулках, о парке, о своих надеждах, о просветлении и падении Обломова» и получив от нее согласие на брак, Андрей говорит самому себе: «Все
найдено, нечего искать, некуда идти больше!» Однако это вовсе не означает, что он погружается в нечто похожее на обломовскую апатию. Семейная жизнь Штольца
способствовала гармоничному, взаимообогащающему развитию обоих супругов. Однако теперь Андрей успокоился, он всем доволен, а Ольгу мучат сомнения: что дальше?
неужели жизненный круг замкнулся? Штольц говорит ей: «Мы не пойдем… на дерзкую борьбу с мятежными вопросами, не примем их вызова, склоним головы и
смиренно переживем трудную минуту». Он понимал, что Ольга переросла его, «видел, что прежний идеал его женщины и жены недосягаем, но он был счастлив» и
стал лишь бледным отражением Ольги, в которой, по выражению Добролюбова, «более, нежели в Штольце, можно видеть намек на новую русскую жизнь».
Обломов и Штольц — люди с разным мировосприятием, а следовательно, и разными судьбами. Главное их отличие в том, что деятельный,
энергичный Штольц сумел правильно распорядиться своей жизнью и природными талантами, пытаясь «донести сосуд жизни до последнего дня, не пролив ни одной
капли напрасно». А у мягкого, доверчивого Обломова не хватало силы воли противостоять трудностям жизни и отстаивать свое право на существование и самореализацию. Он
«свое уменье затерял еще в детстве, в Обломовке, среди теток, нянек и дядек. Началось с неуменья надевать чулки и кончилось неуменьем жить» СН. А.
Добролюбов).
И. А. Гончаров работал над романом “Обломов” в течение десяти лет. В этом (лучшем!) произведении автор выразил свои убеждения и надежды; отобразил те проблемы современной ему жизни, которые волновали и глубоко задевали его, вскрыл причины этих проблем .Поэтому образ Ильи Ильича Обломова и Андрея “Ивановича Штольца приобрели типичные черты, а само слово “обломовщина” стало выражать вполне определенное, почти философское понятие. Нельзя исключать и образ Ольги Сергеевны Ильинской, без которого характеры мужчин не были бы полно освещены.
Чтобы понять характер человека, мотивы его поступков нужно обратиться к истокам формирования личности: детству, воспитанию, окружению, наконец, к полученному образованию.
В Илюше сконцентрировалась, кажется, сила всех поколений его предков; в нем чувствовались задатки человека нового времени, способного на плодотворную деятельность. Но стремления Ильи самостоятельно познавать мир пресекались не спускавшей с него глаз нянькой, из-под надзора которой он вырывался лишь во время послеобеденного сна, когда все живое в доме, кроме Ильи, засыпало. “Это был какой-то всепоглощающий, ничем непобедимый сон, истинное подобие смерти”.
Внимательный ребенок наблюдает за всем, что делается в доме, “напитывает мягкий ум живыми примерами и бессознательно чертит программу своей жизни по жизни, его окружающей”, “главная жизненная забота” которой есть хорошая еда, а потом — крепкий сон.
Тихое течение бытия нарушалось лишь иногда “болезнями, убытками, ссорами и, между прочим, трудом”. Труд был главным врагом обитателей Обломовки, наказанием, наложенным “еще на праотцев наших”. В Обломовке…. [ 1 ] – [ 2 ] – [ 3 ] – [ 4 ] – [ 5 ] – [ 6 ] – [ 7 ] – [ 8 ]
К-ть переглядів: 2772
Обломов и Штольц: два восприятия мира Сочинения по русской литературе
1. Детские впечатления и черты личности.
2. Центральные идеи в мировоззрениях.
3. Развенчание мифов.
В романе «Обломов» А. А. Гончаров создал образы двух людей, каждый из которых во многом является типичным представителем определенного круга людей, выразителем идей, которые были близки соответствующим слоям современного им общества. Андрей Штольц и Илья Обломов, на первый взгляд, будто бы и не имеют ничего общего, за исключением воспоминаний о детских играх. И все же, как бы ни оценивали этих персонажей романа Гончарова, невозможно отрицать, что их связывает искренняя, бескорыстная дружба. В чем тут дело? Неужели мечтательный лентяй Обломов и расчетливый делец Штольц так много значения придают прошлому, чтобы оно продолжало объединять их в настоящем, когда их пути, собственно говоря, разошлись? Ведь много других людей встречалось в жизни им обоим. Но старая дружба, как легко заметить, прочитав роман до конца, переживет даже раннюю смерть Обломова: Штольц охотно берет на себя заботу о воспитании сына покойного друга.
Действительно Обломов и Штольц разительно отличаются друг от друга образом жизни. В представлении Штольца сущность бытия заключается в движении: «Труд — образ, содержание, стихия и цель жизни, по крайней мере, моей». Обломов же, еще не начав никакого дела, уже мечтает о покое, которого у него и так предостаточно: «…Потом в почетном бездействии наслаждаться заслуженным отдыхом…».
Какое-то время Обломов и Штольц воспитывались вместе — в школе, которую содержал отец Андрея. Но в эту школу они пришли, можно сказать, из разных миров: ничем не нарушаемый, однажды и навсегда заведенный порядок жизни в Обломовке, похожий на долгий послеобеденный сон, и активное трудовое воспитание немецкого бюргера, перемежающееся с уроками матери, изо всех сил стремившейся привить сыну любовь и интерес к искусству. Маленького Обломова нежные родители боялись отпустить дальше родного крыльца, а вдруг с ненаглядным чадом что приключится: ребенок так и привык жить, махнув рукой на манящие, но уж больно хлопотные приключения. Мать Штольца, нужно заметить, охотно бы последовала примеру родителей Ильи, к счастью, отец Андрея оказался куда более практическим человеком и дал сыну возможность для проявления самостоятельности: «Что за ребенок, если он ни разу носу себе или другому не разбил?»
И родители Обломова, и родители Штольца, конечно, имели определенные представления о том, как должна складываться жизнь их детей в будущем. Однако главное различиезаключается в том, что Обломова не научили ставить цели и идти к ним, а Штольц воспринимает эту необходимость естественно и здраво — он-то умеет не только делать выбор, но и старательно добиваться результатов: «Выше всего он ставил настойчивость в достижении целей: это было признаком характера в его глазах, и людям с этой настойчивостью он никогда не отказывал в уважении, как бы ни были не важны их цели».
Важно отметить и то, как Обломов и Штольц относятся к жизни в целом. По собственному ощущению Обломова, существование его все больше походит на бесплодное блуждание в лесной чаще: ни тропинки, ни луча солнца… «Кто-то будто украл и закопал в собственной его душе принесенные ему в дар миром и жизнью сокровища». Вот один из главных просчетов Обломова — он подсознательно стремится возложить ответственность, свои неудачи, свою бездеятельность на кого-то другого: на Захара, например, или на судьбу. А Штольц «причину всякого страдания приписывал самому себе, а не вешал, как кафтан, на чужой гвоздь», потому «и радостью он наслаждался, как сорванным по дороге цветком, пока он не увял в руках, не допивая чаши никогда до той капельки горечи, которая лежит в конце всякого наслаждения». Однако все выше сказанное еще не проливает свет на основы крепкой дружбы людей, столь различных по своим привычкам и устремлениям. Видимо, их искреннее, теплое отношение друг другу коренится в том, что оба, и Штольц, и Обломов, по своей сути люди достойные, наделенные многими высокими духовными качествами. Казалось бы, Штольц — человек деловой, изо всего должен стремиться извлечь выгоду, однако его отношение к Обломову лишено каких-либо расчетов. Он искренне пытается извлечь друга из болота апатии и бездеятельности, так как Штольц искренне убежден, что существование, которое ведет Обломов, медленно, но верно его губит. Как человек действия Штольц всегда принимает в судьбе Обломова деятельное участие: он знакомит своего друга с Ольгой, он пресекает козни Тарантьева и Ивана Матвеевича, он приводит в порядок имение Обломова, наконец, он берет на воспитание сына своего рано умершего друга. Штольц стремится по мере своих сил сделать все, чтобы изменить жизнь Обломова в лучшую сторону. Конечно, для этого прежде следовало бы изменить натуру Ильи Ильича, но это под силу одному Богу. И не вина Штольца, что большинство его усилий оказались тщетными.
Можно сказать, что в Штольце все то, что спит в Обломове, достигло высокой степени развития: его реализация в деле, его восприимчивость к искусству и красоте, его личность. Это, как и искреннее, доброжелательное отношение Андрея, разумеется, находит отклик в душе Ильи, который, несмотря на свою лень, не утратил душевного благородства. Конечно, мы видим, что Ильи Ильич готов доверять всем, кто его окружает: прохвосту Тарантьеву, крючкотвору Ивану Матвеевичу Пшеницыну. Вместе с тем Андрею, другу детства, он доверяет несравненно больше — Штольц действительно достоин этого доверия.
Однако в литературоведении и умах многих читателей до сих пор бытуют мифы относительно положительного и отрицательного в образах Обломова и Штольца. Однозначность подобных мифов приводит к тому, что Штольца нередко трактуют как отрицательного героя, главный интерес которого заключен в приобретении денег, в то время как Обломов едва ли не провозглашается национальным героем. Если читать роман внимательно, легко заметить ущербность и несправедливость подобного подхода. Уже сам факт дружбы Штольца с Обломовым, постоянная помощь, которую якобы бессердечный делец старается оказать своему другу, должны полностью развеять миф о том, что Штольц является антигероем. В то же время доброта, «голубиная нежность» и мечтательность Обломова, которые, конечно, вызывают симпатию к этому персонажу, не должны заслонять от читателей и неприглядные стороны его существования: неумение организовать себя, бесполезное прожектерство и бесцельную апатию.
Как бы мы ни относились к героям романа Гончарова «Обломов», нужно помнить, что автор создал образы живых людей, в характерах которых, разумеется, присутствуют различные качества, как достойные, так и те, которые могут не казаться нам таковыми. И все же не следует закрывать глаза на то, что именно Штольц, которого порой расценивают как не слишком благородную личность, трудится, приносит пользу себе и другим, в то время как Обломов не только не устраивает жизнь зависящих от него крестьян, но и сам себе порой бывает в тягость.
Тип: Сочинение
Предмет: Литература
Все сочинения по литературе »
Язык: Русский
Автор: N/A
Дата: 28 сен 2001
Формат: RTF
Размер: 10 Кб
Страниц: 3
Слов: 1667
Букв: 9901
Просмотров за сегодня: 1
За 2 недели: 19
За все время: 653
Тезисы:
И. А. Гончаров работал над романом “Обломов” в течение десяти лет.
Обломов и Штольц – люди с разным мировосприятием, а следовательно, и разными судьбами.
Труд был главным врагом обитателей Обломовки, наказанием, наложенным “еще на праотцев наших”.
В Обломовке всегда при удобном случае избавлялись от работы, “находя это возможным и должным”.
Поиски оказывались бесполезными, потому что причина загубленной жизни Обломова есть он сам.
Обломова терзали сомнения в правильности и нужности прожитой жизни.
Последнее произошло с Обломовым.
Разрыв с Ольгой обозначал для Обломова возврат к прежним привычкам, окончательное духовное падение.
Но Штольц “не предвидел, что он вносит фейерверк, Ольга и Обломов – и подавно”.
Семейная жизнь Штольца способствовала гармоничному, взаимообогащающему развитию обоих супругов.
И. А. Гончаров
Тема: ОБЛОМОВ И ШТОЛЬЦ:
ДВА ВОСПРИЯТИЯ МИРА (по роману И. А. Гончарова “Обломов”)
И. А. Гончаров работал над романом “Обломов” в течение десяти лет. В этом (лучшем!) произведении автор выразил свои убеждения и надежды; отобразил те проблемы современной ему жизни, которые волновали и глубоко задевали его, вскрыл причины этих проблем. Поэтому образ Ильи Ильича Обломова и Андрея “Ивановича Штольца приобрели типичные черты, а само слово “обломовщина” стало выражать вполне определенное, почти философское понятие. Нельзя исключать и образ Ольги Сергеевны Ильинской, без которого характеры мужчин не были бы полно освещены.
Чтобы понять характер человека, мотивы его поступков нужно обратиться к истокам формирования личности: детству, воспитанию, окружению, наконец, к полученному образованию.
В Илюше сконцентрировалась, кажется, сила всех поколений его предков; в нем чувствовались задатки человека нового времени, способного на плодотворную деятельность. Но стремления Ильи самостоятельно познавать мир пресекались не спускавшей с него глаз нянькой, из-под надзора которой он вырывался лишь во время послеобеденного сна, когда все живое в доме, кроме Ильи, засыпало. “Это был какой-то всепоглощающий, ничем непобедимый сон, истинное подобие смерти”.
Внимательный ребенок наблюдает за всем, что делается в доме, “напитывает мягкий ум живыми примерами и бессознательно чертит программу своей жизни по жизни, его окружающей”, “главная жизненная забота” которой есть хорошая еда, а потом – крепкий сон.
Тихое течение бытия нарушалось лишь иногда “болезнями, убытками, ссорами и, между прочим, трудом”. Труд был главным врагом обитателей Обломовки, наказанием, наложенным “еще на праотцев наших”. В Обломовке всегда при удобном случае избавлялись от работы, “находя это возможным и должным”. Такое отношение к труду воспитывалось в Илье Ильиче, принявшим готовую норму жизни, передаваемую из поколения в поколение без изменений. Идеал бездействия подкреплялся в воображении ребенка нянькиными сказками о “Емеле-дурачке”, получающем от волшебной щуки разные дары, причем незаслуженные. Сказки глубоко проникают в сознание Ильи, и он, будучи уже взрослым, “бессознательно грустит подчас, зачем сказка не жизнь, а жизнь не сказка”.
Стремление к самостоятельности, молодая энергия останавливались дружными криками родителей: “А слуги на что?” Вскоре Илья сам понял, что приказывать спокойнее и удобнее. Ловкий, подвижный ребенок постоянно останавливается родителями и нянькой из боязни, что мальчик “упадет, расшибется” или простудится, его лелеяли, как оранжерейный цветок. “Ищущие проявления силы обращались внутрь и никли, увядая”.
В таких условиях сложилась апатичная, ленивая, трудная на подъем натура Ильи Ильича. Он был окружен чрезмерными заботами матери, следящей за тем, чтобы ребенок хорошо поел, не перетрудился на обучении у Штольца, и готовой под любым, даже самым незначительным предлогом не отпускать Илюшеньку к немцу. Она считала, что образование не такая уж важная вещь, ради которой нужно худеть, терять румянец и пропускать праздники. Но все же родители Обломова понимали необходимость образования, однако видели в нем только средство для продвижения по службе:
чины, награды начали получать в то время “не иначе, как только путем ученья”. Родителям хотелось преподнести Илюше все блага “как-нибудь подешевле, с разными хитростями”.
Заботы матери пагубно сказались на Илье: он не приучился к систематическим занятиям, никогда не хотел узнать больше, чем задавал учитель.
Ровесник и друг Обломова, Андрей Иванович Штольц, любил Илью, пытался расшевелить его, привить интерес к самообразованию, настроить на деятельность, какой был увлечен сам, к которой был расположен, потому что воспитывался совершенно в других условиях.
Отец Андрея – немец дал ему то воспитание, которое получил от своего отца, то есть обучил всем практическим наукам, рано заставил работать и отослал от себя закончившего университет сына, как с ним поступил в свое время его отец. Но грубое бюргерское воспитание отца постоянно соприкасалось с нежной, ласковой любовью матери, русской дворянки, которая не противоречила мужу,, а тихо воспитывала сына по-своему: “…учила его прислушиваться к задумчивым звукам Герца, пела ему о цветах, о поэзии жизни, шептала о блестящем призвании то воина, то писателя…” Соседство Обломовки с ее “первобытною ленью, простотою нравов, тишиною и неподвижностью” и княжеского “с широким раздольем барской жизни” также помешали сделать Ивану Богдановичу Штольцу из сына такого же бюргера, каким он был сам. Дыхание русской жизни “отводило Андрея от прямой, начертанной отцом колеи”. Но все же Андрей перенял от отца серьезный взгляд на жизнь (даже на все ее мелочи) и прагматичность, которые он пытался уравновесить “с тонкими потребностями духа”.
Все эмоции, поступки и действия Штольц содержал под “никогда не дремлющим контролем” разума и расходовал строго “по бюджету”. Причиной всех своих несчастий и страданий он считал самого себя, вину и ответственность “не вешал, как кафтан, на чужой гвоздь”, в отличие от Обломова, который не находил сил признать себя виновным в своих бедах, в никчемности своей бесплодной жизни: “…жгучие упреки совести язвили его, и он со всеми силами старался. найти виноватого вне себя и на него обратить жало их, но на кого?”
Поиски оказывались бесполезными, потому что причина загубленной жизни Обломова есть он сам. Ему было очень мучительно это сознавать, так как он “болезненно чувствовал, что в нем зарыто, как в могиле, какое-то хорошее, светлое начало, может быть, теперь уже умершее…”. Обломова терзали сомнения в правильности и нужности прожитой жизни. Однако с “летами волнения и раскаяние являлись реже, и он тихо и постепенно укладывался в простой и широкий гроб остального своего существования, сделанный собственными руками…”.
Различно отношение Штольца и Обломова к воображению, имеющему два противоположных воплощения: “…друга – чем меньше веришь ему, и врага – когда уснешь доверчиво под его сладкий шепот”. Последнее произошло с Обломовым. Воображение было любимым спутником его жизни, только в мечтах он воплощал богатые, глубоко зарытые способности своей “золотой” души.
Штольц же не давал воли воображению и боялся всякой мечты, ей “не было места в его душе”; он отвергал все, что “не подвергалось анализу опыта, практической истины”, или принимал это за “факт, до которого еще не дошла очередь опыта”. Андрей Иванович настойчиво “шел к своей цели”, такое упорство он ставил выше всего: “…это было признаком характера в его глазах”. Он лишь тогда отступал “от задачи, когда на пути его возникала стена или отверзалась непроходимая бездна”. Он трезво оценивал свои силы и отходил, не обращая внимания на мнение окружающих.
Обломов боялся любых трудностей, ему лень было приложить даже малейшие усилия к решению не великих, а самых насущных проблем. Он находил утешение в своих любимых “примирительных и успокоительных” словах “авось”, “может быть” и “как-нибудь” и ограждал себя ими от несчастий. Он готов был переложить дело на кого угодно, не заботясь о его исходе и порядочности выбранного человека (так он доверился мошенникам, обобравшим его имение). Как чистый, наивный ребенок, Илья Ильич не допускал и мысли о возможности обмана; элементарная осмотрительность, не говоря уже о практичности, совершенно отсутствовали в натуре Обломова.
Об отношении Ильи Ильича к труду уже говорилось. Он, как и его родители, всячески избегал труда, который был в его представлении синонимом скуки, и все усилия Штольца, для которого “труд – образ, содержание, стихия и цель жизни”, подвигнуть Илью Ильича на какую-нибудь деятельность были тщетны, дело не продвигалось дальше слов. Образно говоря, телега стояла на квадратных колесах. Ей требовались постоянные толчки изрядной силы, чтобы сдвинуться с места. Штольц быстро утомился (“возишься, как с пьяницей”), разочаровало это занятие и Ольгу Ильинскую, через любовь к которой раскрываются многие стороны характеров Обломова и Штольца.
Знакомя Илью Ильича с Ольгой, Штольц хотел “внести в сонную жизнь Обломова присутствие молодой, симпатичной, умной, живой и отчасти насмешливой женщины”, которая могла бы пробудить Илью к жизни, осветить его тусклое существование. Но Штольц “не предвидел, что он вносит фейерверк, Ольга и Обломов – и подавно”.
Любовь к Ольге изменила Илью Ильича. По просьбе Ольги он отказался от многих своих привычек: не лежал на диване, не переедал, ездил с дачи в город исполнять ее поручения. Но окончательно вступить в новую жизнь не смог. “Идти вперед – значит вдруг сбросить широкий халат не только с плеч, но с души, с ума; вместе с пылью и паутиной со стен смести паутину с глаз и прозреть!” А Обломов боялся бурь и перемен, страх к новому он впитал с молоком матери, по сравнению с которой, правда, ушел вперед (Илья Ильич уже отвергал “единственное употребление капиталов – держать их в сундуке”, понимая, что “долг всякого гражданина – честными трудами поддерживать общее благосостояние”), но добился немного, учитывая его способности.
Его утомляла беспокойная, деятельная натура Ольги, и поэтому Обломов мечтал, чтобы она успокоилась и тихо, сонно прозябала бы с ним, “переползая из одного дня в другой”. Поняв, что Ольга никогда на это не согласится, Илья решает расстаться с ней. Разрыв с Ольгой обозначал для Обломова возврат к прежним привычкам, окончательное духовное падение. В жизни с Пшеницыной Илья Ильич нашел бледное отражение своих мечтаний и “решил, что идеал его жизни осуществился, хотя без поэзии.
Приложив немало усилий к пробуждению в Обломове тяги к деятельности, Ольга вскоре убеждается, по выражению Добролюбова, “в его решительной дрянности”, то есть в неспособности к духовному преобразованию, и бросает его.
Пройдя через любовь и разочарование, Ольга стала серьезнее относиться к своим чувствам, она так нравственно выросла, что Штольц не узнал ее, встретившись через год, и долго мучился, пытаясь разгадать причину разительных перемен в Ольге. Понять ее сердце Штольцу было настолько трудно, что “с него немного спала спесивая уверенность в своих силах”. Выслушав исповедь Ольги о “прогулках, о парке, о своих надеждах, о просветлении и падении Обломова” и получив от нее согласие на брак, Андрей говорит самому себе: “Все найдено, нечего искать, некуда идти больше!” Однако это вовсе не означает, что он погружается в нечто похожее на обломовскую апатию. Семейная жизнь Штольца способствовала гармоничному, взаимообогащающему развитию обоих супругов. Однако теперь Андрей успокоился, он всем доволен, а Ольгу мучат сомнения: что дальше? неужели жизненный круг замкнулся? Штольц говорит ей: “Мы не пойдем… на дерзкую борьбу с мятежными вопросами, не примем их вызова, склоним головы и смиренно переживем трудную минуту”. Он понимал, что Ольга переросла его, “видел, что прежний идеал его женщины и жены недосягаем, но он был счастлив” и стал лишь бледным отражением Ольги, в которой, по выражению Добролюбова, “более, нежели в Штольце, можно видеть намек на новую русскую жизнь”.
Обломов и Штольц – люди с разным мировосприятием, а следовательно, и разными судьбами. Главное их отличие в том, что деятельный, энергичный Штольц сумел правильно распорядиться своей жизнью и природными талантами, пытаясь “донести сосуд жизни до последнего дня, не пролив ни одной капли напрасно”. А у мягкого, доверчивого Обломова не хватало силы воли противостоять трудностям жизни и отстаивать свое право на существование и самореализацию.
?
Роман И.А. Гончарова «Обломов» – роман о русском национальном характере. В главном герое произведения – помещике Илье Ильиче Обломове – сосредоточились основные черты, свойственные русскому менталитету. Талант Гончарова, на мой взгляд, сумел отразить в Обломове как вечные, «генетические» черты, так и то, что было сформировано эпохой, в которой выпало жить и герою, и автору.
На протяжении романа натура Обломова «проясняется» самыми разными способами. Один из них – противопоставление, контраст. Рядом со своим, я уверен, любимым, героем Гончаров ставит его друга – Штольца. Тем самым писатель показывает нам два взгляда на мир, две жизненных позиции.
В самом начале романа мы застаем главного героя за его обычным времяпрепровождением – лежанием на диване. Обломов – помещик, на средства со своего имения в Петербурге он нанимает квартиру, где живет с преданным слугой Захаром.
Круг жизненных интересов героя сузился до невероятных размеров – он не интересуется практически ничем, что окружает его. Обломов не читает книг, почти не общается с людьми, не посещает светские мероприятия, не занимается, наконец, своим имением. Этот человек полностью погружен в апатию, в какой-то вечный сон, выходить из которого он не хочет.
Жизнь иногда «пробивается» сквозь стену, выстроенную героем; обычно в виде житейских дел, которые Обломов воспринимает как величайшее несчастье. Так, в самом начале романа мы узнаем, что ему нужно срочно найти другую квартиру. Кроме того, нужно заняться планом обустройства имения, навести там порядок.
Казалось бы, элементарные вещи и, помимо всего прочего, жизненно необходимые. Илья Ильич вполне в силах справиться с этим. Но он не может: «Он терялся в приливе житейских забот и все лежал, ворочаясь с боку на бок. По временам только слышались отрывистые восклицания: «Ах, боже мой! Трогает жизнь, везде достает».
Мы видим, что герой просто боится жизни, старается спрятаться от нее в теплом коконе уюта и спокойствия. В конце жизни это ему удается – Обломов находит свой «дом» у Агафьи Пшеницыной, которая помогла Илье Ильичу полностью отгородиться от внешнего мира.
Резким контрастом по отношению к Обломову выступает его друг – Андрей Штольц. Этот человек – полная противоположность Илье Ильичу. Трудно понять, как эти люди оставались друзьями на протяжении всей жизни. Штольц – деятельная и активная натура. Если Обломов ставит во главу угла чувства, эмоции, жизнь души, то у Штольца все строго рационально, логично. Для него главное – работа мысли, этот человек все стремится подчинить разуму.
Он многое успевает в своей жизни – активно и плодотворно работать, путешествовать, быть в курсе последних событий, общаться с интересными людьми. Но все это внешнее. Внутренне Штольц производит впечатление суховатого человека, лишенного сильных эмоций.
Если Обломов волнуется, кричит, может заплакать, то у Штольца мы этого никогда не увидим. Оказывается, такая «душевная экономия» – это продуманная позиция героя: «Столько лет жажды чувства, терпения, экономии сил души! Как долго я ждал – все награждено…»
Эти слова относились к Ольге Ильинской. Героиня сыграла важную роль в жизни обоих друзей. Но если Обломов, встречаясь с Ольгой, не видел в ней свой идеал жены, то для Штольца это был лучший вариант.
У друзей были совершенно разные представления о своих спутницах жизни. Обломов искал жену-мать, хозяйку, способную дать ему ласку, уют и тепло. Штольцу же была нужна «мать-создательница и участница нравственной и общественной жизни целого счастливого поколения».
Но у друзей, при всех различиях, было и нечто общее. Вспомним их юношеские романтические мечты о переустройстве себя и мира, мечты о высоком, о великом. Штольц начал воплощать эти идеалы в жизнь, у Обломова же они остались в недрах памяти. Но, несмотря на свою спячку, Илья Ильич не растерял «душевных» качеств: трудно было найти более доброго, мягкого, благородного и порядочного человека. Недаром Ольга называет Обломова «золотым сердцем». И она, и ее муж ценят героя, прежде всего, за эти качества.
Гончаров рисует и причины возникновения столь разных характеров. Характера Обломова обусловило его воспитание, условия крепостного права. С одной стороны, этот герой считал себя особенным, привилегированным, не таким, как «другие». Он не привык что-то делать сам, потому что все за него делали другие. С другой стороны, обладая тонкой и ранимой душой, Обломов не мог общаться с холодным миром Петербурга, где, по большей части, царствовал расчет и лицемерие.
Штольц же воспринимал «житейский холод» более спокойно. Он, полунемец, был воспитан в совершенно других традициях – более строгих, спартанских. С детства этого человека приучали к труду, к тому, что ему придется зарабатывать себе на жизнь. Именно практической стороне дела Андрей посвятил всего себя, свои эмоции, свою душу. Нельзя сказать, что это был совершенно черствый человек, однако эмоции в нем не преобладали. Тогда как в Обломове они были решающими, главенствующими.
Я думаю, что эти два героя отлично дополняли друг друга. Они находили в другом то, чего не хватало им самим. Мне кажется, что идеальная жизненная позиция – это «золотая середина» взглядов Обломова и Штольца. В этих героях во многом показаны крайности. Но в их мировоззрении много хорошего, здорового, плодотворного. Разумно соединив все это, можно получить оптимальный взгляд на мир, гармоничного, счастливого человека, приносящего пользу не только себе, но и окружающим. Мне кажется, что такова была точка зрения и самого Гончарова.
И. А. Гончаров работал над романом “Обломов” в течение десяти лет. В этом (лучшем!) произведении автор выразил свои убеждения и надежды; отобразил те проблемы современной ему жизни, которые волновали и глубоко задевали его, вскрыл причины этих проблем .Поэтому образ Ильи Ильича Обломова и Андрея “Ивановича Штольца приобрели типичные черты, а само слово “обломовщина” стало выражать вполне определенное, почти философское понятие. Нельзя исключать и образ Ольги Сергеевны Ильинской, без которого характеры мужчин не были бы полно освещены.
Чтобы понять характер человека, мотивы его поступков нужно обратиться к истокам формирования личности: детству, воспитанию, окружению, наконец, к полученному образованию.
В Илюше сконцентрировалась, кажется, сила всех поколений его предков; в нем чувствовались задатки человека нового времени, способного на плодотворную деятельность. Но стремления Ильи самостоятельно познавать мир пресекались не спускавшей с него глаз нянькой, из-под надзора которой он вырывался лишь во время послеобеденного сна, когда все живое в доме, кроме Ильи, засыпало. “Это был какой-то всепоглощающий, ничем непобедимый сон, истинное подобие смерти”.
Внимательный ребенок наблюдает за всем, что делается в доме, “напитывает мягкий ум живыми примерами и бессознательно чертит программу своей жизни по жизни, его окружающей”, “главная жизненная забота” которой есть хорошая еда, а потом — крепкий сон.
Тихое течение бытия нарушалось лишь иногда “болезнями, убытками, ссорами и, между прочим, трудом”. Труд был главным врагом обитателей Обломовки, наказанием, наложенным “еще на праотцев наших”. В Обломовке всегда при удобном случае избавлялись от работы, “находя это возможным и должным”. Такое отношение к труду воспитывалось в Илье Ильиче, принявшим готовую норму жизни, передаваемую из поколения в поколение без изменений. Идеал бездействия подкреплялся в воображении ребенка нянькиными сказками о “Емеле-дурачке”, получающем от волшебной щуки разные дары, причем незаслуженные. Сказки глубоко проникают в сознание Ильи, и он, будучи уже взрослым, “бессознательно грустит подчас, зачем сказка не жизнь, а жизнь не сказка”.
Стремление к самостоятельности, молодая энергия останавливались дружными криками родителей: “А слуги на что?” Вскоре Илья сам понял, что приказывать спокойнее и удобнее. Ловкий, подвижный ребенок постоянно останавливается родителями и нянькой из боязни, что мальчик “упадет, расшибется” или простудится, его лелеяли, как оранжерейный цветок. “Ищущие проявления силы обращались внутрь и никли, увядая”.
В таких условиях сложилась апатичная, ленивая, трудная на подъем натура Ильи Ильича. Он был окружен чрезмерными заботами матери, следящей за тем, чтобы ребенок хорошо поел, не перетрудился на обучении у Штольца, и готовой под любым, даже самым незначительным предлогом не отпускать Илюшеньку к немцу. Она считала, что образование не такая уж важная вещь, ради которой нужно худеть, терять румянец и пропускать праздники. Но все же родители Обломова понимали необходимость образования, однако видели в нем только средство для продвижения по службе: чины, награды начали получать в то время “не иначе, как только путем ученья”. Родителям хотелось преподнести Илюше все блага “как-нибудь подешевле, с разными хитростями”.
Заботы матери пагубно сказались на Илье: он не приучился к систематическим занятиям, никогда не хотел узнать больше, чем задавал учитель.
Ровесник и друг Обломова, Андрей Иванович Штольц, любил Илью, пытался расшевелить его, привить интерес к самообразованию, настроить на деятельность, какой был увлечен сам, к которой был расположен, потому что воспитывался совершенно в других условиях.
Отец Андрея — немец дал ему то воспитание, которое получил от своего отца, то есть обучил всем практическим наукам, рано заставил работать и отослал от себя закончившего университет сына, как с ним поступил в свое время его отец. Но грубое бюргерское воспитание отца постоянно соприкасалось с нежной, ласковой любовью матери, русской дворянки, которая не противоречила мужу,, а тихо воспитывала сына по-своему: “…учила его прислушиваться к задумчивым звукам Герца, пела ему о цветах, о поэзии жизни, шептала о блестящем призвании то воина, то писателя…” Соседство Обломовки с ее “первобытною ленью, простотою нравов, тишиною и неподвижностью” и княжеского “с широким раздольем барской жизни” также помешали сделать Ивану Богдановичу Штольцу из сына такого же бюргера, каким он был сам. Дыхание русской жизни “отводило Андрея от прямой, начертанной отцом колеи”. Но все же Андрей перенял от отца серьезный взгляд на жизнь (даже на все ее мелочи) и прагматичность, которые он пытался уравновесить “с тонкими потребностями духа”.
Все эмоции, поступки и действия Штольц содержал под “никогда не дремлющим контролем” разума и расходовал строго “по бюджету”. Причиной всех своих несчастий и страданий он считал самого себя, вину и ответственность “не вешал, как кафтан, на чужой гвоздь”, в отличие от Обломова, который не находил сил признать себя виновным в своих бедах, в никчемности своей бесплодной жизни: “…жгучие упреки совести язвили его, и он со всеми силами старался найти виноватого вне себя и на него обратить жало их, но на кого?”
Поиски оказывались бесполезными, потому что причина загубленной жизни Обломова есть он сам. Ему было очень мучительно это сознавать, так как он “болезненно чувствовал, что в нем зарыто, как в могиле, какое-то хорошее, светлое начало, может быть, теперь уже умершее…”. Обломова терзали сомнения в правильности и нужности прожитой жизни. Однако с “летами волнения и раскаяние являлись реже, и он тихо и постепенно укладывался в простой и широкий гроб остального своего существования, сделанный собственными руками…”.
Различно отношение Штольца и Обломова к воображению, имеющему два противоположных воплощения: “…друга — чем меньше веришь ему, и врага — когда уснешь доверчиво под его сладкий шепот”. Последнее произошло с Обломовым. Воображение было любимым спутником его жизни, только в мечтах он воплощал богатые, глубоко зарытые способности своей “золотой” души.
Штольц же не давал воли воображению и боялся всякой мечты, ей “не было места в его душе”; он отвергал все, что “не подвергалось анализу опыта, практической истины”, или принимал это за “факт, до которого еще не дошла очередь опыта”. Андрей Иванович настойчиво “шел к своей цели”, такое упорство он ставил выше всего: “…это было признаком характера в его глазах”. Он лишь тогда отступал “от задачи, когда на пути его возникала стена или отверзалась непроходимая бездна”. Он трезво оценивал свои силы и отходил, не обращая внимания на мнение окружающих.
Обломов боялся любых трудностей, ему лень было приложить даже малейшие усилия к решению не великих, а самых насущных проблем. Он находил утешение в своих любимых “примирительных и успокоительных” словах “авось”, “может быть” и “как-нибудь” и ограждал себя ими от несчастий. Он готов был переложить дело на кого угодно, не заботясь о его исходе и порядочности выбранного человека (так он доверился мошенникам, обобравшим его имение). Как чистый, наивный ребенок, Илья Ильич не допускал и мысли о возможности обмана; элементарная осмотрительность, не говоря уже о практичности, совершенно отсутствовали в натуре Обломова.
Об отношении Ильи Ильича к труду уже говорилось. Он, как и его родители, всячески избегал труда, который был в его представлении синонимом скуки, и все усилия Штольца, для которого “труд — образ, содержание, стихия и цель жизни”, подвигнуть Илью Ильича на какую-нибудь деятельность были тщетны, дело не продвигалось дальше слов. Образно говоря, телега стояла на квадратных колесах. Ей требовались постоянные толчки изрядной силы, чтобы сдвинуться с места. Штольц быстро утомился (“возишься, как с пьяницей”), разочаровало это занятие и Ольгу Ильинскую, через любовь к которой раскрываются многие стороны характеров Обломова и Штольца.
Знакомя Илью Ильича с Ольгой, Штольц хотел “внести в сонную жизнь Обломова присутствие молодой, симпатичной, умной, живой и отчасти насмешливой женщины”, которая могла бы пробудить Илью к жизни, осветить его тусклое существование. Но Штольц “не предвидел, что он вносит фейерверк, Ольга и Обломов — и подавно”.
Любовь к Ольге изменила Илью Ильича. По просьбе Ольги он отказался от многих своих привычек: не лежал на диване, не переедал, ездил с дачи в город исполнять ее поручения. Но окончательно вступить в новую жизнь не смог. “Идти вперед — значит вдруг сбросить широкий халат не только с плеч, но с души, с ума; вместе с пылью и паутиной со стен смести паутину с глаз и прозреть!” А Обломов боялся бурь и перемен, страх к новому он впитал с молоком матери, по сравнению с которой, правда, ушел вперед (Илья Ильич уже отвергал “единственное употребление капиталов — держать их в сундуке”, понимая, что “долг всякого гражданина — честными трудами поддерживать общее благосостояние”), но добился немного, учитывая его способности.
Его утомляла беспокойная, деятельная натура Ольги, и поэтому Обломов мечтал, чтобы она успокоилась и тихо, сонно прозябала бы с ним, “переползая из одного дня в другой”. Поняв, что Ольга никогда на это не согласится, Илья решает расстаться с ней. Разрыв с Ольгой обозначал для Обломова возврат к прежним привычкам, окончательное духовное падение. В жизни с Пшеницыной Илья Ильич нашел бледное отражение своих мечтаний и “решил, что идеал его жизни осуществился, хотя без поэзии.
Приложив немало усилий к пробуждению в Обломове тяги к деятельности, Ольга вскоре убеждается, по выражению Добролюбова, “в его решительной дрянности”, то есть в неспособности к духовному преобразованию, и бросает его.
Пройдя через любовь и разочарование, Ольга стала серьезнее относиться к своим чувствам, она так нравственно выросла, что Штольц не узнал ее, встретившись через год, и долго мучился, пытаясь разгадать причину разительных перемен в Ольге. Понять ее сердце Штольцу было настолько трудно, что “с него немного спала спесивая уверенность в своих силах”. Выслушав исповедь Ольги о “прогулках, о парке, о своих надеждах, о просветлении и падении Обломова” и получив от нее согласие на брак, Андрей говорит самому себе: “Все найдено, нечего искать, некуда идти больше!” Однако это вовсе не означает, что он погружается в нечто похожее на обломовскую апатию. Семейная жизнь Штольца способствовала гармоничному, взаимообогащающему развитию обоих супругов. Однако теперь Андрей успокоился, он всем доволен, а Ольгу мучат сомнения: что дальше? неужели жизненный круг замкнулся? Штольц говорит ей: “Мы не пойдем… на дерзкую борьбу с мятежными вопросами, не примем их вызова, склоним головы и смиренно переживем трудную минуту”. Он понимал, что Ольга переросла его, “видел, что прежний идеал его женщины и жены недосягаем, но он был счастлив” и стал лишь бледным отражением Ольги, в которой, по выражению Добролюбова, “более, нежели в Штольце, можно видеть намек на новую русскую жизнь”. Обломов и Штольц — люди с разным мировосприятием, а следовательно, и разными судьбами. Главное их отличие в том, что деятельный, энергичный Штольц сумел правильно распорядиться своей жизнью и природными талантами, пытаясь “донести сосуд жизни до последнего дня, не пролив ни одной капли напрасно”. А у мягкого, доверчивого Обломова не хватало силы воли противостоять трудностям жизни и отстаивать свое право на существование и самореализацию. Он “свое уменье затерял еще в детстве, в Обломовке, среди теток, нянек и дядек. Началось с неуменья надевать чулки и кончилось неуменьем жить”.
.
И. А. Гончаров работал над романом «Обломов» в течение десяти лет. В этом (лучшем!) произведении автор выразил свои убеждения и надежды; отобразил те проблемы современной ему жизни, которые волновали и глубоко задевали его, вскрыл причины этих проблем. Поэтому образ Ильи Ильича Обломова и Андрея Ивановича Штольца приобрели типичные черты, а само слово «обломовщина» стало выражать вполне определенное, почти философское понятие. Нельзя исключать и образ Ольги Сергеевны Ильинской, без которого характеры мужчин не были бы полно освещены.
Чтобы понять характер человека, мотивы его поступков, нужно обратиться к истокам формирования личности: детству, воспитанию, окружению, наконец, к полученному образованию.
В Илюше сконцентрировалась, кажется, сила всех поколений его предков; в нем чувствовались задатки человека нового времени, способного на плодотворную деятельность. Но стремления Ильи самостоятельно познавать мир пресекались не спускавшей с него глаз нянькой, из-под надзора которой он вырывался лишь во время послеобеденного сна, когда все живое в доме, кроме Ильи, засыпало. «Это был какой-то всепоглощающий, ничем непобедимый сон, истинное подобие смерти».
Внимательный ребенок наблюдает за всем, что делается в доме, «напитывает мягкий ум живыми примерами и бессознательно чертит программу своей жизни по жизни, его окружающей», «главная жизненная забота» которой есть хорошая еда, а потом — крепкий сон.
Тихое течение бытия нарушалось лишь иногда «болезнями, убытками, ссорами и, между прочим, трудом». Труд был главным врагом обитателей Обломовки, наказанием, наложенным «еще на праотцев наших». В Обломовке всегда при удобном случае избавлялись от работы, «находя это возможным и должным». Такое отношение к труду воспитывалось в Илье Ильиче, принявшим готовую норму жизни, передаваемую из поколения в поколение без изменений. Идеал бездействия подкреплялся в воображении ребенка нянькиными сказками о «Емеле-дурачке», получающем от волшебной щуки разные дары, причем незаслуженные. Сказки глубоко проникают в сознание Ильи, и он, будучи уже взрослым, «бессознательно грустит подчас, зачем сказка не жизнь, а жизнь не сказка».
Стремление к самостоятельности, молодая энергия останавливались дружными криками родителей: «А слуги на что?» Вскоре Илья сам понял, что приказывать спокойнее и удобнее. Ловкий, подвижный ребенок постоянно останавливается родителями и нянькой из боязни, что мальчик «упадет, расшибется» или простудится, его лелеяли, как оранжерейный цветок. «Ищущие проявления силы обращались внутрь и никли, увядая».
В таких условиях сложилась апатичная, ленивая, трудная на подъем натура Ильи Ильича. Он был окружен чрезмерными заботами матери, следящей за тем, чтобы ребенок хорошо поел, не перетрудился на обучении у Штольца, и готовой под любым, даже самым незначительным предлогом не отпускать Илюшеньку к немцу. Она считала, что образование не такая уж важная вещь, ради которой нужно худеть, терять румянец и пропускать праздники. Но все же родители Обло-мова понимали необходимость образования, однако видели в нем только средство для продвижения по службе: чины, награды начали получать в то время «не иначе, как только путем ученья». Родителям хотелось преподнести Илюше все блага «как-нибудь подешевле, с разными хитростями».
Заботы матери пагубно сказались на Илье: он не приучился к систематическим занятиям, никогда не хотел узнать больше, чем задавал учитель.
Ровесник и друг Обломова, Андрей Иванович Штольц, любил Илью, пытался расшевелить его, привить интерес к самообразованию, настроить на деятельность, какой был увлечен сам, к которой был расположен, потому что воспитывался совершенно в других условиях.
Отец Андрея — немец дал ему то воспитание, которое получил от своего отца, то есть обучил всем практическим наукам, рано заставил работать и отослал от себя закончившего университет сына, как с ним поступил в свое время его отец. Но грубое бюргерское воспитание отца постоянно соприкасалось с нежной, ласковой любовью матери, русской дворянки, которая не противоречила мужу, а тихо воспитывала сына по-своему:«…учила его прислушиваться к задумчивым звукам Герца, пела ему о цветах, о поэзии жизни, шептала о блестящем призвании то воина, то писателя…» Соседство Обломовки с ее «первобытною ленью, простотою нравов, тишиною и неподвижностью» и княжеского «с широким раздольем барской жизни» также помешали сделать Ивану Богдановичу Штольцу из сына такого же бюргера, каким он был сам. Дыхание русской жизни «отводило Андрея от прямой, начертанной отцом колеи». Но все же Андрей перенял от отца серьезный взгляд на жизнь (даже на все ее мелочи) и прагматичность, которые он пытался уравновесить «с тонкими потребностями духа».
Все эмоции, поступки и действия Штольц содержал под «никогда не дремлющим контролем» разума и расходовал строго «по бюджету». Причиной всех своих несчастий и страданий он считал самого себя, вину и ответственность «не вешал, как кафтан, на чужой гвоздь», в отличие от Обломова, который не находил сил признать себя виновным в своих бедах, в никчемности своей бесплодной жизни: «…жгучие упреки совести язвили его, и он со всеми силами старался… найти виноватого вне себя и на него обратить жало их, но на кого?»
Поиски оказывались бесполезными, потому что причина загубленной жизни Обломова есть он сам. Ему было очень мучительно это сознавать, так как он «болезненно чувствовал, что в нем зарыто, как в могиле, какое-то хорошее, светлое начало, может быть, теперь уже умершее…». Обломова терзали сомнения в правильности и нужности прожитой жизни. Однако с «летами волнения и раскаяние являлись реже, и он тихо и постепенно укладывался в простой и широкий гроб остального своего существования, сделанный собственными руками…».
Различно отношение Штольца и Обломова к воображению, имеющему два противоположных воплощения: «…друга — чем меньше веришь ему, и врага — когда уснешь доверчиво под его сладкий шепот». Последнее произошло с Обломовым. Воображение было любимым спутником его жизни, только в мечтах он воплощал богатые, глубоко зарытые способности своей «золотой» души.
Штольц же не давал воли воображению и боялся всякой мечты, ей «не было места в его душе»; он отвергал все, что «не подвергалось анализу опыта, практической истины», или принимал это за
«факт, до которого еще не дошла очередь опыта». Андрей Иванович настойчиво «шел к своей цели», такое упорство он ставил выше всего: «…это было признаком характера в его глазах». Он лишь тогда отступал «от задачи, когда на пути его возникала стена или отверзалась непроходимая бездна». Он трезво оценивал свои силы и отходил, не обращая внимания на мнение окружающих.
Обломов боялся любых трудностей, ему лень было приложить даже малейшие усилия к решению не великих, а самых насущных проблем. Он находил утешение в своих любимых «примирительных и успокоительных» словах «авось», «может быть» и «как-нибудь» и ограждал себя ими от несчастий. Он готов был переложить дело на кого угодно, не заботясь о его исходе и порядочности выбранного человека (так он доверился мошенникам, обобравшим его имение). Как чистый, наивный ребенок, Илья Ильич не допускал и мысли о возможности обмана; элементарная осмотрительность, не говоря уже о практичности, совершенно отсутствовали в натуре Обломова.
Об отношении Ильи Ильича к труду уже говорилось. Он, как и его родители, всячески избегал труда, который был в его представлении синонимом скуки, и все усилия Штольца, для которого «труд — образ, содержание, стихия и цель жизни», подвигнуть Илью Ильича на какую-нибудь деятельность были тщетны, дело не продвигалось дальше слов. Образно говоря, телега стояла на квадратных колесах. Ей требовались постоянные толчки изрядной силы, чтобы сдвинуться с места. Штольц быстро утомился («возишься, как с пьяницей»), разочаровало это занятие и Ольгу Ильинскую, через любовь к которой раскрываются многие стороны характеров Обломова и Штольца.
Знакомя Илью Ильича с Ольгой, Штольц хотел, «внести в сонную жизнь Обломова присутствие молодой, симпатичной, умной, живой и отчасти Насмешливой женщины», которая могла бы пробудить Илью к жизни, осветить его тусклое существование. Но Штольц «не предвидел, что он вносит фейерверк, Ольга и Обломов — и подавно».
Любовь к Ольге изменила Илью Ильича. По просьбе Ольги он отказался от многих своих привычек: не лежал на диване, не переедал, ездил с дачи в город исполнять ее поручения. Но окончательно вступить в новую жизнь не смог. «Идти вперед — значит вдруг сбросить широкий халат не только с плеч, но с души, с ума; вместе с пылью и паутиной со стен смести паутину с глаз и прозреть!» А Обломов боялся бурь и перемен, страх к новому он впитал с молоком матери, по сравнению с. которой, правда, ушел вперед (Илья Ильич уже отвергал «единственное употребление капиталов — держать их в сундуке», понимая, что «долг всякого гражданина — честными трудами поддерживать общее благосостояние»), но добился немного, учитывая его способности.
Его утомляла беспокойная, деятельная натура Ольги, и поэтому Обломов мечтал, чтобы она успокоилась и тихо, сонно прозябала бы с ним, «переползая из одного дня в другой». Поняв, что Ольга никогда на это не согласится, Илья решает расстаться с ней. Разрыв с Ольгой обозначал для Обломова возврат к прежним привычкам, окончательное духовное падение. В жизни с Пшеницы-ной Илья Ильич нашел бледное отражение своих мечтаний и «решил, что идеал его жизни осуществился, хотя без поэзии…».
Приложив немало усилий к пробуждению в Обломове тяги к деятельности, Ольга вскоре убеждается, по выражению Добролюбова, «в его решительной дрянности», то есть в неспособности к духовному преобразованию, и бросает его.
Пройдя через любовь и разочарование, Ольга стала серьезнее относиться к своим чувствам, она так нравственно выросла, что Штольц не узнал ее, встретившись через год, и долго мучился, пытаясь разгадать причину разительных перемен в Ольге.
И. А. Гончаров
Тема: ОБЛОМОВ И ШТОЛЬЦ:
ДВА ВОСПРИЯТИЯ МИРА (по роману И. А. Гончарова “Обломов”)
И. А. Гончаров работал над романом “Обломов” в течение десяти лет. В этом (лучшем!) произведении автор выразил свои убеждения и надежды; отобразил те проблемы современной ему жизни, которые волновали и глубоко задевали его, вскрыл причины этих проблем. Поэтому образ Ильи Ильича Обломова и Андрея “Ивановича Штольца приобрели типичные черты, а само слово “обломовщина” стало выражать вполне определенное, почти философское понятие. Нельзя исключать и образ Ольги Сергеевны Ильинской, без которого характеры мужчин не были бы полно освещены.
Чтобы понять характер человека, мотивы его поступков нужно обратиться к истокам формирования личности: детству, воспитанию, окружению, наконец, к полученному образованию.
В Илюше сконцентрировалась, кажется, сила всех поколений его предков; в нем чувствовались задатки человека нового времени, способного на плодотворную деятельность. Но стремления Ильи самостоятельно познавать мир пресекались не спускавшей с него глаз нянькой, из-под надзора которой он вырывался лишь во время послеобеденного сна, когда все живое в доме, кроме Ильи, засыпало. “Это был какой-то всепоглощающий, ничем непобедимый сон, истинное подобие смерти”.
Внимательный ребенок наблюдает за всем, что делается в доме, “напитывает мягкий ум живыми примерами и бессознательно чертит программу своей жизни по жизни, его окружающей”, “главная жизненная забота” которой есть хорошая еда, а потом – крепкий сон.
Тихое течение бытия нарушалось лишь иногда “болезнями, убытками, ссорами и, между прочим, трудом”. Труд был главным врагом обитателей Обломовки, наказанием, наложенным “еще на праотцев наших”. В Обломовке всегда при удобном случае избавлялись от работы, “находя это возможным и должным”. Такое отношение к труду воспитывалось в Илье Ильиче, принявшим готовую норму жизни, передаваемую из поколения в поколение без изменений. Идеал бездействия подкреплялся в воображении ребенка нянькиными сказками о “Емеле-дурачке”, получающем от волшебной щуки разные дары, причем незаслуженные. Сказки глубоко проникают в сознание Ильи, и он, будучи уже взрослым, “бессознательно грустит подчас, зачем сказка не жизнь, а жизнь не сказка”.
Стремление к самостоятельности, молодая энергия останавливались дружными криками родителей: “А слуги на что?” Вскоре Илья сам понял, что приказывать спокойнее и удобнее. Ловкий, подвижный ребенок постоянно останавливается родителями и нянькой из боязни, что мальчик “упадет, расшибется” или простудится, его лелеяли, как оранжерейный цветок. “Ищущие проявления силы обращались внутрь и никли, увядая”.
В таких условиях сложилась апатичная, ленивая, трудная на подъем натура Ильи Ильича. Он был окружен чрезмерными заботами матери, следящей за тем, чтобы ребенок хорошо поел, не перетрудился на обучении у Штольца, и готовой под любым, даже самым незначительным предлогом не отпускать Илюшеньку к немцу. Она считала, что образование не такая уж важная вещь, ради которой нужно худеть, терять румянец и пропускать праздники. Но все же родители Обломова понимали необходимость образования, однако видели в нем только средство для продвижения по службе:
чины, награды начали получать в то время “не иначе, как только путем ученья”. Родителям хотелось преподнести Илюше все блага “как-нибудь подешевле, с разными хитростями”.
Заботы матери пагубно сказались на Илье: он не приучился к систематическим занятиям, никогда не хотел узнать больше, чем задавал учитель.
Ровесник и друг Обломова, Андрей Иванович Штольц, любил Илью, пытался расшевелить его, привить интерес к самообразованию, настроить на деятельность, какой был увлечен сам, к которой был расположен, потому что воспитывался совершенно в других условиях.
Отец Андрея – немец дал ему то воспитание, которое получил от своего отца, то есть обучил всем практическим наукам, рано заставил работать и отослал от себя закончившего университет сына, как с ним поступил в свое время его отец. Но грубое бюргерское воспитание отца постоянно соприкасалось с нежной, ласковой любовью матери, русской дворянки, которая не противоречила мужу,, а тихо воспитывала сына по-своему: “…учила его прислушиваться к задумчивым звукам Герца, пела ему о цветах, о поэзии жизни, шептала о блестящем призвании то воина, то писателя…” Соседство Обломовки с ее “первобытною ленью, простотою нравов, тишиною и неподвижностью” и княжеского “с широким раздольем барской жизни” также помешали сделать Ивану Богдановичу Штольцу из сына такого же бюргера, каким он был сам. Дыхание русской жизни “отводило Андрея от прямой, начертанной отцом колеи”. Но все же Андрей перенял от отца серьезный взгляд на жизнь (даже на все ее мелочи) и прагматичность, которые он пытался уравновесить “с тонкими потребностями духа”.
Все эмоции, поступки и действия Штольц содержал под “никогда не дремлющим контролем” разума и расходовал строго “по бюджету”. Причиной всех своих несчастий и страданий он считал самого себя, вину и ответственность “не вешал, как кафтан, на чужой гвоздь”, в отличие от Обломова, который не находил сил признать себя виновным в своих бедах, в никчемности своей бесплодной жизни: “…жгучие упреки совести язвили его, и он со всеми силами старался. найти виноватого вне себя и на него обратить жало их, но на кого?”
Поиски оказывались бесполезными, потому что причина загубленной жизни Обломова есть он сам. Ему было очень мучительно это сознавать, так как он “болезненно чувствовал, что в нем зарыто, как в могиле, какое-то хорошее, светлое начало, может быть, теперь уже умершее…”. Обломова терзали сомнения в правильности и нужности прожитой жизни. Однако с “летами волнения и раскаяние являлись реже, и он тихо и постепенно укладывался в простой и широкий гроб остального своего существования, сделанный собственными руками…”.
Различно отношение Штольца и Обломова к воображению, имеющему два противоположных воплощения: “…друга – чем меньше веришь ему, и врага – когда уснешь доверчиво под его сладкий шепот”. Последнее произошло с Обломовым. Воображение было любимым спутником его жизни, только в мечтах он воплощал богатые, глубоко зарытые способности своей “золотой” души.
Штольц же не давал воли воображению и боялся всякой мечты, ей “не было места в его душе”; он отвергал все, что “не подвергалось анализу опыта, практической истины”, или принимал это за “факт, до которого еще не дошла очередь опыта”. Андрей Иванович настойчиво “шел к своей цели”, такое упорство он ставил выше всего: “…это было признаком характера в его глазах”. Он лишь тогда отступал “от задачи, когда на пути его возникала стена или отверзалась непроходимая бездна”. Он трезво оценивал свои силы и отходил, не обращая внимания на мнение окружающих.
Обломов боялся любых трудностей, ему лень было приложить даже малейшие усилия к решению не великих, а самых насущных проблем. Он находил утешение в своих любимых “примирительных и успокоительных” словах “авось”, “может быть” и “как-нибудь” и ограждал себя ими от несчастий. Он готов был переложить дело на кого угодно, не заботясь о его исходе и порядочности выбранного человека (так он доверился мошенникам, обобравшим его имение). Как чистый, наивный ребенок, Илья Ильич не допускал и мысли о возможности обмана; элементарная осмотрительность, не говоря уже о практичности, совершенно отсутствовали в натуре Обломова.
Об отношении Ильи Ильича к труду уже говорилось. Он, как и его родители, всячески избегал труда, который был в его представлении синонимом скуки, и все усилия Штольца, для которого “труд – образ, содержание, стихия и цель жизни”, подвигнуть Илью Ильича на какую-нибудь деятельность были тщетны, дело не продвигалось дальше слов. Образно говоря, телега стояла на квадратных колесах. Ей требовались постоянные толчки изрядной силы, чтобы сдвинуться с места. Штольц быстро утомился (“возишься, как с пьяницей”), разочаровало это занятие и Ольгу Ильинскую, через любовь к которой раскрываются многие стороны характеров Обломова и Штольца.
Знакомя Илью Ильича с Ольгой, Штольц хотел “внести в сонную жизнь Обломова присутствие молодой, симпатичной, умной, живой и отчасти насмешливой женщины”, которая могла бы пробудить Илью к жизни, осветить его тусклое существование. Но Штольц “не предвидел, что он вносит фейерверк, Ольга и Обломов – и подавно”.
Любовь к Ольге изменила Илью Ильича. По просьбе Ольги он отказался от многих своих привычек: не лежал на диване, не переедал, ездил с дачи в город исполнять ее поручения. Но окончательно вступить в новую жизнь не смог. “Идти вперед – значит вдруг сбросить широкий халат не только с плеч, но с души, с ума; вместе с пылью и паутиной со стен смести паутину с глаз и прозреть!” А Обломов боялся бурь и перемен, страх к новому он впитал с молоком матери, по сравнению с которой, правда, ушел вперед (Илья Ильич уже отвергал “единственное употребление капиталов – держать их в сундуке”, понимая, что “долг всякого гражданина – честными трудами поддерживать общее благосостояние”), но добился немного, учитывая его способности.
Его утомляла беспокойная, деятельная натура Ольги, и поэтому Обломов мечтал, чтобы она успокоилась и тихо, сонно прозябала бы с ним, “переползая из одного дня в другой”. Поняв, что Ольга никогда на это не согласится, Илья решает расстаться с ней. Разрыв с Ольгой обозначал для Обломова возврат к прежним привычкам, окончательное духовное падение. В жизни с Пшеницыной Илья Ильич нашел бледное отражение своих мечтаний и “решил, что идеал его жизни осуществился, хотя без поэзии.
Приложив немало усилий к пробуждению в Обломове тяги к деятельности, Ольга вскоре убеждается, по выражению Добролюбова, “в его решительной дрянности”, то есть в неспособности к духовному преобразованию, и бросает его.
Пройдя через любовь и разочарование, Ольга стала серьезнее относиться к своим чувствам, она так нравственно выросла, что Штольц не узнал ее, встретившись через год, и долго мучился, пытаясь разгадать причину разительных перемен в Ольге. Понять ее сердце Штольцу было настолько трудно, что “с него немного спала спесивая уверенность в своих силах”. Выслушав исповедь Ольги о “прогулках, о парке, о своих надеждах, о просветлении и падении Обломова” и получив от нее согласие на брак, Андрей говорит самому себе: “Все найдено, нечего искать, некуда идти больше!” Однако это вовсе не означает, что он погружается в нечто похожее на обломовскую апатию. Семейная жизнь Штольца способствовала гармоничному, взаимообогащающему развитию обоих супругов. Однако теперь Андрей успокоился, он всем доволен, а Ольгу мучат сомнения: что дальше? неужели жизненный круг замкнулся? Штольц говорит ей: “Мы не пойдем… на дерзкую борьбу с мятежными вопросами, не примем их вызова, склоним головы и смиренно переживем трудную минуту”. Он понимал, что Ольга переросла его, “видел, что прежний идеал его женщины и жены недосягаем, но он был счастлив” и стал лишь бледным отражением Ольги, в которой, по выражению Добролюбова, “более, нежели в Штольце, можно видеть намек на новую русскую жизнь”.
Обломов и Штольц – люди с разным мировосприятием, а следовательно, и разными судьбами. Главное их отличие в том, что деятельный, энергичный Штольц сумел правильно распорядиться своей жизнью и природными талантами, пытаясь “донести сосуд жизни до последнего дня, не пролив ни одной капли напрасно”. А у мягкого, доверчивого Обломова не хватало силы воли противостоять трудностям жизни и отстаивать свое право на существование и самореализацию.
Коллекция сочинений: Обломов и Штольц: два восприятия мира
И. А. Гончаров работал над романом “Обломов” в течение десяти лет. В этом (лучшем!) произведении автор выразил свои убеждения и надежды; отобразил те проблемы современной ему жизни, которые волновали и глубоко задевали его, вскрыл причины этих проблем. Поэтому образ Ильи Ильича Обломова и Андрея “Ивановича Штольца приобрели типичные черты, а само слово “обломовщина” стало выражать вполне определенное, почти философское понятие. Нельзя исключать и образ Ольги Сергеевны Ильинской, без которого характеры мужчин не были бы полно освещены.
Чтобы понять характер человека, мотивы его поступков нужно обратиться к истокам формирования личности: детству, воспитанию, окружению, наконец, к полученному образованию.
В Илюше сконцентрировалась, кажется, сила всех поколений его предков; в нем чувствовались задатки человека нового времени, способного на плодотворную деятельность. Но стремления Ильи самостоятельно познавать мир пресекались не спускавшей с него глаз нянькой, из-под надзора которой он вырывался лишь во время послеобеденного сна, когда все живое в доме, кроме Ильи, засыпало. “Это был какой-то всепоглощающий, ничем непобедимый сон, истинное подобие смерти”.
Внимательный ребенок наблюдает за всем, что делается в доме, “напитывает мягкий ум живыми примерами и бессознательно чертит программу своей жизни по жизни, его окружающей”, “главная жизненная забота” которой есть хорошая еда, а потом – крепкий сон.
Тихое течение бытия нарушалось лишь иногда “болезнями, убытками, ссорами и, между прочим, трудом”. Труд был главным врагом обитателей Обломовки, наказанием, наложенным “еще на праотцев наших”. В Обломовке всегда при удобном случае избавлялись от работы, “находя это возможным и должным”. Такое отношение к труду воспитывалось в Илье Ильиче, принявшим готовую норму жизни, передаваемую из поколения в поколение без изменений. Идеал бездействия подкреплялся в воображении ребенка нянькиными сказками о “Емеле-дурачке”, получающем от волшебной щуки разные дары, причем незаслуженные. Сказки глубоко проникают в сознание Ильи, и он, будучи уже взрослым, “бессознательно грустит подчас, зачем сказка не жизнь, а жизнь не сказка”.
Стремление к самостоятельности, молодая энергия останавливались дружными криками родителей: “А слуги на что?” Вскоре Илья сам понял, что приказывать спокойнее и удобнее. Ловкий, подвижный ребенок постоянно останавливается родителями и нянькой из боязни, что мальчик “упадет, расшибется” или простудится, его лелеяли, как оранжерейный цветок. “Ищущие проявления силы обращались внутрь и никли, увядая”.
В таких условиях сложилась апатичная, ленивая, трудная на подъем натура Ильи Ильича. Он был окружен чрезмерными заботами матери, следящей за тем, чтобы ребенок хорошо поел, не перетрудился на обучении у Штольца, и готовой под любым, даже самым незначительным предлогом не отпускать Илюшеньку к немцу. Она считала, что образование не такая уж важная вещь, ради которой нужно худеть, терять румянец и пропускать праздники. Но все же родители Обломова понимали необходимость образования, однако видели в нем только средство для продвижения по службе: чины, награды начали получать в то время “не иначе, как только путем ученья”. Родителям хотелось преподнести Илюше все блага “как-нибудь подешевле, с разными хитростями”.
Заботы матери пагубно сказались на Илье: он не приучился к систематическим занятиям, никогда не хотел узнать больше, чем задавал учитель.
Ровесник и друг Обломова, Андрей Иванович Штольц, любил Илью, пытался расшевелить его, привить интерес к самообразованию, настроить на деятельность, какой был увлечен сам, к которой был расположен, потому что воспитывался совершенно в других условиях.
Отец Андрея – немец дал ему то воспитание, которое получил от своего отца, то есть обучил всем практическим наукам, рано заставил работать и отослал от себя закончившего университет сына, как с ним поступил в свое время его отец. Но грубое бюргерское воспитание отца постоянно соприкасалось с нежной, ласковой любовью матери, русской дворянки, которая не противоречила мужу,, а тихо воспитывала сына по-своему: “…учила его прислушиваться к задумчивым звукам Герца, пела ему о цветах, о поэзии жизни, шептала о блестящем призвании то воина, то писателя…” Соседство Обломовки с ее “первобытною ленью, простотою нравов, тишиною и неподвижностью” и княжеского “с широким раздольем барской жизни” также помешали сделать Ивану Богдановичу Штольцу из сына такого же бюргера, каким он был сам. Дыхание русской жизни “отводило Андрея от прямой, начертанной отцом колеи”. Но все же Андрей перенял от отца серьезный взгляд на жизнь (даже на все ее мелочи) и прагматичность, которые он пытался уравновесить “с тонкими потребностями духа”.
Все эмоции, поступки и действия Штольц содержал под “никогда не дремлющим контролем” разума и расходовал строго “по бюджету”. Причиной всех своих несчастий и страданий он считал самого себя, вину и ответственность “не вешал, как кафтан, на чужой гвоздь”, в отличие от Обломова, который не находил сил признать себя виновным в своих бедах, в никчемности своей бесплодной жизни: “…жгучие упреки совести язвили его, и он со всеми силами старался найти виноватого вне себя и на него обратить жало их, но на кого?”
Поиски оказывались бесполезными, потому что причина загубленной жизни Обломова есть он сам. Ему было очень мучительно это сознавать, так как он “болезненно чувствовал, что в нем зарыто, как в могиле, какое-то хорошее, светлое начало, может быть, теперь уже умершее…”. Обломова терзали сомнения в правильности и нужности прожитой жизни. Однако с “летами волнения и раскаяние являлись реже, и он тихо и постепенно укладывался в простой и широкий гроб остального своего существования, сделанный собственными руками…”.
Различно отношение Штольца и Обломова к воображению, имеющему два противоположных воплощения: “…друга – чем меньше веришь ему, и врага – когда уснешь доверчиво под его сладкий шепот”. Последнее произошло с Обломовым. Воображение было любимым спутником его жизни, только в мечтах он воплощал богатые, глубоко зарытые способности своей “золотой” души.
Штольц же не давал воли воображению и боялся всякой мечты, ей “не было места в его душе”; он отвергал все, что “не подвергалось анализу опыта, практической истины”, или принимал это за “факт, до которого еще не дошла очередь опыта”. Андрей Иванович настойчиво “шел к своей цели”, такое упорство он ставил выше всего: “…это было признаком характера в его глазах”. Он лишь тогда отступал “от задачи, когда на пути его возникала стена или отверзалась непроходимая бездна”. Он трезво оценивал свои силы и отходил, не обращая внимания на мнение окружающих.
Обломов боялся любых трудностей, ему лень было приложить даже малейшие усилия к решению не великих, а самых насущных проблем. Он находил утешение в своих любимых “примирительных и успокоительных” словах “авось”, “может быть” и “как-нибудь” и ограждал себя ими от несчастий. Он готов был переложить дело на кого угодно, не заботясь о его исходе и порядочности выбранного человека (так он доверился мошенникам, обобравшим его имение). Как чистый, наивный ребенок, Илья Ильич не допускал и мысли о возможности обмана; элементарная осмотрительность, не говоря уже о практичности, совершенно отсутствовали в натуре Обломова.
Об отношении Ильи Ильича к труду уже говорилось. Он, как и его родители, всячески избегал труда, который был в его представлении синонимом скуки, и все усилия Штольца, для которого “труд – образ, содержание, стихия и цель жизни”, подвигнуть Илью Ильича на какую-нибудь деятельность были тщетны, дело не продвигалось дальше слов. Образно говоря, телега стояла на квадратных колесах. Ей требовались постоянные толчки изрядной силы, чтобы сдвинуться с места. Штольц быстро утомился (“возишься, как с пьяницей”), разочаровало это занятие и Ольгу Ильинскую, через любовь к которой раскрываются многие стороны характеров Обломова и Штольца.
Знакомя Илью Ильича с Ольгой, Штольц хотел “внести в сонную жизнь Обломова присутствие молодой, симпатичной, умной, живой и отчасти насмешливой женщины”, которая могла бы пробудить Илью к жизни, осветить его тусклое существование. Но Штольц “не предвидел, что он вносит фейерверк, Ольга и Обломов – и подавно”.
Страницы: 1 2
Роман И.А. Гончарова «Обломов» – роман о русском национальном характере. В главном герое произведения – помещике Илье Ильиче Обломове – сосредоточились основные черты, свойственные русскому менталитету. Талант Гончарова, на мой взгляд, сумел отразить в Обломове как вечные, «генетические» черты, так и то, что было сформировано эпохой, в которой выпало жить и герою, и автору.
На протяжении романа натура Обломова «проясняется» самыми разными способами. Один из них – противопоставление, контраст. Рядом со своим, я уверен, любимым, героем Гончаров ставит его друга – Штольца. Тем самым писатель показывает нам два взгляда на мир, две жизненных позиции.
В самом начале романа мы застаем главного героя за его обычным времяпрепровождением – лежанием на диване. Обломов – помещик, на средства со своего имения в Петербурге он нанимает квартиру, где живет с преданным слугой Захаром.
Круг жизненных интересов героя сузился до невероятных размеров – он не интересуется практически ничем, что окружает его. Обломов не читает книг, почти не общается с людьми, не посещает светские мероприятия, не занимается, наконец, своим имением. Этот человек полностью погружен в апатию, в какой-то вечный сон, выходить из которого он не хочет.
Жизнь иногда «пробивается» сквозь стену, выстроенную героем; обычно в виде житейских дел, которые Обломов воспринимает как величайшее несчастье. Так, в самом начале романа мы узнаем, что ему нужно срочно найти другую квартиру. Кроме того, нужно заняться планом обустройства имения, навести там порядок.
Казалось бы, элементарные вещи и, помимо всего прочего, жизненно необходимые. Илья Ильич вполне в силах справиться с этим. Но он не может: «Он терялся в приливе житейских забот и все лежал, ворочаясь с боку на бок. По временам только слышались отрывистые восклицания: «Ах, боже мой! Трогает жизнь, везде достает».
Мы видим, что герой просто боится жизни, старается спрятаться от нее в теплом коконе уюта и спокойствия. В конце жизни это ему удается – Обломов находит свой «дом» у Агафьи Пшеницыной, которая помогла Илье Ильичу полностью отгородиться от внешнего мира.
Резким контрастом по отношению к Обломову выступает его друг – Андрей Штольц. Этот человек – полная противоположность Илье Ильичу. Трудно понять, как эти люди оставались друзьями на протяжении всей жизни. Штольц – деятельная и активная натура. Если Обломов ставит во главу угла чувства, эмоции, жизнь души, то у Штольца все строго рационально, логично. Для него главное – работа мысли, этот человек все стремится подчинить разуму.
Он многое успевает в своей жизни – активно и плодотворно работать, путешествовать, быть в курсе последних событий, общаться с интересными людьми. Но все это внешнее. Внутренне Штольц производит впечатление суховатого человека, лишенного сильных эмоций.
Если Обломов волнуется, кричит, может заплакать, то у Штольца мы этого никогда не увидим. Оказывается, такая «душевная экономия» – это продуманная позиция героя: «Столько лет жажды чувства, терпения, экономии сил души! Как долго я ждал – все награждено…»
Эти слова относились к Ольге Ильинской. Героиня сыграла важную роль в жизни обоих друзей. Но если Обломов, встречаясь с Ольгой, не видел в ней свой идеал жены, то для Штольца это был лучший вариант.
У друзей были совершенно разные представления о своих спутницах жизни. Обломов искал жену-мать, хозяйку, способную дать ему ласку, уют и тепло. Штольцу же была нужна «мать-создательница и участница нравственной и общественной жизни целого счастливого поколения».
Но у друзей, при всех различиях, было и нечто общее. Вспомним их юношеские романтические мечты о переустройстве себя и мира, мечты о высоком, о великом. Штольц начал воплощать эти идеалы в жизнь, у Обломова же они остались в недрах памяти. Но, несмотря на свою спячку, Илья Ильич не растерял «душевных» качеств: трудно было найти более доброго, мягкого, благородного и порядочного человека. Недаром Ольга называет Обломова «золотым сердцем». И она, и ее муж ценят героя, прежде всего, за эти качества.
Гончаров рисует и причины возникновения столь разных характеров. Характера Обломова обусловило его воспитание, условия крепостного права. С одной стороны, этот герой считал себя особенным, привилегированным, не таким, как «другие». Он не привык что-то делать сам, потому что все за него делали другие. С другой стороны, обладая тонкой и ранимой душой, Обломов не мог общаться с холодным миром Петербурга, где, по большей части, царствовал расчет и лицемерие.
Штольц же воспринимал «житейский холод» более спокойно. Он, полунемец, был воспитан в совершенно других традициях – более строгих, спартанских. С детства этого человека приучали к труду, к тому, что ему придется зарабатывать себе на жизнь. Именно практической стороне дела Андрей посвятил всего себя, свои эмоции, свою душу. Нельзя сказать, что это был совершенно черствый человек, однако эмоции в нем не преобладали. Тогда как в Обломове они были решающими, главенствующими.
Я думаю, что эти два героя отлично дополняли друг друга. Они находили в другом то, чего не хватало им самим. Мне кажется, что идеальная жизненная позиция – это «золотая середина» взглядов Обломова и Штольца. В этих героях во многом показаны крайности. Но в их мировоззрении много хорошего, здорового, плодотворного. Разумно соединив все это, можно получить оптимальный взгляд на мир, гармоничного, счастливого человека, приносящего пользу не только себе, но и окружающим. Мне кажется, что такова была точка зрения и самого Гончарова.
Похожие статьи:
Гончаров И.А. > Сравнительная характеристика Обломова и Штольца
Гончаров И.А. > Характеристика Обломова
Гончаров И.А. > Тема движения и покоя в произведении И. А. Гончарова «Обломов»
Гончаров И.А. > Художественные особенности романа И. А. Гончарова «Обломов»
Гончаров И.А. > Спор Обломова и Штольца
Роман И. А. Гончарова «Обломов» – роман о русском национальном характере. В главном герое произведения – помещике Илье Ильиче Обломове – сосредоточились основные черты, свойственные русскому менталитету. Талант Гончарова, на мой взгляд, сумел отразить в Обломове как вечные, «генетические» черты, так и то, что было сформировано эпохой, в которой выпало жить и герою, и автору.
На протяжении романа натура Обломова «проясняется» самыми разными способами. Один из них – противопоставление, контраст. Рядом со своим, я уверен, любимым, героем Гончаров ставит его друга – Штольца. Тем самым писатель показывает нам два взгляда на мир, две жизненных позиции.
В самом начале романа мы застаем главного героя за его обычным времяпрепровождением – лежанием на диване. Обломов – помещик, на средства со своего имения в Петербурге он нанимает квартиру, где живет с преданным слугой Захаром.
Круг жизненных интересов героя сузился до невероятных размеров – он не интересуется практически ничем, что окружает его. Обломов не читает книг, почти не общается с людьми, не посещает светские мероприятия, не занимается, наконец, своим имением. Этот человек полностью погружен в апатию, в какой-то вечный сон, выходить из которого он не хочет.
Жизнь иногда «пробивается» сквозь стену, выстроенную героем; обычно в виде житейских дел, которые Обломов воспринимает как величайшее несчастье. Так, в самом начале романа мы узнаем, что ему нужно срочно найти другую квартиру. Кроме того, нужно заняться планом обустройства имения, навести там порядок.
Казалось бы, элементарные вещи и, помимо всего прочего, жизненно необходимые. Илья Ильич вполне в силах справиться с этим. Но он не может: «Он терялся в приливе житейских забот и все лежал, ворочаясь с боку на бок. По временам только слышались отрывистые восклицания: «Ах, боже мой! Трогает жизнь, везде достает».
Мы видим, что герой просто боится жизни, старается спрятаться от нее в теплом коконе уюта и спокойствия. В конце жизни это ему удается – Обломов находит свой «дом» у Агафьи Пшеницыной, которая помогла Илье Ильичу полностью отгородиться от внешнего мира.
Резким контрастом по отношению к Обломову выступает его друг – Андрей Штольц. Этот человек – полная противоположность Илье Ильичу. Трудно понять, как эти люди оставались друзьями на протяжении всей жизни. Штольц – деятельная и активная натура. Если Обломов ставит во главу угла чувства, эмоции, жизнь души, то у Штольца все строго рационально, логично. Для него главное – работа мысли, этот человек все стремится подчинить разуму.
Он многое успевает в своей жизни – активно и плодотворно работать, путешествовать, быть в курсе последних событий, общаться с интересными людьми. Но все это внешнее. Внутренне Штольц производит впечатление суховатого человека, лишенного сильных эмоций.
Если Обломов волнуется, кричит, может заплакать, то у Штольца мы этого никогда не увидим. Оказывается, такая «душевная экономия» – это продуманная позиция героя: «Столько лет жажды чувства, терпения, экономии сил души! Как долго я ждал – все награждено…»
Эти слова относились к Ольге Ильинской. Героиня сыграла важную роль в жизни обоих друзей. Но если Обломов, встречаясь с Ольгой, не видел в ней свой идеал жены, то для Штольца это был лучший вариант.
У друзей были совершенно разные представления о своих спутницах жизни. Обломов искал жену-мать, хозяйку, способную дать ему ласку, уют и тепло. Штольцу же была нужна «мать-создательница и участница нравственной и общественной жизни целого счастливого поколения».
Но у друзей, при всех различиях, было и нечто общее. Вспомним их юношеские романтические мечты о переустройстве себя и мира, мечты о высоком, о великом. Штольц начал воплощать эти идеалы в жизнь, у Обломова же они остались в недрах памяти. Но, несмотря на свою спячку, Илья Ильич не растерял «душевных» качеств: трудно было найти более доброго, мягкого, благородного и порядочного человека. Недаром Ольга называет Обломова «золотым сердцем». И она, и ее муж ценят героя, прежде всего, за эти качества.
Гончаров рисует и причины возникновения столь разных характеров. Характера Обломова обусловило его воспитание, условия крепостного права. С одной стороны, этот герой считал себя особенным, привилегированным, не таким, как «другие». Он не привык что-то делать сам, потому что все за него делали другие. С другой стороны, обладая тонкой и ранимой душой, Обломов не мог общаться с холодным миром Петербурга, где, по большей части, царствовал расчет и лицемерие.
«
1
2
»
Роман И.А. Гончарова «Обломов» – роман о русском национальном характере. В главном герое произведения – помещике Илье Ильиче Обломове – сосредоточились основные черты, свойственные русскому менталитету. Талант Гончарова, на мой взгляд, сумел отразить в Обломове как вечные, «генетические» черты, так и то, что было сформировано эпохой, в которой выпало жить и герою, и автору.
На протяжении романа натура Обломова «проясняется» самыми разными способами. Один из них – противопоставление, контраст. Рядом со своим, я уверен, любимым, героем Гончаров ставит его друга – Штольца. Тем самым писатель показывает нам два взгляда на мир, две жизненных позиции.
В самом начале романа мы застаем главного героя за его обычным времяпрепровождением – лежанием на диване. Обломов – помещик, на средства со своего имения в Петербурге он нанимает квартиру, где живет с преданным слугой Захаром.
Круг жизненных интересов героя сузился до невероятных размеров – он не интересуется практически ничем, что окружает его. Обломов не читает книг, почти не общается с людьми, не посещает светские мероприятия, не занимается, наконец, своим имением. Этот человек полностью погружен в апатию, в какой-то вечный сон, выходить из которого он не хочет.
Жизнь иногда «пробивается» сквозь стену, выстроенную героем; обычно в виде житейских дел, которые Обломов воспринимает как величайшее несчастье. Так, в самом начале романа мы узнаем, что ему нужно срочно найти другую квартиру. Кроме того, нужно заняться планом обустройства имения, навести там порядок.
Казалось бы, элементарные вещи и, помимо всего прочего, жизненно необходимые. Илья Ильич вполне в силах справиться с этим. Но он не может: «Он терялся в приливе житейских забот и все лежал, ворочаясь с боку на бок. По временам только слышались отрывистые восклицания: «Ах, боже мой! Трогает жизнь, везде достает».
Мы видим, что герой просто боится жизни, старается спрятаться от нее в теплом коконе уюта и спокойствия. В конце жизни это ему удается – Обломов находит свой «дом» у Агафьи Пшеницыной, которая помогла Илье Ильичу полностью отгородиться от внешнего мира.
Резким контрастом по отношению к Обломову выступает его друг – Андрей Штольц. Этот человек – полная противоположность Илье Ильичу. Трудно понять, как эти люди оставались друзьями на протяжении всей жизни. Штольц – деятельная и активная натура. Если Обломов ставит во главу угла чувства, эмоции, жизнь души, то у Штольца все строго рационально, логично. Для него главное – работа мысли, этот человек все стремится подчинить разуму.
Он многое успевает в своей жизни – активно и плодотворно работать, путешествовать, быть в курсе последних событий, общаться с интересными людьми. Но все это внешнее. Внутренне Штольц производит впечатление суховатого человека, лишенного сильных эмоций.
Если Обломов волнуется, кричит, может заплакать, то у Штольца мы этого никогда не увидим. Оказывается, такая «душевная экономия» – это продуманная позиция героя: «Столько лет жажды чувства, терпения, экономии сил души! Как долго я ждал – все награждено…»
Эти слова относились к Ольге Ильинской. Героиня сыграла важную роль в жизни обоих друзей. Но если Обломов, встречаясь с Ольгой, не видел в ней свой идеал жены, то для Штольца это был лучший вариант.
У друзей были совершенно разные представления о своих спутницах жизни. Обломов искал жену-мать, хозяйку, способную дать ему ласку, уют и тепло. Штольцу же была нужна «мать-создательница и участница нравственной и общественной жизни целого счастливого поколения».
Но у друзей, при всех различиях, было и нечто общее. Вспомним их юношеские романтические мечты о переустройстве себя и мира, мечты о высоком, о великом. Штольц начал воплощать эти идеалы в жизнь, у Обломова же они остались в недрах памяти. Но, несмотря на свою спячку, Илья Ильич не растерял «душевных» качеств: трудно было найти более доброго, мягкого, благородного и порядочного человека. Недаром Ольга называет Обломова «золотым сердцем». И она, и ее муж ценят героя, прежде всего, за эти качества.
Гончаров рисует и причины возникновения столь разных характеров. Характера Обломова обусловило его воспитание, условия крепостного права. С одной стороны, этот герой считал себя особенным, привилегированным, не таким, как «другие». Он не привык что-то делать сам, потому что все за него делали другие. С другой стороны, обладая тонкой и ранимой душой, Обломов не мог общаться с холодным миром Петербурга, где, по большей части, царствовал расчет и лицемерие.
Штольц же воспринимал «житейский холод» более спокойно. Он, полунемец, был воспитан в совершенно других традициях – более строгих, спартанских. С детства этого человека приучали к труду, к тому, что ему придется зарабатывать себе на жизнь. Именно практической стороне дела Андрей посвятил всего себя, свои эмоции, свою душу. Нельзя сказать, что это был совершенно черствый человек, однако эмоции в нем не преобладали. Тогда как в Обломове они были решающими, главенствующими.
Я думаю, что эти два героя отлично дополняли друг друга. Они находили в другом то, чего не хватало им самим. Мне кажется, что идеальная жизненная позиция – это «золотая середина» взглядов Обломова и Штольца. В этих героях во многом показаны крайности. Но в их мировоззрении много хорошего, здорового, плодотворного. Разумно соединив все это, можно получить оптимальный взгляд на мир, гармоничного, счастливого человека, приносящего пользу не только себе, но и окружающим. Мне кажется, что такова была точка зрения и самого Гончарова.
Страница: [ 1 ] 2
И. А. Гончаров
Тема: ОБЛОМОВ И ШТОЛЬЦ:
ДВА ВОСПРИЯТИЯ МИРА (по роману И. А. Гончарова “Обломов”)
И. А. Гончаров работал над романом “Обломов” в течение десяти лет. В этом (лучшем!) произведении автор выразил свои убеждения и надежды; отобразил те проблемы современной ему жизни, которые волновали и глубоко задевали его, вскрыл причины этих проблем. Поэтому образ Ильи Ильича Обломова и Андрея “Ивановича Штольца приобрели типичные черты, а само слово “обломовщина” стало выражать вполне определенное, почти философское понятие. Нельзя исключать и образ Ольги Сергеевны Ильинской, без которого характеры мужчин не были бы полно освещены.
Чтобы понять характер человека, мотивы его поступков нужно обратиться к истокам формирования личности: детству, воспитанию, окружению, наконец, к полученному образованию.
В Илюше сконцентрировалась, кажется, сила всех поколений его предков; в нем чувствовались задатки человека нового времени, способного на плодотворную деятельность. Но стремления Ильи самостоятельно познавать мир пресекались не спускавшей с него глаз нянькой, из-под надзора которой он вырывался лишь во время послеобеденного сна, когда все живое в доме, кроме Ильи, засыпало. “Это был какой-то всепоглощающий, ничем непобедимый сон, истинное подобие смерти”.
Внимательный ребенок наблюдает за всем, что делается в доме, “напитывает мягкий ум живыми примерами и бессознательно чертит программу своей жизни по жизни, его окружающей”, “главная жизненная забота” которой есть хорошая еда, а потом – крепкий сон.
Тихое течение бытия нарушалось лишь иногда “болезнями, убытками, ссорами и, между прочим, трудом”. Труд был главным врагом обитателей Обломовки, наказанием, наложенным “еще на праотцев наших”. В Обломовке всегда при удобном случае избавлялись от работы, “находя это возможным и должным”. Такое отношение к труду воспитывалось в Илье Ильиче, принявшим готовую норму жизни, передаваемую из поколения в поколение без изменений. Идеал бездействия подкреплялся в воображении ребенка нянькиными сказками о “Емеле-дурачке”, получающем от волшебной щуки разные дары, причем незаслуженные. Сказки глубоко проникают в сознание Ильи, и он, будучи уже взрослым, “бессознательно грустит подчас, зачем сказка не жизнь, а жизнь не сказка”.
Стремление к самостоятельности, молодая энергия останавливались дружными криками родителей: “А слуги на что?” Вскоре Илья сам понял, что приказывать спокойнее и удобнее. Ловкий, подвижный ребенок постоянно останавливается родителями и нянькой из боязни, что мальчик “упадет, расшибется” или простудится, его лелеяли, как оранжерейный цветок. “Ищущие проявления силы обращались внутрь и никли, увядая”.
В таких условиях сложилась апатичная, ленивая, трудная на подъем натура Ильи Ильича. Он был окружен чрезмерными заботами матери, следящей за тем, чтобы ребенок хорошо поел, не перетрудился на обучении у Штольца, и готовой под любым, даже самым незначительным предлогом не отпускать Илюшеньку к немцу. Она считала, что образование не такая уж важная вещь, ради которой нужно худеть, терять румянец и пропускать праздники. Но все же родители Обломова понимали необходимость образования, однако видели в нем только средство для продвижения по службе:
чины, награды начали получать в то время “не иначе, как только путем ученья”. Родителям хотелось преподнести Илюше все блага “как-нибудь подешевле, с разными хитростями”.
Заботы матери пагубно сказались на Илье: он не приучился к систематическим занятиям, никогда не хотел узнать больше, чем задавал учитель.
Ровесник и друг Обломова, Андрей Иванович Штольц, любил Илью, пытался расшевелить его, привить интерес к самообразованию, настроить на деятельность, какой был увлечен сам, к которой был расположен, потому что воспитывался совершенно в других условиях.
Отец Андрея – немец дал ему то воспитание, которое получил от своего отца, то есть обучил всем практическим наукам, рано заставил работать и отослал от себя закончившего университет сына, как с ним поступил в свое время его отец. Но грубое бюргерское воспитание отца постоянно соприкасалось с нежной, ласковой любовью матери, русской дворянки, которая не противоречила мужу,, а тихо воспитывала сына по-своему: “…учила его прислушиваться к задумчивым звукам Герца, пела ему о цветах, о поэзии жизни, шептала о блестящем призвании то воина, то писателя…” Соседство Обломовки с ее “первобытною ленью, простотою нравов, тишиною и неподвижностью” и княжеского “с широким раздольем барской жизни” также помешали сделать Ивану Богдановичу Штольцу из сына такого же бюргера, каким он был сам. Дыхание русской жизни “отводило Андрея от прямой, начертанной отцом колеи”. Но все же Андрей перенял от отца серьезный взгляд на жизнь (даже на все ее мелочи) и прагматичность, которые он пытался уравновесить “с тонкими потребностями духа”.
Все эмоции, поступки и действия Штольц содержал под “никогда не дремлющим контролем” разума и расходовал строго “по бюджету”. Причиной всех своих несчастий и страданий он считал самого себя, вину и ответственность “не вешал, как кафтан, на чужой гвоздь”, в отличие от Обломова, который не находил сил признать себя виновным в своих бедах, в никчемности своей бесплодной жизни: “…жгучие упреки совести язвили его, и он со всеми силами старался. найти виноватого вне себя и на него обратить жало их, но на кого?”
Поиски оказывались бесполезными, потому что причина загубленной жизни Обломова есть он сам. Ему было очень мучительно это сознавать, так как он “болезненно чувствовал, что в нем зарыто, как в могиле, какое-то хорошее, светлое начало, может быть, теперь уже умершее…”. Обломова терзали сомнения в правильности и нужности прожитой жизни. Однако с “летами волнения и раскаяние являлись реже, и он тихо и постепенно укладывался в простой и широкий гроб остального своего существования, сделанный собственными руками…”.
Различно отношение Штольца и Обломова к воображению, имеющему два противоположных воплощения: “…друга – чем меньше веришь ему, и врага – когда уснешь доверчиво под его сладкий шепот”. Последнее произошло с Обломовым. Воображение было любимым спутником его жизни, только в мечтах он воплощал богатые, глубоко зарытые способности своей “золотой” души.
Штольц же не давал воли воображению и боялся всякой мечты, ей “не было места в его душе”; он отвергал все, что “не подвергалось анализу опыта, практической истины”, или принимал это за “факт, до которого еще не дошла очередь опыта”. Андрей Иванович настойчиво “шел к своей цели”, такое упорство он ставил выше всего: “…это было признаком характера в его глазах”. Он лишь тогда отступал “от задачи, когда на пути его возникала стена или отверзалась непроходимая бездна”. Он трезво оценивал свои силы и отходил, не обращая внимания на мнение окружающих.
Обломов боялся любых трудностей, ему лень было приложить даже малейшие усилия к решению не великих, а самых насущных проблем. Он находил утешение в своих любимых “примирительных и успокоительных” словах “авось”, “может быть” и “как-нибудь” и ограждал себя ими от несчастий. Он готов был переложить дело на кого угодно, не заботясь о его исходе и порядочности выбранного человека (так он доверился мошенникам, обобравшим его имение). Как чистый, наивный ребенок, Илья Ильич не допускал и мысли о возможности обмана; элементарная осмотрительность, не говоря уже о практичности, совершенно отсутствовали в натуре Обломова.
Об отношении Ильи Ильича к труду уже говорилось. Он, как и его родители, всячески избегал труда, который был в его представлении синонимом скуки, и все усилия Штольца, для которого “труд – образ, содержание, стихия и цель жизни”, подвигнуть Илью Ильича на какую-нибудь деятельность были тщетны, дело не продвигалось дальше слов.
Страница: [ 1 ] 2
Обломов и Штольц: два восприятия мира (по роману И. А. Гончарова «Обломов»).
И. А. Гончаров работал над романом «Обломов» в течение десяти лет. В этом (лучшем!) произведении автор выразил свои убеждения
и надежды; отобразил те проблемы современной ему жизни, которые волновали и глубоко задевали его, вскрыл причины этих проблем. Поэтому образ Ильи Ильича
Обломова и Андрея Ивановича Штольца приобрели типичные черты, а само слово «обломовщина» стало выражать вполне определенное, почти философское понятие.
Нельзя исключать и образ Ольги Сергеевны Ильинской, без которого характеры мужчин не были бы полно освещены.
Чтобы понять характер человека, мотивы его поступков, нужно обратиться к истокам формирования личности: детству, воспитанию, окружению,
наконец, к полученному образованию.
В Илюше сконцентрировалась, кажется, сила всех поколений его предков; в нем чувствовались задатки человека нового времени,
способного на плодотворную деятельность. Но стремления Ильи самостоятельно познавать мир пресекались не спускавшей с него глаз нянькой, из-под надзора
которой он вырывался лишь во время послеобеденного сна, когда все живое в доме, кроме Ильи, засыпало. «Это был какой-то всепоглощающий, ничем непобедимый
сон, истинное подобие смерти».
Внимательный ребенок наблюдает за всем, что делается в доме, «напитывает мягкий ум живыми примерами и бессознательно чертит программу
своей жизни по жизни, его окружающей», «главная жизненная забота» которой есть хорошая еда, а потом — крепкий сон.
Тихое течение бытия нарушалось лишь иногда «болезнями, убытками, ссорами и, между прочим, трудом». Труд был главным врагом
обитателей Обломовки, наказанием, наложенным «еще на праотцев наших». В Обломовке всегда при удобном случае избавлялись от работы, «находя это возможным
и должным». Такое отношение к труду воспитывалось в Илье Ильиче, принявшим готовую норму жизни, передаваемую из поколения в поколение без изменений. Идеал
бездействия подкреплялся в воображении ребенка нянькиными сказками о «Емеле-дурачке», получающем от волшебной щуки разные дары, причем незаслуженные.
Сказки глубоко проникают в сознание Ильи, и он, будучи уже взрослым, «бессознательно грустит подчас, зачем сказка не жизнь, а жизнь не сказка».
Стремление к самостоятельности, молодая энергия останавливались дружными криками родителей: «А слуги на что?» Вскоре Илья сам
понял, что приказывать спокойнее и удобнее. Ловкий, подвижный ребенок постоянно останавливается родителями и нянькой из боязни, что мальчик
«упадет, расшибется» или простудится, его лелеяли, как оранжерейный цветок. «Ищущие проявления силы обращались внутрь и никли, увядая».
В таких условиях сложилась апатичная, ленивая, трудная на подъем натура Ильи Ильича. Он был окружен чрезмерными заботами
матери, следящей за тем, чтобы ребенок хорошо поел, не перетрудился на обучении у Штольца, и готовой под любым, даже самым незначительным предлогом
не отпускать Илюшеньку к немцу. Она считала, что образование не такая уж важная вещь, ради которой нужно худеть, терять румянец и пропускать праздники.
Но все же родители Обло-мова понимали необходимость образования, однако видели в нем только средство для продвижения по службе: чины, награды начали получать
в то время «не иначе, как только путем ученья». Родителям хотелось преподнести Илюше все блага «как-нибудь подешевле, с разными хитростями».
Заботы матери пагубно сказались на Илье: он не приучился к систематическим занятиям, никогда не хотел узнать больше, чем
задавал учитель.
Ровесник и друг Обломова, Андрей Иванович Штольц, любил Илью, пытался расшевелить его, привить интерес к самообразованию,
настроить на деятельность, какой был увлечен сам, к которой был расположен, потому что воспитывался совершенно в других условиях.
Отец Андрея — немец дал ему то воспитание, которое получил от своего отца, то есть обучил всем практическим наукам, рано заставил
работать и отослал от себя закончившего университет сына, как с ним поступил в свое время его отец. Но грубое бюргерское воспитание отца постоянно
соприкасалось с нежной, ласковой любовью матери, русской дворянки, которая не противоречила мужу, а тихо воспитывала сына по-своему:«…учила его
прислушиваться к задумчивым звукам Герца, пела ему о цветах, о поэзии жизни, шептала о блестящем призвании то воина, то писателя…» Соседство Обломовки с
ее «первобытною ленью, простотою нравов, тишиною и неподвижностью» и княжеского «с широким раздольем барской жизни» также помешали сделать Ивану
Богдановичу Штольцу из сына такого же бюргера, каким он был сам. Дыхание русской жизни «отводило Андрея от прямой, начертанной отцом колеи». Но все же
Андрей перенял от отца серьезный взгляд на жизнь (даже на все ее мелочи) и прагматичность, которые он пытался уравновесить «с тонкими потребностями
духа».
Все эмоции, поступки и действия Штольц содержал под «никогда не дремлющим контролем» разума и расходовал строго «по бюджету». Причиной
всех своих несчастий и страданий он считал самого себя, вину и ответственность «не вешал, как кафтан, на чужой гвоздь», в отличие от Обломова, который не
находил сил признать себя виновным в своих бедах, в никчемности своей бесплодной жизни: «…жгучие упреки совести язвили его, и он со всеми силами старался…
найти виноватого вне себя и на него обратить жало их, но на кого?»
Поиски оказывались бесполезными, потому что причина загубленной жизни Обломова есть он сам. Ему было очень мучительно это
сознавать, так как он «болезненно чувствовал, что в нем зарыто, как в могиле, какое-то хорошее, светлое начало, может быть, теперь уже умершее…». Обломова
терзали сомнения в правильности и нужности прожитой жизни. Однако с «летами волнения и раскаяние являлись реже, и он тихо и постепенно укладывался в
простой и широкий гроб остального своего существования, сделанный собственными руками…».
Различно отношение Штольца и Обломова к воображению, имеющему два противоположных воплощения: «…друга — чем меньше веришь ему, и
врага — когда уснешь доверчиво под его сладкий шепот». Последнее произошло с Обломовым. Воображение было любимым спутником его жизни, только в мечтах он
воплощал богатые, глубоко зарытые способности своей «золотой» души.
Штольц же не давал воли воображению и боялся всякой мечты, ей «не было места в его душе»; он отвергал все, что «не подвергалось анализу
опыта, практической истины», или принимал это за «факт, до которого еще не дошла очередь опыта». Андрей Иванович настойчиво «шел к своей цели», такое
упорство он ставил выше всего: «…это было признаком характера в его глазах». Он лишь тогда отступал «от задачи, когда на пути его возникала стена или
отверзалась непроходимая бездна». Он трезво оценивал свои силы и отходил, не обращая внимания на мнение окружающих.
Обломов боялся любых трудностей, ему лень было приложить даже малейшие усилия к решению не великих, а самых насущных проблем.
Он находил утешение в своих любимых «примирительных и успокоительных» словах «авось», «может быть» и «как-нибудь» и ограждал себя ими от несчастий. Он готов
был переложить дело на кого угодно, не заботясь о его исходе и порядочности выбранного человека (так он доверился мошенникам, обобравшим его имение). Как
чистый, наивный ребенок, Илья Ильич не допускал и мысли о возможности обмана; элементарная осмотрительность, не говоря уже о практичности, совершенно отсутствовали
в натуре Обломова.
Об отношении Ильи Ильича к труду уже говорилось. Он, как и его родители, всячески избегал труда, который был в его представлении
синонимом скуки, и все усилия Штольца, для которого «труд — образ, содержание, стихия и цель жизни», подвигнуть Илью Ильича на какую-нибудь деятельность были
тщетны, дело не продвигалось дальше слов. Образно говоря, телега стояла на квадратных колесах. Ей требовались постоянные толчки изрядной силы, чтобы
сдвинуться с места. Штольц быстро утомился («возишься, как с пьяницей»), разочаровало это занятие и Ольгу Ильинскую, через любовь к которой раскрываются многие
стороны характеров Обломова и Штольца.
Знакомя Илью Ильича с Ольгой, Штольц хотел, «внести в сонную жизнь Обломова присутствие молодой, симпатичной, умной, живой и отчасти
Насмешливой женщины», которая могла бы пробудить Илью к жизни, осветить его тусклое существование. Но Штольц «не предвидел, что он вносит фейерверк,
Ольга и Обломов — и подавно».
Любовь к Ольге изменила Илью Ильича. По просьбе Ольги он отказался от многих своих привычек: не лежал на диване, не переедал, ездил
с дачи в город исполнять ее поручения. Но окончательно вступить в новую жизнь не смог. «Идти вперед — значит вдруг сбросить широкий халат не только с плеч,
но с души, с ума; вместе с пылью и паутиной со стен смести паутину с глаз и прозреть!» А Обломов боялся бурь и перемен, страх к новому он впитал с молоком матери, по
сравнению с. которой, правда, ушел вперед (Илья Ильич уже отвергал «единственное употребление капиталов — держать их в сундуке», понимая, что
«долг всякого гражданина — честными трудами поддерживать общее благосостояние»), но добился немного, учитывая его способности.
Его утомляла беспокойная, деятельная натура Ольги, и поэтому Обломов мечтал, чтобы она успокоилась и тихо, сонно прозябала бы с
ним, «переползая из одного дня в другой». Поняв, что Ольга никогда на это не согласится, Илья решает расстаться с ней. Разрыв с Ольгой обозначал для
Обломова возврат к прежним привычкам, окончательное духовное падение. В жизни с Пшеницы-ной Илья Ильич нашел бледное отражение своих мечтаний и «решил, что
идеал его жизни осуществился, хотя без поэзии…».
Приложив немало усилий к пробуждению в Обломове тяги к деятельности, Ольга вскоре убеждается, по выражению Добролюбова, «в его решительной
дрянности», то есть в неспособности к духовному преобразованию, и бросает его.
Пройдя через любовь и разочарование, Ольга стала серьезнее относиться к своим чувствам, она так нравственно выросла, что Штольц
не узнал ее, встретившись через год, и долго мучился, пытаясь разгадать причину разительных перемен в Ольге.
Понять ее сердце Штольцу было настолько трудно, что «с него немного спала спесивая уверенность в своих силах». Выслушав исповедь
Ольги о «прогулках, о парке, о своих надеждах, о просветлении и падении Обломова» и получив от нее согласие на брак, Андрей говорит самому себе: «Все
найдено, нечего искать, некуда идти больше!» Однако это вовсе не означает, что он погружается в нечто похожее на обломовскую апатию. Семейная жизнь Штольца
способствовала гармоничному, взаимообогащающему развитию обоих супругов. Однако теперь Андрей успокоился, он всем доволен, а Ольгу мучат сомнения: что дальше?
неужели жизненный круг замкнулся? Штольц говорит ей: «Мы не пойдем… на дерзкую борьбу с мятежными вопросами, не примем их вызова, склоним головы и
смиренно переживем трудную минуту». Он понимал, что Ольга переросла его, «видел, что прежний идеал его женщины и жены недосягаем, но он был счастлив» и
стал лишь бледным отражением Ольги, в которой, по выражению Добролюбова, «более, нежели в Штольце, можно видеть намек на новую русскую жизнь».
Обломов и Штольц — люди с разным мировосприятием, а следовательно, и разными судьбами. Главное их отличие в том, что деятельный,
энергичный Штольц сумел правильно распорядиться своей жизнью и природными талантами, пытаясь «донести сосуд жизни до последнего дня, не пролив ни одной
капли напрасно». А у мягкого, доверчивого Обломова не хватало силы воли противостоять трудностям жизни и отстаивать свое право на существование и самореализацию. Он
«свое уменье затерял еще в детстве, в Обломовке, среди теток, нянек и дядек. Началось с неуменья надевать чулки и кончилось неуменьем жить» СН. А.
Добролюбов).
И. А. Гончаров работал над романом “Обломов” в течение десяти лет. В этом (лучшем!) произведении автор выразил свои убеждения и надежды; отобразил те проблемы современной ему жизни, которые волновали и глубоко задевали его, вскрыл причины этих проблем .Поэтому образ Ильи Ильича Обломова и Андрея “Ивановича Штольца приобрели типичные черты, а само слово “обломовщина” стало выражать вполне определенное, почти философское понятие. Нельзя исключать и образ Ольги Сергеевны Ильинской, без которого характеры мужчин не были бы полно освещены.
Чтобы понять характер человека, мотивы его поступков нужно обратиться к истокам формирования личности: детству, воспитанию, окружению, наконец, к полученному образованию.
В Илюше сконцентрировалась, кажется, сила всех поколений его предков; в нем чувствовались задатки человека нового времени, способного на плодотворную деятельность. Но стремления Ильи самостоятельно познавать мир пресекались не спускавшей с него глаз нянькой, из-под надзора которой он вырывался лишь во время послеобеденного сна, когда все живое в доме, кроме Ильи, засыпало. “Это был какой-то всепоглощающий, ничем непобедимый сон, истинное подобие смерти”.
Внимательный ребенок наблюдает за всем, что делается в доме, “напитывает мягкий ум живыми примерами и бессознательно чертит программу своей жизни по жизни, его окружающей”, “главная жизненная забота” которой есть хорошая еда, а потом — крепкий сон.
Тихое течение бытия нарушалось лишь иногда “болезнями, убытками, ссорами и, между прочим, трудом”. Труд был главным врагом обитателей Обломовки, наказанием, наложенным “еще на праотцев наших”. В Обломовке….
[ 1 ] – [ 2 ] – [ 3 ] – [ 4 ] – [ 5 ] – [ 6 ] – [ 7 ] – [ 8 ]
К-ть переглядів: 2772
Обломов и Штольц: два восприятия мира Сочинения по русской литературе
1. Детские впечатления и черты личности.
2. Центральные идеи в мировоззрениях.
3. Развенчание мифов.
В романе «Обломов» А. А. Гончаров создал образы двух людей, каждый из которых во многом является типичным представителем определенного круга людей, выразителем идей, которые были близки соответствующим слоям современного им общества. Андрей Штольц и Илья Обломов, на первый взгляд, будто бы и не имеют ничего общего, за исключением воспоминаний о детских играх. И все же, как бы ни оценивали этих персонажей романа Гончарова, невозможно отрицать, что их связывает искренняя, бескорыстная дружба. В чем тут дело? Неужели мечтательный лентяй Обломов и расчетливый делец Штольц так много значения придают прошлому, чтобы оно продолжало объединять их в настоящем, когда их пути, собственно говоря, разошлись? Ведь много других людей встречалось в жизни им обоим. Но старая дружба, как легко заметить, прочитав роман до конца, переживет даже раннюю смерть Обломова: Штольц охотно берет на себя заботу о воспитании сына покойного друга.
Действительно Обломов и Штольц разительно отличаются друг от друга образом жизни. В представлении Штольца сущность бытия заключается в движении: «Труд — образ, содержание, стихия и цель жизни, по крайней мере, моей». Обломов же, еще не начав никакого дела, уже мечтает о покое, которого у него и так предостаточно: «…Потом в почетном бездействии наслаждаться заслуженным отдыхом…».
Какое-то время Обломов и Штольц воспитывались вместе — в школе, которую содержал отец Андрея. Но в эту школу они пришли, можно сказать, из разных миров: ничем не нарушаемый, однажды и навсегда заведенный порядок жизни в Обломовке, похожий на долгий послеобеденный сон, и активное трудовое воспитание немецкого бюргера, перемежающееся с уроками матери, изо всех сил стремившейся привить сыну любовь и интерес к искусству. Маленького Обломова нежные родители боялись отпустить дальше родного крыльца, а вдруг с ненаглядным чадом что приключится: ребенок так и привык жить, махнув рукой на манящие, но уж больно хлопотные приключения. Мать Штольца, нужно заметить, охотно бы последовала примеру родителей Ильи, к счастью, отец Андрея оказался куда более практическим человеком и дал сыну возможность для проявления самостоятельности: «Что за ребенок, если он ни разу носу себе или другому не разбил?»
И родители Обломова, и родители Штольца, конечно, имели определенные представления о том, как должна складываться жизнь их детей в будущем. Однако главное различиезаключается в том, что Обломова не научили ставить цели и идти к ним, а Штольц воспринимает эту необходимость естественно и здраво — он-то умеет не только делать выбор, но и старательно добиваться результатов: «Выше всего он ставил настойчивость в достижении целей: это было признаком характера в его глазах, и людям с этой настойчивостью он никогда не отказывал в уважении, как бы ни были не важны их цели».
Важно отметить и то, как Обломов и Штольц относятся к жизни в целом. По собственному ощущению Обломова, существование его все больше походит на бесплодное блуждание в лесной чаще: ни тропинки, ни луча солнца… «Кто-то будто украл и закопал в собственной его душе принесенные ему в дар миром и жизнью сокровища». Вот один из главных просчетов Обломова — он подсознательно стремится возложить ответственность, свои неудачи, свою бездеятельность на кого-то другого: на Захара, например, или на судьбу. А Штольц «причину всякого страдания приписывал самому себе, а не вешал, как кафтан, на чужой гвоздь», потому «и радостью он наслаждался, как сорванным по дороге цветком, пока он не увял в руках, не допивая чаши никогда до той капельки горечи, которая лежит в конце всякого наслаждения». Однако все выше сказанное еще не проливает свет на основы крепкой дружбы людей, столь различных по своим привычкам и устремлениям. Видимо, их искреннее, теплое отношение друг другу коренится в том, что оба, и Штольц, и Обломов, по своей сути люди достойные, наделенные многими высокими духовными качествами. Казалось бы, Штольц — человек деловой, изо всего должен стремиться извлечь выгоду, однако его отношение к Обломову лишено каких-либо расчетов. Он искренне пытается извлечь друга из болота апатии и бездеятельности, так как Штольц искренне убежден, что существование, которое ведет Обломов, медленно, но верно его губит. Как человек действия Штольц всегда принимает в судьбе Обломова деятельное участие: он знакомит своего друга с Ольгой, он пресекает козни Тарантьева и Ивана Матвеевича, он приводит в порядок имение Обломова, наконец, он берет на воспитание сына своего рано умершего друга. Штольц стремится по мере своих сил сделать все, чтобы изменить жизнь Обломова в лучшую сторону. Конечно, для этого прежде следовало бы изменить натуру Ильи Ильича, но это под силу одному Богу. И не вина Штольца, что большинство его усилий оказались тщетными.
Можно сказать, что в Штольце все то, что спит в Обломове, достигло высокой степени развития: его реализация в деле, его восприимчивость к искусству и красоте, его личность. Это, как и искреннее, доброжелательное отношение Андрея, разумеется, находит отклик в душе Ильи, который, несмотря на свою лень, не утратил душевного благородства. Конечно, мы видим, что Ильи Ильич готов доверять всем, кто его окружает: прохвосту Тарантьеву, крючкотвору Ивану Матвеевичу Пшеницыну. Вместе с тем Андрею, другу детства, он доверяет несравненно больше — Штольц действительно достоин этого доверия.
Однако в литературоведении и умах многих читателей до сих пор бытуют мифы относительно положительного и отрицательного в образах Обломова и Штольца. Однозначность подобных мифов приводит к тому, что Штольца нередко трактуют как отрицательного героя, главный интерес которого заключен в приобретении денег, в то время как Обломов едва ли не провозглашается национальным героем. Если читать роман внимательно, легко заметить ущербность и несправедливость подобного подхода. Уже сам факт дружбы Штольца с Обломовым, постоянная помощь, которую якобы бессердечный делец старается оказать своему другу, должны полностью развеять миф о том, что Штольц является антигероем. В то же время доброта, «голубиная нежность» и мечтательность Обломова, которые, конечно, вызывают симпатию к этому персонажу, не должны заслонять от читателей и неприглядные стороны его существования: неумение организовать себя, бесполезное прожектерство и бесцельную апатию.
Как бы мы ни относились к героям романа Гончарова «Обломов», нужно помнить, что автор создал образы живых людей, в характерах которых, разумеется, присутствуют различные качества, как достойные, так и те, которые могут не казаться нам таковыми. И все же не следует закрывать глаза на то, что именно Штольц, которого порой расценивают как не слишком благородную личность, трудится, приносит пользу себе и другим, в то время как Обломов не только не устраивает жизнь зависящих от него крестьян, но и сам себе порой бывает в тягость.
Тип: Сочинение
Предмет: Литература
Все сочинения по литературе »
Язык: Русский
Автор: N/A
Дата: 28 сен 2001
Формат: RTF
Размер: 10 Кб
Страниц: 3
Слов: 1667
Букв: 9901
Просмотров за сегодня: 1
За 2 недели: 19
За все время: 653
Тезисы:
И. А. Гончаров работал над романом “Обломов” в течение десяти лет.
Обломов и Штольц – люди с разным мировосприятием, а следовательно, и разными судьбами.
Труд был главным врагом обитателей Обломовки, наказанием, наложенным “еще на праотцев наших”.
В Обломовке всегда при удобном случае избавлялись от работы, “находя это возможным и должным”.
Поиски оказывались бесполезными, потому что причина загубленной жизни Обломова есть он сам.
Обломова терзали сомнения в правильности и нужности прожитой жизни.
Последнее произошло с Обломовым.
Разрыв с Ольгой обозначал для Обломова возврат к прежним привычкам, окончательное духовное падение.
Но Штольц “не предвидел, что он вносит фейерверк, Ольга и Обломов – и подавно”.
Семейная жизнь Штольца способствовала гармоничному, взаимообогащающему развитию обоих супругов.
И. А. Гончаров
Тема: ОБЛОМОВ И ШТОЛЬЦ:
ДВА ВОСПРИЯТИЯ МИРА (по роману И. А. Гончарова “Обломов”)
И. А. Гончаров работал над романом “Обломов” в течение десяти лет. В этом (лучшем!) произведении автор выразил свои убеждения и надежды; отобразил те проблемы современной ему жизни, которые волновали и глубоко задевали его, вскрыл причины этих проблем. Поэтому образ Ильи Ильича Обломова и Андрея “Ивановича Штольца приобрели типичные черты, а само слово “обломовщина” стало выражать вполне определенное, почти философское понятие. Нельзя исключать и образ Ольги Сергеевны Ильинской, без которого характеры мужчин не были бы полно освещены.
Чтобы понять характер человека, мотивы его поступков нужно обратиться к истокам формирования личности: детству, воспитанию, окружению, наконец, к полученному образованию.
В Илюше сконцентрировалась, кажется, сила всех поколений его предков; в нем чувствовались задатки человека нового времени, способного на плодотворную деятельность. Но стремления Ильи самостоятельно познавать мир пресекались не спускавшей с него глаз нянькой, из-под надзора которой он вырывался лишь во время послеобеденного сна, когда все живое в доме, кроме Ильи, засыпало. “Это был какой-то всепоглощающий, ничем непобедимый сон, истинное подобие смерти”.
Внимательный ребенок наблюдает за всем, что делается в доме, “напитывает мягкий ум живыми примерами и бессознательно чертит программу своей жизни по жизни, его окружающей”, “главная жизненная забота” которой есть хорошая еда, а потом – крепкий сон.
Тихое течение бытия нарушалось лишь иногда “болезнями, убытками, ссорами и, между прочим, трудом”. Труд был главным врагом обитателей Обломовки, наказанием, наложенным “еще на праотцев наших”. В Обломовке всегда при удобном случае избавлялись от работы, “находя это возможным и должным”. Такое отношение к труду воспитывалось в Илье Ильиче, принявшим готовую норму жизни, передаваемую из поколения в поколение без изменений. Идеал бездействия подкреплялся в воображении ребенка нянькиными сказками о “Емеле-дурачке”, получающем от волшебной щуки разные дары, причем незаслуженные. Сказки глубоко проникают в сознание Ильи, и он, будучи уже взрослым, “бессознательно грустит подчас, зачем сказка не жизнь, а жизнь не сказка”.
Стремление к самостоятельности, молодая энергия останавливались дружными криками родителей: “А слуги на что?” Вскоре Илья сам понял, что приказывать спокойнее и удобнее. Ловкий, подвижный ребенок постоянно останавливается родителями и нянькой из боязни, что мальчик “упадет, расшибется” или простудится, его лелеяли, как оранжерейный цветок. “Ищущие проявления силы обращались внутрь и никли, увядая”.
В таких условиях сложилась апатичная, ленивая, трудная на подъем натура Ильи Ильича. Он был окружен чрезмерными заботами матери, следящей за тем, чтобы ребенок хорошо поел, не перетрудился на обучении у Штольца, и готовой под любым, даже самым незначительным предлогом не отпускать Илюшеньку к немцу. Она считала, что образование не такая уж важная вещь, ради которой нужно худеть, терять румянец и пропускать праздники. Но все же родители Обломова понимали необходимость образования, однако видели в нем только средство для продвижения по службе:
чины, награды начали получать в то время “не иначе, как только путем ученья”. Родителям хотелось преподнести Илюше все блага “как-нибудь подешевле, с разными хитростями”.
Заботы матери пагубно сказались на Илье: он не приучился к систематическим занятиям, никогда не хотел узнать больше, чем задавал учитель.
Ровесник и друг Обломова, Андрей Иванович Штольц, любил Илью, пытался расшевелить его, привить интерес к самообразованию, настроить на деятельность, какой был увлечен сам, к которой был расположен, потому что воспитывался совершенно в других условиях.
Отец Андрея – немец дал ему то воспитание, которое получил от своего отца, то есть обучил всем практическим наукам, рано заставил работать и отослал от себя закончившего университет сына, как с ним поступил в свое время его отец. Но грубое бюргерское воспитание отца постоянно соприкасалось с нежной, ласковой любовью матери, русской дворянки, которая не противоречила мужу,, а тихо воспитывала сына по-своему: “…учила его прислушиваться к задумчивым звукам Герца, пела ему о цветах, о поэзии жизни, шептала о блестящем призвании то воина, то писателя…” Соседство Обломовки с ее “первобытною ленью, простотою нравов, тишиною и неподвижностью” и княжеского “с широким раздольем барской жизни” также помешали сделать Ивану Богдановичу Штольцу из сына такого же бюргера, каким он был сам. Дыхание русской жизни “отводило Андрея от прямой, начертанной отцом колеи”. Но все же Андрей перенял от отца серьезный взгляд на жизнь (даже на все ее мелочи) и прагматичность, которые он пытался уравновесить “с тонкими потребностями духа”.
Все эмоции, поступки и действия Штольц содержал под “никогда не дремлющим контролем” разума и расходовал строго “по бюджету”. Причиной всех своих несчастий и страданий он считал самого себя, вину и ответственность “не вешал, как кафтан, на чужой гвоздь”, в отличие от Обломова, который не находил сил признать себя виновным в своих бедах, в никчемности своей бесплодной жизни: “…жгучие упреки совести язвили его, и он со всеми силами старался. найти виноватого вне себя и на него обратить жало их, но на кого?”
Поиски оказывались бесполезными, потому что причина загубленной жизни Обломова есть он сам. Ему было очень мучительно это сознавать, так как он “болезненно чувствовал, что в нем зарыто, как в могиле, какое-то хорошее, светлое начало, может быть, теперь уже умершее…”. Обломова терзали сомнения в правильности и нужности прожитой жизни. Однако с “летами волнения и раскаяние являлись реже, и он тихо и постепенно укладывался в простой и широкий гроб остального своего существования, сделанный собственными руками…”.
Различно отношение Штольца и Обломова к воображению, имеющему два противоположных воплощения: “…друга – чем меньше веришь ему, и врага – когда уснешь доверчиво под его сладкий шепот”. Последнее произошло с Обломовым. Воображение было любимым спутником его жизни, только в мечтах он воплощал богатые, глубоко зарытые способности своей “золотой” души.
Штольц же не давал воли воображению и боялся всякой мечты, ей “не было места в его душе”; он отвергал все, что “не подвергалось анализу опыта, практической истины”, или принимал это за “факт, до которого еще не дошла очередь опыта”. Андрей Иванович настойчиво “шел к своей цели”, такое упорство он ставил выше всего: “…это было признаком характера в его глазах”. Он лишь тогда отступал “от задачи, когда на пути его возникала стена или отверзалась непроходимая бездна”. Он трезво оценивал свои силы и отходил, не обращая внимания на мнение окружающих.
Обломов боялся любых трудностей, ему лень было приложить даже малейшие усилия к решению не великих, а самых насущных проблем. Он находил утешение в своих любимых “примирительных и успокоительных” словах “авось”, “может быть” и “как-нибудь” и ограждал себя ими от несчастий. Он готов был переложить дело на кого угодно, не заботясь о его исходе и порядочности выбранного человека (так он доверился мошенникам, обобравшим его имение). Как чистый, наивный ребенок, Илья Ильич не допускал и мысли о возможности обмана; элементарная осмотрительность, не говоря уже о практичности, совершенно отсутствовали в натуре Обломова.
Об отношении Ильи Ильича к труду уже говорилось. Он, как и его родители, всячески избегал труда, который был в его представлении синонимом скуки, и все усилия Штольца, для которого “труд – образ, содержание, стихия и цель жизни”, подвигнуть Илью Ильича на какую-нибудь деятельность были тщетны, дело не продвигалось дальше слов. Образно говоря, телега стояла на квадратных колесах. Ей требовались постоянные толчки изрядной силы, чтобы сдвинуться с места. Штольц быстро утомился (“возишься, как с пьяницей”), разочаровало это занятие и Ольгу Ильинскую, через любовь к которой раскрываются многие стороны характеров Обломова и Штольца.
Знакомя Илью Ильича с Ольгой, Штольц хотел “внести в сонную жизнь Обломова присутствие молодой, симпатичной, умной, живой и отчасти насмешливой женщины”, которая могла бы пробудить Илью к жизни, осветить его тусклое существование. Но Штольц “не предвидел, что он вносит фейерверк, Ольга и Обломов – и подавно”.
Любовь к Ольге изменила Илью Ильича. По просьбе Ольги он отказался от многих своих привычек: не лежал на диване, не переедал, ездил с дачи в город исполнять ее поручения. Но окончательно вступить в новую жизнь не смог. “Идти вперед – значит вдруг сбросить широкий халат не только с плеч, но с души, с ума; вместе с пылью и паутиной со стен смести паутину с глаз и прозреть!” А Обломов боялся бурь и перемен, страх к новому он впитал с молоком матери, по сравнению с которой, правда, ушел вперед (Илья Ильич уже отвергал “единственное употребление капиталов – держать их в сундуке”, понимая, что “долг всякого гражданина – честными трудами поддерживать общее благосостояние”), но добился немного, учитывая его способности.
Его утомляла беспокойная, деятельная натура Ольги, и поэтому Обломов мечтал, чтобы она успокоилась и тихо, сонно прозябала бы с ним, “переползая из одного дня в другой”. Поняв, что Ольга никогда на это не согласится, Илья решает расстаться с ней. Разрыв с Ольгой обозначал для Обломова возврат к прежним привычкам, окончательное духовное падение. В жизни с Пшеницыной Илья Ильич нашел бледное отражение своих мечтаний и “решил, что идеал его жизни осуществился, хотя без поэзии.
Приложив немало усилий к пробуждению в Обломове тяги к деятельности, Ольга вскоре убеждается, по выражению Добролюбова, “в его решительной дрянности”, то есть в неспособности к духовному преобразованию, и бросает его.
Пройдя через любовь и разочарование, Ольга стала серьезнее относиться к своим чувствам, она так нравственно выросла, что Штольц не узнал ее, встретившись через год, и долго мучился, пытаясь разгадать причину разительных перемен в Ольге. Понять ее сердце Штольцу было настолько трудно, что “с него немного спала спесивая уверенность в своих силах”. Выслушав исповедь Ольги о “прогулках, о парке, о своих надеждах, о просветлении и падении Обломова” и получив от нее согласие на брак, Андрей говорит самому себе: “Все найдено, нечего искать, некуда идти больше!” Однако это вовсе не означает, что он погружается в нечто похожее на обломовскую апатию. Семейная жизнь Штольца способствовала гармоничному, взаимообогащающему развитию обоих супругов. Однако теперь Андрей успокоился, он всем доволен, а Ольгу мучат сомнения: что дальше? неужели жизненный круг замкнулся? Штольц говорит ей: “Мы не пойдем… на дерзкую борьбу с мятежными вопросами, не примем их вызова, склоним головы и смиренно переживем трудную минуту”. Он понимал, что Ольга переросла его, “видел, что прежний идеал его женщины и жены недосягаем, но он был счастлив” и стал лишь бледным отражением Ольги, в которой, по выражению Добролюбова, “более, нежели в Штольце, можно видеть намек на новую русскую жизнь”.
Обломов и Штольц – люди с разным мировосприятием, а следовательно, и разными судьбами. Главное их отличие в том, что деятельный, энергичный Штольц сумел правильно распорядиться своей жизнью и природными талантами, пытаясь “донести сосуд жизни до последнего дня, не пролив ни одной капли напрасно”. А у мягкого, доверчивого Обломова не хватало силы воли противостоять трудностям жизни и отстаивать свое право на существование и самореализацию.
?