Сочинение на тему образ ребенка

4 варианта

1. Вступление. Система образов в романе Достоевского «Преступление и наказание»
   Детство Раскольникова. Истоки его теории.
   Соня Мармеладова – вечный ребенок
   Другие образы детей в романе. Обретение своего ребенка.
   Заключение. Образ ребенка – путь к себе.
   В 1866 году вышел в свет роман Федора Михайловича Достоевского «Преступление и наказание», ставший совершенно новым явлением в русской литературе. Основное его отличие от предшествующих произведений состояло в богатой полифонии образов. В романе насчитывается около девяноста персонажей: здесь и городовые, и прохожие, и дворники, и шарманщики, и мещане, и многие другие. Все они, вплоть до самых незначительных, составляют тот особый фон, на котором развивается действие романа. Достоевский даже вводит необычный, на первый взгляд, образ большого города («Петербург Достоевского»!) с его мрачными улицами, «колодцами» дворов, мостами, тем самым усиливая и без того тягостно-напряженную атмосферу безысходности и подавленности, которая определяет настроение романа. Есть и еще более необычный образ ребенка, который незримо присутствует повсюду. Это и загубленные Свидригаловым дети, и образ Раскольникова – ребенка, и образ девочки, которую «напоили и обманули… в первый раз… понимаете?». Соня Мармеладова – это тоже ребенок, не случайно именно так часто обращается к ней Раскольников. Катерину Ивановну сама Соня называет ребенком, но здесь скорее сравнение с юродивыми, все поведение которых – это детскость и непосредственность. Безусловно, образ ребенка, как и все другие образы в романе, служит одной цели –  всестороннему и полному раскрытию образа Родиона Раскольникова.
   Мы мало что знаем о детстве Раскольникова. Знаем только, что жил он в пыльном городе, таком же пыльном, как и Петербург, в котором происходит действие, знаем, что он ходил в церковь и что был у него младаший брат, которого он никогда не видел, но у могилы которого он всегда плакал. Видим мы и размытый образ отца, крепко держащего за руку Раскольникова – ребенка. Примечательно, что именно через образ детства Раскольникова, а именно через сон, который он видит, заснув в канаве перед своим преступлением, показывает нам Достоевский корни той теории, которая выросла и окрепла вместе с Раскольниковым. Действительно, сон ужасный и мучительный, но сам автор дает нам подсказку, чтобы мы внимательно присмотрелись к этому ребенку, из которого впоследствии вырастет лже-Наполеон: «В болезненном состоянии сны отличаются часто необыкновенною выпуклостию, яркостью и чрезвычайным сходством с действительностью. Слагается иногда картина чудовищная, но обстановка и весь процесс всего представления бывают при этом до того вероятны и с такими тонкими, неожиданными, но художественно соответствующими всей полноте картины подробностями, что их и не выдумать наяву…» Мы видим, как забили насмерть «бедную лошадку», и как все смотрели на это ужасное действо, и в том числе и отец Раскольникова, и ничего не предприняли. Разумеется, в уме читающего рождается аналогия, эта несчастная лошадь  и такие же несчастные люди, которых бьет и забивает до смерти жизнь. Мы сразу вспоминаем Мармеладова, Катерину Ивановну, Сонечку. Мы видим, какой ужас переживает ребенок, являясь свидетелем этой картины убийства, и вряд ли у кого-нибудь, кто видел нечто подобное, душа останется такой же как и прежде. Сон этот еще больше укрепляет Раскольникова в мысли, что необходимо осуществить свои замыслы. Но посмотрим, на то, что пытается сказать нам  Достоевский-психолог, вслед за Фрейдом повторяющий, что корни всех проблем стоит искать в детстве: «Но бедный мальчик уже не помнит себя. С криком пробивается он сквозь толпу к савраске, обхватывает ее мертвую, окровавленную морду и целует ее, целует ее в глаза, в губы… Потом вдруг вскакивает и в исступлении бросается с своими кулачонками на Миколку. В этот миг отец, уже долго гонявшийся за ним, схватывает его наконец и выносит из толпы. – Пойдем! пойдем! – говорит он ему, – домой пойдем! – Папочка! За что они… бедную лошадку… убили! – всхлипывает он, но дыханье ему захватывает, и слова криками вырываются из его стесненной груди». Вот этот сакраментальный вопрос : «За что убили?», и вот сакраментальный ответ Миколки, хозяина лошади (кстати впоследствии тем же именем автор назовет и лже-убийцу старухи-процентщицы, который чуть было  не повесился): «Мое добро!». Вот он – тот росток, зароненный в душу ребенка: если мой добро, то что хочу, то и делаю! И как стать тем, кто имеет это «добро», как стать «право имеющим» ? Мы знаем  ответы на эти вопросы. Кто знает, может быть, Раскольникову и стоило убить Алену Ивановну, чтобы вернуться к своему ребенку, к себе самому, и понять, что та боль, которую он видел в глазах «лошадки», та же самая боль отразилась и в глазах жертвы, однако, он ее просто не разглядел. Возвращение, покаяние и прощение себя в детстве, за то, что не спас он тогда бедное животное – вот одна из ролей, назначенная автором образу ребенка.
   Но есть еще в романе люди, которые и повзрослев остаются детьми. Они живут в мире со своим ребенком внутри (опять мы цитируем Фрейда, но без этого не обойтись, ибо взгляды Достоевского и Фрейда так схожи) и в относительном мире сами с собой. Это, в первую очередь, Соня Мармеладова, у которй детства как такового и не было. Она была просто выставлена на улицу, принесена в жертву, один ребенок был принесен в жертву трем другим, чтобы «Полечка по тому же пути не пошла». И вера Сонечки Мармеладовой тоже какая-то детская и наивная, но всепоглощающая и светлая. Она сама ребенок и видит эту детскость в других, ибо не хочет замечать грязь и пороки взрослой жизни. И они, благодаря защите этого маленького ребенка в ней, ее не коснулись: «Конечно, он понимал, что положение Сони есть явление случайное в обществе, хотя, к несчастию, далеко не одиночное и не исключительное. Но эта-то самая случайность, эта некоторая развитость и вся предыдущая жизнь ее могли бы, кажется, сразу убить ее при первом шаге на отвратительной дороге этой. Что же поддерживало ее? Не разврат же? Весь этот позор, очевидно, коснулся ее только механически; настоящий разврат еще не проник ни одною каплей в ее сердце: он это видел; она стояла перед ним наяву…»
   Есть еще в романе образы детей, который выражены не столь явно и четко, как уже рассмотренные. Постредством них Достоевский ставит еще один вопрос Раскольникову и его теории: «Подпадают ли под его определиние «тварей дрожащих» дети?». Мы помним, что он убил не только старуху-процентщицу, но еще и Лизавету, этого большого ребенка, которая в момент смерти, по-видимому, была беременна. Мы вспоминаем и ту девочку, которую он приметил на скамейке в парке и дал даже двадцать копеек на «ее спасение», но их, конечно же, оказалось недостаточно. Вспомним о загубленных Свидригайловым детях, о детях Катерины Ивановны, которые, когда вырастут наверняка повторят путь родителей (опять мы слышим голос Фрейда), вспомним, наконец, сон Свидригайлова перед его самоубийством. Этот эпизод заставляет нас задуматься. Мы понимаем, что многие дети, многие невинные души обречены идти по пути греха и разврата, ибо такова уж их судьба, и убей ты хоть тысячу человек, все равно их не спасти, потому что порок внутри, а не снаружи. Люди, которые потеряли своего внутреннего ребенка, будь они все те же дети или взрослые, обречены на страдание и гибель, страшную гибель, самоубийство. На протяжении романа эта мысль возникает у многих героев. Ребенок, или люди сохранившие его в душе, никогда не отважаться на это, потому что это большой грех, а Достоевский судит своих героев прежде всего с позиций христианской морали. Да ребенку даже и в голову не придет мысль покончить с собой, он просто будет продолжать жить, страдать и иногда радоваться, как делает это вечный ребенок Соня Мармеладова, потому что жизнь – это дар, и распорядится им нужно по совести.
   Каков же итог? Мы видим, что хотя в романе образ ребенка выражен не так ярко как другие, все же его отголоски проходят через все повествование. И это не случайно. Ребенок, так же как и Евангелие, – это еще один путь к себе. И Соня и Раскольников нашли его, нашел его и Свидригайлов, искупивший своей кровью кровь других детей. И все по-своему стали счастливы, обретя давно потерянного ребенка, и как бы вернулись в детство, счастливейшее из времен. Вернулся вместе с ними и автор: «Но тут уж начинается новая история, история постепенного обновления человека, история постепенного перерождения его, постепенного перехода из одного мира в другой, знакомства с новою, доселе совершенно неведомою действительностью. Это могло бы составить тему нового рассказа, – но теперешний рассказ наш окончен».

2. «Слушай,
   если все должны
   страдать, чтобы
   страданием
   купить вечную
   гармонию, то
   при чём тут
   дети,
   скажи
   мне, пожалуйста?
   Совсем
   непонятно, для
   чего были должны
   страдать и они
   и зачем им покупать
   страданиями
   гармонию?
   Не
   стоит она слезинки
   хотя бы одного
   только замученного
   ребёнка…»
   Иван
   Карамазов,
   «Братья Карамазовы».
   Система
   персонажей
   романа «Преступление
   и наказание»
   включает в себя
   большое количество
   действующих
   лиц, обладающих
   своим характером,
   положением
   и ролью в романе.
   Родион Раскольников
   является главным
   героем; Соня,
   Дуня, Пульхерия
   Александровна,
   Свидригайлов,
   Лужин также
   являются заметными
   и потому понятными
   нам персонажами.
   Но существуют
   и персонажи
   второго плана,
   о которых мы
   можем узнать
   меньше.
   Среди
   всех второстепенных
   героев следует
   выделить детей,
   влияние собирательного
   образа которых
   мы можем проследить
   на протяжении
   всего романа:
   это и дети Катерины
   Ивановны, и
   невеста Свидригайлова,
   и девочка-утопленница,
   которая снится
   ему во сне, это
   и пьяная девочка,
   встретившаяся
   Раскольникову
   на бульваре
   – все эти герои
   не могут остаться
   без внимания,
   потому что,
   несмотря на
   их небольшое
   участие в развитии
   действия в
   романе, они
   играют важную
   роль, как и вся
   тема ребёнка
   и детства.
   Рассмотрим
   образ детей
   Катерины Ивановны.
   О том,
   что жена Мармеладова
   Катерина Ивановна
   вышла за него
   замуж с тремя
   детьми, мы узнаём
   из разговора
   Мармеладова
   с Раскольниковым.
   Отцом детей
   был первый муж
   Катерины Ивановны,
   пехотный офицер,
   с которым она
   убежала из
   дома. Когда муж
   умер, Катерина
   Ивановна осталась
   одна с тремя
   малолетними
   детьми. «Вышла
   замуж за первого
   мужа, за офицера
   пехотного, по
   любви, и с ним
   бежала из дома
   родительского.
   Муж…в картишки
   пустился, под
   суд попал, с
   тем и помер….
   И осталась она
   после него с
   тремя малолетними
   детьми в уезде
   далёком и зверском…»
   У Катерины
   Ивановны было
   две дочери:
   Полечка и Лена
   – и сын Коля. Так
   их описывает
   Ф.М.Достоевский:
   «старшая девочка,
   лет девяти,
   высокая и тоненькая
   как спичка, …с
   большими-большими
   тёмными глазами,
   которые казались
   ещё больше на
   её исхудавшем
   и испуганном
   личике» (Полечка),
   «самая маленькая
   девочка, лет
   шести» (Лена),
   «мальчик годом
   старше её»
   (Коля).
   Дети
   были плохо
   одеты: Полечка
   была одета в
   «ветхий бурнусик,
   сшитый ей, вероятно,
   два года назад,
   потому что он
   не доходил
   теперь о до
   колен», и «худенькую
   разодранную
   всюду рубашонку»,
   Коля и Лена
   были одеты не
   лучше; у всех
   детей было
   только по одной
   рубашке, которые
   каждую ночь
   стирала Катерина
   Ивановна.
   Хотя
   мать старалась
   заботиться
   о детях, они
   нередко бывали
   голодными, так
   как семье не
   хватало денег;
   младшие часто
   плакали и были
   забиты и запуганы:
   «…Ибо Катерина
   Ивановна такого
   уж характера,
   и как расплачутся
   дети, хоть бы
   и с голоду, тотчас
   же их бить начинает».
   В облике
   Сони, падчерицы
   Катерины Ивановны
   и дочери Мармеладова,
   несмотря на
   то, что она намного
   старше всех
   детей и зарабатывает
   деньги таким
   путём, мы тоже
   видим много
   детского:
   «безответная
   она, и голосок
   у ней такой
   кроткий…
   белокуренькая,
   личико всегда
   бледненькое,
   худенькое,…
   угловатое,
   …нежная, болезная,
   …маленькая,
   кроткие голубые
   глаза».
   Именно
   стремление
   помочь Катерине
   Ивановне и её
   несчастным
   детям и заставило
   Соню преступить
   через себя,
   через нравственный
   закон. Она
   пожертвовала
   собой ради
   других. «И тут
   только понял
   он, что значили
   для неё эти
   бедные, маленькие
   дети-сироты
   и эта жалкая,
   полусумасшедшая
   Катерина Ивановна,
   с своею чахоткой
   и со стуканием
   об стену». Она
   тяжело переживает,
   сознавая своё
   положение в
   обществе, свой
   позор и грехи:
   «Да ведь я
   …бесчестная…я
   великая, великая
   грешница!»,
   «…до какой
   чудовищной
   боли истерзала
   её, и уже давно,
   мысль о бесчестном
   и позорном её
   положении».
   Не будь
   судьба её семьи
   (а Катерина
   Ивановна и дети
   действительно
   были единственной
   Сониной семьёй)
   такой плачевной,
   жизнь Сонечки
   Мармеладовой
   сложилась бы
   по-другому.
   А если
   бы Сонина жизнь
   была другой,
   то Ф.М.Достоевский
   не смог бы
   осуществить
   своего замысла,
   не смог бы показать
   нам, что, будучи
   погружённою
   в порок, Соня
   сохранила свою
   душу чистой,
   потому что
   спасалась верой
   в Бога. «Да скажи
   же мне, наконец,…
   как этакой
   позор и такая
   низость в тебе
   рядом с другими
   противоположными
   и святыми чувствами
   совмещаются?»
   – спрашивал её
   Раскольников.
   Здесь
   Соня – ребёнок,
   беззащитный,
   беспомощный
   человек со
   своей детской
   и наивной душой,
   который, казалось
   бы, погибнет,
   находясь в
   губительной
   атмосфере
   порока, но Соня
   помимо детской
   чистой и невинной
   души обладает
   огромной моральной
   стойкостью,
   сильным духом
   и поэтому она
   находит в себе
   силы спасаться
   верой в Бога,
   поэтому она
   сохраняет свою
   душу. «Что ж
   бы я без бога-то
   была?»
   Доказательство
   необходимости
   веры в Бога
   было одной из
   главных целей,
   которые Достоевский
   ставил перед
   своим романом.
   Поэтому мы
   видим, что образ
   детей был необходим
   писателю для
   раскрытия
   образа Сони
   и достижения
   своего замысла.
   Дети
   Катерины Ивановны
   сыграли свою
   определённую
   роль в судьбе
   каждого из
   основных персонажей
   произведения.
   С помощью
   образа детей
   писатель показывает
   нам, что Мармеладов,
   причинявший
   столько горя
   и боли своей
   семье, всё-таки
   думал о жене
   и детях, и это
   заключалось
   в том, что он
   хоть какое-то
   время пытался
   не пить. Когда
   его раздавило
   повозкой, и
   он умер, в кармане
   у него нашли
   пряник, который
   он нёс детям:
   « …в кармане
   у него пряничного
   петушка нашли:
   мёртво-пьяный
   идёт, а про детей
   помнит».
   Таким
   образом, писатель
   использует
   образ детей,
   чтобы показать
   нам, что в душе
   Мармеладова,
   человека,
   причинявшего
   горе себе самому
   и своей семье,
   жили ещё любовь,
   забота и сострадание.
   Поэтому мы не
   можем рассматривать
   проявление
   душевных качеств
   отставного
   чиновника
   только как
   сугубо отрицательное.
   Образ
   же Свидригайлова
   становится
   только ещё
   более загадочным
   и непонятным,
   когда мы видим,
   что пошлый,
   развратный
   человек, для
   которого не
   существует
   нравственных
   законов, совершает
   благородный
   поступок и
   тратит свои
   деньги на то,
   чтобы устроить
   детей Катерины
   Ивановны в
   пансион. И здесь
   писатель снова
   вплетает в
   ткань романа
   образ детей.
   Но даже
   такой благородный
   поступок не
   может затмить
   собой все грехи
   Свидригайлова.
   На протяжении
   всего романа
   мы можем видеть
   всё самое низкое
   в нём, в его душе,
   все худшие
   качества: жестокость,
   эгоизм, способность
   перешагнуть
   через человека
   для удовлетворения
   своих интересов,
   в том числе
   способность
   на убийство
   (своей жены,
   Марфы Петровны,
   потому что,
   судя по всему,
   можно сказать,
   что Свидригайлов
   убил свою жену,
   выдав за апоплексичный
   удар), вся низость
   натуры Свидригайлова
   проявляется
   в эпизоде с
   Дунечкой, когда
   она тайно встречалась
   с ним в последний
   раз, для того,
   чтобы узнать
   о брате. « Разве
   возможно то,
   что вы пишете?
   Вы намекаете
   на преступление,
   совершённое
   будто бы братом.
   …Вы обещали
   доказать: говорите
   же!» – негодует
   Дуня.
   Свидригайлов
   привёл Дуню
   к себе, запер
   дверь и начал
   целовать и
   обнимать её,
   но затем открыл
   дверь, поняв,
   что Дуня ненавидит
   его и никогда
   не полюбит. Это
   было тяжёлым
   испытанием
   для Дуни, но
   она, по крайней
   мере, знала,
   что за человек
   Свидригайлов,
   и если бы не
   любовь к брату,
   никогда бы не
   пошла к этому
   человеку. Это
   доказывают
   Дунины слова:
   «Вот мы уже
   поворотили
   за угол, теперь
   нас брат не
   увидит. Объявляю
   вам, что я не
   пойду с вами
   дальше».
   Но ещё
   более раскрывает
   всю глубину
   разврата, в
   которой погрязла
   душа Свидригайлова,
   история с глухонемой
   племянницей
   мелкой процентщицы,
   приятельницы
   Свидригайлова,
   немки Ресслих.
   В Петербурге
   ходил слух, что
   девочка покончила
   жизнь самоубийством
   из-за того, что
   была жестоко
   оскорблена
   Свидригайловым.
   Хотя он сам всё
   отрицает, но
   в ночь перед
   самоубийством
   ему снится сон:
   «…а посреди
   залы, на покрытых
   белыми атласными
   пеленами столах,
   стоял гроб.
   Гирлянды цветов
   обвивали его
   со всех сторон.
   Вся в цветах
   лежала в нём
   девочка, в белом
   тюлевом платье,
   со сложенными
   и прижатыми
   на груди, точно
   выточенными
   из мрамора
   руками. Но
   распущенные
   волосы её, волосы
   светлой блондинки,
   были мокры;
   венок из роз
   обвивал её
   голову. Строгий
   и уже окостенелый
   профиль её лица
   был тоже как
   бы выточен из
   мрамора, но
   улыбка на бледных
   губах её была
   полна какой-то
   недетской,
   беспредельной
   скорби и великой
   жалобы. Свидригайлов
   знал эту девочку;
   ни образа, ни
   зажжённых
   свечей не было
   у этого гроба
   и не слышно
   было молитв.
   Эта девочка
   была самоубийца-утопленница.
   Ей было только
   четырнадцать
   лет, но это было
   уже разбитое
   сердце, и оно
   погубило себя,
   оскорблённое
   обидой, ужаснувшею
   и удивившею
   этот молодое
   детское, сознание,
   залившею
   незаслуженным
   стыдом её ангельски
   чистую душу
   и вырвавшею
   последний крик
   отчаяния, не
   услышанный,
   а нагло поруганный
   в тёмную ночь,
   во мраке, в холоде,
   в сырую оттепель,
   когда выл ветер…»
   Свидригайлов
   с его вседозволенностью,
   с полным отсутствием
   каких бы то ни
   было моральных
   принципов и
   нравственных
   идеалов, посягнул
   на самое святое,
   по мнению
   Достоевского
   – на душу ребёнка.
   Этим
   эпизодом и,
   особенно, сном,
   писатель хотел
   показать на
   примере Свидригайлова
   (именно на примере,
   потому что,
   хотя Аркадий
   Иванович имеет
   конкретное
   имя, это собирательный
   образ многих
   десятков похожих
   Свидригайловых
   – таких же
   безнравственных
   и развратных
   людей), что такие
   аморальные
   люди, действуя
   лишь во благо
   своих (почти
   всегда гнусных)
   интересов,
   губят невинные
   души.
   В образе
   девочки здесь
   заключен образ
   всех тех, кто
   чище, невиннее,
   светлее всех
   других в этом
   мире и потому
   слабее, и потому
   над ним издеваются,
   мучают и губят
   его все те, кто
   моральных
   принципов не
   имеет вовсе.
   Можно только
   порадоваться
   за невесту
   Свидригайлова,
   что их свадьба
   не состоялась.
   Потому что,
   несмотря на
   то, что девочка
   по-своему полюбила
   своего жениха
   (« Ушли все на
   минуту, мы с
   нею как есть
   одни остались,
   вдруг бросается
   мне на шею (сама,
   в первый раз),
   обнимает меня
   обеими ручонками,
   целует и клянётся,
   что она будет
   мне послушною,
   доброй и благодетельной
   женой, что она
   сделает меня
   счастливым…»
   – рассказывал
   Свидригайлов
   Раскольникову),
   он-то оставался
   таким же развратным
   человеком,
   просто она не
   понимала этого;
   он бы погубил
   её душу.
   Эта
   проблема –
   безнравственности
   и духовной
   чистоты также
   занимала
   Достоевского,
   но он понимал,
   что люди, подобные
   Свидригайлову,
   будут всегда,
   недаром же
   словно подтверждением
   тому, что более
   слабых, образ
   которых олицетворяют
   дети, ребёнок,
   и дальше будут
   мучить и губить
   их души, служит
   хохот Свидригайлова:
   «Детей я вообще
   люблю, я очень
   люблю детей».
   Свидригайлов
   – безбожник,
   он называет
   сам себе грешником:
   «Да что вы в
   добродетель-то
   всем дышлом
   въехали? Пощадите,
   батюшка, я человек
   грешный. Хе-хе-хе
   ». Но он говорит
   это не всерьёз,
   он смеётся.
   Хотя Свидригайлов
   признаёт свои
   грехи, он и не
   думает что-то
   менять в своём
   поведении, он
   не верит в Бога,
   и тем страшнее
   для нас его
   образ. Свидригайлов
   предстаёт в
   образа дьявола
   – он губит невинные
   души. Но мы видим,
   что человек,
   отошедший от
   Бога, не только
   не счастлив,
   он сам мучается
   от такой жизни,
   он сам страдает,
   не имея духовно-нравственных
   ориентиров
   и не осознавая,
   что они необходимы.
   Свидригайлов,
   потерявший
   связь со всем
   нравственным,
   живший в грехе
   и перед смертью
   берёт на себя
   страшный грех
   – он убивает
   себя.
   Достоевский
   последовательно
   доказывает
   нам, что человек,
   не верящий в
   Бога, отошедший
   от него, не сможет
   жить. Об этом
   же нам говорил
   писатель и
   устами Сони.
   Общая
   тема детей и
   детства широко
   раскрыта и в
   образе Родиона
   Раскольникова.
   Даже Разумихин
   для доказательства
   наличия в душе
   друга лучших
   качеств особенно
   «напирает»
   на такие эпизоды
   из его жизни,
   как: спасение
   детей из горящего
   дома, отдача
   всех последних
   денег Катерине
   Ивановне и её
   детям. В этом
   проявляется
   его стремление
   помочь «униженным
   и оскорблённым»,
   то есть тем
   людям, которых
   он хотел осчастливить
   с помощью денег
   старухи-ростовщицы
   Алёны Ивановны.
   Именно сострадание
   и боль за «униженных,
   оскорблённых»
   и несчастных
   (их собирательный
   образ олицетворяет
   зверски убиваемая
   беззащитная
   лошадь) мы видим
   во сне Раскольникова.
   Он беспомощен
   в образе ребёнка
   во сне и в этом
   видит свою
   беспомощность
   и в реальном
   жестоком мире.
   Ещё
   одно значение
   сна Родиона
   Раскольникова
   заключается
   в том, что мы
   понимаем, что
   душа Раскольникова
   уже в детском
   возрасте (ведь
   он видит себя
   ребёнком) протестует
   против преступления,
   против жестокости
   и против самоутверждения
   человека за
   счёт других,
   а Миколка именно
   хотел похвалиться
   своей силой,
   своей могущественностью:
   «…Не трожь!
   Моё добро! Что
   хочу, то и делаю.
   Садись ещё! Все
   садись! Хочу,
   чтоб непременно
   вскачь пошла!..»
   Фамилия
   Раскольникова
   говорящая. Его
   душа расколота
   отсутствием
   веры в Бога на
   две половины.
   Это доказывают
   его слова. Он
   говорит: «Да,
   может, и бога-то
   совсем нет».
   В одной
   и вызревает
   его теория о
   «тварях дрожащих
   и право имеющих»,
   идея проверки
   себя, попытка
   почувствовать
   себя «Наполеоном».
   Вторая
   половина –
   словно душа
   другого человека,
   сострадающего
   и помогающего
   «униженным
   и оскорблённым»,
   протестующего
   против несправедливого
   устройства
   общества, мечтающего
   совершить
   тысячи добрых
   дел.
   Не
   случайно главный
   герой совершает
   столько добрых
   дел: качества
   вторая половина
   его души с лучшими
   качествами
   – добротой,
   жалостью,
   состраданием
   – имеет над ним
   власть. Вопрос
   веры в Бога
   постоянно
   встает перед
   ним. Мы можем
   видеть, что в
   детстве Раскольников
   (именно тогда,
   когда закладываются
   основы нравственности
   и добродетели),
   был близок к
   Богу, то есть
   олицетворял
   собой образ
   того непорочного
   и невинного
   ребёнка, какими
   были и глухонемая
   утопленница,
   и дети Катерины
   Ивановны. Мы
   читаем об этом
   в письме Пульхерии
   Александровны:
   «Молишься ли
   ты богу, Родя,
   по-прежнему
   и веришь ли в
   благость творца
   и искупителя
   нашего? Боюсь
   я, в сердце своём,
   не посетило
   ли и тебя новейшее
   модное безверие?
   Если так, то я
   за тебя молюсь.
   Вспомни, милый,
   как еще в детстве
   своём, при жизни
   твоего отца
   ты лепетал
   молитвы свои
   у меня на коленях,
   и как мы все
   тогда были
   счастливы!».
   Раскольников
   и сам понимает,
   что ребёнок
   близок к богу,
   что сам он был
   близок, а принимая
   во внимание
   его слова: «Дети
   – образ Христов
   «Сих есть царствие
   Божие». Он велит
   их чтить и любить…»
   – и всё вышесказанное
   о том, что образ
   детей полон
   чистоты, невинности,
   непорочности,
   мы можем с
   уверенностью
   сказать, что
   мысль Достоевского
   заключается
   именно в том,
   что «Дети –
   образ Христов».
   Стоит
   здесь вспомнить
   и Лизавету с
   её по-детски
   испуганным
   в тот момент,
   когда Раскольников
   занёс над ней
   топор, лицом,
   выражение
   которого постоянно,
   на протяжении
   всего романа
   вспоминается
   главному герою:
   « …губы её
   перекосились,
   так жалобно,
   как у очень
   маленьких
   детей, когда
   они начинают
   чего-нибудь
   пугаться, пристально
   смотрят на
   пугающий их
   предмет и собираются
   закричать»;
   он даже замечает
   сходство в
   выражении лиц
   Сони и Лизаветы
   – двух глубоко
   верующих девушек:
   « …он смотрел
   на неё [Соню] и
   вдруг, в её лице,
   как бы увидел
   лицо Лизаветы.
   Он ярко запомнил
   выражение лица
   Лизаветы, когда
   он приближался
   к ней тогда с
   топором, а она
   отходила от
   него к стене,
   выставив вперёд
   руку, с совершенно
   детским испугом
   в лице, точь-в-точь
   как маленькие
   дети, когда они
   вдруг начинают
   чего-нибудь
   пугаться, смотрят
   неподвижно
   и беспокойно
   на пугающий
   их предмет,
   отстраняются
   назад и, протягивая
   вперёд ручонку,
   готовятся
   заплакать.
   Почти то же
   самое случилось
   теперь и с Соней…».
   Достоевский
   показывает
   детский испуг
   на лицах Сони
   и Лизаветы не
   случайно. Обе
   эти девушки
   спасаются
   религией, верой
   в бога: Соня от
   ужасной порочной
   атмосферы, в
   которой ей
   приходится
   находиться;
   а Лизавета –
   от запугиваний
   и побоев сестры.
   Писатель ещё
   раз подтверждает
   свою мысль, что
   ребёнок близок
   к богу.
   Помимо
   того, что ребёнок-«
   образ Христов»
   в широком смысле
   понимания
   образа, ребёнок
   по Достоевскому
   – это ещё и носитель
   всего чистого,
   нравственного,
   доброго, что
   заложено в
   человеке с
   детства, чьи
   надежды, представления
   и идеалы безжалостно
   попираются,
   и это приводит
   в дальнейшем
   к развитию
   личности
   негармоничной,
   это приводит
   к развитию
   таких теорий,
   как теория
   Раскольникова.
   Поэтому
   образ ребёнка
   – это ещё и образ
   беззащитного
   человека с его
   идеалами,
   нравственными
   стремлениями;
   личности, которая
   слаба перед
   воздействием
   безжалостного
   несовершенного
   мира и жестокого
   уродливого
   общества, где
   моральные
   ценности попираются,
   а во главе стоят
   такие «дельцы»
   как Лужин, которых
   интересуют
   только деньги,
   выгода и карьера.
   Это
   мы можем заключить
   из того, что
   Иисус Христос
   имеет двойственную
   натуру: он есть
   сын бога, сошедший
   с неба, в этом
   проявляется
   его божественная
   натура, но он
   имел человеческий
   облик, принял
   на себя человеческие
   грехи и страдания
   за них, поэтому
   мы можем сказать,
   что образом
   Христа является
   не только сам
   ребёнок как
   символ духовной
   нравственности
   и чистоты, небесной
   святости, но
   и земной человек,
   нравственные
   идеалы которого
   попираются
   в атмосфере
   порока.
   В душной
   страшной атмосфере
   Петербурга
   беззащитные
   души людей
   уродуются, всё
   самое лучшее
   и нравственное
   в них заглушается,
   развитие пресекается
   на корню.
   Но даже
   у Раскольникова
   появляется
   надежда на
   духовное возрождение.
   Оно начинается,
   когда он берёт
   крест у Сони.
   Тогда он не
   придаёт этому
   значения, не
   верит, что он
   ему может чем-то
   помочь – ведь
   он винит себя
   только за ошибку:
   «Крестов, что
   ли, мне в самом
   деле от неё
   понадобилось?»
   Но потом Родион
   сам просит у
   Сони Евангелие.
   И хотя
   их обоих – и
   Соню, и Раскольникова
   – воскресила
   любовь: «Любовь
   воскресила
   их» – говорит
   Достоевский,
   именно вера
   в бога не дала
   погибнуть
   Сониной душе,
   которая и спасла
   Раскольникова.
   Необходимость
   веры в бога, в
   светлые идеалы
   является главной
   мыслью романа
   и причиной, по
   которой писатель
   вводит в ткань
   произведения
   образ ребёнка.
   Научная
   работа по литературе
   «Образы
   детей и их роль
   в романе Ф.М.Достоевского
   «Преступление
   и наказание»
   Автор:
   ученица 10 «в»
   класса
   МОУ
   «Гимназия №9»
   Морозова
   Мария
   Научный
   руководитель:
   Куликова
   Л.А.
   
   2002 год
   Список
   использованной
   литературы:
   Достоевский
   Ф.М. «Преступление
   и наказание»,
   г.
   Москва, изд-во
   «Правда», 1982 г.
   Озеров
   Ю.А. «Мир «униженных
   и оскорблённых»
   в романе Ф.М.Достоевского
   «Преступление
   и наказание»,
   г. Москва, изд-во
   «Дом», 1995 г.