Однажды мы с отцом отправились на охоту. Это было в начале зимы.
На закате возле Орехового леса собака наконец-то взяла заячий след. Сюда, наверное, ещё на рассвете зверь отправился на лёжку. Мы подошли к опушке. Собака тотчас скрылась в гуще запорошенных снизу снегом деревьев, оцепенелых в вечерней стуже.
— Станешь вот здесь, на дороге, — отец показал на ряды молодых сосёнок, которые полосой протянулись от леса по полю, вдоль бугра.
Мороз крепчал. Он, видимо, сильно мешал работать гончей Альфе: из чащи редко-редко доносился её певучий голос. «Динь!» — точно сильно натянутая струна разрывалась в стылом студёном воздухе. И снова надолго ни звука, ни шороха.
Стоять на месте, переминаться, утаптывать под собой снег надоело. К тому же я начал замерзать: ноги мёрзли, мороз пробирался за воротник, подкрадывался к телу через рукава. Отец куда-то скрылся.
Мне, конечно, было известно, что русак под гончей ходит одним и тем же кругом. «Но даже если собака тотчас начнёт гон, — рассуждал я, — разве успеем мы засветло выбрать лаз и дождаться на кругу возвращения зверя?» И я зашагал вниз, вдоль опушки.
«Ай-яй-яй!» — вдруг заголосило, запело, застонало в лесу. Это заливалась Альфа. Сломя голову я бросился вверх на взгорок. Колючий воздух распирал лёгкие. Я стремился снова занять пост, с которого только что малодушно дезертировал. Но не успел: на умятом мною «пятачке» стоял теперь отец. А мгновением позже мимо меня с прижатыми к серовато-рыжей шерсти чёрными кончиками ушей во весь опор проскакал на гору лобастый, долгожданный русак… Пусть живёт!
Вот такая охота у нас получилась — без единого выстрела. (245 слов)
Однажды мы с отцом отправились на охоту. Это было в начале зимы.
На закате возле Орехового леса собака наконец-то взяла заячий след. Сюда, наверное, ещё на рассвете зверь отправился на лёжку. Мы подошли к опушке. Собака тотчас скрылась в гуще запорошенных снизу снегом деревьев, оцепенелых в вечерней стуже.
– Станешь вот здесь, на дороге, – отец показал на ряды молодых сосёнок, которые полосой протянулись от леса по полю, вдоль бугра.
Мороз крепчал. Он, видимо, сильно мешал работать гончей Альфе: из чащи редко-редко доносился её певучий голос. “Динь!” – точно сильно натянутая струна разрывалась в стылом студёном воздухе. И снова надолго ни звука, ни шороха.
Стоять на месте, переминаться, утаптывать под собой снег надоело. К тому же я начал замерзать: ноги мёрзли, мороз пробирался за воротник, подкрадывался к телу через рукава. Отец куда-то скрылся.
Мне, конечно, было известно, что русак под гончей ходит одним и тем же кругом. “Но даже если собака тотчас начнёт гон, – рассуждал я, – разве успеем мы засветло выбрать лаз и дождаться на кругу возвращения зверя?” И я зашагал вниз, вдоль опушки.
“Ай-яй-яй!” – вдруг заголосило, запело, застонало в лесу. Это заливалась Альфа. Сломя голову я бросился вверх на взгорок. Колючий воздух распирал лёгкие. Я стремился снова занять пост, с которого только что малодушно дезертировал. Но не успел: на умятом мною “пятачке” стоял теперь отец. А мгновением позже мимо меня с прижатыми к серовато-рыжей шерсти чёрными кончиками ушей во весь опор проскакал на гору лобастый, долгожданный русак… Пусть живёт!
Вот такая охота у нас получилась – без единого выстрела.
Перед вами сочинение на тему: Необычная охота.
Однажды мы с отцом отправились на охоту. Это было в начале зимы.
На закате возле Орехового леса собака наконец-то взяла заячий след. Сюда, наверное, ещё на рассвете зверь отправился на лёжку. Мы подошли к опушке. Собака тотчас скрылась в гуще запорошенных снизу снегом деревьев, оцепенелых в вечерней стуже.
— Станешь вот здесь, на дороге, — отец показал на ряды молодых сосёнок, которые полосой протянулись от леса по полю, вдоль бугра.
Мороз крепчал. Он, видимо, сильно мешал работать гончей Альфе: из чащи редко-редко доносился её певучий голос. «Динь!» — точно сильно натянутая струна разрывалась в стылом студёном воздухе. И снова надолго ни звука, ни шороха.
Стоять на месте, переминаться, утаптывать под собой снег надоело. К тому же я начал замерзать: ноги мёрзли, мороз пробирался за воротник, подкрадывался к телу через рукава. Отец куда-то скрылся.
Мне, конечно, было известно, что русак под гончей ходит одним и тем же кругом. «Но даже если собака тотчас начнёт гон, — рассуждал я, — разве успеем мы засветло выбрать лаз и дождаться на кругу возвращения зверя?» И я зашагал вниз, вдоль опушки.
«Ай-яй-яй!» — вдруг заголосило, запело, застонало в лесу. Это заливалась Альфа. Сломя голову я бросился вверх на взгорок. Колючий воздух распирал лёгкие. Я стремился снова занять пост, с которого только что малодушно дезертировал. Но не успел: на умятом мною «пятачке» стоял теперь отец. А мгновением позже мимо меня с прижатыми к серовато-рыжей шерсти чёрными кончиками ушей во весь опор проскакал на гору лобастый, долгожданный русак… Пусть живёт!
Вот такая охота у нас получилась — без единого выстрела. (245 слов)
Однажды мы с отцом отправились на охоту. Это было в начале зимы. На закате возле Орехового леса собака наконец-то взяла заячий след. Сюда, наверное, ещё на рассвете зверь отправился на лёжку. Мы подошли к опушке. Собака тотчас скрылась в гуще запорошенных снизу снегом деревьев, оцепенелых в вечерней стуже. — Станешь вот здесь, на дороге, — отец показал на ряды молодых сосёнок, которые полосой протянулись от леса по полю, вдоль бугра. Мороз крепчал. Он, видимо, сильно мешал работать гончей Альфе: из чащи редко-редко доносился её певучий голос. «Динь!» — точно сильно натянутая струна разрывалась в стылом студёном воздухе. И снова надолго ни звука, ни шороха. Стоять на месте, переминаться, утаптывать под собой снег надоело. К тому же я начал замерзать: ноги мёрзли, мороз пробирался за воротник, подкрадывался к телу через рукава. Отец куда-то скрылся. Мне, конечно, было известно, что русак под гончей ходит одним и тем же кругом. «Но даже если собака тотчас начнёт гон, — рассуждал я, — разве успеем мы засветло выбрать лаз и дождаться на кругу возвращения зверя?» И я зашагал вниз, вдоль опушки. «Ай-яй-яй!» — вдруг заголосило, запело, застонало в лесу. Это заливалась Альфа. Сломя голову я бросился вверх на взгорок. Колючий воздух распирал лёгкие. Я стремился снова занять пост, с которого только что малодушно дезертировал. Но не успел: на умятом мною «пятачке» стоял теперь отец. А мгновением позже мимо меня с прижатыми к серовато-рыжей шерсти чёрными кончиками ушей во весь опор проскакал на гору лобастый, долгожданный русак… Пусть живёт! Вот такая охота у нас получилась — без единого выстрела
Однажды мы с отцом отправились на охоту. Это было в начале зимы.
На закате возле Орехового леса собака наконец-то взяла заячий след. Сюда, наверное, ещё на рассвете зверь отправился на лёжку. Мы подошли к опушке. Собака тотчас скрылась в гуще запорошенных снизу снегом деревьев, оцепенелых в вечерней стуже.
— Станешь вот здесь, на дороге, — отец показал на ряды молодых сосёнок, которые полосой протянулись от леса по полю, вдоль бугра.
Мороз крепчал. Он, видимо, сильно мешал работать гончей Альфе: из чащи редко-редко доносился её певучий голос. «Динь!» — точно сильно натянутая струна разрывалась в стылом студёном воздухе. И снова надолго ни звука, ни шороха.
Стоять на месте, переминаться, утаптывать под собой снег надоело. К тому же я начал замерзать: ноги мёрзли, мороз пробирался за воротник, подкрадывался к телу через рукава. Отец куда-то скрылся.
Мне, конечно, было известно, что русак под гончей ходит одним и тем же кругом. «Но даже если собака тотчас начнёт гон, — рассуждал я, — разве успеем мы засветло выбрать лаз и дождаться на кругу возвращения зверя?» И я зашагал вниз, вдоль опушки.
«Ай-яй-яй!» — вдруг заголосило, запело, застонало в лесу. Это заливалась Альфа. Сломя голову я бросился вверх на взгорок. Колючий воздух распирал лёгкие. Я стремился снова занять пост, с которого только что малодушно дезертировал. Но не успел: на умятом мною «пятачке» стоял теперь отец. А мгновением позже мимо меня с прижатыми к серовато-рыжей шерсти чёрными кончиками ушей во весь опор проскакал на гору лобастый, долгожданный русак… Пусть живёт!
Вот такая охота у нас получилась — без единого выстрела. (245 слов)
напишите сочинение пожалуйста на тему охота
Ответы:
Одним прекрасным утром я проснулся с мыслью, что мне просто непозволительно убивать мои молодые, розовые лёгкие ядовитыми испарениями бензина и выхлопными газами. Не долго думая, я решил заглянуть в старую пыльную энциклопедию, хранившуюся на не более чистых и ухоженных антресолях. Открыв раздел «Природа», я узнал, что на природе можно охотиться, рыбачить или просто валяться на солнышке, ни о чём не думая и ничего не делая. «На природу!» – весело и бодро воскликнул я. Из незначительного списка в двести девяносто девять листов мне почему-то приглянулась охота. Я узнал, что для этой самой охоты нужно ружьё, охотничий билет и хорошее настроение. Объехав пару-другую десятков магазинов, я осознал, какое охота недешёвое занятие. Но опять, уже в сотый раз, попытался утвердиться в мысли: «Здоровье требует жертв!» В этот раз жертвой стал мой кошелёк. Знаете, за время походов по магазинам я встретил много интересных и занятных людей. Но один мне запомнился особо. Магазин был пуст, и продавцом в нём работал ужасно большой и медлительный человек, похожий на моржа. Он лениво передвигался по своей лавке, предлагая мне товары, которым я не отдавал никакого предпочтения, а замеченные мной обходил стороной. Когда часть созданного мной перечня инвентаря была закуплена и я попросил хорошее настроение, продавец нахмурился и пошел искать на складе… Через четыре часа моё терпение кончилось, и я пошёл в другой магазин. Дома, распаковывая покупки и ставя галочки по пунктам плана, я не поставил только одну – «хорошее настроение». Потому что нелегко сохранить хорошее настроение, когда от твоего кошелька остается только маленькая кнопочка на пустом кожаном мешочке, святой обязанностью которого было сдерживать разбухший от денег кошелек. Теперь она была уволена со своей высокооплачиваемой работы: фирма обанкротилась, а весь капитал ушёл на охоту. После того как список был «окрылён» галочками, я от бессилия упал на кровать, на которой нашли для себя место: восемь заряженных капканов, два острых топора, сорок семь метров колючей проволоки и девять кухонных ножей разных размеров. Под подушкой мирно покоились несколько килограммов соли, десяток шампуров и уголь для разжигания костра. Наутро я обнаружил, что мои ноги сверху донизу обмотаны колючей проволокой, одеяло словно зубами аллигатора было пригвождено к матрасу, а из-под мышки торчала связка шампуров. Теперь главной задачей для меня было высвободиться из этого охотничьего плена, и я принялся шампурами распутывать колючую проволоку. Затем я, как разведчик, стараясь не потревожить ни один капкан, попытался прорваться к своим тапочкам. День обещал быть занятным. Теперь все палатки, вилки, ложки, топоры, котелки и многое другое надо было запихнуть в мой достаточно вместительный двухсоткилограммовый двухметровый рюкзак. «Жизнь удалась!» – подумал я.
Мы с папой каждые летние каникулы едем в лес.Папа у меня охотник.Он учит меня охотиться.Охота это работа с трудом.С ними может заниматься только тот кто умеет хорошо стрелять.Охотники не злые,они не стреляют просто так животных.Они стреляют опасных и диких животных.Таких как волк,лиса,медведь.Почти все охотники охотятся в лесу.Охотники должны одеты в маскированную одежду.Потому что если ходить с простой одеждой,то будет трудно стрелять добычу.У каждого охотника должно быть какое то оружие.Например стрел, автомат и т.д,но не нож.
Необычная охота
Однажды мы с отцом отправились на охоту. Это было в начале зимы.
На закате возле Орехового леса собака наконец-то взяла заячий след. Сюда, наверное, ещё на рассвете зверь отправился на лёжку. Мы подошли к опушке. Собака тотчас скрылась в гуще запорошенных снизу снегом деревьев, оцепенелых в вечерней стуже.
— Станешь вот здесь, на дороге, — отец показал на ряды молодых сосёнок, которые полосой протянулись от леса по полю, вдоль бугра.
Мороз крепчал. Он, видимо, сильно мешал работать гончей Альфе: из чащи редко-редко доносился её певучий голос. «Динь!» — точно сильно натянутая струна разрывалась в стылом студёном воздухе. И снова надолго ни звука, ни шороха.
Стоять на месте, переминаться, утаптывать под собой снег надоело. К тому же я начал замерзать: ноги мёрзли, мороз пробирался за воротник, подкрадывался к телу через рукава. Отец куда-то скрылся.
Мне, конечно, было известно, что русак под гончей ходит одним и тем же кругом. «Но даже если собака тотчас начнёт гон, — рассуждал я, — разве успеем мы засветло выбрать лаз и дождаться на кругу возвращения зверя?» И я зашагал вниз, вдоль опушки.
«Ай-яй-яй!» — вдруг заголосило, запело, застонало в лесу. Это заливалась Альфа. Сломя голову я бросился вверх на взгорок. Колючий воздух распирал лёгкие. Я стремился снова занять пост, с которого только что малодушно дезертировал. Но не успел: на умятом мною «пятачке» стоял теперь отец. А мгновением позже мимо меня с прижатыми к серовато-рыжей шерсти чёрными кончиками ушей во весь опор проскакал на гору лобастый, долгожданный русак… Пусть живёт!
Вот такая охота у нас получилась — без единого выстрела. (245 слов)
Однажды мы с отцом отправились на охоту. Это было в начале зимы.
На закате возле Орехового леса собака наконец-то взяла заячий след. Сюда, наверное, ещё на рассвете зверь отправился на лёжку. Мы подошли к опушке. Собака тотчас скрылась в гуще запорошенных снизу снегом деревьев, оцепенелых в вечерней стуже.
– Станешь вот здесь, на дороге, – отец показал на ряды молодых сосёнок, которые полосой протянулись от леса по полю, вдоль бугра.
Мороз крепчал. Он, видимо, сильно мешал работать гончей Альфе: из чащи редко-редко доносился её певучий голос. “Динь!” – точно сильно натянутая струна разрывалась в стылом студёном воздухе. И снова надолго ни звука, ни шороха.
Стоять на месте, переминаться, утаптывать под собой снег надоело. К тому же я начал замерзать: ноги мёрзли, мороз пробирался за воротник, подкрадывался к телу через рукава. Отец куда-то скрылся.
Мне, конечно, было известно, что русак под гончей ходит одним и тем же кругом. “Но даже если собака тотчас начнёт гон, – рассуждал я, – разве успеем мы засветло выбрать лаз и дождаться на кругу возвращения зверя?” И я зашагал вниз, вдоль опушки.
“Ай-яй-яй!” – вдруг заголосило, запело, застонало в лесу. Это заливалась Альфа. Сломя голову я бросился вверх на взгорок. Колючий воздух распирал лёгкие. Я стремился снова занять пост, с которого только что малодушно дезертировал. Но не успел: на умятом мною “пятачке” стоял теперь отец. А мгновением позже мимо меня с прижатыми к серовато-рыжей шерсти чёрными кончиками ушей во весь опор проскакал на гору лобастый, долгожданный русак… Пусть живёт!
Вот такая охота у нас получилась – без единого выстрела.
Перед вами сочинение на тему: Необычная охота.
Однажды мы с отцом отправились на охоту. Это было в начале зимы.
На закате возле Орехового леса собака наконец-то взяла заячий след. Сюда, наверное, ещё на рассвете зверь отправился на лёжку. Мы подошли к опушке. Собака тотчас скрылась в гуще запорошенных снизу снегом деревьев, оцепенелых в вечерней стуже.
— Станешь вот здесь, на дороге, — отец показал на ряды молодых сосёнок, которые полосой протянулись от леса по полю, вдоль бугра.
Мороз крепчал. Он, видимо, сильно мешал работать гончей Альфе: из чащи редко-редко доносился её певучий голос. «Динь!» — точно сильно натянутая струна разрывалась в стылом студёном воздухе. И снова надолго ни звука, ни шороха.
Стоять на месте, переминаться, утаптывать под собой снег надоело. К тому же я начал замерзать: ноги мёрзли, мороз пробирался за воротник, подкрадывался к телу через рукава. Отец куда-то скрылся.
Мне, конечно, было известно, что русак под гончей ходит одним и тем же кругом. «Но даже если собака тотчас начнёт гон, — рассуждал я, — разве успеем мы засветло выбрать лаз и дождаться на кругу возвращения зверя?» И я зашагал вниз, вдоль опушки.
«Ай-яй-яй!» — вдруг заголосило, запело, застонало в лесу. Это заливалась Альфа. Сломя голову я бросился вверх на взгорок. Колючий воздух распирал лёгкие. Я стремился снова занять пост, с которого только что малодушно дезертировал. Но не успел: на умятом мною «пятачке» стоял теперь отец. А мгновением позже мимо меня с прижатыми к серовато-рыжей шерсти чёрными кончиками ушей во весь опор проскакал на гору лобастый, долгожданный русак… Пусть живёт!
Вот такая охота у нас получилась — без единого выстрела. (245 слов)
Однажды мы с отцом отправились на охоту. Это было в начале зимы. На закате возле Орехового леса собака наконец-то взяла заячий след. Сюда, наверное, ещё на рассвете зверь отправился на лёжку. Мы подошли к опушке. Собака тотчас скрылась в гуще запорошенных снизу снегом деревьев, оцепенелых в вечерней стуже. — Станешь вот здесь, на дороге, — отец показал на ряды молодых сосёнок, которые полосой протянулись от леса по полю, вдоль бугра. Мороз крепчал. Он, видимо, сильно мешал работать гончей Альфе: из чащи редко-редко доносился её певучий голос. «Динь!» — точно сильно натянутая струна разрывалась в стылом студёном воздухе. И снова надолго ни звука, ни шороха. Стоять на месте, переминаться, утаптывать под собой снег надоело. К тому же я начал замерзать: ноги мёрзли, мороз пробирался за воротник, подкрадывался к телу через рукава. Отец куда-то скрылся. Мне, конечно, было известно, что русак под гончей ходит одним и тем же кругом. «Но даже если собака тотчас начнёт гон, — рассуждал я, — разве успеем мы засветло выбрать лаз и дождаться на кругу возвращения зверя?» И я зашагал вниз, вдоль опушки. «Ай-яй-яй!» — вдруг заголосило, запело, застонало в лесу. Это заливалась Альфа. Сломя голову я бросился вверх на взгорок. Колючий воздух распирал лёгкие. Я стремился снова занять пост, с которого только что малодушно дезертировал. Но не успел: на умятом мною «пятачке» стоял теперь отец. А мгновением позже мимо меня с прижатыми к серовато-рыжей шерсти чёрными кончиками ушей во весь опор проскакал на гору лобастый, долгожданный русак… Пусть живёт! Вот такая охота у нас получилась — без единого выстрела
Однажды мы с отцом отправились на охоту. Это было в начале зимы.
На закате возле Орехового леса собака наконец-то взяла заячий след. Сюда, наверное, ещё на рассвете зверь отправился на лёжку. Мы подошли к опушке. Собака тотчас скрылась в гуще запорошенных снизу снегом деревьев, оцепенелых в вечерней стуже.
— Станешь вот здесь, на дороге, — отец показал на ряды молодых сосёнок, которые полосой протянулись от леса по полю, вдоль бугра.
Мороз крепчал. Он, видимо, сильно мешал работать гончей Альфе: из чащи редко-редко доносился её певучий голос. «Динь!» — точно сильно натянутая струна разрывалась в стылом студёном воздухе. И снова надолго ни звука, ни шороха.
Стоять на месте, переминаться, утаптывать под собой снег надоело. К тому же я начал замерзать: ноги мёрзли, мороз пробирался за воротник, подкрадывался к телу через рукава. Отец куда-то скрылся.
Мне, конечно, было известно, что русак под гончей ходит одним и тем же кругом. «Но даже если собака тотчас начнёт гон, — рассуждал я, — разве успеем мы засветло выбрать лаз и дождаться на кругу возвращения зверя?» И я зашагал вниз, вдоль опушки.
«Ай-яй-яй!» — вдруг заголосило, запело, застонало в лесу. Это заливалась Альфа. Сломя голову я бросился вверх на взгорок. Колючий воздух распирал лёгкие. Я стремился снова занять пост, с которого только что малодушно дезертировал. Но не успел: на умятом мною «пятачке» стоял теперь отец. А мгновением позже мимо меня с прижатыми к серовато-рыжей шерсти чёрными кончиками ушей во весь опор проскакал на гору лобастый, долгожданный русак… Пусть живёт!
Вот такая охота у нас получилась — без единого выстрела. (245 слов)
напишите сочинение пожалуйста на тему охота
Ответы:
Одним прекрасным утром я проснулся с мыслью, что мне просто непозволительно убивать мои молодые, розовые лёгкие ядовитыми испарениями бензина и выхлопными газами. Не долго думая, я решил заглянуть в старую пыльную энциклопедию, хранившуюся на не более чистых и ухоженных антресолях. Открыв раздел «Природа», я узнал, что на природе можно охотиться, рыбачить или просто валяться на солнышке, ни о чём не думая и ничего не делая. «На природу!» – весело и бодро воскликнул я. Из незначительного списка в двести девяносто девять листов мне почему-то приглянулась охота. Я узнал, что для этой самой охоты нужно ружьё, охотничий билет и хорошее настроение. Объехав пару-другую десятков магазинов, я осознал, какое охота недешёвое занятие. Но опять, уже в сотый раз, попытался утвердиться в мысли: «Здоровье требует жертв!» В этот раз жертвой стал мой кошелёк. Знаете, за время походов по магазинам я встретил много интересных и занятных людей. Но один мне запомнился особо. Магазин был пуст, и продавцом в нём работал ужасно большой и медлительный человек, похожий на моржа. Он лениво передвигался по своей лавке, предлагая мне товары, которым я не отдавал никакого предпочтения, а замеченные мной обходил стороной. Когда часть созданного мной перечня инвентаря была закуплена и я попросил хорошее настроение, продавец нахмурился и пошел искать на складе… Через четыре часа моё терпение кончилось, и я пошёл в другой магазин. Дома, распаковывая покупки и ставя галочки по пунктам плана, я не поставил только одну – «хорошее настроение». Потому что нелегко сохранить хорошее настроение, когда от твоего кошелька остается только маленькая кнопочка на пустом кожаном мешочке, святой обязанностью которого было сдерживать разбухший от денег кошелек. Теперь она была уволена со своей высокооплачиваемой работы: фирма обанкротилась, а весь капитал ушёл на охоту. После того как список был «окрылён» галочками, я от бессилия упал на кровать, на которой нашли для себя место: восемь заряженных капканов, два острых топора, сорок семь метров колючей проволоки и девять кухонных ножей разных размеров. Под подушкой мирно покоились несколько килограммов соли, десяток шампуров и уголь для разжигания костра. Наутро я обнаружил, что мои ноги сверху донизу обмотаны колючей проволокой, одеяло словно зубами аллигатора было пригвождено к матрасу, а из-под мышки торчала связка шампуров. Теперь главной задачей для меня было высвободиться из этого охотничьего плена, и я принялся шампурами распутывать колючую проволоку. Затем я, как разведчик, стараясь не потревожить ни один капкан, попытался прорваться к своим тапочкам. День обещал быть занятным. Теперь все палатки, вилки, ложки, топоры, котелки и многое другое надо было запихнуть в мой достаточно вместительный двухсоткилограммовый двухметровый рюкзак. «Жизнь удалась!» – подумал я.
Мы с папой каждые летние каникулы едем в лес.Папа у меня охотник.Он учит меня охотиться.Охота это работа с трудом.С ними может заниматься только тот кто умеет хорошо стрелять.Охотники не злые,они не стреляют просто так животных.Они стреляют опасных и диких животных.Таких как волк,лиса,медведь.Почти все охотники охотятся в лесу.Охотники должны одеты в маскированную одежду.Потому что если ходить с простой одеждой,то будет трудно стрелять добычу.У каждого охотника должно быть какое то оружие.Например стрел, автомат и т.д,но не нож.