Творчество Пастернака
(1890 —1960)
Формирование творческой личности Б. Пастернака – поэта, переводчика, прозаика происходило под влиянием живописи, музыки, философии. Сын художника Леонида Осиповича Пастернака и известной пианистки Розалии Кауфман, он с детских лет любил рисовать, профессионально занимался музыкой, мечтал о композиторской деятельности, написал три фортепьянных пьесы. В юности Б. Пастернак увлекался философией, в 1913 году окончил философское отделение историке – филологического факультета Московского университета. И хотя ни живопись, ни музыка, ни философия не стали в конечном итоге предметом его профессиональных занятий, они не ушли из его жизни, а, соединившись в новом качестве, определили своеобразие его поэтического стиля, особенности мировосприятия.
Первые стихи Б. Пастернака были опубликованы в 1913 году, но подлинную славу ему принес сборник “Сестра моя -жизиь” (1922). Поэзия “раннего” Пастернака – непростое чтение. Сложная ассоциативность мышления, музыкальность и метафоричность стиля рождают непривычные, причудливые образы. Поэтическая речь “раннего” Пастернака зачастую сбивчива, сумбурна. Она похожа на речь чем – то потрясенного, захлебывающегося от волнения человека. Его лирический герой как будто и не стремится непременно быть понятым, ему важнее выплеснуть переполняющие его чувства. В. одном из первых стихотворений Пастернака “Февраль” (1912), есть строчки, точно выражающие характер его ранней лирики: “И чем случайней, тем вернее / Слагаются стихи навзрыд”. Лирический порыв, предельная эмоциональная напряженность чувств – вот, пожалуй, наиболее характерные черты, отличающие поэзию “раннего” Пастернака. Его лирическому герою присуще родственное отношение с окружающим миром. Восходы и закаты, снегопады и грозы он переживает как важнейшие события собственной жизни. В свою очередь и сама природа живет в его стихах человеческой жизнью: совершает поступки, страдает и радуется, влюбляется, смотрит на поэта, объясняется от его имени. Показательны в этом отношении такие стихи, как “Последождя”, “Плачущий сад”, “Душистоюветкоймашучи…” и многие другие.
В 30 – 50-е годы стиль Пастернака меняется. Поэт сознательно стремится к кристальной ясности и простоте. Однако, по его собственному выражению, это – “неслыханная простота”, в которую впадают “как в ересь” (“Волны”). Она не предполагает общедоступности. Она неожиданна, антидогматична. В стихах Пастернака мир увиден как бы впервые, вне шаблонов и стереотипов. В результате привычное предстает под необычным углом зрения, повседневное обнаруживает свою значительность. Так, в стихотворении “Снег идет” в идущем за окном снеге поэту видится движение времени. А в стихотворении “Свадьба” обычная бытовая зарисовка (“Пересекши край двора, / Гости на гулянку / В дом невесты до утра / Перешли с тальянкой…”) завершается глубоким философским выводом, в котором выражена идея памяти как залога бессмертия:
Жизнь ведь тоже только миг, Только растворенье Нас самих во всех других Как бы им в даренье.
Таким образом, простота стиля “позднего” Пастернака сочетается с глубиной философского содержания его произведений. Об этом свидетельствуют многие стихи из его поэтических сборников и циклов: “На ранних поездах” (1936 – 1944), “Стихотворения Юрия Живаго” (1946 – 1953), “Когда разгуляется” (1956 – 1959). Позднее творчество Б. Пастернака тесно связано с ранним. В его лирике 40-50-х годов те же поэтические темы, что и в поэзии 10-20-х: природа, любовь, искусство и призвание художника: в ней же понимание родственной связи человека с окружающим его миром природы, тот же восторг бытия. И все же некоторые свойственные Пастернаку особенности мировосприятия в его позднем творчестве проступают более отчетливо. Окружающий мир осознается поэтом прежде всего как мир Божий. Этим объясняется наличие религиозных мотивов, сюжетов и образов во многих его стихах: “Гамлет”, “Август”, “Рождественская звезда”, “Рассвет”, “Гефсиманский сад”, “В больнице” и др. С этим связано и то благоговение перед 14 н-7б 209
чудом жизни, ощущение сокровенной ценности всего живого, которое стольярко в его поздней лирике. Характерным примером тому может служить стихотворение “Когда разгуляется” (1956). В нем пейзажная зарисовка становится выражением философии жизни, размышлением о счастье существования, о чуде божественного присутствия в мире. “Простор земли” сравнивается поэтом с “внутренностью собора”, а “зелень листьев” – с “живописью в цветном стекле”, с “церковной росписью оконниц”. Человек – часть прекрасного, овеянного тайной божьего мира, и сознание этого дает ему ощущение счастья:
Природа, мир, тайник вселенной, Я службу долгую твою, Объятый дрожью сокровенной, В слезах от счастья отстою.
В этом стихотворении проявилось присущее поэтическому стилю Пастернака сочетание лирической проникновенности и живописной конкретности, пластичности. Поэт будто живописует словом картину, с первых же строк намечая ее композицию (“Большое озеро как блюдо, / За ним – скоп – ленье облаков…”). Цветовая и световая палитры Пастернака красочны и многоцветны. “Белая груда” облаков, напоминающая горные ледники; проглядывающая “меж туч” синева неба; “зелень листьев”; разлитый по земле солнечный свет – все это призвано создать ощущение праздника природы и выразить счастье слияния с ней.
Религиозные мотивы пронизывают и многие произведения цикла “Стихотворения Юрия Живаго”. Так, в “Рассвете” (1947) выражена идея значимости заветов Христа в жизни поэта. Она заключена уже в самом названии стихотворения. Вера в Бога позволяет человеку преодолеть мрак жизни и возродиться духовно (“Всю ночь читал я твой завет / И как от обморока ожил”). Наступивший в душе поэта рассвет пробуждает в нем любовь к людям, остроту ощущения своей слитности с миром: “Сомною люди без имен,/ Деревья, дети, домоседы, / Я ими всеми побежден / И только в том моя победа”‘. Подобно тому, как образы и сюжеты Евангелия строятся на соединении чуда и повседневности, так и в евангельских темах произведений Б. Пастернака, в том числе и в стихотворении “Рассвет”, прозаичность деталей лишь подчеркивает высоки и духовны и смысл происходящего.
Творческая и гражданская позиции поэта определены в стихотворении “Гамлет” (1946), открывающем цикл “Стихотворения Юрия Живаго”. Оно было написано вскоре после того, как Б. Пастернак перевел одноименную драму Шекспира. Трактовка образа Гамлета приобретает у него автобиографический смысл. Лирический герой стихотворения чувствует себя актером на сцене жизни среди всеобщего “сумрака ночи”. В “Гамлете” выражена осознанная Пастернаком неизбежность его нравственного противостояния власти лжи и мрака. Но решение это дается непросто: “Я один, все тонет в фарисействе. / Жизнь прожить- не поле перейти”. Понимание Пастернаком призвания художника связано с христианской темой жертвы и самоотречения. Об этом свидетельствует включенная в текст стихотворения цитата из Евангелия ( “Моление о чаше”). Христос, зная о приближении крестных мук своих и испытывая от этого смертельную тоску, пришел в Гефсиманский сад и обратился кгосподусмольбою: “АвваОтче 1…), пронесичашусиюмимо меня, но не чего Я хочу, а чего Ты”. Пастернак почти дословно цитирует эти строки в “Гамлете”: “Если только можно, Авва Отче, Чашу эту мимо пронеси”. Его герой испытывает вполне понятное чувство страха перед жестокой судьбой и вместе с тем отчетливо сознает “неотвратимость конца пути”. Цитата из Евангелия позволяет соотнести стихотворение “Гамлет” с “Гефсиманским садом”, венчающим цикл. Они объединены общей темой долга и осуществления высокого предназначения, неотвратимости крестного пути как залога бессмертия. Долг поэта заключается в спасении мира искусством.
Видя предназначение поэта в служении высшему духов – ному началу, сознавая, что за свои деяния он несет ответственность перед своей совестью и Богом, Пастернак в стихотворении “Ночь” (1956) называет поэта “вечности заложником”, находящимся’^ времени в плену”. Он сравнивает его со звездой, с летчиком, парящим в ночном небе и оберегающем сон планеты, “как будто небосвод относится к предмету его ночных забот”. Подобно ему и художник не должен предаваться сну: “Не спи, не спи, работай, / Не прерывай труда, / Не спи, борись с дремотой, / Как летчик, как звезда”. В “Ночи ” можно наблюдать такую характерную
особенность поэтической манеры Пастернака, как широкое использование просторечных выражений и устойчивых словосочетаний, которые часто на равных правах соседствуют с высокими космическими понятиями: “Идет без проволочек и тает ночь…” ; “Блуждают, сбившись в кучу, небесные тела… ” и т.п. Поэзия, в представлении Пастернака, – эхо жизни, она “валяется в траве, под ногами, так что надо только нагнуться, чтобы ее увидеть и подобрать с земли”. Поэтому в его стихах нет деления образов на поэтичсские и непоэтические, так же, как нет жесткой грани между живой жизнью и произведением искусства.
В стихотворении “Во всем мне хочется дойти до самой сути…” (1956) выражены столь свойственные Пастернаку открытость миру, чувство слитности с ним. Только при этом условии поэт может познать тайну жизни, дойти “во всем {..,1 до самой сути”, “до основания, до корней, до сердцевины”. Только при этом условии и может состояться “живое чудо” рождения искусства:
Я б разбивал стихи, как сад. Всей дрожью жилок Цвели бы липы в них подряд, Гуськом, в затылок.
В стихотворении “Быть знаменитым некрасиво…” (1956) Пастернак определяет цель творчества как ” самоотдачу, а не шумиху, не успех”. Поэтому художнику” быть знаменитым некрасиво”, ибо знаменитым может быть только само творчество. Поэт должен “так жить, чтобы в конце концов / Привлечь к себе любовь пространства, / Услышать будущего зов”. Суета, шумный успех у толпы – все это мнимые ценности. Тот, кто сознает себя “вечности заложником”, чувствует ответственность прежде всего перед будущим. Он – открыватель новых дорог. Окунаясь в неизвестность, художник творит новые миры. При этом ему важно сохранить себя как личность и ” ни единой долькой / Не отступаться от лица, / Но быть живым, живым и только, / Живым и только до конца”.
Самым сокровенным произведением Б. Пастернака, в которое он вложил свое понимание важнейших жизненных проблем, является “Доктор Живаго” (1956). К.А.Федин назвал этот роман “авгобиографией великого Пастсрака”. Разумеется, эти слова не следует понимать буквально, в том смысле, что в “Докторе /Ки наго” нашли отражение конкретные факты из жизни писателя. Роман о докторе Живаго – это духовная автобиография Б. Пастернака. В письме к О. М. Фрейденберг от 13 октября 1946 года писатель так определил замысел своего произведения: “Я хочу дать исторический образ России за последнее сорокапятилетис, и в то же время (…] эта вещь будет выражением моих взглядов на искусство, на Евангелие, на жизнь человека в истории и на многое другое 1…1. Атмосфера вещи – мое христианство”. Это “мое христианство” в коночном итоге определило не только “атмосферу вещи”, но и составило суть, душу романа. Христианство понимается Пастернаком и его героями как апофеоз свободной личности: “кончилась власть количества (…]. Вожди и народы отошли в прошлое. Личность, проповедь свободы пришли им на смену”. Поэтому раздумья о судьбах человеческих соотносятся в романс прежде всего с понятиями “личность” и “свобода”. В “Докторе Живаго” дан широкий охват исторических событий от начала XX столетия до 40-х годов, если иметь в виду и события эпилога романа. В центре внимания автора – революция, гражданская война и то, как они отразились в душах и судьбах людей.
Главный герой романа, врач и поэт Юрий Андреевич Живаго, вначале испытывает чувство восхищения революцией как “историческим чудом”: она “ворвалась против воли, как слишком долго задержанный вздох. Каждый ожил. переродился, у всех превращения, перевороты. Можно было бы сказать: с каждым случилось но две революции, одна своя, личная, а другая общая”. Революция понимается Юрием Живаго не как явление политическое, социальное, а как природная, космическая стихия. Ему представляется, что “социализм – это морс, в которое должны ручьями влиться все эти свои, отдельные революции, море жизни, море самобытности”.
Для героя романа, а вместе сними для автора, история – это живой организм, которому недопустимо навязывать свою волю. Главная же беда послереволюционной эпохи заключалась в попытке загнать живую жизнь в заранее заготовленную схему. “Историческое чудо” превращалось в дьявольский эксперимент над людьми, в насилие, над личностью. Живаго неможет принять поэзию тех “вершителей” судеб революции, которые свою задачу видели в “переделке жизни”. “Когда я слышу о переделке жизни, я теряю власть над собой и впадаю в отчаяние, – восклицает он. – Материалом, веществом жизнь никогда не бывает. Она сама […) непрерывно себя обновляющее, вечно себя перерабатывающее начало {••.]”. Жизненная позиция Юрия Живаго может показаться пассивной. Но именно в его нежелании принимать участие в кровавом деле выразился нравственный, достойный человека, истинно свободный жизненный выбор героя.
Своего рода антиподом Живаго в романе является Антипов-Стрельников, позиция которого по отношению к революции весьмаактивна. Сын железнодорожногорабочего, человек честный и благородный, он принимает решение “стать судьей между жизнью и коверкающими ее темными началами, выйти на ее защиту и отомстить за нее”. Однако дорогу к прекрасному “завтра” он мостит жизнями и кровью людей, несогласных идти по начертанному им пути. Не зря в народе его прозвали Расстрельниковым. Вскоре Антипов и сам становится жертвой революции. Гонимый и преследуемый пришедшими ему на смену “поборниками справедливости”, он вынужден будет покончитьжизньсамоубийством.
Единственным островком духовности, позволяющим человеку в мире политических страстей и насилия остаться человеком, становится любовь. “Доктор Живаго” может быть прочитан как роман о любви, ибо именно с ней связано представление о смысле жизни и ее бессмертии. Любовь воспринимается писателем и его героями как “высший вид живой энергии”. “Человек в других людях и есть душа человека”, а коль это так, то смерти нет и жизнь вечна.
Судьба подарила Юрию Живаго встречу с .двумя женщинами – с Тоней Громеко и Ларой Антиповой, каждую из которых он любил по – своему. Тоня была ему близким другом, женой, матерью его детей. С Ларой же связаны поэзия любви и одновременно ее трагедия, сознание обреченности ее на земле. Любовь к Ларе подняла Живаго на невиданную высоту человеческого духа. Но она же и погубила .его. Разлука с ней была для Юрия Андреевича равносильна смерти. И хотя в последней части романа появляется еще и Марина, но Живаго уже не способен никого полюбить, ибо душа его растворилась в Ларе без остатка. Разлука с Ларой ведет героя к духовной смерти, а время, эпоха – к смерти физической.
В 1929 году Юрий Андреевич умирает от сердечного приступа, не выдержав духоты трамвая, в котором он ехал на службу. Этотбеспрестанноломающийся, набитый озлобленными людьми трамвай воспринимается кяк метафорический образ общества, в котором живому человеку нечем дышать. И в этом смысле смерть героя в романе закономерна. Его представления о жизни и ее ценностях не соответствовали новой исторической эпохе, вступающей в свои права. Компромисса между новой властью и подобным типом личности быть не могло. И все же финал романа светел. Важнейшая в религиозно-философской концепции Пастернака идея бессмертия позволяет рассеять мрак смерти и сумрак жизни. Жизнь Юрия Живаго продолжилась в его стихах, ибо “искусство, – как сказано в романе, – всегда […] занято двумя вещами. Оно неотступно размышляет о смерти и неотступно творит этим жизнь”.
Судьба романа “Доктор Живаго” драматична. Современники восприняли его как пасквиль на революцию, как политическую исповедь автора, поэтому в публикации произ – ведения Б. Пастернаку было отказано. Однако роман прив – лек внимание зарубежных издателей, и уже в 195? году он был опубликован за границей, а через год Б. Пастернакубыла присуждена Нобелевская премия “за выдающиеся дости – жения в современной лирической поэзии и на традиционном поприще великой русской прозы”. Присуждение этой международной премии было расценено у нас как политическая акция и повлекло за собой настоящую травлю писателя, В результате Б. Пастернак вынужден был отказаться от заслуженной высокой награды. Переживания этих лет не прошли для него бесследно. Пастернак тяжело заболел, и 30 мая 1960 года его не стало. Однако до конца своих дней он сохранил веру в конечное торжество добра и справедливости. В созданном незадолго до смерти стихотворении “Нобелевская премия” (1959) он писал:
Но и так, почти у гроба Верю я, придет пора, Силу подлости и злобы Одолеет дух добра.
Время подтвердило правоту поэта. В 1988 году на родине Пастернака был, наконец, опубликован роман “Доктор Живаго”, выдержавший с тех пор множество разных изданий. А в 1990 году сыну Бориса Леонидовича была вручена Нобелевская медаль отца.
Борис Пастернак – один из крупнейших поэтов ХХ века. Стоит только открыть его сборник стихов, как сразу поражаешься богатству звуков и ассоциаций. Давно знакомые предметы и явления предстают перед нами с неожиданной стороны. Поэтический мир настолько ярок и своеобразен, что нельзя оставаться к нему равнодушным. Поэзия Пастернака – это отражение личности поэта, выросшего в семье известного художника. С первых своих шагов в стихах Борис Пастернак обнаружил особый почерк, особый строй художественных средств и приемов. К стихам Пастернака читателю необходимо привыкать, такова насыщенность его творчества метафорами и образами. Самая обыкновенная картина иногда рисуется под совершенно неожиданным зрительным углом.
Первые публикации его стихотворений относятся к 1913 году. В следующем году у поэта выходит в свет первый сборник “Близнец в тучах”. Но к своему раннему творчеству Пастернак относился критически и впоследствии ряд стихотворений основательно переработал. В них он зачастую пропускает несущественное, прерывает, нарушает логические связи, предоставляя читателю догадываться о них. Иногда он даже не называет предмет своего повествования, давая ему множество определений. Применяет сказуемое без подлежащего. Так, к примеру, построено у него стихотворение “Памяти Демона”.
Надо сказать, что Пастернаку в целом свойственно отношение к поэзии как к напряженной работе, требующей полной самоотдачи:
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.
Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты – времени заложник
У вечности в плену.
Уже в первые годы творчества у Пастернака появляются те особенные стороны таланта, которые полностью раскрылись в последующем: поэтизация прозы жизни, философские раздумья о смысле любви и творчества:
Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит.
Борис Пастернак вводил в свои стихи редкие слова и выражения. Чем меньше слово было в книжном обороте, тем лучше это было для поэта. Для того, чтобы вникнуть в суть образов, созданных им, нужно знать точное значение написанных слов. А к их выбору Пастернак относился с большим вниманием. Он хотел избежать штампов, его отталкивали “затертые” поэтические выражения. Поэтому в его стихах мы можем встретить устаревшие слова, редкие географические названия, конкретные имена философов, поэтов, ученых, литературных персонажей.
Своеобразие стихотворного стиля Пастернака состоит и в необычном синтаксисе. Поэт нарушает привычные нормы. Вроде бы обычные слова, но их расстановка в строфе не обычна, и поэтому стихотворение требует от нас внимательного чтения:
В посаде, куда ни одна нога
Не ступала, лишь ворожеи да вьюги
Ступала нога, в бесноватой округе,
Где и то, как убитые, спят снега…
Но какую экспрессивность придает такой синтаксис поэтическому тексту! В стихотворении речь идет о путнике, заблудившемся в посаде, о метели, усугубляющей безысходность пути. Душевное состояние путника передают обычные слова, но само чувство тревоги, растерянности звучит в том необычном ритме стихотворения, который придает ему своеобразный синтаксис.
Оригинальны и ассоциации Пастернака. Они не привычные, но именно благодаря этому действительно свежие. Они помогают описываемому образу раскрыться именно так, как он его видит. В стихотворении “Старый парк” сказано, что “карающих стай девятки разлетаются с дерев”. А далее находим такие строчки:
Зверской боли крепнут схватки,
Крепнет ветер, озверев,
И летят грачей девятки,
Черные девятки треф.
Образный ряд этого стихотворения глубже, чем может показаться на первый взгляд. Поэт использует здесь трехчленное сравнение: грачи – девятки треф – самолеты. Дело в том, что стихотворение написано в 1941 году, когда немецкие самолеты летали девятками, и их строй напомнил поэту девятки треф и грачей. Своеобразие лирики Пастернака состоит в сложных ассоциативных рядах. Вот, например, какими точными и в тоже время сложными, необычайными штрихами передается ощущение прогретого воздуха в хвойном лесу:
Текли лучи. Текли жуки с отливом,
Стекло стрекоз сновало по щекам.
Был полон лес мерцаньем кропотливым,
Как под щипцами у часовщика.
В стихах Пастернака всегда ощущаешь не наигранный, а глубоко естественный, даже стихийный лирический напор, порывистость, динамичность. У них есть свойство западать в душу, застревать в уголках памяти. Пейзаж у Пастернака существует на равных с человеком правах. Явление природы у него как бы живые существа: дождик топчется у порога, гроза, угрожая, ломится в ворота. Иногда у поэта сам дождь пишет стихи:
Отростки ливня грязнут в гроздьях
И долго, долго, до зари
Кропают с кровель свой акростих,
Пуская в рифму пузыри.
Первозданной чистотой предстает перед нами в стихах Пастернака и Урал (“На пароходе”, “Урал впервые”), и Север и родные поэту места близ Москвы с их ландышами и соснами, неистовыми грозами и стрижами. Впоследствии в таких книгах, как “На ранних поездах”, “Когда разгуляется” вереницы пейзажей будут вторгаться в стихи поэта, выражая его восторг перед миром природы.
С течением времени поэзия Пастернака становится прозрачней, ясней. Новый слог чувствуется в таких крупных его произведениях, как “Девятьсот пятый год”, “Лейтенант Шмидт”, “Спекторский”. Добиваясь простоты и естественности стиха, он создает редкостные по силе вещи. Стих его как бы очистился, приобрел чеканную ясность. Произошедшая с художником эволюция была естественным путем, который стремился во всем дойти до самой сути. Признанием большого таланта Бориса Пастернака явилось присуждение поэту в 1958 году Нобелевской премии. Со времен Блока и Есенина, как мне кажется, в русской литературе появилось не столь уж много таких могучих стихотворений, какие были написаны Пастернаком. Его имя навсегда останется в истории литературы, имя неповторимого русского лирика. Людям всегда будет нужна одухотворенная, чудесная и полная жизни лирика..
Пастернак — гений пера, который мог видеть в обычном необычное. Это писатель, который в простых изгибах женских плеч замечал приметы страсти, а в облаках видел черты любимой. Это писатель, которому удавалось видеть мир по-особенному, открывая его заново. Рассмотрим мотивы и особенности лирики Пастернака в нашем сочинении.
Основные темы и мотивы лирики Пастернака
Творчество писателя многогранно, а темы и мотивы, которые использует Пастернак в своих работах, разнообразные. Это поэт, который не просто хотел, а изображал все грани жизни со всеми ее проблемами. Возможно поэтому в его лирике чувствуется грусть и безысходность. Да и по другому невозможно было отобразить чувства поэта, ведь гонения, что принесла советская власть и переживания, связанные с данными событиями, не могли не отобразиться в творчестве Пастернака. События, которые происходят в стране отображаются и в работах автора, хоть конкретно их Пастернак и не описывает. Однако мы видим, насколько сложно лирическому герою поэта. Каждое стихотворение волнует и вызывает тревогу.
Наследие Пастернака огромное, при этом его лирика отличается философским осмыслением.
Часто автор в своей лирике раскрывал тему любви, где бы я выделила стих Любить иных — тяжелый крест. Здесь мы видим два мира. Мир естественной красоты и мир мелочных мыслей и разных дрязг. Хочется выделить и стихотворение Пастернака Свеча горела. Любовная лирика в поэзии не представлена идеальными картинами любви, где бы изображались счастливые влюбленные. Автор пишет о перипетиях чувств человека, о движении души. Читая эти стихи о любви, понимаешь, какая она эта настоящая любовь в ее величии.
Борис Пастернак — крупнейший русский поэт двадцатого столетия. Он начал литературную работу еще до Октября, в десятых годах. 1912 годом помечены стихотворения, которыми обычно открываются ныне книги поэта. В 1914 году Пастернак выпустил первый свой стихотворный сборник — “Близнец в тучах”, а в 1917 году второй — “Поверх барьеров”.
Борис Пастернак родился в Москве и рос в атмосфере искусства, — с детства видел художников, музыкантов, писателей, с которыми общалась и дружила его семья. Гостями Пастернаков бывали Лев Толстой и Ключевский, Рахманинов и Скрябин, Серов и Врубель.
Будущий поэт получил философское образование в Московском университете. Он прошел предметы композиторского факультета консерватории. Но в 1912 году, оборвав занятия и музыкой и философией, осознает себя поэтом.
Пастернак входит в кружок молодых московских литераторов, создавших объединение “Центрифуга”. Оно примыкало к движению футуристов. Позднее Пастернак знакомится с Владимиром Маяковским, личность и творчество которого произвели на него неизгладимое впечатление.
В двадцатые годы Пастернак полностью отдается поэтическому творчеству, пишет он и прозу. Тогда же появляются его первые переводы. Широкую известность Пастернаку принесла книга стихов “Сестра моя — жизнь” (1922), посвященная Лермонтову. Затем выходит сборник “Темы и вариации”, создается роман в стихах “Спекторский”, поэмы о первой русской революции — “Девятьсот пятый год” и “Лейтенант Шмидт”. Эти поэмы стали событием в советской поэзии, их высоко оценил Максим Горький.
Начало Великой Отечественной войны поэт встретил, живя в подмосковном поселке Переделкино. Он пишет стихотворения, в которых в полный голос звучит патриотическая тема. О первых месяцах войны Пастернак рассказывал в журнальной заметке: “Я дежурил в ночи бомбардировок на крыше двенадцатиэтажного дома — свидетель двух фугасных попаданий в это здание в одно из моих дежурств, — рыл блиндаж у себя за городом и проходил курсы военного обучения, неожиданно обнаружившие во мне прирожденного стрелка”.
Стихи, созданные позднее в эвакуации, — такие, как “Зима приближается”, “Ожившая фреска”, “Победитель” (о прорыве блокады Ленинграда), “В низовьях”, “Весна”, — образуют прекрасный лирический цикл, в ко тором предстает образ автора как гуманиста и патриота.
Все послевоенные годы были заполнены у Пастернака напряженный трудом. В ту пору он пишет прозу, много переводит. Много сил и времени отнимает работа над романом “Доктор Живаго”. Роман охватывает события с 1903 по 1929 год и повествует о сложной судьбе русской интеллигенции в переломную эпоху.
Получив отказ из редакции журнала “Новый мир”, куда был отдан? роман, Пастернак передал рукопись прогрессивному итальянскому издательству. Выход романа за рубежом, а также последовавшее за этим присуждение Нобелевской премии (от которой Пастернак отказался), вызвало со стороны тогдашних политических и литературных деятелей резкое осуждение творчества Пастернака. В ответ на критику и как нелепость воспринимаемые сегодня предложения покинуть страну поэт отвечал, что он не мыслит себя вне России, вне Родины.
Роман о Юрии Живаго и стихи, написанные от его имени, стали выражением внутренней свободы, радости, смелости, преодолевающей страх смерти. Это роман о мучительных страданиях интеллигента в годы революции, но это и роман о большой любви.
Любить иных — тяжелый крест,
А ты прекрасна без извилин,
И прелести твоей секрет
Разгадке жизни равносилен.
Выход романа за рубежом, и последовавшее за этим присуждение Нобелевской премии (от которой Пастернак отказался), вызвало со стороны тогдашних политических и литературных деятелей резкое осуждение творчества Пастернака. В ответ на критику и как нелепость воспринимаемые сегодня предложения покинуть страну поэт отвечал, что не мыслит себя вне России, вне Родины.
Я пропал, как зверь в загоне.
Где-то люди, воля, свет,
А за мною шум погони.
Мне наружу хода нет.
Но и так, почти у гроба,
Верю я, придет пора,
Силу подлости и злобы
Одолеет дух добра.
(“Нобелевская премия”)
Весной 1960 года поэт серьезно заболел, и 30 мая 1960 года жизнь Бориса Леонидовича Пастернака оборвалась. Хоронили поэта при стечении многих сотен почитателей, ярким весенним днем. В тот день буйно цвели деревья и его любимая сирень, а ночью на свежую могилу хлынул дождь, с грозой и молниями, — такие грозы его всегда зачаровывали.
Все, кто знал Пастернака, помнят густой, гудящий звук его голоса. Весь его облик: смуглое, с огромными лучистыми глазами лицо, его открытость и доброта, пылкость и впечатлительность, непосредственность его реакций необычайно выделяли его.
С первых своих шагов в поэзии Борис Пастернак обнаружил особый почерк. У него свой собственный строй художественных средств и приемов.
К стихам Пастернака читателю надо было привыкать, надо было в них вживаться. Многое в них ошеломляло, ставило в тупик. Они были чрезмерно насыщены метафорами. Уподобления, к которым прибегал поэт, часто производили впечатление слишком субъективных или случайных. Самая обычная картина иногда рисовалась под совершенно неожиданным зрительным углом В вихре метафор и стремительно набегавших друг на друга образов читатель порой путался и недоуменно пожимал плечами.
Прерывистые, взбудораженные, как бы задыхающиеся строфы многим было трудно читать. Будто торопясь зафиксировать поток явлений, Пастернак в своих ранних стихах пропускает несущественное. Он прерывает, нарушает логические связи, предоставляя читателю о них догадываться. Иногда он даже не называет предмет своего повествования, давая ему множество определений, применяет сказуемое без подлежащего. Так, к примеру, построено у него стихотворение “Памяти Демона”, где герой лермонтовской поэмы в тексте стихов ни разу не обозначен даже местоимением “он”.
Приходил по ночам
В синеве ледника от Тамары,
Парой крыл намечал,
Где гудеть, где кончаться кошмару.
Пастернак ставил перед собой цель уловить и передать в стихах подлинность настроения, подлинность атмосферы или состояния. Чтобы воссоздать в стихе мысль, картину, чувство в их слитности и текучести, в их первозданной свежести, поэт вырабатывал раскованный синтаксис. В результате стихотворение напоминало речь удивленного чем-то, внезапно заговорившего человека, слова которого вырываются как бы стихийно, сами по себе.
К губам поднесу и прислушаюсь,
Все я ли один на свете, —
Готовый навзрыд при случае, —
Или есть свидетель.
Любое явление Пастернак стремится словно бы захватить врасплох, описать его, как он однажды выразился, “со многих концов разом”; “сравнения и уподобления дробятся и множатся, обступая взятый объект со всех сторон. Мир предстает двигающимся, пульсирующим, в отсветах и рефлексах. Тут “образ входит в образ” и “предмет сечет предмет”. Стремление “поймать живое”, “мгновенная, рисующая движение живописность” — так определял впоследствии эту манеру письма сам Пастернак. Вот, например, какими точными и в то же время необычайными, непривычными в поэзии штрихами передается ощущение прогретого воздуха в хвойном лесу:
Текли лучи. Текли жуки с отливом.
Стекло стрекоз сновало по щекам.
Был полон лес мерцаньем кропотливым,
Как под щипцами у часовщика.
В стихах Пастернака всегда ощущаешь не наигранный, а глубоко естественный лирический напор. Строчки его стихов, по выражению Виктора Шкловского, “рвутся и не могут улечься, как стальные прутья, набегают друг на друга, как вагоны внезапно заторможенного поезда”. Стремительный натиск образов, поток красок, света…
Лучшие стихи Пастернака из ранних его книг несут на себе отблеск редкостной проникновенности, озаренности. С чувством художественной радости отмечаешь в них и “узкие свистки” парохода близ набережной, и “тяжесть запонок” у капель, “намокшую воробышком сиреневую ветвь”. На всю жизнь запоминаются строки о том, как “синее оперенья селезня сверкал над Камою рассвет”, или как сыплет жуками сонный сад — и “со мной, с моей свечою вровень миры расцветшие висят”. У стихов Пастернака есть свойство западать в душу, застревать где-то в уголках памяти.
Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит.
Поэзия Пастернака в равной мере живописна и музыкальна. Зоркий глаз поэта улавливает сходство грачей с обугленными грушами, в сумеречном “нелюдимом дыме” у трубы на крыше видит фигуру филина. А в другом случае “дым на трескучем морозе” сравнивает с известным изваянием, изображающим Лаокоона. Мрак, клубящийся в лесу, напоминает поэту темные углы и приделы кафедральных церковных соборов — поэтому мрак “кафедральный”; ветряная мельница — “костлявая”, и у нее виден “крестец”. Когда Пастернак пишет, что “воздух криками изрыт”, то и этот образ можно считать живописным: внутренним взором хорошо видишь, что сообщает поэт.
Живописная деталь у Пастернака служит лишь общей выразительности стихотворения. Этой же цели подчинены звуковые аллитерации, особенно частые в ранний период его работы. “Забором крался конокрад, загаром крылся виноград”, — пишет Пастернак, рифмуя всю строку насквозь. Сцепленье схожих звуков в строке, “ауканье”, перекличка таких звуков скрепляет текст, обогащает его ассоциациями. Посмотрите на строку: “Как опий попутчику опытным вором” (“Урал впервые”). Или на стихи о Бальзаке: “Париж в златых тельцах, дельцах, в дождях, как мщенье, долгожданных”.
Фонетические связи в стихе (“инструментовка”) таят некую взаимосвязь рисуемых реальных предметов. В стихотворении “Весна” (“Что почек. что клейких заплывших огарков… “) два первых четверостишия инструментованы на звуки “п” и “р”, с опорой на гласную “а”: апрель, парк, реплики, гортань, пернатые, аркан, гладиатор — все эти слова как бы стянуты единой фонетической сетью. Своими звуками они говорят о терпкой и хрупкой атмосфере ранней весны.
Много стихотворений Пастернака посвящено природе. Поэт не равнодушен к земным просторам, к веснам и зимам, к солнцу, к снегу, к дождю Едва ли не главная тема всего его творчества — благоговение перед чудом жизни, чувство благодарности к ней Почти четверть века он прожил в подмосковном поселке Переделкино. Поэт воспел его зазимки и снегопады, весенние ручьи и ранние поезда. Вот он чутко прислушивается к наступавшей весне в стихотворении “Все сбылось”.
Я в лес вхожу. И мне не к спеху.
Пластами оседает наст.
Как птице, мне ответит эхо,
Мне целый мир дорогу даст.
Для Пастернака важен не только его собственный взгляд на предмет на природу. Поэт как бы убежден, что и внешние предметы, сама природа смотрит на автора, чувствует его и объясняется от собственного имени. Пейзаж и автор как бы действуют заодно. И часто не поэт рассказывает о дождях и рассветах, а они сами, от первого лица, ведут речь о поэте. Этот прием, в котором проглядывает огромное пантеистическое чувство, — один из самых характерных у Пастернака.
Явления природы для него как бы живые существа. Дождик топчется у порога (“скорей забывчивый, чем робкий”), другой дождь ходит по просеке “как” землемер и метчик”, гроза — чем-то угрожая! — ломится в ворота. А вот “дом упасть боится” вместе с ослабевшим, выписавшимся из больницы человеком, чей синий узелок в руках окрашивает синью весь воздух. Иногда у Пастернака не поэт, а тот же дождь пишет стихи: Отростки ливня грязнут в гроздьях И долго, долго, до зари Кропают с кровель свой акростих, Пуская в рифму пузыри.
В стихах Пастернака предстает перед нами и Урал (“На пароходе”, “Урал впервые”), и Север (“Ледоход”, “Отплытие”), и родные поэту места близ Москвы (“После дождя”, “В лесу”. “Любка”). Именно Пастернак, делясь никогда не покидавшим его чувством, сказал нам о сокровенной ценности всего живого:
И через дорогу за тын перейти
Нельзя, не топча мирозданья.
Пастернак говорил, что поэзия “валяется в траве, под ногами, так что надо только нагнуться, чтобы ее увидеть и подобрать с земли”. Он мог с великим мастерством и пристальностью нарисовать мельчайшие приметы осеннего сада, пропев настоящий гимн деталям, замечая и сурьму листьев рябины на коврике за дверьми, и страдающие губы обреченных на гибель астр (“Давай ронять слова…”). И он же написал “Ночь”, где “всем корпусом на тучу ложится тень крыла”, где “в пространствах беспредельных горят материки”.
Ранние страницы Пастернака требовали усилий читателя, его, как сказала Марина Цветаева, сотворчества, работы воображения. С течением лет поэзия Пастернака становилась прозрачней, ясней. Новый слог вызревал уже в его поэмах “Девятьсот пятый год”, “Лейтенант Шмидт”, в романе в стихах “Спекторский”, появившихся во второй половине двадцатых годов. Книга лирики “Второе рождение” (1932) тоже несла эти черты простоты и ясности.
Сам поэт считал рубежом, отделяющим новую его манеру от прежней, 1940 год. Многое в своих старых стихах Пастернак в ту пору стал отвергать. Осуждая всякую манерность, он тяготел к классической форме. Стих его как бы очистился, обрел чеканную ясность. “Я всегда стремился к простоте и никогда к ней стремиться не перестану”, — писал Пастернак в январе 1928 года Максиму Горькому, упрекавшему поэта в хаотичности его образов.
Выразить сущность, “не исказить голоса жизни, звучащего в нас”, — вот что становится альфой и омегой поэтики Пастернака. В новом своем стиле он создавал редкостные по силе вещи. Со времен Блока и Есенина, как мне кажется, в русской лирике появилось не столь уж много таких могучих стихотворений, какие писал Пастернак в последние двадцать лет своей жизни, — “Сосны”, “Ожившая фреска”, “Август”, “На Страстной”, “В больнице”, “Ночь” и другие.
Чаще всего это, как в стихотворении “Сосны”, — пейзаж-размышление. Размышление о времени, о правде, о жизни и смерти, о природе искусства, о тайне его рождения. О чуде человеческого существования. О женской доле, о любви. О вере в жизнь, в будущее. И сколько в этих стихах света, сердечного пристрастия к родине, к скромным людям труда! Разговорное просторечие, так называемые прозаиэмы, самый обыкновенный, будничный ландшафт, стога и пашни, учащиеся и слесаря в битком набитом утреннем переделкинском поезде — все это одухотворено искренним художником.
Имя Бориса Пастернака — неповторимого русского лирика — останется в истории литературы навсегда. Людям всегда будет нужна его одухотворенная, чудесная и полная жизни поэзия.
Тема творчества является одной из основных в поэзии Б. Л. Пастернака. Она возникает в самых ранних стихотворениях поэта и проходит через все его творчество. Будучи символистом, футуристом или просто поэтом, Пастернак все время обращается к этой теме, определяя свое отношение к проблемам творчества, поэта и поэзии. Тему творчества в поэзии Пастернака необходимо рассматривать в связи с этапами творческого пути поэта и изменениями его поэтических идеалов.
Вступление Пастернака в литературу связано с его участием в литературных кружках, формировавшихся вокруг символистского издательства «Мусагет». Символистские концепции, символистская эстетика определили особенности раннего творчества Пастернака. В 1913 году Пастернак примыкает к литературной группе «Лирика». В 1914 году «Лирика» издает первый сборник стихотворений Пастернака «Близнец в тучах». Налет символизма в этой книге был достаточно силен. Стихотворения Пастернака той поры изобилуют метафорами, иносказаниями, ассоциативной образностью.
В «Лирике» происходит раскол, и Пастернак примыкает к футуристическому течению русской поэзии, он входит в группу «Центрифуга». В 1917 году Пастернак пишет статью для «Третьего сборника Центрифуги» «Владимир Маяковский. «Простое как мычание». Петроград 1916 г.». В этой статье Пастернак выражает свою радость от существования талантливого поэта Маяковского и высказывает два требования, которые должны быть применимы к настоящему поэту и которым отвечает поэзия Маяковского. Во-первых, ясность творчества. Во-вторых, ответственность перед вечностью, которая является судьей настоящего поэта. В своей статье Пастернак соизмеряет творчество с категориями вечности и бессмертия. Так Пастернак понимает роль поэта, и такое отношение к поэту и поэзии пройдет через все его творчество.
С 1918 года происходит постепенное освобождение Пастернака от эстетических требований разных литературных течений. В статье «Несколько положений» Пастернак заявляет о себе как о поэте самостоятельном, не связанном эстетическими требованиями различных литературных деклараций. Теперь Пастернак в своих стихах стремится к простоте, естественность становится для него важнейшим признаком настоящего искусства.
В 1922 году вышел следующий сборник Пастернака «Сестра моя — жизнь». Тема поэта и поэзии звучит в этом сборнике в цикле «Занятие философией». Пастернак пытается дать философское определение творчества в стихотворениях «Определение поэзии», «Определение души», «Определение творчества». Творчество по своей сути для Пастернака космично, оно генетически связано со вселенной.
Наиболее сложно тема творчества звучит в романе Пастернака «Доктор Живаго» и в последнем поэтическом сборнике поэта «Когда разгуляется». Герой «Доктора Живаго» Юрий Живаго выражает взгляды самого Пастернака на миссию поэта в мире. Живаго — творческая натура; в одном из писем Пастернак признавался: «Этот герой должен будет представлять нечто среднее между мной, Блоком, Есениным и Маяковским». Юрий Живаго умирает в 1923 году, среди его бумаг обнаруживаются сочиненные им когда-то стихи, которые и составляют последнюю главу романа. Эти стихи выражают основную идею Пастернака о вечности поэзии, о бессмертии поэта.
Пастернак — христианский, православный поэт. Творчество для него — это Божий дар, как и сама жизнь. От православной религии Пастернак берет идею полного принятия жизни во всех ее проявлениях, а также идею абсолютной свободы творчества. Пастернак понимает, что только вера дает раскрытие всех творческих способностей. Особенно сильно эта идея выражается в поздней лирике Пастернака, льющейся как бы лестницей, по которой поэт приближается к Богу.
В последнем сборнике Пастернака «Когда разгуляется» тема творчества звучит в стихотворениях «Во всем мне хочется дойти…», «Быть знаменитым некрасиво…», «Ночь» и др. Проанализируем три эти стихотворения.
В стихотворении «Во всем мне хочется дойти…» Пастернак говорит о том, что в творчестве поэта должна звучать сама жизнь. Поэт хочет написать обо всем:
О беззаконьях, о грехах,
Бегах, погонях,
Нечаянностях впопыхах,
Локтях, ладонях.
Но прежде чем воспроизводить жизнь в стихах, ему надо понять суть всех явлений, которые происходят в жизни:
Во всем мне хочется дойти
До самой сути.
В работе, в поисках пути,
В сердечной смуте.
Познать тайны бытия, суть окружающего мира для лирического героя этого стихотворения Пастернака необходимо, чтобы рождался стих. Поэт хочет творить в своих стихах, как творит природа:
В стихи б я внес дыханье роз,
Дыханье мяты,
Луга, осоку, сенокос,
Грозы раскаты.
В стихотворении Пастернак утверждает, что творчество, как и природа, как и человеческая жизнь, — это Божий дар. Стихотворение «Быть знаменитым некрасиво…» можно назвать поэтическим манифестом Пастернака. В нем Пастернак пишет о том, каким должен быть поэт. Истинному поэту не надо быть знаменитым, «не надо заводить архива, над рукописями трястись.», ему должны быть чужды шумиха, успех и самозванство. Пастернак определяет цель поэзии: «цель творчества — самоотдача», а также основные требования, которым должно отвечать творчество истинного поэта. Во-первых, это ясность и конкретность (в поэзии не должно быть «пробелов», белых пятен, то есть непонятностей). Во-вторых, поэт должен быть самобытным, а его творчество индивидуальным, и, в-третьих, истинному поэту необходимо быть живым, то есть любить жизнь, быть близким к ее проблемам:
И должен ни единой долькой
Не отступаться от лица,
Но быть живым, живым и только,
Живым и только до конца.
И тогда поэт станет способным «привлечь к себе любовь пространства, услышать будущего зов». Свое понимание творчества Пастернак выражает в стихотворении «Ночь». Герой стихотворения, летчик, отождествляется с поэтом. Летчик предстает в контексте всего мира. Он летит над городами, казармами, кочегарками, вокзалами, поездами, а также Парижем, материками, афишами. Летчик связан со всем этим, он часть этого мира, часть космоса. Так и художник находится в неразрывной связи со вселенной, с космосом, он заложник вечности, времени:
Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.
Многочисленные повторы, анафоры, трехстопный ямб, обилие глаголов создают впечатление вечного движения, динамики. Пастернак призывает поэтов идти в ногу со временем, не отрекаться от жизни.
Таким образом, пройдя через увлечение символизмом и футуризмом, освободившись от давления формы над содержанием, Пастернак приходит к действительной ясности, содержательности стихов. В течение всей своей жизни Пастернак пытается определить цель искусства, поэзии, назначения поэта; особенно четко, ясно, конкретно это сформулировано в его поздней лирике. Тема поэта и поэзии имеет философское решение в творчестве Пастернака. Она тесно связана с религиозными убеждениями поэта: творчество воспринимается Пастернаком как ценный Божий дар.
Что же касается «Гамлета», то судьба Гамлета связывается и с судьбой Христа, и с миссией поэта, творца, избранника. Гамлет отказывается от себя, от своего права выбора, чтобы творить волю пославшего его. Он знает, что выполняет «замысел упрямый» Господа. Он одинок и трагичен в своем подвижничестве. «Я один, все тонет в фарисействе» — определение положения подвижника, поэта в современном ему мире.
Тема «Гамлета» соотносится с темой стихотворения «Рассвет». Лирический герой берет на себя бремя людских забот. Слияние судьбы лирического героя с судьбой народа — завет свыше. Погружение в повседневность, в жизнь смертных становится не только заветом, но и необходимостью и неизбежностью.
Сроднение поэта с «толпой» — тема, отражающая понимание Борисом Пастернаком сути творчества. Поэзия, по словам Пастернака, как и душа поэта, — губка, впитывающая не только тайны мироздания, но и мелочи жизни.
Борис Леонидович Пастернак родился и вырос в Москве. Отец его был живописцем, мать — пианисткой. Яркость впечатлений детства и отрочества определила его умение писать с натуры, которое он позднее называл субъективно-биографическим реализмом.
В семье поэта царила творческая и деятельная атмосфера, и ничто из юношеских занятий Пастернака не пропало даром. Уже ранние стихи и проза несут свидетельства серьезного поэтического воспитания: профессиональное владение музыкальной композицией и дисциплина мысли, которые счастливо сочетались с врожденной чувствительностью” и восприимчивостью.
В университетские годы у Пастернака сформировались свои взгляды и убеждения, которые помогли ему в дальнейшем стойко перенести годы войны и лишений. “Терять в жизни более нужно, чем покупать,— писал он,— зернышко не даст всхода, если не умрет. Надо существовать не уставая, смотреть вперед и питаться живыми запасами, которые совместно с памятью выбрасывает забвение”.
Весной 1913 года Пастернак блестяще окончил университет. Одновременно в созданном несколькими молодыми людьми издательстве “Лирика” на совместных началах вышел альманах, в котором были напечатаны пять его стихотворений. За это лето он написал свою первую самостоятельною книгу, и к новому 1914 году она вышла в том же издании под названием “Близнец в тучах”. К концу 1916 года вышла в свет вторая книга стихотворений Пастернака “Поверх барьеров”.
Летом 1917 года книга лирики “Сестра моя — жизнь” выдвинула Пастернака в ряды первых литературных имен своего времени. Общий творческий подъем 1917—1918 годов дал вероятность на одном дыхании написать следующую книгу стихов “Темы и вариации”, но эта книга, утвердив имя поэта, обозначила для него самого внутренний добросердечный спад, стала объектом недовольства собой.
Стихи, посвященные людям, чьи судьбы были небезразличны поэту (Брюсову, Ахматовой, Цветаевой, Мейерхольду), как и некоторые другие, написанные в то же десятилетие, Пастернак объединил с ранее изданными и составил сборник “Поверх барьеров”. Итоговыми работами этого времени стали поэмы “Спекторский” и “Охранная грамота”, в которых Пастернак изложил свои взгляды на внутреннее содержание искусства и его важность в истории человеческого общества.
Ранние стихотворения Пастернака сложны по форме, плотно насыщены метафорами. Но уже в них чувствуется огромная свежесть восприятия, искренность и глубина, светятся первозданно чистые краски природы, звучат голоса дождей и метелей. С годами Пастернак освобождается от чрезмерной субъективности своих образов и ассоциаций. Оставаясь по-прежнему философски глубоким и напряженным, его стих обретает вес-большую прозрачность, классическую ясность. Однако общественная замкнутость Пастернака, его интеллигентская отгороженность от мира социальных бурь в значительной мере сковывала силы поэта. Тем не менее Пастернак з^нял в русской поэзии место значительного и оригинального лирика, замечательного певца русской природы. Его ритмы, образы и метафоры влияли на творчество многих советских поэтов.
Пастернак исключительный мастер перевода. Им переведены произведения поэтов.Грузии, трагедии Шекспира, “Фауст” Гете.
С начала 30-х годов Пастернак принимал активное участие в работе Союза писателей.
Радость победы в войне возрождала надежды на долгожданное обновление общества; с таким настроением Пастернак начал писать роман.((Доктор Живаго”, работа над которым заняла целое десятилетие. Но радостные предвестия свободы оказались ложными, и К. Симонов, редактор “Нового мира”, отказался печатать произведение, его издание на Родине было запрещено. Прошло тридцать лет игнорирования романа, теперь он наконец издан, печатается массовыми тиражами, о которых автор не мог и мечтать. Его читают, экранизируют, о нем много говорят и пишут. Своеобразие созданной Пастернаком эпопеи о революции в том, что это не видение борьбы из стана красных, как в “Разгроме”, “Чапаеве”, “Школе”; не изображение стана белых, как в “Тихом Доне”, “Хождениях по мукам^”, фильме “Бег” и др. Это повествование частное, от лица человека, который не желает вмешиваться в братоубийственную войну; которому претит жестокость; который хочет существовать с семьей, любить и быть любимым, лечить людей, писать стихи.
Герой романа Юрий Андреевич Живаго — сын разорившегося и покончившего с собой миллионера. Мать его рано умерла, а потому воспитывался он у дяди, человека свободного, лишенного предубеждений против чего бы то ни было необычного. Он отличался “дворянским чувством равенства со всеми живущими”. Окончив с блеском университет, Юрий женился на любимой девушке Тоне, дочери профессора и внучке деятельного фабриканта. Юрия увлекает любимая работа; он становится прекрасным врачом. Еще в университете его охватывает увлечение поэзией и философией. Рождается сын; все, кажется, прекрасно. Но неотвратимо в мирную, устроенную жизнь врывается битва, и Юрий едет на фронт врачом.
Первая мировая битва — преддверие и исток событий ещё более кровавых, страшных и переломных. Героиня романа Лариса считает, что битва “была виною всего, всех последующих, доныне постигающих наше поколение несчастий”. Эту мысль автор подтверждает судьбой многих героев. До окончания войны Живаго пришлось перенести много невзгод. Но при. всем том роман тот самый прежде всего о высокой любви, красоте и величии чувств. Описание любви Юрия и Ларисы — это гимн отношениям женщины и мужчины. Такие строки достойны запечатления в памяти каждого.
Уже несколько лет прошло после гражданской войны, а Юрий Андреевич никак не мог приспособиться к новым условиям, которые прекрасно подошли, например, его бывшему дворнику. Он не мог служить, потому что от него требовали не свежих мыслей и инициативы, а лишь “словесный гарнир к возвеличиванию революции и политическая элита предержащих”.
Размышления и рассуждения ^революции в романе доказывают, что это не “праздник угнетенных”, а тяжкая и кровавая полоса в истории нашей страны. История повернулась так, что В наши дни, спустя многие десятилетия, стирается из памяти сам смысл кровопролития: разделилась страна, возникло большое русское зарубежье. Вероятно, оно было неизбежно, другой судьбы стране не было дано. Не потому ли в день Октябрьской револю-ции многие из умнейших людей восприняли ее восторженно, как выход из мира лжи и тунеядства, разврата и лицемерия? Тесть Живаго говорит зятю. “Помнишь ночь, когда ты принес листок с первыми декретами… это было неслыханно безоговорочно. Эта прямолинейность покоряла. Но такие вещи живут в перво-начальной чистоте только в головах создателей, да и то только в первый день провозглашения. Иезуитство политики на другой же день выворачивает их наизнанку. Эта философия чужда мне. Эта политическая элита против нас. У меня не спрашивали согласия на эту ломку”.
Вывод, который конечно проистекает из размышлений над событиями романа, формулируется, как постоянно, просто: вся-кая политическая элита должна бороться за счастье людей, но счастье нельзя навязать силой. Счастье неповторимо индивидуально, любой человек ищет его сам, растит сам, и нет его готового. Нельзя, страшно, абсурдно ради более того самых высоких идей жертвовать человеческими жизнями, радостями, правами, которыми любой наделен от рождения.
В книге есть одна очень глубокая мысль. Рассказывая о Стрельникове, автор пишет: “А для того чтобы работать добро, его принципиальности недоставало беспринципности сердца, ко-торое не знает общих случаев, а только частные, и которое велико тем, что делает малое”. Иначе можно понять это так: сле-дует полагать не столько о всеобщем благе, но прежде всего де-лать добро отдельным людям, как бы мало оно ни было.
Борис Пастернак
Борис Леонидович Пастернак — русский писатель, поэт, переводчик, один из крупнейших поэтов XX века. Первые стихи Пастернак опубликовал в возрасте 23 лет. В 1955 году Пастернак закончил написание романа «Доктор Живаго». Через три года писатель был награждён Нобелевской премией по литературе, вслед за этим он был подвергнут гонениям со стороны советского правительства. Родился: 10.02.1890, Москва Умер: 30.05.1960 (70 лет)
Популярные произведения Б.Л. Пастернака
Ночь
Доктор Живаго
Другие сочинения по произведению Пастернака
Творческое наследие Пастернака
Лирика Б. Л. Пастернака
Интеллигенция в революции (по роману Б. Пастернака “Доктор Живаго”)
Цель творчества – самоотдача. Б. Пастернак
Жизнь и творчество Бориса Пастернака
Философская проблематика поэзии Б. Пастернака
Своеобразие лирики Б. Пастернака
Цель творчества – самоотдача (по поэзии Бориса Пастернака)
Критика о романе Б. Л. Пастернака
Поэт и поэзия в творчестве Б. Пастернака
Второе рождение Пастернака
Каковы особенности поэзии Б.Л. Пастернака
Музыка стихов Бориса Пастернака
Философские мотивы лирики Б.Пастернака
Своеобразие творчества поэтов «серебряного века» (на примере творчества одного из поэтов)
Тематический элемент поэзии Пастернака
Любимые страницы поэзии Б. Пастернака
Феномен поэтического творчества Пастернака
Пейзаж в лирике Пастернака
Борис Пастернак: лирика жизни
Сочинение «Творчество Пастернака» Пастернак – все сочинения
Если правда, что художник творит затем, чтобы люди полюбили его самого, а на это намекает строка, ставящая перед поэтом задачу “привлечь к себе любовь пространства”, – то Пастернак не только в литературе, но и в жизни весь был таким творчеством.
Есть что-то общее между творчеством его отца – замечательного русского живописца Леонида Пастернака и его собственным. Художник Леонид Пастернак запечатлевал мгновение: он рисовал повсюду – в концертах, в гостях, дома, на улице, – делая мгновенные зарисовки. Его рисунки как бы останавливали время. Его знаменитые портреты живы до необычайности. И ведь, в сущности, его старший сын Борис Леонидович Пастернак, делал то же самое в поэзии – он создавал цепочку метафор, как бы останавливая и обозревая явление в его многообразии. Но многое передалось и от матери: её полная самоотдача, способность жить только искусством.
В самом начале поэтического пути, в 1912 году, Пастернак нашёл для выражения своей поэзии очень ёмкие слова:
И, как в неслыханную веру,
Я в эту ночь перехожу,
Где тополь обветшало – серый
Завесил лунную межу.
Где труд как явленная тайна,
Где шепчет яблони прибой,
Где сад висит постройкой свайной
И держит небо пред собой.
( “Как бронзовой золой жаровень ” ).
Чтобы включиться в поэтическую жизнь Москвы, Пастернак вошёл в группу поэтов, которую возглавлял Юлиан Анисимов. Группа эта называлась “Лирика”. И первыми напечатанными стихами оказались те, что вошли в сборник “Лирика”, изданный в 1913 году. Стихи эти не включались автором ни в одну из его книг и не перепечатывались при его жизни.
Мне снилась осень в полусвете стёкол,
Друзья и ты в их шутовской гурьбе,
И, как с небес добывший крови сокол,
Спускалось сердце на руку к тебе.
Но время шло, и старилось, и глохло,
И паволокой рамы серебря,
Заря из сада обдавала стёкла
Кровавыми слезами сентября.
Но время шло и старилось. И рыхлый,
Как лёд, трещал и таял кресел шёлк.
Вдруг, громкая, запнулась ты и стихла,
И сон, как отзвук колокола, смолк.
Я пробудился. Был, как осень, темен.
Рассвет, и ветер, удаляясь нёс,
Как за возом бегущий дождь соломин,
Гряду бегущих по небу берез.
(“Сон “)
В 1914 году выходит его уже самостоятельный сборник, названный им “ Близнец в тучах “. Сборник не привлёк к себе особого внимания. Лишь Валерий Брюсов одобрительно о нём отозвался. Сам Пастернак говорил: “Я старался избегать романтического наигрыша, посторонней интересности. Мне не требовалось громыхать их с эстрады… Я не добивался отчетливой ритмики, плясовой и песенной, от действия которой почти без участия слов сами собой начинают двигаться ноги и руки. Моя постоянная забота обращена была на содержание. Моей постоянной мечтою было, чтобы само стихотворение нечто содержало, чтобы оно содержало “новую мысль или новую картину “.
Стихи, написанные в те годы, частично были включены затем Пастернаком в цикл “Начальная пора” – цикл, которым обычно стали открываться его сборники стихотворений.
Я рос. Меня, как Ганимера ,
Несли ненастья, сны несли.
Как крылья, отрастали беды
И отделяли от земли.
Я рос. И повечерий тканых
Меня фата обволокла.
Напутствуем вином в стаканах,
Игрой печального стекла…
(“Я рос. Меня, как Ганимера …)
В 1917 году ещё до Октябрьской революции, вышла с цензурными изъятиями вторая книга стихов “Поверх барьеров “. Эти книги составили первый период творчества Пастернака, период поиска своего поэтического лица.
Ранний Пастернак стремился к “материальной выразительности “ в рамках “объективного тематизма ”, и это прежде всего осуществлялось в структуре образа. Поэтический образ соответствует действительности, но соответствие это – особого свойства. Образ строится на ассоциативном сближении предметов, явлений, состояний. Он конкретен в локальных пределах темы и одновременно передаёт внутреннюю целостность, нерасчленимость жизни. Завершается ранний период стихотворением ”Марбург”.
…одних это всё ослепляло. Другим–
Той тьмою казалось, что глаз хоть выколи.
Копались цыплята в кустах георгин,
Сверчки и стрекозы, как чашки, тикали.
Плыла черепица, и полдень смотрел,
Не смаргивая, на ковш. А в Марбурге
Кто, громко свища, мастерил самострел,
Кто молча готовился к Троицкой ярмарке…Можно сказать, не принижая ряда других, может быть, даже более совершенных по тому времени стихотворений, что именно в “ Марбурге” Пастернак увидел жизнь” по – новому и как бы впервые”, то есть достиг зрелой оригинальности поэтической мысли.
Родился и вырос Борис Леонидович Пастернак в Москве. Его отец был художником, а мать — пианисткой. Яркие впечатления детства и отрочества обусловили его умение сочинять с натуры, позднее это умение он именовал субъективно-биографическим реализмом.
В родительском доме поэта господствовала созидательная и активная атмосфера, и ничто из юношеских занятий Пастернака не исчезло даром. Доказательства основательного поэтического воспитания несут ранние стихи и проза: профессиональность владения музыкальной композицией и дисциплина мысли удачно соединились с прирожденной впечатлительностью и восприимчивостью.
В университетские годы у Пастернака сформировались свои взгляды и убеждения, которые помогли ему в дальнейшем стойко перенести годы войны и лишений. “Терять в жизни более необходимо, чем приобретать,— писал он,— зерно не даст всхода, если не умрет. Надо жить не уставая, смотреть вперед и питаться живыми запасами, которые совместно с памятью выбрасывает забвение”.
Весной 1913 года Пастернак блестяще окончил университет. Одновременно в созданном несколькими молодыми людьми издательстве “Лирика” на совместных началах вышел альманах, в котором были напечатаны пять его стихотворений. За это лето он написал свою первую самостоятельною книгу, и к новому 1914 году она вышла в том же издании под названием “Близнец в тучах”. К концу 1916 года вышла в свет вторая книга стихотворений Пастернака “Поверх барьеров”.
Летом 1917 года книга лирики “Сестра моя — жизнь” выдвинула Пастернака в ряды первых литературных имен своего времени. Общий творческий подъем 1917—1918 годов дал возможность на одном дыхании написать следующую книгу стихов “Темы и вариации”, но эта книга, утвердив имя поэта, обозначила для него самого внутренний душевный спад, стала объектом недовольства собой.
Стихи, посвященные людям, чьи судьбы были небезразличны поэту (Брюсову, Ахматовой, Цветаевой, Мейерхольду), как и некоторые другие, написанные в то же десятилетие, Пастернак объединил с ранее изданными и составил сборник “Поверх барьеров”. Итоговыми работами этого времени стали поэмы “Спекторский” и “Охранная грамота”, в которых Пастернак изложил свои взгляды на внутреннее содержание искусства и его значение в истории человеческого общества.
Ранние стихотворения Пастернака сложны по форме, густо насыщены метафорами. Но уже в них чувствуется огромная свежесть восприятия, искренность и глубина, светятся первозданно чистые краски природы, звучат голоса дождей и метелей. С годами Пастернак освобождается от чрезмерной субъективности своих образов и ассоциаций. Оставаясь по-прежнему философски глубоким и напряженным, его стих обретает все большую прозрачность, классическую ясность. Однако общественная замкнутость Пастернака, его интеллигентская отгороженность от мира социальных бурь в значительной мере сковывала силы поэта. Тем не менее, Пастернак занял в русской поэзии место значительного и оригинального лирика, замечательного певца русской природы. Его ритмы, образы и метафоры влияли на творчество многих советских поэтов.
Пастернак — выдающийся мастер перевода. Им переведены произведения поэтов Грузии, трагедии Шекспира, “Фауст” Гете.
Много стихотворений Пастернака посвящено природе. Поэт не равнодушен к земным просторам, к веснам и зимам, к солнцу, к снегу, к дождю. Едва ли не главная тема всего его творчества — благоговение перед чудом жизни, чувство благодарности к ней. Почти четверть века он прожил в подмосковном поселке Переделкино. Поэт воспел его зазимки и снегопады, весенние ручьи и ранние поезда. Вот он чутко прислушивается к наступавшей весне в стихотворении “Все сбылось”.
Я в лес вхожу. И мне не к спеху.
Пластами оседает наст.
Как птице, мне ответит эхо,
Мне целый мир дорогу даст.
Чаще всего это, как в стихотворении “Сосны “, — пейзаж-размышление. Размышление о времени, о правде, о жизни и смерти, о природе искусства, о тайне его рождения. О чуде человеческого существования. О женской доле, о любви. О вере в жизнь, в будущее. И сколько в этих стихах света, сердечного пристрастия к Родине, к скромным людям труда! Разговорное просторечие, так называемые прозаизмы, самый обыкновенный, будничный ландшафт, стога и пашни, учащиеся и слесаря в битком набитом утреннем переделкинском поезде — все это одухотворено искренним художником.
Имя Бориса Пастернака — своеобразного и неповторимого русского лирика — вписано в историю литературы навеки. Людям вечно будет необходима его одухотворенная, чудная и полная жизни поэзия, рассказывающая не только о всеобщем благе, но, прежде всего, призывающая делать добро отдельным людям, как бы мало оно ни было.
Борис Пастернак — крупнейший русский поэт двадцатого столетия. Он начал литературную работу еще до Октября, в десятых годах. 1912 годом помечены стихотворения, которыми обычно открываются ныне книги поэта. В 1914 году Пастернак выпустил первый свой стихотворный сборник — “Близнец в тучах”, а в 1917 году второй — “Поверх барьеров”.
Борис Пастернак родился в Москве и рос в атмосфере искусства, — с детства видел художников, музыкантов, писателей, с которыми общалась и дружила его семья. Гостями Пастернаков бывали Лев Толстой и Ключевский, Рахманинов и Скрябин, Серов и Врубель.
Будущий поэт получил философское образование в Московском университете. Он прошел предметы композиторского факультета консерватории. Нов 1912 году, оборвав занятия и музыкой и философией, осознает себя поэтом.
Пастернак входит в кружок молодых московских литераторов, создавших объединение “Центрифуга”. Оно примыкало к движению футуристов. Позднее Пастернак знакомится с Владимиром Маяковским, личность и творчество которого произвели на него неизгладимое впечатление.
В двадцатые годы Пастернак полностью отдается поэтическому творчеству, пишет он и прозу. Тогда же появляются его первые переводы. Широкую известность Пастернаку принесла книга стихов “Сестра моя — жизнь” (1922), посвященная Лермонтову. Затем выходит сборник “Темы и вариации”, создается роман в стихах “Спекторский”, поэмы о первой русской революции — “Девятьсот пятый год” и “Лейтенант Шмидт”. Эти поэмы стали событием в советской поэзии, их высоко оценил Максим Горький.
Начало Великой Отечественной войны поэт встретил, живя в подмосковном поселке Переделкино. Он пишет стихотворения, в которых в полный голос звучит патриотическая тема. О первых месяцах войны Пастернак рассказывал в журнальной заметке: “Я дежурил в ночи бомбардировок на крыше двенадцатиэтажного дома — свидетель двух фугасных попаданий в это здание в одно из моих дежурств, — рыл блиндаж у себя за городом и проходил курсы военного обучения, неожиданно обнаружившие во мне прирожденного стрелка”.
Стихи, созданные позднее в эвакуации, — такие, как “Зима приближается”, “Ожившая фреска”, “Победитель” (о прорыве блокады Ленинграда), “В низовьях”. “Весна”, — образуют прекрасный лирический цикл, в котором предстает образ автора как гуманиста и патриота.
Все послевоенные годы были заполнены у Пастернака напряженным трудом. В ту пору он пишет прозу, много переводит. Много сил и времени отнимает работа над романом “Доктор Живаго”. Роман охватывает события с 1903 по 1929 год и повествует о сложной судьбе русской интеллигенции в переломную эпоху.
Получив отказ из редакции журнала “Новый мир”, куда был отдан роман, Пастернак передал рукопись прогрессивному итальянскому издательству. Выход романа за рубежом, а также последовавшее за этим присуждение Нобелевской премии (от которой Пастернак отказался), вызвало со стороны тогдашних политических и литературных деятелей резкое осуждение творчества Пастернака. В ответ на критику и как нелепость воспринимаемые сегодня предложения покинуть страну поэт отвечал, что он не мыслит себя вне России, вне Родины.
Роман о Юрии Живаго и стихи, написанные от его имени, стали выражением внутренней свободы, радости, смелости, преодолевающей страх смерти. Это роман о мучительных страданиях интеллигента в годы революции, но это и роман о большой любви.
Любить иных — тяжелый крест,
А ты прекрасна без извилин,
И прелести твоей секрет
Разгадке жизни равносилен.
Выход романа за рубежом, и последовавшее за этим присуждение Нобелевской премии (от которой Пастернак отказался), вызвало со стороны тогдашних политических и литературных деятелей резкое осуждение творчества Пастернака. В ответ на критику и как нелепость воспринимаемые сегодня предложения покинуть страну поэт отвечал, что не мыслит себя вне России, вне Родины.
Я пропал, как зверь в загоне.
Где-то люди, воля, свет,
А за мною шум погони.
Мне наружу хода нет.
Но и так,почти у гроба,
Верю я, придет нора,
Силу подлости и злобы
Одолеет дух добра.
(“Нобелевская премия”)
Весной 1960 года поэт серьезно заболел, и 30 мая 1960 года жизнь Бориса Леонидовича Пастернака оборвалась. Хоронили поэта при стечении многих сотен почитателей, ярким весенним днем. В тот день буйно цвели деревья и его любимая сирень, а ночью на свежую могилу хлынул дождь, с грозой и молниями, — такие грозы его всегда зачаровывали.
Все, кто знал Пастернака, помнят густой, гудящий звук его голоса. Весь его облик: смуглое, с огромными лучистыми глазами лицо, его открытость и доброта, пылкость и впечатлительность, непосредственность его реакций необычайно выделяли его.
С первых своих шагов в поэзии Борис Пастернак обнаружил особый почерк. У него свой собственный строй художественных средств и приемов.
К стихам Пастернака читателю надо было привыкать, надо было в них вживаться. Многое в них ошеломляло, ставило в тупик. Они были чрезмерно насыщены метафорами. Уподобления, к которым прибегал поэт, часто производили впечатление слишком субъективных или случайных. Самая обычная картина иногда рисовалась под совершенно неожиданным зрительным углом. В вихре метафор и стремительно набегавших друг на друга образов читатель порой путался и недоуменно пожимал плечами.
Прерывистые, взбудораженные, как бы задыхающиеся строфы многим было трудно читать. Будто торопясь зафиксировать поток явлений, Пастернак в своих ранних стихах пропускает несущественное. Он прерывает, нарушает логические связи, предоставляя читателю о них догадываться. Иногда он даже не называет предмет своего повествования, давая ему множество определений, применяет сказуемое без подлежащего. Так, к примеру, построено у него стихотворение “Памяти Демона”, где герой лермонтовской поэмы в тексте стихов ни разу не обозначен даже местоимением “он”..
Приходил по ночам
В синеве ледника от Тамары,
Парой крыл намечал,
Где гудеть, где кончаться кошмару.
Пастернак ставил перед собой цель уловить и передать в стихах подлинность настроения, подлинность атмосферы или состояния. Чтобы воссоздать в стихе мысль, картину, чувство в их слитности и текучести, в их первозданной свежести, поэт вырабатывал раскованный синтаксис. В результате стихотворение напоминало речь удивленного чем-то, внезапно заговорившего человека, слова которого вырываются как бы стихийно, сами по себе.
К губам поднесу и прислушаюсь,
Все я ли один на свете, —
Готовый навзрыд при случае; —
Или есть свидетель.
Любое явление Пастернак стремится словно бы захватить врасплох, описать его, как он однажды выразился, “со многих концов разом”; сравнения и уподобления дробятся и множатся, обступая взятый объект со всех сторон. Мир предстает двигающимся, пульсирующим, в отсветах и рефлексах. Тут “образ входит в образ” и “предмет сечет предмет”. Стремление “поймать живое”, “мгновенная, рисующая движение живописность” — так определял впоследствии эту манеру письма сам Пастернак. Вот, например, какими точными и в то же время необычайными, непривычными в поэзии штрихами передается ощущение прогретого воздуха в хвойном лесу:
Текли лучи. Текли жуки с отливом,
Стекло стрекоз сновало по щекам.
Был полон лес мерцаньем кропотливым,
Как под щипцами у часовщика.
В стихах Пастернака всегда ощущаешь не наигранный, а глубоко естественный лирический напор. Строчки его стихов, по выражению Виктора Шкловского, “рвутся и не могут улечься, как стальные прутья, набегают друг на друга, как вагоны внезапно заторможенного поезда”. Стремительный натиск образов, поток красок, света…
Лучшие стихи Пастернака из ранних его книг несут на себе отблеск редкостной проникновенности, озаренности. С чувством художественной радости отмечаешь в них и “узкие свистки” парохода близ набережной, и “тяжесть запонок” у капель, “намокшую воробышком сиреневую ветвь”. На всю жизнь запоминаются строки о том, как “синее оперенья селезня сверкал над Камою рассвет”, или как сыплет жуками сонный сад — и “со мной, с моей свечою вровень миры расцветшие висят”. У стихов Пастернака есть свойство западать в душу, застревать где-то в уголках памяти.
Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит.
Поэзия Пастернака в равной мере живописна и музыкальна. Зоркий глаз поэта улавливает сходство грачей с обугленными грушами, в сумеречном “нелюдимом дыме” у трубы на крыше видит фигуру филина. А в другом случае “дым на трескучем морозе” сравнивает с известным изваянием, изображающим Лаокоона. Мрак, клубящийся в лесу, напоминает поэту темные углы и приделы кафедральных церковных соборов — поэтому мрак “кафедральный”; ветряная мельница— “костлявая”, ну нее виден “крестец”. Когда Пастернак пишет, что “воздух криками изрыт”, то и этот образ можно считать живописным: внутренним взором хорошо видишь, что сообщает поэт.
Живописная деталь у Пастернака служит лишь общей выразительности стихотворения. Этой же цели подчинены звуковые аллитерации, особенно частые в ранний период его работы. “Забором крался конокрад, загаром крылся виноград”, — пишет Пастернак, рифмуя всю строку насквозь. Сцепленье схожих звуков в строке, “ауканье”, перекличка таких звуков скрепляет текст, обогащает его ассоциациями. Посмотрите на строку: “Как опий попутчику опытным вором” (“Урал впервые”). Или на стихи о Бальзаке: “Париж в златых тельцах, дельцах, в дождях, как мщенье, долгожданных”.
Фонетические связи в стихе (“инструментовка”) таят некую взаимосвязь рисуемых реальных предметов. В стихотворении “Весна” (“Что почек, что клейких заплывших огарков…”) два первых четверостишия инструментованы на звуки “п” и “р”, с опорой на гласную “а”: апрель, парк, реплики, гортань, пернатые, аркан, гладиатор — все эти слова как бы стянуты единой фонетической сетью. Своими звуками они говорят о терпкой и хрупкой атмосфере ранней весны.
Много стихотворений Пастернака посвящено природе. Поэт не равнодушен к земным просторам, к веснам и зимам, к солнцу, к снегу, к дождю. Едва ли не главная тема всего его творчества — благоговение перед чудом жизни, чувство благодарности к ней. Почти четверть века он прожил в подмосковном поселке Переделкино. Поэт воспел его зазимки и снегопады, весенние ручьи и ранние поезда. Вот он чутко прислушивается к наступавшей весне в стихотворении “Все сбылось”.
Я в лес вхожу. И мне не к спеху.
Пластами оседает наст.
Как птице, мне ответит эхо,
Мне целый мир дорогу даст.
Для Пастернака важен не только его собственный взгляд на предмет, на природу. Поэт как бы убежден, что и внешние предметы, сама природа смотрит на автора, чувствует его и объясняется от собственного имени. Пейзаж и автор как бы действуют заодно. И часто не поэт рассказывает о дождях и рассветах, а они сами, от первого лица, ведут речь о поэте. Этот прием, в котором проглядывает огромное пантеистическое чувство, — один из самых характерных у Пастернака. Явления природы для него как бы живые существа. Дождик топчется у порога (“скорей забывчивый, чем робкий”), другой дождь ходит по просеке “как землемер и метчик”, гроза — чем-то угрожая! — ломится в ворота. А вот “дом упасть боится” вместе с ослабевшим, выписавшимся из больницы человеком, чей синий узелок в руках окрашивает синью весь воздух. Иногда ку Пастернака не поэт, а тот же дождь пишет стихи:
Отростки ливня грязнут в гроздьях
И долго, долго, до зари
Кропают с кровель свой акростих,
Пуская в рифму пузыри.
В стихах Пастернака предстает перед нами и Урал (“На пароходе”, “Урал впервые”), и Север (“Ледоход”, “Отплытие”), и родные поэту места близ Москвы (“После дождя”, “В лесу”, “Любка”). Именно Пастернак, делясь никогда не покидавшим его чувством, сказал нам о сокровенной ценности всего живого:
И через дорогу за тын перейти
Нельзя, не топча мирозданья.
Пастернак говорил, что поэзия “валяется в траве, под ногами, так что надо только нагнуться, чтобы ее увидеть и подобрать с земли”. Он мог с великим мастерством и пристальностью нарисовать мельчайшие приметы осеннего сада, пропев настоящий гимн деталям, замечая и сурьму листьев рябины на коврике за дверьми, и страдающие губы обреченных на гибель астр (“Давай ронять слова…”). И он же написал “Ночь”, где “всем корпусом на тучу ложится тень крыла”, где “в пространствах беспредельных горят материки”.
Ранние страницы Пастернака требовали усилий читателя, его, как сказала Марина Цветаева, сотворчества, работы воображения. С течением лет поэзия Пастернака становилась прозрачней, ясней. Новый слог вызревал уже в его поэмах “Девятьсот пятый год”, “Лейтенант Шмидт”, в романе в стихах “Спекторский”, появившихся во второй половине двадцатых годов. Книга лирики “Второе рождение” (1932) тоже несла эти черты простоты и ясности.
Сам поэт считал рубежом, отделяющим новую его манеру от прежней, 1940 год. Многое в своих старых стихах Пастернак в ту пору стал отвергать. Осуждая всякую манерность, он тяготел к классической форме. Стих его как бы очистился, обрел чеканную ясность. “Я всегда стремился к простоте и никогда к ней стремиться не перестану”, — писал Пастернак в январе 1928 года Максиму Горькому, упрекавшему поэта в хаотичности его образов.
Выразить сущность, “не исказить голоса жизни, звучащего в нас”, — вот что становится альфой и омегой поэтики Пастернака. В новом своем стиле он создавал редкостные по силе вещи. Со времен Блока и Есенина, как мне кажется, в русской лирике появилось не столь уж много таких могучих стихотворений, какие писал Пастернак в последние двадцать лет своей жизни, — “Сосны”, “Ожившая фреска”, “Август”, “На Страстной”, “В больнице”, “Ночь” и другие.
Чаще всего это, как в стихотворении “Сосны”, — пейзаж-размышление. Размышление о времени, о правде, о жизни и смерти, о природе искусства, о тайне его рождения. О чуде человеческого существования. О женской доле, о любви. О вере в жизнь, в будущее. И сколько в этих стихах света, сердечного пристрастия к родине, к скромным людям труда! Разговорное просторечие, так называемые прозаизмы, , самый обыкновенный, будничный ландшафт, стога и пашни, учащиеся и слесаря в битком набитом утреннем переделкинском поезде — все это одухотворено искренним художником.
Имя Бориса Пастернака — неповторимого русского лирика — останется в истории литературы навсегда. Людям всегда будет нужна его одухотворенная, чудесная и полная жизни поэзия.
Борис Леонидович Пастернак родился и вырос в Москве. Отец его был живописцем, мать — пианисткой. Яркость впечатлений детства и отрочества определила его умение писать с натуры, которое он позднее называл субъективно-биографическим реализмом.
В семье поэта царила творческая и деятельная атмосфера, и ничто из юношеских занятий Пастернака не пропало даром. Уже ранние стихи и проза несут свидетельства серьезного поэтического воспитания: профессиональное владение музыкальной композицией и дисциплина мысли, которые счастливо сочетались с врожденной чувствительностью\” и восприимчивостью.
В университетские годы у Пастернака сформировались свои взгляды и убеждения, которые помогли ему в дальнейшем стойко перенести годы войны и лишений. “Терять в жизни более необходимо, чем приобретать,— писал он,— зерно не даст всхода, если не умрет. Надо жить не уставая, смотреть вперед и питаться живыми запасами, которые совместно с памятью выбрасывает забвение”.
Весной 1913 года Пастернак блестяще окончил университет. Одновременно в созданном несколькими молодыми людьми издательстве “Лирика” на совместных началах вышел альманах, в котором были напечатаны пять его стихотворений. За это лето он написал свою первую самостоятельною книгу, и к новому 1914 году она вышла в том же издании под названием “Близнец в тучах”. К концу 1916 года вышла в свет вторая книга стихотворений Пастернака “Поверх барьеров”.
Летом 1917 года книга лирики “Сестра моя — жизнь” выдвинула Пастернака в ряды первых литературных имен своего времени. Общий творческий подъем 1917—1918 годов дал возможность на одном дыхании написать следующую книгу стихов “Темы и вариации”, но эта книга, утвердив имя поэта, обозначила для него самого внутренний душевный спад, стала объектом недовольства собой.
Стихи, посвященные людям, чьи судьбы были небезразличны поэту (Брюсову, Ахматовой, Цветаевой, Мейерхольду), как и некоторые другие, написанные в то же десятилетие, Пастернак объединил с ранее изданными и составил сборник “Поверх барьеров”. Итоговыми работами этого времени стали поэмы “Спекторский” и “Охранная грамота”, в которых Пастернак изложил свои взгляды на внутреннее содержание искусства и его значение в истории человеческого общества.
Ранние стихотворения Пастернака сложны по форме, густо насыщены метафорами. Но уже в них чувствуется огромная свежесть восприятия, искренность и глубина, светятся первозданно чистые краски природы, звучат голоса дождей и метелей. С годами Пастернак освобождается от чрезмерной субъективности своих образов и ассоциаций. Оставаясь по-прежнему философски глубоким и напряженным, его стих обретает вес-большую прозрачность, классическую ясность. Однако общественная замкнутость Пастернака, его интеллигентская отгороженность от мира социальных бурь в значительной мере сковывала силы поэта. Тем не менее Пастернак з^нял в русской поэзии место значительного и оригинального лирика, замечательного певца русской природы. Его ритмы, образы и метафоры влияли на творчество многих советских поэтов.
Пастернак выдающийся мастер перевода. Им переведены произведения поэтов.Грузии, трагедии Шекспира, “Фауст” Гете.
С начала 30-х годов Пастернак принимал активное участие в работе Союза писателей.
Радость победы в войне возрождала надежды на долгожданное обновление общества; с таким настроением Пастернак начал писать роман.((Доктор Живаго”, работа над которым заняла целое десятилетие. Но радостные предвестия свободы оказались ложными, и К. Симонов, редактор “Нового мира”, отказался печатать произведение, его издание на Родине было запрещено. Прошло тридцать лет игнорирования романа, теперь он наконец издан, печатается массовыми тиражами, о которых автор не мог и мечтать. Его читают, экранизируют, о нем много говорят и пишут. Своеобразие созданной Пастернаком эпопеи о революции в том, что это не видение борьбы из стана красных, как в “Разгроме”, “Чапаеве”, “Школе”; не изображение стана белых, как в “Тихом Доне”, “Хождениях по мукам^”, фильме “Бег” и др. Это повествование частное, от лица человека, который не желает вмешиваться в братоубийственную войну; которому претит жестокость; который хочет жить с семьей, любить и быть любимым, лечить людей, писать стихи.
Герой романа Юрий Андреевич Живаго — сын разорившегося и покончившего с собой миллионера. Мать его рано умерла, а потому воспитывался он у дяди, человека свободного, лишенного предубеждений против чего бы то ни было необычного. Он отличался “дворянским чувством равенства со всеми живущими”. Окончив с блеском университет, Юрий женился на любимой девушке Тоне, дочери профессора и внучке деятельного фабриканта. Юрия увлекает любимая работа; он становится прекрасным врачом. Еще в университете его охватывает увлечение поэзией и философией. Рождается сын; все, кажется, прекрасно. Но неотвратимо в мирную, устроенную жизнь врывается война, и Юрий едет на фронт врачом.
Первая мировая война — преддверие и исток событий еще более кровавых, страшных и переломных. Героиня романа Лариса считает, что война “была виною всего, всех последующих, доныне постигающих наше поколение несчастий”. Эту мысль автор подтверждает судьбой многих героев. До окончания войны Живаго пришлось перенести много невзгод. Но при. всем том роман этот прежде всего о высокой любви, красоте и величии чувств. Описание любви Юрия и Ларисы — это гимн отношениям женщины и мужчины. Такие строки достойны запечатления в памяти каждого.
Уже несколько лет прошло после гражданской войны, а Юрий Андреевич никак не мог приспособиться к новым условиям, которые прекрасно подошли, например, его бывшему дворнику. Он не мог служить, потому что от него требовали не свежих мыслей и инициативы, а лишь “словесный гарнир к возвеличиванию революции и власть предержащих”.
Размышления и рассуждения ^революции в романе доказывают, что это не “праздник угнетенных”, а тяжкая и кровавая полоса в истории нашей страны. История повернулась так, что В наши дни, спустя многие десятилетия, стирается из памяти сам смысл кровопролития: разделилась страна, возникло огромное русское зарубежье. Вероятно, оно было неизбежно, иной судьбы стране не было дано. Не потому ли в день Октябрьской револю-ции многие из умнейших людей восприняли ее восторженно, как выход из мира лжи и тунеядства, разврата и лицемерия? Тесть Живаго говорит зятю. “Помнишь ночь, когда ты принес листок с первыми декретами… это было неслыханно безоговорочно. Эта прямолинейность покоряла. Но такие вещи живут в перво-начальной чистоте только в головах создателей, да и то только в первый день провозглашения. Иезуитство политики на другой же день выворачивает их наизнанку. Эта философия чужда мне. Эта власть против нас. У меня не спрашивали согласия на эту ло|мку”.
Вывод, который естественно проистекает из размышлений над событиями романа, формулируется, как всегда, просто: вся-кая власть должна бороться за счастье людей, но счастье нельзя навязать силой. Счастье неповторимо индивидуально, каждый человек ищет его сам, растит сам, и нет его готового. Нельзя, страшно, абсурдно ради даже самых высоких идей жертвовать человеческими жизнями, радостями, правами, которыми каждый наделен от рождения.
В книге есть одна очень глубокая мысль. Рассказывая о Стрельникове, автор пишет: “А для того чтобы делать добро, его принципиальности недоставало беспринципности сердца, ко-торое не знает общих случаев, а только частные, и которое велико тем, что делает малое”. Иначе можно понять это так: сле-дует думать не столько о всеобщем благе, но прежде всего де-лать добро отдельным людям, как бы мало оно ни было.
Если правда, что художник творит затем, чтобы люди полюбили его самого, а на это намекает строка, ставящая перед поэтом задачу “привлечь к себе любовь пространства”, – то Пастернак не только в литературе, но и в жизни весь был таким творчеством.
Есть что-то общее между творчеством его отца – замечательного русского живописца Леонида Пастернака и его собственным. Художник Леонид Пастернак запечатлевал мгновение: он рисовал повсюду – в концертах, в гостях, дома, на улице, – делая мгновенные зарисовки. Его рисунки как бы останавливали время. Его знаменитые портреты живы до необычайности. И ведь, в сущности, его старший сын Борис Леонидович Пастернак, делал то же самое в поэзии – он создавал цепочку метафор, как бы останавливая и обозревая явление в его многообразии. Но многое передалось и от матери: её полная самоотдача, способность жить только искусством.
В самом начале поэтического пути, в 1912 году, Пастернак нашёл для выражения своей поэзии очень ёмкие слова:
И, как в неслыханную веру,
Я в эту ночь перехожу,
Где тополь обветшало – серый
Завесил лунную межу.
Где труд как явленная тайна,
Где шепчет яблони прибой,
Где сад висит постройкой свайной
И держит небо пред собой.
( “Как бронзовой золой жаровень ” ).
Чтобы включиться в поэтическую жизнь Москвы, Пастернак вошёл в группу поэтов, которую возглавлял Юлиан Анисимов. Группа эта называлась “Лирика”. И первыми напечатанными стихами оказались те, что вошли в сборник “Лирика”, изданный в 1913 году. Стихи эти не включались автором ни в одну из его книг и не перепечатывались при его жизни.
Мне снилась осень в полусвете стёкол,
Друзья и ты в их шутовской гурьбе,
И, как с небес добывший крови сокол,
Спускалось сердце на руку к тебе.
Но время шло, и старилось, и глохло,
И паволокой рамы серебря,
Заря из сада обдавала стёкла
Кровавыми слезами сентября.
Но время шло и старилось. И рыхлый,
Как лёд, трещал и таял кресел шёлк.
Вдруг, громкая, запнулась ты и стихла,
И сон, как отзвук колокола, смолк.
Я пробудился. Был, как осень, темен.
Рассвет, и ветер, удаляясь нёс,
Как за возом бегущий дождь соломин,
Гряду бегущих по небу берез.
(“Сон “)
В 1914 году выходит его уже самостоятельный сборник, названный им “ Близнец в тучах “. Сборник не привлёк к себе особого внимания. Лишь Валерий Брюсов одобрительно о нём отозвался. Сам Пастернак говорил: “Я старался избегать романтического наигрыша, посторонней интересности. Мне не требовалось громыхать их с эстрады… Я не добивался отчетливой ритмики, плясовой и песенной, от действия которой почти без участия слов сами собой начинают двигаться ноги и руки. Моя постоянная забота обращена была на содержание. Моей постоянной мечтою было, чтобы само стихотворение нечто содержало, чтобы оно содержало “новую мысль или новую картину “.
Стихи, написанные в те годы, частично были включены затем Пастернаком в цикл “Начальная пора” – цикл, которым обычно стали открываться его сборники стихотворений.
Я рос. Меня, как Ганимера ,
Несли ненастья, сны несли.
Как крылья, отрастали беды
И отделяли от земли.
Я рос. И повечерий тканых
Меня фата обволокла.
Напутствуем вином в стаканах,
Игрой печального стекла…
(“Я рос. Меня, как Ганимера …)
В 1917 году ещё до Октябрьской революции, вышла с цензурными изъятиями вторая книга стихов “Поверх барьеров “. Эти книги составили первый период творчества Пастернака, период поиска своего поэтического лица.
Ранний Пастернак стремился к “материальной выразительности “ в рамках “объективного тематизма ”, и это прежде всего осуществлялось в структуре образа. Поэтический образ соответствует действительности, но соответствие это – особого свойства. Образ строится на ассоциативном сближении предметов, явлений, состояний. Он конкретен в локальных пределах темы и одновременно передаёт внутреннюю целостность, нерасчленимость жизни. Завершается ранний период стихотворением ”Марбург”.
…одних это всё ослепляло. Другим–
Той тьмою казалось, что глаз хоть выколи.
Копались цыплята в кустах георгин,
Сверчки и стрекозы, как чашки, тикали.
Плыла черепица, и полдень смотрел,
Не смаргивая, на ковш. А в Марбурге
Кто, громко свища, мастерил самострел,
Кто молча готовился к Троицкой ярмарке…Можно сказать, не принижая ряда других, может быть, даже более совершенных по тому времени стихотворений, что именно в “ Марбурге” Пастернак увидел жизнь” по – новому и как бы впервые”, то есть достиг зрелой оригинальности поэтической мысли.
Борис Пастернак — крупнейший русский поэт двадцатого столетия. Он начал литературную работу еще до Октября, в десятых годах. 1912 годом помечены стихотворения, которыми обычно открываются ныне книги поэта В 1914 году Пастернак выпустил первый свой стихотворный сборник — “Близнец в тучах”, а в 1917 году второй — “Поверх барьеров”.
Борис Пастернак родился в Москве и рос в атмосфере искусства, — с детства видел художников, музыкантов, писателей, с которыми общалась и дружила его семья. Гостями Пастернаков бывали Лев Толстой и Ключевский, Рахманинов и Скрябин, Серов и Врубель.
Будущий поэт получил философское образование в Московском университете. Он прошел предметы композиторского факультета консерватории. Но в 1912 году, оборвав занятия и музыкой и философией, осознает себя поэтом.
Пастернак входит в кружок молодых московских литераторов, создавших объединение “Центрифуга”. Оно примыкало к движению футуристов. Позднее Пастернак знакомится с Владимиром Маяковским, личность и творчество которого произвели на него неизгладимое впечатление.
В двадцатые годы Пастернак полностью отдается поэтическому творчеству, пишет он и прозу. Тогда же появляются его первые переводы. Широкую известность Пастернаку принесла книга стихов “Сестра моя — жизнь” (1922), посвященная Лермонтову. Затем выходит сборник “Темы и вариации”, создается роман в стихах “Спекторский”, поэмы о первой русской революции — “Девятьсот пятый год” и “Лейтенант Шмидт”. Эти поэмы стали событием в советской поэзии, их высоко оценил Максим Горький.
Начало Великой Отечественной войны поэт встретил, живя в подмосковном поселке Переделкино. Он пишет стихотворения, в которых в полный голос звучит патриотическая тема. О первых месяцах войны Пастернак рассказывал в журнальной заметке: “Я дежурил в ночи бомбардировок на крыше двенадцатиэтажного дома — свидетель двух фугасных попаданий в это здание в одно из моих дежурств, — рыл блиндаж у себя за городом и проходил курсы военного обучения, неожиданно обнаружившие во мне прирожденного стрелка”.
Стихи, созданные позднее в эвакуации, — такие, как “Зима приближается”, “Ожившая фреска”, “Победитель” (о прорыве блокады Ленинграда), “В низовьях”, “Весна”, — образуют прекрасный лирический цикл, в котором предстает образ автора как гуманиста и патриота.
Все послевоенные годы были заполнены у Пастернака напряженным трудом. В ту пору он пишет прозу, много переводит. Много сил и времени отнимает работа над романом “Доктор Живаго”. Роман охватывает события с 1903 по 1929 год и повествует о сложной судьбе русской интеллигенции в переломную эпоху.
Получив отказ из редакции журнала “Новый мир”, куда был отдан роман, Пастернак передал рукопись прогрессивному итальянскому издательству. Выход романа за рубежом, а также последовавшее за этим присуждение Нобелевской премии (от которой Пастернак отказался), вызвало со стороны тогдашних политических и литературных деятелей резкое осуждение творчества Пастернака. В ответ на критику и как нелепость воспринимаемые сегодня предложения покинуть страну поэт отвечал, что он не мыслит себя вне России, вне Родины.
Роман о Юрии Живаго и стихи, написанные от его имени, стали выражением внутренней свободы, радости, смелости, преодолевающей страх смерти. Это роман о мучительных страданиях интеллигента в годы революции, но это и роман о большой любви:
Любить иных — тяжелый крест,
А ты прекрасна без извилин,
И прелести твоей секрет
Разгадке жизни равносилен.
Выход романа за рубежом, и последовавшее за этим присуждение Нобелевской премии (от которой Пастернак отказался), вызвало со стороны тогдашних политических и литературных деятелей резкое осуждение творчества Пастернака. В ответ на критику и как нелепость воспринимаемые сегодня предложения покинуть страну поэт отвечал, что не мыслит себя вне России, вне Родины.
Я пропал, как зверь в загоне.
Где-то люди, воля, свет,
А за мною шум погони.
Мне наружу хода нет.
Но и так, почти у гроба,
Верю я, придет пора,
Силу подлости и злобы
Одолеет дух добра.
(“Нобелевская премия”)
Весной 1960 года поэт серьезно заболел, и 30 мая 1960 года жизнь Бориса Леонидовича Пастернака оборвалась. Хоронили поэта при стечении многих сотен почитателей, ярким весенним днем. В тот день буйно цвели деревья и его любимая сирень, а ночью на свежую могилу хлынул дождь, с грозой и молниями, — такие грозы его всегда зачаровывали.
Все, кто знал Пастернака, помнят густой, гудящий звук его голоса. Весь его облик: смуглое, с огромными лучистыми глазами лицо, его открытость и доброта, пылкость и впечатлительность, непосредственность его реакций необычайно выделяли его.
С первых своих шагов в поэзии Борис Пастернак обнаружил особый почерк. У него свой собственный строй художественных средств и приемов.
К стихам Пастернака читателю надо было привыкать, надо было в них вживаться. Многое в них ошеломляло-, ставило в тупик. Они были чрезмерно насыщены метафорами. Уподобления, к которым прибегал поэт, часто производили впечатление слишком субъективных или случайных. Самая обычная картина иногда рисовалась под совершенно неожиданным зрительным углом. В вихре метафор и стремительно набегавших друг на друга образов читатель порой путался и недоуменно пожимал плечами.
Прерывистые, взбудораженные, как бы задыхающиеся строфы многим было трудно читать. Будто торопясь зафиксировать поток явлений, Пастернак в своих ранних стихах пропускает несущественное. Он прерывает, нарушает логические связи, предоставляя читателю о них догадываться. Иногда он даже не называет предмет своего повествования, давая ему множество определений, применяет сказуемое без подлежащего. Так, к примеру, построено у него стихотворение “Памяти Демона”, где герой лермонтовской поэмы в тексте стихов ни разу не обозначен даже местоимением “он”:
Приходил по ночам
В синеве ледника от Тамары,
Парой крыл намечал,
Где гудеть, где кончаться кошмару.
Пастернак ставил перед собой цель уловить и передать в стихах подлинность настроения, подлинность атмосферы или состояния. Чтобы воссоздать в стихе мысль, картину, чувство в их слитности и текучести, в их первозданной свежести, поэт вырабатывал раскованный синтаксис. В результате стихотворение напоминало речь удивленного чем-то, внезапно заговорившего человека, слова которого вырываются как бы стихийно, сами по себе.
К губам поднесу и прислушаюсь,
Все я ли один на свете, — Готовый навзрыд при случае, —
Или есть свидетель.
Любое явление Пастернак стремится словно бы захватить врасплох, описать его, как он однажды выразился, “со многих концов разом”; сравнения и уподобления дробятся и множатся, обступая взятый объект со всех сторон. Мир предстает двигающимся, пульсирующим, в отсветах и рефлексах. Тут “образ входит в образ” и “предмет сечет предмет”. Стремление “поймать живое”, “мгновенная, рисующая движение живописность” — так определял впоследствии эту манеру письма сам Пастернак. Вот, например, какими точными и в то же время необычайными, непривычными в поэзии штрихами передается ощущение прогретого воздуха в хвойном лесу:
Текли лучи. Текли жуки с отливом,
Стекло стрекоз сновало по щекам.
Был полон лес мерцаньем кропотливым,
Как под щипцами у часовщика.
В стихах Пастернака всегда ощущаешь не наигранный, а глубоко естественный лирический напор. Строчки его стихов, по выражению Виктора Шкловского, “рвутся и не могут улечься, как стальные прутья, набегают друг на друга, как вагоны внезапно заторможенного поезда”. Стремительный натиск образов, поток красок, света…
Лучшие стихи Пастернака из ранних его книг несут на себе отблеск редкостной проникновенности, озаренности. С чувством художественной радости отмечаешь в них и “узкие свистки” парохода близ набережной, и “тяжесть запонок” у капель, “намокшую воробышком сиреневую ветвь”. На всю жизнь запоминаются строки о том, как “синее оперенья селезня сверкал над Камою рассвет”, или как сыплет жуками сонный сад — и “со мной, с моей свечою вровень миры расцветшие висят”. У стихов Пастернака есть свойство западать в душу, застревать где-то в уголках памяти.
Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть Весною черною горит.
Поэзия Пастернака в равной мере живописна и музыкальна. Зоркий глаз поэта улавливает сходство грачей с обугленными грушами, в сумеречном “нелюдимом дыме” у трубы на крыше видит фигуру филина. А в другом случае “дым на трескучем морозе” сравнивает с известным изваянием, изображающим Лаокоона. Мрак, клубящийся в лесу, напоминает поэту темные углы и приделы кафедральных церковных соборов — поэтому мрак “кафедральный”; ветряная мельница — “костлявая”, и у нее виден “крестец”. Когда Пастернак пишет, что “воздух криками изрыт”, то и этот образ можно считать живописным: внутренним взором хорошо видишь, что сообщает поэт.
Живописная деталь у Пастернака служит лишь общей выразительности стихотворения. Этой же цели подчинены звуковые аллитерации, особенно частые в ранний период его работы. “Забором крался конокрад, загаром крылся виноград”, — пишет Пастернак, рифмуя всю строку насквозь. Сцепленье схожих звуков в строке, “ауканье”, перекличка таких звуков скрепляет текст, обогащает его ассоциациями. Посмотрите на строку: “Как опий попутчику опытным вором” (“Урал впервые”). Или на стихи о Бальзаке: “Париж в златых тельцах, дельцах, в дождях, как мщенье, долгожданных”.
Фонетические связи в стихе (“инструментовка”) таят некую взаимосвязь рисуемых реальных предметов. В стихотворении “Весна” (“Что почек, что клейких заплывших огарков…”) два первых четверостишия инструментованы на звуки “п” и “р”, с опорой на гласную “а”: апрель, парк, реплики, гортань, пернатые, аркан, гладиатор — все эти слова как бы стянуты единой фонетической сетью. Своими звуками они говорят о терпкой и хрупкой атмосфере ранней весны.
Много стихотворений Пастернака посвящено природе. Поэт не равнодушен к земным просторам, к веснам и зимам, к солнцу, к снегу, к дождю. Едва ли не главная тема всего его творчества — благоговение перед чудом жизни, чувство благодарности к ней. Почти четверть века он прожил в подмосковном поселке Переделкино. Поэт воспел его зазимки и снегопады, весенние ручьи и ранние поезда. Вот он чутко прислушивается к наступавшей весне в стихотворении “Все сбылось”.
Я в лес вхожу. И мне не к спеху.
Пластами оседает наст.
Как птице, мне ответит эхо,
Мне целый мир дорогу даст.
Для Пастернака важен не только его собственный взгляд на предмет, на природу. Поэт как бы убежден, что и внешние предметы, сама природа смотрит на автора, чувствует его и объясняется от собственного имени. Пейзаж и автор как бы действуют заодно. И часто не поэт рассказывает о дождях и рассветах, а они сами, от первого лица, ведут речь о поэте. Этот прием, в котором проглядывает огромное пантеистическое чувство, — один из самых характерных у Пастернака.
Явления природы для него как бы живые существа. Дождик топчется у порога (“скорей забывчивый, чем робкий”), другой дождь ходит по просеке “как землемер и метчик”, гроза — чем-то угрожая! — ломится в ворота. А вот “дом упасть боится” вместе с ослабевшим, выписавшимся из больницы человеком, чей синий узелок в руках окрашивает синью весь воздух. Иногда у Пастернака не поэт, а тот же дождь пишет стихи:
Отростки ливня грязнут в гроздьях
И долго, долго, до зари
Кропают с кровель свой акростих,
Пуская в рифму пузыри.
В стихах Пастернака предстает перед нами и Урал (“На пароходе”, “Урал впервые”), и Север (“Ледоход”, “Отплытие”), и родные поэту места близ Москвы (“После дождя”, “В лесу”, “Любка”). Именно Пастернак, делясь никогда не покидавшим его чувством, сказал нам о сокровенной ценности всего живого:
И через дорогу за тын перейти
Нельзя, не топча мирозданья.
Пастернак говорил, что поэзия “валяется в траве, под ногами, так что надо только нагнуться, чтобы ее увидеть и подобрать с земли”. Он мог с великим мастерством и пристальностью нарисовать мельчайшие приметы осеннего сада, пропев настоящий гимн деталям, замечая и сурьму листьев рябины на коврике за дверьми, и страдающие губы обреченных на гибель астр (“Давай ронять слова…”). И он же написал “Ночь”, где “всем корпусом на тучу ложится тень крыла”, где “в пространствах беспредельных горят материки”.
Ранние страницы Пастернака требовали усилий читателя, его, как сказала Марина Цветаева, сотворчества, работы воображения. С течением лет поэзия Пастернака становилась прозрачней, ясней. Новый слог вызревал уже в его поэмах “Девятьсот пятый год”, “Лейтенант Шмидт”, в романе в стихах “Спекторский”, появившихся во второй половине двадцатых годов. Книга лирики “Второе рождение” (1932) тоже несла эти черты простоты и ясности.
Сам поэт считал рубежом, отделяющим новую его манеру от прежней, 1940 год. Многое в своих старых стихах Пастернак в ту пору стал отвергать. Осуждая всякую манерность, он тяготел к классической форме. Стих его как бы очистился, обрел чеканную ясность. “Я всегда стремился к простоте и никогда к ней стремиться не перестану”, — писал Пастернак в январе 1928 года Максиму Горькому, упрекавшему поэта в хаотичности его образов.
Выразить сущность, “не исказить голоса жизни, звучащего в нас”, — вот что становится альфой и омегой поэтики Пастернака. В новом своем стиле он создавал редкостные по силе вещи. Со времен Блока и Есенина, как мне кажется, в русской лирике появилось не столь уж много таких могучих стихотворений, какие писал Пастернак в последние двадцать лет своей жизни, — “Сосны”, “Ожившая фреска”, “Август”, “На Страстной”, “В больнице”, “Ночь” и другие.
Чаще всего это, как в стихотворении “Сосны “, — пейзаж-размышление. Размышление о времени, о правде, о жизни и смерти, о природе искусства, о тайне его рождения. О чуде человеческого существования. О женской доле, о любви. О вере в жизнь, в будущее. И сколько в этих стихах света, сердечного пристрастия к родине, к скромным людям труда! Разговорное просторечие, так называемые прозаизмы, самый обыкновенный, будничный ландшафт, стога и пашни, учащиеся и слесаря в битком набитом утреннем переделкинском поезде — все это одухотворено искренним художником.
Имя Бориса Пастернака — неповторимого русского лирика — останется в истории литературы навсегда. Людям всегда будет нужна его одухотворенная, чудесная и полная жизни поэзия.
Борис Леонидович Пастернак родился и вырос в Москве. Отец его был живописцем, мать — пианисткой. Яркость впечатлений детства и отрочества определила его умение писать с натуры, которое он позднее называл субъективно-биографическим реализмом.
В семье поэта царила творческая и деятельная атмосфера, и ничто из юношеских занятий Пастернака не пропало даром. Уже ранние стихи и проза несут свидетельства серьезного поэтического воспитания: профессиональное владение музыкальной композицией и дисциплина мысли, которые счастливо сочетались с врожденной чувствительностью и восприимчивостью.
В университетские годы у Пастернака сформировались свои взгляды и убеждения, которые помогли ему в дальнейшем стойко перенести годы войны и лишений. «Терять в жизни более необходимо, чем приобретать,— писал он,— зерно не даст всхода, если не умрет. Надо жить не уставая, смотреть вперед и питаться живыми запасами, которые совместно с памятью выбрасывает забвение».
Весной 1913 года Пастернак блестяще окончил университет. Одновременно в созданном несколькими молодыми людьми издательстве «Лирика» на совместных началах вышел альманах, в котором были напечатаны пять его стихотворений. За это лето он написал свою первую самостоятельною книгу, и к новому 1914 году она вышла в том же издании под названием «Близнец в тучах». К концу 1916 года вышла в свет вторая книга стихотворений Пастернака «Поверх барьеров».
Летом 1917 года книга лирики «Сестра моя — жизнь» выдвинула Пастернака в ряды первых литературных имен своего времени. Общий творческий подъем 1917—1918 годов дал возможность на одном дыхании написать следующую книгу стихов «Темы и вариации», но эта книга, утвердив имя поэта, обозначила для него самого внутренний душевный спад, стала объектом недовольства собой.
Стихи, посвященные людям, чьи судьбы были небезразличны поэту (Брюсову, Ахматовой, Цветаевой, Мейерхольду), как и некоторые другие, написанные в то же десятилетие, Пастернак объединил с ранее изданными и составил сборник «Поверх барьеров». Итоговыми работами этого времени стали поэмы «Спекторский» и «Охранная грамота», в которых Пастернак изложил свои взгляды на внутреннее содержание искусства и его значение в истории человеческого общества.
Ранние стихотворения Пастернака сложны по форме, густо насыщены метафорами. Но уже в них чувствуется огромная свежесть восприятия, искренность и глубина, светятся первозданно чистые краски природы, звучат голоса дождей и метелей. С годами Пастернак освобождается от чрезмерной субъективности своих образов и ассоциаций. Оставаясь по-прежнему философски глубоким и напряженным, его стих обретает все большую прозрачность, классическую ясность. Однако общественная замкнутость Пастернака, его интеллигентская отгороженность от мира социальных бурь в значительной мере сковывала силы поэта. Тем не менее Пастернак занял в русской поэзии место значительного и оригинального лирика, замечательного певца русской природы. Его ритмы, образы и метафоры влияли на творчество многих советских поэтов.
Пастернак выдающийся мастер перевода. Им переведены произведения поэтов Грузии, трагедии Шекспира, «Фауст» Гете.
С начала 30-х годов Пастернак принимал активное участие в работе Союза писателей.
Радость победы в войне возрождала надежды на долгожданное обновление общества; с таким настроением Пастернак начал писать роман «Доктор Живаго», работа над которым заняла целое десятилетие. Но радостные предвестия свободы оказались ложными, и К. Симонов, редактор «Нового мира», отказался печатать произведение, его издание на Родине было запрещено. Прошло тридцать лет игнорирования романа, теперь он наконец издан, печатается массовыми тиражами, о которых автор не мог и мечтать. Его читают, экранизируют, о нем много говорят и пишут. Своеобразие созданной Пастернаком эпопеи о революции в том, что это не видение борьбы из стана красных, как в «Разгроме», «Чапаеве», «Школе»; не изображение стана белых, как в «Тихом Доне», «Хождениях по мукам», фильме «Бег» и др. Это повествование частное, от лица человека, который не желает вмешиваться в братоубийственную войну; которому претит жестокость; который хочет жить с семьей, любить и быть любимым, лечить людей, писать стихи.
Герой романа Юрий Андреевич Живаго — сын разорившегося и покончившего с собой миллионера. Мать его рано умерла, а потому воспитывался он у дяди, человека свободного, лишенного предубеждений против чего бы то ни было необычного. Он отличался «дворянским чувством равенства со всеми живущими». Окончив с блеском университет, Юрий женился на любимой девушке Тоне, дочери профессора и внучке деятельного фабриканта. Юрия увлекает любимая работа; он становится прекрасным врачом. Еще в университете его охватывает увлечение поэзией и философией. Рождается сын; все, кажется, прекрасно. Но неотвратимо в мирную, устроенную жизнь врывается война, и Юрий едет на фронт врачом.
Первая мировая война — преддверие и исток событий еще более кровавых, страшных и переломных. Героиня романа Лариса считает, что война «была виною всего, всех последующих, доныне постигающих наше поколение несчастий».. Эту мысль автор подтверждает судьбой многих героев. До окончания войны Живаго пришлось перенести много невзгод. Но при всем том роман этот прежде всего о высокой любви, красоте и величии чувств. Описание любви Юрия и Ларисы — это гимн отношениям женщины и мужчины. Такие строки достойны запечатления в памяти каждого.
Уже несколько лет прошло после гражданской войны, а Юрий Андреевич никак не мог приспособиться к новым условиям, которые прекрасно подошли, например, его бывшему дворнику. Он не мог служить, потому что от него требовали не свежих мыслей и инициативы, а лишь «словесный гарнир к возвеличиванию революции и власть предержащих».
Размышления и рассуждения о революции в романе доказывают, что это не «праздник угнетенных», а тяжкая и кровавая полоса в истории нашей страны. История повернулась так, что в наши дни, спустя многие десятилетия, стирается из памяти сам смысл кровопролития: разделилась страна, возникло огромное русское зарубежье. Вероятно, оно было неизбежно, иной судьбы стране не было дано. Не потому ли в день Октябрьской революции многие из умнейших людей восприняли ее восторженно, как выход из мира лжи и тунеядства, разврата и лицемерия? Тесть
Живаго говорит зятю: «Помнишь ночь, когда ты принес листок с первыми декретами… это было неслыханно безоговорочно. Эта прямолинейность покоряла. Но такие вещи живут в первоначальной чистоте только в головах создателей, да и то только в первый день провозглашения. Иезуитство политики на другой же день выворачивает их наизнанку. Эта философия чужда мне. Эта власть против нас. У меня не спрашивали согласия на эту ломку».
Вывод, который естественно проистекает из размышлений над событиями романа, формулируется, как всегда, просто: всякая власть должна бороться за счастье людей, но счастье нельзя навязать силой. Счастье неповторимо индивидуально, каждый человек ищет его сам, растит сам, и нет его готового. Нельзя, страшно, абсурдно ради даже самых высоких идей жертвовать человеческими жизнями, радостями, правами, которыми каждый наделен от рождения.
В книге есть одна очень глубокая мысль. Рассказывая о Стрельникове, автор пишет: «А для того чтобы делать добро, его принципиальности недоставало беспринципности сердца, которое не знает общих случаев, а только частные, и которое велико тем, что делает малое». Иначе можно понять это так: следует думать не столько о всеобщем благе, но прежде всего делать добро отдельным людям, как бы мало оно ни было.
Стихи Пастернак начал писать с 1909 г. В конце 1914 г. вышла первая книга «Близнец в тучах». Ранний Пастернак воспринимает мир через очевидное, предметное. Образ строится на ассоциативном сближении явлений. Художник не выдумывает образы, он черпает их повсюду — в природе, дома, в городе. Каждый предмет предстает обновленный видением поэта. Характерным для раннего периода творчества является стихотворение «Марбург». Гениальные строки стали эталоном поэтического признания в любви:
В тот день всю тебя от гребенок до ног,
Как трагик в провинции драму Шекспирову,
Носил я с собою и знал назубок,
Шатался по городу и репетировал.
Любовный сюжет перерастает в сюжет миропонимания. Окружающие человека вещи — и часть мира сами по себе, и соучастники совершаемых в герое перемен.
В 1922 г. вышел сборник «Сестра моя жизнь», который ввел Пастернака в большую поэзию. Основные темы сборника — природа, любовь, искусство. Они существуют не отдельно друг от друга, а в сплаве, в спаянности. Природа является самым близким синонимом жизни, но не чем-то исключительным. Открытое чувство любви — тоже выражение жизни. Жизнь шире любого из образно-тематических рядов. Доверие поэта к жизни — основное качество его мировоззрения в эти годы
Казалось альфой и омегой —
Мы с жизнью на один покрой,
И круглый год, в снегу без снега,
Она жила, как alter ego,
И я назвал ее сестрой.
Позже под влиянием социальных событий Пастернак иначе начинает воспринимать жизнь, видит разницу между природной и общественной жизнью, которые раньше воспринимались в гармонии. Книга «Темы и вариации» более драматична и напряжена, чем «Сестра моя жизнь». Здесь больше кризисных ситуаций, что закреплено в названиях циклов — «Болезнь», «Разрыв». Отношение поэта к жизни становится сложнее, противоречивее. Его отталкивает сервилизм новой поэзии, ее злободневность и целенаправленность. Он ощущает свою непохожесть, даже какое-то отщепенство от других, В стихотворении «Другу», посвященном Б. Пильняку, Пастернак не отделяет себя от социальных преобразований страны и ее жизни, но осознает, что его поэтическое чувство направлено не на воспевание эпохи, строящей грядущее счастье миллионам и не обращающей внимания на отдельных людей сегодня:
Иль я не знаю, что в потемки тычась,
Вовек не вышла б к свету темнота,
И я — урод, и счастье сотен тысяч
Не ближе мне пустого счастья ста?
И разве я не мерюсь пятилеткой,
Не падаю, не подымаюсь с ней?
Но как мне быть с моей грудною клеткой
И с тем, что всякой косности косней?..
Пастернак нигде открыто не пишет о своем неприятии времени, но его голос не способен петь дифирамбы пятилеткам. Он не может отказаться от некоего нравственного поэтического закона, заставляющего его быть независимым от злободневности и мнений большинства.
В 1930-е годы эпоха так или иначе проникает в поэзию, окрашивая самые субъективные ситуации в драматические тона. Ярким примером является стихотворение «Рояль дрожащий». История непонимания и разрыва двух любящих всегда несет личную драму. Здесь эта драма включается в контекст трагической эпохи:Я не держу. Иди, благотвори.
Ступай к другим. Уже написан Вертер,
А в наши дни и воздух пахнет смертью:
Открыть окно, что жилы отворить.
Герой сопоставляет свою драму с любовной драмой Вертера. Но гетевский Вертер уже написан, и другого убийства из-за любви не будет. Сейчас вершатся сотни убийств по другим причинам.
С 1940 г. начинается новый этап творчества Пастернака. Происходит обновление поэтического стиля: стих становится проще, доступнее, ориентируется на общее, понятное всем. Война принесла поэту чувство общности со всеми. Стихи наполняются гражданскими мотивами («Разведчики», «Смерть сапера», «Преследование»). Они вливаются в русло официальной поэзии, публикуются в «Правде». Предчувствием близкой победы пронизано стихотворение «Весна»:
Весеннее дыханье родины
Смывает след зимы с пространства,
И черные от слез обводины
С заплаканных очей славянства.
Послевоенные стихи представлены сборником «Когда разгуляется». Название его символично: «разгуляться» — проясниться после ненастья. Это прояснение общественного сознания после мрачной атмосферы времен сталинизма, это «оттепель», принесшая глоток свежего воздуха свободы. В стихотворениях «Весна в лесу», «После вьюги», «За поворотом» передается ощущение поворота истории, обновления жизни. Вместе с тем в сборнике очень много «зимних» стихов («Заморозки», «Первый снег», «Следы на снегу», «Снег идет»), где Пастернак через «природную» метафору намекает, что зима не прошла бесследно. Состояние эпохи рисуется через движения природы и души, через приметы повседневности. Поэт не очень верил «оттепели», предчувствуя, что заморозки еще вернутся. В его судьбе этими «заморозками» была история с романом «Доктор Живаго» («Я пропал, как зверь в загоне…»).
Поэзия Пастернака лишена суетности, мелочности. Она обращена к вечности, общечеловеческим понятиям, к постижению смысла творчества, искусства. Поэт стремится философски осмыслить бытие, узнать тайну жизни. Его кредо запечатлено в стихотворении «Во всем мне хочется дойти до самой сути…»:
Во всем мне хочется дойти
До самой сути.
В работе, в поисках пути,
В сердечной смуте.
До сущности протекших дней,
До их причины,
До оснований, до корней,
До сердцевины.
Пастернак обращается к библейским темам и образам, не только подчеркивая их общечеловеческое значение, но и наполняя современным содержанием. В «Стихотворениях Юрия Живаго» ставятся проблемы временного и вечного, выбора и предопределенности («Гефсиманский сад»), жизни и судьбы («Гамлет»).
Поэзия Пастернака, никогда впрямую не откликаясь на актуальные проблемы эпохи, была созвучна времени. Поэт был «вечности заложник у времени в плену».
Творчество Пастернака
(1890 —1960)
Формирование творческой личности Б. Пастернака – поэта, переводчика, прозаика происходило под влиянием живописи, музыки, философии. Сын художника Леонида Осиповича Пастернака и известной пианистки Розалии Кауфман, он с детских лет любил рисовать, профессионально занимался музыкой, мечтал о композиторской деятельности, написал три фортепьянных пьесы. В юности Б. Пастернак увлекался философией, в 1913 году окончил философское отделение историке – филологического факультета Московского университета. И хотя ни живопись, ни музыка, ни философия не стали в конечном итоге предметом его профессиональных занятий, они не ушли из его жизни, а, соединившись в новом качестве, определили своеобразие его поэтического стиля, особенности мировосприятия.
Первые стихи Б. Пастернака были опубликованы в 1913 году, но подлинную славу ему принес сборник “Сестра моя -жизиь” (1922). Поэзия “раннего” Пастернака – непростое чтение. Сложная ассоциативность мышления, музыкальность и метафоричность стиля рождают непривычные, причудливые образы. Поэтическая речь “раннего” Пастернака зачастую сбивчива, сумбурна. Она похожа на речь чем – то потрясенного, захлебывающегося от волнения человека. Его лирический герой как будто и не стремится непременно быть понятым, ему важнее выплеснуть переполняющие его чувства. В. одном из первых стихотворений Пастернака “Февраль” (1912), есть строчки, точно выражающие характер его ранней лирики: “И чем случайней, тем вернее / Слагаются стихи навзрыд”. Лирический порыв, предельная эмоциональная напряженность чувств – вот, пожалуй, наиболее характерные черты, отличающие поэзию “раннего” Пастернака. Его лирическому герою присуще родственное отношение с окружающим миром. Восходы и закаты, снегопады и грозы он переживает как важнейшие события собственной жизни. В свою очередь и сама природа живет в его стихах человеческой жизнью: совершает поступки, страдает и радуется, влюбляется, смотрит на поэта, объясняется от его имени. Показательны в этом отношении такие стихи, как “Последождя”, “Плачущий сад”, “Душистоюветкоймашучи…” и многие другие.
В 30 – 50-е годы стиль Пастернака меняется. Поэт сознательно стремится к кристальной ясности и простоте. Однако, по его собственному выражению, это – “неслыханная простота”, в которую впадают “как в ересь” (“Волны”). Она не предполагает общедоступности. Она неожиданна, антидогматична. В стихах Пастернака мир увиден как бы впервые, вне шаблонов и стереотипов. В результате привычное предстает под необычным углом зрения, повседневное обнаруживает свою значительность. Так, в стихотворении “Снег идет” в идущем за окном снеге поэту видится движение времени. А в стихотворении “Свадьба” обычная бытовая зарисовка (“Пересекши край двора, / Гости на гулянку / В дом невесты до утра / Перешли с тальянкой…”) завершается глубоким философским выводом, в котором выражена идея памяти как залога бессмертия:
Жизнь ведь тоже только миг, Только растворенье Нас самих во всех других Как бы им в даренье.
Таким образом, простота стиля “позднего” Пастернака сочетается с глубиной философского содержания его произведений. Об этом свидетельствуют многие стихи из его поэтических сборников и циклов: “На ранних поездах” (1936 – 1944), “Стихотворения Юрия Живаго” (1946 – 1953), “Когда разгуляется” (1956 – 1959). Позднее творчество Б. Пастернака тесно связано с ранним. В его лирике 40-50-х годов те же поэтические темы, что и в поэзии 10-20-х: природа, любовь, искусство и призвание художника: в ней же понимание родственной связи человека с окружающим его миром природы, тот же восторг бытия. И все же некоторые свойственные Пастернаку особенности мировосприятия в его позднем творчестве проступают более отчетливо. Окружающий мир осознается поэтом прежде всего как мир Божий. Этим объясняется наличие религиозных мотивов, сюжетов и образов во многих его стихах: “Гамлет”, “Август”, “Рождественская звезда”, “Рассвет”, “Гефсиманский сад”, “В больнице” и др. С этим связано и то благоговение перед 14 н-7б 209
чудом жизни, ощущение сокровенной ценности всего живого, которое стольярко в его поздней лирике. Характерным примером тому может служить стихотворение “Когда разгуляется” (1956). В нем пейзажная зарисовка становится выражением философии жизни, размышлением о счастье существования, о чуде божественного присутствия в мире. “Простор земли” сравнивается поэтом с “внутренностью собора”, а “зелень листьев” – с “живописью в цветном стекле”, с “церковной росписью оконниц”. Человек – часть прекрасного, овеянного тайной божьего мира, и сознание этого дает ему ощущение счастья:
Природа, мир, тайник вселенной, Я службу долгую твою, Объятый дрожью сокровенной, В слезах от счастья отстою.
В этом стихотворении проявилось присущее поэтическому стилю Пастернака сочетание лирической проникновенности и живописной конкретности, пластичности. Поэт будто живописует словом картину, с первых же строк намечая ее композицию (“Большое озеро как блюдо, / За ним – скоп – ленье облаков…”). Цветовая и световая палитры Пастернака красочны и многоцветны. “Белая груда” облаков, напоминающая горные ледники; проглядывающая “меж туч” синева неба; “зелень листьев”; разлитый по земле солнечный свет – все это призвано создать ощущение праздника природы и выразить счастье слияния с ней.
Религиозные мотивы пронизывают и многие произведения цикла “Стихотворения Юрия Живаго”. Так, в “Рассвете” (1947) выражена идея значимости заветов Христа в жизни поэта. Она заключена уже в самом названии стихотворения. Вера в Бога позволяет человеку преодолеть мрак жизни и возродиться духовно (“Всю ночь читал я твой завет / И как от обморока ожил”). Наступивший в душе поэта рассвет пробуждает в нем любовь к людям, остроту ощущения своей слитности с миром: “Сомною люди без имен,/ Деревья, дети, домоседы, / Я ими всеми побежден / И только в том моя победа”‘. Подобно тому, как образы и сюжеты Евангелия строятся на соединении чуда и повседневности, так и в евангельских темах произведений Б. Пастернака, в том числе и в стихотворении “Рассвет”, прозаичность деталей лишь подчеркивает высоки и духовны и смысл происходящего.
Творческая и гражданская позиции поэта определены в стихотворении “Гамлет” (1946), открывающем цикл “Стихотворения Юрия Живаго”. Оно было написано вскоре после того, как Б. Пастернак перевел одноименную драму Шекспира. Трактовка образа Гамлета приобретает у него автобиографический смысл. Лирический герой стихотворения чувствует себя актером на сцене жизни среди всеобщего “сумрака ночи”. В “Гамлете” выражена осознанная Пастернаком неизбежность его нравственного противостояния власти лжи и мрака. Но решение это дается непросто: “Я один, все тонет в фарисействе. / Жизнь прожить- не поле перейти”. Понимание Пастернаком призвания художника связано с христианской темой жертвы и самоотречения. Об этом свидетельствует включенная в текст стихотворения цитата из Евангелия ( “Моление о чаше”). Христос, зная о приближении крестных мук своих и испытывая от этого смертельную тоску, пришел в Гефсиманский сад и обратился кгосподусмольбою: “АвваОтче 1…), пронесичашусиюмимо меня, но не чего Я хочу, а чего Ты”. Пастернак почти дословно цитирует эти строки в “Гамлете”: “Если только можно, Авва Отче, Чашу эту мимо пронеси”. Его герой испытывает вполне понятное чувство страха перед жестокой судьбой и вместе с тем отчетливо сознает “неотвратимость конца пути”. Цитата из Евангелия позволяет соотнести стихотворение “Гамлет” с “Гефсиманским садом”, венчающим цикл. Они объединены общей темой долга и осуществления высокого предназначения, неотвратимости крестного пути как залога бессмертия. Долг поэта заключается в спасении мира искусством.
Видя предназначение поэта в служении высшему духов – ному началу, сознавая, что за свои деяния он несет ответственность перед своей совестью и Богом, Пастернак в стихотворении “Ночь” (1956) называет поэта “вечности заложником”, находящимся’^ времени в плену”. Он сравнивает его со звездой, с летчиком, парящим в ночном небе и оберегающем сон планеты, “как будто небосвод относится к предмету его ночных забот”. Подобно ему и художник не должен предаваться сну: “Не спи, не спи, работай, / Не прерывай труда, / Не спи, борись с дремотой, / Как летчик, как звезда”. В “Ночи ” можно наблюдать такую характерную
особенность поэтической манеры Пастернака, как широкое использование просторечных выражений и устойчивых словосочетаний, которые часто на равных правах соседствуют с высокими космическими понятиями: “Идет без проволочек и тает ночь…” ; “Блуждают, сбившись в кучу, небесные тела… ” и т.п. Поэзия, в представлении Пастернака, – эхо жизни, она “валяется в траве, под ногами, так что надо только нагнуться, чтобы ее увидеть и подобрать с земли”. Поэтому в его стихах нет деления образов на поэтичсские и непоэтические, так же, как нет жесткой грани между живой жизнью и произведением искусства.
В стихотворении “Во всем мне хочется дойти до самой сути…” (1956) выражены столь свойственные Пастернаку открытость миру, чувство слитности с ним. Только при этом условии поэт может познать тайну жизни, дойти “во всем {..,1 до самой сути”, “до основания, до корней, до сердцевины”. Только при этом условии и может состояться “живое чудо” рождения искусства:
Я б разбивал стихи, как сад. Всей дрожью жилок Цвели бы липы в них подряд, Гуськом, в затылок.
В стихотворении “Быть знаменитым некрасиво…” (1956) Пастернак определяет цель творчества как ” самоотдачу, а не шумиху, не успех”. Поэтому художнику” быть знаменитым некрасиво”, ибо знаменитым может быть только само творчество. Поэт должен “так жить, чтобы в конце концов / Привлечь к себе любовь пространства, / Услышать будущего зов”. Суета, шумный успех у толпы – все это мнимые ценности. Тот, кто сознает себя “вечности заложником”, чувствует ответственность прежде всего перед будущим. Он – открыватель новых дорог. Окунаясь в неизвестность, художник творит новые миры. При этом ему важно сохранить себя как личность и ” ни единой долькой / Не отступаться от лица, / Но быть живым, живым и только, / Живым и только до конца”.
Самым сокровенным произведением Б. Пастернака, в которое он вложил свое понимание важнейших жизненных проблем, является “Доктор Живаго” (1956). К.А.Федин назвал этот роман “авгобиографией великого Пастсрака”. Разумеется, эти слова не следует понимать буквально, в том смысле, что в “Докторе /Ки наго” нашли отражение конкретные факты из жизни писателя. Роман о докторе Живаго – это духовная автобиография Б. Пастернака. В письме к О. М. Фрейденберг от 13 октября 1946 года писатель так определил замысел своего произведения: “Я хочу дать исторический образ России за последнее сорокапятилетис, и в то же время (…] эта вещь будет выражением моих взглядов на искусство, на Евангелие, на жизнь человека в истории и на многое другое 1…1. Атмосфера вещи – мое христианство”. Это “мое христианство” в коночном итоге определило не только “атмосферу вещи”, но и составило суть, душу романа. Христианство понимается Пастернаком и его героями как апофеоз свободной личности: “кончилась власть количества (…]. Вожди и народы отошли в прошлое. Личность, проповедь свободы пришли им на смену”. Поэтому раздумья о судьбах человеческих соотносятся в романс прежде всего с понятиями “личность” и “свобода”. В “Докторе Живаго” дан широкий охват исторических событий от начала XX столетия до 40-х годов, если иметь в виду и события эпилога романа. В центре внимания автора – революция, гражданская война и то, как они отразились в душах и судьбах людей.
Главный герой романа, врач и поэт Юрий Андреевич Живаго, вначале испытывает чувство восхищения революцией как “историческим чудом”: она “ворвалась против воли, как слишком долго задержанный вздох. Каждый ожил. переродился, у всех превращения, перевороты. Можно было бы сказать: с каждым случилось но две революции, одна своя, личная, а другая общая”. Революция понимается Юрием Живаго не как явление политическое, социальное, а как природная, космическая стихия. Ему представляется, что “социализм – это морс, в которое должны ручьями влиться все эти свои, отдельные революции, море жизни, море самобытности”.
Для героя романа, а вместе сними для автора, история – это живой организм, которому недопустимо навязывать свою волю. Главная же беда послереволюционной эпохи заключалась в попытке загнать живую жизнь в заранее заготовленную схему. “Историческое чудо” превращалось в дьявольский эксперимент над людьми, в насилие, над личностью. Живаго неможет принять поэзию тех “вершителей” судеб революции, которые свою задачу видели в “переделке жизни”. “Когда я слышу о переделке жизни, я теряю власть над собой и впадаю в отчаяние, – восклицает он. – Материалом, веществом жизнь никогда не бывает. Она сама […) непрерывно себя обновляющее, вечно себя перерабатывающее начало {••.]”. Жизненная позиция Юрия Живаго может показаться пассивной. Но именно в его нежелании принимать участие в кровавом деле выразился нравственный, достойный человека, истинно свободный жизненный выбор героя.
Своего рода антиподом Живаго в романе является Антипов-Стрельников, позиция которого по отношению к революции весьмаактивна. Сын железнодорожногорабочего, человек честный и благородный, он принимает решение “стать судьей между жизнью и коверкающими ее темными началами, выйти на ее защиту и отомстить за нее”. Однако дорогу к прекрасному “завтра” он мостит жизнями и кровью людей, несогласных идти по начертанному им пути. Не зря в народе его прозвали Расстрельниковым. Вскоре Антипов и сам становится жертвой революции. Гонимый и преследуемый пришедшими ему на смену “поборниками справедливости”, он вынужден будет покончитьжизньсамоубийством.
Единственным островком духовности, позволяющим человеку в мире политических страстей и насилия остаться человеком, становится любовь. “Доктор Живаго” может быть прочитан как роман о любви, ибо именно с ней связано представление о смысле жизни и ее бессмертии. Любовь воспринимается писателем и его героями как “высший вид живой энергии”. “Человек в других людях и есть душа человека”, а коль это так, то смерти нет и жизнь вечна.
Судьба подарила Юрию Живаго встречу с .двумя женщинами – с Тоней Громеко и Ларой Антиповой, каждую из которых он любил по – своему. Тоня была ему близким другом, женой, матерью его детей. С Ларой же связаны поэзия любви и одновременно ее трагедия, сознание обреченности ее на земле. Любовь к Ларе подняла Живаго на невиданную высоту человеческого духа. Но она же и погубила .его. Разлука с ней была для Юрия Андреевича равносильна смерти. И хотя в последней части романа появляется еще и Марина, но Живаго уже не способен никого полюбить, ибо душа его растворилась в Ларе без остатка. Разлука с Ларой ведет героя к духовной смерти, а время, эпоха – к смерти физической.
В 1929 году Юрий Андреевич умирает от сердечного приступа, не выдержав духоты трамвая, в котором он ехал на службу. Этотбеспрестанноломающийся, набитый озлобленными людьми трамвай воспринимается кяк метафорический образ общества, в котором живому человеку нечем дышать. И в этом смысле смерть героя в романе закономерна. Его представления о жизни и ее ценностях не соответствовали новой исторической эпохе, вступающей в свои права. Компромисса между новой властью и подобным типом личности быть не могло. И все же финал романа светел. Важнейшая в религиозно-философской концепции Пастернака идея бессмертия позволяет рассеять мрак смерти и сумрак жизни. Жизнь Юрия Живаго продолжилась в его стихах, ибо “искусство, – как сказано в романе, – всегда […] занято двумя вещами. Оно неотступно размышляет о смерти и неотступно творит этим жизнь”.
Судьба романа “Доктор Живаго” драматична. Современники восприняли его как пасквиль на революцию, как политическую исповедь автора, поэтому в публикации произ – ведения Б. Пастернаку было отказано. Однако роман прив – лек внимание зарубежных издателей, и уже в 195? году он был опубликован за границей, а через год Б. Пастернакубыла присуждена Нобелевская премия “за выдающиеся дости – жения в современной лирической поэзии и на традиционном поприще великой русской прозы”. Присуждение этой международной премии было расценено у нас как политическая акция и повлекло за собой настоящую травлю писателя, В результате Б. Пастернак вынужден был отказаться от заслуженной высокой награды. Переживания этих лет не прошли для него бесследно. Пастернак тяжело заболел, и 30 мая 1960 года его не стало. Однако до конца своих дней он сохранил веру в конечное торжество добра и справедливости. В созданном незадолго до смерти стихотворении “Нобелевская премия” (1959) он писал:
Но и так, почти у гроба Верю я, придет пора, Силу подлости и злобы Одолеет дух добра.
Время подтвердило правоту поэта. В 1988 году на родине Пастернака был, наконец, опубликован роман “Доктор Живаго”, выдержавший с тех пор множество разных изданий. А в 1990 году сыну Бориса Леонидовича была вручена Нобелевская медаль отца.
Борис Пастернак – один из крупнейших поэтов ХХ века. Стоит только открыть его сборник стихов, как сразу поражаешься богатству звуков и ассоциаций. Давно знакомые предметы и явления предстают перед нами с неожиданной стороны. Поэтический мир настолько ярок и своеобразен, что нельзя оставаться к нему равнодушным. Поэзия Пастернака – это отражение личности поэта, выросшего в семье известного художника. С первых своих шагов в стихах Борис Пастернак обнаружил особый почерк, особый строй художественных средств и приемов. К стихам Пастернака читателю необходимо привыкать, такова насыщенность его творчества метафорами и образами. Самая обыкновенная картина иногда рисуется под совершенно неожиданным зрительным углом.
Первые публикации его стихотворений относятся к 1913 году. В следующем году у поэта выходит в свет первый сборник “Близнец в тучах”. Но к своему раннему творчеству Пастернак относился критически и впоследствии ряд стихотворений основательно переработал. В них он зачастую пропускает несущественное, прерывает, нарушает логические связи, предоставляя читателю догадываться о них. Иногда он даже не называет предмет своего повествования, давая ему множество определений. Применяет сказуемое без подлежащего. Так, к примеру, построено у него стихотворение “Памяти Демона”.
Надо сказать, что Пастернаку в целом свойственно отношение к поэзии как к напряженной работе, требующей полной самоотдачи:
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.
Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты – времени заложник
У вечности в плену.
Уже в первые годы творчества у Пастернака появляются те особенные стороны таланта, которые полностью раскрылись в последующем: поэтизация прозы жизни, философские раздумья о смысле любви и творчества:
Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит.
Борис Пастернак вводил в свои стихи редкие слова и выражения. Чем меньше слово было в книжном обороте, тем лучше это было для поэта. Для того, чтобы вникнуть в суть образов, созданных им, нужно знать точное значение написанных слов. А к их выбору Пастернак относился с большим вниманием. Он хотел избежать штампов, его отталкивали “затертые” поэтические выражения. Поэтому в его стихах мы можем встретить устаревшие слова, редкие географические названия, конкретные имена философов, поэтов, ученых, литературных персонажей.
Своеобразие стихотворного стиля Пастернака состоит и в необычном синтаксисе. Поэт нарушает привычные нормы. Вроде бы обычные слова, но их расстановка в строфе не обычна, и поэтому стихотворение требует от нас внимательного чтения:
В посаде, куда ни одна нога
Не ступала, лишь ворожеи да вьюги
Ступала нога, в бесноватой округе,
Где и то, как убитые, спят снега…
Но какую экспрессивность придает такой синтаксис поэтическому тексту! В стихотворении речь идет о путнике, заблудившемся в посаде, о метели, усугубляющей безысходность пути. Душевное состояние путника передают обычные слова, но само чувство тревоги, растерянности звучит в том необычном ритме стихотворения, который придает ему своеобразный синтаксис.
Оригинальны и ассоциации Пастернака. Они не привычные, но именно благодаря этому действительно свежие. Они помогают описываемому образу раскрыться именно так, как он его видит. В стихотворении “Старый парк” сказано, что “карающих стай девятки разлетаются с дерев”. А далее находим такие строчки:
Зверской боли крепнут схватки,
Крепнет ветер, озверев,
И летят грачей девятки,
Черные девятки треф.
Образный ряд этого стихотворения глубже, чем может показаться на первый взгляд. Поэт использует здесь трехчленное сравнение: грачи – девятки треф – самолеты. Дело в том, что стихотворение написано в 1941 году, когда немецкие самолеты летали девятками, и их строй напомнил поэту девятки треф и грачей. Своеобразие лирики Пастернака состоит в сложных ассоциативных рядах. Вот, например, какими точными и в тоже время сложными, необычайными штрихами передается ощущение прогретого воздуха в хвойном лесу:
Текли лучи. Текли жуки с отливом,
Стекло стрекоз сновало по щекам.
Был полон лес мерцаньем кропотливым,
Как под щипцами у часовщика.
В стихах Пастернака всегда ощущаешь не наигранный, а глубоко естественный, даже стихийный лирический напор, порывистость, динамичность. У них есть свойство западать в душу, застревать в уголках памяти. Пейзаж у Пастернака существует на равных с человеком правах. Явление природы у него как бы живые существа: дождик топчется у порога, гроза, угрожая, ломится в ворота. Иногда у поэта сам дождь пишет стихи:
Отростки ливня грязнут в гроздьях
И долго, долго, до зари
Кропают с кровель свой акростих,
Пуская в рифму пузыри.
Первозданной чистотой предстает перед нами в стихах Пастернака и Урал (“На пароходе”, “Урал впервые”), и Север и родные поэту места близ Москвы с их ландышами и соснами, неистовыми грозами и стрижами. Впоследствии в таких книгах, как “На ранних поездах”, “Когда разгуляется” вереницы пейзажей будут вторгаться в стихи поэта, выражая его восторг перед миром природы.
С течением времени поэзия Пастернака становится прозрачней, ясней. Новый слог чувствуется в таких крупных его произведениях, как “Девятьсот пятый год”, “Лейтенант Шмидт”, “Спекторский”. Добиваясь простоты и естественности стиха, он создает редкостные по силе вещи. Стих его как бы очистился, приобрел чеканную ясность. Произошедшая с художником эволюция была естественным путем, который стремился во всем дойти до самой сути. Признанием большого таланта Бориса Пастернака явилось присуждение поэту в 1958 году Нобелевской премии. Со времен Блока и Есенина, как мне кажется, в русской литературе появилось не столь уж много таких могучих стихотворений, какие были написаны Пастернаком. Его имя навсегда останется в истории литературы, имя неповторимого русского лирика. Людям всегда будет нужна одухотворенная, чудесная и полная жизни лирика..
Пастернак — гений пера, который мог видеть в обычном необычное. Это писатель, который в простых изгибах женских плеч замечал приметы страсти, а в облаках видел черты любимой. Это писатель, которому удавалось видеть мир по-особенному, открывая его заново. Рассмотрим мотивы и особенности лирики Пастернака в нашем сочинении.
Основные темы и мотивы лирики Пастернака
Творчество писателя многогранно, а темы и мотивы, которые использует Пастернак в своих работах, разнообразные. Это поэт, который не просто хотел, а изображал все грани жизни со всеми ее проблемами. Возможно поэтому в его лирике чувствуется грусть и безысходность. Да и по другому невозможно было отобразить чувства поэта, ведь гонения, что принесла советская власть и переживания, связанные с данными событиями, не могли не отобразиться в творчестве Пастернака. События, которые происходят в стране отображаются и в работах автора, хоть конкретно их Пастернак и не описывает. Однако мы видим, насколько сложно лирическому герою поэта. Каждое стихотворение волнует и вызывает тревогу.
Наследие Пастернака огромное, при этом его лирика отличается философским осмыслением.
Часто автор в своей лирике раскрывал тему любви, где бы я выделила стих Любить иных — тяжелый крест. Здесь мы видим два мира. Мир естественной красоты и мир мелочных мыслей и разных дрязг. Хочется выделить и стихотворение Пастернака Свеча горела. Любовная лирика в поэзии не представлена идеальными картинами любви, где бы изображались счастливые влюбленные. Автор пишет о перипетиях чувств человека, о движении души. Читая эти стихи о любви, понимаешь, какая она эта настоящая любовь в ее величии.
Борис Пастернак — крупнейший русский поэт двадцатого столетия. Он начал литературную работу еще до Октября, в десятых годах. 1912 годом помечены стихотворения, которыми обычно открываются ныне книги поэта. В 1914 году Пастернак выпустил первый свой стихотворный сборник — “Близнец в тучах”, а в 1917 году второй — “Поверх барьеров”.
Борис Пастернак родился в Москве и рос в атмосфере искусства, — с детства видел художников, музыкантов, писателей, с которыми общалась и дружила его семья. Гостями Пастернаков бывали Лев Толстой и Ключевский, Рахманинов и Скрябин, Серов и Врубель.
Будущий поэт получил философское образование в Московском университете. Он прошел предметы композиторского факультета консерватории. Но в 1912 году, оборвав занятия и музыкой и философией, осознает себя поэтом.
Пастернак входит в кружок молодых московских литераторов, создавших объединение “Центрифуга”. Оно примыкало к движению футуристов. Позднее Пастернак знакомится с Владимиром Маяковским, личность и творчество которого произвели на него неизгладимое впечатление.
В двадцатые годы Пастернак полностью отдается поэтическому творчеству, пишет он и прозу. Тогда же появляются его первые переводы. Широкую известность Пастернаку принесла книга стихов “Сестра моя — жизнь” (1922), посвященная Лермонтову. Затем выходит сборник “Темы и вариации”, создается роман в стихах “Спекторский”, поэмы о первой русской революции — “Девятьсот пятый год” и “Лейтенант Шмидт”. Эти поэмы стали событием в советской поэзии, их высоко оценил Максим Горький.
Начало Великой Отечественной войны поэт встретил, живя в подмосковном поселке Переделкино. Он пишет стихотворения, в которых в полный голос звучит патриотическая тема. О первых месяцах войны Пастернак рассказывал в журнальной заметке: “Я дежурил в ночи бомбардировок на крыше двенадцатиэтажного дома — свидетель двух фугасных попаданий в это здание в одно из моих дежурств, — рыл блиндаж у себя за городом и проходил курсы военного обучения, неожиданно обнаружившие во мне прирожденного стрелка”.
Стихи, созданные позднее в эвакуации, — такие, как “Зима приближается”, “Ожившая фреска”, “Победитель” (о прорыве блокады Ленинграда), “В низовьях”, “Весна”, — образуют прекрасный лирический цикл, в ко тором предстает образ автора как гуманиста и патриота.
Все послевоенные годы были заполнены у Пастернака напряженный трудом. В ту пору он пишет прозу, много переводит. Много сил и времени отнимает работа над романом “Доктор Живаго”. Роман охватывает события с 1903 по 1929 год и повествует о сложной судьбе русской интеллигенции в переломную эпоху.
Получив отказ из редакции журнала “Новый мир”, куда был отдан? роман, Пастернак передал рукопись прогрессивному итальянскому издательству. Выход романа за рубежом, а также последовавшее за этим присуждение Нобелевской премии (от которой Пастернак отказался), вызвало со стороны тогдашних политических и литературных деятелей резкое осуждение творчества Пастернака. В ответ на критику и как нелепость воспринимаемые сегодня предложения покинуть страну поэт отвечал, что он не мыслит себя вне России, вне Родины.
Роман о Юрии Живаго и стихи, написанные от его имени, стали выражением внутренней свободы, радости, смелости, преодолевающей страх смерти. Это роман о мучительных страданиях интеллигента в годы революции, но это и роман о большой любви.
Любить иных — тяжелый крест,
А ты прекрасна без извилин,
И прелести твоей секрет
Разгадке жизни равносилен.
Выход романа за рубежом, и последовавшее за этим присуждение Нобелевской премии (от которой Пастернак отказался), вызвало со стороны тогдашних политических и литературных деятелей резкое осуждение творчества Пастернака. В ответ на критику и как нелепость воспринимаемые сегодня предложения покинуть страну поэт отвечал, что не мыслит себя вне России, вне Родины.
Я пропал, как зверь в загоне.
Где-то люди, воля, свет,
А за мною шум погони.
Мне наружу хода нет.
Но и так, почти у гроба,
Верю я, придет пора,
Силу подлости и злобы
Одолеет дух добра.
(“Нобелевская премия”)
Весной 1960 года поэт серьезно заболел, и 30 мая 1960 года жизнь Бориса Леонидовича Пастернака оборвалась. Хоронили поэта при стечении многих сотен почитателей, ярким весенним днем. В тот день буйно цвели деревья и его любимая сирень, а ночью на свежую могилу хлынул дождь, с грозой и молниями, — такие грозы его всегда зачаровывали.
Все, кто знал Пастернака, помнят густой, гудящий звук его голоса. Весь его облик: смуглое, с огромными лучистыми глазами лицо, его открытость и доброта, пылкость и впечатлительность, непосредственность его реакций необычайно выделяли его.
С первых своих шагов в поэзии Борис Пастернак обнаружил особый почерк. У него свой собственный строй художественных средств и приемов.
К стихам Пастернака читателю надо было привыкать, надо было в них вживаться. Многое в них ошеломляло, ставило в тупик. Они были чрезмерно насыщены метафорами. Уподобления, к которым прибегал поэт, часто производили впечатление слишком субъективных или случайных. Самая обычная картина иногда рисовалась под совершенно неожиданным зрительным углом В вихре метафор и стремительно набегавших друг на друга образов читатель порой путался и недоуменно пожимал плечами.
Прерывистые, взбудораженные, как бы задыхающиеся строфы многим было трудно читать. Будто торопясь зафиксировать поток явлений, Пастернак в своих ранних стихах пропускает несущественное. Он прерывает, нарушает логические связи, предоставляя читателю о них догадываться. Иногда он даже не называет предмет своего повествования, давая ему множество определений, применяет сказуемое без подлежащего. Так, к примеру, построено у него стихотворение “Памяти Демона”, где герой лермонтовской поэмы в тексте стихов ни разу не обозначен даже местоимением “он”.
Приходил по ночам
В синеве ледника от Тамары,
Парой крыл намечал,
Где гудеть, где кончаться кошмару.
Пастернак ставил перед собой цель уловить и передать в стихах подлинность настроения, подлинность атмосферы или состояния. Чтобы воссоздать в стихе мысль, картину, чувство в их слитности и текучести, в их первозданной свежести, поэт вырабатывал раскованный синтаксис. В результате стихотворение напоминало речь удивленного чем-то, внезапно заговорившего человека, слова которого вырываются как бы стихийно, сами по себе.
К губам поднесу и прислушаюсь,
Все я ли один на свете, —
Готовый навзрыд при случае, —
Или есть свидетель.
Любое явление Пастернак стремится словно бы захватить врасплох, описать его, как он однажды выразился, “со многих концов разом”; “сравнения и уподобления дробятся и множатся, обступая взятый объект со всех сторон. Мир предстает двигающимся, пульсирующим, в отсветах и рефлексах. Тут “образ входит в образ” и “предмет сечет предмет”. Стремление “поймать живое”, “мгновенная, рисующая движение живописность” — так определял впоследствии эту манеру письма сам Пастернак. Вот, например, какими точными и в то же время необычайными, непривычными в поэзии штрихами передается ощущение прогретого воздуха в хвойном лесу:
Текли лучи. Текли жуки с отливом.
Стекло стрекоз сновало по щекам.
Был полон лес мерцаньем кропотливым,
Как под щипцами у часовщика.
В стихах Пастернака всегда ощущаешь не наигранный, а глубоко естественный лирический напор. Строчки его стихов, по выражению Виктора Шкловского, “рвутся и не могут улечься, как стальные прутья, набегают друг на друга, как вагоны внезапно заторможенного поезда”. Стремительный натиск образов, поток красок, света…
Лучшие стихи Пастернака из ранних его книг несут на себе отблеск редкостной проникновенности, озаренности. С чувством художественной радости отмечаешь в них и “узкие свистки” парохода близ набережной, и “тяжесть запонок” у капель, “намокшую воробышком сиреневую ветвь”. На всю жизнь запоминаются строки о том, как “синее оперенья селезня сверкал над Камою рассвет”, или как сыплет жуками сонный сад — и “со мной, с моей свечою вровень миры расцветшие висят”. У стихов Пастернака есть свойство западать в душу, застревать где-то в уголках памяти.
Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит.
Поэзия Пастернака в равной мере живописна и музыкальна. Зоркий глаз поэта улавливает сходство грачей с обугленными грушами, в сумеречном “нелюдимом дыме” у трубы на крыше видит фигуру филина. А в другом случае “дым на трескучем морозе” сравнивает с известным изваянием, изображающим Лаокоона. Мрак, клубящийся в лесу, напоминает поэту темные углы и приделы кафедральных церковных соборов — поэтому мрак “кафедральный”; ветряная мельница — “костлявая”, и у нее виден “крестец”. Когда Пастернак пишет, что “воздух криками изрыт”, то и этот образ можно считать живописным: внутренним взором хорошо видишь, что сообщает поэт.
Живописная деталь у Пастернака служит лишь общей выразительности стихотворения. Этой же цели подчинены звуковые аллитерации, особенно частые в ранний период его работы. “Забором крался конокрад, загаром крылся виноград”, — пишет Пастернак, рифмуя всю строку насквозь. Сцепленье схожих звуков в строке, “ауканье”, перекличка таких звуков скрепляет текст, обогащает его ассоциациями. Посмотрите на строку: “Как опий попутчику опытным вором” (“Урал впервые”). Или на стихи о Бальзаке: “Париж в златых тельцах, дельцах, в дождях, как мщенье, долгожданных”.
Фонетические связи в стихе (“инструментовка”) таят некую взаимосвязь рисуемых реальных предметов. В стихотворении “Весна” (“Что почек. что клейких заплывших огарков… “) два первых четверостишия инструментованы на звуки “п” и “р”, с опорой на гласную “а”: апрель, парк, реплики, гортань, пернатые, аркан, гладиатор — все эти слова как бы стянуты единой фонетической сетью. Своими звуками они говорят о терпкой и хрупкой атмосфере ранней весны.
Много стихотворений Пастернака посвящено природе. Поэт не равнодушен к земным просторам, к веснам и зимам, к солнцу, к снегу, к дождю Едва ли не главная тема всего его творчества — благоговение перед чудом жизни, чувство благодарности к ней Почти четверть века он прожил в подмосковном поселке Переделкино. Поэт воспел его зазимки и снегопады, весенние ручьи и ранние поезда. Вот он чутко прислушивается к наступавшей весне в стихотворении “Все сбылось”.
Я в лес вхожу. И мне не к спеху.
Пластами оседает наст.
Как птице, мне ответит эхо,
Мне целый мир дорогу даст.
Для Пастернака важен не только его собственный взгляд на предмет на природу. Поэт как бы убежден, что и внешние предметы, сама природа смотрит на автора, чувствует его и объясняется от собственного имени. Пейзаж и автор как бы действуют заодно. И часто не поэт рассказывает о дождях и рассветах, а они сами, от первого лица, ведут речь о поэте. Этот прием, в котором проглядывает огромное пантеистическое чувство, — один из самых характерных у Пастернака.
Явления природы для него как бы живые существа. Дождик топчется у порога (“скорей забывчивый, чем робкий”), другой дождь ходит по просеке “как” землемер и метчик”, гроза — чем-то угрожая! — ломится в ворота. А вот “дом упасть боится” вместе с ослабевшим, выписавшимся из больницы человеком, чей синий узелок в руках окрашивает синью весь воздух. Иногда у Пастернака не поэт, а тот же дождь пишет стихи: Отростки ливня грязнут в гроздьях И долго, долго, до зари Кропают с кровель свой акростих, Пуская в рифму пузыри.
В стихах Пастернака предстает перед нами и Урал (“На пароходе”, “Урал впервые”), и Север (“Ледоход”, “Отплытие”), и родные поэту места близ Москвы (“После дождя”, “В лесу”. “Любка”). Именно Пастернак, делясь никогда не покидавшим его чувством, сказал нам о сокровенной ценности всего живого:
И через дорогу за тын перейти
Нельзя, не топча мирозданья.
Пастернак говорил, что поэзия “валяется в траве, под ногами, так что надо только нагнуться, чтобы ее увидеть и подобрать с земли”. Он мог с великим мастерством и пристальностью нарисовать мельчайшие приметы осеннего сада, пропев настоящий гимн деталям, замечая и сурьму листьев рябины на коврике за дверьми, и страдающие губы обреченных на гибель астр (“Давай ронять слова…”). И он же написал “Ночь”, где “всем корпусом на тучу ложится тень крыла”, где “в пространствах беспредельных горят материки”.
Ранние страницы Пастернака требовали усилий читателя, его, как сказала Марина Цветаева, сотворчества, работы воображения. С течением лет поэзия Пастернака становилась прозрачней, ясней. Новый слог вызревал уже в его поэмах “Девятьсот пятый год”, “Лейтенант Шмидт”, в романе в стихах “Спекторский”, появившихся во второй половине двадцатых годов. Книга лирики “Второе рождение” (1932) тоже несла эти черты простоты и ясности.
Сам поэт считал рубежом, отделяющим новую его манеру от прежней, 1940 год. Многое в своих старых стихах Пастернак в ту пору стал отвергать. Осуждая всякую манерность, он тяготел к классической форме. Стих его как бы очистился, обрел чеканную ясность. “Я всегда стремился к простоте и никогда к ней стремиться не перестану”, — писал Пастернак в январе 1928 года Максиму Горькому, упрекавшему поэта в хаотичности его образов.
Выразить сущность, “не исказить голоса жизни, звучащего в нас”, — вот что становится альфой и омегой поэтики Пастернака. В новом своем стиле он создавал редкостные по силе вещи. Со времен Блока и Есенина, как мне кажется, в русской лирике появилось не столь уж много таких могучих стихотворений, какие писал Пастернак в последние двадцать лет своей жизни, — “Сосны”, “Ожившая фреска”, “Август”, “На Страстной”, “В больнице”, “Ночь” и другие.
Чаще всего это, как в стихотворении “Сосны”, — пейзаж-размышление. Размышление о времени, о правде, о жизни и смерти, о природе искусства, о тайне его рождения. О чуде человеческого существования. О женской доле, о любви. О вере в жизнь, в будущее. И сколько в этих стихах света, сердечного пристрастия к родине, к скромным людям труда! Разговорное просторечие, так называемые прозаиэмы, самый обыкновенный, будничный ландшафт, стога и пашни, учащиеся и слесаря в битком набитом утреннем переделкинском поезде — все это одухотворено искренним художником.
Имя Бориса Пастернака — неповторимого русского лирика — останется в истории литературы навсегда. Людям всегда будет нужна его одухотворенная, чудесная и полная жизни поэзия.
Тема творчества является одной из основных в поэзии Б. Л. Пастернака. Она возникает в самых ранних стихотворениях поэта и проходит через все его творчество. Будучи символистом, футуристом или просто поэтом, Пастернак все время обращается к этой теме, определяя свое отношение к проблемам творчества, поэта и поэзии. Тему творчества в поэзии Пастернака необходимо рассматривать в связи с этапами творческого пути поэта и изменениями его поэтических идеалов.
Вступление Пастернака в литературу связано с его участием в литературных кружках, формировавшихся вокруг символистского издательства «Мусагет». Символистские концепции, символистская эстетика определили особенности раннего творчества Пастернака. В 1913 году Пастернак примыкает к литературной группе «Лирика». В 1914 году «Лирика» издает первый сборник стихотворений Пастернака «Близнец в тучах». Налет символизма в этой книге был достаточно силен. Стихотворения Пастернака той поры изобилуют метафорами, иносказаниями, ассоциативной образностью.
В «Лирике» происходит раскол, и Пастернак примыкает к футуристическому течению русской поэзии, он входит в группу «Центрифуга». В 1917 году Пастернак пишет статью для «Третьего сборника Центрифуги» «Владимир Маяковский. «Простое как мычание». Петроград 1916 г.». В этой статье Пастернак выражает свою радость от существования талантливого поэта Маяковского и высказывает два требования, которые должны быть применимы к настоящему поэту и которым отвечает поэзия Маяковского. Во-первых, ясность творчества. Во-вторых, ответственность перед вечностью, которая является судьей настоящего поэта. В своей статье Пастернак соизмеряет творчество с категориями вечности и бессмертия. Так Пастернак понимает роль поэта, и такое отношение к поэту и поэзии пройдет через все его творчество.
С 1918 года происходит постепенное освобождение Пастернака от эстетических требований разных литературных течений. В статье «Несколько положений» Пастернак заявляет о себе как о поэте самостоятельном, не связанном эстетическими требованиями различных литературных деклараций. Теперь Пастернак в своих стихах стремится к простоте, естественность становится для него важнейшим признаком настоящего искусства.
В 1922 году вышел следующий сборник Пастернака «Сестра моя — жизнь». Тема поэта и поэзии звучит в этом сборнике в цикле «Занятие философией». Пастернак пытается дать философское определение творчества в стихотворениях «Определение поэзии», «Определение души», «Определение творчества». Творчество по своей сути для Пастернака космично, оно генетически связано со вселенной.
Наиболее сложно тема творчества звучит в романе Пастернака «Доктор Живаго» и в последнем поэтическом сборнике поэта «Когда разгуляется». Герой «Доктора Живаго» Юрий Живаго выражает взгляды самого Пастернака на миссию поэта в мире. Живаго — творческая натура; в одном из писем Пастернак признавался: «Этот герой должен будет представлять нечто среднее между мной, Блоком, Есениным и Маяковским». Юрий Живаго умирает в 1923 году, среди его бумаг обнаруживаются сочиненные им когда-то стихи, которые и составляют последнюю главу романа. Эти стихи выражают основную идею Пастернака о вечности поэзии, о бессмертии поэта.
Пастернак — христианский, православный поэт. Творчество для него — это Божий дар, как и сама жизнь. От православной религии Пастернак берет идею полного принятия жизни во всех ее проявлениях, а также идею абсолютной свободы творчества. Пастернак понимает, что только вера дает раскрытие всех творческих способностей. Особенно сильно эта идея выражается в поздней лирике Пастернака, льющейся как бы лестницей, по которой поэт приближается к Богу.
В последнем сборнике Пастернака «Когда разгуляется» тема творчества звучит в стихотворениях «Во всем мне хочется дойти…», «Быть знаменитым некрасиво…», «Ночь» и др. Проанализируем три эти стихотворения.
В стихотворении «Во всем мне хочется дойти…» Пастернак говорит о том, что в творчестве поэта должна звучать сама жизнь. Поэт хочет написать обо всем:
О беззаконьях, о грехах,
Бегах, погонях,
Нечаянностях впопыхах,
Локтях, ладонях.
Но прежде чем воспроизводить жизнь в стихах, ему надо понять суть всех явлений, которые происходят в жизни:
Во всем мне хочется дойти
До самой сути.
В работе, в поисках пути,
В сердечной смуте.
Познать тайны бытия, суть окружающего мира для лирического героя этого стихотворения Пастернака необходимо, чтобы рождался стих. Поэт хочет творить в своих стихах, как творит природа:
В стихи б я внес дыханье роз,
Дыханье мяты,
Луга, осоку, сенокос,
Грозы раскаты.
В стихотворении Пастернак утверждает, что творчество, как и природа, как и человеческая жизнь, — это Божий дар. Стихотворение «Быть знаменитым некрасиво…» можно назвать поэтическим манифестом Пастернака. В нем Пастернак пишет о том, каким должен быть поэт. Истинному поэту не надо быть знаменитым, «не надо заводить архива, над рукописями трястись.», ему должны быть чужды шумиха, успех и самозванство. Пастернак определяет цель поэзии: «цель творчества — самоотдача», а также основные требования, которым должно отвечать творчество истинного поэта. Во-первых, это ясность и конкретность (в поэзии не должно быть «пробелов», белых пятен, то есть непонятностей). Во-вторых, поэт должен быть самобытным, а его творчество индивидуальным, и, в-третьих, истинному поэту необходимо быть живым, то есть любить жизнь, быть близким к ее проблемам:
И должен ни единой долькой
Не отступаться от лица,
Но быть живым, живым и только,
Живым и только до конца.
И тогда поэт станет способным «привлечь к себе любовь пространства, услышать будущего зов». Свое понимание творчества Пастернак выражает в стихотворении «Ночь». Герой стихотворения, летчик, отождествляется с поэтом. Летчик предстает в контексте всего мира. Он летит над городами, казармами, кочегарками, вокзалами, поездами, а также Парижем, материками, афишами. Летчик связан со всем этим, он часть этого мира, часть космоса. Так и художник находится в неразрывной связи со вселенной, с космосом, он заложник вечности, времени:
Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.
Многочисленные повторы, анафоры, трехстопный ямб, обилие глаголов создают впечатление вечного движения, динамики. Пастернак призывает поэтов идти в ногу со временем, не отрекаться от жизни.
Таким образом, пройдя через увлечение символизмом и футуризмом, освободившись от давления формы над содержанием, Пастернак приходит к действительной ясности, содержательности стихов. В течение всей своей жизни Пастернак пытается определить цель искусства, поэзии, назначения поэта; особенно четко, ясно, конкретно это сформулировано в его поздней лирике. Тема поэта и поэзии имеет философское решение в творчестве Пастернака. Она тесно связана с религиозными убеждениями поэта: творчество воспринимается Пастернаком как ценный Божий дар.
Что же касается «Гамлета», то судьба Гамлета связывается и с судьбой Христа, и с миссией поэта, творца, избранника. Гамлет отказывается от себя, от своего права выбора, чтобы творить волю пославшего его. Он знает, что выполняет «замысел упрямый» Господа. Он одинок и трагичен в своем подвижничестве. «Я один, все тонет в фарисействе» — определение положения подвижника, поэта в современном ему мире.
Тема «Гамлета» соотносится с темой стихотворения «Рассвет». Лирический герой берет на себя бремя людских забот. Слияние судьбы лирического героя с судьбой народа — завет свыше. Погружение в повседневность, в жизнь смертных становится не только заветом, но и необходимостью и неизбежностью.
Сроднение поэта с «толпой» — тема, отражающая понимание Борисом Пастернаком сути творчества. Поэзия, по словам Пастернака, как и душа поэта, — губка, впитывающая не только тайны мироздания, но и мелочи жизни.
Борис Леонидович Пастернак родился и вырос в Москве. Отец его был живописцем, мать — пианисткой. Яркость впечатлений детства и отрочества определила его умение писать с натуры, которое он позднее называл субъективно-биографическим реализмом.
В семье поэта царила творческая и деятельная атмосфера, и ничто из юношеских занятий Пастернака не пропало даром. Уже ранние стихи и проза несут свидетельства серьезного поэтического воспитания: профессиональное владение музыкальной композицией и дисциплина мысли, которые счастливо сочетались с врожденной чувствительностью” и восприимчивостью.
В университетские годы у Пастернака сформировались свои взгляды и убеждения, которые помогли ему в дальнейшем стойко перенести годы войны и лишений. “Терять в жизни более нужно, чем покупать,— писал он,— зернышко не даст всхода, если не умрет. Надо существовать не уставая, смотреть вперед и питаться живыми запасами, которые совместно с памятью выбрасывает забвение”.
Весной 1913 года Пастернак блестяще окончил университет. Одновременно в созданном несколькими молодыми людьми издательстве “Лирика” на совместных началах вышел альманах, в котором были напечатаны пять его стихотворений. За это лето он написал свою первую самостоятельною книгу, и к новому 1914 году она вышла в том же издании под названием “Близнец в тучах”. К концу 1916 года вышла в свет вторая книга стихотворений Пастернака “Поверх барьеров”.
Летом 1917 года книга лирики “Сестра моя — жизнь” выдвинула Пастернака в ряды первых литературных имен своего времени. Общий творческий подъем 1917—1918 годов дал вероятность на одном дыхании написать следующую книгу стихов “Темы и вариации”, но эта книга, утвердив имя поэта, обозначила для него самого внутренний добросердечный спад, стала объектом недовольства собой.
Стихи, посвященные людям, чьи судьбы были небезразличны поэту (Брюсову, Ахматовой, Цветаевой, Мейерхольду), как и некоторые другие, написанные в то же десятилетие, Пастернак объединил с ранее изданными и составил сборник “Поверх барьеров”. Итоговыми работами этого времени стали поэмы “Спекторский” и “Охранная грамота”, в которых Пастернак изложил свои взгляды на внутреннее содержание искусства и его важность в истории человеческого общества.
Ранние стихотворения Пастернака сложны по форме, плотно насыщены метафорами. Но уже в них чувствуется огромная свежесть восприятия, искренность и глубина, светятся первозданно чистые краски природы, звучат голоса дождей и метелей. С годами Пастернак освобождается от чрезмерной субъективности своих образов и ассоциаций. Оставаясь по-прежнему философски глубоким и напряженным, его стих обретает вес-большую прозрачность, классическую ясность. Однако общественная замкнутость Пастернака, его интеллигентская отгороженность от мира социальных бурь в значительной мере сковывала силы поэта. Тем не менее Пастернак з^нял в русской поэзии место значительного и оригинального лирика, замечательного певца русской природы. Его ритмы, образы и метафоры влияли на творчество многих советских поэтов.
Пастернак исключительный мастер перевода. Им переведены произведения поэтов.Грузии, трагедии Шекспира, “Фауст” Гете.
С начала 30-х годов Пастернак принимал активное участие в работе Союза писателей.
Радость победы в войне возрождала надежды на долгожданное обновление общества; с таким настроением Пастернак начал писать роман.((Доктор Живаго”, работа над которым заняла целое десятилетие. Но радостные предвестия свободы оказались ложными, и К. Симонов, редактор “Нового мира”, отказался печатать произведение, его издание на Родине было запрещено. Прошло тридцать лет игнорирования романа, теперь он наконец издан, печатается массовыми тиражами, о которых автор не мог и мечтать. Его читают, экранизируют, о нем много говорят и пишут. Своеобразие созданной Пастернаком эпопеи о революции в том, что это не видение борьбы из стана красных, как в “Разгроме”, “Чапаеве”, “Школе”; не изображение стана белых, как в “Тихом Доне”, “Хождениях по мукам^”, фильме “Бег” и др. Это повествование частное, от лица человека, который не желает вмешиваться в братоубийственную войну; которому претит жестокость; который хочет существовать с семьей, любить и быть любимым, лечить людей, писать стихи.
Герой романа Юрий Андреевич Живаго — сын разорившегося и покончившего с собой миллионера. Мать его рано умерла, а потому воспитывался он у дяди, человека свободного, лишенного предубеждений против чего бы то ни было необычного. Он отличался “дворянским чувством равенства со всеми живущими”. Окончив с блеском университет, Юрий женился на любимой девушке Тоне, дочери профессора и внучке деятельного фабриканта. Юрия увлекает любимая работа; он становится прекрасным врачом. Еще в университете его охватывает увлечение поэзией и философией. Рождается сын; все, кажется, прекрасно. Но неотвратимо в мирную, устроенную жизнь врывается битва, и Юрий едет на фронт врачом.
Первая мировая битва — преддверие и исток событий ещё более кровавых, страшных и переломных. Героиня романа Лариса считает, что битва “была виною всего, всех последующих, доныне постигающих наше поколение несчастий”. Эту мысль автор подтверждает судьбой многих героев. До окончания войны Живаго пришлось перенести много невзгод. Но при. всем том роман тот самый прежде всего о высокой любви, красоте и величии чувств. Описание любви Юрия и Ларисы — это гимн отношениям женщины и мужчины. Такие строки достойны запечатления в памяти каждого.
Уже несколько лет прошло после гражданской войны, а Юрий Андреевич никак не мог приспособиться к новым условиям, которые прекрасно подошли, например, его бывшему дворнику. Он не мог служить, потому что от него требовали не свежих мыслей и инициативы, а лишь “словесный гарнир к возвеличиванию революции и политическая элита предержащих”.
Размышления и рассуждения ^революции в романе доказывают, что это не “праздник угнетенных”, а тяжкая и кровавая полоса в истории нашей страны. История повернулась так, что В наши дни, спустя многие десятилетия, стирается из памяти сам смысл кровопролития: разделилась страна, возникло большое русское зарубежье. Вероятно, оно было неизбежно, другой судьбы стране не было дано. Не потому ли в день Октябрьской револю-ции многие из умнейших людей восприняли ее восторженно, как выход из мира лжи и тунеядства, разврата и лицемерия? Тесть Живаго говорит зятю. “Помнишь ночь, когда ты принес листок с первыми декретами… это было неслыханно безоговорочно. Эта прямолинейность покоряла. Но такие вещи живут в перво-начальной чистоте только в головах создателей, да и то только в первый день провозглашения. Иезуитство политики на другой же день выворачивает их наизнанку. Эта философия чужда мне. Эта политическая элита против нас. У меня не спрашивали согласия на эту ломку”.
Вывод, который конечно проистекает из размышлений над событиями романа, формулируется, как постоянно, просто: вся-кая политическая элита должна бороться за счастье людей, но счастье нельзя навязать силой. Счастье неповторимо индивидуально, любой человек ищет его сам, растит сам, и нет его готового. Нельзя, страшно, абсурдно ради более того самых высоких идей жертвовать человеческими жизнями, радостями, правами, которыми любой наделен от рождения.
В книге есть одна очень глубокая мысль. Рассказывая о Стрельникове, автор пишет: “А для того чтобы работать добро, его принципиальности недоставало беспринципности сердца, ко-торое не знает общих случаев, а только частные, и которое велико тем, что делает малое”. Иначе можно понять это так: сле-дует полагать не столько о всеобщем благе, но прежде всего де-лать добро отдельным людям, как бы мало оно ни было.
Борис Пастернак
Борис Леонидович Пастернак — русский писатель, поэт, переводчик, один из крупнейших поэтов XX века. Первые стихи Пастернак опубликовал в возрасте 23 лет. В 1955 году Пастернак закончил написание романа «Доктор Живаго». Через три года писатель был награждён Нобелевской премией по литературе, вслед за этим он был подвергнут гонениям со стороны советского правительства.
Родился: 10.02.1890, Москва
Умер: 30.05.1960 (70 лет)
Популярные произведения Б.Л. Пастернака
Ночь
Доктор Живаго
Другие сочинения по произведению Пастернака
Творческое наследие Пастернака
Лирика Б. Л. Пастернака
Интеллигенция в революции (по роману Б. Пастернака “Доктор Живаго”)
Цель творчества – самоотдача. Б. Пастернак
Жизнь и творчество Бориса Пастернака
Философская проблематика поэзии Б. Пастернака
Своеобразие лирики Б. Пастернака
Цель творчества – самоотдача (по поэзии Бориса Пастернака)
Критика о романе Б. Л. Пастернака
Поэт и поэзия в творчестве Б. Пастернака
Второе рождение Пастернака
Каковы особенности поэзии Б.Л. Пастернака
Музыка стихов Бориса Пастернака
Философские мотивы лирики Б.Пастернака
Своеобразие творчества поэтов «серебряного века» (на примере творчества одного из поэтов)
Тематический элемент поэзии Пастернака
Любимые страницы поэзии Б. Пастернака
Феномен поэтического творчества Пастернака
Пейзаж в лирике Пастернака
Борис Пастернак: лирика жизни
Сочинение «Творчество Пастернака»
Пастернак – все сочинения
Если правда, что художник творит затем, чтобы люди полюбили его самого, а на это намекает строка, ставящая перед поэтом задачу “привлечь к себе любовь пространства”, – то Пастернак не только в литературе, но и в жизни весь был таким творчеством.
Есть что-то общее между творчеством его отца – замечательного русского живописца Леонида Пастернака и его собственным. Художник Леонид Пастернак запечатлевал мгновение: он рисовал повсюду – в концертах, в гостях, дома, на улице, – делая мгновенные зарисовки. Его рисунки как бы останавливали время. Его знаменитые портреты живы до необычайности. И ведь, в сущности, его старший сын Борис Леонидович Пастернак, делал то же самое в поэзии – он создавал цепочку метафор, как бы останавливая и обозревая явление в его многообразии. Но многое передалось и от матери: её полная самоотдача, способность жить только искусством.
В самом начале поэтического пути, в 1912 году, Пастернак нашёл для выражения своей поэзии очень ёмкие слова:
И, как в неслыханную веру,
Я в эту ночь перехожу,
Где тополь обветшало – серый
Завесил лунную межу.
Где труд как явленная тайна,
Где шепчет яблони прибой,
Где сад висит постройкой свайной
И держит небо пред собой.
( “Как бронзовой золой жаровень ” ).
Чтобы включиться в поэтическую жизнь Москвы, Пастернак вошёл в группу поэтов, которую возглавлял Юлиан Анисимов. Группа эта называлась “Лирика”. И первыми напечатанными стихами оказались те, что вошли в сборник “Лирика”, изданный в 1913 году. Стихи эти не включались автором ни в одну из его книг и не перепечатывались при его жизни.
Мне снилась осень в полусвете стёкол,
Друзья и ты в их шутовской гурьбе,
И, как с небес добывший крови сокол,
Спускалось сердце на руку к тебе.
Но время шло, и старилось, и глохло,
И паволокой рамы серебря,
Заря из сада обдавала стёкла
Кровавыми слезами сентября.
Но время шло и старилось. И рыхлый,
Как лёд, трещал и таял кресел шёлк.
Вдруг, громкая, запнулась ты и стихла,
И сон, как отзвук колокола, смолк.
Я пробудился. Был, как осень, темен.
Рассвет, и ветер, удаляясь нёс,
Как за возом бегущий дождь соломин,
Гряду бегущих по небу берез.
(“Сон “)
В 1914 году выходит его уже самостоятельный сборник, названный им “ Близнец в тучах “. Сборник не привлёк к себе особого внимания. Лишь Валерий Брюсов одобрительно о нём отозвался. Сам Пастернак говорил: “Я старался избегать романтического наигрыша, посторонней интересности. Мне не требовалось громыхать их с эстрады… Я не добивался отчетливой ритмики, плясовой и песенной, от действия которой почти без участия слов сами собой начинают двигаться ноги и руки. Моя постоянная забота обращена была на содержание. Моей постоянной мечтою было, чтобы само стихотворение нечто содержало, чтобы оно содержало “новую мысль или новую картину “.
Стихи, написанные в те годы, частично были включены затем Пастернаком в цикл “Начальная пора” – цикл, которым обычно стали открываться его сборники стихотворений.
Я рос. Меня, как Ганимера ,
Несли ненастья, сны несли.
Как крылья, отрастали беды
И отделяли от земли.
Я рос. И повечерий тканых
Меня фата обволокла.
Напутствуем вином в стаканах,
Игрой печального стекла…
(“Я рос. Меня, как Ганимера …)
В 1917 году ещё до Октябрьской революции, вышла с цензурными изъятиями вторая книга стихов “Поверх барьеров “. Эти книги составили первый период творчества Пастернака, период поиска своего поэтического лица.
Ранний Пастернак стремился к “материальной выразительности “ в рамках “объективного тематизма ”, и это прежде всего осуществлялось в структуре образа. Поэтический образ соответствует действительности, но соответствие это – особого свойства. Образ строится на ассоциативном сближении предметов, явлений, состояний. Он конкретен в локальных пределах темы и одновременно передаёт внутреннюю целостность, нерасчленимость жизни. Завершается ранний период стихотворением ”Марбург”.
…одних это всё ослепляло. Другим–
Той тьмою казалось, что глаз хоть выколи.
Копались цыплята в кустах георгин,
Сверчки и стрекозы, как чашки, тикали.
Плыла черепица, и полдень смотрел,
Не смаргивая, на ковш. А в Марбурге
Кто, громко свища, мастерил самострел,
Кто молча готовился к Троицкой ярмарке…Можно сказать, не принижая ряда других, может быть, даже более совершенных по тому времени стихотворений, что именно в “ Марбурге” Пастернак увидел жизнь” по – новому и как бы впервые”, то есть достиг зрелой оригинальности поэтической мысли.
Родился и вырос Борис Леонидович Пастернак в Москве. Его отец был художником, а мать — пианисткой. Яркие впечатления детства и отрочества обусловили его умение сочинять с натуры, позднее это умение он именовал субъективно-биографическим реализмом.
В родительском доме поэта господствовала созидательная и активная атмосфера, и ничто из юношеских занятий Пастернака не исчезло даром. Доказательства основательного поэтического воспитания несут ранние стихи и проза: профессиональность владения музыкальной композицией и дисциплина мысли удачно соединились с прирожденной впечатлительностью и восприимчивостью.
В университетские годы у Пастернака сформировались свои взгляды и убеждения, которые помогли ему в дальнейшем стойко перенести годы войны и лишений. “Терять в жизни более необходимо, чем приобретать,— писал он,— зерно не даст всхода, если не умрет. Надо жить не уставая, смотреть вперед и питаться живыми запасами, которые совместно с памятью выбрасывает забвение”.
Весной 1913 года Пастернак блестяще окончил университет. Одновременно в созданном несколькими молодыми людьми издательстве “Лирика” на совместных началах вышел альманах, в котором были напечатаны пять его стихотворений. За это лето он написал свою первую самостоятельною книгу, и к новому 1914 году она вышла в том же издании под названием “Близнец в тучах”. К концу 1916 года вышла в свет вторая книга стихотворений Пастернака “Поверх барьеров”.
Летом 1917 года книга лирики “Сестра моя — жизнь” выдвинула Пастернака в ряды первых литературных имен своего времени. Общий творческий подъем 1917—1918 годов дал возможность на одном дыхании написать следующую книгу стихов “Темы и вариации”, но эта книга, утвердив имя поэта, обозначила для него самого внутренний душевный спад, стала объектом недовольства собой.
Стихи, посвященные людям, чьи судьбы были небезразличны поэту (Брюсову, Ахматовой, Цветаевой, Мейерхольду), как и некоторые другие, написанные в то же десятилетие, Пастернак объединил с ранее изданными и составил сборник “Поверх барьеров”. Итоговыми работами этого времени стали поэмы “Спекторский” и “Охранная грамота”, в которых Пастернак изложил свои взгляды на внутреннее содержание искусства и его значение в истории человеческого общества.
Ранние стихотворения Пастернака сложны по форме, густо насыщены метафорами. Но уже в них чувствуется огромная свежесть восприятия, искренность и глубина, светятся первозданно чистые краски природы, звучат голоса дождей и метелей. С годами Пастернак освобождается от чрезмерной субъективности своих образов и ассоциаций. Оставаясь по-прежнему философски глубоким и напряженным, его стих обретает все большую прозрачность, классическую ясность. Однако общественная замкнутость Пастернака, его интеллигентская отгороженность от мира социальных бурь в значительной мере сковывала силы поэта. Тем не менее, Пастернак занял в русской поэзии место значительного и оригинального лирика, замечательного певца русской природы. Его ритмы, образы и метафоры влияли на творчество многих советских поэтов.
Пастернак — выдающийся мастер перевода. Им переведены произведения поэтов Грузии, трагедии Шекспира, “Фауст” Гете.
Много стихотворений Пастернака посвящено природе. Поэт не равнодушен к земным просторам, к веснам и зимам, к солнцу, к снегу, к дождю. Едва ли не главная тема всего его творчества — благоговение перед чудом жизни, чувство благодарности к ней. Почти четверть века он прожил в подмосковном поселке Переделкино. Поэт воспел его зазимки и снегопады, весенние ручьи и ранние поезда. Вот он чутко прислушивается к наступавшей весне в стихотворении “Все сбылось”.
Я в лес вхожу. И мне не к спеху.
Пластами оседает наст.
Как птице, мне ответит эхо,
Мне целый мир дорогу даст.
Чаще всего это, как в стихотворении “Сосны “, — пейзаж-размышление. Размышление о времени, о правде, о жизни и смерти, о природе искусства, о тайне его рождения. О чуде человеческого существования. О женской доле, о любви. О вере в жизнь, в будущее. И сколько в этих стихах света, сердечного пристрастия к Родине, к скромным людям труда! Разговорное просторечие, так называемые прозаизмы, самый обыкновенный, будничный ландшафт, стога и пашни, учащиеся и слесаря в битком набитом утреннем переделкинском поезде — все это одухотворено искренним художником.
Имя Бориса Пастернака — своеобразного и неповторимого русского лирика — вписано в историю литературы навеки. Людям вечно будет необходима его одухотворенная, чудная и полная жизни поэзия, рассказывающая не только о всеобщем благе, но, прежде всего, призывающая делать добро отдельным людям, как бы мало оно ни было.
Борис Пастернак — крупнейший русский поэт двадцатого столетия. Он начал литературную работу еще до Октября, в десятых годах. 1912 годом помечены стихотворения, которыми обычно открываются ныне книги поэта. В 1914 году Пастернак выпустил первый свой стихотворный сборник — “Близнец в тучах”, а в 1917 году второй — “Поверх барьеров”.
Борис Пастернак родился в Москве и рос в атмосфере искусства, — с детства видел художников, музыкантов, писателей, с которыми общалась и дружила его семья. Гостями Пастернаков бывали Лев Толстой и Ключевский, Рахманинов и Скрябин, Серов и Врубель.
Будущий поэт получил философское образование в Московском университете. Он прошел предметы композиторского факультета консерватории. Нов 1912 году, оборвав занятия и музыкой и философией, осознает себя поэтом.
Пастернак входит в кружок молодых московских литераторов, создавших объединение “Центрифуга”. Оно примыкало к движению футуристов. Позднее Пастернак знакомится с Владимиром Маяковским, личность и творчество которого произвели на него неизгладимое впечатление.
В двадцатые годы Пастернак полностью отдается поэтическому творчеству, пишет он и прозу. Тогда же появляются его первые переводы. Широкую известность Пастернаку принесла книга стихов “Сестра моя — жизнь” (1922), посвященная Лермонтову. Затем выходит сборник “Темы и вариации”, создается роман в стихах “Спекторский”, поэмы о первой русской революции — “Девятьсот пятый год” и “Лейтенант Шмидт”. Эти поэмы стали событием в советской поэзии, их высоко оценил Максим Горький.
Начало Великой Отечественной войны поэт встретил, живя в подмосковном поселке Переделкино. Он пишет стихотворения, в которых в полный голос звучит патриотическая тема. О первых месяцах войны Пастернак рассказывал в журнальной заметке: “Я дежурил в ночи бомбардировок на крыше двенадцатиэтажного дома — свидетель двух фугасных попаданий в это здание в одно из моих дежурств, — рыл блиндаж у себя за городом и проходил курсы военного обучения, неожиданно обнаружившие во мне прирожденного стрелка”.
Стихи, созданные позднее в эвакуации, — такие, как “Зима приближается”, “Ожившая фреска”, “Победитель” (о прорыве блокады Ленинграда), “В низовьях”. “Весна”, — образуют прекрасный лирический цикл, в котором предстает образ автора как гуманиста и патриота.
Все послевоенные годы были заполнены у Пастернака напряженным трудом. В ту пору он пишет прозу, много переводит. Много сил и времени отнимает работа над романом “Доктор Живаго”. Роман охватывает события с 1903 по 1929 год и повествует о сложной судьбе русской интеллигенции в переломную эпоху.
Получив отказ из редакции журнала “Новый мир”, куда был отдан роман, Пастернак передал рукопись прогрессивному итальянскому издательству. Выход романа за рубежом, а также последовавшее за этим присуждение Нобелевской премии (от которой Пастернак отказался), вызвало со стороны тогдашних политических и литературных деятелей резкое осуждение творчества Пастернака. В ответ на критику и как нелепость воспринимаемые сегодня предложения покинуть страну поэт отвечал, что он не мыслит себя вне России, вне Родины.
Роман о Юрии Живаго и стихи, написанные от его имени, стали выражением внутренней свободы, радости, смелости, преодолевающей страх смерти. Это роман о мучительных страданиях интеллигента в годы революции, но это и роман о большой любви.
Любить иных — тяжелый крест,
А ты прекрасна без извилин,
И прелести твоей секрет
Разгадке жизни равносилен.
Выход романа за рубежом, и последовавшее за этим присуждение Нобелевской премии (от которой Пастернак отказался), вызвало со стороны тогдашних политических и литературных деятелей резкое осуждение творчества Пастернака. В ответ на критику и как нелепость воспринимаемые сегодня предложения покинуть страну поэт отвечал, что не мыслит себя вне России, вне Родины.
Я пропал, как зверь в загоне.
Где-то люди, воля, свет,
А за мною шум погони.
Мне наружу хода нет.
Но и так,почти у гроба,
Верю я, придет нора,
Силу подлости и злобы
Одолеет дух добра.
(“Нобелевская премия”)
Весной 1960 года поэт серьезно заболел, и 30 мая 1960 года жизнь Бориса Леонидовича Пастернака оборвалась. Хоронили поэта при стечении многих сотен почитателей, ярким весенним днем. В тот день буйно цвели деревья и его любимая сирень, а ночью на свежую могилу хлынул дождь, с грозой и молниями, — такие грозы его всегда зачаровывали.
Все, кто знал Пастернака, помнят густой, гудящий звук его голоса. Весь его облик: смуглое, с огромными лучистыми глазами лицо, его открытость и доброта, пылкость и впечатлительность, непосредственность его реакций необычайно выделяли его.
С первых своих шагов в поэзии Борис Пастернак обнаружил особый почерк. У него свой собственный строй художественных средств и приемов.
К стихам Пастернака читателю надо было привыкать, надо было в них вживаться. Многое в них ошеломляло, ставило в тупик. Они были чрезмерно насыщены метафорами. Уподобления, к которым прибегал поэт, часто производили впечатление слишком субъективных или случайных. Самая обычная картина иногда рисовалась под совершенно неожиданным зрительным углом. В вихре метафор и стремительно набегавших друг на друга образов читатель порой путался и недоуменно пожимал плечами.
Прерывистые, взбудораженные, как бы задыхающиеся строфы многим было трудно читать. Будто торопясь зафиксировать поток явлений, Пастернак в своих ранних стихах пропускает несущественное. Он прерывает, нарушает логические связи, предоставляя читателю о них догадываться. Иногда он даже не называет предмет своего повествования, давая ему множество определений, применяет сказуемое без подлежащего. Так, к примеру, построено у него стихотворение “Памяти Демона”, где герой лермонтовской поэмы в тексте стихов ни разу не обозначен даже местоимением “он”..
Приходил по ночам
В синеве ледника от Тамары,
Парой крыл намечал,
Где гудеть, где кончаться кошмару.
Пастернак ставил перед собой цель уловить и передать в стихах подлинность настроения, подлинность атмосферы или состояния. Чтобы воссоздать в стихе мысль, картину, чувство в их слитности и текучести, в их первозданной свежести, поэт вырабатывал раскованный синтаксис. В результате стихотворение напоминало речь удивленного чем-то, внезапно заговорившего человека, слова которого вырываются как бы стихийно, сами по себе.
К губам поднесу и прислушаюсь,
Все я ли один на свете, —
Готовый навзрыд при случае; —
Или есть свидетель.
Любое явление Пастернак стремится словно бы захватить врасплох, описать его, как он однажды выразился, “со многих концов разом”; сравнения и уподобления дробятся и множатся, обступая взятый объект со всех сторон. Мир предстает двигающимся, пульсирующим, в отсветах и рефлексах. Тут “образ входит в образ” и “предмет сечет предмет”. Стремление “поймать живое”, “мгновенная, рисующая движение живописность” — так определял впоследствии эту манеру письма сам Пастернак. Вот, например, какими точными и в то же время необычайными, непривычными в поэзии штрихами передается ощущение прогретого воздуха в хвойном лесу:
Текли лучи. Текли жуки с отливом,
Стекло стрекоз сновало по щекам.
Был полон лес мерцаньем кропотливым,
Как под щипцами у часовщика.
В стихах Пастернака всегда ощущаешь не наигранный, а глубоко естественный лирический напор. Строчки его стихов, по выражению Виктора Шкловского, “рвутся и не могут улечься, как стальные прутья, набегают друг на друга, как вагоны внезапно заторможенного поезда”. Стремительный натиск образов, поток красок, света…
Лучшие стихи Пастернака из ранних его книг несут на себе отблеск редкостной проникновенности, озаренности. С чувством художественной радости отмечаешь в них и “узкие свистки” парохода близ набережной, и “тяжесть запонок” у капель, “намокшую воробышком сиреневую ветвь”. На всю жизнь запоминаются строки о том, как “синее оперенья селезня сверкал над Камою рассвет”, или как сыплет жуками сонный сад — и “со мной, с моей свечою вровень миры расцветшие висят”. У стихов Пастернака есть свойство западать в душу, застревать где-то в уголках памяти.
Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит.
Поэзия Пастернака в равной мере живописна и музыкальна. Зоркий глаз поэта улавливает сходство грачей с обугленными грушами, в сумеречном “нелюдимом дыме” у трубы на крыше видит фигуру филина. А в другом случае “дым на трескучем морозе” сравнивает с известным изваянием, изображающим Лаокоона. Мрак, клубящийся в лесу, напоминает поэту темные углы и приделы кафедральных церковных соборов — поэтому мрак “кафедральный”; ветряная мельница— “костлявая”, ну нее виден “крестец”. Когда Пастернак пишет, что “воздух криками изрыт”, то и этот образ можно считать живописным: внутренним взором хорошо видишь, что сообщает поэт.
Живописная деталь у Пастернака служит лишь общей выразительности стихотворения. Этой же цели подчинены звуковые аллитерации, особенно частые в ранний период его работы. “Забором крался конокрад, загаром крылся виноград”, — пишет Пастернак, рифмуя всю строку насквозь. Сцепленье схожих звуков в строке, “ауканье”, перекличка таких звуков скрепляет текст, обогащает его ассоциациями. Посмотрите на строку: “Как опий попутчику опытным вором” (“Урал впервые”). Или на стихи о Бальзаке: “Париж в златых тельцах, дельцах, в дождях, как мщенье, долгожданных”.
Фонетические связи в стихе (“инструментовка”) таят некую взаимосвязь рисуемых реальных предметов. В стихотворении “Весна” (“Что почек, что клейких заплывших огарков…”) два первых четверостишия инструментованы на звуки “п” и “р”, с опорой на гласную “а”: апрель, парк, реплики, гортань, пернатые, аркан, гладиатор — все эти слова как бы стянуты единой фонетической сетью. Своими звуками они говорят о терпкой и хрупкой атмосфере ранней весны.
Много стихотворений Пастернака посвящено природе. Поэт не равнодушен к земным просторам, к веснам и зимам, к солнцу, к снегу, к дождю. Едва ли не главная тема всего его творчества — благоговение перед чудом жизни, чувство благодарности к ней. Почти четверть века он прожил в подмосковном поселке Переделкино. Поэт воспел его зазимки и снегопады, весенние ручьи и ранние поезда. Вот он чутко прислушивается к наступавшей весне в стихотворении “Все сбылось”.
Я в лес вхожу. И мне не к спеху.
Пластами оседает наст.
Как птице, мне ответит эхо,
Мне целый мир дорогу даст.
Для Пастернака важен не только его собственный взгляд на предмет, на природу. Поэт как бы убежден, что и внешние предметы, сама природа смотрит на автора, чувствует его и объясняется от собственного имени. Пейзаж и автор как бы действуют заодно. И часто не поэт рассказывает о дождях и рассветах, а они сами, от первого лица, ведут речь о поэте. Этот прием, в котором проглядывает огромное пантеистическое чувство, — один из самых характерных у Пастернака. Явления природы для него как бы живые существа. Дождик топчется у порога (“скорей забывчивый, чем робкий”), другой дождь ходит по просеке “как землемер и метчик”, гроза — чем-то угрожая! — ломится в ворота. А вот “дом упасть боится” вместе с ослабевшим, выписавшимся из больницы человеком, чей синий узелок в руках окрашивает синью весь воздух. Иногда ку Пастернака не поэт, а тот же дождь пишет стихи:
Отростки ливня грязнут в гроздьях
И долго, долго, до зари
Кропают с кровель свой акростих,
Пуская в рифму пузыри.
В стихах Пастернака предстает перед нами и Урал (“На пароходе”, “Урал впервые”), и Север (“Ледоход”, “Отплытие”), и родные поэту места близ Москвы (“После дождя”, “В лесу”, “Любка”). Именно Пастернак, делясь никогда не покидавшим его чувством, сказал нам о сокровенной ценности всего живого:
И через дорогу за тын перейти
Нельзя, не топча мирозданья.
Пастернак говорил, что поэзия “валяется в траве, под ногами, так что надо только нагнуться, чтобы ее увидеть и подобрать с земли”. Он мог с великим мастерством и пристальностью нарисовать мельчайшие приметы осеннего сада, пропев настоящий гимн деталям, замечая и сурьму листьев рябины на коврике за дверьми, и страдающие губы обреченных на гибель астр (“Давай ронять слова…”). И он же написал “Ночь”, где “всем корпусом на тучу ложится тень крыла”, где “в пространствах беспредельных горят материки”.
Ранние страницы Пастернака требовали усилий читателя, его, как сказала Марина Цветаева, сотворчества, работы воображения. С течением лет поэзия Пастернака становилась прозрачней, ясней. Новый слог вызревал уже в его поэмах “Девятьсот пятый год”, “Лейтенант Шмидт”, в романе в стихах “Спекторский”, появившихся во второй половине двадцатых годов. Книга лирики “Второе рождение” (1932) тоже несла эти черты простоты и ясности.
Сам поэт считал рубежом, отделяющим новую его манеру от прежней, 1940 год. Многое в своих старых стихах Пастернак в ту пору стал отвергать. Осуждая всякую манерность, он тяготел к классической форме. Стих его как бы очистился, обрел чеканную ясность. “Я всегда стремился к простоте и никогда к ней стремиться не перестану”, — писал Пастернак в январе 1928 года Максиму Горькому, упрекавшему поэта в хаотичности его образов.
Выразить сущность, “не исказить голоса жизни, звучащего в нас”, — вот что становится альфой и омегой поэтики Пастернака. В новом своем стиле он создавал редкостные по силе вещи. Со времен Блока и Есенина, как мне кажется, в русской лирике появилось не столь уж много таких могучих стихотворений, какие писал Пастернак в последние двадцать лет своей жизни, — “Сосны”, “Ожившая фреска”, “Август”, “На Страстной”, “В больнице”, “Ночь” и другие.
Чаще всего это, как в стихотворении “Сосны”, — пейзаж-размышление. Размышление о времени, о правде, о жизни и смерти, о природе искусства, о тайне его рождения. О чуде человеческого существования. О женской доле, о любви. О вере в жизнь, в будущее. И сколько в этих стихах света, сердечного пристрастия к родине, к скромным людям труда! Разговорное просторечие, так называемые прозаизмы, , самый обыкновенный, будничный ландшафт, стога и пашни, учащиеся и слесаря в битком набитом утреннем переделкинском поезде — все это одухотворено искренним художником.
Имя Бориса Пастернака — неповторимого русского лирика — останется в истории литературы навсегда. Людям всегда будет нужна его одухотворенная, чудесная и полная жизни поэзия.
Борис Леонидович Пастернак родился и вырос в Москве. Отец его был живописцем, мать — пианисткой. Яркость впечатлений детства и отрочества определила его умение писать с натуры, которое он позднее называл субъективно-биографическим реализмом.
В семье поэта царила творческая и деятельная атмосфера, и ничто из юношеских занятий Пастернака не пропало даром. Уже ранние стихи и проза несут свидетельства серьезного поэтического воспитания: профессиональное владение музыкальной композицией и дисциплина мысли, которые счастливо сочетались с врожденной чувствительностью\” и восприимчивостью.
В университетские годы у Пастернака сформировались свои взгляды и убеждения, которые помогли ему в дальнейшем стойко перенести годы войны и лишений. “Терять в жизни более необходимо, чем приобретать,— писал он,— зерно не даст всхода, если не умрет. Надо жить не уставая, смотреть вперед и питаться живыми запасами, которые совместно с памятью выбрасывает забвение”.
Весной 1913 года Пастернак блестяще окончил университет. Одновременно в созданном несколькими молодыми людьми издательстве “Лирика” на совместных началах вышел альманах, в котором были напечатаны пять его стихотворений. За это лето он написал свою первую самостоятельною книгу, и к новому 1914 году она вышла в том же издании под названием “Близнец в тучах”. К концу 1916 года вышла в свет вторая книга стихотворений Пастернака “Поверх барьеров”.
Летом 1917 года книга лирики “Сестра моя — жизнь” выдвинула Пастернака в ряды первых литературных имен своего времени. Общий творческий подъем 1917—1918 годов дал возможность на одном дыхании написать следующую книгу стихов “Темы и вариации”, но эта книга, утвердив имя поэта, обозначила для него самого внутренний душевный спад, стала объектом недовольства собой.
Стихи, посвященные людям, чьи судьбы были небезразличны поэту (Брюсову, Ахматовой, Цветаевой, Мейерхольду), как и некоторые другие, написанные в то же десятилетие, Пастернак объединил с ранее изданными и составил сборник “Поверх барьеров”. Итоговыми работами этого времени стали поэмы “Спекторский” и “Охранная грамота”, в которых Пастернак изложил свои взгляды на внутреннее содержание искусства и его значение в истории человеческого общества.
Ранние стихотворения Пастернака сложны по форме, густо насыщены метафорами. Но уже в них чувствуется огромная свежесть восприятия, искренность и глубина, светятся первозданно чистые краски природы, звучат голоса дождей и метелей. С годами Пастернак освобождается от чрезмерной субъективности своих образов и ассоциаций. Оставаясь по-прежнему философски глубоким и напряженным, его стих обретает вес-большую прозрачность, классическую ясность. Однако общественная замкнутость Пастернака, его интеллигентская отгороженность от мира социальных бурь в значительной мере сковывала силы поэта. Тем не менее Пастернак з^нял в русской поэзии место значительного и оригинального лирика, замечательного певца русской природы. Его ритмы, образы и метафоры влияли на творчество многих советских поэтов.
Пастернак выдающийся мастер перевода. Им переведены произведения поэтов.Грузии, трагедии Шекспира, “Фауст” Гете.
С начала 30-х годов Пастернак принимал активное участие в работе Союза писателей.
Радость победы в войне возрождала надежды на долгожданное обновление общества; с таким настроением Пастернак начал писать роман.((Доктор Живаго”, работа над которым заняла целое десятилетие. Но радостные предвестия свободы оказались ложными, и К. Симонов, редактор “Нового мира”, отказался печатать произведение, его издание на Родине было запрещено. Прошло тридцать лет игнорирования романа, теперь он наконец издан, печатается массовыми тиражами, о которых автор не мог и мечтать. Его читают, экранизируют, о нем много говорят и пишут. Своеобразие созданной Пастернаком эпопеи о революции в том, что это не видение борьбы из стана красных, как в “Разгроме”, “Чапаеве”, “Школе”; не изображение стана белых, как в “Тихом Доне”, “Хождениях по мукам^”, фильме “Бег” и др. Это повествование частное, от лица человека, который не желает вмешиваться в братоубийственную войну; которому претит жестокость; который хочет жить с семьей, любить и быть любимым, лечить людей, писать стихи.
Герой романа Юрий Андреевич Живаго — сын разорившегося и покончившего с собой миллионера. Мать его рано умерла, а потому воспитывался он у дяди, человека свободного, лишенного предубеждений против чего бы то ни было необычного. Он отличался “дворянским чувством равенства со всеми живущими”. Окончив с блеском университет, Юрий женился на любимой девушке Тоне, дочери профессора и внучке деятельного фабриканта. Юрия увлекает любимая работа; он становится прекрасным врачом. Еще в университете его охватывает увлечение поэзией и философией. Рождается сын; все, кажется, прекрасно. Но неотвратимо в мирную, устроенную жизнь врывается война, и Юрий едет на фронт врачом.
Первая мировая война — преддверие и исток событий еще более кровавых, страшных и переломных. Героиня романа Лариса считает, что война “была виною всего, всех последующих, доныне постигающих наше поколение несчастий”. Эту мысль автор подтверждает судьбой многих героев. До окончания войны Живаго пришлось перенести много невзгод. Но при. всем том роман этот прежде всего о высокой любви, красоте и величии чувств. Описание любви Юрия и Ларисы — это гимн отношениям женщины и мужчины. Такие строки достойны запечатления в памяти каждого.
Уже несколько лет прошло после гражданской войны, а Юрий Андреевич никак не мог приспособиться к новым условиям, которые прекрасно подошли, например, его бывшему дворнику. Он не мог служить, потому что от него требовали не свежих мыслей и инициативы, а лишь “словесный гарнир к возвеличиванию революции и власть предержащих”.
Размышления и рассуждения ^революции в романе доказывают, что это не “праздник угнетенных”, а тяжкая и кровавая полоса в истории нашей страны. История повернулась так, что В наши дни, спустя многие десятилетия, стирается из памяти сам смысл кровопролития: разделилась страна, возникло огромное русское зарубежье. Вероятно, оно было неизбежно, иной судьбы стране не было дано. Не потому ли в день Октябрьской револю-ции многие из умнейших людей восприняли ее восторженно, как выход из мира лжи и тунеядства, разврата и лицемерия? Тесть Живаго говорит зятю. “Помнишь ночь, когда ты принес листок с первыми декретами… это было неслыханно безоговорочно. Эта прямолинейность покоряла. Но такие вещи живут в перво-начальной чистоте только в головах создателей, да и то только в первый день провозглашения. Иезуитство политики на другой же день выворачивает их наизнанку. Эта философия чужда мне. Эта власть против нас. У меня не спрашивали согласия на эту ло|мку”.
Вывод, который естественно проистекает из размышлений над событиями романа, формулируется, как всегда, просто: вся-кая власть должна бороться за счастье людей, но счастье нельзя навязать силой. Счастье неповторимо индивидуально, каждый человек ищет его сам, растит сам, и нет его готового. Нельзя, страшно, абсурдно ради даже самых высоких идей жертвовать человеческими жизнями, радостями, правами, которыми каждый наделен от рождения.
В книге есть одна очень глубокая мысль. Рассказывая о Стрельникове, автор пишет: “А для того чтобы делать добро, его принципиальности недоставало беспринципности сердца, ко-торое не знает общих случаев, а только частные, и которое велико тем, что делает малое”. Иначе можно понять это так: сле-дует думать не столько о всеобщем благе, но прежде всего де-лать добро отдельным людям, как бы мало оно ни было.
Если правда, что художник творит затем, чтобы люди полюбили его самого, а на это намекает строка, ставящая перед поэтом задачу “привлечь к себе любовь пространства”, – то Пастернак не только в литературе, но и в жизни весь был таким творчеством.
Есть что-то общее между творчеством его отца – замечательного русского живописца Леонида Пастернака и его собственным. Художник Леонид Пастернак запечатлевал мгновение: он рисовал повсюду – в концертах, в гостях, дома, на улице, – делая мгновенные зарисовки. Его рисунки как бы останавливали время. Его знаменитые портреты живы до необычайности. И ведь, в сущности, его старший сын Борис Леонидович Пастернак, делал то же самое в поэзии – он создавал цепочку метафор, как бы останавливая и обозревая явление в его многообразии. Но многое передалось и от матери: её полная самоотдача, способность жить только искусством.
В самом начале поэтического пути, в 1912 году, Пастернак нашёл для выражения своей поэзии очень ёмкие слова:
И, как в неслыханную веру,
Я в эту ночь перехожу,
Где тополь обветшало – серый
Завесил лунную межу.
Где труд как явленная тайна,
Где шепчет яблони прибой,
Где сад висит постройкой свайной
И держит небо пред собой.
( “Как бронзовой золой жаровень ” ).
Чтобы включиться в поэтическую жизнь Москвы, Пастернак вошёл в группу поэтов, которую возглавлял Юлиан Анисимов. Группа эта называлась “Лирика”. И первыми напечатанными стихами оказались те, что вошли в сборник “Лирика”, изданный в 1913 году. Стихи эти не включались автором ни в одну из его книг и не перепечатывались при его жизни.
Мне снилась осень в полусвете стёкол,
Друзья и ты в их шутовской гурьбе,
И, как с небес добывший крови сокол,
Спускалось сердце на руку к тебе.
Но время шло, и старилось, и глохло,
И паволокой рамы серебря,
Заря из сада обдавала стёкла
Кровавыми слезами сентября.
Но время шло и старилось. И рыхлый,
Как лёд, трещал и таял кресел шёлк.
Вдруг, громкая, запнулась ты и стихла,
И сон, как отзвук колокола, смолк.
Я пробудился. Был, как осень, темен.
Рассвет, и ветер, удаляясь нёс,
Как за возом бегущий дождь соломин,
Гряду бегущих по небу берез.
(“Сон “)
В 1914 году выходит его уже самостоятельный сборник, названный им “ Близнец в тучах “. Сборник не привлёк к себе особого внимания. Лишь Валерий Брюсов одобрительно о нём отозвался. Сам Пастернак говорил: “Я старался избегать романтического наигрыша, посторонней интересности. Мне не требовалось громыхать их с эстрады… Я не добивался отчетливой ритмики, плясовой и песенной, от действия которой почти без участия слов сами собой начинают двигаться ноги и руки. Моя постоянная забота обращена была на содержание. Моей постоянной мечтою было, чтобы само стихотворение нечто содержало, чтобы оно содержало “новую мысль или новую картину “.
Стихи, написанные в те годы, частично были включены затем Пастернаком в цикл “Начальная пора” – цикл, которым обычно стали открываться его сборники стихотворений.
Я рос. Меня, как Ганимера ,
Несли ненастья, сны несли.
Как крылья, отрастали беды
И отделяли от земли.
Я рос. И повечерий тканых
Меня фата обволокла.
Напутствуем вином в стаканах,
Игрой печального стекла…
(“Я рос. Меня, как Ганимера …)
В 1917 году ещё до Октябрьской революции, вышла с цензурными изъятиями вторая книга стихов “Поверх барьеров “. Эти книги составили первый период творчества Пастернака, период поиска своего поэтического лица.
Ранний Пастернак стремился к “материальной выразительности “ в рамках “объективного тематизма ”, и это прежде всего осуществлялось в структуре образа. Поэтический образ соответствует действительности, но соответствие это – особого свойства. Образ строится на ассоциативном сближении предметов, явлений, состояний. Он конкретен в локальных пределах темы и одновременно передаёт внутреннюю целостность, нерасчленимость жизни. Завершается ранний период стихотворением ”Марбург”.
…одних это всё ослепляло. Другим–
Той тьмою казалось, что глаз хоть выколи.
Копались цыплята в кустах георгин,
Сверчки и стрекозы, как чашки, тикали.
Плыла черепица, и полдень смотрел,
Не смаргивая, на ковш. А в Марбурге
Кто, громко свища, мастерил самострел,
Кто молча готовился к Троицкой ярмарке…Можно сказать, не принижая ряда других, может быть, даже более совершенных по тому времени стихотворений, что именно в “ Марбурге” Пастернак увидел жизнь” по – новому и как бы впервые”, то есть достиг зрелой оригинальности поэтической мысли.
Борис Пастернак — крупнейший русский поэт двадцатого столетия. Он начал литературную работу еще до Октября, в десятых годах. 1912 годом помечены стихотворения, которыми обычно открываются ныне книги поэта В 1914 году Пастернак выпустил первый свой стихотворный сборник — “Близнец в тучах”, а в 1917 году второй — “Поверх барьеров”.
Борис Пастернак родился в Москве и рос в атмосфере искусства, — с детства видел художников, музыкантов, писателей, с которыми общалась и дружила его семья. Гостями Пастернаков бывали Лев Толстой и Ключевский, Рахманинов и Скрябин, Серов и Врубель.
Будущий поэт получил философское образование в Московском университете. Он прошел предметы композиторского факультета консерватории. Но в 1912 году, оборвав занятия и музыкой и философией, осознает себя поэтом.
Пастернак входит в кружок молодых московских литераторов, создавших объединение “Центрифуга”. Оно примыкало к движению футуристов. Позднее Пастернак знакомится с Владимиром Маяковским, личность и творчество которого произвели на него неизгладимое впечатление.
В двадцатые годы Пастернак полностью отдается поэтическому творчеству, пишет он и прозу. Тогда же появляются его первые переводы. Широкую известность Пастернаку принесла книга стихов “Сестра моя — жизнь” (1922), посвященная Лермонтову. Затем выходит сборник “Темы и вариации”, создается роман в стихах “Спекторский”, поэмы о первой русской революции — “Девятьсот пятый год” и “Лейтенант Шмидт”. Эти поэмы стали событием в советской поэзии, их высоко оценил Максим Горький.
Начало Великой Отечественной войны поэт встретил, живя в подмосковном поселке Переделкино. Он пишет стихотворения, в которых в полный голос звучит патриотическая тема. О первых месяцах войны Пастернак рассказывал в журнальной заметке: “Я дежурил в ночи бомбардировок на крыше двенадцатиэтажного дома — свидетель двух фугасных попаданий в это здание в одно из моих дежурств, — рыл блиндаж у себя за городом и проходил курсы военного обучения, неожиданно обнаружившие во мне прирожденного стрелка”.
Стихи, созданные позднее в эвакуации, — такие, как “Зима приближается”, “Ожившая фреска”, “Победитель” (о прорыве блокады Ленинграда), “В низовьях”, “Весна”, — образуют прекрасный лирический цикл, в котором предстает образ автора как гуманиста и патриота.
Все послевоенные годы были заполнены у Пастернака напряженным трудом. В ту пору он пишет прозу, много переводит. Много сил и времени отнимает работа над романом “Доктор Живаго”. Роман охватывает события с 1903 по 1929 год и повествует о сложной судьбе русской интеллигенции в переломную эпоху.
Получив отказ из редакции журнала “Новый мир”, куда был отдан роман, Пастернак передал рукопись прогрессивному итальянскому издательству. Выход романа за рубежом, а также последовавшее за этим присуждение Нобелевской премии (от которой Пастернак отказался), вызвало со стороны тогдашних политических и литературных деятелей резкое осуждение творчества Пастернака. В ответ на критику и как нелепость воспринимаемые сегодня предложения покинуть страну поэт отвечал, что он не мыслит себя вне России, вне Родины.
Роман о Юрии Живаго и стихи, написанные от его имени, стали выражением внутренней свободы, радости, смелости, преодолевающей страх смерти. Это роман о мучительных страданиях интеллигента в годы революции, но это и роман о большой любви:
Любить иных — тяжелый крест,
А ты прекрасна без извилин,
И прелести твоей секрет
Разгадке жизни равносилен.
Выход романа за рубежом, и последовавшее за этим присуждение Нобелевской премии (от которой Пастернак отказался), вызвало со стороны тогдашних политических и литературных деятелей резкое осуждение творчества Пастернака. В ответ на критику и как нелепость воспринимаемые сегодня предложения покинуть страну поэт отвечал, что не мыслит себя вне России, вне Родины.
Я пропал, как зверь в загоне.
Где-то люди, воля, свет,
А за мною шум погони.
Мне наружу хода нет.
Но и так, почти у гроба,
Верю я, придет пора,
Силу подлости и злобы
Одолеет дух добра.
(“Нобелевская премия”)
Весной 1960 года поэт серьезно заболел, и 30 мая 1960 года жизнь Бориса Леонидовича Пастернака оборвалась. Хоронили поэта при стечении многих сотен почитателей, ярким весенним днем. В тот день буйно цвели деревья и его любимая сирень, а ночью на свежую могилу хлынул дождь, с грозой и молниями, — такие грозы его всегда зачаровывали.
Все, кто знал Пастернака, помнят густой, гудящий звук его голоса. Весь его облик: смуглое, с огромными лучистыми глазами лицо, его открытость и доброта, пылкость и впечатлительность, непосредственность его реакций необычайно выделяли его.
С первых своих шагов в поэзии Борис Пастернак обнаружил особый почерк. У него свой собственный строй художественных средств и приемов.
К стихам Пастернака читателю надо было привыкать, надо было в них вживаться. Многое в них ошеломляло-, ставило в тупик. Они были чрезмерно насыщены метафорами. Уподобления, к которым прибегал поэт, часто производили впечатление слишком субъективных или случайных. Самая обычная картина иногда рисовалась под совершенно неожиданным зрительным углом. В вихре метафор и стремительно набегавших друг на друга образов читатель порой путался и недоуменно пожимал плечами.
Прерывистые, взбудораженные, как бы задыхающиеся строфы многим было трудно читать. Будто торопясь зафиксировать поток явлений, Пастернак в своих ранних стихах пропускает несущественное. Он прерывает, нарушает логические связи, предоставляя читателю о них догадываться. Иногда он даже не называет предмет своего повествования, давая ему множество определений, применяет сказуемое без подлежащего. Так, к примеру, построено у него стихотворение “Памяти Демона”, где герой лермонтовской поэмы в тексте стихов ни разу не обозначен даже местоимением “он”:
Приходил по ночам
В синеве ледника от Тамары,
Парой крыл намечал,
Где гудеть, где кончаться кошмару.
Пастернак ставил перед собой цель уловить и передать в стихах подлинность настроения, подлинность атмосферы или состояния. Чтобы воссоздать в стихе мысль, картину, чувство в их слитности и текучести, в их первозданной свежести, поэт вырабатывал раскованный синтаксис. В результате стихотворение напоминало речь удивленного чем-то, внезапно заговорившего человека, слова которого вырываются как бы стихийно, сами по себе.
К губам поднесу и прислушаюсь,
Все я ли один на свете, — Готовый навзрыд при случае, —
Или есть свидетель.
Любое явление Пастернак стремится словно бы захватить врасплох, описать его, как он однажды выразился, “со многих концов разом”; сравнения и уподобления дробятся и множатся, обступая взятый объект со всех сторон. Мир предстает двигающимся, пульсирующим, в отсветах и рефлексах. Тут “образ входит в образ” и “предмет сечет предмет”. Стремление “поймать живое”, “мгновенная, рисующая движение живописность” — так определял впоследствии эту манеру письма сам Пастернак. Вот, например, какими точными и в то же время необычайными, непривычными в поэзии штрихами передается ощущение прогретого воздуха в хвойном лесу:
Текли лучи. Текли жуки с отливом,
Стекло стрекоз сновало по щекам.
Был полон лес мерцаньем кропотливым,
Как под щипцами у часовщика.
В стихах Пастернака всегда ощущаешь не наигранный, а глубоко естественный лирический напор. Строчки его стихов, по выражению Виктора Шкловского, “рвутся и не могут улечься, как стальные прутья, набегают друг на друга, как вагоны внезапно заторможенного поезда”. Стремительный натиск образов, поток красок, света…
Лучшие стихи Пастернака из ранних его книг несут на себе отблеск редкостной проникновенности, озаренности. С чувством художественной радости отмечаешь в них и “узкие свистки” парохода близ набережной, и “тяжесть запонок” у капель, “намокшую воробышком сиреневую ветвь”. На всю жизнь запоминаются строки о том, как “синее оперенья селезня сверкал над Камою рассвет”, или как сыплет жуками сонный сад — и “со мной, с моей свечою вровень миры расцветшие висят”. У стихов Пастернака есть свойство западать в душу, застревать где-то в уголках памяти.
Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть Весною черною горит.
Поэзия Пастернака в равной мере живописна и музыкальна. Зоркий глаз поэта улавливает сходство грачей с обугленными грушами, в сумеречном “нелюдимом дыме” у трубы на крыше видит фигуру филина. А в другом случае “дым на трескучем морозе” сравнивает с известным изваянием, изображающим Лаокоона. Мрак, клубящийся в лесу, напоминает поэту темные углы и приделы кафедральных церковных соборов — поэтому мрак “кафедральный”; ветряная мельница — “костлявая”, и у нее виден “крестец”. Когда Пастернак пишет, что “воздух криками изрыт”, то и этот образ можно считать живописным: внутренним взором хорошо видишь, что сообщает поэт.
Живописная деталь у Пастернака служит лишь общей выразительности стихотворения. Этой же цели подчинены звуковые аллитерации, особенно частые в ранний период его работы. “Забором крался конокрад, загаром крылся виноград”, — пишет Пастернак, рифмуя всю строку насквозь. Сцепленье схожих звуков в строке, “ауканье”, перекличка таких звуков скрепляет текст, обогащает его ассоциациями. Посмотрите на строку: “Как опий попутчику опытным вором” (“Урал впервые”). Или на стихи о Бальзаке: “Париж в златых тельцах, дельцах, в дождях, как мщенье, долгожданных”.
Фонетические связи в стихе (“инструментовка”) таят некую взаимосвязь рисуемых реальных предметов. В стихотворении “Весна” (“Что почек, что клейких заплывших огарков…”) два первых четверостишия инструментованы на звуки “п” и “р”, с опорой на гласную “а”: апрель, парк, реплики, гортань, пернатые, аркан, гладиатор — все эти слова как бы стянуты единой фонетической сетью. Своими звуками они говорят о терпкой и хрупкой атмосфере ранней весны.
Много стихотворений Пастернака посвящено природе. Поэт не равнодушен к земным просторам, к веснам и зимам, к солнцу, к снегу, к дождю. Едва ли не главная тема всего его творчества — благоговение перед чудом жизни, чувство благодарности к ней. Почти четверть века он прожил в подмосковном поселке Переделкино. Поэт воспел его зазимки и снегопады, весенние ручьи и ранние поезда. Вот он чутко прислушивается к наступавшей весне в стихотворении “Все сбылось”.
Я в лес вхожу. И мне не к спеху.
Пластами оседает наст.
Как птице, мне ответит эхо,
Мне целый мир дорогу даст.
Для Пастернака важен не только его собственный взгляд на предмет, на природу. Поэт как бы убежден, что и внешние предметы, сама природа смотрит на автора, чувствует его и объясняется от собственного имени. Пейзаж и автор как бы действуют заодно. И часто не поэт рассказывает о дождях и рассветах, а они сами, от первого лица, ведут речь о поэте. Этот прием, в котором проглядывает огромное пантеистическое чувство, — один из самых характерных у Пастернака.
Явления природы для него как бы живые существа. Дождик топчется у порога (“скорей забывчивый, чем робкий”), другой дождь ходит по просеке “как землемер и метчик”, гроза — чем-то угрожая! — ломится в ворота. А вот “дом упасть боится” вместе с ослабевшим, выписавшимся из больницы человеком, чей синий узелок в руках окрашивает синью весь воздух. Иногда у Пастернака не поэт, а тот же дождь пишет стихи:
Отростки ливня грязнут в гроздьях
И долго, долго, до зари
Кропают с кровель свой акростих,
Пуская в рифму пузыри.
В стихах Пастернака предстает перед нами и Урал (“На пароходе”, “Урал впервые”), и Север (“Ледоход”, “Отплытие”), и родные поэту места близ Москвы (“После дождя”, “В лесу”, “Любка”). Именно Пастернак, делясь никогда не покидавшим его чувством, сказал нам о сокровенной ценности всего живого:
И через дорогу за тын перейти
Нельзя, не топча мирозданья.
Пастернак говорил, что поэзия “валяется в траве, под ногами, так что надо только нагнуться, чтобы ее увидеть и подобрать с земли”. Он мог с великим мастерством и пристальностью нарисовать мельчайшие приметы осеннего сада, пропев настоящий гимн деталям, замечая и сурьму листьев рябины на коврике за дверьми, и страдающие губы обреченных на гибель астр (“Давай ронять слова…”). И он же написал “Ночь”, где “всем корпусом на тучу ложится тень крыла”, где “в пространствах беспредельных горят материки”.
Ранние страницы Пастернака требовали усилий читателя, его, как сказала Марина Цветаева, сотворчества, работы воображения. С течением лет поэзия Пастернака становилась прозрачней, ясней. Новый слог вызревал уже в его поэмах “Девятьсот пятый год”, “Лейтенант Шмидт”, в романе в стихах “Спекторский”, появившихся во второй половине двадцатых годов. Книга лирики “Второе рождение” (1932) тоже несла эти черты простоты и ясности.
Сам поэт считал рубежом, отделяющим новую его манеру от прежней, 1940 год. Многое в своих старых стихах Пастернак в ту пору стал отвергать. Осуждая всякую манерность, он тяготел к классической форме. Стих его как бы очистился, обрел чеканную ясность. “Я всегда стремился к простоте и никогда к ней стремиться не перестану”, — писал Пастернак в январе 1928 года Максиму Горькому, упрекавшему поэта в хаотичности его образов.
Выразить сущность, “не исказить голоса жизни, звучащего в нас”, — вот что становится альфой и омегой поэтики Пастернака. В новом своем стиле он создавал редкостные по силе вещи. Со времен Блока и Есенина, как мне кажется, в русской лирике появилось не столь уж много таких могучих стихотворений, какие писал Пастернак в последние двадцать лет своей жизни, — “Сосны”, “Ожившая фреска”, “Август”, “На Страстной”, “В больнице”, “Ночь” и другие.
Чаще всего это, как в стихотворении “Сосны “, — пейзаж-размышление. Размышление о времени, о правде, о жизни и смерти, о природе искусства, о тайне его рождения. О чуде человеческого существования. О женской доле, о любви. О вере в жизнь, в будущее. И сколько в этих стихах света, сердечного пристрастия к родине, к скромным людям труда! Разговорное просторечие, так называемые прозаизмы, самый обыкновенный, будничный ландшафт, стога и пашни, учащиеся и слесаря в битком набитом утреннем переделкинском поезде — все это одухотворено искренним художником.
Имя Бориса Пастернака — неповторимого русского лирика — останется в истории литературы навсегда. Людям всегда будет нужна его одухотворенная, чудесная и полная жизни поэзия.
Борис Леонидович Пастернак родился и вырос в Москве. Отец его был живописцем, мать — пианисткой. Яркость впечатлений детства и отрочества определила его умение писать с натуры, которое он позднее называл субъективно-биографическим реализмом.
В семье поэта царила творческая и деятельная атмосфера, и ничто из юношеских занятий Пастернака не пропало даром. Уже ранние стихи и проза несут свидетельства серьезного поэтического воспитания: профессиональное владение музыкальной композицией и дисциплина мысли, которые счастливо сочетались с врожденной чувствительностью и восприимчивостью.
В университетские годы у Пастернака сформировались свои взгляды и убеждения, которые помогли ему в дальнейшем стойко перенести годы войны и лишений. «Терять в жизни более необходимо, чем приобретать,— писал он,— зерно не даст всхода, если не умрет. Надо жить не уставая, смотреть вперед и питаться живыми запасами, которые совместно с памятью выбрасывает забвение».
Весной 1913 года Пастернак блестяще окончил университет. Одновременно в созданном несколькими молодыми людьми издательстве «Лирика» на совместных началах вышел альманах, в котором были напечатаны пять его стихотворений. За это лето он написал свою первую самостоятельною книгу, и к новому 1914 году она вышла в том же издании под названием «Близнец в тучах». К концу 1916 года вышла в свет вторая книга стихотворений Пастернака «Поверх барьеров».
Летом 1917 года книга лирики «Сестра моя — жизнь» выдвинула Пастернака в ряды первых литературных имен своего времени. Общий творческий подъем 1917—1918 годов дал возможность на одном дыхании написать следующую книгу стихов «Темы и вариации», но эта книга, утвердив имя поэта, обозначила для него самого внутренний душевный спад, стала объектом недовольства собой.
Стихи, посвященные людям, чьи судьбы были небезразличны поэту (Брюсову, Ахматовой, Цветаевой, Мейерхольду), как и некоторые другие, написанные в то же десятилетие, Пастернак объединил с ранее изданными и составил сборник «Поверх барьеров». Итоговыми работами этого времени стали поэмы «Спекторский» и «Охранная грамота», в которых Пастернак изложил свои взгляды на внутреннее содержание искусства и его значение в истории человеческого общества.
Ранние стихотворения Пастернака сложны по форме, густо насыщены метафорами. Но уже в них чувствуется огромная свежесть восприятия, искренность и глубина, светятся первозданно чистые краски природы, звучат голоса дождей и метелей. С годами Пастернак освобождается от чрезмерной субъективности своих образов и ассоциаций. Оставаясь по-прежнему философски глубоким и напряженным, его стих обретает все большую прозрачность, классическую ясность. Однако общественная замкнутость Пастернака, его интеллигентская отгороженность от мира социальных бурь в значительной мере сковывала силы поэта. Тем не менее Пастернак занял в русской поэзии место значительного и оригинального лирика, замечательного певца русской природы. Его ритмы, образы и метафоры влияли на творчество многих советских поэтов.
Пастернак выдающийся мастер перевода. Им переведены произведения поэтов Грузии, трагедии Шекспира, «Фауст» Гете.
С начала 30-х годов Пастернак принимал активное участие в работе Союза писателей.
Радость победы в войне возрождала надежды на долгожданное обновление общества; с таким настроением Пастернак начал писать роман «Доктор Живаго», работа над которым заняла целое десятилетие. Но радостные предвестия свободы оказались ложными, и К. Симонов, редактор «Нового мира», отказался печатать произведение, его издание на Родине было запрещено. Прошло тридцать лет игнорирования романа, теперь он наконец издан, печатается массовыми тиражами, о которых автор не мог и мечтать. Его читают, экранизируют, о нем много говорят и пишут. Своеобразие созданной Пастернаком эпопеи о революции в том, что это не видение борьбы из стана красных, как в «Разгроме», «Чапаеве», «Школе»; не изображение стана белых, как в «Тихом Доне», «Хождениях по мукам», фильме «Бег» и др. Это повествование частное, от лица человека, который не желает вмешиваться в братоубийственную войну; которому претит жестокость; который хочет жить с семьей, любить и быть любимым, лечить людей, писать стихи.
Герой романа Юрий Андреевич Живаго — сын разорившегося и покончившего с собой миллионера. Мать его рано умерла, а потому воспитывался он у дяди, человека свободного, лишенного предубеждений против чего бы то ни было необычного. Он отличался «дворянским чувством равенства со всеми живущими». Окончив с блеском университет, Юрий женился на любимой девушке Тоне, дочери профессора и внучке деятельного фабриканта. Юрия увлекает любимая работа; он становится прекрасным врачом. Еще в университете его охватывает увлечение поэзией и философией. Рождается сын; все, кажется, прекрасно. Но неотвратимо в мирную, устроенную жизнь врывается война, и Юрий едет на фронт врачом.
Первая мировая война — преддверие и исток событий еще более кровавых, страшных и переломных. Героиня романа Лариса считает, что война «была виною всего, всех последующих, доныне постигающих наше поколение несчастий».. Эту мысль автор подтверждает судьбой многих героев. До окончания войны Живаго пришлось перенести много невзгод. Но при всем том роман этот прежде всего о высокой любви, красоте и величии чувств. Описание любви Юрия и Ларисы — это гимн отношениям женщины и мужчины. Такие строки достойны запечатления в памяти каждого.
Уже несколько лет прошло после гражданской войны, а Юрий Андреевич никак не мог приспособиться к новым условиям, которые прекрасно подошли, например, его бывшему дворнику. Он не мог служить, потому что от него требовали не свежих мыслей и инициативы, а лишь «словесный гарнир к возвеличиванию революции и власть предержащих».
Размышления и рассуждения о революции в романе доказывают, что это не «праздник угнетенных», а тяжкая и кровавая полоса в истории нашей страны. История повернулась так, что в наши дни, спустя многие десятилетия, стирается из памяти сам смысл кровопролития: разделилась страна, возникло огромное русское зарубежье. Вероятно, оно было неизбежно, иной судьбы стране не было дано. Не потому ли в день Октябрьской революции многие из умнейших людей восприняли ее восторженно, как выход из мира лжи и тунеядства, разврата и лицемерия? Тесть
Живаго говорит зятю: «Помнишь ночь, когда ты принес листок с первыми декретами… это было неслыханно безоговорочно. Эта прямолинейность покоряла. Но такие вещи живут в первоначальной чистоте только в головах создателей, да и то только в первый день провозглашения. Иезуитство политики на другой же день выворачивает их наизнанку. Эта философия чужда мне. Эта власть против нас. У меня не спрашивали согласия на эту ломку».
Вывод, который естественно проистекает из размышлений над событиями романа, формулируется, как всегда, просто: всякая власть должна бороться за счастье людей, но счастье нельзя навязать силой. Счастье неповторимо индивидуально, каждый человек ищет его сам, растит сам, и нет его готового. Нельзя, страшно, абсурдно ради даже самых высоких идей жертвовать человеческими жизнями, радостями, правами, которыми каждый наделен от рождения.
В книге есть одна очень глубокая мысль. Рассказывая о Стрельникове, автор пишет: «А для того чтобы делать добро, его принципиальности недоставало беспринципности сердца, которое не знает общих случаев, а только частные, и которое велико тем, что делает малое». Иначе можно понять это так: следует думать не столько о всеобщем благе, но прежде всего делать добро отдельным людям, как бы мало оно ни было.
Стихи Пастернак начал писать с 1909 г. В конце 1914 г. вышла первая книга «Близнец в тучах». Ранний Пастернак воспринимает мир через очевидное, предметное. Образ строится на ассоциативном сближении явлений. Художник не выдумывает образы, он черпает их повсюду — в природе, дома, в городе. Каждый предмет предстает обновленный видением поэта. Характерным для раннего периода творчества является стихотворение «Марбург». Гениальные строки стали эталоном поэтического признания в любви:
В тот день всю тебя от гребенок до ног,
Как трагик в провинции драму Шекспирову,
Носил я с собою и знал назубок,
Шатался по городу и репетировал.
Любовный сюжет перерастает в сюжет миропонимания. Окружающие человека вещи — и часть мира сами по себе, и соучастники совершаемых в герое перемен.
В 1922 г. вышел сборник «Сестра моя жизнь», который ввел Пастернака в большую поэзию. Основные темы сборника — природа, любовь, искусство. Они существуют не отдельно друг от друга, а в сплаве, в спаянности. Природа является самым близким синонимом жизни, но не чем-то исключительным. Открытое чувство любви — тоже выражение жизни. Жизнь шире любого из образно-тематических рядов. Доверие поэта к жизни — основное качество его мировоззрения в эти годы
Казалось альфой и омегой —
Мы с жизнью на один покрой,
И круглый год, в снегу без снега,
Она жила, как alter ego,
И я назвал ее сестрой.
Позже под влиянием социальных событий Пастернак иначе начинает воспринимать жизнь, видит разницу между природной и общественной жизнью, которые раньше воспринимались в гармонии. Книга «Темы и вариации» более драматична и напряжена, чем «Сестра моя жизнь». Здесь больше кризисных ситуаций, что закреплено в названиях циклов — «Болезнь», «Разрыв». Отношение поэта к жизни становится сложнее, противоречивее. Его отталкивает сервилизм новой поэзии, ее злободневность и целенаправленность. Он ощущает свою непохожесть, даже какое-то отщепенство от других, В стихотворении «Другу», посвященном Б. Пильняку, Пастернак не отделяет себя от социальных преобразований страны и ее жизни, но осознает, что его поэтическое чувство направлено не на воспевание эпохи, строящей грядущее счастье миллионам и не обращающей внимания на отдельных людей сегодня:
Иль я не знаю, что в потемки тычась,
Вовек не вышла б к свету темнота,
И я — урод, и счастье сотен тысяч
Не ближе мне пустого счастья ста?
И разве я не мерюсь пятилеткой,
Не падаю, не подымаюсь с ней?
Но как мне быть с моей грудною клеткой
И с тем, что всякой косности косней?..
Пастернак нигде открыто не пишет о своем неприятии времени, но его голос не способен петь дифирамбы пятилеткам. Он не может отказаться от некоего нравственного поэтического закона, заставляющего его быть независимым от злободневности и мнений большинства.
В 1930-е годы эпоха так или иначе проникает в поэзию, окрашивая самые субъективные ситуации в драматические тона. Ярким примером является стихотворение «Рояль дрожащий». История непонимания и разрыва двух любящих всегда несет личную драму. Здесь эта драма включается в контекст трагической эпохи:Я не держу. Иди, благотвори.
Ступай к другим. Уже написан Вертер,
А в наши дни и воздух пахнет смертью:
Открыть окно, что жилы отворить.
Герой сопоставляет свою драму с любовной драмой Вертера. Но гетевский Вертер уже написан, и другого убийства из-за любви не будет. Сейчас вершатся сотни убийств по другим причинам.
С 1940 г. начинается новый этап творчества Пастернака. Происходит обновление поэтического стиля: стих становится проще, доступнее, ориентируется на общее, понятное всем. Война принесла поэту чувство общности со всеми. Стихи наполняются гражданскими мотивами («Разведчики», «Смерть сапера», «Преследование»). Они вливаются в русло официальной поэзии, публикуются в «Правде». Предчувствием близкой победы пронизано стихотворение «Весна»:
Весеннее дыханье родины
Смывает след зимы с пространства,
И черные от слез обводины
С заплаканных очей славянства.
Послевоенные стихи представлены сборником «Когда разгуляется». Название его символично: «разгуляться» — проясниться после ненастья. Это прояснение общественного сознания после мрачной атмосферы времен сталинизма, это «оттепель», принесшая глоток свежего воздуха свободы. В стихотворениях «Весна в лесу», «После вьюги», «За поворотом» передается ощущение поворота истории, обновления жизни. Вместе с тем в сборнике очень много «зимних» стихов («Заморозки», «Первый снег», «Следы на снегу», «Снег идет»), где Пастернак через «природную» метафору намекает, что зима не прошла бесследно. Состояние эпохи рисуется через движения природы и души, через приметы повседневности. Поэт не очень верил «оттепели», предчувствуя, что заморозки еще вернутся. В его судьбе этими «заморозками» была история с романом «Доктор Живаго» («Я пропал, как зверь в загоне…»).
Поэзия Пастернака лишена суетности, мелочности. Она обращена к вечности, общечеловеческим понятиям, к постижению смысла творчества, искусства. Поэт стремится философски осмыслить бытие, узнать тайну жизни. Его кредо запечатлено в стихотворении «Во всем мне хочется дойти до самой сути…»:
Во всем мне хочется дойти
До самой сути.
В работе, в поисках пути,
В сердечной смуте.
До сущности протекших дней,
До их причины,
До оснований, до корней,
До сердцевины.
Пастернак обращается к библейским темам и образам, не только подчеркивая их общечеловеческое значение, но и наполняя современным содержанием. В «Стихотворениях Юрия Живаго» ставятся проблемы временного и вечного, выбора и предопределенности («Гефсиманский сад»), жизни и судьбы («Гамлет»).
Поэзия Пастернака, никогда впрямую не откликаясь на актуальные проблемы эпохи, была созвучна времени. Поэт был «вечности заложник у времени в плену».