Поэзия XIX века пережила в своем развитии по крайней мере три подлинных подъема. Первый, условно говоря, падает на начало века и-осенен именем Пушкина. Другой давно признанный поэтический взлет приходится на рубеж двух столетий — девятнадцатого и двадцатого — и связан прежде всего с творчеством Александра Блока. Наконец, третья, по выражению современного исследователя, «поэтическая эпоха» ‘ — это середина прошлого пока, 60-е годы, хотя именно в поэзии так называемые «шестидесятые годы» хронологически ощутимее сдвигаются к началу 50-х.
В 40-е годы в русской поэзии имеют место значимые и принципиально важные явления. Так, в середине 40-х годов складывается оригинальное творчество Некрасова, в 40-е годы начинает творить Фет. И все же в это десятилетие в целом поэзия отходит на второй план, что подтверждает и внешняя картина литературной жизни: ограниченное количество выходящих поэтических сборников, скромное место, занимаемое поэзией в журналах. И причины нужно искать не только в произволе издателей или недостатке эстетического чутья у критиков — МОЖНО указать, например, на очень сдержанное отношение к поэзии во второй половине 40-х годов даже у Белинского. В литературе возобладали характерные прежде всего для прозы аналитические тенденции. Между тем предпринимаемая в самом конце 40-х годов таким чутким редактором и издателем, как Некрасов, попытка оживить интерес к поэзии представляется симптоматичной. В «Современнике» замышляется целая серия статей, посвященных поэтическим явлениям эпохи. В этих рамках написана и известная статья Некрасова «Русские второстепенные поэты».
Все это было предощущением нового подъема поэзии, признаки которого обнаруживаются уже с начала 50-х годов и который к середине 50-х годов обретает необычную стремительность. Поэзия снова получает нрава гражданства на страницах журналов, становится полнокровной, и самостоятельной участницей литературного процесса, предметом критического анализа и теоретических споров. Лучшие критики снова много и заинтересованно пишут о ней: Чернышевский и Добролюбов, Дружинин и Боткин. Выходят и часто становятся подлинно выдающимися событиями литературной и общественной жизни поэтические сборники. Прежде всего это относится к сборнику Некрасова 1856 года. Появляются книги Фета, Никитина, Огарева, Полонского, Ап. Майкова и др. Эпоха воззвала именно к поэзии, а не к стихотворству, недостатка в котором не было никогда. Меняется качественно и самый характер поэзии. Появляется немало новых поэтов: Случевскин, например, или Никитин. Происходит, однако, не просто обычная смена поколений. Процесс становления поэзии выглядит много сложнее. Характерно возрождение к новой жизни поэтов, давно сложившихся, но почти замолчавших в «непоэтические» 40-е годы. Может быть, наиболее характерна в этом смысле судьба такого поэта, как Тютчев, его как бы двойное возрождение: во-первых, внимание к самому его творчеству, уже существовавшему, возрождение его в читательском восприятии и, во-вторых, сама его необычайная творческая активность. Можно говорить н о своеобразном возрождении даже Некрасова, в копне 40-х годов переживавшего явный творческий кризис, мало или совсем (на протяжении 1849 года) не писавшего стихов н прямо заявлявшего, что он теперь стихов не пишет. С другой стороны, такой писатель, как Тургенев, создавший немало стихотворных произведений, в «прозаические» 40-е годы, полностью расстается со стихами в «поэтические» 50-е.
Сочинение о русской поэзии 19 века – лучшее сочинениеНесмотря на то, что в теме означен век девятнадцатый, нельзя не вспомнить здесь и не назвать (а вместе с тем и отдать дань памяти и уважения великому Ломоносову) “Оду на победу над турками и татарами и на взятие Хотина”. Да и вообще, если вспомнить, поэзия XVIII века оставила нам много произведений, прославляющих победу русского оружия. Слава Отечества — главная ценность, защищать Россию — дело чести:
Жить для Отечества, вот бытие одно;
Нам счастье от небес в нем истинно дано.
Мечтатель говорит: “Я гражданин вселенной”. А русский: “Край родной — вселенная моя…” (Ф. Н. Глинка).
Когда в 1812 году началась война, то весь русский народ встал на защиту Родины, и поэты не могли не откликнуться на это событие. Вспомним стихи Дениса Давыдова (“Товарищу 1812 года, на пути в армию”, “Бородинское поле” и др.), знаменитого участника этой войны, вспомним гениальное “Бородино” Михаила Лермонтова.
Война 1812 года на протяжении всего XIX века вдохновляла поэтов на прославление героизма защитников России.
Бородино! Бородино!
На битве исполинов новой
Ты славою озарено,
Как древле поле Куликово,
восклицает С. Е. Раич.
Декабристы, “дети 1812 года”, для которых патриотизм был не пустым словом и которые были готовы отдать жизнь за Родину, часто обращались к историческим темам. В славном прошлом России, в истории борьбы с татарами, половцами, крестоносцами находили они для себя примеры для подражания.
К прошлому обращается и Пушкин в своей поэме “Полтава”. Но, пожалуй, наиболее ярко прозвучала военная тема в творчестве М. Ю. Лермонтова. И, конечно, в уже упоминавшемся нами стихотворении “Бородино”. Повествование здесь ведется от имени одного из участников Бородинской битвы:
Мы долго молча отступали,
Досадно было, боя ждали,
Ворчали старики:
“Что ж мы? на зимние квартиры?
Не смеют, что ли, командиры
Чужие изорвать мундиры
О русские штыки?”
И вот кульминация сражения:
Изведал враг в тот день немало,
Что значит русский бой удалый,
Наш рукопашный бой!..
Земля тряслась — как наши груди,
Смешались в кучу кони, люди,
И залпы тысячи орудий
Слились в протяжный вой…
Да, были люди в наше время,
Могучее, лихое племя:
Богатыри – не вы.
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля…
Стихотворение “Валерик” посвящено не прославлению патриотизма, а скупому, трезвому описанию военных будней, “диких тревог войны”:
Уже затихло всё; тела
Стащили в кучу; кровь текла
Струею дымной по каменьям,
Ее тяжелым испареньем
Был полон воздух…
В основе этого стихотворения, впервые опубликованного в альманахе “Утренняя заря” за 1843 год, — события боя 11 июля 1840 года при Валерике. Валерик — это приток реки Сунжи.
Галуб прервал мое мечтанье,
Ударив по плечу; он был
Кунак мой; я его спросил,
Как месту этому названье?
Он отвечал мне: “Валерик,
А перевесть на ваш язык,
Так будет речка смерти: верно,
Дано старинными людьми”.
Следующая большая война, Крымская, вызвала новый всплеск патриотизма у русских поэтов.
Они кричат, они грозятся:
Вот к стенке мы славян прижмем!
Ну, как бы им не оборваться
В задорном натиске своем!.
. — пишет Ф. И. Тютчев.
Высокие идеалы любви к Родине всегда были главными для нашей поэзии. Поэзия всегда прославляла подвиг воинов, звала к этому подвигу.
Русская поэзия XIX века пережила в своем развитии по крайней мере три подлинных подъема. Первый, условно говоря, падает на начало века и-осенен именем Пушкина. Другой давно признанный поэтический взлет приходится на рубеж двух столетий — девятнадцатого и двадцатого — и связан прежде всего с творчеством Александра Блока. Наконец, третья, по выражению современного исследователя, «поэтическая эпоха» ‘ — это середина прошлого пока, 60-е годы, хотя именно в поэзии так называемые «шестидесятые годы» хронологически ощутимее сдвигаются к началу 50-х.
В 40-е годы в русской поэзии имеют место значимые и принципиально важные явления. Так, в середине 40-х годов складывается оригинальное творчество Некрасова, в 40-е годы начинает творить Фет. И все же в это десятилетие в целом поэзия отходит на второй план, что подтверждает и внешняя картина литературной жизни: ограниченное количество выходящих поэтических сборников, скромное место, занимаемое поэзией в журналах. И причины нужно искать не только в произволе издателей или недостатке эстетического чутья у критиков — МОЖНО указать, например, на очень сдержанное отношение к поэзии во второй половине 40-х годов даже у Белинского. В литературе возобладали характерные прежде всего для прозы аналитические тенденции. Между тем предпринимаемая в самом конце 40-х годов таким чутким редактором и издателем, как Некрасов, попытка оживить интерес к поэзии представляется симптоматичной. В «Современнике» замышляется целая серия статей, посвященных поэтическим явлениям эпохи. В этих рамках написана и известная статья Некрасова «Русские второстепенные поэты».
Все это было предощущением нового подъема поэзии, признаки которого обнаруживаются уже с начала 50-х годов и который к середине 50-х годов обретает необычную стремительность. Поэзия снова получает нрава гражданства на страницах журналов, становится полнокровной, и самостоятельной участницей литературного процесса, предметом критического анализа и теоретических споров. Лучшие критики снова много и заинтересованно пишут о ней: Чернышевский и Добролюбов, Дружинин и Боткин. Выходят и часто становятся подлинно выдающимися событиями литературной и общественной жизни поэтические сборники. Прежде всего это относится к сборнику Некрасова 1856 года. Появляются книги Фета, Никитина, Огарева, Полонского, Ап. Майкова и др. Эпоха воззвала именно к поэзии, а не к стихотворству, недостатка в котором не было никогда. Меняется качественно и самый характер поэзии. Появляется немало новых поэтов: Случевскин, например, или Никитин. Происходит, однако, не просто обычная смена поколений. Процесс становления поэзии выглядит много сложнее. Характерно возрождение к новой жизни поэтов, давно сложившихся, но почти замолчавших в «непоэтические» 40-е годы. Может быть, наиболее характерна в этом смысле судьба такого поэта, как Тютчев, его как бы двойное возрождение: во-первых, внимание к самому его творчеству, уже существовавшему, возрождение его в читательском восприятии и, во-вторых, сама его необычайная творческая активность. Можно говорить н о своеобразном возрождении даже Некрасова, в копне 40-х годов переживавшего явный творческий кризис, мало или совсем (на протяжении 1849 года) не писавшего стихов н прямо заявлявшего, что он теперь стихов не пишет. С другой стороны, такой писатель, как Тургенев, создавший немало стихотворных произведений, в «прозаические» 40-е годы, полностью расстается со стихами в «поэтические» 50-е.
Русская поэзия после Пушкина несла в себе противоборствующие начала, выражала возросшую сложность и противоречивость жизни. Отчетливо обозначаясь и поляризуясь, развиваются два направления: демократическое и «чистое искусство». Когда мы говорим О двух поэтических лагерях, нужно иметь в виду большую пестроту и сложность отношений как внутри каждого из лагерей, так и в отношениях между ними, особенно если учитывать эволюцию общественной и литературной жизни, «Чистые» поэты писали гражданские стихи: от либерально-обличительных (Я. Полонский) до охранительных (Ап. Майков). Поэты-демократы испытывали определенное {и положительное тоже) влияние со стороны поэтов «чистого искусства»: Никитин, например, в своей лирике природы. Расцвет хатирической поэзии связан главным образом с демократическим движением. Тем не менее «чистое искусство» выдвинуло ряд крупных сатирических дарований: Н. Щербина и особенно А. К. Толстой, написавший немало сатирических произведений — как самостоятельных, так и в рамках коллективного авторства, создавшего знаменитого Козьму Пруткова. И все же в целом между поэтическими движениями проходи, достаточно четкий водораздел. В противостоянии и в противоборстве этих двух направлений часто заявляла о себе обострившаяся социальная борьба. Полюсы можно было бы, пожалуй, обозначить двумя именами: Некрасов и Фет. «Оба поэта начали писать почти одновременно, — констатировала критика, — оба пережили одни и те же фазисы общественной жизни, оба сделали себе имя в русской литературе… оба, наконец, отличаются далеко не дюжинным талантом, — и при всем том в поэтической деятельности каждого из них нет почти ни одного общего пункта».
Чаще под школой Некрасова — и здесь речь идет именно о такой школе—имеют в виду поэтов 50 — 70-Х годов, идеологически и художественно наиболее ему близких, испытывавших на себе прямое влияние великого поэта, даже организационно в сущности объединенных уже в силу того обстоятельства, что большинство из них группировалось вокруг немногочисленных демократических издании: некрасовского «Современника», «Русского слова», «Искры».
Поэзия XIX века пережила в своем развитии по крайней мере три подлинных подъема. Первый, условно говоря, падает на начало века и-осенен именем Пушкина. Другой давно признанный поэтический взлет приходится на рубеж двух столетий — девятнадцатого и двадцатого — и связан прежде всего с творчеством Александра Блока. Наконец, третья, по выражению современного исследователя, «поэтическая эпоха» — это середина прошлого пока, 60-е годы, хотя именно в поэзии так называемые «шестидесятые годы» хронологически ощутимее сдвигаются к началу 50-х.
В 40-е годы в русской поэзии имеют место значимые и принципиально важные явления. Так, в середине 40-х годов складывается оригинальное творчество Некрасова, в 40-е годы начинает творить Фет. И все же в это десятилетие в целом поэзия отходит на второй план, что подтверждает и внешняя картина литературной жизни: ограниченное количество выходящих поэтических сборников, скромное место, занимаемое поэзией в журналах. И причины нужно искать не только в произволе издателей или недостатке эстетического чутья у критиков — МОЖНО указать, например, на очень сдержанное отношение к поэзии во второй половине 40-х годов даже у Белинского. В литературе возобладали характерные прежде всего для прозы аналитические тенденции. Между тем предпринимаемая в самом конце 40-х годов таким чутким редактором и издателем, как Некрасов, попытка оживить интерес к поэзии представляется симптоматичной. В «Современнике» замышляется целая серия статей, посвященных поэтическим явлениям эпохи. В этих рамках написана и известная статья Некрасова «Русские второстепенные поэты».
Все это было предощущением нового подъема поэзии, признаки которого обнаруживаются уже с начала 50-х годов и который к середине 50-х годов обретает необычную стремительность. Поэзия снова получает нрава гражданства на страницах журналов, становится полнокровной, и самостоятельной участницей литературного процесса, предметом критического анализа и теоретических споров. Лучшие критики снова много и заинтересованно пишут о ней: Чернышевский и Добролюбов, Дружинин и Боткин. Выходят и часто становятся подлинно выдающимися событиями литературной и общественной жизни поэтические сборники. Прежде всего это относится к сборнику Некрасова 1856 года. Появляются книги Фета, Никитина, Огарева, Полонского, Ап. Майкова и др. Эпоха воззвала именно к поэзии, а не к стихотворству, недостатка в котором не было никогда. Меняется качественно и самый характер поэзии. Появляется немало новых поэтов: Случевскин, например, или Никитин. Происходит, однако, не просто обычная смена поколений. Процесс становления поэзии выглядит много сложнее. Характерно возрождение к новой жизни поэтов, давно сложившихся, но почти замолчавших в «непоэтические» 40-е годы. Может быть, наиболее характерна в этом смысле судьба такого поэта, как Тютчев, его как бы двойное возрождение: во-первых, внимание к самому его творчеству, уже существовавшему, возрождение его в читательском восприятии и, во-вторых, сама его необычайная творческая активность. Можно говорить н о своеобразном возрождении даже Некрасова, в копне 40-х годов переживавшего явный творческий кризис, мало или совсем (на протяжении 1849 года) не писавшего стихов н прямо заявлявшего, что он теперь стихов не пишет. С другой стороны, такой писатель, как Тургенев, создавший немало стихотворных произведений, в «прозаические» 40-е годы, полностью расстается со стихами в «поэтические» 50-е.
Поэзия XIX века пережила в своем развитии по крайней мере три подлинных подъема. Первый, условно говоря, падает на начало века и-осенен именем Пушкина. Другой давно признанный поэтический взлет приходится на рубеж двух столетий — девятнадцатого и двадцатого — и связан прежде всего с творчеством Александра Блока. Наконец, третья, по выражению современного исследователя, «поэтическая эпоха» — это середина прошлого пока, 60-е годы, хотя именно в поэзии так называемые «шестидесятые годы» хронологически ощутимее сдвигаются к началу 50-х.
В 40-е годы в русской поэзии имеют место значимые и принципиально важные явления. Так, в середине 40-х годов складывается оригинальное творчество Некрасова, в 40-е годы начинает творить Фет. И все же в это десятилетие в целом поэзия отходит на второй план, что подтверждает и внешняя картина литературной жизни: ограниченное количество выходящих поэтических сборников, скромное место, занимаемое поэзией в журналах. И причины нужно искать не только в произволе издателей или недостатке эстетического чутья у критиков — МОЖНО указать, например, на очень сдержанное отношение к поэзии во второй половине 40-х годов даже у Белинского. В литературе возобладали характерные прежде всего для прозы аналитические тенденции. Между тем предпринимаемая в самом конце 40-х годов таким чутким редактором и издателем, как Некрасов, попытка оживить интерес к поэзии представляется симптоматичной. В «Современнике» замышляется целая серия статей, посвященных поэтическим явлениям эпохи. В этих рамках написана и известная статья Некрасова «Русские второстепенные поэты».
Все это было предощущением нового подъема поэзии, признаки которого обнаруживаются уже с начала 50-х годов и который к середине 50-х годов обретает необычную стремительность. Поэзия снова получает нрава гражданства на страницах журналов, становится полнокровной, и самостоятельной участницей литературного процесса, предметом критического анализа и теоретических споров. Лучшие критики снова много и заинтересованно пишут о ней: Чернышевский и Добролюбов, Дружинин и Боткин. Выходят и часто становятся подлинно выдающимися событиями литературной и общественной жизни поэтические сборники. Прежде всего это относится к сборнику Некрасова 1856 года. Появляются книги Фета, Никитина, Огарева, Полонского, Ап. Майкова и др. Эпоха воззвала именно к поэзии, а не к стихотворству, недостатка в котором не было никогда. Меняется качественно и самый характер поэзии. Появляется немало новых поэтов: Случевскин, например, или Никитин. Происходит, однако, не просто обычная смена поколений. Процесс становления поэзии выглядит много сложнее. Характерно возрождение к новой жизни поэтов, давно сложившихся, но почти замолчавших в «непоэтические» 40-е годы. Может быть, наиболее характерна в этом смысле судьба такого поэта, как Тютчев, его как бы двойное возрождение: во-первых, внимание к самому его творчеству, уже существовавшему, возрождение его в читательском восприятии и, во-вторых, сама его необычайная творческая активность. Можно говорить н о своеобразном возрождении даже Некрасова, в копне 40-х годов переживавшего явный творческий кризис, мало или совсем (на протяжении 1849 года) не писавшего стихов н прямо заявлявшего, что он теперь стихов не пишет. С другой стороны, такой писатель, как Тургенев, создавший немало стихотворных произведений, в «прозаические» 40-е годы, полностью расстается со стихами в «поэтические» 50-е.
Несмотря на то, что в теме означен век девятнадцатый, нельзя не вспомнить здесь и не назвать (а вместе с тем и отдать дань памяти и уважения великому Ломоносову) “Оду на победу над турками и татарами и на взятие Хотина”. Да и вообще, если вспомнить, поэзия XVIII века оставила нам много произведений, прославляющих победу русского оружия. Слава Отечества — главная ценность, защищать Россию — дело чести:
Жить для Отечества, вот бытие одно;
Нам счастье от небес в нем истинно дано.
Мечтатель говорит: “Я гражданин вселенной”. А русский: “Край родной — вселенная моя…” (Ф. Н. Глинка).
Когда в 1812 году началась война, то весь русский народ встал на защиту Родины, и поэты не могли не откликнуться на это событие. Вспомним стихи Дениса Давыдова (“Товарищу 1812 года, на пути в армию”, “Бородинское поле” и др.), знаменитого участника этой войны, вспомним гениальное “Бородино” Михаила Лермонтова.
Война 1812 года на протяжении всего XIX века вдохновляла поэтов на прославление героизма защитников России.
Бородино! Бородино!
На битве исполинов новой
Ты славою озарено,
Как древле поле Куликово, –
восклицает С. Е. Раич.
Декабристы, “дети 1812 года”, для которых патриотизм был не пустым словом и которые были готовы отдать жизнь за Родину, часто обращались к историческим темам. В славном прошлом России, в истории борьбы с татарами, половцами, крестоносцами находили они для себя примеры для подражания.
К прошлому обращается и Пушкин в своей поэме “Полтава”. Но, пожалуй, наиболее ярко прозвучала военная тема в творчестве М. Ю. Лермонтова. И, конечно, в уже упоминавшемся нами стихотворении “Бородино”. Повествование здесь ведется от имени одного из участников Бородинской битвы:
Мы долго молча отступали,
Досадно было, боя ждали,
Ворчали старики:
“Что ж мы? на зимние квартиры?
Не смеют, что ли, командиры
Чужие изорвать мундиры
О русские штыки?”
И вот кульминация сражения:
Изведал враг в тот день немало,
Что значит русский бой удалый,
Наш рукопашный бой!..
Земля тряслась — как наши груди,
Смешались в кучу кони, люди,
И залпы тысячи орудий
Слились в протяжный вой…
Да, были люди в наше время,
Могучее, лихое племя:
Богатыри – не вы.
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля…
Стихотворение “Валерик” посвящено не прославлению патриотизма, а скупому, трезвому описанию военных будней, “диких тревог войны”:
Уже затихло всё; тела
Стащили в кучу; кровь текла
Струею дымной по каменьям,
Ее тяжелым испареньем
Был полон воздух…
В основе этого стихотворения, впервые опубликованного в альманахе “Утренняя заря” за 1843 год, — события боя 11 июля 1840 года при Валерике. Валерик — это приток реки Сунжи.
Галуб прервал мое мечтанье,
Ударив по плечу; он был
Кунак мой; я его спросил,
Как месту этому названье?
Он отвечал мне: “Валерик,
А перевесть на ваш язык,
Так будет речка смерти: верно,
Дано старинными людьми”.
Следующая большая война, Крымская, вызвала новый всплеск патриотизма у русских поэтов.
Они кричат, они грозятся:
Вот к стенке мы славян прижмем!
Ну, как бы им не оборваться
В задорном натиске своем!.
— пишет Ф. И. Тютчев.
Высокие идеалы любви к Родине всегда были главными для нашей поэзии. Поэзия всегда прославляла подвиг воинов, звала к этому подвигу.
Поэзия xix века пережила в своем развитии по крайней мере три подлинных подъема. первый, условно говоря, падает на начало века и-осенен именем пушкина. другой давно признанный поэтический взлет приходится на рубеж двух столетий — девятнадцатого и двадцатого — и связан прежде всего с творчеством александра блока. наконец, третья, по выражению современного исследователя, «поэтическая эпоха» ‘ — это середина прошлого пока, 60-е годы, хотя именно в поэзии так называемые «шестидесятые годы» хронологически ощутимее сдвигаются к началу 50-х. в 40-е годы в поэзии имеют место значимые и принципиально важные явления. так, в середине 40-х годов складывается оригинальное творчество некрасова, в 40-е годы начинает творить фет. и все же в это десятилетие в целом поэзия отходит на второй план, что подтверждает и внешняя картина жизни: ограниченное количество выходящих поэтических сборников, скромное место, занимаемое поэзией в журналах. и причины нужно искать не только в произволе издателей или недостатке эстетического чутья у критиков — можно указать, например, на сдержанное отношение к поэзии во второй половине 40-х годов даже у белинского. в возобладали характерные прежде всего для прозы аналитические тенденции. между тем предпринимаемая в самом конце 40-х годов таким чутким редактором и издателем, как некрасов, попытка оживить интерес к поэзии представляется симптоматичной. в «современнике» замышляется целая серия статей, посвященных поэтическим явлениям эпохи. в этих рамках написана и известная статья некрасова « второстепенные поэты». все это было предощущением нового подъема поэзии, признаки которого обнаруживаются уже с начала 50-х годов и который к середине 50-х годов обретает необычную стремительность. поэзия снова получает нрава гражданства на страницах журналов, становится полнокровной, и самостоятельной участницей процесса, предметом критического анализа и теоретических споров. лучшие критики снова много и заинтересованно пишут о ней: чернышевский и добролюбов, дружинин и боткин. выходят и часто становятся подлинно событиями и общественной жизни поэтические сборники. прежде всего это относится к сборнику некрасова 1856 года. появляются книги фета, никитина, огарева, полонского, ап. майкова и др. эпоха воззвала именно к поэзии, а не к стихотворству, недостатка в котором не было никогда. меняется качественно и самый характер поэзии. появляется немало новых поэтов: случевскин, например, или никитин. происходит, однако, не просто обычная смена поколений. процесс становления поэзии выглядит много сложнее. характерно возрождение к новой жизни поэтов, давно сложившихся, но почти замолчавших в «непоэтические» 40-е годы. может быть, наиболее характерна в этом смысле судьба такого поэта, как тютчев, его как бы двойное возрождение: во-первых, внимание к самому его творчеству, уже существовавшему, возрождение его в читательском восприятии и, во-вторых, сама его необычайная творческая активность. можно говорить н о своеобразном возрождении даже некрасова, в копне 40-х годов переживавшего явный творческий кризис, мало или совсем (на протяжении 1849 года) не писавшего стихов н прямо заявлявшего, что он теперь стихов не пишет. с другой стороны, такой писатель, как тургенев, создавший немало стихотворных произведений, в «прозаические» 40-е годы, полностью расстается со стихами в «поэтические» 50-е.
Тема: – Тема войны в русской поэзии XIX века
Несмотря на то, что в теме означен век девятнадцатый, нельзя не вспомнить здесь и не назвать (а вместе с тем и отдать дань памяти и уважения великому Ломоносову) “Оду на победу над турками и татарами и на взятие Хотина”. Да и вообще, если вспомнить, поэзия XVIII века оставила нам много произведений, прославляющих победу русского оружия. Слава Отечества — главная ценность, защищать Россию — дело чести:
Жить для Отечества, вот бытие одно;
Нам счастье от небес в нем истинно дано.
Мечтатель говорит: “Я гражданин вселенной”. А русский: “Край родной — вселенная моя…” (Ф. Н. Глинка).
Когда в 1812 году началась война, то весь русский народ встал на защиту Родины, и поэты не могли не откликнуться на это событие. Вспомним стихи Дениса Давыдова (“Товарищу 1812 года, на пути в армию”, “Бородинское поле” и др.), знаменитого участника этой войны, вспомним гениальное “Бородино” Михаила Лермонтова.
Война 1812 года на протяжении всего XIX века вдохновляла поэтов на прославление героизма защитников России.
Бородино! Бородино!
На битве исполинов новой
Ты славою озарено,
Как древле поле Куликово,
восклицает С. Е. Раич.
Декабристы, “дети 1812 года”, для которых патриотизм был не пустым словом и которые были готовы отдать жизнь за Родину, часто обращались к историческим темам. В славном прошлом России, в истории борьбы с татарами, половцами, крестоносцами находили они для себя примеры для подражания.
К прошлому обращается и Пушкин в своей поэме “Полтава”. Но, пожалуй, наиболее ярко прозвучала военная тема в творчестве М. Ю. Лермонтова. И, конечно, в уже упоминавшемся нами стихотворении “Бородино”. Повествование здесь ведется от имени одного из участников Бородинской битвы:
Мы долго молча отступали,
Досадно было, боя ждали,
Ворчали старики:
“Что ж мы? на зимние квартиры?
Не смеют, что ли, командиры
Чужие изорвать мундиры
О русские штыки?”
И вот кульминация сражения:
Изведал враг в тот день немало,
Что значит русский бой удалый,
Наш рукопашный бой!..
Земля тряслась — как наши груди,
Смешались в кучу кони, люди,
И залпы тысячи орудий
Слились в протяжный вой…
Да, были люди в наше время,
Могучее, лихое племя:
Богатыри – не вы.
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля…
Стихотворение “Валерик” посвящено не прославлению патриотизма, а скупому, трезвому описанию военных будней, “диких тревог войны”:
Уже затихло всё; тела
Стащили в кучу; кровь текла
Струею дымной по каменьям,
Ее тяжелым испареньем
Был полон воздух…
В основе этого стихотворения, впервые опубликованного в альманахе “Утренняя заря” за 1843 год, — события боя 11 июля 1840 года при Валерике. Валерик — это приток реки Сунжи.
Галуб прервал мое мечтанье,
Ударив по плечу; он был
Кунак мой; я его спросил,
Как месту этому названье?
Он отвечал мне: “Валерик,
А перевесть на ваш язык,
Так будет речка смерти: верно,
Дано старинными людьми”.
Следующая большая война, Крымская, вызвала новый всплеск патриотизма у русских поэтов.
Они кричат, они грозятся:
Вот к стенке мы славян прижмем!
Ну, как бы им не оборваться
В задорном натиске своем!.
. — пишет Ф. И. Тютчев.
Высокие идеалы любви к Родине всегда были главными для нашей поэзии. Поэзия всегда прославляла подвиг воинов, звала к этому подвигу.
Свободная тема “XIX век” – сочинение “Тема поэта и поэзии в русской литературе XIX века”
Русская классическая литература подарила миру великолепные образцы поэтического творчества. Стихотворения Пушкина, Лермонтова, Некрасова стали подлинными шедеврами. Одной из главных тем для этих великих мастеров слова была проблема цели и места поэзии в жизни, назначения поэта, его роли в обществе.
А. С. Пушкин всем своим творчеством утверждал единство поэзии и реальной жизни. Для него поэт являлся человеком, наделенным божественным даром. Муза не должна отворачиваться от людей, считая недостойным обращать внимание на простые сюжеты. Поэт для Пушкина — это пророк, способный своим творчеством влиять на общество. Этой теме посвящено стихотворение «Пророк», в котором слышится голос автора, призывающего поэта:
«Восстань, пророк, и вождь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей».
Поэт может видеть и чувствовать то, что недоступно другим. Но он обязан свой дар посвятить людям, а не томиться «духовной жаждой» или уходить в заоблачные высоты грез и мечтаний. Это глубокое убеждение самого Пушкина, который в стихотворении «Памятник» обращается к музе с наставлением:
Веленью Божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспаривай глупца.
А. С. Пушкин до самой смерти оставался преданным своим убеждениям, вере в высокое предназначение поэзии, силу и способности поэта-гражданина, поэта-пророка.
Эти взгляды полностью разделял и преемник Пушкина М. Ю. Лермонтов. В его творчестве звучат те же мотивы, но время наложило свой отпечаток на стихотворения поэта. В годы реакции судьба поэта была очень тяжела. В стихотворении «Поэт» Лермонтов сравнивает поэта с кинжалом, который раньше был грозным оружием, верой и правдой служил своему хозяину. А теперь кинжал стал игрушкой, он никому не нужен. Так и поэт утратил свое назначение, променял на золото могучий голос. Раньше слова поэта поднимали дух людей, звучали, «как колокол на башне вечевой во дни торжеств и бед народных». Лермонтову больно наблюдать, каким мелким и обманчивым стало поэтическое творчество. Он с горечью спрашивает, надеясь на лучшее будущее:
Проснешься ль ты опять, осмеянный пророк?. .
Иль никогда на голос мщенья
Из золотых ножен не вырвешь свой клинок,
Покрытый ржавчиной презренья?. .
Лермонтов сам испытал всю тяжесть положения поэта-пророка в современном ему обществе. В стихотворении «Пророк» героя ожидает совсем другая судьба, нежели героя одноименного стихотворения Пушкина. Людям не был нужен «Божий дар» пророка, ему приходится жить в лесу, прятаться от людей:
Провозглашать я стал любви
И правды чистые ученья:
В меня все ближние мои
Бросали бешено каменья.
Именно так «ближние» и поступали с Пушкиным и Лермонтовым, жизнь которых оборвалась в самом расцвете творческих сил. Погиб Пушкин, пал на дуэли Лермонтов, но в России нашелся человек, ставший продолжателем дела великих художников.
Н. А. Некрасов все свое творчество посвятил русскому народу. Лирика поэта служила для современников образцом гражданственности. Поэт, прежде всего, должен быть гражданином, говорил Некрасов, служить народу:
С твоим талантом стыдно спать.
Еще стыдней в годину горя
Красу долин, небес и моря
И ласку милой воспевать…
Некрасов призывает поэзию быть выразительницей народных интересов. Поэт обязан писать о народе и для народа:
Будь гражданин! Служа искусству,
Для блага ближнего живи,
Свой гений подчиняя чувству
Всеобнимающей любви…
Эта же тема звучит и в стихотворении «Элегия». Некрасов утверждает, что поэзия не может забыть о страданиях и чаяниях простого народа, потому что именно в этом ее высокое предназначение. Самое достойное для лиры:
Толпе напоминать, что бедствует народ
В то время, как она ликует и поет.
К народу возбуждать вниманье сильных мира…
Поэзия Некрасова, как и лирика Пушкина и Лермонтова, имела огромное влияние на умы и сердца людей. Эти великие русские поэты подняли поэтическое творчество на недосягаемую высоту, заслужив славу и признание потомков. И слова Некрасова можно смело отнести к каждому из гениальных поэтов России:
Я лиру посвятил народу своему…
Пушкин и Лермонтов — два гения русской литературы, два великих русских поэта. В разное время они создавали свои шедевры. Расцвет творчества Пушкина пришелся на период общественного подъема в русском обществе. А.
–> ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ <--
Страница: [ 1 ] 2
Есть удивительная страна, имя которой — Поэзия. Нигде нет таких широких и ярких радуг, здесь каждое слово подобно цветку, вечному, ароматному. Стоит закрыть глаза — и ты почувствуешь “ласку рассвета”, увидишь “последнюю краску заката”, “тропинку с бродом через ручей”, почувствуешь “времени резкую дату”. Удивительно все это, конечно. Но такова высшая поэзия.
Порой случайное, второстепенное, словно туман в горах, может на какое-то время закрыть от вашего взора главное в творчестве поэта и даже исказить его подлинный облик. Но если поэт был истинным сыном своего народа, если его волновала прежде всего судьба Отчизны, если чувство Родины всегда жило в нем, то рано или поздно этот туман рассеется бесследно и бесславно. И тогда, подобно горной вершине, обозначится его неповторимый образ. Так было с Пушкиным, Лермонтовым, Некрасовым и другими поэтами прошлого века. Ныне, “на расстоянье”, они становятся для нас все ближе и прекрасней.
Время Пушкина — это эпоха декабризма. Пушкинская Россия — это годы, когда свободолюбивые, патриотические идеи, рожденные великим народным подвигом в Отечественной войне 1812 года, тронули души передовых людей России и заставили их еще раз крепко задуматься о будущем своей Отчизны, и не только задуматься, но и открыто вступить на тернистый, но благородный путь борьбы за свободу народа.
Среди этих мужественных сынов России был и сам Пушкин. В своей оде “Вольность”, наполненной народной болью и гневом, революционным призывом, поэт выносит самодержавию свой приговор:
Тираны мира! трепещите!
А вы, мужайтесь и внемлите,
Восстаньте, падшие рабы!
Судьба России, ее прошлое, настоящее, будущее — вот что глубоко волнует Пушкина, определяет его гражданскую позицию, вот что является главной темой его творчества, вот его радость и боль, немеркнущая мечта и надежда:
Пока свободою горим.
Пока сердца для чести живы,
Мой друг. Отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!
Художника формируют его время, его эпоха. Все творчество великого поэта наполнено вольнолюбивыми идеями декабристов. Вместе с ними “друг человечества” способствовал пробуждению Отчизны “ото сна”, росту духовного самосознания его народа, накоплению революционной энергии России. Поэт не отступает, не отрекается от своих духовных связей и единства с декабристами и после того, как восстание на Сенатской площади потерпело поражение. Об этом он со всей убежденностью говорит в “Арионе”:
На берег выброшен грозою,
Я гимны прежние пою…
Пушкинская Россия — это славная история его Родины, история многовековой героической борьбы русского народа за свою национальную независимость. Пушкинская Россия — это Россия Ломоносова, Петра Первого, героев Отечественной войны 1812 года и дворянских революционеров, крестьянских бунтарей и вожаков Степана Разина и Емельяна Пугачева, Россия трудолюбивого и мужественного народа, который до поры до времени безмолвствовал. Но есть и другая Россия, задыхающаяся от крепостнического гнета и неволи:
Здесь барство дикое, без чувства, без закона.
Присвоило себе насильственной лозой
И труд, и собственность, и время земледельца.
Вот она, грустная и пронзительная песня о горькой крестьянской доле. Многие свои стихи Пушкин посвятил Родине, народу и имел право сказать о себе:
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал.
Эти строки стали призывными аккордами той могучей песни народной борьбы за свободу, которую за Пушкиным продолжил мятежный Лермонтов, а за ним великий поэт и гражданин Некрасов.
Лермонтову было шестнадцать лет, когда он написал:
Мне нуле но действовать, я каждый день
Бессмертным сделать бы желал…
И ему было двадцать четыре года, когда у него вырвалось:
Печально я гляжу на наше поколенье.
В бездействии состарится оно.
В промежутке между этими стихами вся жизнь Лермонтова.
Ему надо было, подумать и о своем времени, и о себе самом, как всякому, кто хочет быть достойным гражданином своей Родины.
После декабрьская Россия. Здесь “стонет человечество от рабства и цепей!”. Как жить в этой стране, смотреть в глаза современникам? Видеть будущее через завесу растерянности и упавшей воли? Как найти силы в себе, как почувствовать себя нужным народу? Первым криком его измученной души было стихотворение “Смерть Поэта”. Скорбь, горечь, грусть и восхищение, боль и негодование — вот чувства влюбленного в свою Родину поэта, вот защита высокой справедливости от произвола, насилия и варварства, царящих в его России.
Страдальческая тень Пушкина осенила поэта, который бросил вызов всем палачам, душителям свободы:
Но есть, есть Божий суд…
С невыразимым презрением он пишет в другом своем стихотворении:
Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ,
И вы, мундиры голубые,
И ты, покорный им народ.
Значит ли это, что Лермонтов любил Россию меньше, чем Пушкин? Конечно, нет. Просто для него та Россия, которую он любит, не имеет ничего общего с официальной Россией. Он ненавидит державный Петербург, он равнодушен к воинской славе Российской империи. Она чужая для него. Поэтому даже ему самому его любовь кажется странной.
Так что же он любит?
“Степей холодное молчанье”, “лесов безбрежных колыханье”, любит прокатиться в телеге по проселочной дороге, любит “дымок спаленной жнивы”, “избу, покрытую соломой”.
И это не внезапное чувство, оно живет в нем всегда. В стихотворении “Родина” Лермонтов утверждает свою любовь к России народной, крестьянской, к мощи и простору русской природы. Такая любовь непонятна и незнакома “казенным патриотам”, видевшим величие России в самодержавно-крепостническом строе.
В стихах Лермонтова та же огромная взрывная сила, та же взрывная волна, что и у Пушкина. Не случайно один “глаголом жег сердца людей”, другой “воспламенял бойца для битвы”:
А он, мятежный, просит бури,
Как будто в бурях есть покой.
Поэт любит Отечество по-своему, находит истоки этой любви в прошедшем:
Да, бычи люди в наше время.
Могучее, лихое племя.
Высокая гражданственность, или, по Пушкину, “дум высокое стремленье”, стала основой и для поэзии Некрасова. Он отразил свое время. Оно вдохновляло и терзало его музу “мести и печали”. “Зрелище бедствий народных” преследует его повсюду. Мы слышим кандальный звон каторжников, протяжную, заунывную песнь бурлаков. На “благословенной реке” Некрасов испытал первое глубокое горе:
О, горько, горько я рыдал,
Когда в то утро я стояч
На берегу родной реки,
И в первый раз ее назвал
Рекою рабства и тоски!..
Поэт смотрит на несжатую полосу, а ему слышится печальный разговор ветра с тяжелыми колосьями, встает перед взором пахарь:
Руки, что вывели борозды эти,
Высохли в щепку, повисли, как плети,
Очи потухли, и голос пропал…
Не радует поэта и “здоровый, ядреный осенний воздух”, когда он едет по железной дороге, что построена на костях русских мужиков.
“Я лиру посвятил народу своему”, — скажет он в “Элегии”, назовет свою музу “печальной спутницей печальных бедняков”. Горе матери-отчизны — это горе ее народа. Вот почему
Не может сын глядеть спокойно
На горе матери родной.
Не будет гражданин достойный
К Отчизне холоден душой…
Сердце “надрывается от муки”, “плохо верится в силу добра”, отовсюду несутся “царящие звуки барабанов, цепей, топора”. Некрасов, “оглушенный, подавленный”, обращается к природе:
Мать природа! Иду к тебе снова
Со всегдашним желаньем моим
Заглушить эту музыку злобы!
Поэт приходит к мысли: надо бороться за изменение основ социальной жизни. “Родная земля” вдохновляет его на борьбу, и он благоговеет перед Родиной:
Опять она, родная сторона,
С ее земным и благодатным летом,
И вновь душа поэзией полна…
Да, только здесь могу я быть поэтом.
Выражая пламенную надежду на лучшее будущее своей Родины, Некрасов зовет идти “в огонь за честь Отчизны”, за убеждения, за любовь. Таково кредо поэта-гражданина Некрасова. Оно продиктовано сыновней любовью к Родине, а она немыслима без веры в могучие силы народа. В поэме “Кому на Руси жить хорошо” Некрасов призывает всех борцов встать за
Униженных, обиженных
На всей святой Руси.
Страница: [ 1 ] 2
Русская поэзия XIX века пережила в своем развитии по крайней мере три подлинных подъема. Первый, условно говоря, падает на начало века и-осенен именем Пушкина. Другой давно признанный поэтический взлет приходится на рубеж двух столетий — девятнадцатого и двадцатого — и связан прежде всего с творчеством Александра Блока. Наконец, третья, по выражению современного исследователя, «поэтическая эпоха» ‘ — это середина прошлого пока, 60-е годы, хотя именно в поэзии так называемые «шестидесятые годы» хронологически ощутимее сдвигаются к началу 50-х. В 40-е годы в русской поэзии имеют место значимые и принципиально важные явления. Так, в середине 40-х годов складывается оригинальное творчество Некрасова, в 40-е годы начинает творить Фет. И все же в это десятилетие в целом поэзия отходит на второй план, что подтверждает и внешняя картина литературной жизни: ограниченное количество выходящих поэтических сборников, скромное место, занимаемое поэзией в журналах. И причины нужно искать не только в произволе издателей или недостатке эстетического чутья у критиков — МОЖНО указать, например, на очень сдержанное отношение к поэзии во второй половине 40-х годов даже у Белинского.
В литературе возобладали характерные прежде всего для прозы аналитические тенденции. Между тем предпринимаемая в самом конце 40-х годов таким чутким редактором и издателем, как Некрасов, попытка оживить интерес к поэзии представляется симптоматичной. В «Современнике» замышляется целая серия статей, посвященных поэтическим явлениям эпохи. В этих рамках написана и известная статья Некрасова «Русские второстепенные поэты».
Все это было предощущением нового подъема поэзии, признаки которого обнаруживаются уже с начала 50-х годов и который к середине 50-х годов обретает необычную стремительность. Поэзия снова получает нрава гражданства на страницах журналов, становится полнокровной, и самостоятельной участницей литературного процесса, предметом критического анализа и теоретических споров. Лучшие критики снова много и заинтересованно пишут о ней: Чернышевский и Добролюбов, Дружинин и Боткин. Выходят и часто становятся подлинно выдающимися событиями литературной и общественной жизни поэтические сборники. Прежде всего это относится к сборнику Некрасова 1856 года.
Появляются книги Фета, Никитина, Огарева, Полонского, Ап. Майкова и др. Эпоха воззвала именно к поэзии, а не к стихотворству, недостатка в котором не было никогда. Меняется качественно и самый характер поэзии. Появляется немало новых поэтов: Случевскин, например, или Никитин. Происходит, однако, не просто обычная смена поколений.
Процесс становления поэзии выглядит много сложнее. Характерно возрождение к новой жизни поэтов, давно сложившихся, но почти замолчавших в «непоэтические» 40-е годы. Может быть, наиболее характерна в этом смысле судьба такого поэта, как Тютчев, его как бы двойное возрождение: во-первых, внимание к самому его творчеству, уже существовавшему, возрождение его в читательском восприятии и, во-вторых, сама его необычайная творческая активность. Го необычайная творческая активность. Можно говорить н о своеобразном возрождении даже Некрасова, в копне 40-х годов переживавшего явный творческий кризис, мало или совсем (на протяжении 1849 года) не писавшего стихов н прямо заявлявшего, что он теперь стихов не пишет.
С другой стороны, такой писатель, как Тургенев, создавший немало стихотворных произведений, в «прозаические» 40-е годы, полностью расстается со стихами в «поэтические» 50-е. Русская поэзия после Пушкина несла в себе противоборствующие начала, выражала возросшую сложность и противоречивость жизни. Отчетливо обозначаясь и поляризуясь, развиваются два направления: демократическое и «чистое искусство». Когда мы говорим О двух поэтических лагерях, нужно иметь в виду большую пестроту и сложность отношений как внутри каждого из лагерей, так и в отношениях между ними, особенно если учитывать эволюцию общественной и литературной жизни, «Чистые» поэты писали гражданские стихи: от либерально-обличительных (Я. Полонский) до охранительных (Ап. Майков). Поэты-демократы испытывали определенное {и положительное тоже) влияние со стороны поэтов «чистого искусства»: Никитин, например, в своей лирике природы.
Расцвет хатирической поэзии связан главным образом с демократическим движением. Тем не менее «чистое искусство» выдвинуло ряд крупных сатирических дарований: Н. Щербина и особенно А. К. Толстой, написавший немало сатирических произведений — как самостоятельных, так и в рамках коллективного авторства, создавшего знаменитого Козьму Пруткова. И все же в целом между поэтическими движениями проходи, достаточно четкий водораздел. В противостоянии и в противоборстве этих двух направлений часто заявляла о себе обострившаяся социальная борьба.
Полюсы можно было бы, пожалуй, обозначить двумя именами: Некрасов и Фет. «Оба поэта начали писать почти одновременно, — констатировала критика, — оба пережили одни и те же фазисы общественной жизни, оба сделали себе имя в русской литературе… оба, наконец, отличаются далеко не дюжинным талантом, — и при всем том в поэтической деятельности каждого из них нет почти ни одного общего пункта». Чаще под школой Некрасова — и здесь речь идет именно о такой школе—имеют в виду поэтов 50 — 70-Х годов, идеологически и художественно наиболее ему близких, испытывавших на себе прямое влияние великого поэта, даже организационно в сущности объединенных уже в силу того обстоятельства, что большинство из них группировалось вокруг немногочисленных демократических издании: некрасовского «Современника», «Русского слова», «Искры».
Поэзия XIX века пережила в своем развитии по крайней мере три подлинных подъема. Первый, условно говоря, падает на начало века и-осенен именем Пушкина. Другой давно признанный поэтический взлет приходится на рубеж двух столетий — девятнадцатого и двадцатого — и связан прежде всего с творчеством Александра Блока. Наконец, третья, по выражению современного исследователя, «поэтическая эпоха» ‘ — это середина прошлого пока, 60-е годы, хотя именно в поэзии так называемые «шестидесятые годы» хронологически ощутимее сдвигаются к началу 50-х.
В 40-е годы в русской поэзии имеют место значимые и принципиально важные явления. Так, в середине 40-х годов складывается оригинальное творчество Некрасова, в 40-е годы начинает творить Фет. И все же в это десятилетие в целом поэзия отходит на второй план, что подтверждает и внешняя картина литературной жизни: ограниченное количество выходящих поэтических сборников, скромное место, занимаемое поэзией в журналах. И причины нужно искать не только в произволе издателей или недостатке эстетического чутья у критиков — МОЖНО указать, например, на очень сдержанное отношение к поэзии во второй половине 40-х годов даже у Белинского. В литературе возобладали характерные прежде всего для прозы аналитические тенденции. Между тем предпринимаемая в самом конце 40-х годов таким чутким редактором и издателем, как Некрасов, попытка оживить интерес к поэзии представляется симптоматичной. В «Современнике» замышляется целая серия статей, посвященных поэтическим явлениям эпохи. В этих рамках написана и известная статья Некрасова «Русские второстепенные поэты».
Все это было предощущением нового подъема поэзии, признаки которого обнаруживаются уже с начала 50-х годов и который к середине 50-х годов обретает необычную стремительность. Поэзия снова получает нрава гражданства на страницах журналов, становится полнокровной, и самостоятельной участницей литературного процесса, предметом критического анализа и теоретических споров. Лучшие критики снова много и заинтересованно пишут о ней: Чернышевский и Добролюбов, Дружинин и Боткин. Выходят и часто становятся подлинно выдающимися событиями литературной и общественной жизни поэтические сборники. Прежде всего это относится к сборнику Некрасова 1856 года. Появляются книги Фета, Никитина, Огарева, Полонского, Ап. Майкова и др. Эпоха воззвала именно к поэзии, а не к стихотворству, недостатка в котором не было никогда. Меняется качественно и самый характер поэзии. Появляется немало новых поэтов: Случевскин, например, или Никитин. Происходит, однако, не просто обычная смена поколений. Процесс становления поэзии выглядит много сложнее. Характерно возрождение к новой жизни поэтов, давно сложившихся, но почти замолчавших в «непоэтические» 40-е годы. Может быть, наиболее характерна в этом смысле судьба такого поэта, как Тютчев, его как бы двойное возрождение: во-первых, внимание к самому его творчеству, уже существовавшему, возрождение его в читательском восприятии и, во-вторых, сама его необычайная творческая активность. Можно говорить н о своеобразном возрождении даже Некрасова, в копне 40-х годов переживавшего явный творческий кризис, мало или совсем (на протяжении 1849 года) не писавшего стихов н прямо заявлявшего, что он теперь стихов не пишет. С другой стороны, такой писатель, как Тургенев, создавший немало стихотворных произведений, в «прозаические» 40-е годы, полностью расстается со стихами в «поэтические» 50-е.
Сочинение о русской поэзии 19 века – лучшее сочинениеНесмотря на то, что в теме означен век девятнадцатый, нельзя не вспомнить здесь и не назвать (а вместе с тем и отдать дань памяти и уважения великому Ломоносову) “Оду на победу над турками и татарами и на взятие Хотина”. Да и вообще, если вспомнить, поэзия XVIII века оставила нам много произведений, прославляющих победу русского оружия. Слава Отечества — главная ценность, защищать Россию — дело чести:
Жить для Отечества, вот бытие одно;
Нам счастье от небес в нем истинно дано.
Мечтатель говорит: “Я гражданин вселенной”. А русский: “Край родной — вселенная моя…” (Ф. Н. Глинка).
Когда в 1812 году началась война, то весь русский народ встал на защиту Родины, и поэты не могли не откликнуться на это событие. Вспомним стихи Дениса Давыдова (“Товарищу 1812 года, на пути в армию”, “Бородинское поле” и др.), знаменитого участника этой войны, вспомним гениальное “Бородино” Михаила Лермонтова.
Война 1812 года на протяжении всего XIX века вдохновляла поэтов на прославление героизма защитников России.
Бородино! Бородино!
На битве исполинов новой
Ты славою озарено,
Как древле поле Куликово,
восклицает С. Е. Раич.
Декабристы, “дети 1812 года”, для которых патриотизм был не пустым словом и которые были готовы отдать жизнь за Родину, часто обращались к историческим темам. В славном прошлом России, в истории борьбы с татарами, половцами, крестоносцами находили они для себя примеры для подражания.
К прошлому обращается и Пушкин в своей поэме “Полтава”. Но, пожалуй, наиболее ярко прозвучала военная тема в творчестве М. Ю. Лермонтова. И, конечно, в уже упоминавшемся нами стихотворении “Бородино”. Повествование здесь ведется от имени одного из участников Бородинской битвы:
Мы долго молча отступали,
Досадно было, боя ждали,
Ворчали старики:
“Что ж мы? на зимние квартиры?
Не смеют, что ли, командиры
Чужие изорвать мундиры
О русские штыки?”
И вот кульминация сражения:
Изведал враг в тот день немало,
Что значит русский бой удалый,
Наш рукопашный бой!..
Земля тряслась — как наши груди,
Смешались в кучу кони, люди,
И залпы тысячи орудий
Слились в протяжный вой…
Да, были люди в наше время,
Могучее, лихое племя:
Богатыри – не вы.
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля…
Стихотворение “Валерик” посвящено не прославлению патриотизма, а скупому, трезвому описанию военных будней, “диких тревог войны”:
Уже затихло всё; тела
Стащили в кучу; кровь текла
Струею дымной по каменьям,
Ее тяжелым испареньем
Был полон воздух…
В основе этого стихотворения, впервые опубликованного в альманахе “Утренняя заря” за 1843 год, — события боя 11 июля 1840 года при Валерике. Валерик — это приток реки Сунжи.
Галуб прервал мое мечтанье,
Ударив по плечу; он был
Кунак мой; я его спросил,
Как месту этому названье?
Он отвечал мне: “Валерик,
А перевесть на ваш язык,
Так будет речка смерти: верно,
Дано старинными людьми”.
Следующая большая война, Крымская, вызвала новый всплеск патриотизма у русских поэтов.
Они кричат, они грозятся:
Вот к стенке мы славян прижмем!
Ну, как бы им не оборваться
В задорном натиске своем!.
. — пишет Ф. И. Тютчев.
Высокие идеалы любви к Родине всегда были главными для нашей поэзии. Поэзия всегда прославляла подвиг воинов, звала к этому подвигу.
Русская поэзия XIX века пережила в своем развитии по крайней мере три подлинных подъема. Первый, условно говоря, падает на начало века и-осенен именем Пушкина. Другой давно признанный поэтический взлет приходится на рубеж двух столетий — девятнадцатого и двадцатого — и связан прежде всего с творчеством Александра Блока. Наконец, третья, по выражению современного исследователя, «поэтическая эпоха» ‘ — это середина прошлого пока, 60-е годы, хотя именно в поэзии так называемые «шестидесятые годы» хронологически ощутимее сдвигаются к началу 50-х.
В 40-е годы в русской поэзии имеют место значимые и принципиально важные явления. Так, в середине 40-х годов складывается оригинальное творчество Некрасова, в 40-е годы начинает творить Фет. И все же в это десятилетие в целом поэзия отходит на второй план, что подтверждает и внешняя картина литературной жизни: ограниченное количество выходящих поэтических сборников, скромное место, занимаемое поэзией в журналах. И причины нужно искать не только в произволе издателей или недостатке эстетического чутья у критиков — МОЖНО указать, например, на очень сдержанное отношение к поэзии во второй половине 40-х годов даже у Белинского. В литературе возобладали характерные прежде всего для прозы аналитические тенденции. Между тем предпринимаемая в самом конце 40-х годов таким чутким редактором и издателем, как Некрасов, попытка оживить интерес к поэзии представляется симптоматичной. В «Современнике» замышляется целая серия статей, посвященных поэтическим явлениям эпохи. В этих рамках написана и известная статья Некрасова «Русские второстепенные поэты».
Все это было предощущением нового подъема поэзии, признаки которого обнаруживаются уже с начала 50-х годов и который к середине 50-х годов обретает необычную стремительность. Поэзия снова получает нрава гражданства на страницах журналов, становится полнокровной, и самостоятельной участницей литературного процесса, предметом критического анализа и теоретических споров. Лучшие критики снова много и заинтересованно пишут о ней: Чернышевский и Добролюбов, Дружинин и Боткин. Выходят и часто становятся подлинно выдающимися событиями литературной и общественной жизни поэтические сборники. Прежде всего это относится к сборнику Некрасова 1856 года. Появляются книги Фета, Никитина, Огарева, Полонского, Ап. Майкова и др. Эпоха воззвала именно к поэзии, а не к стихотворству, недостатка в котором не было никогда. Меняется качественно и самый характер поэзии. Появляется немало новых поэтов: Случевскин, например, или Никитин. Происходит, однако, не просто обычная смена поколений. Процесс становления поэзии выглядит много сложнее. Характерно возрождение к новой жизни поэтов, давно сложившихся, но почти замолчавших в «непоэтические» 40-е годы. Может быть, наиболее характерна в этом смысле судьба такого поэта, как Тютчев, его как бы двойное возрождение: во-первых, внимание к самому его творчеству, уже существовавшему, возрождение его в читательском восприятии и, во-вторых, сама его необычайная творческая активность. Можно говорить н о своеобразном возрождении даже Некрасова, в копне 40-х годов переживавшего явный творческий кризис, мало или совсем (на протяжении 1849 года) не писавшего стихов н прямо заявлявшего, что он теперь стихов не пишет. С другой стороны, такой писатель, как Тургенев, создавший немало стихотворных произведений, в «прозаические» 40-е годы, полностью расстается со стихами в «поэтические» 50-е.
Русская поэзия после Пушкина несла в себе противоборствующие начала, выражала возросшую сложность и противоречивость жизни. Отчетливо обозначаясь и поляризуясь, развиваются два направления: демократическое и «чистое искусство». Когда мы говорим О двух поэтических лагерях, нужно иметь в виду большую пестроту и сложность отношений как внутри каждого из лагерей, так и в отношениях между ними, особенно если учитывать эволюцию общественной и литературной жизни, «Чистые» поэты писали гражданские стихи: от либерально-обличительных (Я. Полонский) до охранительных (Ап. Майков). Поэты-демократы испытывали определенное {и положительное тоже) влияние со стороны поэтов «чистого искусства»: Никитин, например, в своей лирике природы. Расцвет хатирической поэзии связан главным образом с демократическим движением. Тем не менее «чистое искусство» выдвинуло ряд крупных сатирических дарований: Н. Щербина и особенно А. К. Толстой, написавший немало сатирических произведений — как самостоятельных, так и в рамках коллективного авторства, создавшего знаменитого Козьму Пруткова. И все же в целом между поэтическими движениями проходи, достаточно четкий водораздел. В противостоянии и в противоборстве этих двух направлений часто заявляла о себе обострившаяся социальная борьба. Полюсы можно было бы, пожалуй, обозначить двумя именами: Некрасов и Фет. «Оба поэта начали писать почти одновременно, — констатировала критика, — оба пережили одни и те же фазисы общественной жизни, оба сделали себе имя в русской литературе… оба, наконец, отличаются далеко не дюжинным талантом, — и при всем том в поэтической деятельности каждого из них нет почти ни одного общего пункта».
Чаще под школой Некрасова — и здесь речь идет именно о такой школе—имеют в виду поэтов 50 — 70-Х годов, идеологически и художественно наиболее ему близких, испытывавших на себе прямое влияние великого поэта, даже организационно в сущности объединенных уже в силу того обстоятельства, что большинство из них группировалось вокруг немногочисленных демократических издании: некрасовского «Современника», «Русского слова», «Искры».
Поэзия XIX века пережила в своем развитии по крайней мере три подлинных подъема. Первый, условно говоря, падает на начало века и-осенен именем Пушкина. Другой давно признанный поэтический взлет приходится на рубеж двух столетий — девятнадцатого и двадцатого — и связан прежде всего с творчеством Александра Блока. Наконец, третья, по выражению современного исследователя, «поэтическая эпоха» — это середина прошлого пока, 60-е годы, хотя именно в поэзии так называемые «шестидесятые годы» хронологически ощутимее сдвигаются к началу 50-х.
В 40-е годы в русской поэзии имеют место значимые и принципиально важные явления. Так, в середине 40-х годов складывается оригинальное творчество Некрасова, в 40-е годы начинает творить Фет. И все же в это десятилетие в целом поэзия отходит на второй план, что подтверждает и внешняя картина литературной жизни: ограниченное количество выходящих поэтических сборников, скромное место, занимаемое поэзией в журналах. И причины нужно искать не только в произволе издателей или недостатке эстетического чутья у критиков — МОЖНО указать, например, на очень сдержанное отношение к поэзии во второй половине 40-х годов даже у Белинского. В литературе возобладали характерные прежде всего для прозы аналитические тенденции. Между тем предпринимаемая в самом конце 40-х годов таким чутким редактором и издателем, как Некрасов, попытка оживить интерес к поэзии представляется симптоматичной. В «Современнике» замышляется целая серия статей, посвященных поэтическим явлениям эпохи. В этих рамках написана и известная статья Некрасова «Русские второстепенные поэты».
Все это было предощущением нового подъема поэзии, признаки которого обнаруживаются уже с начала 50-х годов и который к середине 50-х годов обретает необычную стремительность. Поэзия снова получает нрава гражданства на страницах журналов, становится полнокровной, и самостоятельной участницей литературного процесса, предметом критического анализа и теоретических споров. Лучшие критики снова много и заинтересованно пишут о ней: Чернышевский и Добролюбов, Дружинин и Боткин. Выходят и часто становятся подлинно выдающимися событиями литературной и общественной жизни поэтические сборники. Прежде всего это относится к сборнику Некрасова 1856 года. Появляются книги Фета, Никитина, Огарева, Полонского, Ап. Майкова и др. Эпоха воззвала именно к поэзии, а не к стихотворству, недостатка в котором не было никогда. Меняется качественно и самый характер поэзии. Появляется немало новых поэтов: Случевскин, например, или Никитин. Происходит, однако, не просто обычная смена поколений. Процесс становления поэзии выглядит много сложнее. Характерно возрождение к новой жизни поэтов, давно сложившихся, но почти замолчавших в «непоэтические» 40-е годы. Может быть, наиболее характерна в этом смысле судьба такого поэта, как Тютчев, его как бы двойное возрождение: во-первых, внимание к самому его творчеству, уже существовавшему, возрождение его в читательском восприятии и, во-вторых, сама его необычайная творческая активность. Можно говорить н о своеобразном возрождении даже Некрасова, в копне 40-х годов переживавшего явный творческий кризис, мало или совсем (на протяжении 1849 года) не писавшего стихов н прямо заявлявшего, что он теперь стихов не пишет. С другой стороны, такой писатель, как Тургенев, создавший немало стихотворных произведений, в «прозаические» 40-е годы, полностью расстается со стихами в «поэтические» 50-е.
Поэзия XIX века пережила в своем развитии по крайней мере три подлинных подъема. Первый, условно говоря, падает на начало века и-осенен именем Пушкина. Другой давно признанный поэтический взлет приходится на рубеж двух столетий — девятнадцатого и двадцатого — и связан прежде всего с творчеством Александра Блока. Наконец, третья, по выражению современного исследователя, «поэтическая эпоха» — это середина прошлого пока, 60-е годы, хотя именно в поэзии так называемые «шестидесятые годы» хронологически ощутимее сдвигаются к началу 50-х.
В 40-е годы в русской поэзии имеют место значимые и принципиально важные явления. Так, в середине 40-х годов складывается оригинальное творчество Некрасова, в 40-е годы начинает творить Фет. И все же в это десятилетие в целом поэзия отходит на второй план, что подтверждает и внешняя картина литературной жизни: ограниченное количество выходящих поэтических сборников, скромное место, занимаемое поэзией в журналах. И причины нужно искать не только в произволе издателей или недостатке эстетического чутья у критиков — МОЖНО указать, например, на очень сдержанное отношение к поэзии во второй половине 40-х годов даже у Белинского. В литературе возобладали характерные прежде всего для прозы аналитические тенденции. Между тем предпринимаемая в самом конце 40-х годов таким чутким редактором и издателем, как Некрасов, попытка оживить интерес к поэзии представляется симптоматичной. В «Современнике» замышляется целая серия статей, посвященных поэтическим явлениям эпохи. В этих рамках написана и известная статья Некрасова «Русские второстепенные поэты».
Все это было предощущением нового подъема поэзии, признаки которого обнаруживаются уже с начала 50-х годов и который к середине 50-х годов обретает необычную стремительность. Поэзия снова получает нрава гражданства на страницах журналов, становится полнокровной, и самостоятельной участницей литературного процесса, предметом критического анализа и теоретических споров. Лучшие критики снова много и заинтересованно пишут о ней: Чернышевский и Добролюбов, Дружинин и Боткин. Выходят и часто становятся подлинно выдающимися событиями литературной и общественной жизни поэтические сборники. Прежде всего это относится к сборнику Некрасова 1856 года. Появляются книги Фета, Никитина, Огарева, Полонского, Ап. Майкова и др. Эпоха воззвала именно к поэзии, а не к стихотворству, недостатка в котором не было никогда. Меняется качественно и самый характер поэзии. Появляется немало новых поэтов: Случевскин, например, или Никитин. Происходит, однако, не просто обычная смена поколений. Процесс становления поэзии выглядит много сложнее. Характерно возрождение к новой жизни поэтов, давно сложившихся, но почти замолчавших в «непоэтические» 40-е годы. Может быть, наиболее характерна в этом смысле судьба такого поэта, как Тютчев, его как бы двойное возрождение: во-первых, внимание к самому его творчеству, уже существовавшему, возрождение его в читательском восприятии и, во-вторых, сама его необычайная творческая активность. Можно говорить н о своеобразном возрождении даже Некрасова, в копне 40-х годов переживавшего явный творческий кризис, мало или совсем (на протяжении 1849 года) не писавшего стихов н прямо заявлявшего, что он теперь стихов не пишет. С другой стороны, такой писатель, как Тургенев, создавший немало стихотворных произведений, в «прозаические» 40-е годы, полностью расстается со стихами в «поэтические» 50-е.
Несмотря на то, что в теме означен век девятнадцатый, нельзя не вспомнить здесь и не назвать (а вместе с тем и отдать дань памяти и уважения великому Ломоносову) “Оду на победу над турками и татарами и на взятие Хотина”. Да и вообще, если вспомнить, поэзия XVIII века оставила нам много произведений, прославляющих победу русского оружия. Слава Отечества — главная ценность, защищать Россию — дело чести:
Жить для Отечества, вот бытие одно;
Нам счастье от небес в нем истинно дано.
Мечтатель говорит: “Я гражданин вселенной”. А русский: “Край родной — вселенная моя…” (Ф. Н. Глинка).
Когда в 1812 году началась война, то весь русский народ встал на защиту Родины, и поэты не могли не откликнуться на это событие. Вспомним стихи Дениса Давыдова (“Товарищу 1812 года, на пути в армию”, “Бородинское поле” и др.), знаменитого участника этой войны, вспомним гениальное “Бородино” Михаила Лермонтова.
Война 1812 года на протяжении всего XIX века вдохновляла поэтов на прославление героизма защитников России.
Бородино! Бородино!
На битве исполинов новой
Ты славою озарено,
Как древле поле Куликово, –
восклицает С. Е. Раич.
Декабристы, “дети 1812 года”, для которых патриотизм был не пустым словом и которые были готовы отдать жизнь за Родину, часто обращались к историческим темам. В славном прошлом России, в истории борьбы с татарами, половцами, крестоносцами находили они для себя примеры для подражания.
К прошлому обращается и Пушкин в своей поэме “Полтава”. Но, пожалуй, наиболее ярко прозвучала военная тема в творчестве М. Ю. Лермонтова. И, конечно, в уже упоминавшемся нами стихотворении “Бородино”. Повествование здесь ведется от имени одного из участников Бородинской битвы:
Мы долго молча отступали,
Досадно было, боя ждали,
Ворчали старики:
“Что ж мы? на зимние квартиры?
Не смеют, что ли, командиры
Чужие изорвать мундиры
О русские штыки?”
И вот кульминация сражения:
Изведал враг в тот день немало,
Что значит русский бой удалый,
Наш рукопашный бой!..
Земля тряслась — как наши груди,
Смешались в кучу кони, люди,
И залпы тысячи орудий
Слились в протяжный вой…
Да, были люди в наше время,
Могучее, лихое племя:
Богатыри – не вы.
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля…
Стихотворение “Валерик” посвящено не прославлению патриотизма, а скупому, трезвому описанию военных будней, “диких тревог войны”:
Уже затихло всё; тела
Стащили в кучу; кровь текла
Струею дымной по каменьям,
Ее тяжелым испареньем
Был полон воздух…
В основе этого стихотворения, впервые опубликованного в альманахе “Утренняя заря” за 1843 год, — события боя 11 июля 1840 года при Валерике. Валерик — это приток реки Сунжи.
Галуб прервал мое мечтанье,
Ударив по плечу; он был
Кунак мой; я его спросил,
Как месту этому названье?
Он отвечал мне: “Валерик,
А перевесть на ваш язык,
Так будет речка смерти: верно,
Дано старинными людьми”.
Следующая большая война, Крымская, вызвала новый всплеск патриотизма у русских поэтов.
Они кричат, они грозятся:
Вот к стенке мы славян прижмем!
Ну, как бы им не оборваться
В задорном натиске своем!.
— пишет Ф. И. Тютчев.
Высокие идеалы любви к Родине всегда были главными для нашей поэзии. Поэзия всегда прославляла подвиг воинов, звала к этому подвигу.
Поэзия xix века пережила в своем развитии по крайней мере три подлинных подъема. первый, условно говоря, падает на начало века и-осенен именем пушкина. другой давно признанный поэтический взлет приходится на рубеж двух столетий — девятнадцатого и двадцатого — и связан прежде всего с творчеством александра блока. наконец, третья, по выражению современного исследователя, «поэтическая эпоха» ‘ — это середина прошлого пока, 60-е годы, хотя именно в поэзии так называемые «шестидесятые годы» хронологически ощутимее сдвигаются к началу 50-х. в 40-е годы в поэзии имеют место значимые и принципиально важные явления. так, в середине 40-х годов складывается оригинальное творчество некрасова, в 40-е годы начинает творить фет. и все же в это десятилетие в целом поэзия отходит на второй план, что подтверждает и внешняя картина жизни: ограниченное количество выходящих поэтических сборников, скромное место, занимаемое поэзией в журналах. и причины нужно искать не только в произволе издателей или недостатке эстетического чутья у критиков — можно указать, например, на сдержанное отношение к поэзии во второй половине 40-х годов даже у белинского. в возобладали характерные прежде всего для прозы аналитические тенденции. между тем предпринимаемая в самом конце 40-х годов таким чутким редактором и издателем, как некрасов, попытка оживить интерес к поэзии представляется симптоматичной. в «современнике» замышляется целая серия статей, посвященных поэтическим явлениям эпохи. в этих рамках написана и известная статья некрасова « второстепенные поэты». все это было предощущением нового подъема поэзии, признаки которого обнаруживаются уже с начала 50-х годов и который к середине 50-х годов обретает необычную стремительность. поэзия снова получает нрава гражданства на страницах журналов, становится полнокровной, и самостоятельной участницей процесса, предметом критического анализа и теоретических споров. лучшие критики снова много и заинтересованно пишут о ней: чернышевский и добролюбов, дружинин и боткин. выходят и часто становятся подлинно событиями и общественной жизни поэтические сборники. прежде всего это относится к сборнику некрасова 1856 года. появляются книги фета, никитина, огарева, полонского, ап. майкова и др. эпоха воззвала именно к поэзии, а не к стихотворству, недостатка в котором не было никогда. меняется качественно и самый характер поэзии. появляется немало новых поэтов: случевскин, например, или никитин. происходит, однако, не просто обычная смена поколений. процесс становления поэзии выглядит много сложнее. характерно возрождение к новой жизни поэтов, давно сложившихся, но почти замолчавших в «непоэтические» 40-е годы. может быть, наиболее характерна в этом смысле судьба такого поэта, как тютчев, его как бы двойное возрождение: во-первых, внимание к самому его творчеству, уже существовавшему, возрождение его в читательском восприятии и, во-вторых, сама его необычайная творческая активность. можно говорить н о своеобразном возрождении даже некрасова, в копне 40-х годов переживавшего явный творческий кризис, мало или совсем (на протяжении 1849 года) не писавшего стихов н прямо заявлявшего, что он теперь стихов не пишет. с другой стороны, такой писатель, как тургенев, создавший немало стихотворных произведений, в «прозаические» 40-е годы, полностью расстается со стихами в «поэтические» 50-е.
Тема: – Тема войны в русской поэзии XIX века
Несмотря на то, что в теме означен век девятнадцатый, нельзя не вспомнить здесь и не назвать (а вместе с тем и отдать дань памяти и уважения великому Ломоносову) “Оду на победу над турками и татарами и на взятие Хотина”. Да и вообще, если вспомнить, поэзия XVIII века оставила нам много произведений, прославляющих победу русского оружия. Слава Отечества — главная ценность, защищать Россию — дело чести:
Жить для Отечества, вот бытие одно;
Нам счастье от небес в нем истинно дано.
Мечтатель говорит: “Я гражданин вселенной”. А русский: “Край родной — вселенная моя…” (Ф. Н. Глинка).
Когда в 1812 году началась война, то весь русский народ встал на защиту Родины, и поэты не могли не откликнуться на это событие. Вспомним стихи Дениса Давыдова (“Товарищу 1812 года, на пути в армию”, “Бородинское поле” и др.), знаменитого участника этой войны, вспомним гениальное “Бородино” Михаила Лермонтова.
Война 1812 года на протяжении всего XIX века вдохновляла поэтов на прославление героизма защитников России.
Бородино! Бородино!
На битве исполинов новой
Ты славою озарено,
Как древле поле Куликово,
восклицает С. Е. Раич.
Декабристы, “дети 1812 года”, для которых патриотизм был не пустым словом и которые были готовы отдать жизнь за Родину, часто обращались к историческим темам. В славном прошлом России, в истории борьбы с татарами, половцами, крестоносцами находили они для себя примеры для подражания.
К прошлому обращается и Пушкин в своей поэме “Полтава”. Но, пожалуй, наиболее ярко прозвучала военная тема в творчестве М. Ю. Лермонтова. И, конечно, в уже упоминавшемся нами стихотворении “Бородино”. Повествование здесь ведется от имени одного из участников Бородинской битвы:
Мы долго молча отступали,
Досадно было, боя ждали,
Ворчали старики:
“Что ж мы? на зимние квартиры?
Не смеют, что ли, командиры
Чужие изорвать мундиры
О русские штыки?”
И вот кульминация сражения:
Изведал враг в тот день немало,
Что значит русский бой удалый,
Наш рукопашный бой!..
Земля тряслась — как наши груди,
Смешались в кучу кони, люди,
И залпы тысячи орудий
Слились в протяжный вой…
Да, были люди в наше время,
Могучее, лихое племя:
Богатыри – не вы.
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля…
Стихотворение “Валерик” посвящено не прославлению патриотизма, а скупому, трезвому описанию военных будней, “диких тревог войны”:
Уже затихло всё; тела
Стащили в кучу; кровь текла
Струею дымной по каменьям,
Ее тяжелым испареньем
Был полон воздух…
В основе этого стихотворения, впервые опубликованного в альманахе “Утренняя заря” за 1843 год, — события боя 11 июля 1840 года при Валерике. Валерик — это приток реки Сунжи.
Галуб прервал мое мечтанье,
Ударив по плечу; он был
Кунак мой; я его спросил,
Как месту этому названье?
Он отвечал мне: “Валерик,
А перевесть на ваш язык,
Так будет речка смерти: верно,
Дано старинными людьми”.
Следующая большая война, Крымская, вызвала новый всплеск патриотизма у русских поэтов.
Они кричат, они грозятся:
Вот к стенке мы славян прижмем!
Ну, как бы им не оборваться
В задорном натиске своем!.
. — пишет Ф. И. Тютчев.
Высокие идеалы любви к Родине всегда были главными для нашей поэзии. Поэзия всегда прославляла подвиг воинов, звала к этому подвигу.
Свободная тема “XIX век” – сочинение “Тема поэта и поэзии в русской литературе XIX века”
Русская классическая литература подарила миру великолепные образцы поэтического творчества. Стихотворения Пушкина, Лермонтова, Некрасова стали подлинными шедеврами. Одной из главных тем для этих великих мастеров слова была проблема цели и места поэзии в жизни, назначения поэта, его роли в обществе.
А. С. Пушкин всем своим творчеством утверждал единство поэзии и реальной жизни. Для него поэт являлся человеком, наделенным божественным даром. Муза не должна отворачиваться от людей, считая недостойным обращать внимание на простые сюжеты. Поэт для Пушкина — это пророк, способный своим творчеством влиять на общество. Этой теме посвящено стихотворение «Пророк», в котором слышится голос автора, призывающего поэта:
«Восстань, пророк, и вождь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей».
Поэт может видеть и чувствовать то, что недоступно другим. Но он обязан свой дар посвятить людям, а не томиться «духовной жаждой» или уходить в заоблачные высоты грез и мечтаний. Это глубокое убеждение самого Пушкина, который в стихотворении «Памятник» обращается к музе с наставлением:
Веленью Божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспаривай глупца.
А. С. Пушкин до самой смерти оставался преданным своим убеждениям, вере в высокое предназначение поэзии, силу и способности поэта-гражданина, поэта-пророка.
Эти взгляды полностью разделял и преемник Пушкина М. Ю. Лермонтов. В его творчестве звучат те же мотивы, но время наложило свой отпечаток на стихотворения поэта. В годы реакции судьба поэта была очень тяжела. В стихотворении «Поэт» Лермонтов сравнивает поэта с кинжалом, который раньше был грозным оружием, верой и правдой служил своему хозяину. А теперь кинжал стал игрушкой, он никому не нужен. Так и поэт утратил свое назначение, променял на золото могучий голос. Раньше слова поэта поднимали дух людей, звучали, «как колокол на башне вечевой во дни торжеств и бед народных». Лермонтову больно наблюдать, каким мелким и обманчивым стало поэтическое творчество. Он с горечью спрашивает, надеясь на лучшее будущее:
Проснешься ль ты опять, осмеянный пророк?. .
Иль никогда на голос мщенья
Из золотых ножен не вырвешь свой клинок,
Покрытый ржавчиной презренья?. .
Лермонтов сам испытал всю тяжесть положения поэта-пророка в современном ему обществе. В стихотворении «Пророк» героя ожидает совсем другая судьба, нежели героя одноименного стихотворения Пушкина. Людям не был нужен «Божий дар» пророка, ему приходится жить в лесу, прятаться от людей:
Провозглашать я стал любви
И правды чистые ученья:
В меня все ближние мои
Бросали бешено каменья.
Именно так «ближние» и поступали с Пушкиным и Лермонтовым, жизнь которых оборвалась в самом расцвете творческих сил. Погиб Пушкин, пал на дуэли Лермонтов, но в России нашелся человек, ставший продолжателем дела великих художников.
Н. А. Некрасов все свое творчество посвятил русскому народу. Лирика поэта служила для современников образцом гражданственности. Поэт, прежде всего, должен быть гражданином, говорил Некрасов, служить народу:
С твоим талантом стыдно спать.
Еще стыдней в годину горя
Красу долин, небес и моря
И ласку милой воспевать…
Некрасов призывает поэзию быть выразительницей народных интересов. Поэт обязан писать о народе и для народа:
Будь гражданин! Служа искусству,
Для блага ближнего живи,
Свой гений подчиняя чувству
Всеобнимающей любви…
Эта же тема звучит и в стихотворении «Элегия». Некрасов утверждает, что поэзия не может забыть о страданиях и чаяниях простого народа, потому что именно в этом ее высокое предназначение. Самое достойное для лиры:
Толпе напоминать, что бедствует народ
В то время, как она ликует и поет.
К народу возбуждать вниманье сильных мира…
Поэзия Некрасова, как и лирика Пушкина и Лермонтова, имела огромное влияние на умы и сердца людей. Эти великие русские поэты подняли поэтическое творчество на недосягаемую высоту, заслужив славу и признание потомков. И слова Некрасова можно смело отнести к каждому из гениальных поэтов России:
Я лиру посвятил народу своему…
Пушкин и Лермонтов — два гения русской литературы, два великих русских поэта. В разное время они создавали свои шедевры. Расцвет творчества Пушкина пришелся на период общественного подъема в русском обществе. А.
–> ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ <--
Страница: [ 1 ] 2
Есть удивительная страна, имя которой — Поэзия. Нигде нет таких широких и ярких радуг, здесь каждое слово подобно цветку, вечному, ароматному. Стоит закрыть глаза — и ты почувствуешь “ласку рассвета”, увидишь “последнюю краску заката”, “тропинку с бродом через ручей”, почувствуешь “времени резкую дату”. Удивительно все это, конечно. Но такова высшая поэзия.
Порой случайное, второстепенное, словно туман в горах, может на какое-то время закрыть от вашего взора главное в творчестве поэта и даже исказить его подлинный облик. Но если поэт был истинным сыном своего народа, если его волновала прежде всего судьба Отчизны, если чувство Родины всегда жило в нем, то рано или поздно этот туман рассеется бесследно и бесславно. И тогда, подобно горной вершине, обозначится его неповторимый образ. Так было с Пушкиным, Лермонтовым, Некрасовым и другими поэтами прошлого века. Ныне, “на расстоянье”, они становятся для нас все ближе и прекрасней.
Время Пушкина — это эпоха декабризма. Пушкинская Россия — это годы, когда свободолюбивые, патриотические идеи, рожденные великим народным подвигом в Отечественной войне 1812 года, тронули души передовых людей России и заставили их еще раз крепко задуматься о будущем своей Отчизны, и не только задуматься, но и открыто вступить на тернистый, но благородный путь борьбы за свободу народа.
Среди этих мужественных сынов России был и сам Пушкин. В своей оде “Вольность”, наполненной народной болью и гневом, революционным призывом, поэт выносит самодержавию свой приговор:
Тираны мира! трепещите!
А вы, мужайтесь и внемлите,
Восстаньте, падшие рабы!
Судьба России, ее прошлое, настоящее, будущее — вот что глубоко волнует Пушкина, определяет его гражданскую позицию, вот что является главной темой его творчества, вот его радость и боль, немеркнущая мечта и надежда:
Пока свободою горим.
Пока сердца для чести живы,
Мой друг. Отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!
Художника формируют его время, его эпоха. Все творчество великого поэта наполнено вольнолюбивыми идеями декабристов. Вместе с ними “друг человечества” способствовал пробуждению Отчизны “ото сна”, росту духовного самосознания его народа, накоплению революционной энергии России. Поэт не отступает, не отрекается от своих духовных связей и единства с декабристами и после того, как восстание на Сенатской площади потерпело поражение. Об этом он со всей убежденностью говорит в “Арионе”:
На берег выброшен грозою,
Я гимны прежние пою…
Пушкинская Россия — это славная история его Родины, история многовековой героической борьбы русского народа за свою национальную независимость. Пушкинская Россия — это Россия Ломоносова, Петра Первого, героев Отечественной войны 1812 года и дворянских революционеров, крестьянских бунтарей и вожаков Степана Разина и Емельяна Пугачева, Россия трудолюбивого и мужественного народа, который до поры до времени безмолвствовал. Но есть и другая Россия, задыхающаяся от крепостнического гнета и неволи:
Здесь барство дикое, без чувства, без закона.
Присвоило себе насильственной лозой
И труд, и собственность, и время земледельца.
Вот она, грустная и пронзительная песня о горькой крестьянской доле. Многие свои стихи Пушкин посвятил Родине, народу и имел право сказать о себе:
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал.
Эти строки стали призывными аккордами той могучей песни народной борьбы за свободу, которую за Пушкиным продолжил мятежный Лермонтов, а за ним великий поэт и гражданин Некрасов.
Лермонтову было шестнадцать лет, когда он написал:
Мне нуле но действовать, я каждый день
Бессмертным сделать бы желал…
И ему было двадцать четыре года, когда у него вырвалось:
Печально я гляжу на наше поколенье.
В бездействии состарится оно.
В промежутке между этими стихами вся жизнь Лермонтова.
Ему надо было, подумать и о своем времени, и о себе самом, как всякому, кто хочет быть достойным гражданином своей Родины.
После декабрьская Россия. Здесь “стонет человечество от рабства и цепей!”. Как жить в этой стране, смотреть в глаза современникам? Видеть будущее через завесу растерянности и упавшей воли? Как найти силы в себе, как почувствовать себя нужным народу? Первым криком его измученной души было стихотворение “Смерть Поэта”. Скорбь, горечь, грусть и восхищение, боль и негодование — вот чувства влюбленного в свою Родину поэта, вот защита высокой справедливости от произвола, насилия и варварства, царящих в его России.
Страдальческая тень Пушкина осенила поэта, который бросил вызов всем палачам, душителям свободы:
Но есть, есть Божий суд…
С невыразимым презрением он пишет в другом своем стихотворении:
Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ,
И вы, мундиры голубые,
И ты, покорный им народ.
Значит ли это, что Лермонтов любил Россию меньше, чем Пушкин? Конечно, нет. Просто для него та Россия, которую он любит, не имеет ничего общего с официальной Россией. Он ненавидит державный Петербург, он равнодушен к воинской славе Российской империи. Она чужая для него. Поэтому даже ему самому его любовь кажется странной.
Так что же он любит?
“Степей холодное молчанье”, “лесов безбрежных колыханье”, любит прокатиться в телеге по проселочной дороге, любит “дымок спаленной жнивы”, “избу, покрытую соломой”.
И это не внезапное чувство, оно живет в нем всегда. В стихотворении “Родина” Лермонтов утверждает свою любовь к России народной, крестьянской, к мощи и простору русской природы. Такая любовь непонятна и незнакома “казенным патриотам”, видевшим величие России в самодержавно-крепостническом строе.
В стихах Лермонтова та же огромная взрывная сила, та же взрывная волна, что и у Пушкина. Не случайно один “глаголом жег сердца людей”, другой “воспламенял бойца для битвы”:
А он, мятежный, просит бури,
Как будто в бурях есть покой.
Поэт любит Отечество по-своему, находит истоки этой любви в прошедшем:
Да, бычи люди в наше время.
Могучее, лихое племя.
Высокая гражданственность, или, по Пушкину, “дум высокое стремленье”, стала основой и для поэзии Некрасова. Он отразил свое время. Оно вдохновляло и терзало его музу “мести и печали”. “Зрелище бедствий народных” преследует его повсюду. Мы слышим кандальный звон каторжников, протяжную, заунывную песнь бурлаков. На “благословенной реке” Некрасов испытал первое глубокое горе:
О, горько, горько я рыдал,
Когда в то утро я стояч
На берегу родной реки,
И в первый раз ее назвал
Рекою рабства и тоски!..
Поэт смотрит на несжатую полосу, а ему слышится печальный разговор ветра с тяжелыми колосьями, встает перед взором пахарь:
Руки, что вывели борозды эти,
Высохли в щепку, повисли, как плети,
Очи потухли, и голос пропал…
Не радует поэта и “здоровый, ядреный осенний воздух”, когда он едет по железной дороге, что построена на костях русских мужиков.
“Я лиру посвятил народу своему”, — скажет он в “Элегии”, назовет свою музу “печальной спутницей печальных бедняков”. Горе матери-отчизны — это горе ее народа. Вот почему
Не может сын глядеть спокойно
На горе матери родной.
Не будет гражданин достойный
К Отчизне холоден душой…
Сердце “надрывается от муки”, “плохо верится в силу добра”, отовсюду несутся “царящие звуки барабанов, цепей, топора”. Некрасов, “оглушенный, подавленный”, обращается к природе:
Мать природа! Иду к тебе снова
Со всегдашним желаньем моим
Заглушить эту музыку злобы!
Поэт приходит к мысли: надо бороться за изменение основ социальной жизни. “Родная земля” вдохновляет его на борьбу, и он благоговеет перед Родиной:
Опять она, родная сторона,
С ее земным и благодатным летом,
И вновь душа поэзией полна…
Да, только здесь могу я быть поэтом.
Выражая пламенную надежду на лучшее будущее своей Родины, Некрасов зовет идти “в огонь за честь Отчизны”, за убеждения, за любовь. Таково кредо поэта-гражданина Некрасова. Оно продиктовано сыновней любовью к Родине, а она немыслима без веры в могучие силы народа. В поэме “Кому на Руси жить хорошо” Некрасов призывает всех борцов встать за
Униженных, обиженных
На всей святой Руси.
Страница: [ 1 ] 2
Русская поэзия XIX века пережила в своем развитии по крайней мере три подлинных подъема. Первый, условно говоря, падает на начало века и-осенен именем Пушкина. Другой давно признанный поэтический взлет приходится на рубеж двух столетий — девятнадцатого и двадцатого — и связан прежде всего с творчеством Александра Блока. Наконец, третья, по выражению современного исследователя, «поэтическая эпоха» ‘ — это середина прошлого пока, 60-е годы, хотя именно в поэзии так называемые «шестидесятые годы» хронологически ощутимее сдвигаются к началу 50-х. В 40-е годы в русской поэзии имеют место значимые и принципиально важные явления. Так, в середине 40-х годов складывается оригинальное творчество Некрасова, в 40-е годы начинает творить Фет. И все же в это десятилетие в целом поэзия отходит на второй план, что подтверждает и внешняя картина литературной жизни: ограниченное количество выходящих поэтических сборников, скромное место, занимаемое поэзией в журналах. И причины нужно искать не только в произволе издателей или недостатке эстетического чутья у критиков — МОЖНО указать, например, на очень сдержанное отношение к поэзии во второй половине 40-х годов даже у Белинского.
В литературе возобладали характерные прежде всего для прозы аналитические тенденции. Между тем предпринимаемая в самом конце 40-х годов таким чутким редактором и издателем, как Некрасов, попытка оживить интерес к поэзии представляется симптоматичной. В «Современнике» замышляется целая серия статей, посвященных поэтическим явлениям эпохи. В этих рамках написана и известная статья Некрасова «Русские второстепенные поэты».
Все это было предощущением нового подъема поэзии, признаки которого обнаруживаются уже с начала 50-х годов и который к середине 50-х годов обретает необычную стремительность. Поэзия снова получает нрава гражданства на страницах журналов, становится полнокровной, и самостоятельной участницей литературного процесса, предметом критического анализа и теоретических споров. Лучшие критики снова много и заинтересованно пишут о ней: Чернышевский и Добролюбов, Дружинин и Боткин. Выходят и часто становятся подлинно выдающимися событиями литературной и общественной жизни поэтические сборники. Прежде всего это относится к сборнику Некрасова 1856 года.
Появляются книги Фета, Никитина, Огарева, Полонского, Ап. Майкова и др. Эпоха воззвала именно к поэзии, а не к стихотворству, недостатка в котором не было никогда. Меняется качественно и самый характер поэзии. Появляется немало новых поэтов: Случевскин, например, или Никитин. Происходит, однако, не просто обычная смена поколений.
Процесс становления поэзии выглядит много сложнее. Характерно возрождение к новой жизни поэтов, давно сложившихся, но почти замолчавших в «непоэтические» 40-е годы. Может быть, наиболее характерна в этом смысле судьба такого поэта, как Тютчев, его как бы двойное возрождение: во-первых, внимание к самому его творчеству, уже существовавшему, возрождение его в читательском восприятии и, во-вторых, сама его необычайная творческая активность. Го необычайная творческая активность. Можно говорить н о своеобразном возрождении даже Некрасова, в копне 40-х годов переживавшего явный творческий кризис, мало или совсем (на протяжении 1849 года) не писавшего стихов н прямо заявлявшего, что он теперь стихов не пишет.
С другой стороны, такой писатель, как Тургенев, создавший немало стихотворных произведений, в «прозаические» 40-е годы, полностью расстается со стихами в «поэтические» 50-е. Русская поэзия после Пушкина несла в себе противоборствующие начала, выражала возросшую сложность и противоречивость жизни. Отчетливо обозначаясь и поляризуясь, развиваются два направления: демократическое и «чистое искусство». Когда мы говорим О двух поэтических лагерях, нужно иметь в виду большую пестроту и сложность отношений как внутри каждого из лагерей, так и в отношениях между ними, особенно если учитывать эволюцию общественной и литературной жизни, «Чистые» поэты писали гражданские стихи: от либерально-обличительных (Я. Полонский) до охранительных (Ап. Майков). Поэты-демократы испытывали определенное {и положительное тоже) влияние со стороны поэтов «чистого искусства»: Никитин, например, в своей лирике природы.
Расцвет хатирической поэзии связан главным образом с демократическим движением. Тем не менее «чистое искусство» выдвинуло ряд крупных сатирических дарований: Н. Щербина и особенно А. К. Толстой, написавший немало сатирических произведений — как самостоятельных, так и в рамках коллективного авторства, создавшего знаменитого Козьму Пруткова. И все же в целом между поэтическими движениями проходи, достаточно четкий водораздел. В противостоянии и в противоборстве этих двух направлений часто заявляла о себе обострившаяся социальная борьба.
Полюсы можно было бы, пожалуй, обозначить двумя именами: Некрасов и Фет. «Оба поэта начали писать почти одновременно, — констатировала критика, — оба пережили одни и те же фазисы общественной жизни, оба сделали себе имя в русской литературе… оба, наконец, отличаются далеко не дюжинным талантом, — и при всем том в поэтической деятельности каждого из них нет почти ни одного общего пункта». Чаще под школой Некрасова — и здесь речь идет именно о такой школе—имеют в виду поэтов 50 — 70-Х годов, идеологически и художественно наиболее ему близких, испытывавших на себе прямое влияние великого поэта, даже организационно в сущности объединенных уже в силу того обстоятельства, что большинство из них группировалось вокруг немногочисленных демократических издании: некрасовского «Современника», «Русского слова», «Искры».