Роман «Мастер и Маргарита» – это наиболее значительное и сложное произведение в творчестве Михаила Афанасьевича Булгакова. Работа над ним продолжалась с 1928 года до конца жизни писателя. В жанровом отношении этот роман и психологический, и сатирический, и авантюрный, поэтому каждый, даже самый взыскательный читатель, найдет в нем то, что ему интересно.
Произведение, прежде всего, удивляет своей сложной композицией – роман в романе. В пределах одной книги Булгаков сумел и передать образ Москвы 20-х годов, и пересказать по-новому библейскую историю. Но за сложностью сюжетной линии скрывается масса философских вопросов и тем, одной из которых является тема истинной ценности творчества.
Булгаков перефразировал известную пословицу «Что написано пером – не вырубишь топором», сказав устами Воланда великую фразу: «Рукописи не горят». Это выражение несет глубокий символический смысл, который я постараюсь раскрыть.
Самое важное в жизни Мастера, главного героя романа, – это писательская деятельность. Он пишет только правду. Пишет о своем времени, о справедливости, добре – о том, чего так не хватает современным людям. Пишет правду, которая, впрочем, не нравилась чиновникам – их менее всего интересовала художественная ценность произведения. Любовь Мастера к красоте слова противопоставлена псевдо-творчеству, да и всему образу жизни членов МАССОЛИТа. Это мирок чванливых, бездарных, склочных, обласканных властью халтурщиков, мирок, враждебный истине и таланту, как тому, что может помешать их сытому паразитическому существованию. Таких бездарностей, бегущих лишь за собственной выгодой, представляют в произведении Берлиоз, критики Латунский, Лаврович, Ариман и другие. Живым олицетворением литературного мира, вконец погрязшего во лжи, является секретарь редакции Лапшенникова. Такой увидел ее Мастер: «Я пришел через две недели и был принят какой-то девицей со скошенными к носу от постоянного вранья глазами». Недаром под конец произведения здание МАССОЛИТа охватывает «очистительный огонь». Ибо люди, мнящие себя виртуозами слова, должны нести особую ответственность за ту псевдоистину, что они несут народу. Как может человек создать что-то гениальное, несущее миру свет, если он сам не верит ни одному своему слову?..
Мастера можно, без сомнения, назвать истинным творцом, своеобразным пророком. Он относится к своему роману о пятом прокураторе Иудеи Понтии Пилате и Иешуа Га-Ноцри как к любимому детищу, он пишет его с любовью, желая сотворить истинный шедевр. Мастер олицетворяет собой подлинное творчество, его участь – это участь многих творцов, не желающих подчиняться влиянию безумного времени. Роман этого героя не был понят критиками, да и всем обществом в целом. Поэтому писатель в отчаянии бросает рукопись в камин, чтобы бесследно уничтожить свой труд. И здесь мы в очередной раз убеждаемся, что истинное творчество бессмертно, оно неподвластно даже огню, не говоря уж о бездарных критиках и невежественном обществе.
Воланд отдает Мастеру его роман о Понтии Пилате, сожженный им в приступе страха. Да, в чудесном сохранении рукописи принял участие сам дьявол. Но мне кажется, это является доказательством того, что талант нельзя измерить или отнести к добру или злу. Творчество – это материальное выражение таланта, и истинное творчество находится на ступень выше сатаны.
Таким образом, выражение «рукописи не горят» символизирует бессмертие творчества, но только в том случае, если оно идет из сердца, если в свое творение автор вкладывает все душевные и физические силы и даже собственную жизнь.
Роман «Мастер и Маргарита» – вершина русской прозы ХХ века, торжество творчества и любви среди отчаяния и мрака, добра, победившего зло. Анализ его никогда не будет завершен, содержание романа поистине неисчерпаемо, каждое новое поколение читателей будет открывать в нем новое, и, как знать, быть может, и найдет ответ на поставленный автором вопрос.
«Рукописи не горят…»
«Рукописи не горят» — с этой верой в упрямую, неуничтожимую силу искусства умирал писатель Михаил Булгаков, все главные произведения которого лежали в ту пору в ящиках его письменного стола неопубликованными и лишь четверть века спустя одно за другим пришли к читателю.
«Рукописи не горят», — эти слова как бы служили автору заклятием от разрушительной работы времени, от глухого забвения предсмертного и самого дорогого ему труда — романа «Мастер и Маргарита». И заклятие подействовало, предсказание сбылось. Время стало союзником М. Булгакова, и роман его не только смог явиться в свет, но и среди других, более актуальных по теме книг последнего времени оказался произведением насущным, неувядающим, от которого не пахнет архивной пылью.
Взять хотя бы то, что если к роману М. Булгакова «Мастер и Маргарита» подходить традиционно, оперируя такими привычными инструментами анализа, как тема, идея, жанр, то заблудишься в нем в два счета, словно в дремучем лесу. Ни в какие схемы он не укладывается. Прочитанная множеством читателей книга, вызвавшая немало споров, толков, вопросов и догадок, стала жить своей жизнью в литературе. Возникло даже что-то вроде «моды на Булгакова». И все-таки, почему «рукописи не горят», почему эта книга привлекает внимание? По-моему, благодаря все той же необычности построения романа, оригинальности сюжета. Есть основания назвать роман бытовым: в нем широко развернута картина московского быта тридцатых годов.
Но не меньше оснований считать его фантастическим, философским, любовно-лирическим и, само собой разумеется, — сатирическим. Пусть в романе не все выписано ровно и до конца, внимание любого читателя остановит, я думаю, его форма — яркая, увлекательная, непривычная. Ведь не зря же, прочтя последнюю страницу, испытываешь искушение начать перечитывать книгу заново, вслушиваясь в мелодию булгаковской фразы: «В тот час, когда уж, кажется, и сил не было дышать, когда солнце, раскалив Москву, в сухом тумане валилось куда-то за Садовое кольцо, — никто не пришел под липы, никто не сел на скамейку, пуста была аллея». Едва ли найдется читатель, который возьмет на себя смелость утверждать, что нашел ключи ко всем таящимся в романе загадкам.
Но многое в нем приоткроется, если хотя бы бегло проследить десятилетнюю историю его создания, не забывая при этом, что почти все произведения Булгакова родились из его собственных переживаний, конфликтов, потрясений. Не случайно в романе появляется легенда об Иешуа, так как в жизни писателя был свой Понтий Пилат — Главрепертком. И писатель понимал, что рано или поздно будет распят. Но, видно, теплилась в нем надежда на здравый смысл «прокуратора», на возможность взаимопонимания. И, может быть, представлялся ему такой спор, какой в романе, уже после казни философа, Пилат видит во сне: «Они ни в чем не сходились друг с другом, и от этого их спор был особенно интересен и нескончаем».
Так или иначе, но вполне можно утверждать, что именно собственная судьба заставила писателя вспомнить новозаветную библейскую историю и ввести ее в роман. В первых его набросках еще нет ни Мастера, ни Маргариты, а дьявол появляется в Москве в одиночку, без свиты. Но начинается действие так же, как в окончательном издании: беседои Сатаны с двумя литераторами явно рапповского толка. Он рассказывает им эту библейскую историю с таким старанием, словно добивается, чтобы собеседники его в зеркале тех стародавних событий, в решениях синедриона и прокуратора Иудеи увидели и свой, рапповский, изуверский фанатизм.
Но Булгаков не сравнивал себя с Иисусом, хотя и исповедовал те же принципы, то же добро и справедливость. Мастер (как его по праву можно назвать) не стремился это проповедовать, он скорее расчищал дорогу для добра с помощью ядовитого жала сатиры. И в этом он больше сродни Воланду, которого и делает главным персонажем романа. Но для чего же тогда появляется в романе Мастер? А для того, чтобы создать пятое, гораздо более стройное Евангелие, чем новозаветное.
Но главное — в его изложении эта история становится до того по-земному живой, что в ее реальности невозможно усомниться. И в глубине сознания рождается совершенно безумная мысль: нет, это не Сатана, не Воланд, а сам Булгаков, прежде чем в роли Мастера сесть за письменный стол, «лично присутствовал при всем этом». Сделав Мастера своим двойником, подарив ему некоторые перипетии своей судьбы и свою любовь, Булгаков сохранил для себя деяния, на которые у Мастера уже не было сил, да и не могло быть по его характеру. И Мастер получает вечный покой вместе с Маргаритой и восставшей из пепла рукописью сожженного им романа. И я с уверенностью повторяю слова всезнающего Воланда: «Рукописи не горят».
Начало произведения знакомит нам с библейской историей о Понтии Пилате и Иешуа. Далее, читатель встречается с самим Сатаной. Следующее главы романа повествуют нам историю отношений влюбленной пары – Мастера и Маргариты, которые внезапно встретились и сразу же полюбили друг друга. Мастер был писателем и создал свой собственный рукописный текст. Такой сюжет делает из работы Булгакова роман в романе. И, конечно же, очень много встречается в произведение сатиры, при помощи которой автор пытался показать свои взгляды на окружающую его жизнь. Ведь все события, которые описаны в «Мастере и Маргарите», были каким-то образом связаны с судьбой Булгакова, с теми жизненными историями, которые пережил он, с теми убеждениями, в которые он верил.
На протяжении всего романа, читатель ощущает те принципы, которые исповедовал Булгаков – доброта, верность, преданность, справедливость. Они так похожи на заповеди Иисуса. И что необычно, именно Воланд помогает людям обнаружить в себе эти качества, стать более человечными.
История Булгакова становится жизненной, автор так похож на главного героя – Мастера, из–под руки которого в свет вышел величественный роман. И пусть Мастер обрел покой уже в другом мире, а работа его была восстановлена из пепла и узнала мировое признание.
В этой сильной фразе могущественного Воланда, героя романа «Мастер и Маргарита», сосредоточено все безмерное и невероятно эмоциональное уважение к талантливому и подлинному авторству. «Рукописи не горят», – в этой короткой сентенции присутствует целая гамма страданий и страстей, которым подвержены по-настоящему творческие люди, и, безусловно, переживания самого автора, неоднократно гонимого и преследуемого за свои неоднозначные и столь прекрасные произведения.
Этой фразой автор хочет заострить внимание читателя на том, что истинное искусство вечно, и что бы ни случилось, творец найдет свое признание, пусть даже через сотни, тысячи лет. Ведь как свидетельствует история, так мало талантливых людей было по-настоящему оценено своими современниками. Независимые, гениальные умы намного опережали свой век, и лишь далеким потомкам было суждено осознать всю силу и величие их дара. И пусть их книги публично сжигали на площадях, пусть их имена предавались анафеме, лишь мудрое время способно дать рукописям истинную ценность для будущих поколений и Искусства.
Так восставали из пепла произведения величайших авторов, несправедливо оклеветанных и забытых во времена инквизиции, террора, тотальной безграмотности и мракобесия. Ведь каждый, кто пытается вырваться из тесных уз всеобщей серости, во все времена представлял собой угрозу. Уничтожить такого врага, обратить в прах его произведения – это стремление темных и недальновидных людей нанесло немало невосполнимых потерь истории и искусству. Но «рукописи не горят», и прозрение, свет и истинный гений, несмотря ни на что, восторжествуют.
Ничто не может быть забыто на этой земле, и каждое брошенное в благодатную почву зерно обратится вскоре хорошим, щедрым урожаем. Так каждое талантливое произведение, правдивое слово или просто хороший поступок никогда не канут в бытие, а оставят свой след в памяти и душах многих людей.
Существует крылатое выражение – «Рукописи не горят». Казалось бы – как же так? Рукописи ведь на бумаге написаны, а то и на папирусе… Ведь эти материалы прекрасно горят… Ладно ещё шумерские глиняные таблички или иероглифы в камне древнеегипетских пирамид, но тут ведь точно не про них…? Нет. Откроем роман Михаила Афанасьевича Булгакова «Мастер и Маргарита», и прочитаем один из эпизодов. В нём Воланд просит у мастера рукопись. Тот отвечает, что сжёг её в печи. Воланд в ответ заявляет, что рукописи не горят. Он просит кота Бегемота, подать ему рукопись, что кот и делает. С вежливым таким поклоном. Оказалось, он на здоровенной кипе бумаг сидел. Что же может значить данная фраза?
А означает она, что Воланд очень серьёзно относился к этим рукописям, которые и сочинил вместе с мастером. Но это в контексте романа. А ведь данная фраза стала крылатой, и мало кто её не слышал, а многие наверняка употребляли применительно к какой-либо ситуации. Так что же она означает? Означает она, что ценные плоды труда человеческого разума уничтожить нельзя. Нельзя потому, что даже если они и будут сожжены, они всё равно останутся в людской памяти, или будут заблаговременно скопированы на не-горящие глиняные таблички или терабайтные винчестеры. Да хоть бы и на камнях процарапаны. Всё же буквально понимать данную фразу нельзя, ибо рукописи с важными мыслями могут и сгореть, став безвозвратно потерянными, как это случилось, например при пожаре Александрийской библиотеки. В том пожаре погибло от 40 до 400 тысяч книг, и кто знает, какие сокровища мысли тогда канули в небытие. Следует добавить, что данную фразу можно употребить, имея ввиду бесполезность всяческой цензуры и борьбы с инакомыслием – если знание ценное – никакая цензура не поможет, такое знание обязательно сохранят.
“” — с этой верой в упрямую, неуничтожимую силу искусства умирал писатель Михаил Булгаков, все главные произведения которого лежали в ту пору в ящиках его письменного стола неопубликованными и лишь четверть века спустя одно за другим пришли к читателю.
“Рукописи не горят”, — эти слова как бы служили автору заклятием от разрушительной работы времени, от глухого забвения предсмертного и самого дорогого ему труда — романа “Мастер и Маргарита”. И заклятие подействовало, предсказание сбылось. Время стало союзником М. Булгакова, и роман его не только смог явиться в свет, но и среди других, более актуальных по теме книг последнего времени оказался произведением насущным, неувядающим, от которого не пахнет архивной пылью.
Взять хотя бы то, что если к роману М. Булгакова “Мастер и Маргарита” подходить традиционно, оперируя такими привычными инструментами анализа, как тема, идея, жанр, то заблудишься в нем в два счета, словно в дремучем лесу. Ни в какие схемы он не укладывается. Прочитанная множеством читателей книга, вызвавшая немало споров, толков, вопросов и догадок, стала жить своей жизнью в литературе. Возникло даже что-то вроде “моды на Булгакова”. И все-таки, почему “рукописи не горят”, почему эта книга привлекает внимание? По-моему, благодаря все той же необычности построения романа, оригинальности сюжета. Есть основания назвать роман бытовым: в нем широко развернута картина московского быта тридцатых годов.
Но не меньше оснований считать его фантастическим, философским, любовно-лирическим и, само собой разумеется, — сатирическим. Пусть в романе не все выписано ровно и до конца, внимание любого читателя остановит, я думаю, его форма — яркая, увлекательная, непривычная. Ведь не зря же, прочтя последнюю страницу, испытываешь искушение начать перечитывать книгу заново, вслушиваясь в мелодию булгаковской фразы: “В тот час, когда уж, кажется, и сил не было дышать, когда солнце, раскалив Москву, в сухом тумане валилось куда-то за Садовое кольцо, — никто не пришел под липы, никто не сел на скамейку, пуста была аллея”. Едва ли найдется читатель, который возьмет на себя смелость утверждать, что нашел ключи ко всем таящимся в романе загадкам.
Но многое в нем приоткроется, если хотя бы бегло проследить десятилетнюю историю его создания, не забывая при этом, что почти все произведения Булгакова родились из его собственных переживаний, конфликтов, потрясений. Не случайно в романе появляется легенда об Иешуа, так как в жизни писателя был свой Понтий Пилат — Главрепертком. И писатель понимал, что рано или поздно будет распят. Но, видно, теплилась в нем надежда на здравый смысл “прокуратора”, на возможность взаимопонимания. И, может быть, представлялся ему такой спор, какой в романе, уже после казни философа, Пилат видит во сне: “Они ни в чем не сходились друг с другом, и от этого их спор был особенно интересен и нескончаем”.
Так или иначе, но вполне можно утверждать, что именно собственная судьба заставила писателя вспомнить новозаветную библейскую историю и ввести ее в роман. В первых его набросках еще нет ни Мастера, ни Маргариты, а дьявол появляется в Москве в одиночку, без свиты. Но начинается действие так же, как в окончательном издании: беседои Сатаны с двумя литераторами явно рапповского толка. Он рассказывает им эту библейскую историю с таким старанием, словно добивается, чтобы собеседники его в зеркале тех стародавних событий, в решениях синедриона и прокуратора Иудеи увидели и свой, рапповский, изуверский фанатизм.
Но Булгаков не сравнивал себя с Иисусом, хотя и исповедовал те же принципы, то же добро и справедливость. Мастер (как его по праву можно назвать) не стремился это проповедовать, он скорее расчищал дорогу для добра с помощью ядовитого жала сатиры. И в этом он больше сродни Воланду, которого и делает главным персонажем романа. Но для чего же тогда появляется в романе Мастер? А для того, чтобы создать пятое, гораздо более стройное Евангелие, чем новозаветное.
Но главное — в его изложении эта история становится до того по-земному живой, что в ее реальности невозможно усомниться. И в глубине сознания рождается совершенно безумная мысль: нет, это не Сатана, не Воланд, а сам Булгаков, прежде чем в роли Мастера сесть за письменный стол, “лично присутствовал при всем этом”. Сделав Мастера своим двойником, подарив ему некоторые перипетии своей судьбы и свою любовь, Булгаков сохранил для себя деяния, на которые у Мастера уже не было сил, да и не могло быть по его характеру. И Мастер получает вечный покой вместе с Маргаритой и восставшей из пепла рукописью сожженного им романа. И я с уверенностью повторяю слова всезнающего Воланда: “Рукописи не горят”.
Главная
Учебники – Литература
Лекции по литературе, сочинения – часть 2
поиск по сайту правообладателям
“Рукописи не горят…” (сочинение)
“Рукописи не горят…” (сочинение) “Рукописи не горят…”
“Рукописи не горят” — с этой верой в упрямую, неуничтожимую силу искусства умирал писатель Михаил Булгаков, все главные произведения которого лежали в ту пору в ящиках его письменного стола неопубликованными и лишь четверть века спустя одно за другим пришли к читателю.
“Рукописи не горят”, — эти слова как бы служили автору заклятием от разрушительной работы времени, от глухого забвения предсмертного и самого дорогого ему труда — романа “Мастер и Маргарита”. И заклятие подействовало, предсказание сбылось. Время стало союзником М. Булгакова, и роман его не только смог явиться в свет, но и среди других, более актуальных по теме книг последнего времени оказался произведением насущным, неувядающим, от которого не пахнет архивной пылью.
Взять хотя бы то, что если к роману М. Булгакова “Мастер и Маргарита” подходить традиционно, оперируя такими привычными инструментами анализа, как тема, идея, жанр, то заблудишься в нем в два счета, словно в дремучем лесу. Ни в какие схемы он не укладывается. Прочитанная множеством читателей книга, вызвавшая немало споров, толков, вопросов и догадок, стала жить своей жизнью в литературе. Возникло даже что-то вроде “моды на Булгакова”. И все-таки, почему “рукописи не горят”, почему эта книга привлекает внимание? По-моему, благодаря все той же необычности построения романа, оригинальности сюжета. Есть основания назвать роман бытовым: в нем широко развернута картина московского быта тридцатых годов.
Но не меньше оснований считать его фантастическим, философским, любовно-лирическим и, само собой разумеется, — сатирическим. Пусть в романе не все выписано ровно и до конца, внимание любого читателя остановит, я думаю, его форма — яркая, увлекательная, непривычная. Ведь не зря же, прочтя последнюю страницу, испытываешь искушение начать перечитывать книгу заново, вслушиваясь в мелодию булгаковской фразы: “В тот час, когда уж, кажется, и сил не было дышать, когда солнце, раскалив Москву, в сухом тумане валилось куда-то за Садовое кольцо, — никто не пришел под липы, никто не сел на скамейку, пуста была аллея”. Едва ли найдется читатель, который возьмет на себя смелость утверждать, что нашел ключи ко всем таящимся в романе загадкам.
Но многое в нем приоткроется, если хотя бы бегло проследить десятилетнюю историю его создания, не забывая при этом, что почти все произведения Булгакова родились из его собственных переживаний, конфликтов, потрясений. Не случайно в романе появляется легенда об Иешуа, так как в жизни писателя был свой Понтий Пилат — Главрепертком. И писатель понимал, что рано или поздно будет распят. Но, видно, теплилась в нем надежда на здравый смысл “прокуратора”, на возможность взаимопонимания. И, может быть, представлялся ему такой спор, какой в романе, уже после казни философа, Пилат видит во сне: “Они ни в чем не сходились друг с другом, и от этого их спор был особенно интересен и нескончаем”.
Так или иначе, но вполне можно утверждать, что именно собственная судьба заставила писателя вспомнить новозаветную библейскую историю и ввести ее в роман. В первых его набросках еще нет ни Мастера, ни Маргариты, а дьявол появляется в Москве в одиночку, без свиты. Но начинается действие так же, как в окончательном издании: беседои Сатаны с двумя литераторами явно рапповского толка. Он рассказывает им эту библейскую историю с таким старанием, словно добивается, чтобы собеседники его в зеркале тех стародавних событий, в решениях синедриона и прокуратора Иудеи увидели и свой, рапповский, изуверский фанатизм.
Но Булгаков не сравнивал себя с Иисусом, хотя и исповедовал те же принципы, то же добро и справедливость. Мастер (как его по праву можно назвать) не стремился это проповедовать, он скорее расчищал дорогу для добра с помощью ядовитого жала сатиры. И в этом он больше сродни Воланду, которого и делает главным персонажем романа. Но для чего же тогда появляется в романе Мастер? А для того, чтобы создать пятое, гораздо более стройное Евангелие, чем новозаветное.
Но главное — в его изложении эта история становится до того по-земному живой, что в ее реальности невозможно усомниться. И в глубине сознания рождается совершенно безумная мысль: нет, это не Сатана, не Воланд, а сам Булгаков, прежде чем в роли Мастера сесть за письменный стол, “лично присутствовал при всем этом”. Сделав Мастера своим двойником, подарив ему некоторые перипетии своей судьбы и свою любовь, Булгаков сохранил для себя деяния, на которые у Мастера уже не было сил, да и не могло быть по его характеру. И Мастер получает вечный покой вместе с Маргаритой и восставшей из пепла рукописью сожженного им романа. И я с уверенностью повторяю слова всезнающего Воланда: “Рукописи не горят”.
Роман «Мастер и Маргарита» – это наиболее значительное и сложное произведение в творчестве Михаила Афанасьевича Булгакова. Работа над ним продолжалась с 1928 года до конца жизни писателя. В жанровом отношении этот роман и психологический, и сатирический, и авантюрный, поэтому каждый, даже самый взыскательный читатель, найдет в нем то, что ему интересно.
Произведение, прежде всего, удивляет своей сложной композицией – роман в романе. В пределах одной книги Булгаков сумел и передать образ Москвы 20-х годов, и пересказать по-новому библейскую историю. Но за сложностью сюжетной линии скрывается масса философских вопросов и тем, одной из которых является тема истинной ценности творчества.
Булгаков перефразировал известную пословицу «Что написано пером – не вырубишь топором», сказав устами Воланда великую фразу: «Рукописи не горят». Это выражение несет глубокий символический смысл, который я постараюсь раскрыть.
Самое важное в жизни Мастера, главного героя романа, – это писательская деятельность. Он пишет только правду. Пишет о своем времени, о справедливости, добре – о том, чего так не хватает современным людям. Пишет правду, которая, впрочем, не нравилась чиновникам – их менее всего интересовала художественная ценность произведения. Любовь Мастера к красоте слова противопоставлена псевдо-творчеству, да и всему образу жизни членов МАССОЛИТа. Это мирок чванливых, бездарных, склочных, обласканных властью халтурщиков, мирок, враждебный истине и таланту, как тому, что может помешать их сытому паразитическому существованию. Таких бездарностей, бегущих лишь за собственной выгодой, представляют в произведении Берлиоз, критики Латунский, Лаврович, Ариман и другие. Живым олицетворением литературного мира, вконец погрязшего во лжи, является секретарь редакции Лапшенникова. Такой увидел ее Мастер: «Я пришел через две недели и был принят какой-то девицей со скошенными к носу от постоянного вранья глазами». Недаром под конец произведения здание МАССОЛИТа охватывает «очистительный огонь». Ибо люди, мнящие себя виртуозами слова, должны нести особую ответственность за ту псевдоистину, что они несут народу. Как может человек создать что-то гениальное, несущее миру свет, если он сам не верит ни одному своему слову?..
Мастера можно, без сомнения, назвать истинным творцом, своеобразным пророком. Он относится к своему роману о пятом прокураторе Иудеи Понтии Пилате и Иешуа Га-Ноцри как к любимому детищу, он пишет его с любовью, желая сотворить истинный шедевр. Мастер олицетворяет собой подлинное творчество, его участь – это участь многих творцов, не желающих подчиняться влиянию безумного времени. Роман этого героя не был понят критиками, да и всем обществом в целом. Поэтому писатель в отчаянии бросает рукопись в камин, чтобы бесследно уничтожить свой труд. И здесь мы в очередной раз убеждаемся, что истинное творчество бессмертно, оно неподвластно даже огню, не говоря уж о бездарных критиках и невежественном обществе.
Воланд отдает Мастеру его роман о Понтии Пилате, сожженный им в приступе страха. Да, в чудесном сохранении рукописи принял участие сам дьявол. Но мне кажется, это является доказательством того, что талант нельзя измерить или отнести к добру или злу. Творчество – это материальное выражение таланта, и истинное творчество находится на ступень выше сатаны.
Таким образом, выражение «рукописи не горят» символизирует бессмертие творчества, но только в том случае, если оно идет из сердца, если в свое творение автор вкладывает все душевные и физические силы и даже собственную жизнь.
Роман «Мастер и Маргарита» – вершина русской прозы ХХ века, торжество творчества и любви среди отчаяния и мрака, добра, победившего зло. Анализ его никогда не будет завершен, содержание романа поистине неисчерпаемо, каждое новое поколение читателей будет открывать в нем новое, и, как знать, быть может, и найдет ответ на поставленный автором вопрос.
«Рукописи не горят…»
«Рукописи не горят» — с этой верой в упрямую, неуничтожимую силу искусства умирал писатель Михаил Булгаков, все главные произведения которого лежали в ту пору в ящиках его письменного стола неопубликованными и лишь четверть века спустя одно за другим пришли к читателю.
«Рукописи не горят», — эти слова как бы служили автору заклятием от разрушительной работы времени, от глухого забвения предсмертного и самого дорогого ему труда — романа «Мастер и Маргарита». И заклятие подействовало, предсказание сбылось. Время стало союзником М. Булгакова, и роман его не только смог явиться в свет, но и среди других, более актуальных по теме книг последнего времени оказался произведением насущным, неувядающим, от которого не пахнет архивной пылью.
Взять хотя бы то, что если к роману М. Булгакова «Мастер и Маргарита» подходить традиционно, оперируя такими привычными инструментами анализа, как тема, идея, жанр, то заблудишься в нем в два счета, словно в дремучем лесу. Ни в какие схемы он не укладывается. Прочитанная множеством читателей книга, вызвавшая немало споров, толков, вопросов и догадок, стала жить своей жизнью в литературе. Возникло даже что-то вроде «моды на Булгакова». И все-таки, почему «рукописи не горят», почему эта книга привлекает внимание? По-моему, благодаря все той же необычности построения романа, оригинальности сюжета. Есть основания назвать роман бытовым: в нем широко развернута картина московского быта тридцатых годов.
Но не меньше оснований считать его фантастическим, философским, любовно-лирическим и, само собой разумеется, — сатирическим. Пусть в романе не все выписано ровно и до конца, внимание любого читателя остановит, я думаю, его форма — яркая, увлекательная, непривычная. Ведь не зря же, прочтя последнюю страницу, испытываешь искушение начать перечитывать книгу заново, вслушиваясь в мелодию булгаковской фразы: «В тот час, когда уж, кажется, и сил не было дышать, когда солнце, раскалив Москву, в сухом тумане валилось куда-то за Садовое кольцо, — никто не пришел под липы, никто не сел на скамейку, пуста была аллея». Едва ли найдется читатель, который возьмет на себя смелость утверждать, что нашел ключи ко всем таящимся в романе загадкам.
Но многое в нем приоткроется, если хотя бы бегло проследить десятилетнюю историю его создания, не забывая при этом, что почти все произведения Булгакова родились из его собственных переживаний, конфликтов, потрясений. Не случайно в романе появляется легенда об Иешуа, так как в жизни писателя был свой Понтий Пилат — Главрепертком. И писатель понимал, что рано или поздно будет распят. Но, видно, теплилась в нем надежда на здравый смысл «прокуратора», на возможность взаимопонимания. И, может быть, представлялся ему такой спор, какой в романе, уже после казни философа, Пилат видит во сне: «Они ни в чем не сходились друг с другом, и от этого их спор был особенно интересен и нескончаем».
Так или иначе, но вполне можно утверждать, что именно собственная судьба заставила писателя вспомнить новозаветную библейскую историю и ввести ее в роман. В первых его набросках еще нет ни Мастера, ни Маргариты, а дьявол появляется в Москве в одиночку, без свиты. Но начинается действие так же, как в окончательном издании: беседои Сатаны с двумя литераторами явно рапповского толка. Он рассказывает им эту библейскую историю с таким старанием, словно добивается, чтобы собеседники его в зеркале тех стародавних событий, в решениях синедриона и прокуратора Иудеи увидели и свой, рапповский, изуверский фанатизм.
Но Булгаков не сравнивал себя с Иисусом, хотя и исповедовал те же принципы, то же добро и справедливость. Мастер (как его по праву можно назвать) не стремился это проповедовать, он скорее расчищал дорогу для добра с помощью ядовитого жала сатиры. И в этом он больше сродни Воланду, которого и делает главным персонажем романа. Но для чего же тогда появляется в романе Мастер? А для того, чтобы создать пятое, гораздо более стройное Евангелие, чем новозаветное.
Но главное — в его изложении эта история становится до того по-земному живой, что в ее реальности невозможно усомниться. И в глубине сознания рождается совершенно безумная мысль: нет, это не Сатана, не Воланд, а сам Булгаков, прежде чем в роли Мастера сесть за письменный стол, «лично присутствовал при всем этом». Сделав Мастера своим двойником, подарив ему некоторые перипетии своей судьбы и свою любовь, Булгаков сохранил для себя деяния, на которые у Мастера уже не было сил, да и не могло быть по его характеру. И Мастер получает вечный покой вместе с Маргаритой и восставшей из пепла рукописью сожженного им романа. И я с уверенностью повторяю слова всезнающего Воланда: «Рукописи не горят».
Начало произведения знакомит нам с библейской историей о Понтии Пилате и Иешуа. Далее, читатель встречается с самим Сатаной. Следующее главы романа повествуют нам историю отношений влюбленной пары – Мастера и Маргариты, которые внезапно встретились и сразу же полюбили друг друга.
Мастер был писателем и создал свой собственный рукописный текст. Такой сюжет делает из работы Булгакова роман в романе. И, конечно же, очень много встречается в произведение сатиры, при помощи которой автор пытался показать свои взгляды на окружающую его жизнь. Ведь все события, которые описаны в «Мастере и Маргарите», были каким-то образом связаны с судьбой Булгакова, с теми жизненными историями, которые пережил он, с теми убеждениями, в которые он верил.
На протяжении всего романа, читатель ощущает те принципы, которые исповедовал Булгаков – доброта, верность, преданность, справедливость. Они так похожи на заповеди Иисуса. И что необычно, именно Воланд помогает людям обнаружить в себе эти качества, стать более человечными.
История Булгакова становится жизненной, автор так похож на главного героя – Мастера, из–под руки которого в свет вышел величественный роман. И пусть Мастер обрел покой уже в другом мире, а работа его была восстановлена из пепла и узнала мировое признание.
В этой сильной фразе могущественного Воланда, героя романа «Мастер и Маргарита», сосредоточено все безмерное и невероятно эмоциональное уважение к талантливому и подлинному авторству. «Рукописи не горят», – в этой короткой сентенции присутствует целая гамма страданий и страстей, которым подвержены по-настоящему творческие люди, и, безусловно, переживания самого автора, неоднократно гонимого и преследуемого за свои неоднозначные и столь прекрасные произведения.
Этой фразой автор хочет заострить внимание читателя на том, что истинное искусство вечно, и что бы ни случилось, творец найдет свое признание, пусть даже через сотни, тысячи лет. Ведь как свидетельствует история, так мало талантливых людей было по-настоящему оценено своими современниками. Независимые, гениальные умы намного опережали свой век, и лишь далеким потомкам было суждено осознать всю силу и величие их дара. И пусть их книги публично сжигали на площадях, пусть их имена предавались анафеме, лишь мудрое время способно дать рукописям истинную ценность для будущих поколений и Искусства.
Так восставали из пепла произведения величайших авторов, несправедливо оклеветанных и забытых во времена инквизиции, террора, тотальной безграмотности и мракобесия. Ведь каждый, кто пытается вырваться из тесных уз всеобщей серости, во все времена представлял собой угрозу. Уничтожить такого врага, обратить в прах его произведения – это стремление темных и недальновидных людей нанесло немало невосполнимых потерь истории и искусству. Но «рукописи не горят», и прозрение, свет и истинный гений, несмотря ни на что, восторжествуют.
Ничто не может быть забыто на этой земле, и каждое брошенное в благодатную почву зерно обратится вскоре хорошим, щедрым урожаем. Так каждое талантливое произведение, правдивое слово или просто хороший поступок никогда не канут в бытие, а оставят свой след в памяти и душах многих людей.
Существует крылатое выражение – «Рукописи не горят». Казалось бы – как же так? Рукописи ведь на бумаге написаны, а то и на папирусе… Ведь эти материалы прекрасно горят… Ладно ещё шумерские глиняные таблички или иероглифы в камне древнеегипетских пирамид, но тут ведь точно не про них…? Нет. Откроем роман Михаила Афанасьевича Булгакова «Мастер и Маргарита», и прочитаем один из эпизодов. В нём Воланд просит у мастера рукопись. Тот отвечает, что сжёг её в печи. Воланд в ответ заявляет, что рукописи не горят. Он просит кота Бегемота, подать ему рукопись, что кот и делает. С вежливым таким поклоном. Оказалось, он на здоровенной кипе бумаг сидел. Что же может значить данная фраза?
А означает она, что Воланд очень серьёзно относился к этим рукописям, которые и сочинил вместе с мастером. Но это в контексте романа. А ведь данная фраза стала крылатой, и мало кто её не слышал, а многие наверняка употребляли применительно к какой-либо ситуации. Так что же она означает? Означает она, что ценные плоды труда человеческого разума уничтожить нельзя. Нельзя потому, что даже если они и будут сожжены, они всё равно останутся в людской памяти, или будут заблаговременно скопированы на не-горящие глиняные таблички или терабайтные винчестеры. Да хоть бы и на камнях процарапаны. Всё же буквально понимать данную фразу нельзя, ибо рукописи с важными мыслями могут и сгореть, став безвозвратно потерянными, как это случилось, например при пожаре Александрийской библиотеки. В том пожаре погибло от 40 до 400 тысяч книг, и кто знает, какие сокровища мысли тогда канули в небытие. Следует добавить, что данную фразу можно употребить, имея ввиду бесполезность всяческой цензуры и борьбы с инакомыслием – если знание ценное – никакая цензура не поможет, такое знание обязательно сохранят.
“” — с этой верой в упрямую, неуничтожимую силу искусства умирал писатель Михаил Булгаков, все главные произведения которого лежали в ту пору в ящиках его письменного стола неопубликованными и лишь четверть века спустя одно за другим пришли к читателю.
“Рукописи не горят”, — эти слова как бы служили автору заклятием от разрушительной работы времени, от глухого забвения предсмертного и самого дорогого ему труда — романа “Мастер и Маргарита”. И заклятие подействовало, предсказание сбылось. Время стало союзником М. Булгакова, и роман его не только смог явиться в свет, но и среди других, более актуальных по теме книг последнего времени оказался произведением насущным, неувядающим, от которого не пахнет архивной пылью.
Взять хотя бы то, что если к роману М. Булгакова “Мастер и Маргарита” подходить традиционно, оперируя такими привычными инструментами анализа, как тема, идея, жанр, то заблудишься в нем в два счета, словно в дремучем лесу. Ни в какие схемы он не укладывается. Прочитанная множеством читателей книга, вызвавшая немало споров, толков, вопросов и догадок, стала жить своей жизнью в литературе. Возникло даже что-то вроде “моды на Булгакова”. И все-таки, почему “рукописи не горят”, почему эта книга привлекает внимание? По-моему, благодаря все той же необычности построения романа, оригинальности сюжета. Есть основания назвать роман бытовым: в нем широко развернута картина московского быта тридцатых годов.
Но не меньше оснований считать его фантастическим, философским, любовно-лирическим и, само собой разумеется, — сатирическим. Пусть в романе не все выписано ровно и до конца, внимание любого читателя остановит, я думаю, его форма — яркая, увлекательная, непривычная. Ведь не зря же, прочтя последнюю страницу, испытываешь искушение начать перечитывать книгу заново, вслушиваясь в мелодию булгаковской фразы: “В тот час, когда уж, кажется, и сил не было дышать, когда солнце, раскалив Москву, в сухом тумане валилось куда-то за Садовое кольцо, — никто не пришел под липы, никто не сел на скамейку, пуста была аллея”. Едва ли найдется читатель, который возьмет на себя смелость утверждать, что нашел ключи ко всем таящимся в романе загадкам.
Но многое в нем приоткроется, если хотя бы бегло проследить десятилетнюю историю его создания, не забывая при этом, что почти все произведения Булгакова родились из его собственных переживаний, конфликтов, потрясений. Не случайно в романе появляется легенда об Иешуа, так как в жизни писателя был свой Понтий Пилат — Главрепертком. И писатель понимал, что рано или поздно будет распят. Но, видно, теплилась в нем надежда на здравый смысл “прокуратора”, на возможность взаимопонимания. И, может быть, представлялся ему такой спор, какой в романе, уже после казни философа, Пилат видит во сне: “Они ни в чем не сходились друг с другом, и от этого их спор был особенно интересен и нескончаем”.
Так или иначе, но вполне можно утверждать, что именно собственная судьба заставила писателя вспомнить новозаветную библейскую историю и ввести ее в роман. В первых его набросках еще нет ни Мастера, ни Маргариты, а дьявол появляется в Москве в одиночку, без свиты. Но начинается действие так же, как в окончательном издании: беседои Сатаны с двумя литераторами явно рапповского толка. Он рассказывает им эту библейскую историю с таким старанием, словно добивается, чтобы собеседники его в зеркале тех стародавних событий, в решениях синедриона и прокуратора Иудеи увидели и свой, рапповский, изуверский фанатизм.
Но Булгаков не сравнивал себя с Иисусом, хотя и исповедовал те же принципы, то же добро и справедливость. Мастер (как его по праву можно назвать) не стремился это проповедовать, он скорее расчищал дорогу для добра с помощью ядовитого жала сатиры. И в этом он больше сродни Воланду, которого и делает главным персонажем романа. Но для чего же тогда появляется в романе Мастер? А для того, чтобы создать пятое, гораздо более стройное Евангелие, чем новозаветное.
Но главное — в его изложении эта история становится до того по-земному живой, что в ее реальности невозможно усомниться. И в глубине сознания рождается совершенно безумная мысль: нет, это не Сатана, не Воланд, а сам Булгаков, прежде чем в роли Мастера сесть за письменный стол, “лично присутствовал при всем этом”. Сделав Мастера своим двойником, подарив ему некоторые перипетии своей судьбы и свою любовь, Булгаков сохранил для себя деяния, на которые у Мастера уже не было сил, да и не могло быть по его характеру. И Мастер получает вечный покой вместе с Маргаритой и восставшей из пепла рукописью сожженного им романа. И я с уверенностью повторяю слова всезнающего Воланда: “Рукописи не горят”.
Главная
Учебники – Литература
Лекции по литературе, сочинения – часть 2
поиск по сайту правообладателям
“Рукописи не горят…” (сочинение)
“Рукописи не горят…” (сочинение)
“Рукописи не горят…”
“Рукописи не горят” — с этой верой в упрямую, неуничтожимую силу искусства умирал писатель Михаил Булгаков, все главные произведения которого лежали в ту пору в ящиках его письменного стола неопубликованными и лишь четверть века спустя одно за другим пришли к читателю.
“Рукописи не горят”, — эти слова как бы служили автору заклятием от разрушительной работы времени, от глухого забвения предсмертного и самого дорогого ему труда — романа “Мастер и Маргарита”. И заклятие подействовало, предсказание сбылось. Время стало союзником М. Булгакова, и роман его не только смог явиться в свет, но и среди других, более актуальных по теме книг последнего времени оказался произведением насущным, неувядающим, от которого не пахнет архивной пылью.
Взять хотя бы то, что если к роману М. Булгакова “Мастер и Маргарита” подходить традиционно, оперируя такими привычными инструментами анализа, как тема, идея, жанр, то заблудишься в нем в два счета, словно в дремучем лесу. Ни в какие схемы он не укладывается. Прочитанная множеством читателей книга, вызвавшая немало споров, толков, вопросов и догадок, стала жить своей жизнью в литературе. Возникло даже что-то вроде “моды на Булгакова”. И все-таки, почему “рукописи не горят”, почему эта книга привлекает внимание? По-моему, благодаря все той же необычности построения романа, оригинальности сюжета. Есть основания назвать роман бытовым: в нем широко развернута картина московского быта тридцатых годов.
Но не меньше оснований считать его фантастическим, философским, любовно-лирическим и, само собой разумеется, — сатирическим. Пусть в романе не все выписано ровно и до конца, внимание любого читателя остановит, я думаю, его форма — яркая, увлекательная, непривычная. Ведь не зря же, прочтя последнюю страницу, испытываешь искушение начать перечитывать книгу заново, вслушиваясь в мелодию булгаковской фразы: “В тот час, когда уж, кажется, и сил не было дышать, когда солнце, раскалив Москву, в сухом тумане валилось куда-то за Садовое кольцо, — никто не пришел под липы, никто не сел на скамейку, пуста была аллея”. Едва ли найдется читатель, который возьмет на себя смелость утверждать, что нашел ключи ко всем таящимся в романе загадкам.
Но многое в нем приоткроется, если хотя бы бегло проследить десятилетнюю историю его создания, не забывая при этом, что почти все произведения Булгакова родились из его собственных переживаний, конфликтов, потрясений. Не случайно в романе появляется легенда об Иешуа, так как в жизни писателя был свой Понтий Пилат — Главрепертком. И писатель понимал, что рано или поздно будет распят. Но, видно, теплилась в нем надежда на здравый смысл “прокуратора”, на возможность взаимопонимания. И, может быть, представлялся ему такой спор, какой в романе, уже после казни философа, Пилат видит во сне: “Они ни в чем не сходились друг с другом, и от этого их спор был особенно интересен и нескончаем”.
Так или иначе, но вполне можно утверждать, что именно собственная судьба заставила писателя вспомнить новозаветную библейскую историю и ввести ее в роман. В первых его набросках еще нет ни Мастера, ни Маргариты, а дьявол появляется в Москве в одиночку, без свиты. Но начинается действие так же, как в окончательном издании: беседои Сатаны с двумя литераторами явно рапповского толка. Он рассказывает им эту библейскую историю с таким старанием, словно добивается, чтобы собеседники его в зеркале тех стародавних событий, в решениях синедриона и прокуратора Иудеи увидели и свой, рапповский, изуверский фанатизм.
Но Булгаков не сравнивал себя с Иисусом, хотя и исповедовал те же принципы, то же добро и справедливость. Мастер (как его по праву можно назвать) не стремился это проповедовать, он скорее расчищал дорогу для добра с помощью ядовитого жала сатиры. И в этом он больше сродни Воланду, которого и делает главным персонажем романа. Но для чего же тогда появляется в романе Мастер? А для того, чтобы создать пятое, гораздо более стройное Евангелие, чем новозаветное.
Но главное — в его изложении эта история становится до того по-земному живой, что в ее реальности невозможно усомниться. И в глубине сознания рождается совершенно безумная мысль: нет, это не Сатана, не Воланд, а сам Булгаков, прежде чем в роли Мастера сесть за письменный стол, “лично присутствовал при всем этом”. Сделав Мастера своим двойником, подарив ему некоторые перипетии своей судьбы и свою любовь, Булгаков сохранил для себя деяния, на которые у Мастера уже не было сил, да и не могло быть по его характеру. И Мастер получает вечный покой вместе с Маргаритой и восставшей из пепла рукописью сожженного им романа. И я с уверенностью повторяю слова всезнающего Воланда: “Рукописи не горят”.