Сочинение на тему серебряный век русской поэзии кратко

17 вариантов

1. (Анна Ахматова)
   Тематика акмеизма полностью соответствовала этим принципам, основными были: тема земной красоты, тема духовного мира человека (его переживаний, чувств, эмоций). Акмеисты нередко обращались к библейским и мифологическим образам и сюжетам.
   (Владимир Маяковский)
   Следующее течение – футуризм – особенно полюбилось современникам. Это было авангардное направление, которое заявляло: «Границ не существует!» Основными образами футуризма были образ своего высшего «я», мотив поклонения разрушению, образ презренной буржуазии и образ человека тонкой душевной организации. Поскольку футуризм тяготел к живописи, то поэты (Маяковский, Северянин, Хлебников, Крученых, Каменский) придавали большое значение форме: появлялись авторские неологизмы, устаревшая система построения фраз и рифмы жестко критиковались.
   (Сергей Есенин)
   Новокрестьянская поэзия в качестве направления заняла одну из лидирующих позиций в литературе Серебряного века. Поэты этого направления (Есенин, Клюев, Клычков) особое внимание уделяли образам и тематике, а именно теме деревенской России, образу матери-природы, фольклорным образам и мотивам.
   Серебряный век русской поэзии по праву можно назвать выразительным и ослепительным временем. Этот период подарил литературе чувственного, смелого и яркого лирического героя в условиях неспокойной атмосферы. На поэзию Серебряного века оказали большое внимание революция, война, кризис личности. Поэзия этого времени неординарная, непредсказуемая, главный образ Серебряного века – человек, лишившийся всего, но с гордо поднятой головой преодолевающий невзгоды.

2. Начало XX столетия вошло в историю литературы под красивым именем “серебряного века”. На этот период пришелся великий взлет русской культуры, обогативший поэзию новыми именами. Начало “серебряного века” пришлось на 90-е годы XIX столетия, его связывают с появлением таких замечательных поэтов, как В. Брюсов, И. Анненский, К. Бальмонт. Расцветом этого периода в русской культуре считают 1915 год — время его наивысшего подъема.
   Нам известны тревожные исторические события этого времени. Поэты, как и политики, пытались открыть для себя что-то новое. Политики добивались социальных перемен, поэты искали новые формы художественного отображения мира. На смену классике XIX века приходят новые литературные течения: символизм, акмеизм, футуризм.
   Одним из первых альтернативных литературных течений стал символизм, объединивший таких поэтов, как К. Бальмонт, В. Брюсов, А. Белый и других. Символисты считали, что новое искусство должно передавать настроения, чувства и мысли поэта при помощи образов-символов. При этом художник познает окружающий мир не в результате раздумий, а в процессе литературного творчества — в момент ниспосланного ему свыше творческого экстаза.
   Тень несозданных созданий
   Колыхается во сне,
   Словно лопасти латаний
   На эмалевой стене…
   Полусонно чертят звуки
   В звонко-звучной тишине…
   Так описывал ощущение зарождения творческой идеи наиболее яркий представитель символизма В. Брюсов. Он сформулировал в своем творчестве идеи этого литературного направления. В стихотворении “Юному поэту” мы находим такие строки:
   Юноша бледный со взором горящим,
   Ныне даю я тебе три завета.
   Первый прими: не живи настоящим,
   Только грядущее — область поэта.
   Помни второй: никому не сочувствуй,
   Сам же себя полюби беспредельно.
   Третий храни: поклоняйся искусству,
   Только ему, безраздумно, бесцельно.
   Но эти заветы не означают, что поэт не должен видеть жизни, создавать искусство ради искусства. Это доказывает многогранная поэзия самого Брюсова, отображающая жизнь во всем ее разнообразии. Поэт находит удачное сочетание формы и содержания. Он пишет:
   И я хочу, чтоб все мои мечты,
   Дошедшие до слова и до света,
   Нашли себе желанные черты.
   Для символистов характерна сосредоточенность на внутреннем мире поэта. У К. Бальмонта, например, внешний мир существовал лишь для того, чтобы поэт мог выразить в нем свои собственные переживания:
   Я ненавижу человечество,
   Я от него бегу, спеша.
   Мое единое отечество —
   Моя пустынная душа.
   Это видно и на примере следующих строк, где обращенность Бальмонта к внутреннему миру отражена не только содержанием, но и формой (частое использование местоимения “я”):
   Я мечтою ловил уходящие тени,
   Уходящие тени погасавшего дня,
   Я на башню всходил, и дрожали ступени,
   И дрожали ступени под ногой у меня.
   В поэзии К.Бальмонта можно найти отражение всех его душевных переживаний. Именно они, по мнению символистов, заслуживали особого внимания. Бальмонт старался запечатлеть в образе, в словах любое, пусть даже мимолетное, ощущение. Поэт пишет:
   Я не знаю мудрости, годной для других,
   Только мимолетности я влагаю в стих.
   В каждой мимолетности вижу я миры,
   Полные изменчивой радужной игры.
   В споре с символизмом родилось новое литературное течение “серебряного века” — акмеизм. Поэты этого направления — Н.Гумилев, А.Ахматова, О.Мандельштам — отвергали тягу символизма к неизведанному, чрезмерную сосредоточенность поэта на внутреннем мире. Они проповедовали идею отображения реальной жизни, обращения поэта к тому, что можно познать. А посредством отображения реальности художник-акмеист становится причастным к ней.
   И действительно, в творчестве Николая Гумилева мы находим в первую очередь отражение окружающего мира во всех его красках. В его поэзии мы находим экзотические пейзажи и обычаи Африки. Поэт глубоко проникает в мир легенд и преданий Абиссинии, Рима, Египта. Об этом говорят такие строки:
   Я знаю веселые сказки таинственных стран
   Про черную деву, про страсть молодого вождя,
   Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
   Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.
   И как я тебе расскажу про тропический сад,
   Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав.
   Ты плачешь? Послушай… далеко, на озере
   Чад Изысканный бродит жираф.
   Каждое стихотворение Гумилева открывает новую грань взглядов поэта, его настроений, видения мира. Например, в стихотворении “Капитаны” он предстает перед нами как певец отваги, риска, смелости. Поэт поет гимн людям, бросающим вызов судьбе и стихиям:
   Быстрокрылых ведут капитаны —
   Открыватели новых земель,
   Для кого не страшны ураганы,
   Кто изведал мальстремы и мель.
   Чья не пылью затерянных хартий —
   Сольто моря пропитана грудь,
   Кто иглой на разорванной карте
   Отмечает свой дерзостный путь.
   Содержание и изысканный стиль стихов Гумилева помогают нам ощутить полноту жизни. Они являются подтверждением того, что человек сам может создать яркий, красочный мир, уйдя от серой будничности.
   К миру прекрасного приобщает нас и поэзия Анны Ахматовой. Ее стихи поражают внутренней силой чувства. Поэзия Ахматовой — это и исповедь влюбленной женской души, и чувства человека, живущего всеми страстями XX века. По словам О. Мандельштама, Ахматова “принесла в русскую лирику всю огромную сложность и психологическое богатство русского романа XIX века”. И действительно, любовная лирика Ахматовой воспринимается как огромный роман, в котором переплетаются многие человеческие судьбы. Но чаще всего мы встречаем образ женщины, жаждущей любви, счастья:
   Настоящую нежность не спутаешь
   Ни с чем, и она тиха.
   Ты напрасно бережно кутаешь
   Мне плечи и грудь в меха.
   И напрасно слова покорные
   Говоришь о первой любви.
   Как я знаю эти упорные
   Несытые взгляды твои!
   Пришедшее на смену акмеизму новое литературное течение “серебряного века” — футуризм — отличалось агрессивной оппозиционностью традиционным стихам поэтов-классиков. Первый сборник футуристов назывался “Пощечина общественному вкусу”. С футуризмом было связано раннее творчество Владимира Маяковского. В ранних стихах поэта чувствуется желание поразить читателя необычностью своего видения мира. Например, в стихотворении “Ночь” Маяковский использует неожиданное сравнение. У поэта освещенные окна ночного города вызывают ассоциацию с веером карт. В представлении читателя возникает образ города-игрока:
   Багровый и белый отброшен и скомкан,
   В зеленый бросали горстями дукаты,
   А черным ладоням сбежавшихся окон
   Раздали горящие желтые карты.
   Поэты-футуристы В. Маяковский, В. Хлебников, В. Каменский противопоставляли себя классической поэзии, они старались найти новые поэтические ритмы и образы, создать поэзию будущего.
   Поэзия “серебряного века” открывает нам неповторимый и удивительный мир красоты и гармонии. Она учит нас видеть прекрасное в обыденном, глубже понимать внутренний мир человека. А поиски поэтами “серебряного века” новых стихотворных форм, переосмысление ими роли творчества дают нам более глубокое понимание поэзии.

3. Нет ничего удивительного в том, что в этот непростой переломный период русская земля стала рожать огромное количество выдающихся поэтов, настоящих творцов. В эти годы творили Блок, Гумилев, Соловьев, Гиппиус, Есенин, Ахматова, Цветаева, Белый, Дягилев, Бердяев, Брюсов, Маяковский и многие другие. Ощущение надвигающейся бури очень хорошо передал Блок в своем произведении «Возмездие». Творчество всех поэтов «серебряного века» содержит в себе нравственные искания и посыл к духовному совершенствованию личности в преддверии грядущих перемен.
   Именно в период «серебряного века» в русской литературе появляются такие направления, как символизм, футуризм и акмеизм. Поэты-символисты в основу своего творчества вложили образ-символ (Блок, Гиппиус). Сильнейшее влияние на них оказала философия Соловьева о вечной Женственности в качестве спасительного начала. В акмеизме же заложена наивысшая степень чего-либо (Мандельштам, Ахматова). Его приверженцы принимают реальный мир и возводят в абсолют простые, обыденные вещи. Самым эпатажным из этих направлений считается футуризм (Маяковский). Это неоднозначное и очень интересное направление.
   «Серебряный век», несомненно, обогатил русскую литературу. Он подарил миру массу бессмертных имен, произведения которых звучат до сих пор и все так же трогают сердца. Для себя я тоже нашел в этой эпохе поэтов, творчество которых оказалось мне близко.

4. ПОЭЗИЯ “СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА”
   ОСНОВНЫЕ ТЕЧЕНИЯ И ВЗГЛЯДЫ НА НИХ.
   “Серебряный век “русской поэзии — это название стало устойчивым для обозначения русской поэзии конца XIX — начала XX века. Оно дано было по аналогии с золотым веком — так называли начало XIX века, пушкинское время. О русской поэзии “серебряного века” существует обширная литература — о ней очень много писали и отечественные, и зарубежные исследователи, в т. ч. такие крупные ученые, как В.М. Жирмунский , В. Орлов, Л.К. Долгополов, продолжают писать М.Л. Гаспаров, Р.Д. Тименчик, Н.А. Богомолов и многие другие. Об этой эпохе изданы многочисленные воспоминания — например, В. Маяковского ( “ На Парнасе серебряного века”), И Одоевцевой (“ На берегах Невы”) , трехтомные воспоминания А. Белого; издана книга “Воспоминания о серебряном веке”.
   Русская поэзия “серебряного века” создавалась в атмосфере общего культурного подъема как значительнейшая его часть . Характерно, что в одно и то же время в одной стране могли творить такие ярчайшие таланты, как А.Блок и В.Маяковский, А.Белый и В.Ходасевич. Этот список можно продолжать и продолжать. В истории мировой литературы это явление было уникальным.
   Конец XIX — начало XX в. в России — это время перемен, неизвестности и мрачных предзнаменований, это время разочарования и ощущения приближения гибели существующего общественно-политического строя. Все это не могло не коснуться и русской поэзии. Именно с этим связано возникновение символизма.
   Символизм был явлением неоднородным, объединившим в своих рядах поэтов, придерживавшихся самых разноречивых взглядов. Одни из символистов, такие, как Н.Минский, Д.Мережковский, начинали свой творческий путь как представители гражданской поэзии, а затем стали ориентироваться на идеи “богостроительства” и “ религиозной общественности”. “Старшие символисты” резко отрицали окружающую действительность, говорили миру “нет”:
   Я действительности нашей не вижу,
   Я не знаю нашего века…
   (В.Я.Брюсов)
   Земная жизнь лишь “сон”, ” тень” Реальности противопоставлен мир мечты и творчества — мир, где личность обретает полную свободу:
   Есть одна только вечная заповедь — жить.
   В красоте, в красоте несмотря ни на что.
   (Д.Мережковский )
   Реальная жизнь изображается как безобразная, злая, скучная и бессмысленная. Особое внимание проявляли символисты к художественному новаторству — преобразованию значений поэтического слова, развитию ритмики, рифмы и т.д. “старшие символисты” еще не создают систему символов ; Они — импрессионисты, которые стремятся передать тончайшие оттенки настроений, впечатлений. Слово как таковое для символистов утратило цену. Оно стало ценным только как звук, музыкальная нота, как звено в общем мелодическом построении стихотворения.
   Новый период в истории русского символизма (1901— 1904) совпал с началом нового революционного подъема в России. Пессимистические настроения, навеянные эпохой реакции 1980-х — начала 1890-х гг. и философией А.Шопенгауэра, уступают место предчувствиям “неслыханных перемен”. На литературную арену выходят “младшие символисты” — последователи философа-идеалиста и поэта Вл.Соловьева., представлявшего, что старый мир на грани полной погибели, что в мир входит божественная Красота (Вечная Женственность, Душа Мира) , которая должна “спасти мир”, соединив небесное (божественное)начало жизни с земным, материальным, создать “царство божие на земле”:
   Знайте же: Вечная Женственность ныне
   В теле нетленном на землю идет.
   В свете немеркнущем новой богини
   Небо слилося с пучиною вод.
   (Вл.Соловьев)
   Особенно привлекают любовь , — эротика во всех ее проявлениях , начиная с чисто-земного сладострастия и кончая романтическим томлением о Прекрасной Даме, Госпоже, Вечной Женственности, Незнакомке… Эротизм неизбежно переплетен с мистическими переживаниями. Любят поэты-символисты и пейзаж ,но не как таковой , а опять-таки как средство , как средство выявить свое настроение .Поэтому так часто в их стихотворениях русская, томительно-грустная осень, когда нет солнца, а если есть, то с печальными блеклыми лучами, тихо шуршат падающие листья, все окутано дымкой чуть-чуть колышущегося тумана. Излюбленным мотивом “младших символистов” является город. Город — живое существо с особой формой, особым характером, зачастую это “город-Вампир” , “Спрут”, сатанинское наваждение, место безумия, ужаса ; город — символ бездушия и порока. (Блок,Сологуб, Белый, С.Соловьев, в значительной степени Брюсов) .
   Годы первой русской революции (1905-1907) вновь существенно изменяют лицо русского символизма. Большинство поэтов откликаются на революционные события. Блок создает образы людей нового, народного мира. В.Я. Брюсов пишет знаменитое стихотворение “Грядущие гунны”, где прославляет неизбежный конец старого мира, к которому, однако, причисляет и себя, и всех людей старой, умирающей культуры. Ф.К.Сологуб создает в годы революции книгу стихотворений “Родине” (1906), К.Д. Бальмонт — сборник “Песни мстителя”(1907), изданные в Париже и запрещенные в России, и т.д.
   Еще важнее то, что годы революции перестроили символическое художественное миропонимание. Если раньше Красота понималась как гармония, то теперь она связывается с хаосом борьбы, с народными стихиями. Индивидуализм сменяется поисками новой личности, в которой расцвет “я” связан с жизнью народа. Изменяется и символика: ранее связанная в основном с христианской, античной, средневековой и романтической традицией, теперь она обращается к наследию древнего “общенародного” мифа ( В.И. Иванов), к русскому фольклору и славянской мифологии (А.Блок, М.М.Городецкий) Другим становится и настроение символа. Все большую роль в нем играют его земные значения: социальные, политические, исторические.
   К концу первого десятилетия XX века символизм ,как школа, приходит в упадок. Появляются отдельные произведения поэтов-символистов, но влияние его, как школы, утрачено. Все молодое, жизнеспособное, бодрое уже вне его. Символизм не дает уже новых имен.
   Символизм изжил себя самого и изживание это пошло по двум направлениям. С одной стороны, требование обязательной “мистики”, “раскрытия тайны”, “постижения” бесконечного в конечном привело к утрате подлинности поэзии; “религиозный и мистический пафос “корифеев символизма оказался подмененным своего рода мистическим трафаретом, шаблоном. С другой — увлечением “музыкальной основой” стиха привело к созданию поэзии, лишенной всякого логического смысла, в которой слово низведено до роли уже не музыкального звука, а жестяной, звенящей побрякушки.
   Соответственно с этим и реакция против символизма, а в последствии борьба с ним, шли по тем же двум основным линиям.
   С одной стороны, против идеологии символизма выступили “акмеисты” . С другой — в защиту слова, как такового, выступили так же враждебные символизму по идеологии “футуристы”.
   В 1912 г. среди множества стихов, опубликованных в петербургских журналах, читатель не мог не задержать внимания на таких, например, строчках:
   Я душу обрету иную,
   Все, что дразнило, уловя.
   Благословлю я золотую
   Дорогу к солнцу от червя.
   ( Н.С.Гумилев)
   И часы с кукушкой ночи рады,
   Все слышней их четкий разговор.
   В щелочку смотрю я: конокрады
   Зажигают под холмом костер.
   (А.А.Ахматова)
   Но я люблю на дюнах казино,
   Широкий вид в туманное окно
   И тонкий луч на скатерти измятой.
   (О.Э. Мандельштам)
   Эти трое поэтов, а так же С.М.Городецкий, М.А.Зенкевич, В.И.Набурт в том же году назвали себя акмеистами (от греческого akme — высшая степень чего-либо, цветущая пора) . Приятие земного мира в его зримой конкретности, острый взгляд на подробности бытия, живое и непосредственное ощущение природы, культуры, мироздания и вещного мира, мысль о равноправии всего сущего — вот, что объединяло вту пору всех шестерых. Почти все они прошли ранее выучку у мастеров символизма, но в какой-то момент решили отвергнуть свойственные символистам устремленность к “мирам иным” и пренебрежение к земной, предметной реальности.
   Отличительной чертой поэзии акмеизма является ее вещественная реальность, предметность. Акмеизм полюбил вещи такой же страстной, беззаветной любовью, как символизм любил “соответствия”, мистику, тайну, Для него все в жизни было ясно. В значительной степени он был таким же эстетством, как и символизм и в этом отношении он, несомненно, находится с ним в преемственной связи, но эстетизм акмеизма уже иного порядка, чем эстетизм символизма.
   Акмеисты любили производить свою генеалогию от символиста Ин. Анненского и в этом они , несомненно, правы. Ин.Анненский стоял особняком среди символистов. Отдав дань раннему декадентству и его настроениям, он почти совсем не отразил в своем творчестве идеологии позднего московского символизма и в то время, как Бальмонт, а за ним и многие другие поэты-символисты заблудились в “словесной эквилибристике”, — по меткому выражению А.Белого, захлебнулись в потоке бесформенности и “духа музыки”, залившем символическую поэзию, он нашел в себе силы пойти по другому пути. Поэзия Ин.Анненского знаменовала собой переворот от духа музыки и эстетствующей мистики к простоте, лаконичности и ясности стиха, к земной реальности тем и какой-то поземному амистичной тяжелости настроения.
   Ясность и простота построения стиха Ин.Анненского была хорошо усвоена акмеистами. Их стих приобрел четкость очертаний, логическую силу и вещественную весомость. Акмеизм был резким и определенным поворотом русской поэзии ХХ века к классицизму. Но именно только поворотом, а не завершением — это необходимо иметь все время в виду, так как акмеизм носил в себе все же много черт еще не окончательно изжитого романтического символизма.
   В целом поэзия акмеистов была образцами в большинстве случаев уступающего символизму, но все же очень высокого мастерства. Это мастерство, в противоположность пламенности и экспрессии лучших достижений символизма, носило в себе налет какого-то замкнутого в себе, утонченного аристократизма, чаще всего ( за исключением поэзии Ахматовой, Нарбута и Городецкого) холодного, спокойного и бесстрастного.
   Среди акмеистов особенно был развит культ Теофиля Готье, а его стихотворение “Искусство” , начинающееся словами “Искусство тем прекрасней, чем взятый материал бесстрастней”, звучало для старшего поколения “Цеха поэтов” своего рода поэтической программой.
   Так же , как символизм, акмеизм вобрал в себя много разнообразных влияний и в его среде наметились разнообразные группировки.
   Объединяла всех акмеистов в одно их любовь к предметному, реальному миру — не к жизни и ее проявлениям, а к предметам, к вещам. Любовь эта проявлялась у различных акмеистов по различному.
   Прежде всего мы видим среди акмеистов поэтов, отношение которых к окружающим их предметам и любование ими носит на себе печать того же романтизма. Романтизм этот, правда , не мистический, а предметный, и в этом его коренное отличие от символизма. Такова экзотическая позиция Гумилева с Африкой, Нигером, Суэцким каналом, мраморными гротами, жирафами и слонами., персидскими миниатюрами и Парфеноном, залитым лучами заходящего солнца… Гумилев влюблен в эти экзотические предметы окружающего мира чист по-земному, но любовь эта насквозь романтична. Предметность встала в его творчестве на место мистики символизма. Характерно, что в последний период своего творчества, в таких вещах , как “Заблудившийся трамвай”, “Пьяный дервиш”, “Шестое чувство” он становится вновь близким к символизму.
   Во внешней судьбе русского футуризма есть что-то, напоминающее судьбы русского символизма . Такое же яростное непризнание на первых шагах, шум при рождении (у футуристов только значительно более сильный, превращающийся в скандал). Быстрое вслед за этим признание передовых слоев литературной критики, триумф, огромные надежды. Внезапный срыв и падение в пропасть в тот момент, когда казалось, небывалое доселе в русской поэзии возможности и горизонты.
   Что футуризм – течение значительное и глубокое – не подлежит сомнению. Также несомненно его значительное внешнее влияние (в частности Маяковского) на форму пролетарской поэзии, в первые годы ее существования. Но так же несомненно, что футуризм не вынес тяжести поставленных перед ним задач и под ударами революции полностью развалился. То обстоятельство, что творчество нескольких футуристов – Маяковский, Асеев и Третьяков – в последние годы проникнуто революционной идеологией, говорит только о революционности этих отдельных поэтов: став певцами революции, эти поэты утратили свою футуристическую сущность в значительной степени, и футуризм в целом от этого не стал ближе к революции, как не стали революционными символизм и акмеизм оттого, что членами РКП и певцами революции стали Брюсов, Сергей Городецкий и Владимир Нарбут, или оттого, что почти каждый поэт-символист написал одно или несколько революционных стихотворений.
   В основе, русский футуризм был течением чисто-поэтическим. В этом смысле он является логическим звеном в цепи тех течений поэзии XX века, которые во главу своей теории и поэтического творчества ставили чисто эстетические проблемы. В футуризме была сильна бунтарская Формально-революционная стихия, вызвавшая бурю негодования и «эпатировавшая буржуа». Но это «эпатирование» было явлением того же порядка, как и «эпатирование», которое вызывали в свое время декаденты. В самом «бунтарстве», в «эпатировании буржуа», в скандальных выкриках футуристов было больше эстетических эмоций, чем эмоций революционных».
   Исходная точка технических исканий футуристов – динамика современной жизни, стремительный ее темп, стремление к максимальной экономии средств, «отвращение к кривой линии, к спирали, к турникету, Склонность к прямой линии. Отвращение к медленности, к мелочам, к многословным анализам и объяснениям. Любовь к быстроте, к сокращению, к резюмированию и к синтезу: «Скажите мне поскорее в двух словах!» Отсюда – разрушение общепринятого синтаксиса, введение «беспроволочного воображения», то есть «абсолютной свободы образов или аналогий, выражаемых освобожденными словами, без проводов синтаксиса и без всяких знаков «препинания», «конденсированные метафоры», «телеграфические образы», «движения в двух, трех, четырех и пяти темпах», уничтожение качественных прилагательных, употребление глаголов в неопределенном наклонении, опущение союзов и так далее – словом все, направленное к лаконичности и увеличению «быстроты стиля».
   Основное устремление русского «кубо-футуризма» – реакция против «музыки стиха» символизма во имя самоценности слова, но слова не как оружия выажения определенной логической мысли, как это было у классических поэтов и у акмеистов, а слова, как такового, как самоцели. В соединении с признанием абсолютного индивидуализма поэта (футуристы придавали огромное значение даже почерку поэта и выпускали рукописные литографические книги и с признанием за словом роли «творца мифа»,— это устремление породило небывалое словотворчество, в конечном счете приведшее к теории «заумного языка». Примером служит нашумевшее стихотворение Крученных:
   Дыр, бул, щыл,
   убещур
   скум
   вы со бу,
   р л эз.
   Словотворчество было крупнейшим завоеванием русского футуризма, его центральным моментом. В противовес футуризму Маринетти, русский «кубо-футуризм» в лице наиболее ярких его представителей мало был связан с городом и современностью. В нем была очень сильна та же романтическая стихия.
   Сказалась она и в милой, полудетской, нежной воркотне Елены Гуро, которой так мало идет «страшное» слово «кубо-футуристка», и в ранних вещах Н. Асеева, и в разухабистой волжской удали и звенящей солнечности В. Каменского, и мрачной «весне после смерти » Чурилина, но особенно сильно у В. Хлебникова. Хлебникова даже трудно поставить в связь с западным футуризмом. Он сам упорно заменял слово «футуризм» словом «будетляне». Подобно русским символистам, он ( так же как Каменский, Чурилин и Божидар) вобрал в себя влияние предшествующей русской поэзии, но не мистической поэзии Тютчева и Вл. Соловьева, а поэзии «Слова о полку Игореве» и русского былинного эпоса. Даже события самой непосредственной, близкой современности – война и НЕП – находят свое отражение в творчестве Хлебникова не в футуристических стихотворениях, как в «1915г.» Асеева, а в романтически-стилизованных в древнерусском духе замечательной «Боевой» и «Эх, молодчики, купчики».
   Одним «словотворчеством», однако, русский футуризм не ограничился. На ряду с течением, созданным Хлебниковым, в нем были и другие элементы. Более подходящие под понятие «футуризм», роднящие русский футуризм с его западным собратом.
   Прежде чем говорить об этом течении, необходимо выделить в особую группу еще одну разновидность русского футуризма – «Эго-футуристов», выступавших в Петербурге несколько раньше московских «кубо-футуристов». Во главе этого течения стояли И. Северянин, В. Гнедов, И. Игнатьева К.Олимпов Г. Ивнов (в последствии акмеист) и будущий основатель «имажинзма» В. Шершеневич.
   «Эго-футуризм» имел по существу очень мало общего с футуризмом. Это течение было какой-то смесью эпигонства раннего петербургского декаденства, доведения до безграничных пределов «песенности» и «музыкальности» стиха Бальмонта (как известно, Северянин не декламировал, а пел на «поэзоконцертах» свои стихи), какого-то салонно-парфюмерного эротизма, переходящего в легкий цинизм, и утверждения крайнего солипсизма – крайнего эгоцентризма («Эгоизм – индивидуализация, осознание, преклонение и восхваление «Я»… «Эго-футуризм – непрестанное устремление каждого эгоиста к достижению будущего в настоящем»). Это соединялось с заимствованным у Маринеттипрославленим современного города, электричества, железной дороги, аэропланов, фабрик, машин (у Северянина и особенно у Шершеневича). В «эго-футуризме таким образом, было все: и отзвуки современности, и новое, правда робкое, словотворчество («поэза», «окалошить», «бездарь», «олилиен» и так далее), и удачно найденные новые ритмы для передачи мерного колыханья автомобильных рессор(«Элегантная коляска» Северянина), и странное для футуриста преклонение перед салонными стихами М. Лохвицкой и К. Фофанова, но больше всего влюбленность в рестораны, будуары сомнительного роста, кафе-шантаны, ставшие для Северянина родной стихией. Кроме Игоря Северянина (вскоре, впрочем от эго-футуризма отказавшегося) это течение не дало ни одного сколько-нибудь яркого поэта.
   Значительно ближе к Западу, чем футуризм Хлебникова и «эго-футуризм» Северянина, был уклон русского футуризма, обнаружившейся в творчестве Маяковского, последнего периода Асеева и Сергея Третьякова. Принимая в области техники свободную форму стиха, новый синтаксис и смелые ассонансы вместо строгих рифм Хлебникова, отдавая известную, порой значительную дань, словотворчеству эта группа поэтов дала в своем творчестве некоторые элементы подлинно-новой идеологии. В их творчестве отразилась динамика, огромный размах и титаническая мощь современного индустриального – города с его шумами, шумиками, шумищами, светящимися огнями заводов, уличной суматохой, ресторанами, толпами движущихся масс.
   В последние годы Маяковский и некоторые другие футуристы освобождаются от истерики и надрыва. Маяковский пишет свои «приказы», в которых все — бодрость, сила, призывы к борьбе, доходящие до агрессивности. Это настроение выливается в 1923 году в декларации вновь организованной группы «Леф» («Левый фронт искусства»).
   Не только идеологически, но и технически все творчество Маяковского (за исключением первых его лет), так же, как и последний период творчества Асеева и Третьякова, является уже выходом из футуризма, вступлением на пути своеобразного нео-реализма. Маяковский, начавший под несомненным влиянием Уитмэна, в последнем периоде вырабатывает совершенно особые приемы, создав своеобразный плакатно-гипперболический стиль, беспокойный, выкрикивающий короткий стих, неряшливые, «рваные строки», очень удачно найденные для передачи ритма и огромного размаха современного города, войны, движения многомиллионных революционных масс. Это большое достижение Маяковского, переросшего футуризм, и вполне естественно, что на пролетарскую поэзию первых лет ее существования, то есть именно того периода, когда пролетарские поэты фиксировали свое внимание на мотивах революционной борьбы, технические приемы Маяковского оказали значительное влияние.
   Последней сколько-нибудь заметно нашумевшей школой в русской поэзии ХХ века был имажинизм. Это направление было создано в 1919 году (первая «Декларация» имажинизма датирована 30 января), следовательно, через два года после революции, но по всей идеологии это течение с революцией не имело.
   Главой «имажинистов» стал Вадим Шершеневич – поэт, начавший с символизма, со стихов, подражающих Бальмонту, Кузмину и Блоку, в 1912 году выступавший, как один из вождей эго-футуризма и писавший «поэзы» в духе Северянина и только в послереволюционные годы создавший свою «имажинистскую» поэзию.
   Так же, как и символизм и футуризм, имажинизм зародился на Западе и лишь оттуда был пересажен Шершеневичем на русскую почву. И так же, как символизм и футуризм, он значительно отличался от имажинизма западных поэтов.
   Имажинизм явился реакцией, как против музыкальности поэзии символизма, так и против вещественности акмеизма и словотворчества футуризма. Он отверг всякое содержание и идеологию в поэзии, поставив во главу угла образ. Он гордился тем, что у него «нет философии» и «логики мыслей».
   Свою апологию образа имажинисты ставили в связь так же с быстротой темпа современной жизни. По их мнению образ – самое ясное, лаконичное, наиболее соответствующее веку автомобилей, радиотелеграфа, аэропланов. «Что такое образ ? – кратчайшее расстояние с наивысшей скоростью». Во имя «скорости» передачи художественных эмоций имажинисты, вслед за футуристами, – ломают синтаксис – выбрасывают эпитеты, определения, предлоги сказуемые, ставят глаголы в неопределенном направлении.
   По существу, в приемах, так же как и в их «образности», не было ничего особенно нового. «Имажинизм», как один из приемов художественного творчества широко использовался не только футуризмом, но и символизмом ( например, у Иннокентия Анненского: «Еще не властвует весна, но снежный кубок солнцем выпит» или у Маяковского: «Лысый фонарь сладострастно снимал с улицы черный чулок»). Новым было лишь упорство, с которым имажинисты выдвигали образ на первый план и сводили к нему все в поэзии – и содержание и форму.
   Наряду с поэтами, связанными с определенными школами, русская поэзия ХХ века дала значительное число поэтов, не примыкающих к ним или примыкающих на некоторое время, но с ними не слившихся и пошедших в конечном счете своим путем.
   Увлечение русского символизма прошлым – XVIII веком – и любовь к стилизации нашло свое отражение в творчестве М. Кузмина, увлечение романтическими 20 и 30 годами – в милой интимности и уютности самоваров и старинных уголков Бориса Садовского. То же увлечение «стилизацией» лежит в основе восточной поэзии Константина Липскерова, Мариэты Шагинян и в библейских сонетах Георгия Шенгели, в сафических строфах Софии Парнок и тонких стилизованных сонетах из цикла «Плеяды» Леонида Гроссмана.
   Увлечение славянизмами и древнерусским песенным складом, тяга к «художественному фольклору» отмеченные выше, как характерный момент русского символизма, нашедший свое отражение в сектантских мотивах А. Добролюбова и Бальмонта, в лубках Сологуба и в частушках В. Брюсова, в древнеславянских стилизациях В. Иванова и во всем первом периоде творчества С. Городецкого, – наполняют собой поэзию Любовь Столицы, Марины Цветаевой и Пимена Карпова. Так же легко улавливается отзвук поэзии символистов в истерично-экспрессивных, нервных и неряшливо, но сильно сделанных строках Ильи Эренбурга – поэта, в первом периоде своего творчества так же состоявшего в рядах символистов.
   Особое место в русской лирике ХХ века занимает поэзия И. Бунина. Начав с лирических стихотворений, написанных под влиянием Фета, являющихся единственными в своем роде образцами реалистического отображения русской деревни и небогатой помещичьей усадьбы, в позднейшем периоде своего творчества Бунин стал большим мастером стиха и создавал прекрасные по форме, классически четкие, но несколько холодные стихотворения, напоминающие, – как он сам характеризует свое творчество, – сонет, вырезанный на снеговой вершине стальным клинком. Близок к Бунину по сдержанности, четкости и некоторой холодности рано умерший В. Комаровский. Творчество этого поэта, первые выступления которого относятся к значительно позднему периоду – к 1912 году, носит на себе в известной части черты как и акмеизма. Так и начавшего играть приблизительно с 1910 года довольно заметную роль в поэзии классицизма или, как его принято называть «пушкинизма».
   Около 1910 года, когда обнаружилось банкротство школы символистов, наступила, как это было отмечено выше, реакция против символизма. Выше были намечены две линии, по которым были направлены главные силы этой реакции – акмеизм и футуризм. Этим, однако протест против символизма не ограничился. Он нашел свое выражение в творчестве поэтов, не примыкающих ни к акмеизму, ни к футуризму, но выступивших своим творчеством в защиту ясности, простоты и прочности поэтического стиля.
   Несмотря на противоречивые взгляды со стороны множества критиков, каждое из перечисленных течений дало немало превосходных стихотворений, которые навсегда останутся в сокровищнице русской поэзии и найдут своих почитателей среди последующих поколений.
   СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
   1. «Антология русской лирики первой четверти ХХ века».
   И.С. Ежов, Е.И. Шамурин . « Амирус», 1991 год.
   «Русская поэзия 19- начала 20 веков.»
   П. Николаев, А. Овчаренко…
   Издательство «Художественная литература», 1987 год.
   «Энциклопедический словарь юного литературоведа».
   Издательство «Педагогика», 1987 год.
   «Методическое пособие по литературе для поступающих в вузы».
   И.В. Великанова, Н.Е. Тропкина. Издательство «Учитель»

5. Начало XX столетия вошло в историю литературы под красивым именем «серебряного века». На этот период пришелся великий взлет русской культуры, обогативший поэзию новыми именами. Начало «серебряного века» пришлось на 90-е годы XIX столетия, его связывают с появлением таких замечательных поэтов, как В. Брюсов, И. Анненский, К. Бальмонт. Расцветом этого периода в русской культуре считают 1915 год — время его наивысшего подъема.
   Нам известны тревожные исторические события этого времени. Поэты, как и политики, пытались открыть для себя что-то новое. Политики добивались социальных перемен, поэты искали новые формы художественного отображения мира. На смену классике XIX века приходят новые литературные течения: символизм, акмеизм, футуризм.
   Одним из первых альтернативных литературных течений стал символизм, объединивший таких поэтов, как К. Бальмонт, В. Брюсов, А. Белый и других. Символисты считали, что новое искусство должно передавать настроения, чувства и мысли поэта при помощи образов-символов. При этом художник познает окружающий мир не в результате раздумий, а в процессе литературного творчества — в момент ниспосланного ему свыше творческого экстаза.
   Тень несозданных созданий
   Колыхается во сне,
   Словно лопасти латаний
   На эмалевой стене…
   Полусонно чертят звуки
   В звонко-звучной тишине…
   Так описывал ощущение зарождения творческой идеи наиболее яркий представитель символизма В. Брюсов. Он сформулировал в своем творчестве идеи этого литературного направления. В стихотворении «Юному поэту» мы находим такие строки:
   Юноша бледный со взором горящим,
   Ныне даю я тебе три завета.
   Первый прими: не живи настоящим,
   Только грядущее — область поэта.
   Помни второй: никому не сочувствуй,
   Сам же себя полюби беспредельно.
   Третий храни: поклоняйся искусству,
   Только ему, безраздумно, бесцельно.
   Но эти заветы не означают, что поэт не должен видеть жизни, создавать искусство ради искусства. Это доказывает многогранная поэзия самого Брюсова, отображающая жизнь во всем ее разнообразии. Поэт находит удачное сочетание формы и содержания. Он пишет:
   И я хочу, чтоб все мои мечты,
   Дошедшие до слова и до света,
   Нашли себе желанные черты.
   Для символистов характерна сосредоточенность на внутреннем мире поэта. У К. Бальмонта, например, внешний мир существовал лишь для того, чтобы поэт мог выразить в нем свои собственные переживания:
   Я ненавижу человечество,
   Я от него бегу, спеша.
   Мое единое отечество —
   Моя пустынная душа.
   Это видно и на примере следующих строк, где обращенность Бальмонта к внутреннему миру отражена не только содержанием, но и формой (частое использование местоимения «я»):
   Я мечтою ловил уходящие тени,
   Уходящие тени погасавшего дня,
   Я на башню всходил, и дрожали ступени,
   И дрожали ступени под ногой у меня.
   В поэзии К. Бальмонта можно найти отражение всех его душевных переживаний. Именно они, по мнению символистов, заслуживали особого внимания. Бальмонт старался запечатлеть в образе, в словах любое, пусть даже мимолетное, ощущение. Поэт пишет:
   Я не знаю мудрости, годной для других,
   Только мимолетности я влагаю в стих.
   В каждой мимолетности вижу я миры,
   Полные изменчивой радужной игры.
   В споре с символизмом родилось новое литературное течение «серебряного века» — акмеизм. Поэты этого направления — Н. Гумилев, А. Ахматова, О. Мандельштам — отвергали тягу символизма к неизведанному, чрезмерную сосредоточенность поэта на внутреннем мире. Они проповедовали идею отображения реальной жизни, обращения поэта к тому, что можно познать. А посредством отображения реальности художник-акмеист становится причастным к ней.
   И действительно, в творчестве Николая Гумилева мы находим в первую очередь отражение окружающего мира во всех его красках. В его поэзии мы находим экзотические пейзажи и обычаи Африки. Поэт глубоко проникает в мир легенд и преданий Абиссинии, Рима, Египта. Об этом говорят такие строки:
   Я знаю веселые сказки таинственных стран
   Про черную деву, про страсть молодого вождя,
   Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
   Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.
   И как я тебе расскажу про тропический сад,
   Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав.
   Ты плачешь? Послушай… далеко, на озере Чад
   Изысканный бродит жираф.
   Каждое стихотворение Гумилева открывает новую грань взглядов поэта, его настроений, видения мира. Например, в стихотворении «Капитаны» он предстает перед нами как певец отваги, риска, смелости. Поэт поет гимн людям, бросающим вызов судьбе и стихиям:
   Быстрокрылых ведут капитаны —
   Открыватели новых земель,
   Для кого не страшны ураганы,
   Кто изведал мальстремы и мель.
   Чья не пылью затерянных хартий —
   Солью моря пропитана грудь,
   Кто иглой на разорванной карте
   Отмечает свой дерзостный путь.
   Содержание и изысканный стиль стихов Гумилева помогают нам ощутить полноту жизни. Они являются подтверждением того, что человек сам может создать яркий, красочный мир, уйдя от серой будничности.
   К миру прекрасного приобщает нас и поэзия Анны Ахматовой. Ее стихи поражают внутренней силой чувства. Поэзия Ахматовой — это и исповедь влюбленной женской души, и чувства человека, живущего всеми страстями XX века. По словам О. Мандельштама, Ахматова «принесла в русскую лирику всю огромную сложность и психологическое богатство русского романа XIX века». И действительно, любовная лирика Ахматовой воспринимается как огромный роман, в котором переплетаются многие человеческие судьбы. Но чаще всего мы встречаем образ женщины, жаждущей любви, счастья:
   Настоящую нежность не спутаешь
   Ни с чем, и она тиха.
   Ты напрасно бережно кутаешь
   Мне плечи и грудь в меха.
   И напрасно слова покорные
   Говоришь о первой любви.
   Как я знаю эти упорные
   Несытые взгляды твои!
   Пришедшее на смену акмеизму новое литературное течение «серебряного века» — футуризм — отличалось агрессивной оппозиционностью традиционным стихам поэтов-классиков. Первый сборник футуристов назывался «Пощечина общественному вкусу». С футуризмом было связано раннее творчество Владимира Маяковского. В ранних стихах поэта чувствуется желание поразить читателя необычностью своего видения мира. Например, в стихотворении «Ночь» Маяковский использует неожиданное сравнение. У поэта освещенные окна ночного города вызывают ассоциацию с веером карт. В представлении читателя возникает образ города-игрока:
   Багровый и белый отброшен и скомкан,
   В зеленый бросали горстями дукаты,
   А черным ладоням сбежавшихся окон
   Раздали горящие желтые карты.
   Поэты-футуристы В. Маяковский, В. Хлебников, В. Каменский противопоставляли себя классической поэзии, они старались найти новые поэтические ритмы и образы, создать поэзию будущего.
   Поэзия «серебряного века» открывает нам неповторимый и удивительный мир красоты и гармонии. Она учит нас видеть прекрасное в обыденном, глубже понимать внутренний мир человека. А поиски поэтами «серебряного века» новых стихотворных форм, переосмысление ими роли творчества дают нам более глубокое понимание поэзии.

6. Появление новых направлений, течений, стилей в искусстве и литературе всегда связано с пониманием места и роли человека в мире, во Вселенной, с изменением самосознания человека. Один из таких переломов пришелся на конец XIX — начало XX века. Художники того времени выступали за новое видение действительности, искали оригинальные художественные средства. Выдающийся русский философ Н. А. Бердяев назвал этот недолгий, но удивительно яркий период Серебряным веком. Это определение прежде всего относится к русской поэзии начала XX века. Золотой век — это век Пушкина и русской классики. Он стал основой для раскрытия талантов поэтов Серебряного века. У Анны Ахматовой в «Поэме без героя» находим строки:
   И серебряный месяц ярко
   Над серебряным веком плыл.
   Хронологически Серебряный век продолжался полтора-два десятилетия, но по насыщенности его смело можно назвать веком. Он оказался возможен благодаря творческому взаимодействию людей редких дарований. Художественная картина Серебряного века многослойна и противоречива. Возникли и переплелись различные художественные течения, творческие школы, индивидуальные нетрадиционные стили. Искусство Серебряного века парадоксально соединяло старое и новое, уходящее и нарождающееся, превращаясь в гармонию противоположностей, образуя культуру особого рода. В то бурное время произошло уникальное наложение реалистических традиций уходящего золотого века и новых художественных направлений. А. Блок писал: «Солнце наивного реализма закатилось». Это было время религиозных исканий, фантазии и мистики. Высшим эстетическим идеалом признавался синтез искусств. Возникли символистская и футуристическая поэзия, музыка, претендующая на философию, декоративная живопись, новый синтетический балет, декадентский театр, архитектурный стиль «модерн». Поэты М. Кузмин и Б. Пастернак сочиняли музыку. Композиторы Скрябин, Ребиков, Станчинский упражнялись кто в философии, кто в поэзии и даже в прозе. Развитие искусства происходило ускоренно, с большим «накалом», рождая сотни новых идей.
   Уже к концу XIX века громко заявили о себе поэты-символисты, которых позже стали именовать «старшими» символистами, — 3. Гиппиус, Д. Мережковский, К. Бальмонт, Ф. Сологуб, Н. Минский. Позднее возникла группа поэтов «младосимволис- тов» — А. Белый, А. Блок, Вяч. Иванов. Образовалась группа поэтов-акмеистов — Н. Гумилев, О. Мандельштам, С. Городецкий, А. Ахматова и другие. Появляется поэтический футуризм (А. Крученых, В. Хлебников, В. Маяковский). Но при всей пес- гроте и многообразии проявлений в творчестве художников той поры наблюдаются сходные тенденции. В основе перемен лежали общие истоки. Распадались остатки феодальной системы, наблюдалось «брожение умов» в предреволюционную эпоху. Это создавало совершенно новую среду для развития культуры.
   В поэзии, музыке, живописи Серебряного века одной из главных тем была тема свободы человеческого духа перед лицом Вечности. Художники стремились разгадать вечную тайну мироздания. Одни подходили к этому с религиозных позиций, другие восторгались красотой сотворенного Богом мира. Многие художники воспринимали смерть как инобытие, как счастливое избавление от мук страдающей человеческой души. Необычайно силен был культ любви, опьянение чувственной красотой мира, стихиями природы, радостью жизни. Понятие «любовь» было глубоко выстраданным. Поэты писали о любви к Богу, к России. В поэзии А. Блока, Вл. Соловьева, В. Брюсова несутся скифские колесницы, языческая Русь отражена на полотнах Н. Рериха, пляшет Петрушка в балетах И. Стравинского, воссоздается русская сказка («Аленушка» В. Васнецова, «Леший» М. Врубеля).
   Валерий Брюсов в начале XX века стал общепризнанным теоретиком и вождем русского символизма. Он был поэтом, прозаиком, литературным критиком, ученым, энциклопедически образованным человеком. Началом творческой деятельности Брюсова было издание трех сборников «Русские символисты». Он восхищался поэзией французских символистов, что отразилось в сборниках «Шедевры», «Это — я», «Третья стража», «Городу и миру».
   Брюсов проявлял огромный интерес к другим культурам, к древней истории, к античности, создавал универсальные образы. В его стихах как живые предстают ассирийский царь
   Ассаргадон, проходят римские легионы и великий полководец Александр Македонский, показаны средневековая Венеция, Данте и многое другое. Брюсов руководил крупным журналом символистов «Весы». Хотя Брюсов считался признанным мэтром символизма, принципы письма этого направления более сказались на ранних стихах, таких как «Творчество», «Юному поэту».
   Идеалистическое мышление скоро уступило место земным, объективно значимым темам. Брюсов первым увидел и предсказал наступление жестокого индустриального века. Он воспевал человеческую мысль, новые открытия, интересовался авиацией, предсказывал полеты в космос. За потрясающую работоспособность Цветаева называла Брюсова «героем труда». В стихотворении «Работа» он сформулировал свой жизненные цели:
   Я хочу изведать тайны
   Жизни мудрой и простой.
   Все пути необычайны,
   Путь труда, как путь иной.
   Брюсов до конца жизни оставался в России, в 1920 году основал Институт литературы и искусства. Брюсов перевел произведения Данте, Петрарки, армянских поэтов.
   Константин Бальмонт был широко известен как поэт, пользовался огромной популярностью последние десять лет XIX века, был кумиром молодежи. Творчество Бальмонта продолжалось более 50 лет и в полной мере отразило состояние переходности рубежа веков, брожение умов того времени, желание замкнуться в мире особом, вымышленном. В начале творческого пути Бальмонт писал множество политических стихотворений, в которых создал жестокий образ царя Николая II. Их тайно передавали из рук в руки, как листовки.
   Уже в первом сборнике «Под северным небом» стихи поэта приобретают изящество формы и музыкальность.
   Тема солнца проходит через все творчество поэта. Образ животворящего солнца у него — символ жизни, живой природы, органическую связь с которой он всегда ощущал:
   Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце
   И синий кругозор.
   Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце.
   И выси гор.
   Я в этот мир пришел, чтоб видеть Море
   И пышный цвет долин.
   Я заключил миры. В едином взоре,
   Я властелин…
   В стихотворении «Безглагольность» Бальмонт гениально подмечает особое состояние русской природы:
   Есть в русской природе усталая нежность,
   Безмолвная боль затаенной печали,
   Безвыходность горя, безгласность, безбрежность,
   Холодная высь, уходящие дали.
   Само название стихотворения говорит об отсутствии действия, о погружении души человека в состояние мудрой созерцательности. Поэт передает различные оттенки грусти, которая, нарастая, изливается слезами:
   И сердце простило, но сердце застыло,
   И плачет, и плачет, и плачет невольно.
   Поэты Серебряного века умели яркими мазками придать емкость и глубину содержанию стихотворений, в которых отражался поток чувств и эмоций, сложная жизнь души.

7. Начало XX столетия вошло в историю литературы под красивым именем “серебряного века”. На этот период пришелся великий взлет русской культуры, обогативший поэзию новыми именами. Начало “серебряного века” пришлось на 90-е годы XIX столетия, его связывают с появлением таких замечательных поэтов, как В. Брюсов, И. Анненский, К. Бальмонт. Расцветом этого периода в русской культуре считают 1915 год — время его наивысшего подъема.
   Нам известны тревожные исторические события этого времени. Поэты, как и политики, пытались открыть для себя что-то новое. Политики добивались социальных перемен, поэты искали новые формы художественного отображения мира. На смену классике XIX века приходят новые литературные течения: символизм, акмеизм, футуризм.
   Одним из первых альтернативных литературных течений стал символизм, объединивший таких поэтов, как К. Бальмонт, В. Брюсов, А. Белый и других. Символисты считали, что новое искусство должно передавать настроения, чувства и мысли поэта при помощи образов-символов. При этом художник познает окружающий мир не в результате раздумий, а в процессе литературного творчества — в момент ниспосланного ему свыше творческого экстаза.
   Тень несозданных созданий
   Колыхается во сне,
   Словно лопасти латаний
   На эмалевой стене…
   Полусонно чертят звуки
   В звонко-звучной тишине…
   Так описывал ощущение зарождения творческой идеи наиболее яркий представитель символизма В. Брюсов. Он сформулировал в своем творчестве идеи этого литературного направления. В стихотворении “Юному поэту” мы находим такие строки:
   Юноша бледный со взором горящим,
   Ныне даю я тебе три завета.
   Первый прими: не живи настоящим,
   Только грядущее — область поэта.
   Помни второй: никому не сочувствуй,
   Сам же себя полюби беспредельно.
   Третий храни: поклоняйся искусству,
   Только ему, безраздумно, бесцельно.
   Но эти заветы не означают, что поэт не должен видеть жизни, создавать искусство ради искусства. Это доказывает многогранная поэзия самого Брюсова, отображающая жизнь во всем ее разнообразии. Поэт находит удачное сочетание формы и содержания. Он пишет:
   И я хочу, чтоб все мои мечты,
   Дошедшие до слова и до света,
   Нашли себе желанные черты.
   Для символистов характерна сосредоточенность на внутреннем мире поэта. У К. Бальмонта, например, внешний мир существовал лишь для того, чтобы поэт мог выразить в нем свои собственные переживания:
   Я ненавижу человечество,
   Я от него бегу, спеша.
   Мое единое отечество —
   Моя пустынная душа.
   Это видно и на примере следующих строк, где обращенность Бальмонта к внутреннему миру отражена не только содержанием, но и формой (частое использование местоимения “я”):
   Я мечтою ловил уходящие тени,
   Уходящие тени погасавшего дня,
   Я на башню всходил, и дрожали ступени,
   И дрожали ступени под ногой у меня.
   В поэзии К.Бальмонта можно найти отражение всех его душевных переживаний. Именно они, по мнению символистов, заслуживали особого внимания. Бальмонт старался запечатлеть в образе, в словах любое, пусть даже мимолетное, ощущение. Поэт пишет:
   Я не знаю мудрости, годной для других,
   Только мимолетности я влагаю в стих.
   В каждой мимолетности вижу я миры,
   Полные изменчивой радужной игры.
   В споре с символизмом родилось новое литературное течение “серебряного века” — акмеизм. Поэты этого направления — Н.Гумилев, А.Ахматова, О.Мандельштам — отвергали тягу символизма к неизведанному, чрезмерную сосредоточенность поэта на внутреннем мире. Они проповедовали идею отображения реальной жизни, обращения поэта к тому, что можно познать. А посредством отображения реальности художник-акмеист становится причастным к ней.
   И действительно, в творчестве Николая Гумилева мы находим в первую очередь отражение окружающего мира во всех его красках. В его поэзии мы находим экзотические пейзажи и обычаи Африки. Поэт глубоко проникает в мир легенд и преданий Абиссинии, Рима, Египта. Об этом говорят такие строки:
   Я знаю веселые сказки таинственных стран
   Про черную деву, про страсть молодого вождя,
   Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
   Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.
   И как я тебе расскажу про тропический сад,
   Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав.
   Ты плачешь? Послушай… далеко, на озере
   Чад Изысканный бродит жираф.
   Каждое стихотворение Гумилева открывает новую грань взглядов поэта, его настроений, видения мира. Например, в стихотворении “Капитаны” он предстает перед нами как певец отваги, риска, смелости. Поэт поет гимн людям, бросающим вызов судьбе и стихиям:
   Быстрокрылых ведут капитаны —
   Открыватели новых земель,
   Для кого не страшны ураганы,
   Кто изведал мальстремы и мель.
   Чья не пылью затерянных хартий —
   Сольто моря пропитана грудь,
   Кто иглой на разорванной карте
   Отмечает свой дерзостный путь.
   Содержание и изысканный стиль стихов Гумилева помогают нам ощутить полноту жизни. Они являются подтверждением того, что человек сам может создать яркий, красочный мир, уйдя от серой будничности.
   К миру прекрасного приобщает нас и поэзия Анны Ахматовой. Ее стихи поражают внутренней силой чувства. Поэзия Ахматовой — это и исповедь влюбленной женской души, и чувства человека, живущего всеми страстями XX века. По словам О. Мандельштама, Ахматова “принесла в русскую лирику всю огромную сложность и психологическое богатство русского романа XIX века”. И действительно, любовная лирика Ахматовой воспринимается как огромный роман, в котором переплетаются многие человеческие судьбы. Но чаще всего мы встречаем образ женщины, жаждущей любви, счастья:
   Настоящую нежность не спутаешь
   Ни с чем, и она тиха.
   Ты напрасно бережно кутаешь
   Мне плечи и грудь в меха.
   И напрасно слова покорные
   Говоришь о первой любви.
   Как я знаю эти упорные
   Несытые взгляды твои!
   Пришедшее на смену акмеизму новое литературное течение “серебряного века” — футуризм — отличалось агрессивной оппозиционностью традиционным стихам поэтов-классиков. Первый сборник футуристов назывался “Пощечина общественному вкусу”. С футуризмом было связано раннее творчество Владимира Маяковского. В ранних стихах поэта чувствуется желание поразить читателя необычностью своего видения мира. Например, в стихотворении “Ночь” Маяковский использует неожиданное сравнение. У поэта освещенные окна ночного города вызывают ассоциацию с веером карт. В представлении читателя возникает образ города-игрока:
   Багровый и белый отброшен и скомкан,
   В зеленый бросали горстями дукаты,
   А черным ладоням сбежавшихся окон
   Раздали горящие желтые карты.
   Поэты-футуристы В. Маяковский, В. Хлебников, В. Каменский противопоставляли себя классической поэзии, они старались найти новые поэтические ритмы и образы, создать поэзию будущего.
   Поэзия “серебряного века” открывает нам неповторимый и удивительный мир красоты и гармонии. Она учит нас видеть прекрасное в обыденном, глубже понимать внутренний мир человека. А поиски поэтами “серебряного века” новых стихотворных форм, переосмысление ими роли творчества дают нам более глубокое понимание поэзии.
   Беру!

8. В. Брюсов, Н. Гумилев, В. Маяковский
   Кончался XIX век, “золотой век” русской литературы, началось XX столетие. Это переломное время вошло в историю под красивым именем “серебряного века”. Он породил великий взлет русской культуры и стал началом ее трагического падения. Начало “серебряного века” относят обычно к 90-м годам XIX столетия, когда появились стихи В. Брюсова, И. Анненского, К. Бальмонта и других замечательных поэтов. Расцветом “серебряного века” считают 1915 год &#151 время его наивысшего подъема и конца. Общественно-политическая обстановка этого времени характеризовалась глубоким кризисом существующей власти, бурной, неспокойной атмосферой в стране, требующей решительных перемен. Может быть, поэтому и пересеклись пути искусства и политики. Так же, как общество напряженно искало пути к новому социальному строю, писатели и поэты стремились к освоению новых художественных форм, выдвигали смелые экспериментаторские идеи. Реалистическое изображение действительности перестало удовлетворять художников, и в полемике с классикой XIX века утверждались новые литературные течения: символизм, акмеизм, футуризм. Они предлагали разные способы постижения бытия, но каждое из них отличалось необычайной музыкой стиха, оригинальным выражением чувств и переживаний лирического героя, устремленностью в будущее.
   Одним из первых литературных течений стал символизм, объединивший таких разных поэтов, как К. Бальмонт, В. Брюсов, А. Белый и др. Теоретики символизма считали, что художник должен создавать новое искусство с помощью образов-символов, которые помогут более утонченно и обобщенно выразить настроения, чувства и мысли поэта. Причем истина, прозрение могут появиться у художника не в результате раздумий, а в момент творческого экстаза, как бы ниспосланного ему свыше. Поэты-символисты уносились мечтой ввысь, задаваясь глобальными вопросами о том, как спасти человечество, как вернуть веру в Бога, добиться гармонии, слившись с Душой Мира, Вечной женственностью, Красотой и Любовью.
   Признанным метром символизма становится В. Брюсов, воплотивший в своих стихах не только формальные новаторские достижения этого течения, но и его идеи. Своеобразным творческим манифестом Брюсова стало небольшое стихотворение “Юному поэту”, которое воспринималось современниками как программа символизма.
   Юноша бледный со взором горящим,
   Ныне даю я тебе три завета:
   Первый прими: не живи настоящим,
   Только грядущее &#151 область поэта.
   Помни второй: никому не сочувствуй,
   Сам же себя полюби беспредельно.
   Третий храни: поклоняйся искусству,
   Только ему, безраздумно, бесцельно.
   Конечно, провозглашенная поэтом творческая декларация не исчерпывается содержанием этого стихотворения. Поэзия Брюсова многогранна, многолика и многозвучна, как жизнь, которую она отображает. Он обладал редким даром удивительно точно передать каждое настроение, каждое движение души. Пожалуй, главный признак его поэзии заключается в точно найденном сочетании формы и содержания.
   И я хочу, чтоб все мои мечты,
   Дошедшие до слова и до света,
   Нашли себе желанные черты.
   Трудная цель, высказанная Брюсовым в “Сонете к форме”, мне думается, была достигнута. И это подтверждает его удивительная поэзия. В стихотворении “Творчество” Брюсов сумел передать ощущение первого, еще полубессознательного этапа творчества, когда будущее произведение еще неясно вырисовывается “сквозь магический кристалл”.
   Тень несозданных созданий
   Колыхается во сне,
   Словно лопасти латаний
   На эмалевой стене.
   Фиолетовые руки
   На эмалевой стене
   Полусонно чертят звуки
   В звонко-звучной тишине.
   Символисты рассматривали жизнь как жизнь Поэта. Сосредоточенность на самом себе характерна для творчества замечательного поэта-символиста К. Бальмонта. Он сам был смыслом, темой, образом и целью своих стихов. И. Эренбург очень точно заметил эту особенность его поэзии: “Бальмонт ничего в мире не заметил, кроме собственной души”. Действительно, внешний мир существовал для него лишь затем, чтобы он мог выразить свое поэтическое “я”.
   Я ненавижу человечество,
   Я от него бегу, спеша.
   Мое единое отечество –
   Моя пустынная душа.
   Поэт не уставал следить за неожиданными поворотами своей души, за своими переменчивыми впечатлениями. Бальмонт старался запечатлеть в образе, в словах бегущие мгновения, летящее время, возведя мимолетность в философский принцип.
   Я не знаю мудрости, годной для других,
   Только мимолетности я слагаю в стих.
   В каждой мимолетности вижу я миры,
   Полные изменчивой радужной игры.
   Смысл этих строк, наверное, в том, что человек должен жить каждым мгновением, в котором выявляется вся полнота его бытия. И задача художника &#151 вырвать этот миг у вечности и запечатлеть его в слове. Поэты-символисты сумели в стихах выразить свою эпоху с ее неустойчивостью, зыбкостью, переходностью.
   Так же, как отрицание реализма породило символизм, новое литературное течение &#151 акмеизм &#151 возникло в ходе полемики с символизмом. Он отвергал тягу символизма к неведомому, сосредоточенность на мире собственной души. Акмеизм, по мысли Гумилева, не должен был стремиться к непознаваемому, а обращаться к тому, что можно понять, то есть к реальной действительности, пытаясь как можно полнее охватить многообразие мира. При таком взгляде художник-акмеист в отличие от символистов становится причастным мировому ритму, хотя и дает оценки изображаемым явлениям. Вообще, когда стараешься вникнуть в суть программы акмеизма, сталкиваешься с явными противоречиями и непоследовательностью. По-моему, прав Брюсов, который посоветовал Гумилеву, Городецкому и Ахматовой “отказаться от бесплодного притязания образовывать какую-то школу акмеизма”, а вместо этого писать хорошие стихи. Действительно, сейчас, в конце XX столетия, имя акмеизма сохранилось только потому, что с ним связано творчество таких выдающихся поэтов, как Н. Гумилев, А. Ахматова, О. Мандельштам.
   Ранние стихи Гумилева поражают романтической мужественностью, энергией ритма, эмоциональной напряженностью. В его знаменитых “Капитанах” весь мир предстает как арена борьбы, постоянного риска, высшего напряжений сил на грани жизни и смерти.
   Пусть безумствует море и хлещет,
   Гребни волн поднялись в небеса –
   Ни один пред грозой не трепещет,
   Ни один не свернет паруса.
   В этих строчках слышится смелый вызов стихиям и судьбе, им противопоставляется готовность к риску, отвага и бесстрашие. Экзотические пейзажи и обычаи Африки, джунгли, пустыни, дикие звери, таинственное озеро Чад &#151 весь этот удивительный мир воплотился в сборнике “Романтические цветы”. Нет, это не книжная романтика. Создается впечатление, что в стихах незримо присутствует и участвует сам поэт. Так глубоко его проникновение в мир легенд и преданий Абиссинии, Рима, Египта и других экзотических для европейца стран. Но при всей виртуозности изображения действительности социальные мотивы крайне редко встречаются у Гумилева и других поэтов-акмеистов. Для акмеизма была характерна крайняя аполитичность, полное равнодушие к злободневным проблемам современности.
   Наверное, поэтому акмеизму пришлось уступить дорогу новому литературному течению &#151 футуризму, который отличался революционным бунтом, оппозиционной настроенностью против буржуазного общества, его морали, эстетических вкусов, всей системы общественных отношений. Недаром первый сборник футуристов, считающих себя поэтами будущего, носил явно вызывающее название “Пощечина общественному вкусу”. С футуризмом было связано раннее творчество Маяковского. В его юношеских стихах чувствуется желание начинающего поэта поразить читателя новизной, необычностью своего видения мира. И Маяковскому это действительно удалось. Например, в стихотворении “Ночь” он использует неожиданное сравнение, уподобляя освещенные окна руке игрока с веером карт. Поэтому в представлении читателя возникает образ города-игрока, одержимого соблазнами, надеждами, жаждой наслаждений. Но рассвет, гасящий фонари, “цари в короне газа”, рассеивает ночной мираж.
   Багровый и белый отброшен и скомкан,
   в зеленый бросали горстями дукаты,
   А черным ладоням сбежавшихся окон
   раздали горящие желтые карты.
   Да, эти строки ничуть не похожи на стихи поэтов-классиков. В них явственно проступает творческая декларация футуристов, отрицающих искусство прошлого. Такие поэты, как В. Маяковский, В. Хлебников, В. Каменский, угадывали в союзе поэзии и борьбы особое духовное состояние своего времени и старались найти новые ритмы и образы для поэтического воплощения бурлящей революционной жизни.
   По-разному сложились судьбы замечательных поэтов “серебряного века”. Кто-то не смог вынести жизни на неприветливой родине, кто-то, как Гумилев, был расстрелян без вины, кто-то, как Ахматова, до последних своих дней остался на родной земле, пережив с ней все беды и горести, кто-то поставил “точку пули в своем конце”, как Маяковский. Но все они создали в начале XX века настоящее чудо &#151 “серебряный век” русской поэзии.

   В. Брюсов, Н. Гумилев, А. Ахматова, К. Бальмонт, И. Анненский, А. Белый, М. Волошин

   Серебряный век” русской литературы. Сочинение
   Мое открытие “серебряного века” русской поэзии. Сочинение
   Акмеизм. Статья
   О жизни и творчестве Н. Гумилева. Статья
   И. Анненский. Стихи
   Биография И. Ф. Анненского
   А. Белый. Стихи
   Биография А. Белого
   И. Северянин. Стихи
   Основоположник символизма в русской поэзии. Сочинение о К. Бальмонте
   К. Бальмонт. Стихи
   Биография К. Д. Бальмонта
   В. Брюсов. Стихи
   Биография В. Я. Брюсова
   Дон Жуан, Наполеон, Клеопатра, Данте и другие “любимцы веков” в творчестве А. Брюсова. Статья
   А. Ахматова. Стихи
   Биография А. А. Ахматовой
   Особенности поэтического мира Анны Ахматовой Сочинение
   Тема Родины в поэзии Анны Ахматовой. Сочинение
   Н. Гумилев. Стихи
   Биография Н. С. Гумилева
   М. Волошин. Стихи
   Биография М. А. Волошина
   Совесть народа &#151 поэт… Статья о жизни и творчестве М. Волошина
   Адамович Г. Стихи
   Биография Г. Адамовича

9. То явление, которое мы окрестили «серебряным веком», возникло на рубеже девятнадцатого—двадцатого столетий. Оно охватывает сравнительно небольшой исторический период, примерно с 1870 по 1917 год. Им принято обозначать особое, новое, по сравнению с предыдущим, состояние отечественной поэзии. Открывает длинный ряд имен русский религиозный философ и поэт Владимир Соловьев. В своих мистических стихах он звал вырваться из-под власти вещественного и временного бытия к потустороннему — вечному и прекрасному миру. Эта идея о двух мирах — «двоеми- рие» — была глубоко усвоена всей последующей поэтической традицией. Среди литераторов, воспринявших соловьевские идеи, утвердилось представление о поэте как теурге, маге, «тайновидце и тайнотворце жизни». Они утверждают в своей среде не всем доступный, достаточно элитарный «беглый язык намеков, недосказов», который стал истинным языком поэзии XX века.
   Литература этого периода явление неоднородное, яркое и разнообразное. В нем русская поэзия прошла большой путь в очень сжатые сроки. Теории и доктрины различных групп, школы, течения зачастую противоречили друг другу, расходясь с живым творческим мастерством. Одно только перечисление имен, каждое из которых составляет честь и гордость отечественной словесности, может занять не одну страницу. Кроме Соловьева это Брюсов и Аннен- ский, Вяч. Иванов и Дм. Мережковский, Блок и Гумилев, Осип Мандельштам и Анна Ахматова, Бунин и Волошин, Сергей Есенин, Марина Цветаева, Пастернак, Маяковский, Хлебников и так почти до бесконечности, до невнятного бормотания Алексея Крученых, до кубофутуристов Бурлюков. Кажется, все то, что могло случиться в поэзии, что в ней могло произойти, — все уже произошло и случилось в серебряном веке. Тесно было на поэтическом Парнасе. Мыслили на башне Вячеслава Иванова символисты:
   Что лист упавший — дар червонный;
   Что взгляд окрест — багряный стих…
   А над парчою похоронной
   Так облик смерти ясно-тих.
   И месяц белый расцветает
   На тверди призрачной — так чист!..
   И, как молитва, отлетает
   С немых дерев горящий лист.
   И пока Бальмонт и Сологуб искали вдохновения в традициях прошедшего века, хулиганили футуристы, молодые провинциалы Маяковский и Хлебников выдумывали фокусы и веселили народ. «Мы будем таскать Пушкина за его обледенелые усы», — констатировали они свою задачу в культуре. Однако и у них — бездна таланта и поэтического совершенства:
   Крылышкуя золотописьмом тончайших жил,
   Кузнечик в кузов пуза уложил
   Прибрежных много трав и вер.
   Пинь, пинь, пинь!
   Тарарахнул зизевер.
   О, Лебедиво!
   О, озари!
   На глазах изумленной публики создается поэзия будущего. Из ничего возникают слова, строфы, образы, которые до этого нельзя было даже помыслить. Усилиями сотен поэтов они вводятся в обиход культуры, становятся ее плотью, нетленным серебром ее генов:
   Я клавишей стаю кормил с руки
   Под хлопанье крыльев, плеск и клекот.
   Я вытянул руки, я встал на носки,
   Рукав завернулся, ночь терлась о локоть.
   Б. Пастернак
   Только так можно сейчас выразить чудо музыки и чудо музыканта. Поэты серебряного века говорят абсолютно современным, живым, удобным русским языком. Они нашли для него какую-то новую, несвойственную ему роль. Если раньше предметом поэзии были чувства «шепот, нежное дыханье», что называлось лирикой, или те же чувства, но уже направленные вовне, к Родине, к народу, что называлось тоже лирикой, но уже гражданской, то в поэзии серебряного века поэзия направлена на саму себя. Ее объектом, предметом описания стал сам русский язык. Произошло невероятное — словно на прекрасный, совершенно ограненный бриллиант упал луч света. Все осветилось, заиграло, и миру явилась некая новая, неведомая доселе красота, — совершенство языка. Поэтов ошеломила возможность сказать на нем любое потаенное чувство, переживание. Намеком, знаком, а иногда просто молчанием, одной строкой дать символ мира, состояние души — выразить невыразимое. Возможности эти серебряный век использовал полной мерой. Так были посеяны семена будущего. Хочется верить, что нить преданий и традиций не оборвется и энергия излучения будет не только согревать наши души и питать наши умы, но сохранит себя и в следующем тысячелетии.
   Пью горечь тубероз, небес осенних горечь
   И в них твоих измен горящую струю.
   Пью горечь вечеров, ночей и людных сборищ,
   Рыдающей строфы сырую горечь пью.
   Борис Пастернак

10. Серебряный
    век русской поэзии.
    Серебряный
    век —
    период расцвета русской поэзии
    в начале XX
    века,
    характеризующийся появлением большого
    количества
    поэтов,
    поэтических течений, проповедовавших
    новую, отличную от старых идеалов,
    эстетику.
    Название «Серебряный век» дано по
    аналогии с «Золотым
    веком»
    (первая треть XIX
    века).
    На авторство термина претендовали
    философ Николай
    Бердяев,
    писатели
    Николай Оцуп,
    Сергей Маковский.
    «Серебряный век» протекал с 1890 до 1930
    годов.
    Вопрос
    о хронологических рамках этого явления
    остаётся спорным. Если в определении
    начала «серебряного века» исследователи
    достаточно единодушны — это явление
    рубежа 80-х — 90-х годов XIX века,
    то конец этого периода — вызывает
    споры. Он может быть отнесён и к 1917,
    и 1921 году.
    Одни исследователи настаивают на первом
    варианте, полагая, что после 1917 года
    с началом Гражданской
    войны «серебряный
    век» прекратил своё существование, хотя
    в 1920-е годы
    ещё живы были те, кто создал это явление
    своим творчеством. Другие полагают, что
    русский серебряный век прервался в год
    смерти Александра
    Блока и
    расстрела Николая
    Гумилёва или
    самоубийства Владимира
    Маяковского,
    и временны?е рамки этого периода
    составляют около тридцати лет.
    Символизм.
    Новое
    литературное направление — символизм —
    явилось порождением глубокого кризиса,
    охватившего европейскую культуру в
    конце XIX века. Кризис проявился в
    негативной оценке прогрессивных
    общественных идей, в пересмотре моральных
    ценностей, в утрате веры в силу научного
    подсознания, в увлечении идеалистической
    философией. Русский символизм зарождался
    в годы крушения Народничества и
    широкого распространения пессимистических
    настроений. Все это обусловило тот факт,
    что литература «Серебряного века»
    ставит не злободневные социальные
    вопросы, а глобальные философские.
    Хронологические рамки русского
    символизма — 1890-егоды — 1910 год. На становление
    символизма в России повлияли две
    литературные традиции:
    — отечественная —
    поэзия Фета,Тютчева,
    прозаДостоевского;
    — французский
    символизм — поэзия Поля
    Верлена,Артюра
    Рембо,Шарля
    Бодлера. Символизм не был однородным.
    В нём выделялись школы и течения:
    «старшие» и «младшие» символисты.
    Старшие
    символисты.
    Петербургские
    символисты: Д.
    С. Мережковский,З.Н.
    Гиппиус,Ф.К.
    Сологуб,Н.М.
    Минский. В творчестве петербургских
    символистов поначалу преобладали
    упаднические настроения, мотивы
    разочарования. Поэтому их творчество
    иногда называют декадентским.
    Московские
    символисты: В.Я.
    Брюсов,К.Д.
    Бальмонт.
    «Старшие»
    символисты воспринимали символизм в
    эстетическом плане. По мысли Брюсова и
    Бальмонта, поэт — прежде всего творец
    сугубо личных и чисто художественных
    ценностей.
    Младшие
    символисты.
    А.А.
    Блок,А.
    Белый,В.И.
    Иванов. «Младшие» символисты
    воспринимали символизм в философско-религиозном
    плане. Для «младших» символизм —
    философия, преломленная в поэтическом
    сознании.
    Акмеизм.
    Акмеизм
    (адамизм) выделился из символизма и
    противостоял ему. Акмеисты провозглашали
    материальность, предметность тематики
    и образов, точность слова (с позиций
    «искусства ради искусства»). Его
    становление связано с деятельностью
    поэтической группы «Цех
    поэтов». Основателями акмеизма
    былиНиколай
    ГумилёвиСергей
    Городецкий. К течению присоединились
    жена ГумилёваАнна
    Ахматова, а такжеОсип
    Мандельштам,Михаил
    Зенкевич,Георгий
    Иванови другие.
    Футуризм.
    Русский
    футуризм.
    Футуризм
    был первым авангарднымтечением
    в русской литературе. Отводя себе роль
    прообраза искусства будущего, футуризм
    в качестве основной программы выдвигал
    идею разрушения культурныхстереотипови
    предлагал взамен апологию техники и
    урбанизма как главных признаков
    настоящего и грядущего. Родоначальниками
    русского футуризма считаются
    члены петербургской группы «Гилея».
    «Гилея» была самым влиятельным, но не
    единственным объединением футуристов:
    существовали такжеэго-футуристыво
    главе сИгорем
    Северянином(Санкт-Петербург),
    группы «Центрифуга»
    и «Мезонин
    поэзии» вМоскве,
    группы вКиеве,Харькове,Одессе,Баку.
    Кубофутуризм.
    В
    России кубофутуристами называли себя
    «будетляне»,
    члены поэтической группы «Гилея».
    Для них был характерен демонстративный
    отказ от эстетических идеалов
    прошлого,эпатаж,
    активное использованиеокказионализмов.
    В рамках кубофутуризма развилась
    «заумная
    поэзия». К поэтам-кубофутуристам
    относилисьВелимир
    Хлебников,Елена
    Гуро,ДавидиНиколайБурлюки,Василий
    Каменский,Владимир
    Маяковский,Алексей
    Кручёных,Бенедикт
    Лившиц.
    Эгофутуризм.
    Помимо
    общего футуристического письма для
    эгофутуризма характерно культивирование
    рафинированности ощущений, использование
    новых иноязычных слов, показное себялюбие.
    Эгофутуризм был явлением кратковременным.
    Бо?льшая часть внимания критики и
    публики была перенесена на Игоря
    Северянина, который достаточно рано
    отстранился от коллективной политики
    эгофутуристов, а после революции
    полностью изменил стиль своей поэзии.
    Большинство эгофутуристов либо быстро
    изживали стиль и переходили в другие
    жанры, либо вскорости совершенно
    оставляли литературу. Помимо Северянина,
    к этому течению в разное время
    примыкалиВадим
    Шершеневич,Рюрик
    Ивневи другие.
    Новокрестьянская
    поэзия.
    Понятие
    «крестьянская поэзия» вошедшее в
    историко-литературный обиход, объединяет
    поэтов условно и отражает только
    некоторые общие черты, присущие их
    миропониманию и поэтической манере.
    Единой творческой школы с единой идейной
    и поэтической программой они не
    образовали. Как жанр «крестьянская
    поэзия» сформировалась в середине XIX
    века. Её крупнейшими представителями
    были Алексей Васильевич Кольцов, Иван
    Саввич Никитин и Иван Захарович Суриков.
    Они писали о труде и быте крестьянина,
    о драматических и трагических коллизиях
    его жизни. В их творчестве отразилась
    и радость слияния тружеников с миром
    природы, и чувство неприязни к жизни
    душного, шумного, чуждого живой природе
    города. Известнейшими крестьянскими
    поэтами периода Серебряного века
    были: Спиридон
    Дрожжин,Николай
    Клюев,Пётр
    Орешин,Сергей
    Клычков. К этому течению также
    примыкалСергей
    Есенин.
    Имажинизм.
    Имажинисты
    заявляли, что цель творчества состоит
    в создании образа.
    Основное выразительное средство
    имажинистов —метафора,
    часто метафорические цепи, сопоставляющие
    различные элементы двух образов —
    прямого и переносного. Для творческой
    практики имажинистов
    характеренэпатаж,анархическиемотивы.
    На стиль и общее поведение имажинизма
    оказал влияние русский футуризм.
    Основатели имажинизма —Анатолий
    Мариенгоф,Вадим
    ШершеневичиСергей
    Есенин. К имажинизму также примыкалиРюрик
    ИвневиНиколай
    Эрдман.
    Символизм.
    «Младосимволизм».
    Символизм
    – направление
    в литературе и искусстве впервые
    появился во Франции в
    последней четверти XIX
    века и
    к концу века распространился в большинстве
    стран Европы. Но после Франции именно
    в России символизм реализуется как
    наиболее масштабное, значительное и
    оригинальное явление в культуре. Многие
    представители русского символизма
    приносят в это направление новые,
    зачастую не имеющие ничего общего с
    французскими предшественниками.
    Символизм становится первым значительным
    модернистским направлением в России;
    одновременно с зарождением символизма
    в России начинается Серебряный
    век русской
    литературы; в эту эпоху всё новые
    поэтические школы и отдельные новаторства
    в литературе находятся, хотя бы отчасти,
    под влиянием символизма — даже внешне
    враждебные направления (футуристы,
    «Кузница»
    и др.) во многом пользуются символистским
    материалом и начинают с отрицаний
    символизма. Но в русском символизме не
    было единства концепций, не существовало
    ни единой школы, ни единого стиля; даже
    среди богатого оригиналами символизма
    во Франции не встретишь такого разнообразия
    и таких не похожих друг на друга примеров.
    Помимо поисков новых литературных
    перспектив в форме и тематике, возможно,
    единственное, что объединяло русских
    символистов — это недоверие к
    обыденному слову, стремление выражаться
    посредством аллегорий и символов. «Мысль
    изречённая — есть ложь» — стих
    русского поэта Фёдора
    Тютчева —
    предшественника русского символизма.
    Младосимволисты
    (второе «поколение» символистов).
    Младшими
    символистами в России называют в основном
    литераторов, выступающих с первыми
    публикациями в 1900-е годы. Среди них были
    и действительно очень юные авторы,
    как Сергей
    Соловьёв,А.
    Белый,А.
    Блок,Эллис,
    и люди весьма солидные, как директор
    гимназииИ.
    Анненский, учёныйВячеслав
    Иванов, музыкант и композиторМ.
    Кузмин. В первые годы столетия
    представители юного поколения символистов
    создают романтически окрашеный кружок,
    где зреет мастерство будущих классиков,
    ставший известным под названием
    «Аргонавты» или аргонавтизм.
    «Подчеркиваю:
    в январе 1901 года заложена опасная в нас
    “мистическая” петарда, породившая
    столькие кривотолки о “Прекрасной
    Даме”… Состав кружка аргонавтов, в те
    годы студентов, — незауряден… Лев
    Львович Кобылинский (“Эллис”), в те же
    годы примкнувший к нам и ставший душою
    кружка; он был литературно и социологически
    образован; изумительный импровизатор
    и мим… С. М. Соловьёв, гимназист
    шестого класса, удивляющий Брюсова,
    юный поэт, философ, богослов…
    …Эллис
    назвал кружком аргонавтов его приурочив
    к древнему мифу, повествующему о
    путешествии на корабле “Арго” группы
    героев в мифическую страну: за золотым
    руном… “аргонавты” не имели никакой
    организации; в “аргонавтах” ходил тот,
    кто становился нам близок, часто и не
    подозревая, что “аргонавт”… Блок
    почувствовал себя “аргонавтом” во
    время краткой жизни в Москве…
    …и
    тем не менее “аргонавты” оставили
    некоторый след в культуре художественной
    Москвы первого десятилетия начала века;
    они сливались с “символистами”, считали
    себя по существу “символистами”, писали
    в символических журналах (я, Эллис,
    Соловьёв), но отличались, так сказать,
    “стилем” своего выявления. В них не
    было ничего от литературы; и в них не
    было ничего от внешнего блеска; а между
    тем ряд интереснейших личностей,
    оригинальных не с виду, а по существу,
    прошел сквозь аргонавтизм…» (Андрей
    Белый, «Начало века». — С. 20—123).
    В
    Петербурге начала века на звание «центра
    символизма» более всего, пожалуй,
    подходит «башня» Вяч. Иванова, —
    знаменитая квартира на углу Таврической
    улицы, среди обитателей которой в разное
    время были Андрей Белый, М. Кузмин, В.
    Хлебников, А. Р. Минцлова,
    которую посещали А. Блок,Н.
    Бердяев,А. В. Луначарский,А.
    Ахматова, «мирискусстники»
    испиритуалисты,анархистыи
    философы. Знаменитая и загадочная
    квартира: о ней рассказывают легенды,
    исследователи изучают здесь проходившие
    собрания тайных сообществ (Гафизиты,
    теософы и др.), жандармы устраивали здесь
    обыски и слежки, в этой квартире впервые
    публично прочитали свои стихи большинство
    знаменитых поэтов эпохи, здесь в течение
    нескольких лет одновременно жили сразу
    трое совершенно уникальных литераторов,
    чьи произведения нередко представляют
    увлекательные загадки для комментаторов
    и предлагают читателям неожиданные
    языковые модели — это неизменная
    «Диотима» салона, супруга
    Иванова,Л. Д. Зиновьева-Аннибал,
    композитор Кузмин (автор романсов
    сначала, позднее — романов и поэтических
    книг), и — конечно хозяин. Самого
    хозяина квартиры, автора книги «Дионис
    и дионисийство», называли «русскимНицше».
    При несомненной значимости и глубине
    влияния в культуре, Вяч. Иванов остается
    «полузнакомым континентом»; отчасти
    это связано с его длительными пребываниями
    за границей, а отчасти — со сложностью
    его поэтических текстов, кроме всего,
    требующих от читателя редко встречаемой
    эрудиции.
    В
    Москве 1900-х
    годовавторитетным центром
    символизма без колебаний называют
    редакцию издательства «Скорпион»,
    где несменным главным редактором
    сделался Валерий Брюсов. В этом
    издательстве готовили выпуски самого
    известного символистского периодического
    издания — «Весы».
    Среди постоянных сотрудников «Весов»
    были Андрей Белый, К. Бальмонт,Юргис
    Балтрушайтис; регулярно сотрудничали
    и другие авторы — Фёдор Сологуб,А.
    Ремизов, М. Волошин, А. Блок и т. д.,
    издавалось много переводов из литературы
    западного модернизма. Существует мнение,
    что история «Скорпиона» — это история
    русского символизма, но, вероятно, это
    всё же преувеличение.
    «Младшие
    символисты», вслед за В. Соловьевым,
    который оказал на них серьёзное влияние,
    не просто отрицали современный мир, но
    верили в возможность его чудесного
    преображения Любовью, Красотой,
    Искусством… Для «младосимволистов»
    Искусство, Красота обладают жизнетворческой
    энергией, способностью изменять, улучшать
    действительность, поэтому они получили
    еще одно название – теурги (теургия –
    соединение искусства и религии в
    стремлении преобразовать мир). Эта
    «эстетическая утопия», однако, длилась
    недолго.
    Религиозно-философские
    идеи В. Соловьева были восприняты поэтами
    «младосимволистами», в том числе А.
    Блоком в его сборнике «Стихи о Прекрасной
    Даме» (1904). Блок воспевает женственное
    начало любви и красоты, несущее счастье
    лирическому герою и способное изменить
    мир. Одно из блоковских стихотворений
    этого цикла предваряет эпиграф из В.
    Соловьева, прямо подчеркивающий
    преемственный характер поэтической
    философии Блока:
    И
    тяжкий сон житейского сознанья
    Ты
    отряхнешь, тоскуя и любя.
    Вл.
    Соловьев
    Предчувствую
    Тебя. Года проходят мимо –
    Всё
    в облике одном предчувствую тебя.
    Весь
    горизонт в огне – и ясен нестерпимо,
    И
    молча жду, – тоскуя и любя.
    Весь
    горизонт в огне, и близко появленье,
    Но
    страшно мне: изменишь облик Ты,
    И
    дерзкое возбудишь подозренье,
    Сменив
    в конце привычные черты.
    О,
    как паду – и горестно и низко,
    Не
    одолев смертельные мечты!
    Как
    ясен горизонт! И лучезарность близко.
    Но
    страшно мне: изменишь облик Ты.
    4
    июня 1901.
    После
    революционных событий 1905 года, после
    революционного кризиса становится
    очевидным, что «эстетический бунт»
    старших символистов и «эстетическая
    утопия» младосимволистов исчерпали
    себя – к 1910 году символизм как литературное
    течение перестает существовать.
    Символизм
    как умонастроение, как литературное
    течение с его неопределенными надеждами
    – это искусство, которое и могло
    существовать на стыке эпох, когда новые
    реалии уже носятся в воздухе, но они еще
    не отчеканились, не реализовались. А.
    Белый в статье «Символизм» (1909) писал:
    «Современное искусство обращено к
    будущему, но это будущее в нас таится;
    мы подслушиваем в себе трепет нового
    человека; и мы подслушиваем в себе смерть
    и разложение; мы – мертвецы, разлагающие
    старую жизнь, но мы же – еще не рожденные
    к новой жизни; наша душа чревата будущим:
    вырождение и возрождение в ней борются…
    Символическое течение современности
    еще отличается от символизма всякого
    искусства тем, что оно действует на
    границе двух эпох: его мертвит вечерняя
    заря аналитического периода, его
    животворит заря нового дня».
    Символисты
    обогатили русскую поэтическую культуру
    важными открытиями: они придали
    поэтическому слову неведомую прежде
    подвижность и многозначность, научили
    русскую поэзию открывать в слове
    дополнительные оттенки и грани смысла;
    плодотворными стали поиски символистов
    в сфере поэтической фонетики (см.
    мастерское использование ассонанса и
    эффектной аллитерации К. Бальмонтом,
    В. Брюсовым, А. Белым); были расширены
    ритмические возможности русского стиха,
    разнообразнее стала строфика, был открыт
    цикл как форма организации поэтических
    текстов; несмотря на крайности
    индивидуализма и субъективизма,
    символисты по-новому поставили вопрос
    о роли художника; искусство благодаря
    символистам стало более личностным.
    Андрей
    Белый.
    Андрей
    Белый создал свой особый жанр – симфония
    – особый вид литературного изложения,
    по преимуществу отвечающий своеобразию
    его жизненных восприятий и изображений.
    По форме – это нечто среднее между стихом
    и прозой. Их отличие от стихов в отсутствии
    рифмы и размера. Впрочем, и то и другое
    словно непроизвольно вливается местами.
    От прозы – тоже существенное отличие
    в особой напевности строк. Эти строки
    имеют не только смысловую, но и звуковую,
    музыкальную подобранность друг к другу.
    Этот ритм наиболее выражает переливчатость
    и связность всех душевностей и
    задушевностей окружающей действительности.
    Это именно музыка жизни – и музыка не
    мелодическая… а самая сложная
    симфоническая.
    Белый считал, что
    поэт-символист – связующее звено между
    двумя мирами: земным и небесным. Отсюда
    и новая задача искусства: поэт должен
    стать не только художником, но и «органом
    мировой души…тайновидцем и тайнотворцем
    жизни». От того и считались особенно
    ценными прозрения, откровения, позволявшие
    по слабым отражениям представить себе
    иные миры.
    Тело
    стихий.
    В
    лепестке лазурево-лилейном Мир
    чудесен.
    Все чудесно в фейном, вейном,
    змейном Мире песен.
    Мы – повисли, Как
    над пенной бездною ручей.
    Льются мысли
    Блесками летающих лучей.
    Автор
    способен увидеть красоту даже в самых
    нелепых, неприхотливых предметах: «В
    лепестке лазурево-лилейном». В первой
    строфе автор говорит, что все вокруг
    чудесно и гармонично. Во второй строфе
    строчками «Как над пенной бездною
    ручей.
    Льются мысли Блесками летающих
    лучей» автор рисует картину ручья,
    водопада низвергающегося вниз, в пенную
    бездну, и от этого в разные стороны
    разлетаются тысячи мелких сверкающих
    капелек, так льются и человеческие
    мысли.
    Вячеслав
    Иванович Иванов.
    Старинные
    речения, непривычный синтаксис,
    необходимость улавливать самые
    малоизвестные значения слова делают
    стихи Иванова очень сложными. Даже в
    тех стихах, которые кажутся совсем
    простыми, множество потаенных смыслов.
    Но мудрая простота, которая понятна
    любому в них, тоже встречается.
    Проанализируем
    стихотворение «Троицын день».
    Дочь
    лесника незабудки рвала в осоке
    В
    Троицын день;
    Веночки плела над
    рекой и купалась в реке
    В Троицын
    день…
    И бледной русалкой всплыла
    в бирюзовом венке.
    Гулко топор
    застучал по засеке лесной
    В Троицын
    день;
    Лесник с топором выходил за
    смолистой сосной
    В Троицын
    день;
    Тоскует и тужит и тешет он гроб
    смоляной.
    Свечка в светлице средь
    темного леса блестит
    В Троицын
    день;
    Под образом блеклый веночек
    над мертвой грустит
    В Троицын
    день.
    Бор шепчется глухо. Река в
    осоке шелестит…
    Автор
    постоянно намекает на то, что все события
    происходят в Троицын день, но такие
    действия невозможно совершить в один
    этот день. Однако Иванов объединяет все
    события в одно мгновение.
    7

11. “Серебряный век” в русской литературе — это срок творчества основных представителей модернизма, срок появления множества талантливых авторов. Условно началом “серебряного века” считают 1892 год, фактический же его конец пришел с Октябрьской революцией.
    Поэты-модернисты отрицали социальные ценности и старались создать поэзию, призванную содействовать духовному развитию человека. Одним из наиболее известных направлений в модернистской литературе был акмеизм. Акмеисты провозгласили освобождение поэзии от символистских порывов к “идеальному” и призвали вернуться от многозначности образов к материальному миру, предмету, “естеству”. Но и их поэзии были присущи склонность к эстетизму, к поэтизации чувств. Это хорошо видно на примере творчества видного представителя акмеизма, одного из лучших русских поэтов начала XX века Николая Гумилева, чьи стихотворения поражают нас красотой слова, возвышенностью созданных образов.
    Сам Гумилев называл свою поэзию музой дальних странствий, поэт был верен ей до конца своих дней. Знаменитая баллада “Капитаны” из принесшего Гумилеву широкую известность сборника стихов “Жемчуга” — это гимн людям, бросающим вызов судьбе и стихиям. Поэт предстает перед нами как певец романтики дальних странствий, отваги, опасности, смелости:
    Быстрокрылых ведут капитаны —
    Открыватели новых земель,
    Для кого не страшны ураганы,
    Кто изведал малъстремы и мель.
    Чья не пылью затерянных хартий —
    Солью моря пропитана грудь,
    Кто иглой на разорванной карте
    Отмечает свой дерзостный путь.
    Даже в военной лирике Николая Гумилева можно найти романтические мотивы. Вот отрывок из стихотворения, вошедшего в сборник “Колчан”:
    И залитые кровью недели
    Ослепительны и легки,
    Надо мною рвутся шрапнели,
    Птиц быстрей взлетают клинки.
    Я кричу, и мой голос дикий,
    Это медь ударяет в медь,
    Я, носитель мысли великой,
    Не могу, не могу умереть.
    Словно молоты громовые
    Или воды гневных морей,
    Золотое сердце России
    Мерно бьется в груди моей.
    Романтизация боя, подвига была особенностью Гумилева — поэта и человека с ослепительно выраженным редкостным рыцарским началом и в поэзии, и в жизни. Современники называли Гумилева поэтом-воином. Один из них писал: “Войну он принял с простотою… с прямолинейной горячностью. Он был, пожалуй, одним из тех немногих людей в Российской Федерации, чью душу война застала в наибольшей боевой готовности”. Как понятно, в годы первой мировой войны Николай Гумилев добровольцем пошел на фронт. По его прозе и стихам мы можем судить, что поэт не только романтизировал военный подвиг, но и видел и сознавал весь ужас войны.
    В сборнике “Колчан” начинает рождаться новая для Гумилева тема — тема Российской Федерации. Здесь звучат совершенно новые мотивы — творения и гений Андрея Рублева и кровавая гроздь рябины, ледоход на Неве и древняя Русь. Он постепенно расширяет свои темы, а в некоторых стихотворениях достигает глубочайшей прозорливости, как бы предсказывая собственную судьбу:
    Он стоит пред раскаленным горном,
    Невысокий старый человек.
    Взгляд спокойный кажется покорным
    От миганъя красноватых век.
    Все товарищи его заснули,
    Только он один еще не спит:
    Все он занят отливанъем пули,
    Что меня с землею разлучит.
    Последние прижизненные сборники стихов Н. Гумилева изданы в 1921 году — это “Шатер” (африканские стихи) и “Огненный столп”. В них мы видим нового Гумилева, поэтическое искусство которого обогатилось простотой высокой мудрости, чистыми красками, мастерским использованием прозаически-бытовых и фантастических деталей. В творчестве Николая Гумилева мы находим отражение окружающего мира во всех его красках. В его поэзии — экзотические пейзажи и обычаи Африки. Поэт глубоко проникает в мир легенд и преданий Абиссинии, Рима, Египта:
    Я знаю веселые сказки таинственных строк
    Про черную деву, про страсть молодого вождя,
    Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
    Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.
    И как я тебе расскажу про тропический сад,
    Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав.
    Ты плачешь? Послушай… далеко, на озере Чад
    Изысканный бродит жираф.
    Каждое стихотворение Гумилева открывает новую грань взглядов поэта, его настроений, видения мира. Содержание и изысканный стиль стихов Гумилева помогают нам ощутить полноту жизни. Они являются подтверждением того, что человек сам может создать ослепительный, красочный мир, уйдя от серой будничности. Прекрасный художник, Николай Гумилев оставил интересное наследие, оказал значительное влияние на развитие российской поэзии.

12. Начало XX века вошел в историю литературы под красивым названием «серебряный век». На этот период пришелся великий взлет русской культуры, пополнивший поэзию новыми именами. Начало «серебряного века» пришелся на девяностые годы XIX столетия, его связывают с появлением таких замечательных поэтов, как В. Брюсов, И. Анненский, К. Бальмонт. Расцветом этого периода в русской культуре считают 1915 год — время его наивысшего подъема. Нам известны тревожные исторические события этого времени. Поэты, как и политики, пытались открыть для себя нечто новое. Политики добивались социальных изменений, поэты искали новые формы художественного отображения мира. На смену классике XIX века приходят новые литературные течения: символизм, акмеизм, футуризм. Одним из первых альтернативных литературных течений стал символизм, объединивший таких поэтов, как К. Бальмонт, В. Брюсов, А. Белый и другие. Символисты считали, что новое искусство должно передавать настроение, чувства и мысли поэта с помощью способов-символов.
    Прежде художник познает окружающий мир не в результате размышлений, а в процессе литературного творчества — в момент послание ему через творческое самозабвения. «Тень Несотворенных произведений вихитуе в снах, Словно лопасти латаные На эмалевой стене … полусонные чертят звуки В звонкой-звучащей тишине …». Так описывал ощущения зарождения творческой идеи наиболее яркий представитель символизма Валерий Брюсов. Он сформулировал в своем творчестве идеи этой литературного течения. В стихотворении «Юному поэту» мы находим такие строки:
    Юноша бледный со взором горящим, Ныне даю я тебе три заветы Первый прими: не живи настоящим, Только будущее — область поэта. Помни второй: никому не жалеть, Сам же себя полюби беспредельно Третий не забывай: поклоняйся искусству, Только ему , бездумно, бесцельно.
    Но эти заветы не означают, что поэт не должен видеть жизнь, создавать искусство ради искусства. Это доказывает многогранная поэзия самого Брюсова, отображающая жизнь во всей ее разнообразии. Поэт находит удачное сочетание формы и содержания. Он пишет: «И я желаю, чтобы все мои мечты, Что пришли к слову и к свету, Нашли себе желанные черты. Для символистов характерна сосредоточенность на внутреннем мире поэта. У К. Бальмонта, например, внешний мир существовал лишь для того, чтобы поэт мог выразить в нем свои собственные чувства: «Я ненавижу человечество, Я от него убегаю, спеша. Моя единственная родина — словно пустая душа ». Это видно и на примере следующих строк, где направленность Бальмонта к внутреннему миру отражена не только содержанием, но и формой (частое использование местоимения «я»):
    Я мечтой улавливал тени, идущих Что идут тени дня, Погасает, Я на башню сходил, и дрожали ступени, И дрожали ступени под ногю у меня в поэзии К. Бальмонта можно найти отражение всех его душевных переживаний. Именно они, по мнению символистов, заслуживали особого внимания. Бальмонт пытался воспроизвести в образе, в словах любое, пусть даже временное, ощущение Поэт пишет: Я не знаю мудрости, годной для других, Только мимолетности я вкладываю в стих в каждой мимолетности вижу я миры, Полные изменчивой радужной игры.
    В споре с символизмом родилось новое литературное течение «серебряного века» — акмеизм. Поэты этого направления — Н. Гумилев, А. Ахматова, О. Мандельштам — отвергали стремление символизма к неизведанному, чрезмерную сосредоточенность поэта на внутреннем мире. Они распространяли идею отображения реальной жизни, обращения поэта к тому, что можно узнать. А с помощью отображения реальности художник-акмеистов становится Причастный к ней. И действительно, в творчестве Николая Гумилева мы находим в первую очередь отражение окружающего мира во всех его красках. В его поэзии мы находим экзотические пейзажи и обычаи Африки. Поэт глубоко проникает в мир легенд и преданий Абиссинии, Рима, Египта. Об этом говорят такие строки:
    Я знаю веселые сказки таинственных стран Про черную деву, про страсть молодого вождя, Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман, Ты верить не хочешь во что-либо, кроме дождя. И как я тебе расскажу о тропический сад, Про стройные пальмы, про запах невероятных трав … Ты плачешь? Послушай … далеко, на озере Чад Изысканный бродит жираф.
    Каждый стих Гумилева открывает новую грань взглядов поэта, его настроений, видения мира. Например, в стихотворении «Капитаны» он предстает перед нами как певец отваги, риска, смелости. Поэт поет гимн людям, бросающим вызов судьбе и стихиям:
    Быстрокрылые ведут капитаны — Открыватели новых земель, Для кого не страшны ураганы, Кто понес мальстрьомы и моль … Кто иглой на разорванной карте Отмечает свой смелый путь.
    Содержание и изысканный стиль стихов Гумилева помогают нам ощутить полноту жизни и являются подтверждением того, что человек сам может создать яркий, красочный мир, уйдя от серой обыденности. К миру прекрасного вводит нас и поэзия Анны Ахматовой. Ее стихи поражают внутренней силой чувства. Поэзия Ахматовой — это и исповедь влюбленной женской души, и чувства человека, живущего всеми страстями XX века. По словам О. Мандельштама, Ахматова «принесла в русскую лирику всю огромную сложность и психологическое богатство русского романа XIX века». И действительно, любовная лирика Ахматовой воспринимается как огромный роман, в котором переплетаются многие человеческих судеб. Но чаще всего мы встречаем образ женщины, жаждущего любви, счастья:
    Нынешнюю нежность не спутаешь Ни с чем, и она тихая Ты зря бережно угла Мне плечи и грудь в меха. И напрасно слова покорные Говоришь о первой любви … Как я знаю эти упорные жадные взгляды твои!
    Пришла на смену акмеизма новая литературная течение «серебряного века» — футуризм — которая отличалась агрессивным оппозиционностью традиционным стихам поэтов-классиков. Первый сборник футуристов назывался «Пощечина общественному вкусу». С футуризмом было связано раннее творчество Владимира Маяковского. В ранних стихах поэта чувствуется желание поразить читателя необычностью своего видения мира. Например, в стихотворении «Ночь» Маяковский использует неожиданное сравнение. У поэта освещенные окна ночного города вызывают ассоциацию с веером карт. В воображении читателя возникает образ города-игрока:
    Багровый и белый отброшен и смят, В зеленый бросали горстями дукаты, А черным ладонями окон, совпавшие, Раздали горящие желтые карты.
    Поэты-футуристы В. Маяковский, В. Хлебников, В. Каменский противопоставляли себя классической поэзии, они пытались найти новые поэтические ритмы и образы, создать поэзию будущего. Поэзия «серебряного века» открывает нам неповторимый и удивительный мир красоты и гармонии. Она учит нас видеть прекрасное в обыденном, глубже понимать внутренний мир человека. А поиски поэтами «серебряного века» новых стихотворных форм, переосмысление ими роли творчества дают нам более глубокое понимание поэзии.
    и она тихая Ты зря бережно угла Мне плечи и грудь в меха. И напрасно слова покорные Говоришь о первой любви … Как я знаю эти упорные жадные взгляды твои!
    Пришла на смену акмеизма новая литературная течение «серебряного века» — футуризм — которая отличалась агрессивным оппозиционностью традиционным стихам поэтов-классиков. Первый сборник футуристов назывался «Пощечина общественному вкусу». С футуризмом было связано раннее творчество Владимира Маяковского. В ранних стихах поэта чувствуется желание поразить читателя необычностью своего видения мира. Например, в стихотворении «Ночь» Маяковский использует неожиданное сравнение. У поэта освещенные окна ночного города вызывают ассоциацию с веером карт. В воображении читателя возникает образ города-игрока:
    Багровый и белый отброшен и смят, В зеленый бросали горстями дукаты, А черным ладонями окон, совпавшие, Раздали горящие желтые карты.
    Поэты-футуристы В. Маяковский, В. Хлебников, В. Каменский противопоставляли себя классической поэзии, они пытались найти новые поэтические ритмы и образы, создать поэзию будущего. Поэзия «серебряного века» открывает нам неповторимый и удивительный мир красоты и гармонии. Она учит нас видеть прекрасное в обыденном, глубже понимать внутренний мир человека. А поиски поэтами «серебряного века» новых стихотворных форм, переосмысление ими роли творчества дают нам более глубокое понимание поэзии.

13. …Большое видится на расстоянье…
    С.А. Есенин.
    Жаль, что это правда. Но ведь действительно только теперь, через много лет, мы потихоньку начинаем понимать, чем была наша поэзия серебряного века — конца девятнадцатого и начала двадцатого веков. И, понимая, мы заново открываем для себя страницы со словами, близкими каждому.
    Художественное своеобразие поэзии того времени обусловлено многими факторами. В первую очередь — знаменитый кризис рубежа веков, переоценка ценностей, появление интереса к неведомому. Поэзия Серебряного века в большинстве случаев не аполитична, а интуитивна. Слово звало авторов от реального мира в неведомые дали — это направление развивали поэты-символисты, одним из которых был Александр Блок.
    Предчувствую Тебя. Года проходят мимо —
    Всё в облике одном предчувствую Тебя.
    Весь горизонт в огне — и ясен нестерпимо,
    И молча жду,— тоскуя и любя.
    писал Александр Блок в одном из своих стихотворений, уходя в неизвестность от обыденной жизни. Поэты-символисты, как и другие авторы Серебряного века, проводили эксперименты с размером стиха, с различными его формами, с рифмой и звукописью. Иллюстрацией этому могут послужить строки из стихотворения Константина Бальмонта:
    Полночной порою в болотной глуши
    Чуть слышно, бесшумно, шуршат камыши.
    Многие авторы искали принципиально новые формы для выражения своих идей. В основном это были поэты-футуристы, крупнейший из которых — В.Маяковский. Возвращаясь к истокам народной поэзии, он разработал акцентный стих:
    Послушайте!
    Ведь, если звезды зажигают –
    значит – это кому-нибудь нужно?
    Значит – кто-то хочет, чтобы они были?
    Значит – кто-то называет эти плевочки
    жемчужиной?
    Технические эксперименты Маяковского привели к появлению нетрадиционных форм записи (знаменитая «лесенка»). Экспериментировали поэты и с русской пунктуацией. Огромную роль играет расстановка знаков препинания в лирике Марины Цветаевой:
    Мало — тебе — дня,
    Солнечного огня!
    В стихах Цветаевой тире словно придает строке стремительную резкость, создавая ту самую, неповторимо-цветаевскую интонацию. Мягче и, на мой взгляд, теплее лирика Анны Ахматовой — поэта школы акмеизма. В стихах Ахматовой любовь — состояние столь естественное и органичное, что само слово «любить» практически и не употребляется.
    Я сбежала, перил не касаясь,
    Я бежала за ним до ворот.
    Задыхаясь, я крикнула: «Шутка
    Всё, что было. Уйдешь, я умру.»
    Улыбнулся спокойно и жутко
    И сказал мне: «Не стой на ветру»
    Множество ярких имен дал нашей литературе Серебряный век. Множество давно забытых приемов (стилизации под античную литературу — Мандельштам, раешный стих — Цветаева, экзотическая восточная поэзия — Гумилёв), различные школы и направления… Чем же это было вызвано?
    Поэт — как творческая личность — наиболее восприимчив к переменам, проходящим в обществе. Новое и страшное, витавшее в воздухе, диктовало стихи авторам Серебряного века. «Мне на плечи кидается век-волкодав» — писал Осип Мандельштам, удивительно точно передавая чувство страха своего времени. Наверное, то же самое ощущение было и у других — Ахматовой и Цветаевой, Блока и Бальмонта, Есенина, Пастернака… Всех их объединяло время, всех их объединяла Россия, всех их связывало pyсскoe слово. Слово, мастером которого был каждый из поэтов Серебряного века. Слово, которое они нам оставили.
    Слово, которые мы, может быть, понимаем…

14. Один из соратников Н. Гумилева, Н. А. Одуп, ввел удивительно точное определение небольшого (с начала 1880-х по 1917 год) периода развития русской литературы: серебряный век. «По силе и энергии», «по обилию удивительных созданий» поэзия этого времени была провозглашена достойной продолжательницей величайших художественных открытий русской классической литературы XIX века. Но поэты серебряного века не только развили традиции предшественников, но и создали неповторимые шедевры. На мой взгляд, поэзия этого периода — явление феноменальное даже для русской культуры.
    Источники столь удивительного явления помогают найти статьи И. Ф. Анненского, которого можно с уверенностью назвать предтечей акмеизма. По мнению этого мыслителя, мастера стиха прошлого столетия жили чувством гармонии между человеческой душой и природой. В современности же он видел трагедию человеческого «я», замученного «сознанием своего безысходного одиночества, неизбежного конца и бесцельного существования». Исходом такого мироощущения становится то, что постепенно стираются грани между реальным и фантастическим, а поэзия становится «все индивидуальное и сосредоточеннее». Не случайно А. Блок уподобил раздвоенную и одинокую душу поэта врубелевскому Ангелу-Демону, «заломившему руки, познавшему сладострастие тоски, обладателю всего богатства мира, но — нищему, ничем не прикрытому, не ведающему, где приклонить голову». Общественные катаклизмы начала столетия рождали в душе художников ощущение того, что мир перевернулся, а потому возникало стремление разгадать причины дисгармонии мира и души и найти пути исцеления.
    На поэзию серебряного века огромное влияние оказали учения таких религиозных философов, как В. Соловьев, Н. Федоров, Н. Бердяев и П. Флоренский, которые выдвигали идеи вечной, божественной красоты и видели спасение мира в слиянии с Душой Мира, Вечной Женственностью.
    Идеи эти были особенно близки творчеству символистов (Д. Белый, К. Бальмонт, В. Брюсов, ранний А. Блок). Д. Мережковский, идеолог так называемых старших символистов, считал, что новое мистическое искусство с помощью символов, вытекающих из тайных глубин души художника, должно открыть людям пути к постижению Божественной сущности мира. А. Белый полагал, что искусство существует в тесной связи с религией, и его задача — «передавать в субъективно-лирических излияниях» голос Мировой Души. Эстетические принципы символистов складывались в соответствии со стремлением открыть незримое и спасти мир. Вот, например, как формулирует идею своей книги «Пепел» д. Белый: «Пепел» — книга самосожжения и смерти, но сама смерть есть только завеса, закрывающая горизонты дальнего, чтобы найти их в ближнем».
    Позже в русской поэзии выделилось направление, названное акмеизмом («расцвет, высшая степень») или адамизмом («мужественно-твердый и ясный взгляд на жизнь»). Н. Гумилев, организатор этой группы поэтов, в которую входили С. Городецкий, В. Кузьмин и, в ранний период творчества, А. Ахматова, О. Мандельштам, настаивал на иных, нежели чем у символистов, ценностях. Акмеисты утверждали чувство реальности, необходимость обращения к земному бытию и отточенное мастерство его воплощения. Гумилев считал необходимым признание «самоценности каждого явления», вытеснение культа «неведомого» «детски мудрым, до боли сладким ощущением собственного незнания». Однако ярко выражено и стремление привлечь внимание читателей не только к миру внешних явлений, но и к области более глубоких пластов человеческого бытия. Ассоциативный строй в стихах этих поэтов предметен, символистская многозначность образов отвергается. Вот, к примеру, как описывает А. Ахматова атмосферу древних русских городов:
    Там белые церкви и звонкий, светящийся лед,
    Над городом древних алмазные русские ночи
    И серп поднебесный желтее, чем липовый мед.
    Одновременно с акмеистами на литературную арену выходят футуристы (В. Маяковский, В. Хлебников, Д. Бурлюк, Ранний Б. Пастернак), позиция которых была скандально- эпатирующей: сбросить художников прошлого в «парохода современности», отстаивать красоту «самоценного слова». Футуристы отрицали всю предшествующую культуру, в том Числе старые ритмы и рифмы, грамматику языка, прежние темы. Футуристы — художники города, и они стремятся материализовать слово, воплотить в стихе стихию цвета (недаром многие из них были художниками) и звука, озвучить «безъязыкую» улицу. Работа над словом, звуками становилась самоцелью, иногда даже в ущерб смыслу. Взять, например, стихотворение В. Хлебникова «Перевертень», каждая строчка которого — палиндром:
    Кони, топот, инок.
    Но не речь, а черен он.
    Идем молод, долом меди…
    Развитие различных течений вело к ожесточению борьбы между ними. Но сравнить ее можно с соперничеством разных голосов в общем хоре, так как духовные запросы представителей всех направлений вытекали из общих мотивов. Гумилев, к примеру, выступал против богоискательства символистов, но считал, что лишь поэзия в союзе с религией способна переродить человека. В цикле «Огненный столп» Гумилев вообще как бы протягивает руку отвергаемому и теоретически обличаемому символизму, погружаясь в мистическую стихию, причудливо переплетая вымысел с реальностью, делая поэтический образ многомерным и неоднозначным. Главное же сближение символистов и акмеистов в том, что смысл творчества они видят в поиске истины и красоты, живя постоянным ощущением пути. Символисты стремились силой творчества пробудить Божественное начало в земном существовании, акмеисты поклонялись таланту, «растворяющему» в творении искусства несовершенную жизнь.
    Даже в творчестве футуристов отразились не только стремления создать искусство будущего, но и ощущение трагизма современной жизни. Отсюда возникают картины больного города, в котором властвуют вещи, и появляется стремление «перекроить» Землю («Облако в штанах»).
    Само понятие серебряный век, на мой взгляд, еще не достаточно точно определено. Традиционно в его рамки не укладываются такие поэты-реалисты, как И. Бунин. М. Цветаева вообще стоит особняком, так как ее творчество не было связано ни с одним из течений. Значительно переросли свои направления А. Ахматова, Б. Пастернак, О. Мандельштам. Все это, впрочем, говорит лишь об одном: поэзия серебряного века удивительна, но русская поэзия всего века двадцатого — явление еще более многогранное, неповторимое и загадочное.

15. Появление новых направлений, течений, стилей в искусстве и литературе всегда связано с пониманием места и роли человека в мире, во Вселенной, с изменением самосознания человека. Один из таких переломов пришелся на конец XIX – начало ХХ века. Художники того времени выступали за новое видение действительности, искали оригинальные художественные средства. Выдающийся русский философ Н. А. Бердяев назвал этот недолгий, но удивительно яркий период Серебряным веком. Это определение прежде всего относится к русской поэзии начала ХХ века. Золотой век – это век Пушкина и русской классики. Он стал основой для раскрытия талантов поэтов Серебряного века. У Анны Ахматовой в «Поэме без героя» находим строки:
    И серебряный месяц ярко
    Над серебряным веком плыл.
    Хронологически Серебряный век продолжался полтора-два десятилетия, но по насыщенности его смело можно назвать веком. Он оказался возможен благодаря творческому взаимодействию людей редких дарований. Художественная картина Серебряного века многослойна и противоречива. Возникли и переплелись различные художественные течения, творческие школы, индивидуальные нетрадиционные стили. Искусство Серебряного века парадоксально соединяло старое и новое, уходящее и нарождающееся, превращаясь в гармонию противоположностей, образуя культуру особого рода. В то бурное время произошло уникальное наложение реалистических традиций уходящего золотого века и новых художественных направлений. А. Блок писал: «Солнце наивного реализма закатилось». Это было время религиозных исканий, фантазии и мистики. Высшим эстетическим идеалом признавался синтез искусств. Возникли символистская и футуристическая поэзия, музыка, претендующая на философию, декоративная живопись, новый синтетический балет, декадентский театр, архитектурный стиль «модерн». Поэты М. Кузмин и Б. Пастернак сочиняли музыку. Композиторы Скрябин, Ребиков, Станчинский упражнялись кто в философии, кто в поэзии и даже в прозе. Развитие искусства происходило ускоренно, с большим «накалом», рождая сотни новых идей.
    Уже к концу XIX века громко заявили о себе поэты-символисты, которых позже стали именовать «старшими» символистами, – З. Гиппиус, Д. Мережковский, К. Бальмонт, Ф. Сологуб, Н. Минский. Позднее возникла группа поэтов «младосимволистов» – А. Белый, А. Блок, Вяч. Иванов. Образовалась группа поэтов-акмеистов – Н. Гумилев, О. Мандельштам, С. Городецкий, А. Ахматова и другие. Появляется поэтический футуризм (А. Крученых, В. Хлебников, В. Маяковский). Но при всей пестроте и многообразии проявлений в творчестве художников той поры наблюдаются сходные тенденции. В основе перемен лежали общие истоки. Распадались остатки феодальной системы, наблюдалось «брожение умов» в предреволюционную эпоху. Это создавало совершенно новую среду для развития культуры.
    В поэзии, музыке, живописи Серебряного века одной из главных тем была тема свободы человеческого духа перед лицом Вечности. Художники стремились разгадать вечную тайну мироздания. Одни подходили к этому с религиозных позиций, другие восторгались красотой сотворенного Богом мира. Многие художники воспринимали смерть как инобытие, как счастливое избавление от мук страдающей человеческой души. Необычайно силен был культ любви, опьянение чувственной красотой мира, стихиями природы, радостью жизни. Понятие «любовь» было глубоко выстраданным. Поэты писали о любви к Богу, к России. В поэзии А. Блока, Вл. Соловьева, В. Брюсова несутся скифские колесницы, языческая Русь отражена на полотнах Н. Рериха, пляшет Петрушка в балетах И. Стравинского, воссоздается русская сказка («Аленушка» В. Васнецова, «Леший» М. Врубеля).
    Валерий Брюсов в начале ХХ века стал общепризнанным теоретиком и вождем русского символизма. Он был поэтом, прозаиком, литературным критиком, ученым, энциклопедически образованным человеком. Началом творческой деятельности Брюсова было издание трех сборников «Русские символисты». Он восхищался поэзией французских символистов, что отразилось в сборниках «Шедевры», «Это – я», «Третья стража», «Городу и миру».
    Брюсов проявлял огромный интерес к другим культурам, к древней истории, к античности, создавал универсальные образы. В его стихах как живые предстают ассирийский царь Ассаргадон, проходят римские легионы и великий полководец Александр Македонский, показаны средневековая Венеция, Данте и многое другое. Брюсов руководил крупным журналом символистов «Весы». Хотя Брюсов считался признанным мэтром символизма, принципы письма этого направления более сказались на ранних стихах, таких как «Творчество», «Юному поэту».
    Идеалистическое мышление скоро уступило место земным, объективно значимым темам. Брюсов первым увидел и предсказал наступление жестокого индустриального века. Он воспевал человеческую мысль, новые открытия, интересовался авиацией, предсказывал полеты в космос. За потрясающую работоспособность Цветаева называла Брюсова «героем труда». В стихотворении «Работа» он сформулировал свои жизненные цели:
    Я хочу изведать тайны
    Жизни мудрой и простой.
    Все пути необычайны,
    Путь труда, как путь иной.
    Брюсов до конца жизни оставался в России, в 1920 году основал Институт литературы и искусства. Брюсов перевел произведения Данте, Петрарки, армянских поэтов.
    Константин Бальмонт был широко известен как поэт, пользовался огромной популярностью последние десять лет XIX века, был кумиром молодежи. Творчество Бальмонта продолжалось более 50 лет и в полной мере отразило состояние переходности рубежа веков, брожение умов того времени, желание замкнуться в мире особом, вымышленном. В начале творческого пути Бальмонт писал множество политических стихотворений, в которых создал жестокий образ царя Николая II. Их тайно передавали из рук в руки, как листовки.
    Уже в первом сборнике «Под северным небом» стихи поэта приобретают изящество формы и музыкальность.
    Тема солнца проходит через все творчество поэта. Образ животворящего солнца у него – символ жизни, живой природы, органическую связь с которой он всегда ощущал:
    Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце
    И синий кругозор.
    Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце.
    И выси гор.
    Я в этот мир пришел, чтоб видеть Море
    И пышный цвет долин.
    Я заключил миры. В едином взоре,
    Я властелин…
    В стихотворении «Безглагольность» Бальмонт гениально подмечает особое состояние русской природы:
    Есть в русской природе усталая нежность,
    Безмолвная боль затаенной печали,
    Безвыходность горя, безгласность, безбрежность,
    Холодная высь, уходящие дали.
    Само название стихотворения говорит об отсутствии действия, о погружении души человека в состояние мудрой созерцательности. Поэт передает различные оттенки грусти, которая, нарастая, изливается слезами:
    И сердце простило, но сердце застыло,
    И плачет, и плачет, и плачет невольно.
    Поэты Серебряного века умели яркими мазками придать емкость и глубину содержанию стихотворений, в которых отражался поток чувств и эмоций, сложная жизнь души.
    У нас большая база и мы ее постоянно пополняем, и поэтому если вы не нашли, то пользуйтесь поиском
    В нашей базе свыше 15 тысяч сочинений
    Сохранить сочинение:

16. Начало XX столетия вошло в историю литературы под красивым именем “серебряного века”. На этот период пришелся великий взлет русской культуры, обогативший поэзию новыми именами. Начало “серебряного века” пришлось на 90-е годы XIX столетия, его связывают с появлением таких замечательных поэтов, как В. Брюсов, И. Анненский, К. Бальмонт. Расцветом этого периода в русской культуре считают 1915 год — время его наивысшего подъема.
    Нам известны тревожные исторические события этого времени. Поэты, как и политики, пытались открыть для себя что-то новое. Политики добивались социальных перемен, поэты искали новые формы художественного отображения мира. На смену классике XIX века приходят новые литературные течения: символизм, акмеизм, футуризм.
    Одним из первых альтернативных литературных течений стал символизм, объединивший таких поэтов, как К. Бальмонт, В. Брюсов, А. Белый и других. Символисты считали, что новое искусство должно передавать настроения, чувства и мысли поэта при помощи образов-символов. При этом художник познает окружающий мир не в результате раздумий, а в процессе литературного творчества — в момент ниспосланного ему свыше творческого экстаза.
    Тень несозданных созданий
    Колыхается во сне,
    Словно лопасти латаний
    На эмалевой стене…
    Полусонно чертят звуки
    В звонко-звучной тишине…
    Так описывал ощущение зарождения творческой идеи наиболее яркий представитель символизма В. Брюсов. Он сформулировал в своем творчестве идеи этого литературного направления. В стихотворении “Юному поэту” мы находим такие строки:
    Юноша бледный со взором горящим,
    Ныне даю я тебе три завета.
    Первый прими: не живи настоящим,
    Только грядущее — область поэта.
    Помни второй: никому не сочувствуй,
    Сам же себя полюби беспредельно.
    Третий храни: поклоняйся искусству,
    Только ему, безраздумно, бесцельно.
    Но эти заветы не означают, что поэт не должен видеть жизни, создавать искусство ради искусства. Это доказывает многогранная поэзия самого Брюсова, отображающая жизнь во всем ее разнообразии. Поэт находит удачное сочетание формы и содержания. Он пишет:
    И я хочу, чтоб все мои мечты,
    Дошедшие до слова и до света,
    Нашли себе желанные черты.
    Для символистов характерна сосредоточенность на внутреннем мире поэта. У К. Бальмонта, например, внешний мир существовал лишь для того, чтобы поэт мог выразить в нем свои собственные переживания:
    Я ненавижу человечество,
    Я от него бегу, спеша.
    Мое единое отечество —
    Моя пустынная душа.
    Это видно и на примере следующих строк, где обращенность Бальмонта к внутреннему миру отражена не только содержанием, но и формой (частое использование местоимения “я”):
    Я мечтою ловил уходящие тени,
    Уходящие тени погасавшего дня,
    Я на башню всходил, и дрожали ступени,
    И дрожали ступени под ногой у меня.
    В поэзии К.Бальмонта можно найти отражение всех его душевных переживаний. Именно они, по мнению символистов, заслуживали особого внимания. Бальмонт старался запечатлеть в образе, в словах любое, пусть даже мимолетное, ощущение. Поэт пишет:
    Я не знаю мудрости, годной для других,
    Только мимолетности я влагаю в стих.
    В каждой мимолетности вижу я миры,
    Полные изменчивой радужной игры.
    В споре с символизмом родилось новое литературное течение “серебряного века” — акмеизм. Поэты этого направления — Н.Гумилев, А.Ахматова, О.Мандельштам — отвергали тягу символизма к неизведанному, чрезмерную сосредоточенность поэта на внутреннем мире. Они проповедовали идею отображения реальной жизни, обращения поэта к тому, что можно познать. А посредством отображения реальности художник-акмеист становится причастным к ней.
    И действительно, в творчестве Николая Гумилева мы находим в первую очередь отражение окружающего мира во всех его красках. В его поэзии мы находим экзотические пейзажи и обычаи Африки. Поэт глубоко проникает в мир легенд и преданий Абиссинии, Рима, Египта. Об этом говорят такие строки:
    Я знаю веселые сказки таинственных стран
    Про черную деву, про страсть молодого вождя,
    Но ты слигаком долго вдыхала тяжелый туман,
    Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.
    И как я тебе расскажу про тропический сад,
    Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав.
    Ты плачешь? Послушай… далеко, на озере
    Чад Изысканный бродит жираф
    .
    Каждое стихотворение Гумилева открывает новую грань взглядов поэта, его настроений, видения мира. Например, в стихотворении “Капитаны” он предстает перед нами как певец отваги, риска, смелости. Поэт поет гимн людям, бросающим вызов судьбе и стихиям:
    Быстрокрылых ведут капитаны —
    Открыватели новых земель,
    Для кого не страшны ураганы,
    Кто изведал малъстремы и мель.
    Чья не пылью затерянных хартий —
    Солъто моря пропитана грудь,
    Кто иглой на разорванной карте
    Отмечает свой дерзостный путь.
    Содержание и изысканный стиль стихов Гумилева помогают нам ощутить полноту жизни. Они являются подтверждением того, что человек сам может создать яркий, красочный мир, уйдя от серой будничности.
    К миру прекрасного приобщает нас и поэзия Анны Ахматовой. Ее стихи поражают внутренней силой чувства. Поэзия Ахматовой — это и исповедь влюбленной женской души, и чувства человека, живущего всеми страстями XX века. По словам О. Мандельштама, Ахматова “принесла в русскую лирику всю огромную сложность и психологическое богатство русского романа XIX века”. И действительно, любовная лирика Ахматовой воспринимается как огромный роман, в котором переплетаются многие человеческие судьбы. Но чаще всего мы встречаем образ женщины, жаждущей любви, счастья:
    Настоящую нежность не спутаешь
    Ни с чем, и она тиха.
    Ты напрасно бережно кутаешь
    Мне плечи и грудь в меха.
    И напрасно слова покорные
    Говоришь о первой любви.
    Как я знаю эти упорные
    Несытые взгляды твои!
    Пришедшее на смену акмеизму новое литературное течение “серебряного века” — футуризм — отличалось агрессивной оппозиционностью традиционным стихам поэтов-классиков. Первый сборник футуристов назывался “Пощечина общественному вкусу”. С футуризмом было связано раннее творчество Владимира Маяковского. В ранних стихах поэта чувствуется желание поразить читателя необычностью своего видения мира. Например, в стихотворении “Ночь” Маяковский использует неожиданное сравнение. У поэта освещенные окна ночного города вызывают ассоциацию с веером карт. В представлении читателя возникает образ города-игрока:
    Багровый и белый отброшен и скомкан,
    В зеленый бросали горстями дукаты,
    А черным ладоням сбежавшихся окон
    Раздали горящие желтые карты.
    Поэты-футуристы В. Маяковский, В. Хлебников, В. Каменский противопоставляли себя классической поэзии, они старались найти новые поэтические ритмы и образы, создать поэзию будущего.
    Поэзия “серебряного века” открывает нам неповторимый и удивительный мир красоты и гармонии. Она учит нас видеть прекрасное в обыденном, глубже понимать внутренний мир человека. А поиски поэтами “серебряного века” новых стихотворных форм, переосмысление ими роли творчества дают нам более глубокое понимание поэзии.
    ?

17. Начало XX столетия вошло в историю литературы под красивым именем «серебряного века». На этот период пришелся великий взлет русской культуры, обогативший поэзию новыми именами. Начало «серебряного века» пришлось на 90-е годы XIX столетия, его связывают с появлением таких замечательных поэтов, как В. Брюсов, И. Анненский, К. Бальмонт. Расцветом этого периода в русской культуре считают 1915 год — время его наивысшего подъема.
    Нам известны тревожные исторические события этого времени. Поэты, как и политики, пытались открыть для себя что-то новое. Политики добивались социальных перемен, поэты искали новые формы художественного отображения мира. На смену классике XIX века приходят новые литературные течения: символизм, акмеизм, футуризм.
    Одним из первых альтернативных литературных течений стал символизм, объединивший таких поэтов, как К. Бальмонт, В.Брюсов, А. Белый и других. Символисты считали, что новое искусство должно передавать настроения, чувства и мысли поэта при помощи образов-символов. При этом художник познает окружающий мир не в результате раздумий, а в процессе литературного творчества — в момент ниспосланного ему свыше творческого экстаза.
    Тень несозданных созданий Колыхается во сне, Словно лопасти латаний На эмалевой стене… Полусонно чертят звуки В звонко-звучной тишине… Так описывал ощущение зарождения творческой идеи наиболее яркий представитель символизма В. Брюсов. Он сформулировал в своем творчестве идеи этого литературного направления. В стихотворении «Юному поэту» мы находим такие строки:
    Юноша бледный со взором горящим, Ныне даю я тебе три завета. Первый прими: не живи настоящим, Только грядущее — область поэта. Помни второй: никому не сочувствуй, Сам же себя полюби беспредельно. Третий храни: поклоняйся искусству, Только ему, безраздумно, бесцельно. Но эти заветы не означают, что поэт не должен видеть жизни, создавать искусство ради искусства. Это доказывает многогранная поэзия самого Брюсова, отображающая жизнь во всем ее разнообразии. Поэт находит удачное сочетание формы и содержания. Он пишет:
    И я хочу, чтоб все мои мечты, Дошедшие до слова и до света, Нашли себе желанные черты. Для символистов характерна сосредоточенность на внутреннем мире поэта. У К. Бальмонта, например, внешний мир существовал лишь для того, чтобы поэт мог выразить в нем свои собственные переживания:
    Я ненавижу человечество,
    Я от него бегу, спеша.
    Мое единое отечество —
    Мол пустынная душа.
    Это видно и на примере следующих строк, где обращенность Бальмонта к внутреннему миру отражена не только содержанием, но и формой (частое использование местоимения «я»):
    Я мечтою ловил уходящие тени,
    Уходящие тени погасавшего дня,
    Я на башню всходил, и дрожали ступени,
    И дрожали ступени под ногой у меня.
    В поэзии К. Бальмонта можно найти отражение всех его душевных переживаний. Именно они, по мнению символистов, заслуживали особого внимания. Бальмонт старался запечатлеть в образе, в словах любое, пусть даже мимолетное, ощущение. Поэт пишет:
    Я не знаю мудрости, годной для других,
    Только мимолетности я влагаю в стих.
    В каждой мимолетности вижу я миры,
    Полные изменчивой радужной игры.
    В споре с символизмом родилось новое литературное течение «серебряного века» — акмеизм. Поэты этого направления — Н. Гумилев, А. Ахматова, О. Мандельштам — отвергали тягу символизма к неизведанному, чрезмерную сосредоточенность поэта на внутреннем мире. Они проповедовали идею отображения реальной жизни, обращения поэта к тому, что можно познать. А посредством отображения реальности художник-акмеист становится причастным к ней.
    И действительно, в творчестве Николая Гумилева мы находим в первую очередь отражение окружающего мира во всех его красках. В его поэзии мы находим экзотические
    пейзажи и обычаи Африки. Поэт глубоко проникает в мир легенд и преданий Абиссинии, Рима, Египта. Об этом говорят такие строки:
    Я знаю веселые сказки таинственных стран
    Про черную деву, про страсть молодого вождя,
    Но ты слишком долго вдыхала
    тяжелый туман,
    Ты веришь не хочешь во что-нибудь,
    кроме дождя.
    И как я тебе расскажу про тропический сад,
    Про стройные пальмы, про запах
    немыслимых трав.
    Ты плачешь? Послушай… далеко, на озере Чад
    Изысканный бродит жираф.
    Каждое стихотворение Гумилева открывает новую грань взглядов поэта, его настроений, видения мира. Например, в стихотворении «Капитаны» он предстает перед нами как певец отваги, риска, смелости. Поэт поет гимн людям, бросающим вызов судьбе и стихиям:
    Быстрокрылых ведут капитаны —
    Открыватели новых земель,
    Для кого не страшны ураганы,
    Кто изведал мальстремы и мель.
    Чья не пылью затерянных хартий —
    Солью моря пропитана грудь,
    Кто иглой на разорванной карте
    Отмечает свой дерзостный путь.
    Содержание и изысканный стиль стихов Гумилева помогают нам ощутить полноту жизни. Они являются подтверждением того, что человек сам может создать яркий, красочный мир, уйдя от серой будничности.
    К миру прекрасного приобщает нас и поэзия Анны Ахматовой. Ее стихи поражают внутренней силой чувства. Поэзия Ахматовой — это и исповедь влюбленной женской души, и чувства человека, живущего всеми страстями XX века. По словам О. Мандельштама, Ахматова «принесла в русскую лирику всю огромную сложность и психологическое богатство русского романа XIX века». И действительно, любовная лирика Ахматовой воспринимается как огромный роман, в котором переплетаются многие человеческие судьбы. Но чаще всего мы встречаем образ женщины, жаждущей любви, счастья:
    Настоящую нежность не спутаешь
    Ни с чем, и она тиха.
    Ты напрасно бережно кутаешь
    Мне плечи и грудь в меха.
    И напрасно слова покорные
    Говоришь о первой любви.
    Как я знаю эти упорные
    Несытые взгляды твои!
    Пришедшее на смену акмеизму новое литературное течение «серебряного века» — футуризм — отличалось агрессивной оппозиционностью традиционным стихам поэтов-классиков. Первый сборник футуристов назывался «Пощечина общественному вкусу». С футуризмом было связано раннее творчество Владимира Маяковского. В ранних стихах поэта чувствуется желание поразить читателя необычностью своего видения мира. Например, в стихотворении «Ночь» Маяковский использует неожиданное сравнение. У поэта освещенные окна ночного города вызывают ассоциацию с веером карт. В представлении читателя возникает образ города-игрока:
    Багровый и белый отброшен и скомкан,
    В зеленый бросали горстями дукаты,
    А черным ладоням сбежавшихся окон
    Раздали горящие желтые карты.
    Поэты-футуристы В. Маяковский, В. Хлебников, В. Каменский противопоставляли себя классической поэзии, они старались найти новые поэтические ритмы и образы, создать поэзию будущего.
    Поэзия «серебряного века» открывает нам неповторимый и удивительный мир красоты и гармонии. Она учит нас видеть прекрасное в обыденном, глубже понимать внутренний мир человека. А поиски поэтами «серебряного века» новых стихотворных форм, переосмысление ими роли творчества дают нам более глубокое понимание поэзии.