Сочинение на тему стихия и судьба в поэме медный всадник
11 вариантов
Есть два представления о стихии. Стихия – явление природы, обнаруживающееся как ничем не сдерживаемая сила. И стихия как неорганизованная сила, действующая в социальной среде. Само слово “стихия” не присутствует в описании наводнения, а появляется оно гораздо раньше, во вступлении, когда характеризуется красота Петербурга:
Красуйся, град Петров, и стой
Неколебимо, как Россия.
Да умирится же с тобой
И побежденная стихия.
Но почему-то, когда начинается наводнение, стихия переходит в Неву. То есть стихия – это Нева. Стихия как Нева представляется в поэме такими образами: Нева больной, зверь, вор, с битвы прибежавший конь, котел, злодей. Но Неву вначале что-то сдерживает, а именно гранитная набережная, построенная Петром I:
В гранит оделася Нева.
Тут же происходит конфликт стихии и Петра. Петр ничего не может сделать против нее, он прикован. В этом конфликте побеждает стихия. И тут стихия начинает бунтовать: она злится на Петра за то, что она не может причинить ему зла, как и он ей. То есть в принципе никто из них не победил. Но стихия разрушает город. А Петр прикованно смотрит на это. И тут кажется, что стихия ушла, но она вошла в человека (в Евгения). И стихия разрушает человека изнутри, но не как стихия природы, а как стихия безумия. Стихия природы переходит в стихию безумия. Тут сталкиваются Евгений как стихия и Петр как государство. И при столкновении побеждает Петр, так как он устоял при наводнении, а Евгений нет, он сошел с ума.
Из текста видно, что А.С.Пушкин желает победы стихии. Пушкин очень ярко ее выражает, он понимает ее. И тут же появляется вопрос: “Что же надо сделать, чтобы предотвратить столкновение Петра и Евгения?” Но для этого нужно избежать конфликта Петра и стихии. Медный всадник стоит на скале Скала – это пропасть, а лошадь – Россия. Поэт Мицкевич сказал, что лошадь упадет в пропасть и разобьется. Высказывание Пушкина об этом: “Мицкевич считал, что лошадь упадет в пропасть и разобьется, но я не такой дурной пророк, как он: она удержится, эта отличная, сделанная из меди лошадь. Пропасть нас поглотит в том случае, если мы не совершим то, о чем я мечтал с лицея: не освободим крепостных, не освободим узников, не смилуемся над убийцами. Остальные прелести свободы придут потом”.
Пушкин пытался предотвратить революцию. Но он только отсрочил ее на восемьдесят лет. И если мы не последуем наказам Пушкина, мир наш падет в ту пропасть.
Стихия для поэта
Литературные приемы, которые Пушкин использует для изображения наводнения, указывают на то, какую «непостижимую уму» мощь, способную одновременно и созидать, и разрушать, видел в ней поэт. Только при соприкосновении или при противостоянии ей может родиться действительно нечто великое и значимое. В поэме незримо присутствует демоническая сила, таившаяся в «дикой» природе стихии. Однако сам автор, в отличие от своего героя царя Петра, убежден, что природу до конца покорить нельзя. И чтобы показать всю мощь и беспощадность этого стихийного бунта, поэт применяет так обильно разнообразные средства выразительности.
Отличительные черты произведения
При небольшом объеме (примерно 500 строф) в поэме органично соединены несколько планов повествования: история и современные дни, реальность и вымысел, детали частной жизни и задокументированные хроники. Это отразилось не только в самой фабуле, но также повлияло на ее построение и стиль. Особенности произведения следующие.
Своеобразие сюжета
Основной конфликт – это противостояние естественного начала (природы) и цивилизации (насильственного насаждения рамок, ограничений, правил). На событийном уровне он воплощается в наступлении стихии на град Петров. Развитию конфликта способствует символика поэмы. Вольная река, которую по приказу царя заковали в гранит, взбунтовалась, поднялась и безжалостно затопила город. Заложниками конфликта становятся главный герой Евгений и его возлюбленная Параша, которая погибает во время наводнения.
Особенности композиции
Произведение имеет непомерно длинное вступление, занимающее около 1\3 текста. Состоит из первой части, повествующей о бунте стихии, второй части, описывающей результат наводнения, и заключения, занимающего всего несколько строк, и потому не выделенного автором в отдельную главу.
Жанровое своеобразие
Повествование нельзя определить как историческое, ведь образ Петра, созданный в данном произведении, далек от исторической фигуры. Поэма рассказывает не об эпохе Петра, а об отражении его дел на окружающей поэта современности через события, связанные с наводнением 1824 года, на примере жизни «маленького человека» Евгения. Пушкин далек от создания героической поэмы в классическом ее понимании.
Поэтому совершено точно можно определить жанр произведения как лирико-эпическая поэма. Однако Пушкин подписал ее как «Петербургская повесть». Неужели поэта можно упрекнуть в незнании жанровой классификации? Конечно, нет. Своим подзаголовком не на жанр указывает Пушкин, а на «истинность происшествия», то есть место описываемого действия, колорит повествования.
Символика
В образах заключен философский аллегорический смысл. В «Медном всаднике» описано наводнение, которое на самом деле произошло в Петербурге, однако в авторской трактовке образ стихии наделен глубоким смыслом: природа не подчинилась даже царю, сумевшему обуздать Россию и построить на болоте наперекор всему новую столицу. Использованы самые яркие краски, выразительные сравнения в описании наводнения. И Нева, и ветер, выступают на страницах одушевленными существами.
Александр Сергеевич Пушкин. Поэма «Медный всадник»
МБОУ СОШ №51
Научно- исследовательская работа на тему:
Образ стихии и её роль в художественной структуре поэмы А.С.Пушкина «Медный всадник»
Работу выполнила:
Ученица 10 класса
Александрова Екатерина Романовна
Руководитель:
Дмитриева Елена Юрьевна
Вступление
Петербург, эксцентричный, искусственный город, строился как вызов всем стихиям природы, так как он создавался на месте, малопригодном для житья большого количества людей, ценой небывалых усилий и жертв. В поэме «Медный всадник» А.С.Пушкин называет Петербург творением Петра, потому что город был построен наперекор всему. Однако природная стихия не подчиняется даже царям.
В своей научно-исследовательской работе я постаралась подробней изучить вопрос: какова роль стихии в поэме А.С.Пушкина «Медный всадник»? Ведь неспроста А.С. Пушкин обращает наше внимание на явления природы. По моим данным, к характеру изображения стихии в «Медном всаднике» в разное время обращались многие ученые, поскольку оно выступает нервом произведения, одним из ключей к постижению его сути. В этом ряду назовем исследования Д. Мережковского, Г. Федотова, Н. Анциферова, Б. Томашевского, Б. Мейлаха, Г. Макогоненко, Ю. Борева и других, из последних – И. Альми, Г. Зотова, Ю. Сугино, М. Новиковой, С. Денисенко. Обратимся к определению, которое устанавливает многогранность явления стихии, его основные свойства и способствует выработке системного подхода к его воплощению в «Петербургской повести». Стихия – (греч. stoicheion – первоначальный элемент) – 1) один из основных элементов природы (вода, земля, воздух и огонь) в античной философии; 2) явления природы, предстающие как мощная разрушительная сила; 3) в переносном значении – неорганизованная сила, действующая в социальной среде; привычная среда [1, с.552]. Это современное понимание круга реалий, охватываемых понятием «стихия», становится в настоящей работе исходным.
Изучая поэму «Медный всадник» чаще всего рассматривают водную стихию, но мне бы хотелось ознакомиться не с одной, а с четырьмя стихиями. Как мне стало известно, в работе Ю. Сугино впервые было сказано о проявлении в пушкинском произведении основных четырех элементов природной стихии – воды, земли, воздуха и огня. «В поэме эти элементы, – считает исследователь, – с их многообразными формами эффективно изображены в каждом из ключевых сюжетных эпизодов и выражают различные явления стихийных сил» [2, с.15].
«Петербургскую повесть», в которой Пушкин воплотил художественную модель мироздания в его диалектике, нередко называют «поэмой воды и камня». Вода играет в поэме главенствующую роль, предстает в различных состояниях. Здесь проявляется ее женское, материнское природное начало, порождающее жизнь на своих берегах. Само течение реки символизирует вечный поток бытия – «Река неслася».
Водная стихия в поэме «Медный всадник» предстанет перед нами в двух образах. В одном автор использует возвышенную лексику, Нева торжественная и царственная, одетая в гранит и обрамленная металлом ограды – как символ покорности воли царя – «..Невы державное теченье, береговой ее гранит, твоих оград узор чугунный..». В другом- предстает она взбунтовавшейся бездной, хаосом, готовым поглотить все сущее. А.С.Пушкин сравнивает её с шайкой разбойников, которая свободолюбива и довольна своим «наглым буйством», Нева забирает добычу, оставляя после себя лишь «вопли, вой и скрежет» – «Ну вот, насытясь разрушеньем и наглым буйством утомясь, Нева обратно повлеклась, своим любуясь возмущеньем и покидая с небреженьем свою добычу».
Огонь осмысляется мифологическим сознанием «как грозная и опасная стихия» [4, с.240], и в то же время как символ жизни – тепла, дома, семьи, когда он находится в сфере очага. В авторской интерпретации он как разрушительное начало в изображении беспощадной бунтующей Невы. Поэт использует здесь олицетворение -(«Но, торжеством победы полны, / Еще кипели злобно волны, / Как бы под ними тлел огонь» [3, т.Ш, с.268], подчеркивая ее разрушительную агрессию.
Стихия воздуха (одна из четырех главных стихий) предстает в поэме «Медный всадник» во взвихренном состоянии, в ипостаси шквального ветра, который «сам по себе ассоциируется в мифологиях с грубыми хаотическими силами». Здесь используется звукопись(ассонанс и аллитерация) для передачи той обстановки, которая царит в поэме в момент бунта стихий. Аллитерация- повтор «е», «ы» и «а» передает рев ветра, вой и весь тот хаос, что царит вокруг-«Погода пуще свирепела, / Нева вздувалась и ревела.. Там буря выла, там носились / Обломки.. Как ветер буйно завывая»[3, т.Ш, с.263]. А также автор использует ассонанс- при повторе «з», «д», «р» и «ч» создается чувство ,что мы слышим шум, клокот воды, подгоняемой ветром, тот же самый рев бури – «Нева вздувалась и ревела, / Котлом клокоча и клубясь.. Как дождь ему в лицо хлестал».
Особенность пушкинского произведения заключается в том, что в качестве первоэлемента земли в ней выступает камень, создавая особое смысловое поле. Камень в поэме воплощает в себе твердость и надежность, «окаменелую музыку творения» [5, с.236]. Камень – строительный материал города, его «дворцов и башен», он сковывает, пленяет водную стихию, провоцируя ее бунт. В этом плане он парадоксально заключает в себе разрушительную силу –«Нева всю ночь / Рвалася к морю против бури.. Но силой ветров от залива / Перегражденная Нева / Обратно шла, гневна, бурлива / И затопляла острова »
Присутствует также и цветопись. Это непременная черная мгла – «Над омраченным Петроградом» [3, т.Ш, с.263], «мгла ненастной ночи» [3, т.Ш, с.265], «Ночная мгла /На город трепетный сошла [3, т.Ш, с.269]. Черный цвет используется с целью показать тот хаос и ужас, который царит во мгле.
По наблюдениям Г. Макогоненко, «мятеж водной стихии переводится в иной, социальный план – Пушкин сравнивает бунт «возмущенной» Невы с действительным народным бунтом, стихийным мятежом» [6, с.176].
Мысль Пушкина связана с тем, что Петр не сумел найти ключ к природной и народной России. Можно во многом согласиться с японским пушкинистом Ю. Сугино в понимании ассоциативной связи природной стихии в «Медном всаднике» с широким спектром кризисных социальных явлений российской истории. Это и пугачевский бунт, и непокорность дикого горного народа на Кавказе, холера и холерные бунты 1830-1831 годов, восстание декабристов в очень дальней ассоциативности. В этом есть своя логика.
В 1833 году в период создания «Медного всадника» он работал и над «Капитанской дочкой», и над «Историей Пугачева». Мне кажется, что сравнение Невы с «шайкой разбойников» появилось у А.С.Пушкина под впечатлением от образа Емельяна Пугачева. «Злые волны, как воры лезут в окна», «наглым буйством утомясь», «Так злодей, / С свирепой шайкою своей / В село ворвавшись, ломит, режет, / Крушит и грабит; вопли, скрежет, / «Насилье, брань, тревога, вой!.. / И, грабежом отягощены, / Боясь погони, утомленны, / Спешат разбойники домой, / Добычу на пути роняя» [9, т.ІІІ, с.267] – эта грубая разговорная лексика характерна для народа и поэтому становится очевидным, что созданный поэтом образ Невы подобен «шайке разбойников». А бессоюзие дает динамику тексту, создают тревогу и беспокойство.
По наблюдениям С. В. Денисенко, «проявление стихийного начала в природе Пушкин связывает, прежде всего, с образом зверя и, в частности, лошади (коня)» [7, с.44].
В поэме «Медный всадник» через зверя, воплощающего в представлении Пушкина агрессию стихии, передается миг нападения Невы на город – «И вдруг, как зверь остервенясь, / На город кинулась» [3, т.Ш, с.265]- олицетворение,с помощью которого автор рисует разрушительную силу Если учесть, что Нева предстает здесь и в прямом, и в символическом значении, то становится хорошо видно отсутствие водораздела между природной и народной стихией. Этот момент «оживления» автором стихии в тексте («ветер выл», «дождь стучал не так сердито») тонко заметил С. А. Фомичев [8, с.198]. Главное в ней – разрушительная, безжалостная, спонтанная сила.
Образ побежденной стихии-Невы параллелен России в образе коня, поднятого на дыбы. Россия, переданная через метафору обузданного коня, и Россия, предстающая в метафоре реки – таков художественный путь ее постижения в «Медном всаднике».
Заключение
Итак, образ стихии в повести Пушкина «Медный всадник» помогает читателям понять смысл этих произведений и важные для автора идеи. «Бессмысленный и беспощадный» бунт народа, разъяренная водная стихия — это кара, посланная Богом и правителям, и самому народу за то, что они превратились в тиранов и рабов.
Используемая литература:
1. Булыко А. Н. Большой словарь иноязычных слов. – М., 2004. – 704 с.
2. Сугино Ю. К вопросу о теме стихии в поэме Пушкина «Медный всадник» // Болдинские чтения / Под ред. Н. М. Фортунатова- Н. Новгород, 2002.-С. 15-27.
3. Пушкин А. С. Собрание сочинений: В 10 т. – Л.: Наука, 1977-1979.
4. Токарев С. А. Огонь // Мифы народов мира: Энциклопедия: В 2 т. Т. 2. – М., 1991. – С.239-240.
5. Керлот Х. Э. Словарь символов. – М., 1994. – 608 с.
6. Макогоненко Г. П. Творчество А.С.Пушкина в 1830-е годы (1833-1836). – Л., 1982. – 464 с.
7. Денисенко С. В. Конфликт человека и стихии в поэме А. С.Пушкина «Медный всадник» // Филология = Philologicа- Краснодар. – 1993. – № 1. – С. 42-45.
8. Фомичев С. А. Поэзия Пушкина. Творческая эволюция. – Л., 1986. – 304 с.
Тема: – Исторические судьбы России в поэме А. С. Пушкина «Медный всадник» (2)
Александр Сергеевич Пушкин – великий русский поэт. Одно из его многочисленных произведений – поэма “Медный всадник”, в котором автор говорит о проблемах, волновавших его во время создания произведения, в 1833 году, например, о взаимоотношениях государства, власти и личности, о несовместимости подчас их интересов. Но “Медный всадник” — поэма не только социально-философская, но и историческая. Ведь особое место в ней занимают размышления поэта о судьбах России, о ее историческом развитии. Что же автор говорит нам о русской истории, как ее себе представляет?
В начале поэмы дается картина пустынной местности, того, что было на месте будущей столицы – Петербурга:
Река неслася; бедный челн
По ней стремился одиноко.
По мшистым, топким берегам
Чернели избы здесь и там,
Приют убогого чухонца;
И лес, неведомый лучам
В тумане спрятанного солнца,
Кругом шумел.
На этом фоне перед нами предстает Петр. Он “дум великих полн”, мыслит об укрощении стихии, о том, как он возведет из “топи блат” город* откуда “грозить мы будем шведу”, в который “все флаги в гости будут к нам”. Размышляя об этих великих свершениях, великий государь не замечает ни “бедного челна”, ни “приюта убогого чухонца”. Этого человека не волнует жизнь ничем не примечательных людей, ведь перед его взором открывается картина будущего величия северной столицы. Петр свой город заложил “назло надменному соседу”, уничтожив то, что было дорого “финскому рыболову, печальному пасынку природы”. Да и чего стоят радости и горести какого-нибудь бедного рыболова по сравнению с государственными интересами? Так Петр нарушает размеренное течение жизни, с незапамятных времен в этих местах установившееся. “Строитель чудотворный” не включает в свои великие замыслы жизнь простых людей. Далее перед читателями происходит чудесное превращение: вместо бедных изб – “громады стройные теснятся дворцов и башен”, вместо “бедного челна” — “корабли… со всех концов земли”, вместо “мшистых, топких” берегов — “темно-зеленые сады”… Труда, жертв, борьбы как бы и не было. Невероятный город, “полнощных стран краса и диво”, по человеческой воле вставший “на берегах Невы”, восхищает.
Но волевой напор Петра, создавшего город, был не только творческим актом, но и актом насилия. Петербург был построен на костях народа. Более того, этот город строился как вызов стихиям природы, так как его заложили на месте, мало пригодном для крупного города, для житья большого количества людей, ценой небывалых усилий и жертв. Даже геометрически правильная планировка новой столицы, основанная на строго ровных линиях и прямых углах, была противопоставлена окружающей природной среде, выражая триумф разума над стихией природы.
Во времена, когда происходит действие поэмы, человеческая сущность Петра становится уже достоянием истории. Остался лишь медный Петр -объект поклонения, символ державности, “горделивый истукан”, “кумир на бронзовом коне”. А насилие, которое он совершил, теперь, во времена Евгения, возвращается в виде буйства стихии, мстя не своему обидчику, а его потомкам – невинным жителям города.
Создание Петербурга – своеобразное олицетворение всей деятельности Петра I, всей его эпохи. Все, что он совершил, было в той или иной степени насилием. “Грозный царь” построил мощное государство, но он создавал его на костях и крови людей, пренебрегая ими, их жизнями, их желаниями. А ведь любое насилие влечет за собой возмездие, и терпение народа не вечно. Недаром в начале второй части автор дает такое сравнение разбушевавшейся стихии:
Так злодей,
С свирепой шайкою своей
В село ворвавшись, ломит, режет,
Крушит и грабит; вопли, скрежет,
Насилье, брань, тревога, вой!..
Это сравнение ассоциируется с народным бунтом. Ведь страну уже потрясло восстание Емельяна Пугачева. Это ли не стихия, сметающая все на своем пути? В “Медном всаднике” мы видим, что стихия природы сливается именно с бунтом народа, но это пока протест только одного его представителя – маленького человека Евгения. Этот бунт подавлен, подавлено и пугачевское восстание, но образ его, как и образ стихии, проходящий через всю поэму, остается предостережением для сильных мира сего, для правителей всех времен и народов. Разрушения в городе огромны, велико число жертв. Стихии наводнения ничто не может противостоять. Сам Медный Всадник стоит, омываемый мутными волнами. Он тоже бессилен остановить их натиск. “С божией стихией царям не совладеть”, а тем более-медному истукану. Волевым, насильственным образом Петр утвердил среди дикой природы город, который вечно теперь будет подвергаться атакам стихии. И как знать, возможно, Евгений, так яря и мимоходом погубленный, – это микроскопическая капелька гнева русского народа, огромная волна которого может и смести “кумира с простертою рукою”. Ведь невозможно длительное и благополучное существование государства, которое бес-конечно подавляет подданных и пренебрегает ими во имя своих целей. Напротив, государство должно действовать на их благо. Ведь, по мысли Пушкина, и наводнение, и народный бунт, “бессмысленный и беспощадный”, – это проявление Божьего гнева, который обрушился на город пока в виде природной стихии, а в будущем может вылиться в новую пугачевщи-: ну, стихию народного восстания, не менее страшную, чем стихия наводнения, вершащая свой суд, не разбирая правых и виноватых.
Таким образом, Петр I изменил естественный ход исторического развития России: из отсталой полуазиатской страны он сделал европейскую великую державу, он
…над самой бездной,
На высоте, уздой железной
Россию поднял, на дыбы…
Над этой бездной наша страна и по сей день, хотя то, что предвидел Пушкин, уже сбылось: “бессмысленный и беспощадный бунт” уже потряс Россию в 1917 году. Великая страна над бездной и сейчас: правители, в том числе и современные, не вынесли урок из истории. Что же произойдет? Упадет ли Россия в бездну? Перепрыгнет ли пропасть? Или так и останется на ее краю? Хочется надеяться на лучшее. По моему мнению, это зависит не только от правителей, но и от самого народа. Ведь Божья кара в виде разъяренной стихии, как природной, так и народной, послана и сильным мира сего, и народу за то, что одни превратились в кумиров, а другие – в рабов. Пушкину одинаково ненавистны и “барство дикое”, и “рабство тощее”, о чем он говорит не только в поэме “Медный всадник”, но во всей своей гражданской лирике.
Функции образов природной стихии в творчестве А. С. Пушкина разнообразны: эстетическая, философская, символическая, сюжетная. В «Капитанской дочке» и «Медном всаднике» образ стихии выполняет прежде всего символическую и философскую функции. В «Медном всаднике» Пушкин изображает стихию воды, наводнение, а в «Капитанской дочке» перед нами описание бурана, метели. Обе стихии представляют собой сложные символы и помогают Пушкину раскрыть в этих произведениях свою философию.
В «Капитанской дочке» стихия предстает перед читателями в образе бурана, описанного во второй главе. При его изображении Пушкин использует некоторые детали и сравнения, сближающие образ бурана с бурей на море, с образом бушующей водной стихии из «Медного всадника»: зимнюю степь Пушкин называет «снежным морем», движение кибитки похоже на плаванье судна по бурному морю. Пугачев предлагает, если небо прояснится, искать дорогу по звездам, как это всегда делали мореплаватели. Несколько раз Пушкин называет буран «бурей», хотя это слово больше подходит для описания состояния морской, водной стихии. Рисуя образ страшного бурана, Пушкин использует аллитерацию, паронимический ряд слов на букву «б». «Ну, барин, — закричал ямщик, — беда буран!»
Пророческий сон Гринева навеян бураном («я задремал, убаюканный пением бури и качкой тихой езды…»), он как бы продолжает описание бури, значит, образ бурана в произведении тоже является пророческим. Вся повесть «Капитанская дочка» представляет собой описание стихии Пугачевского восстания. Образ бурана предвещает и символизирует страшные события, бурю гражданской войны, народной смуты. Образ Пугачева сливается с образом бурана. Пугачев выполняет роль лоцмана, который выводит Гринева из бескрайнего «снежного моря». Природная стихия сталкивает Гринева и Пугачева, но народная стихия разъединяет этих героев.
«Мутное кружение метели» в «Капитанской дочке» символизирует еще и саму жизнь, случайность, непредсказуемость жизни, как в повести «Метель». И в «Метели» и в «Капитанской дочке» стихия все-таки счастливо влияет на судьбу главных героев. Ведь если бы Гринев не встретил Пугачева в ту ночь посреди снежной степи и потом не подарил бы ему заячий тулуп, то неизвестно, как сложилась бы судьба Гринева при встрече с Пугачевым в Белогорской крепости.
В «Медном всаднике» перед нами бушующая водная стихия. Если в «Капитанской дочке» стихия предстает как «круженье», то в «Медном всаднике» описывается борьба воды с неподвижным каменным городом. Пушкин рисует страшную картину разъяренной водной стихии:
Нева вздувалась и ревела,
Котлом клокоча и клубясь,
И вдруг, как зверь остервенясь,
На город кинулась.
В этом «народ зрит Божий гнев». Наводнение в «Медном всаднике» символизирует Божью кару. Но возникает вопрос: за что «Божья стихия» мстит Петербургу, за что она карает город Петра? Для того чтобы ответить на этот вопрос, нужно обратиться к истории создания самого Петербурга.
Для русской культуры XVIII, XIX и даже XX веков тема Петербурга является проблемной.
Противоречия, с которыми было связано возникновение и развитие Петербурга, стали не только материалом для аналитических, рациональных суждений, они дали начало развитию мифа о Петербурге. Существуют два диаметрально противоположных варианта петербургского мифа. Оба они связаны с оценкой Петра I как существа, наделенного сверхчеловеческой природой. Только в одном мифе Петр предстает антихристом, исчадием сатаны, а в другом говорится о богоподобии царя-реформатора. Во вступлении к «Медному всаднику» описание Петербурга уподобляется библейской теме сотворения мира:
На берегу пустынных волн
Стоял Он, дум высоких полн,
И вдаль глядел. Пред ним широко
Река неслася…
Создается впечатление бескрайности водных пространств, господства хаоса и мрака. В это повествование контрастно включается «Он», не названный, никак не описанный, предстающий олицетворением «великих душ», символом творящего духа. Затем создается ощущение чуда:
Прошло сто лет, и юный град,
Полночных стран краса и диво,
Из тьмы лесов, из топи блат
Вознесся пышно, горделиво.
Перед читателем сказочное превращение хаоса, в космос. Труда, жертв, борьбы как бы и не было, складывается впечатление, что «великие думы» прямо и непосредственно рождают город.
Черты божества присущи образу Петра и в главных частях повести «Медный всадник». Но здесь начинают звучать отголоски противоположной мифологической традиции. Пушкин использует прием парафраза, он ни разу не называет Петра по имени. «Кумир на бронзовом коне», «кумир с простертою рукою», «горделивый истукан», «грозный царь», «Всадник медный» — вот наименования Петра в поэме. Повторы выделяют тему «кумира» и «горделивого истукана», что ассоциируется с представлением о языческих идолах. Пушкин говорит, что Петр — это кумир, которому поклоняется толпа жителей сотворенного им Петербурга. Петр I построил мощное государство, но он создавал его на костях и крови людей, пренебрегая желаниями отдельного человека. Идея государственности превратилась в идола, в жертву которому приносилось огромное количество человеческих жизней. «Божья стихия» наказывает город, поклоняющийся этому идолу.
Кроме того, Петербург, эксцентричный, искусственный город, строился как вызов всем стихиям природы, так как он создавался на месте, мало пригодном для житья большого количества людей, ценой небывалых усилий и жертв. Сама планировка города, геометрически правильная, основанная на строгих, прямых линиях, являлась антитезой природному окружению, выражая триумф разума над стихией природы. Петербург строил Петр I, уверенный, что с природой и человеком можно сделать все.
Описание наказания стихией полно апокалипсического ужаса:
Гроба с размытого кладбища
Плывут по улицам!
Рассказчик восклицает: «Ужасный день!» В начале второй части автор дает такое сравнение разбушевавшейся стихии:
Так злодей,
С свирепой шайкою своей,
В село ворвавшись, ломит, режет,
Крушит и грабит; вопли, скрежет,
Насилье, брань, тревога, вой!..
Это ключевое сравнение стихии в «Медном всаднике», которое ассоциируется с народным бунтом, Пугачевским восстанием. В конце повести сошедший с ума Евгений тоже бунтует. Он, маленький человек, смело заявляет «державцу полумира»:
Добро, строитель чудотворный!..
Ужо тебе!..
В «Медном всаднике» мы видим, что стихия природы опять сливается с бунтом народа, в данной повести это пока бунт только одного его представителя, простого, маленького человека Евгения. Пушкин говорит, что, как и наводнение, народный гнев — это тоже Божий гнев. Поклонение государственности, пренебрежение жизнью обычного человека влечет за собой Божью кару, которая в «Медном всаднике» обрушивается на город пока в виде стихии, а в будущем может вылиться в новую пугачевщину. Как в результате наводнения в «Медном всаднике», так и во время народного восстания в «Капитанской дочке» погибают невиновные люди. Пугачевцы убивают капитана Миронова, его жену, в период наводнения гибнут Параша и ее мать.
В «Медном всаднике» разбушевавшаяся стихия приводит к огромным разрушениям, и в «Капитанской дочке» результаты гражданской войны страшны: «Бедствие доходило до крайности… состояние всего обширного края было ужасно». «Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!» — заключает Пушкин устами Гринева.
Итак, образ стихии в повестях Пушкина «Капитанская дочка» и «Медный всадник» помогает читателям понять смысл этих произведений и важные для автора идеи. «Бессмысленный и беспощадный» бунт народа, разъяренная водная стихия — это кара, посланная Богом и правителям, и самому народу за то, что они превратились в тиранов и рабов. Пушкину ненавистны и «барство дикое», и «рабство тощее», о чем он говорит и в своей гражданской лирике, и в рассмотренных выше повестях.
П-н очень любил Россию, хорошо знал ее историю и часто обращался к прошлому своей страны. В этом прошлом его заинтересовал образ Петра I, его характер (сложный и противоречивый) и неоднозначное отношение к его реформам как современников, так и последующих поколений. В поэме “Полтава”, написанной в 1828 году, П-н создает образ императора-воина, и всю сложность его образа мы видим в его описании во время Полтавской битвы: Выходит Петр. Его глаза Сияют. Лик его ужасен. Движенья быстры. Он прекрасен… Он “прекрасен” в своем стремлении одержать победу над врагом, который, по его мнению, мешает дальнейшему развитию России, и “ужасен” в непримиримом желании сломать его сопротивление и уничтожить его. Но П-н отмечает, что Петр I не испытывает личной ненависти к шведам. После победы над врагом он принимает их военачальников в своем шатре: В шатре своем он угощает Своих вождей, вождей чужих, И славных пленников ласкает, И за учителей своих Заздравный кубок подымает. П-на очень привлекает в Петре способность быть великодушным и милосердным. Он вообще ценил эти качества в людях, особенно в людях, наделенных неограниченной властью. Это видно из стихотворения “Пир Петра Первого” (1835 год). В этом произведении П-н говорит о празднике в “Питербурге-городке”. Что же послужило причиной этого праздника? Родила ль Екатерина? Именинница ль она, Чудотворца-исполина Чернобровая жена? Нет, он празднует примирение с подданным, и это событие становится для него настолько важным, что он отмечает его салютом, фейерверками. В “Медном всаднике” мы видим Петра в совершенно другой роли – здесь он основатель столицы. Поэма “Медный всадник” была написана А.С. П-ным (в Болдине) в 1833 году. Начатая поэтом 6 октября, она была завершена уже 31 октября. Вскоре он представил свое произведение высочайшему цензору (императору Николаю I) и получил ее с девятью пометками. Переработать “Медного всадника” П-н не захотел: это означало изменить смысл произведения. Поэтому поэма вышла с некоторыми сокращениями. В поэме “Медный всадник” противопоставлены государство, олицетворенное в Петре I, и человек с его личными, частными переживаниями. Отношение русского народа к Петру Великому, к его реформам никогда не было однозначным. Он, как писал А. С. П-н, “уздой железной Россию поднял на дыбы”. Поэтому в русской истории реформы Петра были глубоким и всеобъемлющим переворотом, который, конечно, не мог совершиться легко и безболезненно. Царь Петр I требовал от народа напряжения всех сил для достижения намеченных им целей. Общее благо всего государства покупалось ценою личных жертв. А это вызывало ропот и недовольство среди людей. Такое же неоднозначное отношение у народа было и к детищу Петра I – Петербургу. Построенный “назло надменному соседу” и природе, ценою огромных усилий и жертв, этот город олицетворял собой величие и мощь России и рабство ее народа. Но конец поэмы – это полная противоположность началу, которое является гимном государственности, гимном Петру I, гимном самому мощному из русских самодержцев, основателю столицы, сблизившей Россию с Западом. Петербург, по выражению А. С. П-на, явился настоящим “окном в Европу”. П-на всегда привлекала фигура Петра, ему он посвятил множество стихотворений. И поэтому в русской литературе существуют различные мнения по поводу того, на чьей же стороне оказывается П-н. Одни исследователи, и в частности известный русский критик Виссарион Григорьевич Белинский, считают, что поэт обосновал право государства, олицетворением которого и стал Петр I, распоряжаться жизнью частного человека, что приводит к трагедии. Они считают, что П-н, от души сочувствуя горю “бедного” Евгения, все-таки всецело становится на сторону Петра, так как понимает необходимость и пользу его преобразований. Другие исследователи стоят на стороне “бедного” Евгения, то есть считают его жертву неоправданной. А третьи исследователи думают, что конфликт государства и частной личности трагичен и неразрешим. П-н предоставляет самой истории сделать выбор между двумя “равновеликими” правдами – Петра и Евгения. И это наиболее правильная точка зрения. Будучи великим поэтом России, А. С. П-н считал своей задачей показать людям всю сложность человеческих взаимоотноше-ний. А осмысление и решение этих порой неразрешимых вопросов должно зависеть от читателя. Сам же П-н многое прощал Петру I за то, что тот принимал непосредственное участие в реформах, не заботясь о своем величии и славе, думая только о России, о ее мощи, независимости и силе. В стихотворении “Стансы” (1826 год) он писал
: То академик, то герой, То мореплаватель, то плотник, Он всеъобемлющей душой На троне вечный был работник.
Александр Сергеевич Пушкин — великий русский поэт. Одно из его многочисленных произведений — поэма “Медный всадник”, в котором автор говорит о проблемах, волновавших его во время создания произведения, в 1833 году, например, о взаимоотношениях государства, власти и личности, о несовместимости подчас их интересов. Но “Медный всадник” — поэма не только социально-философская, но и историческая. Ведь особое место в ней занимают размышления поэта о судьбах России, о ее историческом развитии. Что же автор говорит нам о русской истории, как ее себе представляет?
В начале поэмы дается картина пустынной местности, того, что было на месте будущей столицы — Петербурга:
Река неслася; бедный челн
По ней стремился одиноко.
По мшистым, топким берегам
Чернели избы здесь и там,
Приют убогого чухонца;
И лес, неведомый лучам
В тумане спрятанного солнца,
Кругом шумел.
На этом фоне перед нами предстает Петр. Он “дум великих полн”, мыслит об укрощении стихии, о том, как он возведет из “топи блат” город откуда “грозить мы будем шведу”, в который “все флаги в гости будут к нам”. Размышляя об этих великих свершениях, великий государь не замечает ни “бедного челна”, ни “приюта убогого чухонца”. Этого человека не волнует жизнь ничем не примечательных людей, ведь перед его взором открывается картина будущего величия северной столицы. Петр свой город заложил “назло надменному соседу”, уничтожив то, что было дорого “финскому рыболову, печальному пасынку природы”. Да и чего стоят радости и горести какого-нибудь бедного рыболова по сравнению с государственными интересами? Так Петр нарушает размеренное течение жизни, с незапамятных времен в этих местах установившееся. “Строитель чудотворный” не включает в свои великие замыслы жизнь простых людей. Далее перед читателями происходит чудесное превращение: вместо бедных изб — “громады стройные теснятся дворцов и башен”, вместо “бедного челна” — “корабли… со всех концов земли”, вместо “мшистых, топких” берегов — “темно-зеленые сады”… Труда, жертв, борьбы как бы и не было. Невероятный город, “полнощных стран краса и диво”, по человеческой воле вставший “на берегах Невы”, восхищает.
Но волевой напор Петра, создавшего город, был не только творческим актом, но и актом насилия. Петербург был построен на костях народа. Более того, этот город строился как вызов стихиям природы, так как его заложили на месте, мало пригодном для крупного города, для житья большого количества людей, ценой небывалых усилий и жертв. Даже геометрически правильная планировка новой столицы, основанная на строго ровных линиях и прямых углах, была противопоставлена окружающей природной среде, выражая триумф разума над стихией природы.
Во времена, когда происходит действие поэмы, человеческая сущность Петра становится уже достоянием истории. Остался лишь медный Петр —объект поклонения, символ державности, “горделивый истукан”, “кумир на бронзовом коне”. А насилие, которое он совершил, теперь, во времена Евгения, возвращается в виде буйства стихии, мстя не своему обидчику, а его потомкам — невинным жителям города.
Создание Петербурга — своеобразное олицетворение всей деятельности Петра I, всей его эпохи. Все, что он совершил, было в той или иной степени насилием. “Грозный царь” построил мощное государство, но он создавал его на костях и крови людей, пренебрегая ими, их жизнями, их желаниями. А ведь любое насилие влечет за собой возмездие, и терпение народа не вечно. Недаром в начале второй части автор дает такое сравнение разбушевавшейся стихии:
Так злодей,
С свирепой шайкою своей
В село ворвавшись, ломит, режет,
Крушит и грабит; вопли, скрежет,
Насилье, брань, тревога, вой!..
Это сравнение ассоциируется с народным бунтом. Ведь страну уже потрясло восстание Емельяна Пугачева. Это ли не стихия, сметающая все на своем пути? В “Медном всаднике” мы видим, что стихия природы сливается именно с бунтом народа, но это пока протест только одного его представителя — маленького человека Евгения. Этот бунт подавлен, подавлено и пугачевское восстание, но образ его, как и образ стихии, проходящий через всю поэму, остается предостережением для сильных мира сего, для правителей всех времен и народов. Разрушения в городе огромны, велико число жертв. Стихии наводнения ничто не может противостоять. Сам Медный Всадник стоит, омываемый мутными волнами. Он тоже бессилен остановить их натиск. “С божией стихией царям не совладеть”, а тем более — медному истукану. Волевым, насильственным образом Петр утвердил среди дикой природы город, который вечно теперь будет подвергаться атакам стихии. И как знать, возможно, Евгений, так яря и мимоходом погубленный, — это микроскопическая капелька гнева русского народа, огромная волна которого может и смести “кумира с простертою рукою”. Ведь невозможно длительное и благополучное существование государства, которое бесконечно подавляет подданных и пренебрегает ими во имя своих целей. Напротив, государство должно действовать на их благо. Ведь, по мысли Пушкина, и наводнение, и народный бунт, “бессмысленный и беспощадный”, — это проявление Божьего гнева, который обрушился на город пока в виде природной стихии, а в будущем может вылиться в новую пугачевщину, стихию народного восстания, не менее страшную, чем стихия наводнения, вершащая свой суд, не разбирая правых и виноватых.
Таким образом, Петр I изменил естественный ход исторического развития России: из отсталой полуазиатской страны он сделал европейскую великую державу, он
…над самой бездной,
На высоте, уздой железной
Россию поднял, на дыбы…
Над этой бездной наша страна и по сей день, хотя то, что предвидел Пушкин, уже сбылось: “бессмысленный и беспощадный бунт” уже потряс Россию в 1917 году. Великая страна над бездной и сейчас: правители, в том числе и современные, не вынесли урок из истории. Что же произойдет? Упадет ли Россия в бездну? Перепрыгнет ли пропасть? Или так и останется на ее краю? Хочется надеяться на лучшее. По моему мнению, это зависит не только от правителей, но и от самого народа. Ведь Божья кара в виде разъяренной стихии, как природной, так и народной, послана и сильным мира сего, и народу за то, что одни превратились в кумиров, а другие — в рабов. Пушкину одинаково ненавистны и “барство дикое”, и “рабство тощее”, о чем он говорит не только в поэме “Медный всадник”, но во всей своей гражданской лирике.
“Медный всадник”
Есть два представления о стихии. Стихия – явление природы, обнаруживающееся как ничем не сдерживаемая сила. И стихия как неорганизованная сила, действующая в социальной среде. Само слово “стихия” не присутствует в описании наводнения, а появляется оно гораздо раньше, во вступлении, когда характеризуется красота Петербурга:
Неколебимо, как Россия.
Да умирится же с тобой
И побежденная стихия.
Но почему-то, когда начинается наводнение, стихия переходит в Неву. То есть стихия – это Нева. Стихия как Нева представляется в поэме такими образами: Нева больной, зверь, вор, с битвы прибежавший конь, котел, злодей. Но Неву вначале что-то сдерживает, а именно гранитная набережная, построенная Петром I:
В гранит оделася Нева.
может причинить ему зла, как и он ей. То есть в принципе никто из них не победил. Но стихия разрушает город. А Петр прикованно смотрит на это. И тут кажется, что стихия ушла, но она вошла в человека (в Евгения). И стихия разрушает человека изнутри, но не как стихия природы, а как стихия безумия. Стихия природы переходит в стихию безумия. Тут сталкиваются Евгений как стихия и Петр как государство. И при столкновении побеждает Петр, так как он устоял при наводнении, а Евгений нет, он сошел с ума.
Из текста видно, что А. С. Пушкин желает победы стихии. Пушкин очень ярко ее выражает, он понимает ее. И тут же появляется вопрос: “Что же надо сделать, чтобы предотвратить столкновение Петра и Евгения?” Но для этого нужно избежать конфликта Петра и стихии. Медный всадник стоит на скале Скала – это пропасть, а лошадь – Россия. Поэт Мицкевич сказал, что лошадь упадет в пропасть и разобьется. Высказывание Пушкина об этом: “Мицкевич считал, что лошадь упадет в пропасть и разобьется, но я не такой дурной пророк, как он: она удержится, эта отличная, сделанная из меди лошадь. Пропасть нас поглотит в том случае, если мы не совершим то, о чем я мечтал с лицея: не освободим крепостных, не освободим узников, не смилуемся над убийцами. Остальные прелести свободы придут потом”.
Александр Сергеевич Пушкин – великий русский поэт. Одно из его многочисленных произведений – поэма “Медный всадник”, в котором автор говорит о проблемах, волновавших его во время создания произведения, в 1833 году, например, о взаимоотношениях государства, власти и личности, о несовместимости подчас их интересов. Но “Медный всадник” — поэма не только социально-философская, но и историческая. Ведь особое место в ней занимают размышления поэта о судьбах России, о ее историческом развитии. Что же автор говорит нам о русской истории, как ее себе представляет?
В начале поэмы дается картина пустынной местности, того, что было на месте будущей столицы – Петербурга:
Река неслася; бедный челн
По ней стремился одиноко.
По мшистым, топким берегам
Чернели избы здесь и там,
Приют убогого чухонца;
И лес, неведомый лучам
В тумане спрятанного солнца,
Кругом шумел.
На этом фоне перед нами предстает Петр. Он “дум великих полн”, мыслит об укрощении стихии, о том, как он возведет из “топи блат” город* откуда “грозить мы будем шведу”, в который “все флаги в гости будут к нам”. Размышляя об этих великих свершениях, великий государь не замечает ни “бедного челна”, ни “приюта убогого чухонца”. Этого человека не волнует жизнь ничем не примечательных людей, ведь перед его взором открывается картина будущего величия северной столицы. Петр свой город заложил “назло надменному соседу”, уничтожив то, что было дорого “финскому рыболову, печальному пасынку природы”. Да и чего стоят радости и горести какого-нибудь бедного рыболова по сравнению с государственными интересами? Так Петр нарушает размеренное течение жизни, с незапамятных времен в этих местах установившееся. “Строитель чудотворный” не включает в свои великие замыслы жизнь простых людей. Далее перед читателями происходит чудесное превращение: вместо бедных изб – “громады стройные теснятся дворцов и башен”, вместо “бедного челна” — “корабли… со всех концов земли”, вместо “мшистых, топких” берегов — “темно-зеленые сады”… Труда, жертв, борьбы как бы и не было. Невероятный город, “полнощных стран краса и диво”, по человеческой воле вставший “на берегах Невы”, восхищает.
Но волевой напор Петра, создавшего город, был не только творческим актом, но и актом насилия. Петербург был построен на костях народа. Более того, этот город строился как вызов стихиям природы, так как его заложили на месте, мало пригодном для крупного города, для житья большого количества людей, ценой небывалых усилий и жертв. Даже геометрически правильная планировка новой столицы, основанная на строго ровных линиях и прямых углах, была противопоставлена окружающей природной среде, выражая триумф разума над стихией природы.
Во времена, когда происходит действие поэмы, человеческая сущность Петра становится уже достоянием истории. Остался лишь медный Петр -объект поклонения, символ державности, “горделивый истукан”, “кумир на бронзовом коне”. А насилие, которое он совершил, теперь, во времена Евгения, возвращается в виде буйства стихии, мстя не своему обидчику, а его потомкам – невинным жителям города.
Создание Петербурга – своеобразное олицетворение всей деятельности Петра I, всей его эпохи. Все, что он совершил, было в той или иной степени насилием. “Грозный царь” построил мощное государство, но он создавал его на костях и крови людей, пренебрегая ими, их жизнями, их желаниями. А ведь любое насилие влечет за собой возмездие, и терпение народа не вечно. Недаром в начале второй части автор дает такое сравнение разбушевавшейся стихии:
Так злодей,
С свирепой шайкою своей
В село ворвавшись, ломит, режет,
Крушит и грабит; вопли, скрежет,
Насилье, брань, тревога, вой!..
Это сравнение ассоциируется с народным бунтом. Ведь страну уже потрясло восстание Емельяна Пугачева. Это ли не стихия, сметающая все на своем пути? В “Медном всаднике” мы видим, что стихия природы сливается именно с бунтом народа, но это пока протест только одного его представителя – маленького человека Евгения. Этот бунт подавлен, подавлено и пугачевское восстание, но образ его, как и образ стихии, проходящий через всю поэму, остается предостережением для сильных мира сего, для правителей всех времен и народов. Разрушения в городе огромны, велико число жертв. Стихии наводнения ничто не может противостоять. Сам Медный Всадник стоит, омываемый мутными волнами. Он тоже бессилен остановить их натиск. “С божией стихией царям не совладеть”, а тем более-медному истукану. Волевым, насильственным образом Петр утвердил среди дикой природы город, который вечно теперь будет подвергаться атакам стихии. И как знать, возможно, Евгений, так яря и мимоходом погубленный, – это микроскопическая капелька гнева русского народа, огромная волна которого может и смести “кумира с простертою рукою”. Ведь невозможно длительное и благополучное существование государства, которое бес-конечно подавляет подданных и пренебрегает ими во имя своих целей. Напротив, государство должно действовать на их благо. Ведь, по мысли Пушкина, и наводнение, и народный бунт, “бессмысленный и беспощадный”, – это проявление Божьего гнева, который обрушился на город пока в виде природной стихии, а в будущем может вылиться в новую пугачевщи-: ну, стихию народного восстания, не менее страшную, чем стихия наводнения, вершащая свой суд, не разбирая правых и виноватых.
Таким образом, Петр I изменил естественный ход исторического развития России: из отсталой полуазиатской страны он сделал европейскую великую державу, он
…над самой бездной,
На высоте, уздой железной
Россию поднял, на дыбы…
Над этой бездной наша страна и по сей день, хотя то, что предвидел Пушкин, уже сбылось: “бессмысленный и беспощадный бунт” уже потряс Россию в 1917 году. Великая страна над бездной и сейчас: правители, в том числе и современные, не вынесли урок из истории. Что же произойдет? Упадет ли Россия в бездну? Перепрыгнет ли пропасть? Или так и останется на ее краю? Хочется надеяться на лучшее. По моему мнению, это зависит не только от правителей, но и от самого народа. Ведь Божья кара в виде разъяренной стихии, как природной, так и народной, послана и сильным мира сего, и народу за то, что одни превратились в кумиров, а другие – в рабов. Пушкину одинаково ненавистны и “барство дикое”, и “рабство тощее”, о чем он говорит не только в поэме “Медный всадник”, но во всей своей гражданской лирике.
Другие сочинения на тему “Медный Всадник” Пушкина
Есть два представления о стихии. Стихия – явление природы, обнаруживающееся как ничем не сдерживаемая сила. И стихия как неорганизованная сила, действующая в социальной среде. Само слово “стихия” не присутствует в описании наводнения, а появляется оно гораздо раньше, во вступлении, когда характеризуется красота Петербурга:
Красуйся, град Петров, и стой
Неколебимо, как Россия.
Да умирится же с тобой
И побежденная стихия.
Но почему-то, когда начинается наводнение, стихия переходит в Неву. То есть стихия – это Нева. Стихия как Нева представляется в поэме такими образами: Нева больной, зверь, вор, с битвы прибежавший конь, котел, злодей. Но Неву вначале что-то сдерживает, а именно гранитная набережная, построенная Петром I:
В гранит оделася Нева.
Тут же происходит конфликт стихии и Петра. Петр ничего не может сделать против нее, он прикован. В этом конфликте побеждает стихия. И тут стихия начинает бунтовать: она злится на Петра за то, что она не может причинить ему зла, как и он ей. То есть в принципе никто из них не победил. Но стихия разрушает город. А Петр прикованно смотрит на это. И тут кажется, что стихия ушла, но она вошла в человека (в Евгения). И стихия разрушает человека изнутри, но не как стихия природы, а как стихия безумия. Стихия природы переходит в стихию безумия. Тут сталкиваются Евгений как стихия и Петр как государство. И при столкновении побеждает Петр, так как он устоял при наводнении, а Евгений нет, он сошел с ума.
Из текста видно, что А.С.Пушкин желает победы стихии. Пушкин очень ярко ее выражает, он понимает ее. И тут же появляется вопрос: “Что же надо сделать, чтобы предотвратить столкновение Петра и Евгения?” Но для этого нужно избежать конфликта Петра и стихии. Медный всадник стоит на скале Скала – это пропасть, а лошадь – Россия. Поэт Мицкевич сказал, что лошадь упадет в пропасть и разобьется. Высказывание Пушкина об этом: “Мицкевич считал, что лошадь упадет в пропасть и разобьется, но я не такой дурной пророк, как он: она удержится, эта отличная, сделанная из меди лошадь. Пропасть нас поглотит в том случае, если мы не совершим то, о чем я мечтал с лицея: не освободим крепостных, не освободим узников, не смилуемся над убийцами. Остальные прелести свободы придут потом”.
Пушкин пытался предотвратить революцию. Но он только отсрочил ее на восемьдесят лет. И если мы не последуем наказам Пушкина, мир наш падет в ту пропасть.
Стихия для поэта
Литературные приемы, которые Пушкин использует для изображения наводнения, указывают на то, какую «непостижимую уму» мощь, способную одновременно и созидать, и разрушать, видел в ней поэт. Только при соприкосновении или при противостоянии ей может родиться действительно нечто великое и значимое. В поэме незримо присутствует демоническая сила, таившаяся в «дикой» природе стихии. Однако сам автор, в отличие от своего героя царя Петра, убежден, что природу до конца покорить нельзя. И чтобы показать всю мощь и беспощадность этого стихийного бунта, поэт применяет так обильно разнообразные средства выразительности.
Отличительные черты произведения
При небольшом объеме (примерно 500 строф) в поэме органично соединены несколько планов повествования: история и современные дни, реальность и вымысел, детали частной жизни и задокументированные хроники. Это отразилось не только в самой фабуле, но также повлияло на ее построение и стиль. Особенности произведения следующие.
Своеобразие сюжета
Основной конфликт – это противостояние естественного начала (природы) и цивилизации (насильственного насаждения рамок, ограничений, правил). На событийном уровне он воплощается в наступлении стихии на град Петров. Развитию конфликта способствует символика поэмы. Вольная река, которую по приказу царя заковали в гранит, взбунтовалась, поднялась и безжалостно затопила город. Заложниками конфликта становятся главный герой Евгений и его возлюбленная Параша, которая погибает во время наводнения.
Особенности композиции
Произведение имеет непомерно длинное вступление, занимающее около 1\3 текста. Состоит из первой части, повествующей о бунте стихии, второй части, описывающей результат наводнения, и заключения, занимающего всего несколько строк, и потому не выделенного автором в отдельную главу.
Жанровое своеобразие
Повествование нельзя определить как историческое, ведь образ Петра, созданный в данном произведении, далек от исторической фигуры. Поэма рассказывает не об эпохе Петра, а об отражении его дел на окружающей поэта современности через события, связанные с наводнением 1824 года, на примере жизни «маленького человека» Евгения. Пушкин далек от создания героической поэмы в классическом ее понимании.
Поэтому совершено точно можно определить жанр произведения как лирико-эпическая поэма. Однако Пушкин подписал ее как «Петербургская повесть». Неужели поэта можно упрекнуть в незнании жанровой классификации? Конечно, нет. Своим подзаголовком не на жанр указывает Пушкин, а на «истинность происшествия», то есть место описываемого действия, колорит повествования.
Символика
В образах заключен философский аллегорический смысл. В «Медном всаднике» описано наводнение, которое на самом деле произошло в Петербурге, однако в авторской трактовке образ стихии наделен глубоким смыслом: природа не подчинилась даже царю, сумевшему обуздать Россию и построить на болоте наперекор всему новую столицу. Использованы самые яркие краски, выразительные сравнения в описании наводнения. И Нева, и ветер, выступают на страницах одушевленными существами.
Александр Сергеевич Пушкин. Поэма «Медный всадник»
МБОУ СОШ №51
Научно- исследовательская работа на тему:
Образ стихии и её роль в художественной структуре поэмы А.С.Пушкина «Медный всадник»
Работу выполнила:
Ученица 10 класса
Александрова Екатерина Романовна
Руководитель:
Дмитриева Елена Юрьевна
Вступление
Петербург, эксцентричный, искусственный город, строился как вызов всем стихиям природы, так как он создавался на месте, малопригодном для житья большого количества людей, ценой небывалых усилий и жертв. В поэме «Медный всадник» А.С.Пушкин называет Петербург творением Петра, потому что город был построен наперекор всему. Однако природная стихия не подчиняется даже царям.
В своей научно-исследовательской работе я постаралась подробней изучить вопрос: какова роль стихии в поэме А.С.Пушкина «Медный всадник»? Ведь неспроста А.С. Пушкин обращает наше внимание на явления природы. По моим данным, к характеру изображения стихии в «Медном всаднике» в разное время обращались многие ученые, поскольку оно выступает нервом произведения, одним из ключей к постижению его сути. В этом ряду назовем исследования Д. Мережковского, Г. Федотова, Н. Анциферова, Б. Томашевского, Б. Мейлаха, Г. Макогоненко, Ю. Борева и других, из последних – И. Альми, Г. Зотова, Ю. Сугино, М. Новиковой, С. Денисенко. Обратимся к определению, которое устанавливает многогранность явления стихии, его основные свойства и способствует выработке системного подхода к его воплощению в «Петербургской повести». Стихия – (греч. stoicheion – первоначальный элемент) – 1) один из основных элементов природы (вода, земля, воздух и огонь) в античной философии; 2) явления природы, предстающие как мощная разрушительная сила; 3) в переносном значении – неорганизованная сила, действующая в социальной среде; привычная среда [1, с.552]. Это современное понимание круга реалий, охватываемых понятием «стихия», становится в настоящей работе исходным.
Изучая поэму «Медный всадник» чаще всего рассматривают водную стихию, но мне бы хотелось ознакомиться не с одной, а с четырьмя стихиями. Как мне стало известно, в работе Ю. Сугино впервые было сказано о проявлении в пушкинском произведении основных четырех элементов природной стихии – воды, земли, воздуха и огня. «В поэме эти элементы, – считает исследователь, – с их многообразными формами эффективно изображены в каждом из ключевых сюжетных эпизодов и выражают различные явления стихийных сил» [2, с.15].
«Петербургскую повесть», в которой Пушкин воплотил художественную модель мироздания в его диалектике, нередко называют «поэмой воды и камня». Вода играет в поэме главенствующую роль, предстает в различных состояниях. Здесь проявляется ее женское, материнское природное начало, порождающее жизнь на своих берегах. Само течение реки символизирует вечный поток бытия – «Река неслася».
Водная стихия в поэме «Медный всадник» предстанет перед нами в двух образах. В одном автор использует возвышенную лексику, Нева торжественная и царственная, одетая в гранит и обрамленная металлом ограды – как символ покорности воли царя – «..Невы державное теченье, береговой ее гранит, твоих оград узор чугунный..». В другом- предстает она взбунтовавшейся бездной, хаосом, готовым поглотить все сущее. А.С.Пушкин сравнивает её с шайкой разбойников, которая свободолюбива и довольна своим «наглым буйством», Нева забирает добычу, оставляя после себя лишь «вопли, вой и скрежет» – «Ну вот, насытясь разрушеньем и наглым буйством утомясь, Нева обратно повлеклась, своим любуясь возмущеньем и покидая с небреженьем свою добычу».
Огонь осмысляется мифологическим сознанием «как грозная и опасная стихия» [4, с.240], и в то же время как символ жизни – тепла, дома, семьи, когда он находится в сфере очага. В авторской интерпретации он как разрушительное начало в изображении беспощадной бунтующей Невы. Поэт использует здесь олицетворение -(«Но, торжеством победы полны, / Еще кипели злобно волны, / Как бы под ними тлел огонь» [3, т.Ш, с.268], подчеркивая ее разрушительную агрессию.
Стихия воздуха (одна из четырех главных стихий) предстает в поэме «Медный всадник» во взвихренном состоянии, в ипостаси шквального ветра, который «сам по себе ассоциируется в мифологиях с грубыми хаотическими силами». Здесь используется звукопись(ассонанс и аллитерация) для передачи той обстановки, которая царит в поэме в момент бунта стихий. Аллитерация- повтор «е», «ы» и «а» передает рев ветра, вой и весь тот хаос, что царит вокруг-«Погода пуще свирепела, / Нева вздувалась и ревела.. Там буря выла, там носились / Обломки.. Как ветер буйно завывая»[3, т.Ш, с.263]. А также автор использует ассонанс- при повторе «з», «д», «р» и «ч» создается чувство ,что мы слышим шум, клокот воды, подгоняемой ветром, тот же самый рев бури – «Нева вздувалась и ревела, / Котлом клокоча и клубясь.. Как дождь ему в лицо хлестал».
Особенность пушкинского произведения заключается в том, что в качестве первоэлемента земли в ней выступает камень, создавая особое смысловое поле. Камень в поэме воплощает в себе твердость и надежность, «окаменелую музыку творения» [5, с.236]. Камень – строительный материал города, его «дворцов и башен», он сковывает, пленяет водную стихию, провоцируя ее бунт. В этом плане он парадоксально заключает в себе разрушительную силу –«Нева всю ночь / Рвалася к морю против бури.. Но силой ветров от залива / Перегражденная Нева / Обратно шла, гневна, бурлива / И затопляла острова »
Присутствует также и цветопись. Это непременная черная мгла – «Над омраченным Петроградом» [3, т.Ш, с.263], «мгла ненастной ночи» [3, т.Ш, с.265], «Ночная мгла /На город трепетный сошла [3, т.Ш, с.269]. Черный цвет используется с целью показать тот хаос и ужас, который царит во мгле.
По наблюдениям Г. Макогоненко, «мятеж водной стихии переводится в иной, социальный план – Пушкин сравнивает бунт «возмущенной» Невы с действительным народным бунтом, стихийным мятежом» [6, с.176].
Мысль Пушкина связана с тем, что Петр не сумел найти ключ к природной и народной России. Можно во многом согласиться с японским пушкинистом Ю. Сугино в понимании ассоциативной связи природной стихии в «Медном всаднике» с широким спектром кризисных социальных явлений российской истории. Это и пугачевский бунт, и непокорность дикого горного народа на Кавказе, холера и холерные бунты 1830-1831 годов, восстание декабристов в очень дальней ассоциативности. В этом есть своя логика.
В 1833 году в период создания «Медного всадника» он работал и над «Капитанской дочкой», и над «Историей Пугачева». Мне кажется, что сравнение Невы с «шайкой разбойников» появилось у А.С.Пушкина под впечатлением от образа Емельяна Пугачева. «Злые волны, как воры лезут в окна», «наглым буйством утомясь», «Так злодей, / С свирепой шайкою своей / В село ворвавшись, ломит, режет, / Крушит и грабит; вопли, скрежет, / «Насилье, брань, тревога, вой!.. / И, грабежом отягощены, / Боясь погони, утомленны, / Спешат разбойники домой, / Добычу на пути роняя» [9, т.ІІІ, с.267] – эта грубая разговорная лексика характерна для народа и поэтому становится очевидным, что созданный поэтом образ Невы подобен «шайке разбойников». А бессоюзие дает динамику тексту, создают тревогу и беспокойство.
По наблюдениям С. В. Денисенко, «проявление стихийного начала в природе Пушкин связывает, прежде всего, с образом зверя и, в частности, лошади (коня)» [7, с.44].
В поэме «Медный всадник» через зверя, воплощающего в представлении Пушкина агрессию стихии, передается миг нападения Невы на город – «И вдруг, как зверь остервенясь, / На город кинулась» [3, т.Ш, с.265]- олицетворение,с помощью которого автор рисует разрушительную силу Если учесть, что Нева предстает здесь и в прямом, и в символическом значении, то становится хорошо видно отсутствие водораздела между природной и народной стихией. Этот момент «оживления» автором стихии в тексте («ветер выл», «дождь стучал не так сердито») тонко заметил С. А. Фомичев [8, с.198]. Главное в ней – разрушительная, безжалостная, спонтанная сила.
Образ побежденной стихии-Невы параллелен России в образе коня, поднятого на дыбы. Россия, переданная через метафору обузданного коня, и Россия, предстающая в метафоре реки – таков художественный путь ее постижения в «Медном всаднике».
Заключение
Итак, образ стихии в повести Пушкина «Медный всадник» помогает читателям понять смысл этих произведений и важные для автора идеи. «Бессмысленный и беспощадный» бунт народа, разъяренная водная стихия — это кара, посланная Богом и правителям, и самому народу за то, что они превратились в тиранов и рабов.
Используемая литература:
1. Булыко А. Н. Большой словарь иноязычных слов. – М., 2004. – 704 с.
2. Сугино Ю. К вопросу о теме стихии в поэме Пушкина «Медный всадник» // Болдинские чтения / Под ред. Н. М. Фортунатова- Н. Новгород, 2002.-С. 15-27.
3. Пушкин А. С. Собрание сочинений: В 10 т. – Л.: Наука, 1977-1979.
4. Токарев С. А. Огонь // Мифы народов мира: Энциклопедия: В 2 т. Т. 2. – М., 1991. – С.239-240.
5. Керлот Х. Э. Словарь символов. – М., 1994. – 608 с.
6. Макогоненко Г. П. Творчество А.С.Пушкина в 1830-е годы (1833-1836). – Л., 1982. – 464 с.
7. Денисенко С. В. Конфликт человека и стихии в поэме А. С.Пушкина «Медный всадник» // Филология = Philologicа- Краснодар. – 1993. – № 1. – С. 42-45.
8. Фомичев С. А. Поэзия Пушкина. Творческая эволюция. – Л., 1986. – 304 с.
Тема: – Исторические судьбы России в поэме А. С. Пушкина «Медный всадник» (2)
Александр Сергеевич Пушкин – великий русский поэт. Одно из его многочисленных произведений – поэма “Медный всадник”, в котором автор говорит о проблемах, волновавших его во время создания произведения, в 1833 году, например, о взаимоотношениях государства, власти и личности, о несовместимости подчас их интересов. Но “Медный всадник” — поэма не только социально-философская, но и историческая. Ведь особое место в ней занимают размышления поэта о судьбах России, о ее историческом развитии. Что же автор говорит нам о русской истории, как ее себе представляет?
В начале поэмы дается картина пустынной местности, того, что было на месте будущей столицы – Петербурга:
Река неслася; бедный челн
По ней стремился одиноко.
По мшистым, топким берегам
Чернели избы здесь и там,
Приют убогого чухонца;
И лес, неведомый лучам
В тумане спрятанного солнца,
Кругом шумел.
На этом фоне перед нами предстает Петр. Он “дум великих полн”, мыслит об укрощении стихии, о том, как он возведет из “топи блат” город* откуда “грозить мы будем шведу”, в который “все флаги в гости будут к нам”. Размышляя об этих великих свершениях, великий государь не замечает ни “бедного челна”, ни “приюта убогого чухонца”. Этого человека не волнует жизнь ничем не примечательных людей, ведь перед его взором открывается картина будущего величия северной столицы. Петр свой город заложил “назло надменному соседу”, уничтожив то, что было дорого “финскому рыболову, печальному пасынку природы”. Да и чего стоят радости и горести какого-нибудь бедного рыболова по сравнению с государственными интересами? Так Петр нарушает размеренное течение жизни, с незапамятных времен в этих местах установившееся. “Строитель чудотворный” не включает в свои великие замыслы жизнь простых людей. Далее перед читателями происходит чудесное превращение: вместо бедных изб – “громады стройные теснятся дворцов и башен”, вместо “бедного челна” — “корабли… со всех концов земли”, вместо “мшистых, топких” берегов — “темно-зеленые сады”… Труда, жертв, борьбы как бы и не было. Невероятный город, “полнощных стран краса и диво”, по человеческой воле вставший “на берегах Невы”, восхищает.
Но волевой напор Петра, создавшего город, был не только творческим актом, но и актом насилия. Петербург был построен на костях народа. Более того, этот город строился как вызов стихиям природы, так как его заложили на месте, мало пригодном для крупного города, для житья большого количества людей, ценой небывалых усилий и жертв. Даже геометрически правильная планировка новой столицы, основанная на строго ровных линиях и прямых углах, была противопоставлена окружающей природной среде, выражая триумф разума над стихией природы.
Во времена, когда происходит действие поэмы, человеческая сущность Петра становится уже достоянием истории. Остался лишь медный Петр -объект поклонения, символ державности, “горделивый истукан”, “кумир на бронзовом коне”. А насилие, которое он совершил, теперь, во времена Евгения, возвращается в виде буйства стихии, мстя не своему обидчику, а его потомкам – невинным жителям города.
Создание Петербурга – своеобразное олицетворение всей деятельности Петра I, всей его эпохи. Все, что он совершил, было в той или иной степени насилием. “Грозный царь” построил мощное государство, но он создавал его на костях и крови людей, пренебрегая ими, их жизнями, их желаниями. А ведь любое насилие влечет за собой возмездие, и терпение народа не вечно. Недаром в начале второй части автор дает такое сравнение разбушевавшейся стихии:
Так злодей,
С свирепой шайкою своей
В село ворвавшись, ломит, режет,
Крушит и грабит; вопли, скрежет,
Насилье, брань, тревога, вой!..
Это сравнение ассоциируется с народным бунтом. Ведь страну уже потрясло восстание Емельяна Пугачева. Это ли не стихия, сметающая все на своем пути? В “Медном всаднике” мы видим, что стихия природы сливается именно с бунтом народа, но это пока протест только одного его представителя – маленького человека Евгения. Этот бунт подавлен, подавлено и пугачевское восстание, но образ его, как и образ стихии, проходящий через всю поэму, остается предостережением для сильных мира сего, для правителей всех времен и народов. Разрушения в городе огромны, велико число жертв. Стихии наводнения ничто не может противостоять. Сам Медный Всадник стоит, омываемый мутными волнами. Он тоже бессилен остановить их натиск. “С божией стихией царям не совладеть”, а тем более-медному истукану. Волевым, насильственным образом Петр утвердил среди дикой природы город, который вечно теперь будет подвергаться атакам стихии. И как знать, возможно, Евгений, так яря и мимоходом погубленный, – это микроскопическая капелька гнева русского народа, огромная волна которого может и смести “кумира с простертою рукою”. Ведь невозможно длительное и благополучное существование государства, которое бес-конечно подавляет подданных и пренебрегает ими во имя своих целей. Напротив, государство должно действовать на их благо. Ведь, по мысли Пушкина, и наводнение, и народный бунт, “бессмысленный и беспощадный”, – это проявление Божьего гнева, который обрушился на город пока в виде природной стихии, а в будущем может вылиться в новую пугачевщи-: ну, стихию народного восстания, не менее страшную, чем стихия наводнения, вершащая свой суд, не разбирая правых и виноватых.
Таким образом, Петр I изменил естественный ход исторического развития России: из отсталой полуазиатской страны он сделал европейскую великую державу, он
…над самой бездной,
На высоте, уздой железной
Россию поднял, на дыбы…
Над этой бездной наша страна и по сей день, хотя то, что предвидел Пушкин, уже сбылось: “бессмысленный и беспощадный бунт” уже потряс Россию в 1917 году. Великая страна над бездной и сейчас: правители, в том числе и современные, не вынесли урок из истории. Что же произойдет? Упадет ли Россия в бездну? Перепрыгнет ли пропасть? Или так и останется на ее краю? Хочется надеяться на лучшее. По моему мнению, это зависит не только от правителей, но и от самого народа. Ведь Божья кара в виде разъяренной стихии, как природной, так и народной, послана и сильным мира сего, и народу за то, что одни превратились в кумиров, а другие – в рабов. Пушкину одинаково ненавистны и “барство дикое”, и “рабство тощее”, о чем он говорит не только в поэме “Медный всадник”, но во всей своей гражданской лирике.
Функции образов природной стихии в творчестве А. С. Пушкина разнообразны: эстетическая, философская, символическая, сюжетная. В «Капитанской дочке» и «Медном всаднике» образ стихии выполняет прежде всего символическую и философскую функции. В «Медном всаднике» Пушкин изображает стихию воды, наводнение, а в «Капитанской дочке» перед нами описание бурана, метели. Обе стихии представляют собой сложные символы и помогают Пушкину раскрыть в этих произведениях свою философию.
В «Капитанской дочке» стихия предстает перед читателями в образе бурана, описанного во второй главе. При его изображении Пушкин использует некоторые детали и сравнения, сближающие образ бурана с бурей на море, с образом бушующей водной стихии из «Медного всадника»: зимнюю степь Пушкин называет «снежным морем», движение кибитки похоже на плаванье судна по бурному морю. Пугачев предлагает, если небо прояснится, искать дорогу по звездам, как это всегда делали мореплаватели. Несколько раз Пушкин называет буран «бурей», хотя это слово больше подходит для описания состояния морской, водной стихии. Рисуя образ страшного бурана, Пушкин использует аллитерацию, паронимический ряд слов на букву «б». «Ну, барин, — закричал ямщик, — беда буран!»
Пророческий сон Гринева навеян бураном («я задремал, убаюканный пением бури и качкой тихой езды…»), он как бы продолжает описание бури, значит, образ бурана в произведении тоже является пророческим. Вся повесть «Капитанская дочка» представляет собой описание стихии Пугачевского восстания. Образ бурана предвещает и символизирует страшные события, бурю гражданской войны, народной смуты. Образ Пугачева сливается с образом бурана. Пугачев выполняет роль лоцмана, который выводит Гринева из бескрайнего «снежного моря». Природная стихия сталкивает Гринева и Пугачева, но народная стихия разъединяет этих героев.
«Мутное кружение метели» в «Капитанской дочке» символизирует еще и саму жизнь, случайность, непредсказуемость жизни, как в повести «Метель». И в «Метели» и в «Капитанской дочке» стихия все-таки счастливо влияет на судьбу главных героев. Ведь если бы Гринев не встретил Пугачева в ту ночь посреди снежной степи и потом не подарил бы ему заячий тулуп, то неизвестно, как сложилась бы судьба Гринева при встрече с Пугачевым в Белогорской крепости.
В «Медном всаднике» перед нами бушующая водная стихия. Если в «Капитанской дочке» стихия предстает как «круженье», то в «Медном всаднике» описывается борьба воды с неподвижным каменным городом. Пушкин рисует страшную картину разъяренной водной стихии:
Нева вздувалась и ревела,
Котлом клокоча и клубясь,
И вдруг, как зверь остервенясь,
На город кинулась.
В этом «народ зрит Божий гнев». Наводнение в «Медном всаднике» символизирует Божью кару. Но возникает вопрос: за что «Божья стихия» мстит Петербургу, за что она карает город Петра? Для того чтобы ответить на этот вопрос, нужно обратиться к истории создания самого Петербурга.
Для русской культуры XVIII, XIX и даже XX веков тема Петербурга является проблемной.
Противоречия, с которыми было связано возникновение и развитие Петербурга, стали не только материалом для аналитических, рациональных суждений, они дали начало развитию мифа о Петербурге. Существуют два диаметрально противоположных варианта петербургского мифа. Оба они связаны с оценкой Петра I как существа, наделенного сверхчеловеческой природой. Только в одном мифе Петр предстает антихристом, исчадием сатаны, а в другом говорится о богоподобии царя-реформатора. Во вступлении к «Медному всаднику» описание Петербурга уподобляется библейской теме сотворения мира:
На берегу пустынных волн
Стоял Он, дум высоких полн,
И вдаль глядел. Пред ним широко
Река неслася…
Создается впечатление бескрайности водных пространств, господства хаоса и мрака. В это повествование контрастно включается «Он», не названный, никак не описанный, предстающий олицетворением «великих душ», символом творящего духа. Затем создается ощущение чуда:
Прошло сто лет, и юный град,
Полночных стран краса и диво,
Из тьмы лесов, из топи блат
Вознесся пышно, горделиво.
Перед читателем сказочное превращение хаоса, в космос. Труда, жертв, борьбы как бы и не было, складывается впечатление, что «великие думы» прямо и непосредственно рождают город.
Черты божества присущи образу Петра и в главных частях повести «Медный всадник». Но здесь начинают звучать отголоски противоположной мифологической традиции. Пушкин использует прием парафраза, он ни разу не называет Петра по имени. «Кумир на бронзовом коне», «кумир с простертою рукою», «горделивый истукан», «грозный царь», «Всадник медный» — вот наименования Петра в поэме. Повторы выделяют тему «кумира» и «горделивого истукана», что ассоциируется с представлением о языческих идолах. Пушкин говорит, что Петр — это кумир, которому поклоняется толпа жителей сотворенного им Петербурга. Петр I построил мощное государство, но он создавал его на костях и крови людей, пренебрегая желаниями отдельного человека. Идея государственности превратилась в идола, в жертву которому приносилось огромное количество человеческих жизней. «Божья стихия» наказывает город, поклоняющийся этому идолу.
Кроме того, Петербург, эксцентричный, искусственный город, строился как вызов всем стихиям природы, так как он создавался на месте, мало пригодном для житья большого количества людей, ценой небывалых усилий и жертв. Сама планировка города, геометрически правильная, основанная на строгих, прямых линиях, являлась антитезой природному окружению, выражая триумф разума над стихией природы. Петербург строил Петр I, уверенный, что с природой и человеком можно сделать все.
Описание наказания стихией полно апокалипсического ужаса:
Гроба с размытого кладбища
Плывут по улицам!
Рассказчик восклицает: «Ужасный день!» В начале второй части автор дает такое сравнение разбушевавшейся стихии:
Так злодей,
С свирепой шайкою своей,
В село ворвавшись, ломит, режет,
Крушит и грабит; вопли, скрежет,
Насилье, брань, тревога, вой!..
Это ключевое сравнение стихии в «Медном всаднике», которое ассоциируется с народным бунтом, Пугачевским восстанием. В конце повести сошедший с ума Евгений тоже бунтует. Он, маленький человек, смело заявляет «державцу полумира»:
Добро, строитель чудотворный!..
Ужо тебе!..
В «Медном всаднике» мы видим, что стихия природы опять сливается с бунтом народа, в данной повести это пока бунт только одного его представителя, простого, маленького человека Евгения. Пушкин говорит, что, как и наводнение, народный гнев — это тоже Божий гнев. Поклонение государственности, пренебрежение жизнью обычного человека влечет за собой Божью кару, которая в «Медном всаднике» обрушивается на город пока в виде стихии, а в будущем может вылиться в новую пугачевщину. Как в результате наводнения в «Медном всаднике», так и во время народного восстания в «Капитанской дочке» погибают невиновные люди. Пугачевцы убивают капитана Миронова, его жену, в период наводнения гибнут Параша и ее мать.
В «Медном всаднике» разбушевавшаяся стихия приводит к огромным разрушениям, и в «Капитанской дочке» результаты гражданской войны страшны: «Бедствие доходило до крайности… состояние всего обширного края было ужасно». «Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!» — заключает Пушкин устами Гринева.
Итак, образ стихии в повестях Пушкина «Капитанская дочка» и «Медный всадник» помогает читателям понять смысл этих произведений и важные для автора идеи. «Бессмысленный и беспощадный» бунт народа, разъяренная водная стихия — это кара, посланная Богом и правителям, и самому народу за то, что они превратились в тиранов и рабов. Пушкину ненавистны и «барство дикое», и «рабство тощее», о чем он говорит и в своей гражданской лирике, и в рассмотренных выше повестях.
П-н очень любил Россию, хорошо знал ее историю и часто обращался к прошлому своей страны. В этом прошлом его заинтересовал образ Петра I, его характер (сложный и противоречивый) и неоднозначное отношение к его реформам как современников, так и последующих поколений. В поэме “Полтава”, написанной в 1828 году, П-н создает образ императора-воина, и всю сложность его образа мы видим в его описании во время Полтавской битвы: Выходит Петр. Его глаза Сияют. Лик его ужасен. Движенья быстры. Он прекрасен… Он “прекрасен” в своем стремлении одержать победу над врагом, который, по его мнению, мешает дальнейшему развитию России, и “ужасен” в непримиримом желании сломать его сопротивление и уничтожить его. Но П-н отмечает, что Петр I не испытывает личной ненависти к шведам. После победы над врагом он принимает их военачальников в своем шатре: В шатре своем он угощает Своих вождей, вождей чужих, И славных пленников ласкает, И за учителей своих Заздравный кубок подымает. П-на очень привлекает в Петре способность быть великодушным и милосердным. Он вообще ценил эти качества в людях, особенно в людях, наделенных неограниченной властью. Это видно из стихотворения “Пир Петра Первого” (1835 год). В этом произведении П-н говорит о празднике в “Питербурге-городке”. Что же послужило причиной этого праздника? Родила ль Екатерина? Именинница ль она, Чудотворца-исполина Чернобровая жена? Нет, он празднует примирение с подданным, и это событие становится для него настолько важным, что он отмечает его салютом, фейерверками. В “Медном всаднике” мы видим Петра в совершенно другой роли – здесь он основатель столицы. Поэма “Медный всадник” была написана А.С. П-ным (в Болдине) в 1833 году. Начатая поэтом 6 октября, она была завершена уже 31 октября. Вскоре он представил свое произведение высочайшему цензору (императору Николаю I) и получил ее с девятью пометками. Переработать “Медного всадника” П-н не захотел: это означало изменить смысл произведения. Поэтому поэма вышла с некоторыми сокращениями. В поэме “Медный всадник” противопоставлены государство, олицетворенное в Петре I, и человек с его личными, частными переживаниями. Отношение русского народа к Петру Великому, к его реформам никогда не было однозначным. Он, как писал А. С. П-н, “уздой железной Россию поднял на дыбы”. Поэтому в русской истории реформы Петра были глубоким и всеобъемлющим переворотом, который, конечно, не мог совершиться легко и безболезненно. Царь Петр I требовал от народа напряжения всех сил для достижения намеченных им целей. Общее благо всего государства покупалось ценою личных жертв. А это вызывало ропот и недовольство среди людей. Такое же неоднозначное отношение у народа было и к детищу Петра I – Петербургу. Построенный “назло надменному соседу” и природе, ценою огромных усилий и жертв, этот город олицетворял собой величие и мощь России и рабство ее народа. Но конец поэмы – это полная противоположность началу, которое является гимном государственности, гимном Петру I, гимном самому мощному из русских самодержцев, основателю столицы, сблизившей Россию с Западом. Петербург, по выражению А. С. П-на, явился настоящим “окном в Европу”. П-на всегда привлекала фигура Петра, ему он посвятил множество стихотворений. И поэтому в русской литературе существуют различные мнения по поводу того, на чьей же стороне оказывается П-н. Одни исследователи, и в частности известный русский критик Виссарион Григорьевич Белинский, считают, что поэт обосновал право государства, олицетворением которого и стал Петр I, распоряжаться жизнью частного человека, что приводит к трагедии. Они считают, что П-н, от души сочувствуя горю “бедного” Евгения, все-таки всецело становится на сторону Петра, так как понимает необходимость и пользу его преобразований. Другие исследователи стоят на стороне “бедного” Евгения, то есть считают его жертву неоправданной. А третьи исследователи думают, что конфликт государства и частной личности трагичен и неразрешим. П-н предоставляет самой истории сделать выбор между двумя “равновеликими” правдами – Петра и Евгения. И это наиболее правильная точка зрения. Будучи великим поэтом России, А. С. П-н считал своей задачей показать людям всю сложность человеческих взаимоотноше-ний. А осмысление и решение этих порой неразрешимых вопросов должно зависеть от читателя. Сам же П-н многое прощал Петру I за то, что тот принимал непосредственное участие в реформах, не заботясь о своем величии и славе, думая только о России, о ее мощи, независимости и силе. В стихотворении “Стансы” (1826 год) он писал
: То академик, то герой, То мореплаватель, то плотник, Он всеъобемлющей душой На троне вечный был работник.
Александр Сергеевич Пушкин — великий русский поэт. Одно из его многочисленных произведений — поэма “Медный всадник”, в котором автор говорит о проблемах, волновавших его во время создания произведения, в 1833 году, например, о взаимоотношениях государства, власти и личности, о несовместимости подчас их интересов. Но “Медный всадник” — поэма не только социально-философская, но и историческая. Ведь особое место в ней занимают размышления поэта о судьбах России, о ее историческом развитии. Что же автор говорит нам о русской истории, как ее себе представляет?
В начале поэмы дается картина пустынной местности, того, что было на месте будущей столицы — Петербурга:
Река неслася; бедный челн
По ней стремился одиноко.
По мшистым, топким берегам
Чернели избы здесь и там,
Приют убогого чухонца;
И лес, неведомый лучам
В тумане спрятанного солнца,
Кругом шумел.
На этом фоне перед нами предстает Петр. Он “дум великих полн”, мыслит об укрощении стихии, о том, как он возведет из “топи блат” город откуда “грозить мы будем шведу”, в который “все флаги в гости будут к нам”. Размышляя об этих великих свершениях, великий государь не замечает ни “бедного челна”, ни “приюта убогого чухонца”. Этого человека не волнует жизнь ничем не примечательных людей, ведь перед его взором открывается картина будущего величия северной столицы. Петр свой город заложил “назло надменному соседу”, уничтожив то, что было дорого “финскому рыболову, печальному пасынку природы”. Да и чего стоят радости и горести какого-нибудь бедного рыболова по сравнению с государственными интересами? Так Петр нарушает размеренное течение жизни, с незапамятных времен в этих местах установившееся. “Строитель чудотворный” не включает в свои великие замыслы жизнь простых людей. Далее перед читателями происходит чудесное превращение: вместо бедных изб — “громады стройные теснятся дворцов и башен”, вместо “бедного челна” — “корабли… со всех концов земли”, вместо “мшистых, топких” берегов — “темно-зеленые сады”… Труда, жертв, борьбы как бы и не было. Невероятный город, “полнощных стран краса и диво”, по человеческой воле вставший “на берегах Невы”, восхищает.
Но волевой напор Петра, создавшего город, был не только творческим актом, но и актом насилия. Петербург был построен на костях народа. Более того, этот город строился как вызов стихиям природы, так как его заложили на месте, мало пригодном для крупного города, для житья большого количества людей, ценой небывалых усилий и жертв. Даже геометрически правильная планировка новой столицы, основанная на строго ровных линиях и прямых углах, была противопоставлена окружающей природной среде, выражая триумф разума над стихией природы.
Во времена, когда происходит действие поэмы, человеческая сущность Петра становится уже достоянием истории. Остался лишь медный Петр —объект поклонения, символ державности, “горделивый истукан”, “кумир на бронзовом коне”. А насилие, которое он совершил, теперь, во времена Евгения, возвращается в виде буйства стихии, мстя не своему обидчику, а его потомкам — невинным жителям города.
Создание Петербурга — своеобразное олицетворение всей деятельности Петра I, всей его эпохи. Все, что он совершил, было в той или иной степени насилием. “Грозный царь” построил мощное государство, но он создавал его на костях и крови людей, пренебрегая ими, их жизнями, их желаниями. А ведь любое насилие влечет за собой возмездие, и терпение народа не вечно. Недаром в начале второй части автор дает такое сравнение разбушевавшейся стихии:
Так злодей,
С свирепой шайкою своей
В село ворвавшись, ломит, режет,
Крушит и грабит; вопли, скрежет,
Насилье, брань, тревога, вой!..
Это сравнение ассоциируется с народным бунтом. Ведь страну уже потрясло восстание Емельяна Пугачева. Это ли не стихия, сметающая все на своем пути? В “Медном всаднике” мы видим, что стихия природы сливается именно с бунтом народа, но это пока протест только одного его представителя — маленького человека Евгения. Этот бунт подавлен, подавлено и пугачевское восстание, но образ его, как и образ стихии, проходящий через всю поэму, остается предостережением для сильных мира сего, для правителей всех времен и народов. Разрушения в городе огромны, велико число жертв. Стихии наводнения ничто не может противостоять. Сам Медный Всадник стоит, омываемый мутными волнами. Он тоже бессилен остановить их натиск. “С божией стихией царям не совладеть”, а тем более — медному истукану. Волевым, насильственным образом Петр утвердил среди дикой природы город, который вечно теперь будет подвергаться атакам стихии. И как знать, возможно, Евгений, так яря и мимоходом погубленный, — это микроскопическая капелька гнева русского народа, огромная волна которого может и смести “кумира с простертою рукою”. Ведь невозможно длительное и благополучное существование государства, которое бесконечно подавляет подданных и пренебрегает ими во имя своих целей. Напротив, государство должно действовать на их благо. Ведь, по мысли Пушкина, и наводнение, и народный бунт, “бессмысленный и беспощадный”, — это проявление Божьего гнева, который обрушился на город пока в виде природной стихии, а в будущем может вылиться в новую пугачевщину, стихию народного восстания, не менее страшную, чем стихия наводнения, вершащая свой суд, не разбирая правых и виноватых.
Таким образом, Петр I изменил естественный ход исторического развития России: из отсталой полуазиатской страны он сделал европейскую великую державу, он
…над самой бездной,
На высоте, уздой железной
Россию поднял, на дыбы…
Над этой бездной наша страна и по сей день, хотя то, что предвидел Пушкин, уже сбылось: “бессмысленный и беспощадный бунт” уже потряс Россию в 1917 году. Великая страна над бездной и сейчас: правители, в том числе и современные, не вынесли урок из истории. Что же произойдет? Упадет ли Россия в бездну? Перепрыгнет ли пропасть? Или так и останется на ее краю? Хочется надеяться на лучшее. По моему мнению, это зависит не только от правителей, но и от самого народа. Ведь Божья кара в виде разъяренной стихии, как природной, так и народной, послана и сильным мира сего, и народу за то, что одни превратились в кумиров, а другие — в рабов. Пушкину одинаково ненавистны и “барство дикое”, и “рабство тощее”, о чем он говорит не только в поэме “Медный всадник”, но во всей своей гражданской лирике.
“Медный всадник”
Есть два представления о стихии. Стихия – явление природы, обнаруживающееся как ничем не сдерживаемая сила. И стихия как неорганизованная сила, действующая в социальной среде. Само слово “стихия” не присутствует в описании наводнения, а появляется оно гораздо раньше, во вступлении, когда характеризуется красота Петербурга:
Неколебимо, как Россия.
Да умирится же с тобой
И побежденная стихия.
Но почему-то, когда начинается наводнение, стихия переходит в Неву. То есть стихия – это Нева. Стихия как Нева представляется в поэме такими образами: Нева больной, зверь, вор, с битвы прибежавший конь, котел, злодей. Но Неву вначале что-то сдерживает, а именно гранитная набережная, построенная Петром I:
В гранит оделася Нева.
может причинить ему зла, как и он ей. То есть в принципе никто из них не победил. Но стихия разрушает город. А Петр прикованно смотрит на это. И тут кажется, что стихия ушла, но она вошла в человека (в Евгения). И стихия разрушает человека изнутри, но не как стихия природы, а как стихия безумия. Стихия природы переходит в стихию безумия. Тут сталкиваются Евгений как стихия и Петр как государство. И при столкновении побеждает Петр, так как он устоял при наводнении, а Евгений нет, он сошел с ума.
Из текста видно, что А. С. Пушкин желает победы стихии. Пушкин очень ярко ее выражает, он понимает ее. И тут же появляется вопрос: “Что же надо сделать, чтобы предотвратить столкновение Петра и Евгения?” Но для этого нужно избежать конфликта Петра и стихии. Медный всадник стоит на скале Скала – это пропасть, а лошадь – Россия. Поэт Мицкевич сказал, что лошадь упадет в пропасть и разобьется. Высказывание Пушкина об этом: “Мицкевич считал, что лошадь упадет в пропасть и разобьется, но я не такой дурной пророк, как он: она удержится, эта отличная, сделанная из меди лошадь. Пропасть нас поглотит в том случае, если мы не совершим то, о чем я мечтал с лицея: не освободим крепостных, не освободим узников, не смилуемся над убийцами. Остальные прелести свободы придут потом”.
Александр Сергеевич Пушкин – великий русский поэт. Одно из его многочисленных произведений – поэма “Медный всадник”, в котором автор говорит о проблемах, волновавших его во время создания произведения, в 1833 году, например, о взаимоотношениях государства, власти и личности, о несовместимости подчас их интересов. Но “Медный всадник” — поэма не только социально-философская, но и историческая. Ведь особое место в ней занимают размышления поэта о судьбах России, о ее историческом развитии. Что же автор говорит нам о русской истории, как ее себе представляет?
В начале поэмы дается картина пустынной местности, того, что было на месте будущей столицы – Петербурга:
Река неслася; бедный челн
По ней стремился одиноко.
По мшистым, топким берегам
Чернели избы здесь и там,
Приют убогого чухонца;
И лес, неведомый лучам
В тумане спрятанного солнца,
Кругом шумел.
На этом фоне перед нами предстает Петр. Он “дум великих полн”, мыслит об укрощении стихии, о том, как он возведет из “топи блат” город* откуда “грозить мы будем шведу”, в который “все флаги в гости будут к нам”. Размышляя об этих великих свершениях, великий государь не замечает ни “бедного челна”, ни “приюта убогого чухонца”. Этого человека не волнует жизнь ничем не примечательных людей, ведь перед его взором открывается картина будущего величия северной столицы. Петр свой город заложил “назло надменному соседу”, уничтожив то, что было дорого “финскому рыболову, печальному пасынку природы”. Да и чего стоят радости и горести какого-нибудь бедного рыболова по сравнению с государственными интересами? Так Петр нарушает размеренное течение жизни, с незапамятных времен в этих местах установившееся. “Строитель чудотворный” не включает в свои великие замыслы жизнь простых людей. Далее перед читателями происходит чудесное превращение: вместо бедных изб – “громады стройные теснятся дворцов и башен”, вместо “бедного челна” — “корабли… со всех концов земли”, вместо “мшистых, топких” берегов — “темно-зеленые сады”… Труда, жертв, борьбы как бы и не было. Невероятный город, “полнощных стран краса и диво”, по человеческой воле вставший “на берегах Невы”, восхищает.
Но волевой напор Петра, создавшего город, был не только творческим актом, но и актом насилия. Петербург был построен на костях народа. Более того, этот город строился как вызов стихиям природы, так как его заложили на месте, мало пригодном для крупного города, для житья большого количества людей, ценой небывалых усилий и жертв. Даже геометрически правильная планировка новой столицы, основанная на строго ровных линиях и прямых углах, была противопоставлена окружающей природной среде, выражая триумф разума над стихией природы.
Во времена, когда происходит действие поэмы, человеческая сущность Петра становится уже достоянием истории. Остался лишь медный Петр -объект поклонения, символ державности, “горделивый истукан”, “кумир на бронзовом коне”. А насилие, которое он совершил, теперь, во времена Евгения, возвращается в виде буйства стихии, мстя не своему обидчику, а его потомкам – невинным жителям города.
Создание Петербурга – своеобразное олицетворение всей деятельности Петра I, всей его эпохи. Все, что он совершил, было в той или иной степени насилием. “Грозный царь” построил мощное государство, но он создавал его на костях и крови людей, пренебрегая ими, их жизнями, их желаниями. А ведь любое насилие влечет за собой возмездие, и терпение народа не вечно. Недаром в начале второй части автор дает такое сравнение разбушевавшейся стихии:
Так злодей,
С свирепой шайкою своей
В село ворвавшись, ломит, режет,
Крушит и грабит; вопли, скрежет,
Насилье, брань, тревога, вой!..
Это сравнение ассоциируется с народным бунтом. Ведь страну уже потрясло восстание Емельяна Пугачева. Это ли не стихия, сметающая все на своем пути? В “Медном всаднике” мы видим, что стихия природы сливается именно с бунтом народа, но это пока протест только одного его представителя – маленького человека Евгения. Этот бунт подавлен, подавлено и пугачевское восстание, но образ его, как и образ стихии, проходящий через всю поэму, остается предостережением для сильных мира сего, для правителей всех времен и народов. Разрушения в городе огромны, велико число жертв. Стихии наводнения ничто не может противостоять. Сам Медный Всадник стоит, омываемый мутными волнами. Он тоже бессилен остановить их натиск. “С божией стихией царям не совладеть”, а тем более-медному истукану. Волевым, насильственным образом Петр утвердил среди дикой природы город, который вечно теперь будет подвергаться атакам стихии. И как знать, возможно, Евгений, так яря и мимоходом погубленный, – это микроскопическая капелька гнева русского народа, огромная волна которого может и смести “кумира с простертою рукою”. Ведь невозможно длительное и благополучное существование государства, которое бес-конечно подавляет подданных и пренебрегает ими во имя своих целей. Напротив, государство должно действовать на их благо. Ведь, по мысли Пушкина, и наводнение, и народный бунт, “бессмысленный и беспощадный”, – это проявление Божьего гнева, который обрушился на город пока в виде природной стихии, а в будущем может вылиться в новую пугачевщи-: ну, стихию народного восстания, не менее страшную, чем стихия наводнения, вершащая свой суд, не разбирая правых и виноватых.
Таким образом, Петр I изменил естественный ход исторического развития России: из отсталой полуазиатской страны он сделал европейскую великую державу, он
…над самой бездной,
На высоте, уздой железной
Россию поднял, на дыбы…
Над этой бездной наша страна и по сей день, хотя то, что предвидел Пушкин, уже сбылось: “бессмысленный и беспощадный бунт” уже потряс Россию в 1917 году. Великая страна над бездной и сейчас: правители, в том числе и современные, не вынесли урок из истории. Что же произойдет? Упадет ли Россия в бездну? Перепрыгнет ли пропасть? Или так и останется на ее краю? Хочется надеяться на лучшее. По моему мнению, это зависит не только от правителей, но и от самого народа. Ведь Божья кара в виде разъяренной стихии, как природной, так и народной, послана и сильным мира сего, и народу за то, что одни превратились в кумиров, а другие – в рабов. Пушкину одинаково ненавистны и “барство дикое”, и “рабство тощее”, о чем он говорит не только в поэме “Медный всадник”, но во всей своей гражданской лирике.
Другие сочинения на тему “Медный Всадник” Пушкина