Сочинение на тему стихотворение лермонтова молитва
11 вариантов
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.
М.Ю. Лермонтов
Михаил Юрьевич Лермонтов — поэт настолько прекрасный, сколь и загадочный. Его лирика поражает и завораживает своей мелодичностью, красотой и глубиной содержания. В его поэзии не встретишь искрометного и бьющего весельем стиха, а вот печали — море. Но автор не навевает грусть своей поэзией, наперекор всему он верит, что настанут лучшие времена. В настоящем же пытается выстоять, призывая на помощь Всевышнего, ибо не надеется на слишком инфантильных и инертных современников.
В минуту жизни трудную
Теснится ль в сердце грусть:
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.
В стихотворении “Молитва” Лермонтов открывается с совершенно иной стороны, он понимает безысходность сущего, но сидеть и ждать “прекрасного будущего” или “конца света” не желает. Он полон жизни, творческих замыслов, готов бросить вызов всем, поэтому автору необходима поддержка, дружеское участие, а где их найти — только у “неба”. И поэт возносит молитву Творцу, восхищаясь, удивляясь и радуясь одновременно этому спасительному “мостику”, который непременно приведет его к задуманному. Недаром тысячелетия люди шепчут слова молитв Богу, надеясь на его защиту и покровительство, ведь в этих нехитрых словах заключена магия.
Есть сила благодатная
В созвучье слов живых,
И дышит непонятная,
Святая прелесть в них.
Как бы ни был поэт огорчен, удручен, обижен — в молитве он находит успокоение и одновременно черпает новые силы для продолжения своего поступательного движения вперед.
С души как бремя скатится,
Сомненье далеко —
И верится, и плачется,
И так легко, легко…
Это одно из поздних стихотворений Лермонтова (правда, автору лишь 25 лет), оно отражает сложившееся мировоззрение художника, бескомпромиссное отношение к жизни и избранному пути. В минуту слабости или душевного надрыва он обращается к Творцу, подкрепляя свои силы, и, ободренный, двигается вперед. Именно таким предстает передо мной поэт, несломленный уверенный в своей правоте, увлекающий за собой остальных!
Стихотворение М.Ю. Лермонтова “Нет, не тебя так пылко я люблю…” (1)
Стихотворение было написано Лермонтовым в 1841 году. В нем он представляет образ простого, усталого человека, разочаровавшегося в настоящей жизни, обращаящегося к прошлому в поисках лучшего. Говоря о литературной ситуации, в которой было создано данное произведение, можно отметить, что это – взлет русского романтизма. Наряду с Лермонтовым это течение было отражено в поэзии Жуковского и ранней лирике Пушкина. Тема стихотворения — одиночество личности лирического героя. Он заведомо отвергает жизнь настоящую и стремится уйти от реальности. Будущее, как таковое, не может его привлечь, он не верит, что в нем его ждут искренние высокие чувства, моральные и нравственные идеалы в окружающих людях. А в прошлом – его погибшая молодость, искренне страдание, дорогие исчезнувшие черты. К кому обращено стихотворение, окончательно не установлено. Возможно, адресат его – Екатерина Григорьевна, дальняя родственница Лермонтова, с которой поэт встречался в Пятигорске летом 1841 года.
Идея отречения пронзает каждую строку стихотворения. Чувства лирического героя — горечь и воспоминания о прошедших днях, неудовлетворенность настоящим образом жизни, попытка обрести себя, отвергнуть реальность, стремление (вполне осознанное), принизить настоящую любовь. Она проигрывает даже “прошлому страданию”, которое герой, жаждет вернуть. Образы, присутствующие в стихотворении – неясны, туманны и прозрачны. Нет, не тебя так пылко я люблю — это, обращение к той, находящейся рядом. Об этой женщине сказано ничтожно мало, упомянуто лишь “красы блистание”. Столь же неясен и туманен иной образ, образ неведомой избранницы, навсегда ушедшей из жизни лирического героя. Несмотря на это он более живой, динамичный, “подруга юных дней”, безусловно, ближе и дороже лирическому герою, воспоминание о ней имеют большее значение, занимают важное место в душе героя, в его сознании и памяти.
В стихотворении используются следующие литературные тропы:
Выразительные эпитеты (прошлое страдание, погибшая молодость).
Метафора: Таинственным я занят разговором,
Но не с тобой я сердцем говорю.
Антитеза: В твоих чертах ищу черты другие.
В устах живых уста давно немые.
В глазах огонь угаснувших очей.
В поэтической лексике используются археологизмы: красы – красоты; уста — губы; очи – глаза. Это делает язык стихотворения более глубинным, проникновенным.
В стихотворении также используются такие части речи, как глаголы, существительные, прилагательные:
Когда порой я на тебя смотрю, В твои глаза, вникая долгим взором.
Прочитать стихотворение, понять его смысл помогают знаки препинания.
Стих. размер – ямб. Рифма – мужская и женская. (Люблю в тебе я прошлое страдание…)
Жанр стиха – элегия, поскольку в этом произведении представлены сокровенные мысли и чувства лирического героя. Читая стихотворение, представляешь лирического героя глубоко страдающим, восприимчивым и очень ранимым человеком. У него нет главного, что необходимо для счастья – внутренней гармонии, а попытки обрести ее безрезультатны. В настоящем он не видит смысла любви, поддержки, прошлого, в которое герой жаждет вернуться. Он отвергает ту, которая находится рядом с ним в реальной жизни и прямо говорит об этом, герой не вступает в диалог земной, реальной жизни, он занят таинственным разговором, которое ведет его сердце.
Юность и прошедшее время представляются ему заманчивым оазисом в пустыне духовного одиночества и неприятия окружающего мира.
Поэт описал то самое блаженное состояние, которое известно только верующим людям. Это говорит о том, что на закате своей короткой жизни автор нашёл примирение с собой и с Богом. Чудесное стихотворение, написанное, как и молитва, простыми словами стало для автора своеобразной ступенькой в духовном становлении.
Идея – молитва обладает огромной силой, способной дать успокоение человеку в трудную минуту. Главная мысль – вера важна для человека, справится с отчаянием, тревогой, тоской помогают простые слова молитвы, имеющие необыкновенную силу.
Лирический герой делится своими душевными переживаниями, свойственными каждому человеку на определённом жизненном этапе. Его лекарство – искренняя молитва – спасает неизменно. Лермонтов вывел “золотой рецепт”, универсальное средство от душевной боли. Обращение к религиозной тематике в творчестве поэта нередко, однако на раннем этапе оно очень неоднозначно проявлялось в его стихах. В “Молитве” же чувствуется духовная зрелость и опыт самого автора.
Композиция
В первой строфе описано тяжёлое душевное состояние, знакомое каждому человеку: уныние, тоска, скорбь, тревога, отчаяние. Вторая строфа раскрывает сущность слов, обращённых к Богу, традиционно сложившиеся строки чудотворны и сильны. О какой именно молитве идёт речь в стихотворении не указано. Но близость лирическому герою состояния покоя, чистоты, одухотворённости наступающей после молитвы чувствуется в каждом стихе последней строфы: “И верится, и плачется, и так легко, легко…”.
Стихотворение «Молитва» — истинный шедевр поэтического гения Лермонтова. Возвышенность, искренность и тепло каждой строки — в самоотверженности лирического героя: просит он не о себе, не о своем здоровье или благополучии, а о своей возлюбленной:
Не о спасении, не перед битвою,
Не с благодарностью иль покаянием,
Не за свою молю душу пустынную (…)
Но я вручить хочу деву невинную
Теплой заступнице мира холодного.
Как лиричен, народен, притягателен образ пресвятой Богородицы, когда к нему в кроткой молитве обращается мятежная душа поэта-романтика! Он, отмеченный печатью трагического одиночества, светлеет душой, раскрываясь пред Богоматерью в бескорыстной просьбе о благе для «девы невинной».
Кто же эта дева? Можно согласиться, что это нежно любимая девушка, к которой Лермонтов питает самые светлые и возвышенные чувства… Но кажется, что в этом образе проглядывает лицо глубоко любимой России. Хотя почему бы не слиться этим образам, почему не может поэт преданной и чистой любовью любить девушку, а через нее — свою милую Родину?
«Окружи счастием душу достойную», — просит Деву Марию поэт.
Ты восприять пошли к ложу печальному
Лучшего ангела душу прекрасную.
Возлюбленная Лермонтова — единый образ женщины и Родины — достойна великого блага; а то, что поэт бесхитростно просит послать «лучшего ангела», говорит о том, какого возвышенного мнения он о Возлюбленной. Читателю в этот миг представляется облик Богородицы, снисходительно и тепло взирающий на поэта — светского человека, молящегося «не по-книжному», с церковной точки зрения — неправильно (ну о каком лучшем ангеле может идти речь в молитве? Человеку ли судить, какой ангел лучше или хуже?). Но это простится ему, как прощают любящие родители детскую невольную бестактность.
Но даже в молитве, с душой нараспашку перед Богом, Лермонтов остается романтиком: в этом стихотворении мы видим неизменное противопоставление светлого образа «теплой заступницы» и реальности — «холодного мира». Даже в молитве чувствуется его «мятежный порыв в иной мир».
«Молитва» написана длинными предложениями, подчас путаными; и такое синтаксическое построение подчеркивает, что произнесена она — на одном выдохе, в порыве благоговения и любви.
Это произведение сложно воспринять и оценить только как стихотворение. Это действительно молитва, искренняя и сердечная; а то, что она, кроме того, еще и лирична, прекрасна, мелодична, лишь доказывает, что Лермонтов — глубоко верующий поэт и неизменно поэтичный христианин!
Но одновременно иногда у Лермонтова появляются произведения, отмеченные богоборческой направленностью. Таково, например, стихотворение «Благодарность», опубликованное в 1840 году:
За все, за все тебя благодарю я:
За тайные мучения страстей,
За горечь слез, отраву поцелуя,
За месть врагов и клевету друзей;
За жар души, растраченный в пустыне,
За все, чем я обманут в жизни был…
Устрой лишь так, чтобы тебя отныне
Недолго я еще благодарил.
Злая ирония по отношению к всевышнему несомненна. Антицерковные, а то и богоборческие мотивы пронизывают поэмы «Мцыри» и «Демон». Однако религиозное чувство Лермонтова было двойственным. Поэтизация таинственной силы слова или стиха, которые, как заветный ключ, способны открывать человеческие сердца, часто встречаются в его стихотворениях.
Вообще, даже во многих из тех произведений, где Лермонтов раскрывал свои тяжелые переживания и настроения, сказалась характерная особенность его творчества, отмеченная М. Горьким: его пессимизм — «действенное чувство, в этом пессимизме ясно звучит презрение к современности и отрицание ее, жажда борьбы и тоска, и отчаяние от сознания одиночества, от сознания бессилия». Переплетение этих мотивов, среди которых жажда борьбы занимает не последнее место, определяет своеобразие таких стихотворений, как «Смерть Поэта», «Как часто пестрою толпою окружен…» и другие.
Интересно сравнить это стихотворение с другой «Молитвой», написанной в 1839 году («В минуту жизни трудную…»).
По словам А.О. Смирновой-Россет, оно было написано специально для М.А. Щербатовой: «Машенька велела ему молиться, когда у него тоска. Он ей обещал и написал эти стихи». В «Молитве» с психологической и поэтической проникновенностью передано состояние душевной просветленности. Оно противопоставлено «трудной минуте жизни», обычному для лирического героя Лермонтова настроению тяжелой рефлексии и скептицизма:
С души как бремя скатится,
Сомненье далеко —
И верится, и плачется,
И так легко, легко…
Вместе с тем «святая прелесть» слов чудной молитвы предстает и как власть слова над человеком — «сила благодатная» «слов живых», — что сближает «Молитву» со стихотворением «Есть речи — значенье…», воспевающим могущество «из пламя и света рожденного слова». Это как бы самопроизвольность светлого душевного порыва, которому отдается поэт. Естественность и прозрачность этого порыва заставляют Лермонтова обратиться к лексике и интонации, близким к стихии народной поэзии. Душевный порыв находит выражение в особой мелодичности стиха, в использовании певучих дактилических рифм.
Иногда это стихотворение рассматривалось как свидетельство отхода Лермонтова от мятежности к религиозному смирению, однако такие переходы не были характерными для поэта. Еще в 1841 году В.Г. Белинский подчеркнул, что «…из того же самого духа поэта, на которого вышли такие безотрадные, леденящие сердце человеческие звуки, из того же самого духа вышла и эта молитвенная, елейная мелодия надежды, смирения и блаженства в жизни жизнию…». Более сорока композиторов переложили эти стихи на музыку, создав тем самым замечательные романсы.
Религиозные мотивы звучат и в стихотворении «Молитва» («Я, матерь Божия, ныне с молитвою…»), выражающем страстную мольбу о счастье для «девы невинной», «души достойной», «сердца незлобного». Оно строится как монолог лирического героя — мольба о счастье любимой женщины, о ее душе. Современники высказывали предположение, что в стихотворении идет речь о В.А. Лопухиной. В ходе монолога вырисовываются три образа: Божьей матери, лирического героя и той возлюбленной, о которой он молится. Внутренняя драма героя, одинокого странника с «пустынной душой», отодвинута на второй план. На первый план выступает образ героини — ее нравственная чистота и беззащитность перед враждебными силами «мира холодного». Мольба за неё освещает с новой стороны образ самого героя: трагедия духовного одиночества не разрушила его глубокого участия и заинтересованности в судьбе другого человека.
«Молитва» проникнута интонацией просветленной грусти, связанной с особым преломлением в этом стихотворении религиозных мотивов: существование «незлобного сердца», родной души заставляет героя вспомнить о другом, светлом «мире упования», в котором «теплая заступница» охраняет весь жизненный путь «достойной души» и ангелы осеняют ее на пороге смерти. Вместе с тем герой отвергает традиционные формы обращения к Богу с молитвой о себе («Не о спасении, не перед битвою, /Не с благодарностью иль покаянием, / Не за свою молю душу пустынную»), как бы заведомо зная, что благодать не коснется его собственной «пустынной души».
На шестнадцать строк в этом стихотворении — всего шесть глаголов, ни одного из них нет в рифме, но зато фразы изобилуют прилагательными, чаще всего акцентными, рифмующимися.
Интересна и метрика этого стихотворения: в нем используется четырехстопный дактиль, которому многочисленные трехсхемные ударения в сочетании с пропусками ударений в ряде сильных мест и сплошь дактилической рифмовкой придали своеобразный мелодический рисунок.
Лермонтов ввел стихотворение в текст письма М. А. Лопухиной от 15 февраля 1838 года под названием «Молитва странника»: «В завершение моего письма я посылаю вам стихотворение, которое я нашел случайно в ворохе своих путевых бумаг и которое мне в какой-то степени понравилось, потому что я его забыл — но это вовсе ничего не доказывает».
Лермонтова можно было представить в динамике — в резких сменах душевных состояний, в быстром движении мысли, в постоянной игре лица. Но иногда он бывал задумчив и элегичен — и тогда обращался душой и пером к молитве…[/sms]
Стихотворение Лермонтова, написанное уже в конце творческого пути в 1839 году, названо «Молитва». Может показаться странным такое название: молитва — это проникновенное обращение к Богу верующего человека, это веками освященная традиция христианства. Молитвы, которые читают верующие люди в церкви и дома, создавали в древности христианские подвижники, признанные потом святыми людьми, отцами церкви. Конечно, каждый верующий человек может обратиться с молитвой к Богу, найдя в своем сердце, в своей душе нужные слова — но такие слова не произносятся перед другими людьми, а тем более не появляются в печати.
Но в литературе все же есть примеры того, как молитва становится определением особого жанра стихотворения, сохраняющего основные черты православной молитвы. Обычно такие стихотворения принадлежат перу глубоко верующих поэтов, таких, как И.С. Никитин, А.К. Толстой, К.Р. (Константин Романов). Но можно ли отнести Лермонтова к таким поэтам?
На первый взгляд, эта мысль выглядит абсурдной. Ведь с именем Лермонтова тесно связан демонический мотив в поэзии, над поэмой «Демон» он работал почти всю свою жизнь: начата она была в 1829 году, а последний вариант закончен лишь в 1839 году — и это восьмая редакция! В лермонтовской лирике много стихов, посвященных демону и связанных с этим образом. Можно сказать, что поэт всю жизнь прожил под страшным взором этого мрачного духа зла. О демонизме самого Лермонтова говорили многие его современники, именно таким «падшим ангелом» считал его Вл. Соловьев. Вполне вероятно, что во всех этих высказываниях есть некоторое преувеличение, доля художественной фантазии. Но совершенно очевидно, что русский романтик Лермонтов в этом отношении продолжает традиции западноевропейского романтизма, прежде всего Байрона, для которого богоборческий и демонический мотивы были очень характерны.
Влияние Байрона, несомненно, сказалось как в романтическом пафосе, стиле, так и в идейной основе лермонтовской поэзии, особенно ранней. Но все же Лермонтов был прав, когда утверждал:
Нет, я не Байрон, я другой,
Еще неведомый избранник,
Как он, гонимый миром странник,
Но только с русскою душой.
Не эта ли «русская душа» вдохновила Лермонтова на создание такого проникновенного стихотворения, как «Молитва» 1839 года? Не она ли наполнила его той неповторимой щемящей и в то же время умиротворяющей интонацией, которая так сродни подлинной молитве русского человека? Слова его, подобно молитве в русской церкви, льются из самого сердца поэта и звучат, как песнопение:
В минуту жизни трудную
Теснится ль в сердце грусть:
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.
Историк Ключевский, написавший статью о творчестве Лермонтова под названием «Грусть», доказывает в ней, что по своей ритмике, общему интонационному рисунку поздняя лирика Лермонтова действительно приближается к народной первооснове. Ее ведущий тон Ключевский называет «грусть-тоска» и видит в Лермонтове основоположника того нового мироощущения, отраженного в поэзии, которое совместило в себе романтические и народно-православные основы.
Но как же тогда быть с лермонтовским Демоном? «И гордый демон не отстанет, пока живу я, от меня» — так думал юный поэт. Но прошло время, и в 1839 году Лермонтов с ним «разделался — стихами». Теперь он свободен и открыт для «святой прелести» «слов живых». Это очень важные для понимания общего смысла стихотворения эпитеты. Ведь слово, освещенное «силой благодатной», обладает удивительными возможностями: как капля дождя в пустыне оживляет росток, оно, падая даже в самую черствую, омертвевшую душу, возрождает ее, приносит ей успокоение, снимает тяжкое бремя сомнений:
С души как бремя скатится,
Сомненье далеко —
И верится, и плачется,
И так легко, легко…
Эту удивительную легкость души, очищенной слезами покаяния, Лермонтов смог постичь только в конце своего жизненного пути. Что мешало ему? Демон сомнения — он теперь отринут: «С души как бремя катится / Сомненье далеко…». Грусть, которая раньше была сродни отчаянию, потому что поэт не верил в возможность существования благодати в мире? Да, и это было. И тогда совсем другие звуки были в его «Молитве» 1829 года:
Не обвиняй меня, Всесильный,
И не карай меня, молю,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
За то, что редко в душу входит
Живых речей твоих струя,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
За то, что мир земной мне тесен,
К тебе ж проникнуть я боюсь,
И часто звуком грешных песен
Я, Боже, не тебе молюсь.
То действительно были «грешные песни», но поэту было дано сказать и иное слово, обращенное в «Молитве» 1837 года к «теплой заступнице мира холодного». Это слово пока еще не о себе, «не о спасении, не перед битвою, / Не с благодарностью иль покаянием». За свою «душу пустынную» поэт еще страшится произнести слова мольбы, обращенной к Богу, но он просит Богоматерь быть небесной покровительницей «девы невинной». Как это уже похоже на веру русского народа, «за други своя» страдающего и молящегося. И как точно угадано Лермонтовым то, что всегда жило в душе русского народа: заступничество в «минуту жизни трудную» надо искать у той, которая понимает все человеческие страдания — у Божией Матери.
А к кому обращена «Молитва» 1839 года? Лермонтов не говорит об этом, мы не знаем, что это за «молитва чудная», о чем она. Да и не так важно, чтобы это услышали мы, — ведь поэт обращает молитву к Небесам, где он уже обрел способность «видеть Бога». Главное, чтобы мы услышали «благодатную силу», «созвучье» этих «слов живых», прониклись ими, как сам поэт, почувствовали, пусть и непонятную, но «святую прелесть» этих звуков. И тогда для нас тоже откроется то удивительное состояние, которое так точно выразил поэт:
И верится, и плачется,
И так легко, легко…
Одну молитву чудную твержу я наизусть…
М.Ю. Лермонтов
«Молитва» – одно из поздних стихотворений М.Ю. Лермонтова (написано в 1839 году). Поэтому можно смело сказать, что оно отражает сложившееся миро-воззрение художника.
В минуту слабости или душевной боли поэт обращается к Богу. В произведении с психологической проникновенностью передается состояние «душевного просветления». Это состояние противопоставлено «трудной минуте жизни» – обычному для лирического героя Лермонтова настроению подавленности, грусти и скептицизма. В данном стихотворении поэт открывается совершенно с другой стороны: он возносит молитву, восхищаясь, удивляясь и радуясь одновременно этому спасительному «мостику», который приводит героя к «светлым душевным порывам».
Известно, что «Молитва» написана для Марии Щербаковой, княгини, которой художник был увлечен («Машенька велела ему молиться, когда у него тоска»). Поэтому приведено выше толкование вполне уместно.
Вместе с тем, «святая прелесть» предстает и как власть слова над человеком:
Есть сила благодатная
В созвучье слов живых…
В самом деле, в нехитрых словах молитвы есть что-то мистическое. И, как бы ни был удручен поэт, в молитве он находит успокоение и черпает новые силы:
С души как бремя скатится
Сомненье далеко –
И верится, и плачется,
И так легко, легко…
В дореволюционных работах (например, в работе С. Шувалова) стихотворение нередко рассматривалось как свидетельство перехода Лермонтова от мятежности к религиозному смирению. Но еще в 1841 году В.Г. Белинский подчеркнул, что «… из того же самого духа поэта, из которого вышли такие безотрадные, леденящие сердце (…) звуки, (…) вышла и эта молитвенная, елейная мелодия надежды, примирения и блаженства в жизни жизнью». Я согласен с утверждением великого критика. По сути, поэт и здесь намекает на свою неудовлетворенность окружающей его действительностью. Он остается разочарованным и мятежным, но «живые слова» даруют ему, пусть временное, но такое необходимое избавление от сомнений.
В завершение хочу обратить внимание на необычайную мелодичность произведения. Это стихотворение положили на музыку более сорока композиторов! «Молитва» вошла и в народный песенный репертуар. По-моему, М.Ю. Лермонтов – самый «музыкальный» поэт нашей литературы, понимать которого нужно не умом, а сердцем.
?
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.
М. Ю. Лермонтов Михаил
Юрьевич Лермонтов — поэт настолько прекрасный, сколь и загадочный. Его лирика поражает и завораживает своей мелодичностью, красотой и глубиной содержания. В его поэзии не встретишь искрометного и бьющего весельем стиха, а вот печали — море. Но автор не навевает грусть своей поэзией, наперекор всему он верит, что настанут лучшие времена. В настоящем же пытается выстоять, призывая на помощь Всевышнего, ибо не надеется на слишком инфантильных и инертных современников.
В минуту жизни трудную
Теснится ль в сердце грусть:
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.
В стихотворении «Молитва» Лермонтов открывается с совершенно иной стороны, он понимает безысходность сущего, но сидеть и ждать «прекрасного будущего» или «конца света» не желает. Он полон жизни, творческих замыслов, готов бросить вызов всем, поэтому автору необходима поддержка, Дружеское участие, а где их найти — только у «неба». И поэт возносит молитву Творцу, восхищаясь, удивляясь и радуясь одновременно этому спасительному «мостику», который непременно приведет его к задуманному. Недаром тысячелетия люди шепчут слова молитв Богу, надеясь на его защиту и покровительство, ведь в этих нехитрых словах заключена магия.
Есть сила благодатная
В созвучье слов живых,
И дышит непонятная,
Святая прелесть в них.
Как бы ни был поэт огорчен, удручен, обижен — в молитве он находит успокоение и одновременно черпает новые силы для продолжения своего поступательного движения вперед.
С души как бремя скатится,
Сомненье далеко —
И верится, и плачется,
И так легко, легко…
Это одно из поздних стихотворений Лермонтова (правда, автору лишь 25 лет), оно отражает сложившееся мировоззрение xудожника, бескомпромиссное отношение к жизни и избранному пути. В минуту слабости или душевного надрыва он обращается к Творцу, подкрепляя свои силы, и, ободренный, двигается вперед. Именно таким предстает передо мной поэт, несломленный уверенный в своей правоте, увлекающий за собой остальных!
Стихотворение «Молитва» — истинный шедевр поэтического гения Лермонтова. Возвышенность, искренность и тепло каждой строки — в самоотверженности лирического героя: просит он не о себе, не о своем здоровье или благополучии, а о своей возлюбленной:
Не о спасении, не перед битвою,
Не с благодарностью иль покаянием,
Не за свою молю душу пустынную (…)
Но я вручить хочу деву невинную
Теплой заступнице мира холодного.
Как лиричен, народен, притягателен образ пресвятой Богородицы, когда к нему в кроткой молитве обращается мятежная душа поэта-романтика! Он, отмеченный печатью трагического одиночества, светлеет душой, раскрываясь пред Богоматерью в бескорыстной просьбе о благе для «девы невинной».
Кто же эта дева? Можно согласиться, что это нежно любимая девушка, к которой Лермонтов питает самые светлые и возвышенные чувства… Но кажется, что в этом образе проглядывает лицо глубоко любимой России. Хотя почему бы не слиться этим образам, почему не может поэт преданной и чистой любовью любить девушку, а через нее — свою милую Родину?
«Окружи счастием душу достойную», — просит Деву Марию поэт.
Ты восприять пошли к ложу печальному
Лучшего ангела душу прекрасную.
Возлюбленная Лермонтова — единый образ женщины и Родины — достойна великого блага; а то, что поэт бесхитростно просит послать «лучшего ангела», говорит о том, какого возвышенного мнения он о Возлюбленной. Читателю в этот миг представляется облик Богородицы, снисходительно и тепло взирающий на поэта — светского человека, молящегося «не по-книжному», с церковной точки зрения — неправильно (ну о каком лучшем ангеле может идти речь в молитве? Человеку ли судить, какой ангел лучше или хуже?). Но это простится ему, как прощают любящие родители детскую невольную бестактность.
Но даже в молитве, с душой нараспашку перед Богом, Лермонтов остается романтиком: в этом стихотворении мы видим неизменное противопоставление светлого образа «теплой заступницы» и реальности — «холодного мира». Даже в молитве чувствуется его «мятежный порыв в иной мир».
«Молитва» написана длинными предложениями, подчас путаными; и такое синтаксическое построение подчеркивает, что произнесена она — на одном выдохе, в порыве благоговения и любви.
Это произведение сложно воспринять и оценить только как стихотворение. Это действительно молитва, искренняя и сердечная; а то, что она, кроме того, еще и лирична, прекрасна, мелодична, лишь доказывает, что Лермонтов — глубоко верующий поэт и неизменно поэтичный христианин!
Свое стихотворение «Молитва» Лермонтов написал в 1839 году. На тот момент поэту было двадцать пять лет. Несмотря на свой молодой возраст, Лермонтов уже не однократно переосмыслял свою жизнь, в которой был то дебоширом, то светским львом.
После возвращения с Кавказа, молодой поэт понимает, что не в силах изменить окружающий его мир. И эти мысли подталкивают его к обращению к Богу, в которого он ни когда серьезно не верил.
Однажды, Белинский отметит, что Лермонтов достаточно часто совершал импульсивные поступки, а потом только задумывался над ними. Он был бунтарем и никогда не скрывал свои политические взгляды. Но время, проведенное Лермонтовым на Кавказе, заставило его по-новому взглянуть на свою жизнь. Кавказ околдовал молодого поэта своей восточной мудростью, пронизанной идеями высокого начала, которому подчинены все человеческие судьбы. Лермонтов понял, что его предназначение заключается не в доказывании окружающим их глупости и несостоятельности, судьба уготовила ему другую роль.
Вернувшись в Москву, молодой поэт превращается в настоящего светского льва. Слава и внимание со стороны противоположного пола, становятся по душе Лермонтову. Среди многих поклонниц внимание поэт привлекает Мария Щербакова. Именно эта юная девушка скажет Лермонтову, что только молитва может подарить человеку душевное спокойствие и оказать помощь в тяжелые минуты.
«Молитва» – образец поздней лирики Михаила Юрьевича Лермонтова. Рукопись появилась в 1839 году, когда 25-летний поэт вернулся из Кавказа. Несмотря на молодой возраст, Михаил Юрьевич уже побывал в ссылке, узнал ужасы войны. Душевные драмы тоже успели потревожить его душу. Все пережитые события заставили его посмотреть на жизнь по-другому.
Бабушка Лермонтова была религиозным человеком, внука он тоже пыталась воспитать в этом же духе. Тем не менее, она не смогла пробудить в сердце Михаила Юрьевича веру в высшие силы. Это отмечали его знакомые, считая поэта безбожником. Такое мнение сложилось и благодаря специфическому характеру мужчины. В нем таилась бунтарская, вспыльчивая натура, всплески которой окружающие неоднократно чувствовали на себе.
Молодой Лермонтов никогда не скрывал свое мнение о политике и обществе его времени, не боялся реакции со стороны власти. Время, проведенное на Кавказе, заставило его переоценить свою жизнь и по-другому посмотреть на вечный вопрос человеческого бытия. Он осознал, что человек не может изменить мир, как бы этого не хотел.
После прибытия из Кавказа в Москву поэт на одном из светских вечеров познакомился с молодой вдовой Марией Щербаковой. Молодые люди быстро нашли общий язык и очень скоро в сердце Лермонтова воспылали теплые чувства к девушке. Об этом свидетельствуют воспоминания двоюродного брата Лермонтова А.П. Шан-Гирея. Он рассказывал, что зимой 1839 г. душу Лермонтова согревали нежные чувства к Щербатовой, красавице с добрым смиренным характером.
Стихотворение Лермонтова Молитва
Стихотворение Лермонтова, написанное уже в конце творческого пути в 1839 году, названо «Молитва». Может показаться странным такое название: молитва — это проникновенное обращение к Богу верующего человека, это веками освященная традиция христианства. Молитвы, которые читают верующие люди в церкви и дома, создавали в древности христианские подвижники, признанные потом святыми людьми, отцами церкви. Конечно, каждый верующий человек может обратиться с молитвой к Богу, найдя в своем сердце, в своей душе нужные слова — но такие слова не произносятся перед другими людьми, а тем более не появляются в печати.
Но в литературе все же есть примеры того, как молитва становится определением особого жанра стихотворения, сохраняющего основные черты православной молитвы. Обычно такие стихотворения принадлежат перу глубоко верующих поэтов, таких, как И.С. Никитин, А.К. Толстой, К.Р. (Константин Романов). Но можно ли отнести Лермонтова к таким поэтам?
На первый взгляд, эта мысль выглядит абсурдной. Ведь с именем Лермонтова тесно связан демонический мотив в поэзии, над поэмой «Демон» он работал почти всю свою жизнь: начата она была в 1829 году, а последний вариант закончен лишь в 1839 году — и это восьмая редакция! В лермонтовской лирике много стихов, посвященных демону и связанных с этим образом. Можно сказать, что поэт всю жизнь прожил под страшным взором этого мрачного духа зла. О демонизме самого Лермонтова говорили многие его современники, именно таким «падшим ангелом» считал его Вл. Соловьев. Вполне вероятно, что во всех этих высказываниях есть некоторое преувеличение, доля художественной фантазии. Но совершенно очевидно, что русский романтик Лермонтов в этом отношении продолжает традиции западноевропейского романтизма, прежде всего Байрона, для которого богоборческий и демонический мотивы были очень характерны.
Влияние Байрона, несомненно, сказалось как в романтическом пафосе, стиле, так и в идейной основе лермонтовской поэзии, особенно ранней. Но все же Лермонтов был прав, когда утверждал:
Нет, я не Байрон, я другой,
Еще неведомый избранник,
Как он, гонимый миром странник,
Но только с русскою душой.
Не эта ли «русская душа» вдохновила Лермонтова на создание такого проникновенного стихотворения, как «Молитва» 1839 года? Не она ли наполнила его той неповторимой щемящей и в то же время умиротворяющей интонацией, которая так сродни подлинной молитве русского человека? Слова его, подобно молитве в русской церкви, льются из самого сердца поэта и звучат, как песнопение:
В минуту жизни трудную
Теснится ль в сердце грусть:
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.
Историк Ключевский, написавший статью о творчестве Лермонтова под названием «Грусть», доказывает в ней, что по своей ритмике, общему интонационному рисунку поздняя лирика Лермонтова действительно приближается к народной первооснове. Ее ведущий тон Ключевский называет «грусть-тоска» и видит в Лермонтове основоположника того нового мироощущения, отраженного в поэзии, которое совместило в себе романтические и народно-православные основы.
Но как же тогда быть с лермонтовским Демоном? «И гордый демон не отстанет, пока живу я, от меня» — так думал юный поэт. Но прошло время, и в 1839 году Лермонтов с ним «разделался — стихами». Теперь он свободен и открыт для «святой прелести» «слов живых». Это очень важные для понимания общего смысла стихотворения эпитеты. Ведь слово, освещенное «силой благодатной», обладает удивительными возможностями: как капля дождя в пустыне оживляет росток, оно, падая даже в самую черствую, омертвевшую душу, возрождает ее, приносит ей успокоение, снимает тяжкое бремя сомнений:
С души как бремя скатится,
Сомненье далеко —
И верится, и плачется,
И так легко, легко…
Эту удивительную легкость души, очищенной слезами покаяния, Лермонтов смог постичь только в конце своего жизненного пути. Что мешало ему? Демон сомнения — он теперь отринут: «С души как бремя катится / Сомненье далеко…». Грусть, которая раньше была сродни отчаянию, потому что поэт не верил в возможность существования благодати в мире? Да, и это было. И тогда совсем другие звуки были в его «Молитве» 1829 года:
Не обвиняй меня, Всесильный,
И не карай меня, молю,
… .
За то, что редко в душу входит
Живых речей твоих струя,
… .
За то, что мир земной мне тесен,
К тебе ж проникнуть я боюсь,
И часто звуком грешных песен
Я, Боже, не тебе молюсь.
То действительно были «грешные песни», но поэту было дано сказать и иное слово, обращенное в «Молитве» 1837 года к «теплой заступнице мира холодного». Это слово пока еще не о себе, «не о спасении, не перед битвою, / Не с благодарностью иль покаянием». За свою «душу пустынную» поэт еще страшится произнести слова мольбы, обращенной к Богу, но он просит Богоматерь быть небесной покровительницей «девы невинной». Как это уже похоже на веру русского народа, «за други своя» страдающего и молящегося. И как точно угадано Лермонтовым то, что всегда жило в душе русского народа: заступничество в «минуту жизни трудную» надо искать у той, которая понимает все человеческие страдания — у Божией Матери.
А к кому обращена «Молитва» 1839 года? Лермонтов не говорит об этом, мы не знаем, что это за «молитва чудная», о чем она. Да и не так важно, чтобы это услышали мы, — ведь поэт обращает молитву к Небесам, где он уже обрел способность «видеть Бога». Главное, чтобы мы услышали «благодатную силу», «созвучье» этих «слов живых», прониклись ими, как сам поэт, почувствовали, пусть и непонятную, но «святую прелесть» этих звуков. И тогда для нас тоже откроется то удивительное состояние, которое так точно выразил поэт:
И верится, и плачется,
И так легко, легко…
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.
М.Ю. Лермонтов
Михаил Юрьевич Лермонтов — поэт настолько прекрасный, сколь и загадочный. Его лирика поражает и завораживает своей мелодичностью, красотой и глубиной содержания. В его поэзии не встретишь искрометного и бьющего весельем стиха, а вот печали — море. Но автор не навевает грусть своей поэзией, наперекор всему он верит, что настанут лучшие времена. В настоящем же пытается выстоять, призывая на помощь Всевышнего, ибо не надеется на слишком инфантильных и инертных современников.
В минуту жизни трудную
Теснится ль в сердце грусть:
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.
В стихотворении “Молитва” Лермонтов открывается с совершенно иной стороны, он понимает безысходность сущего, но сидеть и ждать “прекрасного будущего” или “конца света” не желает. Он полон жизни, творческих замыслов, готов бросить вызов всем, поэтому автору необходима поддержка, дружеское участие, а где их найти — только у “неба”. И поэт возносит молитву Творцу, восхищаясь, удивляясь и радуясь одновременно этому спасительному “мостику”, который непременно приведет его к задуманному. Недаром тысячелетия люди шепчут слова молитв Богу, надеясь на его защиту и покровительство, ведь в этих нехитрых словах заключена магия.
Есть сила благодатная
В созвучье слов живых,
И дышит непонятная,
Святая прелесть в них.
Как бы ни был поэт огорчен, удручен, обижен — в молитве он находит успокоение и одновременно черпает новые силы для продолжения своего поступательного движения вперед.
С души как бремя скатится,
Сомненье далеко —
И верится, и плачется,
И так легко, легко…
Это одно из поздних стихотворений Лермонтова (правда, автору лишь 25 лет), оно отражает сложившееся мировоззрение художника, бескомпромиссное отношение к жизни и избранному пути. В минуту слабости или душевного надрыва он обращается к Творцу, подкрепляя свои силы, и, ободренный, двигается вперед. Именно таким предстает передо мной поэт, несломленный уверенный в своей правоте, увлекающий за собой остальных!
Стихотворение М.Ю. Лермонтова “Нет, не тебя так пылко я люблю…” (1)
Стихотворение было написано Лермонтовым в 1841 году. В нем он представляет образ простого, усталого человека, разочаровавшегося в настоящей жизни, обращаящегося к прошлому в поисках лучшего. Говоря о литературной ситуации, в которой было создано данное произведение, можно отметить, что это – взлет русского романтизма. Наряду с Лермонтовым это течение было отражено в поэзии Жуковского и ранней лирике Пушкина. Тема стихотворения — одиночество личности лирического героя. Он заведомо отвергает жизнь настоящую и стремится уйти от реальности. Будущее, как таковое, не может его привлечь, он не верит, что в нем его ждут искренние высокие чувства, моральные и нравственные идеалы в окружающих людях. А в прошлом – его погибшая молодость, искренне страдание, дорогие исчезнувшие черты. К кому обращено стихотворение, окончательно не установлено. Возможно, адресат его – Екатерина Григорьевна, дальняя родственница Лермонтова, с которой поэт встречался в Пятигорске летом 1841 года.
Идея отречения пронзает каждую строку стихотворения. Чувства лирического героя — горечь и воспоминания о прошедших днях, неудовлетворенность настоящим образом жизни, попытка обрести себя, отвергнуть реальность, стремление (вполне осознанное), принизить настоящую любовь. Она проигрывает даже “прошлому страданию”, которое герой, жаждет вернуть. Образы, присутствующие в стихотворении – неясны, туманны и прозрачны. Нет, не тебя так пылко я люблю — это, обращение к той, находящейся рядом. Об этой женщине сказано ничтожно мало, упомянуто лишь “красы блистание”. Столь же неясен и туманен иной образ, образ неведомой избранницы, навсегда ушедшей из жизни лирического героя. Несмотря на это он более живой, динамичный, “подруга юных дней”, безусловно, ближе и дороже лирическому герою, воспоминание о ней имеют большее значение, занимают важное место в душе героя, в его сознании и памяти.
В стихотворении используются следующие литературные тропы:
Выразительные эпитеты (прошлое страдание, погибшая молодость).
Метафора: Таинственным я занят разговором,
Но не с тобой я сердцем говорю.
Антитеза: В твоих чертах ищу черты другие.
В устах живых уста давно немые.
В глазах огонь угаснувших очей.
В поэтической лексике используются археологизмы: красы – красоты; уста — губы; очи – глаза. Это делает язык стихотворения более глубинным, проникновенным.
В стихотворении также используются такие части речи, как глаголы, существительные, прилагательные:
Когда порой я на тебя смотрю, В твои глаза, вникая долгим взором.
Прочитать стихотворение, понять его смысл помогают знаки препинания.
Стих. размер – ямб. Рифма – мужская и женская. (Люблю в тебе я прошлое страдание…)
Жанр стиха – элегия, поскольку в этом произведении представлены сокровенные мысли и чувства лирического героя. Читая стихотворение, представляешь лирического героя глубоко страдающим, восприимчивым и очень ранимым человеком. У него нет главного, что необходимо для счастья – внутренней гармонии, а попытки обрести ее безрезультатны. В настоящем он не видит смысла любви, поддержки, прошлого, в которое герой жаждет вернуться. Он отвергает ту, которая находится рядом с ним в реальной жизни и прямо говорит об этом, герой не вступает в диалог земной, реальной жизни, он занят таинственным разговором, которое ведет его сердце.
Юность и прошедшее время представляются ему заманчивым оазисом в пустыне духовного одиночества и неприятия окружающего мира.
Поэт описал то самое блаженное состояние, которое известно только верующим людям. Это говорит о том, что на закате своей короткой жизни автор нашёл примирение с собой и с Богом. Чудесное стихотворение, написанное, как и молитва, простыми словами стало для автора своеобразной ступенькой в духовном становлении.
Идея – молитва обладает огромной силой, способной дать успокоение человеку в трудную минуту. Главная мысль – вера важна для человека, справится с отчаянием, тревогой, тоской помогают простые слова молитвы, имеющие необыкновенную силу.
Лирический герой делится своими душевными переживаниями, свойственными каждому человеку на определённом жизненном этапе. Его лекарство – искренняя молитва – спасает неизменно. Лермонтов вывел “золотой рецепт”, универсальное средство от душевной боли. Обращение к религиозной тематике в творчестве поэта нередко, однако на раннем этапе оно очень неоднозначно проявлялось в его стихах. В “Молитве” же чувствуется духовная зрелость и опыт самого автора.
Композиция
В первой строфе описано тяжёлое душевное состояние, знакомое каждому человеку: уныние, тоска, скорбь, тревога, отчаяние. Вторая строфа раскрывает сущность слов, обращённых к Богу, традиционно сложившиеся строки чудотворны и сильны. О какой именно молитве идёт речь в стихотворении не указано. Но близость лирическому герою состояния покоя, чистоты, одухотворённости наступающей после молитвы чувствуется в каждом стихе последней строфы: “И верится, и плачется, и так легко, легко…”.
Стихотворение «Молитва» — истинный шедевр поэтического гения Лермонтова. Возвышенность, искренность и тепло каждой строки — в самоотверженности лирического героя: просит он не о себе, не о своем здоровье или благополучии, а о своей возлюбленной:
Не о спасении, не перед битвою,
Не с благодарностью иль покаянием,
Не за свою молю душу пустынную (…)
Но я вручить хочу деву невинную
Теплой заступнице мира холодного.
Как лиричен, народен, притягателен образ пресвятой Богородицы, когда к нему в кроткой молитве обращается мятежная душа поэта-романтика! Он, отмеченный печатью трагического одиночества, светлеет душой, раскрываясь пред Богоматерью в бескорыстной просьбе о благе для «девы невинной».
Кто же эта дева? Можно согласиться, что это нежно любимая девушка, к которой Лермонтов питает самые светлые и возвышенные чувства… Но кажется, что в этом образе проглядывает лицо глубоко любимой России. Хотя почему бы не слиться этим образам, почему не может поэт преданной и чистой любовью любить девушку, а через нее — свою милую Родину?
«Окружи счастием душу достойную», — просит Деву Марию поэт.
Ты восприять пошли к ложу печальному
Лучшего ангела душу прекрасную.
Возлюбленная Лермонтова — единый образ женщины и Родины — достойна великого блага; а то, что поэт бесхитростно просит послать «лучшего ангела», говорит о том, какого возвышенного мнения он о Возлюбленной. Читателю в этот миг представляется облик Богородицы, снисходительно и тепло взирающий на поэта — светского человека, молящегося «не по-книжному», с церковной точки зрения — неправильно (ну о каком лучшем ангеле может идти речь в молитве? Человеку ли судить, какой ангел лучше или хуже?). Но это простится ему, как прощают любящие родители детскую невольную бестактность.
Но даже в молитве, с душой нараспашку перед Богом, Лермонтов остается романтиком: в этом стихотворении мы видим неизменное противопоставление светлого образа «теплой заступницы» и реальности — «холодного мира». Даже в молитве чувствуется его «мятежный порыв в иной мир».
«Молитва» написана длинными предложениями, подчас путаными; и такое синтаксическое построение подчеркивает, что произнесена она — на одном выдохе, в порыве благоговения и любви.
Это произведение сложно воспринять и оценить только как стихотворение. Это действительно молитва, искренняя и сердечная; а то, что она, кроме того, еще и лирична, прекрасна, мелодична, лишь доказывает, что Лермонтов — глубоко верующий поэт и неизменно поэтичный христианин!
Но одновременно иногда у Лермонтова появляются произведения, отмеченные богоборческой направленностью. Таково, например, стихотворение «Благодарность», опубликованное в 1840 году:
За все, за все тебя благодарю я:
За тайные мучения страстей,
За горечь слез, отраву поцелуя,
За месть врагов и клевету друзей;
За жар души, растраченный в пустыне,
За все, чем я обманут в жизни был…
Устрой лишь так, чтобы тебя отныне
Недолго я еще благодарил.
Злая ирония по отношению к всевышнему несомненна. Антицерковные, а то и богоборческие мотивы пронизывают поэмы «Мцыри» и «Демон». Однако религиозное чувство Лермонтова было двойственным. Поэтизация таинственной силы слова или стиха, которые, как заветный ключ, способны открывать человеческие сердца, часто встречаются в его стихотворениях.
Вообще, даже во многих из тех произведений, где Лермонтов раскрывал свои тяжелые переживания и настроения, сказалась характерная особенность его творчества, отмеченная М. Горьким: его пессимизм — «действенное чувство, в этом пессимизме ясно звучит презрение к современности и отрицание ее, жажда борьбы и тоска, и отчаяние от сознания одиночества, от сознания бессилия». Переплетение этих мотивов, среди которых жажда борьбы занимает не последнее место, определяет своеобразие таких стихотворений, как «Смерть Поэта», «Как часто пестрою толпою окружен…» и другие.
Интересно сравнить это стихотворение с другой «Молитвой», написанной в 1839 году («В минуту жизни трудную…»).
По словам А.О. Смирновой-Россет, оно было написано специально для М.А. Щербатовой: «Машенька велела ему молиться, когда у него тоска. Он ей обещал и написал эти стихи». В «Молитве» с психологической и поэтической проникновенностью передано состояние душевной просветленности. Оно противопоставлено «трудной минуте жизни», обычному для лирического героя Лермонтова настроению тяжелой рефлексии и скептицизма:
С души как бремя скатится,
Сомненье далеко —
И верится, и плачется,
И так легко, легко…
Вместе с тем «святая прелесть» слов чудной молитвы предстает и как власть слова над человеком — «сила благодатная» «слов живых», — что сближает «Молитву» со стихотворением «Есть речи — значенье…», воспевающим могущество «из пламя и света рожденного слова». Это как бы самопроизвольность светлого душевного порыва, которому отдается поэт. Естественность и прозрачность этого порыва заставляют Лермонтова обратиться к лексике и интонации, близким к стихии народной поэзии. Душевный порыв находит выражение в особой мелодичности стиха, в использовании певучих дактилических рифм.
Иногда это стихотворение рассматривалось как свидетельство отхода Лермонтова от мятежности к религиозному смирению, однако такие переходы не были характерными для поэта. Еще в 1841 году В.Г. Белинский подчеркнул, что «…из того же самого духа поэта, на которого вышли такие безотрадные, леденящие сердце человеческие звуки, из того же самого духа вышла и эта молитвенная, елейная мелодия надежды, смирения и блаженства в жизни жизнию…». Более сорока композиторов переложили эти стихи на музыку, создав тем самым замечательные романсы.
Религиозные мотивы звучат и в стихотворении «Молитва» («Я, матерь Божия, ныне с молитвою…»), выражающем страстную мольбу о счастье для «девы невинной», «души достойной», «сердца незлобного». Оно строится как монолог лирического героя — мольба о счастье любимой женщины, о ее душе. Современники высказывали предположение, что в стихотворении идет речь о В.А. Лопухиной. В ходе монолога вырисовываются три образа: Божьей матери, лирического героя и той возлюбленной, о которой он молится. Внутренняя драма героя, одинокого странника с «пустынной душой», отодвинута на второй план. На первый план выступает образ героини — ее нравственная чистота и беззащитность перед враждебными силами «мира холодного». Мольба за неё освещает с новой стороны образ самого героя: трагедия духовного одиночества не разрушила его глубокого участия и заинтересованности в судьбе другого человека.
«Молитва» проникнута интонацией просветленной грусти, связанной с особым преломлением в этом стихотворении религиозных мотивов: существование «незлобного сердца», родной души заставляет героя вспомнить о другом, светлом «мире упования», в котором «теплая заступница» охраняет весь жизненный путь «достойной души» и ангелы осеняют ее на пороге смерти. Вместе с тем герой отвергает традиционные формы обращения к Богу с молитвой о себе («Не о спасении, не перед битвою, /Не с благодарностью иль покаянием, / Не за свою молю душу пустынную»), как бы заведомо зная, что благодать не коснется его собственной «пустынной души».
На шестнадцать строк в этом стихотворении — всего шесть глаголов, ни одного из них нет в рифме, но зато фразы изобилуют прилагательными, чаще всего акцентными, рифмующимися.
Интересна и метрика этого стихотворения: в нем используется четырехстопный дактиль, которому многочисленные трехсхемные ударения в сочетании с пропусками ударений в ряде сильных мест и сплошь дактилической рифмовкой придали своеобразный мелодический рисунок.
Лермонтов ввел стихотворение в текст письма М. А. Лопухиной от 15 февраля 1838 года под названием «Молитва странника»: «В завершение моего письма я посылаю вам стихотворение, которое я нашел случайно в ворохе своих путевых бумаг и которое мне в какой-то степени понравилось, потому что я его забыл — но это вовсе ничего не доказывает».
Лермонтова можно было представить в динамике — в резких сменах душевных состояний, в быстром движении мысли, в постоянной игре лица. Но иногда он бывал задумчив и элегичен — и тогда обращался душой и пером к молитве…[/sms]
Стихотворение Лермонтова, написанное уже в конце творческого пути в 1839 году, названо «Молитва». Может показаться странным такое название: молитва — это проникновенное обращение к Богу верующего человека, это веками освященная традиция христианства. Молитвы, которые читают верующие люди в церкви и дома, создавали в древности христианские подвижники, признанные потом святыми людьми, отцами церкви. Конечно, каждый верующий человек может обратиться с молитвой к Богу, найдя в своем сердце, в своей душе нужные слова — но такие слова не произносятся перед другими людьми, а тем более не появляются в печати.
Но в литературе все же есть примеры того, как молитва становится определением особого жанра стихотворения, сохраняющего основные черты православной молитвы. Обычно такие стихотворения принадлежат перу глубоко верующих поэтов, таких, как И.С. Никитин, А.К. Толстой, К.Р. (Константин Романов). Но можно ли отнести Лермонтова к таким поэтам?
На первый взгляд, эта мысль выглядит абсурдной. Ведь с именем Лермонтова тесно связан демонический мотив в поэзии, над поэмой «Демон» он работал почти всю свою жизнь: начата она была в 1829 году, а последний вариант закончен лишь в 1839 году — и это восьмая редакция! В лермонтовской лирике много стихов, посвященных демону и связанных с этим образом. Можно сказать, что поэт всю жизнь прожил под страшным взором этого мрачного духа зла. О демонизме самого Лермонтова говорили многие его современники, именно таким «падшим ангелом» считал его Вл. Соловьев. Вполне вероятно, что во всех этих высказываниях есть некоторое преувеличение, доля художественной фантазии. Но совершенно очевидно, что русский романтик Лермонтов в этом отношении продолжает традиции западноевропейского романтизма, прежде всего Байрона, для которого богоборческий и демонический мотивы были очень характерны.
Влияние Байрона, несомненно, сказалось как в романтическом пафосе, стиле, так и в идейной основе лермонтовской поэзии, особенно ранней. Но все же Лермонтов был прав, когда утверждал:
Нет, я не Байрон, я другой,
Еще неведомый избранник,
Как он, гонимый миром странник,
Но только с русскою душой.
Не эта ли «русская душа» вдохновила Лермонтова на создание такого проникновенного стихотворения, как «Молитва» 1839 года? Не она ли наполнила его той неповторимой щемящей и в то же время умиротворяющей интонацией, которая так сродни подлинной молитве русского человека? Слова его, подобно молитве в русской церкви, льются из самого сердца поэта и звучат, как песнопение:
В минуту жизни трудную
Теснится ль в сердце грусть:
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.
Историк Ключевский, написавший статью о творчестве Лермонтова под названием «Грусть», доказывает в ней, что по своей ритмике, общему интонационному рисунку поздняя лирика Лермонтова действительно приближается к народной первооснове. Ее ведущий тон Ключевский называет «грусть-тоска» и видит в Лермонтове основоположника того нового мироощущения, отраженного в поэзии, которое совместило в себе романтические и народно-православные основы.
Но как же тогда быть с лермонтовским Демоном? «И гордый демон не отстанет, пока живу я, от меня» — так думал юный поэт. Но прошло время, и в 1839 году Лермонтов с ним «разделался — стихами». Теперь он свободен и открыт для «святой прелести» «слов живых». Это очень важные для понимания общего смысла стихотворения эпитеты. Ведь слово, освещенное «силой благодатной», обладает удивительными возможностями: как капля дождя в пустыне оживляет росток, оно, падая даже в самую черствую, омертвевшую душу, возрождает ее, приносит ей успокоение, снимает тяжкое бремя сомнений:
С души как бремя скатится,
Сомненье далеко —
И верится, и плачется,
И так легко, легко…
Эту удивительную легкость души, очищенной слезами покаяния, Лермонтов смог постичь только в конце своего жизненного пути. Что мешало ему? Демон сомнения — он теперь отринут: «С души как бремя катится / Сомненье далеко…». Грусть, которая раньше была сродни отчаянию, потому что поэт не верил в возможность существования благодати в мире? Да, и это было. И тогда совсем другие звуки были в его «Молитве» 1829 года:
Не обвиняй меня, Всесильный,
И не карай меня, молю,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
За то, что редко в душу входит
Живых речей твоих струя,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
За то, что мир земной мне тесен,
К тебе ж проникнуть я боюсь,
И часто звуком грешных песен
Я, Боже, не тебе молюсь.
То действительно были «грешные песни», но поэту было дано сказать и иное слово, обращенное в «Молитве» 1837 года к «теплой заступнице мира холодного». Это слово пока еще не о себе, «не о спасении, не перед битвою, / Не с благодарностью иль покаянием». За свою «душу пустынную» поэт еще страшится произнести слова мольбы, обращенной к Богу, но он просит Богоматерь быть небесной покровительницей «девы невинной». Как это уже похоже на веру русского народа, «за други своя» страдающего и молящегося. И как точно угадано Лермонтовым то, что всегда жило в душе русского народа: заступничество в «минуту жизни трудную» надо искать у той, которая понимает все человеческие страдания — у Божией Матери.
А к кому обращена «Молитва» 1839 года? Лермонтов не говорит об этом, мы не знаем, что это за «молитва чудная», о чем она. Да и не так важно, чтобы это услышали мы, — ведь поэт обращает молитву к Небесам, где он уже обрел способность «видеть Бога». Главное, чтобы мы услышали «благодатную силу», «созвучье» этих «слов живых», прониклись ими, как сам поэт, почувствовали, пусть и непонятную, но «святую прелесть» этих звуков. И тогда для нас тоже откроется то удивительное состояние, которое так точно выразил поэт:
И верится, и плачется,
И так легко, легко…
Одну молитву чудную твержу я наизусть…
М.Ю. Лермонтов
«Молитва» – одно из поздних стихотворений М.Ю. Лермонтова (написано в 1839 году). Поэтому можно смело сказать, что оно отражает сложившееся миро-воззрение художника.
В минуту слабости или душевной боли поэт обращается к Богу. В произведении с психологической проникновенностью передается состояние «душевного просветления». Это состояние противопоставлено «трудной минуте жизни» – обычному для лирического героя Лермонтова настроению подавленности, грусти и скептицизма. В данном стихотворении поэт открывается совершенно с другой стороны: он возносит молитву, восхищаясь, удивляясь и радуясь одновременно этому спасительному «мостику», который приводит героя к «светлым душевным порывам».
Известно, что «Молитва» написана для Марии Щербаковой, княгини, которой художник был увлечен («Машенька велела ему молиться, когда у него тоска»). Поэтому приведено выше толкование вполне уместно.
Вместе с тем, «святая прелесть» предстает и как власть слова над человеком:
Есть сила благодатная
В созвучье слов живых…
В самом деле, в нехитрых словах молитвы есть что-то мистическое. И, как бы ни был удручен поэт, в молитве он находит успокоение и черпает новые силы:
С души как бремя скатится
Сомненье далеко –
И верится, и плачется,
И так легко, легко…
В дореволюционных работах (например, в работе С. Шувалова) стихотворение нередко рассматривалось как свидетельство перехода Лермонтова от мятежности к религиозному смирению. Но еще в 1841 году В.Г. Белинский подчеркнул, что «… из того же самого духа поэта, из которого вышли такие безотрадные, леденящие сердце (…) звуки, (…) вышла и эта молитвенная, елейная мелодия надежды, примирения и блаженства в жизни жизнью». Я согласен с утверждением великого критика. По сути, поэт и здесь намекает на свою неудовлетворенность окружающей его действительностью. Он остается разочарованным и мятежным, но «живые слова» даруют ему, пусть временное, но такое необходимое избавление от сомнений.
В завершение хочу обратить внимание на необычайную мелодичность произведения. Это стихотворение положили на музыку более сорока композиторов! «Молитва» вошла и в народный песенный репертуар. По-моему, М.Ю. Лермонтов – самый «музыкальный» поэт нашей литературы, понимать которого нужно не умом, а сердцем.
?
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.
М. Ю. Лермонтов Михаил
Юрьевич Лермонтов — поэт настолько прекрасный, сколь и загадочный. Его лирика поражает и завораживает своей мелодичностью, красотой и глубиной содержания. В его поэзии не встретишь искрометного и бьющего весельем стиха, а вот печали — море. Но автор не навевает грусть своей поэзией, наперекор всему он верит, что настанут лучшие времена. В настоящем же пытается выстоять, призывая на помощь Всевышнего, ибо не надеется на слишком инфантильных и инертных современников.
В минуту жизни трудную
Теснится ль в сердце грусть:
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.
В стихотворении «Молитва» Лермонтов открывается с совершенно иной стороны, он понимает безысходность сущего, но сидеть и ждать «прекрасного будущего» или «конца света» не желает. Он полон жизни, творческих замыслов, готов бросить вызов всем, поэтому автору необходима поддержка, Дружеское участие, а где их найти — только у «неба». И поэт возносит молитву Творцу, восхищаясь, удивляясь и радуясь одновременно этому спасительному «мостику», который непременно приведет его к задуманному. Недаром тысячелетия люди шепчут слова молитв Богу, надеясь на его защиту и покровительство, ведь в этих нехитрых словах заключена магия.
Есть сила благодатная
В созвучье слов живых,
И дышит непонятная,
Святая прелесть в них.
Как бы ни был поэт огорчен, удручен, обижен — в молитве он находит успокоение и одновременно черпает новые силы для продолжения своего поступательного движения вперед.
С души как бремя скатится,
Сомненье далеко —
И верится, и плачется,
И так легко, легко…
Это одно из поздних стихотворений Лермонтова (правда, автору лишь 25 лет), оно отражает сложившееся мировоззрение xудожника, бескомпромиссное отношение к жизни и избранному пути. В минуту слабости или душевного надрыва он обращается к Творцу, подкрепляя свои силы, и, ободренный, двигается вперед. Именно таким предстает передо мной поэт, несломленный уверенный в своей правоте, увлекающий за собой остальных!
Стихотворение «Молитва» — истинный шедевр поэтического гения Лермонтова. Возвышенность, искренность и тепло каждой строки — в самоотверженности лирического героя: просит он не о себе, не о своем здоровье или благополучии, а о своей возлюбленной:
Не о спасении, не перед битвою,
Не с благодарностью иль покаянием,
Не за свою молю душу пустынную (…)
Но я вручить хочу деву невинную
Теплой заступнице мира холодного.
Как лиричен, народен, притягателен образ пресвятой Богородицы, когда к нему в кроткой молитве обращается мятежная душа поэта-романтика! Он, отмеченный печатью трагического одиночества, светлеет душой, раскрываясь пред Богоматерью в бескорыстной просьбе о благе для «девы невинной».
Кто же эта дева? Можно согласиться, что это нежно любимая девушка, к которой Лермонтов питает самые светлые и возвышенные чувства… Но кажется, что в этом образе проглядывает лицо глубоко любимой России. Хотя почему бы не слиться этим образам, почему не может поэт преданной и чистой любовью любить девушку, а через нее — свою милую Родину?
«Окружи счастием душу достойную», — просит Деву Марию поэт.
Ты восприять пошли к ложу печальному
Лучшего ангела душу прекрасную.
Возлюбленная Лермонтова — единый образ женщины и Родины — достойна великого блага; а то, что поэт бесхитростно просит послать «лучшего ангела», говорит о том, какого возвышенного мнения он о Возлюбленной. Читателю в этот миг представляется облик Богородицы, снисходительно и тепло взирающий на поэта — светского человека, молящегося «не по-книжному», с церковной точки зрения — неправильно (ну о каком лучшем ангеле может идти речь в молитве? Человеку ли судить, какой ангел лучше или хуже?). Но это простится ему, как прощают любящие родители детскую невольную бестактность.
Но даже в молитве, с душой нараспашку перед Богом, Лермонтов остается романтиком: в этом стихотворении мы видим неизменное противопоставление светлого образа «теплой заступницы» и реальности — «холодного мира». Даже в молитве чувствуется его «мятежный порыв в иной мир».
«Молитва» написана длинными предложениями, подчас путаными; и такое синтаксическое построение подчеркивает, что произнесена она — на одном выдохе, в порыве благоговения и любви.
Это произведение сложно воспринять и оценить только как стихотворение. Это действительно молитва, искренняя и сердечная; а то, что она, кроме того, еще и лирична, прекрасна, мелодична, лишь доказывает, что Лермонтов — глубоко верующий поэт и неизменно поэтичный христианин!
Свое стихотворение «Молитва» Лермонтов написал в 1839 году. На тот момент поэту было двадцать пять лет. Несмотря на свой молодой возраст, Лермонтов уже не однократно переосмыслял свою жизнь, в которой был то дебоширом, то светским львом.
После возвращения с Кавказа, молодой поэт понимает, что не в силах изменить окружающий его мир. И эти мысли подталкивают его к обращению к Богу, в которого он ни когда серьезно не верил.
Однажды, Белинский отметит, что Лермонтов достаточно часто совершал импульсивные поступки, а потом только задумывался над ними. Он был бунтарем и никогда не скрывал свои политические взгляды. Но время, проведенное Лермонтовым на Кавказе, заставило его по-новому взглянуть на свою жизнь. Кавказ околдовал молодого поэта своей восточной мудростью, пронизанной идеями высокого начала, которому подчинены все человеческие судьбы. Лермонтов понял, что его предназначение заключается не в доказывании окружающим их глупости и несостоятельности, судьба уготовила ему другую роль.
Вернувшись в Москву, молодой поэт превращается в настоящего светского льва. Слава и внимание со стороны противоположного пола, становятся по душе Лермонтову. Среди многих поклонниц внимание поэт привлекает Мария Щербакова. Именно эта юная девушка скажет Лермонтову, что только молитва может подарить человеку душевное спокойствие и оказать помощь в тяжелые минуты.
«Молитва» – образец поздней лирики Михаила Юрьевича Лермонтова. Рукопись появилась в 1839 году, когда 25-летний поэт вернулся из Кавказа. Несмотря на молодой возраст, Михаил Юрьевич уже побывал в ссылке, узнал ужасы войны. Душевные драмы тоже успели потревожить его душу. Все пережитые события заставили его посмотреть на жизнь по-другому.
Бабушка Лермонтова была религиозным человеком, внука он тоже пыталась воспитать в этом же духе. Тем не менее, она не смогла пробудить в сердце Михаила Юрьевича веру в высшие силы. Это отмечали его знакомые, считая поэта безбожником. Такое мнение сложилось и благодаря специфическому характеру мужчины. В нем таилась бунтарская, вспыльчивая натура, всплески которой окружающие неоднократно чувствовали на себе.
Молодой Лермонтов никогда не скрывал свое мнение о политике и обществе его времени, не боялся реакции со стороны власти. Время, проведенное на Кавказе, заставило его переоценить свою жизнь и по-другому посмотреть на вечный вопрос человеческого бытия. Он осознал, что человек не может изменить мир, как бы этого не хотел.
После прибытия из Кавказа в Москву поэт на одном из светских вечеров познакомился с молодой вдовой Марией Щербаковой. Молодые люди быстро нашли общий язык и очень скоро в сердце Лермонтова воспылали теплые чувства к девушке. Об этом свидетельствуют воспоминания двоюродного брата Лермонтова А.П. Шан-Гирея. Он рассказывал, что зимой 1839 г. душу Лермонтова согревали нежные чувства к Щербатовой, красавице с добрым смиренным характером.
Стихотворение Лермонтова Молитва
Стихотворение Лермонтова, написанное уже в конце творческого пути в 1839 году, названо «Молитва». Может показаться странным такое название: молитва — это проникновенное обращение к Богу верующего человека, это веками освященная традиция христианства. Молитвы, которые читают верующие люди в церкви и дома, создавали в древности христианские подвижники, признанные потом святыми людьми, отцами церкви. Конечно, каждый верующий человек может обратиться с молитвой к Богу, найдя в своем сердце, в своей душе нужные слова — но такие слова не произносятся перед другими людьми, а тем более не появляются в печати.
Но в литературе все же есть примеры того, как молитва становится определением особого жанра стихотворения, сохраняющего основные черты православной молитвы. Обычно такие стихотворения принадлежат перу глубоко верующих поэтов, таких, как И.С. Никитин, А.К. Толстой, К.Р. (Константин Романов). Но можно ли отнести Лермонтова к таким поэтам?
На первый взгляд, эта мысль выглядит абсурдной. Ведь с именем Лермонтова тесно связан демонический мотив в поэзии, над поэмой «Демон» он работал почти всю свою жизнь: начата она была в 1829 году, а последний вариант закончен лишь в 1839 году — и это восьмая редакция! В лермонтовской лирике много стихов, посвященных демону и связанных с этим образом. Можно сказать, что поэт всю жизнь прожил под страшным взором этого мрачного духа зла. О демонизме самого Лермонтова говорили многие его современники, именно таким «падшим ангелом» считал его Вл. Соловьев. Вполне вероятно, что во всех этих высказываниях есть некоторое преувеличение, доля художественной фантазии. Но совершенно очевидно, что русский романтик Лермонтов в этом отношении продолжает традиции западноевропейского романтизма, прежде всего Байрона, для которого богоборческий и демонический мотивы были очень характерны.
Влияние Байрона, несомненно, сказалось как в романтическом пафосе, стиле, так и в идейной основе лермонтовской поэзии, особенно ранней. Но все же Лермонтов был прав, когда утверждал:
Нет, я не Байрон, я другой,
Еще неведомый избранник,
Как он, гонимый миром странник,
Но только с русскою душой.
Не эта ли «русская душа» вдохновила Лермонтова на создание такого проникновенного стихотворения, как «Молитва» 1839 года? Не она ли наполнила его той неповторимой щемящей и в то же время умиротворяющей интонацией, которая так сродни подлинной молитве русского человека? Слова его, подобно молитве в русской церкви, льются из самого сердца поэта и звучат, как песнопение:
В минуту жизни трудную
Теснится ль в сердце грусть:
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.
Историк Ключевский, написавший статью о творчестве Лермонтова под названием «Грусть», доказывает в ней, что по своей ритмике, общему интонационному рисунку поздняя лирика Лермонтова действительно приближается к народной первооснове. Ее ведущий тон Ключевский называет «грусть-тоска» и видит в Лермонтове основоположника того нового мироощущения, отраженного в поэзии, которое совместило в себе романтические и народно-православные основы.
Но как же тогда быть с лермонтовским Демоном? «И гордый демон не отстанет, пока живу я, от меня» — так думал юный поэт. Но прошло время, и в 1839 году Лермонтов с ним «разделался — стихами». Теперь он свободен и открыт для «святой прелести» «слов живых». Это очень важные для понимания общего смысла стихотворения эпитеты. Ведь слово, освещенное «силой благодатной», обладает удивительными возможностями: как капля дождя в пустыне оживляет росток, оно, падая даже в самую черствую, омертвевшую душу, возрождает ее, приносит ей успокоение, снимает тяжкое бремя сомнений:
С души как бремя скатится,
Сомненье далеко —
И верится, и плачется,
И так легко, легко…
Эту удивительную легкость души, очищенной слезами покаяния, Лермонтов смог постичь только в конце своего жизненного пути. Что мешало ему? Демон сомнения — он теперь отринут: «С души как бремя катится / Сомненье далеко…». Грусть, которая раньше была сродни отчаянию, потому что поэт не верил в возможность существования благодати в мире? Да, и это было. И тогда совсем другие звуки были в его «Молитве» 1829 года:
Не обвиняй меня, Всесильный,
И не карай меня, молю,
… .
За то, что редко в душу входит
Живых речей твоих струя,
… .
За то, что мир земной мне тесен,
К тебе ж проникнуть я боюсь,
И часто звуком грешных песен
Я, Боже, не тебе молюсь.
То действительно были «грешные песни», но поэту было дано сказать и иное слово, обращенное в «Молитве» 1837 года к «теплой заступнице мира холодного». Это слово пока еще не о себе, «не о спасении, не перед битвою, / Не с благодарностью иль покаянием». За свою «душу пустынную» поэт еще страшится произнести слова мольбы, обращенной к Богу, но он просит Богоматерь быть небесной покровительницей «девы невинной». Как это уже похоже на веру русского народа, «за други своя» страдающего и молящегося. И как точно угадано Лермонтовым то, что всегда жило в душе русского народа: заступничество в «минуту жизни трудную» надо искать у той, которая понимает все человеческие страдания — у Божией Матери.
А к кому обращена «Молитва» 1839 года? Лермонтов не говорит об этом, мы не знаем, что это за «молитва чудная», о чем она. Да и не так важно, чтобы это услышали мы, — ведь поэт обращает молитву к Небесам, где он уже обрел способность «видеть Бога». Главное, чтобы мы услышали «благодатную силу», «созвучье» этих «слов живых», прониклись ими, как сам поэт, почувствовали, пусть и непонятную, но «святую прелесть» этих звуков. И тогда для нас тоже откроется то удивительное состояние, которое так точно выразил поэт:
И верится, и плачется,
И так легко, легко…