Всероссийскую известность Ахматовой принесли два первых сборника «Вечер» и «Четки». Поэтесса представляла акмеистическую школу поэзии, являющуюся преемником символизма, но отрицающую его стремление к непостижимому, заменяя это огромным, звучащим, красочным настоящим миром.
В творчестве Анны Андреевны просматривается ограничение лиризма миром сокровенных переживаний души поэта: «Так беспомощно грудь холодела. Но шаги мои были легки». Стихотворения, вошедшие в эти сборники, Ахматова лишила всякого словесного украшательства. Автор предала им афористической краткости, выразительности и ясности. Это говорит об Ахматовой как о талантливой поэтессе с ярко выраженной индивидуальностью.
При этом Анну Ахматову отличает несвойственная силе ее эмоциональности и таланта духовная обособленность. Внутренние порывы и переживания женской сущности отделены от остального мира: «Настоящую нежность не спутаешь ни с чем, и она тиха». Ее стихи несут внутреннюю энергию, которая позволяет лишь предположить настоящую мощь и глубину страсти.
Одним из самых пронзительных ее произведений стала поэма «Реквием», в основу которой легла личная драма Ахматовой. Ее сын был арестован трижды с 1935 по 1940 годы, в это время были созданы основные части поэмы. Она наполнила свое произведение неизмеримой глубиной материнского и женского горя. «Реквием» стал, своего рода, обвинением в адрес сталинской тоталитарной системы.
Свои стихи Ахматова писала от сердца, не прикрываясь наигранными эмоциями. Словно оголенный нерв предстает она в бессмертных произведениях, понятных и близких читателю и сегодня.
Взволнованный взор фиксирует следы недавно происшедшего. Полуоткрытую дверь, в которую он только что вышел. Его поспешность и взволнованность. Вещи, столь необходимые дли верховой езды, оставленные в смятении и гневе: «На столе забыты // Хлыстик и перчатка». Заметьте, одна перчатка – признак чрезвычайной взволнованности и рассеянности.
A дальше одиночество покинутой, склонившейся в желтом круге лампы, надеющейся, что он опомнится и вернется — «шорохам внимаю».
Придумывающей утешение и уговаривающей себя: Радостно и ясно // Завтра будет утро. // Эта жизнь прекрасна, // Сердце, будь нее мудро.
Вся эта сцепа полна психологического смысла. Кипят настоящие страсти. А мы видим полуоткрытую дверь, перчатку, хлыстик, круг от горящей лампы. Душевное состояние героев отразили окружающие их вещи.
И так у Анны Ахматовой очень часто: ожидание, томление, муки, покинутость, счастье узнаются по горячей подушке, но морозному узору на окне, по лыжному следу… И еще – по жесту, по взгляду, брошенному на собеседника, по наклону головы или соприкосновению рук.
И мне кажется, что это – найденный способ передать состояние. Окружающий мир хранит психологические приметы, если смотреть на него взволнованным, неравнодушным взглядом. Восхищаешься тем, что чуть ли не всякое сердечное движение Ахматова может выразить через предмет, жест, позу. Как она умеет соотнести их с внутренним самочувствием героев!
Ho Анна Ахматова не ограничивается лишь этим кругом личных чувств, психологических жестов. Ее чувства, вырываясь из заколдованного круга личных отношений, обращаются к природе, к Родине.
Анна Ахматова может единым духом и взором, одной стихотворной фразой объять многое и разнообразное. «Малиновые костры, словно розы, в снегу цветут». Как далеки и мало соединимы в своей сути розы, снега и костры! Ho Анна Ахматова с зоркостью необыкновенной уподобляет костер розе в снегу, соединяя беззащитную хрупкость цветка и убийственную силу холода. Можно сказать, что Анна Ахматова совмещает лед и пламень. Ho при этом и лед не плавится, и пламень не гаснет.
В ее лирике найдется немало страниц трагических и печальных. И наверное, выстраивая ее драматические образы в один ряд, можно было б нарисовать портрет поэта мрачного и скорбного. Ho это неверно. Анна Ахматова не была таким поэтом. У ее трагизма существует тайна перехода в жизнелюбие. Стихотворение «Тот город, мной любимый с детства…» трагично воспоминаниями о безвозвратных потерях, сожалением, что «все унеслось прозрачным дымом». Ho оно подводит к удивительно сильным заключительным строчкам:
И дикой свежестью, и силой
I Великая поэтесса XX века.
II Литературный путь А.Ахматовой.
1. Любовная лирика.
2. «Всемирная отзывчивость».
3. Тема Родины в произведениях Ахматовой.
III Поэзия отточенного мастерства.
Анна Ахматова – одна из известнейших русских поэтесс XX века, литературный критик, переводчик. Эта хрупкая женщина, на долю которой выпадало немало тяжелых испытаний, с достоинством переносила их и при этом оставила после себя богатое литературное наследие. Многие её произведения не были опубликованы не только при жизни автора, но и в течение более чем двух десятилетий после её смерти. Однако творчество Анны Ахматовой является настоящим и искренним искусством, которое дошло до наших дней. «В ней что-то чудотворное горит, и вся она немыслимо лучится…» – кажется, что Ахматова писала о себе. Это была поистине сильная натура с волей, характером и внутренним «светом». Ее исключительное лирическое дарование не только передавало душевные состояния человека, но и перекликалось с событиями народной жизни того времени. Она связана с эпохой, сформировавшей ее как поэта, — с серебряным веком русской художественной литературы, и является одной из самых талантливых его представителей.
Литературный путь Анны Ахматовой, начавшийся еще в дореволюционные годы и завершившийся в советское время, был длительным и нелегким. С самого начала поэзия ее отличалась правдивостью, легкостью и эмоциональностью поэтического слова. В стихах Анны Андреевны отразились душевные переживания о любви, о близких, о Родине.
На всем протяжении жизни Ахматова сохраняла акмеистические принципы творчества: бытийность, христианское просвещение, бережное отношение к слову, созидательное начало, связь и полноту времен. Она первая и единственная в мировой женской поэзии стала великим национальным и общечеловеческим поэтом, предельно глубоко воплотив в своем художественном мире внутренний мир лирической героини и создав при этом идеал женщины — любимой и любящей. Именно Ахматовой удалось первой в русской поэзии дать любви «право женского голоса». Двадцать первое. Ночь. Понедельник.
Очертанья столицы во мгле.
Сочинил же какой-то бездельник,
Что бывает любовь на земле…
Поэзия Ахматовой солнечна, проста и свободна. Она жила великой земной любовью и пела об этом, и в этом был смысл ее жизни, ее естественное состояние. Всю жизнь Анна Андреевна делилась сокровищами своей души с миром, который не всегда понимал ее и часто просто отвергал. Личное у Ахматовой всегда сливалось с общенациональным и вечным. Принятие на себя национальной и мировой скорби в эпоху исторических катастроф раскрыло в лирической героине Ахматовой ее «всемирную отзывчивость»: она видела свой путь в череде мировых трагедий; видела себя продолжательницей трагических женских судеб: Мне с Морозовой класть поклоны,
С падчерицей Ирода плясать,
С дымом улетать с костра Дидоны,
Чтобы с Жанной на костер опять…
В стихотворении «Последняя роза», написанное ею уже в 1962 году, Анна Ахматова отождествляет себя с известными в истории страдалицами за родную землю. Все эти женщины были духовно сильны, не страшен им был глас власти. Так и Ахматова писала, как считала нужным, без лести и низкопоклонства. Может быть, это самое пронзительное свойство таланта Ахматовой. Она также являлась свидетелем двух мировых воин, не оставшаяся от этих событий в стороне. Она понимала горе, беды, которые приносят войны, поддерживала людей своим творчеством. И в День Победы, нежный и туманный,
Когда заря, как зарево, красна,
Вдовою у могилы безымянной
Хлопочет запоздалая весна.
“Я не переставала писать стихи. Для меня в них – связь моя с временем, с новой жизнью моего народа… Я счастлива, что жила в эти годы и видела события, которым не было равных”, – писала Ахматова. Таким образом, она – не только поэтесса, но и свидетель того тяжелого времени, оставившая память о них. В заключение хочу сказать, что творчество А.Ахматовой мне очень нравится в первую очередь тем, что её произведения — это поэзия отточенного словесного мастерства, хранящая в себе народную мудрость и душевную женскую красоту.
Если рассуждать о творчестве Анны Андреевны Ахматовой, то необходимо, в первую очередь, проанализировать ее как человека, ее судьбу. Ведь именно все, что ей пришлось перенести в жизни, легло основой ее бессмертных стихов. Ее внешний облик и духовный мир настолько велики, что нельзя рассматривать ее творчество просто, как отдельную субстанцию «искусства пера». И, несмотря на то, что ей пришлось пережить очень много горя, трагедий и различных унижений в жизни, ни в одной из ее книг, даже приблизительно, нельзя найти нотки грусти, растерянности, отчаяния, безысходности. Все это было ей чуждо. Силе духа этой женщины, ее самообладанию, мог бы позавидовать любой полководец. Ее сравнивали с орлом и ангелом, одновременно. При жизни, она была очень твердой и строгой, при этом, очень доброй и справедливой.
Многие, кто недостаточно знакомы с творчеством Анны Ахматовой, считают ее поэтом лириком, которая писала о светлом и прекрасном чувстве любви, всех ее таинствах и сторонах, о трудностях и преградах, и о пути их преодоления. Но, если рассмотреть глубже, то это не совсем так. Очень многие ее стихотворения основаны на реальных сюжетах из жизни, по сути своей, являются очень острыми психологическими драмами с непредсказуемыми сюжетами, основаны, в основном, на собственных переживаниях. А ее героини, собственно, это она сама. Даже, испытывая острую душевную боль, сильнейшее разочарование и грусть, любая из ее героинь держится с гордостью и смиренным достоинством.
Анна Ахматова, как человек, обладала огромным мужеством. Будучи в блокадном Ленинграде, падаю в обморок от голода, она не переставала творить свои шедевры, свято и безоговорочно веря в победу. Эти строки были написаны именно, там:
Мы знаем, что ныне лежит на весах
И что совершается ныне.
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет.
Таких примеров еще можно много найти. Главное, что человек шел к своей цели, не смотря ни на какие препятствия и невзгоды. Это доказывает ее произведение «Реквием». Не даром, многие критики сходятся во мнении, что ее жизнь так и прошла «под крылом у гибели». Тем не менее, эта жизнь и по сей день достойна удивления , уважения и огромного почета. Как ни старалась ее «победить жизнь», ни одна из этих «попыток» не «увенчалась успехом».
Так же, ее рождение, на рубеже двух столетий, не могло отразиться на ее характере. Она называла себя только «поэтом» и «патриотом», а эти же слова в женском роде, просто ненавидела. Возможно, благодаря такому обстоятельству, она была слепо отдана своей родине. Вот, как она описывала нашествие Гитлера на свою родину:
Звезды смерти стояли над нами,
И безвинная корчилась Русь
Под кровавыми сапогами
И под шинами «черных марусь»…
В то время, эти слова повторяли многие, кто был знаком с ее поэзией.
Ее творчество снискало огромное уважение и благодарность у людей. Ее друзья организовали фонд помощи Ахматовой, после «пресловутого» постановления Жданова. Но даже то обстоятельство, когда ее вывели из члена союза писателей, не смогло ее сломать – она продолжала писать стихи.
Несправедливым образом, имя Анны Ахматовой было забыто. Но сейчас, мы можем гордиться тем, что это наша соотечественница, и , какое огромное духовное наследие она оставила грядущим поколениям.
Сочинение на тему: “Анна Ахматова – голос эпохи”.
Анну Андреевну Ахматову по праву считают одной из самых значительных личностей в русской литературе. Ее тернистый творческий путь был непростым, ведь поэтесса жила на рубеже двух столетий, когда в России происходили сложные и противоречивые политические процессы. Ахматова повидала несколько революций, две мировые войны, пережила репрессии. Дважды вдова, лишенная возможности видеть собственного сына на протяжении более чем десяти лет, поэтесса мужественно перенесла все тяготы уготованной ей судьбы. Жестокость советского террора, потеря близких людей, невозможность свободно творить и нищета сломали Ахматовой жизнь, но не сломили ее души.
Хотя в ранних произведениях поэтессы преобладают мотивы любви, в них уже чувствуется приближение конца одной эпохи и начала другой, которая принесет с собой что-то страшное, непоправимое: «Здесь все мертво и немо, как будто мира наступил конец» («Первое возращение»). Предчувствия Ахматовой сбылись – 1914 год принес за собой первую в истории человечества мировую войну. Поэзия этих лет отличается экспрессивностью, тема любви и боли за родину звучит в ней особенно трагично. Поэтесса молится о мире для своей страны и ее народа, выливая свой плач в стихи. Но спасения не пришло, началась революция. Ахматова решает остаться в любимой России, несмотря на сложнейшую и опасную ситуацию в стране. Свои терзания и сомнения поэтесса выразит в стихотворении «Мне голос был». Ахматова не смогла покинуть родные края. Ощущая единство с русским народом, она переживала с ним все беды:
«Не с теми я, кто бросил землю
На растерзание врагам».
Наперекор всем несчастьям и запретам на публикацию ее творчества, голос поэтессы только набирал силы. Гражданскую поэтику Ахматовой можно назвать пророческой, ведь она предвидела приближение второй войны. Предыдущие испытания и опыт прошлых бед заставляют поэтессу удвоить свои силы и приготовиться к борьбе:
«Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет».
Ахматова скорбит о бессмысленных жертвах войны, оплакивая их в своих стихотворениях. В патриотических произведениях поэтесса видит победу в войне как вдову – она выстояла, но потеряла так много близких! Наиболее значимым произведением автора является поэма «Реквием», которая осуждает насилие во всех его проявлениях. Во многом автобиографичная поэма раскрывает тяжелейшие переживания поэтессы, ее жизненные потрясения. В «Реквиеме» слышим крик матери, у которой отняли дитя, плач одинокой, но сильной женщины.
На протяжении всего своего сложного жизненного пути поэтесса твердо верила в то, что ей хватит сил и мужества для борьбы. Выжив, Анна Ахматова стала голосом своей эпохи, который выразил боль истерзанных большевистским террором жертв. Благодаря поэтическому дару поэтессы в наше время можно дать объективную оценку тогдашним событиям. Несмотря на строжайшую цензуру, из-за которой многие стихотворения Ахматовой увидели свет лишь спустя несколько десятков лет после ее смерти, творчество поэтессы стало своеобразным памятником огромному количеству судеб, покалеченных кровавым режимом.
Следующая >
Ахматова – все сочинения
На рубеже столетий, накануне Октябрьской революции, в эпоху, потрясенную двумя мировыми войнами, в России возникла и сложилась одна из самых значительных во всей современной мировой литературе “женская” поэзия – поэзия Анны Ахматовой. По выражению А. Коллонтай, Ахматова дала “целую книгу женской души”. Она “вылила в искусстве” сложную историю женского характера, оказалась открывателем обширнейшей и неведомой до того в поэзии области. При этом Ахматова всегда оставалась поэтом традиционным, поставившим себя под знамя русской классики, прежде всего Пушкина.
“Великая земная любовь” – вот движущее начало всей ее лирики. Стихи Ахматовой – не просто размышления о любви, не фрагментарные зарисовки; острота поэтического видения сопряжена с остротой мысли:
Я па солнечном восходе
Про любовь пою,
На коленях в огороде
Лебеду полю.
Но любовь в стихах Ахматовой не только счастье, очень часто это страдание, пытка, мучительный, болезненный излом души. Чувство, само по себе острое и необычайное, получает дополнительную трагическую наполненность.
„Уже в самых первых стихах Ахматовой живет не только любовь-обожание. Она часто переходит в другую, любовь-жалость:
О нет, я не тебя любила,
Палила сладостным огнем,
Так объясни, какая сила
В печальном имени твоем.
Это сочувствие, сопереживание, сострадание делает стихи Ахматовой подлинно народными, эпическими. Кроме того, в ее стихах живет еще одна любовь – к родной земле, к Родине, к России:
Не с теми я, кто бросил землю
На растерзание врагам,
Их грубой лести я не внемлю,
Им песен я своих не дам.
Любовь к Родине у Ахматовой не предмет анализа, размышлении или расчетов. Будет она – будут жизнь, дети, стихи. Анна Ахматова прожила долгую и счастливую жизнь. Хотя можно ли говорить так о женщине, муж которой был расстрелян, а сын переходил из тюрьмы в ссылку и обратно, которая почти всегда жила в бедности и в бедности умерла, познав все лишения, кроме лишения Родины? Я думаю, что можно, потому что она была поэт: “Я не переставала писать стихи. Для меня в них – связь моя с временем, с новой жизнью моего народа… Я счастлива, что жила в эти годы и видела события, которым не было равных”.
Введение.
Русская литература 20 века развивалась бурно и противоречиво. Русская литература 20 века – это не только сохранение и развитие традиций писателей и поэтов 19 столетия, это и новаторский подход к созданию новых тем, образов.
20 век в истории русской поэзии был уникальной порой. В то время в литературу сразу пришло много ярких молодых поэтов, талантливых и ищущих новые пути. Увлечение поэзией было массовым – примерно как сейчас ходят на рок-концерты. Поэт, приобретя известность, становится фигурой культовой. Подразумевалось, что именно ему Богом дано понять Истину – и объяснить её прочим. Каждый из поэтов ощущал себя немного пророком, на нём лежала огромная ответственность – выбрать единственно верный путь и указать его прочим.
Крупные поэты объединялись в группы по интересам, затем к ним примыкало множество подражателей. Символисты, акмеисты, футуристы, имажинисты – каждое из этих течений находило своих пылких приверженцев и почитателей и не менее яростных врагов.
В начале 20 века было много репрессий, многие уезжали в эмиграцию. Но русская литература 20 века развивалась стремительными темпами. Свой вклад в развитие русской литературы внесли: Иван Алексеевич Бунин, Анна Андреевна Ахматова, Максим Горький, Владимир Владимирович Маяковский и другие.
В настоящее время самой актуальной является проблема теоретического осмысления сложнейшего явления, как русская литература 20 века. В своём реферате я рассмотрела поэзию Анны Андреевны Ахматовой.
Слишком сладко земное питье,
Слишком плотны любовные сети.
Пусть когда-нибудь имя мое
Прочитают в учебнике дети.
А. Ахматова 1913г.
Будущая поэтесса родилась 23 июня 1889 в пригороде Одессы Большой Фонтан в семье отставного инженер-капитана 2-го ранга Андрея Антоновича Горенко и Инны Эразмовны. В семье было шестеро детей. Прабабушка Анны по материнской линии вела род от татарского хана Ахмата; поэтому юная писательница впоследствие берет себе фамилию прабабки в качестве псевдонима. По материнской линии, очевидно, перешел и литературный дар: теткой маминого отца была известная поэтесса Анна Бунина (1794—1829).
Через год после рождения Анны семья переезжает в Царское Село, где она росла до шестнадцати лет, каждое лето, проводя под Севастополем. Детские летние воспоминания стали основой для ее первой поэмы «У самого моря» в 1914 году, а мотивы Царского села и Пушкина были творческой основой, а зачастую и опорой на протяжении всей жизни.
Первое стихотворение Ахматова написала, когда ей было одиннадцать лет, и всего в девические годы создала их около двухсот. Училась она в Царскосельской Мариинской женской гимназии: «Училась я сначала плохо, потом гораздо лучше, но всегда неохотно». В Царском Селе в сочельник 1903 года Аня Горенко познакомилась с гимназистом Николаем Гумилевым, и стала постоянным адресатом его стихотворений.
После развода родителей в 1905 Ахматова вместе с матерью переезжает в Евпаторию, а позже в Киев. Гимназический курс она проходила на дому, так как ей грозил туберкулез, но последний класс окончила в Фундуклеевской гимназии в Киеве, после чего поступила на юридическое отделение Киевских высших женских курсов.
В это время она переписывалась с уехавшим в Париж Гумилевым. В 1907 году в Париже, в издававшемся Гумилевым журнале «Сириус» поэтесса опубликовала первое стихотворение «На руке его много блестящих колец» под инициалами «А. Г.». Сама Ахматова вспоминала об этом так: «Мне потому пришло на ум взять себе псевдоним, что папа, узнав о моих стихах, сказал: «Не срами мое имя».— «И не надо мне твоего имени!»— сказала я…»
Весной 1910 года после нескольких отказов Ахматова согласилась стать женой Н.С.Гумилева. Супруги обвенчались 25 апреля в церкви села Никольская слободка под Киевом. Медовый месяц прошел в Париже, где поэтесса познакомилась с художником Амадео Модильяни, запечатлевшим ее облик в карандашном портрете. Уезжая из Парижа, Ахматова бросала в окно его мастерской прощальные красные цветы.
Осенью 1910 Ахматова делает попытку напечататься самостоятельно и посылает стихи в «Русскую мысль» В. Я. Брюсову, спрашивая, стоит ли ей заниматься поэзией. Получив отрицательный отзыв, юная поэтесса отдает стихи в журналы «Gaudeamus», «Всеобщий журнал», «Аполлон», которые их публикуют. В это время она и становится Ахматовой, публикуя под этим псевдонимом стихотворение «Старый портрет». В том же году состоялось ее первое выступление со своими стихами, и она впервые получила от мужа одобрение своего творчества. На следующий год Ахматова поступила на петербургские Женские историко-литературные курсы.
Вышедший весной 1912 года первый сборник стихов «Вечер», несмотря на скромный тираж в триста экземпляров, принес Ахматовой мгновенную славу. Сборник был выпущен «Цехом поэтов» – объединением поэтов-акмеистов, секретарем которого избрали Ахматову.
Первого октября 1912 года у четы рождается сын Лев, будущий историк и географ, автор этнологической теории. В том же году Ахматова знакомится с Маяковским. Поэт, которого принято считать самым «громкоголосым» в российской поэзии, восторженно отзывался о личностной лирике поэтессы: «Стихи Ахматовой монолитны и выдержат давление любого голоса, не дав трещины».
В 1913 году на Высших женских Бестужевских курсах Ахматова читает свои стихи перед многолюдной аудиторией сразу после выступления Блока, уже пользовавшегося славой известного поэта: «К нам подошла курсистка со списком и сказала, что мое выступление после блоковского. Я взмолилась: «Александр Александрович, я не могу читать после вас». Он – с упреком – в ответ: «Анна Андреевна, мы не тенора»». Выступление было блестящим. Популярность Ахматовой становится головокружительной. С нее рисовали портреты, а стихотворные посвящения ей А. Блока, Н. Гумилева, О. Мандельштама, М. Лозинского, В. Шилейко, Н. Недоброво, В. Пяста, Б. Садовского и других составили в 1925 году антологию «Образ Ахматовой».
Несмотря на популярность, Ахматова все еще не может поверить, что ее талант признан. Семнадцатого июля 1914 года она пишет мужу: «С недобрым чувством жду июльскую «Русскую мысль». Вероятнее всего, там свершит надо мною страшную казнь Валерий» (имелся в виду Валерий Брюсов). Но сборник «Четки» 1914 года приносит Ахматовой всероссийскую славу и утверждает в литературе понятие «ахматовской строки».
Постепенно сходят на нет ее отношения с мужем. Ахматова все еще живет у него в Царском селе, на лето выезжая в имение Гумилевых Слепнево в Тверской губернии (позже «тверская скудная земля» получит отражение в ее творчестве). Осенью 1914 года Николай Гумилев уходит на фронт добровольцем. Анна Андреевна в это время лечится от туберкулеза в Финляндии, позже в Севастополе. После развода с Гумилевым в 1918 году Ахматова выходит замуж за ассириолога и поэта В. К. Шилейко.
Во время болезни на первый план выходит интерес поэтессы к русской классике. Одним из источников творческой радости и вдохновения для Ахматовой стал Пушкин. Ей принадлежат литературоведческие статьи – анализ его произведений, а также исследования его биографии. Через два десятилетия, в годы замалчивания ее творчества, Пушкин снова станет духовной и материальной опорой для Ахматовой. В сентябре 1917 года выходит сборник «Белая стая». По словам критика Б. М. Эйхенбаума, он пронизан «ощущением личной жизни как жизни национальной, исторической», что хорошо передавало настроение эпохи и отношение поэтессы к современности: она не покинула родины, чувствуя ответственность за ее судьбу.
1921 год прошел тяжелой поступью по жизни поэтессы. Еще в феврале она председательствует на вечере памяти Пушкина, где выступает Блок с речью «О назначении поэта» и на котором присутствует Н.С.Гумилев. В ночь с третьего на четвертое августа Гумилева арестовывают, тремя днями позже умирает Блок, еще через две недели Гумилева расстреливают. Тогда же Ахматова расстается с Шилейко. В противовес трагедии личной жизни, которую она потом еще оплачет в «Реквиеме», в этом году поэтесса выпускает два сборника, «Подорожник» (в апреле, еще до трагических событий) и «AnnoDomini» – в октябре; в октябре же она возвращается к активной деятельности, участвует в литературных вечерах, в работе писательских организаций, публикуется в периодике. В январе 1922 Ахматова знакомится с Пастернаком, чуть позже – с Булгаковым.
В двадцатых годах выходят две книги об Ахматовой, за авторством В. Виноградова и Б. Эйхенбаума. Второй книге было суждено сыграть роковую роль в судьбе поэтессы. Литературная энциклопедия этих лет дала описание Ахматовой вырванными из контекста ее собственными строками: «не то монахиня, не то блудница», – взятыми вместе с искаженным анализом из книги Эйхенбаума. В 1924 новые стихи Ахматовой публикуются в последний раз перед пятнадцатилетним перерывом. Ее исключают из Союза писателей. Новая вспышка туберкулеза привела ее в санаторий Царского Села, где она лечится вместе с женой Мандельштама.
В конце 1922 на полтора десятилетия Ахматова соединяет свою судьбу с искусствоведом Н. Н. Пуниным. Переселившись в 1926 году в садовый флигель Шереметьевского дворца – Фонтанного Дома, она продолжает бывать в Мраморном дворце у Шилейко, заботясь о нем и о его собаке. В той же квартире Фонтанного Дома вместе с Пуниным продолжали жить и его первая жена Анна Аренс с[[1] ] их маленькой дочкой Ирой. Когда Аренс уходила на работу, Ахматова присматривала за ребенком. Атмосфера в доме была напряженной. Эти годы Ахматова помогала Пунину в его работе в Академии художеств, переводя вслух научные труды с французского, английского и итальянского. Благодаря ему Ахматовой удается добиться того, чтобы Льву, сыну расстрелянного «врага народа», позволили продолжить образование в гимназии, а затем в университете.
Не имея возможности печатать свои стихи, Ахматова лишалась средств к существованию. Перевод писем Рубенса, изданный в 1937 году, принес ей первый за много лет заработок. При крайней бедности удивительным образом сохранялась главная черта Ахматовского облика: царственность, лишённая высокомерия, но полная достоинства. Л.К. Чуковская вспоминала: «Пришла – в старом пальто, в вылинявшей расплющенной шляпе, в грубых чулках. Статная, прекрасная, как всегда»1. Сохранялся и характер, и желание помочь людям. Так, в конце тридцатых годов по соседству с Ахматовой жила молодая женщина с двумя маленькими мальчиками. Днем, когда она была на работе, Ахматова присматривала за детьми.
В 1935 были арестованы сын Ахматовой Лев Гумилев и Пунин, а незадолго до этого – ее хороший друг поэт Мандельштам. После письменного обращения Ахматовой к Сталину сына и Пунина освободили, но в 1938 году Льва снова арестовали и приговорили к казни. Только последующее репрессирование самих палачей спасло его от исполнения приговора. Переживания этих мучительных лет составили цикл «Реквием», который Ахматова два десятилетия не решалась записать. Стихи запоминали отрывками друзья и близкие. Чуковская вспоминает, как Ахматова в Фонтанном доме, молча указав глазами на потолок и стены и громко говоря о пустяках, писала ей на листках новые стихи из «Реквиема» и сразу сжигала их над пепельницей.
В 1939 после полузаинтересованной реплики Сталина решаются издать ее сборник «Из шести книг», включавший наряду с прошедшими цензурный отбор старыми стихами и новые сочинения. Пастернак писал Ахматовой, в очередной раз лежавшей в больнице, что очереди за ее книгой растягивались на две улицы. Вскоре книга попала под запрет и была изъята из библиотек.
В первые месяцы Великой Отечественной войны Ахматова пишет плакатные стихотворения. По распоряжению властей ее эвакуируют из Ленинграда до первой блокадной зимы, два с половиной года она проводит в Ташкенте. Пишет много стихов, работает над «Поэмой без героя», эпосом о Петербурге начала века.
В первые послевоенные годы Ахматова навлекает на себя гнев Сталина, узнавшего о визите к ней английского историка И. Берлина. Постановление ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград» за 1946 было направлено против Ахматовой и Зощенко. Снова возник запрет на публикации. Исключение было сделано в 1950 году, когда Ахматова написала стихи к юбилею Сталина в отчаянной попытке помочь сыну, арестованному в очередной раз.
В последнее десятилетие жизни Ахматовой ее стихи постепенно пришли к новому читателю. В 1965 издан итоговый сборник «Бег времени». На закате дней Ахматовой было позволено принять итальянскую литературную премию Этна-Таормина в 1964 и звание почетного доктора Оксфордского университета в 1965. 5 марта 1966 года в Домодедово Анна Андреевна Ахматова скончалась. Ее отпевали в Морском соборе.
Сложная, доходящая до жажды сумасшествия, чтобы не чувствовать боли, жизнь. И, тем не менее, итог всех страданий и суть всего существования Ахматова выразила одной строчкой автобиографии: «Я не переставала писать стихи». «Для меня в них — связь моя с временем, с новой жизнью моего народа. Когда я писала их, я жила теми ритмами, которые звучали в героической истории моей страны. Я счастлива, что жила в эти годы и видела события, которым не было равных». Поэзия Анны Андреевны Ахматовой.
Анна Андреевна Ахматова творила в очень сложное время, время катастроф и социальных потрясений, революций и войн. Поэтам в России в ту бурную эпоху, когда люди забывали, что такое свобода, часто приходилось выбирать между свободным творчеством и жизнью.
Но, несмотря на все эти обстоятельства, поэты по-прежнему продолжали творить чудеса: создавались чудесные строки и строфы.
Источником вдохновения для Ахматовой стали Родина, Россия, поруганная, но от этого ставшая ещё ближе и роднее. Анна Ахматова не смогла уехать в эмиграцию, так как она знала, что только в России может она творить, что именно в России нужна её поэзия.
Но давайте вспомним начало пути поэтессы. Её первые стихи появились в России в 1911 году в журнале «Аполлон», а уже в следующем году вышел и поэтический сборник «Вечер». Почти сразу же Ахматова была поставлена критиками в ряд самых больших русских поэтов. Весь мир ранней, а во многом и поздней лирики Ахматовой был связан с Александром Блоком. Муза Блока оказалась повенчанной с музой Ахматовой. Герой блоковской поэзии был самым значительным и характерным «мужским» героем эпохи, тогда как героиня поэзии Ахматовой была представительницей «женской» эпохи. Именно от образов Блока идёт герой ахматовской лирики. Ахматова в своих стихах является в бесконечном разнообразии женских судеб: любовницы и жены, вдовы и матери, изменявшей и оставляемой. Ахматова показала в искусстве сложную историю женского характера переломной эпохи, его истоков, ломки, нового становления. Вот почему в 1921 году, в драматическую пору своей и общей жизни, Ахматова сумела написать поражающие духом обновления строки:
Всё расхищено, предано, продано,
Чёрной смерти мелькало крыло,
Всё голодной тоской изглодано,
Отчего же нам стало светло?
Так что в известном смысле Ахматова была и революционным поэтом. Но она всегда оставалась поэтом традиционным, поставившим себя под знамя русской классики, прежде всего Пушкина. Освоение пушкинского мира продолжалось всю жизнь.
Есть центр, который как бы сводит к себе весь остальной мир поэзии, оказывается основным нервом, идеей и принципом. Это любовь. Стихия женской души неизбежно должна была начаться с такого заявления себя в любви. В одном из своих стихотворений Ахматова называла любовь «пятым временем года». Чувство, само по себе острое и необычайное, получает дополнительную остроту, проявляясь в предельном кризисном выражении – взлёта или падения, первой встречи или совершившегося разрыва, смертельной опасности или смертельной тоски, потому Ахматова так тяготеет к лирической новелле с неожиданным, часто прихотливо-капризным концом психологического сюжета и к необычностям лирической баллады, жутковатой и таинственной.
Обычно её стихи – или начало драмы, или только её кульминация, или ещё чаще финал и окончание. И здесь она опиралась на богатый опыт русской уже не только поэзии, но и прозы:
Слава тебе, безысходная боль,
Умер вчера сероглазый король.
А за окном шелестят тополя:
Нет на земле твоего короля.
Стихи Ахматовой несут особую стихию любви-жалости:
О нет, я не тебя любила,
Палила сладостным огнём,
Так объясни, какая сила
В печальном имени твоём.
Мир поэзии Ахматовой – мир трагедийный. Мотивы беды, трагедии, звучат в стихотворениях «Клевета», «Последняя», «Через 23 года» и других.
В годы репрессий, тяжелейших испытаний, когда её мужа расстреляют, а сын окажется в тюрьме, творчество станет единственным спасением, «последней свободой». Муза не покинула поэта, и она написала великий «Реквием». Таким образом, в творчестве Ахматовой отражалась сама жизнь; творчество было её жизнью.
Родная земля.
Не с теми я, кто бросил землюНа растерзание врагам.Их грубой лести я не внемлю, Им песен я своих не дам.Но вечно жалок мне изгнанник, Как заключенный, как больной.Темна твоя дорога, странник, Полынью пахнет хлеб чужой.А здесь, в глухом чаду пожараОстаток юности губя, Мы ни единого удараНе отклонили от себя.И знаем, что в оценке позднейОправдан будет каждый час… Но в мире нет людей бесслезней, Надменнее и проще нас. Анализ стихотворения Ахматовой « Родная земля». Поздняя Анна Андреевна Ахматова выходит из жанра «любовного дневника», жанра, в котором она не знала соперников и который она оставила, может быть, даже с некоторым опасением и оглядкой, и переходит на раздумья о роли истории. Ахматова написала о А.С. Пушкине: «Он не замыкается от мира, а идет к миру»[[2] ]. Это была и ее дорога – к миру, к ощущению общности с ним.Раздумья о судьбе поэта приводят к раздумьям о судьбе России, мира.В начало стихотворения Анны Андреевны Ахматовой «Родная земля» вынесены две финальные строчки стихотворения, сочиненного самой Ахматовой в послереволюционные годы. А начинается оно так:«Не с теми я, кто бросил землюНа растерзания врагам».Ахматова не пожелала тогда примкнуть к числу эмигрантов, хотя многие из ее друзей оказались за границей. Решение остаться в советской России не было ни компромиссом с советским народом, ни согласием с выбранным ею курсом. Дело в другом. Ахматова чувствовала, что только разделив судьбу с собственным народом, она сможет сохраниться как личность и как поэт. И это предчувствие оказалось вещим. В тридцатые – шестидесятые годы ее поэтический голос приобрел неожиданную силу и мощь. Вобрав в себя всю боль своего времени, ее стихи возвысились над ним и стали выражением общечеловеческих страданий. Стихотворение «Родная земля» подводит своеобразный итог отношению поэта к своей родине. Само название имеет двойной смысл. «Земля» — это и страна с населяющими ее людьми и со своей историей, и просто почва, по которой ходят люди. Ахматова как бы возвращает значению утраченное единство. Это позволяет ей ввести в стихотворение замечательные образы: «грязь на калошах», «хруст на зубах», — получающие метафорическую нагрузку. В отношении Анны Ахматовой к родной земле нет ни грани сентиментальности. Первое четверостишие построено на отрицании тех действий, которые принято связывать с проявлением патриотизма:«В заветных ладанах не носим на груди, О ней стихи навзрыд не сочиняем …».Эти действия кажутся ей недостойными: в них нет трезвого, мужественного взгляда на Россию. Анна Ахматова не воспринимает свою страны как «обетованный рай» — слишком многое в отечественной истории свидетельствует о трагических сторонах русской жизни. Но нет здесь и обиды за те действия, которые родная земля «приносит живущим на ней». Есть гордая покорность той доле, которую она нам представляет. В этой покорности, однако, нет никакого вызова. Более того, в ней нет и осознанного выбора. И в этом – слабость патриотизма Ахматовой. Любовь к России не является для нее итогом пройденного духовного пути, как это было у Лермонтова или Блока; эта любовь дана ей изначально. Ее патриотическое чувство впитано с материнским молоком и поэтому не может быть подвергнуто никаким рационалистическим коррективам.Связь с родной землей ощущается даже не на духовном, а на физическом уровне: земля представляет собой неотъемлемую часть нашей личности, потому что всем нам предначертано телесно слиться с нею – после смерти:«Но ложимся в нее и становимся ею, Оттого и зовем так свободно – своею».В стихотворении выделяются три раздела, что подчеркнуто и графически.Первые восемь строк построены, как цепь параллельных отрицательных конструкций. Концы фраз совпадают с концами строк, что создает мерную «настойчивую» информацию, которая подчеркнута ритмикой пятистопного ямба.После этого следует четверостишие, написанное трехстопным анапестом. Смена размеров на протяжении одного стихотворения – явление достаточно редкое в поэзии. В данном случае этот ритмический перебой служит для противопоставления потоку отрицаний, заявления о том, как же все-таки воспринимается коллективным лирическим героем родная земля. Заявление это носит достаточно сниженный характер, что усиливается анафорическим повтором:«Да, для нас это грязь на калошах, Да, для нас это хруст на зубах …».И, наконец, в финале трехстопный анапест сменяется четырехстопным. Такой перебой метра придает двум последним строкам широты поэтического дыхания, которые находят опору в бесконечной глубине заключенного в них смысла.Поэзия Анны Андреевны Ахматовой «питалась — даже в первоначальных стихах – чувством родины, болью о родине, и эта тема звучала в ее поэзии все громче… О чем бы она ни писала в последние годы, всегда в ее стихах ощущалась упорная дума об исторических судьбах страны, с которой она связана всеми корнями своего существа»2. (К. Чуковский) Заключение. Анна Андреевна Ахматова создала удивительную лирическую систему в русской поэзии, соединив своим творчеством новую поэзию 20 века с великой поэзией 19 столетия.Поэзия Ахматовой представляет собой словно бы роман, насыщенный тончайшим психологизмом.В стихах Ахматовой разворачивается жизнь, суть которой в первых её книгах и составляет любовь. И когда она оставляет человека, уходит, то остановить [[3] ]её не могут даже справедливые укоры совести: «В недуге горестном моя томится плоть, А вольный дух уже почиет безмятежно». Только это кажущаяся безмятежность, она опустошительна, порождая горестное осознание, что в покинутом любовью доме «не совсем благополучно».Ахматова не стремилась вызвать у читателя сочувствие, а тем более – жалость: в этом героиня её стихов не нуждается.Для Ахматовой искусство способно вбирать в себя мир и тем самым делать его богаче, и этим определяется его действенная сила, место и роль художника в жизни людей. Список используемой литературы. 1 Благой. Д.Д, Тимофеев. Л.И, Леонтьев. А.А детская энциклопедия том 11 язык и литература, 1976г.
2 Жизнь Ахматовой 1987г.
[1] Лидия Чуковская «Записки об Анне Ахматовой» Москва Советская литература том 1 ст.25
[2] Анна Андреевна Ахматова «Пушкин» Москва Советская литература 1964г. ст.56
2 Корней Иванович Чуковский «Современники» Москва Советская литература 1962г. ст.33
Ахматова – все сочинения
Я хочу рассказать об Анне Ахматовой, моей любимой русской поэтессе. Поэзия этого удивительного человека гипнотизирует своей простотой и свободой. Произведения Ахматовой не оставят равнодушным никого, кто хоть раз слышал или читал их. Мастерство Ахматовой было признано почти сразу же после выхода первого ее поэтического сборника \”Вечер\”. А вышедшие через два года после этого \”Четки\” еще более подтвердили необыкновенный талант поэтессы. А. Ахматова в своих стихотворениях является в бесконечном разнообразии женских судеб: любовницы и жены, вдовы и матери, изменявшей и оставляемой. Произведения Ахматовой представляют собой сложную историю женского характера непростой эпохи. Именно в 1921 году, в драматическую пору своей и общественной жизни, Ахматова сумела написать поражающие силой строки: Все расхищено, предано, продано, Черной смерти мелькало крыло, Все голодной тоской изглодано, Отчего же нам стало светло? В поэзии Ахматовой присутствуют как революционные мотивы, так и традиционные, характерные для русской классики. Однако я хочу остановиться на мире поэзии, основным нервом, идеей и принципом которой является любовь. В одном из своих стихотворений Ахматова называла лю- бовь \”пятым временем года\”. Любовь получает дополнительную остроту, проявляясь в предельном кризисном выражении — взлета или падения, первой встречи или совершившегося разрыва, смертельной опасности или смертельной тоски. Потому Ахматова и тяготеет к лирической новелле с неожиданным концом психологического сюжета. Обычно ее стихотворение — или начало драмы, или только ее кульминация, или, еще чаще, финал и окончание. Произведения Ахматовой несут особую стихию любви-жалости: О нет, я не тебя любила, Палила сладостным огнем, Так объясни, какая сила В печальном имени твоем. Это сочувствие, сопереживание, сострадание в любви-жалости делает многие стихотворения Ахматовой подлинно народными. В произведениях поэтессы есть еще одна любовь — к родной земле, к Родине, к России: Не с теми я, кто бросил землю На растерзание врагам, Их грубой лести я не внемлю, Им песен я своих не дам. Анна Ахматова прожила долгую и сложную жизнь. Несмотря на то, что ее муж был расстрелян, а сын переходил из тюрьмы в ссылку и обратно, несмотря на все гонения и бедность, жизнь ее была все же счастливой, представляющей целую эпоху в поэзии нашей страны.
Анна Ахматова очень быстро стала знаменитой после того, как в 1912 году вышла первая ее книга — «Вечер». И хотя у нее не было «таланта счастливости», она пошла навстречу своей судьбе — признанию и восхищению, забвению и злобе, бездомности и скитальчеству. За десять лет после выхода «Вечера» Ахматова выпустила еще 4 книги стихотворений. Популярность поэтессы, слагавшей «веселые стихи о жизни тленной, тленной и прекрасной», была огромной.
Творчество Ахматовой 10-х — начала 20-х годов удивило современников: ее стихотворения были лаконичными поэтическими новеллами, в которых одна-единственная деталь равносильна многим страницам талантливой прозы. Тонкий психологизм, самобытная интонация, удивительное ощущение музыки слова, казалось, раздвигали границы традиционных размеров, привычных строф. Поэтесса «принесла в русскую лирику всю огромную сложность и психологическое богатство русского романа девятнадцатого века», — писал О. Мандельштам. С этим сложно не согласиться. Круг тем молодой Ахматовой не слишком широк: с читателем она говорила о том, что происходило с ней самой. Каждая ее строка была продиктована самой жизнью, судьбой поэтессы. Что же привлекало читателя: беспощадная откровенность? Бездна пространства, открывавшаяся в каждой ее строке? Живая сопричастность ее слова мировому наследию? Ведь акмеизм (а именно к этому литературному течению принадлежала поэтесса), как заметил О. Мандельштам, — это «тоска по мировой культуре». Спустя десятилетие после выхода первой книги А. Ахматова уже имела репутацию живого классика. Вершиной творческого подъема молодой Ахматовой стала книга «Anno Domini» (1921). После нее (с 1923 по 1934) было создано менее двадцати стихотворений. Нет, Ахматова не ушла из литературы: ее книги издавались, о ней писались статьи, но при этом тон критики становился все более недоброжелательным. Наступила новая эпоха — не приемлющая свободную, независимую личность, утверждавшая приоритет общественного над индивидуальным. Рационализм и научное мышление вытесняли все стихийное и религиозное. Политика и экономика подменяли нравственность. Мораль классовая отменяла общечеловеческую. Нужен ли был такой эпохе поэт, очеловечивающий и свечи, горящие «равнодушно- желтым огнем», и золотую ласковую «млеюще-зеленую голубятню», и «безнадежно-бледные» небеса? Страна жила настоящим и будущим («Вперед, время, время, вперед!»), презирая и втаптывая в грязь прошлое, оставляя Ахматовой трагический, но единственно возможный путь — повернуть время вспять. В 1935 году многолетнее молчание было прервано. Именно этим годом датирован наиболее ранний фрагмент «Реквиема». «У каждого поэта своя трагедия. Иначе он не поэт. Меня не знают», — говорила Ахматова. Действительно, долгие годы Ахматову не знали в полной мере, ибо не была известна поэма, создававшаяся одновременно с шестой книгой стихов, которая отдельно, в отличие от других, не издавалась никогда, впервые она увидела свет под названием «Ива» в составе сборника «Из шести книг» (1940). В издании 1940 г. шестая книга называлась «Ива» — по заглавию одного из стихотворений, которому предшествовал эпиграф из Пушкина: «И дряхлый пук деревьев». Эпиграф ко всей книге — из «Импровизации» Пастернака, в которой искусство осознается частью мира природы:
«И было темно. И это был пруд. И больны…».
«Ива» — это стихотворение-воспоминание:
А я росла в узорной тишине,
В прохладной детской молодого века.
И не был мил мне голос человека,
А голос ветра был понятен мне.
Эпиграфы и заглавие книги подчеркивают ее ведущий мотив: прошлое прекрасно, в нем — гармония, сопричастность природе. Но «серебряная ива» смертна. На ее месте «пень торчит, чужими голосами // Другие ивы что-то говорят…». «Другие ивы» — не только знак вечной жизни, но и горестное прощание с прошлым, былой гармонией: «И я молчу… Как будто умер брат». С течением лет для поэтессы становится важнее другой мотив этой книги, и она получает новое название — «Тростник». Тростник — это образ из стихотворения «Надпись на книге», открывающего сборник и посвященного одному из ближайших еще с «акмеистских времен» друзей — М. Л. Лозинскому. Новым эпиграфом к книге стала строка из пастернаковского «Гамлета»: «Я играю в них во всех пяти». «Надпись на книге» начинается там, где завершалась «Ива». В финале «Ивы» — «умер», «Надпись…» начинается с обращения:
Почти от залетейской тени
В тот час, как рушатся миры,
Примите этот дар весенний…
Ключевое слово «Ивы» — «умер», «Надписи…» — «оживший»: «И над задумчивою Летой // Тростник оживший зазвучал». Обращение к музе («Муза») как бы продолжает последние строки первого стихотворения («Надпись на книге»), в которых под аккомпанемент праздничных, звонко звенящих «з» над «задумчивою Летой // Тростник оживший зазвучал»:
Когда я ночью жду ее прихода,
Жизнь, кажется, висит на волоске.
Что почести, что юность, что свобода
Пред милой гостьей с дудочкой в руке.
И вот вошла. Откинув покрывало,
Внимательно взглянула на меня.
Ей говорю: «Ты ль Данту диктовала
Страницы Ада?». Отвечает: «Я».
Что же дало поэту право бесстрашно встретить такого гостя? Осознание своего тягостного и высокого жребия: трагедия народа стала личной трагедией Ахматовой (у нее арестовали сына), а ее жизнь — отражением судьбы народной. «Я была тогда с моим народом. Там, где мой народ, к несчастью, был». В «Реквиеме» Ахматова писала: «И ненужным привеском болтался // Возле тюрем своих Ленинград». Спустя два десятилетия она вспоминала, как ее «опознали» в очереди к тюремному окошку: «Тогда стоящая за мной женщина,.. которая, конечно, никогда в жизни не слыхала моего имени, очнулась от свойственного нам всем оцепенения и спросила меня на ухо:
— А это вы можете описать?
И я сказала:
— Могу.
Тогда что-то вроде улыбки скользнуло по тому, что некогда было ее лицом». Это было первое произведение Ахматовой «по заказу». В те годы художник представлялся Ахматовой олицетворением жизнестойкости. Он — подорожник, смиренный, всюду зеленеющий, неубиенный. Такими «подорожниками» были ее великие современники.
Стихотворение «Воронеж», посвященное Мандельштаму, написанное в период его воронежской ссылки, состоит из двух частей. В первой — пейзаж: оледенелый город петровской эпохи, сквозь обледенелость время течет вспять — возникает «свод светло-зеленый» и «склоны могучей, победительной земли», веющие Куликовской битвой. Но жизнь — только в прошлом. В настоящем — «комната опального поэта», в которой
Дежурят страх и Муза в свой черед,
И ночь идет,
Которая не ведает рассвета.
О. Мандельштам был близок Ахматовой «без изъятия». Не будь заглавия и посвящения, «Воронеж» мог быть прочитан как приговор самой себе. Стихотворение того же 1936-го года «Поэт (Борис Пастернак)» написано на «языке» Пастернака, с его «безудержем», когда кажется, что весь мир хлещет в артериях его стихов. «Поэт» — это стилизация пастернаковского поэтического «автопортрета»:
Он, сам себя сравнивший с конским глазом,
Косится, смотрит, видит, узнает,
И вот уже расплавленным алмазом
Сияют лужи, изнывает лед.
…………………………………..
Он награжден каким-то вечным детством
Той щедростью и зоркостью светил,
И вся земля была его наследством,
А он ее со всеми разделил.
Настоящее трагично. Будущего нет. Шестую книгу пронизывает ощущение конца. Книга «рождается в тот час, как рушатся миры». Ожидание прихода музы — это мгновение, когда «жизнь, кажется, висит на волоске». И в это мгновение ясно видна дорога — «О, туда, туда, // Туда по Подкапризовой Дороге, // Где лебеди и черная вода». Поэт обретает вечные истинные ценности — «лип навсегда осенних» позолоту, «синь сегодня созданной воды». К поэту, стоящему у бездны, приходят герои: Данте, и после смерти не вернувшийся во Флоренцию, «бессмертный любовник Тамары», молодой Маяковский, Клеопатра, и в тот час, когда «мало осталось // Ей дела на свете — еще с мужиком пошутить. // И черную змейку, как будто прощальную жалость, // На смуглую грудь равнодушной рукой положить». Шестая книга — о не идущем ни на какие компромиссы искусстве, одухотворении, совести:
Одни глядятся в ласковые взоры,
Другие пьют до солнечных лучей,
А я всю ночь веду переговоры
С неукротимой совестью своей.
Я говорю: «Твое несу я бремя
Тяжелое, ты знаешь, сколько лет».
Но для нее не существует время
И для нее пространства в мире нет.
В «Иве» наряду со стихотворениями второй половины 30-х годов были и более ранние. Тем разительнее контраст между «сейчас» и «тогда». В стихотворении 1929 года любимый с детства город кажется промотанным наследством, о страшных переменах лишь вещует скрипач. В стихотворении «Мои молодые руки…», написанном позднее, в 1940 г., — некогда напророченная безысходность:
Кто знает, как пусто небо
На месте упавшей башни,
Кто знает, как тихо в доме,
Куда не вернулся сын.
Итоги прошлого подводятся в «Подвале памяти». Начало стихотворения — продолжение мучительно неотвязного разговора, противиться которому более нет сил. Стихотворение — словно рисунок. Не отрывая пера от бумаги, поэт проводит из настоящего в прошлое линию жизни:
Я опоздала. Экая беда!
Нельзя мне показаться никуда.
Но я касаюсь живописи стен
И у камина греюсь. Что за чудо!
Сквозь эту плесень, этот чад и тлен
Сверкнули два живые изумруда.
И кот мяукнул. Ну, идем домой!
Но где мой дом и где рассудок мой?
Движение сюжета — от обыденного к фантастическому. Исподволь, едва заметно нарастает тема безумия. Все подлинно, и все фантастично, безумно. Но вот сюжет исчерпан, эпилог превращает новеллу в трагедию. Большинство стихотворений шестой книги обращено в прошлое. В «Иве» время течет от счастливого прошлого к горь кому настоящему, в «Надписи…» — от настоящего к будущему. Оба «заглавных» стихотворения шестой книги — своеобразный диптих. В этой книге Ахматова навсегда простилась с прошлым и, бесстрашно восприняв трагическую катастрофичность мира, шагнула в будущее. Шли годы, менялись взгляды Ахматовой на созданное ею ранее. Со временем мотивы «Тростника» становятся доминирующими в ее творчестве. Впрочем, и сейчас для одних читателей шестая книга обернется «Ивой», для других — «Тростником». Последнюю, седьмую, книгу составили все стихотворения поздней поры. Книга эта — произведение мудрого, познавшего счастье и трагедию человека, бесстрашно приемлющего жизнь: Что войны, что чума? — конец им виден скорый, Им приговор почти произнесен.
Но кто нас защитит от ужаса, который Был бегом времени когда-то наречен.
Эпоха, враждебная Ахматовой, не раз пыталась ее уничтожить, но «королева-бродяга» (так Ахматова себя именовала) выжила, сберегла свой до времени затаенный, раздирающий грудь крик, зов к людям из глубины, из бездны. Новаторство Ахматовой не только в открытости ее интимных признаний, но и в странной для любовной лирики отзывчивости на голоса и движения эпохи. Стихи Ахматовой впустили в себя тревоги большого мира. Эпоха — с ее войнами, революциями и движениями множеств — вдруг зазвучала в любовной мольбе. Роль здесь сыграла не сама масштабность человеческой и поэтической личности Ахматовой, а главное — ее недремлющая и воспаленная совесть. При всей своей трепетности и нежности слова Ахматовой оставались властными, твердыми и повелительными:
Я — голос ваш, жар вашего дыханья, Я — отраженье вашего лица… («Многим»)
В автобиографии, озаглавленной “Коротко о себе”, Анна Ахматова писала: “Я родилась 11(23) июня 1889 года под Одессой (Большой Фонтан). Мой отец был в то время отставной инженер-механик флота. Годовалым ребенком я была перевезена на север – в Царское Село. Там я прожила до шестнадцати лет. Мои первые воспоминания – царско-сельские: зеленое, сырое великолепие парков, выгон, куда меня водила няня, ипподром, где скакали маленькие пестрые лошадки, старый вокзал и нечто другое, что вошло впоследствии в “Царско-сельскую оду”. Каждое лето я проводила под Севастополем, на берегу Стрелецкой бухты, и там подружилась с морем. Самое сильное впечатление этих лет – древний Херсонес, около которого мы жили. Читать я училась по азбуке Льва Толстого. В пять лет, слушая, как учительница занималась со старшими детьми, я тоже начала говорить по-французски. Первое стихотворение я написала, когда мне было одиннадцать лет. Стихи начались для меня не с Пушкина и Лермонтова, а с Державина (“На рождение порфирородного отрока”) и Некрасова (“Мороз Красный нос”). Эти вещи знала наизусть моя мама. Училась я в Царско-сельской женской гимназии…”. Семья была большая: мать Инна Эразмовна (1852- 1930), отец Андрей Антонович (1848-1915), сестры Ирина (1888-1892), Инна (1883-1905), Ия (1894-1922), братья Андрей (1886-1920) и Виктор (1896-1976). Наиболее близка детям была мать-натура, по-видимому, впечатлительная, знавшая. литературу, любившая стихи. Впоследствии Анна Ахматова в одной из “Северных элегий” посвятит ей проникновенные строки:
…женщина с прозрачными глазами
(Такой глубокой синевы, что море
Нельзя не вспомнить, поглядевши в них),
С редчайшим именем и белой ручкой,
И добротой, которую в наследство
Я от нее как будто получила,
Ненужный дар моей жестокой жизни…
Северные элегии
В родне матери были люди, причастные к литературе. Например, ныне забытая, а когда-то известная Анна Бунина (1794-1829), названная Анной Ахматовой “первой русской поэтессой”, приходилась теткой отцу матери, Эразму Ивановичу Стогову, оставившему небезынтересные “Записки”, опубликованные в свое время в “Русской старине” (1883.-№№1-8).
Инна Эразмовна, мать Анны Ахматовой, вела свой род по женской линии от татарского хана Ахмата.
“Моего предка хана Ахмата ,-писала Анна Ахматова, – убил ночью в его шатре подкупленный русский убийца, и этим, как повествует Карамзин, кончилось на Руси монгольское иго. В этот день, как в память о счастливом событии, из Сретенского монастыря в Москве шел крестный ход. Этот Ахмат, как известно, был чингизидом.
Одна из княжон Ахматовых – Прасковья Егоровна- в XVIII веке вышла замуж за богатого и знатного сибирского помещика Мотовилова. Егор Мотовилов был моим прадедом. Его дочь Анна Егоровна – моя бабушка. Она умерла, когда моей маме было 9 лет, и в честь ее меня назвали Анной…”
Следует еще упомянуть, что мать Анны Ахматовой в молодости была каким-то образом причастна к деятельности “Народной воли”.
Об отце, по-видимому, всегда несколько отдаленном от семьи и мало занимавшемся детьми, Ахматова почти ничего не написала, кроме горьких слов о развале семейного очага после его ухода. “В 1905 году мои родители расстались, и мама с детьми уехала на юг. Мы целый год прожили в Евпатории, где я дома проходила курс предпоследнего класса гимназии, тосковала по Царскому Селу и писала великое множество беспомощных стихов…”
О быте семьи известно очень мало по-видимому, он мало чем отличался от образа жизни более или менее обеспеченных семей Царского Села. Довольно подробно Ахматова описала лишь свою комнату в старом Царскосельском доме, стоявшем на углу Широкой улицы и Безымянного – переулка: “…окно на Безымянный переулок… который зимой был занесен глубоким снегом, а летом пышно зарастал сорняками-репейниками, роскошной крапивой и великанами-лопухами… Кровать, столик для приготовления уроков, этажерка для книг. Свеча в медном подсвечнике (электричества еще не было). В углу икона. Никакой попытки скрасить суровость, обстановки – безделушками, вышивками открытками …”
В Царском Селе, писала она дальше, “делала все, что полагалось в то время благовоспитанной барышне. Умела сложить по форме руки, сделать реверанс, учтиво и коротко ответить по-французски на вопрос старой дамы, говела на Страстной в гимназической церкви. Изредка отец… брал с собой в оперу (в гимназическом платье) в Мариинский театр (ложа). Бывала в Эрмитаже, в Музее Александра III’. Весной и осенью в Павловске на музыке- Вокзал … Музеи и картинные выставки… Зимой часто на катке в парке…”
Когда отец узнал, что дочь пишет стихи, он выразил неудовольствие, назвав ее почему-то “декадентской поэтессой”. По сохранившимся в памяти отца представлениям, заниматься дворянской дочери стихами, а уж тем более их печатать совершенно недозволительно. “Я была овца без пастуха, – вспоминала Ахматова в разговоре с Лидией Чуковской. И только семнадцатилетняя шальная девчонка могла выбрать татарскую фамилию для русской поэтессы… Мне потому пришло на ум взять себе . псевдоним, что папа, узнав о моих стихах, сказал: “Не срами мое имя”.-И не надо мне твоего имени! – сказала я…”
Время детства Анны Ахматовой пришлось на самый конец XIX века. Впоследствии она чуть наивно гордилась тем, что ей довелось застать краешек столетия, в котором жил Пушкин.
Когда по улицам Царского Села двигалась порой пышная похоронная процессия и за гробом шли какие-то важные старики и старухи, это, как она позднее написала, всегда были похороны “младших современников Пушкина”, а значит, и прощание с XIX веком. Конечно, такие мысли не приходили тогда в голову, маленькой девочке, с любопытством и страхом взиравшей на маскированных лошадей, на светильники, которые держали сопровождавшие катафалк, но что-то связанное именно с прощанием и уходом навсегда осталось в ее памяти, когда она думала о своих первых царско-сельских впечатлениях.
Через много лет Ахматова не раз и в стихах, и в прозе вернется к Царскому Селу. Оно, по ее словам, то же, что Витебск для Шагала – исток жизни и вдохновения.
Этой ивы листы в девятнадцатом веке увяли,
Чтобы в строчке стиха серебриться свежее в стократ.
Одичалые розы пурпурным шиповником стали,
А лицейские гимны все так же заздравно звучат.
Полстолетья прошло… Щедро взыскана дивной судьбою,
Я в беспамятстве дней забывала теченье годов, –
И туда не вернусь! Но возьму и за Лету с собою
Очертанья живые моих царско-сельских садов.
Этой ивы листы в девятнадцатом веке увяли…
В Царском Селе она любила не только огромные влажные парки, статуи античных богов и героев, дворцы, Камелонову галерею, пушкинский Лицей, но знала, отчетливо помнила и стереоскопически выпукло воспроизвела через много лет его “изнанку”: казармы, мещанские домики, серые заборы, пыльные окраинные улочки…
…Там солдатская шутка
Льется, желчь не тая…
Полосатая будка
И махорки струя.
Драли песнями глотку
И клялись попадьей,
Пили допоздна водку,
Заедали кутьей.
Ворон криком прославил
Этот призрачный мир…
А на розвальнях правил
Великан-кирасир.
Царско-сельская ода.
Но божеством Царского Села, его .солнцем был для юной гимназистки Ани Горенко, конечно, Пушкин. Их сближало тогда даже сходство возраста: он лицеист, она – гимназистка, и ей казалось, что его тень мелькает на дальних дорожках парка.
Когда-то Гете советовал: если хочешь понять душу поэта, поезжай в его страну. Он имел в виду родину как страну детства. Ведь детство и юность чаще всего действительно определяют голос просыпающейся Музы.
Но в стране детства и юности Анны Ахматовой – параллельно и одновременно с Царским Селом – были и другие места, значившие для ее поэтического сознания очень много.
В одной из автобиографических заметок она писала, что Царское Село, где проходил гимназический учебный год, то есть осень, зима и весна, чередовалось у нее со сказочными .летними месяцами на юге-“у самого синего моря”, главным образом вблизи Стрелецкой бухты у Севастополя. А 1905 год полностью прошел в Евпатории; гимназический курс в ту зиму осваивала на дому из-за болезни: обострился туберкулез, этот бич всей семьи. Зато любимое море шумело все время рядом, оно успокаивало, лечило и вдохновляло. Она тогда особенно близко узнала и полюбила античный Херсонес, его белые руины, словно остановившие бег времени. Там на горячих камнях быстро скользили ящерицы и свивались в красивые кольца маленькие тонкие змейки. Эти камни когда-то видели, возможно, Одиссея и его спутников, а Черное море выплескивало волны с той же мерностью гекзаметра, что и Средиземное, подсказав – . шее этот великий размер слепому Гомеру.
Дыхание вечности, исходившее от горячих камней и столь же вечного, нерушимого неба, касалось щек и рождало мысли, эхо которых будет отдаваться в ее творчестве долгие годы – вплоть до старости. Херсонес и Черное море странным образом не отрицали и даже не затмевали Царского Села – ведь дух Пушкина был и здесь, а его “античная” лирика, анакреонтика тоже приходили на ум, как что-то странно неотрывное от этих мест.
Она научилась плавать и плавала так хорошо, словно морская стихия была для нее родной.
Мне больше ног моих не надо,
Пусть превратятся в рыбий хвост!
Плыву, и радостна прохлада,
Белеет тускло дальний мост…
…Смотри, как глубоко ныряю,
Держусь за водоросль рукой,
Ничьих я слов не повторяю
И не пленюсь ничьей тоской…
Мне больше ног моих не надо…
Если перечитать ее ранние стихи, в том числе и те, что собраны в первой книге “Вечер”, считающейся насквозь петербургской, то мы невольно удивимся, как много в них южных, морских реминисценций. Можно сказать, что внутренним слухом благодарной памяти она на протяжении всей своей долгой жизни постоянно улавливала никогда полностью не замиравшее для нее эхо Черного моря. В своей первой поэме – “У самого моря”, написанной в 1914 году в усадьбе Слепнево (Тверская губ.), она воссоздала поэтическую атмосферу Причерноморья, соединив ее со сказкой о любви:
Бухты изрезали низкий берег,
Все паруса убежали в море,
А я сушила соленую косу
За версту от земли на плоском камне.
Ко мне приплывала зеленая рыба,
Ко мне прилетала белая чайка,
А я была дерзкой, злой и веселой
И вовсе не знала, что это – счастье.
В песок зарывала желтое платье, .
Чтоб ветер не сдул, не унес бродяга,
И уплывала далеко в море,
На темных, теплых волнах лежала.
Когда возвращалась, маяк с востока
Уже сиял переменным светом,
И мне монах у ворот Херсонеса Говорил:
Что ты бродишь ночью?
…Я с рыбаками дружбу водила.
Под опрокинутой лодкой часто
Во время ливня с ними сидела,
Про море слушала, запоминала,
Каждому слову тайно веря.
И очень ко мне рыбаки привыкли
. Если меня на пристани нету,
Старший за мною слал девчонку,
И та кричала: “Наши вернулись!
Нынче мы камбалу жарить будем”…
Обожженная ‘солнцем, ставшая черной, с выгоревшей косой, царско-сельская гимназистка с наслаждением сбрасывала с себя манерные условности Царского Села, все эти реверансы, чинность, благовоспитанность, став, как она сама себя назвала в поэме, “приморской девчонкой”. Юг, подаривший ей ощущение воли, свободы, странным образом перемешанное с чувством вечности и кратковременности человеческой жизни, действительно никогда не уходил из ее поэтической памяти. Даже в “Реквиеме”-поэме о страшных годах репрессий в Ленинграде она вспомнила о нем с присущим ей мужеством и печалью. В поэтической топонимике Ахматовой занял свое место и Киев, где она училось в последнем классе Фундуклеевской гимназии, где в 1910 году вышла замуж за Николая Гумилева, где написала великое множество стихов и окончательно, что очень важно! – почувствовала себя поэтом. Правда, Ахматова как-то сказала, что не любила Киева, но если говорить объективно и точно, она, скорее всего, не любила свое тогдашнее бытовое окружение – постоянный контроль со стороны взрослых (и это после херсонесской вольницы!), мещанский семейный уклад. И все же Киев навсегда остался в ее творческом наследии прекрасным и стихами:
Древний город словно вымер,
Странен мой приезд.
Над рекой своей Владимир
Поднял черный крест.
Липы шумные и вязы
По садам темны,
Звезд иглистые алмаза
К богу взнесены.
Путь мой жертвенный и славный
Здесь окончу я.
И со мной лишь ты, мне равный,
Да любовь моя.
Древний город словно вымер…
И все же главнейшее и даже определяющее место в жизни, творчестве и судьбе Ахматовой занял, конечно, Петербург. Не случайно Ахматову называли истинной петербуржанкой – представительницей именно петербургской школы. Петербург стал ее подлинной духовной, родиной. Ахматовская поэзия, строгая и классически соразмерная, во многом глубоки родственна самому обличу города – торжественным разворотам его .улиц и площадей, плавной симметрии знаменитых набережных, окаймленных золотой каллиграфией фонарей, мраморным и гранитным дворцам, его- бесчисленным львам, крылатым грифонам, египетским сфинксам, античным атлантам, колоннадам, соборам, морским рострам и блистающим шпилям. Петербургский архитектурный стиль, ярко отразившийся в облике всего русского искусства, не только в архитектуре, но и в словесности, зримо выявился в поэзии Ахматовой: он, можно сказать, предопределил ее духовно-поэтический мир, то есть образность, метрику, мелодику, акустику и многое-многое другое. “Город славы и беды”-так называла она Петербург, а затем и Ленинград, и оба эти слова вполне приложимы к автору “Вечера”, “Реквиема” и “Поэмы без героя”. Уже первые читатели ахматовских книг, хотя и любили называть ее русской Сафо, всегда говорили, что она являет собой как бы классический тип петербуржанки, что ее поэзия неотделима ни от Летнего сада, ни от Марсова поля, ни от Невского взморья, ни, конечно же, от белых ночей, воспетых Пушкиным и Достоевским. Родство, духовное и кровное, между ахматовским стихом и городом усугублялось свойственным только Ленинграду сочетанием нежности и твердости, водно-воздушного мерцания и каменно-чугунной материальности. Прославленные белые ночи превращают ленинградские “каменные громады” в полупризрачные, словно блекло намеченные на холсте странные декорации. В такие часы город, кажется, снится самому себе. Огромный и плоский людской архипелаг, едва возвышающийся над водой и лишь слегка прикрепленный неверными якорями к своим не считанным островам, словно вот-вот поднимет паруса петровских туманов, чтобы отплыть
По Неве иль против теченья.
-Только прочь…
Поэма без героя
Не случайно так часто Ахматова любила подходить в своих стихах к самому краю сна или яви, чтобы прислушаться к давно отзвучавшим шагам и наедине с собой и словом внять тому безмолвию, когда
Только зеркало зеркалу снится,
-Тишина тишину сторожит…
Поэма без героя
Однако стих Ахматовой, как мы неоднократно увидим, все же никогда не соскальзывал ни в невнятицу, ни в бред, ни в ирреальность, достаточно “модные” в поэзии первых десятилетий нашего столетия. Ахматова, как и Блок, обладала точным и реалистичным .зрением и потому постоянно испытывала потребность ощутить в зыбкой мерцательности окружавшей ее атмосферы нечто все же вполне твердое и надежное. Лирика Ахматовой чуть ли не с самого начала заключила в себе оба лика города; его волшебство и-каменность, туманную импрессионистичную размытость и безупречную рассчитанность всех пропорций и объемов. В ее стихах они непостижимым образом сливались, зеркально перемежаясь и таинственно пропадая друг в друге. “Петербург, писала она, я начинаю помнить очень рано в девяностых годах. Это в сущности Петербург Достоевского. Это Петербург до трамвайный, лошадиный, коночный, грохочущий и скрежещущий, .лодочный, завешанный с ног до головы вывесками, которые безжалостно скрывали архитектуру домов. Воспринимался он особенно свежо и остро после тихого и благоуханного Царского Села. Внутри Гостиного двора тучи голубей, в угловых нишах галерей большие иконы в золоченых окладах и неугасимые лампады. Нева – в судах. Много иностранной. речи на улицах. В окраске домов очень много красного (как Зимний), багрового, розового и совсем не было этих бежевых и серых колеров, которые теперь так уныло сливаются с морозным паром иди ленинградскими сумерками… Дымки над крышами. Петербургские голландские печи… Петербургские пожары в сильные морозы. Барабанный бой, так всегда напоминающий казнь. Санки с размаху . о тумбу на горбатых мостах, которые теперь почти лишены своей горбатости. Последняя ветка на островах всегда напоминала мне японские гравюры. Лошадиная обмерзшая в сосульках морда почти у вас на плече. Зато какой был запах мокрой кожи в извозчичьей пролетке с поднятым верхом во время дождя. Я почти что все “Четки” сочинила в этой обстановке, а дома только записывала уже готовые стихи…” Как видим, художническая память Ахматовой была на редкость острой. Характерно, что она видела и запоминала. и переносила в стих все многоразличные приметы окружающей жизни. Поэзия и проза великого города были нераздельны в ее стихах. Ахматовские стихи, “где каждый шаг-секрет”, где “пропасти .налево и направо”, в которых ирреальность, туман и зазеркалье сочетались с абсолютной психологической и даже бытовой, вплоть до интерьера,. достоверностью, заставляли говорить о “загадке Ахматовой”. Какое-то время даже казалось, что так, как она, вообще не писал никто .и никогда. Лишь постепенно увидели, что лирика Ахматовой имеет глубокие и широко разветвленные корни, уходящие не только в русскую классическую поэзию, но и в- психологическую прозу Гоголя и Толстого, а также активно захватывает целые пласты общемировой словесной культуры. Поэзия Анны Ахматовой возникла в лоне так называемого “Серебряного века”, – так стали со временем называть первые десятилетия XX века, оставив высокий титул “золотого века” для классического XIX столетия. Эта эпоха в нашей официальной литературной науке долгие десятилетия почти игнорировалась, как время реакции и декадентства, будто бы почти ничего не давшая русскому искусству. На самом деле 10-е годы были на редкость богатыми во всех областях художественного творчества в литературе, живописи, балете, музыке… Ахматова в заметке “1910-е годы” писала: “10-й год-год кризиса символизма, смерти Льва Толстого и Комиссаржевской. 1911-год Китайской революции, изменившей лицо Азии, и год блоковских записных книжек, полных предчувствий… -Кто-то недавно сказал при мне: “10-е годы самое бесцветное время”. Так, вероятно, надо теперь говорить, но я все же ответила: “Кроме всего прочего, это время Стравинского и Блока, Анны Павловой и Скрябина, Ростовцева и Шаляпина, Мейерхольда и Дягилева”… Ахматова в 10-е годы, когда публиковались (с 1907 года) ее первые стихи и вышла первая книга (“Вечер”,.1912), оказалась рядом не только с автором”Соловьиного сада”, навсегда оставшимся для нее богом, но и с целым сонмом крупных и ярких поэтических миров-с Брюсовым, Бальмонтом, Белым, Сологубом, Вяч. Ивановым, – Волошиным, Гумилевым, а вскоре с Маяковским, Мандельштамом, Цветаевой, Клюевым, Есениным. Она безусловно многое взяла от своего ярко талантливого “серебряного века”-прежде всего необычайно и виртуозно развитую словесную культуру, а также и самый дух новаторства, в высшей степени свойственный как наиболее крупным символистам, так и возникшим вскоре другим поэтическим школам и направлен
иям, пришедшим на смену символистской поэзии.
Анна Андреевна Ахматова (Горенко) вошла в русскую поэзию в те годы, когда жесточайшая политическая реакция, наступившая после поражения первой русской революции, сменилась новым подъемом революционного рабочего движения. Среди временных попутчиков революции было широко распространено ренегатство. Все виды религиозного, философского и литературного мракобесия расцвели махровым цветом. Наиболее влиятельная школа русской буржуазной поэзии — символизм — пережила тогда жесточайший кризис и распадалась.
Первые сборники Анны Ахматовой «Вечер» и «Четки» (1912 и 1914 гг.) принесли ей быструю и громкую всероссийскую известность. Она выступила как представительница акмеистического течения в поэзии, декларировавшего свою преемственность от символизма, но противопоставлявшего символическому стремлению к непознаваемому «мир звучащий, красочный, имеющий формы, вес и время».
На этой общей платформе объединились разные по характеру и темпераменту дарования поэты. Общим для них было равнодушие к животрепещущим общественным вопросам времени, фетишизация мертвого мира вещей, ограничение лирики тесным миром интимных переживаний.
Чертами всего этого отмечены стихи первых двух сборников Ахматовой:
Так беспомощно грудь холодела.
Но шаги мои были легки.
Я на правую руку надела
Перчатку с левой руки.
Показалось, что много ступеней,
А я знала — их только три!
Между кленов шепот осенний
Попросил: «Со мною умри!
Я обманут моей унылой,
Переменчивой, злой судьбой».
Я ответила: «Милый, милый!
И я тоже. Умру с тобой…»
Это песня последней встречи.
Я взглянула на темный дом.
Только в спальне горели свечи
Равнодушно-желтым огнем.
Стихи Ахматовой, представленные в этих сборниках, лишены какого бы то ни было словесного украшательства, свойственного некоторым акмеистам. Они афористически кратки, ясны, выразительны. В них Анна Ахматова предстает как поэт с большой поэтической индивидуальностью и сильным лирическим талантом.
Одновременно читателя поражает непропорциональная по силе таланта и темперамента замкнутость духовного мира поэта — «женские» интимно-лирические переживания, отделенные от внешнего мира:
Настоящую нежность не спутаешь
Ни с чем, и она тиха.
Ты напрасно бережно кутаешь
Мне плечи и грудь в меха.
И напрасно слова покорные
Говоришь о первой любви.
Как я знаю эти упорные,
Несытые взгляды, твои!
Сильный и самобытный талант Ахматовой спасал стихи этих сборников от скуки, вызываемой бесконечным варьированием одних и тех же тем влюбленности, разочарования, разрыва и разлуки.
Любовь — чувство, которое определяет для героини смысл жизни. Оно — естественное состояние человека, роковое слияние душ, боль и мука, для описания которых поэт прибегает к почти натуралистическим деталям:
От любви твоей загадочной,
Как от боли, в крик кричу.
Стала желтой и припадочной,
Еле ноги волочу.
Ее произведения наполнены внутренней энергией, позволяющей только предположить подлинную силу и глубину страсти. С темой любви неразрывно связана тема женской гордости и независимости. Несмотря на всепоглощающую силу чувств, героиня отстаивает свое право на внутреннюю свободу, индивидуальность:
Есть в близости людей заветная черта.
Ее не перейти влюбленности и страсти…
Герой ахматовской лирики (не героиня) сложен и многолик. Это — любовник, брат, друг, представший в бесконечном разнообразии ситуаций: коварный и великодушный, убивающий и воскрешающий, первый и последний.
… И нужнее насущного хлеба
Мне единое слово о нем.
Ты, росой окропляющий травы,
Вестью душу мою оживи,—
Не для страсти, не для забавы,
Для великой земной любви.
«Великая земная любовь» — вот движущее начало всей лирики Ахматовой. Ахматова назвала любовь «пятым временем года». Из этого-то необычного, пятого, времени увидены ею остальные четыре, обычные. В состоянии любви мир видится заново. Обострены и напряжены все чувства. И открывается необычность обычного. Человек начинает воспринимать мир с удесятеренной силой, действительно достигая в ощущении жизни вершин. Мир открывается в дополнительной реальности: «Ведь звезды были крупнее, ведь пахли иначе травы». Поэтому стих Ахматовой так предметен: он возвращает вещам первозданный смысл, он останавливает внимание на том, мимо чего мы в обычном состоянии способны пройти равнодушно, не оценить, не почувствовать.
Начиная уже с «Белой стаи», но особенно в «Подорожнике», «Anno Domini» и в позднейших циклах любовное чувство приобретает у Ахматовой более широкий и более духовный характер. От этого оно не сделалось менее сильным. Наоборот, стихи 20—30-х годов, посвященные любви, идут по самым вершинам человеческого духа. Они не подчиняют себе всю жизнь, все существование, как это было прежде, но зато все существование, вся жизнь вносят в любовные переживания все многообразие присущих им оттенков. Наполнившись этим огромным содержанием, любовь стала не только несравненно более богатой и многоцветной, но и по-настоящему трагедийной. Библейская торжественная приподнятость ахматовских любовных стихов этого периода объясняется подлинной высотой, торжественностью и патетичностью заключенного в них чувства.
В лирической героине стихов Ахматовой, в душе самой поэтессы постоянно жила жгучая, требовательная мечта о любви истинно высокой, ничем не искаженной. Любовь у Ахматовой — грозное, повелительное, нравственно чистое, всепоглощающее чувство, заставляющее вспомнить библейскую строку: «Сильна, как смерть, любовь — и стрелы ее — стрелы огненные». И этим Ахматова всегда будет близка читателю даже через многие и многие годы.
У Ахматовой встречаются стихи, которые «сделаны» буквально из обихода, из житейского немудреного быта — вплоть до позеленевшего рукомойника, на котором играет бледный вечерний луч. Невольно вспоминаются слова, сказанные Ахматовой в старости, о том, что стихи «растут из сора», что предметом поэтического воодушевления и изображения может стать даже пятно плесени на сырой стене, и лопухи, и крапива, и сырой забор, и одуванчик:
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда,
Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.
Самое важное в ее ремесле — жизненность и реалистичность, способность увидеть поэзию в обычной жизни — уже было заложено в ее таланте самой природой.
Стихи первых трех сборников написаны в 1911—1917 годах. Но, читая их, невозможно представить себе, что именно в это время Россия переживала огненную волну нового революционного подъема, что шла трагическая эпопея Первой мировой войны, закончившаяся в 1917 году гигантскими революционными взрывами, опрокинувшими все прежние устои жизни русского общества. Все эти великие события почти никак не отражены в лирике Ахматовой. Она не поняла и не приняла Октябрьскую революцию, горько и безнадежно тоскуя по разрушенному прошлому, дорогому ее сердцу. По логике этих настроений и переживаний Ахматова могла бы оказаться в первые по- октябрьские годы там, где оказались Иван Бунин, Константин Бальмонт, Владислав Ходасевич и некоторые по- эты-акмеисты второго поколения. Но этого не случилось. Не мог оказаться в эмиграции автор таких строк, датированных 1917 годом (сборник «Подорожник»):
Мне голос был. Он звал утешно,
Он говорил: «Иди сюда,
Оставь свой край глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда.
Я кровь от рук твоих отмою,
Из сердца выну черный стыд,
Я новым именем покрою
Боль поражений и обид».
Но равнодушно и спокойно
Руками я замкнула слух,
Чтоб этой речью недостойной
Не осквернился скорбный дух.
Эти строки, так неожиданно для Ахматовой написанные в исповедально-некрасовской тональности, говорят очень о многом.
Не сразу лирическая муза Анны Ахматовой освоилась с новой действительностью. Два первых послеоктябрьских сборника стихов выразительно показывают, как трудно было своеобразному и глубоко органичному поэту разорвать связи с прошлым, преодолеть инерцию привычных интонаций, вырваться из узкого мира интимных переживаний на широкий простор новой исторической действительности.
Гражданские мотивы органично входят в творчество поэта, их наличие вытекает из представления Ахматовой о высоком предназначении поэзии. Поэзия не только сладкий дар песнопения, но и веление небес, тяжелый крест, который нужно нести достойно. И потому поэт всегда обречен быть в гуще жизни, в центре событий, какими бы трагическими они ни казались
«Реквием» — одно из крупнейших произведений Ахматовой — был написан в 1935—1940 годах. Муж Ахматовой был обвинен в участии в антиправительственном заговоре и расстрелян по приговору недалеко от Петрограда в 1921 году. В «Реквиеме» отражены те чувства, которые пережила Ахматова, потеряв любимого человека. И хотя события, описанные в «Реквиеме», относятся к 30-м годам, в них звучат боль и горе, пережитые самой поэтессой.
По композиции «Реквием» скорее всего поэма. Отдельные стихотворения объединены одной идеей — протестом против насилия. В «Реквиеме» отразились не только чувства и переживания самой Ахматовой, не только горе тех, кто был оторван от своих близких и заключен в тюремные камеры, но и боль тех женщин, тех жен и матерей, которых видела Ахматова в страшных тюремных очередях. Именно к этим женщинам-страдалицам обращено посвящение. В нем звучит тоска от внезапной разлуки, когда сраженная горем женщина чувствует себя оторванной, отрезанной от всего мира с его радостями и заботами.
Во вступлении поэмы дана яркая безжалостная характеристика времени. В первых главах нашла свое отражение безграничная, глубокая бездна человеческого горя. Кажется, что эти строки перекликаются с плачем Ярославны, скорбящей и по своему любимому, и по всем русским воинам.
А. Ахматова встраивает свои переживания в контекст эпохи. Недаром поэма начинается так:
Нет, и не под чуждым небосводом,
И не под защитой чуждых крыл —
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был.
Таков был окончательный выбор поэтессы.
Великая Отечественная война застала Ахматову в Ленинграде. Находясь среди героических граждан замыкаемого в железное кольцо блокады Ленинграда, Ахматова новыми глазами взглянула на окружающую ее жизнь.
Как резко контрастирует с содержанием прежней лирики Ахматовой сосредоточенная сила коротенького стихотворения «Клятва», датированного июлем 1941 года:
И та, что сегодня прощается с милым,—
Пусть боль свою в силу она переплавит.
Мы детям клянемся, клянемся могилам,
Что нас покориться никто не заставит!
В сентябре 1941 года она была эвакуирована из блокированного Ленинграда сначала в Москву, потом в Ташкент. И вот в феврале 1942 года на страницах «Правды» рядом с военными сводками и фронтовыми корреспонден- циями появилось подписанное Анной Ахматовой стихотворение «Мужество»:
Мы знаем, что ныне лежит на весах
И что совершается ныне.
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет.
Не страшно под пулями мертвыми лечь,
Не горько остаться без крова,—
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Свободным и чистым тебя пронесем,
И внукам дадим, и от плена спасем
Навеки!
Любовь к России спасла Ахматову от эмиграции; любовь к родной земле, попираемой пятой чужеземцев, ввела русскую поэтессу Анну Ахматову в круг советских поэтов. Замкнутый индивидуализм интимно-лирической темы стушевался в военные годы перед горячей патриотической взволнованностью, уступил место благородному гуманизму человека, охваченного тревогой за судьбу Родины, судьбу всего человечества.
Много глубокой, горючей скорби в стихах, написанных Ахматовой в трудные дни войны. Однако нет в этих стихах ни безнадежности, ни отчаяния. В них звучат гнев и уверенность в неизбежном возмездии и вера в будущее, олицетворенное в детях, спасенных от смерти:
Победа у наших стоит дверей…
Как гостью желанную встретим?
Пусть женщины выше поднимут детей,
Спасенных от тысячи тысяч смертей, —
Так мы долгожданной ответим.
В послевоенные годы сердце поэтессы продолжает быть восприимчивым к большой общественной теме, волнующей миллионы людей на земле:
Качаясь на волнах эфира,
Минуя горы и моря,
Лети, лети голубкой мира,
О песня звонкая моя!
…
Лети в закат багрово-алый,
В удушливый фабричный дым,
И в негритянские кварталы,
И к водам Ганга голубым.
Стихами, написанными за последние годы, Анна Ахматова заняла свое, особое, не купленное ценой каких-либо моральных или творческих компромиссов место в современной поэзии. Путь к этим стихам был труден и сложен. И решающую роль на этом пути сыграло то, о чем написала поэтесса в строках автобиографии, открывающей один из последних сборников ее стихов: «… я не переставала писать стихи. Для меня в них — связь моя со временем, с новой жизнью моего народа. Когда я писала их, я жила теми ритмами, которые звучали в героической истории моей страны. Я счастлива, что жила в эти годы и видела события, которым не было равных».
Ахматова – все сочинения
При упоминании имени Анны Ахматовой у меня возникает образ царственной дамы, хозяйки муз. Эта женщина прожила большую, драматическую и в то же время счастливого жизнь. Поэты “серебряного века” в своих стихах нередко признавались в любви к этой королеве русской поэзии. В бурях века Анна Ахматова потеряла почти все, что Бог дает человеку на земле для любви и запрещает кому бы то ни было отнимать у человека.
Мужа, Николая Гумилева, расстреляли по ложному обвинению в контрреволюционном заговоре, сына репрессировали, сама подвергалась гонениям и нападкам со стороны не только “литударни-ков”, но и государственных блюстителей партийной идеологии. И все-таки в огне событий она не потеряла свою царственную осанку, а поэзия ее всегда была исполнена благородства, любви и веры в торжество добра над злом.
В ее произведениях есть много личного, чисто женского, того, что Ахматова пережила своей душой, чем она и дорога русскому читателю. Ахматову волновали и судьба духовно обедневшего народа, и тревоги российской интеллигенции после захвата власти в стране большевиками. Она передала психологическое состояние интеллигентов в тех нечеловеческих условиях:
В кругу кровавом день и ночь
Болит жестокая истома…
Никто нам не хотел помочь
За то, что мы остались дома.
Замечательным памятником той скорбной поры является ее знаменитый “Реквием”. В этой поэме Ахматова показала страдания жертв сталинских репрессий:
Там тюремный тополь качается
И ни звука – а сколько там
Неповинных жизней кончается…
Но, конечно, основной и главной темой Анны Ахматовой, я считаю, является тема любви. Ее стихи о любви отмечены настоящим драматизмом, и это ставит их в один ряд с мировой классикой. Лирическая героиня Ахматовой готова на жертву ради любви:
Милый мой!
И я тоже.
Умру с тобой…
Ее любимый был сам неординарной личностью, к тому же – известным поэтом. Их взаимоотношения дали толчок поэтическому вдохновению этих замечательных творцов. В своих мемуарах Вера Николаевна Неведомская вспоминает: “Ахматова – в противоположность Гумилеву – всегда была замкнутой и всюду чужой. В Слепневе, в семье мужа ей было душно, скучно и неприветливо…” Далее Неведомская вспоминает, что Ахматова моментально преображалась, когда разговор заходил о поэзии. Она жила поэзией. О любви она писала то с потрясающей нежностью:
И томное сердце слышит
Тайную весть о дальнем…
То вновь драматично, с тяжким предчувствием:
А наутро встанешь с новою загадкой,
Но уже не ясной и не сладкой.
И омоешь пыточной кровью то, что люди назвали любовью
Последнюю строфу Неведомская приводит в своих мемуарах по памяти. Это показатель того, что стихи Ахматовой имеют свойство глубоко и надолго западать в душу. Да и как не запасть, когда боль разлуки режет прямо по живому:
Не придумать разлуку бездонней,
Лучше б сразу тогда – наповал…
И, наверно, нас разлученней
В этом мире никто не бывал.
Жизнь и любовь Анны Ахматовой сплетаются в одну нить. Эти понятия для нее неразделимы.
Тема Родины также не обойдена ею, Ахматова с большим художественным мастерством рисует просторы русской земли, такой многострадальной, сильной духом живущих на ней людей. Недавно по радио звучал живой голос Анны Ахматовой, я словно услышала заговорившую душу нашего Отечества – столько любви, внутренней силы и света нес в себе ее голос.
Анна Ахматова
Анна Андреевна Ахматова 11 июня 1889, Одесса, — 5 марта 1966, Домодедово, Московская область — русская поэтесса, переводчица и литературовед, одна из наиболее значимых фигур русской литературы XX века.
Её судьба была трагична. Репрессиям были подвергнуты трое близких ей людей: первый муж, Николай Гумилёв, был расстрелян в 1921 году; третий муж, Николай Пунин, был трижды арестован и погиб в лагере в 1953 году; единственный сын, Лев Гумилёв, провёл в заключении в 1930—1940-х и в 1940—1950-х годах более 10 лет. Горе жен и матерей «врагов народа» было отражено в одном из наиболее значительных произведений Ахматовой — поэме «Реквием».
Признанная классиком отечественной поэзии ещё в 1920-е годы, Ахматова подвергалась замалчиванию, цензуре и травле, многие произведения не были опубликованы на родине не только при жизни автора, но и в течение более чем двух десятилетий после её смерти. В то же время имя Ахматовой ещё при жизни окружала слава среди почитателей поэзии как в СССР, так и в эмиграции. Родилась: 23.06.1889, Одесса Умерла: 05.03.1966 (76 лет)
Популярные произведения А.А. Ахматовой
Реквием
Другие сочинения по произведению Ахматовой
Тема любви в поэзии Анны Ахматовой
Сочинение по творчеству А. А.Ахматовой
Мой любимый поэт
Тема родины в поэзии Анны Ахматовой
Любовь в поэзии А. А. Ахматовой
Основные мотивы лирики Ахматовой
Мои любимые страницы поэзии «серебряного века» — Анна Ахматова и Марина Цветаева
Поэт и родина в лирике А.А. Ахматовой
Любовная лирика А.Ахматовой
Тема родины в произведениях А. Ахматовой
Любовная лирика Ахматовой в 20 – 30-е годы
Тема России в творчестве Ахматовой
Поэзия А. Ахматовой
“Не с теми я, кто бросил землю…” (Патриотическая тема в лирике А.А. Ахматовой)
Тема поэта и поэзии в лирике А. А. Ахматовой (План-сочинение)
Переводческая деятельность Ахматовой А. А.
“Я научилась просто, мудро жить…” (философские мотивы лирики А.А. Ахматовой)
Слава тебе, безысходная боль
“Я была тогда с моим народом”
Источник вдохновения для лирики Анны Ахматовой
Сочинение «Тема любви в поэзии Анны Ахматовой» Ахматова – все сочинения
Тема любви, безусловно, занимает в поэзии Анны Ахматовой центральное место. Неподдельная искренность любовной лирики Ахматовой в сочетании со строгой гармонией позволили современникам называть ее русской Сафо сразу же после выхода первых поэтических сборников. Ранняя любовная лирика Анны Ахматовой воспринималась как своеобразный лирический дневник.
Однако изображение романтически преувеличенных чувств не свойственно ее поэзии. Ахматова говорит о простом человеческом счастье и о земных, обычных горестях: о разлуке, измене, одиночестве, отчаянии – обо всем, что близко многим, что способен испытать и понять каждый. Любовь в лирике А. Ахматовой предстает как «поединок роковой», она почти никогда не изображается безмятежно, идиллически, а, наоборот, в предельно кризисном выражении: в момент разрыва, разлуки, утраты чувства или первого бурного ослепления страстью. Обычно ее стихи – начало драмы или ее кульминация. «Мукой живой души» платит ее лирическая героиня за любовь. Сочетание лиризма и эпичности сближает стихи А. Ахматовой с жанрами романа, новеллы, драмы, лирического дневника.
Одна из тайн ее поэтического дара заключается в умении полно выразить самое интимное в себе и окружающем мире. В ее стихах поражает струнная напряженность переживаний и безошибочная меткость острого их выражения. В этом сила Ахматовой. Тесно переплетены в стихах Анны Ахматовой тема любви и тема творчества. В духовном облике героини ее любовной лирики угадывается «крылатость» творческой личности. Трагическое соперничество Любви и Музы отразилось во многих произведениях, начиная с раннего, 1911 года. Однако Ахматова предвидит, что поэтическая слава не может заменить любви и счастья земного.
Интимная лирика А- Ахматовой не ограничивается лишь изображением отношений любящих. В ней всегда – неиссякаемый интерес поэта к внутреннему миру человека. Своеобразие ахматовских стихов о любви, оригинальность поэтического голоса, передающего самые сокровенные мысли и чувства лирической героини, наполненность стихов глубочайшим психологизмом не могут не вызывать восхищения. Как никто другой Ахматова умеет раскрыть самые потаенные глубины внутреннего мира человека, его переживания, состояния, настроения. Поразительная психологическая убедительность достигается использованием очень емкого и лаконичного приема красноречивой детали (перчатка, кольцо, тюльпан в петлице…).
«Земная любовь» у А. Ахматовой подразумевает и любовь к окружающему человека «земному миру». Изображение человеческих отношений неотрывно от любви к родной земле, к народу, к судьбе страны. Пронизывающая поэзию А. Ахматовой идея духовной связи с Родиной выражается в готовности пожертвовать ради нее даже счастьем и близостью с самыми дорогими людьми («Молитва»), что впоследствии так трагически сбылось в ее жизни.
До библейских высот поднимается она в описании материнской любви. Страдания матери, обреченной видеть крестные муки своего сына, просто потрясают в «Реквиеме»: Хор ангелов великий час восславил, И небеса расплавились в огне. Отцу сказал: «Почто Меня оставил!» А Матери: «О, не рыдай Мене…» Магдалина билась и рыдала, Ученик любимый каменел, А туда, где молча Мать стояла, Так никто взглянуть и не посмел. Таким образом, поэзия А. Ахматовой не только исповедь влюбленной женщины, это исповедь человека, живущего всеми бедами, болями и страстями своего времени и своей земли.
Анна Ахматова как бы объединила «женскую» поэзию с поэзией основного потока. Но это объединение лишь кажущееся – Ахматова очень умна: сохранив тематику и многие приемы женской поэзии, она коренным образом переработала и то, и другое в духе не женской, а общечеловеческой поэтики. Мир глубоких и драматических переживаний, очарование, богатство и неповторимость личности запечатлелись в любовной лирике Анны Ахматовой.
Всероссийскую известность Ахматовой принесли два первых сборника «Вечер» и «Четки». Поэтесса представляла акмеистическую школу поэзии, являющуюся преемником символизма, но отрицающую его стремление к непостижимому, заменяя это огромным, звучащим, красочным настоящим миром.
В творчестве Анны Андреевны просматривается ограничение лиризма миром сокровенных переживаний души поэта: «Так беспомощно грудь холодела. Но шаги мои были легки». Стихотворения, вошедшие в эти сборники, Ахматова лишила всякого словесного украшательства. Автор предала им афористической краткости, выразительности и ясности. Это говорит об Ахматовой как о талантливой поэтессе с ярко выраженной индивидуальностью.
При этом Анну Ахматову отличает несвойственная силе ее эмоциональности и таланта духовная обособленность. Внутренние порывы и переживания женской сущности отделены от остального мира: «Настоящую нежность не спутаешь ни с чем, и она тиха». Ее стихи несут внутреннюю энергию, которая позволяет лишь предположить настоящую мощь и глубину страсти.
Одним из самых пронзительных ее произведений стала поэма «Реквием», в основу которой легла личная драма Ахматовой. Ее сын был арестован трижды с 1935 по 1940 годы, в это время были созданы основные части поэмы. Она наполнила свое произведение неизмеримой глубиной материнского и женского горя. «Реквием» стал, своего рода, обвинением в адрес сталинской тоталитарной системы.
Свои стихи Ахматова писала от сердца, не прикрываясь наигранными эмоциями. Словно оголенный нерв предстает она в бессмертных произведениях, понятных и близких читателю и сегодня.
Взволнованный взор фиксирует следы недавно происшедшего. Полуоткрытую дверь, в которую он только что вышел. Его поспешность и взволнованность. Вещи, столь необходимые дли верховой езды, оставленные в смятении и гневе: «На столе забыты // Хлыстик и перчатка». Заметьте, одна перчатка – признак чрезвычайной взволнованности и рассеянности.
A дальше одиночество покинутой, склонившейся в желтом круге лампы, надеющейся, что он опомнится и вернется — «шорохам внимаю».
Придумывающей утешение и уговаривающей себя: Радостно и ясно // Завтра будет утро. // Эта жизнь прекрасна, // Сердце, будь нее мудро.
Вся эта сцепа полна психологического смысла. Кипят настоящие страсти. А мы видим полуоткрытую дверь, перчатку, хлыстик, круг от горящей лампы. Душевное состояние героев отразили окружающие их вещи.
И так у Анны Ахматовой очень часто: ожидание, томление, муки, покинутость, счастье узнаются по горячей подушке, но морозному узору на окне, по лыжному следу… И еще – по жесту, по взгляду, брошенному на собеседника, по наклону головы или соприкосновению рук.
И мне кажется, что это – найденный способ передать состояние. Окружающий мир хранит психологические приметы, если смотреть на него взволнованным, неравнодушным взглядом. Восхищаешься тем, что чуть ли не всякое сердечное движение Ахматова может выразить через предмет, жест, позу. Как она умеет соотнести их с внутренним самочувствием героев!
Ho Анна Ахматова не ограничивается лишь этим кругом личных чувств, психологических жестов. Ее чувства, вырываясь из заколдованного круга личных отношений, обращаются к природе, к Родине.
Анна Ахматова может единым духом и взором, одной стихотворной фразой объять многое и разнообразное. «Малиновые костры, словно розы, в снегу цветут». Как далеки и мало соединимы в своей сути розы, снега и костры! Ho Анна Ахматова с зоркостью необыкновенной уподобляет костер розе в снегу, соединяя беззащитную хрупкость цветка и убийственную силу холода. Можно сказать, что Анна Ахматова совмещает лед и пламень. Ho при этом и лед не плавится, и пламень не гаснет.
В ее лирике найдется немало страниц трагических и печальных. И наверное, выстраивая ее драматические образы в один ряд, можно было б нарисовать портрет поэта мрачного и скорбного. Ho это неверно. Анна Ахматова не была таким поэтом. У ее трагизма существует тайна перехода в жизнелюбие. Стихотворение «Тот город, мной любимый с детства…» трагично воспоминаниями о безвозвратных потерях, сожалением, что «все унеслось прозрачным дымом». Ho оно подводит к удивительно сильным заключительным строчкам:
И дикой свежестью, и силой
I Великая поэтесса XX века.
II Литературный путь А.Ахматовой.
1. Любовная лирика.
2. «Всемирная отзывчивость».
3. Тема Родины в произведениях Ахматовой.
III Поэзия отточенного мастерства.
Анна Ахматова – одна из известнейших русских поэтесс XX века, литературный критик, переводчик. Эта хрупкая женщина, на долю которой выпадало немало тяжелых испытаний, с достоинством переносила их и при этом оставила после себя богатое литературное наследие. Многие её произведения не были опубликованы не только при жизни автора, но и в течение более чем двух десятилетий после её смерти. Однако творчество Анны Ахматовой является настоящим и искренним искусством, которое дошло до наших дней. «В ней что-то чудотворное горит, и вся она немыслимо лучится…» – кажется, что Ахматова писала о себе. Это была поистине сильная натура с волей, характером и внутренним «светом». Ее исключительное лирическое дарование не только передавало душевные состояния человека, но и перекликалось с событиями народной жизни того времени. Она связана с эпохой, сформировавшей ее как поэта, — с серебряным веком русской художественной литературы, и является одной из самых талантливых его представителей.
Литературный путь Анны Ахматовой, начавшийся еще в дореволюционные годы и завершившийся в советское время, был длительным и нелегким. С самого начала поэзия ее отличалась правдивостью, легкостью и эмоциональностью поэтического слова. В стихах Анны Андреевны отразились душевные переживания о любви, о близких, о Родине.
На всем протяжении жизни Ахматова сохраняла акмеистические принципы творчества: бытийность, христианское просвещение, бережное отношение к слову, созидательное начало, связь и полноту времен. Она первая и единственная в мировой женской поэзии стала великим национальным и общечеловеческим поэтом, предельно глубоко воплотив в своем художественном мире внутренний мир лирической героини и создав при этом идеал женщины — любимой и любящей. Именно Ахматовой удалось первой в русской поэзии дать любви «право женского голоса».
Двадцать первое. Ночь. Понедельник.
Очертанья столицы во мгле.
Сочинил же какой-то бездельник,
Что бывает любовь на земле…
Поэзия Ахматовой солнечна, проста и свободна. Она жила великой земной любовью и пела об этом, и в этом был смысл ее жизни, ее естественное состояние. Всю жизнь Анна Андреевна делилась сокровищами своей души с миром, который не всегда понимал ее и часто просто отвергал. Личное у Ахматовой всегда сливалось с общенациональным и вечным. Принятие на себя национальной и мировой скорби в эпоху исторических катастроф раскрыло в лирической героине Ахматовой ее «всемирную отзывчивость»: она видела свой путь в череде мировых трагедий; видела себя продолжательницей трагических женских судеб:
Мне с Морозовой класть поклоны,
С падчерицей Ирода плясать,
С дымом улетать с костра Дидоны,
Чтобы с Жанной на костер опять…
В стихотворении «Последняя роза», написанное ею уже в 1962 году, Анна Ахматова отождествляет себя с известными в истории страдалицами за родную землю. Все эти женщины были духовно сильны, не страшен им был глас власти. Так и Ахматова писала, как считала нужным, без лести и низкопоклонства. Может быть, это самое пронзительное свойство таланта Ахматовой. Она также являлась свидетелем двух мировых воин, не оставшаяся от этих событий в стороне. Она понимала горе, беды, которые приносят войны, поддерживала людей своим творчеством.
И в День Победы, нежный и туманный,
Когда заря, как зарево, красна,
Вдовою у могилы безымянной
Хлопочет запоздалая весна.
“Я не переставала писать стихи. Для меня в них – связь моя с временем, с новой жизнью моего народа… Я счастлива, что жила в эти годы и видела события, которым не было равных”, – писала Ахматова. Таким образом, она – не только поэтесса, но и свидетель того тяжелого времени, оставившая память о них. В заключение хочу сказать, что творчество А.Ахматовой мне очень нравится в первую очередь тем, что её произведения — это поэзия отточенного словесного мастерства, хранящая в себе народную мудрость и душевную женскую красоту.
Если рассуждать о творчестве Анны Андреевны Ахматовой, то необходимо, в первую очередь, проанализировать ее как человека, ее судьбу. Ведь именно все, что ей пришлось перенести в жизни, легло основой ее бессмертных стихов. Ее внешний облик и духовный мир настолько велики, что нельзя рассматривать ее творчество просто, как отдельную субстанцию «искусства пера». И, несмотря на то, что ей пришлось пережить очень много горя, трагедий и различных унижений в жизни, ни в одной из ее книг, даже приблизительно, нельзя найти нотки грусти, растерянности, отчаяния, безысходности. Все это было ей чуждо. Силе духа этой женщины, ее самообладанию, мог бы позавидовать любой полководец. Ее сравнивали с орлом и ангелом, одновременно. При жизни, она была очень твердой и строгой, при этом, очень доброй и справедливой.
Многие, кто недостаточно знакомы с творчеством Анны Ахматовой, считают ее поэтом лириком, которая писала о светлом и прекрасном чувстве любви, всех ее таинствах и сторонах, о трудностях и преградах, и о пути их преодоления. Но, если рассмотреть глубже, то это не совсем так. Очень многие ее стихотворения основаны на реальных сюжетах из жизни, по сути своей, являются очень острыми психологическими драмами с непредсказуемыми сюжетами, основаны, в основном, на собственных переживаниях. А ее героини, собственно, это она сама. Даже, испытывая острую душевную боль, сильнейшее разочарование и грусть, любая из ее героинь держится с гордостью и смиренным достоинством.
Анна Ахматова, как человек, обладала огромным мужеством. Будучи в блокадном Ленинграде, падаю в обморок от голода, она не переставала творить свои шедевры, свято и безоговорочно веря в победу. Эти строки были написаны именно, там:
Мы знаем, что ныне лежит на весах
И что совершается ныне.
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет.
Таких примеров еще можно много найти. Главное, что человек шел к своей цели, не смотря ни на какие препятствия и невзгоды. Это доказывает ее произведение «Реквием». Не даром, многие критики сходятся во мнении, что ее жизнь так и прошла «под крылом у гибели». Тем не менее, эта жизнь и по сей день достойна удивления , уважения и огромного почета. Как ни старалась ее «победить жизнь», ни одна из этих «попыток» не «увенчалась успехом».
Так же, ее рождение, на рубеже двух столетий, не могло отразиться на ее характере. Она называла себя только «поэтом» и «патриотом», а эти же слова в женском роде, просто ненавидела. Возможно, благодаря такому обстоятельству, она была слепо отдана своей родине. Вот, как она описывала нашествие Гитлера на свою родину:
Звезды смерти стояли над нами,
И безвинная корчилась Русь
Под кровавыми сапогами
И под шинами «черных марусь»…
В то время, эти слова повторяли многие, кто был знаком с ее поэзией.
Ее творчество снискало огромное уважение и благодарность у людей. Ее друзья организовали фонд помощи Ахматовой, после «пресловутого» постановления Жданова. Но даже то обстоятельство, когда ее вывели из члена союза писателей, не смогло ее сломать – она продолжала писать стихи.
Несправедливым образом, имя Анны Ахматовой было забыто. Но сейчас, мы можем гордиться тем, что это наша соотечественница, и , какое огромное духовное наследие она оставила грядущим поколениям.
Сочинение на тему: “Анна Ахматова – голос эпохи”.
Анну Андреевну Ахматову по праву считают одной из самых значительных личностей в русской литературе. Ее тернистый творческий путь был непростым, ведь поэтесса жила на рубеже двух столетий, когда в России происходили сложные и противоречивые политические процессы. Ахматова повидала несколько революций, две мировые войны, пережила репрессии. Дважды вдова, лишенная возможности видеть собственного сына на протяжении более чем десяти лет, поэтесса мужественно перенесла все тяготы уготованной ей судьбы. Жестокость советского террора, потеря близких людей, невозможность свободно творить и нищета сломали Ахматовой жизнь, но не сломили ее души.
Хотя в ранних произведениях поэтессы преобладают мотивы любви, в них уже чувствуется приближение конца одной эпохи и начала другой, которая принесет с собой что-то страшное, непоправимое: «Здесь все мертво и немо, как будто мира наступил конец» («Первое возращение»). Предчувствия Ахматовой сбылись – 1914 год принес за собой первую в истории человечества мировую войну. Поэзия этих лет отличается экспрессивностью, тема любви и боли за родину звучит в ней особенно трагично. Поэтесса молится о мире для своей страны и ее народа, выливая свой плач в стихи. Но спасения не пришло, началась революция. Ахматова решает остаться в любимой России, несмотря на сложнейшую и опасную ситуацию в стране. Свои терзания и сомнения поэтесса выразит в стихотворении «Мне голос был». Ахматова не смогла покинуть родные края. Ощущая единство с русским народом, она переживала с ним все беды:
«Не с теми я, кто бросил землю
На растерзание врагам».
Наперекор всем несчастьям и запретам на публикацию ее творчества, голос поэтессы только набирал силы. Гражданскую поэтику Ахматовой можно назвать пророческой, ведь она предвидела приближение второй войны. Предыдущие испытания и опыт прошлых бед заставляют поэтессу удвоить свои силы и приготовиться к борьбе:
«Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет».
Ахматова скорбит о бессмысленных жертвах войны, оплакивая их в своих стихотворениях. В патриотических произведениях поэтесса видит победу в войне как вдову – она выстояла, но потеряла так много близких! Наиболее значимым произведением автора является поэма «Реквием», которая осуждает насилие во всех его проявлениях. Во многом автобиографичная поэма раскрывает тяжелейшие переживания поэтессы, ее жизненные потрясения. В «Реквиеме» слышим крик матери, у которой отняли дитя, плач одинокой, но сильной женщины.
На протяжении всего своего сложного жизненного пути поэтесса твердо верила в то, что ей хватит сил и мужества для борьбы. Выжив, Анна Ахматова стала голосом своей эпохи, который выразил боль истерзанных большевистским террором жертв. Благодаря поэтическому дару поэтессы в наше время можно дать объективную оценку тогдашним событиям. Несмотря на строжайшую цензуру, из-за которой многие стихотворения Ахматовой увидели свет лишь спустя несколько десятков лет после ее смерти, творчество поэтессы стало своеобразным памятником огромному количеству судеб, покалеченных кровавым режимом.
Следующая >
Ахматова – все сочинения
На рубеже столетий, накануне Октябрьской революции, в эпоху, потрясенную двумя мировыми войнами, в России возникла и сложилась одна из самых значительных во всей современной мировой литературе “женская” поэзия – поэзия Анны Ахматовой. По выражению А. Коллонтай, Ахматова дала “целую книгу женской души”. Она “вылила в искусстве” сложную историю женского характера, оказалась открывателем обширнейшей и неведомой до того в поэзии области. При этом Ахматова всегда оставалась поэтом традиционным, поставившим себя под знамя русской классики, прежде всего Пушкина.
“Великая земная любовь” – вот движущее начало всей ее лирики. Стихи Ахматовой – не просто размышления о любви, не фрагментарные зарисовки; острота поэтического видения сопряжена с остротой мысли:
Я па солнечном восходе
Про любовь пою,
На коленях в огороде
Лебеду полю.
Но любовь в стихах Ахматовой не только счастье, очень часто это страдание, пытка, мучительный, болезненный излом души. Чувство, само по себе острое и необычайное, получает дополнительную трагическую наполненность.
„Уже в самых первых стихах Ахматовой живет не только любовь-обожание. Она часто переходит в другую, любовь-жалость:
О нет, я не тебя любила,
Палила сладостным огнем,
Так объясни, какая сила
В печальном имени твоем.
Это сочувствие, сопереживание, сострадание делает стихи Ахматовой подлинно народными, эпическими. Кроме того, в ее стихах живет еще одна любовь – к родной земле, к Родине, к России:
Не с теми я, кто бросил землю
На растерзание врагам,
Их грубой лести я не внемлю,
Им песен я своих не дам.
Любовь к Родине у Ахматовой не предмет анализа, размышлении или расчетов. Будет она – будут жизнь, дети, стихи. Анна Ахматова прожила долгую и счастливую жизнь. Хотя можно ли говорить так о женщине, муж которой был расстрелян, а сын переходил из тюрьмы в ссылку и обратно, которая почти всегда жила в бедности и в бедности умерла, познав все лишения, кроме лишения Родины? Я думаю, что можно, потому что она была поэт: “Я не переставала писать стихи. Для меня в них – связь моя с временем, с новой жизнью моего народа… Я счастлива, что жила в эти годы и видела события, которым не было равных”.
Введение.
Русская литература 20 века развивалась бурно и противоречиво. Русская литература 20 века – это не только сохранение и развитие традиций писателей и поэтов 19 столетия, это и новаторский подход к созданию новых тем, образов.
20 век в истории русской поэзии был уникальной порой. В то время в литературу сразу пришло много ярких молодых поэтов, талантливых и ищущих новые пути. Увлечение поэзией было массовым – примерно как сейчас ходят на рок-концерты. Поэт, приобретя известность, становится фигурой культовой. Подразумевалось, что именно ему Богом дано понять Истину – и объяснить её прочим. Каждый из поэтов ощущал себя немного пророком, на нём лежала огромная ответственность – выбрать единственно верный путь и указать его прочим.
Крупные поэты объединялись в группы по интересам, затем к ним примыкало множество подражателей. Символисты, акмеисты, футуристы, имажинисты – каждое из этих течений находило своих пылких приверженцев и почитателей и не менее яростных врагов.
В начале 20 века было много репрессий, многие уезжали в эмиграцию. Но русская литература 20 века развивалась стремительными темпами. Свой вклад в развитие русской литературы внесли: Иван Алексеевич Бунин, Анна Андреевна Ахматова, Максим Горький, Владимир Владимирович Маяковский и другие.
В настоящее время самой актуальной является проблема теоретического осмысления сложнейшего явления, как русская литература 20 века. В своём реферате я рассмотрела поэзию Анны Андреевны Ахматовой.
Слишком сладко земное питье,
Слишком плотны любовные сети.
Пусть когда-нибудь имя мое
Прочитают в учебнике дети.
А. Ахматова 1913г.
Будущая поэтесса родилась 23 июня 1889 в пригороде Одессы Большой Фонтан в семье отставного инженер-капитана 2-го ранга Андрея Антоновича Горенко и Инны Эразмовны. В семье было шестеро детей. Прабабушка Анны по материнской линии вела род от татарского хана Ахмата; поэтому юная писательница впоследствие берет себе фамилию прабабки в качестве псевдонима. По материнской линии, очевидно, перешел и литературный дар: теткой маминого отца была известная поэтесса Анна Бунина (1794—1829).
Через год после рождения Анны семья переезжает в Царское Село, где она росла до шестнадцати лет, каждое лето, проводя под Севастополем. Детские летние воспоминания стали основой для ее первой поэмы «У самого моря» в 1914 году, а мотивы Царского села и Пушкина были творческой основой, а зачастую и опорой на протяжении всей жизни.
Первое стихотворение Ахматова написала, когда ей было одиннадцать лет, и всего в девические годы создала их около двухсот. Училась она в Царскосельской Мариинской женской гимназии: «Училась я сначала плохо, потом гораздо лучше, но всегда неохотно». В Царском Селе в сочельник 1903 года Аня Горенко познакомилась с гимназистом Николаем Гумилевым, и стала постоянным адресатом его стихотворений.
После развода родителей в 1905 Ахматова вместе с матерью переезжает в Евпаторию, а позже в Киев. Гимназический курс она проходила на дому, так как ей грозил туберкулез, но последний класс окончила в Фундуклеевской гимназии в Киеве, после чего поступила на юридическое отделение Киевских высших женских курсов.
В это время она переписывалась с уехавшим в Париж Гумилевым. В 1907 году в Париже, в издававшемся Гумилевым журнале «Сириус» поэтесса опубликовала первое стихотворение «На руке его много блестящих колец» под инициалами «А. Г.». Сама Ахматова вспоминала об этом так: «Мне потому пришло на ум взять себе псевдоним, что папа, узнав о моих стихах, сказал: «Не срами мое имя».— «И не надо мне твоего имени!»— сказала я…»
Весной 1910 года после нескольких отказов Ахматова согласилась стать женой Н.С.Гумилева. Супруги обвенчались 25 апреля в церкви села Никольская слободка под Киевом. Медовый месяц прошел в Париже, где поэтесса познакомилась с художником Амадео Модильяни, запечатлевшим ее облик в карандашном портрете. Уезжая из Парижа, Ахматова бросала в окно его мастерской прощальные красные цветы.
Осенью 1910 Ахматова делает попытку напечататься самостоятельно и посылает стихи в «Русскую мысль» В. Я. Брюсову, спрашивая, стоит ли ей заниматься поэзией. Получив отрицательный отзыв, юная поэтесса отдает стихи в журналы «Gaudeamus», «Всеобщий журнал», «Аполлон», которые их публикуют. В это время она и становится Ахматовой, публикуя под этим псевдонимом стихотворение «Старый портрет». В том же году состоялось ее первое выступление со своими стихами, и она впервые получила от мужа одобрение своего творчества. На следующий год Ахматова поступила на петербургские Женские историко-литературные курсы.
Вышедший весной 1912 года первый сборник стихов «Вечер», несмотря на скромный тираж в триста экземпляров, принес Ахматовой мгновенную славу. Сборник был выпущен «Цехом поэтов» – объединением поэтов-акмеистов, секретарем которого избрали Ахматову.
Первого октября 1912 года у четы рождается сын Лев, будущий историк и географ, автор этнологической теории. В том же году Ахматова знакомится с Маяковским. Поэт, которого принято считать самым «громкоголосым» в российской поэзии, восторженно отзывался о личностной лирике поэтессы: «Стихи Ахматовой монолитны и выдержат давление любого голоса, не дав трещины».
В 1913 году на Высших женских Бестужевских курсах Ахматова читает свои стихи перед многолюдной аудиторией сразу после выступления Блока, уже пользовавшегося славой известного поэта: «К нам подошла курсистка со списком и сказала, что мое выступление после блоковского. Я взмолилась: «Александр Александрович, я не могу читать после вас». Он – с упреком – в ответ: «Анна Андреевна, мы не тенора»». Выступление было блестящим. Популярность Ахматовой становится головокружительной. С нее рисовали портреты, а стихотворные посвящения ей А. Блока, Н. Гумилева, О. Мандельштама, М. Лозинского, В. Шилейко, Н. Недоброво, В. Пяста, Б. Садовского и других составили в 1925 году антологию «Образ Ахматовой».
Несмотря на популярность, Ахматова все еще не может поверить, что ее талант признан. Семнадцатого июля 1914 года она пишет мужу: «С недобрым чувством жду июльскую «Русскую мысль». Вероятнее всего, там свершит надо мною страшную казнь Валерий» (имелся в виду Валерий Брюсов). Но сборник «Четки» 1914 года приносит Ахматовой всероссийскую славу и утверждает в литературе понятие «ахматовской строки».
Постепенно сходят на нет ее отношения с мужем. Ахматова все еще живет у него в Царском селе, на лето выезжая в имение Гумилевых Слепнево в Тверской губернии (позже «тверская скудная земля» получит отражение в ее творчестве). Осенью 1914 года Николай Гумилев уходит на фронт добровольцем. Анна Андреевна в это время лечится от туберкулеза в Финляндии, позже в Севастополе. После развода с Гумилевым в 1918 году Ахматова выходит замуж за ассириолога и поэта В. К. Шилейко.
Во время болезни на первый план выходит интерес поэтессы к русской классике. Одним из источников творческой радости и вдохновения для Ахматовой стал Пушкин. Ей принадлежат литературоведческие статьи – анализ его произведений, а также исследования его биографии. Через два десятилетия, в годы замалчивания ее творчества, Пушкин снова станет духовной и материальной опорой для Ахматовой. В сентябре 1917 года выходит сборник «Белая стая». По словам критика Б. М. Эйхенбаума, он пронизан «ощущением личной жизни как жизни национальной, исторической», что хорошо передавало настроение эпохи и отношение поэтессы к современности: она не покинула родины, чувствуя ответственность за ее судьбу.
1921 год прошел тяжелой поступью по жизни поэтессы. Еще в феврале она председательствует на вечере памяти Пушкина, где выступает Блок с речью «О назначении поэта» и на котором присутствует Н.С.Гумилев. В ночь с третьего на четвертое августа Гумилева арестовывают, тремя днями позже умирает Блок, еще через две недели Гумилева расстреливают. Тогда же Ахматова расстается с Шилейко. В противовес трагедии личной жизни, которую она потом еще оплачет в «Реквиеме», в этом году поэтесса выпускает два сборника, «Подорожник» (в апреле, еще до трагических событий) и «AnnoDomini» – в октябре; в октябре же она возвращается к активной деятельности, участвует в литературных вечерах, в работе писательских организаций, публикуется в периодике. В январе 1922 Ахматова знакомится с Пастернаком, чуть позже – с Булгаковым.
В двадцатых годах выходят две книги об Ахматовой, за авторством В. Виноградова и Б. Эйхенбаума. Второй книге было суждено сыграть роковую роль в судьбе поэтессы. Литературная энциклопедия этих лет дала описание Ахматовой вырванными из контекста ее собственными строками: «не то монахиня, не то блудница», – взятыми вместе с искаженным анализом из книги Эйхенбаума. В 1924 новые стихи Ахматовой публикуются в последний раз перед пятнадцатилетним перерывом. Ее исключают из Союза писателей. Новая вспышка туберкулеза привела ее в санаторий Царского Села, где она лечится вместе с женой Мандельштама.
В конце 1922 на полтора десятилетия Ахматова соединяет свою судьбу с искусствоведом Н. Н. Пуниным. Переселившись в 1926 году в садовый флигель Шереметьевского дворца – Фонтанного Дома, она продолжает бывать в Мраморном дворце у Шилейко, заботясь о нем и о его собаке. В той же квартире Фонтанного Дома вместе с Пуниным продолжали жить и его первая жена Анна Аренс с[[1] ] их маленькой дочкой Ирой. Когда Аренс уходила на работу, Ахматова присматривала за ребенком. Атмосфера в доме была напряженной. Эти годы Ахматова помогала Пунину в его работе в Академии художеств, переводя вслух научные труды с французского, английского и итальянского. Благодаря ему Ахматовой удается добиться того, чтобы Льву, сыну расстрелянного «врага народа», позволили продолжить образование в гимназии, а затем в университете.
Не имея возможности печатать свои стихи, Ахматова лишалась средств к существованию. Перевод писем Рубенса, изданный в 1937 году, принес ей первый за много лет заработок. При крайней бедности удивительным образом сохранялась главная черта Ахматовского облика: царственность, лишённая высокомерия, но полная достоинства. Л.К. Чуковская вспоминала: «Пришла – в старом пальто, в вылинявшей расплющенной шляпе, в грубых чулках. Статная, прекрасная, как всегда»1. Сохранялся и характер, и желание помочь людям. Так, в конце тридцатых годов по соседству с Ахматовой жила молодая женщина с двумя маленькими мальчиками. Днем, когда она была на работе, Ахматова присматривала за детьми.
В 1935 были арестованы сын Ахматовой Лев Гумилев и Пунин, а незадолго до этого – ее хороший друг поэт Мандельштам. После письменного обращения Ахматовой к Сталину сына и Пунина освободили, но в 1938 году Льва снова арестовали и приговорили к казни. Только последующее репрессирование самих палачей спасло его от исполнения приговора. Переживания этих мучительных лет составили цикл «Реквием», который Ахматова два десятилетия не решалась записать. Стихи запоминали отрывками друзья и близкие. Чуковская вспоминает, как Ахматова в Фонтанном доме, молча указав глазами на потолок и стены и громко говоря о пустяках, писала ей на листках новые стихи из «Реквиема» и сразу сжигала их над пепельницей.
В 1939 после полузаинтересованной реплики Сталина решаются издать ее сборник «Из шести книг», включавший наряду с прошедшими цензурный отбор старыми стихами и новые сочинения. Пастернак писал Ахматовой, в очередной раз лежавшей в больнице, что очереди за ее книгой растягивались на две улицы. Вскоре книга попала под запрет и была изъята из библиотек.
В первые месяцы Великой Отечественной войны Ахматова пишет плакатные стихотворения. По распоряжению властей ее эвакуируют из Ленинграда до первой блокадной зимы, два с половиной года она проводит в Ташкенте. Пишет много стихов, работает над «Поэмой без героя», эпосом о Петербурге начала века.
В первые послевоенные годы Ахматова навлекает на себя гнев Сталина, узнавшего о визите к ней английского историка И. Берлина. Постановление ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград» за 1946 было направлено против Ахматовой и Зощенко. Снова возник запрет на публикации. Исключение было сделано в 1950 году, когда Ахматова написала стихи к юбилею Сталина в отчаянной попытке помочь сыну, арестованному в очередной раз.
В последнее десятилетие жизни Ахматовой ее стихи постепенно пришли к новому читателю. В 1965 издан итоговый сборник «Бег времени». На закате дней Ахматовой было позволено принять итальянскую литературную премию Этна-Таормина в 1964 и звание почетного доктора Оксфордского университета в 1965. 5 марта 1966 года в Домодедово Анна Андреевна Ахматова скончалась. Ее отпевали в Морском соборе.
Сложная, доходящая до жажды сумасшествия, чтобы не чувствовать боли, жизнь. И, тем не менее, итог всех страданий и суть всего существования Ахматова выразила одной строчкой автобиографии: «Я не переставала писать стихи». «Для меня в них — связь моя с временем, с новой жизнью моего народа. Когда я писала их, я жила теми ритмами, которые звучали в героической истории моей страны. Я счастлива, что жила в эти годы и видела события, которым не было равных».
Поэзия Анны Андреевны Ахматовой.
Анна Андреевна Ахматова творила в очень сложное время, время катастроф и социальных потрясений, революций и войн. Поэтам в России в ту бурную эпоху, когда люди забывали, что такое свобода, часто приходилось выбирать между свободным творчеством и жизнью.
Но, несмотря на все эти обстоятельства, поэты по-прежнему продолжали творить чудеса: создавались чудесные строки и строфы.
Источником вдохновения для Ахматовой стали Родина, Россия, поруганная, но от этого ставшая ещё ближе и роднее. Анна Ахматова не смогла уехать в эмиграцию, так как она знала, что только в России может она творить, что именно в России нужна её поэзия.
Но давайте вспомним начало пути поэтессы. Её первые стихи появились в России в 1911 году в журнале «Аполлон», а уже в следующем году вышел и поэтический сборник «Вечер». Почти сразу же Ахматова была поставлена критиками в ряд самых больших русских поэтов. Весь мир ранней, а во многом и поздней лирики Ахматовой был связан с Александром Блоком. Муза Блока оказалась повенчанной с музой Ахматовой. Герой блоковской поэзии был самым значительным и характерным «мужским» героем эпохи, тогда как героиня поэзии Ахматовой была представительницей «женской» эпохи. Именно от образов Блока идёт герой ахматовской лирики. Ахматова в своих стихах является в бесконечном разнообразии женских судеб: любовницы и жены, вдовы и матери, изменявшей и оставляемой. Ахматова показала в искусстве сложную историю женского характера переломной эпохи, его истоков, ломки, нового становления. Вот почему в 1921 году, в драматическую пору своей и общей жизни, Ахматова сумела написать поражающие духом обновления строки:
Всё расхищено, предано, продано,
Чёрной смерти мелькало крыло,
Всё голодной тоской изглодано,
Отчего же нам стало светло?
Так что в известном смысле Ахматова была и революционным поэтом. Но она всегда оставалась поэтом традиционным, поставившим себя под знамя русской классики, прежде всего Пушкина. Освоение пушкинского мира продолжалось всю жизнь.
Есть центр, который как бы сводит к себе весь остальной мир поэзии, оказывается основным нервом, идеей и принципом. Это любовь. Стихия женской души неизбежно должна была начаться с такого заявления себя в любви. В одном из своих стихотворений Ахматова называла любовь «пятым временем года». Чувство, само по себе острое и необычайное, получает дополнительную остроту, проявляясь в предельном кризисном выражении – взлёта или падения, первой встречи или совершившегося разрыва, смертельной опасности или смертельной тоски, потому Ахматова так тяготеет к лирической новелле с неожиданным, часто прихотливо-капризным концом психологического сюжета и к необычностям лирической баллады, жутковатой и таинственной.
Обычно её стихи – или начало драмы, или только её кульминация, или ещё чаще финал и окончание. И здесь она опиралась на богатый опыт русской уже не только поэзии, но и прозы:
Слава тебе, безысходная боль,
Умер вчера сероглазый король.
А за окном шелестят тополя:
Нет на земле твоего короля.
Стихи Ахматовой несут особую стихию любви-жалости:
О нет, я не тебя любила,
Палила сладостным огнём,
Так объясни, какая сила
В печальном имени твоём.
Мир поэзии Ахматовой – мир трагедийный. Мотивы беды, трагедии, звучат в стихотворениях «Клевета», «Последняя», «Через 23 года» и других.
В годы репрессий, тяжелейших испытаний, когда её мужа расстреляют, а сын окажется в тюрьме, творчество станет единственным спасением, «последней свободой». Муза не покинула поэта, и она написала великий «Реквием». Таким образом, в творчестве Ахматовой отражалась сама жизнь; творчество было её жизнью.
Родная земля.
Не с теми я, кто бросил землюНа растерзание врагам.Их грубой лести я не внемлю, Им песен я своих не дам.Но вечно жалок мне изгнанник, Как заключенный, как больной.Темна твоя дорога, странник, Полынью пахнет хлеб чужой.А здесь, в глухом чаду пожараОстаток юности губя, Мы ни единого удараНе отклонили от себя.И знаем, что в оценке позднейОправдан будет каждый час… Но в мире нет людей бесслезней, Надменнее и проще нас.
Анализ стихотворения Ахматовой « Родная земля». Поздняя Анна Андреевна Ахматова выходит из жанра «любовного дневника», жанра, в котором она не знала соперников и который она оставила, может быть, даже с некоторым опасением и оглядкой, и переходит на раздумья о роли истории. Ахматова написала о А.С. Пушкине: «Он не замыкается от мира, а идет к миру»[[2] ]. Это была и ее дорога – к миру, к ощущению общности с ним.Раздумья о судьбе поэта приводят к раздумьям о судьбе России, мира.В начало стихотворения Анны Андреевны Ахматовой «Родная земля» вынесены две финальные строчки стихотворения, сочиненного самой Ахматовой в послереволюционные годы. А начинается оно так:«Не с теми я, кто бросил землюНа растерзания врагам».Ахматова не пожелала тогда примкнуть к числу эмигрантов, хотя многие из ее друзей оказались за границей. Решение остаться в советской России не было ни компромиссом с советским народом, ни согласием с выбранным ею курсом. Дело в другом. Ахматова чувствовала, что только разделив судьбу с собственным народом, она сможет сохраниться как личность и как поэт. И это предчувствие оказалось вещим. В тридцатые – шестидесятые годы ее поэтический голос приобрел неожиданную силу и мощь. Вобрав в себя всю боль своего времени, ее стихи возвысились над ним и стали выражением общечеловеческих страданий. Стихотворение «Родная земля» подводит своеобразный итог отношению поэта к своей родине. Само название имеет двойной смысл. «Земля» — это и страна с населяющими ее людьми и со своей историей, и просто почва, по которой ходят люди. Ахматова как бы возвращает значению утраченное единство. Это позволяет ей ввести в стихотворение замечательные образы: «грязь на калошах», «хруст на зубах», — получающие метафорическую нагрузку. В отношении Анны Ахматовой к родной земле нет ни грани сентиментальности. Первое четверостишие построено на отрицании тех действий, которые принято связывать с проявлением патриотизма:«В заветных ладанах не носим на груди, О ней стихи навзрыд не сочиняем …».Эти действия кажутся ей недостойными: в них нет трезвого, мужественного взгляда на Россию. Анна Ахматова не воспринимает свою страны как «обетованный рай» — слишком многое в отечественной истории свидетельствует о трагических сторонах русской жизни. Но нет здесь и обиды за те действия, которые родная земля «приносит живущим на ней». Есть гордая покорность той доле, которую она нам представляет. В этой покорности, однако, нет никакого вызова. Более того, в ней нет и осознанного выбора. И в этом – слабость патриотизма Ахматовой. Любовь к России не является для нее итогом пройденного духовного пути, как это было у Лермонтова или Блока; эта любовь дана ей изначально. Ее патриотическое чувство впитано с материнским молоком и поэтому не может быть подвергнуто никаким рационалистическим коррективам.Связь с родной землей ощущается даже не на духовном, а на физическом уровне: земля представляет собой неотъемлемую часть нашей личности, потому что всем нам предначертано телесно слиться с нею – после смерти:«Но ложимся в нее и становимся ею, Оттого и зовем так свободно – своею».В стихотворении выделяются три раздела, что подчеркнуто и графически.Первые восемь строк построены, как цепь параллельных отрицательных конструкций. Концы фраз совпадают с концами строк, что создает мерную «настойчивую» информацию, которая подчеркнута ритмикой пятистопного ямба.После этого следует четверостишие, написанное трехстопным анапестом. Смена размеров на протяжении одного стихотворения – явление достаточно редкое в поэзии. В данном случае этот ритмический перебой служит для противопоставления потоку отрицаний, заявления о том, как же все-таки воспринимается коллективным лирическим героем родная земля. Заявление это носит достаточно сниженный характер, что усиливается анафорическим повтором:«Да, для нас это грязь на калошах, Да, для нас это хруст на зубах …».И, наконец, в финале трехстопный анапест сменяется четырехстопным. Такой перебой метра придает двум последним строкам широты поэтического дыхания, которые находят опору в бесконечной глубине заключенного в них смысла.Поэзия Анны Андреевны Ахматовой «питалась — даже в первоначальных стихах – чувством родины, болью о родине, и эта тема звучала в ее поэзии все громче… О чем бы она ни писала в последние годы, всегда в ее стихах ощущалась упорная дума об исторических судьбах страны, с которой она связана всеми корнями своего существа»2. (К. Чуковский)
Заключение. Анна Андреевна Ахматова создала удивительную лирическую систему в русской поэзии, соединив своим творчеством новую поэзию 20 века с великой поэзией 19 столетия.Поэзия Ахматовой представляет собой словно бы роман, насыщенный тончайшим психологизмом.В стихах Ахматовой разворачивается жизнь, суть которой в первых её книгах и составляет любовь. И когда она оставляет человека, уходит, то остановить [[3] ]её не могут даже справедливые укоры совести: «В недуге горестном моя томится плоть, А вольный дух уже почиет безмятежно». Только это кажущаяся безмятежность, она опустошительна, порождая горестное осознание, что в покинутом любовью доме «не совсем благополучно».Ахматова не стремилась вызвать у читателя сочувствие, а тем более – жалость: в этом героиня её стихов не нуждается.Для Ахматовой искусство способно вбирать в себя мир и тем самым делать его богаче, и этим определяется его действенная сила, место и роль художника в жизни людей.
Список используемой литературы. 1 Благой. Д.Д, Тимофеев. Л.И, Леонтьев. А.А детская энциклопедия том 11 язык и литература, 1976г.
2 Жизнь Ахматовой 1987г.
[1] Лидия Чуковская «Записки об Анне Ахматовой» Москва Советская литература том 1 ст.25
[2] Анна Андреевна Ахматова «Пушкин» Москва Советская литература 1964г. ст.56
2 Корней Иванович Чуковский «Современники» Москва Советская литература 1962г. ст.33
Ахматова – все сочинения
Я хочу рассказать об Анне Ахматовой, моей любимой русской поэтессе. Поэзия этого удивительного человека гипнотизирует своей простотой и свободой. Произведения Ахматовой не оставят равнодушным никого, кто хоть раз слышал или читал их. Мастерство Ахматовой было признано почти сразу же после выхода первого ее поэтического сборника \”Вечер\”. А вышедшие через два года после этого \”Четки\” еще более подтвердили необыкновенный талант поэтессы. А. Ахматова в своих стихотворениях является в бесконечном разнообразии женских судеб: любовницы и жены, вдовы и матери, изменявшей и оставляемой. Произведения Ахматовой представляют собой сложную историю женского характера непростой эпохи. Именно в 1921 году, в драматическую пору своей и общественной жизни, Ахматова сумела написать поражающие силой строки: Все расхищено, предано, продано, Черной смерти мелькало крыло, Все голодной тоской изглодано, Отчего же нам стало светло? В поэзии Ахматовой присутствуют как революционные мотивы, так и традиционные, характерные для русской классики. Однако я хочу остановиться на мире поэзии, основным нервом, идеей и принципом которой является любовь. В одном из своих стихотворений Ахматова называла лю- бовь \”пятым временем года\”. Любовь получает дополнительную остроту, проявляясь в предельном кризисном выражении — взлета или падения, первой встречи или совершившегося разрыва, смертельной опасности или смертельной тоски. Потому Ахматова и тяготеет к лирической новелле с неожиданным концом психологического сюжета. Обычно ее стихотворение — или начало драмы, или только ее кульминация, или, еще чаще, финал и окончание. Произведения Ахматовой несут особую стихию любви-жалости: О нет, я не тебя любила, Палила сладостным огнем, Так объясни, какая сила В печальном имени твоем. Это сочувствие, сопереживание, сострадание в любви-жалости делает многие стихотворения Ахматовой подлинно народными. В произведениях поэтессы есть еще одна любовь — к родной земле, к Родине, к России: Не с теми я, кто бросил землю На растерзание врагам, Их грубой лести я не внемлю, Им песен я своих не дам. Анна Ахматова прожила долгую и сложную жизнь. Несмотря на то, что ее муж был расстрелян, а сын переходил из тюрьмы в ссылку и обратно, несмотря на все гонения и бедность, жизнь ее была все же счастливой, представляющей целую эпоху в поэзии нашей страны.
Анна Ахматова очень быстро стала знаменитой после того, как в 1912 году вышла первая ее книга — «Вечер». И хотя у нее не было «таланта счастливости», она пошла навстречу своей судьбе — признанию и восхищению, забвению и злобе, бездомности и скитальчеству. За десять лет после выхода «Вечера» Ахматова выпустила еще 4 книги стихотворений. Популярность поэтессы, слагавшей «веселые стихи о жизни тленной, тленной и прекрасной», была огромной.
Творчество Ахматовой 10-х — начала 20-х годов удивило современников: ее стихотворения были лаконичными поэтическими новеллами, в которых одна-единственная деталь равносильна многим страницам талантливой прозы. Тонкий психологизм, самобытная интонация, удивительное ощущение музыки слова, казалось, раздвигали границы традиционных размеров, привычных строф. Поэтесса «принесла в русскую лирику всю огромную сложность и психологическое богатство русского романа девятнадцатого века», — писал О. Мандельштам. С этим сложно не согласиться. Круг тем молодой Ахматовой не слишком широк: с читателем она говорила о том, что происходило с ней самой. Каждая ее строка была продиктована самой жизнью, судьбой поэтессы. Что же привлекало читателя: беспощадная откровенность? Бездна пространства, открывавшаяся в каждой ее строке? Живая сопричастность ее слова мировому наследию? Ведь акмеизм (а именно к этому литературному течению принадлежала поэтесса), как заметил О. Мандельштам, — это «тоска по мировой культуре». Спустя десятилетие после выхода первой книги А. Ахматова уже имела репутацию живого классика. Вершиной творческого подъема молодой Ахматовой стала книга «Anno Domini» (1921). После нее (с 1923 по 1934) было создано менее двадцати стихотворений. Нет, Ахматова не ушла из литературы: ее книги издавались, о ней писались статьи, но при этом тон критики становился все более недоброжелательным. Наступила новая эпоха — не приемлющая свободную, независимую личность, утверждавшая приоритет общественного над индивидуальным. Рационализм и научное мышление вытесняли все стихийное и религиозное. Политика и экономика подменяли нравственность. Мораль классовая отменяла общечеловеческую. Нужен ли был такой эпохе поэт, очеловечивающий и свечи, горящие «равнодушно- желтым огнем», и золотую ласковую «млеюще-зеленую голубятню», и «безнадежно-бледные» небеса? Страна жила настоящим и будущим («Вперед, время, время, вперед!»), презирая и втаптывая в грязь прошлое, оставляя Ахматовой трагический, но единственно возможный путь — повернуть время вспять. В 1935 году многолетнее молчание было прервано. Именно этим годом датирован наиболее ранний фрагмент «Реквиема». «У каждого поэта своя трагедия. Иначе он не поэт. Меня не знают», — говорила Ахматова. Действительно, долгие годы Ахматову не знали в полной мере, ибо не была известна поэма, создававшаяся одновременно с шестой книгой стихов, которая отдельно, в отличие от других, не издавалась никогда, впервые она увидела свет под названием «Ива» в составе сборника «Из шести книг» (1940). В издании 1940 г. шестая книга называлась «Ива» — по заглавию одного из стихотворений, которому предшествовал эпиграф из Пушкина: «И дряхлый пук деревьев». Эпиграф ко всей книге — из «Импровизации» Пастернака, в которой искусство осознается частью мира природы:
«И было темно. И это был пруд. И больны…».
«Ива» — это стихотворение-воспоминание:
А я росла в узорной тишине,
В прохладной детской молодого века.
И не был мил мне голос человека,
А голос ветра был понятен мне.
Эпиграфы и заглавие книги подчеркивают ее ведущий мотив: прошлое прекрасно, в нем — гармония, сопричастность природе. Но «серебряная ива» смертна. На ее месте «пень торчит, чужими голосами // Другие ивы что-то говорят…». «Другие ивы» — не только знак вечной жизни, но и горестное прощание с прошлым, былой гармонией: «И я молчу… Как будто умер брат». С течением лет для поэтессы становится важнее другой мотив этой книги, и она получает новое название — «Тростник». Тростник — это образ из стихотворения «Надпись на книге», открывающего сборник и посвященного одному из ближайших еще с «акмеистских времен» друзей — М. Л. Лозинскому. Новым эпиграфом к книге стала строка из пастернаковского «Гамлета»: «Я играю в них во всех пяти». «Надпись на книге» начинается там, где завершалась «Ива». В финале «Ивы» — «умер», «Надпись…» начинается с обращения:
Почти от залетейской тени
В тот час, как рушатся миры,
Примите этот дар весенний…
Ключевое слово «Ивы» — «умер», «Надписи…» — «оживший»: «И над задумчивою Летой // Тростник оживший зазвучал». Обращение к музе («Муза») как бы продолжает последние строки первого стихотворения («Надпись на книге»), в которых под аккомпанемент праздничных, звонко звенящих «з» над «задумчивою Летой // Тростник оживший зазвучал»:
Когда я ночью жду ее прихода,
Жизнь, кажется, висит на волоске.
Что почести, что юность, что свобода
Пред милой гостьей с дудочкой в руке.
И вот вошла. Откинув покрывало,
Внимательно взглянула на меня.
Ей говорю: «Ты ль Данту диктовала
Страницы Ада?». Отвечает: «Я».
Что же дало поэту право бесстрашно встретить такого гостя? Осознание своего тягостного и высокого жребия: трагедия народа стала личной трагедией Ахматовой (у нее арестовали сына), а ее жизнь — отражением судьбы народной. «Я была тогда с моим народом. Там, где мой народ, к несчастью, был». В «Реквиеме» Ахматова писала: «И ненужным привеском болтался // Возле тюрем своих Ленинград». Спустя два десятилетия она вспоминала, как ее «опознали» в очереди к тюремному окошку: «Тогда стоящая за мной женщина,.. которая, конечно, никогда в жизни не слыхала моего имени, очнулась от свойственного нам всем оцепенения и спросила меня на ухо:
— А это вы можете описать?
И я сказала:
— Могу.
Тогда что-то вроде улыбки скользнуло по тому, что некогда было ее лицом». Это было первое произведение Ахматовой «по заказу». В те годы художник представлялся Ахматовой олицетворением жизнестойкости. Он — подорожник, смиренный, всюду зеленеющий, неубиенный. Такими «подорожниками» были ее великие современники.
Стихотворение «Воронеж», посвященное Мандельштаму, написанное в период его воронежской ссылки, состоит из двух частей. В первой — пейзаж: оледенелый город петровской эпохи, сквозь обледенелость время течет вспять — возникает «свод светло-зеленый» и «склоны могучей, победительной земли», веющие Куликовской битвой. Но жизнь — только в прошлом. В настоящем — «комната опального поэта», в которой
Дежурят страх и Муза в свой черед,
И ночь идет,
Которая не ведает рассвета.
О. Мандельштам был близок Ахматовой «без изъятия». Не будь заглавия и посвящения, «Воронеж» мог быть прочитан как приговор самой себе. Стихотворение того же 1936-го года «Поэт (Борис Пастернак)» написано на «языке» Пастернака, с его «безудержем», когда кажется, что весь мир хлещет в артериях его стихов. «Поэт» — это стилизация пастернаковского поэтического «автопортрета»:
Он, сам себя сравнивший с конским глазом,
Косится, смотрит, видит, узнает,
И вот уже расплавленным алмазом
Сияют лужи, изнывает лед.
…………………………………..
Он награжден каким-то вечным детством
Той щедростью и зоркостью светил,
И вся земля была его наследством,
А он ее со всеми разделил.
Настоящее трагично. Будущего нет. Шестую книгу пронизывает ощущение конца. Книга «рождается в тот час, как рушатся миры». Ожидание прихода музы — это мгновение, когда «жизнь, кажется, висит на волоске». И в это мгновение ясно видна дорога — «О, туда, туда, // Туда по Подкапризовой Дороге, // Где лебеди и черная вода». Поэт обретает вечные истинные ценности — «лип навсегда осенних» позолоту, «синь сегодня созданной воды». К поэту, стоящему у бездны, приходят герои: Данте, и после смерти не вернувшийся во Флоренцию, «бессмертный любовник Тамары», молодой Маяковский, Клеопатра, и в тот час, когда «мало осталось // Ей дела на свете — еще с мужиком пошутить. // И черную змейку, как будто прощальную жалость, // На смуглую грудь равнодушной рукой положить». Шестая книга — о не идущем ни на какие компромиссы искусстве, одухотворении, совести:
Одни глядятся в ласковые взоры,
Другие пьют до солнечных лучей,
А я всю ночь веду переговоры
С неукротимой совестью своей.
Я говорю: «Твое несу я бремя
Тяжелое, ты знаешь, сколько лет».
Но для нее не существует время
И для нее пространства в мире нет.
В «Иве» наряду со стихотворениями второй половины 30-х годов были и более ранние. Тем разительнее контраст между «сейчас» и «тогда». В стихотворении 1929 года любимый с детства город кажется промотанным наследством, о страшных переменах лишь вещует скрипач. В стихотворении «Мои молодые руки…», написанном позднее, в 1940 г., — некогда напророченная безысходность:
Кто знает, как пусто небо
На месте упавшей башни,
Кто знает, как тихо в доме,
Куда не вернулся сын.
Итоги прошлого подводятся в «Подвале памяти». Начало стихотворения — продолжение мучительно неотвязного разговора, противиться которому более нет сил. Стихотворение — словно рисунок. Не отрывая пера от бумаги, поэт проводит из настоящего в прошлое линию жизни:
Я опоздала. Экая беда!
Нельзя мне показаться никуда.
Но я касаюсь живописи стен
И у камина греюсь. Что за чудо!
Сквозь эту плесень, этот чад и тлен
Сверкнули два живые изумруда.
И кот мяукнул. Ну, идем домой!
Но где мой дом и где рассудок мой?
Движение сюжета — от обыденного к фантастическому. Исподволь, едва заметно нарастает тема безумия. Все подлинно, и все фантастично, безумно. Но вот сюжет исчерпан, эпилог превращает новеллу в трагедию. Большинство стихотворений шестой книги обращено в прошлое. В «Иве» время течет от счастливого прошлого к горь кому настоящему, в «Надписи…» — от настоящего к будущему. Оба «заглавных» стихотворения шестой книги — своеобразный диптих. В этой книге Ахматова навсегда простилась с прошлым и, бесстрашно восприняв трагическую катастрофичность мира, шагнула в будущее. Шли годы, менялись взгляды Ахматовой на созданное ею ранее. Со временем мотивы «Тростника» становятся доминирующими в ее творчестве. Впрочем, и сейчас для одних читателей шестая книга обернется «Ивой», для других — «Тростником». Последнюю, седьмую, книгу составили все стихотворения поздней поры. Книга эта — произведение мудрого, познавшего счастье и трагедию человека, бесстрашно приемлющего жизнь: Что войны, что чума? — конец им виден скорый, Им приговор почти произнесен.
Но кто нас защитит от ужаса, который Был бегом времени когда-то наречен.
Эпоха, враждебная Ахматовой, не раз пыталась ее уничтожить, но «королева-бродяга» (так Ахматова себя именовала) выжила, сберегла свой до времени затаенный, раздирающий грудь крик, зов к людям из глубины, из бездны. Новаторство Ахматовой не только в открытости ее интимных признаний, но и в странной для любовной лирики отзывчивости на голоса и движения эпохи. Стихи Ахматовой впустили в себя тревоги большого мира. Эпоха — с ее войнами, революциями и движениями множеств — вдруг зазвучала в любовной мольбе. Роль здесь сыграла не сама масштабность человеческой и поэтической личности Ахматовой, а главное — ее недремлющая и воспаленная совесть. При всей своей трепетности и нежности слова Ахматовой оставались властными, твердыми и повелительными:
Я — голос ваш, жар вашего дыханья, Я — отраженье вашего лица… («Многим»)
В автобиографии, озаглавленной “Коротко о себе”, Анна Ахматова писала: “Я родилась 11(23) июня 1889 года под Одессой (Большой Фонтан). Мой отец был в то время отставной инженер-механик флота. Годовалым ребенком я была перевезена на север – в Царское Село. Там я прожила до шестнадцати лет. Мои первые воспоминания – царско-сельские: зеленое, сырое великолепие парков, выгон, куда меня водила няня, ипподром, где скакали маленькие пестрые лошадки, старый вокзал и нечто другое, что вошло впоследствии в “Царско-сельскую оду”. Каждое лето я проводила под Севастополем, на берегу Стрелецкой бухты, и там подружилась с морем. Самое сильное впечатление этих лет – древний Херсонес, около которого мы жили. Читать я училась по азбуке Льва Толстого. В пять лет, слушая, как учительница занималась со старшими детьми, я тоже начала говорить по-французски. Первое стихотворение я написала, когда мне было одиннадцать лет. Стихи начались для меня не с Пушкина и Лермонтова, а с Державина (“На рождение порфирородного отрока”) и Некрасова (“Мороз Красный нос”). Эти вещи знала наизусть моя мама. Училась я в Царско-сельской женской гимназии…”. Семья была большая: мать Инна Эразмовна (1852- 1930), отец Андрей Антонович (1848-1915), сестры Ирина (1888-1892), Инна (1883-1905), Ия (1894-1922), братья Андрей (1886-1920) и Виктор (1896-1976). Наиболее близка детям была мать-натура, по-видимому, впечатлительная, знавшая. литературу, любившая стихи. Впоследствии Анна Ахматова в одной из “Северных элегий” посвятит ей проникновенные строки:
…женщина с прозрачными глазами
(Такой глубокой синевы, что море
Нельзя не вспомнить, поглядевши в них),
С редчайшим именем и белой ручкой,
И добротой, которую в наследство
Я от нее как будто получила,
Ненужный дар моей жестокой жизни…
Северные элегии
В родне матери были люди, причастные к литературе. Например, ныне забытая, а когда-то известная Анна Бунина (1794-1829), названная Анной Ахматовой “первой русской поэтессой”, приходилась теткой отцу матери, Эразму Ивановичу Стогову, оставившему небезынтересные “Записки”, опубликованные в свое время в “Русской старине” (1883.-№№1-8).
Инна Эразмовна, мать Анны Ахматовой, вела свой род по женской линии от татарского хана Ахмата.
“Моего предка хана Ахмата ,-писала Анна Ахматова, – убил ночью в его шатре подкупленный русский убийца, и этим, как повествует Карамзин, кончилось на Руси монгольское иго. В этот день, как в память о счастливом событии, из Сретенского монастыря в Москве шел крестный ход. Этот Ахмат, как известно, был чингизидом.
Одна из княжон Ахматовых – Прасковья Егоровна- в XVIII веке вышла замуж за богатого и знатного сибирского помещика Мотовилова. Егор Мотовилов был моим прадедом. Его дочь Анна Егоровна – моя бабушка. Она умерла, когда моей маме было 9 лет, и в честь ее меня назвали Анной…”
Следует еще упомянуть, что мать Анны Ахматовой в молодости была каким-то образом причастна к деятельности “Народной воли”.
Об отце, по-видимому, всегда несколько отдаленном от семьи и мало занимавшемся детьми, Ахматова почти ничего не написала, кроме горьких слов о развале семейного очага после его ухода. “В 1905 году мои родители расстались, и мама с детьми уехала на юг. Мы целый год прожили в Евпатории, где я дома проходила курс предпоследнего класса гимназии, тосковала по Царскому Селу и писала великое множество беспомощных стихов…”
О быте семьи известно очень мало по-видимому, он мало чем отличался от образа жизни более или менее обеспеченных семей Царского Села. Довольно подробно Ахматова описала лишь свою комнату в старом Царскосельском доме, стоявшем на углу Широкой улицы и Безымянного – переулка: “…окно на Безымянный переулок… который зимой был занесен глубоким снегом, а летом пышно зарастал сорняками-репейниками, роскошной крапивой и великанами-лопухами… Кровать, столик для приготовления уроков, этажерка для книг. Свеча в медном подсвечнике (электричества еще не было). В углу икона. Никакой попытки скрасить суровость, обстановки – безделушками, вышивками открытками …”
В Царском Селе, писала она дальше, “делала все, что полагалось в то время благовоспитанной барышне. Умела сложить по форме руки, сделать реверанс, учтиво и коротко ответить по-французски на вопрос старой дамы, говела на Страстной в гимназической церкви. Изредка отец… брал с собой в оперу (в гимназическом платье) в Мариинский театр (ложа). Бывала в Эрмитаже, в Музее Александра III’. Весной и осенью в Павловске на музыке- Вокзал … Музеи и картинные выставки… Зимой часто на катке в парке…”
Когда отец узнал, что дочь пишет стихи, он выразил неудовольствие, назвав ее почему-то “декадентской поэтессой”. По сохранившимся в памяти отца представлениям, заниматься дворянской дочери стихами, а уж тем более их печатать совершенно недозволительно. “Я была овца без пастуха, – вспоминала Ахматова в разговоре с Лидией Чуковской. И только семнадцатилетняя шальная девчонка могла выбрать татарскую фамилию для русской поэтессы… Мне потому пришло на ум взять себе . псевдоним, что папа, узнав о моих стихах, сказал: “Не срами мое имя”.-И не надо мне твоего имени! – сказала я…”
Время детства Анны Ахматовой пришлось на самый конец XIX века. Впоследствии она чуть наивно гордилась тем, что ей довелось застать краешек столетия, в котором жил Пушкин.
Когда по улицам Царского Села двигалась порой пышная похоронная процессия и за гробом шли какие-то важные старики и старухи, это, как она позднее написала, всегда были похороны “младших современников Пушкина”, а значит, и прощание с XIX веком. Конечно, такие мысли не приходили тогда в голову, маленькой девочке, с любопытством и страхом взиравшей на маскированных лошадей, на светильники, которые держали сопровождавшие катафалк, но что-то связанное именно с прощанием и уходом навсегда осталось в ее памяти, когда она думала о своих первых царско-сельских впечатлениях.
Через много лет Ахматова не раз и в стихах, и в прозе вернется к Царскому Селу. Оно, по ее словам, то же, что Витебск для Шагала – исток жизни и вдохновения.
Этой ивы листы в девятнадцатом веке увяли,
Чтобы в строчке стиха серебриться свежее в стократ.
Одичалые розы пурпурным шиповником стали,
А лицейские гимны все так же заздравно звучат.
Полстолетья прошло… Щедро взыскана дивной судьбою,
Я в беспамятстве дней забывала теченье годов, –
И туда не вернусь! Но возьму и за Лету с собою
Очертанья живые моих царско-сельских садов.
Этой ивы листы в девятнадцатом веке увяли…
В Царском Селе она любила не только огромные влажные парки, статуи античных богов и героев, дворцы, Камелонову галерею, пушкинский Лицей, но знала, отчетливо помнила и стереоскопически выпукло воспроизвела через много лет его “изнанку”: казармы, мещанские домики, серые заборы, пыльные окраинные улочки…
…Там солдатская шутка
Льется, желчь не тая…
Полосатая будка
И махорки струя.
Драли песнями глотку
И клялись попадьей,
Пили допоздна водку,
Заедали кутьей.
Ворон криком прославил
Этот призрачный мир…
А на розвальнях правил
Великан-кирасир.
Царско-сельская ода.
Но божеством Царского Села, его .солнцем был для юной гимназистки Ани Горенко, конечно, Пушкин. Их сближало тогда даже сходство возраста: он лицеист, она – гимназистка, и ей казалось, что его тень мелькает на дальних дорожках парка.
Когда-то Гете советовал: если хочешь понять душу поэта, поезжай в его страну. Он имел в виду родину как страну детства. Ведь детство и юность чаще всего действительно определяют голос просыпающейся Музы.
Но в стране детства и юности Анны Ахматовой – параллельно и одновременно с Царским Селом – были и другие места, значившие для ее поэтического сознания очень много.
В одной из автобиографических заметок она писала, что Царское Село, где проходил гимназический учебный год, то есть осень, зима и весна, чередовалось у нее со сказочными .летними месяцами на юге-“у самого синего моря”, главным образом вблизи Стрелецкой бухты у Севастополя. А 1905 год полностью прошел в Евпатории; гимназический курс в ту зиму осваивала на дому из-за болезни: обострился туберкулез, этот бич всей семьи. Зато любимое море шумело все время рядом, оно успокаивало, лечило и вдохновляло. Она тогда особенно близко узнала и полюбила античный Херсонес, его белые руины, словно остановившие бег времени. Там на горячих камнях быстро скользили ящерицы и свивались в красивые кольца маленькие тонкие змейки. Эти камни когда-то видели, возможно, Одиссея и его спутников, а Черное море выплескивало волны с той же мерностью гекзаметра, что и Средиземное, подсказав – . шее этот великий размер слепому Гомеру.
Дыхание вечности, исходившее от горячих камней и столь же вечного, нерушимого неба, касалось щек и рождало мысли, эхо которых будет отдаваться в ее творчестве долгие годы – вплоть до старости. Херсонес и Черное море странным образом не отрицали и даже не затмевали Царского Села – ведь дух Пушкина был и здесь, а его “античная” лирика, анакреонтика тоже приходили на ум, как что-то странно неотрывное от этих мест.
Она научилась плавать и плавала так хорошо, словно морская стихия была для нее родной.
Мне больше ног моих не надо,
Пусть превратятся в рыбий хвост!
Плыву, и радостна прохлада,
Белеет тускло дальний мост…
…Смотри, как глубоко ныряю,
Держусь за водоросль рукой,
Ничьих я слов не повторяю
И не пленюсь ничьей тоской…
Мне больше ног моих не надо…
Если перечитать ее ранние стихи, в том числе и те, что собраны в первой книге “Вечер”, считающейся насквозь петербургской, то мы невольно удивимся, как много в них южных, морских реминисценций. Можно сказать, что внутренним слухом благодарной памяти она на протяжении всей своей долгой жизни постоянно улавливала никогда полностью не замиравшее для нее эхо Черного моря. В своей первой поэме – “У самого моря”, написанной в 1914 году в усадьбе Слепнево (Тверская губ.), она воссоздала поэтическую атмосферу Причерноморья, соединив ее со сказкой о любви:
Бухты изрезали низкий берег,
Все паруса убежали в море,
А я сушила соленую косу
За версту от земли на плоском камне.
Ко мне приплывала зеленая рыба,
Ко мне прилетала белая чайка,
А я была дерзкой, злой и веселой
И вовсе не знала, что это – счастье.
В песок зарывала желтое платье, .
Чтоб ветер не сдул, не унес бродяга,
И уплывала далеко в море,
На темных, теплых волнах лежала.
Когда возвращалась, маяк с востока
Уже сиял переменным светом,
И мне монах у ворот Херсонеса Говорил:
Что ты бродишь ночью?
…Я с рыбаками дружбу водила.
Под опрокинутой лодкой часто
Во время ливня с ними сидела,
Про море слушала, запоминала,
Каждому слову тайно веря.
И очень ко мне рыбаки привыкли
. Если меня на пристани нету,
Старший за мною слал девчонку,
И та кричала: “Наши вернулись!
Нынче мы камбалу жарить будем”…
Обожженная ‘солнцем, ставшая черной, с выгоревшей косой, царско-сельская гимназистка с наслаждением сбрасывала с себя манерные условности Царского Села, все эти реверансы, чинность, благовоспитанность, став, как она сама себя назвала в поэме, “приморской девчонкой”. Юг, подаривший ей ощущение воли, свободы, странным образом перемешанное с чувством вечности и кратковременности человеческой жизни, действительно никогда не уходил из ее поэтической памяти. Даже в “Реквиеме”-поэме о страшных годах репрессий в Ленинграде она вспомнила о нем с присущим ей мужеством и печалью. В поэтической топонимике Ахматовой занял свое место и Киев, где она училось в последнем классе Фундуклеевской гимназии, где в 1910 году вышла замуж за Николая Гумилева, где написала великое множество стихов и окончательно, что очень важно! – почувствовала себя поэтом. Правда, Ахматова как-то сказала, что не любила Киева, но если говорить объективно и точно, она, скорее всего, не любила свое тогдашнее бытовое окружение – постоянный контроль со стороны взрослых (и это после херсонесской вольницы!), мещанский семейный уклад. И все же Киев навсегда остался в ее творческом наследии прекрасным и стихами:
Древний город словно вымер,
Странен мой приезд.
Над рекой своей Владимир
Поднял черный крест.
Липы шумные и вязы
По садам темны,
Звезд иглистые алмаза
К богу взнесены.
Путь мой жертвенный и славный
Здесь окончу я.
И со мной лишь ты, мне равный,
Да любовь моя.
Древний город словно вымер…
И все же главнейшее и даже определяющее место в жизни, творчестве и судьбе Ахматовой занял, конечно, Петербург. Не случайно Ахматову называли истинной петербуржанкой – представительницей именно петербургской школы. Петербург стал ее подлинной духовной, родиной. Ахматовская поэзия, строгая и классически соразмерная, во многом глубоки родственна самому обличу города – торжественным разворотам его .улиц и площадей, плавной симметрии знаменитых набережных, окаймленных золотой каллиграфией фонарей, мраморным и гранитным дворцам, его- бесчисленным львам, крылатым грифонам, египетским сфинксам, античным атлантам, колоннадам, соборам, морским рострам и блистающим шпилям. Петербургский архитектурный стиль, ярко отразившийся в облике всего русского искусства, не только в архитектуре, но и в словесности, зримо выявился в поэзии Ахматовой: он, можно сказать, предопределил ее духовно-поэтический мир, то есть образность, метрику, мелодику, акустику и многое-многое другое. “Город славы и беды”-так называла она Петербург, а затем и Ленинград, и оба эти слова вполне приложимы к автору “Вечера”, “Реквиема” и “Поэмы без героя”. Уже первые читатели ахматовских книг, хотя и любили называть ее русской Сафо, всегда говорили, что она являет собой как бы классический тип петербуржанки, что ее поэзия неотделима ни от Летнего сада, ни от Марсова поля, ни от Невского взморья, ни, конечно же, от белых ночей, воспетых Пушкиным и Достоевским. Родство, духовное и кровное, между ахматовским стихом и городом усугублялось свойственным только Ленинграду сочетанием нежности и твердости, водно-воздушного мерцания и каменно-чугунной материальности. Прославленные белые ночи превращают ленинградские “каменные громады” в полупризрачные, словно блекло намеченные на холсте странные декорации. В такие часы город, кажется, снится самому себе. Огромный и плоский людской архипелаг, едва возвышающийся над водой и лишь слегка прикрепленный неверными якорями к своим не считанным островам, словно вот-вот поднимет паруса петровских туманов, чтобы отплыть
По Неве иль против теченья.
-Только прочь…
Поэма без героя
Не случайно так часто Ахматова любила подходить в своих стихах к самому краю сна или яви, чтобы прислушаться к давно отзвучавшим шагам и наедине с собой и словом внять тому безмолвию, когда
Только зеркало зеркалу снится,
-Тишина тишину сторожит…
Поэма без героя
Однако стих Ахматовой, как мы неоднократно увидим, все же никогда не соскальзывал ни в невнятицу, ни в бред, ни в ирреальность, достаточно “модные” в поэзии первых десятилетий нашего столетия. Ахматова, как и Блок, обладала точным и реалистичным .зрением и потому постоянно испытывала потребность ощутить в зыбкой мерцательности окружавшей ее атмосферы нечто все же вполне твердое и надежное. Лирика Ахматовой чуть ли не с самого начала заключила в себе оба лика города; его волшебство и-каменность, туманную импрессионистичную размытость и безупречную рассчитанность всех пропорций и объемов. В ее стихах они непостижимым образом сливались, зеркально перемежаясь и таинственно пропадая друг в друге. “Петербург, писала она, я начинаю помнить очень рано в девяностых годах. Это в сущности Петербург Достоевского. Это Петербург до трамвайный, лошадиный, коночный, грохочущий и скрежещущий, .лодочный, завешанный с ног до головы вывесками, которые безжалостно скрывали архитектуру домов. Воспринимался он особенно свежо и остро после тихого и благоуханного Царского Села. Внутри Гостиного двора тучи голубей, в угловых нишах галерей большие иконы в золоченых окладах и неугасимые лампады. Нева – в судах. Много иностранной. речи на улицах. В окраске домов очень много красного (как Зимний), багрового, розового и совсем не было этих бежевых и серых колеров, которые теперь так уныло сливаются с морозным паром иди ленинградскими сумерками… Дымки над крышами. Петербургские голландские печи… Петербургские пожары в сильные морозы. Барабанный бой, так всегда напоминающий казнь. Санки с размаху . о тумбу на горбатых мостах, которые теперь почти лишены своей горбатости. Последняя ветка на островах всегда напоминала мне японские гравюры. Лошадиная обмерзшая в сосульках морда почти у вас на плече. Зато какой был запах мокрой кожи в извозчичьей пролетке с поднятым верхом во время дождя. Я почти что все “Четки” сочинила в этой обстановке, а дома только записывала уже готовые стихи…” Как видим, художническая память Ахматовой была на редкость острой. Характерно, что она видела и запоминала. и переносила в стих все многоразличные приметы окружающей жизни. Поэзия и проза великого города были нераздельны в ее стихах. Ахматовские стихи, “где каждый шаг-секрет”, где “пропасти .налево и направо”, в которых ирреальность, туман и зазеркалье сочетались с абсолютной психологической и даже бытовой, вплоть до интерьера,. достоверностью, заставляли говорить о “загадке Ахматовой”. Какое-то время даже казалось, что так, как она, вообще не писал никто .и никогда. Лишь постепенно увидели, что лирика Ахматовой имеет глубокие и широко разветвленные корни, уходящие не только в русскую классическую поэзию, но и в- психологическую прозу Гоголя и Толстого, а также активно захватывает целые пласты общемировой словесной культуры. Поэзия Анны Ахматовой возникла в лоне так называемого “Серебряного века”, – так стали со временем называть первые десятилетия XX века, оставив высокий титул “золотого века” для классического XIX столетия. Эта эпоха в нашей официальной литературной науке долгие десятилетия почти игнорировалась, как время реакции и декадентства, будто бы почти ничего не давшая русскому искусству. На самом деле 10-е годы были на редкость богатыми во всех областях художественного творчества в литературе, живописи, балете, музыке… Ахматова в заметке “1910-е годы” писала: “10-й год-год кризиса символизма, смерти Льва Толстого и Комиссаржевской. 1911-год Китайской революции, изменившей лицо Азии, и год блоковских записных книжек, полных предчувствий… -Кто-то недавно сказал при мне: “10-е годы самое бесцветное время”. Так, вероятно, надо теперь говорить, но я все же ответила: “Кроме всего прочего, это время Стравинского и Блока, Анны Павловой и Скрябина, Ростовцева и Шаляпина, Мейерхольда и Дягилева”… Ахматова в 10-е годы, когда публиковались (с 1907 года) ее первые стихи и вышла первая книга (“Вечер”,.1912), оказалась рядом не только с автором”Соловьиного сада”, навсегда оставшимся для нее богом, но и с целым сонмом крупных и ярких поэтических миров-с Брюсовым, Бальмонтом, Белым, Сологубом, Вяч. Ивановым, – Волошиным, Гумилевым, а вскоре с Маяковским, Мандельштамом, Цветаевой, Клюевым, Есениным. Она безусловно многое взяла от своего ярко талантливого “серебряного века”-прежде всего необычайно и виртуозно развитую словесную культуру, а также и самый дух новаторства, в высшей степени свойственный как наиболее крупным символистам, так и возникшим вскоре другим поэтическим школам и направлен
иям, пришедшим на смену символистской поэзии.
Анна Андреевна Ахматова (Горенко) вошла в русскую поэзию в те годы, когда жесточайшая политическая реакция, наступившая после поражения первой русской революции, сменилась новым подъемом революционного рабочего движения. Среди временных попутчиков революции было широко распространено ренегатство. Все виды религиозного, философского и литературного мракобесия расцвели махровым цветом. Наиболее влиятельная школа русской буржуазной поэзии — символизм — пережила тогда жесточайший кризис и распадалась.
Первые сборники Анны Ахматовой «Вечер» и «Четки» (1912 и 1914 гг.) принесли ей быструю и громкую всероссийскую известность. Она выступила как представительница акмеистического течения в поэзии, декларировавшего свою преемственность от символизма, но противопоставлявшего символическому стремлению к непознаваемому «мир звучащий, красочный, имеющий формы, вес и время».
На этой общей платформе объединились разные по характеру и темпераменту дарования поэты. Общим для них было равнодушие к животрепещущим общественным вопросам времени, фетишизация мертвого мира вещей, ограничение лирики тесным миром интимных переживаний.
Чертами всего этого отмечены стихи первых двух сборников Ахматовой:
Так беспомощно грудь холодела.
Но шаги мои были легки.
Я на правую руку надела
Перчатку с левой руки.
Показалось, что много ступеней,
А я знала — их только три!
Между кленов шепот осенний
Попросил: «Со мною умри!
Я обманут моей унылой,
Переменчивой, злой судьбой».
Я ответила: «Милый, милый!
И я тоже. Умру с тобой…»
Это песня последней встречи.
Я взглянула на темный дом.
Только в спальне горели свечи
Равнодушно-желтым огнем.
Стихи Ахматовой, представленные в этих сборниках, лишены какого бы то ни было словесного украшательства, свойственного некоторым акмеистам. Они афористически кратки, ясны, выразительны. В них Анна Ахматова предстает как поэт с большой поэтической индивидуальностью и сильным лирическим талантом.
Одновременно читателя поражает непропорциональная по силе таланта и темперамента замкнутость духовного мира поэта — «женские» интимно-лирические переживания, отделенные от внешнего мира:
Настоящую нежность не спутаешь
Ни с чем, и она тиха.
Ты напрасно бережно кутаешь
Мне плечи и грудь в меха.
И напрасно слова покорные
Говоришь о первой любви.
Как я знаю эти упорные,
Несытые взгляды, твои!
Сильный и самобытный талант Ахматовой спасал стихи этих сборников от скуки, вызываемой бесконечным варьированием одних и тех же тем влюбленности, разочарования, разрыва и разлуки.
Любовь — чувство, которое определяет для героини смысл жизни. Оно — естественное состояние человека, роковое слияние душ, боль и мука, для описания которых поэт прибегает к почти натуралистическим деталям:
От любви твоей загадочной,
Как от боли, в крик кричу.
Стала желтой и припадочной,
Еле ноги волочу.
Ее произведения наполнены внутренней энергией, позволяющей только предположить подлинную силу и глубину страсти. С темой любви неразрывно связана тема женской гордости и независимости. Несмотря на всепоглощающую силу чувств, героиня отстаивает свое право на внутреннюю свободу, индивидуальность:
Есть в близости людей заветная черта.
Ее не перейти влюбленности и страсти…
Герой ахматовской лирики (не героиня) сложен и многолик. Это — любовник, брат, друг, представший в бесконечном разнообразии ситуаций: коварный и великодушный, убивающий и воскрешающий, первый и последний.
… И нужнее насущного хлеба
Мне единое слово о нем.
Ты, росой окропляющий травы,
Вестью душу мою оживи,—
Не для страсти, не для забавы,
Для великой земной любви.
«Великая земная любовь» — вот движущее начало всей лирики Ахматовой. Ахматова назвала любовь «пятым временем года». Из этого-то необычного, пятого, времени увидены ею остальные четыре, обычные. В состоянии любви мир видится заново. Обострены и напряжены все чувства. И открывается необычность обычного. Человек начинает воспринимать мир с удесятеренной силой, действительно достигая в ощущении жизни вершин. Мир открывается в дополнительной реальности: «Ведь звезды были крупнее, ведь пахли иначе травы». Поэтому стих Ахматовой так предметен: он возвращает вещам первозданный смысл, он останавливает внимание на том, мимо чего мы в обычном состоянии способны пройти равнодушно, не оценить, не почувствовать.
Начиная уже с «Белой стаи», но особенно в «Подорожнике», «Anno Domini» и в позднейших циклах любовное чувство приобретает у Ахматовой более широкий и более духовный характер. От этого оно не сделалось менее сильным. Наоборот, стихи 20—30-х годов, посвященные любви, идут по самым вершинам человеческого духа. Они не подчиняют себе всю жизнь, все существование, как это было прежде, но зато все существование, вся жизнь вносят в любовные переживания все многообразие присущих им оттенков. Наполнившись этим огромным содержанием, любовь стала не только несравненно более богатой и многоцветной, но и по-настоящему трагедийной. Библейская торжественная приподнятость ахматовских любовных стихов этого периода объясняется подлинной высотой, торжественностью и патетичностью заключенного в них чувства.
В лирической героине стихов Ахматовой, в душе самой поэтессы постоянно жила жгучая, требовательная мечта о любви истинно высокой, ничем не искаженной. Любовь у Ахматовой — грозное, повелительное, нравственно чистое, всепоглощающее чувство, заставляющее вспомнить библейскую строку: «Сильна, как смерть, любовь — и стрелы ее — стрелы огненные». И этим Ахматова всегда будет близка читателю даже через многие и многие годы.
У Ахматовой встречаются стихи, которые «сделаны» буквально из обихода, из житейского немудреного быта — вплоть до позеленевшего рукомойника, на котором играет бледный вечерний луч. Невольно вспоминаются слова, сказанные Ахматовой в старости, о том, что стихи «растут из сора», что предметом поэтического воодушевления и изображения может стать даже пятно плесени на сырой стене, и лопухи, и крапива, и сырой забор, и одуванчик:
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда,
Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.
Самое важное в ее ремесле — жизненность и реалистичность, способность увидеть поэзию в обычной жизни — уже было заложено в ее таланте самой природой.
Стихи первых трех сборников написаны в 1911—1917 годах. Но, читая их, невозможно представить себе, что именно в это время Россия переживала огненную волну нового революционного подъема, что шла трагическая эпопея Первой мировой войны, закончившаяся в 1917 году гигантскими революционными взрывами, опрокинувшими все прежние устои жизни русского общества. Все эти великие события почти никак не отражены в лирике Ахматовой. Она не поняла и не приняла Октябрьскую революцию, горько и безнадежно тоскуя по разрушенному прошлому, дорогому ее сердцу. По логике этих настроений и переживаний Ахматова могла бы оказаться в первые по- октябрьские годы там, где оказались Иван Бунин, Константин Бальмонт, Владислав Ходасевич и некоторые по- эты-акмеисты второго поколения. Но этого не случилось. Не мог оказаться в эмиграции автор таких строк, датированных 1917 годом (сборник «Подорожник»):
Мне голос был. Он звал утешно,
Он говорил: «Иди сюда,
Оставь свой край глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда.
Я кровь от рук твоих отмою,
Из сердца выну черный стыд,
Я новым именем покрою
Боль поражений и обид».
Но равнодушно и спокойно
Руками я замкнула слух,
Чтоб этой речью недостойной
Не осквернился скорбный дух.
Эти строки, так неожиданно для Ахматовой написанные в исповедально-некрасовской тональности, говорят очень о многом.
Не сразу лирическая муза Анны Ахматовой освоилась с новой действительностью. Два первых послеоктябрьских сборника стихов выразительно показывают, как трудно было своеобразному и глубоко органичному поэту разорвать связи с прошлым, преодолеть инерцию привычных интонаций, вырваться из узкого мира интимных переживаний на широкий простор новой исторической действительности.
Гражданские мотивы органично входят в творчество поэта, их наличие вытекает из представления Ахматовой о высоком предназначении поэзии. Поэзия не только сладкий дар песнопения, но и веление небес, тяжелый крест, который нужно нести достойно. И потому поэт всегда обречен быть в гуще жизни, в центре событий, какими бы трагическими они ни казались
«Реквием» — одно из крупнейших произведений Ахматовой — был написан в 1935—1940 годах. Муж Ахматовой был обвинен в участии в антиправительственном заговоре и расстрелян по приговору недалеко от Петрограда в 1921 году. В «Реквиеме» отражены те чувства, которые пережила Ахматова, потеряв любимого человека. И хотя события, описанные в «Реквиеме», относятся к 30-м годам, в них звучат боль и горе, пережитые самой поэтессой.
По композиции «Реквием» скорее всего поэма. Отдельные стихотворения объединены одной идеей — протестом против насилия. В «Реквиеме» отразились не только чувства и переживания самой Ахматовой, не только горе тех, кто был оторван от своих близких и заключен в тюремные камеры, но и боль тех женщин, тех жен и матерей, которых видела Ахматова в страшных тюремных очередях. Именно к этим женщинам-страдалицам обращено посвящение. В нем звучит тоска от внезапной разлуки, когда сраженная горем женщина чувствует себя оторванной, отрезанной от всего мира с его радостями и заботами.
Во вступлении поэмы дана яркая безжалостная характеристика времени. В первых главах нашла свое отражение безграничная, глубокая бездна человеческого горя. Кажется, что эти строки перекликаются с плачем Ярославны, скорбящей и по своему любимому, и по всем русским воинам.
А. Ахматова встраивает свои переживания в контекст эпохи. Недаром поэма начинается так:
Нет, и не под чуждым небосводом,
И не под защитой чуждых крыл —
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был.
Таков был окончательный выбор поэтессы.
Великая Отечественная война застала Ахматову в Ленинграде. Находясь среди героических граждан замыкаемого в железное кольцо блокады Ленинграда, Ахматова новыми глазами взглянула на окружающую ее жизнь.
Как резко контрастирует с содержанием прежней лирики Ахматовой сосредоточенная сила коротенького стихотворения «Клятва», датированного июлем 1941 года:
И та, что сегодня прощается с милым,—
Пусть боль свою в силу она переплавит.
Мы детям клянемся, клянемся могилам,
Что нас покориться никто не заставит!
В сентябре 1941 года она была эвакуирована из блокированного Ленинграда сначала в Москву, потом в Ташкент. И вот в феврале 1942 года на страницах «Правды» рядом с военными сводками и фронтовыми корреспонден- циями появилось подписанное Анной Ахматовой стихотворение «Мужество»:
Мы знаем, что ныне лежит на весах
И что совершается ныне.
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет.
Не страшно под пулями мертвыми лечь,
Не горько остаться без крова,—
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Свободным и чистым тебя пронесем,
И внукам дадим, и от плена спасем
Навеки!
Любовь к России спасла Ахматову от эмиграции; любовь к родной земле, попираемой пятой чужеземцев, ввела русскую поэтессу Анну Ахматову в круг советских поэтов. Замкнутый индивидуализм интимно-лирической темы стушевался в военные годы перед горячей патриотической взволнованностью, уступил место благородному гуманизму человека, охваченного тревогой за судьбу Родины, судьбу всего человечества.
Много глубокой, горючей скорби в стихах, написанных Ахматовой в трудные дни войны. Однако нет в этих стихах ни безнадежности, ни отчаяния. В них звучат гнев и уверенность в неизбежном возмездии и вера в будущее, олицетворенное в детях, спасенных от смерти:
Победа у наших стоит дверей…
Как гостью желанную встретим?
Пусть женщины выше поднимут детей,
Спасенных от тысячи тысяч смертей, —
Так мы долгожданной ответим.
В послевоенные годы сердце поэтессы продолжает быть восприимчивым к большой общественной теме, волнующей миллионы людей на земле:
Качаясь на волнах эфира,
Минуя горы и моря,
Лети, лети голубкой мира,
О песня звонкая моя!
…
Лети в закат багрово-алый,
В удушливый фабричный дым,
И в негритянские кварталы,
И к водам Ганга голубым.
Стихами, написанными за последние годы, Анна Ахматова заняла свое, особое, не купленное ценой каких-либо моральных или творческих компромиссов место в современной поэзии. Путь к этим стихам был труден и сложен. И решающую роль на этом пути сыграло то, о чем написала поэтесса в строках автобиографии, открывающей один из последних сборников ее стихов: «… я не переставала писать стихи. Для меня в них — связь моя со временем, с новой жизнью моего народа. Когда я писала их, я жила теми ритмами, которые звучали в героической истории моей страны. Я счастлива, что жила в эти годы и видела события, которым не было равных».
Ахматова – все сочинения
При упоминании имени Анны Ахматовой у меня возникает образ царственной дамы, хозяйки муз. Эта женщина прожила большую, драматическую и в то же время счастливого жизнь. Поэты “серебряного века” в своих стихах нередко признавались в любви к этой королеве русской поэзии. В бурях века Анна Ахматова потеряла почти все, что Бог дает человеку на земле для любви и запрещает кому бы то ни было отнимать у человека.
Мужа, Николая Гумилева, расстреляли по ложному обвинению в контрреволюционном заговоре, сына репрессировали, сама подвергалась гонениям и нападкам со стороны не только “литударни-ков”, но и государственных блюстителей партийной идеологии. И все-таки в огне событий она не потеряла свою царственную осанку, а поэзия ее всегда была исполнена благородства, любви и веры в торжество добра над злом.
В ее произведениях есть много личного, чисто женского, того, что Ахматова пережила своей душой, чем она и дорога русскому читателю. Ахматову волновали и судьба духовно обедневшего народа, и тревоги российской интеллигенции после захвата власти в стране большевиками. Она передала психологическое состояние интеллигентов в тех нечеловеческих условиях:
В кругу кровавом день и ночь
Болит жестокая истома…
Никто нам не хотел помочь
За то, что мы остались дома.
Замечательным памятником той скорбной поры является ее знаменитый “Реквием”. В этой поэме Ахматова показала страдания жертв сталинских репрессий:
Там тюремный тополь качается
И ни звука – а сколько там
Неповинных жизней кончается…
Но, конечно, основной и главной темой Анны Ахматовой, я считаю, является тема любви. Ее стихи о любви отмечены настоящим драматизмом, и это ставит их в один ряд с мировой классикой. Лирическая героиня Ахматовой готова на жертву ради любви:
Милый мой!
И я тоже.
Умру с тобой…
Ее любимый был сам неординарной личностью, к тому же – известным поэтом. Их взаимоотношения дали толчок поэтическому вдохновению этих замечательных творцов. В своих мемуарах Вера Николаевна Неведомская вспоминает: “Ахматова – в противоположность Гумилеву – всегда была замкнутой и всюду чужой. В Слепневе, в семье мужа ей было душно, скучно и неприветливо…” Далее Неведомская вспоминает, что Ахматова моментально преображалась, когда разговор заходил о поэзии. Она жила поэзией. О любви она писала то с потрясающей нежностью:
И томное сердце слышит
Тайную весть о дальнем…
То вновь драматично, с тяжким предчувствием:
А наутро встанешь с новою загадкой,
Но уже не ясной и не сладкой.
И омоешь пыточной кровью то, что люди назвали любовью
Последнюю строфу Неведомская приводит в своих мемуарах по памяти. Это показатель того, что стихи Ахматовой имеют свойство глубоко и надолго западать в душу. Да и как не запасть, когда боль разлуки режет прямо по живому:
Не придумать разлуку бездонней,
Лучше б сразу тогда – наповал…
И, наверно, нас разлученней
В этом мире никто не бывал.
Жизнь и любовь Анны Ахматовой сплетаются в одну нить. Эти понятия для нее неразделимы.
Тема Родины также не обойдена ею, Ахматова с большим художественным мастерством рисует просторы русской земли, такой многострадальной, сильной духом живущих на ней людей. Недавно по радио звучал живой голос Анны Ахматовой, я словно услышала заговорившую душу нашего Отечества – столько любви, внутренней силы и света нес в себе ее голос.
Анна Ахматова
Анна Андреевна Ахматова 11 июня 1889, Одесса, — 5 марта 1966, Домодедово, Московская область — русская поэтесса, переводчица и литературовед, одна из наиболее значимых фигур русской литературы XX века.
Её судьба была трагична. Репрессиям были подвергнуты трое близких ей людей: первый муж, Николай Гумилёв, был расстрелян в 1921 году; третий муж, Николай Пунин, был трижды арестован и погиб в лагере в 1953 году; единственный сын, Лев Гумилёв, провёл в заключении в 1930—1940-х и в 1940—1950-х годах более 10 лет. Горе жен и матерей «врагов народа» было отражено в одном из наиболее значительных произведений Ахматовой — поэме «Реквием».
Признанная классиком отечественной поэзии ещё в 1920-е годы, Ахматова подвергалась замалчиванию, цензуре и травле, многие произведения не были опубликованы на родине не только при жизни автора, но и в течение более чем двух десятилетий после её смерти. В то же время имя Ахматовой ещё при жизни окружала слава среди почитателей поэзии как в СССР, так и в эмиграции.
Родилась: 23.06.1889, Одесса
Умерла: 05.03.1966 (76 лет)
Популярные произведения А.А. Ахматовой
Реквием
Другие сочинения по произведению Ахматовой
Тема любви в поэзии Анны Ахматовой
Сочинение по творчеству А. А.Ахматовой
Мой любимый поэт
Тема родины в поэзии Анны Ахматовой
Любовь в поэзии А. А. Ахматовой
Основные мотивы лирики Ахматовой
Мои любимые страницы поэзии «серебряного века» — Анна Ахматова и Марина Цветаева
Поэт и родина в лирике А.А. Ахматовой
Любовная лирика А.Ахматовой
Тема родины в произведениях А. Ахматовой
Любовная лирика Ахматовой в 20 – 30-е годы
Тема России в творчестве Ахматовой
Поэзия А. Ахматовой
“Не с теми я, кто бросил землю…” (Патриотическая тема в лирике А.А. Ахматовой)
Тема поэта и поэзии в лирике А. А. Ахматовой (План-сочинение)
Переводческая деятельность Ахматовой А. А.
“Я научилась просто, мудро жить…” (философские мотивы лирики А.А. Ахматовой)
Слава тебе, безысходная боль
“Я была тогда с моим народом”
Источник вдохновения для лирики Анны Ахматовой
Сочинение «Тема любви в поэзии Анны Ахматовой»
Ахматова – все сочинения
Тема любви, безусловно, занимает в поэзии Анны Ахматовой центральное место. Неподдельная искренность любовной лирики Ахматовой в сочетании со строгой гармонией позволили современникам называть ее русской Сафо сразу же после выхода первых поэтических сборников. Ранняя любовная лирика Анны Ахматовой воспринималась как своеобразный лирический дневник.
Однако изображение романтически преувеличенных чувств не свойственно ее поэзии. Ахматова говорит о простом человеческом счастье и о земных, обычных горестях: о разлуке, измене, одиночестве, отчаянии – обо всем, что близко многим, что способен испытать и понять каждый. Любовь в лирике А. Ахматовой предстает как «поединок роковой», она почти никогда не изображается безмятежно, идиллически, а, наоборот, в предельно кризисном выражении: в момент разрыва, разлуки, утраты чувства или первого бурного ослепления страстью. Обычно ее стихи – начало драмы или ее кульминация. «Мукой живой души» платит ее лирическая героиня за любовь. Сочетание лиризма и эпичности сближает стихи А. Ахматовой с жанрами романа, новеллы, драмы, лирического дневника.
Одна из тайн ее поэтического дара заключается в умении полно выразить самое интимное в себе и окружающем мире. В ее стихах поражает струнная напряженность переживаний и безошибочная меткость острого их выражения. В этом сила Ахматовой. Тесно переплетены в стихах Анны Ахматовой тема любви и тема творчества. В духовном облике героини ее любовной лирики угадывается «крылатость» творческой личности. Трагическое соперничество Любви и Музы отразилось во многих произведениях, начиная с раннего, 1911 года. Однако Ахматова предвидит, что поэтическая слава не может заменить любви и счастья земного.
Интимная лирика А- Ахматовой не ограничивается лишь изображением отношений любящих. В ней всегда – неиссякаемый интерес поэта к внутреннему миру человека. Своеобразие ахматовских стихов о любви, оригинальность поэтического голоса, передающего самые сокровенные мысли и чувства лирической героини, наполненность стихов глубочайшим психологизмом не могут не вызывать восхищения. Как никто другой Ахматова умеет раскрыть самые потаенные глубины внутреннего мира человека, его переживания, состояния, настроения. Поразительная психологическая убедительность достигается использованием очень емкого и лаконичного приема красноречивой детали (перчатка, кольцо, тюльпан в петлице…).
«Земная любовь» у А. Ахматовой подразумевает и любовь к окружающему человека «земному миру». Изображение человеческих отношений неотрывно от любви к родной земле, к народу, к судьбе страны. Пронизывающая поэзию А. Ахматовой идея духовной связи с Родиной выражается в готовности пожертвовать ради нее даже счастьем и близостью с самыми дорогими людьми («Молитва»), что впоследствии так трагически сбылось в ее жизни.
До библейских высот поднимается она в описании материнской любви. Страдания матери, обреченной видеть крестные муки своего сына, просто потрясают в «Реквиеме»: Хор ангелов великий час восславил, И небеса расплавились в огне. Отцу сказал: «Почто Меня оставил!» А Матери: «О, не рыдай Мене…» Магдалина билась и рыдала, Ученик любимый каменел, А туда, где молча Мать стояла, Так никто взглянуть и не посмел. Таким образом, поэзия А. Ахматовой не только исповедь влюбленной женщины, это исповедь человека, живущего всеми бедами, болями и страстями своего времени и своей земли.
Анна Ахматова как бы объединила «женскую» поэзию с поэзией основного потока. Но это объединение лишь кажущееся – Ахматова очень умна: сохранив тематику и многие приемы женской поэзии, она коренным образом переработала и то, и другое в духе не женской, а общечеловеческой поэтики. Мир глубоких и драматических переживаний, очарование, богатство и неповторимость личности запечатлелись в любовной лирике Анны Ахматовой.