Сочинение на тему творчество есенина и маяковского
12 вариантов
Поэзия XX века значительно отличалась от поэзии XIX века. В XX веке сформировались различные литературно-художественные направления (символизм, акмеизм, футуризм, имажинизм). Поэты, принадлежащие к тому или иному направлению, по-разному определяли принципы поэтики, цели творчества, а также свое место в литературе.
Исходя из этого, понимание темы поэта и поэзии будет различным у Есенина, Маяковского, Блока, Ахматовой и Пастернака.
С. Есенин был близок к поэтам-имажинистам. Имажинизм, возникший в России в 1920-х годах, декларировал самоценность не связанного с реальностью слова-образа. Особую позицию в этом кружке занимал Есенин, утверждавший необходимость связи поэзии с естественной образностью русского языка, со стихией народного творчества. Это течение, усваивая крайности поэтики раннего футуризма, было во многом ему противоположным.
Обшей основой футуризма, возникшего в России приблизительно в то же время, что и имажинизм, было стихийное ощущение крушения старого мира и стремление осознать через искусство грядущий переворот и создать “нового человека”. Это не противоречило принципам имажинизма. У Есенина также прослеживается мотив гибели прежней, “полевой России”, на смену которой приходит “гость железный”.
Однако, по мнению футуристов, художественное творчество должно было стать не подражанием, а продолжением природы. Отсюда – разрушение условной системы литературных жанров и стилей, возвращение к фольклорно-мифологическим началам, когда язык являлся неотъемлемой частью природы. На базе живого разговорного языка футуристы разрабатывали тонический стих, фонетическую рифму, экспериментировали с языковой графикой, предельно расширяя диапазон литературного языка. Их поэзия, в отличие от поэзии имажинистов, характеризовалась конкретностью образов, активным использованием метафор, неологизмов.
Так, понимание темы творчества у Есенина и Маяковского разнится. Есенин осознает себя поэтом уходящей России. Это очень четко прослеживается в стихотворении “Я последний поэт деревни” (1920). Здесь присутствует множество слов-символов, напоминающих о смерти, неизбежной гибели как всего уклада прежней России, так и отдельного человека, поэта, творчество которого было направлено на то, чтобы воспевать патриархальность и православие этой страны: “И луны часы деревянные прохрипят мой двенадцатый час ”.
Маяковский же осознает себя поэтом настоящего, и поэтому в его произведениях преобладает мажорность. Он принимает настоящее, верит в будущее и отвергает все то, что уходит в прошлое: “Ненавижу всяческую мертвечину! Обожаю всяческую жизнь!” (“Юбилейное”, 1924). Это светлое восприятие жизни Маяковским во многом схоже с пушкинским. Такое отношение к реальности и обусловило характер творчества поэта.
В поэме “Во весь голос” (1930) Маяковский декларирует собственное поэтическое право: “Я сам расскажу о времени и о себе”. Он принимает классовые, революционные, а потом советские интересы за высшие, общечеловеческие, за “веленье божие”. Во вступлении в поэму “Во весь голос” прозвучали и трагические строки:
И мне
агитпроп
в зубах навяз,
И мне бы
строчить
романсы на вас —
Доходней оно
и прелестней.
Но я
себя
смирял,
становясь
На горло
собственной песне.
Есенин же видел цель творчества в том, чтобы показать всю красоту “полевой России”, ее природу и краски. И хотя сам он понимал всю обреченность старого, крестьянского уклада с его религиозностью и традициями, писал: “И не отдам я эти цепи, и не расстанусь с долгим сном” (“Запели тесаные дроги…”, 1916). Пастернак писал о Есенине: “Самое? драгоценное в нем – образ русской природы – лесной, среднерусской, рязанской, переданный с ошеломляющей свежестью, как она далась ему в детстве”. Именно с этой Россией были связаны воспоминания о деревенском детстве на Рязанщине в юности. “Я последний поэт деревни”, – говорит, он в одноименном стихотворении 1920 года. И до конца жизни Есении будет осознавать себя “поэтом золотой бревенчатой избы”, да и сама его поэзия, “половодье чувств”, будет проникнута грустью, тоской, ностальгией о прежней родине. И все же, невзирая на такое трагическое ощущение, он будет “воспевать всем существом в поэте шестую часть с названьем; кратким — “Русь”.
Глубоко понимая, что и сам он уходит в прошлое, предчувствуя свой конец, Есенин не принимал поэзию нового времени – поэзию, которая придет на смену его творчеству и будет устремлена в будущее:
По ночам, прижавшись к изголовью,
Вижу я, как сильного врага,
Как чужая юность брызжет кровью
На мои поляны и луга.
(“Спит ковыль. Равнина дорогая…”, 1925)
Именно такой была поэзия Маяковского. “Я ассенизатор и водовоз” “агитатор, горлан-главарь”, – заявляет он о себе. Непривычные сочетания слов, новые выражения обнажают бунтарский дух всего творчества поэта.
В стихотворении “Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче” (1920) Маяковский подчеркивает направленность своей поэзии:
Светить всегда,
светить везде,
до дней последних донца,
светить —
и никаких гвоздей!
Вот лозунг мой —
и солнца.
Роль поэта осмысливается так же, как и роль солнца. Поэт и солнце – тождественно равные понятия: “И скоро, дружбы не тая, бью по плечу его я”.
По мнению Маяковского, его труд “любому труду родствен”: работа его столь же родственная и важная, как работа любого другого человека. Стихосложение – не такое простое занятие, как это кажется на первый взгляд:
Начнешь это
слово
в строчку всовывать,
а оно не лезет –
нажал и сломал.
Для описания этого процесса Маяковский опять же использует свой излюбленный литературный прием – реализованную метафору: “Рифма -/бочка… /строчка – /фитиль. Строка додымит, взрывается строчка, – / и город /на воздух / строфой летит”. (“Разговор с фининспектором о поэзии, 1926).
Поэзия, по Маяковскому, сочетает два начала: материальное (“поэту в копеечку влетают слова”) и возвышенное (“поэзия- вся езда в незнаемое”), символом чего является крылатый конь, соединивший в своем образе космос и землю:
А что,
Если я
Десяток пегасов
Загнал
За последние 15 лет?!
Кульминационным в процессе стихосложения является момент, когда “из зева до звезд взвивается слово золоторожденной кометой”. Поистине, это- “стих, летящий на крыльях к провиденциальному собеседнику” (О. Мандельштам).
В 1933 году Цветаева предрекла: “Своими быстрыми ногами Маяковский угнал за нашу современность и где-то, за каким-то поворотом, долго еще нас будет ждать”. И действительно, сам Маяковский со своим незаурядным пониманием творчества не принимал поэтов, для которых были важны гармония и благозвучность стиха:
Кто стихами льет из лейки,
Кто кропит,
Набравши в рот –
Кудреватые Митрейки,
Мудреватые Кудрейки –
Кто их к черту разберет!
Так, поэзия Есенина была неприемлемой для него: “Я к вам приду в коммунистическое далеко не так, как песенно-есенинный провитязь”.
Однако, несмотря на то, что поэты по-разному видели цели поэзии, в их отношении к окружающему миру наблюдается нечто общее. Во многом это обусловливалось временем, на которое приходилось их творчество. Система отторгала все то, что ей противоречило, ей были чужды и враждебны яркие индивидуальности, независимость, бунтарство, нелицеприятная правда. Отсюда и следовало трагическое осознание одиночества у Есенина:
Какого ж я рожна
Орал в стихах, что я с народом дружен?
Моя поэзия здесь больше не нужна,
Да и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен.
Маяковский, видевший свою неординарность, тоже понимал свое одиночество в поэтическом мире, но осмысление его было несколько иного плана: противопоставляя себя “толпе”, “стоглавой воши”, он считал себя выше нее: “Я захохочу и радостно плюну, плюну в лицо вам” (“Нате”, 1913).
Место своих произведений в литературе Есенин и Маяковский определяли по-разному. Есенин подсознательно чувствовал, что он и его время терпят крах, и крестьянскую культуру заменит другая. И все же у него была вера в то, что память о нем останется:
Не живые, чужие ладони,
Этим песням при вас не жить!
Только будут колосья-кони
О хозяине старом тужить.
Маяковский, напротив, твердо убежден в том, что его поэзия никогда не утратит современности и будет всегда актуальна: его творчеству будут обеспечены бессмертие и память в последующих поколениях:
Мой стих
трудом
громаду лет прорвет
и явится
весомо,
грубо,
зримо,
как в наши дни
вошел водопровод,
сработанный
еще рабами Рима.
Итак, понимание творчества у Есенина и Маяковского кардинально отличается. Принадлежа к одному времени, они были сторонниками разных идей. Если Есенин был противником революции как стихийной силы, нарушающей привычную жизнь, то Маяковский, наоборот, одобрял ее, так как видел в ней обновляющую силу. Различие их позиции в характере и содержании было неслучайным.
Блок принадлежал к числу символистов. Символизм был преимущественно устремлен к художественному ознаменованию идей, находящихся за пределами чувственного восприятия. Символисты провозглашали интуитивное постижение мирового единства через символическое обнаружение соответствий и аналогий. Музыкальная стихия объявлялась праосновой жизни и искусства. Отсюда – господство лирико-стихотворного начала, вера в иррационально-магическую силу поэтической речи.
Важнейшими особенностями русского символизма, возникшего в 1910-х годах, явились катастрофическое мировоззрение и обостренное внимание к поиску роли личности в истории, к ее связи с “вечностью” и сути вселенского “мирового процесса”.
Эти принципы символизма не могли не отразиться на творчестве Блока. Так, от мира пошлости поэт переходит к внутреннему миру лирического героя. В русскую литературу он вошел как лирик, который сумел заглянуть в человеческую душу и в котором служение духу сочеталось с огромным размахом фантазии.
Блоковское восприятие жизни было очень светлым, во многом схожим с восприятием Пушкина и Маяковского. Открытость души лирического героя выявляется в стихотворениях “О, я хочу безумно жить…” (1914) и “О, весна без конца и без краю…” (1907):
Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
И приветствую звоном щита!
Эта жажда жизни ознаменует все творчество Блока, оптимистическая настроенность, романтизированная образность постоянно будут преобладать над мрачным началом:
Земное сердце стынет вновь,
Но стужу я встречаю грудью.
Его мироощущение во многом будет стихийным, несмотря на гибельность:
За мученье, за гибель – я знаю –
Все равно: принимаю тебя!
Такое осознание жизни в многом определяется самой ролью поэта. Все его существование делится на две половины: до и после прихода творческого вдохновения. Само вдохновение осмысливается поэтом как “легкий, доселе не слышанный звон” (“Художник”, 1913). До того как оно снизойдет, герой пребывает в состоянии “скуки смертельной”, “зоркого …ожидания”. Вдохновение перерождает всю природу лирического героя, переносит его в неведомый ранее мир, в романтическое “там”.
В сознании поэта происходит нечто экстраординарное. Цвета, звуки и запахи становятся единым, однородным целым (осязаемость образов была характерной особенностью символизма):
С моря ли вихрь? Или сирины райские
В листьях поют? Или время стоит?
Или осыпали яблоки майские
Снежный свой цвет? Или ангел летит?
Момент вдохновения оказывается посланным поэту свыше, из какого-то надреального мира, где действие не укладывается во временные рамки. Поэт становится частицей этого пространства и творит уже не в настоящем, а в вечности, где действие совершается “всегда”:
Прошлое страстно глядится в грядущее.
Нет настоящего. Жалкого – нет.
Само же рождение стиха воспринимается как принципиально новая, ободряющая сила (“У предела зачатия новой души, неизведанных сил”). Главным является тот момент, когда “душу сражает, как громом, проклятие: творческий разум осилил – убил”. Возможно предположение, что “проклятие” – голос из другого измерения, который предрекает особое назначение поэта.
После же этого момента жизнь принимает привычный ход: поэт излагает мысли на бумагу. Здесь важно отметить символику, которая акцентирует внимание на том, что поэзия становится частью материального мира: “клетка холодная” – материал речи, “легкая, добрая птица свободная” – поэзия.
С помощью этих образов-символов проявляется музыкальность стиха, которая лежала в основе символизма: “обруч качает, поет на окне”, “крылья подрезаны, песни заучены”. Это благозвучие стиха частично перекликается с есенинским, и в то же время Блок следует пушкинской традиции. Тематика данного стихотворения близка тематике стихотворения Пушкина “Поэт” (1827). Таким образом, Блок ставит свое творчество в литературный контекст.
Цель же своей работы Блок определяет в стихотворении “О, я хочу безумно жить…”. Она заключается в том, чтобы “все сущее – увековечить, безличное – вочеловечить, несбывшееся – воплотить”. Блок, подобно Маяковскому, пытается отразить в своем творчестве реальность и нереальность, все, что есть и будет.
В стихотворении “Земное сердце стынет вновь” (1914) затронута не только тема поэта и толпы, но и противопоставлены два типа поэтов. “Толпа” зовет “вернуться в красивые уюты”, но лирический герой не поддается этому искушению и выбирает иной, пусть даже тернистый путь: “лучше сгинуть в стуже лютой”. Он предпочитает быть непонятым людьми, чем изменить своим творческим идеалам. Так реальность вступает в противоборство с романтикой, что рождает неоднозначное чувство к людям.
В лирическом герое уживаются противоположные чувства: любви (“храню я к людям на безлюдьи неразделенную любовь”) и презрения:
Но за любовью зреет гнев,
Растет презренье и желанье
Читать в глазах мужей и дев
Печать забвенья иль избранья.
Такое отношение Блока к “толпе” сходно с отношением к ней Маяковского. Поэт уверен в своем высоком предназначении и ощущает себя на голову выше других людей, а следовательно, одинок. Такая преемственная связь с романтизмом тоже лежала в основе символизма.
Построенное на приеме противопоставления (антитезы), стихотворение затрагивает ту же проблему, что и лирическое отступление поэмы Гоголя “Мертвые души” о счастливых и несчастливых писателях, стихотворении Пушкина “Поэт и толпа” (1828).
По мнению Блока, выбор именно такого, возможно, нелегкого, но верного пути обусловит память среди последующих поколений. Так, обращение к потомкам звучит в стихотворении “О, я хочу безумно жить…”:
Быть может, юноша веселый
В грядущем скажет обо мне.
Борис Пастернак вошел в русскую литературу XX века как создатель непростого поэтического мира. Сотрудничество с символистами, а позднее с футуристами сыграло важную роль в его писательской деятельности. Работа в различных кружках во многом предопределила характер его
творчества.
Пастернак придавал огромное значение использованию слова, синтаксической и стилистической организации, а также образной системе своих произведений. Однако при всей нетрадиционности поэтики он стремился к конкретной содержательности.
Талантливость его не раз отмечалась Ахматовой, которая принадлежала к числу поэтов совершенно иного литературного течения – акмеизма, сформировавшегося в России в 10-20-х годах XX века как антитеза символу. Противопоставляя мистическим устремлениям символизма к “непознаваемому” “стихию чувства”, акмеисты декларировали конкретно-чувственное восприятие “вещного мира”, возврат слову его изначального, не символического смысла.
Несмотря на принадлежность к различным литературным течениям, у Ахматовой и Пастернака в понимании темы творчества гораздо больше общего, чем у Маяковского и Есенина.
Для этих поэтов поэзия объединяет все в жизни. Понимание действительности во многом роднит Пастернака с Блоком, ему свойственно то же восприятие жизни: желание постичь суть бытия, стремление к познанию:
Все время схватывая нить
Судеб, событий,
Жить, думать, чувствовать, любить,
Свершать открытья.
(“Во всем мне хочется дойти…”, 1956)
Такое мироощущение лежит в основе всего творчества Пастернака, свою цель как поэт он видит в постоянном поиске истины.
Ахматова же осознает себя “наследницей” Пушкина (“Смуглый отрок бродил по аллее”, 1911). Причиной этому служит не только само место, Царское село, объединившее поэтов двух различных эпох, но и то влияние, которое оказало на Ахматову творчество этого поэта.
В данном стихотворении отразились особенности восприятия Пушкина Анной Ахматовой: сочетание конкретного ощущения его личности (“здесь лежала его треуголка”) и всеобщего поклонения национальному гению (“и столетие мы лелеем еле слышный шелест шагов”). В поэзии “серебряного века” она признана “вторым Пушкиным”: и мироощущение, и цели творчества у Ахматовой тоже будут во многом пушкинскими.
Так прослеживается аналогия ахматовского стихотворения “Творчество” со стихотворением Пушкина “Поэт” (1827) и стихотворением Блока “Художник”. Все они описывают приход творческого вдохновения. Как и для Блока, для Ахматовой вдохновение наполняет жизнь смыслом, превращая прежнее рутинное существование (“какую-то истому”) в мысль и действие. Однако образность этого стихотворения конкретнее, чем у Блока. Если у него вдохновение – звон, который “тянет… еле приметную нить”, то у лирической героини Ахматовой с приходом вдохновения восприятие становится более чутким: “Неузнанных и пленных голосов мне чудятся и жалобы и стоны” (обостряется слух). И для Блока, и для Ахматовой, и для Пастернака жизнь без вдохновенья равнозначна духовной смерти.
В стихотворении “Рассвет” (1947) Пастернак описывает время без него как забвенье:
И через много-много лет
Твой голос вновь меня встревожил.
Всю ночь читал я Твой Завет
И как от обморока ожил.
У Пастернака и Ахматовой поэзия ассоциируется с магическим, потусторонним миром. У Анны Ахматовой она преобразует всю жизнь в какой-то “тайный круг”, а у Пастернака – это голос творца, посылаемый на землю:
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку.
В этом отношении образность стихотворения Пастернака ближе к блоковскому: у Блока момент вдохновения ассоциируется с полетом ангела.
Из этого следует осознание поэзии как некоторого элемента, воплощающего материальную и духовную основы, космос и реальность. У Пастернака это прослеживается в стихотворениях “Ночь” (1956) и “Февраль. Достать чернил и плакать!” (1912).
Он строит стихотворение на приеме антитезы, противопоставляя космическое пространство:
И странным, странным креном
К другим каким-нибудь
Неведомым вселенным
Повернут Млечный Путь.
земному:
В подвалах и котельнях
Не спят истопники.
Объединяет эти два мира образ летчика, находящегося где-то на периферии Земли и Космоса. Этот образ тождествен образу поэта. Оказывается, что поэзия витает в просторах Вселенной и преобразует собой два начала.
В стихотворении “Февраль. Достать чернил и плакать…” поэт противопоставляет материальный мир и мир вечности. Здесь он не случайно употребляет в одном четверостишии слова различной степени конкретности: “шесть гривен” — определенная деталь — и глагол “перенестись”, имеющий абстрактное, пространственно-временное значение.
Ахматовское понимание поэзии аналогично, но образы ее не так сложны и замысловаты, как у Пастернака и Блока:
Но вот уже послышались слова
И легких рифм сигнальные звоночки, —
Тогда я начинаю понимать,
И просто продиктованные строчки
Ложатся в белоснежную тетрадь.
Цель своей поэзии Пастернак и Ахматова видели в том, чтобы отражать в произведениях действительность, раскрывая перед людьми как положительную, так и отрицательную стороны мира. И Ахматова осознает свою задачу очень глубоко (“Мне голос был. Он звал утешно…”, 1917). Отказываясь оставить “край глухой и грешный”, она избирает нелегкий путь “боли, поражений и обид”. В стихотворение вводится библейский мотив: праведники должны покинуть землю.
Таким образом, оказывается, что поэт – посланник Бога, живущий по небесным законам. Предназначение его заключается в том, чтобы искоренять пороки людей и наставлять их на правильный путь.
Цель своего творчества Пастернак лаконично определил в стихотворении “Быть знаменитым некрасиво…” (1956), в котором он, подобно Пушкину, Гоголю, Некрасову, противопоставляет два типа поэтов: пишущих ради славы (являющихся “притчей на устах у всех”), и тех, для которых “цель творчества- самоотдача, а не шумиха, не успех”. Свою задачу Пастернак видит именно в этом.
По его мнению, творчество должно отражать мировоззрение самого поэта: “Быть живым, живым и только… до конца”. Именно правдивость изображения и упорный труд приведут к тому, что “другие по живому : следу пройдут твой путь за пядью пядь”. Используя антитезу, Пастернак показывает, что бессмертие и память определяются отнюдь не благозвучием написанного и не венцом славы.
В стихотворении “Во всем мне хочется дойти до самой сути…” (1956) поэт дает определение всему творчеству: “Достигнутого торжества игра и мука”. Это сочетание двух противоречивых понятий характеризует деятельность поэта.
Однако поэтом осознается и трагическое одиночество (“Гамлет”, 1946). ; Окружающий мир “тонет в фарисействе”, ему присущи лицемерие и ханжество, потому люди не могут оценить поэта по достоинству. Герой оказывается противопоставленным обществу. В финальных строках чувствуется особая надрывность, безнадежность, горькое осознание правды: “Я ; один…”
Одиночество ощущается и Ахматовой, но оно не столь острое и ярко выраженное. Это можно понять из контекста: “боль поражений и обид” очевидно, нанесена людьми, окружающим обществом, отсутствием взаимопонимания.
Итак, понимание темы творчества у Есенина, Маяковского Блока Ах матовой и Пастернака имеет как сходные, так и различные черты. Не смотря на то, что все эти поэты принадлежали к разным литературным течениям, в основе творческой позиции каждого лежало осознание своего высокого предназначения как поэта.
С. А. Есенин и В. В. Маяковский — великие русские поэты начала 20 века. Это поэты-вехи, культовые поэты. Их творчество во многом создало «лицо» того непростого времени, по их произведениям во многом мы судим о людях тех лет. Стихи Есенина и Маяковского — это новое слово в поэзии, сочетающее в себе самобытность и оригинальность со следованием классическим традициям.
Есенин и Маяковский писали об одном и том же, но совершенно по-разному. Творчество Есенина насквозь лирично, песенно, тесно связано с фольклором. Творчество Маяковского наполнено неудержимой энергией, бунтом, протестом, вечной дисгармонией героя с окружающим миром.
Одно из главных мест в лирике обоих поэтов занимает тема любви. Лирический герой Есенина очень эмоционален. Это духовно богатый человек, способный на глубокие и сильные чувства. Любовь в его жизни играет огромную роль. Можно сказать, что она дает герою силы жить и творить. Но часто радость от любви сливается у Есенина с горечью, тоской, тревогой:
И пускай со звонами плачут глухари.
Есть тоска веселая в алостях зари.
Удивительно, что даже чувство любви к женщине переплетается у лирического героя с чувством любви к родине. И в минуты высшего счастья тоска по Родине не покидает его:
Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Там, на севере, девушка тоже,
На тебя она страшно похожа,
Может, думает обо мне…
Герой Есенина не всегда счастлив в любви. Часто это чувство приносит ему боль, разочарование, обиду. Не всегда герой может все расставить по своим местам, попросить прощения у возлюбленной. Тяжесть и раскаяние гнетут его душу. В таком состоянии герой часто заливает свою тоску в кабаках, в компании случайных спутников:
Сыпь, гармоника. Скука… Скука…
Гармонист пальцы льет волной.
Пей со мною, паршивая сука,
Пей со мной.
Душевная боль героя часто выливается в скандалы, потасовки, драки. У него плохая репутация, его сторонятся «приличные» люди. Но сам герой не долго переживает по этому поводу. С возрастом, со временем он понимает, что не нужно «разбрасываться», растрачивать себя на всякие пустяки, которые многие люди считают важными вещами. Лирический герой уверен, что наконец-то «Прояснилась омуть в сердце мглистом».
Одно из самых «сильных» произведений Маяковского о любви — это поэма «Облако в штанах». В первой части произведения передана небольшая, но очень эмоционально насыщенная ситуация. Герой в комнате (у нее или у себя?) ждет свою возлюбленную, которая вот-вот должна прийти. Но проходит час, другой, третий, а ее все нет.
Маяковский с большим мастерством и талантом психолога описывает эмоциональное состояние своего героя. Он чувствует себя глубоко несчастным. Герой превратился в корчующуюся дряблую громадину. Он одинок, ему так не хватает женского тепла, ласки, любви. Герой мечется по комнате, в его голове мешаются страшные мысли и сомнения:
Будет любовь или нет?
Какая —
большая или крошечная?
Напряжение героя настолько велико, что ему начинают видеться всякие чудовища, нервы его на пределе и вот-вот взорвутся от напряжения. Поэт буквально изображает выражение «нервы расходились, расшатались», чтобы передать пик напряжения лирического героя:
И вот, —
сначала прошелся
едва-едва,
потом забегал,
взволнованный,
четкий.
Теперь и он и новые два
мечутся отчаянной чечеткой.
Но вот, наконец-то, появляется и героиня. На несколько мгновений все замирает. Она спокойно и с вызовом сообщает герою, что выходит замуж. Видно, что между влюбленными уже был разговор на эту тему, героиня что-то решала, герой ее в чем-то убеждал. И вот Мария приняла решение. Она выходит замуж и оставляет лирического героя.
В разговоре с девушкой герой спокоен, спокоен, «как пульс покойника». Душа его умерла. Ее растоптала современная любовь, продающаяся за деньги и опирающаяся только на расчет.
Любовная лирика Маяковского и Есенина очень индивидуальна, но похожа в одном. Оба поэта убеждены, что любовь — неотъемлемая и необходимая часть жизни любой человеческой души.
Теме России я сознательно и бесповоротно посвящаю жизнь.
А.Блок
Я буду воспевать
Всем существом в поэте
Шестую часть земли
С названьем кратким «Русь».
С.Есенин
Пою мое отечество…
В.Маяковский
Тема любви к Родине всегда была близка русскому человеку. Ведь все мы желаем, чтобы страна жила хорошо, а каждый ее гражданин был счастлив. Но особенно сильны такие мечты в тяжкие для России периоды – во время войн, голода, революций. И именно тогда появляются великие поэты и писатели, которые своим словом выражают мечты о лучшей жизни для родной страны. В трудные для России времена были созданы такие произведения, как «Слово о полку Игореве», призывавшее объединиться против сильного врага, поэма «Кому на Руси жить хорошо», предлагавшая задуматься о проблемах русской деревни, а также множество других произведений, которые с глубоким чувством патриотизма воспевали родную природу или рассуждали о русской душе и проблемах России.
Подобными произведениями пополнилась и отечественная литература начала XX века. В это время в стране назревали серьезные перемены, близилась Октябрьская революция. И снова стали актуальны размышления о дальнейшей судьбе России. В творчестве таких замечательных русских поэтов, как Александр Блок, Сергей Есенин, Владимир Маяковский, тема Родины заняла особое место. Каждый из них по-своему понимал историю и роль поэзии в обществе, они по-разному приняли революцию и наступившие перемены. Но всех этих поэтов объединяла общая Родина, любовь к которой позволяла им создавать замечательные стихотворения и поэмы.
Александр Блок проникся любовью к Родине уже в раннем детстве. Каждое лето, приезжая в Шахматово, будущий поэт еще ребенком начал понимать красоту сельской природы. Поэтому сюжет многих его ранних стихотворений разворачивается на фоне русского пейзажа:
Видно, дни золотые пришли.
Все деревья стоят, как в сияньи.
Ночью холодом веет с земли;
Утром белая церковь вдали
И близка и ясна очертаньем.
Ранняя лирика Блока близка к фольклору. Например, его героиня обретает черты царевны из русских сказок, жилище ее – заколдованный терем, а герой – царевич, князь, жених. Мир ранней поэзии А.Блока – это мир прекрасной мечты, и этой прекрасной мечтой окутан образ России. Так, в стихотворении «Русь» перед нами предстает чудная, таинственная, волшебная страна, которая появилась из сказки:
Где ведуны с ворожеями
Чаруют злаки на полях,
И ведьмы тешатся с чертями
В дорожных снеговых столбах.
Но постепенно отношение поэта к России как к чарующей сказке меняется. В его творчестве появляются страшные картины. Лирический герой попадает в мир, где звезды и зори сменяет царство мхов, болот, ржавых кочек и пней. Ужасен и облик людей, обитающих в этом мире. Это герои зловещего балагана, носители «всемирной пошлости», живые мертвецы, как, например, в цикле стихов «Пляски смерти». Страшный мир, созданный А.Блоком, – это тоже Россия, и высшее мужество поэта не в том, чтобы не видеть этого, а в том, чтобы видеть, принять и полюбить страну в таком неприглядном виде.
Революционные события вплотную подвели А.Блока к теме Родины, настоящей, а не выдуманной. Теперь образ России поэт связывает не с мистическими, а реальными, земными представлениями. В новых произведениях Блока отражены поиски путей к народному сознанию, постижению судеб страны. В 1905 году было написано стихотворение «Осенняя воля», в котором ярко прозвучал патриотический настрой лирики Блока.
Приюти ты в далях необъятных!
Как и жить и плакать без тебя! –
так восклицал поэт, обращаясь к России.
Александр Блок говорит о Родине с бесконечной любовью, проникновенной нежностью, щемящей болью и светлой надеждой. Все эти чувства отразились в его стихотворении «Россия»:
Россия, нищая Россия,
Мне избы серые твои,
Твои мне песни ветровые –
Как слезы первые любви!
Широкая, многоцветная, полная жизни и движения картина родной земли слагается в стихах поэта. Необъятные русские дали, пылающие рябины, буйные вьюги и метели, крики лебедей – такова блоковская Россия.
Александр Блок создал особенный лирический образ Родины – не матери, каким он был у поэтов прошлого, а красавицы, возлюбленной, невесты, «светлой жены»:
О, Русь моя! Жена моя!
По мнению поэта, каков русский народ, такова и истинная Русь. В цикле стихов «На поле Куликовом» идея народного подвига, народной силы, идея могучей Родины, ее непобедимости выражена поэтом страстно и убежденно:
И, к земле склонившись головою,
Говорит мне друг: «Остри свой меч,
Чтоб недаром биться с татарвою,
За святое дело мертвым лечь!»
Напоминая о подвиге былых времен, А.Блок призывает к новому подвигу – возрождению России.
Таким образом, если сначала поэт воспевал романтически необычайную, дремучую, колдовскую Русь, то в дальнейшем эти сказочные мотивы уступают место представлениям о реальной, живой и могучей Родине.
Еще одним певцом России, ее удивительной природы, является выдающийся русский поэт Сергей Есенин. Его неповторимый талант признан практически всеми. С.Есенин родился на рязанской земле. Здесь прошло детство поэта, затем юность, здесь он написал свои первые стихи. И костер зари, и серебристая луна, и необъятная небесная синь, и голубая гладь озер – вся красота родного края отразилась в стихах, наполненных любовью к русской земле:
О Русь – малиновое поле
И синь, упавшая в реку, –
Люблю до радости и боли
Твою озерную тоску.
В сердце Есенина с юных лет запала Россия, ее грустные и раздольные песни, светлая печаль, сельская тишина и девичий смех. Все это можно найти в есенинских стихах, каждая строчка которых согрета чувством безграничной любви к родному краю. «Моя лирика жива одной лишь любовью, любовью к Родине. Чувство Родины – основное в моем творчестве», – говорит поэт.
Ранние стихи Есенина полны звуков, красок. В них природа живет неповторимой поэтической жизнью. Она вся в бесконечном движении, в непрерывном развитии и изменении. Подобно человеку она поет и шепчет, грустит и радуется. В изображении природы Есенин использует образы народной поэзии, часто прибегает к приему олицетворения. Черемуха у него спит «в белой накидке», вербы плачут, тополя шепчут, «пригорюнились девушки-ели», «заря окликает другую», «березы в белом плачут по лесам».
С приходом революции начинается новый этап в творчестве С.Есенина. Теперь его волнует судьба Родины и народа в революционную эпоху:
О Русь, взмахни крылами!
Поставь иную крепь!
С иными именами
Встает иная степь.
Есенин приветствовал революционное обновление России, но, когда начались преобразования в деревне, поэт с неприязнью отнесся к вторжению цивилизации, «железного гостя» в деревенские просторы. Лишь после зарубежной поездки изменились взгляды Есенина на те перемены, которые произошли в жизни русского крестьянства. Теперь он готов всем сердцем воспеть красоту рождающейся «стальной» Руси, потому что за ней будущее:
Полевая Россия! Довольно
Волочиться сохой по полям!
Нищету твою видеть больно
И березам и тополям.
Я не знаю, что будет со мною…
Может, в новую жизнь не гожусь,
Но и все же хочу я стальною
Видеть бедную, нищую Русь.
Таким образом, ни тяжелое революционное положение, ни страдание и смерть крестьян не смогли погасить в сердце поэта любовь к Родине. В самое трудное время он остается всей душой, всем сердцем с Россией, русским народом:
Ой ты, Русь, моя родина кроткая,
Лишь к тебе я любовь берегу.
Совсем иначе тема Родины отражена в творчестве другого русского поэта – Владимира Маяковского. Этот своеобразный поэт все свое творчество поставил на службу Родине, своему народу и революции. Он активно участвовал в жизни страны, был в курсе всех политических событий, искренне радовался достижениям советских людей, стремился к искоренению пережитков прошлого.
По мнению поэта, для того, чтобы старый мир стал вчерашним днем, нужно активно строить мир новый, хотя это очень сложно в обстановке голода, разрухи и нищеты, воцарившихся в первые годы после революции. Но эта же революция породила нового советского человека, свободного и сильного, преображающего свою землю, проявляющего при этом небывалый героизм. Маяковский чувствует свою крепкую связь с такими людьми, с теми, «кто вышел строить и месть в сплошной лихорадке буден». Ему по душе и «громадье» планов строителей новой жизни, и «размаха шаги саженьи», и марш, «которым идем в работу и в сраженья». Трудолюбие советских людей, их готовность к лишениям во имя построения нового мира вселяют в сердце поэта радость, оптимизм и веру в создание на земле «города-сада»:
Я знаю –
город
будет,
Я знаю –
саду
цвесть,
когда
такие люди
в стране
в советской
есть!
Маяковский верил в новую страну Советов. Он посвятил ей не только творчество, но и всю свою жизнь. Поэт невероятно гордился тем, что живет в единственной на свете социалистической стране. Горячей любовью к своему отечеству наполнены строки:
Читайте,
завидуйте,
я –
гражданин
Советского Союза.
Маяковский искренне верил, что все трудности будут преодолены, навсегда исчезнут разруха, голод, войны и настанет светлое и счастливое будущее. Поэтому стихи поэта проникнуты гордостью за свою Родину, чувством глубокого патриотизма:
…главное в нас
это – наша
Страна Советов,
советская воля,
советское знамя,
советское солнце.
Таким образом, в творчестве и А.Блока, и С.Есенина, и В.Маяковского теме Родины уделено огромное внимание. Все они воспевали в своих стихах Россию, ее народ, природу. Являясь истинными патриотами, они не отвернулись от своей страны в нелегкое для нее время, остались верны своему Отечеству. В поэзии А.Блока, С.Есенина, В.Маяковского отразилась бесконечная любовь к Родине, вера в ее могущество, тесная связь с природой и русским народом. Поэтому на их стихах, которые всегда помогали и будут помогать людям жить, любить, творить, бороться, и следует воспитывать патриотов. Добавил: Arbel
Блок, Есенин и Маяковский являются крупнейшими русскими поэтами начала 20 века. Волею судеб, они стали свидетелями крупнейших исторических событий, впавших на долю России: революции 1905 года, периода жестокой реакции, империалистической войны, Февральской и, наконец, Октябрьской революции 1917 года. Будучи большими патриотами, искренне переживая за свою родину, эти поэты не могли не отразить в своем творчестве узловые моменты истории России. Больше того, мне кажется, что именно из описаний таких моментов и складывается патриотическая лирика Блок, Есенина, Маяковского.
С октября 1917 года начинается новый этап в творчестве Маяковского, резко меняется его тональность стихов. Характерный для поэта пафос решительного отрицания враждебной человеку реальности, её гротескное изображение сменяется полным принятием начавшихся в стране коренных перемен. «Ода революции», «Левый марш», «Мистерия-буфф», «Потрясающие факты» – в этих произведениях открывается другая Родина, озаренная верой в прекрасное будущее, ожидающая человечество.
Маяковский, как и прежде, остался романтиком, но теперь романтизм поэта направлен на утверждение созидания нового мира. «Необычайнейшее», почти фантастическое в его произведениях тех лет рождено окружающей его обстановкой. Именно поэтому образы его творчества так объёмны. Для Маяковского революция была возможностью сделать жизнь легче и светлее, она должна была избавить народ от ненавистной власти сытых. Вот как он пишет в стихотворении «Потрясающие факты»:
Напрасно пухлые руки взмолены,–
не остановить в его неслышном карьере.
Раздавил
и дальше ринулся Смольный,
республик и царств беря барьеры.
Сергей Есенин по-другому воспринял перемены, настигнувшие его «голубую Русь». Лирика этого поэта сосредоточена на изображении драматической судьбы личности в переломную эпоху, представляет своего рода лирический роман, сюжетом которого поэт сделал свою биографию, превратив её в историю «поэта Сергея Есенина». Его стихи – это летопись жизни с её взлётами и падениями.
Читая «Небесного барабанщика», «Иорданскую голубицу», «Преображение» мы чувствуем, что Есенин приветствует великие перемены. Но в чём он видит их смысл? Что означает – «принимал с крестьянским уклоном»? Произведения, написанные в первые годы революции, полны радостных надежд на преображение действительности в «деревенский рай», где «злачные нивы», «стада буланых коней», где с пастушеской дудкой «бродит апостол Андрей» («Иорданская голубица»).
Какие же существенные стороны революции отразились в творчестве Есенина? Поэт выразил те противоречия, которые были присущи русскому крестьянству, принявшему революцию, защищавшему её завоевания, но питавшему порой несбыточные социальные иллюзии.
Своё представление о революции поэт передаёт образом красного коня – образом романтическим, фантастическим, но родственным миру берёз, черёмух и клёнов, миру русской природы, то есть всему тому, что составляло почву есенинской поэзии, воплощало его представления о прекрасном, его стремления к гармонической жизни.
Сойди, явись нам, красный конь!..
…О, вывези наш шар земной
На колею иную.
Когда Есенин убедился, что революция ускорит переход России с патриархальной колеи на магистрали современной машинной техники, он болезненно воспринял это. Реальные революционные события, резкие перемены в деревне, даже элементарная машинизация села – всё это в представлении Есенина говорило о гибели кроткой, созданной, главным образом, воображением поэта патриархальной Руси. Крушение этого иллюзорного представления о деревенской России было закономерно, но при этом поэту казалось, что исчезла целая область жизни, а значит, и область чувств. Таким образом, он боялся не пришествия нового, а ухода старого.
Своё восприятие новой действительности было у Александра Блока. В январе 1918 года Блок опубликовал статью «Интеллигенция и революция», в которой писал о великих задачах, стоящих перед страной. В это же время им была написана поэма «Двенадцать». Она стала итогом раздумий Блока о революции.
С огромным мастерством передаёт он революционную бурю, охватившую всю страну. Картины разрушенной жизни, разбушевавшейся природы, образы старого мира составляют реальную обстановку, в которой совершается революция. Характерное для Блока отрицание старого мира проявилось в сатирическом изображении буржуазии, символа прошлого. Против прошлого, навстречу ветру, через разруху и голод идут двенадцать человек, двенадцать «апостолов революции», исполненные гнева народного. Революционная страсть, охватившая этих людей, преображает их в солдат.
Главная тема и главный герой поэмы – народ в революционную эпоху. Повествование о красногвардейском дозоре, идущем по улицам революционного Петрограда, приобретает космические масштабы. Блок выводит идею об очистительном огне революции с идеей возмездия. С помощью образа Христа Блок пытался утвердить революцию, так как Христос – это символ морали, а с ним неразрывно связаны двенадцать гвардейцев.
Таким образом, тема Родины в творчестве Блока, Есенина, Маяковского выражена по-разному. Но всех этих поэтов роднит то, что они тесным образом переплели данную тему с темой революции. Каждый из поэтов переживал за судьбу своей страны, пытался увидеть, что ждет Россию, что несут ей глобальные перемены, свершившиеся в начале 20 века.
Поэзия XX века существенно отличалась от поэзии XIX века. В XX веке сформировались различные литературно-художественные направления (символизм, акмеизм, футуризм, имажинизм). Поэты, принадлежащие к тому или иному направлению, по-разному определяли принципы поэтики, цели творчества, а также свое место в литературе.
Исходя из этого, понимание темы поэта и поэзии будет различным у Есенина, Маяковского, Блока, Ахматовой и Пастернака.
С. Есенин был близок к поэтам-имажинистам. Имажинизм, возникший в РФ в 1920-х годах, декларировал самоценность не связанного с реальностью слова-образа. Особую позицию в этом кружке занимал Есенин, утверждавший необходимость связи поэзии с естественной образностью русского языка, со стихией народного творчества. Это течение, усваивая крайности поэтики раннего футуризма, было во многом ему противоположным.
Обшей основой футуризма, возникшего в РФ приблизительно в то же пора, что и имажинизм, было стихийное ощущение крушения старого мира и стремление осознать через искусство грядущий переворот и создать “нового человека”. Это не противоречило принципам имажинизма. У Есенина также прослеживается мотив гибели прежней, “полевой России”, на смену которой приходит “гость железный”.
Однако, по мнению футуристов, художественное творчество должно было стать не подражанием, а продолжением природы. Отсюда – разрушение условной системы литературных жанров и стилей, возвращение к фольклорно-мифологическим началам, когда язык являлся неотъемлемой частью природы. На базе живого разговорного языка футуристы разрабатывали тонический стих, фонетическую рифму, экспериментировали сязыковой графикой, предельно расширяя диапазон литературного языка. Их поэзия, в отличие от поэзии имажинистов, характеризовалась конкретностью образов, активным использованием метафор, неологизмов.
Так, понимание темы творчества у Есенина и Маяковского разнится. Есенин осознает себя поэтом уходящей РФ. Это очень четко прослеживается в стихотворении “Я последний поэт деревни” (1920). Здесь присутствует множество слов-символов, напоминающих о смерти, неизбежной гибели как всего уклада прежней РФ, так и отдельного человека, поэта, творчество которого было направлено на то, чтобы воспевать патриархальность и православие этой страны: “И луны часы деревянные прохрипят мой двенадцатый час “.
Маяковский же осознает себя поэтом настоящего, и поэтому в его произведениях преобладает мажорность. Он принимает настоящее, верит в будущее и отвергает все то, что уходит в прошлое: “Ненавижу всяческую мертвечину! Обожаю всяческую жизнь!” (“Юбилейное”, 1924). Это светлое восприятие жизни Маяковским во многом схоже с пушкинским. Такое отношение к реальности и обусловило характер творчества поэта.
В поэме “Во весь голос” (1930) Маяковский декларирует свое поэтическое право: “Я сам расскажу о времени и о себе”. Он принимает классовые, революционные, а потом советские интересы за высшие, общечеловеческие, за “веленье божие”. Во вступлении в поэму “Во весь голос” прозвучали и трагические строки:
И мне
агитпроп
в зубах навяз,
И мне бы
строчить
романсы на вас —
Доходней оно
и прелестней.
Но я
себя
смирял,
становясь
На глотка
собственной песне.
Есенин же видел поставленная проблема творчества в том, чтобы показать всю красоту “полевой России”, ее природу и краски. И хотя сам он понимал всю обреченность старого, крестьянского уклада с его религиозностью и традициями, писал: “И не отдам я эти цепи, и не расстанусь с долгим сном” (“Запели тесаные дроги…”, 1916). Пастернак писал о Есенине: “Самое? драгоценное в нем – образ русской природы – лесной, среднерусской, рязанской, переданный с ошеломляющей свежестью, как она далась ему в детстве”. Именно с этой Россией были связаны воспоминания о деревенском детстве на Рязанщине в юности. “Я последний поэт деревни”, – говорит, он в одноименном стихотворении 1920 года. И до конца жизни Есении будет осознавать себя “поэтом золотой бревенчатой избы”, да и сама его поэзия, “половодье чувств”, будет проникнута грустью, тоской, ностальгией о прежней родине. И все же, невзирая на такое трагическое ощущение, он будет “воспевать всем существом в поэте шестую часть с названьем; кратким — “Русь”.
Глубоко понимая, что и сам он уходит в прошлое, предчувствуя свой конец, Есенин не принимал поэзию нового времени – поэзию, которая придет на смену его творчеству и будет устремлена в будущее:
По ночам, прижавшись к изголовью,
Вижу я, как сильного врага,
Как чужая молодость брызжет кровью
На мои поляны и луга.
(“Спит ковыль. Равнина дорогая…”, 1925)
Именно такой была поэзия Маяковского. “Я ассенизатор и водовоз” “агитатор, горлан-главарь”, – заявляет он о себе. Непривычные сочетания слов, новые выражения обнажают бунтарский дух всего творчества поэта.
В стихотворении “Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче” (1920) Маяковский подчеркивает направленность своей поэзии:
Светить постоянно,
светить везде,
до дней последних донца,
светить —
и никаких гвоздей!
Вот лозунг мой —
и солнца.
Роль поэта осмысливается так же, как и роль солнца. Поэт и солнце – тождественно равные понятия: “И скоро, дружбы не тая, бью по плечу его я”.
По мнению Маяковского, его труд “любому труду родствен”: работа его столь же родственная и важная, как работа любого другого человека. Стихосложение – не такое простое дело, как это кажется на первый взгляд:
Начнешь это
слово
в строчку всовывать,
а оно не лезет –
нажал и сломал.
Для описания этого процесса Маяковский опять же использует свой излюбленный литературный прием – реализованную метафору: “Рифма -/бочка… /строчка – /фитиль. Строка додымит, взрывается строчка, – / и городишко /на воздух / строфой летит”. (“Разговор с фининспектором о поэзии, 1926).
Поэзия, по Маяковскому, сочетает два начала: материальное (“поэту в копеечку влетают слова”) и возвышенное (“поэзия- вся езда в незнаемое”), символом чего является крылатый конь, соединивший в своем образе космос и землю:
А что,
Если я
Десяток пегасов
Загнал
За последние 15 лет?!
Кульминационным в процессе стихосложения является момент, когда “из зева до звезд взвивается слово золоторожденной кометой”. Поистине, это- “стих, летящий на крыльях к провиденциальному собеседнику” (О. Мандельштам).
В 1933 году Цветаева предрекла: “Своими быстрыми ногами Маяковский угнал за нашу современность и где-то, за каким-то поворотом, длительно ещё нас будет ждать”. И на самом деле, сам Маяковский со своим незаурядным пониманием творчества не принимал поэтов, для которых были важны гармония и благозвучность стиха:
Кто стихами льет из лейки,
Кто кропит,
Набравши в рот –
Кудреватые Митрейки,
Мудреватые Кудрейки –
Кто их к черту разберет!
Так, поэзия Есенина была неприемлемой для него: “Я к вам приду в коммунистическое вдали не так, как песенно-есенинный провитязь”.
Однако, несмотря на то, что поэты по-разному видели цели поэзии, в их отношении к окружающему миру наблюдается нечто общее. Во многом это обусловливалось временем, на которое приходилось их творчество. Система отторгала все то, что ей противоречило, ей были чужды и враждебны яркие индивидуальности, независимость, бунтарство, нелицеприятная правда. Отсюда и следовало трагическое осознание одиночества у Есенина:
Какого ж я рожна
Орал в стихах, что я с народом дружен?
Моя поэзия в этом месте больше не нужна,
Да и, пожалуй, сам я тоже в этом месте не нужен.
Маяковский, видевший свою неординарность, тоже понимал свое одиночество в поэтическом мире, но осмысление его было несколько иного плана: противопоставляя себя “толпе”, “стоглавой воши”, он считал себя выше нее: “Я захохочу и радостно плюну, плюну в лицо вам” (“Нате”, 1913).
Место своих произведений в литературе Есенин и Маяковский определяли по-разному. Есенин подсознательно чувствовал, что он и его пора терпят крах, и крестьянскую культуру заменит другая. И все же у него была вера в то, что память о нем останется:
Не живые, чужие ладони,
Этим песням при вас не жить!
Только будут колосья-кони
О хозяине старом тужить.
Маяковский, напротив, твердо убежден в том, что его поэзия никогда не утратит современности и будет постоянно актуальна: его творчеству будут обеспечены бессмертие и память в последующих поколениях:
Мой стих
трудом
громаду лет прорвет
и явится
весомо,
грубо,
зримо,
как в наши дни
вошел водопровод,
сработанный
еще рабами Рима.
Итак, понимание творчества у Есенина и Маяковского кардинально отличается. Принадлежа к одному времени, они были сторонниками разных идей. Если Есенин был противником революции как стихийной силы, нарушающей привычную жизнь, то Маяковский, наоборот, одобрял ее, так как видел в ней обновляющую силу. Различие их позиции в характере и содержании было неслучайным.
Блок принадлежал к числу символистов. Символизм был преимущественно устремлен к художественному ознаменованию идей, находящихся за пределами чувственного восприятия. Символисты провозглашали интуитивное постижение мирового единства через символическое обнаружение соответствий и аналогий. Музыкальная стихия объявлялась праосновой жизни и искусства. Отсюда – господство лирико-стихотворного начала, вера в иррационально-магическую силу поэтической речи.
Важнейшими особенностями русского символизма, возникшего в 1910-х годах, явились катастрофическое мировоззрение и обостренное внимательность к поиску роли личности в истории, к ее связи с “вечностью” и сути вселенского “мирового процесса”.
Эти принципы символизма не могли не отразиться на творчестве Блока. Так, от мира пошлости поэт переходит к внутреннему миру лирического героя. В русскую литературу он вошел как лирик, который сумел забежать в человеческую душу и в котором служение духу сочеталось с огромным размахом фантазии.
Блоковское восприятие жизни было очень светлым, во многом схожим с восприятием Пушкина и Маяковского. Открытость души лирического героя выявляется в стихотворениях “О, я хочу безумно существовать…” (1914) и “О, весна без конца и без краю…” (1907):
Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
И приветствую звоном щита!
Эта охота жизни ознаменует все творчество Блока, оптимистическая настроенность, романтизированная образность постоянно будут преобладать над мрачным началом:
Земное сердце стынет ещё,
Но стужу я встречаю грудью.
Его мироощущение во многом будет стихийным, несмотря на гибельность:
За мученье, за погибель – я знаю –
Все равно: принимаю тебя!
Такое осознание жизни в многом определяется самой ролью поэта. Все его существование делится на две половины: до и после прихода творческого вдохновения. Само вдохновение осмысливается поэтом как “легкий, доселе не слышанный звон” (“Художник”, 1913). До того как оно снизойдет, герой пребывает в состоянии “скуки смертельной”, “зоркого …ожидания”. Вдохновение перерождает всю природу лирического героя, переносит его в неведомый ранее мир, в романтическое “там”.
В сознании поэта происходит нечто экстраординарное. Цвета, звуки и запахи становятся единым, однородным целым (осязаемость образов была характерной особенностью символизма):
С моря ли вихрь? Или сирины райские
В листьях поют? Или пора стоит?
Или осыпали яблоки майские
Снежный свой цвет? Или ангел летит?
Момент вдохновения оказывается посланным поэту более, из какого-то надреального мира, где действо не укладывается во временные рамки. Поэт становится частицей этого пространства и творит уже не в настоящем, а в вечности, где действо совершается “всегда”:
Прошлое страстно глядится в грядущее.
Нет настоящего. Жалкого – нет.
Само же рождение стиха воспринимается как принципиально новая, ободряющая сила (“У предела зачатия новой души, неизведанных сил”). Главным является тот момент, когда “душу сражает, как громом, проклятие: творческий разум осилил – убил”. Возможно предположение, что “проклятие” – звук из другого измерения, который предрекает особое назначение поэта.
После же этого момента жизнь принимает привычный ход: поэт излагает мысли на бумагу. Здесь важно отметить символику, которая акцентирует внимательность на том, что поэзия становится частью материального мира: “клетка холодная” – материал речи, “легкая, добрая птица свободная” – поэзия.
С помощью этих образов-символов проявляется музыкальность стиха, которая лежала в основе символизма: “обруч качает, поет на окне”, “крылья подрезаны, песни заучены”. Это благозвучие стиха частично перекликается с есенинским, и в то же пора Блок следует пушкинской традиции. Тематика данного стихотворения близка тематике стихотворения Пушкина “Поэт” (1827). Таким образом, Блок ставит свое творчество в литературный контекст.
Цель же своей работы Блок определяет в стихотворении “О, я хочу безумно существовать…”. Она содержится в том, чтобы “все сущее – увековечить, безличное – вочеловечить, несбывшееся – воплотить”. Блок, подобно Маяковскому, пытается отразить в своем творчестве реальность и нереальность, все, что есть и будет.
В стихотворении “Земное сердце стынет вновь” (1914) затронута не только тема поэта и толпы, но и противопоставлены два типа поэтов. “Толпа” зовет “вернуться в красивые уюты”, но лирический герой не поддается этому искушению и выбирает другой, пусть более того тернистый путь: “лучше сгинуть в стуже лютой”. Он предпочитает быть непонятым людьми, чем изменить своим творческим идеалам. Так реальность вступает в противоборство с романтикой, что рождает неоднозначное чувство к людям.
В лирическом герое уживаются противоположные чувства: любви (“храню я к людям на безлюдьи неразделенную любовь”) и презрения:
Но за любовью зреет гнев,
Растет презренье и желанье
Читать в глазах мужей и дев
Печать забвенья иль избранья.
Такое отношение Блока к “толпе” сходно с отношением к ней Маяковского. Поэт уверен в своем высоком предназначении и ощущает себя на голову выше других людей, а следовательно, одинок. Такая преемственная связь с романтизмом тоже лежала в основе символизма.
Построенное на приеме противопоставления (антитезы), стихотворение затрагивает ту же проблему, что и лирическое отступление поэмы Гоголя “Мертвые души” о счастливых и несчастливых писателях, стихотворении Пушкина “Поэт и толпа” (1828).
По мнению Блока, отбор аккурат такого, быть может, нелегкого, но верного пути обусловит память среди последующих поколений. Так, обращение к потомкам звучит в стихотворении “О, я хочу безумно существовать…”:
Быть может, юноша веселый
В грядущем скажет обо мне.
Борис Пастернак вошел в русскую литературу XX века как создатель непростого поэтического мира. Сотрудничество с символистами, а позднее с футуристами сыграло важную роль в его писательской деятельности. Работа в различных кружках во многом предопределила характер его
творчества.
Пастернак придавал большое важность использованию слова, синтаксической и стилистической организации, а также образной системе своих произведений. Однако при всей нетрадиционности поэтики он стремился к конкретной содержательности.
Талантливость его не раз отмечалась Ахматовой, которая принадлежала к числу поэтов совершенно иного литературного течения – акмеизма, сформировавшегося в РФ в 10-20-х годах XX века как антитеза символу. Противопоставляя мистическим устремлениям символизма к “непознаваемому” “стихию чувства”, акмеисты декларировали конкретно-чувственное восприятие “вещного мира”, возврат слову его изначального, не символического смысла.
Несмотря на принадлежность к различным литературным течениям, у Ахматовой и Пастернака в понимании темы творчества существенно больше общего, чем у Маяковского и Есенина.
Для этих поэтов поэзия объединяет все в жизни. Понимание реальности во многом роднит Пастернака с Блоком, ему свойственно то же восприятие жизни: охота постичь суть бытия, стремление к познанию:
Все пора схватывая нить
Судеб, событий,
Жить, мыслить, чувствовать, любить,
Свершать открытья.
(“Во всем мне хочется достичь…”, 1956)
Такое мироощущение лежит в основе всего творчества Пастернака, свою поставленная проблема как поэт он видит в постоянном поиске истины.
Ахматова же осознает себя “наследницей” Пушкина (“Смуглый отрок бродил по аллее”, 1911). Причиной этому служит не только само место, Царское село, объединившее поэтов двух различных эпох, но и то влияние, которое оказало на Ахматову творчество этого поэта.
В данном стихотворении отразились особенности восприятия Пушкина Анной Ахматовой: сочетание конкретного ощущения его личности (“здесь лежала его треуголка”) и всеобщего поклонения национальному гению (“и столетие мы лелеем едва слышный шелест шагов”). В поэзии “серебряного века” она признана “вторым Пушкиным”: и мироощущение, и цели творчества у Ахматовой тоже будут во многом пушкинскими.
Так прослеживается аналогия ахматовского стихотворения “Творчество” со стихотворением Пушкина “Поэт” (1827) и стихотворением Блока “Художник”. Все они описывают приход творческого вдохновения. Как и для Блока, для Ахматовой вдохновение наполняет жизнь смыслом, превращая прежнее рутинное существование (“какую-то истому”) в мысль и действо. Однако образность этого стихотворения конкретнее, чем у Блока. Если у него вдохновение – трезвон, который “тянет… едва приметную нить”, то у лирической героини Ахматовой с приходом вдохновения восприятие становится более чутким: “Неузнанных и пленных голосов мне чудятся и жалобы и стоны” (обостряется слух). И для Блока, и для Ахматовой, и для Пастернака жизнь без вдохновенья равнозначна духовной смерти.
В стихотворении “Рассвет” (1947) Пастернак описывает пора без него как забвенье:
И через много-много лет
Твой звук ещё меня встревожил.
Всю ночь читал я Твой Завет
И как от обморока ожил.
У Пастернака и Ахматовой поэзия ассоциируется с магическим, потусторонним миром. У Анны Ахматовой она преобразует всю жизнь в какой-то “тайный круг”, а у Пастернака – это звук творца, посылаемый на землю:
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку.
В этом отношении образность стихотворения Пастернака ближе к блоковскому: у Блока момент вдохновения ассоциируется с полетом ангела.
Из этого следует осознание поэзии как некоторого элемента, воплощающего материальную и духовную основы, космос и реальность. У Пастернака это прослеживается в стихотворениях “Ночь” (1956) и “Февраль. Достать чернил и плакать!” (1912).
Он строит стихотворение на приеме антитезы, противопоставляя космическое пространство:
И странным, странным креном
К другим каким-нибудь
Неведомым вселенным
Повернут Млечный Путь.
земному:
В подвалах и котельнях
Не спят истопники.
Объединяет эти два мира образ летчика, находящегося где-то на периферии Земли и Космоса. Этот образ тождествен образу поэта. Оказывается, что поэзия витает в просторах Вселенной и преобразует собой два начала.
В стихотворении “Февраль. Достать чернил и плакать…” поэт противопоставляет материальный мир и мир вечности. Здесь он не случайно употребляет в одном четверостишии слова различной степени конкретности: “шесть гривен” — определенная пустяковина — и глагол “перенестись”, имеющий абстрактное, пространственно-временное важность.
Ахматовское понимание поэзии аналогично, но образы ее не так сложны и замысловаты, как у Пастернака и Блока:
Но вот уже послышались слова
И легких рифм сигнальные звоночки, —
Тогда я начинаю понимать,
И просто продиктованные строчки
Ложатся в белоснежную тетрадь.
Цель своей поэзии Пастернак и Ахматова видели в том, чтобы отражать в произведениях реальность, раскрывая перед людьми как положительную, так и отрицательную стороны мира. И Ахматова осознает свою задачу очень сильно (“Мне звук был. Он звал утешно…”, 1917). Отказываясь оставить “край глухой и грешный”, она избирает нелегкий путь “боли, поражений и обид”. В стихотворение вводится библейский мотив: праведники должны покинуть землю.
Таким образом, оказывается, что поэт – посланник Бога, живущий по небесным законам. Предназначение его содержится в том, чтобы искоренять пороки людей и наставлять их на правильный путь.
Цель своего творчества Пастернак лаконично определил в стихотворении “Быть знаменитым некрасиво…” (1956), в котором он, подобно Пушкину, Гоголю, Некрасову, противопоставляет два типа поэтов: пишущих ради славы (являющихся “притчей на устах у всех”), и тех, для которых “цель творчества- самоотдача, а не шумиха, не успех”. Свою задачу Пастернак видит аккурат в этом.
По его мнению, творчество должно отражать мировоззрение самого поэта: “Быть живым, живым и только… до конца”. Именно правдивость изображения и упорный труд приведут к тому, что “другие по живому : следу пройдут твой путь за пядью пядь”. Используя антитезу, Пастернак показывает, что бессмертие и память определяются отнюдь не благозвучи- “• ем написанного и не венцом славы.
В стихотворении “Во всем мне хочется достичь до самой сути…” (1956) поэт дает определение всему творчеству: “Достигнутого торжества игра и мука”. Это сочетание двух противоречивых понятий характеризует дело поэта.
Однако поэтом осознается и трагическое одиночество (“Гамлет”, 1946). ; Окружающий мир “тонет в фарисействе”, ему присущи лицемерие и ханжество, потому люди не могут оценить поэта по достоинству. Герой оказывается противопоставленным обществу. В финальных строках чувствуется особая надрывность, безнадежность, горькое осознание правды: “Я ; один…”
Одиночество ощущается и Ахматовой, но оно не столь острое и ослепительно выраженное. Это можно понять из контекста: “боль поражений и обид” очевидно, нанесена людьми, окружающим обществом, отсутствием взаимопонимания.
Итак, понимание темы творчества у Есенина, Маяковского Блока Ах матовой и Пастернака имеет как сходные, так и различные черты. Не смотря на то, что все эти поэты принадлежали к разным литературным течениям, в основе творческой позиции каждого лежало осознание своего высокого предназначения как поэта.
Поэзия XX века значительно отличалась от поэзии XIX века. В XX веке сформировались различные литературно-художественные направления (символизм, акмеизм, футуризм, имажинизм). Поэты, принадлежащие к тому или иному направлению, по-разному определяли принципы поэтики, цели творчества, а также свое место в литературе.
Исходя из этого, понимание темы поэта и поэзии будет различным у Есенина, Маяковского, Блока, Ахматовой и Пастернака.
С. Есенин был близок к поэтам-имажинистам. Имажинизм, возникший в России в 1920-х годах, декларировал самоценность не связанного с реальностью слова-образа. Особую позицию в этом кружке занимал Есенин, утверждавший необходимость связи поэзии с естественной образностью русского языка, со стихией народного творчества. Это течение, усваивая крайности поэтики раннего футуризма, было во многом ему противоположным.
Обшей основой футуризма, возникшего в России приблизительно в то же время, что и имажинизм, было стихийное ощущение крушения старого мира и стремление осознать через искусство грядущий переворот и создать “нового человека”. Это не противоречило принципам имажинизма. У Есенина также прослеживается мотив гибели прежней, “полевой России”, на смену которой приходит “гость железный”.
Однако, по мнению футуристов, художественное творчество должно было стать не подражанием, а продолжением природы. Отсюда – разрушение условной системы литературных жанров и стилей, возвращение к фольклорно-мифологическим началам, когда язык являлся неотъемлемой частью природы. На базе живого разговорного языка футуристы разрабатывали тонический стих, фонетическую рифму, экспериментировали сязыковой графикой, предельно расширяя диапазон литературного языка. Их поэзия, в отличие от поэзии имажинистов, характеризовалась конкретностью образов, активным использованием метафор, неологизмов.
Так, понимание темы творчества у Есенина и Маяковского разнится. Есенин осознает себя поэтом уходящей России. Это очень четко прослеживается в стихотворении “Я последний поэт деревни” (1920). Здесь присутствует множество слов-символов, напоминающих о смерти, неизбежной гибели как всего уклада прежней России, так и отдельного человека, поэта, творчество которого было направлено на то, чтобы воспевать патриархальность и православие этой страны: “И луны часы деревянные прохрипят мой двенадцатый час ”.
Маяковский же осознает себя поэтом настоящего, и поэтому в его произведениях преобладает мажорность. Он принимает настоящее, верит в будущее и отвергает все то, что уходит в прошлое: “Ненавижу всяческую мертвечину! Обожаю всяческую жизнь!” (“Юбилейное”, 1924). Это светлое восприятие жизни Маяковским во многом схоже с пушкинским. Такое отношение к реальности и обусловило характер творчества поэта.
В поэме “Во весь голос” (1930) Маяковский декларирует собственное поэтическое право: “Я сам расскажу о времени и о себе”. Он принимает классовые, революционные, а потом советские интересы за высшие, общечеловеческие, за “веленье божие”. Во вступлении в поэму “Во весь голос” прозвучали и трагические строки:
И мне
агитпроп
в зубах навяз,
И мне бы
строчить
романсы на вас —
Доходней оно
и прелестней.
Но я
себя
смирял,
становясь
На горло
собственной песне.
Есенин же видел цель творчества в том, чтобы показать всю красоту “полевой России”, ее природу и краски. И хотя сам он понимал всю обреченность старого, крестьянского уклада с его религиозностью и традициями, писал: “И не отдам я эти цепи, и не расстанусь с долгим сном” (“Запели тесаные дроги…”, 1916). Пастернак писал о Есенине: “Самое? драгоценное в нем – образ русской природы – лесной, среднерусской, рязанской, переданный с ошеломляющей свежестью, как она далась ему в детстве”. Именно с этой Россией были связаны воспоминания о деревенском детстве на Рязанщине в юности. “Я последний поэт деревни”, – говорит, он в одноименном стихотворении 1920 года. И до конца жизни Есении будет осознавать себя “поэтом золотой бревенчатой избы”, да и сама его поэзия, “половодье чувств”, будет проникнута грустью, тоской, ностальгией о прежней родине. И все же, невзирая на такое трагическое ощущение, он будет “воспевать всем существом в поэте шестую часть с названьем; кратким — “Русь”.
Глубоко понимая, что и сам он уходит в прошлое, предчувствуя свой конец, Есенин не принимал поэзию нового времени – поэзию, которая придет на смену его творчеству и будет устремлена в будущее:
По ночам, прижавшись к изголовью,
Вижу я, как сильного врага,
Как чужая юность брызжет кровью
На мои поляны и луга.
(“Спит ковыль. Равнина дорогая…”, 1925)
Именно такой была поэзия Маяковского. “Я ассенизатор и водовоз” “агитатор, горлан-главарь”, – заявляет он о себе. Непривычные сочетания слов, новые выражения обнажают бунтарский дух всего творчества поэта.
В стихотворении “Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче” (1920) Маяковский подчеркивает направленность своей поэзии:
Светить всегда,
светить везде,
до дней последних донца,
светить —
и никаких гвоздей!
Вот лозунг мой —
и солнца.
Роль поэта осмысливается так же, как и роль солнца. Поэт и солнце – тождественно равные понятия: “И скоро, дружбы не тая, бью по плечу его я”.
По мнению Маяковского, его труд “любому труду родствен”: работа его столь же родственная и важная, как работа любого другого человека. Стихосложение – не такое простое занятие, как это кажется на первый взгляд:
Начнешь это
слово
в строчку всовывать,
а оно не лезет –
нажал и сломал.
Для описания этого процесса Маяковский опять же использует свой излюбленный литературный прием – реализованную метафору: “Рифма -/бочка… /строчка – /фитиль. Строка додымит, взрывается строчка, – / и город /на воздух / строфой летит”. (“Разговор с фининспектором о поэзии, 1926).
Поэзия, по Маяковскому, сочетает два начала: материальное (“поэту в копеечку влетают слова”) и возвышенное (“поэзия- вся езда в незнаемое”), символом чего является крылатый конь, соединивший в своем образе космос и землю:
А что,
Если я
Десяток пегасов
Загнал
За последние 15 лет?!
Кульминационным в процессе стихосложения является момент, когда “из зева до звезд взвивается слово золоторожденной кометой”. Поистине, это- “стих, летящий на крыльях к провиденциальному собеседнику” (О. Мандельштам).
В 1933 году Цветаева предрекла: “Своими быстрыми ногами Маяковский угнал за нашу современность и где-то, за каким-то поворотом, долго еще нас будет ждать”. И действительно, сам Маяковский со своим незаурядным пониманием творчества не принимал поэтов, для которых были важны гармония и благозвучность стиха:
Кто стихами льет из лейки,
Кто кропит,
Набравши в рот –
Кудреватые Митрейки,
Мудреватые Кудрейки –
Кто их к черту разберет!
Так, поэзия Есенина была неприемлемой для него: “Я к вам приду в коммунистическое далеко не так, как песенно-есенинный провитязь”.
Однако, несмотря на то, что поэты по-разному видели цели поэзии, в их отношении к окружающему миру наблюдается нечто общее. Во многом это обусловливалось временем, на которое приходилось их творчество. Система отторгала все то, что ей противоречило, ей были чужды и враждебны яркие индивидуальности, независимость, бунтарство, нелицеприятная правда. Отсюда и следовало трагическое осознание одиночества у Есенина:
Какого ж я рожна
Орал в стихах, что я с народом дружен?
Моя поэзия здесь больше не нужна,
Да и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен.
Маяковский, видевший свою неординарность, тоже понимал свое одиночество в поэтическом мире, но осмысление его было несколько иного плана: противопоставляя себя “толпе”, “стоглавой воши”, он считал себя выше нее: “Я захохочу и радостно плюну, плюну в лицо вам” (“Нате”, 1913).
Место своих произведений в литературе Есенин и Маяковский определяли по-разному. Есенин подсознательно чувствовал, что он и его время терпят крах, и крестьянскую культуру заменит другая. И все же у него была вера в то, что память о нем останется:
Не живые, чужие ладони,
Этим песням при вас не жить!
Только будут колосья-кони
О хозяине старом тужить.
Маяковский, напротив, твердо убежден в том, что его поэзия никогда не утратит современности и будет всегда актуальна: его творчеству будут обеспечены бессмертие и память в последующих поколениях:
Мой стих
трудом
громаду лет прорвет
и явится
весомо,
грубо,
зримо,
как в наши дни
вошел водопровод,
сработанный
еще рабами Рима.
Итак, понимание творчества у Есенина и Маяковского кардинально отличается. Принадлежа к одному времени, они были сторонниками разных идей. Если Есенин был противником революции как стихийной силы, нарушающей привычную жизнь, то Маяковский, наоборот, одобрял ее, так как видел в ней обновляющую силу. Различие их позиции в характере и содержании было неслучайным.
Блок принадлежал к числу символистов. Символизм был преимущественно устремлен к художественному ознаменованию идей, находящихся за пределами чувственного восприятия. Символисты провозглашали интуитивное постижение мирового единства через символическое обнаружение соответствий и аналогий. Музыкальная стихия объявлялась праосновой жизни и искусства. Отсюда – господство лирико-стихотворного начала, вера в иррационально-магическую силу поэтической речи.
Важнейшими особенностями русского символизма, возникшего в 1910-х годах, явились катастрофическое мировоззрение и обостренное внимание к поиску роли личности в истории, к ее связи с “вечностью” и сути вселенского “мирового процесса”.
Эти принципы символизма не могли не отразиться на творчестве Блока. Так, от мира пошлости поэт переходит к внутреннему миру лирического героя. В русскую литературу он вошел как лирик, который сумел заглянуть в человеческую душу и в котором служение духу сочеталось с огромным размахом фантазии.
Блоковское восприятие жизни было очень светлым, во многом схожим с восприятием Пушкина и Маяковского. Открытость души лирического героя выявляется в стихотворениях “О, я хочу безумно жить…” (1914) и “О, весна без конца и без краю…” (1907):
Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
И приветствую звоном щита!
Эта жажда жизни ознаменует все творчество Блока, оптимистическая настроенность, романтизированная образность постоянно будут преобладать над мрачным началом:
Земное сердце стынет вновь,
Но стужу я встречаю грудью.
Его мироощущение во многом будет стихийным, несмотря на гибельность:
За мученье, за гибель – я знаю –
Все равно: принимаю тебя!
Такое осознание жизни в многом определяется самой ролью поэта. Все его существование делится на две половины: до и после прихода творческого вдохновения. Само вдохновение осмысливается поэтом как “легкий, доселе не слышанный звон” (“Художник”, 1913). До того как оно снизойдет, герой пребывает в состоянии “скуки смертельной”, “зоркого …ожидания”. Вдохновение перерождает всю природу лирического героя, переносит его в неведомый ранее мир, в романтическое “там”.
В сознании поэта происходит нечто экстраординарное. Цвета, звуки и запахи становятся единым, однородным целым (осязаемость образов была характерной особенностью символизма):
С моря ли вихрь? Или сирины райские
В листьях поют? Или время стоит?
Или осыпали яблоки майские
Снежный свой цвет? Или ангел летит?
Момент вдохновения оказывается посланным поэту свыше, из какого-то надреального мира, где действие не укладывается во временные рамки. Поэт становится частицей этого пространства и творит уже не в настоящем, а в вечности, где действие совершается “всегда”:
Прошлое страстно глядится в грядущее.
Нет настоящего. Жалкого – нет.
Само же рождение стиха воспринимается как принципиально новая, ободряющая сила (“У предела зачатия новой души, неизведанных сил”). Главным является тот момент, когда “душу сражает, как громом, проклятие: творческий разум осилил – убил”. Возможно предположение, что “проклятие” – голос из другого измерения, который предрекает особое назначение поэта.
После же этого момента жизнь принимает привычный ход: поэт излагает мысли на бумагу. Здесь важно отметить символику, которая акцентирует внимание на том, что поэзия становится частью материального мира: “клетка холодная” – материал речи, “легкая, добрая птица свободная” – поэзия.
С помощью этих образов-символов проявляется музыкальность стиха, которая лежала в основе символизма: “обруч качает, поет на окне”, “крылья подрезаны, песни заучены”. Это благозвучие стиха частично перекликается с есенинским, и в то же время Блок следует пушкинской традиции. Тематика данного стихотворения близка тематике стихотворения Пушкина “Поэт” (1827). Таким образом, Блок ставит свое творчество в литературный контекст.
Цель же своей работы Блок определяет в стихотворении “О, я хочу безумно жить…”. Она заключается в том, чтобы “все сущее – увековечить, безличное – вочеловечить, несбывшееся – воплотить”. Блок, подобно Маяковскому, пытается отразить в своем творчестве реальность и нереальность, все, что есть и будет.
В стихотворении “Земное сердце стынет вновь” (1914) затронута не только тема поэта и толпы, но и противопоставлены два типа поэтов. “Толпа” зовет “вернуться в красивые уюты”, но лирический герой не поддается этому искушению и выбирает иной, пусть даже тернистый путь: “лучше сгинуть в стуже лютой”. Он предпочитает быть непонятым людьми, чем изменить своим творческим идеалам. Так реальность вступает в противоборство с романтикой, что рождает неоднозначное чувство к людям.
В лирическом герое уживаются противоположные чувства: любви (“храню я к людям на безлюдьи неразделенную любовь”) и презрения:
Но за любовью зреет гнев,
Растет презренье и желанье
Читать в глазах мужей и дев
Печать забвенья иль избранья.
Такое отношение Блока к “толпе” сходно с отношением к ней Маяковского. Поэт уверен в своем высоком предназначении и ощущает себя на голову выше других людей, а следовательно, одинок. Такая преемственная связь с романтизмом тоже лежала в основе символизма.
Построенное на приеме противопоставления (антитезы), стихотворение затрагивает ту же проблему, что и лирическое отступление поэмы Гоголя “Мертвые души” о счастливых и несчастливых писателях, стихотворении Пушкина “Поэт и толпа” (1828).
По мнению Блока, выбор именно такого, возможно, нелегкого, но верного пути обусловит память среди последующих поколений. Так, обращение к потомкам звучит в стихотворении “О, я хочу безумно жить…”:
Быть может, юноша веселый
В грядущем скажет обо мне.
Борис Пастернак вошел в русскую литературу XX века как создатель непростого поэтического мира. Сотрудничество с символистами, а позднее с футуристами сыграло важную роль в его писательской деятельности. Работа в различных кружках во многом предопределила характер его
творчества.
Пастернак придавал огромное значение использованию слова, синтаксической и стилистической организации, а также образной системе своих произведений. Однако при всей нетрадиционности поэтики он стремился к конкретной содержательности.
Талантливость его не раз отмечалась Ахматовой, которая принадлежала к числу поэтов совершенно иного литературного течения – акмеизма, сформировавшегося в России в 10-20-х годах XX века как антитеза символу. Противопоставляя мистическим устремлениям символизма к “непознаваемому” “стихию чувства”, акмеисты декларировали конкретно-чувственное восприятие “вещного мира”, возврат слову его изначального, не символического смысла.
Несмотря на принадлежность к различным литературным течениям, у Ахматовой и Пастернака в понимании темы творчества гораздо больше общего, чем у Маяковского и Есенина.
Для этих поэтов поэзия объединяет все в жизни. Понимание действительности во многом роднит Пастернака с Блоком, ему свойственно то же восприятие жизни: желание постичь суть бытия, стремление к познанию:
Все время схватывая нить
Судеб, событий,
Жить, думать, чувствовать, любить,
Свершать открытья.
(“Во всем мне хочется дойти…”, 1956)
Такое мироощущение лежит в основе всего творчества Пастернака, свою цель как поэт он видит в постоянном поиске истины.
Ахматова же осознает себя “наследницей” Пушкина (“Смуглый отрок бродил по аллее”, 1911). Причиной этому служит не только само место, Царское село, объединившее поэтов двух различных эпох, но и то влияние, которое оказало на Ахматову творчество этого поэта.
В данном стихотворении отразились особенности восприятия Пушкина Анной Ахматовой: сочетание конкретного ощущения его личности (“здесь лежала его треуголка”) и всеобщего поклонения национальному гению (“и столетие мы лелеем еле слышный шелест шагов”). В поэзии “серебряного века” она признана “вторым Пушкиным”: и мироощущение, и цели творчества у Ахматовой тоже будут во многом пушкинскими.
Так прослеживается аналогия ахматовского стихотворения “Творчество” со стихотворением Пушкина “Поэт” (1827) и стихотворением Блока “Художник”. Все они описывают приход творческого вдохновения. Как и для Блока, для Ахматовой вдохновение наполняет жизнь смыслом, превращая прежнее рутинное существование (“какую-то истому”) в мысль и действие. Однако образность этого стихотворения конкретнее, чем у Блока. Если у него вдохновение – звон, который “тянет… еле приметную нить”, то у лирической героини Ахматовой с приходом вдохновения восприятие становится более чутким: “Неузнанных и пленных голосов мне чудятся и жалобы и стоны” (обостряется слух). И для Блока, и для Ахматовой, и для Пастернака жизнь без вдохновенья равнозначна духовной смерти.
В стихотворении “Рассвет” (1947) Пастернак описывает время без него как забвенье:
И через много-много лет
Твой голос вновь меня встревожил.
Всю ночь читал я Твой Завет
И как от обморока ожил.
У Пастернака и Ахматовой поэзия ассоциируется с магическим, потусторонним миром. У Анны Ахматовой она преобразует всю жизнь в какой-то “тайный круг”, а у Пастернака – это голос творца, посылаемый на землю:
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку.
В этом отношении образность стихотворения Пастернака ближе к блоковскому: у Блока момент вдохновения ассоциируется с полетом ангела.
Из этого следует осознание поэзии как некоторого элемента, воплощающего материальную и духовную основы, космос и реальность. У Пастернака это прослеживается в стихотворениях “Ночь” (1956) и “Февраль. Достать чернил и плакать!” (1912).
Он строит стихотворение на приеме антитезы, противопоставляя космическое пространство:
И странным, странным креном
К другим каким-нибудь
Неведомым вселенным
Повернут Млечный Путь.
земному:
В подвалах и котельнях
Не спят истопники.
Объединяет эти два мира образ летчика, находящегося где-то на периферии Земли и Космоса. Этот образ тождествен образу поэта. Оказывается, что поэзия витает в просторах Вселенной и преобразует собой два начала.
В стихотворении “Февраль. Достать чернил и плакать…” поэт противопоставляет материальный мир и мир вечности. Здесь он не случайно употребляет в одном четверостишии слова различной степени конкретности: “шесть гривен” — определенная деталь — и глагол “перенестись”, имеющий абстрактное, пространственно-временное значение.
Ахматовское понимание поэзии аналогично, но образы ее не так сложны и замысловаты, как у Пастернака и Блока:
Но вот уже послышались слова
И легких рифм сигнальные звоночки, —
Тогда я начинаю понимать,
И просто продиктованные строчки
Ложатся в белоснежную тетрадь.
Цель своей поэзии Пастернак и Ахматова видели в том, чтобы отражать в произведениях действительность, раскрывая перед людьми как положительную, так и отрицательную стороны мира. И Ахматова осознает свою задачу очень глубоко (“Мне голос был. Он звал утешно…”, 1917). Отказываясь оставить “край глухой и грешный”, она избирает нелегкий путь “боли, поражений и обид”. В стихотворение вводится библейский мотив: праведники должны покинуть землю.
Таким образом, оказывается, что поэт – посланник Бога, живущий по небесным законам. Предназначение его заключается в том, чтобы искоренять пороки людей и наставлять их на правильный путь.
Цель своего творчества Пастернак лаконично определил в стихотворении “Быть знаменитым некрасиво…” (1956), в котором он, подобно Пушкину, Гоголю, Некрасову, противопоставляет два типа поэтов: пишущих ради славы (являющихся “притчей на устах у всех”), и тех, для которых “цель творчества- самоотдача, а не шумиха, не успех”. Свою задачу Пастернак видит именно в этом.
По его мнению, творчество должно отражать мировоззрение самого поэта: “Быть живым, живым и только… до конца”. Именно правдивость изображения и упорный труд приведут к тому, что “другие по живому : следу пройдут твой путь за пядью пядь”. Используя антитезу, Пастернак показывает, что бессмертие и память определяются отнюдь не благозвучи- ‘• ем написанного и не венцом славы.
В стихотворении “Во всем мне хочется дойти до самой сути…” (1956) поэт дает определение всему творчеству: “Достигнутого торжества игра и мука”. Это сочетание двух противоречивых понятий характеризует деятельность поэта.
Однако поэтом осознается и трагическое одиночество (“Гамлет”, 1946). ; Окружающий мир “тонет в фарисействе”, ему присущи лицемерие и ханжество, потому люди не могут оценить поэта по достоинству. Герой оказывается противопоставленным обществу. В финальных строках чувствуется особая надрывность, безнадежность, горькое осознание правды: “Я ; один…”
Одиночество ощущается и Ахматовой, но оно не столь острое и ярко выраженное. Это можно понять из контекста: “боль поражений и обид” очевидно, нанесена людьми, окружающим обществом, отсутствием взаимопонимания.
Итак, понимание темы творчества у Есенина, Маяковского Блока Ах матовой и Пастернака имеет как сходные, так и различные черты. Не смотря на то, что все эти поэты принадлежали к разным литературным течениям, в основе творческой позиции каждого лежало осознание своего высокого предназначения как поэта.
Поэзия XX века значительно отличалась от поэзии XIX века. В XX веке сформировались различные литературно-художественные направления (символизм, акмеизм, футуризм, имажинизм). Поэты, принадлежащие к тому или иному направлению, по-разному определяли принципы поэтики, цели творчества, а также свое место в литературе.
Исходя из этого, понимание темы поэта и поэзии будет различным у Есенина, Маяковского, Блока, Ахматовой и Пастернака.
С. Есенин был близок к поэтам-имажинистам. Имажинизм, возникший в России в 1920-х годах, декларировал самоценность не связанного с реальностью слова-образа. Особую позицию в этом кружке занимал Есенин, утверждавший необходимость связи поэзии с естественной образностью русского языка, со стихией народного творчества. Это течение, усваивая крайности поэтики раннего футуризма, было во многом ему противоположным.
Обшей основой футуризма, возникшего в России приблизительно в то же время, что и имажинизм, было стихийное ощущение крушения старого мира и стремление осознать через искусство грядущий переворот и создать “нового человека”. Это не противоречило принципам имажинизма. У Есенина также прослеживается мотив гибели прежней, “полевой России”, на смену которой приходит “гость железный”.
Однако, по мнению футуристов, художественное творчество должно было стать не подражанием, а продолжением природы. Отсюда – разрушение условной системы литературных жанров и стилей, возвращение к фольклорно-мифологическим началам, когда язык являлся неотъемлемой частью природы. На базе живого разговорного языка футуристы разрабатывали тонический стих, фонетическую рифму, экспериментировали сязыковой графикой, предельно расширяя диапазон литературного языка. Их поэзия, в отличие от поэзии имажинистов, характеризовалась конкретностью образов, активным использованием метафор, неологизмов.
Так, понимание темы творчества у Есенина и Маяковского разнится. Есенин осознает себя поэтом уходящей России. Это очень четко прослеживается в стихотворении “Я последний поэт деревни” (1920). Здесь присутствует множество слов-символов, напоминающих о смерти, неизбежной гибели как всего уклада прежней России, так и отдельного человека, поэта, творчество которого было направлено на то, чтобы воспевать патриархальность и православие этой страны: “И луны часы деревянные прохрипят мой двенадцатый час “.
Маяковский же осознает себя поэтом настоящего, и поэтому в его произведениях преобладает мажорность. Он принимает настоящее, верит в будущее и отвергает все то, что уходит в прошлое: “Ненавижу всяческую мертвечину! Обожаю всяческую жизнь!” (“Юбилейное”, 1924). Это светлое восприятие жизни Маяковским во многом схоже с пушкинским. Такое отношение к реальности и обусловило характер творчества поэта.
В поэме “Во весь голос” (1930) Маяковский декларирует собственное поэтическое право: “Я сам расскажу о времени и о себе”. Он принимает классовые, революционные, а потом советские интересы за высшие, общечеловеческие, за “веленье божие”. Во вступлении в поэму “Во весь голос” прозвучали и трагические строки:
И мне
агитпроп
в зубах навяз,
И мне бы
строчить
романсы на вас —
Доходней оно
и прелестней.
Но я
себя
смирял,
становясь
На горло
собственной песне.
Есенин же видел цель творчества в том, чтобы показать всю красоту “полевой России”, ее природу и краски. И хотя сам он понимал всю обреченность старого, крестьянского уклада с его религиозностью и традициями, писал: “И не отдам я эти цепи, и не расстанусь с долгим сном” (“Запели тесаные дроги…”, 1916). Пастернак писал о Есенине: “Самое? драгоценное в нем – образ русской природы – лесной, среднерусской, рязанской, переданный с ошеломляющей свежестью, как она далась ему в детстве”. Именно с этой Россией были связаны воспоминания о деревенском детстве на Рязанщине в юности. “Я последний поэт деревни”, – говорит, он в одноименном стихотворении 1920 года. И до конца жизни Есении будет осознавать себя “поэтом золотой бревенчатой избы”, да и сама его поэзия, “половодье чувств”, будет проникнута грустью, тоской, ностальгией о прежней родине. И все же, невзирая на такое трагическое ощущение, он будет “воспевать всем существом в поэте шестую часть с названьем; кратким — “Русь”.
Глубоко понимая, что и сам он уходит в прошлое, предчувствуя свой конец, Есенин не принимал поэзию нового времени – поэзию, которая придет на смену его творчеству и будет устремлена в будущее:
По ночам, прижавшись к изголовью,
Вижу я, как сильного врага,
Как чужая юность брызжет кровью
На мои поляны и луга.
(“Спит ковыль. Равнина дорогая…”, 1925)
Именно такой была поэзия Маяковского. “Я ассенизатор и водовоз” “агитатор, горлан-главарь”, – заявляет он о себе. Непривычные сочетания слов, новые выражения обнажают бунтарский дух всего творчества поэта.
В стихотворении “Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче” (1920) Маяковский подчеркивает направленность своей поэзии:
Светить всегда,
светить везде,
до дней последних донца,
светить —
и никаких гвоздей!
Вот лозунг мой —
и солнца.
Роль поэта осмысливается так же, как и роль солнца. Поэт и солнце – тождественно равные понятия: “И скоро, дружбы не тая, бью по плечу его я”.
По мнению Маяковского, его труд “любому труду родствен”: работа его столь же родственная и важная, как работа любого другого человека. Стихосложение – не такое простое занятие, как это кажется на первый взгляд:
Начнешь это
слово
в строчку всовывать,
а оно не лезет –
нажал и сломал.
Для описания этого процесса Маяковский опять же использует свой излюбленный литературный прием – реализованную метафору: “Рифма -/бочка… /строчка – /фитиль. Строка додымит, взрывается строчка, – / и город /на воздух / строфой летит”. (“Разговор с фининспектором о поэзии, 1926).
Поэзия, по Маяковскому, сочетает два начала: материальное (“поэту в копеечку влетают слова”) и возвышенное (“поэзия- вся езда в незнаемое”), символом чего является крылатый конь, соединивший в своем образе космос и землю:
А что,
Если я
Десяток пегасов
Загнал
За последние 15 лет?!
Кульминационным в процессе стихосложения является момент, когда “из зева до звезд взвивается слово золоторожденной кометой”. Поистине, это- “стих, летящий на крыльях к провиденциальному собеседнику” (О. Мандельштам).
В 1933 году Цветаева предрекла: “Своими быстрыми ногами Маяковский угнал за нашу современность и где-то, за каким-то поворотом, долго еще нас будет ждать”. И действительно, сам Маяковский со своим незаурядным пониманием творчества не принимал поэтов, для которых были важны гармония и благозвучность стиха:
Кто стихами льет из лейки,
Кто кропит,
Набравши в рот –
Кудреватые Митрейки,
Мудреватые Кудрейки –
Кто их к черту разберет!
Так, поэзия Есенина была неприемлемой для него: “Я к вам приду в коммунистическое далеко не так, как песенно-есенинный провитязь”.
Однако, несмотря на то, что поэты по-разному видели цели поэзии, в их отношении к окружающему миру наблюдается нечто общее. Во многом это обусловливалось временем, на которое приходилось их творчество. Система отторгала все то, что ей противоречило, ей были чужды и враждебны яркие индивидуальности, независимость, бунтарство, нелицеприятная правда. Отсюда и следовало трагическое осознание одиночества у Есенина:
Какого ж я рожна
Орал в стихах, что я с народом дружен?
Моя поэзия здесь больше не нужна,
Да и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен.
Маяковский, видевший свою неординарность, тоже понимал свое одиночество в поэтическом мире, но осмысление его было несколько иного плана: противопоставляя себя “толпе”, “стоглавой воши”, он считал себя выше нее: “Я захохочу и радостно плюну, плюну в лицо вам” (“Нате”, 1913).
Место своих произведений в литературе Есенин и Маяковский определяли по-разному. Есенин подсознательно чувствовал, что он и его время терпят крах, и крестьянскую культуру заменит другая. И все же у него была вера в то, что память о нем останется:
Не живые, чужие ладони,
Этим песням при вас не жить!
Только будут колосья-кони
О хозяине старом тужить.
Маяковский, напротив, твердо убежден в том, что его поэзия никогда не утратит современности и будет всегда актуальна: его творчеству будут обеспечены бессмертие и память в последующих поколениях:
Мой стих
трудом
громаду лет прорвет
и явится
весомо,
грубо,
зримо,
как в наши дни
вошел водопровод,
сработанный
еще рабами Рима.
Итак, понимание творчества у Есенина и Маяковского кардинально отличается. Принадлежа к одному времени, они были сторонниками разных идей. Если Есенин был противником революции как стихийной силы, нарушающей привычную жизнь, то Маяковский, наоборот, одобрял ее, так как видел в ней обновляющую силу. Различие их позиции в характере и содержании было неслучайным.
Блок принадлежал к числу символистов. Символизм был преимущественно устремлен к художественному ознаменованию идей, находящихся за пределами чувственного восприятия. Символисты провозглашали интуитивное постижение мирового единства через символическое обнаружение соответствий и аналогий. Музыкальная стихия объявлялась праосновой жизни и искусства. Отсюда – господство лирико-стихотворного начала, вера в иррационально-магическую силу поэтической речи.
Важнейшими особенностями русского символизма, возникшего в 1910-х годах, явились катастрофическое мировоззрение и обостренное внимание к поиску роли личности в истории, к ее связи с “вечностью” и сути вселенского “мирового процесса”.
Эти принципы символизма не могли не отразиться на творчестве Блока. Так, от мира пошлости поэт переходит к внутреннему миру лирического героя. В русскую литературу он вошел как лирик, который сумел заглянуть в человеческую душу и в котором служение духу сочеталось с огромным размахом фантазии.
Блоковское восприятие жизни было очень светлым, во многом схожим с восприятием Пушкина и Маяковского. Открытость души лирического героя выявляется в стихотворениях “О, я хочу безумно жить…” (1914) и “О, весна без конца и без краю…” (1907):
Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
И приветствую звоном щита!
Эта жажда жизни ознаменует все творчество Блока, оптимистическая настроенность, романтизированная образность постоянно будут преобладать над мрачным началом:
Земное сердце стынет вновь,
Но стужу я встречаю грудью.
Его мироощущение во многом будет стихийным, несмотря на гибельность:
За мученье, за гибель – я знаю –
Все равно: принимаю тебя!
Такое осознание жизни в многом определяется самой ролью поэта. Все его существование делится на две половины: до и после прихода творческого вдохновения. Само вдохновение осмысливается поэтом как “легкий, доселе не слышанный звон” (“Художник”, 1913). До того как оно снизойдет, герой пребывает в состоянии “скуки смертельной”, “зоркого …ожидания”. Вдохновение перерождает всю природу лирического героя, переносит его в неведомый ранее мир, в романтическое “там”.
В сознании поэта происходит нечто экстраординарное. Цвета, звуки и запахи становятся единым, однородным целым (осязаемость образов была характерной особенностью символизма):
С моря ли вихрь? Или сирины райские
В листьях поют? Или время стоит?
Или осыпали яблоки майские
Снежный свой цвет? Или ангел летит?
Момент вдохновения оказывается посланным поэту свыше, из какого-то надреального мира, где действие не укладывается во временные рамки. Поэт становится частицей этого пространства и творит уже не в настоящем, а в вечности, где действие совершается “всегда”:
Прошлое страстно глядится в грядущее.
Нет настоящего. Жалкого – нет.
Само же рождение стиха воспринимается как принципиально новая, ободряющая сила (“У предела зачатия новой души, неизведанных сил”). Главным является тот момент, когда “душу сражает, как громом, проклятие: творческий разум осилил – убил”. Возможно предположение, что “проклятие” – голос из другого измерения, который предрекает особое назначение поэта.
После же этого момента жизнь принимает привычный ход: поэт излагает мысли на бумагу. Здесь важно отметить символику, которая акцентирует внимание на том, что поэзия становится частью материального мира: “клетка холодная” – материал речи, “легкая, добрая птица свободная” – поэзия.
С помощью этих образов-символов проявляется музыкальность стиха, которая лежала в основе символизма: “обруч качает, поет на окне”, “крылья подрезаны, песни заучены”. Это благозвучие стиха частично перекликается с есенинским, и в то же время Блок следует пушкинской традиции. Тематика данного стихотворения близка тематике стихотворения Пушкина “Поэт” (1827). Таким образом, Блок ставит свое творчество в литературный контекст.
Цель же своей работы Блок определяет в стихотворении “О, я хочу безумно жить…”. Она заключается в том, чтобы “все сущее – увековечить, безличное – вочеловечить, несбывшееся – воплотить”. Блок, подобно Маяковскому, пытается отразить в своем творчестве реальность и нереальность, все, что есть и будет.
В стихотворении “Земное сердце стынет вновь” (1914) затронута не только тема поэта и толпы, но и противопоставлены два типа поэтов. “Толпа” зовет “вернуться в красивые уюты”, но лирический герой не поддается этому искушению и выбирает иной, пусть даже тернистый путь: “лучше сгинуть в стуже лютой”. Он предпочитает быть непонятым людьми, чем изменить своим творческим идеалам. Так реальность вступает в противоборство с романтикой, что рождает неоднозначное чувство к людям.
В лирическом герое уживаются противоположные чувства: любви (“храню я к людям на безлюдьи неразделенную любовь”) и презрения:
Но за любовью зреет гнев,
Растет презренье и желанье
Читать в глазах мужей и дев
Печать забвенья иль избранья.
Такое отношение Блока к “толпе” сходно с отношением к ней Маяковского. Поэт уверен в своем высоком предназначении и ощущает себя на голову выше других людей, а следовательно, одинок. Такая преемственная связь с романтизмом тоже лежала в основе символизма.
Построенное на приеме противопоставления (антитезы), стихотворение затрагивает ту же проблему, что и лирическое отступление поэмы Гоголя “Мертвые души” о счастливых и несчастливых писателях, стихотворении Пушкина “Поэт и толпа” (1828).
По мнению Блока, выбор именно такого, возможно, нелегкого, но верного пути обусловит память среди последующих поколений. Так, обращение к потомкам звучит в стихотворении “О, я хочу безумно жить…”:
Быть может, юноша веселый
В грядущем скажет обо мне.
Борис Пастернак вошел в русскую литературу XX века как создатель непростого поэтического мира. Сотрудничество с символистами, а позднее с футуристами сыграло важную роль в его писательской деятельности. Работа в различных кружках во многом предопределила характер его
творчества.
Пастернак придавал огромное значение использованию слова, синтаксической и стилистической организации, а также образной системе своих произведений. Однако при всей нетрадиционности поэтики он стремился к конкретной содержательности.
Талантливость его не раз отмечалась Ахматовой, которая принадлежала к числу поэтов совершенно иного литературного течения – акмеизма, сформировавшегося в России в 10-20-х годах XX века как антитеза символу. Противопоставляя мистическим устремлениям символизма к “непознаваемому” “стихию чувства”, акмеисты декларировали конкретно-чувственное восприятие “вещного мира”, возврат слову его изначального, не символического смысла.
Несмотря на принадлежность к различным литературным течениям, у Ахматовой и Пастернака в понимании темы творчества гораздо больше общего, чем у Маяковского и Есенина.
Для этих поэтов поэзия объединяет все в жизни. Понимание действительности во многом роднит Пастернака с Блоком, ему свойственно то же восприятие жизни: желание постичь суть бытия, стремление к познанию:
Все время схватывая нить
Судеб, событий,
Жить, думать, чувствовать, любить,
Свершать открытья.
(“Во всем мне хочется дойти…”, 1956)
Такое мироощущение лежит в основе всего творчества Пастернака, свою цель как поэт он видит в постоянном поиске истины.
Ахматова же осознает себя “наследницей” Пушкина (“Смуглый отрок бродил по аллее”, 1911). Причиной этому служит не только само место, Царское село, объединившее поэтов двух различных эпох, но и то влияние, которое оказало на Ахматову творчество этого поэта.
В данном стихотворении отразились особенности восприятия Пушкина Анной Ахматовой: сочетание конкретного ощущения его личности (“здесь лежала его треуголка”) и всеобщего поклонения национальному гению (“и столетие мы лелеем еле слышный шелест шагов”). В поэзии “серебряного века” она признана “вторым Пушкиным”: и мироощущение, и цели творчества у Ахматовой тоже будут во многом пушкинскими.
Так прослеживается аналогия ахматовского стихотворения “Творчество” со стихотворением Пушкина “Поэт” (1827) и стихотворением Блока “Художник”. Все они описывают приход творческого вдохновения. Как и для Блока, для Ахматовой вдохновение наполняет жизнь смыслом, превращая прежнее рутинное существование (“какую-то истому”) в мысль и действие. Однако образность этого стихотворения конкретнее, чем у Блока. Если у него вдохновение – звон, который “тянет… еле приметную нить”, то у лирической героини Ахматовой с приходом вдохновения восприятие становится более чутким: “Неузнанных и пленных голосов мне чудятся и жалобы и стоны” (обостряется слух). И для Блока, и для Ахматовой, и для Пастернака жизнь без вдохновенья равнозначна духовной смерти.
В стихотворении “Рассвет” (1947) Пастернак описывает время без него как забвенье:
И через много-много лет
Твой голос вновь меня встревожил.
Всю ночь читал я Твой Завет
И как от обморока ожил.
У Пастернака и Ахматовой поэзия ассоциируется с магическим, потусторонним миром. У Анны Ахматовой она преобразует всю жизнь в какой-то “тайный круг”, а у Пастернака – это голос творца, посылаемый на землю:
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку.
В этом отношении образность стихотворения Пастернака ближе к блоковскому: у Блока момент вдохновения ассоциируется с полетом ангела.
Из этого следует осознание поэзии как некоторого элемента, воплощающего материальную и духовную основы, космос и реальность. У Пастернака это прослеживается в стихотворениях “Ночь” (1956) и “Февраль. Достать чернил и плакать!” (1912).
Он строит стихотворение на приеме антитезы, противопоставляя космическое пространство:
И странным, странным креном
К другим каким-нибудь
Неведомым вселенным
Повернут Млечный Путь.
земному:
В подвалах и котельнях
Не спят истопники.
Объединяет эти два мира образ летчика, находящегося где-то на периферии Земли и Космоса. Этот образ тождествен образу поэта. Оказывается, что поэзия витает в просторах Вселенной и преобразует собой два начала.
В стихотворении “Февраль. Достать чернил и плакать…” поэт противопоставляет материальный мир и мир вечности. Здесь он не случайно употребляет в одном четверостишии слова различной степени конкретности: “шесть гривен” — определенная деталь — и глагол “перенестись”, имеющий абстрактное, пространственно-временное значение.
Ахматовское понимание поэзии аналогично, но образы ее не так сложны и замысловаты, как у Пастернака и Блока:
Но вот уже послышались слова
И легких рифм сигнальные звоночки, —
Тогда я начинаю понимать,
И просто продиктованные строчки
Ложатся в белоснежную тетрадь.
Цель своей поэзии Пастернак и Ахматова видели в том, чтобы отражать в произведениях действительность, раскрывая перед людьми как положительную, так и отрицательную стороны мира. И Ахматова осознает свою задачу очень глубоко (“Мне голос был. Он звал утешно…”, 1917). Отказываясь оставить “край глухой и грешный”, она избирает нелегкий путь “боли, поражений и обид”. В стихотворение вводится библейский мотив: праведники должны покинуть землю.
Таким образом, оказывается, что поэт – посланник Бога, живущий по небесным законам. Предназначение его заключается в том, чтобы искоренять пороки людей и наставлять их на правильный путь.
Цель своего творчества Пастернак лаконично определил в стихотворении “Быть знаменитым некрасиво…” (1956), в котором он, подобно Пушкину, Гоголю, Некрасову, противопоставляет два типа поэтов: пишущих ради славы (являющихся “притчей на устах у всех”), и тех, для которых “цель творчества- самоотдача, а не шумиха, не успех”. Свою задачу Пастернак видит именно в этом.
По его мнению, творчество должно отражать мировоззрение самого поэта: “Быть живым, живым и только… до конца”. Именно правдивость изображения и упорный труд приведут к тому, что “другие по живому : следу пройдут твой путь за пядью пядь”. Используя антитезу, Пастернак показывает, что бессмертие и память определяются отнюдь не благозвучи- ‘• ем написанного и не венцом славы.
В стихотворении “Во всем мне хочется дойти до самой сути…” (1956) поэт дает определение всему творчеству: “Достигнутого торжества игра и мука”. Это сочетание двух противоречивых понятий характеризует деятельность поэта.
Однако поэтом осознается и трагическое одиночество (“Гамлет”, 1946). ; Окружающий мир “тонет в фарисействе”, ему присущи лицемерие и ханжество, потому люди не могут оценить поэта по достоинству. Герой оказывается противопоставленным обществу. В финальных строках чувствуется особая надрывность, безнадежность, горькое осознание правды: “Я ; один…”
Одиночество ощущается и Ахматовой, но оно не столь острое и ярко выраженное. Это можно понять из контекста: “боль поражений и обид” очевидно, нанесена людьми, окружающим обществом, отсутствием взаимопонимания.
Итак, понимание темы творчества у Есенина, Маяковского Блока Ах матовой и Пастернака имеет как сходные, так и различные черты. Не смотря на то, что все эти поэты принадлежали к разным литературным течениям, в основе творческой позиции каждого лежало осознание своего высокого предназначения как поэта.
С.А. Есенин и В.В. Маяковский – великие русские поэты начала 20 века. Это поэты-вехи, культовые поэты. Их творчество во многом создало «лицо» того непростого времени, по их произведениям во многом мы судим о людях тех лет. Стихи Есенина и Маяковского – это новое слово в поэзии, сочетающее в себе самобытность и оригинальность со следованием классическим традициям.
Есенин и Маяковский писали об одном и том же, но совершенно по-разному. Творчество Есенина насквозь лирично, песенно, тесно связано с фольклором. Творчество Маяковского наполнено неудержимой энергией, бунтом, протестом, вечной дисгармонией героя с окружающим миром.
Одно из главных мест в лирике обоих поэтов занимает тема любви. Лирический герой Есенина очень эмоционален. Это духовно богатый человек, способный на глубокие и сильные чувства. Любовь в его жизни играет огромную роль. Можно сказать, что она дает герою силы жить и творить. Но часто радость от любви сливается у Есенина с горечью, тоской, тревогой:
И пускай со звонами плачут глухари.
Есть тоска веселая в алостях зари.
Удивительно, что даже чувство любви к женщине переплетается у лирического героя с чувством любви к родине. И в минуты высшего счастья тоска по Родине не покидает его:
Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Там, на севере, девушка тоже,
На тебя она страшно похожа,
Может, думает обо мне…
Герой Есенина не всегда счастлив в любви. Часто это чувство приносит ему боль, разочарование, обиду. Не всегда герой может все расставить по своим местам, попросить прощения у возлюбленной. Тяжесть и раскаяние гнетут его душу. В таком состоянии герой часто заливает свою тоску в кабаках, в компании случайных спутников:
Сыпь, гармоника. Скука… Скука…
Гармонист пальцы льет волной.
Пей со мною, паршивая сука,
Пей со мной.
Душевная боль героя часто выливается в скандалы, потасовки, драки. У него плохая репутация, его сторонятся «приличные» люди. Но сам герой не долго переживает по этому поводу. С возрастом, со временем он понимает, что не нужно «разбрасываться», растрачивать себя на всякие пустяки, которые многие люди считают важными вещами. Лирический герой уверен, что наконец-то «Прояснилась омуть в сердце мглистом».
Одно из самых «сильных» произведений Маяковского о любви – это поэма «Облако в штанах». В первой части произведения передана небольшая, но очень эмоционально насыщенная ситуация. Герой в комнате (у нее или у себя?) ждет свою возлюбленную, которая вот-вот должна прийти. Но проходит час, другой, третий, а ее все нет.
Маяковский с большим мастерством и талантом психолога описывает эмоциональное состояние своего героя. Он чувствует себя глубоко несчастным. Герой превратился в корчующуюся дряблую громадину. Он одинок, ему так не хватает женского тепла, ласки, любви. Герой мечется по комнате, в его голове мешаются страшные мысли и сомнения:
Будет любовь или нет?
Какая –
большая или крошечная?
Напряжение героя настолько велико, что ему начинают видеться всякие чудовища, нервы его на пределе и вот-вот взорвутся от напряжения. Поэт буквально изображает выражение «нервы расходились, расшатались», чтобы передать пик напряжения лирического героя:
И вот,-
сначала прошелся
едва-едва,
потом забегал,
взволнованный,
четкий.
Теперь и он и новые два
мечутся отчаянной чечеткой.
Но вот, наконец-то, появляется и героиня. На несколько мгновений все замирает. Она спокойно и с вызовом сообщает герою, что выходит замуж. Видно, что между влюбленными уже был разговор на эту тему, героиня что-то решала, герой ее в чем-то убеждал. И вот Мария приняла решение. Она выходит замуж и оставляет лирического героя.
В разговоре с девушкой герой спокоен, спокоен, «как пульс покойника». Душа его умерла. Ее растоптала современная любовь, продающаяся за деньги и опирающаяся только на расчет.
Любовная лирика Маяковского и Есенина очень индивидуальна, но похожа в одном. Оба поэта убеждены, что любовь – неотъемлемая и необходимая часть жизни любой человеческой души.
С.А. Есенин и В.В. Маяковский – великие русские поэты начала 20 века. Это поэты-вехи, культовые поэты. Их творчество во многом создало «лицо» того непростого времени, по их произведениям во многом мы судим о людях тех лет. Стихи Есенина и Маяковского – это новое слово в поэзии, сочетающее в себе самобытность и оригинальность со следованием классическим традициям.
Есенин и Маяковский писали об одном и том же, но совершенно по-разному. Творчество Есенина насквозь лирично, песенно, тесно связано с фольклором. Творчество Маяковского наполнено неудержимой энергией, бунтом, протестом, вечной дисгармонией героя с окружающим миром.
Одно из главных мест в лирике обоих поэтов занимает тема любви. Лирический герой Есенина очень эмоционален. Это духовно богатый человек, способный на глубокие и сильные чувства. Любовь в его жизни играет огромную роль. Можно сказать, что она дает герою силы жить и творить. Но часто радость от любви сливается у Есенина с горечью, тоской, тревогой:
И пускай со звонами плачут глухари.
Есть тоска веселая в алостях зари.
Удивительно, что даже чувство любви к женщине переплетается у лирического героя с чувством любви к родине. И в минуты высшего счастья тоска по Родине не покидает его:
Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Там, на севере, девушка тоже,
На тебя она страшно похожа,
Может, думает обо мне…
Герой Есенина не всегда счастлив в любви. Часто это чувство приносит ему боль, разочарование, обиду. Не всегда герой может все расставить по своим местам, попросить прощения у возлюбленной. Тяжесть и раскаяние гнетут его душу. В таком состоянии герой часто заливает свою тоску в кабаках, в компании случайных спутников:
Сыпь, гармоника. Скука… Скука…
Гармонист пальцы льет волной.
Пей со мною, паршивая сука,
Пей со мной.
Душевная боль героя часто выливается в скандалы, потасовки, драки. У него плохая репутация, его сторонятся «приличные» люди. Но сам герой не долго переживает по этому поводу. С возрастом, со временем он понимает, что не нужно «разбрасываться», растрачивать себя на всякие пустяки, которые многие люди считают важными вещами. Лирический герой уверен, что наконец-то «Прояснилась омуть в сердце мглистом».
Одно из самых «сильных» произведений Маяковского о любви – это поэма «Облако в штанах». В первой части произведения передана небольшая, но очень эмоционально насыщенная ситуация. Герой в комнате (у нее или у себя?) ждет свою возлюбленную, которая вот-вот должна прийти. Но проходит час, другой, третий, а ее все нет.
Маяковский с большим мастерством и талантом психолога описывает эмоциональное состояние своего героя. Он чувствует себя глубоко несчастным. Герой превратился в корчующуюся дряблую громадину. Он одинок, ему так не хватает женского тепла, ласки, любви. Герой мечется по комнате, в его голове мешаются страшные мысли и сомнения:
Будет любовь или нет?
Какая –
большая или крошечная?
Напряжение героя настолько велико, что ему начинают видеться всякие чудовища, нервы его на пределе и вот-вот взорвутся от напряжения. Поэт буквально изображает выражение «нервы расходились, расшатались», чтобы передать пик напряжения лирического героя:
И вот,-
сначала прошелся
едва-едва,
потом забегал,
взволнованный,
четкий.
Теперь и он и новые два
мечутся отчаянной чечеткой.
Но вот, наконец-то, появляется и героиня. На несколько мгновений все замирает. Она спокойно и с вызовом сообщает герою, что выходит замуж. Видно, что между влюбленными уже был разговор на эту тему, героиня что-то решала, герой ее в чем-то убеждал. И вот Мария приняла решение. Она выходит замуж и оставляет лирического героя.
В разговоре с девушкой герой спокоен, спокоен, «как пульс покойника». Душа его умерла. Ее растоптала современная любовь, продающаяся за деньги и опирающаяся только на расчет.
Любовная лирика Маяковского и Есенина очень индивидуальна, но похожа в одном. Оба поэта убеждены, что любовь – неотъемлемая и необходимая часть жизни любой человеческой души.
Блок, Есенин и Маяковский являются крупнейшими русскими поэтами начала 20 века. Волею судеб, они стали свидетелями крупнейших исторических событий, впавших на долю России: революции 1905 года, периода жестокой реакции, империалистической войны, Февральской и, наконец, Октябрьской революции 1917 года. Будучи большими патриотами, искренне переживая за свою родину, эти поэты не могли не отразить в своем творчестве узловые моменты истории России. Больше того, мне кажется, что именно из описаний таких моментов и складывается патриотическая лирика Блок, Есенина, Маяковского.
С октября 1917 года начинается новый этап в творчестве Маяковского, резко меняется его тональность стихов. Характерный для поэта пафос решительного отрицания враждебной человеку реальности, её гротескное изображение сменяется полным принятием начавшихся в стране коренных перемен. «Ода революции», «Левый марш», «Мистерия-буфф», «Потрясающие факты» – в этих произведениях открывается другая Родина, озаренная верой в прекрасное будущее, ожидающая человечество.
Маяковский, как и прежде, остался романтиком, но теперь романтизм поэта направлен на утверждение созидания нового мира. «Необычайнейшее», почти фантастическое в его произведениях тех лет рождено окружающей его обстановкой. Именно поэтому образы его творчества так объёмны. Для Маяковского революция была возможностью сделать жизнь легче и светлее, она должна была избавить народ от ненавистной власти сытых. Вот как он пишет в стихотворении «Потрясающие факты»:
Напрасно пухлые руки взмолены,–
не остановить в его неслышном карьере.
Раздавил
и дальше ринулся Смольный,
республик и царств беря барьеры.
Сергей Есенин по-другому воспринял перемены, настигнувшие его «голубую Русь». Лирика этого поэта сосредоточена на изображении драматической судьбы личности в переломную эпоху, представляет своего рода лирический роман, сюжетом которого поэт сделал свою биографию, превратив её в историю «поэта Сергея Есенина». Его стихи – это летопись жизни с её взлётами и падениями.
Читая «Небесного барабанщика», «Иорданскую голубицу», «Преображение» мы чувствуем, что Есенин приветствует великие перемены. Но в чём он видит их смысл? Что означает – «принимал с крестьянским уклоном»? Произведения, написанные в первые годы революции, полны радостных надежд на преображение действительности в «деревенский рай», где «злачные нивы», «стада буланых коней», где с пастушеской дудкой «бродит апостол Андрей» («Иорданская голубица»).
Какие же существенные стороны революции отразились в творчестве Есенина? Поэт выразил те противоречия, которые были присущи русскому крестьянству, принявшему революцию, защищавшему её завоевания, но питавшему порой несбыточные социальные иллюзии.
Своё представление о революции поэт передаёт образом красного коня – образом романтическим, фантастическим, но родственным миру берёз, черёмух и клёнов, миру русской природы, то есть всему тому, что составляло почву есенинской поэзии, воплощало его представления о прекрасном, его стремления к гармонической жизни.
Сойди, явись нам, красный конь!..
…О, вывези наш шар земной
На колею иную.
Когда Есенин убедился, что революция ускорит переход России с патриархальной колеи на магистрали современной машинной техники, он болезненно воспринял это. Реальные революционные события, резкие перемены в деревне, даже элементарная машинизация села – всё это в представлении Есенина говорило о гибели кроткой, созданной, главным образом, воображением поэта патриархальной Руси. Крушение этого иллюзорного представления о деревенской России было закономерно, но при этом поэту казалось, что исчезла целая область жизни, а значит, и область чувств. Таким образом, он боялся не пришествия нового, а ухода старого.
Своё восприятие новой действительности было у Александра Блока. В январе 1918 года Блок опубликовал статью «Интеллигенция и революция», в которой писал о великих задачах, стоящих перед страной. В это же время им была написана поэма «Двенадцать». Она стала итогом раздумий Блока о революции.
С огромным мастерством передаёт он революционную бурю, охватившую всю страну. Картины разрушенной жизни, разбушевавшейся природы, образы старого мира составляют реальную обстановку, в которой совершается революция. Характерное для Блока отрицание старого мира проявилось в сатирическом изображении буржуазии, символа прошлого. Против прошлого, навстречу ветру, через разруху и голод идут двенадцать человек, двенадцать «апостолов революции», исполненные гнева народного. Революционная страсть, охватившая этих людей, преображает их в солдат.
Главная тема и главный герой поэмы – народ в революционную эпоху. Повествование о красногвардейском дозоре, идущем по улицам революционного Петрограда, приобретает космические масштабы. Блок выводит идею об очистительном огне революции с идеей возмездия. С помощью образа Христа Блок пытался утвердить революцию, так как Христос – это символ морали, а с ним неразрывно связаны двенадцать гвардейцев.
Таким образом, тема Родины в творчестве Блока, Есенина, Маяковского выражена по-разному. Но всех этих поэтов роднит то, что они тесным образом переплели данную тему с темой революции. Каждый из поэтов переживал за судьбу своей страны, пытался увидеть, что ждет Россию, что несут ей глобальные перемены, свершившиеся в начале 20 века.
Тема Родины волновала русских поэтов еще со времен Ломоносова и Державина. Они хотели видеть свою страну сильной и могучей, любовались и гордились ею. Для них понятия страны и государства были единым целым, пусть сегодня их пытаются разделить. Как будто бывает страна без формы государственного устройства…
О «странной любви» к Отечеству первым заговорил Лермонтов, а подхватил Некрасов. Именно с него берет начало двойственное восприятие России – страны и убогой и обильной, и могучей, и бессильной одновременно, которую каким-то образом возможно так глубоко ненавидеть и так бескорыстно любить.
В творчестве А.Блока тема Родины проявилась далеко не сразу. Он вошел в литературу певцом Прекрасной Дамы. И только спустя несколько лет Блок увидел страну и людей. Нет, он тоже далеко не всем восхищался. Однако поэт умел находить особое очарование в красоте среднерусского пейзажа, в «разбойной» красе «нищей» России, где среди серых изб и ветровых песен, среди «острожной тоски», среди бескрайних лесов и полей вдруг испытываешь вдохновение, не сравнимое ни с чем. Блок быстро ушел от романтизации языческой Руси, которая «с болотами, и с журавлями, и с мутным взором колдуна», с «разноликими народами», ведущими хороводы. «Заплаканную и древнюю красу» России поэт берег в душе до последних дней. Показательно стихотворение «Грешить бесстыдно, непробудно…» Картина, нарисованная в нем, откровенно неприглядна, но очень она русская – с глубокого похмелья человек кается, потом грешит снова и заваливается в тяжелый сон. Наверно, Блок, как никто, умел любить Россию такой, какая она есть – со всеми язвами и уродствами, да и за них тоже.
Первым, к кому пришел совсем еще юный Сергей Есенин в Петербурге, был именно Александр Блок. И Блок отметил для себя певучесть и чистоту ранних есенинских стихов. Есенин никогда не стеснялся откровенно и незамысловато признаваться в любви к родному краю, Рязанщине, а через него – выходить к широким поэтическим обобщениям. Он был уверен, что чувство Родины необходимо любому поэту. Без этого чувства большой поэт состояться не может. Вот почему позднее Есенин решительно разошелся с имажинистами. «Я люблю Родину. Я очень люблю Родину!» — что может быть безыскуснее и трогательнее этого признания?
Образ Родины в стихах Есенина почти всегда неотрывен от природных реалий. Девушка-березка, подгулявший клен, ветер-отрок, заря-котенок – этот метафорический ряд можно продолжать очень долго. Природен человек и человекоподобна природа.
И пусть некоторые стихи Есенина чересчур риторичны, например, знаменитая концовка стихотворения «Гой ты, Русь моя родная…», где содержится противопоставление рая и земной Родины и выбор поэта однозначен – «дайте Родину мою!», но какая поэзия обходится без риторики?
Наконец, Владимир Маяковский, который долго не мог выбрать между поэзией и живописью. Футурист и авангардист в галстуковой рубашке и рубашковом галстуке желтого цвета. Человек, ворвавшийся вместе с другими футуристами в литературу на волне скандала и вызова. Было ли в нем чувство Родины и как оно проявлялось?
«Я не твой, снеговая уродина!» — такое шокирующее признание можно найти в одном из ранних стихотворений Маяковского. И пусть последнее слово все-таки рифмуется с «родиной», но читатель понимает: никакого поклонения, трепетной любви от Маяковского ждать пока не приходится. Он весь находится в стихии борьбы, неприятия того, что существует, и ждет перемен. И вот они происходят – сначала Февраль, потом Октябрь.
«Землю, с которой вдвоем голодал, нельзя никогда забыть» — это написано о голодных годах, проведенных в Петрограде. А затем наступает время мирного строительства, и Маяковский включается в этот процесс вместе со всеми. «Пою мое Отечество, республику мою!» Он, как когда-то Ломоносов с Державиным, опять сопрягает понятия государства и страны. Он считает за честь называться советским человеком. И самоубийство в 1930-м году произошло на личной почве, а не из-за разочарования в идеалах. Маяковский искренне отдал всю свою силу поэта «атакующему классу», добился того, чтобы «к штыку приравняли перо». И все-таки большинство его стихов советского периода остались в своем времени. Они недостойны пера Маяковского, писались на злобу дня, по конкретному поводу.
А тема Родины – «вечная» тема. Она не стареет. Можно не сомневаться – профессиональные поэты и самодеятельные стихотворцы еще немало напишут на эту тему. Не всегда умело, лишь бы совершенно искренне. Чтобы могли повторить вслед за С.Есениным: «Я сердцем никогда не лгу».
?Темы сочинений
1. Лики “страшного мира” в поэзии Блока.
2. Образ Незнакомки и его развитие в творчестве Блока разных лет.
3. Личность и история в цикле Блока “На поле Куликовом”
4. Тема святости и греха в поэме “Двенадцать”
5. Лирический герой раннего Маяковского
6. Поэт и революция в творчестве Маяковского
7. Любовь и быт в произведениях Маяковского
8. Темы, образы и мотивы раннего Есенина.
9. Революция с крестьянским уклоном (по произведениям Есенина)
10. “Анна Снегина” как лироэпическая “поэма итогов”
11. В чем секрет песенной популярности Есенина?
12. Бог, природа, человек в поэзии Есенина.
13. Земное и небесное в художественном мире Есенина.
Темы сочинений
1. Лики “страшного мира” в поэзии Блока.
2. Образ Незнакомки и его развитие в творчестве Блока разных лет.
3. Личность и история в цикле Блока “На поле Куликовом”
4. Тема святости и греха в поэме “Двенадцать”
5. Лирический герой раннего Маяковского
6. Поэт и революция в творчестве Маяковского
7. Любовь и быт в произведениях Маяковского
8. Темы, образы и мотивы раннего Есенина.
9. Революция с крестьянским уклоном (по произведениям Есенина)
10. “Анна Снегина” как лироэпическая “поэма итогов”
11. В чем секрет песенной популярности Есенина?
12. Бог, природа, человек в поэзии Есенина.
13. Земное и небесное в художественном мире Есенина.
Темы сочинений
1. Лики “страшного мира” в поэзии Блока.
2. Образ Незнакомки и его развитие в творчестве Блока разных лет.
3. Личность и история в цикле Блока “На поле Куликовом”
4. Тема святости и греха в поэме “Двенадцать”
5. Лирический герой раннего Маяковского
6. Поэт и революция в творчестве Маяковского
7. Любовь и быт в произведениях Маяковского
8. Темы, образы и мотивы раннего Есенина.
9. Революция с крестьянским уклоном (по произведениям Есенина)
10. “Анна Снегина” как лироэпическая “поэма итогов”
11. В чем секрет песенной популярности Есенина?
12. Бог, природа, человек в поэзии Есенина.
13. Земное и небесное в художественном мире Есенина.
Темы сочинений
1. Лики “страшного мира” в поэзии Блока.
2. Образ Незнакомки и его развитие в творчестве Блока разных лет.
3. Личность и история в цикле Блока “На поле Куликовом”
4. Тема святости и греха в поэме “Двенадцать”
5. Лирический герой раннего Маяковского
6. Поэт и революция в творчестве Маяковского
7. Любовь и быт в произведениях Маяковского
8. Темы, образы и мотивы раннего Есенина.
9. Революция с крестьянским уклоном (по произведениям Есенина)
10. “Анна Снегина” как лироэпическая “поэма итогов”
11. В чем секрет песенной популярности Есенина?
12. Бог, природа, человек в поэзии Есенина.
13. Земное и небесное в художественном мире Есенина.
Поэзия XX века значительно отличалась от поэзии XIX века. В XX веке сформировались различные литературно-художественные направления (символизм, акмеизм, футуризм, имажинизм). Поэты, принадлежащие к тому или иному направлению, по-разному определяли принципы поэтики, цели творчества, а также свое место в литературе.
Исходя из этого, понимание темы поэта и поэзии будет различным у Есенина, Маяковского, Блока, Ахматовой и Пастернака.
С. Есенин был близок к поэтам-имажинистам. Имажинизм, возникший в России в 1920-х годах, декларировал самоценность не связанного с реальностью слова-образа. Особую позицию в этом кружке занимал Есенин, утверждавший необходимость связи поэзии с естественной образностью русского языка, со стихией народного творчества. Это течение, усваивая крайности поэтики раннего футуризма, было во многом ему противоположным.
Обшей основой футуризма, возникшего в России приблизительно в то же время, что и имажинизм, было стихийное ощущение крушения старого мира и стремление осознать через искусство грядущий переворот и создать “нового человека”. Это не противоречило принципам имажинизма. У Есенина также прослеживается мотив гибели прежней, “полевой России”, на смену которой приходит “гость железный”.
Однако, по мнению футуристов, художественное творчество должно было стать не подражанием, а продолжением природы. Отсюда – разрушение условной системы литературных жанров и стилей, возвращение к фольклорно-мифологическим началам, когда язык являлся неотъемлемой частью природы. На базе живого разговорного языка футуристы разрабатывали тонический стих, фонетическую рифму, экспериментировали с языковой графикой, предельно расширяя диапазон литературного языка. Их поэзия, в отличие от поэзии имажинистов, характеризовалась конкретностью образов, активным использованием метафор, неологизмов.
Так, понимание темы творчества у Есенина и Маяковского разнится. Есенин осознает себя поэтом уходящей России. Это очень четко прослеживается в стихотворении “Я последний поэт деревни” (1920). Здесь присутствует множество слов-символов, напоминающих о смерти, неизбежной гибели как всего уклада прежней России, так и отдельного человека, поэта, творчество которого было направлено на то, чтобы воспевать патриархальность и православие этой страны: “И луны часы деревянные прохрипят мой двенадцатый час ”.
Маяковский же осознает себя поэтом настоящего, и поэтому в его произведениях преобладает мажорность. Он принимает настоящее, верит в будущее и отвергает все то, что уходит в прошлое: “Ненавижу всяческую мертвечину! Обожаю всяческую жизнь!” (“Юбилейное”, 1924). Это светлое восприятие жизни Маяковским во многом схоже с пушкинским. Такое отношение к реальности и обусловило характер творчества поэта.
В поэме “Во весь голос” (1930) Маяковский декларирует собственное поэтическое право: “Я сам расскажу о времени и о себе”. Он принимает классовые, революционные, а потом советские интересы за высшие, общечеловеческие, за “веленье божие”. Во вступлении в поэму “Во весь голос” прозвучали и трагические строки:
И мне
агитпроп
в зубах навяз,
И мне бы
строчить
романсы на вас —
Доходней оно
и прелестней.
Но я
себя
смирял,
становясь
На горло
собственной песне.
Есенин же видел цель творчества в том, чтобы показать всю красоту “полевой России”, ее природу и краски. И хотя сам он понимал всю обреченность старого, крестьянского уклада с его религиозностью и традициями, писал: “И не отдам я эти цепи, и не расстанусь с долгим сном” (“Запели тесаные дроги…”, 1916). Пастернак писал о Есенине: “Самое? драгоценное в нем – образ русской природы – лесной, среднерусской, рязанской, переданный с ошеломляющей свежестью, как она далась ему в детстве”. Именно с этой Россией были связаны воспоминания о деревенском детстве на Рязанщине в юности. “Я последний поэт деревни”, – говорит, он в одноименном стихотворении 1920 года. И до конца жизни Есении будет осознавать себя “поэтом золотой бревенчатой избы”, да и сама его поэзия, “половодье чувств”, будет проникнута грустью, тоской, ностальгией о прежней родине. И все же, невзирая на такое трагическое ощущение, он будет “воспевать всем существом в поэте шестую часть с названьем; кратким — “Русь”.
Глубоко понимая, что и сам он уходит в прошлое, предчувствуя свой конец, Есенин не принимал поэзию нового времени – поэзию, которая придет на смену его творчеству и будет устремлена в будущее:
По ночам, прижавшись к изголовью,
Вижу я, как сильного врага,
Как чужая юность брызжет кровью
На мои поляны и луга.
(“Спит ковыль. Равнина дорогая…”, 1925)
Именно такой была поэзия Маяковского. “Я ассенизатор и водовоз” “агитатор, горлан-главарь”, – заявляет он о себе. Непривычные сочетания слов, новые выражения обнажают бунтарский дух всего творчества поэта.
В стихотворении “Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче” (1920) Маяковский подчеркивает направленность своей поэзии:
Светить всегда,
светить везде,
до дней последних донца,
светить —
и никаких гвоздей!
Вот лозунг мой —
и солнца.
Роль поэта осмысливается так же, как и роль солнца. Поэт и солнце – тождественно равные понятия: “И скоро, дружбы не тая, бью по плечу его я”.
По мнению Маяковского, его труд “любому труду родствен”: работа его столь же родственная и важная, как работа любого другого человека. Стихосложение – не такое простое занятие, как это кажется на первый взгляд:
Начнешь это
слово
в строчку всовывать,
а оно не лезет –
нажал и сломал.
Для описания этого процесса Маяковский опять же использует свой излюбленный литературный прием – реализованную метафору: “Рифма -/бочка… /строчка – /фитиль. Строка додымит, взрывается строчка, – / и город /на воздух / строфой летит”. (“Разговор с фининспектором о поэзии, 1926).
Поэзия, по Маяковскому, сочетает два начала: материальное (“поэту в копеечку влетают слова”) и возвышенное (“поэзия- вся езда в незнаемое”), символом чего является крылатый конь, соединивший в своем образе космос и землю:
А что,
Если я
Десяток пегасов
Загнал
За последние 15 лет?!
Кульминационным в процессе стихосложения является момент, когда “из зева до звезд взвивается слово золоторожденной кометой”. Поистине, это- “стих, летящий на крыльях к провиденциальному собеседнику” (О. Мандельштам).
В 1933 году Цветаева предрекла: “Своими быстрыми ногами Маяковский угнал за нашу современность и где-то, за каким-то поворотом, долго еще нас будет ждать”. И действительно, сам Маяковский со своим незаурядным пониманием творчества не принимал поэтов, для которых были важны гармония и благозвучность стиха:
Кто стихами льет из лейки,
Кто кропит,
Набравши в рот –
Кудреватые Митрейки,
Мудреватые Кудрейки –
Кто их к черту разберет!
Так, поэзия Есенина была неприемлемой для него: “Я к вам приду в коммунистическое далеко не так, как песенно-есенинный провитязь”.
Однако, несмотря на то, что поэты по-разному видели цели поэзии, в их отношении к окружающему миру наблюдается нечто общее. Во многом это обусловливалось временем, на которое приходилось их творчество. Система отторгала все то, что ей противоречило, ей были чужды и враждебны яркие индивидуальности, независимость, бунтарство, нелицеприятная правда. Отсюда и следовало трагическое осознание одиночества у Есенина:
Какого ж я рожна
Орал в стихах, что я с народом дружен?
Моя поэзия здесь больше не нужна,
Да и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен.
Маяковский, видевший свою неординарность, тоже понимал свое одиночество в поэтическом мире, но осмысление его было несколько иного плана: противопоставляя себя “толпе”, “стоглавой воши”, он считал себя выше нее: “Я захохочу и радостно плюну, плюну в лицо вам” (“Нате”, 1913).
Место своих произведений в литературе Есенин и Маяковский определяли по-разному. Есенин подсознательно чувствовал, что он и его время терпят крах, и крестьянскую культуру заменит другая. И все же у него была вера в то, что память о нем останется:
Не живые, чужие ладони,
Этим песням при вас не жить!
Только будут колосья-кони
О хозяине старом тужить.
Маяковский, напротив, твердо убежден в том, что его поэзия никогда не утратит современности и будет всегда актуальна: его творчеству будут обеспечены бессмертие и память в последующих поколениях:
Мой стих
трудом
громаду лет прорвет
и явится
весомо,
грубо,
зримо,
как в наши дни
вошел водопровод,
сработанный
еще рабами Рима.
Итак, понимание творчества у Есенина и Маяковского кардинально отличается. Принадлежа к одному времени, они были сторонниками разных идей. Если Есенин был противником революции как стихийной силы, нарушающей привычную жизнь, то Маяковский, наоборот, одобрял ее, так как видел в ней обновляющую силу. Различие их позиции в характере и содержании было неслучайным.
Блок принадлежал к числу символистов. Символизм был преимущественно устремлен к художественному ознаменованию идей, находящихся за пределами чувственного восприятия. Символисты провозглашали интуитивное постижение мирового единства через символическое обнаружение соответствий и аналогий. Музыкальная стихия объявлялась праосновой жизни и искусства. Отсюда – господство лирико-стихотворного начала, вера в иррационально-магическую силу поэтической речи.
Важнейшими особенностями русского символизма, возникшего в 1910-х годах, явились катастрофическое мировоззрение и обостренное внимание к поиску роли личности в истории, к ее связи с “вечностью” и сути вселенского “мирового процесса”.
Эти принципы символизма не могли не отразиться на творчестве Блока. Так, от мира пошлости поэт переходит к внутреннему миру лирического героя. В русскую литературу он вошел как лирик, который сумел заглянуть в человеческую душу и в котором служение духу сочеталось с огромным размахом фантазии.
Блоковское восприятие жизни было очень светлым, во многом схожим с восприятием Пушкина и Маяковского. Открытость души лирического героя выявляется в стихотворениях “О, я хочу безумно жить…” (1914) и “О, весна без конца и без краю…” (1907):
Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
И приветствую звоном щита!
Эта жажда жизни ознаменует все творчество Блока, оптимистическая настроенность, романтизированная образность постоянно будут преобладать над мрачным началом:
Земное сердце стынет вновь,
Но стужу я встречаю грудью.
Его мироощущение во многом будет стихийным, несмотря на гибельность:
За мученье, за гибель – я знаю –
Все равно: принимаю тебя!
Такое осознание жизни в многом определяется самой ролью поэта. Все его существование делится на две половины: до и после прихода творческого вдохновения. Само вдохновение осмысливается поэтом как “легкий, доселе не слышанный звон” (“Художник”, 1913). До того как оно снизойдет, герой пребывает в состоянии “скуки смертельной”, “зоркого …ожидания”. Вдохновение перерождает всю природу лирического героя, переносит его в неведомый ранее мир, в романтическое “там”.
В сознании поэта происходит нечто экстраординарное. Цвета, звуки и запахи становятся единым, однородным целым (осязаемость образов была характерной особенностью символизма):
С моря ли вихрь? Или сирины райские
В листьях поют? Или время стоит?
Или осыпали яблоки майские
Снежный свой цвет? Или ангел летит?
Момент вдохновения оказывается посланным поэту свыше, из какого-то надреального мира, где действие не укладывается во временные рамки. Поэт становится частицей этого пространства и творит уже не в настоящем, а в вечности, где действие совершается “всегда”:
Прошлое страстно глядится в грядущее.
Нет настоящего. Жалкого – нет.
Само же рождение стиха воспринимается как принципиально новая, ободряющая сила (“У предела зачатия новой души, неизведанных сил”). Главным является тот момент, когда “душу сражает, как громом, проклятие: творческий разум осилил – убил”. Возможно предположение, что “проклятие” – голос из другого измерения, который предрекает особое назначение поэта.
После же этого момента жизнь принимает привычный ход: поэт излагает мысли на бумагу. Здесь важно отметить символику, которая акцентирует внимание на том, что поэзия становится частью материального мира: “клетка холодная” – материал речи, “легкая, добрая птица свободная” – поэзия.
С помощью этих образов-символов проявляется музыкальность стиха, которая лежала в основе символизма: “обруч качает, поет на окне”, “крылья подрезаны, песни заучены”. Это благозвучие стиха частично перекликается с есенинским, и в то же время Блок следует пушкинской традиции. Тематика данного стихотворения близка тематике стихотворения Пушкина “Поэт” (1827). Таким образом, Блок ставит свое творчество в литературный контекст.
Цель же своей работы Блок определяет в стихотворении “О, я хочу безумно жить…”. Она заключается в том, чтобы “все сущее – увековечить, безличное – вочеловечить, несбывшееся – воплотить”. Блок, подобно Маяковскому, пытается отразить в своем творчестве реальность и нереальность, все, что есть и будет.
В стихотворении “Земное сердце стынет вновь” (1914) затронута не только тема поэта и толпы, но и противопоставлены два типа поэтов. “Толпа” зовет “вернуться в красивые уюты”, но лирический герой не поддается этому искушению и выбирает иной, пусть даже тернистый путь: “лучше сгинуть в стуже лютой”. Он предпочитает быть непонятым людьми, чем изменить своим творческим идеалам. Так реальность вступает в противоборство с романтикой, что рождает неоднозначное чувство к людям.
В лирическом герое уживаются противоположные чувства: любви (“храню я к людям на безлюдьи неразделенную любовь”) и презрения:
Но за любовью зреет гнев,
Растет презренье и желанье
Читать в глазах мужей и дев
Печать забвенья иль избранья.
Такое отношение Блока к “толпе” сходно с отношением к ней Маяковского. Поэт уверен в своем высоком предназначении и ощущает себя на голову выше других людей, а следовательно, одинок. Такая преемственная связь с романтизмом тоже лежала в основе символизма.
Построенное на приеме противопоставления (антитезы), стихотворение затрагивает ту же проблему, что и лирическое отступление поэмы Гоголя “Мертвые души” о счастливых и несчастливых писателях, стихотворении Пушкина “Поэт и толпа” (1828).
По мнению Блока, выбор именно такого, возможно, нелегкого, но верного пути обусловит память среди последующих поколений. Так, обращение к потомкам звучит в стихотворении “О, я хочу безумно жить…”:
Быть может, юноша веселый
В грядущем скажет обо мне.
Борис Пастернак вошел в русскую литературу XX века как создатель непростого поэтического мира. Сотрудничество с символистами, а позднее с футуристами сыграло важную роль в его писательской деятельности. Работа в различных кружках во многом предопределила характер его
творчества.
Пастернак придавал огромное значение использованию слова, синтаксической и стилистической организации, а также образной системе своих произведений. Однако при всей нетрадиционности поэтики он стремился к конкретной содержательности.
Талантливость его не раз отмечалась Ахматовой, которая принадлежала к числу поэтов совершенно иного литературного течения – акмеизма, сформировавшегося в России в 10-20-х годах XX века как антитеза символу. Противопоставляя мистическим устремлениям символизма к “непознаваемому” “стихию чувства”, акмеисты декларировали конкретно-чувственное восприятие “вещного мира”, возврат слову его изначального, не символического смысла.
Несмотря на принадлежность к различным литературным течениям, у Ахматовой и Пастернака в понимании темы творчества гораздо больше общего, чем у Маяковского и Есенина.
Для этих поэтов поэзия объединяет все в жизни. Понимание действительности во многом роднит Пастернака с Блоком, ему свойственно то же восприятие жизни: желание постичь суть бытия, стремление к познанию:
Все время схватывая нить
Судеб, событий,
Жить, думать, чувствовать, любить,
Свершать открытья.
(“Во всем мне хочется дойти…”, 1956)
Такое мироощущение лежит в основе всего творчества Пастернака, свою цель как поэт он видит в постоянном поиске истины.
Ахматова же осознает себя “наследницей” Пушкина (“Смуглый отрок бродил по аллее”, 1911). Причиной этому служит не только само место, Царское село, объединившее поэтов двух различных эпох, но и то влияние, которое оказало на Ахматову творчество этого поэта.
В данном стихотворении отразились особенности восприятия Пушкина Анной Ахматовой: сочетание конкретного ощущения его личности (“здесь лежала его треуголка”) и всеобщего поклонения национальному гению (“и столетие мы лелеем еле слышный шелест шагов”). В поэзии “серебряного века” она признана “вторым Пушкиным”: и мироощущение, и цели творчества у Ахматовой тоже будут во многом пушкинскими.
Так прослеживается аналогия ахматовского стихотворения “Творчество” со стихотворением Пушкина “Поэт” (1827) и стихотворением Блока “Художник”. Все они описывают приход творческого вдохновения. Как и для Блока, для Ахматовой вдохновение наполняет жизнь смыслом, превращая прежнее рутинное существование (“какую-то истому”) в мысль и действие. Однако образность этого стихотворения конкретнее, чем у Блока. Если у него вдохновение – звон, который “тянет… еле приметную нить”, то у лирической героини Ахматовой с приходом вдохновения восприятие становится более чутким: “Неузнанных и пленных голосов мне чудятся и жалобы и стоны” (обостряется слух). И для Блока, и для Ахматовой, и для Пастернака жизнь без вдохновенья равнозначна духовной смерти.
В стихотворении “Рассвет” (1947) Пастернак описывает время без него как забвенье:
И через много-много лет
Твой голос вновь меня встревожил.
Всю ночь читал я Твой Завет
И как от обморока ожил.
У Пастернака и Ахматовой поэзия ассоциируется с магическим, потусторонним миром. У Анны Ахматовой она преобразует всю жизнь в какой-то “тайный круг”, а у Пастернака – это голос творца, посылаемый на землю:
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку.
В этом отношении образность стихотворения Пастернака ближе к блоковскому: у Блока момент вдохновения ассоциируется с полетом ангела.
Из этого следует осознание поэзии как некоторого элемента, воплощающего материальную и духовную основы, космос и реальность. У Пастернака это прослеживается в стихотворениях “Ночь” (1956) и “Февраль. Достать чернил и плакать!” (1912).
Он строит стихотворение на приеме антитезы, противопоставляя космическое пространство:
И странным, странным креном
К другим каким-нибудь
Неведомым вселенным
Повернут Млечный Путь.
земному:
В подвалах и котельнях
Не спят истопники.
Объединяет эти два мира образ летчика, находящегося где-то на периферии Земли и Космоса. Этот образ тождествен образу поэта. Оказывается, что поэзия витает в просторах Вселенной и преобразует собой два начала.
В стихотворении “Февраль. Достать чернил и плакать…” поэт противопоставляет материальный мир и мир вечности. Здесь он не случайно употребляет в одном четверостишии слова различной степени конкретности: “шесть гривен” — определенная деталь — и глагол “перенестись”, имеющий абстрактное, пространственно-временное значение.
Ахматовское понимание поэзии аналогично, но образы ее не так сложны и замысловаты, как у Пастернака и Блока:
Но вот уже послышались слова
И легких рифм сигнальные звоночки, —
Тогда я начинаю понимать,
И просто продиктованные строчки
Ложатся в белоснежную тетрадь.
Цель своей поэзии Пастернак и Ахматова видели в том, чтобы отражать в произведениях действительность, раскрывая перед людьми как положительную, так и отрицательную стороны мира. И Ахматова осознает свою задачу очень глубоко (“Мне голос был. Он звал утешно…”, 1917). Отказываясь оставить “край глухой и грешный”, она избирает нелегкий путь “боли, поражений и обид”. В стихотворение вводится библейский мотив: праведники должны покинуть землю.
Таким образом, оказывается, что поэт – посланник Бога, живущий по небесным законам. Предназначение его заключается в том, чтобы искоренять пороки людей и наставлять их на правильный путь.
Цель своего творчества Пастернак лаконично определил в стихотворении “Быть знаменитым некрасиво…” (1956), в котором он, подобно Пушкину, Гоголю, Некрасову, противопоставляет два типа поэтов: пишущих ради славы (являющихся “притчей на устах у всех”), и тех, для которых “цель творчества- самоотдача, а не шумиха, не успех”. Свою задачу Пастернак видит именно в этом.
По его мнению, творчество должно отражать мировоззрение самого поэта: “Быть живым, живым и только… до конца”. Именно правдивость изображения и упорный труд приведут к тому, что “другие по живому : следу пройдут твой путь за пядью пядь”. Используя антитезу, Пастернак показывает, что бессмертие и память определяются отнюдь не благозвучием написанного и не венцом славы.
В стихотворении “Во всем мне хочется дойти до самой сути…” (1956) поэт дает определение всему творчеству: “Достигнутого торжества игра и мука”. Это сочетание двух противоречивых понятий характеризует деятельность поэта.
Однако поэтом осознается и трагическое одиночество (“Гамлет”, 1946). ; Окружающий мир “тонет в фарисействе”, ему присущи лицемерие и ханжество, потому люди не могут оценить поэта по достоинству. Герой оказывается противопоставленным обществу. В финальных строках чувствуется особая надрывность, безнадежность, горькое осознание правды: “Я ; один…”
Одиночество ощущается и Ахматовой, но оно не столь острое и ярко выраженное. Это можно понять из контекста: “боль поражений и обид” очевидно, нанесена людьми, окружающим обществом, отсутствием взаимопонимания.
Итак, понимание темы творчества у Есенина, Маяковского Блока Ах матовой и Пастернака имеет как сходные, так и различные черты. Не смотря на то, что все эти поэты принадлежали к разным литературным течениям, в основе творческой позиции каждого лежало осознание своего высокого предназначения как поэта.
С. А. Есенин и В. В. Маяковский — великие русские поэты начала 20 века. Это поэты-вехи, культовые поэты. Их творчество во многом создало «лицо» того непростого времени, по их произведениям во многом мы судим о людях тех лет. Стихи Есенина и Маяковского — это новое слово в поэзии, сочетающее в себе самобытность и оригинальность со следованием классическим традициям.
Есенин и Маяковский писали об одном и том же, но совершенно по-разному. Творчество Есенина насквозь лирично, песенно, тесно связано с фольклором. Творчество Маяковского наполнено неудержимой энергией, бунтом, протестом, вечной дисгармонией героя с окружающим миром.
Одно из главных мест в лирике обоих поэтов занимает тема любви. Лирический герой Есенина очень эмоционален. Это духовно богатый человек, способный на глубокие и сильные чувства. Любовь в его жизни играет огромную роль. Можно сказать, что она дает герою силы жить и творить. Но часто радость от любви сливается у Есенина с горечью, тоской, тревогой:
И пускай со звонами плачут глухари.
Есть тоска веселая в алостях зари.
Удивительно, что даже чувство любви к женщине переплетается у лирического героя с чувством любви к родине. И в минуты высшего счастья тоска по Родине не покидает его:
Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Там, на севере, девушка тоже,
На тебя она страшно похожа,
Может, думает обо мне…
Герой Есенина не всегда счастлив в любви. Часто это чувство приносит ему боль, разочарование, обиду. Не всегда герой может все расставить по своим местам, попросить прощения у возлюбленной. Тяжесть и раскаяние гнетут его душу. В таком состоянии герой часто заливает свою тоску в кабаках, в компании случайных спутников:
Сыпь, гармоника. Скука… Скука…
Гармонист пальцы льет волной.
Пей со мною, паршивая сука,
Пей со мной.
Душевная боль героя часто выливается в скандалы, потасовки, драки. У него плохая репутация, его сторонятся «приличные» люди. Но сам герой не долго переживает по этому поводу. С возрастом, со временем он понимает, что не нужно «разбрасываться», растрачивать себя на всякие пустяки, которые многие люди считают важными вещами. Лирический герой уверен, что наконец-то «Прояснилась омуть в сердце мглистом».
Одно из самых «сильных» произведений Маяковского о любви — это поэма «Облако в штанах». В первой части произведения передана небольшая, но очень эмоционально насыщенная ситуация. Герой в комнате (у нее или у себя?) ждет свою возлюбленную, которая вот-вот должна прийти. Но проходит час, другой, третий, а ее все нет.
Маяковский с большим мастерством и талантом психолога описывает эмоциональное состояние своего героя. Он чувствует себя глубоко несчастным. Герой превратился в корчующуюся дряблую громадину. Он одинок, ему так не хватает женского тепла, ласки, любви. Герой мечется по комнате, в его голове мешаются страшные мысли и сомнения:
Будет любовь или нет?
Какая —
большая или крошечная?
Напряжение героя настолько велико, что ему начинают видеться всякие чудовища, нервы его на пределе и вот-вот взорвутся от напряжения. Поэт буквально изображает выражение «нервы расходились, расшатались», чтобы передать пик напряжения лирического героя:
И вот, —
сначала прошелся
едва-едва,
потом забегал,
взволнованный,
четкий.
Теперь и он и новые два
мечутся отчаянной чечеткой.
Но вот, наконец-то, появляется и героиня. На несколько мгновений все замирает. Она спокойно и с вызовом сообщает герою, что выходит замуж. Видно, что между влюбленными уже был разговор на эту тему, героиня что-то решала, герой ее в чем-то убеждал. И вот Мария приняла решение. Она выходит замуж и оставляет лирического героя.
В разговоре с девушкой герой спокоен, спокоен, «как пульс покойника». Душа его умерла. Ее растоптала современная любовь, продающаяся за деньги и опирающаяся только на расчет.
Любовная лирика Маяковского и Есенина очень индивидуальна, но похожа в одном. Оба поэта убеждены, что любовь — неотъемлемая и необходимая часть жизни любой человеческой души.
Теме России я сознательно и бесповоротно посвящаю жизнь.
А.Блок
Я буду воспевать
Всем существом в поэте
Шестую часть земли
С названьем кратким «Русь».
С.Есенин
Пою мое отечество…
В.Маяковский
Тема любви к Родине всегда была близка русскому человеку. Ведь все мы желаем, чтобы страна жила хорошо, а каждый ее гражданин был счастлив. Но особенно сильны такие мечты в тяжкие для России периоды – во время войн, голода, революций. И именно тогда появляются великие поэты и писатели, которые своим словом выражают мечты о лучшей жизни для родной страны. В трудные для России времена были созданы такие произведения, как «Слово о полку Игореве», призывавшее объединиться против сильного врага, поэма «Кому на Руси жить хорошо», предлагавшая задуматься о проблемах русской деревни, а также множество других произведений, которые с глубоким чувством патриотизма воспевали родную природу или рассуждали о русской душе и проблемах России.
Подобными произведениями пополнилась и отечественная литература начала XX века. В это время в стране назревали серьезные перемены, близилась Октябрьская революция. И снова стали актуальны размышления о дальнейшей судьбе России. В творчестве таких замечательных русских поэтов, как Александр Блок, Сергей Есенин, Владимир Маяковский, тема Родины заняла особое место. Каждый из них по-своему понимал историю и роль поэзии в обществе, они по-разному приняли революцию и наступившие перемены. Но всех этих поэтов объединяла общая Родина, любовь к которой позволяла им создавать замечательные стихотворения и поэмы.
Александр Блок проникся любовью к Родине уже в раннем детстве. Каждое лето, приезжая в Шахматово, будущий поэт еще ребенком начал понимать красоту сельской природы. Поэтому сюжет многих его ранних стихотворений разворачивается на фоне русского пейзажа:
Видно, дни золотые пришли.
Все деревья стоят, как в сияньи.
Ночью холодом веет с земли;
Утром белая церковь вдали
И близка и ясна очертаньем.
Ранняя лирика Блока близка к фольклору. Например, его героиня обретает черты царевны из русских сказок, жилище ее – заколдованный терем, а герой – царевич, князь, жених. Мир ранней поэзии А.Блока – это мир прекрасной мечты, и этой прекрасной мечтой окутан образ России. Так, в стихотворении «Русь» перед нами предстает чудная, таинственная, волшебная страна, которая появилась из сказки:
Где ведуны с ворожеями
Чаруют злаки на полях,
И ведьмы тешатся с чертями
В дорожных снеговых столбах.
Но постепенно отношение поэта к России как к чарующей сказке меняется. В его творчестве появляются страшные картины. Лирический герой попадает в мир, где звезды и зори сменяет царство мхов, болот, ржавых кочек и пней. Ужасен и облик людей, обитающих в этом мире. Это герои зловещего балагана, носители «всемирной пошлости», живые мертвецы, как, например, в цикле стихов «Пляски смерти». Страшный мир, созданный А.Блоком, – это тоже Россия, и высшее мужество поэта не в том, чтобы не видеть этого, а в том, чтобы видеть, принять и полюбить страну в таком неприглядном виде.
Революционные события вплотную подвели А.Блока к теме Родины, настоящей, а не выдуманной. Теперь образ России поэт связывает не с мистическими, а реальными, земными представлениями. В новых произведениях Блока отражены поиски путей к народному сознанию, постижению судеб страны. В 1905 году было написано стихотворение «Осенняя воля», в котором ярко прозвучал патриотический настрой лирики Блока.
Приюти ты в далях необъятных!
Как и жить и плакать без тебя! –
так восклицал поэт, обращаясь к России.
Александр Блок говорит о Родине с бесконечной любовью, проникновенной нежностью, щемящей болью и светлой надеждой. Все эти чувства отразились в его стихотворении «Россия»:
Россия, нищая Россия,
Мне избы серые твои,
Твои мне песни ветровые –
Как слезы первые любви!
Широкая, многоцветная, полная жизни и движения картина родной земли слагается в стихах поэта. Необъятные русские дали, пылающие рябины, буйные вьюги и метели, крики лебедей – такова блоковская Россия.
Александр Блок создал особенный лирический образ Родины – не матери, каким он был у поэтов прошлого, а красавицы, возлюбленной, невесты, «светлой жены»:
О, Русь моя! Жена моя!
По мнению поэта, каков русский народ, такова и истинная Русь. В цикле стихов «На поле Куликовом» идея народного подвига, народной силы, идея могучей Родины, ее непобедимости выражена поэтом страстно и убежденно:
И, к земле склонившись головою,
Говорит мне друг: «Остри свой меч,
Чтоб недаром биться с татарвою,
За святое дело мертвым лечь!»
Напоминая о подвиге былых времен, А.Блок призывает к новому подвигу – возрождению России.
Таким образом, если сначала поэт воспевал романтически необычайную, дремучую, колдовскую Русь, то в дальнейшем эти сказочные мотивы уступают место представлениям о реальной, живой и могучей Родине.
Еще одним певцом России, ее удивительной природы, является выдающийся русский поэт Сергей Есенин. Его неповторимый талант признан практически всеми. С.Есенин родился на рязанской земле. Здесь прошло детство поэта, затем юность, здесь он написал свои первые стихи. И костер зари, и серебристая луна, и необъятная небесная синь, и голубая гладь озер – вся красота родного края отразилась в стихах, наполненных любовью к русской земле:
О Русь – малиновое поле
И синь, упавшая в реку, –
Люблю до радости и боли
Твою озерную тоску.
В сердце Есенина с юных лет запала Россия, ее грустные и раздольные песни, светлая печаль, сельская тишина и девичий смех. Все это можно найти в есенинских стихах, каждая строчка которых согрета чувством безграничной любви к родному краю. «Моя лирика жива одной лишь любовью, любовью к Родине. Чувство Родины – основное в моем творчестве», – говорит поэт.
Ранние стихи Есенина полны звуков, красок. В них природа живет неповторимой поэтической жизнью. Она вся в бесконечном движении, в непрерывном развитии и изменении. Подобно человеку она поет и шепчет, грустит и радуется. В изображении природы Есенин использует образы народной поэзии, часто прибегает к приему олицетворения. Черемуха у него спит «в белой накидке», вербы плачут, тополя шепчут, «пригорюнились девушки-ели», «заря окликает другую», «березы в белом плачут по лесам».
С приходом революции начинается новый этап в творчестве С.Есенина. Теперь его волнует судьба Родины и народа в революционную эпоху:
О Русь, взмахни крылами!
Поставь иную крепь!
С иными именами
Встает иная степь.
Есенин приветствовал революционное обновление России, но, когда начались преобразования в деревне, поэт с неприязнью отнесся к вторжению цивилизации, «железного гостя» в деревенские просторы. Лишь после зарубежной поездки изменились взгляды Есенина на те перемены, которые произошли в жизни русского крестьянства. Теперь он готов всем сердцем воспеть красоту рождающейся «стальной» Руси, потому что за ней будущее:
Полевая Россия! Довольно
Волочиться сохой по полям!
Нищету твою видеть больно
И березам и тополям.
Я не знаю, что будет со мною…
Может, в новую жизнь не гожусь,
Но и все же хочу я стальною
Видеть бедную, нищую Русь.
Таким образом, ни тяжелое революционное положение, ни страдание и смерть крестьян не смогли погасить в сердце поэта любовь к Родине. В самое трудное время он остается всей душой, всем сердцем с Россией, русским народом:
Ой ты, Русь, моя родина кроткая,
Лишь к тебе я любовь берегу.
Совсем иначе тема Родины отражена в творчестве другого русского поэта – Владимира Маяковского. Этот своеобразный поэт все свое творчество поставил на службу Родине, своему народу и революции. Он активно участвовал в жизни страны, был в курсе всех политических событий, искренне радовался достижениям советских людей, стремился к искоренению пережитков прошлого.
По мнению поэта, для того, чтобы старый мир стал вчерашним днем, нужно активно строить мир новый, хотя это очень сложно в обстановке голода, разрухи и нищеты, воцарившихся в первые годы после революции. Но эта же революция породила нового советского человека, свободного и сильного, преображающего свою землю, проявляющего при этом небывалый героизм. Маяковский чувствует свою крепкую связь с такими людьми, с теми, «кто вышел строить и месть в сплошной лихорадке буден». Ему по душе и «громадье» планов строителей новой жизни, и «размаха шаги саженьи», и марш, «которым идем в работу и в сраженья». Трудолюбие советских людей, их готовность к лишениям во имя построения нового мира вселяют в сердце поэта радость, оптимизм и веру в создание на земле «города-сада»:
Я знаю –
город
будет,
Я знаю –
саду
цвесть,
когда
такие люди
в стране
в советской
есть!
Маяковский верил в новую страну Советов. Он посвятил ей не только творчество, но и всю свою жизнь. Поэт невероятно гордился тем, что живет в единственной на свете социалистической стране. Горячей любовью к своему отечеству наполнены строки:
Читайте,
завидуйте,
я –
гражданин
Советского Союза.
Маяковский искренне верил, что все трудности будут преодолены, навсегда исчезнут разруха, голод, войны и настанет светлое и счастливое будущее. Поэтому стихи поэта проникнуты гордостью за свою Родину, чувством глубокого патриотизма:
…главное в нас
это – наша
Страна Советов,
советская воля,
советское знамя,
советское солнце.
Таким образом, в творчестве и А.Блока, и С.Есенина, и В.Маяковского теме Родины уделено огромное внимание. Все они воспевали в своих стихах Россию, ее народ, природу. Являясь истинными патриотами, они не отвернулись от своей страны в нелегкое для нее время, остались верны своему Отечеству. В поэзии А.Блока, С.Есенина, В.Маяковского отразилась бесконечная любовь к Родине, вера в ее могущество, тесная связь с природой и русским народом. Поэтому на их стихах, которые всегда помогали и будут помогать людям жить, любить, творить, бороться, и следует воспитывать патриотов.
Добавил: Arbel
Блок, Есенин и Маяковский являются крупнейшими русскими поэтами начала 20 века. Волею судеб, они стали свидетелями крупнейших исторических событий, впавших на долю России: революции 1905 года, периода жестокой реакции, империалистической войны, Февральской и, наконец, Октябрьской революции 1917 года. Будучи большими патриотами, искренне переживая за свою родину, эти поэты не могли не отразить в своем творчестве узловые моменты истории России. Больше того, мне кажется, что именно из описаний таких моментов и складывается патриотическая лирика Блок, Есенина, Маяковского.
С октября 1917 года начинается новый этап в творчестве Маяковского, резко меняется его тональность стихов. Характерный для поэта пафос решительного отрицания враждебной человеку реальности, её гротескное изображение сменяется полным принятием начавшихся в стране коренных перемен. «Ода революции», «Левый марш», «Мистерия-буфф», «Потрясающие факты» – в этих произведениях открывается другая Родина, озаренная верой в прекрасное будущее, ожидающая человечество.
Маяковский, как и прежде, остался романтиком, но теперь романтизм поэта направлен на утверждение созидания нового мира. «Необычайнейшее», почти фантастическое в его произведениях тех лет рождено окружающей его обстановкой. Именно поэтому образы его творчества так объёмны. Для Маяковского революция была возможностью сделать жизнь легче и светлее, она должна была избавить народ от ненавистной власти сытых. Вот как он пишет в стихотворении «Потрясающие факты»:
Напрасно пухлые руки взмолены,–
не остановить в его неслышном карьере.
Раздавил
и дальше ринулся Смольный,
республик и царств беря барьеры.
Сергей Есенин по-другому воспринял перемены, настигнувшие его «голубую Русь». Лирика этого поэта сосредоточена на изображении драматической судьбы личности в переломную эпоху, представляет своего рода лирический роман, сюжетом которого поэт сделал свою биографию, превратив её в историю «поэта Сергея Есенина». Его стихи – это летопись жизни с её взлётами и падениями.
Читая «Небесного барабанщика», «Иорданскую голубицу», «Преображение» мы чувствуем, что Есенин приветствует великие перемены. Но в чём он видит их смысл? Что означает – «принимал с крестьянским уклоном»? Произведения, написанные в первые годы революции, полны радостных надежд на преображение действительности в «деревенский рай», где «злачные нивы», «стада буланых коней», где с пастушеской дудкой «бродит апостол Андрей» («Иорданская голубица»).
Какие же существенные стороны революции отразились в творчестве Есенина? Поэт выразил те противоречия, которые были присущи русскому крестьянству, принявшему революцию, защищавшему её завоевания, но питавшему порой несбыточные социальные иллюзии.
Своё представление о революции поэт передаёт образом красного коня – образом романтическим, фантастическим, но родственным миру берёз, черёмух и клёнов, миру русской природы, то есть всему тому, что составляло почву есенинской поэзии, воплощало его представления о прекрасном, его стремления к гармонической жизни.
Сойди, явись нам, красный конь!..
…О, вывези наш шар земной
На колею иную.
Когда Есенин убедился, что революция ускорит переход России с патриархальной колеи на магистрали современной машинной техники, он болезненно воспринял это. Реальные революционные события, резкие перемены в деревне, даже элементарная машинизация села – всё это в представлении Есенина говорило о гибели кроткой, созданной, главным образом, воображением поэта патриархальной Руси. Крушение этого иллюзорного представления о деревенской России было закономерно, но при этом поэту казалось, что исчезла целая область жизни, а значит, и область чувств. Таким образом, он боялся не пришествия нового, а ухода старого.
Своё восприятие новой действительности было у Александра Блока. В январе 1918 года Блок опубликовал статью «Интеллигенция и революция», в которой писал о великих задачах, стоящих перед страной. В это же время им была написана поэма «Двенадцать». Она стала итогом раздумий Блока о революции.
С огромным мастерством передаёт он революционную бурю, охватившую всю страну. Картины разрушенной жизни, разбушевавшейся природы, образы старого мира составляют реальную обстановку, в которой совершается революция. Характерное для Блока отрицание старого мира проявилось в сатирическом изображении буржуазии, символа прошлого. Против прошлого, навстречу ветру, через разруху и голод идут двенадцать человек, двенадцать «апостолов революции», исполненные гнева народного. Революционная страсть, охватившая этих людей, преображает их в солдат.
Главная тема и главный герой поэмы – народ в революционную эпоху. Повествование о красногвардейском дозоре, идущем по улицам революционного Петрограда, приобретает космические масштабы. Блок выводит идею об очистительном огне революции с идеей возмездия. С помощью образа Христа Блок пытался утвердить революцию, так как Христос – это символ морали, а с ним неразрывно связаны двенадцать гвардейцев.
Таким образом, тема Родины в творчестве Блока, Есенина, Маяковского выражена по-разному. Но всех этих поэтов роднит то, что они тесным образом переплели данную тему с темой революции. Каждый из поэтов переживал за судьбу своей страны, пытался увидеть, что ждет Россию, что несут ей глобальные перемены, свершившиеся в начале 20 века.
Поэзия XX века существенно отличалась от поэзии XIX века. В XX веке сформировались различные литературно-художественные направления (символизм, акмеизм, футуризм, имажинизм). Поэты, принадлежащие к тому или иному направлению, по-разному определяли принципы поэтики, цели творчества, а также свое место в литературе.
Исходя из этого, понимание темы поэта и поэзии будет различным у Есенина, Маяковского, Блока, Ахматовой и Пастернака.
С. Есенин был близок к поэтам-имажинистам. Имажинизм, возникший в РФ в 1920-х годах, декларировал самоценность не связанного с реальностью слова-образа. Особую позицию в этом кружке занимал Есенин, утверждавший необходимость связи поэзии с естественной образностью русского языка, со стихией народного творчества. Это течение, усваивая крайности поэтики раннего футуризма, было во многом ему противоположным.
Обшей основой футуризма, возникшего в РФ приблизительно в то же пора, что и имажинизм, было стихийное ощущение крушения старого мира и стремление осознать через искусство грядущий переворот и создать “нового человека”. Это не противоречило принципам имажинизма. У Есенина также прослеживается мотив гибели прежней, “полевой России”, на смену которой приходит “гость железный”.
Однако, по мнению футуристов, художественное творчество должно было стать не подражанием, а продолжением природы. Отсюда – разрушение условной системы литературных жанров и стилей, возвращение к фольклорно-мифологическим началам, когда язык являлся неотъемлемой частью природы. На базе живого разговорного языка футуристы разрабатывали тонический стих, фонетическую рифму, экспериментировали сязыковой графикой, предельно расширяя диапазон литературного языка. Их поэзия, в отличие от поэзии имажинистов, характеризовалась конкретностью образов, активным использованием метафор, неологизмов.
Так, понимание темы творчества у Есенина и Маяковского разнится. Есенин осознает себя поэтом уходящей РФ. Это очень четко прослеживается в стихотворении “Я последний поэт деревни” (1920). Здесь присутствует множество слов-символов, напоминающих о смерти, неизбежной гибели как всего уклада прежней РФ, так и отдельного человека, поэта, творчество которого было направлено на то, чтобы воспевать патриархальность и православие этой страны: “И луны часы деревянные прохрипят мой двенадцатый час “.
Маяковский же осознает себя поэтом настоящего, и поэтому в его произведениях преобладает мажорность. Он принимает настоящее, верит в будущее и отвергает все то, что уходит в прошлое: “Ненавижу всяческую мертвечину! Обожаю всяческую жизнь!” (“Юбилейное”, 1924). Это светлое восприятие жизни Маяковским во многом схоже с пушкинским. Такое отношение к реальности и обусловило характер творчества поэта.
В поэме “Во весь голос” (1930) Маяковский декларирует свое поэтическое право: “Я сам расскажу о времени и о себе”. Он принимает классовые, революционные, а потом советские интересы за высшие, общечеловеческие, за “веленье божие”. Во вступлении в поэму “Во весь голос” прозвучали и трагические строки:
И мне
агитпроп
в зубах навяз,
И мне бы
строчить
романсы на вас —
Доходней оно
и прелестней.
Но я
себя
смирял,
становясь
На глотка
собственной песне.
Есенин же видел поставленная проблема творчества в том, чтобы показать всю красоту “полевой России”, ее природу и краски. И хотя сам он понимал всю обреченность старого, крестьянского уклада с его религиозностью и традициями, писал: “И не отдам я эти цепи, и не расстанусь с долгим сном” (“Запели тесаные дроги…”, 1916). Пастернак писал о Есенине: “Самое? драгоценное в нем – образ русской природы – лесной, среднерусской, рязанской, переданный с ошеломляющей свежестью, как она далась ему в детстве”. Именно с этой Россией были связаны воспоминания о деревенском детстве на Рязанщине в юности. “Я последний поэт деревни”, – говорит, он в одноименном стихотворении 1920 года. И до конца жизни Есении будет осознавать себя “поэтом золотой бревенчатой избы”, да и сама его поэзия, “половодье чувств”, будет проникнута грустью, тоской, ностальгией о прежней родине. И все же, невзирая на такое трагическое ощущение, он будет “воспевать всем существом в поэте шестую часть с названьем; кратким — “Русь”.
Глубоко понимая, что и сам он уходит в прошлое, предчувствуя свой конец, Есенин не принимал поэзию нового времени – поэзию, которая придет на смену его творчеству и будет устремлена в будущее:
По ночам, прижавшись к изголовью,
Вижу я, как сильного врага,
Как чужая молодость брызжет кровью
На мои поляны и луга.
(“Спит ковыль. Равнина дорогая…”, 1925)
Именно такой была поэзия Маяковского. “Я ассенизатор и водовоз” “агитатор, горлан-главарь”, – заявляет он о себе. Непривычные сочетания слов, новые выражения обнажают бунтарский дух всего творчества поэта.
В стихотворении “Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче” (1920) Маяковский подчеркивает направленность своей поэзии:
Светить постоянно,
светить везде,
до дней последних донца,
светить —
и никаких гвоздей!
Вот лозунг мой —
и солнца.
Роль поэта осмысливается так же, как и роль солнца. Поэт и солнце – тождественно равные понятия: “И скоро, дружбы не тая, бью по плечу его я”.
По мнению Маяковского, его труд “любому труду родствен”: работа его столь же родственная и важная, как работа любого другого человека. Стихосложение – не такое простое дело, как это кажется на первый взгляд:
Начнешь это
слово
в строчку всовывать,
а оно не лезет –
нажал и сломал.
Для описания этого процесса Маяковский опять же использует свой излюбленный литературный прием – реализованную метафору: “Рифма -/бочка… /строчка – /фитиль. Строка додымит, взрывается строчка, – / и городишко /на воздух / строфой летит”. (“Разговор с фининспектором о поэзии, 1926).
Поэзия, по Маяковскому, сочетает два начала: материальное (“поэту в копеечку влетают слова”) и возвышенное (“поэзия- вся езда в незнаемое”), символом чего является крылатый конь, соединивший в своем образе космос и землю:
А что,
Если я
Десяток пегасов
Загнал
За последние 15 лет?!
Кульминационным в процессе стихосложения является момент, когда “из зева до звезд взвивается слово золоторожденной кометой”. Поистине, это- “стих, летящий на крыльях к провиденциальному собеседнику” (О. Мандельштам).
В 1933 году Цветаева предрекла: “Своими быстрыми ногами Маяковский угнал за нашу современность и где-то, за каким-то поворотом, длительно ещё нас будет ждать”. И на самом деле, сам Маяковский со своим незаурядным пониманием творчества не принимал поэтов, для которых были важны гармония и благозвучность стиха:
Кто стихами льет из лейки,
Кто кропит,
Набравши в рот –
Кудреватые Митрейки,
Мудреватые Кудрейки –
Кто их к черту разберет!
Так, поэзия Есенина была неприемлемой для него: “Я к вам приду в коммунистическое вдали не так, как песенно-есенинный провитязь”.
Однако, несмотря на то, что поэты по-разному видели цели поэзии, в их отношении к окружающему миру наблюдается нечто общее. Во многом это обусловливалось временем, на которое приходилось их творчество. Система отторгала все то, что ей противоречило, ей были чужды и враждебны яркие индивидуальности, независимость, бунтарство, нелицеприятная правда. Отсюда и следовало трагическое осознание одиночества у Есенина:
Какого ж я рожна
Орал в стихах, что я с народом дружен?
Моя поэзия в этом месте больше не нужна,
Да и, пожалуй, сам я тоже в этом месте не нужен.
Маяковский, видевший свою неординарность, тоже понимал свое одиночество в поэтическом мире, но осмысление его было несколько иного плана: противопоставляя себя “толпе”, “стоглавой воши”, он считал себя выше нее: “Я захохочу и радостно плюну, плюну в лицо вам” (“Нате”, 1913).
Место своих произведений в литературе Есенин и Маяковский определяли по-разному. Есенин подсознательно чувствовал, что он и его пора терпят крах, и крестьянскую культуру заменит другая. И все же у него была вера в то, что память о нем останется:
Не живые, чужие ладони,
Этим песням при вас не жить!
Только будут колосья-кони
О хозяине старом тужить.
Маяковский, напротив, твердо убежден в том, что его поэзия никогда не утратит современности и будет постоянно актуальна: его творчеству будут обеспечены бессмертие и память в последующих поколениях:
Мой стих
трудом
громаду лет прорвет
и явится
весомо,
грубо,
зримо,
как в наши дни
вошел водопровод,
сработанный
еще рабами Рима.
Итак, понимание творчества у Есенина и Маяковского кардинально отличается. Принадлежа к одному времени, они были сторонниками разных идей. Если Есенин был противником революции как стихийной силы, нарушающей привычную жизнь, то Маяковский, наоборот, одобрял ее, так как видел в ней обновляющую силу. Различие их позиции в характере и содержании было неслучайным.
Блок принадлежал к числу символистов. Символизм был преимущественно устремлен к художественному ознаменованию идей, находящихся за пределами чувственного восприятия. Символисты провозглашали интуитивное постижение мирового единства через символическое обнаружение соответствий и аналогий. Музыкальная стихия объявлялась праосновой жизни и искусства. Отсюда – господство лирико-стихотворного начала, вера в иррационально-магическую силу поэтической речи.
Важнейшими особенностями русского символизма, возникшего в 1910-х годах, явились катастрофическое мировоззрение и обостренное внимательность к поиску роли личности в истории, к ее связи с “вечностью” и сути вселенского “мирового процесса”.
Эти принципы символизма не могли не отразиться на творчестве Блока. Так, от мира пошлости поэт переходит к внутреннему миру лирического героя. В русскую литературу он вошел как лирик, который сумел забежать в человеческую душу и в котором служение духу сочеталось с огромным размахом фантазии.
Блоковское восприятие жизни было очень светлым, во многом схожим с восприятием Пушкина и Маяковского. Открытость души лирического героя выявляется в стихотворениях “О, я хочу безумно существовать…” (1914) и “О, весна без конца и без краю…” (1907):
Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
И приветствую звоном щита!
Эта охота жизни ознаменует все творчество Блока, оптимистическая настроенность, романтизированная образность постоянно будут преобладать над мрачным началом:
Земное сердце стынет ещё,
Но стужу я встречаю грудью.
Его мироощущение во многом будет стихийным, несмотря на гибельность:
За мученье, за погибель – я знаю –
Все равно: принимаю тебя!
Такое осознание жизни в многом определяется самой ролью поэта. Все его существование делится на две половины: до и после прихода творческого вдохновения. Само вдохновение осмысливается поэтом как “легкий, доселе не слышанный звон” (“Художник”, 1913). До того как оно снизойдет, герой пребывает в состоянии “скуки смертельной”, “зоркого …ожидания”. Вдохновение перерождает всю природу лирического героя, переносит его в неведомый ранее мир, в романтическое “там”.
В сознании поэта происходит нечто экстраординарное. Цвета, звуки и запахи становятся единым, однородным целым (осязаемость образов была характерной особенностью символизма):
С моря ли вихрь? Или сирины райские
В листьях поют? Или пора стоит?
Или осыпали яблоки майские
Снежный свой цвет? Или ангел летит?
Момент вдохновения оказывается посланным поэту более, из какого-то надреального мира, где действо не укладывается во временные рамки. Поэт становится частицей этого пространства и творит уже не в настоящем, а в вечности, где действо совершается “всегда”:
Прошлое страстно глядится в грядущее.
Нет настоящего. Жалкого – нет.
Само же рождение стиха воспринимается как принципиально новая, ободряющая сила (“У предела зачатия новой души, неизведанных сил”). Главным является тот момент, когда “душу сражает, как громом, проклятие: творческий разум осилил – убил”. Возможно предположение, что “проклятие” – звук из другого измерения, который предрекает особое назначение поэта.
После же этого момента жизнь принимает привычный ход: поэт излагает мысли на бумагу. Здесь важно отметить символику, которая акцентирует внимательность на том, что поэзия становится частью материального мира: “клетка холодная” – материал речи, “легкая, добрая птица свободная” – поэзия.
С помощью этих образов-символов проявляется музыкальность стиха, которая лежала в основе символизма: “обруч качает, поет на окне”, “крылья подрезаны, песни заучены”. Это благозвучие стиха частично перекликается с есенинским, и в то же пора Блок следует пушкинской традиции. Тематика данного стихотворения близка тематике стихотворения Пушкина “Поэт” (1827). Таким образом, Блок ставит свое творчество в литературный контекст.
Цель же своей работы Блок определяет в стихотворении “О, я хочу безумно существовать…”. Она содержится в том, чтобы “все сущее – увековечить, безличное – вочеловечить, несбывшееся – воплотить”. Блок, подобно Маяковскому, пытается отразить в своем творчестве реальность и нереальность, все, что есть и будет.
В стихотворении “Земное сердце стынет вновь” (1914) затронута не только тема поэта и толпы, но и противопоставлены два типа поэтов. “Толпа” зовет “вернуться в красивые уюты”, но лирический герой не поддается этому искушению и выбирает другой, пусть более того тернистый путь: “лучше сгинуть в стуже лютой”. Он предпочитает быть непонятым людьми, чем изменить своим творческим идеалам. Так реальность вступает в противоборство с романтикой, что рождает неоднозначное чувство к людям.
В лирическом герое уживаются противоположные чувства: любви (“храню я к людям на безлюдьи неразделенную любовь”) и презрения:
Но за любовью зреет гнев,
Растет презренье и желанье
Читать в глазах мужей и дев
Печать забвенья иль избранья.
Такое отношение Блока к “толпе” сходно с отношением к ней Маяковского. Поэт уверен в своем высоком предназначении и ощущает себя на голову выше других людей, а следовательно, одинок. Такая преемственная связь с романтизмом тоже лежала в основе символизма.
Построенное на приеме противопоставления (антитезы), стихотворение затрагивает ту же проблему, что и лирическое отступление поэмы Гоголя “Мертвые души” о счастливых и несчастливых писателях, стихотворении Пушкина “Поэт и толпа” (1828).
По мнению Блока, отбор аккурат такого, быть может, нелегкого, но верного пути обусловит память среди последующих поколений. Так, обращение к потомкам звучит в стихотворении “О, я хочу безумно существовать…”:
Быть может, юноша веселый
В грядущем скажет обо мне.
Борис Пастернак вошел в русскую литературу XX века как создатель непростого поэтического мира. Сотрудничество с символистами, а позднее с футуристами сыграло важную роль в его писательской деятельности. Работа в различных кружках во многом предопределила характер его
творчества.
Пастернак придавал большое важность использованию слова, синтаксической и стилистической организации, а также образной системе своих произведений. Однако при всей нетрадиционности поэтики он стремился к конкретной содержательности.
Талантливость его не раз отмечалась Ахматовой, которая принадлежала к числу поэтов совершенно иного литературного течения – акмеизма, сформировавшегося в РФ в 10-20-х годах XX века как антитеза символу. Противопоставляя мистическим устремлениям символизма к “непознаваемому” “стихию чувства”, акмеисты декларировали конкретно-чувственное восприятие “вещного мира”, возврат слову его изначального, не символического смысла.
Несмотря на принадлежность к различным литературным течениям, у Ахматовой и Пастернака в понимании темы творчества существенно больше общего, чем у Маяковского и Есенина.
Для этих поэтов поэзия объединяет все в жизни. Понимание реальности во многом роднит Пастернака с Блоком, ему свойственно то же восприятие жизни: охота постичь суть бытия, стремление к познанию:
Все пора схватывая нить
Судеб, событий,
Жить, мыслить, чувствовать, любить,
Свершать открытья.
(“Во всем мне хочется достичь…”, 1956)
Такое мироощущение лежит в основе всего творчества Пастернака, свою поставленная проблема как поэт он видит в постоянном поиске истины.
Ахматова же осознает себя “наследницей” Пушкина (“Смуглый отрок бродил по аллее”, 1911). Причиной этому служит не только само место, Царское село, объединившее поэтов двух различных эпох, но и то влияние, которое оказало на Ахматову творчество этого поэта.
В данном стихотворении отразились особенности восприятия Пушкина Анной Ахматовой: сочетание конкретного ощущения его личности (“здесь лежала его треуголка”) и всеобщего поклонения национальному гению (“и столетие мы лелеем едва слышный шелест шагов”). В поэзии “серебряного века” она признана “вторым Пушкиным”: и мироощущение, и цели творчества у Ахматовой тоже будут во многом пушкинскими.
Так прослеживается аналогия ахматовского стихотворения “Творчество” со стихотворением Пушкина “Поэт” (1827) и стихотворением Блока “Художник”. Все они описывают приход творческого вдохновения. Как и для Блока, для Ахматовой вдохновение наполняет жизнь смыслом, превращая прежнее рутинное существование (“какую-то истому”) в мысль и действо. Однако образность этого стихотворения конкретнее, чем у Блока. Если у него вдохновение – трезвон, который “тянет… едва приметную нить”, то у лирической героини Ахматовой с приходом вдохновения восприятие становится более чутким: “Неузнанных и пленных голосов мне чудятся и жалобы и стоны” (обостряется слух). И для Блока, и для Ахматовой, и для Пастернака жизнь без вдохновенья равнозначна духовной смерти.
В стихотворении “Рассвет” (1947) Пастернак описывает пора без него как забвенье:
И через много-много лет
Твой звук ещё меня встревожил.
Всю ночь читал я Твой Завет
И как от обморока ожил.
У Пастернака и Ахматовой поэзия ассоциируется с магическим, потусторонним миром. У Анны Ахматовой она преобразует всю жизнь в какой-то “тайный круг”, а у Пастернака – это звук творца, посылаемый на землю:
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку.
В этом отношении образность стихотворения Пастернака ближе к блоковскому: у Блока момент вдохновения ассоциируется с полетом ангела.
Из этого следует осознание поэзии как некоторого элемента, воплощающего материальную и духовную основы, космос и реальность. У Пастернака это прослеживается в стихотворениях “Ночь” (1956) и “Февраль. Достать чернил и плакать!” (1912).
Он строит стихотворение на приеме антитезы, противопоставляя космическое пространство:
И странным, странным креном
К другим каким-нибудь
Неведомым вселенным
Повернут Млечный Путь.
земному:
В подвалах и котельнях
Не спят истопники.
Объединяет эти два мира образ летчика, находящегося где-то на периферии Земли и Космоса. Этот образ тождествен образу поэта. Оказывается, что поэзия витает в просторах Вселенной и преобразует собой два начала.
В стихотворении “Февраль. Достать чернил и плакать…” поэт противопоставляет материальный мир и мир вечности. Здесь он не случайно употребляет в одном четверостишии слова различной степени конкретности: “шесть гривен” — определенная пустяковина — и глагол “перенестись”, имеющий абстрактное, пространственно-временное важность.
Ахматовское понимание поэзии аналогично, но образы ее не так сложны и замысловаты, как у Пастернака и Блока:
Но вот уже послышались слова
И легких рифм сигнальные звоночки, —
Тогда я начинаю понимать,
И просто продиктованные строчки
Ложатся в белоснежную тетрадь.
Цель своей поэзии Пастернак и Ахматова видели в том, чтобы отражать в произведениях реальность, раскрывая перед людьми как положительную, так и отрицательную стороны мира. И Ахматова осознает свою задачу очень сильно (“Мне звук был. Он звал утешно…”, 1917). Отказываясь оставить “край глухой и грешный”, она избирает нелегкий путь “боли, поражений и обид”. В стихотворение вводится библейский мотив: праведники должны покинуть землю.
Таким образом, оказывается, что поэт – посланник Бога, живущий по небесным законам. Предназначение его содержится в том, чтобы искоренять пороки людей и наставлять их на правильный путь.
Цель своего творчества Пастернак лаконично определил в стихотворении “Быть знаменитым некрасиво…” (1956), в котором он, подобно Пушкину, Гоголю, Некрасову, противопоставляет два типа поэтов: пишущих ради славы (являющихся “притчей на устах у всех”), и тех, для которых “цель творчества- самоотдача, а не шумиха, не успех”. Свою задачу Пастернак видит аккурат в этом.
По его мнению, творчество должно отражать мировоззрение самого поэта: “Быть живым, живым и только… до конца”. Именно правдивость изображения и упорный труд приведут к тому, что “другие по живому : следу пройдут твой путь за пядью пядь”. Используя антитезу, Пастернак показывает, что бессмертие и память определяются отнюдь не благозвучи- “• ем написанного и не венцом славы.
В стихотворении “Во всем мне хочется достичь до самой сути…” (1956) поэт дает определение всему творчеству: “Достигнутого торжества игра и мука”. Это сочетание двух противоречивых понятий характеризует дело поэта.
Однако поэтом осознается и трагическое одиночество (“Гамлет”, 1946). ; Окружающий мир “тонет в фарисействе”, ему присущи лицемерие и ханжество, потому люди не могут оценить поэта по достоинству. Герой оказывается противопоставленным обществу. В финальных строках чувствуется особая надрывность, безнадежность, горькое осознание правды: “Я ; один…”
Одиночество ощущается и Ахматовой, но оно не столь острое и ослепительно выраженное. Это можно понять из контекста: “боль поражений и обид” очевидно, нанесена людьми, окружающим обществом, отсутствием взаимопонимания.
Итак, понимание темы творчества у Есенина, Маяковского Блока Ах матовой и Пастернака имеет как сходные, так и различные черты. Не смотря на то, что все эти поэты принадлежали к разным литературным течениям, в основе творческой позиции каждого лежало осознание своего высокого предназначения как поэта.
Поэзия XX века значительно отличалась от поэзии XIX века. В XX веке сформировались различные литературно-художественные направления (символизм, акмеизм, футуризм, имажинизм). Поэты, принадлежащие к тому или иному направлению, по-разному определяли принципы поэтики, цели творчества, а также свое место в литературе.
Исходя из этого, понимание темы поэта и поэзии будет различным у Есенина, Маяковского, Блока, Ахматовой и Пастернака.
С. Есенин был близок к поэтам-имажинистам. Имажинизм, возникший в России в 1920-х годах, декларировал самоценность не связанного с реальностью слова-образа. Особую позицию в этом кружке занимал Есенин, утверждавший необходимость связи поэзии с естественной образностью русского языка, со стихией народного творчества. Это течение, усваивая крайности поэтики раннего футуризма, было во многом ему противоположным.
Обшей основой футуризма, возникшего в России приблизительно в то же время, что и имажинизм, было стихийное ощущение крушения старого мира и стремление осознать через искусство грядущий переворот и создать “нового человека”. Это не противоречило принципам имажинизма. У Есенина также прослеживается мотив гибели прежней, “полевой России”, на смену которой приходит “гость железный”.
Однако, по мнению футуристов, художественное творчество должно было стать не подражанием, а продолжением природы. Отсюда – разрушение условной системы литературных жанров и стилей, возвращение к фольклорно-мифологическим началам, когда язык являлся неотъемлемой частью природы. На базе живого разговорного языка футуристы разрабатывали тонический стих, фонетическую рифму, экспериментировали сязыковой графикой, предельно расширяя диапазон литературного языка. Их поэзия, в отличие от поэзии имажинистов, характеризовалась конкретностью образов, активным использованием метафор, неологизмов.
Так, понимание темы творчества у Есенина и Маяковского разнится. Есенин осознает себя поэтом уходящей России. Это очень четко прослеживается в стихотворении “Я последний поэт деревни” (1920). Здесь присутствует множество слов-символов, напоминающих о смерти, неизбежной гибели как всего уклада прежней России, так и отдельного человека, поэта, творчество которого было направлено на то, чтобы воспевать патриархальность и православие этой страны: “И луны часы деревянные прохрипят мой двенадцатый час ”.
Маяковский же осознает себя поэтом настоящего, и поэтому в его произведениях преобладает мажорность. Он принимает настоящее, верит в будущее и отвергает все то, что уходит в прошлое: “Ненавижу всяческую мертвечину! Обожаю всяческую жизнь!” (“Юбилейное”, 1924). Это светлое восприятие жизни Маяковским во многом схоже с пушкинским. Такое отношение к реальности и обусловило характер творчества поэта.
В поэме “Во весь голос” (1930) Маяковский декларирует собственное поэтическое право: “Я сам расскажу о времени и о себе”. Он принимает классовые, революционные, а потом советские интересы за высшие, общечеловеческие, за “веленье божие”. Во вступлении в поэму “Во весь голос” прозвучали и трагические строки:
И мне
агитпроп
в зубах навяз,
И мне бы
строчить
романсы на вас —
Доходней оно
и прелестней.
Но я
себя
смирял,
становясь
На горло
собственной песне.
Есенин же видел цель творчества в том, чтобы показать всю красоту “полевой России”, ее природу и краски. И хотя сам он понимал всю обреченность старого, крестьянского уклада с его религиозностью и традициями, писал: “И не отдам я эти цепи, и не расстанусь с долгим сном” (“Запели тесаные дроги…”, 1916). Пастернак писал о Есенине: “Самое? драгоценное в нем – образ русской природы – лесной, среднерусской, рязанской, переданный с ошеломляющей свежестью, как она далась ему в детстве”. Именно с этой Россией были связаны воспоминания о деревенском детстве на Рязанщине в юности. “Я последний поэт деревни”, – говорит, он в одноименном стихотворении 1920 года. И до конца жизни Есении будет осознавать себя “поэтом золотой бревенчатой избы”, да и сама его поэзия, “половодье чувств”, будет проникнута грустью, тоской, ностальгией о прежней родине. И все же, невзирая на такое трагическое ощущение, он будет “воспевать всем существом в поэте шестую часть с названьем; кратким — “Русь”.
Глубоко понимая, что и сам он уходит в прошлое, предчувствуя свой конец, Есенин не принимал поэзию нового времени – поэзию, которая придет на смену его творчеству и будет устремлена в будущее:
По ночам, прижавшись к изголовью,
Вижу я, как сильного врага,
Как чужая юность брызжет кровью
На мои поляны и луга.
(“Спит ковыль. Равнина дорогая…”, 1925)
Именно такой была поэзия Маяковского. “Я ассенизатор и водовоз” “агитатор, горлан-главарь”, – заявляет он о себе. Непривычные сочетания слов, новые выражения обнажают бунтарский дух всего творчества поэта.
В стихотворении “Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче” (1920) Маяковский подчеркивает направленность своей поэзии:
Светить всегда,
светить везде,
до дней последних донца,
светить —
и никаких гвоздей!
Вот лозунг мой —
и солнца.
Роль поэта осмысливается так же, как и роль солнца. Поэт и солнце – тождественно равные понятия: “И скоро, дружбы не тая, бью по плечу его я”.
По мнению Маяковского, его труд “любому труду родствен”: работа его столь же родственная и важная, как работа любого другого человека. Стихосложение – не такое простое занятие, как это кажется на первый взгляд:
Начнешь это
слово
в строчку всовывать,
а оно не лезет –
нажал и сломал.
Для описания этого процесса Маяковский опять же использует свой излюбленный литературный прием – реализованную метафору: “Рифма -/бочка… /строчка – /фитиль. Строка додымит, взрывается строчка, – / и город /на воздух / строфой летит”. (“Разговор с фининспектором о поэзии, 1926).
Поэзия, по Маяковскому, сочетает два начала: материальное (“поэту в копеечку влетают слова”) и возвышенное (“поэзия- вся езда в незнаемое”), символом чего является крылатый конь, соединивший в своем образе космос и землю:
А что,
Если я
Десяток пегасов
Загнал
За последние 15 лет?!
Кульминационным в процессе стихосложения является момент, когда “из зева до звезд взвивается слово золоторожденной кометой”. Поистине, это- “стих, летящий на крыльях к провиденциальному собеседнику” (О. Мандельштам).
В 1933 году Цветаева предрекла: “Своими быстрыми ногами Маяковский угнал за нашу современность и где-то, за каким-то поворотом, долго еще нас будет ждать”. И действительно, сам Маяковский со своим незаурядным пониманием творчества не принимал поэтов, для которых были важны гармония и благозвучность стиха:
Кто стихами льет из лейки,
Кто кропит,
Набравши в рот –
Кудреватые Митрейки,
Мудреватые Кудрейки –
Кто их к черту разберет!
Так, поэзия Есенина была неприемлемой для него: “Я к вам приду в коммунистическое далеко не так, как песенно-есенинный провитязь”.
Однако, несмотря на то, что поэты по-разному видели цели поэзии, в их отношении к окружающему миру наблюдается нечто общее. Во многом это обусловливалось временем, на которое приходилось их творчество. Система отторгала все то, что ей противоречило, ей были чужды и враждебны яркие индивидуальности, независимость, бунтарство, нелицеприятная правда. Отсюда и следовало трагическое осознание одиночества у Есенина:
Какого ж я рожна
Орал в стихах, что я с народом дружен?
Моя поэзия здесь больше не нужна,
Да и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен.
Маяковский, видевший свою неординарность, тоже понимал свое одиночество в поэтическом мире, но осмысление его было несколько иного плана: противопоставляя себя “толпе”, “стоглавой воши”, он считал себя выше нее: “Я захохочу и радостно плюну, плюну в лицо вам” (“Нате”, 1913).
Место своих произведений в литературе Есенин и Маяковский определяли по-разному. Есенин подсознательно чувствовал, что он и его время терпят крах, и крестьянскую культуру заменит другая. И все же у него была вера в то, что память о нем останется:
Не живые, чужие ладони,
Этим песням при вас не жить!
Только будут колосья-кони
О хозяине старом тужить.
Маяковский, напротив, твердо убежден в том, что его поэзия никогда не утратит современности и будет всегда актуальна: его творчеству будут обеспечены бессмертие и память в последующих поколениях:
Мой стих
трудом
громаду лет прорвет
и явится
весомо,
грубо,
зримо,
как в наши дни
вошел водопровод,
сработанный
еще рабами Рима.
Итак, понимание творчества у Есенина и Маяковского кардинально отличается. Принадлежа к одному времени, они были сторонниками разных идей. Если Есенин был противником революции как стихийной силы, нарушающей привычную жизнь, то Маяковский, наоборот, одобрял ее, так как видел в ней обновляющую силу. Различие их позиции в характере и содержании было неслучайным.
Блок принадлежал к числу символистов. Символизм был преимущественно устремлен к художественному ознаменованию идей, находящихся за пределами чувственного восприятия. Символисты провозглашали интуитивное постижение мирового единства через символическое обнаружение соответствий и аналогий. Музыкальная стихия объявлялась праосновой жизни и искусства. Отсюда – господство лирико-стихотворного начала, вера в иррационально-магическую силу поэтической речи.
Важнейшими особенностями русского символизма, возникшего в 1910-х годах, явились катастрофическое мировоззрение и обостренное внимание к поиску роли личности в истории, к ее связи с “вечностью” и сути вселенского “мирового процесса”.
Эти принципы символизма не могли не отразиться на творчестве Блока. Так, от мира пошлости поэт переходит к внутреннему миру лирического героя. В русскую литературу он вошел как лирик, который сумел заглянуть в человеческую душу и в котором служение духу сочеталось с огромным размахом фантазии.
Блоковское восприятие жизни было очень светлым, во многом схожим с восприятием Пушкина и Маяковского. Открытость души лирического героя выявляется в стихотворениях “О, я хочу безумно жить…” (1914) и “О, весна без конца и без краю…” (1907):
Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
И приветствую звоном щита!
Эта жажда жизни ознаменует все творчество Блока, оптимистическая настроенность, романтизированная образность постоянно будут преобладать над мрачным началом:
Земное сердце стынет вновь,
Но стужу я встречаю грудью.
Его мироощущение во многом будет стихийным, несмотря на гибельность:
За мученье, за гибель – я знаю –
Все равно: принимаю тебя!
Такое осознание жизни в многом определяется самой ролью поэта. Все его существование делится на две половины: до и после прихода творческого вдохновения. Само вдохновение осмысливается поэтом как “легкий, доселе не слышанный звон” (“Художник”, 1913). До того как оно снизойдет, герой пребывает в состоянии “скуки смертельной”, “зоркого …ожидания”. Вдохновение перерождает всю природу лирического героя, переносит его в неведомый ранее мир, в романтическое “там”.
В сознании поэта происходит нечто экстраординарное. Цвета, звуки и запахи становятся единым, однородным целым (осязаемость образов была характерной особенностью символизма):
С моря ли вихрь? Или сирины райские
В листьях поют? Или время стоит?
Или осыпали яблоки майские
Снежный свой цвет? Или ангел летит?
Момент вдохновения оказывается посланным поэту свыше, из какого-то надреального мира, где действие не укладывается во временные рамки. Поэт становится частицей этого пространства и творит уже не в настоящем, а в вечности, где действие совершается “всегда”:
Прошлое страстно глядится в грядущее.
Нет настоящего. Жалкого – нет.
Само же рождение стиха воспринимается как принципиально новая, ободряющая сила (“У предела зачатия новой души, неизведанных сил”). Главным является тот момент, когда “душу сражает, как громом, проклятие: творческий разум осилил – убил”. Возможно предположение, что “проклятие” – голос из другого измерения, который предрекает особое назначение поэта.
После же этого момента жизнь принимает привычный ход: поэт излагает мысли на бумагу. Здесь важно отметить символику, которая акцентирует внимание на том, что поэзия становится частью материального мира: “клетка холодная” – материал речи, “легкая, добрая птица свободная” – поэзия.
С помощью этих образов-символов проявляется музыкальность стиха, которая лежала в основе символизма: “обруч качает, поет на окне”, “крылья подрезаны, песни заучены”. Это благозвучие стиха частично перекликается с есенинским, и в то же время Блок следует пушкинской традиции. Тематика данного стихотворения близка тематике стихотворения Пушкина “Поэт” (1827). Таким образом, Блок ставит свое творчество в литературный контекст.
Цель же своей работы Блок определяет в стихотворении “О, я хочу безумно жить…”. Она заключается в том, чтобы “все сущее – увековечить, безличное – вочеловечить, несбывшееся – воплотить”. Блок, подобно Маяковскому, пытается отразить в своем творчестве реальность и нереальность, все, что есть и будет.
В стихотворении “Земное сердце стынет вновь” (1914) затронута не только тема поэта и толпы, но и противопоставлены два типа поэтов. “Толпа” зовет “вернуться в красивые уюты”, но лирический герой не поддается этому искушению и выбирает иной, пусть даже тернистый путь: “лучше сгинуть в стуже лютой”. Он предпочитает быть непонятым людьми, чем изменить своим творческим идеалам. Так реальность вступает в противоборство с романтикой, что рождает неоднозначное чувство к людям.
В лирическом герое уживаются противоположные чувства: любви (“храню я к людям на безлюдьи неразделенную любовь”) и презрения:
Но за любовью зреет гнев,
Растет презренье и желанье
Читать в глазах мужей и дев
Печать забвенья иль избранья.
Такое отношение Блока к “толпе” сходно с отношением к ней Маяковского. Поэт уверен в своем высоком предназначении и ощущает себя на голову выше других людей, а следовательно, одинок. Такая преемственная связь с романтизмом тоже лежала в основе символизма.
Построенное на приеме противопоставления (антитезы), стихотворение затрагивает ту же проблему, что и лирическое отступление поэмы Гоголя “Мертвые души” о счастливых и несчастливых писателях, стихотворении Пушкина “Поэт и толпа” (1828).
По мнению Блока, выбор именно такого, возможно, нелегкого, но верного пути обусловит память среди последующих поколений. Так, обращение к потомкам звучит в стихотворении “О, я хочу безумно жить…”:
Быть может, юноша веселый
В грядущем скажет обо мне.
Борис Пастернак вошел в русскую литературу XX века как создатель непростого поэтического мира. Сотрудничество с символистами, а позднее с футуристами сыграло важную роль в его писательской деятельности. Работа в различных кружках во многом предопределила характер его
творчества.
Пастернак придавал огромное значение использованию слова, синтаксической и стилистической организации, а также образной системе своих произведений. Однако при всей нетрадиционности поэтики он стремился к конкретной содержательности.
Талантливость его не раз отмечалась Ахматовой, которая принадлежала к числу поэтов совершенно иного литературного течения – акмеизма, сформировавшегося в России в 10-20-х годах XX века как антитеза символу. Противопоставляя мистическим устремлениям символизма к “непознаваемому” “стихию чувства”, акмеисты декларировали конкретно-чувственное восприятие “вещного мира”, возврат слову его изначального, не символического смысла.
Несмотря на принадлежность к различным литературным течениям, у Ахматовой и Пастернака в понимании темы творчества гораздо больше общего, чем у Маяковского и Есенина.
Для этих поэтов поэзия объединяет все в жизни. Понимание действительности во многом роднит Пастернака с Блоком, ему свойственно то же восприятие жизни: желание постичь суть бытия, стремление к познанию:
Все время схватывая нить
Судеб, событий,
Жить, думать, чувствовать, любить,
Свершать открытья.
(“Во всем мне хочется дойти…”, 1956)
Такое мироощущение лежит в основе всего творчества Пастернака, свою цель как поэт он видит в постоянном поиске истины.
Ахматова же осознает себя “наследницей” Пушкина (“Смуглый отрок бродил по аллее”, 1911). Причиной этому служит не только само место, Царское село, объединившее поэтов двух различных эпох, но и то влияние, которое оказало на Ахматову творчество этого поэта.
В данном стихотворении отразились особенности восприятия Пушкина Анной Ахматовой: сочетание конкретного ощущения его личности (“здесь лежала его треуголка”) и всеобщего поклонения национальному гению (“и столетие мы лелеем еле слышный шелест шагов”). В поэзии “серебряного века” она признана “вторым Пушкиным”: и мироощущение, и цели творчества у Ахматовой тоже будут во многом пушкинскими.
Так прослеживается аналогия ахматовского стихотворения “Творчество” со стихотворением Пушкина “Поэт” (1827) и стихотворением Блока “Художник”. Все они описывают приход творческого вдохновения. Как и для Блока, для Ахматовой вдохновение наполняет жизнь смыслом, превращая прежнее рутинное существование (“какую-то истому”) в мысль и действие. Однако образность этого стихотворения конкретнее, чем у Блока. Если у него вдохновение – звон, который “тянет… еле приметную нить”, то у лирической героини Ахматовой с приходом вдохновения восприятие становится более чутким: “Неузнанных и пленных голосов мне чудятся и жалобы и стоны” (обостряется слух). И для Блока, и для Ахматовой, и для Пастернака жизнь без вдохновенья равнозначна духовной смерти.
В стихотворении “Рассвет” (1947) Пастернак описывает время без него как забвенье:
И через много-много лет
Твой голос вновь меня встревожил.
Всю ночь читал я Твой Завет
И как от обморока ожил.
У Пастернака и Ахматовой поэзия ассоциируется с магическим, потусторонним миром. У Анны Ахматовой она преобразует всю жизнь в какой-то “тайный круг”, а у Пастернака – это голос творца, посылаемый на землю:
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку.
В этом отношении образность стихотворения Пастернака ближе к блоковскому: у Блока момент вдохновения ассоциируется с полетом ангела.
Из этого следует осознание поэзии как некоторого элемента, воплощающего материальную и духовную основы, космос и реальность. У Пастернака это прослеживается в стихотворениях “Ночь” (1956) и “Февраль. Достать чернил и плакать!” (1912).
Он строит стихотворение на приеме антитезы, противопоставляя космическое пространство:
И странным, странным креном
К другим каким-нибудь
Неведомым вселенным
Повернут Млечный Путь.
земному:
В подвалах и котельнях
Не спят истопники.
Объединяет эти два мира образ летчика, находящегося где-то на периферии Земли и Космоса. Этот образ тождествен образу поэта. Оказывается, что поэзия витает в просторах Вселенной и преобразует собой два начала.
В стихотворении “Февраль. Достать чернил и плакать…” поэт противопоставляет материальный мир и мир вечности. Здесь он не случайно употребляет в одном четверостишии слова различной степени конкретности: “шесть гривен” — определенная деталь — и глагол “перенестись”, имеющий абстрактное, пространственно-временное значение.
Ахматовское понимание поэзии аналогично, но образы ее не так сложны и замысловаты, как у Пастернака и Блока:
Но вот уже послышались слова
И легких рифм сигнальные звоночки, —
Тогда я начинаю понимать,
И просто продиктованные строчки
Ложатся в белоснежную тетрадь.
Цель своей поэзии Пастернак и Ахматова видели в том, чтобы отражать в произведениях действительность, раскрывая перед людьми как положительную, так и отрицательную стороны мира. И Ахматова осознает свою задачу очень глубоко (“Мне голос был. Он звал утешно…”, 1917). Отказываясь оставить “край глухой и грешный”, она избирает нелегкий путь “боли, поражений и обид”. В стихотворение вводится библейский мотив: праведники должны покинуть землю.
Таким образом, оказывается, что поэт – посланник Бога, живущий по небесным законам. Предназначение его заключается в том, чтобы искоренять пороки людей и наставлять их на правильный путь.
Цель своего творчества Пастернак лаконично определил в стихотворении “Быть знаменитым некрасиво…” (1956), в котором он, подобно Пушкину, Гоголю, Некрасову, противопоставляет два типа поэтов: пишущих ради славы (являющихся “притчей на устах у всех”), и тех, для которых “цель творчества- самоотдача, а не шумиха, не успех”. Свою задачу Пастернак видит именно в этом.
По его мнению, творчество должно отражать мировоззрение самого поэта: “Быть живым, живым и только… до конца”. Именно правдивость изображения и упорный труд приведут к тому, что “другие по живому : следу пройдут твой путь за пядью пядь”. Используя антитезу, Пастернак показывает, что бессмертие и память определяются отнюдь не благозвучи- ‘• ем написанного и не венцом славы.
В стихотворении “Во всем мне хочется дойти до самой сути…” (1956) поэт дает определение всему творчеству: “Достигнутого торжества игра и мука”. Это сочетание двух противоречивых понятий характеризует деятельность поэта.
Однако поэтом осознается и трагическое одиночество (“Гамлет”, 1946). ; Окружающий мир “тонет в фарисействе”, ему присущи лицемерие и ханжество, потому люди не могут оценить поэта по достоинству. Герой оказывается противопоставленным обществу. В финальных строках чувствуется особая надрывность, безнадежность, горькое осознание правды: “Я ; один…”
Одиночество ощущается и Ахматовой, но оно не столь острое и ярко выраженное. Это можно понять из контекста: “боль поражений и обид” очевидно, нанесена людьми, окружающим обществом, отсутствием взаимопонимания.
Итак, понимание темы творчества у Есенина, Маяковского Блока Ах матовой и Пастернака имеет как сходные, так и различные черты. Не смотря на то, что все эти поэты принадлежали к разным литературным течениям, в основе творческой позиции каждого лежало осознание своего высокого предназначения как поэта.
Поэзия XX века значительно отличалась от поэзии XIX века. В XX веке сформировались различные литературно-художественные направления (символизм, акмеизм, футуризм, имажинизм). Поэты, принадлежащие к тому или иному направлению, по-разному определяли принципы поэтики, цели творчества, а также свое место в литературе.
Исходя из этого, понимание темы поэта и поэзии будет различным у Есенина, Маяковского, Блока, Ахматовой и Пастернака.
С. Есенин был близок к поэтам-имажинистам. Имажинизм, возникший в России в 1920-х годах, декларировал самоценность не связанного с реальностью слова-образа. Особую позицию в этом кружке занимал Есенин, утверждавший необходимость связи поэзии с естественной образностью русского языка, со стихией народного творчества. Это течение, усваивая крайности поэтики раннего футуризма, было во многом ему противоположным.
Обшей основой футуризма, возникшего в России приблизительно в то же время, что и имажинизм, было стихийное ощущение крушения старого мира и стремление осознать через искусство грядущий переворот и создать “нового человека”. Это не противоречило принципам имажинизма. У Есенина также прослеживается мотив гибели прежней, “полевой России”, на смену которой приходит “гость железный”.
Однако, по мнению футуристов, художественное творчество должно было стать не подражанием, а продолжением природы. Отсюда – разрушение условной системы литературных жанров и стилей, возвращение к фольклорно-мифологическим началам, когда язык являлся неотъемлемой частью природы. На базе живого разговорного языка футуристы разрабатывали тонический стих, фонетическую рифму, экспериментировали сязыковой графикой, предельно расширяя диапазон литературного языка. Их поэзия, в отличие от поэзии имажинистов, характеризовалась конкретностью образов, активным использованием метафор, неологизмов.
Так, понимание темы творчества у Есенина и Маяковского разнится. Есенин осознает себя поэтом уходящей России. Это очень четко прослеживается в стихотворении “Я последний поэт деревни” (1920). Здесь присутствует множество слов-символов, напоминающих о смерти, неизбежной гибели как всего уклада прежней России, так и отдельного человека, поэта, творчество которого было направлено на то, чтобы воспевать патриархальность и православие этой страны: “И луны часы деревянные прохрипят мой двенадцатый час “.
Маяковский же осознает себя поэтом настоящего, и поэтому в его произведениях преобладает мажорность. Он принимает настоящее, верит в будущее и отвергает все то, что уходит в прошлое: “Ненавижу всяческую мертвечину! Обожаю всяческую жизнь!” (“Юбилейное”, 1924). Это светлое восприятие жизни Маяковским во многом схоже с пушкинским. Такое отношение к реальности и обусловило характер творчества поэта.
В поэме “Во весь голос” (1930) Маяковский декларирует собственное поэтическое право: “Я сам расскажу о времени и о себе”. Он принимает классовые, революционные, а потом советские интересы за высшие, общечеловеческие, за “веленье божие”. Во вступлении в поэму “Во весь голос” прозвучали и трагические строки:
И мне
агитпроп
в зубах навяз,
И мне бы
строчить
романсы на вас —
Доходней оно
и прелестней.
Но я
себя
смирял,
становясь
На горло
собственной песне.
Есенин же видел цель творчества в том, чтобы показать всю красоту “полевой России”, ее природу и краски. И хотя сам он понимал всю обреченность старого, крестьянского уклада с его религиозностью и традициями, писал: “И не отдам я эти цепи, и не расстанусь с долгим сном” (“Запели тесаные дроги…”, 1916). Пастернак писал о Есенине: “Самое? драгоценное в нем – образ русской природы – лесной, среднерусской, рязанской, переданный с ошеломляющей свежестью, как она далась ему в детстве”. Именно с этой Россией были связаны воспоминания о деревенском детстве на Рязанщине в юности. “Я последний поэт деревни”, – говорит, он в одноименном стихотворении 1920 года. И до конца жизни Есении будет осознавать себя “поэтом золотой бревенчатой избы”, да и сама его поэзия, “половодье чувств”, будет проникнута грустью, тоской, ностальгией о прежней родине. И все же, невзирая на такое трагическое ощущение, он будет “воспевать всем существом в поэте шестую часть с названьем; кратким — “Русь”.
Глубоко понимая, что и сам он уходит в прошлое, предчувствуя свой конец, Есенин не принимал поэзию нового времени – поэзию, которая придет на смену его творчеству и будет устремлена в будущее:
По ночам, прижавшись к изголовью,
Вижу я, как сильного врага,
Как чужая юность брызжет кровью
На мои поляны и луга.
(“Спит ковыль. Равнина дорогая…”, 1925)
Именно такой была поэзия Маяковского. “Я ассенизатор и водовоз” “агитатор, горлан-главарь”, – заявляет он о себе. Непривычные сочетания слов, новые выражения обнажают бунтарский дух всего творчества поэта.
В стихотворении “Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче” (1920) Маяковский подчеркивает направленность своей поэзии:
Светить всегда,
светить везде,
до дней последних донца,
светить —
и никаких гвоздей!
Вот лозунг мой —
и солнца.
Роль поэта осмысливается так же, как и роль солнца. Поэт и солнце – тождественно равные понятия: “И скоро, дружбы не тая, бью по плечу его я”.
По мнению Маяковского, его труд “любому труду родствен”: работа его столь же родственная и важная, как работа любого другого человека. Стихосложение – не такое простое занятие, как это кажется на первый взгляд:
Начнешь это
слово
в строчку всовывать,
а оно не лезет –
нажал и сломал.
Для описания этого процесса Маяковский опять же использует свой излюбленный литературный прием – реализованную метафору: “Рифма -/бочка… /строчка – /фитиль. Строка додымит, взрывается строчка, – / и город /на воздух / строфой летит”. (“Разговор с фининспектором о поэзии, 1926).
Поэзия, по Маяковскому, сочетает два начала: материальное (“поэту в копеечку влетают слова”) и возвышенное (“поэзия- вся езда в незнаемое”), символом чего является крылатый конь, соединивший в своем образе космос и землю:
А что,
Если я
Десяток пегасов
Загнал
За последние 15 лет?!
Кульминационным в процессе стихосложения является момент, когда “из зева до звезд взвивается слово золоторожденной кометой”. Поистине, это- “стих, летящий на крыльях к провиденциальному собеседнику” (О. Мандельштам).
В 1933 году Цветаева предрекла: “Своими быстрыми ногами Маяковский угнал за нашу современность и где-то, за каким-то поворотом, долго еще нас будет ждать”. И действительно, сам Маяковский со своим незаурядным пониманием творчества не принимал поэтов, для которых были важны гармония и благозвучность стиха:
Кто стихами льет из лейки,
Кто кропит,
Набравши в рот –
Кудреватые Митрейки,
Мудреватые Кудрейки –
Кто их к черту разберет!
Так, поэзия Есенина была неприемлемой для него: “Я к вам приду в коммунистическое далеко не так, как песенно-есенинный провитязь”.
Однако, несмотря на то, что поэты по-разному видели цели поэзии, в их отношении к окружающему миру наблюдается нечто общее. Во многом это обусловливалось временем, на которое приходилось их творчество. Система отторгала все то, что ей противоречило, ей были чужды и враждебны яркие индивидуальности, независимость, бунтарство, нелицеприятная правда. Отсюда и следовало трагическое осознание одиночества у Есенина:
Какого ж я рожна
Орал в стихах, что я с народом дружен?
Моя поэзия здесь больше не нужна,
Да и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен.
Маяковский, видевший свою неординарность, тоже понимал свое одиночество в поэтическом мире, но осмысление его было несколько иного плана: противопоставляя себя “толпе”, “стоглавой воши”, он считал себя выше нее: “Я захохочу и радостно плюну, плюну в лицо вам” (“Нате”, 1913).
Место своих произведений в литературе Есенин и Маяковский определяли по-разному. Есенин подсознательно чувствовал, что он и его время терпят крах, и крестьянскую культуру заменит другая. И все же у него была вера в то, что память о нем останется:
Не живые, чужие ладони,
Этим песням при вас не жить!
Только будут колосья-кони
О хозяине старом тужить.
Маяковский, напротив, твердо убежден в том, что его поэзия никогда не утратит современности и будет всегда актуальна: его творчеству будут обеспечены бессмертие и память в последующих поколениях:
Мой стих
трудом
громаду лет прорвет
и явится
весомо,
грубо,
зримо,
как в наши дни
вошел водопровод,
сработанный
еще рабами Рима.
Итак, понимание творчества у Есенина и Маяковского кардинально отличается. Принадлежа к одному времени, они были сторонниками разных идей. Если Есенин был противником революции как стихийной силы, нарушающей привычную жизнь, то Маяковский, наоборот, одобрял ее, так как видел в ней обновляющую силу. Различие их позиции в характере и содержании было неслучайным.
Блок принадлежал к числу символистов. Символизм был преимущественно устремлен к художественному ознаменованию идей, находящихся за пределами чувственного восприятия. Символисты провозглашали интуитивное постижение мирового единства через символическое обнаружение соответствий и аналогий. Музыкальная стихия объявлялась праосновой жизни и искусства. Отсюда – господство лирико-стихотворного начала, вера в иррационально-магическую силу поэтической речи.
Важнейшими особенностями русского символизма, возникшего в 1910-х годах, явились катастрофическое мировоззрение и обостренное внимание к поиску роли личности в истории, к ее связи с “вечностью” и сути вселенского “мирового процесса”.
Эти принципы символизма не могли не отразиться на творчестве Блока. Так, от мира пошлости поэт переходит к внутреннему миру лирического героя. В русскую литературу он вошел как лирик, который сумел заглянуть в человеческую душу и в котором служение духу сочеталось с огромным размахом фантазии.
Блоковское восприятие жизни было очень светлым, во многом схожим с восприятием Пушкина и Маяковского. Открытость души лирического героя выявляется в стихотворениях “О, я хочу безумно жить…” (1914) и “О, весна без конца и без краю…” (1907):
Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
И приветствую звоном щита!
Эта жажда жизни ознаменует все творчество Блока, оптимистическая настроенность, романтизированная образность постоянно будут преобладать над мрачным началом:
Земное сердце стынет вновь,
Но стужу я встречаю грудью.
Его мироощущение во многом будет стихийным, несмотря на гибельность:
За мученье, за гибель – я знаю –
Все равно: принимаю тебя!
Такое осознание жизни в многом определяется самой ролью поэта. Все его существование делится на две половины: до и после прихода творческого вдохновения. Само вдохновение осмысливается поэтом как “легкий, доселе не слышанный звон” (“Художник”, 1913). До того как оно снизойдет, герой пребывает в состоянии “скуки смертельной”, “зоркого …ожидания”. Вдохновение перерождает всю природу лирического героя, переносит его в неведомый ранее мир, в романтическое “там”.
В сознании поэта происходит нечто экстраординарное. Цвета, звуки и запахи становятся единым, однородным целым (осязаемость образов была характерной особенностью символизма):
С моря ли вихрь? Или сирины райские
В листьях поют? Или время стоит?
Или осыпали яблоки майские
Снежный свой цвет? Или ангел летит?
Момент вдохновения оказывается посланным поэту свыше, из какого-то надреального мира, где действие не укладывается во временные рамки. Поэт становится частицей этого пространства и творит уже не в настоящем, а в вечности, где действие совершается “всегда”:
Прошлое страстно глядится в грядущее.
Нет настоящего. Жалкого – нет.
Само же рождение стиха воспринимается как принципиально новая, ободряющая сила (“У предела зачатия новой души, неизведанных сил”). Главным является тот момент, когда “душу сражает, как громом, проклятие: творческий разум осилил – убил”. Возможно предположение, что “проклятие” – голос из другого измерения, который предрекает особое назначение поэта.
После же этого момента жизнь принимает привычный ход: поэт излагает мысли на бумагу. Здесь важно отметить символику, которая акцентирует внимание на том, что поэзия становится частью материального мира: “клетка холодная” – материал речи, “легкая, добрая птица свободная” – поэзия.
С помощью этих образов-символов проявляется музыкальность стиха, которая лежала в основе символизма: “обруч качает, поет на окне”, “крылья подрезаны, песни заучены”. Это благозвучие стиха частично перекликается с есенинским, и в то же время Блок следует пушкинской традиции. Тематика данного стихотворения близка тематике стихотворения Пушкина “Поэт” (1827). Таким образом, Блок ставит свое творчество в литературный контекст.
Цель же своей работы Блок определяет в стихотворении “О, я хочу безумно жить…”. Она заключается в том, чтобы “все сущее – увековечить, безличное – вочеловечить, несбывшееся – воплотить”. Блок, подобно Маяковскому, пытается отразить в своем творчестве реальность и нереальность, все, что есть и будет.
В стихотворении “Земное сердце стынет вновь” (1914) затронута не только тема поэта и толпы, но и противопоставлены два типа поэтов. “Толпа” зовет “вернуться в красивые уюты”, но лирический герой не поддается этому искушению и выбирает иной, пусть даже тернистый путь: “лучше сгинуть в стуже лютой”. Он предпочитает быть непонятым людьми, чем изменить своим творческим идеалам. Так реальность вступает в противоборство с романтикой, что рождает неоднозначное чувство к людям.
В лирическом герое уживаются противоположные чувства: любви (“храню я к людям на безлюдьи неразделенную любовь”) и презрения:
Но за любовью зреет гнев,
Растет презренье и желанье
Читать в глазах мужей и дев
Печать забвенья иль избранья.
Такое отношение Блока к “толпе” сходно с отношением к ней Маяковского. Поэт уверен в своем высоком предназначении и ощущает себя на голову выше других людей, а следовательно, одинок. Такая преемственная связь с романтизмом тоже лежала в основе символизма.
Построенное на приеме противопоставления (антитезы), стихотворение затрагивает ту же проблему, что и лирическое отступление поэмы Гоголя “Мертвые души” о счастливых и несчастливых писателях, стихотворении Пушкина “Поэт и толпа” (1828).
По мнению Блока, выбор именно такого, возможно, нелегкого, но верного пути обусловит память среди последующих поколений. Так, обращение к потомкам звучит в стихотворении “О, я хочу безумно жить…”:
Быть может, юноша веселый
В грядущем скажет обо мне.
Борис Пастернак вошел в русскую литературу XX века как создатель непростого поэтического мира. Сотрудничество с символистами, а позднее с футуристами сыграло важную роль в его писательской деятельности. Работа в различных кружках во многом предопределила характер его
творчества.
Пастернак придавал огромное значение использованию слова, синтаксической и стилистической организации, а также образной системе своих произведений. Однако при всей нетрадиционности поэтики он стремился к конкретной содержательности.
Талантливость его не раз отмечалась Ахматовой, которая принадлежала к числу поэтов совершенно иного литературного течения – акмеизма, сформировавшегося в России в 10-20-х годах XX века как антитеза символу. Противопоставляя мистическим устремлениям символизма к “непознаваемому” “стихию чувства”, акмеисты декларировали конкретно-чувственное восприятие “вещного мира”, возврат слову его изначального, не символического смысла.
Несмотря на принадлежность к различным литературным течениям, у Ахматовой и Пастернака в понимании темы творчества гораздо больше общего, чем у Маяковского и Есенина.
Для этих поэтов поэзия объединяет все в жизни. Понимание действительности во многом роднит Пастернака с Блоком, ему свойственно то же восприятие жизни: желание постичь суть бытия, стремление к познанию:
Все время схватывая нить
Судеб, событий,
Жить, думать, чувствовать, любить,
Свершать открытья.
(“Во всем мне хочется дойти…”, 1956)
Такое мироощущение лежит в основе всего творчества Пастернака, свою цель как поэт он видит в постоянном поиске истины.
Ахматова же осознает себя “наследницей” Пушкина (“Смуглый отрок бродил по аллее”, 1911). Причиной этому служит не только само место, Царское село, объединившее поэтов двух различных эпох, но и то влияние, которое оказало на Ахматову творчество этого поэта.
В данном стихотворении отразились особенности восприятия Пушкина Анной Ахматовой: сочетание конкретного ощущения его личности (“здесь лежала его треуголка”) и всеобщего поклонения национальному гению (“и столетие мы лелеем еле слышный шелест шагов”). В поэзии “серебряного века” она признана “вторым Пушкиным”: и мироощущение, и цели творчества у Ахматовой тоже будут во многом пушкинскими.
Так прослеживается аналогия ахматовского стихотворения “Творчество” со стихотворением Пушкина “Поэт” (1827) и стихотворением Блока “Художник”. Все они описывают приход творческого вдохновения. Как и для Блока, для Ахматовой вдохновение наполняет жизнь смыслом, превращая прежнее рутинное существование (“какую-то истому”) в мысль и действие. Однако образность этого стихотворения конкретнее, чем у Блока. Если у него вдохновение – звон, который “тянет… еле приметную нить”, то у лирической героини Ахматовой с приходом вдохновения восприятие становится более чутким: “Неузнанных и пленных голосов мне чудятся и жалобы и стоны” (обостряется слух). И для Блока, и для Ахматовой, и для Пастернака жизнь без вдохновенья равнозначна духовной смерти.
В стихотворении “Рассвет” (1947) Пастернак описывает время без него как забвенье:
И через много-много лет
Твой голос вновь меня встревожил.
Всю ночь читал я Твой Завет
И как от обморока ожил.
У Пастернака и Ахматовой поэзия ассоциируется с магическим, потусторонним миром. У Анны Ахматовой она преобразует всю жизнь в какой-то “тайный круг”, а у Пастернака – это голос творца, посылаемый на землю:
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку.
В этом отношении образность стихотворения Пастернака ближе к блоковскому: у Блока момент вдохновения ассоциируется с полетом ангела.
Из этого следует осознание поэзии как некоторого элемента, воплощающего материальную и духовную основы, космос и реальность. У Пастернака это прослеживается в стихотворениях “Ночь” (1956) и “Февраль. Достать чернил и плакать!” (1912).
Он строит стихотворение на приеме антитезы, противопоставляя космическое пространство:
И странным, странным креном
К другим каким-нибудь
Неведомым вселенным
Повернут Млечный Путь.
земному:
В подвалах и котельнях
Не спят истопники.
Объединяет эти два мира образ летчика, находящегося где-то на периферии Земли и Космоса. Этот образ тождествен образу поэта. Оказывается, что поэзия витает в просторах Вселенной и преобразует собой два начала.
В стихотворении “Февраль. Достать чернил и плакать…” поэт противопоставляет материальный мир и мир вечности. Здесь он не случайно употребляет в одном четверостишии слова различной степени конкретности: “шесть гривен” — определенная деталь — и глагол “перенестись”, имеющий абстрактное, пространственно-временное значение.
Ахматовское понимание поэзии аналогично, но образы ее не так сложны и замысловаты, как у Пастернака и Блока:
Но вот уже послышались слова
И легких рифм сигнальные звоночки, —
Тогда я начинаю понимать,
И просто продиктованные строчки
Ложатся в белоснежную тетрадь.
Цель своей поэзии Пастернак и Ахматова видели в том, чтобы отражать в произведениях действительность, раскрывая перед людьми как положительную, так и отрицательную стороны мира. И Ахматова осознает свою задачу очень глубоко (“Мне голос был. Он звал утешно…”, 1917). Отказываясь оставить “край глухой и грешный”, она избирает нелегкий путь “боли, поражений и обид”. В стихотворение вводится библейский мотив: праведники должны покинуть землю.
Таким образом, оказывается, что поэт – посланник Бога, живущий по небесным законам. Предназначение его заключается в том, чтобы искоренять пороки людей и наставлять их на правильный путь.
Цель своего творчества Пастернак лаконично определил в стихотворении “Быть знаменитым некрасиво…” (1956), в котором он, подобно Пушкину, Гоголю, Некрасову, противопоставляет два типа поэтов: пишущих ради славы (являющихся “притчей на устах у всех”), и тех, для которых “цель творчества- самоотдача, а не шумиха, не успех”. Свою задачу Пастернак видит именно в этом.
По его мнению, творчество должно отражать мировоззрение самого поэта: “Быть живым, живым и только… до конца”. Именно правдивость изображения и упорный труд приведут к тому, что “другие по живому : следу пройдут твой путь за пядью пядь”. Используя антитезу, Пастернак показывает, что бессмертие и память определяются отнюдь не благозвучи- ‘• ем написанного и не венцом славы.
В стихотворении “Во всем мне хочется дойти до самой сути…” (1956) поэт дает определение всему творчеству: “Достигнутого торжества игра и мука”. Это сочетание двух противоречивых понятий характеризует деятельность поэта.
Однако поэтом осознается и трагическое одиночество (“Гамлет”, 1946). ; Окружающий мир “тонет в фарисействе”, ему присущи лицемерие и ханжество, потому люди не могут оценить поэта по достоинству. Герой оказывается противопоставленным обществу. В финальных строках чувствуется особая надрывность, безнадежность, горькое осознание правды: “Я ; один…”
Одиночество ощущается и Ахматовой, но оно не столь острое и ярко выраженное. Это можно понять из контекста: “боль поражений и обид” очевидно, нанесена людьми, окружающим обществом, отсутствием взаимопонимания.
Итак, понимание темы творчества у Есенина, Маяковского Блока Ах матовой и Пастернака имеет как сходные, так и различные черты. Не смотря на то, что все эти поэты принадлежали к разным литературным течениям, в основе творческой позиции каждого лежало осознание своего высокого предназначения как поэта.
С.А. Есенин и В.В. Маяковский – великие русские поэты начала 20 века. Это поэты-вехи, культовые поэты. Их творчество во многом создало «лицо» того непростого времени, по их произведениям во многом мы судим о людях тех лет. Стихи Есенина и Маяковского – это новое слово в поэзии, сочетающее в себе самобытность и оригинальность со следованием классическим традициям.
Есенин и Маяковский писали об одном и том же, но совершенно по-разному. Творчество Есенина насквозь лирично, песенно, тесно связано с фольклором. Творчество Маяковского наполнено неудержимой энергией, бунтом, протестом, вечной дисгармонией героя с окружающим миром.
Одно из главных мест в лирике обоих поэтов занимает тема любви. Лирический герой Есенина очень эмоционален. Это духовно богатый человек, способный на глубокие и сильные чувства. Любовь в его жизни играет огромную роль. Можно сказать, что она дает герою силы жить и творить. Но часто радость от любви сливается у Есенина с горечью, тоской, тревогой:
И пускай со звонами плачут глухари.
Есть тоска веселая в алостях зари.
Удивительно, что даже чувство любви к женщине переплетается у лирического героя с чувством любви к родине. И в минуты высшего счастья тоска по Родине не покидает его:
Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Там, на севере, девушка тоже,
На тебя она страшно похожа,
Может, думает обо мне…
Герой Есенина не всегда счастлив в любви. Часто это чувство приносит ему боль, разочарование, обиду. Не всегда герой может все расставить по своим местам, попросить прощения у возлюбленной. Тяжесть и раскаяние гнетут его душу. В таком состоянии герой часто заливает свою тоску в кабаках, в компании случайных спутников:
Сыпь, гармоника. Скука… Скука…
Гармонист пальцы льет волной.
Пей со мною, паршивая сука,
Пей со мной.
Душевная боль героя часто выливается в скандалы, потасовки, драки. У него плохая репутация, его сторонятся «приличные» люди. Но сам герой не долго переживает по этому поводу. С возрастом, со временем он понимает, что не нужно «разбрасываться», растрачивать себя на всякие пустяки, которые многие люди считают важными вещами. Лирический герой уверен, что наконец-то «Прояснилась омуть в сердце мглистом».
Одно из самых «сильных» произведений Маяковского о любви – это поэма «Облако в штанах». В первой части произведения передана небольшая, но очень эмоционально насыщенная ситуация. Герой в комнате (у нее или у себя?) ждет свою возлюбленную, которая вот-вот должна прийти. Но проходит час, другой, третий, а ее все нет.
Маяковский с большим мастерством и талантом психолога описывает эмоциональное состояние своего героя. Он чувствует себя глубоко несчастным. Герой превратился в корчующуюся дряблую громадину. Он одинок, ему так не хватает женского тепла, ласки, любви. Герой мечется по комнате, в его голове мешаются страшные мысли и сомнения:
Будет любовь или нет?
Какая –
большая или крошечная?
Напряжение героя настолько велико, что ему начинают видеться всякие чудовища, нервы его на пределе и вот-вот взорвутся от напряжения. Поэт буквально изображает выражение «нервы расходились, расшатались», чтобы передать пик напряжения лирического героя:
И вот,-
сначала прошелся
едва-едва,
потом забегал,
взволнованный,
четкий.
Теперь и он и новые два
мечутся отчаянной чечеткой.
Но вот, наконец-то, появляется и героиня. На несколько мгновений все замирает. Она спокойно и с вызовом сообщает герою, что выходит замуж. Видно, что между влюбленными уже был разговор на эту тему, героиня что-то решала, герой ее в чем-то убеждал. И вот Мария приняла решение. Она выходит замуж и оставляет лирического героя.
В разговоре с девушкой герой спокоен, спокоен, «как пульс покойника». Душа его умерла. Ее растоптала современная любовь, продающаяся за деньги и опирающаяся только на расчет.
Любовная лирика Маяковского и Есенина очень индивидуальна, но похожа в одном. Оба поэта убеждены, что любовь – неотъемлемая и необходимая часть жизни любой человеческой души.
С.А. Есенин и В.В. Маяковский – великие русские поэты начала 20 века. Это поэты-вехи, культовые поэты. Их творчество во многом создало «лицо» того непростого времени, по их произведениям во многом мы судим о людях тех лет. Стихи Есенина и Маяковского – это новое слово в поэзии, сочетающее в себе самобытность и оригинальность со следованием классическим традициям.
Есенин и Маяковский писали об одном и том же, но совершенно по-разному. Творчество Есенина насквозь лирично, песенно, тесно связано с фольклором. Творчество Маяковского наполнено неудержимой энергией, бунтом, протестом, вечной дисгармонией героя с окружающим миром.
Одно из главных мест в лирике обоих поэтов занимает тема любви. Лирический герой Есенина очень эмоционален. Это духовно богатый человек, способный на глубокие и сильные чувства. Любовь в его жизни играет огромную роль. Можно сказать, что она дает герою силы жить и творить. Но часто радость от любви сливается у Есенина с горечью, тоской, тревогой:
И пускай со звонами плачут глухари.
Есть тоска веселая в алостях зари.
Удивительно, что даже чувство любви к женщине переплетается у лирического героя с чувством любви к родине. И в минуты высшего счастья тоска по Родине не покидает его:
Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Там, на севере, девушка тоже,
На тебя она страшно похожа,
Может, думает обо мне…
Герой Есенина не всегда счастлив в любви. Часто это чувство приносит ему боль, разочарование, обиду. Не всегда герой может все расставить по своим местам, попросить прощения у возлюбленной. Тяжесть и раскаяние гнетут его душу. В таком состоянии герой часто заливает свою тоску в кабаках, в компании случайных спутников:
Сыпь, гармоника. Скука… Скука…
Гармонист пальцы льет волной.
Пей со мною, паршивая сука,
Пей со мной.
Душевная боль героя часто выливается в скандалы, потасовки, драки. У него плохая репутация, его сторонятся «приличные» люди. Но сам герой не долго переживает по этому поводу. С возрастом, со временем он понимает, что не нужно «разбрасываться», растрачивать себя на всякие пустяки, которые многие люди считают важными вещами. Лирический герой уверен, что наконец-то «Прояснилась омуть в сердце мглистом».
Одно из самых «сильных» произведений Маяковского о любви – это поэма «Облако в штанах». В первой части произведения передана небольшая, но очень эмоционально насыщенная ситуация. Герой в комнате (у нее или у себя?) ждет свою возлюбленную, которая вот-вот должна прийти. Но проходит час, другой, третий, а ее все нет.
Маяковский с большим мастерством и талантом психолога описывает эмоциональное состояние своего героя. Он чувствует себя глубоко несчастным. Герой превратился в корчующуюся дряблую громадину. Он одинок, ему так не хватает женского тепла, ласки, любви. Герой мечется по комнате, в его голове мешаются страшные мысли и сомнения:
Будет любовь или нет?
Какая –
большая или крошечная?
Напряжение героя настолько велико, что ему начинают видеться всякие чудовища, нервы его на пределе и вот-вот взорвутся от напряжения. Поэт буквально изображает выражение «нервы расходились, расшатались», чтобы передать пик напряжения лирического героя:
И вот,-
сначала прошелся
едва-едва,
потом забегал,
взволнованный,
четкий.
Теперь и он и новые два
мечутся отчаянной чечеткой.
Но вот, наконец-то, появляется и героиня. На несколько мгновений все замирает. Она спокойно и с вызовом сообщает герою, что выходит замуж. Видно, что между влюбленными уже был разговор на эту тему, героиня что-то решала, герой ее в чем-то убеждал. И вот Мария приняла решение. Она выходит замуж и оставляет лирического героя.
В разговоре с девушкой герой спокоен, спокоен, «как пульс покойника». Душа его умерла. Ее растоптала современная любовь, продающаяся за деньги и опирающаяся только на расчет.
Любовная лирика Маяковского и Есенина очень индивидуальна, но похожа в одном. Оба поэта убеждены, что любовь – неотъемлемая и необходимая часть жизни любой человеческой души.
Блок, Есенин и Маяковский являются крупнейшими русскими поэтами начала 20 века. Волею судеб, они стали свидетелями крупнейших исторических событий, впавших на долю России: революции 1905 года, периода жестокой реакции, империалистической войны, Февральской и, наконец, Октябрьской революции 1917 года. Будучи большими патриотами, искренне переживая за свою родину, эти поэты не могли не отразить в своем творчестве узловые моменты истории России. Больше того, мне кажется, что именно из описаний таких моментов и складывается патриотическая лирика Блок, Есенина, Маяковского.
С октября 1917 года начинается новый этап в творчестве Маяковского, резко меняется его тональность стихов. Характерный для поэта пафос решительного отрицания враждебной человеку реальности, её гротескное изображение сменяется полным принятием начавшихся в стране коренных перемен. «Ода революции», «Левый марш», «Мистерия-буфф», «Потрясающие факты» – в этих произведениях открывается другая Родина, озаренная верой в прекрасное будущее, ожидающая человечество.
Маяковский, как и прежде, остался романтиком, но теперь романтизм поэта направлен на утверждение созидания нового мира. «Необычайнейшее», почти фантастическое в его произведениях тех лет рождено окружающей его обстановкой. Именно поэтому образы его творчества так объёмны. Для Маяковского революция была возможностью сделать жизнь легче и светлее, она должна была избавить народ от ненавистной власти сытых. Вот как он пишет в стихотворении «Потрясающие факты»:
Напрасно пухлые руки взмолены,–
не остановить в его неслышном карьере.
Раздавил
и дальше ринулся Смольный,
республик и царств беря барьеры.
Сергей Есенин по-другому воспринял перемены, настигнувшие его «голубую Русь». Лирика этого поэта сосредоточена на изображении драматической судьбы личности в переломную эпоху, представляет своего рода лирический роман, сюжетом которого поэт сделал свою биографию, превратив её в историю «поэта Сергея Есенина». Его стихи – это летопись жизни с её взлётами и падениями.
Читая «Небесного барабанщика», «Иорданскую голубицу», «Преображение» мы чувствуем, что Есенин приветствует великие перемены. Но в чём он видит их смысл? Что означает – «принимал с крестьянским уклоном»? Произведения, написанные в первые годы революции, полны радостных надежд на преображение действительности в «деревенский рай», где «злачные нивы», «стада буланых коней», где с пастушеской дудкой «бродит апостол Андрей» («Иорданская голубица»).
Какие же существенные стороны революции отразились в творчестве Есенина? Поэт выразил те противоречия, которые были присущи русскому крестьянству, принявшему революцию, защищавшему её завоевания, но питавшему порой несбыточные социальные иллюзии.
Своё представление о революции поэт передаёт образом красного коня – образом романтическим, фантастическим, но родственным миру берёз, черёмух и клёнов, миру русской природы, то есть всему тому, что составляло почву есенинской поэзии, воплощало его представления о прекрасном, его стремления к гармонической жизни.
Сойди, явись нам, красный конь!..
…О, вывези наш шар земной
На колею иную.
Когда Есенин убедился, что революция ускорит переход России с патриархальной колеи на магистрали современной машинной техники, он болезненно воспринял это. Реальные революционные события, резкие перемены в деревне, даже элементарная машинизация села – всё это в представлении Есенина говорило о гибели кроткой, созданной, главным образом, воображением поэта патриархальной Руси. Крушение этого иллюзорного представления о деревенской России было закономерно, но при этом поэту казалось, что исчезла целая область жизни, а значит, и область чувств. Таким образом, он боялся не пришествия нового, а ухода старого.
Своё восприятие новой действительности было у Александра Блока. В январе 1918 года Блок опубликовал статью «Интеллигенция и революция», в которой писал о великих задачах, стоящих перед страной. В это же время им была написана поэма «Двенадцать». Она стала итогом раздумий Блока о революции.
С огромным мастерством передаёт он революционную бурю, охватившую всю страну. Картины разрушенной жизни, разбушевавшейся природы, образы старого мира составляют реальную обстановку, в которой совершается революция. Характерное для Блока отрицание старого мира проявилось в сатирическом изображении буржуазии, символа прошлого. Против прошлого, навстречу ветру, через разруху и голод идут двенадцать человек, двенадцать «апостолов революции», исполненные гнева народного. Революционная страсть, охватившая этих людей, преображает их в солдат.
Главная тема и главный герой поэмы – народ в революционную эпоху. Повествование о красногвардейском дозоре, идущем по улицам революционного Петрограда, приобретает космические масштабы. Блок выводит идею об очистительном огне революции с идеей возмездия. С помощью образа Христа Блок пытался утвердить революцию, так как Христос – это символ морали, а с ним неразрывно связаны двенадцать гвардейцев.
Таким образом, тема Родины в творчестве Блока, Есенина, Маяковского выражена по-разному. Но всех этих поэтов роднит то, что они тесным образом переплели данную тему с темой революции. Каждый из поэтов переживал за судьбу своей страны, пытался увидеть, что ждет Россию, что несут ей глобальные перемены, свершившиеся в начале 20 века.
Тема Родины волновала русских поэтов еще со времен Ломоносова и Державина. Они хотели видеть свою страну сильной и могучей, любовались и гордились ею. Для них понятия страны и государства были единым целым, пусть сегодня их пытаются разделить. Как будто бывает страна без формы государственного устройства…
О «странной любви» к Отечеству первым заговорил Лермонтов, а подхватил Некрасов. Именно с него берет начало двойственное восприятие России – страны и убогой и обильной, и могучей, и бессильной одновременно, которую каким-то образом возможно так глубоко ненавидеть и так бескорыстно любить.
В творчестве А.Блока тема Родины проявилась далеко не сразу. Он вошел в литературу певцом Прекрасной Дамы. И только спустя несколько лет Блок увидел страну и людей. Нет, он тоже далеко не всем восхищался. Однако поэт умел находить особое очарование в красоте среднерусского пейзажа, в «разбойной» красе «нищей» России, где среди серых изб и ветровых песен, среди «острожной тоски», среди бескрайних лесов и полей вдруг испытываешь вдохновение, не сравнимое ни с чем. Блок быстро ушел от романтизации языческой Руси, которая «с болотами, и с журавлями, и с мутным взором колдуна», с «разноликими народами», ведущими хороводы. «Заплаканную и древнюю красу» России поэт берег в душе до последних дней. Показательно стихотворение «Грешить бесстыдно, непробудно…» Картина, нарисованная в нем, откровенно неприглядна, но очень она русская – с глубокого похмелья человек кается, потом грешит снова и заваливается в тяжелый сон. Наверно, Блок, как никто, умел любить Россию такой, какая она есть – со всеми язвами и уродствами, да и за них тоже.
Первым, к кому пришел совсем еще юный Сергей Есенин в Петербурге, был именно Александр Блок. И Блок отметил для себя певучесть и чистоту ранних есенинских стихов. Есенин никогда не стеснялся откровенно и незамысловато признаваться в любви к родному краю, Рязанщине, а через него – выходить к широким поэтическим обобщениям. Он был уверен, что чувство Родины необходимо любому поэту. Без этого чувства большой поэт состояться не может. Вот почему позднее Есенин решительно разошелся с имажинистами. «Я люблю Родину. Я очень люблю Родину!» — что может быть безыскуснее и трогательнее этого признания?
Образ Родины в стихах Есенина почти всегда неотрывен от природных реалий. Девушка-березка, подгулявший клен, ветер-отрок, заря-котенок – этот метафорический ряд можно продолжать очень долго. Природен человек и человекоподобна природа.
И пусть некоторые стихи Есенина чересчур риторичны, например, знаменитая концовка стихотворения «Гой ты, Русь моя родная…», где содержится противопоставление рая и земной Родины и выбор поэта однозначен – «дайте Родину мою!», но какая поэзия обходится без риторики?
Наконец, Владимир Маяковский, который долго не мог выбрать между поэзией и живописью. Футурист и авангардист в галстуковой рубашке и рубашковом галстуке желтого цвета. Человек, ворвавшийся вместе с другими футуристами в литературу на волне скандала и вызова. Было ли в нем чувство Родины и как оно проявлялось?
«Я не твой, снеговая уродина!» — такое шокирующее признание можно найти в одном из ранних стихотворений Маяковского. И пусть последнее слово все-таки рифмуется с «родиной», но читатель понимает: никакого поклонения, трепетной любви от Маяковского ждать пока не приходится. Он весь находится в стихии борьбы, неприятия того, что существует, и ждет перемен. И вот они происходят – сначала Февраль, потом Октябрь.
«Землю, с которой вдвоем голодал, нельзя никогда забыть» — это написано о голодных годах, проведенных в Петрограде. А затем наступает время мирного строительства, и Маяковский включается в этот процесс вместе со всеми. «Пою мое Отечество, республику мою!» Он, как когда-то Ломоносов с Державиным, опять сопрягает понятия государства и страны. Он считает за честь называться советским человеком. И самоубийство в 1930-м году произошло на личной почве, а не из-за разочарования в идеалах. Маяковский искренне отдал всю свою силу поэта «атакующему классу», добился того, чтобы «к штыку приравняли перо». И все-таки большинство его стихов советского периода остались в своем времени. Они недостойны пера Маяковского, писались на злобу дня, по конкретному поводу.
А тема Родины – «вечная» тема. Она не стареет. Можно не сомневаться – профессиональные поэты и самодеятельные стихотворцы еще немало напишут на эту тему. Не всегда умело, лишь бы совершенно искренне. Чтобы могли повторить вслед за С.Есениным: «Я сердцем никогда не лгу».
?Темы сочинений
1. Лики “страшного мира” в поэзии Блока.
2. Образ Незнакомки и его развитие в творчестве Блока разных лет.
3. Личность и история в цикле Блока “На поле Куликовом”
4. Тема святости и греха в поэме “Двенадцать”
5. Лирический герой раннего Маяковского
6. Поэт и революция в творчестве Маяковского
7. Любовь и быт в произведениях Маяковского
8. Темы, образы и мотивы раннего Есенина.
9. Революция с крестьянским уклоном (по произведениям Есенина)
10. “Анна Снегина” как лироэпическая “поэма итогов”
11. В чем секрет песенной популярности Есенина?
12. Бог, природа, человек в поэзии Есенина.
13. Земное и небесное в художественном мире Есенина.
Темы сочинений
1. Лики “страшного мира” в поэзии Блока.
2. Образ Незнакомки и его развитие в творчестве Блока разных лет.
3. Личность и история в цикле Блока “На поле Куликовом”
4. Тема святости и греха в поэме “Двенадцать”
5. Лирический герой раннего Маяковского
6. Поэт и революция в творчестве Маяковского
7. Любовь и быт в произведениях Маяковского
8. Темы, образы и мотивы раннего Есенина.
9. Революция с крестьянским уклоном (по произведениям Есенина)
10. “Анна Снегина” как лироэпическая “поэма итогов”
11. В чем секрет песенной популярности Есенина?
12. Бог, природа, человек в поэзии Есенина.
13. Земное и небесное в художественном мире Есенина.
Темы сочинений
1. Лики “страшного мира” в поэзии Блока.
2. Образ Незнакомки и его развитие в творчестве Блока разных лет.
3. Личность и история в цикле Блока “На поле Куликовом”
4. Тема святости и греха в поэме “Двенадцать”
5. Лирический герой раннего Маяковского
6. Поэт и революция в творчестве Маяковского
7. Любовь и быт в произведениях Маяковского
8. Темы, образы и мотивы раннего Есенина.
9. Революция с крестьянским уклоном (по произведениям Есенина)
10. “Анна Снегина” как лироэпическая “поэма итогов”
11. В чем секрет песенной популярности Есенина?
12. Бог, природа, человек в поэзии Есенина.
13. Земное и небесное в художественном мире Есенина.
Темы сочинений
1. Лики “страшного мира” в поэзии Блока.
2. Образ Незнакомки и его развитие в творчестве Блока разных лет.
3. Личность и история в цикле Блока “На поле Куликовом”
4. Тема святости и греха в поэме “Двенадцать”
5. Лирический герой раннего Маяковского
6. Поэт и революция в творчестве Маяковского
7. Любовь и быт в произведениях Маяковского
8. Темы, образы и мотивы раннего Есенина.
9. Революция с крестьянским уклоном (по произведениям Есенина)
10. “Анна Снегина” как лироэпическая “поэма итогов”
11. В чем секрет песенной популярности Есенина?
12. Бог, природа, человек в поэзии Есенина.
13. Земное и небесное в художественном мире Есенина.