Сочинение на тему удмуртская женщина

14 вариантов

  1. После распада прапермской этнической общности зародился удмуртский народ. Удмурты являются коренными жителями северного и среднего Предуралья и Прикамья. Если говорить об этимологии названия «удмурты», то никаких определенных фактов не имеется. Можно сказать лишь то, что сами удмурты расшифровывают это слово как «сильный человек». Но это лишь гипотеза, которой придерживаются местные жители. Также некоторые источники отмечают, что слово «удмурт» с других языков переводится как «житель окраины».

    Культура и быт Удмуртского народа

    В древние времена для удмуртов привычными местами для обыденной жизни были деревни, которые выстраивались цепочкой на берегу рек и родников. В таких деревнях не было даже улиц, просто кучевое поселение. Такие деревни существовали до 19 века, после чего появились первые удмуртские жилища. Это были деревянные постройки с двускатными или тесовыми крышами.
    Жрецы Удмуртии воздвигали в своих дворах ритуальные постройки, которые назывались Куалы. Внешне они ничем не отличались от обычных деревянных построек, но каждый житель знал, какую священную роль играет это строение.
    Говоря об одежде стоит отметить, что национальные костюмы Удмуртов необычны и притягательны. Причем Североудмуртский и Южноудмуртский костюмы различались. Если у северян женский костюм включал белую рубаху, с рукавами, вырезом, нагрудником и халатом, то для южных подобное белое одеяние было ритуальным. Их национальный костюм был яркий, красочный и украшенный. На ногах женщин пестрили праздничные чулки или носки, на которых одеты лапти, башмаки или валенки.
    Национальный мужской костюм включал косоворотку, полосатые штаны, чаще всего сине-белые, шляпы, шапки. На ноги мужчины обували онучи, лапти или валенки.
    Сегодня основным занятием удмуртов является земледелие, животноводство. Людей, питающих чрезмерную любовь к огородничеству, здесь практически нет. Люди разводят коров, свиней, овец, различных птиц. Большинство удмуртов любят рыболовство, охоту и пчеловодство. Для них это хобби, работа и образ жизни.
    Культурная составляющая удмуртского народа достаточно широка и разнообразна. Фольклор – часть жизни каждого удмурта. Здесь он не различается по жанрам, а просто является объединяющим звеном между повседневной жизнью, религией, правом и этикой.

  2. Автор – Ira_Haywort
    Женский мир в культуре удмуртов – исключительно важный феномен. Именно женщина на протяжении веков являлась хранителем традиций и духовных ценностей всего рода. Женщина была воплощением самой природы с её вечным циклом жизни: рождение, жизнь, смерть и снова возрождение.
    Религия. Ранние формы религии были построны на культе женщины-матери. В мировоззрении удмуртов особое место занимали сверхъестественные существа с женским началом Великой Матери (Родовая Богиня, Духи-праматери).
    В более поздних мифах удмуртов (или вотяков) отразились представления соседних тюркоязычных народов. Появляются классичексие мужские образы: Бог – Инмар – Владыка неба и Дьявол – Вукузе – Водяной. А так же божество Кылдисин – дух земли, плодородия, который имел и женское (Мать-земля) и мужское начало.
    По одной из легенд, земля была сотворена Лебедем (это женский образ, есть даже такое древнее женское имя Ющь – лебедь), которая вытащила в клюве землю на поверхность большой воды. Эта девушка-лебедь есть даже на гербе нашей республики.
    К солнцу (Шунды-мумы), луне (Толэзь-мумы), земле (Музъем-мумы), воде (Ву-мумы) обращались – мумы – т.е. мать. Эти образы были женскими.
    Период матриархата. В том, что изначально удмуртское общество было матриархальным, я не нашла противоречий у учёных. Этот исторический период называют Эпоха или Период Матриархата. Основательницей рода считалась женщина-праматерь (родоплеменное божество Воршуд). Её тотемным именем был назван весь род (что-то типа фамилии). Род вёл учёт по женской линии, т.е. женщина, выходя замуж, не брала «фамилию» мужа, муж входил в её род .
    Самым главным членом семьи была самая старая женщина. Немецкий ученый М. Бух (первый учёный, работы которого в области изучения финно-угров были наиболее фундаментальными ) отмечал, что у удмуртов высоко ценился статус женщины, и её мнение было определяющим практически по всем вопросам.
    Причины установления матриархата. С женской тематикой связаны работы М. О. Косвена. Исследователь пристальное внимание уделил земледельческому труду, а также роли и главенству удмуртской женщины в обществе. Именно земледелие и продукты земледельческого труда, которыми распоряжалась женщина, привели к тому, что женщина стала олицетворять экономическое благосостояние общества. При этом исследователь считал, что высокой смертности женщины способствовала её высокая трудовая активность по сравнению с удмуртами-мужчинами.
    Осёдлый образ жизни в труднодоступных регионах постепенно приводил к упадку мужских промыслов (охота, рыболовство, бортничество).
    Найденные археологами большие по площади хозяйственные ямы-кладовки, принадлежавшие роду, в которых хранились запасы, косвенно определяли статус члена общества, занимающегося распределением, – женщины. В связи с этим, при постоянно возрастающей общественной и хозяйственной роли женщины в социально-общественном плане, наблюдались расцвет материнской родовой общины и формирование такого жизненного уклада, в котором женщина становилась владелицей (собственницей) родовых земель, территорий, рыболовных и охотничьих угодий, а также принадлежащих роду средств производства.
    Семейные обряды. В свадебной обрядовости наиболее ярко проявляются архаичность и традиционность удмуртской культуры, в которой роль женщины была определяющей. В свадебной обрядовости наиболее ярко слышится отголосок удмуртского матриархата. Женщина в статусе невесты считалась идеалом в древнеудмуртском обществе. Никогда не было у удмуртов традиции «выкупа» – девушка не считалась товаром или собственностью. Не было проблемы с насильственным браком, женщин не заставляли выходить замуж без их воли (По некоторым данным, картина была даже обратная – невеста чаще всего была чуть постарше и имела большую свободу выбора, чем женихи).
    Захоронения были отдельные. В ранние периоды женские захоронения содержали больше ценностей, чем мужские, а так же предметы-символы рода семьи. Позже, после принятия христиантва, захоронения стали одинаковыми.
    Христианство. Принятие христиантва стало для удмуртов-язычников очень болезненным, и полностью не укоренилось в сознании. Я и сейчас вижу в деревнях странные обряды, замешанные на христиантсве и культе урожая, например. Всё смиксовалось и превратилось в странную форму, где крещённые люди празднуют древние языческие праздники наравне с церковными, а образы святых сливаются с традиционными языческими богами. Например, моя старшая тётя (ей 83 года) никогда не воскликнет: «О, господи!», она скажет: «Инмаре! (Владыка неба)»
    Политика насильственной русификации — насаждение христианства среди удмуртов-язычников.
    Принявшие христианство удмурты освобождались от рекрутской повинности. Им предоставлялись налоговые льготы. Подушная подать с удмуртов, принявших новую веру, перекладывалась на некрещёных удмуртов. Но желающих добровольно принять христианство оказалось очень мало. Вятский епископ предписывал направлять удмуртов-язычников для принятия христианства на 40 дней в монастырь.
    Священники принудительным путём обращали местное население в христианство. Один из современников рассказывал: «…оне же проповедники и помещики, езде по новокрещенным жительствам, тех, кто еще и поныне не крестились, не через проповеди слова божия оних приводили в закон, но совершенно разорением, а именно: окны и двери рубили, печи и трубы ломали, били плетьми, без всякого милосердия и сему подобные дела делали…»
    Уже при Екатерине II были заведены уголовные дела на язычников, их обвинили в человеческих жертвоприношениях и свальном грехе. Историками эти факты опровергнуты.
    С принятием патриархальной религии и закончилась эпоха матриархата. Однако, М. О. Косвен пришёл к выводу, что социальные потрясения не привели к кардинальному изменению статуса женщины-удмуртки: она «… с изумительной стойкостью сумела сохранить, в известной, конечно, мере, своё равноправие и независимое положение в различных областях жизни и быта».
    И всё-таки к XX веку от матрирахата остались лишь пережитки.
    Личный опыт. Я знаю происхождение своего рода примерно до XVII века, всё благодаря моей тёте – историку-этнографу, почётному зарубежному члену финского этнографического общества им. М. А. Кастрена.
    Наша семья всегда была классической традиционной удмуртской семьёй. До XX века в нашей семье не было других национальностей. Мои бабушка и дедушка родились до революции в 1909 и 1913 годам. Бабушка была постарше))) Хотя дед имел лучшее образованиеи во всей деревне – 4 класса церковно-приходской школы и бухгалтерские курсы))), а бабушка не умела читать – её лидерство в семье было неоспоримым. Деда уважали и любили, но все самые важные вопросы, семейный бюджет – этим заведовала бабушка.
    У нас есть русская фамилия Ивановы, которую дали во времена русификации – давали одну фамилию на всю деревню. Но в деревне все знали семью по тотемному имени – Эджик. Это тотемное имя сохранилось и используется среди моих оставшихся в деревне родственников до сих пор.
    В семье было 8 дочерей и один брат. Лишь старшая дочь вышла замуж за удмурта, они построили такую же традиционную матриархальную семью, по примеру родителей. Остальные дочки вышли за русских. Моя бабушка выдавая замуж остальных дочерей, плакала горючими слезами: «Русские жён бьют, русские жён не уважают». Вот такой был у неё стереотип. (Сейчас не кидаем тапками, я сама замужем за русским, он меня не бьёт!!! Это лишь такая яркая иллюстрация о представлении моей бабушки о патриархальном русском укладе).
    Печально, что сейчас традиции теряются, удмуртов всё меньше, мы обрусели. Моя мама работает в сфере образования и её часто зовут на удмуртское радио – давать интервью. Она жалуется, что ей тяжело говорить на литературном удмуртском языке. Я так и вовсе знаю лишь разговорный и мне тяжело даже прочитать хороший литературный текст. А ведь это так интересно, не зря Россию сравнивают с лоскутным одеялом – столько у нас разных национальностей! И культура каждой уникальна!
    По материалам: wikiznanie.ру, udmurt-history.ру
    Источник

  3. В человеческой культуре сформировалось представление о физической и духовно-нравственной красоте. В данной статье мы рассмотрим традиционные представления удмуртов о физической красоте девушки.
    К сожалению, в гуманитарной науке этой проблемы практически не касались ни археологи, ни этнографы, ни литературоведы, исключая фольклористов, которые собрали народные творения: пословицы и поговорки, легенды и сказки, песни и загадки удмуртского народа. Собранные фольклорные материалы, однако, пока не получили должного осмысления по интересующей нас теме. В произведениях удмуртских писателей нашло отражение дальнейшее развитие представления удмуртов о красоте. Таким образом, в нашем распоряжении три источника, откуда была почерпнута необходимая информация: удмуртский фольклор, произведения удмуртских писателей, а также некоторые этнографические данные.
    С древних времён удмурты селились вблизи рек и лесов, которые являлись основным источником жизни. Человек ощущал себя частью природы, поэтому понятия «красивое», «прекрасное» для него совпадали с красотой природы родного края.
    Наряду с красотой природы для удмурта, хотя об этом никогда не говорилось открыто и прямо, символом красоты была девушка. Это замечено нами в процессе сплошной выборки некоторых фольклорных и художественных произведений [4].
    В отличие от некоторых народов, которые стремились или укоротить ступни ног девочек, или удлинить шею и т.д., у удмуртов не было стремления что-либо исправить, изменить в своём облике, но они также придавали большое значение человеческой привлекательности, физической красоте. Так Г.Е. Верещагин – основоположник удмуртской литературы, поэт, фольклорист, этнограф – пишет: «Признаками мужской и женской красоты считают: чистое лицо, нос прямой, густые брови, открытые глаза, тонкие губы, русые волосы. Имеющих такую красоту называют таза, чебер! «здоровый, красивый!» [1, с. 100].
    Как выяснилось, у удмуртов сложились два прямо противоположных идеала красоты девушки: чернобровая, кареглазая с льняными волосами и синеглазая, но тоже с льняными волосами. Даже у популярной удмуртской народной песни «Лымы тодьы» («Снег белый») имеются 2 варианта, в которых отражаются оба идеала:
    Мертчан чужо, мертчан чужо,
    Мертчанлэсь но чужо йырсие.
    Дыдык чагыр, дыдык чагыр,
    Дыдыклэсь но чагыр синъёсы.
    (Сутэр сьодо, сутэр сьодо,
    Сутэрлэсь но сьодо синъёсы).
    Кудель жёлтая, кудель жёлтая,
    Желтее кудели мои волосы.
    Много сини у голубки –
    Больше сини в моих глазах.
    (Смородина чёрная,
    Чернее смородины мои глаза).
    [5, с. 46]
    Изумительное описание девушки замечаем в романе «Корни твои» И.Г. Гаврилова: «Лёгкое и тонкое лицо девушки напряжённо вздрагивало, большие глаза, похожие на голубые незабудки, омыты точно росой, слезами…» [2, с. 10], в повести «Тяжкое иго» Кедры Митрея: «Дыдык перестала жать, выпрямилась. Щёки – спелая брусника, глаза голубым шёлком отливают» [3, с. 21], а также в поэме «Италмас» М.П. Петрова:
    Возь вылысь сяськалэсь но чебер со будэм,
    Синъёсыз кык сьодэсь сутэръёс кадь вылэм.
    Бамъёсыз – кык чебер чыжытэсь улмоос.
    Чупамон мусоесь чебересь ымдураз
    Чыжытэз пычамын кадь кисьмам узылэн.
    Куараез тулыс уй учылэн кадь вылэм
    Со мусо нылмылэн.
    Она росла красивее цветка на лугу,
    Глаза похожи на две чёрные смородинки.
    Щёки – два красивых румяных яблока.
    Губы словно впитали румянец спелой земляники.
    Голос нашей милой девушки
    Похож на песни весеннего соловья.
    [10, с. 194]
    В связи с этим следует отметить, что одной из антропологических особенностей у удмуртов считаются небольшие глаза, и если девушка обладала необычными, красивыми, большими глазами, их называли «зуч син» («русские глаза»).
    Во многих народных и авторских песнях физическая красота девушки сравнивается с одними и теми же растениями окружающего мира, её голос отождествляется с пением одних и тех же птиц и звучанием национального музыкального инструмента. Сравнивая с деревьями кызьпу «берёза», бадяр «клён», пужым «сосна», воспевается красивый стан девушки:
    Сюрес дурын баблес кызьпу –
    Атай, сое тон эн кора.
    Сюрес дурысь баблес кызьпу –
    Мынам луоз со мугоры.
    У дороги кудрявая берёза –
    Не руби её, отец.
    У дороги кудрявая берёза –
    Это будет моё тело.
    Сл. А. Оки, муз. Н. Постникова [8, с. 33]
    Вож бадяр, ой, кадь ик,
    Вож мугоры oй-а вал?
    Словно зелёный клён,
    Не был ли мой стан?
    Сл. С. Широбокова,
    муз. Г. Корепанова [7, с. 104]
    Пужым вай, ой, кадь ик,
    Суйёсы но oй-а вал?
    Словно веточки сосны,
    Не были ли мои руки?
    Сл. С. Широбокова,
    муз. Г. Корепанова [7, с. 104]
    Облик девушки, её глаза сравниваются со цветами италмас «купальница; лазоревый цветок», инвожо «смолёвка, дрёма, гвоздика полевая», зангари (кинайчача. лызсяська, зегсяська) «василёк»:
    Чуж италмас но шуисько ке,
    Чуж дэремен кадь потиськод.
    Когда говорю «жёлтая купальница»,
    Представляю тебя в жёлтом платье.
    Сл. Г. Архипова,
    муз. П. Кузнецова [7, с. 161]
    Турлы сяська адзыса, мон
    Инвожолы паймем вал.
    Чагыр, чебер со сяськаос
    Тынад синъёсыд вылэм.
    Увидев много разных цветов,
    Я восхищался смолёвкой.
    Эти красивые голубые цветы,
    Оказывается, твои глаза.
    Сл. М. Петрова,
    муз. М. Коробова [6, с. 24]
    Чуж зег полын лыз сяськаос.
    Апай, сое тон эн ишкы…
    Чуж зег полысь лыз сяськаос –
    Мынам луоз со синъёсы.
    В жёлтой ржи васильки.
    Сестра, ты их не рви…
    В жёлтой ржи васильки –
    Это мои синие глаза.
    Сл. А. Оки, муз. Н. Постникова [8, с. 33]
    Девичьи волосы сравниваются с куделью (мертчан):
    Мертчан чужо, мертчан чужо,
    Мертчанлэсь но чужо йырсие.
    Кудель золотистая,
    Золотистее кудели мои волосы.
    Народная песня [6, с. 4]
    Красивый голос отождествляется с пением соловья, жаворонка и со звуками старинного удмуртского музыкального инструмента – чипчиргана (свирель):
    Шур дурысь но арамаысь
    Чуж учылы паймем вал.
    Учы чирдэм вылымтэ со,
    Тынад куараед вылэм.
    Меня восхитила песня соловья
    За рекою в роще.
    Это, оказывается, не соловья песня,
    А твой голос.
    Сл. М. Петрова,
    муз. М. Коробова [6, с. 24]
    Бусыын но гырыкум,
    Тюрагай куара кылыкум,
    Тюрагай куарадэ
    Мон тодам ваисько.
    Когда работаю в поле,
    Слышу трель жаворонка,
    Вспоминаю я твой голос –
    Голос жаворонка.
    Сл. А. Оки, муз. Г. Корепанова [6, с. 123]
    Чипчирган кадь куарае,
    Резинка кадь мугоры.
    Мой голос звучит как чипчирган,
    Моё тело гибкое, как резина.
    Народная песня [9, с. 52]
    Чипчирган, ой, кадь ик,
    Куарае но oй-а вал?
    Словно звонкий чипчирган,
    Мой ли голос не звучал?
    Сл. С. Широбокова,
    муз. Г. Корепанова [7, с. 104]
    Кыр тюрагай но шуисько ке,
    Ваземъёстэ мон кылuсько.
    Чуж учыпи но шуисько ке,
    Кырзамъёстэ мон кылuсько.
    Кыр тюрагай но тон мыным но,
    Чуж учыпи но тон мыным
    Когда говорю «жаворонок»,
    Слышу твой голос.
    Когда говорю «соловей»,
    Слышу твои песни.
    Для меня ты и жаворонок,
    Для меня ты и соловей.
    Сл. Г. Архипова,
    муз. П. Кузнецова [7, с. 161]
    Карие глаза сравниваются с чёрной смородиной, румяные щёки – с костяникой, яблоками:
    Нюлэскы но ветлыкум,
    Сьод сутэр бичакум,
    Сьод сутэр синъёстэ
    Мон тодам ваисько.
    Когда брожу по лесу,
    Собираю чёрную смородину,
    Я вспоминаю твои глаза –
    Чёрные смородинки.
    Сл. А. Оки, муз. Г. Корепанова [6, с. 123]
    Сьoд сутэр кадь ик
    Синъёсмы, ай-кай.
    Словно чёрные смородинки
    Наши глаза, ай-кай.
    Народная песня [7, с. 164]
    Улмолэсь но намерлэсь но
    Чыжыт, чебер бамъёсыд.
    Твои красивые щёки
    Румянее и яблока, и костяники.
    Сл. М. Петрова,
    муз. М. Коробова [5, с. 358]
    Горд намер кадь ик
    Бамъёсмы, ай-кай.
    Словно красная костяника
    Наши щёки, ай-кай.
    Народная песня [7, с. 164]
    Поэтическое восприятие девичьей красоты у удмуртов в повседневной жизни претерпевало сильные изменения. Красота приобретала второстепенное значение. На первый план выступали такие достоинства девушки, как физическое здоровье, трудолюбие, крепкие руки. В противоречие с фольклором и литературой вступало также отношение к фигуре. Если в них воспевается тонкий стан, то в реальной жизни предпочтение отдавалось крупным девушкам, отнюдь не худеньким, но статным, так как нужна была работница и мать здоровых детей. Об этом свидетельствуют удмуртские пословицы-поговорки: «Чеберез шоры эн учкы, учкы ужамез шоры» («Смотри не на красоту, а на работу»), «Адямиез уж чебер каре» («Человека труд красит»). Выявлен удивительный факт: когда девушка переступала порог девичества, становилась женщиной, матерью, отношение к её физической красоте менялось. Считалось, что женщина может быть подвержена влиянию злых сил, и о её красоте не принято было говорить. Видимо, по этой причине мы не встретили описания красоты женщины ни в фольклорных, ни в литературных произведениях. Женщина была уже прекрасна тем, что она мать, труженица. Именно ей полагалось носить самый красивый, богато украшенный костюм, многие части которого имели обереговый характер.
    Таким образом, в рассмотренных нами источниках чаще всего встречается описание физической красоты девушки. Как в фольклорных, так и художественных произведениях описываются в основном глаза, щёки, губы, волосы, голос, красота которых сравнивается с одними и теми же растениями, ягодами, фруктами, пением птиц и звучанием национального музыкального инструмента. Красота юноши воспевается намного реже, и его внешность описывается не так подробно и детально, как у девушки. Основное внимание уделяется его крепкому телосложению. Описания красоты женщины нами не выявлено.
    Рецензенты:
    Гришанова И.А., д.п.н., заведующая кафедрой педагогики филиала ГГПИ, филиал ФГБОУ ВПО «Глазовский государственный педагогический институт имени В.Г. Короленко», г. Ижевск;
    Снигирёва Т.А., д.п.н., профессор кафедры медбиофизики, информатики и экономики, ГБОУ ВПО «Ижевская государственная медицинская академия», г. Ижевск.
    Работа поступила в редакцию 16.12.2013.

    Библиографическая ссылка

    Кузнецова Р.А. ИДЕАЛ ДЕВИЧЬЕЙ КРАСОТЫ В УДМУРТСКОМ ФОЛЬКЛОРЕ И ЛИТЕРАТУРЕ // Фундаментальные исследования. – 2013. – № 11-3. – С. 594-597;
    URL: http://fundamental-research.ru/ru/article/view?id=33171 (дата обращения: 20.08.2019).

  4. Традиции и обычаи удмуртов складывались веками.  Как и у  других земледельческих народов, жизнь и быт удмуртов основывались на  праздничных и повседневных событиях,  неразрывно связанных с этапами сельскохозяйственных работ. Каждый праздник в удмуртской общине, основном традиционном институте, сопровождался ритуальными поклонениями и жертвоприношениями, языческими песенными молитвами и обрядами. После принятия православия, в конце 19 века традиционный жизненный уклад удмуртов значительно изменился, и стал зависеть от церковного календаря. Но и по сей день, удмурты включают в свои торжества элементы дохристианских ритуалов и передают из  поколения в поколение основные семейные обычаи, связанные с рождением детей, свадьбой или похоронами. Древние божества, святилища и священные рощи до сих пор имеют место в некоторых удмуртских деревнях.
    Основными занятиями удмуртов были пашенное земледелие и скотоводство. Распространено было также пчеловодство, охота, рыболовство, огородничество и собирательство. Важное место в удмуртском хозяйстве имели декоративно — прикладное искусство и промыслы, такие как обработка дерева, шерсти, льна, кожи.
    Традиционная удмуртская одежда, особенно женская, была достаточно разнообразна.  Костюмы северных и южных удмуртов отличались по цвету, крою, вышивке и знаково — символическим узорам. На праздники, к наряду обязательно надевались  головные  уборы и различные украшения. Одежда была домотканая, богатая декоративными деталями и отражала возрастное и семейное положение.
    В национальной кухне удмуртов также сохранились  традиции далеких предков. В ней сочеталась растительная и мясная пища. Основу рациона составляли зерновые продукты, из которых варили каши, кисели. Удмурты любили готовить разнообразные  хлебные и мучные изделия, такие как перепечи, кислый хлеб и лепешки табани, блины, пельмени. Так же были популярны молочные продукты, многие из которых раньше считались ритуальной пищей.
    Традиции и жизненный уклад удмуртов ярко выражены в национальном фольклоре — мифах, легендах, сказках, и конечно же, в песенном творчестве. Удмурты по праву признаны одним из самых поющих народов.

  5. Удмуртские деревни располагались по берегам рек. Традиционная беспорядочная планировка поселений с середины XIX в. стала меняться на уличную. Жилище представляет собой срубную избу с двускатной крышей, холодными сенями, глинобитной русской печью, лавками вдоль стен, нарами и полатями с деревянным изголовьем. Из надворных построек, расположенных вместе с домом на усадьбе П-образно, обязательны амбар (место хранения семейного имущества) и летнее жилище в прошлом культовое сооружение, обиталище семейно-родового покровителя..В настоящее время оно используется вместо летней кухни. В убранстве жилища много декоративных тканых изделий.
    .3.1 Удмуртская усадьба
    Строения усадьбы располагались часто в П-образном порядке, образуя просторный открытый двор (гидкуазь, амбар). В северных районах Удмуртии и у удмуртов Кировской области встречается одно- и двурядная связь, иногда и с крытым двором. У южных удмуртов в прошлом встречались усадьбы, в которых хозяйственные постройки были разбросаны вокруг избы.
    Уличная сторона двора замыкалась воротами и бревенчатым забором. Ворота играли важную практическую и художественно-эстетическую роль. Их конструктивную основу составляли массивные врытые в землю столбы, на которые навешивались тесовые полотнища, перекрывавшиеся двускатной крышей. Встречались у удмуртов и многостворчатые ворота, объединенные одной крышей, хотя практически использовались только две створки и одна калитка, остальные выполняли лишь декоративную функцию. Народные мастера выработали и другую форму ворот, которая не встречается больше нигде и может быть названа специфически удмуртской, – так называемые срубные ворота с выступающими по бокам бревенчатыми срубами-опорами, в середине которых делалась прямоугольная или овальная выемка с декоративной колонкой. Удмуртские ворота, однако, несмотря на свою монументальность, не были призваны изолировать жизнь двора от внешнего мира. Об этом свидетельствует отсутствие запоров на воротах и то, что примыкающее ограждение делалось из жердей или низкого заплота.
    Надворные постройки удмуртов представлены избой – двухкамерной постройкой, состоящей из собственно избы (корка) и холодных сеней , одно- или двухэтажной клетью , амбаром для хранения зерна и пищевых продуктов, хлевом , баней , погребом , навесом для хранения дров и хозяйственного инвентаря. На каждом дворе было культовое сооружение, в котором совершали семейные моления.
    .3.2 Корка
    Корка, так же как изба у русских, является основной жилой постройкой удмуртских крестьян и характеризуется наличием сруба, печи, потолка и пола. По предположению И. Н. Смирнова, ее прототипом была в какой-то мере куа (шалаш). Приводимый им этимологический разбор слова «корка» достаточно убедителен и развит многими советскими этнографами. В древности куа сооружалась из веток и коры. Позднее это летнее жилище, являвшееся также культовым объектом, стали строить из бревен («кор»). Соединение двух слов дало слово «коркуа», или сокращенно «корка», что должно означать «бревенчатый шалаш».
    В конце XIX – начале XX вв. корка представляла собой избу срубного типа. Основанием дома служили сосновые «стулья», ставившиеся под углы и под центр бревен первого венца. В этот период отмечен еще и наиболее архаичный способ постановки дома – без фундамента: первый венец, обмазанный смолой, укладывался непосредственно на грунт. В начале XX в. у наиболее зажиточных крестьян появляются дома на сплошном каменном или кирпичном фундаменте. Во время строительства дома широко бытовал обычай устраивать помочи (веме).
    .3.3 Куала
    Своеобразным строением была куа (куала), имевшаяся на каждом дворе и служившая местом отправления семейного культа и одновременно летней кухней; до XIV-XV вв. была местом постоянного жилья. Куа строилась квадратная в плане, с крышей на сомцах, один скат которой был длиннее другого и нависал над ним, защищая от дождя и не препятствуя выходу дыма. В куа вела низкая, открывавшаяся (как и у клети) внутрь дверь. В середине из камней складывался очаг, над которым на деревянном крюке висел котел. Вдоль стен стояли лавки, а в левом переднем углу и у двери – столы. В переднем углу сооружалась полка для семейной святыни – воршудной коробки и короба с посудой для жертвоприношений. Пола, потолка, окон в куа не было. У южных групп удмуртов встречались куа с пристроем для хранения продуктов.
    .3.4 Кенос
    С наступлением теплых дней (с апреля по октябрь) семья переходила на жительство в кенос: количество их в хозяйстве составляло 2-3, а иногда и более. Кенос – одна из наиболее древних построек, притом претерпевшая наименьшие изменения в ходе исторического развития. По своим конструктивным, а особенно функциональным особенностям она схожа с аналогичными постройками скандинавских народов, что говорит о тесных связях предков удмуртов с ними еще в глубокой древности.
    Происхождение кеносов еще не вполне изучено. Некоторые ученые относят их появление к периоду полуоседлой жизни удмуртов, когда охотники, покидая весной теплую землянку, строили летнее помещение, а рядом устраивали защищенный ветровыми щитами очаг, переросший затем в куа.
    Можно также предполагать, что двухэтажные кеносы появились путем развития клетей на столбах, построек, характерных в прошлом для некоторых финно-угорских народов. Как и современные кеносы, они являлись не только кладовкой, но и летней спальней. На столбы сооружение поднималось для защиты от зверей и сырости. Постепенно свободное пространство внизу между столбами использовалось и застраивалось. Это и привело, по мнению некоторых исследователей, к образованию двухэтажного кеноса – нового, более сложного типа постройки. Удивительно разнообразие типов кеноса. Он может быть одинарным и двойным, одно- и двухэтажным, свайным и с промежуточными комнатами и т. д. Много также и вариантов его расположения в ансамбле крестьянской усадьбы. Кенос может стоять в одну линию с корка, соединяясь с ней в одно целое через сени (корказь). Довольно часто кеносы располагаются также перпендикулярно дому. Но до середины XIX века они чаще всего свободно, без каких-либо правил размещались по территории усадьбы.
    Особенно интересны двухэтажные кеносы, стоящие параллельно корка и выходящие торцом на улицу. Их роль очень значительна как в формировании архитектурного облика крестьянской усадьбы, так и в создании архитектурного силуэта всей улицы. Ритмично повторяющиеся сплошные бревенчатые торцы кеносов придают застройке деревенской улицы монументальность и своеобразную суровость.
    .4 Одежда и украшения
    Народный костюм удмуртов красочен и разнообразен. В нем можно выделить два подтипа: северный и южный.
    Крестьянская одежда делилась на праздничную и будничную. Особый комплект составляла обрядовая одежда. Кроме того, одежда различалась по полу и возрасту владельца. Изготовлялась она из тканей домашнего производства: льняного белого и цветного холста, пестряди, шерстяной домотканины, сукна.
    Особенности удмуртского народного костюма наиболее ярко отражал комплект женской одежды северных удмуртов. В нем преобладал белый цвет. Одежда богато украшалась вышивкой. Для вышивки и отделки использовали шелковые нитки, гарус, позумент, кумач, золотые и серебряные нити. Техника вышивки отличалась сложностью, использовались старинные и трудоемкие швы: счетная гладь, косая стежка, набор и другие приемы. Безупречный вкус мастериц проявлялся в сочетании цвета и элементов сложного орнамента. Кроме того, традиционные узоры, каждый из которых имел свое обозначение, несли магическую нагрузку, в частности выполняли роль оберега.
    Более скромным в отношении вышивки и украшений был девичий костюм. Нижняя рубашка на груди украшалась треугольничком из красной ткани и вышивкой мелким узором. Он располагался ближе к левой стороне груди и охранял от порчи и сглаза. Другим отличием девичьей рубашки являлась вышивка, располагавшаяся на рукаве около плеча. Узор выполнялся шерстяными нитками красного и черного цветов. На белом холсте контрастные геометрические фигуры смотрелись строго и очень декоративно. На нижнюю рубаху и в девичьем, и в женском костюмах надевался верхний распашной халат с ложными рукавами. На девичьем распашном халате украшали лишь треугольные отвороты ворота, плечи и подол.

  6. Муниципальное общеобразовательное учреждение
    Средняя общеобразовательная школа № 2
    Женщинами славится страна
    Выполнила:
    Тропина София Олеговна,
    ученица 4А класса
    Куратор: Пучкова
    Анна Николаевна,
    учитель начальной школы
    г. Амурск
    2012 г.
    Спасибо, российские женщины, вам
    И вашим умелым и нежным рукам.
    Они золотые, как солнце, всегда.
    Нам маминых рук не забыть никогда!
    Пусть мамины славятся всюду дела!
    Трудящимся женщинам честь и хвала!
    Женщины… Женщины России…. Умные, красивые, талантливые и просто женщины!
    Во все времена женщина оставалась и остается символом матери, мадонны. Многие художники в своих произведениях воспевают женскую красоту, женственность, нежность, самоотверженность, бескорыстие матери. И эти чудные, неповторимые мгновения облика женщин запечатлены в прекрасных произведениях искусства: поэзии, музыке, живописи, -которые не могут не волновать человеческую душу. Много замечательных стихотворений сложено во славу женщины, а сколько великих дел  освящено её именем!
    Екатерина Романовна Дашкова – первая русская женщина, которой удалось занять ответственный научный пост во времена правления Екатерины II. Валентина Николаевна Терешкова – первая российская женщина – космонавт, Герой Советского Союза. А жены декабристов, которые поехали вслед за своими мужьями в ссылку в Сибирь. Это про таких женщин писал Н.А. Некрасов:
    Есть женщины в русских селеньях,…
    Коня на скаку остановят.
    В горящую избу войдут…
    Эти имена известны всей России, они принесли славу нашей стране. Но ведь Россия славится и именами малоизвестных женщин, которые своим трудом, любовью делают нашу жизнь краше, лучше и сильнее, женщин-мам, чей труд также огромен и важен для страны. Поэты и художники славят женщину, чье имя – Мать, чье имя – Любовь, чье предназначение – дарить Жизнь, Отраду, Мечту!
    Наши матери скромно, изо дня в день совершают свой незаметный подвиг – растят, воспитывают нас, детей, добрыми, умными, работящими, совестливыми, ответственными, любящими. И благо для матери, если дети вырастают такими. Ведь дети – самое дорогое для любой женщины, женщины – Матери. Её любовь к  детям безгранична, бескорыстна. Мать всегда помнит о своем ребенке, где бы он ни находился.
    Материнство на Руси всегда было равноценно синониму святости.
    Есть светлый на земле приют,
    Любовь и верность там живут.
    Все, что порой лишь снится нам,
    Навеки приютилось там –
    То сердце матери…
    Именно материнская любовь делает женщин святыми, именно эта любовь славит нашу Россию. Именно мама учит нас любить людей, любить землю, на которой ты родился и которая называется Родина.
    Мама… Как гордо звучит это слово!
    Встаньте все и выслушайте стоя
    Сохраненное во всей красе
    Слово это древнее, святое,
    Распрямитесь! Встаньте, встаньте все!
    Каждой женщиной-мамой, которая воспитывает достойных детей, славится Россия, и я хочу рассказать о своей маме, которая своей любовью, своим трудом тоже приносит славу России. Моя мамочка Сенотрусова Татьяна Васильевна всегда со мной, она меня любит, помогает мне во всем. Это мой первый друг? причем, самый близкий. Мама моя – учитель русского языка и литературы, и я вижу, как она старается привить детям, которых она учит, чувство добра, милосердия, сострадания. И сколько уже бывших её учеников идут по жизни честными, добрыми людьми, помня о том, чему учили их собственная мама и их учитель, моя мамочка, которая 25 лет воспитывает будущее нашей страны.
    А наш учитель Пучкова Анна Николаевна?! Сколько она отдает своей заботы и любви не только собственным детям, но и нам, своим ученикам! Разве это не самоотверженный труд во славу Родины!
    40 лет работает в нашей школе, обучая детей французскому языку, воспитывая любовь и интерес к нему, учитель Кочкурова Людмила Викторовна, воспитавшая своих замечательных детей и огромное количество учеников, у многих из них знание французского языка сыграло огромную роль в жизни. И мы, 4-классники с большой радостью бежим к ней на интересные уроки, а Людмила Владимировна раскрывает нам красоту французского языка, при этом воспитывая нас патриотами своей Родины.
    Разве такими женщинами, как моя мама, мои учителя, не славится Россия?! Конечно, славится! Именно они, наши мамы, наши учителя тоже составляют великую славу нашей Родины.
    Спасибо им, женщинам-матерям, за их любовь, доброту, за то, что они украшают жизнь, наполняют её смыслом, делают счастливой, тем, которыми и славится наша Россия.

  7. Удмурты – древний финно-угорский народ исторически проживавший в Поволжье. Относятся к уральской группе финно-угоров имеющих в своей внешности как европеодные, так и азиатские черты.
    Родовая куала (место проживания рода удмуртов).
    Учитывая особенности проживания, главным строительным материалом удмуртов был лес. Из дерева делалось всё от домов, до бижутерии.
    Предки современных удмуртов.
    Археологи за работой.
    Великие гусли.
    Впервые удмурты столкнулись с русскими в 11 веке. Они пробовали оказать сопротивление, но в первом же бою были разбиты. Удмурты жили родовыми общинами, как такового подобия какого-то государства у них не было, поэтому особого противодействия пришельцам оказывать они, конечно, не могли. После этого времени северные удмурты попадают в сферу влияния Москвы. Надо отметить, что удмурты не оказывая значительного сопротивления русским, считались русскими союзниками, дружественным народом. Удмурты, в отличие от тех же чувашей, мордвы, марийцев не считались покорённым народом, опять же по причине быстрого вхождения в сферу московского влияния.
    В 15 веке северные удмурты полностью входят в состав русского государства. В 16 веке со взятием Казани, в сфере влияния Москвы оказываются и южные удмурты бывшие до этого в сфере влияния Казани. Удмурты вызывают у Москвы доверие, считаются “своими”. Удмуртов активно используют в производстве оружия, в том числе и для походов на Казань.
    Поход Ивана Грозного на Казань.
    “У земли тоже есть божество – Музъем-мумы – Земля-мать. Живёт она в холмах возвышающихся на поверхности земли. Потому холмы раскапывать нельзя. В жертву Музъем-мумы приносят чёрного, как сама земля, быка. Но осенью жертву приносить нельзя. В это время земля уже спит.
    А ещё говорят, что под землёй живёт большой чёрный бык – музъем утись ош – землю стерегущий бык. Этот бык стоит на спине огромной рыбы, которая живёт в подземном море. На своих рогах бык держит землю. Когда бык встряхивает головой, рога его поворачиваются, и потому происходят землетрясения.”

    Древний удмуртский эпос.
    Моление в честь совершеннолетия юношей.
    Сбор продуктов юношами для общественного моления в честь их совершеннолетия.
    Удмурты были лесными людьми. Жили в гармонии с природой используя всё то, что давал им лес. Самое почитаемое и культовое растение Удмуртии это можжевельник.
    Тангыра. Изготавливалась из еловых досок. Их на конском волосе подвешивали между двух сосен и от разного размера брусков они издавали разные звуки.
    Благодаря им разные родовые общины переговаривались в лесу. Было множество сигналов: одними завали в гости на праздник, другими просили о помощи, третьи говорили, что всё нормально и т.д.
    Письменность удмуртам принесли русские. Но до прихода русских удмурты активно использовали такую руническую запись.
    Обед в семейном куале.
    Сбор на удмуртском кладбище.
    Семья основателя центральной удмуртской школы Андреева.
    Посиделки. Шитьё полога.
    Удмуртские невесты.
    Такими приспособлениями ловили рыбу. Как я уже писал, удмурты жили в гармонии с природой. Нельзя было просто так поймать рыбу – надо было “выкупить” её у водяного.
    Поэтому, садясь в пыж (лодку) рыбак обязательно читал такое заклинание:
    Матушка Чепца, не гневайся! Я пришёл ловить рыбу!
    Вот, водяной: я кидаю тебе горбушку хлеба,
    большую – пребольшую рыбу дай!
    Издалека поближе приведи, к берегу приведи!
    Когда мы один-два раза сделаем тоню,
    подайте нам водяной, Чепца – матушка,
    чтобы наполнились наши уёмистые и обширные пестери!
    Наши сети, намоты, морды, бредни не трогай, водяной!

    Ловушка на волка.
    Ловушка на дичь.
    Удмуртская охотничья песня:
    Чип-чип-чип засвистал,
    Запорхал по кустам
    Серый рябчик-проказник.
    Дразнит всех бедокур:
    -Чип-чип-чип, люр-люр-люр!
    -Мне, охотнику, праздник!
    Тонкий посвист в лесу
    Уловлю, понесу,
    Для собачки примечу,
    А не то на манок
    Отзовётся рябок,
    Он ко мне – я на встречу.
    Есть у птицы свой дом,
    Все они чередом
    Красят песнею гнёзда.
    Чуткий к их голосам,
    Лес встряхнулся и сам –
    Зазвенел многоверстно.
    Люр-люр-люр всё смелей,
    Чип-чип-чип всё бойчей
    Веселится гнездовье,
    И охотник не прост –
    Понаделал он гнёзд:
    Все силки наготове.

    Крестьянская усадьба.
    Не посмотрев чашку – не ешь. Не увидев матери – дочь замуж не бери.
    Жениться – не лыко драть.
    Без жены мужчина с пути сбивается.

    Одевание невесты перед свадьбой.
    Монеты это не только украшение, но и приданое – чем богаче невеста, тем на ней больше монет. Если будет нужда в деньгах, женщина срывала с себя столько монет, сколько нужно было для оплаты чего-либо.
    Скачки на лошадях в честь праздника первой борозды “акашка”.
    Общественное моление на яровом поле.
    Добыча мёда так же было давней традицией удмуртов.
    Пчёл тоже нужно было заклинать, чтобы они дали хороший мёд.
    Заклинание для пчёл:
    Если скобелем-долотом выдолбленную колоду приготовлю-
    прямо в неё прилетите!
    Если рано роиться начнёте – прямо сюда прилетите!
    В заморских краях полетав, мёду набрав –
    прямо сюда прилетите!
    На закамских берегах полетав, мёду набрав –
    прямо сюда прилетите!
    Там, где токует глухарь полетав, мёду набрав –
    прямо сюда прилетите!
    Там, где белки по низинам бегут, полетав, мёду набрав –
    прямо сюда прилетите!
    По липовым рощам полетав, мёду набрав –
    прямо сюда прилетите!
    С тяжёлыми от воска лапками – прямо сюда прилетите!
    К вязу моему с отцовской тамгой – прямо сюда прилетите!
    Пустые мои туеса до верхов наполнить удастся ли?
    Стол о четырёх стояках мёдом мне уставить удастся ли?

    Лопшо Педунь – сказочник в удмуртской мифологии. Ходит в портфелем, где лежат новые сказки.
    Удмурты в Российской Империи.
    Сани выездные (кошёвка).
    Отдых волжских грузчиков.
    Многие удмурты были привлечены теми богатствами, что были в Сибири и срываясь с насиженных мест, где их окружала бедность, с земли предков, всей семьёй ехали в Сибирь.
    Повозка переселенцев в Сибирь.
    Сибирский тракт по которому переселенцы ехали в Сибирь.
    Но не всем так везло. Кого-то гнали и насильно. Крепостных крестьян из Удмуртии гонят на Урал.
    Кандалы ножные и шейные.
    Не удивительно, что при таком положении удмурты с радостью приветствовали и участвовали во многих народных восстаниях, в том числе и в восстании Емельяна Пугачёва, приветствуя восставших, как освободителей.
    Нефтеналивная шхуна “Президент Крюгер”. Спущена на воду в 1902 году. Названа в честь Южно-Африканского Президента Пауля Крюгера, который возглавлял сопротивление буров в войне с Британией. Британия была традиционным противником России, поэтому наша страна в этой войне поддерживала буров, которые считались в России героями. Так что в честь тех событий даже называли суда.
    Президент Крюгер.
    Как я уже писал, удмурты веками, находясь в России, занимались производством оружия.
    Самые знатные оружейники получали специальный кафтан.
    Шипицын Матвей Малафеевич – один из знатных ижевских оружейников начала 20 века.
    Фрида Дамберг – борец цирковой французской борьбы.
    Александр Коромыслов – основатель первого ижевского цирка и его дочь Августина – наездница.
    Одной из основных движущих сил на удмуртской земле всегда были татары. Они достигали больших успехов из-за природного трудолюбия и равнодушия к спиртным напиткам.
    Дети на полевых работах.
    Многих удмуртов выселяли в различные далёкие регионы Российской Империи. Почему это происходило с малыми народами я расскажу в постах про чувашей. Так что Сталин и СССР не были тут первыми. Так многие удмурты оказывались, к примеру в Казахстане где жили рядом с русскими и немцами.
    Удмуртский дом в Рождество.
    Русский дом в Рождество.
    Немецкий дом в Рождество.
    Вот такая жизнь удмуртского народа. Надо понимать, что те удмурты, что сейчас остались это лишь ничтожная часть этого народа. Большинство растворилось в других нациях, в первую очередь, в русских. Здесь даже интересно обсудить вопрос, насколько русские, те кто себя называют русскими? Что у нас осталось от славян? Так что современные русские это и славяне, и тюрки, и финно-угоры, кровь которых перемешалась за сотни лет совместного проживания народов на этой земле.

  8. Мужская одежда: белая, позже пестрядинная рубаха-косоворотка, штаны из пестряди, чаще синие в белую полоску. Подпоясывались ремнями или шерстяными ткаными поясами. Мужские головные уборы — валяные шляпы, шапки из овчины. Обувь — холщовые или шерстяные онучи, лапти, сапоги, валенки. Верхняя тёплая одежда не отличалась от женской.

    Основные формы хозяйства удмуртов

    С древних времен у удмуртов было всего две основных формы хозяйства: земледелие и животноводство. Почва, на занимаемой удмуртами территории прекрасно подходила для выращивания рожи, пшеницы, овса, ячменя, гречихи, гороха, проса, конопли, льна и прочего. Конечно, практически в каждом дворе был огород, где жители выращивали овощи и ягоды, но это носило лишь бытовой характер.
    Удмурты-мужчины были прекрасными охотниками, рыболовами и пчеловодами. Их селения располагались недалеко от леса, поэтому дефицита в звере не было. Кроме того, с древних времен были хорошо развиты ремесла и промыслы: деревообработка, заготовка древесины, смолокурение, углежжение, мукомольное производство и тому подобное. Женщины в основном занимались изготовлением сукна, пряли, ткали, вышивали, вязали. Практически вся одежда изготавливалась вручную в домашних условиях. Часть изделий продавали другим селениям.
    В восемнадцатом веке в Удмуртии быстро начала развиваться металлообрабатывающая промышленность, это привело к тому, что часть населения оставила привычные для себя занятия и перешла на производство. Сначала удмурты были привлечены лишь для вспомогательных работ, но со временем их статус значительно вырос.

    Традиционная пища удмуртов

    Рацион питания Удмуртов составляли растительные продукты в сочетании с животными. Занимаясь собирательством, Удмурты готовят пищу из грибов, ягод и трав.
    Из выпечки преобладают: кислый хлеб, кислые лепёшки с молочной подливой, блины с маслом и кашей, ватрушки из пресного теста с разнообразными начинками — мясной, грибной, капустной и так далее.
    Самым любимым блюдом Удмуртов являются пельмени мясные, капустные, картофельные, творожные и с другой начинкой. Часто варят супы: с кислым тестом, лапшой, грибами, горохом, крупой и капустой; уха; щи из дикорастущей зелени. Популярны окрошки с хреном, редькой.
    Традиционны каши из разных круп, иногда вперемешку с горохом. Молочные кушанья: простокваша, ряженка, творог. Сладкие кушанья — из мёда, конопляного семени. Пьют Удмурты хлебный и свекольный квас, пиво, медовуху, самогон, ягодные морсы. Мясо употребляли в вяленом, печёном, но преимущественно в отварном виде.

    Поселения удмуртов

    Основной социальной ячейкой традиционного удмуртского общества была соседская община, состоящая из нескольких из нескольких объединений родственных семей. Такая семья имела общее имущество, вела совместное хозяйство, жила на одной усадьбе. При разделе отделившиеся селились по соседству, образуя родственные гнёзда. Широко использовалась родственная и соседская взаимопомощь, когда было необходимо в короткие сроки построить дом, собрать урожай, засеять поля и тому подобное.
    Поселения Удмуртов (их называли «гурт») располагались в основном цепочкой вдоль рек, вблизи родников. До середины 19 века удмуртские гурты застраивались вокруг родовой усадьбы, образуя кучевую планировку поселения. Во второй половине 19 века согласно правительственным указам внедряется уличная планировка, при этом родственники селились по соседству, образуя улицу.
    Традиционное жилище Удмуртов – наземная бревенчатая изба с сенями. Углы дома рубили «в обло», пазы прокладывали мхом или куделью. В начале 20 века зажиточные семьи ставили дома-пятистенки, состоящие из зимней и летней половин, или двухэтажные дома. Удмуртская изба соответствовала северо-среднерусской планировке. Глинобитную печь (гур) ставили у входа устьем к фасадной стене. На шестке устраивали очаг с котлом для приготовления пищи.
    Вдоль стен тянулись массивные лавки, над ними — полки. Спали на нарах. Летом жили в неотапливаемой одно- или двухэтажной клети (чум). Их часто ставили под одну крышу с избой, соединяя их сенями, или отдельно, напротив избы, по другую сторону двора. На каждом дворе было культовое сооружение для семейных молений. Оно служило и летней кухней.
    Типичная планировка усадьбы выполнялась в форме буквы «П», реже «Г». Уличную сторону усадьбы составляли фасад дома и глухая стена хозяйственного амбара, соединённые оградой с воротами. Наличники окон и столбы ворот украшали солярными узорами в технике трёхгранной выемчатой резьбы.

    Культура и традиции удмуртов

    Жизнь удмуртских селений основывалась на календарно-обрядовых праздниках, которые были тесно связаны с важными этапами сельскохозяйственных работ.
    Каждый из праздников всегда сопровождался ритуальными жертвоприношениями, молитвенными и песенными заклинаниями, различными магическими действиями, призванных отвести несчастья и неудачи, обеспечить плодородие земли и скота и тому подобное. Но праздник имел и продолжение. После выполнения всех ритуальных действий, народ устраивал весёлое гуляние с хороводами, играми, плясками. Подготовкой и проведением праздников руководила община деревни.
    В девятнадцатом веке Удмурты приняли Православие, и этот факт значительно изменил их жизнь и традиционные праздники. В конце 19 века их проведение чаще приурочивалось к дням церковных праздников, например, к Рождеству, Крещению, Пасхе и так далее. Постепенно и названия традиционных удмуртских праздников были заменены церковными или использовались наравне с ними. До сих пор Удмурты включают в празднование элементы дохристианских ритуалов.

  9. Читаю я про экзотические племена и традиции и думаю – а мы то тут в России чем хуже))) Расскажу вам о своем родном народе и традициях. Давайте договоримся так – я не историк. Материалов на представленную тему много и есть разные теории. Я представлю вашему внимаю мнения разных исследователей (источники все укажу) и личный опыт своей семьи.
    Удмурты – коренной финно-угорский народ  Поволжья и Предуралья. Удмурты в настоящее время расселены довольно компактно. Основная их часть живет на территории Удмуртской Республики (410 тыс. чел.) и на сопредельных территориях.
    Женский мир в культуре удмуртов – исключительно важный феномен. Именно женщина на протяжении веков являлась хранителем традиций и духовных ценностей, всего рода. Женщина была воплощением самой природы с ее вечным циклом жизни: рождение, жизнь, смерть и снова возрождение.
    Религия. Ранние формы религии были построны на культе женщины-матери. В мировоззрении удмуртов особое место занимали сверхъестественные существа с женским началом Великой Матери (Родовая Богиня, Духи-праматери).
    В  более поздних мифах удмуртов (или вотяков) отразились представления соседних тюркоязычных народов. Появляются классичексие мужские образы:  Бог – Инмар – Владыка неба и Дьявол – Вукузе – Водяной. А так же божество Кылдисин – дух земли, плодородия, который имел и женское (Мать-земля) и мужское начало.
    По одной из легенд земля была сотворена Лебедем (это женский образ, есть даже такое древнее женское имя Ющь – лебедь), которая вытащила в клюве землю на поверхность большой воды. Эта девушка-лебедь есть даже на гербе нашей республики.
    К солнцу (Шунды-мумы), луне (Толэзь-мумы), земле (Музъем-мумы), воде (Ву-мумы) обращались – мумы – т.е. мать. Эти образы были женскими.
    Период матриархата. В том, что изначально удмуртское общество было матриархальным я не нашла противоречий у ученых. Этот исторический период называют Эпоха или Период Матриархата. Основательницей рода считалась женщина-праматерь (родоплеменное божество Воршуд). Ее тотемным именем был назван весь род (что то типа фамилии). Род вел учет по женской линии, т.е. женщина выходя замуж не брала «фамилию» мужа, муж входил в ее род .
    Самым главным членом семьи была самая старая женщина. Немецкий ученый М. Бух (первый ученый, работы которого в области изучения финно-угров были наиболее фундаментальными ) отмечал, что у удмуртов высоко ценился статус женщины, и ее мнение было определяющим практически по всем вопросам.
    Причины установления матриархата. С женской тематикой связаны работы М. О. Косвена. Исследователь пристальное внимание уделил земледельческому труду, а также роли и главенству удмуртской женщины в обществе. Именно земледелие и продукты земледельческого труда, которыми распоряжалась женщина, привели к тому, что женщина стала олицетворять экономическое состояние общества. При этом исследователь считал, что высокой смертности женщины способствовала ее высокая трудовая активность по сравнению с удмуртами-мужчинами.
    Оседлый образ жизни в труднодоступных регионах постепенно приводил к упадку мужских промыслов (охота, рыболовство, бортничество).
    Найденные археологами большие по площади хозяйственные ямы-кладовки, принадлежавшие роду, в которых хранились запасы, косвенно определяли статус члена общества, занимающегося распределением, – женщины. В связи с этим, при постоянно возрастающей общественной и хозяйственной роли женщины в социально-общественном плане, наблюдались расцвет материнской родовой общины и формирование такого жизненного уклада, в котором женщина становилась владелицей (собственницей) родовых земель, территорий, рыболовных и охотничьих угодий, а также принадлежащих роду средств производства.
    Семейные обряды. В свадебной обрядовости наиболее ярко проявляются архаичность и традиционность удмуртской культуры, в которой роль женщины была определяющей. В свадебной обрядовости наиболее ярко слышится отголосок удмуртского матриархата. Женщина в статусе невесты считалась идеалом в древнеудмуртском обществе. Никогда не было у удмуртов традиции «выкупа» – девушка не считалась товаром или собственностью. Не было проблемы с насильственным браком, женщин не заставляли выходить замуж без их воли (По некоторым данным, картина была даже обратная – невеста чаще всего была чуть постарше и имела большую свободу выбора чем женихи).
    Захоронения были отдельные. В ранние периоды женские захоронения содержали больше ценностей, чем мужские, а так же предметы-символы рода семьи. Позже, после принятия христиантва захоронения стали одинаковыми.
    Христианство. Принятие христиантва стало для удмуртов-язычников очень болезненным, и полностью не укоренилось в сознании. Я и сейчас вижу в деревнях странные обряды, замешанные на христиантсве и культе урожая например. Все смиксовалось и превратилось в странную форму, где крещенные люди празднуют древние языческие праздники наравне с церковными, а образы святых сливаются с традиционными языческими богами. Например, моя старшая тетя (ей 83 года) никогда не воскликнет: «О, господи!», она скажет: «Инмаре! (Владыка неба)»
    Политика насильственной русификации — насаждение христианства среди удмуртов-язычников.
    Принявшие христианство удмурты освобождались от рекрутской повинности. Им предоставлялись налоговые льготы. Подушная подать с удмуртов, принявших новую веру, перекладывалась на некрещеных удмуртов. Но желающих добровольно принять христианство оказалось очень мало. Вятский епископ предписывал направлять удмуртов-язычников для принятия христианства на 40 дней в монастырь.
    Священники принудительным путем обращали местное население в христианство. Один из современников рассказывал: «…оне же проповедники и помещики, езде по новокрещенным жительствам, тех, кто еще и поныне не крестились, не через проповеди слова божия оних приводили в закон, но совершенно разорением, а именно: окны и двери рубили, печи и трубы ломали, били плетьми, без всякого милосердия и сему подобные дела делали…»
    Уже при Екатерине II были заведены уголовные дела на язычников, их обвинили в человеческих жертвоприношениях и свальном грехе. Историками эти факты опровергнуты.
    С принятием патриархальной религии и закончилась эпоха матриархата. Однако, М. О. Косвен пришел к выводу, что социальные потрясения не привели к кардинальному изменению статуса женщины-удмуртки: она «… с изумительной стойкостью сумела сохранить, в известной, конечно, мере, свое равноправие и независимое положение в различных областях жизни и быта»
    И все таки к XX веку от матрирахата остались лишь пережитки.
    Личный опыт. Я знаю происхождение своего рода примерно до XVII века, все благодаря моей тете – историку-этнографу, почётному зарубежному члену финского этнографического общества им. М. А. Кастрена.
    Наша семья всегда была классической традиционной удмуртской семьей. До XX века в нашей семье не было других национальностей. Мои бабушка и дедушка родились до революции в 1909 и 1913 годам. Бабушка была постарше))) Хотя дед имел лучшее образованиеи во всей деревне – 4 класса церковно-приходской школы и бухгалтерские курсы))), а бабушка не умела читать – ее лидерство в семье было не оспоримым. Деда уважали и любили, но все самые важные вопросы, семейный бюджет – этим заведовала бабушка.
    У нас есть русская фамилия Ивановы, которую дали во времена русификации – давали одну фамилию на всю деревню. Но в деревне все знали семью по тотемному имени – Эджик. Это тотемное имя сохранилось и используется среди моих оставшихся в деревне родственников до сих пор.
    В семье было 8 дочерей и один брат. Лишь старшая дочь вышла замуж за удмурта, они построили такую же традиционную матриархальную семью, по примеру родителей. Остальные дочки вышли за русских. Моя бабушка выдавая замуж остальных дочерей, плакала горючими слезами: «Русские жен бьют, русские жен не уважают». Вот такой был у нее стереотип. (Сейчас не кидаем тапками, я сама замужем за русским, он меня не бьет!!! Это лишь такая яркая иллюстрация о представлении моей бабушки о патриархальном русском укладе)
    Печально, что сейчас традиции теряются, удмуртов все меньше, мы обрусели. Моя мама работает в сфере образования и ее часто зовут на удмуртское радио – давать интервью. Она жалуется, что ей тяжело говорить на литературном  удмуртском языке. Я так и вовсе знаю лишь разговорный и мне тяжело даже прочитать хороший литературный текст. А ведь это так интересно, не зря Россию сравнивают с лоскутным одеялом – столько у нас разных национальностей! И культура каждой уникальна!
    По материалам: wikiznanie.ру, udmurt-history.ру

  10. Семейная и общественная жизнь удмуртов
    Этнография –
    Народы Европейской части СССР
    В дореволюционной удмуртской деревне землепользование было общинное, как и у русских. Среди членов земельной общины (бускелъ) наблюдалось резкое имущественное неравенство. Зажиточная верхушка имела земли больше и лучшего качества. Дела общины решал кенеш — сход дворохозяев. Как правило, зажиточные крестьяне удмуртской деревни навязывали кенешу угодные им решения и фактически руководили общиной. Они закабаляли бедноту путем ссуд под большие проценты и за отработку. Бедняки, не имея возможности обрабатывать свои наделы, сдавали их в аренду, а сами шли в батраки или работали исполу у богатых односельчан, нередко у своих родственников.
    Наряду с феодальными и капиталистическими отношениями в удмуртской деревне вплоть до Октябрьской революции широко бытовали пережитки первобытнообщинного строя. Так, в некоторых районах удмурты сохраняли представление о принадлежности к определенной родовой группе и помнили названия отдельных родов. Чаще всего это были женские собственные имена — Можга, Чола, Кибья, Салья и др. Они нередко совпадали с дохристианскими, так называемыми банными, удмуртскими именами, которые бабка-повитуха давала ребенку в бане до крещения в церкви. Далекие отголоски материнского рода содержатся в терминологии, обозначающей родственников по матери. В них всегда есть слово чуж, чужатай, чужайы (дед, отец матери), чужнэнэ, чужанай, чужмумы (бабка, мать матери) и т. п.; в то же время деда по отцу называют пересъ атай, бабку по отцу — пересъ нэнэ. Нередко удмурты вели счет родства не только по мужской, но и по женской линии. В Глазовском и других районах еще недавно дочь наследовала родовое имя матери, которое продолжала носить и по выходе замуж. Большую роль в семейных делах и свадебных обрядах играли брат невесты и ее дядя по матери, что также является отголоском матриархальных отношений. С материнским родом связан и обычай берен пуксён («возвращение к прежнему месту»), согласно* которому молодая после свадьбы возвращалась в дом родителей на полгода и более продолжительное время. Как пережиток матриархата можно рассматривать и существовавшие у удмуртов в прошлом столетии «бабьи праздники».
    Родовое единство выражалось в существовании общих тамг (пус) — меток, которые наносили на прясла, лесные делянки, домашних животных и т. д. В некоторых местах, главным образом на юге Удмуртии, встречались деревни, где родственники жили на определенных концах, или имелись дворы-поселки, состоящие из трех-четырех изб, в которых, как правило, жили женатые братья. Вплоть до коллективизации сельского хозяйства сохранялись пережитки родовой собственности на землю, лес и скот. Так, в дер. Улын Юри существовали определенные расчистки из-под леса, принадлежавшие роду Селья, а лесные делянки в этой же деревне распределялись по родам, причем, несмотря на то, что в деревне было три рода с неодинаковым количеством дворов, каждый род получал одинаковые по размерам делянки.
    В прошлом родовые группы удмуртов были экзогамны. Еще в начале XX в. удмурты, носившие одно и то же родовое имя, хотя и жившие далеко друг от друга и не имевшие представления о действительном родстве, не вступали в брак. В настоящее время эти традиции исчезли.
    Пережитки родовых связей особенно стойко сохранялись в религии. Вплоть до коллективизации в ряде деревень, особенно на юге республики, были родовые культовые места, родовые кладбища, куда на поминки приходили удмурты, сохранявшие воспоминание о принадлежности к данному роду.
    В южных районах республики некоторые пережитки родового строя проявлялись и в организации общественного быта. Здесь устраивались родовые моления, совершавшиеся по дохристианскому обряду. Руководил молениями старейшина (торо), который выступал в качестве главного жреца, он же был главным лицом — «тысяцким» — и при совершении обряда бракосочетания. В Ижевском районе выделялся бече — старейший мужчина в роде. В южных районах Удмуртии дольше действовали такие организации, как пура — совет родовых судей, вдсясъ пура — объединение жрецов и кенеш. Согласно традиции кенеш ведал переделом земли в сельской поземельной общине, сбором податей, починкой мостов, дорог и изгородей, полевыми работами, покосами, чинил суд и расправу над членами общины. Его решения были обязательны для всех жителей данной деревни.
    С развитием капиталистических отношений в дореволюционной удмуртской деревне эти организации использовались зажиточной частью крестьянства в своих классовых интересах, а в первые годы Советской власти они возглавили кулацкое сопротивление. В период коллективизации представители кулачества пытались использовать авторитет постановлений кенеша для отказа от вступления в колхоз, от уплаты государственных налогов и выполнения хлебопоставок, для преследования активистов колхозного движения. Они фальсифицировали приговоры кенеша для оправдания своих самосудов над беднотой и сельским активом (Лудорвайское дело 1928 г.).
    Кулакам было выгодно поддерживать пережитки патриархальнородовых отношений, чтобы эксплуатировать бедняцкое население деревни. В частности, пользуясь традиционным обычаем родовой взаимопомощи — веме, они получали даровую рабочую силу, эксплуатируя труд своих односельчан при уборке урожая и других трудоемких работах в своем хозяйстве.
    Большая семья у удмуртов в начале XX в. включала порой до 50 человек. В первое десятилетие Советской власти существовали семьи в 25— 30 человек. Такая семья жила на одной усадьбе, но в нескольких избах, питались все вместе; пищу готовили на общем очаге. Главой семьи был старший мужчина—хозяин — кузё. Семья имела общее имущество, вела общее хозяйство. Земельные наделы находились в общем семейном пользовании. Денежная касса была в распоряжении кузе. Даже если члены семьи уходили на заработки, то и тогда все заработанные деньги они должны были отдавать «хозяину». Распределением домашних работ между женщинами ведала «хозяйка». Она сама топила печь и приготовляла еду, в чем ей помогала сноха. При разделе большой семьи отдельные семейные пары выделялись в самостоятельное хозяйство. Один из сыновей оставался с родителями. В тех случаях, когда у родителей была только дочь, в дом брали зятя. Так поступают часто и теперь.
    Браки в большинстве случаев заключались по сватовству. Наряду с церковным обрядом, обязательным в царской России, существовали многочисленные народные обычаи, сопровождавшие свадебную церемонию. Одни из них совершались в доме невесты, другие — в доме жениха. Наряду со свадьбой по сватовству бывали случаи похищения, или умыкания невесты из родительского дома. Иногда это делалось с согласия девушки.
    В прошлом близкие отношения между парнями и девушками не вызывали строгого осуждения. В этом можно видеть отголоски группового брака, пережитки которого сохранялись и в некоторых свадебных обрядах. Например, жених покупал постель невесты у парней ее деревни.
    Замужняя женщина рассматривалась в первую очередь как рабочая сила в семье мужа. Характерны подарки родителей при отъезде дочери в дом мужа: коса, грабли и прялка; их украшали разноцветными лентами, а подруги и родственники вколачивали в них серебряные и медщге монеты — в знак пожелания благополучия, богатства и счастья.
    Женщина выполняла почти все работы по дому: ухаживала за скотом, изготовляла ткани для одежды и шила ее, воспитывала детей; кроме того, многими сельскохозяйственными работами, в частности обработкой огорода, также занималась женщина. Такое положение женщины способствовало распространению неравных браков в возрастном отношении. У бесермян еще в начале XX в. нередко мальчика 13—15 лет женили на девушке 25—27 лет. Для получения даровых рабочих рук родители жениха стремились как можно скорее женить сына, а родители невесты, наоборот,— удержать дочь возможно дольше в своем доме. До недавнего времени отец сохранял право пользоваться трудом дочери после замужества.
    Молодую женщину, перешедшую в семью мужа, новые родственники не называли именем, данным ей при крещении (Марья, Ольга и т. п.), а давали ей имя ее рода с прибавлением имени старшего мужчины в данной семье, например Иван Чабья, Петыр Дукья и т. д. Положение женщины в новой семье было крайне стесненным. Женщины ели отдельно от мужчин. На почетное место за столом, которое занимал кузе, они не имели права садиться. Молодушка не могла в течение года говорить со свекром и в его присутствии закрывала нижнюю часть лица.
    За женщиной признавались лишь некоторые права в отношении собственности. В ее полном распоряжении находились изделия прядения и ткачества, сделанные ее руками из волокон льна и конопли. Ее собственностью оставалось принесенное ею приданое — ткани, постель, одежда и скот. Ей принадлежал доход от огорода и скота, включая приплод. Она распоряжалась кумышкой (самодельной водкой).
    Право на развод признавалось лишь за мужем: он мог прогнать жену в случае ее бесплодия или измены, при этом кенеш не принимал жалоб на мужа. Участие женщины в общественной жизни не допускалось.
    Исследователи дореволюционного удмуртского быта отмечают, что удмурты очень любят своих детей и обходятся с ними ласково, почти никогда не допускают по отношению к ним грубой ругани и побоев.
    Однако физическому воспитанию ребенка в прошлом почти не уделяли внимания. Отсутствие медицинской помощи, неумелый уход и недосмотр влекли за собой многочисленные детские болезни. Огромная смертность детей наблюдалась в особенности летом вследствие желудочных заболеваний. Во время полевых работ, когда маленькие дети находились без всякого присмотра родителей, бывало много несчастных случаев.
    Наречение ребенку имени сопровождалось определенными обрядами. Один человек имел нередко несколько имен: одно имя личное, второе — родовое или воршудное, передававшееся от матери к дочери или от отца к сыну, третье имя давалось иногда во время болезни в качестве магического приема. Существовал также обычай ним воштон (т. е. скрытие имени), согласно которому младшему в семье полагалось переменить имя, если у кого-либо из старших было такое же.
    За годы Советской власти в корне изменились все стороны жизни удмуртов. Они живут теперь малыми семьями, состоящими в среднем из пяти-шести человек. Главой семьи является отец, если нет отца — старший сын, а если нет ни отца, ни старшего сына, семью возглавляет мать. Отношения между членами семьи ныне строятся на полном равноправии и взаимном уважении. Молодые люди вступают в брак по взаимному согласию, браки по сговору родителей крайне редки. Оформление брака, как повсюду в Советском Союзе, совершается в ЗАГСе.
    Развитие сети дошкольных воспитательных учреждений (яслей, детских садов, детских площадок) исключает безнадзорность детей, обеспечивает правильный уход за ними, нормальное питание. Профилактические меры и медицинская помощь снизили до минимума детскую смертность.
    Бесправная в прошлом, удмуртка занимает в настоящее время видное место в управлении государством, в производстве и в быту, она получила возможность активно осуществлять свое право на труд, образование и отдых.
    В результате упорной борьбы партийных и советских органов с пережиточными явлениями в общественной жизни удмуртов безвозвратно ушли в прошлое старые формы общественного быта удмуртов. В настоящее время структура общественных организаций у удмуртов такая же, как и всюду в нашей стране: ведущая роль принадлежит партийным, комсомольским, профсоюзным организациям, городским и сельским Советам депутатов трудящихся. Огромную роль играют производственные коллективы на промышленных предприятиях, в колхозах и совхозах. Работают товарищеские суды, добровольные дружины, эффективно действуют комиссии партийно-государственного контроля. Проводятся различные собрания, на которых осуществляется демократический порядок обсуждения и решения дел. Большое значение имеет общественное мнение, в формировании которого направляющую роль играет влияние партийных, комсомольских и профсоюзных организаций.
    В первые же годы Советской власти на территории Удмуртии была развернута разносторонняя культурно-воспитательная работа среди широких масс трудящихся. Большое внимание уделялось борьбе с религиозной идеологией, как с православной, так и с дохристианской. Коммунисты, комсомольцы, культработники, учителя активно боролись с пережитками прошлого. Так, когда в июне 1923 г. крестьяне двенадцати удмуртских деревень Можгинского уезда собрались на моление, чтобы вызвать дождь, коммунисты и комсомольцы г. Можги, учителя и учащиеся педагогического техникума выехали на место моления, разъяснили крестьянам, отчего бывают дождь и засуха, сделали доклады о хлебном займе, о налогах, организовали хороший концерт на удмуртском языке, игры и танцы для молодежи. В результате моление не состоялось.
    Догматы и обряды православной церкви большинство удмуртов и до революции выполняли по принуждению священников и полиции, а не по утвердившемуся в их сознании христианскому мировоззрению. В годы индустриализации страны и победы колхозного строя в результате больших успехов в области народного образования и культурного строительства произошел решительный отход трудящихся масс республики от религии. Уже в 1920-х годах жители многих удмуртских деревень перестали ходить в церковь, крестить детей, давать им имена по святцам и т. п. За годы Советской власти число православных церквей в Удмуртии сократилось с 311 до 18, резко снизилось соблюдение православной обрядности (в частности, свадебной и похоронной).
    Большинство удмуртов перестало соблюдать и дохристианскую религиозную обрядность. Совершенно исчезли общественные моления, связанные с циклом сельскохозяйственных работ, не проводятся родовые и семейные моления. Давно заброшенные родовые культовые постройки куала разрушились; часть из них была занята под хозяйственные помещения колхозов (под склад, кузницу и т. п.). Деревья и рощи, раньше считавшиеся священными, где совершались моления, теперь полностью утратили свое культовое значение.
    Профсоюзные и комсомольские организации ведут значительную работу по внедрению в быт новых праздников и гражданских обрядов. Так, заводской комитет профсоюза Ижевского машиностроительного завода за полтора года (1962—1963 гг.) интересно, умело провел более 200 комсомольско-молодежных свадеб, 33 дня отдыха родителей с детьми, новогодние карнавалы на льду, вечера боевой славы, торжественное вручение удостоверений ударников коммунистического труда, проводы в армию, Праздник первой получки, торжественные проводы на пенсию. В октябре 1962          г. был организован Праздник серпа и молота, на который были приглашены передовики из подшефных заводу колхозов и шефствующих цехов.
    Повсюду в республике особенно торжественно отмечаются большие советские праздники — годовщина Октябрьской революции и 1 Мая. Проводятся также местные праздники, связанные с различными производственными моментами, например Праздник первой борозды, справляемый перед началом полевых работ. По окончании годового цикла сельскохозяйственных работ, после сбора урожая, колхозники устраивают праздник, на котором подводят итог своих работ. Во многих районах ежегодно осенью организуется колхозная животноводческая выставка. Место выставки украшается зеленью и флагами, в витринах помещаются фотографии знатных животноводов. На выставку съезжаются празднично одетые колхозники из разных районов Удмуртии. Приезжают гости из Ижевска и даже из соседней Татарской АССР. Устраивается праздничное гулянье, которое заканчивается выдачей премий, конскими бегами и физкультурными состязаниями.
    Весенний праздник сабантуй (праздник плуга) стал смотром физкультурников и коллективов художественной самодеятельности.
    Старый праздник валвортон, ныне получивший название гырон быд- тон (окончание пашни), празднуется по завершении весенних полевых работ, перед сенокосом (вторая половина июня). Он проводится в воскресенье. Для молодежи этот выходной день превращается в Праздник песни и спорта.

  11. Или:
    «А здесь – первозданный покой. Родное гнездо. Есть ли на свете место краше и милее, чем…тихая, родимая сторонушка?» (Кт 307).
    Под красотой природы удмурт в первую очередь подразумевал лес, т.к. лес для него – это всё: и оберег, и пища, и жилище, и пушнина, а значит, и валюта. «Тогда антитезы человек – природа не существовало. Они были едины» [3, с. 120]. Как сказано в удмуртской легенде: «Дороги торные, и река светлая, и леса богатые, … и зажили без нужды…» (Млс 109).
    С какой любовью и восхищением описывает красоту окружающей его природы удмурт! Вот строчки из некоторых художественных произведений: «В небе луна, воздух медовый, в реке рыба играет, в роще соловьи поют» (Кт 450).
    Трепещет в небе песня тюрагая…
    Шмели сопят от запахов медвяных,
    Слетаясь в клевер – на рожок зари;
    Цветы пестреют на лесных полянах,
    Как будто здесь расселись снегири. (Е 9).
    «Вдоль опушки тянулся широкий, заросший по склонам кудрявым орешником овраг, а ниже – сплошные заросли черёмухи. Цветут липы, сквозь густую листву с трудом пробиваются солнечные лучи, оттого кажется, что лес соткан из золота и зелени; лес нежно и безостановочно поёт, будто на ветру звенят тончайшие серебряные струны; гудят пчёлы, заготавливая душистый липовый мёд, и сами, словно хмельные от обильного медосбора. Где-то на дне оврага захлёбывается, бормочет невидимый ручей, а в кустах над ним щебечут птицы, скрытые листвой…» (ОК 271).
    Наряду с красотой природы для удмурта, хотя об этом никогда не говорилось открыто и прямо, символом красоты была женщина. Это легко можно обнаружить как в фольклорных, так и художественных произведениях.
    Во все времена восхищались красотой женщины. Казалось бы, представление о женской красоте всегда и везде должно быть одинаковым. Однако античное искусство выразило восхищение совершенством человеческого тела. Так, в Древней Греции красивой считалась женщина, занимающаяся спортом, тренированная, мускулистая, гармонично сложенная. В эпоху Средневековья утвердился совершенно иной идеал женской красоты. Красивой считалась женщина аскетического телосложения.
    Идеал красоты менялся от эпохи к эпохе, от народа к народу. У многих народов принято считать, что короткая шея некрасива. В Восточной Америке живут племена, у которых шея женщины искусственно удлиняется от нескольких десятков сантиметров с помощью специальных колец. В Китае был старинный обычай перебинтовывать ступни девочек, чтобы они не росли более 8 – 10 см. В обычаях народов майя считалась красивой девушка с косоглазием.
    У удмуртов, к счастью, не было такого стремления что-либо исправить, изменить в своём облике, но они также придавали большое значение человеческой привлекательности, физической красоте. Так Г.Верещагин – основоположник удмуртской литературы, поэт, фольклорист, этнограф – пишет: «Признаками мужской и женской красоты считают: чистое лицо, нос прямой, густые брови, открытые глаза, тонкие губы, русые волосы. Имеющих такую красоту называют: таза, чебер!» [1, с. 100].
    Интересно и важно то, что удмурты красоту женщины сравнивали с красотой природы, что было совершенно не случайно, поскольку у всех народов женщина ближе к природе, чем мужчина. У удмуртов это отражено в фольклоре. Вот как пела девушка, желая стать красивой:
    Бусые кизем ег узьым кызьы чебер адиське, озьы чебер мед адиськом!
    Возь вылын чалмачача кызьы чебер адиське, озьы чебер мед адиськом!
    Турын пoлын кызьы узы-боры сяська чебер адиське, озьы чебер мед адиськом!
    Нюлэскын кызьы кисьмам эмезь чебер адиське, озьы чебер мед адиськом!
    Сьoд льoм кызьы чебер адиське, озьы чебер мед адиськом!
    Сьoд сутэр кызьы чебер адиське, озьы чебер мед адиськом!
    Как красива озимь на вешних полях, пусть я буду такою красивой!
    Как бывает красив на лугу италмас, пусть я буду такою красивой!
    Как цветы земляники, клубники цветы, пусть я буду такою красивой!
    Как малина, поспевшая в нашем саду, пусть я буду такою красивой!
    Как красива черёмухи чёрная гроздь, пусть я буду такою красивой!
    (Зк 81).
    В народных песнях имеются строчки, в которых описывается девушка, любующаяся своей красотой:
    Муш чечы кадь мон ческыт вал,
    Шунтэм вoй но кулэ oй вал.
    Горд намер кадь мон бамъем вал,
    Сьoд сутэр кадь синъёсы вал.
    Мульы тысь кадь мон дуно вал,
    Миськем сяртчы кадь мон чылкыт вал,
    Синучкон кадь мон пиштuсь вал.
    Кинэ гажай, соин ветлu,
    Нэнэ-дядяй уг лэзь вал.
    Словно мёд была я сладкой с юных лет,
    Любовались мною, глядя мне во след,
    Мои щёки – костяники красный цвет,
    А глаза мои – смородины чёрный цвет.
    Словно ядрышко ореха я была,
    Словно репкой, чистой, гладкой я росла,
    И сияла, как под солнцем зеркала (Зк 149).
    Баблесо, баблесо уж но йырсие
    Усёз но быроз ук пыд выжыям.
    Кудрявый, кудрявый мой волос льняной,
    К моим ногам опадает за спиной (Зк 96).
    Как выяснилось, у удмуртов сложились два прямо противоположных идеала красоты: чернобровая, черноглазая девушка с льняными волосами и синеглазая, но тоже с льняными волосами. Даже у популярной удмуртской народной песни «Лымы тoдьы» имеются 2 варианта, в которых отражаются оба идеала:
    Мертчан ужо, мертчан ужо,
    Мертчанлэсь но ужо йырсие
    .Дыдык чагыр, дыдык чагыр,
    Дыдыклэсь но чагыр синъёсы.
    (Сутэр сьoдо, сутэр сьoдо,
    Сутэрлэсь но сьoдо синъёсы).
    Жёлтый лён-леночек нежен,
    Только в косах волосы нежней.
    Много сини у голубки –
    Больше сини в девичьих глазах.
    (Смородина чёрная,
    Но черней смородины девичьи глаза). (Унп 46).
    Изумительное описание девушек можно встретить в произведениях удмуртских поэтов и писателей: «Дыдык перестала жать, выпрямилась. Щёки – спелая брусника, глаза голубым шёлком отливают» (Ти 21). «Лёгкое и тонкое лицо девушки напряжённо вздрагивало, большие глаза, похожие на голубые незабудки, омыты точно росой, слезами…» (Кт 10).
    Возь вылысь сяськалэсь но чебер со будэм,
    Синъёсыз кык сьoдэсь сутэръёс кадь вылэм.
    Бамъёсыз – кык чебер ыжытэсь улмоос.
    Чупамон мусоесь чебересь ымдураз
    ыжытэз пычамын кадь кисьмам узылэн.
    Куараез тулыс уй уылэн кадь вылэм
    Со мусо нылмылэн.
    Она росла красивее цветка на лугу,
    Глаза похожи на две чёрные смородинки.
    Щёки – два красивых румяных яблока.
    Губы словно впитали румянец спелой земляники.
    Голос нашей милой девушки
    Похож на песни весеннего соловья. (И 194).
    Гурезь но бамад сьoд пушнеред,
    Сьoд пушнер но пoлын сьoд сутэр.
    Сьoд сутэр кадь ик синъёсты,
    Горд намер кадь ик бамъёсты.
    На склонах в крапиве высокой
    Ягоды смородины видны.
    Словно костяника, алеют ваши щёки,
    Глаза, будто смородина, черны. (Зк 82).
    В связи с этим следует заметить, что одной из антропологических особенностей у удмуртов считаются небольшие глаза, и если девушка обладала большими глазами, их называли «уч син» («русские глаза»).
    Во многих песнях физическая красота девушки сравнивается с одними и теми же растениями, ягодами, фруктами, а красота её голоса отождествляется с пением одних и тех же птиц и звучанием одного и того же музыкального инструмента. Например:
    1) С деревьями (воспевается красивый стан девушки):
    а) кызьпу «берёза»:
    Кызьпу веськрес мугордэс, [анайёс но апайёс],
    Сьoд но лыз но синъёстэс
    Данъямы кыранъёсын
    Oжытгес-а, я мултэс.
    Ваш стройный как берёза стан, [мамы и сёстры],
    Ваши карие и синие глаза
    Мы прославляли в песнях
    Немного и немало. Вай кыр 81.
    Сюрес дурын баблес кызьпу –
    Атай, сое тон эн кора.
    Сюрес дурысь баблес кызьпу –Мынам луоз со мугоры.
    У дороги кудрявая берёза –
    Не руби её, отец.
    У дороги кудрявая берёза –
    Это будет моё тело.
    Кжук 1998/ 11, 33
    б) бадяр «клён»:
    Вож бадяр, ой, кадь ик,
    Вож мугоры oй-а вал?
    Словно зелёный клён,
    Не был ли мой стан? Вай кыр 104.
    в) пужым «сосна»:
    Пужым вай, ой, кадь ик,
    Суйёсы но oй-а вал?
    Словно веточки сосны,
    Не были ли мои руки? Вай кыр 104.
    2) Со цветами (воспевается красота одежды, красота девичьих глаз):
    а) италмас «купальница; лазоревый цветок»;
    б) инвожо «смолёвка, дрёма, гвоздика полевая»:
    Милям но апайёс, мар апайёс?
    Возь вылэ потылэм италмас кадесь ик вылuллям.
    Наши сёстры, что за сёстры?
    Они похожи на купальницу, цветущую на лугу. Жук 52.
    уж италмас но шуисько ке,
    уж дэремен кадь потuськод.
    Лыз инвожо но шуисько ке
    Лыз кышетэн кадь потuськод.
    уж италмас но тон мыным но,
    Лыз инвожо но тон мыным.
    Когда я говорю «жёлтая купальница»,
    Представляю тебя в жёлтом платье.
    Когда я говорю «синяя смолёвка»,
    Представляю тебя в синем платке.
    Для меня ты и жёлтая купальница,
    Для меня ты и синяя смолёвка.
    Кжук 1995/3, 10.
    Турлы сяська адыса, мон
    Инвожолы паймем вал.
    Чагыр, чебер со сяськаос
    Тынад синъёсыд вылэм.
    Увидев много разных цветов,
    Я восхищался смолёвкой.
    Эти красивые голубые цветы,
    Оказывается, твои глаза. Вае кыр 24.
    в) зангари (кинайчача. лызсяська, егсяська) «василёк»:
    уж ег пoлын лыз сяськаос.
    Апай, сое тон эн ишкы…
    уж ег пoлысь лыз сяськаос –
    Мынам луоз со синъёсы.
    В жёлтой ржи васильки.
    Сестра, ты их не рви…
    В жёлтой ржи васильки –
    Это мои синие глаза.
    Кжук 1994/9, 33.
    3) Со льном: етuн «лён» (воспевается красота девичьих волос):
    Мертчан ужо, мертчан ужо,
    Мертчанлэсь но ужо йырсие.
    Лён золотистый, лён золотистый,
    Золотистее льна мои волосы.
    Вае кыр 4.
    уж мертчан, ой, кадь ик,
    уж йырсие oй-а вал?
    Словно золотистый лён,
    Мои ли волосы не были?
    Вае кыр 104.
    4) С чипчирганом – название старинного удмуртского музыкального инструмента (воспевается красивый голос):
    Чипчирган кадь куарае,
    Резинка кадь мугоры.
    Мой голос звучит как чипчирган,
    Моё тело гибкое, как резина.
    Вай кыр 70.
    Чипчирган, ой, кадь ик,
    Куарае но oй-а вал?
    Словно звонкий чипчирган,
    Мой ли голос не звучал?
    Вае кыр 105.
    5) С ягодами, фруктами, овощами (воспеваются румяные щёки, карие глаза):
    а) сьoд сутэр «чёрная смородина»:
    Сутэр сьoдо, сутэр сьoдо,
    Сутэрлэсь но сьoдо синъёсы.
    Смородина чёрная, смородина чёрная,
    Чернее смородины мои глаза.
    Вай кыр 48.
    Нюлэскы но ветлыкум,
    Сьoд сутэр бичакум,
    Сьoд сутэр синъёстэ
    Мон тодам ваисько.
    Когда брожу по лесу,
    Собираю чёрную смородину,
    Я вспоминаю твои глаза –
    Чёрные смородинки. Вае кыр 123.
    Сьoд сутэр, ой, кадь ик,
    Сьoд синъёсы oй-а вал?
    Словно чёрные смородинки,
    Мои ли глаза не были? Вае кыр 104.
    Ву дурысь но сьoд сутэр кадь,
    Сьoд чебересь синъёсыд .
    Твои глаза красивые, чёрные,
    Как чёрная смородина возле реки.
    б) намер «костяника»:
    Горд намер, ой, кадь ик,
    Горд бамъёсы oй-а вал?
    Словно красная костяника,
    Мои ли щёки не были?
    Вае кыр 104.
    в) яблок (улмо) «яблоко»:
    Яблок гордо, яблок гордо,
    Яблоклэсь но гордо бамъёсы.
    Яблоко красное, яблоко красное,
    Краснее яблока мои щёки.
    Вае кыр 43.
    Улмолэсь но намерлэсь но
    ыжыт, чебер бамъёсыд.
    Твои красивые щёки
    Румянее и яблока, и костяники.
    6) С названиями птиц (воспевается красивый голос):
    а) уы «соловей»:
    Шур дурысь но арамаысь
    уж уылы паймем вал.
    Уы чирдэм вылымтэ со,
    Тынад куараед вылэм.
    Меня восхитила песня соловья
    За рекою в роще.
    Это, оказывается, не соловья песня,
    А твой голос. Вае кыр 24.
    б) тюрагай «жаворонок»:
    Бусыын но гырыкум,
    Тюрагай куара кылыкум,
    Тюрагай куарадэ
    Мон тодам ваисько.
    Когда работаю в поле,
    Слышу трель жаворонка,
    Вспоминаю я твой голос –
    Голос жаворонка. Вае кыр 123.
    Кыр тюрагай но шуисько ке,
    Ваземъёстэ мон кылuсько.
    уж уыпи но шуисько ке,
    Кырамъёстэ мон кылuсько.
    Кыр тюрагай но тон мыным но,
    уж уыпи но тон мыным.
    Когда говорю «жаворонок»,
    Слышу твой голос.
    Когда говорю «соловей»,
    Слышу твои песни.
    Для меня ты и жаворонок,
    Для меня ты и соловей.
    В знак восхищения и любви к вышеперечисленным цветам, птицам, музыкальному инструменту даны одноимённые названия художественным коллективам (Государственный ансамбль песни и танца Удмуртской Республики «Италмас», удмуртский фольклорно-этнографический ансамбль студентов Удмуртского госуниверситета «Чипчирган» и т. д.), швейному объединению («Зангари»), посёлку (Италмас), журналу («Инвожо») и т. д. Г. Корепанов-Камский написал балет «Италмас» (по одноимённой поэме М. Петрова), оперу-балет «Чипчирган». Цветок италмас стал символом Удмуртской Республики.
    Поэтическое восприятие женской красоты у удмуртов в повседневной жизни претерпевало сильные изменения. Красота приобретала второстепенное значение. На первый план выходили такие достоинства девушки, как физическое здоровье, трудолюбие, крепкие руки. В противоречие с фольклором вступало также отношение к фигуре. Если в фольклоре воспевается тонкий стан, то в реальной жизни предпочтение отдавалось крупным девушкам, отнюдь не худеньким, но статным, так как нужна была работница и мать здоровых детей.
    В удмуртских народных свадебных песнях имеется множество описаний красавицы невесты. Ниже приводим одно из них:
    Милям гынэ бон эмеспимы эмеспи кадь-а?
    Гур урдэсэ но думылэм ук, ой но, горд кунян кадь.
    Милям гынэ бон нылъёсмы ук ныл но кадь-а ма?
    Лавка азе но пуктылэм, ой но, уч минё кадь.
    Наш, да ведь, да жених, разве жених?
    К печке, да, привязанный, ой да, рыжий телок словно.
    Наша, да ведь, да, невеста, разве невеста?
    В витрине, да, магазина выкупленная,
    Ой да, русская кукла словно. (Уф – 1, 58).
    Выявлен удивительный факт: как только девушка переступает порог девичества, становится женщиной, матерью, отношение к её физической красоте меняется. В удмуртском фольклоре нет описания красоты женщины. Считалось, что женщина, мать, хозяйка может быть подвержена влиянию злых сил, поэтому о её красоте не принято было упоминать. Женщина была уже прекрасна тем, что она мать, труженица. Именно ей полагалось носить самый красивый, богато украшенный костюм, многие части которого имели обереговый характер.
    Следует отметить, что в рассмотренном нами материале красота юноши воспевается намного реже, чем красота девушки. Внешность юноши воспевается не так подробно и детально. Основное внимание заострено на его крепком телосложении, например:
    «Был он высок, строен, телосложение имел богатырское» (Унс 25).
    «Широкий в плечах, тонкий в поясе, быстрый на ногу. Юноша был сложен богатырски. В каждом его жесте чувствовалась сила» (Г 16).
    Следовательно, главная красота мужчины в силе, поэтому неслучайно мужчину 40 – 50 лет, обладающего пиком мужской силы, называли мужчиной, находящимся в том возрасте, когда можно прокусить железо – «корт куртчон дырыз».
    Таким образом, в рассмотренных нами фольклорных и художественных произведениях чаще всего встречается описание красоты природы и физической красоты девушки.
    Сложившееся представление об эстетическом восприятии человека наложило отпечаток на жизненный уклад удмуртов, что нашло отражение и в декоративно-прикладном искусстве.

  12. 1. Характеристика одного из финно-угорских народов (удмурты)
    Удмурты (прежнее название – ары, аряне, арские люди, чудь вотяцкая, отяки, вотяки) – народ, издревле живущий в Прикамье, численностью около 750 тыс. человек. (Это по переписи 1989 г.) Но этот сравнительно небольшой народ имеет большую историю. Как уже отмечалось, по языку удмурты принадлежат к финно-угорской группе (по численности занимая в ней 2-е место – после мордвы – в России и 5-е в мире), куда входят также венгры, финны, мордва, эстонцы, марийцы, коми, карелы, ханты, манси, саамы (лопари) и др. Самые дальние родственники удмуртов по языку – это венгры на Дунае, ханты и манси на Оби. Тем не менее, если удмурт спросит на своем языке в будапештском гастрономе «Вой вань-а?» («Масло есть?»), его поймут, потому что по-мадьярски это звучит примерно так же. Имя великого венгерского поэта Шандора Петефи по удмуртски звучит Сан-дыр Петырпи, – похоже, правда? Конечно, это скорее исключительные, нежели типичные примеры. Ведь удмуртский и мадьярский языки, несмотря на их древнее родство, довольно далеко в буквальном и переносном смысле отошли друг от друга. Все же лингвисты находят в удмуртском языке около 1000-1200 слов, общих для всех финно-угров . Вот некоторые из них: глаз – удм. син, коми син, мар. сензя, морд, сельме, фин. сильма, венг. сем; дерево – удм. пу, коми пу, мар. пу, фин. пуу, венг. фа; стрела – удм. ньол, коми ньол, морд, нал, фин. нуоле, венг. ньил; кость – удм. лы, коми лы, мар. лу, фин. луу, манс. лу, и т. д. Наиболее близки удмуртскому языки коми (около 80% слов общего происхождения). Вместе они составляют пермскую ветвь финно-угорских языков; они близки примерно так же, как польский и русский языки. Языковые параллели могут говорить как об общности происхождения финно-угров, так и о прямом или опосредованном этнокультурном взаимодействии. Например, удмурты имели с марийцами и особенно с коми постоянные связи, что сказалось на их языке и культуре.
    Письменность на удмуртском языке была создана в XVIII в. на основе кириллицы с добавлением букв: з, ж, ч, и, о (в 20-е годы XX в. началось и в последнее время возобновилось обсуждение вопроса о возможности перехода на латинскую графику). Первая научная грамматика удмуртского языка была опубликована в 1775 г. (ее создателем считается казанский архиепископ Вениамин – В.Г. Пуцек-Григорович). Книгопечатание на удмуртском языке началось в XIX в., тогда же появились первые календари, газеты. Выделяют северное, южное и периферийные диалекты. Литературный язык складывается на основе срединных говоров. Правительственным постановлением в 1995 г. создана и успешно функционирует термино-орфографическая комиссия, призванная оптимизировать сложные процессы развития и обновления удмуртского языка.
    В антропологическом отношении удмурты относятся к малой уральской расе, которой присуще преобладание европеоидных черт с некоторыми элементами монголоидности, к ее вятско-камскому сублапаноидному типу. Дискуссионным остается вопрос об «удмуртской» монголоидности: является ли она результатом длительного взаимодействия европеоидной и монголоидной рас или это продукт древней адаптации к местным условиям? Видимо, скорее всего – второе . Отличительной особенностью антропологии удмуртов является их высокий индекс рыжести, по этому признаку они превосходят даже «мировых чемпионов по златоволосости» – кельтов-ирландцев6. Между тем рыжий цвет в антропологии считается довольно загадочным. Ясно одно, что рыжий цвет – это целый комплекс специфических черт как внешнего (даже солнце пристрастно к рыжим: они не загорают, а часто обгорают; раны у рыжих медленнее заживают, отсюда удмуртское выражение «азись силь» – «воспаляющееся мясо/кожа»), так и внутреннего/душевного свойства – не отсюда ли феноменальная удмуртская обидчивость, ранимость, уязвимость, «стеклянная хрупкость». Внешне удмурты не богатырского телосложения, однако крепки и удивительно выносливы. Среднего роста, с белой, реже смуглой кожей, часто с голубыми глазами, слегка уплощенным лицом, нередко скуластые, иногда встречается эпикантус. Несмотря на сложность и условность психологических характеристик, можно утверждать вслед за путешественниками и исследователями XVIII-XIX вв., что удмурты в большинстве своем миролюбивы, доброжелательны, гостеприимны, «склонны более к веселию, нежели к печали». Подчеркивается их стеснительность до робости, сдержанность чувств до скрытности и замкнутости, бережливость до скупости, терпеливость до самопожертвования, настойчивость до упрямства. Естественно, исторические перемены, контактирование со многими, самыми разными этносами не могли не сказаться на внешних и внутренних характеристиках современных удмуртов.
    О прародине финно-угров до сих пор ведутся споры. Раньше считали, что она находилась где-то в предгорьях Алтая и Саян; другие искали ее в Центральной Германии и Скандинавии; третьи были убеждены, что финно-угры пришли из Индии. В настоящее время почти никто уже не придерживается этих взглядов. Большинство исследователей полагает, что основная территория формирования и древнейшего расселения финно-угорских народов находилась в Приуралье в широком смысле слова (Волго-Камье, Средний Урал и Зауралье). Финно-угорская общность существовала, очевидно, в эпоху развитого неолита, в III тысячелетии до н. э., а затем начала распадаться на отдельные ветви, что в конечном итоге привело к формированию современных финно-угорских народов. Один из первых и главных вопросов, который неизбежно встает перед специалистами по этнической истории, это вопрос, «откуда есть пошел народ». Современное состояние исторической науки позволяет утверждать, что основой для формирования финноязычных удмуртов послужили автохтонные племена междуречья Вятки и Камы, создатели ряда последовательно сменявшихся здесь археологических культур. Тем не менее необходимо учитывать влияние на развитие местных племен и со стороны их этнических соседей: древних иранцев, угров и тюрок широкого этнокультурного и хронологического спектра. Об истоках собственно удмуртского этногенеза мы можем, по-видимому, достаточно уверенно говорить с ананьинской археологической культуры (VIII-III вв. до н. э.). Очевидно, ананьинцы – общие предки удмуртов, коми и марийцев. На базе ананьинской культуры вырастает ряд локальных культур первых веков н. э.: гляденовская (Верхняя Кама), осинская (Средняя Кама, устье р. Тулвы), пьяноборская (устье р. Белой). Полагают, что гляденовцы – предки коми, осинцы и пьяноборцы – древние удмурты. По всей вероятности, в тот период и начался распад пермской этнолингвистической общности. В первой половине I тысячелетия до н. э. часть населения с Камы уходит на Вятку и ее приток Чепцу. Здесь, в Чепецком бассейне, возникает новая археологическая культура – поломская (III-IX вв.). Поломскую культуру сменяет чепецкая (IX-XV вв.), которая прослеживается уже до того времени, когда появляются первые письменные источники по удмуртам.
    У удмуртов сохранились легенды о том, что когда-то удмуртское племя Ватка жило на р. Вятке. Об этом же говорит и «язык земли» – топонимика. На Вятке очень много удмуртских топонимов. Они неоспоримо свидетельствуют о том, что когда-то здесь жили удмурты. Особенно густо они населяли местность около современного г. Кирова. В одном из преданий рассказывается, что на месте будущего города находилось большое удмуртское поселение с Великой куалой – родовым святилищем. Где-то на рубеже I-II тысячелетий н. э. удмурты, жившие на Вятке, составляли древнеудмуртскую общность. Тогда же мог появиться сам этноним «удмурт», который, по-видимому, генетически восходит к булгарскому названию р. Вятки – Ваты («ват-мурт -от-мурт – ут-мурт – уд-мурт»: человек с Вятки). Существуют и другие толкования этимологии и семантики этнонима «удмурт». В русском звучании этот термин приобрел форму «вотяк»: к древнему корню «ват» был прибавлен типичный словообразовательный суффикс (ср.: пермяк, сибиряк). В условиях царской России с ее неравной политикой по отношению к «инородцам» термин «вотяк» воспринимался удмуртами как уничижительный и даже оскорбительный (ср.: мари – «черемисы», украинцы – «хохлы», евреи – «жиды» и т. д.), хотя даже государственное образование удмуртов при его создании (4 ноября 1920 г.) первоначально было официально определено как «Автономная область вотского (вотякского) народа» и лишь в 1932 было переименовано в Удмуртскую АО, в 1934 – АССР. На бытовом уровне термин «вотяк» встречается порой и сейчас, порождая массу обид (на Западе, особенно в научной литературе, до сих пор по традиции нередко используется эк-зоэтноним «вотяки», хотя все больше обращаются к эндоэтнониму народа). Самоназвание «удмурт» зафиксировано с XVIII в.
    2. История народа (Удмурты)
    удмурт языковой свадебный традиция
    Удмурты, переселявшиеся на новые земли, освоили районы Южного Прикамья, кроме того, значительная их часть осела на землях Северной Башкирии и в Зауралье. Часть удмуртов-переселенцев сыграла свою роль в формировании этнических групп пермских татар, башкир, марийцев и была ими ассимилирована.
    Значительная часть удмуртов, осевших в Южном Прикамье, обосновалась в верховьях реки Буй. Новопоселенцы и составили основу образовавшейся в XVII-XVIII вв. этнической группы буйских (куединских) удмуртов.
    Деревни буйских удмуртов возникают во второй половине XVII века. По документам 1673 года, жители удмуртских деревень Кирга, Гондырь, Барабан заключили договор о припуске с башкирами Уранской волости, этим же годом датируется известие об уплате жителями названных деревень ясака (дани) в казну.
    К 1707 году относится договор, составленный жителями удмуртской деревни Шагирт с башкирами. Можно предположить, что к середине XVIII века была определена основная территория расселения буйской группы. На карте Осинского уезда Пермского наместничества 1792 года были отмечены удмуртские деревни: Большой, Малый и Верхний Гондырь, Кипчак, Кирга, Барабан, Шагирт.
    Переселение удмуртов в бассейн реки Буй в основном шло из южных районов современной Удмуртии, из бассейнов реки Валы, Тоймы, Умяка, Киль-мезь, Иж. Это подтверждают как современные научные исследования, так и исторические предания буйских удмуртов. Главную причину своего переселения сами буйские удмурты до сих пор связывают прежде всего с насильственной христианизацией.
    Этническая культура удмуртов Прикамья развивалась в условиях иноэтнического окружения. Буйские удмурты, проживавшие до начала XIX века рядом с башкирами, восприняли некоторые элементы их культуры, многие свободно владели языком башкир, часть удмуртов приняла ислам.
    С начала XIX века в южной части Осинского уезда появилось русское население. Активные контакты с ним обусловили ряд культурных заимствований. Из всей закамской группы удмурты Куединского района испытали наибольшее влияние со стороны русских традиций.
    В середине XIX в. в Южном Прикамье появляется еще одна удмуртская деревня – Новые Калмияры (ныне Куединский район Пермского края). Ее основали выходцы из деревни Старые Калмияры Уфимской губернии (ныне Татышлинский район Башкортостана).
    Сложившаяся к концу XVIII века основная территория проживания буйских удмуртов сохраняется и до настоящего времени.
    В XIX веке удмуртские деревни Южного Прикамья относились к Осинскому уезду Пермской губернии и были включены в Больше-Гондырскую волость. В настоящее время удмуртские деревни относятся к Куединскому району Пермского края.
    У удмуртов преобладают мононациональные деревни, такие, например, как Кипчак, Кирга, Гожан, Удмурт-Шагирт, Союз, Барабан, Вильгурт. Но есть и поселения, где удмурты проживают совместно с другими народами: в деревнях Малый и Верхний Гондырь – с татарами, в селе Старый Шагирт – с русскими, куда удмурты переселились в начале XX века из деревни Удмурт-Шагирт.
    Численность удмуртского населения южных территорий Прикамья прослеживается по документам с начала XVIII века. На рубеже 1720-1730-х годов она составляла 930 человек. По материалам V ревизии 1795 года, в Осинском уезде насчитывалось 2100 удмуртов, к середине XIX века их численность увеличилась до 3346 человек.

  13. В литературном наследии первой удмуртской поэтессы и прозаика обнаруживаются все три стадии развития женского письма, которые Элейн Шоуолтер обозначила в своей книге «Их собственная литература»: 1) этап подражания основным формам доминирующей традиции, усвоения норм и критериев искусства, его позиций по отношению к социальным ролям; 2) протест против этих критериев и ценностей и отстаивание прав и ценностей меньшинства, включая требование независимости; 3) этап самораскрытия, обращение к себе, освобождение от потребности противостояния, поиск собственной индивидуальности (см. [3, с. 83]).
    Однако, к сожалению, следующее поколение удмуртских писательниц оказалось в каком-то смысле без истории: произведения Ашальчи Оки были запрещены и не переиздавались.
    Творчество Марии Баженовой (1906-1988), современницы Ашальчи Оки, отличается установкой на мужские стандарты письма, поэтому ее произведения можно назвать «пограничными» (термин Катрионы Келли). Это связано с тем, что Баженова работала в рамках эпических и драматических жанров, считавшихся в начале ХХ в. сферой исключительного господства писателей-мужчин.
    1 Подробный анализ творчества Ашальчи Оки и Марии Баженовой см. в статье [2].
    Раннее творчество М. Баженовой представлено драматургическими произведениями. Ее пьесы наполнены революционным пафосом и критикой антиреволю-ционных явлений. В прозаическом творчестве М. Баженова отозвалась на трагические последствия гражданской войны, показала необходимость социальных изменений. В центре внимания писательницы были также исключительно женские темы: несчастливый брак, взаимоотношения с детьми и др. Как заметила Элизабет Шоре, в господствующем дискурсе культуры именно эти темы объявлялись общественно незначимыми и дискредитировались как старомодная и романтическая мечтательность [4]. В целом рассказы М. Баженовой отвечают запросам своего времени. Если следовать классификации Элейн Шоуолтер, они феминны.
    С творчеством Ашальчи Оки и М. Баженовой связана целая веха в истории удмуртской литературы. Хотя их творческие пути в условиях политического и патриархатного дискурсов сложились драматично, обе писательницы, подчеркивая свою женскую идентичность, доказали право женщины на слово и отразили в своих текстах не только тенденции времени, но и вечные ценности.
    На рубеже 50-60-х годов литературная жизнь значительно оживляется. И эта тенденция связана не только с реабилитацией незаконно осужденных писателей, относительной свободой в литературе в период «оттепели», но и с появлением новых имен в творческой среде. Примечательно, что в эти годы после тридцатилетнего перерыва на литературную арену снова вступают женщины: поэтессы -Степанида Иванова, Алевтина Аникина, Юлия Байсарова, Лидия Чернова, прозаики – Ашальчи Оки, Анна Колесникова, Фаина Метелева. По манере письма, эстетическим установкам их произведения близки к произведениям авторов 20-30-х годов, поэтому творческое наследие этих авторов мы относим к первому периоду становления удмуртской прозы ХХ в.
    Проза этого времени представлена преимущественно жанром автобиографической повести. Н.А. Николина в работе «Поэтика русской автобиографической прозы» выделяет ряд признаков, характерных для произведений данного жанра: «установка на воссоздание истории индивидуальной жизни, позволяющая, “создавая текст, создаваться самому” и преодолеть время (и более того – смерть), принципиально ретроспективная организация повествования, идентичность автора и повествователя или повествователя и главного героя» [5, с. 12].
    В рамках автобиографической прозы работают Ашальчи Оки, Анна Колесникова и Фаина Метелева. В текстах двух последних авторов прочитываются инварианты одного жизненного и личностного сюжета: речь идет о формировании новой женщины, о болезненном выламывании из патриархальных структур и обретении самотождества. Это – вторая волна женского творчества в удмуртской литературе. Следовательно, важно изучить, каким образом через автобиографические «тексты осуществляется женская саморефлексия и какие текстуальные стратегии для этого выбираются; как эти стратегии соотносятся с гендерными стереотипами и литературными (жанровыми) конвенциями своего времени; кто является “другим” для женского пишущего “я” и как происходит “его” внутритекстовое конструирование» [6, с. 367].
    Фаина Метелева (1896-1989) пришла в литературу уже в зрелом возрасте. Ее творческое наследие невелико: изданы повести «Пробуждение» (1955) и «Страницы жизни» (1962), также опубликован сборник «Сказки» (1966).
    Повести «Пробуждение» и «Страницы жизни» в хронологической последовательности воссоздают историю жизни автора. В первой книге описаны события 1900-1920 гг., во второй – 20-е годы.
    Французский структуралист Ф. Лежен отмечает, что предметом автобиографического повествования должна быть по преимуществу индивидуальная жизнь автора, но допускается описание событий, связанных с жизнью героя, социальная и политическая история. По мнению Лежена, обязательно соблюдение двух условий: 1) идентичности автора и нарратора; 2) идентичности нарратора и протагониста. Здесь не может быть переходов и широты взгляда. Или идентичность есть или ее нет. Отметим, что французский структуралист говорит не о реальной правдивости и исторической достоверности книг, относящихся к МШтаШте тише (автобиографии, мемуары, дневники, автопортреты, эссе), а об установке чтения, о своеобразном «договоре» между книгой и читателем, который требует особых «кодов» чтения, других, чем в случае художественной литературы или биографии (см. [7, с. 27]).
    В исследуемых нами повестях Ф. Метелевой установка на идентичность обозначена в эпилоге второй книги «Страницы жизни». Автор пишет, что однажды, проводив дочь, она задумалась: «Как у ней прошла жизнь? И решила на память детям изложить все на бумаге. Одна за другой заполнялись тетради…». Как-то к ней пришел племянник-художник, случайно увидел тетрадку с записями, посоветовал показать писателям. «Несмело, с биением сердца переступила она порог кабинета Союза писателей», – пишет о себе Метелева (С.Ж., с. 140). И ее записи о жизни для детей увидели свет. Это и есть один из исследуемых Леженом «специальных приемов», с помощью которого автор артикулирует свою идентичность.
    Переходя к анализу художественной организации произведений Ф. Мете-левой, к отбору жизненного материала, оценке автором описываемого, следует заметить, что в текстах писательницы хорошо узнаваемы идейные установки и художественные штампы литературных произведений 20-30-х годов. Например, социально-политическая детерминированность характеров, схематизм в обрисовке героев, природа конфликта, сюжетные перипетии обнаруживают сходство с соответствующими чертами произведений Ф. Кедрова «Катя», М. Петрова «Зардон азьын» («Перед рассветом»), Г. Медведева «Лозя бесмен» («Лозинское поле»), И. Гаврилова «Кезьыт ошмес» («Холодный ключ»).
    В сюжете повестей «Пробуждение» и «Страницы жизни» акцент сделан на гражданском долге, социальном статусе, общественно-политической позиции главной героини, Кати Грибковой. Нет яркого отображения сложных внутренних процессов, происходящих в сознании женщины, несмотря на то что автором сделаны определенные попытки отразить внутренний мир главной героини. Дело в том, что литературные тексты Ф. Метелевой являются «пограничными», то есть созданными по канонам мужского письма. Соответственно, в восприятии и отражении жизни главной героини доминирует маскулинный взгляд. Екатерина как бы растворяется на фоне исторических событий.

  14. Как дорога мне родная земля
    Подведены итоги конкурса сочинений на тему «Вордиськем музъеммы, вордиськем шаермы, туж мусо потиськод, туж шулдыр адскиськод» («Родная земля, родная сторона, как ты мила, как красива и радостна»), организованного Ярским отделением УМОО «Шунды». Победители уже получили дипломы и призы, а сегодня мы публикуем два сочинения.
    Родимый край… Самый дорогой и интересный на земле. Куда ни поедешь, в каком месте земли ни окажешься, он всегда остаётся в твоём сердце. Моё любимое место — дом бабушки и дедушки в деревне Дусыково. На земле не найдёшь другого места красивее и дороже.
    Каждое лето я езжу к ним в гости. Мне очень нравится лежать под ярким солнцем на зелёной траве, сидеть у речки Моя. Как здесь красиво и хорошо! С высокого холма хорошо просматривается вся деревня, в глазах пестрит от разноцветья лугов. Где-то в вышине распевают птицы на разные голоса. Слушаю их, и появляется ощущение, будто время останавливается. В эти минуты я забываю все свои горести и печали. А как красивы вечера! Погода хорошая, солнце уже садится, а в противоположной стороне неба взошла луна. Тихо, только доносится стрекотание кузнечиков. Смотришь на небо, и, кажется, что до звёзд можно дотянуться руками. Бабушка говорит, это потому, что живём на берегу Мои.
    А как красиво в деревне зимой! Сидишь у печки. Тепло. А на улице воет ветер, надувая снежные заносы. Выходить на улицу уже не хочется. Но выглянет солнце, и заблестит снег,  словно осыпан миллионами золотых песчинок. И совсем другое настроение.
    Эта красивая, милая деревня скоро исчезнет с лица Земли. Сегодня осталось пять жилых домов. Некогда многолюдная деревня пустеет. Глядя на это, сердце наполняется пустотой, а глаза невольно — слезами.
    Хочу обратиться к руководителям, делающим политику в стране:
    — Остановитесь! Оглянитесь! Откройте глаза на проблемы села!
    Наши предки когда-то обосновали деревню, жили там, радовались трудовым успехам, а теперь всё хорошее пытаются уничтожить. Сначала исчезнут малые деревеньки, потом придёт очередь более крупных населённых пунктов!
    Я очень люблю свою малую родину. Перехватывает дыхание от этой красоты. Но сердце сжимается…
    Анастасия ПОТЁМКИНА,
    10 класс ЯСОШ№1
    Частица родного края
    Удмуртия — лишь малая часть России. Здесь живёт скромный, доброжелательный, весёлый народ. Он трудится на благо своей Родины.
    Я горжусь своей деревней Байдалино. Она мне очень дорога. Расположена деревня на очень красивом месте. Со всех сторон её окружают поля, где волнами качаются тучные колосья. Украшает деревню красивый пруд, в который днём и ночью с весёлым журчанием стекают воды  родниковых речек Лэзя и Кирон. По одному из берегов пруда тянется синеватый лес, как свечи стремятся к небу мощные ели. Между ними шелестят листвой берёзы и осинки.
    В Байдалино четыре улицы, на них стоят красивые добротные дома. В конце деревни — удивительно красивая школа, где учатся дети. В клубе отдыхают труженики села, умеющие плодотворно работать и от души веселиться. Если возникли проблемы со здоровьем, лекарствами помогут в медпункте. В магазине можно купить товары повседневного спроса.
    В нашей деревне живут трудолюбивые люди. То тут, то там слышится рокот тракторов, а на ферме трудятся женщины, у которых «золотые руки», они вкладывают в труд свою душу. Проходя по улицам, можно увидеть плодово-ягодные сады, в которых весело щебечут воробьи, и радуют песнями соловьи.
    Каждый уголок моей деревни дорог мне. А потому горжусь ею— частицей моего родного края.
    Степан ЛЕКОМЦЕВ,
    6 класс Байдалинской школы

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *