В романе «Герой нашего времени» Михаил Юрьевич Лермонтов пытается отразить духовные проблемы, волновавшие общество во времена создания произведения. Вопрос о «случае», «судьбе», «предопределении», входивший в круг философских проблем, особенно интересовавших современников Лермонтова, положен в основу главы «Фаталист». Итак, как же Печорин, яркий представитель современников Лермонтова, относился к данной проблеме и верил ли он в предопределение?
Оказывается, этот вопрос действительно был актуален, особенно после событий 14 декабря 1825 года. Он волновал многих представителей русской интеллигенции. Великие события – следствие общественно-политической деятельности отдельных личностей или неизбежность? Лермонтов в «Фаталисте» своеобразно обосновал убеждение, что «человек должен быть деятелен, горд, силён, смел в борьбе и опасности, неподвластен и непокорен обстоятельствам».
Сюжет новеллы трижды подтверждает реальность предопределения: в первый раз, когда произошла осечка у Вулича; во второй – когда Печорин «прочитал печать смерти на лице» Вулича; и в третий – когда главный герой «вздумал испытать судьбу» и обезвредить обезумевшего пьяного казака. В первом случае Печорин абсолютно не верит в так называемое «предопределение» и решает заключить пари с Вуличем только ради развлечения. Григорий Александрович устал от жизни и ищет способы «пощекотать себе нервы». За несколько мгновений до того, как Вулич спустил курок, Печорин увидел «какой-то страшный отпечаток неизбежной судьбы» у него на лице – отпечаток смерти.
В данном случае герой сам противоречит своим убеждениям: если нет никакого предопределения, тогда откуда этот отпечаток? А если он появился, то почему произошла осечка?… «Мне казалось, будто вы непременно должны нынче умереть», – говорил Печорин Вуличу. Главный герой в смятении – что же получается: с одной стороны, случай показал, что Вуличу ещё не время умирать, с другой – смерть уже отметила его своим страшным знаком.
Уже ночью Печорин узнаёт, что его партнёра по пари зарубил пьяный казак. Что же получается – судьба сыграла злую шутку? Дело в том, что и Печорин шёл домой той же дорогой. Появись он там немного раньше, и – кто знает, может быть, на месте Вулича был бы сейчас сам Печорин!.. Но этого не произошло, значит – так решила судьба. Героя ждет смерть в другое время и в другом месте.
Григорий Александрович же не хочет этого сознавать и признавать. Поэтому он «испытывает судьбу» ещё раз, решая в одиночку обезвредить хулигана. Его противник стреляет… И снова удача (или предопределение?) на стороне главного героя: пуля сорвала лишь эполет. Однако Печорин снова в сомнении: «После всего этого как бы, кажется, не сделаться фаталистом?». Но кто знает наверняка, убеждён ли он в этом или нет?… И как часто мы принимаем за убеждение обман чувств или промах рассудка?
По мнению Печорина, если всё предопределено, известно изначально, то скучно становится жить, нет стимула, нет интереса. А ведь главный герой сам признаёт, что сомневается во всем: «это расположение ума не мешает решительности характера». И говорит, что смелее идёт вперёд, когда не знает, что его ожидает. Ведь хуже смерти ничего не случится – а смерти не минуешь! Это подтверждает случай с Вуличем: отпечаток смерти, который увидел Печорин, оправдал себя. Участь Вулича была предначертана. Избежав шальной пули, он погиб в этот же день от пьяной руки…
Мы теперь видим, что невозможно однозначно ответить на вопрос: верит ли Печорин в предопределение? Если признать то, что за человека всё уже решено, всё просчитано, то многие люди потеряют интерес к происходящему. Зачем стремиться к невозможному? Если же считать, что жизнь человека – в его руках, то как объяснить счастливые «случайности», постоянно происходящие в жизни главного героя? Что же решает Печорин? Он признаёт фатализм как факт, несомненно, существующий, но, вместе с тем, не исключает активного вмешательства, свободы действий, решительного вторжения в заданный ход событий. Человек сам вершит свою судьбу так, как считает нужным.
В этом и заключается сущность главного героя: он не ищет легких путей в жизни, не может покориться явному, пытается самореализоваться через отрицание. Печорин признаёт, что «вступил в эту жизнь, пережив её уже мысленно», и ему «скучно и гадко, как тому, кто читает дурное подражание давно ему известной книге».
И все же на протяжении всей главы мы видим, что Печорин, возможно, на подсознательном уровне верит в высшую силу, которой человек противостоять не в силах. Но он остается верен своему принципу – идти наперекор всему, противостоять общественному мнению, даже в вопросе о фатализме!
В романе «Герой нашего времени» Михаил Юрьевич Лермонтов пытается отразить духовные проблемы, волновавшие общество во времена создания произведения. Вопрос о «случае», «судьбе», «предопределении», входивший в круг философских проблем, особенно интересовавших современников Лермонтова, положен в основу главы «Фаталист». Итак, как же Печорин, яркий представитель современников Лермонтова, относился к данной проблеме и верил ли он в предопределение?
Оказывается, этот вопрос действительно был актуален, особенно после событий 14 декабря 1825 года. Он волновал многих представителей русской интеллигенции. Великие события — следствие общественно-политической деятельности отдельных личностей или неизбежность? Лермонтов в «Фаталисте» своеобразно обосновал убеждение, что «человек должен быть деятелен, горд, силён, смел в борьбе и опасности, неподвластен и непокорен обстоятельствам».
Сюжет новеллы трижды подтверждает реальность предопределения: в первый раз, когда произошла осечка у Вулича; во второй — когда Печорин «прочитал печать смерти на лице» Вулича; и в третий — когда главный герой «вздумал испытать судьбу» и обезвредить обезумевшего пьяного казака. В первом случае Печорин абсолютно не верит в так называемое «предопределение» и решает заключить пари с Вуличем только ради развлечения. Григорий Александрович устал от жизни и ищет способы «пощекотать себе нервы». За несколько мгновений до того, как Вулич спустил курок, Печорин увидел «какой-то страшный отпечаток неизбежной судьбы» у него на лице — отпечаток смерти.
В данном случае герой сам противоречит своим убеждениям: если нет никакого предопределения, тогда откуда этот отпечаток? А если он появился, то почему произошла осечка… «Мне казалось, будто вы непременно должны нынче умереть», — говорил Печорин Вуличу. Главный герой в смятении — что же получается: с одной стороны, случай показал, что Вуличу ещё не время умирать, с другой — смерть уже отметила его своим страшным знаком.
Уже ночью Печорин узнаёт, что его партнёра по пари зарубил пьяный казак. Что же получается — судьба сыграла злую шутку? Дело в том, что и Печорин шёл домой той же дорогой. Появись он там немного раньше, и — кто знает, может быть, на месте Вулича был бы сейчас сам Печорин!.. Но этого не произошло, значит — так решила судьба. Героя ждет смерть в другое время и в другом месте.
Григорий Александрович же не хочет этого сознавать и признавать. Поэтому он «испытывает судьбу» ещё раз, решая в одиночку обезвредить хулигана. Его противник стреляет… И снова удача (или предопределение?) на стороне главного героя: пуля сорвала лишь эполет. Однако Печорин снова в сомнении: «После всего этого как бы, кажется, не сделаться фаталистом?». Но кто знает наверняка, убеждён ли он в этом или нет… И как часто мы принимаем за убеждение обман чувств или промах рассудка?
По мнению Печорина, если всё предопределено, известно изначально, то скучно становится жить, нет стимула, нет интереса. А ведь главный герой сам признаёт, что сомневается во всем: «это расположение ума не мешает решительности характера». И говорит, что смелее идёт вперёд, когда не знает, что его ожидает. Ведь хуже смерти ничего не случится — а смерти не минуешь! Это подтверждает случай с Вуличем: отпечаток смерти, который увидел Печорин, оправдал себя. Участь Вулича была предначертана. Избежав шальной пули, он погиб в этот же день от пьяной руки…
Мы теперь видим, что невозможно однозначно ответить на вопрос: верит ли Печорин в предопределение? Если признать то, что за человека всё уже решено, всё просчитано, то многие люди потеряют интерес к происходящему. Зачем стремиться к невозможному? Если же считать, что жизнь человека — в его руках, то как объяснить счастливые «случайности», постоянно происходящие в жизни главного героя? Что же решает Печорин? Он признаёт фатализм как факт, несомненно, существующий, но, вместе с тем, не исключает активного вмешательства, свободы действий, решительного вторжения в заданный ход событий. Человек сам вершит свою судьбу так, как считает нужным.
В этом и заключается сущность главного героя: он не ищет легких путей в жизни, не может покориться явному, пытается самореализоваться через отрицание. Печорин признаёт, что «вступил в эту жизнь, пережив её уже мысленно», и ему «скучно и гадко, как тому, кто читает дурное подражание давно ему известной книге».
И все же на протяжении всей главы мы видим, что Печорин, возможно, на подсознательном уровне верит в высшую силу, которой человек противостоять не в силах. Но он остается верен своему принципу — идти наперекор всему, противостоять общественному мнению, даже в вопросе о фатализме!
«Герой нашего времени» М. Ю. Лермонтова — первый психологический роман в русской литературе, так как идейным центром произведения являются не события, а личность человека, его сложная духовная жизнь. Через противоречивый образ главного героя, Григория Александровича Печорина, автор утверждает мысль о том, что нельзя в нашей жизни все объяснить, все познать до конца, всегда найдется в ней что-то тайное, высокое, что глубже всяких слов и идей.
Одной из особенностей композиции романа является нарастание раскрытия некой тайны. М. Ю. Лермонтов ведет читателя от поступков своего героя к их мотивам, то есть от загадки к разгадке. При этом для читателя становится ясно, что тайной являются вовсе не поступки Печорина, а его богатый внутренний мир, его психология.
В первых трех повестях романа («Бэла», «Максим Максимыч», «Тамань») автор рисует лишь поступки героя, а вот в последней повести «Фаталист» решаются уже не столько психологические, сколько философские и нравственные проблемы. Эта часть романа раскрывает Печорина с важной и существенно новой стороны.
Повесть начинается с философского спора Печорина с Вуличем о предопределении человеческой жизни. Наш герой до конца верен своему времени, которое подвергает пересмотру все коренные положения людского существования. Вот он и пытается решить для себя эти «вечные вопросы»,— создан ли человек высшей божественной силой, диктуются ли нравственные законы его жизни кем-то свыше или люди сами распоряжаются своей судьбой, своим разумом, своей волей. У Печорина деятельная душа, требующая от него подчас опасных для жизни поступков, и он легко подставляет себя под чеченские пули, лишь для того чтобы проверить на собственном опыте, существует ли действительно фатальное предопределение земного пути человека.
Печорин видит в себе единственного творца собственной судьбы, потому-то он так и дорожит своей свободой как самой высшей ценностью. Он сам единственный Бог и законодатель всех жизненных норм, он сам должен найти смысл своему земному существованию. Вера в высшую справедливость им отброшена, но какую же другую жизненную философию он может предложить взамен?
Печорин отвергает наивную веру предков в светила небесные, иронизирует над ней, но в то же время откровенно завидует их способности верить, так как понимает, что любая вера — благо. Ему нечего противопоставить спасительной вере в провидение, которая была для прошлых поколений огромным стимулом для совершения благородных дел. И наш герой горько признает, что его современники, в отличие от «людей премудрых», не способны «к великим жертвам… для блага человечества». Они не только сомневаются в необходимости добрых поступков вообще, а еще и цинично насмехаются над всем на свете. А безверие порождает в Печорине мысль о том, что единственным измерением всех существующих ценностей является собственное «Я», только ему стоит служить. И почему бы тогда не принять за истину то, что человеку действительно все позволено?
Печорин может с уверенностью сказать, что смысл жизни следует искать в самой жизни. Человеку отпущен определенный срок земного существования, и ничто не может помешать ему прожить свою жизнь согласно его запросам, стремлениям и способностям.
Печорин во всем может найти тайное присутствие зла. Весь род людской, по мнению нашего героя, не заслуживает особого уважения и доверия. Под его тяжелым, проницательным взглядом бледнеет всякая добродетель. Возможно, такое отношение к жизни и к людям покажется жестоким и несправедливым, но разве не смелее, не мужественнее оно сладкой и наивной веры во всепобеждающую силу добра над злом?
Печорин так глубоко заглянул в бездны собственной души, что его уже нельзя убедить в мысли о непременном будущем возмездии, о том что единственная возможность возрождения человечества — нравственное самоусовершенствование, и не утешить рассказом о спасении души. Он может тосковать о былой вере, завидовать убеждениям предков, но для него возвращение назад невозможно. Те «низкие истины», которые открылись его трезвому, оценивающему взгляду уже не сбросить со счета, то, что познано человеком, навеки остается с ним, оно может лишь быть переосмыслено и дополнено, но не забыто.
Такое отношение к действительности приводит к тому, что Печорин ничего не ждет от жизни, ничего от нее не требует и ни к чему не стремится. Повесть «Фаталист» помогает нам яснее понять столь непростой печоринский характер, его жизненную концепцию, как показательную черту, присущую поколению тридцатых годов девятнадцатого века. В мировоззрении нашего героя мы видим определенную философию жизни, попытку ответить на принципиальный вопрос о смысле жизни, о ценностях человеческого бытия, о самом назначении человека.
У Печорина нет ни веры, ни идеала, однако он не самодовольный циник, и, выполняя «роль палача» и «топора в руках судьбы», он сам переживает от этого не меньше, чем его «жертвы».
Роман «Герой нашего времени» — это роман о личности, свободной от предрассудков, отрицающей саму идею фатализма. Печорин не мирится с судьбой, не покоряется ей. Он сильный, мужественный человек, искренне страдающий от того, что не смог угадать своего высокого назначения.
В романе «Герой нашего времени» Михаил Юрьевич Лермонтов пытается отразить духовные проблемы, волновавшие общество во времена создания произведения. Вопрос о «случае», «судьбе», «предопределении», входивший в круг философских проблем, особенно интересовавших современников Лермонтова, положен в основу главы «Фаталист». Итак, как же Печорин, яркий представитель современников Лермонтова, относился к данной проблеме и верил ли он в предопределение?
Оказывается, этот вопрос действительно был актуален, особенно после событий 14 декабря 1825 года. Он волновал многих представителей русской интеллигенции. Великие события – следствие общественно-политической деятельности отдельных личностей или неизбежность? Лермонтов в «Фаталисте» своеобразно обосновал убеждение, что «человек должен быть деятелен, горд, силён, смел в борьбе и опасности, неподвластен и непокорен обстоятельствам».
Сюжет новеллы трижды подтверждает реальность предопределения: в первый раз, когда произошла осечка у Вулича; во второй – когда Печорин «прочитал печать смерти на лице» Вулича; и в третий – когда главный герой «вздумал испытать судьбу» и обезвредить обезумевшего пьяного казака. В первом случае Печорин абсолютно не верит в так называемое «предопределение» и решает заключить пари с Вуличем только ради развлечения. Григорий Александрович устал от жизни и ищет способы «пощекотать себе нервы». За несколько мгновений до того, как Вулич спустил курок, Печорин увидел «какой-то страшный отпечаток неизбежной судьбы» у него на лице – отпечаток смерти.
В данном случае герой сам противоречит своим убеждениям: если нет никакого предопределения, тогда откуда этот отпечаток? А если он появился, то почему произошла осечка?. . . «Мне казалось, будто вы непременно должны нынче умереть», – говорил Печорин Вуличу. Главный герой в смятении – что же получается: с одной стороны, случай показал, что Вуличу ещё не время умирать, с другой – смерть уже отметила его своим страшным знаком.
Уже ночью Печорин узнаёт, что его партнёра по пари зарубил пьяный казак. Что же получается – судьба сыграла злую шутку? Дело в том, что и Печорин шёл домой той же дорогой. Появись он там немного раньше, и – кто знает, может быть, на месте Вулича был бы сейчас сам Печорин!. . Но этого не произошло, значит – так решила судьба. Героя ждет смерть в другое время и в другом месте.
Григорий Александрович же не хочет этого сознавать и признавать. Поэтому он «испытывает судьбу» ещё раз, решая в одиночку обезвредить хулигана. Его противник стреляет… И снова удача (или предопределение?) на стороне главного героя: пуля сорвала лишь эполет. Однако Печорин снова в сомнении: «После всего этого как бы, кажется, не сделаться фаталистом?». Но кто знает наверняка, убеждён ли он в этом или нет?. . . И как часто мы принимаем за убеждение обман чувств или промах рассудка?
По мнению Печорина, если всё предопределено, известно изначально, то скучно становится жить, нет стимула, нет интереса. А ведь главный герой сам признаёт, что сомневается во всем: «это расположение ума не мешает решительности характера». И говорит, что смелее идёт вперёд, когда не знает, что его ожидает. Ведь хуже смерти ничего не случится – а смерти не минуешь! Это подтверждает случай с Вуличем: отпечаток смерти, который увидел Печорин, оправдал себя. Участь Вулича была предначертана. Избежав шальной пули, он погиб в этот же день от пьяной руки…
Мы теперь видим, что невозможно однозначно ответить на вопрос: верит ли Печорин в предопределение? Если признать то, что за человека всё уже решено, всё просчитано, то многие люди потеряют интерес к происходящему. Зачем стремиться к невозможному? Если же считать, что жизнь человека – в его руках, то как объяснить счастливые «случайности», постоянно происходящие в жизни главного героя? Что же решает Печорин? Он признаёт фатализм как факт, несомненно, существующий, но, вместе с тем, не исключает активного вмешательства, свободы действий, решительного вторжения в заданный ход событий. Человек сам вершит свою судьбу так, как считает нужным.
В этом и заключается сущность главного героя: он не ищет легких путей в жизни, не может покориться явному, пытается самореализоваться через отрицание. Печорин признаёт, что «вступил в эту жизнь, пережив её уже мысленно», и ему «скучно и гадко, как тому, кто читает дурное подражание давно ему известной книге».
И все же на протяжении всей главы мы видим, что Печорин, возможно, на подсознательном уровне верит в высшую силу, которой человек противостоять не в силах. Но он остается верен своему принципу – идти наперекор всему, противостоять общественному мнению, даже в вопросе о фатализме!.
В романе «Герой нашего времени» Михаил Юрьевич Лермонтов пытается отразить духовные проблемы, волновавшие общество во времена создания произведения. Вопрос о «случае», «судьбе», «предопределении», входивший в круг философских проблем, особенно интересовавших современников Лермонтова, положен в основу главы «Фаталист». Итак, как же Печорин, яркий представитель современников Лермонтова, относился к данной проблеме и верил ли он в предопределение?
Оказывается, этот вопрос действительно был актуален, особенно после событий 14 декабря 1825 года. Он волновал многих представителей русской интеллигенции. Великие события – следствие общественно-политической деятельности отдельных личностей или неизбежность? Лермонтов в «Фаталисте» своеобразно обосновал убеждение, что «человек должен быть деятелен, горд, силён, смел в борьбе и опасности, неподвластен и непокорен обстоятельствам».
Сюжет новеллы трижды подтверждает реальность предопределения: в первый раз, когда произошла осечка у Вулича; во второй – когда Печорин «прочитал печать смерти на лице» Вулича; и в третий – когда главный герой «вздумал испытать судьбу» и обезвредить обезумевшего пьяного казака. В первом случае Печорин абсолютно не верит в так называемое «предопределение» и решает заключить пари с Вуличем только ради развлечения. Григорий Александрович устал от жизни и ищет способы «пощекотать себе нервы». За несколько мгновений до того, как Вулич спустил курок, Печорин увидел «какой-то страшный отпечаток неизбежной судьбы» у него на лице – отпечаток смерти.
В данном случае герой сам противоречит своим убеждениям: если нет никакого предопределения, тогда откуда этот отпечаток? А если он появился, то почему произошла осечка?… «Мне казалось, будто вы непременно должны нынче умереть», – говорил Печорин Вуличу. Главный герой в смятении – что же получается: с одной стороны, случай показал, что Вуличу ещё не время умирать, с другой – смерть уже отметила его своим страшным знаком.
Уже ночью Печорин узнаёт, что его партнёра по пари зарубил пьяный казак. Что же получается – судьба сыграла злую шутку? Дело в том, что и Печорин шёл домой той же дорогой. Появись он там немного раньше, и – кто знает, может быть, на месте Вулича был бы сейчас сам Печорин!.. Но этого не произошло, значит – так решила судьба. Героя ждет смерть в другое время и в другом месте.
Григорий Александрович же не хочет этого сознавать и признавать. Поэтому он «испытывает судьбу» ещё раз, решая в одиночку обезвредить хулигана. Его противник стреляет… И снова удача (или предопределение?) на стороне главного героя: пуля сорвала лишь эполет. Однако Печорин снова в сомнении: «После всего этого как бы, кажется, не сделаться фаталистом?». Но кто знает наверняка, убеждён ли он в этом или нет?… И как часто мы принимаем за убеждение обман чувств или промах рассудка?
По мнению Печорина, если всё предопределено, известно изначально, то скучно становится жить, нет стимула, нет интереса. А ведь главный герой сам признаёт, что сомневается во всем: «это расположение ума не мешает решительности характера». И говорит, что смелее идёт вперёд, когда не знает, что его ожидает. Ведь хуже смерти ничего не случится – а смерти не минуешь! Это подтверждает случай с Вуличем: отпечаток смерти, который увидел Печорин, оправдал себя. Участь Вулича была предначертана. Избежав шальной пули, он погиб в этот же день от пьяной руки…
Мы теперь видим, что невозможно однозначно ответить на вопрос: верит ли Печорин в предопределение? Если признать то, что за человека всё уже решено, всё просчитано, то многие люди потеряют интерес к происходящему. Зачем стремиться к невозможному? Если же считать, что жизнь человека – в его руках, то как объяснить счастливые «случайности», постоянно происходящие в жизни главного героя? Что же решает Печорин? Он признаёт фатализм как факт, несомненно, существующий, но, вместе с тем, не исключает активного вмешательства, свободы действий, решительного вторжения в заданный ход событий. Человек сам вершит свою судьбу так, как считает нужным.
В этом и заключается сущность главного героя: он не ищет легких путей в жизни, не может покориться явному, пытается самореализоваться через отрицание. Печорин признаёт, что «вступил в эту жизнь, пережив её уже мысленно», и ему «скучно и гадко, как тому, кто читает дурное подражание давно ему известной книге».
И все же на протяжении всей главы мы видим, что Печорин, возможно, на подсознательном уровне верит в высшую силу, которой человек противостоять не в силах. Но он остается верен своему принципу – идти наперекор всему, противостоять общественному мнению, даже в вопросе о фатализме!
Роман Лермонтова «Герой нашего времени» по праву называют не только социально-психологическим, но и нравственно-философским. Вопрос о свободе воли и предопределении, о роли судьбы в жизни человека так или иначе рассматривается во всех частях романа. Но развернутый ответ на него дается лишь в заключительной части — философской повести «Фаталист», которая играет роль своеобразного эпилога.
Фаталист — человек, верящий в предопределенность всех событий в жизни, в неотвратимость судьбы, рока, фатума. В духе своего времени, подвергающего пересмотру коренные вопросы человеческого существования, Печорин пытается решить, предопределено ли высшей волей назначение человека или он сам определяет законы жизни и следует им.
По мере развития действия повести Печорин получает троекратное подтверждение существования предопределения, судьбы. Офицер
Вулич, с которым герой заключает рискованное пари, не смог застрелиться, хотя пистолет был заряжен. Затем Вулич все-таки погибает от руки пьяного казака, и в этом Печорин не видит ничего удивительного, поскольку еще во время спора заметил «печать смерти» на его лице. И наконец, сам Печорин испытывает судьбу, решаясь разоружить пьяного казака, убийцу Вулича. «…У меня в голове промелькнула странная мысль: подобно Вуличу, я вздумал испытать судьбу», — говорит Печорин.
Каков же ответ «героя времени», а вместе с ним и самого писателя, на этот сложнейший вопрос? Вывод Печорина звучит так: «Я люблю сомневаться во всем: это расположение ума не мешает решительности характера; напротив, что до меня касается, то я всегда смелее иду вперед, когда не знаю, что меня ожидает». Как видим, несостоявшийся фаталист обернулся своей противоположностью. Если он и готов признать, что предопределение существует, то отнюдь не в ущерб активности поведения человека: быть просто игрушкой в руках судьбы, по мнению Печорина, унизительно.
Лермонтов дает именно такое толкование проблемы, не отвечая однозначно на мучивший философов того времени вопрос. Кажется, в повести, завершающей роман, нет решения проблемы судьбы. Но показав, что герой, высказывающий мысли о возможности существования предопределения, во всех ситуациях предпочитает действовать как человек, наделенный свободой воли, Лермонтов, по сути, показывает путь решения.
Роман М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» состоит из пяти самостоятельных глав. Заключительная глава называется «Фаталист». О событиях, произошедших в ней, рассказывает сам герой — Печорин. Находясь «в казачьей станице на левом фланге», Григорий Александрович знакомится с поручиком Вуличем. Печорин так описывает его «Высокий рост и смуглый цвет лица, черные волосы, черные проницательные глаза, большой, но правильный нос, принадлежность его нации, печальная и холодная улыбка, вечно блуждавшая на губах его,— все это будто согласовалось для того, чтоб придать ему вид существа особенного, неспособного делиться мыслями и страстями с теми, которых судьба дала ему в товарищи».
Однажды, в один из вечеров, офицеры затеяли разговор о том, «что мусульманское поверье, будто судьба человека написана на небесах, находит и между. христианами… многих поклонников». Поручик Вулич решил разрешить спор, проверив на себе предопределение судьбы: «Господа,… я вам предлагаю испробовать на себе, может ли человек своевольно располагать своею жизнию, или каждому из нас заранее назначена роковая минута» Все отказались и, возможно, этот разговор ничем бы и закончился, если бы Печорин не предложил пари, утверждая, что нет предопределения.. Он высыпал «на стол десятка два червонцев». Вулич поддержал условия и «наудачу снял с гвоздя один из разнокалиберных пистолетов…». Печорину казалось, что он читает «печать смерти на бледном лице» поручика, и он сказал ему об этом. Вулич сохранял спокойствие. Офицеры же заключали новые пари. И вот — кульминационный момент: «дыхание у всех остановилось, все глаза, выражая страх и какое-то неопределенное любопытство, бегали от пистолета к роковому тузу, который, трепеща на воздухе, опускался медленно; в ту минуту, как он коснулся стола, Вулич спустил курок… осечка!» Конечно, были предположения, что пистолет не был заряжен, на что Вулич, не перезаряжая оружия, выстрелил еще раз и пробил фуражку. Вулич остался доволен своим экспериментом, а вот Печорина не покидает мысль о том, что поручик непременно должен «нынче умереть».
И предчувствия не обманули нашего героя: Вулич был зарезан той же ночью пьяным казаком. Возможно, все бы и обошлось, если бы сам Вулич не заговорил с обезумевшим казаком. Уже умирая, Вулич убедился в справедливости предсказания Печорина. Видно, ему было суждено умереть, но не от пули, а сабли совсем незнакомого казака.
Я думаю, что сам Печорин верил в судьбу (ведь он поверил в гадание, предсказавшее смерть ему «от злой жены», после чего он испытывал «непреодолимое отвращение к женитьбе»), но постоянно испытывал ее. Создается впечатление, что герой даже ищет смерти (дуэль с Грушницким). В очередной раз он «вздумал испытать судьбу», когда решился захватить того самого казака, запершегося в сарае. На этот раз судьба была благосклонна к Печорину: пуля, выпущенная казаком, сорвала эполет, не причинив вреда герою.
Я считаю, что иногда нужно полагаться на свою судьбу, но не стоит испытывать ее; а если в жизни постигло несчастье, не стоит опускать руки, считая, что все уже предопределено и ничего нельзя изменить. Ведь по большому счету каждый человек — кузнец своего счастья.
Лермонтова называют ночным светилом русской литературы. И не только потому, что в его произведениях высказываются грустные, мрачные мысли об эпохе безвременья, в которую довелось жить поэту. И в судьбе, и в творчестве Лермонтова заметен интерес к тайнам, которые не дано раскрыть простому смертному.
Григорий Александрович Печорин, главный персонаж романа «Герой нашего времени», представляется нам человеком скептического склада ума. Он легко, не задумываясь, играет и чужими жизнями, и своей собственной, как будто либо не ценит ее, либо верит в свою неуязвимость. С Печориным связана одна из главных проблем романа: проблема предопределения, фатализма. Причем проблема эта имеет нравственный характер: если предопределения не существует, то человек сам выбирает свой путь и несет ответственность за свои поступки; если же судьба назначена каждому заранее, то человек может считать себя свободным от любых нравственных обязательств.
Верит ли Печорин в судьбу? Он говорит: «Когда я был еще ребенком, одна старуха гадала про меня моей матери; она предсказала мне смерть от злой жены; это меня глубоко поразило…» — и это высказывание не вызывает доверия: оно слишком наивно, чтобы принять его всерьез, слишком похоже на отговорку закоренелого холостяка, не желающего расстаться со своей свободой.
Но, если внимательно вчитаться в текст романа, можно заметить, что Печорин постоянно упоминает судьбу. «И зачем было судьбе кинуть меня в мирный круг честных контрабандистов?» — думает он, едва не утонув после приключения с прекрасной «ундиной». «Судьба заботится о том, чтоб мне не было скучно!» — радуется он, предвкушая интрижку с Мэри. Встретив Веру, пытается угадать: «Судьба ли нас свела опять на Кавказе или она нарочно сюда приехала, зная, что меня встретит. » Перед балом размышляет: «Неужели… мое единственное назначение на земле — разрушать чужие надежды? …судьба как-то всегда приводила меня к развязке чужих драм, как будто без меня никто не мог бы ни умереть, ни прийти в отчаяние. Какую цель имела на это судьба. » Подобных примеров можно привести множество. Конечно, слово «судьба» мы не всегда употребляем в… его высоком, буквальном значении, но слишком уж часто и слишком серьезно звучит оно в устах Печорина.
Все, что делает Григорий Александрович Печорин, похоже на вызов, брошенный судьбе. Он из любопытства преследует контрабандистов, играет чувствами (и судьбами) Бэлы, княжны Мэри, провоцирует дуэль с Грушницким. Но ярче всего мотив предопределения звучит в последней части произведения — в главе «Фаталист». Возвращаясь домой пустыми переулками станицы, Печорин глядит на звездное небо. «Мне стало смешно, когда я вспомнил, что были некогда люди премудрые, думавшие, что светила небесные принимают участие в наших ничтожных спорах за клочок земли или за какие-нибудь вымышленные права!» — говорит он. Что же заставило его в эту же ночь броситься под пули пьяного казака, если не желание еще раз испытать судьбу? «Выстрел раздался… над самым ухом, пуля сорвала эполет», но казак обезоружен, а судьба в очередной раз сберегла Печорина. Для чего? «Я еще не осушил чаши страданий и чувствую, что мне еще долго жить», — говорит герой.
Как же все-таки относится Печорин к проблеме судьбы? Он не похож ни на суеверного, ограниченного человека, способного принять всерьез, например, предсказания гадалки, ни на глубоко верующего, считающего, что «все в руце Божьей». Скорее всего, это человек, ищущий и не находящий веры — в судьбу, в Бога, в самого себя. «Какую силу воли придавала… уверенность, что целое небо… смотрит с участием. (о предках) А мы, их жалкие потомки, скитающиеся по земле без убеждений и гордости, без наслаждения и страха… мы не способны более к великим жертвам ни для блага человечества, ни даже для собственного нашего счастия…» — грустно размышляет он. И это мысли целого поколения, старящегося в бездействии «под бременем познанья и сомненья». Может быть, для Печорина стремление постоянно испытывать судьбу — единственная возможность проявить силу воли, характера, возможность преодолеть страх перед смертью — и перед жизнью.
Проблема фатализма не решена в романе до конца. Установлена лишь ее непосредственная связь с главным вопросом бытия — о назначении человека и вере.
В романе «Герой нашего времени» Михаил Юрьевич Лермонтов пытается отразить духовные проблемы, волновавшие общество во времена создания произведения. Вопрос о «случае», «судьбе», «предопределении», входивший в круг философских проблем, особенно интересовавших современников Лермонтова, положен в основу главы «Фаталист». Итак, как же Печорин, яркий представитель современников Лермонтова, относился к данной проблеме и верил ли он в предопределение?
Оказывается, этот вопрос действительно был актуален, особенно после событий 14 декабря 1825 года. Он волновал многих представителей русской интеллигенции. Великие события – следствие общественно-политической деятельности отдельных личностей или неизбежность? Лермонтов в «Фаталисте» своеобразно обосновал убеждение, что «человек должен быть деятелен, горд, силён, смел в борьбе и опасности, неподвластен и непокорен обстоятельствам».
Сюжет новеллы трижды подтверждает реальность предопределения: в первый раз, когда произошла осечка у Вулича; во второй – когда Печорин «прочитал печать смерти на лице» Вулича; и в третий – когда главный герой «вздумал испытать судьбу» и обезвредить обезумевшего пьяного казака. В первом случае Печорин абсолютно не верит в так называемое «предопределение» и решает заключить пари с Вуличем только ради развлечения. Григорий Александрович устал от жизни и ищет способы «пощекотать себе нервы». За несколько мгновений до того, как Вулич спустил курок, Печорин увидел «какой-то страшный отпечаток неизбежной судьбы» у него на лице – отпечаток смерти.
В данном случае герой сам противоречит своим убеждениям: если нет никакого предопределения, тогда откуда этот отпечаток? А если он появился, то почему произошла осечка?… «Мне казалось, будто вы непременно должны нынче умереть», – говорил Печорин Вуличу. Главный герой в смятении – что же получается: с одной стороны, случай показал, что Вуличу ещё не время умирать, с другой – смерть уже отметила его своим страшным знаком.
Уже ночью Печорин узнаёт, что его партнёра по пари зарубил пьяный казак. Что же получается – судьба сыграла злую шутку? Дело в том, что и Печорин шёл домой той же дорогой. Появись он там немного раньше, и – кто знает, может быть, на месте Вулича был бы сейчас сам Печорин!.. Но этого не произошло, значит – так решила судьба. Героя ждет смерть в другое время и в другом месте.
Григорий Александрович же не хочет этого сознавать и признавать. Поэтому он «испытывает судьбу» ещё раз, решая в одиночку обезвредить хулигана. Его противник стреляет… И снова удача (или предопределение?) на стороне главного героя: пуля сорвала лишь эполет. Однако Печорин снова в сомнении: «После всего этого как бы, кажется, не сделаться фаталистом?». Но кто знает наверняка, убеждён ли он в этом или нет?… И как часто мы принимаем за убеждение обман чувств или промах рассудка?
По мнению Печорина, если всё предопределено, известно изначально, то скучно становится жить, нет стимула, нет интереса. А ведь главный герой сам признаёт, что сомневается во всем: «это расположение ума не мешает решительности характера». И говорит, что смелее идёт вперёд, когда не знает, что его ожидает. Ведь хуже смерти ничего не случится – а смерти не минуешь! Это подтверждает случай с Вуличем: отпечаток смерти, который увидел Печорин, оправдал себя. Участь Вулича была предначертана. Избежав шальной пули, он погиб в этот же день от пьяной руки…
Мы теперь видим, что невозможно однозначно ответить на вопрос: верит ли Печорин в предопределение? Если признать то, что за человека всё уже решено, всё просчитано, то многие люди потеряют интерес к происходящему. Зачем стремиться к невозможному? Если же считать, что жизнь человека – в его руках, то как объяснить счастливые «случайности», постоянно происходящие в жизни главного героя? Что же решает Печорин? Он признаёт фатализм как факт, несомненно, существующий, но, вместе с тем, не исключает активного вмешательства, свободы действий, решительного вторжения в заданный ход событий. Человек сам вершит свою судьбу так, как считает нужным.
В этом и заключается сущность главного героя: он не ищет легких путей в жизни, не может покориться явному, пытается самореализоваться через отрицание. Печорин признаёт, что «вступил в эту жизнь, пережив её уже мысленно», и ему «скучно и гадко, как тому, кто читает дурное подражание давно ему известной книге».
И все же на протяжении всей главы мы видим, что Печорин, возможно, на подсознательном уровне верит в высшую силу, которой человек противостоять не в силах. Но он остается верен своему принципу – идти наперекор всему, противостоять общественному мнению, даже в вопросе о фатализме!
В романе «Герой нашего времени» Михаил Юрьевич Лермонтов пытается отразить духовные проблемы, волновавшие общество во времена создания произведения. Вопрос о «случае», «судьбе», «предопределении», входивший в круг философских проблем, особенно интересовавших современников Лермонтова, положен в основу главы «Фаталист». Итак, как же Печорин, яркий представитель современников Лермонтова, относился к данной проблеме и верил ли он в предопределение?
Оказывается, этот вопрос действительно был актуален, особенно после событий 14 декабря 1825 года. Он волновал многих представителей русской интеллигенции. Великие события — следствие общественно-политической деятельности отдельных личностей или неизбежность? Лермонтов в «Фаталисте» своеобразно обосновал убеждение, что «человек должен быть деятелен, горд, силён, смел в борьбе и опасности, неподвластен и непокорен обстоятельствам».
Сюжет новеллы трижды подтверждает реальность предопределения: в первый раз, когда произошла осечка у Вулича; во второй — когда Печорин «прочитал печать смерти на лице» Вулича; и в третий — когда главный герой «вздумал испытать судьбу» и обезвредить обезумевшего пьяного казака. В первом случае Печорин абсолютно не верит в так называемое «предопределение» и решает заключить пари с Вуличем только ради развлечения. Григорий Александрович устал от жизни и ищет способы «пощекотать себе нервы». За несколько мгновений до того, как Вулич спустил курок, Печорин увидел «какой-то страшный отпечаток неизбежной судьбы» у него на лице — отпечаток смерти.
В данном случае герой сам противоречит своим убеждениям: если нет никакого предопределения, тогда откуда этот отпечаток? А если он появился, то почему произошла осечка… «Мне казалось, будто вы непременно должны нынче умереть», — говорил Печорин Вуличу. Главный герой в смятении — что же получается: с одной стороны, случай показал, что Вуличу ещё не время умирать, с другой — смерть уже отметила его своим страшным знаком.
Уже ночью Печорин узнаёт, что его партнёра по пари зарубил пьяный казак. Что же получается — судьба сыграла злую шутку? Дело в том, что и Печорин шёл домой той же дорогой. Появись он там немного раньше, и — кто знает, может быть, на месте Вулича был бы сейчас сам Печорин!.. Но этого не произошло, значит — так решила судьба. Героя ждет смерть в другое время и в другом месте.
Григорий Александрович же не хочет этого сознавать и признавать. Поэтому он «испытывает судьбу» ещё раз, решая в одиночку обезвредить хулигана. Его противник стреляет… И снова удача (или предопределение?) на стороне главного героя: пуля сорвала лишь эполет. Однако Печорин снова в сомнении: «После всего этого как бы, кажется, не сделаться фаталистом?». Но кто знает наверняка, убеждён ли он в этом или нет… И как часто мы принимаем за убеждение обман чувств или промах рассудка?
По мнению Печорина, если всё предопределено, известно изначально, то скучно становится жить, нет стимула, нет интереса. А ведь главный герой сам признаёт, что сомневается во всем: «это расположение ума не мешает решительности характера». И говорит, что смелее идёт вперёд, когда не знает, что его ожидает. Ведь хуже смерти ничего не случится — а смерти не минуешь! Это подтверждает случай с Вуличем: отпечаток смерти, который увидел Печорин, оправдал себя. Участь Вулича была предначертана. Избежав шальной пули, он погиб в этот же день от пьяной руки…
Мы теперь видим, что невозможно однозначно ответить на вопрос: верит ли Печорин в предопределение? Если признать то, что за человека всё уже решено, всё просчитано, то многие люди потеряют интерес к происходящему. Зачем стремиться к невозможному? Если же считать, что жизнь человека — в его руках, то как объяснить счастливые «случайности», постоянно происходящие в жизни главного героя? Что же решает Печорин? Он признаёт фатализм как факт, несомненно, существующий, но, вместе с тем, не исключает активного вмешательства, свободы действий, решительного вторжения в заданный ход событий. Человек сам вершит свою судьбу так, как считает нужным.
В этом и заключается сущность главного героя: он не ищет легких путей в жизни, не может покориться явному, пытается самореализоваться через отрицание. Печорин признаёт, что «вступил в эту жизнь, пережив её уже мысленно», и ему «скучно и гадко, как тому, кто читает дурное подражание давно ему известной книге».
И все же на протяжении всей главы мы видим, что Печорин, возможно, на подсознательном уровне верит в высшую силу, которой человек противостоять не в силах. Но он остается верен своему принципу — идти наперекор всему, противостоять общественному мнению, даже в вопросе о фатализме!
«Герой нашего времени» М. Ю. Лермонтова — первый психологический роман в русской литературе, так как идейным центром произведения являются не события, а личность человека, его сложная духовная жизнь. Через противоречивый образ главного героя, Григория Александровича Печорина, автор утверждает мысль о том, что нельзя в нашей жизни все объяснить, все познать до конца, всегда найдется в ней что-то тайное, высокое, что глубже всяких слов и идей.
Одной из особенностей композиции романа является нарастание раскрытия некой тайны. М. Ю. Лермонтов ведет читателя от поступков своего героя к их мотивам, то есть от загадки к разгадке. При этом для читателя становится ясно, что тайной являются вовсе не поступки Печорина, а его богатый внутренний мир, его психология.
В первых трех повестях романа («Бэла», «Максим Максимыч», «Тамань») автор рисует лишь поступки героя, а вот в последней повести «Фаталист» решаются уже не столько психологические, сколько философские и нравственные проблемы. Эта часть романа раскрывает Печорина с важной и существенно новой стороны.
Повесть начинается с философского спора Печорина с Вуличем о предопределении человеческой жизни. Наш герой до конца верен своему времени, которое подвергает пересмотру все коренные положения людского существования. Вот он и пытается решить для себя эти «вечные вопросы»,— создан ли человек высшей божественной силой, диктуются ли нравственные законы его жизни кем-то свыше или люди сами распоряжаются своей судьбой, своим разумом, своей волей. У Печорина деятельная душа, требующая от него подчас опасных для жизни поступков, и он легко подставляет себя под чеченские пули, лишь для того чтобы проверить на собственном опыте, существует ли действительно фатальное предопределение земного пути человека.
Печорин видит в себе единственного творца собственной судьбы, потому-то он так и дорожит своей свободой как самой высшей ценностью. Он сам единственный Бог и законодатель всех жизненных норм, он сам должен найти смысл своему земному существованию. Вера в высшую справедливость им отброшена, но какую же другую жизненную философию он может предложить взамен?
Печорин отвергает наивную веру предков в светила небесные, иронизирует над ней, но в то же время откровенно завидует их способности верить, так как понимает, что любая вера — благо. Ему нечего противопоставить спасительной вере в провидение, которая была для прошлых поколений огромным стимулом для совершения благородных дел. И наш герой горько признает, что его современники, в отличие от «людей премудрых», не способны «к великим жертвам… для блага человечества». Они не только сомневаются в необходимости добрых поступков вообще, а еще и цинично насмехаются над всем на свете. А безверие порождает в Печорине мысль о том, что единственным измерением всех существующих ценностей является собственное «Я», только ему стоит служить. И почему бы тогда не принять за истину то, что человеку действительно все позволено?
Печорин может с уверенностью сказать, что смысл жизни следует искать в самой жизни. Человеку отпущен определенный срок земного существования, и ничто не может помешать ему прожить свою жизнь согласно его запросам, стремлениям и способностям.
Печорин во всем может найти тайное присутствие зла. Весь род людской, по мнению нашего героя, не заслуживает особого уважения и доверия. Под его тяжелым, проницательным взглядом бледнеет всякая добродетель. Возможно, такое отношение к жизни и к людям покажется жестоким и несправедливым, но разве не смелее, не мужественнее оно сладкой и наивной веры во всепобеждающую силу добра над злом?
Печорин так глубоко заглянул в бездны собственной души, что его уже нельзя убедить в мысли о непременном будущем возмездии, о том что единственная возможность возрождения человечества — нравственное самоусовершенствование, и не утешить рассказом о спасении души. Он может тосковать о былой вере, завидовать убеждениям предков, но для него возвращение назад невозможно. Те «низкие истины», которые открылись его трезвому, оценивающему взгляду уже не сбросить со счета, то, что познано человеком, навеки остается с ним, оно может лишь быть переосмыслено и дополнено, но не забыто.
Такое отношение к действительности приводит к тому, что Печорин ничего не ждет от жизни, ничего от нее не требует и ни к чему не стремится.
Повесть «Фаталист» помогает нам яснее понять столь непростой печоринский характер, его жизненную концепцию, как показательную черту, присущую поколению тридцатых годов девятнадцатого века. В мировоззрении нашего героя мы видим определенную философию жизни, попытку ответить на принципиальный вопрос о смысле жизни, о ценностях человеческого бытия, о самом назначении человека.
У Печорина нет ни веры, ни идеала, однако он не самодовольный циник, и, выполняя «роль палача» и «топора в руках судьбы», он сам переживает от этого не меньше, чем его «жертвы».
Роман «Герой нашего времени» — это роман о личности, свободной от предрассудков, отрицающей саму идею фатализма. Печорин не мирится с судьбой, не покоряется ей. Он сильный, мужественный человек, искренне страдающий от того, что не смог угадать своего высокого назначения.
В романе «Герой нашего времени» Михаил Юрьевич Лермонтов пытается отразить духовные проблемы, волновавшие общество во времена создания произведения. Вопрос о «случае», «судьбе», «предопределении», входивший в круг философских проблем, особенно интересовавших современников Лермонтова, положен в основу главы «Фаталист». Итак, как же Печорин, яркий представитель современников Лермонтова, относился к данной проблеме и верил ли он в предопределение?
Оказывается, этот вопрос действительно был актуален, особенно после событий 14 декабря 1825 года. Он волновал многих представителей русской интеллигенции. Великие события – следствие общественно-политической деятельности отдельных личностей или неизбежность? Лермонтов в «Фаталисте» своеобразно обосновал убеждение, что «человек должен быть деятелен, горд, силён, смел в борьбе и опасности, неподвластен и непокорен обстоятельствам».
Сюжет новеллы трижды подтверждает реальность предопределения: в первый раз, когда произошла осечка у Вулича; во второй – когда Печорин «прочитал печать смерти на лице» Вулича; и в третий – когда главный герой «вздумал испытать судьбу» и обезвредить обезумевшего пьяного казака. В первом случае Печорин абсолютно не верит в так называемое «предопределение» и решает заключить пари с Вуличем только ради развлечения. Григорий Александрович устал от жизни и ищет способы «пощекотать себе нервы». За несколько мгновений до того, как Вулич спустил курок, Печорин увидел «какой-то страшный отпечаток неизбежной судьбы» у него на лице – отпечаток смерти.
В данном случае герой сам противоречит своим убеждениям: если нет никакого предопределения, тогда откуда этот отпечаток? А если он появился, то почему произошла осечка?. . . «Мне казалось, будто вы непременно должны нынче умереть», – говорил Печорин Вуличу. Главный герой в смятении – что же получается: с одной стороны, случай показал, что Вуличу ещё не время умирать, с другой – смерть уже отметила его своим страшным знаком.
Уже ночью Печорин узнаёт, что его партнёра по пари зарубил пьяный казак. Что же получается – судьба сыграла злую шутку? Дело в том, что и Печорин шёл домой той же дорогой. Появись он там немного раньше, и – кто знает, может быть, на месте Вулича был бы сейчас сам Печорин!. . Но этого не произошло, значит – так решила судьба. Героя ждет смерть в другое время и в другом месте.
Григорий Александрович же не хочет этого сознавать и признавать. Поэтому он «испытывает судьбу» ещё раз, решая в одиночку обезвредить хулигана. Его противник стреляет… И снова удача (или предопределение?) на стороне главного героя: пуля сорвала лишь эполет. Однако Печорин снова в сомнении: «После всего этого как бы, кажется, не сделаться фаталистом?». Но кто знает наверняка, убеждён ли он в этом или нет?. . . И как часто мы принимаем за убеждение обман чувств или промах рассудка?
По мнению Печорина, если всё предопределено, известно изначально, то скучно становится жить, нет стимула, нет интереса. А ведь главный герой сам признаёт, что сомневается во всем: «это расположение ума не мешает решительности характера». И говорит, что смелее идёт вперёд, когда не знает, что его ожидает. Ведь хуже смерти ничего не случится – а смерти не минуешь! Это подтверждает случай с Вуличем: отпечаток смерти, который увидел Печорин, оправдал себя. Участь Вулича была предначертана. Избежав шальной пули, он погиб в этот же день от пьяной руки…
Мы теперь видим, что невозможно однозначно ответить на вопрос: верит ли Печорин в предопределение? Если признать то, что за человека всё уже решено, всё просчитано, то многие люди потеряют интерес к происходящему. Зачем стремиться к невозможному? Если же считать, что жизнь человека – в его руках, то как объяснить счастливые «случайности», постоянно происходящие в жизни главного героя? Что же решает Печорин? Он признаёт фатализм как факт, несомненно, существующий, но, вместе с тем, не исключает активного вмешательства, свободы действий, решительного вторжения в заданный ход событий. Человек сам вершит свою судьбу так, как считает нужным.
В этом и заключается сущность главного героя: он не ищет легких путей в жизни, не может покориться явному, пытается самореализоваться через отрицание. Печорин признаёт, что «вступил в эту жизнь, пережив её уже мысленно», и ему «скучно и гадко, как тому, кто читает дурное подражание давно ему известной книге».
И все же на протяжении всей главы мы видим, что Печорин, возможно, на подсознательном уровне верит в высшую силу, которой человек противостоять не в силах. Но он остается верен своему принципу – идти наперекор всему, противостоять общественному мнению, даже в вопросе о фатализме!.
В романе «Герой нашего времени» Михаил Юрьевич Лермонтов пытается отразить духовные проблемы, волновавшие общество во времена создания произведения. Вопрос о «случае», «судьбе», «предопределении», входивший в круг философских проблем, особенно интересовавших современников Лермонтова, положен в основу главы «Фаталист». Итак, как же Печорин, яркий представитель современников Лермонтова, относился к данной проблеме и верил ли он в предопределение?
Оказывается, этот вопрос действительно был актуален, особенно после событий 14 декабря 1825 года. Он волновал многих представителей русской интеллигенции. Великие события – следствие общественно-политической деятельности отдельных личностей или неизбежность? Лермонтов в «Фаталисте» своеобразно обосновал убеждение, что «человек должен быть деятелен, горд, силён, смел в борьбе и опасности, неподвластен и непокорен обстоятельствам».
Сюжет новеллы трижды подтверждает реальность предопределения: в первый раз, когда произошла осечка у Вулича; во второй – когда Печорин «прочитал печать смерти на лице» Вулича; и в третий – когда главный герой «вздумал испытать судьбу» и обезвредить обезумевшего пьяного казака. В первом случае Печорин абсолютно не верит в так называемое «предопределение» и решает заключить пари с Вуличем только ради развлечения. Григорий Александрович устал от жизни и ищет способы «пощекотать себе нервы». За несколько мгновений до того, как Вулич спустил курок, Печорин увидел «какой-то страшный отпечаток неизбежной судьбы» у него на лице – отпечаток смерти.
В данном случае герой сам противоречит своим убеждениям: если нет никакого предопределения, тогда откуда этот отпечаток? А если он появился, то почему произошла осечка?… «Мне казалось, будто вы непременно должны нынче умереть», – говорил Печорин Вуличу. Главный герой в смятении – что же получается: с одной стороны, случай показал, что Вуличу ещё не время умирать, с другой – смерть уже отметила его своим страшным знаком.
Уже ночью Печорин узнаёт, что его партнёра по пари зарубил пьяный казак. Что же получается – судьба сыграла злую шутку? Дело в том, что и Печорин шёл домой той же дорогой. Появись он там немного раньше, и – кто знает, может быть, на месте Вулича был бы сейчас сам Печорин!.. Но этого не произошло, значит – так решила судьба. Героя ждет смерть в другое время и в другом месте.
Григорий Александрович же не хочет этого сознавать и признавать. Поэтому он «испытывает судьбу» ещё раз, решая в одиночку обезвредить хулигана. Его противник стреляет… И снова удача (или предопределение?) на стороне главного героя: пуля сорвала лишь эполет. Однако Печорин снова в сомнении: «После всего этого как бы, кажется, не сделаться фаталистом?». Но кто знает наверняка, убеждён ли он в этом или нет?… И как часто мы принимаем за убеждение обман чувств или промах рассудка?
По мнению Печорина, если всё предопределено, известно изначально, то скучно становится жить, нет стимула, нет интереса. А ведь главный герой сам признаёт, что сомневается во всем: «это расположение ума не мешает решительности характера». И говорит, что смелее идёт вперёд, когда не знает, что его ожидает. Ведь хуже смерти ничего не случится – а смерти не минуешь! Это подтверждает случай с Вуличем: отпечаток смерти, который увидел Печорин, оправдал себя. Участь Вулича была предначертана. Избежав шальной пули, он погиб в этот же день от пьяной руки…
Мы теперь видим, что невозможно однозначно ответить на вопрос: верит ли Печорин в предопределение? Если признать то, что за человека всё уже решено, всё просчитано, то многие люди потеряют интерес к происходящему. Зачем стремиться к невозможному? Если же считать, что жизнь человека – в его руках, то как объяснить счастливые «случайности», постоянно происходящие в жизни главного героя? Что же решает Печорин? Он признаёт фатализм как факт, несомненно, существующий, но, вместе с тем, не исключает активного вмешательства, свободы действий, решительного вторжения в заданный ход событий. Человек сам вершит свою судьбу так, как считает нужным.
В этом и заключается сущность главного героя: он не ищет легких путей в жизни, не может покориться явному, пытается самореализоваться через отрицание. Печорин признаёт, что «вступил в эту жизнь, пережив её уже мысленно», и ему «скучно и гадко, как тому, кто читает дурное подражание давно ему известной книге».
И все же на протяжении всей главы мы видим, что Печорин, возможно, на подсознательном уровне верит в высшую силу, которой человек противостоять не в силах. Но он остается верен своему принципу – идти наперекор всему, противостоять общественному мнению, даже в вопросе о фатализме!
Роман Лермонтова «Герой нашего времени» по праву называют не только социально-психологическим, но и нравственно-философским. Вопрос о свободе воли и предопределении, о роли судьбы в жизни человека так или иначе рассматривается во всех частях романа. Но развернутый ответ на него дается лишь в заключительной части — философской повести «Фаталист», которая играет роль своеобразного эпилога.
Фаталист — человек, верящий в предопределенность всех событий в жизни, в неотвратимость судьбы, рока, фатума. В духе своего времени, подвергающего пересмотру коренные вопросы человеческого существования, Печорин пытается решить, предопределено ли высшей волей назначение человека или он сам определяет законы жизни и следует им.
По мере развития действия повести Печорин получает троекратное подтверждение существования предопределения, судьбы. Офицер
Вулич, с которым герой заключает рискованное пари, не смог застрелиться, хотя пистолет был заряжен. Затем Вулич все-таки погибает от руки пьяного казака, и в этом Печорин не видит ничего удивительного, поскольку еще во время спора заметил «печать смерти» на его лице. И наконец, сам Печорин испытывает судьбу, решаясь разоружить пьяного казака, убийцу Вулича. «…У меня в голове промелькнула странная мысль: подобно Вуличу, я вздумал испытать судьбу», — говорит Печорин.
Каков же ответ «героя времени», а вместе с ним и самого писателя, на этот сложнейший вопрос? Вывод Печорина звучит так: «Я люблю сомневаться во всем: это расположение ума не мешает решительности характера; напротив, что до меня касается, то я всегда смелее иду вперед, когда не знаю, что меня ожидает». Как видим, несостоявшийся фаталист обернулся своей противоположностью. Если он и готов признать, что предопределение существует, то отнюдь не в ущерб активности поведения человека: быть просто игрушкой в руках судьбы, по мнению Печорина, унизительно.
Лермонтов дает именно такое толкование проблемы, не отвечая однозначно на мучивший философов того времени вопрос. Кажется, в повести, завершающей роман, нет решения проблемы судьбы. Но показав, что герой, высказывающий мысли о возможности существования предопределения, во всех ситуациях предпочитает действовать как человек, наделенный свободой воли, Лермонтов, по сути, показывает путь решения.
Роман М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» состоит из пяти самостоятельных глав. Заключительная глава называется «Фаталист». О событиях, произошедших в ней, рассказывает сам герой — Печорин. Находясь «в казачьей станице на левом фланге», Григорий Александрович знакомится с поручиком Вуличем. Печорин так описывает его «Высокий рост и смуглый цвет лица, черные волосы, черные проницательные глаза, большой, но правильный нос, принадлежность его нации, печальная и холодная улыбка, вечно блуждавшая на губах его,— все это будто согласовалось для того, чтоб придать ему вид существа особенного, неспособного делиться мыслями и страстями с теми, которых судьба дала ему в товарищи».
Однажды, в один из вечеров, офицеры затеяли разговор о том, «что мусульманское поверье, будто судьба человека написана на небесах, находит и между. христианами… многих поклонников». Поручик Вулич решил разрешить спор, проверив на себе предопределение судьбы: «Господа,… я вам предлагаю испробовать на себе, может ли человек своевольно располагать своею жизнию, или каждому из нас заранее назначена роковая минута» Все отказались и, возможно, этот разговор ничем бы и закончился, если бы Печорин не предложил пари, утверждая, что нет предопределения.. Он высыпал «на стол десятка два червонцев». Вулич поддержал условия и «наудачу снял с гвоздя один из разнокалиберных пистолетов…». Печорину казалось, что он читает «печать смерти на бледном лице» поручика, и он сказал ему об этом. Вулич сохранял спокойствие. Офицеры же заключали новые пари. И вот — кульминационный момент: «дыхание у всех остановилось, все глаза, выражая страх и какое-то неопределенное любопытство, бегали от пистолета к роковому тузу, который, трепеща на воздухе, опускался медленно; в ту минуту, как он коснулся стола, Вулич спустил курок… осечка!» Конечно, были предположения, что пистолет не был заряжен, на что Вулич, не перезаряжая оружия, выстрелил еще раз и пробил фуражку. Вулич остался доволен своим экспериментом, а вот Печорина не покидает мысль о том, что поручик непременно должен «нынче умереть».
И предчувствия не обманули нашего героя: Вулич был зарезан той же ночью пьяным казаком. Возможно, все бы и обошлось, если бы сам Вулич не заговорил с обезумевшим казаком. Уже умирая, Вулич убедился в справедливости предсказания Печорина. Видно, ему было суждено умереть, но не от пули, а сабли совсем незнакомого казака.
Я думаю, что сам Печорин верил в судьбу (ведь он поверил в гадание, предсказавшее смерть ему «от злой жены», после чего он испытывал «непреодолимое отвращение к женитьбе»), но постоянно испытывал ее. Создается впечатление, что герой даже ищет смерти (дуэль с Грушницким). В очередной раз он «вздумал испытать судьбу», когда решился захватить того самого казака, запершегося в сарае. На этот раз судьба была благосклонна к Печорину: пуля, выпущенная казаком, сорвала эполет, не причинив вреда герою.
Я считаю, что иногда нужно полагаться на свою судьбу, но не стоит испытывать ее; а если в жизни постигло несчастье, не стоит опускать руки, считая, что все уже предопределено и ничего нельзя изменить. Ведь по большому счету каждый человек — кузнец своего счастья.
Лермонтова называют ночным светилом русской литературы. И не только потому, что в его произведениях высказываются грустные, мрачные мысли об эпохе безвременья, в которую довелось жить поэту. И в судьбе, и в творчестве Лермонтова заметен интерес к тайнам, которые не дано раскрыть простому смертному.
Григорий Александрович Печорин, главный персонаж романа «Герой нашего времени», представляется нам человеком скептического склада ума. Он легко, не задумываясь, играет и чужими жизнями, и своей собственной, как будто либо не ценит ее, либо верит в свою неуязвимость. С Печориным связана одна из главных проблем романа: проблема предопределения, фатализма. Причем проблема эта имеет нравственный характер: если предопределения не существует, то человек сам выбирает свой путь и несет ответственность за свои поступки; если же судьба назначена каждому заранее, то человек может считать себя свободным от любых нравственных обязательств.
Верит ли Печорин в судьбу? Он говорит: «Когда я был еще ребенком, одна старуха гадала про меня моей матери; она предсказала мне смерть от злой жены; это меня глубоко поразило…» — и это высказывание не вызывает доверия: оно слишком наивно, чтобы принять его всерьез, слишком похоже на отговорку закоренелого холостяка, не желающего расстаться со своей свободой.
Но, если внимательно вчитаться в текст романа, можно заметить, что Печорин постоянно упоминает судьбу. «И зачем было судьбе кинуть меня в мирный круг честных контрабандистов?» — думает он, едва не утонув после приключения с прекрасной «ундиной». «Судьба заботится о том, чтоб мне не было скучно!» — радуется он, предвкушая интрижку с Мэри. Встретив Веру, пытается угадать: «Судьба ли нас свела опять на Кавказе или она нарочно сюда приехала, зная, что меня встретит. » Перед балом размышляет: «Неужели… мое единственное назначение на земле — разрушать чужие надежды? …судьба как-то всегда приводила меня к развязке чужих драм, как будто без меня никто не мог бы ни умереть, ни прийти в отчаяние. Какую цель имела на это судьба. » Подобных примеров можно привести множество. Конечно, слово «судьба» мы не всегда употребляем в… его высоком, буквальном значении, но слишком уж часто и слишком серьезно звучит оно в устах Печорина.
Все, что делает Григорий Александрович Печорин, похоже на вызов, брошенный судьбе. Он из любопытства преследует контрабандистов, играет чувствами (и судьбами) Бэлы, княжны Мэри, провоцирует дуэль с Грушницким. Но ярче всего мотив предопределения звучит в последней части произведения — в главе «Фаталист». Возвращаясь домой пустыми переулками станицы, Печорин глядит на звездное небо. «Мне стало смешно, когда я вспомнил, что были некогда люди премудрые, думавшие, что светила небесные принимают участие в наших ничтожных спорах за клочок земли или за какие-нибудь вымышленные права!» — говорит он. Что же заставило его в эту же ночь броситься под пули пьяного казака, если не желание еще раз испытать судьбу? «Выстрел раздался… над самым ухом, пуля сорвала эполет», но казак обезоружен, а судьба в очередной раз сберегла Печорина. Для чего? «Я еще не осушил чаши страданий и чувствую, что мне еще долго жить», — говорит герой.
Как же все-таки относится Печорин к проблеме судьбы? Он не похож ни на суеверного, ограниченного человека, способного принять всерьез, например, предсказания гадалки, ни на глубоко верующего, считающего, что «все в руце Божьей». Скорее всего, это человек, ищущий и не находящий веры — в судьбу, в Бога, в самого себя. «Какую силу воли придавала… уверенность, что целое небо… смотрит с участием. (о предках) А мы, их жалкие потомки, скитающиеся по земле без убеждений и гордости, без наслаждения и страха… мы не способны более к великим жертвам ни для блага человечества, ни даже для собственного нашего счастия…» — грустно размышляет он. И это мысли целого поколения, старящегося в бездействии «под бременем познанья и сомненья». Может быть, для Печорина стремление постоянно испытывать судьбу — единственная возможность проявить силу воли, характера, возможность преодолеть страх перед смертью — и перед жизнью.
Проблема фатализма не решена в романе до конца. Установлена лишь ее непосредственная связь с главным вопросом бытия — о назначении человека и вере.