Сочинение на тему я крестьянин средних веков 6 класс
3 варианта
День из жизни крестьянина я могу лишь представить по книгам, фильмам и немного по лету на даче. Конечно, мы не крестьяне, на даче отдыхаем. Не сажаем картошку, не пропалываем морковь, урожай не собираем… Мама сажает цветы, есть несколько кустов смородины. Люблю собирать ягоды!
Думаю, что день из жизни крестьянина начинается рано – прямо с рассветом солнца. Эти люди близки природе, они знают, когда и что сажать, собирать… Они умеют по приметам предсказывать погоду лучше, чем в новостях. Итак, встал крестьянин, например, Пётр с рассветом. Выпил воды и за дело. В первую очередь, думаю, нужно разбудить жену, чтобы она тоже работала, а дети могут ещё поспать – в школу-то им не нужно! Жена доит корову, у той молоко за ночь скопилось как раз. Пётр завтракает перед рабочим днём. Думаю, что он может съесть кислое молоко с зерном, как йогурт с мюсли. Выпив парного молока, идёт Петр корову выпускать. Сам он не отводит её на поле, а сдаёт пастуху. Тот собирает коров со всей деревни и (за умеренную плату) выгуливает их целый день. Пока коровы нет, Пётр чистит её хлев, засыпает новую подстилку. Наверняка, есть и поросята, и куры – всех нужно проверить (как они ночь пережили – не утащили кого волки), покормить.
Пока солнце ещё не встало – не очень жарко, он начинает работать в огороде – тут прополоть, там проредить. Дело всегда найдётся! После можно позавтракать ещё раз – с детьми уже. Наверняка жена уже кашу сварила на свежем молоке.
После, пока летом жарко, можно и сиесту устроить. Обед обязательно нужен. Если кто в семье грамотный, то можно книги почитать. «Домострой», например. Можно вздремнуть немного.
После обеда, когда солнце уже на убыль пошло. Опять что-то в огороде поделать, подумать, что кому продать, особенно если завтра базарный день. Можно жене помочь по дому. Опять нужно кормить живность. Чуть не забыл о собаке! Конечно, у крестьянина есть дворовая собака. А ещё лошадь. Вдруг придётся ехать к кому-то, договариваться о чём-то.
В Средние века деревни были сосредоточены вокруг замков феодалов, и крестьяне всецело зависели от этих господ. Это происходило потому, что на заре формирования феодализма короли раздаривали своим вассалам земли вместе с людьми, на них проживающими. К тому же внутренние и внешние войны, в состоянии которых постоянно пребывало средневековое общество, разоряли крестьян. Нередко случалось, что сами крестьяне просили феодалов о помощи, когда не могли самостоятельно защитить себя от набегов и грабежей своих соседей или чужестранцев. В таких случаях они должны были отдать свои наделы феодалу-защитнику и оказывались в полной зависимости от него.
Крестьяне, которые были официально свободны, но не имели прав на владение землей, назывались земельно зависимыми. Во Франции, Англии, Италии и Западной Германии их называли вилланами. Крестьяне лично зависимые были самыми бесправными. В Испании их называли ременсами, во Франции – сервами. А в Англии даже вилланы не имели права покидать своего господина ни при каких обстоятельствах.
Кроме налогов, крестьяне платили своему сеньору за пользование его мельницей, печью, виноградным прессом и прочими приспособлениями, которых не было в хозяйстве крестьян. Чаще всего крестьяне отдавали за это часть своей продукции: зерно, вино, мед и т.д.
Чтобы получить свободу (это стало возможным в XII – XIII вв.), крестьяне могли заплатить большой выкуп, но земля по-прежнему оставалась во владении феодала.
Скандинавские крестьяне эпохи Средневековья находились в самом выгодном положении: они были свободными владельцами земли, но должны были выплачивать какой-то процент своей продукции феодалу.
Жизнь крестьян в средневековые времена, как и теперь, была тяжелее и суровее, чем жизнь горожан. Чтобы вырастить урожай, надо было много месяцев трудиться не покладая рук и молить Бога о благоприятной погоде, о том, чтобы не забрали кормильца на очередную войну, чтобы по крестьянскому полю не проскакали несколько десятков всадников из свиты феодала в погоне за лесным зверем во время охоты, чтобы овощи не погрызли зайцы, а зерно не поклевали птицы, чтобы не сожгли, не разорили урожай какие-нибудь лихие люди. И даже если все будет благополучно, выращенного вряд ли хватит, чтобы досыта прокормить обычно очень большую семью. Часть урожая нужно отдать феодалу, часть – оставить на семена, а уж остальное – семье.
Крестьяне жили в маленьких домиках, крытых камышом или соломой. Дым от очага клубился прямо в жилом помещении, стены которого были вечно черные от сажи. Окон или вовсе не было, а если и были, то очень маленькие и без стекол, так как стекло было слишком дорогим для бедного крестьянина. В холодную пору эти отверстия просто затыкали какими-нибудь тряпками. Зимой часто даже свою немногочисленную скотину крестьяне держали у себя в жилище. Темно, тесно, дымно было в домах средневековых крестьян.
Зимними вечерами при тусклом свете лучины (свечи стоили дорого) крестьянин что-нибудь мастерил или ремонтировал, его жена шила, ткала, пряла. Еда в доме была скудной и однообразной: лепешки, похлебки, каши, овощи. Хлеба часто не хватало до нового урожая. Чтобы не пользоваться мельницей феодала (ведь за это надо платить), крестьяне просто толкли зерно в долбленной деревянной посудине – получалось нечто вроде муки.
А весной снова пахать, сеять, оберегать поля. И молиться, молиться истово, чтобы не случились заморозки на всходы, чтобы не было засухи, пожара или другой беды. Чтобы чума и мор не пришли в деревню, чтобы и в этом году не случилось очередного военного похода, для участия в котором могли забрать сыновей. Бог милостив, хотя на все воля Его святая.
Меня зовут Иван. Как у всех крестьян нашей деревни, у меня нет фамилии. Чтобы отличать меня от других Иванов, можно называть меня по отцу. Его зовут Прокофий.
Я живу в деревянной избе, в которой два окошка, затянутые бычьим пузырем. Комната у нас одна – посереди нее стоит огромная жаркая печь. Мы топим ее еловыми и сосновыми дровами. Там спят мои дети, Таня и Прошка. Они ходят босиком, как и я, как и моя жена Катерина. Я проснулся на рассвете, надел портки и рубаху до колена. Взял косу и пошел в поле косить траву. Нужно сушить сено, запасти его на зиму для коровы.
В обед пришла Катерина и принесла мне снедь в глиняном горшочке. Ломоть свежего хлеба, кусок жирного соленого мяса, ягоды клюквы. Еще кувшинчик утреннего вкусного молока. Катерина сама печет хлеб в нашей печи, сама доит корову. Каждая крестьянка печет хлеб сама, ведь никто в деревне не держит пекарен.
Читать я не умею, в нашей деревне читать и писать умеет лишь один Савва, что родился в городе. Я сам умею считать лишь до десяти, потому знаю, сколько у меня было детей. У меня родилось шестеро детей, а выжило, как видите, всего двое. Вот детей моих родителей, то есть своих братьев и сестер, я и сосчитать не могу. Их родилось точно больше десятка, а выжило семеро. Я один из счастливчиков.
Вечером я окончил работу и пришел домой. Под лавкой возились дети со щенками и с теленком, которого жена забрала на ночь в избу, чтоб подлечить. Катерина зажгла сосновую щепку – лучину, пока мы ужинали похлебкой из ячменя. Когда она догорела, все легли спать.
Ближайший к нам город – это Великий Новгород, старинный и красивый. Говорят, там золотом сияют купола высоченных церквей. Но я там не бывал ни разу. Наверное, никогда и не побываю. А ведь так мечтаю.
День из жизни крестьянина я могу лишь представить по книгам, фильмам и немного по лету на даче. Конечно, мы не крестьяне, на даче отдыхаем. Не сажаем картошку, не пропалываем морковь, урожай не собираем… Мама сажает цветы, есть несколько кустов смородины. Люблю собирать ягоды!
Думаю, что день из жизни крестьянина начинается рано – прямо с рассветом солнца. Эти люди близки природе, они знают, когда и что сажать, собирать… Они умеют по приметам предсказывать погоду лучше, чем в новостях. Итак, встал крестьянин, например, Пётр с рассветом. Выпил воды и за дело. В первую очередь, думаю, нужно разбудить жену, чтобы она тоже работала, а дети могут ещё поспать – в школу-то им не нужно! Жена доит корову, у той молоко за ночь скопилось как раз. Пётр завтракает перед рабочим днём. Думаю, что он может съесть кислое молоко с зерном, как йогурт с мюсли. Выпив парного молока, идёт Петр корову выпускать. Сам он не отводит её на поле, а сдаёт пастуху. Тот собирает коров со всей деревни и (за умеренную плату) выгуливает их целый день. Пока коровы нет, Пётр чистит её хлев, засыпает новую подстилку. Наверняка, есть и поросята, и куры – всех нужно проверить (как они ночь пережили – не утащили кого волки), покормить.
Пока солнце ещё не встало – не очень жарко, он начинает работать в огороде – тут прополоть, там проредить. Дело всегда найдётся! После можно позавтракать ещё раз – с детьми уже. Наверняка жена уже кашу сварила на свежем молоке.
После, пока летом жарко, можно и сиесту устроить. Обед обязательно нужен. Если кто в семье грамотный, то можно книги почитать. «Домострой», например. Можно вздремнуть немного.
После обеда, когда солнце уже на убыль пошло. Опять что-то в огороде поделать, подумать, что кому продать, особенно если завтра базарный день. Можно жене помочь по дому. Опять нужно кормить живность. Чуть не забыл о собаке! Конечно, у крестьянина есть дворовая собака. А ещё лошадь. Вдруг придётся ехать к кому-то, договариваться о чём-то.
В Средние века деревни были сосредоточены вокруг замков феодалов, и крестьяне всецело зависели от этих господ. Это происходило потому, что на заре формирования феодализма короли раздаривали своим вассалам земли вместе с людьми, на них проживающими. К тому же внутренние и внешние войны, в состоянии которых постоянно пребывало средневековое общество, разоряли крестьян. Нередко случалось, что сами крестьяне просили феодалов о помощи, когда не могли самостоятельно защитить себя от набегов и грабежей своих соседей или чужестранцев. В таких случаях они должны были отдать свои наделы феодалу-защитнику и оказывались в полной зависимости от него.
Крестьяне, которые были официально свободны, но не имели прав на владение землей, назывались земельно зависимыми. Во Франции, Англии, Италии и Западной Германии их называли вилланами. Крестьяне лично зависимые были самыми бесправными. В Испании их называли ременсами, во Франции – сервами. А в Англии даже вилланы не имели права покидать своего господина ни при каких обстоятельствах.
Кроме налогов, крестьяне платили своему сеньору за пользование его мельницей, печью, виноградным прессом и прочими приспособлениями, которых не было в хозяйстве крестьян. Чаще всего крестьяне отдавали за это часть своей продукции: зерно, вино, мед и т.д.
Чтобы получить свободу (это стало возможным в XII – XIII вв.), крестьяне могли заплатить большой выкуп, но земля по-прежнему оставалась во владении феодала.
Скандинавские крестьяне эпохи Средневековья находились в самом выгодном положении: они были свободными владельцами земли, но должны были выплачивать какой-то процент своей продукции феодалу.
Жизнь крестьян в средневековые времена, как и теперь, была тяжелее и суровее, чем жизнь горожан. Чтобы вырастить урожай, надо было много месяцев трудиться не покладая рук и молить Бога о благоприятной погоде, о том, чтобы не забрали кормильца на очередную войну, чтобы по крестьянскому полю не проскакали несколько десятков всадников из свиты феодала в погоне за лесным зверем во время охоты, чтобы овощи не погрызли зайцы, а зерно не поклевали птицы, чтобы не сожгли, не разорили урожай какие-нибудь лихие люди. И даже если все будет благополучно, выращенного вряд ли хватит, чтобы досыта прокормить обычно очень большую семью. Часть урожая нужно отдать феодалу, часть – оставить на семена, а уж остальное – семье.
Крестьяне жили в маленьких домиках, крытых камышом или соломой. Дым от очага клубился прямо в жилом помещении, стены которого были вечно черные от сажи. Окон или вовсе не было, а если и были, то очень маленькие и без стекол, так как стекло было слишком дорогим для бедного крестьянина. В холодную пору эти отверстия просто затыкали какими-нибудь тряпками. Зимой часто даже свою немногочисленную скотину крестьяне держали у себя в жилище. Темно, тесно, дымно было в домах средневековых крестьян.
Зимними вечерами при тусклом свете лучины (свечи стоили дорого) крестьянин что-нибудь мастерил или ремонтировал, его жена шила, ткала, пряла. Еда в доме была скудной и однообразной: лепешки, похлебки, каши, овощи. Хлеба часто не хватало до нового урожая. Чтобы не пользоваться мельницей феодала (ведь за это надо платить), крестьяне просто толкли зерно в долбленной деревянной посудине – получалось нечто вроде муки.
А весной снова пахать, сеять, оберегать поля. И молиться, молиться истово, чтобы не случились заморозки на всходы, чтобы не было засухи, пожара или другой беды. Чтобы чума и мор не пришли в деревню, чтобы и в этом году не случилось очередного военного похода, для участия в котором могли забрать сыновей. Бог милостив, хотя на все воля Его святая.
Меня зовут Иван. Как у всех крестьян нашей деревни, у меня нет фамилии. Чтобы отличать меня от других Иванов, можно называть меня по отцу. Его зовут Прокофий.
Я живу в деревянной избе, в которой два окошка, затянутые бычьим пузырем. Комната у нас одна – посереди нее стоит огромная жаркая печь. Мы топим ее еловыми и сосновыми дровами. Там спят мои дети, Таня и Прошка. Они ходят босиком, как и я, как и моя жена Катерина. Я проснулся на рассвете, надел портки и рубаху до колена. Взял косу и пошел в поле косить траву. Нужно сушить сено, запасти его на зиму для коровы.
В обед пришла Катерина и принесла мне снедь в глиняном горшочке. Ломоть свежего хлеба, кусок жирного соленого мяса, ягоды клюквы. Еще кувшинчик утреннего вкусного молока. Катерина сама печет хлеб в нашей печи, сама доит корову. Каждая крестьянка печет хлеб сама, ведь никто в деревне не держит пекарен.
Читать я не умею, в нашей деревне читать и писать умеет лишь один Савва, что родился в городе. Я сам умею считать лишь до десяти, потому знаю, сколько у меня было детей. У меня родилось шестеро детей, а выжило, как видите, всего двое. Вот детей моих родителей, то есть своих братьев и сестер, я и сосчитать не могу. Их родилось точно больше десятка, а выжило семеро. Я один из счастливчиков.
Вечером я окончил работу и пришел домой. Под лавкой возились дети со щенками и с теленком, которого жена забрала на ночь в избу, чтоб подлечить. Катерина зажгла сосновую щепку – лучину, пока мы ужинали похлебкой из ячменя. Когда она догорела, все легли спать.
Ближайший к нам город – это Великий Новгород, старинный и красивый. Говорят, там золотом сияют купола высоченных церквей. Но я там не бывал ни разу. Наверное, никогда и не побываю. А ведь так мечтаю.