Сочинение на тему я за такой устав суровый чтоб ограничить трату слов
6 вариантов
К числу средств языка, засоряющих речь отдельных людей, нужно отнести и так называемые «навязчивые слова», или «слова-паразиты».
Если такие слова брать в толковом словаре, то нельзя заметить их паразитических свойств: слова как слова (понимать, знать, значить, так сказать, примерно, соответственно и др.). Но в речи отдельных людей, не научившихся внимательно следить за тем, как она построена, эти слова неожиданно приобретают свойство особой живучести и «незаменимости», начинают мелькать слишком часто, к месту и не к месту.
«Иду, понимаешь, вчера вечером по улице, понимаешь; встречаю, понимаешь, своего приятеля, понимаешь, с которым не виделся, понимаешь, лет десять, понимаешь…» — так примерно изъясняются некоторые бездумные граждане.
Иной собеседник через каждые три-четыре слова вставляет свои любимые «понимаешь» или «так сказать».
Однако задача борьбы с паразитами в речи несколько сложнее, чем это только что показано. Приведенные примеры понятны, потому что они общеизвестны и хорошо опознаваемы. Сложность и опасность в другом — в пустословии. Пустые слова — это тоже паразиты. За словом должна стоять мысль; за словом — чувство, воля человека; за словом — вещь, предмет, действие. А если ничего этого нет? Слово опустошено, но оно сказано, оно написано, занимает время и внимание слушателя или читателя, несет видимость информации, прикрывая этой видимостью ее полное отсутствие. Было бы полезно объявить войну пустословию!
А. Твардовский написал стихотворение «Слово о словах». В нем строго и точно выражено поэтическое понимание вреда словесного пустозвонства и пользы скупого, но весомого, продуманного и прочувствованного слова.
Когда серьезные причины
Для речи вызрели в груди,
Обычной жалобы зачина —
Мол, нету слов — не заводи.
Все есть слова — для каждой сути,
Все, что ведут на бой и труд,
Но, повторяемые всуе,
Теряют вес, как мухи мрут.
Да, есть слова, что жгут, как пламя,
Что светят вдаль и вглубь — до дна,
Но их подмена словесами
Измене может быть равна.
И я, чей хлеб насущный — слово,
Основа всех моих основ,
Я за такой устав суровый,
Чтоб ограничить трату слов;
Чтоб сердце кровью их питало,
Чтоб разум их живой смыкал;
Чтоб не транжирить как попало
Из капиталов капитал;
Чтоб не мешать зерна с половой,
Самим себе в глаза пыля;
Чтоб шло в расчет любое слово
По курсу твердого рубля.
Относиться к слову как к делу, мы, видимо, еще не научились, но мы уже начинаем понимать эту необходимость.
Мнение А. Твардовского мы уже знаем. А вот мнение К.Г. Паустовского: «Есть писатели, которые «работают» всего двумя-тремя тысячами слов и таким образом сводят наш неисчерпаемо богатый язык до уровня языка самого примитивного.
льна шьет ночь платье крестьянин что обозначает ь знак
Люди, помогите пожалуйста!
[latex]\frac{(x^5+32)(x&3-27)}{x^7(x-5)^13} \leq 0[/latex]
В каком объяснении написания допущена ошибка? 1) запас.ной – запас, запасной 2) весен..ий – корень весен-, суффикс -н-,3 ) п..лоска – приставки па- не бывает. 4) (з, с )бежать – приставки з- не бывает
Помогите пожалуйста решите мне эти задачи по русском
22 задание плиз !!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Помогите мне решить Задача с УСЛОВИЕМ.
Дополни условие задачи вопросом и реши её.
На фабрике из 240 м шерстяной ткани сшили 40 костюмов, а из 320 м шёлка 80 платьев.
ПОЖАЛУЙСТА ЛЮДИ 1. КАК ИЗМЕНИТЬСЯ-УМЕНЬШИТЬСЯ ИЛИ УВЕЛИЧИТЬСЯ- И НА СКОЛЬКО 9 ЗНАЧНОЕ ЧИСЛО, ПОСЛЕДНЯЯ ЦИФРА КОТОРОГО 0,А ПРЕДПОСЛЕДНЯЯ 5,ЕСЛИ ЭТО 2 ЦИФРЫ ПОМЕНЯТЬ МЕСТАМИ.
2.По маршруту Орёл-Тула-Москва выехал автомобиль. Какое расстояние между Орлом и Тулой, если оно на 5 км больше расстояния между Тулой и Москвой. А длина всего маршрута составляет 345 км?
Реши задачу Праздничный салют в парке начинается 21 час Оля и Коля хотят прийти в парк за четверть часа до начала салюта В какое время им нужно 40 минут
Как пишется слово непослушание вместе или раздельно
5 примеров монолога и диалога из литературных произведений даю 30 баллов
“Слово о словах”
Когда серьёзные причины
Для речи вызрели в груди,
Обычной жалобы зачина –
Мол, нету слов – не заводи.
Все есть слова – для каждой сути,
Все, что ведут на бой и труд,
Но, повторяемые всуе,
Теряют вес, как мухи мрут.
Да, есть слова, что жгут, как пламя,
Что светят вдаль и вглубь – до дна,
Но их подмена словесами
Измене может быть равна.
Вот почему, земля родная,
Хоть я избытком их томим,
Я, может, скупо применяю
Слова мои к делам твоим.
Сыновней призванный любовью
В слова облечь твои труды,
Я как кощунства – краснословья
Остерегаюсь, как беды.
Не белоручка и не лодырь,
Своим кичащийся пером, –
Стыжусь торчать с дежурной одой
Перед твоим календарём.
Мне горек твой упрёк напрасный.
Но я в тревоге всякий раз:
Я знаю, как слова опасны,
Как могут быть вредны подчас;
Как перед миром, потрясённым
Величьем подвигов твоих,
Они, слова, дурным трезвоном
Смущают мёртвых и живых;
Как, обольщая нас окраской,
Слова – труха, слова – утиль
В иных устах до пошлой сказки
Низводят сказочную быль.
И я, чей хлеб насущный – слово,
Основа всех моих основ,
Я за такой устав суровый,
Чтоб ограничить трату слов;
Чтоб сердце кровью их питало,
Чтоб разум их живой смыкал;
Чтоб не транжирить как попало
Из капиталов капитал;
Чтоб не мешать зерна с половой,
Самим себе в глаза пыля;
Чтоб шло в расчёт любое слово
По курсу твёрдого рубля.
Оно не звук окостенелый,
Не просто некий матерьял, –
Нет, слово – это тоже дело,
Как Ленин часто повторял.
См. также Александр Твардовский – стихи (Твардовский А. Т.) :
Собратьям по перу
В деле своём без излишней тревоги Мы затвердили с давнишней поры То, … Соперники
Он рядом сидит, он беседует с нею, Свисает гармонь на широком ремне. …
Когда серьёзные причины
Для речи вызрели в груди,
Обычной жалобы зачина –
Мол, нету слов – не заводи.
Все есть слова – для каждой сути,
Все, что ведут на бой и труд,
Но, повторяемые всуе,
Теряют вес, как мухи мрут.
Да, есть слова, что жгут, как пламя,
Что светят вдаль и вглубь – до дна,
Но их подмена словесами
Измене может быть равна.
Вот почему, земля родная,
Хоть я избытком их томим,
Я, может, скупо применяю
Слова мои к делам твоим.
Сыновней призванный любовью
В слова облечь твои труды,
Я как кощунства – краснословья
Остерегаюсь, как беды.
Не белоручка и не лодырь,
Своим кичащийся пером, –
Стыжусь торчать с дежурной одой
Перед твоим календарём.
Мне горек твой упрёк напрасный.
Но я в тревоге всякий раз:
Я знаю, как слова опасны,
Как могут быть вредны подчас;
Как перед миром, потрясённым
Величьем подвигов твоих,
Они, слова, дурным трезвоном
Смущают мёртвых и живых;
Как, обольщая нас окраской,
Слова – труха, слова – утиль
В иных устах до пошлой сказки
Низводят сказочную быль.
И я, чей хлеб насущный – слово,
Основа всех моих основ,
Я за такой устав суровый,
Чтоб ограничить трату слов;
Чтоб сердце кровью их питало,
Чтоб разум их живой смыкал;
Чтоб не транжирить как попало
Из капиталов капитал;
Чтоб не мешать зерна с половой,
Самим себе в глаза пыля;
Чтоб шло в расчёт любое слово
По курсу твёрдого рубля.
Оно не звук окостенелый,
Не просто некий матерьял, –
Нет, слово – это тоже дело,
Как Ленин часто повторял.
Глава 10. Языковая инфляция. Финансовый аспект Языка и Языкознания.
1.
Проблема языка как ценности, которая может быть подвержена криминальному воздействию – краже, порче, искажению и проч. – находится вне рамок официального языкознания. Вообще официальное языкознание замечательно устроилось: русский язык под ударом, а бюджетные деньги идут. В контексте поражения от австро-немецких лингвистов, ударивших мовой в лице третьеразрядного лингвиста, но талантливого исполнителя Грушевского, нужно давно подать в отставку, как подал бы честный офицер, виноватый в потоплении своего корабля. Во всем мире за поражение не платят, а расплачиваются.
О формировании финансового аспекта языкознания и формировании лингвистического рынка на основе нового лингвистического законодательства мы говорили ещё двадцать лет назад, но профессора превращались в унылых сочувствующих: ну куда вам, молодой человек. Я говорил: А тогда вы зачем? – и это считалось дерзостью. А ведь этот вариант для выяснения отношений с тем же украинизмом был бы наиболее эффективный вариант работы: понятный, циничный, с документами и работами в руках, что понятно было бы Европе, которая поняла бы сразу, что ей наступят на хвост, поэтому придется его поджать.
Нам приходится мобилизовываться настолько, что придется догонять ушедшие поезда. А это значит придётся форсировать многие пересечения местности, чтобы упредить этот поезд.
2. Капитал по Твардовскому
Прочитаем фрагмент стихотворения Александра Твардовского.
Слово о словах
…Мне горек твой упрек напрасный.
Но я в тревоге всякий раз:
Я знаю, как слова опасны,
Как могут быть вредны подчас;
Как перед миром, потрясенным
Величьем подвигов твоих,
Они, слова, дурным трезвоном
Смущают мертвых и живых;
Как, обольщая нас окраской,
Слова – труха, слова – утиль
В иных устах до пошлой сказки
Низводят сказочную быль.
И я, чей хлеб насущный – слово,
Основа всех моих основ,
Я за такой устав суровый,
Чтоб ограничить трату слов;
Чтоб сердце кровью их питало,
Чтоб разум их живой смыкал;
Чтоб не транжирить как попало
Из капиталов капитал;
Чтоб не мешать зерна с половой,
Самим себе в глаза пыля;
Чтоб шло в расчет любое слово
По курсу твердого рубля. …
Зададимся вопросами.
1. Является ли слово – капиталом – то есть востребованной ценностью? Или это просто фигура речи, образ, не имеющий отношения к реальности?
2. Если слово – ценность, то она может быть вынесена на рынок и превращена в товар.
Это касается и девальвации – переоценки – ценности.
Рассмотрите выражение «девальвация слова». Корректно ли чисто финансовое выражение, используемое для определения изменения упавшего курса денег, по отношению к словам?
3. Если слово – капитал, то оно не только должно быть оценено на словах, но и деньгами. Так ли это – за все ли слова можно и нужно платить, по выражению Твардовского, «по курсу твердого рубля»?
4. Слова могут быть различного качества: «слова» и «словеса». За какие слова можно получать деньги? Чем отличается лингвистический товар – слова – от лингвистического антитовара – словеса?
5. Почему лингвисты не формируют лингвистический рынок словесных капиталов, если слово обладает товарными свойствами? Разве это не очевидно, если примеры чисто коммерческого использование слова есть?
Цитата. «Начало карьеры американской суперзвезды было положено ее родителями. Ведь длинное итальянское имя Мадонны Луиза Вероника Чикконе, Мадонна – так итальянцы зовут Богоматерь. Говорящее имя – это товар, с точки зрения актера: оно заставляет работать воображение публики, а раз внимание к тебе привлечено, это уже половина сценического успеха». (Кумиры западной поп и рок-музыки. Экспериментальный продьюсерско-издательский центр «Виват», 1994. С.150).
Есть более масштабные примеры этого плана.
Цитата. «Вчера с утра пораньше общественность была потрясена сообщением ряда СМИ о том, что, мол, к визиту французского президента Жака Ширака принято историческое и, по-своему, трагическое решение: Москва якобы обещала отказаться от употребления «коньяка» и «шампанского». Вернее, от употребления этих слов в названиях воистину народных напитков.
Французы уже говорят, что наша «новогодняя сказка» – краденая, что новосоветского «шампанского» как бы и нет вовсе. Хотя – как же нет, если его сам князь Голицын закладывал в пещеру, а Шаляпин к той пещере знаменитую тропу проложил.
И коньяков, говорили жадные до «Бренда» французы, тоже никаких нет, а есть бренди. И на экспорт упомянутые советские напитки шли под не нашими именами – «Игристое» и «Бренди армянское». Написаны эти названия были латинскими буквами. И как-то постепенно и для внутреннего потребления название «Советское шампанское» тоже стали писать латинскими буквами. Вот тут-то и кроется проблема.
Как поспешил вчера же успокоить общественность начальник департамента виноделия Министерства сельского хозяйства и продовольствия Игорь Котляров, Россия вовсе не брала на себя обязательств отказаться от использования слов «шампанское» и «коньяк» в названиях отечественных напитков. На самом деле все обстоит следующим образом. С 1985 года между Россией и Францией имеется договоренность о том, что Россия имеет право выпускать на внутреннем рынке игристые вина с названием «Шампанское», написание которого должно быть осуществлено только на русском языке, а ни в коем случае не латинскими буквами. Заведующий российской отраслевой лабораторией игристых вин Валентин Батулин к этому добавил, что в 1996 году в России было произведено 9,2 млн декалитров шампанского и 730 тыс. декалитров коньяка. Если бы вдруг свершилось страшное, а именно – любимые слова были вычеркнуты из повседневного оборота, то, по словам Батулина, «государству и алкогольной промышленности России был бы нанесен огромный экономический ущерб». (Бовт Г. Шампанское и коньяк остаются в России // Сегодня. 1997, N209(1058)).
Слово как товар есть, но лингвистического рынка нет? На каком основании слово вне оформленного рынка объявляется товаром? Но если есть оценка слова и превращение его в финансовый эквивалент, то значит рынок всё-таки есть, но он не оформлен, скрыт, то есть является теневым. Но как же мирится с этим официальное языкознание? Или оно полагает, что созерцательно-описательная политика – это высокое созерцание мудрецов? Увы, как сказал однажды русский потерпевший в 17-е годы интеллигентствующий эмигрант: Нам казалось, что мы созерцали действительность с Олимпа, а оказалось, что … Слово в выражении слишком однозначное, смысл понятен, мы не станем травмировать слух.
3.
Инфляционные деньги – умирающие деньги. Они требуют девальвации (переоценки) либо изъятия. После изъятия из оборота они превращаются в боны – кладбище денег.
Но как то же самое сделать со словом?
Инфляционные деньги – вы отбрасываете – вы им не доверяете, но слово-то не отбросить! Что же делать со словом, чтобы можно было его вернуть в оборот?
Ответ один – возвращать статус его значения. Чтобы возвращать статус значения слова, нужно выяснить причины инфляции слова.
4. Естественная инфляция слова
Любой предмет претерпевает изменения. Он подвержен циклу рождения-развертывания-умирания. Это касается всего – и людей, и автомобилей, и заводов, и ботинок.
Изменение качества предмета не всегда бывает замеченным (по разным причинам). А если так, то эти изменения могут быть неотмеченными в знаках слова. С деньгами та же история – не знаешь, в какой момент сколько стоят деньги, которые «на лицо» одинаковы.
В какой момент компьютер становится грудой металла и пластики? Как уловить в точности тот момент изменения, чтобы точно его, предмет, обозначить? Зачастую это задача специалиста.
Однако борьба с естественной инфляцией слова тоже необходима. Для этого необходимо точно определять режим развертывания предмета и фиксировать его относительное качество (например, компьютер трех лет работы с двумя ремонтами).
5. Язык как финансовый феномен
Проделайте опыт. Сделайте своему знакомому писателю приятное – назовите его великим.
Жалко, что ли?
Сделайте другому писателю приятное – назовите великим. Сделайте такое же приятное третьему. Наконец, всех назовите великими. Им всем будет приятно. Они станут вашими друзьями и будут благодарны и признательны.
А теперь представьте, что вас – тоже из лучших соображений – назвали великим (жалко, что ли?).
Теперь «прощупайте» себя. Вам приятно после того, как вы говорили приятное словом, не соответствующим значению, получить его обратно? Что вас вводит в сомнение?
В сомнение вводит то, что обозначение слова расходится со знаком и значением слова. Ведь вы-то говорили одно, предполагая совсем другое: он – бездарь, но пусть ему будет приятно.
И вот вы получили слово обратно – почему нет радости? Ответ один – потому что мы знаем низкую цену такому слову. Если же это так, то получается слово подвержено ценностным изменениям – потерям в том числе.
Как же этот процесс называется?
Он называется инфляцией – потерей стоимости. Это – финансовый термин. Но если этот процесс происходит в языке, почему ему не быть лингвистическим?
Этот вывод может подтвердить следующее соображение. Деньги – знак и Слово – знак. У них есть свое значение. У денег оно обозначено номиналом, а у слов – смысловым значением.
Они могут действовать одинаково. Значение денег может инфлировать и значение слов тоже.
Но инфляция слова не остается на уроне слова – эта инфляция идёт «в жизнь». Пример с «великим», данным в начале, можно прагматизировать.
Генерал – это генерал. Руководитель военных структур. А отставной генерал – это генерал? Это – бывший генерал. Его называют генерал в отставке. И это правильно.
А доктор наук, который либо по старости, либо по административной службе, либо по любви к Канарам и лаборанткам не производит знания – это доктор наук? На каком основании он присваивает слово, оценивая им себя неадекватно? Это всё равно, что выдать незаслуженную зарплату.
Почему отлетавший летчик – хотя бы бывший летчик, а доктор наук никогда бывшим не бывает?
Почему простокваша – уже не молоко, а доктора наук навечно доктора? Доктор наук это работа, функциональное выполнение своих обязанностей. Директор завода – это бывший директор завода, а впавший в деградацию доктор наук все равно доктор наук? Почему называется так то, что знаку слова не соответствует? Наличный объём явно не соответствует рабочему объему понятия «доктор наук», но используется? На каком основании?
Не потому ли умирают языки, что их искусственно умерщвляют путём провоцирования инфляционного процесса? Примечание. К сожалению, прикладные разработки – Законопроекты, Программы, методики, расчёты и проч. нам приходится в каждой работе по Тринитарной Доктрине оставлять за пределами публикаций, на что есть несколько причин.
1. Значительный объём
2. Документный вариант, нечитабельность, протокольность, тезисность, сухость и проч.
3. Избыточные эмоции официальных «учёных», многим из которых после утверждения Тринитарной Доктрины в Языкознании грозит дисквалификация.
Коробкин “выкрикивал каждую фразу, как лозунг на площади перед многотысячной толпой. От его голоса вздрагивали и позвякивали стекляшки на люстре под потолком”.
— Товарищи! Корма-это основа животноводства! По некоторые товарищи упорно не желают этого понять, преступно недооценивают заготовку кормов для животноводства!..
— Вол – это, товарищи, рабочее тягло! Рабочее тягло нужно беречь!..
— Свинья дает нам, товарищи, мясо, кожу, сало, щетину! Свинья – очень полезное животное! А как мы относимся к свиньям? По-свински, товарищи!..
— Животноводство, товарищи, нуждается в теплых, благоустроенных помещениях. Корова, товарищи, в тепле и чистоте дает больше молока, чем на холоде, в грязи! А некоторые председатели колхозов, товарищи, недооценивают строительство коровников!..
— Переходя к массово-политической работе с колхозниками, я должен здесь со всей прямотой сказать, что мы плохо работаем с колхозниками!..
— Стенная газета, товарищи, – это печать! А печать – это острейшее оружие нашей партии! Но во всех ли колхозах у нас выпускаются стенные газеты? Нет, товарищи, не во всех колхозах у нас выпускаются стенные газеты!..”.
Пустословие Коробкина столь вопиюще, что секретарь райкома Мартынов “морщился, как от сильной головной боли”, а председатель одного из колхозов Демьян Васильевич Опенкин, не стерпев, в своем выступлении, между прочим, сказал: “Пусть знающий человек расскажет нам, чего мы сами не успели прочитать или, может, в чем не сумели глубоко разобраться. Он нам расскажет – мы потом людям передадим. Но когда вот тут товарищ Коробкин доказывает нам, что свинья – животное полезное!.. Этого же невозможно терпеть! А что греха таить, и на областных заседаниях немало приходится слушать таких речей. Выйдет человек на трибуну и тарахтит, тарахтит, как по коробке. После станешь вспоминать: о чем же он говорил? Да ни о чем! Вот все такое же: “мобилизовать усилия!”, “поднять на высоту!”, “углубить!”. Иного и председатель не остановит. Кричат уже все: “Довольно!”, “Регламент”,- он тарахтит. Будто ему сдельно за каждое слово платят. А мы сидим в зале и думаем: а кто же наше время оплатит? Пятьсот человек сидят здесь – сколько ты нашего времени загубил! Пересчитать бы его на человеко-часы! Шоферов за холостые пробеги милиция штрафует. Там – тонно-километры. Тут – человеко-часы. Тоже ценность немалая! И некому штрафовать этих расхитителей времени!..”.
В. Овечкин писал свои очерки около десяти лет назад. Все мы за эти десять лет повзрослели, стали опытнее, и, может быть, умнее. Выше поднялась культура народа. Определеннее стали требования общества к поведению человека в коллективе, обогатилось и расширилось общественное внимание к речи.
Но Коробкины существуют. Им не хочется переучиваться. Им лень набираться ума-разума. И нет-нет, да и выйдет очередной Коробкин на очередную трибуну – и “грохнет речугу”. Или возьмет да и сядет па место районного журналиста и закатит пустопорожнюю статью: пусть люди читают. Хорошо, что люди все реже читают статьи, написанные пустословами, а подчас и не пустословами, а по их рецепту, по их образцу.
От пустословия можно вылечить и вылечиться – трудом и умом. Мы склонны забывать о том, что думание, решение различных умственных задач – это труд, и нередко очень тяжелый. Корень учения горек – плод его сладок. Этот корень – умственный труд. Он-то и дает сладкие плоды, среди них – умную, сжатую речь. Лень и верхоглядство не могут избавить от пустословия, но могут породить его.
К числу средств языка, засоряющих речь отдельных людей, нужно отнести и так называемые «навязчивые слова», или «слова-паразиты».
Если такие слова брать в толковом словаре, то нельзя заметить их паразитических свойств: слова как слова (понимать, знать, значить, так сказать, примерно, соответственно и др.). Но в речи отдельных людей, не научившихся внимательно следить за тем, как она построена, эти слова неожиданно приобретают свойство особой живучести и «незаменимости», начинают мелькать слишком часто, к месту и не к месту.
«Иду, понимаешь, вчера вечером по улице, понимаешь; встречаю, понимаешь, своего приятеля, понимаешь, с которым не виделся, понимаешь, лет десять, понимаешь…» — так примерно изъясняются некоторые бездумные граждане.
Иной собеседник через каждые три-четыре слова вставляет свои любимые «понимаешь» или «так сказать».
Однако задача борьбы с паразитами в речи несколько сложнее, чем это только что показано. Приведенные примеры понятны, потому что они общеизвестны и хорошо опознаваемы. Сложность и опасность в другом — в пустословии. Пустые слова — это тоже паразиты. За словом должна стоять мысль; за словом — чувство, воля человека; за словом — вещь, предмет, действие. А если ничего этого нет? Слово опустошено, но оно сказано, оно написано, занимает время и внимание слушателя или читателя, несет видимость информации, прикрывая этой видимостью ее полное отсутствие. Было бы полезно объявить войну пустословию!
А. Твардовский написал стихотворение «Слово о словах». В нем строго и точно выражено поэтическое понимание вреда словесного пустозвонства и пользы скупого, но весомого, продуманного и прочувствованного слова.
Когда серьезные причины
Для речи вызрели в груди,
Обычной жалобы зачина —
Мол, нету слов — не заводи.
Все есть слова — для каждой сути,
Все, что ведут на бой и труд,
Но, повторяемые всуе,
Теряют вес, как мухи мрут.
Да, есть слова, что жгут, как пламя,
Что светят вдаль и вглубь — до дна,
Но их подмена словесами
Измене может быть равна.
И я, чей хлеб насущный — слово,
Основа всех моих основ,
Я за такой устав суровый,
Чтоб ограничить трату слов;
Чтоб сердце кровью их питало,
Чтоб разум их живой смыкал;
Чтоб не транжирить как попало
Из капиталов капитал;
Чтоб не мешать зерна с половой,
Самим себе в глаза пыля;
Чтоб шло в расчет любое слово
По курсу твердого рубля.
Относиться к слову как к делу, мы, видимо, еще не научились, но мы уже начинаем понимать эту необходимость.
Мнение А. Твардовского мы уже знаем. А вот мнение К.Г. Паустовского: «Есть писатели, которые «работают» всего двумя-тремя тысячами слов и таким образом сводят наш неисчерпаемо богатый язык до уровня языка самого примитивного.
льна шьет ночь платье крестьянин что обозначает ь знак
Люди, помогите пожалуйста!
[latex]\frac{(x^5+32)(x&3-27)}{x^7(x-5)^13} \leq 0[/latex]
В каком объяснении написания допущена ошибка? 1) запас.ной – запас, запасной 2) весен..ий – корень весен-, суффикс -н-,3 ) п..лоска – приставки па- не бывает. 4) (з, с )бежать – приставки з- не бывает
Помогите пожалуйста решите мне эти задачи по русском
22 задание плиз !!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Помогите мне решить Задача с УСЛОВИЕМ.
Дополни условие задачи вопросом и реши её.
На фабрике из 240 м шерстяной ткани сшили 40 костюмов, а из 320 м шёлка 80 платьев.
ПОЖАЛУЙСТА ЛЮДИ 1. КАК ИЗМЕНИТЬСЯ-УМЕНЬШИТЬСЯ ИЛИ УВЕЛИЧИТЬСЯ- И НА СКОЛЬКО 9 ЗНАЧНОЕ ЧИСЛО, ПОСЛЕДНЯЯ ЦИФРА КОТОРОГО 0,А ПРЕДПОСЛЕДНЯЯ 5,ЕСЛИ ЭТО 2 ЦИФРЫ ПОМЕНЯТЬ МЕСТАМИ.
2.По маршруту Орёл-Тула-Москва выехал автомобиль. Какое расстояние между Орлом и Тулой, если оно на 5 км больше расстояния между Тулой и Москвой. А длина всего маршрута составляет 345 км?
Реши задачу Праздничный салют в парке начинается 21 час Оля и Коля хотят прийти в парк за четверть часа до начала салюта В какое время им нужно 40 минут
Как пишется слово непослушание вместе или раздельно
5 примеров монолога и диалога из литературных произведений даю 30 баллов
“Слово о словах”
Когда серьёзные причины
Для речи вызрели в груди,
Обычной жалобы зачина –
Мол, нету слов – не заводи.
Все есть слова – для каждой сути,
Все, что ведут на бой и труд,
Но, повторяемые всуе,
Теряют вес, как мухи мрут.
Да, есть слова, что жгут, как пламя,
Что светят вдаль и вглубь – до дна,
Но их подмена словесами
Измене может быть равна.
Вот почему, земля родная,
Хоть я избытком их томим,
Я, может, скупо применяю
Слова мои к делам твоим.
Сыновней призванный любовью
В слова облечь твои труды,
Я как кощунства – краснословья
Остерегаюсь, как беды.
Не белоручка и не лодырь,
Своим кичащийся пером, –
Стыжусь торчать с дежурной одой
Перед твоим календарём.
Мне горек твой упрёк напрасный.
Но я в тревоге всякий раз:
Я знаю, как слова опасны,
Как могут быть вредны подчас;
Как перед миром, потрясённым
Величьем подвигов твоих,
Они, слова, дурным трезвоном
Смущают мёртвых и живых;
Как, обольщая нас окраской,
Слова – труха, слова – утиль
В иных устах до пошлой сказки
Низводят сказочную быль.
И я, чей хлеб насущный – слово,
Основа всех моих основ,
Я за такой устав суровый,
Чтоб ограничить трату слов;
Чтоб сердце кровью их питало,
Чтоб разум их живой смыкал;
Чтоб не транжирить как попало
Из капиталов капитал;
Чтоб не мешать зерна с половой,
Самим себе в глаза пыля;
Чтоб шло в расчёт любое слово
По курсу твёрдого рубля.
Оно не звук окостенелый,
Не просто некий матерьял, –
Нет, слово – это тоже дело,
Как Ленин часто повторял.
См. также Александр Твардовский – стихи (Твардовский А. Т.) :
Собратьям по перу
В деле своём без излишней тревоги Мы затвердили с давнишней поры То, …
Соперники
Он рядом сидит, он беседует с нею, Свисает гармонь на широком ремне. …
Когда серьёзные причины
Для речи вызрели в груди,
Обычной жалобы зачина –
Мол, нету слов – не заводи.
Все есть слова – для каждой сути,
Все, что ведут на бой и труд,
Но, повторяемые всуе,
Теряют вес, как мухи мрут.
Да, есть слова, что жгут, как пламя,
Что светят вдаль и вглубь – до дна,
Но их подмена словесами
Измене может быть равна.
Вот почему, земля родная,
Хоть я избытком их томим,
Я, может, скупо применяю
Слова мои к делам твоим.
Сыновней призванный любовью
В слова облечь твои труды,
Я как кощунства – краснословья
Остерегаюсь, как беды.
Не белоручка и не лодырь,
Своим кичащийся пером, –
Стыжусь торчать с дежурной одой
Перед твоим календарём.
Мне горек твой упрёк напрасный.
Но я в тревоге всякий раз:
Я знаю, как слова опасны,
Как могут быть вредны подчас;
Как перед миром, потрясённым
Величьем подвигов твоих,
Они, слова, дурным трезвоном
Смущают мёртвых и живых;
Как, обольщая нас окраской,
Слова – труха, слова – утиль
В иных устах до пошлой сказки
Низводят сказочную быль.
И я, чей хлеб насущный – слово,
Основа всех моих основ,
Я за такой устав суровый,
Чтоб ограничить трату слов;
Чтоб сердце кровью их питало,
Чтоб разум их живой смыкал;
Чтоб не транжирить как попало
Из капиталов капитал;
Чтоб не мешать зерна с половой,
Самим себе в глаза пыля;
Чтоб шло в расчёт любое слово
По курсу твёрдого рубля.
Оно не звук окостенелый,
Не просто некий матерьял, –
Нет, слово – это тоже дело,
Как Ленин часто повторял.
Глава 10. Языковая инфляция. Финансовый аспект Языка и Языкознания.
1.
Проблема языка как ценности, которая может быть подвержена криминальному воздействию – краже, порче, искажению и проч. – находится вне рамок официального языкознания. Вообще официальное языкознание замечательно устроилось: русский язык под ударом, а бюджетные деньги идут. В контексте поражения от австро-немецких лингвистов, ударивших мовой в лице третьеразрядного лингвиста, но талантливого исполнителя Грушевского, нужно давно подать в отставку, как подал бы честный офицер, виноватый в потоплении своего корабля. Во всем мире за поражение не платят, а расплачиваются.
О формировании финансового аспекта языкознания и формировании лингвистического рынка на основе нового лингвистического законодательства мы говорили ещё двадцать лет назад, но профессора превращались в унылых сочувствующих: ну куда вам, молодой человек. Я говорил: А тогда вы зачем? – и это считалось дерзостью. А ведь этот вариант для выяснения отношений с тем же украинизмом был бы наиболее эффективный вариант работы: понятный, циничный, с документами и работами в руках, что понятно было бы Европе, которая поняла бы сразу, что ей наступят на хвост, поэтому придется его поджать.
Нам приходится мобилизовываться настолько, что придется догонять ушедшие поезда. А это значит придётся форсировать многие пересечения местности, чтобы упредить этот поезд.
2. Капитал по Твардовскому
Прочитаем фрагмент стихотворения Александра Твардовского.
Слово о словах
…Мне горек твой упрек напрасный.
Но я в тревоге всякий раз:
Я знаю, как слова опасны,
Как могут быть вредны подчас;
Как перед миром, потрясенным
Величьем подвигов твоих,
Они, слова, дурным трезвоном
Смущают мертвых и живых;
Как, обольщая нас окраской,
Слова – труха, слова – утиль
В иных устах до пошлой сказки
Низводят сказочную быль.
И я, чей хлеб насущный – слово,
Основа всех моих основ,
Я за такой устав суровый,
Чтоб ограничить трату слов;
Чтоб сердце кровью их питало,
Чтоб разум их живой смыкал;
Чтоб не транжирить как попало
Из капиталов капитал;
Чтоб не мешать зерна с половой,
Самим себе в глаза пыля;
Чтоб шло в расчет любое слово
По курсу твердого рубля. …
Зададимся вопросами.
1. Является ли слово – капиталом – то есть востребованной ценностью? Или это просто фигура речи, образ, не имеющий отношения к реальности?
2. Если слово – ценность, то она может быть вынесена на рынок и превращена в товар.
Это касается и девальвации – переоценки – ценности.
Рассмотрите выражение «девальвация слова». Корректно ли чисто финансовое выражение, используемое для определения изменения упавшего курса денег, по отношению к словам?
3. Если слово – капитал, то оно не только должно быть оценено на словах, но и деньгами. Так ли это – за все ли слова можно и нужно платить, по выражению Твардовского, «по курсу твердого рубля»?
4. Слова могут быть различного качества: «слова» и «словеса». За какие слова можно получать деньги? Чем отличается лингвистический товар – слова – от лингвистического антитовара – словеса?
5. Почему лингвисты не формируют лингвистический рынок словесных капиталов, если слово обладает товарными свойствами? Разве это не очевидно, если примеры чисто коммерческого использование слова есть?
Цитата. «Начало карьеры американской суперзвезды было положено ее родителями. Ведь длинное итальянское имя Мадонны Луиза Вероника Чикконе, Мадонна – так итальянцы зовут Богоматерь. Говорящее имя – это товар, с точки зрения актера: оно заставляет работать воображение публики, а раз внимание к тебе привлечено, это уже половина сценического успеха». (Кумиры западной поп и рок-музыки. Экспериментальный продьюсерско-издательский центр «Виват», 1994. С.150).
Есть более масштабные примеры этого плана.
Цитата. «Вчера с утра пораньше общественность была потрясена сообщением ряда СМИ о том, что, мол, к визиту французского президента Жака Ширака принято историческое и, по-своему, трагическое решение: Москва якобы обещала отказаться от употребления «коньяка» и «шампанского». Вернее, от употребления этих слов в названиях воистину народных напитков.
Французы уже говорят, что наша «новогодняя сказка» – краденая, что новосоветского «шампанского» как бы и нет вовсе. Хотя – как же нет, если его сам князь Голицын закладывал в пещеру, а Шаляпин к той пещере знаменитую тропу проложил.
И коньяков, говорили жадные до «Бренда» французы, тоже никаких нет, а есть бренди. И на экспорт упомянутые советские напитки шли под не нашими именами – «Игристое» и «Бренди армянское». Написаны эти названия были латинскими буквами. И как-то постепенно и для внутреннего потребления название «Советское шампанское» тоже стали писать латинскими буквами. Вот тут-то и кроется проблема.
Как поспешил вчера же успокоить общественность начальник департамента виноделия Министерства сельского хозяйства и продовольствия Игорь Котляров, Россия вовсе не брала на себя обязательств отказаться от использования слов «шампанское» и «коньяк» в названиях отечественных напитков. На самом деле все обстоит следующим образом. С 1985 года между Россией и Францией имеется договоренность о том, что Россия имеет право выпускать на внутреннем рынке игристые вина с названием «Шампанское», написание которого должно быть осуществлено только на русском языке, а ни в коем случае не латинскими буквами. Заведующий российской отраслевой лабораторией игристых вин Валентин Батулин к этому добавил, что в 1996 году в России было произведено 9,2 млн декалитров шампанского и 730 тыс. декалитров коньяка. Если бы вдруг свершилось страшное, а именно – любимые слова были вычеркнуты из повседневного оборота, то, по словам Батулина, «государству и алкогольной промышленности России был бы нанесен огромный экономический ущерб». (Бовт Г. Шампанское и коньяк остаются в России // Сегодня. 1997, N209(1058)).
Слово как товар есть, но лингвистического рынка нет? На каком основании слово вне оформленного рынка объявляется товаром? Но если есть оценка слова и превращение его в финансовый эквивалент, то значит рынок всё-таки есть, но он не оформлен, скрыт, то есть является теневым. Но как же мирится с этим официальное языкознание? Или оно полагает, что созерцательно-описательная политика – это высокое созерцание мудрецов? Увы, как сказал однажды русский потерпевший в 17-е годы интеллигентствующий эмигрант: Нам казалось, что мы созерцали действительность с Олимпа, а оказалось, что … Слово в выражении слишком однозначное, смысл понятен, мы не станем травмировать слух.
3.
Инфляционные деньги – умирающие деньги. Они требуют девальвации (переоценки) либо изъятия. После изъятия из оборота они превращаются в боны – кладбище денег.
Но как то же самое сделать со словом?
Инфляционные деньги – вы отбрасываете – вы им не доверяете, но слово-то не отбросить! Что же делать со словом, чтобы можно было его вернуть в оборот?
Ответ один – возвращать статус его значения. Чтобы возвращать статус значения слова, нужно выяснить причины инфляции слова.
4. Естественная инфляция слова
Любой предмет претерпевает изменения. Он подвержен циклу рождения-развертывания-умирания. Это касается всего – и людей, и автомобилей, и заводов, и ботинок.
Изменение качества предмета не всегда бывает замеченным (по разным причинам). А если так, то эти изменения могут быть неотмеченными в знаках слова. С деньгами та же история – не знаешь, в какой момент сколько стоят деньги, которые «на лицо» одинаковы.
В какой момент компьютер становится грудой металла и пластики? Как уловить в точности тот момент изменения, чтобы точно его, предмет, обозначить? Зачастую это задача специалиста.
Однако борьба с естественной инфляцией слова тоже необходима. Для этого необходимо точно определять режим развертывания предмета и фиксировать его относительное качество (например, компьютер трех лет работы с двумя ремонтами).
5. Язык как финансовый феномен
Проделайте опыт. Сделайте своему знакомому писателю приятное – назовите его великим.
Жалко, что ли?
Сделайте другому писателю приятное – назовите великим. Сделайте такое же приятное третьему. Наконец, всех назовите великими. Им всем будет приятно. Они станут вашими друзьями и будут благодарны и признательны.
А теперь представьте, что вас – тоже из лучших соображений – назвали великим (жалко, что ли?).
Теперь «прощупайте» себя. Вам приятно после того, как вы говорили приятное словом, не соответствующим значению, получить его обратно? Что вас вводит в сомнение?
В сомнение вводит то, что обозначение слова расходится со знаком и значением слова. Ведь вы-то говорили одно, предполагая совсем другое: он – бездарь, но пусть ему будет приятно.
И вот вы получили слово обратно – почему нет радости? Ответ один – потому что мы знаем низкую цену такому слову. Если же это так, то получается слово подвержено ценностным изменениям – потерям в том числе.
Как же этот процесс называется?
Он называется инфляцией – потерей стоимости. Это – финансовый термин. Но если этот процесс происходит в языке, почему ему не быть лингвистическим?
Этот вывод может подтвердить следующее соображение. Деньги – знак и Слово – знак. У них есть свое значение. У денег оно обозначено номиналом, а у слов – смысловым значением.
Они могут действовать одинаково. Значение денег может инфлировать и значение слов тоже.
Но инфляция слова не остается на уроне слова – эта инфляция идёт «в жизнь». Пример с «великим», данным в начале, можно прагматизировать.
Генерал – это генерал. Руководитель военных структур. А отставной генерал – это генерал? Это – бывший генерал. Его называют генерал в отставке. И это правильно.
А доктор наук, который либо по старости, либо по административной службе, либо по любви к Канарам и лаборанткам не производит знания – это доктор наук? На каком основании он присваивает слово, оценивая им себя неадекватно? Это всё равно, что выдать незаслуженную зарплату.
Почему отлетавший летчик – хотя бы бывший летчик, а доктор наук никогда бывшим не бывает?
Почему простокваша – уже не молоко, а доктора наук навечно доктора? Доктор наук это работа, функциональное выполнение своих обязанностей. Директор завода – это бывший директор завода, а впавший в деградацию доктор наук все равно доктор наук? Почему называется так то, что знаку слова не соответствует? Наличный объём явно не соответствует рабочему объему понятия «доктор наук», но используется? На каком основании?
Не потому ли умирают языки, что их искусственно умерщвляют путём провоцирования инфляционного процесса?
Примечание. К сожалению, прикладные разработки – Законопроекты, Программы, методики, расчёты и проч. нам приходится в каждой работе по Тринитарной Доктрине оставлять за пределами публикаций, на что есть несколько причин.
1. Значительный объём
2. Документный вариант, нечитабельность, протокольность, тезисность, сухость и проч.
3. Избыточные эмоции официальных «учёных», многим из которых после утверждения Тринитарной Доктрины в Языкознании грозит дисквалификация.
Коробкин “выкрикивал каждую фразу, как лозунг на площади перед многотысячной толпой. От его голоса вздрагивали и позвякивали стекляшки на люстре под потолком”.
— Товарищи! Корма-это основа животноводства! По некоторые товарищи упорно не желают этого понять, преступно недооценивают заготовку кормов для животноводства!..
— Вол – это, товарищи, рабочее тягло! Рабочее тягло нужно беречь!..
— Свинья дает нам, товарищи, мясо, кожу, сало, щетину! Свинья – очень полезное животное! А как мы относимся к свиньям? По-свински, товарищи!..
— Животноводство, товарищи, нуждается в теплых, благоустроенных помещениях. Корова, товарищи, в тепле и чистоте дает больше молока, чем на холоде, в грязи! А некоторые председатели колхозов, товарищи, недооценивают строительство коровников!..
— Переходя к массово-политической работе с колхозниками, я должен здесь со всей прямотой сказать, что мы плохо работаем с колхозниками!..
— Стенная газета, товарищи, – это печать! А печать – это острейшее оружие нашей партии! Но во всех ли колхозах у нас выпускаются стенные газеты? Нет, товарищи, не во всех колхозах у нас выпускаются стенные газеты!..”.
Пустословие Коробкина столь вопиюще, что секретарь райкома Мартынов “морщился, как от сильной головной боли”, а председатель одного из колхозов Демьян Васильевич Опенкин, не стерпев, в своем выступлении, между прочим, сказал: “Пусть знающий человек расскажет нам, чего мы сами не успели прочитать или, может, в чем не сумели глубоко разобраться. Он нам расскажет – мы потом людям передадим. Но когда вот тут товарищ Коробкин доказывает нам, что свинья – животное полезное!.. Этого же невозможно терпеть! А что греха таить, и на областных заседаниях немало приходится слушать таких речей. Выйдет человек на трибуну и тарахтит, тарахтит, как по коробке. После станешь вспоминать: о чем же он говорил? Да ни о чем! Вот все такое же: “мобилизовать усилия!”, “поднять на высоту!”, “углубить!”. Иного и председатель не остановит. Кричат уже все: “Довольно!”, “Регламент”,- он тарахтит. Будто ему сдельно за каждое слово платят. А мы сидим в зале и думаем: а кто же наше время оплатит? Пятьсот человек сидят здесь – сколько ты нашего времени загубил! Пересчитать бы его на человеко-часы! Шоферов за холостые пробеги милиция штрафует. Там – тонно-километры. Тут – человеко-часы. Тоже ценность немалая! И некому штрафовать этих расхитителей времени!..”.
В. Овечкин писал свои очерки около десяти лет назад. Все мы за эти десять лет повзрослели, стали опытнее, и, может быть, умнее. Выше поднялась культура народа. Определеннее стали требования общества к поведению человека в коллективе, обогатилось и расширилось общественное внимание к речи.
Но Коробкины существуют. Им не хочется переучиваться. Им лень набираться ума-разума. И нет-нет, да и выйдет очередной Коробкин на очередную трибуну – и “грохнет речугу”. Или возьмет да и сядет па место районного журналиста и закатит пустопорожнюю статью: пусть люди читают. Хорошо, что люди все реже читают статьи, написанные пустословами, а подчас и не пустословами, а по их рецепту, по их образцу.
От пустословия можно вылечить и вылечиться – трудом и умом. Мы склонны забывать о том, что думание, решение различных умственных задач – это труд, и нередко очень тяжелый. Корень учения горек – плод его сладок. Этот корень – умственный труд. Он-то и дает сладкие плоды, среди них – умную, сжатую речь. Лень и верхоглядство не могут избавить от пустословия, но могут породить его.