Сочинение на тему языковые средства выражения эмоциональной оценки
4 варианта
Эмоциональные оценки отличаются от рациональных высокой степенью индивидуальности (субъективности), а также спонтанностью (ситуативностью) [13, с. 88]. То есть эмоциональные оценки базируются в большей степени на личных предпочтениях субъекта оценки, а не на общественном мнении; а также формируются непосредственно в момент выражения реакции на какое-либо явление или событие. Е. М. Вольф выделяет еще один признак эмоциональных оценок – категоричность [5]. Здесь имеется в виду, что они предполагают движение только вверх по оценочной шкале – в сторону увеличения признака. Основанием для эмоциональной оценки является то, что выходит за рамки обыденного, привычного для человека, например, нестандартная ситуация или необычный предмет, вызывающие положительные или отрицательные эмоции. Рациональная же оценка основывается на качественных и количественных характеристиках объекта, эмоциональный фактор здесь не является определяющим. Для эмоциональной оценки одним из определяющих признаков является интенсивность, которая, однако, тесно связана с понятиями качества и количества [9, с. 99].
Способы выражения оценки могут быть представлены единицами разных уровней языка (начиная с аффиксов и заканчивая целыми высказываниями).
Одним из наиболее распространенных и продуктивных способов выражения оценки в языке являются лексические средства. Основными средствами номинации внутри лексического уровня языка выступают имена прилагательные и наречия, среди которых по степени употребительности выделяются «хороший»/«плохой»; «хорошо»/«плохо» с их синонимичными рядами, а также все прилагательные, выражающие оценочное значение. Аналогичная ситуация наблюдается и в других индоевропейских языках, таких как, например, английский и испанский, которые, в свою очередь, являются разноструктурными языками. Наиболее употребимыми средствами номинации оценочного значения здесь являются «good» – «bad», «buen – mal». Также оценка содержится в наименованиях дей-
ствий: радоваться – огорчаться, be happy – be upset, alegrarse – afligirse.
Наибольшую эффективность выражения оценки Т. В. Маркелова, а вслед за ней и другие авторы, приписывает именно лексическому составу языка, объясняя это тем, что «он непосредственно отражает те изменения, которые происходят в обществе» [10; 14]. Также ученые отмечает, что лексические единицы указывают на признаки, которые ассоциируются с картиной мира. Одни лексические единицы могут содержать объективные данные о качествах денотатов, не обозначая оценочного значения, а другие кроме основного значения включают в себя и оценочное. Оценка может быть привнесена в значение слова тем или иным аффиксом.
Говоря о словообразовательных способах выражения оценки, необходимо отметить, что данный способ характерен в большей или меньшей степени всем рассматриваемым языкам. В русском языке существует большое количество словообразовательных средств, формирующих оценочное значение. Проиллюстрируем данное утверждение следующими примерами: «по-
этишка», «режиссеришка» (Э. Веркин «Большая книга приключений для мальчиков»), «замчище» (В. Короленко «В дурном обществе»), «городишко» (В. Короленко «В дурном обществе»), «бумаженция» (В.Н. Пучков «Цикл стихов») и т.д.
Испанский язык также обладает определенным набором оценочных суффиксов. Оценочное значение передают следующие суффиксы: -illo/illa, -ito/ita, -azo/aza, -on/-ona: которые придают деривату уменьшительное значение. Например: una plazoletilla (D. Alarcon. «El sombrero de tres picos»), jQuietecitos! (M. Paz «Papelucho»), duentecillo (B. Ibanez «La barraca») и т.д.
В отличие от русского и испанского языков, английский язык не располагает таким количеством оценочных суффиксов. Среди имеющихся необходимо перечислить -ish, -ling: thickish (figure of a woman) (S. Fitzgerald «The Great Gatsby»); freakish (L. Snicket «The Carnivorous Carnival»); hireling (The Guardian, February 17, 2005), princeling (The Guardian, April 12, 2012).
Значение оценки может быть выражено и единицами синтаксического уровня – предложением, и его речевой реализацией – высказыванием.
Система синтаксических моделей, представляющих высказывания с оценочной семантикой, чрезвычайно разнообразна. Как пишет Т.В. Маркелова, «в основе этого явления лежит
И.А. Атлас. СИНТАКСИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ ЭМОЦИОНАЛЬНОЙ ОЦЕНКИ
не только лексико-семантическая специфика оценочного значения, но и взаимоотношение «системы» со «средой». Такое взаимодействие можно наблюдать исходя из контекста, ситуации общения и социальной обусловленности употребления [10, с. 92-93].
На наш взгляд, очень важно исследовать именно синтаксические способы выражения оценки, ведь предложение является «главным средством формирования, выражения и сообщения мыслей» [3, с. 3].
Оценку могут выражать различные типы предложений. Неоспоримым является факт, что в основном для выражения эмоциональных оценок используются восклицательные предложения. Восклицательными называются предложения, отличающиеся эмоциональной окрашенностью и высокой степенью экспрессивности. В качестве восклицательных могут употребляться предложения всех коммуникативных типов, таким образом, эмоциональная оценка может выражаться повествовательными, вопросительными и побудительными предложениями.
Например: His face was so beautiful in the moonlight that the little swallow was filled with pity (О. Wilde. Happy Prince) [115, р. 29].
Экспрессивно-эмоциональная окраска у слова возникает в результате того, что само его значение содержит элемент оценки. Функция чисто номинативная осложняется здесь оценочностью, отношением говорящего к называемому явлению, а следовательно, эмоциональностью. Такие слова, как airhead, bummer; пустомеля, брюзга, разгильдяй и т.п., уже сами по себе в своей семантике несут экспрессивно-эмоциональный заряд. Слова этой группы обычно однозначны; заключенная в их значении оценка настолько явно и определенно выражена, что не позволяет употреблять слово в других значениях.
Эта лексика используется преимущественно в устно-фамильярной, сниженной речи: лентяй, беспардонный; lazy-bones, cut-throat.
Вторую группу составляют многозначные слова, которые в своем прямом значении стилистически нейтральны, однако в переносном значении наделяются яркой эмоциональностью, например, тряпка (о мужчине), болото (об общественной группе); frog (о французе), frost (о провале).
Третья группа – это слова, в которых эмоциональность достигается аффиксацией, большей частью – суффиксами: мамочка, грязнулька, бабуля; drunkard, gangster, scare-monger, kiddo. Однако это явление не столько собственно лексическое, сколько словообразовательное (см. позицию 29).
Подобно лексике, фразеология содержит богатейшие средства речевой выразительности, придает речи особую экспрессию и неповторимый национальный колорит.
Эмоциональные, экспрессивные, оценочные и стилистические компоненты лексического значения нередко сопутствуют друг другу в речи, поэтому их часто смешивают, а сами эти термины употребляют как синонимы или используют термин коннотативное значение.
Коннотация – это тот компонент семантики языковой единицы, с помощью которого выражается эмоциональное состояние говорящего и обусловленное им отношение к адресату, объекту и предмету речи, ситуации, в которой осуществляется данное речевое общение и которые называются в логико-предметном значении этой единицы.
Одной из трудностей семасиологического исследования эмотивности является взаимоинтерпретируемость метапонятий: номинации эмоций, выражение их (словом) и описание (передача) эмоций в тексте/высказывании. Выражение отражения эмоций в семантике слова может быть рациональным, как и выражение в словах, называющих понятия об эмоциях: love, disgust, hatred, anger, horror, happiness, и эмоциальным (в случаях эмотивной номинации): darling, smashing, swine, niger, worm (о человеке), при котором сама эмоция не называется, но манифестируется в семантике слова, передающей через косвенное обозначение эмоциональное состояние говорящего, его чувственное отражение денотата и переживание этого отражения.
Эмоции – это оценка, без оценочного отношения эмоций не бывает. Оценочная сема (объективная или субъективная по отношению к данному референту) извлекается из набора субстанциональных признаков.
Необходимо принципиально различать спонтанное языковое выражение эмоций и осознанное выражение. В словарном корпусе английского языка имеются специальные лексические единицы, передающие описательно эмоциональное состояние характеризуемого. К ним относятся:
a) наречия, описывающие эмоции : icily, viciously, lovingly, furiously, desperately, contemptuously, fiercely, comely garden;
b) глаголы, описывающие эмоции говорящего : to wail, to shrick, to squeal, to whine, to groan, to snap, to grunt, to snort, to bark, to snarl, to shrill, to explode, to swear, to spit, to blaster и другие глаголы эмоциональной речи и не речи : to hate, to love, to despise, to adore, to awe, etc.;
c) существительные, куда включаются и все термины эмоций с предлогом with: with love / malice/ hate/ contempt/ disgust, etc.; существительные, обозначающие физиологические проявления эмоций : tears, laughter, smile, choking, paleness, grimace, redness, etc, bitterness, scorn, joy;
d) прилагательные: angry, scornful, tender, loving, happy, joyous, glad, pale etc.
В силу особенностей своей семантики прилагательные, как часть речи, представляют собой богатый материал для выявления коннотативных признаков. Определенный субъективный характер оценочных прилагательных придает им коннотативную направленность. Однако, с другой стороны, неустойчивый характер денотативного аспекта их лексического значения и зыбкость границ между денотативным и коннотативным аспектами семантики оценочных прилагательных затрудняли отбор материала.
Поскольку прилагательные не имеют своей сферы референции, то на выражение того или иного лексико-семантического варианта прилагательного в речи воздействует семантика существительного, с которым оно сочетается. При сочетании с существительным конкретной семантики прилагательные чаще актуализируется денотативное значение, а с абстрактными, событийными существительными в основном реализуются коннотативные компоненты.
Интерпретация коннотации как явления второстепенного и, следовательно, необязательного представляется не совсем верной, т.к. речь не может состоять только из констатации фактов; говорящий привносит при этом и свое отношение к высказыванию, невольно оценивает его и выражает свои чувства, в процессе номинации в действие приводятся одновременно все аспекты, они действуют как неделимое целое. В пользу коннотации говорит и тот факт, что без неё невозможно объяснить семантику эмоционально-оценочных прилагательных, или семантику фразеологических единиц, где коннотация, как известно, является ведущим компонентом их знания.
Коннотация рассматривается как неотъемлемая и основная часть семантики слова. Коннотация – это дополнительная по отношению к денотативному аспекту информация, накладываемая комплексом экспрессивно-оценочно-эмоциональных элементов, свойственных слову, как единице языка, которая (информация) может стать первостепенной и основной при актуализации в речи. То есть, в зависимости от «поворота» (термин В.Г. Гака), контекста или ситуации она становится основным, главным значением слова, заглушая предметно-логическое значение, отодвигая его на второй план.
Увеличение эмоциональности, экспрессивности в предложении может достигаться путем употребления нескольких прилагательных, иногда это целый букет прилагательных, которые, каждое отдельно и все вместе, производят эмоциональное воздействие на читателя:
His hair is dark as the hyacint- blossom, and his lips are red, as the rose of his desire.
Проблема эпитета, как средства выражения личного, оценочного момента в высказывании, является одной из ведущих проблем стилистики. Недаром А.Н. Веселовский считал, что «история эпитета есть история поэтического стиля в сокращенном издании».
Как уже отмечалось выше, эпитетом называется слово или словосочетание, содержащее экспрессивную характеристику или словосочетание, содержащее экспрессивную характеристику предмета речи, прилагаемую к наименованию последнего.
В английском языке частое использование эпитетов с конкретными определяемыми создает устойчивые сочетания. Такие сочетания постепенно фразеологизируются, т.е. превращаются во фразеологические единицы. Эпитеты как бы закрепляются за определенными словами. Так, например, в английском языке такие сочетания, как bright face, ridiculous excuses, valuable connections, amiable lady, sweet smile, deep feelings и многие другие становятся общеупотребляемыми словосочетаниями. В них функция эпитета несколько изменена: эпитет по-прежнему выполняет свою основную стилистическую функцию – выявления индивидуально-оценочного отношения автора к предмету мысли. Но для выражения этого отношения автор не создает свои собственные, так сказать, творческие эпитеты, а пользуется такими, которые из-за частого употребления стали «реквизитом» выразительных средств в общей сокровищнице языка.
Эпитет противопоставлен логическому определению. Логические определения выявляют общепризнанные объективные признаки и качество предметов, явлений. В сочетаниях round table, green leaf, large hand, little girl, blue eyes, solid matter и т. д. слова round, green, large, little, blue, solid – логические определения. Однако любое из этих определений может стать эпитетом в том случае, если оно будет использовано не только или не столько в предметно-логическом, сколько в эмоциональном значении. Так, например, прилагательное green в сочетании a green youth является эпитетом, поскольку в этом сочетании реализуется производное предметно-логическое значение «green» молодой и связанное с ним эмоциональное значение.
Эпитеты могут быть выражены существительными и целыми словосочетаниями в синтаксическом формировании приложения. Например, lightning my pilot sits (P.Shelley); the punctual servant of all work, the sun (Ch.Dichens). Эпитеты также являются мощным средством в руках писателя и рассчитаны на определенную реакцию читателя, выражение его эмоционального ответа.
Эмоции многогранны: они затрагивают чувства и опыт, физиологию и поведение, формы познания и концептуализации. Эмоция объединяет в себе разные явления: эмоциональные реакции, которые имеют свой аналог во внешних способах выражения; эмоциональные состояния, которые связаны с внутренним эмоциональным переживанием, не имеющим внешнего проявления.
В языке имеется определенный арсенал эмотивных средств, от которых зависит естественность коммуникации. Исследование англоязычной речи показало, что для создания эмоционального фона эмотивные средства используются в комплексе.
A: Well, do you like fishing?
B: Yes, I sometimes go fishing in a river near my house in Scotland.
A: Well, here it is different. I go fishing on a lake. It’s a hundred kilometers long! (восхищение)
B: A hundred kilometers? (удивление)
A: Yeah! There are fish this big! (хвастовство)
B: Really? (удивление, сомнение)
A: Do you want to go?
B: OK. (согласие, одобрение)
A: Right. You want a fishing line….
Понятие эмотивных средств связано с категорией эмотивности, то есть с выражением эмоций, при котором общение сохраняет свою жизненность, естественность, эмоциональность. Манифестации различных эмоций средствами языка в речи фактически являются коммуникативными функциями этих средств. Особенности самих эмоций, а именно, диффузность, то есть оттеночность эмоций и стягивание, то есть групповой характер эмоций, оказывают влияние на полифункциональность эмотивных языковых средств и создают трудности при понимании и использовании этих средств в коммуникации. Многозначность эмотивных лексических единиц, в том числе и междометий, не вызывает трудностей у носителей языка, так как разнообразные значения подсознательно усваиваются во время общения в социуме на фоне средств, обеспечивающих снятие полисемии в контексте. Яркая эмоциональная окрашенность, оттенки которой чрезвычайно многообразны, характерна для разговорных фразеологических единиц. Она создается как отдельными их компонентами, так и тем образно-метафорическим значением, которое возникает в результате сочетания этих компонентов.
Многие эмоциональные слова, а междометия в особенности, выражают эмоцию в самом общем виде, даже не указывая на её положительный или отрицательный характер. «Oh» , например, может выражать и радость, и печаль, и многие другие эмоции: Oh, I’m so glad; Oh, I’m so sorry; Oh, how unexpected!
The mental condition of a person forms various emotions which, in turn, are expressed by means of language. Owing to complexity of the mental organization of each individual, special feature of the means and ways of his language consciousness and expression, his emotions remain the object, difficult for studying. There is no accurate classification of them in Linguistics. It concerns even such an ancient language layer as bible words and expressions, which are labeled with different emotional-stylistic style markers in various dictionaries. In the article the linguistic means expressing the meaning of a psycho-emotional condition of the person are subdivided into the ones directly and indirectly expressing the specified meaning. Nouns which generate the word-formation paradigms capable of incorporating verbs, verbal forms, adjectives, adverbs of correlative semantics are the center of the first group. Linguistic means of the second group, much more various, are also capable of forming paradigms. The most essential difference between these groups is found in the scope of their usage. The lexical units expressing the psycho-emotional meaning which are generic in relation to the lexemes determining emotions are organized into a separate subgroup; almost always they are used in a sheaf with words of two main groups.
Keywords: emotions, feelings, mental state of a person, Metaphor, tropes, phraseological units, context
Цель данной статьи – показать значимость лингвистических исследований и точного языкового определения эмоций человека, отразить разнообразие способов выражения эмоций и чувств посредством языка, распределить эти средства по группам и подгруппам. Источником иллюстративного материала стал роман М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита».
Языковые средства, выражающие психоэмоциональное значение, отличаются большим разнообразием и представляют собой обширную группу лексических средств, которая, очевидно, еще долго будет привлекать внимание лингвистов всего мира, потому что, как отмечает Н.Д. Арутюнова, «создание лексики и грамматики чувств есть результат великого усилия человека познать самого себя» [1, с. 399]. Пока что в языке наблюдается определенный разнобой, не позволяющий четко и однозначно квалифицировать то или иное средство языка как передающее конкретную эмоцию. Наши исследования показали, что это относится даже к такому древнему и устоявшемуся пласту слов и выражений, как библеизмы – в представляющих их различных словарях разные эмоционально-стилистические пометы сопровождают разные значения одного и того же слова, фразы или могут отсутствовать вовсе, поэтому употребление в речи библеизмов требует не только хорошего знания языка, его истории, но и этико-речевой компетенции, иначе высказывание, текст может получить иной, неожиданный оттенок значения, смысл, нежели их запланировал автор [см. 2].
В силу того, что сами эмоции в психологии считаются объектом, сложным для классификации, не менее затруднительной следует признать и классификацию языковых средств, выражающих значение психоэмоционального состояния человека. Однако нам представляется возможным разделение всех таких средств на две основные группы: языковые средства, непосредственно и опосредованно выражающие указанное значение. Ядро первой группы составляют существительные, называющие эмоции и различные психические состояния человека. Все эти существительные порождают словообразовательные парадигмы, способные включать в себя глаголы, глагольные формы, прилагательные, наречия, также сохраняющие значение психоэмоционального состояния: радость – радовать(ся), радостный, радостно, радую-щий(ся) / радовавший(ся), радуя(сь); тревога – тревожить(ся), тревожный, тревожно, тревожащийся) / тревоживший(ся), тревожа(сь); ужас – ужасать(ся), ужасный, ужасно, ужасаю-щий(ся) / ужасавший(ся), ужасая(сь); отчаянье – отчаиваться, отчаянный, отчаянно, отчаявшийся. Разумеется, далеко не все эти парадигмы полные. Таким образом, существительные, называющие эмоции, и все производные от них слова, относящиеся к различным частям речи, составляют группу языковых средств, непосредственно выражающих значение психоэмоционального состояния человека.
В группе слов, выражающих данное значение опосредованно, наблюдается большее разнообразие, поскольку сюда можно включить все прочие способы выражения эмоций, непосредственно не называющие сами психоэмоциональные состояния, но либо уточняющие качества эмоций, названных словами первой группы, либо указывающие на них через описание физиологических реакций человека, которые сопровождают его эмоциональное состояние. Например, побледнеть человек может по различным причинам, начиная с физиологических (он плохо себя чувствует, болен) и заканчивая разного рода психоэмоциональными состояниями, поразившими его (страх, горе, ошеломление, изумление, глубокое потрясение чем-либо, ожидание, предвкушение чего-либо и даже радость). Эти языковые средства также способны образовывать парадигмы, как и слова первой группы. Наиболее существенное отличие данных групп обнаруживается в их сфере употребления. Совершенно очевидно, что вторая группа обладает куда более обширным кругом значений, слова этой группы способны употребляться в контексте, никак не связанном с эмоциями и чувствами. В то время как слова, называющие эмоции, обладают строго фиксированным значением, тесно привязаны к одной определенной эмоции и существуют исключительно для выражения значения психоэмоциональных состояний человека в языке, то есть первая группа связана только с явлениями психики человека, а вторая – лишь указывает на данные явления через описание разного рода соматических реакций (через характеристику жестов, поступков, физиологических реакций человека, находящегося под воздействием эмоций), вызываемых переживаемым психоэмоциональным состоянием, и таким образом выполняет функцию замещения самих эмоций набором признаков этих эмоций.
Нам представляется целесообразным выделить в отдельную подгруппу лексические единицы, выражающие психоэмоциональное значение, которые являются родовыми по отношению к лексемам, обозначающим собственно эмоции. Например: чувство – чувствовать, ощущение – ощущать, испытывать (какое-либо переживание, эмоцию). Эта группа слов крайне ограничена. Она всегда требует уточнения характера переживаемого индивидуумом психоэмоционального состояния. Поэтому такие слова почти всегда употребляются в связке со словами основных двух групп. По своему значению они ближе всего стоят к первой группе, однако, подобно второй группе, они лишь указывают на то, что человек испытывает какое-либо ощущение, переживание, и не позволяют определить его характер непосредственно, как это свойственно словам первой группы. Такие слова по аналогии с семантическими примитивами А. Вежбицкой [см. 3] предлагаем именовать эмотивно-семантическими примитивами.
Следует также отметить особую группу слов, которые не могут быть отнесены к языковым средствам, выражающим психоэмоциональное состояние человека. Однако эти слова способны в контексте (и только в нем!) приобрести некие оттенки значения, указующие на психоэмоциональное состояние человека. Они также требуют, чтобы с ними рядом находились слова, относящиеся к основным разрядам средств выражения психоэмоциональных состояний человека. Некоторые из слов этой группы употребляются в художественных текстах чрезвычайно часто, например: глаголы говорения (сказать, ответить, повторить, заметить, спросить и т.д.), движения (идти, бежать, встать, сесть и т.д.) и некоторые другие.
К языковым средствам, выражающим психоэмоциональное состояние человека, можно отнести как отдельные лексические единицы, так и более крупные единицы, например фразеологизмы. Кроме того, художественный текст позволяет использовать особые приемы, называемые тропами, в качестве средств передачи эмоций и чувств. Чаще всего в таких случаях используется метафорический перенос качеств, присущих человеку, явлению природы и т.д. Восприятие эмоций как чего-то обособленного от человека и периодически врывающегося в его жизнь, подобно стихии, свойственно языку вообще. Поэтому метафора лежит в основе множества давно устоявшихся, общепринятых способов передачи эмоциональных состояний, особенно эмоций-аффектов. Большинство таких способов мы используем в речи и тексте, не задумываясь, как шаблон, клише. Однако автор художественного текста для придания большей выразительности и увеличения силы воздействия текста на читателя часто прибегает к трансформациям таких стандартных способов передачи эмоций или даже создает на основе уже существующих новые образы.
Анализ примеров, извлеченных нами из текста романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита», показал, что лексика, выражающая эмоции, с точки зрения ее частеречной принадлежности представлена именами существительными, прилагательными, наречиями, глаголами и их формами. Наибольшую роль при выражении психоэмоционального состояния играют существительные и глаголы, в то время как прилагательные и наречия чаще всего являются вспомогательными средствами, используемыми для конкретизации или интенсификации описываемых эмоций. Прилагательные и наречия значительно реже используются в качестве самостоятельных средств, выражающих психоэмоциональное состояние. Однако даже в таком случае в предложении они обычно характеризуют предмет и действие, и таким образом, существительные и глаголы, не выражающие значение психоэмоционального состояния, приобретают под влиянием зависимых слов данное значение, но обладают им только в соответствующем контексте и вне контекста к лексике, выражающей эмоции, относиться не могут.
В языке веками складывались многочисленные устойчивые словосочетания, фразеологические единицы, которые используются для более выразительной передачи в тексте чувств и эмоций персонажей. Многие из таких выражений превратились в клише (глаза налились кровью, глаза полезли на лоб, благодарен по гроб жизни, волосы шевелились от ужаса), которые автор может использовать как данность, а может переработать, внести изменения, усиливающие эффект данных выражений, делающие их более образными, яркими и приковывающими внимание читателя к тексту.
В случае, если для описываемого психоэмоционального состояния недостаточно уже имеющихся в языке средств, автор может создавать свои собственные приемы передачи эмоций персонажей. Для этой цели в художественном тексте используются различные тропы. Приведем несколько примеров такого способа передачи психоэмоционального состояния из текста романа «Мастер и Маргарита», в основном при этом используются метафоры, метонимии. Этот прием базируется на обращении к языковому чутью реципиентов текста: эмоция не называется, специальные эмотивные средства не используются, но читатель на базе пресуппозиционных знаний и контекста способен верно расшифровать психоэмоциональное состояние персонажа. Это, например, растерянность, замешанная на страхе, потрясение: «В голове у Аннушки образовалась вьюга…»; «В голове у него был какой-то сквозняк, гудело, как в трубе, и в этом гудении слышались клочки капельдинерских рассказов». Это примеры, так сказать, «говорящей» эмоции, то есть показ того, что человек не в состоянии мыслить нормальным образом, его мыслительный процесс нарушен, прерван, в него, помимо воли, вплетается, врывается нечто чужеродное.
А вот примеры показа тех же эмоций, но с использованием средств иного рода – это уже «молчащие» эмоции: «Трудно даже измерить глубину молчания, воцарившегося на веранде. Видно было, как у одного из официантов пиво течет из покосившейся набок кружки на пол». То есть молчание как некая пустота, не должная, по идее, иметь степени меры, силы, объема и прочих физических характеристик, у Булгакова опосредованно обретает овеществленность, материальные показатели. Значит, не столько молчание в данном случае измеряется, сколько
вызвавшие его сильные эмоции и чувства – страх, трепет, растерянность, неполное понимание, покорность обстоятельствам.
Подобным же «молчащим» образом рисуются ужас, растерянность, ступор: «Кожа на лице швейцара приняла тифозный оттенок, а глаза помертвели»; «…лицо шофера сразу перекосилось, лишь только он увидел пассажира»; «Попав в кабинет, бухгалтер первым долгом уронил портфель, и все мысли в его голове перевернулись кверху ногами».
Как было показано в работах 90-х годов, «язык одинаков для всех и различен для каждого прежде всего в сфере его эмоциональности, где диапазон варьирования и импровизации семантики языковых единиц в сфере их личностных эмоциональных смыслов наиболее широк и многообразен» [24, с. 29].
К этому времени споры о том, существует ли эмоциональный код языка, были решены положительно: наличие эмоциональных средств разных языковых уровней в национальном языковом коде уже ни у кого не вызывало сомнения. В то же время оставалось много спорных вопросов, связанных с динамическим аспектом языка, особенностями его функционирования. Таким образом, актуальность и новизна более поздних исследований была связана с вопросами развития языкового кода, языковыми приращениями, появляющимися за счёт реализации эмоционального потенциала языковых единиц в разных условиях общения.
Другим аспектом изучения эмоционального потенциала языка является межъязыковая коммуникация. В процессе перевода с одного языка на другой особенно актуальными становятся знания о национально-культурной специфике картины мира, проявляющейся в коде используемых языков. Эмоции – общечеловеческая универсалия, но их отражение в языке национально специфично, поэтому эмоциональный компонент семантики языка естественно рассматривать в составе его культуроведческого аспекта.
Теоретические работы В.И. Шаховского (Шаховский, 1991, Шаховский, 1994; Шаховский, 1998) и выводы исследований его учеников позволили сделать первоначальные обобщения, касающиеся феномена текстовой эмоциональности, выявить унифицированные характеристики лексических средств выражения эмоциональности применительно к текстам разных функциональных стилей.
Важным этапом на пути перехода от изучения типичных социологизированных эмоций, характерных для разных типов речевых ситуаций, к исследованию личностных смыслов, маркирующих своеобразие и дифференцирующих речевое поведение коммуникантов, стало выдвижение, обоснование и использование В.И. Шаховским понятия эмоционального дейксиса (т.е. единица языка указывающая на эмоциональность) в качестве объяснительного принципа особенностей вербального поведения коммуникантов.
В.И. Шаховский говорит о том, что определяющим мотивом деятельности человека и его основной характеристикой является эмоциональная доминанта. Представляя сферу научных пристрастий самого ученого, можно без преувеличения сказать, что эмоциональная сфера жизни языка и человека в целом составляет существенную часть его исследовательских интересов [26, с. 81].
Тезис о том, что эмоции – одна из форм отражения, познания, оценки объективной действительности, признается представителями разных наук, прежде всего психологами и философами. Это исходное положение у всех исследователей имеет общее уточнение: эмоции – особая, своеобразная форма познания и отражения действительности, так как в них человек выступает одновременно и объектом, и субъектом познания, т.е. эмоции связаны с потребностями человека, лежащими в основе мотивов его деятельности.
В жизни человека практически нельзя выделить ни одного состояния, которое не переживалось бы субъективно. Эмоции пронизывают всю жизнь человека – от инстинктивных порывов до высших форм социальной деятельности. Мир эмоций разнообразен.
Эмоции представляют собой субъективные психологические состояния говорящего, его реакции на события, участников коммуникации, их поведение, объекты, возникающие в результате воздействия внутренних и внешних обстоятельств объективной действительности. Отношение человека к ним выражается в виде ощущений приятного или неприятного, удовольствия или неудовлетворения его актуальных потребностей посредством:
1) положительных эмоций, вызываемых полезными действиями, побуждающих индивида к их достижению и сохранению;
2) отрицательных эмоций, стимулирующих активность, направленную на избежание вредных воздействий;
3) смешанного класса эмоций, сочетающих в себе положительные и отрицательные эмоциональные оттенки.
По замечаниям лингвиста Н.И. Иконниковой, поскольку любая эмоция представляет собой психологический процесс и единство трех составляющих: физиологической, субъективной и экспрессивной, то средством отражения психических процессов человека является речь [Иконникова, 3]. Именно речь обозначает, дифференцирует и обобщает эмоциональные переживания, способствуя осознанности эмоций и их интеллектуализации.
Проанализировав теоретическую литературу по вопросу изучения эмоций, можно выделить несколько подходов к их изучению. Например, в трудах А. Вежбицкой эмоции описываются через прототипические ситуации, в которых они возникают. То есть автор рассматривает эмоции в контексте смыслового подхода. М. Джонсон и Дж. Лакофф отмечают, что языковые средства выражения эмоций в высшей степени метафоричны (метафорический подход). Эмоция почти никогда не выражается прямо, но всегда уподобляется чему-то. Поэтому наиболее адекватным лингвистическим описанием эмоций считается описание через метафоры, в которых эти эмоции воплощаются в языке.
Человеческая культура в процессе своего развития выработала разнообразные формы существования. Каждая культура создает различные системы знаков, являющиеся своеобразными ее носителями. Среди возможных способов отражения национальной культуры отчетливо выделяется уникальность положения языка как феномена общественного сознания. Способы кодирования и декодирования информации усваивается в процессе жизнедеятельности как опыт той культуры, представителем которой он является. Будучи национально-специфичными, эти кодовые системы как правило, несопоставимы между собой или в лучшем случае сопоставимы только ограниченно, что создает проблему понимания и восприятия чужих культур. Язык является одновременно и продуктом культуры, и ее важной составной частью, и условием существования культуры, фактор формирования культурных кодов [Орлова, 55].
Процесс отражения эмоций регулирует эмоции, так как именно они являются посредниками отражения мира в языке за счет того, что они выражают важность объектов мира для говорящего и слушающего.
Кроме того, вербальная идентификация эмоций всегда субъективна, они не проявляются в чистом, не связанном с ситуацией и субъектом, виде. Эмоции всегда ситуативны и когнитивны (т.е. в их основе лежат познавательные процессы), поэтому и выбор языковых средств всегда связан с ситуацией, так как имеются как минимум две системы выражения эмоции – язык тела и язык слов. Кроме того, нормы выражения эмоций не стабильны от культуры к культуре, причем это касается не столько способа выражения эмоций, сколько в каких условиях это разрешено.
Эмоциональное пространство человечества предполагает существование общего (инвариантного) эмоционального смыслового поля, которое кодируется и воспроизводится в лексических и фразеологических знаках языков. Однако разные культуры и отдельные индивиды внутри них значительно отличаются в своем отношении к эмоциям. В эмоциональной сфере между людьми обнаруживаются особенно яркие индивидуальные различия. Все стороны личности, ее характера, интеллекта, ее интересов и отношений к другим людям проявляются и отсвечиваются в радуге эмоций и чувств. В процессе познания окружающего мира человек неизбежно оценивает явления и факты действительности, выражая своё личное, субъективное отношение к ним, что находит отражение в его языке.
Эмоции оказываются неотрывными от языка. Их необходимо изучать с привлечением его данных, поскольку именно язык является и объектом, и инструментом изучения эмоций, которые он номинирует, выражает, описывает и имитирует, то есть именно язык формирует эмоциональную картину мира представителей той или иной лингвокультуры. Следовательно, человек эмоциональный, так же, как и человек говорящий, является одновременно и субъектом языка и субъектом культуры.
Таким образом, эмоции носят универсальный характер и свойственны людям в целом, и, соответственно, их проявление и значение имеют свою культурную специфику, что, безусловно, находит отражение в языке и речи.
Любые проявления активности человека сопровождаются эмоциональными переживаниями. Главная функция эмоций состоит в том, что благодаря эмоциям люди лучше понимают друг друга, могут, не пользуясь речью, судить о состоянии собеседника, лучше настраиваться на совместную деятельность и общение.
В настоящее время изучение лингвистики эмоций может происходить в рамках нескольких подходов: психологического, социологического, философского, культурологического.
Очевидно, что особое внимание в лингвистике эмоций уделяется исследованию языковой категории выражения эмоциональности, поскольку как отмечал Ж. Вандриес, для лингвиста чувства приобретают значения только тогда, когда они выражены языковыми средствами [Вандриес, 15].
Механизмы языкового выражения эмоций говорящего и языкового обозначения, интерпретации эмоций как объективной сущности говорящего и слушающего принципиально различны. Можно говорить о языке описания эмоций и языке выражения эмоций [10, с. 312].
Эмоциональная лексика традиционно изучается с учетом таких категорий, как оценочность, экспрессивность, образность, причем связи ее с оценкой оказываются особенно тесными. Сопряжение эмоций и оценки не утрачивают актуальности.
Эмоциональность выражается на всех уровнях языка словообразовательными, синтаксическими, лексическими средствами, включая фразеологию.
На словообразовательном уровне в отношении обсуждаемого вопроса важное значение приобретает понятие производности. Огромным потенциалом обладает лексика и фразеология разговорного стиля.
Чувства и эмоции практически невозможно выразить с помощью только одного языкового средства. Обычно эмоциональность в речи выражается совокупностью языковых средств разных уровней.
Эмоциональные оценки отличаются от рациональных высокой степенью индивидуальности (субъективности), а также спонтанностью (ситуативностью) [13, с. 88]. То есть эмоциональные оценки базируются в большей степени на личных предпочтениях субъекта оценки, а не на общественном мнении; а также формируются непосредственно в момент выражения реакции на какое-либо явление или событие. Е. М. Вольф выделяет еще один признак эмоциональных оценок – категоричность [5]. Здесь имеется в виду, что они предполагают движение только вверх по оценочной шкале – в сторону увеличения признака. Основанием для эмоциональной оценки является то, что выходит за рамки обыденного, привычного для человека, например, нестандартная ситуация или необычный предмет, вызывающие положительные или отрицательные эмоции. Рациональная же оценка основывается на качественных и количественных характеристиках объекта, эмоциональный фактор здесь не является определяющим. Для эмоциональной оценки одним из определяющих признаков является интенсивность, которая, однако, тесно связана с понятиями качества и количества [9, с. 99].
Способы выражения оценки могут быть представлены единицами разных уровней языка (начиная с аффиксов и заканчивая целыми высказываниями).
Одним из наиболее распространенных и продуктивных способов выражения оценки в языке являются лексические средства. Основными средствами номинации внутри лексического уровня языка выступают имена прилагательные и наречия, среди которых по степени употребительности выделяются «хороший»/«плохой»; «хорошо»/«плохо» с их синонимичными рядами, а также все прилагательные, выражающие оценочное значение. Аналогичная ситуация наблюдается и в других индоевропейских языках, таких как, например, английский и испанский, которые, в свою очередь, являются разноструктурными языками. Наиболее употребимыми средствами номинации оценочного значения здесь являются «good» – «bad», «buen – mal». Также оценка содержится в наименованиях дей-
ствий: радоваться – огорчаться, be happy – be upset, alegrarse – afligirse.
Наибольшую эффективность выражения оценки Т. В. Маркелова, а вслед за ней и другие авторы, приписывает именно лексическому составу языка, объясняя это тем, что «он непосредственно отражает те изменения, которые происходят в обществе» [10; 14]. Также ученые отмечает, что лексические единицы указывают на признаки, которые ассоциируются с картиной мира. Одни лексические единицы могут содержать объективные данные о качествах денотатов, не обозначая оценочного значения, а другие кроме основного значения включают в себя и оценочное. Оценка может быть привнесена в значение слова тем или иным аффиксом.
Говоря о словообразовательных способах выражения оценки, необходимо отметить, что данный способ характерен в большей или меньшей степени всем рассматриваемым языкам. В русском языке существует большое количество словообразовательных средств, формирующих оценочное значение. Проиллюстрируем данное утверждение следующими примерами: «по-
этишка», «режиссеришка» (Э. Веркин «Большая книга приключений для мальчиков»), «замчище» (В. Короленко «В дурном обществе»), «городишко» (В. Короленко «В дурном обществе»), «бумаженция» (В.Н. Пучков «Цикл стихов») и т.д.
Испанский язык также обладает определенным набором оценочных суффиксов. Оценочное значение передают следующие суффиксы: -illo/illa, -ito/ita, -azo/aza, -on/-ona: которые придают деривату уменьшительное значение. Например: una plazoletilla (D. Alarcon. «El sombrero de tres picos»), jQuietecitos! (M. Paz «Papelucho»), duentecillo (B. Ibanez «La barraca») и т.д.
В отличие от русского и испанского языков, английский язык не располагает таким количеством оценочных суффиксов. Среди имеющихся необходимо перечислить -ish, -ling: thickish (figure of a woman) (S. Fitzgerald «The Great Gatsby»); freakish (L. Snicket «The Carnivorous Carnival»); hireling (The Guardian, February 17, 2005), princeling (The Guardian, April 12, 2012).
Значение оценки может быть выражено и единицами синтаксического уровня – предложением, и его речевой реализацией – высказыванием.
Система синтаксических моделей, представляющих высказывания с оценочной семантикой, чрезвычайно разнообразна. Как пишет Т.В. Маркелова, «в основе этого явления лежит
И.А. Атлас. СИНТАКСИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ ЭМОЦИОНАЛЬНОЙ ОЦЕНКИ
не только лексико-семантическая специфика оценочного значения, но и взаимоотношение «системы» со «средой». Такое взаимодействие можно наблюдать исходя из контекста, ситуации общения и социальной обусловленности употребления [10, с. 92-93].
На наш взгляд, очень важно исследовать именно синтаксические способы выражения оценки, ведь предложение является «главным средством формирования, выражения и сообщения мыслей» [3, с. 3].
Оценку могут выражать различные типы предложений. Неоспоримым является факт, что в основном для выражения эмоциональных оценок используются восклицательные предложения. Восклицательными называются предложения, отличающиеся эмоциональной окрашенностью и высокой степенью экспрессивности. В качестве восклицательных могут употребляться предложения всех коммуникативных типов, таким образом, эмоциональная оценка может выражаться повествовательными, вопросительными и побудительными предложениями.
Например: His face was so beautiful in the moonlight that the little swallow was filled with pity (О. Wilde. Happy Prince) [115, р. 29].
Экспрессивно-эмоциональная окраска у слова возникает в результате того, что само его значение содержит элемент оценки. Функция чисто номинативная осложняется здесь оценочностью, отношением говорящего к называемому явлению, а следовательно, эмоциональностью. Такие слова, как airhead, bummer; пустомеля, брюзга, разгильдяй и т.п., уже сами по себе в своей семантике несут экспрессивно-эмоциональный заряд. Слова этой группы обычно однозначны; заключенная в их значении оценка настолько явно и определенно выражена, что не позволяет употреблять слово в других значениях.
Эта лексика используется преимущественно в устно-фамильярной, сниженной речи: лентяй, беспардонный; lazy-bones, cut-throat.
Вторую группу составляют многозначные слова, которые в своем прямом значении стилистически нейтральны, однако в переносном значении наделяются яркой эмоциональностью, например, тряпка (о мужчине), болото (об общественной группе); frog (о французе), frost (о провале).
Третья группа – это слова, в которых эмоциональность достигается аффиксацией, большей частью – суффиксами: мамочка, грязнулька, бабуля; drunkard, gangster, scare-monger, kiddo. Однако это явление не столько собственно лексическое, сколько словообразовательное (см. позицию 29).
Подобно лексике, фразеология содержит богатейшие средства речевой выразительности, придает речи особую экспрессию и неповторимый национальный колорит.
Эмоциональные, экспрессивные, оценочные и стилистические компоненты лексического значения нередко сопутствуют друг другу в речи, поэтому их часто смешивают, а сами эти термины употребляют как синонимы или используют термин коннотативное значение.
Коннотация – это тот компонент семантики языковой единицы, с помощью которого выражается эмоциональное состояние говорящего и обусловленное им отношение к адресату, объекту и предмету речи, ситуации, в которой осуществляется данное речевое общение и которые называются в логико-предметном значении этой единицы.
Одной из трудностей семасиологического исследования эмотивности является взаимоинтерпретируемость метапонятий: номинации эмоций, выражение их (словом) и описание (передача) эмоций в тексте/высказывании. Выражение отражения эмоций в семантике слова может быть рациональным, как и выражение в словах, называющих понятия об эмоциях: love, disgust, hatred, anger, horror, happiness, и эмоциальным (в случаях эмотивной номинации): darling, smashing, swine, niger, worm (о человеке), при котором сама эмоция не называется, но манифестируется в семантике слова, передающей через косвенное обозначение эмоциональное состояние говорящего, его чувственное отражение денотата и переживание этого отражения.
Эмоции – это оценка, без оценочного отношения эмоций не бывает. Оценочная сема (объективная или субъективная по отношению к данному референту) извлекается из набора субстанциональных признаков.
Необходимо принципиально различать спонтанное языковое выражение эмоций и осознанное выражение. В словарном корпусе английского языка имеются специальные лексические единицы, передающие описательно эмоциональное состояние характеризуемого. К ним относятся:
a) наречия, описывающие эмоции : icily, viciously, lovingly, furiously, desperately, contemptuously, fiercely, comely garden;
b) глаголы, описывающие эмоции говорящего : to wail, to shrick, to squeal, to whine, to groan, to snap, to grunt, to snort, to bark, to snarl, to shrill, to explode, to swear, to spit, to blaster и другие глаголы эмоциональной речи и не речи : to hate, to love, to despise, to adore, to awe, etc.;
c) существительные, куда включаются и все термины эмоций с предлогом with: with love / malice/ hate/ contempt/ disgust, etc.; существительные, обозначающие физиологические проявления эмоций : tears, laughter, smile, choking, paleness, grimace, redness, etc, bitterness, scorn, joy;
d) прилагательные: angry, scornful, tender, loving, happy, joyous, glad, pale etc.
В силу особенностей своей семантики прилагательные, как часть речи, представляют собой богатый материал для выявления коннотативных признаков. Определенный субъективный характер оценочных прилагательных придает им коннотативную направленность. Однако, с другой стороны, неустойчивый характер денотативного аспекта их лексического значения и зыбкость границ между денотативным и коннотативным аспектами семантики оценочных прилагательных затрудняли отбор материала.
Поскольку прилагательные не имеют своей сферы референции, то на выражение того или иного лексико-семантического варианта прилагательного в речи воздействует семантика существительного, с которым оно сочетается. При сочетании с существительным конкретной семантики прилагательные чаще актуализируется денотативное значение, а с абстрактными, событийными существительными в основном реализуются коннотативные компоненты.
Интерпретация коннотации как явления второстепенного и, следовательно, необязательного представляется не совсем верной, т.к. речь не может состоять только из констатации фактов; говорящий привносит при этом и свое отношение к высказыванию, невольно оценивает его и выражает свои чувства, в процессе номинации в действие приводятся одновременно все аспекты, они действуют как неделимое целое. В пользу коннотации говорит и тот факт, что без неё невозможно объяснить семантику эмоционально-оценочных прилагательных, или семантику фразеологических единиц, где коннотация, как известно, является ведущим компонентом их знания.
Коннотация рассматривается как неотъемлемая и основная часть семантики слова. Коннотация – это дополнительная по отношению к денотативному аспекту информация, накладываемая комплексом экспрессивно-оценочно-эмоциональных элементов, свойственных слову, как единице языка, которая (информация) может стать первостепенной и основной при актуализации в речи. То есть, в зависимости от «поворота» (термин В.Г. Гака), контекста или ситуации она становится основным, главным значением слова, заглушая предметно-логическое значение, отодвигая его на второй план.
Увеличение эмоциональности, экспрессивности в предложении может достигаться путем употребления нескольких прилагательных, иногда это целый букет прилагательных, которые, каждое отдельно и все вместе, производят эмоциональное воздействие на читателя:
His hair is dark as the hyacint- blossom, and his lips are red, as the rose of his desire.
Проблема эпитета, как средства выражения личного, оценочного момента в высказывании, является одной из ведущих проблем стилистики. Недаром А.Н. Веселовский считал, что «история эпитета есть история поэтического стиля в сокращенном издании».
Как уже отмечалось выше, эпитетом называется слово или словосочетание, содержащее экспрессивную характеристику или словосочетание, содержащее экспрессивную характеристику предмета речи, прилагаемую к наименованию последнего.
В английском языке частое использование эпитетов с конкретными определяемыми создает устойчивые сочетания. Такие сочетания постепенно фразеологизируются, т.е. превращаются во фразеологические единицы. Эпитеты как бы закрепляются за определенными словами. Так, например, в английском языке такие сочетания, как bright face, ridiculous excuses, valuable connections, amiable lady, sweet smile, deep feelings и многие другие становятся общеупотребляемыми словосочетаниями. В них функция эпитета несколько изменена: эпитет по-прежнему выполняет свою основную стилистическую функцию – выявления индивидуально-оценочного отношения автора к предмету мысли. Но для выражения этого отношения автор не создает свои собственные, так сказать, творческие эпитеты, а пользуется такими, которые из-за частого употребления стали «реквизитом» выразительных средств в общей сокровищнице языка.
Эпитет противопоставлен логическому определению. Логические определения выявляют общепризнанные объективные признаки и качество предметов, явлений. В сочетаниях round table, green leaf, large hand, little girl, blue eyes, solid matter и т. д. слова round, green, large, little, blue, solid – логические определения. Однако любое из этих определений может стать эпитетом в том случае, если оно будет использовано не только или не столько в предметно-логическом, сколько в эмоциональном значении. Так, например, прилагательное green в сочетании a green youth является эпитетом, поскольку в этом сочетании реализуется производное предметно-логическое значение «green» молодой и связанное с ним эмоциональное значение.
Эпитеты могут быть выражены существительными и целыми словосочетаниями в синтаксическом формировании приложения. Например, lightning my pilot sits (P.Shelley); the punctual servant of all work, the sun (Ch.Dichens). Эпитеты также являются мощным средством в руках писателя и рассчитаны на определенную реакцию читателя, выражение его эмоционального ответа.
Эмоции многогранны: они затрагивают чувства и опыт, физиологию и поведение, формы познания и концептуализации. Эмоция объединяет в себе разные явления: эмоциональные реакции, которые имеют свой аналог во внешних способах выражения; эмоциональные состояния, которые связаны с внутренним эмоциональным переживанием, не имеющим внешнего проявления.
В языке имеется определенный арсенал эмотивных средств, от которых зависит естественность коммуникации. Исследование англоязычной речи показало, что для создания эмоционального фона эмотивные средства используются в комплексе.
A: Well, do you like fishing?
B: Yes, I sometimes go fishing in a river near my house in Scotland.
A: Well, here it is different. I go fishing on a lake. It’s a hundred kilometers long! (восхищение)
B: A hundred kilometers? (удивление)
A: Yeah! There are fish this big! (хвастовство)
B: Really? (удивление, сомнение)
A: Do you want to go?
B: OK. (согласие, одобрение)
A: Right. You want a fishing line….
Понятие эмотивных средств связано с категорией эмотивности, то есть с выражением эмоций, при котором общение сохраняет свою жизненность, естественность, эмоциональность. Манифестации различных эмоций средствами языка в речи фактически являются коммуникативными функциями этих средств. Особенности самих эмоций, а именно, диффузность, то есть оттеночность эмоций и стягивание, то есть групповой характер эмоций, оказывают влияние на полифункциональность эмотивных языковых средств и создают трудности при понимании и использовании этих средств в коммуникации. Многозначность эмотивных лексических единиц, в том числе и междометий, не вызывает трудностей у носителей языка, так как разнообразные значения подсознательно усваиваются во время общения в социуме на фоне средств, обеспечивающих снятие полисемии в контексте. Яркая эмоциональная окрашенность, оттенки которой чрезвычайно многообразны, характерна для разговорных фразеологических единиц. Она создается как отдельными их компонентами, так и тем образно-метафорическим значением, которое возникает в результате сочетания этих компонентов.
Многие эмоциональные слова, а междометия в особенности, выражают эмоцию в самом общем виде, даже не указывая на её положительный или отрицательный характер. «Oh» , например, может выражать и радость, и печаль, и многие другие эмоции: Oh, I’m so glad; Oh, I’m so sorry; Oh, how unexpected!
The mental condition of a person forms various emotions which, in turn, are expressed by means of language. Owing to complexity of the mental organization of each individual, special feature of the means and ways of his language consciousness and expression, his emotions remain the object, difficult for studying. There is no accurate classification of them in Linguistics. It concerns even such an ancient language layer as bible words and expressions, which are labeled with different emotional-stylistic style markers in various dictionaries. In the article the linguistic means expressing the meaning of a psycho-emotional condition of the person are subdivided into the ones directly and indirectly expressing the specified meaning. Nouns which generate the word-formation paradigms capable of incorporating verbs, verbal forms, adjectives, adverbs of correlative semantics are the center of the first group. Linguistic means of the second group, much more various, are also capable of forming paradigms. The most essential difference between these groups is found in the scope of their usage. The lexical units expressing the psycho-emotional meaning which are generic in relation to the lexemes determining emotions are organized into a separate subgroup; almost always they are used in a sheaf with words of two main groups.
Keywords: emotions, feelings, mental state of a person, Metaphor, tropes, phraseological units, context
Цель данной статьи – показать значимость лингвистических исследований и точного языкового определения эмоций человека, отразить разнообразие способов выражения эмоций и чувств посредством языка, распределить эти средства по группам и подгруппам. Источником иллюстративного материала стал роман М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита».
Языковые средства, выражающие психоэмоциональное значение, отличаются большим разнообразием и представляют собой обширную группу лексических средств, которая, очевидно, еще долго будет привлекать внимание лингвистов всего мира, потому что, как отмечает Н.Д. Арутюнова, «создание лексики и грамматики чувств есть результат великого усилия человека познать самого себя» [1, с. 399]. Пока что в языке наблюдается определенный разнобой, не позволяющий четко и однозначно квалифицировать то или иное средство языка как передающее конкретную эмоцию. Наши исследования показали, что это относится даже к такому древнему и устоявшемуся пласту слов и выражений, как библеизмы – в представляющих их различных словарях разные эмоционально-стилистические пометы сопровождают разные значения одного и того же слова, фразы или могут отсутствовать вовсе, поэтому употребление в речи библеизмов требует не только хорошего знания языка, его истории, но и этико-речевой компетенции, иначе высказывание, текст может получить иной, неожиданный оттенок значения, смысл, нежели их запланировал автор [см. 2].
В силу того, что сами эмоции в психологии считаются объектом, сложным для классификации, не менее затруднительной следует признать и классификацию языковых средств, выражающих значение психоэмоционального состояния человека. Однако нам представляется возможным разделение всех таких средств на две основные группы: языковые средства, непосредственно и опосредованно выражающие указанное значение. Ядро первой группы составляют существительные, называющие эмоции и различные психические состояния человека. Все эти существительные порождают словообразовательные парадигмы, способные включать в себя глаголы, глагольные формы, прилагательные, наречия, также сохраняющие значение психоэмоционального состояния: радость – радовать(ся), радостный, радостно, радую-щий(ся) / радовавший(ся), радуя(сь); тревога – тревожить(ся), тревожный, тревожно, тревожащийся) / тревоживший(ся), тревожа(сь); ужас – ужасать(ся), ужасный, ужасно, ужасаю-щий(ся) / ужасавший(ся), ужасая(сь); отчаянье – отчаиваться, отчаянный, отчаянно, отчаявшийся. Разумеется, далеко не все эти парадигмы полные. Таким образом, существительные, называющие эмоции, и все производные от них слова, относящиеся к различным частям речи, составляют группу языковых средств, непосредственно выражающих значение психоэмоционального состояния человека.
В группе слов, выражающих данное значение опосредованно, наблюдается большее разнообразие, поскольку сюда можно включить все прочие способы выражения эмоций, непосредственно не называющие сами психоэмоциональные состояния, но либо уточняющие качества эмоций, названных словами первой группы, либо указывающие на них через описание физиологических реакций человека, которые сопровождают его эмоциональное состояние. Например, побледнеть человек может по различным причинам, начиная с физиологических (он плохо себя чувствует, болен) и заканчивая разного рода психоэмоциональными состояниями, поразившими его (страх, горе, ошеломление, изумление, глубокое потрясение чем-либо, ожидание, предвкушение чего-либо и даже радость). Эти языковые средства также способны образовывать парадигмы, как и слова первой группы. Наиболее существенное отличие данных групп обнаруживается в их сфере употребления. Совершенно очевидно, что вторая группа обладает куда более обширным кругом значений, слова этой группы способны употребляться в контексте, никак не связанном с эмоциями и чувствами. В то время как слова, называющие эмоции, обладают строго фиксированным значением, тесно привязаны к одной определенной эмоции и существуют исключительно для выражения значения психоэмоциональных состояний человека в языке, то есть первая группа связана только с явлениями психики человека, а вторая – лишь указывает на данные явления через описание разного рода соматических реакций (через характеристику жестов, поступков, физиологических реакций человека, находящегося под воздействием эмоций), вызываемых переживаемым психоэмоциональным состоянием, и таким образом выполняет функцию замещения самих эмоций набором признаков этих эмоций.
Нам представляется целесообразным выделить в отдельную подгруппу лексические единицы, выражающие психоэмоциональное значение, которые являются родовыми по отношению к лексемам, обозначающим собственно эмоции. Например: чувство – чувствовать, ощущение – ощущать, испытывать (какое-либо переживание, эмоцию). Эта группа слов крайне ограничена. Она всегда требует уточнения характера переживаемого индивидуумом психоэмоционального состояния. Поэтому такие слова почти всегда употребляются в связке со словами основных двух групп. По своему значению они ближе всего стоят к первой группе, однако, подобно второй группе, они лишь указывают на то, что человек испытывает какое-либо ощущение, переживание, и не позволяют определить его характер непосредственно, как это свойственно словам первой группы. Такие слова по аналогии с семантическими примитивами А. Вежбицкой [см. 3] предлагаем именовать эмотивно-семантическими примитивами.
Следует также отметить особую группу слов, которые не могут быть отнесены к языковым средствам, выражающим психоэмоциональное состояние человека. Однако эти слова способны в контексте (и только в нем!) приобрести некие оттенки значения, указующие на психоэмоциональное состояние человека. Они также требуют, чтобы с ними рядом находились слова, относящиеся к основным разрядам средств выражения психоэмоциональных состояний человека. Некоторые из слов этой группы употребляются в художественных текстах чрезвычайно часто, например: глаголы говорения (сказать, ответить, повторить, заметить, спросить и т.д.), движения (идти, бежать, встать, сесть и т.д.) и некоторые другие.
К языковым средствам, выражающим психоэмоциональное состояние человека, можно отнести как отдельные лексические единицы, так и более крупные единицы, например фразеологизмы. Кроме того, художественный текст позволяет использовать особые приемы, называемые тропами, в качестве средств передачи эмоций и чувств. Чаще всего в таких случаях используется метафорический перенос качеств, присущих человеку, явлению природы и т.д. Восприятие эмоций как чего-то обособленного от человека и периодически врывающегося в его жизнь, подобно стихии, свойственно языку вообще. Поэтому метафора лежит в основе множества давно устоявшихся, общепринятых способов передачи эмоциональных состояний, особенно эмоций-аффектов. Большинство таких способов мы используем в речи и тексте, не задумываясь, как шаблон, клише. Однако автор художественного текста для придания большей выразительности и увеличения силы воздействия текста на читателя часто прибегает к трансформациям таких стандартных способов передачи эмоций или даже создает на основе уже существующих новые образы.
Анализ примеров, извлеченных нами из текста романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита», показал, что лексика, выражающая эмоции, с точки зрения ее частеречной принадлежности представлена именами существительными, прилагательными, наречиями, глаголами и их формами. Наибольшую роль при выражении психоэмоционального состояния играют существительные и глаголы, в то время как прилагательные и наречия чаще всего являются вспомогательными средствами, используемыми для конкретизации или интенсификации описываемых эмоций. Прилагательные и наречия значительно реже используются в качестве самостоятельных средств, выражающих психоэмоциональное состояние. Однако даже в таком случае в предложении они обычно характеризуют предмет и действие, и таким образом, существительные и глаголы, не выражающие значение психоэмоционального состояния, приобретают под влиянием зависимых слов данное значение, но обладают им только в соответствующем контексте и вне контекста к лексике, выражающей эмоции, относиться не могут.
В языке веками складывались многочисленные устойчивые словосочетания, фразеологические единицы, которые используются для более выразительной передачи в тексте чувств и эмоций персонажей. Многие из таких выражений превратились в клише (глаза налились кровью, глаза полезли на лоб, благодарен по гроб жизни, волосы шевелились от ужаса), которые автор может использовать как данность, а может переработать, внести изменения, усиливающие эффект данных выражений, делающие их более образными, яркими и приковывающими внимание читателя к тексту.
В случае, если для описываемого психоэмоционального состояния недостаточно уже имеющихся в языке средств, автор может создавать свои собственные приемы передачи эмоций персонажей. Для этой цели в художественном тексте используются различные тропы. Приведем несколько примеров такого способа передачи психоэмоционального состояния из текста романа «Мастер и Маргарита», в основном при этом используются метафоры, метонимии. Этот прием базируется на обращении к языковому чутью реципиентов текста: эмоция не называется, специальные эмотивные средства не используются, но читатель на базе пресуппозиционных знаний и контекста способен верно расшифровать психоэмоциональное состояние персонажа. Это, например, растерянность, замешанная на страхе, потрясение: «В голове у Аннушки образовалась вьюга…»; «В голове у него был какой-то сквозняк, гудело, как в трубе, и в этом гудении слышались клочки капельдинерских рассказов». Это примеры, так сказать, «говорящей» эмоции, то есть показ того, что человек не в состоянии мыслить нормальным образом, его мыслительный процесс нарушен, прерван, в него, помимо воли, вплетается, врывается нечто чужеродное.
А вот примеры показа тех же эмоций, но с использованием средств иного рода – это уже «молчащие» эмоции: «Трудно даже измерить глубину молчания, воцарившегося на веранде. Видно было, как у одного из официантов пиво течет из покосившейся набок кружки на пол». То есть молчание как некая пустота, не должная, по идее, иметь степени меры, силы, объема и прочих физических характеристик, у Булгакова опосредованно обретает овеществленность, материальные показатели. Значит, не столько молчание в данном случае измеряется, сколько
вызвавшие его сильные эмоции и чувства – страх, трепет, растерянность, неполное понимание, покорность обстоятельствам.
Подобным же «молчащим» образом рисуются ужас, растерянность, ступор: «Кожа на лице швейцара приняла тифозный оттенок, а глаза помертвели»; «…лицо шофера сразу перекосилось, лишь только он увидел пассажира»; «Попав в кабинет, бухгалтер первым долгом уронил портфель, и все мысли в его голове перевернулись кверху ногами».
Как было показано в работах 90-х годов, «язык одинаков для всех и различен для каждого прежде всего в сфере его эмоциональности, где диапазон варьирования и импровизации семантики языковых единиц в сфере их личностных эмоциональных смыслов наиболее широк и многообразен» [24, с. 29].
К этому времени споры о том, существует ли эмоциональный код языка, были решены положительно: наличие эмоциональных средств разных языковых уровней в национальном языковом коде уже ни у кого не вызывало сомнения. В то же время оставалось много спорных вопросов, связанных с динамическим аспектом языка, особенностями его функционирования. Таким образом, актуальность и новизна более поздних исследований была связана с вопросами развития языкового кода, языковыми приращениями, появляющимися за счёт реализации эмоционального потенциала языковых единиц в разных условиях общения.
Другим аспектом изучения эмоционального потенциала языка является межъязыковая коммуникация. В процессе перевода с одного языка на другой особенно актуальными становятся знания о национально-культурной специфике картины мира, проявляющейся в коде используемых языков. Эмоции – общечеловеческая универсалия, но их отражение в языке национально специфично, поэтому эмоциональный компонент семантики языка естественно рассматривать в составе его культуроведческого аспекта.
Теоретические работы В.И. Шаховского (Шаховский, 1991, Шаховский, 1994; Шаховский, 1998) и выводы исследований его учеников позволили сделать первоначальные обобщения, касающиеся феномена текстовой эмоциональности, выявить унифицированные характеристики лексических средств выражения эмоциональности применительно к текстам разных функциональных стилей.
Важным этапом на пути перехода от изучения типичных социологизированных эмоций, характерных для разных типов речевых ситуаций, к исследованию личностных смыслов, маркирующих своеобразие и дифференцирующих речевое поведение коммуникантов, стало выдвижение, обоснование и использование В.И. Шаховским понятия эмоционального дейксиса (т.е. единица языка указывающая на эмоциональность) в качестве объяснительного принципа особенностей вербального поведения коммуникантов.
В.И. Шаховский говорит о том, что определяющим мотивом деятельности человека и его основной характеристикой является эмоциональная доминанта. Представляя сферу научных пристрастий самого ученого, можно без преувеличения сказать, что эмоциональная сфера жизни языка и человека в целом составляет существенную часть его исследовательских интересов [26, с. 81].
Тезис о том, что эмоции – одна из форм отражения, познания, оценки объективной действительности, признается представителями разных наук, прежде всего психологами и философами. Это исходное положение у всех исследователей имеет общее уточнение: эмоции – особая, своеобразная форма познания и отражения действительности, так как в них человек выступает одновременно и объектом, и субъектом познания, т.е. эмоции связаны с потребностями человека, лежащими в основе мотивов его деятельности.
В жизни человека практически нельзя выделить ни одного состояния, которое не переживалось бы субъективно. Эмоции пронизывают всю жизнь человека – от инстинктивных порывов до высших форм социальной деятельности. Мир эмоций разнообразен.
Эмоции представляют собой субъективные психологические состояния говорящего, его реакции на события, участников коммуникации, их поведение, объекты, возникающие в результате воздействия внутренних и внешних обстоятельств объективной действительности. Отношение человека к ним выражается в виде ощущений приятного или неприятного, удовольствия или неудовлетворения его актуальных потребностей посредством:
1) положительных эмоций, вызываемых полезными действиями, побуждающих индивида к их достижению и сохранению;
2) отрицательных эмоций, стимулирующих активность, направленную на избежание вредных воздействий;
3) смешанного класса эмоций, сочетающих в себе положительные и отрицательные эмоциональные оттенки.
По замечаниям лингвиста Н.И. Иконниковой, поскольку любая эмоция представляет собой психологический процесс и единство трех составляющих: физиологической, субъективной и экспрессивной, то средством отражения психических процессов человека является речь [Иконникова, 3]. Именно речь обозначает, дифференцирует и обобщает эмоциональные переживания, способствуя осознанности эмоций и их интеллектуализации.
Проанализировав теоретическую литературу по вопросу изучения эмоций, можно выделить несколько подходов к их изучению. Например, в трудах А. Вежбицкой эмоции описываются через прототипические ситуации, в которых они возникают. То есть автор рассматривает эмоции в контексте смыслового подхода. М. Джонсон и Дж. Лакофф отмечают, что языковые средства выражения эмоций в высшей степени метафоричны (метафорический подход). Эмоция почти никогда не выражается прямо, но всегда уподобляется чему-то. Поэтому наиболее адекватным лингвистическим описанием эмоций считается описание через метафоры, в которых эти эмоции воплощаются в языке.
Человеческая культура в процессе своего развития выработала разнообразные формы существования. Каждая культура создает различные системы знаков, являющиеся своеобразными ее носителями. Среди возможных способов отражения национальной культуры отчетливо выделяется уникальность положения языка как феномена общественного сознания. Способы кодирования и декодирования информации усваивается в процессе жизнедеятельности как опыт той культуры, представителем которой он является. Будучи национально-специфичными, эти кодовые системы как правило, несопоставимы между собой или в лучшем случае сопоставимы только ограниченно, что создает проблему понимания и восприятия чужих культур. Язык является одновременно и продуктом культуры, и ее важной составной частью, и условием существования культуры, фактор формирования культурных кодов [Орлова, 55].
Процесс отражения эмоций регулирует эмоции, так как именно они являются посредниками отражения мира в языке за счет того, что они выражают важность объектов мира для говорящего и слушающего.
Кроме того, вербальная идентификация эмоций всегда субъективна, они не проявляются в чистом, не связанном с ситуацией и субъектом, виде. Эмоции всегда ситуативны и когнитивны (т.е. в их основе лежат познавательные процессы), поэтому и выбор языковых средств всегда связан с ситуацией, так как имеются как минимум две системы выражения эмоции – язык тела и язык слов. Кроме того, нормы выражения эмоций не стабильны от культуры к культуре, причем это касается не столько способа выражения эмоций, сколько в каких условиях это разрешено.
Эмоциональное пространство человечества предполагает существование общего (инвариантного) эмоционального смыслового поля, которое кодируется и воспроизводится в лексических и фразеологических знаках языков. Однако разные культуры и отдельные индивиды внутри них значительно отличаются в своем отношении к эмоциям. В эмоциональной сфере между людьми обнаруживаются особенно яркие индивидуальные различия. Все стороны личности, ее характера, интеллекта, ее интересов и отношений к другим людям проявляются и отсвечиваются в радуге эмоций и чувств. В процессе познания окружающего мира человек неизбежно оценивает явления и факты действительности, выражая своё личное, субъективное отношение к ним, что находит отражение в его языке.
Эмоции оказываются неотрывными от языка. Их необходимо изучать с привлечением его данных, поскольку именно язык является и объектом, и инструментом изучения эмоций, которые он номинирует, выражает, описывает и имитирует, то есть именно язык формирует эмоциональную картину мира представителей той или иной лингвокультуры. Следовательно, человек эмоциональный, так же, как и человек говорящий, является одновременно и субъектом языка и субъектом культуры.
Таким образом, эмоции носят универсальный характер и свойственны людям в целом, и, соответственно, их проявление и значение имеют свою культурную специфику, что, безусловно, находит отражение в языке и речи.
Любые проявления активности человека сопровождаются эмоциональными переживаниями. Главная функция эмоций состоит в том, что благодаря эмоциям люди лучше понимают друг друга, могут, не пользуясь речью, судить о состоянии собеседника, лучше настраиваться на совместную деятельность и общение.
В настоящее время изучение лингвистики эмоций может происходить в рамках нескольких подходов: психологического, социологического, философского, культурологического.
Очевидно, что особое внимание в лингвистике эмоций уделяется исследованию языковой категории выражения эмоциональности, поскольку как отмечал Ж. Вандриес, для лингвиста чувства приобретают значения только тогда, когда они выражены языковыми средствами [Вандриес, 15].
Механизмы языкового выражения эмоций говорящего и языкового обозначения, интерпретации эмоций как объективной сущности говорящего и слушающего принципиально различны. Можно говорить о языке описания эмоций и языке выражения эмоций [10, с. 312].
Эмоциональная лексика традиционно изучается с учетом таких категорий, как оценочность, экспрессивность, образность, причем связи ее с оценкой оказываются особенно тесными. Сопряжение эмоций и оценки не утрачивают актуальности.
Эмоциональность выражается на всех уровнях языка словообразовательными, синтаксическими, лексическими средствами, включая фразеологию.
На словообразовательном уровне в отношении обсуждаемого вопроса важное значение приобретает понятие производности. Огромным потенциалом обладает лексика и фразеология разговорного стиля.
Чувства и эмоции практически невозможно выразить с помощью только одного языкового средства. Обычно эмоциональность в речи выражается совокупностью языковых средств разных уровней.