Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение «Привольненская средняя образовательная школа»
Тема: «Жаворонок – колокольчик степи»
Работу выполнила: Ибрагимова Петимат Аптиевна
Ученица 7 класса
Руководитель: Решетникова Антонина Николаевна,
Учитель биологии и химии.
П. Привольный, Калмыкия 2016
В качестве живого символа моей малой Родины я выбрала жаворонка хохлатого.
Песня этой небольшой птицы всегда ассоциируется с приходом весны. Нежные трели, посвисты весной, когда под жаркими лучами солнца начинает зеленеть трава и появляются первые тюльпаны эти птицы пархают над степью, зависают высоко, над степью и звучат их звонкие трели.
Жаворонок – одна из самых любимых нашим народом птиц. Именно жаворонка считают первой весенней птицей, которая радуется солнцу и возвещает приход тепла. При праздновании Белого месяца, когда можно вздохнуть от тяжелой зимы, поблагодарить богов за успешную зимовку, встретить весну (исполняются песни, танцы, в том числе и женский танец «Жаворонок», а заслуженную певицу РФ Валентину Ильцаранову за ее прекрасный неповторимый голос называли «степным жаворонком»). Образ жаворонка даже обожествлялся, то считая его птицей бога Солнца, то птицей, умеющей говорить с богами и просить хорошей погоды или дождя. Пение жаворонка необычайно звонкое(серебряное), жизнерадостное, наполняющее радостью сердце. Парит жаворонок часто высоко, становясь еле видимым, но слышным. Эта птица воспевается поэтами и прозаиками нашего края:
«Как ты прекрасна, степь моя, в апреле!
Хрустально-звонкий воздух, и простор,
И колокольчик – жаворонка трели!..»
Поэтому и в литературе образ жаворонка всегда положительный, он встречается как произведениях писателей, так и в народном творчестве – загадках, пословицах, приметах.
Жаворонок символ нового дня, надежды, мечты, символ радости и будущего счастья. Жаворонок приносит удачу.
Хохлатый жаворонок – торha(шовун)
отличается от других птиц довольно большим хохолком на головке.Такого нет ни у кого! Он не улетает зимой в теплые края. Родины он не меняет. В лютые морозы и свирепые бураны (а я знаю, что это такое, когда тебя
продувает до костей, мне иногда приходиться помогать папе подгонять овец зимой) укрывается в зарослях бурьяна, около сеновала. Когда снег покрывает землю и есть нечего, он перебирается поближе к человеку. Быстрая птичка прилетает во двор зимой. Вместе с другими птицами: домашними курами, воробьями, голубями эти птички едят зерна пшеницы. Я часто подкармливаю птичек зимой, вынося им крошки,зерна пшеницы. Когда пытаешься подойти к ним, они отбегают, а затем возвращаются. Окраска оперения самих взрослых птиц, настолько совершенна, что неподвижно затаившегося жаворонка порой бывает трудно, почти невозможно разглядеть даже под ногами не только человеку, но и более зоркой хищной птице.
Беречь надо этих неповторимых солистов и летнего синего неба, и белесого неба, зимнего, помогать переживать зиму!
Народный поэт Константин Эрендженов (умел подражать пению многих певчих птиц) писал: «Когда Большая Медведица развернется с севера на юго – восток и оглобля ее покажет на Трех Маралов, вскоре покажется Утренняя звезда. Жаворонок запевает тогда, когда всходит Утренняя звезда». Птичка взлетает в студеное небо и начинает петь свои «серебряные песни». Мне бывает жалко жителей городов, которые не могут насладиться пением нашей степной птички.
Выходите, выезжайте в степь и слушайте их. Слушайте неповторимый гимн Жизни маленькой, но стойкой и терпеливой птички.
Романсы и песни Глинки — гордость русской классики. Композитор писал их на протяжении всей жизни. Лирические романсы Глинки — это своего рода исповедь его души. В некоторых из них запечатлены картины русской природы и быта. В романсах Глинка обобщил и развил все лучшее, что было создано его предшественниками и современниками — авторами бытового романса. Сам он был замечательным мастером вокального исполнения и хорошо знал возможности человеческого голоса. Неудивительно, что жанр романса он сумел довести до высокого совершенства.
Все пленяет в романсах Глинки: искренность и простота, скромность и сдержанность в выражении чувств и настроений, классическая стройность и строгость формы, красота мелодии, всегда песенной, выразительной, правдиво передающей содер-жание текста, и ясная красочная гармония.
Среди романсов и песен Глинки можно встретить самые разнообразные жанры: от “русской песни”, чувствительного бытового романса (”Бедный певец”) до драматической баллады, песенного повествования (”Ночной смотр”), от жизнерадостной застольной и “дорожной” песни до лирической “песни на воде” — баркаролы. Неповторимо своеобразны его песни-танцы в ритме вальса, мазурки, полонеза, испанского болеро, наконец марша (”Прости, корабль взмахнул крылом”). Характерную особенность романсов Глинки составляет также гармоничное сочетание вокальной и фортепианной партий.
Глинка является основоположником русской школы вокального пения, его романсы — неиссякаемый родник красоты и совершенства, из которого черпали все последующие русские композиторы.
Глинка сочинял романсы на стихи современных ему поэтов — Баратынского, Жуковского, Дельвига, Пушкина. Многие из его романсов написаны на слова близких друзей, например Кукольника. На стихи этого поэта в 1840 году композитор сочинил вокальный цикл “Прощание с Петербургом”. Среди романсов Цикла — “Жаворонок” и “Попутная песня”.
“Жаворонок” — задушевная и задумчивая песня с легко льющейся и плавной мелодией, естественной и простой, окрашенной светлой печалью. В фортепианной партии выразительно воссоздается равнинный русский пейзаж — бескрайние дали, поля и луга со стелющимися по ветру стеблями трав и злаков. Перед вступлением певца в сопровождении слышатся трели жаворонка.
“Попутная песня” — образец светлой, жизнерадостной лирики. В ней все — движение и порыв, буйное и горячее ожидание встречи, нетерпение, взволнованное биение сердца. И в песне все подчинено этому настроению. Фортепианная партия с упругим и четким ритмом как бы передает быстрое движение поезда, стук колес и мелькание за окном меняющихся картин. Характерен энергичный и полнозвучный аккорд в начале каждой строфы — от него отталкивается и неудержимо несется вперед мелодия. А далее она сменяется широким и плавным напевом, как бы передающим тоску ожидания:
“Я помню чудное мгновенье”. В вокальной лирике Глинки важное место занимают романсы на слова Пушкина. Среди них “Я помню чудное мгновенье” — жемчужина русской вокальной лирики, в которой воедино слились гении поэта и композитора. Трехчастная форма романса соответствует содержанию стихотворения, в котором отражены три важных момента душевной жизни героя: первая встреча, горечь разлуки с любимой и радость вновь наступившего свидания. Мелодия романса впечатляет своей плавностью и нежной грацией.
Ярким контрастом звучит тревожная средняя часть (”В глуши, во мраке заточенья”). Здесь музыка становится речитативно-декламационной и суровой. В третьей части возвращается прежняя светлая мелодия, но она становится радостно-возбужденной, а сопровождение — подвижным и трепетным.
Романс относится к зрелому периоду творчества Глинки, поэтому мастерство композитора в нем так совершенно. Никогда еще и никем до Пушкина и Глинки не была поднята на такую высоту красота человеческого чувства.
Глинка — основоположник русской классической музыки, создатель национальной русской классической оперы — героической и сказочно-эпической, основоположник русского классического симфонизма, творец бессмертных по красоте песен и романсов.
Свой музыкальный язык Глинка создал на основе русской народной песни. В то же время он живо интересовался искусством других стран. Первым из русских композиторов Глинка глубоко претворил в своей музыке характерные особенности музыки восточных народов. Наряду с русскими песнями в опере “Иван Сусанин” звучат ритмы национальных польских танцев, а в испанских увертюрах — испанские народные напевы. Многое взял Глинка и от плавности итальянской песенной мелодии.
Светлая и жизнеутверждающая музыка Глинки — великое достояние русской музыкальной культуры. На его произведениях учились последующие русские композиторы, по-своему разрабатывая различные стороны глинкинского творчества. Завещанные Глинкой традиции стали основой дальнейшего развития русской музыки. Продолжатели дела Глинки так же, как и он, стремились своим искусством служить народу, правдиво воссоздавать в своих произведениях народную жизнь. И в этом непреходящее значение его творчества.
Основные произведения
Оперы “Иван Сусанин”, “Руслан и Людмила” Музыка к трагедии Н. Кукольника “Князь Холмский” 80 произведений для голоса с фортепиано: романсы, песни, арии Симфонические пьесы: испанские увертюры “Арагонская хота” и “Ночь в Мадриде”, симфоническая фантазия “Камаринская”, “Вальс-фантазия” Инструментальные ансамбли Фортепианные пьесы (вариации, мазурки, вальсы, ноктюрны и др.)
ЖАВОРОНОК
Когда вы умолкнете и выберете несколько минут, чтобы выслушать мой рассказ, окликните меня, и я вам все объясню. Вы мне сами скажете, когда можно будет начать.
Так вот. Кто не заслушивался трелями жаворонка? Наверное, каждый когда-то в своей юности радостно выходил с первым лучом из дома, шел заросшей межой за село, любовался окрестностями, вдыхал запахи некошеной травы и видел, как сквозь сетку легких утренних облаков брезжут солнечные лучи, как колеблется от дыхания ветра стебелек с еще не высохшей
росой, а где-то вблизи курлычет ручей, совсем неслышный в иное время. Широко стелется поле, колышется рожь, и эти просторы не измерить, не охватить взором.
И вдруг где-то над головой у вас раздастся нежный и звонкий голосок, он слышится все яснее, и, если вы постараетесь всмотреться в высь, вам удастся рассмотреть крошечную серую птичку. Это не кто иной, как жаворонок. Так вот, где же зимует этот крохотный степной певун?
Оказывается, жаворонки проводят зиму в прибрежных камышовых зарослях огромного степного озера Маныч-Гудило, которое лежит на границе Калмыкии, Ростовской области и Ставропольского края. А узнал я об этом во время своих скитаний по Калмыкии.
Когда слышишь от других, как они ездят по не укатанной после дождей дороге, может создаться впечатление, что успех будет зависеть от твоего искусства примениться к трудным условиям путешествия. Но все это гораздо сложнее.
Окрестности давно обезлесели, обезлюдели, и мысль, что ты один в своем пути, может обезумить и устрашить кого угодно. В каждой кочке тебе чудится не кто иной, как шакал, не раз ты оглядываешься в надежде увидеть что-нибудь ободряющее. Но вокруг пустые, безлюдные места, и ничто иное не остановит твой взгляд.
После долгого пути я обессилел, почувствовал недомогание, уже несколько ночей я недосыпал, а до места надо было добираться еще долго. Мне нездоровилось, и я решил отдохнуть.
Я расположился на берегу озера. Мне удалось кое-как постлать себе под бок сухого камыша и прилечь. И вдруг мне чудится, что я в родных местах. Лежу в душистом сене, мне дремлется, а надо мной щебечет, заливается жаворонок.
Я опомнился. Что же это — бред? Этого еще недоставало! Я приоткрыл глаза и обозрел невеселую местность. Запаха сена как не бывало, но пенье жаворонка не прекращалось.
Мне все еще не верилось, что это был наш родной, степной певун, но впоследствии я мог в этом убедиться много раз, потому что еще долго пришлось пребывать у озера Маныч-Гудило.
«Прощание с Петербургом» — вокальный цикл Михаила Глинки на слова Нестора Кукольника, созданный в 1840 году. Все 12 романсов, входящие в цикл, были написаны Глинкой летом 1840 года.
“Прощание с Петербургом” — первая в истории русской вокальной лирики группа романсов, объединённых общей темой и изданных под общим названием. Каждый из 12 романсов по-своему отражает тему странствий и скитаний, рисуя перед слушателем картины русской природы и дальних стран — Испании, Италии, Палестины. Все романсы посвящены близким и знакомым Глинки, в том числе и автору слов — поэту Нестору Кукольнику, с которым Глинка долгое время поддерживал тесные дружеские отношения.
Романс “Жаворонок” посвящён А. Н. Струговщикову. Один из самых известных романсов Глинки. Это «задушевная и задумчивая песня с легко льющейся и плавной мелодией, естественной и простой, окрашенной светлой печалью». Она неразрывно связана с традицией русской песенности; в ней отражён образ русской природы, её неброских пейзажей и бескрайних полей. Перед вступлением певца в фортепьянном сопровождении слышатся трели жаворонка. Борис Асафьев так писал об этом романсе:
Довольно часто у Глинки можно наблюдать выражение длящегося томительного душевного состояния, «охваченности аффектом», сосредоточенности внимания на каком-либо явлении выдержанным внутри тоном, вокруг которого сплетаются остальные голоса, повторами интонаций или «опеванием» характерного для данной мелодии тона посредством около него расположенных или им притягиваемых звуков. В «Жаворонке» таким тоном является си — доминанта ми минора, выразительное вибрирование которого прекрасно соответствует впечатлению от звенящего над полем, высоко в небе, длительно-длительно, «неисходною струей», будто и без цезур, голоса этой птицы. Очень тонко, без всякого звукоподражания, Глинка «вибрирует» фортепианный наигрыш, предшествующий элегической мелодии жаворонка, и в целом рождается музыкально-поэтический образ — песнь надежды. https://ru.wikipedia.org/wiki/Прощание_с_Петербургом_(Глинка)
* Фрагменты музыкальных произведений представлены в ознакомительных целях.
И вдруг где-то над головой у вас раздастся нежный и звонкий голосок, он слышится все яснее, и, если вы постараетесь всмотреться в высь, вам удастся рассмотреть крошечную серую птичку. Это не кто иной, как жаворонок. Так вот, где же зимует этот крохотный степной певун?
Оказывается, жаворонки проводят зиму в прибрежных камышовых зарослях огромного степного озера Маныч-Гудило, которое лежит на границе Калмыкии, Ростовской области и Ставропольского края. А узнал я об этом во время своих скитаний по Калмыкии.
Когда слышишь от других, как они ездят по не укатанной после дождей дороге, может создаться впечатление, что успех будет зависеть от твоего искусства примениться к трудным условиям путешествия. Но все это гораздо сложнее.
Окрестности давно обезлесели, обезлюдели, и мысль, что ты один в своем пути, может обезумить и устрашить кого угодно. В каждой кочке тебе чудится не кто иной, как шакал, не раз ты оглядываешься в надежде увидеть что-нибудь ободряющее. Но вокруг пустые, безлюдные места, и ничто иное не остановит твой взгляд.
После долгого пути я обессилел, почувствовал недомогание, уже несколько ночей я недосыпал, а до места надо было добираться еще долго. Мне нездоровилось, и я решил отдохнуть. Материал с сайта //iEssay.ru
Когда вы умолкнете и выберете несколько минут, чтобы выслушать мой рассказ, окликните меня, и я вам все объясню. Вы мне сами скажете, когда можно будет начать.
Так вот. Кто не заслушивался трелями жаворонка? Наверное, каждый когда-то в своей юности радостно выходил с первым лучом из дома, шел заросшей межой за село, любовался окрестностями, вдыхал запахи некошеной травы и видел, как сквозь сетку легких утренних облаков брезжут солнечные лучи, как колеблется от дыхания ветра стебелек с еще не высохшей
росой, а где-то вблизи курлычет ручей, совсем неслышный в иное время. Широко стелется поле, колышется рожь, и эти просторы не измерить, не охватить взором.
И вдруг где-то над головой у вас раздастся нежный и звонкий голосок, он слышится все яснее, и, если вы постараетесь всмотреться в высь, вам удастся рассмотреть крошечную серую птичку. Это не кто иной, как жаворонок. Так вот, где же зимует этот крохотный степной певун?
Оказывается, жаворонки проводят зиму в прибрежных камышовых зарослях огромного степного озера Маныч-Гудило, которое лежит на границе Калмыкии, Ростовской области и Ставропольского края. А узнал я об этом во время своих скитаний по Калмыкии.
Когда слышишь от других, как они ездят по не укатанной после дождей дороге, может создаться впечатление, что успех будет зависеть от твоего искусства примениться к трудным условиям путешествия. Но все это гораздо сложнее.
Окрестности давно обезлесели, обезлюдели, и мысль, что ты один в своем пути, может обезумить и устрашить кого угодно. В каждой кочке тебе чудится не кто иной, как шакал, не раз ты оглядываешься в надежде увидеть что-нибудь ободряющее. Но вокруг пустые, безлюдные места, и ничто иное не остановит твой взгляд.
После долгого пути я обессилел, почувствовал недомогание, уже несколько ночей я недосыпал, а до места надо было добираться еще долго. Мне нездоровилось, и я решил отдохнуть.
Я расположился на берегу озера. Мне удалось кое-как постлать себе под бок сухого камыша и прилечь. И вдруг мне чудится, что я в родных местах. Лежу в душистом сене, мне дремлется, а надо мной щебечет, заливается жаворонок.
Я опомнился. Что же это — бред? Этого еще недоставало! Я приоткрыл глаза и обозрел невеселую местность. Запаха сена как не бывало, но пенье жаворонка не прекращалось.
Мне все еще не верилось, что это был наш родной, степной певун, но впоследствии я мог в этом убедиться много раз, потому что еще долго пришлось пребывать у озера Маныч-Гудило.
У нас большая база и мы ее постоянно пополняем, и поэтому если вы не нашли, то пользуйтесь поиском
В нашей базе свыше 15 тысяч сочинений Сохранить сочинение:
Романсы и песни Глинки — гордость русской классики. Композитор писал их на протяжении всей жизни. Лирические романсы Глинки — это своего рода исповедь его души. В некоторых из них запечатлены картины русской природы и быта. В романсах Глинка обобщил и развил все лучшее, что было создано его предшественниками и современниками — авторами бытового романса. Сам он был замечательным мастером вокального исполнения и хорошо знал возможности человеческого голоса. Неудивительно, что жанр романса он сумел довести до высокого совершенства.
Все пленяет в романсах Глинки: искренность и простота, скромность и сдержанность в выражении чувств и настроений, классическая стройность и строгость формы, красота мелодии, всегда песенной, выразительной, правдиво передающей содер-жание текста, и ясная красочная гармония.
Среди романсов и песен Глинки можно встретить самые разнообразные жанры: от “русской песни”, чувствительного бытового романса (”Бедный певец”) до драматической баллады, песенного повествования (”Ночной смотр”), от жизнерадостной застольной и “дорожной” песни до лирической “песни на воде” — баркаролы. Неповторимо своеобразны его песни-танцы в ритме вальса, мазурки, полонеза, испанского болеро, наконец марша (”Прости, корабль взмахнул крылом”). Характерную особенность романсов Глинки составляет также гармоничное сочетание вокальной и фортепианной партий.
Глинка является основоположником русской школы вокального пения, его романсы — неиссякаемый родник красоты и совершенства, из которого черпали все последующие русские композиторы.
Глинка сочинял романсы на стихи современных ему поэтов — Баратынского, Жуковского, Дельвига, Пушкина. Многие из его романсов написаны на слова близких друзей, например Кукольника. На стихи этого поэта в 1840 году композитор сочинил вокальный цикл “Прощание с Петербургом”. Среди романсов Цикла — “Жаворонок” и “Попутная песня”.
“Жаворонок” — задушевная и задумчивая песня с легко льющейся и плавной мелодией, естественной и простой, окрашенной светлой печалью. В фортепианной партии выразительно воссоздается равнинный русский пейзаж — бескрайние дали, поля и луга со стелющимися по ветру стеблями трав и злаков. Перед вступлением певца в сопровождении слышатся трели жаворонка.
“Попутная песня” — образец светлой, жизнерадостной лирики. В ней все — движение и порыв, буйное и горячее ожидание встречи, нетерпение, взволнованное биение сердца. И в песне все подчинено этому настроению. Фортепианная партия с упругим и четким ритмом как бы передает быстрое движение поезда, стук колес и мелькание за окном меняющихся картин. Характерен энергичный и полнозвучный аккорд в начале каждой строфы — от него отталкивается и неудержимо несется вперед мелодия. А далее она сменяется широким и плавным напевом, как бы передающим тоску ожидания:
“Я помню чудное мгновенье”. В вокальной лирике Глинки важное место занимают романсы на слова Пушкина. Среди них “Я помню чудное мгновенье” — жемчужина русской вокальной лирики, в которой воедино слились гении поэта и композитора. Трехчастная форма романса соответствует содержанию стихотворения, в котором отражены три важных момента душевной жизни героя: первая встреча, горечь разлуки с любимой и радость вновь наступившего свидания. Мелодия романса впечатляет своей плавностью и нежной грацией.
Ярким контрастом звучит тревожная средняя часть (”В глуши, во мраке заточенья”). Здесь музыка становится речитативно-декламационной и суровой. В третьей части возвращается прежняя светлая мелодия, но она становится радостно-возбужденной, а сопровождение — подвижным и трепетным.
Романс относится к зрелому периоду творчества Глинки, поэтому мастерство композитора в нем так совершенно. Никогда еще и никем до Пушкина и Глинки не была поднята на такую высоту красота человеческого чувства.
Глинка — основоположник русской классической музыки, создатель национальной русской классической оперы — героической и сказочно-эпической, основоположник русского классического симфонизма, творец бессмертных по красоте песен и романсов.
Свой музыкальный язык Глинка создал на основе русской народной песни. В то же время он живо интересовался искусством других стран. Первым из русских композиторов Глинка глубоко претворил в своей музыке характерные особенности музыки восточных народов. Наряду с русскими песнями в опере “Иван Сусанин” звучат ритмы национальных польских танцев, а в испанских увертюрах — испанские народные напевы. Многое взял Глинка и от плавности итальянской песенной мелодии.
Светлая и жизнеутверждающая музыка Глинки — великое достояние русской музыкальной культуры. На его произведениях учились последующие русские композиторы, по-своему разрабатывая различные стороны глинкинского творчества. Завещанные Глинкой традиции стали основой дальнейшего развития русской музыки. Продолжатели дела Глинки так же, как и он, стремились своим искусством служить народу, правдиво воссоздавать в своих произведениях народную жизнь. И в этом непреходящее значение его творчества.
Основные произведения
Оперы “Иван Сусанин”, “Руслан и Людмила” Музыка к трагедии Н. Кукольника “Князь Холмский” 80 произведений для голоса с фортепиано: романсы, песни, арии Симфонические пьесы: испанские увертюры “Арагонская хота” и “Ночь в Мадриде”, симфоническая фантазия “Камаринская”, “Вальс-фантазия” Инструментальные ансамбли Фортепианные пьесы (вариации, мазурки, вальсы, ноктюрны и др. )
.
Когда вы умолкнете и выберете несколько минут, чтобы выслушать мой рассказ, окликните меня, и я вам все объясню. Вы мне сами скажете, когда можно будет начать.
Так вот. Кто не заслушивался трелями жаворонка?
Наверное, каждый когда-то в своей юности радостно выходил с первым лучом из дома, шел заросшей межой за село, любовался окрестностями, вдыхал запахи некошеной травы и видел, как сквозь сетку легких утренних облаков брезжут солнечные лучи, как колеблется от дыхания ветра стебелек с еще не высохшей росой, а где-то вблизи курлычет ручей, совсем неслышный в иное время. Широко стелется поле, колышется рожь, и эти просторы не измерить, не охватить взором.
И вдруг где-то над головой у вас раздастся нежный и звонкий голосок, он слышится все яснее, и, если вы постараетесь всмотреться в высь, вам удастся рассмотреть крошечную серую птичку. Это не кто иной, как жаворонок. Так вот, где же зимует этот крохотный степной певун?
Оказывается, жаворонки проводят зиму в прибрежных камышовых зарослях огромного степного озера Маныч-Гудило, которое лежит на границе Калмыкии, Ростовской области и Ставропольского края. А узнал я об этом во время своих скитаний по Калмыкии.
Когда слышишь от других, как они ездят по не укатанной после дождей дороге, может создаться впечатление, что успех будет зависеть от твоего искусства примениться к трудным условиям путешествия. Но все это гораздо сложнее.
Окрестности давно обезлесели, обезлюдели, и мысль, что ты один в своем пути, может обезумить и устрашить кого угодно. В каждой кочке тебе чудится не кто иной, как шакал, не раз ты оглядываешься в надежде увидеть что-нибудь ободряющее. Но вокруг пустые, безлюдные места, и ничто иное не остановит твой взгляд.
После долгого пути я обессилел, почувствовал недомогание, уже несколько ночей я недосыпал, а до места надо было добираться еще долго. Мне нездоровилось, и я решил отдохнуть.
Я расположился на берегу озера. Мне удалось кое-как постлать себе под бок сухого камыша и прилечь. И вдруг мне чудится, что я в родных местах. Лежу в душистом сене, мне дремлется, а надо мной щебечет, заливается жаворонок.
Я опомнился. Что же это — бред? Этого еще недоставало! Я приоткрыл глаза и обозрел невеселую местность. Запаха сена как не бывало, но пенье жаворонка не прекращалось.
Мне все еще не верилось, что это был наш родной, степной певун, но впоследствии я мог в этом убедиться много раз, потому что еще долго пришлось пребывать у озера Маныч-Гудило.
Едва ли найдется в русской музыкальной литературе романс более популярный и «запетый». Всеобщая любовь к нему вызывается, по-видимому, чертами наивной прелести и задушевной простоты его напева.
В романсе заключены два резко разделенные элемента музыки: программно-тематический (песня жаворонка) и субъективно-лирический (переживания героя). Во вступлении, интерлюдии и заключении романса звучат фиоритуры и трели жаворонка. В них пение птицы изображено Глинкой сугубо реалистично. Это не символ, а подлинные, натуральные трели жаворонка, «который в безумном упоении чувства бытия — то мчится вверх стрелою, то падает с неба, то трепеща крыльями, не двигаясь с места, как будто купается и тонет в голубом эфире» (В. Г. Белинский).
В интерлюдии, наступающей вслед за лирической песней героя, звучат конкретные трели жаворонка. Они должны напомнить слушателю, что в романсе главным действующим персонажем все же является жаворонок. Именно песня жаворонка побуждает лирического героя к активному выражению чувств к своей возлюбленной.
Темпоритмическая схема романса должна быть строго соблюдена исполнителем, равно как и точность динамических нюансов. Секрет исполнения романса заключается в непрерывающемся слышании песни жаворонка. Романс теряет свою художественную действенность, лишь только поющий забудет слушать жаворонка, а займется только своими любовными эмоциями. Точное выполнение авторских ремарок и оправдание их действенными задачами создает и параллельный образ этого романса.
Назовем его «воздушной лестницей».
В «Сорочинской ярмарке» Н. В. Гоголя этот образ появляется при описании пения жаворонка в жаркий летний украинский полдень. «Вверху только, в небесной глубине дрожит жаворонок, и серебряные песни летят по воздушным ступеням на влюбленную землю…».
осуществляем вывоз мусора дешево в Москве вывоз мусора дешево
Расцвет камерно-вокальной музыки Глинки приходится на конец 30-х – 40-е годы, которые можно назвать «пушкинской порой» в его творчестве. Глинка глубже и вернее других современников Пушкина передал в своей музыке полноту и гармоничность жизнеощущения, свойственные его поэзии.
Всего Глинка создал на стихи Пушкина десять романсов, два из них появились еще при жизни поэта – «Не пой, красавица, при мне» (Грузинская песня) и «Я здесь, Инезилья». Большинство пушкинских романсов композитора относится к зрелому периоду его творчества5.
Для пушкинских сочинений Глинки характерно полное слияние поэтического образа и его музыкального прочтения. С присущим ему даром музыкального обобщения, он схватывает основное настроение текста стихотворения и передает его в законченной мелодии, следуя за нюансами поэтической речи.
Чаще всего композитор обращается либо к ранней, лицейской, лирике Пушкина, либо к стихотворениям, в той или иной степени продолжающим линию этой юношеской лирики («Где наша роза», «В крови горит огонь желанья», «Заздравный кубок», отчасти «Адель» и «Мери»). Общий характер этих романсов – приподнятый, радостный, выражающий «радость бытия» («В крови горит огонь желанья»).
Общепризнанным шедевром русской музыки стал романс «Я помню чудное мгновенье», посвященный Е.Е. Керн (1840). Все высказанное Пушкиным в этом прекрасном стихотворении было пережито и прочувствовано Глинкой6. Возможно, именно поэтому возникло здесь столь гармоничное соединение непосредственности чувства и высочайшего мастерства.
Главные эмоционально-смысловые моменты сюжета (встреча, разлука, новая встреча) получили отражение в сложной трехчастной форме, довольно редкой в вокальной музыке.
Романс обрамляется фортепианной темой, построенной на основном мотиве вокальной мелодии. Этот мотив берет начало от V ступени лада, которая сочетается с VI-й. Глинка гармонизует эту интонацию доминантовым нонаккордом.
Пленительная кантилена I части звучит на фоне легких арфообразных фигураций фортепиано. Отдельные ее детали выразительно фиксируют тончайшие нюансы пушкинской речи (на словах «как мимолетное виденье» мелодия становится совсем легкой и воздушной благодаря синкопе). Первый гармонический оборот (Т–II2–D6/5–Т) заставляет вспомнить Баха, хрупкую и возвышенную первую прелюдию из «ХТК». Вряд ли Глинка сознательно ориентировался на ее музыку. Сходство могло быть вызвано внутренним родством образов – в обоих случаях возникает представление о прекрасном идеале.
В средней части («Шли годы») вокальная партия преобразуется во взволнованный речитатив с четким скандированием текста. Ее тональность возникает как ярко контрастное сопоставление – после каденции в C-dur сдвиг в As-dur. Фортепианные тираты в басу, репетиции аккордов подчеркивают беспокойное волнение. «Мимолетное виденье» исчезло, приблизилась суровая действительность…
Второе четверостишие второй строфы («В глуши, во мраке заточенья») Глинкой трактовано как развернутый предыкт к репризе. Это медленный, затрудненный синкопами в партии фортепиано подъем к кульминации.
Реприза отмечена новыми выразительными деталями. Обогащается гармония, многократные повторения союза «и» передают живую радость встречи:
И сердце бьется в упоенье,
И для него воскресли вновь
И божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слезы, и любовь.
Романс завершается ликующей кодой с ее учащенным трепетом фортепианной партии и яркой, на полном дыхании звучащей кульминации.
Через испанские стихотворения Пушкина в русскую музыку вошли образы Испании. Глинка написал два испанских романса – «Я здесь, Инезилья» (1834) и «Ночной зефир» (1838).
Самой оригинальной чертой романса «Я здесь, Инезилья» является стремление к драматизации песенной формы. В традиционных рамках романса-серенады Глинка создает целую сценку из испанской жизни, полную живого движения, смены противоречивых чувств.
Романс написан в трехчастной форме с повторением середины и репризы (трех-пятичастной). Первая и третья части романса представляют собой серенаду, которую герой поет под окном красавицы, еще не выражая собственного, личного чувства. В средней части характер музыки заметно меняется: от серенады остается лишь «гитарный» аккомпанемент. Мелодия утрачивает свою танцевальную периодичность, она разорвана паузами, вопросительными и восклицательными интонациями.
Романс «Ночной зефир», имеющий сходную композицию с «Инезильей», относится все же к иному типу. Это скорее романс-картина, живописная звукопись которой во многом близка «Ночи в Мадриде». Пейзажный фон (обрамляющие части) контрастно оттеняет любовную сцену (нежная серенада в среднем разделе). Эти два образа резко противопоставлены и тонально (F-dur – A-dur), и тематически.
Самым надежным источником сведений о композиторе являются его «Записки», являющиеся замечательным образцом мемуарной литературы (1854-55). В них Глинка, со свойственной ему склонностью к точности и ясности, четко обозначил основные этапы своей жизни.
Первый этап – детство и юность (до 1830). Родился 20 мая 1804 года в селе Новоспасском Смоленской губернии. Самые сильные впечатления детских лет: русская крестьянская песня, крепостной оркестр дяди, пение церковного хора, звон колоколов сельской церкви.
Благотворное влияние на Глинку оказало пребывание в Петербургском Благородном пансионе (1817-22), где его воспитателем был В. Кюхельбекер, будущий декабрист.
Главные творческие достижения молодого Глинки связаны с жанром романса.
Второй этап – период профессионального становления (1830 – 1835). В это время немало ярких художественных импульсов композитору дали путешествия: поездка на Кавказ (1823), пребывание в Италии, Австрии, Германии (1830-34). В Италии он познакомился с Г. Берлиозом, Ф. Мендельсоном, В. Беллини, Г. Доницетти, увлекся итальянской оперой, на практике изучал искусство bel canto. В Берлине серьезно занимался гармонией и контрапунктом под руководством известного теоретика З. Дена.
Начало центрального периода (1836 – 1844) ознаменовано созданием оперы «Жизнь за царя»2. Одновременно с ней появляются романсы на стихи Пушкина, вокальный цикл «Прощание с Петербургом», первый вариант «Вальса-фантазии», музыка к трагедии Н. Кукольника «Князь Холмский». Около 6 лет Глинка работал над второй оперой – «Руслан и Людмила» (на сюжет поэмы Пушкина, поставлена в 1842). Эти годы совпали с активной педагогической деятельностью Глинки. Прекрасный вокальный педагог, он воспитал многих талантливых певцов, среди которых С.С. Гулак-Артемовский, автор классической украинской оперы «Запорожец за Дунаем».
Поздний период творчества (1845-1857). Последние годы жизни Глинки провел в России (Новоспасское, Петербург, Смоленск), часто выезжая за границу (Франция, Испания). Испанские впечатления вдохновили его на создание двух симфонических пьес: «Арагонская охота» и «Воспоминание о летней ночи в Мадриде». Рядом с ними – гениальное «русское скерцо, «Камаринская», созданная в Варшаве.
В 50-е годы намечаются связи Глинки с молодым поколением русских музыкантов – М.А. Балакиревым, А. С. Даргомыжским, А.Н. Серовым (которому продиктовал свои «Заметки об инструментовке»). Среди незавершенных замыслов этих лет – программная симфония «Тарас Бульба» и опера-драма «Двумужница» (по А. Шаховскому).
Стремясь «связать узами законного брака» русскую народную песню и фугу, весной 1856 года Глинка отправился в последнюю заграничную поездку в Берлин. Здесь он умер 3 февраля 1857 года, похоронен на кладбище Александро-Невской лавры Петербурга.
Стиль Глинки, как и стиль его современников Пушкина, Брюллова, является синтетическим по своей сути. В нем сплелись в нераздельном единстве классицистская рациональность, романтическая пылкость и юный российский реализм, расцвет которого был еще впереди.
Параллели между Глинкой и Пушкиным стали хрестоматийными. Глинка в русской музыке – такое же «наше всё», как Пушкин в поэзии. Муза Пушкина вдохновила Глинку на создание целого ряда романсов и оперы «Руслан и Людмила». И композитора, и поэта сравнивают с Моцартом, говоря о «моцартовском совершенстве» их дарований. С Пушкиным Глинку роднит гармоничное восприятие мира, стремление к торжеству разума, добра, справедливости, удивительная способность поэтизировать действительность, видеть прекрасное в повседневном (признаки эстетики классицизма).
Как и поэзия Пушкина, музыка Глинки – явление глубоко национальное. Оно питалось истоками русского народного творчества, усваивало традиции древнерусской хоровой культуры, новаторски претворяло важнейшие достижения национальной композиторской школы предшествующего периода. Стремление к национальной характерности стало важным связующим звеном между искусством Глинки и эстетикой музыкального романтизма.
Огромное влияние и на Пушкина, и на Глинку оказало народное творчество. Знаменитые слова композитора «создает музыку народ, а мы, художники, только ее аранжируем» (записаны А.Н. Серовым) вполне конкретно выражают его творческое кредо.
Закономерно, что Глинку особенно привлекала поэзия Пушкина, где эмоциональное и логическое начала слиты в неповторимом единстве. Композитор и поэт наиболее близки друг другу в классическом понимании красоты художественного произведения. Не случайно Асафьев говорит, что Глинка был «классик по всему складу своей мысли, лишь соблазненный и восхищенный артистической культурой чувства – романтизмом…».
Выросшее на русской почве, искусство Глинки – явление не только национальное. Композитор был необыкновенно чутким к фольклору разных народов. Вероятно, эта черта была сформирована еще в детстве: народная культура Смоленщины, где прошло его детство, вобрала в себя элементы украинского, белорусского, польского фольклора. Много путешествуя, Глинка жадно впитывал впечатления и от природы, и от встреч с людьми, и от искусства. Он был первым русским композитором, побывавшим на Кавказе3. Кавказ и, шире, тема Востока со времени Глинки стали неотъемлемой частью русской музыкальной культуры.
Глинка был прекрасно образованным человеком, знал европейские языки. К высшим своим достижениям он пришёл, изучая опыт великих западноевропейских мастеров. Знакомство с западноевропейскими композиторами-романтиками расширило его кругозор.
Осмысление опыта современной истории ярко преломилось в важнейшей теме творчества Глинки – теме жертвенного подвига во имя Святой Руси, царя, веры, семьи. В первой опере композитора, «Жизнь за царя», эта героическая тема персонифицируется в конкретно-историческом образе крестьянина Ивана Сусанина. Новизна этого сочинения было оценена самыми передовыми умами того времени. Жуковский:
Пой в восторге, русский хор,
Вышла новая новинка.
Веселися, Русь! Наш Глинка –
Уж не глинка, а фарфор.
«Прощание с Петербургом»
Вокальный цикл на стихи Н. Кукольника
Жанр: цикл
романсов для голоса с фортепиано. Автор стихов:
Нестор Кукольник. Время создания
романсов: 1840 год. Первое издание цикла: Санкт-Петербург, издание «Одеон», 1840 год.
История создания
Романсы
и песни М. И. Глинки – золотой фонд русской классической музыки. Глинка, сам,
по свидетельству современников, великолепно исполнявший свои романсы, писал их
на протяжении всей своей жизни. Его высокий голос не обладал красивым тембром,
но, как вспоминал А. Н. Серов, Глинка был «гениален в исполнении вокальном».
Лирические его романсы – это, в полном смысле слова, исповедь его души. В 1849 г. судьба свела Глинку
и молодого Ф. Достоевского. Много лет спустя Достоевский писал об исполнение
Глинкой своего романса в повести «Вечный муж»: «Какой-нибудь искусник, салонный
певец, никогда бы не достиг такого эффекта. Чтобы пропеть эту маленькую, но
необыкновенную вещицу, нужна была непременно – правда, непременно настоящее,
полное вдохновение, настоящая страсть…».
Глинка
обожал распевать свои романсы, садясь за фортепиано где-то после двух ночи на
вечерах в доме Нестора Кукольника, где композитор проводил дни и ночи в компании художника Брюлова и прочей
богемной публики. Нестор
Васильевич Кукольник (1809 – 1868), родился в Петербурге, в
профессорской семье. Окончил Нежинскую гимназию высших наук, после чего
преподавал русский язык и литературу в Виленской гимназии. В 1833 году поступил
на службу в канцелярию министерства финансов, где прослужил почти 20 лет.
Последние годы жизни жил на юге России; умер 8 декабря 1868 года, в Таганроге.
Был необычайно плодовитым литератором, писал романы, трагедии, драмы, лирику,
выпускал «Художественную газету» (1836 – 1838), журналы «Дагерротип»,
«Иллюстрация». При жизни пользовался огромной популярностью и считал себя
величайшим поэтом современности, однако из всего его литературного наследия
прижилась только песня «Жаворонок».
М.
Глинка вспоминал: «В день моих именин, т. е. 21 мая, когда я шел из Ревельского
подворья к Степанову, где провел большую часть того дня, мне пришла мелодия
болеро “О дева чудная моя”. Я попросил Кукольника написать мне стихи для этой
новой мелодии,[1] он согласился, а вместе с
тем предложил мне несколько написанных
им романсов. По этому, кажется поводу пришла Платону (брат Нестора
Кукольника. – А. М.) мысль о двенадцати романсах, изданных потом П. И.
Гурскалиным под именем «Прощания с Петербургом». У меня было несколько запасных
мелодий, и работа шла весьма успешно. (…) В первой половине августа [1840 года.
– А. М.] все было готово к
отправлению дам [мать, Анна Петровна, и дочь, Екатерина Ермолаевна, Керн;
подробнее о них см. описание к романсу Глинки
«Я помню чудное мгновенье» – А.
М.] в южную Россию. Кукольники и вся братия, искренне меня любившая, не
хотела расставаться со мной, и, может быть, надолго (как то предполагалось), не
изъявив мне дружеских чувств своих. 10 августа Кукольники устроили мне прощальный
вечер, на который, кроме искренних приятелей и домашних, пригласили и некоторых
артистов и литераторов. Я пел с необыкновенным одушевлением прощальную песню,
хор пела братия наша и, кроме фортепиано, был квартет с контрабасом. Хотя этот
вечер был художнически-приятельский, но тут не обошлось без смеху. Якова
обокрали, он с горя хлебнул лишний стакан мадеры и, не удовольствовавшись быть
слушателем, решился принять участие в исполнении прощального хора. Он с
самонадеянностью взял контрабас Мемеля и принялся играть, но руки не
повиновались, и он с презабавною миною смотрел вокруг себя с изумлением».[2]
Прощальный
вечер состоялся не 10-го августа, как пишет М. Глинка, а 9-го. Н. Кукольник составил
«Церемониал проводов М. Глинки»: Акт первый
Introduction Гости съезжаются к четырем
часам и разговаривают сколько и с кем угодно; позволяются разговоры a parte. Хор. – Обед. Запрещаются разговоры a parte от супа до разъезда… Ария с хором. Михайло Иванович пьет кофе и
курит трубку. – Хор аккомпанирует. Каватина: Михайло Иванович поет: 1) Романс Риццо
2)
Еврейскую песню
3)
Жаворонка
4)
Пароход Хор. Пьют pousse cafe,
смеются, кому угодно плакать, тому позволяется сделать a parte, испражниться от слез и
воротиться в портретный зал с веселою
миною. Акт второй Уверюра. Михайло Иванович, Палагин
и Яков разыгрывают большую историю на фортепиане, скрипке и басу… Хор. Пьет чай. Ария: Михайло Иваныч поет: 5) Баркаролу
6)
Колыбельную
7)
Коня
8)
Лодеско Хор. Поет Ильинишну.
Final второго акта импровизируется гостями. – Акт третий Увертюра. 9) Рыцарский романс с
аккомпанементом Ария: М. И. поет: 10) Романс из Бюргера
11)
Болеро
Хор ужинает и составляет финал по вдохновению, употребив для начала
12)
Прощальную песню.
«Прощание
с Петербургом» – калейдоскоп картин и эмоций, объединенных благородной и
экспрессивной манерой вокального письма Глинки: он включает в себя страстное
признание в любви, грустные размышления, колыбельную, неповторимый русский
пейзаж (популярный в России «Жаворонок») и зарисовку петербургской пирушки в
кругу восторженных и преданных друзей.
Написав
«Прощание с Петербургом», Глинка в тот раз за границу поехать раздумал. Вместо
этого он опубликовал свой цикл в издании «Одеон» с «необыкновенным успехом»,
как отмечала пресса: тираж пришлось допечатывать два раза.
Б.
Асафьев писал о романсах Глинки: «В романсах Глинки всегда налицо чуткое знание
интонационно-музыкального словаря» эпохи и, в особенности, языка русской
бытовой музыкальной лирики, при постоянстве своей
точки зрения, «своего почерка» в работе над этими элементами. Это очень
существенно. Но еще существеннее: несомненное присутствие в каждом почти
романсе «интонационной идеи» или замысла в
только что указанном смысле.
Неинтересных в этом отношении романсов немного. Но привлекательность большинства во многом обусловлена данным качеством».[3]
В
цикле романсов «Прощание с Петербургом» отчетливо прослеживается своеобразный
внутренний поэтический сюжет, объединяющий все двенадцать романсов одним настроением,
одной темой – романтической темой странствий. В цикле воплотилась мечта о прекрасном – страстное стремление к
«прекрасному и далекому».
Музыка
Музыка
цикла представляет собой своеобразную вокальную сюиту, посвященную теме
странствий. Глинка развертывает ряд контрастных характеристических картин,
Причудливо переплетаются в них русские, восточные, испанские, итальянские
мотивы, затрагиваются самые разнообразные жанры – песня, баллада, драматический
монолог. Отличительный признак цикла – яркая характерность и жанровая
конкретность музыкальных образов.
1.Романс
(«Кто она и где она»)
Романс из
поэмы Н. Кукольника «Давид Риццио». Посвящен Н. Кукольнику.
1. Кто она и где она –
Небесам одним известно,
Но душа увлечена
Незнакомкою чудесной.
4. Верю, знаю: день придет,
Сердце радостно смутится
Деву тайную найдет,
И мечта осуществится.
2. Ветер знает, кто она,
Облака ее видали,
Как над ней издалека
Легкой тенью пробегали.
3. Соловьи поют об ней,
Звезды яркие блистают
Взорами ее очей,
Но ее не называют.
Романс
написан в форме песни. В нем четыре
куплета. Открывается и завершается он кратким необычайно простым фортепианным
проигрышем. Все проникнуто нежным чувством. Обаяние этой музыки в ее абсолютной
безыскусности. Цифры, отмечающие номера строф, соответствуют тому, как строфы
расположены у Глинки. Эта последовательность отличается от порядка строф в
стихотворном оригинале.
2. Еврейская
песня («С горных стран пал туман»)
Романс
посвящен П. П. Каменскому.
Текст Н.
Кукольника из драмы «Князь Холмский».
С горных стран
Пал туман
На долины
И покрыл
Ряд могил
Палестины.
Прах отцов
Ждет веков
Обновленья.
Ночи тень
Сменит день
Возвращенья.
Загорит,
Заблестит
Свет денницы.
И орган,
И туман,
И темницы,
И сребро,
И добро,
И святыню
Понесли
В старый дом,
В Палестину.
Этот романс
был написан М. Глинкой задолго до того, как возникла идея создания цикла
«Прощание с Петербургом». Сам композитор так пишет об обстоятельствах его сочинения (это относится к 1833 году, когда
Глинка находился в Берлине): «В Берлине встретил я пансионского товарища
Чиркова (…) Через несколько времени по приезде я встретился с учителем пения
Тешнером, которого знал еще в Милане. Он познакомил меня с своей ученицей Марией. Ей было лет 17
или 18. Она была несколько израильского происхождения; высокого росту, но еще
не сложилась, лицом же очень красива и походила несколько на мадонну. Кроме
Марии, семейство состояло из отца, матери и двух братьев. Я начал учить ее
пению, написал ей этюды (из одной из них впоследствии аранжировал «Еврейскую
песню» для драмы Кукольника «Князь Холмский»), почти ежедневно видел Марию и
нечувствительно почувствовал к ней склонность, которую, кажется и она
разделяла». Стоит сказать, что М. Глинка написал в то время шесть вокальных
этюдов (вокализов), из которых до нас дошли в эскизном виде лишь пять: со
второго по шестой. Четвертый этюд по тематике совпадает с «Еврейской песней».
Первая публикация этюдов была осуществлена лишь в 1963 году в полном собрании
сочиненийМ. Глинки (том 11). Этюды опубликованы в двух видах: по автографу М.
Глинки, без сопровождения, и с
сопровождением, приписанным В. Я. Шебалиным.
Весьма
интересно совпадение: в том же – 1840 – году, когда был содан весь цикл Глинки
(и включенная в него «Еврейская песня»), в Германии Р. Шуман создает свой
вокальный цикл «Мирты» и включает в него свою «Из еврейских песен» (на стихи
Дж. Байрона). Глинка, в сравнении с Шуманом, по-видимому, в меньшей степени
задавался целью воссоздать национальный еврейский колорит музыки – лишь
некоторые ладовые особенности трактовки минора намекают на этот национальный
колорит; у Шумана еврейская природа музыки выявлена гораздо отчетливее.
Примечательно,
что, помимо М. Глинки, романс на эти стихи написал А. Б. Щербачев (1902).
3. Болеро
(«О, дева чудная моя»)
Романс
посвящен А. А. Скалону.
Текст Н.
Кукольника:
О, дева чудная моя!
Твоей любовью счастлив я.
Припав челом к моей груди,
В немом восторге таешь ты.
Так много пламени в очах,
Так много неги на устах!
Трепещет грудь, ты вся дрожишь,
Без слов ты клятвы мне даришь!
Лобзанье длится без речей.
Я пью восторг любви твоей
В невозмутимой тишине…
Но если ты изменишь мне,
Но если ты изменишь мне?
О, дева бедная моя!
И дик и мрачен буду я.
И бурю смерти подыму
Тебе и другу твоему!
Дымится кровь несется крик,
А я к устам твоим приник,
Я рву последний звук речей.
Последний взор твоих очей.
Любви крылатые мечты,
Надежды, счастье – все прости;
Я видел вас в коварном сне…
Но нет! Ты не изменишь мне!
Но нет! Ты не изменишь мне!
Болеро
– национальный испанский танец. По некоторым источникам, создан около 1780 года
танцовщиком Себастьяном Сересо. Темп движения умеренный. Болер танцуют в
сопровождении гитары и барабана, танцующие поют и отбивают на кастаньетах
сложные триольные ритмы. Собственно в национальном испанском танце в болеро
пять частей. Каждая часть болеро завершается неожиданными остановками. Довольно
скоро болеро привлекло внимание профессиональных композиторов, и этот танец
стал появляться в начале XIX века
у Бетховена, Мегюля, Вебера, затем у Обера, Мейрбера, Берлиоза. Русские
композиторы также проявили интерес к болеро: у Глинки, жившего более двух лет в
Испании и написавшего такие шедевры, как «Арагонская
хота» и «Воспоминание о летней ночи в Мадриде», помимо этого
романса, болеро встречается в романсе «Победитель». Попутно отметим
использование жанра болеро Даргомыжским (романс «Оделась туманами
Сиерра-Невада») и П.
Чайковским в балете «Лебединое
озеро» (Испанский
танец).
Романс
Глинки при появлении своем так понравился, что была сделана его транскрипция
для оркестра. Это переложение исполнялось в Павловском вокзале (о концертах в
Павловском вокзале см. в описании «Вальса-фантазии»
М. Глинки. – А. М.).
По поводу исполнения оркестровой версии «Болеро» в одной из статей того времени
говорилось: «Оркестр Германа исполнял его с некоторыми придаточными коленами,
исполнял прекрасно, руководимый в экспрессии самим автором, и площадка
Павловского воксала [тогда это так писалось – А. М.] требованиями Болеро». Это писал Н. Кукольник в
«Художественной газете» в № 17 от 1 сентября 1840 года.
Русское
искусство знает премеры исполнения этого романса выдающимися исполнтелями – Ф.
Шаляпиным, М. Максаковой, С. Лемешевы, Г. Нэлеппом.
4. Каватина
(«Давно ли роскошно ты розой цвела»)
Давно
ли роскошно ты розой цвела,
Но жизни непрочной минула
весна.
Давно ли роскошно ты розой
цвела,
Но жизни непрочной минула
весна.
И знойного лета палящей
красой
Ты пышно одета блестишь предо
мной,
И чудно мерцанье вечерней
звезды,
И чудно сиянье твоей
красоты,
Чудно сиянье твоей красоты.
Давно ли роскошно ты розой
цвела,
Но жизни непрочной минула
весна,
Но жизни непрочной минула
весна,
Но жизни непрочной минула
весна,
Жизни непрочной минула
весна.
Ярко денница горит, свежей
красою манит.
Нет, не отдам я тебя, чудная
дева моя!
Нежная роза взошла, юной
красой расцвела.
Нет, не отдам я тебя, нет,
не отдам я тебя,
Чудная дева моя!
Нет, не отдам я тебя, нет,
не отдам я тебя,
Нет, не отдам я тебя, чудная
дева моя!
Каватина
посвящена А. П. Лоди.
При жизни
Глинки этот романс, помимо самого Глинки, изумительно исполнял Андрей Петрович
Лоди (это его настоящая фамилия; сценический псевдоним – Нестеров) Пению он
обучался в Италии, позднее брал уроки пения у М. Глинки. В 1837—38 солист
петербургского Большого театра, где выступал в партии Собинина в опере Глинки
«Жизнь за царя» («Иван Сусанин»). Обладал гибким, ровным во всех регистрах
голосом красивого тембра и широкого диапазона (две октавы), первоклассной
вокальной школой. Егопартнерами были С. Гулак-Артемовский, П.
Михайлов-Остроумов, О. Петров, А. Петрова-Воробьева, М. Степанова, А.
Соловьева. Вошел в историю русской вокального исполнительства как камерный
певец. В 1846 Глинка посвятил певцу каватину «Давно ли роскошно ты розой
цвела». «Лоди в этом романсе превосходил самого композитора. Столько было
задушевной тоски и сожаления о минувшей в его andante и столько огня, жизни и
неудержимой страсти в allegro, что
невольно, как говорится, “мурашки бегали по телу”».[4]
5. Колыбельная
(«Спи, мой ангел, почивай»)
Романс
посвящен П. И. Гурскалину
Текст Н. Кукольника:
Спи, мой ангел, почивай,
Ясных глаз не открывай.
Баю, баюшки-баю,
Баю, баюшки-баю.
Не спишь, а время улетит,
И грозно тучи соберутся,
И страсти проснутся,
И буря жизни закипит,
И страсти буйные проснутся,
И буря жизни закипит,
И буря жизни закипит.
Спаси и сохрани его от бури,
Всемогущий!
Рассей земных волнений тучи
И тихим счастьем осени,
Рассей земных волнений тучи
И тихим счастьем осени,
Рассей земных волнений тучи
И тихим счастьем осени.
Баю, баюшки-баю,
Баю, баюшки-баю.
Спи, мой ангел, почивай,
Ясных глаз не открывай.
Баю, баюшки-баю,
Баю, баюшки-баю.
Чу! на пороге слышен шум…
Враги пришли, стучатся в двери…
Страданья и потери, рой страшных грез и горьких дум,
Страданья, жертвы и потери, рой страшных грез и горьких дум.
Спаси и сохрани его от бури,
Всемогущий!
Рассей земных волнений тучи и тихим счастьем осени,
Рассей земных волнений тучи и тихим счастьем осени,
Рассей земных волнений тучи и тихим счастьем осени.
Баю, баюшки-баю,
Баю, баюшки-баю.
Этот романс – трогательная
убаюкивающая песня.
Выдающимися
исполнителями этого романса были С. Лемешев, Г.
Нэлепп.
6. Попутная
песня («Дым столбом, кипит, дымится пароход»)
Песня
посвящена Н. Ф. Немирович-Данченко.
Текст Н.
Кукольника:
Дым столбом – кипит, дымится
Пароход…
Пестрота, разгул, волненье,
Ожиданье, нетерпенье…
Православный веселится*
Наш народ.
Православный веселится
Наш народ.
И быстрее, шибче воли
Поезд мчится в чистом поле.
Нет, тайная дума быстрее летит,
И сердце, мгновенно считая, стучит.
Коварные думы мелькают дорогой,
И шепчешь невольно: «О боже, как долго!»
Дым столбом – кипит, дымится
Пароход…
Пестрота, разгул, волненье,
Ожиданье, нетерпенье…
Православный веселится
Наш народ.
Православный веселится
Наш народ.
И быстрее, шибче воли
Поезд мчится в чистом поле.
Не воздух, не зелень страдальца манят, –
Там ясные очи так ярко горят,
Так полны блаженства минуты свиданья,
Так сладки надеждой часы расставанья.
Дым столбом – кипит, дымится
Пароход…
Пестрота, разгул, волненье,
Ожиданье, нетерпенье…
Православный веселится
Наш народ.
Православный веселится
Наш народ.
И быстрее, шибче воли
Поезд мчится в чистом поле.
Илл.
Открытие
Царскосельской железной дороги. 11 ноября 1837 года
Песня написана по случаю открытия
первой железной дороги между Петербургом и Царским Селом. Паровоз тогда
назывался пароходом. Одна из самых известных песен в репертуаре Федора Шаляпина.
Повторы строк сделаны для песенного варианта, в оригинальном стихотворении они
отсутствуют.
Это образец светлой жизнерадостной
лирики. В ней все – движение и порыв, буйное и горячее ожидание встречи,
нетерпение, взволнованное биение сердца. В песне все подчинено этому
настроениию.
Фортепианная партия с упругим и
четким ритмом как бы передает быстрое движение поезда, стук колес и мелькание
за окном меняющихся картин пейзажа. Характерен энергичный и полнозвучный аккорд
в начале каждой строфы – от него отталкивается и неудержимо несется вперед
мелодия. А далее быстрая, стремительно несущаяся мелодия сменяется широким и
плавным напевом, выразительно передающим
тоску ожидания.
7. Фантазия
(«Стой, мой верный бурный конь»)
Текст Н.
Кукольника:
Стой, мой верный, бурный конь,
У крыльца чужого!
И земли сырой не тронь
Сребряной подковой.
Я как тень проникну в дом,
Ложе их открою,
Усыплю их вечным сном,
Смертью упокою.
Вот тогда неси меня
На утес высокий,
И с утеса и с себя
Брось в Хенил глубокий…
Чую звонкий стук копыт,
Слышу стон ревнивый,
Быстрой молнией летит
Конь его ретивый.
Сердце дрогнет, мгла в очах,
Слезы кровью льются,
Нет молитвы на устах,
Речи страхом рвутся…
Брось кинжал, он не спасет, –
Рок его притупит;
Пусть изменница умрет, –
Смерть прощенье купит.
Брось кинжал и смерти жди,
Соблазнитель милый,
Мы умрем, как рождены,
Для одной могилы!
Три кипариса над могилой
Бросают тень на три луны,
Три разноцветные чалмы
Качает ветр уныло.
Кругом равнина грустно спит;
Лишь в свежий дерн могилы новой
Конь, андалузский конь стучит
Серебряной подковой.
Эта фантазия написана
в свободной манере сквозного балладного развития. Она не подчинена законам
куплетной формы, по которым написаны все романсы Глинки. Это делает фантазию
уникальным произведением не только в глинкинском музыкальном наследии, но и во
всей русской музыке, по крайней мере, до середины XIX столетия.
8. Баркарола
(«Уснули голубые»)
Романс
посвящен Л. А. Гейденрейху.
Текст Н.
Кукольника:
Уснули голубые
Сегодня, как вчера.
Ох, волны удалые,
Надолго ль?
До утра?
У нас и в мраке ночи
Волнение любви
Слезами топит очи,
Огнем горит в крови.
И плеском размахнулось
Широкое весло,
И тихо распахнулось
Заветное окно.
И вам покоя, волны,
Страдалец не дает;
Надежд и страсти полный,
Всю ночь любовь поет.
Уснули голубые
Сегодня, как вчера.
Ох, волны удалые!
Не спать вам до утра!
В
романсе пленяет слух то, как Глинка передает ритм и интонацию волн. (Об
особенностях баркаролы как музыкального жанра см. в описании пьесы «Июнь»
(«Баркарола») П. Чайковского из его фортепианного цикла «Времена
года»). Ясность мысли и чувства здесь вызывают в восприятии
приятное ощущение жизненной свежести и светлости. Вот искусство, которое
действительно восстанавливает душевные силы, не поучая рассудочностью и не давя
чувственностью. Этот романс – один из лучших в глинкинском цикле. Гибкость и
плавность мелодической линии, выразительность ритмического рисунка,
живописность насыщенной фортепианной фактуры, рисующей мерное движение волн, –
все это придает баркароле теплый, страстный, «южный» колорит. Экспрессия
вокальной партии усилена длительными распевами, вокализами, естественно вплетающимися в развитие мелодии.
С большим артистизмом Глинка переосмысливает стиль итальянского bel canto.
9. Рыцарский
романс Virtus antiqua («Прости, корабль взмахнул крылом»)
Романс
посвящен Ф. Н. Толстому.
Текст Н.
Кукольника из романа
Кукольника «Эвелина де Вальероль»:
Прости! Корабль взмахнул крылом,
Зовет труба моей дружины!
Иль на щите иль со щитом
Вернусь к тебе из Палестины.
Молва о подвигах моих,
Шумя, придет моим предтечей,
И лавр из нежных рук твоих
Наградой будет мне и встречей.
Клянуся сердцем и мечом:
Иль на щите, иль со щитом!
Сто битв, сто рек, сто городов
О имени твоем узнают,
На сто языках сто певцов
И запоют и заиграют!
И, вновь волнуясь и шумя,
Твоей великой славы полны,
К твоим стопам примчат меня
Могучие, седые волны…
Клянуся сердцем и мечом:
Иль на щите, иль со щитом!
Но если приговор судьбы
В боях пошлет мне смерть навстречу,
На грозный зов ее трубы
Я именем твоим отвечу!
Паду на щит, чтоб вензель твой
Врагам не выдать, умирая;
И, побежден одной судьбой,
Умру, тебя благословляя!
Клянуся сердцем и мечом:
Иль на щите, иль со щитом!
«Рыцарский
романс» прекрасен своим героическим духом, он полон силы и мужества,
богатырских «руслановских» настроений. Активный маршевый ритм этого романса
сближает его с героическим антрактом
к IV действию
оперы Глинки «Руслан
и Людмила».
10. «Жаворонок»
(«Между небом и землей»)
Романс
посвящен А. Н. Струговщикову.
Текст
стихотворения, как он приведен в романсе:
Между небом и землей
Песня раздается,
Неисходною струей
Громче, громче льется.
Не видать певца полей,
Где поет так громко
Над подруженькой своей
Жаворонок звонкий.
Ветер песенку несет,
А кому – не знает…
Та, кому она, поймет,
От кого – узнает!
Лейся, песенка моя,
Песнь надежды сладкой:
Кто-то вспомнит про меня
И вздохнет украдкой.
А. Н. Струговщиков –
литератор, с Глинкой знаком еще по Благородному пансиону. Две последние строки
каждого куплета повторяются.
У Глинки на эти стихи
получилась задушевная и задумчивая песня с легко льющейся и плавной мелодией,
естественной и простой, окрашенной легкой печалью. Это – лирическая картинка
русской весенней природы В фортепианной партии выразительно воссоздается
равнинный русский пейзаж – его бескрайние дали, поля и луга со стелющимися по ветру
стеблями трав и злаков. Перед вступлением певца в сопровождении слышатся трели
жаворонка.
«Жаворонок»
– это лирическая картина русской весенней природы. Б. Асафьев дает такую
характеристику этого романса: «В романсе преобладает интонация «неисходною
струей льющаяся песня». Довольно часто у Глинки можно наблюдать выражение
длящегося томительного душевного состояния, «охваченности аффектом»,
сосредоточенности внимания на каком-либо явлениивыдержанным внутри тоном,
вокруг которого сплетаются остальные голоса, повторами интонации или
«опеванием» характерного для данной мелодии тона посредством около него
расположенных или им притягиваемых звуков. В «Жаворонке» таким тоном является
си – доминанта ми минора, выразительно вибрирование которого прекрасно соответствует
впечатлению от звенящего над полем, высоко в небе, длительно-длительно
«неисходною струей», будто и без цезур, голоса этой птицы. Очень тонко, без
всякого звукоподражания, Глинка «вибрирует» фортепианный наигрыш,
предшествующий элегической мелодии жаворонка, и в целом рождается
музыкально-поэтический образ – песнь
надежды».[5]
11. К
Молли («Не требуй песен от певца»)
Романс посвящен
Г. Я. Ломакину.
Текст Н.
Кукольника:
Не требуй песен от певца,
Когда житейские волненья
Замкнули вещие уста
Для радости и вдохновенья,
И если чувства мирный сон
Нарушишь страстию великой, –
Не пенье, нет! Раздастся стон,
Иль женский плач, иль хохот дикий.
Но если, гордость затая,
Певца живым участьем встретишь,
И хоть притворно, хоть шутя,
Надеждой жизнь его осветишь,
Ярче молний, жарче пламени,
Бурным потоком польются слова;
Песни звонкие, песни громкие,
Грома сильней, огласят небеса.
Один из лучших романсов цикла. В
отличие от большинства номеров цикла, внутри этого романс Глинка вводит
эмоциональный контраст. Начинается романс четырехтактовым фортепианным
вступлением, первые арпеджированные аккорды которого напоминают звучание арфы,
хотя и эмоционально более взолнованное, чем свойственно этому инструменту.
Фортепианное вступление устанавливает господствующий в первом и третьем куплете
романса стиль аккомпанемента – это простая гармония, образуемая арпеджио в
правой руке на фоне мерно движущегося баса (левая рука). Над этим плавным
аккомпанементом парит мелодия вокальной партии. Во втором куплете появляется
драматизм, чему в значительно степени способствует и смена фактуры
аккомпанемента: он становится аккордовым, а в ритме появляются пунктирные
фигуры. Последние две строки стихотворения – кульминация романса. Она
подчеркнута не только динамически (fortissimo), но и
введенеием вокальной каденции.[6]
В 1840 году Глинка написал “гармоническую галерею романсов” – цикл “Прощание с Петербургом” на стихи Н. Кукольника. 36-летний композитор в этот период собирался за границу, и тема прощания с родиной объединила большинство песен. Прощаясь с Родиной, путешественник словно вызывает в своей памяти любимые картины родной природы, что выразительно отобразилось в романсе “Жаворонок”.
Это лирическая картина русской весенней природы. В романсе преобладает интонация “неисходною струей льющаяся песня”. Довольно часто у Глинки можно наблюдать выражение длящегося томительного душевного состояния, “охваченности аффектом”, сосредоточенности внимания на каком-либо явлении выдержанным внутри тоном, вокруг которого сплетаются остальные голоса, повторами интонации или “опеванием” характерного для данной мелодии тона посредством около него расположенных или им притягиваемых звуков.
Романсы Глинки — это уникальное откровение, которое под силу только исключительно одаренным натурам, способным предугадать далеко не всегда изведанные на собственном опыте чувства и ощущения. Его вокальные шедевры – волнующий, поэтичный мир с тончайшими мелодическими отражениями чувств и настроений.
“В жемчужинах камерной лирики Глинки, – пишет Б. Асафьев, – начало всего дальнейшего развития классического романса. Здесь жизненная теплота и сердечность, здесь источник дум, элегий и восторгов Римского-Корсакова, Чайковского и Рахманинова!”.
Дополнительная информация об авторе произведения: здесь
Жанр: Романс
Эпоха, стиль, направление: Романтизм
Дата создания: 1840 год
Инструмент: Фортепиано
Партия для голоса: Отсутствует
Дополнительная информация: Обработка для фортепиано М.Балакирева
Формат: DjVu
Архив: RAR – 343 кБ
В архиве содержится информация для восстановления
Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение «Привольненская средняя образовательная школа»
Тема: «Жаворонок – колокольчик степи»
Работу выполнила: Ибрагимова Петимат Аптиевна
Ученица 7 класса
Руководитель: Решетникова Антонина Николаевна,
Учитель биологии и химии.
П. Привольный, Калмыкия 2016
В качестве живого символа моей малой Родины я выбрала жаворонка хохлатого.
Песня этой небольшой птицы всегда ассоциируется с приходом весны. Нежные трели, посвисты весной, когда под жаркими лучами солнца начинает зеленеть трава и появляются первые тюльпаны эти птицы пархают над степью, зависают высоко, над степью и звучат их звонкие трели.
Жаворонок – одна из самых любимых нашим народом птиц. Именно жаворонка считают первой весенней птицей, которая радуется солнцу и возвещает приход тепла. При праздновании Белого месяца, когда можно вздохнуть от тяжелой зимы, поблагодарить богов за успешную зимовку, встретить весну (исполняются песни, танцы, в том числе и женский танец «Жаворонок», а заслуженную певицу РФ Валентину Ильцаранову за ее прекрасный неповторимый голос называли «степным жаворонком»). Образ жаворонка даже обожествлялся, то считая его птицей бога Солнца, то птицей, умеющей говорить с богами и просить хорошей погоды или дождя. Пение жаворонка необычайно звонкое(серебряное), жизнерадостное, наполняющее радостью сердце. Парит жаворонок часто высоко, становясь еле видимым, но слышным. Эта птица воспевается поэтами и прозаиками нашего края:
«Как ты прекрасна, степь моя, в апреле!
Хрустально-звонкий воздух, и простор,
И колокольчик – жаворонка трели!..»
Поэтому и в литературе образ жаворонка всегда положительный, он встречается как произведениях писателей, так и в народном творчестве – загадках, пословицах, приметах.
Жаворонок символ нового дня, надежды, мечты, символ радости и будущего счастья. Жаворонок приносит удачу.
Хохлатый жаворонок – торha(шовун)
отличается от других птиц довольно большим хохолком на головке.Такого нет ни у кого! Он не улетает зимой в теплые края. Родины он не меняет. В лютые морозы и свирепые бураны (а я знаю, что это такое, когда тебя
продувает до костей, мне иногда приходиться помогать папе подгонять овец зимой) укрывается в зарослях бурьяна, около сеновала. Когда снег покрывает землю и есть нечего, он перебирается поближе к человеку. Быстрая птичка прилетает во двор зимой. Вместе с другими птицами: домашними курами, воробьями, голубями эти птички едят зерна пшеницы. Я часто подкармливаю птичек зимой, вынося им крошки,зерна пшеницы. Когда пытаешься подойти к ним, они отбегают, а затем возвращаются. Окраска оперения самих взрослых птиц, настолько совершенна, что неподвижно затаившегося жаворонка порой бывает трудно, почти невозможно разглядеть даже под ногами не только человеку, но и более зоркой хищной птице.
Беречь надо этих неповторимых солистов и летнего синего неба, и белесого неба, зимнего, помогать переживать зиму!
Народный поэт Константин Эрендженов (умел подражать пению многих певчих птиц) писал: «Когда Большая Медведица развернется с севера на юго – восток и оглобля ее покажет на Трех Маралов, вскоре покажется Утренняя звезда. Жаворонок запевает тогда, когда всходит Утренняя звезда». Птичка взлетает в студеное небо и начинает петь свои «серебряные песни». Мне бывает жалко жителей городов, которые не могут насладиться пением нашей степной птички.
Выходите, выезжайте в степь и слушайте их. Слушайте неповторимый гимн Жизни маленькой, но стойкой и терпеливой птички.
Романсы и песни Глинки — гордость русской классики. Композитор писал их на протяжении всей жизни. Лирические романсы Глинки — это своего рода исповедь его души. В некоторых из них запечатлены картины русской природы и быта. В романсах Глинка обобщил и развил все лучшее, что было создано его предшественниками и современниками — авторами бытового романса. Сам он был замечательным мастером вокального исполнения и хорошо знал возможности человеческого голоса. Неудивительно, что жанр романса он сумел довести до высокого совершенства.
Все пленяет в романсах Глинки: искренность и простота, скромность и сдержанность в выражении чувств и настроений, классическая стройность и строгость формы, красота мелодии, всегда песенной, выразительной, правдиво передающей содер-жание текста, и ясная красочная гармония.
Среди романсов и песен Глинки можно встретить самые разнообразные жанры: от “русской песни”, чувствительного бытового романса (”Бедный певец”) до драматической баллады, песенного повествования (”Ночной смотр”), от жизнерадостной застольной и “дорожной” песни до лирической “песни на воде” — баркаролы. Неповторимо своеобразны его песни-танцы в ритме вальса, мазурки, полонеза, испанского болеро, наконец марша (”Прости, корабль взмахнул крылом”). Характерную особенность романсов Глинки составляет также гармоничное сочетание вокальной и фортепианной партий.
Глинка является основоположником русской школы вокального пения, его романсы — неиссякаемый родник красоты и совершенства, из которого черпали все последующие русские композиторы.
Глинка сочинял романсы на стихи современных ему поэтов — Баратынского, Жуковского, Дельвига, Пушкина. Многие из его романсов написаны на слова близких друзей, например Кукольника. На стихи этого поэта в 1840 году композитор сочинил вокальный цикл “Прощание с Петербургом”. Среди романсов Цикла — “Жаворонок” и “Попутная песня”.
“Жаворонок” — задушевная и задумчивая песня с легко льющейся и плавной мелодией, естественной и простой, окрашенной светлой печалью. В фортепианной партии выразительно воссоздается равнинный русский пейзаж — бескрайние дали, поля и луга со стелющимися по ветру стеблями трав и злаков. Перед вступлением певца в сопровождении слышатся трели жаворонка.
“Попутная песня” — образец светлой, жизнерадостной лирики. В ней все — движение и порыв, буйное и горячее ожидание встречи, нетерпение, взволнованное биение сердца. И в песне все подчинено этому настроению. Фортепианная партия с упругим и четким ритмом как бы передает быстрое движение поезда, стук колес и мелькание за окном меняющихся картин. Характерен энергичный и полнозвучный аккорд в начале каждой строфы — от него отталкивается и неудержимо несется вперед мелодия. А далее она сменяется широким и плавным напевом, как бы передающим тоску ожидания:
“Я помню чудное мгновенье”. В вокальной лирике Глинки важное место занимают романсы на слова Пушкина. Среди них “Я помню чудное мгновенье” — жемчужина русской вокальной лирики, в которой воедино слились гении поэта и композитора. Трехчастная форма романса соответствует содержанию стихотворения, в котором отражены три важных момента душевной жизни героя: первая встреча, горечь разлуки с любимой и радость вновь наступившего свидания. Мелодия романса впечатляет своей плавностью и нежной грацией.
Ярким контрастом звучит тревожная средняя часть (”В глуши, во мраке заточенья”). Здесь музыка становится речитативно-декламационной и суровой. В третьей части возвращается прежняя светлая мелодия, но она становится радостно-возбужденной, а сопровождение — подвижным и трепетным.
Романс относится к зрелому периоду творчества Глинки, поэтому мастерство композитора в нем так совершенно. Никогда еще и никем до Пушкина и Глинки не была поднята на такую высоту красота человеческого чувства.
Глинка — основоположник русской классической музыки, создатель национальной русской классической оперы — героической и сказочно-эпической, основоположник русского классического симфонизма, творец бессмертных по красоте песен и романсов.
Свой музыкальный язык Глинка создал на основе русской народной песни. В то же время он живо интересовался искусством других стран. Первым из русских композиторов Глинка глубоко претворил в своей музыке характерные особенности музыки восточных народов. Наряду с русскими песнями в опере “Иван Сусанин” звучат ритмы национальных польских танцев, а в испанских увертюрах — испанские народные напевы. Многое взял Глинка и от плавности итальянской песенной мелодии.
Светлая и жизнеутверждающая музыка Глинки — великое достояние русской музыкальной культуры. На его произведениях учились последующие русские композиторы, по-своему разрабатывая различные стороны глинкинского творчества. Завещанные Глинкой традиции стали основой дальнейшего развития русской музыки. Продолжатели дела Глинки так же, как и он, стремились своим искусством служить народу, правдиво воссоздавать в своих произведениях народную жизнь. И в этом непреходящее значение его творчества.
Основные произведения
Оперы “Иван Сусанин”, “Руслан и Людмила” Музыка к трагедии Н. Кукольника “Князь Холмский” 80 произведений для голоса с фортепиано: романсы, песни, арии Симфонические пьесы: испанские увертюры “Арагонская хота” и “Ночь в Мадриде”, симфоническая фантазия “Камаринская”, “Вальс-фантазия” Инструментальные ансамбли Фортепианные пьесы (вариации, мазурки, вальсы, ноктюрны и др.)
ЖАВОРОНОК
Когда вы умолкнете и выберете несколько минут, чтобы выслушать мой рассказ, окликните меня, и я вам все объясню. Вы мне сами скажете, когда можно будет начать.
Так вот. Кто не заслушивался трелями жаворонка? Наверное, каждый когда-то в своей юности радостно выходил с первым лучом из дома, шел заросшей межой за село, любовался окрестностями, вдыхал запахи некошеной травы и видел, как сквозь сетку легких утренних облаков брезжут солнечные лучи, как колеблется от дыхания ветра стебелек с еще не высохшей
росой, а где-то вблизи курлычет ручей, совсем неслышный в иное время. Широко стелется поле, колышется рожь, и эти просторы не измерить, не охватить взором.
И вдруг где-то над головой у вас раздастся нежный и звонкий голосок, он слышится все яснее, и, если вы постараетесь всмотреться в высь, вам удастся рассмотреть крошечную серую птичку. Это не кто иной, как жаворонок. Так вот, где же зимует этот крохотный степной певун?
Оказывается, жаворонки проводят зиму в прибрежных камышовых зарослях огромного степного озера Маныч-Гудило, которое лежит на границе Калмыкии, Ростовской области и Ставропольского края. А узнал я об этом во время своих скитаний по Калмыкии.
Когда слышишь от других, как они ездят по не укатанной после дождей дороге, может создаться впечатление, что успех будет зависеть от твоего искусства примениться к трудным условиям путешествия. Но все это гораздо сложнее.
Окрестности давно обезлесели, обезлюдели, и мысль, что ты один в своем пути, может обезумить и устрашить кого угодно. В каждой кочке тебе чудится не кто иной, как шакал, не раз ты оглядываешься в надежде увидеть что-нибудь ободряющее. Но вокруг пустые, безлюдные места, и ничто иное не остановит твой взгляд.
После долгого пути я обессилел, почувствовал недомогание, уже несколько ночей я недосыпал, а до места надо было добираться еще долго. Мне нездоровилось, и я решил отдохнуть.
Я расположился на берегу озера. Мне удалось кое-как постлать себе под бок сухого камыша и прилечь. И вдруг мне чудится, что я в родных местах. Лежу в душистом сене, мне дремлется, а надо мной щебечет, заливается жаворонок.
Я опомнился. Что же это — бред? Этого еще недоставало! Я приоткрыл глаза и обозрел невеселую местность. Запаха сена как не бывало, но пенье жаворонка не прекращалось.
Мне все еще не верилось, что это был наш родной, степной певун, но впоследствии я мог в этом убедиться много раз, потому что еще долго пришлось пребывать у озера Маныч-Гудило.
«Прощание с Петербургом» — вокальный цикл Михаила Глинки на слова Нестора Кукольника, созданный в 1840 году. Все 12 романсов, входящие в цикл, были написаны Глинкой летом 1840 года.
“Прощание с Петербургом” — первая в истории русской вокальной лирики группа романсов, объединённых общей темой и изданных под общим названием. Каждый из 12 романсов по-своему отражает тему странствий и скитаний, рисуя перед слушателем картины русской природы и дальних стран — Испании, Италии, Палестины. Все романсы посвящены близким и знакомым Глинки, в том числе и автору слов — поэту Нестору Кукольнику, с которым Глинка долгое время поддерживал тесные дружеские отношения.
Романс “Жаворонок” посвящён А. Н. Струговщикову. Один из самых известных романсов Глинки. Это «задушевная и задумчивая песня с легко льющейся и плавной мелодией, естественной и простой, окрашенной светлой печалью». Она неразрывно связана с традицией русской песенности; в ней отражён образ русской природы, её неброских пейзажей и бескрайних полей. Перед вступлением певца в фортепьянном сопровождении слышатся трели жаворонка. Борис Асафьев так писал об этом романсе:
Довольно часто у Глинки можно наблюдать выражение длящегося томительного душевного состояния, «охваченности аффектом», сосредоточенности внимания на каком-либо явлении выдержанным внутри тоном, вокруг которого сплетаются остальные голоса, повторами интонаций или «опеванием» характерного для данной мелодии тона посредством около него расположенных или им притягиваемых звуков. В «Жаворонке» таким тоном является си — доминанта ми минора, выразительное вибрирование которого прекрасно соответствует впечатлению от звенящего над полем, высоко в небе, длительно-длительно, «неисходною струей», будто и без цезур, голоса этой птицы. Очень тонко, без всякого звукоподражания, Глинка «вибрирует» фортепианный наигрыш, предшествующий элегической мелодии жаворонка, и в целом рождается музыкально-поэтический образ — песнь надежды.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Прощание_с_Петербургом_(Глинка)
* Фрагменты музыкальных произведений представлены в ознакомительных целях.
И вдруг где-то над головой у вас раздастся нежный и звонкий голосок, он слышится все яснее, и, если вы постараетесь всмотреться в высь, вам удастся рассмотреть крошечную серую птичку. Это не кто иной, как жаворонок. Так вот, где же зимует этот крохотный степной певун?
Оказывается, жаворонки проводят зиму в прибрежных камышовых зарослях огромного степного озера Маныч-Гудило, которое лежит на границе Калмыкии, Ростовской области и Ставропольского края. А узнал я об этом во время своих скитаний по Калмыкии.
Когда слышишь от других, как они ездят по не укатанной после дождей дороге, может создаться впечатление, что успех будет зависеть от твоего искусства примениться к трудным условиям путешествия. Но все это гораздо сложнее.
Окрестности давно обезлесели, обезлюдели, и мысль, что ты один в своем пути, может обезумить и устрашить кого угодно. В каждой кочке тебе чудится не кто иной, как шакал, не раз ты оглядываешься в надежде увидеть что-нибудь ободряющее. Но вокруг пустые, безлюдные места, и ничто иное не остановит твой взгляд.
После долгого пути я обессилел, почувствовал недомогание, уже несколько ночей я недосыпал, а до места надо было добираться еще долго. Мне нездоровилось, и я решил отдохнуть. Материал с сайта //iEssay.ru
Когда вы умолкнете и выберете несколько минут, чтобы выслушать мой рассказ, окликните меня, и я вам все объясню. Вы мне сами скажете, когда можно будет начать.
Так вот. Кто не заслушивался трелями жаворонка? Наверное, каждый когда-то в своей юности радостно выходил с первым лучом из дома, шел заросшей межой за село, любовался окрестностями, вдыхал запахи некошеной травы и видел, как сквозь сетку легких утренних облаков брезжут солнечные лучи, как колеблется от дыхания ветра стебелек с еще не высохшей
росой, а где-то вблизи курлычет ручей, совсем неслышный в иное время. Широко стелется поле, колышется рожь, и эти просторы не измерить, не охватить взором.
И вдруг где-то над головой у вас раздастся нежный и звонкий голосок, он слышится все яснее, и, если вы постараетесь всмотреться в высь, вам удастся рассмотреть крошечную серую птичку. Это не кто иной, как жаворонок. Так вот, где же зимует этот крохотный степной певун?
Оказывается, жаворонки проводят зиму в прибрежных камышовых зарослях огромного степного озера Маныч-Гудило, которое лежит на границе Калмыкии, Ростовской области и Ставропольского края. А узнал я об этом во время своих скитаний по Калмыкии.
Когда слышишь от других, как они ездят по не укатанной после дождей дороге, может создаться впечатление, что успех будет зависеть от твоего искусства примениться к трудным условиям путешествия. Но все это гораздо сложнее.
Окрестности давно обезлесели, обезлюдели, и мысль, что ты один в своем пути, может обезумить и устрашить кого угодно. В каждой кочке тебе чудится не кто иной, как шакал, не раз ты оглядываешься в надежде увидеть что-нибудь ободряющее. Но вокруг пустые, безлюдные места, и ничто иное не остановит твой взгляд.
После долгого пути я обессилел, почувствовал недомогание, уже несколько ночей я недосыпал, а до места надо было добираться еще долго. Мне нездоровилось, и я решил отдохнуть.
Я расположился на берегу озера. Мне удалось кое-как постлать себе под бок сухого камыша и прилечь. И вдруг мне чудится, что я в родных местах. Лежу в душистом сене, мне дремлется, а надо мной щебечет, заливается жаворонок.
Я опомнился. Что же это — бред? Этого еще недоставало! Я приоткрыл глаза и обозрел невеселую местность. Запаха сена как не бывало, но пенье жаворонка не прекращалось.
Мне все еще не верилось, что это был наш родной, степной певун, но впоследствии я мог в этом убедиться много раз, потому что еще долго пришлось пребывать у озера Маныч-Гудило.
У нас большая база и мы ее постоянно пополняем, и поэтому если вы не нашли, то пользуйтесь поиском
В нашей базе свыше 15 тысяч сочинений
Сохранить сочинение:
Романсы и песни Глинки — гордость русской классики. Композитор писал их на протяжении всей жизни. Лирические романсы Глинки — это своего рода исповедь его души. В некоторых из них запечатлены картины русской природы и быта. В романсах Глинка обобщил и развил все лучшее, что было создано его предшественниками и современниками — авторами бытового романса. Сам он был замечательным мастером вокального исполнения и хорошо знал возможности человеческого голоса. Неудивительно, что жанр романса он сумел довести до высокого совершенства.
Все пленяет в романсах Глинки: искренность и простота, скромность и сдержанность в выражении чувств и настроений, классическая стройность и строгость формы, красота мелодии, всегда песенной, выразительной, правдиво передающей содер-жание текста, и ясная красочная гармония.
Среди романсов и песен Глинки можно встретить самые разнообразные жанры: от “русской песни”, чувствительного бытового романса (”Бедный певец”) до драматической баллады, песенного повествования (”Ночной смотр”), от жизнерадостной застольной и “дорожной” песни до лирической “песни на воде” — баркаролы. Неповторимо своеобразны его песни-танцы в ритме вальса, мазурки, полонеза, испанского болеро, наконец марша (”Прости, корабль взмахнул крылом”). Характерную особенность романсов Глинки составляет также гармоничное сочетание вокальной и фортепианной партий.
Глинка является основоположником русской школы вокального пения, его романсы — неиссякаемый родник красоты и совершенства, из которого черпали все последующие русские композиторы.
Глинка сочинял романсы на стихи современных ему поэтов — Баратынского, Жуковского, Дельвига, Пушкина. Многие из его романсов написаны на слова близких друзей, например Кукольника. На стихи этого поэта в 1840 году композитор сочинил вокальный цикл “Прощание с Петербургом”. Среди романсов Цикла — “Жаворонок” и “Попутная песня”.
“Жаворонок” — задушевная и задумчивая песня с легко льющейся и плавной мелодией, естественной и простой, окрашенной светлой печалью. В фортепианной партии выразительно воссоздается равнинный русский пейзаж — бескрайние дали, поля и луга со стелющимися по ветру стеблями трав и злаков. Перед вступлением певца в сопровождении слышатся трели жаворонка.
“Попутная песня” — образец светлой, жизнерадостной лирики. В ней все — движение и порыв, буйное и горячее ожидание встречи, нетерпение, взволнованное биение сердца. И в песне все подчинено этому настроению. Фортепианная партия с упругим и четким ритмом как бы передает быстрое движение поезда, стук колес и мелькание за окном меняющихся картин. Характерен энергичный и полнозвучный аккорд в начале каждой строфы — от него отталкивается и неудержимо несется вперед мелодия. А далее она сменяется широким и плавным напевом, как бы передающим тоску ожидания:
“Я помню чудное мгновенье”. В вокальной лирике Глинки важное место занимают романсы на слова Пушкина. Среди них “Я помню чудное мгновенье” — жемчужина русской вокальной лирики, в которой воедино слились гении поэта и композитора. Трехчастная форма романса соответствует содержанию стихотворения, в котором отражены три важных момента душевной жизни героя: первая встреча, горечь разлуки с любимой и радость вновь наступившего свидания. Мелодия романса впечатляет своей плавностью и нежной грацией.
Ярким контрастом звучит тревожная средняя часть (”В глуши, во мраке заточенья”). Здесь музыка становится речитативно-декламационной и суровой. В третьей части возвращается прежняя светлая мелодия, но она становится радостно-возбужденной, а сопровождение — подвижным и трепетным.
Романс относится к зрелому периоду творчества Глинки, поэтому мастерство композитора в нем так совершенно. Никогда еще и никем до Пушкина и Глинки не была поднята на такую высоту красота человеческого чувства.
Глинка — основоположник русской классической музыки, создатель национальной русской классической оперы — героической и сказочно-эпической, основоположник русского классического симфонизма, творец бессмертных по красоте песен и романсов.
Свой музыкальный язык Глинка создал на основе русской народной песни. В то же время он живо интересовался искусством других стран. Первым из русских композиторов Глинка глубоко претворил в своей музыке характерные особенности музыки восточных народов. Наряду с русскими песнями в опере “Иван Сусанин” звучат ритмы национальных польских танцев, а в испанских увертюрах — испанские народные напевы. Многое взял Глинка и от плавности итальянской песенной мелодии.
Светлая и жизнеутверждающая музыка Глинки — великое достояние русской музыкальной культуры. На его произведениях учились последующие русские композиторы, по-своему разрабатывая различные стороны глинкинского творчества. Завещанные Глинкой традиции стали основой дальнейшего развития русской музыки. Продолжатели дела Глинки так же, как и он, стремились своим искусством служить народу, правдиво воссоздавать в своих произведениях народную жизнь. И в этом непреходящее значение его творчества.
Основные произведения
Оперы “Иван Сусанин”, “Руслан и Людмила” Музыка к трагедии Н. Кукольника “Князь Холмский” 80 произведений для голоса с фортепиано: романсы, песни, арии Симфонические пьесы: испанские увертюры “Арагонская хота” и “Ночь в Мадриде”, симфоническая фантазия “Камаринская”, “Вальс-фантазия” Инструментальные ансамбли Фортепианные пьесы (вариации, мазурки, вальсы, ноктюрны и др. )
.
Когда вы умолкнете и выберете несколько минут, чтобы выслушать мой рассказ, окликните меня, и я вам все объясню. Вы мне сами скажете, когда можно будет начать.
Так вот. Кто не заслушивался трелями жаворонка?
Наверное, каждый когда-то в своей юности радостно выходил с первым лучом из дома, шел заросшей межой за село, любовался окрестностями, вдыхал запахи некошеной травы и видел, как сквозь сетку легких утренних облаков брезжут солнечные лучи, как колеблется от дыхания ветра стебелек с еще не высохшей росой, а где-то вблизи курлычет ручей, совсем неслышный в иное время. Широко стелется поле, колышется рожь, и эти просторы не измерить, не охватить взором.
И вдруг где-то над головой у вас раздастся нежный и звонкий голосок, он слышится все яснее, и, если вы постараетесь всмотреться в высь, вам удастся рассмотреть крошечную серую птичку. Это не кто иной, как жаворонок. Так вот, где же зимует этот крохотный степной певун?
Оказывается, жаворонки проводят зиму в прибрежных камышовых зарослях огромного степного озера Маныч-Гудило, которое лежит на границе Калмыкии, Ростовской области и Ставропольского края. А узнал я об этом во время своих скитаний по Калмыкии.
Когда слышишь от других, как они ездят по не укатанной после дождей дороге, может создаться впечатление, что успех будет зависеть от твоего искусства примениться к трудным условиям путешествия. Но все это гораздо сложнее.
Окрестности давно обезлесели, обезлюдели, и мысль, что ты один в своем пути, может обезумить и устрашить кого угодно. В каждой кочке тебе чудится не кто иной, как шакал, не раз ты оглядываешься в надежде увидеть что-нибудь ободряющее. Но вокруг пустые, безлюдные места, и ничто иное не остановит твой взгляд.
После долгого пути я обессилел, почувствовал недомогание, уже несколько ночей я недосыпал, а до места надо было добираться еще долго. Мне нездоровилось, и я решил отдохнуть.
Я расположился на берегу озера. Мне удалось кое-как постлать себе под бок сухого камыша и прилечь. И вдруг мне чудится, что я в родных местах. Лежу в душистом сене, мне дремлется, а надо мной щебечет, заливается жаворонок.
Я опомнился. Что же это — бред? Этого еще недоставало! Я приоткрыл глаза и обозрел невеселую местность. Запаха сена как не бывало, но пенье жаворонка не прекращалось.
Мне все еще не верилось, что это был наш родной, степной певун, но впоследствии я мог в этом убедиться много раз, потому что еще долго пришлось пребывать у озера Маныч-Гудило.
Едва ли найдется в русской музыкальной литературе романс более популярный и «запетый». Всеобщая любовь к нему вызывается, по-видимому, чертами наивной прелести и задушевной простоты его напева.
В романсе заключены два резко разделенные элемента музыки: программно-тематический (песня жаворонка) и субъективно-лирический (переживания героя). Во вступлении, интерлюдии и заключении романса звучат фиоритуры и трели жаворонка. В них пение птицы изображено Глинкой сугубо реалистично. Это не символ, а подлинные, натуральные трели жаворонка, «который в безумном упоении чувства бытия — то мчится вверх стрелою, то падает с неба, то трепеща крыльями, не двигаясь с места, как будто купается и тонет в голубом эфире» (В. Г. Белинский).
В интерлюдии, наступающей вслед за лирической песней героя, звучат конкретные трели жаворонка. Они должны напомнить слушателю, что в романсе главным действующим персонажем все же является жаворонок. Именно песня жаворонка побуждает лирического героя к активному выражению чувств к своей возлюбленной.
Темпоритмическая схема романса должна быть строго соблюдена исполнителем, равно как и точность динамических нюансов. Секрет исполнения романса заключается в непрерывающемся слышании песни жаворонка. Романс теряет свою художественную действенность, лишь только поющий забудет слушать жаворонка, а займется только своими любовными эмоциями. Точное выполнение авторских ремарок и оправдание их действенными задачами создает и параллельный образ этого романса.
Назовем его «воздушной лестницей».
В «Сорочинской ярмарке» Н. В. Гоголя этот образ появляется при описании пения жаворонка в жаркий летний украинский полдень. «Вверху только, в небесной глубине дрожит жаворонок, и серебряные песни летят по воздушным ступеням на влюбленную землю…».
осуществляем вывоз мусора дешево в Москве вывоз мусора дешево
Расцвет камерно-вокальной музыки Глинки приходится на конец 30-х – 40-е годы, которые можно назвать «пушкинской порой» в его творчестве. Глинка глубже и вернее других современников Пушкина передал в своей музыке полноту и гармоничность жизнеощущения, свойственные его поэзии.
Всего Глинка создал на стихи Пушкина десять романсов, два из них появились еще при жизни поэта – «Не пой, красавица, при мне» (Грузинская песня) и «Я здесь, Инезилья». Большинство пушкинских романсов композитора относится к зрелому периоду его творчества5.
Для пушкинских сочинений Глинки характерно полное слияние поэтического образа и его музыкального прочтения. С присущим ему даром музыкального обобщения, он схватывает основное настроение текста стихотворения и передает его в законченной мелодии, следуя за нюансами поэтической речи.
Чаще всего композитор обращается либо к ранней, лицейской, лирике Пушкина, либо к стихотворениям, в той или иной степени продолжающим линию этой юношеской лирики («Где наша роза», «В крови горит огонь желанья», «Заздравный кубок», отчасти «Адель» и «Мери»). Общий характер этих романсов – приподнятый, радостный, выражающий «радость бытия» («В крови горит огонь желанья»).
Общепризнанным шедевром русской музыки стал романс «Я помню чудное мгновенье», посвященный Е.Е. Керн (1840). Все высказанное Пушкиным в этом прекрасном стихотворении было пережито и прочувствовано Глинкой6. Возможно, именно поэтому возникло здесь столь гармоничное соединение непосредственности чувства и высочайшего мастерства.
Главные эмоционально-смысловые моменты сюжета (встреча, разлука, новая встреча) получили отражение в сложной трехчастной форме, довольно редкой в вокальной музыке.
Романс обрамляется фортепианной темой, построенной на основном мотиве вокальной мелодии. Этот мотив берет начало от V ступени лада, которая сочетается с VI-й. Глинка гармонизует эту интонацию доминантовым нонаккордом.
Пленительная кантилена I части звучит на фоне легких арфообразных фигураций фортепиано. Отдельные ее детали выразительно фиксируют тончайшие нюансы пушкинской речи (на словах «как мимолетное виденье» мелодия становится совсем легкой и воздушной благодаря синкопе). Первый гармонический оборот (Т–II2–D6/5–Т) заставляет вспомнить Баха, хрупкую и возвышенную первую прелюдию из «ХТК». Вряд ли Глинка сознательно ориентировался на ее музыку. Сходство могло быть вызвано внутренним родством образов – в обоих случаях возникает представление о прекрасном идеале.
В средней части («Шли годы») вокальная партия преобразуется во взволнованный речитатив с четким скандированием текста. Ее тональность возникает как ярко контрастное сопоставление – после каденции в C-dur сдвиг в As-dur. Фортепианные тираты в басу, репетиции аккордов подчеркивают беспокойное волнение. «Мимолетное виденье» исчезло, приблизилась суровая действительность…
Второе четверостишие второй строфы («В глуши, во мраке заточенья») Глинкой трактовано как развернутый предыкт к репризе. Это медленный, затрудненный синкопами в партии фортепиано подъем к кульминации.
Реприза отмечена новыми выразительными деталями. Обогащается гармония, многократные повторения союза «и» передают живую радость встречи:
И сердце бьется в упоенье,
И для него воскресли вновь
И божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слезы, и любовь.
Романс завершается ликующей кодой с ее учащенным трепетом фортепианной партии и яркой, на полном дыхании звучащей кульминации.
Через испанские стихотворения Пушкина в русскую музыку вошли образы Испании. Глинка написал два испанских романса – «Я здесь, Инезилья» (1834) и «Ночной зефир» (1838).
Самой оригинальной чертой романса «Я здесь, Инезилья» является стремление к драматизации песенной формы. В традиционных рамках романса-серенады Глинка создает целую сценку из испанской жизни, полную живого движения, смены противоречивых чувств.
Романс написан в трехчастной форме с повторением середины и репризы (трех-пятичастной). Первая и третья части романса представляют собой серенаду, которую герой поет под окном красавицы, еще не выражая собственного, личного чувства. В средней части характер музыки заметно меняется: от серенады остается лишь «гитарный» аккомпанемент. Мелодия утрачивает свою танцевальную периодичность, она разорвана паузами, вопросительными и восклицательными интонациями.
Романс «Ночной зефир», имеющий сходную композицию с «Инезильей», относится все же к иному типу. Это скорее романс-картина, живописная звукопись которой во многом близка «Ночи в Мадриде». Пейзажный фон (обрамляющие части) контрастно оттеняет любовную сцену (нежная серенада в среднем разделе). Эти два образа резко противопоставлены и тонально (F-dur – A-dur), и тематически.
Самым надежным источником сведений о композиторе являются его «Записки», являющиеся замечательным образцом мемуарной литературы (1854-55). В них Глинка, со свойственной ему склонностью к точности и ясности, четко обозначил основные этапы своей жизни.
Первый этап – детство и юность (до 1830). Родился 20 мая 1804 года в селе Новоспасском Смоленской губернии. Самые сильные впечатления детских лет: русская крестьянская песня, крепостной оркестр дяди, пение церковного хора, звон колоколов сельской церкви.
Благотворное влияние на Глинку оказало пребывание в Петербургском Благородном пансионе (1817-22), где его воспитателем был В. Кюхельбекер, будущий декабрист.
Главные творческие достижения молодого Глинки связаны с жанром романса.
Второй этап – период профессионального становления (1830 – 1835). В это время немало ярких художественных импульсов композитору дали путешествия: поездка на Кавказ (1823), пребывание в Италии, Австрии, Германии (1830-34). В Италии он познакомился с Г. Берлиозом, Ф. Мендельсоном, В. Беллини, Г. Доницетти, увлекся итальянской оперой, на практике изучал искусство bel canto. В Берлине серьезно занимался гармонией и контрапунктом под руководством известного теоретика З. Дена.
Начало центрального периода (1836 – 1844) ознаменовано созданием оперы «Жизнь за царя»2. Одновременно с ней появляются романсы на стихи Пушкина, вокальный цикл «Прощание с Петербургом», первый вариант «Вальса-фантазии», музыка к трагедии Н. Кукольника «Князь Холмский». Около 6 лет Глинка работал над второй оперой – «Руслан и Людмила» (на сюжет поэмы Пушкина, поставлена в 1842). Эти годы совпали с активной педагогической деятельностью Глинки. Прекрасный вокальный педагог, он воспитал многих талантливых певцов, среди которых С.С. Гулак-Артемовский, автор классической украинской оперы «Запорожец за Дунаем».
Поздний период творчества (1845-1857). Последние годы жизни Глинки провел в России (Новоспасское, Петербург, Смоленск), часто выезжая за границу (Франция, Испания). Испанские впечатления вдохновили его на создание двух симфонических пьес: «Арагонская охота» и «Воспоминание о летней ночи в Мадриде». Рядом с ними – гениальное «русское скерцо, «Камаринская», созданная в Варшаве.
В 50-е годы намечаются связи Глинки с молодым поколением русских музыкантов – М.А. Балакиревым, А. С. Даргомыжским, А.Н. Серовым (которому продиктовал свои «Заметки об инструментовке»). Среди незавершенных замыслов этих лет – программная симфония «Тарас Бульба» и опера-драма «Двумужница» (по А. Шаховскому).
Стремясь «связать узами законного брака» русскую народную песню и фугу, весной 1856 года Глинка отправился в последнюю заграничную поездку в Берлин. Здесь он умер 3 февраля 1857 года, похоронен на кладбище Александро-Невской лавры Петербурга.
Стиль Глинки, как и стиль его современников Пушкина, Брюллова, является синтетическим по своей сути. В нем сплелись в нераздельном единстве классицистская рациональность, романтическая пылкость и юный российский реализм, расцвет которого был еще впереди.
Параллели между Глинкой и Пушкиным стали хрестоматийными. Глинка в русской музыке – такое же «наше всё», как Пушкин в поэзии. Муза Пушкина вдохновила Глинку на создание целого ряда романсов и оперы «Руслан и Людмила». И композитора, и поэта сравнивают с Моцартом, говоря о «моцартовском совершенстве» их дарований. С Пушкиным Глинку роднит гармоничное восприятие мира, стремление к торжеству разума, добра, справедливости, удивительная способность поэтизировать действительность, видеть прекрасное в повседневном (признаки эстетики классицизма).
Как и поэзия Пушкина, музыка Глинки – явление глубоко национальное. Оно питалось истоками русского народного творчества, усваивало традиции древнерусской хоровой культуры, новаторски претворяло важнейшие достижения национальной композиторской школы предшествующего периода. Стремление к национальной характерности стало важным связующим звеном между искусством Глинки и эстетикой музыкального романтизма.
Огромное влияние и на Пушкина, и на Глинку оказало народное творчество. Знаменитые слова композитора «создает музыку народ, а мы, художники, только ее аранжируем» (записаны А.Н. Серовым) вполне конкретно выражают его творческое кредо.
Закономерно, что Глинку особенно привлекала поэзия Пушкина, где эмоциональное и логическое начала слиты в неповторимом единстве. Композитор и поэт наиболее близки друг другу в классическом понимании красоты художественного произведения. Не случайно Асафьев говорит, что Глинка был «классик по всему складу своей мысли, лишь соблазненный и восхищенный артистической культурой чувства – романтизмом…».
Выросшее на русской почве, искусство Глинки – явление не только национальное. Композитор был необыкновенно чутким к фольклору разных народов. Вероятно, эта черта была сформирована еще в детстве: народная культура Смоленщины, где прошло его детство, вобрала в себя элементы украинского, белорусского, польского фольклора. Много путешествуя, Глинка жадно впитывал впечатления и от природы, и от встреч с людьми, и от искусства. Он был первым русским композитором, побывавшим на Кавказе3. Кавказ и, шире, тема Востока со времени Глинки стали неотъемлемой частью русской музыкальной культуры.
Глинка был прекрасно образованным человеком, знал европейские языки. К высшим своим достижениям он пришёл, изучая опыт великих западноевропейских мастеров. Знакомство с западноевропейскими композиторами-романтиками расширило его кругозор.
Осмысление опыта современной истории ярко преломилось в важнейшей теме творчества Глинки – теме жертвенного подвига во имя Святой Руси, царя, веры, семьи. В первой опере композитора, «Жизнь за царя», эта героическая тема персонифицируется в конкретно-историческом образе крестьянина Ивана Сусанина. Новизна этого сочинения было оценена самыми передовыми умами того времени. Жуковский:
Пой в восторге, русский хор,
Вышла новая новинка.
Веселися, Русь! Наш Глинка –
Уж не глинка, а фарфор.
«Прощание с Петербургом»
Вокальный цикл на стихи Н. Кукольника
Жанр: цикл
романсов для голоса с фортепиано.
Автор стихов:
Нестор Кукольник.
Время создания
романсов: 1840 год.
Первое издание цикла:
Санкт-Петербург, издание «Одеон», 1840 год.
История создания
Романсы
и песни М. И. Глинки – золотой фонд русской классической музыки. Глинка, сам,
по свидетельству современников, великолепно исполнявший свои романсы, писал их
на протяжении всей своей жизни. Его высокий голос не обладал красивым тембром,
но, как вспоминал А. Н. Серов, Глинка был «гениален в исполнении вокальном».
Лирические его романсы – это, в полном смысле слова, исповедь его души. В 1849 г. судьба свела Глинку
и молодого Ф. Достоевского. Много лет спустя Достоевский писал об исполнение
Глинкой своего романса в повести «Вечный муж»: «Какой-нибудь искусник, салонный
певец, никогда бы не достиг такого эффекта. Чтобы пропеть эту маленькую, но
необыкновенную вещицу, нужна была непременно – правда, непременно настоящее,
полное вдохновение, настоящая страсть…».
Глинка
обожал распевать свои романсы, садясь за фортепиано где-то после двух ночи на
вечерах в доме Нестора Кукольника, где композитор проводил дни и ночи в компании художника Брюлова и прочей
богемной публики.
Нестор
Васильевич Кукольник (1809 – 1868), родился в Петербурге, в
профессорской семье. Окончил Нежинскую гимназию высших наук, после чего
преподавал русский язык и литературу в Виленской гимназии. В 1833 году поступил
на службу в канцелярию министерства финансов, где прослужил почти 20 лет.
Последние годы жизни жил на юге России; умер 8 декабря 1868 года, в Таганроге.
Был необычайно плодовитым литератором, писал романы, трагедии, драмы, лирику,
выпускал «Художественную газету» (1836 – 1838), журналы «Дагерротип»,
«Иллюстрация». При жизни пользовался огромной популярностью и считал себя
величайшим поэтом современности, однако из всего его литературного наследия
прижилась только песня «Жаворонок».
М.
Глинка вспоминал: «В день моих именин, т. е. 21 мая, когда я шел из Ревельского
подворья к Степанову, где провел большую часть того дня, мне пришла мелодия
болеро “О дева чудная моя”. Я попросил Кукольника написать мне стихи для этой
новой мелодии,[1] он согласился, а вместе с
тем предложил мне несколько написанных
им романсов. По этому, кажется поводу пришла Платону (брат Нестора
Кукольника. – А. М.) мысль о двенадцати романсах, изданных потом П. И.
Гурскалиным под именем «Прощания с Петербургом». У меня было несколько запасных
мелодий, и работа шла весьма успешно. (…) В первой половине августа [1840 года.
– А. М.] все было готово к
отправлению дам [мать, Анна Петровна, и дочь, Екатерина Ермолаевна, Керн;
подробнее о них см. описание к романсу Глинки
«Я помню чудное мгновенье» – А.
М.] в южную Россию. Кукольники и вся братия, искренне меня любившая, не
хотела расставаться со мной, и, может быть, надолго (как то предполагалось), не
изъявив мне дружеских чувств своих. 10 августа Кукольники устроили мне прощальный
вечер, на который, кроме искренних приятелей и домашних, пригласили и некоторых
артистов и литераторов. Я пел с необыкновенным одушевлением прощальную песню,
хор пела братия наша и, кроме фортепиано, был квартет с контрабасом. Хотя этот
вечер был художнически-приятельский, но тут не обошлось без смеху. Якова
обокрали, он с горя хлебнул лишний стакан мадеры и, не удовольствовавшись быть
слушателем, решился принять участие в исполнении прощального хора. Он с
самонадеянностью взял контрабас Мемеля и принялся играть, но руки не
повиновались, и он с презабавною миною смотрел вокруг себя с изумлением».[2]
Прощальный
вечер состоялся не 10-го августа, как пишет М. Глинка, а 9-го. Н. Кукольник составил
«Церемониал проводов М. Глинки»:
Акт первый
Introduction Гости съезжаются к четырем
часам и разговаривают сколько и с кем угодно; позволяются разговоры a parte.
Хор. – Обед. Запрещаются разговоры a parte от супа до разъезда…
Ария с хором. Михайло Иванович пьет кофе и
курит трубку. – Хор аккомпанирует.
Каватина: Михайло Иванович поет:
1) Романс Риццо
2)
Еврейскую песню
3)
Жаворонка
4)
Пароход
Хор. Пьют pousse cafe,
смеются, кому угодно плакать, тому позволяется сделать a parte, испражниться от слез и
воротиться в портретный зал с веселою
миною.
Акт второй
Уверюра. Михайло Иванович, Палагин
и Яков разыгрывают большую историю на фортепиане, скрипке и басу…
Хор. Пьет чай.
Ария: Михайло Иваныч поет:
5) Баркаролу
6)
Колыбельную
7)
Коня
8)
Лодеско
Хор. Поет Ильинишну.
Final второго акта импровизируется гостями. –
Акт третий
Увертюра. 9) Рыцарский романс с
аккомпанементом
Ария: М. И. поет:
10) Романс из Бюргера
11)
Болеро
Хор ужинает и составляет финал по вдохновению, употребив для начала
12)
Прощальную песню.
«Прощание
с Петербургом» – калейдоскоп картин и эмоций, объединенных благородной и
экспрессивной манерой вокального письма Глинки: он включает в себя страстное
признание в любви, грустные размышления, колыбельную, неповторимый русский
пейзаж (популярный в России «Жаворонок») и зарисовку петербургской пирушки в
кругу восторженных и преданных друзей.
Написав
«Прощание с Петербургом», Глинка в тот раз за границу поехать раздумал. Вместо
этого он опубликовал свой цикл в издании «Одеон» с «необыкновенным успехом»,
как отмечала пресса: тираж пришлось допечатывать два раза.
Б.
Асафьев писал о романсах Глинки: «В романсах Глинки всегда налицо чуткое знание
интонационно-музыкального словаря» эпохи и, в особенности, языка русской
бытовой музыкальной лирики, при постоянстве своей
точки зрения, «своего почерка» в работе над этими элементами. Это очень
существенно. Но еще существеннее: несомненное присутствие в каждом почти
романсе «интонационной идеи» или замысла в
только что указанном смысле.
Неинтересных в этом отношении романсов немного. Но привлекательность большинства во многом обусловлена данным качеством».[3]
В
цикле романсов «Прощание с Петербургом» отчетливо прослеживается своеобразный
внутренний поэтический сюжет, объединяющий все двенадцать романсов одним настроением,
одной темой – романтической темой странствий. В цикле воплотилась мечта о прекрасном – страстное стремление к
«прекрасному и далекому».
Музыка
Музыка
цикла представляет собой своеобразную вокальную сюиту, посвященную теме
странствий. Глинка развертывает ряд контрастных характеристических картин,
Причудливо переплетаются в них русские, восточные, испанские, итальянские
мотивы, затрагиваются самые разнообразные жанры – песня, баллада, драматический
монолог. Отличительный признак цикла – яркая характерность и жанровая
конкретность музыкальных образов.
1. Романс
(«Кто она и где она»)
Романс из
поэмы Н. Кукольника «Давид Риццио». Посвящен Н. Кукольнику.
1. Кто она и где она –
Небесам одним известно,
Но душа увлечена
Незнакомкою чудесной.
4. Верю, знаю: день придет,
Сердце радостно смутится
Деву тайную найдет,
И мечта осуществится.
2. Ветер знает, кто она,
Облака ее видали,
Как над ней издалека
Легкой тенью пробегали.
3. Соловьи поют об ней,
Звезды яркие блистают
Взорами ее очей,
Но ее не называют.
Романс
написан в форме песни. В нем четыре
куплета. Открывается и завершается он кратким необычайно простым фортепианным
проигрышем. Все проникнуто нежным чувством. Обаяние этой музыки в ее абсолютной
безыскусности. Цифры, отмечающие номера строф, соответствуют тому, как строфы
расположены у Глинки. Эта последовательность отличается от порядка строф в
стихотворном оригинале.
2. Еврейская
песня («С горных стран пал туман»)
Романс
посвящен П. П. Каменскому.
Текст Н.
Кукольника из драмы «Князь Холмский».
С горных стран
Пал туман
На долины
И покрыл
Ряд могил
Палестины.
Прах отцов
Ждет веков
Обновленья.
Ночи тень
Сменит день
Возвращенья.
Загорит,
Заблестит
Свет денницы.
И орган,
И туман,
И темницы,
И сребро,
И добро,
И святыню
Понесли
В старый дом,
В Палестину.
Этот романс
был написан М. Глинкой задолго до того, как возникла идея создания цикла
«Прощание с Петербургом». Сам композитор так пишет об обстоятельствах его сочинения (это относится к 1833 году, когда
Глинка находился в Берлине): «В Берлине встретил я пансионского товарища
Чиркова (…) Через несколько времени по приезде я встретился с учителем пения
Тешнером, которого знал еще в Милане. Он познакомил меня с своей ученицей Марией. Ей было лет 17
или 18. Она была несколько израильского происхождения; высокого росту, но еще
не сложилась, лицом же очень красива и походила несколько на мадонну. Кроме
Марии, семейство состояло из отца, матери и двух братьев. Я начал учить ее
пению, написал ей этюды (из одной из них впоследствии аранжировал «Еврейскую
песню» для драмы Кукольника «Князь Холмский»), почти ежедневно видел Марию и
нечувствительно почувствовал к ней склонность, которую, кажется и она
разделяла». Стоит сказать, что М. Глинка написал в то время шесть вокальных
этюдов (вокализов), из которых до нас дошли в эскизном виде лишь пять: со
второго по шестой. Четвертый этюд по тематике совпадает с «Еврейской песней».
Первая публикация этюдов была осуществлена лишь в 1963 году в полном собрании
сочиненийМ. Глинки (том 11). Этюды опубликованы в двух видах: по автографу М.
Глинки, без сопровождения, и с
сопровождением, приписанным В. Я. Шебалиным.
Весьма
интересно совпадение: в том же – 1840 – году, когда был содан весь цикл Глинки
(и включенная в него «Еврейская песня»), в Германии Р. Шуман создает свой
вокальный цикл «Мирты» и включает в него свою «Из еврейских песен» (на стихи
Дж. Байрона). Глинка, в сравнении с Шуманом, по-видимому, в меньшей степени
задавался целью воссоздать национальный еврейский колорит музыки – лишь
некоторые ладовые особенности трактовки минора намекают на этот национальный
колорит; у Шумана еврейская природа музыки выявлена гораздо отчетливее.
Примечательно,
что, помимо М. Глинки, романс на эти стихи написал А. Б. Щербачев (1902).
3. Болеро
(«О, дева чудная моя»)
Романс
посвящен А. А. Скалону.
Текст Н.
Кукольника:
О, дева чудная моя!
Твоей любовью счастлив я.
Припав челом к моей груди,
В немом восторге таешь ты.
Так много пламени в очах,
Так много неги на устах!
Трепещет грудь, ты вся дрожишь,
Без слов ты клятвы мне даришь!
Лобзанье длится без речей.
Я пью восторг любви твоей
В невозмутимой тишине…
Но если ты изменишь мне,
Но если ты изменишь мне?
О, дева бедная моя!
И дик и мрачен буду я.
И бурю смерти подыму
Тебе и другу твоему!
Дымится кровь несется крик,
А я к устам твоим приник,
Я рву последний звук речей.
Последний взор твоих очей.
Любви крылатые мечты,
Надежды, счастье – все прости;
Я видел вас в коварном сне…
Но нет! Ты не изменишь мне!
Но нет! Ты не изменишь мне!
Болеро
– национальный испанский танец. По некоторым источникам, создан около 1780 года
танцовщиком Себастьяном Сересо. Темп движения умеренный. Болер танцуют в
сопровождении гитары и барабана, танцующие поют и отбивают на кастаньетах
сложные триольные ритмы. Собственно в национальном испанском танце в болеро
пять частей. Каждая часть болеро завершается неожиданными остановками. Довольно
скоро болеро привлекло внимание профессиональных композиторов, и этот танец
стал появляться в начале XIX века
у Бетховена, Мегюля, Вебера, затем у Обера, Мейрбера, Берлиоза. Русские
композиторы также проявили интерес к болеро: у Глинки, жившего более двух лет в
Испании и написавшего такие шедевры, как «Арагонская
хота» и «Воспоминание о летней ночи в Мадриде», помимо этого
романса, болеро встречается в романсе «Победитель». Попутно отметим
использование жанра болеро Даргомыжским (романс «Оделась туманами
Сиерра-Невада») и П.
Чайковским в балете «Лебединое
озеро» (Испанский
танец).
Романс
Глинки при появлении своем так понравился, что была сделана его транскрипция
для оркестра. Это переложение исполнялось в Павловском вокзале (о концертах в
Павловском вокзале см. в описании «Вальса-фантазии»
М. Глинки. – А. М.).
По поводу исполнения оркестровой версии «Болеро» в одной из статей того времени
говорилось: «Оркестр Германа исполнял его с некоторыми придаточными коленами,
исполнял прекрасно, руководимый в экспрессии самим автором, и площадка
Павловского воксала [тогда это так писалось – А. М.] требованиями Болеро». Это писал Н. Кукольник в
«Художественной газете» в № 17 от 1 сентября 1840 года.
Русское
искусство знает премеры исполнения этого романса выдающимися исполнтелями – Ф.
Шаляпиным, М. Максаковой, С. Лемешевы, Г. Нэлеппом.
4. Каватина
(«Давно ли роскошно ты розой цвела»)
Давно
ли роскошно ты розой цвела,
Но жизни непрочной минула
весна.
Давно ли роскошно ты розой
цвела,
Но жизни непрочной минула
весна.
И знойного лета палящей
красой
Ты пышно одета блестишь предо
мной,
И чудно мерцанье вечерней
звезды,
И чудно сиянье твоей
красоты,
Чудно сиянье твоей красоты.
Давно ли роскошно ты розой
цвела,
Но жизни непрочной минула
весна,
Но жизни непрочной минула
весна,
Но жизни непрочной минула
весна,
Жизни непрочной минула
весна.
Ярко денница горит, свежей
красою манит.
Нет, не отдам я тебя, чудная
дева моя!
Нежная роза взошла, юной
красой расцвела.
Нет, не отдам я тебя, нет,
не отдам я тебя,
Чудная дева моя!
Нет, не отдам я тебя, нет,
не отдам я тебя,
Нет, не отдам я тебя, чудная
дева моя!
Каватина
посвящена А. П. Лоди.
При жизни
Глинки этот романс, помимо самого Глинки, изумительно исполнял Андрей Петрович
Лоди (это его настоящая фамилия; сценический псевдоним – Нестеров) Пению он
обучался в Италии, позднее брал уроки пения у М. Глинки. В 1837—38 солист
петербургского Большого театра, где выступал в партии Собинина в опере Глинки
«Жизнь за царя» («Иван Сусанин»). Обладал гибким, ровным во всех регистрах
голосом красивого тембра и широкого диапазона (две октавы), первоклассной
вокальной школой. Егопартнерами были С. Гулак-Артемовский, П.
Михайлов-Остроумов, О. Петров, А. Петрова-Воробьева, М. Степанова, А.
Соловьева. Вошел в историю русской вокального исполнительства как камерный
певец. В 1846 Глинка посвятил певцу каватину «Давно ли роскошно ты розой
цвела». «Лоди в этом романсе превосходил самого композитора. Столько было
задушевной тоски и сожаления о минувшей в его andante и столько огня, жизни и
неудержимой страсти в allegro, что
невольно, как говорится, “мурашки бегали по телу”».[4]
5. Колыбельная
(«Спи, мой ангел, почивай»)
Романс
посвящен П. И. Гурскалину
Текст Н. Кукольника:
Спи, мой ангел, почивай,
Ясных глаз не открывай.
Баю, баюшки-баю,
Баю, баюшки-баю.
Не спишь, а время улетит,
И грозно тучи соберутся,
И страсти проснутся,
И буря жизни закипит,
И страсти буйные проснутся,
И буря жизни закипит,
И буря жизни закипит.
Спаси и сохрани его от бури,
Всемогущий!
Рассей земных волнений тучи
И тихим счастьем осени,
Рассей земных волнений тучи
И тихим счастьем осени,
Рассей земных волнений тучи
И тихим счастьем осени.
Баю, баюшки-баю,
Баю, баюшки-баю.
Спи, мой ангел, почивай,
Ясных глаз не открывай.
Баю, баюшки-баю,
Баю, баюшки-баю.
Чу! на пороге слышен шум…
Враги пришли, стучатся в двери…
Страданья и потери, рой страшных грез и горьких дум,
Страданья, жертвы и потери, рой страшных грез и горьких дум.
Спаси и сохрани его от бури,
Всемогущий!
Рассей земных волнений тучи и тихим счастьем осени,
Рассей земных волнений тучи и тихим счастьем осени,
Рассей земных волнений тучи и тихим счастьем осени.
Баю, баюшки-баю,
Баю, баюшки-баю.
Этот романс – трогательная
убаюкивающая песня.
Выдающимися
исполнителями этого романса были С. Лемешев, Г.
Нэлепп.
6. Попутная
песня («Дым столбом, кипит, дымится пароход»)
Песня
посвящена Н. Ф. Немирович-Данченко.
Текст Н.
Кукольника:
Дым столбом – кипит, дымится
Пароход…
Пестрота, разгул, волненье,
Ожиданье, нетерпенье…
Православный веселится*
Наш народ.
Православный веселится
Наш народ.
И быстрее, шибче воли
Поезд мчится в чистом поле.
Нет, тайная дума быстрее летит,
И сердце, мгновенно считая, стучит.
Коварные думы мелькают дорогой,
И шепчешь невольно: «О боже, как долго!»
Дым столбом – кипит, дымится
Пароход…
Пестрота, разгул, волненье,
Ожиданье, нетерпенье…
Православный веселится
Наш народ.
Православный веселится
Наш народ.
И быстрее, шибче воли
Поезд мчится в чистом поле.
Не воздух, не зелень страдальца манят, –
Там ясные очи так ярко горят,
Так полны блаженства минуты свиданья,
Так сладки надеждой часы расставанья.
Дым столбом – кипит, дымится
Пароход…
Пестрота, разгул, волненье,
Ожиданье, нетерпенье…
Православный веселится
Наш народ.
Православный веселится
Наш народ.
И быстрее, шибче воли
Поезд мчится в чистом поле.
Илл.
Открытие
Царскосельской железной дороги. 11 ноября 1837 года
Песня написана по случаю открытия
первой железной дороги между Петербургом и Царским Селом. Паровоз тогда
назывался пароходом. Одна из самых известных песен в репертуаре Федора Шаляпина.
Повторы строк сделаны для песенного варианта, в оригинальном стихотворении они
отсутствуют.
Это образец светлой жизнерадостной
лирики. В ней все – движение и порыв, буйное и горячее ожидание встречи,
нетерпение, взволнованное биение сердца. В песне все подчинено этому
настроениию.
Фортепианная партия с упругим и
четким ритмом как бы передает быстрое движение поезда, стук колес и мелькание
за окном меняющихся картин пейзажа. Характерен энергичный и полнозвучный аккорд
в начале каждой строфы – от него отталкивается и неудержимо несется вперед
мелодия. А далее быстрая, стремительно несущаяся мелодия сменяется широким и
плавным напевом, выразительно передающим
тоску ожидания.
7. Фантазия
(«Стой, мой верный бурный конь»)
Текст Н.
Кукольника:
Стой, мой верный, бурный конь,
У крыльца чужого!
И земли сырой не тронь
Сребряной подковой.
Я как тень проникну в дом,
Ложе их открою,
Усыплю их вечным сном,
Смертью упокою.
Вот тогда неси меня
На утес высокий,
И с утеса и с себя
Брось в Хенил глубокий…
Чую звонкий стук копыт,
Слышу стон ревнивый,
Быстрой молнией летит
Конь его ретивый.
Сердце дрогнет, мгла в очах,
Слезы кровью льются,
Нет молитвы на устах,
Речи страхом рвутся…
Брось кинжал, он не спасет, –
Рок его притупит;
Пусть изменница умрет, –
Смерть прощенье купит.
Брось кинжал и смерти жди,
Соблазнитель милый,
Мы умрем, как рождены,
Для одной могилы!
Три кипариса над могилой
Бросают тень на три луны,
Три разноцветные чалмы
Качает ветр уныло.
Кругом равнина грустно спит;
Лишь в свежий дерн могилы новой
Конь, андалузский конь стучит
Серебряной подковой.
Эта фантазия написана
в свободной манере сквозного балладного развития. Она не подчинена законам
куплетной формы, по которым написаны все романсы Глинки. Это делает фантазию
уникальным произведением не только в глинкинском музыкальном наследии, но и во
всей русской музыке, по крайней мере, до середины XIX столетия.
8. Баркарола
(«Уснули голубые»)
Романс
посвящен Л. А. Гейденрейху.
Текст Н.
Кукольника:
Уснули голубые
Сегодня, как вчера.
Ох, волны удалые,
Надолго ль?
До утра?
У нас и в мраке ночи
Волнение любви
Слезами топит очи,
Огнем горит в крови.
И плеском размахнулось
Широкое весло,
И тихо распахнулось
Заветное окно.
И вам покоя, волны,
Страдалец не дает;
Надежд и страсти полный,
Всю ночь любовь поет.
Уснули голубые
Сегодня, как вчера.
Ох, волны удалые!
Не спать вам до утра!
В
романсе пленяет слух то, как Глинка передает ритм и интонацию волн. (Об
особенностях баркаролы как музыкального жанра см. в описании пьесы «Июнь»
(«Баркарола») П. Чайковского из его фортепианного цикла «Времена
года»). Ясность мысли и чувства здесь вызывают в восприятии
приятное ощущение жизненной свежести и светлости. Вот искусство, которое
действительно восстанавливает душевные силы, не поучая рассудочностью и не давя
чувственностью. Этот романс – один из лучших в глинкинском цикле. Гибкость и
плавность мелодической линии, выразительность ритмического рисунка,
живописность насыщенной фортепианной фактуры, рисующей мерное движение волн, –
все это придает баркароле теплый, страстный, «южный» колорит. Экспрессия
вокальной партии усилена длительными распевами, вокализами, естественно вплетающимися в развитие мелодии.
С большим артистизмом Глинка переосмысливает стиль итальянского bel canto.
9. Рыцарский
романс Virtus antiqua («Прости, корабль взмахнул крылом»)
Романс
посвящен Ф. Н. Толстому.
Текст Н.
Кукольника из романа
Кукольника «Эвелина де Вальероль»:
Прости! Корабль взмахнул крылом,
Зовет труба моей дружины!
Иль на щите иль со щитом
Вернусь к тебе из Палестины.
Молва о подвигах моих,
Шумя, придет моим предтечей,
И лавр из нежных рук твоих
Наградой будет мне и встречей.
Клянуся сердцем и мечом:
Иль на щите, иль со щитом!
Сто битв, сто рек, сто городов
О имени твоем узнают,
На сто языках сто певцов
И запоют и заиграют!
И, вновь волнуясь и шумя,
Твоей великой славы полны,
К твоим стопам примчат меня
Могучие, седые волны…
Клянуся сердцем и мечом:
Иль на щите, иль со щитом!
Но если приговор судьбы
В боях пошлет мне смерть навстречу,
На грозный зов ее трубы
Я именем твоим отвечу!
Паду на щит, чтоб вензель твой
Врагам не выдать, умирая;
И, побежден одной судьбой,
Умру, тебя благословляя!
Клянуся сердцем и мечом:
Иль на щите, иль со щитом!
«Рыцарский
романс» прекрасен своим героическим духом, он полон силы и мужества,
богатырских «руслановских» настроений. Активный маршевый ритм этого романса
сближает его с героическим антрактом
к IV действию
оперы Глинки «Руслан
и Людмила».
10. «Жаворонок»
(«Между небом и землей»)
Романс
посвящен А. Н. Струговщикову.
Текст
стихотворения, как он приведен в романсе:
Между небом и землей
Песня раздается,
Неисходною струей
Громче, громче льется.
Не видать певца полей,
Где поет так громко
Над подруженькой своей
Жаворонок звонкий.
Ветер песенку несет,
А кому – не знает…
Та, кому она, поймет,
От кого – узнает!
Лейся, песенка моя,
Песнь надежды сладкой:
Кто-то вспомнит про меня
И вздохнет украдкой.
А. Н. Струговщиков –
литератор, с Глинкой знаком еще по Благородному пансиону. Две последние строки
каждого куплета повторяются.
У Глинки на эти стихи
получилась задушевная и задумчивая песня с легко льющейся и плавной мелодией,
естественной и простой, окрашенной легкой печалью. Это – лирическая картинка
русской весенней природы В фортепианной партии выразительно воссоздается
равнинный русский пейзаж – его бескрайние дали, поля и луга со стелющимися по ветру
стеблями трав и злаков. Перед вступлением певца в сопровождении слышатся трели
жаворонка.
«Жаворонок»
– это лирическая картина русской весенней природы. Б. Асафьев дает такую
характеристику этого романса: «В романсе преобладает интонация «неисходною
струей льющаяся песня». Довольно часто у Глинки можно наблюдать выражение
длящегося томительного душевного состояния, «охваченности аффектом»,
сосредоточенности внимания на каком-либо явлениивыдержанным внутри тоном,
вокруг которого сплетаются остальные голоса, повторами интонации или
«опеванием» характерного для данной мелодии тона посредством около него
расположенных или им притягиваемых звуков. В «Жаворонке» таким тоном является
си – доминанта ми минора, выразительно вибрирование которого прекрасно соответствует
впечатлению от звенящего над полем, высоко в небе, длительно-длительно
«неисходною струей», будто и без цезур, голоса этой птицы. Очень тонко, без
всякого звукоподражания, Глинка «вибрирует» фортепианный наигрыш,
предшествующий элегической мелодии жаворонка, и в целом рождается
музыкально-поэтический образ – песнь
надежды».[5]
11. К
Молли («Не требуй песен от певца»)
Романс посвящен
Г. Я. Ломакину.
Текст Н.
Кукольника:
Не требуй песен от певца,
Когда житейские волненья
Замкнули вещие уста
Для радости и вдохновенья,
И если чувства мирный сон
Нарушишь страстию великой, –
Не пенье, нет! Раздастся стон,
Иль женский плач, иль хохот дикий.
Но если, гордость затая,
Певца живым участьем встретишь,
И хоть притворно, хоть шутя,
Надеждой жизнь его осветишь,
Ярче молний, жарче пламени,
Бурным потоком польются слова;
Песни звонкие, песни громкие,
Грома сильней, огласят небеса.
Один из лучших романсов цикла. В
отличие от большинства номеров цикла, внутри этого романс Глинка вводит
эмоциональный контраст. Начинается романс четырехтактовым фортепианным
вступлением, первые арпеджированные аккорды которого напоминают звучание арфы,
хотя и эмоционально более взолнованное, чем свойственно этому инструменту.
Фортепианное вступление устанавливает господствующий в первом и третьем куплете
романса стиль аккомпанемента – это простая гармония, образуемая арпеджио в
правой руке на фоне мерно движущегося баса (левая рука). Над этим плавным
аккомпанементом парит мелодия вокальной партии. Во втором куплете появляется
драматизм, чему в значительно степени способствует и смена фактуры
аккомпанемента: он становится аккордовым, а в ритме появляются пунктирные
фигуры. Последние две строки стихотворения – кульминация романса. Она
подчеркнута не только динамически (fortissimo), но и
введенеием вокальной каденции.[6]
12. Прощальная
песня («Прощайте, добрые друзья»)
Слова
посвящены М. Глинке, музыку друзьям посвящает М. Глинка.
Текст
Н. Кукольника:
Простите, добрые друзья!
Всех жизнь раскинет в рассыпную;
Все так, но где бы ни был я,
Я вспомню вас и затоскую!
Нигде нет вечно светлых дней;
Везде тоска, везде истома,
И жизнь для памяти моей –
Листки истертого альбома.
Разгул – с отравленным вином,
Любовь – с поддельными цветами,
Веселье – с золотым ярмом,
И лесть – с сахарными речами…
Прощайте, глупые мечты,
Сны без значения, прощайте!
Другую жертву суеты
Игрой коварной обольщайте!
А слава, рай когда-то мой!
Возьми назад венец лавровый!
Возьми! Из терний он! Долой
Твои почетные оковы!
Другого им слепца обвей!
Вели ему на чуждом пире,
Гостям в потеху, у дверей,
Играть на раскаленной лире!
Есть неизменная семья,
Мир лучших дум и ощущений;
Кружок ваш, добрые друзья,
Покрытый небом вдохновений;
И той семьи не разлюблю,
На детский сон не променяю,
Ей песнь последнюю пою,
И струны лиры разрываю.
Заключительная
песня, по замыслу М. Глинки, должна была исполняться хором, как это было
задумано и Н. Кукольником, о чем свидетельствует его сценарий всего действа.
Однако, поскольку весь цикл написан для певца солиста, перед исполниетями,
представлявшими этот цикл в камерной обстановке, где хор не предполагался,
стояла дилемма: исполнять эту песню, как и все остальные в цикле, соло или не
исполнять вовсе. В качестве традиционноо принято первое решение.
©
Аклександр МАЙКАПАР
В 1840 году Глинка написал “гармоническую галерею романсов” – цикл “Прощание с Петербургом” на стихи Н. Кукольника. 36-летний композитор в этот период собирался за границу, и тема прощания с родиной объединила большинство песен. Прощаясь с Родиной, путешественник словно вызывает в своей памяти любимые картины родной природы, что выразительно отобразилось в романсе “Жаворонок”.
Это лирическая картина русской весенней природы. В романсе преобладает интонация “неисходною струей льющаяся песня”. Довольно часто у Глинки можно наблюдать выражение длящегося томительного душевного состояния, “охваченности аффектом”, сосредоточенности внимания на каком-либо явлении выдержанным внутри тоном, вокруг которого сплетаются остальные голоса, повторами интонации или “опеванием” характерного для данной мелодии тона посредством около него расположенных или им притягиваемых звуков.
Романсы Глинки — это уникальное откровение, которое под силу только исключительно одаренным натурам, способным предугадать далеко не всегда изведанные на собственном опыте чувства и ощущения. Его вокальные шедевры – волнующий, поэтичный мир с тончайшими мелодическими отражениями чувств и настроений.
“В жемчужинах камерной лирики Глинки, – пишет Б. Асафьев, – начало всего дальнейшего развития классического романса. Здесь жизненная теплота и сердечность, здесь источник дум, элегий и восторгов Римского-Корсакова, Чайковского и Рахманинова!”.
Дополнительная информация об авторе произведения: здесь
Жанр: Романс
Эпоха, стиль, направление: Романтизм
Дата создания: 1840 год
Инструмент: Фортепиано
Партия для голоса: Отсутствует
Дополнительная информация: Обработка для фортепиано М.Балакирева
Формат: DjVu
Архив: RAR – 343 кБ
В архиве содержится информация для восстановления