Четверо шли по леднику. В две связки.
Четверо шли по леднику и молча улыбались друг другу: была прекрасная погода, и трудные горы оставались позади. В горах не увидеть такой улыбки. Так могут улыбаться лишь люди, которые много дней шли в горах, связанные одной веревкой, и теперь они благополучно возвращались вниз.
Каждый думал о своем. По разным причинам люди уходят в горы. Одни – искать себя. Другие – наоборот: убежать от себя. Но от себя никуда не убежишь. Пока идешь к цели, вроде бы забудешь обо всем, что осталось внизу, – одни только горы. Но стоит повернуть назад, все снова наваливается тебе на плечи.
Четверо шли по леднику, и каждый жил уже той жизнью, что ждала его внизу. Вдруг тот, что шел первым, покачнулся, взмахнул руками. В том месте, где он только что шел, путь перерезала огромная трещина.
Второго рвануло веревкой, бросило на ледник. Он пытался встать, но его неумолимо волочило к открывшейся трещине.
Сбросив рюкзаки, Третий и Четвертый бросились ему на помощь, но бежать по глубокому свежему снегу было очень трудно.
Второй сумел зацепиться за небольшой уступ под снегом, но удержался он на нем лишь мгновение, его снова опрокинуло на спину и поволокло дальше.
Третий и Четвертый путались в снегу и видели, что уже поздно. Но на самом краю трещины Второму удалось воткнуть в лед штычок ледоруба. Распластавшись на льду, он повис над обрывом.
Третий и Четвертый бежали, теряя последние силы. Вдруг Второй выхватил нож и одним ударом перерубил натянутую, как струна, веревку.
Третий и Четвертый ошеломленно остановились, словно задохнулись горячим свинцом. Из трещины донесся отчаянный вскрик, а за ним удары падающего тела.
Потом – несколько мгновений – гнетущая тишина.
Потом Второй встал и сделал несколько быстрых шагов от трещины. В нерешительности остановился.
И снова была цепенящая тишина. Словно горы звенели, и вот-вот что-то должно было лопнуть.
Двое стояли в глубоком снегу против Второго, и обезумевшие от бега сердца колотились в висках.
В глазах Второго метнулся ужас. Он сделал еще один шаг им навстречу, но двое стояли, не шелохнувшись. Он покачнулся, обхватил голову руками и, спотыкаясь, пошел назад к трещине. Остановился на краю, снова шагнул в сторону и тяжело осел в снегу.
Еще напряженнее зазвенели горы.
Вдруг Третий сорвал с плеча карабин.
– Встань! – закричал он, но крика не получилось, словно в разорванном горле клокотала кровь. – Вста-а-нь! – закричал он, и эхо испуганно заметалось в скалах.
Второй медленно и удивленно поднимался. На его лице бродила странная улыбка, и зачем-то он старался стряхнуть со штормовки снег.
Третий вскинул карабин, но руки его дрожали, и мушка карабина обезумело металась по вершинам гор.
Четвертый бросился к Третьему, толкнул его в плечо, грохнул выстрел, и оба, поскользнувшись, упали в снег.
Боялись открыть глаза, и кованый ботинок Третьего уперся в лицо Четвертому.
Одновременно вскочили… Второй по-прежнему стоял на краю трещины, и странная улыбка корчилась на его сером лице.
Двое бросились ему навстречу. Второй шире расставил ноги и остался на месте. Странная улыбка не сходила с его губ. Он ждал решения своей судьбы. Но они больше не обращали на него внимания. Они лихорадочно вбивали в лед крючья и разбирали веревки.
– Вадим! – с надеждой крикнул в трещину Третий, но в ответ была гнетущая тишина. – Ва-а-дим! – повторил он в отчаянии, но в трещине по-прежнему было тихо.
Второй в оцепенении стоял в стороне, и улыбка мертвой маской застыла на его лице. Словно очнувшись, он шагнул к ним.
– Ребята, что мне делать? – прохрипел он. Но они больше не обращали на него внимания, они разбирали веревки.
– Ребята!
Они не обращали на него внимания. Они готовились к спуску.
– Пристрелите меня!
Они не обращали на него внимания. Где-то внизу лежал их товарищ, живой или мертвый.
– Ребята, пристрелите меня! – прошептал он.
– Не мешай, – устало ответил наконец Четвертый. – Не мешай! Уйди! Сейчас не до этого…
Но он никуда не уходил. Его присутствие угнетало их, он видел это. Но ему некуда было идти. И он стоял – сгорбившись и низко опустив руки.
Тянулись секунды. Складывались в минуты, долгие, как столетия. Напряженно шуршала тишина.
– Что стоишь? – не выдержал Третий. – Держи веревку.
Второй не верил своим ушам, Он не ожидал от них такой милости. Еще пару минут назад он мог, улыбаясь, хлопнуть каждого из них по плечу, теперь же между ними была страшная бездна.
– Ну, чего стоишь?! Держи или убирайся к черту! – закричал Третий, и Второй бросился ему на помощь.
Третий спустился в трещину. Второй и Четвертый остались на страховке и не смотрели друг на друга. Каждый раз, когда случайно прикасались плечами, оба вздрагивали. И оба напряженно вслушивались в веревку.
Наконец снизу послышался крик.
Но они еще не верили, что это правда.
– Повтори! – неуверенно крикнул вниз Четвертый, и оттуда снова донеслось:
– Жи-ив! Жи-ив! – и звонкое эхо глохло в ослепительно-белых снегах.
Четвертому хотелось кричать от радости, но надо было держать веревку, и было почему-то противно показывать свою радость перед Вторым. А Второй ссутулился еще больше, теперь ему придется смотреть в глаза не только Третьему и Четвертому, но и тому, что раньше шел первым.
Подъем из трещины был невероятно долгим и трудным. У того, что раньше шел первым, было сломано несколько ребер, рука и нога, и каждое движение причиняло ему сильную боль.
Невероятнейшие приспособления, варианты узлов и перетяжек… Бесчисленные спуски и подъемы… И уже давным-давно потеряли счет времени. И ожесточеннее всех работал Второй. Он не поднимал глаз и молча вбивал крючья. Рискуя сорваться, без страховки повисал на ледяных стенах, устраивал очередную перетяжку; выходил наверх, снова спускался…
Потом тот, что раньше шел первым, на штормовках лежал на снегу. Двое вязали самодельные носилки, а Второй, отвернувшись, стоял в стороне.
…И снова четверо шли в горах. Час за часом. Один пробивал тропу. Двое несли носилки. И все молчали.
Потом началась пурга. Горы растворились в белой тьме, и не было видно, куда идти.
Натыкались на скалы, пятились назад, надеясь обойти их стороной, и снова возвращались на свои следы. Заблудились. Сидели под навесом скалы и слушали тоскливое завывание ветра…
– Бросьте меня, ребята, – сказал вдруг тот, что раньше шел первым.
Трое молчали.
– Оставьте меня здесь.Трое молчали.
– Потом вернетесь…
– Брось кривляться! – не выдержал Третий. – Брось кривляться, как в красивых романах! – зло повторил он. – Ведь знаешь, что не бросим. Не имеем права бросить. Так какого же черта ты треплешься?
– Я хотел как лучше.
– А если хочешь как лучше, лежи и молчи.
Уже много часов четверо кружили где-то на одном месте. Скалы и пропасти не выпускали из западни. Где-то совсем рядом должна быть тропа, но горы растворились в белой тьме. Третий растянул ногу и носилки нести уже не мог. Опираясь на ледоруб, он тащился сзади. Его карабин нес Второй.
И снова сидели под тем же самым навесом скалы.
Тогда ушел Второй. Он ничего не сказал, встал и ушел. Никто его не останавливал, и даже никто не посмотрел ему вслед.
В сумерках стали ставить палатку. Ничего другого не оставалось делать. Шквальный ветер пронизывал насквозь одежду и вырывал из рук стылое полотнище. Потом лежали во тьме сотрясающегося от порывов ветра брезента и вслушивались в тоскливую жуть пурги. Toт, что раньше шел первым, стонал. Он замерзал, несмотря на то что на него надели все, что только можно было снять, чтобы самим окончательно не замерзнуть. Его нужно было срочно спускать вниз, но за стенкой палатки свирепствовала пурга, и никто не знал, когда она кончится. Ждали утра.
Но утро не оправдало надежд. Пурга не утихла. И уже давно погас примус: кончился бензин.
Но тут появился Второй. Он появился внезапно, но никто не удивился его возвращению.
– Я нашел тропу. Надо идти, – глухо сказал он.
Теперь группу вел он. Уходил вперед, проверял тропу, возвращался и брал в руки носилки. Снова уходил. И все молчали. И казалось, что этой дороге не будет конца. И смерть уже была нисколько не страшна. Она казалась избавлением, лечь бы на снег и уснуть. И черт с ней – с жизнью, и черт с ним – со всем, что осталось внизу. Только кончилась бы поскорее эта страшная дорога. Только кончились бы эти мысли. Но надо было донести вниз того, что раньше шел первым.
Потом они шли по долине среди цветов. И все, что случилось за перевалом, казалось им зыбким и страшным сном. А может быть, ничего этого и не было, может, это действительно только сон? И хотелось броситься в траву и все забыть, но на носилках стонал тот, что раньше шел первым.
Потом они вышли на дорогу. Надо было радоваться: до ближайшего населенного пункта оставалось около двух километров. Но с каждым шагом они мрачнели все больше. Над ними висела гнетущая тень случившегося, и никто из них не знал, что они скажут людям.
Потом их догнал автобус. Это были туристы из ближайшего санатория. Они восторженной толпой окружили четырех измученных, с глубоко провалившимися глазами людей. Они впервые видели настоящих альпинистов, только что спустившихся с гор. А альпинисты даже не могли говорить и, казалось, ничего не слышали. Широко расставив ноги, они угрюмо стояли посреди дороги, словно были не рады, что спустились вниз.
Одна из туристок, молоденькая девушка, подбежала к альпинистам и смущенно сунула одному из них в руки растрепанный букетик придорожных цветов.
Тот, что раньше шел вторым, с ужасом смотрел на цветы в своих руках, словно это были не цветы, а букет страшных змей. Он растерянно повернулся к товарищам, но те хмуро отвернулись, в это время на носилках застонал тот, что шел первым, и они склонились над ним.
В глазах Второго стремительно росло отчаяние. Губы его мелко и по-детски задрожали. Он покачнулся и пытался куда-то идти. Но идти было некуда, и он ошеломленно стоял на месте. И цветы сыпались на дорогу сквозь обмороженные черные пальцы.
Четверо шли в горах. В две связки.
Четверо шли по леднику и молча улыбались друг другу: была прекрасная погода, и трудные горы оставались позади. В городах не увидеть такой улыбки. Так могут улыбаться лишь люди, которые много дней шли в горах, связанные одной веревкой, и теперь благополучно возвращались вниз.
Каждый думал о своем. По разным причинам люди уходят в горы. Одни — искать себя. Другие наоборот: убежать от себя. Но от себя никуда не убежишь. Пока идешь к цели, вроде бы забудешь обо всем, что осталось внизу — одни только горы. Но стоит повернуть назад, все снова наваливается тебе на плечи.
Четверо шли в горах, и каждый жил уже той жизнью, что ждала его внизу.
Вдруг тот, что шел первым, покачнулся, взмахнул руками. В том месте, где он только что шел, путь остальным перерезала огромная трещина.
Второго рвануло веревкой, бросило на ледник. Он пытался встать, но его неумолимо волочило к открывшейся трещине.
Сбросив рюкзаки, Третий и Четвертый бросились ему на помощь, но бежать по глубокому свежему снегу было очень трудно.
Второй сумел зацепиться за небольшой уступ под снегом, но удержался он на нем лишь мгновенье, его снова опрокинуло на спину и поволокло дальше.
Третий и Четвертый путались в снегу и видели, что уже поздно. Но на самом краю трещины Второму удалось воткнуть в лед штычок ледоруба. Распластавшись на льду, он повис над обрывом.
Третий и Четвертый бежали, теряя последние силы. Вдруг Второй выхватил нож и одним ударом перерубил натянутую, как струна, веревку.
Третий и Четвертый ошеломленно остановились, словно задохнулись горячим свинцом. Из трещины донесся отчаянный вскрик, а за ним глухие удары падающего тела.
Потом — несколько мгновений — была гнетущая тишина.
Потом Второй встал и сделал несколько быстрых шагов от трещины. В нерешительности остановился.
И снова была цепенящая тишина. Словно горы звенели и вот-вот что-то должно было лопнуть.
Двое стояли в глубоком снегу против Второго, и обезумевшие от бега сердца колотились в висках.
В глазах Второго метался ужас. Он сделал еще один шаг им навстречу, но двое стояли не шелохнувшись. Он покачнулся, обхватил голову руками и, спотыкаясь, пошел назад к трещине. Остановился на краю, снова шагнул в сторону и тяжело осел в снег.
Еще напряженнее звенели горы.
Вдруг Третий сорвал с плеча карабин.
— Встань! — закричал он, но крика не получилось, словно в разорванном горле клокотала кровь. — Вста-а-нь! — закричал он, и эхо испуганно заметалось в скалах.
Второй медленно и удивленно поднимался. На его лице бродила странная улыбка, и зачем-то он старался стряхнуть со штормовки снег.
Третий вскинул карабин, но руки его дрожали, и мушка карабина обезумело металась по вершинам гор.
Четвертый бросился к Третьему, толкнул его в плечо, грохнул выстрел, и оба, поскользнувшись, упали в снег.
Боялись открыть глаза, и кованый ботинок Третьего уперся в лицо Четвертому.
Одновременно вскочили… Второй по-прежнему стоял на краю трещины, и странная улыбка корчилась на его сером лице.
Двое бросились ему навстречу. Второй шире расставил ноги и остался на месте. Странная улыбка не сходила с его губ. Он ждал решения своей судьбы. Но они больше не обращали на него внимания. Они лихорадочно вбивали в лед крючья и разбирали веревки.
— Роман! — с надеждой крикнул в трещину Третий, но в ответ была гнетущая тишина. — Ро-о-ома-ан! —повторил он в отчаянии, но в трещине по-прежнему было тихо.
Второй в оцепенении стоял в стороне, и улыбка мертвой маской застыла на его лице.
Словно очнувшись, он шагнул к ним.
— Ребята, что мне делать? — прохрипел он.
Но они больше не обращали на него внимания, они разбирали веревки.
— Ребята!
Они не обращали на него внимания. Они готовились к спуску.
— Пристрелите меня!
Они не обращали на него внимания. Где-то внизу лежал их товарищ, живой или мертвый.
— Ребята, пристрелите меня! — прошептал он.
— Не мешай, — устало ответил наконец Четвертый. — Не мешай! Уйди! Сейчас не до этого…
Но он никуда не уходил. Его присутствие угнетало их, он видел это, но ему некуда было идти. И он стоял— сгорбившись и низко опустив руки.
Тянулись секунды. Складывались в минуты, долгие, как столетия. Напряженно шуршала тишина.
— Что стоишь? — не выдержал Третий. — Держи веревку.
Второй не верил своим ушам. Он не ожидал от них такой милости. Еще пару минут назад он мог, улыбаясь, хлопнуть каждого из них по плечу, теперь же между ними была страшная бездна.
— Ну, чего стоишь?! Держи или убирайся к черту! — зарычал Третий, и Второй бросился ему на помощь.
Третий спустился в трещину. Второй и Четвертый остались на страховке и не смотрели друг на друга. Каждый раз, когда случайно прикасались плечами, оба вздрагивали. И оба напряженно вслушивались в веревку.
Разделы:
Русский язык Четверо наедине с горами
Четверо шли по леднику. В две связки.
Четверо шли по леднику и молча улыбались друг
другу: была прекрасная погода, и трудные горы
оставались позади. В горах не увидеть такой
улыбки. Так могут улыбаться лишь люди, которые
много дней шли в горах, связанные одной верёвкой,
и теперь благополучно возвращались вниз.
Каждый думал о своём. По разным причинам люди
уходят в горы. Одни – искать себя. Другие наоборот:
убежать от себя. Но от себя никуда не убежишь.
Пока идёшь к цели, вроде бы забудешь обо всём, что
осталось внизу – одни только горы. Но стоит
повернуть назад, всё снова наваливается тебе на
плечи.
Четверо шли по леднику, и каждый жил уже той
жизнью, что ждала его внизу.
Вдруг тот, что шёл первым, покачнулся, взмахнул
руками. В том месте, где он только что шёл, путь
перерезала огромная трещина.
Второго рвануло верёвкой, бросило на ледник. Он
пытался встать, но его неумолимо волочило к
открывшейся трещине.
Сбросив рюкзаки, Третий и Четвёртый бросились
ему на помощь, но бежать по глубокому свежему
снегу было очень трудно.
Второй сумел зацепиться за небольшой уступ под
снегом, но удержался он на нём лишь мгновение, его
снова опрокинуло на спину и поволокло дальше.
Третий и Четвёртый путались в снегу и видели,
что уже поздно. Но на самом краю трещины Второму
удалось воткнуть в лёд штычок ледоруба.
Распластавшись на льду, он повис над обрывом.
Третий и Четвёртый бежали, теряя последние
силы. Вдруг второй выхватил нож и одним ударом
перерубил натянутую, как струна, верёвку.
Третий и Четвёртый ошеломлённо остановились,
словно задохнулись горячим свинцом. Из трещины
донёсся отчаянный вскрик, а за ним удары
падающего тела.
Потом – несколько мгновений – гнетущая тишина.
Потом Второй встал и сделал несколько быстрых
шагов от трещины. В нерешительности остановился.
И снова была цепенящая тишина. Словно горы
звенели, и вот –вот что – то должно было лопнуть.
Двое стояли в глубоком снегу против Второго, и
обезумевшие от бега сердца колотились в висках.
В глазах Второго метнулся ужас. Он сделал ещё
один шаг им навстречу, но двое стояли, не
шелохнувшись. Он покачнулся, обхватил голову
руками и, спотыкаясь, пошёл назад к трещине.
Остановился на краю, снова шагнул в сторону и
тяжело осел в снегу.
Ещё напряжённее зазвенели горы.
Вдруг Третий сорвал с плеча карабин.
– Встань! – закричал он, но крика не получилось,
словно в разорванном горле клокотала кровь. –
Вста-а-нь! – закричал он , и эхо испуганно
заметалось в скалах.
Второй медленно и удивлённо поднимался. На его
лице бродила странная улыбка, и зачем-то он
старался стряхнуть со штормовки снег.
Третий вскинул карабин, но руки его дрожали, и
мушка карабина обезумело металась по вершинам
гор.
Четвёртый бросился к Третьему, толкнул его в
плечо, грохнул выстрел, и оба, поскользнувшись,
упали в снег,
Боялись открыть глаза, и кованный ботинок
Третьего упёрся в лицо Четвёртому.
Одновременно вскочили… Второй по-прежнему
стоял на краю трещины, и странная улыбка
корчилась на его сером лице.
Двое бросились ему навстречу. Второй шире
расставил ноги и остался на месте. Странная
улыбка не сходила с его губ. Он ждал решения своей
судьбы. Но они больше не обращали на него
внимания.
Они лихорадочно вбивали в лёд крючья и
разбирали верёвки.
– Вадим! – с надеждой крикнул в трещину Третий,
но в ответ была гнетущая тишина. – Ва-а-дим! –
повторил он в отчаянии, но в трещине по-прежнему
было тихо.
Второй в оцепенении стоял в стороне, и улыбка
мёртвой маской застыла на его лице.
Словно очнувшись, он шагнул к ним.
– Ребята, что мне делать? – прохрипел он.
Но они больше не обращали на него внимания, они
разбирали верёвки.
Ребята!
Они не обращали на него внимания. Они
готовились к спуску.
– Пристрелите меня!
Они не обращали на него внимания. Где-то внизу
лежал их товарищ, живой или мёртвый.
– Ребята, пристрелите меня! – прошептал он.
– Не мешай, – устало ответил наконец Четвёртый. –
Не мешай!
Уйди! Сейчас не до этого…
Но он никуда не уходил. Его присутствие
угнетало их, он видел это,
Но ему некуда было идти. И он стоял –
сгорбившись и низко опустив руки.
Тянулись секунды. Складывались в минуты,
долгие, как столетия. Напряженно шуршала тишина.
– Что стоишь? – не выдержал Третий. – Держи
верёвку.
Второй не верил своим ушам, Он не ожидал от них
такой милости. Ещё пару минут назад он мог,
улыбаясь, хлопнуть каждого из них по плечу,
теперь же между ними была страшная бездна.
– Ну, чего стоишь!? Держи или убирайся к чёрту! –
закричал Третий, и Второй бросился ему на помощь.
Третий спустился в трещину. Второй и Четвёртый
остались на страховке и не смотрели друг на
друга. Каждый раз, когда случайно прикасались
плечами, оба вздрагивали. И оба напряжённо
вслушивались в верёвку.
Наконец снизу послышался крик.
Но они ещё не верили, что это правда.
– Повтори! – неуверенно крикнул вниз Четвёртый,
и оттуда снова донеслось:
– Жи-ив! Жи-ив! – и звонкое эхо глохло в
ослепительно белых снегах.
Четвёртому хотелось кричать от радости, но надо
было держать верёвку, и было почему – то противно
показывать свою радость перед Вторым. А Второй
ссутулился ещё больше, теперь ему придётся
смотреть в глаза не только Третьему и Четвёртому,
но и тому, что раньше шёл первым.
Подъём из трещины был невероятно долгим и
трудным. У того, что раньше шел первым, было
сломано несколько рёбер, рука и нога, и каждое
движение причиняло ему сильную боль.
Невероятнейшие приспособления, варианты узлов
и перетяжек… Бесчисленные спуски и подъёмы… И
уже давным-давно потеряли счёт времени. И
ожесточённее всех работал Второй. Он не поднимал
глаз и молча вбивал крючья. Рискуя сорваться, без
страховки повисал на ледяных стенах, устраивал
очередную перетяжку; выходил наверх, снова
спускался…
Потом тот, что раньше шёл первым, на штормовках
лежал на снегу. Двое вязали самодельные носилки,
а Второй, отвернувшись, стоял в стороне.
…И снова четверо шли в горах. Час за часом. Одни
пробивали тропу. Двое несли носилки. И все
молчали.
Потом началась пурга. Горы растворились в белой
тьме, и не было видно, куда идти.
Натыкались на скалы, пятились назад, надеясь
обойти их стороной, и снова возвращались на свои
следы. Заблудились. Сидели под навесом скалы и
слушали тоскливое завывание ветра…
– Бросьте меня, ребята, – сказал вдруг тот, что
раньше шёл первым.
Трое молчали.
– Оставьте меня здесь.
Трое молчали.
– Потом вернётесь…
– Брось кривляться! – не выдержал Третий. –
Брось кривляться, как в красивых романах! – зло
повторил он. – Ведь знаешь, что не бросим. Не
имеем права бросить. Так как кого же чёрта ты
треплешься?
– Я хотел как лучше.
– А если хочешь как лучше, лежи и молчи.
Уже много часов четверо кружили где-то на одном
месте. Скалы и пропасти не выпускали из западни.
Где-то совсем рядом должна быть тропа, но горы
растворились в белой тьме. Третий растянул ногу,
и носилки нести уже не мог. Опираясь на ледоруб,
он тащился сзади. Его карабин нес Второй.
И снова сидели под тем же самым навесом скалы.
Тогда ушёл Второй. Они ничего не сказали, встал
и ушёл. Никто его не останавливал, и даже никто не
посмотрел ему вслед.
В сумерках стали ставить палатку. Ничего
другого не оставалось делать. Шквальный ветер
пронизывал насквозь одежду и вырывал из рук
стылое полотнище. Потом лежали во тьме
сотрясающегося от порывов ветра брезента и
вслушивались в тоскливую жуть пурги. Тот, что
раньше шёл первым, стонал. Он замерзал, несмотря
на то, что на него надели всё, что только можно
было снять, чтобы самим окончательно не
замёрзнуть. Его нужно было срочно спускать вниз,
но за стенкой палатки свирепствовала пурга, и
никто не знал, когда она кончится. Ждали утра.
Но утро не оправдало надежд. Пурга не утихла. И
уже давно погас примус: кончился бензин.
Но тут появился Второй. Он появился внезапно, но
никто не удивился его возвращению.
– Я нашёл тропу. Надо идти, – глухо сказал он.
Теперь группу вёл он. Уходил вперёд, проверял
тропу, возвращался и брал в руки носилки. Снова
уходил. И все молчали. И казалось, что этой дороге
не будет конца. И смерть уже была нисколько не
страшна. Она казалось избавлением, лечь бы на
снег и уснуть. И чёрт с ней – с жизнью, и чёрт с ним
– со всем, что осталось внизу. Только кончилась
бы поскорее эта страшная дорога. Только
кончились бы эти мысли. Но надо было донести вниз
того, что раньше шёл первым.
Потом они шли по долине среди цветов. И всё, что
случилось за перевалом, казалось им зыбким и
страшным сном. А может быть, ничего этого и не
было, может, это действительно только сон? И
хотелось броситься в траву и всё забыть, но на
носилках стонал тот, что раньше шёл первым.
Потом они вышли на дорогу. Надо было радоваться:
до ближайшего населённого пункта оставалось
около двух километров. Но с каждым шагом они
мрачнели всё больше. Над ними висела гнетущая
тень случившегося, и никто из них не знал, что они
скажут людям.
Потом их догнал автобус. Это были туристы из
ближайшего санатория. Они восторженной толпой
окружили четырёх измученных, с глубоко
провалившимися глазами людей. Они впервые видели
настоящих альпинистов, только что спустившихся с
гор. А альпинисты даже не могли говорить и,
казалось, ничего не слышали. Широко расставив
ноги, они угрюмо стояли посреди дороги, словно
были не рады, что спустились вниз.
Одна из туристок, молоденькая девушка,
подбежала к альпинистам и смущённо сунула одному
из них в руки растрёпанный букетик придорожных
цветов.
Тот, что раньше шёл вторым, с ужасом смотрел на
цветы в своих руках, словно это были не цветы, а
букет страшных змей. Он растерянно повернулся к
товарищам, но те хмуро отвернулись, в это время на
носилках застонал тот, что шёл первым, и они
склонились над ним.
В глазах Второго стремительно росло отчаяние.
Губы его мелко и по-детски задрожали. Он
покачнулся и пытался куда-то идти. Но идти было
некуда, и он ошеломлённо стоял на месте. И цветы
сыпались на дорогу сквозь обмороженные чёрные
пальцы. Михаил Чванов Тип урока – урок комплексного анализа
текста. Уровни изучения текста: 1) коммуникативный;
2) идейно-тематический; 3) структурно–композиционный; 4) лингвостилистический. Учебные цели: повторение синтаксического
разбора сложных предложений с разными видами
связи, выявление лексического значения слов,
проверка орфографических и пунктуационных
навыков, повторение текстовых понятий (тема,
микротема, композиция, художественный образ). Общеразвивающие цели: знакомство с
творчеством Михаила Чванова. Воспитательные цели: воспитание
морально-нравственных категорий как смелость,
решительность, честность, порядочность;
воспитание негативного отношения к таким
понятиям как трусость, предательство. Тема: “Комплексный анализ текста при
повторении темы “Сложные предложения с разными
видами связи”. Цель: работа с текстом на всех уровнях,
развитие речи (лаконичность, яркость,
образность), повторение синтаксического разбора
сложных предложений с разными видами связи,
разъяснение лексического значения отдельных
слов, повторение орфографических и
пунктуационных навыков. Оборудование: текст рассказа Михаила
Чванова “Четверо наедине с горами”;
стихотворение В. Высоцкого “Песня о друге” и
магнитофонная запись “Песни о друге”, кодоскоп,
карточки. Ход урока. 1. Лексико-орфографическая работа:
альпинист, трусость, предательство,
малодушие, совесть, мораль, нравственность.
(Проецируются через кодоскоп.)
Слово альпинист имеет коннотативное значение,
возникает ассоциация, альпинист – значит
сильный, смелый, мужественный, решительный. 2. Объяснение сочетаний слов, запись: люди
с чистой совестью; поступить по совести; свобода
совести; сделать на совесть; для очистки совести;
по совести говоря; лежит на его совести; трус;
трусишка; трус и тени боится. 3. Используя данные сочетания, составляем
сложные предложения с разными видами связи: Он
нёс ответственность за того, кто был с ним в одной
связке, и этот поступок лежитна совести
Второго. [ ], ( кто…), и [ ].
(Составляем схему, объясняем виды связи в
предложениях, пунктуацию). 4. Анализ текста.
(Учебный полилог построен по модели: вопросы,
задания учителя – ответы учащихся – комментарий
учителя.)
О чём же говорится в тексте, с которым вы должны
были ознакомиться? Какова его тема? Да, именно об
этом: о малодушии, о страхе, о трусости, но в то же
время и о смелости и решительности. Почему иногда
люди, доверяющие друг другу свою жизнь, предают
друг друга? Почему человек не может подняться над
обстоятельствами, над своими слабостями,
перебороть себя, свой страх?
Вспоминаются строки из “Песни о друге” В.
Высоцкого:
Если друг
оказался вдруг
И не друг, и не враг,
а так…
Если сразу не разберёшь,
Плох он или хорош, –
Парня в горы тяни –
рискни! –
Не бросай одного
его:
Пусть он в связке в одной
с тобой –
Там поймёшь, кто такой.
(Прослушивается магнитофонная запись песни.)
“Есть вещи и хуже войны. Трусость хуже,
предательство хуже, эгоизм хуже”, – говорил
Хемингуэй. Он же говорил: “Ничто не отбирает
больше духа у человека, чем трусость и страх”.
Михаила Чванова, автора этого текста, нашего
современника, всегда привлекали люди духовно
сильные, цельные, характеры отважные и
героические, стойко выдерживающие труднейшие
испытания, которые посылала им судьба. Зачастую
героями его произведений становились люди
именно такие. Но в данном тексте один из его
героев проявил не самые лучшие свои качества. Он
стоял перед проблемой выбора, и сделал он не
самый лучший выбор.
Какую основную идею выражает автор? Есть ли
предложение, в котором она выражена? (Основная
идея текста выражена в авторском отступлении, в
5-ом предложении 3-го абзаца: Но от себя никуда не
убежишь.) В человека, уже однажды предавшего
друзей, нет больше веры.
Заголовок носит информативный характер, даётся
информация о содержании текста: “Четверо
наедине с горами”.
Первые два предложения, из которых состоит 1-й
абзац – это вводные предложения, зачин: Четверо
шлипо леднику. В две связки. Автор
использует парцелляцию, чтоб сосредоточить
внимание на второй части предложения: в две
связки. Во второй и третий раз парцелляция
используется для того, чтобы показать
бесконечность времени: Тянулись секунды.
Складывались в минуты, долгие, как столетия. … И
снова четверо шли в горах. Час за часом. Действие
ограничено в пространстве, но на всём протяжении
текста бесконечность времени постоянно
подчёркивается: И уже давным-давно потеряли
счёт времени. Уже много часов четверо кружили
где-то на одном месте. Но в начале текста герои
живут, опережая время: Четверо шли по леднику, и
каждый жил уже той жизнью, что ждала его внизу.
В начале текста говорится об альпинистах,
поднявшихся на горные вершины и теперь
благополучно возвращающихся вниз. На лицах
альпинистов улыбки. Но таким ли благополучным
было возвращение? Случилось непредвиденное.
Тяжесть положения кульминационного момента
выражена в предложении: “Потом – несколько
мгновений – былагнетущая тишина”.
Описание пейзажа в начале, в середине и в конце
текста помогают понять настроение героев. В
начале: Четверо шли по леднику и молча
улыбались друг другу: была прекрасная погода…
В середине: Потом началась пурга. Горы
растворились в белой тьме… Первый в отчаянии
начал просить: – Бросьте меня, ребята. В конце
текста используется контраст: прекрасная долина,
вышли на дорогу, надо радоваться – но с каждым
шагом они мрачнели всё больше.
Композиционная структура текста такова, что
концовка перекликается с началом и построена на
антитезе: на лицах – улыбки, в глазах – отчаяние.
Употребление в концовке текста
неопределённого местоимения говорит о том, что
необдуманный шаг приводит к отчаянию, тупику: Но
идти было некуда, и он ошеломлённо стоял на месте.
Составим план текста:
1. Четверо шли по леднику.
2. Первый повис над бездной.
3. Второй перерубил верёвку.
4. Падение.
5. Жив!
6. Трудный путь вниз.
7. Угрызения совести.
Повествование ведётся от 3-го лица. Разговор
действующих лиц оформлен в виде диалога.
Предложения несут эмоционально – экспрессивную
окраску. (- Ребята, что мнеделать? –
прохрипел он. – Пристрелите меня!)
Текст, написанный в жанре рассказа, отличается
быстрой сменяемостью событий, поэтому в
большинстве случаев абзацы состоят всего лишь из
1-го, 2-х или 3-х предложений. Микротема постоянно
меняется. Ключевые слова текста: ледник, четверо,
улыбки, падение, ужас, радость, отчаяние и т. д. Своеобразной деталью является использование
собирательного числительного четверо для
обозначения единства людей. Но в этом единстве
было два звена: Первый – Второй, Третий –
Четвёртый. Произошло предательство. Единство
исчезло. Теперь для называния героев автор
использует порядковые числительные: Первый,
Второй, Третий,Четвёртый. Благодаря такому
называнию, автору удаётся чётко обрисовать
действие каждого персонажа. Но у каждого из них
были свои имена. Сорвавшегося друга окликают по
имени: – Вадим!..
Автор объединяет Третьего и Четвёртого и
называет их двое. Им противопоставляется
Второй, он один. Но единство Второй и Четвёртый
появляется всё-таки, когда Третий опускается в
трещину. Автор объединяет их: “… Оба
вздрагивали. И оба напряженно вслушивались в
верёвку”. Но слово оба подразумевает
значение и тот, и этот, т. е. каждый сам по себе.
Вновь единство четверо появляется в
середине текста – знак соединения звеньев одной
цепи. Но Второй всё-таки в конце текста
существует сам по себе. Из единого целого он уже
выпал, он чужой в этом единстве.
Кроме главных героев в тексте есть и
эпизодические герои. Их появление в конце текста
символично. Молодая девушка-туристка подарила
букет цветов Второму. Букет цветов – это символ.
Парадокс заключается в том, что поздравляют не
победителя, не героя. В руках у альпиниста этот
букет казался букетом страшных змей. Автор
использует сравнение, чтобы показать весь ужас
произошедшего.
Для создания текста автор использует
художественно-выразительные средства языка.
Семантически не сочетаемые слова улыбка
корчилась, шуршала тишина показывают трагизм
состояния героя. Эпитеты создают художественную
картину происходящего (стылое полотнище,
отчаянный вскрик, гнетущая тишина и т. д.)
Интересным является то, что автор не даёт
описания героев. Даётся только описание лица и
глаз Второго, эпитет странная улыбка на лице
Второго повторяется трижды. ( В глазах Второго
метался ужас. В глазах Второго стремительно
росло отчаяние.) По глазам определяем
внутреннее состояние Второго. Внутреннее
состояние остальных определяем через речь. (-Ну,
чего стоишь?! Держи или убирайся к чёрту! –
зарычал Третий.)
Метафорическая образность содержится в
предложениях: Эхо глохло в ослепительно белых
снегах… Свирепствовала пурга… Ветер вырывал из
рук стылое полотнище. Скалы и пропасти не
выпускали из западни. Метонимическая
образность – Горы растворились в белой тьме.
Сердца колотились в висках. В предложении – Он
не ожидал от них такой милости. – содержится
ирония. В тексте много сравнений. (…Натянутую,
как струна, верёвку и т. д.) Интересно сочетание
слова страшный (дорога, сон, змеи, бездна.) …Теперь
между ними была страшная бездна – образное
сравнение.
Риторический вопрос: “А может быть, ничего
этого и не было, может, это действительно только
сон?” содержит желание автора, чтобы это было
только сном.
В тексте много восклицательных предложений,
создающих эмоциональный эффект.
( – Встань! – Не мешай! – Уйди!) Предложения с деепричастными оборотами
служат для выражения добавочного действия. (Сбросив
рюкзаки, Третий и Четвёртый бросились ему на
помощь…Распластавшись на льду, он повис над
обрывом.)
Определённую роль играют обращения. ( – Вадим!
– Ребята!)
Необычными являются средства связи
предложений в тексте. Используются как
лексические, так и лексико – грамматические и
синтаксические средства. Предложения связаны
цепной связью, что характерно для текстов –
повествований и рассуждений. Порядок
предложений менять нельзя. Основным средством
связи является синтаксический параллелизм,
используемый в начале 1-го, 2-го и 4-го абзацев.
(Четверо шли по леднику…)
Во 2-ом абзаце для связи предложения
используются лексические средства –
однокоренные слова: улыбались, улыбки и формы
слов: улыбаться, улыбались; горы, в горах.
Свободные предложения связывают части 2-го и
3-го абзацев. 3-й абзац – авторское отступление.
Синтаксический параллелизм, используемый на
всём протяжении текста, является основной
фигурой.
Своеобразным является начало следующих
абзацев. Трижды абзацы начинаются со слов: Третий
и Четвёртый (путались в снегу, бежали,
ошеломлённо остановились). Автор показывает
действия Третьего и Четвёртого после того, как
Первый сорвался трещину, а бездействие, – реакция
на то, что верёвку перерубили.
Несколько раз абзацы начинаются с наречия потом,
который указывает на последовательность
действий: Потом началась пурга. Потом они шли…
Потом онивышли…и т. д.
Используя синтаксический параллелизм, автор
намеренно нагнетает действие, указывает на
повторяемость происходящего. (Но они не
обращали на него внимания. Они не обращали на
него внимания и т. д.)
В большинстве случаев для связи предложений
используется местоименная замена. (Вдруг тот,
что шёл первым.., он шёл….Но тут появился Второй.
Он появился….)
Средствами связи предложений в данном тексте
являются также союзы. ( И снова былацепенящая
тишина. И снова четверо шли в горах. Но тут
появился Второй.)
Связующим звеном являются отрицательные
местоимения. (Никто его не остановил, и даже
никто не посмотрел ему вслед. Ничего другого не
оставалось делать).
Временная форма глаголов различна:
употребляется и инфинитив (искать, убежать), и
настоящее время (уходят, идёшь, наваливается),
и будущее время (не убежишь, забудешь), и
прошедшее время (колотились, метался, стояли).
Также различны видовые формы глаголов:
совершенный вид (сделал, покачнулся,взмахнул) и несовершенный вид (стояли, шли, улыбались). 5. Найти в тексте сложные предложения с
разными видами связи. (Через кодоскоп
проецируются эти предложения.)
Переписать в тетради, составить схемы,
определить вид связи, найти союзы, объяснить
пунктуацию, обозначить грамматические основы. Карточка 1.Так могут лишь люди,
которые много дней шли в горах, связанные одной верёвкой, и теперь благополучно возвращались
вниз.
[ ], (которые… ), и [ ].
Предложение сложное, с сочинительной и
подчинительной связью, состоит из двух частей,
связанных сочинительным союзом и: 1ч.-
сложноподчинённое предложение с придаточным
определительным, 2ч.- простое предложение. Карточка 2.Четверо шли по леднику, и
каждый жил уже той жизнью, что ждала его внизу.
[ ], и [ ],( что…).
Предложение сложное, с сочинительной и
подчинительной связью, состоит из 2-х частей,
связанных сочинительным союзом и: 1 ч.- простое
предложение, 2ч.- сложноподчинённое предложение с
придаточным определительным. Карточка 3.У того, что раньше шёл
первым, было сломано несколько рёбер, рука и нога, и каждое движение причиняло ему сильную боль.
[…, (что…), …], и [ ].
Сложное предложение с сочинительной и
подчинительной связью, состоит из 2-х частей,
связанных сочинительным союзом и: 1ч.-
сложноподчинённое предложение с придаточным
определительным, 2 ч.- простое предложение. 6. Составление предложений по данным
схемам:
[ ], (потому…), [ ]. (1 вариант)
(Когда…), [ ], [ ]. (2 вариант) 7. Индивидуальная работа по карточкам.
Продолжить предложения: Второй струсил оттого, что… Первому всегда труднее, потому что…
Второму нет прощения потому, что… 8. Делаются выводы о постановке знаков
препинаний в сложных предложениях с разными
видами связи. 9. Обобщение по теме урока. 10. Домашнее задание: выписать из
текста сложные предложения, связанные союзной и
бессоюзной связью, составить схемы.
21.11.2005
Т.В. ГЛУХОВА
Уфа Ассоциативный подбор аргументов из художественной литературы при подготовке к экзаменационному сочинению в 11 классе (на материале произведений М.А. Чванова) « Один из лучших нынешних прозаиков России. Прозаик казаковского направления. Граждански-лирический. Душевный. Добрый Михаил Андреевич не был столь заметен. Как его старшие современники – Шукшин, Можаев, Белов, Распутин, Астафьев, Крупин, Личутин, но он, без преувеличения, одного с ними ряда, одной судьбы и одной силы ». (А. Сегень)
… ярко выраженное публицистическое начало и небольшой объем произведений − отражает творчество российского писателя Михаила Андреевича Чванова, заставляющее «задуматься о незыблемых духовных ценностях, о своих корнях, родниках своей души» [Прокофьева 2013: 6].
Н. Рачков на сайте «Мегалит» (евразийский журнальный портал) пишет: «Я перечитал обе книги рассказов и повестей Михаила Чванова «Мы – русские?..» и «Вверх по реке времени» и был, признаюсь, потрясен. Что ни рассказ – то открытие. Почти ни у кого из современных писателей я не встречал таких героев, которых, несмотря на их некую чудаковатость и простоту, не просто принимаешь сердцем, а начинаешь их любить, переживать за них, сочувствовать им».
Можно подписаться под каждым словом Н. Рачкова. Прочитанные на наших уроках литературы рассказы «Деревья», «Счастье», «Высоко над рекой», «Любовь», «Образ России», «Четверо наедине с горами» вызвали живой отклик у одиннадцатиклассников. Они на слух «ловили» щедро рассыпанные в рассказах своеобразные «метки-ассоциации». Так мы условно называем рассматриваемые автором проблемы, «больные» вопросы, которые, тематически и проблемно соотносясь с другими произведениями, помогают школьникам в итоге аргументировать свою позицию.
«Метками-ассоциациями» в художественном тексте достаточно часто выступают ключевые слова. Это достаточно условный термин: как ключевые знаки в тексте могут выступать и словосочетания, и предложения. Ключевые слова обладают рядом существенных признаков, позволяющих дифференцировать их на фоне других лексических единиц. Н.А. Николина отмечает следующие их признаки: 1) высокую степень повторяемости данных слов в тексте, частотность их употребления; 2) способность ключевого слова конденсировать, свертывать информацию, выраженную целым текстом, объединять его основное содержание; 3) соотнесение двух содержательных уровней текста: фактологического (информация о героях, их поступках, о последовательности событий, о ходе размышлений) и концептуального (информация, содержащая в себе основные положения, тезисы-выводы, то есть авторскую позицию, идею произведения) – и «получение в результате этого соотнесения нетривиального эстетического смысла данного текста» [Николина 2008: 186-187].
Ключевые слова, повторяясь, могут встречаться в любой части текста и не имеют фиксированной позиции. Они нередко концентрируются в начале произведения, а также относительно часто функционируют как заглавия. Однако будем помнить, что это лишь тенденция, которая проявляется далеко не всегда. Ключевые слова образуют в тексте целые семантические комплексы: вокруг них группируются синонимичные не только слова, но и ассоциативно с ними связанные, наконец, однокоренные, повтор которых в том или ином контексте, как правило, не случаен [Николина 2008: 187]. Алгоритм работы с текстом на первом этапе («берем на карандаш») в таком случае будет следующим: выделяем в тексте при прочтении ключевые слова, слова, ассоциативно связанные с ними, синонимичные, однокоренные и получаем вследствие этого соотнесения идейно-эстетический смысл рассматриваемого текста [Лукин 1999: 109].
Читаем рассказ «Высоко над рекой» и осознаем, что девяносточетырехлетний, «с белой снежной бородой», «старик-татарин» абсолютно счастлив, потому что у него «всехорошо». Пища хорошая, жизнь хорошая, сыновья, зятья, дочери хорошие. Вообще это слово очень щедро рассыпано в практически одностраничном рассказе-очерке. И неспроста. Незатейливая философия мудрого старика: жизньпрекрасна (а по нескольким фразам мы понимаем, что она-то как раз не была безмятежной: служил во Владивостоке, на Русском острове, участник еще первой мировой, прошел коллективизацию, поскольку поначалу землю «свою пахал»). Прекрасна, потому что «много пожил» и «больно доволен», потому что «здоровые дети» и «земля хорошая у нас», а значит, «все хорошо». Мы «считываем» (во многом благодаря ключевым словам: в тексте об этом явно не говорится), что старик не только не одинок, но и живет в гармонии с самим с собой, воспринимая свои девяносто четыре года как великий жизненный дар.
Вспоминается текст (по рассказу К. Паустовского «Телеграмма») об одинокой Катерине Ивановне, который ассоциативно отсылает к распространенному мнению о том, что одиночество и старость стали в нашей стране синонимами. Статистика, действительно, беспристрастна: в России очень много одиноких стариков. Причем большинство из них имеет и детей, и внуков, но все равно доживает свой век в одиночестве. Дети не хотят жить с родителями. Причин много, и иногда они достаточно уважительные. И все-таки почему так? Над этой проблемой мы и предлагаем поразмышлять ученикам.
И как хорош тогда будет аргумент – бывает иначе! – где «розовый и бодрый» чвановский старик, окруженный многочисленными любящими родственниками, буквально озадачивает как рассказчика, так и нас незатейливым рецептом счастья и долголетия. Великий французский философ М. Монтень когда-то сказал: «Старость – могущественная болезнь, наступающая естественно, незаметно. Нужно обладать большим запасом знаний, большой предусмотрительностью, чтобы избегнуть тех изъянов, которыми она награждает, или замедлить их развитие. Но она пядь за пядью оттесняет меня. Я держусь, сколько могу. Но я не знаю, куда, в конце концов, она меня заведет. Во всех случаях я хочу, чтобы знали, откуда именно я упал. А для этого надо, чтобы рядом кто-то был» (выделено нами)…
Читаешь рассказ «Счастье» и как будто спотыкаешься: это мои мысли, я так живу и ощущаю! «Обычно мы живем будущим, не знаю – беда это наша или счастье, так уж человек устроен: несчастлив он всегда сегодня, счастлив – всегда в будущем. И всегда нам кажется, что сегодня – лишь преддверие в более счастливое завтра…». Короткое, всего-то полторы страницы текста, произведение, а такое емкое. То «редкое чувство» мгновенного счастья, которое «неожиданно пришло ранним мартовским утром», когда герой рассказа торопился с дачи на электричку и «вдруг подумал: остановись, ведь это и есть счастье – звонкое розово-голубое утро, легкий морозец, ослепительно ликующее солнце», опять же ассоциативно отсылает не только к рассказу М. Чванова «Высоко над рекой», но и к бунинскому стихотворению «О счастье мы всегда лишь вспоминаем…» и тексту В. Розова. Напомним их достаточно «прозрачное» содержание, здесь не надо читать между строк: Люди хотят быть счастливыми – это их естественная потребность. Но где кроется самая сердцевина счастья? Замечу сразу, я только размышляю, а не изрекаю истины, к которым сам только стремлюсь. Кроется ли она в удобной квартире, хорошей еде, нарядной одежде? И да, и нет. Нет – по той причине, что, имея все эти недостатки, человек может мучиться различными душевными невзгодами. Кроется ли она в здоровье? Конечно, да, но в то же время и нет… Счастье кроется именно в гармонии личности, раньше говорили: «Царствие Божие внутри нас». Гармоническое устройство этого «царства» во многом зависит от самой личности, хотя, повторяю, внешние условия существования человека играют важную роль в его формировании. Но не самую важную. При всех призывах бороться с недостатками нашей жизни, которых накопилось с избытком, я все же прежде всего выделяю борьбу с самим собой. Нельзя ждать, что кто-то придет со стороны и сделает тебе хорошую жизнь. Надо вступать в битву за «честного малого» в себе, иначе – беда. (В. Розов) О счастье мы всегда лишь вспоминаем. А счастье всюду. Может быть, оно –
Вот этот сад осенний за сараем
И чистый воздух, льющийся в окно.
В бездонном небе легким белым краем
Встает, сияет облако. Давно
Слежу за ним…Мы мало видим, знаем, А счастье только знающим дано.
Окно открыто. Пискнула и села
На подоконник птичка. И от книг
Усталый взгляд я отвожу на миг.
День вечереет, небо опустело.
Монотонный Гул слышен на гумне… Я вижу, слышу, счастлив. Все во мне. (И. Бунин)
Приступая к работе над текстом, предложим ученикам задуматься об авторском понимании счастья. Что нужно для счастья? Можно ли быть счастливым здесь и сейчас? В чем кроется сердцевина счастья? И как уместна здесь будет притча о том, что каждый человек сам является творцом своего счастья: Бог слепил человека из глины, и остался у него неиспользованный кусок. − Что еще слепить тебе? − спросил Бог. − Слепи мне счастье, − попросил человек. Ничего не ответил Бог, и только положил человеку в ладонь оставшийся кусочек глины.
«Говорят: любовь зла, полюбишь и козла»… Так начинается рассказ М. Чванова «Любовь». Это история старой девы, некрасивой и нескладной, приехавшей в поисках работы из деревни и пристроившейся у родственников. Очень хотела замуж, а «последние годы летели, никто замуж не предлагал ей идти». Когда в соседнем подъезде в результате обмена поселился инвалид, «молодой мужчина необыкновенной красоты», старая дева, влюбившись без ума, становится его женой и самоотверженно ухаживает за ним, «как за малым ребенком», кроме основной работы еще в четырех конторах подрабатывая мытьем полов. Жертвенная, как «неотвязная боль», безответная, «трудная» любовь, замешенная на жалости и великом терпении, – «соль» этой короткой истории, длившейся, впрочем, почти шестнадцать лет. Любовь – она бывает разной.
Бывает отблеском на льду.
Бывает болью неотвязной,
Бывает яблоней в цвету.
Бывает вихрем и полетом.
Бывает цепью и тюрьмой… (О. Высотская) Не бывает любви несчастной,
Может быть она горькой, трудной,
Безответной и безрассудной,
Может быть смертельно опасной,
Но несчастной любви не бывает,
Даже если она убивает.
Тот, кто этого не усвоит,
И счастливой любви не стоит. (Б. Заходер)
Ключевые слова «любовь» и «разная» ассоциативно отсылают к тексту (по рассказу В. Астафьева «Если это любовь») о «такой разной любви», где один преданно, «по-собачьи» любит, другой позволяет себя любить… В купе поезда, куда я вошел с опозданием, человек с одной рукой, судя по возрасту, инвалид войны, надевал миловидной, молодящейся даме мягкие тапочки с розочками-аппликациями на носках. Обутая и ободренная, дама ушла в коридор, скучая, смотрела в окно. Инвалид принялся заправлять постели. Ничего не скажешь, делал он эту работу одной рукой довольно ловко, хотя и не очень споро, − привык, видать, заниматься домашними делами. Но одна рука есть одна рука, и он устал изрядно, пока заправил две постели. − Мурочка! Все в порядке, – известил он даму и присел к столику. Дама вошла в купе, пальчиком подправила не совсем ловко заделанную под матрац простыню и победительно взглянула на меня: «Вот как он меня любит!» Инвалид по-собачьи преданно перехватил ее взгляд. Потом они препирались насчет нижнего места, и дама снисходительно уступила: − Ну, хорошо, хорошо! Поцеловала усталого спутника, мужа, как выяснилось потом, пожелала ему спокойной ночи и стала устраиваться на нижнем месте. Сходив в туалет, инвалид попытался молодецки вспрыгнуть на вторую полку − не получилось. Он засмущался, начал извиняться передо мной, спрашивать у Мурочки, не потревожил ли ее. − Да ложись ты, ради Бога, ложись! (16)Что ты возишься? − строго молвила дама, и супруг ее снова заизвинялся, заспешил. Дело кончилось тем, что мне пришлось помочь ему взобраться на вторую полку. Поскольку были мы оба фронтовики, то как-то и замяли неловкость, отшутились. Познакомились. Инвалид был известный архитектор, ехал с ответственного совещания, жена его сопровождала, чтобы ему не так трудно было в пути. Долго не мог уснуть архитектор на второй полке, однако шевелиться боялся: не хотел потревожить свою Мурочку. И я подумал, что любовь, конечно, бывает очень разная и, наверное, я ее понимаю как-то упрощенно, прямолинейно или уж и вовсе не понимаю. Во всяком разе, такую вот любовь, если это в самом деле любовь, мне постичь было непосильно. (По В. Астафьеву)
И, наконец, перевернувший душу рассказ «Четверо наедине с горами». Он о предательстве и взаимовыручке, силе духа и слабости, мужестве и трусости. Это становится семантической доминантой рассказа, которая, имплицитно складываясь из множества ключевых слов, сводится к «одному смыслу»: « Трусость – несомненно, один из самых страшных пороков… Нет, философ, я тебе возражаю: это самый страшный порок» (М. Булгаков. Мастер и Маргарита).
Итак, «четверо шли в горах», в две связки, и «каждый думал о своем». Люди по разным причинам уходят в горы: одни искать себя, другие – убежать от себя (как и герой М. Чванова в рассказе «А жизнь-то, похоже, налаживается»). «Вдруг тот, кто шел первым, покачнулся, взмахнул руками… Второго рвануло веревкой… Он пытался встать, но его неумолимо волочило к открывшейся трещине». Третий и Четвертый бросились на помощь. И тут неожиданный и болезненный, как удар в солнечное сплетение, поворот в сюжете… «Второй выхватил нож и одним ударом перерубил натянутую, как струна, веревку». Перерубил, дабы спасти себя. Ценой жизни товарища (). «Из трещины донесся отчаянный крик, а за ним глухие удары падающего тела»… И тишина, и напряженно звенящие горы, и ужас от совершенного в глазах Второго… А потом будет тяжелый спуск со спасенным Первым − он выжил в том падении. И чем больше терялся счет времени, тем ожесточеннее работал Второй: «…рискуя сорваться, без страховки повисал на ледяных стенах, устраивая очередную перетяжку; выходил наверх, снова спускался…». И не было у четверых радости от возвращения к людям. Все, что случилось за перевалом, «им казалось зыбким и страшным сном». Трудно представить, что ждет в дальнейшем Второго, как он будет жить с этим грузом – клеймом труса и предателя, как будем смотреть в глаза своим товарищам, да и будет ли… И будет ли его жизнь полноценной? Перерубленная веревка – перерубленная жизнь. Возможно, придется, как дезертиру в тексте В. Пескова, всю оставшуюся жизнь нести на себе «самое тяжкое наказание для человека» – презрение людей: В 1969 году в воронежской «Коммуне» я прочитал заметку «Заживо погребенный» о человеке, который в сорок втором году дезертировал из армии и в течение двадцати лет укрывался на чердаке… Слово за словом я узнаю трагедию человека-труса. В сорок втором, когда полыхал Воронеж, когда немцы рванулись к Волге,
с холщовыми сумками за плечами из Битюг-Матреновки в Липецк шла группа ребят.
Парни спешили к месту, где люди получали винтовки, потом садились
в теплушки и отправлялись к Волге. Каждый понимал, что ждет его, но от страха руки только крепче сжимали винтовку. А он испугался и бросил друзей, глухими дорогами пошел назад, к дому… Мать сжала его в объятьях: – Сынок… Живой, здоровый. Никому не отдам… Один раз живем… Так начались страшные двадцать лет жизни на чердаке возле печной трубы.
Семь тысяч дней, похожих как близнецы… При каждом незнакомом звуке человек у трубы вздрагивал, сжимался в комок. Летом, в темные часы между зорями, человек спускался к земле. Озираясь, он обходил вокруг хаты, трогал руками подсолнухи, прикладывал ладони к остывающим после дневной жары тыквам… Вот и вся трагическая и жалкая судьба дезертира, променявшего живую жизнь на бесконечные годы страха. Он живет теперь среди нас, сам зарабатывает свой хлеб. Он устает на работе, избегает людей… и Этот человек теперь говорит: «Живем один раз». Но он понимает, как беспощадны для него эти слова. Двадцать золотых лет зачеркнуто в жизни. Да и теперь что за жизнь? Не всякий подает руку. А когда идет по селу, острый слух ловит шепот: – Дезертир… Презрение людей – самое тяжкое наказание для человека (по В. Пескову)
И. Прокофьева в предисловии к хрестоматии «Современная уфимская художественная проза (1992-2012)» пишет о том, что проза М. Чванова, созданная на рубеже веков, сохранила «ярко выраженное публицистическое начало, которое выходит на первый план, часто оттеняя сюжет, событийную часть произведений писателя. Эта устойчивая черта современной реалистической литературы позволяет художнику сказать о наболевшем, наполнить размышления писателя глубоким гражданским и философским содержанием» [Прокофьева, Федоров 2013: 6].
Таким образом, с одной стороны, произведения М. Чванова сами по себе являются кладезью аргументов, а присущая им многоаспектность ассоциативно, через ключевые слова-«метки», которые чаще всего выражают идею, «тянет» их аргументы других источников.
С другой стороны, рассказы и повести писателя не оставляют равнодушными: они заставляют размышлять, переживать, негодовать, удивляться. Отношение к Отечеству и Богу, братья наши меньшие, любовь, «человек теряющий… то, на чем крепится душа», мир не без добрых людей – вот ключевые темы в творчестве писателя. И все в этих рассказах, говоря словами В. Быкова, «очень точно, очень емко… и все так верно». В каждом произведении Жизнь, которая строится на любви и смерти, человеческих радостях и страданиях, прекрасном и безобразном, сиюминутном и вечном.
Л И Т Е Р А Т У Р А
А н т о н о в а Е.С. Методика преподавания русского языка: коммуникативно-деятельностный подход. – М.: КНОРУС, 2007.
Л у к и н В.А. Художественный текст. Основы лингвистической теории и элементы анализа. – М.: Издательство «Ось-89», 1999.
Н и к о л и н а Н.А. Филологический анализ текста: учеб. пособ. – 3 изд. –М.: Издательский центр «Академия», 2008.
О б у ч е н и е р у с с к о м у я з ы к у в ш к о л е: Учебное пособие / Е.А. Быстрова, С.И. Львова, В.И. Капинос и др.; под ред. Е.А. Быстровой. – М.: Дрофа, 2004.
П р о к о ф ь е в а И.О. ЕГЭ по русскому языку: технология обучения сочинению-рассуждению: Учебно-методическое пособие. – Уфа: Вагант, 2012.
С о в р е м е н н а я у ф и м с к а я х у д о ж е с т в е н н а я п р о з а (1992-2012): хрестоматия / Сост.: И Прокофьева.О., Федоров М.И. – Уфа: Изд-во БГПУ, 2013.
МИХАИЛ ЧВАНОВ
ЧЕТВЕРО НАЕДИНЕ С ГОРАМИ
Четверо шли по леднику. В две связки.
Четверо шли по леднику и молча улыбались друг другу: была прекрасная погода, и трудные горы оставались позади. В горах не увидеть такой улыбки. Так могут улыбаться лишь люди, которые много дней шли в горах, связанные одной верёвкой, и теперь благополучно возвращались вниз.
Каждый думал о своём. По разным причинам люди уходят в горы. Одни – искать себя. Другие наоборот: убежать от себя. Но от себя никуда не убежишь. Пока идёшь к цели, вроде бы забудешь обо всём, что осталось внизу – одни только горы. Но стоит повернуть назад, всё снова наваливается тебе на плечи.
Четверо шли по леднику, и каждый жил уже той жизнью, что ждала его внизу.
Вдруг тот, что шёл первым, покачнулся, взмахнул руками. В том месте, где он только что шёл, путь перерезала огромная трещина.
Второго рвануло верёвкой, бросило на ледник. Он пытался встать, но его неумолимо волочило к открывшейся трещине.
Сбросив рюкзаки, Третий и Четвёртый бросились ему на помощь, но бежать по глубокому свежему снегу было очень трудно.
Второй сумел зацепиться за небольшой уступ под снегом, но удержался он на нём лишь мгновение, его снова опрокинуло на спину и поволокло дальше.
Третий и Четвёртый путались в снегу и видели, что уже поздно. Но на самом краю трещины Второму удалось воткнуть в лёд штычок ледоруба. Распластавшись на льду, он повис над обрывом.
Третий и Четвёртый бежали, теряя последние силы. Вдруг второй выхватил нож и одним ударом перерубил натянутую, как струна, верёвку.
Третий и Четвёртый ошеломлённо остановились, словно задохнулись горячим свинцом. Из трещины донёсся отчаянный вскрик, а за ним удары падающего тела.
Потом – несколько мгновений – гнетущая тишина.
Потом Второй встал и сделал несколько быстрых шагов от трещины. В нерешительности остановился.
И снова была цепенящая тишина. Словно горы звенели, и вот–вот что-то должно было лопнуть.
Двое стояли в глубоком снегу против Второго, и обезумевшие от бега сердца колотились в висках.
В глазах Второго метнулся ужас. Он сделал ещё один шаг им навстречу, но двое стояли, не шелохнувшись. Он покачнулся, обхватил голову руками и, спотыкаясь, пошёл назад к трещине. Остановился на краю, снова шагнул в сторону и тяжело осел в снегу.
Ещё напряжённее зазвенели горы.
Вдруг Третий сорвал с плеча карабин.
– Встань! – закричал он, но крика не получилось, словно в разорванном горле клокотала кровь. – Вста-а-нь! – закричал он, и эхо испуганно заметалось в скалах.
Второй медленно и удивлённо поднимался. На его лице бродила странная улыбка, и зачем-то он старался стряхнуть со штормовки снег.
Третий вскинул карабин, но руки его дрожали, и мушка карабина обезумело металась по вершинам гор.
Четвёртый бросился к Третьему, толкнул его в плечо, грохнул выстрел, и оба, поскользнувшись, упали в снег.
Боялись открыть глаза, и кованный ботинок Третьего упёрся в лицо Четвёртому.
Одновременно вскочили… Второй по-прежнему стоял на краю трещины, и странная улыбка корчилась на его сером лице.
Двое бросились ему навстречу. Второй шире расставил ноги и остался на месте. Странная улыбка не сходила с его губ. Он ждал решения своей судьбы. Но они больше не обращали на него внимания.
Они лихорадочно вбивали в лёд крючья и разбирали верёвки.
– Вадим! – с надеждой крикнул в трещину Третий, но в ответ была гнетущая тишина. – Ва-а-дим! – повторил он в отчаянии, но в трещине по-прежнему было тихо.
Второй в оцепенении стоял в стороне, и улыбка мёртвой маской застыла на его лице.
Словно очнувшись, он шагнул к ним.
– Ребята, что мне делать? – прохрипел он.
Но они больше не обращали на него внимания, они разбирали верёвки.
– Ребята!
Они не обращали на него внимания. Они готовились к спуску.
– Пристрелите меня!
Они не обращали на него внимания. Где-то внизу лежал их товарищ, живой или мёртвый.
– Ребята, пристрелите меня! – прошептал он.
– Не мешай, – устало ответил наконец Четвёртый. – Не мешай! Уйди! Сейчас не до этого…
Но он никуда не уходил. Его присутствие угнетало их, он видел это,
Но ему некуда было идти. И он стоял – сгорбившись и низко опустив руки.
Тянулись секунды. Складывались в минуты, долгие, как столетия. Напряженно шуршала тишина.
– Что стоишь? – не выдержал Третий. – Держи верёвку.
Второй не верил своим ушам, Он не ожидал от них такой милости. Ещё пару минут назад он мог, улыбаясь, хлопнуть каждого из них по плечу, теперь же между ними была страшная бездна.
– Ну, чего стоишь?! Держи или убирайся к чёрту! – закричал Третий, и Второй бросился ему на помощь.
Третий спустился в трещину. Второй и Четвёртый остались на страховке и не смотрели друг на друга. Каждый раз, когда случайно прикасались плечами, оба вздрагивали. И оба напряжённо вслушивались в верёвку.
Наконец снизу послышался крик.
Но они ещё не верили, что это правда.
– Повтори! – неуверенно крикнул вниз Четвёртый, и оттуда снова донеслось:
– Жи-ив! Жи-ив! – и звонкое эхо глохло в ослепительно белых снегах.
Четвёртому хотелось кричать от радости, но надо было держать верёвку, и было почему-то противно показывать свою радость перед Вторым. А Второй ссутулился ещё больше, теперь ему придётся смотреть в глаза не только Третьему и Четвёртому, но и тому, что раньше шёл первым.
Подъём из трещины был невероятно долгим и трудным. У того, что раньше шел первым, было сломано несколько рёбер, рука и нога, и каждое движение причиняло ему сильную боль.
Невероятнейшие приспособления, варианты узлов и перетяжек… Бесчисленные спуски и подъёмы… И уже давным-давно потеряли счёт времени. И ожесточённее всех работал Второй. Он не поднимал глаз и молча вбивал крючья. Рискуя сорваться, без страховки повисал на ледяных стенах, устраивал очередную перетяжку; выходил наверх, снова спускался…
Потом тот, что раньше шёл первым, на штормовках лежал на снегу. Двое вязали самодельные носилки, а Второй, отвернувшись, стоял в стороне.
…И снова четверо шли в горах. Час за часом. Одни пробивали тропу. Двое несли носилки. И все молчали.
Потом началась пурга. Горы растворились в белой тьме, и не было видно, куда идти.
Натыкались на скалы, пятились назад, надеясь обойти их стороной, и снова возвращались на свои следы. Заблудились. Сидели под навесом скалы и слушали тоскливое завывание ветра…
– Бросьте меня, ребята, – сказал вдруг тот, что раньше шёл первым.
Трое молчали.
– Оставьте меня здесь.
Трое молчали.
– Потом вернётесь…
– Брось кривляться! – не выдержал Третий. – Брось кривляться, как в красивых романах! – зло повторил он. – Ведь знаешь, что не бросим. Не имеем права бросить. Так как кого же чёрта ты треплешься?
– Я хотел как лучше.
– А если хочешь как лучше, лежи и молчи.
Уже много часов четверо кружили где-то на одном месте. Скалы и пропасти не выпускали из западни. Где-то совсем рядом должна быть тропа, но горы растворились в белой тьме. Третий растянул ногу, и носилки нести уже не мог. Опираясь на ледоруб, он тащился сзади. Его карабин нес Второй.
И снова сидели под тем же самым навесом скалы.
Тогда ушёл Второй. Они ничего не сказали, встал и ушёл. Никто его не останавливал, и даже никто не посмотрел ему вслед.
В сумерках стали ставить палатку. Ничего другого не оставалось делать. Шквальный ветер пронизывал насквозь одежду и вырывал из рук стылое полотнище. Потом лежали во тьме сотрясающегося от порывов ветра брезента и вслушивались в тоскливую жуть пурги. Тот, что раньше шёл первым, стонал. Он замерзал, несмотря на то, что на него надели всё, что только можно было снять, чтобы самим окончательно не замёрзнуть. Его нужно было срочно спускать вниз, но за стенкой палатки свирепствовала пурга, и никто не знал, когда она кончится. Ждали утра.
Но утро не оправдало надежд. Пурга не утихла. И уже давно погас примус: кончился бензин.
Но тут появился Второй. Он появился внезапно, но никто не удивился его возвращению.
– Я нашёл тропу. Надо идти, – глухо сказал он.
Теперь группу вёл он. Уходил вперёд, проверял тропу, возвращался и брал в руки носилки. Снова уходил. И все молчали. И казалось, что этой дороге не будет конца. И смерть уже была нисколько не страшна. Она казалось избавлением, лечь бы на снег и уснуть. И чёрт с ней – с жизнью, и чёрт с ним – со всем, что осталось внизу. Только кончилась бы поскорее эта страшная дорога. Только кончились бы эти мысли. Но надо было донести вниз того, что раньше шёл первым.
Потом они шли по долине среди цветов. И всё, что случилось за перевалом, казалось им зыбким и страшным сном. А может быть, ничего этого и не было, может, это действительно только сон? И хотелось броситься в траву и всё забыть, но на носилках стонал тот, что раньше шёл первым.
Потом они вышли на дорогу. Надо было радоваться: до ближайшего населённого пункта оставалось около двух километров. Но с каждым шагом они мрачнели всё больше. Над ними висела гнетущая тень случившегося, и никто из них не знал, что они скажут людям.
Потом их догнал автобус. Это были туристы из ближайшего санатория. Они восторженной толпой окружили четырёх измученных, с глубоко провалившимися глазами людей. Они впервые видели настоящих альпинистов, только что спустившихся с гор. А альпинисты даже не могли говорить и, казалось, ничего не слышали. Широко расставив ноги, они угрюмо стояли посреди дороги, словно были не рады, что спустились вниз.
Одна из туристок, молоденькая девушка, подбежала к альпинистам и смущённо сунула одному из них в руки растрёпанный букетик придорожных цветов.
Тот, что раньше шёл вторым, с ужасом смотрел на цветы в своих руках, словно это были не цветы, а букет страшных змей. Он растерянно повернулся к товарищам, но те хмуро отвернулись, в это время на носилках застонал тот, что шёл первым, и они склонились над ним.
В глазах Второго стремительно росло отчаяние. Губы его мелко и по-детски задрожали. Он покачнулся и пытался куда-то идти. Но идти было некуда, и он ошеломлённо стоял на месте. И цветы сыпались на дорогу сквозь обмороженные чёрные пальцы.
О чём же говорится в тексте, с которым вы должны были ознакомиться? Какова его тема? Да, именно об этом: о малодушии, о страхе, о трусости, но в то же время и о смелости и решительности. Почему иногда люди, доверяющие друг другу свою жизнь, предают друг друга? Почему человек не может подняться над обстоятельствами, над своими слабостями, перебороть себя, свой страх?
Вспоминаются строки из “Песни о друге” В. Высоцкого:
Если друг
оказался вдруг
И не друг, и не враг,
а так…
Если сразу не разберёшь,
Плох он или хорош, –
Парня в горы тяни –
рискни! –
Не бросай одного
его:
Пусть он в связке в одной
с тобой –
Там поймёшь, кто такой.
“Есть вещи и хуже войны. Трусость хуже, предательство хуже, эгоизм хуже”, – говорил Хемингуэй. Он же говорил: “Ничто не отбирает больше духа у человека, чем трусость и страх”.
Михаила Чванова, автора этого текста, нашего современника, всегда привлекали люди духовно сильные, цельные, характеры отважные и героические, стойко выдерживающие труднейшие испытания, которые посылала им судьба. Зачастую героями его произведений становились люди именно такие. Но в данном тексте один из его героев проявил не самые лучшие свои качества. Он стоял перед проблемой выбора, и сделал он не самый лучший выбор.
Какую основную идею выражает автор? Есть ли предложение, в котором она выражена? (Основная идея текста выражена в авторском отступлении, в 5-ом предложении 3-го абзаца: Но от себя никуда не убежишь.) В человека, уже однажды предавшего друзей, нет больше веры.
.
Композиционная структура текста такова, что концовка перекликается с началом и построена на антитезе: на лицах – улыбки, в глазах – отчаяние.
Употребление в концовке текста неопределённого местоимения говорит о том, что необдуманный шаг приводит к отчаянию, тупику: Но идти было некуда, и он ошеломлённо стоял на месте.
Угрызения совести.
Текст, написанный в жанре рассказа, отличается быстрой сменяемостью событий, поэтому в большинстве случаев абзацы состоят всего лишь из 1-го, 2-х или 3-х предложений. Микротема постоянно меняется. Ключевые слова текста: ледник, четверо, улыбки, падение, ужас, радость, отчаяние и т. д.
Своеобразной деталью является использование собирательного числительного четверо для обозначения единства людей. Но в этом единстве было два звена: Первый – Второй, Третий – Четвёртый. Произошло предательство. Единство исчезло. Теперь для называния героев автор использует порядковые числительные: Первый, Второй, Третий, Четвёртый. Благодаря такому называнию, автору удаётся чётко обрисовать действие каждого персонажа. Но у каждого из них были свои имена. Сорвавшегося друга окликают по имени:
– Вадим!..
Автор объединяет Третьего и Четвёртого и называет их двое. Им противопоставляется Второй, он один. Но единство Второй и Четвёртый появляется всё-таки, когда Третий опускается в трещину. Автор объединяет их: “… Оба вздрагивали. И оба напряженно вслушивались в верёвку”. Но слово оба подразумевает значение и тот, и этот, т. е. каждый сам по себе.
Вновь единство четверо появляется в середине текста – знак соединения звеньев одной цепи. Но Второй всё-таки в конце текста существует сам по себе. Из единого целого он уже выпал, он чужой в этом единстве.
Кроме главных героев в тексте есть и эпизодические герои. Их появление в конце текста символично. Молодая девушка-туристка подарила букет цветов Второму. Букет цветов – это символ. Парадокс заключается в том, что поздравляют не победителя, не героя. В руках у альпиниста этот букет казался букетом страшных змей. Автор использует сравнение, чтобы показать весь ужас произошедшего.
Для создания текста автор использует художественно-выразительные средства языка. Семантически не сочетаемые слова улыбка корчилась, шуршала тишина показывают трагизм состояния героя. Эпитеты создают художественную картину происходящего (стылое полотнище, отчаянный вскрик, гнетущая тишина и т. д.) Интересным является то, что автор не даёт описания героев. Даётся только описание лица и глаз Второго, эпитет странная улыбка на лице Второго повторяется трижды. ( В глазах Второго метался ужас. В глазах Второго стремительно росло отчаяние.) По глазам определяем внутреннее состояние Второго. Внутреннее состояние остальных определяем через речь. (-Ну, чего стоишь?! Держи или убирайся к чёрту! – зарычал Третий.)
Метафорическая образность содержится в предложениях: Эхо глохло в ослепительно белых снегах… Свирепствовала пурга… Ветер вырывал из рук стылое полотнище. Скалы и пропасти не выпускали из западни. Метонимическая образность – Горы растворились в белой тьме. Сердца колотились в висках. В предложении – Он не ожидал от них такой милости. – содержится ирония. В тексте много сравнений. (…Натянутую, как струна, верёвку и т. д.) Интересно сочетание слова страшный (дорога, сон, змеи, бездна.)…Теперь между ними была страшная бездна – образное сравнение.
Риторический вопрос: “А может быть, ничего этого и не было, может, это действительно только сон?”содержит желание автора, чтобы это было только сном.
В тексте много восклицательных предложений, создающих эмоциональный эффект.
( – Встань! – Не мешай! – Уйди!)
Предложения с деепричастными оборотами служат для выражения добавочного действия. (Сбросив рюкзаки, Третий и Четвёртый бросились ему на помощь… Распластавшись на льду, он повис над обрывом.)
Определённую роль играют обращения. ( – Вадим! – Ребята!)
Необычными являются средства связи предложений в тексте. Используются как лексические, так и лексико – грамматические и синтаксические средства. Предложения связаны цепной связью, что характерно для текстов – повествований и рассуждений. Порядок предложений менять нельзя. Основным средством связи является синтаксический параллелизм, используемый в начале 1-го, 2-го и 4-го абзацев. (Четверо шли по леднику…)
Во 2-ом абзаце для связи предложения используются лексические средства – однокоренные слова:улыбались, улыбки и формы слов: улыбаться, улыбались; горы, в горах.
Свободные предложения связывают части 2-го и 3-го абзацев. 3-й абзац – авторское отступление.
Синтаксический параллелизм, используемый на всём протяжении текста, является основной фигурой.
Своеобразным является начало следующих абзацев. Трижды абзацы начинаются со слов: Третий и Четвёртый (путались в снегу, бежали, ошеломлённо остановились). Автор показывает действия Третьего и Четвёртого после того, как Первый сорвался трещину, а бездействие, – реакция на то, что верёвку перерубили.
Несколько раз абзацы начинаются с наречия потом, который указывает на последовательность действий:Потом началась пурга. Потом они шли… Потом они вышли…и т. д.
Используя синтаксический параллелизм, автор намеренно нагнетает действие, указывает на повторяемость происходящего. (Но они не обращали на него внимания. Они не обращали на него внимания и т. д.)
В большинстве случаев для связи предложений используется местоименная замена. (Вдруг тот, что шёл первым.., он шёл….Но тут появился Второй. Он появился….)
Средствами связи предложений в данном тексте являются также союзы. ( И снова была цепенящая тишина. И снова четверо шли в горах. Но тут появился Второй.)
Связующим звеном являются отрицательные местоимения. (Никто его не остановил, и даже никто не посмотрел ему вслед. Ничего другого не оставалось делать).
Временная форма глаголов различна: употребляется и инфинитив (искать, убежать), и настоящее время(уходят, идёшь, наваливается), и будущее время (не убежишь, забудешь), и прошедшее время(колотились, метался, стояли).
Четверо шли по леднику. В две связки.Четверо шли по леднику и молча улыбались друг другу: была прекрасная погода, и трудные горы оставались позади. В горах не увидеть такой улыбки. Так могут улыбаться лишь люди, которые много дней шли в горах, связанные одной веревкой, и теперь они благополучно возвращались вниз.Каждый думал о своем. По разным причинам люди уходят в горы. Одни искать себя. Другие наоборот: убежать от себя. Но от себя никуда не убежишь. Пока идешь к цели, вроде бы забудешь обо всем, что осталось внизу, одни только горы. Но стоит повернуть назад, все снова наваливается тебе на плечи.Четверо шли по леднику, и каждый жил уже той жизнью, что ждала его внизу. Вдруг тот, что шел первым, покачнулся, взмахнул руками. В том месте, где он только что шел, путь перерезала огромная трещина.Второго рвануло веревкой, бросило на ледник. Он пытался встать, но его неумолимо волочило к открывшейся трещине.Сбросив рюкзаки, Третий и Четвертый бросились ему на помощь, но бежать по глубокому свежему снегу было очень трудно.Второй сумел зацепиться за небольшой уступ под снегом, но удержался он на нем лишь мгновение, его снова опрокинуло на спину и поволокло дальше.Третий и Четвертый путались в снегу и видели, что уже поздно. Но на самом краю трещины Второму удалось воткнуть в лед штычок ледоруба. Распластавшись на льду, он повис над обрывом.Третий и Четвертый бежали, теряя последние силы. Вдруг Второй выхватил нож и одним ударом перерубил натянутую, как струна, веревку.Третий и Четвертый ошеломленно остановились, словно задохнулись горячим свинцом. Из трещины донесся отчаянный вскрик, а за ним удары падающего тела.Потом несколько мгновений гнетущая тишина.Потом Второй встал и сделал несколько быстрых шагов от трещины. В нерешительности остановился.И снова была цепенящая тишина. Словно горы звенели, и вот-вот что-то должно было лопнуть.Двое стояли в глубоком снегу против Второго, и обезумевшие от бега сердца колотились в висках.В глазах Второго метнулся ужас. Он сделал еще один шаг им навстречу, но двое стояли, не шелохнувшись. Он покачнулся, обхватил голову руками и, спотыкаясь, пошел назад к трещине. Остановился на краю, снова шагнул в сторону и тяжело осел в снегу.Еще напряженнее зазвенели горы.Вдруг Третий сорвал с плеча карабин. Встань! закричал он, но крика не получилось, словно в разорванном горле клокотала кровь. Вста-а-нь! закричал он, и эхо испуганно заметалось в скалах.Второй медленно и удивленно поднимался. На его лице бродила странная улыбка, и зачем-то он старался стряхнуть со штормовки снег.Третий вскинул карабин, но руки его дрожали, и мушка карабина обезумело металась по вершинам гор.Четвертый бросился к Третьему, толкнул его в плечо, грохнул выстрел, и оба, поскользнувшись, упали в снег.
Олимпиадные задания для учителей русского языка и литературы в школах с русским языком обучения Внимательно прочитайте текст. Четверо наедине с горами
Четверо шли по леднику. В две связки.
Четверо шли по леднику и молча улыбались друг другу: была прекрасная погода, и трудные горы оставались позади. Так могут улыбаться лишь люди, которые много дней шли в горах, связанные одной веревкой, и теперь они благополучно возвращались вниз. Каждый думал о своем. По разным причинам люди уходят в горы. Одни – искать себя. Другие – наоборот: убежать от себя. Но от себя никуда не убежишь. Пока идешь к цели, вроде бы забудешь обо всем, что осталось внизу, – одни только горы. Но стоит повернуть назад, все снова наваливается тебе на плечи.
Четверо шли по леднику, и каждый жил уже той жизнью, что ждала его внизу. Вдруг тот, что шел первым, покачнулся, взмахнул руками. В том месте, где он только что шел, путь перерезала огромная трещина. Второго рвануло веревкой, бросило на ледник. Он пытался встать, но его неумолимо волочило к открывшейся трещине. Сбросив рюкзаки, Третий и Четвертый бросились ему на помощь, но бежать по глубокому свежему снегу было очень трудно. Второй сумел зацепиться за небольшой уступ под снегом, но удержался он на нем лишь мгновение, его снова опрокинуло на спину и поволокло дальше.
Третий и Четвертый путались в снегу и видели, что уже поздно. Но на самом краю трещины Второму удалось воткнуть в лед штычок ледоруба. Распластавшись на льду, он повис над обрывом.
Третий и Четвертый бежали, теряя последние силы. Вдруг Второй выхватил нож и одним ударом перерубил натянутую, как струна, веревку. Третий и Четвертый ошеломленно остановились, словно задохнулись горячим свинцом. Из трещины донесся отчаянный вскрик, а за ним удары падающего тела. Потом – несколько мгновений – гнетущая тишина.
Потом Второй встал и сделал несколько быстрых шагов от трещины. В нерешительности остановился. И снова была цепенящая тишина. Словно горы звенели, и вот-вот что-то должно было лопнуть. Двое стояли в глубоком снегу против Второго, и обезумевшие от бега сердца колотились в висках. В глазах Второго метнулся ужас. Он покачнулся, обхватил голову руками и, спотыкаясь, пошел назад к трещине. Остановился на краю, тяжело осел в снегу. Вдруг Третий сорвал с плеча карабин. Он вскинул карабин, но руки его дрожали, и мушка карабина обезумело металась по вершинам гор. Четвертый бросился к Третьему, толкнул его в плечо, грохнул выстрел, и оба, поскользнувшись, упали в снег. Одновременно вскочили…
Второй по-прежнему стоял на краю трещины, и странная улыбка корчилась на его сером лице. Он ждал решения своей судьбы. Но они больше не обращали на него внимания. Они лихорадочно вбивали в лед крючья и разбирали веревки.
– Вадим! – с надеждой крикнул в трещину Третий, но в ответ была гнетущая тишина. Второй в оцепенении стоял в стороне, и улыбка мертвой маской застыла на его лице. Словно очнувшись, он шагнул к ним.
– Ребята, что мне делать? – прохрипел он. Но они больше не обращали на него внимания, они разбирали веревки. Они готовились к спуску.
– Пристрелите меня!
Они не обращали на него внимания. Где-то внизу лежал их товарищ, живой или мертвый.
– Не мешай, – устало ответил наконец Четвертый. Но он никуда не уходил. Его присутствие угнетало их, он видел это. Но ему некуда было идти. И он стоял – сгорбившись и низко опустив руки. Третий спустился в трещину. Наконец снизу послышался крик:
– Жи-ив! Жи-ив! – и звонкое эхо глохло в ослепительно-белых снегах.
Четвертому хотелось кричать от радости, но надо было держать веревку, и было почему-то противно показывать свою радость перед Вторым. А Второй ссутулился еще больше, теперь ему придется смотреть в глаза не только Третьему и Четвертому, но и тому, что раньше шел первым.
Подъем из трещины был невероятно долгим и трудным. У того, что раньше шел первым, было сломано несколько ребер, рука и нога, и каждое движение причиняло ему сильную боль. Бесчисленные спуски и подъемы… И уже давным-давно потеряли счет времени. И ожесточеннее всех работал Второй. Он не поднимал глаз и молча вбивал крючья. Рискуя сорваться, без страховки повисал на ледяных стенах, устраивал очередную перетяжку. Потом тот, что раньше шел первым, на штормовках лежал на снегу. Двое вязали самодельные носилки, а Второй, отвернувшись, стоял в стороне.
…И снова четверо шли в горах. Час за часом. Один пробивал тропу. Двое несли носилки. И все молчали.
Потом началась пурга. Горы растворились в белой тьме, и не было видно, куда идти. Натыкались на скалы, пятились назад, надеясь обойти их стороной, и снова возвращались на свои следы. Заблудились.
Уже много часов четверо кружили где-то на одном месте. Скалы и пропасти не выпускали из западни. Где-то совсем рядом должна быть тропа, но горы растворились в белой тьме. Третий растянул ногу и носилки нести уже не мог. Тогда ушел Второй. Они ничего не сказали, встал и ушел. Никто его не останавливал, и даже никто не посмотрел ему вслед.
В сумерках стали ставить палатку. Ничего другого не оставалось делать. Шквальный ветер пронизывал насквозь одежду и вырывал из рук стылое полотнище. Потом лежали во тьме сотрясающегося от порывов ветра брезента и вслушивались в тоскливую жуть пурги.
Но тут появился Второй. Он появился внезапно, но никто не удивился его возвращению.
– Я нашел тропу, – глухо сказал он.
Теперь группу вел он. Уходил вперед, проверял тропу, возвращался. Снова уходил. И все молчали. И казалось, что этой дороге не будет конца. И смерть уже была нисколько не страшна. Она казалась избавлением, лечь бы на снег и уснуть.
Потом они шли по долине среди цветов. И все, что случилось за перевалом, казалось им зыбким и страшным сном. А может быть, ничего этого и не было, может, это действительно только сон? И хотелось броситься в траву и все забыть, но на носилках стонал тот, что раньше шел первым.
Потом они вышли на дорогу. Надо было радоваться: до ближайшего населенного пункта оставалось около двух километров. Но с каждым шагом они мрачнели все больше. Над ними висела гнетущая тень случившегося, и никто из них не знал, что они скажут людям.
Потом их догнал автобус. Это были туристы из ближайшего санатория. Они впервые видели настоящих альпинистов, только что спустившихся с гор.
Одна из туристок, молоденькая девушка, подбежала к альпинистам и смущенно сунула одному из них в руки растрепанный букетик придорожных цветов.
Тот, что раньше шел вторым, с ужасом смотрел на цветы в своих руках, словно это были не цветы, а букет страшных змей. Губы его мелко и по-детски задрожали. Он покачнулся и пытался куда-то идти. Но идти было некуда, и он ошеломленно стоял на месте. И цветы сыпались на дорогу сквозь обмороженные черные пальцы.
(Михаил Чванов) Выполните комплексный лингвистический анализ текста (всего 100 баллов) I. Теоретические задания (50 баллов)
1. Какого типа речи текст перед вами? (Доказать) – 2 балла
2. Каков характер связи предложений текста (цепная или параллельная)? – 1 балл
3. К какому стилю речи относится текст? (Доказать) – 3 балла
4. Какова тема текста? – 2 балла
5. Какова идея текста (основная мысль)? Есть ли предложение, в котором она выражена?
– 2 балла
6. Назовите лексические средства связи в тексте. – 8 баллов
7. Назовите средства художественной выразительности в тексте. – 10 баллов
8. Назовите морфологические средства связи в тексте. – 10 баллов
9. Назовите синтаксические средства связи в тексте. – 10 баллов
10. Какие пословицы вам вспомнились, применительно к этому рассказу?
– 2 балла II. Практические задания (30 баллов) 1. Выписать из текста сложные предложения, связанные союзной и бессоюзной связью, составьте схемы. – 7 баллов 2. Каждый падеж имеет свое собственное значение. На основании указанных ниже значений выстройте предложения таким образом, чтобы соблюдалась последовательность падежей (начиная с И.п.). Запишите номера предложений.
– 7 баллов
1) Этот падеж чаще всего употребляется при глаголах, но возможен и при существительных. В приименном употреблении он может выступать для выражения определительных отношений с оттенком назначения.
2) Этот падеж в предложении служит прежде всего средством выражения подлежащего, но употребляется также в функции именной части сказуемого, приложения и уточнения.
3) Этот падеж как изъяснительного, так и местного значения употребляется только с предлогами.
4) Этот падеж может употребляться при именах и глаголах. В приглагольном употреблении он может служить, например, для выражения прямого объекта, на который действие глагола распространяется лишь отчасти.
5) Этот падеж известен чаще всего в приглагольном употреблении, но наблюдается и в приименном. Употребляясь при глаголах, он выступает, например, как падежная форма для выражения производителя действия в страдательных конструкциях.
6) Этот падеж употребляется только при глаголах. Он является обычно падежной формой для выражения прямого объекта, полностью охваченного направленным на него действием, которое обозначено переходным глаголом. 3. Опишите грамматические свойства выделенных слов:
А) Дело было вечером, делать было нечего.
Б) Делать нечего, расскажу вам сказку.
В) Мне нечего рассказывать.
Г) Нечегомне сказки рассказывать. – 3 балла 4. Укажите, какие значения в русском языке имеют омонимы:
Топорище (1) – топорище (2),
Кострище (1) – кострище (2).
Какие грамматические различия имеются в каждой паре омонимов? – 4 балла 5. Составьте предложение со словом комиссия в устаревшем лексическом значении. Объясните его. – 5 баллов 6. Найдите фамилии, которые склоняются:
1) Моруа
2) Петрарка
3) Дюма
4) Митта
5) Золя
6) Гойя – 4 балла III. Творческое задание (20 баллов)
Написать сочинение-эссе на одну из предложенных тем:
1. Моё образование – мой капитал
2. Добро побеждает зло
3. Друг в беде познается Ответы на олимпиадные задания для учителей русского языка и литературы в школах с русским языком обучения I. Теоретические задания 1.Текст – повествование ведется от 3-го лица. Текст, написанный в жанре рассказа, отличается быстрой сменяемостью событий, поэтому в большинстве случаев абзацы состоят всего лишь из 1, 2 или 3 предложений. 2. Предложения связаны цепной связью, что характерно для текстов-повествований и рассуждений. Порядок предложений менять нельзя. 3. Художественный стиль речи 4. Заголовок носит информативный характер, раскрывает тему текста: «Четверо наедине с горами». 5. Основная идея текста выражена в авторском отступлении, в 5-м предложении 3-го абзаца: Но от себя никуда не убежишь. В человека, уже однажды предавшего друзей, нет больше веры. 6. Лексические средства – однокоренные слова: улыбались, улыбки – и формы слов: улыбаться, улыбались; горы, в горах.
Свободные предложения связывают часть 2-го и 3-го абзацев. 3-й абзац – авторское отступление.
Единоначатие – анафора – используется в начале нескольких абзацев. Четверо шли по леднику. В две связки. Четверо шли по леднику и молча улыбались друг другу… Такое единоначатие 1и 2-го абзацев указывает на то, что шли они вместе уже давно.
Трижды абзацы начинаются со слов «Третий и Четвертый (путались в снегу, бежали, ошеломленно остановились)». Этим автор показывает действия Третьего и Четвёртого после того, как Первый сорвался в трещину, а бездействие на то, что веревка перерублена.
Несколько раз абзацы начинаются с наречия потом, которое указывает на последовательность действий: Потом началась пурга. Потом они шли… Потом они вышли… – и т.д. 7. Описание пейзажа в начале, в середине и в конце текста помогает понять настроение героев. В начале рассказа: Четверо шли по леднику и молча улыбались друг другу: была прекрасная погода… В середине: Потом началась пурга. Горы растворились в белой тьме… Первый в отчаянии стал просить: – Бросьте меня, ребята. В конце текста используется контраст: Потом они шли по долине среди цветов. Вышли на дорогу, надо радоваться, но с каждым шагом они мрачнели все больше.
Для создания текста автор использует художественно-выразительные средства языка.
Семантически (по своему значению) не сочетаемые слова: улыбка корчилась, шуршала тишина показывают трагизм состояния героя. Эпитеты создают художественную картину происходящего (стылое полотнище, отчаянный вскрик, гнетущая тишина, и т.д.). Эпитет странная улыбка на лице Второго повторяется трижды. Метафоры: В глазах Второго метался ужас. В глазах Второго стремительно росло отчаяние.) По глазам определяем внутреннее состояние Второго. Метафорическая образность содержится в предложениях: Эхо глохло в ослепительно-белых снегах… Свирепствовала пурга… Ветер вырвал из рук стылое полотнище. Скалы и пропасти не выпускали из западни. Тоскливая жуть пурги. Улыбка застыла. Зазвенели горы. Метонимическая образность: Горы растворились в белой тьме. Сердца колотились в висках.
В тексте много сравнений. (…Натянутую, как струна, веревку; словно букет змей; минуты, долгие, как столетия).
Интересно сочетание эпитета страшный с существительным (дорога, сон, змеи, бездна). …Теперь между ними была страшная бездна – образное сравнение. Синтаксис.
– В тексте много восклицательных предложений с побудительной интонацией, создающих эмоциональный эффект.
(– Встань! – Не мешай! – Уйди!) 8. Морфологические средства связи
Предложения с деепричастными оборотами служат для выражения добавочного действия. (Сбросив рюкзаки, Третий и Четвертый бросились ему на помощь… Распластавшись на льду, он повис над обрывом.)
– В большинстве случаев для связи предложений используется местоименная замена. (Вдруг тот, что шел первым… он шел. …Но тут появился Второй. Он появился…)
– Средствами связи предложений в данном тексте являются также союзы (И снова была цепенящая тишина. И снова четверо шли в горах. Но тут появился Второй.)
– Связующим звеном являются отрицательные местоимения. (Никто его не остановил, и даже никто не посмотрел ему вслед. Ничего другого не оставалось делать.)
Обилие глаголов передают динамику (движение) происходящего.
– Временная форма глаголов различна: употребляется и инфинитив (искать, убежать), и настоящее время (уходят, идешь, наваливается), и будущее время (не убежишь, забудешь), и прошедшее время (колотились, метался, стояли).
– Также различны видовые формы глаголов: совершенный вид (сделал, покачнулся, взмахнул, перерубил, застыла) и несовершенный вид (стояли, шли, улыбались, не останавливал, вбивал, не удивился , сыпались). 9. Синтаксический параллелизм, используемый на всем протяжении текста, является основной фигурой и основным средством связи.
Своеобразным является начало следующих абзацев. Трижды абзацы начинаются со слов: Третий и Четвертый (путались в снегу, бежали, ошеломленно остановились).
Автор показывает действия Третьего и Четвертого после того, как Первый сорвался в трещину, а бездействие – реакция на то, что веревку перерубили.
Используя синтаксический параллелизм, автор намеренно нагнетает действие, указывает на повторяемость происходящего. (Но они не обращали на него внимания. Они не обращали на него внимания)
Течение времени и однообразность происходящего. (И уже давным-давно потеряли счет времени. И ожесточеннее всех работал Второй..)
Первые два предложения, из которых состоит 1-й абзац, – это зачин: Четверо шли по леднику. В две связки. Автор использует парцелляцию, чтобы сосредоточить внимание на второй части предложения: В две связки. Во второй раз парцелляция используется для того, чтобы показать бесконечность времени: Тянулись секунды. Складывались в минуты, долгие, как столетия.
И снова четверо шли в горах. Час за часом. Один пробивал тропу. Двое несли носилки.
– Парцелляция используется с целью показать бесконечность, однообразность действий. Действие ограничено в пространстве, но на всем протяжении текста бесконечность времени постоянно подчеркивается: И уже давным-давно потеряли счет времени. Уже много часов четверо кружили где-то на одном месте. Но в начале текста герои живут, опережая время: Четверо шли по леднику, и каждый жил уже той жизнью, что ждала его внизу. II. Практические задания (30 баллов) 2. 2, 4, 1, 6, 5, 3 3.А) Дело было вечером, делать было нечего. (отрицательное местоимение, начальная форма, Р.п., составное именное сказуемое)
Б) Делать нечего, расскажу вам сказку. (слово-предложение со значением согласия «хорошо, да, ладно, так и быть», неизменяемое)
В) Мне нечего рассказывать. (отрицательное местоимение, В.п., прямое дополнение)
Г) Нечего мне сказки рассказывать. (модальное слово, сказуемое со значением отрицания «не надо») 4.Топорише (1) – деревянная ручка топора (мн.ч. И.п. топорища)
Топорише (2) – большой топор (мн.ч. И.п. топорищи)
Кострище(1) – большой костер, пламя (мн.ч. И.п. кострищи)
Кострище(2) – место, где жгли костер (мн.ч. И.п. кострища) 5. 2, 4, 6
«Сложные предложения с разными
видами связи»
Тип урока – урок комплексного анализа
текста. Уровни изучения текста: 1)
коммуникативный; 2) идейно-тематический;
3) структурно-композиционный; 4)
лингвостилистический. Учебные цели:повторение
синтаксического разбора сложных предложений с
разными видами связи, выявление лексического
значения слов, проверка орфографических и
пунктуационных навыков, повторение текстовых
понятий (тема, микротема, композиция,
художественный образ). Общеразвивающие цели:знакомство с
творчеством Михаила Чванова. Воспитательные цели: воспитание
морально-нравственных категорий, таких, как
смелость, решительность, честность,
порядочность; воспитание негативного отношения
к таким понятиям, как трусость, предательство. Тема:Комплексный анализ текста при
повторении темы «Сложные предложения с разными
видами связи». Цель: работа с текстом на всех уровнях,
развитие речи (лаконичность, яркость,
образность), повторение синтаксического разбора
сложных предложений с разными видами связи,
разъяснение лексического значения отдельных
слов, повторение орфографических и
пунктуационных навыков. Оборудование:текст рассказа Михаила
Чванова «Четверо наедине с горами»;
стихотворение В.Высоцкого «Песня о друге» и
магнитофонная запись «Песни о друге», кодоскоп,
карточки. ХОД УРОКА 1. Лексико-орфографическая работа
(проецируется через кодоскоп):
альпинист, трусость, предательство,
малодушие, совесть, мораль, нравственность.
Слово альпинист вызывает ассоциацию с
сильным, смелым, мужественным, решительным
человеком. 2. Объяснение слов, словосочетаний и
пословицы:
люди с чистой совестью; поступить по совести;
свобода совести; сделать на совесть; для очистки
совести; по совести говоря; лежит на его совести;
трус; трусишка; трус и тени боится. 3. Используя данные сочетания, составляем
сложные предложения с разными видами связи: Он нес ответственность за того, кто был с ним в
одной связке, и этот поступок лежит на совести
Второго.
[…], (кто…), и […]. (Составляем схему,
объясняем виды связи в предложениях, пунктуацию.) 4. Анализ текста.
(Учебный полилог построен по модели: вопросы,
задания учителя – ответы учащихся – комментарий
учителя.)
О чем же говорится в тексте, с которым вы должны
были ознакомиться? Какова его тема? Да, именно об
этом: о малодушии, о страхе, о трусости, но в то же
время и о смелости и решительности. Почему иногда
люди, доверяющие друг другу свою жизнь, предают
друг друга? Почему человек не может подняться над
обстоятельствами, над своими слабостями,
перебороть себя, свой страх?
Вспомним строки из «Песни о друге» В.Высоцкого:
Если друг
……………оказался вдруг
И не друг, и не враг,
…………………………а так…
Если сразу не разберешь,
Плох он или хорош, –
Парня в горы тяни –
…………………………рискни! –
Не бросай одного
………………….его:
Пусть он в связке в одной
…………………………………..с тобой –
Там поймешь, кто такой.
(Прослушивается магнитофонная запись песни.)
«Есть вещи и хуже войны. Трусость хуже,
предательство хуже, эгоизм хуже», – говорил
Хемингуэй. Он же говорил: «Ничто не отбирает
больше духа у человека, чем трусость и страх».
Михаила Чванова, автора этого текста, нашего
современника, всегда привлекали люди духовно
сильные, цельные, характеры отважные и
героические, стойко выдерживающие труднейшие
испытания, которые посылала им судьба. Зачастую
героями его произведения становились именно
такие люди. Но в данном тексте один из героев
стоял перед проблемой выбора, и сделал он не
самый лучший выбор.
Какую основную идею выражает автор? Есть ли
предложение, в котором она выражена?
(Основная идея текста выражена в авторском
отступлении, в 5-м предложении 3-го абзаца: Но от
себя никуда не убежишь.) В человека, уже однажды
предавшего друзей, нет больше веры.
Заголовок носит информативный характер,
раскрывает тему текста: «Четверо наедине с
горами».
Первые два предложения, из которых состоит 1-й
абзац, – это зачин: Четверо шли по леднику. В две
связки. Автор использует парцелляцию, чтобы
сосредоточить внимание на второй части
предложения: в две связки. Во второй раз
парцелляция используется для того, чтобы
показать бесконечность времени: Тянулись
секунды. Складывались в минуты, долгие, как
столетия. Действие ограничено в пространстве,
но на всем протяжении текста бесконечность
времени постоянно подчеркивается: И уже
давным-давно потеряли счет времени. Уже много
часов четверо кружили где-то на одном месте. Но
в начале текста герои живут, опережая время: Четверо
шли по леднику, и каждый жил уже той жизнью, что
ждала его внизу.
В начале текста говорится об альпинистах,
поднявшихся на горные вершины и теперь
благополучно возвращающихся вниз. На лицах
альпинистов улыбки. Но таким ли благополучным
было возвращение? Случилось непредвиденное.
Тяжесть положения – кульминационный момент –
выражена в предложении «Потом – несколько
мгновений – была гнетущая тишина».
Описание
пейзажа в начале, в середине и в конце текста
помогает понять настроение героев. В начале
рассказа: Четверо шли по леднику и молча
улыбались друг другу: была прекрасная погода…
В середине: Потом началась пурга. Горы
растворились в белой тьме… Первый в отчаянии
стал просить: – Бросьте меня, ребята. В конце
текста используется контраст: прекрасная долина,
вышли на дорогу, надо радоваться – но с каждым
шагом они мрачнели все больше.
Композиционная структура текста такова, что
конец перекликается с началом, она построена на
антитезе: на лицах – улыбки, в глазах – отчаяние.
Употребление в конце текста отрицательного
наречия говорит о том, что необдуманный шаг
приводит к отчаянию, тупику: Но идти было
некуда, и он ошеломленно стоял на месте.
Составим план текста:
1. Четверо шли по леднику.
2. Первый повис над бездной.
3. Второй перерубил веревку.
4. Падение.
5. Жив!
6. Трудный путь вниз.
7. Угрызения совести.
Повествование ведется от 3-го лица. Разговор
действующих лиц оформлен в виде диалога.
Предложения несут эмоционально-экспрессивную
окраску. (– Ребята, что мне делать? – прохрипел
он. – Пристрелите меня.)
Текст, написанный в жанре рассказа, отличается
быстрой сменяемостью событий, поэтому в
большинстве случаев абзацы состоят всего лишь из
1, 2 или 3 предложений. Микротема постоянно
меняется. Ключевые слова текста: ледник,
четверо, улыбки, падение, ужас, радость, отчаяние
и т.д.
Своеобразной деталью является использование
собирательного числительного четверо для
обозначения единства людей. Но в этом единстве
два звена: Первый – Второй, Третий – Четвертый.
Произошло предательство. Единство исчезло.
Теперь для называния героев автор использует
порядковые числительные: Первый, Второй,
Третий, Четвертый. Благодаря такому называнию
автору удается четко обрисовать действие
каждого персонажа. Но у каждого из них были свои
имена. Сорвавшегося друга окликают по имени: – Вадим!..
Автор объединяет Третьего и Четвертого и
называет их двое. Им противопоставляется
Второй, он один. Но единство Второй и Четвертый
появляется все-таки, когда Третий опускается в
трещину. Автор объединяет их: …Оба вздрагивали.
И оба напряженно вслушивались в веревку. Но
слово оба подразумевает значение и тот, и
этот, т.е. каждый сам по себе.
Вновь единство четверо появляется в
середине текста – знак соединения звеньев одной
цепи. Но Второй все-таки в конце текста
существует сам по себе. Из единого целого он уже
выпал, он чужой в этом единстве.
Кроме главных героев, в тексте есть и
эпизодические герои. Их появление в конце текста
символично. Молодая девушка-туристка подарила
букет цветов Второму. Букет цветов – это символ.
Парадокс заключается в том, что поздравляют не
победителя, не героя. В руках альпиниста этот
букет казался букетом страшных змей. Автор
использует сравнение, чтобы показать весь ужас
произошедшего.
Для создания текста автор использует
художественно-выразительные средства языка.
Семантически не сочетаемые слова улыбка
корчилась, шуршала тишина показывают трагизм
состояния героя. Эпитеты создают художественную
картину происходящего (стылое полотнище,
отчаянный вскрик, гнетущая тишина и т.д.).
Интересным является то, что автор не дает
описания героев. Дается только описание лица и
глаз Второго, эпитет странная улыбка на лице
Второго повторяется трижды. (В глазах Второго
метался ужас. В глазах Второго стремительно
росло отчаяние.) По глазам определяем
внутреннее состояние Второго. Внутреннее
состояние остальных определяем через речь (–
Ну, чего стоишь?! Держи и убирайся к черту! –
зарычал Третий.)
Метафорическая образность содержится в
предложениях: Эхо глохло в ослепительно-белых
снегах… Свирепствовала пурга… Ветер вырвал из
рук стылое полотнище. Скалы и пропасти не
выпускали из западни. Метонимическая
образность – Горы растворились в белой тьме.
Сердца колотились в висках. В предложении Он
не ожидал от них такой милости содержится
ирония. В тексте много сравнений. (…Натянутую,
как струна, веревку и т.д.) Интересно сочетание
слова страшный с существительным (дорога,
сон, змеи, бездна). …Теперь между ними была
страшная бездна – образное сравнение.
Риторический вопрос А может быть, ничего
этого и не было, может, действительно только сон?
содержит желание автора, чтобы это было только
сном.
В тексте много восклицательных предложений,
создающих эмоциональный эффект. (– Встань! – Не
мешай! – Уйди!)
Предложения с деепричастными оборотами служат
для выражения добавочного действия. (Сбросив
рюкзаки, Третий и Четвертый бросились ему на
помощь… Распластавшись на льду, он повис над
обрывом.)
Определенную роль играют обращения. (– Вадим!
– Ребята!)
Необычными являются средства связи
предложений в тексте. Используются как
лексические, так и лексико-грамматические и
синтаксические средства. Предложения связаны
цепной связью, что характерно для
текстов-повествований и рассуждений. Порядок
предложений менять нельзя. Основным средством
связи является синтаксический параллелизм,
используемый в начале 1-го, 2-го и 4-го абзацев (Четверо
шли по леднику…). Во 2-м абзаце для связи
предложения используются лексические средства
– однокоренные слова: улыбались, улыбки – и
формы слов: улыбаться, улыбались; горы, в горах.
Свободные предложения связывают часть 2-го и
3-го абзацев. 3-й абзац – авторское отступление.
Синтаксический параллелизм, используемый на
всем протяжении текста, является основной
фигурой.
Своеобразным является начало следующих
абзацев. Трижды абзацы начинаются со слов: Третий
и Четвертый (путались в снегу, бежали,
ошеломленно остановились).
Автор показывает действия Третьего и
Четвертого после того, как Первый сорвался в
трещину, а бездействие – реакция на то, что
веревку перерубили.
Несколько раз абзацы начинаются с наречия потом,
которое указывает на последовательность
действий: Потом началась пурга. Потом они шли…
Потом они вышли… – и т.д.
Используя синтаксический параллелизм, автор
намеренно нагнетает действие, указывает на
повторяемость происходящего. (Но они не
обращали на него внимания. Они не обращали на
него внимания – и т.д.)
В большинстве случаев для связи предложений
используется местоименная замена. (Вдруг тот,
что шел первым… он шел. …Но тут появился Второй.
Он появился…)
Средствами связи предложений в данном тексте
являются также союзы. (И снова была цепенящая
тишина. И снова четверо шли в горах. Но тут
появился Второй.)
Связующим звеном являются отрицательные
местоимения. (Никто его не остановил, и даже
никто не посмотрел ему вслед. Ничего другого не
оставалось делать.)
Временная форма глаголов различна:
употребляется и инфинитив (искать, убежать), и
настоящее время (уходят, идешь, наваливается),
и будущее время (не убежишь, забудешь), и
прошедшее время (колотились, метался, стояли).
Также различны видовые формы глаголов:
совершенный вид (сделал, покачнулся, взмахнул)
и несовершенный вид (стояли, шли, улыбались). 5. Найти в тексте сложные предложения с
разными видами связи. (Через кодоскоп
проецируются эти предложения.)
Переписать в тетради, составить схемы,
определить вид связи, найти союзы, объяснить
пунктуацию, обозначить грамматические основы. Карточка 1.Так могут улыбаться лишь люди,
которые много дней шли в горах, связанные одной
веревкой, и теперь они благополучно возвращались
вниз.
[…], (которые…), и […].
Предложение
сложное, с сочинительной и подчинительной
связью, состоит из двух частей, связанных
сочинительным союзом и: 1-я часть –
сложноподчиненное предложение с придаточным
определительным, 2-я часть – простое предложение. Карточка 2.Четверо шли по леднику, и
каждый жил уже той жизнью, что ждала его внизу.
[…], и […], (что…).
Предложение сложное, с сочинительной и
подчинительной связью, состоит из двух частей,
связанных сочинительным союзом и: 1-я часть –
простое предложение, 2-я часть –
сложноподчиненное предложение с придаточным
определительным. Карточка 3.У того, что раньше шел первым,
было сломано несколько ребер, рука и нога, и
каждое движение причиняло ему сильную боль.
[…, (что…), …], и […].
Сложное
предложение с сочинительной и подчинительной
связью, состоит из двух частей, связанных
сочинительным союзом и: 1-я часть –
сложноподчиненное предложение с придаточным
определительным, 2-я часть – простое предложение. 6. Составление предложений по данным схемам:
[…], (потому что…), […]. (1-й вариант)
(Когда…), […], […]. (2-й вариант) 7. Индивидуальная работа по карточкам.
Продолжить предложения: Второй струсил оттого, что…
Первому всегда труднее, потому что…
Второму нет прощения, потому что… 8. Делаются выводы о постановке знаков
препинания в сложных предложениях с разными
видами связи. 9. Обобщение по теме урока. 10. Домашнее задание. Выпишите из текста
сложные предложения, связанные союзной и
бессоюзной связью, составьте схемы. Четверо наедине с горами
Четверо шли по леднику. В две связки.
Четверо шли по леднику и молча улыбались друг
другу: была прекрасная погода, и трудные горы
оставались позади. В горах не увидеть такой
улыбки. Так могут улыбаться лишь люди, которые
много дней шли в горах, связанные одной веревкой,
и теперь они благополучно возвращались вниз.
Каждый думал о своем. По разным причинам люди
уходят в горы. Одни – искать себя. Другие –
наоборот: убежать от себя. Но от себя никуда не
убежишь. Пока идешь к цели, вроде бы забудешь обо
всем, что осталось внизу, – одни только горы. Но
стоит повернуть назад, все снова наваливается
тебе на плечи.
Четверо шли по леднику, и каждый жил уже той
жизнью, что ждала его внизу. Вдруг тот, что шел
первым, покачнулся, взмахнул руками. В том месте,
где он только что шел, путь перерезала огромная
трещина.
Второго рвануло веревкой, бросило на ледник. Он
пытался встать, но его неумолимо волочило к
открывшейся трещине.
Сбросив рюкзаки, Третий и Четвертый бросились
ему на помощь, но бежать по глубокому свежему
снегу было очень трудно.
Второй сумел зацепиться за небольшой уступ под
снегом, но удержался он на нем лишь мгновение, его
снова опрокинуло на спину и поволокло дальше.
Третий и Четвертый путались в снегу и видели,
что уже поздно. Но на самом краю трещины Второму
удалось воткнуть в лед штычок ледоруба.
Распластавшись на льду, он повис над обрывом.
Третий и Четвертый бежали, теряя последние
силы. Вдруг Второй выхватил нож и одним ударом
перерубил натянутую, как струна, веревку.
Третий и Четвертый ошеломленно остановились,
словно задохнулись горячим свинцом. Из трещины
донесся отчаянный вскрик, а за ним удары
падающего тела.
Потом – несколько мгновений – гнетущая тишина.
Потом Второй встал и сделал несколько быстрых
шагов от трещины. В нерешительности остановился.
И снова была цепенящая тишина. Словно горы
звенели, и вот-вот что-то должно было лопнуть.
Двое стояли в глубоком снегу против Второго, и
обезумевшие от бега сердца колотились в висках.
В глазах Второго метнулся ужас. Он сделал еще
один шаг им навстречу, но двое стояли, не
шелохнувшись. Он покачнулся, обхватил голову
руками и, спотыкаясь, пошел назад к трещине.
Остановился на краю, снова шагнул в сторону и
тяжело осел в снегу.
Еще напряженнее зазвенели горы.
Вдруг Третий сорвал с плеча карабин.
– Встань! – закричал он, но крика не получилось,
словно в разорванном горле клокотала кровь. –
Вста-а-нь! – закричал он, и эхо испуганно
заметалось в скалах.
Второй медленно и удивленно поднимался. На его
лице бродила странная улыбка, и зачем-то он
старался стряхнуть со штормовки снег.
Третий вскинул карабин, но руки его дрожали, и
мушка карабина обезумело металась по вершинам
гор.
Четвертый бросился к Третьему, толкнул его в
плечо, грохнул выстрел, и оба, поскользнувшись,
упали в снег.
Боялись открыть глаза, и кованый ботинок
Третьего уперся в лицо Четвертому.
Одновременно вскочили… Второй по-прежнему
стоял на краю трещины, и странная улыбка
корчилась на его сером лице.
Двое
бросились ему навстречу. Второй шире расставил
ноги и остался на месте. Странная улыбка не
сходила с его губ. Он ждал решения своей судьбы.
Но они больше не обращали на него внимания. Они
лихорадочно вбивали в лед крючья и разбирали
веревки.
– Вадим! – с надеждой крикнул в трещину Третий,
но в ответ была гнетущая тишина. – Ва-а-дим! –
повторил он в отчаянии, но в трещине по-прежнему
было тихо.
Второй в оцепенении стоял в стороне, и улыбка
мертвой маской застыла на его лице. Словно
очнувшись, он шагнул к ним.
– Ребята, что мне делать? – прохрипел он. Но они
больше не обращали на него внимания, они
разбирали веревки.
– Ребята!
Они не обращали на него внимания. Они
готовились к спуску.
– Пристрелите меня!
Они не обращали на него внимания. Где-то внизу
лежал их товарищ, живой или мертвый.
– Ребята, пристрелите меня! – прошептал он.
– Не мешай, – устало ответил наконец Четвертый.
– Не мешай! Уйди! Сейчас не до этого…
Но он никуда не уходил. Его присутствие
угнетало их, он видел это. Но ему некуда было идти.
И он стоял – сгорбившись и низко опустив руки.
Тянулись секунды. Складывались в минуты,
долгие, как столетия. Напряженно шуршала тишина.
– Что стоишь? – не выдержал Третий. – Держи
веревку.
Второй не верил своим ушам, Он не ожидал от них
такой милости. Еще пару минут назад он мог,
улыбаясь, хлопнуть каждого из них по плечу,
теперь же между ними была страшная бездна.
– Ну, чего стоишь?! Держи или убирайся к черту! –
закричал Третий, и Второй бросился ему на помощь.
Третий спустился в трещину. Второй и Четвертый
остались на страховке и не смотрели друг на
друга. Каждый раз, когда случайно прикасались
плечами, оба вздрагивали. И оба напряженно
вслушивались в веревку.
Наконец снизу послышался крик.
Но они еще не верили, что это правда.
– Повтори! – неуверенно крикнул вниз
Четвертый, и оттуда снова донеслось:
– Жи-ив! Жи-ив! – и звонкое эхо глохло в
ослепительно-белых снегах.
Четвертому хотелось кричать от радости, но надо
было держать веревку, и было почему-то противно
показывать свою радость перед Вторым. А Второй
ссутулился еще больше, теперь ему придется
смотреть в глаза не только Третьему и Четвертому,
но и тому, что раньше шел первым.
Подъем из трещины был невероятно долгим и
трудным. У того, что раньше шел первым, было
сломано несколько ребер, рука и нога, и каждое
движение причиняло ему сильную боль.
Невероятнейшие приспособления, варианты узлов
и перетяжек… Бесчисленные спуски и подъемы… И
уже давным-давно потеряли счет времени. И
ожесточеннее всех работал Второй. Он не поднимал
глаз и молча вбивал крючья. Рискуя сорваться, без
страховки повисал на ледяных стенах, устраивал
очередную перетяжку; выходил наверх, снова
спускался…
Потом тот, что раньше шел первым, на штормовках
лежал на снегу. Двое вязали самодельные носилки,
а Второй, отвернувшись, стоял в стороне.
…И
снова четверо шли в горах. Час за часом. Один
пробивал тропу. Двое несли носилки. И все молчали.
Потом началась пурга. Горы растворились в белой
тьме, и не было видно, куда идти.
Натыкались на скалы, пятились назад, надеясь
обойти их стороной, и снова возвращались на свои
следы. Заблудились. Сидели под навесом скалы и
слушали тоскливое завывание ветра…
– Бросьте меня, ребята, – сказал вдруг тот, что
раньше шел первым.
Трое молчали.
– Оставьте меня здесь.
Трое молчали.
– Потом вернетесь…
– Брось кривляться! – не выдержал Третий. –
Брось кривляться, как в красивых романах! – зло
повторил он. – Ведь знаешь, что не бросим. Не
имеем права бросить. Так какого же черта ты
треплешься?
– Я хотел как лучше.
– А если хочешь как лучше, лежи и молчи.
Уже много часов четверо кружили где-то на одном
месте. Скалы и пропасти не выпускали из западни.
Где-то совсем рядом должна быть тропа, но горы
растворились в белой тьме. Третий растянул ногу и
носилки нести уже не мог. Опираясь на ледоруб, он
тащился сзади. Его карабин нес Второй.
И снова сидели под тем же самым навесом скалы.
Тогда ушел Второй. Они ничего не сказали, встал
и ушел. Никто его не останавливал, и даже никто не
посмотрел ему вслед.
В сумерках стали ставить палатку. Ничего
другого не оставалось делать. Шквальный ветер
пронизывал насквозь одежду и вырывал из рук
стылое полотнище. Потом лежали во тьме
сотрясающегося от порывов ветра брезента и
вслушивались в тоскливую жуть пурги. Toт, что
раньше шел первым, стонал. Он замерзал, несмотря
на то что на него надели все, что только можно
было снять, чтобы самим окончательно не
замерзнуть. Его нужно было срочно спускать вниз,
но за стенкой палатки свирепствовала пурга, и
никто не знал, когда она кончится. Ждали утра.
Но утро не оправдало надежд. Пурга не утихла. И
уже давно погас примус: кончился бензин.
Но тут появился Второй. Он появился внезапно, но
никто не удивился его возвращению.
– Я нашел тропу. Надо идти, – глухо сказал он.
Теперь группу вел он. Уходил вперед, проверял
тропу, возвращался и брал в руки носилки. Снова
уходил. И все молчали. И казалось, что этой дороге
не будет конца. И смерть уже была нисколько не
страшна. Она казалась избавлением, лечь бы на
снег и уснуть. И черт с ней – с жизнью, и черт с ним
– со всем, что осталось внизу. Только кончилась
бы поскорее эта страшная дорога. Только
кончились бы эти мысли. Но надо было донести вниз
того, что раньше шел первым.
Потом они шли по долине среди цветов. И все, что
случилось за перевалом, казалось им зыбким и
страшным сном. А может быть, ничего этого и не
было, может, это действительно только сон? И
хотелось броситься в траву и все забыть, но на
носилках стонал тот, чтораньше шел первым.
Потом они вышли на дорогу. Надо было радоваться:
до ближайшего населенного пункта оставалось
около двух километров. Но с каждым шагом они
мрачнели все больше. Над ними висела гнетущая
тень случившегося, и никто из них не знал, что они
скажут людям.
Потом их догнал автобус. Это были туристы из
ближайшего санатория. Они восторженной толпой
окружили четырех измученных, с глубоко
провалившимися глазами людей. Они впервые видели
настоящих альпинистов, только что спустившихся с
гор. А альпинисты даже не могли говорить и,
казалось, ничего не слышали. Широко расставив
ноги, они угрюмо стояли посреди дороги, словно
были не рады, что спустились вниз.
Одна из туристок, молоденькая девушка,
подбежала к альпинистам и смущенно сунула одному
из них в руки растрепанный букетик придорожных
цветов.
Тот, что раньше шел вторым, с ужасом смотрел на
цветы в своих руках, словно это были не цветы, а
букет страшных змей. Он растерянно повернулся к
товарищам, но те хмуро отвернулись, в это время на
носилках застонал тот, что шел первым, и они
склонились над ним.
В глазах Второго стремительно росло отчаяние.
Губы его мелко и по-детски задрожали. Он
покачнулся и пытался куда-то идти. Но идти было
некуда, и он ошеломленно стоял на месте. И цветы
сыпались на дорогу сквозь обмороженные черные
пальцы. (Михаил Чванов) З.Х. ИБРАГИМОВА,
Каранская основная
общеобразовательная школа,
Республика Башкортостан
мини сочинение на тему: второму нет прощения, потому что… по рассказу Четверо наедине с горами
Ответы:
Четверо шли по леднику. В две связки.Четверо шли по леднику и молча улыбались друг другу: была прекрасная погода, и трудные горы оставались позади. В горах не увидеть такой улыбки. Так могут улыбаться лишь люди, которые много дней шли в горах, связанные одной веревкой, и теперь они благополучно возвращались вниз. Каждый думал о своем. По разным причинам люди уходят в горы. Одни – искать себя. Другие – наоборот: убежать от себя. Но от себя никуда не убежишь. Пока идешь к цели, вроде бы забудешь обо всем, что осталось внизу, – одни только горы. Но стоит повернуть назад, все снова наваливается тебе на плечи.Четверо шли по леднику, и каждый жил уже той жизнью, что ждала его внизу. Вдруг тот, что шел первым, покачнулся, взмахнул руками. В том месте, где он только что шел, путь перерезала огромная трещина.Второго рвануло веревкой, бросило на ледник. Он пытался встать, но его неумолимо волочило к открывшейся трещине.Сбросив рюкзаки, Третий и Четвертый бросились ему на помощь, но бежать по глубокому свежему снегу было очень трудно.Второй сумел зацепиться за небольшой уступ под снегом, но удержался он на нем лишь мгновение, его снова опрокинуло на спину и поволокло дальше.Третий и Четвертый путались в снегу и видели, что уже поздно. Но на самом краю трещины Второму удалось воткнуть в лед штычок ледоруба. Распластавшись на льду, он повис над обрывом.Третий и Четвертый бежали, теряя последние силы. Вдруг Второй выхватил нож и одним ударом перерубил натянутую, как струна, веревку.Третий и Четвертый ошеломленно остановились, словно задохнулись горячим свинцом. Из трещины донесся отчаянный вскрик, а за ним удары падающего тела.Потом – несколько мгновений – гнетущая тишина.Потом Второй встал и сделал несколько быстрых шагов от трещины. В нерешительности остановился.И снова была цепенящая тишина. Словно горы звенели, и вот-вот что-то должно было лопнуть.Двое стояли в глубоком снегу против Второго, и обезумевшие от бега сердца колотились в висках.В глазах Второго метнулся ужас. Он сделал еще один шаг им навстречу, но двое стояли, не шелохнувшись. Он покачнулся, обхватил голову руками и, спотыкаясь, пошел назад к трещине. Остановился на краю, снова шагнул в сторону и тяжело осел в снегу.Еще напряженнее зазвенели горы.Вдруг Третий сорвал с плеча карабин.– Встань! – закричал он, но крика не получилось, словно в разорванном горле клокотала кровь. – Вста-а-нь! – закричал он, и эхо испуганно заметалось в скалах.Второй медленно и удивленно поднимался. На его лице бродила странная улыбка, и зачем-то он старался стряхнуть со штормовки снег.Третий вскинул карабин, но руки его дрожали, и мушка карабина обезумело металась по вершинам гор.Четвертый бросился к Третьему, толкнул его в плечо, грохнул выстрел, и оба, поскользнувшись, упали в снег.
что к чему относится?? c17h33cooh (олениновая кислота ) ,c17h31cooh (лениновая кислота ) ,c17h35cooh (стеариновая кислота) . предельные , непредельные, ароматические
Из приведённого ниже списка выберите географические объекты названные в честь Се мёна Дежнёва .Ответ запишите в виде последовательности букв в алфавитном порядке
а)пролив между Азией и Америкой
б)крайная восточная точка Евразии
в)одно из морей Северного Ледовитого океана
г)крайняя северная точка Росии
д)наивысшая точка Евразии
Допишите ряды слова по образцам .
Сук- сучок- сучка
пух-
клок-
берег
снег
2)чулок -чулочек-чулочка
мешок
орех
платок
узелок
будильник показывает 11:00 утра Какая часть суток прошла какую часть суток составляет оставшееся до конца суток время
Особенности жанра житие?
Стэп шыроки род мужской
I like learning things .My friends dont’t like shopping on Sunday
сочинение рассуждение на тему почему тройка,пятёрка,двойник существительные,а не числительные
Сергеев, Фёдоров и Васильев живут на одной улице. Один из них – водопроводчик, другой – столяр, третий – электрик. Недавно столяр хотел попросить своего знакомого водопроводчика сделать кое-что для своей квартиры, но ему сказали, что водопроводчик работает в доме электрика. Известно также, что Фёдоров никогда не слышал о Васильеве.
Чем занимается Сергеев?
не большой рассказ на тему Осень грустное время года!
Четверо шли по леднику. В две связки.
Четверо шли по леднику и молча улыбались друг другу: была прекрасная погода, и трудные горы оставались позади. В горах не увидеть такой улыбки. Так могут улыбаться лишь люди, которые много дней шли в горах, связанные одной веревкой, и теперь они благополучно возвращались вниз.
Каждый думал о своем. По разным причинам люди уходят в горы. Одни – искать себя. Другие – наоборот: убежать от себя. Но от себя никуда не убежишь. Пока идешь к цели, вроде бы забудешь обо всем, что осталось внизу, – одни только горы. Но стоит повернуть назад, все снова наваливается тебе на плечи.
Четверо шли по леднику, и каждый жил уже той жизнью, что ждала его внизу. Вдруг тот, что шел первым, покачнулся, взмахнул руками. В том месте, где он только что шел, путь перерезала огромная трещина.
Второго рвануло веревкой, бросило на ледник. Он пытался встать, но его неумолимо волочило к открывшейся трещине.
Сбросив рюкзаки, Третий и Четвертый бросились ему на помощь, но бежать по глубокому свежему снегу было очень трудно.
Второй сумел зацепиться за небольшой уступ под снегом, но удержался он на нем лишь мгновение, его снова опрокинуло на спину и поволокло дальше.
Третий и Четвертый путались в снегу и видели, что уже поздно. Но на самом краю трещины Второму удалось воткнуть в лед штычок ледоруба. Распластавшись на льду, он повис над обрывом.
Третий и Четвертый бежали, теряя последние силы. Вдруг Второй выхватил нож и одним ударом перерубил натянутую, как струна, веревку.
Третий и Четвертый ошеломленно остановились, словно задохнулись горячим свинцом. Из трещины донесся отчаянный вскрик, а за ним удары падающего тела.
Потом – несколько мгновений – гнетущая тишина.
Потом Второй встал и сделал несколько быстрых шагов от трещины. В нерешительности остановился.
И снова была цепенящая тишина. Словно горы звенели, и вот-вот что-то должно было лопнуть.
Двое стояли в глубоком снегу против Второго, и обезумевшие от бега сердца колотились в висках.
В глазах Второго метнулся ужас. Он сделал еще один шаг им навстречу, но двое стояли, не шелохнувшись. Он покачнулся, обхватил голову руками и, спотыкаясь, пошел назад к трещине. Остановился на краю, снова шагнул в сторону и тяжело осел в снегу.
Еще напряженнее зазвенели горы.
Вдруг Третий сорвал с плеча карабин.
– Встань! – закричал он, но крика не получилось, словно в разорванном горле клокотала кровь. – Вста-а-нь! – закричал он, и эхо испуганно заметалось в скалах.
Второй медленно и удивленно поднимался. На его лице бродила странная улыбка, и зачем-то он старался стряхнуть со штормовки снег.
Третий вскинул карабин, но руки его дрожали, и мушка карабина обезумело металась по вершинам гор.
Четвертый бросился к Третьему, толкнул его в плечо, грохнул выстрел, и оба, поскользнувшись, упали в снег.
Боялись открыть глаза, и кованый ботинок Третьего уперся в лицо Четвертому.
Одновременно вскочили… Второй по-прежнему стоял на краю трещины, и странная улыбка корчилась на его сером лице.
Двое бросились ему навстречу. Второй шире расставил ноги и остался на месте. Странная улыбка не сходила с его губ. Он ждал решения своей судьбы. Но они больше не обращали на него внимания. Они лихорадочно вбивали в лед крючья и разбирали веревки.
– Вадим! – с надеждой крикнул в трещину Третий, но в ответ была гнетущая тишина. – Ва-а-дим! – повторил он в отчаянии, но в трещине по-прежнему было тихо.
Второй в оцепенении стоял в стороне, и улыбка мертвой маской застыла на его лице. Словно очнувшись, он шагнул к ним.
– Ребята, что мне делать? – прохрипел он. Но они больше не обращали на него внимания, они разбирали веревки.
– Ребята!
Они не обращали на него внимания. Они готовились к спуску.
– Пристрелите меня!
Они не обращали на него внимания. Где-то внизу лежал их товарищ, живой или мертвый.
– Ребята, пристрелите меня! – прошептал он.
– Не мешай, – устало ответил наконец Четвертый. – Не мешай! Уйди! Сейчас не до этого…
Но он никуда не уходил. Его присутствие угнетало их, он видел это. Но ему некуда было идти. И он стоял – сгорбившись и низко опустив руки.
Тянулись секунды. Складывались в минуты, долгие, как столетия. Напряженно шуршала тишина.
– Что стоишь? – не выдержал Третий. – Держи веревку.
Второй не верил своим ушам, Он не ожидал от них такой милости. Еще пару минут назад он мог, улыбаясь, хлопнуть каждого из них по плечу, теперь же между ними была страшная бездна.
– Ну, чего стоишь?! Держи или убирайся к черту! – закричал Третий, и Второй бросился ему на помощь.
Третий спустился в трещину. Второй и Четвертый остались на страховке и не смотрели друг на друга. Каждый раз, когда случайно прикасались плечами, оба вздрагивали. И оба напряженно вслушивались в веревку.
Наконец снизу послышался крик.
Но они еще не верили, что это правда.
– Повтори! – неуверенно крикнул вниз Четвертый, и оттуда снова донеслось:
– Жи-ив! Жи-ив! – и звонкое эхо глохло в ослепительно-белых снегах.
Четвертому хотелось кричать от радости, но надо было держать веревку, и было почему-то противно показывать свою радость перед Вторым. А Второй ссутулился еще больше, теперь ему придется смотреть в глаза не только Третьему и Четвертому, но и тому, что раньше шел первым.
Подъем из трещины был невероятно долгим и трудным. У того, что раньше шел первым, было сломано несколько ребер, рука и нога, и каждое движение причиняло ему сильную боль.
Невероятнейшие приспособления, варианты узлов и перетяжек… Бесчисленные спуски и подъемы… И уже давным-давно потеряли счет времени. И ожесточеннее всех работал Второй. Он не поднимал глаз и молча вбивал крючья. Рискуя сорваться, без страховки повисал на ледяных стенах, устраивал очередную перетяжку; выходил наверх, снова спускался…
Потом тот, что раньше шел первым, на штормовках лежал на снегу. Двое вязали самодельные носилки, а Второй, отвернувшись, стоял в стороне.
…И снова четверо шли в горах. Час за часом. Один пробивал тропу. Двое несли носилки. И все молчали.
Потом началась пурга. Горы растворились в белой тьме, и не было видно, куда идти.
Натыкались на скалы, пятились назад, надеясь обойти их стороной, и снова возвращались на свои следы. Заблудились. Сидели под навесом скалы и слушали тоскливое завывание ветра…
– Бросьте меня, ребята, – сказал вдруг тот, что раньше шел первым.
Трое молчали.
– Оставьте меня здесь.Трое молчали.
– Потом вернетесь…
– Брось кривляться! – не выдержал Третий. – Брось кривляться, как в красивых романах! – зло повторил он. – Ведь знаешь, что не бросим. Не имеем права бросить. Так какого же черта ты треплешься?
– Я хотел как лучше.
– А если хочешь как лучше, лежи и молчи.
Уже много часов четверо кружили где-то на одном месте. Скалы и пропасти не выпускали из западни. Где-то совсем рядом должна быть тропа, но горы растворились в белой тьме. Третий растянул ногу и носилки нести уже не мог. Опираясь на ледоруб, он тащился сзади. Его карабин нес Второй.
И снова сидели под тем же самым навесом скалы.
Тогда ушел Второй. Он ничего не сказал, встал и ушел. Никто его не останавливал, и даже никто не посмотрел ему вслед.
В сумерках стали ставить палатку. Ничего другого не оставалось делать. Шквальный ветер пронизывал насквозь одежду и вырывал из рук стылое полотнище. Потом лежали во тьме сотрясающегося от порывов ветра брезента и вслушивались в тоскливую жуть пурги. Toт, что раньше шел первым, стонал. Он замерзал, несмотря на то что на него надели все, что только можно было снять, чтобы самим окончательно не замерзнуть. Его нужно было срочно спускать вниз, но за стенкой палатки свирепствовала пурга, и никто не знал, когда она кончится. Ждали утра.
Но утро не оправдало надежд. Пурга не утихла. И уже давно погас примус: кончился бензин.
Но тут появился Второй. Он появился внезапно, но никто не удивился его возвращению.
– Я нашел тропу. Надо идти, – глухо сказал он.
Теперь группу вел он. Уходил вперед, проверял тропу, возвращался и брал в руки носилки. Снова уходил. И все молчали. И казалось, что этой дороге не будет конца. И смерть уже была нисколько не страшна. Она казалась избавлением, лечь бы на снег и уснуть. И черт с ней – с жизнью, и черт с ним – со всем, что осталось внизу. Только кончилась бы поскорее эта страшная дорога. Только кончились бы эти мысли. Но надо было донести вниз того, что раньше шел первым.
Потом они шли по долине среди цветов. И все, что случилось за перевалом, казалось им зыбким и страшным сном. А может быть, ничего этого и не было, может, это действительно только сон? И хотелось броситься в траву и все забыть, но на носилках стонал тот, что раньше шел первым.
Потом они вышли на дорогу. Надо было радоваться: до ближайшего населенного пункта оставалось около двух километров. Но с каждым шагом они мрачнели все больше. Над ними висела гнетущая тень случившегося, и никто из них не знал, что они скажут людям.
Потом их догнал автобус. Это были туристы из ближайшего санатория. Они восторженной толпой окружили четырех измученных, с глубоко провалившимися глазами людей. Они впервые видели настоящих альпинистов, только что спустившихся с гор. А альпинисты даже не могли говорить и, казалось, ничего не слышали. Широко расставив ноги, они угрюмо стояли посреди дороги, словно были не рады, что спустились вниз.
Одна из туристок, молоденькая девушка, подбежала к альпинистам и смущенно сунула одному из них в руки растрепанный букетик придорожных цветов.
Тот, что раньше шел вторым, с ужасом смотрел на цветы в своих руках, словно это были не цветы, а букет страшных змей. Он растерянно повернулся к товарищам, но те хмуро отвернулись, в это время на носилках застонал тот, что шел первым, и они склонились над ним.
В глазах Второго стремительно росло отчаяние. Губы его мелко и по-детски задрожали. Он покачнулся и пытался куда-то идти. Но идти было некуда, и он ошеломленно стоял на месте. И цветы сыпались на дорогу сквозь обмороженные черные пальцы.
Четверо шли в горах. В две связки.
Четверо шли по леднику и молча улыбались друг другу: была прекрасная погода, и трудные горы оставались позади. В городах не увидеть такой улыбки. Так могут улыбаться лишь люди, которые много дней шли в горах, связанные одной веревкой, и теперь благополучно возвращались вниз.
Каждый думал о своем. По разным причинам люди уходят в горы. Одни — искать себя. Другие наоборот: убежать от себя. Но от себя никуда не убежишь. Пока идешь к цели, вроде бы забудешь обо всем, что осталось внизу — одни только горы. Но стоит повернуть назад, все снова наваливается тебе на плечи.
Четверо шли в горах, и каждый жил уже той жизнью, что ждала его внизу.
Вдруг тот, что шел первым, покачнулся, взмахнул руками. В том месте, где он только что шел, путь остальным перерезала огромная трещина.
Второго рвануло веревкой, бросило на ледник. Он пытался встать, но его неумолимо волочило к открывшейся трещине.
Сбросив рюкзаки, Третий и Четвертый бросились ему на помощь, но бежать по глубокому свежему снегу было очень трудно.
Второй сумел зацепиться за небольшой уступ под снегом, но удержался он на нем лишь мгновенье, его снова опрокинуло на спину и поволокло дальше.
Третий и Четвертый путались в снегу и видели, что уже поздно. Но на самом краю трещины Второму удалось воткнуть в лед штычок ледоруба. Распластавшись на льду, он повис над обрывом.
Третий и Четвертый бежали, теряя последние силы. Вдруг Второй выхватил нож и одним ударом перерубил натянутую, как струна, веревку.
Третий и Четвертый ошеломленно остановились, словно задохнулись горячим свинцом. Из трещины донесся отчаянный вскрик, а за ним глухие удары падающего тела.
Потом — несколько мгновений — была гнетущая тишина.
Потом Второй встал и сделал несколько быстрых шагов от трещины. В нерешительности остановился.
И снова была цепенящая тишина. Словно горы звенели и вот-вот что-то должно было лопнуть.
Двое стояли в глубоком снегу против Второго, и обезумевшие от бега сердца колотились в висках.
В глазах Второго метался ужас. Он сделал еще один шаг им навстречу, но двое стояли не шелохнувшись. Он покачнулся, обхватил голову руками и, спотыкаясь, пошел назад к трещине. Остановился на краю, снова шагнул в сторону и тяжело осел в снег.
Еще напряженнее звенели горы.
Вдруг Третий сорвал с плеча карабин.
— Встань! — закричал он, но крика не получилось, словно в разорванном горле клокотала кровь. — Вста-а-нь! — закричал он, и эхо испуганно заметалось в скалах.
Второй медленно и удивленно поднимался. На его лице бродила странная улыбка, и зачем-то он старался стряхнуть со штормовки снег.
Третий вскинул карабин, но руки его дрожали, и мушка карабина обезумело металась по вершинам гор.
Четвертый бросился к Третьему, толкнул его в плечо, грохнул выстрел, и оба, поскользнувшись, упали в снег.
Боялись открыть глаза, и кованый ботинок Третьего уперся в лицо Четвертому.
Одновременно вскочили… Второй по-прежнему стоял на краю трещины, и странная улыбка корчилась на его сером лице.
Двое бросились ему навстречу. Второй шире расставил ноги и остался на месте. Странная улыбка не сходила с его губ. Он ждал решения своей судьбы. Но они больше не обращали на него внимания. Они лихорадочно вбивали в лед крючья и разбирали веревки.
— Роман! — с надеждой крикнул в трещину Третий, но в ответ была гнетущая тишина. — Ро-о-ома-ан! —повторил он в отчаянии, но в трещине по-прежнему было тихо.
Второй в оцепенении стоял в стороне, и улыбка мертвой маской застыла на его лице.
Словно очнувшись, он шагнул к ним.
— Ребята, что мне делать? — прохрипел он.
Но они больше не обращали на него внимания, они разбирали веревки.
— Ребята!
Они не обращали на него внимания. Они готовились к спуску.
— Пристрелите меня!
Они не обращали на него внимания. Где-то внизу лежал их товарищ, живой или мертвый.
— Ребята, пристрелите меня! — прошептал он.
— Не мешай, — устало ответил наконец Четвертый. — Не мешай! Уйди! Сейчас не до этого…
Но он никуда не уходил. Его присутствие угнетало их, он видел это, но ему некуда было идти. И он стоял— сгорбившись и низко опустив руки.
Тянулись секунды. Складывались в минуты, долгие, как столетия. Напряженно шуршала тишина.
— Что стоишь? — не выдержал Третий. — Держи веревку.
Второй не верил своим ушам. Он не ожидал от них такой милости. Еще пару минут назад он мог, улыбаясь, хлопнуть каждого из них по плечу, теперь же между ними была страшная бездна.
— Ну, чего стоишь?! Держи или убирайся к черту! — зарычал Третий, и Второй бросился ему на помощь.
Третий спустился в трещину. Второй и Четвертый остались на страховке и не смотрели друг на друга. Каждый раз, когда случайно прикасались плечами, оба вздрагивали. И оба напряженно вслушивались в веревку.
Разделы:
Русский язык
Четверо наедине с горами
Четверо шли по леднику. В две связки.
Четверо шли по леднику и молча улыбались друг
другу: была прекрасная погода, и трудные горы
оставались позади. В горах не увидеть такой
улыбки. Так могут улыбаться лишь люди, которые
много дней шли в горах, связанные одной верёвкой,
и теперь благополучно возвращались вниз.
Каждый думал о своём. По разным причинам люди
уходят в горы. Одни – искать себя. Другие наоборот:
убежать от себя. Но от себя никуда не убежишь.
Пока идёшь к цели, вроде бы забудешь обо всём, что
осталось внизу – одни только горы. Но стоит
повернуть назад, всё снова наваливается тебе на
плечи.
Четверо шли по леднику, и каждый жил уже той
жизнью, что ждала его внизу.
Вдруг тот, что шёл первым, покачнулся, взмахнул
руками. В том месте, где он только что шёл, путь
перерезала огромная трещина.
Второго рвануло верёвкой, бросило на ледник. Он
пытался встать, но его неумолимо волочило к
открывшейся трещине.
Сбросив рюкзаки, Третий и Четвёртый бросились
ему на помощь, но бежать по глубокому свежему
снегу было очень трудно.
Второй сумел зацепиться за небольшой уступ под
снегом, но удержался он на нём лишь мгновение, его
снова опрокинуло на спину и поволокло дальше.
Третий и Четвёртый путались в снегу и видели,
что уже поздно. Но на самом краю трещины Второму
удалось воткнуть в лёд штычок ледоруба.
Распластавшись на льду, он повис над обрывом.
Третий и Четвёртый бежали, теряя последние
силы. Вдруг второй выхватил нож и одним ударом
перерубил натянутую, как струна, верёвку.
Третий и Четвёртый ошеломлённо остановились,
словно задохнулись горячим свинцом. Из трещины
донёсся отчаянный вскрик, а за ним удары
падающего тела.
Потом – несколько мгновений – гнетущая тишина.
Потом Второй встал и сделал несколько быстрых
шагов от трещины. В нерешительности остановился.
И снова была цепенящая тишина. Словно горы
звенели, и вот –вот что – то должно было лопнуть.
Двое стояли в глубоком снегу против Второго, и
обезумевшие от бега сердца колотились в висках.
В глазах Второго метнулся ужас. Он сделал ещё
один шаг им навстречу, но двое стояли, не
шелохнувшись. Он покачнулся, обхватил голову
руками и, спотыкаясь, пошёл назад к трещине.
Остановился на краю, снова шагнул в сторону и
тяжело осел в снегу.
Ещё напряжённее зазвенели горы.
Вдруг Третий сорвал с плеча карабин.
– Встань! – закричал он, но крика не получилось,
словно в разорванном горле клокотала кровь. –
Вста-а-нь! – закричал он , и эхо испуганно
заметалось в скалах.
Второй медленно и удивлённо поднимался. На его
лице бродила странная улыбка, и зачем-то он
старался стряхнуть со штормовки снег.
Третий вскинул карабин, но руки его дрожали, и
мушка карабина обезумело металась по вершинам
гор.
Четвёртый бросился к Третьему, толкнул его в
плечо, грохнул выстрел, и оба, поскользнувшись,
упали в снег,
Боялись открыть глаза, и кованный ботинок
Третьего упёрся в лицо Четвёртому.
Одновременно вскочили… Второй по-прежнему
стоял на краю трещины, и странная улыбка
корчилась на его сером лице.
Двое бросились ему навстречу. Второй шире
расставил ноги и остался на месте. Странная
улыбка не сходила с его губ. Он ждал решения своей
судьбы. Но они больше не обращали на него
внимания.
Они лихорадочно вбивали в лёд крючья и
разбирали верёвки.
– Вадим! – с надеждой крикнул в трещину Третий,
но в ответ была гнетущая тишина. – Ва-а-дим! –
повторил он в отчаянии, но в трещине по-прежнему
было тихо.
Второй в оцепенении стоял в стороне, и улыбка
мёртвой маской застыла на его лице.
Словно очнувшись, он шагнул к ним.
– Ребята, что мне делать? – прохрипел он.
Но они больше не обращали на него внимания, они
разбирали верёвки.
Ребята!
Они не обращали на него внимания. Они
готовились к спуску.
– Пристрелите меня!
Они не обращали на него внимания. Где-то внизу
лежал их товарищ, живой или мёртвый.
– Ребята, пристрелите меня! – прошептал он.
– Не мешай, – устало ответил наконец Четвёртый. –
Не мешай!
Уйди! Сейчас не до этого…
Но он никуда не уходил. Его присутствие
угнетало их, он видел это,
Но ему некуда было идти. И он стоял –
сгорбившись и низко опустив руки.
Тянулись секунды. Складывались в минуты,
долгие, как столетия. Напряженно шуршала тишина.
– Что стоишь? – не выдержал Третий. – Держи
верёвку.
Второй не верил своим ушам, Он не ожидал от них
такой милости. Ещё пару минут назад он мог,
улыбаясь, хлопнуть каждого из них по плечу,
теперь же между ними была страшная бездна.
– Ну, чего стоишь!? Держи или убирайся к чёрту! –
закричал Третий, и Второй бросился ему на помощь.
Третий спустился в трещину. Второй и Четвёртый
остались на страховке и не смотрели друг на
друга. Каждый раз, когда случайно прикасались
плечами, оба вздрагивали. И оба напряжённо
вслушивались в верёвку.
Наконец снизу послышался крик.
Но они ещё не верили, что это правда.
– Повтори! – неуверенно крикнул вниз Четвёртый,
и оттуда снова донеслось:
– Жи-ив! Жи-ив! – и звонкое эхо глохло в
ослепительно белых снегах.
Четвёртому хотелось кричать от радости, но надо
было держать верёвку, и было почему – то противно
показывать свою радость перед Вторым. А Второй
ссутулился ещё больше, теперь ему придётся
смотреть в глаза не только Третьему и Четвёртому,
но и тому, что раньше шёл первым.
Подъём из трещины был невероятно долгим и
трудным. У того, что раньше шел первым, было
сломано несколько рёбер, рука и нога, и каждое
движение причиняло ему сильную боль.
Невероятнейшие приспособления, варианты узлов
и перетяжек… Бесчисленные спуски и подъёмы… И
уже давным-давно потеряли счёт времени. И
ожесточённее всех работал Второй. Он не поднимал
глаз и молча вбивал крючья. Рискуя сорваться, без
страховки повисал на ледяных стенах, устраивал
очередную перетяжку; выходил наверх, снова
спускался…
Потом тот, что раньше шёл первым, на штормовках
лежал на снегу. Двое вязали самодельные носилки,
а Второй, отвернувшись, стоял в стороне.
…И снова четверо шли в горах. Час за часом. Одни
пробивали тропу. Двое несли носилки. И все
молчали.
Потом началась пурга. Горы растворились в белой
тьме, и не было видно, куда идти.
Натыкались на скалы, пятились назад, надеясь
обойти их стороной, и снова возвращались на свои
следы. Заблудились. Сидели под навесом скалы и
слушали тоскливое завывание ветра…
– Бросьте меня, ребята, – сказал вдруг тот, что
раньше шёл первым.
Трое молчали.
– Оставьте меня здесь.
Трое молчали.
– Потом вернётесь…
– Брось кривляться! – не выдержал Третий. –
Брось кривляться, как в красивых романах! – зло
повторил он. – Ведь знаешь, что не бросим. Не
имеем права бросить. Так как кого же чёрта ты
треплешься?
– Я хотел как лучше.
– А если хочешь как лучше, лежи и молчи.
Уже много часов четверо кружили где-то на одном
месте. Скалы и пропасти не выпускали из западни.
Где-то совсем рядом должна быть тропа, но горы
растворились в белой тьме. Третий растянул ногу,
и носилки нести уже не мог. Опираясь на ледоруб,
он тащился сзади. Его карабин нес Второй.
И снова сидели под тем же самым навесом скалы.
Тогда ушёл Второй. Они ничего не сказали, встал
и ушёл. Никто его не останавливал, и даже никто не
посмотрел ему вслед.
В сумерках стали ставить палатку. Ничего
другого не оставалось делать. Шквальный ветер
пронизывал насквозь одежду и вырывал из рук
стылое полотнище. Потом лежали во тьме
сотрясающегося от порывов ветра брезента и
вслушивались в тоскливую жуть пурги. Тот, что
раньше шёл первым, стонал. Он замерзал, несмотря
на то, что на него надели всё, что только можно
было снять, чтобы самим окончательно не
замёрзнуть. Его нужно было срочно спускать вниз,
но за стенкой палатки свирепствовала пурга, и
никто не знал, когда она кончится. Ждали утра.
Но утро не оправдало надежд. Пурга не утихла. И
уже давно погас примус: кончился бензин.
Но тут появился Второй. Он появился внезапно, но
никто не удивился его возвращению.
– Я нашёл тропу. Надо идти, – глухо сказал он.
Теперь группу вёл он. Уходил вперёд, проверял
тропу, возвращался и брал в руки носилки. Снова
уходил. И все молчали. И казалось, что этой дороге
не будет конца. И смерть уже была нисколько не
страшна. Она казалось избавлением, лечь бы на
снег и уснуть. И чёрт с ней – с жизнью, и чёрт с ним
– со всем, что осталось внизу. Только кончилась
бы поскорее эта страшная дорога. Только
кончились бы эти мысли. Но надо было донести вниз
того, что раньше шёл первым.
Потом они шли по долине среди цветов. И всё, что
случилось за перевалом, казалось им зыбким и
страшным сном. А может быть, ничего этого и не
было, может, это действительно только сон? И
хотелось броситься в траву и всё забыть, но на
носилках стонал тот, что раньше шёл первым.
Потом они вышли на дорогу. Надо было радоваться:
до ближайшего населённого пункта оставалось
около двух километров. Но с каждым шагом они
мрачнели всё больше. Над ними висела гнетущая
тень случившегося, и никто из них не знал, что они
скажут людям.
Потом их догнал автобус. Это были туристы из
ближайшего санатория. Они восторженной толпой
окружили четырёх измученных, с глубоко
провалившимися глазами людей. Они впервые видели
настоящих альпинистов, только что спустившихся с
гор. А альпинисты даже не могли говорить и,
казалось, ничего не слышали. Широко расставив
ноги, они угрюмо стояли посреди дороги, словно
были не рады, что спустились вниз.
Одна из туристок, молоденькая девушка,
подбежала к альпинистам и смущённо сунула одному
из них в руки растрёпанный букетик придорожных
цветов.
Тот, что раньше шёл вторым, с ужасом смотрел на
цветы в своих руках, словно это были не цветы, а
букет страшных змей. Он растерянно повернулся к
товарищам, но те хмуро отвернулись, в это время на
носилках застонал тот, что шёл первым, и они
склонились над ним.
В глазах Второго стремительно росло отчаяние.
Губы его мелко и по-детски задрожали. Он
покачнулся и пытался куда-то идти. Но идти было
некуда, и он ошеломлённо стоял на месте. И цветы
сыпались на дорогу сквозь обмороженные чёрные
пальцы.
Михаил Чванов
Тип урока – урок комплексного анализа
текста.
Уровни изучения текста: 1) коммуникативный;
2) идейно-тематический; 3) структурно–композиционный; 4) лингвостилистический.
Учебные цели: повторение синтаксического
разбора сложных предложений с разными видами
связи, выявление лексического значения слов,
проверка орфографических и пунктуационных
навыков, повторение текстовых понятий (тема,
микротема, композиция, художественный образ).
Общеразвивающие цели: знакомство с
творчеством Михаила Чванова.
Воспитательные цели: воспитание
морально-нравственных категорий как смелость,
решительность, честность, порядочность;
воспитание негативного отношения к таким
понятиям как трусость, предательство.
Тема: “Комплексный анализ текста при
повторении темы “Сложные предложения с разными
видами связи”.
Цель: работа с текстом на всех уровнях,
развитие речи (лаконичность, яркость,
образность), повторение синтаксического разбора
сложных предложений с разными видами связи,
разъяснение лексического значения отдельных
слов, повторение орфографических и
пунктуационных навыков.
Оборудование: текст рассказа Михаила
Чванова “Четверо наедине с горами”;
стихотворение В. Высоцкого “Песня о друге” и
магнитофонная запись “Песни о друге”, кодоскоп,
карточки.
Ход урока.
1. Лексико-орфографическая работа:
альпинист, трусость, предательство,
малодушие, совесть, мораль, нравственность.
(Проецируются через кодоскоп.)
Слово альпинист имеет коннотативное значение,
возникает ассоциация, альпинист – значит
сильный, смелый, мужественный, решительный.
2. Объяснение сочетаний слов, запись: люди
с чистой совестью; поступить по совести; свобода
совести; сделать на совесть; для очистки совести;
по совести говоря; лежит на его совести; трус;
трусишка; трус и тени боится.
3. Используя данные сочетания, составляем
сложные предложения с разными видами связи: Он
нёс ответственность за того, кто был с ним в одной
связке, и этот поступок лежит на совести
Второго. [ ], ( кто…), и [ ].
(Составляем схему, объясняем виды связи в
предложениях, пунктуацию).
4. Анализ текста.
(Учебный полилог построен по модели: вопросы,
задания учителя – ответы учащихся – комментарий
учителя.)
О чём же говорится в тексте, с которым вы должны
были ознакомиться? Какова его тема? Да, именно об
этом: о малодушии, о страхе, о трусости, но в то же
время и о смелости и решительности. Почему иногда
люди, доверяющие друг другу свою жизнь, предают
друг друга? Почему человек не может подняться над
обстоятельствами, над своими слабостями,
перебороть себя, свой страх?
Вспоминаются строки из “Песни о друге” В.
Высоцкого:
Если друг
оказался вдруг
И не друг, и не враг,
а так…
Если сразу не разберёшь,
Плох он или хорош, –
Парня в горы тяни –
рискни! –
Не бросай одного
его:
Пусть он в связке в одной
с тобой –
Там поймёшь, кто такой.
(Прослушивается магнитофонная запись песни.)
“Есть вещи и хуже войны. Трусость хуже,
предательство хуже, эгоизм хуже”, – говорил
Хемингуэй. Он же говорил: “Ничто не отбирает
больше духа у человека, чем трусость и страх”.
Михаила Чванова, автора этого текста, нашего
современника, всегда привлекали люди духовно
сильные, цельные, характеры отважные и
героические, стойко выдерживающие труднейшие
испытания, которые посылала им судьба. Зачастую
героями его произведений становились люди
именно такие. Но в данном тексте один из его
героев проявил не самые лучшие свои качества. Он
стоял перед проблемой выбора, и сделал он не
самый лучший выбор.
Какую основную идею выражает автор? Есть ли
предложение, в котором она выражена? (Основная
идея текста выражена в авторском отступлении, в
5-ом предложении 3-го абзаца: Но от себя никуда не
убежишь.) В человека, уже однажды предавшего
друзей, нет больше веры.
Заголовок носит информативный характер, даётся
информация о содержании текста: “Четверо
наедине с горами”.
Первые два предложения, из которых состоит 1-й
абзац – это вводные предложения, зачин: Четверо
шли по леднику. В две связки. Автор
использует парцелляцию, чтоб сосредоточить
внимание на второй части предложения: в две
связки. Во второй и третий раз парцелляция
используется для того, чтобы показать
бесконечность времени: Тянулись секунды.
Складывались в минуты, долгие, как столетия. … И
снова четверо шли в горах. Час за часом. Действие
ограничено в пространстве, но на всём протяжении
текста бесконечность времени постоянно
подчёркивается: И уже давным-давно потеряли
счёт времени. Уже много часов четверо кружили
где-то на одном месте. Но в начале текста герои
живут, опережая время: Четверо шли по леднику, и
каждый жил уже той жизнью, что ждала его внизу.
В начале текста говорится об альпинистах,
поднявшихся на горные вершины и теперь
благополучно возвращающихся вниз. На лицах
альпинистов улыбки. Но таким ли благополучным
было возвращение? Случилось непредвиденное.
Тяжесть положения кульминационного момента
выражена в предложении: “Потом – несколько
мгновений – была гнетущая тишина”.
Описание пейзажа в начале, в середине и в конце
текста помогают понять настроение героев. В
начале: Четверо шли по леднику и молча
улыбались друг другу: была прекрасная погода…
В середине: Потом началась пурга. Горы
растворились в белой тьме… Первый в отчаянии
начал просить: – Бросьте меня, ребята. В конце
текста используется контраст: прекрасная долина,
вышли на дорогу, надо радоваться – но с каждым
шагом они мрачнели всё больше.
Композиционная структура текста такова, что
концовка перекликается с началом и построена на
антитезе: на лицах – улыбки, в глазах – отчаяние.
Употребление в концовке текста
неопределённого местоимения говорит о том, что
необдуманный шаг приводит к отчаянию, тупику: Но
идти было некуда, и он ошеломлённо стоял на месте.
Составим план текста:
1. Четверо шли по леднику.
2. Первый повис над бездной.
3. Второй перерубил верёвку.
4. Падение.
5. Жив!
6. Трудный путь вниз.
7. Угрызения совести.
Повествование ведётся от 3-го лица. Разговор
действующих лиц оформлен в виде диалога.
Предложения несут эмоционально – экспрессивную
окраску. (- Ребята, что мне делать? –
прохрипел он. – Пристрелите меня!)
Текст, написанный в жанре рассказа, отличается
быстрой сменяемостью событий, поэтому в
большинстве случаев абзацы состоят всего лишь из
1-го, 2-х или 3-х предложений. Микротема постоянно
меняется. Ключевые слова текста: ледник, четверо,
улыбки, падение, ужас, радость, отчаяние и т. д.
Своеобразной деталью является использование
собирательного числительного четверо для
обозначения единства людей. Но в этом единстве
было два звена: Первый – Второй, Третий –
Четвёртый. Произошло предательство. Единство
исчезло. Теперь для называния героев автор
использует порядковые числительные: Первый,
Второй, Третий, Четвёртый. Благодаря такому
называнию, автору удаётся чётко обрисовать
действие каждого персонажа. Но у каждого из них
были свои имена. Сорвавшегося друга окликают по
имени:
– Вадим!..
Автор объединяет Третьего и Четвёртого и
называет их двое. Им противопоставляется
Второй, он один. Но единство Второй и Четвёртый
появляется всё-таки, когда Третий опускается в
трещину. Автор объединяет их: “… Оба
вздрагивали. И оба напряженно вслушивались в
верёвку”. Но слово оба подразумевает
значение и тот, и этот, т. е. каждый сам по себе.
Вновь единство четверо появляется в
середине текста – знак соединения звеньев одной
цепи. Но Второй всё-таки в конце текста
существует сам по себе. Из единого целого он уже
выпал, он чужой в этом единстве.
Кроме главных героев в тексте есть и
эпизодические герои. Их появление в конце текста
символично. Молодая девушка-туристка подарила
букет цветов Второму. Букет цветов – это символ.
Парадокс заключается в том, что поздравляют не
победителя, не героя. В руках у альпиниста этот
букет казался букетом страшных змей. Автор
использует сравнение, чтобы показать весь ужас
произошедшего.
Для создания текста автор использует
художественно-выразительные средства языка.
Семантически не сочетаемые слова улыбка
корчилась, шуршала тишина показывают трагизм
состояния героя. Эпитеты создают художественную
картину происходящего (стылое полотнище,
отчаянный вскрик, гнетущая тишина и т. д.)
Интересным является то, что автор не даёт
описания героев. Даётся только описание лица и
глаз Второго, эпитет странная улыбка на лице
Второго повторяется трижды. ( В глазах Второго
метался ужас. В глазах Второго стремительно
росло отчаяние.) По глазам определяем
внутреннее состояние Второго. Внутреннее
состояние остальных определяем через речь. (-Ну,
чего стоишь?! Держи или убирайся к чёрту! –
зарычал Третий.)
Метафорическая образность содержится в
предложениях: Эхо глохло в ослепительно белых
снегах… Свирепствовала пурга… Ветер вырывал из
рук стылое полотнище. Скалы и пропасти не
выпускали из западни. Метонимическая
образность – Горы растворились в белой тьме.
Сердца колотились в висках. В предложении – Он
не ожидал от них такой милости. – содержится
ирония. В тексте много сравнений. (…Натянутую,
как струна, верёвку и т. д.) Интересно сочетание
слова страшный (дорога, сон, змеи, бездна.) …Теперь
между ними была страшная бездна – образное
сравнение.
Риторический вопрос: “А может быть, ничего
этого и не было, может, это действительно только
сон?” содержит желание автора, чтобы это было
только сном.
В тексте много восклицательных предложений,
создающих эмоциональный эффект.
( – Встань! – Не мешай! – Уйди!)
Предложения с деепричастными оборотами
служат для выражения добавочного действия. (Сбросив
рюкзаки, Третий и Четвёртый бросились ему на
помощь… Распластавшись на льду, он повис над
обрывом.)
Определённую роль играют обращения. ( – Вадим!
– Ребята!)
Необычными являются средства связи
предложений в тексте. Используются как
лексические, так и лексико – грамматические и
синтаксические средства. Предложения связаны
цепной связью, что характерно для текстов –
повествований и рассуждений. Порядок
предложений менять нельзя. Основным средством
связи является синтаксический параллелизм,
используемый в начале 1-го, 2-го и 4-го абзацев.
(Четверо шли по леднику…)
Во 2-ом абзаце для связи предложения
используются лексические средства –
однокоренные слова: улыбались, улыбки и формы
слов: улыбаться, улыбались; горы, в горах.
Свободные предложения связывают части 2-го и
3-го абзацев. 3-й абзац – авторское отступление.
Синтаксический параллелизм, используемый на
всём протяжении текста, является основной
фигурой.
Своеобразным является начало следующих
абзацев. Трижды абзацы начинаются со слов: Третий
и Четвёртый (путались в снегу, бежали,
ошеломлённо остановились). Автор показывает
действия Третьего и Четвёртого после того, как
Первый сорвался трещину, а бездействие, – реакция
на то, что верёвку перерубили.
Несколько раз абзацы начинаются с наречия потом,
который указывает на последовательность
действий: Потом началась пурга. Потом они шли…
Потом они вышли…и т. д.
Используя синтаксический параллелизм, автор
намеренно нагнетает действие, указывает на
повторяемость происходящего. (Но они не
обращали на него внимания. Они не обращали на
него внимания и т. д.)
В большинстве случаев для связи предложений
используется местоименная замена. (Вдруг тот,
что шёл первым.., он шёл….Но тут появился Второй.
Он появился….)
Средствами связи предложений в данном тексте
являются также союзы. ( И снова была цепенящая
тишина. И снова четверо шли в горах. Но тут
появился Второй.)
Связующим звеном являются отрицательные
местоимения. (Никто его не остановил, и даже
никто не посмотрел ему вслед. Ничего другого не
оставалось делать).
Временная форма глаголов различна:
употребляется и инфинитив (искать, убежать), и
настоящее время (уходят, идёшь, наваливается),
и будущее время (не убежишь, забудешь), и
прошедшее время (колотились, метался, стояли).
Также различны видовые формы глаголов:
совершенный вид (сделал, покачнулся, взмахнул)
и несовершенный вид (стояли, шли, улыбались).
5. Найти в тексте сложные предложения с
разными видами связи. (Через кодоскоп
проецируются эти предложения.)
Переписать в тетради, составить схемы,
определить вид связи, найти союзы, объяснить
пунктуацию, обозначить грамматические основы.
Карточка 1.Так могут лишь люди,
которые много дней шли в горах, связанные одной
верёвкой, и теперь благополучно возвращались
вниз.
[ ], (которые… ), и [ ].
Предложение сложное, с сочинительной и
подчинительной связью, состоит из двух частей,
связанных сочинительным союзом и: 1ч.-
сложноподчинённое предложение с придаточным
определительным, 2ч.- простое предложение.
Карточка 2.Четверо шли по леднику, и
каждый жил уже той жизнью, что ждала его внизу.
[ ], и [ ],( что…).
Предложение сложное, с сочинительной и
подчинительной связью, состоит из 2-х частей,
связанных сочинительным союзом и: 1 ч.- простое
предложение, 2ч.- сложноподчинённое предложение с
придаточным определительным.
Карточка 3. У того, что раньше шёл
первым, было сломано несколько рёбер, рука и нога,
и каждое движение причиняло ему сильную боль.
[…, (что…), …], и [ ].
Сложное предложение с сочинительной и
подчинительной связью, состоит из 2-х частей,
связанных сочинительным союзом и: 1ч.-
сложноподчинённое предложение с придаточным
определительным, 2 ч.- простое предложение.
6. Составление предложений по данным
схемам:
[ ], (потому…), [ ]. (1 вариант)
(Когда…), [ ], [ ]. (2 вариант)
7. Индивидуальная работа по карточкам.
Продолжить предложения:
Второй струсил оттого, что…
Первому всегда труднее, потому что…
Второму нет прощения потому, что…
8. Делаются выводы о постановке знаков
препинаний в сложных предложениях с разными
видами связи.
9. Обобщение по теме урока.
10. Домашнее задание: выписать из
текста сложные предложения, связанные союзной и
бессоюзной связью, составить схемы.
21.11.2005
Т.В. ГЛУХОВА
Уфа
Ассоциативный подбор аргументов из художественной литературы
при подготовке к экзаменационному сочинению в 11 классе
(на материале произведений М.А. Чванова)
« Один из лучших нынешних прозаиков России. Прозаик казаковского направления. Граждански-лирический. Душевный. Добрый Михаил Андреевич не был столь заметен. Как его старшие современники – Шукшин, Можаев, Белов, Распутин, Астафьев, Крупин, Личутин, но он, без преувеличения, одного с ними ряда, одной судьбы и одной силы ». (А. Сегень)
… ярко выраженное публицистическое начало и небольшой объем произведений − отражает творчество российского писателя Михаила Андреевича Чванова, заставляющее «задуматься о незыблемых духовных ценностях, о своих корнях, родниках своей души» [Прокофьева 2013: 6].
Н. Рачков на сайте «Мегалит» (евразийский журнальный портал) пишет: «Я перечитал обе книги рассказов и повестей Михаила Чванова «Мы – русские?..» и «Вверх по реке времени» и был, признаюсь, потрясен. Что ни рассказ – то открытие. Почти ни у кого из современных писателей я не встречал таких героев, которых, несмотря на их некую чудаковатость и простоту, не просто принимаешь сердцем, а начинаешь их любить, переживать за них, сочувствовать им».
Можно подписаться под каждым словом Н. Рачкова. Прочитанные на наших уроках литературы рассказы «Деревья», «Счастье», «Высоко над рекой», «Любовь», «Образ России», «Четверо наедине с горами» вызвали живой отклик у одиннадцатиклассников. Они на слух «ловили» щедро рассыпанные в рассказах своеобразные «метки-ассоциации». Так мы условно называем рассматриваемые автором проблемы, «больные» вопросы, которые, тематически и проблемно соотносясь с другими произведениями, помогают школьникам в итоге аргументировать свою позицию.
«Метками-ассоциациями» в художественном тексте достаточно часто выступают ключевые слова. Это достаточно условный термин: как ключевые знаки в тексте могут выступать и словосочетания, и предложения. Ключевые слова обладают рядом существенных признаков, позволяющих дифференцировать их на фоне других лексических единиц. Н.А. Николина отмечает следующие их признаки: 1) высокую степень повторяемости данных слов в тексте, частотность их употребления; 2) способность ключевого слова конденсировать, свертывать информацию, выраженную целым текстом, объединять его основное содержание; 3) соотнесение двух содержательных уровней текста: фактологического (информация о героях, их поступках, о последовательности событий, о ходе размышлений) и концептуального (информация, содержащая в себе основные положения, тезисы-выводы, то есть авторскую позицию, идею произведения) – и «получение в результате этого соотнесения нетривиального эстетического смысла данного текста» [Николина 2008: 186-187].
Ключевые слова, повторяясь, могут встречаться в любой части текста и не имеют фиксированной позиции. Они нередко концентрируются в начале произведения, а также относительно часто функционируют как заглавия. Однако будем помнить, что это лишь тенденция, которая проявляется далеко не всегда. Ключевые слова образуют в тексте целые семантические комплексы: вокруг них группируются синонимичные не только слова, но и ассоциативно с ними связанные, наконец, однокоренные, повтор которых в том или ином контексте, как правило, не случаен [Николина 2008: 187]. Алгоритм работы с текстом на первом этапе («берем на карандаш») в таком случае будет следующим: выделяем в тексте при прочтении ключевые слова, слова, ассоциативно связанные с ними, синонимичные, однокоренные и получаем вследствие этого соотнесения идейно-эстетический смысл рассматриваемого текста [Лукин 1999: 109].
Читаем рассказ «Высоко над рекой» и осознаем, что девяносточетырехлетний, «с белой снежной бородой», «старик-татарин» абсолютно счастлив, потому что у него «все хорошо». Пища хорошая, жизнь хорошая, сыновья, зятья, дочери хорошие. Вообще это слово очень щедро рассыпано в практически одностраничном рассказе-очерке. И неспроста. Незатейливая философия мудрого старика: жизнь прекрасна (а по нескольким фразам мы понимаем, что она-то как раз не была безмятежной: служил во Владивостоке, на Русском острове, участник еще первой мировой, прошел коллективизацию, поскольку поначалу землю «свою пахал»). Прекрасна, потому что «много пожил» и «больно доволен», потому что «здоровые дети» и «земля хорошая у нас», а значит, «все хорошо». Мы «считываем» (во многом благодаря ключевым словам: в тексте об этом явно не говорится), что старик не только не одинок, но и живет в гармонии с самим с собой, воспринимая свои девяносто четыре года как великий жизненный дар.
Вспоминается текст (по рассказу К. Паустовского «Телеграмма») об одинокой Катерине Ивановне, который ассоциативно отсылает к распространенному мнению о том, что одиночество и старость стали в нашей стране синонимами. Статистика, действительно, беспристрастна: в России очень много одиноких стариков. Причем большинство из них имеет и детей, и внуков, но все равно доживает свой век в одиночестве. Дети не хотят жить с родителями. Причин много, и иногда они достаточно уважительные. И все-таки почему так? Над этой проблемой мы и предлагаем поразмышлять ученикам.
И как хорош тогда будет аргумент – бывает иначе! – где «розовый и бодрый» чвановский старик, окруженный многочисленными любящими родственниками, буквально озадачивает как рассказчика, так и нас незатейливым рецептом счастья и долголетия. Великий французский философ М. Монтень когда-то сказал: «Старость – могущественная болезнь, наступающая естественно, незаметно. Нужно обладать большим запасом знаний, большой предусмотрительностью, чтобы избегнуть тех изъянов, которыми она награждает, или замедлить их развитие. Но она пядь за пядью оттесняет меня. Я держусь, сколько могу. Но я не знаю, куда, в конце концов, она меня заведет. Во всех случаях я хочу, чтобы знали, откуда именно я упал. А для этого надо, чтобы рядом кто-то был» (выделено нами)…
Читаешь рассказ «Счастье» и как будто спотыкаешься: это мои мысли, я так живу и ощущаю! «Обычно мы живем будущим, не знаю – беда это наша или счастье, так уж человек устроен: несчастлив он всегда сегодня, счастлив – всегда в будущем. И всегда нам кажется, что сегодня – лишь преддверие в более счастливое завтра…». Короткое, всего-то полторы страницы текста, произведение, а такое емкое. То «редкое чувство» мгновенного счастья, которое «неожиданно пришло ранним мартовским утром», когда герой рассказа торопился с дачи на электричку и «вдруг подумал: остановись, ведь это и есть счастье – звонкое розово-голубое утро, легкий морозец, ослепительно ликующее солнце», опять же ассоциативно отсылает не только к рассказу М. Чванова «Высоко над рекой», но и к бунинскому стихотворению «О счастье мы всегда лишь вспоминаем…» и тексту В. Розова. Напомним их достаточно «прозрачное» содержание, здесь не надо читать между строк:
Люди хотят быть счастливыми – это их естественная потребность.
Но где кроется самая сердцевина счастья? Замечу сразу, я только размышляю, а не изрекаю истины, к которым сам только стремлюсь. Кроется ли она в удобной квартире, хорошей еде, нарядной одежде? И да, и нет. Нет – по той причине, что, имея все эти недостатки, человек может мучиться различными душевными невзгодами. Кроется ли она в здоровье? Конечно, да, но в то же время и нет…
Счастье кроется именно в гармонии личности, раньше говорили: «Царствие Божие внутри нас». Гармоническое устройство этого «царства» во многом зависит от самой личности, хотя, повторяю, внешние условия существования человека играют важную роль в его формировании. Но не самую важную. При всех призывах бороться с недостатками нашей жизни, которых накопилось с избытком, я все же прежде всего выделяю борьбу с самим собой. Нельзя ждать, что кто-то придет со стороны и сделает тебе хорошую жизнь. Надо вступать в битву за «честного малого» в себе, иначе – беда. (В. Розов)
О счастье мы всегда лишь вспоминаем.
А счастье всюду. Может быть, оно –
Вот этот сад осенний за сараем
И чистый воздух, льющийся в окно.
В бездонном небе легким белым краем
Встает, сияет облако. Давно
Слежу за ним…Мы мало видим, знаем,
А счастье только знающим дано.
Окно открыто. Пискнула и села
На подоконник птичка. И от книг
Усталый взгляд я отвожу на миг.
День вечереет, небо опустело.
Монотонный Гул слышен на гумне…
Я вижу, слышу, счастлив. Все во мне. (И. Бунин)
Приступая к работе над текстом, предложим ученикам задуматься об авторском понимании счастья. Что нужно для счастья? Можно ли быть счастливым здесь и сейчас? В чем кроется сердцевина счастья? И как уместна здесь будет притча о том, что каждый человек сам является творцом своего счастья: Бог слепил человека из глины, и остался у него неиспользованный кусок.
− Что еще слепить тебе? − спросил Бог.
− Слепи мне счастье, − попросил человек.
Ничего не ответил Бог, и только положил человеку в ладонь оставшийся кусочек глины.
«Говорят: любовь зла, полюбишь и козла»… Так начинается рассказ М. Чванова «Любовь». Это история старой девы, некрасивой и нескладной, приехавшей в поисках работы из деревни и пристроившейся у родственников. Очень хотела замуж, а «последние годы летели, никто замуж не предлагал ей идти». Когда в соседнем подъезде в результате обмена поселился инвалид, «молодой мужчина необыкновенной красоты», старая дева, влюбившись без ума, становится его женой и самоотверженно ухаживает за ним, «как за малым ребенком», кроме основной работы еще в четырех конторах подрабатывая мытьем полов. Жертвенная, как «неотвязная боль», безответная, «трудная» любовь, замешенная на жалости и великом терпении, – «соль» этой короткой истории, длившейся, впрочем, почти шестнадцать лет.
Любовь – она бывает разной.
Бывает отблеском на льду.
Бывает болью неотвязной,
Бывает яблоней в цвету.
Бывает вихрем и полетом.
Бывает цепью и тюрьмой… (О. Высотская)
Не бывает любви несчастной,
Может быть она горькой, трудной,
Безответной и безрассудной,
Может быть смертельно опасной,
Но несчастной любви не бывает,
Даже если она убивает.
Тот, кто этого не усвоит,
И счастливой любви не стоит. (Б. Заходер)
Ключевые слова «любовь» и «разная» ассоциативно отсылают к тексту (по рассказу В. Астафьева «Если это любовь») о «такой разной любви», где один преданно, «по-собачьи» любит, другой позволяет себя любить…
В купе поезда, куда я вошел с опозданием, человек с одной рукой, судя по возрасту, инвалид войны, надевал миловидной, молодящейся даме мягкие тапочки с розочками-аппликациями на носках.
Обутая и ободренная, дама ушла в коридор, скучая, смотрела в окно.
Инвалид принялся заправлять постели.
Ничего не скажешь, делал он эту работу одной рукой довольно ловко, хотя и не очень споро, − привык, видать, заниматься домашними делами. Но одна рука есть одна рука, и он устал изрядно, пока заправил две постели.
− Мурочка! Все в порядке, – известил он даму и присел к столику.
Дама вошла в купе, пальчиком подправила не совсем ловко заделанную под матрац простыню и победительно взглянула на меня: «Вот как он меня любит!» Инвалид по-собачьи преданно перехватил ее взгляд.
Потом они препирались насчет нижнего места, и дама снисходительно уступила:
− Ну, хорошо, хорошо! Поцеловала усталого спутника, мужа, как выяснилось потом, пожелала ему спокойной ночи и стала устраиваться на нижнем месте.
Сходив в туалет, инвалид попытался молодецки вспрыгнуть на вторую полку − не получилось. Он засмущался, начал извиняться передо мной, спрашивать у Мурочки, не потревожил ли ее.
− Да ложись ты, ради Бога, ложись! (16)Что ты возишься? − строго молвила дама, и супруг ее снова заизвинялся, заспешил.
Дело кончилось тем, что мне пришлось помочь ему взобраться на вторую полку. Поскольку были мы оба фронтовики, то как-то и замяли неловкость, отшутились. Познакомились. Инвалид был известный архитектор, ехал с ответственного совещания, жена его сопровождала, чтобы ему не так трудно было в пути.
Долго не мог уснуть архитектор на второй полке, однако шевелиться боялся: не хотел потревожить свою Мурочку. И я подумал, что любовь, конечно, бывает очень разная и, наверное, я ее понимаю как-то упрощенно, прямолинейно или уж и вовсе не понимаю.
Во всяком разе, такую вот любовь, если это в самом деле любовь, мне постичь было непосильно. (По В. Астафьеву)
И, наконец, перевернувший душу рассказ «Четверо наедине с горами». Он о предательстве и взаимовыручке, силе духа и слабости, мужестве и трусости. Это становится семантической доминантой рассказа, которая, имплицитно складываясь из множества ключевых слов, сводится к «одному смыслу»: « Трусость – несомненно, один из самых страшных пороков… Нет, философ, я тебе возражаю: это самый страшный порок» (М. Булгаков. Мастер и Маргарита).
Итак, «четверо шли в горах», в две связки, и «каждый думал о своем». Люди по разным причинам уходят в горы: одни искать себя, другие – убежать от себя (как и герой М. Чванова в рассказе «А жизнь-то, похоже, налаживается»). «Вдруг тот, кто шел первым, покачнулся, взмахнул руками… Второго рвануло веревкой… Он пытался встать, но его неумолимо волочило к открывшейся трещине». Третий и Четвертый бросились на помощь. И тут неожиданный и болезненный, как удар в солнечное сплетение, поворот в сюжете… «Второй выхватил нож и одним ударом перерубил натянутую, как струна, веревку». Перерубил, дабы спасти себя. Ценой жизни товарища (). «Из трещины донесся отчаянный крик, а за ним глухие удары падающего тела»… И тишина, и напряженно звенящие горы, и ужас от совершенного в глазах Второго… А потом будет тяжелый спуск со спасенным Первым − он выжил в том падении. И чем больше терялся счет времени, тем ожесточеннее работал Второй: «…рискуя сорваться, без страховки повисал на ледяных стенах, устраивая очередную перетяжку; выходил наверх, снова спускался…». И не было у четверых радости от возвращения к людям. Все, что случилось за перевалом, «им казалось зыбким и страшным сном». Трудно представить, что ждет в дальнейшем Второго, как он будет жить с этим грузом – клеймом труса и предателя, как будем смотреть в глаза своим товарищам, да и будет ли… И будет ли его жизнь полноценной? Перерубленная веревка – перерубленная жизнь. Возможно, придется, как дезертиру в тексте В. Пескова, всю оставшуюся жизнь нести на себе «самое тяжкое наказание для человека» – презрение людей:
В 1969 году в воронежской «Коммуне» я прочитал заметку «Заживо погребенный» о человеке, который в сорок втором году дезертировал из армии и в течение двадцати лет укрывался на чердаке… Слово за словом я узнаю трагедию человека-труса.
В сорок втором, когда полыхал Воронеж, когда немцы рванулись к Волге,
с холщовыми сумками за плечами из Битюг-Матреновки в Липецк шла группа ребят.
Парни спешили к месту, где люди получали винтовки, потом садились
в теплушки и отправлялись к Волге. Каждый понимал, что ждет его, но от страха руки только крепче сжимали винтовку.
А он испугался и бросил друзей, глухими дорогами пошел назад, к дому… Мать сжала его в объятьях:
– Сынок… Живой, здоровый. Никому не отдам… Один раз живем…
Так начались страшные двадцать лет жизни на чердаке возле печной трубы.
Семь тысяч дней, похожих как близнецы… При каждом незнакомом звуке человек у трубы вздрагивал, сжимался в комок. Летом, в темные часы между зорями, человек спускался к земле. Озираясь, он обходил вокруг хаты, трогал руками подсолнухи, прикладывал ладони к остывающим после дневной жары тыквам…
Вот и вся трагическая и жалкая судьба дезертира, променявшего живую жизнь на бесконечные годы страха. Он живет теперь среди нас, сам зарабатывает свой хлеб. Он устает на работе, избегает людей… и Этот человек теперь говорит: «Живем один раз». Но он понимает, как беспощадны для него эти слова. Двадцать золотых лет зачеркнуто в жизни. Да и теперь что за жизнь? Не всякий подает руку. А когда идет по селу, острый слух ловит шепот:
– Дезертир…
Презрение людей – самое тяжкое наказание для человека (по В. Пескову)
И. Прокофьева в предисловии к хрестоматии «Современная уфимская художественная проза (1992-2012)» пишет о том, что проза М. Чванова, созданная на рубеже веков, сохранила «ярко выраженное публицистическое начало, которое выходит на первый план, часто оттеняя сюжет, событийную часть произведений писателя. Эта устойчивая черта современной реалистической литературы позволяет художнику сказать о наболевшем, наполнить размышления писателя глубоким гражданским и философским содержанием» [Прокофьева, Федоров 2013: 6].
Таким образом, с одной стороны, произведения М. Чванова сами по себе являются кладезью аргументов, а присущая им многоаспектность ассоциативно, через ключевые слова-«метки», которые чаще всего выражают идею, «тянет» их аргументы других источников.
С другой стороны, рассказы и повести писателя не оставляют равнодушными: они заставляют размышлять, переживать, негодовать, удивляться. Отношение к Отечеству и Богу, братья наши меньшие, любовь, «человек теряющий… то, на чем крепится душа», мир не без добрых людей – вот ключевые темы в творчестве писателя. И все в этих рассказах, говоря словами В. Быкова, «очень точно, очень емко… и все так верно». В каждом произведении Жизнь, которая строится на любви и смерти, человеческих радостях и страданиях, прекрасном и безобразном, сиюминутном и вечном.
Л И Т Е Р А Т У Р А
А н т о н о в а Е.С. Методика преподавания русского языка: коммуникативно-деятельностный подход. – М.: КНОРУС, 2007.
Л у к и н В.А. Художественный текст. Основы лингвистической теории и элементы анализа. – М.: Издательство «Ось-89», 1999.
Н и к о л и н а Н.А. Филологический анализ текста: учеб. пособ. – 3 изд. –М.: Издательский центр «Академия», 2008.
О б у ч е н и е р у с с к о м у я з ы к у в ш к о л е: Учебное пособие / Е.А. Быстрова, С.И. Львова, В.И. Капинос и др.; под ред. Е.А. Быстровой. – М.: Дрофа, 2004.
П р о к о ф ь е в а И.О. ЕГЭ по русскому языку: технология обучения сочинению-рассуждению: Учебно-методическое пособие. – Уфа: Вагант, 2012.
С о в р е м е н н а я у ф и м с к а я х у д о ж е с т в е н н а я п р о з а (1992-2012): хрестоматия / Сост.: И Прокофьева.О., Федоров М.И. – Уфа: Изд-во БГПУ, 2013.
МИХАИЛ ЧВАНОВ
ЧЕТВЕРО НАЕДИНЕ С ГОРАМИ
Четверо шли по леднику. В две связки.
Четверо шли по леднику и молча улыбались друг другу: была прекрасная погода, и трудные горы оставались позади. В горах не увидеть такой улыбки. Так могут улыбаться лишь люди, которые много дней шли в горах, связанные одной верёвкой, и теперь благополучно возвращались вниз.
Каждый думал о своём. По разным причинам люди уходят в горы. Одни – искать себя. Другие наоборот: убежать от себя. Но от себя никуда не убежишь. Пока идёшь к цели, вроде бы забудешь обо всём, что осталось внизу – одни только горы. Но стоит повернуть назад, всё снова наваливается тебе на плечи.
Четверо шли по леднику, и каждый жил уже той жизнью, что ждала его внизу.
Вдруг тот, что шёл первым, покачнулся, взмахнул руками. В том месте, где он только что шёл, путь перерезала огромная трещина.
Второго рвануло верёвкой, бросило на ледник. Он пытался встать, но его неумолимо волочило к открывшейся трещине.
Сбросив рюкзаки, Третий и Четвёртый бросились ему на помощь, но бежать по глубокому свежему снегу было очень трудно.
Второй сумел зацепиться за небольшой уступ под снегом, но удержался он на нём лишь мгновение, его снова опрокинуло на спину и поволокло дальше.
Третий и Четвёртый путались в снегу и видели, что уже поздно. Но на самом краю трещины Второму удалось воткнуть в лёд штычок ледоруба. Распластавшись на льду, он повис над обрывом.
Третий и Четвёртый бежали, теряя последние силы. Вдруг второй выхватил нож и одним ударом перерубил натянутую, как струна, верёвку.
Третий и Четвёртый ошеломлённо остановились, словно задохнулись горячим свинцом. Из трещины донёсся отчаянный вскрик, а за ним удары падающего тела.
Потом – несколько мгновений – гнетущая тишина.
Потом Второй встал и сделал несколько быстрых шагов от трещины. В нерешительности остановился.
И снова была цепенящая тишина. Словно горы звенели, и вот–вот что-то должно было лопнуть.
Двое стояли в глубоком снегу против Второго, и обезумевшие от бега сердца колотились в висках.
В глазах Второго метнулся ужас. Он сделал ещё один шаг им навстречу, но двое стояли, не шелохнувшись. Он покачнулся, обхватил голову руками и, спотыкаясь, пошёл назад к трещине. Остановился на краю, снова шагнул в сторону и тяжело осел в снегу.
Ещё напряжённее зазвенели горы.
Вдруг Третий сорвал с плеча карабин.
– Встань! – закричал он, но крика не получилось, словно в разорванном горле клокотала кровь. – Вста-а-нь! – закричал он, и эхо испуганно заметалось в скалах.
Второй медленно и удивлённо поднимался. На его лице бродила странная улыбка, и зачем-то он старался стряхнуть со штормовки снег.
Третий вскинул карабин, но руки его дрожали, и мушка карабина обезумело металась по вершинам гор.
Четвёртый бросился к Третьему, толкнул его в плечо, грохнул выстрел, и оба, поскользнувшись, упали в снег.
Боялись открыть глаза, и кованный ботинок Третьего упёрся в лицо Четвёртому.
Одновременно вскочили… Второй по-прежнему стоял на краю трещины, и странная улыбка корчилась на его сером лице.
Двое бросились ему навстречу. Второй шире расставил ноги и остался на месте. Странная улыбка не сходила с его губ. Он ждал решения своей судьбы. Но они больше не обращали на него внимания.
Они лихорадочно вбивали в лёд крючья и разбирали верёвки.
– Вадим! – с надеждой крикнул в трещину Третий, но в ответ была гнетущая тишина. – Ва-а-дим! – повторил он в отчаянии, но в трещине по-прежнему было тихо.
Второй в оцепенении стоял в стороне, и улыбка мёртвой маской застыла на его лице.
Словно очнувшись, он шагнул к ним.
– Ребята, что мне делать? – прохрипел он.
Но они больше не обращали на него внимания, они разбирали верёвки.
– Ребята!
Они не обращали на него внимания. Они готовились к спуску.
– Пристрелите меня!
Они не обращали на него внимания. Где-то внизу лежал их товарищ, живой или мёртвый.
– Ребята, пристрелите меня! – прошептал он.
– Не мешай, – устало ответил наконец Четвёртый. – Не мешай! Уйди! Сейчас не до этого…
Но он никуда не уходил. Его присутствие угнетало их, он видел это,
Но ему некуда было идти. И он стоял – сгорбившись и низко опустив руки.
Тянулись секунды. Складывались в минуты, долгие, как столетия. Напряженно шуршала тишина.
– Что стоишь? – не выдержал Третий. – Держи верёвку.
Второй не верил своим ушам, Он не ожидал от них такой милости. Ещё пару минут назад он мог, улыбаясь, хлопнуть каждого из них по плечу, теперь же между ними была страшная бездна.
– Ну, чего стоишь?! Держи или убирайся к чёрту! – закричал Третий, и Второй бросился ему на помощь.
Третий спустился в трещину. Второй и Четвёртый остались на страховке и не смотрели друг на друга. Каждый раз, когда случайно прикасались плечами, оба вздрагивали. И оба напряжённо вслушивались в верёвку.
Наконец снизу послышался крик.
Но они ещё не верили, что это правда.
– Повтори! – неуверенно крикнул вниз Четвёртый, и оттуда снова донеслось:
– Жи-ив! Жи-ив! – и звонкое эхо глохло в ослепительно белых снегах.
Четвёртому хотелось кричать от радости, но надо было держать верёвку, и было почему-то противно показывать свою радость перед Вторым. А Второй ссутулился ещё больше, теперь ему придётся смотреть в глаза не только Третьему и Четвёртому, но и тому, что раньше шёл первым.
Подъём из трещины был невероятно долгим и трудным. У того, что раньше шел первым, было сломано несколько рёбер, рука и нога, и каждое движение причиняло ему сильную боль.
Невероятнейшие приспособления, варианты узлов и перетяжек… Бесчисленные спуски и подъёмы… И уже давным-давно потеряли счёт времени. И ожесточённее всех работал Второй. Он не поднимал глаз и молча вбивал крючья. Рискуя сорваться, без страховки повисал на ледяных стенах, устраивал очередную перетяжку; выходил наверх, снова спускался…
Потом тот, что раньше шёл первым, на штормовках лежал на снегу. Двое вязали самодельные носилки, а Второй, отвернувшись, стоял в стороне.
…И снова четверо шли в горах. Час за часом. Одни пробивали тропу. Двое несли носилки. И все молчали.
Потом началась пурга. Горы растворились в белой тьме, и не было видно, куда идти.
Натыкались на скалы, пятились назад, надеясь обойти их стороной, и снова возвращались на свои следы. Заблудились. Сидели под навесом скалы и слушали тоскливое завывание ветра…
– Бросьте меня, ребята, – сказал вдруг тот, что раньше шёл первым.
Трое молчали.
– Оставьте меня здесь.
Трое молчали.
– Потом вернётесь…
– Брось кривляться! – не выдержал Третий. – Брось кривляться, как в красивых романах! – зло повторил он. – Ведь знаешь, что не бросим. Не имеем права бросить. Так как кого же чёрта ты треплешься?
– Я хотел как лучше.
– А если хочешь как лучше, лежи и молчи.
Уже много часов четверо кружили где-то на одном месте. Скалы и пропасти не выпускали из западни. Где-то совсем рядом должна быть тропа, но горы растворились в белой тьме. Третий растянул ногу, и носилки нести уже не мог. Опираясь на ледоруб, он тащился сзади. Его карабин нес Второй.
И снова сидели под тем же самым навесом скалы.
Тогда ушёл Второй. Они ничего не сказали, встал и ушёл. Никто его не останавливал, и даже никто не посмотрел ему вслед.
В сумерках стали ставить палатку. Ничего другого не оставалось делать. Шквальный ветер пронизывал насквозь одежду и вырывал из рук стылое полотнище. Потом лежали во тьме сотрясающегося от порывов ветра брезента и вслушивались в тоскливую жуть пурги. Тот, что раньше шёл первым, стонал. Он замерзал, несмотря на то, что на него надели всё, что только можно было снять, чтобы самим окончательно не замёрзнуть. Его нужно было срочно спускать вниз, но за стенкой палатки свирепствовала пурга, и никто не знал, когда она кончится. Ждали утра.
Но утро не оправдало надежд. Пурга не утихла. И уже давно погас примус: кончился бензин.
Но тут появился Второй. Он появился внезапно, но никто не удивился его возвращению.
– Я нашёл тропу. Надо идти, – глухо сказал он.
Теперь группу вёл он. Уходил вперёд, проверял тропу, возвращался и брал в руки носилки. Снова уходил. И все молчали. И казалось, что этой дороге не будет конца. И смерть уже была нисколько не страшна. Она казалось избавлением, лечь бы на снег и уснуть. И чёрт с ней – с жизнью, и чёрт с ним – со всем, что осталось внизу. Только кончилась бы поскорее эта страшная дорога. Только кончились бы эти мысли. Но надо было донести вниз того, что раньше шёл первым.
Потом они шли по долине среди цветов. И всё, что случилось за перевалом, казалось им зыбким и страшным сном. А может быть, ничего этого и не было, может, это действительно только сон? И хотелось броситься в траву и всё забыть, но на носилках стонал тот, что раньше шёл первым.
Потом они вышли на дорогу. Надо было радоваться: до ближайшего населённого пункта оставалось около двух километров. Но с каждым шагом они мрачнели всё больше. Над ними висела гнетущая тень случившегося, и никто из них не знал, что они скажут людям.
Потом их догнал автобус. Это были туристы из ближайшего санатория. Они восторженной толпой окружили четырёх измученных, с глубоко провалившимися глазами людей. Они впервые видели настоящих альпинистов, только что спустившихся с гор. А альпинисты даже не могли говорить и, казалось, ничего не слышали. Широко расставив ноги, они угрюмо стояли посреди дороги, словно были не рады, что спустились вниз.
Одна из туристок, молоденькая девушка, подбежала к альпинистам и смущённо сунула одному из них в руки растрёпанный букетик придорожных цветов.
Тот, что раньше шёл вторым, с ужасом смотрел на цветы в своих руках, словно это были не цветы, а букет страшных змей. Он растерянно повернулся к товарищам, но те хмуро отвернулись, в это время на носилках застонал тот, что шёл первым, и они склонились над ним.
В глазах Второго стремительно росло отчаяние. Губы его мелко и по-детски задрожали. Он покачнулся и пытался куда-то идти. Но идти было некуда, и он ошеломлённо стоял на месте. И цветы сыпались на дорогу сквозь обмороженные чёрные пальцы.
О чём же говорится в тексте, с которым вы должны были ознакомиться? Какова его тема? Да, именно об этом: о малодушии, о страхе, о трусости, но в то же время и о смелости и решительности. Почему иногда люди, доверяющие друг другу свою жизнь, предают друг друга? Почему человек не может подняться над обстоятельствами, над своими слабостями, перебороть себя, свой страх?
Вспоминаются строки из “Песни о друге” В. Высоцкого:
Если друг
оказался вдруг
И не друг, и не враг,
а так…
Если сразу не разберёшь,
Плох он или хорош, –
Парня в горы тяни –
рискни! –
Не бросай одного
его:
Пусть он в связке в одной
с тобой –
Там поймёшь, кто такой.
“Есть вещи и хуже войны. Трусость хуже, предательство хуже, эгоизм хуже”, – говорил Хемингуэй. Он же говорил: “Ничто не отбирает больше духа у человека, чем трусость и страх”.
Михаила Чванова, автора этого текста, нашего современника, всегда привлекали люди духовно сильные, цельные, характеры отважные и героические, стойко выдерживающие труднейшие испытания, которые посылала им судьба. Зачастую героями его произведений становились люди именно такие. Но в данном тексте один из его героев проявил не самые лучшие свои качества. Он стоял перед проблемой выбора, и сделал он не самый лучший выбор.
Какую основную идею выражает автор? Есть ли предложение, в котором она выражена? (Основная идея текста выражена в авторском отступлении, в 5-ом предложении 3-го абзаца: Но от себя никуда не убежишь.) В человека, уже однажды предавшего друзей, нет больше веры.
.
Композиционная структура текста такова, что концовка перекликается с началом и построена на антитезе: на лицах – улыбки, в глазах – отчаяние.
Употребление в концовке текста неопределённого местоимения говорит о том, что необдуманный шаг приводит к отчаянию, тупику: Но идти было некуда, и он ошеломлённо стоял на месте.
Угрызения совести.
Текст, написанный в жанре рассказа, отличается быстрой сменяемостью событий, поэтому в большинстве случаев абзацы состоят всего лишь из 1-го, 2-х или 3-х предложений. Микротема постоянно меняется. Ключевые слова текста: ледник, четверо, улыбки, падение, ужас, радость, отчаяние и т. д.
Своеобразной деталью является использование собирательного числительного четверо для обозначения единства людей. Но в этом единстве было два звена: Первый – Второй, Третий – Четвёртый. Произошло предательство. Единство исчезло. Теперь для называния героев автор использует порядковые числительные: Первый, Второй, Третий, Четвёртый. Благодаря такому называнию, автору удаётся чётко обрисовать действие каждого персонажа. Но у каждого из них были свои имена. Сорвавшегося друга окликают по имени:
– Вадим!..
Автор объединяет Третьего и Четвёртого и называет их двое. Им противопоставляется Второй, он один. Но единство Второй и Четвёртый появляется всё-таки, когда Третий опускается в трещину. Автор объединяет их: “… Оба вздрагивали. И оба напряженно вслушивались в верёвку”. Но слово оба подразумевает значение и тот, и этот, т. е. каждый сам по себе.
Вновь единство четверо появляется в середине текста – знак соединения звеньев одной цепи. Но Второй всё-таки в конце текста существует сам по себе. Из единого целого он уже выпал, он чужой в этом единстве.
Кроме главных героев в тексте есть и эпизодические герои. Их появление в конце текста символично. Молодая девушка-туристка подарила букет цветов Второму. Букет цветов – это символ. Парадокс заключается в том, что поздравляют не победителя, не героя. В руках у альпиниста этот букет казался букетом страшных змей. Автор использует сравнение, чтобы показать весь ужас произошедшего.
Для создания текста автор использует художественно-выразительные средства языка. Семантически не сочетаемые слова улыбка корчилась, шуршала тишина показывают трагизм состояния героя. Эпитеты создают художественную картину происходящего (стылое полотнище, отчаянный вскрик, гнетущая тишина и т. д.) Интересным является то, что автор не даёт описания героев. Даётся только описание лица и глаз Второго, эпитет странная улыбка на лице Второго повторяется трижды. ( В глазах Второго метался ужас. В глазах Второго стремительно росло отчаяние.) По глазам определяем внутреннее состояние Второго. Внутреннее состояние остальных определяем через речь. (-Ну, чего стоишь?! Держи или убирайся к чёрту! – зарычал Третий.)
Метафорическая образность содержится в предложениях: Эхо глохло в ослепительно белых снегах… Свирепствовала пурга… Ветер вырывал из рук стылое полотнище. Скалы и пропасти не выпускали из западни. Метонимическая образность – Горы растворились в белой тьме. Сердца колотились в висках. В предложении – Он не ожидал от них такой милости. – содержится ирония. В тексте много сравнений. (…Натянутую, как струна, верёвку и т. д.) Интересно сочетание слова страшный (дорога, сон, змеи, бездна.)…Теперь между ними была страшная бездна – образное сравнение.
Риторический вопрос: “А может быть, ничего этого и не было, может, это действительно только сон?”содержит желание автора, чтобы это было только сном.
В тексте много восклицательных предложений, создающих эмоциональный эффект.
( – Встань! – Не мешай! – Уйди!)
Предложения с деепричастными оборотами служат для выражения добавочного действия. (Сбросив рюкзаки, Третий и Четвёртый бросились ему на помощь… Распластавшись на льду, он повис над обрывом.)
Определённую роль играют обращения. ( – Вадим! – Ребята!)
Необычными являются средства связи предложений в тексте. Используются как лексические, так и лексико – грамматические и синтаксические средства. Предложения связаны цепной связью, что характерно для текстов – повествований и рассуждений. Порядок предложений менять нельзя. Основным средством связи является синтаксический параллелизм, используемый в начале 1-го, 2-го и 4-го абзацев. (Четверо шли по леднику…)
Во 2-ом абзаце для связи предложения используются лексические средства – однокоренные слова:улыбались, улыбки и формы слов: улыбаться, улыбались; горы, в горах.
Свободные предложения связывают части 2-го и 3-го абзацев. 3-й абзац – авторское отступление.
Синтаксический параллелизм, используемый на всём протяжении текста, является основной фигурой.
Своеобразным является начало следующих абзацев. Трижды абзацы начинаются со слов: Третий и Четвёртый (путались в снегу, бежали, ошеломлённо остановились). Автор показывает действия Третьего и Четвёртого после того, как Первый сорвался трещину, а бездействие, – реакция на то, что верёвку перерубили.
Несколько раз абзацы начинаются с наречия потом, который указывает на последовательность действий:Потом началась пурга. Потом они шли… Потом они вышли…и т. д.
Используя синтаксический параллелизм, автор намеренно нагнетает действие, указывает на повторяемость происходящего. (Но они не обращали на него внимания. Они не обращали на него внимания и т. д.)
В большинстве случаев для связи предложений используется местоименная замена. (Вдруг тот, что шёл первым.., он шёл….Но тут появился Второй. Он появился….)
Средствами связи предложений в данном тексте являются также союзы. ( И снова была цепенящая тишина. И снова четверо шли в горах. Но тут появился Второй.)
Связующим звеном являются отрицательные местоимения. (Никто его не остановил, и даже никто не посмотрел ему вслед. Ничего другого не оставалось делать).
Временная форма глаголов различна: употребляется и инфинитив (искать, убежать), и настоящее время(уходят, идёшь, наваливается), и будущее время (не убежишь, забудешь), и прошедшее время(колотились, метался, стояли).
Четверо шли по леднику. В две связки.Четверо шли по леднику и молча улыбались друг другу: была прекрасная погода, и трудные горы оставались позади. В горах не увидеть такой улыбки. Так могут улыбаться лишь люди, которые много дней шли в горах, связанные одной веревкой, и теперь они благополучно возвращались вниз.Каждый думал о своем. По разным причинам люди уходят в горы. Одни искать себя. Другие наоборот: убежать от себя. Но от себя никуда не убежишь. Пока идешь к цели, вроде бы забудешь обо всем, что осталось внизу, одни только горы. Но стоит повернуть назад, все снова наваливается тебе на плечи.Четверо шли по леднику, и каждый жил уже той жизнью, что ждала его внизу. Вдруг тот, что шел первым, покачнулся, взмахнул руками. В том месте, где он только что шел, путь перерезала огромная трещина.Второго рвануло веревкой, бросило на ледник. Он пытался встать, но его неумолимо волочило к открывшейся трещине.Сбросив рюкзаки, Третий и Четвертый бросились ему на помощь, но бежать по глубокому свежему снегу было очень трудно.Второй сумел зацепиться за небольшой уступ под снегом, но удержался он на нем лишь мгновение, его снова опрокинуло на спину и поволокло дальше.Третий и Четвертый путались в снегу и видели, что уже поздно. Но на самом краю трещины Второму удалось воткнуть в лед штычок ледоруба. Распластавшись на льду, он повис над обрывом.Третий и Четвертый бежали, теряя последние силы. Вдруг Второй выхватил нож и одним ударом перерубил натянутую, как струна, веревку.Третий и Четвертый ошеломленно остановились, словно задохнулись горячим свинцом. Из трещины донесся отчаянный вскрик, а за ним удары падающего тела.Потом несколько мгновений гнетущая тишина.Потом Второй встал и сделал несколько быстрых шагов от трещины. В нерешительности остановился.И снова была цепенящая тишина. Словно горы звенели, и вот-вот что-то должно было лопнуть.Двое стояли в глубоком снегу против Второго, и обезумевшие от бега сердца колотились в висках.В глазах Второго метнулся ужас. Он сделал еще один шаг им навстречу, но двое стояли, не шелохнувшись. Он покачнулся, обхватил голову руками и, спотыкаясь, пошел назад к трещине. Остановился на краю, снова шагнул в сторону и тяжело осел в снегу.Еще напряженнее зазвенели горы.Вдруг Третий сорвал с плеча карабин. Встань! закричал он, но крика не получилось, словно в разорванном горле клокотала кровь. Вста-а-нь! закричал он, и эхо испуганно заметалось в скалах.Второй медленно и удивленно поднимался. На его лице бродила странная улыбка, и зачем-то он старался стряхнуть со штормовки снег.Третий вскинул карабин, но руки его дрожали, и мушка карабина обезумело металась по вершинам гор.Четвертый бросился к Третьему, толкнул его в плечо, грохнул выстрел, и оба, поскользнувшись, упали в снег.
Олимпиадные задания для учителей русского языка и
литературы в школах с русским языком обучения
Внимательно прочитайте текст.
Четверо наедине с горами
Четверо шли по леднику. В две связки.
Четверо шли по леднику и молча улыбались друг другу: была прекрасная погода, и трудные горы оставались позади. Так могут улыбаться лишь люди, которые много дней шли в горах, связанные одной веревкой, и теперь они благополучно возвращались вниз. Каждый думал о своем. По разным причинам люди уходят в горы. Одни – искать себя. Другие – наоборот: убежать от себя. Но от себя никуда не убежишь. Пока идешь к цели, вроде бы забудешь обо всем, что осталось внизу, – одни только горы. Но стоит повернуть назад, все снова наваливается тебе на плечи.
Четверо шли по леднику, и каждый жил уже той жизнью, что ждала его внизу. Вдруг тот, что шел первым, покачнулся, взмахнул руками. В том месте, где он только что шел, путь перерезала огромная трещина. Второго рвануло веревкой, бросило на ледник. Он пытался встать, но его неумолимо волочило к открывшейся трещине. Сбросив рюкзаки, Третий и Четвертый бросились ему на помощь, но бежать по глубокому свежему снегу было очень трудно. Второй сумел зацепиться за небольшой уступ под снегом, но удержался он на нем лишь мгновение, его снова опрокинуло на спину и поволокло дальше.
Третий и Четвертый путались в снегу и видели, что уже поздно. Но на самом краю трещины Второму удалось воткнуть в лед штычок ледоруба. Распластавшись на льду, он повис над обрывом.
Третий и Четвертый бежали, теряя последние силы. Вдруг Второй выхватил нож и одним ударом перерубил натянутую, как струна, веревку. Третий и Четвертый ошеломленно остановились, словно задохнулись горячим свинцом. Из трещины донесся отчаянный вскрик, а за ним удары падающего тела. Потом – несколько мгновений – гнетущая тишина.
Потом Второй встал и сделал несколько быстрых шагов от трещины. В нерешительности остановился. И снова была цепенящая тишина. Словно горы звенели, и вот-вот что-то должно было лопнуть. Двое стояли в глубоком снегу против Второго, и обезумевшие от бега сердца колотились в висках. В глазах Второго метнулся ужас. Он покачнулся, обхватил голову руками и, спотыкаясь, пошел назад к трещине. Остановился на краю, тяжело осел в снегу. Вдруг Третий сорвал с плеча карабин. Он вскинул карабин, но руки его дрожали, и мушка карабина обезумело металась по вершинам гор. Четвертый бросился к Третьему, толкнул его в плечо, грохнул выстрел, и оба, поскользнувшись, упали в снег. Одновременно вскочили…
Второй по-прежнему стоял на краю трещины, и странная улыбка корчилась на его сером лице. Он ждал решения своей судьбы. Но они больше не обращали на него внимания. Они лихорадочно вбивали в лед крючья и разбирали веревки.
– Вадим! – с надеждой крикнул в трещину Третий, но в ответ была гнетущая тишина. Второй в оцепенении стоял в стороне, и улыбка мертвой маской застыла на его лице. Словно очнувшись, он шагнул к ним.
– Ребята, что мне делать? – прохрипел он. Но они больше не обращали на него внимания, они разбирали веревки. Они готовились к спуску.
– Пристрелите меня!
Они не обращали на него внимания. Где-то внизу лежал их товарищ, живой или мертвый.
– Не мешай, – устало ответил наконец Четвертый. Но он никуда не уходил. Его присутствие угнетало их, он видел это. Но ему некуда было идти. И он стоял – сгорбившись и низко опустив руки. Третий спустился в трещину. Наконец снизу послышался крик:
– Жи-ив! Жи-ив! – и звонкое эхо глохло в ослепительно-белых снегах.
Четвертому хотелось кричать от радости, но надо было держать веревку, и было почему-то противно показывать свою радость перед Вторым. А Второй ссутулился еще больше, теперь ему придется смотреть в глаза не только Третьему и Четвертому, но и тому, что раньше шел первым.
Подъем из трещины был невероятно долгим и трудным. У того, что раньше шел первым, было сломано несколько ребер, рука и нога, и каждое движение причиняло ему сильную боль. Бесчисленные спуски и подъемы… И уже давным-давно потеряли счет времени. И ожесточеннее всех работал Второй. Он не поднимал глаз и молча вбивал крючья. Рискуя сорваться, без страховки повисал на ледяных стенах, устраивал очередную перетяжку. Потом тот, что раньше шел первым, на штормовках лежал на снегу. Двое вязали самодельные носилки, а Второй, отвернувшись, стоял в стороне.
…И снова четверо шли в горах. Час за часом. Один пробивал тропу. Двое несли носилки. И все молчали.
Потом началась пурга. Горы растворились в белой тьме, и не было видно, куда идти. Натыкались на скалы, пятились назад, надеясь обойти их стороной, и снова возвращались на свои следы. Заблудились.
Уже много часов четверо кружили где-то на одном месте. Скалы и пропасти не выпускали из западни. Где-то совсем рядом должна быть тропа, но горы растворились в белой тьме. Третий растянул ногу и носилки нести уже не мог. Тогда ушел Второй. Они ничего не сказали, встал и ушел. Никто его не останавливал, и даже никто не посмотрел ему вслед.
В сумерках стали ставить палатку. Ничего другого не оставалось делать. Шквальный ветер пронизывал насквозь одежду и вырывал из рук стылое полотнище. Потом лежали во тьме сотрясающегося от порывов ветра брезента и вслушивались в тоскливую жуть пурги.
Но тут появился Второй. Он появился внезапно, но никто не удивился его возвращению.
– Я нашел тропу, – глухо сказал он.
Теперь группу вел он. Уходил вперед, проверял тропу, возвращался. Снова уходил. И все молчали. И казалось, что этой дороге не будет конца. И смерть уже была нисколько не страшна. Она казалась избавлением, лечь бы на снег и уснуть.
Потом они шли по долине среди цветов. И все, что случилось за перевалом, казалось им зыбким и страшным сном. А может быть, ничего этого и не было, может, это действительно только сон? И хотелось броситься в траву и все забыть, но на носилках стонал тот, что раньше шел первым.
Потом они вышли на дорогу. Надо было радоваться: до ближайшего населенного пункта оставалось около двух километров. Но с каждым шагом они мрачнели все больше. Над ними висела гнетущая тень случившегося, и никто из них не знал, что они скажут людям.
Потом их догнал автобус. Это были туристы из ближайшего санатория. Они впервые видели настоящих альпинистов, только что спустившихся с гор.
Одна из туристок, молоденькая девушка, подбежала к альпинистам и смущенно сунула одному из них в руки растрепанный букетик придорожных цветов.
Тот, что раньше шел вторым, с ужасом смотрел на цветы в своих руках, словно это были не цветы, а букет страшных змей. Губы его мелко и по-детски задрожали. Он покачнулся и пытался куда-то идти. Но идти было некуда, и он ошеломленно стоял на месте. И цветы сыпались на дорогу сквозь обмороженные черные пальцы.
(Михаил Чванов)
Выполните комплексный лингвистический анализ текста
(всего 100 баллов)
I. Теоретические задания (50 баллов)
1. Какого типа речи текст перед вами? (Доказать) – 2 балла
2. Каков характер связи предложений текста (цепная или параллельная)? – 1 балл
3. К какому стилю речи относится текст? (Доказать) – 3 балла
4. Какова тема текста? – 2 балла
5. Какова идея текста (основная мысль)? Есть ли предложение, в котором она выражена?
– 2 балла
6. Назовите лексические средства связи в тексте. – 8 баллов
7. Назовите средства художественной выразительности в тексте. – 10 баллов
8. Назовите морфологические средства связи в тексте. – 10 баллов
9. Назовите синтаксические средства связи в тексте. – 10 баллов
10. Какие пословицы вам вспомнились, применительно к этому рассказу?
– 2 балла
II. Практические задания (30 баллов)
1. Выписать из текста сложные предложения, связанные союзной и бессоюзной связью, составьте схемы. – 7 баллов
2. Каждый падеж имеет свое собственное значение. На основании указанных ниже значений выстройте предложения таким образом, чтобы соблюдалась последовательность падежей (начиная с И.п.). Запишите номера предложений.
– 7 баллов
1) Этот падеж чаще всего употребляется при глаголах, но возможен и при существительных. В приименном употреблении он может выступать для выражения определительных отношений с оттенком назначения.
2) Этот падеж в предложении служит прежде всего средством выражения подлежащего, но употребляется также в функции именной части сказуемого, приложения и уточнения.
3) Этот падеж как изъяснительного, так и местного значения употребляется только с предлогами.
4) Этот падеж может употребляться при именах и глаголах. В приглагольном употреблении он может служить, например, для выражения прямого объекта, на который действие глагола распространяется лишь отчасти.
5) Этот падеж известен чаще всего в приглагольном употреблении, но наблюдается и в приименном. Употребляясь при глаголах, он выступает, например, как падежная форма для выражения производителя действия в страдательных конструкциях.
6) Этот падеж употребляется только при глаголах. Он является обычно падежной формой для выражения прямого объекта, полностью охваченного направленным на него действием, которое обозначено переходным глаголом.
3. Опишите грамматические свойства выделенных слов:
А) Дело было вечером, делать было нечего.
Б) Делать нечего, расскажу вам сказку.
В) Мне нечего рассказывать.
Г) Нечегомне сказки рассказывать. – 3 балла
4. Укажите, какие значения в русском языке имеют омонимы:
Топорище (1) – топорище (2),
Кострище (1) – кострище (2).
Какие грамматические различия имеются в каждой паре омонимов? – 4 балла
5. Составьте предложение со словом комиссия в устаревшем лексическом значении. Объясните его. – 5 баллов
6. Найдите фамилии, которые склоняются:
1) Моруа
2) Петрарка
3) Дюма
4) Митта
5) Золя
6) Гойя – 4 балла
III. Творческое задание (20 баллов)
Написать сочинение-эссе на одну из предложенных тем:
1. Моё образование – мой капитал
2. Добро побеждает зло
3. Друг в беде познается
Ответы на олимпиадные задания для учителей русского языка и
литературы в школах с русским языком обучения
I. Теоретические задания
1.Текст – повествование ведется от 3-го лица. Текст, написанный в жанре рассказа, отличается быстрой сменяемостью событий, поэтому в большинстве случаев абзацы состоят всего лишь из 1, 2 или 3 предложений.
2. Предложения связаны цепной связью, что характерно для текстов-повествований и рассуждений. Порядок предложений менять нельзя.
3. Художественный стиль речи
4. Заголовок носит информативный характер, раскрывает тему текста: «Четверо наедине с горами».
5. Основная идея текста выражена в авторском отступлении, в 5-м предложении 3-го абзаца: Но от себя никуда не убежишь. В человека, уже однажды предавшего друзей, нет больше веры.
6. Лексические средства – однокоренные слова: улыбались, улыбки – и формы слов: улыбаться, улыбались; горы, в горах.
Свободные предложения связывают часть 2-го и 3-го абзацев. 3-й абзац – авторское отступление.
Единоначатие – анафора – используется в начале нескольких абзацев.
Четверо шли по леднику. В две связки.
Четверо шли по леднику и молча улыбались друг другу… Такое единоначатие 1и 2-го абзацев указывает на то, что шли они вместе уже давно.
Трижды абзацы начинаются со слов «Третий и Четвертый (путались в снегу, бежали, ошеломленно остановились)». Этим автор показывает действия Третьего и Четвёртого после того, как Первый сорвался в трещину, а бездействие на то, что веревка перерублена.
Несколько раз абзацы начинаются с наречия потом, которое указывает на последовательность действий: Потом началась пурга. Потом они шли… Потом они вышли… – и т.д.
7. Описание пейзажа в начале, в середине и в конце текста помогает понять настроение героев. В начале рассказа: Четверо шли по леднику и молча улыбались друг другу: была прекрасная погода… В середине: Потом началась пурга. Горы растворились в белой тьме… Первый в отчаянии стал просить: – Бросьте меня, ребята. В конце текста используется контраст: Потом они шли по долине среди цветов. Вышли на дорогу, надо радоваться, но с каждым шагом они мрачнели все больше.
Для создания текста автор использует художественно-выразительные средства языка.
Семантически (по своему значению) не сочетаемые слова: улыбка корчилась, шуршала тишина показывают трагизм состояния героя.
Эпитеты создают художественную картину происходящего (стылое полотнище, отчаянный вскрик, гнетущая тишина, и т.д.). Эпитет странная улыбка на лице Второго повторяется трижды. Метафоры: В глазах Второго метался ужас. В глазах Второго стремительно росло отчаяние.) По глазам определяем внутреннее состояние Второго.
Метафорическая образность содержится в предложениях: Эхо глохло в ослепительно-белых снегах… Свирепствовала пурга… Ветер вырвал из рук стылое полотнище. Скалы и пропасти не выпускали из западни. Тоскливая жуть пурги. Улыбка застыла. Зазвенели горы.
Метонимическая образность: Горы растворились в белой тьме. Сердца колотились в висках.
В тексте много сравнений. (…Натянутую, как струна, веревку; словно букет змей; минуты, долгие, как столетия).
Интересно сочетание эпитета страшный с существительным (дорога, сон, змеи, бездна). …Теперь между ними была страшная бездна – образное сравнение.
Синтаксис.
– В тексте много восклицательных предложений с побудительной интонацией, создающих эмоциональный эффект.
(– Встань! – Не мешай! – Уйди!)
8. Морфологические средства связи
Предложения с деепричастными оборотами служат для выражения добавочного действия. (Сбросив рюкзаки, Третий и Четвертый бросились ему на помощь… Распластавшись на льду, он повис над обрывом.)
– В большинстве случаев для связи предложений используется местоименная замена. (Вдруг тот, что шел первым… он шел. …Но тут появился Второй. Он появился…)
– Средствами связи предложений в данном тексте являются также союзы (И снова была цепенящая тишина. И снова четверо шли в горах. Но тут появился Второй.)
– Связующим звеном являются отрицательные местоимения. (Никто его не остановил, и даже никто не посмотрел ему вслед. Ничего другого не оставалось делать.)
Обилие глаголов передают динамику (движение) происходящего.
– Временная форма глаголов различна: употребляется и инфинитив (искать, убежать), и настоящее время (уходят, идешь, наваливается), и будущее время (не убежишь, забудешь), и прошедшее время (колотились, метался, стояли).
– Также различны видовые формы глаголов: совершенный вид (сделал, покачнулся, взмахнул, перерубил, застыла) и несовершенный вид (стояли, шли, улыбались, не останавливал, вбивал, не удивился , сыпались).
9. Синтаксический параллелизм, используемый на всем протяжении текста, является основной фигурой и основным средством связи.
Своеобразным является начало следующих абзацев. Трижды абзацы начинаются со слов: Третий и Четвертый (путались в снегу, бежали, ошеломленно остановились).
Автор показывает действия Третьего и Четвертого после того, как Первый сорвался в трещину, а бездействие – реакция на то, что веревку перерубили.
Используя синтаксический параллелизм, автор намеренно нагнетает действие, указывает на повторяемость происходящего. (Но они не обращали на него внимания. Они не обращали на него внимания)
Течение времени и однообразность происходящего. (И уже давным-давно потеряли счет времени. И ожесточеннее всех работал Второй..)
Первые два предложения, из которых состоит 1-й абзац, – это зачин: Четверо шли по леднику. В две связки. Автор использует парцелляцию, чтобы сосредоточить внимание на второй части предложения: В две связки. Во второй раз парцелляция используется для того, чтобы показать бесконечность времени: Тянулись секунды. Складывались в минуты, долгие, как столетия.
И снова четверо шли в горах. Час за часом. Один пробивал тропу. Двое несли носилки.
– Парцелляция используется с целью показать бесконечность, однообразность действий. Действие ограничено в пространстве, но на всем протяжении текста бесконечность времени постоянно подчеркивается: И уже давным-давно потеряли счет времени. Уже много часов четверо кружили где-то на одном месте. Но в начале текста герои живут, опережая время: Четверо шли по леднику, и каждый жил уже той жизнью, что ждала его внизу.
II. Практические задания (30 баллов)
2. 2, 4, 1, 6, 5, 3
3.А) Дело было вечером, делать было нечего. (отрицательное местоимение, начальная форма, Р.п., составное именное сказуемое)
Б) Делать нечего, расскажу вам сказку. (слово-предложение со значением согласия «хорошо, да, ладно, так и быть», неизменяемое)
В) Мне нечего рассказывать. (отрицательное местоимение, В.п., прямое дополнение)
Г) Нечего мне сказки рассказывать. (модальное слово, сказуемое со значением отрицания «не надо»)
4.Топорише (1) – деревянная ручка топора (мн.ч. И.п. топорища)
Топорише (2) – большой топор (мн.ч. И.п. топорищи)
Кострище(1) – большой костер, пламя (мн.ч. И.п. кострищи)
Кострище(2) – место, где жгли костер (мн.ч. И.п. кострища)
5. 2, 4, 6
«Сложные предложения с разными
видами связи»
Тип урока – урок комплексного анализа
текста.
Уровни изучения текста: 1)
коммуникативный; 2) идейно-тематический;
3) структурно-композиционный; 4)
лингвостилистический.
Учебные цели: повторение
синтаксического разбора сложных предложений с
разными видами связи, выявление лексического
значения слов, проверка орфографических и
пунктуационных навыков, повторение текстовых
понятий (тема, микротема, композиция,
художественный образ).
Общеразвивающие цели: знакомство с
творчеством Михаила Чванова.
Воспитательные цели: воспитание
морально-нравственных категорий, таких, как
смелость, решительность, честность,
порядочность; воспитание негативного отношения
к таким понятиям, как трусость, предательство.
Тема: Комплексный анализ текста при
повторении темы «Сложные предложения с разными
видами связи».
Цель: работа с текстом на всех уровнях,
развитие речи (лаконичность, яркость,
образность), повторение синтаксического разбора
сложных предложений с разными видами связи,
разъяснение лексического значения отдельных
слов, повторение орфографических и
пунктуационных навыков.
Оборудование: текст рассказа Михаила
Чванова «Четверо наедине с горами»;
стихотворение В.Высоцкого «Песня о друге» и
магнитофонная запись «Песни о друге», кодоскоп,
карточки.
ХОД УРОКА
1. Лексико-орфографическая работа
(проецируется через кодоскоп):
альпинист, трусость, предательство,
малодушие, совесть, мораль, нравственность.
Слово альпинист вызывает ассоциацию с
сильным, смелым, мужественным, решительным
человеком.
2. Объяснение слов, словосочетаний и
пословицы:
люди с чистой совестью; поступить по совести;
свобода совести; сделать на совесть; для очистки
совести; по совести говоря; лежит на его совести;
трус; трусишка; трус и тени боится.
3. Используя данные сочетания, составляем
сложные предложения с разными видами связи:
Он нес ответственность за того, кто был с ним в
одной связке, и этот поступок лежит на совести
Второго.
[…], (кто…), и […]. (Составляем схему,
объясняем виды связи в предложениях, пунктуацию.)
4. Анализ текста.
(Учебный полилог построен по модели: вопросы,
задания учителя – ответы учащихся – комментарий
учителя.)
О чем же говорится в тексте, с которым вы должны
были ознакомиться? Какова его тема? Да, именно об
этом: о малодушии, о страхе, о трусости, но в то же
время и о смелости и решительности. Почему иногда
люди, доверяющие друг другу свою жизнь, предают
друг друга? Почему человек не может подняться над
обстоятельствами, над своими слабостями,
перебороть себя, свой страх?
Вспомним строки из «Песни о друге» В.Высоцкого:
Если друг
……………оказался вдруг
И не друг, и не враг,
…………………………а так…
Если сразу не разберешь,
Плох он или хорош, –
Парня в горы тяни –
…………………………рискни! –
Не бросай одного
………………….его:
Пусть он в связке в одной
…………………………………..с тобой –
Там поймешь, кто такой.
(Прослушивается магнитофонная запись песни.)
«Есть вещи и хуже войны. Трусость хуже,
предательство хуже, эгоизм хуже», – говорил
Хемингуэй. Он же говорил: «Ничто не отбирает
больше духа у человека, чем трусость и страх».
Михаила Чванова, автора этого текста, нашего
современника, всегда привлекали люди духовно
сильные, цельные, характеры отважные и
героические, стойко выдерживающие труднейшие
испытания, которые посылала им судьба. Зачастую
героями его произведения становились именно
такие люди. Но в данном тексте один из героев
стоял перед проблемой выбора, и сделал он не
самый лучший выбор.
Какую основную идею выражает автор? Есть ли
предложение, в котором она выражена?
(Основная идея текста выражена в авторском
отступлении, в 5-м предложении 3-го абзаца: Но от
себя никуда не убежишь.) В человека, уже однажды
предавшего друзей, нет больше веры.
Заголовок носит информативный характер,
раскрывает тему текста: «Четверо наедине с
горами».
Первые два предложения, из которых состоит 1-й
абзац, – это зачин: Четверо шли по леднику. В две
связки. Автор использует парцелляцию, чтобы
сосредоточить внимание на второй части
предложения: в две связки. Во второй раз
парцелляция используется для того, чтобы
показать бесконечность времени: Тянулись
секунды. Складывались в минуты, долгие, как
столетия. Действие ограничено в пространстве,
но на всем протяжении текста бесконечность
времени постоянно подчеркивается: И уже
давным-давно потеряли счет времени. Уже много
часов четверо кружили где-то на одном месте. Но
в начале текста герои живут, опережая время: Четверо
шли по леднику, и каждый жил уже той жизнью, что
ждала его внизу.
В начале текста говорится об альпинистах,
поднявшихся на горные вершины и теперь
благополучно возвращающихся вниз. На лицах
альпинистов улыбки. Но таким ли благополучным
было возвращение? Случилось непредвиденное.
Тяжесть положения – кульминационный момент –
выражена в предложении «Потом – несколько
мгновений – была гнетущая тишина».
Описание
пейзажа в начале, в середине и в конце текста
помогает понять настроение героев. В начале
рассказа: Четверо шли по леднику и молча
улыбались друг другу: была прекрасная погода…
В середине: Потом началась пурга. Горы
растворились в белой тьме… Первый в отчаянии
стал просить: – Бросьте меня, ребята. В конце
текста используется контраст: прекрасная долина,
вышли на дорогу, надо радоваться – но с каждым
шагом они мрачнели все больше.
Композиционная структура текста такова, что
конец перекликается с началом, она построена на
антитезе: на лицах – улыбки, в глазах – отчаяние.
Употребление в конце текста отрицательного
наречия говорит о том, что необдуманный шаг
приводит к отчаянию, тупику: Но идти было
некуда, и он ошеломленно стоял на месте.
Составим план текста:
1. Четверо шли по леднику.
2. Первый повис над бездной.
3. Второй перерубил веревку.
4. Падение.
5. Жив!
6. Трудный путь вниз.
7. Угрызения совести.
Повествование ведется от 3-го лица. Разговор
действующих лиц оформлен в виде диалога.
Предложения несут эмоционально-экспрессивную
окраску. (– Ребята, что мне делать? – прохрипел
он. – Пристрелите меня.)
Текст, написанный в жанре рассказа, отличается
быстрой сменяемостью событий, поэтому в
большинстве случаев абзацы состоят всего лишь из
1, 2 или 3 предложений. Микротема постоянно
меняется. Ключевые слова текста: ледник,
четверо, улыбки, падение, ужас, радость, отчаяние
и т.д.
Своеобразной деталью является использование
собирательного числительного четверо для
обозначения единства людей. Но в этом единстве
два звена: Первый – Второй, Третий – Четвертый.
Произошло предательство. Единство исчезло.
Теперь для называния героев автор использует
порядковые числительные: Первый, Второй,
Третий, Четвертый. Благодаря такому называнию
автору удается четко обрисовать действие
каждого персонажа. Но у каждого из них были свои
имена. Сорвавшегося друга окликают по имени:
– Вадим!..
Автор объединяет Третьего и Четвертого и
называет их двое. Им противопоставляется
Второй, он один. Но единство Второй и Четвертый
появляется все-таки, когда Третий опускается в
трещину. Автор объединяет их: …Оба вздрагивали.
И оба напряженно вслушивались в веревку. Но
слово оба подразумевает значение и тот, и
этот, т.е. каждый сам по себе.
Вновь единство четверо появляется в
середине текста – знак соединения звеньев одной
цепи. Но Второй все-таки в конце текста
существует сам по себе. Из единого целого он уже
выпал, он чужой в этом единстве.
Кроме главных героев, в тексте есть и
эпизодические герои. Их появление в конце текста
символично. Молодая девушка-туристка подарила
букет цветов Второму. Букет цветов – это символ.
Парадокс заключается в том, что поздравляют не
победителя, не героя. В руках альпиниста этот
букет казался букетом страшных змей. Автор
использует сравнение, чтобы показать весь ужас
произошедшего.
Для создания текста автор использует
художественно-выразительные средства языка.
Семантически не сочетаемые слова улыбка
корчилась, шуршала тишина показывают трагизм
состояния героя. Эпитеты создают художественную
картину происходящего (стылое полотнище,
отчаянный вскрик, гнетущая тишина и т.д.).
Интересным является то, что автор не дает
описания героев. Дается только описание лица и
глаз Второго, эпитет странная улыбка на лице
Второго повторяется трижды. (В глазах Второго
метался ужас. В глазах Второго стремительно
росло отчаяние.) По глазам определяем
внутреннее состояние Второго. Внутреннее
состояние остальных определяем через речь (–
Ну, чего стоишь?! Держи и убирайся к черту! –
зарычал Третий.)
Метафорическая образность содержится в
предложениях: Эхо глохло в ослепительно-белых
снегах… Свирепствовала пурга… Ветер вырвал из
рук стылое полотнище. Скалы и пропасти не
выпускали из западни. Метонимическая
образность – Горы растворились в белой тьме.
Сердца колотились в висках. В предложении Он
не ожидал от них такой милости содержится
ирония. В тексте много сравнений. (…Натянутую,
как струна, веревку и т.д.) Интересно сочетание
слова страшный с существительным (дорога,
сон, змеи, бездна). …Теперь между ними была
страшная бездна – образное сравнение.
Риторический вопрос А может быть, ничего
этого и не было, может, действительно только сон?
содержит желание автора, чтобы это было только
сном.
В тексте много восклицательных предложений,
создающих эмоциональный эффект. (– Встань! – Не
мешай! – Уйди!)
Предложения с деепричастными оборотами служат
для выражения добавочного действия. (Сбросив
рюкзаки, Третий и Четвертый бросились ему на
помощь… Распластавшись на льду, он повис над
обрывом.)
Определенную роль играют обращения. (– Вадим!
– Ребята!)
Необычными являются средства связи
предложений в тексте. Используются как
лексические, так и лексико-грамматические и
синтаксические средства. Предложения связаны
цепной связью, что характерно для
текстов-повествований и рассуждений. Порядок
предложений менять нельзя. Основным средством
связи является синтаксический параллелизм,
используемый в начале 1-го, 2-го и 4-го абзацев (Четверо
шли по леднику…). Во 2-м абзаце для связи
предложения используются лексические средства
– однокоренные слова: улыбались, улыбки – и
формы слов: улыбаться, улыбались; горы, в горах.
Свободные предложения связывают часть 2-го и
3-го абзацев. 3-й абзац – авторское отступление.
Синтаксический параллелизм, используемый на
всем протяжении текста, является основной
фигурой.
Своеобразным является начало следующих
абзацев. Трижды абзацы начинаются со слов: Третий
и Четвертый (путались в снегу, бежали,
ошеломленно остановились).
Автор показывает действия Третьего и
Четвертого после того, как Первый сорвался в
трещину, а бездействие – реакция на то, что
веревку перерубили.
Несколько раз абзацы начинаются с наречия потом,
которое указывает на последовательность
действий: Потом началась пурга. Потом они шли…
Потом они вышли… – и т.д.
Используя синтаксический параллелизм, автор
намеренно нагнетает действие, указывает на
повторяемость происходящего. (Но они не
обращали на него внимания. Они не обращали на
него внимания – и т.д.)
В большинстве случаев для связи предложений
используется местоименная замена. (Вдруг тот,
что шел первым… он шел. …Но тут появился Второй.
Он появился…)
Средствами связи предложений в данном тексте
являются также союзы. (И снова была цепенящая
тишина. И снова четверо шли в горах. Но тут
появился Второй.)
Связующим звеном являются отрицательные
местоимения. (Никто его не остановил, и даже
никто не посмотрел ему вслед. Ничего другого не
оставалось делать.)
Временная форма глаголов различна:
употребляется и инфинитив (искать, убежать), и
настоящее время (уходят, идешь, наваливается),
и будущее время (не убежишь, забудешь), и
прошедшее время (колотились, метался, стояли).
Также различны видовые формы глаголов:
совершенный вид (сделал, покачнулся, взмахнул)
и несовершенный вид (стояли, шли, улыбались).
5. Найти в тексте сложные предложения с
разными видами связи. (Через кодоскоп
проецируются эти предложения.)
Переписать в тетради, составить схемы,
определить вид связи, найти союзы, объяснить
пунктуацию, обозначить грамматические основы.
Карточка 1. Так могут улыбаться лишь люди,
которые много дней шли в горах, связанные одной
веревкой, и теперь они благополучно возвращались
вниз.
[…], (которые…), и […].
Предложение
сложное, с сочинительной и подчинительной
связью, состоит из двух частей, связанных
сочинительным союзом и: 1-я часть –
сложноподчиненное предложение с придаточным
определительным, 2-я часть – простое предложение.
Карточка 2. Четверо шли по леднику, и
каждый жил уже той жизнью, что ждала его внизу.
[…], и […], (что…).
Предложение сложное, с сочинительной и
подчинительной связью, состоит из двух частей,
связанных сочинительным союзом и: 1-я часть –
простое предложение, 2-я часть –
сложноподчиненное предложение с придаточным
определительным.
Карточка 3. У того, что раньше шел первым,
было сломано несколько ребер, рука и нога, и
каждое движение причиняло ему сильную боль.
[…, (что…), …], и […].
Сложное
предложение с сочинительной и подчинительной
связью, состоит из двух частей, связанных
сочинительным союзом и: 1-я часть –
сложноподчиненное предложение с придаточным
определительным, 2-я часть – простое предложение.
6. Составление предложений по данным схемам:
[…], (потому что…), […]. (1-й вариант)
(Когда…), […], […]. (2-й вариант)
7. Индивидуальная работа по карточкам.
Продолжить предложения:
Второй струсил оттого, что…
Первому всегда труднее, потому что…
Второму нет прощения, потому что…
8. Делаются выводы о постановке знаков
препинания в сложных предложениях с разными
видами связи.
9. Обобщение по теме урока.
10. Домашнее задание. Выпишите из текста
сложные предложения, связанные союзной и
бессоюзной связью, составьте схемы.
Четверо наедине с горами
Четверо шли по леднику. В две связки.
Четверо шли по леднику и молча улыбались друг
другу: была прекрасная погода, и трудные горы
оставались позади. В горах не увидеть такой
улыбки. Так могут улыбаться лишь люди, которые
много дней шли в горах, связанные одной веревкой,
и теперь они благополучно возвращались вниз.
Каждый думал о своем. По разным причинам люди
уходят в горы. Одни – искать себя. Другие –
наоборот: убежать от себя. Но от себя никуда не
убежишь. Пока идешь к цели, вроде бы забудешь обо
всем, что осталось внизу, – одни только горы. Но
стоит повернуть назад, все снова наваливается
тебе на плечи.
Четверо шли по леднику, и каждый жил уже той
жизнью, что ждала его внизу. Вдруг тот, что шел
первым, покачнулся, взмахнул руками. В том месте,
где он только что шел, путь перерезала огромная
трещина.
Второго рвануло веревкой, бросило на ледник. Он
пытался встать, но его неумолимо волочило к
открывшейся трещине.
Сбросив рюкзаки, Третий и Четвертый бросились
ему на помощь, но бежать по глубокому свежему
снегу было очень трудно.
Второй сумел зацепиться за небольшой уступ под
снегом, но удержался он на нем лишь мгновение, его
снова опрокинуло на спину и поволокло дальше.
Третий и Четвертый путались в снегу и видели,
что уже поздно. Но на самом краю трещины Второму
удалось воткнуть в лед штычок ледоруба.
Распластавшись на льду, он повис над обрывом.
Третий и Четвертый бежали, теряя последние
силы. Вдруг Второй выхватил нож и одним ударом
перерубил натянутую, как струна, веревку.
Третий и Четвертый ошеломленно остановились,
словно задохнулись горячим свинцом. Из трещины
донесся отчаянный вскрик, а за ним удары
падающего тела.
Потом – несколько мгновений – гнетущая тишина.
Потом Второй встал и сделал несколько быстрых
шагов от трещины. В нерешительности остановился.
И снова была цепенящая тишина. Словно горы
звенели, и вот-вот что-то должно было лопнуть.
Двое стояли в глубоком снегу против Второго, и
обезумевшие от бега сердца колотились в висках.
В глазах Второго метнулся ужас. Он сделал еще
один шаг им навстречу, но двое стояли, не
шелохнувшись. Он покачнулся, обхватил голову
руками и, спотыкаясь, пошел назад к трещине.
Остановился на краю, снова шагнул в сторону и
тяжело осел в снегу.
Еще напряженнее зазвенели горы.
Вдруг Третий сорвал с плеча карабин.
– Встань! – закричал он, но крика не получилось,
словно в разорванном горле клокотала кровь. –
Вста-а-нь! – закричал он, и эхо испуганно
заметалось в скалах.
Второй медленно и удивленно поднимался. На его
лице бродила странная улыбка, и зачем-то он
старался стряхнуть со штормовки снег.
Третий вскинул карабин, но руки его дрожали, и
мушка карабина обезумело металась по вершинам
гор.
Четвертый бросился к Третьему, толкнул его в
плечо, грохнул выстрел, и оба, поскользнувшись,
упали в снег.
Боялись открыть глаза, и кованый ботинок
Третьего уперся в лицо Четвертому.
Одновременно вскочили… Второй по-прежнему
стоял на краю трещины, и странная улыбка
корчилась на его сером лице.
Двое
бросились ему навстречу. Второй шире расставил
ноги и остался на месте. Странная улыбка не
сходила с его губ. Он ждал решения своей судьбы.
Но они больше не обращали на него внимания. Они
лихорадочно вбивали в лед крючья и разбирали
веревки.
– Вадим! – с надеждой крикнул в трещину Третий,
но в ответ была гнетущая тишина. – Ва-а-дим! –
повторил он в отчаянии, но в трещине по-прежнему
было тихо.
Второй в оцепенении стоял в стороне, и улыбка
мертвой маской застыла на его лице. Словно
очнувшись, он шагнул к ним.
– Ребята, что мне делать? – прохрипел он. Но они
больше не обращали на него внимания, они
разбирали веревки.
– Ребята!
Они не обращали на него внимания. Они
готовились к спуску.
– Пристрелите меня!
Они не обращали на него внимания. Где-то внизу
лежал их товарищ, живой или мертвый.
– Ребята, пристрелите меня! – прошептал он.
– Не мешай, – устало ответил наконец Четвертый.
– Не мешай! Уйди! Сейчас не до этого…
Но он никуда не уходил. Его присутствие
угнетало их, он видел это. Но ему некуда было идти.
И он стоял – сгорбившись и низко опустив руки.
Тянулись секунды. Складывались в минуты,
долгие, как столетия. Напряженно шуршала тишина.
– Что стоишь? – не выдержал Третий. – Держи
веревку.
Второй не верил своим ушам, Он не ожидал от них
такой милости. Еще пару минут назад он мог,
улыбаясь, хлопнуть каждого из них по плечу,
теперь же между ними была страшная бездна.
– Ну, чего стоишь?! Держи или убирайся к черту! –
закричал Третий, и Второй бросился ему на помощь.
Третий спустился в трещину. Второй и Четвертый
остались на страховке и не смотрели друг на
друга. Каждый раз, когда случайно прикасались
плечами, оба вздрагивали. И оба напряженно
вслушивались в веревку.
Наконец снизу послышался крик.
Но они еще не верили, что это правда.
– Повтори! – неуверенно крикнул вниз
Четвертый, и оттуда снова донеслось:
– Жи-ив! Жи-ив! – и звонкое эхо глохло в
ослепительно-белых снегах.
Четвертому хотелось кричать от радости, но надо
было держать веревку, и было почему-то противно
показывать свою радость перед Вторым. А Второй
ссутулился еще больше, теперь ему придется
смотреть в глаза не только Третьему и Четвертому,
но и тому, что раньше шел первым.
Подъем из трещины был невероятно долгим и
трудным. У того, что раньше шел первым, было
сломано несколько ребер, рука и нога, и каждое
движение причиняло ему сильную боль.
Невероятнейшие приспособления, варианты узлов
и перетяжек… Бесчисленные спуски и подъемы… И
уже давным-давно потеряли счет времени. И
ожесточеннее всех работал Второй. Он не поднимал
глаз и молча вбивал крючья. Рискуя сорваться, без
страховки повисал на ледяных стенах, устраивал
очередную перетяжку; выходил наверх, снова
спускался…
Потом тот, что раньше шел первым, на штормовках
лежал на снегу. Двое вязали самодельные носилки,
а Второй, отвернувшись, стоял в стороне.
…И
снова четверо шли в горах. Час за часом. Один
пробивал тропу. Двое несли носилки. И все молчали.
Потом началась пурга. Горы растворились в белой
тьме, и не было видно, куда идти.
Натыкались на скалы, пятились назад, надеясь
обойти их стороной, и снова возвращались на свои
следы. Заблудились. Сидели под навесом скалы и
слушали тоскливое завывание ветра…
– Бросьте меня, ребята, – сказал вдруг тот, что
раньше шел первым.
Трое молчали.
– Оставьте меня здесь.
Трое молчали.
– Потом вернетесь…
– Брось кривляться! – не выдержал Третий. –
Брось кривляться, как в красивых романах! – зло
повторил он. – Ведь знаешь, что не бросим. Не
имеем права бросить. Так какого же черта ты
треплешься?
– Я хотел как лучше.
– А если хочешь как лучше, лежи и молчи.
Уже много часов четверо кружили где-то на одном
месте. Скалы и пропасти не выпускали из западни.
Где-то совсем рядом должна быть тропа, но горы
растворились в белой тьме. Третий растянул ногу и
носилки нести уже не мог. Опираясь на ледоруб, он
тащился сзади. Его карабин нес Второй.
И снова сидели под тем же самым навесом скалы.
Тогда ушел Второй. Они ничего не сказали, встал
и ушел. Никто его не останавливал, и даже никто не
посмотрел ему вслед.
В сумерках стали ставить палатку. Ничего
другого не оставалось делать. Шквальный ветер
пронизывал насквозь одежду и вырывал из рук
стылое полотнище. Потом лежали во тьме
сотрясающегося от порывов ветра брезента и
вслушивались в тоскливую жуть пурги. Toт, что
раньше шел первым, стонал. Он замерзал, несмотря
на то что на него надели все, что только можно
было снять, чтобы самим окончательно не
замерзнуть. Его нужно было срочно спускать вниз,
но за стенкой палатки свирепствовала пурга, и
никто не знал, когда она кончится. Ждали утра.
Но утро не оправдало надежд. Пурга не утихла. И
уже давно погас примус: кончился бензин.
Но тут появился Второй. Он появился внезапно, но
никто не удивился его возвращению.
– Я нашел тропу. Надо идти, – глухо сказал он.
Теперь группу вел он. Уходил вперед, проверял
тропу, возвращался и брал в руки носилки. Снова
уходил. И все молчали. И казалось, что этой дороге
не будет конца. И смерть уже была нисколько не
страшна. Она казалась избавлением, лечь бы на
снег и уснуть. И черт с ней – с жизнью, и черт с ним
– со всем, что осталось внизу. Только кончилась
бы поскорее эта страшная дорога. Только
кончились бы эти мысли. Но надо было донести вниз
того, что раньше шел первым.
Потом они шли по долине среди цветов. И все, что
случилось за перевалом, казалось им зыбким и
страшным сном. А может быть, ничего этого и не
было, может, это действительно только сон? И
хотелось броситься в траву и все забыть, но на
носилках стонал тот, что раньше шел первым.
Потом они вышли на дорогу. Надо было радоваться:
до ближайшего населенного пункта оставалось
около двух километров. Но с каждым шагом они
мрачнели все больше. Над ними висела гнетущая
тень случившегося, и никто из них не знал, что они
скажут людям.
Потом их догнал автобус. Это были туристы из
ближайшего санатория. Они восторженной толпой
окружили четырех измученных, с глубоко
провалившимися глазами людей. Они впервые видели
настоящих альпинистов, только что спустившихся с
гор. А альпинисты даже не могли говорить и,
казалось, ничего не слышали. Широко расставив
ноги, они угрюмо стояли посреди дороги, словно
были не рады, что спустились вниз.
Одна из туристок, молоденькая девушка,
подбежала к альпинистам и смущенно сунула одному
из них в руки растрепанный букетик придорожных
цветов.
Тот, что раньше шел вторым, с ужасом смотрел на
цветы в своих руках, словно это были не цветы, а
букет страшных змей. Он растерянно повернулся к
товарищам, но те хмуро отвернулись, в это время на
носилках застонал тот, что шел первым, и они
склонились над ним.
В глазах Второго стремительно росло отчаяние.
Губы его мелко и по-детски задрожали. Он
покачнулся и пытался куда-то идти. Но идти было
некуда, и он ошеломленно стоял на месте. И цветы
сыпались на дорогу сквозь обмороженные черные
пальцы.
(Михаил Чванов)
З.Х. ИБРАГИМОВА,
Каранская основная
общеобразовательная школа,
Республика Башкортостан
мини сочинение на тему: второму нет прощения, потому что… по рассказу Четверо наедине с горами
Ответы:
Четверо шли по леднику. В две связки.Четверо шли по леднику и молча улыбались друг другу: была прекрасная погода, и трудные горы оставались позади. В горах не увидеть такой улыбки. Так могут улыбаться лишь люди, которые много дней шли в горах, связанные одной веревкой, и теперь они благополучно возвращались вниз. Каждый думал о своем. По разным причинам люди уходят в горы. Одни – искать себя. Другие – наоборот: убежать от себя. Но от себя никуда не убежишь. Пока идешь к цели, вроде бы забудешь обо всем, что осталось внизу, – одни только горы. Но стоит повернуть назад, все снова наваливается тебе на плечи.Четверо шли по леднику, и каждый жил уже той жизнью, что ждала его внизу. Вдруг тот, что шел первым, покачнулся, взмахнул руками. В том месте, где он только что шел, путь перерезала огромная трещина.Второго рвануло веревкой, бросило на ледник. Он пытался встать, но его неумолимо волочило к открывшейся трещине.Сбросив рюкзаки, Третий и Четвертый бросились ему на помощь, но бежать по глубокому свежему снегу было очень трудно.Второй сумел зацепиться за небольшой уступ под снегом, но удержался он на нем лишь мгновение, его снова опрокинуло на спину и поволокло дальше.Третий и Четвертый путались в снегу и видели, что уже поздно. Но на самом краю трещины Второму удалось воткнуть в лед штычок ледоруба. Распластавшись на льду, он повис над обрывом.Третий и Четвертый бежали, теряя последние силы. Вдруг Второй выхватил нож и одним ударом перерубил натянутую, как струна, веревку.Третий и Четвертый ошеломленно остановились, словно задохнулись горячим свинцом. Из трещины донесся отчаянный вскрик, а за ним удары падающего тела.Потом – несколько мгновений – гнетущая тишина.Потом Второй встал и сделал несколько быстрых шагов от трещины. В нерешительности остановился.И снова была цепенящая тишина. Словно горы звенели, и вот-вот что-то должно было лопнуть.Двое стояли в глубоком снегу против Второго, и обезумевшие от бега сердца колотились в висках.В глазах Второго метнулся ужас. Он сделал еще один шаг им навстречу, но двое стояли, не шелохнувшись. Он покачнулся, обхватил голову руками и, спотыкаясь, пошел назад к трещине. Остановился на краю, снова шагнул в сторону и тяжело осел в снегу.Еще напряженнее зазвенели горы.Вдруг Третий сорвал с плеча карабин.– Встань! – закричал он, но крика не получилось, словно в разорванном горле клокотала кровь. – Вста-а-нь! – закричал он, и эхо испуганно заметалось в скалах.Второй медленно и удивленно поднимался. На его лице бродила странная улыбка, и зачем-то он старался стряхнуть со штормовки снег.Третий вскинул карабин, но руки его дрожали, и мушка карабина обезумело металась по вершинам гор.Четвертый бросился к Третьему, толкнул его в плечо, грохнул выстрел, и оба, поскользнувшись, упали в снег.
что к чему относится?? c17h33cooh (олениновая кислота ) ,c17h31cooh (лениновая кислота ) ,c17h35cooh (стеариновая кислота) . предельные , непредельные, ароматические
Из приведённого ниже списка выберите географические объекты названные в честь Се мёна Дежнёва .Ответ запишите в виде последовательности букв в алфавитном порядке
а)пролив между Азией и Америкой
б)крайная восточная точка Евразии
в)одно из морей Северного Ледовитого океана
г)крайняя северная точка Росии
д)наивысшая точка Евразии
Допишите ряды слова по образцам .
Сук- сучок- сучка
пух-
клок-
берег
снег
2)чулок -чулочек-чулочка
мешок
орех
платок
узелок
будильник показывает 11:00 утра Какая часть суток прошла какую часть суток составляет оставшееся до конца суток время
Особенности жанра житие?
Стэп шыроки род мужской
I like learning things .My friends dont’t like shopping on Sunday
сочинение рассуждение на тему почему тройка,пятёрка,двойник существительные,а не числительные
Сергеев, Фёдоров и Васильев живут на одной улице. Один из них – водопроводчик, другой – столяр, третий – электрик. Недавно столяр хотел попросить своего знакомого водопроводчика сделать кое-что для своей квартиры, но ему сказали, что водопроводчик работает в доме электрика. Известно также, что Фёдоров никогда не слышал о Васильеве.
Чем занимается Сергеев?
не большой рассказ на тему Осень грустное время года!