Однажды летним солнечным утром я
решила прогуляться к подруге. Быстро позавтракала, собралась, открыла
дверь, как вдруг на пороге моего дома показалась какая-то странная
женщина. Она стояла вся дрожа, бледная и не могла вымолвить ни слова.
Наконец она попросила позвонить. Я показала, где находится
телефон, и пропустила ее в дом. Неожиданно женщина резко подбежала к
аппарату и начала нервно, срываясь, сбивчиво говорить: «Здравствуй,
Артем,… они приходили сегодня,… мне страшно,… я боюсь,… когда
ты приедешь?… Хорошо…». После этого разговора дрожь
прекратилась и она немного успокоилась.
– Как вас зовут? – спросила я.
– Меня? …Татьяна Мироновна, можно просто Таня.
– А меня Оля. – Мне показалось, что она что-то скрывает и продолжает
нервничать.
– А давайте попьем чаю, – предложила я.
– Давай, – согласилась Таня.
– Вы одна живете?
– Нет, у меня есть муж Артем, которому я звонила, и дочь.
Мы еще немного поболтали, допили чай с конфетами и распрощались,
договорившись еще раз встретиться.
Я со всех ног побежала к подруге Даше, так как уже прошло
довольно много времени. Как только я зашла, Даша начала громко и
взволнованно меня расспрашивать:
– Ты где была? Почему тебя так долго не было? Я заждалась тебя, уже не
знаю, что и думать…
– Успокойся, Дашенька, не кричи, сейчас расскажу обо всем по
порядку, присядь.
И рассказала о таинственной встрече с незнакомкой. Дашу эта история
заинтересовала, мы решили во всем разобраться подробнее и принялись за
собственное расследование.
На следующий день, когда родители ушли на работу, мы отправились в
школу. Учились мы, надо сказать, неплохо, учителя хвалили. После школы,
подходя к своему родному дому, я и Даша увидели целую толпу людей,
милицейские машины, пожарников… «Что случилось?» – задавали мы себе
вопрос. Вдруг из дома вынесли на носилках какого-то человека, а рядом с
ним шла вся в слезах Таня. Мы встретились глазами, сразу стало
все ясно: «Он не жилец». От бабушек мы узнали, что в доме прогремел
взрыв и погиб мужчина. В дальнейшем стало понятным, что это был тот
самый Артем, муж Тани, которому она звонила. Из-за чего же произошел
взрыв?
Наступила ночь. Я долго не могла уснуть, все думала о случившемся.
Вдруг за окном послышался шорох. Я подошла к окну и увидела тень двух
мужчин, они лезли по водосточной трубе в квартиру, где прогремел взрыв.
«Вдруг это грабители?» – мелькнула в моей голове мысль. Надо что-то
делать. В первую минуту я вспомнила о Даше, ведь у нее папа –
следователь. Я набрала ее номер телефона и она, прихватив папин
чемоданчик с разными милицейскими штучками, примчалась ко мне. Как
настоящие бесстрашные сыщики мы отправились в ту таинственную квартиру.
Нам повезло, в квартире уже никого не было, таинственные незнакомцы
скрылись, так ничего и не взяв из дома, зато мы запомнили номер
отъезжавшей машины. Даша частенько подсматривала, как ее папа работает,
снимает отпечатки пальцев, и она продемонстрировала мне все свои
таланты. Довольные и счастливые мы разошлись по домам.
Наутро Дашин папа обнаружил, что в чемоданчике не все лежит на своих
местах. Даше пришлось отдуваться за двоих и во всем признаться. В этот
день ее не пустили даже в школу и посадили под домашний арест. Папа был
очень зол на нас.
По дороге в школу я увидела тех двоих, они расспрашивали у местных
бабулек про Татьяну Мироновну. Это были они, «ночные гости». Я узнала
их. Мгновенно набираю телефон Дашиного папы и начинаю быстро-быстро
выкладывать всю информацию. Сама, испугавшись, вернулась домой,
заперлась на все замки и стала ждать приезда милиции.
За ужином Дашин папа нам рассказал, что же произошло на самом деле.
Оказывается, эти незнакомцы были коллегами по работе Артема. Муж
Татьяны совершил грандиозное научное открытие и получил достойную
премию. Секрет открытия был известен только Артему, но коллеги пытались
присвоить его себе и, когда Артем не согласился на их предложение, они
взорвали квартиру, чтобы никому ничего не досталось. Однако, они не
знали о том, что именно в этот день в газете напечатали статью об этом
научном достижении, в которой всему миру журналисты раскрыли все
секреты и тайны.
Затем Дашин папа все-таки похвалил нас за помощь и сказал, что мы –
настоящие сыщики! Мы очень гордились таким высоким званием.
Окт
12 2010
Почему мне нравятся детективы
Детектив один из распространенных жанров, охватывающий широкий круг читателей. Любят как классические детективы Эдгара По, Артура Конан Дойла, Агаты Кристи и др., так и современные детективные романы Дарьи Донцовой, Александры Марининой, Татьяны Устиновой… Я встречалась с разными мнениями по поводу детективов классических и современных. Одни считают чересчур заумными и тяжёлыми классические детективы, другие категорично и резко осуждают современные за отсутствие серьёзного смысла и захватывающего сюжета. Кто-то ценит классические за необычность и красочность, а кто-то любит современные за то, что с ними можно прекрасно отдохнуть. Каждому своё. Я больше предпочитаю классические детективы. Мне кажется, что они насыщеннее, динамичнее, «острее» по содержанию, и каждый рассказ, несмотря на то, что имеет такое же строение, как и остальные, индивидуален и необычен. Можно перечитывать такие рассказы снова и снова.
Классические детективы, или английские детективы. Это так называемые «детективы закрытой комнаты». Когда есть десять человек в замкнутом пространстве, в замке, ну или на острове. Есть труп или даже несколько трупов. Есть всякие полунамёки которые детективщик расставляет по своему повествованию, есть тупая, но метко стреляющая полиция-милиция, есть мудрый следователь-любитель, как правило старичок или старушка… Так вот, в классическом детективе всё узнается почти на последней странице. И всегда оказывается, что убийца с самого начала находится среди действующих лиц».
Итак, мы узнали, что такое классический детектив.
Как уже было сказано выше, помимо классического (самого главного вида детектива) существует несколько поджанров детектива. Они очень широко распространены в современной детективной литературе. Я решила рассмотреть некоторые современные детективы, провести сравнительный анализ с классическими детективами, выявить общие черты и различия и понять, как относятся к ним современные читатели. Вот что говорит уже упомянутый выше герой детского детектива Феликс Куропяткин о современном детективе в целом:
«Есть детектив современный. Не очень интересный. Охарактеризуется тем, что автор наталкивает в такой детектив целую кучу ложных подозреваемых. И объект подозрений постоянно меняется по ходу повествования. Ситуация быстро разворачивается, стрельбы много всякой. А в конце оказывается, что убийца тот, на кого никто бы и не подумал».
Я остановилась на рассмотрении наиболее распространённых детективов: женских и детских. Прежде всего, я обратила внимание на построение сюжета в этих произведениях: обнаружилось, что композиция многих современных детективов не похожа на композицию классических. В этом заключается одно из главных различий между ними. Если в классическом все элементы строго расположены на своих местах, упорядочены, то в современном всё наоборот. Трудно распределить по элементам сюжета и правильно расположить всю информацию в современном детективе. Например, может быть так, что вплетены две или несколько детективных истории в один рассказ («Ворюга в клеточку»).
Следовательно, выделяется несколько завязок, основных частей (развитий действия) и кульминационных моментов. Или в романе «Запасной инстинкт» есть целая «пропасть» между обнаружением преступления и развитием действия. В этом промежутке автор на время покидает главного героя и переключается на остальных персонажей. Также главный герой не сразу решает начать расследование. Экспозиция в современном детективе небольшая, автор сообщает только самое важное, чтобы подготовить читателя, и сразу переходит к делу, т.е. к преступлению. Кульминация всегда сопровождается стрельбой или другими оперативными действиями и присутствием милиции (чтобы сразу арестовать преступника). Это наиболее яркие различия между композицией современного и композицией классического детективов.
Когда я прочитала несколько детективов, в моём представлении возник интересный образ. Детектив стал ассоциироваться с картинкой из книжки моей младшей сестры. На этой картинке изображен самый обыкновенный человек. И все элементы детективного произведения, без которых произведение вовсе не может быть детективным, перевоплотились в части человеческого тела, без которых человек не может быть человеком.
Вот скажите, разве может человек быть человеком, если у него вдруг нет головы? Не может. Также и с детективом. Детектив совсем не детектив, если в нём отсутствует сыщик. Логика понятна?
Теперь возьмём главный, на мой взгляд, элемент детектива – преступление. Преступление в моём видении соотносится с туловищем человека. Почему? Потому что именно к нему прикрепляется голова (сыщик) с помощью шеи (это те сведения и факты, опираясь на которые, сыщик разгадывает тайну преступления). Узнав о преступлении сыщик немедленно начинает расследование. Расследование – это действие, определённый труд. Значит, расследование у детектива – это руки. Что же ассоциируется с ногами? Ноги – это движение. Я считаю, что скорость – это тоже неотъемлемый элемент детектива. От неё зависит, будет ли интерес читателя угасать или наоборот находиться в постоянной активности. Теперь детали. Детали, как отмечалось ранее, играют важную роль в детективе. Также и у каждого человека есть свои, свойственные только ему и отличающие его от других людей детали. Представьте, например, голову человека без волос, без ушей, без глаз, без носа и т.д. Получится что-то неопределенное, не правда ли? Если автор в детективе оставит сыщика без подобных описательных деталей, то произведение потеряет определённую долю ценности. И не только сыщик, все элементы должны быть представлены читателю достойно.
И ещё, чуть не забыла. У каждого человека есть душа. Это далеко не часть тела, но о ней важно упомянуть. Я считаю, что душой является интрига. Что такое интрига? Вот определение из словаря: интрига – последовательный ряд событий, действий в драме или повествовании, составляющий занимательную основу произведения. Обратите внимание на выделенное слово. Если интриги в детективе нет, то и красивые описания не помогут зацепить читателя.
Возможно, вы во многом со мной не согласитесь и найдёте в этом сравнении множество противоречий. Но это плоды моего воображения, а воображение, как известно, вещь непредсказуемая.
Я считаю, что чтением детективов пренебрегать не стоит. Хороший детектив, как и всякая хорошая книга, помимо хитроумных загадок содержит много жизненной, полезной информации, «пищи» для размышлений. Этот жанр универсален, подходит для всех. И любитель логических задач, и человек увлекающиеся психологией, и собиратель разных сведений, и тот, кто с жадностью следит за каждой мыслью автора или просто любит анализировать и размышлять – все могут найти в детективе что-нибудь своё. Это хорошая возможность отвлечься от некоторых проблем и отдохнуть и, одновременно, отличная зарядка для ума. Читая детектив, можно и развлечься и подумать о чём-то серьёзном и значимом. И самое главное, что все эти противоположности гармонично уживаются в одном жанре.
Предыдущие Сочинения: Здравствуй, мама! (письмо к маме)
Следующие Сочинения: Мой любимая книга или как я познакомилась с детективом
Нужна шпаргалка? Тогда сохрани – » Почему мне нравятся детективы . Литературные сочинения! Лучшие Темы сочинений:
Мой любимая книга или как я познакомилась с детективом
Залізна логіка головного героя та основні принципи дедуктивного методу
РЕЦЕНЗИЯ НА РОМАН В. П. АСТАФЬЕВА “ПЕЧАЛЬНЫЙ ДЕТЕКТИВ” (1 вариант)
Характеристика Шерлока Холмса психологический ребус
Мой любимый детектив
Сюжеты романов Роберта Хайнлайна
Сочинение по повести Коршунова «Операция «Хамелеон» Новые сочинения:
“Слово о погибели русской земли”
Салон шоколада
Скандинавский эпос
Дружба все победит
Симеон Полоцкий – поэт, издатель, драматург. «Комедия притчи о блудном сыне»
Как описывает Б. Зайцев Преподобного Сергия
День семьи
Шерлок Холмс, герой английского писателя Артура Конан Дойла – мой самый любимый литературный персонаж. Я увлекаюсь детективами и прочитал много произведений Агаты Кристи, Эдгара По, Жоржа Сименона и других писателей. Но самым добрым, умным, талантливым для меня остается Шерлок Холмс.
Слава о нем проникла во все уголки Англии, а затем о гениальном сыщике узнали во всем мире. Холмс выезжает на расследование в Ватикан, его помощь нужна даже могущественным монархам. Холмс в работе использует знаменитый дедуктивный метод. Он может по отдельным деталям, по каким-то мелочам рассказать о человеке и его характере. У Холмса есть друг – доктор Ватсон. Многое ему непонятно в решениях и выводах Холмса, и он постоянно задает вопросы. Совсем, как я: так же, как он, я удивляюсь словам и выводам Шерлока Холмса. И Шерлок Холмс всегда терпеливо, доходчиво объясняет то, что нам непонятно.
Мне очень нравится детективная история «Собака Баскервилей», которая начинается с того, что Шерлок Холмс буквально извлекает из палки, забытой в его доме посетителем, массу информации. И когда появляется владелец палки, оказывается, что все сказанное Холмсом — правда.
На этот раз речь идет о проклятии, которое нависло над родом Баскервилей. Из далеких времен передается из рода в род манускрипт, где написано: «Остерегайтесь выходить на болота в ночное время, когда силы зла властвуют безраздельно». Казалось бы, это легенда, сказка, но мурашки пробегают по коже, когда слышишь крики ночных птиц на огромном болоте, дыхание и рычание огромной собаки, готовой растерзать живого человека. Страх испытывают все, и только Шерлок Холмс знает, что делать. Он остается спокойным, выдержанным. Ни в какие родовые заклятия он не верит, и его логика и здравый смысл в конце концов побеждают.
Я думаю, что Шерлок Холмс останется моим любимым героем на всю жизнь. В нем есть все черты, необходимые человеку: он интересен, бесстрашен, убедителен, умен.
Детектив – особый литературный жанр. П роизведения этого жанра описывают процесс исследования какого-либо загадочного происшествия с целью выяснения его обстоятельств и раскрытия загадки.
Важное свойство классического детектива – полнота фактов. Разгадка тайны не может строиться на сведениях, которые не были предоставлены читателю в ходе описания расследования. К моменту, когда расследование завершается, читатель должен иметь достаточно информации для того, чтобы на её основании самостоятельно найти решение. В этом и есть особая прелесть детектива – читатель может почувствовать себя детективом в процессе чтения. Также в детективе могут скрываться лишь отдельные незначительные подробности, не влияющие на возможность раскрытия тайны. Это может привести читателя к небольшому заблуждению, и тогда он начинает выстраивать другую цепь доводов и фактов для поиска нового решения. По завершении расследования все загадки должны быть разгаданы, на все вопросы – найдены ответы, что вполне естественно и стандартно для любого классического детектива.
Ещё одна особенность детектива заключается в том, что, несмотря на запутанность сюжета, там в большей мере все события идут упорядоченно, нежели в жизни. Наверное, это одной из причин, по которой детективы привлекают к себе многочисленную публику. Литератор Н. Н. Вольский, на мой взгляд, правильно утверждал: “Мир детектива значительно более упорядочен, чем окружающая нас жизнь”. Ведь у словия, в которых происходят события детектива, в целом обычны и хорошо известны читателю (во всяком случае, сам читатель полагает, что уверенно в них ориентируется) . Благодаря этому читателю изначально очевидно, что из описываемого является обычным, а что – странным, выходящим за рамки. Персонажи в значительной мере лишены своеобразия, их психология и поведенческие модели достаточно прозрачны, предсказуемы, а если они имеют какие-либо резко выделяющиеся особенности, то таковые становятся известны читателю. Также стереотипны мотивы действий (в том числе – мотивы преступления) персонажей. Отмечается ещё одно ограничение, которому практически всегда следует классический детектив – недопустимость случайных ошибок и невыявляемых совпадений. Например, в реальной жизни свидетель может говорить правду, может лгать, может заблуждаться или быть введён в заблуждение, но может и просто немотивированно ошибиться (случайно перепутать даты, суммы, фамилии) . В детективе последняя возможность исключена – свидетель либо точен, либо лжёт, либо у его ошибки есть логичное обоснование.
Несомненно детектив имеет особую прелесть. Она заключается в одной очень важной особенности: читателю детектива предлагается соучастие в своего рода игре – разгадке тайны или имени преступника. Кроме того, чтение детективов помогает развивать аналитическое мышление.
Существуют ли литературные персонажи, поклонники которых безгранично и преданно верят в их реальность? Существуют ли персонажи, в честь которых создают музеи, журналы и даже целые организации? Недавно на уроке литературы я узнал, что существуют. Такой высокой чести удостоился главный герой произведений Артура Конан Дойл а сыщик Шерлок Холмс. Любитель хорошего табака, игры на скрипке и разгадывания головоломных загадок, неоднократно использовавший в своих размышлениях дедуктивный метод, сыщик Шерлок Холмс. Ни одна деталь не ускользала от его внимания. Ничтожный материальный след был достаточен для заключения о человеке, его профессии, прошлом и настоящем.
Взять, к примеру, историю о голубом карбункуле. Совершенно случайно в руки детектива попадают два предмета: старая шляпа и рождественский гусь. С первого взгляда трудно усмотреть в этом «подарке судьбы» даже малейшие следы преступления. Но Шерлок Холмс придерживается другого мнения. Пристально рассмотрев шляпу пронзительным взглядом, свойственным ему одному, он смог практически все рассказать о ее владельце. Я, как и помощник Шерлока Холмса, доктор Уотсон, пытался по описанию шляпы прийти к каким-либо умозаключениям: «Самая обыкновенная черная круглая шляпа, жесткая, сильно поношенная. Шелковая подкладка, некогда красная, теперь выцвела… внутри сбоку имелись инициалы «Г.Б.». На полях я заметил петельку для придерживавшей шляпу резинки, но самой резинки не оказалось. Вообще, шляпа была мятая, грязная, покрытая пятнами. Впрочем, заметны были попытки замазать эти пятна чернилами ».
Сравнивая свои выводы с выводами Шерлока Холмса, я понял, что детективом не стану. Например, сыщик только по одной петельке от резинки утверждает, что хозяин шляпы является человеком предусмотрительным и в то же время переживает душевный упадок: «Резинки не продают вместе со шляпой, их нужно покупать отдельно. Раз этот человек купил резинку и велел прикрепить к шляпе, значит, он заботился о том, чтобы уберечь ее от ветра. Но когда резинка оторвалась, а он не стал прилаживать новую, это значит, что он перестал следить за своей наружностью, опустился». Впрочем, не все выводы сыщика, на мой взгляд, были правильными. Можно ли, например, утверждать уверенно, что человек, у которого огромный череп, является обладателем большого ума, как это делает Шерлок Холмс? У меня, честно говоря, возникают сомнения.
Однако в остальном Шерлок Холмс на высоте. Узнав о том, что в зобу гуся найден голубой карбункул, сыщик тотчас же связывает находки, случайно доставшиеся ему, с недавним преступлением — похищением драгоценного камня у графини Моркар в отеле «Космополитен». В краже обвинили Джона Хорнера, прежде уже судившегося за кражу. Хорнер отчаянно сопротивлялся при аресте и доказывал свою невиновность. Естественно, полиция ему не верила.
Шерлок Холмс решил узнать, где был выращен и продан рождественский гусь. Это было правильное решение, ибо, в конце концов, оно привело к разгадке тайны голубого карбункула и освобождению невиновного человека. Вором оказался Джеймс Райдер, служащий отеля. Маленький, жалкий человечек испуганно поведал правду: о том, как украл камень, оставил ложные улики против невиновного, как решил вынести ворованное из отеля, на случай обыска.
Сестра Райдера откармливала домашнюю птицу для рынка. Одного из гусей в честь светлого праздника Рождества она решила подарить брату. Идея внезапно пришла в голову преступнику: необходимо взять гуся прямо сейчас и пронести в нем камень. Во дворе был сарай, в который Райдер загнал «огромного, очень хорошего гуся, белого, с полосатым хвостом. Потом поймал его, раскрыл ему клюв и как можно глубже засунул камень ему в глотку». Гусь глотнул и камень прошел в зоб, при этом гусь бился и хлопал крыльями. Сестра вышла узнать, в чем дело. Гусь вырвался и смешался со стадом. Оказалось, гусей с полосатыми хвостами было два. По злой иронии судьбы, преступнику достался гусь без камня. А гусь-сейф, как нам уже известно, попал в руки Шерлока Холмса.
Вот и все. Вина преступника полностью доказана. Однако милосердный и рассудительный Шерлок Холмс не спешит отдать Райдера в руки правосудия: «Возможно, я укрываю мошенника, но зато спасаю его душу. С этим молодцом ничего подобного не повторится, — он слишком напуган. Упеките его сейчас в тюрьму, и он не развяжется с ней всю жизнь. Кроме того, нынче праздники, надо прощать грехи».
Лучшим наказанием для преступника стали его страх и раскаяние, а лучшей наградой для Шерлока Холмса — решение странной и забавной загадки. Именно тонкий ум и доброта, гуманность, благожелательность, на мой взгляд, позволяют любителю головоломок Шерлоку Холмсу завоевывать все большую читательскую любовь и почитание. Созданный авторской фантазией герой вышел за пределы литературы и стал для читателей живым человеком. Я, например, уже давно являюсь поклонником таланта великого сыщика и с наслаждением читаю о его приключениях. Иногда ловлю себя на мысли, что с удовольствием выпил бы чашечку чаю с великим сыщиком и попросил его самого рассказать об умении проникать в мысли других людей.
У нас большая база и мы ее постоянно пополняем, и поэтому если вы не нашли, то пользуйтесь поиском
В нашей базе свыше 15 тысяч сочинений Сохранить сочинение:
М.А. Можейко
Детектив (англ. criminal) Литературный жанр, интрига которого организована как логическая реконструкция эмпирически не наблюдавшихся событий (а именно – преступления).
В силу этого внешний сюжет Д. выстраивается как история раскрытия преступления, а внутренний – как когнитивная история решения логической задачи. По оценке Эко, сюжет Д. – «всегда история догадки. В чистом виде. В сущности, основной вопрос философии (и психоанализа) – это и основной вопрос детектива: кто виноват?». Главным героем Д. выступает, таким образом, субъект решения интеллектуальной задачи (т.е. расследования), а именно – детектив (detectiv) в самом широком диапазоне его персонификационного варьирования: частный сыщик (вариант Шерлока Холмса у А.Конан-Дойла), официальный следователь-полицейский (вариант Мегрэ у Ж.Сименона), частное лицо, случайно оказавшееся на месте преступления (вариант мисс Марпл у А.Кристи) или вовсе безымянный виртуоз интерпретации сообщенных фактов («старичок в уголке» у баронессы Оркси).
Формальный статус персонажа в данном случае не является существенно важным, – всеми ими, как и первым в истории жанра великим сыщиком в романе философа-анархиста У.Годвина «Калеб Уильямс» (1794), «движет любопытство». – Подлинным героем Д., таким образом, выступает познающий субъект, трактовка которого в классическом Д. практически оказывается изоморфной сугубо гносеологической артикуляции сознания в классической философии (до традиции философии жизни – см. Философия жизни): отнюдь не случайно традиционная литературная критика, обвиняя (причем далеко не всегда справедливо) Д. в недостатке внимания к личностным характеристикам персонажей, называла многих центральных персонажей (начиная уже от кавалера С.О.Дюпена у Э.А.По и профессора Ван Дьюсена у Ж.Футрелла) «думающими машинами». Психологизм, социальная аналитика причин преступности, лирические линии и т.п., безусловно присутствуя в детективных произведениях, тем не менее, никоим образом не определяют его как жанр (как, в частности, отмечал известный теоретик детективного жанра У.С.Моэм, «я согласен признать, что любовь движет миром, но отнюдь не миром детективных романов; этот мир она движет явно не туда»), – эта презумпция Д. была сформулирована еще в 1928: детективная история «должна быть игрой в прятки, но не между влюбленными, а между детективом и преступником» (С.С.Вэн Дайн).
Классически признанный основатель жанра Э.А.По сам называл свои детективные новеллы «рассказами об умозаключении». В соответствии с этим, спецификой Д. как жанра является инспирирование у читателя интереса к собственному расследованию, т.е., в итоге, к попытке собственной интеллектуальной реконструкции картины преступления, – подобно тому, как сентиментальный роман заставляет читателя моделировать психологическую сферу, «примеряя» на себя те или иные эмоциональные состояния персонажей (то, что М.Дессуар называет «эстетическим переживанием» – см. Язык искусства). Это связано с тем, что, как правило, по ходу разворачивания детективного повествования в когнитивном распоряжении читателя оказываются те же данные, что и в распоряжении следователя (как пишет Эко, «любая история следствия и догадки открывает нам что-то такое, что мы и раньше… как бы знали»): ситуация чтения моделируется для читателя как интеллектуальное состязание со следователем, а в итоге – и с автором Д. (не случайно Д. является признанным жанровым фаворитом в рамках круга развлекательного чтения интеллектуалов).
Этапы эволюции Д. как жанра могут быть обозначены как детективная классика (вплоть до середины 20 в.), детективный модернизм (1950–1970-е) и детективный постмодернизм (начиная с середины 1970-х) – см. Модернизм, Постмодернизм. Классический Д. строится по законам классической философской метафизики (см. Метафизика), фундированной презумпцией наличия онтологического смысла бытия, объективирующегося в феномене логоса, открытого реконструирующему его когнитивному усилию (см. Логос, Логоцентризм). Применительно к Д. это означает, что повествование неукоснительно базируется на имплицитной презумпции того, что существует объективная (или, в терминологии Д., «истинная» – см. Истина) картина преступления, в основе которой лежат определенные действия субъекта-преступника. Собственно, последний выступает своего рода демиургом детективного универсума, ибо задает логику свершившихся событий и предписывает им определенный смысл, который сыщик должен расшифровать (см. Демиург): как пишет Эко, в Д., чтобы прийти к разгадке, «надо начать с догадки, будто все вещи объединены единой логикой, той логикой, которую предписал им виноватый». То обстоятельство, что эта логика не известна ни читателю, ни сыщику как главному интеллектуальному герою Д., ничуть не ставит под сомнение ее онтологической достоверности, – речь идет лишь о полноте ее реконструкции по следам, уликам, свидетельствам (которые в системе отсчета Д. выполняют функцию, конгруэнтную функции эмпирических фактов в научном познании: задавая эмпирический базис исследования, они, тем не менее, не являются достаточными для построения теории, – факты нуждаются в интерпретации – см. Интерпретация, Факт, Теория).
Коллизия Д. разворачивается именно в интеллектуальном пространстве познавательного процесса: драматизм следствия в том, что ключевые факты до поры остаются неизвестными (детективная традиция М.Р.Райнхарт, получившая название по ключевой фразе каждой из ее новелл: «Если бы знать тогда…») либо неверно интерпретируются (доминирующая традиция в диапазоне от А.Конан-Дойла до А.Кристи). Наряду с презумпцией наличия объективной картины преступления, задающей обстоятельствам единый смысл и объединяющей их общей логикой, второй незыблемой презумпцией Д. является презумпция справедливости: последняя неизменно торжествует в финале Д. Юридически артикулированный Закон выступает в данном случае не только как феномен правовой сферы, но (и, возможно, в первую очередь) также как гарант нравственного и – в самом широком смысле слова – социального порядка, ибо только в упорядоченном пространстве социального космоса возможно нарушение порядка, квалифицируемое как преступление. Закон в данном случае есть та критериальная матрица, на основе которой вообще можно отличить социальный хаос от космической упорядоченности и обосновать тем самым правомерность наказания за преступление. В случае так называемого «зеркального Д.», в рамках которого симпатии автора и, соответственно, читателя, моделируются как направленные на героя, преступающего закон, действует та же норма, – меняется лишь адресат ее аппликации, а закон моральный, если он приходит в противоречие с правом, ставится выше закона юридического (например, в произведениях Э.У.Хорнунга и др.).
Таким образом, в классическом Д. «всегда в конце концов торжествует норма – интеллектуальная, социальная, юридическая и моральная» (Эко). Именно имманентно логичная и космически упорядоченная структура классического Д. делает возможным создание своего рода мета-закона построения жанра: история Д. знает многочисленные своды эксплицитно сформулированных правил, согласно которым надлежит создавать детективные произведения: «Двадцать правил детективных историй» американского прозаика и критика С.С.Вэн Дайна (У.Х.Райт), «Десять заповедей детектива» монсеньора Р.Нокса и т.п. Наиболее ранним из них является «правило А.Конан-Дойла», согласно которому преступника нельзя делать героем Д. (несмотря на то, что это требование было выдвинуто задолго до оформления жанра «зеркального Д.», тем не менее, после опубликования романа «Убийство Роджера Экройда», где повествование ведется от лица милейшего доктора, в итоге и оказывающегося убийцей, А.Кристи едва не исключили из британского «Клуба детективистов»). В отличие от классического Д., Д. модернистский ставит под сомнение презумпцию незыблемости социокосмического порядка (пусть и не в таких остро эпатажных формах, как другие виды и жанры искусства), фиксируя тем самым свой антитрадиционализм и антинормативизм (см. Модернизм). Идеал классической культуры (гармония человека и мира – см. Гармония) в условиях культуры неклассической не просто подвергается сомнению, – в фокусе внимания искусства оказываются условия возможности выживания человека в условиях его конфликта с бытием: в парадоксальной гармонии с дисгармонией мира оказывается имманентная дисгармония разорванного сознания.
В этом культурном контексте Д. эпохи модерна утрачивает незыблемость своих исходных классических презумпций: типичной экземплификацией детективного модернизма могут служить романы С.Жапризо, П.Буало, Т.Нарсежака и др. Следуя модернистской презумпции поиска новых (и непременно плюральных) языков культуры, способных выразить новые способы организации социокультурного пространства, модернистский Д. постулирует радикально альтернативную детективной классике презумпцию невозможности исчерпывающе обоснованного (а потому – и гарантированно адекватного) познания свершенного событийного ряда, абсолютно точной реконструкции картины преступления. А поскольку (опять-таки в силу общих установок модернистской культуры) субъект повествования оказывается растворенным в потоке событийности (ср. с литературой «потока сознания», художественными произведениями экзистенциалистской традиции – см. Экзистенциализм), онтологическая недостоверность бытия оборачивается субъективной недостоверностью собственного существования: не имея возможности восстановить правильную картину преступления, героиня «Ловушки для Золушки», например, может с равным успехом идентифицировать себя и с жертвой, и с преступницей, утрачивая подлинность имени, судьбы и личности (С.Жапризо); аналогично, не понимая подлинного смысла происходящего, герой «Волчиц» не может определить, преступник он или жертва преступления (П.Буало, Т.Нарсежак); не зная подоплеки событий, Дани Лонго («Дама в очках и с ружьем в автомобиле») утрачивает чувство реальности и едва не теряет рассудок (С.Жапризо); сделав целью своей жизни месть и обнаружив ошибочность своих подозрений и преследования «не тех» людей, героиня «Убийственного лета» лишается цели и смысла существования: жизнь оказывается выстроенной неправильно и прожитой напрасно (С.Жапризо).
Если в рамках классического Д. интерпретация фактов в качестве неотъемлемого элемента расследования непосредственно включалась в контекст повествования, то детективный модернизм помещает ее в центральный фокус интеллектуальной интриги, делая интерпретационный процесс едва ли не главным содержанием детективного сюжета (см. Сюжет). В то время как классический Д. представлял собой своего рода puzzl, где модули мозаики достаточно было только верно разместить друг относительно друга, чтобы сложилась правильная картина событий, то в рамках модернистского Д., в отличие от этого, детали общей картины не только разрознены и перемешаны, но еще и каждая и них изначально дана читателю и героям в неправильном фокусе, деформирующем истинные контуры событий и смещающем аксиологические акценты. Строясь, в соответствии с основоположениями модернизма, в качестве «открытого произведения», Д. подобного рода включает читателя в творческий процесс, делает его субъектом финального принятия решения о том, что же произошло «на самом деле». И, однако, незыблемой остается для модернистской версии детективного жанра презумпция наличия (за всеми возможными интерпретационными наслоениями – на дне понимания) подлинной картины событий: проблема лишь в невозможности ее реконструкции, из которой и проистекают все экзистенциальные утраты героев, для читателя же всегда остается открытой возможность принять ту или иную версию свершившихся событий (подчас автор даже делает едва уловимый, подобно едва уловимому аромату мужского одеколона в «Ловушке для Золушки», но все же вполне определенный намек на правильную их трактовку). Что же касается постмодернистской версии детективного жанра, то, согласно ее презумпциям, Д. строится как коллаж интерпретаций (см. Коллаж), каждая из которых в равной степени может претендовать на онтологизацию, – при условии программного отказа от исходно заданной онтологии событий.
Так, например, фабула детективных романов П.Модиано («Площадь Звезды», «Утраченный мир», «Августовские воскресенья», «Улица Темных Лавок», «Смягчение приговора» и др.) принципиально отличается от фабулы как классического, так и модернистского Д., поскольку движущее главным героем стремление обрести какую бы то ни было картину событий атрибутивно бесплодно, а поиск истины изначально обречен на неудачу. Безуспешность восстановить правильный ход событий не связана в данном случае с субъективной ментальной неспособностью героя решить предложенную ему жизнью интеллектуальную головоломку, но обусловлена самой природой событийности. Более того, понятие правильности в данном контексте также оказывается радикально переосмысленным: под «правильной» конфигурацией событий имеется в виду не единственно имевшая место в действительности (таковой вообще отказано в праве не только на существование, но и на любые претензии подобного рода), но лишь придающая в интерпретативном усилии некий интегральный смысл разрозненным событиям, каждое из которых само по себе этого смысла лишено. Подобный подход может быть оценен как практически изоморфный общей постмодернистской установке на отказ от метафизической презумпции наличия пронизывающего бытие универсального смысла (см. Метафизика отсутствия): в контексте отказа от логоцентризма (см. Логоцентризм, Логотомия) философия постмодернизма трактует событие как обретающее свой смысл в процессе его интерпретации (см. Событийность, Событие, Эон).
Трагизм постмодернистского Д., в отличие от драматизма Д. модернистского, заключается не в невозможности правильно выбрать адекватную версию трактовки событий из нескольких возможных, но в абсолютном отсутствии так называемой «правильной» версии как таковой (см. Трансцендентальное означаемое). Так называемые «факты» (события) есть не более чем повод для упражнения автора и читателя в «интерпретативном своеволии» (Деррида), заключающемся в бесконечном умножении истолкований того, что в принципе не существует как данность (ср. с постмодернистской концепцией симулякра как копии отсутствующего оригинала – см. Симулякр, Симуляция), а само расследование превращается в деятельность по приданию событиям той или иной (и еще, и еще иной) целостности, таящей в себе семантическую определенность, что фактически изоморфно деятельности означивания в ее постмодернистском истолковании (см. Означивание). В условиях своего рода «смерти этики» в контексте постмодернистской культуры (см. Этика) в Д. данного типа оказывается размытой и исходно присущая детективному жанру ориентация на торжество справедливости и нормы, ибо постмодернистская культура характеризуется отказом от идеи выделенности, предпочтительности какой бы то ни было «эстетики существования» (см. Фуко, Хюбрис) в качестве универсально принятой и потому общеобязательной нормы (см. Ацентризм). Столь же значимой оказывается для трансформаций детективного жанра в контексте современной культуры и постмодернистская презумпция «смерти субъекта» (см. «Смерть субъекта»): собственно, детективный сюжет зачастую аксиологически сдвигается в сферу поисков героем самого себя, реконструкции своей биографии и личностной идентичности. Типичным примером может служить в данном контексте Ги Ролан из романа П.Модиано «Улица темных лавок», имя которого может рассматриваться как классический случай «пустого знака» (см. Пустой знак), ибо за ним не стоит никакой достоверности: оно дано ему, утратившему память, лишь для операционального употребления, не неся в себе ни грана экзистенциального содержания.
Ги Ролан пытается воссоздать свою судьбу, проникнув в прошлое (см. Судьба), но в итоге оказывается ни с чем, ибо в равной мере может оказаться и русским князем-эмигрантом, и доверенным лицом американского актера, и сотрудником латиноамериканского посольства – и так до бесконечности, до полной невозможности каким бы то образом укорениться в реальности: воссоздаваемое содержание прожитой жизни не складывается в целостную судьбу, за которой просматривается целостная личность, но, напротив, предстает «хаотичным и раздробленным… Какие-то лоскутки, обрывки чего-то…» (П.Модиано). «Смерть субъекта» как такового оказывается финальным итогом детективного поиска самости: «кто знает? Может, в конце концов, мы… только капельки влаги, липкая сырость, которую не удается стереть рукой с запотевшего окна» (П.Модиано). Таким образом, постмодернистские Д. не завершаются традиционным открытием тайны (как оно было «на самом деле»), – искомый продукт оказывается растворенным в самой процессуальности поиска. (Подобное построение постмодернистского Д. реализует и одну из важнейших программных задач постмодернизма, а именно – задачу освобождения подлинной сущности человека от насилия со стороны его интерпретации, диктуемой культурной и языковой нормами – см. Интерпретация, Экспериментация, Власть.) Современный Д., таким образом, не просто несет на себе печать специфики культуры постмодерна, но и выступает специальным жа-нрово-семантическим полем реализации его программных посылок. В этом отношении известную фразу У.С.Моэма, констатирующую «упадок и разрушение» Д., следует относить не к Д. как жанру в целом, но лишь к классической его версии.
Сочинение для чего нужны детективы плиз
Ответы:
Детективы многими относятся к жанру чисто развлекательной литературы,
низкопробного чтива, которое нужно только для того, чтобы убить время.
Детективы действительно неплохо справляются с этой задачей, они
увлекают, захватываю читателя и в этом их главное достоинство, которое
привлекает всех поклонников этого жанра. Как увлекательно сопереживать
работе сыщика, разгадывать вместе с ним неожиданные загадки,
подброшенные неутомимой фантазией автора, и получать от этого ни с чем
не сравнимое удовлетворение. Но не только это привлекает к детективам
людей самого разного склада ума, характера и общественного положения.
Прежде всего хороший детективный роман служит ценным источником
информации. Заставляет мозг работать и обогащает человека не только
впечатлениями, но и знаниями. Как много интересного можно почерпнуть из
исторических детективов Умберто Эко, Дэна Брауна или Антона Чижа.
Читатель узнает о нравах и событиях прошлых эпох, погружается в
атмосферу жизни того времени, а это ни с чем не сравнимое впечатление.
Конечно, таких мастеров детективов единицы, большинство разыгрывают одни
и те же, навсегда ставшие классическими сюжеты преступлений, меняя
действующих лиц и антураж событий. Это массовая литература, которая
нужна только для чтения в электричке, и после прочтения которой в памяти
не остается ничего, даже фамилии автора. Но если попадается
замечательный роман признанного мастера, чтение детектива превращается в
настоящий праздник. К таким авторам можно отнести Агату Кристи,
Алистера Маклина, Рекса Стаута или даже Макса Фрая. Отдельно хочется
упомянуть про иронические детективы, которые помимо занимательного
сюжета еще и веселят читателя. К авторам успешно эксплуатирующим это
направление я бы отнесла Иоанну Хмелевскую.
Эпиграф:
Джупс из “Криминального чтива” Квентина Тарантино.
Вступление:
Как и положено настоящему литературному жанру – детектив прошёл через положенное кол-во стадий развития, во времени доказав, что может не только подстраиваться под интересы читающей публики, но и качественно развиваться.
Наличие “классики жанра” – авторов и произведений – тому подтверждение.
(там, т. е. выше – напихайте имён и названий, насколько хватит личных знаний)
Однако: наша задача не обсервационная.
Основная часть/Основная мысль:
Печатный детектив – одна из самых доступных форм “отключения” индивидуума от перепетий его личной действительности.
Причём: “доступных” – и в материальном плане, и в части психологических издержек (покупка книги, обмен, библиотека и пр).
Отдельные читательские девиации – “руководство к действию”, “сублимация” и пр. – не рассматриваем, т. к. представители этих групп не составляют основной части читателей детективов.
Дополнительное положительное качество детективов – высокая тиражность изданий и, как следствие, загрузка типографских мощностей и торговых полок. Что – немаловажно в сообществах, где вопросы занятости – одни из самых злободневных.
Мультипликативные эффекты от написания и издания детективов:
А) Полицейский поджанр “помогает” властям держать в управляемом состоянии легковнушаемых членов социума;
Б) Детектив, как никакой другой литературный жанр, синтетичен и потому легко экранизируем. Что, в конечном итоге, делает практически основным экранизируемым жанром.
Заключение:
Не станем лукавить: если бы детективов не существовало, их – чего бы то не стоило – необходимо было придумать.
Однажды летним солнечным утром я
решила прогуляться к подруге. Быстро позавтракала, собралась, открыла
дверь, как вдруг на пороге моего дома показалась какая-то странная
женщина. Она стояла вся дрожа, бледная и не могла вымолвить ни слова.
Наконец она попросила позвонить. Я показала, где находится
телефон, и пропустила ее в дом. Неожиданно женщина резко подбежала к
аппарату и начала нервно, срываясь, сбивчиво говорить: «Здравствуй,
Артем,… они приходили сегодня,… мне страшно,… я боюсь,… когда
ты приедешь?… Хорошо…». После этого разговора дрожь
прекратилась и она немного успокоилась.
– Как вас зовут? – спросила я.
– Меня? …Татьяна Мироновна, можно просто Таня.
– А меня Оля. – Мне показалось, что она что-то скрывает и продолжает
нервничать.
– А давайте попьем чаю, – предложила я.
– Давай, – согласилась Таня.
– Вы одна живете?
– Нет, у меня есть муж Артем, которому я звонила, и дочь.
Мы еще немного поболтали, допили чай с конфетами и распрощались,
договорившись еще раз встретиться.
Я со всех ног побежала к подруге Даше, так как уже прошло
довольно много времени. Как только я зашла, Даша начала громко и
взволнованно меня расспрашивать:
– Ты где была? Почему тебя так долго не было? Я заждалась тебя, уже не
знаю, что и думать…
– Успокойся, Дашенька, не кричи, сейчас расскажу обо всем по
порядку, присядь.
И рассказала о таинственной встрече с незнакомкой. Дашу эта история
заинтересовала, мы решили во всем разобраться подробнее и принялись за
собственное расследование.
На следующий день, когда родители ушли на работу, мы отправились в
школу. Учились мы, надо сказать, неплохо, учителя хвалили. После школы,
подходя к своему родному дому, я и Даша увидели целую толпу людей,
милицейские машины, пожарников… «Что случилось?» – задавали мы себе
вопрос. Вдруг из дома вынесли на носилках какого-то человека, а рядом с
ним шла вся в слезах Таня. Мы встретились глазами, сразу стало
все ясно: «Он не жилец». От бабушек мы узнали, что в доме прогремел
взрыв и погиб мужчина. В дальнейшем стало понятным, что это был тот
самый Артем, муж Тани, которому она звонила. Из-за чего же произошел
взрыв?
Наступила ночь. Я долго не могла уснуть, все думала о случившемся.
Вдруг за окном послышался шорох. Я подошла к окну и увидела тень двух
мужчин, они лезли по водосточной трубе в квартиру, где прогремел взрыв.
«Вдруг это грабители?» – мелькнула в моей голове мысль. Надо что-то
делать. В первую минуту я вспомнила о Даше, ведь у нее папа –
следователь. Я набрала ее номер телефона и она, прихватив папин
чемоданчик с разными милицейскими штучками, примчалась ко мне. Как
настоящие бесстрашные сыщики мы отправились в ту таинственную квартиру.
Нам повезло, в квартире уже никого не было, таинственные незнакомцы
скрылись, так ничего и не взяв из дома, зато мы запомнили номер
отъезжавшей машины. Даша частенько подсматривала, как ее папа работает,
снимает отпечатки пальцев, и она продемонстрировала мне все свои
таланты. Довольные и счастливые мы разошлись по домам.
Наутро Дашин папа обнаружил, что в чемоданчике не все лежит на своих
местах. Даше пришлось отдуваться за двоих и во всем признаться. В этот
день ее не пустили даже в школу и посадили под домашний арест. Папа был
очень зол на нас.
По дороге в школу я увидела тех двоих, они расспрашивали у местных
бабулек про Татьяну Мироновну. Это были они, «ночные гости». Я узнала
их. Мгновенно набираю телефон Дашиного папы и начинаю быстро-быстро
выкладывать всю информацию. Сама, испугавшись, вернулась домой,
заперлась на все замки и стала ждать приезда милиции.
За ужином Дашин папа нам рассказал, что же произошло на самом деле.
Оказывается, эти незнакомцы были коллегами по работе Артема. Муж
Татьяны совершил грандиозное научное открытие и получил достойную
премию. Секрет открытия был известен только Артему, но коллеги пытались
присвоить его себе и, когда Артем не согласился на их предложение, они
взорвали квартиру, чтобы никому ничего не досталось. Однако, они не
знали о том, что именно в этот день в газете напечатали статью об этом
научном достижении, в которой всему миру журналисты раскрыли все
секреты и тайны.
Затем Дашин папа все-таки похвалил нас за помощь и сказал, что мы –
настоящие сыщики! Мы очень гордились таким высоким званием.
Окт
12 2010
Почему мне нравятся детективы
Детектив один из распространенных жанров, охватывающий широкий круг читателей. Любят как классические детективы Эдгара По, Артура Конан Дойла, Агаты Кристи и др., так и современные детективные романы Дарьи Донцовой, Александры Марининой, Татьяны Устиновой… Я встречалась с разными мнениями по поводу детективов классических и современных. Одни считают чересчур заумными и тяжёлыми классические детективы, другие категорично и резко осуждают современные за отсутствие серьёзного смысла и захватывающего сюжета. Кто-то ценит классические за необычность и красочность, а кто-то любит современные за то, что с ними можно прекрасно отдохнуть. Каждому своё. Я больше предпочитаю классические детективы. Мне кажется, что они насыщеннее, динамичнее, «острее» по содержанию, и каждый рассказ, несмотря на то, что имеет такое же строение, как и остальные, индивидуален и необычен. Можно перечитывать такие рассказы снова и снова.
Классические детективы, или английские детективы. Это так называемые «детективы закрытой комнаты». Когда есть десять человек в замкнутом пространстве, в замке, ну или на острове. Есть труп или даже несколько трупов. Есть всякие полунамёки которые детективщик расставляет по своему повествованию, есть тупая, но метко стреляющая полиция-милиция, есть мудрый следователь-любитель, как правило старичок или старушка… Так вот, в классическом детективе всё узнается почти на последней странице. И всегда оказывается, что убийца с самого начала находится среди действующих лиц».
Итак, мы узнали, что такое классический детектив.
Как уже было сказано выше, помимо классического (самого главного вида детектива) существует несколько поджанров детектива. Они очень широко распространены в современной детективной литературе. Я решила рассмотреть некоторые современные детективы, провести сравнительный анализ с классическими детективами, выявить общие черты и различия и понять, как относятся к ним современные читатели. Вот что говорит уже упомянутый выше герой детского детектива Феликс Куропяткин о современном детективе в целом:
«Есть детектив современный. Не очень интересный. Охарактеризуется тем, что автор наталкивает в такой детектив целую кучу ложных подозреваемых. И объект подозрений постоянно меняется по ходу повествования. Ситуация быстро разворачивается, стрельбы много всякой. А в конце оказывается, что убийца тот, на кого никто бы и не подумал».
Я остановилась на рассмотрении наиболее распространённых детективов: женских и детских. Прежде всего, я обратила внимание на построение сюжета в этих произведениях: обнаружилось, что композиция многих современных детективов не похожа на композицию классических. В этом заключается одно из главных различий между ними. Если в классическом все элементы строго расположены на своих местах, упорядочены, то в современном всё наоборот. Трудно распределить по элементам сюжета и правильно расположить всю информацию в современном детективе. Например, может быть так, что вплетены две или несколько детективных истории в один рассказ («Ворюга в клеточку»).
Следовательно, выделяется несколько завязок, основных частей (развитий действия) и кульминационных моментов. Или в романе «Запасной инстинкт» есть целая «пропасть» между обнаружением преступления и развитием действия. В этом промежутке автор на время покидает главного героя и переключается на остальных персонажей. Также главный герой не сразу решает начать расследование. Экспозиция в современном детективе небольшая, автор сообщает только самое важное, чтобы подготовить читателя, и сразу переходит к делу, т.е. к преступлению. Кульминация всегда сопровождается стрельбой или другими оперативными действиями и присутствием милиции (чтобы сразу арестовать преступника). Это наиболее яркие различия между композицией современного и композицией классического детективов.
Когда я прочитала несколько детективов, в моём представлении возник интересный образ. Детектив стал ассоциироваться с картинкой из книжки моей младшей сестры. На этой картинке изображен самый обыкновенный человек. И все элементы детективного произведения, без которых произведение вовсе не может быть детективным, перевоплотились в части человеческого тела, без которых человек не может быть человеком.
Вот скажите, разве может человек быть человеком, если у него вдруг нет головы? Не может. Также и с детективом. Детектив совсем не детектив, если в нём отсутствует сыщик. Логика понятна?
Теперь возьмём главный, на мой взгляд, элемент детектива – преступление. Преступление в моём видении соотносится с туловищем человека. Почему? Потому что именно к нему прикрепляется голова (сыщик) с помощью шеи (это те сведения и факты, опираясь на которые, сыщик разгадывает тайну преступления). Узнав о преступлении сыщик немедленно начинает расследование. Расследование – это действие, определённый труд. Значит, расследование у детектива – это руки. Что же ассоциируется с ногами? Ноги – это движение. Я считаю, что скорость – это тоже неотъемлемый элемент детектива. От неё зависит, будет ли интерес читателя угасать или наоборот находиться в постоянной активности. Теперь детали. Детали, как отмечалось ранее, играют важную роль в детективе. Также и у каждого человека есть свои, свойственные только ему и отличающие его от других людей детали. Представьте, например, голову человека без волос, без ушей, без глаз, без носа и т.д. Получится что-то неопределенное, не правда ли? Если автор в детективе оставит сыщика без подобных описательных деталей, то произведение потеряет определённую долю ценности. И не только сыщик, все элементы должны быть представлены читателю достойно.
И ещё, чуть не забыла. У каждого человека есть душа. Это далеко не часть тела, но о ней важно упомянуть. Я считаю, что душой является интрига. Что такое интрига? Вот определение из словаря: интрига – последовательный ряд событий, действий в драме или повествовании, составляющий занимательную основу произведения. Обратите внимание на выделенное слово. Если интриги в детективе нет, то и красивые описания не помогут зацепить читателя.
Возможно, вы во многом со мной не согласитесь и найдёте в этом сравнении множество противоречий. Но это плоды моего воображения, а воображение, как известно, вещь непредсказуемая.
Я считаю, что чтением детективов пренебрегать не стоит. Хороший детектив, как и всякая хорошая книга, помимо хитроумных загадок содержит много жизненной, полезной информации, «пищи» для размышлений. Этот жанр универсален, подходит для всех. И любитель логических задач, и человек увлекающиеся психологией, и собиратель разных сведений, и тот, кто с жадностью следит за каждой мыслью автора или просто любит анализировать и размышлять – все могут найти в детективе что-нибудь своё. Это хорошая возможность отвлечься от некоторых проблем и отдохнуть и, одновременно, отличная зарядка для ума. Читая детектив, можно и развлечься и подумать о чём-то серьёзном и значимом. И самое главное, что все эти противоположности гармонично уживаются в одном жанре.
Предыдущие Сочинения: Здравствуй, мама! (письмо к маме)
Следующие Сочинения: Мой любимая книга или как я познакомилась с детективом
Нужна шпаргалка? Тогда сохрани – » Почему мне нравятся детективы . Литературные сочинения!
Лучшие Темы сочинений:
Мой любимая книга или как я познакомилась с детективом
Залізна логіка головного героя та основні принципи дедуктивного методу
РЕЦЕНЗИЯ НА РОМАН В. П. АСТАФЬЕВА “ПЕЧАЛЬНЫЙ ДЕТЕКТИВ” (1 вариант)
Характеристика Шерлока Холмса психологический ребус
Мой любимый детектив
Сюжеты романов Роберта Хайнлайна
Сочинение по повести Коршунова «Операция «Хамелеон»
Новые сочинения:
“Слово о погибели русской земли”
Салон шоколада
Скандинавский эпос
Дружба все победит
Симеон Полоцкий – поэт, издатель, драматург. «Комедия притчи о блудном сыне»
Как описывает Б. Зайцев Преподобного Сергия
День семьи
Шерлок Холмс, герой английского писателя Артура Конан Дойла – мой самый любимый литературный персонаж. Я увлекаюсь детективами и прочитал много произведений Агаты Кристи, Эдгара По, Жоржа Сименона и других писателей. Но самым добрым, умным, талантливым для меня остается Шерлок Холмс.
Слава о нем проникла во все уголки Англии, а затем о гениальном сыщике узнали во всем мире. Холмс выезжает на расследование в Ватикан, его помощь нужна даже могущественным монархам. Холмс в работе использует знаменитый дедуктивный метод. Он может по отдельным деталям, по каким-то мелочам рассказать о человеке и его характере. У Холмса есть друг – доктор Ватсон. Многое ему непонятно в решениях и выводах Холмса, и он постоянно задает вопросы. Совсем, как я: так же, как он, я удивляюсь словам и выводам Шерлока Холмса. И Шерлок Холмс всегда терпеливо, доходчиво объясняет то, что нам непонятно.
Мне очень нравится детективная история «Собака Баскервилей», которая начинается с того, что Шерлок Холмс буквально извлекает из палки, забытой в его доме посетителем, массу информации. И когда появляется владелец палки, оказывается, что все сказанное Холмсом — правда.
На этот раз речь идет о проклятии, которое нависло над родом Баскервилей. Из далеких времен передается из рода в род манускрипт, где написано: «Остерегайтесь выходить на болота в ночное время, когда силы зла властвуют безраздельно». Казалось бы, это легенда, сказка, но мурашки пробегают по коже, когда слышишь крики ночных птиц на огромном болоте, дыхание и рычание огромной собаки, готовой растерзать живого человека. Страх испытывают все, и только Шерлок Холмс знает, что делать. Он остается спокойным, выдержанным. Ни в какие родовые заклятия он не верит, и его логика и здравый смысл в конце концов побеждают.
Я думаю, что Шерлок Холмс останется моим любимым героем на всю жизнь. В нем есть все черты, необходимые человеку: он интересен, бесстрашен, убедителен, умен.
Детектив – особый литературный жанр. П роизведения этого жанра описывают процесс исследования какого-либо загадочного происшествия с целью выяснения его обстоятельств и раскрытия загадки.
Важное свойство классического детектива – полнота фактов. Разгадка тайны не может строиться на сведениях, которые не были предоставлены читателю в ходе описания расследования. К моменту, когда расследование завершается, читатель должен иметь достаточно информации для того, чтобы на её основании самостоятельно найти решение. В этом и есть особая прелесть детектива – читатель может почувствовать себя детективом в процессе чтения. Также в детективе могут скрываться лишь отдельные незначительные подробности, не влияющие на возможность раскрытия тайны. Это может привести читателя к небольшому заблуждению, и тогда он начинает выстраивать другую цепь доводов и фактов для поиска нового решения. По завершении расследования все загадки должны быть разгаданы, на все вопросы – найдены ответы, что вполне естественно и стандартно для любого классического детектива.
Ещё одна особенность детектива заключается в том, что, несмотря на запутанность сюжета, там в большей мере все события идут упорядоченно, нежели в жизни. Наверное, это одной из причин, по которой детективы привлекают к себе многочисленную публику. Литератор Н. Н. Вольский, на мой взгляд, правильно утверждал: “Мир детектива значительно более упорядочен, чем окружающая нас жизнь”. Ведь у словия, в которых происходят события детектива, в целом обычны и хорошо известны читателю (во всяком случае, сам читатель полагает, что уверенно в них ориентируется) . Благодаря этому читателю изначально очевидно, что из описываемого является обычным, а что – странным, выходящим за рамки. Персонажи в значительной мере лишены своеобразия, их психология и поведенческие модели достаточно прозрачны, предсказуемы, а если они имеют какие-либо резко выделяющиеся особенности, то таковые становятся известны читателю. Также стереотипны мотивы действий (в том числе – мотивы преступления) персонажей. Отмечается ещё одно ограничение, которому практически всегда следует классический детектив – недопустимость случайных ошибок и невыявляемых совпадений. Например, в реальной жизни свидетель может говорить правду, может лгать, может заблуждаться или быть введён в заблуждение, но может и просто немотивированно ошибиться (случайно перепутать даты, суммы, фамилии) . В детективе последняя возможность исключена – свидетель либо точен, либо лжёт, либо у его ошибки есть логичное обоснование.
Несомненно детектив имеет особую прелесть. Она заключается в одной очень важной особенности: читателю детектива предлагается соучастие в своего рода игре – разгадке тайны или имени преступника. Кроме того, чтение детективов помогает развивать аналитическое мышление.
Существуют ли литературные персонажи, поклонники которых безгранично и преданно верят в их реальность? Существуют ли персонажи, в честь которых создают музеи, журналы и даже целые организации? Недавно на уроке литературы я узнал, что существуют. Такой высокой чести удостоился главный герой произведений Артура Конан Дойл а сыщик Шерлок Холмс. Любитель хорошего табака, игры на скрипке и разгадывания головоломных загадок, неоднократно использовавший в своих размышлениях дедуктивный метод, сыщик Шерлок Холмс. Ни одна деталь не ускользала от его внимания. Ничтожный материальный след был достаточен для заключения о человеке, его профессии, прошлом и настоящем.
Взять, к примеру, историю о голубом карбункуле. Совершенно случайно в руки детектива попадают два предмета: старая шляпа и рождественский гусь. С первого взгляда трудно усмотреть в этом «подарке судьбы» даже малейшие следы преступления. Но Шерлок Холмс придерживается другого мнения. Пристально рассмотрев шляпу пронзительным взглядом, свойственным ему одному, он смог практически все рассказать о ее владельце. Я, как и помощник Шерлока Холмса, доктор Уотсон, пытался по описанию шляпы прийти к каким-либо умозаключениям: «Самая обыкновенная черная круглая шляпа, жесткая, сильно поношенная. Шелковая подкладка, некогда красная, теперь выцвела… внутри сбоку имелись инициалы «Г.Б.». На полях я заметил петельку для придерживавшей шляпу резинки, но самой резинки не оказалось. Вообще, шляпа была мятая, грязная, покрытая пятнами. Впрочем, заметны были попытки замазать эти пятна чернилами ».
Сравнивая свои выводы с выводами Шерлока Холмса, я понял, что детективом не стану. Например, сыщик только по одной петельке от резинки утверждает, что хозяин шляпы является человеком предусмотрительным и в то же время переживает душевный упадок: «Резинки не продают вместе со шляпой, их нужно покупать отдельно. Раз этот человек купил резинку и велел прикрепить к шляпе, значит, он заботился о том, чтобы уберечь ее от ветра. Но когда резинка оторвалась, а он не стал прилаживать новую, это значит, что он перестал следить за своей наружностью, опустился». Впрочем, не все выводы сыщика, на мой взгляд, были правильными. Можно ли, например, утверждать уверенно, что человек, у которого огромный череп, является обладателем большого ума, как это делает Шерлок Холмс? У меня, честно говоря, возникают сомнения.
Однако в остальном Шерлок Холмс на высоте. Узнав о том, что в зобу гуся найден голубой карбункул, сыщик тотчас же связывает находки, случайно доставшиеся ему, с недавним преступлением — похищением драгоценного камня у графини Моркар в отеле «Космополитен». В краже обвинили Джона Хорнера, прежде уже судившегося за кражу. Хорнер отчаянно сопротивлялся при аресте и доказывал свою невиновность. Естественно, полиция ему не верила.
Шерлок Холмс решил узнать, где был выращен и продан рождественский гусь. Это было правильное решение, ибо, в конце концов, оно привело к разгадке тайны голубого карбункула и освобождению невиновного человека. Вором оказался Джеймс Райдер, служащий отеля. Маленький, жалкий человечек испуганно поведал правду: о том, как украл камень, оставил ложные улики против невиновного, как решил вынести ворованное из отеля, на случай обыска.
Сестра Райдера откармливала домашнюю птицу для рынка. Одного из гусей в честь светлого праздника Рождества она решила подарить брату. Идея внезапно пришла в голову преступнику: необходимо взять гуся прямо сейчас и пронести в нем камень. Во дворе был сарай, в который Райдер загнал «огромного, очень хорошего гуся, белого, с полосатым хвостом. Потом поймал его, раскрыл ему клюв и как можно глубже засунул камень ему в глотку». Гусь глотнул и камень прошел в зоб, при этом гусь бился и хлопал крыльями. Сестра вышла узнать, в чем дело. Гусь вырвался и смешался со стадом. Оказалось, гусей с полосатыми хвостами было два. По злой иронии судьбы, преступнику достался гусь без камня. А гусь-сейф, как нам уже известно, попал в руки Шерлока Холмса.
Вот и все. Вина преступника полностью доказана. Однако милосердный и рассудительный Шерлок Холмс не спешит отдать Райдера в руки правосудия: «Возможно, я укрываю мошенника, но зато спасаю его душу. С этим молодцом ничего подобного не повторится, — он слишком напуган. Упеките его сейчас в тюрьму, и он не развяжется с ней всю жизнь. Кроме того, нынче праздники, надо прощать грехи».
Лучшим наказанием для преступника стали его страх и раскаяние, а лучшей наградой для Шерлока Холмса — решение странной и забавной загадки. Именно тонкий ум и доброта, гуманность, благожелательность, на мой взгляд, позволяют любителю головоломок Шерлоку Холмсу завоевывать все большую читательскую любовь и почитание. Созданный авторской фантазией герой вышел за пределы литературы и стал для читателей живым человеком. Я, например, уже давно являюсь поклонником таланта великого сыщика и с наслаждением читаю о его приключениях. Иногда ловлю себя на мысли, что с удовольствием выпил бы чашечку чаю с великим сыщиком и попросил его самого рассказать об умении проникать в мысли других людей.
У нас большая база и мы ее постоянно пополняем, и поэтому если вы не нашли, то пользуйтесь поиском
В нашей базе свыше 15 тысяч сочинений
Сохранить сочинение:
М.А. Можейко
Детектив (англ. criminal) Литературный жанр, интрига которого организована как логическая реконструкция эмпирически не наблюдавшихся событий (а именно – преступления).
В силу этого внешний сюжет Д. выстраивается как история раскрытия преступления, а внутренний – как когнитивная история решения логической задачи. По оценке Эко, сюжет Д. – «всегда история догадки. В чистом виде. В сущности, основной вопрос философии (и психоанализа) – это и основной вопрос детектива: кто виноват?». Главным героем Д. выступает, таким образом, субъект решения интеллектуальной задачи (т.е. расследования), а именно – детектив (detectiv) в самом широком диапазоне его персонификационного варьирования: частный сыщик (вариант Шерлока Холмса у А.Конан-Дойла), официальный следователь-полицейский (вариант Мегрэ у Ж.Сименона), частное лицо, случайно оказавшееся на месте преступления (вариант мисс Марпл у А.Кристи) или вовсе безымянный виртуоз интерпретации сообщенных фактов («старичок в уголке» у баронессы Оркси).
Формальный статус персонажа в данном случае не является существенно важным, – всеми ими, как и первым в истории жанра великим сыщиком в романе философа-анархиста У.Годвина «Калеб Уильямс» (1794), «движет любопытство». – Подлинным героем Д., таким образом, выступает познающий субъект, трактовка которого в классическом Д. практически оказывается изоморфной сугубо гносеологической артикуляции сознания в классической философии (до традиции философии жизни – см. Философия жизни): отнюдь не случайно традиционная литературная критика, обвиняя (причем далеко не всегда справедливо) Д. в недостатке внимания к личностным характеристикам персонажей, называла многих центральных персонажей (начиная уже от кавалера С.О.Дюпена у Э.А.По и профессора Ван Дьюсена у Ж.Футрелла) «думающими машинами». Психологизм, социальная аналитика причин преступности, лирические линии и т.п., безусловно присутствуя в детективных произведениях, тем не менее, никоим образом не определяют его как жанр (как, в частности, отмечал известный теоретик детективного жанра У.С.Моэм, «я согласен признать, что любовь движет миром, но отнюдь не миром детективных романов; этот мир она движет явно не туда»), – эта презумпция Д. была сформулирована еще в 1928: детективная история «должна быть игрой в прятки, но не между влюбленными, а между детективом и преступником» (С.С.Вэн Дайн).
Классически признанный основатель жанра Э.А.По сам называл свои детективные новеллы «рассказами об умозаключении». В соответствии с этим, спецификой Д. как жанра является инспирирование у читателя интереса к собственному расследованию, т.е., в итоге, к попытке собственной интеллектуальной реконструкции картины преступления, – подобно тому, как сентиментальный роман заставляет читателя моделировать психологическую сферу, «примеряя» на себя те или иные эмоциональные состояния персонажей (то, что М.Дессуар называет «эстетическим переживанием» – см. Язык искусства). Это связано с тем, что, как правило, по ходу разворачивания детективного повествования в когнитивном распоряжении читателя оказываются те же данные, что и в распоряжении следователя (как пишет Эко, «любая история следствия и догадки открывает нам что-то такое, что мы и раньше… как бы знали»): ситуация чтения моделируется для читателя как интеллектуальное состязание со следователем, а в итоге – и с автором Д. (не случайно Д. является признанным жанровым фаворитом в рамках круга развлекательного чтения интеллектуалов).
Этапы эволюции Д. как жанра могут быть обозначены как детективная классика (вплоть до середины 20 в.), детективный модернизм (1950–1970-е) и детективный постмодернизм (начиная с середины 1970-х) – см. Модернизм, Постмодернизм. Классический Д. строится по законам классической философской метафизики (см. Метафизика), фундированной презумпцией наличия онтологического смысла бытия, объективирующегося в феномене логоса, открытого реконструирующему его когнитивному усилию (см. Логос, Логоцентризм). Применительно к Д. это означает, что повествование неукоснительно базируется на имплицитной презумпции того, что существует объективная (или, в терминологии Д., «истинная» – см. Истина) картина преступления, в основе которой лежат определенные действия субъекта-преступника. Собственно, последний выступает своего рода демиургом детективного универсума, ибо задает логику свершившихся событий и предписывает им определенный смысл, который сыщик должен расшифровать (см. Демиург): как пишет Эко, в Д., чтобы прийти к разгадке, «надо начать с догадки, будто все вещи объединены единой логикой, той логикой, которую предписал им виноватый». То обстоятельство, что эта логика не известна ни читателю, ни сыщику как главному интеллектуальному герою Д., ничуть не ставит под сомнение ее онтологической достоверности, – речь идет лишь о полноте ее реконструкции по следам, уликам, свидетельствам (которые в системе отсчета Д. выполняют функцию, конгруэнтную функции эмпирических фактов в научном познании: задавая эмпирический базис исследования, они, тем не менее, не являются достаточными для построения теории, – факты нуждаются в интерпретации – см. Интерпретация, Факт, Теория).
Коллизия Д. разворачивается именно в интеллектуальном пространстве познавательного процесса: драматизм следствия в том, что ключевые факты до поры остаются неизвестными (детективная традиция М.Р.Райнхарт, получившая название по ключевой фразе каждой из ее новелл: «Если бы знать тогда…») либо неверно интерпретируются (доминирующая традиция в диапазоне от А.Конан-Дойла до А.Кристи). Наряду с презумпцией наличия объективной картины преступления, задающей обстоятельствам единый смысл и объединяющей их общей логикой, второй незыблемой презумпцией Д. является презумпция справедливости: последняя неизменно торжествует в финале Д. Юридически артикулированный Закон выступает в данном случае не только как феномен правовой сферы, но (и, возможно, в первую очередь) также как гарант нравственного и – в самом широком смысле слова – социального порядка, ибо только в упорядоченном пространстве социального космоса возможно нарушение порядка, квалифицируемое как преступление. Закон в данном случае есть та критериальная матрица, на основе которой вообще можно отличить социальный хаос от космической упорядоченности и обосновать тем самым правомерность наказания за преступление. В случае так называемого «зеркального Д.», в рамках которого симпатии автора и, соответственно, читателя, моделируются как направленные на героя, преступающего закон, действует та же норма, – меняется лишь адресат ее аппликации, а закон моральный, если он приходит в противоречие с правом, ставится выше закона юридического (например, в произведениях Э.У.Хорнунга и др.).
Таким образом, в классическом Д. «всегда в конце концов торжествует норма – интеллектуальная, социальная, юридическая и моральная» (Эко). Именно имманентно логичная и космически упорядоченная структура классического Д. делает возможным создание своего рода мета-закона построения жанра: история Д. знает многочисленные своды эксплицитно сформулированных правил, согласно которым надлежит создавать детективные произведения: «Двадцать правил детективных историй» американского прозаика и критика С.С.Вэн Дайна (У.Х.Райт), «Десять заповедей детектива» монсеньора Р.Нокса и т.п. Наиболее ранним из них является «правило А.Конан-Дойла», согласно которому преступника нельзя делать героем Д. (несмотря на то, что это требование было выдвинуто задолго до оформления жанра «зеркального Д.», тем не менее, после опубликования романа «Убийство Роджера Экройда», где повествование ведется от лица милейшего доктора, в итоге и оказывающегося убийцей, А.Кристи едва не исключили из британского «Клуба детективистов»). В отличие от классического Д., Д. модернистский ставит под сомнение презумпцию незыблемости социокосмического порядка (пусть и не в таких остро эпатажных формах, как другие виды и жанры искусства), фиксируя тем самым свой антитрадиционализм и антинормативизм (см. Модернизм). Идеал классической культуры (гармония человека и мира – см. Гармония) в условиях культуры неклассической не просто подвергается сомнению, – в фокусе внимания искусства оказываются условия возможности выживания человека в условиях его конфликта с бытием: в парадоксальной гармонии с дисгармонией мира оказывается имманентная дисгармония разорванного сознания.
В этом культурном контексте Д. эпохи модерна утрачивает незыблемость своих исходных классических презумпций: типичной экземплификацией детективного модернизма могут служить романы С.Жапризо, П.Буало, Т.Нарсежака и др. Следуя модернистской презумпции поиска новых (и непременно плюральных) языков культуры, способных выразить новые способы организации социокультурного пространства, модернистский Д. постулирует радикально альтернативную детективной классике презумпцию невозможности исчерпывающе обоснованного (а потому – и гарантированно адекватного) познания свершенного событийного ряда, абсолютно точной реконструкции картины преступления. А поскольку (опять-таки в силу общих установок модернистской культуры) субъект повествования оказывается растворенным в потоке событийности (ср. с литературой «потока сознания», художественными произведениями экзистенциалистской традиции – см. Экзистенциализм), онтологическая недостоверность бытия оборачивается субъективной недостоверностью собственного существования: не имея возможности восстановить правильную картину преступления, героиня «Ловушки для Золушки», например, может с равным успехом идентифицировать себя и с жертвой, и с преступницей, утрачивая подлинность имени, судьбы и личности (С.Жапризо); аналогично, не понимая подлинного смысла происходящего, герой «Волчиц» не может определить, преступник он или жертва преступления (П.Буало, Т.Нарсежак); не зная подоплеки событий, Дани Лонго («Дама в очках и с ружьем в автомобиле») утрачивает чувство реальности и едва не теряет рассудок (С.Жапризо); сделав целью своей жизни месть и обнаружив ошибочность своих подозрений и преследования «не тех» людей, героиня «Убийственного лета» лишается цели и смысла существования: жизнь оказывается выстроенной неправильно и прожитой напрасно (С.Жапризо).
Если в рамках классического Д. интерпретация фактов в качестве неотъемлемого элемента расследования непосредственно включалась в контекст повествования, то детективный модернизм помещает ее в центральный фокус интеллектуальной интриги, делая интерпретационный процесс едва ли не главным содержанием детективного сюжета (см. Сюжет). В то время как классический Д. представлял собой своего рода puzzl, где модули мозаики достаточно было только верно разместить друг относительно друга, чтобы сложилась правильная картина событий, то в рамках модернистского Д., в отличие от этого, детали общей картины не только разрознены и перемешаны, но еще и каждая и них изначально дана читателю и героям в неправильном фокусе, деформирующем истинные контуры событий и смещающем аксиологические акценты. Строясь, в соответствии с основоположениями модернизма, в качестве «открытого произведения», Д. подобного рода включает читателя в творческий процесс, делает его субъектом финального принятия решения о том, что же произошло «на самом деле». И, однако, незыблемой остается для модернистской версии детективного жанра презумпция наличия (за всеми возможными интерпретационными наслоениями – на дне понимания) подлинной картины событий: проблема лишь в невозможности ее реконструкции, из которой и проистекают все экзистенциальные утраты героев, для читателя же всегда остается открытой возможность принять ту или иную версию свершившихся событий (подчас автор даже делает едва уловимый, подобно едва уловимому аромату мужского одеколона в «Ловушке для Золушки», но все же вполне определенный намек на правильную их трактовку). Что же касается постмодернистской версии детективного жанра, то, согласно ее презумпциям, Д. строится как коллаж интерпретаций (см. Коллаж), каждая из которых в равной степени может претендовать на онтологизацию, – при условии программного отказа от исходно заданной онтологии событий.
Так, например, фабула детективных романов П.Модиано («Площадь Звезды», «Утраченный мир», «Августовские воскресенья», «Улица Темных Лавок», «Смягчение приговора» и др.) принципиально отличается от фабулы как классического, так и модернистского Д., поскольку движущее главным героем стремление обрести какую бы то ни было картину событий атрибутивно бесплодно, а поиск истины изначально обречен на неудачу. Безуспешность восстановить правильный ход событий не связана в данном случае с субъективной ментальной неспособностью героя решить предложенную ему жизнью интеллектуальную головоломку, но обусловлена самой природой событийности. Более того, понятие правильности в данном контексте также оказывается радикально переосмысленным: под «правильной» конфигурацией событий имеется в виду не единственно имевшая место в действительности (таковой вообще отказано в праве не только на существование, но и на любые претензии подобного рода), но лишь придающая в интерпретативном усилии некий интегральный смысл разрозненным событиям, каждое из которых само по себе этого смысла лишено. Подобный подход может быть оценен как практически изоморфный общей постмодернистской установке на отказ от метафизической презумпции наличия пронизывающего бытие универсального смысла (см. Метафизика отсутствия): в контексте отказа от логоцентризма (см. Логоцентризм, Логотомия) философия постмодернизма трактует событие как обретающее свой смысл в процессе его интерпретации (см. Событийность, Событие, Эон).
Трагизм постмодернистского Д., в отличие от драматизма Д. модернистского, заключается не в невозможности правильно выбрать адекватную версию трактовки событий из нескольких возможных, но в абсолютном отсутствии так называемой «правильной» версии как таковой (см. Трансцендентальное означаемое). Так называемые «факты» (события) есть не более чем повод для упражнения автора и читателя в «интерпретативном своеволии» (Деррида), заключающемся в бесконечном умножении истолкований того, что в принципе не существует как данность (ср. с постмодернистской концепцией симулякра как копии отсутствующего оригинала – см. Симулякр, Симуляция), а само расследование превращается в деятельность по приданию событиям той или иной (и еще, и еще иной) целостности, таящей в себе семантическую определенность, что фактически изоморфно деятельности означивания в ее постмодернистском истолковании (см. Означивание). В условиях своего рода «смерти этики» в контексте постмодернистской культуры (см. Этика) в Д. данного типа оказывается размытой и исходно присущая детективному жанру ориентация на торжество справедливости и нормы, ибо постмодернистская культура характеризуется отказом от идеи выделенности, предпочтительности какой бы то ни было «эстетики существования» (см. Фуко, Хюбрис) в качестве универсально принятой и потому общеобязательной нормы (см. Ацентризм). Столь же значимой оказывается для трансформаций детективного жанра в контексте современной культуры и постмодернистская презумпция «смерти субъекта» (см. «Смерть субъекта»): собственно, детективный сюжет зачастую аксиологически сдвигается в сферу поисков героем самого себя, реконструкции своей биографии и личностной идентичности. Типичным примером может служить в данном контексте Ги Ролан из романа П.Модиано «Улица темных лавок», имя которого может рассматриваться как классический случай «пустого знака» (см. Пустой знак), ибо за ним не стоит никакой достоверности: оно дано ему, утратившему память, лишь для операционального употребления, не неся в себе ни грана экзистенциального содержания.
Ги Ролан пытается воссоздать свою судьбу, проникнув в прошлое (см. Судьба), но в итоге оказывается ни с чем, ибо в равной мере может оказаться и русским князем-эмигрантом, и доверенным лицом американского актера, и сотрудником латиноамериканского посольства – и так до бесконечности, до полной невозможности каким бы то образом укорениться в реальности: воссоздаваемое содержание прожитой жизни не складывается в целостную судьбу, за которой просматривается целостная личность, но, напротив, предстает «хаотичным и раздробленным… Какие-то лоскутки, обрывки чего-то…» (П.Модиано). «Смерть субъекта» как такового оказывается финальным итогом детективного поиска самости: «кто знает? Может, в конце концов, мы… только капельки влаги, липкая сырость, которую не удается стереть рукой с запотевшего окна» (П.Модиано). Таким образом, постмодернистские Д. не завершаются традиционным открытием тайны (как оно было «на самом деле»), – искомый продукт оказывается растворенным в самой процессуальности поиска. (Подобное построение постмодернистского Д. реализует и одну из важнейших программных задач постмодернизма, а именно – задачу освобождения подлинной сущности человека от насилия со стороны его интерпретации, диктуемой культурной и языковой нормами – см. Интерпретация, Экспериментация, Власть.) Современный Д., таким образом, не просто несет на себе печать специфики культуры постмодерна, но и выступает специальным жа-нрово-семантическим полем реализации его программных посылок. В этом отношении известную фразу У.С.Моэма, констатирующую «упадок и разрушение» Д., следует относить не к Д. как жанру в целом, но лишь к классической его версии.
Сочинение для чего нужны детективы плиз
Ответы:
Детективы многими относятся к жанру чисто развлекательной литературы,
низкопробного чтива, которое нужно только для того, чтобы убить время.
Детективы действительно неплохо справляются с этой задачей, они
увлекают, захватываю читателя и в этом их главное достоинство, которое
привлекает всех поклонников этого жанра. Как увлекательно сопереживать
работе сыщика, разгадывать вместе с ним неожиданные загадки,
подброшенные неутомимой фантазией автора, и получать от этого ни с чем
не сравнимое удовлетворение. Но не только это привлекает к детективам
людей самого разного склада ума, характера и общественного положения.
Прежде всего хороший детективный роман служит ценным источником
информации. Заставляет мозг работать и обогащает человека не только
впечатлениями, но и знаниями. Как много интересного можно почерпнуть из
исторических детективов Умберто Эко, Дэна Брауна или Антона Чижа.
Читатель узнает о нравах и событиях прошлых эпох, погружается в
атмосферу жизни того времени, а это ни с чем не сравнимое впечатление.
Конечно, таких мастеров детективов единицы, большинство разыгрывают одни
и те же, навсегда ставшие классическими сюжеты преступлений, меняя
действующих лиц и антураж событий. Это массовая литература, которая
нужна только для чтения в электричке, и после прочтения которой в памяти
не остается ничего, даже фамилии автора. Но если попадается
замечательный роман признанного мастера, чтение детектива превращается в
настоящий праздник. К таким авторам можно отнести Агату Кристи,
Алистера Маклина, Рекса Стаута или даже Макса Фрая. Отдельно хочется
упомянуть про иронические детективы, которые помимо занимательного
сюжета еще и веселят читателя. К авторам успешно эксплуатирующим это
направление я бы отнесла Иоанну Хмелевскую.
Эпиграф:
Джупс из “Криминального чтива” Квентина Тарантино.
Вступление:
Как и положено настоящему литературному жанру – детектив прошёл через положенное кол-во стадий развития, во времени доказав, что может не только подстраиваться под интересы читающей публики, но и качественно развиваться.
Наличие “классики жанра” – авторов и произведений – тому подтверждение.
(там, т. е. выше – напихайте имён и названий, насколько хватит личных знаний)
Однако: наша задача не обсервационная.
Основная часть/Основная мысль:
Печатный детектив – одна из самых доступных форм “отключения” индивидуума от перепетий его личной действительности.
Причём: “доступных” – и в материальном плане, и в части психологических издержек (покупка книги, обмен, библиотека и пр).
Отдельные читательские девиации – “руководство к действию”, “сублимация” и пр. – не рассматриваем, т. к. представители этих групп не составляют основной части читателей детективов.
Дополнительное положительное качество детективов – высокая тиражность изданий и, как следствие, загрузка типографских мощностей и торговых полок. Что – немаловажно в сообществах, где вопросы занятости – одни из самых злободневных.
Мультипликативные эффекты от написания и издания детективов:
А) Полицейский поджанр “помогает” властям держать в управляемом состоянии легковнушаемых членов социума;
Б) Детектив, как никакой другой литературный жанр, синтетичен и потому легко экранизируем. Что, в конечном итоге, делает практически основным экранизируемым жанром.
Заключение:
Не станем лукавить: если бы детективов не существовало, их – чего бы то не стоило – необходимо было придумать.