Сочинение на тему дон кихот неумирающий образ мировой литературы
14 вариантов
На первый взгляд, это роман, о выжившем из ума пожилом человеке, на самом деле, это размышление о бесплодности человеческой жизни, лживости ценностей и бесполезных идеалах. Человек сошел с ума начитавшись рыцарских романов, вообразил себя рыцарем и поехал совершать никому ненужные подвиги.
Можно заметить в романе такую мысль, что все тщетно и бесполезно в нашем мире, защищать слабых и угнетенных не имея власти – опасно для них же самих, освобождать пленников, дело неблагодарное, от них можно в награду получить побои. Биться с великанами – это борьба с ветряными мельницами, их не победить, а человек пострадает.
Все лживо и самообман – дама сердца выдуманная Дон Кихотом, на деле оказалась обычной крестьянской бабой, грубой и невоспитанной, прекрасный замок – обычной забегаловкой полупритоном, настоящие герцоги и герцогини, жестокими шутниками, для которых жизнь человека это игрушка.
Можно так же взглянуть на пример Санчи Пансо, ради богатства он готов получать тумаки, и хлестать себя по заду, впрочем, он исхитрился, и начал лгать для того, чтобы не получать лишний раз. Когда же, Санчо добился своей цели, он оказался мудрым правителем и богатая жизнь ему вскоре наскучила, тем более как оказалось, что жизнь богача, не такая уж свободная и Санчо предпочел скромную хижину дворцу, и сыр с желудями вкусным герцогским яствам.
Можно так же, обратить внимание на того, кто хотел вернуть разум Дону Кихоту, священник и цирюльник. Один желает вернуть человеку разум и призвать к вечным ценностям, другой хочет, чтобы человек выглядел прилично и не занимался всякими бессмысленными подвигами.
В конце романа, безумец приходит в сознание, он находит истинное предназначение в жизни в труде, а перед смертью тихо причащается, называет себя настоящим именем и в здравом уме покидает этот мир. Суть романа такова – все бессмысленно, бесполезно, все человеческие стремления – это бесплодная борьба с несуществующими великанами, и есть только одна ценность – труд, он не оставляет времени на всякие глупости, и только благодаря ему к несчастному старику вернулся разум.
По странной иронии судьбы роман, который Сервантес создавал как пародию, пережил все “серьезные” литературные произведения этого автора. Нищий, однорукий, измученный Сервантес писал “Дон Кихота” в тюрьме. От отчаяния к надежде, от надежды к смирению движется течение романа. Мягкий юмор, грустный смех, трагикомические ситуации и неожиданная мудрая серьезность составляют фон, “пейзаж”, на котором происходят приключения героя.
Бедный дворянин Алонсо Кехано — старый романтик и идеалист. Всю жизнь он прожил, не слишком обращая внимание на реальность, потому что реальными для него были литературные герои, благородные и бескорыстные рыцари, сражающиеся с несправедливостью, защищающие честь своих прекрасных дам. Наконец, состарившись, Алонсо Кехано словно спохватывается и решает сам пройти этот рыцарский путь. Пусть окружают его не прекраснодушные товарищи, а грубые односельчане с примитивным практицизмом и ограниченным здравым смыслом. Пусть дебелая Альдонса только в воображении Кехано — чистая и прекрасная дама. Пусть опасности надуманы, вместо драконов — ветряные мельницы, вместо боевого коня — смирная беспородная кляча, но настоящими были отвага, благородство, душевная красота и подлинное рыцарство Алонсо Кехано, великолепного Дон Кихота.
Рядом с Дон Кихотом на осле трясется его верный спутник Санчо Панса, не прочитавший в жизни ни одного романа, но волей-неволей попавший в самый великий из них.. Высокая трагическая духовность и веселый, лукавый народный дух — самая странная и вечная пара.
Роман Сервантеса потряс читателей и стал не только фактом истории литературы, но и фактором, изменившим ее, создавшим многие сюжеты. Перекличку или спор с Сервантесом уже четыреста лет ведут писатели. Без него не написал бы своего Дон Кихота — князя Мышкина из “Идиота” — Достоевский. Герой романа Замятина “Мы”, у которого нет даже имени, только номер, тоже по-донкихотски встает на борьбу против всех. Двойственность образа порождает двойственность восприятия. Слово “донкихотство” часто употребляется в значении “бессмысленная борьба с придуманными врагами”, “деятельность благородная, но обреченная на неудачу”, “геройский поступок, основанный на неверных предпосылках”. Глубоко пронизаны этой двойственностью многие книги братьев Стругацких, в которых рассказывается о “прогрессорстве”, благородной и бескорыстной помощи слаборазвитым цивилизациям.
Гениальные книги неисчерпаемы, они снова и снова заставляют людей задумываться о главном: о себе, о человеческой судьбе и судьбе человечества. Они как зеркало, в котором каждый новый век видит себя.
По странной иронии судьбы роман, который Сервантес создавал как пародию, пережил все “серьезные” литературные произведения этого автора. Нищий, однорукий, измученный Сервантес писал “Дон Кихота” в тюрьме. От отчаяния к надежде, от надежды к смирению движется течение романа. Мягкий юмор, грустный смех, трагикомические ситуации и неожиданная мудрая серьезность составляют фон, “пейзаж”, на котором происходят приключения героя.
Бедный дворянин Алонсо Кехано — старый романтик и идеалист. Всю жизнь он прожил, не слишком обращая внимание на реальность, потому что реальными для него были литературные герои, благородные и бескорыстные рыцари, сражающиеся с несправедливостью, защищающие честь своих прекрасных дам. Наконец, состарившись, Алонсо Кехано словно спохватывается и решает сам пройти этот рыцарский путь. Пусть окружают его не прекраснодушные товарищи, а грубые односельчане с примитивным практицизмом и ограниченным здравым смыслом. Пусть дебелая Альдонса только в воображении Кехано — чистая и прекрасная дама. Пусть опасности надуманы, вместо драконов — ветряные мельницы, вместо боевого коня — смирная беспородная кляча, но настоящими были отвага, благородство, душевная красота и подлинное рыцарство Алонсо Кехано, великолепного Дон Кихота.
Рядом с Дон Кихотом на осле трясется его верный спутник Санчо Панса, не прочитавший в жизни ни одного романа, но волей-неволей попавший в самый великий из них.. Высокая трагическая духовность и веселый, лукавый народный дух — самая странная и вечная пара.
Роман Сервантеса потряс читателей и стал не только фактом истории литературы, но и фактором, изменившим ее, создавшим многие сюжеты. Перекличку или спор с Сервантесом уже четыреста лет ведут писатели. Без него не написал бы своего Дон Кихота — князя Мышкина из “Идиота” — Достоевский. Герой романа Замятина “Мы”, у которого нет даже имени, только номер, тоже по-донкихотски встает на борьбу против всех. Двойственность образа порождает двойственность восприятия. Слово “донкихотство” часто употребляется в значении “бессмысленная борьба с придуманными врагами”, “деятельность благородная, но обреченная на неудачу”, “геройский поступок, основанный на неверных предпосылках”. Глубоко пронизаны этой двойственностью многие книги братьев Стругацких, в которых рассказывается о “прогрессорстве”, благородной и бескорыстной помощи слаборазвитым цивилизациям.
Гениальные книги неисчерпаемы, они снова и снова заставляют людей задумываться о главном: о себе, о человеческой судьбе и судьбе человечества. Они как зеркало, в котором каждый новый век видит себя.
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://slovo.ws/
Герой романа «Дон Кихот» живет ради идеалов. Это рыцарские идеалы благородства, чести, мужества, о которых он прочитал в книгах. Дон Кихот становится странствующим рыцарем и на своем пути стремится защищать слабых и угнетенных, сражаться с врагом.
Проблематика «Дон Кихота» Сервантеса заключается в противоречии между рыцарскими идеалами Дон Кихота, и реальной действительностью, которая совсем не идеальна. Начитавшись рыцарских романов, главный герой седлает коня и отправляется на борьбу со злом. Воображение Дон Кихота делает из клячи – боевого скакуна Росинанта, из сельской девушки – прекрасную благородную даму Дульсинею, которой он посвящает свои рыцарские “подвиги”. Земледелец Санчо Панса становится оруженосцем рыцаря.
Воображение Дон Кихота упорно поддерживает его красивую рыцарскую иллюзию. Он представляет, что дама его сердца живет во дворце, потому что только так полагается прекрасным дамам. Дон Кихот верит в правдивость рыцарских романов, ему и в голову не придет, что они – вымысел.
Но тот идеальный мир, в который верит Дон Кихот, не существует в действительности. Зато действительность демонстрирует глобальный Разлад с идеалом. Читатель видит, что реальность не похожа на красивую сказку рыцаря, а сам старик – увы, совсем не могучий герой. Дон Кихот в своем воображении видит замок, а на самом деле это постоялый двор. Он бросается драться с великанами, а читатель видит, что на самом деле это всего лишь мельницы. Отсюда и крылатое выражение: «воевать с мельницами».
Дон Кихот пытается защитить несчастных, однако, получается еще хуже. Так, сельский паренек, за которого вступился Дон Кихот, получил после этого еще больше побоев от хозяина. Паренек в итоге проклинает всех странствующих рыцарей. Каторжане, которых освободил Дон Кихот , вместо благодарности забросали камнями его и Санчо. Дон Кихот воображает, что встречает другого странствующего рыцаря и отбирает у него медный щит, но на самом деле этот человек – цирюльник, что в дождь прикрыл голову медным тазом.
В книжном мире не говорится о деньгах, о бытовых проблемах, о холоде и голоде, которые ждут путешественника на его пути. Но с первых же шагов Дон Кихоту и его верному оруженосцу Санчо Пансе приходится сталкиваться с суровым материальным миром.
Единственное место, где якобы возрождается идеальный мир рыцарства, это герцогский замок. Но его жители просто излишне увлеклись розыгрышами, мистификациями и шутками.
Конфликт между идеалом и действительностью в романе «Дон Кихот» состоит в том, что попытки главного героя творить добро, устанавливать справедливость, безуспешны. Этот романтик «один в поле не воин». Одинокий странствующий рыцарь Дон Кихот, даже имея самые лучшие намерения, даже не сидя без дела и стараясь делать добрые поступки, ничего не может изменить к лучшему в окружающем мире.
Кихот – пародия на рыцаря, а роман Сервантеса является остроумной и меткой пародией на рыцарские романы. Герой часто смешон, читателю жаль его. Образ Дон Кихота – это «вечный» образ. В нем отражено бескорыстное стремление человека защищать добро и справедливость, исповедовать благородные, высокие идеалы – так называемое “донкихотство”. Ради своих идеалов герой проявляет большую отвагу, он способен пожертвовать собой. Это вызывает настоящее уважение.
По странной иронии судьбы роман, который Сервантес создавал как пародию, пережил все “серьезные” литературные произведения этого автора. Нищий, однорукий, измученный Сервантес писал “Дон Кихота” в тюрьме. От отчаяния к надежде, от надежды к смирению движется течение романа. Мягкий юмор, грустный смех, трагикомические ситуации и неожиданная мудрая серьезность составляют фон, “пейзаж”, на котором происходят приключения героя.
Бедный дворянин Алонсо Кехано — старый романтик и идеалист. Всю жизнь он прожил, не слишком обращая внимание на реальность, потому что реальными для него были литературные герои, благородные и бескорыстные рыцари, сражающиеся с несправедливостью, защищающие честь своих прекрасных дам. Наконец, состарившись, Алонсо Кехано словно спохватывается и решает сам пройти этот рыцарский путь. Пусть окружают его не прекраснодушные товарищи, а грубые односельчане с примитивным практицизмом и ограниченным здравым смыслом. Пусть дебелая Альдонса только в воображении Кехано — чистая и прекрасная дама. Пусть опасности надуманы, вместо драконов — ветряные мельницы, вместо боевого коня — смирная беспородная кляча, но настоящими были отвага, благородство, душевная красота и подлинное рыцарство Алонсо Кехано, великолепного Дон Кихота.
Рядом с Дон Кихотом на осле трясется его верный спутник Санчо Панса, не прочитавший в жизни ни одного романа, но волей-неволей попавший в самый великий из них.. Высокая трагическая духовность и веселый, лукавый народный дух — самая странная и вечная пара.
Роман Сервантеса потряс читателей и стал не только фактом истории литературы, но и фактором, изменившим ее, создавшим многие сюжеты. Перекличку или спор с Сервантесом уже четыреста лет ведут писатели. Без него не написал бы своего Дон Кихота — князя Мышкина из “Идиота” — Достоевский. Герой романа Замятина “Мы”, у которого нет даже имени, только номер, тоже по-донкихотски встает на борьбу против всех. Двойственность образа порождает двойственность восприятия. Слово “донкихотство” часто употребляется в значении “бессмысленная борьба с придуманными врагами”, “деятельность благородная, но обреченная на неудачу”, “геройский поступок, основанный на неверных предпосылках”. Глубоко пронизаны этой двойственностью многие книги братьев Стругацких, в которых рассказывается о “прогрессорстве”, благородной и бескорыстной помощи слаборазвитым цивилизациям.
Гениальные книги неисчерпаемы, они снова и снова заставляют людей задумываться о главном: о себе, о человеческой судьбе и судьбе человечества. Они как зеркало, в котором каждый новый век видит себя.
По странной иронии судьбы роман, который Сервантес создавал как пародию, пережил все «серьезные» литературные произведения этого автора. Нищий, однорукий, измученный Сервантес писал «Дон Кихота» в тюрьме. От отчаяния к надежде, от надежды к смирению движется течение романа. Мягкий юмор, грустный смех, трагикомические ситуации и неожиданная мудрая серьезность составляют фон, «пейзаж», на котором происходят приключения героя.
Бедный дворянин Алонсо Кехано — старый романтик и идеалист. Всю жизнь он прожил, не слишком обращая внимание на реальность, потому что реальными для него были литературные герои, благородные и бескорыстные рыцари, сражающиеся с несправедливостью, защищающие честь своих прекрасных дам. Наконец, состарившись, Алонсо Кехано словно спохватывается и решает сам пройти этот рыцарский путь. Пусть окружают его не прекраснодушные товарищи, а грубые односельчане с примитивным практицизмом и ограниченным здравым смыслом. Пусть дебелая Альдонса только в воображении Кехано — чистая и прекрасная дама. Пусть опасности надуманы, вместо драконов — ветряные мельницы, вместо боевого коня — смирная беспородная кляча, но настоящими были отвага, благородство, душевная красота и подлинное рыцарство Алонсо Кехано, великолепного Дон Кихота.
Рядом с Дон Кихотом на осле трясется его верный спутник Санчо Панса, не прочитавший в жизни ни одного романа, но волей-неволей попавший в самый великий из них. Высокая трагическая духовность и веселый, лукавый народный дух — самая странная и вечная пара.
Роман Сервантеса потряс читателей и стал не только фактом истории литературы, но и фактором, изменившим ее, создавшим многие сюжеты. Перекличку или спор с Сервантесом уже четыреста лет ведут писатели. Без него не написал бы своего Дон Кихота — князя Мышкина из «Идиота» — Достоевский. Герой романа Замятина «Мы», у которого нет даже имени, только номер, тоже по-донкихотски встает на борьбу против всех. Двойственность образа порождает двойственность восприятия. Слово «донкихотство» часто употребляется в значении «бессмысленная борьба с придуманными врагами», «деятельность благородная, но обреченная на неудачу», «геройский поступок, основанный на неверных предпосылках». Глубоко пронизаны этой двойственностью многие книги братьев Стругацких, в которых рассказывается о «прогрессорстве», благородной и бескорыстной помощи слаборазвитым цивилизациям.
Гениальные книги неисчерпаемы, они снова и снова заставляют людей задумываться о главном: о себе, о человеческой судьбе и судьбе человечества. Они как зеркало, в котором каждый новый век видит себя.
Дон Кихот Ламанчский
Оноре Домье «Дон Кихот»
Литература Возрождения – это
драма,
лирика,
новелла, гуманистический диалог. Если
роман, то, как правило, пасторальный или первые образцы плутовского, но ни в коем случае не рыцарский. И это при том, что рыцарский роман вовсе не был забыт; его популярность нисколько не упала, он находил восторженных поклонников в самой разнообразной культурной среде и во всех слоях общества, от королевского двора до семейства какого-нибудь провинциального лавочника. Вспомним “Дон Кихота”: принять рыцарский роман за руководство к действию способен только главный герой, но увлечься рыцарским романом способны все, и герцогская чета, и полуграмотный трактирщик. Рыцарский роман – по-прежнему любимая книга для испанца на исходе XVI в., и не только для испанца. “Амадис” и его бесчисленные потомки начали свой путь в Испании, но завоевали всю Европу.
ДОН КИХОТ ЛАМАНЧСКИЙ (исп. Don Quijote de la Mancha < quijote — набедренник, часть рыцарских лат) — герой романа Мигеля де Сервантеса Сааведры «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» (первый том — 1605, второй — 1615); он же —
Рыцарь Печального Образа, Рыцарь Львов. Бедный ламанчский идальго Алонсо Кихано (иначе: Ки-хада, Кехана, Кесада, Кихана) по прозвищу Добрый, страстный поклонник рыцарских романов, уверенный в том, что все описанное в них правда, решает сделаться странствующим рыцарем, чтобы искоренять зло и неправду, защищать слабых и обездоленных.
Нарядившись в рыцарские доспехи и оседлав старую клячу Россинанта, Дон Кихот вместе со своим верным оруженосцем Санчо Пансой, с которым герой не расстается на протяжении почти всего произведения, выезжает из родной деревни в поисках приключений. Действительность в восприятии Дон Кихота трансформируется под воздействием прочитанных рыцарских романов. В силу этого герой попадает в смешные ситуации и неприятные переделки. Дон Кихот принимает за гигантов ветряные мельницы, вместо стада баранов видит многочисленное войско волшебников, постоялый двор в его глазах прекрасный замок.
Внешний облик героя (худой и бледный господин в старых доспехах на тощем Россинанте), который удивительным образом контрастирует с наружностью толстого балагура Санчо, а также странное поведение и невероятные поступки Дон Кихота вызывают смех у окружающих и приносят ему славу сумасшедшего. Дон Кихот считает, что мир заколдовали злые волшебники, «дабы окутывать мраком и обращать в ничто подвиги праведников и освещать и возвеличивать деяния грешников». Призвание героя — сражаться с этими волшебниками. Дон Кихот видит опасность и врага там, где их на самом деле нет, а выражение «бороться с ветряными мельницами» стало синонимом бессмысленных и нелепых действий.
Поступки героя часто приводят к обратному результату. Так, например, рыцарь пытается спасти пастушка Андреса от побоев хозяина, но после того как Дон Кихот уезжает, разозлившийся хозяин избивает мальчика до полусмерти. В безудержном стремлении к справедливости Дон Кихот освобождает каторжников, осужденных на галеры, но, получившие свободу, они побивают камнями своего освободителя. Желая совершить доброе дело, Рыцарь Печального Образа только наносит вред, и в этом смысле Дон Кихота можно назвать отрицательным героем.
Несмотря на свое помешательство на рыцарских романах, Д.К. проявляет необычайную осведомленность и рассудительность во всех остальных вопросах. В рассуждениях о литературе, воспитании, правителях, свободе, войне и мире он выступает как мыслитель-гуманист. Дон Кихот становится мудрым наставником для Санчо Пансы, когда оруженосец занимает пост губернатора на воображаемом острове Баратария.
Образ Дон Кихота меняется на протяжении романа. Во втором томе с героем происходит удивительная метаморфоза: Дон Кихот прозревает и действительность предстает перед ним такой, какая она есть. В то же время окружающие, заражаясь безумием Дон Кихота и потакая его чудачествам, пытаются обмануть Рыцаря Печального Образа. Санчо Панса выдает за Дульсинею Тобосскую и ее свиту простых крестьянок и объясняет своему хозяину, который видит перед собой лишь трех сельских девушек, что волшебники заколдовали Прекрасных Дам. Во время пребывания героя и его оруженосца в герцогском замке хозяева и их челядь создают вокруг Дон Кихота и Санчо театрализованную видимость фантастического мира со всеми атрибутами рыцарских романов. Бакалавр Самсон Карраско, желая вернуть Дон Кихота домой, наряжается в странствующего рыцаря, чтобы победить героя в поединке.
Узнав о существовании пещеры Монтесиноса, одном из тех мест, с которыми связано множество народных преданий и легенд, Дон Кихот желает проникнуть туда. После его явно вымышленного рассказа о необыкновенном путешествии по заколдованному миру, обнаруженному в пещере, создается впечатление, что сам Дон Кихот обманывает окружающих и лишь надевает на себя маску безумия. Эпизод, когда Дон Кихот вполне сознательно подражает одержимости героев рыцарских романов Амадису и Роланду, обрекая себя на любовное послушничество в горах Сьерры Морены, подтверждает это. Более того, Дон Кихот не уверен, существует ли на самом деле Дульсинея Тобосская или же он придумал ее. Хотя все свои подвиги герой посвящает именно ей, кажется, что Дон Кихот делает это потому, что любому странствующему рыцарю положено иметь Даму сердца. В некоторых высказываниях героя («я не знаю, кто я») угадывается осознание им своей роли. Когда в начале второго тома становится известно, что в свет вышла первая часть романа о похождениях Дон Кихота, герой абсолютно не удивлен, т.к. осознает себя литературным персонажем и считает, что его подвиги заслуживают того, чтобы быть описанными хронистом.
Во втором томе Дон Кихот и Санчо Панса сталкиваются с настоящими удивительными, но вполне правдоподобными приключениями: герои встречаются с разбойником Роке Гинартом, становятся свидетелями появления у берегов Барселоны турецкого корабля, а хитроумно устроенная «говорящая голова» в доме одного кабальеро поражает не только Дон Кихота. и Санчо, но и всех остальных гостей.
Г. Доре иллюстрация к книге «Дон Кихот»
Г. Доре иллюстрация к книге «Дон Кихот»
Похождения Дон Кихот а заканчиваются, когда его мечта о необыкновенном приключении становится ощутимой реальностью и бакалавр Самсон Карраско, переодетый в Рыцаря Белой Луны, побеждает героя в поединке. Дон Кихот возвращается в Ламанчу. Перед смертью он отрекается от своих рыцарских деяний и признает, что был безумен. Дон Кихот умирает, оплакиваемый своими друзьями и близкими.
П.Пикассо «Дон Кихот»
Образ Дон Кихота имел множество воплощений в разных видах искусства. Герой Сервантеса запечатлен на картине О.Домье (1851), в иллюстрациях Г.Доре (1863), в графике П.Пикассо. В XVIII в. Дон Кихот — частый гость на оперной сцене (оперы на этот сюжет написали Д.Ристори, Д.Паизиелло, Н.Пиччини, А.Сальери).
В 1910 г. была поставлена опера «Дон Кихот» Ж. Массне, в которой главную партию исполнил Ф.И.Шаляпин. Он же сыграл «драматического» Дон Кихота во французском фильме режиссера Г.Пабста (1933).
В отечественном кинематографе экранизация романа была осуществлена в 1957 г. режиссером Г.М.Козинцевым (Дон Кихот — Н.КЛер-касов, Санчо — Ю.В.Толубеев). Первая инсценировка в русском театре была поставлена в 1847 г. (
автор — П.А.Каратыгин). В 1920-е гг. тема Дон Кихота привлекала внимание многих драматургов, в их числе — Г.И.Чулков, А.В.Луначарский (пьеса «Освобожденный Дон Кихот», 1921). Во МХАТе Втором над образом Дон Кихота работал Михаил Чехов (им же была написана инсценировка). Однако спектакль осуществлен не был. (В 1986 г. опубликован «Дневник о Кихоте» М.Чехова.)
Одним из самых значительных явлений в театральной истории героя Сервантеса стала пьеса М.А.Булгакова «Дон Кихот» (1938), в которой на первый план выдвинулась тема одиночества испанского очарованного странника, обреченного жить в жестоком и прозаичном мире. В 1941 г. состоялась премьера пьесы в Ленинградском театре им. Пушкина: роль Дон Кихота, как позднее и в фильме Козинцева, играл Черкасов. В 60-е гг. широкой популярностью в Америке и в Европе пользовался мюзикл М.Ли «Человек из Ламанчи» (премьера — 1966, экранизация — 1972).
Мигель де Сервантес,
хотя считается, что его достоверного портрета нет
Существует мнение, что «Дон Кихот» это
автобиография, история благородного человека, истоптанного свиньями, посаженного в клетку стражниками и осмеянного бакалаврами и трактирщиками. Совпадений действительно много. Сервантес и его герой - ровесники. Если возраст Алонсо Кихано приближался к пятидесяти годам, когда он решил стать странствующим рыцарем, то писателю было около пятидесяти, когда он придумал своего героя. Оба они - обедневшие идальго. Однако главное – роднящие их гуманистические идеалы и горькая судьба. По-видимому, есть доля истины в том, что Сервантес создал своего героя, «беззлобно подшучивая над собой» (Х.Л.Борхес). И всё же, как ни горька была судьба автора и героя, Дон Кихоту его любовь к людям позволила после всех мытарств высказать им свою признательность, а Сервантесу написать роман, проникнутый верой в людей и любовью к ним.
"Дон Кихот", намечая основные пути парадокса личности, дает нового героя и главную отныне проблему. Путь "Дон Кихота" длиннее, но иным он быть не мог: он проходит через ренессансный рыцарский роман, который роман Сервантеса навсегда похоронил и навеки прославил.
При составлении этого материала использовались:
1. slovo.ws/geroi/212.html
2. shkolazhizni.ru/archive
3. http://www.novayagazeta.ru/data/2008/90/23.html
4. guitarra-antiqua.km.ru/…/quijote_sancho.html
5. М. Л. Андреев «Рыцарский роман в эпоху Возрождения». От мифа к литературе: Сборник в честь 75-летия Е. М. Мелетинского. – М., 1993. – С. 312-320
< -Назад Вперёд->
По странной иронии судьбы роман, который Сервантес создавал как пародию, пережил все “серьезные” литературные произведения этого автора. Нищий, однорукий, измученный Сервантес писал “Дон Кихота” в тюрьме. От отчаяния к надежде, от надежды к смирению движется течение романа. Мягкий юмор, грустный смех, трагикомические ситуации и неожиданная мудрая серьезность составляют фон, “пейзаж”, на котором происходят приключения героя.
Бедный дворянин Алонсо Кехано — старый романтик и идеалист. Всю жизнь он прожил, не слишком обращая внимание на реальность, потому что реальными для него были литературные герои, благородные и бескорыстные рыцари, сражающиеся с несправедливостью, защищающие честь своих прекрасных дам. Наконец, состарившись, Алонсо Кехано словно спохватывается и решает сам пройти этот рыцарский путь. Пусть окружают его не прекраснодушные товарищи, а грубые односельчане с примитивным практицизмом и ограниченным здравым смыслом. Пусть дебелая Альдонса только в воображении Кехано — чистая и прекрасная дама. Пусть опасности надуманы, вместо драконов — ветряные мельницы, вместо боевого коня — смирная беспородная кляча, но настоящими были отвага, благородство, душевная красота и йодлинное рыцарство Алонсо Кехано, великолепного Дон Кихота.
Рядом с Дон Кихотом на осле трясется его верный спутник Санчо Панса, не прочитавший в жизни ни одного романа, но волей-неволей попавший в самый великий из них.. Высокая трагическая духовность и веселый, лукавый народный дух — самая странная и вечная пара.
Роман Сервантеса потряс читателей и стал не только фактом истории литературы, но и фактором, изменившим ее, создавшим многие сюжеты. Перекличку или спор с Сервантесом уже четыреста лет ведут писатели. Без него не написал бы своего Дон Кихота — князя Мышкина из “Идиота” — Достоевский. Герой романа Замятина “Мы”, у которого нет даже имени, только номер, тоже по-донкихотски встает на борьбу против всех. Двойственность образа порождает двойственность восприятия. Слово “донкихотство” часто употребляется в значении “бессмысленная борьба с придуманными врагами”, “деятельность благородная, но обреченная на неудачу”, “геройский поступок, основанный на неверных предпосылках”. Глубоко пронизаны этой двойственностью многие книги братьев Стругацких, в которых рассказывается о “прогрессорстве”, благородной и бескорыстной помощи слаборазвитым цивилизациям.
Гениальные книги неисчерпаемы, они снова и снова заставляют людей задумываться о главном: о себе, о человеческой судьбе и судьбе человечества. Они как зеркало, в котором каждый новый век видит себя.
По странной иронии судьбы роман, который Сервантес создавал как пародию, пережил все “серьезные” литературные произведения этого автора. Нищий, однорукий, измученный Сервантес писал “Дон Кихота” в тюрьме. От отчаяния к надежде, от надежды к смирению движется течение романа. Мягкий юмор, грустный смех, трагикомические ситуации и неожиданная мудрая серьезность составляют фон, “пейзаж”, на котором происходят приключения героя.
Бедный дворянин Алонсо Кехано — старый романтик и идеалист. Всю жизнь он прожил, не слишком обращая внимание на реальность, потому что реальными для него были литературные герои, благородные и бескорыстные рыцари, сражающиеся с несправедливостью, защищающие честь своих прекрасных дам. Наконец, состарившись, Алонсо Кехано словно спохватывается и решает сам пройти этот рыцарский путь. Пусть окружают его не прекраснодушные товарищи, а грубые односельчане с примитивным практицизмом и ограниченным здравым смыслом.
Пусть дебелая Альдонса только в воображении Кехано — чистая и прекрасная дама. Пусть опасности надуманы, вместо драконов — ветряные мельницы, вместо боевого коня — смирная беспородная кляча, но настоящими были отвага, благородство, душевная красота и подлинное рыцарство Алонсо Кехано, великолепного Дон Кихота.
Рядом с Дон Кихотом на осле трясется его верный спутник Санчо Панса, не прочитавший в жизни ни одного романа, но волей-неволей попавший в самый великий из них.. Высокая трагическая духовность и веселый, лукавый народный дух — самая странная и вечная пара.
Роман Сервантеса потряс читателей и стал не только фактом истории литературы, но и фактором, изменившим ее, создавшим многие сюжеты. Перекличку или спор с Сервантесом уже четыреста лет ведут писатели. Без него не написал бы своего Дон Кихота — князя Мышкина из “Идиота” — Достоевский. Герой романа Замятина “Мы”, у которого нет даже имени, только номер, тоже по-донкихотски встает на борьбу против всех. Двойственность образа порождает двойственность восприятия.
Слово “донкихотство” часто употребляется в значении “бессмысленная борьба с придуманными врагами”, “деятельность благородная, но обреченная на неудачу”, “геройский поступок, основанный на неверных предпосылках”. Глубоко пронизаны этой двойственностью многие книги братьев Стругацких, в которых рассказывается о “прогрессорстве”, благородной и бескорыстной помощи слаборазвитым цивилизациям.
Гениальные книги неисчерпаемы, они снова и снова заставляют людей задумываться о главном: о себе, о человеческой судьбе и судьбе человечества. Они как зеркало, в котором каждый новый век видит себя.
Нелепы и часто смехотворны “подвиги” Дон Кихота, который хотел видеть и
видел мир таким, каким его изображали рыцарских романы. Постоялый двор
представлялся ему замком с четырьмя башнями и блестящими серебряными
шпилями, заурядные потаскухи – знатными обитательницами замка, толедские
купцы – странствующими рыцарями, ветряные мельницы – многорукими великанами
и т.п. При этом Сервантес имел в виду не только общую схему рыцарского романа
(очаровательные принцессы, великаны и карлики, странствующие рыцари и пр.),
но и отдельные эпизоды популярных книг. Так, находясь в горах Сьерры-
Морены, Дон Кихот решил подражать самому Амадису Галльскому, который, по
его словам, был “путеводную звездою, ярким светилом, солнцем отважных и
влюбленных рыцарей”. Однажды, отвергнутый принцессой Орианой, Амадис
наложил на себя покаяние и, приняв имя Мрачного Красавца, удалился в горы.
Дон Кихота никто не отвергал, однако, оказавшись среди скал, он
вознамерился повторить поступки Амадиса и, обращаясь к Санчо Пансе, сказал:
“Сейчас я разорву на себе одежды, разбросаю доспехи, стану биться головой о
скалы…” На что добродушный Санчо, не читавший рыцарских романов, заметил
ему: “Ради самого Христа, смотрите, ваша милость, поберегите вы свою
голову, а то еще нападете на такую скалу и на такой выступ, что с первого
же раза вся эта возня с покаянием кончится”. Сердобольное замечание Санчо, продиктованное здравым смыслом, сразу же
выявляет всю крайнюю надуманность книжной романтики. Опущенные на обыденную
землю традиционные ситуации рыцарского романа перестают казаться
возвышенными и становятся просто смешными. К этому приему “приземления”
книжной рыцарской романтики Сервантес неоднократно прибегает в этом романе.
Условные, подчас совершенно неправдоподобные образы и похождения как бы
“переводятся” на язык житейской прозы, и тогда сказочные великаны
оказываются ветряными мельницами, войско могущественного волшебника –
стадом баранов и т.п. Только в расстроенном воображении Дон Кихота
выдуманный мир рыцарского романа сохраняет свою “реальность”. Сам же
Сервантес делает все, чтобы дискредитировать его в глазах читателей. Впрочем поначалу роман Сервантеса почти не выходит за пределы
литературной пародии. Постепенно, однако, Дон Кихот перестает быть только
комической фигурой. Он обнаруживает такие свойства, которые позволяют
увидеть его совсем в ином свете. С каким поистине поэтическим вдохновением
рассказывает Дон Кихот изумленному канонику волшебную историю Рыцаря Озера
(I, 50). В связи с этим можно, пожалуй, сказать, что у его безумия была
поэтическая основа, да и само безумие являлось своего рода вызовом миру,
лишенному яркости и вдохновения. Конечно, Дульсинея Тобосская существовала
только в воображении ламанчского фантазера, но ведь придумать Дульсинею мог
лишь тот, кто поэтизировал женщину, благоговел перед ней, для кого любимая,
будь она даже простой крестьянской девушкой, превращалась в блистательную
принцессу. Вспомним также, что Дон Кихот любил слушать песни и
стихотворения, знал уйму старинных народных романсов и сам при случае
сочинял стихи. Но Дон Кихот не только поэт, он, при всем своем безумии, еще и
благородный мыслитель, человек большого ума. По замечанию священника,
“добрый этот идальго говорит глупости, только если речь заходит о пункте
его помешательства, но, когда с ним заговорят о чем-нибудь другом, он
рассуждает в высшей степени здраво и высказывает ум во всех отношениях
светлый и ясный…” (I, 30). Недаром так поразила всех речь Дон Кихота о
военном поприще и учености. Отдавая предпочтение военной профессии, Дон
Кихот говорит вместе с тем о тяготах, об опасностях, поджидающих солдата, о
бедности, сопутствующей ему. Но он и сам не ищет безмятежного покоя и в
других превыше всего ценит самоотверженное служение общему благу. А ведь
цель военного искусства, по его словам, – “мир”, а мир есть “наивысшее из
всех земных благ” (I, 37). А вдохновенная речь о золотом веке, с которой Дон Кихот обращается к
мирным козопасам? “Блаженны, – сказал он, – времена и блажен тот век,
который древние называли золотым, – не потому, чтобы золото, в наш железный
век представляющее такую огромную ценность, в ту счастливую пору
доставалось даром, а потому, что жившие тогда люди не знали двух слов: твое
и мое. Тогда всюду царили дружба, мир и согласие”. Но с течением времени
“мир все более и более полнился злом”, пока, наконец, не наступило “наше
подлое время, которое по справедливости может быть названо железным веком”
(I, 11). О золотом веке, воспетом еще поэтами классической древности, любили
вспоминать гуманисты эпохи Возрождения. Красивая легенда укрепляла их веру
в “изначальные” достоинства человека, рожденного для счастья и свободы. И
Дон Кихот наряду с гуманистами хочет, чтобы люди вновь обрели свой
естественный удел. Оказывается, именно ради этого он и решил возложить на
себя бремя странствующего рыцарства (I, 20). Для него странствующий рыцарь
– самоотверженный борец за справедливость, обязанный “защищать обиженных и
утесняемых власть имущими” (I, 22). В железном веке истинный гуманизм
должен облечься в латы и вооружиться острым рыцарским мечом. Смешной чудак ничего не искал для одного себя. Конечно, он считал себя
вполне достойным трапезундской короны. Но ведь не ради нее он покинул свой
домашний очаг и отправился навстречу опасностям. Чем ближе мы знакомимся с
ним, тем яснее видим его душевное благородство. Дон Кихот настоящий
подвижник. Он служит Дульсинее Тобосской, но, пожалуй, с еще большим
рвением служит он справедливости, на которую ополчился железный век. Все
свои силы готов он отдать людям, нуждающимся, как он полагает, в его
бескорыстной помощи. Трудно в литературе эпохи Возрождения указать другого
героя, который бы с таким же энтузиазмом сражался за общее благо, хотя
усилия его и оказывались тщетными. По мере развития романа фигура Дон Кихота приобретает все более
патетический характер. Его безумие все чаще оборачивается мудростью.
Особенно это бросается в глаза во второй части романа, увидевший свет
вскоре после того, как некий Авельянеда издал 1614 г. подложную вторую
часть “Дон Кихота”, в которой изобразил ламанчского рыцаря полоумным
дуралеем, а его оруженосца – тупым обжорой. У Сервантеса во второй части
романа Дон Кихот поражает собеседников благородством своих суждений и
порывов. Это дало основания положительному дон Дьего назвать его безумие
“благородным” (II, 18), а Сервантесу в обращении к читателю даже прямо
говорит о “разумных его безумствах” (II, Пролог). У Дон Кихота все отчетливее проступали гуманистические черты. Подчас он
рассуждает так, как имели обыкновение рассуждать гуманисты эпохи
Возрождения. Только человек очень умный и образованный мог, например, столь
проникновенно судить о поэзии (II, 16), храбрости (II, 17), любви, красоте,
неблагодарности (II, 58) и многих других вещах. “Черт его подери, этого
странствующего рыцаря, – воскликнул однажды пораженный Санчо Панса, – чего
он только не знает! Я сначала думал, что он смыслит только в делах
рыцарства, но не тут то было: все его касается, и всюду он сует свой нос”
(II, 22). Когда в беседе с герцогом Дон Кихот смело заявлял, что “кровь
облагораживают добродетели” и что “большего уважения заслуживает худородный
праведник, нежели знатный грешник” (II, 32), он, по сути дела, высказал
мысль, которая со времен Данте и Петрарки принадлежала к числу
кардинальных истин ренессансного гуманизма. И разве, с негодованием
отмечая, что “в наше время леность торжествует над рвением, праздность над
трудолюбием, порок над добродетелью, наглость над храбростью” (II, 1), он
не создавал картину, нарисованную Шекспиром в знаменитом 66-м сонете?
Только в отличие от лирического героя шекспировского сонета Дон Кихот не
помышлял о смерти. Он рвался навстречу опасности, он надеялся силой своего
рыцарского меча очистить землю от порока, ибо трогательно верил в
могущество добродетели, которая со временем “выйдет с честью из всех
испытаний и воссияет на земле подобно солнцу в небе” (I, 47). Утверждая,
что благородная “наука странствующего рыцарства” включает в себя “все или
почти все науки на свете, Дон Кихот прокламировал образ “универсального
человека”, прославленного не одним поколением европейских гуманистов. Разве
его совершенный рыцарь не родной брат “homo universale” европейского
Возрождения? Ведь он должен быть и законоведом, и богословом, и врачом, и
ботаником, и астрологом, и математиком. К тому же ему надлежит “быть чистым
в помыслах, благопристойным в речах, великодушным в поступках, смелым в
подвигах, выносливым в трудах, сострадательным к обездоленным и, наконец,
быть поборником истины, хотя бы это стоило ему жизни” (II, 18). Таким “универсальным человеком” был и сам Дон Кихот. По мнению Санчо
Пансы, в красноречии и мудрости он не уступал самым знаменитым церковным
проповедникам. Только, конечно, мудрость Дон Кихота вовсе не была
церковной. Дон Кихот мечтал не о небесном, а о земном счастье человечества
и всегда готов был подать добрый совет тому, кто испытывал в нем нужду. В
этом отношении особенно замечательны наставления, с которыми Дон Кихот
обратился к Санчо, отправлявшемуся в качестве губернатора на остров
Баратарию. Эти наставления – одно из самых удивительных свидетельств
недюжинного ума ламанчского рыцаря. Более того, это своего рода манифест
гуманистической мудрости. В основе его лежит мысль, что подлинное величие
правителя измеряется не знатностью происхождения, не стремлением
возвыситься над людьми, но справедливыми и добрыми делами. “Помни, Санчо, –
говорил Дон Кихот, – если ты вступишь на путь добродетели и будешь
стараться делать добрые дела, то тебе не придется завидовать делам князей и
сеньоров, ибо кровь наследуется, а добродетель приобретается, и она имеет
ценность самостоятельную, в отличие от крови, которая таковой ценности не
имеет”. В связи с этим Дон Кихот призывает Санчо Пансу не руководствоваться
“законом личного произвола”, весьма распространенного “среди невежд,
которые выдают себя за умников”, но судить обо всем нелицеприятно, заботясь
прежде всего об истине и справедливости. И пусть корысть не собьет его с
верного пути, а слезы бедняка вызовут у него больше сострадания, чем жалобы
богача (II, 42). Когда же герои романа покинули герцогский замок, Дон Кихот с
облегчением сказал: “Свобода, Санчо, есть одна из самых драгоценных щедрот,
которые небо изливает на людей; с нею не могут справиться никакие
сокровища: ни те, что таятся на дне земли, ни те, что сокрыты на дне
морском. Ради свободы, так же точно, как и ради чести, можно и должно
рисковать жизнью, и, напротив того, неволя есть величайшее из всех
несчастий, какие только могут случиться с человеком… Блажен тот, кому
небо посылает кусок хлеба, за который он никого не обязан благодарить,
кроме самого неба!” (II, 58). Однако, наделяя Дон Кихота столь привлекательными чертами, изображая
его подвижником, ратоборцем справедливости, Сервантес в то же время
непрерывно ставит его в нелепые смешные положения. И объясняется это не
только пародийной тенденцией, пронизывающей роман. Ведь прекраснодушие Дон
Кихота бессильно что-либо изменить в мире, в котором воцарились эгоизм и
стяжательство. Правда, Дон Кихот оказывал самое благотворное влияние на
Санчо Пансу. Ему в какой-то мере обязаны своим счастьем прекрасная Китерия
и бедняк Басильо (II, 19-22). Но золотого века ламанчскому рыцарю, конечно,
так и не удалось воскресить. Только крайняя наивность могла подсказать ему
мысль, что своим рыцарским мечом, унаследованным от предков, нанесет он
сокрушительный удар всемогущей кривде. Он все время был во власти иллюзий,
которые, с одной стороны умножали его силы, а с другой – делали его усилия
бесплодными. Не только ветряные мельницы принимал он за сказочных
великанов, но и людей часто видел совсем не такими, какими они были на
самом деле. Поэтому нередко его порывы приводили к результатам прямо
противоположным. Достаточно вспомнить хотя бы эпизод с пастушонком,
которого Дон Кихот вырвал из рук жестокого хозяина (I, 4). Известно, чем
все это кончилось. Дождавшись отъезда Дон Кихота, разъяренный крестьянин
вновь набросился на мальчугана и чуть не убил его. Поэтому, когда
впоследствии пастушонок случайно повстречал Дон Кихота, он проклял его
вместе со всеми “странствующими рыцарями, какие когда-либо появлялись на
свет” (I, 31). Большая проницательность сочеталась у Дон Кихота с
поражающей слепотой. За эту слепоту жизнь все время мстила ему затрещинами
и тумаками. Освобожденные им каторжники забросали его камнями (I, 22).
Мельничные крылья чуть было не разлучили его с жизнью. Ему изрядно
досталось от пастухов, защищавших своих овец и баранов (I, 18). Над ним
издевались слуги и господа. В довершение всему стадо хрюкающих свиней
прошлось по доблестному рыцарю (II, 68). В качестве человека, лишенного “всякого такта действительности” ,
ламанчский чудак стал под пером гениального испанского писателя типическим
воплощением “донкихотизма”, за которым скрывается очень реальное жизненное
содержание. Дон Кихоты появлялись в разные века и у разных народов.
Донкихотизм возможен и в частной, и в общественной жизни. С ним можно
встретиться и в политике, и в искусстве, и в науке. Но, конечно, отнюдь не
случайно такое классическое выражение донкихотизма возникло именно в
Испании на исходе эпохи Возрождения. Дон Кихот (и в этом секрет его архетипичности для западной цивилизации)
реализует то, что он навоображал. «И вот, когда он уже окончательно
свихнулся, в голову ему пришла такая странная мысль, какая еще не приходила
ни одному безумцу на свете, а именно: он почел благоразумным и даже
необходимым как для собственной славы, так и для пользы отечества,
сделаться странствующим рыцарем, сесть на коня и, с оружием в руках
отправившись на поиски приключений, начать заниматься тем же, чем, как это
ему было известно из книг, все странствующие рыцари, скитаясь по свету,
обыкновенно занимались, то есть искоренять всякого рода неправду и в
борении со всевозможными случайностями и опасностями стяжать себе
бессмертное имя и почет». Поскольку у странствующего рыцаря должна быть
дама сердца, он решает тоже ею обзавестись. «Вычистив же доспехи, сделав из
шишака настоящий шлем, выбрав имя для своей лошаденки и окрестив самого
себя, он пришел к заключению, что ему остается лишь найти даму, в которую
он мог бы влюбиться, ибо странствующий рыцарь без любви — это все равно что
дерево без плодов и листьев или же тело без души». Так возникает
возлюбленная Дон Кихота — Дульсинея Тобосская. Дульсинея из Тобосо — образ
из текста, никогда ранее не существовавший и являющийся плодом воображения
Дон Кихота. И именно этому образу посвящен романс Дон Кихота: Так мне в душу врезан образ Дульсинеи из Тобосо… «Наивная смешная вера, без которой, однако, никому не прожить. Без
простодушия нет духа; остается одно тело, которое человека съедает. “Каждый
человек есть немножко Дон Кихот…”»,- так пишет о Дон- Кихоте Н.
Эйдельман. А Тургенев в своей знаменитой статье «Дон Кихот и Гамлет» так
отзывается о Дон Кихоте : «Повторяем: что выражает собою Дон-Кихот? Веру
прежде всего;веру в нечто вечное, незыблемое, в истину, одним
словом, в истину,находящуюся вне отдельного человека, но легко ему
дающуюся, требующую служения н жертв, но доступную постоянству служения и
силе жертвы. Дон-Кихот проникнут весь преданностью к идеалу, для которого
он готов подвергаться всевозможным лишениям, жертвовать жизнию; самую жизнь свою он ценит настолько, насколько она может служить средством
к воплощению идеала, к водворению истины, справедливости на земле. Нам скажут, что идеал этот почерпнут расстроенным его воображением из
фантастического мира рыцарских романов; согласны – ив этом-то состоит
комическая сторона Дон-Кихота; но самый идеал остается во всей своей
нетронутой чистоте.». Здесь можно было бы и остановиться. На поверхности в «Хитроумном
идальго» — история легковерного человека, который принял за чистую монету
небылицы рыцарских романов и пустился искать подвигов и чудес, а по ходу
повествования принимает одно за другое — ветряки за великанов, бурдюки за
великанские головы, баранов — за войско. Он натыкается на жесткую
реальность, которая не имеет ничего общего с атмосферой рыцарских романов.
Но истинная парадигмальность Дон Кихота в рамках западной цивилизации,
состоит в том, что Дон Кихот, двигаясь от текста к воображению, идет дальше
— реализует плоды собственной фантазии, определяемой текстом, и, начав с
себя, изменяет окружающий мир, приводя его в соответствие с плодами своего
воображения, которые были порождены воприятием текста.
По
странной иронии судьбы роман, который Сервантес создавал как пародию, пережил
все “серьезные” литературные произведения этого автора. Нищий,
однорукий, измученный Сервантес писал “Дон Кихота” в тюрьме. От
отчаяния к надежде, от надежды к смирению движется течение романа. Мягкий юмор,
грустный смех, трагикомические ситуации и неожиданная мудрая серьезность
составляют фон, “пейзаж”, на котором происходят приключения героя.
Бедный
дворянин Алонсо Кехано — старый романтик и идеалист. Всю жизнь он прожил, не
слишком обращая внимание на реальность, потому что реальными для него были
литературные герои, благородные и бескорыстные рыцари, сражающиеся с
несправедливостью, защищающие честь своих прекрасных дам. Наконец,
состарившись, Алонсо Кехано словно спохватывается и решает сам пройти этот
рыцарский путь. Пусть окружают его не прекраснодушные товарищи, а грубые
односельчане с примитивным практицизмом и ограниченным здравым смыслом. Пусть
дебелая Альдонса только в воображении Кехано — чистая и прекрасная дама. Пусть
опасности надуманы, вместо драконов — ветряные мельницы, вместо боевого коня —
смирная беспородная кляча, но настоящими были отвага, благородство, душевная
красота и подлинное рыцарство Алонсо Кехано, великолепного Дон Кихота.
Рядом
с Дон Кихотом на осле трясется его верный спутник Санчо Панса, не прочитавший в
жизни ни одного романа, но волей-неволей попавший в самый великий из них..
Высокая трагическая духовность и веселый, лукавый народный дух — самая странная
и вечная пара.
Роман
Сервантеса потряс читателей и стал не только фактом истории литературы, но и
фактором, изменившим ее, создавшим многие сюжеты. Перекличку или спор с
Сервантесом уже четыреста лет ведут писатели. Без него не написал бы своего Дон
Кихота — князя Мышкина из “Идиота” — Достоевский. Герой романа
Замятина “Мы”, у которого нет даже имени, только номер, тоже
по-донкихотски встает на борьбу против всех. Двойственность образа порождает
двойственность восприятия. Слово “донкихотство” часто употребляется в
значении “бессмысленная борьба с придуманными врагами”,
“деятельность благородная, но обреченная на неудачу”, “геройский
поступок, основанный на неверных предпосылках”. Глубоко пронизаны этой
двойственностью многие книги братьев Стругацких, в которых рассказывается о
“прогрессорстве”, благородной и бескорыстной помощи слаборазвитым
цивилизациям.
Гениальные
книги неисчерпаемы, они снова и снова заставляют людей задумываться о главном:
о себе, о человеческой судьбе и судьбе человечества. Они как зеркало, в котором
каждый новый век видит себя.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://slovo.ws/
По странной иронии судьбы роман, который Сервантес создавал как пародию, пережил все “серьезные” литературные произведения этого автора. Нищий, однорукий, измученный Сервантес писал “Дон Кихота” в тюрьме. От отчаяния к надежде, от надежды к смирению движется течение романа. Мягкий юмор, грустный смех, трагикомические ситуации и неожиданная мудрая серьезность составляют фон, “пейзаж”, на котором происходят приключения героя.
Бедный дворянин Алонсо Кехано — старый романтик и идеалист. Всю жизнь он прожил, не слишком обращая внимание на реальность, потому что реальными для него были литературные герои, благородные и бескорыстные рыцари, сражающиеся с несправедливостью, защищающие честь своих прекрасных дам. Наконец, состарившись, Алонсо Кехано словно спохватывается и решает сам пройти этот рыцарский путь. Пусть окружают его не прекраснодушные товарищи, а грубые односельчане с примитивным практицизмом и ограниченным здравым смыслом. Пусть дебелая Альдонса только в воображении Кехано — чистая и прекрасная дама. Пусть опасности надуманы, вместо драконов — ветряные мельницы, вместо боевого коня — смирная беспородная кляча, но настоящими были отвага, благородство, душевная красота и подлинное рыцарство Алонсо Кехано, великолепного Дон Кихота.
Рядом с Дон Кихотом на осле трясется его верный спутник Санчо Панса, не прочитавший в жизни ни одного романа, но волей-неволей попавший в самый великий из них.. Высокая трагическая духовность и веселый, лукавый народный дух — самая странная и вечная пара.
Роман Сервантеса потряс читателей и стал не только фактом истории литературы, но и фактором, изменившим ее, создавшим многие сюжеты. Перекличку или спор с Сервантесом уже четыреста лет ведут писатели. Без него не написал бы своего Дон Кихота — князя Мышкина из “Идиота” — Достоевский. Герой романа Замятина “Мы”, у которого нет даже имени, только номер, тоже по-донкихотски встает на борьбу против всех. Двойственность образа порождает двойственность восприятия. Слово “донкихотство” часто употребляется в значении “бессмысленная борьба с придуманными врагами”, “деятельность благородная, но обреченная на неудачу”, “геройский поступок, основанный на неверных предпосылках”. Глубоко пронизаны этой двойственностью многие книги братьев Стругацких, в которых рассказывается о “прогрессорстве”, благородной и бескорыстной помощи слаборазвитым цивилизациям.
Гениальные книги неисчерпаемы, они снова и снова заставляют людей задумываться о главном: о себе, о человеческой судьбе и судьбе человечества. Они как зеркало, в котором каждый новый век видит с
По странной иронии судьбы роман, который Сервантес создавал как пародию, пережил все “серьезные” литературные произведения этого автора. Нищий, однорукий, измученный Сервантес писал “Дон Кихота” в тюрьме. От отчаяния к надежде, от надежды к смирению движется течение романа. Мягкий юмор, грустный смех, трагикомические ситуации и неожиданная мудрая серьезность составляют фон, “пейзаж”, на котором происходят приключения героя.
Бедный дворянин Алонсо Кехано — старый романтик и идеалист. Всю жизнь он прожил, не слишком обращая внимание на реальность, потому что реальными для него были литературные герои, благородные и бескорыстные рыцари, сражающиеся с несправедливостью, защищающие честь своих прекрасных дам. Наконец, состарившись, Алонсо Кехано словно спохватывается и решает сам пройти этот рыцарский путь. Пусть окружают его не прекраснодушные товарищи, а грубые односельчане с примитивным практицизмом и ограниченным здравым смыслом. Пусть дебелая Альдонса только в воображении Кехано — чистая и прекрасная дама. Пусть опасности надуманы, вместо драконов — ветряные мельницы, вместо боевого коня — смирная беспородная кляча, но настоящими были отвага, благородство, душевная красота и йодлинное рыцарство Алонсо Кехано, великолепного Дон Кихота.
Рядом с Дон Кихотом на осле трясется его верный спутник Санчо Панса, не прочитавший в жизни ни одного романа, но волей-неволей попавший в самый великий из них.. Высокая трагическая духовность и веселый, лукавый народный дух — самая странная и вечная пара.
Роман Сервантеса потряс читателей и стал не только фактом истории литературы, но и фактором, изменившим ее, создавшим многие сюжеты. Перекличку или спор с Сервантесом уже четыреста лет ведут писатели. Без него не написал бы своего Дон Кихота — князя Мышкина из “Идиота” — Достоевский. Герой романа Замятина “Мы”, у которого нет даже имени, только номер, тоже по-донкихотски встает на борьбу против всех. Двойственность образа порождает двойственность восприятия. Слово “донкихотство” часто употребляется в значении “бессмысленная борьба с придуманными врагами”, “деятельность благородная, но обреченная на неудачу”, “геройский поступок, основанный на неверных предпосылках”. Глубоко пронизаны этой двойственностью многие книги братьев Стругацких, в которых рассказывается о “прогрессорстве”, благородной и бескорыстной помощи слаборазвитым цивилизациям.
Гениальные книги неисчерпаемы, они снова и снова заставляют людей задумываться о главном: о себе, о человеческой судьбе и судьбе человечества. Они как зеркало, в котором каждый новый век видит себя.
На первый взгляд, это роман, о выжившем из ума пожилом человеке, на самом деле, это размышление о бесплодности человеческой жизни, лживости ценностей и бесполезных идеалах. Человек сошел с ума начитавшись рыцарских романов, вообразил себя рыцарем и поехал совершать никому ненужные подвиги.
Можно заметить в романе такую мысль, что все тщетно и бесполезно в нашем мире, защищать слабых и угнетенных не имея власти – опасно для них же самих, освобождать пленников, дело неблагодарное, от них можно в награду получить побои. Биться с великанами – это борьба с ветряными мельницами, их не победить, а человек пострадает.
Все лживо и самообман – дама сердца выдуманная Дон Кихотом, на деле оказалась обычной крестьянской бабой, грубой и невоспитанной, прекрасный замок – обычной забегаловкой полупритоном, настоящие герцоги и герцогини, жестокими шутниками, для которых жизнь человека это игрушка.
Можно так же взглянуть на пример Санчи Пансо, ради богатства он готов получать тумаки, и хлестать себя по заду, впрочем, он исхитрился, и начал лгать для того, чтобы не получать лишний раз. Когда же, Санчо добился своей цели, он оказался мудрым правителем и богатая жизнь ему вскоре наскучила, тем более как оказалось, что жизнь богача, не такая уж свободная и Санчо предпочел скромную хижину дворцу, и сыр с желудями вкусным герцогским яствам.
Можно так же, обратить внимание на того, кто хотел вернуть разум Дону Кихоту, священник и цирюльник. Один желает вернуть человеку разум и призвать к вечным ценностям, другой хочет, чтобы человек выглядел прилично и не занимался всякими бессмысленными подвигами.
В конце романа, безумец приходит в сознание, он находит истинное предназначение в жизни в труде, а перед смертью тихо причащается, называет себя настоящим именем и в здравом уме покидает этот мир. Суть романа такова – все бессмысленно, бесполезно, все человеческие стремления – это бесплодная борьба с несуществующими великанами, и есть только одна ценность – труд, он не оставляет времени на всякие глупости, и только благодаря ему к несчастному старику вернулся разум.
По странной иронии судьбы роман, который Сервантес создавал как пародию, пережил все “серьезные” литературные произведения этого автора. Нищий, однорукий, измученный Сервантес писал “Дон Кихота” в тюрьме. От отчаяния к надежде, от надежды к смирению движется течение романа. Мягкий юмор, грустный смех, трагикомические ситуации и неожиданная мудрая серьезность составляют фон, “пейзаж”, на котором происходят приключения героя.
Бедный дворянин Алонсо Кехано — старый романтик и идеалист. Всю жизнь он прожил, не слишком обращая внимание на реальность, потому что реальными для него были литературные герои, благородные и бескорыстные рыцари, сражающиеся с несправедливостью, защищающие честь своих прекрасных дам. Наконец, состарившись, Алонсо Кехано словно спохватывается и решает сам пройти этот рыцарский путь. Пусть окружают его не прекраснодушные товарищи, а грубые односельчане с примитивным практицизмом и ограниченным здравым смыслом. Пусть дебелая Альдонса только в воображении Кехано — чистая и прекрасная дама. Пусть опасности надуманы, вместо драконов — ветряные мельницы, вместо боевого коня — смирная беспородная кляча, но настоящими были отвага, благородство, душевная красота и подлинное рыцарство Алонсо Кехано, великолепного Дон Кихота.
Рядом с Дон Кихотом на осле трясется его верный спутник Санчо Панса, не прочитавший в жизни ни одного романа, но волей-неволей попавший в самый великий из них.. Высокая трагическая духовность и веселый, лукавый народный дух — самая странная и вечная пара.
Роман Сервантеса потряс читателей и стал не только фактом истории литературы, но и фактором, изменившим ее, создавшим многие сюжеты. Перекличку или спор с Сервантесом уже четыреста лет ведут писатели. Без него не написал бы своего Дон Кихота — князя Мышкина из “Идиота” — Достоевский. Герой романа Замятина “Мы”, у которого нет даже имени, только номер, тоже по-донкихотски встает на борьбу против всех. Двойственность образа порождает двойственность восприятия. Слово “донкихотство” часто употребляется в значении “бессмысленная борьба с придуманными врагами”, “деятельность благородная, но обреченная на неудачу”, “геройский поступок, основанный на неверных предпосылках”. Глубоко пронизаны этой двойственностью многие книги братьев Стругацких, в которых рассказывается о “прогрессорстве”, благородной и бескорыстной помощи слаборазвитым цивилизациям.
Гениальные книги неисчерпаемы, они снова и снова заставляют людей задумываться о главном: о себе, о человеческой судьбе и судьбе человечества. Они как зеркало, в котором каждый новый век видит себя.
По странной иронии судьбы роман, который Сервантес создавал как пародию, пережил все “серьезные” литературные произведения этого автора. Нищий, однорукий, измученный Сервантес писал “Дон Кихота” в тюрьме. От отчаяния к надежде, от надежды к смирению движется течение романа. Мягкий юмор, грустный смех, трагикомические ситуации и неожиданная мудрая серьезность составляют фон, “пейзаж”, на котором происходят приключения героя.
Бедный дворянин Алонсо Кехано — старый романтик и идеалист. Всю жизнь он прожил, не слишком обращая внимание на реальность, потому что реальными для него были литературные герои, благородные и бескорыстные рыцари, сражающиеся с несправедливостью, защищающие честь своих прекрасных дам. Наконец, состарившись, Алонсо Кехано словно спохватывается и решает сам пройти этот рыцарский путь. Пусть окружают его не прекраснодушные товарищи, а грубые односельчане с примитивным практицизмом и ограниченным здравым смыслом. Пусть дебелая Альдонса только в воображении Кехано — чистая и прекрасная дама. Пусть опасности надуманы, вместо драконов — ветряные мельницы, вместо боевого коня — смирная беспородная кляча, но настоящими были отвага, благородство, душевная красота и подлинное рыцарство Алонсо Кехано, великолепного Дон Кихота.
Рядом с Дон Кихотом на осле трясется его верный спутник Санчо Панса, не прочитавший в жизни ни одного романа, но волей-неволей попавший в самый великий из них.. Высокая трагическая духовность и веселый, лукавый народный дух — самая странная и вечная пара.
Роман Сервантеса потряс читателей и стал не только фактом истории литературы, но и фактором, изменившим ее, создавшим многие сюжеты. Перекличку или спор с Сервантесом уже четыреста лет ведут писатели. Без него не написал бы своего Дон Кихота — князя Мышкина из “Идиота” — Достоевский. Герой романа Замятина “Мы”, у которого нет даже имени, только номер, тоже по-донкихотски встает на борьбу против всех. Двойственность образа порождает двойственность восприятия. Слово “донкихотство” часто употребляется в значении “бессмысленная борьба с придуманными врагами”, “деятельность благородная, но обреченная на неудачу”, “геройский поступок, основанный на неверных предпосылках”. Глубоко пронизаны этой двойственностью многие книги братьев Стругацких, в которых рассказывается о “прогрессорстве”, благородной и бескорыстной помощи слаборазвитым цивилизациям.
Гениальные книги неисчерпаемы, они снова и снова заставляют людей задумываться о главном: о себе, о человеческой судьбе и судьбе человечества. Они как зеркало, в котором каждый новый век видит себя.
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://slovo.ws/
Герой романа «Дон Кихот» живет ради идеалов. Это рыцарские идеалы благородства, чести, мужества, о которых он прочитал в книгах. Дон Кихот становится странствующим рыцарем и на своем пути стремится защищать слабых и угнетенных, сражаться с врагом.
Проблематика «Дон Кихота» Сервантеса заключается в противоречии между рыцарскими идеалами Дон Кихота, и реальной действительностью, которая совсем не идеальна. Начитавшись рыцарских романов, главный герой седлает коня и отправляется на борьбу со злом. Воображение Дон Кихота делает из клячи – боевого скакуна Росинанта, из сельской девушки – прекрасную благородную даму Дульсинею, которой он посвящает свои рыцарские “подвиги”. Земледелец Санчо Панса становится оруженосцем рыцаря.
Воображение Дон Кихота упорно поддерживает его красивую рыцарскую иллюзию. Он представляет, что дама его сердца живет во дворце, потому что только так полагается прекрасным дамам. Дон Кихот верит в правдивость рыцарских романов, ему и в голову не придет, что они – вымысел.
Но тот идеальный мир, в который верит Дон Кихот, не существует в действительности. Зато действительность демонстрирует глобальный Разлад с идеалом. Читатель видит, что реальность не похожа на красивую сказку рыцаря, а сам старик – увы, совсем не могучий герой. Дон Кихот в своем воображении видит замок, а на самом деле это постоялый двор. Он бросается драться с великанами, а читатель видит, что на самом деле это всего лишь мельницы. Отсюда и крылатое выражение: «воевать с мельницами».
Дон Кихот пытается защитить несчастных, однако, получается еще хуже. Так, сельский паренек, за которого вступился Дон Кихот, получил после этого еще больше побоев от хозяина. Паренек в итоге проклинает всех странствующих рыцарей. Каторжане, которых освободил Дон Кихот , вместо благодарности забросали камнями его и Санчо. Дон Кихот воображает, что встречает другого странствующего рыцаря и отбирает у него медный щит, но на самом деле этот человек – цирюльник, что в дождь прикрыл голову медным тазом.
В книжном мире не говорится о деньгах, о бытовых проблемах, о холоде и голоде, которые ждут путешественника на его пути. Но с первых же шагов Дон Кихоту и его верному оруженосцу Санчо Пансе приходится сталкиваться с суровым материальным миром.
Единственное место, где якобы возрождается идеальный мир рыцарства, это герцогский замок. Но его жители просто излишне увлеклись розыгрышами, мистификациями и шутками.
Конфликт между идеалом и действительностью в романе «Дон Кихот» состоит в том, что попытки главного героя творить добро, устанавливать справедливость, безуспешны. Этот романтик «один в поле не воин». Одинокий странствующий рыцарь Дон Кихот, даже имея самые лучшие намерения, даже не сидя без дела и стараясь делать добрые поступки, ничего не может изменить к лучшему в окружающем мире.
Кихот – пародия на рыцаря, а роман Сервантеса является остроумной и меткой пародией на рыцарские романы. Герой часто смешон, читателю жаль его. Образ Дон Кихота – это «вечный» образ. В нем отражено бескорыстное стремление человека защищать добро и справедливость, исповедовать благородные, высокие идеалы – так называемое “донкихотство”. Ради своих идеалов герой проявляет большую отвагу, он способен пожертвовать собой. Это вызывает настоящее уважение.
По странной иронии судьбы роман, который Сервантес создавал как пародию, пережил все “серьезные” литературные произведения этого автора. Нищий, однорукий, измученный Сервантес писал “Дон Кихота” в тюрьме. От отчаяния к надежде, от надежды к смирению движется течение романа. Мягкий юмор, грустный смех, трагикомические ситуации и неожиданная мудрая серьезность составляют фон, “пейзаж”, на котором происходят приключения героя.
Бедный дворянин Алонсо Кехано — старый романтик и идеалист. Всю жизнь он прожил, не слишком обращая внимание на реальность, потому что реальными для него были литературные герои, благородные и бескорыстные рыцари, сражающиеся с несправедливостью, защищающие честь своих прекрасных дам. Наконец, состарившись, Алонсо Кехано словно спохватывается и решает сам пройти этот рыцарский путь. Пусть окружают его не прекраснодушные товарищи, а грубые односельчане с примитивным практицизмом и ограниченным здравым смыслом. Пусть дебелая Альдонса только в воображении Кехано — чистая и прекрасная дама. Пусть опасности надуманы, вместо драконов — ветряные мельницы, вместо боевого коня — смирная беспородная кляча, но настоящими были отвага, благородство, душевная красота и подлинное рыцарство Алонсо Кехано, великолепного Дон Кихота.
Рядом с Дон Кихотом на осле трясется его верный спутник Санчо Панса, не прочитавший в жизни ни одного романа, но волей-неволей попавший в самый великий из них.. Высокая трагическая духовность и веселый, лукавый народный дух — самая странная и вечная пара.
Роман Сервантеса потряс читателей и стал не только фактом истории литературы, но и фактором, изменившим ее, создавшим многие сюжеты. Перекличку или спор с Сервантесом уже четыреста лет ведут писатели. Без него не написал бы своего Дон Кихота — князя Мышкина из “Идиота” — Достоевский. Герой романа Замятина “Мы”, у которого нет даже имени, только номер, тоже по-донкихотски встает на борьбу против всех. Двойственность образа порождает двойственность восприятия. Слово “донкихотство” часто употребляется в значении “бессмысленная борьба с придуманными врагами”, “деятельность благородная, но обреченная на неудачу”, “геройский поступок, основанный на неверных предпосылках”. Глубоко пронизаны этой двойственностью многие книги братьев Стругацких, в которых рассказывается о “прогрессорстве”, благородной и бескорыстной помощи слаборазвитым цивилизациям.
Гениальные книги неисчерпаемы, они снова и снова заставляют людей задумываться о главном: о себе, о человеческой судьбе и судьбе человечества. Они как зеркало, в котором каждый новый век видит себя.
По странной иронии судьбы роман, который Сервантес создавал как пародию, пережил все «серьезные» литературные произведения этого автора. Нищий, однорукий, измученный Сервантес писал «Дон Кихота» в тюрьме. От отчаяния к надежде, от надежды к смирению движется течение романа. Мягкий юмор, грустный смех, трагикомические ситуации и неожиданная мудрая серьезность составляют фон, «пейзаж», на котором происходят приключения героя.
Бедный дворянин Алонсо Кехано — старый романтик и идеалист. Всю жизнь он прожил, не слишком обращая внимание на реальность, потому что реальными для него были литературные герои, благородные и бескорыстные рыцари, сражающиеся с несправедливостью, защищающие честь своих прекрасных дам. Наконец, состарившись, Алонсо Кехано словно спохватывается и решает сам пройти этот рыцарский путь. Пусть окружают его не прекраснодушные товарищи, а грубые односельчане с примитивным практицизмом и ограниченным здравым смыслом. Пусть дебелая Альдонса только в воображении Кехано — чистая и прекрасная дама. Пусть опасности надуманы, вместо драконов — ветряные мельницы, вместо боевого коня — смирная беспородная кляча, но настоящими были отвага, благородство, душевная красота и подлинное рыцарство Алонсо Кехано, великолепного Дон Кихота.
Рядом с Дон Кихотом на осле трясется его верный спутник Санчо Панса, не прочитавший в жизни ни одного романа, но волей-неволей попавший в самый великий из них. Высокая трагическая духовность и веселый, лукавый народный дух — самая странная и вечная пара.
Роман Сервантеса потряс читателей и стал не только фактом истории литературы, но и фактором, изменившим ее, создавшим многие сюжеты. Перекличку или спор с Сервантесом уже четыреста лет ведут писатели. Без него не написал бы своего Дон Кихота — князя Мышкина из «Идиота» — Достоевский. Герой романа Замятина «Мы», у которого нет даже имени, только номер, тоже по-донкихотски встает на борьбу против всех. Двойственность образа порождает двойственность восприятия. Слово «донкихотство» часто употребляется в значении «бессмысленная борьба с придуманными врагами», «деятельность благородная, но обреченная на неудачу», «геройский поступок, основанный на неверных предпосылках». Глубоко пронизаны этой двойственностью многие книги братьев Стругацких, в которых рассказывается о «прогрессорстве», благородной и бескорыстной помощи слаборазвитым цивилизациям.
Гениальные книги неисчерпаемы, они снова и снова заставляют людей задумываться о главном: о себе, о человеческой судьбе и судьбе человечества. Они как зеркало, в котором каждый новый век видит себя.
Дон Кихот Ламанчский
Оноре Домье «Дон Кихот»
Литература Возрождения – это
драма,
лирика,
новелла, гуманистический диалог. Если
роман, то, как правило, пасторальный или первые образцы плутовского, но ни в коем случае не рыцарский. И это при том, что рыцарский роман вовсе не был забыт; его популярность нисколько не упала, он находил восторженных поклонников в самой разнообразной культурной среде и во всех слоях общества, от королевского двора до семейства какого-нибудь провинциального лавочника. Вспомним “Дон Кихота”: принять рыцарский роман за руководство к действию способен только главный герой, но увлечься рыцарским романом способны все, и герцогская чета, и полуграмотный трактирщик. Рыцарский роман – по-прежнему любимая книга для испанца на исходе XVI в., и не только для испанца. “Амадис” и его бесчисленные потомки начали свой путь в Испании, но завоевали всю Европу.
ДОН КИХОТ ЛАМАНЧСКИЙ (исп. Don Quijote de la Mancha < quijote — набедренник, часть рыцарских лат) — герой романа Мигеля де Сервантеса Сааведры «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» (первый том — 1605, второй — 1615); он же — Рыцарь Печального Образа, Рыцарь Львов. Бедный ламанчский идальго Алонсо Кихано (иначе: Ки-хада, Кехана, Кесада, Кихана) по прозвищу Добрый, страстный поклонник рыцарских романов, уверенный в том, что все описанное в них правда, решает сделаться странствующим рыцарем, чтобы искоренять зло и неправду, защищать слабых и обездоленных. Нарядившись в рыцарские доспехи и оседлав старую клячу Россинанта, Дон Кихот вместе со своим верным оруженосцем Санчо Пансой, с которым герой не расстается на протяжении почти всего произведения, выезжает из родной деревни в поисках приключений. Действительность в восприятии Дон Кихота трансформируется под воздействием прочитанных рыцарских романов. В силу этого герой попадает в смешные ситуации и неприятные переделки. Дон Кихот принимает за гигантов ветряные мельницы, вместо стада баранов видит многочисленное войско волшебников, постоялый двор в его глазах прекрасный замок. Внешний облик героя (худой и бледный господин в старых доспехах на тощем Россинанте), который удивительным образом контрастирует с наружностью толстого балагура Санчо, а также странное поведение и невероятные поступки Дон Кихота вызывают смех у окружающих и приносят ему славу сумасшедшего. Дон Кихот считает, что мир заколдовали злые волшебники, «дабы окутывать мраком и обращать в ничто подвиги праведников и освещать и возвеличивать деяния грешников». Призвание героя — сражаться с этими волшебниками. Дон Кихот видит опасность и врага там, где их на самом деле нет, а выражение «бороться с ветряными мельницами» стало синонимом бессмысленных и нелепых действий. Поступки героя часто приводят к обратному результату. Так, например, рыцарь пытается спасти пастушка Андреса от побоев хозяина, но после того как Дон Кихот уезжает, разозлившийся хозяин избивает мальчика до полусмерти. В безудержном стремлении к справедливости Дон Кихот освобождает каторжников, осужденных на галеры, но, получившие свободу, они побивают камнями своего освободителя. Желая совершить доброе дело, Рыцарь Печального Образа только наносит вред, и в этом смысле Дон Кихота можно назвать отрицательным героем. Несмотря на свое помешательство на рыцарских романах, Д.К. проявляет необычайную осведомленность и рассудительность во всех остальных вопросах. В рассуждениях о литературе, воспитании, правителях, свободе, войне и мире он выступает как мыслитель-гуманист. Дон Кихот становится мудрым наставником для Санчо Пансы, когда оруженосец занимает пост губернатора на воображаемом острове Баратария. Образ Дон Кихота меняется на протяжении романа. Во втором томе с героем происходит удивительная метаморфоза: Дон Кихот прозревает и действительность предстает перед ним такой, какая она есть. В то же время окружающие, заражаясь безумием Дон Кихота и потакая его чудачествам, пытаются обмануть Рыцаря Печального Образа. Санчо Панса выдает за Дульсинею Тобосскую и ее свиту простых крестьянок и объясняет своему хозяину, который видит перед собой лишь трех сельских девушек, что волшебники заколдовали Прекрасных Дам. Во время пребывания героя и его оруженосца в герцогском замке хозяева и их челядь создают вокруг Дон Кихота и Санчо театрализованную видимость фантастического мира со всеми атрибутами рыцарских романов. Бакалавр Самсон Карраско, желая вернуть Дон Кихота домой, наряжается в странствующего рыцаря, чтобы победить героя в поединке. Узнав о существовании пещеры Монтесиноса, одном из тех мест, с которыми связано множество народных преданий и легенд, Дон Кихот желает проникнуть туда. После его явно вымышленного рассказа о необыкновенном путешествии по заколдованному миру, обнаруженному в пещере, создается впечатление, что сам Дон Кихот обманывает окружающих и лишь надевает на себя маску безумия. Эпизод, когда Дон Кихот вполне сознательно подражает одержимости героев рыцарских романов Амадису и Роланду, обрекая себя на любовное послушничество в горах Сьерры Морены, подтверждает это. Более того, Дон Кихот не уверен, существует ли на самом деле Дульсинея Тобосская или же он придумал ее. Хотя все свои подвиги герой посвящает именно ей, кажется, что Дон Кихот делает это потому, что любому странствующему рыцарю положено иметь Даму сердца. В некоторых высказываниях героя («я не знаю, кто я») угадывается осознание им своей роли. Когда в начале второго тома становится известно, что в свет вышла первая часть романа о похождениях Дон Кихота, герой абсолютно не удивлен, т.к. осознает себя литературным персонажем и считает, что его подвиги заслуживают того, чтобы быть описанными хронистом. Во втором томе Дон Кихот и Санчо Панса сталкиваются с настоящими удивительными, но вполне правдоподобными приключениями: герои встречаются с разбойником Роке Гинартом, становятся свидетелями появления у берегов Барселоны турецкого корабля, а хитроумно устроенная «говорящая голова» в доме одного кабальеро поражает не только Дон Кихота. и Санчо, но и всех остальных гостей. Г. Доре иллюстрация к книге «Дон Кихот» Г. Доре иллюстрация к книге «Дон Кихот» Похождения Дон Кихот а заканчиваются, когда его мечта о необыкновенном приключении становится ощутимой реальностью и бакалавр Самсон Карраско, переодетый в Рыцаря Белой Луны, побеждает героя в поединке. Дон Кихот возвращается в Ламанчу. Перед смертью он отрекается от своих рыцарских деяний и признает, что был безумен. Дон Кихот умирает, оплакиваемый своими друзьями и близкими. П.Пикассо «Дон Кихот» Образ Дон Кихота имел множество воплощений в разных видах искусства. Герой Сервантеса запечатлен на картине О.Домье (1851), в иллюстрациях Г.Доре (1863), в графике П.Пикассо. В XVIII в. Дон Кихот — частый гость на оперной сцене (оперы на этот сюжет написали Д.Ристори, Д.Паизиелло, Н.Пиччини, А.Сальери). В 1910 г. была поставлена опера «Дон Кихот» Ж. Массне, в которой главную партию исполнил Ф.И.Шаляпин. Он же сыграл «драматического» Дон Кихота во французском фильме режиссера Г.Пабста (1933). В отечественном кинематографе экранизация романа была осуществлена в 1957 г. режиссером Г.М.Козинцевым (Дон Кихот — Н.КЛер-касов, Санчо — Ю.В.Толубеев). Первая инсценировка в русском театре была поставлена в 1847 г. ( автор — П.А.Каратыгин). В 1920-е гг. тема Дон Кихота привлекала внимание многих драматургов, в их числе — Г.И.Чулков, А.В.Луначарский (пьеса «Освобожденный Дон Кихот», 1921). Во МХАТе Втором над образом Дон Кихота работал Михаил Чехов (им же была написана инсценировка). Однако спектакль осуществлен не был. (В 1986 г. опубликован «Дневник о Кихоте» М.Чехова.) Одним из самых значительных явлений в театральной истории героя Сервантеса стала пьеса М.А.Булгакова «Дон Кихот» (1938), в которой на первый план выдвинулась тема одиночества испанского очарованного странника, обреченного жить в жестоком и прозаичном мире. В 1941 г. состоялась премьера пьесы в Ленинградском театре им. Пушкина: роль Дон Кихота, как позднее и в фильме Козинцева, играл Черкасов. В 60-е гг. широкой популярностью в Америке и в Европе пользовался мюзикл М.Ли «Человек из Ламанчи» (премьера — 1966, экранизация — 1972). Мигель де Сервантес, хотя считается, что его достоверного портрета нет Существует мнение, что «Дон Кихот» это автобиография, история благородного человека, истоптанного свиньями, посаженного в клетку стражниками и осмеянного бакалаврами и трактирщиками. Совпадений действительно много. Сервантес и его герой - ровесники. Если возраст Алонсо Кихано приближался к пятидесяти годам, когда он решил стать странствующим рыцарем, то писателю было около пятидесяти, когда он придумал своего героя. Оба они - обедневшие идальго. Однако главное – роднящие их гуманистические идеалы и горькая судьба. По-видимому, есть доля истины в том, что Сервантес создал своего героя, «беззлобно подшучивая над собой» (Х.Л.Борхес). И всё же, как ни горька была судьба автора и героя, Дон Кихоту его любовь к людям позволила после всех мытарств высказать им свою признательность, а Сервантесу написать роман, проникнутый верой в людей и любовью к ним. "Дон Кихот", намечая основные пути парадокса личности, дает нового героя и главную отныне проблему. Путь "Дон Кихота" длиннее, но иным он быть не мог: он проходит через ренессансный рыцарский роман, который роман Сервантеса навсегда похоронил и навеки прославил. При составлении этого материала использовались: 1. slovo.ws/geroi/212.html 2. shkolazhizni.ru/archive 3. http://www.novayagazeta.ru/data/2008/90/23.html
4. guitarra-antiqua.km.ru/…/quijote_sancho.html
5. М. Л. Андреев «Рыцарский роман в эпоху Возрождения». От мифа к литературе: Сборник в честь 75-летия Е. М. Мелетинского. – М., 1993. – С. 312-320
< -Назад Вперёд->
По странной иронии судьбы роман, который Сервантес создавал как пародию, пережил все “серьезные” литературные произведения этого автора. Нищий, однорукий, измученный Сервантес писал “Дон Кихота” в тюрьме. От отчаяния к надежде, от надежды к смирению движется течение романа. Мягкий юмор, грустный смех, трагикомические ситуации и неожиданная мудрая серьезность составляют фон, “пейзаж”, на котором происходят приключения героя.
Бедный дворянин Алонсо Кехано — старый романтик и идеалист. Всю жизнь он прожил, не слишком обращая внимание на реальность, потому что реальными для него были литературные герои, благородные и бескорыстные рыцари, сражающиеся с несправедливостью, защищающие честь своих прекрасных дам. Наконец, состарившись, Алонсо Кехано словно спохватывается и решает сам пройти этот рыцарский путь. Пусть окружают его не прекраснодушные товарищи, а грубые односельчане с примитивным практицизмом и ограниченным здравым смыслом. Пусть дебелая Альдонса только в воображении Кехано — чистая и прекрасная дама. Пусть опасности надуманы, вместо драконов — ветряные мельницы, вместо боевого коня — смирная беспородная кляча, но настоящими были отвага, благородство, душевная красота и йодлинное рыцарство Алонсо Кехано, великолепного Дон Кихота.
Рядом с Дон Кихотом на осле трясется его верный спутник Санчо Панса, не прочитавший в жизни ни одного романа, но волей-неволей попавший в самый великий из них.. Высокая трагическая духовность и веселый, лукавый народный дух — самая странная и вечная пара.
Роман Сервантеса потряс читателей и стал не только фактом истории литературы, но и фактором, изменившим ее, создавшим многие сюжеты. Перекличку или спор с Сервантесом уже четыреста лет ведут писатели. Без него не написал бы своего Дон Кихота — князя Мышкина из “Идиота” — Достоевский. Герой романа Замятина “Мы”, у которого нет даже имени, только номер, тоже по-донкихотски встает на борьбу против всех. Двойственность образа порождает двойственность восприятия. Слово “донкихотство” часто употребляется в значении “бессмысленная борьба с придуманными врагами”, “деятельность благородная, но обреченная на неудачу”, “геройский поступок, основанный на неверных предпосылках”. Глубоко пронизаны этой двойственностью многие книги братьев Стругацких, в которых рассказывается о “прогрессорстве”, благородной и бескорыстной помощи слаборазвитым цивилизациям.
Гениальные книги неисчерпаемы, они снова и снова заставляют людей задумываться о главном: о себе, о человеческой судьбе и судьбе человечества. Они как зеркало, в котором каждый новый век видит себя.
По странной иронии судьбы роман, который Сервантес создавал как пародию, пережил все “серьезные” литературные произведения этого автора. Нищий, однорукий, измученный Сервантес писал “Дон Кихота” в тюрьме. От отчаяния к надежде, от надежды к смирению движется течение романа. Мягкий юмор, грустный смех, трагикомические ситуации и неожиданная мудрая серьезность составляют фон, “пейзаж”, на котором происходят приключения героя.
Бедный дворянин Алонсо Кехано — старый романтик и идеалист. Всю жизнь он прожил, не слишком обращая внимание на реальность, потому что реальными для него были литературные герои, благородные и бескорыстные рыцари, сражающиеся с несправедливостью, защищающие честь своих прекрасных дам. Наконец, состарившись, Алонсо Кехано словно спохватывается и решает сам пройти этот рыцарский путь. Пусть окружают его не прекраснодушные товарищи, а грубые односельчане с примитивным практицизмом и ограниченным здравым смыслом.
Пусть дебелая Альдонса только в воображении Кехано — чистая и прекрасная дама. Пусть опасности надуманы, вместо драконов — ветряные мельницы, вместо боевого коня — смирная беспородная кляча, но настоящими были отвага, благородство, душевная красота и подлинное рыцарство Алонсо Кехано, великолепного Дон Кихота.
Рядом с Дон Кихотом на осле трясется его верный спутник Санчо Панса, не прочитавший в жизни ни одного романа, но волей-неволей попавший в самый великий из них.. Высокая трагическая духовность и веселый, лукавый народный дух — самая странная и вечная пара.
Роман Сервантеса потряс читателей и стал не только фактом истории литературы, но и фактором, изменившим ее, создавшим многие сюжеты. Перекличку или спор с Сервантесом уже четыреста лет ведут писатели. Без него не написал бы своего Дон Кихота — князя Мышкина из “Идиота” — Достоевский. Герой романа Замятина “Мы”, у которого нет даже имени, только номер, тоже по-донкихотски встает на борьбу против всех. Двойственность образа порождает двойственность восприятия.
Слово “донкихотство” часто употребляется в значении “бессмысленная борьба с придуманными врагами”, “деятельность благородная, но обреченная на неудачу”, “геройский поступок, основанный на неверных предпосылках”. Глубоко пронизаны этой двойственностью многие книги братьев Стругацких, в которых рассказывается о “прогрессорстве”, благородной и бескорыстной помощи слаборазвитым цивилизациям.
Гениальные книги неисчерпаемы, они снова и снова заставляют людей задумываться о главном: о себе, о человеческой судьбе и судьбе человечества. Они как зеркало, в котором каждый новый век видит себя.
Нелепы и часто смехотворны “подвиги” Дон Кихота, который хотел видеть и
видел мир таким, каким его изображали рыцарских романы. Постоялый двор
представлялся ему замком с четырьмя башнями и блестящими серебряными
шпилями, заурядные потаскухи – знатными обитательницами замка, толедские
купцы – странствующими рыцарями, ветряные мельницы – многорукими великанами
и т.п. При этом Сервантес имел в виду не только общую схему рыцарского романа
(очаровательные принцессы, великаны и карлики, странствующие рыцари и пр.),
но и отдельные эпизоды популярных книг. Так, находясь в горах Сьерры-
Морены, Дон Кихот решил подражать самому Амадису Галльскому, который, по
его словам, был “путеводную звездою, ярким светилом, солнцем отважных и
влюбленных рыцарей”. Однажды, отвергнутый принцессой Орианой, Амадис
наложил на себя покаяние и, приняв имя Мрачного Красавца, удалился в горы.
Дон Кихота никто не отвергал, однако, оказавшись среди скал, он
вознамерился повторить поступки Амадиса и, обращаясь к Санчо Пансе, сказал:
“Сейчас я разорву на себе одежды, разбросаю доспехи, стану биться головой о
скалы…” На что добродушный Санчо, не читавший рыцарских романов, заметил
ему: “Ради самого Христа, смотрите, ваша милость, поберегите вы свою
голову, а то еще нападете на такую скалу и на такой выступ, что с первого
же раза вся эта возня с покаянием кончится”. Сердобольное замечание Санчо, продиктованное здравым смыслом, сразу же
выявляет всю крайнюю надуманность книжной романтики. Опущенные на обыденную
землю традиционные ситуации рыцарского романа перестают казаться
возвышенными и становятся просто смешными. К этому приему “приземления”
книжной рыцарской романтики Сервантес неоднократно прибегает в этом романе.
Условные, подчас совершенно неправдоподобные образы и похождения как бы
“переводятся” на язык житейской прозы, и тогда сказочные великаны
оказываются ветряными мельницами, войско могущественного волшебника –
стадом баранов и т.п. Только в расстроенном воображении Дон Кихота
выдуманный мир рыцарского романа сохраняет свою “реальность”. Сам же
Сервантес делает все, чтобы дискредитировать его в глазах читателей. Впрочем поначалу роман Сервантеса почти не выходит за пределы
литературной пародии. Постепенно, однако, Дон Кихот перестает быть только
комической фигурой. Он обнаруживает такие свойства, которые позволяют
увидеть его совсем в ином свете. С каким поистине поэтическим вдохновением
рассказывает Дон Кихот изумленному канонику волшебную историю Рыцаря Озера
(I, 50). В связи с этим можно, пожалуй, сказать, что у его безумия была
поэтическая основа, да и само безумие являлось своего рода вызовом миру,
лишенному яркости и вдохновения. Конечно, Дульсинея Тобосская существовала
только в воображении ламанчского фантазера, но ведь придумать Дульсинею мог
лишь тот, кто поэтизировал женщину, благоговел перед ней, для кого любимая,
будь она даже простой крестьянской девушкой, превращалась в блистательную
принцессу. Вспомним также, что Дон Кихот любил слушать песни и
стихотворения, знал уйму старинных народных романсов и сам при случае
сочинял стихи. Но Дон Кихот не только поэт, он, при всем своем безумии, еще и
благородный мыслитель, человек большого ума. По замечанию священника,
“добрый этот идальго говорит глупости, только если речь заходит о пункте
его помешательства, но, когда с ним заговорят о чем-нибудь другом, он
рассуждает в высшей степени здраво и высказывает ум во всех отношениях
светлый и ясный…” (I, 30). Недаром так поразила всех речь Дон Кихота о
военном поприще и учености. Отдавая предпочтение военной профессии, Дон
Кихот говорит вместе с тем о тяготах, об опасностях, поджидающих солдата, о
бедности, сопутствующей ему. Но он и сам не ищет безмятежного покоя и в
других превыше всего ценит самоотверженное служение общему благу. А ведь
цель военного искусства, по его словам, – “мир”, а мир есть “наивысшее из
всех земных благ” (I, 37). А вдохновенная речь о золотом веке, с которой Дон Кихот обращается к
мирным козопасам? “Блаженны, – сказал он, – времена и блажен тот век,
который древние называли золотым, – не потому, чтобы золото, в наш железный
век представляющее такую огромную ценность, в ту счастливую пору
доставалось даром, а потому, что жившие тогда люди не знали двух слов: твое
и мое. Тогда всюду царили дружба, мир и согласие”. Но с течением времени
“мир все более и более полнился злом”, пока, наконец, не наступило “наше
подлое время, которое по справедливости может быть названо железным веком”
(I, 11). О золотом веке, воспетом еще поэтами классической древности, любили
вспоминать гуманисты эпохи Возрождения. Красивая легенда укрепляла их веру
в “изначальные” достоинства человека, рожденного для счастья и свободы. И
Дон Кихот наряду с гуманистами хочет, чтобы люди вновь обрели свой
естественный удел. Оказывается, именно ради этого он и решил возложить на
себя бремя странствующего рыцарства (I, 20). Для него странствующий рыцарь
– самоотверженный борец за справедливость, обязанный “защищать обиженных и
утесняемых власть имущими” (I, 22). В железном веке истинный гуманизм
должен облечься в латы и вооружиться острым рыцарским мечом. Смешной чудак ничего не искал для одного себя. Конечно, он считал себя
вполне достойным трапезундской короны. Но ведь не ради нее он покинул свой
домашний очаг и отправился навстречу опасностям. Чем ближе мы знакомимся с
ним, тем яснее видим его душевное благородство. Дон Кихот настоящий
подвижник. Он служит Дульсинее Тобосской, но, пожалуй, с еще большим
рвением служит он справедливости, на которую ополчился железный век. Все
свои силы готов он отдать людям, нуждающимся, как он полагает, в его
бескорыстной помощи. Трудно в литературе эпохи Возрождения указать другого
героя, который бы с таким же энтузиазмом сражался за общее благо, хотя
усилия его и оказывались тщетными. По мере развития романа фигура Дон Кихота приобретает все более
патетический характер. Его безумие все чаще оборачивается мудростью.
Особенно это бросается в глаза во второй части романа, увидевший свет
вскоре после того, как некий Авельянеда издал 1614 г. подложную вторую
часть “Дон Кихота”, в которой изобразил ламанчского рыцаря полоумным
дуралеем, а его оруженосца – тупым обжорой. У Сервантеса во второй части
романа Дон Кихот поражает собеседников благородством своих суждений и
порывов. Это дало основания положительному дон Дьего назвать его безумие
“благородным” (II, 18), а Сервантесу в обращении к читателю даже прямо
говорит о “разумных его безумствах” (II, Пролог). У Дон Кихота все отчетливее проступали гуманистические черты. Подчас он
рассуждает так, как имели обыкновение рассуждать гуманисты эпохи
Возрождения. Только человек очень умный и образованный мог, например, столь
проникновенно судить о поэзии (II, 16), храбрости (II, 17), любви, красоте,
неблагодарности (II, 58) и многих других вещах. “Черт его подери, этого
странствующего рыцаря, – воскликнул однажды пораженный Санчо Панса, – чего
он только не знает! Я сначала думал, что он смыслит только в делах
рыцарства, но не тут то было: все его касается, и всюду он сует свой нос”
(II, 22). Когда в беседе с герцогом Дон Кихот смело заявлял, что “кровь
облагораживают добродетели” и что “большего уважения заслуживает худородный
праведник, нежели знатный грешник” (II, 32), он, по сути дела, высказал
мысль, которая со времен Данте и Петрарки принадлежала к числу
кардинальных истин ренессансного гуманизма. И разве, с негодованием
отмечая, что “в наше время леность торжествует над рвением, праздность над
трудолюбием, порок над добродетелью, наглость над храбростью” (II, 1), он
не создавал картину, нарисованную Шекспиром в знаменитом 66-м сонете?
Только в отличие от лирического героя шекспировского сонета Дон Кихот не
помышлял о смерти. Он рвался навстречу опасности, он надеялся силой своего
рыцарского меча очистить землю от порока, ибо трогательно верил в
могущество добродетели, которая со временем “выйдет с честью из всех
испытаний и воссияет на земле подобно солнцу в небе” (I, 47). Утверждая,
что благородная “наука странствующего рыцарства” включает в себя “все или
почти все науки на свете, Дон Кихот прокламировал образ “универсального
человека”, прославленного не одним поколением европейских гуманистов. Разве
его совершенный рыцарь не родной брат “homo universale” европейского
Возрождения? Ведь он должен быть и законоведом, и богословом, и врачом, и
ботаником, и астрологом, и математиком. К тому же ему надлежит “быть чистым
в помыслах, благопристойным в речах, великодушным в поступках, смелым в
подвигах, выносливым в трудах, сострадательным к обездоленным и, наконец,
быть поборником истины, хотя бы это стоило ему жизни” (II, 18). Таким “универсальным человеком” был и сам Дон Кихот. По мнению Санчо
Пансы, в красноречии и мудрости он не уступал самым знаменитым церковным
проповедникам. Только, конечно, мудрость Дон Кихота вовсе не была
церковной. Дон Кихот мечтал не о небесном, а о земном счастье человечества
и всегда готов был подать добрый совет тому, кто испытывал в нем нужду. В
этом отношении особенно замечательны наставления, с которыми Дон Кихот
обратился к Санчо, отправлявшемуся в качестве губернатора на остров
Баратарию. Эти наставления – одно из самых удивительных свидетельств
недюжинного ума ламанчского рыцаря. Более того, это своего рода манифест
гуманистической мудрости. В основе его лежит мысль, что подлинное величие
правителя измеряется не знатностью происхождения, не стремлением
возвыситься над людьми, но справедливыми и добрыми делами. “Помни, Санчо, –
говорил Дон Кихот, – если ты вступишь на путь добродетели и будешь
стараться делать добрые дела, то тебе не придется завидовать делам князей и
сеньоров, ибо кровь наследуется, а добродетель приобретается, и она имеет
ценность самостоятельную, в отличие от крови, которая таковой ценности не
имеет”. В связи с этим Дон Кихот призывает Санчо Пансу не руководствоваться
“законом личного произвола”, весьма распространенного “среди невежд,
которые выдают себя за умников”, но судить обо всем нелицеприятно, заботясь
прежде всего об истине и справедливости. И пусть корысть не собьет его с
верного пути, а слезы бедняка вызовут у него больше сострадания, чем жалобы
богача (II, 42). Когда же герои романа покинули герцогский замок, Дон Кихот с
облегчением сказал: “Свобода, Санчо, есть одна из самых драгоценных щедрот,
которые небо изливает на людей; с нею не могут справиться никакие
сокровища: ни те, что таятся на дне земли, ни те, что сокрыты на дне
морском. Ради свободы, так же точно, как и ради чести, можно и должно
рисковать жизнью, и, напротив того, неволя есть величайшее из всех
несчастий, какие только могут случиться с человеком… Блажен тот, кому
небо посылает кусок хлеба, за который он никого не обязан благодарить,
кроме самого неба!” (II, 58). Однако, наделяя Дон Кихота столь привлекательными чертами, изображая
его подвижником, ратоборцем справедливости, Сервантес в то же время
непрерывно ставит его в нелепые смешные положения. И объясняется это не
только пародийной тенденцией, пронизывающей роман. Ведь прекраснодушие Дон
Кихота бессильно что-либо изменить в мире, в котором воцарились эгоизм и
стяжательство. Правда, Дон Кихот оказывал самое благотворное влияние на
Санчо Пансу. Ему в какой-то мере обязаны своим счастьем прекрасная Китерия
и бедняк Басильо (II, 19-22). Но золотого века ламанчскому рыцарю, конечно,
так и не удалось воскресить. Только крайняя наивность могла подсказать ему
мысль, что своим рыцарским мечом, унаследованным от предков, нанесет он
сокрушительный удар всемогущей кривде. Он все время был во власти иллюзий,
которые, с одной стороны умножали его силы, а с другой – делали его усилия
бесплодными. Не только ветряные мельницы принимал он за сказочных
великанов, но и людей часто видел совсем не такими, какими они были на
самом деле. Поэтому нередко его порывы приводили к результатам прямо
противоположным. Достаточно вспомнить хотя бы эпизод с пастушонком,
которого Дон Кихот вырвал из рук жестокого хозяина (I, 4). Известно, чем
все это кончилось. Дождавшись отъезда Дон Кихота, разъяренный крестьянин
вновь набросился на мальчугана и чуть не убил его. Поэтому, когда
впоследствии пастушонок случайно повстречал Дон Кихота, он проклял его
вместе со всеми “странствующими рыцарями, какие когда-либо появлялись на
свет” (I, 31). Большая проницательность сочеталась у Дон Кихота с
поражающей слепотой. За эту слепоту жизнь все время мстила ему затрещинами
и тумаками. Освобожденные им каторжники забросали его камнями (I, 22).
Мельничные крылья чуть было не разлучили его с жизнью. Ему изрядно
досталось от пастухов, защищавших своих овец и баранов (I, 18). Над ним
издевались слуги и господа. В довершение всему стадо хрюкающих свиней
прошлось по доблестному рыцарю (II, 68). В качестве человека, лишенного “всякого такта действительности” ,
ламанчский чудак стал под пером гениального испанского писателя типическим
воплощением “донкихотизма”, за которым скрывается очень реальное жизненное
содержание. Дон Кихоты появлялись в разные века и у разных народов.
Донкихотизм возможен и в частной, и в общественной жизни. С ним можно
встретиться и в политике, и в искусстве, и в науке. Но, конечно, отнюдь не
случайно такое классическое выражение донкихотизма возникло именно в
Испании на исходе эпохи Возрождения. Дон Кихот (и в этом секрет его архетипичности для западной цивилизации)
реализует то, что он навоображал. «И вот, когда он уже окончательно
свихнулся, в голову ему пришла такая странная мысль, какая еще не приходила
ни одному безумцу на свете, а именно: он почел благоразумным и даже
необходимым как для собственной славы, так и для пользы отечества,
сделаться странствующим рыцарем, сесть на коня и, с оружием в руках
отправившись на поиски приключений, начать заниматься тем же, чем, как это
ему было известно из книг, все странствующие рыцари, скитаясь по свету,
обыкновенно занимались, то есть искоренять всякого рода неправду и в
борении со всевозможными случайностями и опасностями стяжать себе
бессмертное имя и почет». Поскольку у странствующего рыцаря должна быть
дама сердца, он решает тоже ею обзавестись. «Вычистив же доспехи, сделав из
шишака настоящий шлем, выбрав имя для своей лошаденки и окрестив самого
себя, он пришел к заключению, что ему остается лишь найти даму, в которую
он мог бы влюбиться, ибо странствующий рыцарь без любви — это все равно что
дерево без плодов и листьев или же тело без души». Так возникает
возлюбленная Дон Кихота — Дульсинея Тобосская. Дульсинея из Тобосо — образ
из текста, никогда ранее не существовавший и являющийся плодом воображения
Дон Кихота. И именно этому образу посвящен романс Дон Кихота: Так мне в душу врезан образ Дульсинеи из Тобосо… «Наивная смешная вера, без которой, однако, никому не прожить. Без
простодушия нет духа; остается одно тело, которое человека съедает. “Каждый
человек есть немножко Дон Кихот…”»,- так пишет о Дон- Кихоте Н.
Эйдельман. А Тургенев в своей знаменитой статье «Дон Кихот и Гамлет» так
отзывается о Дон Кихоте : «Повторяем: что выражает собою Дон-Кихот? Веру
прежде всего;веру в нечто вечное, незыблемое, в истину, одним
словом, в истину,находящуюся вне отдельного человека, но легко ему
дающуюся, требующую служения н жертв, но доступную постоянству служения и
силе жертвы. Дон-Кихот проникнут весь преданностью к идеалу, для которого
он готов подвергаться всевозможным лишениям, жертвовать жизнию; самую жизнь свою он ценит настолько, насколько она может служить средством
к воплощению идеала, к водворению истины, справедливости на земле. Нам скажут, что идеал этот почерпнут расстроенным его воображением из
фантастического мира рыцарских романов; согласны – ив этом-то состоит
комическая сторона Дон-Кихота; но самый идеал остается во всей своей
нетронутой чистоте.». Здесь можно было бы и остановиться. На поверхности в «Хитроумном
идальго» — история легковерного человека, который принял за чистую монету
небылицы рыцарских романов и пустился искать подвигов и чудес, а по ходу
повествования принимает одно за другое — ветряки за великанов, бурдюки за
великанские головы, баранов — за войско. Он натыкается на жесткую
реальность, которая не имеет ничего общего с атмосферой рыцарских романов.
Но истинная парадигмальность Дон Кихота в рамках западной цивилизации,
состоит в том, что Дон Кихот, двигаясь от текста к воображению, идет дальше
— реализует плоды собственной фантазии, определяемой текстом, и, начав с
себя, изменяет окружающий мир, приводя его в соответствие с плодами своего
воображения, которые были порождены воприятием текста.
По
странной иронии судьбы роман, который Сервантес создавал как пародию, пережил
все “серьезные” литературные произведения этого автора. Нищий,
однорукий, измученный Сервантес писал “Дон Кихота” в тюрьме. От
отчаяния к надежде, от надежды к смирению движется течение романа. Мягкий юмор,
грустный смех, трагикомические ситуации и неожиданная мудрая серьезность
составляют фон, “пейзаж”, на котором происходят приключения героя.
Бедный
дворянин Алонсо Кехано — старый романтик и идеалист. Всю жизнь он прожил, не
слишком обращая внимание на реальность, потому что реальными для него были
литературные герои, благородные и бескорыстные рыцари, сражающиеся с
несправедливостью, защищающие честь своих прекрасных дам. Наконец,
состарившись, Алонсо Кехано словно спохватывается и решает сам пройти этот
рыцарский путь. Пусть окружают его не прекраснодушные товарищи, а грубые
односельчане с примитивным практицизмом и ограниченным здравым смыслом. Пусть
дебелая Альдонса только в воображении Кехано — чистая и прекрасная дама. Пусть
опасности надуманы, вместо драконов — ветряные мельницы, вместо боевого коня —
смирная беспородная кляча, но настоящими были отвага, благородство, душевная
красота и подлинное рыцарство Алонсо Кехано, великолепного Дон Кихота.
Рядом
с Дон Кихотом на осле трясется его верный спутник Санчо Панса, не прочитавший в
жизни ни одного романа, но волей-неволей попавший в самый великий из них..
Высокая трагическая духовность и веселый, лукавый народный дух — самая странная
и вечная пара.
Роман
Сервантеса потряс читателей и стал не только фактом истории литературы, но и
фактором, изменившим ее, создавшим многие сюжеты. Перекличку или спор с
Сервантесом уже четыреста лет ведут писатели. Без него не написал бы своего Дон
Кихота — князя Мышкина из “Идиота” — Достоевский. Герой романа
Замятина “Мы”, у которого нет даже имени, только номер, тоже
по-донкихотски встает на борьбу против всех. Двойственность образа порождает
двойственность восприятия. Слово “донкихотство” часто употребляется в
значении “бессмысленная борьба с придуманными врагами”,
“деятельность благородная, но обреченная на неудачу”, “геройский
поступок, основанный на неверных предпосылках”. Глубоко пронизаны этой
двойственностью многие книги братьев Стругацких, в которых рассказывается о
“прогрессорстве”, благородной и бескорыстной помощи слаборазвитым
цивилизациям.
Гениальные
книги неисчерпаемы, они снова и снова заставляют людей задумываться о главном:
о себе, о человеческой судьбе и судьбе человечества. Они как зеркало, в котором
каждый новый век видит себя.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://slovo.ws/
По странной иронии судьбы роман, который Сервантес создавал как пародию, пережил все “серьезные” литературные произведения этого автора. Нищий, однорукий, измученный Сервантес писал “Дон Кихота” в тюрьме. От отчаяния к надежде, от надежды к смирению движется течение романа. Мягкий юмор, грустный смех, трагикомические ситуации и неожиданная мудрая серьезность составляют фон, “пейзаж”, на котором происходят приключения героя.
Бедный дворянин Алонсо Кехано — старый романтик и идеалист. Всю жизнь он прожил, не слишком обращая внимание на реальность, потому что реальными для него были литературные герои, благородные и бескорыстные рыцари, сражающиеся с несправедливостью, защищающие честь своих прекрасных дам. Наконец, состарившись, Алонсо Кехано словно спохватывается и решает сам пройти этот рыцарский путь. Пусть окружают его не прекраснодушные товарищи, а грубые односельчане с примитивным практицизмом и ограниченным здравым смыслом. Пусть дебелая Альдонса только в воображении Кехано — чистая и прекрасная дама. Пусть опасности надуманы, вместо драконов — ветряные мельницы, вместо боевого коня — смирная беспородная кляча, но настоящими были отвага, благородство, душевная красота и подлинное рыцарство Алонсо Кехано, великолепного Дон Кихота.
Рядом с Дон Кихотом на осле трясется его верный спутник Санчо Панса, не прочитавший в жизни ни одного романа, но волей-неволей попавший в самый великий из них.. Высокая трагическая духовность и веселый, лукавый народный дух — самая странная и вечная пара.
Роман Сервантеса потряс читателей и стал не только фактом истории литературы, но и фактором, изменившим ее, создавшим многие сюжеты. Перекличку или спор с Сервантесом уже четыреста лет ведут писатели. Без него не написал бы своего Дон Кихота — князя Мышкина из “Идиота” — Достоевский. Герой романа Замятина “Мы”, у которого нет даже имени, только номер, тоже по-донкихотски встает на борьбу против всех. Двойственность образа порождает двойственность восприятия. Слово “донкихотство” часто употребляется в значении “бессмысленная борьба с придуманными врагами”, “деятельность благородная, но обреченная на неудачу”, “геройский поступок, основанный на неверных предпосылках”. Глубоко пронизаны этой двойственностью многие книги братьев Стругацких, в которых рассказывается о “прогрессорстве”, благородной и бескорыстной помощи слаборазвитым цивилизациям.
Гениальные книги неисчерпаемы, они снова и снова заставляют людей задумываться о главном: о себе, о человеческой судьбе и судьбе человечества. Они как зеркало, в котором каждый новый век видит с
По странной иронии судьбы роман, который Сервантес создавал как пародию, пережил все “серьезные” литературные произведения этого автора. Нищий, однорукий, измученный Сервантес писал “Дон Кихота” в тюрьме. От отчаяния к надежде, от надежды к смирению движется течение романа. Мягкий юмор, грустный смех, трагикомические ситуации и неожиданная мудрая серьезность составляют фон, “пейзаж”, на котором происходят приключения героя.
Бедный дворянин Алонсо Кехано — старый романтик и идеалист. Всю жизнь он прожил, не слишком обращая внимание на реальность, потому что реальными для него были литературные герои, благородные и бескорыстные рыцари, сражающиеся с несправедливостью, защищающие честь своих прекрасных дам. Наконец, состарившись, Алонсо Кехано словно спохватывается и решает сам пройти этот рыцарский путь. Пусть окружают его не прекраснодушные товарищи, а грубые односельчане с примитивным практицизмом и ограниченным здравым смыслом. Пусть дебелая Альдонса только в воображении Кехано — чистая и прекрасная дама. Пусть опасности надуманы, вместо драконов — ветряные мельницы, вместо боевого коня — смирная беспородная кляча, но настоящими были отвага, благородство, душевная красота и йодлинное рыцарство Алонсо Кехано, великолепного Дон Кихота.
Рядом с Дон Кихотом на осле трясется его верный спутник Санчо Панса, не прочитавший в жизни ни одного романа, но волей-неволей попавший в самый великий из них.. Высокая трагическая духовность и веселый, лукавый народный дух — самая странная и вечная пара.
Роман Сервантеса потряс читателей и стал не только фактом истории литературы, но и фактором, изменившим ее, создавшим многие сюжеты. Перекличку или спор с Сервантесом уже четыреста лет ведут писатели. Без него не написал бы своего Дон Кихота — князя Мышкина из “Идиота” — Достоевский. Герой романа Замятина “Мы”, у которого нет даже имени, только номер, тоже по-донкихотски встает на борьбу против всех. Двойственность образа порождает двойственность восприятия. Слово “донкихотство” часто употребляется в значении “бессмысленная борьба с придуманными врагами”, “деятельность благородная, но обреченная на неудачу”, “геройский поступок, основанный на неверных предпосылках”. Глубоко пронизаны этой двойственностью многие книги братьев Стругацких, в которых рассказывается о “прогрессорстве”, благородной и бескорыстной помощи слаборазвитым цивилизациям.
Гениальные книги неисчерпаемы, они снова и снова заставляют людей задумываться о главном: о себе, о человеческой судьбе и судьбе человечества. Они как зеркало, в котором каждый новый век видит себя.