Практически любой писатель, пишущий как поэтические, так и прозаические произведения, обречен на то, что их неизбежно будут сравнивать – внутри его творчества. Александр Сергеевич Пушкин, пожалуй, один из тех редких случаев в русской литературе, когда глядя на творчество писателя, трудно определить, что обладает большей художественной ценностью или хотя бы просто ближе тебе как читателю. Его поэзия и его проза подобны двум стихиям, о которых решительно нельзя говорить в категории лучше-хуже.
О лирике же Пушкина говорить особенно трудно. Как объединить вместе несколько сот таких разных во всех отношениях стихотворений? Стихотворений, объединяемых, кажется, лишь одним – именем автора – Пушкина? Решить эту задачу помогает сам Пушкин. Есть у него произведения, дающие своеобразный ключ к многообразию его лирики, неизменно сопровождавшей его на протяжении его жизненного и творческого пути. Одно из них – новелла “Египетские ночи” (1835).
В ней русский поэт Чарский дает приезжему гастролеру-итальянцу тему для стихотворной импровизации: “Поэт сам избирает предметы для своих песен; толпа не имеет права управлять его вдохновением”. Чарский тяжело переживает мучительную зависимость от читателей, требующих, чтобы поэзия поучала и воспитывала их, и желает найти поддержку в своих сомнениях у итальянского импровизатора.
В стихотворении, произнесенном итальянцем, поэт объясняет бесцельность, с точки зрения толпы, своей деятельности тем,
… что ветру и орлу.
И сердцу девы нет закона.
Таков поэт, как Аквилон,
Что хочет, то и носит он…
И далее итальянец говорит о “быстроте впечатлений”, которые производит на поэта окружающий мир. Такое же понимание деятельности поэта содержится в стихотворении “Эхо” (1831 год). Всякое впечатление бытия порождает в творческом сознании поэта “отклик”, “ответ”: “Тебе ж нет отзыва… Таков ты и поэт!” – заканчивает Пушкин стихотворение, уподобляя поэта-лирика эху. То, что поэт здесь имеется в виду лирический, ясно из перечисления “впечатлений”: охота на зверя, гром, пение девы, буря и водные валы, сельские пастухи – все это темы для лирика и, отметим, с известной точки зрения, темы весьма мелкие.
Ведь здесь нет ни политики, ни морали того, что бы воспитывало, в недостатке чего упрекали Пушкина и критики-декабристы, и критики-охранители, а после смерти поэта и революционные демократы, особенно Писарев.
Лирическая стихия пронизывает все крупные стихотворные формы Пушкина, поэтому и “Руслан и Людмила”, и “Евгений Онегин”, и “Домик в Коломне” вызывали упреки в болтовне, отсутствии связи прекрасных картин, отсутствии общей мысли. Но все проявления жизни равны перед поэтом и равно достойны стать предметом его лирического шедевра.
В этом смысл прекрасной фразы из 5-й статьи Белинского о Пушкина: “Общий колорит поэзии Пушкина и в особенности лирической – внутренняя красота человека и лелеющая душу гуманность”. Последнее слово в обыденной речи часто понимают мелко: как доброе, милосердно-жалостливое отношение к человеку. Это верно, но за что? почему?
Вот определение гуманности из новейшего философского словаря: “гармоническое развитие свойственных человеку ценностных способностей чувства и разума”, “высшее культурное и нравственное развитие” их “в эстетически законченную форму”. Т.е. гуманность – это красота, формула Белинского тафталогична, красота оказала лелеющее действие на душу критика-демократа. И он прав и глубок в своем определении: ценностные способности чувства и разума поэта – вот источник многообразия пушкинской лирики, уникальная способность Пушкина самый ничтожный и низкий предмет возвести в перл создания.
Разговор о лирике Пушкина по “темам”: тема дружбы, тема свободы и т.д. – неплодотворен, ибо он обязательно избирателен. При тематическом подходе полнота пушкинской личности, беззаконная свобода, с которой он переходил от темы к теме, пропадают. Об этом же свидетельствует и применение к Пушкину понятия “лирический герой”. Если понимать под этим литературоведческий термин, то в лирике Пушкина лирического героя нет. Лирический герой предполагает наличие в лирике поэта единства авторского сознания, его сосредоточенность на определенном круге проблем, настроений и т.п. Но главное, что личность – не только субъект, но и объект произведения, его тема. Для Пушкина в лирике такая сосредоточенность на теме собственного Я не характерна, в отличие от Тютчева, Фета и особенно Лермонтова. Для Пушкина его собственное Я – одна из тем, одно из проявлений равноценного во всех своих направлениях мира.
Сказать, каков был человек, написавший – берем подряд стихи 1830 года – “Поэт!” (“Поэт! не дорожи любовию народной”), “К вельможе”, “Бесы”, “Элегию” (“Безумных лет угасшее веселье”), “Ответ Анониму”, “Миг вожделенный настал” – на основании содержания этих стихов невозможно, ибо здесь не видно единства личности. Точнее, оно есть, но самое общее – носитель творческого сознания, субъектная призма, обладатель “магического кристалла”, или вот еще пушкинская формула: “Все волновало нежный ум”.
Зато у Лермонтова, Блока, дореволюционного Маяковского единый лирический герой проявлен вполне определенно. Анализ одного стихотворения, выбранного из множества, начинается с обоснования этого выбора. Трудно поверить современному школьнику или абитуриенту, заявляющему: “Мое любимое стихотворение Пушкина – “К Чаадаеву” — и начинающему его “анализировать”. Поэтому мы предложим в качестве образца анализа “взрослое” стихотворение Пушкина, о котором вряд ли упоминают в школе, но для такого анализа важно, чтобы выбравшая лирическая миниатюра “говорила” уму и сердцу интерпретатора, ведь индивидуальность проявляется прежде всего в непосредственном отношении.
В 30е годы Пушкин мало печатал стихотворений, выходил к читателю как прозаик, драматург, историк, журналист и критик. Лирика этого времени стала известна лишь после смерти поэта. Осталось в рукописях и стихотворение, начинающееся строкой “Не дорого ценю я громкие права” и имеющее взятый Пушкиным в скобки заголовок – “Из Пиндемонти”. Пиндемонти – современный Пушкину итальянский поэт, и заголовок указывает, что стихотворение или его основные идеи заимствованы. Но исследователи не нашли у Пиндемонти ничего подобного пушкинской миниатюре.
Выходит, что поэт, даже не собираясь публиковать стихотворение, даже в рукописи, для себя стремился замаскировать, ослабить свое авторство, отвести его от себя хоть частично, настолько необычно содержание стихотворения. О чем же оно? О свободе, но понимание ее вовсе не такое, как в вольнолюбивых стихах 15летней давности. Там свобода прежде всего политическая. “Из Пиндемонти” даже сейчас поражает откровенностью проповедуемой в нем полной аполитичности и поэта, и человека. И выясняется удивительная вещь: как современно звучит стихотворение далекого 1836 года в наших нынешних перестройках и потрясениях!
Пушкин начинает с отрицания ценности Декларации прав человека, от которой и сейчас в нашей стране продолжает “не одна кружиться голова”. Поэта абсолютно не соблазняет власть как самодержавная, так и парламентско-демократическая. И даже свобода слова вызывает лишь презрительную насмешку.
Тогдашняя цензура вряд ли разрешила стихотворение. Оно редко упоминалось и в массовых пушкиноведческих изданиях при Советской власти. Итак, свобода от политики, от властей, от народа, от средств массовой информации. “Иные, лучшие мне дороги права; Иная, лучшая потребна мне свобода”. Какая же? – Свобода честного человека. Такой человек эгоистичен, он желает “себе лишь одному Служить и угождать”, своим прихотям. Этот желанный, но так и не обретенный поэтом идеал жизни пронизывает все мысли Пушкина в последние годы жизни. Но каковы же эти “прихоти”? А вот в них-то и светит нам “лелеющая душу гуманность” нашего национального гения.
Служить себе, по мысли Пушкина, значит лелеять в себе частицу эстетического идеала, искру божественной красоты. Для этого поэт, никогда не покидавший пределов отечества, требует свободы передвижения (“скитаться здесь и там”), чтобы иметь возможность все время, всю жизнь наслаждаться красотами природы и умиляться творениями искусства. “Вот счастье! вот права…” – обрывает он последнюю строчку.
Написанное 6стопным ямбом с парной рифмовкой (“александрийским” стихом) стихотворение публицистично. В нем много высокой общественно-политической лексики, но в контексте иронически сниженных, почти бранных речений (сладкая участь, морочить слухов, чуткая цензура, балагур, ливрея, гнуть шею) она получает безусловно отрицательную оценочную окраску, которую замыкает известная гамлетовская формула: “Слова, слова, слова”.
Поэтому традиция гражданской лирики, политической сатиры, к которой тяготеет стихотворение в жанровом отношении, фактически отрицается Пушкиным как в ее декабристском (Рылеев, Кюхельбекер), так и последекабрьском (“Дума” Лермонтова) вариантах. Тем не менее, ораторское начало этой поэзии играет решающую роль в синтаксическом строе “Из Пиндемонти”: вторая, “позитивная” часть стихотворения открывается стихотворными переносами – анжамбманами: Никому /Отчета не давать…; самому/ Служить и угождать; для власти, для ливреи/Не гнуть… В стихотворении наглядно проявляется важнейшая черта стилистики позднего Пушкина: соединение высокого и низкого, но не как смесь, а синтез этих начал в новое качество пушкинского стиля, что так удивляло его современников.
“Лелеющая душу гуманность” в поэзии Пушкина
О лирике Пушкина говорить трудно. Как объединить вместе несколько сот таких разных во всех отношениях стихотворений? Стихотворений, объединяемых, кажется, лишь одним – именем автора – Пушкина? Решить эту задачу помогает сам Пушкин. Есть у него произведения, дающие своеобразный ключ к многообразию его лирики, неизменно сопровождавшей его на протяжении его жизненного и творческого пути. Одно из них – новелла “Египетские ночи” (1835). В ней русский поэт Чарский дает приезжему гастролеру-итальянцу тему для стихотворной импровизации: “Поэт сам избирает предметы для своих песен; толпа не имеет права управлять его вдохновением”. Чарский тяжело переживает мучительную зависимость от читателей, требующих, чтобы поэзия поучала и воспитывала их, и желает найти поддержку в своих сомнениях у итальянского импровизатора.
В стихотворении, произнесенном итальянцем, поэт объясняет бесцельность, с точки зрения толпы, своей деятельности тем, … что ветру и орлу. И сердцу девы нет закона. Таков поэт, как Аквилон, Что хочет, то и носит он… И далее итальянец говорит о “быстроте впечатлений”, которые производит на поэта окружающий мир. Такое же понимание деятельности поэта содержится в стихотворении “Эхо” (1831 год). Всякое впечатление бытия порождает в творческом сознании поэта “отклик”, “ответ”: Тебе ж нет отзыва… Таков ты и поэт! – заканчивает Пушкин стихотворение, уподобляя поэта-лирика эху. Что поэт здесь имеется в виду лирический, ясно из перечисления “впечатлений”: охота на зверя, гром, пение девы, буря и водные валы, сельские пастухи – все это темы для лирика и, отметим, с известной точки зрения, темы весьма мелкие. Ведь здесь нет ни политики, ни морали того, что бы воспитывало, в недостатке чего упрекали Пушкина и критики – декабристы, и критики – охранители, а после смерти поэта и революционные демократы, особенно Писарев. Лирическая стихия пронизывает все крупные стихотворные формы Пушкина, поэтому и “Руслан и Людмила”, и “Евгений Онегин”, и “Домик в Коломне” вызывали упреки в болтовне, отсутствии связи прекрасных картин, отсутствии общей мысли. Но есть и лирика, тем более пушкинская. Все проявления жизни равны перед поэтом и равно достойны стать предметом его лирического шедевра. В этом смысл прекрасной фразы из 5-й статьи Белинского о Пушкина: “Общий колорит поэзии Пушкина и в особенности лирической – внутренняя красота человека и лелеющая душу гуманность”.
Последнее слово в обыденной речи часто понимают мелко: как доброе, милосердно-жалостливое отношение к человеку. Это верно, но за что? почему? Вот определение гуманности из новейшего философского словаря: “гармоническое развитие свойственных человеку ценностных способностей чувства и разума”, “высшее культурное и нравственное развитие” их “в эстетически законченную форму”. Т.е. гуманность – это красота, формула Белинского тафталогична, красота оказала лелеющее действие на душу критика-демократа. И он прав и глубок в своем определении: ценностные способности чувства и разума поэта – вот источник многообразия пушкинской лирики, уникальная способность Пушкина самый ничтожный и низкий предмет возвести в перл создания.
Я считаю, что разговор о лирике Пушкина по “темам”: тема дружбы, тема свободы и т.д. – неплодотворен, ибо он обязательно избирателен. При тематическом подходе полнота пушкинской личности, беззаконная свобода, с которой он переходил от темы к теме, пропадают. 06 этом же свидетельствует и применение к Пушкину понятия “лирический герой”. Если понимать под этим литературоведческий термин, то в лирике Пушкина лирического героя нет. Лирический герой предполагает наличие в лирике поэта единства авторского сознания, его сосредоточенность на определенном круге проблем, настроений и т.п. Но главное, что личность – не только субъект, но и объект произведения, его тема. Для Пушкина – лирика, такая сосредоточенность на теме собственного Я не характерна, в отличие от Тютчева, Фета и особенно Лермонтова. Для Пушкина его собственное
Я – одна из тем, одно из проявлений равноценного во всех своих направлениях мира. Сказать, каков был человек, написавший “Поэт!” (“Поэт! не дорожи любовию народной”), “К вельможе”, “Бесы”, “Элегию” (“безумных лет угасшее веселье”), “Ответ Анониму” “Миг вожделенный настал” (берем подряд стихи 1830 года), на основании содержания этих стихов невозможно, ибо здесь не видно единства личности. Точнее, оно есть, но самое общее – носитель творческого сознания, субъектная призма, обладатель “магического кристалла”, или вот еще пушкинская формула: “Все волновало нежный ум”. Зато у Лермонтова, Блока, дореволюционного Маяковского единый лирический герой проявлен вполне определенно. Анализ одного стихотворения, выбранного из множества, начинается с обоснования этого выбора. Трудно поверить современному школьнику или абитуриенту, заявляющему: “Мое любимое стихотворение Пушкина – “К Чаадаеву” – и начинающему его “анализировать”. Поэтому мы предложим в качестве образца анализа “взрослое” стихотворение Пушкина, о котором вряд ли упоминают в школе, но для такого анализа важно, чтобы выбравшая лирическая миниатюра “говорила” уму и сердцу интерпретатора, ведь индивидуальность проявляется прежде всего в непосредстаенном отношении. В 30-е годы Пушкин мало печатал стихотворений, выходил к читателю как прозаик, драматург, историк, журналист и критик.
Лирика этого времени стала известна лишь после смерти поэта. Осталось в рукописях и стихотворение, начинающееся строкой “Не дорого ценю я громкие права” и имеющее взятый Пушкиным в скобки заголовок – “Из Пиндемонти”. Пиндемонти – современный Пушкину итальянский поэт, и заголовок указывает, что стихотворение или его основные идеи заимствованы. Но исследователи не нашли у Пиндемонти ничего подобного пушкинской миниатюре. Выходит, что поэт, даже не собираясь публиковать стихотворение, даже в рукописи, для себя стремился замаскировать, ослабить свое авторство, отвести его от себя хоть частично, настолько необычно и содержание стихотворения. О чем же оно? О свободе, но понимание ее вовсе не такое, как в вольнолюбивых стихах 15-летней давности. Там свобода прежде всего политическая. “Из Пиндемонти” даже сейчас поражает откровенностыо проповедуемой в нем полной аполитичности и поэта и человека. И выясняется удивительная вещь: как современно звучит стихотворение далекого 1836 года в наших нынешних перестройках и потрясениях! Пушкин начинает с отрицания ценности Декларации прав человека, от которой и сейчас в нашей стране продолжает “не одна кружиться голова”.
Поэта абсолютно не соблазняет власть как самодержавная, так и парламентско-демократическая. И даже свобода слова вызывает лишь презрительную насмешку: “печать морочит слухов”. Тогдашняя цензура вряд ли разрешила стихотворение. Стихотворение редко упоминалось и в массовых пушкиноведческих изданиях при Советской власти. Итак, свобода от политики, от властей, от народа, от средств массовой информации. “Иные, лучшие мне дороги права; (Иная, лучшая потребна мне свобода”. Какая же? – Свобода честного человека. Такой человек эгоистичен, он желает “себе лишь одному служить и угождать”, своим прихотям.
Этот желанный, но так и не обретенный поэтом идеал жизни пронизывает все мысли Пушкина в последние годы жизни. Но каковы же эти “прихоти”? А вот в них-то и светит нам “лелеющая душу гуманность” нашего национального гения. Служить себе, по мысли Пушкина, значит лелеять в себе частицу эстетического идеала, искру божественной красоты. Для этого поэт, никогда не покидавший пределов отечества, требует свободы передвижения (“скитаться здесь и там”), чтобы иметь возможность все время, всю жизнь наслаждаться красотами природы и умиляться творениями искусства. “Вот счастье! вот права…” – обрывает он последнюю строчку. Написанное 6-стопным ямбом с парной рифмовкой (“александрийским” стихом) стихотворение публицистично. В нем много высокой общественно-политической лексики, но в контексте иронически сниженных, почти бранных речений (сладкая участь, морочить слухов, чуткая цензура, балагур, ливрея, гнуть шею) она получает безусловно отрицательную оценочную окраску, которую замыкает известная гамлетовская формула: “Слова, слова, слова”. Поэтому традиция гражданской лирики, политической сатиры, к которой тяготеет стихотворение в жанровом отношении, фактически отрицается Пушкиным как в ее декабристском (Рылеев, Кюхельбекер), так и последекабрьском (“Дума” Лермонтова) в вариантах. Тем не менее ораторское начало этой поэзии играет решающую роль в синтаксическом строе “Из Пиндемонти”: вторая “позитивная” часть стихотворения открывается стихотворными переносами – анжамбманами:
Никому
Отчета не давать…; самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть…
В стихотворении наглядно проявляется важнейшая черта стилистики позднего Пушкина: соединение высокого и низкого, но не как смесь, а синтез этих начал в новое качество пушкинского стиля так удивил его современников.
“Лелеющая душу гуманность” в поэзии Пушкина О лирике Пушкина говорить трудно. Как объединить вместе несколько сот таких разных во всех отношениях стихотворений? Стихотворений, объединяемых, кажется, лишь одним – именем автора – Пушкина? Решить эту задачу помогает сам Пушкин. Есть у него произведения, дающие своеобразный ключ к многообразию его лирики, неизменно сопровождавшей его на протяжении его жизненного и творческого пути. Одно из них – новелла “Египетские ночи” (1835). В ней русский поэт Чарский дает приезжему гастролеру-итальянцу тему для стихотворной импровизации: “Поэт сам избирает предметы для своих песен; толпа не имеет права управлять его вдохновением”. Чарский тяжело переживает мучительную зависимость от читателей, требующих, чтобы поэзия поучала и воспитывала их, и желает найти поддержку в своих сомнениях у итальянского импровизатора.
В стихотворении, произнесенном итальянцем, поэт объясняет бесцельность, с точки зрения толпы, своей деятельности тем, … что ветру и орлу. И сердцу девы нет закона. Таков поэт, как Аквилон, Что хочет, то и носит он… И далее итальянец говорит о “быстроте впечатлений”, которые производит на поэта окружающий мир. Такое же понимание деятельности поэта содержится в стихотворении “Эхо” (1831 год). Всякое впечатление бытия порождает в творческом сознании поэта “отклик”, “ответ”: Тебе ж нет отзыва… Таков ты и поэт! – заканчивает Пушкин стихотворение, уподобляя поэта-лирика эху. Что поэт здесь имеется в виду лирический, ясно из перечисления “впечатлений”: охота на зверя, гром, пение девы, буря и водные валы, сельские пастухи – все это темы для лирика и, отметим, с известной точки зрения, темы весьма мелкие. Ведь здесь нет ни политики, ни морали того, что бы воспитывало, в недостатке чего упрекали Пушкина и критики – декабристы, и критики – охранители, а после смерти поэта и революционные демократы, особенно Писарев. Лирическая стихия пронизывает все крупные стихотворные формы Пушкина, поэтому и “Руслан и Людмила”, и “Евгений Онегин”, и “Домик в Коломне” вызывали упреки в болтовне, отсутствии связи прекрасных картин, отсутствии общей мысли. Но есть и лирика, тем более пушкинская. Все проявления жизни равны перед поэтом и равно достойны стать предметом его лирического шедевра. В этом смысл прекрасной фразы из 5-й статьи Белинского о Пушкина: “Общий колорит поэзии Пушкина и в особенности лирической – внутренняя красота человека и лелеющая душу гуманность”.
Последнее слово в обыденной речи часто понимают мелко: как доброе, милосердно-жалостливое отношение к человеку. Это верно, но за что? почему? Вот определение гуманности из новейшего философского словаря: “гармоническое развитие свойственных человеку ценностных способностей чувства и разума”, “высшее культурное и нравственное развитие” их “в эстетически законченную форму”. Т.е. гуманность – это красота, формула Белинского тафталогична, красота оказала лелеющее действие на душу критика-демократа. И он прав и глубок в своем определении: ценностные способности чувства и разума поэта – вот источник многообразия пушкинской лирики, уникальная способность Пушкина самый ничтожный и низкий предмет возвести в перл создания.
Я считаю, что разговор о лирике Пушкина по “темам”: тема дружбы, тема свободы и т.д. – неплодотворен, ибо он обязательно избирателен. При тематическом подходе полнота пушкинской личности, беззаконная свобода, с которой он переходил от темы к теме, пропадают. 06 этом же свидетельствует и применение к Пушкину понятия “лирический герой”. Если понимать под этим литературоведческий термин, то в лирике Пушкина лирического героя нет. Лирический герой предполагает наличие в лирике поэта единства авторского сознания, его сосредоточенность на определенном круге проблем, настроений и т.п. Но главное, что личность – не только субъект, но и объект произведения, его тема. Для Пушкина – лирика, такая сосредоточенность на теме собственного Я не характерна, в отличие от Тютчева, Фета и особенно Лермонтова. Для Пушкина его собственное
Я – одна из тем, одно из проявлений равноценного во всех своих направлениях мира. Сказать, каков был человек, написавший “Поэт!” (“Поэт! не дорожи любовию народной”), “К вельможе”, “Бесы”, “Элегию” (“безумных лет угасшее веселье”), “Ответ Анониму” “Миг вожделенный настал” (берем подряд стихи 1830 года), на основании содержания этих стихов невозможно, ибо здесь не видно единства личности. Точнее, оно есть, но самое общее – носитель творческого сознания, субъектная призма, обладатель “магического кристалла”, или вот еще пушкинская формула: “Все волновало нежный ум”. Зато у Лермонтова, Блока, дореволюционного Маяковского единый лирический герой проявлен вполне определенно. Анализ одного стихотворения, выбранного из множества, начинается с обоснования этого выбора. Трудно поверить современному школьнику или абитуриенту, заявляющему: “Мое любимое стихотворение Пушкина – “К Чаадаеву” – и начинающему его “анализировать”. Поэтому мы предложим в качестве образца анализа “взрослое” стихотворение Пушкина, о котором вряд ли упоминают в школе, но для такого анализа важно, чтобы выбравшая лирическая миниатюра “говорила” уму и сердцу интерпретатора, ведь индивидуальность проявляется прежде всего в непосредстаенном отношении. В 30-е годы Пушкин мало печатал стихотворений, выходил к читателю как прозаик, драматург, историк, журналист и критик.
Лирика этого времени стала известна лишь после смерти поэта. Осталось в рукописях и стихотворение, начинающееся строкой “Не дорого ценю я громкие права” и имеющее взятый Пушкиным в скобки заголовок – “Из Пиндемонти”. Пиндемонти – современный Пушкину итальянский поэт, и заголовок указывает, что стихотворение или его основные идеи заимствованы. Но исследователи не нашли у Пиндемонти ничего подобного пушкинской миниатюре. Выходит, что поэт, даже не собираясь публиковать стихотворение, даже в рукописи, для себя стремился замаскировать, ослабить свое авторство, отвести его от себя хоть частично, настолько необычно и содержание стихотворения. О чем же оно? О свободе, но понимание ее вовсе не такое, как в вольнолюбивых стихах 15-летней давности. Там свобода прежде всего политическая. “Из Пиндемонти” даже сейчас поражает откровенностыо проповедуемой в нем полной аполитичности и поэта и человека. И выясняется удивительная вещь: как современно звучит стихотворение далекого 1836 года в наших нынешних перестройках и потрясениях! Пушкин начинает с отрицания ценности Декларации прав человека, от которой и сейчас в нашей стране продолжает “не одна кружиться голова”.
Поэта абсолютно не соблазняет власть как самодержавная, так и парламентско-демократическая. И даже свобода слова вызывает лишь презрительную насмешку: “печать морочит слухов”. Тогдашняя цензура вряд ли разрешила стихотворение. Стихотворение редко упоминалось и в массовых пушкиноведческих изданиях при Советской власти. Итак, свобода от политики, от властей, от народа, от средств массовой информации. “Иные, лучшие мне дороги права; (Иная, лучшая потребна мне свобода”. Какая же? – Свобода честного человека. Такой человек эгоистичен, он желает “себе лишь одному служить и угождать”, своим прихотям.
Этот желанный, но так и не обретенный поэтом идеал жизни пронизывает все мысли Пушкина в последние годы жизни. Но каковы же эти “прихоти”? А вот в них-то и светит нам “лелеющая душу гуманность” нашего национального гения. Служить себе, по мысли Пушкина, значит лелеять в себе частицу эстетического идеала, искру божественной красоты. Для этого поэт, никогда не покидавший пределов отечества, требует свободы передвижения (“скитаться здесь и там”), чтобы иметь возможность все время, всю жизнь наслаждаться красотами природы и умиляться творениями искусства. “Вот счастье! вот права…” – обрывает он последнюю строчку. Написанное 6-стопным ямбом с парной рифмовкой (“александрийским” стихом) стихотворение публицистично. В нем много высокой общественно-политической лексики, но в контексте иронически сниженных, почти бранных речений (сладкая участь, морочить слухов, чуткая цензура, балагур, ливрея, гнуть шею) она получает безусловно отрицательную оценочную окраску, которую замыкает известная гамлетовская формула: “Слова, слова, слова”. Поэтому традиция гражданской лирики, политической сатиры, к которой тяготеет стихотворение в жанровом отношении, фактически отрицается Пушкиным как в ее декабристском (Рылеев, Кюхельбекер), так и последекабрьском (“Дума” Лермонтова) в вариантах. Тем не менее ораторское начало этой поэзии играет решающую роль в синтаксическом строе “Из Пиндемонти”: вторая “позитивная” часть стихотворения открывается стихотворными переносами – анжамбманами:
Никому
Отчета не давать…; самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть…
В стихотворении наглядно проявляется важнейшая черта стилистики позднего Пушкина: соединение высокого и низкого, но не как смесь, а синтез этих начал в новое качество пушкинского стиля так удивил его современников.
Александр Пушкин
Александр Сергеевич Пушкин — русский поэт, драматург и прозаик, создатель современного русского литературного языка. Родился: 06.06.1799, Москва Умер: 10.02.1837 (37 лет)
Популярные произведения А.С. Пушкина
К морю
Кавказ
Когда за городом, задумчив я брожу
Паж, или Пятнадцатый год
Повести Белкина: Станционный смотритель
Поэт
Узник
Я памятник себе воздвиг нерукотворный…
Деревня
Капитанская дочка
Медный всадник
Евгений Онегин
Другие сочинения по произведению Пушкина
Свободолюбивая лирика Пушкина
Пушкин – наше все.
Чему учат нас сказки
Моё отношение к творчеству Пушкина
Мои Пушкин (1)
Как отразилась любовь к родине в лирике Пушкина?
Значение творчества А.С. Пушкина
Сочинение “Школа будущего”
Стихотворения А.С.Пушкина о любви.«Я вас любил…».
Вклад Пушкина в русскую и мировую культуру
Сочинение по сказкам А. С. Пушкина
Тема любви в творчестве Пушкина
ТЕМА ИСТОРИИ В ТВОРЧЕСТВЕ ПУШКИНА И ЛЕРМОНТОВА
Что в имени тебе моем? (по творчеству Пушкина)
Тема свободы в лирике Пушкина
Любовь в творчестве Пушкина
Основные темы лирики Пушкина
Лирика Пушкина
О судьбе России в творчестве Пушкина
Значение лирики Пушкина для развития русской литературы
Веленью Божию, о муза, будь послушна.
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспоривай глупца.
А. С. Пушкин
Пушкин велик как выразитель важной эпохи в истории русского народа. Главная цель его произведений — свобода народа. Обычно герои его произведений борются за справедливость и противостоят злу.
К размышлениям о сути поэзии, ее великой миссии на земле Пушкин возвращался в своем творчестве неоднократно. В разные годы его кумирами были Чаадаев, Шенье, Наполеон и Байрон. Пушкин боролся за человечность и справедливость. Байронизм для Пушкина является не ученичеством, а проявлением его способности откликаться на все живое.
Чем старше становился поэт, тем серьезнее он относился к своему творчеству. Живя литературным трудом, Пушкин гордо восклицал:
Не продается вдохновенье,
Но можно рукопись продать.
Несколько позже потерпели поражение декабристы. Пушкин в это время писал в стихотворении «Пророк»:
И бога глас ко мне воззвал:
Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей…
В стихотворении «И. И. Пущину» поэт, старается утешить своего друга, томящегося в далекой ссылке. Пушкин надеется, что его слова помогут узнику, ободрят его в далеких застенках.
Молю святое провиденье:
Да голос мой душе твоей
Дарует то же утешенье
Лучом лицейских ясных дней!
В стихотворении «Поэт» Пушкин определяет свой путь избранника судьбы. Ему дарован талант, чтобы он нес радость людям, самому же поэту суждено одиночество, как плата за вдохновенье:
Ты царь: живи, дорогою свободной
Иди, куда влечёт тебя свободный ум,
Усовершенствуя плоды любимых дум,
Не требуя наград за подвиг благородный.
Пусть не кажется это преувеличением его заслуг перед людьми, но многим готов поступиться и пожертвовать поэт. Не всегда это делается сознательно, Пушкин видит истину и выбирает свой трудный путь интуитивно. Он уверен, что его поэзия поддержит всех страдающих людей:
Любовь и дружество до вас
Дойдут сквозь мрачные затворы,
Как в ваши каторжные норы
Доходит мой свободный глас.
Поэт создан и наделен талантом, чтобы нести людям слова правды, какими бы горькими они ни казались. Пушкин всегда был за правду. Поэт видит свое предназначение в борьбе с несправедливостью и ложью. Поэзия боролась за это и защищала униженных и угнетенных, поэтому всегда была знаменем передовых людей. Источником творчества Пушкина были могучий национально-патриотический подъем русского народа, мечты о независимости своей Родины. Пушкин боролся за вольность, честь и мир своего народа. В поэзии Пушкина отражаются выступления дворянских революционеров-декабристов. В его творчестве развитие русской литературы сомкнулось с развитием русского освободительного движения.
Отражение в произведениях национального духа имеет великое значение в творчестве поэта. Пушкин — поэт, который свидетельствует всему миру о величии русского народа. Поэзия Байрона способствовала развитию романтизма в творчестве Пушкина. Декабристы не вовлекли поэта в члены общества, не совсем доверяя его пылкой натуре и боясь за судьбу гения, но широко использовали в своей деятельности его свободолюбивую поэзию.
Среди других тем Пушкина занимает вечный вопрос о возможности вечного мира между народами. В стихотворении «Кинжал» слышен призыв к борьбе с самовластьем путем прямого революционного восстания. Смерть Наполеона в заточении в 1821 г. вызывает у Пушкина размышления о судьбах свободы в Европе. Свободолюбивые мотивы были сильны в лирике Пушкина. В «Я памятник себе воздвиг…» он утверждал свою главнейшую заслугу: в свой «жестокий век» восславил он свободу. Тема свободы была ведущей. Любимые герои пушкинской лирики романтической поры всегда причастны к свободе и жаждут ее. Гуманизм русской литературы и поэзии в том и состоит, чтобы утешать обиженных и обездоленных, привлекать к ним внимание общества и помогать им. Пушкин никогда не был в стороне от насущных проблем, в этом его главная заслуга. И умер поэт, сражаясь с невежеством и злом. Дельвиг, друг Пушкина, угадал в Пушкине большой поэтический дар, предсказал ему широкую известность:
Пушкин! Он и в лесах не укроется,
Лира выдаст его громким пением.
Произведения Пушкина захватывают, учат доброте, уважению. Творчество Пушкина очень увлекательно, и поэтому хочется больше и боль-
ше узнать его произведения и наслаждаться, читая их. Темы его актуальны и по сей час. Ведь Пушкин — гений русской литературы.
Гуманность
– человечность, человеколюбие, уважение к достоинству человека, его права на
свободное развитие и проявление своих способностей.
Великий
русский поэт Александр Сергеевич Пушкин в своем творчестве касался множества
тем, которые стали традиционными для многих русских поэтов. Основными темами в
его творчестве являются следующие: свободолюбие , любовь, дружба и , конечно,
родина. Во всех этих темах отчетливо видна гуманность автора, его безграничная
любовь к свободе и красоте.
Вольнолюбивый
дух присущ многим его произведениям. В оде “Вольность” Пушкин утверждает
свободу как нравственный, политический идеал. Достижение свободы возможно с
помощью мудрых законов, обязательных для всех – от народа до царя. Но
самодержавие в России не гуманно, и не признает справедливых законов, и душит
свободу. Но Пушкин с его огромным человеколюбием и любовью к жизни верит, что будущее
за теми, кто “свободою горит “ и у кого “сердца для чести живы”. В
стихотворении “ Деревня “ объектом критики Пушкина становится крепостное
право, которое как позорное ярмо лежит на России. Основным объектом нападок
Пушкина в этом стихотворении является “барство дикое” , которое присваивает
себе “и труд, и собственность , и время земледельца”.
После
подавления восстания декабристов вольнолюбивые стихи объединяет тема верности
поэта его идеалам . Гуманизм Пушкина проявился в том, что автор не хотел ,
чтобы дело его друзей -декабристов погибло. Пушкин в своих произведениях
неизменно напоминал о проблемах , существовавших в России, чьи лучшие сыны
гибли по злой воле тирана . Примером тому служит стихотворение “Анчар”.
Дружба
являлась одним из нравственных идеалов жизни поэта. Эта тема находит отражение
в стихотворениях “19 октября 1827 года”, “Воспоминания в Царском селе”, “К
Чаадаеву” и во множестве других посланий друзьям. Один из основных мотивов,
который проходит через всю дружескую лирику Пушкина ,- это мотив верности в
дружбе. Перед окончанием Лицея Пушкин клянется в вечной верности друзьям. Эта
клятва не оказалась поэтическим преувеличением . Пушкин через всю жизнь свято
пронес верность дружбе и “вольности святой”. Этот мотив звучит в послании “К
Чаадаеву” – человеку безукоризненной честности и огромного свободолюбия:
Мой
друг, отчизне посвятим
Души
прекрасные порывы!
Друзья
были той отдушиной, к которой Пушкин бежал в трудную минуту. В более поздних
произведениях видны ностальгические мотивы. Светлой датой был для поэта день
основания Лицея. К каждой годовщине Пушкин писал по стихотворению, вспоминая
тех, кто покинул его.
Другими
нравственными и эстетическими идеалами поэта были любовь и женская красота.
Сколько чудных стихотворений Пушкин посвятил дамам! Прекрасные дамы
обожествляются поэтом и являются источником вдохновения.
Примером
тому служит послание к Анне Петровне Керн, написанное в 1825 году.
В
этом послании любовь у Пушкина соединена с жизнью.
Несколько
нежных и трогательных стихотворений Пушкин посвятил графине Воронцовой, о
которой он помнил всю жизнь (“Сожженное письмо”, “Талисман” , ”Прощание”). Эти
стихи отличаются чувством большого уважения к любимой женщине.
Любви
у Пушкина присущи и ревность, и разлука, и смерть любимой. Особенно ярко это
видно в послании, посвященном Амалии Ризнич:
Простишь
ли мне ревнивые мечты,
Моей
любви безумное волненье.
Очень
часто тема любви у Пушкина сливается с лирическим пейзажем, который
гармонирует с чувством , владеющим поэтом. Примером тому служит стихотворение
“На холмах Грузии лежит ночная мгла”, посвященное Наталье Гончаровой.
Вершиной
любовной лирики Пушкина можно считать стихотворение “ Я вас любил”. В этом
стихотворении раскрывается вся красота души поэта. Человек в любви должен быть
выше эгоизма. Он должен уважать право любимой на свободу выбора(“Так дай вам
бог любимой быть другим”).
При
написании своих стихов Пушкин руководствовался гуманистическими идеями,
которые “питают здравый ум и вместе учат нас”. Недаром В.Г. Белинский написал
о нем: “Читая Пушкина, можно превосходным образом воспитать в себе человека”.
Человека, который будет уважать права и свободы других, а также право любимой
на выбор. Разве не в этом заключается гуманизм?! Гуманизм Пушкина! Список литературы
“Лелеющая душу гуманность” в поэзии Пушкина
О лирике Пушкина говорить трудно. Как объединить вместе несколько сот таких разных во всех отношениях стихотворений? Стихотворений, объединяемых, кажется, лишь одним – именем автора – Пушкина? Решить эту задачу помогает сам Пушкин. Есть у него произведения, дающие своеобразный ключ к многообразию его лирики, неизменно сопровождавшей его на протяжении его жизненного и творческого пути. Одно из них – новелла “Египетские ночи” (1835). В ней русский поэт Чарский дает приезжему гастролеру-итальянцу тему для стихотворной импровизации: “Поэт сам избирает предметы для своих песен; толпа не имеет права управлять его вдохновением”. Чарский тяжело переживает мучительную зависимость от читателей, требующих, чтобы поэзия поучала и воспитывала их, и желает найти поддержку в своих сомнениях у итальянского импровизатора.
В стихотворении, произнесенном итальянцем, поэт объясняет бесцельность, с точки зрения толпы, своей деятельности тем, … что ветру и орлу. И сердцу девы нет закона. Таков поэт, как Аквилон, Что хочет, то и носит он… И далее итальянец говорит о “быстроте впечатлений”, которые производит на поэта окружающий мир. Такое же понимание деятельности поэта содержится в стихотворении “Эхо” (1831 год). Всякое впечатление бытия порождает в творческом сознании поэта “отклик”, “ответ”: Тебе ж нет отзыва… Таков ты и поэт! – заканчивает Пушкин стихотворение, уподобляя поэта-лирика эху. Что поэт здесь имеется в виду лирический, ясно из перечисления “впечатлений”: охота на зверя, гром, пение девы, буря и водные валы, сельские пастухи – все это темы для лирика и, отметим, с известной точки зрения, темы весьма мелкие. Ведь здесь нет ни политики, ни морали того, что бы воспитывало, в недостатке чего упрекали Пушкина и критики – декабристы, и критики – охранители, а после смерти поэта и революционные демократы, особенно Писарев. Лирическая стихия пронизывает все крупные стихотворные формы Пушкина, поэтому и “Руслан и Людмила”, и “Евгений Онегин”, и “Домик в Коломне” вызывали упреки в болтовне, отсутствии связи прекрасных картин, отсутствии общей мысли. Но есть и лирика, тем более пушкинская. Все проявления жизни равны перед поэтом и равно достойны стать предметом его лирического шедевра. В этом смысл прекрасной фразы из 5-й статьи Белинского о Пушкина: “Общий колорит поэзии Пушкина и в особенности лирической – внутренняя красота человека и лелеющая душу гуманность”.
Последнее слово в обыденной речи часто понимают мелко: как доброе, милосердно-жалостливое отношение к человеку. Это верно, но за что? почему? Вот определение гуманности из новейшего философского словаря: “гармоническое развитие свойственных человеку ценностных способностей чувства и разума”, “высшее культурное и нравственное развитие” их “в эстетически законченную форму”. Т.е. гуманность – это красота, формула Белинского тафталогична, красота оказала лелеющее действие на душу критика-демократа. И он прав и глубок в своем определении: ценностные способности чувства и разума поэта – вот источник многообразия пушкинской лирики, уникальная способность Пушкина самый ничтожный и низкий предмет возвести в перл создания.
Я считаю, что разговор о лирике Пушкина по “темам”: тема дружбы, тема свободы и т.д. – неплодотворен, ибо он обязательно избирателен. При тематическом подходе полнота пушкинской личности, беззаконная свобода, с которой он переходил от темы к теме, пропадают. 06 этом же свидетельствует и применение к Пушкину понятия “лирический герой”. Если понимать под этим литературоведческий термин, то в лирике Пушкина лирического героя нет. Лирический герой предполагает наличие в лирике поэта единства авторского сознания, его сосредоточенность на определенном круге проблем, настроений и т.п. Но главное, что личность – не только субъект, но и объект произведения, его тема. Для Пушкина – лирика, такая сосредоточенность на теме собственного Я не характерна, в отличие от Тютчева, Фета и особенно Лермонтова. Для Пушкина его собственное
Я – одна из тем, одно из проявлений равноценного во всех своих направлениях мира. Сказать, каков был человек, написавший “Поэт!” (“Поэт! не дорожи любовию народной”), “К вельможе”, “Бесы”, “Элегию” (“безумных лет угасшее веселье”), “Ответ Анониму” “Миг вожделенный настал” (берем подряд стихи 1830 года), на основании содержания этих стихов невозможно, ибо здесь не видно единства личности. Точнее, оно есть, но самое общее – носитель творческого сознания, субъектная призма, обладатель “магического кристалла”, или вот еще пушкинская формула: “Все волновало нежный ум”. Зато у Лермонтова, Блока, дореволюционного Маяковского единый лирический герой проявлен вполне определенно. Анализ одного стихотворения, выбранного из множества, начинается с обоснования этого выбора. Трудно поверить современному школьнику или абитуриенту, заявляющему: “Мое любимое стихотворение Пушкина – “К Чаадаеву” – и начинающему его “анализировать”. Поэтому мы предложим в качестве образца анализа “взрослое” стихотворение Пушкина, о котором вряд ли упоминают в школе, но для такого анализа важно, чтобы выбравшая лирическая миниатюра “говорила” уму и сердцу интерпретатора, ведь индивидуальность проявляется прежде всего в непосредстаенном отношении. В 30-е годы Пушкин мало печатал стихотворений, выходил к читателю как прозаик, драматург, историк, журналист и критик.
Лирика этого времени стала известна лишь после смерти поэта. Осталось в рукописях и стихотворение, начинающееся строкой “Не дорого ценю я громкие права” и имеющее взятый Пушкиным в скобки заголовок – “Из Пиндемонти”. Пиндемонти – современный Пушкину итальянский поэт, и заголовок указывает, что стихотворение или его основные идеи заимствованы. Но исследователи не нашли у Пиндемонти ничего подобного пушкинской миниатюре. Выходит, что поэт, даже не собираясь публиковать стихотворение, даже в рукописи, для себя стремился замаскировать, ослабить свое авторство, отвести его от себя хоть частично, настолько необычно и содержание стихотворения. О чем же оно? О свободе, но понимание ее вовсе не такое, как в вольнолюбивых стихах 15-летней давности. Там свобода прежде всего политическая. “Из Пиндемонти” даже сейчас поражает откровенностыо проповедуемой в нем полной аполитичности и поэта и человека. И выясняется удивительная вещь: как современно звучит стихотворение далекого 1836 года в наших нынешних перестройках и потрясениях! Пушкин начинает с отрицания ценности Декларации прав человека, от которой и сейчас в нашей стране продолжает “не одна кружиться голова”.
Поэта абсолютно не соблазняет власть как самодержавная, так и парламентско-демократическая. И даже свобода слова вызывает лишь презрительную насмешку: “печать морочит слухов”. Тогдашняя цензура вряд ли разрешила стихотворение. Стихотворение редко упоминалось и в массовых пушкиноведческих изданиях при Советской власти. Итак, свобода от политики, от властей, от народа, от средств массовой информации. “Иные, лучшие мне дороги права; (Иная, лучшая потребна мне свобода”. Какая же? – Свобода честного человека. Такой человек эгоистичен, он желает “себе лишь одному служить и угождать”, своим прихотям.
Этот желанный, но так и не обретенный поэтом идеал жизни пронизывает все мысли Пушкина в последние годы жизни. Но каковы же эти “прихоти”? А вот в них-то и светит нам “лелеющая душу гуманность” нашего национального гения. Служить себе, по мысли Пушкина, значит лелеять в себе частицу эстетического идеала, искру божественной красоты. Для этого поэт, никогда не покидавший пределов отечества, требует свободы передвижения (“скитаться здесь и там”), чтобы иметь возможность все время, всю жизнь наслаждаться красотами природы и умиляться творениями искусства. “Вот счастье! вот права…” – обрывает он последнюю строчку. Написанное 6-стопным ямбом с парной рифмовкой (“александрийским” стихом) стихотворение публицистично. В нем много высокой общественно-политической лексики, но в контексте иронически сниженных, почти бранных речений (сладкая участь, морочить слухов, чуткая цензура, балагур, ливрея, гнуть шею) она получает безусловно отрицательную оценочную окраску, которую замыкает известная гамлетовская формула: “Слова, слова, слова”. Поэтому традиция гражданской лирики, политической сатиры, к которой тяготеет стихотворение в жанровом отношении, фактически отрицается Пушкиным как в ее декабристском (Рылеев, Кюхельбекер), так и последекабрьском (“Дума” Лермонтова) в вариантах. Тем не менее ораторское начало этой поэзии играет решающую роль в синтаксическом строе “Из Пиндемонти”: вторая “позитивная” часть стихотворения открывается стихотворными переносами – анжамбманами: Никому Отчета не давать…; самому Служить и угождать; для власти, для ливреи Не гнуть…
В стихотворении наглядно проявляется важнейшая черта стилистики позднего Пушкина: соединение высокого и низкого, но не как смесь, а синтез этих начал в новое качество пушкинского стиля так удивил его современников.
“ Лелеющая душу гуманность…” в поэзии Александра Сергеевича Пушкина.
Гуманность – человечность, человеколюбие, уважение к достоинству человека, его права на свободное развитие и проявление своих способностей.
Великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин в своем творчестве касался множества тем, которые стали традиционными для многих русских поэтов. Основными темами в его творчестве являются следующие: свободолюбие , любовь, дружба и , конечно, родина. Во всех этих темах отчетливо видна гуманность автора, его безграничная любовь к свободе и красоте.
Вольнолюбивый дух присущ многим его произведениям. В оде “Вольность” Пушкин утверждает свободу как нравственный, политический идеал. Достижение свободы возможно с помощью мудрых законов, обязательных для всех – от народа до царя. Но самодержавие в России не гуманно, и не признает справедливых законов, и душит свободу. Но Пушкин с его огромным человеколюбием и любовью к жизни верит, что будущее за теми, кто “свободою горит “ и у кого “сердца для чести живы”. В стихотворении “ Деревня “ объектом критики Пушкина становится крепостное право, которое как позорное ярмо лежит на России. Основным объектом нападок Пушкина в этом стихотворении является “барство дикое” , которое присваивает себе “и труд, и собственность , и время земледельца”.
После подавления восстания декабристов вольнолюбивые стихи объединяет тема верности поэта его идеалам . Гуманизм Пушкина проявился в том, что автор не хотел , чтобы дело его друзей -декабристов погибло. Пушкин в своих произведениях неизменно напоминал о проблемах , существовавших в России, чьи лучшие сыны гибли по злой воле тирана . Примером тому служит стихотворение “Анчар”.
Дружба являлась одним из нравственных идеалов жизни поэта. Эта тема находит отражение в стихотворениях “19 октября 1827 года”, “Воспоминания в Царском селе”, “К Чаадаеву” и во множестве других посланий друзьям. Один из основных мотивов, который проходит через всю дружескую лирику Пушкина ,- это мотив верности в дружбе. Перед окончанием Лицея Пушкин клянется в вечной верности друзьям. Эта клятва не оказалась поэтическим преувеличением . Пушкин через всю жизнь свято пронес верность дружбе и “вольности святой”. Этот мотив звучит в послании “К Чаадаеву” – человеку безукоризненной честности и огромного свободолюбия:
Мой друг, отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!
Друзья были той отдушиной, к которой Пушкин бежал в трудную минуту. В более поздних произведениях видны ностальгические мотивы. Светлой датой был для поэта день основания Лицея. К каждой годовщине Пушкин писал по стихотворению, вспоминая тех, кто покинул его.
Другими нравственными и эстетическими идеалами поэта были любовь и женская красота. Сколько чудных стихотворений Пушкин посвятил дамам! Прекрасные дамы обожествляются поэтом и являются источником вдохновения.
Примером тому служит послание к Анне Петровне Керн, написанное в 1825 году.
В этом послании любовь у Пушкина соединена с жизнью.
Несколько нежных и трогательных стихотворений Пушкин посвятил графине Воронцовой, о которой он помнил всю жизнь (“Сожженное письмо”, “Талисман” , ”Прощание”). Эти стихи отличаются чувством большого уважения к любимой женщине.
Любви у Пушкина присущи и ревность, и разлука, и смерть любимой. Особенно ярко это видно в послании, посвященном Амалии Ризнич:
Простишь ли мне ревнивые мечты,
Моей любви безумное волненье.
Очень часто тема любви у Пушкина сливается с лирическим пейзажем, который гармонирует с чувством , владеющим поэтом. Примером тому служит стихотворение “На холмах Грузии лежит ночная мгла”, посвященное Наталье Гончаровой.
Вершиной любовной лирики Пушкина можно считать стихотворение “ Я вас любил”. В этом стихотворении раскрывается вся красота души поэта. Человек в любви должен быть выше эгоизма. Он должен уважать право любимой на свободу выбора(“Так дай вам бог любимой быть другим”).
При написании своих стихов Пушкин руководствовался гуманистическими идеями, которые “питают здравый ум и вместе учат нас”. Недаром В.Г. Белинский написал о нем: “Читая Пушкина, можно превосходным образом воспитать в себе человека”. Человека, который будет уважать права и свободы других, а также право любимой на выбор. Разве не в этом заключается гуманизм?! Гуманизм Пушкина! Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта
Пушкин, Александр Сергеевич –
Биография и творчество
“Лелеющая душу гуманность” в поэзии Пушкина О лирике Пушкина говорить трудно. Как объединить вместе несколько сот таких разных во всех отношениях стихотворений? Стихотворений, объединяемых, кажется, лишь одним – именем автора – Пушкина? Решить эту задачу помогает сам Пушкин. Есть у него произведения, дающие своеобразный ключ к многообразию его лирики, неизменно сопровождавшей его на протяжении его жизненного и творческого пути. Одно из них – новелла “Египетские ночи” (1835). В ней русский поэт Чарский дает приезжему гастролеру-итальянцу тему для стихотворной импровизации: “Поэт сам избирает предметы для своих песен; толпа не имеет права управлять его вдохновением”. Чарский тяжело переживает мучительную зависимость от читателей, требующих, чтобы поэзия поучала и воспитывала их, и желает найти поддержку в своих сомнениях у итальянского импровизатора.
В стихотворении, произнесенном итальянцем, поэт объясняет бесцельность, с точки зрения толпы, своей деятельности тем, … что ветру и орлу. И сердцу девы нет закона. Таков поэт, как Аквилон, Что хочет, то и носит он… И далее итальянец говорит о “быстроте впечатлений”, которые производит на поэта окружающий мир. Такое же понимание деятельности поэта содержится в стихотворении “Эхо” (1831 год). Всякое впечатление бытия порождает в творческом сознании поэта “отклик”, “ответ”: Тебе ж нет отзыва… Таков ты и поэт! – заканчивает Пушкин стихотворение, уподобляя поэта-лирика эху. Что поэт здесь имеется в виду лирический, ясно из перечисления “впечатлений”: охота на зверя, гром, пение девы, буря и водные валы, сельские пастухи – все это темы для лирика и, отметим, с известной точки зрения, темы весьма мелкие. Ведь здесь нет ни политики, ни морали того, что бы воспитывало, в недостатке чего упрекали Пушкина и критики – декабристы, и критики – охранители, а после смерти поэта и революционные демократы, особенно Писарев. Лирическая стихия пронизывает все крупные стихотворные формы Пушкина, поэтому и “Руслан и Людмила”, и “Евгений Онегин”, и “Домик в Коломне” вызывали упреки в болтовне, отсутствии связи прекрасных картин, отсутствии общей мысли. Но есть и лирика, тем более пушкинская. Все проявления жизни равны перед поэтом и равно достойны стать предметом его лирического шедевра. В этом смысл прекрасной фразы из 5-й статьи Белинского о Пушкина: “Общий колорит поэзии Пушкина и в особенности лирической – внутренняя красота человека и лелеющая душу гуманность”.
Последнее слово в обыденной речи часто понимают мелко: как доброе, милосердно-жалостливое отношение к человеку. Это верно, но за что? почему? Вот определение гуманности из новейшего философского словаря: “гармоническое развитие свойственных человеку ценностных способностей чувства и разума”, “высшее культурное и нравственное развитие” их “в эстетически законченную форму”. Т.е. гуманность – это красота, формула Белинского тафталогична, красота оказала лелеющее действие на душу критика-демократа. И он прав и глубок в своем определении: ценностные способности чувства и разума поэта – вот источник многообразия пушкинской лирики, уникальная способность Пушкина самый ничтожный и низкий предмет возвести в перл создания.
Я считаю, что разговор о лирике Пушкина по “темам”: тема дружбы, тема свободы и т.д. – неплодотворен, ибо он обязательно избирателен. При тематическом подходе полнота пушкинской личности, беззаконная свобода, с которой он переходил от темы к теме, пропадают. 06 этом же свидетельствует и применение к Пушкину понятия “лирический герой”. Если понимать под этим литературоведческий термин, то в лирике Пушкина лирического героя нет. Лирический герой предполагает наличие в лирике поэта единства авторского сознания, его сосредоточенность на определенном круге проблем, настроений и т.п. Но главное, что личность – не только субъект, но и объект произведения, его тема. Для Пушкина – лирика, такая сосредоточенность на теме собственного Я не характерна, в отличие от Тютчева, Фета и особенно Лермонтова. Для Пушкина его собственное
Я – одна из тем, одно из проявлений равноценного во всех своих направлениях мира. Сказать, каков был человек, написавший “Поэт!” (“Поэт! не дорожи любовию народной”), “К вельможе”, “Бесы”, “Элегию” (“безумных лет угасшее веселье”), “Ответ Анониму” “Миг вожделенный настал” (берем подряд стихи 1830 года), на основании содержания этих стихов невозможно, ибо здесь не видно единства личности. Точнее, оно есть, но самое общее – носитель творческого сознания, субъектная призма, обладатель “магического кристалла”, или вот еще пушкинская формула: “Все волновало нежный ум”. Зато у Лермонтова, Блока, дореволюционного Маяковского единый лирический герой проявлен вполне определенно. Анализ одного стихотворения, выбранного из множества, начинается с обоснования этого выбора. Трудно поверить современному школьнику или абитуриенту, заявляющему: “Мое любимое стихотворение Пушкина – “К Чаадаеву” – и начинающему его “анализировать”. Поэтому мы предложим в качестве образца анализа “взрослое” стихотворение Пушкина, о котором вряд ли упоминают в школе, но для такого анализа важно, чтобы выбравшая лирическая миниатюра “говорила” уму и сердцу интерпретатора, ведь индивидуальность проявляется прежде всего в непосредстаенном отношении. В 30-е годы Пушкин мало печатал стихотворений, выходил к читателю как прозаик, драматург, историк, журналист и критик.
Лирика этого времени стала известна лишь после смерти поэта. Осталось в рукописях и стихотворение, начинающееся строкой “Не дорого ценю я громкие права” и имеющее взятый Пушкиным в скобки заголовок – “Из Пиндемонти”. Пиндемонти – современный Пушкину итальянский поэт, и заголовок указывает, что стихотворение или его основные идеи заимствованы. Но исследователи не нашли у Пиндемонти ничего подобного пушкинской миниатюре. Выходит, что поэт, даже не собираясь публиковать стихотворение, даже в рукописи, для себя стремился замаскировать, ослабить свое авторство, отвести его от себя хоть частично, настолько необычно и содержание стихотворения. О чем же оно? О свободе, но понимание ее вовсе не такое, как в вольнолюбивых стихах 15-летней давности. Там свобода прежде всего политическая. “Из Пиндемонти” даже сейчас поражает откровенностыо проповедуемой в нем полной аполитичности и поэта и человека. И выясняется удивительная вещь: как современно звучит стихотворение далекого 1836 года в наших нынешних перестройках и потрясениях! Пушкин начинает с отрицания ценности Декларации прав человека, от которой и сейчас в нашей стране продолжает “не одна кружиться голова”.
Поэта абсолютно не соблазняет власть как самодержавная, так и парламентско-демократическая. И даже свобода слова вызывает лишь презрительную насмешку: “печать морочит слухов”. Тогдашняя цензура вряд ли разрешила стихотворение. Стихотворение редко упоминалось и в массовых пушкиноведческих изданиях при Советской власти. Итак, свобода от политики, от властей, от народа, от средств массовой информации. “Иные, лучшие мне дороги права; (Иная, лучшая потребна мне свобода”. Какая же? – Свобода честного человека. Такой человек эгоистичен, он желает “себе лишь одному служить и угождать”, своим прихотям.
Этот желанный, но так и не обретенный поэтом идеал жизни пронизывает все мысли Пушкина в последние годы жизни. Но каковы же эти “прихоти”? А вот в них-то и светит нам “лелеющая душу гуманность” нашего национального гения. Служить себе, по мысли Пушкина, значит лелеять в себе частицу эстетического идеала, искру божественной красоты. Для этого поэт, никогда не покидавший пределов отечества, требует свободы передвижения (“скитаться здесь и там”), чтобы иметь возможность все время, всю жизнь наслаждаться красотами природы и умиляться творениями искусства. “Вот счастье! вот права…” – обрывает он последнюю строчку. Написанное 6-стопным ямбом с парной рифмовкой (“александрийским” стихом) стихотворение публицистично. В нем много высокой общественно-политической лексики, но в контексте иронически сниженных, почти бранных речений (сладкая участь, морочить слухов, чуткая цензура, балагур, ливрея, гнуть шею) она получает безусловно отрицательную оценочную окраску, которую замыкает известная гамлетовская формула: “Слова, слова, слова”. Поэтому традиция гражданской лирики, политической сатиры, к которой тяготеет стихотворение в жанровом отношении, фактически отрицается Пушкиным как в ее декабристском (Рылеев, Кюхельбекер), так и последекабрьском (“Дума” Лермонтова) в вариантах. Тем не менее ораторское начало этой поэзии играет решающую роль в синтаксическом строе “Из Пиндемонти”: вторая “позитивная” часть стихотворения открывается стихотворными переносами – анжамбманами:
Никому
Отчета не давать…; самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть…
В стихотворении наглядно проявляется важнейшая черта стилистики позднего Пушкина: соединение высокого и низкого, но не как смесь, а синтез этих начал в новое качество пушкинского стиля так удивил его современников.
О лирике Пушкина говорить трудно. Как объединить вместе несколько сот таких разных во всех отношениях стихотворений? Стихотворений, объединяемых, кажется, лишь одним – именем автора – Пушкина? Решить эту задачу помогает сам Пушкин. Есть у него произведения, дающие своеобразный ключ к многообразию его лирики, неизменно сопровождавшей его на протяжении его жизненного и творческого пути. Одно из них – новелла “Египетские ночи” (1835). В ней русский поэт Чарский дает приезжему гастролеру-итальянцу тему для стихотворной импровизации: “Поэт сам избирает предметы для своих песен; толпа не имеет права управлять его вдохновением”. Чарский тяжело переживает мучительную зависимость от читателей, требующих, чтобы поэзия поучала и воспитывала их, и желает найти поддержку в своих сомнениях у итальянского импровизатора.
В стихотворении, произнесенном итальянцем, поэт объясняет бесцельность, с точки зрения толпы, своей деятельности тем, … что ветру и орлу. И сердцу девы нет закона. Таков поэт, как Аквилон, Что хочет, то и носит он… И далее итальянец говорит о “быстроте впечатлений”, которые производит на поэта окружающий мир. Такое же понимание деятельности поэта содержится в стихотворении “Эхо” (1831 год). Всякое впечатление бытия порождает в творческом сознании поэта “отклик”, “ответ”: Тебе ж нет отзыва… Таков ты и поэт! – заканчивает Пушкин стихотворение, уподобляя поэта-лирика эху. Что поэт здесь имеется в виду лирический, ясно из перечисления “впечатлений”: охота на зверя, гром, пение девы, буря и водные валы, сельские пастухи – все это темы для лирика и, отметим, с известной точки зрения, темы весьма мелкие. Ведь здесь нет ни политики, ни морали того, что бы воспитывало, в недостатке чего упрекали Пушкина и критики – декабристы, и критики – охранители, а после смерти поэта и революционные демократы, особенно Писарев. Лирическая стихия пронизывает все крупные стихотворные формы Пушкина, поэтому и “Руслан и Людмила”, и “Евгений Онегин”, и “Домик в Коломне” вызывали упреки в болтовне, отсутствии связи прекрасных картин, отсутствии общей мысли. Но есть и лирика, тем более пушкинская. Все проявления жизни равны перед поэтом и равно достойны стать предметом его лирического шедевра. В этом смысл прекрасной фразы из 5-й статьи Белинского о Пушкина: “Общий колорит поэзии Пушкина и в особенности лирической – внутренняя красота человека и лелеющая душу гуманность”.
Последнее слово в обыденной речи часто понимают мелко: как доброе, милосердно-жалостливое отношение к человеку. Это верно, но за что? почему? Вот определение гуманности из новейшего философского словаря: “гармоническое развитие свойственных человеку ценностных способностей чувства и разума”, “высшее культурное и нравственное развитие” их “в эстетически законченную форму”. Т.е. гуманность – это красота, формула Белинского тафталогична, красота оказала лелеющее действие на душу критика-демократа. И он прав и глубок в своем определении: ценностные способности чувства и разума поэта – вот источник многообразия пушкинской лирики, уникальная способность Пушкина самый ничтожный и низкий предмет возвести в перл создания.
Я считаю, что разговор о лирике Пушкина по “темам”: тема дружбы, тема свободы и т.д. – неплодотворен, ибо он обязательно избирателен. При тематическом подходе полнота пушкинской личности, беззаконная свобода, с которой он переходил от темы к теме, пропадают. 06 этом же свидетельствует и применение к Пушкину понятия “лирический герой”. Если понимать под этим литературоведческий термин, то в лирике Пушкина лирического героя нет. Лирический герой предполагает наличие в лирике поэта единства авторского сознания, его сосредоточенность на определенном круге проблем, настроений и т.п. Но главное, что личность – не только субъект, но и объект произведения, его тема. Для Пушкина – лирика, такая сосредоточенность на теме собственного Я не характерна, в отличие от Тютчева, Фета и особенно Лермонтова. Для Пушкина его собственное
Я – одна из тем, одно из проявлений равноценного во всех своих направлениях мира. Сказать, каков был человек, написавший “Поэт!” (“Поэт! не дорожи любовию народной”), “К вельможе”, “Бесы”, “Элегию” (“безумных лет угасшее веселье”), “Ответ Анониму” “Миг вожделенный настал” (берем подряд стихи 1830 года), на основании содержания этих стихов невозможно, ибо здесь не видно единства личности. Точнее, оно есть, но самое общее – носитель творческого сознания, субъектная призма, обладатель “магического кристалла”, или вот еще пушкинская формула: “Все волновало нежный ум”. Зато у Лермонтова, Блока, дореволюционного Маяковского единый лирический герой проявлен вполне определенно. Анализ одного стихотворения, выбранного из множества, начинается с обоснования этого выбора. Трудно поверить современному школьнику или абитуриенту, заявляющему: “Мое любимое стихотворение Пушкина – “К Чаадаеву” – и начинающему его “анализировать”. Поэтому мы предложим в качестве образца анализа “взрослое” стихотворение Пушкина, о котором вряд ли упоминают в школе, но для такого анализа важно, чтобы выбравшая лирическая миниатюра “говорила” уму и сердцу интерпретатора, ведь индивидуальность проявляется прежде всего в непосредстаенном отношении. В 30-е годы Пушкин мало печатал стихотворений, выходил к читателю как прозаик, драматург, историк, журналист и критик.
Лирика этого времени стала известна лишь после смерти поэта. Осталось в рукописях и стихотворение, начинающееся строкой “Не дорого ценю я громкие права” и имеющее взятый Пушкиным в скобки заголовок – “Из Пиндемонти”. Пиндемонти – современный Пушкину итальянский поэт, и заголовок указывает, что стихотворение или его основные идеи заимствованы. Но исследователи не нашли у Пиндемонти ничего подобного пушкинской миниатюре. Выходит, что поэт, даже не собираясь публиковать стихотворение, даже в рукописи, для себя стремился замаскировать, ослабить свое авторство, отвести его от себя хоть частично, настолько необычно и содержание стихотворения. О чем же оно? О свободе, но понимание ее вовсе не такое, как в вольнолюбивых стихах 15-летней давности. Там свобода прежде всего политическая. “Из Пиндемонти” даже сейчас поражает откровенностыо проповедуемой в нем полной аполитичности и поэта и человека. И выясняется удивительная вещь: как современно звучит стихотворение далекого 1836 года в наших нынешних перестройках и потрясениях! Пушкин начинает с отрицания ценности Декларации прав человека, от которой и сейчас в нашей стране продолжает “не одна кружиться голова”.
Поэта абсолютно не соблазняет власть как самодержавная, так и парламентско-демократическая. И даже свобода слова вызывает лишь презрительную насмешку: “печать морочит слухов”. Тогдашняя цензура вряд ли разрешила стихотворение. Стихотворение редко упоминалось и в массовых пушкиноведческих изданиях при Советской власти. Итак, свобода от политики, от властей, от народа, от средств массовой информации. “Иные, лучшие мне дороги права; (Иная, лучшая потребна мне свобода”. Какая же? – Свобода честного человека. Такой человек эгоистичен, он желает “себе лишь одному служить и угождать”, своим прихотям.
Этот желанный, но так и не обретенный поэтом идеал жизни пронизывает все мысли Пушкина в последние годы жизни. Но каковы же эти “прихоти”? А вот в них-то и светит нам “лелеющая душу гуманность” нашего национального гения. Служить себе, по мысли Пушкина, значит лелеять в себе частицу эстетического идеала, искру божественной красоты. Для этого поэт, никогда не покидавший пределов отечества, требует свободы передвижения (“скитаться здесь и там”), чтобы иметь возможность все время, всю жизнь наслаждаться красотами природы и умиляться творениями искусства. “Вот счастье! вот права…” – обрывает он последнюю строчку. Написанное 6-стопным ямбом с парной рифмовкой (“александрийским” стихом) стихотворение публицистично. В нем много высокой общественно-политической лексики, но в контексте иронически сниженных, почти бранных речений (сладкая участь, морочить слухов, чуткая цензура, балагур, ливрея, гнуть шею) она получает безусловно отрицательную оценочную окраску, которую замыкает известная гамлетовская формула: “Слова, слова, слова”. Поэтому традиция гражданской лирики, политической сатиры, к которой тяготеет стихотворение в жанровом отношении, фактически отрицается Пушкиным как в ее декабристском (Рылеев, Кюхельбекер), так и последекабрьском (“Дума” Лермонтова) в вариантах. Тем не менее ораторское начало этой поэзии играет решающую роль в синтаксическом строе “Из Пиндемонти”: вторая “позитивная” часть стихотворения открывается стихотворными переносами – анжамбманами:
Никому
Отчета не давать…; самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть…
В стихотворении наглядно проявляется важнейшая черта стилистики позднего Пушкина: соединение высокого и низкого, но не как смесь, а синтез этих начал в новое качество пушкинского стиля так удивил его современников.
Текст сочинения:
“ЛЕЛЕЮЩАЯ
ДУШУ ГУМАННОСТЬ” В ПОЭЗИИ А.С.ПУШКИНА.
О лирике Пушкина говорить трудно. Как
объединить вместе несколько
сот таких разных во всех отношениях
стихотворений? С?ихотворений,
объединяемых, кажется, лишь одним – именем
автора – Пушкина?
Решить э?у задачу помогает сам Пушкин. Есть
у него произведения,
дающие своеобразный ключ к многообразию
его лирики, неизменно
сопровождавшей его на протяжении его
жизненного и ?ворческого
пу?и.
Одно из них – новелла “Египетские ночи”
(1835). В ней русский поэ?
Чарский дает приезжему гастролеру-итальянцу
тему для стихотворной
импровизации: “Поэ? сам избирает
предметы для своих песен; толпа не
имеет права управлять его вдохновением”.
Чарский ?яжело переживает
мучительную зависимость от читателей,
требующих, чтобы поэзия
поучала и воспи?ывала их, и желает най?и
поддержку в своих
сомнениях у итальянского импровизатора. В
стихотворении,
произнесенном итальянцем, автор объясняет
бесцельность, с точки
зрения толпы, своей деятельности тем,
… что ветру и орлу. И сердцу девы нет закона.
Таков поэ?, как
Аквилон, Что хочет, то и носи? он…
И далее итальянец говори? о “быстроте
впечатлений”, которые
производи? на поэта окружающий мир.
Такое же понимание деятельности поэта
содержи?ся в стихотворении
“Эхо” (1831 год). Всякое впечатление бы?ия
порождает в ?ворческом
сознании поэта “отклик”, “ответ”:
Тебе ж нет отзыва… Таков ?ы и поэ?! –
заканчивает Пушкин стихотворение,
уподобляя поэта-лирика эху. Что
поэ? здесь имеется в виду лирический, ясно
из перечисления
“впечатлений”: охота на зверя, гром,
пение девы, буря и водные валы,
сельские пастухи – все это темы для лирика и,
отметим, с известной
точки зрения, темы весьма мелкие. Ведь здесь
нет ни поли?ики, ни
морали того, что бы воспи?ывало, в
недостатке чего упрекали Пушкина
и кри?ики – декабристы, и кри?ики –
охранители, а после смер?и поэта
и революционные демократы, особенно
Писарев. Лирическая стихия
пронизывает все крупные стихотворные формы
Пушкина, лирикому и
“Руслан и Людмила”, и “Евгений Онегин”,
и “Домик в Коломне”
вызывали упреки в болтовне, отсу?ствии
связи прекрасных кар?ин,
отсу?ствии общей мысли. Но есть и лирика,
тем более пушкинская. Все
проявления жизни равны перед лириком и равно
достойны стать
предметом его лирического шедевра.
В этом смысл прекрасной фразы из 5-й статьи
Белинского о Пушкина:
“Общий колори? поэзии Пушкина и в
особенности лирической –
внутренняя красота человека и лелеющая
душу гуманность”. Последнее
слово в обыденной речи часто понимаю? мелко:
как доброе,
милосердно-жалостливое отношение к
человеку. Это верно, но за что?
почему? Вот определение гуманности из
новейшего философского
словаря: “гармоническое разви?ие
свойственных человеку ценностных
способностей чувства и разума”, “высшее
куль?урное и нравственное
разви?ие” их “в эстетически
законченную форму”. Т.е. гуманность – это
красота, формула Белинского тафталогична,
красота оказала лелеющее
действие на душу кри?ика-демократа. И он
прав и глубок в своем
определении: ценностные способности
чувства и разума поэта – вот
источник многообразия пушкинской лирики,
уникальная способность
Пушкина самый ничтожный и низкий предмет
возвести в перл
создания.
Я считаю, что разговор о лирике Пушкина по
“темам”: тема дружбы,
тема свободы и ?.д. – неплодотворен, ибо он
обязательно избирателен.
При тематическом подходе полнота
пушкинской личности, беззаконная
свобода, с которой он переходил от темы к
теме, пропадаю?.
06 этом же свидетельствует и применение к
Пушкину понятия
“лирический герой”. Если понимать под
э?им литературоведческий
термин, то в лирике Пушкина лирического Данный текст предназначен только для частного использования –
героя нет. Лирический
герой предполагает наличие в лирике поэта
единства авторского
сознания, его сосредоточенность на
определенном круге проблем,
настроений и ?.п. Но главное, что личность –
не только субъект, но и
объект произведения, его тема. Для Пушкина –
лирика, такая
сосредоточенность на теме собственного Я
не характерна, в отличие от
Тю?чева, Фета и особенно Лермонтова. Для
Пушкина его собственное
Я – одна из тем, одно из проявлений
равноценного во всех своих
направлениях мира. Сказать, каков был
человек, написавший “Поэ?!”
(“Поэ?! не дорожи любовию народной”),
“К вельможе”, “Бесы”,
“Элегию” (“безумных лет угасшее
веселье”), “О?вет Анониму” “Миг
вожделенный настал” (берем подряд стихи
1830 года), на основании
содержания э?их стихов невозможно, ибо
здесь не видно единства
личности. Точнее, оно есть, но самое общее –
носитель ?ворческого
сознания, субъектная призма, обладатель “магического
кристалла”, или
вот еще пушкинская формула: “Все
волновало нежный ум”. Зато у
Лермонтова, Блока, дореволюционного
Маяковского единый
лирический герой проявлен вполне
определенно.
Анализ одного стихотворения, выбранного из
множества, начинается с
обоснования этого выбора. Трудно поверить
современному школьнику
или аби?уриен?у, заявляющему: “Мое
любимое стихотворение Пушкина
– “К Чаадаеву” — и начинающему его “анализировать”.
Поэтому мы
предложим в качестве образца анализа “взрослое”
стихотворение
Пушкина, о котором вряд ли упоминаю? в школе,
но для такого
анализа важно, чтобы выбравшая лирическая
миниатюра “говорила” уму
и сердцу интерпретатора, ведь
индивидуальность проявляется прежде
всего в непосредстаенном отношении.
В 30-е годы Пушкин мало печатал
стихотворений, выходил к читателю
как прозаик, драматург, историк, журналист и
кри?ик. Лирика этого
времени стала известна лишь после смер?и
поэта.
Осталось в рукописях и стихотворение,
начинающееся строкой “Не
дорого ценю я громкие права” и имеющее
взятый Пушкиным в скобки
заголовок – “Из Пиндемон-?и”.
Пиндемон?и – современный Пушкину
итальянский поэ?, и заголовок указывает,
что стихотворение или его
основные идеи заимствованы. Но
исследователи не нашли у
Пиндемон?и ничего подобного пушкинской
миниатюре. Выходи?, что
поэ?, даже не собираясь публиковать
стихотворение, даже в рукописи,
для себя стремился замаскировать, ослабить
свое авторство, отвести его
от себя хоть частично, настолько необычно и
содержание
стихотворения. О чем же оно? О свободе, но
понимание ее вовсе не
такое, как в вольнолюбивых стихах 15-летней
давности. Там свобода
прежде всего поли?ическая. “Из
Пиндемон?и” даже сейчас поражает
откровенностыо проповедуемой в нем полной
аполи?ичности и поэта и
человека. И выясняется удивительная вещь:
как современно звучи?
стихотворение далекого 1836 года в наших
нынешних перестройках и
потрясениях! Пушкин начинает с отрицания
ценности Декларации прав
человека, от которой и сейчас в нашей стране
продолжает “не одна
кружиться голова”. Поэта абсолю?но не
соблазняет власть как
самодержавная, так и парламен?ско-демократическая.
И даже свобода
слова вызывает лишь презрительную насмешку:
“печать морочи?
слухов”. Тогдашняя цензура вряд ли
разрешила стихотворение.
С?ихотворение редко упоминалось и в
массовых пушкиноведческих
изданиях при Советской власти.
Итак, свобода от поли?ики, от властей, от
народа, от средств массовой
информации. “Иные, лучшие мне дороги
права; (Иная, лучшая
потребна мне свобода”. Какая же?
-Свобода честного человека. Такой человек
эгоистичен, он желает “себе
лишь одному Служить и угождать”, своим
прихотям. Этот желанный,
но так и не обретенный лириком идеал жизни
пронизывает все мысли
Пушкина в последние годы жизни. Но каковы же
э?и “прихоти”? А вот
в них-то и свети? нам “лелеющая душу
гуманность” нашего
национального гения. Служить себе, по мысли
Пушкина, значи?
лелеять в себе частицу эстетического
идеала, искру божественной
красоты. Для этого поэ?, никогда не
покидавший пределов отечества,
требует свободы передвижения (“скитаться
здесь и там”), чтобы иметь
возможность все время, всю жизнь
наслаждаться красотами природы и
умиляться ?ворениями искусства. “Вот
счастье! вот права…” – обрывает
он последнюю строчку.
Написанное 6-стопным ямбом с парной
рифмовкой
(“александрийским” стихом)
стихотворение публицистично. В нем
много высокой общественно-поли?ической
лексики, но в контексте
иронически сниженных, почти бранных
речений (сладкая участь,
морочить слухов, чу?кая цензура, балагур,
ливрея, гнуть шею) она
получает безусловно отрицательную
оценочную окраску, которую
замыкает известная гамлетовская формула:
“Слова, слова, слова”.
Поэтому традиция гражданской лирики,
поли?ической сатиры, к
которой ?яготеет стихотворение в жанровом
отношении, фактически
отрицается Пушкиным как в ее декабристском
(Рылеев, Кюхельбекер),
так и последекабрьском (“Дума”
Лермонтова) в вариантах. Тем не менее
ораторское начало этой поэзии играет
решающую роль в
синтаксическом строе “Из Пиндемон?и”:
вторая “пози?ивная” часть
стихотворения открывается стихотворными
переносами –
анжамбманами: Никому /О?чета не давать.
..;
самому/ Служить и
угождать; для власти, для ливреи/Не гнуть… В
стихотворении наглядно
проявляется важнейшая черта стилистики
позднего Пушкина:
соединение высокого и низкого, но не как
смесь, а синтез э?их начал в
новое качество пушкинского стиля так
удивил его современников.
Права на сочинение “ЛЕЛЕЮЩАЯ ДУШУ ГУМАННОСТЬ В ПОЭЗИИ А.С.ПУШКИНА” принадлежат его автору. При цитировании материала необходимо обязательно указывать гиперссылку на Реф.рф
Сочинение: “ Лелеющая душу гуманность…” в поэзии Александра Сергеевича Пушкина “
Лелеющая душу гуманность…” в поэзии Александра Сергеевича Пушкина.
Гуманность –
человечность, человеколюбие, уважение к достоинству человека, его права на свободное развитие и проявление
своих способностей.
Великий русский
поэт Александр Сергеевич Пушкин в своем творчестве касался множества тем, которые стали традиционными
для многих русских поэтов. Основными
темами в его творчестве являются следующие: свободолюбие , любовь,
дружба и , конечно, родина. Во всех
этих темах отчетливо видна гуманность автора, его безграничная любовь к свободе и красоте.
Вольнолюбивый
дух присущ многим его произведениям. В оде “Вольность” Пушкин утверждает свободу как нравственный,
политический идеал. Достижение свободы
возможно с помощью мудрых законов, обязательных для всех – от народа до
царя. Но самодержавие в России не
гуманно, и не признает справедливых законов, и душит свободу. Но Пушкин с его огромным человеколюбием и любовью к
жизни верит, что будущее за теми, кто
“свободою горит “ и у кого “сердца для чести живы”. В стихотворении “ Деревня “ объектом критики Пушкина становится
крепостное право, которое как позорное
ярмо лежит на России. Основным объектом нападок Пушкина в этом стихотворении является “барство дикое”
, которое присваивает себе “и труд, и
собственность , и время земледельца”.
После
подавления восстания декабристов вольнолюбивые стихи объединяет тема верности поэта его идеалам . Гуманизм
Пушкина проявился в том, что автор не хотел
, чтобы дело его друзей -декабристов погибло. Пушкин в своих произведениях неизменно напоминал о
проблемах , существовавших в России, чьи
лучшие сыны гибли по злой воле тирана . Примером тому служит
стихотворение “Анчар”.
Дружба являлась
одним из нравственных идеалов жизни поэта. Эта тема находит отражение в стихотворениях “19 октября 1827
года”, “Воспоминания в Царском селе”,
“К Чаадаеву” и во множестве других посланий друзьям. Один из основных мотивов, который проходит через всю дружескую
лирику Пушкина ,- это мотив верности в
дружбе. Перед окончанием Лицея Пушкин клянется в вечной верности друзьям. Эта клятва не оказалась
поэтическим преувеличением . Пушкин
через всю жизнь свято пронес верность дружбе и “вольности святой”. Этот
мотив звучит в послании “К Чаадаеву” –
человеку безукоризненной честности и огромного
свободолюбия:
Мой друг,
отчизне посвятим
Души прекрасные
порывы!
Друзья были той
отдушиной, к которой Пушкин бежал в трудную минуту. В более поздних произведениях видны ностальгические
мотивы. Светлой датой был для поэта
день основания Лицея. К каждой годовщине Пушкин писал по стихотворению, вспоминая тех, кто покинул
его.
Другими
нравственными и эстетическими идеалами поэта были любовь и женская красота. Сколько чудных стихотворений Пушкин
посвятил дамам! Прекрасные дамы
обожествляются поэтом и являются источником вдохновения.
Примером тому
служит послание к Анне Петровне Керн, написанное в 1825 году.
В этом послании
любовь у Пушкина соединена с жизнью.
Несколько
нежных и трогательных стихотворений Пушкин посвятил графине Воронцовой, о которой он помнил всю жизнь (“Сожженное
письмо”, “Талисман” , ”Прощание”). Эти
стихи отличаются чувством большого уважения к любимой женщине.
Любви у Пушкина
присущи и ревность, и разлука, и смерть любимой. Особенно ярко это видно в послании, посвященном Амалии
Ризнич:
Простишь ли мне
ревнивые мечты,
Моей любви
безумное волненье.
Очень часто
тема любви у Пушкина сливается с лирическим пейзажем, который гармонирует с чувством , владеющим поэтом.
Примером тому служит стихотворение “На
холмах Грузии лежит ночная мгла”, посвященное Наталье Гончаровой.
Вершиной
любовной лирики Пушкина можно считать стихотворение “ Я вас любил”. В этом стихотворении раскрывается вся красота
души поэта. Человек в любви должен быть
выше эгоизма. Он должен уважать право любимой на свободу выбора(“Так дай вам бог любимой быть другим”).
При написании
своих стихов Пушкин руководствовался гуманистическими идеями, которые “питают здравый ум и вместе учат
нас”. Недаром В.Г. Белинский написал о
нем: “Читая Пушкина, можно превосходным образом воспитать в себе
человека”. Человека, который будет
уважать права и свободы других, а также право любимой на выбор. Разве не в этом заключается
гуманизм?! Гуманизм Пушкина! Список литературы
Для подготовки
данной работы были использованы материалы с сайта http://www.repetitor.ru/
Информационная Библиотека
для Вас!
“Лелеющая душу гуманность” в
поэзии А.С.Пушкина.
О лирике Пушкина говорить трудно. Как объединить вместе несколько
сот таких разных во всех отношениях стихотворений? Стихотворений, объединяемых,
кажется, лишь одним именем автора Пушкина? Решить эту задачу помогает сам
Пушкин. Есть у него произведения, дающие своеобразный ключ к многообразию его
лирики, неизменно сопровождавшей его на протяжении его жизненного и творческого
пути.
Одно из них новелла “Египетские ночи” (1835). В ней
русский поэт Чарский дает приезжему гастролеру-итальянцу тему для стихотворной
импровизации: “Поэт сам избирает предметы для своих песен; толпа не имеет
права управлять его вдохновением”. Чарский тяжело переживает мучительную
зависимость от читателей, требующих, чтобы поэзия поучала и воспитывала их, и
желает найти поддержку в своих сомнениях у итальянского импровизатора. В
стихотворении, произнесенном итальянцем, поэт объясняет бесцельность, с точки
зрения толпы, своей деятельности тем, … что ветру и орлу. И сердцу девы нет
закона. Таков поэт, как Аквилон, Что хочет, то и носит он…
И далее итальянец говорит о “быстроте впечатлений”,
которые производит на поэта окружающий мир.
Такое же понимание деятельности поэта содержится в стихотворении
“Эхо” (1831 год). Всякое впечатление бытия порождает в творческом
сознании поэта “отклик”, “ответ”: Тебе ж нет отзыва…
Таков ты и поэт! заканчивает Пушкин стихотворение, уподобляя поэта-лирика эху.
Что поэт здесь имеется в виду лирический, ясно из перечисления “впечатлений”:
охота на зверя, гром, пение девы, буря и водные валы, сельские пастухи все это
темы для лирика и, отметим, с известной точки зрения, темы весьма мелкие. Ведь
здесь нет ни политики, ни морали того, что бы воспитывало, в недостатке чего
упрекали Пушкина и критики декабристы, и критики охранители, а после смерти
поэта и революционные демократы, особенно Писарев. Лирическая стихия
пронизывает все крупные стихотворные формы Пушкина, поэтому и “Руслан и
Людмила”, и “Евгений Онегин”, и “Домик в Коломне”
вызывали упреки в болтовне, отсутствии связи прекрасных картин, отсутствии
общей мысли. Но есть и лирика, тем более пушкинская. Все проявления жизни равны
перед поэтом и равно достойны стать предметом его лирического шедевра.
В этом смысл прекрасной фразы из 5-й статьи Белинского о Пушкина:
“Общий колорит поэзии Пушкина и в особенности лирической внутренняя
красота человека и лелеющая душу гуманность”. Последнее слово в обыденной
речи часто понимают мелко: как доброе, милосердно-жалостливое отношение к человеку.
Это верно, но за что? почему? Вот определение гуманности из новейшего
философского словаря: “гармоническое развитие свойственных человеку
ценностных способностей чувства и разума”, “высшее культурное и
нравственное развитие” их “в эстетически законченную форму”.
Т.е. гуманность это красота, формула Белинского тафталогична, красота оказала
лелеющее действие на душу критика-демократа. И он прав и глубок в своем
определении: ценностные способности чувства и разума поэта вот источник
многообразия пушкинской лирики, уникальная способность Пушкина самый ничтожный
и низкий предмет возвести в перл создания.
Я считаю, что разговор о лирике Пушкина по “темам”: тема
дружбы, тема свободы и т.д. неплодотворен, ибо он обязательно избирателен.
При тематическом подходе полнота пушкинской личности, беззаконная
свобода, с которой он переходил от темы к теме, пропадают.
06 этом же свидетельствует и применение к Пушкину понятия
“лирический герой”. Если понимать под этим литературоведческий
термин, то в лирике Пушкина лирического героя нет. Лирический герой
предполагает наличие в лирике поэта единства авторского сознания, его
сосредоточенность на определенном круге проблем, настроений и т.п. Но главное,
что личность не только субъект, но и объект произведения, его тема. Для Пушкина
лирика, такая сосредоточенность на теме собственного Я не характерна, в отличие
от Тютчева, Фета и особенно Лермонтова. Для Пушкина его собственное Я одна из
тем, одно из проявлений равноценного во всех своих направлениях мира. Сказать,
каков был человек, написавший “Поэт!” (“Поэт! не дорожи любовию
народной”), “К вельможе”, “Бесы”, “Элегию”
(“безумных лет угасшее веселье”), “Ответ Анониму” “Миг
вожделенный настал” (берем подряд стихи 1830 года), на основании
содержания этих стихов невозможно, ибо здесь не видно единства личности.
Точнее, оно есть, но самое общее носитель творческого сознания, субъектная
призма, обладатель “магического кристалла”, или вот еще пушкинская
формула: “Все волновало нежный ум”. Зато у Лермонтова, Блока,
дореволюционного Маяковского единый лирический герой проявлен вполне
определенно.
Анализ одного стихотворения, выбранного из множества, начинается с
обоснования этого выбора. Трудно поверить современному школьнику или
абитуриенту, заявляющему: “Мое любимое стихотворение Пушкина “К
Чаадаеву” -и начинающему его “анализировать”. Поэтому мы
предложим в качестве образца анализа “взрослое” стихотворение
Пушкина, о котором вряд ли упоминают в школе, но для такого анализа важно,
чтобы выбравшая лирическая миниатюра “говорила” уму и сердцу
интерпретатора, ведь индивидуальность проявляется прежде всего в
непосредстаенном отношении.
В 30-е годы Пушкин мало печатал стихотворений, выходил к читателю
как прозаик, драматург, историк, журналист и критик. Лирика этого времени стала
известна лишь после смерти поэта.
Осталось в рукописях и стихотворение, начинающееся строкой
“Не дорого ценю я громкие права” и имеющее взятый Пушкиным в скобки
заголовок “Из Пиндемон-ти”. Пиндемонти современный Пушкину
итальянский поэт, и заголовок указывает, что стихотворение или его основные
идеи заимствованы. Но исследователи не нашли у Пиндемонти ничего подобного
пушкинской миниатюре. Выходит, что поэт, даже не собираясь публиковать
стихотворение, даже в рукописи, для себя стремился замаскировать, ослабить свое
авторство, отвести его от себя хоть частично, настолько необычно и содержание
стихотворения. О чем же оно? О свободе, но понимание ее вовсе не такое, как в
вольнолюбивых стихах 15-летней давности. Там свобода прежде всего политическая.
“Из Пиндемонти” даже сейчас поражает откровенностыо проповедуемой в
нем полной аполитичности и поэта и человека. И выясняется удивительная вещь:
как современно звучит стихотворение далекого 1836 года в наших нынешних
перестройках и потрясениях! Пушкин начинает с отрицания ценности Декларации
прав человека, от которой и сейчас в нашей стране продолжает “не одна
кружиться голова”. Поэта абсолютно не соблазняет власть как самодержавная,
так и парламентско-демократическая. И даже свобода слова вызывает лишь
презрительную насмешку: “печать морочит слухов”. Тогдашняя цензура
вряд ли разрешила стихотворение.
Стихотворение редко упоминалось и в массовых пушкиноведческих
изданиях при Советской власти.
Итак, свобода от политики, от властей, от народа, от средств
массовой информации. “Иные, лучшие мне дороги права; (Иная, лучшая
потребна мне свобода”. Какая же? -Свобода честного человека. Такой человек
эгоистичен, он желает “себе лишь одному Служить и угождать”, своим
прихотям. Этот желанный, но так и не обретенный поэтом идеал жизни пронизывает
все мысли Пушкина в последние годы жизни. Но каковы же эти “прихоти”?
А вот в них-то и светит нам “лелеющая душу гуманность” нашего
национального гения. Служить себе, по мысли Пушкина, значит лелеять в себе
частицу эстетического идеала, искру божественной красоты. Для этого поэт,
никогда не покидавший пределов отечества, требует свободы передвижения
(“скитаться здесь и там”), чтобы иметь возможность все время, всю
жизнь наслаждаться красотами природы и умиляться творениями искусства. “Вот
счастье! вот права…” обрывает он последнюю строчку.
Написанное 6-стопным ямбом с парной рифмовкой
(“александрийским” стихом) стихотворение публицистично. В нем много
высокой общественно-политической лексики, но в контексте иронически сниженных,
почти бранных речений (сладкая участь, морочить слухов, чуткая цензура,
балагур, ливрея, гнуть шею) она получает безусловно отрицательную оценочную
окраску, которую замыкает известная гамлетовская формула: “Слова, слова,
слова”.
Поэтому традиция гражданской лирики, политической сатиры, к
которой тяготеет стихотворение в жанровом отношении, фактически отрицается
Пушкиным как в ее декабристском (Рылеев, Кюхельбекер), так и последекабрьском
(“Дума” Лермонтова) в вариантах. Тем не менее ораторское начало этой
поэзии играет решающую роль в синтаксическом строе “Из Пиндемонти”:
вторая “позитивная” часть стихотворения открывается стихотворными
переносами анжамбманами: Никому /Отчета не давать…; самому/ Служить и
угождать; для власти, для ливреи/Не гнуть… В стихотворении наглядно проявляется
важнейшая черта стилистики позднего Пушкина: соединение высокого и низкого, но
не как смесь, а синтез этих начал в новое качество пушкинского стиля так удивил
его современников. Список литературы
Для подготовки данной работы были
использованы материалы с сайта http://sochinenia1.narod.ru/
“Лелеющая душу гуманность” в
поэзии А.С.Пушкина.
О лирике Пушкина говорить трудно. Как объединить вместе несколько
сот таких разных во всех отношениях стихотворений? Стихотворений, объединяемых,
кажется, лишь одним именем автора Пушкина? Решить эту задачу помогает сам
Пушкин. Есть у него произведения, дающие своеобразный ключ к многообразию его
лирики, неизменно сопровождавшей его на протяжении его жизненного и творческого
пути.
Одно из них новелла “Египетские ночи” (1835). В ней
русский поэт Чарский дает приезжему гастролеру-итальянцу тему для стихотворной
импровизации: “Поэт сам избирает предметы для своих песен; толпа не имеет
права управлять его вдохновением”. Чарский тяжело переживает мучительную
зависимость от читателей, требующих, чтобы поэзия поучала и воспитывала их, и
желает найти поддержку в своих сомнениях у итальянского импровизатора. В
стихотворении, произнесенном итальянцем, поэт объясняет бесцельность, с точки
зрения толпы, своей деятельности тем, … что ветру и орлу. И сердцу девы нет
закона. Таков поэт, как Аквилон, Что хочет, то и носит он…
И далее итальянец говорит о “быстроте впечатлений”,
которые производит на поэта окружающий мир.
Такое же понимание деятельности поэта содержится в стихотворении
“Эхо” (1831 год). Всякое впечатление бытия порождает в творческом
сознании поэта “отклик”, “ответ”: Тебе ж нет отзыва…
Таков ты и поэт! заканчивает Пушкин стихотворение, уподобляя поэта-лирика эху.
Что поэт здесь имеется в виду лирический, ясно из перечисления “впечатлений”:
охота на зверя, гром, пение девы, буря и водные валы, сельские пастухи все это
темы для лирика и, отметим, с известной точки зрения, темы весьма мелкие. Ведь
здесь нет ни политики, ни морали того, что бы воспитывало, в недостатке чего
упрекали Пушкина и критики декабристы, и критики охранители, а после смерти
поэта и революционные демократы, особенно Писарев. Лирическая стихия
пронизывает все крупные стихотворные формы Пушкина, поэтому и “Руслан и
Людмила”, и “Евгений Онегин”, и “Домик в Коломне”
вызывали упреки в болтовне, отсутствии связи прекрасных картин, отсутствии
общей мысли. Но есть и лирика, тем более пушкинская. Все проявления жизни равны
перед поэтом и равно достойны стать предметом его лирического шедевра.
В этом смысл прекрасной фразы из 5-й статьи Белинского о Пушкина:
“Общий колорит поэзии Пушкина и в особенности лирической внутренняя
красота человека и лелеющая душу гуманность”. Последнее слово в обыденной
речи часто понимают мелко: как доброе, милосердно-жалостливое отношение к человеку.
Это верно, но за что? почему? Вот определение гуманности из новейшего
философского словаря: “гармоническое развитие свойственных человеку
ценностных способностей чувства и разума”, “высшее культурное и
нравственное развитие” их “в эстетически законченную форму”.
Т.е. гуманность это красота, формула Белинского тафталогична, красота оказала
лелеющее действие на душу критика-демократа. И он прав и глубок в своем
определении: ценностные способности чувства и разума поэта вот источник
многообразия пушкинской лирики, уникальная способность Пушкина самый ничтожный
и низкий предмет возвести в перл создания.
Я считаю, что разговор о лирике Пушкина по “темам”: тема
дружбы, тема свободы и т.д. неплодотворен, ибо он обязательно избирателен.
При тематическом подходе полнота пушкинской личности, беззаконная
свобода, с которой он переходил от темы к теме, пропадают.
06 этом же свидетельствует и применение к Пушкину понятия
“лирический герой”. Если понимать под этим литературоведческий
термин, то в лирике Пушкина лирического героя нет. Лирический герой
предполагает наличие в лирике поэта единства авторского сознания, его
сосредоточенность на определенном круге проблем, настроений и т.п. Но главное,
что личность не только субъект, но и объект произведения, его тема. Для Пушкина
лирика, такая сосредоточенность на теме собственного Я не характерна, в отличие
от Тютчева, Фета и особенно Лермонтова. Для Пушкина его собственное Я одна из
тем, одно из проявлений равноценного во всех своих направлениях мира. Сказать,
каков был человек, написавший “Поэт!” (“Поэт! не дорожи любовию
народной”), “К вельможе”, “Бесы”, “Элегию”
(“безумных лет угасшее веселье”), “Ответ Анониму” “Миг
вожделенный настал” (берем подряд стихи 1830 года), на основании
содержания этих стихов невозможно, ибо здесь не видно единства личности.
Точнее, оно есть, но самое общее носитель творческого сознания, субъектная
призма, обладатель “магического кристалла”, или вот еще пушкинская
формула: “Все волновало нежный ум”. Зато у Лермонтова, Блока,
дореволюционного Маяковского единый лирический герой проявлен вполне
определенно.
Анализ одного стихотворения, выбранного из множества, начинается с
обоснования этого выбора. Трудно поверить современному школьнику или
абитуриенту, заявляющему: “Мое любимое стихотворение Пушкина “К
Чаадаеву” -и начинающему его “анализировать”. Поэтому мы
предложим в качестве образца анализа “взрослое” стихотворение
Пушкина, о котором вряд ли упоминают в школе, но для такого анализа важно,
чтобы выбравшая лирическая миниатюра “говорила” уму и сердцу
интерпретатора, ведь индивидуальность проявляется прежде всего в
непосредстаенном отношении.
В 30-е годы Пушкин мало печатал стихотворений, выходил к читателю
как прозаик, драматург, историк, журналист и критик. Лирика этого времени стала
известна лишь после смерти поэта.
Осталось в рукописях и стихотворение, начинающееся строкой
“Не дорого ценю я громкие права” и имеющее взятый Пушкиным в скобки
заголовок “Из Пиндемон-ти”. Пиндемонти современный Пушкину
итальянский поэт, и заголовок указывает, что стихотворение или его основные
идеи заимствованы. Но исследователи не нашли у Пиндемонти ничего подобного
пушкинской миниатюре. Выходит, что поэт, даже не собираясь публиковать
стихотворение, даже в рукописи, для себя стремился замаскировать, ослабить свое
авторство, отвести его от себя хоть частично, настолько необычно и содержание
стихотворения. О чем же оно? О свободе, но понимание ее вовсе не такое, как в
вольнолюбивых стихах 15-летней давности. Там свобода прежде всего политическая.
“Из Пиндемонти” даже сейчас поражает откровенностыо проповедуемой в
нем полной аполитичности и поэта и человека. И выясняется удивительная вещь:
как современно звучит стихотворение далекого 1836 года в наших нынешних
перестройках и потрясениях! Пушкин начинает с отрицания ценности Декларации
прав человека, от которой и сейчас в нашей стране продолжает “не одна
кружиться голова”. Поэта абсолютно не соблазняет власть как самодержавная,
так и парламентско-демократическая. И даже свобода слова вызывает лишь
презрительную насмешку: “печать морочит слухов”. Тогдашняя цензура
вряд ли разрешила стихотворение.
Стихотворение редко упоминалось и в массовых пушкиноведческих
изданиях при Советской власти.
Итак, свобода от политики, от властей, от народа, от средств
массовой информации. “Иные, лучшие мне дороги права; (Иная, лучшая
потребна мне свобода”. Какая же? -Свобода честного человека. Такой человек
эгоистичен, он желает “себе лишь одному Служить и угождать”, своим
прихотям. Этот желанный, но так и не обретенный поэтом идеал жизни пронизывает
все мысли Пушкина в последние годы жизни. Но каковы же эти “прихоти”?
А вот в них-то и светит нам “лелеющая душу гуманность” нашего
национального гения. Служить себе, по мысли Пушкина, значит лелеять в себе
частицу эстетического идеала, искру божественной красоты. Для этого поэт,
никогда не покидавший пределов отечества, требует свободы передвижения
(“скитаться здесь и там”), чтобы иметь возможность все время, всю
жизнь наслаждаться красотами природы и умиляться творениями искусства. “Вот
счастье! вот права…” обрывает он последнюю строчку.
Написанное 6-стопным ямбом с парной рифмовкой
(“александрийским” стихом) стихотворение публицистично. В нем много
высокой общественно-политической лексики, но в контексте иронически сниженных,
почти бранных речений (сладкая участь, морочить слухов, чуткая цензура,
балагур, ливрея, гнуть шею) она получает безусловно отрицательную оценочную
окраску, которую замыкает известная гамлетовская формула: “Слова, слова,
слова”.
Поэтому традиция гражданской лирики, политической сатиры, к
которой тяготеет стихотворение в жанровом отношении, фактически отрицается
Пушкиным как в ее декабристском (Рылеев, Кюхельбекер), так и последекабрьском
(“Дума” Лермонтова) в вариантах. Тем не менее ораторское начало этой
поэзии играет решающую роль в синтаксическом строе “Из Пиндемонти”:
вторая “позитивная” часть стихотворения открывается стихотворными
переносами анжамбманами: Никому /Отчета не давать…; самому/ Служить и
угождать; для власти, для ливреи/Не гнуть… В стихотворении наглядно проявляется
важнейшая черта стилистики позднего Пушкина: соединение высокого и низкого, но
не как смесь, а синтез этих начал в новое качество пушкинского стиля так удивил
его современников. Список литературы
Для подготовки данной работы были
использованы материалы с сайта http://sochinenia1.narod.ru/
Версия для печати
Практически любой писатель, пишущий как поэтические, так и прозаические произведения, обречен на то, что их неизбежно будут сравнивать – внутри его творчества. Александр Сергеевич Пушкин, пожалуй, один из тех редких случаев в русской литературе, когда глядя на творчество писателя, трудно определить, что обладает большей художественной ценностью или хотя бы просто ближе тебе как читателю. Его поэзия и его проза подобны двум стихиям, о которых решительно нельзя говорить в категории лучше-хуже.
О лирике же Пушкина говорить особенно трудно. Как объединить вместе несколько сот таких разных во всех отношениях стихотворений? Стихотворений, объединяемых, кажется, лишь одним – именем автора – Пушкина? Решить эту задачу помогает сам Пушкин. Есть у него произведения, дающие своеобразный ключ к многообразию его лирики, неизменно сопровождавшей его на протяжении его жизненного и творческого пути. Одно из них – новелла “Египетские ночи” (1835).
В ней русский поэт Чарский дает приезжему гастролеру-итальянцу тему для стихотворной импровизации: “Поэт сам избирает предметы для своих песен; толпа не имеет права управлять его вдохновением”. Чарский тяжело переживает мучительную зависимость от читателей, требующих, чтобы поэзия поучала и воспитывала их, и желает найти поддержку в своих сомнениях у итальянского импровизатора.
В стихотворении, произнесенном итальянцем, поэт объясняет бесцельность, с точки зрения толпы, своей деятельности тем,
… что ветру и орлу.
И сердцу девы нет закона.
Таков поэт, как Аквилон,
Что хочет, то и носит он…
И далее итальянец говорит о “быстроте впечатлений”, которые производит на поэта окружающий мир. Такое же понимание деятельности поэта содержится в стихотворении “Эхо” (1831 год). Всякое впечатление бытия порождает в творческом сознании поэта “отклик”, “ответ”: “Тебе ж нет отзыва… Таков ты и поэт!” – заканчивает Пушкин стихотворение, уподобляя поэта-лирика эху. То, что поэт здесь имеется в виду лирический, ясно из перечисления “впечатлений”: охота на зверя, гром, пение девы, буря и водные валы, сельские пастухи – все это темы для лирика и, отметим, с известной точки зрения, темы весьма мелкие.
Ведь здесь нет ни политики, ни морали того, что бы воспитывало, в недостатке чего упрекали Пушкина и критики-декабристы, и критики-охранители, а после смерти поэта и революционные демократы, особенно Писарев.
Лирическая стихия пронизывает все крупные стихотворные формы Пушкина, поэтому и “Руслан и Людмила”, и “Евгений Онегин”, и “Домик в Коломне” вызывали упреки в болтовне, отсутствии связи прекрасных картин, отсутствии общей мысли. Но все проявления жизни равны перед поэтом и равно достойны стать предметом его лирического шедевра.
В этом смысл прекрасной фразы из 5-й статьи Белинского о Пушкина: “Общий колорит поэзии Пушкина и в особенности лирической – внутренняя красота человека и лелеющая душу гуманность”. Последнее слово в обыденной речи часто понимают мелко: как доброе, милосердно-жалостливое отношение к человеку. Это верно, но за что? почему?
Вот определение гуманности из новейшего философского словаря: “гармоническое развитие свойственных человеку ценностных способностей чувства и разума”, “высшее культурное и нравственное развитие” их “в эстетически законченную форму”. Т.е. гуманность – это красота, формула Белинского тафталогична, красота оказала лелеющее действие на душу критика-демократа. И он прав и глубок в своем определении: ценностные способности чувства и разума поэта – вот источник многообразия пушкинской лирики, уникальная способность Пушкина самый ничтожный и низкий предмет возвести в перл создания.
Разговор о лирике Пушкина по “темам”: тема дружбы, тема свободы и т.д. – неплодотворен, ибо он обязательно избирателен. При тематическом подходе полнота пушкинской личности, беззаконная свобода, с которой он переходил от темы к теме, пропадают. Об этом же свидетельствует и применение к Пушкину понятия “лирический герой”. Если понимать под этим литературоведческий термин, то в лирике Пушкина лирического героя нет. Лирический герой предполагает наличие в лирике поэта единства авторского сознания, его сосредоточенность на определенном круге проблем, настроений и т.п. Но главное, что личность – не только субъект, но и объект произведения, его тема. Для Пушкина в лирике такая сосредоточенность на теме собственного Я не характерна, в отличие от Тютчева, Фета и особенно Лермонтова. Для Пушкина его собственное Я – одна из тем, одно из проявлений равноценного во всех своих направлениях мира.
Сказать, каков был человек, написавший – берем подряд стихи 1830 года – “Поэт!” (“Поэт! не дорожи любовию народной”), “К вельможе”, “Бесы”, “Элегию” (“Безумных лет угасшее веселье”), “Ответ Анониму”, “Миг вожделенный настал” – на основании содержания этих стихов невозможно, ибо здесь не видно единства личности. Точнее, оно есть, но самое общее – носитель творческого сознания, субъектная призма, обладатель “магического кристалла”, или вот еще пушкинская формула: “Все волновало нежный ум”.
Зато у Лермонтова, Блока, дореволюционного Маяковского единый лирический герой проявлен вполне определенно. Анализ одного стихотворения, выбранного из множества, начинается с обоснования этого выбора. Трудно поверить современному школьнику или абитуриенту, заявляющему: “Мое любимое стихотворение Пушкина – “К Чаадаеву” — и начинающему его “анализировать”. Поэтому мы предложим в качестве образца анализа “взрослое” стихотворение Пушкина, о котором вряд ли упоминают в школе, но для такого анализа важно, чтобы выбравшая лирическая миниатюра “говорила” уму и сердцу интерпретатора, ведь индивидуальность проявляется прежде всего в непосредственном отношении.
В 30е годы Пушкин мало печатал стихотворений, выходил к читателю как прозаик, драматург, историк, журналист и критик. Лирика этого времени стала известна лишь после смерти поэта. Осталось в рукописях и стихотворение, начинающееся строкой “Не дорого ценю я громкие права” и имеющее взятый Пушкиным в скобки заголовок – “Из Пиндемонти”. Пиндемонти – современный Пушкину итальянский поэт, и заголовок указывает, что стихотворение или его основные идеи заимствованы. Но исследователи не нашли у Пиндемонти ничего подобного пушкинской миниатюре.
Выходит, что поэт, даже не собираясь публиковать стихотворение, даже в рукописи, для себя стремился замаскировать, ослабить свое авторство, отвести его от себя хоть частично, настолько необычно содержание стихотворения. О чем же оно? О свободе, но понимание ее вовсе не такое, как в вольнолюбивых стихах 15летней давности. Там свобода прежде всего политическая. “Из Пиндемонти” даже сейчас поражает откровенностью проповедуемой в нем полной аполитичности и поэта, и человека. И выясняется удивительная вещь: как современно звучит стихотворение далекого 1836 года в наших нынешних перестройках и потрясениях!
Пушкин начинает с отрицания ценности Декларации прав человека, от которой и сейчас в нашей стране продолжает “не одна кружиться голова”. Поэта абсолютно не соблазняет власть как самодержавная, так и парламентско-демократическая. И даже свобода слова вызывает лишь презрительную насмешку.
Тогдашняя цензура вряд ли разрешила стихотворение. Оно редко упоминалось и в массовых пушкиноведческих изданиях при Советской власти. Итак, свобода от политики, от властей, от народа, от средств массовой информации. “Иные, лучшие мне дороги права; Иная, лучшая потребна мне свобода”. Какая же? – Свобода честного человека. Такой человек эгоистичен, он желает “себе лишь одному Служить и угождать”, своим прихотям. Этот желанный, но так и не обретенный поэтом идеал жизни пронизывает все мысли Пушкина в последние годы жизни. Но каковы же эти “прихоти”? А вот в них-то и светит нам “лелеющая душу гуманность” нашего национального гения.
Служить себе, по мысли Пушкина, значит лелеять в себе частицу эстетического идеала, искру божественной красоты. Для этого поэт, никогда не покидавший пределов отечества, требует свободы передвижения (“скитаться здесь и там”), чтобы иметь возможность все время, всю жизнь наслаждаться красотами природы и умиляться творениями искусства. “Вот счастье! вот права…” – обрывает он последнюю строчку.
Написанное 6стопным ямбом с парной рифмовкой (“александрийским” стихом) стихотворение публицистично. В нем много высокой общественно-политической лексики, но в контексте иронически сниженных, почти бранных речений (сладкая участь, морочить слухов, чуткая цензура, балагур, ливрея, гнуть шею) она получает безусловно отрицательную оценочную окраску, которую замыкает известная гамлетовская формула: “Слова, слова, слова”.
Поэтому традиция гражданской лирики, политической сатиры, к которой тяготеет стихотворение в жанровом отношении, фактически отрицается Пушкиным как в ее декабристском (Рылеев, Кюхельбекер), так и последекабрьском (“Дума” Лермонтова) вариантах. Тем не менее, ораторское начало этой поэзии играет решающую роль в синтаксическом строе “Из Пиндемонти”: вторая, “позитивная” часть стихотворения открывается стихотворными переносами – анжамбманами: Никому /Отчета не давать…; самому/ Служить и угождать; для власти, для ливреи/Не гнуть… В стихотворении наглядно проявляется важнейшая черта стилистики позднего Пушкина: соединение высокого и низкого, но не как смесь, а синтез этих начал в новое качество пушкинского стиля, что так удивляло его современников.
“Лелеющая душу гуманность” в поэзии Пушкина
О лирике Пушкина говорить трудно. Как объединить вместе несколько сот таких разных во всех отношениях стихотворений? Стихотворений, объединяемых, кажется, лишь одним – именем автора – Пушкина? Решить эту задачу помогает сам Пушкин. Есть у него произведения, дающие своеобразный ключ к многообразию его лирики, неизменно сопровождавшей его на протяжении его жизненного и творческого пути. Одно из них – новелла “Египетские ночи” (1835). В ней русский поэт Чарский дает приезжему гастролеру-итальянцу тему для стихотворной импровизации: “Поэт сам избирает предметы для своих песен; толпа не имеет права управлять его вдохновением”. Чарский тяжело переживает мучительную зависимость от читателей, требующих, чтобы поэзия поучала и воспитывала их, и желает найти поддержку в своих сомнениях у итальянского импровизатора.
В стихотворении, произнесенном итальянцем, поэт объясняет бесцельность, с точки зрения толпы, своей деятельности тем, … что ветру и орлу. И сердцу девы нет закона. Таков поэт, как Аквилон, Что хочет, то и носит он… И далее итальянец говорит о “быстроте впечатлений”, которые производит на поэта окружающий мир. Такое же понимание деятельности поэта содержится в стихотворении “Эхо” (1831 год). Всякое впечатление бытия порождает в творческом сознании поэта “отклик”, “ответ”: Тебе ж нет отзыва… Таков ты и поэт! – заканчивает Пушкин стихотворение, уподобляя поэта-лирика эху. Что поэт здесь имеется в виду лирический, ясно из перечисления “впечатлений”: охота на зверя, гром, пение девы, буря и водные валы, сельские пастухи – все это темы для лирика и, отметим, с известной точки зрения, темы весьма мелкие. Ведь здесь нет ни политики, ни морали того, что бы воспитывало, в недостатке чего упрекали Пушкина и критики – декабристы, и критики – охранители, а после смерти поэта и революционные демократы, особенно Писарев. Лирическая стихия пронизывает все крупные стихотворные формы Пушкина, поэтому и “Руслан и Людмила”, и “Евгений Онегин”, и “Домик в Коломне” вызывали упреки в болтовне, отсутствии связи прекрасных картин, отсутствии общей мысли. Но есть и лирика, тем более пушкинская. Все проявления жизни равны перед поэтом и равно достойны стать предметом его лирического шедевра. В этом смысл прекрасной фразы из 5-й статьи Белинского о Пушкина: “Общий колорит поэзии Пушкина и в особенности лирической – внутренняя красота человека и лелеющая душу гуманность”.
Последнее слово в обыденной речи часто понимают мелко: как доброе, милосердно-жалостливое отношение к человеку. Это верно, но за что? почему? Вот определение гуманности из новейшего философского словаря: “гармоническое развитие свойственных человеку ценностных способностей чувства и разума”, “высшее культурное и нравственное развитие” их “в эстетически законченную форму”. Т.е. гуманность – это красота, формула Белинского тафталогична, красота оказала лелеющее действие на душу критика-демократа. И он прав и глубок в своем определении: ценностные способности чувства и разума поэта – вот источник многообразия пушкинской лирики, уникальная способность Пушкина самый ничтожный и низкий предмет возвести в перл создания.
Я считаю, что разговор о лирике Пушкина по “темам”: тема дружбы, тема свободы и т.д. – неплодотворен, ибо он обязательно избирателен. При тематическом подходе полнота пушкинской личности, беззаконная свобода, с которой он переходил от темы к теме, пропадают. 06 этом же свидетельствует и применение к Пушкину понятия “лирический герой”. Если понимать под этим литературоведческий термин, то в лирике Пушкина лирического героя нет. Лирический герой предполагает наличие в лирике поэта единства авторского сознания, его сосредоточенность на определенном круге проблем, настроений и т.п. Но главное, что личность – не только субъект, но и объект произведения, его тема. Для Пушкина – лирика, такая сосредоточенность на теме собственного Я не характерна, в отличие от Тютчева, Фета и особенно Лермонтова. Для Пушкина его собственное
Я – одна из тем, одно из проявлений равноценного во всех своих направлениях мира. Сказать, каков был человек, написавший “Поэт!” (“Поэт! не дорожи любовию народной”), “К вельможе”, “Бесы”, “Элегию” (“безумных лет угасшее веселье”), “Ответ Анониму” “Миг вожделенный настал” (берем подряд стихи 1830 года), на основании содержания этих стихов невозможно, ибо здесь не видно единства личности. Точнее, оно есть, но самое общее – носитель творческого сознания, субъектная призма, обладатель “магического кристалла”, или вот еще пушкинская формула: “Все волновало нежный ум”. Зато у Лермонтова, Блока, дореволюционного Маяковского единый лирический герой проявлен вполне определенно. Анализ одного стихотворения, выбранного из множества, начинается с обоснования этого выбора. Трудно поверить современному школьнику или абитуриенту, заявляющему: “Мое любимое стихотворение Пушкина – “К Чаадаеву” – и начинающему его “анализировать”. Поэтому мы предложим в качестве образца анализа “взрослое” стихотворение Пушкина, о котором вряд ли упоминают в школе, но для такого анализа важно, чтобы выбравшая лирическая миниатюра “говорила” уму и сердцу интерпретатора, ведь индивидуальность проявляется прежде всего в непосредстаенном отношении. В 30-е годы Пушкин мало печатал стихотворений, выходил к читателю как прозаик, драматург, историк, журналист и критик.
Лирика этого времени стала известна лишь после смерти поэта. Осталось в рукописях и стихотворение, начинающееся строкой “Не дорого ценю я громкие права” и имеющее взятый Пушкиным в скобки заголовок – “Из Пиндемонти”. Пиндемонти – современный Пушкину итальянский поэт, и заголовок указывает, что стихотворение или его основные идеи заимствованы. Но исследователи не нашли у Пиндемонти ничего подобного пушкинской миниатюре. Выходит, что поэт, даже не собираясь публиковать стихотворение, даже в рукописи, для себя стремился замаскировать, ослабить свое авторство, отвести его от себя хоть частично, настолько необычно и содержание стихотворения. О чем же оно? О свободе, но понимание ее вовсе не такое, как в вольнолюбивых стихах 15-летней давности. Там свобода прежде всего политическая. “Из Пиндемонти” даже сейчас поражает откровенностыо проповедуемой в нем полной аполитичности и поэта и человека. И выясняется удивительная вещь: как современно звучит стихотворение далекого 1836 года в наших нынешних перестройках и потрясениях! Пушкин начинает с отрицания ценности Декларации прав человека, от которой и сейчас в нашей стране продолжает “не одна кружиться голова”.
Поэта абсолютно не соблазняет власть как самодержавная, так и парламентско-демократическая. И даже свобода слова вызывает лишь презрительную насмешку: “печать морочит слухов”. Тогдашняя цензура вряд ли разрешила стихотворение. Стихотворение редко упоминалось и в массовых пушкиноведческих изданиях при Советской власти. Итак, свобода от политики, от властей, от народа, от средств массовой информации. “Иные, лучшие мне дороги права; (Иная, лучшая потребна мне свобода”. Какая же? – Свобода честного человека. Такой человек эгоистичен, он желает “себе лишь одному служить и угождать”, своим прихотям.
Этот желанный, но так и не обретенный поэтом идеал жизни пронизывает все мысли Пушкина в последние годы жизни. Но каковы же эти “прихоти”? А вот в них-то и светит нам “лелеющая душу гуманность” нашего национального гения. Служить себе, по мысли Пушкина, значит лелеять в себе частицу эстетического идеала, искру божественной красоты. Для этого поэт, никогда не покидавший пределов отечества, требует свободы передвижения (“скитаться здесь и там”), чтобы иметь возможность все время, всю жизнь наслаждаться красотами природы и умиляться творениями искусства. “Вот счастье! вот права…” – обрывает он последнюю строчку. Написанное 6-стопным ямбом с парной рифмовкой (“александрийским” стихом) стихотворение публицистично. В нем много высокой общественно-политической лексики, но в контексте иронически сниженных, почти бранных речений (сладкая участь, морочить слухов, чуткая цензура, балагур, ливрея, гнуть шею) она получает безусловно отрицательную оценочную окраску, которую замыкает известная гамлетовская формула: “Слова, слова, слова”. Поэтому традиция гражданской лирики, политической сатиры, к которой тяготеет стихотворение в жанровом отношении, фактически отрицается Пушкиным как в ее декабристском (Рылеев, Кюхельбекер), так и последекабрьском (“Дума” Лермонтова) в вариантах. Тем не менее ораторское начало этой поэзии играет решающую роль в синтаксическом строе “Из Пиндемонти”: вторая “позитивная” часть стихотворения открывается стихотворными переносами – анжамбманами:
Никому
Отчета не давать…; самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть…
В стихотворении наглядно проявляется важнейшая черта стилистики позднего Пушкина: соединение высокого и низкого, но не как смесь, а синтез этих начал в новое качество пушкинского стиля так удивил его современников.
“Лелеющая душу гуманность” в поэзии Пушкина О лирике Пушкина говорить трудно. Как объединить вместе несколько сот таких разных во всех отношениях стихотворений? Стихотворений, объединяемых, кажется, лишь одним – именем автора – Пушкина? Решить эту задачу помогает сам Пушкин. Есть у него произведения, дающие своеобразный ключ к многообразию его лирики, неизменно сопровождавшей его на протяжении его жизненного и творческого пути. Одно из них – новелла “Египетские ночи” (1835). В ней русский поэт Чарский дает приезжему гастролеру-итальянцу тему для стихотворной импровизации: “Поэт сам избирает предметы для своих песен; толпа не имеет права управлять его вдохновением”. Чарский тяжело переживает мучительную зависимость от читателей, требующих, чтобы поэзия поучала и воспитывала их, и желает найти поддержку в своих сомнениях у итальянского импровизатора.
В стихотворении, произнесенном итальянцем, поэт объясняет бесцельность, с точки зрения толпы, своей деятельности тем, … что ветру и орлу. И сердцу девы нет закона. Таков поэт, как Аквилон, Что хочет, то и носит он… И далее итальянец говорит о “быстроте впечатлений”, которые производит на поэта окружающий мир. Такое же понимание деятельности поэта содержится в стихотворении “Эхо” (1831 год). Всякое впечатление бытия порождает в творческом сознании поэта “отклик”, “ответ”: Тебе ж нет отзыва… Таков ты и поэт! – заканчивает Пушкин стихотворение, уподобляя поэта-лирика эху. Что поэт здесь имеется в виду лирический, ясно из перечисления “впечатлений”: охота на зверя, гром, пение девы, буря и водные валы, сельские пастухи – все это темы для лирика и, отметим, с известной точки зрения, темы весьма мелкие. Ведь здесь нет ни политики, ни морали того, что бы воспитывало, в недостатке чего упрекали Пушкина и критики – декабристы, и критики – охранители, а после смерти поэта и революционные демократы, особенно Писарев. Лирическая стихия пронизывает все крупные стихотворные формы Пушкина, поэтому и “Руслан и Людмила”, и “Евгений Онегин”, и “Домик в Коломне” вызывали упреки в болтовне, отсутствии связи прекрасных картин, отсутствии общей мысли. Но есть и лирика, тем более пушкинская. Все проявления жизни равны перед поэтом и равно достойны стать предметом его лирического шедевра. В этом смысл прекрасной фразы из 5-й статьи Белинского о Пушкина: “Общий колорит поэзии Пушкина и в особенности лирической – внутренняя красота человека и лелеющая душу гуманность”.
Последнее слово в обыденной речи часто понимают мелко: как доброе, милосердно-жалостливое отношение к человеку. Это верно, но за что? почему? Вот определение гуманности из новейшего философского словаря: “гармоническое развитие свойственных человеку ценностных способностей чувства и разума”, “высшее культурное и нравственное развитие” их “в эстетически законченную форму”. Т.е. гуманность – это красота, формула Белинского тафталогична, красота оказала лелеющее действие на душу критика-демократа. И он прав и глубок в своем определении: ценностные способности чувства и разума поэта – вот источник многообразия пушкинской лирики, уникальная способность Пушкина самый ничтожный и низкий предмет возвести в перл создания.
Я считаю, что разговор о лирике Пушкина по “темам”: тема дружбы, тема свободы и т.д. – неплодотворен, ибо он обязательно избирателен. При тематическом подходе полнота пушкинской личности, беззаконная свобода, с которой он переходил от темы к теме, пропадают. 06 этом же свидетельствует и применение к Пушкину понятия “лирический герой”. Если понимать под этим литературоведческий термин, то в лирике Пушкина лирического героя нет. Лирический герой предполагает наличие в лирике поэта единства авторского сознания, его сосредоточенность на определенном круге проблем, настроений и т.п. Но главное, что личность – не только субъект, но и объект произведения, его тема. Для Пушкина – лирика, такая сосредоточенность на теме собственного Я не характерна, в отличие от Тютчева, Фета и особенно Лермонтова. Для Пушкина его собственное
Я – одна из тем, одно из проявлений равноценного во всех своих направлениях мира. Сказать, каков был человек, написавший “Поэт!” (“Поэт! не дорожи любовию народной”), “К вельможе”, “Бесы”, “Элегию” (“безумных лет угасшее веселье”), “Ответ Анониму” “Миг вожделенный настал” (берем подряд стихи 1830 года), на основании содержания этих стихов невозможно, ибо здесь не видно единства личности. Точнее, оно есть, но самое общее – носитель творческого сознания, субъектная призма, обладатель “магического кристалла”, или вот еще пушкинская формула: “Все волновало нежный ум”. Зато у Лермонтова, Блока, дореволюционного Маяковского единый лирический герой проявлен вполне определенно. Анализ одного стихотворения, выбранного из множества, начинается с обоснования этого выбора. Трудно поверить современному школьнику или абитуриенту, заявляющему: “Мое любимое стихотворение Пушкина – “К Чаадаеву” – и начинающему его “анализировать”. Поэтому мы предложим в качестве образца анализа “взрослое” стихотворение Пушкина, о котором вряд ли упоминают в школе, но для такого анализа важно, чтобы выбравшая лирическая миниатюра “говорила” уму и сердцу интерпретатора, ведь индивидуальность проявляется прежде всего в непосредстаенном отношении. В 30-е годы Пушкин мало печатал стихотворений, выходил к читателю как прозаик, драматург, историк, журналист и критик.
Лирика этого времени стала известна лишь после смерти поэта. Осталось в рукописях и стихотворение, начинающееся строкой “Не дорого ценю я громкие права” и имеющее взятый Пушкиным в скобки заголовок – “Из Пиндемонти”. Пиндемонти – современный Пушкину итальянский поэт, и заголовок указывает, что стихотворение или его основные идеи заимствованы. Но исследователи не нашли у Пиндемонти ничего подобного пушкинской миниатюре. Выходит, что поэт, даже не собираясь публиковать стихотворение, даже в рукописи, для себя стремился замаскировать, ослабить свое авторство, отвести его от себя хоть частично, настолько необычно и содержание стихотворения. О чем же оно? О свободе, но понимание ее вовсе не такое, как в вольнолюбивых стихах 15-летней давности. Там свобода прежде всего политическая. “Из Пиндемонти” даже сейчас поражает откровенностыо проповедуемой в нем полной аполитичности и поэта и человека. И выясняется удивительная вещь: как современно звучит стихотворение далекого 1836 года в наших нынешних перестройках и потрясениях! Пушкин начинает с отрицания ценности Декларации прав человека, от которой и сейчас в нашей стране продолжает “не одна кружиться голова”.
Поэта абсолютно не соблазняет власть как самодержавная, так и парламентско-демократическая. И даже свобода слова вызывает лишь презрительную насмешку: “печать морочит слухов”. Тогдашняя цензура вряд ли разрешила стихотворение. Стихотворение редко упоминалось и в массовых пушкиноведческих изданиях при Советской власти. Итак, свобода от политики, от властей, от народа, от средств массовой информации. “Иные, лучшие мне дороги права; (Иная, лучшая потребна мне свобода”. Какая же? – Свобода честного человека. Такой человек эгоистичен, он желает “себе лишь одному служить и угождать”, своим прихотям.
Этот желанный, но так и не обретенный поэтом идеал жизни пронизывает все мысли Пушкина в последние годы жизни. Но каковы же эти “прихоти”? А вот в них-то и светит нам “лелеющая душу гуманность” нашего национального гения. Служить себе, по мысли Пушкина, значит лелеять в себе частицу эстетического идеала, искру божественной красоты. Для этого поэт, никогда не покидавший пределов отечества, требует свободы передвижения (“скитаться здесь и там”), чтобы иметь возможность все время, всю жизнь наслаждаться красотами природы и умиляться творениями искусства. “Вот счастье! вот права…” – обрывает он последнюю строчку. Написанное 6-стопным ямбом с парной рифмовкой (“александрийским” стихом) стихотворение публицистично. В нем много высокой общественно-политической лексики, но в контексте иронически сниженных, почти бранных речений (сладкая участь, морочить слухов, чуткая цензура, балагур, ливрея, гнуть шею) она получает безусловно отрицательную оценочную окраску, которую замыкает известная гамлетовская формула: “Слова, слова, слова”. Поэтому традиция гражданской лирики, политической сатиры, к которой тяготеет стихотворение в жанровом отношении, фактически отрицается Пушкиным как в ее декабристском (Рылеев, Кюхельбекер), так и последекабрьском (“Дума” Лермонтова) в вариантах. Тем не менее ораторское начало этой поэзии играет решающую роль в синтаксическом строе “Из Пиндемонти”: вторая “позитивная” часть стихотворения открывается стихотворными переносами – анжамбманами:
Никому
Отчета не давать…; самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть…
В стихотворении наглядно проявляется важнейшая черта стилистики позднего Пушкина: соединение высокого и низкого, но не как смесь, а синтез этих начал в новое качество пушкинского стиля так удивил его современников.
Александр Пушкин
Александр Сергеевич Пушкин — русский поэт, драматург и прозаик, создатель современного русского литературного языка.
Родился: 06.06.1799, Москва
Умер: 10.02.1837 (37 лет)
Популярные произведения А.С. Пушкина
К морю
Кавказ
Когда за городом, задумчив я брожу
Паж, или Пятнадцатый год
Повести Белкина: Станционный смотритель
Поэт
Узник
Я памятник себе воздвиг нерукотворный…
Деревня
Капитанская дочка
Медный всадник
Евгений Онегин
Другие сочинения по произведению Пушкина
Свободолюбивая лирика Пушкина
Пушкин – наше все.
Чему учат нас сказки
Моё отношение к творчеству Пушкина
Мои Пушкин (1)
Как отразилась любовь к родине в лирике Пушкина?
Значение творчества А.С. Пушкина
Сочинение “Школа будущего”
Стихотворения А.С.Пушкина о любви.«Я вас любил…».
Вклад Пушкина в русскую и мировую культуру
Сочинение по сказкам А. С. Пушкина
Тема любви в творчестве Пушкина
ТЕМА ИСТОРИИ В ТВОРЧЕСТВЕ ПУШКИНА И ЛЕРМОНТОВА
Что в имени тебе моем? (по творчеству Пушкина)
Тема свободы в лирике Пушкина
Любовь в творчестве Пушкина
Основные темы лирики Пушкина
Лирика Пушкина
О судьбе России в творчестве Пушкина
Значение лирики Пушкина для развития русской литературы
Веленью Божию, о муза, будь послушна.
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспоривай глупца.
А. С. Пушкин
Пушкин велик как выразитель важной эпохи в истории русского народа. Главная цель его произведений — свобода народа. Обычно герои его произведений борются за справедливость и противостоят злу.
К размышлениям о сути поэзии, ее великой миссии на земле Пушкин возвращался в своем творчестве неоднократно. В разные годы его кумирами были Чаадаев, Шенье, Наполеон и Байрон. Пушкин боролся за человечность и справедливость. Байронизм для Пушкина является не ученичеством, а проявлением его способности откликаться на все живое.
Чем старше становился поэт, тем серьезнее он относился к своему творчеству. Живя литературным трудом, Пушкин гордо восклицал:
Не продается вдохновенье,
Но можно рукопись продать.
Несколько позже потерпели поражение декабристы. Пушкин в это время писал в стихотворении «Пророк»:
И бога глас ко мне воззвал:
Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей…
В стихотворении «И. И. Пущину» поэт, старается утешить своего друга, томящегося в далекой ссылке. Пушкин надеется, что его слова помогут узнику, ободрят его в далеких застенках.
Молю святое провиденье:
Да голос мой душе твоей
Дарует то же утешенье
Лучом лицейских ясных дней!
В стихотворении «Поэт» Пушкин определяет свой путь избранника судьбы. Ему дарован талант, чтобы он нес радость людям, самому же поэту суждено одиночество, как плата за вдохновенье:
Ты царь: живи, дорогою свободной
Иди, куда влечёт тебя свободный ум,
Усовершенствуя плоды любимых дум,
Не требуя наград за подвиг благородный.
Пусть не кажется это преувеличением его заслуг перед людьми, но многим готов поступиться и пожертвовать поэт. Не всегда это делается сознательно, Пушкин видит истину и выбирает свой трудный путь интуитивно. Он уверен, что его поэзия поддержит всех страдающих людей:
Любовь и дружество до вас
Дойдут сквозь мрачные затворы,
Как в ваши каторжные норы
Доходит мой свободный глас.
Поэт создан и наделен талантом, чтобы нести людям слова правды, какими бы горькими они ни казались. Пушкин всегда был за правду. Поэт видит свое предназначение в борьбе с несправедливостью и ложью. Поэзия боролась за это и защищала униженных и угнетенных, поэтому всегда была знаменем передовых людей. Источником творчества Пушкина были могучий национально-патриотический подъем русского народа, мечты о независимости своей Родины. Пушкин боролся за вольность, честь и мир своего народа. В поэзии Пушкина отражаются выступления дворянских революционеров-декабристов. В его творчестве развитие русской литературы сомкнулось с развитием русского освободительного движения.
Отражение в произведениях национального духа имеет великое значение в творчестве поэта. Пушкин — поэт, который свидетельствует всему миру о величии русского народа. Поэзия Байрона способствовала развитию романтизма в творчестве Пушкина. Декабристы не вовлекли поэта в члены общества, не совсем доверяя его пылкой натуре и боясь за судьбу гения, но широко использовали в своей деятельности его свободолюбивую поэзию.
Среди других тем Пушкина занимает вечный вопрос о возможности вечного мира между народами. В стихотворении «Кинжал» слышен призыв к борьбе с самовластьем путем прямого революционного восстания. Смерть Наполеона в заточении в 1821 г. вызывает у Пушкина размышления о судьбах свободы в Европе. Свободолюбивые мотивы были сильны в лирике Пушкина. В «Я памятник себе воздвиг…» он утверждал свою главнейшую заслугу: в свой «жестокий век» восславил он свободу. Тема свободы была ведущей. Любимые герои пушкинской лирики романтической поры всегда причастны к свободе и жаждут ее. Гуманизм русской литературы и поэзии в том и состоит, чтобы утешать обиженных и обездоленных, привлекать к ним внимание общества и помогать им. Пушкин никогда не был в стороне от насущных проблем, в этом его главная заслуга. И умер поэт, сражаясь с невежеством и злом. Дельвиг, друг Пушкина, угадал в Пушкине большой поэтический дар, предсказал ему широкую известность:
Пушкин! Он и в лесах не укроется,
Лира выдаст его громким пением.
Произведения Пушкина захватывают, учат доброте, уважению. Творчество Пушкина очень увлекательно, и поэтому хочется больше и боль-
ше узнать его произведения и наслаждаться, читая их. Темы его актуальны и по сей час. Ведь Пушкин — гений русской литературы.
Гуманность
– человечность, человеколюбие, уважение к достоинству человека, его права на
свободное развитие и проявление своих способностей.
Великий
русский поэт Александр Сергеевич Пушкин в своем творчестве касался множества
тем, которые стали традиционными для многих русских поэтов. Основными темами в
его творчестве являются следующие: свободолюбие , любовь, дружба и , конечно,
родина. Во всех этих темах отчетливо видна гуманность автора, его безграничная
любовь к свободе и красоте.
Вольнолюбивый
дух присущ многим его произведениям. В оде “Вольность” Пушкин утверждает
свободу как нравственный, политический идеал. Достижение свободы возможно с
помощью мудрых законов, обязательных для всех – от народа до царя. Но
самодержавие в России не гуманно, и не признает справедливых законов, и душит
свободу. Но Пушкин с его огромным человеколюбием и любовью к жизни верит, что будущее
за теми, кто “свободою горит “ и у кого “сердца для чести живы”. В
стихотворении “ Деревня “ объектом критики Пушкина становится крепостное
право, которое как позорное ярмо лежит на России. Основным объектом нападок
Пушкина в этом стихотворении является “барство дикое” , которое присваивает
себе “и труд, и собственность , и время земледельца”.
После
подавления восстания декабристов вольнолюбивые стихи объединяет тема верности
поэта его идеалам . Гуманизм Пушкина проявился в том, что автор не хотел ,
чтобы дело его друзей -декабристов погибло. Пушкин в своих произведениях
неизменно напоминал о проблемах , существовавших в России, чьи лучшие сыны
гибли по злой воле тирана . Примером тому служит стихотворение “Анчар”.
Дружба
являлась одним из нравственных идеалов жизни поэта. Эта тема находит отражение
в стихотворениях “19 октября 1827 года”, “Воспоминания в Царском селе”, “К
Чаадаеву” и во множестве других посланий друзьям. Один из основных мотивов,
который проходит через всю дружескую лирику Пушкина ,- это мотив верности в
дружбе. Перед окончанием Лицея Пушкин клянется в вечной верности друзьям. Эта
клятва не оказалась поэтическим преувеличением . Пушкин через всю жизнь свято
пронес верность дружбе и “вольности святой”. Этот мотив звучит в послании “К
Чаадаеву” – человеку безукоризненной честности и огромного свободолюбия:
Мой
друг, отчизне посвятим
Души
прекрасные порывы!
Друзья
были той отдушиной, к которой Пушкин бежал в трудную минуту. В более поздних
произведениях видны ностальгические мотивы. Светлой датой был для поэта день
основания Лицея. К каждой годовщине Пушкин писал по стихотворению, вспоминая
тех, кто покинул его.
Другими
нравственными и эстетическими идеалами поэта были любовь и женская красота.
Сколько чудных стихотворений Пушкин посвятил дамам! Прекрасные дамы
обожествляются поэтом и являются источником вдохновения.
Примером
тому служит послание к Анне Петровне Керн, написанное в 1825 году.
В
этом послании любовь у Пушкина соединена с жизнью.
Несколько
нежных и трогательных стихотворений Пушкин посвятил графине Воронцовой, о
которой он помнил всю жизнь (“Сожженное письмо”, “Талисман” , ”Прощание”). Эти
стихи отличаются чувством большого уважения к любимой женщине.
Любви
у Пушкина присущи и ревность, и разлука, и смерть любимой. Особенно ярко это
видно в послании, посвященном Амалии Ризнич:
Простишь
ли мне ревнивые мечты,
Моей
любви безумное волненье.
Очень
часто тема любви у Пушкина сливается с лирическим пейзажем, который
гармонирует с чувством , владеющим поэтом. Примером тому служит стихотворение
“На холмах Грузии лежит ночная мгла”, посвященное Наталье Гончаровой.
Вершиной
любовной лирики Пушкина можно считать стихотворение “ Я вас любил”. В этом
стихотворении раскрывается вся красота души поэта. Человек в любви должен быть
выше эгоизма. Он должен уважать право любимой на свободу выбора(“Так дай вам
бог любимой быть другим”).
При
написании своих стихов Пушкин руководствовался гуманистическими идеями,
которые “питают здравый ум и вместе учат нас”. Недаром В.Г. Белинский написал
о нем: “Читая Пушкина, можно превосходным образом воспитать в себе человека”.
Человека, который будет уважать права и свободы других, а также право любимой
на выбор. Разве не в этом заключается гуманизм?! Гуманизм Пушкина!
Список литературы
“Лелеющая душу гуманность” в поэзии Пушкина
О лирике Пушкина говорить трудно. Как объединить вместе несколько сот таких разных во всех отношениях стихотворений? Стихотворений, объединяемых, кажется, лишь одним – именем автора – Пушкина? Решить эту задачу помогает сам Пушкин. Есть у него произведения, дающие своеобразный ключ к многообразию его лирики, неизменно сопровождавшей его на протяжении его жизненного и творческого пути. Одно из них – новелла “Египетские ночи” (1835). В ней русский поэт Чарский дает приезжему гастролеру-итальянцу тему для стихотворной импровизации: “Поэт сам избирает предметы для своих песен; толпа не имеет права управлять его вдохновением”. Чарский тяжело переживает мучительную зависимость от читателей, требующих, чтобы поэзия поучала и воспитывала их, и желает найти поддержку в своих сомнениях у итальянского импровизатора.
В стихотворении, произнесенном итальянцем, поэт объясняет бесцельность, с точки зрения толпы, своей деятельности тем, … что ветру и орлу. И сердцу девы нет закона. Таков поэт, как Аквилон, Что хочет, то и носит он… И далее итальянец говорит о “быстроте впечатлений”, которые производит на поэта окружающий мир. Такое же понимание деятельности поэта содержится в стихотворении “Эхо” (1831 год). Всякое впечатление бытия порождает в творческом сознании поэта “отклик”, “ответ”: Тебе ж нет отзыва… Таков ты и поэт! – заканчивает Пушкин стихотворение, уподобляя поэта-лирика эху. Что поэт здесь имеется в виду лирический, ясно из перечисления “впечатлений”: охота на зверя, гром, пение девы, буря и водные валы, сельские пастухи – все это темы для лирика и, отметим, с известной точки зрения, темы весьма мелкие. Ведь здесь нет ни политики, ни морали того, что бы воспитывало, в недостатке чего упрекали Пушкина и критики – декабристы, и критики – охранители, а после смерти поэта и революционные демократы, особенно Писарев. Лирическая стихия пронизывает все крупные стихотворные формы Пушкина, поэтому и “Руслан и Людмила”, и “Евгений Онегин”, и “Домик в Коломне” вызывали упреки в болтовне, отсутствии связи прекрасных картин, отсутствии общей мысли. Но есть и лирика, тем более пушкинская. Все проявления жизни равны перед поэтом и равно достойны стать предметом его лирического шедевра. В этом смысл прекрасной фразы из 5-й статьи Белинского о Пушкина: “Общий колорит поэзии Пушкина и в особенности лирической – внутренняя красота человека и лелеющая душу гуманность”.
Последнее слово в обыденной речи часто понимают мелко: как доброе, милосердно-жалостливое отношение к человеку. Это верно, но за что? почему? Вот определение гуманности из новейшего философского словаря: “гармоническое развитие свойственных человеку ценностных способностей чувства и разума”, “высшее культурное и нравственное развитие” их “в эстетически законченную форму”. Т.е. гуманность – это красота, формула Белинского тафталогична, красота оказала лелеющее действие на душу критика-демократа. И он прав и глубок в своем определении: ценностные способности чувства и разума поэта – вот источник многообразия пушкинской лирики, уникальная способность Пушкина самый ничтожный и низкий предмет возвести в перл создания.
Я считаю, что разговор о лирике Пушкина по “темам”: тема дружбы, тема свободы и т.д. – неплодотворен, ибо он обязательно избирателен. При тематическом подходе полнота пушкинской личности, беззаконная свобода, с которой он переходил от темы к теме, пропадают. 06 этом же свидетельствует и применение к Пушкину понятия “лирический герой”. Если понимать под этим литературоведческий термин, то в лирике Пушкина лирического героя нет. Лирический герой предполагает наличие в лирике поэта единства авторского сознания, его сосредоточенность на определенном круге проблем, настроений и т.п. Но главное, что личность – не только субъект, но и объект произведения, его тема. Для Пушкина – лирика, такая сосредоточенность на теме собственного Я не характерна, в отличие от Тютчева, Фета и особенно Лермонтова. Для Пушкина его собственное
Я – одна из тем, одно из проявлений равноценного во всех своих направлениях мира. Сказать, каков был человек, написавший “Поэт!” (“Поэт! не дорожи любовию народной”), “К вельможе”, “Бесы”, “Элегию” (“безумных лет угасшее веселье”), “Ответ Анониму” “Миг вожделенный настал” (берем подряд стихи 1830 года), на основании содержания этих стихов невозможно, ибо здесь не видно единства личности. Точнее, оно есть, но самое общее – носитель творческого сознания, субъектная призма, обладатель “магического кристалла”, или вот еще пушкинская формула: “Все волновало нежный ум”. Зато у Лермонтова, Блока, дореволюционного Маяковского единый лирический герой проявлен вполне определенно. Анализ одного стихотворения, выбранного из множества, начинается с обоснования этого выбора. Трудно поверить современному школьнику или абитуриенту, заявляющему: “Мое любимое стихотворение Пушкина – “К Чаадаеву” – и начинающему его “анализировать”. Поэтому мы предложим в качестве образца анализа “взрослое” стихотворение Пушкина, о котором вряд ли упоминают в школе, но для такого анализа важно, чтобы выбравшая лирическая миниатюра “говорила” уму и сердцу интерпретатора, ведь индивидуальность проявляется прежде всего в непосредстаенном отношении. В 30-е годы Пушкин мало печатал стихотворений, выходил к читателю как прозаик, драматург, историк, журналист и критик.
Лирика этого времени стала известна лишь после смерти поэта. Осталось в рукописях и стихотворение, начинающееся строкой “Не дорого ценю я громкие права” и имеющее взятый Пушкиным в скобки заголовок – “Из Пиндемонти”. Пиндемонти – современный Пушкину итальянский поэт, и заголовок указывает, что стихотворение или его основные идеи заимствованы. Но исследователи не нашли у Пиндемонти ничего подобного пушкинской миниатюре. Выходит, что поэт, даже не собираясь публиковать стихотворение, даже в рукописи, для себя стремился замаскировать, ослабить свое авторство, отвести его от себя хоть частично, настолько необычно и содержание стихотворения. О чем же оно? О свободе, но понимание ее вовсе не такое, как в вольнолюбивых стихах 15-летней давности. Там свобода прежде всего политическая. “Из Пиндемонти” даже сейчас поражает откровенностыо проповедуемой в нем полной аполитичности и поэта и человека. И выясняется удивительная вещь: как современно звучит стихотворение далекого 1836 года в наших нынешних перестройках и потрясениях! Пушкин начинает с отрицания ценности Декларации прав человека, от которой и сейчас в нашей стране продолжает “не одна кружиться голова”.
Поэта абсолютно не соблазняет власть как самодержавная, так и парламентско-демократическая. И даже свобода слова вызывает лишь презрительную насмешку: “печать морочит слухов”. Тогдашняя цензура вряд ли разрешила стихотворение. Стихотворение редко упоминалось и в массовых пушкиноведческих изданиях при Советской власти. Итак, свобода от политики, от властей, от народа, от средств массовой информации. “Иные, лучшие мне дороги права; (Иная, лучшая потребна мне свобода”. Какая же? – Свобода честного человека. Такой человек эгоистичен, он желает “себе лишь одному служить и угождать”, своим прихотям.
Этот желанный, но так и не обретенный поэтом идеал жизни пронизывает все мысли Пушкина в последние годы жизни. Но каковы же эти “прихоти”? А вот в них-то и светит нам “лелеющая душу гуманность” нашего национального гения. Служить себе, по мысли Пушкина, значит лелеять в себе частицу эстетического идеала, искру божественной красоты. Для этого поэт, никогда не покидавший пределов отечества, требует свободы передвижения (“скитаться здесь и там”), чтобы иметь возможность все время, всю жизнь наслаждаться красотами природы и умиляться творениями искусства. “Вот счастье! вот права…” – обрывает он последнюю строчку. Написанное 6-стопным ямбом с парной рифмовкой (“александрийским” стихом) стихотворение публицистично. В нем много высокой общественно-политической лексики, но в контексте иронически сниженных, почти бранных речений (сладкая участь, морочить слухов, чуткая цензура, балагур, ливрея, гнуть шею) она получает безусловно отрицательную оценочную окраску, которую замыкает известная гамлетовская формула: “Слова, слова, слова”. Поэтому традиция гражданской лирики, политической сатиры, к которой тяготеет стихотворение в жанровом отношении, фактически отрицается Пушкиным как в ее декабристском (Рылеев, Кюхельбекер), так и последекабрьском (“Дума” Лермонтова) в вариантах. Тем не менее ораторское начало этой поэзии играет решающую роль в синтаксическом строе “Из Пиндемонти”: вторая “позитивная” часть стихотворения открывается стихотворными переносами – анжамбманами:
Никому
Отчета не давать…; самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть…
В стихотворении наглядно проявляется важнейшая черта стилистики позднего Пушкина: соединение высокого и низкого, но не как смесь, а синтез этих начал в новое качество пушкинского стиля так удивил его современников.
“ Лелеющая душу гуманность…” в поэзии Александра Сергеевича Пушкина.
Гуманность – человечность, человеколюбие, уважение к достоинству человека, его права на свободное развитие и проявление своих способностей.
Великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин в своем творчестве касался множества тем, которые стали традиционными для многих русских поэтов. Основными темами в его творчестве являются следующие: свободолюбие , любовь, дружба и , конечно, родина. Во всех этих темах отчетливо видна гуманность автора, его безграничная любовь к свободе и красоте.
Вольнолюбивый дух присущ многим его произведениям. В оде “Вольность” Пушкин утверждает свободу как нравственный, политический идеал. Достижение свободы возможно с помощью мудрых законов, обязательных для всех – от народа до царя. Но самодержавие в России не гуманно, и не признает справедливых законов, и душит свободу. Но Пушкин с его огромным человеколюбием и любовью к жизни верит, что будущее за теми, кто “свободою горит “ и у кого “сердца для чести живы”. В стихотворении “ Деревня “ объектом критики Пушкина становится крепостное право, которое как позорное ярмо лежит на России. Основным объектом нападок Пушкина в этом стихотворении является “барство дикое” , которое присваивает себе “и труд, и собственность , и время земледельца”.
После подавления восстания декабристов вольнолюбивые стихи объединяет тема верности поэта его идеалам . Гуманизм Пушкина проявился в том, что автор не хотел , чтобы дело его друзей -декабристов погибло. Пушкин в своих произведениях неизменно напоминал о проблемах , существовавших в России, чьи лучшие сыны гибли по злой воле тирана . Примером тому служит стихотворение “Анчар”.
Дружба являлась одним из нравственных идеалов жизни поэта. Эта тема находит отражение в стихотворениях “19 октября 1827 года”, “Воспоминания в Царском селе”, “К Чаадаеву” и во множестве других посланий друзьям. Один из основных мотивов, который проходит через всю дружескую лирику Пушкина ,- это мотив верности в дружбе. Перед окончанием Лицея Пушкин клянется в вечной верности друзьям. Эта клятва не оказалась поэтическим преувеличением . Пушкин через всю жизнь свято пронес верность дружбе и “вольности святой”. Этот мотив звучит в послании “К Чаадаеву” – человеку безукоризненной честности и огромного свободолюбия:
Мой друг, отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!
Друзья были той отдушиной, к которой Пушкин бежал в трудную минуту. В более поздних произведениях видны ностальгические мотивы. Светлой датой был для поэта день основания Лицея. К каждой годовщине Пушкин писал по стихотворению, вспоминая тех, кто покинул его.
Другими нравственными и эстетическими идеалами поэта были любовь и женская красота. Сколько чудных стихотворений Пушкин посвятил дамам! Прекрасные дамы обожествляются поэтом и являются источником вдохновения.
Примером тому служит послание к Анне Петровне Керн, написанное в 1825 году.
В этом послании любовь у Пушкина соединена с жизнью.
Несколько нежных и трогательных стихотворений Пушкин посвятил графине Воронцовой, о которой он помнил всю жизнь (“Сожженное письмо”, “Талисман” , ”Прощание”). Эти стихи отличаются чувством большого уважения к любимой женщине.
Любви у Пушкина присущи и ревность, и разлука, и смерть любимой. Особенно ярко это видно в послании, посвященном Амалии Ризнич:
Простишь ли мне ревнивые мечты,
Моей любви безумное волненье.
Очень часто тема любви у Пушкина сливается с лирическим пейзажем, который гармонирует с чувством , владеющим поэтом. Примером тому служит стихотворение “На холмах Грузии лежит ночная мгла”, посвященное Наталье Гончаровой.
Вершиной любовной лирики Пушкина можно считать стихотворение “ Я вас любил”. В этом стихотворении раскрывается вся красота души поэта. Человек в любви должен быть выше эгоизма. Он должен уважать право любимой на свободу выбора(“Так дай вам бог любимой быть другим”).
При написании своих стихов Пушкин руководствовался гуманистическими идеями, которые “питают здравый ум и вместе учат нас”. Недаром В.Г. Белинский написал о нем: “Читая Пушкина, можно превосходным образом воспитать в себе человека”. Человека, который будет уважать права и свободы других, а также право любимой на выбор. Разве не в этом заключается гуманизм?! Гуманизм Пушкина!
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта
Пушкин, Александр Сергеевич –
Биография и творчество
“Лелеющая душу гуманность” в поэзии Пушкина О лирике Пушкина говорить трудно. Как объединить вместе несколько сот таких разных во всех отношениях стихотворений? Стихотворений, объединяемых, кажется, лишь одним – именем автора – Пушкина? Решить эту задачу помогает сам Пушкин. Есть у него произведения, дающие своеобразный ключ к многообразию его лирики, неизменно сопровождавшей его на протяжении его жизненного и творческого пути. Одно из них – новелла “Египетские ночи” (1835). В ней русский поэт Чарский дает приезжему гастролеру-итальянцу тему для стихотворной импровизации: “Поэт сам избирает предметы для своих песен; толпа не имеет права управлять его вдохновением”. Чарский тяжело переживает мучительную зависимость от читателей, требующих, чтобы поэзия поучала и воспитывала их, и желает найти поддержку в своих сомнениях у итальянского импровизатора.
В стихотворении, произнесенном итальянцем, поэт объясняет бесцельность, с точки зрения толпы, своей деятельности тем, … что ветру и орлу. И сердцу девы нет закона. Таков поэт, как Аквилон, Что хочет, то и носит он… И далее итальянец говорит о “быстроте впечатлений”, которые производит на поэта окружающий мир. Такое же понимание деятельности поэта содержится в стихотворении “Эхо” (1831 год). Всякое впечатление бытия порождает в творческом сознании поэта “отклик”, “ответ”: Тебе ж нет отзыва… Таков ты и поэт! – заканчивает Пушкин стихотворение, уподобляя поэта-лирика эху. Что поэт здесь имеется в виду лирический, ясно из перечисления “впечатлений”: охота на зверя, гром, пение девы, буря и водные валы, сельские пастухи – все это темы для лирика и, отметим, с известной точки зрения, темы весьма мелкие. Ведь здесь нет ни политики, ни морали того, что бы воспитывало, в недостатке чего упрекали Пушкина и критики – декабристы, и критики – охранители, а после смерти поэта и революционные демократы, особенно Писарев. Лирическая стихия пронизывает все крупные стихотворные формы Пушкина, поэтому и “Руслан и Людмила”, и “Евгений Онегин”, и “Домик в Коломне” вызывали упреки в болтовне, отсутствии связи прекрасных картин, отсутствии общей мысли. Но есть и лирика, тем более пушкинская. Все проявления жизни равны перед поэтом и равно достойны стать предметом его лирического шедевра. В этом смысл прекрасной фразы из 5-й статьи Белинского о Пушкина: “Общий колорит поэзии Пушкина и в особенности лирической – внутренняя красота человека и лелеющая душу гуманность”.
Последнее слово в обыденной речи часто понимают мелко: как доброе, милосердно-жалостливое отношение к человеку. Это верно, но за что? почему? Вот определение гуманности из новейшего философского словаря: “гармоническое развитие свойственных человеку ценностных способностей чувства и разума”, “высшее культурное и нравственное развитие” их “в эстетически законченную форму”. Т.е. гуманность – это красота, формула Белинского тафталогична, красота оказала лелеющее действие на душу критика-демократа. И он прав и глубок в своем определении: ценностные способности чувства и разума поэта – вот источник многообразия пушкинской лирики, уникальная способность Пушкина самый ничтожный и низкий предмет возвести в перл создания.
Я считаю, что разговор о лирике Пушкина по “темам”: тема дружбы, тема свободы и т.д. – неплодотворен, ибо он обязательно избирателен. При тематическом подходе полнота пушкинской личности, беззаконная свобода, с которой он переходил от темы к теме, пропадают. 06 этом же свидетельствует и применение к Пушкину понятия “лирический герой”. Если понимать под этим литературоведческий термин, то в лирике Пушкина лирического героя нет. Лирический герой предполагает наличие в лирике поэта единства авторского сознания, его сосредоточенность на определенном круге проблем, настроений и т.п. Но главное, что личность – не только субъект, но и объект произведения, его тема. Для Пушкина – лирика, такая сосредоточенность на теме собственного Я не характерна, в отличие от Тютчева, Фета и особенно Лермонтова. Для Пушкина его собственное
Я – одна из тем, одно из проявлений равноценного во всех своих направлениях мира. Сказать, каков был человек, написавший “Поэт!” (“Поэт! не дорожи любовию народной”), “К вельможе”, “Бесы”, “Элегию” (“безумных лет угасшее веселье”), “Ответ Анониму” “Миг вожделенный настал” (берем подряд стихи 1830 года), на основании содержания этих стихов невозможно, ибо здесь не видно единства личности. Точнее, оно есть, но самое общее – носитель творческого сознания, субъектная призма, обладатель “магического кристалла”, или вот еще пушкинская формула: “Все волновало нежный ум”. Зато у Лермонтова, Блока, дореволюционного Маяковского единый лирический герой проявлен вполне определенно. Анализ одного стихотворения, выбранного из множества, начинается с обоснования этого выбора. Трудно поверить современному школьнику или абитуриенту, заявляющему: “Мое любимое стихотворение Пушкина – “К Чаадаеву” – и начинающему его “анализировать”. Поэтому мы предложим в качестве образца анализа “взрослое” стихотворение Пушкина, о котором вряд ли упоминают в школе, но для такого анализа важно, чтобы выбравшая лирическая миниатюра “говорила” уму и сердцу интерпретатора, ведь индивидуальность проявляется прежде всего в непосредстаенном отношении. В 30-е годы Пушкин мало печатал стихотворений, выходил к читателю как прозаик, драматург, историк, журналист и критик.
Лирика этого времени стала известна лишь после смерти поэта. Осталось в рукописях и стихотворение, начинающееся строкой “Не дорого ценю я громкие права” и имеющее взятый Пушкиным в скобки заголовок – “Из Пиндемонти”. Пиндемонти – современный Пушкину итальянский поэт, и заголовок указывает, что стихотворение или его основные идеи заимствованы. Но исследователи не нашли у Пиндемонти ничего подобного пушкинской миниатюре. Выходит, что поэт, даже не собираясь публиковать стихотворение, даже в рукописи, для себя стремился замаскировать, ослабить свое авторство, отвести его от себя хоть частично, настолько необычно и содержание стихотворения. О чем же оно? О свободе, но понимание ее вовсе не такое, как в вольнолюбивых стихах 15-летней давности. Там свобода прежде всего политическая. “Из Пиндемонти” даже сейчас поражает откровенностыо проповедуемой в нем полной аполитичности и поэта и человека. И выясняется удивительная вещь: как современно звучит стихотворение далекого 1836 года в наших нынешних перестройках и потрясениях! Пушкин начинает с отрицания ценности Декларации прав человека, от которой и сейчас в нашей стране продолжает “не одна кружиться голова”.
Поэта абсолютно не соблазняет власть как самодержавная, так и парламентско-демократическая. И даже свобода слова вызывает лишь презрительную насмешку: “печать морочит слухов”. Тогдашняя цензура вряд ли разрешила стихотворение. Стихотворение редко упоминалось и в массовых пушкиноведческих изданиях при Советской власти. Итак, свобода от политики, от властей, от народа, от средств массовой информации. “Иные, лучшие мне дороги права; (Иная, лучшая потребна мне свобода”. Какая же? – Свобода честного человека. Такой человек эгоистичен, он желает “себе лишь одному служить и угождать”, своим прихотям.
Этот желанный, но так и не обретенный поэтом идеал жизни пронизывает все мысли Пушкина в последние годы жизни. Но каковы же эти “прихоти”? А вот в них-то и светит нам “лелеющая душу гуманность” нашего национального гения. Служить себе, по мысли Пушкина, значит лелеять в себе частицу эстетического идеала, искру божественной красоты. Для этого поэт, никогда не покидавший пределов отечества, требует свободы передвижения (“скитаться здесь и там”), чтобы иметь возможность все время, всю жизнь наслаждаться красотами природы и умиляться творениями искусства. “Вот счастье! вот права…” – обрывает он последнюю строчку. Написанное 6-стопным ямбом с парной рифмовкой (“александрийским” стихом) стихотворение публицистично. В нем много высокой общественно-политической лексики, но в контексте иронически сниженных, почти бранных речений (сладкая участь, морочить слухов, чуткая цензура, балагур, ливрея, гнуть шею) она получает безусловно отрицательную оценочную окраску, которую замыкает известная гамлетовская формула: “Слова, слова, слова”. Поэтому традиция гражданской лирики, политической сатиры, к которой тяготеет стихотворение в жанровом отношении, фактически отрицается Пушкиным как в ее декабристском (Рылеев, Кюхельбекер), так и последекабрьском (“Дума” Лермонтова) в вариантах. Тем не менее ораторское начало этой поэзии играет решающую роль в синтаксическом строе “Из Пиндемонти”: вторая “позитивная” часть стихотворения открывается стихотворными переносами – анжамбманами:
Никому
Отчета не давать…; самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть…
В стихотворении наглядно проявляется важнейшая черта стилистики позднего Пушкина: соединение высокого и низкого, но не как смесь, а синтез этих начал в новое качество пушкинского стиля так удивил его современников.
О лирике Пушкина говорить трудно. Как объединить вместе несколько сот таких разных во всех отношениях стихотворений? Стихотворений, объединяемых, кажется, лишь одним – именем автора – Пушкина? Решить эту задачу помогает сам Пушкин. Есть у него произведения, дающие своеобразный ключ к многообразию его лирики, неизменно сопровождавшей его на протяжении его жизненного и творческого пути. Одно из них – новелла “Египетские ночи” (1835). В ней русский поэт Чарский дает приезжему гастролеру-итальянцу тему для стихотворной импровизации: “Поэт сам избирает предметы для своих песен; толпа не имеет права управлять его вдохновением”. Чарский тяжело переживает мучительную зависимость от читателей, требующих, чтобы поэзия поучала и воспитывала их, и желает найти поддержку в своих сомнениях у итальянского импровизатора.
В стихотворении, произнесенном итальянцем, поэт объясняет бесцельность, с точки зрения толпы, своей деятельности тем, … что ветру и орлу. И сердцу девы нет закона. Таков поэт, как Аквилон, Что хочет, то и носит он… И далее итальянец говорит о “быстроте впечатлений”, которые производит на поэта окружающий мир. Такое же понимание деятельности поэта содержится в стихотворении “Эхо” (1831 год). Всякое впечатление бытия порождает в творческом сознании поэта “отклик”, “ответ”: Тебе ж нет отзыва… Таков ты и поэт! – заканчивает Пушкин стихотворение, уподобляя поэта-лирика эху. Что поэт здесь имеется в виду лирический, ясно из перечисления “впечатлений”: охота на зверя, гром, пение девы, буря и водные валы, сельские пастухи – все это темы для лирика и, отметим, с известной точки зрения, темы весьма мелкие. Ведь здесь нет ни политики, ни морали того, что бы воспитывало, в недостатке чего упрекали Пушкина и критики – декабристы, и критики – охранители, а после смерти поэта и революционные демократы, особенно Писарев. Лирическая стихия пронизывает все крупные стихотворные формы Пушкина, поэтому и “Руслан и Людмила”, и “Евгений Онегин”, и “Домик в Коломне” вызывали упреки в болтовне, отсутствии связи прекрасных картин, отсутствии общей мысли. Но есть и лирика, тем более пушкинская. Все проявления жизни равны перед поэтом и равно достойны стать предметом его лирического шедевра. В этом смысл прекрасной фразы из 5-й статьи Белинского о Пушкина: “Общий колорит поэзии Пушкина и в особенности лирической – внутренняя красота человека и лелеющая душу гуманность”.
Последнее слово в обыденной речи часто понимают мелко: как доброе, милосердно-жалостливое отношение к человеку. Это верно, но за что? почему? Вот определение гуманности из новейшего философского словаря: “гармоническое развитие свойственных человеку ценностных способностей чувства и разума”, “высшее культурное и нравственное развитие” их “в эстетически законченную форму”. Т.е. гуманность – это красота, формула Белинского тафталогична, красота оказала лелеющее действие на душу критика-демократа. И он прав и глубок в своем определении: ценностные способности чувства и разума поэта – вот источник многообразия пушкинской лирики, уникальная способность Пушкина самый ничтожный и низкий предмет возвести в перл создания.
Я считаю, что разговор о лирике Пушкина по “темам”: тема дружбы, тема свободы и т.д. – неплодотворен, ибо он обязательно избирателен. При тематическом подходе полнота пушкинской личности, беззаконная свобода, с которой он переходил от темы к теме, пропадают. 06 этом же свидетельствует и применение к Пушкину понятия “лирический герой”. Если понимать под этим литературоведческий термин, то в лирике Пушкина лирического героя нет. Лирический герой предполагает наличие в лирике поэта единства авторского сознания, его сосредоточенность на определенном круге проблем, настроений и т.п. Но главное, что личность – не только субъект, но и объект произведения, его тема. Для Пушкина – лирика, такая сосредоточенность на теме собственного Я не характерна, в отличие от Тютчева, Фета и особенно Лермонтова. Для Пушкина его собственное
Я – одна из тем, одно из проявлений равноценного во всех своих направлениях мира. Сказать, каков был человек, написавший “Поэт!” (“Поэт! не дорожи любовию народной”), “К вельможе”, “Бесы”, “Элегию” (“безумных лет угасшее веселье”), “Ответ Анониму” “Миг вожделенный настал” (берем подряд стихи 1830 года), на основании содержания этих стихов невозможно, ибо здесь не видно единства личности. Точнее, оно есть, но самое общее – носитель творческого сознания, субъектная призма, обладатель “магического кристалла”, или вот еще пушкинская формула: “Все волновало нежный ум”. Зато у Лермонтова, Блока, дореволюционного Маяковского единый лирический герой проявлен вполне определенно. Анализ одного стихотворения, выбранного из множества, начинается с обоснования этого выбора. Трудно поверить современному школьнику или абитуриенту, заявляющему: “Мое любимое стихотворение Пушкина – “К Чаадаеву” – и начинающему его “анализировать”. Поэтому мы предложим в качестве образца анализа “взрослое” стихотворение Пушкина, о котором вряд ли упоминают в школе, но для такого анализа важно, чтобы выбравшая лирическая миниатюра “говорила” уму и сердцу интерпретатора, ведь индивидуальность проявляется прежде всего в непосредстаенном отношении. В 30-е годы Пушкин мало печатал стихотворений, выходил к читателю как прозаик, драматург, историк, журналист и критик.
Лирика этого времени стала известна лишь после смерти поэта. Осталось в рукописях и стихотворение, начинающееся строкой “Не дорого ценю я громкие права” и имеющее взятый Пушкиным в скобки заголовок – “Из Пиндемонти”. Пиндемонти – современный Пушкину итальянский поэт, и заголовок указывает, что стихотворение или его основные идеи заимствованы. Но исследователи не нашли у Пиндемонти ничего подобного пушкинской миниатюре. Выходит, что поэт, даже не собираясь публиковать стихотворение, даже в рукописи, для себя стремился замаскировать, ослабить свое авторство, отвести его от себя хоть частично, настолько необычно и содержание стихотворения. О чем же оно? О свободе, но понимание ее вовсе не такое, как в вольнолюбивых стихах 15-летней давности. Там свобода прежде всего политическая. “Из Пиндемонти” даже сейчас поражает откровенностыо проповедуемой в нем полной аполитичности и поэта и человека. И выясняется удивительная вещь: как современно звучит стихотворение далекого 1836 года в наших нынешних перестройках и потрясениях! Пушкин начинает с отрицания ценности Декларации прав человека, от которой и сейчас в нашей стране продолжает “не одна кружиться голова”.
Поэта абсолютно не соблазняет власть как самодержавная, так и парламентско-демократическая. И даже свобода слова вызывает лишь презрительную насмешку: “печать морочит слухов”. Тогдашняя цензура вряд ли разрешила стихотворение. Стихотворение редко упоминалось и в массовых пушкиноведческих изданиях при Советской власти. Итак, свобода от политики, от властей, от народа, от средств массовой информации. “Иные, лучшие мне дороги права; (Иная, лучшая потребна мне свобода”. Какая же? – Свобода честного человека. Такой человек эгоистичен, он желает “себе лишь одному служить и угождать”, своим прихотям.
Этот желанный, но так и не обретенный поэтом идеал жизни пронизывает все мысли Пушкина в последние годы жизни. Но каковы же эти “прихоти”? А вот в них-то и светит нам “лелеющая душу гуманность” нашего национального гения. Служить себе, по мысли Пушкина, значит лелеять в себе частицу эстетического идеала, искру божественной красоты. Для этого поэт, никогда не покидавший пределов отечества, требует свободы передвижения (“скитаться здесь и там”), чтобы иметь возможность все время, всю жизнь наслаждаться красотами природы и умиляться творениями искусства. “Вот счастье! вот права…” – обрывает он последнюю строчку. Написанное 6-стопным ямбом с парной рифмовкой (“александрийским” стихом) стихотворение публицистично. В нем много высокой общественно-политической лексики, но в контексте иронически сниженных, почти бранных речений (сладкая участь, морочить слухов, чуткая цензура, балагур, ливрея, гнуть шею) она получает безусловно отрицательную оценочную окраску, которую замыкает известная гамлетовская формула: “Слова, слова, слова”. Поэтому традиция гражданской лирики, политической сатиры, к которой тяготеет стихотворение в жанровом отношении, фактически отрицается Пушкиным как в ее декабристском (Рылеев, Кюхельбекер), так и последекабрьском (“Дума” Лермонтова) в вариантах. Тем не менее ораторское начало этой поэзии играет решающую роль в синтаксическом строе “Из Пиндемонти”: вторая “позитивная” часть стихотворения открывается стихотворными переносами – анжамбманами:
Никому
Отчета не давать…; самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть…
В стихотворении наглядно проявляется важнейшая черта стилистики позднего Пушкина: соединение высокого и низкого, но не как смесь, а синтез этих начал в новое качество пушкинского стиля так удивил его современников.
Текст сочинения:
“ЛЕЛЕЮЩАЯ
ДУШУ ГУМАННОСТЬ” В ПОЭЗИИ А.С.ПУШКИНА.
О лирике Пушкина говорить трудно. Как
объединить вместе несколько
сот таких разных во всех отношениях
стихотворений? С?ихотворений,
объединяемых, кажется, лишь одним – именем
автора – Пушкина?
Решить э?у задачу помогает сам Пушкин. Есть
у него произведения,
дающие своеобразный ключ к многообразию
его лирики, неизменно
сопровождавшей его на протяжении его
жизненного и ?ворческого
пу?и.
Одно из них – новелла “Египетские ночи”
(1835). В ней русский поэ?
Чарский дает приезжему гастролеру-итальянцу
тему для стихотворной
импровизации: “Поэ? сам избирает
предметы для своих песен; толпа не
имеет права управлять его вдохновением”.
Чарский ?яжело переживает
мучительную зависимость от читателей,
требующих, чтобы поэзия
поучала и воспи?ывала их, и желает най?и
поддержку в своих
сомнениях у итальянского импровизатора. В
стихотворении,
произнесенном итальянцем, автор объясняет
бесцельность, с точки
зрения толпы, своей деятельности тем,
… что ветру и орлу. И сердцу девы нет закона.
Таков поэ?, как
Аквилон, Что хочет, то и носи? он…
И далее итальянец говори? о “быстроте
впечатлений”, которые
производи? на поэта окружающий мир.
Такое же понимание деятельности поэта
содержи?ся в стихотворении
“Эхо” (1831 год). Всякое впечатление бы?ия
порождает в ?ворческом
сознании поэта “отклик”, “ответ”:
Тебе ж нет отзыва… Таков ?ы и поэ?! –
заканчивает Пушкин стихотворение,
уподобляя поэта-лирика эху. Что
поэ? здесь имеется в виду лирический, ясно
из перечисления
“впечатлений”: охота на зверя, гром,
пение девы, буря и водные валы,
сельские пастухи – все это темы для лирика и,
отметим, с известной
точки зрения, темы весьма мелкие. Ведь здесь
нет ни поли?ики, ни
морали того, что бы воспи?ывало, в
недостатке чего упрекали Пушкина
и кри?ики – декабристы, и кри?ики –
охранители, а после смер?и поэта
и революционные демократы, особенно
Писарев. Лирическая стихия
пронизывает все крупные стихотворные формы
Пушкина, лирикому и
“Руслан и Людмила”, и “Евгений Онегин”,
и “Домик в Коломне”
вызывали упреки в болтовне, отсу?ствии
связи прекрасных кар?ин,
отсу?ствии общей мысли. Но есть и лирика,
тем более пушкинская. Все
проявления жизни равны перед лириком и равно
достойны стать
предметом его лирического шедевра.
В этом смысл прекрасной фразы из 5-й статьи
Белинского о Пушкина:
“Общий колори? поэзии Пушкина и в
особенности лирической –
внутренняя красота человека и лелеющая
душу гуманность”. Последнее
слово в обыденной речи часто понимаю? мелко:
как доброе,
милосердно-жалостливое отношение к
человеку. Это верно, но за что?
почему? Вот определение гуманности из
новейшего философского
словаря: “гармоническое разви?ие
свойственных человеку ценностных
способностей чувства и разума”, “высшее
куль?урное и нравственное
разви?ие” их “в эстетически
законченную форму”. Т.е. гуманность – это
красота, формула Белинского тафталогична,
красота оказала лелеющее
действие на душу кри?ика-демократа. И он
прав и глубок в своем
определении: ценностные способности
чувства и разума поэта – вот
источник многообразия пушкинской лирики,
уникальная способность
Пушкина самый ничтожный и низкий предмет
возвести в перл
создания.
Я считаю, что разговор о лирике Пушкина по
“темам”: тема дружбы,
тема свободы и ?.д. – неплодотворен, ибо он
обязательно избирателен.
При тематическом подходе полнота
пушкинской личности, беззаконная
свобода, с которой он переходил от темы к
теме, пропадаю?.
06 этом же свидетельствует и применение к
Пушкину понятия
“лирический герой”. Если понимать под
э?им литературоведческий
термин, то в лирике Пушкина лирического Данный текст предназначен только для частного использования –
героя нет. Лирический
герой предполагает наличие в лирике поэта
единства авторского
сознания, его сосредоточенность на
определенном круге проблем,
настроений и ?.п. Но главное, что личность –
не только субъект, но и
объект произведения, его тема. Для Пушкина –
лирика, такая
сосредоточенность на теме собственного Я
не характерна, в отличие от
Тю?чева, Фета и особенно Лермонтова. Для
Пушкина его собственное
Я – одна из тем, одно из проявлений
равноценного во всех своих
направлениях мира. Сказать, каков был
человек, написавший “Поэ?!”
(“Поэ?! не дорожи любовию народной”),
“К вельможе”, “Бесы”,
“Элегию” (“безумных лет угасшее
веселье”), “О?вет Анониму” “Миг
вожделенный настал” (берем подряд стихи
1830 года), на основании
содержания э?их стихов невозможно, ибо
здесь не видно единства
личности. Точнее, оно есть, но самое общее –
носитель ?ворческого
сознания, субъектная призма, обладатель “магического
кристалла”, или
вот еще пушкинская формула: “Все
волновало нежный ум”. Зато у
Лермонтова, Блока, дореволюционного
Маяковского единый
лирический герой проявлен вполне
определенно.
Анализ одного стихотворения, выбранного из
множества, начинается с
обоснования этого выбора. Трудно поверить
современному школьнику
или аби?уриен?у, заявляющему: “Мое
любимое стихотворение Пушкина
– “К Чаадаеву” — и начинающему его “анализировать”.
Поэтому мы
предложим в качестве образца анализа “взрослое”
стихотворение
Пушкина, о котором вряд ли упоминаю? в школе,
но для такого
анализа важно, чтобы выбравшая лирическая
миниатюра “говорила” уму
и сердцу интерпретатора, ведь
индивидуальность проявляется прежде
всего в непосредстаенном отношении.
В 30-е годы Пушкин мало печатал
стихотворений, выходил к читателю
как прозаик, драматург, историк, журналист и
кри?ик. Лирика этого
времени стала известна лишь после смер?и
поэта.
Осталось в рукописях и стихотворение,
начинающееся строкой “Не
дорого ценю я громкие права” и имеющее
взятый Пушкиным в скобки
заголовок – “Из Пиндемон-?и”.
Пиндемон?и – современный Пушкину
итальянский поэ?, и заголовок указывает,
что стихотворение или его
основные идеи заимствованы. Но
исследователи не нашли у
Пиндемон?и ничего подобного пушкинской
миниатюре. Выходи?, что
поэ?, даже не собираясь публиковать
стихотворение, даже в рукописи,
для себя стремился замаскировать, ослабить
свое авторство, отвести его
от себя хоть частично, настолько необычно и
содержание
стихотворения. О чем же оно? О свободе, но
понимание ее вовсе не
такое, как в вольнолюбивых стихах 15-летней
давности. Там свобода
прежде всего поли?ическая. “Из
Пиндемон?и” даже сейчас поражает
откровенностыо проповедуемой в нем полной
аполи?ичности и поэта и
человека. И выясняется удивительная вещь:
как современно звучи?
стихотворение далекого 1836 года в наших
нынешних перестройках и
потрясениях! Пушкин начинает с отрицания
ценности Декларации прав
человека, от которой и сейчас в нашей стране
продолжает “не одна
кружиться голова”. Поэта абсолю?но не
соблазняет власть как
самодержавная, так и парламен?ско-демократическая.
И даже свобода
слова вызывает лишь презрительную насмешку:
“печать морочи?
слухов”. Тогдашняя цензура вряд ли
разрешила стихотворение.
С?ихотворение редко упоминалось и в
массовых пушкиноведческих
изданиях при Советской власти.
Итак, свобода от поли?ики, от властей, от
народа, от средств массовой
информации. “Иные, лучшие мне дороги
права; (Иная, лучшая
потребна мне свобода”. Какая же?
-Свобода честного человека. Такой человек
эгоистичен, он желает “себе
лишь одному Служить и угождать”, своим
прихотям. Этот желанный,
но так и не обретенный лириком идеал жизни
пронизывает все мысли
Пушкина в последние годы жизни. Но каковы же
э?и “прихоти”? А вот
в них-то и свети? нам “лелеющая душу
гуманность” нашего
национального гения. Служить себе, по мысли
Пушкина, значи?
лелеять в себе частицу эстетического
идеала, искру божественной
красоты. Для этого поэ?, никогда не
покидавший пределов отечества,
требует свободы передвижения (“скитаться
здесь и там”), чтобы иметь
возможность все время, всю жизнь
наслаждаться красотами природы и
умиляться ?ворениями искусства. “Вот
счастье! вот права…” – обрывает
он последнюю строчку.
Написанное 6-стопным ямбом с парной
рифмовкой
(“александрийским” стихом)
стихотворение публицистично. В нем
много высокой общественно-поли?ической
лексики, но в контексте
иронически сниженных, почти бранных
речений (сладкая участь,
морочить слухов, чу?кая цензура, балагур,
ливрея, гнуть шею) она
получает безусловно отрицательную
оценочную окраску, которую
замыкает известная гамлетовская формула:
“Слова, слова, слова”.
Поэтому традиция гражданской лирики,
поли?ической сатиры, к
которой ?яготеет стихотворение в жанровом
отношении, фактически
отрицается Пушкиным как в ее декабристском
(Рылеев, Кюхельбекер),
так и последекабрьском (“Дума”
Лермонтова) в вариантах. Тем не менее
ораторское начало этой поэзии играет
решающую роль в
синтаксическом строе “Из Пиндемон?и”:
вторая “пози?ивная” часть
стихотворения открывается стихотворными
переносами –
анжамбманами: Никому /О?чета не давать.
..;
самому/ Служить и
угождать; для власти, для ливреи/Не гнуть… В
стихотворении наглядно
проявляется важнейшая черта стилистики
позднего Пушкина:
соединение высокого и низкого, но не как
смесь, а синтез э?их начал в
новое качество пушкинского стиля так
удивил его современников.
Права на сочинение “ЛЕЛЕЮЩАЯ ДУШУ ГУМАННОСТЬ В ПОЭЗИИ А.С.ПУШКИНА” принадлежат его автору. При цитировании материала необходимо обязательно указывать гиперссылку на Реф.рф
Сочинение: “ Лелеющая душу гуманность…” в поэзии Александра Сергеевича Пушкина
“
Лелеющая душу гуманность…” в поэзии Александра Сергеевича Пушкина.
Гуманность –
человечность, человеколюбие, уважение к достоинству человека, его права на свободное развитие и проявление
своих способностей.
Великий русский
поэт Александр Сергеевич Пушкин в своем творчестве касался множества тем, которые стали традиционными
для многих русских поэтов. Основными
темами в его творчестве являются следующие: свободолюбие , любовь,
дружба и , конечно, родина. Во всех
этих темах отчетливо видна гуманность автора, его безграничная любовь к свободе и красоте.
Вольнолюбивый
дух присущ многим его произведениям. В оде “Вольность” Пушкин утверждает свободу как нравственный,
политический идеал. Достижение свободы
возможно с помощью мудрых законов, обязательных для всех – от народа до
царя. Но самодержавие в России не
гуманно, и не признает справедливых законов, и душит свободу. Но Пушкин с его огромным человеколюбием и любовью к
жизни верит, что будущее за теми, кто
“свободою горит “ и у кого “сердца для чести живы”. В стихотворении “ Деревня “ объектом критики Пушкина становится
крепостное право, которое как позорное
ярмо лежит на России. Основным объектом нападок Пушкина в этом стихотворении является “барство дикое”
, которое присваивает себе “и труд, и
собственность , и время земледельца”.
После
подавления восстания декабристов вольнолюбивые стихи объединяет тема верности поэта его идеалам . Гуманизм
Пушкина проявился в том, что автор не хотел
, чтобы дело его друзей -декабристов погибло. Пушкин в своих произведениях неизменно напоминал о
проблемах , существовавших в России, чьи
лучшие сыны гибли по злой воле тирана . Примером тому служит
стихотворение “Анчар”.
Дружба являлась
одним из нравственных идеалов жизни поэта. Эта тема находит отражение в стихотворениях “19 октября 1827
года”, “Воспоминания в Царском селе”,
“К Чаадаеву” и во множестве других посланий друзьям. Один из основных мотивов, который проходит через всю дружескую
лирику Пушкина ,- это мотив верности в
дружбе. Перед окончанием Лицея Пушкин клянется в вечной верности друзьям. Эта клятва не оказалась
поэтическим преувеличением . Пушкин
через всю жизнь свято пронес верность дружбе и “вольности святой”. Этот
мотив звучит в послании “К Чаадаеву” –
человеку безукоризненной честности и огромного
свободолюбия:
Мой друг,
отчизне посвятим
Души прекрасные
порывы!
Друзья были той
отдушиной, к которой Пушкин бежал в трудную минуту. В более поздних произведениях видны ностальгические
мотивы. Светлой датой был для поэта
день основания Лицея. К каждой годовщине Пушкин писал по стихотворению, вспоминая тех, кто покинул
его.
Другими
нравственными и эстетическими идеалами поэта были любовь и женская красота. Сколько чудных стихотворений Пушкин
посвятил дамам! Прекрасные дамы
обожествляются поэтом и являются источником вдохновения.
Примером тому
служит послание к Анне Петровне Керн, написанное в 1825 году.
В этом послании
любовь у Пушкина соединена с жизнью.
Несколько
нежных и трогательных стихотворений Пушкин посвятил графине Воронцовой, о которой он помнил всю жизнь (“Сожженное
письмо”, “Талисман” , ”Прощание”). Эти
стихи отличаются чувством большого уважения к любимой женщине.
Любви у Пушкина
присущи и ревность, и разлука, и смерть любимой. Особенно ярко это видно в послании, посвященном Амалии
Ризнич:
Простишь ли мне
ревнивые мечты,
Моей любви
безумное волненье.
Очень часто
тема любви у Пушкина сливается с лирическим пейзажем, который гармонирует с чувством , владеющим поэтом.
Примером тому служит стихотворение “На
холмах Грузии лежит ночная мгла”, посвященное Наталье Гончаровой.
Вершиной
любовной лирики Пушкина можно считать стихотворение “ Я вас любил”. В этом стихотворении раскрывается вся красота
души поэта. Человек в любви должен быть
выше эгоизма. Он должен уважать право любимой на свободу выбора(“Так дай вам бог любимой быть другим”).
При написании
своих стихов Пушкин руководствовался гуманистическими идеями, которые “питают здравый ум и вместе учат
нас”. Недаром В.Г. Белинский написал о
нем: “Читая Пушкина, можно превосходным образом воспитать в себе
человека”. Человека, который будет
уважать права и свободы других, а также право любимой на выбор. Разве не в этом заключается
гуманизм?! Гуманизм Пушкина!
Список литературы
Для подготовки
данной работы были использованы материалы с сайта http://www.repetitor.ru/
Информационная Библиотека
для Вас!
“Лелеющая душу гуманность” в
поэзии А.С.Пушкина.
О лирике Пушкина говорить трудно. Как объединить вместе несколько
сот таких разных во всех отношениях стихотворений? Стихотворений, объединяемых,
кажется, лишь одним именем автора Пушкина? Решить эту задачу помогает сам
Пушкин. Есть у него произведения, дающие своеобразный ключ к многообразию его
лирики, неизменно сопровождавшей его на протяжении его жизненного и творческого
пути.
Одно из них новелла “Египетские ночи” (1835). В ней
русский поэт Чарский дает приезжему гастролеру-итальянцу тему для стихотворной
импровизации: “Поэт сам избирает предметы для своих песен; толпа не имеет
права управлять его вдохновением”. Чарский тяжело переживает мучительную
зависимость от читателей, требующих, чтобы поэзия поучала и воспитывала их, и
желает найти поддержку в своих сомнениях у итальянского импровизатора. В
стихотворении, произнесенном итальянцем, поэт объясняет бесцельность, с точки
зрения толпы, своей деятельности тем, … что ветру и орлу. И сердцу девы нет
закона. Таков поэт, как Аквилон, Что хочет, то и носит он…
И далее итальянец говорит о “быстроте впечатлений”,
которые производит на поэта окружающий мир.
Такое же понимание деятельности поэта содержится в стихотворении
“Эхо” (1831 год). Всякое впечатление бытия порождает в творческом
сознании поэта “отклик”, “ответ”: Тебе ж нет отзыва…
Таков ты и поэт! заканчивает Пушкин стихотворение, уподобляя поэта-лирика эху.
Что поэт здесь имеется в виду лирический, ясно из перечисления “впечатлений”:
охота на зверя, гром, пение девы, буря и водные валы, сельские пастухи все это
темы для лирика и, отметим, с известной точки зрения, темы весьма мелкие. Ведь
здесь нет ни политики, ни морали того, что бы воспитывало, в недостатке чего
упрекали Пушкина и критики декабристы, и критики охранители, а после смерти
поэта и революционные демократы, особенно Писарев. Лирическая стихия
пронизывает все крупные стихотворные формы Пушкина, поэтому и “Руслан и
Людмила”, и “Евгений Онегин”, и “Домик в Коломне”
вызывали упреки в болтовне, отсутствии связи прекрасных картин, отсутствии
общей мысли. Но есть и лирика, тем более пушкинская. Все проявления жизни равны
перед поэтом и равно достойны стать предметом его лирического шедевра.
В этом смысл прекрасной фразы из 5-й статьи Белинского о Пушкина:
“Общий колорит поэзии Пушкина и в особенности лирической внутренняя
красота человека и лелеющая душу гуманность”. Последнее слово в обыденной
речи часто понимают мелко: как доброе, милосердно-жалостливое отношение к человеку.
Это верно, но за что? почему? Вот определение гуманности из новейшего
философского словаря: “гармоническое развитие свойственных человеку
ценностных способностей чувства и разума”, “высшее культурное и
нравственное развитие” их “в эстетически законченную форму”.
Т.е. гуманность это красота, формула Белинского тафталогична, красота оказала
лелеющее действие на душу критика-демократа. И он прав и глубок в своем
определении: ценностные способности чувства и разума поэта вот источник
многообразия пушкинской лирики, уникальная способность Пушкина самый ничтожный
и низкий предмет возвести в перл создания.
Я считаю, что разговор о лирике Пушкина по “темам”: тема
дружбы, тема свободы и т.д. неплодотворен, ибо он обязательно избирателен.
При тематическом подходе полнота пушкинской личности, беззаконная
свобода, с которой он переходил от темы к теме, пропадают.
06 этом же свидетельствует и применение к Пушкину понятия
“лирический герой”. Если понимать под этим литературоведческий
термин, то в лирике Пушкина лирического героя нет. Лирический герой
предполагает наличие в лирике поэта единства авторского сознания, его
сосредоточенность на определенном круге проблем, настроений и т.п. Но главное,
что личность не только субъект, но и объект произведения, его тема. Для Пушкина
лирика, такая сосредоточенность на теме собственного Я не характерна, в отличие
от Тютчева, Фета и особенно Лермонтова. Для Пушкина его собственное Я одна из
тем, одно из проявлений равноценного во всех своих направлениях мира. Сказать,
каков был человек, написавший “Поэт!” (“Поэт! не дорожи любовию
народной”), “К вельможе”, “Бесы”, “Элегию”
(“безумных лет угасшее веселье”), “Ответ Анониму” “Миг
вожделенный настал” (берем подряд стихи 1830 года), на основании
содержания этих стихов невозможно, ибо здесь не видно единства личности.
Точнее, оно есть, но самое общее носитель творческого сознания, субъектная
призма, обладатель “магического кристалла”, или вот еще пушкинская
формула: “Все волновало нежный ум”. Зато у Лермонтова, Блока,
дореволюционного Маяковского единый лирический герой проявлен вполне
определенно.
Анализ одного стихотворения, выбранного из множества, начинается с
обоснования этого выбора. Трудно поверить современному школьнику или
абитуриенту, заявляющему: “Мое любимое стихотворение Пушкина “К
Чаадаеву” -и начинающему его “анализировать”. Поэтому мы
предложим в качестве образца анализа “взрослое” стихотворение
Пушкина, о котором вряд ли упоминают в школе, но для такого анализа важно,
чтобы выбравшая лирическая миниатюра “говорила” уму и сердцу
интерпретатора, ведь индивидуальность проявляется прежде всего в
непосредстаенном отношении.
В 30-е годы Пушкин мало печатал стихотворений, выходил к читателю
как прозаик, драматург, историк, журналист и критик. Лирика этого времени стала
известна лишь после смерти поэта.
Осталось в рукописях и стихотворение, начинающееся строкой
“Не дорого ценю я громкие права” и имеющее взятый Пушкиным в скобки
заголовок “Из Пиндемон-ти”. Пиндемонти современный Пушкину
итальянский поэт, и заголовок указывает, что стихотворение или его основные
идеи заимствованы. Но исследователи не нашли у Пиндемонти ничего подобного
пушкинской миниатюре. Выходит, что поэт, даже не собираясь публиковать
стихотворение, даже в рукописи, для себя стремился замаскировать, ослабить свое
авторство, отвести его от себя хоть частично, настолько необычно и содержание
стихотворения. О чем же оно? О свободе, но понимание ее вовсе не такое, как в
вольнолюбивых стихах 15-летней давности. Там свобода прежде всего политическая.
“Из Пиндемонти” даже сейчас поражает откровенностыо проповедуемой в
нем полной аполитичности и поэта и человека. И выясняется удивительная вещь:
как современно звучит стихотворение далекого 1836 года в наших нынешних
перестройках и потрясениях! Пушкин начинает с отрицания ценности Декларации
прав человека, от которой и сейчас в нашей стране продолжает “не одна
кружиться голова”. Поэта абсолютно не соблазняет власть как самодержавная,
так и парламентско-демократическая. И даже свобода слова вызывает лишь
презрительную насмешку: “печать морочит слухов”. Тогдашняя цензура
вряд ли разрешила стихотворение.
Стихотворение редко упоминалось и в массовых пушкиноведческих
изданиях при Советской власти.
Итак, свобода от политики, от властей, от народа, от средств
массовой информации. “Иные, лучшие мне дороги права; (Иная, лучшая
потребна мне свобода”. Какая же? -Свобода честного человека. Такой человек
эгоистичен, он желает “себе лишь одному Служить и угождать”, своим
прихотям. Этот желанный, но так и не обретенный поэтом идеал жизни пронизывает
все мысли Пушкина в последние годы жизни. Но каковы же эти “прихоти”?
А вот в них-то и светит нам “лелеющая душу гуманность” нашего
национального гения. Служить себе, по мысли Пушкина, значит лелеять в себе
частицу эстетического идеала, искру божественной красоты. Для этого поэт,
никогда не покидавший пределов отечества, требует свободы передвижения
(“скитаться здесь и там”), чтобы иметь возможность все время, всю
жизнь наслаждаться красотами природы и умиляться творениями искусства. “Вот
счастье! вот права…” обрывает он последнюю строчку.
Написанное 6-стопным ямбом с парной рифмовкой
(“александрийским” стихом) стихотворение публицистично. В нем много
высокой общественно-политической лексики, но в контексте иронически сниженных,
почти бранных речений (сладкая участь, морочить слухов, чуткая цензура,
балагур, ливрея, гнуть шею) она получает безусловно отрицательную оценочную
окраску, которую замыкает известная гамлетовская формула: “Слова, слова,
слова”.
Поэтому традиция гражданской лирики, политической сатиры, к
которой тяготеет стихотворение в жанровом отношении, фактически отрицается
Пушкиным как в ее декабристском (Рылеев, Кюхельбекер), так и последекабрьском
(“Дума” Лермонтова) в вариантах. Тем не менее ораторское начало этой
поэзии играет решающую роль в синтаксическом строе “Из Пиндемонти”:
вторая “позитивная” часть стихотворения открывается стихотворными
переносами анжамбманами: Никому /Отчета не давать…; самому/ Служить и
угождать; для власти, для ливреи/Не гнуть… В стихотворении наглядно проявляется
важнейшая черта стилистики позднего Пушкина: соединение высокого и низкого, но
не как смесь, а синтез этих начал в новое качество пушкинского стиля так удивил
его современников.
Список литературы
Для подготовки данной работы были
использованы материалы с сайта http://sochinenia1.narod.ru/
“Лелеющая душу гуманность” в
поэзии А.С.Пушкина.
О лирике Пушкина говорить трудно. Как объединить вместе несколько
сот таких разных во всех отношениях стихотворений? Стихотворений, объединяемых,
кажется, лишь одним именем автора Пушкина? Решить эту задачу помогает сам
Пушкин. Есть у него произведения, дающие своеобразный ключ к многообразию его
лирики, неизменно сопровождавшей его на протяжении его жизненного и творческого
пути.
Одно из них новелла “Египетские ночи” (1835). В ней
русский поэт Чарский дает приезжему гастролеру-итальянцу тему для стихотворной
импровизации: “Поэт сам избирает предметы для своих песен; толпа не имеет
права управлять его вдохновением”. Чарский тяжело переживает мучительную
зависимость от читателей, требующих, чтобы поэзия поучала и воспитывала их, и
желает найти поддержку в своих сомнениях у итальянского импровизатора. В
стихотворении, произнесенном итальянцем, поэт объясняет бесцельность, с точки
зрения толпы, своей деятельности тем, … что ветру и орлу. И сердцу девы нет
закона. Таков поэт, как Аквилон, Что хочет, то и носит он…
И далее итальянец говорит о “быстроте впечатлений”,
которые производит на поэта окружающий мир.
Такое же понимание деятельности поэта содержится в стихотворении
“Эхо” (1831 год). Всякое впечатление бытия порождает в творческом
сознании поэта “отклик”, “ответ”: Тебе ж нет отзыва…
Таков ты и поэт! заканчивает Пушкин стихотворение, уподобляя поэта-лирика эху.
Что поэт здесь имеется в виду лирический, ясно из перечисления “впечатлений”:
охота на зверя, гром, пение девы, буря и водные валы, сельские пастухи все это
темы для лирика и, отметим, с известной точки зрения, темы весьма мелкие. Ведь
здесь нет ни политики, ни морали того, что бы воспитывало, в недостатке чего
упрекали Пушкина и критики декабристы, и критики охранители, а после смерти
поэта и революционные демократы, особенно Писарев. Лирическая стихия
пронизывает все крупные стихотворные формы Пушкина, поэтому и “Руслан и
Людмила”, и “Евгений Онегин”, и “Домик в Коломне”
вызывали упреки в болтовне, отсутствии связи прекрасных картин, отсутствии
общей мысли. Но есть и лирика, тем более пушкинская. Все проявления жизни равны
перед поэтом и равно достойны стать предметом его лирического шедевра.
В этом смысл прекрасной фразы из 5-й статьи Белинского о Пушкина:
“Общий колорит поэзии Пушкина и в особенности лирической внутренняя
красота человека и лелеющая душу гуманность”. Последнее слово в обыденной
речи часто понимают мелко: как доброе, милосердно-жалостливое отношение к человеку.
Это верно, но за что? почему? Вот определение гуманности из новейшего
философского словаря: “гармоническое развитие свойственных человеку
ценностных способностей чувства и разума”, “высшее культурное и
нравственное развитие” их “в эстетически законченную форму”.
Т.е. гуманность это красота, формула Белинского тафталогична, красота оказала
лелеющее действие на душу критика-демократа. И он прав и глубок в своем
определении: ценностные способности чувства и разума поэта вот источник
многообразия пушкинской лирики, уникальная способность Пушкина самый ничтожный
и низкий предмет возвести в перл создания.
Я считаю, что разговор о лирике Пушкина по “темам”: тема
дружбы, тема свободы и т.д. неплодотворен, ибо он обязательно избирателен.
При тематическом подходе полнота пушкинской личности, беззаконная
свобода, с которой он переходил от темы к теме, пропадают.
06 этом же свидетельствует и применение к Пушкину понятия
“лирический герой”. Если понимать под этим литературоведческий
термин, то в лирике Пушкина лирического героя нет. Лирический герой
предполагает наличие в лирике поэта единства авторского сознания, его
сосредоточенность на определенном круге проблем, настроений и т.п. Но главное,
что личность не только субъект, но и объект произведения, его тема. Для Пушкина
лирика, такая сосредоточенность на теме собственного Я не характерна, в отличие
от Тютчева, Фета и особенно Лермонтова. Для Пушкина его собственное Я одна из
тем, одно из проявлений равноценного во всех своих направлениях мира. Сказать,
каков был человек, написавший “Поэт!” (“Поэт! не дорожи любовию
народной”), “К вельможе”, “Бесы”, “Элегию”
(“безумных лет угасшее веселье”), “Ответ Анониму” “Миг
вожделенный настал” (берем подряд стихи 1830 года), на основании
содержания этих стихов невозможно, ибо здесь не видно единства личности.
Точнее, оно есть, но самое общее носитель творческого сознания, субъектная
призма, обладатель “магического кристалла”, или вот еще пушкинская
формула: “Все волновало нежный ум”. Зато у Лермонтова, Блока,
дореволюционного Маяковского единый лирический герой проявлен вполне
определенно.
Анализ одного стихотворения, выбранного из множества, начинается с
обоснования этого выбора. Трудно поверить современному школьнику или
абитуриенту, заявляющему: “Мое любимое стихотворение Пушкина “К
Чаадаеву” -и начинающему его “анализировать”. Поэтому мы
предложим в качестве образца анализа “взрослое” стихотворение
Пушкина, о котором вряд ли упоминают в школе, но для такого анализа важно,
чтобы выбравшая лирическая миниатюра “говорила” уму и сердцу
интерпретатора, ведь индивидуальность проявляется прежде всего в
непосредстаенном отношении.
В 30-е годы Пушкин мало печатал стихотворений, выходил к читателю
как прозаик, драматург, историк, журналист и критик. Лирика этого времени стала
известна лишь после смерти поэта.
Осталось в рукописях и стихотворение, начинающееся строкой
“Не дорого ценю я громкие права” и имеющее взятый Пушкиным в скобки
заголовок “Из Пиндемон-ти”. Пиндемонти современный Пушкину
итальянский поэт, и заголовок указывает, что стихотворение или его основные
идеи заимствованы. Но исследователи не нашли у Пиндемонти ничего подобного
пушкинской миниатюре. Выходит, что поэт, даже не собираясь публиковать
стихотворение, даже в рукописи, для себя стремился замаскировать, ослабить свое
авторство, отвести его от себя хоть частично, настолько необычно и содержание
стихотворения. О чем же оно? О свободе, но понимание ее вовсе не такое, как в
вольнолюбивых стихах 15-летней давности. Там свобода прежде всего политическая.
“Из Пиндемонти” даже сейчас поражает откровенностыо проповедуемой в
нем полной аполитичности и поэта и человека. И выясняется удивительная вещь:
как современно звучит стихотворение далекого 1836 года в наших нынешних
перестройках и потрясениях! Пушкин начинает с отрицания ценности Декларации
прав человека, от которой и сейчас в нашей стране продолжает “не одна
кружиться голова”. Поэта абсолютно не соблазняет власть как самодержавная,
так и парламентско-демократическая. И даже свобода слова вызывает лишь
презрительную насмешку: “печать морочит слухов”. Тогдашняя цензура
вряд ли разрешила стихотворение.
Стихотворение редко упоминалось и в массовых пушкиноведческих
изданиях при Советской власти.
Итак, свобода от политики, от властей, от народа, от средств
массовой информации. “Иные, лучшие мне дороги права; (Иная, лучшая
потребна мне свобода”. Какая же? -Свобода честного человека. Такой человек
эгоистичен, он желает “себе лишь одному Служить и угождать”, своим
прихотям. Этот желанный, но так и не обретенный поэтом идеал жизни пронизывает
все мысли Пушкина в последние годы жизни. Но каковы же эти “прихоти”?
А вот в них-то и светит нам “лелеющая душу гуманность” нашего
национального гения. Служить себе, по мысли Пушкина, значит лелеять в себе
частицу эстетического идеала, искру божественной красоты. Для этого поэт,
никогда не покидавший пределов отечества, требует свободы передвижения
(“скитаться здесь и там”), чтобы иметь возможность все время, всю
жизнь наслаждаться красотами природы и умиляться творениями искусства. “Вот
счастье! вот права…” обрывает он последнюю строчку.
Написанное 6-стопным ямбом с парной рифмовкой
(“александрийским” стихом) стихотворение публицистично. В нем много
высокой общественно-политической лексики, но в контексте иронически сниженных,
почти бранных речений (сладкая участь, морочить слухов, чуткая цензура,
балагур, ливрея, гнуть шею) она получает безусловно отрицательную оценочную
окраску, которую замыкает известная гамлетовская формула: “Слова, слова,
слова”.
Поэтому традиция гражданской лирики, политической сатиры, к
которой тяготеет стихотворение в жанровом отношении, фактически отрицается
Пушкиным как в ее декабристском (Рылеев, Кюхельбекер), так и последекабрьском
(“Дума” Лермонтова) в вариантах. Тем не менее ораторское начало этой
поэзии играет решающую роль в синтаксическом строе “Из Пиндемонти”:
вторая “позитивная” часть стихотворения открывается стихотворными
переносами анжамбманами: Никому /Отчета не давать…; самому/ Служить и
угождать; для власти, для ливреи/Не гнуть… В стихотворении наглядно проявляется
важнейшая черта стилистики позднего Пушкина: соединение высокого и низкого, но
не как смесь, а синтез этих начал в новое качество пушкинского стиля так удивил
его современников.
Список литературы
Для подготовки данной работы были
использованы материалы с сайта http://sochinenia1.narod.ru/
Версия для печати