“Любани” – 4 глава легендарного произведения Радищева “Путешествие из Петербурга в Москву”. По мнению большинства читателей, является одной из самых известных частей данной повести. Причиной возникновения подобных утверждений стали смелые высказывания автора в сторону тогдашнего уклада жизни общества. Именно здесь Радищев выплёскивает все свои эмоции, полные агрессии и недопонимания. В этом эпизоде раскрываются главные проблемы Царской России, которые интересовали все слои населения. В чём же заключается сюжет главы “Любани”, и какие насущные вопросы в ней поднимаются?
Любани – маленькая деревушка, находящаяся рядом с Санкт-Петербургом. Путешественник недавно побывал в селе Тосна и ехал прямиком в Москву, по пути ему закономерно встретилось данное поселение. Единственный человек, привлёкший его внимание – местный крестьянин, косивший траву в воскресный день. У странника возникло сильное недоумение по этому поводу. Он не мог поверить, что глубоко верующего христианина можно заставить работать в выходной.
Главный персонаж спрашивает крестьянина о его трудной жизни. Последний начал своё повествование, в котором яро прослеживались нотки грусти и отчаяния. Причиной стал помещик, которому нет дела до других людей. Барщина сгубила его судьбу, теперь этот мужик не производит себе ничего, а весь урожай за бесплатно отдаёт помещику. В монологе наблюдается зависть крестьянина к тем земледельцам, платящим оброк. Они отдают лишь некоторую часть своих посевов и прислуживают барину на протяжении всей недели. После длительного рассказа незнакомца путешественник выражает слова соболезнования. В его душе нарастала ненависть к дворянам, эксплуатирующим других людей. Но в это же время он видит в этих угнетателях свою натуру. Герой винит себя в плохом отношении к своему слуге Петрушке, который всё равно продолжает любить своего господина, даже несмотря на его свинское поведение.
1) Любани – небольшое село, мимо которого проходит дорога из Петербурга в Москву. Поэтому ее появление в “Путешествиях…” вполне закономерно, но не только с технической (если так можно сказать) точки зрения. “Любани” органично вписывается и композиционно, изображая картину тяжелой жизни крестьян последней четверти 18 века.
2) В эпизоде описана встреча Радищева с крестьянином, который пахал землю в воскресенье. Перекинувшись с ним парой слов, писатель вдруг проникся чувством жалости и сострадания к жизни людей, которые даже животных жалеют больше чем себя: “пока одна лошадь работает, другая отдыхает”.
3) Герои: непосредственно сам Радищев, крестьянин, слуга Радищева Петрушка.
4) Одна небольшая станция в длинной цепочке станций, разбросанных по “государевой” дороге: очередной штрих-дополнение в панораме жизни Российской империи, без которого картина была бы неполной.
5) Писатель раскрывает тему, как будто он сторонний наблюдатель, и только в конце главы, охваченный сильными чувствами и, будучи не в силах более сдерживать себя, он дает волю слезам.
6) Манера повествования – спокойный, почти беспристрастный рассказ. Но доброе сердце болит, а душа требует от него каких-то действий.
7) Ключевые слова: крестьяне, жестокосердный, размышления, закон.
8) Глава написана правильным литературным языком, который несколько оживляет образная и меткая речь крестьянина.
9) Средства худ.выразительности:
сравнение: автор сравнивает своего слугу с Кубарем (волчок)
скрытая антитеза: говоря о лошадях, мужик упоминает о том, что они не только работают, но и отдыхают, что, как понятно из контекста, абсолютно не относится к людям:
гипербола звучит в словах о барине:
эпитеты: дьявольская выдумка.
10) Контекст формирует не только описанная автором картина, но и его внутренний монолог, его реакция на происходящее (слезы), а также образ крестьянина, которого (что самое страшное!!) почти все устраивает.
11) Автор находится под глубоким впечатлением, он негодует и одновременно страдает от происходящего.
Александр Николаевич Радищев — первый русский революционер из дворян, писатель, провозгласивший в своей книге “Путешествие из Петербурга в Москву” необходимость революции в ‘России против монархии и крепостного права. Картины крепостной неволи и самодержавной деспотии написаны в ней пером страстного патриота, защитника родного народа. В ней с неслыханной для того времени смелостью и прямотой “безымянный путешественник” наносил сокрушительные удары по всем устоям тогдашней императорской России: крепостному праву, господствующей православной церкви, царской власти. Познакомившись с книгой, напуганная Екатерина II говорила о Радищеве (имя автора вскоре было установлено) , что “это бунтовщик похуже Пугачева”. Книга “Путешествие из Петербурга в Москву”, написанная на русской исторической почве, была кровно связана с русской действительностью последней трети XVIII века. В своей внутренней политике Екатерина II отстаивала прежде всего интересы дворянства, затем купечества. Имея в виду “Манифест о вольности дворянства”, Радищев писал в “Путешествии из Петербурга в Москву”, что “крестьянин в законе мертв”. Действительно, подобными указами правительства крестьянин отдался в полное распоряжение помещика, порабощение крестьян становилось все более бесчеловечным. Не существовало никакого закона, определяющего размеры крестьянских повинностей — барщины и оброка. Именно об этом и говорит Радищев в главе “Любани”. Встречаясь с крестьянином, путешественник удивлен, что тот работает в воскресенье? Постепенно автор переходит к рассуждениям о себе и своем слуге Петрушке. Разве не так же несчастен его крепостной, кто дал власть одним людям над другими? “Закон! ” Слезы гнева и стыда текут по лицу путешественника. Он серьезно задумался о несправедливости окружающего мира и ужаснулся пропасти, которая разверзлась между ним и крестьянами. Это в силах понять только совестливый человек, именно таким и предстает перед читателями автор-рассказчик. “Я взглянул окрест меня — душа моя страданиями человечества уязвлена стала”. А сам он очень за многое осуждает не только свой класс, но и себя. Радищев “взирает” на действительность взволнованным взором патриота, пламенного гражданина, страстно желающего счастья своей стране. С каждой новой главой “Путешествия из Петербурга в Москву” перед его читателями развертываются разнообразные, но одинаково типичные картины безобразий, неправд и произвола, безнаказанно свершающихся в самодержавно-крепостнической стране. Обыденно и спокойно творятся вопиющие несправедливости; государственная служба является неприкрытым орудием классового угнетения. Подрядчики хищничают, вельможи грубо и цинично попирают закон, крепостники-Помещики грабят и мучают своих крестьян. Безбрежное морестраданий закрепощенного крестьянства разлито почти по всем страницам радищевской книги. В “Путешествии из Петербурга в Москву” “благополучных деревень” не существует. Время от времени на страницах мелькают положительные образы “добрых дворян”. Однако их личные качества не способны изменить существующего положения вещей
ЛЮБАНИ – небольшое село, мимо которого проходит дорога из Петербурга в Москву. И потому ее появление в “Путешествии…” вполне закономерно, но не только с географической (“технической”, если можно так сказать) точки зрения. “Любани” органично вписывается в книгу Радищева и композиционно, предоставляя изображение тяжелой жизни крестьян конца XVIII века.
В эпизоде этой главы описана встреча автора с крестьянином, который пахал землю в воскресенье. Перекинувшись с ним парой слов, “путешественник” вдруг проникся чувством жалости и сострадания к жизни людей, которые даже животных жалеют больше чем себя: “пока одна лошадь работает, другая отдыхает”.
Основные персонажи – это непосредственно сам Радищев, крестьянин, слуга Радищева Петрушка.
Одна небольшая станция в длинной цепочке станций, разбросанных по “государевой” дороге: очередной штрих-дополнение в панораме жизни Российской империи, без которого картина была бы неполной.
Писатель раскрывает тему, как будто он сторонний наблюдатель, и только в конце главы, охваченный сильными чувствами и, будучи не в силах более сдерживать себя, он дает волю слезам. Манера всего повествования – спокойный, почти беспристрастный рассказ. Но доброе сердце болит, а душа требует от него каких-то действий. И ключевые слова здесь – это: крестьяне, жестокосердный, размышления, закон.
Глава написана литературным правильным языком, который несколько оживляет образная и меткая речь крестьянина. Использует автор и некоторые средства художественной выразительности в тексте, а именно:
1) сравнение слуги с Кубарем (волчок);
2) скрытая антитеза: говоря о лошадях, мужик упоминает о том, что они не только работают, но и отдыхают, что абсолютно не относится к людям: “Не одни праздники, и ночь наша”;
3) гипербола (в словах о барине): “У него на пашне сто рук для одного рта”;
4) эпитет: дьявольская выдумка.
Контекст формирует не только описанная автором картина, но и его внутренний монолог, его реакция на происходящее (слезы), а также образ крестьянина, которого (что самое страшное!) почти всё устраивает.
Автор находится под глубоким впечатлением, он негодует и одновременно страдает от увиденного происходящего…
Революционные идеи Радищева наиболее полно выражены в «Путешествии из Петербурга в Москву» (1790). Образно характеризуя русское самодержавие, Радищев поставил эпиграфом к своему произведению стих из поэмы В.К. Тредиаковского «Телемахида»: «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй». Эпитеты к слову чудище означают: обло – круглое, жирное; озорно – творящее безобразие, беззакония; стозевно – имеющие сто глоток, жадное, ненасытное; лаяй – лающее, ругающееся. В предисловии автор указывает причину, побудившую его писать: «Я взглянул окрест меня – душа моя страданиями человечества уязвлена стала».
Книга Радищева написана в форме путевых заметок, а главы ее поименованы названия тех почтовых станций, на которых останавливался герой-путешественник. Это дало автору возможность широко охватить русскую действительность конца XVIIIвека. Перед читателем предстают люди всех слоев общества: поместные и служилые дворяне, чиновники-разночинцы, дворовые слуги, крепостные крестьяне. Форма путевого дневника позволяла Радищеву глубоко раскрыть мысли, чувства, переживания путешественника, передать его впечатления от увиденного.
Екатерина IIутверждала, что «лучшей судьбы наших крестьян у хорошего помещика нет во вселенной». Эту насквозь лживую мысль развенчал в своей книге Радищев. Крестьяне, справедливо утверждает он, отданы в кабалу помещикам: «Се-жребий заклепанного во узы… се жребий вола во ярме».
В главе «Любани» рассказано о встрече путешественника с крепостным крестьянином, который вынужден все шесть дней недели работать на барщине. Чтобы обеспечить пропитание своей семье, он трудится и в праздники, и в лунные ночи. Крестьянин мечтает о том, чтобы с него брали оброк: «Правда, что иногда и добрые господа берут более трех рублей с души, но все лучше барщины». Варварская эксплуатация крестьян производит на путешественника такое гнетущее впечатление, что, оставшись наедине с собой, он мысленно восклицает: «Страшись, помещик жестокосердный, на челе каждого из твоих крестьян вижу твое осуждение».
В главе «Пешки» открывается поразительное зрелище крестьянской нищеты. Вместе с радищевским героем-путешественником читатель видит тесную, задымленную избу, жалкую крестьянскую одежду («посконная рубаха, обувь, данная природою, онучки с лаптями для выхода»). Пища крестьян – хлеб «из трех четвертей мякины и одной части несеяной муки»; сахар для них – «боярское кушанье».
Сила книги Радищева не только в обличении крепостного права. Важно и другое: писатель показывает, что русский крестьянин не стал рабом по натуре. Крестьяне умны, предприимчивы, они не утратили человеческого достоинства, способны к протесту против насилия и угнетения. В главе «Едрово» герой-путешественник взволнованно восклицает: «Нет, нет, но (крестьянин) ив, он жив будет, если того восхочет!» Эта мысль очень существенна. В ней утверждается нравственная стойкость русского народа и его святое право на восстание против угнетателей.
Радищеву были хорошо известны грозные события Крестьянской войны 1773-1775 годов. Об этих событиях он с беспощадной прямотой напоминает дворянству, угрожая ему новым Пугачевым: угнетенные «ждут случая и часа. Колокол ударяет… Мы узрим окрест нас меч и отраву. Смерть и пожигание нам будут посул за нашу суровость и бесчеловечие» (глава «Хотилов»).
Особое место в «Путешествии…» занимает глава «Спасская полесть», посвященная обличению «чудища стозевна» – самодержавной власти. Основная часть «Спасской полести» построена как развернутая аллегория (иносказание). Путешественнику приснилось, что он царь, окруженный раболепными придворными. Царедворцы подобострастно ловят каждое его слово, каждый взгляд. Все безудержно восхваляют монарха за то, что он «усмирил внешних и внутренних врагов, расширил пределы отечества», восхищаются милосердием самодержца, его справедливостью. Но вот появляется скромно одетая женщина, Прямовзора, которая называет себя Истиной, и снимает пелену с глаз царя. Что же видит он? Оказывается, одеяния его, «столь блестящие… замараны кровию и омочены слезами»; на перстах у него «остатки мозга человеческого», ноги стоят в тине. Во взорах окружающих – «хищность, зависть, коварство и ненависть». Военачальники и министры утопают «в роскоши и веселии», вместо того чтобы исполнять свой долг. Речь в этой аллегории идет о неправой власти тирана, в частности екатерининском царствовании, внешне блистательном, а по сути своей несущем народу неисчислимые бедствия.
В «Путешествии…» Радищев показывает, что самодержавие и власть помещиков над крестьянами могут быть уничтожены только насильственным путем. В главу «Тверь» писатель включил свою оду «Вольность». В ней дана впечатляющая картина народного восстания:
Возникнет рать повсюду бранна,
Надежда всех вооружит;
В крови мучителя венчанна
Омыть свой стыд уж всяк спешит.
Восставшие, захватив власть, вершат строгий суд над царем-преступником, забывшим о своем долге перед народом. Суровый приговор грозных мстителей гласит: «Умри! Умри же ты сто крат!»
Оду «Вольность» Екатерина IIпризнала «совершенно явно и ясно бунтовской, где царям грозится плахою…»
Радищев поставил свое дарование на службу народу. Писатель сделал именно народ центральным героем «Путешествия из Петербурга в Москву» – самой яркой своей книги.
Народ в изображении Радищева – не безликая масса. Каждое действующее лицо «Путешествия…» наделено своими отличительными чертами. Вдумчивый читатель запомнит и неутомимого крестьянина-пахаря («Любани»), и скромную, но гордую девушку Анюту («Едровово»), и крепостного интеллигента, предпочитающего двадцатипятилетнюю солдатскую службу унизительному существованию дворового слуги («Городня»), и многих других героев-крестьян.
Писатель-революционер в созданных им художественных образах раскрыл зависимость взглядов и поступков человека от социальных условий. На страницах «Путешествия…» мы встречаем не только сильных духом крестьян-тружеников, но и крестьян-холопов, развращенных крепостным правом. И дворянская среда, по мысли писателя, порождает не одних лишь «пиявиц ненасытных», но и критически мыслящих, гуманных людей, способных подняться над интересами своего класса и идейно порвать с ним.
Осуждение развращенных нравов самодержавно-крепостнической России неразрывно связано у Радищева с поисками правды и красоты. Высокую красоту писатель находил в трудовой деятельности народа, в нравственном облике труженика, создателя материальных и культурных ценностей. Писатель верил в великое будущее народа:
О, народ, народ преславный!
Твои поздник потомки
Превзойдут тебя во славе…
………………………………
Все преграды, все оплоты
Сокрушат рукою сильной,
Победят – природу даже, –
И пред их могущим взором,
Пред лицом их озаренным
Славою побед огромных
Ниц падут цари и царства.
«Песни, петые на состязаниях…»
В «Путешествии» уделяется значительное внимание «волнениям сердца». Эта особенность нашла отражение и в языке книги, во внутренних монологах путешественника, в риторических вопросах, обращениях и восклицаниях.
В книге Радищева еще немало славянизмов: окрест (вокруг), мраз (мороз), вещаю (говорю), ведаешь (знаешь) и т.п. Пользуясь примерами ораторского красноречия, характерными для его времени, Радищев вводил в текст славянизмы именно там, где хотел достигнуть возвышенного, торжественного звучания художественного слова. И все же в «Путешествии» преобладает живой русский язык, на котором говорило большинство современников писателя.
Обращение Радищева к народному языку позволило ему воспроизвести стиль крестьянской речи, точной и выразительной: «Да хотя растянись крестьянской речи, точной и выразительной: «Да хотя растянись на барской работе, и то спасибо не скажут»; «Небось, барин, не захочешь в мою кожу» («Любани»). Порой крестьянская речь в передаче Радищева близка к песне, печальной, заунывной
Автор «Путешествия» ясно сознавал новаторское значение в своих творческих исканий. Не только в области общественной мысли, но и в художественной литературе ему пришлось
Дорогу проложить, где не бывало следу,
Для борзых смельчаков и в прозе и в стихах.
Радищев – предшественник великих русских писателей XIXвека.
Русская литература. Учебник для 8 класса средней школы. Н.И. Громов Н.А. Спицына В.И. Коровин Н.К. Семенова 1988 г.
Зимою ли я ехал или летом, для вас, думаю, равно. Может быть, и зимою и летом. Нередко то бывает с путешественниками: поедут на санях, а возвращаются на телегах. – Летом. – Бревешками вымощенная дорога замучила мои бока; я вылез из кибитки и пошел пешком. Лежа в кибитке, мысли мои обращены были в неизмеримость мира. Отделяяся душевно от земли, казалося мне, что удары кибиточные были для меня легче. – Но упражнения духовные не всегда нас от телесности отвлекают; и для сохранения боков моих пошел я пешком. – В нескольких шагах от дороги увидел я пашущего ниву крестьянина. Время было жаркое. Посмотрел я на часы. – Первого сорок минут. Я выехал в субботу. Сегодня праздник. – Пашущий крестьянин принадлежит, конечно, помещику, которой оброку с него не берет. – Крестьянин пашет с великим тщанием. – Нива, конечно, не господская. Соху поворачивает с удивительною легкостию. – Бог в помощь, – сказал я, подошед к пахарю, которой, не останавливаясь, доканчивал зачатую борозду. – Бог в помощь, – повторил я. – Спасибо, барин, – говорил мне пахарь, отряхая сошник и перенося соху на новую борозду. – Ты, конечно, раскольник, что пашешь по воскресеньям? – Нет, барин, я прямым крестом крещусь, – сказал он, показывая мне сложенные три перста. – А бог милостив, с голоду умирать не велит, когда есть силы и семья. – Разве тебе во всю неделю нет времени работать, что ты и воскресенью не спускаешь, да еще и в самый жар? – В неделе-то, барин, шесть дней, а мы шесть раз в неделю ходим на барщину; да под вечером возим оставшее в лесу сено на господский двор, коли погода хороша; а бабы и девки для прогулки ходят по праздникам в лес по грибы да по ягоды. Дай бог, – крестяся, – чтоб под вечер сегодня дожжик пошел. Барин, коли есть у тебя свои мужички, так они того же у господа молят. – У меня, мой друг, мужиков нет, и для того никто меня не клянет. Велика ли у тебя семья? – Три сына и три дочки. Перьвинькому-то десятый годок. – Как же ты успеваешь доставать хлеб, коли только праздник имеешь свободным? – Не одни праздники, и ночь наша. Не ленись наш брат, то с голоду не умрет. Видишь ли, одна лошадь отдыхает; а как эта устанет, возьмусь за другую; дело-то и споро. – Так ли ты работаешь на господина своего? – Нет, барин, грешно бы было так же работать. У него на пашне сто рук для одного рта, а у меня две для семи ртов, сам ты счет знаешь. Да хотя растянись на барской работе, то спасибо не скажут. Барин подушных не заплатит; ни барана, ни холста, ни курицы, ни масла не уступит. То ли житье нашему брату, как где барин оброк берет с крестьянина, да еще без приказчика. Правда, что иногда и добрые господа берут более трех рублей с души; но все лучше барщины. Ныне еще поверье заводится – отдавать деревни, как то называется, на аренду. А мы называем это отдавать головой. Голый наемник дерет с мужиков кожу; даже лучшей поры нам не оставляет. Зимою не пускает в извоз, ни в работу в город; все работай на него, для того что он подушные платит за нас. Самая дьявольская выдумка отдавать крестьян своих чужому в работу. На дурного приказчика хотя можно пожаловаться, а на наемника кому? – Друг мой, ты ошибаешься, мучить людей законы запрещают. – Мучить? Правда; но небось, барин, не захочешь в мою кожу. – Между тем пахарь запряг другую лошадь в соху и, начав новую борозду, со мною простился.
Разговор сего земледельца возбудил во мне множество мыслей. Первое представилось мне неравенство крестьянского состояния. Сравнил я крестьян казенных с крестьянами помещичьими. Те и другие живут в деревнях; но одни платят известное, а другие должны быть готовы платить то, что господин хочет. Одни судятся своими равными; а другие в законе мертвы, разве по делам уголовным. Член общества становится только тогда известен правительству, его охраняющему, когда нарушает союз общественный, когда становится злодей! Сия мысль всю кровь во мне воспалила. – Страшись, помещик жестокосердый, на челе каждого из твоих крестьян вижу твое осуждение. – Углубленный в сих размышлениях, я нечаянно обратил взор мой на моего слугу, который, сидя на кибитке передо мной, качался из стороны в сторону. Вдруг почувствовал я быстрый мраз, протекающий кровь мою, и, прогоняя жар к вершинам, нудил его распростираться по лицу. Мне так стало во внутренности моей стыдно, что едва я не заплакал. – Ты во гневе твоем, – говорил я сам себе, – устремляешься на гордого господина, изнуряющего крестьянина своего на ниве своей; а сам не то же ли или еще хуже того делаешь? Какое преступление сделал бедный твой Петрушка, что ты ему воспрещаешь пользоваться усладителем наших бедствий, величайшим даром природы несчастному – сном? Он получает плату, сыт, одет, никогда я его не секу ни плетьми, ни батожьем (о умеренный человек!), – и ты думаешь, что кусок хлеба и лоскут сукна тебе дают право поступать с подобным тебе существом, как с кубарем, и тем ты только хвастаешь, что не часто подсекаешь его в его вертении. Ведаешь ли, что в первенственном уложении, в сердце каждого написано? Если я кого ударю, тот и меня ударить может. – Вспомни тот день, как Петрушка пьян был и не поспел тебя одеть. Вспомни о его пощечине. О, если бы он тогда, хотя пьяной, опомнился и тебе отвечал бы соразмерно твоему вопросу! – А кто тебе дал власть над ним? – Закон. – Закон? И ты смеешь поносить сие священное имя? Несчастный!.. – Слезы потекли из глаз моих; и в таковом положении почтовые клячи дотащили меня до следующего стана.
Зимою ли я ехал или летом, для вас, думаю, равно. Может быть, и зимою и летом. Нередко то бывает с путешественниками: поедут на санях, а возвращаются на телегах. — Летом. Бревешками вымощенная дорога замучила мои бока; я вылез из кибитки и пошел пешком. Лежа в кибитке, мысли мои обращены были в неизмеримость мира. Отделяяся душевно от земли, казалося мне, что удары кибиточные были для меня легче. Но упражнения духовные не всегда нас от телесности отвлекают; и для сохранения боков моих пошел я пешком. В нескольких шагах от дороги увидел я пашущего ниву крестьянина. Время было жаркое. Посмотрел я на часы. Первого сорок минут. Я выехал в субботу. Сегодня праздник. пашущий крестьянин принадлежит, конечно, помещику, который оброку с него не берет. Крестьянин пашет с великим тщанием. Нива, конечно, не господская. Соху поворачивает с удивительною легкостию.
— Бог в помощь, — сказал я, подошед к пахарю, который, не останавливаясь, доканчивал зачатую борозду. — Бог в помощь, — повторил я.
— Спасибо, барин, — говорил мне пахарь, отряхая сошник и перенося соху на новую борозду.
— Ты, конечно, раскольник, что пашешь по воскресеньям?
— Нет, барин, я прямым крестом крещусь, — сказал он, показывая мне сложенные три перста. — А бог милостив, с голоду умирать не велит, когда есть силы и семья.
— Разве тебе во всю неделю нет времени работать, что ты и воскресенью не спускаешь, да еще и в самый жар?
— В неделе-то, барин, шесть дней, а мы шесть раз в неделю ходим на барщину; да под вечером возим вставшее в лесу сено на господский двор, коли погода хороша; а бабы и девки для прогулки ходят по праздникам в лес по грибы да по ягоды. Дай бог, — крестяся, — чтоб под вечер сегодня дожжик пошел. Барин, коли есть у тебя свои мужички, так они того же у господа молят.
— У меня, мой друг, мужиков нет, и для того никто меня не клянет. Велика ли у тебя семья?
— Три сына и три дочки. Перьвинькому-то десятый годок.
— Как же ты успеваешь доставать хлеб, коли только праздник имеешь свободным?
— Не одни праздники, и ночь наша. Не ленись наш брат, то с голоду не умрет. Видишь ли, одна лошадь отдыхает; а как ета устанет, возьмусь за другую; дело-то и споро.
— Так ли ты работаешь на господина своего?
— Нет, барин, грешно бы было так же работать. У него на пашне сто рук для одного рта, а у меня две для семи ртов, сам ты счет знаешь. Да хотя растянись на барской работе, то спасибо не скажут. Барин подушных не заплатит; ни барана, ни холста, ни курицы, ни масла не уступит. То ли житье нашему брату, как где барин оброк берет с крестьянина, да еще без приказчика. Правда, что иногда и добрые господа берут более трех рублей с души; но все лучше барщины. Ныне еще поверье заводится отдавать деревни, как то называется, на аренду. А мы называем ето отдавать головой. Голый наемник дерет с мужиков кожу; даже лучшей поры нам не оставляет. Зимою не пускает в извоз, ни в работу в город; все работай на него, для того что он подушные платит за нас. Самая дьявольская выдумка отдавать крестьян своих чужому в работу. На дурного приказчика хотя можно пожаловаться, а на наемника кому?
— Друг мой, ты ошибаешься, мучить людей законы запрещают.
— Мучить? Правда; но небось, барин, не захочешь в мою кожу. — Между тем пахарь запряг другую лошадь в соху и, начав новую борозду, со мною простился.
Разговор сего земледельца возбудил во мне множество мыслей. Первое представилось мне неравенство крестьянского состояния. Сравнил я крестьян казенных с крестьянами помещичьими. Те и другие живут в деревнях; но одни платят известное, а другие должны быть готовы платить то, что господин хочет. Одни судятся своими равными; а другие в законе мертвы, разве по делам уголовным. Член общества становится только тогда известен правительству, его охраняющему, когда нарушает союз общественный, когда становится злодей! Сия мысль всю кровь во мне воспалила.
— Страшись, помещик жестокосердый, на челе каждого из твоих крестьян вижу твое осуждение.
Углубленный в сих размышлениях, я нечаянно обратил взор мой на моего слугу, который, сидя на кибитке передо мной, качался из стороны в сторону. Вдруг почувствовал я быстрый мраз, протекающий кровь мою, и, прогоняя жар к вершинам, нудил его распростираться по лицу. Мне так стало во внутренности моей стыдно, что едва я не заплакал.
— Ты во гневе твоем, — говорил я сам себе, — устремляешься на гордого господина, изнуряющего крестьянина своего на ниве своей; а сам не то же ли или еще хуже того делаешь? Какое преступление сделал бедный твой Петрушка, что ты ему воспрещаешь пользоваться усладителем наших бедствий, величайшим даром природы несчастному — сном? Он получает плату, сыт, одет, никогда я его не секу ни плетьми, ни батожьем (о умеренный человек!) — и ты думаешь, что кусок хлеба и лоскут сукна тебе дают право поступать с подобным тебе существом, как с кубарем, и тем ты только хвастаешь, что не часто подсекаешь его в его вертении. Ведаешь ли, что в первенственном уложении, в сердце каждого написано? Если я кого ударю, тот и меня ударить может. Вспомни тот день, как Петрушка пьян был и не поспел тебя одеть. Вспомни о его пощечине. О, если бы он тогда, хотя пьяный, опомнился и тебе отвечал бы соразмерно твоему вопросу!
— А кто тебе дал власть над ним?
— Закон.
— Закон? И ты смеешь поносить сие священное имя? Несчастный!.. — Слезы потекли из глаз моих; и в таковом положении почтовые клячи дотащили меня до следующего стана.
Примечательно, что влияние, которое оказала повесть на дальнейшую историю Российской империи, поистине впечатляющее. Многие декабристы на допросах признавались, что первые свободолюбивые мысли они почерпнули именно из страниц репрессированной книги.
Современники Радищева, такие как историк и литератор Карамзин и публицист и критик Вяземский, утверждали, что Александр Николаевич являлся не просто свободомыслящим человеком, но и добродетельным, искренним и правдивым.
Мнение знаменитых литераторов
Пушкин же отзывался о Радищеве как о дилетанте, критикуя его некоторый фанатизм, царящий на страницах повести. Также резкую оценку великого поэта вызвали преувеличения автора, надуманность сюжета, карикатурство.
Достоевский же считал идею произведения обрывчатой и неоконченной, списанной с трудов французских просветителей.
Что же это за произведение такое – “Путешествие из Петербурга в Москву”? Прежде чем ознакомиться с кратким содержанием “Любани” (четвертой главы интересующей нас повести), давайте больше узнаем о самом труде.
Кратко об основном произведении
“Путешествие из Петербурга в Москву” написано в популярным по тем временам жанре, называемом сентиментальным путешествием. Строго придерживаясь европейского канона, Радищев даже главам дал названия, соответствующие не сути поднятых в них тем, а наименованиям городов и селений. Именно поэтому цензура и пропустила повесть, не прибегнув к ее прочтению. Подумали, что в труде содержатся краткие сведения о российских глубинках.
Тема же “Путешествия из Петербурга в Москву”, впрочем, как и тема главы “Любани”, – положение крепостных крестьян на Руси, их тяготы и порабощение. В книге разоблачались безжалостность и зверства помещиков, которые бессовестно эксплуатировали и угнетали крестьян, осознавая себя безнаказанными.
Также в произведении поднимался вопрос, имеют ли право одни люди порабощать других? Почему заведено, что кто-то прислуживает, а кто-то живет в роскоши?
Более того, в своем труде Радищев поднимал тему не только бесправного народа, но и безнравственности самодержавия. Осуждение абсолютной монархии красной нитью проходит через все страницы повести.
Что же представляет собой рассказ “Любани” Радищева? Давайте узнаем.
Коротко о повествовании раздела
В центре главы “Любани” – диалог с крестьянином, который ведет праздный и богатый путешественник. О чем могли говорить столь разные по складу ума и социальному положению люди? Из краткого содержания “Любани” видно, когда произошел этот диалог и что являлось основной его темой.
Жаркое лето. Время пахоты. Праздничный день. Так описывает автор от лица своего героя обстоятельства, послужившие причиной его диалога с крестьянином.
После продолжительного и неудобного путешествия уставший путник (богатый помещик-аристократ) решает пройтись вдоль дороги, чтобы отдохнуть от тряски в кибитке. Вдруг он замечает крестьянина, пахавшего быстро и тщательно, из чего заключил, что в данный момент работает мужчина не на господина, а на себя.
Путешественника удивило, что крестьянин пашет в христианский праздник, поэтому он решил поинтересоваться, почему он это делает.
Из ответа пахаря следует, что тот – искренне верующий православный, но он не считает себя виноватым в нарушении церковных правил. Бог, как отмечает сам работник, на его стороне, так как ему нужно кормить семью.
Тогда путешественник спрашивает, почему тот пашет именно в праздник, да еще в самый полдень. Неужели он не может работать в другой день?
Такая неосведомленность проезжего говорит о том, что раньше он не задумывался о жизни простого народа, его тяготах и проблемах. Поэтому далее, в своем рассказе “Любани”, Радищев приводит краткую историю крестьянской жизни и непосильного труда.
У крепостного большая семья – шестеро детей, из которых старшему всего десять лет. Их он должен одеть, обуть, накормить, да еще и барину оброк выплатить.
Тяжела работа на помещика – шесть дней в неделю, с раннего утра и до позднего вечера. Для своей семьи и своих нужд остается лишь малая толика времени и сил – по ночам да по воскресеньям и праздникам.
Также крестьянин указывает еще на одну социальную проблему – это разобщение простого народа, деление его на подневольных и свободных, а также еще один ужас и произвол барщины – продажа людей или сдача их в наем другому хозяину.
Вот такова история крепостного. Отвечая барину кратко и односложно, он продолжил свою тяжелую изнурительную работу в поле.
Размышления автора
Только вдумчиво читая слова крестьянина, можно осознать смысл “Любани”, вложенный в рассказ самим писателем. Более того, Радищев приводит собственные размышления по поводу того, что происходит в народе.
После разговора с крепостным путешественник воспылал праведным гневом против всех жестокосердных помещиков-поработителей. И в то же время он понял, что сам тоже не прав, так как пользуется чужим трудом практически бесправных крестьян.
И хотя главный герой не сечет своих людей батогами и заботится об их основных нуждах, все же и он бывает несправедлив к ним, считая, что имеет право наказать за провинность или дать пощечину.
Вспоминая подробности общения со своим камердинером Петрушей, путешественник испытывает стыд от того, что позволял себе некоторые вольности и господские замашки.
“Любани” и современность
И хотя сейчас нет барщины и оброка, вопросы, поднятые в рассказе, до сих пор являются актуальными и животрепещущими. Почему существует такая огромная пропасть между богатыми и бедными? Кто дал право одним ставить себя выше других? Наступит ли время, когда все люди буду равны не только перед богом, но и перед друг другом?
Согласно отзывам о “Любани”, эти вопросы требуют скорейшего разрешения и ответа. В свое время “Путешествие из Петербурга в Москву” оставило неизгладимое впечатление в сердцах и умах размышляющих людей. Произведение сподвигло их к действию, осуществлению социальных и политических перемен.
Сможем ли мы добиться всеобщего равенства и справедливости, научившись на отрицательных примерах прошлого? Кто знает.
Человечество развивается и движется вперед. Помещичий строй уже глубоко канул в Лету. Возможно, в скором времени мы больше не услышим о социальной несправедливости или расовом неравенстве.
Одним из самых значимых явлений русской литературы восемнадцатого века является произведение А.Радищева “Путешествие из Петербурга в Москву”. Оно написано в известном в то время жанре “путешествия”, раскрыл который Л.Стерн, родоначальник сентиментализма. Радищев в своей собственной оценке человека вообще руководствовался произведениями писателей-сентименталистов и считал, что человек отличается от животного как раз способностью к состраданию. Жалость, сочувствие — основные чувства повествователя в романе: “Я взглянул окрест меня — душа моя страданиями человечества уязвлена стала”.
Чему же сострадает повествователь? Положению народа. Роман дает широкую панораму жизни крепостного крестьянства. И Радищева возмущает даже не столько бедность и тяжелейший труд крестьян, сколько то, что они, как крепостные, лишены свободной воли, юридически бесправны. “Крестьянин в законе мертв”, — пишет Радищев. Причем мертв только тогда, когда требуется защита закона. Об этом говорит глава “Зайцево”. На протяжении многих лет жестокий помещик и его семья истязали крестьян, и никогда никто не вступился за несчастных. Когда же выведенные из терпения крестьяне убили изверга, закон вспомнил о них, и они были приговорены к казни.
Участь крестьянина страшна: “И жребий заклепанного во узы, и жребий заключённого в смрадной темнице, и жребий вола в ярме”. Но повествователь, воспитанный на идеях просвещения, утверждает равенство всех людей. Но крестьяне в большинстве своем просто по-человечески лучше помещиков. Помещики в романе Радищева почти все отрицательные персонажи, нелюди. Нравы же крестьян здоровы и естественны, они не заражены искусственной цивилизацией. Это особенно ясно видно при сравнении городских и деревенских девушек: “Посмотрите, как все члены у моих красавиц круглы, рослы, не искривлены, не испорчены. Вам смешно, что у них ступни в пять вершков, а может быть, и в шесть. Ну, любезная моя племянница, с трехвершковой твоею ножкою, стань с ними рядом, и бегите взапуски, кто скорее достигнет высокой березы, по конец луга стоящей?” Деревенские красавицы здоровы и добродетельны, а у городских “на щеках румяна, на сердце румяна, на совести румяна, на искренности… сажа”.
Главная заслуга Радищева и главное отличие его произведения от большинства обличительной литературы восемнадцатого века состоит в том, что он не сетует на отдельные отрицательные примеры, а осуждает сам порядок вещей, существование крепостного права:
Покоя рабского под сенью
Плодов златых не возрастет;
Где все ума претит стремленью,
Великость там не прозябает.
Оригинальность “Путешествия из Петербурга в Москву” заключается в том, что Радищев, взяв форму “путешествия”, наполнил ее обличительным содержанием. Чувствительный герой сентиментальной литературы, хотя и способен на сострадание, стремится уйти от зла этого мира в себя, а повествователь из “Путешествия из Петербурга в Москву” озабочен общественными вопросами и стремится служить общественному благу. “Путешествие из Петербурга в Москву” — первый русский идеологический роман, где ставятся не столько художественные, сколько политические задачи. В этом его своеобразие и значение для всей нашей литературы.
Александр Николаевич Радищев — легендарная фигура, особенно для русской революционной интеллигенции XIX века. В его взглядах на русское общество видели радикальный гуманизм и глубину раскрытия социальных проблем. Имя Радищева для многих поколений русских читателей окружено ореолом мученичества. Это связано с историей создания книги “Путешествие из Петербурга в Москву”, над которой писатель работал около десяти лет.
Направленная против царизма и помещичье-крепостнического строя, книга эта вызвала гневную реакцию царствующей тогда Екатерины II. Прочитав “Путешествие”, императрица пришла в негодование и написала в примечаниях: “Надежды полагает на бунт мужиков… Царям грозится плахою… Он бунтовщик хуже Пугачева”. Радищева вскоре после выхода книги арестовали и заключили в Петропавловскую крепость, а потом сослали в Сибирь, в Илимский острог.
После революции 1917 года литературоведы-марксисты увидели в Радищеве зачинателя социализма в России, но в этих суждениях они шли по стопам В.И. Ленина, который поставил Радищева “первым в ряду русских революционеров, вызывающим у русского народа чувство национальной гордости”.
А.Н.Радищев писал стихи, поэмы, сочинил философский трактат “О Человеке, о его смертности и бессмертии”, но в памяти потомков он остался всего лишь автором “Путешествия из Петербурга в Москву”. Надо отметить, что это сочинение получило весьма нелестную характеристику А.С.Пушкина, который написал, что оно “причина его несчастья и славы, есть очень посредственное произведение, не говоря даже о варварском слоге”.
Недостатком книги, безусловно, является то, что она представляет собой собрание разрозненных фрагментов, связанных между собой лишь названиями городов и деревень, мимо которых следует путешественник. Чувствуется большое влияние французских просветителей, провозгласивших идеи равенства и братства. Основная направленность произведения — тенденциозная критика существующего жизненного уклада в России.
В “Путешествии” Радищева мы видим картины жизни крепостного крестьянства. В главе “Пешки”, описывая избу, одежду, обувь крестьян, Радищев показывает нищету народа и гневно восклицает: “Алчность дворянства, грабеж, мучительство — вот что довело крестьян до такого состояния…” О том, как крестьянин работает, каков его труд, писатель рассказывает в главе “Любани”. Шесть дней в неделю крестьянин работает на барина. Для обработки своей пашни остаются крестьянину одни праздники да ночи. После разговора с крестьянином автор восклицает: “Страшись, помещик жестокосердный, на челе каждого из твоих крестьян вижу твое осуждение”.
Картину эксплуатации крестьян помещиками рисует Радищев в главе “Вышний Волочок”. Здесь рассказывается о помещике, который отнял у крестьян все их земли и заставил работать на себя круглый год. “Варвар! Недостоин ты носить имя гражданина”, — восклицает, обращаясь к помещику, писатель.
В главе “Медное” описывается продажа крестьян с публичного торга. Вот продают старика 75 лет, вынесшего на своих плечах с поля битвы раненого отца капитана Г., который теперь его и продает; старуху, жену старика, кормилицу и няньку. Женщину — кормилицу барина, ее дочь с младенцем и мужем. И всей этой семье грозит опасность быть распроданной в разные руки. Радищев заканчивает тяжелое описание продажи утверждением, что свободы нужно ждать не от помещиков, а “от самой тяжести порабощения”.
Автор говорит о развращающем влиянии крепостного права на помещиков. Отдельные порядочные люди, изредка встречающиеся среди помещиков, ничего не могут сделать, считает он, так как весь строй против них. Исправить положение в стране может только революция.
Достоевский по поводу стиля Радищева говорил, что “обрывки и кончики мыслей” у него соседствуют с вольными переводами французских просветителей. Это настоящий приговор художественному достоинству произведения.
Немалую заинтересованность приносит суждение профессора В.В. Виноградова, специалиста по истории русского литературного языка, который писал: “Радищев, “западник” до мозга костей по своим убеждениям, по образованию, по всей культуре мышления, в то же время с гениальным прозрением для выражения своих мыслей — в прозе и стихах — обращается к сокровищнице народного творчества и народного языка… Но эта линия в литературе была еще слабо продвинута, а потому Радищев — только зачинатель того процесса, который свое завершение нашел в Пушкине”.
Радищев — рабства враг.
А. Пушкин
Александр Николаевич Радищев — первый русский революционер из дворян, писатель, провозгласивший в своей книге “Путешествие из Петербурга в Москву” необходимость революции в ‘России против монархии и крепостного права. Картины крепостной неволи и самодержавной деспотии написаны в ней пером страстного патриота, защитника родного народа.
В мае 1790 года на прилавке одного из книжных магазинов столицы появилось произведение А. Н. Радищева “Путешествие из Петербурга в Москву”. Работа печаталась без указания автора, в ней с неслыханной для того времени смелостью и прямотой “безымянный путешественник” наносил сокрушительные удары по всем устоям тогдашней императорской России: крепостному праву, господствующей православной церкви, царской власти.
Познакомившись с книгой, напуганная Екатерина II говорила о Радищеве (имя автора вскоре было установлено), что “это бунтовщик похуже Пугачева”.
Александр Николаевич Радищев в то время стоял на высоте наиболее передовых идей своего времени, он был хорошо знаком с трудами великих деятелей французской просветительской философии, но книга “Путешествие из Петербурга в Москву”, написанная на русской исторической почве, была кровно связана с русской действительностью последней трети XVIII века. В своей внутренней политике Екатерина II отстаивала прежде всего интересы дворянства, затем купечества. Имея в виду “Манифест о вольности дворянства”, Радищев писал в “Путешествии из Петербурга в Москву”, что “крестьянин в законе мертв”. Действительно, подобными указами правительства крестьянин отдался в полное распоряжение помещика, порабощение крестьян становилось все более бесчеловечным. Не существовало никакого закона, определяющего размеры крестьянских повинностей — барщины и оброка. Именно об этом и говорит Радищев в главе “Любани”. Встречаясь с крестьянином, путешественник удивлен, что тот работает в воскресенье:
“— Ты, конечно, раскольник, что пашешь по воскресеньям?
— Нет, барин, я прямым крестом крещусь,— сказал он…— в неделе-то, барин, шесть дней, а мы шесть раз в неделю ходим на барщину…
— Как же ты успеваешь доставать хлеба, коли только праздник имеешь свободным?
— Не одни праздники, и ночь наша. Не ленись наш брат, то с голоду не умрет”.
После этого разговора путешественник грозно предупреждает крепостников:
“— Страшись, помещик жестокосердный, на челе каждого из твоих крестьян вижу твое осуждение”.
Постепенно автор переходит к рассуждениям о себе и своем слуге Петрушке. Разве не так же несчастен его крепостной, кто дал власть одним людям над другими? “Закон!” Слезы гнева и стыда текут по лицу путешественника. Он серьезно задумался о несправедливости окружающего мира и ужаснулся пропасти, которая разверзлась между ним и крестьянами. Это в силах понять только совестливый человек, именно таким и предстает перед читателями автор-рассказчик. “Я взглянул окрест меня — душа моя страданиями человечества уязвлена стала”. А сам он очень за многое осуждает не только свой класс, но и себя. Радищев “взирает” на действительность взволнованным взором патриота, пламенного гражданина, страстно желающего счастья своей стране.
С каждой новой главой “Путешествия из Петербурга в Москву” перед его читателями развертываются разнообразные, но одинаково типичные картины безобразий, неправд и произвола, безнаказанно свершающихся в самодержавно-крепостнической стране. Обыденно и спокойно творятся вопиющие несправедливости; государственная служба является неприкрытым орудием классового угнетения. Подрядчики хищничают, вельможи грубо и цинично попирают закон, крепостники-Помещики грабят и мучают своих крестьян. Безбрежное морестраданий закрепощенного крестьянства разлито почти по всем страницам радищевской книги.
В “Путешествии из Петербурга в Москву” “благополучных деревень” не существует. Время от времени на страницах мелькают положительные образы “добрых дворян”. Однако их личные качества не способны изменить существующего положения вещей.
Тема восстания народа, порабощенного крестьянства против “алчных зверей, пиявиц ненасытных” и “злодея злодеев всех лютейшего” — царя проходит через все произведение. Радищев оправдывает выступления крепостных против помещиков, более того, он призывает их к решительной борьбе с крепостничеством и самодержавием.
Несмотря на то, что произведение напечатано около двухсот лет назад, многие обвинения Радищева актуальны и в наше время. “И мы страну опустошения назовем блаженною… где сто гордых граждан утопают в роскоши, а тысячи не имеют надежного пропитания, ни собственного от зноя и мраза укрова?” Не про нас ли?!
1. Значение романа в рамках русской литературы.
2. Стиль романа и основной смысл произведения.
3. Крестьянские судьбы в тексте романа.
4. Белинский о «Путешествии…».
Радищев — рабства враг.
А. С. Пушкин
Роман «Путешествие из Петербурга в Москву» за счет поднятых в нем вопросов, сложности и оригинальности стиля, а также революционно нового типа выведенных образов и персонажей привлек внимание не только своих современников, но и интересен исследователям творчества А. Н. Радищева. Вот что пишет об этом известный критик XIX века В. Г. Белинский: «”Путешествие…” Радищева привлекло к себе внимание исследователей преимущественно со стороны своего идеологического содержания. Ставились вопросы о соотношении взглядов Радищева с просветительной философией XVIII в., с общественным настроением Запада и России и, наконец, с укладом личной психики самого Радищева, с условиями его внутреннего роста, воспитания, образования и пр.».
Жанр путешествия, выбранный автором и характерный для сентиментализма, является универсальным. Он позволяет вводить в текст произведения и органически связывать между собой абсолютно разный литературный материал — хвалебные слова и иронические высказывания, элегии и оды, сны и видения, письма и записки. Автор, он же главный герой произведения, возвращается к событиям давно минувших лет и при этом же описывает свое представление о будущем. Его уму свойственны размышления о культуре и политике, философии и социальном устройстве мира. Таким образом, «Путешествие…» вобрало в себя публицистические, научные и художественные начала, что и стало основой его художественного своеобразия.
Главные герои произведения — сам путешественник и русский народ. В тексте описаны практически все, существующие в это время сословия, начиная с крестьянского и заканчивая лицами, управляющими государством. Картина, изображаемая путешественником, неприглядна до крайности — фактически он живописует крах российского государства и общества. Развращение, ранее даже немыслимое, нравственная низость и грязь характерны теперь для всех слоев общества. Но хуже всего приходится крестьянам, как самым социально незащищенным людям: «крестьянин в законе мертв». Действительно, произвол помещиков переходит все нравственные рамки, а простым людям приходится его безропотно терпеть. Разлучаются семьи — матери и дети, братья и сестры. Судьба влюбленных также в барских руках — прикажет барин выдать девку замуж за возлюбленного — радуйся, это высшая милость. Однако редко такое бывает, и плачут девки на свадьбах, печалятся брошенные горе-женихи. Даже в вопросах веры помещик по-своему приказывает своим бессловесным подчиненным. В главе «Любани» автор встречает крестьянина, занимающегося пахотой в воскресенье — святой день отдыха для православных:
— Ты, конечно, раскольник, что пашешь по воскресеньям?
— Нет, барин, я прямым крестом крещусь, — сказал он… — в неделе-то, барин, шесть дней, а мы шесть раз в неделю ходим на барщину…
— Как же ты успеваешь доставать хлеба, коли только праздник имеешь свободным?
— Не одни праздники, и ночь наша. Не ленись наш брат, то с голоду не умрет.
После этого разговора путешественник грозно предупреждает крепостников:
— Страшись, помещик жестокосердный, на челе каждого из твоих крестьян вижу твое осуждение. Но все-таки автор пребывает в убеждении, что крепостное право, развращающее, действующее и на мужика, и на барина, не в силах, однако, убить духовные и нравственные силы русского народа. Так, крестьянская девушка Анюта, встречаемая читателями и рассказчиком на станции Едрово, при всем своем рабском положении остается независимой, гордой, исполненной душевной красоты. Своим внутренним светом восхищает крепостной интеллигент, предупреждающий грозного помещика: «…не доведи до отчаяния души… страшись!» (глава «Городня»). Нет смирения и покорности в пахаре на станции Любани, который не опускается до жалости к себе и жалоб на жизнь, а открыто и справедливо осуждает помещика. Не случайно завершает галерею сильных и прекрасных крестьянских образов рассказ о М. В. Ломоносове, настоящем сыне своего народа, чья жизнь является живым примером несломленного потенциала, который автор видит в народе русском.
Видит путешественник, а вместе с ним и автор, дремлющую народную силу, готовую пробудиться в любой момент для решительных действий. Возможные для истории страны события описываются в главе «Зайцево», где доведенные до отчаяния крепостные жестоко расправляются со своими бывшими хозяевами. В главе «Хотилов» автор прямо говорит о непосредственном участии Емельяна Пугачева в восстании десятков тысяч крестьян. А в главе «Городня» читатель может услышать прямой призыв путешественника к справедливому и неотвратимому народному возмездию.
Радищев был свято уверен в единственном выходе из тяжелой ситуации, сложившейся в стране. Для него было ясно, что «свободы можно ждать только от самой тяжести порабощения». Только революция, участие в которой принимает весь народ, сможет спасти будущее России.
Публицистичность и художественность, введение образа путешественника, слитого с авторским началом, напряженная эмоциональность сближают роман с традициями сентиментализма. Однако глубина проникновения в духовный мир героев, тонкий психологический портрет и верность передачи подробностей привносят в текст многое от еще неразвитого реализма. Белинский писал о нем: «Что касается сентиментализма, то эта сторона коснулась его меньше всего. Элементы сентиментализма были близки Радищеву лишь в тех реалистических условиях, которые частично сентиментализм в себе содержал. Индивидуально специфические качества сентиментализма (наслаждение чувством, анализ эмоциональных состояний, оптимистическое умиление, стремление к “приятности” в слоге) Радищеву были чужды. Эти стороны находились бы в противоречии с основным пафосом его общественного призыва».
Но мятежное, революционное и популярное в определенных кругах произведение испугало самодержавную общественность: «В России объявился бунтовщик — хуже Пугачева». Началось следствие, по окончании которого автор революционного произведения был отправлен в Сибирь.
“Любани” – 4 глава легендарного произведения Радищева “Путешествие из Петербурга в Москву”. По мнению большинства читателей, является одной из самых известных частей данной повести. Причиной возникновения подобных утверждений стали смелые высказывания автора в сторону тогдашнего уклада жизни общества. Именно здесь Радищев выплёскивает все свои эмоции, полные агрессии и недопонимания. В этом эпизоде раскрываются главные проблемы Царской России, которые интересовали все слои населения. В чём же заключается сюжет главы “Любани”, и какие насущные вопросы в ней поднимаются?
Любани – маленькая деревушка, находящаяся рядом с Санкт-Петербургом. Путешественник недавно побывал в селе Тосна и ехал прямиком в Москву, по пути ему закономерно встретилось данное поселение. Единственный человек, привлёкший его внимание – местный крестьянин, косивший траву в воскресный день. У странника возникло сильное недоумение по этому поводу. Он не мог поверить, что глубоко верующего христианина можно заставить работать в выходной.
Главный персонаж спрашивает крестьянина о его трудной жизни. Последний начал своё повествование, в котором яро прослеживались нотки грусти и отчаяния. Причиной стал помещик, которому нет дела до других людей. Барщина сгубила его судьбу, теперь этот мужик не производит себе ничего, а весь урожай за бесплатно отдаёт помещику. В монологе наблюдается зависть крестьянина к тем земледельцам, платящим оброк. Они отдают лишь некоторую часть своих посевов и прислуживают барину на протяжении всей недели. После длительного рассказа незнакомца путешественник выражает слова соболезнования. В его душе нарастала ненависть к дворянам, эксплуатирующим других людей. Но в это же время он видит в этих угнетателях свою натуру. Герой винит себя в плохом отношении к своему слуге Петрушке, который всё равно продолжает любить своего господина, даже несмотря на его свинское поведение.
1) Любани – небольшое село, мимо которого проходит дорога из Петербурга в Москву. Поэтому ее появление в “Путешествиях…” вполне закономерно, но не только с технической (если так можно сказать) точки зрения. “Любани” органично вписывается и композиционно, изображая картину тяжелой жизни крестьян последней четверти 18 века.
2) В эпизоде описана встреча Радищева с крестьянином, который пахал землю в воскресенье. Перекинувшись с ним парой слов, писатель вдруг проникся чувством жалости и сострадания к жизни людей, которые даже животных жалеют больше чем себя: “пока одна лошадь работает, другая отдыхает”.
3) Герои: непосредственно сам Радищев, крестьянин, слуга Радищева Петрушка.
4) Одна небольшая станция в длинной цепочке станций, разбросанных по “государевой” дороге: очередной штрих-дополнение в панораме жизни Российской империи, без которого картина была бы неполной.
5) Писатель раскрывает тему, как будто он сторонний наблюдатель, и только в конце главы, охваченный сильными чувствами и, будучи не в силах более сдерживать себя, он дает волю слезам.
6) Манера повествования – спокойный, почти беспристрастный рассказ. Но доброе сердце болит, а душа требует от него каких-то действий.
7) Ключевые слова: крестьяне, жестокосердный, размышления, закон.
8) Глава написана правильным литературным языком, который несколько оживляет образная и меткая речь крестьянина.
9) Средства худ.выразительности:
сравнение: автор сравнивает своего слугу с Кубарем (волчок)
скрытая антитеза: говоря о лошадях, мужик упоминает о том, что они не только работают, но и отдыхают, что, как понятно из контекста, абсолютно не относится к людям:
гипербола звучит в словах о барине:
эпитеты: дьявольская выдумка.
10) Контекст формирует не только описанная автором картина, но и его внутренний монолог, его реакция на происходящее (слезы), а также образ крестьянина, которого (что самое страшное!!) почти все устраивает.
11) Автор находится под глубоким впечатлением, он негодует и одновременно страдает от происходящего.
Александр Николаевич Радищев — первый русский революционер из дворян, писатель, провозгласивший в своей книге “Путешествие из Петербурга в Москву” необходимость революции в ‘России против монархии и крепостного права. Картины крепостной неволи и самодержавной деспотии написаны в ней пером страстного патриота, защитника родного народа. В ней с неслыханной для того времени смелостью и прямотой “безымянный путешественник” наносил сокрушительные удары по всем устоям тогдашней императорской России: крепостному праву, господствующей православной церкви, царской власти. Познакомившись с книгой, напуганная Екатерина II говорила о Радищеве (имя автора вскоре было установлено) , что “это бунтовщик похуже Пугачева”. Книга “Путешествие из Петербурга в Москву”, написанная на русской исторической почве, была кровно связана с русской действительностью последней трети XVIII века. В своей внутренней политике Екатерина II отстаивала прежде всего интересы дворянства, затем купечества. Имея в виду “Манифест о вольности дворянства”, Радищев писал в “Путешествии из Петербурга в Москву”, что “крестьянин в законе мертв”. Действительно, подобными указами правительства крестьянин отдался в полное распоряжение помещика, порабощение крестьян становилось все более бесчеловечным. Не существовало никакого закона, определяющего размеры крестьянских повинностей — барщины и оброка. Именно об этом и говорит Радищев в главе “Любани”. Встречаясь с крестьянином, путешественник удивлен, что тот работает в воскресенье? Постепенно автор переходит к рассуждениям о себе и своем слуге Петрушке. Разве не так же несчастен его крепостной, кто дал власть одним людям над другими? “Закон! ” Слезы гнева и стыда текут по лицу путешественника. Он серьезно задумался о несправедливости окружающего мира и ужаснулся пропасти, которая разверзлась между ним и крестьянами. Это в силах понять только совестливый человек, именно таким и предстает перед читателями автор-рассказчик. “Я взглянул окрест меня — душа моя страданиями человечества уязвлена стала”. А сам он очень за многое осуждает не только свой класс, но и себя. Радищев “взирает” на действительность взволнованным взором патриота, пламенного гражданина, страстно желающего счастья своей стране. С каждой новой главой “Путешествия из Петербурга в Москву” перед его читателями развертываются разнообразные, но одинаково типичные картины безобразий, неправд и произвола, безнаказанно свершающихся в самодержавно-крепостнической стране. Обыденно и спокойно творятся вопиющие несправедливости; государственная служба является неприкрытым орудием классового угнетения. Подрядчики хищничают, вельможи грубо и цинично попирают закон, крепостники-Помещики грабят и мучают своих крестьян. Безбрежное морестраданий закрепощенного крестьянства разлито почти по всем страницам радищевской книги. В “Путешествии из Петербурга в Москву” “благополучных деревень” не существует. Время от времени на страницах мелькают положительные образы “добрых дворян”. Однако их личные качества не способны изменить существующего положения вещей
ЛЮБАНИ – небольшое село, мимо которого проходит дорога из Петербурга в Москву. И потому ее появление в “Путешествии…” вполне закономерно, но не только с географической (“технической”, если можно так сказать) точки зрения. “Любани” органично вписывается в книгу Радищева и композиционно, предоставляя изображение тяжелой жизни крестьян конца XVIII века.
В эпизоде этой главы описана встреча автора с крестьянином, который пахал землю в воскресенье. Перекинувшись с ним парой слов, “путешественник” вдруг проникся чувством жалости и сострадания к жизни людей, которые даже животных жалеют больше чем себя: “пока одна лошадь работает, другая отдыхает”.
Основные персонажи – это непосредственно сам Радищев, крестьянин, слуга Радищева Петрушка.
Одна небольшая станция в длинной цепочке станций, разбросанных по “государевой” дороге: очередной штрих-дополнение в панораме жизни Российской империи, без которого картина была бы неполной.
Писатель раскрывает тему, как будто он сторонний наблюдатель, и только в конце главы, охваченный сильными чувствами и, будучи не в силах более сдерживать себя, он дает волю слезам. Манера всего повествования – спокойный, почти беспристрастный рассказ. Но доброе сердце болит, а душа требует от него каких-то действий. И ключевые слова здесь – это: крестьяне, жестокосердный, размышления, закон.
Глава написана литературным правильным языком, который несколько оживляет образная и меткая речь крестьянина. Использует автор и некоторые средства художественной выразительности в тексте, а именно:
1) сравнение слуги с Кубарем (волчок);
2) скрытая антитеза: говоря о лошадях, мужик упоминает о том, что они не только работают, но и отдыхают, что абсолютно не относится к людям: “Не одни праздники, и ночь наша”;
3) гипербола (в словах о барине): “У него на пашне сто рук для одного рта”;
4) эпитет: дьявольская выдумка.
Контекст формирует не только описанная автором картина, но и его внутренний монолог, его реакция на происходящее (слезы), а также образ крестьянина, которого (что самое страшное!) почти всё устраивает.
Автор находится под глубоким впечатлением, он негодует и одновременно страдает от увиденного происходящего…
Революционные идеи Радищева наиболее полно выражены в «Путешествии из Петербурга в Москву» (1790). Образно характеризуя русское самодержавие, Радищев поставил эпиграфом к своему произведению стих из поэмы В.К. Тредиаковского «Телемахида»: «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй». Эпитеты к слову чудище означают: обло – круглое, жирное; озорно – творящее безобразие, беззакония; стозевно – имеющие сто глоток, жадное, ненасытное; лаяй – лающее, ругающееся. В предисловии автор указывает причину, побудившую его писать: «Я взглянул окрест меня – душа моя страданиями человечества уязвлена стала».
Книга Радищева написана в форме путевых заметок, а главы ее поименованы названия тех почтовых станций, на которых останавливался герой-путешественник. Это дало автору возможность широко охватить русскую действительность конца XVIIIвека. Перед читателем предстают люди всех слоев общества: поместные и служилые дворяне, чиновники-разночинцы, дворовые слуги, крепостные крестьяне. Форма путевого дневника позволяла Радищеву глубоко раскрыть мысли, чувства, переживания путешественника, передать его впечатления от увиденного.
Екатерина IIутверждала, что «лучшей судьбы наших крестьян у хорошего помещика нет во вселенной». Эту насквозь лживую мысль развенчал в своей книге Радищев. Крестьяне, справедливо утверждает он, отданы в кабалу помещикам: «Се-жребий заклепанного во узы… се жребий вола во ярме».
В главе «Любани» рассказано о встрече путешественника с крепостным крестьянином, который вынужден все шесть дней недели работать на барщине. Чтобы обеспечить пропитание своей семье, он трудится и в праздники, и в лунные ночи. Крестьянин мечтает о том, чтобы с него брали оброк: «Правда, что иногда и добрые господа берут более трех рублей с души, но все лучше барщины». Варварская эксплуатация крестьян производит на путешественника такое гнетущее впечатление, что, оставшись наедине с собой, он мысленно восклицает: «Страшись, помещик жестокосердный, на челе каждого из твоих крестьян вижу твое осуждение».
В главе «Пешки» открывается поразительное зрелище крестьянской нищеты. Вместе с радищевским героем-путешественником читатель видит тесную, задымленную избу, жалкую крестьянскую одежду («посконная рубаха, обувь, данная природою, онучки с лаптями для выхода»). Пища крестьян – хлеб «из трех четвертей мякины и одной части несеяной муки»; сахар для них – «боярское кушанье».
Сила книги Радищева не только в обличении крепостного права. Важно и другое: писатель показывает, что русский крестьянин не стал рабом по натуре. Крестьяне умны, предприимчивы, они не утратили человеческого достоинства, способны к протесту против насилия и угнетения. В главе «Едрово» герой-путешественник взволнованно восклицает: «Нет, нет, но (крестьянин) ив, он жив будет, если того восхочет!» Эта мысль очень существенна. В ней утверждается нравственная стойкость русского народа и его святое право на восстание против угнетателей.
Радищеву были хорошо известны грозные события Крестьянской войны 1773-1775 годов. Об этих событиях он с беспощадной прямотой напоминает дворянству, угрожая ему новым Пугачевым: угнетенные «ждут случая и часа. Колокол ударяет… Мы узрим окрест нас меч и отраву. Смерть и пожигание нам будут посул за нашу суровость и бесчеловечие» (глава «Хотилов»).
Особое место в «Путешествии…» занимает глава «Спасская полесть», посвященная обличению «чудища стозевна» – самодержавной власти. Основная часть «Спасской полести» построена как развернутая аллегория (иносказание). Путешественнику приснилось, что он царь, окруженный раболепными придворными. Царедворцы подобострастно ловят каждое его слово, каждый взгляд. Все безудержно восхваляют монарха за то, что он «усмирил внешних и внутренних врагов, расширил пределы отечества», восхищаются милосердием самодержца, его справедливостью. Но вот появляется скромно одетая женщина, Прямовзора, которая называет себя Истиной, и снимает пелену с глаз царя. Что же видит он? Оказывается, одеяния его, «столь блестящие… замараны кровию и омочены слезами»; на перстах у него «остатки мозга человеческого», ноги стоят в тине. Во взорах окружающих – «хищность, зависть, коварство и ненависть». Военачальники и министры утопают «в роскоши и веселии», вместо того чтобы исполнять свой долг. Речь в этой аллегории идет о неправой власти тирана, в частности екатерининском царствовании, внешне блистательном, а по сути своей несущем народу неисчислимые бедствия.
В «Путешествии…» Радищев показывает, что самодержавие и власть помещиков над крестьянами могут быть уничтожены только насильственным путем. В главу «Тверь» писатель включил свою оду «Вольность». В ней дана впечатляющая картина народного восстания:
Возникнет рать повсюду бранна,
Надежда всех вооружит;
В крови мучителя венчанна
Омыть свой стыд уж всяк спешит.
Восставшие, захватив власть, вершат строгий суд над царем-преступником, забывшим о своем долге перед народом. Суровый приговор грозных мстителей гласит: «Умри! Умри же ты сто крат!»
Оду «Вольность» Екатерина IIпризнала «совершенно явно и ясно бунтовской, где царям грозится плахою…»
Радищев поставил свое дарование на службу народу. Писатель сделал именно народ центральным героем «Путешествия из Петербурга в Москву» – самой яркой своей книги.
Народ в изображении Радищева – не безликая масса. Каждое действующее лицо «Путешествия…» наделено своими отличительными чертами. Вдумчивый читатель запомнит и неутомимого крестьянина-пахаря («Любани»), и скромную, но гордую девушку Анюту («Едровово»), и крепостного интеллигента, предпочитающего двадцатипятилетнюю солдатскую службу унизительному существованию дворового слуги («Городня»), и многих других героев-крестьян.
Писатель-революционер в созданных им художественных образах раскрыл зависимость взглядов и поступков человека от социальных условий. На страницах «Путешествия…» мы встречаем не только сильных духом крестьян-тружеников, но и крестьян-холопов, развращенных крепостным правом. И дворянская среда, по мысли писателя, порождает не одних лишь «пиявиц ненасытных», но и критически мыслящих, гуманных людей, способных подняться над интересами своего класса и идейно порвать с ним.
Осуждение развращенных нравов самодержавно-крепостнической России неразрывно связано у Радищева с поисками правды и красоты. Высокую красоту писатель находил в трудовой деятельности народа, в нравственном облике труженика, создателя материальных и культурных ценностей. Писатель верил в великое будущее народа:
О, народ, народ преславный!
Твои поздник потомки
Превзойдут тебя во славе…
………………………………
Все преграды, все оплоты
Сокрушат рукою сильной,
Победят – природу даже, –
И пред их могущим взором,
Пред лицом их озаренным
Славою побед огромных
Ниц падут цари и царства.
«Песни, петые на состязаниях…»
В «Путешествии» уделяется значительное внимание «волнениям сердца». Эта особенность нашла отражение и в языке книги, во внутренних монологах путешественника, в риторических вопросах, обращениях и восклицаниях.
В книге Радищева еще немало славянизмов: окрест (вокруг), мраз (мороз), вещаю (говорю), ведаешь (знаешь) и т.п. Пользуясь примерами ораторского красноречия, характерными для его времени, Радищев вводил в текст славянизмы именно там, где хотел достигнуть возвышенного, торжественного звучания художественного слова. И все же в «Путешествии» преобладает живой русский язык, на котором говорило большинство современников писателя.
Обращение Радищева к народному языку позволило ему воспроизвести стиль крестьянской речи, точной и выразительной: «Да хотя растянись крестьянской речи, точной и выразительной: «Да хотя растянись на барской работе, и то спасибо не скажут»; «Небось, барин, не захочешь в мою кожу» («Любани»). Порой крестьянская речь в передаче Радищева близка к песне, печальной, заунывной
Автор «Путешествия» ясно сознавал новаторское значение в своих творческих исканий. Не только в области общественной мысли, но и в художественной литературе ему пришлось
Дорогу проложить, где не бывало следу,
Для борзых смельчаков и в прозе и в стихах.
Радищев – предшественник великих русских писателей XIXвека.
Русская литература. Учебник для 8 класса средней школы. Н.И. Громов Н.А. Спицына В.И. Коровин Н.К. Семенова 1988 г.
Зимою ли я ехал или летом, для вас, думаю, равно. Может быть, и зимою и летом. Нередко то бывает с путешественниками: поедут на санях, а возвращаются на телегах. – Летом. – Бревешками вымощенная дорога замучила мои бока; я вылез из кибитки и пошел пешком. Лежа в кибитке, мысли мои обращены были в неизмеримость мира. Отделяяся душевно от земли, казалося мне, что удары кибиточные были для меня легче. – Но упражнения духовные не всегда нас от телесности отвлекают; и для сохранения боков моих пошел я пешком. – В нескольких шагах от дороги увидел я пашущего ниву крестьянина. Время было жаркое. Посмотрел я на часы. – Первого сорок минут. Я выехал в субботу. Сегодня праздник. – Пашущий крестьянин принадлежит, конечно, помещику, которой оброку с него не берет. – Крестьянин пашет с великим тщанием. – Нива, конечно, не господская. Соху поворачивает с удивительною легкостию. – Бог в помощь, – сказал я, подошед к пахарю, которой, не останавливаясь, доканчивал зачатую борозду. – Бог в помощь, – повторил я. – Спасибо, барин, – говорил мне пахарь, отряхая сошник и перенося соху на новую борозду. – Ты, конечно, раскольник, что пашешь по воскресеньям? – Нет, барин, я прямым крестом крещусь, – сказал он, показывая мне сложенные три перста. – А бог милостив, с голоду умирать не велит, когда есть силы и семья. – Разве тебе во всю неделю нет времени работать, что ты и воскресенью не спускаешь, да еще и в самый жар? – В неделе-то, барин, шесть дней, а мы шесть раз в неделю ходим на барщину; да под вечером возим оставшее в лесу сено на господский двор, коли погода хороша; а бабы и девки для прогулки ходят по праздникам в лес по грибы да по ягоды. Дай бог, – крестяся, – чтоб под вечер сегодня дожжик пошел. Барин, коли есть у тебя свои мужички, так они того же у господа молят. – У меня, мой друг, мужиков нет, и для того никто меня не клянет. Велика ли у тебя семья? – Три сына и три дочки. Перьвинькому-то десятый годок. – Как же ты успеваешь доставать хлеб, коли только праздник имеешь свободным? – Не одни праздники, и ночь наша. Не ленись наш брат, то с голоду не умрет. Видишь ли, одна лошадь отдыхает; а как эта устанет, возьмусь за другую; дело-то и споро. – Так ли ты работаешь на господина своего? – Нет, барин, грешно бы было так же работать. У него на пашне сто рук для одного рта, а у меня две для семи ртов, сам ты счет знаешь. Да хотя растянись на барской работе, то спасибо не скажут. Барин подушных не заплатит; ни барана, ни холста, ни курицы, ни масла не уступит. То ли житье нашему брату, как где барин оброк берет с крестьянина, да еще без приказчика. Правда, что иногда и добрые господа берут более трех рублей с души; но все лучше барщины. Ныне еще поверье заводится – отдавать деревни, как то называется, на аренду. А мы называем это отдавать головой. Голый наемник дерет с мужиков кожу; даже лучшей поры нам не оставляет. Зимою не пускает в извоз, ни в работу в город; все работай на него, для того что он подушные платит за нас. Самая дьявольская выдумка отдавать крестьян своих чужому в работу. На дурного приказчика хотя можно пожаловаться, а на наемника кому? – Друг мой, ты ошибаешься, мучить людей законы запрещают. – Мучить? Правда; но небось, барин, не захочешь в мою кожу. – Между тем пахарь запряг другую лошадь в соху и, начав новую борозду, со мною простился.
Разговор сего земледельца возбудил во мне множество мыслей. Первое представилось мне неравенство крестьянского состояния. Сравнил я крестьян казенных с крестьянами помещичьими. Те и другие живут в деревнях; но одни платят известное, а другие должны быть готовы платить то, что господин хочет. Одни судятся своими равными; а другие в законе мертвы, разве по делам уголовным. Член общества становится только тогда известен правительству, его охраняющему, когда нарушает союз общественный, когда становится злодей! Сия мысль всю кровь во мне воспалила. – Страшись, помещик жестокосердый, на челе каждого из твоих крестьян вижу твое осуждение. – Углубленный в сих размышлениях, я нечаянно обратил взор мой на моего слугу, который, сидя на кибитке передо мной, качался из стороны в сторону. Вдруг почувствовал я быстрый мраз, протекающий кровь мою, и, прогоняя жар к вершинам, нудил его распростираться по лицу. Мне так стало во внутренности моей стыдно, что едва я не заплакал. – Ты во гневе твоем, – говорил я сам себе, – устремляешься на гордого господина, изнуряющего крестьянина своего на ниве своей; а сам не то же ли или еще хуже того делаешь? Какое преступление сделал бедный твой Петрушка, что ты ему воспрещаешь пользоваться усладителем наших бедствий, величайшим даром природы несчастному – сном? Он получает плату, сыт, одет, никогда я его не секу ни плетьми, ни батожьем (о умеренный человек!), – и ты думаешь, что кусок хлеба и лоскут сукна тебе дают право поступать с подобным тебе существом, как с кубарем, и тем ты только хвастаешь, что не часто подсекаешь его в его вертении. Ведаешь ли, что в первенственном уложении, в сердце каждого написано? Если я кого ударю, тот и меня ударить может. – Вспомни тот день, как Петрушка пьян был и не поспел тебя одеть. Вспомни о его пощечине. О, если бы он тогда, хотя пьяной, опомнился и тебе отвечал бы соразмерно твоему вопросу! – А кто тебе дал власть над ним? – Закон. – Закон? И ты смеешь поносить сие священное имя? Несчастный!.. – Слезы потекли из глаз моих; и в таковом положении почтовые клячи дотащили меня до следующего стана.
Зимою ли я ехал или летом, для вас, думаю, равно. Может быть, и зимою и летом. Нередко то бывает с путешественниками: поедут на санях, а возвращаются на телегах. — Летом. Бревешками вымощенная дорога замучила мои бока; я вылез из кибитки и пошел пешком. Лежа в кибитке, мысли мои обращены были в неизмеримость мира. Отделяяся душевно от земли, казалося мне, что удары кибиточные были для меня легче. Но упражнения духовные не всегда нас от телесности отвлекают; и для сохранения боков моих пошел я пешком. В нескольких шагах от дороги увидел я пашущего ниву крестьянина. Время было жаркое. Посмотрел я на часы. Первого сорок минут. Я выехал в субботу. Сегодня праздник. пашущий крестьянин принадлежит, конечно, помещику, который оброку с него не берет. Крестьянин пашет с великим тщанием. Нива, конечно, не господская. Соху поворачивает с удивительною легкостию.
— Бог в помощь, — сказал я, подошед к пахарю, который, не останавливаясь, доканчивал зачатую борозду. — Бог в помощь, — повторил я.
— Спасибо, барин, — говорил мне пахарь, отряхая сошник и перенося соху на новую борозду.
— Ты, конечно, раскольник, что пашешь по воскресеньям?
— Нет, барин, я прямым крестом крещусь, — сказал он, показывая мне сложенные три перста. — А бог милостив, с голоду умирать не велит, когда есть силы и семья.
— Разве тебе во всю неделю нет времени работать, что ты и воскресенью не спускаешь, да еще и в самый жар?
— В неделе-то, барин, шесть дней, а мы шесть раз в неделю ходим на барщину; да под вечером возим вставшее в лесу сено на господский двор, коли погода хороша; а бабы и девки для прогулки ходят по праздникам в лес по грибы да по ягоды. Дай бог, — крестяся, — чтоб под вечер сегодня дожжик пошел. Барин, коли есть у тебя свои мужички, так они того же у господа молят.
— У меня, мой друг, мужиков нет, и для того никто меня не клянет. Велика ли у тебя семья?
— Три сына и три дочки. Перьвинькому-то десятый годок.
— Как же ты успеваешь доставать хлеб, коли только праздник имеешь свободным?
— Не одни праздники, и ночь наша. Не ленись наш брат, то с голоду не умрет. Видишь ли, одна лошадь отдыхает; а как ета устанет, возьмусь за другую; дело-то и споро.
— Так ли ты работаешь на господина своего?
— Нет, барин, грешно бы было так же работать. У него на пашне сто рук для одного рта, а у меня две для семи ртов, сам ты счет знаешь. Да хотя растянись на барской работе, то спасибо не скажут. Барин подушных не заплатит; ни барана, ни холста, ни курицы, ни масла не уступит. То ли житье нашему брату, как где барин оброк берет с крестьянина, да еще без приказчика. Правда, что иногда и добрые господа берут более трех рублей с души; но все лучше барщины. Ныне еще поверье заводится отдавать деревни, как то называется, на аренду. А мы называем ето отдавать головой. Голый наемник дерет с мужиков кожу; даже лучшей поры нам не оставляет. Зимою не пускает в извоз, ни в работу в город; все работай на него, для того что он подушные платит за нас. Самая дьявольская выдумка отдавать крестьян своих чужому в работу. На дурного приказчика хотя можно пожаловаться, а на наемника кому?
— Друг мой, ты ошибаешься, мучить людей законы запрещают.
— Мучить? Правда; но небось, барин, не захочешь в мою кожу. — Между тем пахарь запряг другую лошадь в соху и, начав новую борозду, со мною простился.
Разговор сего земледельца возбудил во мне множество мыслей. Первое представилось мне неравенство крестьянского состояния. Сравнил я крестьян казенных с крестьянами помещичьими. Те и другие живут в деревнях; но одни платят известное, а другие должны быть готовы платить то, что господин хочет. Одни судятся своими равными; а другие в законе мертвы, разве по делам уголовным. Член общества становится только тогда известен правительству, его охраняющему, когда нарушает союз общественный, когда становится злодей! Сия мысль всю кровь во мне воспалила.
— Страшись, помещик жестокосердый, на челе каждого из твоих крестьян вижу твое осуждение.
Углубленный в сих размышлениях, я нечаянно обратил взор мой на моего слугу, который, сидя на кибитке передо мной, качался из стороны в сторону. Вдруг почувствовал я быстрый мраз, протекающий кровь мою, и, прогоняя жар к вершинам, нудил его распростираться по лицу. Мне так стало во внутренности моей стыдно, что едва я не заплакал.
— Ты во гневе твоем, — говорил я сам себе, — устремляешься на гордого господина, изнуряющего крестьянина своего на ниве своей; а сам не то же ли или еще хуже того делаешь? Какое преступление сделал бедный твой Петрушка, что ты ему воспрещаешь пользоваться усладителем наших бедствий, величайшим даром природы несчастному — сном? Он получает плату, сыт, одет, никогда я его не секу ни плетьми, ни батожьем (о умеренный человек!) — и ты думаешь, что кусок хлеба и лоскут сукна тебе дают право поступать с подобным тебе существом, как с кубарем, и тем ты только хвастаешь, что не часто подсекаешь его в его вертении. Ведаешь ли, что в первенственном уложении, в сердце каждого написано? Если я кого ударю, тот и меня ударить может. Вспомни тот день, как Петрушка пьян был и не поспел тебя одеть. Вспомни о его пощечине. О, если бы он тогда, хотя пьяный, опомнился и тебе отвечал бы соразмерно твоему вопросу!
— А кто тебе дал власть над ним?
— Закон.
— Закон? И ты смеешь поносить сие священное имя? Несчастный!.. — Слезы потекли из глаз моих; и в таковом положении почтовые клячи дотащили меня до следующего стана.
Примечательно, что влияние, которое оказала повесть на дальнейшую историю Российской империи, поистине впечатляющее. Многие декабристы на допросах признавались, что первые свободолюбивые мысли они почерпнули именно из страниц репрессированной книги.
Современники Радищева, такие как историк и литератор Карамзин и публицист и критик Вяземский, утверждали, что Александр Николаевич являлся не просто свободомыслящим человеком, но и добродетельным, искренним и правдивым.
Мнение знаменитых литераторов
Пушкин же отзывался о Радищеве как о дилетанте, критикуя его некоторый фанатизм, царящий на страницах повести. Также резкую оценку великого поэта вызвали преувеличения автора, надуманность сюжета, карикатурство.
Достоевский же считал идею произведения обрывчатой и неоконченной, списанной с трудов французских просветителей.
Что же это за произведение такое – “Путешествие из Петербурга в Москву”? Прежде чем ознакомиться с кратким содержанием “Любани” (четвертой главы интересующей нас повести), давайте больше узнаем о самом труде.
Кратко об основном произведении
“Путешествие из Петербурга в Москву” написано в популярным по тем временам жанре, называемом сентиментальным путешествием. Строго придерживаясь европейского канона, Радищев даже главам дал названия, соответствующие не сути поднятых в них тем, а наименованиям городов и селений. Именно поэтому цензура и пропустила повесть, не прибегнув к ее прочтению. Подумали, что в труде содержатся краткие сведения о российских глубинках.
Тема же “Путешествия из Петербурга в Москву”, впрочем, как и тема главы “Любани”, – положение крепостных крестьян на Руси, их тяготы и порабощение. В книге разоблачались безжалостность и зверства помещиков, которые бессовестно эксплуатировали и угнетали крестьян, осознавая себя безнаказанными.
Также в произведении поднимался вопрос, имеют ли право одни люди порабощать других? Почему заведено, что кто-то прислуживает, а кто-то живет в роскоши?
Более того, в своем труде Радищев поднимал тему не только бесправного народа, но и безнравственности самодержавия. Осуждение абсолютной монархии красной нитью проходит через все страницы повести.
Что же представляет собой рассказ “Любани” Радищева? Давайте узнаем.
Коротко о повествовании раздела
В центре главы “Любани” – диалог с крестьянином, который ведет праздный и богатый путешественник. О чем могли говорить столь разные по складу ума и социальному положению люди? Из краткого содержания “Любани” видно, когда произошел этот диалог и что являлось основной его темой.
Жаркое лето. Время пахоты. Праздничный день. Так описывает автор от лица своего героя обстоятельства, послужившие причиной его диалога с крестьянином.
После продолжительного и неудобного путешествия уставший путник (богатый помещик-аристократ) решает пройтись вдоль дороги, чтобы отдохнуть от тряски в кибитке. Вдруг он замечает крестьянина, пахавшего быстро и тщательно, из чего заключил, что в данный момент работает мужчина не на господина, а на себя.
Путешественника удивило, что крестьянин пашет в христианский праздник, поэтому он решил поинтересоваться, почему он это делает.
Из ответа пахаря следует, что тот – искренне верующий православный, но он не считает себя виноватым в нарушении церковных правил. Бог, как отмечает сам работник, на его стороне, так как ему нужно кормить семью.
Тогда путешественник спрашивает, почему тот пашет именно в праздник, да еще в самый полдень. Неужели он не может работать в другой день?
Такая неосведомленность проезжего говорит о том, что раньше он не задумывался о жизни простого народа, его тяготах и проблемах. Поэтому далее, в своем рассказе “Любани”, Радищев приводит краткую историю крестьянской жизни и непосильного труда.
У крепостного большая семья – шестеро детей, из которых старшему всего десять лет. Их он должен одеть, обуть, накормить, да еще и барину оброк выплатить.
Тяжела работа на помещика – шесть дней в неделю, с раннего утра и до позднего вечера. Для своей семьи и своих нужд остается лишь малая толика времени и сил – по ночам да по воскресеньям и праздникам.
Также крестьянин указывает еще на одну социальную проблему – это разобщение простого народа, деление его на подневольных и свободных, а также еще один ужас и произвол барщины – продажа людей или сдача их в наем другому хозяину.
Вот такова история крепостного. Отвечая барину кратко и односложно, он продолжил свою тяжелую изнурительную работу в поле.
Размышления автора
Только вдумчиво читая слова крестьянина, можно осознать смысл “Любани”, вложенный в рассказ самим писателем. Более того, Радищев приводит собственные размышления по поводу того, что происходит в народе.
После разговора с крепостным путешественник воспылал праведным гневом против всех жестокосердных помещиков-поработителей. И в то же время он понял, что сам тоже не прав, так как пользуется чужим трудом практически бесправных крестьян.
И хотя главный герой не сечет своих людей батогами и заботится об их основных нуждах, все же и он бывает несправедлив к ним, считая, что имеет право наказать за провинность или дать пощечину.
Вспоминая подробности общения со своим камердинером Петрушей, путешественник испытывает стыд от того, что позволял себе некоторые вольности и господские замашки.
“Любани” и современность
И хотя сейчас нет барщины и оброка, вопросы, поднятые в рассказе, до сих пор являются актуальными и животрепещущими. Почему существует такая огромная пропасть между богатыми и бедными? Кто дал право одним ставить себя выше других? Наступит ли время, когда все люди буду равны не только перед богом, но и перед друг другом?
Согласно отзывам о “Любани”, эти вопросы требуют скорейшего разрешения и ответа. В свое время “Путешествие из Петербурга в Москву” оставило неизгладимое впечатление в сердцах и умах размышляющих людей. Произведение сподвигло их к действию, осуществлению социальных и политических перемен.
Сможем ли мы добиться всеобщего равенства и справедливости, научившись на отрицательных примерах прошлого? Кто знает.
Человечество развивается и движется вперед. Помещичий строй уже глубоко канул в Лету. Возможно, в скором времени мы больше не услышим о социальной несправедливости или расовом неравенстве.
Одним из самых значимых явлений русской литературы восемнадцатого века является произведение А.Радищева “Путешествие из Петербурга в Москву”. Оно написано в известном в то время жанре “путешествия”, раскрыл который Л.Стерн, родоначальник сентиментализма. Радищев в своей собственной оценке человека вообще руководствовался произведениями писателей-сентименталистов и считал, что человек отличается от животного как раз способностью к состраданию. Жалость, сочувствие — основные чувства повествователя в романе: “Я взглянул окрест меня — душа моя страданиями человечества уязвлена стала”.
Чему же сострадает повествователь? Положению народа. Роман дает широкую панораму жизни крепостного крестьянства. И Радищева возмущает даже не столько бедность и тяжелейший труд крестьян, сколько то, что они, как крепостные, лишены свободной воли, юридически бесправны. “Крестьянин в законе мертв”, — пишет Радищев. Причем мертв только тогда, когда требуется защита закона. Об этом говорит глава “Зайцево”. На протяжении многих лет жестокий помещик и его семья истязали крестьян, и никогда никто не вступился за несчастных. Когда же выведенные из терпения крестьяне убили изверга, закон вспомнил о них, и они были приговорены к казни.
Участь крестьянина страшна: “И жребий заклепанного во узы, и жребий заключённого в смрадной темнице, и жребий вола в ярме”. Но повествователь, воспитанный на идеях просвещения, утверждает равенство всех людей. Но крестьяне в большинстве своем просто по-человечески лучше помещиков. Помещики в романе Радищева почти все отрицательные персонажи, нелюди. Нравы же крестьян здоровы и естественны, они не заражены искусственной цивилизацией. Это особенно ясно видно при сравнении городских и деревенских девушек: “Посмотрите, как все члены у моих красавиц круглы, рослы, не искривлены, не испорчены. Вам смешно, что у них ступни в пять вершков, а может быть, и в шесть. Ну, любезная моя племянница, с трехвершковой твоею ножкою, стань с ними рядом, и бегите взапуски, кто скорее достигнет высокой березы, по конец луга стоящей?” Деревенские красавицы здоровы и добродетельны, а у городских “на щеках румяна, на сердце румяна, на совести румяна, на искренности… сажа”.
Главная заслуга Радищева и главное отличие его произведения от большинства обличительной литературы восемнадцатого века состоит в том, что он не сетует на отдельные отрицательные примеры, а осуждает сам порядок вещей, существование крепостного права:
Покоя рабского под сенью
Плодов златых не возрастет;
Где все ума претит стремленью,
Великость там не прозябает.
Оригинальность “Путешествия из Петербурга в Москву” заключается в том, что Радищев, взяв форму “путешествия”, наполнил ее обличительным содержанием. Чувствительный герой сентиментальной литературы, хотя и способен на сострадание, стремится уйти от зла этого мира в себя, а повествователь из “Путешествия из Петербурга в Москву” озабочен общественными вопросами и стремится служить общественному благу. “Путешествие из Петербурга в Москву” — первый русский идеологический роман, где ставятся не столько художественные, сколько политические задачи. В этом его своеобразие и значение для всей нашей литературы.
Александр Николаевич Радищев — легендарная фигура, особенно для русской революционной интеллигенции XIX века. В его взглядах на русское общество видели радикальный гуманизм и глубину раскрытия социальных проблем. Имя Радищева для многих поколений русских читателей окружено ореолом мученичества. Это связано с историей создания книги “Путешествие из Петербурга в Москву”, над которой писатель работал около десяти лет.
Направленная против царизма и помещичье-крепостнического строя, книга эта вызвала гневную реакцию царствующей тогда Екатерины II. Прочитав “Путешествие”, императрица пришла в негодование и написала в примечаниях: “Надежды полагает на бунт мужиков… Царям грозится плахою… Он бунтовщик хуже Пугачева”. Радищева вскоре после выхода книги арестовали и заключили в Петропавловскую крепость, а потом сослали в Сибирь, в Илимский острог.
После революции 1917 года литературоведы-марксисты увидели в Радищеве зачинателя социализма в России, но в этих суждениях они шли по стопам В.И. Ленина, который поставил Радищева “первым в ряду русских революционеров, вызывающим у русского народа чувство национальной гордости”.
А.Н.Радищев писал стихи, поэмы, сочинил философский трактат “О Человеке, о его смертности и бессмертии”, но в памяти потомков он остался всего лишь автором “Путешествия из Петербурга в Москву”. Надо отметить, что это сочинение получило весьма нелестную характеристику А.С.Пушкина, который написал, что оно “причина его несчастья и славы, есть очень посредственное произведение, не говоря даже о варварском слоге”.
Недостатком книги, безусловно, является то, что она представляет собой собрание разрозненных фрагментов, связанных между собой лишь названиями городов и деревень, мимо которых следует путешественник. Чувствуется большое влияние французских просветителей, провозгласивших идеи равенства и братства. Основная направленность произведения — тенденциозная критика существующего жизненного уклада в России.
В “Путешествии” Радищева мы видим картины жизни крепостного крестьянства. В главе “Пешки”, описывая избу, одежду, обувь крестьян, Радищев показывает нищету народа и гневно восклицает: “Алчность дворянства, грабеж, мучительство — вот что довело крестьян до такого состояния…” О том, как крестьянин работает, каков его труд, писатель рассказывает в главе “Любани”. Шесть дней в неделю крестьянин работает на барина. Для обработки своей пашни остаются крестьянину одни праздники да ночи. После разговора с крестьянином автор восклицает: “Страшись, помещик жестокосердный, на челе каждого из твоих крестьян вижу твое осуждение”.
Картину эксплуатации крестьян помещиками рисует Радищев в главе “Вышний Волочок”. Здесь рассказывается о помещике, который отнял у крестьян все их земли и заставил работать на себя круглый год. “Варвар! Недостоин ты носить имя гражданина”, — восклицает, обращаясь к помещику, писатель.
В главе “Медное” описывается продажа крестьян с публичного торга. Вот продают старика 75 лет, вынесшего на своих плечах с поля битвы раненого отца капитана Г., который теперь его и продает; старуху, жену старика, кормилицу и няньку. Женщину — кормилицу барина, ее дочь с младенцем и мужем. И всей этой семье грозит опасность быть распроданной в разные руки. Радищев заканчивает тяжелое описание продажи утверждением, что свободы нужно ждать не от помещиков, а “от самой тяжести порабощения”.
Автор говорит о развращающем влиянии крепостного права на помещиков. Отдельные порядочные люди, изредка встречающиеся среди помещиков, ничего не могут сделать, считает он, так как весь строй против них. Исправить положение в стране может только революция.
Достоевский по поводу стиля Радищева говорил, что “обрывки и кончики мыслей” у него соседствуют с вольными переводами французских просветителей. Это настоящий приговор художественному достоинству произведения.
Немалую заинтересованность приносит суждение профессора В.В. Виноградова, специалиста по истории русского литературного языка, который писал: “Радищев, “западник” до мозга костей по своим убеждениям, по образованию, по всей культуре мышления, в то же время с гениальным прозрением для выражения своих мыслей — в прозе и стихах — обращается к сокровищнице народного творчества и народного языка… Но эта линия в литературе была еще слабо продвинута, а потому Радищев — только зачинатель того процесса, который свое завершение нашел в Пушкине”.
Радищев — рабства враг.
А. Пушкин
Александр Николаевич Радищев — первый русский революционер из дворян, писатель, провозгласивший в своей книге “Путешествие из Петербурга в Москву” необходимость революции в ‘России против монархии и крепостного права. Картины крепостной неволи и самодержавной деспотии написаны в ней пером страстного патриота, защитника родного народа.
В мае 1790 года на прилавке одного из книжных магазинов столицы появилось произведение А. Н. Радищева “Путешествие из Петербурга в Москву”. Работа печаталась без указания автора, в ней с неслыханной для того времени смелостью и прямотой “безымянный путешественник” наносил сокрушительные удары по всем устоям тогдашней императорской России: крепостному праву, господствующей православной церкви, царской власти.
Познакомившись с книгой, напуганная Екатерина II говорила о Радищеве (имя автора вскоре было установлено), что “это бунтовщик похуже Пугачева”.
Александр Николаевич Радищев в то время стоял на высоте наиболее передовых идей своего времени, он был хорошо знаком с трудами великих деятелей французской просветительской философии, но книга “Путешествие из Петербурга в Москву”, написанная на русской исторической почве, была кровно связана с русской действительностью последней трети XVIII века. В своей внутренней политике Екатерина II отстаивала прежде всего интересы дворянства, затем купечества. Имея в виду “Манифест о вольности дворянства”, Радищев писал в “Путешествии из Петербурга в Москву”, что “крестьянин в законе мертв”. Действительно, подобными указами правительства крестьянин отдался в полное распоряжение помещика, порабощение крестьян становилось все более бесчеловечным. Не существовало никакого закона, определяющего размеры крестьянских повинностей — барщины и оброка. Именно об этом и говорит Радищев в главе “Любани”. Встречаясь с крестьянином, путешественник удивлен, что тот работает в воскресенье:
“— Ты, конечно, раскольник, что пашешь по воскресеньям?
— Нет, барин, я прямым крестом крещусь,— сказал он…— в неделе-то, барин, шесть дней, а мы шесть раз в неделю ходим на барщину…
— Как же ты успеваешь доставать хлеба, коли только праздник имеешь свободным?
— Не одни праздники, и ночь наша. Не ленись наш брат, то с голоду не умрет”.
После этого разговора путешественник грозно предупреждает крепостников:
“— Страшись, помещик жестокосердный, на челе каждого из твоих крестьян вижу твое осуждение”.
Постепенно автор переходит к рассуждениям о себе и своем слуге Петрушке. Разве не так же несчастен его крепостной, кто дал власть одним людям над другими? “Закон!” Слезы гнева и стыда текут по лицу путешественника. Он серьезно задумался о несправедливости окружающего мира и ужаснулся пропасти, которая разверзлась между ним и крестьянами. Это в силах понять только совестливый человек, именно таким и предстает перед читателями автор-рассказчик. “Я взглянул окрест меня — душа моя страданиями человечества уязвлена стала”. А сам он очень за многое осуждает не только свой класс, но и себя. Радищев “взирает” на действительность взволнованным взором патриота, пламенного гражданина, страстно желающего счастья своей стране.
С каждой новой главой “Путешествия из Петербурга в Москву” перед его читателями развертываются разнообразные, но одинаково типичные картины безобразий, неправд и произвола, безнаказанно свершающихся в самодержавно-крепостнической стране. Обыденно и спокойно творятся вопиющие несправедливости; государственная служба является неприкрытым орудием классового угнетения. Подрядчики хищничают, вельможи грубо и цинично попирают закон, крепостники-Помещики грабят и мучают своих крестьян. Безбрежное морестраданий закрепощенного крестьянства разлито почти по всем страницам радищевской книги.
В “Путешествии из Петербурга в Москву” “благополучных деревень” не существует. Время от времени на страницах мелькают положительные образы “добрых дворян”. Однако их личные качества не способны изменить существующего положения вещей.
Тема восстания народа, порабощенного крестьянства против “алчных зверей, пиявиц ненасытных” и “злодея злодеев всех лютейшего” — царя проходит через все произведение. Радищев оправдывает выступления крепостных против помещиков, более того, он призывает их к решительной борьбе с крепостничеством и самодержавием.
Несмотря на то, что произведение напечатано около двухсот лет назад, многие обвинения Радищева актуальны и в наше время. “И мы страну опустошения назовем блаженною… где сто гордых граждан утопают в роскоши, а тысячи не имеют надежного пропитания, ни собственного от зноя и мраза укрова?” Не про нас ли?!
1. Значение романа в рамках русской литературы.
2. Стиль романа и основной смысл произведения.
3. Крестьянские судьбы в тексте романа.
4. Белинский о «Путешествии…».
Радищев — рабства враг.
А. С. Пушкин
Роман «Путешествие из Петербурга в Москву» за счет поднятых в нем вопросов, сложности и оригинальности стиля, а также революционно нового типа выведенных образов и персонажей привлек внимание не только своих современников, но и интересен исследователям творчества А. Н. Радищева. Вот что пишет об этом известный критик XIX века В. Г. Белинский: «”Путешествие…” Радищева привлекло к себе внимание исследователей преимущественно со стороны своего идеологического содержания. Ставились вопросы о соотношении взглядов Радищева с просветительной философией XVIII в., с общественным настроением Запада и России и, наконец, с укладом личной психики самого Радищева, с условиями его внутреннего роста, воспитания, образования и пр.».
Жанр путешествия, выбранный автором и характерный для сентиментализма, является универсальным. Он позволяет вводить в текст произведения и органически связывать между собой абсолютно разный литературный материал — хвалебные слова и иронические высказывания, элегии и оды, сны и видения, письма и записки. Автор, он же главный герой произведения, возвращается к событиям давно минувших лет и при этом же описывает свое представление о будущем. Его уму свойственны размышления о культуре и политике, философии и социальном устройстве мира. Таким образом, «Путешествие…» вобрало в себя публицистические, научные и художественные начала, что и стало основой его художественного своеобразия.
Главные герои произведения — сам путешественник и русский народ. В тексте описаны практически все, существующие в это время сословия, начиная с крестьянского и заканчивая лицами, управляющими государством. Картина, изображаемая путешественником, неприглядна до крайности — фактически он живописует крах российского государства и общества. Развращение, ранее даже немыслимое, нравственная низость и грязь характерны теперь для всех слоев общества. Но хуже всего приходится крестьянам, как самым социально незащищенным людям: «крестьянин в законе мертв». Действительно, произвол помещиков переходит все нравственные рамки, а простым людям приходится его безропотно терпеть. Разлучаются семьи — матери и дети, братья и сестры. Судьба влюбленных также в барских руках — прикажет барин выдать девку замуж за возлюбленного — радуйся, это высшая милость. Однако редко такое бывает, и плачут девки на свадьбах, печалятся брошенные горе-женихи. Даже в вопросах веры помещик по-своему приказывает своим бессловесным подчиненным. В главе «Любани» автор встречает крестьянина, занимающегося пахотой в воскресенье — святой день отдыха для православных:
— Ты, конечно, раскольник, что пашешь по воскресеньям?
— Нет, барин, я прямым крестом крещусь, — сказал он… — в неделе-то, барин, шесть дней, а мы шесть раз в неделю ходим на барщину…
— Как же ты успеваешь доставать хлеба, коли только праздник имеешь свободным?
— Не одни праздники, и ночь наша. Не ленись наш брат, то с голоду не умрет.
После этого разговора путешественник грозно предупреждает крепостников:
— Страшись, помещик жестокосердный, на челе каждого из твоих крестьян вижу твое осуждение. Но все-таки автор пребывает в убеждении, что крепостное право, развращающее, действующее и на мужика, и на барина, не в силах, однако, убить духовные и нравственные силы русского народа. Так, крестьянская девушка Анюта, встречаемая читателями и рассказчиком на станции Едрово, при всем своем рабском положении остается независимой, гордой, исполненной душевной красоты. Своим внутренним светом восхищает крепостной интеллигент, предупреждающий грозного помещика: «…не доведи до отчаяния души… страшись!» (глава «Городня»). Нет смирения и покорности в пахаре на станции Любани, который не опускается до жалости к себе и жалоб на жизнь, а открыто и справедливо осуждает помещика. Не случайно завершает галерею сильных и прекрасных крестьянских образов рассказ о М. В. Ломоносове, настоящем сыне своего народа, чья жизнь является живым примером несломленного потенциала, который автор видит в народе русском.
Видит путешественник, а вместе с ним и автор, дремлющую народную силу, готовую пробудиться в любой момент для решительных действий. Возможные для истории страны события описываются в главе «Зайцево», где доведенные до отчаяния крепостные жестоко расправляются со своими бывшими хозяевами. В главе «Хотилов» автор прямо говорит о непосредственном участии Емельяна Пугачева в восстании десятков тысяч крестьян. А в главе «Городня» читатель может услышать прямой призыв путешественника к справедливому и неотвратимому народному возмездию.
Радищев был свято уверен в единственном выходе из тяжелой ситуации, сложившейся в стране. Для него было ясно, что «свободы можно ждать только от самой тяжести порабощения». Только революция, участие в которой принимает весь народ, сможет спасти будущее России.
Публицистичность и художественность, введение образа путешественника, слитого с авторским началом, напряженная эмоциональность сближают роман с традициями сентиментализма. Однако глубина проникновения в духовный мир героев, тонкий психологический портрет и верность передачи подробностей привносят в текст многое от еще неразвитого реализма. Белинский писал о нем: «Что касается сентиментализма, то эта сторона коснулась его меньше всего. Элементы сентиментализма были близки Радищеву лишь в тех реалистических условиях, которые частично сентиментализм в себе содержал. Индивидуально специфические качества сентиментализма (наслаждение чувством, анализ эмоциональных состояний, оптимистическое умиление, стремление к “приятности” в слоге) Радищеву были чужды. Эти стороны находились бы в противоречии с основным пафосом его общественного призыва».
Но мятежное, революционное и популярное в определенных кругах произведение испугало самодержавную общественность: «В России объявился бунтовщик — хуже Пугачева». Началось следствие, по окончании которого автор революционного произведения был отправлен в Сибирь.