(1)Обыватель — явление всемирное. (2)Оно встречается во всех классах и нациях. (3)Английский герцог может быть столь же вульгарным, как американский пастор или французский бюрократ. (4)Рабочий или шахтёр нередко оказываются такими же откровенными буржуа, как банковский служащий или голливудская звезда.(5)Истинный обыватель весь соткан из заурядных, убогих мыслей; кроме них, у него ничего нет.(6)Истинный обыватель, с его неизменной страстной потребностью приспособиться, приобщиться, пролезть, разрывается между стремлением поступать как все и приобретает ту или иную вещь потому, что она есть у миллионов, и страстным желанием принадлежать к избранному кругу, ассоциации, клубу. (7)Соседство с главой компании и европейским аристократом может вскружить ему голову. (8)Богатство и титул приводят его в восторг.(9)Истинный обыватель не отличает одного автора от другого; читает он мало и всегда с определённой целью, но может вступить в общество библиофилов и смаковать прелестные книги: винегрет из Симоны де Бовуар, Достоевского, Сомерсета Моэма, «Доктора Живаго» и мастеров эпохи Возрождения. (10)Его не очень интересует живопись, но престижа ради он охотно повесит в гостиной репродукции Ван Гога, втайне предпочитая ему другого художника.(11)В своей приверженности к утилитарным, материальным ценностям он легко превращается в жертву рекламного бизнеса. (12)А реклама всегда играет на обывательской гордости обладания вещью, будь то комплект нижнего белья или набор столового серебра. (13)Я имею в виду определённый тип рекламы. (14)Глубочайшая пошлость, источаемая рекламой, не в том, что она придаёт блеск полезной вещи, но в самом предположении, что человеческое счастье можно купить и что покупка эта в какой-то мере возвеличивает покупателя.(15)Конечно, сотворённый в рекламе мир сам по себе безвреден — каждый знает, что сотворён он продавцом, которому всегда подыгрывает покупатель. (16)Самое забавное не в том, что здесь не осталось ничего духовного, кроме экстатических улыбок людей, поглощающих божественные хлопья, не в том, что игра чувств ведётся по законам буржуазного общества. (17)Нет, самое забавное, что это — теневой, иллюзорный мир, и в его реальное существование втайне не верят ни продавцы, ни покупатели.(18)У русских есть, вернее, было специальное название для самодовольного величественного обывателя — пошлость. (19)Это главным образом ложная, поддельная значительность, поддельная красота, поддельный ум, поддельная привлекательность. (20)Припечатывая что-то словом «пошлость», мы не просто выносим эстетическое суждение, но и творим нравственный суд. (21)Всё подлинное, честное, прекрасное не может быть пошлым. (22)Я утверждаю, что простой, не тронутый цивилизацией человек редко бывает пошляком, поскольку пошлость предполагает внешнюю сторону, фасад, внешний лоск.(23)В прежние времена Гоголь, Толстой, Чехов в своих поисках простоты и истины великолепно изобличали вульгарность, так же как показное глубокомыслие. (24)Но пошляки есть всюду, в любой стране — и в Америке, и в Европе. (25)И всё же в Европе их больше, несмотря на старания американской рекламы.
(По В. В. Набокову*)
* Владимир Владимирович Набоков (1899–1977 гг.) — русский и американский писатель, поэт, переводчик, литературовед.
Кто такой обыватель? Как часто он встречается среди людей? Что должен делать человек, чтобы не стать им? Эти и другие вопросы затрагивает В.В. Набоков. Однако наиболее детально автор рассматривает проблему обывательства.
Чтобы привлечь внимание читателей к этой проблеме, автор рассуждает о людях, которые имеют обывательские пороки. Эта проблема является актуальной на сегодняшний день, так как обыватели встречаются во всех социальных классах и нациях: «Обыватель – явление всемирное». Писатель вовлекает читателей в круг переживаний своих переживаний, рассуждая о таких людях: «Его не очень интересует живопись, но престижа ради он охотно повесит в гостиной репродукции Ван Гога, втайне предпочитая ему другого художника».
Позиция автора текста выражена ясно и однозначно. В.В. Набоков негативно относится к обывателям, описывая их «вульгарными», «пошлыми». Автор приводит весьма убедительные доводы в пользу того, что нужно задуматься над своим поведением, нет ли в нем черты обывательского характера.
С мнением автора трудно не согласиться. Вряд ли кто-то будет отрицать то, что обывательские черты характера – это одни из негативных признаков в людях. Они вызывают отвращение, жалость. Я считаю, что люди с таким качеством характера должны перебороть обывательские черты, «очиститься» от них.
Мое согласие с авторской позицией можно обосновать следующим литературным примером. Вспомним произведение Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание». Родион Раскольников, как и большинство молодых людей в то время, хотел повторить славу Наполеона, мнил себе способным на большее: преступить через человеческую жизнь. Но в конце произведения Раскольников после раскаяния смог заметить свои обывательские пороки и начать исправлять их.
В качестве аргумента приведу следующий литературный пример. В стихотворении В.Маяковского «Гимн судье» лирический герой протестует против обывательства. Отгородившись от жизни, ее требований и проблем, этот «ученый» становится обывателем, существом, равнодушное ко всему : временам года, любви, политике.
Я с интересом прочитала текст В.В.Набокова и надеюсь, что читатели задумаются над проблемой, поднятой автором, и поймут, что обывательские черты характера не должны «жить» в душе хорошего человека. А если они есть, то необходимо их исключить.
Как часто в повседневной жизни мы машинально обмениваемся любезностями, не вникая в значение употребляемых фраз? Например, говорим “здравствуйте”, на самом деле не желая здоровья человеку, а просто потому, что так принято говорить? А ведь использование клише – один из признаков обывателя.
Так кто же такие обыватели, и что нужно сделать, чтобы не становиться ими? Этот вопрос тщательно и эмоционально исследуется В.Набоковым и заставляет читателей внимательней приглядываться к самим себе, и, возможно, увидеть свои обывательские пороки.
Эта проблема является нравственной, так как касается непосредственно личных качеств человека, его поведения и жизненных ценностей. Ведь обыватель – это человек с набором отрицательных качеств и привычек поведения. И, к сожалению, данное явление носит массовый характер. Обыватели (равно мещане) встречаются во всех слоях населения. Черты, характерные мещанину, можно заметить как и у обычного клерка или домохозяйки, так и у члены высшего общества (например, депутата). И, не исключено, – у самого себя.
В.Набоков считает, что мещанин – это корыстный человек с “низменными” идеалами, ничем не выделяющийся из толпы. Его от не-мещан отличают использование слов-штампов, отсутствие интереса к искусству, влечение только к материальным ценностям и узколобая пошлость. Писатель крайне негативно относится к обывателям и применяет по отношению к ним такие оценочные слова, как: “корыстный”, “низменный”, “вульгарность”, “банальный”, “фальшивый”. И, по мнению автора, чтобы не стать обывателем, нужно искоренять в себе характерные им черты.
Меня поразил столь эмоциональный негативный отклик В.Набокова на явление мещанства. И я, под напором его яростных доказательств, соглашаюсь с его мнением и разделяю его отрицательное отношение к обывателям. Я считаю, что обыватели – люди, стремящиеся поступать как все, но желающие казаться лучше других. Эти люди насквозь пропитаны ложью. Даже если мещанин увлечется искусством, это увлечение не будет касаться высокого значения творчества, а сведётся лишь к удовлетворению низменных потребностей. Или будет основано только на том, что так делают все.
Я думаю, что в современном обществе также можно говорить о явлении обывательства. Например, среди подростков оно хорошо заметно: время от времени у них появляется мода на что-то. Так, недавно была мода на “эмо”: все одевались в чёрно-розовую одежду, выстригали чёлки и были очень эмоциональны. Затем мода резко сменилась на “ваниль”” все теперь одеваются в обтягивающую одежду нейтральных тонов, делают неаккуратный пучок на голове и ведут себя романтично. Здесь мы ясно видим пример желания быть как все. Но, как говорит Набоков, “это всего лишь попугаи”, подражающие манерам взрослых обывателей: остаётся надеяться, что, когда эти молодые люди вырастут, они перестанут “попугайничать” и не превратятся в настоящих обывателей.
Яркий пример мещанства мы встречаем в романе Ф.М.Достоевского “Преступление и наказание”. Так, Родион Раскольников, как и большинство молодых людей в то время, хотле повторить славу Наполеона, мнил себя способным на большее: преступить через человеческую жизнь. Но в конце произведения Раскольников после раскаяния во время несения заслуженного наказания смог увидеть свои обывательские пороки и начать исправлять их.
Таким образом, я могу сделать вывод, что в нравственном образе мещанина нет ничего хорошего. Поэтому нужно в первую очередь присмотреться к своему поведению – нет ли в нём повадок обывателя. И, обнаружив в себе пороки мещанина, нужно тщательно работать над их исправлением. Добавил: HeliaRaubel
Как часто в повседневной жизни мы машинально обмениваемся любезностями, не вникая в значение употребляемых фраз? Например, говорим «здравствуйте», на самом деле не желая здоровья человеку, а просто потому, что так принято говорить? А ведь использование клише — один из признаков обывателя.
Так кто же такие обыватели, и что нужно сделать, чтобы не становиться ими? Этот вопрос тщательно и эмоционально исследуется В. Набоковым и заставляет читателей внимательней приглядываться к самим себе, и, возможно, увидеть свои обывательские пороки.
Эта проблема является нравственной, так как касается непосредственно личных качеств человека, его поведения и жизненных ценностей. Ведь обыватель — это человек с набором отрицательных качеств и привычек поведения. И, к сожалению, данное явление носит массовый характер. Обыватели (равно мещане) встречаются во всех слоях населения. Черты, характерные мещанину, можно заметить как и у обычного клерка или домохозяйки, так и у члены высшего общества (например, депутата). И, не исключено, — у самого себя.
В. Набоков считает, что мещанин — это корыстный человек с «низменными» идеалами, ничем не выделяющийся из толпы. Его от не-мещан отличают использование слов-штампов, отсутствие интереса к искусству, влечение только к материальным ценностям и узколобая пошлость. Писатель крайне негативно относится к обывателям и применяет по отношению к ним такие оценочные слова, как: «корыстный», «низменный», «вульгарность», «банальный», «фальшивый». И, по мнению автора, чтобы не стать обывателем, нужно искоренять в себе характерные им черты.
Меня поразил столь эмоциональный негативный отклик В. Набокова на явление мещанства. И я, под напором его яростных доказательств, соглашаюсь с его мнением и разделяю его отрицательное отношение к обывателям. Я считаю, что обыватели — люди, стремящиеся поступать как все, но желающие казаться лучше других. Эти люди насквозь пропитаны ложью. Даже если мещанин увлечется искусством, это увлечение не будет касаться высокого значения творчества, а сведётся лишь к удовлетворению низменных потребностей. Или будет основано только на том, что так делают все.
Я думаю, что в современном обществе также можно говорить о явлении обывательства. Например, среди подростков оно хорошо заметно: время от времени у них появляется мода на что-то. Так, недавно была мода на «эмо»: все одевались в чёрно-розовую одежду, выстригали чёлки и были очень эмоциональны. Затем мода резко сменилась на «ваниль»” все теперь одеваются в обтягивающую одежду нейтральных тонов, делают неаккуратный пучок на голове и ведут себя романтично. Здесь мы ясно видим пример желания быть как все. Но, как говорит Набоков, «это всего лишь попугаи», подражающие манерам взрослых обывателей: остаётся надеяться, что, когда эти молодые люди вырастут, они перестанут «попугайничать» и не превратятся в настоящих обывателей.
Яркий пример мещанства мы встречаем в романе Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание». Так, Родион Раскольников, как и большинство молодых людей в то время, хотле повторить славу Наполеона, мнил себя способным на большее: преступить через человеческую жизнь. Но в конце произведения Раскольников после раскаяния во время несения заслуженного наказания смог увидеть свои обывательские пороки и начать исправлять их.
Таким образом, я могу сделать вывод, что в нравственном образе мещанина нет ничего хорошего. Поэтому нужно в первую очередь присмотреться к своему поведению — нет ли в нём повадок обывателя. И, обнаружив в себе пороки мещанина, нужно тщательно работать над их исправлением.
Как часто в повседневной жизни мы машинально обмениваемся любезностями, не вникая в значение употребляемых фраз? Например, говорим “здравствуйте”, на самом деле не желая здоровья человеку, а просто потому, что так принято говорить? А ведь использование клише – один из признаков обывателя.
Так кто же такие обыватели, и что нужно сделать, чтобы не становиться ими? Этот вопрос тщательно и эмоционально исследуется В.Набоковым и заставляет читателей внимательней приглядываться к самим себе, и, возможно, увидеть свои обывательские пороки.
Эта проблема является нравственной, так как касается непосредственно личных качеств человека, его поведения и жизненных ценностей. Ведь обыватель – это человек с набором отрицательных качеств и привычек поведения. И, к сожалению, данное явление носит массовый характер. Обыватели (равно мещане) встречаются во всех слоях населения. Черты, характерные мещанину, можно заметить как и у обычного клерка или домохозяйки, так и у члены высшего общества (например, депутата). И, не исключено, – у самого себя.
В.Набоков считает, что мещанин – это корыстный человек с “низменными” идеалами, ничем не выделяющийся из толпы. Его от не-мещан отличают использование слов-штампов, отсутствие интереса к искусству, влечение только к материальным ценностям и узколобая пошлость. Писатель крайне негативно относится к обывателям и применяет по отношению к ним такие оценочные слова, как: “корыстный”, “низменный”, “вульгарность”, “банальный”, “фальшивый”. И, по мнению автора, чтобы не стать обывателем, нужно искоренять в себе характерные им черты.
Меня поразил столь эмоциональный негативный отклик В.Набокова на явление мещанства. И я, под напором его яростных доказательств, соглашаюсь с его мнением и разделяю его отрицательное отношение к обывателям. Я считаю, что обыватели – люди, стремящиеся поступать как все, но желающие казаться лучше других. Эти люди насквозь пропитаны ложью. Даже если мещанин увлечется искусством, это увлечение не будет касаться высокого значения творчества, а сведётся лишь к удовлетворению низменных потребностей. Или будет основано только на том, что так делают все.
Я думаю, что в современном обществе также можно говорить о явлении обывательства. Например, среди подростков оно хорошо заметно: время от времени у них появляется мода на что-то. Так, недавно была мода на “эмо”: все одевались в чёрно-розовую одежду, выстригали чёлки и были очень эмоциональны. Затем мода резко сменилась на “ваниль”” все теперь одеваются в обтягивающую одежду нейтральных тонов, делают неаккуратный пучок на голове и ведут себя романтично. Здесь мы ясно видим пример желания быть как все. Но, как говорит Набоков, “это всего лишь попугаи”, подражающие манерам взрослых обывателей: остаётся надеяться, что, когда эти молодые люди вырастут, они перестанут “попугайничать” и не превратятся в настоящих обывателей.
Яркий пример мещанства мы встречаем в романе Ф.М.Достоевского “Преступление и наказание”. Так, Родион Раскольников, как и большинство молодых людей в то время, хотле повторить славу Наполеона, мнил себя способным на большее: преступить через человеческую жизнь. Но в конце произведения Раскольников после раскаяния во время несения заслуженного наказания смог увидеть свои обывательские пороки и начать исправлять их.
Таким образом, я могу сделать вывод, что в нравственном образе мещанина нет ничего хорошего. Поэтому нужно в первую очередь присмотреться к своему поведению – нет ли в нём повадок обывателя. И, обнаружив в себе пороки мещанина, нужно тщательно работать над их исправлением.
Немецкий
философ Артур Шопенгауэр писал: «Обыватель — это человек, постоянно и с большой
серьезностью занятый реальностью, которая в самом деле нереальна». Именно
проблеме обывательства посвящен текст Владимира Набокова.
Как бы развертывая смысл высказывания Шопенгауэра, В.Набоков пишет в
своей статье о характерных чертах обывателя: «потребности приспособиться,
пролезть», « стремлении поступать как все» и в то же время «страстном
желании принадлежать к избранному кругу». По сути, главное для обывателя – «казаться»,
а не «быть».
«Обывательство» и «пошлость», по мнению В. Набокова, –
слова-синонимы. А пошлость, уверяет нас Набоков, – это все
поддельное: «поддельная значительность, поддельная красота, поддельный
ум, поддельная привлекательность». Этим уже дана оценка явлению: «Все
подлинное, честное, прекрасное не может быть пошлым», – считает писатель.
С такой позицией автора статьи нельзя не согласиться. Действительно, обыватели
готовы на все ради величия, ложь для них – обыденное дело.
Проблема обывательства, пошлости – одна из вечных нравственных проблем.
Проблеме этой посвящены многие произведения русских писателей. Настоящим
обывателем является Хлестаков из комедии Н.В. Гоголя «Ревизор»: не представляя
из себя ничего стоящего, он пытается казаться выше, чем есть на самом деле.
Обыватели – все члены семьи городничего, да и остальные власть имущие
представители города N.
Типичные обыватели – Туркины, из рассказа “Ионыч” А.П.
Чехова. Их мелочность, ограниченность, ничтожность и пошлость невозможно спрятать
ни за юмором главы семейства, ни за написанными страницами романа его
супруги, рисующими жизнь ненастоящую, ни за игрой на фортепьяно их дочери –
игрой, которая ассоциируется у Старцева с падающими с горы камнями. Да и сам
главный герой рассказа Дмитрий Ионыч Старцев, некогда интеллигентный и
талантливый врач, попав под губительное влияние Туркиных, становится
обывателем и стяжателем.
Да, обывательство, пошлость – серьезный недуг не только жизни общества 19
века, но и моих современников. А недуг необходимо лечить. Как? На мой
взгляд, отличное лекарство от него назвал А.А. Блок: «Тот, кто поймет, что
смысл человеческой жизни заключается в беспокойстве и тревоге, уже перестает
быть обывателем».
Илья М.
Сочинение по тексту:
Кто такой обыватель? Вот вопрос, над которым задумывается В.В.Набоков.
Размышляя над этой проблемой, автор иронично повествует о людях, встречающихся «во всех классах и нациях», испытывающих постоянную потребность «приспособиться, приобщиться, пролезть», чтобы принадлежать к «избранному кругу». Они, с презрением отмечает писатель, желают брать от жизни все самое лучшее: останавливаться в дорогих отелях, путешествовать в первоклассных лайнерах, но вот репродукции Ван Гога и Уистлера, произведения Ф. М. Достоевского и других великих классиков чужды обывателям. Чужды потому, что человеческая пошлость с ее глупостью и неспособностью видеть и понимать прекрасное — это основные черты истинной обывательщины.
Определить позицию В.В.Набокова довольно просто: обыватели — это люди, главной целью в жизни которых является материальное благополучие. Они прячут за внешним лоском свою вульгарность, бездарность, бездуховность.
Я полностью разделяю точку зрения автора. Действительно, пошляк и глупец, постоянно стремящийся к сытой, полной забав и роскоши жизни, — вот он, истинный обыватель. Об этом не раз размышляли русские писатели и поэты.
Вспоминаю главного героя рассказа И.А. Бунина «Господин из Сан-Франциско», путешествовавшего на огромном роскошном пароходе «Аталантида» со своей семьей. Главной целью в жизни этого персонажа, человека пошлого, ограниченного, всегда было материальное благополучие, достигнув которое, он отправляется вслед за другими обывателями в морское плавание. Но его и там не волнуют красоты пейзажа, прекрасные полотна… Комфорт, вкусная еда, вина, самые лучшие и дорогие, – вот все, что нужно в путешествии этому истинному обывателю.
Очень красочно и ярко обличает подобных людей В.В.Маяковский в своем стихотворении «Нате!». Сытые, вульгарные, довольные собой, так презираемые лирическим героем, они смотрят на все «устрицей из раковин вещей», не желая понимать «бесценных слов» поэта. Вот они, истинные обыватели!
Таким образом, обыватель — это человек пошлый, ограниченный, стремящийся только к материальному благополучию. Текст В. В. Набокова:
(1)Обыватель — явление всемирное. (2)Оно встречается во всех классах и нациях. (З)Английский герцог может быть столь же вульгарным, как американский пастор или французский бюрократ. (4)Рабочий или шахтёр нередко оказывается таким же откровенным буржуа, как банковский служащий иди голливудская звезда.
(5)Истинный обыватель весь соткан из заурядных, убогих мыслей; кроме них, у него ничего нет.
(6)Истинный обыватель, с его неизменной страстной потребностью приспособиться, приобщиться, пролезть, разрывается между стремлением поступать как все, он приобретает ту или иную вещь потому, что она есть у миллионов, эта потребность диктуется страстным желанием принадлежать к избранному кругу, ассоциации, клубу. (7) Соседство с главой компании или европейским аристократом может вскружить ему голову. (8)Богатство и титул приводят его в восторг.
(9)Истинный обыватель не отличает одного автора от другого: читает он мало и всегда с определенной целью, но может вступить в общество библиофилов и смаковать прелестные книги: винегрет из Симоны де Бовуар, Достоевского, Сомерсета Моема, «Доктора Живаго» и мастеров эпохи возраждения. (10)Его не очень интересует живопись, но престижа ради он охотно повесит в гостиной репродукцию Ван Гога, втайне предпочитая ему другого художника.
(11)В своей приверженности к утилитарным, материальным ценностям он легко превращается в жертву рекламного бизнеса. (12)А реклама всегда играет на обывательской гордости обладания вещью, будь то комплект нижнего белья или набор столового серебра. (13)Я имею в виду определённый тип рекламы. (14)Глубочайшал пошлость, источаемая рекламой, не в том, что она придаёт блеск полезной вещи, но в самом предположении, что человеческое счастье можно купить и что покупка эта в какой-то мере возвеличивает покупателя.
(15)Конечно, сотворённый в рекламе мир сам по себе безвреден: каждый знает, что сотворён он продавцом, которому всегда подыгрывает покупатель. (16)Самое забавное не в том, что здесь не осталось ничего духовного, кроме экстатическах улыбок людей, поглощающих божественные хлопья, не в том, что игра чувств ведётся по законам буржуазного общества. (17)Нет, самое забавное, что это — иллюзии и в это втайне не верит ни продавец, ни покупатель.
(18)У русских есть, вернее, было специальное название для самодовольною величественного обывателя — пошлость. (19)Это главным образом ложная, поддельная значительность, поддельная красота, поддельный ум, поддельная привлекательность. (20)Припечатывая что-то словом «пошлость», мы не просто выносим эстетическое суждение, но и творим нравственный суд. (21)Все подлинное, честное, прекрасное не может быть пошлым. (22)Я утверждаю, что простой, не тронутый цивилизацией человек редко бывает пошляком, поскольку пошлость предполагает внешнюю сторону, фасад, внешний лоск.
(23)В прежние времена Гоголь, Толстой, Чехов в своих поисках простоты и истины великолепно изобличали вульгарность, так же как показное глубокомыслие. (24)Но пошляки есть всюду: и в Америке, и в Европе. (25)И всё же в Европе их больше, несмотря на старания американской рекламы.
(По В. В. Набокову*)
< Предыдущая
Следующая >
Слово «обыватель» имеет два значения. Во времена царской России так называли постоянных жителей определенной местности. Через какое-то время это толкование стало неактуальным. Обывателями начали называть людей с узким кругозором, у которых преобладают мелкие интересы. Второе значение отличается оттенком презрительности.
Я считаю, что обыватели – эгоисты, так как их мало интересуют окружающие, главное для них – собственные цели, желания, интересы. Такие люди обычно неинтересны как личности, ведь не отличаются глубиной мысли. Зачастую обыватели лишь создают впечатление заинтересованности. Стоит немного поговорить с таким человеком и станет понятно, что это пустышка, наполненная недалекими целями.
Обыватель способен мечтать лишь о материальном. В погоне за деньгами он без малейшего сожаление может растерять себя, свою совесть. Кроме того, такая личность очень зависит от окружающих, ведь пытается доказать свою значимость. Обыватель уверен в том, что достоин общаться с лучшими. Эти «лучшие» чаще всего оказываются такими же недалекими людьми, как и он.
Создать четкое представление личности обывателя можно, обратившись к произведениям русских классиков. Рассказ А.П. Чехова «Ионыч» знакомит нас с семьей Туркиных. В небольшом городке они слывут образованными и талантливыми людьми. Попасть в гости к Туркиным для горожан – большая честь. То, что это мнение ошибочно узнаем позже. Оказывается, что герои – обычные обыватели. Они очень зависят от мнения горожан, поэтому постоянно пытаются продемонстрировать свои таланты. Не зря, Дмитрию Ионычу с ними не интересно.
Вместо предисловия к этим заметкам. – Поймет их правильно только тот, кто почувствует: в них нет и не может быть никакого чванства. Напротив, чванство – а не скромность – это отличительное свойство самогo обывателя! – Итак. – Обыватель есть тот, для кого благополучие, достигаемое приспособленностью к наличной социальной среде, есть высшая ценность, и, постольку, составляет предмет его самоуважения.
…Повторю: тот обыватель, для кого благополучие – даже не предмет вожделения, а вопрос так понимаемого достоинства (*).
То есть благополучие для обывателя, даже простое «материальное» и в первую очередь оно, – есть не вопрос его личного удовольствия или пользы, а именно вопрос ценности, что значит – моральный и даже религиозный (квазирелигиозный).
Отсюда, благополучие обывателя требует от него не просто забот, а настоящего служения; и потому, кстати – что воистину удивительно – не может кроиться по его личному вкусу и разумению, а только по установленному в его среде, социально-признанному образцу. Благополучие обывателя делает его неотличимым от среды, на которую он ориентирован и в которой желает преуспеть; оно его стандартизирует, «нормирует».
Обыватель, таким образом, отнюдь не тот, кому «малого нужно» – напротив, ему нужно много! Ведь за то он себя и уважает – что имеет. Уважать себя есть задача моральная. И вот, обывателю нужно все, что есть у других, «всех», и притом по возможности в максимальной степени (ибо моральным нельзя быть «от сих до сих», но только в полной мере). И во всяком случае ему, обывателю, нужно гораздо больше того, что диктуют ему его реальные потребности, а часто и что-то, что по существу идет им вразрез.
Обыватель в самом своем эгоизме ориентирован, таким образом, не на личное, он и в своих материальных потребностях – социален. А других духовных потребностей, кроме потребности вписаться в социум и преуспеть в нем – стать первым среди одинаковых! – и он и вообразить себе не может.
…Так, например, если обыватель слышит, что какое-то художественное произведение или какой-то автор «раскручены» (то есть им искусственно создана популярность) – то это возбуждает, а не гасит его интерес к ним. Ведь от искусства ему того только и нужно, чтобы «приобщиться» к некоторым «всем», узнать, что знают другие, о чем они говорят – и заговорить на одном с ними языке. То же, что может нравиться ему лично – для него дело десятое и даже, если оно отличается от общего стиля – опасное, ибо может выдать его несходство, нестандартность.
Престиж – идол обывателя.
Престиж, как демонстративное потребление за пределами своих реальных личных потребностей, с единственной целью обозначить место потребляющего на социальной лестнице – той лестнице, конечно, что еще отражает примитивную ценностную шкалу дикаря. Шкалу, в которой, скажем, бог и богатство – одного корня.
Мода, эта периодическая переэкзаменовка людей на стадность, на их способность и желание не отличаться от среды, частью которой они хотят себя видеть – для обывателя своего рода опиум. Стать как все и притом раньше других, обогнать кого-то и стать заметным в борьбе за неотличимость – вот манящее обывателя недостижимое!
Если у чеховского идеального человека все должно было быть красиво – не только одежда и тело, но и душа и мысли – то у обывателя все должно быть, в наше время, модно. И душа и мысли.
Обычно он называет это – «быть современным».
Обыватель не то что не может, он – не хочет быть личностью! Индивидуальность для него – отклонение от стандарта, то есть, что для него то же, – идеала; личность – в лучшем случае – «чудачество».
Конечно, обыватель – конформист, мыслит стандартно. И беда не в том, что он иначе не может, а в том, что иначе он и не хочет. Ибо разум он использует не как орудие разыскания истин, а как орудие приспособления к среде – разыскания удобных или украшающих его (элитарных, модных) коллективных мнений. Истины этому могут и мешать.
Создать семью, вырастить детей, обеспечить себе и близким необходимый для подлинной жизни (позволяющий отдаваться культурным интересам) достаток, даже суметь сделать в своем доме уют – все это не обывательские, а фундаментальные ценности жизни. Обывательство – отнюдь не в том, что человек все это совершает, а в том, как он это совершает. Скорее, именно тщеславные или честолюбивые импульсы и создают обывателя, ориентируя индивида на признание в социуме. Свою социальность (определеннее выражаясь, стадность) он вносит в то, что должно быть сугубо интимно. Женится обыватель не на той, которую любит, а на той, которая его «стоит» – смотря, значит, чужими глазами; дети у него – знак благополучия, желательно – предмет гордости, тщеславия, а также плод предусмотрительности («чтобы было, кому на старости подать стакан воды»). Материальные же потребности далеко превосходят собственно потребности, «достаток» (в буквальном значении достаточность, необходимый минимум), и призваны отражать его место в обществе, престиж. Достаток (здесь в смысле избыток) и престиж, а не личные вкусы, призван отражать даже уют…
Экономика (не скажу «рыночная», ибо другая, командная экономика есть только политическая тирания) – увы, кровно заинтересована в обывателе, обывательском мировоззрении. Ибо заинтересована не в индивидуализированном и реальном, а раздутом и социализированном, подстрекаемом и направляемом рекламой спросе – «пусть друзья завидуют», «я этого достойна», даже «за чувством скромности обращайтесь к другим» (это реклама «тачки» BMW) и т.д. и т.п.; заинтересована в том, что называется «престижным потреблением».
Не случайно слово «буржуазный» (свойственный либеральному обществу) кроме гордого смысла «гражданский» имеет смысл «мещанский» (утрированно-обывательский), – то и другое в буквальном переводе.
Состоявшийся обыватель – горд и презрителен.
Если он окажется и «сзади» других, то, по крайней мере, «в том же (нужном) стаде». Всегда должны находиться такие, кто будет хуже его: хотя бы те, кто в другом «стаде» или вовсе не «в стаде». – Без чванства обыватель неполный.
«Элита» – любимое словечко современного обывателя; сноб (гордящийся своей принадлежностью к «элите») – обыватель со «знаком качества».
Обыватель самоуверен предельно: он уверен, что знает, ни больше ни меньше, как «жизнь». То есть все, что кто-то в жизни может ценить кроме благополучия – для него блажь, «иллюзии».
Обыватель, как будто, «реалист», и себя считает таковым; ведь приспособиться – значит приспособиться к существующему, к «реалиям». Но под реалиями он понимает исключительно общепринятое, хотя бы оно строилось на ложных или преступных основаниях; он ориентирован не на истинные или кажущиеся ему самому таковыми, а на господствующие мнения и ценности. Таким образом, его «реальность» – та «жизнь», которая противопоставляется «книжкам» и которую «знает» обыватель – это смесь разного рода коллективных миражей и распространенных пороков. «Реалист» – эксплуататор человеческого несовершенства.
Потому, кстати, противоречия или нелепости в собственных взглядах его нисколько не смущают. Ведь это не в нем они родились, и за их качество он не отвечает. Так, он может считать себя верующим, не спрашивая себя о том, верится ли ему в Бога или нет, – ведь его исповедание есть лишь способ его благоустройства в среде (в коей все вдруг стали православными, иудеями и пр., сообразно своей этнической принадлежности). Об объективной истине или о собственной искренности во мнениях спрашивает себя только «философ», что на языке обывателя всегда значит «чудак, живущий чем-то несуществующим; дурак». Тот самый «филосoф», с ударением на соф, которому суждено оставаться «без огурцов».
Обыватель, как сказано, принимает для себя общепринятые установки, сколь бы мало друг с другом они ни вязались. Он одновременно и верующий, и эзотерик, и (ныне) вполне сексуально раскрепощен, он может держать лавочку и быть поклонником социализма, он молится Христу и гордится своим благосостоянием и презирает бомжей, и т.д. и т.д. Эта всеядность в общепринятом может проявляться похоже на терпимость. Но она же означает, что ни к одной общепринятой и соответственно принятой им установке он не относится критически. Рассуждать обыватель не любит, но уж если придется выносить какое-то суждение – то суждение это просто не сможет быть никаким иным, как фарисейски формальным и жестким – он знает, как правильно! Классический образ обывателя-фарисея – это бабушки на скамейках… (О парадоксальных сходствах обывателя и фарисея, как разного рода служителей идеи правильного, у меня есть особые заметки.)
Если единственное назначение человека в мире – не понять что-то в нем и не судить его, а только и исключительно «попользоваться», то, конечно, такому человеку будет нужно «много», – но позиция «маленького человека» есть для него самая удобная. Ведь «маленький» человек – это тот, кто, в меру своих возможностей потребляя, освобожден от необходимости хоть как-то при этом сдерживать себя, думая об общем и целом, о будущем и должном. («Лишь были б желуди…»)
Так обыватель по убеждению и «мал», и одновременно горд этим, – ведь это его преимущество.
Никакая слабость не грех. Слабому можно и нужно помогать. Неспособному можно повторить урок, робкого ободрить, невоздержного усовестить… Но обывательство – не слабость, а установка.
Обывателя ругать нужно, ибо обывательская установка, по существу – жестока. Ведь если благополучие становится основой для самоуважения, то чужая слабость, несчастливость, неудачливость – становятся основанием для презрения, «бедность – порок» и пр. – Если кому-то все это не кажется непосредственно отвратительным, ему можно напомнить, что это – прямая противоположность тому, чему учил Христос.
А кого сам обыватель называет обывателем? – Того, кто добился в смысле общепринятого благополучия меньшего, чем он, и, главное – не стремится добиваться большего. Именно того и называет, кому «малого нужно»: кто ближе к Сократу или Христу…
(*) Пример. Главный футбольный тренер ЦСКА зашел в «Макдональдс», съел бутерброд и отправился восвояси. Вот и все. Не лез без очереди, ничего не украл, не ругался и не дрался. Но там его опознал болельщик «Спартака», тайком «сфоткал» на мобильник и разместил отчет о событии в сеть. И «событие» – «нашумело»! – На свежую голову невозможно понять, в чем вообще состояло событие и тем более что в нем могло «шуметь». Но обывателю объяснять не надо: богатому человеку некрасиво показываться в дешевом (сравнительно) «макдаке». Это не вопрос того, проголодался человек или нет, вкусно кормят или невкусно, быстро обслуживают или медленно, и т.д., – для обывателя это вопрос так понимаемого достоинства.
(Я совершенно не приемлю социализм, но думается: а если бы главного тренера приметили в советской пельменной или пирожковой – заведения уж точно не шикарнее макдака, – потрясло бы это хоть кого-нибудь?..)
А вот еще история. Прославленная молодая балерина впервые за последние 12 лет своей биографии спускается в метро, и обнаруживает там – что бы вы думали? – множество существ того же биологического вида, что и она сама; причем аборигены объясняются на понятном ей языке и ведут себя дружелюбно, даже просят автографы! Существа эти ей в общем нравятся, и о своих необычных впечатлениях она специально пишет в блог. – Все это, конечно, трогательно, но ненужный вопрос остается: неужели за все 12 лет не бывало у балерины случаев, когда добраться куда-нибудь на метро было бы просто удобнее, чем на машине? И что, тогда, ей могло так долго мешать?.. Тут, кстати, видно, как родственно обывательство снобизму. (Примечание 2012 года)
На следующую страницу
На предыдущую страницу
На главную страницу
Обыватель и фарисей
Что такое пошлость?
На страницу Словаря «О» (к статье «Обыватель, обывательство»)
На страницу Словаря «Ф» (к статье «Филистерство»)
В 1921 году в стихотворении “О дряни” В. В. Маяковский писал о современной ему действительности:
Утихомирились бури революционных лон.
Подернулась тиной советская мешанина.
И вылезло
Из-за спины РСФСР
Мурло
Мещанина.
В начале двадцатых годов на сцене театра жизни вновь появился знакомый персонаж — обыватель. В XIX веке о нем писали Н. В. Гоголь, Ф. М. Достоевский и Г. И. Успенский. На рубеже столетий он приковывал пристальное внимание А. П. Чехова и И. А. Бунина, А. И. Куприна и В. Г. Короленко, Л. Н. Андреева и М. Горького. В годы революции и Гражданской войны обыватель на время затаился. С ужасом, подобно Лисовичу из “Белой гвардии”, наблюдал он сквозь щелку между ситцевыми занавесками перипетии кровавой борьбы, но, как только над шестой частью суши окончательно и бесповоротно утвердилась власть рабочих и крестьян, ^вздохнул с облегчением и стал искать свое теплое местечко в новой жизни. Из российского обывателя он превратился в обывателя советского.
Со всех необъятных российских нив,
С первого дня советского рождения
Стеклись они,
Наскоро оперенья переменив,
И засев во все учреждения.
Проник обыватель и в “одну из крупнейших московских литературных ассоциаций, сокращенно именуемую “МАССО-ЛИТ”. Там его в конце двадцатых — начале тридцатых годов и нашел Михаил Афанасьевич Булгаков.
В Толковом словаре читаем: “Обыватель — человек, лишенный общественного кругозора, живущий только мелкими личными интересами”.
Московские страницы романа посвящены жизни творческой интеллигенции. Это литераторы (Берлиоз, Бездомный, Рюхин), театральная администрация (Лиходеев, Римский, Ва-ренуха). Однако выясняется, что перед нами люди, “живущие только мелкими личными интересами”. Они ничем не отличаются от публики варьете, от Никанора Ивановича Босого, от буфетчика Сокова. “Люди как люди”, — говорит о москвичах Воланд. Какой смысл вкладывает он в эту фразу? Я думаю, тот, который и должен вкладывать Сатана. Для Воланда люди — грешники. Они слабы и не могут устоять перед мирскими соблазнами.
Появление Воланда в Москве тридцатых годов не случайно. Роман начинается с разговора о вере, и Берлиоз с гордостью заявляет, что и он, и Бездомный — атеисты. В городе, где правят засевшие во всех учреждениях безбожники, царит грех. Если в душе нет Бога, его место занимает дьявол. Мне кажется, новаторство Булгакова как раз в том и заключается, что он впервые в русской литературе уравнял понятия “обыватель” и “грешник”. Впрочем, раньше это сделала советская действительность. Перечитав знаменитые десять заповедей, мы легко убедились в том, что булгаковские москвичи повинны в нарушении доброй половины из них.
Семплеяров — прелюбодей. Лиходеев — пьяница, ведущий распутный образ жизни, Латунский — лжец. А чревоугодие! Чем славится Дом писателей? Рестораном, да еще таким, который именуют “Грибоедовым”. Фамилия русского писателя обретает в таком контексте гротескный смысл. Невольно вспоминается возница, сопровождавший тело убитого в Тифлисе Грибоедова. На вопрос А. С. Пушкина, кого везете, он ответил: “Грибоеда!”
Литераторы булгаковской Москвы в буквальном смысле “грибоеды”. Они бездарны, для них литература лишь средство создания собственного благополучия. Среди завсегдатаев Грибоедова нет писателей. Писатель в романе только один. Это Мастер. Но он, как и Ф. М. Достоевский, не имеет никакого писательского удостоверения. О таланте Мастера говорит рукопись романа о Понтии Пилате, подвергшаяся жестокой критике со стороны обывателей, пригревших местечки в различных литературных организациях.
Чтобы обнажить перед читателем обывательскую сущность “творческой интеллигенции”, М. А. Булгаков и призывает на помощь Воланда и его свиту. Воланду нечего и некого бояться, у него нет корысти верить в миражи, он пришел восстановить справедливость, совершить разоблачение, назвать вещи своими именами. Ну, например, сказать про “осетрину второй свежести” что она тухлая. Воланд показывает обывателям их самих, и некоторые, в ком еще не умерла душа, ужаснувшись своим грехам, встают на путь перерождения.
Так бездарный поэт-атеист Иван Бездомный в конце романа предстает перед нами сотрудником Института истории и философии профессором Иваном Николаевичем Поныревым. А вот поэт Рюхин не смог пойти далее мимолетного раскаяния, обернувшегося в итоге озлоблением и уверенностью в том, что “исправить в его жизни ничего больше нельзя, а можно только забыть”.
Особое место занимают в московском сюжете романа Мастер и Маргарита. Формально с точки зрения социальной иерархии и их можно назвать обывателями. Но в булгаковском смысле этого слова они таковыми не являются. Хотя и Мастера, и его возлюбленную нельзя назвать безгрешными, они, в отличие от самодовольных и уверенных в себе берлиозов, преодолевая собственные человеческие слабости, стремятся к любви, добру и красоте.
Мастер пишет роман о Понтии Пилате, но при этом не является членом ни одной писательской организации, его никогда бы не пустили в “Грибоедов”, да ему и нечего там делать. Мастер мечтает о покое и уединении, и в конце булгаковского романа его мечта сбывается именно потому, что всю свою жизнь этот талантливый человек стремился к ней.
Пожалуй, талант и является тем критерием, который не позволяет причислить Мастера к толпе обывателей. Обыватель бездарен, а талант и бездарность во все времена враждовали между собой. М. А. Булгаков высоко ценил гений А. С. Пушкина, и в его трактовке темы “гений и злодейство” слышатся отголоски “Моцарта и Сальери”.
Но бездарность обывателя выражается не только в отсутствии творческого дара (Рюхин, Бездомный), но и в неспособности любить. Любящих в романе только двое. Это все те же Мастер и Маргарита.
Эта женщина, по выражению М. А. Булгакова, “всю жизнь ждала Мастера” и, дождавшись, подарила ему такую любовь, которой читатели романа могут только позавидовать. Нечего и говорить о том, что люди, испорченные “квартирным вопросом”, не способны на такие чувства.
Обывательская тема волновала М. А. Булгакова задолго до написания “Мастера и Маргариты”. Судя по “Запискам на манжетах”, он, в отличие от Маяковского, уже в начале двадцатых годов понял, что обывательщина для нового строя — явление не временное, ибо не может быть только наследием проклятого прошлого.
Писатель был уверен, что обыватели, заняв руководящие посты, станут управлять жизнью страны, и тогда от их безнравственности будут зависеть судьбы подлинных людей, таких, как Мастер.
Продолжая традиции русской литературы XIX века, М. А. Булгаков даже в самые трудные времена отстаивал правду, красоту, добро. Он был и останется Мастером русской литературы.
?
(1)Обыватель — явление всемирное. (2)Оно встречается во всех классах и нациях. (3)Английский герцог может быть столь же вульгарным, как американский пастор или французский бюрократ. (4)Рабочий или шахтёр нередко оказываются такими же откровенными буржуа, как банковский служащий или голливудская звезда.(5)Истинный обыватель весь соткан из заурядных, убогих мыслей; кроме них, у него ничего нет.(6)Истинный обыватель, с его неизменной страстной потребностью приспособиться, приобщиться, пролезть, разрывается между стремлением поступать как все и приобретает ту или иную вещь потому, что она есть у миллионов, и страстным желанием принадлежать к избранному кругу, ассоциации, клубу. (7)Соседство с главой компании и европейским аристократом может вскружить ему голову. (8)Богатство и титул приводят его в восторг.(9)Истинный обыватель не отличает одного автора от другого; читает он мало и всегда с определённой целью, но может вступить в общество библиофилов и смаковать прелестные книги: винегрет из Симоны де Бовуар, Достоевского, Сомерсета Моэма, «Доктора Живаго» и мастеров эпохи Возрождения. (10)Его не очень интересует живопись, но престижа ради он охотно повесит в гостиной репродукции Ван Гога, втайне предпочитая ему другого художника.(11)В своей приверженности к утилитарным, материальным ценностям он легко превращается в жертву рекламного бизнеса. (12)А реклама всегда играет на обывательской гордости обладания вещью, будь то комплект нижнего белья или набор столового серебра. (13)Я имею в виду определённый тип рекламы. (14)Глубочайшая пошлость, источаемая рекламой, не в том, что она придаёт блеск полезной вещи, но в самом предположении, что человеческое счастье можно купить и что покупка эта в какой-то мере возвеличивает покупателя.(15)Конечно, сотворённый в рекламе мир сам по себе безвреден — каждый знает, что сотворён он продавцом, которому всегда подыгрывает покупатель. (16)Самое забавное не в том, что здесь не осталось ничего духовного, кроме экстатических улыбок людей, поглощающих божественные хлопья, не в том, что игра чувств ведётся по законам буржуазного общества. (17)Нет, самое забавное, что это — теневой, иллюзорный мир, и в его реальное существование втайне не верят ни продавцы, ни покупатели.(18)У русских есть, вернее, было специальное название для самодовольного величественного обывателя — пошлость. (19)Это главным образом ложная, поддельная значительность, поддельная красота, поддельный ум, поддельная привлекательность. (20)Припечатывая что-то словом «пошлость», мы не просто выносим эстетическое суждение, но и творим нравственный суд. (21)Всё подлинное, честное, прекрасное не может быть пошлым. (22)Я утверждаю, что простой, не тронутый цивилизацией человек редко бывает пошляком, поскольку пошлость предполагает внешнюю сторону, фасад, внешний лоск.(23)В прежние времена Гоголь, Толстой, Чехов в своих поисках простоты и истины великолепно изобличали вульгарность, так же как показное глубокомыслие. (24)Но пошляки есть всюду, в любой стране — и в Америке, и в Европе. (25)И всё же в Европе их больше, несмотря на старания американской рекламы.
(По В. В. Набокову*)
* Владимир Владимирович Набоков (1899–1977 гг.) — русский и американский писатель, поэт, переводчик, литературовед.
Кто такой обыватель? Как часто он встречается среди людей? Что должен делать человек, чтобы не стать им? Эти и другие вопросы затрагивает В.В. Набоков. Однако наиболее детально автор рассматривает проблему обывательства.
Чтобы привлечь внимание читателей к этой проблеме, автор рассуждает о людях, которые имеют обывательские пороки. Эта проблема является актуальной на сегодняшний день, так как обыватели встречаются во всех социальных классах и нациях: «Обыватель – явление всемирное». Писатель вовлекает читателей в круг переживаний своих переживаний, рассуждая о таких людях: «Его не очень интересует живопись, но престижа ради он охотно повесит в гостиной репродукции Ван Гога, втайне предпочитая ему другого художника».
Позиция автора текста выражена ясно и однозначно. В.В. Набоков негативно относится к обывателям, описывая их «вульгарными», «пошлыми». Автор приводит весьма убедительные доводы в пользу того, что нужно задуматься над своим поведением, нет ли в нем черты обывательского характера.
С мнением автора трудно не согласиться. Вряд ли кто-то будет отрицать то, что обывательские черты характера – это одни из негативных признаков в людях. Они вызывают отвращение, жалость. Я считаю, что люди с таким качеством характера должны перебороть обывательские черты, «очиститься» от них.
Мое согласие с авторской позицией можно обосновать следующим литературным примером. Вспомним произведение Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание». Родион Раскольников, как и большинство молодых людей в то время, хотел повторить славу Наполеона, мнил себе способным на большее: преступить через человеческую жизнь. Но в конце произведения Раскольников после раскаяния смог заметить свои обывательские пороки и начать исправлять их.
В качестве аргумента приведу следующий литературный пример. В стихотворении В.Маяковского «Гимн судье» лирический герой протестует против обывательства. Отгородившись от жизни, ее требований и проблем, этот «ученый» становится обывателем, существом, равнодушное ко всему : временам года, любви, политике.
Я с интересом прочитала текст В.В.Набокова и надеюсь, что читатели задумаются над проблемой, поднятой автором, и поймут, что обывательские черты характера не должны «жить» в душе хорошего человека. А если они есть, то необходимо их исключить.
Как часто в повседневной жизни мы машинально обмениваемся любезностями, не вникая в значение употребляемых фраз? Например, говорим “здравствуйте”, на самом деле не желая здоровья человеку, а просто потому, что так принято говорить? А ведь использование клише – один из признаков обывателя.
Так кто же такие обыватели, и что нужно сделать, чтобы не становиться ими? Этот вопрос тщательно и эмоционально исследуется В.Набоковым и заставляет читателей внимательней приглядываться к самим себе, и, возможно, увидеть свои обывательские пороки.
Эта проблема является нравственной, так как касается непосредственно личных качеств человека, его поведения и жизненных ценностей. Ведь обыватель – это человек с набором отрицательных качеств и привычек поведения. И, к сожалению, данное явление носит массовый характер. Обыватели (равно мещане) встречаются во всех слоях населения. Черты, характерные мещанину, можно заметить как и у обычного клерка или домохозяйки, так и у члены высшего общества (например, депутата). И, не исключено, – у самого себя.
В.Набоков считает, что мещанин – это корыстный человек с “низменными” идеалами, ничем не выделяющийся из толпы. Его от не-мещан отличают использование слов-штампов, отсутствие интереса к искусству, влечение только к материальным ценностям и узколобая пошлость. Писатель крайне негативно относится к обывателям и применяет по отношению к ним такие оценочные слова, как: “корыстный”, “низменный”, “вульгарность”, “банальный”, “фальшивый”. И, по мнению автора, чтобы не стать обывателем, нужно искоренять в себе характерные им черты.
Меня поразил столь эмоциональный негативный отклик В.Набокова на явление мещанства. И я, под напором его яростных доказательств, соглашаюсь с его мнением и разделяю его отрицательное отношение к обывателям. Я считаю, что обыватели – люди, стремящиеся поступать как все, но желающие казаться лучше других. Эти люди насквозь пропитаны ложью. Даже если мещанин увлечется искусством, это увлечение не будет касаться высокого значения творчества, а сведётся лишь к удовлетворению низменных потребностей. Или будет основано только на том, что так делают все.
Я думаю, что в современном обществе также можно говорить о явлении обывательства. Например, среди подростков оно хорошо заметно: время от времени у них появляется мода на что-то. Так, недавно была мода на “эмо”: все одевались в чёрно-розовую одежду, выстригали чёлки и были очень эмоциональны. Затем мода резко сменилась на “ваниль”” все теперь одеваются в обтягивающую одежду нейтральных тонов, делают неаккуратный пучок на голове и ведут себя романтично. Здесь мы ясно видим пример желания быть как все. Но, как говорит Набоков, “это всего лишь попугаи”, подражающие манерам взрослых обывателей: остаётся надеяться, что, когда эти молодые люди вырастут, они перестанут “попугайничать” и не превратятся в настоящих обывателей.
Яркий пример мещанства мы встречаем в романе Ф.М.Достоевского “Преступление и наказание”. Так, Родион Раскольников, как и большинство молодых людей в то время, хотле повторить славу Наполеона, мнил себя способным на большее: преступить через человеческую жизнь. Но в конце произведения Раскольников после раскаяния во время несения заслуженного наказания смог увидеть свои обывательские пороки и начать исправлять их.
Таким образом, я могу сделать вывод, что в нравственном образе мещанина нет ничего хорошего. Поэтому нужно в первую очередь присмотреться к своему поведению – нет ли в нём повадок обывателя. И, обнаружив в себе пороки мещанина, нужно тщательно работать над их исправлением.
Добавил: HeliaRaubel
Как часто в повседневной жизни мы машинально обмениваемся любезностями, не вникая в значение употребляемых фраз? Например, говорим «здравствуйте», на самом деле не желая здоровья человеку, а просто потому, что так принято говорить? А ведь использование клише — один из признаков обывателя.
Так кто же такие обыватели, и что нужно сделать, чтобы не становиться ими? Этот вопрос тщательно и эмоционально исследуется В. Набоковым и заставляет читателей внимательней приглядываться к самим себе, и, возможно, увидеть свои обывательские пороки.
Эта проблема является нравственной, так как касается непосредственно личных качеств человека, его поведения и жизненных ценностей. Ведь обыватель — это человек с набором отрицательных качеств и привычек поведения. И, к сожалению, данное явление носит массовый характер. Обыватели (равно мещане) встречаются во всех слоях населения. Черты, характерные мещанину, можно заметить как и у обычного клерка или домохозяйки, так и у члены высшего общества (например, депутата). И, не исключено, — у самого себя.
В. Набоков считает, что мещанин — это корыстный человек с «низменными» идеалами, ничем не выделяющийся из толпы. Его от не-мещан отличают использование слов-штампов, отсутствие интереса к искусству, влечение только к материальным ценностям и узколобая пошлость. Писатель крайне негативно относится к обывателям и применяет по отношению к ним такие оценочные слова, как: «корыстный», «низменный», «вульгарность», «банальный», «фальшивый». И, по мнению автора, чтобы не стать обывателем, нужно искоренять в себе характерные им черты.
Меня поразил столь эмоциональный негативный отклик В. Набокова на явление мещанства. И я, под напором его яростных доказательств, соглашаюсь с его мнением и разделяю его отрицательное отношение к обывателям. Я считаю, что обыватели — люди, стремящиеся поступать как все, но желающие казаться лучше других. Эти люди насквозь пропитаны ложью. Даже если мещанин увлечется искусством, это увлечение не будет касаться высокого значения творчества, а сведётся лишь к удовлетворению низменных потребностей. Или будет основано только на том, что так делают все.
Я думаю, что в современном обществе также можно говорить о явлении обывательства. Например, среди подростков оно хорошо заметно: время от времени у них появляется мода на что-то. Так, недавно была мода на «эмо»: все одевались в чёрно-розовую одежду, выстригали чёлки и были очень эмоциональны. Затем мода резко сменилась на «ваниль»” все теперь одеваются в обтягивающую одежду нейтральных тонов, делают неаккуратный пучок на голове и ведут себя романтично. Здесь мы ясно видим пример желания быть как все. Но, как говорит Набоков, «это всего лишь попугаи», подражающие манерам взрослых обывателей: остаётся надеяться, что, когда эти молодые люди вырастут, они перестанут «попугайничать» и не превратятся в настоящих обывателей.
Яркий пример мещанства мы встречаем в романе Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание». Так, Родион Раскольников, как и большинство молодых людей в то время, хотле повторить славу Наполеона, мнил себя способным на большее: преступить через человеческую жизнь. Но в конце произведения Раскольников после раскаяния во время несения заслуженного наказания смог увидеть свои обывательские пороки и начать исправлять их.
Таким образом, я могу сделать вывод, что в нравственном образе мещанина нет ничего хорошего. Поэтому нужно в первую очередь присмотреться к своему поведению — нет ли в нём повадок обывателя. И, обнаружив в себе пороки мещанина, нужно тщательно работать над их исправлением.
Как часто в повседневной жизни мы машинально обмениваемся любезностями, не вникая в значение употребляемых фраз? Например, говорим “здравствуйте”, на самом деле не желая здоровья человеку, а просто потому, что так принято говорить? А ведь использование клише – один из признаков обывателя.
Так кто же такие обыватели, и что нужно сделать, чтобы не становиться ими? Этот вопрос тщательно и эмоционально исследуется В.Набоковым и заставляет читателей внимательней приглядываться к самим себе, и, возможно, увидеть свои обывательские пороки.
Эта проблема является нравственной, так как касается непосредственно личных качеств человека, его поведения и жизненных ценностей. Ведь обыватель – это человек с набором отрицательных качеств и привычек поведения. И, к сожалению, данное явление носит массовый характер. Обыватели (равно мещане) встречаются во всех слоях населения. Черты, характерные мещанину, можно заметить как и у обычного клерка или домохозяйки, так и у члены высшего общества (например, депутата). И, не исключено, – у самого себя.
В.Набоков считает, что мещанин – это корыстный человек с “низменными” идеалами, ничем не выделяющийся из толпы. Его от не-мещан отличают использование слов-штампов, отсутствие интереса к искусству, влечение только к материальным ценностям и узколобая пошлость. Писатель крайне негативно относится к обывателям и применяет по отношению к ним такие оценочные слова, как: “корыстный”, “низменный”, “вульгарность”, “банальный”, “фальшивый”. И, по мнению автора, чтобы не стать обывателем, нужно искоренять в себе характерные им черты.
Меня поразил столь эмоциональный негативный отклик В.Набокова на явление мещанства. И я, под напором его яростных доказательств, соглашаюсь с его мнением и разделяю его отрицательное отношение к обывателям. Я считаю, что обыватели – люди, стремящиеся поступать как все, но желающие казаться лучше других. Эти люди насквозь пропитаны ложью. Даже если мещанин увлечется искусством, это увлечение не будет касаться высокого значения творчества, а сведётся лишь к удовлетворению низменных потребностей. Или будет основано только на том, что так делают все.
Я думаю, что в современном обществе также можно говорить о явлении обывательства. Например, среди подростков оно хорошо заметно: время от времени у них появляется мода на что-то. Так, недавно была мода на “эмо”: все одевались в чёрно-розовую одежду, выстригали чёлки и были очень эмоциональны. Затем мода резко сменилась на “ваниль”” все теперь одеваются в обтягивающую одежду нейтральных тонов, делают неаккуратный пучок на голове и ведут себя романтично. Здесь мы ясно видим пример желания быть как все. Но, как говорит Набоков, “это всего лишь попугаи”, подражающие манерам взрослых обывателей: остаётся надеяться, что, когда эти молодые люди вырастут, они перестанут “попугайничать” и не превратятся в настоящих обывателей.
Яркий пример мещанства мы встречаем в романе Ф.М.Достоевского “Преступление и наказание”. Так, Родион Раскольников, как и большинство молодых людей в то время, хотле повторить славу Наполеона, мнил себя способным на большее: преступить через человеческую жизнь. Но в конце произведения Раскольников после раскаяния во время несения заслуженного наказания смог увидеть свои обывательские пороки и начать исправлять их.
Таким образом, я могу сделать вывод, что в нравственном образе мещанина нет ничего хорошего. Поэтому нужно в первую очередь присмотреться к своему поведению – нет ли в нём повадок обывателя. И, обнаружив в себе пороки мещанина, нужно тщательно работать над их исправлением.
Немецкий
философ Артур Шопенгауэр писал: «Обыватель — это человек, постоянно и с большой
серьезностью занятый реальностью, которая в самом деле нереальна». Именно
проблеме обывательства посвящен текст Владимира Набокова.
Как бы развертывая смысл высказывания Шопенгауэра, В.Набоков пишет в
своей статье о характерных чертах обывателя: «потребности приспособиться,
пролезть», « стремлении поступать как все» и в то же время «страстном
желании принадлежать к избранному кругу». По сути, главное для обывателя – «казаться»,
а не «быть».
«Обывательство» и «пошлость», по мнению В. Набокова, –
слова-синонимы. А пошлость, уверяет нас Набоков, – это все
поддельное: «поддельная значительность, поддельная красота, поддельный
ум, поддельная привлекательность». Этим уже дана оценка явлению: «Все
подлинное, честное, прекрасное не может быть пошлым», – считает писатель.
С такой позицией автора статьи нельзя не согласиться. Действительно, обыватели
готовы на все ради величия, ложь для них – обыденное дело.
Проблема обывательства, пошлости – одна из вечных нравственных проблем.
Проблеме этой посвящены многие произведения русских писателей. Настоящим
обывателем является Хлестаков из комедии Н.В. Гоголя «Ревизор»: не представляя
из себя ничего стоящего, он пытается казаться выше, чем есть на самом деле.
Обыватели – все члены семьи городничего, да и остальные власть имущие
представители города N.
Типичные обыватели – Туркины, из рассказа “Ионыч” А.П.
Чехова. Их мелочность, ограниченность, ничтожность и пошлость невозможно спрятать
ни за юмором главы семейства, ни за написанными страницами романа его
супруги, рисующими жизнь ненастоящую, ни за игрой на фортепьяно их дочери –
игрой, которая ассоциируется у Старцева с падающими с горы камнями. Да и сам
главный герой рассказа Дмитрий Ионыч Старцев, некогда интеллигентный и
талантливый врач, попав под губительное влияние Туркиных, становится
обывателем и стяжателем.
Да, обывательство, пошлость – серьезный недуг не только жизни общества 19
века, но и моих современников. А недуг необходимо лечить. Как? На мой
взгляд, отличное лекарство от него назвал А.А. Блок: «Тот, кто поймет, что
смысл человеческой жизни заключается в беспокойстве и тревоге, уже перестает
быть обывателем».
Илья М.
Сочинение по тексту:
Кто такой обыватель? Вот вопрос, над которым задумывается В.В.Набоков.
Размышляя над этой проблемой, автор иронично повествует о людях, встречающихся «во всех классах и нациях», испытывающих постоянную потребность «приспособиться, приобщиться, пролезть», чтобы принадлежать к «избранному кругу». Они, с презрением отмечает писатель, желают брать от жизни все самое лучшее: останавливаться в дорогих отелях, путешествовать в первоклассных лайнерах, но вот репродукции Ван Гога и Уистлера, произведения Ф. М. Достоевского и других великих классиков чужды обывателям. Чужды потому, что человеческая пошлость с ее глупостью и неспособностью видеть и понимать прекрасное — это основные черты истинной обывательщины.
Определить позицию В.В.Набокова довольно просто: обыватели — это люди, главной целью в жизни которых является материальное благополучие. Они прячут за внешним лоском свою вульгарность, бездарность, бездуховность.
Я полностью разделяю точку зрения автора. Действительно, пошляк и глупец, постоянно стремящийся к сытой, полной забав и роскоши жизни, — вот он, истинный обыватель. Об этом не раз размышляли русские писатели и поэты.
Вспоминаю главного героя рассказа И.А. Бунина «Господин из Сан-Франциско», путешествовавшего на огромном роскошном пароходе «Аталантида» со своей семьей. Главной целью в жизни этого персонажа, человека пошлого, ограниченного, всегда было материальное благополучие, достигнув которое, он отправляется вслед за другими обывателями в морское плавание. Но его и там не волнуют красоты пейзажа, прекрасные полотна… Комфорт, вкусная еда, вина, самые лучшие и дорогие, – вот все, что нужно в путешествии этому истинному обывателю.
Очень красочно и ярко обличает подобных людей В.В.Маяковский в своем стихотворении «Нате!». Сытые, вульгарные, довольные собой, так презираемые лирическим героем, они смотрят на все «устрицей из раковин вещей», не желая понимать «бесценных слов» поэта. Вот они, истинные обыватели!
Таким образом, обыватель — это человек пошлый, ограниченный, стремящийся только к материальному благополучию.
Текст В. В. Набокова:
(1)Обыватель — явление всемирное. (2)Оно встречается во всех классах и нациях. (З)Английский герцог может быть столь же вульгарным, как американский пастор или французский бюрократ. (4)Рабочий или шахтёр нередко оказывается таким же откровенным буржуа, как банковский служащий иди голливудская звезда.
(5)Истинный обыватель весь соткан из заурядных, убогих мыслей; кроме них, у него ничего нет.
(6)Истинный обыватель, с его неизменной страстной потребностью приспособиться, приобщиться, пролезть, разрывается между стремлением поступать как все, он приобретает ту или иную вещь потому, что она есть у миллионов, эта потребность диктуется страстным желанием принадлежать к избранному кругу, ассоциации, клубу. (7) Соседство с главой компании или европейским аристократом может вскружить ему голову. (8)Богатство и титул приводят его в восторг.
(9)Истинный обыватель не отличает одного автора от другого: читает он мало и всегда с определенной целью, но может вступить в общество библиофилов и смаковать прелестные книги: винегрет из Симоны де Бовуар, Достоевского, Сомерсета Моема, «Доктора Живаго» и мастеров эпохи возраждения. (10)Его не очень интересует живопись, но престижа ради он охотно повесит в гостиной репродукцию Ван Гога, втайне предпочитая ему другого художника.
(11)В своей приверженности к утилитарным, материальным ценностям он легко превращается в жертву рекламного бизнеса. (12)А реклама всегда играет на обывательской гордости обладания вещью, будь то комплект нижнего белья или набор столового серебра. (13)Я имею в виду определённый тип рекламы. (14)Глубочайшал пошлость, источаемая рекламой, не в том, что она придаёт блеск полезной вещи, но в самом предположении, что человеческое счастье можно купить и что покупка эта в какой-то мере возвеличивает покупателя.
(15)Конечно, сотворённый в рекламе мир сам по себе безвреден: каждый знает, что сотворён он продавцом, которому всегда подыгрывает покупатель. (16)Самое забавное не в том, что здесь не осталось ничего духовного, кроме экстатическах улыбок людей, поглощающих божественные хлопья, не в том, что игра чувств ведётся по законам буржуазного общества. (17)Нет, самое забавное, что это — иллюзии и в это втайне не верит ни продавец, ни покупатель.
(18)У русских есть, вернее, было специальное название для самодовольною величественного обывателя — пошлость. (19)Это главным образом ложная, поддельная значительность, поддельная красота, поддельный ум, поддельная привлекательность. (20)Припечатывая что-то словом «пошлость», мы не просто выносим эстетическое суждение, но и творим нравственный суд. (21)Все подлинное, честное, прекрасное не может быть пошлым. (22)Я утверждаю, что простой, не тронутый цивилизацией человек редко бывает пошляком, поскольку пошлость предполагает внешнюю сторону, фасад, внешний лоск.
(23)В прежние времена Гоголь, Толстой, Чехов в своих поисках простоты и истины великолепно изобличали вульгарность, так же как показное глубокомыслие. (24)Но пошляки есть всюду: и в Америке, и в Европе. (25)И всё же в Европе их больше, несмотря на старания американской рекламы.
(По В. В. Набокову*)
< Предыдущая Следующая >
Слово «обыватель» имеет два значения. Во времена царской России так называли постоянных жителей определенной местности. Через какое-то время это толкование стало неактуальным. Обывателями начали называть людей с узким кругозором, у которых преобладают мелкие интересы. Второе значение отличается оттенком презрительности.
Я считаю, что обыватели – эгоисты, так как их мало интересуют окружающие, главное для них – собственные цели, желания, интересы. Такие люди обычно неинтересны как личности, ведь не отличаются глубиной мысли. Зачастую обыватели лишь создают впечатление заинтересованности. Стоит немного поговорить с таким человеком и станет понятно, что это пустышка, наполненная недалекими целями.
Обыватель способен мечтать лишь о материальном. В погоне за деньгами он без малейшего сожаление может растерять себя, свою совесть. Кроме того, такая личность очень зависит от окружающих, ведь пытается доказать свою значимость. Обыватель уверен в том, что достоин общаться с лучшими. Эти «лучшие» чаще всего оказываются такими же недалекими людьми, как и он.
Создать четкое представление личности обывателя можно, обратившись к произведениям русских классиков. Рассказ А.П. Чехова «Ионыч» знакомит нас с семьей Туркиных. В небольшом городке они слывут образованными и талантливыми людьми. Попасть в гости к Туркиным для горожан – большая честь. То, что это мнение ошибочно узнаем позже. Оказывается, что герои – обычные обыватели. Они очень зависят от мнения горожан, поэтому постоянно пытаются продемонстрировать свои таланты. Не зря, Дмитрию Ионычу с ними не интересно.
Вместо предисловия к этим заметкам. – Поймет их правильно только тот, кто почувствует: в них нет и не может быть никакого чванства. Напротив, чванство – а не скромность – это отличительное свойство самогo обывателя! – Итак. –
Обыватель есть тот, для кого благополучие, достигаемое приспособленностью к наличной социальной среде, есть высшая ценность, и, постольку, составляет предмет его самоуважения.
…Повторю: тот обыватель, для кого благополучие – даже не предмет вожделения, а вопрос так понимаемого достоинства (*).
То есть благополучие для обывателя, даже простое «материальное» и в первую очередь оно, – есть не вопрос его личного удовольствия или пользы, а именно вопрос ценности, что значит – моральный и даже религиозный (квазирелигиозный).
Отсюда, благополучие обывателя требует от него не просто забот, а настоящего служения; и потому, кстати – что воистину удивительно – не может кроиться по его личному вкусу и разумению, а только по установленному в его среде, социально-признанному образцу. Благополучие обывателя делает его неотличимым от среды, на которую он ориентирован и в которой желает преуспеть; оно его стандартизирует, «нормирует».
Обыватель, таким образом, отнюдь не тот, кому «малого нужно» – напротив, ему нужно много! Ведь за то он себя и уважает – что имеет. Уважать себя есть задача моральная. И вот, обывателю нужно все, что есть у других, «всех», и притом по возможности в максимальной степени (ибо моральным нельзя быть «от сих до сих», но только в полной мере). И во всяком случае ему, обывателю, нужно гораздо больше того, что диктуют ему его реальные потребности, а часто и что-то, что по существу идет им вразрез.
Обыватель в самом своем эгоизме ориентирован, таким образом, не на личное, он и в своих материальных потребностях – социален. А других духовных потребностей, кроме потребности вписаться в социум и преуспеть в нем – стать первым среди одинаковых! – и он и вообразить себе не может.
…Так, например, если обыватель слышит, что какое-то художественное произведение или какой-то автор «раскручены» (то есть им искусственно создана популярность) – то это возбуждает, а не гасит его интерес к ним. Ведь от искусства ему того только и нужно, чтобы «приобщиться» к некоторым «всем», узнать, что знают другие, о чем они говорят – и заговорить на одном с ними языке. То же, что может нравиться ему лично – для него дело десятое и даже, если оно отличается от общего стиля – опасное, ибо может выдать его несходство, нестандартность.
Престиж – идол обывателя.
Престиж, как демонстративное потребление за пределами своих реальных личных потребностей, с единственной целью обозначить место потребляющего на социальной лестнице – той лестнице, конечно, что еще отражает примитивную ценностную шкалу дикаря. Шкалу, в которой, скажем, бог и богатство – одного корня.
Мода, эта периодическая переэкзаменовка людей на стадность, на их способность и желание не отличаться от среды, частью которой они хотят себя видеть – для обывателя своего рода опиум. Стать как все и притом раньше других, обогнать кого-то и стать заметным в борьбе за неотличимость – вот манящее обывателя недостижимое!
Если у чеховского идеального человека все должно было быть красиво – не только одежда и тело, но и душа и мысли – то у обывателя все должно быть, в наше время, модно. И душа и мысли.
Обычно он называет это – «быть современным».
Обыватель не то что не может, он – не хочет быть личностью! Индивидуальность для него – отклонение от стандарта, то есть, что для него то же, – идеала; личность – в лучшем случае – «чудачество».
Конечно, обыватель – конформист, мыслит стандартно. И беда не в том, что он иначе не может, а в том, что иначе он и не хочет. Ибо разум он использует не как орудие разыскания истин, а как орудие приспособления к среде – разыскания удобных или украшающих его (элитарных, модных) коллективных мнений. Истины этому могут и мешать.
Создать семью, вырастить детей, обеспечить себе и близким необходимый для подлинной жизни (позволяющий отдаваться культурным интересам) достаток, даже суметь сделать в своем доме уют – все это не обывательские, а фундаментальные ценности жизни. Обывательство – отнюдь не в том, что человек все это совершает, а в том, как он это совершает. Скорее, именно тщеславные или честолюбивые импульсы и создают обывателя, ориентируя индивида на признание в социуме. Свою социальность (определеннее выражаясь, стадность) он вносит в то, что должно быть сугубо интимно. Женится обыватель не на той, которую любит, а на той, которая его «стоит» – смотря, значит, чужими глазами; дети у него – знак благополучия, желательно – предмет гордости, тщеславия, а также плод предусмотрительности («чтобы было, кому на старости подать стакан воды»). Материальные же потребности далеко превосходят собственно потребности, «достаток» (в буквальном значении достаточность, необходимый минимум), и призваны отражать его место в обществе, престиж. Достаток (здесь в смысле избыток) и престиж, а не личные вкусы, призван отражать даже уют…
Экономика (не скажу «рыночная», ибо другая, командная экономика есть только политическая тирания) – увы, кровно заинтересована в обывателе, обывательском мировоззрении. Ибо заинтересована не в индивидуализированном и реальном, а раздутом и социализированном, подстрекаемом и направляемом рекламой спросе – «пусть друзья завидуют», «я этого достойна», даже «за чувством скромности обращайтесь к другим» (это реклама «тачки» BMW) и т.д. и т.п.; заинтересована в том, что называется «престижным потреблением».
Не случайно слово «буржуазный» (свойственный либеральному обществу) кроме гордого смысла «гражданский» имеет смысл «мещанский» (утрированно-обывательский), – то и другое в буквальном переводе.
Состоявшийся обыватель – горд и презрителен.
Если он окажется и «сзади» других, то, по крайней мере, «в том же (нужном) стаде». Всегда должны находиться такие, кто будет хуже его: хотя бы те, кто в другом «стаде» или вовсе не «в стаде». – Без чванства обыватель неполный.
«Элита» – любимое словечко современного обывателя; сноб (гордящийся своей принадлежностью к «элите») – обыватель со «знаком качества».
Обыватель самоуверен предельно: он уверен, что знает, ни больше ни меньше, как «жизнь». То есть все, что кто-то в жизни может ценить кроме благополучия – для него блажь, «иллюзии».
Обыватель, как будто, «реалист», и себя считает таковым; ведь приспособиться – значит приспособиться к существующему, к «реалиям». Но под реалиями он понимает исключительно общепринятое, хотя бы оно строилось на ложных или преступных основаниях; он ориентирован не на истинные или кажущиеся ему самому таковыми, а на господствующие мнения и ценности. Таким образом, его «реальность» – та «жизнь», которая противопоставляется «книжкам» и которую «знает» обыватель – это смесь разного рода коллективных миражей и распространенных пороков. «Реалист» – эксплуататор человеческого несовершенства.
Потому, кстати, противоречия или нелепости в собственных взглядах его нисколько не смущают. Ведь это не в нем они родились, и за их качество он не отвечает. Так, он может считать себя верующим, не спрашивая себя о том, верится ли ему в Бога или нет, – ведь его исповедание есть лишь способ его благоустройства в среде (в коей все вдруг стали православными, иудеями и пр., сообразно своей этнической принадлежности). Об объективной истине или о собственной искренности во мнениях спрашивает себя только «философ», что на языке обывателя всегда значит «чудак, живущий чем-то несуществующим; дурак». Тот самый «филосoф», с ударением на соф, которому суждено оставаться «без огурцов».
Обыватель, как сказано, принимает для себя общепринятые установки, сколь бы мало друг с другом они ни вязались. Он одновременно и верующий, и эзотерик, и (ныне) вполне сексуально раскрепощен, он может держать лавочку и быть поклонником социализма, он молится Христу и гордится своим благосостоянием и презирает бомжей, и т.д. и т.д. Эта всеядность в общепринятом может проявляться похоже на терпимость. Но она же означает, что ни к одной общепринятой и соответственно принятой им установке он не относится критически. Рассуждать обыватель не любит, но уж если придется выносить какое-то суждение – то суждение это просто не сможет быть никаким иным, как фарисейски формальным и жестким – он знает, как правильно! Классический образ обывателя-фарисея – это бабушки на скамейках… (О парадоксальных сходствах обывателя и фарисея, как разного рода служителей идеи правильного, у меня есть особые заметки.)
Если единственное назначение человека в мире – не понять что-то в нем и не судить его, а только и исключительно «попользоваться», то, конечно, такому человеку будет нужно «много», – но позиция «маленького человека» есть для него самая удобная. Ведь «маленький» человек – это тот, кто, в меру своих возможностей потребляя, освобожден от необходимости хоть как-то при этом сдерживать себя, думая об общем и целом, о будущем и должном. («Лишь были б желуди…»)
Так обыватель по убеждению и «мал», и одновременно горд этим, – ведь это его преимущество.
Никакая слабость не грех. Слабому можно и нужно помогать. Неспособному можно повторить урок, робкого ободрить, невоздержного усовестить… Но обывательство – не слабость, а установка.
Обывателя ругать нужно, ибо обывательская установка, по существу – жестока. Ведь если благополучие становится основой для самоуважения, то чужая слабость, несчастливость, неудачливость – становятся основанием для презрения, «бедность – порок» и пр. – Если кому-то все это не кажется непосредственно отвратительным, ему можно напомнить, что это – прямая противоположность тому, чему учил Христос.
А кого сам обыватель называет обывателем? – Того, кто добился в смысле общепринятого благополучия меньшего, чем он, и, главное – не стремится добиваться большего. Именно того и называет, кому «малого нужно»: кто ближе к Сократу или Христу…
(*) Пример. Главный футбольный тренер ЦСКА зашел в «Макдональдс», съел бутерброд и отправился восвояси. Вот и все. Не лез без очереди, ничего не украл, не ругался и не дрался. Но там его опознал болельщик «Спартака», тайком «сфоткал» на мобильник и разместил отчет о событии в сеть. И «событие» – «нашумело»! – На свежую голову невозможно понять, в чем вообще состояло событие и тем более что в нем могло «шуметь». Но обывателю объяснять не надо: богатому человеку некрасиво показываться в дешевом (сравнительно) «макдаке». Это не вопрос того, проголодался человек или нет, вкусно кормят или невкусно, быстро обслуживают или медленно, и т.д., – для обывателя это вопрос так понимаемого достоинства.
(Я совершенно не приемлю социализм, но думается: а если бы главного тренера приметили в советской пельменной или пирожковой – заведения уж точно не шикарнее макдака, – потрясло бы это хоть кого-нибудь?..)
А вот еще история. Прославленная молодая балерина впервые за последние 12 лет своей биографии спускается в метро, и обнаруживает там – что бы вы думали? – множество существ того же биологического вида, что и она сама; причем аборигены объясняются на понятном ей языке и ведут себя дружелюбно, даже просят автографы! Существа эти ей в общем нравятся, и о своих необычных впечатлениях она специально пишет в блог. – Все это, конечно, трогательно, но ненужный вопрос остается: неужели за все 12 лет не бывало у балерины случаев, когда добраться куда-нибудь на метро было бы просто удобнее, чем на машине? И что, тогда, ей могло так долго мешать?.. Тут, кстати, видно, как родственно обывательство снобизму.
(Примечание 2012 года)
На следующую страницу
На предыдущую страницу
На главную страницу
Обыватель и фарисей
Что такое пошлость?
На страницу Словаря «О» (к статье «Обыватель, обывательство»)
На страницу Словаря «Ф» (к статье «Филистерство»)
В 1921 году в стихотворении “О дряни” В. В. Маяковский писал о современной ему действительности:
Утихомирились бури революционных лон.
Подернулась тиной советская мешанина.
И вылезло
Из-за спины РСФСР
Мурло
Мещанина.
В начале двадцатых годов на сцене театра жизни вновь появился знакомый персонаж — обыватель. В XIX веке о нем писали Н. В. Гоголь, Ф. М. Достоевский и Г. И. Успенский. На рубеже столетий он приковывал пристальное внимание А. П. Чехова и И. А. Бунина, А. И. Куприна и В. Г. Короленко, Л. Н. Андреева и М. Горького. В годы революции и Гражданской войны обыватель на время затаился. С ужасом, подобно Лисовичу из “Белой гвардии”, наблюдал он сквозь щелку между ситцевыми занавесками перипетии кровавой борьбы, но, как только над шестой частью суши окончательно и бесповоротно утвердилась власть рабочих и крестьян, ^вздохнул с облегчением и стал искать свое теплое местечко в новой жизни. Из российского обывателя он превратился в обывателя советского.
Со всех необъятных российских нив,
С первого дня советского рождения
Стеклись они,
Наскоро оперенья переменив,
И засев во все учреждения.
Проник обыватель и в “одну из крупнейших московских литературных ассоциаций, сокращенно именуемую “МАССО-ЛИТ”. Там его в конце двадцатых — начале тридцатых годов и нашел Михаил Афанасьевич Булгаков.
В Толковом словаре читаем: “Обыватель — человек, лишенный общественного кругозора, живущий только мелкими личными интересами”.
Московские страницы романа посвящены жизни творческой интеллигенции. Это литераторы (Берлиоз, Бездомный, Рюхин), театральная администрация (Лиходеев, Римский, Ва-ренуха). Однако выясняется, что перед нами люди, “живущие только мелкими личными интересами”. Они ничем не отличаются от публики варьете, от Никанора Ивановича Босого, от буфетчика Сокова. “Люди как люди”, — говорит о москвичах Воланд. Какой смысл вкладывает он в эту фразу? Я думаю, тот, который и должен вкладывать Сатана. Для Воланда люди — грешники. Они слабы и не могут устоять перед мирскими соблазнами.
Появление Воланда в Москве тридцатых годов не случайно. Роман начинается с разговора о вере, и Берлиоз с гордостью заявляет, что и он, и Бездомный — атеисты. В городе, где правят засевшие во всех учреждениях безбожники, царит грех. Если в душе нет Бога, его место занимает дьявол. Мне кажется, новаторство Булгакова как раз в том и заключается, что он впервые в русской литературе уравнял понятия “обыватель” и “грешник”. Впрочем, раньше это сделала советская действительность. Перечитав знаменитые десять заповедей, мы легко убедились в том, что булгаковские москвичи повинны в нарушении доброй половины из них.
Семплеяров — прелюбодей. Лиходеев — пьяница, ведущий распутный образ жизни, Латунский — лжец. А чревоугодие! Чем славится Дом писателей? Рестораном, да еще таким, который именуют “Грибоедовым”. Фамилия русского писателя обретает в таком контексте гротескный смысл. Невольно вспоминается возница, сопровождавший тело убитого в Тифлисе Грибоедова. На вопрос А. С. Пушкина, кого везете, он ответил: “Грибоеда!”
Литераторы булгаковской Москвы в буквальном смысле “грибоеды”. Они бездарны, для них литература лишь средство создания собственного благополучия. Среди завсегдатаев Грибоедова нет писателей. Писатель в романе только один. Это Мастер. Но он, как и Ф. М. Достоевский, не имеет никакого писательского удостоверения. О таланте Мастера говорит рукопись романа о Понтии Пилате, подвергшаяся жестокой критике со стороны обывателей, пригревших местечки в различных литературных организациях.
Чтобы обнажить перед читателем обывательскую сущность “творческой интеллигенции”, М. А. Булгаков и призывает на помощь Воланда и его свиту. Воланду нечего и некого бояться, у него нет корысти верить в миражи, он пришел восстановить справедливость, совершить разоблачение, назвать вещи своими именами. Ну, например, сказать про “осетрину второй свежести” что она тухлая. Воланд показывает обывателям их самих, и некоторые, в ком еще не умерла душа, ужаснувшись своим грехам, встают на путь перерождения.
Так бездарный поэт-атеист Иван Бездомный в конце романа предстает перед нами сотрудником Института истории и философии профессором Иваном Николаевичем Поныревым. А вот поэт Рюхин не смог пойти далее мимолетного раскаяния, обернувшегося в итоге озлоблением и уверенностью в том, что “исправить в его жизни ничего больше нельзя, а можно только забыть”.
Особое место занимают в московском сюжете романа Мастер и Маргарита. Формально с точки зрения социальной иерархии и их можно назвать обывателями. Но в булгаковском смысле этого слова они таковыми не являются. Хотя и Мастера, и его возлюбленную нельзя назвать безгрешными, они, в отличие от самодовольных и уверенных в себе берлиозов, преодолевая собственные человеческие слабости, стремятся к любви, добру и красоте.
Мастер пишет роман о Понтии Пилате, но при этом не является членом ни одной писательской организации, его никогда бы не пустили в “Грибоедов”, да ему и нечего там делать. Мастер мечтает о покое и уединении, и в конце булгаковского романа его мечта сбывается именно потому, что всю свою жизнь этот талантливый человек стремился к ней.
Пожалуй, талант и является тем критерием, который не позволяет причислить Мастера к толпе обывателей. Обыватель бездарен, а талант и бездарность во все времена враждовали между собой. М. А. Булгаков высоко ценил гений А. С. Пушкина, и в его трактовке темы “гений и злодейство” слышатся отголоски “Моцарта и Сальери”.
Но бездарность обывателя выражается не только в отсутствии творческого дара (Рюхин, Бездомный), но и в неспособности любить. Любящих в романе только двое. Это все те же Мастер и Маргарита.
Эта женщина, по выражению М. А. Булгакова, “всю жизнь ждала Мастера” и, дождавшись, подарила ему такую любовь, которой читатели романа могут только позавидовать. Нечего и говорить о том, что люди, испорченные “квартирным вопросом”, не способны на такие чувства.
Обывательская тема волновала М. А. Булгакова задолго до написания “Мастера и Маргариты”. Судя по “Запискам на манжетах”, он, в отличие от Маяковского, уже в начале двадцатых годов понял, что обывательщина для нового строя — явление не временное, ибо не может быть только наследием проклятого прошлого.
Писатель был уверен, что обыватели, заняв руководящие посты, станут управлять жизнью страны, и тогда от их безнравственности будут зависеть судьбы подлинных людей, таких, как Мастер.
Продолжая традиции русской литературы XIX века, М. А. Булгаков даже в самые трудные времена отстаивал правду, красоту, добро. Он был и останется Мастером русской литературы.
?