Почему люди воюют и что нужно сделать, чтобы жить в мире,
с уверенностью глядя в завтрашний день?
Какие сложные и вечные вопросы! И как много ответов на «почему»: по принуждению, за нефть, за деньги, за землю, за родину, за веру, за идею, за свободу, за счастье, просто из желания убивать – список можно продолжать бесконечно.
Войны, как известно, начать легко, закончить трудно, выиграть – невозможно. Все согласятся, что война – это ужасно, но войны от этого не прекращаются. И самое циничное, что в наше время войны давно уже ведутся не ради высокой патриотической цели – освободить страну от захватчиков, а исключительно ради удовлетворения чьих-то личных и узкокорпоративных интересов – вот что самое страшное!
Повергает в ужас и то, что современному поколению война видится романтической забавой, где есть подвиги, плотно сжатые зубы, выстрелы в упор и гранаты, буравящие землю там, где нас нет.
Мир настолько привык к единичной смерти, что уже потерялась ценность одной-единственной жизни. И эта единственная потеря воспринимается как трагедия только близкими людьми. Для большинства – доказательство того, что войны без потерь не бывает.
Историки подсчитали, что за 5600 лет на Земле было всего 294 года мира. Представляете! Всего 294 года за 5600 лет!
Человечество устало от войн, Земля устала от людской жестокости и ненависти. Когда же на Земле закончатся войны? Что нужно сделать, чтобы в каждом уголке земного шара, наконец, воцарился МИР?!
На память приходит притча о двух друзьях. Как-то они поссорились, и один дал другому пощёчину. Тот, которого ударили, написал на песке: «Сегодня мой самый лучший друг дал мне пощёчину».
Друзья продолжили путь, и на пути им встретился источник, в котором они решили искупаться. И вдруг тот, что получил пощёчину, стал тонуть. Тогда второй, не раздумывая ни секунды, бросился ему на помощь и спас его. Спасённый в знак благодарности высек на камне: «Сегодня мой самый лучший друг спас мне жизнь».
Удивлённый спасатель воскликнул:
– Почему, когда я ударил тебя, ты об этом написал на песке? А когда я спас тебя, ты выгравировал надпись на камне?
И услышал такой ответ:
– Я написал слова о причиненной боли и обиде на песке, чтобы ветер поскорее стёр эту надпись и вместе с нею те чувства, что терзали меня. А слова о спасении я высек на камне, чтобы они жили вечно в моей душе вместе с чувством благодарности и признательности.
Человек, победивший в себе ответную агрессию, желание отомстить, никогда не сможет причинить боль другому человеку.
Человек, победивший в себе зверя алчности и зависти, всегда будет ставить себя на место другого человека, и не сможет больше причинять зло и сеять горе. И только тогда мир будет мирным.
Но сможет ли человек переступить через свою гордыню? Обуздать в себе чёрные мысли и чувства?
Думаю, да.
Мы, люди, если захотим, то сможем сделать всё, что угодно. Главное верить и не сдаваться, не падать духом, не идти на поводу у слухов и провокаций.
Существует гипотеза, что война – это один из природных механизмов, регулирующих человеческую популяцию. Определенная логика в данном утверждении есть, ведь человечество давно научилось эффективно защищаться от хищников и многих других природных напастей. Следовательно, как говорил в одном из своих выступлений известный в Интернете персонаж Mr Freeman, нас становится многовато.
Перенаселение
Исходя из предыдущей теории, можно вывести следующую: в связи с тем, что население планеты с каждым годом увеличивается, а территории пригодные для жизни, запасы пищи, воды и полезных ископаемых, напротив, стремительно уменьшаются, военные конфликты становятся неизбежными.
Томас Мальтус полагал, что война — неизбежный результат роста населения в условиях ограниченного доступа к ресурсам.
Амбиции королей
К сожалению, зачастую мирное население мало что решает в политических играх «больших боссов». Таким образом, народы иногда становятся лишь пешками, удовлетворяющими манию власти к захвату новых территорий и сфер влияния на мировой арене.
Древние инстинкты
Некоторые исследователи полагают, что человек стремиться воевать из-за непобежденных животных инстинктов. То есть не потому, что ему действительно нужна данная территория или ресурс, а из-за непреодолимой тяги защищать «свое», даже если оно таковым не является.
Политика и ничего больше
Многие социологи сходятся на мысли, что корни и причины военных конфликтов не стоит искать в психологии и биологии, скорее, уверены они, это всего лишь один из политических маневров, никак не связанных с природой человека. Война в этом случае не многим отличается от прочих инструментах в политических взаимоотношениях между странами.
Дэн Рейтер писал, что войну не следует воспринимать как отказ от дипломатии, это продолжение торговых отношений другими средствами.
Истоки в религии
Если заглянуть в учебник истории, можно проследить интересную закономерность: все войны, так или иначе, связанны с религиозными предпочтениями людей. Так, например, викинги верили, что только воин может попасть в желанную загробную жизнь. Христиане и мусульмане вели войны с «неверными», желая навязать свою веру другим народам. И даже в новейшей истории мы можем увидеть манипуляцию людьми посредством давления на их религиозные чувства.
Какими бы не были реальные причины возникновения военных конфликтов, современный человек обязан понимать их последствия и стараться избегать разжигания новых войн.
Почему люди воюют.
(Фрагменты книги Мартина Ван Кревельда «Трансформация войны») Воля к битве.
236. Война преимущественно состоит в том, что представители одного сообщества безжалостно уничтожают представителей другого и убийство является (или должно являться) рациональным способом достижения какой-либо разумно сформулированной цели.
Война, по определению, вид общественной деятельности, основанной на определенного рода организации.
Следовательно, идея относительно того, что она есть способ продвижения или защиты каких-либо интересов, (политические, правовые, религиозные) может быть применена к обществу как к единому целому.
Каким бы ни был режим правления, лица, которые входя в органы управления, принимающие управленческие решения, — это обычные люди из плоти и крови.
Нет ничего более нелепого, чем полагать, что именно из-за того, что люди располагают властью, они действуют как автоматы или вычислительные машины, лишенные страстей.
237. Есть центры принятия решения, и есть место сражения.
Приближаясь к месту сражения человек, начинает подвергаться тем чувствам и ощущения, которые далеки от его интересов. Органы чувств напряжены, обострены, сосредоточены до такой степени, когда наступает момент невосприимчивости более ни к чему. В голове становится пусто. И прошлое, и будущее исчезают; в момент разрыва снаряда такие понятия как «потому, что» и «для того, что» попросту не существуют, тогда как тело и разум стремятся к полной концентрации, без которой человеку в этих обстоятельствах не выжить.
Говоря прямо, в основе битвы никогда не может лежать интерес, потому что у мертвых нет интереса.
Человек вполне может отдать жизнь за Бога, короля, страну, семью, или даже за все сразу. Однако утверждать, что он сделал это потому что у него был некий посмертный «интерес», состоящий хотя бы в выживании самых близких и дорогих ему людей, было бы искажением смысла данного термина и превращением его в собственную карикатуру.
С этой точки зрения — война — нагляднейшее доказательство того, что человек, не руководствуется личным эгоистическими интересами; в некотором смысле война является наиболее альтруистическим из всех видов человеческой деятельности, который сродни священнодействию и сливается с ним.
Именно отсутствием «интереса» со стороны тех, кто презирает смерть и храбро погибает, объясняется тот факт, что общество часто оказывает им величайшие почести, и даже порой включает их в пантеон и чтит как богов, подобно тому, как это происходило с древнегреческими и древнескандинавскими героями.
Таким образом, мотивы, которые побуждают людей жертвовать жизнью, никоим образом не совпадет с целями сообщества, ради которых оно воюет, и подчас даже конкретный боец совершенно не имеет представления о целях сообщества.
Для человека абсурдно умирать ради собственных интересов, но умирать ради чьих-нибудь чужих — еще абсурднее.
Война не начинается тогда, когда одни убивают других; она начинается тогда, когда те, кто убивают, рисуют сами быть убитыми.
Те, кто осуществляет первое, но не второе называются не воинами, а головорезами, убийцами, палачами. Лишение жизни людей, которые не сопротивляются или не могут сопротивляться, не считается войной, а те, кто ответственны за его совершение, вряд ли могут рассчитывать на уважение, которое оказывается воинам.
Имена палачей остаются в секрете.
Война — это не просто ситуация, когда один человек или группа людей убивает других, даже если убийство организованно осуществляется для достижения некоей цели и считается законным.
Война начинается тогда, когда нанесение смертельных ран становится взаимным — деятельность эта известна как сражение.
На любой войне готовность терпеть страдания и умереть, наравне с готовностью убивать, является единственным существенным фактором.
Вся стратегическая мысль конца ХХ века основывается на представлении, что война — инструментом политики, что война является убийством ради определенной стратегии и цели. Однако это не может объяснить, что именно побуждает людей рисковать своей жизнью. Поскольку на любой войне причины, побуждающие войска сражаться — решающий фактор, пришло время распрощаться со стратегией и заглянуть в человеческую душу. Цели и средства.
241 Суть войны заключается в сражении. Все остальное или прелюдия, или результаты.
Кровополитие для войны (Клаузевиц), все равно, что деньги и расчет для бизнеса.
Как бы редко не происходили сражения на практике, только они наделяют смыслом все остальное.
Нет более ценной награды, чем жизнь, и нет наказания ужаснее, чем смерть.
Лозунг римских гладиаторов. «Те кто смотрят смерти в лицо, вошли в царство, где над ними уже не властны смертные и где они уже не подчиняются ничему, кроме своей воли».
Только те кто живет в войне полной жизнью , могут вдохновить своим примером солдат, возбуждая их, вдохновляя, приводя в восторг.
Война доставляет удовольствие, величайшее наслаждение — это видно из истории игр.
Сама битва часто считалась не просто зрелищем, а величайшим из всех зрелищ.
Опасность — это нечто большее, чем просто характеристика обстановки, в которой ведется война; с точки зрения участников войны и зрителей, опасность относится к числу наиболее притягательных аспектов войны.
Для победы над опасностью необходимы такие качества, как смелость, гордость, преданность и решимость.
Таким образом, опасность может заставит ь людей превзойти самих себя, поудить их стать чем-то большим, нежели они есть на самом деле. И наоборот, решимость, преданность, гордость и отвага имеют смысл и проявляются только перед лицом опасности.
Одним словом, опасность — это то, что заставляет вращаться маховик войны.
Как в любом спорте, чем сильнее опасность — тем больший вызов она бросает человеку и тем больше славы приносит ее преодоление.
Опасность — даже «суррогатная» или мнимая — объясняет популярность многих развлечений, начиная от «русских горок» и заканчивая опасными, но бессмысленными выходками, такими как прыжки со скалы, многие из которых занесены в книгу Гиннеса.
Виды спорта , требующие концентрации усилий, такие как катание на лыжах, серфинг, сплав по горным рекам с порогами, альпинизм и др., обязаны своей привлекательностью тем же самым факторам; не случайно, что в альпинизме так много терминов, заимствованной из военной лексики. Войну отличает от других видов деятельности и делает уникальной именно то, что она самая опасная из них; на ее фоне бледнеют все прочие, и ни один из них не может составить ей адекватную замену.
Куда бы мы не бросили свой взор, мы увидим, что встречаемое противодействие — лишь жалкое подобие того, что бывает на войне.
247 Человеческие состязания, которые не дотягивают до войны, известны как игры.
248 Все игры обязаны своим существованием тому, что у них есть правила, и фактически они определяются этими правилами.
О какой бы игре не шла речь, функция правил заключается в том, чтобы ограничить выбор снаряжения, которое допустимо использовать, набор человеческих качеств, которые можно задействовать в поединке, и, что самое важное, размеры допустимого насилия.
Все такие ограничения искусственны, а потому в определенном смысле абсурдны.
Устойчивость войны состоит именно в том, что она всегда была и по-прежнему остается единственным творческим видом деятельности, в котором разрешается и требуется неограниченная отдача всех способностей человека, нацеленная против оппонента, который потенциально так же силен, как и сам человек.
Это объясняет, почему на протяжении всей истории человечества войну часто считали последней проверкой того, чего стоит человек, или, если говорить на языке прежних времен, судом Божьим.
Противостояние опасности приносит столь огромную радость и наслаждение благодаря ни на что не похожему чувству свободы, которое с ним связано.
Как отмечает Толстой о князе Андрее, описывая его на кануне битвы под Аустерлицем, тот , у кого нет будущего, свободен от забот; посему сами ужасы битвы способны вызвать душевное волнение, возбуждение и даже головокружение.
248 Бой требует от участников предельной концентрации. Поскольку чувства фокусируются на том, что происходит «здесь и сейчас», во время боя человек может отстраниться от них. Таким образом, воину дано приблизиться к границе, разделяющей жизнь и смерть, или даже ее пресечь. Из всех видов человеческой деятельности существует только один сравнимый с войной , а именно половой акт; и это очевидно уже из того факта, что одни и те же слова часто употребляются для описания этих двух видов деятельности.
Однако, возбуждение, испытываемое на войне во время боя, вероятно, даже сильнее, чем сексуальное. На войне как лучшие, так и худшие человеческие качества проявляются во всей полноте
Начиная со времен Гомера, существовало представление, что только тот, кто рискует жизнью охотно, даже с радостью, до конца может быть самим собой, живым человеком.
Конечно, и другие факторы, включая награды и принуждение, действуют одновременно с волей к битве; но поскольку мы говорим о встрече человека со смертью, все они к делу не относятся.
Величайшее наслаждение, так же, как и сильнейшее страдание, было бы невыносимо, если бы длились вечно.
Более того, такие противоположные ощущения, как боль и наслаждение, на самом деле взаимосвязаны; одно не может существовать от другого, и если они достаточно выражены интенсивны, то могут превращаться одно в другое.
Клокочущее, спирающее, напряженное дыхание, пульсация крови, предшествующие сильнейшему возбуждению, неотделимы от него, так же как и тяжелое дыхание и свинцовая усталость, за ним следующие.
Вторжение мира причинно-следственных связей в сферу чистого наслаждения не является уникальным свойством войны. Ни бокс. Ни футбол, ни другие самые зрелищные и захватывающие виды спорта не способны поддерживать напряжение бесконечно долго и одна из причин, по которым для них установлены жесткие временные рамки, это стремление не дать эмоциям зрителей угаснуть.
Сущность игры состоит в том, что пока она длится, реальность отодвигается на задний план, «отменяется», исчезает. Наслаждение битвой и половым актом состоит именно в том, что они позволяют и участникам (и наблюдателям) забыться потерять ощущение реальности, пусть не полностью и ненадолго.
Раз тот, кто сражается, рискует всем, значит, то, за что он сражается, должно быть для него более ценным, чем его собственная кровь.
249 Даже Макиавелли великий жрец «интереса», не считал, что он может побудить своих соотечественников сражаться за освобождение Италии, указав им на выгоды, который каждый из них может извлечь из этого предприятия.
Поэтому его «Государь» закачивается пламенным воззванием в древней доблести: «Бог, страна, нация, раса, класс, справедливость, честь. Свобода, равенство, братство относятся 250
к одной и той же категории мифов, ради которых люди готовы пожертвовать своей жизнью и всегда жертвовали.
Что еще более удивительно, эта формула работает и в обратном направлении.
Чем больше крови пролито во имя какого-либо мифа — тем священнее этот миф. Чем более он священен, тем менее мы склонны рассматривать его в рациональных, инструментальных терминах. Человеческое желание придает кровопролитию великий и даже священный смысл настолько непреодолимо, что разум становится практически бессилен.
250 Надписи на памятниках немецких солдат убитых во время второй мировой войны: — Когда нет того дела, за которое стоит воевать, его нужно придумать.
То, ради чего люди воюют, не обязательно имеет какую-либо действительную ценность.
Напротив, предметы, которые в иной ситуации совершенно бесполезны, могут приобрести самую высокую ценность только потому, что их появление связано с войной, напоминая т.о. о встреченных, пережитых и преодоленных опасностях.
(Трофеи, головы убитых и т.п.) Чингис хан. Когда его спросили, какая самая приятная вещь в жизни, он ответил: — прижимать к груди жен и дочерей поверженного врага — при этом он, конечно, не имел в виду, что испытывал недостаток в женщинах для постельных утех.
Самые известные и притягательные места на свете, это места связанные с войнами, сражениями и событиями, в которых проливалась кровь.
Те же мыслительные процессы, которые приводят к повышению значимости целей войны, вызывают и склонность к приукрашиванию средств ее ведения.
На протяжении всей истории человечества оружие и снаряжение были предметом нежной заботы, и даже поклонения, и все только потому, что они имели отношение к вооруженным конфликтам.
Одним из проявления этого феномена был обычай давать имена пушкам, копья и т.д.
В «Песне о Роланде» мечи:
«Дюрандаль» (крепкий, несокрушимый)
«Жуайез» (радостный, неугомонный)
«Пресьоз» (ценны, дивный)
Они были окружены таким почитанием, как если бы они были живыми существами. Оружие было не просто утилитарное устройство, а символ могущества.
Оно украшалось и часто было дорогостоящим произведением искусства. (мечи. Ружья, ножи, )
Мощь, дороговизна, немногочисленность и символический смысл оружия выступают вкупе и т.о. многократно усиливают значимость друг друга, создавая некий порочный круг.
252 Это же относится и к одежде. Пышные украшения, маски, татуировки, перья, убранство, кольчуга и т.п — были предметом гордости, устрашения и желания им и владеть.
Доспехи, униформа на войне.
253 Платон: — «битва — это как раз тот момент, когда мужчине надлежит быть нарядно одетым». Символы на войне. Каждая армия имеет набор предметов, специально созданных для того, чтобы служить символами, и считающихся намного более е драгоценными, чем даже пролитая кровь.
Знамена, флаги — необходимы для поддержания воинского духа. Иногда имеют религиозное значение.
Наполеон лично вручал орла каждому полку.
В Нацисткой армии считали, что флаги «освящены» Гитлером и кровью павших товарищей. С какими бы мифами он ни были связаны, считается, что значимость этих символов берет начало от высших ценностей того или иного общества.
Еще важен тот факт, что их значимость неизменно возрастает по мере того, как воины несут их в бой, затем сражаются за них и, наконец, как проливают кровь.
Понятие «честь», «слава», «знамя» слиты для бойца в воедино.
Когда награды теряют такой смысл, а наказание перестает быть сдерживающим фактором, только понятие чести сохраняет свою власть над людьми и побуждает их маршировать под нацеленными на них дулами пушек.
Это единственное, что человек может взять с собой в могилу, даже если, как это часто бывает, у него и не будет своей отдельной могилы.
Все эти и другие предметы, применяющиеся в военных церемониях и обладающие соответствующим символизмом, несут в себе глубокий парадокс.
Все они без исключения «реальны» и «нереальны» одновременно.
Флаг — это лишь кусок цветной материи.
Орел — позолоченный кусок бронзы.
Козел- это животное.
В них нужно верить и для этого необходим некий энтузиазм веры, мальчишеской веры.
С другой стороны, обладающие такой верой в символы так и останутся мальчишками. Война всегда была делом юных.
То, что верно в отношении всевозможных ритуалов, верно и в отношении братства, равенства, свободы, чести, справедливости, класса, расы, народа, страны, Бога.
В некотором смысле пролитие крови за эти идеалы, в конечном счете, есть деятельность, вызванная фантазией, и она мало, чем отличается от игры ребенка, который изображает собой поезд. Война обладает уникальной способностью развенчивать глубоко укоренившиеся мифы, расшатывать глубочайшие убеждения и лишат ь смысла даже самые впечатляющие ритуалы.
Только в том случае, если они переживаются как что-то великое и чудесное, другими словами, как самоцель, эти идеальные предметы могут вдохновлять людей на жертвы.
Одним словом, война — это грандиозный театр. Театр замещает собою жизнь, становится ею; жизнь, в свою очередь, становится театром.
256 Война в том и заключается. Чтобы рисковать жизнью, совершать героические поступки и храбро встречать опасность.
Как сказал командующий израильскими танковыми войсками в. После Шестидневной войны: — «Мы смотрели смерти в лицо, и она опустила глаза»
Ни одна армия не сможет служить инструментом достижения или защиты политических или иных целей, если она не готова и не желает именно этого.
Война может вдохновить людей на борьбу только потому и лишь в той мере, в какой она является единственным видом деятельности, способным свести на нет различия между целями и средствами. Высшая степень серьезности заключена в игре. Сила и слабость. Опасность является смыслом существования войны, противостояние — необходимое условие.
Беспрепятственное уничтожение людей считается не сражением, а предумышленным убийством или, в случае, когда оно происходит на законных основаниях, казнью. Отсутствие сопротивления делает невозможным существование военной стратегии.
257 По Клаузевицу, неопределенность — является характерной чертой войны. Но это не так. Неопределенность — это не просто среда, в которой протекает война и которая помогает влиять на действия противника; прежде всего это необходимое условие существования вооруженного конфликта. Когда исход борьбы заранее известен, сражение обычно прекращается, так как одна сторона сдается, а другой становится не интересно.
Победители, ели они могли контролировать свои чувства и не теряли свою голову от ярости или жажды мести, обычно принимали капитуляцию.
Какие бы неприятные события не следователи затем — а то, что случалось позже, часто было даже более неприятным, чем сама война, — все это считалось уже не частью сражения, а как бы сказали римляне — расплатой.
Такая расплата могла быть более или менее необходимой или оправданной, в большей или в меньшей степени отвечать принятым военным обычаям.
И те, кто участвуют в осуществлении этого возмездия или извлекают из него выгоду, не считаются заслуживающими каких-либо особых почестей, даже наоборот.
При наличии полной информации, война уже не имеет смысла.
В реальных исторических обстоятельствах главным фактором, влияющим на проблему неопределенности, было не наличие полной информации о враге или недостаток надежной обороны, а взаимоотношения между силой и слабостью. Когда одна воюющая сторона намного сильнее другой, ведение войны может стать, затруднительны даже в силу самого определения. Сильный против слабого — это не война.
Само существование вооруженного конфликта, войны, подразумевает. Что воюющие стороны должны быть более или менее равны по силам.
Не случайно считается, что слово bellum произошло от due -lum «борьба двух»
Там где нет такого равенства, война в итоге становится невозможной.
Война, которую ведет слабая сторона против сильной, весьма рискованна.
Напротив, война, которую ведет сильная сторона против слабой, проблематичная по той же причине. С течением времени в результате боевых действий две стороны начинают уподобляться друг другу вплоть до момента, когда противоположности и сближаются, сходятся и меняются местами.
Слабость превращается в силу, а сила в слабость.
Главная причина, стоящая за этим феноменом, состоит в том, что война, по всей видимости, наиболее подражательный вид деятельности из всех известных человеку.
Весь секрет победы заключается в том, чтобы попытаться понять врага, дабы перехитрить его. Тем самым инициируется процесс взаимного обучения сторон.
Даже тогда, когда борьба уже идет, каждая из сторон в процессе корректирует свои тактические приемы, используемые средства и, что самое важное, укрепляет свой боевой дух, с тем, чтобы стать равным противнику.
Рано или поздно наступает момент, когда обе стороны становятся уже неотличимые друг от друга.
Малым и слабым силам, противостоящим большому и сильному противнику, требует очень крепкий боевой дух, чтобы компенсировать свои недостатки в других отношениях. Однако поскольку выживание в такой ситуации уже само по себе большой подвиг, этот боевой дух будет укрепляться с каждой победой, даже небольшой.
Напротив, мощные вооруженные силы , сражающиеся со слабым противником в течение более или менее продолжительного времени, почти наверняка столкнуться с падением боевого духа, ведь ничто не бывает столь бесплодным, как бесконечная череда побед, которые нужно повторять снов аи снова.
Борьба со слабым противником унижает того, кто ее ведет, и т.о., лишает оснований саму цель этой борьбы. Тот, кто уступает слабому противнику — проигрывает. Тот, кто одерживает победу над ним — тоже проигрывает.
В таком предприятии не может быть ни выгоды, ни чести. Еще одна важная сторона того, почему с течением времени сильная и слабая стороны уподобляются друг другу и даже меняются местами, кроется в том, что две стороны находятся в разном положении с моральной точки зрения.
Нет такой границы, которую нельзя было бы переступить в случае крайней нужды. Отсюда следует, что тот кто слаб, может пойти на все, прибегнуть к самым коварным методам и совершить любую жестокость, не лишаясь при этом политической поддержки и, что еще более важно, не вступая в компромисс со своими собственными моральными принципами.
Напротив, почти все, что делает (или не делает) сильный, в каком-то смысле ненужно, излишне, а потому жестоко.
Для сильного единственным выходом будет одержать быструю победу, дабы избежать худших последствий собственной жестокости; единичный акт беспощадной жестокости в итоге может оказаться более милосердным, чем продолжительное ее сдерживание.
Ужасный конец лучше, чем бесконечный ужас, и вдобавок такая тактика намного эффективнее.
Войска, которые не верят в правоту своего дела, в конце концов, откажутся воевать.
Поскольку бороться со слабыми уже низость, с течением времени последствия такой войны непременно поставят сильную сторону в невыносимое положение.
Постоянно подвергаясь провокациям, они виноваты, если действуют, т и также виноваты, если бездействуют.
Если они не отвечают на непрерывное провоцирование — тогда, вероятно, их боевой дух будет сломлен, потому что пассивное ожидание самая трудная игра из всех.
Если же они будут наносить ответные удары, сама слабость противника автоматически означает, что они опустились до жестокости и, поскольку большинство людей по натуре не могут долгое время быть садистами, в конце концов, они сами себя возненавидят.
Возможно. Самым важным качеством, которым необходимо обладать сильной стороне, сражающейся против более слабого противника, является самоконтроль; и действительно, способность не отвечать на провокации, сохраняя при этом голову на плечах и воздерживаясь от слишком бурной реакции, играющей на руку противнику, сама по себе наилучшее возможное свидетельство хорошего самоконтроля.
Необходимо добровольно ослабить и даже разоружить свои силы с тем, чтобы встретиться с противником примерно на равных, подобно тому, как рыболов-спортсмен предпочитает пользоваться удочкой и крючком, Ане полагаться на динамит.
Жесткая дисциплина и тщательная боевая подготовка.
Когда у сильной стороны отсутствует железный самоконтроль и она вынуждена сражаться со слабым противником на протяжении длительного периода, сильная сторона обязательно будет нарушать собственные уставы и совершать преступления — какие-то неумышленно. А какие-то намеренно.
Вынужденная идти на обман, чтобы скрыть свои преступления, она обнаружит, что система военной юстиции подорвана, процесс управления войсками деформирован, а у ее ног разверзлась бездна недоверия.
В данной ситуации не существует ни героев, ни преступников, а есть только жертвы: тех, кого боги хотят наказать, они в первую очередь лишают зрения.
Слабый сегодня становится сильным завтра и мстит сильному.
Соотношение добра и зла, вопросы этики не только имеют прямое отношение к войне, но и находятся в самом ее центре.
Взаимоотношения между силой и слабостью и моральные дилеммы, которые из них следуют, вероятно, наилучшим образом объясняют причину, по которой в течение последних десятилетий современные армии по обе стороны «железного занавеса» действовали столь неэффективно, участвуя в конфликтах низкой интенсивности.
Колониальные буты были уделом угнетенных и слабых это месть народов. Отказываясь играть по правилам, которые установили для своего удобства «цивилизованные» страны, они изобрели собственную форму войны и начали ее экспорт.
Поскольку правила существую главным образом в умах, будучи однажды нарушенными, они потом могут быть восстановлены лишь с большим трудом.
(Мартин Ван Кревельд /Трансформация войны. Пер. с англ. — М.: Альпина Бизнес Букс, 2005)
_____________
Для философствующих конфликтологов
Конфликтология и конфликты
Почему люди воюют и что нужно сделать, чтобы жить в мире,
с уверенностью глядя в завтрашний день?
Какие сложные и вечные вопросы! И как много ответов на «почему»: по принуждению, за нефть, за деньги, за землю, за родину, за веру, за идею, за свободу, за счастье, просто из желания убивать – список можно продолжать бесконечно.
Войны, как известно, начать легко, закончить трудно, выиграть – невозможно. Все согласятся, что война – это ужасно, но войны от этого не прекращаются. И самое циничное, что в наше время войны давно уже ведутся не ради высокой патриотической цели – освободить страну от захватчиков, а исключительно ради удовлетворения чьих-то личных и узкокорпоративных интересов – вот что самое страшное!
Повергает в ужас и то, что современному поколению война видится романтической забавой, где есть подвиги, плотно сжатые зубы, выстрелы в упор и гранаты, буравящие землю там, где нас нет.
Мир настолько привык к единичной смерти, что уже потерялась ценность одной-единственной жизни. И эта единственная потеря воспринимается как трагедия только близкими людьми. Для большинства – доказательство того, что войны без потерь не бывает.
Историки подсчитали, что за 5600 лет на Земле было всего 294 года мира. Представляете! Всего 294 года за 5600 лет!
Человечество устало от войн, Земля устала от людской жестокости и ненависти. Когда же на Земле закончатся войны? Что нужно сделать, чтобы в каждом уголке земного шара, наконец, воцарился МИР?!
На память приходит притча о двух друзьях. Как-то они поссорились, и один дал другому пощёчину. Тот, которого ударили, написал на песке: «Сегодня мой самый лучший друг дал мне пощёчину».
Друзья продолжили путь, и на пути им встретился источник, в котором они решили искупаться. И вдруг тот, что получил пощёчину, стал тонуть. Тогда второй, не раздумывая ни секунды, бросился ему на помощь и спас его. Спасённый в знак благодарности высек на камне: «Сегодня мой самый лучший друг спас мне жизнь».
Удивлённый спасатель воскликнул:
– Почему, когда я ударил тебя, ты об этом написал на песке? А когда я спас тебя, ты выгравировал надпись на камне?
И услышал такой ответ:
– Я написал слова о причиненной боли и обиде на песке, чтобы ветер поскорее стёр эту надпись и вместе с нею те чувства, что терзали меня. А слова о спасении я высек на камне, чтобы они жили вечно в моей душе вместе с чувством благодарности и признательности.
Человек, победивший в себе ответную агрессию, желание отомстить, никогда не сможет причинить боль другому человеку.
Человек, победивший в себе зверя алчности и зависти, всегда будет ставить себя на место другого человека, и не сможет больше причинять зло и сеять горе. И только тогда мир будет мирным.
Но сможет ли человек переступить через свою гордыню? Обуздать в себе чёрные мысли и чувства?
Думаю, да.
Мы, люди, если захотим, то сможем сделать всё, что угодно. Главное верить и не сдаваться, не падать духом, не идти на поводу у слухов и провокаций.
Существует гипотеза, что война – это один из природных механизмов, регулирующих человеческую популяцию. Определенная логика в данном утверждении есть, ведь человечество давно научилось эффективно защищаться от хищников и многих других природных напастей. Следовательно, как говорил в одном из своих выступлений известный в Интернете персонаж Mr Freeman, нас становится многовато.
Перенаселение
Исходя из предыдущей теории, можно вывести следующую: в связи с тем, что население планеты с каждым годом увеличивается, а территории пригодные для жизни, запасы пищи, воды и полезных ископаемых, напротив, стремительно уменьшаются, военные конфликты становятся неизбежными.
Томас Мальтус полагал, что война — неизбежный результат роста населения в условиях ограниченного доступа к ресурсам.
Амбиции королей
К сожалению, зачастую мирное население мало что решает в политических играх «больших боссов». Таким образом, народы иногда становятся лишь пешками, удовлетворяющими манию власти к захвату новых территорий и сфер влияния на мировой арене.
Древние инстинкты
Некоторые исследователи полагают, что человек стремиться воевать из-за непобежденных животных инстинктов. То есть не потому, что ему действительно нужна данная территория или ресурс, а из-за непреодолимой тяги защищать «свое», даже если оно таковым не является.
Политика и ничего больше
Многие социологи сходятся на мысли, что корни и причины военных конфликтов не стоит искать в психологии и биологии, скорее, уверены они, это всего лишь один из политических маневров, никак не связанных с природой человека. Война в этом случае не многим отличается от прочих инструментах в политических взаимоотношениях между странами.
Дэн Рейтер писал, что войну не следует воспринимать как отказ от дипломатии, это продолжение торговых отношений другими средствами.
Истоки в религии
Если заглянуть в учебник истории, можно проследить интересную закономерность: все войны, так или иначе, связанны с религиозными предпочтениями людей. Так, например, викинги верили, что только воин может попасть в желанную загробную жизнь. Христиане и мусульмане вели войны с «неверными», желая навязать свою веру другим народам. И даже в новейшей истории мы можем увидеть манипуляцию людьми посредством давления на их религиозные чувства.
Какими бы не были реальные причины возникновения военных конфликтов, современный человек обязан понимать их последствия и стараться избегать разжигания новых войн.
Почему люди воюют.
(Фрагменты книги Мартина Ван Кревельда «Трансформация войны»)
Воля к битве.
236. Война преимущественно состоит в том, что представители одного сообщества безжалостно уничтожают представителей другого и убийство является (или должно являться) рациональным способом достижения какой-либо разумно сформулированной цели.
Война, по определению, вид общественной деятельности, основанной на определенного рода организации.
Следовательно, идея относительно того, что она есть способ продвижения или защиты каких-либо интересов, (политические, правовые, религиозные) может быть применена к обществу как к единому целому.
Каким бы ни был режим правления, лица, которые входя в органы управления, принимающие управленческие решения, — это обычные люди из плоти и крови.
Нет ничего более нелепого, чем полагать, что именно из-за того, что люди располагают властью, они действуют как автоматы или вычислительные машины, лишенные страстей.
237. Есть центры принятия решения, и есть место сражения.
Приближаясь к месту сражения человек, начинает подвергаться тем чувствам и ощущения, которые далеки от его интересов. Органы чувств напряжены, обострены, сосредоточены до такой степени, когда наступает момент невосприимчивости более ни к чему. В голове становится пусто. И прошлое, и будущее исчезают; в момент разрыва снаряда такие понятия как «потому, что» и «для того, что» попросту не существуют, тогда как тело и разум стремятся к полной концентрации, без которой человеку в этих обстоятельствах не выжить.
Говоря прямо, в основе битвы никогда не может лежать интерес, потому что у мертвых нет интереса.
Человек вполне может отдать жизнь за Бога, короля, страну, семью, или даже за все сразу. Однако утверждать, что он сделал это потому что у него был некий посмертный «интерес», состоящий хотя бы в выживании самых близких и дорогих ему людей, было бы искажением смысла данного термина и превращением его в собственную карикатуру.
С этой точки зрения — война — нагляднейшее доказательство того, что человек, не руководствуется личным эгоистическими интересами; в некотором смысле война является наиболее альтруистическим из всех видов человеческой деятельности, который сродни священнодействию и сливается с ним.
Именно отсутствием «интереса» со стороны тех, кто презирает смерть и храбро погибает, объясняется тот факт, что общество часто оказывает им величайшие почести, и даже порой включает их в пантеон и чтит как богов, подобно тому, как это происходило с древнегреческими и древнескандинавскими героями.
Таким образом, мотивы, которые побуждают людей жертвовать жизнью, никоим образом не совпадет с целями сообщества, ради которых оно воюет, и подчас даже конкретный боец совершенно не имеет представления о целях сообщества.
Для человека абсурдно умирать ради собственных интересов, но умирать ради чьих-нибудь чужих — еще абсурднее.
Война не начинается тогда, когда одни убивают других; она начинается тогда, когда те, кто убивают, рисуют сами быть убитыми.
Те, кто осуществляет первое, но не второе называются не воинами, а головорезами, убийцами, палачами. Лишение жизни людей, которые не сопротивляются или не могут сопротивляться, не считается войной, а те, кто ответственны за его совершение, вряд ли могут рассчитывать на уважение, которое оказывается воинам.
Имена палачей остаются в секрете.
Война — это не просто ситуация, когда один человек или группа людей убивает других, даже если убийство организованно осуществляется для достижения некоей цели и считается законным.
Война начинается тогда, когда нанесение смертельных ран становится взаимным — деятельность эта известна как сражение.
На любой войне готовность терпеть страдания и умереть, наравне с готовностью убивать, является единственным существенным фактором.
Вся стратегическая мысль конца ХХ века основывается на представлении, что война — инструментом политики, что война является убийством ради определенной стратегии и цели. Однако это не может объяснить, что именно побуждает людей рисковать своей жизнью. Поскольку на любой войне причины, побуждающие войска сражаться — решающий фактор, пришло время распрощаться со стратегией и заглянуть в человеческую душу.
Цели и средства.
241 Суть войны заключается в сражении. Все остальное или прелюдия, или результаты.
Кровополитие для войны (Клаузевиц), все равно, что деньги и расчет для бизнеса.
Как бы редко не происходили сражения на практике, только они наделяют смыслом все остальное.
Нет более ценной награды, чем жизнь, и нет наказания ужаснее, чем смерть.
Лозунг римских гладиаторов.
«Те кто смотрят смерти в лицо, вошли в царство, где над ними уже не властны смертные и где они уже не подчиняются ничему, кроме своей воли».
Только те кто живет в войне полной жизнью , могут вдохновить своим примером солдат, возбуждая их, вдохновляя, приводя в восторг.
Война доставляет удовольствие, величайшее наслаждение — это видно из истории игр.
Сама битва часто считалась не просто зрелищем, а величайшим из всех зрелищ.
Опасность — это нечто большее, чем просто характеристика обстановки, в которой ведется война; с точки зрения участников войны и зрителей, опасность относится к числу наиболее притягательных аспектов войны.
Для победы над опасностью необходимы такие качества, как смелость, гордость, преданность и решимость.
Таким образом, опасность может заставит ь людей превзойти самих себя, поудить их стать чем-то большим, нежели они есть на самом деле. И наоборот, решимость, преданность, гордость и отвага имеют смысл и проявляются только перед лицом опасности.
Одним словом, опасность — это то, что заставляет вращаться маховик войны.
Как в любом спорте, чем сильнее опасность — тем больший вызов она бросает человеку и тем больше славы приносит ее преодоление.
Опасность — даже «суррогатная» или мнимая — объясняет популярность многих развлечений, начиная от «русских горок» и заканчивая опасными, но бессмысленными выходками, такими как прыжки со скалы, многие из которых занесены в книгу Гиннеса.
Виды спорта , требующие концентрации усилий, такие как катание на лыжах, серфинг, сплав по горным рекам с порогами, альпинизм и др., обязаны своей привлекательностью тем же самым факторам; не случайно, что в альпинизме так много терминов, заимствованной из военной лексики.
Войну отличает от других видов деятельности и делает уникальной именно то, что она самая опасная из них; на ее фоне бледнеют все прочие, и ни один из них не может составить ей адекватную замену.
Куда бы мы не бросили свой взор, мы увидим, что встречаемое противодействие — лишь жалкое подобие того, что бывает на войне.
247 Человеческие состязания, которые не дотягивают до войны, известны как игры.
248 Все игры обязаны своим существованием тому, что у них есть правила, и фактически они определяются этими правилами.
О какой бы игре не шла речь, функция правил заключается в том, чтобы ограничить выбор снаряжения, которое допустимо использовать, набор человеческих качеств, которые можно задействовать в поединке, и, что самое важное, размеры допустимого насилия.
Все такие ограничения искусственны, а потому в определенном смысле абсурдны.
Устойчивость войны состоит именно в том, что она всегда была и по-прежнему остается единственным творческим видом деятельности, в котором разрешается и требуется неограниченная отдача всех способностей человека, нацеленная против оппонента, который потенциально так же силен, как и сам человек.
Это объясняет, почему на протяжении всей истории человечества войну часто считали последней проверкой того, чего стоит человек, или, если говорить на языке прежних времен, судом Божьим.
Противостояние опасности приносит столь огромную радость и наслаждение благодаря ни на что не похожему чувству свободы, которое с ним связано.
Как отмечает Толстой о князе Андрее, описывая его на кануне битвы под Аустерлицем, тот , у кого нет будущего, свободен от забот; посему сами ужасы битвы способны вызвать душевное волнение, возбуждение и даже головокружение.
248 Бой требует от участников предельной концентрации. Поскольку чувства фокусируются на том, что происходит «здесь и сейчас», во время боя человек может отстраниться от них. Таким образом, воину дано приблизиться к границе, разделяющей жизнь и смерть, или даже ее пресечь. Из всех видов человеческой деятельности существует только один сравнимый с войной , а именно половой акт; и это очевидно уже из того факта, что одни и те же слова часто употребляются для описания этих двух видов деятельности.
Однако, возбуждение, испытываемое на войне во время боя, вероятно, даже сильнее, чем сексуальное. На войне как лучшие, так и худшие человеческие качества проявляются во всей полноте
Начиная со времен Гомера, существовало представление, что только тот, кто рискует жизнью охотно, даже с радостью, до конца может быть самим собой, живым человеком.
Конечно, и другие факторы, включая награды и принуждение, действуют одновременно с волей к битве; но поскольку мы говорим о встрече человека со смертью, все они к делу не относятся.
Величайшее наслаждение, так же, как и сильнейшее страдание, было бы невыносимо, если бы длились вечно.
Более того, такие противоположные ощущения, как боль и наслаждение, на самом деле взаимосвязаны; одно не может существовать от другого, и если они достаточно выражены интенсивны, то могут превращаться одно в другое.
Клокочущее, спирающее, напряженное дыхание, пульсация крови, предшествующие сильнейшему возбуждению, неотделимы от него, так же как и тяжелое дыхание и свинцовая усталость, за ним следующие.
Вторжение мира причинно-следственных связей в сферу чистого наслаждения не является уникальным свойством войны. Ни бокс. Ни футбол, ни другие самые зрелищные и захватывающие виды спорта не способны поддерживать напряжение бесконечно долго и одна из причин, по которым для них установлены жесткие временные рамки, это стремление не дать эмоциям зрителей угаснуть.
Сущность игры состоит в том, что пока она длится, реальность отодвигается на задний план, «отменяется», исчезает.
Наслаждение битвой и половым актом состоит именно в том, что они позволяют и участникам (и наблюдателям) забыться потерять ощущение реальности, пусть не полностью и ненадолго.
Раз тот, кто сражается, рискует всем, значит, то, за что он сражается, должно быть для него более ценным, чем его собственная кровь.
249 Даже Макиавелли великий жрец «интереса», не считал, что он может побудить своих соотечественников сражаться за освобождение Италии, указав им на выгоды, который каждый из них может извлечь из этого предприятия.
Поэтому его «Государь» закачивается пламенным воззванием в древней доблести: «Бог, страна, нация, раса, класс, справедливость, честь. Свобода, равенство, братство относятся 250
к одной и той же категории мифов, ради которых люди готовы пожертвовать своей жизнью и всегда жертвовали.
Что еще более удивительно, эта формула работает и в обратном направлении.
Чем больше крови пролито во имя какого-либо мифа — тем священнее этот миф. Чем более он священен, тем менее мы склонны рассматривать его в рациональных, инструментальных терминах. Человеческое желание придает кровопролитию великий и даже священный смысл настолько непреодолимо, что разум становится практически бессилен.
250 Надписи на памятниках немецких солдат убитых во время второй мировой войны: — Когда нет того дела, за которое стоит воевать, его нужно придумать.
То, ради чего люди воюют, не обязательно имеет какую-либо действительную ценность.
Напротив, предметы, которые в иной ситуации совершенно бесполезны, могут приобрести самую высокую ценность только потому, что их появление связано с войной, напоминая т.о. о встреченных, пережитых и преодоленных опасностях.
(Трофеи, головы убитых и т.п.)
Чингис хан. Когда его спросили, какая самая приятная вещь в жизни, он ответил: — прижимать к груди жен и дочерей поверженного врага — при этом он, конечно, не имел в виду, что испытывал недостаток в женщинах для постельных утех.
Самые известные и притягательные места на свете, это места связанные с войнами, сражениями и событиями, в которых проливалась кровь.
Те же мыслительные процессы, которые приводят к повышению значимости целей войны, вызывают и склонность к приукрашиванию средств ее ведения.
На протяжении всей истории человечества оружие и снаряжение были предметом нежной заботы, и даже поклонения, и все только потому, что они имели отношение к вооруженным конфликтам.
Одним из проявления этого феномена был обычай давать имена пушкам, копья и т.д.
В «Песне о Роланде» мечи:
«Дюрандаль» (крепкий, несокрушимый)
«Жуайез» (радостный, неугомонный)
«Пресьоз» (ценны, дивный)
Они были окружены таким почитанием, как если бы они были живыми существами. Оружие было не просто утилитарное устройство, а символ могущества.
Оно украшалось и часто было дорогостоящим произведением искусства. (мечи. Ружья, ножи, )
Мощь, дороговизна, немногочисленность и символический смысл оружия выступают вкупе и т.о. многократно усиливают значимость друг друга, создавая некий порочный круг.
252 Это же относится и к одежде. Пышные украшения, маски, татуировки, перья, убранство, кольчуга и т.п — были предметом гордости, устрашения и желания им и владеть.
Доспехи, униформа на войне.
253 Платон: — «битва — это как раз тот момент, когда мужчине надлежит быть нарядно одетым».
Символы на войне. Каждая армия имеет набор предметов, специально созданных для того, чтобы служить символами, и считающихся намного более е драгоценными, чем даже пролитая кровь.
Знамена, флаги — необходимы для поддержания воинского духа. Иногда имеют религиозное значение.
Наполеон лично вручал орла каждому полку.
В Нацисткой армии считали, что флаги «освящены» Гитлером и кровью павших товарищей. С какими бы мифами он ни были связаны, считается, что значимость этих символов берет начало от высших ценностей того или иного общества.
Еще важен тот факт, что их значимость неизменно возрастает по мере того, как воины несут их в бой, затем сражаются за них и, наконец, как проливают кровь.
Понятие «честь», «слава», «знамя» слиты для бойца в воедино.
Когда награды теряют такой смысл, а наказание перестает быть сдерживающим фактором, только понятие чести сохраняет свою власть над людьми и побуждает их маршировать под нацеленными на них дулами пушек.
Это единственное, что человек может взять с собой в могилу, даже если, как это часто бывает, у него и не будет своей отдельной могилы.
Все эти и другие предметы, применяющиеся в военных церемониях и обладающие соответствующим символизмом, несут в себе глубокий парадокс.
Все они без исключения «реальны» и «нереальны» одновременно.
Флаг — это лишь кусок цветной материи.
Орел — позолоченный кусок бронзы.
Козел- это животное.
В них нужно верить и для этого необходим некий энтузиазм веры, мальчишеской веры.
С другой стороны, обладающие такой верой в символы так и останутся мальчишками.
Война всегда была делом юных.
То, что верно в отношении всевозможных ритуалов, верно и в отношении братства, равенства, свободы, чести, справедливости, класса, расы, народа, страны, Бога.
В некотором смысле пролитие крови за эти идеалы, в конечном счете, есть деятельность, вызванная фантазией, и она мало, чем отличается от игры ребенка, который изображает собой поезд. Война обладает уникальной способностью развенчивать глубоко укоренившиеся мифы, расшатывать глубочайшие убеждения и лишат ь смысла даже самые впечатляющие ритуалы.
Только в том случае, если они переживаются как что-то великое и чудесное, другими словами, как самоцель, эти идеальные предметы могут вдохновлять людей на жертвы.
Одним словом, война — это грандиозный театр. Театр замещает собою жизнь, становится ею; жизнь, в свою очередь, становится театром.
256 Война в том и заключается. Чтобы рисковать жизнью, совершать героические поступки и храбро встречать опасность.
Как сказал командующий израильскими танковыми войсками в. После Шестидневной войны: — «Мы смотрели смерти в лицо, и она опустила глаза»
Ни одна армия не сможет служить инструментом достижения или защиты политических или иных целей, если она не готова и не желает именно этого.
Война может вдохновить людей на борьбу только потому и лишь в той мере, в какой она является единственным видом деятельности, способным свести на нет различия между целями и средствами. Высшая степень серьезности заключена в игре.
Сила и слабость.
Опасность является смыслом существования войны, противостояние — необходимое условие.
Беспрепятственное уничтожение людей считается не сражением, а предумышленным убийством или, в случае, когда оно происходит на законных основаниях, казнью. Отсутствие сопротивления делает невозможным существование военной стратегии.
257 По Клаузевицу, неопределенность — является характерной чертой войны. Но это не так. Неопределенность — это не просто среда, в которой протекает война и которая помогает влиять на действия противника; прежде всего это необходимое условие существования вооруженного конфликта.
Когда исход борьбы заранее известен, сражение обычно прекращается, так как одна сторона сдается, а другой становится не интересно.
Победители, ели они могли контролировать свои чувства и не теряли свою голову от ярости или жажды мести, обычно принимали капитуляцию.
Какие бы неприятные события не следователи затем — а то, что случалось позже, часто было даже более неприятным, чем сама война, — все это считалось уже не частью сражения, а как бы сказали римляне — расплатой.
Такая расплата могла быть более или менее необходимой или оправданной, в большей или в меньшей степени отвечать принятым военным обычаям.
И те, кто участвуют в осуществлении этого возмездия или извлекают из него выгоду, не считаются заслуживающими каких-либо особых почестей, даже наоборот.
При наличии полной информации, война уже не имеет смысла.
В реальных исторических обстоятельствах главным фактором, влияющим на проблему неопределенности, было не наличие полной информации о враге или недостаток надежной обороны, а взаимоотношения между силой и слабостью.
Когда одна воюющая сторона намного сильнее другой, ведение войны может стать, затруднительны даже в силу самого определения. Сильный против слабого — это не война.
Само существование вооруженного конфликта, войны, подразумевает. Что воюющие стороны должны быть более или менее равны по силам.
Не случайно считается, что слово bellum произошло от due -lum «борьба двух»
Там где нет такого равенства, война в итоге становится невозможной.
Война, которую ведет слабая сторона против сильной, весьма рискованна.
Напротив, война, которую ведет сильная сторона против слабой, проблематичная по той же причине. С течением времени в результате боевых действий две стороны начинают уподобляться друг другу вплоть до момента, когда противоположности и сближаются, сходятся и меняются местами.
Слабость превращается в силу, а сила в слабость.
Главная причина, стоящая за этим феноменом, состоит в том, что война, по всей видимости, наиболее подражательный вид деятельности из всех известных человеку.
Весь секрет победы заключается в том, чтобы попытаться понять врага, дабы перехитрить его. Тем самым инициируется процесс взаимного обучения сторон.
Даже тогда, когда борьба уже идет, каждая из сторон в процессе корректирует свои тактические приемы, используемые средства и, что самое важное, укрепляет свой боевой дух, с тем, чтобы стать равным противнику.
Рано или поздно наступает момент, когда обе стороны становятся уже неотличимые друг от друга.
Малым и слабым силам, противостоящим большому и сильному противнику, требует очень крепкий боевой дух, чтобы компенсировать свои недостатки в других отношениях. Однако поскольку выживание в такой ситуации уже само по себе большой подвиг, этот боевой дух будет укрепляться с каждой победой, даже небольшой.
Напротив, мощные вооруженные силы , сражающиеся со слабым противником в течение более или менее продолжительного времени, почти наверняка столкнуться с падением боевого духа, ведь ничто не бывает столь бесплодным, как бесконечная череда побед, которые нужно повторять снов аи снова.
Борьба со слабым противником унижает того, кто ее ведет, и т.о., лишает оснований саму цель этой борьбы.
Тот, кто уступает слабому противнику — проигрывает. Тот, кто одерживает победу над ним — тоже проигрывает.
В таком предприятии не может быть ни выгоды, ни чести.
Еще одна важная сторона того, почему с течением времени сильная и слабая стороны уподобляются друг другу и даже меняются местами, кроется в том, что две стороны находятся в разном положении с моральной точки зрения.
Нет такой границы, которую нельзя было бы переступить в случае крайней нужды. Отсюда следует, что тот кто слаб, может пойти на все, прибегнуть к самым коварным методам и совершить любую жестокость, не лишаясь при этом политической поддержки и, что еще более важно, не вступая в компромисс со своими собственными моральными принципами.
Напротив, почти все, что делает (или не делает) сильный, в каком-то смысле ненужно, излишне, а потому жестоко.
Для сильного единственным выходом будет одержать быструю победу, дабы избежать худших последствий собственной жестокости; единичный акт беспощадной жестокости в итоге может оказаться более милосердным, чем продолжительное ее сдерживание.
Ужасный конец лучше, чем бесконечный ужас, и вдобавок такая тактика намного эффективнее.
Войска, которые не верят в правоту своего дела, в конце концов, откажутся воевать.
Поскольку бороться со слабыми уже низость, с течением времени последствия такой войны непременно поставят сильную сторону в невыносимое положение.
Постоянно подвергаясь провокациям, они виноваты, если действуют, т и также виноваты, если бездействуют.
Если они не отвечают на непрерывное провоцирование — тогда, вероятно, их боевой дух будет сломлен, потому что пассивное ожидание самая трудная игра из всех.
Если же они будут наносить ответные удары, сама слабость противника автоматически означает, что они опустились до жестокости и, поскольку большинство людей по натуре не могут долгое время быть садистами, в конце концов, они сами себя возненавидят.
Возможно. Самым важным качеством, которым необходимо обладать сильной стороне, сражающейся против более слабого противника, является самоконтроль; и действительно, способность не отвечать на провокации, сохраняя при этом голову на плечах и воздерживаясь от слишком бурной реакции, играющей на руку противнику, сама по себе наилучшее возможное свидетельство хорошего самоконтроля.
Необходимо добровольно ослабить и даже разоружить свои силы с тем, чтобы встретиться с противником примерно на равных, подобно тому, как рыболов-спортсмен предпочитает пользоваться удочкой и крючком, Ане полагаться на динамит.
Жесткая дисциплина и тщательная боевая подготовка.
Когда у сильной стороны отсутствует железный самоконтроль и она вынуждена сражаться со слабым противником на протяжении длительного периода, сильная сторона обязательно будет нарушать собственные уставы и совершать преступления — какие-то неумышленно. А какие-то намеренно.
Вынужденная идти на обман, чтобы скрыть свои преступления, она обнаружит, что система военной юстиции подорвана, процесс управления войсками деформирован, а у ее ног разверзлась бездна недоверия.
В данной ситуации не существует ни героев, ни преступников, а есть только жертвы: тех, кого боги хотят наказать, они в первую очередь лишают зрения.
Слабый сегодня становится сильным завтра и мстит сильному.
Соотношение добра и зла, вопросы этики не только имеют прямое отношение к войне, но и находятся в самом ее центре.
Взаимоотношения между силой и слабостью и моральные дилеммы, которые из них следуют, вероятно, наилучшим образом объясняют причину, по которой в течение последних десятилетий современные армии по обе стороны «железного занавеса» действовали столь неэффективно, участвуя в конфликтах низкой интенсивности.
Колониальные буты были уделом угнетенных и слабых это месть народов. Отказываясь играть по правилам, которые установили для своего удобства «цивилизованные» страны, они изобрели собственную форму войны и начали ее экспорт.
Поскольку правила существую главным образом в умах, будучи однажды нарушенными, они потом могут быть восстановлены лишь с большим трудом.
(Мартин Ван Кревельд /Трансформация войны. Пер. с англ. — М.: Альпина Бизнес Букс, 2005)
_____________
Для философствующих конфликтологов
Конфликтология и конфликты