Живопись – это вечное искусство, к которому человек обратился еще во времена своего житья в пещерах, в каменном веке. Уже тогда люди стали испытывать тягу к прекрасному и стали украшать стены пещер различными картинами, бытовыми сценами и сценами охоты. С течением времени искусство живописи все более развивалось и настоящего расцвета достигло в эпоху Ренессанса, когда в Европе жили и творили великие мастера, чьими творениями мы восхищаемся до сих пор и которые во многом остались непревзойденными – Леонардо, Рафаэль, Караваджо. Во всех странах жили и творили художники, которыми гордилась их родина, шедевры которых украшали лучшие музеи и творчество которых заставляло замереть в восхищении сердца людей. В России золотой век живописи пришелся на 19 век, когда работали великие портретисты, маринисты, пейзажисты Айвазовский, Шишкин, Репин, Суриков. Живопись – это язык который не требует перевода и живописные образы доступны всем людям, не зависимо от их национальности. Живопись поднимает настроение, успокаивает, зовет и агитирует. В настоящее время существуют десятки направлений в живописи, иногда очень оригинальные, но от этого не менее прекрасные. Ведь живопись это прежде всего средство выразить свои чувства и эмоции, поделиться ими с другими людьми. И иногда самые простые картины приковывают к себе внимание миллионов и заставляют замереть перед ними в восхищении, как это было с “Черным квадратом” Малевича, хотя казалось бы что странного и прекрасного в обычном квадрате черного цвета? Но в этом великая сила живописи, которая заставляет видеть невидимое и чувствовать неощутимое.
В мою жизнь настоящая живопись вошла, когда мне в руки попала книга об итальянской галерее «Уффици». Иллюстрации картин Боттичелли, Рафаэля просто потрясли мою душу. Но настоящие картины, хотя и не таких великих мастеров, как Рафаэль, увиденные впервые в городском художественном музее, произвели на меня гораздо большее впечатление, чем иллюстрации. Потом были картинные галереи Москвы, куда я ходила, когда приезжала в гости к своей тете. В Третьяковке я подолгу простаивала у картин великих русских мастеров. Выходила просветленная и потрясенная. Особенно — картинами Васнецова и Врубеля. Теперь моя мечта посетить картинные галереи Киева, Львова и, конечно, Петербурга. А уж потом попасть в Лувр, Прадо, в Уффици, в Дрезденскую галерею, в Британский музей. Это программа-максимум моей взрослой жизни.
Рядом с программой-максимум всегда существует программа-минимум. Проект «Музей одной картины», который где-то еще существует, — это, по-моему, очень правильное направление в культурном просвещении народа. Люди живут не только в больших культурных центрах — это раз, осмотреть сразу всю, к примеру, Третьяковку — это, считай, не увидеть ничего. Это два. И третье: организация больших передвижных выставок — дорогостоящее и потому редкое мероприятие. Поэтому «Музей одной картины» (конечно, шедевра) должен существовать и расширять свою географию и выставляемые картины. Материал с сайта //iEssay.ru
Искусство вообще, а живопись в частности занимают огромное место в жизни человека. Способность к творчеству, к созданию произведений искусства существенное отличие рода человеческого от остального живого мира. В ряду видов искусства живописи принадлежит особое место. Спросите: почему? Отвечу так.
Не каждый ребенок тянется к перу и бумаге, чтоб писать стихи или прозу. Не каждый хочет играть на рояле или скрипке. Но нет ребенка, который бы не пытался рисовать. И еще одно: из глубины веков до нас дошли свидетельства о живописных пробах древних цивилизаций. Наскальные рисунки, роспись предметов обихода — это ли не первый шаг к шедеврам Рафаэля?
В мою жизнь настоящая живопись вошла, когда мне в руки попала книга об итальянской галерее «Уффици». Иллюстрации картин Боттичелли, Рафаэля просто потрясли мою душу. Но настоящие картины, хотя и не таких великих мастеров, как Рафаэль, увиденные впервые в городском художественном музее, произвели на меня гораздо большее впечатление, чем иллюстрации. Потом были картинные галереи Москвы, куда я ходила, когда приезжала в гости к своей тете. В Третьяковке я подолгу простаивала у картин великих русских мастеров. Выходила просветленная и потрясенная. Особенно — картинами Васнецова и Врубеля. Теперь моя мечта посетить картинные галереи Киева, Львова и, конечно, Петербурга. А уж потом попасть в Лувр, Прадо, в Уффици, в Дрезденскую галерею, в Британский музей. Это программа-максимум моей взрослой жизни.
Рядом с программой-максимум всегда существует программа-минимум. Проект «Музей одной картины», который где-то еще существует, — это, по-моему, очень правильное направление в культурном просвещении народа. Люди живут не только в больших культурных центрах — это раз, осмотреть сразу всю, к примеру, Третьяковку — это, считай, не увидеть ничего. Это два. И третье: организация больших передвижных выставок — дорогостоящее и потому редкое мероприятие. Поэтому «Музей одной картины» (конечно, шедевра) должен существовать и расширять свою географию и выставляемые картины.
Была на телевидении прекрасная передача Никиты Михалкова, посвященная какому-нибудь одному из шедевров русской живописи. В этой передаче рассказывалось обо всем: и о самом художнике, и об особенностях картины, и об истории ее создания. Но главное: Н. Михалков открывал нам столько интересного о давно прошедшем времени, о быте тех времен и того сословия людей, которые были изображены на картине. Обо всем этом очень редко можно услышать в музеях или прочитать в книгах по искусству.
Заключая, хочу сказать, что живопись для меня — это вечный источник душевного наслаждения и познания жизни. Так пусть же он не иссякает никогда!
О ЖИВОПИСИ…
Различают несколько разновидностей живописного искусства. Наиболее хорошо известна и наиболее распространена в настоящее время так называемая станковая живопись, к которой относятся обычные картины любого содержания.
Их главным отличительным свойством является то, что их можно переносить с места на место, вешая на любой подходящей для этого стене. Теперь картины пишут обычно на холсте, натянутом на специально сделанный деревянный подрамник. Готовую картину вставляют в раму, которая во многих случаях имеет такую форму, что создаёт впечатление оконного косяка, а само изображение на холсте становится похожим на вид, открывающийся в воображаемом окне.
Станковая живопись появилась сравнительно недавно — немногим более пятисот лет тому назад, в эпоху Возрождения: она как нельзя лучше отвечала потребностям мастеров того времени — воспроизводить реальный мир со всей непосредственностью и жизненной убедительностью.
Название своё станковая живопись получила оттого, что пишутся картины на особом виде станка, называемом французским словом «мольберт».
А вот произведения монументальной живописи, едва ли не самой древней в истории человечества, пишутся на поверхности стен или на перекрытиях зданий, украшать которые они предназначены. Ещё люди каменного века расписывали стены пещер изображениями разных животных, выполняя их несколькими красками. Процветала она и позже: в античную эпоху в греко-римском мире и в средние века.
Многие великие мастера Возрождения были авторами больших монументальных произведений, расписывая стены, своды, иногда и пол, нередко сочетая своё искусство со скульптурой, лепниной и различными орнаментами. Но иногда прибегают к другому техническому приёму: холст, натянутый на подрамник так же, как для обычной станковой картины, покрывают росписью, а затем закрепляют наглухо на стене, и тогда это произведение называется «панно», или на потолке или своде, и тогда оно называется «плафон».
В отличие от монументальной живописи, представляющей собой композиции с человеческими фигурами, нередко целые законченные сцены, декоративная роспись имеет орнаментальный или полуорнаментальный характер — в ней преобладает узор. Если монументальная роспись сочетается с декоративной, когда, например, написанная на стене монументальная композиция окружена рамкой из различных орнаментов, то говорят о монументально-декоративной живописи.
Декоративной живописью могут украшаться предметы быта: различные лари и сундуки, коробки, прялки, чудная деревянная посуда. И тогда речь идёт о прикладном искусстве, украшающем нашу повседневную жизнь.
«Живопись — это поэзия, которую видят, а поэзия — это живопись, которую слышат» – так перевели изречение Леонардо да Винчи одни знатоки языка, но правильнее, мне лично так кажется, следующий вариант перевода: «Живопись – это немая поэзия, а поэзия – это слепая живопись». Пабло Пикассо сказал, что «Живопись – занятие для слепцов. Художник рисует не то, что видит, а то, что чувствует». Абсолютно применимо это изречение и к поэтам, они пишут стихи так же о том, что чувствуют, а не просто созерцают.
Что же прозвучало выше? Какой основной лейтмотив из выше сказанного я бы хотел взять? Ответ можно втиснуть в рамки одного предложения – поэзия и живопись – это 2 стороны одной медали, это чувственное, эмоциональное отображение происходящего вокруг внутри творческого человека.
Человек всю свою жизнь тянется к прекрасному. Совсем иное дело и другой вопрос в том, что это «прекрасное» для каждого отдельного человека свое или имеет свои нюансы. «На вкус и цвет…»,- как говорится. Творческое начало у каждого человека имеет свою степень выраженности – у одних оно развито чрезвычайно сильно, у других почти полностью атрофировано. Но никто не станет спорить, что те или иные события или явления в жизни волнуют, впечатляют, заставляют радоваться или горевать. Если человек не впечатляется ничем, то у него психологические проблемы или отклонения, которые следует лечить или исправлять.
Но вот эмоции, чувства, размышления – это и есть родители живописи и поэзии. Именно – общие родители, а значит, что эти 2 вида искусства родные друг для друга. Лично я считаю, что при всем моем почтении к глубокоуважаемому, великому и несравненному Леонардо, мастер был не прав в своем суждении. Так сказать – это слишком недопустимо поверхностно. Потому, что бывает, и это мое неоспоримое субъективное мнение, когда поэзия рисует в моем воображении картины, а живопись поет.
Живопись в моей жизни
Искусство вообще, а живопись в частности занимают огромное место в жизни человека. Способность к творчеству, к созданию произведений искусства существенное отличие рода человеческого от остального живого мира. В ряду видов искусства живописи принадлежит особое место. Спросите: почему? Отвечу так.
Не каждый ребенок тянется к перу и бумаге, чтоб писать стихи или прозу. Не каждый хочет играть на рояле или скрипке. Но нет ребенка, который бы не пытался рисовать. И еще одно: из глубины веков до нас дошли свидетельства о живописных пробах древних цивилизаций. Наскальные рисунки, роспись предметов обихода — это ли не первый шаг к шедеврам Рафаэля?
В мою жизнь настоящая живопись вошла, когда мне в руки попала книга об итальянской галерее «Уффици». Иллюстрации картин Боттичелли, Рафаэля просто потрясли мою душу. Но настоящие картины, хотя и не таких великих мастеров, как Рафаэль, увиденные впервые в городском художественном музее, произвели на меня гораздо большее впечатление, чем иллюстрации. Потом были картинные галереи Москвы, куда я ходила, когда приезжала в гости к своей тете. В Третьяковке я подолгу простаивала у картин великих русских мастеров. Выходила просветленная и потрясенная. Особенно — картинами Васнецова и Врубеля. Теперь моя мечта посетить картинные галереи Киева, Львова и, конечно, Петербурга. А уж потом попасть в Лувр, Прадо, в Уффици, в Дрезденскую галерею, в Британский музей. Это программа-максимум моей взрослой жизни.
Рядом с программой-максимум всегда существует программа-минимум. Проект «Музей одной картины», который где-то еще существует, — это, по-моему, очень правильное направление в культурном просвещении народа. Люди живут не только в больших культурных центрах — это раз, осмотреть сразу всю, к примеру, Третьяковку — это, считай, не увидеть ничего. Это два. И третье: организация больших передвижных выставок — дорогостоящее и потому редкое мероприятие. Поэтому «Музей одной картины» (конечно, шедевра) должен существовать и расширять свою географию и выставляемые картины.
Была на телевидении прекрасная передача Никиты Михалкова, посвященная какому-нибудь одному из шедевров русской живописи. В этой передаче рассказывалось обо всем: и о самом художнике, и об особенностях картины, и об истории ее создания. Но главное: Н. Михалков открывал нам столько интересного о давно прошедшем времени, о быте тех времен и того сословия людей, которые были изображены на картине. Обо всем этом очень редко можно услышать в музеях или прочитать в книгах по искусству.
Заключая, хочу сказать, что живопись для меня — это вечный источник душевного наслаждения и познания жизни. Так пусть же он не иссякает никогда!
В мою жизнь настоящая живопись вошла, когда мне в руки попала книга об итальянской галерее «Уффици». Иллюстрации картин Боттичелли, Рафаэля просто потрясли мою душу. Но настоящие картины, хотя и не таких великих мастеров, как Рафаэль, увиденные впервые в городском художественном музее, произвели на меня гораздо большее впечатление, чем иллюстрации. Потом были картинные галереи Москвы, куда я ходила, когда приезжала в гости к своей тете. В Третьяковке я подолгу простаивала у картин великих русских мастеров. Выходила просветленная и потрясенная. Особенно — картинами Васнецова и Врубеля. Теперь моя мечта посетить картинные галереи Киева, Львова и, конечно, Петербурга. А уж потом попасть в Лувр, Прадо, в Уффици, в Дрезденскую галерею, в Британский музей. Это программа-максимум моей взрослой жизни.
Рядом с программой-максимум всегда существует программа-минимум. Проект «Музей одной картины», который где-то еще существует, — это, по-моему, очень правильное направление в культурном просвещении народа. Люди живут не только в больших культурных центрах — это раз, осмотреть сразу всю, к примеру, Третьяковку — это, считай, не увидеть ничего. Это два. И третье: организация больших передвижных выставок — дорогостоящее и потому редкое мероприятие. Поэтому «Музей одной картины» (конечно, шедевра) должен существовать и расширять свою географию и выставляемые картины.
Была на телевидении прекрасная передача Никиты Михалкова, посвященная какому-нибудь одному из шедевров русской живописи. В этой передаче рассказывалось обо всем: и о самом художнике, и об особенностях картины, и об истории ее создания. Но главное: Н. Михалков открывал нам столько интересного о давно прошедшем времени, о быте тех времен и того сословия людей, которые были изображены на картине. Обо всем этом очень редко можно услышать в музеях или прочитать в книгах по искусству.
Заключая, хочу сказать, что живопись для меня — это вечный источник душевного наслаждения и познания жизни. Так пусть же он не иссякает никогда!
zhivopis-v-moej-zhizniживопись в моей жизни
Искусство вообще, а живопись в частности занимают огромное место в жизни человека. Способность к творчеству, к созданию произведений искусства существенное отличие рода человеческого от остального живого мира. В ряду видов искусства живописи принадлежит особое место. Спросите: почему? Отвечу так.
Не каждый ребенок тянется к перу и бумаге, чтоб писать стихи или прозу. Не каждый хочет играть на рояле или скрипке. Но нет ребенка, который бы не пытался рисовать. И еще одно: из глубины веков до нас дошли свидетельства о живописных пробах древних цивилизаций. Наскальные рисунки, роспись предметов обихода — это ли не первый шаг к шедеврам Рафаэля?
В мою жизнь настоящая живопись вошла, когда мне в руки попала книга об итальянской галерее «Уффици». Иллюстрации картин Боттичелли, Рафаэля просто потрясли мою душу. Но настоящие картины, хотя и не таких великих мастеров, как Рафаэль, увиденные впервые в городском художественном музее, произвели на меня гораздо большее впечатление, чем иллюстрации. Потом были картинные галереи Москвы, куда я ходила, когда приезжала в гости к своей тете. В Третьяковке я подолгу простаивала у картин великих русских мастеров. Выходила просветленная и потрясенная. Особенно — картинами Васнецова и Врубеля. Теперь моя мечта посетить картинные галереи Киева, Львова и, конечно, Петербурга. А уж потом попасть в Лувр, Прадо, в Уффици, в Дрезденскую галерею, в Британский музей. Это программа-максимум моей взрослой жизни.
Рядом с программой-максимум всегда существует программа-минимум. Проект «Музей одной картины», который где-то еще существует, — это, по-моему, очень правильное направление в культурном просвещении народа. Люди живут не только в больших культурных центрах — это раз, осмотреть сразу всю, к примеру, Третьяковку — это, считай, не увидеть ничего. Это два. И третье: организация больших передвижных выставок — дорогостоящее и потому редкое мероприятие. Поэтому «Музей одной картины» (конечно, шедевра) должен существовать и расширять свою географию и выставляемые картины.
Была на телевидении прекрасная передача Никиты Михалкова, посвященная какому-нибудь одному из шедевров русской живописи. В этой передаче рассказывалось обо всем: и о самом художнике, и об особенностях картины, и об истории ее создания. Но главное: Н. Михалков открывал нам столько интересного о давно прошедшем времени, о быте тех времен и того сословия людей, которые были изображены на картине. Обо всем этом очень редко можно услышать в музеях или прочитать в книгах по искусству.
Заключая, хочу сказать, что живопись для меня — это вечный источник душевного наслаждения и познания жизни. Так пусть же он не иссякает никогда!
Для меня мир искусства очарователен. Я люблю рисовать, люблю слушать музыку, читать захватывающие дух романы. Искусство — это в общемто все, что нас окружает. В литературе прекрасное передается через слово, в скульптуре — через пластику образа, красоту Линий, богатство орнамента, в живописи — через зрительное восприятие. Смотришь и удивляешься — простые пейзажи, обычные кадры, повседневные эпизоды, запечатленные на картине или на фотографии, превращаются в произведение искусства. Иногда не хватает слов, чтобы передать восторг от весеннего распускания почек, от пения птиц, от оживания природы, а люди искусства находят такие слова, такие краски или звуки музыки, что это точно передает то, что хотел сказать сам. Поэтому нам так нравятся встречи с искусством. Люди создают театры, выставки, музеи уже многие столетия. И это не устаревает. Одни передают свое мироощущение, создают шедевры, другие с не меньшим удовольствием созерцают.
Такое откровение пришло ко мне в прошлом году. Мы изучали “Пигмалион” Бернарда Шоу. Миф о Пигмалионе заинтриговал: скульптор не признавал любовь и брак, но созданная им самим скульптура женщины оказалась такой совершенной, что в прах рассыпались его убеждения. Красота изменила его. Сердце оттаяло — к нему пришла любовь.
Я благодарна всем людям искусства, которые творят прекрасное. Искусство не может умереть. Ведь наша планета Земля — это уже искусство Вечности, и каждый человек, живущий на ней — творец.
Искусство вообще, а живопись в частности занимают огромное место в жизни человека. Способность к творчеству, к созданию произведений искусства существенное отличие рода человеческого от остального живого мира. В ряду видов искусства живописи принадлежит особое место. Спросите: почему? Отвечу так.
Не каждый ребенок тянется к перу и бумаге, чтоб писать стихи или прозу. Не каждый хочет играть на рояле или скрипке. Но нет ребенка, который бы не пытался рисовать. И еще одно: из глубины веков до нас дошли свидетельства о живописных пробах древних цивилизаций. Наскальные рисунки, роспись предметов обихода — это ли не первый шаг к шедеврам Рафаэля?
В мою жизнь настоящая живопись вошла, когда мне в руки попала книга об итальянской галерее «Уффици». Иллюстрации картин Боттичелли, Рафаэля просто потрясли мою душу. Но настоящие картины, хотя и не таких великих мастеров, как Рафаэль, увиденные впервые в городском художественном музее, произвели на меня гораздо большее впечатление, чем иллюстрации. Потом были картинные галереи Москвы, куда я ходила, когда приезжала в гости к своей тете. В Третьяковке я подолгу простаивала у картин великих русских мастеров. Выходила просветленная и потрясенная. Особенно — картинами Васнецова и Врубеля. Теперь моя мечта посетить картинные галереи Киева, Львова и, конечно, Петербурга. А уж потом попасть в Лувр, Прадо, в Уффици, в Дрезденскую галерею, в Британский музей. Это программа-максимум моей взрослой жизни.
Рядом с программой-максимум всегда существует программа-минимум. Проект «Музей одной картины», который где-то еще существует, — это, по-моему, очень правильное направление в культурном просвещении народа. Люди живут не только в больших культурных центрах — это раз, осмотреть сразу всю, к примеру, Третьяковку — это, считай, не увидеть ничего. Это два. И третье: организация больших передвижных выставок — дорогостоящее и потому редкое мероприятие. Поэтому «Музей одной картины» (конечно, шедевра) должен существовать и расширять свою географию и выставляемые картины.
Была на телевидении прекрасная передача Никиты Михалкова, посвященная какому-нибудь одному из шедевров русской живописи. В этой передаче рассказывалось обо всем: и о самом художнике, и об особенностях картины, и об истории ее создания. Но главное: Н. Михалков открывал нам столько интересного о давно прошедшем времени, о быте тех времен и того сословия людей, которые были изображены на картине. Обо всем этом очень редко можно услышать в музеях или прочитать в книгах по искусству.
Заключая, хочу сказать, что живопись для меня — это вечный источник душевного наслаждения и познания жизни. Так пусть же он не иссякает никогда!
Мой любимый художник
Я очень люблю море, поэтому мне нравится творчество художников-маринистов. Но больше всех — картины Ивана Константиновича Айвазовского.
Айвазовский, уроженец Феодосии, с детства был влюблен в изменчивую жизнь моря. Он знал море спокойным и бушующим. Таким оно и изображено на его полотнах. Лунные ночи на штилевом море чаруют нас красотой, а картины морских бурь и кораблекрушений потрясают мощью разбушевавшихся волн. Картины Айвазовского “Буря ночью”, “Девятый вал”, “Лунная ночь” занимают почетные места среди работ величайших маринистов.
Но я хочу рассказать о картине “Радуга”, которую я не так давно для себя открыл. На картине изображено кораблекрушение в бурю. Под напором могучих волн корабль наклонился набок. Недолго ему осталось ждать своей страшной участи. Но люди успели пересесть в лодку. Волны так и рвутся поглотить и корабль, и лодку, наполненную людьми. Море и небо как будто схлестнулись в борьбе. Но вот уже виден просвет среди туч, прорвалось солнце и осветило кипящие волны. Они кажутся прозрачными, а пена на них — невесомой. Над лодкой повисает радуга — она сулит людям спасение. И буревестник, острыми крыльями врезающийся в радугу, издает победный клич…
На мгновение замерли люди в лодке, ждут, что пророчат им птицы: жизнь или смерть. Увидев радугу, они поднимаются ей навстречу, еще не веря в свое спасение…
Я люблю творчество Айвазовского и так хотел бы побывать в Феодосийской картинной галерее его имени!
Живопись – это вечное искусство, к которому человек обратился еще во времена своего житья в пещерах, в каменном веке. Уже тогда люди стали испытывать тягу к прекрасному и стали украшать стены пещер различными картинами, бытовыми сценами и сценами охоты. С течением времени искусство живописи все более развивалось и настоящего расцвета достигло в эпоху Ренессанса, когда в Европе жили и творили великие мастера, чьими творениями мы восхищаемся до сих пор и которые во многом остались непревзойденными – Леонардо, Рафаэль, Караваджо. Во всех странах жили и творили художники, которыми гордилась их родина, шедевры которых украшали лучшие музеи и творчество которых заставляло замереть в восхищении сердца людей. В России золотой век живописи пришелся на 19 век, когда работали великие портретисты, маринисты, пейзажисты Айвазовский, Шишкин, Репин, Суриков. Живопись – это язык который не требует перевода и живописные образы доступны всем людям, не зависимо от их национальности. Живопись поднимает настроение, успокаивает, зовет и агитирует. В настоящее время существуют десятки направлений в живописи, иногда очень оригинальные, но от этого не менее прекрасные. Ведь живопись это прежде всего средство выразить свои чувства и эмоции, поделиться ими с другими людьми. И иногда самые простые картины приковывают к себе внимание миллионов и заставляют замереть перед ними в восхищении, как это было с “Черным квадратом” Малевича, хотя казалось бы что странного и прекрасного в обычном квадрате черного цвета? Но в этом великая сила живописи, которая заставляет видеть невидимое и чувствовать неощутимое.
В мою жизнь настоящая живопись вошла, когда мне в руки попала книга об итальянской галерее «Уффици». Иллюстрации картин Боттичелли, Рафаэля просто потрясли мою душу. Но настоящие картины, хотя и не таких великих мастеров, как Рафаэль, увиденные впервые в городском художественном музее, произвели на меня гораздо большее впечатление, чем иллюстрации. Потом были картинные галереи Москвы, куда я ходила, когда приезжала в гости к своей тете. В Третьяковке я подолгу простаивала у картин великих русских мастеров. Выходила просветленная и потрясенная. Особенно — картинами Васнецова и Врубеля. Теперь моя мечта посетить картинные галереи Киева, Львова и, конечно, Петербурга. А уж потом попасть в Лувр, Прадо, в Уффици, в Дрезденскую галерею, в Британский музей. Это программа-максимум моей взрослой жизни.
Рядом с программой-максимум всегда существует программа-минимум. Проект «Музей одной картины», который где-то еще существует, — это, по-моему, очень правильное направление в культурном просвещении народа. Люди живут не только в больших культурных центрах — это раз, осмотреть сразу всю, к примеру, Третьяковку — это, считай, не увидеть ничего. Это два. И третье: организация больших передвижных выставок — дорогостоящее и потому редкое мероприятие. Поэтому «Музей одной картины» (конечно, шедевра) должен существовать и расширять свою географию и выставляемые картины. Материал с сайта //iEssay.ru
Искусство вообще, а живопись в частности занимают огромное место в жизни человека. Способность к творчеству, к созданию произведений искусства существенное отличие рода человеческого от остального живого мира. В ряду видов искусства живописи принадлежит особое место. Спросите: почему? Отвечу так.
Не каждый ребенок тянется к перу и бумаге, чтоб писать стихи или прозу. Не каждый хочет играть на рояле или скрипке. Но нет ребенка, который бы не пытался рисовать. И еще одно: из глубины веков до нас дошли свидетельства о живописных пробах древних цивилизаций. Наскальные рисунки, роспись предметов обихода — это ли не первый шаг к шедеврам Рафаэля?
В мою жизнь настоящая живопись вошла, когда мне в руки попала книга об итальянской галерее «Уффици». Иллюстрации картин Боттичелли, Рафаэля просто потрясли мою душу. Но настоящие картины, хотя и не таких великих мастеров, как Рафаэль, увиденные впервые в городском художественном музее, произвели на меня гораздо большее впечатление, чем иллюстрации. Потом были картинные галереи Москвы, куда я ходила, когда приезжала в гости к своей тете. В Третьяковке я подолгу простаивала у картин великих русских мастеров. Выходила просветленная и потрясенная. Особенно — картинами Васнецова и Врубеля. Теперь моя мечта посетить картинные галереи Киева, Львова и, конечно, Петербурга. А уж потом попасть в Лувр, Прадо, в Уффици, в Дрезденскую галерею, в Британский музей. Это программа-максимум моей взрослой жизни.
Рядом с программой-максимум всегда существует программа-минимум. Проект «Музей одной картины», который где-то еще существует, — это, по-моему, очень правильное направление в культурном просвещении народа. Люди живут не только в больших культурных центрах — это раз, осмотреть сразу всю, к примеру, Третьяковку — это, считай, не увидеть ничего. Это два. И третье: организация больших передвижных выставок — дорогостоящее и потому редкое мероприятие. Поэтому «Музей одной картины» (конечно, шедевра) должен существовать и расширять свою географию и выставляемые картины.
Была на телевидении прекрасная передача Никиты Михалкова, посвященная какому-нибудь одному из шедевров русской живописи. В этой передаче рассказывалось обо всем: и о самом художнике, и об особенностях картины, и об истории ее создания. Но главное: Н. Михалков открывал нам столько интересного о давно прошедшем времени, о быте тех времен и того сословия людей, которые были изображены на картине. Обо всем этом очень редко можно услышать в музеях или прочитать в книгах по искусству.
Заключая, хочу сказать, что живопись для меня — это вечный источник душевного наслаждения и познания жизни. Так пусть же он не иссякает никогда!
О ЖИВОПИСИ…
Различают несколько разновидностей живописного искусства. Наиболее хорошо известна и наиболее распространена в настоящее время так называемая станковая живопись, к которой относятся обычные картины любого содержания.
Их главным отличительным свойством является то, что их можно переносить с места на место, вешая на любой подходящей для этого стене. Теперь картины пишут обычно на холсте, натянутом на специально сделанный деревянный подрамник. Готовую картину вставляют в раму, которая во многих случаях имеет такую форму, что создаёт впечатление оконного косяка, а само изображение на холсте становится похожим на вид, открывающийся в воображаемом окне.
Станковая живопись появилась сравнительно недавно — немногим более пятисот лет тому назад, в эпоху Возрождения: она как нельзя лучше отвечала потребностям мастеров того времени — воспроизводить реальный мир со всей непосредственностью и жизненной убедительностью.
Название своё станковая живопись получила оттого, что пишутся картины на особом виде станка, называемом французским словом «мольберт».
А вот произведения монументальной живописи, едва ли не самой древней в истории человечества, пишутся на поверхности стен или на перекрытиях зданий, украшать которые они предназначены. Ещё люди каменного века расписывали стены пещер изображениями разных животных, выполняя их несколькими красками. Процветала она и позже: в античную эпоху в греко-римском мире и в средние века.
Многие великие мастера Возрождения были авторами больших монументальных произведений, расписывая стены, своды, иногда и пол, нередко сочетая своё искусство со скульптурой, лепниной и различными орнаментами. Но иногда прибегают к другому техническому приёму: холст, натянутый на подрамник так же, как для обычной станковой картины, покрывают росписью, а затем закрепляют наглухо на стене, и тогда это произведение называется «панно», или на потолке или своде, и тогда оно называется «плафон».
В отличие от монументальной живописи, представляющей собой композиции с человеческими фигурами, нередко целые законченные сцены, декоративная роспись имеет орнаментальный или полуорнаментальный характер — в ней преобладает узор. Если монументальная роспись сочетается с декоративной, когда, например, написанная на стене монументальная композиция окружена рамкой из различных орнаментов, то говорят о монументально-декоративной живописи.
Декоративной живописью могут украшаться предметы быта: различные лари и сундуки, коробки, прялки, чудная деревянная посуда. И тогда речь идёт о прикладном искусстве, украшающем нашу повседневную жизнь.
«Живопись — это поэзия, которую видят, а поэзия — это живопись, которую слышат» – так перевели изречение Леонардо да Винчи одни знатоки языка, но правильнее, мне лично так кажется, следующий вариант перевода: «Живопись – это немая поэзия, а поэзия – это слепая живопись». Пабло Пикассо сказал, что «Живопись – занятие для слепцов. Художник рисует не то, что видит, а то, что чувствует». Абсолютно применимо это изречение и к поэтам, они пишут стихи так же о том, что чувствуют, а не просто созерцают.
Что же прозвучало выше? Какой основной лейтмотив из выше сказанного я бы хотел взять? Ответ можно втиснуть в рамки одного предложения – поэзия и живопись – это 2 стороны одной медали, это чувственное, эмоциональное отображение происходящего вокруг внутри творческого человека.
Человек всю свою жизнь тянется к прекрасному. Совсем иное дело и другой вопрос в том, что это «прекрасное» для каждого отдельного человека свое или имеет свои нюансы. «На вкус и цвет…»,- как говорится. Творческое начало у каждого человека имеет свою степень выраженности – у одних оно развито чрезвычайно сильно, у других почти полностью атрофировано. Но никто не станет спорить, что те или иные события или явления в жизни волнуют, впечатляют, заставляют радоваться или горевать. Если человек не впечатляется ничем, то у него психологические проблемы или отклонения, которые следует лечить или исправлять.
Но вот эмоции, чувства, размышления – это и есть родители живописи и поэзии. Именно – общие родители, а значит, что эти 2 вида искусства родные друг для друга. Лично я считаю, что при всем моем почтении к глубокоуважаемому, великому и несравненному Леонардо, мастер был не прав в своем суждении. Так сказать – это слишком недопустимо поверхностно. Потому, что бывает, и это мое неоспоримое субъективное мнение, когда поэзия рисует в моем воображении картины, а живопись поет.
Живопись в моей жизни
Искусство вообще, а живопись в частности занимают огромное место в жизни человека. Способность к творчеству, к созданию произведений искусства существенное отличие рода человеческого от остального живого мира. В ряду видов искусства живописи принадлежит особое место. Спросите: почему? Отвечу так.
Не каждый ребенок тянется к перу и бумаге, чтоб писать стихи или прозу. Не каждый хочет играть на рояле или скрипке. Но нет ребенка, который бы не пытался рисовать. И еще одно: из глубины веков до нас дошли свидетельства о живописных пробах древних цивилизаций. Наскальные рисунки, роспись предметов обихода — это ли не первый шаг к шедеврам Рафаэля?
В мою жизнь настоящая живопись вошла, когда мне в руки попала книга об итальянской галерее «Уффици». Иллюстрации картин Боттичелли, Рафаэля просто потрясли мою душу. Но настоящие картины, хотя и не таких великих мастеров, как Рафаэль, увиденные впервые в городском художественном музее, произвели на меня гораздо большее впечатление, чем иллюстрации. Потом были картинные галереи Москвы, куда я ходила, когда приезжала в гости к своей тете. В Третьяковке я подолгу простаивала у картин великих русских мастеров. Выходила просветленная и потрясенная. Особенно — картинами Васнецова и Врубеля. Теперь моя мечта посетить картинные галереи Киева, Львова и, конечно, Петербурга. А уж потом попасть в Лувр, Прадо, в Уффици, в Дрезденскую галерею, в Британский музей. Это программа-максимум моей взрослой жизни.
Рядом с программой-максимум всегда существует программа-минимум. Проект «Музей одной картины», который где-то еще существует, — это, по-моему, очень правильное направление в культурном просвещении народа. Люди живут не только в больших культурных центрах — это раз, осмотреть сразу всю, к примеру, Третьяковку — это, считай, не увидеть ничего. Это два. И третье: организация больших передвижных выставок — дорогостоящее и потому редкое мероприятие. Поэтому «Музей одной картины» (конечно, шедевра) должен существовать и расширять свою географию и выставляемые картины.
Была на телевидении прекрасная передача Никиты Михалкова, посвященная какому-нибудь одному из шедевров русской живописи. В этой передаче рассказывалось обо всем: и о самом художнике, и об особенностях картины, и об истории ее создания. Но главное: Н. Михалков открывал нам столько интересного о давно прошедшем времени, о быте тех времен и того сословия людей, которые были изображены на картине. Обо всем этом очень редко можно услышать в музеях или прочитать в книгах по искусству.
Заключая, хочу сказать, что живопись для меня — это вечный источник душевного наслаждения и познания жизни. Так пусть же он не иссякает никогда!
В мою жизнь настоящая живопись вошла, когда мне в руки попала книга об итальянской галерее «Уффици». Иллюстрации картин Боттичелли, Рафаэля просто потрясли мою душу. Но настоящие картины, хотя и не таких великих мастеров, как Рафаэль, увиденные впервые в городском художественном музее, произвели на меня гораздо большее впечатление, чем иллюстрации. Потом были картинные галереи Москвы, куда я ходила, когда приезжала в гости к своей тете. В Третьяковке я подолгу простаивала у картин великих русских мастеров. Выходила просветленная и потрясенная. Особенно — картинами Васнецова и Врубеля. Теперь моя мечта посетить картинные галереи Киева, Львова и, конечно, Петербурга. А уж потом попасть в Лувр, Прадо, в Уффици, в Дрезденскую галерею, в Британский музей. Это программа-максимум моей взрослой жизни.
Рядом с программой-максимум всегда существует программа-минимум. Проект «Музей одной картины», который где-то еще существует, — это, по-моему, очень правильное направление в культурном просвещении народа. Люди живут не только в больших культурных центрах — это раз, осмотреть сразу всю, к примеру, Третьяковку — это, считай, не увидеть ничего. Это два. И третье: организация больших передвижных выставок — дорогостоящее и потому редкое мероприятие. Поэтому «Музей одной картины» (конечно, шедевра) должен существовать и расширять свою географию и выставляемые картины.
Была на телевидении прекрасная передача Никиты Михалкова, посвященная какому-нибудь одному из шедевров русской живописи. В этой передаче рассказывалось обо всем: и о самом художнике, и об особенностях картины, и об истории ее создания. Но главное: Н. Михалков открывал нам столько интересного о давно прошедшем времени, о быте тех времен и того сословия людей, которые были изображены на картине. Обо всем этом очень редко можно услышать в музеях или прочитать в книгах по искусству.
Заключая, хочу сказать, что живопись для меня — это вечный источник душевного наслаждения и познания жизни. Так пусть же он не иссякает никогда!
zhivopis-v-moej-zhizniживопись в моей жизни
Искусство вообще, а живопись в частности занимают огромное место в жизни человека. Способность к творчеству, к созданию произведений искусства существенное отличие рода человеческого от остального живого мира. В ряду видов искусства живописи принадлежит особое место. Спросите: почему? Отвечу так.
Не каждый ребенок тянется к перу и бумаге, чтоб писать стихи или прозу. Не каждый хочет играть на рояле или скрипке. Но нет ребенка, который бы не пытался рисовать. И еще одно: из глубины веков до нас дошли свидетельства о живописных пробах древних цивилизаций. Наскальные рисунки, роспись предметов обихода — это ли не первый шаг к шедеврам Рафаэля?
В мою жизнь настоящая живопись вошла, когда мне в руки попала книга об итальянской галерее «Уффици». Иллюстрации картин Боттичелли, Рафаэля просто потрясли мою душу. Но настоящие картины, хотя и не таких великих мастеров, как Рафаэль, увиденные впервые в городском художественном музее, произвели на меня гораздо большее впечатление, чем иллюстрации. Потом были картинные галереи Москвы, куда я ходила, когда приезжала в гости к своей тете. В Третьяковке я подолгу простаивала у картин великих русских мастеров. Выходила просветленная и потрясенная. Особенно — картинами Васнецова и Врубеля. Теперь моя мечта посетить картинные галереи Киева, Львова и, конечно, Петербурга. А уж потом попасть в Лувр, Прадо, в Уффици, в Дрезденскую галерею, в Британский музей. Это программа-максимум моей взрослой жизни.
Рядом с программой-максимум всегда существует программа-минимум. Проект «Музей одной картины», который где-то еще существует, — это, по-моему, очень правильное направление в культурном просвещении народа. Люди живут не только в больших культурных центрах — это раз, осмотреть сразу всю, к примеру, Третьяковку — это, считай, не увидеть ничего. Это два. И третье: организация больших передвижных выставок — дорогостоящее и потому редкое мероприятие. Поэтому «Музей одной картины» (конечно, шедевра) должен существовать и расширять свою географию и выставляемые картины.
Была на телевидении прекрасная передача Никиты Михалкова, посвященная какому-нибудь одному из шедевров русской живописи. В этой передаче рассказывалось обо всем: и о самом художнике, и об особенностях картины, и об истории ее создания. Но главное: Н. Михалков открывал нам столько интересного о давно прошедшем времени, о быте тех времен и того сословия людей, которые были изображены на картине. Обо всем этом очень редко можно услышать в музеях или прочитать в книгах по искусству.
Заключая, хочу сказать, что живопись для меня — это вечный источник душевного наслаждения и познания жизни. Так пусть же он не иссякает никогда!
Для меня мир искусства очарователен. Я люблю рисовать, люблю слушать музыку, читать захватывающие дух романы. Искусство — это в общемто все, что нас окружает. В литературе прекрасное передается через слово, в скульптуре — через пластику образа, красоту Линий, богатство орнамента, в живописи — через зрительное восприятие. Смотришь и удивляешься — простые пейзажи, обычные кадры, повседневные эпизоды, запечатленные на картине или на фотографии, превращаются в произведение искусства. Иногда не хватает слов, чтобы передать восторг от весеннего распускания почек, от пения птиц, от оживания природы, а люди искусства находят такие слова, такие краски или звуки музыки, что это точно передает то, что хотел сказать сам. Поэтому нам так нравятся встречи с искусством. Люди создают театры, выставки, музеи уже многие столетия. И это не устаревает. Одни передают свое мироощущение, создают шедевры, другие с не меньшим удовольствием созерцают.
Такое откровение пришло ко мне в прошлом году. Мы изучали “Пигмалион” Бернарда Шоу. Миф о Пигмалионе заинтриговал: скульптор не признавал любовь и брак, но созданная им самим скульптура женщины оказалась такой совершенной, что в прах рассыпались его убеждения. Красота изменила его. Сердце оттаяло — к нему пришла любовь.
Я благодарна всем людям искусства, которые творят прекрасное. Искусство не может умереть. Ведь наша планета Земля — это уже искусство Вечности, и каждый человек, живущий на ней — творец.
Искусство вообще, а живопись в частности занимают огромное место в жизни человека. Способность к творчеству, к созданию произведений искусства существенное отличие рода человеческого от остального живого мира. В ряду видов искусства живописи принадлежит особое место. Спросите: почему? Отвечу так.
Не каждый ребенок тянется к перу и бумаге, чтоб писать стихи или прозу. Не каждый хочет играть на рояле или скрипке. Но нет ребенка, который бы не пытался рисовать. И еще одно: из глубины веков до нас дошли свидетельства о живописных пробах древних цивилизаций. Наскальные рисунки, роспись предметов обихода — это ли не первый шаг к шедеврам Рафаэля?
В мою жизнь настоящая живопись вошла, когда мне в руки попала книга об итальянской галерее «Уффици». Иллюстрации картин Боттичелли, Рафаэля просто потрясли мою душу. Но настоящие картины, хотя и не таких великих мастеров, как Рафаэль, увиденные впервые в городском художественном музее, произвели на меня гораздо большее впечатление, чем иллюстрации. Потом были картинные галереи Москвы, куда я ходила, когда приезжала в гости к своей тете. В Третьяковке я подолгу простаивала у картин великих русских мастеров. Выходила просветленная и потрясенная. Особенно — картинами Васнецова и Врубеля. Теперь моя мечта посетить картинные галереи Киева, Львова и, конечно, Петербурга. А уж потом попасть в Лувр, Прадо, в Уффици, в Дрезденскую галерею, в Британский музей. Это программа-максимум моей взрослой жизни.
Рядом с программой-максимум всегда существует программа-минимум. Проект «Музей одной картины», который где-то еще существует, — это, по-моему, очень правильное направление в культурном просвещении народа. Люди живут не только в больших культурных центрах — это раз, осмотреть сразу всю, к примеру, Третьяковку — это, считай, не увидеть ничего. Это два. И третье: организация больших передвижных выставок — дорогостоящее и потому редкое мероприятие. Поэтому «Музей одной картины» (конечно, шедевра) должен существовать и расширять свою географию и выставляемые картины.
Была на телевидении прекрасная передача Никиты Михалкова, посвященная какому-нибудь одному из шедевров русской живописи. В этой передаче рассказывалось обо всем: и о самом художнике, и об особенностях картины, и об истории ее создания. Но главное: Н. Михалков открывал нам столько интересного о давно прошедшем времени, о быте тех времен и того сословия людей, которые были изображены на картине. Обо всем этом очень редко можно услышать в музеях или прочитать в книгах по искусству.
Заключая, хочу сказать, что живопись для меня — это вечный источник душевного наслаждения и познания жизни. Так пусть же он не иссякает никогда!
Мой любимый художник
Я очень люблю море, поэтому мне нравится творчество художников-маринистов. Но больше всех — картины Ивана Константиновича Айвазовского.
Айвазовский, уроженец Феодосии, с детства был влюблен в изменчивую жизнь моря. Он знал море спокойным и бушующим. Таким оно и изображено на его полотнах. Лунные ночи на штилевом море чаруют нас красотой, а картины морских бурь и кораблекрушений потрясают мощью разбушевавшихся волн. Картины Айвазовского “Буря ночью”, “Девятый вал”, “Лунная ночь” занимают почетные места среди работ величайших маринистов.
Но я хочу рассказать о картине “Радуга”, которую я не так давно для себя открыл. На картине изображено кораблекрушение в бурю. Под напором могучих волн корабль наклонился набок. Недолго ему осталось ждать своей страшной участи. Но люди успели пересесть в лодку. Волны так и рвутся поглотить и корабль, и лодку, наполненную людьми. Море и небо как будто схлестнулись в борьбе. Но вот уже виден просвет среди туч, прорвалось солнце и осветило кипящие волны. Они кажутся прозрачными, а пена на них — невесомой. Над лодкой повисает радуга — она сулит людям спасение. И буревестник, острыми крыльями врезающийся в радугу, издает победный клич…
На мгновение замерли люди в лодке, ждут, что пророчат им птицы: жизнь или смерть. Увидев радугу, они поднимаются ей навстречу, еще не веря в свое спасение…
Я люблю творчество Айвазовского и так хотел бы побывать в Феодосийской картинной галерее его имени!