В целом творчество Н.В.?Гоголя развивалось в направлении от романтизма к реализму, однако это развитие не было схематичным: романтические и реалистические тенденции тесно взаимодействовали друг с другом на всех этапах его зрелой писательской деятельности.
Первое опубликованное произведение Гоголя?— поэма «Ганц Кюхельгартен»?— было написано в духе романтизма и носило явно подражательный характер. Но уже во второй своей книге, сборнике «Вечера на хуторе близ Диканьки», созданном на богатом украинском этнографическом материале, проявилось характерное для Гоголя смешение романтических и реалистических красок. Указанный сборник отразил романтическую мечту писателя о красоте, о простой, естественной и свободной жизни никем не угнетаемого, счастливого, преодолевающего любые препятствия человека. При этом автору удалось избежать идиллически прекраснодушного изображения Украины: в его «Вечерах» предстал беспокойный и конфликтный мир, в котором звучали мотивы отчужденности личности, преступления перед соотечественниками, расторжения человеческих и природных связей.
В следующих двух сборниках повестей, «Миргород» и «Арабески», центр тяжести художественного изображения был перенесен на мелкопоместную и чиновничью среду, на полную мелких забот и неприятностей повседневную жизнь обывателей, на чреватую катастрофами действительность, перед лицом которой терпят поражение возвышенные грезы, героические порывы и идиллические представления. Романтические темы и конфликты были здесь переведены в реалистическую плоскость, что повлекло за собой перестройку всех уровней поэтики. Одним из высших художественных достижений Гоголя этого периода стала повесть «Шинель», в которой получила глубокую художественную и гуманистическую разработку тема «маленького человека», ставшая одной из ведущих в русской литературе.
Новый этап в творческом развитии писателя отметили своим появлением комедии «Ревизор» и «Женитьба», в которых в полную силу проявился его разоблачительно-сатирический талант и новаторские подходы к построению драматического произведения.
Вершиной гоголевского творчества считается поэма «Мертвые души», которая представляет собой монументальное панорамное полотно жизни помещичье-чиновнической России. Главный акцент в этом произведении был поставлен на общенациональной стороне действительности, что соответствовало стремлению писателя осветить как «высшие», так и «низшие» свойства русской души. Вместе с тем, Гоголь достиг здесь масштабных общечеловеческих обобщений, благодаря которым проявилась глубина социального паразитизма, эгоизма, стяжательства, духовного «омертвения» общества, ослепленного собственническими инстинктами. Сатирически изображая современную ему Россию как «ад», населенный разнообразными грешниками и нравственными уродами, писатель в то же время в своих лирических отступлениях выразил надежду на воскресение русской души и великое историческое будущее русского народа.
Творчество Гоголя имело огромное значение для развития русской литературы. Непосредственные последователи писателя видели в нем основоположника «натуральной школы», для которой первенствующее значение имели развиваемые им принципы реалистической поэтики, социальной критики, национальных и социальных обобщений, утверждения гуманистических ценностей. Материал с сайта //iEssay.ru
За горечью утраты Пушкина, великого гения гармонии, чувствуется уже и скрытая полемика с ним, свидетельствующая о творческом самоопределении Гоголя по отношению к пушкинскому художественному наследию. Эта полемика ощущается и в специальных статьях. Определяя Пушкина как русского человека в его развитии, Гоголь замечает, что красота его поэзии – это «очищенная красота», не снисходящая до ничтожных мелочей, которые опутывают повседневную жизнь человека.
В «Выбранных местах из переписки с друзьями», давая Пушкину высокую оценку, Гоголь замечает в то же время некоторую односторонность его эстетической позиции: «Изо всего, как ничтожного, так и великого, он исторгает только одну его высшую сторону, не делая из нее никакого примененья к жизни… Пушкин дан был миру на то, чтобы доказать собою, что такое сам поэт, и ничего больше… Все сочинения его – полный арсенал орудий поэта. Ступай туда, выбирай себе всяк по руке любое и выходи с ним на битву; но сам поэт на битву с ним не вышел». Не вышел потому, что, «становясь мужем, забирая отовсюду силы на то, чтобы управляться с большими делами, не подумал о том, как управиться с ничтожными и малыми».
Мы видим, что сквозь похвалу Пушкину слышится гоголевский упрек ему. Может быть, этот упрек не совсем справедливый, но зато ясно выражающий мироощущение Гоголя. Он рвется на битву со всем накопившимся «сором и дрязгом» «растрепанной действительности», который был оставлен Пушкиным без внимания. Литература призвана активно участвовать в жизнестроительстве более совершенного человека и более гармоничного миропорядка. Задача писателя, по Гоголю, заключается в том, чтобы открыть человеку глаза на его собственное несовершенство.
Расхождение Гоголя с Пушкиным было не случайным и определялось не личными особенностями его дарования. Ко второй половине 1830х годов в русской литературе началась смена поколений, наступала новая фаза в самом развитии художественного творчества. Пафос Пушкина заключался в утверждении гармонических идеалов. Пафос Гоголя – в критике, в обличении жизни, которая вступает в противоречие с собственными потенциальными возможностями, обнаруженными гением Пушкина – «русским человеком в его развитии». Пушкин для Гоголя остается идеалом, опираясь на который он подвергает анализу современную жизнь, обнажая свойственные ей болезни и призывая ее к исцелению. Образ Пушкина является для Гоголя, как потом и для Достоевского, «солнцем поэзии» и одновременно залогом того, что русская жизнь может совершенствоваться в пушкинском направлении. Пушкин – это гоголевский свет, гоголевская надежда.
«Высокое достоинство русской природы, – считает Гоголь, – состоит в том, что она способна глубже, чем другие, принять в себя слово Евангельское, возводящее к совершенству человека. Семена небесного Сеятеля с равной щедростью были разбросаны повсюду. Но одни попали на проезжую дорогу при пути и были расхищены налетевшими птицами; другие попали на камень, взошли, но усохли; третьи, в тернии, взошли, но скоро были заглушены дурными травами; четвертые только, попавшие на добрую почву, принесли плод. Эта добрая почва – русская восприимчивая природа. Хорошо взлелеянные в сердце семена Христовы дали все лучшее, что ни есть в русском характере».
Пушкин, по Гоголю, гений русской восприимчивости. «Он заботился только о том, чтобы сказать одним одаренным поэтическим чутьем: „Смотрите, как прекрасно творение Бога!“ – и, не прибавляя ничего больше, перелетать к другому предмету затем, чтобы сказать также: „Смотрите, как прекрасно Божие творение!“… И как верен его отклик, как чутко его ухо! Слышишь запах, цвет земли, времени, народа. В Испании он испанец, с греком – грек, на Кавказе – вольный горец в полном смысле этого слова; с отжившим человеком он дышит стариной времени минувшего; заглянет к мужику в избу – он русский весь с головы до ног».
Эти черты русской природы связаны, по Гоголю, с православнохристианской душой народа, наделенного даром бескорыстного приветного отклика на красоту, правду и добро. В этом заключается секрет «силы возбудительного влияния» Пушкина на любой талант. Гоголь почувствовал эту возбудительную силу в самом начале творческого пути. Пушкин дал ему «некий свет» и призвал его: «Иди ж, держись сего ты света. / Пусть будет он тебе единственная мета». Гоголь пошел в литературе собственным путем, но направление движения определял по пушкинскому компасу. Наряду с этим удивительно то напряженное чувство ответственности перед страной и народом, которое испытывал Гоголь на протяжении всего жизненного пути: «Русь! чего же ты хочешь от меня? Какая непостижимая связь таится между нами? Что глядишь ты так и зачем все, что ни есть в тебе, обратило на меня полные ожидания очи?»
Во второй половине жизни своей Гоголь вдруг почувствовал себя одиноким. Ему показалось, что современники плохо его понимают. И хотя при жизни его высоко ценил Белинский и другие русские критики, этими оценками писатель был не удовлетворен: они скользили по поверхности его дарования и не касались глубины. В Гоголе все предпочитали видеть писателясатирика, обличителя пороков современного общественного строя. Но скрытые духовные корни, которые питали его дарование, современники склонны были не замечать.
В одном письме к Жуковскому Гоголь говорит, что в процессе творчества он прислушивается к высшему зову, требующему от него безусловного повиновения и ждущему его вдохновения. Вслед за Пушкиным Гоголь видит в писательском призвании Божественный дар. В изображении человеческих грехов, в обличении человеческой пошлости Гоголь более всего опасается авторской субъективности и гордыни. И в этом смысле его произведения тяготели к пророческому обличению. Писатель, как человек, подвержен тем же грехам, что и люди, им изображаемые. Но в минуты творческого вдохновения он теряет свое «я», свою человеческую «самость». Его устами говорит уже не человеческая, а Божественная мудрость: голос писателя – пророческий глас.
Мировоззрение Гоголя в основе своей было глубоко религиозным. Гоголь никогда не разделял идейных установок Белинского и русской мысли, согласно которым человек по своей природе добр, а зло заключается в общественных отношениях. «Природа человека» никогда не представлялась Гоголю «мерою всех вещей». Источник общественного зла заключен не в социальных отношениях, и устранить это зло с помощью реформ или революций нельзя. Несовершенное общество не причина, а следствие человеческой порочности. Внешняя организация жизни – отражение внутреннего мира человека. И если в человеке помрачен его Божественный первообраз, никакие изменения внешних форм жизни не в состоянии уничтожить зло.
«Я встречал в последнее время много прекрасных людей, которые совершенно сбились, – обращался Гоголь к Белинскому и людям его круга. – Одни думают, что преобразованьями и реформами, обращеньем на такой и на другой лад можно поправить мир; другие думают, что посредством какойто особенной, довольно посредственной литературы, которую вы называете беллетристикой, можно подействовать на воспитание общества. Но благосостояние общества не приведут в лучшее состояние ни беспорядки, ни пылкие головы. Брожение внутри не исправить никакими конституциями. Общество образуется само собою, общество слагается из единиц. Надобно, чтобы каждая единица исполняла должность свою. Нужно вспомнить человеку, что он вовсе не материальная скотина, но высокий гражданин высокого небесного гражданства. Покуда он хоть скольконибудь не будет жить жизнью небесного гражданина, до тех пор не придет в порядок и земное гражданство». Источник этих убеждений писателя очевиден: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф. 6, 33).
Все творчество Гоголя взывает к падшему человеку: «Встань и иди!» «В нравственной области Гоголь был гениально одарен, – утверждал исследователь его творчества К. Мочульский, – ему было суждено повернуть всю русскую литературу от эстетики к религии, сдвинуть ее с пути Пушкина на путь Достоевского. Все черты, характеризующие „великую русскую литературу“, ставшую мировой, были намечены Гоголем: ее религиознонравственный строй, ее гражданственность и общественность, ее пророческий пафос и мессианство».
Гоголь бичевал социальное зло в той мере, в какой видел коренной источник несовершенств. Гоголь дал этому источнику название пошлость современного человека. «Пошлым» является человек, утративший духовное измерение жизни, образ Божий. Когда помрачается этот образ в душе, человек превращается в плоское существо, замкнутое в себе самом, в своем эгоизме. Он становится пленником своих несовершенств и погружается в болото бездуховного ничто. Люди вязнут в тине мелочей, опутывающих жизнь. Смысл их существования сводится к потреблению материальных благ, которые тянут человеческую душу вниз – к расчетливости, хитрости, лжи.
Гоголь пришел к мысли, что всякое изменение жизни к лучшему надо начинать с преображения человеческой личности. В отличие от либераловреформаторов и революционеровсоциалистов Гоголь не верил в возможность обновления жизни путем изменений существующего социального строя. Гоголь опровергает всякое сближение имени Христа с революционными идеями, что неоднократно делал Белинский, в том числе и в зальцбруннском письме: «Кто же, повашему, ближе и лучше может истолковать теперь Христа? – задает Гоголь вопрос Белинскому. – Неужели нынешние коммунисты и социалисты, объясняющие, что Христос повелел отнимать имущества и грабить тех, которые нажили себе состояние? Опомнитесь!… Христос нигде никому не говорил отнимать, а еще, напротив, и настоятельно нам велит Он уступать: снимающему с тебя одежду отдай последнюю рубашку, с просящим тебя пройти с тобою одно поприще пройди два». «Мысль об „общем деле“ у Гоголя была мыслью о решительном повороте жизни в сторону Христовой правды – не на путях внешней революции, а на путях крутого, но подлинного религиозного перелома в каждой отдельной человеческой душе», – писал о Гоголе русский религиозный философ Василий Зеньковский. В настоящей литературе Гоголь видел действенное орудие, с помощью которого можно пробудить в человеке религиозную искру и подвигнуть его на этот крутой перелом. И только неудача с написанием второго тома «Мертвых душ», в котором он хотел показать пробуждение духовных забот в пошлом человеке, заставила его обратиться к прямой религиозной проповеди в «Выбранных местах из переписки с друзьями».
Белинский придерживался в те годы революционнодемократических и социалистических убеждений. Потому он и обрушился на эту книгу в «Письме к Гоголю», упрекая писателя в ренегатстве, в отступничестве от «прогрессивных» взглядов, в религиозном мракобесии. Это письмо показало, что религиозную глубину гоголевского реализма Белинский не чувствовал никогда. Пафос реалистического творчества Гоголя он сводил к «обличению существующего общественного строя».
От Белинского пошла традиция делить творчество Гоголя на две части. «Ревизор» и «Мертвые души» рассматривались как прямая политическая сатира на самодержавие и крепостничество, косвенно призывавшая к их «свержению», а «Выбранные места из переписки с друзьями» толковались как произведение, явившееся в результате крутого перелома в мировоззрении писателя, изменившего своим «прогрессивным» убеждениям. Не обращали внимания на неоднократные и настойчивые уверения Гоголя, что «главные положения» его религиозного миросозерцания оставались неизменными на протяжении всего творческого пути. Идея воскрешения «мертвых душ» была главной и в художественном, и в публицистическом его творчестве. «Общество тогда только поправится, когда всякий человек займется собою и будет жить как христианин», – утверждал Гоголь. Это было коренное его убеждение от ранних повестей и рассказов до «Мертвых душ» и «Выбранных мест из переписки с друзьями».
Сочинение на тему «Своеобразие реализма» Н.В. Гоголя
Для того чтобы понять, в чем заключается своеобразие реализма Н.В. Гоголя, необходимо обратиться непосредственно к объяснению этого литературного понятия и, опираясь на него, найти нестандартные способы реализации этого художественного принципа в комедии “Ревизор” и поэме “Мертвые души”.
По определению Ф. Энгельса, реализмом является изображение типических характеров в типических обстоятельствах при сохранении верности деталям. В реалистических произведениях необходимо взаимодействие характера и среды, которая мотивировала бы его развитие и становление. Но в то же время утверждается возможность динамики характера реалистического героя, которая способствует возникновению сложного, противоречивого образа. Иными словами, реалистическим произведением можно назвать то произведение, где присутствует герой (герои), которого мы могли бы встретить в реальной жизни, где мы видим окружающую его среду и понимаем ход становления его характера, причины, побуждающие его поступать так, а не иначе.
Такими героями, способными к автономной жизни, обладающими богатым внутренним миром, волей, поступающими едва ли не вопреки авторскому замыслу, являются Чацкий, Онегин, Печорин.
Но в произведениях Гоголя нет типичных персонажей: ни героя-резонера, ни героя, ведущего любовную интригу. В его сочинениях отсутствует воздействие среды на действующие лица. В поэме “Мертвые души” Гоголь характеризует каждого помещика через среду, которая его окружает. Писатель показывает идентичность человека и предметно-бытовой среды, в которой он обитает и продолжением которой этот герой является. Образ практически исчерпывается окружающими его вещами. Поэтому в доме у Собакевича даже каждый стул, “казалось, говорил”: “И я тоже Собакевич!”. Таким образом, стирается грань между живым и мертвым началом. Этой внутренней мертвенностью современный исследователь творчества Гоголя Ю. Манн объясняет присущий помещикам “автоматизм” и “кукольность” и сравнивает их с автоматами, у которых отсутствует индивидуальная реакция.
Еще одной особенностью реализма Гоголя является наличие гротескных характеров у героев его произведений. Казалось бы, если произведение реалистическое, то гротеску здесь не место, все должно быть “как в жизни”, настоящее.
В “Ревизоре” мы видим, что до фантастических пределов доведена глупость Хлестакова, который соображает медленнее своего слуги, и его карьера, когда из простого “елистратишки” он превращается в управляющего департаментом. Также максимально преувеличен страх чиновников перед ревизором, который впоследствии мешает их жизни и превращает в “окаменелости”.
В поэме “Мертвые души” гротеск тоже своеобразен: Гоголь выявляет только одну черту или одно слово, характеризующее человека. Так, чертой, достигшей своего предельного развития у Коробочки, является ее “дубинноголовость”, что лишает эту героиню возможности мыслить абстрактно. Для изображения чиновников Гоголь использует оригинальное средство – всего лишь одну деталь, по сути никак их не характеризующую. Так, например, губернатор города N.N. “был большой добряк и даже сам вышивал иногда по тюлю”.
Таким образом, можно отметить, что героями гоголевских произведений являются не столько характеры, сколько образы, которым не свойственно наличие внутреннего наполнения, духовного развития, психологизм. Как герои комедии “Ревизор”, так и помещики (Манилов, Ноздрев) из поэмы “Мертвые души” попусту растрачивают свои жизненные силы, лелеют бессмысленные надежды и мечты. Растрачивание сил в погоне за пустотой (в “Ревизоре”) и покупка несуществующих крестьян – только их фамилий, “звука” (в “Мертвые души”) – формируют миражную интригу в этих произведениях, на которой основывается сюжет первого сочинения и начальные одиннадцать глав второго.
Таким образом, Гоголь часто балансирует между реальным и фантастическим. Грань между настоящим и вымышленным довольно размыта, что придает гоголевской манере письма то неповторимое очарование. Подобная особенность его повествования в совокупности с отсутствием в нем героя с динамичным, развивающимся характером делает вопрос о реализме Гоголя причиной множества дискуссий. Но современный исследователь реализма Маркович высказывает свое мнение о том, что реализм не предполагает жизнеподобия как такового, не предполагает исключительно жизнеподобной поэтики. То есть с помощью миражной интриги Гоголь показывает гротескно преувеличенные отрицательные стороны своих героев. Это позволяет ему изобразить характеры своих персонажей более ярко, приблизиться к наиболее интересным для него сторонам реальности.
Гоголь критикует нравы людей, несовершенство их характеров, но не сами основы существующего тогда порядка и не крепостное право. Можно сказать, что Гоголь утверждал пафос критицизма, что осознанно входило в его творческую программу, так как это было свойственно приверженцам “натуральной школы”. Наличие пафоса критицизма в произведениях Гоголя подтверждается размышлениями в них автора о двух типах писателя, о ложном и истинном патриотизме и о кажущемся ему вполне законным праве “припрячь подлеца”. Гоголь видел свою цель в исправлении пороков общества, что характеризует его как реалиста. Он был писателем, изображающим действительность “сквозь видный миру смех и сквозь невидимые миру слезы”.
О своеобразии реализма Гоголя и его вкладе в историю русской литературы написано много. Отметим некоторые особенности этого своеобразия. Уже в одном из первых суждений о характере современной действительности Гоголь стремится постигнуть природу ее конфликтов. В незавершенной статье «Петербургская сцена в 1835—36 гг.» он с иронией писал: «Все изменилось давно в свете. Теперь сильней завязывает драму стремление достать выгодное место, блеснуть и затмить, во что бы то ни стало, другого, отмстить за пренебреженье, за насмешку. Не более ли теперь имеют электричества чин, денежный капитал, выгодная женитьба, чем любовь?» Это ироническое замечание характеризует те конфликтные ситуации, которые выдвинулись на передний план в 30-е гг. XIX века. И понятно, что писатель, стремящийся отразить новое время, должен обнажить социальные пружины общественных коллизий — другими словами, Гоголь говорит здесь об изменившейся природе художественного отвечало трехчастному замыслу «Мертвых душ». И в этом проявляется общечеловеческая устремленность к идеалу, о чем говорил Гоголь в «Заметках о преподавании всеобщей истории»: «Цель всеобщей истории как научной дисциплины и величие ее «.предмета» состоит в том, чтобы объять вдруг и в полной картине все человечество, каким образом оно из своего первоначального бедного младенчества развивалось, разнообразно совершенствовалось и, наконец, достигло нынешней эпохи. Показать весь этот великий процесс, который выдержал свободный дух человека кровавыми трудами, борясь от самой колыбели с невежеством, природой, с исполинскими препятствиями. Она (история) должна собрать в одно все народы мира, разрозненные временем, сличаем, горами, морями, и соединить их в одно стройное целое; из них составить одну величественную полную картину». Таков философско-исторический и эстетический ориентир творческой мысли Гоголя, которым определяется присущий ему ракурс художественного обобщения, широта и емкость образов. Гоголь проявляет особое внимание к гражданскому облику человека, и это придает реализму писателя остро выраженный социальный характер. Он создал поразительно богатую галерею характеров, отразивших как конкретно-историческую эпоху, так и вобравших в себя обобщающие черты, делающих эти образы общезначимыми, нарицательными.
Принципы реалистического постижения действительности отчетливо выявились и в языке писателя. Гоголь верил в магическую силу слова, его огромную действенную мощь, и в этом он во многом сохранил романтические представления о природе художественного слова. Но эволюция языка Гоголя отражает и развитие реалистических тенденций в творчестве писателя. Яркая изобразительность, поразительная живописность и пластика, «орлиное соображение вещей» сочетается в зрелом Гоголе с пафосом аналитического
проникновения во всю сложность связей современного мира. Касаясь реалистической сущности языка Гоголя, академик Л. А. Булаосовский писал: «При своих исключительной силы лирических взлетах он остается верен образам земли, низким и пошлым, ее непоэтическим предметам, он не боится называть их, развертывать вокруг них целые картины, отчего взлеты его чувства приобретают какую-то особую мощь, какую-то только ему одному дающуюся исключительную и вместе с тем жизненную силу
Даже в лирической патетике поэмы «Гоголь остается при всей несомненности ее гиперболизма,— зорким реалистом, знатоком-изобразителем предметов, чувствующим жизнь в ее бытовой конкретности, сочно рисующим схваченные им в комплексе жизнеощущения материальные вещи». Все многоголосие жизни впитывает слово Гоголя. В высокую патетику лирического слова врывается слово обыденное, несущее в себе прозу жизни. Достаточно вспомнить предостерегающе, осуждающее слово, связанное с образом Плюшкина; «И до такой ничтожности, мелочности, гадости мог снизойти человек? мог так измениться? И похоже это на правду? Все похоже на правду, все может статься с человеком…» Огромным было влияние Гоголя на последующую литературу, хотя до сих пор не все линии этого воздействия на последующие поколения писателей осмыслены литературоведением. На целый ряд направлений влияния Гоголя указал известный советский критик А. К. Веронский: «От Гоголя — «орлиное соображение вещей» в русской литературе, преобладание материальности, плоти, красок, языческого преклонения перед жизнью, интимной связи с вещью, с природой, умение изобразить их полно и насыщенно. Это «соображенье» — в стихийности Толстого, в гимнах Достоевского, подлой, но могучей и неистребимой кара-мазовской силе жизни с ее клейкими весенними листочками,— в тяжелой купеческой «существенности» Островского», в жрущих и пьющих пошехонцах, таш-кентцах, в помпадурах и помпадуршах Салтыкова-Щедрина, в чувственной восприимчивости природы у Тургенева, в его лишних людях, детях Тентетникова, Хлобуева, Манилова, в Обломове, Штольце, Ко-станжогло Гончарова, в прекрасной, благородной, но тоже чувственной грусти Чехова, в его хмурых людях; она — в живописности и красочности Горького… в «вещности» Маяковского, в хаосе и в жесте-судороге Андрея Белого, в биологизме и фламандских настроениях советских писателей, в тоске по утраченной юности и свежести Сергея Есенина». Такой богатый спектр влияний — красноречивое доказательство силы и могущества гения Гоголя. Важно, чтобы и в последующем изучении русской литературы имя Гоголя звучало из уст учителя, потому что в его творчестве — живительные корни ее высших достижений. Нужно скачать сочиненение? Жми и сохраняй – » Тема сочинения: О своеобразии реализма Гоголя. И в закладках появилось готовое сочинение.
С элементами фантастики и гротеска в творчестве Николая Васильевича Гоголя мы встречаемся в одном из первых его произведений “Вечера на хуторе близ Диканьки”. Писатель подчинил фольклорно-этнографические материалы задаче воплощения духовной сущности, нравственно-психологического облика народа как положительного героя книги. Волшебно-сказочная фантастика отображается Гоголем не мистически, а согласно народным представлениям.
Тематика “Вечеров…” — характеры, духовные свойства, моральные правила, нравы, обычаи, быт, поверья украинского крестьянства (“Сорочинская ярмарка”, “Вечер накануне Ивана Купалы”, “Майская ночь”), казачества (“Страшная месть”) и мелкого поместного дворянства (“Иван Федорович Шпонька и его тетушка”).
Герои “Вечеров…” находятся во власти религиозно-фантастических представлений, языческих и христианских верований. Отношение самого автора к сверхъестественным явлениям откровенно ироническое. Чертям, ведьмам, русалкам Гоголь придает вполне реальные человеческие свойства. Так, черт из повести “Ночь перед Рождеством” “спереди — совершенный немец”, а “сзади — губернский стряпчий в мундире”. И, ухаживая, как заправский ловелас, за Солохой, он нашептывал ей на ухо “то самое, что обыкновенно нашептывают всему женскому роду”.
Фантастика органически вплетена писателем в реальную жизнь. Она приобретает в “Вечерах…” прелесть наивно-народного воображения и, несомненно, служит поэтизации народного быта. Но при всем том религиозность самого Гоголя не исчезает, а постепенно растет. Более полно, нежели в других произведениях, она выразилась в повести “Страшная месть”. Здесь в образе колдуна олицетворяется дьявольская сила. Но этой загадочно страшной силе противопоставлена православная религия, вера во все побеждающую власть божественного закона. Таким образом, уже в “Вечерах…” проявились мировоззренческие противоречия Гоголя.
“Вечера…” изобилуют картинами природы, величественной и пленительно-прекрасной. Писатель награждает ее самыми мажорными сравнениями. “Снег… обсыпался хрустальными звездами” (“Ночь перед Рождеством”) эпитетами: “Земля вся в серебряном свете”, “Божественная ночь!” (“Майская ночь, или Утопленница”). Пейзажи усиливают красоту положительных героев, утверждают их единство, гармоническую связь с природой и в то же время подчеркивают безобразие отрицательных персонажей. И в каждом произведении “Вечеров…” в соответствии с его идейным замыслом и жанровым своеобразием природа принимает индивидуальную окраску.
Впечатления, вызванные жизнью Гоголя в Петербурге, сказались в так называемых “Петербургских повестях”, созданных в 1831-1841 годах. Все повести связаны общей проблематикой: власть чинов и денег. Всем им присущ типичный главный герой — разночинец, “маленький” человека. Ведущий пафос повестей — развращающая сила денег, разоблачение вопиющей несправедливости общественной системы. Они правдиво воссоздают обобщенную картину Петербурга 30-х годов XIX века.
В целом творчество Н.В.?Гоголя развивалось в направлении от романтизма к реализму, однако это развитие не было схематичным: романтические и реалистические тенденции тесно взаимодействовали друг с другом на всех этапах его зрелой писательской деятельности.
Первое опубликованное произведение Гоголя?— поэма «Ганц Кюхельгартен»?— было написано в духе романтизма и носило явно подражательный характер. Но уже во второй своей книге, сборнике «Вечера на хуторе близ Диканьки», созданном на богатом украинском этнографическом материале, проявилось характерное для Гоголя смешение романтических и реалистических красок. Указанный сборник отразил романтическую мечту писателя о красоте, о простой, естественной и свободной жизни никем не угнетаемого, счастливого, преодолевающего любые препятствия человека. При этом автору удалось избежать идиллически прекраснодушного изображения Украины: в его «Вечерах» предстал беспокойный и конфликтный мир, в котором звучали мотивы отчужденности личности, преступления перед соотечественниками, расторжения человеческих и природных связей.
В следующих двух сборниках повестей, «Миргород» и «Арабески», центр тяжести художественного изображения был перенесен на мелкопоместную и чиновничью среду, на полную мелких забот и неприятностей повседневную жизнь обывателей, на чреватую катастрофами действительность, перед лицом которой терпят поражение возвышенные грезы, героические порывы и идиллические представления. Романтические темы и конфликты были здесь переведены в реалистическую плоскость, что повлекло за собой перестройку всех уровней поэтики. Одним из высших художественных достижений Гоголя этого периода стала повесть «Шинель», в которой получила глубокую художественную и гуманистическую разработку тема «маленького человека», ставшая одной из ведущих в русской литературе.
Новый этап в творческом развитии писателя отметили своим появлением комедии «Ревизор» и «Женитьба», в которых в полную силу проявился его разоблачительно-сатирический талант и новаторские подходы к построению драматического произведения.
Вершиной гоголевского творчества считается поэма «Мертвые души», которая представляет собой монументальное панорамное полотно жизни помещичье-чиновнической России. Главный акцент в этом произведении был поставлен на общенациональной стороне действительности, что соответствовало стремлению писателя осветить как «высшие», так и «низшие» свойства русской души. Вместе с тем, Гоголь достиг здесь масштабных общечеловеческих обобщений, благодаря которым проявилась глубина социального паразитизма, эгоизма, стяжательства, духовного «омертвения» общества, ослепленного собственническими инстинктами. Сатирически изображая современную ему Россию как «ад», населенный разнообразными грешниками и нравственными уродами, писатель в то же время в своих лирических отступлениях выразил надежду на воскресение русской души и великое историческое будущее русского народа.
Творчество Гоголя имело огромное значение для развития русской литературы. Непосредственные последователи писателя видели в нем основоположника «натуральной школы», для которой первенствующее значение имели развиваемые им принципы реалистической поэтики, социальной критики, национальных и социальных обобщений, утверждения гуманистических ценностей. Материал с сайта //iEssay.ru
За горечью утраты Пушкина, великого гения гармонии, чувствуется уже и скрытая полемика с ним, свидетельствующая о творческом самоопределении Гоголя по отношению к пушкинскому художественному наследию. Эта полемика ощущается и в специальных статьях. Определяя Пушкина как русского человека в его развитии, Гоголь замечает, что красота его поэзии – это «очищенная красота», не снисходящая до ничтожных мелочей, которые опутывают повседневную жизнь человека.
В «Выбранных местах из переписки с друзьями», давая Пушкину высокую оценку, Гоголь замечает в то же время некоторую односторонность его эстетической позиции: «Изо всего, как ничтожного, так и великого, он исторгает только одну его высшую сторону, не делая из нее никакого примененья к жизни… Пушкин дан был миру на то, чтобы доказать собою, что такое сам поэт, и ничего больше… Все сочинения его – полный арсенал орудий поэта. Ступай туда, выбирай себе всяк по руке любое и выходи с ним на битву; но сам поэт на битву с ним не вышел». Не вышел потому, что, «становясь мужем, забирая отовсюду силы на то, чтобы управляться с большими делами, не подумал о том, как управиться с ничтожными и малыми».
Мы видим, что сквозь похвалу Пушкину слышится гоголевский упрек ему. Может быть, этот упрек не совсем справедливый, но зато ясно выражающий мироощущение Гоголя. Он рвется на битву со всем накопившимся «сором и дрязгом» «растрепанной действительности», который был оставлен Пушкиным без внимания. Литература призвана активно участвовать в жизнестроительстве более совершенного человека и более гармоничного миропорядка. Задача писателя, по Гоголю, заключается в том, чтобы открыть человеку глаза на его собственное несовершенство.
Расхождение Гоголя с Пушкиным было не случайным и определялось не личными особенностями его дарования. Ко второй половине 1830х годов в русской литературе началась смена поколений, наступала новая фаза в самом развитии художественного творчества. Пафос Пушкина заключался в утверждении гармонических идеалов. Пафос Гоголя – в критике, в обличении жизни, которая вступает в противоречие с собственными потенциальными возможностями, обнаруженными гением Пушкина – «русским человеком в его развитии». Пушкин для Гоголя остается идеалом, опираясь на который он подвергает анализу современную жизнь, обнажая свойственные ей болезни и призывая ее к исцелению. Образ Пушкина является для Гоголя, как потом и для Достоевского, «солнцем поэзии» и одновременно залогом того, что русская жизнь может совершенствоваться в пушкинском направлении. Пушкин – это гоголевский свет, гоголевская надежда.
«Высокое достоинство русской природы, – считает Гоголь, – состоит в том, что она способна глубже, чем другие, принять в себя слово Евангельское, возводящее к совершенству человека. Семена небесного Сеятеля с равной щедростью были разбросаны повсюду. Но одни попали на проезжую дорогу при пути и были расхищены налетевшими птицами; другие попали на камень, взошли, но усохли; третьи, в тернии, взошли, но скоро были заглушены дурными травами; четвертые только, попавшие на добрую почву, принесли плод. Эта добрая почва – русская восприимчивая природа. Хорошо взлелеянные в сердце семена Христовы дали все лучшее, что ни есть в русском характере».
Пушкин, по Гоголю, гений русской восприимчивости. «Он заботился только о том, чтобы сказать одним одаренным поэтическим чутьем: „Смотрите, как прекрасно творение Бога!“ – и, не прибавляя ничего больше, перелетать к другому предмету затем, чтобы сказать также: „Смотрите, как прекрасно Божие творение!“… И как верен его отклик, как чутко его ухо! Слышишь запах, цвет земли, времени, народа. В Испании он испанец, с греком – грек, на Кавказе – вольный горец в полном смысле этого слова; с отжившим человеком он дышит стариной времени минувшего; заглянет к мужику в избу – он русский весь с головы до ног».
Эти черты русской природы связаны, по Гоголю, с православнохристианской душой народа, наделенного даром бескорыстного приветного отклика на красоту, правду и добро. В этом заключается секрет «силы возбудительного влияния» Пушкина на любой талант. Гоголь почувствовал эту возбудительную силу в самом начале творческого пути. Пушкин дал ему «некий свет» и призвал его: «Иди ж, держись сего ты света. / Пусть будет он тебе единственная мета». Гоголь пошел в литературе собственным путем, но направление движения определял по пушкинскому компасу. Наряду с этим удивительно то напряженное чувство ответственности перед страной и народом, которое испытывал Гоголь на протяжении всего жизненного пути: «Русь! чего же ты хочешь от меня? Какая непостижимая связь таится между нами? Что глядишь ты так и зачем все, что ни есть в тебе, обратило на меня полные ожидания очи?»
Во второй половине жизни своей Гоголь вдруг почувствовал себя одиноким. Ему показалось, что современники плохо его понимают. И хотя при жизни его высоко ценил Белинский и другие русские критики, этими оценками писатель был не удовлетворен: они скользили по поверхности его дарования и не касались глубины. В Гоголе все предпочитали видеть писателясатирика, обличителя пороков современного общественного строя. Но скрытые духовные корни, которые питали его дарование, современники склонны были не замечать.
В одном письме к Жуковскому Гоголь говорит, что в процессе творчества он прислушивается к высшему зову, требующему от него безусловного повиновения и ждущему его вдохновения. Вслед за Пушкиным Гоголь видит в писательском призвании Божественный дар. В изображении человеческих грехов, в обличении человеческой пошлости Гоголь более всего опасается авторской субъективности и гордыни. И в этом смысле его произведения тяготели к пророческому обличению. Писатель, как человек, подвержен тем же грехам, что и люди, им изображаемые. Но в минуты творческого вдохновения он теряет свое «я», свою человеческую «самость». Его устами говорит уже не человеческая, а Божественная мудрость: голос писателя – пророческий глас.
Мировоззрение Гоголя в основе своей было глубоко религиозным. Гоголь никогда не разделял идейных установок Белинского и русской мысли, согласно которым человек по своей природе добр, а зло заключается в общественных отношениях. «Природа человека» никогда не представлялась Гоголю «мерою всех вещей». Источник общественного зла заключен не в социальных отношениях, и устранить это зло с помощью реформ или революций нельзя. Несовершенное общество не причина, а следствие человеческой порочности. Внешняя организация жизни – отражение внутреннего мира человека. И если в человеке помрачен его Божественный первообраз, никакие изменения внешних форм жизни не в состоянии уничтожить зло.
«Я встречал в последнее время много прекрасных людей, которые совершенно сбились, – обращался Гоголь к Белинскому и людям его круга. – Одни думают, что преобразованьями и реформами, обращеньем на такой и на другой лад можно поправить мир; другие думают, что посредством какойто особенной, довольно посредственной литературы, которую вы называете беллетристикой, можно подействовать на воспитание общества. Но благосостояние общества не приведут в лучшее состояние ни беспорядки, ни пылкие головы. Брожение внутри не исправить никакими конституциями. Общество образуется само собою, общество слагается из единиц. Надобно, чтобы каждая единица исполняла должность свою. Нужно вспомнить человеку, что он вовсе не материальная скотина, но высокий гражданин высокого небесного гражданства. Покуда он хоть скольконибудь не будет жить жизнью небесного гражданина, до тех пор не придет в порядок и земное гражданство». Источник этих убеждений писателя очевиден: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф. 6, 33).
Все творчество Гоголя взывает к падшему человеку: «Встань и иди!» «В нравственной области Гоголь был гениально одарен, – утверждал исследователь его творчества К. Мочульский, – ему было суждено повернуть всю русскую литературу от эстетики к религии, сдвинуть ее с пути Пушкина на путь Достоевского. Все черты, характеризующие „великую русскую литературу“, ставшую мировой, были намечены Гоголем: ее религиознонравственный строй, ее гражданственность и общественность, ее пророческий пафос и мессианство».
Гоголь бичевал социальное зло в той мере, в какой видел коренной источник несовершенств. Гоголь дал этому источнику название пошлость современного человека. «Пошлым» является человек, утративший духовное измерение жизни, образ Божий. Когда помрачается этот образ в душе, человек превращается в плоское существо, замкнутое в себе самом, в своем эгоизме. Он становится пленником своих несовершенств и погружается в болото бездуховного ничто. Люди вязнут в тине мелочей, опутывающих жизнь. Смысл их существования сводится к потреблению материальных благ, которые тянут человеческую душу вниз – к расчетливости, хитрости, лжи.
Гоголь пришел к мысли, что всякое изменение жизни к лучшему надо начинать с преображения человеческой личности. В отличие от либераловреформаторов и революционеровсоциалистов Гоголь не верил в возможность обновления жизни путем изменений существующего социального строя. Гоголь опровергает всякое сближение имени Христа с революционными идеями, что неоднократно делал Белинский, в том числе и в зальцбруннском письме: «Кто же, повашему, ближе и лучше может истолковать теперь Христа? – задает Гоголь вопрос Белинскому. – Неужели нынешние коммунисты и социалисты, объясняющие, что Христос повелел отнимать имущества и грабить тех, которые нажили себе состояние? Опомнитесь!… Христос нигде никому не говорил отнимать, а еще, напротив, и настоятельно нам велит Он уступать: снимающему с тебя одежду отдай последнюю рубашку, с просящим тебя пройти с тобою одно поприще пройди два». «Мысль об „общем деле“ у Гоголя была мыслью о решительном повороте жизни в сторону Христовой правды – не на путях внешней революции, а на путях крутого, но подлинного религиозного перелома в каждой отдельной человеческой душе», – писал о Гоголе русский религиозный философ Василий Зеньковский. В настоящей литературе Гоголь видел действенное орудие, с помощью которого можно пробудить в человеке религиозную искру и подвигнуть его на этот крутой перелом. И только неудача с написанием второго тома «Мертвых душ», в котором он хотел показать пробуждение духовных забот в пошлом человеке, заставила его обратиться к прямой религиозной проповеди в «Выбранных местах из переписки с друзьями».
Белинский придерживался в те годы революционнодемократических и социалистических убеждений. Потому он и обрушился на эту книгу в «Письме к Гоголю», упрекая писателя в ренегатстве, в отступничестве от «прогрессивных» взглядов, в религиозном мракобесии. Это письмо показало, что религиозную глубину гоголевского реализма Белинский не чувствовал никогда. Пафос реалистического творчества Гоголя он сводил к «обличению существующего общественного строя».
От Белинского пошла традиция делить творчество Гоголя на две части. «Ревизор» и «Мертвые души» рассматривались как прямая политическая сатира на самодержавие и крепостничество, косвенно призывавшая к их «свержению», а «Выбранные места из переписки с друзьями» толковались как произведение, явившееся в результате крутого перелома в мировоззрении писателя, изменившего своим «прогрессивным» убеждениям. Не обращали внимания на неоднократные и настойчивые уверения Гоголя, что «главные положения» его религиозного миросозерцания оставались неизменными на протяжении всего творческого пути. Идея воскрешения «мертвых душ» была главной и в художественном, и в публицистическом его творчестве. «Общество тогда только поправится, когда всякий человек займется собою и будет жить как христианин», – утверждал Гоголь. Это было коренное его убеждение от ранних повестей и рассказов до «Мертвых душ» и «Выбранных мест из переписки с друзьями».
Сочинение на тему «Своеобразие реализма» Н.В. Гоголя
Для того чтобы понять, в чем заключается своеобразие реализма Н.В. Гоголя, необходимо обратиться непосредственно к объяснению этого литературного понятия и, опираясь на него, найти нестандартные способы реализации этого художественного принципа в комедии “Ревизор” и поэме “Мертвые души”.
По определению Ф. Энгельса, реализмом является изображение типических характеров в типических обстоятельствах при сохранении верности деталям. В реалистических произведениях необходимо взаимодействие характера и среды, которая мотивировала бы его развитие и становление. Но в то же время утверждается возможность динамики характера реалистического героя, которая способствует возникновению сложного, противоречивого образа. Иными словами, реалистическим произведением можно назвать то произведение, где присутствует герой (герои), которого мы могли бы встретить в реальной жизни, где мы видим окружающую его среду и понимаем ход становления его характера, причины, побуждающие его поступать так, а не иначе.
Такими героями, способными к автономной жизни, обладающими богатым внутренним миром, волей, поступающими едва ли не вопреки авторскому замыслу, являются Чацкий, Онегин, Печорин.
Но в произведениях Гоголя нет типичных персонажей: ни героя-резонера, ни героя, ведущего любовную интригу. В его сочинениях отсутствует воздействие среды на действующие лица. В поэме “Мертвые души” Гоголь характеризует каждого помещика через среду, которая его окружает. Писатель показывает идентичность человека и предметно-бытовой среды, в которой он обитает и продолжением которой этот герой является. Образ практически исчерпывается окружающими его вещами. Поэтому в доме у Собакевича даже каждый стул, “казалось, говорил”: “И я тоже Собакевич!”. Таким образом, стирается грань между живым и мертвым началом. Этой внутренней мертвенностью современный исследователь творчества Гоголя Ю. Манн объясняет присущий помещикам “автоматизм” и “кукольность” и сравнивает их с автоматами, у которых отсутствует индивидуальная реакция.
Еще одной особенностью реализма Гоголя является наличие гротескных характеров у героев его произведений. Казалось бы, если произведение реалистическое, то гротеску здесь не место, все должно быть “как в жизни”, настоящее.
В “Ревизоре” мы видим, что до фантастических пределов доведена глупость Хлестакова, который соображает медленнее своего слуги, и его карьера, когда из простого “елистратишки” он превращается в управляющего департаментом. Также максимально преувеличен страх чиновников перед ревизором, который впоследствии мешает их жизни и превращает в “окаменелости”.
В поэме “Мертвые души” гротеск тоже своеобразен: Гоголь выявляет только одну черту или одно слово, характеризующее человека. Так, чертой, достигшей своего предельного развития у Коробочки, является ее “дубинноголовость”, что лишает эту героиню возможности мыслить абстрактно. Для изображения чиновников Гоголь использует оригинальное средство – всего лишь одну деталь, по сути никак их не характеризующую. Так, например, губернатор города N.N. “был большой добряк и даже сам вышивал иногда по тюлю”.
Таким образом, можно отметить, что героями гоголевских произведений являются не столько характеры, сколько образы, которым не свойственно наличие внутреннего наполнения, духовного развития, психологизм. Как герои комедии “Ревизор”, так и помещики (Манилов, Ноздрев) из поэмы “Мертвые души” попусту растрачивают свои жизненные силы, лелеют бессмысленные надежды и мечты. Растрачивание сил в погоне за пустотой (в “Ревизоре”) и покупка несуществующих крестьян – только их фамилий, “звука” (в “Мертвые души”) – формируют миражную интригу в этих произведениях, на которой основывается сюжет первого сочинения и начальные одиннадцать глав второго.
Таким образом, Гоголь часто балансирует между реальным и фантастическим. Грань между настоящим и вымышленным довольно размыта, что придает гоголевской манере письма то неповторимое очарование. Подобная особенность его повествования в совокупности с отсутствием в нем героя с динамичным, развивающимся характером делает вопрос о реализме Гоголя причиной множества дискуссий. Но современный исследователь реализма Маркович высказывает свое мнение о том, что реализм не предполагает жизнеподобия как такового, не предполагает исключительно жизнеподобной поэтики. То есть с помощью миражной интриги Гоголь показывает гротескно преувеличенные отрицательные стороны своих героев. Это позволяет ему изобразить характеры своих персонажей более ярко, приблизиться к наиболее интересным для него сторонам реальности.
Гоголь критикует нравы людей, несовершенство их характеров, но не сами основы существующего тогда порядка и не крепостное право. Можно сказать, что Гоголь утверждал пафос критицизма, что осознанно входило в его творческую программу, так как это было свойственно приверженцам “натуральной школы”. Наличие пафоса критицизма в произведениях Гоголя подтверждается размышлениями в них автора о двух типах писателя, о ложном и истинном патриотизме и о кажущемся ему вполне законным праве “припрячь подлеца”. Гоголь видел свою цель в исправлении пороков общества, что характеризует его как реалиста. Он был писателем, изображающим действительность “сквозь видный миру смех и сквозь невидимые миру слезы”.
О своеобразии реализма Гоголя и его вкладе в историю русской литературы написано много. Отметим некоторые особенности этого своеобразия. Уже в одном из первых суждений о характере современной действительности Гоголь стремится постигнуть природу ее конфликтов. В незавершенной статье «Петербургская сцена в 1835—36 гг.» он с иронией писал: «Все изменилось давно в свете. Теперь сильней завязывает драму стремление достать выгодное место, блеснуть и затмить, во что бы то ни стало, другого, отмстить за пренебреженье, за насмешку. Не более ли теперь имеют электричества чин, денежный капитал, выгодная женитьба, чем любовь?»
Это ироническое замечание характеризует те конфликтные ситуации, которые выдвинулись на передний план в 30-е гг. XIX века. И понятно, что писатель, стремящийся отразить новое время, должен обнажить социальные пружины общественных коллизий — другими словами, Гоголь говорит здесь об изменившейся природе художественного отвечало трехчастному замыслу «Мертвых душ». И в этом проявляется общечеловеческая устремленность к идеалу, о чем говорил Гоголь в «Заметках о преподавании всеобщей истории»: «Цель всеобщей истории как научной дисциплины и величие ее «.предмета» состоит в том, чтобы объять вдруг и в полной картине все человечество, каким образом оно из своего первоначального бедного младенчества развивалось, разнообразно совершенствовалось и, наконец, достигло нынешней эпохи. Показать весь этот великий процесс, который выдержал свободный дух человека кровавыми трудами, борясь от самой колыбели с невежеством, природой, с исполинскими препятствиями.
Она (история) должна собрать в одно все народы мира, разрозненные временем, сличаем, горами, морями, и соединить их в одно стройное целое; из них составить одну величественную полную картину». Таков философско-исторический и эстетический ориентир творческой мысли Гоголя, которым определяется присущий ему ракурс художественного обобщения, широта и емкость образов.
Гоголь проявляет особое внимание к гражданскому облику человека, и это придает реализму писателя остро выраженный социальный характер. Он создал поразительно богатую галерею характеров, отразивших как конкретно-историческую эпоху, так и вобравших в себя обобщающие черты, делающих эти образы общезначимыми, нарицательными.
Принципы реалистического постижения действительности отчетливо выявились и в языке писателя. Гоголь верил в магическую силу слова, его огромную действенную мощь, и в этом он во многом сохранил романтические представления о природе художественного слова. Но эволюция языка Гоголя отражает и развитие реалистических тенденций в творчестве писателя. Яркая изобразительность, поразительная живописность и пластика, «орлиное соображение вещей» сочетается в зрелом Гоголе с пафосом аналитического
проникновения во всю сложность связей современного мира. Касаясь реалистической сущности языка Гоголя, академик Л. А. Булаосовский писал: «При своих исключительной силы лирических взлетах он остается верен образам земли, низким и пошлым, ее непоэтическим предметам, он не боится называть их, развертывать вокруг них целые картины, отчего взлеты его чувства приобретают какую-то особую мощь, какую-то только ему одному дающуюся исключительную и вместе с тем жизненную силу
Даже в лирической патетике поэмы «Гоголь остается при всей несомненности ее гиперболизма,— зорким реалистом, знатоком-изобразителем предметов, чувствующим жизнь в ее бытовой конкретности, сочно рисующим схваченные им в комплексе жизнеощущения материальные вещи».
Все многоголосие жизни впитывает слово Гоголя. В высокую патетику лирического слова врывается слово обыденное, несущее в себе прозу жизни. Достаточно вспомнить предостерегающе, осуждающее слово, связанное с образом Плюшкина; «И до такой ничтожности, мелочности, гадости мог снизойти человек? мог так измениться? И похоже это на правду? Все похоже на правду, все может статься с человеком…»
Огромным было влияние Гоголя на последующую литературу, хотя до сих пор не все линии этого воздействия на последующие поколения писателей осмыслены литературоведением. На целый ряд направлений влияния Гоголя указал известный советский критик А. К. Веронский: «От Гоголя — «орлиное соображение вещей» в русской литературе, преобладание материальности, плоти, красок, языческого преклонения перед жизнью, интимной связи с вещью, с природой, умение изобразить их полно и насыщенно. Это «соображенье» — в стихийности Толстого, в гимнах Достоевского, подлой, но могучей и неистребимой кара-мазовской силе жизни с ее клейкими весенними листочками,— в тяжелой купеческой «существенности» Островского», в жрущих и пьющих пошехонцах, таш-кентцах, в помпадурах и помпадуршах Салтыкова-Щедрина, в чувственной восприимчивости природы у Тургенева, в его лишних людях, детях Тентетникова, Хлобуева, Манилова, в Обломове, Штольце, Ко-станжогло Гончарова, в прекрасной, благородной, но тоже чувственной грусти Чехова, в его хмурых людях; она — в живописности и красочности Горького… в «вещности» Маяковского, в хаосе и в жесте-судороге Андрея Белого, в биологизме и фламандских настроениях советских писателей, в тоске по утраченной юности и свежести Сергея Есенина». Такой богатый спектр влияний — красноречивое доказательство силы и могущества гения Гоголя.
Важно, чтобы и в последующем изучении русской литературы имя Гоголя звучало из уст учителя, потому что в его творчестве — живительные корни ее высших достижений.
Нужно скачать сочиненение? Жми и сохраняй – » Тема сочинения: О своеобразии реализма Гоголя. И в закладках появилось готовое сочинение.
С элементами фантастики и гротеска в творчестве Николая Васильевича Гоголя мы встречаемся в одном из первых его произведений “Вечера на хуторе близ Диканьки”. Писатель подчинил фольклорно-этнографические материалы задаче воплощения духовной сущности, нравственно-психологического облика народа как положительного героя книги. Волшебно-сказочная фантастика отображается Гоголем не мистически, а согласно народным представлениям.
Тематика “Вечеров…” — характеры, духовные свойства, моральные правила, нравы, обычаи, быт, поверья украинского крестьянства (“Сорочинская ярмарка”, “Вечер накануне Ивана Купалы”, “Майская ночь”), казачества (“Страшная месть”) и мелкого поместного дворянства (“Иван Федорович Шпонька и его тетушка”).
Герои “Вечеров…” находятся во власти религиозно-фантастических представлений, языческих и христианских верований. Отношение самого автора к сверхъестественным явлениям откровенно ироническое. Чертям, ведьмам, русалкам Гоголь придает вполне реальные человеческие свойства. Так, черт из повести “Ночь перед Рождеством” “спереди — совершенный немец”, а “сзади — губернский стряпчий в мундире”. И, ухаживая, как заправский ловелас, за Солохой, он нашептывал ей на ухо “то самое, что обыкновенно нашептывают всему женскому роду”.
Фантастика органически вплетена писателем в реальную жизнь. Она приобретает в “Вечерах…” прелесть наивно-народного воображения и, несомненно, служит поэтизации народного быта. Но при всем том религиозность самого Гоголя не исчезает, а постепенно растет. Более полно, нежели в других произведениях, она выразилась в повести “Страшная месть”. Здесь в образе колдуна олицетворяется дьявольская сила. Но этой загадочно страшной силе противопоставлена православная религия, вера во все побеждающую власть божественного закона. Таким образом, уже в “Вечерах…” проявились мировоззренческие противоречия Гоголя.
“Вечера…” изобилуют картинами природы, величественной и пленительно-прекрасной. Писатель награждает ее самыми мажорными сравнениями. “Снег… обсыпался хрустальными звездами” (“Ночь перед Рождеством”) эпитетами: “Земля вся в серебряном свете”, “Божественная ночь!” (“Майская ночь, или Утопленница”). Пейзажи усиливают красоту положительных героев, утверждают их единство, гармоническую связь с природой и в то же время подчеркивают безобразие отрицательных персонажей. И в каждом произведении “Вечеров…” в соответствии с его идейным замыслом и жанровым своеобразием природа принимает индивидуальную окраску.
Впечатления, вызванные жизнью Гоголя в Петербурге, сказались в так называемых “Петербургских повестях”, созданных в 1831-1841 годах. Все повести связаны общей проблематикой: власть чинов и денег. Всем им присущ типичный главный герой — разночинец, “маленький” человека. Ведущий пафос повестей — развращающая сила денег, разоблачение вопиющей несправедливости общественной системы. Они правдиво воссоздают обобщенную картину Петербурга 30-х годов XIX века.