Сочинение на тему серебряный век русской поэзии есенина

15 вариантов

  1. Сергей Есенин пришел в русскую поэзию на излете яркой поэтической эпохи, получившей название «Серебряный век». В процессе своего творческого развития поэт соприкасался со многими крупнейшими художниками, представлявшими основные поэтические течения в русской литературе начала XX столетия: символизм, акмеизм, футуризм.
    Наиболее плодотворным было для него, как доказано исследователями, влияние символизма. Очевидность этого факта даже вынуждала некоторых критиков отнести Есенина и других поэтов-новокрестьян к третьему поколению русских символистов. Уже в 20-е гг. критик В. Львов-Рогачевский назвал Есенина в одной из своих статей крестьянским поэтом-символистом. И сегодня отзвуки этой концепции живы: Есенина относят то к поэтам-символистам, то к неосимволистам.
    Влияние символизма, и прежде всего его крупнейших художников, прослеживается в структуре картины мира, приемах создания лирического подтекста, в поэтизации таинственных бытийных начал, их невыразимости и «несказанности», в мотивах лирического предчувствия грядущих духовных перемен, в ожидании преображения мира как свершения евангельских пророчеств, в романтическом двоемирии.
    Взаимодействие символистской и новокрестьянской эстетических программ было вполне закономерным.
    Как известно, многих символистов привлекал так называемый новорусский стиль, неославянский классицизм, проявившийся в разных сферах искусства начала XX в.
    Общими моментами в эстетических программах младосимволистов (А.Блока, А.Белого, Вяч.Иванова) и поэтов-новокрестьян было понимание цели творчества как восстановления «органической эпохи» в искусстве, стремления к обновлению мифа, модернизация архаики, реконструкции древней культуры слова в современном поэтическом языке.
    Встречное движение символистов и новокрестьян, олицетворяющих, говоря блоковским языком, «стихию» и «культуру», достигло наивысшей точки в духовно-эстетической практике «скифства».
    Именно «скифство» с его концепцией русской революции как очистительной мировой стихии, объединением революционных и почвеннических настроений на основе неославянофильства, увлеченность идеологией русского мессианства свели воедино на страницах альманаха «Скифы»в 1916-1917 гг. «эллинов» и «варваров»: А.Блока и А.Белого, с одной стороны, и Н.Клюева, С.Есенина, С. Клычкова, П.Орешина — с другой.
    При всей полемичности скрытого «диалога» духовно-эстетическая общность трех выдающихся поэтов-современников — Блока, Белого, Есенина — ярче всего сказалась в их стремлении к созданию нового революционного эпоса.
    Переплетение евангельских и революционных мотивов, элементы утопического романтизма в восприятии революции, использование религиозной символики и библейских аналогий, стилевой полифонизм, декламативно-ораторская экспрессия послужили основой того, что поэмы С.Есенина «Инония», А.Блока «Христос Воскресе» воспринимаются не только отечественными, но зарубежными исследователями как своеобразный триптих о русской революции, имеющий общую идейно-эстетическую основу.
    Наряду с символистским влиянием Есенин и другие новокрестьянские поэты в своих творческих исканиях ощутили воздействие акмеистской эстетики. Клюев, как известно, входил вместе с Гумилевым, Ахматовой и Городецким в круг «Цеха поэтов», публиковался в их изданиях «Гиперборей» и «Литературный альманах». Проявлял интерес к акмеизму и Сергей Есенин.
    С акмеистами раннее творчество Есенина роднит поэтизация предметного мира, выразительная пластика предметного образа как осязаемо-новокрестьян вместе с акмеистами к русским неоромантикам, и в том, что Есенин проявлял несомненный интерес к художественному опыту акмеистов, свидетельствует, на¬пример, одно из его ранних стихотворений «Сонет» (1915).
    «Я плакал на заре,
    когда померкли дали…»
    В этом стихотворении Есенин блестяще сдал экзамен на усвоение уроков эстетически утонченной, элитарной поэзии акмеистов с их культом красоты, изяществом предметного образа, изысканностью любовных переживаний. Убедительно показав, что его таланту доступны и такие рубежи, Есенин, однако, не стремился повторить подобные опыты в дальнейшем, избрав собственный путь к вершинам поэтического мастерства, не отрываясь от родной для него стихии.
    Подчеркнем еще раз: поэтизация предметного мира, эстетизация и выразительная пластика образа роднила художественное мировидение новокрестьян и акмеистов.
    Творчество Есенина последующих лет подтвердило, что ему оказались не чужды и авангардные поиски футуризма. Планетарность и титанизм их художественного мышления, экспрессия боли, эпатажность трагифарсовых выпадов хулигана — юродивого по отношению к равнодушной толпе, идущая от раннего Маяковского, и словотворческие искания Хлебникова — все это оказывало воздействие на Есенина как в революционный, так и более поздний периоды, не разрушив, однако, его ярко выраженной поэтической индивидуальности, характеризующей поэта как органического носителя народной художественной культуры.
    Мы не стали бы вслед за некоторыми критиками, в том числе зарубежными, определять своеобразие художественного метода раннего Есенина как крестьянского модерниста. Слишком явно проявляются в его творчестве с самых первых поэтических шагов уроки не только «серебряного», но и «золотого» веков русской поэзии, яркая реалистическая тенденция, в которой традиция и новаторский поиск, миф и реальность образуют абсолютно нерасторжимый, оригинальный синтез. Есенин не только впитывал в себя художественный опыт крупнейших поэтов «серебряного века», но и щедро отдавал свои художественные открытия современной ему поэзии. Именно он привил к духовному древу «серебряного века» цветовой экспрессионизм древнерусской иконы, именно он соединил поэтику наивного искусства с русской экзистенциальной традицией, идею храма-избы с национальной картиной мира.
    Важно подчеркнуть, что не только поэты «Серебряного века» влияли на творчество Есенина, но и есенинское творчество воспринималось ими как значительный литературный факт и фактор художественного влияния. Это признавали все признанные мэтры «Серебряного века».
    «Его не вырвешь из полей и рощ», — замечала Анна Ахматова.
    «Есенин — весенний гений, — говорил Игорь Северянин. — Сергей — гордость русского народа. Его стихи — живой родник. Его стихи рождены русской стихией».
    Осип Мандельштам, ссылаясь на есенинскую строку «Не расстреливал несчастных по темницам…», подчеркивал: «Вот символ, вот поэтический канон настоящего писателя».
    По справедливому мнению Ст. и С. Куняевых, «Мандельштам именно по следам есенинской «Волчьей гибели» подвел собственную черту в отношениях с веком: «Мне на плечи кидается век-волкодав…». Мандельштамовская «Пшеница полей» могла выйти только из-под пера, прочитавшего есенинского «Пугачева» и «Песнь о хлебе».
    М.Цветаева много размышляла о «ржаном Есенине», собираясь писать о нем поэму. Борис Пастернак причислил Есенина вслед за Пушкиным к ряду творцов, олицетворявших в себе высшее моцартовское начало.
    Все это вместе взятое позволяет утверждать, что уже в рамках эпохи «Серебряного века» Есениным была создана новаторская эстетическая система, которую справедливо назвать «неотрадиционализмом», а еще точнее — «мифореализмом». Мифологический, мифопоэтический реализм Есенина и других поэтов новокрестьянской плеяды образует, на наш взгляд, вполне самостоятельное направление в русле поэзии «Серебряного века» и одну из самобытнейших ветвей русской реалистической поэзии XX столетия.
    Воронова О.Е. Сотворение №5 (..2005)

  2. (Анна Ахматова)
    Тематика акмеизма полностью соответствовала этим принципам, основными были: тема земной красоты, тема духовного мира человека (его переживаний, чувств, эмоций). Акмеисты нередко обращались к библейским и мифологическим образам и сюжетам.
    (Владимир Маяковский)
    Следующее течение – футуризм – особенно полюбилось современникам. Это было авангардное направление, которое заявляло: «Границ не существует!» Основными образами футуризма были образ своего высшего «я», мотив поклонения разрушению, образ презренной буржуазии и образ человека тонкой душевной организации. Поскольку футуризм тяготел к живописи, то поэты (Маяковский, Северянин, Хлебников, Крученых, Каменский) придавали большое значение форме: появлялись авторские неологизмы, устаревшая система построения фраз и рифмы жестко критиковались.
    (Сергей Есенин)
    Новокрестьянская поэзия в качестве направления заняла одну из лидирующих позиций в литературе Серебряного века. Поэты этого направления (Есенин, Клюев, Клычков) особое внимание уделяли образам и тематике, а именно теме деревенской России, образу матери-природы, фольклорным образам и мотивам.
    Серебряный век русской поэзии по праву можно назвать выразительным и ослепительным временем. Этот период подарил литературе чувственного, смелого и яркого лирического героя в условиях неспокойной атмосферы. На поэзию Серебряного века оказали большое внимание революция, война, кризис личности. Поэзия этого времени неординарная, непредсказуемая, главный образ Серебряного века – человек, лишившийся всего, но с гордо поднятой головой преодолевающий невзгоды.

  3. Такие поэты, как Блок, Есенин и Маяковский, за свою недолгую жизнь стали свидетелями крупнейших исторических событий: революцияи 1905 года, периода жестокой реакции, империалистической войны, Февральской и, наконец, Великой Октябрьской революции. Всё это – реальные вехи путей России, узловые моменты её истории, на которые живо откликнулись эти поэты.
    Все три художника слова по-своему относились к России и писали об этом в своих произведениях. «Этой теме, – писал Блок, – я сознательно и бесповоротно посвящаю жизнь. Все ярче сознаю, что это – первейший вопрос, самый жизненный, самый реальный. К нему-то я подхожу давно, с начала своей сознательной жизни….»
    Перу поэта принадлежать циклы стихов о России: «Родина», «На поле Куликовом». Одно из ярчайших стихотворений первого цикла – «На железной дороге» («Под насыпью, во рву некошеном…»). Образ России в лирике Блока двойственен. Он видит в своей Родине красоту и, вместе с тем, загадочное, чуждое, дикое начало, недоступное пониманию:
    Знала ли что? Или в Бога ты верила?
    Что там услышишь из песен твоих?
    Чудь начудила, да Меря намерила
    Гатей, дорог да столбов верстовых…
    …Дико глядится лицо онемелое,
    Очи татарские мечут огни…
    Двусмысленное отношение к России также раскрыто в стихотворении 1914 года «Грешить бесстыдно, непробудно…». Сталкивая в одном произведении низость мещанского быта и стремление к высокой христианской духовности, Блок рисует реалистичную картину современной ему России:
    И под лампадой у иконы
    Пить чай, отщелкивая счет,
    Потом переслюнить купоны,
    Пузатый отворив комод…
    Тема этого стихотворения – неуправляемая, темная стихия народной жизни, которая подавляет человека, погружает его в мещанское существование, а его душа ищет и не находит покаяния. Но заканчивается произведение словами:
    Да, и такой, моя Россия,
    Ты всех краев дороже мне.
    Блок горячо любил родную землю, с ней связывал лучшие надежды, несмотря на то, что ненавидел «страшный мир» царской России. Образ Руси представлен у поэта в виде прекрасной женщины, гордой и сильной духом. На ее долю выпадет много испытаний, но поэт уверен, что Россия достойно их выдержит. Он верит, что Россия только окрепнет и станет еще более сильной духовно.
    Отличительная черта есенинской лирики о России – любовь поэта к деревне, к селам, его неприятие города. Особенно ярко это проявлялось в ранних творениях. В них Есенин рассказывал о своих переживаниях и мыслях. Но с течением времени поэт начинает выходить за пределы «интимной» лирики. Теперь он рисует не только личные переживания, но и судьбу всей России. Случилось это во времена великих бурь революции. Как поэт своей родины, Есенин не мог оставаться в стороне от этих событий. Реальные революционные потрясения, резкие перемены в деревне, даже машинизация села – всё это в представлении Есенина говорило о гибели кроткой, созданной воображением поэта, патриархальной Руси. Крушение этого иллюзорного представления о деревенской России было закономерно, но поэту казалось, что исчезла целая область жизни, а значит, и область чувств. Таким образом, он боялся не пришествия нового, а ухода старого. Теперь Родина для него не только деревня и её природа, это и новый герой, также неотъемлемо связанный с Россией – город. Это четко прослеживается в стихотворении «Я последний поэт деревни»:
    На тропу голубого поля
    Скоро выйдет железный гость.
    Злак овсяный, зарёю пролитый,
    Соберёт его черная горсть.
    Не живые, чужие ладони,
    Этим песням при вас не жить!
    Образ Родины и чувство Есенина к ней были многогранны. Для него Россия – это и природа, одухотворённая одним дыханием и памятью поэта, и деревня как символ прошлого и благодати на земле, и город, страшный и железный, но всё же родной, так как является частью Родины, и народное творчество как вместилище мудрости предков, и молитва, неотъемлемая от деревни. Всё это Есенин пережил и осознал, поэтому читая его произведения, мы можем воскресить в нашей памяти точно такие же образы.
    Владимир Маяковский в сознании большинства людей выступает как «певец социалистической революции», веривший в коммунистическое будущее и весь свой сатирический талант отдававший этому великому делу. Поэт очень сильно любил Россию и верил в родину завтрашнего дня.
    Маяковский радовался каждому достижению страны в промышленности, культуре, в международных делах. Поэт отмечал, что каждый день рождает новые «чудеса» на родной земле. Но самое большое чудо, рожденное Октябрем,— советский человек, свободный и сильный. И Маяковский не раз говорит в своих произведениях о том, что делает советского человека особым, дает ему силы для свершения подвига:
    …главное в нас
    это — наша
    Страна Советов.
    Советская воля.
    Советское знамя,
    Советское солнце.
    Особое место в творчестве поэта занимает тема революции, которую он полностью поддерживал. Последняя поэма Маяковского «Хорошо!» – гимн революции. В ней мы найдем строки о любви к Родине и о счастье быть ее сыном, гражданином, участником ее созидательных свершений и расцвета.
    Отдавая «всю свою звонкую силу поэта» революции, Маяковский ненавидел обывателей, мещанство, бюрократию и чиновников («О дряни», «Прозаседавшиеся»). Всю свою страсть он направлял против тех, кто мешает строить новую страну. Все его дела и мысли были устремлены в будущее. Владимир Маяковский хотел быть и стал пророком и знаменем революции.
    Три поэта одной эпохи по-разному относились к событиям начала 20 века. Блок и Есенин до конца не приняли революцию, Маяковский всячески ее поддерживал. Но все поэты горячо любили Россию и верили в будущее страны, в ее особенность и уникальность. Родная страна по-своему отблагодарила этих поэтов, увековечив их имена и обессмертив их творчество.

  4. Поэзия конца девятнадцатого века и начала двадцатого века называется серебряным веком поэзии в России. Этот период был значимым для развития литературы. Его отметили на только отечественные литераторы, но и иностранные эксперты. В этот период в стране творили множество великих поэтов, такие как А.Блок и А.Белый, В.Ходасевич и В.Маяковский. Даже в мировой литературе этот период был уникальным.
    Для истории России это время было неспокойным. Взгляды общества после долгого застоя консерватизма значительно менялись. И в дворянстве, и в народных массах то там то здесь вспыхивали недовольства. Приближалась гибель политического строя и этот факт отображался и в поэзии тоже.
    В этот период появляются поэты-символисты. Одни не мыслили общественный строй без религии, другие наоборот отрицали существование действительности, считая, что реальная жизнь всего лишь сон. Жизнь изображали как скучное существование, злую и бессмысленную. Меняется и построение стихотворения. Поэты работают над звучанием и рифмой. Мало внимания уделяют слову, больший вес приобретает мелодичность, ценность звука повышается.
    Очередной революционный подъем веял унылым настроением, основанным на философии В.Соловьева. Мир рассматривался как погибель, рождаются очередные теории о конце света. Все чаще образ города использовался как символ порока. Первая революция вдохновила творческих людей, послужила источником вдохновения.
    Происходит и переоценка художественных взглядов. Красоту рассматривают как источник хаоса, а индивидуальность заменяет поиск себя. Большую роль начинают играть вполне реальные проблемы. Проблемы в обществе, в политическом строе и исторические споры. Просуществовав на взлете первое десятилетие двадцатого века, символизм практически перестает существовать.
    Больше не появляются громкие имена, связанные с этим течением. Из-за отсутствия популярности и понимания как такового, много творческих произведений было безвозвратно потеряно.
    Символизм разделился на два абсолютно не похожих друг на друга течения. Одно окутано мистикой и религией, а другое и вовсе практически лишенное смысла, но зато мелодичное и музыкальное.

  5. Тема: – Серебряный век русской поэзии

    Истинная поэзия – это любовь, мужество и жертва. Ф. Гарсия Лорка
    Эти слова величайшего испанского поэтов, мне кажется, больше всего подходят к блестящей плеяде русских поэтов конца XIX – начала XX века И действительно, после Пушкина и Лермонтова это был самый яркий “всполох” в литературной жизни русского общества: Ахматова, Цветаева, Пастернак, Ходасевич, Есенин, Гумилев и многие, многие другие.
    В России всегда была щедра на таланты, но удивительно то, что к началу XX века в стране появился целый ряд гениальных поэтов, имена которых навсегда останутся в русской и мировой литературе.
    Это были люди высокообразованные, знакомые не только с культурой своей страны, но и историей, литературой, мифологией и различными искусствами других стран и народов. Может быть, поэтому сразу же замечаешь, что почти все поэты обращаются к древнему эпосу. В произведениях Максимилиана Волошина красной нитью проходит тема Бога:
    Вначале был Мятеж,
    Мятеж был против Бога,
    И Бог был Мятежом.
    И все, что есть, началось чрез Мятеж.
    И как различно каждый из поэтов воспринимает великого пророка человечества Христа! Николай Гумилев представляет Иисуса в розовых одеждах, со светящимся нимбом над головой, идущим к людям и несущим им радость нового знания:
    Он идет путем жемчужным
    По садам береговым.
    Люди заняты ненужным,
    Люди заняты земным.
    Страдающая душа Ивана Бунина раскрывается Христу, чтобы найти у него покой:
    За все тебя, Господь, благодарю!
    Ты, после дня тревоги и печали,
    Даруешь мне вечернюю зарю,
    Простор полей и краткость синей дали.
    Любовь… Поэты всех времен посвящали ей строки своих стихов, сонетов, поэм. Но каждый поэт по-своему видит мир любви, в котором суждено ему жить.
    Любовь! Любовь! И в судорогах, и в гробе
    Насторожусь — прельщусь — смущусь — рванусь, —
    пишет Марина Цветаева, надолго разлученная с мужем, но пронесшая любовь к нему через всю свою жизнь. Мир любви Анны Ахматовой совсем другой:
    А ты думал – я тоже такая,
    Что можно забыть меня,
    И что брошусь, моля и рыдая,
    Под копыта гнедого коня.
    Александр Блок навсегда останется для читателей певцом неразгаданной тайны Прекрасной Дамы:
    Дыша духами и туманами,
    Она садится у окна.
    И веют древними поверьями
    Ее упругие шелка,
    И шляпа с траурными перьями,
    И в кольцах узкая рука.
    Но самая большая любовь в жизни русского поэта — это любовь к России. Именно ей во все времена посвящали самые прекрасные строки наши великие поэты: Ломоносов и Державин, Пушкин и Лермонтов, Мандельштам и Белый, Клюев и Гумилев. Игорь Северянин склоняет голову, воспевая родину:
    Моя безбожная Россия,
    Священная моя страна!
    А вот задумчивые родниковые струи поэзии Есенина:
    Край любимый! Сердцу снятся
    Скирды солнца в водах лонных.
    Я хотел бы затеряться
    В зеленях твоих отозванных.
    Сергей Есенин принял русскую революцию, как Блок и Маяковский, и в семнадцатом году он пишет:
    О, Русь! Взмахни крылами,
    Поставь иную крепь.
    С иными именами
    Встает иная степь.
    Но впоследствии он смотрит на все происходящее в России по-новому. Многие приняли революцию 1917 года, но вместе с большевизмом приходят голод, разруха и долгие годы войны. Войны гражданской, где брат идет на брата и отец на сына. Если сначала все мечтали о переустройстве общества, о лучшей жизни для народа и всей страны, то потом все чаще звучит страшное слово — эмиграция. Один за другим уезжают талантливые люди: ученые, писатели, музыканты. А вместе с ними уезжает, исчезает, раскалывается на кусочки русская культура, складывавшаяся веками. Мощный поток старой культурной традиции чувствуется в произведениях писателей и поэтов “серебряного века”. Марина Цветаева пишет Борису Пастернаку из Берлина:
    Расстояние, версты, мили…
    Нас рос-ставили, рассадили,
    Не рассорили — рассорили,
    Расслоили…
    Стена да ров
    Расселили нас, как орлов —
    Заговорщиков: версты, дали…
    Не расстроили — растеряли.
    Эти строки дышат горечью. В Германии, Франции, Швейцарии в русских кафе, где собираются эмигранты, звучали стихи Есенина, Белого, Ходасевича, Блока. Но кому нужны были там, за границей, эти истерзанные болью строки, обращенные к любимой России:
    Идет по луговинам летия
    Таинственная книга бытия
    Российского — где судьбы мира скрыты —
    Дочитана и наглухо закрыта.
    И рыщет ветер, рыщет по степи —
    Россия! — Мученица! —
    С миром спи!
    (Марина Цветаева)
    А те. кому удалось вернуться или каким-то образом остаться в России, какие “награды” готовила им “обновленная Родина”! Ссылки, лагеря, голод, письма, никогда не отправленные друзьям и родным, находившимся за границей, и огромнейшая работа… в стол. Произведения ходили в списках, тайно вывозились за границу, чтобы мы, сегодняшние читатели, получили истинное представление о том времени, хотя многие лучшие произведения читатели не увидели и по сей день.
    Дмитрий Мережковский пишет 11 февраля 1918 года:
    …Да будут прокляты слова,
    Дела и люди.
    Да будут прокляты!
    Если гаснет свет — я ш чего не вижу.
    Если человек зверь — я его ненавижу.
    Если человек хуже зверя — я его убиваю.
    Если кончена моя Россия — я умираю…
    А в ответ, как взрыв, гордо, пророчески-победоносно звучат строки Зинаиды Гиппиус:
    Она не погибнет, — знайте!
    Она не погибнет, Россия.
    Они всколосятся — верьте!
    Поля ее золотые.
    И мы не погибнем, — верьте!
    Но что нам наше спасенье!
    Россия спасется — знайте!
    И близко ее воскресенье.
    Как много пережили эти люди, как много они испытали, сколько потерь! И все их чаянья, беды и расставания сливаются в “Молитве” Анны Ахматовой:
    Дай мне горькие годы недуга,
    Задыханья, бессонницу, жар.
    Отыми и ребенка, и друга,
    И таинственный песенный дар.
    Так молюсь за своей литургией
    После стольких мучительных дней,
    Чтобы туча над темной Россией
    Стала облаком в славе лучей!

  6. Начало XX столетия вошло в историю литературы под красивым именем “серебряного века”. На этот период пришелся великий взлет русской культуры, обогативший поэзию новыми именами. Начало “серебряного века” пришлось на 90-е годы XIX столетия, его связывают с появлением таких замечательных поэтов, как В. Брюсов, И. Анненский, К. Бальмонт. Расцветом этого периода в русской культуре считают 1915 год — время его наивысшего подъема.
    Нам известны тревожные исторические события этого времени. Поэты, как и политики, пытались открыть для себя что-то новое. Политики добивались социальных перемен, поэты искали новые формы художественного отображения мира. На смену классике XIX века приходят новые литературные течения: символизм, акмеизм, футуризм.
    Одним из первых альтернативных литературных течений стал символизм, объединивший таких поэтов, как К. Бальмонт, В. Брюсов, А. Белый и других. Символисты считали, что новое искусство должно передавать настроения, чувства и мысли поэта при помощи образов-символов. При этом художник познает окружающий мир не в результате раздумий, а в процессе литературного творчества — в момент ниспосланного ему свыше творческого экстаза.
    Тень несозданных созданий
    Колыхается во сне,
    Словно лопасти латаний
    На эмалевой стене…
    Полусонно чертят звуки
    В звонко-звучной тишине…
    Так описывал ощущение зарождения творческой идеи наиболее яркий представитель символизма В. Брюсов. Он сформулировал в своем творчестве идеи этого литературного направления. В стихотворении “Юному поэту” мы находим такие строки:
    Юноша бледный со взором горящим,
    Ныне даю я тебе три завета.
    Первый прими: не живи настоящим,
    Только грядущее — область поэта.
    Помни второй: никому не сочувствуй,
    Сам же себя полюби беспредельно.
    Третий храни: поклоняйся искусству,
    Только ему, безраздумно, бесцельно.
    Но эти заветы не означают, что поэт не должен видеть жизни, создавать искусство ради искусства. Это доказывает многогранная поэзия самого Брюсова, отображающая жизнь во всем ее разнообразии. Поэт находит удачное сочетание формы и содержания. Он пишет:
    И я хочу, чтоб все мои мечты,
    Дошедшие до слова и до света,
    Нашли себе желанные черты.
    Для символистов характерна сосредоточенность на внутреннем мире поэта. У К. Бальмонта, например, внешний мир существовал лишь для того, чтобы поэт мог выразить в нем свои собственные переживания:
    Я ненавижу человечество,
    Я от него бегу, спеша.
    Мое единое отечество —
    Моя пустынная душа.
    Это видно и на примере следующих строк, где обращенность Бальмонта к внутреннему миру отражена не только содержанием, но и формой (частое использование местоимения “я”):
    Я мечтою ловил уходящие тени,
    Уходящие тени погасавшего дня,
    Я на башню всходил, и дрожали ступени,
    И дрожали ступени под ногой у меня.
    В поэзии К.Бальмонта можно найти отражение всех его душевных переживаний. Именно они, по мнению символистов, заслуживали особого внимания. Бальмонт старался запечатлеть в образе, в словах любое, пусть даже мимолетное, ощущение. Поэт пишет:
    Я не знаю мудрости, годной для других,
    Только мимолетности я влагаю в стих.
    В каждой мимолетности вижу я миры,
    Полные изменчивой радужной игры.
    В споре с символизмом родилось новое литературное течение “серебряного века” — акмеизм. Поэты этого направления — Н.Гумилев, А.Ахматова, О.Мандельштам — отвергали тягу символизма к неизведанному, чрезмерную сосредоточенность поэта на внутреннем мире. Они проповедовали идею отображения реальной жизни, обращения поэта к тому, что можно познать. А посредством отображения реальности художник-акмеист становится причастным к ней.
    И действительно, в творчестве Николая Гумилева мы находим в первую очередь отражение окружающего мира во всех его красках. В его поэзии мы находим экзотические пейзажи и обычаи Африки. Поэт глубоко проникает в мир легенд и преданий Абиссинии, Рима, Египта. Об этом говорят такие строки:
    Я знаю веселые сказки таинственных стран
    Про черную деву, про страсть молодого вождя,
    Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
    Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.
    И как я тебе расскажу про тропический сад,
    Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав.
    Ты плачешь? Послушай… далеко, на озере
    Чад Изысканный бродит жираф.
    Каждое стихотворение Гумилева открывает новую грань взглядов поэта, его настроений, видения мира. Например, в стихотворении “Капитаны” он предстает перед нами как певец отваги, риска, смелости. Поэт поет гимн людям, бросающим вызов судьбе и стихиям:
    Быстрокрылых ведут капитаны —
    Открыватели новых земель,
    Для кого не страшны ураганы,
    Кто изведал мальстремы и мель.
    Чья не пылью затерянных хартий —
    Сольто моря пропитана грудь,
    Кто иглой на разорванной карте
    Отмечает свой дерзостный путь.
    Содержание и изысканный стиль стихов Гумилева помогают нам ощутить полноту жизни. Они являются подтверждением того, что человек сам может создать яркий, красочный мир, уйдя от серой будничности.
    К миру прекрасного приобщает нас и поэзия Анны Ахматовой. Ее стихи поражают внутренней силой чувства. Поэзия Ахматовой — это и исповедь влюбленной женской души, и чувства человека, живущего всеми страстями XX века. По словам О. Мандельштама, Ахматова “принесла в русскую лирику всю огромную сложность и психологическое богатство русского романа XIX века”. И действительно, любовная лирика Ахматовой воспринимается как огромный роман, в котором переплетаются многие человеческие судьбы. Но чаще всего мы встречаем образ женщины, жаждущей любви, счастья:
    Настоящую нежность не спутаешь
    Ни с чем, и она тиха.
    Ты напрасно бережно кутаешь
    Мне плечи и грудь в меха.
    И напрасно слова покорные
    Говоришь о первой любви.
    Как я знаю эти упорные
    Несытые взгляды твои!
    Пришедшее на смену акмеизму новое литературное течение “серебряного века” — футуризм — отличалось агрессивной оппозиционностью традиционным стихам поэтов-классиков. Первый сборник футуристов назывался “Пощечина общественному вкусу”. С футуризмом было связано раннее творчество Владимира Маяковского. В ранних стихах поэта чувствуется желание поразить читателя необычностью своего видения мира. Например, в стихотворении “Ночь” Маяковский использует неожиданное сравнение. У поэта освещенные окна ночного города вызывают ассоциацию с веером карт. В представлении читателя возникает образ города-игрока:
    Багровый и белый отброшен и скомкан,
    В зеленый бросали горстями дукаты,
    А черным ладоням сбежавшихся окон
    Раздали горящие желтые карты.
    Поэты-футуристы В. Маяковский, В. Хлебников, В. Каменский противопоставляли себя классической поэзии, они старались найти новые поэтические ритмы и образы, создать поэзию будущего.
    Поэзия “серебряного века” открывает нам неповторимый и удивительный мир красоты и гармонии. Она учит нас видеть прекрасное в обыденном, глубже понимать внутренний мир человека. А поиски поэтами “серебряного века” новых стихотворных форм, переосмысление ими роли творчества дают нам более глубокое понимание поэзии.

  7. Нет ничего удивительного в том, что в этот непростой переломный период русская земля стала рожать огромное количество выдающихся поэтов, настоящих творцов. В эти годы творили Блок, Гумилев, Соловьев, Гиппиус, Есенин, Ахматова, Цветаева, Белый, Дягилев, Бердяев, Брюсов, Маяковский и многие другие. Ощущение надвигающейся бури очень хорошо передал Блок в своем произведении «Возмездие». Творчество всех поэтов «серебряного века» содержит в себе нравственные искания и посыл к духовному совершенствованию личности в преддверии грядущих перемен.
    Именно в период «серебряного века» в русской литературе появляются такие направления, как символизм, футуризм и акмеизм. Поэты-символисты в основу своего творчества вложили образ-символ (Блок, Гиппиус). Сильнейшее влияние на них оказала философия Соловьева о вечной Женственности в качестве спасительного начала. В акмеизме же заложена наивысшая степень чего-либо (Мандельштам, Ахматова). Его приверженцы принимают реальный мир и возводят в абсолют простые, обыденные вещи. Самым эпатажным из этих направлений считается футуризм (Маяковский). Это неоднозначное и очень интересное направление.
    «Серебряный век», несомненно, обогатил русскую литературу. Он подарил миру массу бессмертных имен, произведения которых звучат до сих пор и все так же трогают сердца. Для себя я тоже нашел в этой эпохе поэтов, творчество которых оказалось мне близко.

  8. Серге?й Алекса?ндрович Есе?нин (21 сентября (3 октября) 1895, село Константиново, Рязанская губерния — 28 декабря 1925,Ленинград) — русский поэт, представитель новокрестьянской поэзии и лирики, а в более позднем периоде творчества — и имажинизма.
    Родился Есенин в крестьянской семье. С 1904 по 1912 год учился в Константиновском земском училище и в Спас – Клепиковской школе. За это время им было написано более 30 стихотворений, составлен рукописный сборник “Больные думы” (1912), который он пытался опубликовать в Рязани. Русская деревня, природа средней полосы России, устное народное творчество, а главное – русская классическая литература оказали сильное влияние на формирование юного поэта, направляли его природный талант. Сам Есенин в разное время называл разные источники, питавшие его творчество: песни, частушки, сказки, духовные стихи, “Слово о полку Игореве”, поэзию Лермонтова, Кольцова, Никитина и Надсона. Позднее на него оказывали влияние Блок, Клюев, Белый, Гоголь, Пушкин.
    Из писем Есенина 1911 – 1913 годов вырисовывается сложная жизнь поэта. Все это нашло отражение в поэтическом мире его лирики 1910 – 1913 годов, когда им было написано более 60 стихотворений и поэм. Здесь выражена его любовь ко всему живому, к жизни, к родине (“Выткался на озере алый свет зари…”, “Дымом половодье…”, “Береза”, “Весенний вечер”, “Ночь”, “Восход солнца”, “Поет зима – аукает…”, “Звезды”, “Темная ноченька, не спится…” и др.)
    С первых же стихов в поэзию Есенина входят темы родины и революции. Поэтический мир становится более сложным, многомерным, значительное место в нем начинают занимать библейские образы, христианские мотивы.
    В 1915 году Есенин приезжает в Петроград, встречается с Блоком, который оценил “свежие, чистые, голосистые”, хотя “многословные” стихи “талантливого крестьянского поэта – самородка”, помог ему, познакомил с писателями и издателями.
    Есенин становится знаменитым, его приглашают на поэтические вечера и в литературные салоны.
    В начале 1916 года выходит первая книга “Радуница”, в которую входят стихи, написанные Есениным в 1910 – 1915 годах. Творчество поэта 1914 – 1917 годов сложно и противоречиво (“Микола”, “Егорий”, “Русь”, “Марфа Посадница”, “Ус”, “Исус – младенец”, “Голубень” и др.). Основой есенинского мироздания является изба со всеми ее атрибутами. Избы, окруженные дворами, огороженные плетнями и связанные друг с другом дорогой, образуют деревню. А деревня, ограниченная околицей, – это и есть есенинская Русь, которая отрезана от большого мира лесами и болотами.
    Герой лирики Есенина молится “дымящей земле”, “на алы зори”, “на копны и стога”, он поклоняется родине. Есенин позже признавался: “Моя лирика жива одной большой любовью, любовью к родине. Чувство родины – основное в моем творчестве”.
    В дореволюционном поэтическом мире Есенина Русь многолика: “задумчивая и нежная”, смиренная и буйственная, нищая и веселая, справляющая “праздники победные”. В стихотворении “Не в моего ты бога верила” (1916) поэт зовет Русь – “царевну сонную, находящуюся “на туманном берегу”, к “веселой вере”, которой теперь привержен он сам. В стихотворении “Тучи с ожереба…” (1916) поэт как будто предсказывает революцию – “преображение” России “через муки и крест” и гражданскую войну.
    Но поэт верил, что настанет такое время, когда все люди станут братьями. Отсюда стремление ко всеобщей гармонии, к единству всего сущего на земле. Поэтому один из основных законов мира Есенина – это всеобщий метаморфизм (что позже приведет поэта к имажинистам). Люди, животные, растения, стихии и предметы – все это, по Есенину, дети одной матери – природы. Он Очеловечивает природу. Первый сборник пленяет не только свежестью и лиризмом, живым ощущением природы, но и образной яркостью. Книга пропитана фольклорной поэтикой (песня, духовный стих), ее язык обнаруживает немало областных, местных слов и выражений, что тоже составляет одну из особенностей поэтического стиля Есенина.
    Во второй половине 1916 года поэт готовит новый стихотворный сборник “Голубень”. В новых стихах уже немало подлинных лирических шедевров, таковы его стихи и светлой, нежной любви, окрашенной в чувственные тона, – “Не бродить, не мять в кустах багряных” (1916), “Запели тесаные дроги” (1916). Но уже отчетливей проступают приметы другой – каторжной Руси, по которой бредут “люди в кандалах” (“В том краю, где желтая крапива” (1916), “Синее небо, цветная дуга” (1916). Меняется герой есенинской лирики – он то “нежный отрок”, “смиренный инок”, то “грешник”, “Бродяга и вор”, “разбойник с кистенем” и т.д. (“наша вера не погасла” (1915), “Разбойник” (1915), “Устал я жить в родном краю” (1916). Эта же двойственность определяет и образ “нежного хулигана” в стихах Есенина периода “Московской кабацкой” (1924).
    События 1917 года вызвали резкий перелом в творчестве поэта, ему казалось, что наступает эпоха великого духовного обновления, “преображения” жизни, переоценки всех ценностей. В это время он создает цикл из 10 небольших поэм; в них он воспевает “буйственную Русь” и славит “красное лето” (“Товарищ” (1917), “Певучий зов” (1917), “Отчарь” (1917), “Октоих” (1918), “Пришествие” (1918), “Преображение” (1918), “Иония” (1918), “Иорданская голубица” (1918).
    Весной 1918 года Есенин переехал из Петрограда в Москву. Там наконец – то выходит сборник “Голубень”, вобравший в себя стихи 1916 – 1917 годов. Затем поэт выпускает сборники стихотворений “Преображение” (1918), “Сельский часослов” (1918). В 1919 году вышла книга “Ключи Марии”, в которой Есенин сформулировал свой взгляд на искусство, его суть и цели. Эта работа была принята как манифест имажинистов, объединение которых произошло в 1918 – 1918 годах.
    Наиболее значительные произведения Есенина, принесшие ему славу одного из лучших поэтов, созданы в 1920 – е годы.
    Как всякий великий поэт, Есенин не бездумный певец своих чувств и переживаний, а поэт – философ. Как всякая поэзия, его лирика философична. Философская лирика – это стихи, в которых поэт говорит о вечных проблемах человеческого бытия, ведет поэтический диалог с человеком, природой, землей, Вселенной. Примером полного взаимопроникновения природы и человека может служить стихотворение “Зеленая прическа” (1918). Одно развивается в двух планах: березка – девушка. Читатель так и не узнает, о ком это стихотворение – о березке или о девушке. Потому что человек здесь уподоблен дереву – красавице русского леса, а она – человеку. Березка в русской поэзии – символ красоты, стройности, юности; она светла и целомудренна.
    Поэзией природы, мифологией древних славян проникнуты такие стихотворения 1918 года, как “Серебристая дорога…”, “Песни, песни о чем вы кричите?”, “Я покинул родимый дом…”, “Закружилась листва золотая…” и т.д.
    Поэзия Есенина последних, самых трагичных лет (1922 – 1925) отмечена стремлением к гармоническому мироощущению. Чаще всего в лирике ощущается глубокое осмысление себя и Вселенной (“Не жалею, не зову, не плачу…”, “Отговорила роща золотая…”, “Мы теперь уходим понемного…” и др.)
    Поэма ценностей в поэзии Есенина едина и неделима; в ней все взаимосвязано, все образует единую картину “родины любимой” во всем многообразии ее оттенков. Это и является высшим идеалом поэта.
    Поэма “Анна Снегина” (1915) стала во многом итоговым произведением, в которой личная судьба поэта осмыслена с судьбой народной.
    Уйдя из жизни в 30 лет, Есенин оставил нам чудесное поэтическое наследство, и пока живет земля, Есенину – поэту суждено жить с нами и “воспевать всем существом в поэте шестую часть земли с названьем кратким “Русь”.

    Издания

    Прижизненные

    1917:
    Есенин С. А. Радуница. — Петроград: Издание М. В. Аверьянова, 1915. — 62 с.
    1918:
    Есенин С. А. Иисус-младенец. — П.: Сегодня, 1918. — 6 с.
    Есенин С. А. Голубень. — М.: Революционный социализм, 1918.
    Есенин С. А. Радуница. — 2-е изд. — М.: Московская трудовая артель художников слова, 1918. — ??? с.
    Есенин С. А. Сельский часослов. — М.: Московская трудовая артель художников слова, 1918. — 28 с.
    Есенин С. А. Преображение. — М.: Московская трудовая артель художников слова, 1918. — 68 с.
    1920:
    Есенин С. А. Голубень. — 2-е изд. — М.: Московская трудовая артель художников слова, 1920. — ??? с.
    Есенин С. А. Ключи Марии. — М.: Московская трудовая артель художников слова, 1920. — 42 с.
    Есенин С. А. Трерядница (издательство, год и место издания не обозначены)
    Есенин С. А. Триптих. Поэмы. — Берлин: Скифы, 1920. — 30 с.
    Есенин С. А. Россия и Инония. — Берлин: Скифы, 1920. — ??? с.
    1921:
    Есенин С. А. Иисус-младенец. — Чита, 1921
    Есенин С. А. Исповедь хулигана. — М.,1921. — 14 с.
    Есенин С. А. Преображение. — 2-е изд. — М.: Имажинисты, 1921. — ??? с.
    Есенин С. А. Трерядница. — 2-е изд. — М.: Имажинисты, 1921. — ??? с.
    Есенин С. А. Радуница. — 3-е изд. — М.: Имажинисты, 1921. — ??? с.
    Есенин С. А. Пугачев. — М.: Имажинисты, 1922. — 54 с. (год издания указан ошибочно)
    1922:
    Есенин С. А. Автобиография // Современное обозрение : Журнал нового типа (Литература — искусство — жизнь). — Петроград: Изд-во «Ars». — 1922, ноябрь. — № 2. — С. ??? (Первая прижизненная публикация автобиографии Сергея Есенина в России).
    Есенин С. А. Пугачев. — 2-е изд. — Петроград: Эльзевир, 1922. — 64 с.
    Есенин С. А. Пугачев. — 3-е изд. — Берлин: Русское универсальное издательство, 1922. — ??? с.
    Есенин С. А. Избранное. — М.: Госиздат, 1922. — 116 с.
    Есенин С. А. Собрание стихов и поэм. — Т. 1. — Берлин: Изд-во З. И. Гржебина, 1922. — 178 с. (Второй том не выходил.)
    Esenin S. Confession d’un voyou. — Paris, 1922. — ??? (переводы на фр. яз. Франца Элленса и Марии Милославской)
    1923:
    Есенин С. А. Стихи скандалиста. — Берлин: Изд-во И. Т. Благова, 1923. — 232 с.
    1924:
    Есенин С. А. Москва кабацкая. — Л., 1924. — 44 с. (издательство не обозначено)
    Есенин С. А. Стихи (1920-24). — М.: Круг, 1924. — 86 с.
    Есенин С. А. Русь советская. — Баку: Бакинский рабочий, 1924. — 80 с.
    1925:
    Есенин С. А. Страна советская. — Тифлис: Советский Кавказ, 1925. — 62 с.
    Есенин С. А. Песнь о великом походе. — М.: Госиздат, 1925. — 32 с.
    Есенин С. А. О России и революции. — М.: Современная Россия, 1925. — 96 с.
    Есенин С. А. Березовый ситец. — М.: Госиздат, 1925. — 100 с.
    Есенин С. А. Избранные стихи. — М.: Огонек, 1925. — 44 с. (Библиотека «Огонька» № 40)
    Есенин С. А. Персидские мотивы. — М.: Современная Россия, 1925. — 48 с.

    Основные

    Есенин С. А. Собрание стихотворений в 3-х тт. — М.: Госиздат, 1926.
    Есенин С. А. Стихи и проза / Сост И. В. Евдокимов, 1927. — ??? с.
    Есенин С. А. Стихотворения. — Л.: Сов. писатель, 1953. — 392 с. (Библиотека поэта. Малая серия. Издание третье.)
    Есенин С. А. Стихотворения и поэмы. — Л.: Сов. писатель, 1956. — 438 с. (Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание.)
    Есенин С. А. Собрание сочинений в 5-ти тт. — М.: ГИХЛ, 1960—1962.
    Есенин С. А. Собрание сочинений в 5-ти тт. — 2-е изд. — М.: ГИХЛ, 1966—1968.
    Есенин С. А. Собрание сочинений в 3-х тт. — М.: Библиотека „Огонёк“, 1970.
    Есенин С. А. Собрание сочинений в 6-ти тт. — М.: Худож. лит., 1978.
    Есенин С. А. Стихотворения и поэмы / Сост. и подгот. текста И. С. Эвентова и И. В. Алексахиной, примеч. И. В. Алексахиной. — Л.: Сов. писатель, 1986. — 464 с. (Библиотека поэта. Большая серия. Издание третье.)
    Есенин С. А. Полное собрание сочинений. В 7-ми томах / Главный редактор Ю. Л. Прокушев. — М.: Наука, Голос, 1995—2000. (Российская академия наук. Институт мировой литературы им. А. М. Горького) (Т. 1.: Стихотворения; Т. 2.: Стихотворения («маленькие поэмы»); Т. 3.: Поэмы; Т. 4.: Стихотворения, не вошедшие в «Собрание стихотворений»; Т. 5.: Проза; Т. 6.: Письма; Т. 7.: Автобиографии, дарственные надписи, фольклорные записи, литературные манифесты и др., хронологическая канва жизни и творчества С. А. Есенина, справочные материалы)

    Международные проекты

    Есенин С. А. Анна Снегина. Поэма / Издание на 12 языках (рус., англ., болг., венг., итал., нем., рум., сербск., словенск., словацк., хорв., чешск.). — М.: Центр книги ВГБИЛ им. М. И. Рудомино, 2010. — ??? с.

    О поэте

    Белоусов В. Г. Сергей Есенин. Литературная хроника. Часть 1. (1895—1920). — М.: Сов. Россия, 1969. — 303 с.
    Белоусов В. Г. Сергей Есенин. Литературная хроника. Часть 2. (1921—1925). — М.: Сов. Россия, 1970. — 446 с.
    Бухарин Н. Злые заметки. — М., ГИЗ, 1927. — 20 с.
    Виноградская Н. Как жил Есенин. — Л.: Огонек, 1926. — 36 с.
    Епифанов П. Поединок при свете луны. Ещё раз о духовном мире поэзии Сергея Есенина // Крылья голубиные : Альманах. — 2007. — № 1. — С. 50—79.
    Есенин и современность. Сборник. — М.: Современник, 1975. — 406 с.
    Куняев Ст. Ю., Куняев С. C. Сергей Есенин. — М.: Мол. гвардия, 2005. — 593(13) c.: ил. (ЖЗЛ; вып. 922) 5000 экз.
    Лекманов О., Свердлов М. Сергей Есенин: Биография. — М.: Астрель, Corpus, 2011. — 608 с. 5000 экз. I
    Мариенгоф А. Роман без вранья (1927)
    Марченко А. М. Есенин: Путь и беспутье. — М.: Астрель, 2012. — 606 с. 5000 экз.
    Сергей Александрович Есенин / Сост. С. С. Куняев. М.: Русскiй Мiръ, Жизнь и мысль, 2013. — 736 с., ил. — (Русскiй Мiръ в лицах). — 5000 экз.
    Юсов Н. Г. Известный и неизвестный Есенин. — М.: Новый индекс, 2012. — 640 с., ил., 3000 экз.

    Стихи Сергея Есенина

  9. Такие поэты, как Блок, Есенин и Маяковский, за свою недолгую жизнь стали свидетелями крупнейших исторических событий: революцияи 1905 года, периода жестокой реакции, империалистической войны, Февральской и, наконец, Великой Октябрьской революции. Всё это – реальные вехи путей России, узловые моменты её истории, на которые живо откликнулись эти поэты.
    Все три художника слова по-своему относились к России и писали об этом в своих произведениях. «Этой теме, – писал Блок, – я сознательно и бесповоротно посвящаю жизнь. Все ярче сознаю, что это – первейший вопрос, самый жизненный, самый реальный. К нему-то я подхожу давно, с начала своей сознательной жизни….»
    Перу поэта принадлежать циклы стихов о России: «Родина», «На поле Куликовом». Одно из ярчайших стихотворений первого цикла – «На железной дороге» («Под насыпью, во рву некошеном…»). Образ России в лирике Блока двойственен. Он видит в своей Родине красоту и, вместе с тем, загадочное, чуждое, дикое начало, недоступное пониманию:
    Знала ли что? Или в Бога ты верила?
    Что там услышишь из песен твоих?
    Чудь начудила, да Меря намерила
    Гатей, дорог да столбов верстовых…
    …Дико глядится лицо онемелое,
    Очи татарские мечут огни…
    Двусмысленное отношение к России также раскрыто в стихотворении 1914 года «Грешить бесстыдно, непробудно…». Сталкивая в одном произведении низость мещанского быта и стремление к высокой христианской духовности, Блок рисует реалистичную картину современной ему России:
    И под лампадой у иконы
    Пить чай, отщелкивая счет,
    Потом переслюнить купоны,
    Пузатый отворив комод…
    Тема этого стихотворения – неуправляемая, темная стихия народной жизни, которая подавляет человека, погружает его в мещанское существование, а его душа ищет и не находит покаяния. Но заканчивается произведение словами:
    Да, и такой, моя Россия,
    Ты всех краев дороже мне.
    Блок горячо любил родную землю, с ней связывал лучшие надежды, несмотря на то, что ненавидел «страшный мир» царской России. Образ Руси представлен у поэта в виде прекрасной женщины, гордой и сильной духом. На ее долю выпадет много испытаний, но поэт уверен, что Россия достойно их выдержит. Он верит, что Россия только окрепнет и станет еще более сильной духовно.
    Отличительная черта есенинской лирики о России – любовь поэта к деревне, к селам, его неприятие города. Особенно ярко это проявлялось в ранних творениях. В них Есенин рассказывал о своих переживаниях и мыслях. Но с течением времени поэт начинает выходить за пределы «интимной» лирики. Теперь он рисует не только личные переживания, но и судьбу всей России. Случилось это во времена великих бурь революции. Как поэт своей родины, Есенин не мог оставаться в стороне от этих событий. Реальные революционные потрясения, резкие перемены в деревне, даже машинизация села – всё это в представлении Есенина говорило о гибели кроткой, созданной воображением поэта, патриархальной Руси. Крушение этого иллюзорного представления о деревенской России было закономерно, но поэту казалось, что исчезла целая область жизни, а значит, и область чувств. Таким образом, он боялся не пришествия нового, а ухода старого. Теперь Родина для него не только деревня и её природа, это и новый герой, также неотъемлемо связанный с Россией – город. Это четко прослеживается в стихотворении «Я последний поэт деревни»:
    На тропу голубого поля
    Скоро выйдет железный гость.
    Злак овсяный, зарёю пролитый,
    Соберёт его черная горсть.
    Не живые, чужие ладони,
    Этим песням при вас не жить!
    Образ Родины и чувство Есенина к ней были многогранны. Для него Россия – это и природа, одухотворённая одним дыханием и памятью поэта, и деревня как символ прошлого и благодати на земле, и город, страшный и железный, но всё же родной, так как является частью Родины, и народное творчество как вместилище мудрости предков, и молитва, неотъемлемая от деревни. Всё это Есенин пережил и осознал, поэтому читая его произведения, мы можем воскресить в нашей памяти точно такие же образы.
    Владимир Маяковский в сознании большинства людей выступает как «певец социалистической революции», веривший в коммунистическое будущее и весь свой сатирический талант отдававший этому великому делу. Поэт очень сильно любил Россию и верил в родину завтрашнего дня.
    Маяковский радовался каждому достижению страны в промышленности, культуре, в международных делах. Поэт отмечал, что каждый день рождает новые «чудеса» на родной земле. Но самое большое чудо, рожденное Октябрем,— советский человек, свободный и сильный. И Маяковский не раз говорит в своих произведениях о том, что делает советского человека особым, дает ему силы для свершения подвига:
    …главное в нас
    это — наша
    Страна Советов.
    Советская воля.
    советское знамя,
    советское солнце.
    Особое место в творчестве поэта занимает тема революции, которую он полностью поддерживал. Последняя поэма Маяковского «Хорошо!» – гимн революции. В ней мы найдем строки о любви к Родине и о счастье быть ее сыном, гражданином, участником ее созидательных свершений и расцвета.
    Отдавая «всю свою звонкую силу поэта» революции, Маяковский ненавидел обывателей, мещанство, бюрократию и чиновников («О дряни», «Прозаседавшиеся»). Всю свою страсть он направлял против тех, кто мешает строить новую страну. Все его дела и мысли были устремлены в будущее. Владимир Маяковский хотел быть и стал пророком и знаменем революции.
    Три поэта одной эпохи по-разному относились к событиям начала 20 века. Блок и Есенин до конца не приняли революцию, Маяковский всячески ее поддерживал. Но все поэты горячо любили Россию и верили в будущее страны, в ее особенность и уникальность. Родная страна по-своему отблагодарила этих поэтов, увековечив их имена и обессмертив их творчество.

  10. …Большое видится на расстоянье…
    С.А. Есенин.
    Жаль, что это правда. Но ведь действительно только теперь, через много лет, мы потихоньку начинаем понимать, чем была наша поэзия серебряного века — конца девятнадцатого и начала двадцатого веков. И, понимая, мы заново открываем для себя страницы со словами, близкими каждому.
    Художественное своеобразие поэзии того времени обусловлено многими факторами. В первую очередь — знаменитый кризис рубежа веков, переоценка ценностей, появление интереса к неведомому. Поэзия Серебряного века в большинстве случаев не аполитична, а интуитивна. Слово звало авторов от реального мира в неведомые дали — это направление развивали поэты-символисты, одним из которых был Александр Блок.
    Предчувствую Тебя. Года проходят мимо —
    Всё в облике одном предчувствую Тебя.
    Весь горизонт в огне — и ясен нестерпимо,
    И молча жду,— тоскуя и любя.
    писал Александр Блок в одном из своих стихотворений, уходя в неизвестность от обыденной жизни. Поэты-символисты, как и другие авторы Серебряного века, проводили эксперименты с размером стиха, с различными его формами, с рифмой и звукописью. Иллюстрацией этому могут послужить строки из стихотворения Константина Бальмонта:
    Полночной порою в болотной глуши
    Чуть слышно, бесшумно, шуршат камыши.
    Многие авторы искали принципиально новые формы для выражения своих идей. В основном это были поэты-футуристы, крупнейший из которых — В.Маяковский. Возвращаясь к истокам народной поэзии, он разработал акцентный стих:
    Послушайте!
    Ведь, если звезды зажигают –
    значит – это кому-нибудь нужно?
    Значит – кто-то хочет, чтобы они были?
    Значит – кто-то называет эти плевочки
    жемчужиной?
    Технические эксперименты Маяковского привели к появлению нетрадиционных форм записи (знаменитая «лесенка»). Экспериментировали поэты и с русской пунктуацией. Огромную роль играет расстановка знаков препинания в лирике Марины Цветаевой:
    Мало — тебе — дня,
    Солнечного огня!
    В стихах Цветаевой тире словно придает строке стремительную резкость, создавая ту самую, неповторимо-цветаевскую интонацию. Мягче и, на мой взгляд, теплее лирика Анны Ахматовой — поэта школы акмеизма. В стихах Ахматовой любовь — состояние столь естественное и органичное, что само слово «любить» практически и не употребляется.
    Я сбежала, перил не касаясь,
    Я бежала за ним до ворот.
    Задыхаясь, я крикнула: «Шутка
    Всё, что было. Уйдешь, я умру.»
    Улыбнулся спокойно и жутко
    И сказал мне: «Не стой на ветру»
    Множество ярких имен дал нашей литературе Серебряный век. Множество давно забытых приемов (стилизации под античную литературу — Мандельштам, раешный стих — Цветаева, экзотическая восточная поэзия — Гумилёв), различные школы и направления… Чем же это было вызвано?
    Поэт — как творческая личность — наиболее восприимчив к переменам, проходящим в обществе. Новое и страшное, витавшее в воздухе, диктовало стихи авторам Серебряного века. «Мне на плечи кидается век-волкодав» — писал Осип Мандельштам, удивительно точно передавая чувство страха своего времени. Наверное, то же самое ощущение было и у других — Ахматовой и Цветаевой, Блока и Бальмонта, Есенина, Пастернака… Всех их объединяло время, всех их объединяла Россия, всех их связывало pyсскoe слово. Слово, мастером которого был каждый из поэтов Серебряного века. Слово, которое они нам оставили.
    Слово, которые мы, может быть, понимаем…

  11. ПОЭЗИЯ “СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА”
    ОСНОВНЫЕ ТЕЧЕНИЯ И ВЗГЛЯДЫ НА НИХ.
    “Серебряный век “русской поэзии — это название стало устойчивым для обозначения русской поэзии конца XIX — начала XX века. Оно дано было по аналогии с золотым веком — так называли начало XIX века, пушкинское время. О русской поэзии “серебряного века” существует обширная литература — о ней очень много писали и отечественные, и зарубежные исследователи, в т. ч. такие крупные ученые, как В.М. Жирмунский , В. Орлов, Л.К. Долгополов, продолжают писать М.Л. Гаспаров, Р.Д. Тименчик, Н.А. Богомолов и многие другие. Об этой эпохе изданы многочисленные воспоминания — например, В. Маяковского ( “ На Парнасе серебряного века”), И Одоевцевой (“ На берегах Невы”) , трехтомные воспоминания А. Белого; издана книга “Воспоминания о серебряном веке”.
    Русская поэзия “серебряного века” создавалась в атмосфере общего культурного подъема как значительнейшая его часть . Характерно, что в одно и то же время в одной стране могли творить такие ярчайшие таланты, как А.Блок и В.Маяковский, А.Белый и В.Ходасевич. Этот список можно продолжать и продолжать. В истории мировой литературы это явление было уникальным.
    Конец XIX — начало XX в. в России — это время перемен, неизвестности и мрачных предзнаменований, это время разочарования и ощущения приближения гибели существующего общественно-политического строя. Все это не могло не коснуться и русской поэзии. Именно с этим связано возникновение символизма.
    Символизм был явлением неоднородным, объединившим в своих рядах поэтов, придерживавшихся самых разноречивых взглядов. Одни из символистов, такие, как Н.Минский, Д.Мережковский, начинали свой творческий путь как представители гражданской поэзии, а затем стали ориентироваться на идеи “богостроительства” и “ религиозной общественности”. “Старшие символисты” резко отрицали окружающую действительность, говорили миру “нет”:
    Я действительности нашей не вижу,
    Я не знаю нашего века…
    (В.Я.Брюсов)
    Земная жизнь лишь “сон”, ” тень” Реальности противопоставлен мир мечты и творчества — мир, где личность обретает полную свободу:
    Есть одна только вечная заповедь — жить.
    В красоте, в красоте несмотря ни на что.
    (Д.Мережковский )
    Реальная жизнь изображается как безобразная, злая, скучная и бессмысленная. Особое внимание проявляли символисты к художественному новаторству — преобразованию значений поэтического слова, развитию ритмики, рифмы и т.д. “старшие символисты” еще не создают систему символов ; Они — импрессионисты, которые стремятся передать тончайшие оттенки настроений, впечатлений. Слово как таковое для символистов утратило цену. Оно стало ценным только как звук, музыкальная нота, как звено в общем мелодическом построении стихотворения.
    Новый период в истории русского символизма (1901— 1904) совпал с началом нового революционного подъема в России. Пессимистические настроения, навеянные эпохой реакции 1980-х — начала 1890-х гг. и философией А.Шопенгауэра, уступают место предчувствиям “неслыханных перемен”. На литературную арену выходят “младшие символисты” — последователи философа-идеалиста и поэта Вл.Соловьева., представлявшего, что старый мир на грани полной погибели, что в мир входит божественная Красота (Вечная Женственность, Душа Мира) , которая должна “спасти мир”, соединив небесное (божественное)начало жизни с земным, материальным, создать “царство божие на земле”:
    Знайте же: Вечная Женственность ныне
    В теле нетленном на землю идет.
    В свете немеркнущем новой богини
    Небо слилося с пучиною вод.
    (Вл.Соловьев)
    Особенно привлекают любовь , — эротика во всех ее проявлениях , начиная с чисто-земного сладострастия и кончая романтическим томлением о Прекрасной Даме, Госпоже, Вечной Женственности, Незнакомке… Эротизм неизбежно переплетен с мистическими переживаниями. Любят поэты-символисты и пейзаж ,но не как таковой , а опять-таки как средство , как средство выявить свое настроение .Поэтому так часто в их стихотворениях русская, томительно-грустная осень, когда нет солнца, а если есть, то с печальными блеклыми лучами, тихо шуршат падающие листья, все окутано дымкой чуть-чуть колышущегося тумана. Излюбленным мотивом “младших символистов” является город. Город — живое существо с особой формой, особым характером, зачастую это “город-Вампир” , “Спрут”, сатанинское наваждение, место безумия, ужаса ; город — символ бездушия и порока. (Блок,Сологуб, Белый, С.Соловьев, в значительной степени Брюсов) .
    Годы первой русской революции (1905-1907) вновь существенно изменяют лицо русского символизма. Большинство поэтов откликаются на революционные события. Блок создает образы людей нового, народного мира. В.Я. Брюсов пишет знаменитое стихотворение “Грядущие гунны”, где прославляет неизбежный конец старого мира, к которому, однако, причисляет и себя, и всех людей старой, умирающей культуры. Ф.К.Сологуб создает в годы революции книгу стихотворений “Родине” (1906), К.Д. Бальмонт — сборник “Песни мстителя”(1907), изданные в Париже и запрещенные в России, и т.д.
    Еще важнее то, что годы революции перестроили символическое художественное миропонимание. Если раньше Красота понималась как гармония, то теперь она связывается с хаосом борьбы, с народными стихиями. Индивидуализм сменяется поисками новой личности, в которой расцвет “я” связан с жизнью народа. Изменяется и символика: ранее связанная в основном с христианской, античной, средневековой и романтической традицией, теперь она обращается к наследию древнего “общенародного” мифа ( В.И. Иванов), к русскому фольклору и славянской мифологии (А.Блок, М.М.Городецкий) Другим становится и настроение символа. Все большую роль в нем играют его земные значения: социальные, политические, исторические.
    К концу первого десятилетия XX века символизм ,как школа, приходит в упадок. Появляются отдельные произведения поэтов-символистов, но влияние его, как школы, утрачено. Все молодое, жизнеспособное, бодрое уже вне его. Символизм не дает уже новых имен.
    Символизм изжил себя самого и изживание это пошло по двум направлениям. С одной стороны, требование обязательной “мистики”, “раскрытия тайны”, “постижения” бесконечного в конечном привело к утрате подлинности поэзии; “религиозный и мистический пафос “корифеев символизма оказался подмененным своего рода мистическим трафаретом, шаблоном. С другой — увлечением “музыкальной основой” стиха привело к созданию поэзии, лишенной всякого логического смысла, в которой слово низведено до роли уже не музыкального звука, а жестяной, звенящей побрякушки.
    Соответственно с этим и реакция против символизма, а в последствии борьба с ним, шли по тем же двум основным линиям.
    С одной стороны, против идеологии символизма выступили “акмеисты” . С другой — в защиту слова, как такового, выступили так же враждебные символизму по идеологии “футуристы”.
    В 1912 г. среди множества стихов, опубликованных в петербургских журналах, читатель не мог не задержать внимания на таких, например, строчках:
    Я душу обрету иную,
    Все, что дразнило, уловя.
    Благословлю я золотую
    Дорогу к солнцу от червя.
    ( Н.С.Гумилев)
    И часы с кукушкой ночи рады,
    Все слышней их четкий разговор.
    В щелочку смотрю я: конокрады
    Зажигают под холмом костер.
    (А.А.Ахматова)
    Но я люблю на дюнах казино,
    Широкий вид в туманное окно
    И тонкий луч на скатерти измятой.
    (О.Э. Мандельштам)
    Эти трое поэтов, а так же С.М.Городецкий, М.А.Зенкевич, В.И.Набурт в том же году назвали себя акмеистами (от греческого akme — высшая степень чего-либо, цветущая пора) . Приятие земного мира в его зримой конкретности, острый взгляд на подробности бытия, живое и непосредственное ощущение природы, культуры, мироздания и вещного мира, мысль о равноправии всего сущего — вот, что объединяло вту пору всех шестерых. Почти все они прошли ранее выучку у мастеров символизма, но в какой-то момент решили отвергнуть свойственные символистам устремленность к “мирам иным” и пренебрежение к земной, предметной реальности.
    Отличительной чертой поэзии акмеизма является ее вещественная реальность, предметность. Акмеизм полюбил вещи такой же страстной, беззаветной любовью, как символизм любил “соответствия”, мистику, тайну, Для него все в жизни было ясно. В значительной степени он был таким же эстетством, как и символизм и в этом отношении он, несомненно, находится с ним в преемственной связи, но эстетизм акмеизма уже иного порядка, чем эстетизм символизма.
    Акмеисты любили производить свою генеалогию от символиста Ин. Анненского и в этом они , несомненно, правы. Ин.Анненский стоял особняком среди символистов. Отдав дань раннему декадентству и его настроениям, он почти совсем не отразил в своем творчестве идеологии позднего московского символизма и в то время, как Бальмонт, а за ним и многие другие поэты-символисты заблудились в “словесной эквилибристике”, — по меткому выражению А.Белого, захлебнулись в потоке бесформенности и “духа музыки”, залившем символическую поэзию, он нашел в себе силы пойти по другому пути. Поэзия Ин.Анненского знаменовала собой переворот от духа музыки и эстетствующей мистики к простоте, лаконичности и ясности стиха, к земной реальности тем и какой-то поземному амистичной тяжелости настроения.
    Ясность и простота построения стиха Ин.Анненского была хорошо усвоена акмеистами. Их стих приобрел четкость очертаний, логическую силу и вещественную весомость. Акмеизм был резким и определенным поворотом русской поэзии ХХ века к классицизму. Но именно только поворотом, а не завершением — это необходимо иметь все время в виду, так как акмеизм носил в себе все же много черт еще не окончательно изжитого романтического символизма.
    В целом поэзия акмеистов была образцами в большинстве случаев уступающего символизму, но все же очень высокого мастерства. Это мастерство, в противоположность пламенности и экспрессии лучших достижений символизма, носило в себе налет какого-то замкнутого в себе, утонченного аристократизма, чаще всего ( за исключением поэзии Ахматовой, Нарбута и Городецкого) холодного, спокойного и бесстрастного.
    Среди акмеистов особенно был развит культ Теофиля Готье, а его стихотворение “Искусство” , начинающееся словами “Искусство тем прекрасней, чем взятый материал бесстрастней”, звучало для старшего поколения “Цеха поэтов” своего рода поэтической программой.
    Так же , как символизм, акмеизм вобрал в себя много разнообразных влияний и в его среде наметились разнообразные группировки.
    Объединяла всех акмеистов в одно их любовь к предметному, реальному миру — не к жизни и ее проявлениям, а к предметам, к вещам. Любовь эта проявлялась у различных акмеистов по различному.
    Прежде всего мы видим среди акмеистов поэтов, отношение которых к окружающим их предметам и любование ими носит на себе печать того же романтизма. Романтизм этот, правда , не мистический, а предметный, и в этом его коренное отличие от символизма. Такова экзотическая позиция Гумилева с Африкой, Нигером, Суэцким каналом, мраморными гротами, жирафами и слонами., персидскими миниатюрами и Парфеноном, залитым лучами заходящего солнца… Гумилев влюблен в эти экзотические предметы окружающего мира чист по-земному, но любовь эта насквозь романтична. Предметность встала в его творчестве на место мистики символизма. Характерно, что в последний период своего творчества, в таких вещах , как “Заблудившийся трамвай”, “Пьяный дервиш”, “Шестое чувство” он становится вновь близким к символизму.
    Во внешней судьбе русского футуризма есть что-то, напоминающее судьбы русского символизма . Такое же яростное непризнание на первых шагах, шум при рождении (у футуристов только значительно более сильный, превращающийся в скандал). Быстрое вслед за этим признание передовых слоев литературной критики, триумф, огромные надежды. Внезапный срыв и падение в пропасть в тот момент, когда казалось, небывалое доселе в русской поэзии возможности и горизонты.
    Что футуризм – течение значительное и глубокое – не подлежит сомнению. Также несомненно его значительное внешнее влияние (в частности Маяковского) на форму пролетарской поэзии, в первые годы ее существования. Но так же несомненно, что футуризм не вынес тяжести поставленных перед ним задач и под ударами революции полностью развалился. То обстоятельство, что творчество нескольких футуристов – Маяковский, Асеев и Третьяков – в последние годы проникнуто революционной идеологией, говорит только о революционности этих отдельных поэтов: став певцами революции, эти поэты утратили свою футуристическую сущность в значительной степени, и футуризм в целом от этого не стал ближе к революции, как не стали революционными символизм и акмеизм оттого, что членами РКП и певцами революции стали Брюсов, Сергей Городецкий и Владимир Нарбут, или оттого, что почти каждый поэт-символист написал одно или несколько революционных стихотворений.
    В основе, русский футуризм был течением чисто-поэтическим. В этом смысле он является логическим звеном в цепи тех течений поэзии XX века, которые во главу своей теории и поэтического творчества ставили чисто эстетические проблемы. В футуризме была сильна бунтарская Формально-революционная стихия, вызвавшая бурю негодования и «эпатировавшая буржуа». Но это «эпатирование» было явлением того же порядка, как и «эпатирование», которое вызывали в свое время декаденты. В самом «бунтарстве», в «эпатировании буржуа», в скандальных выкриках футуристов было больше эстетических эмоций, чем эмоций революционных».
    Исходная точка технических исканий футуристов – динамика современной жизни, стремительный ее темп, стремление к максимальной экономии средств, «отвращение к кривой линии, к спирали, к турникету, Склонность к прямой линии. Отвращение к медленности, к мелочам, к многословным анализам и объяснениям. Любовь к быстроте, к сокращению, к резюмированию и к синтезу: «Скажите мне поскорее в двух словах!» Отсюда – разрушение общепринятого синтаксиса, введение «беспроволочного воображения», то есть «абсолютной свободы образов или аналогий, выражаемых освобожденными словами, без проводов синтаксиса и без всяких знаков «препинания», «конденсированные метафоры», «телеграфические образы», «движения в двух, трех, четырех и пяти темпах», уничтожение качественных прилагательных, употребление глаголов в неопределенном наклонении, опущение союзов и так далее – словом все, направленное к лаконичности и увеличению «быстроты стиля».
    Основное устремление русского «кубо-футуризма» – реакция против «музыки стиха» символизма во имя самоценности слова, но слова не как оружия выажения определенной логической мысли, как это было у классических поэтов и у акмеистов, а слова, как такового, как самоцели. В соединении с признанием абсолютного индивидуализма поэта (футуристы придавали огромное значение даже почерку поэта и выпускали рукописные литографические книги и с признанием за словом роли «творца мифа»,— это устремление породило небывалое словотворчество, в конечном счете приведшее к теории «заумного языка». Примером служит нашумевшее стихотворение Крученных:
    Дыр, бул, щыл,
    убещур
    скум
    вы со бу,
    р л эз.
    Словотворчество было крупнейшим завоеванием русского футуризма, его центральным моментом. В противовес футуризму Маринетти, русский «кубо-футуризм» в лице наиболее ярких его представителей мало был связан с городом и современностью. В нем была очень сильна та же романтическая стихия.
    Сказалась она и в милой, полудетской, нежной воркотне Елены Гуро, которой так мало идет «страшное» слово «кубо-футуристка», и в ранних вещах Н. Асеева, и в разухабистой волжской удали и звенящей солнечности В. Каменского, и мрачной «весне после смерти » Чурилина, но особенно сильно у В. Хлебникова. Хлебникова даже трудно поставить в связь с западным футуризмом. Он сам упорно заменял слово «футуризм» словом «будетляне». Подобно русским символистам, он ( так же как Каменский, Чурилин и Божидар) вобрал в себя влияние предшествующей русской поэзии, но не мистической поэзии Тютчева и Вл. Соловьева, а поэзии «Слова о полку Игореве» и русского былинного эпоса. Даже события самой непосредственной, близкой современности – война и НЕП – находят свое отражение в творчестве Хлебникова не в футуристических стихотворениях, как в «1915г.» Асеева, а в романтически-стилизованных в древнерусском духе замечательной «Боевой» и «Эх, молодчики, купчики».
    Одним «словотворчеством», однако, русский футуризм не ограничился. На ряду с течением, созданным Хлебниковым, в нем были и другие элементы. Более подходящие под понятие «футуризм», роднящие русский футуризм с его западным собратом.
    Прежде чем говорить об этом течении, необходимо выделить в особую группу еще одну разновидность русского футуризма – «Эго-футуристов», выступавших в Петербурге несколько раньше московских «кубо-футуристов». Во главе этого течения стояли И. Северянин, В. Гнедов, И. Игнатьева К.Олимпов Г. Ивнов (в последствии акмеист) и будущий основатель «имажинзма» В. Шершеневич.
    «Эго-футуризм» имел по существу очень мало общего с футуризмом. Это течение было какой-то смесью эпигонства раннего петербургского декаденства, доведения до безграничных пределов «песенности» и «музыкальности» стиха Бальмонта (как известно, Северянин не декламировал, а пел на «поэзоконцертах» свои стихи), какого-то салонно-парфюмерного эротизма, переходящего в легкий цинизм, и утверждения крайнего солипсизма – крайнего эгоцентризма («Эгоизм – индивидуализация, осознание, преклонение и восхваление «Я»… «Эго-футуризм – непрестанное устремление каждого эгоиста к достижению будущего в настоящем»). Это соединялось с заимствованным у Маринеттипрославленим современного города, электричества, железной дороги, аэропланов, фабрик, машин (у Северянина и особенно у Шершеневича). В «эго-футуризме таким образом, было все: и отзвуки современности, и новое, правда робкое, словотворчество («поэза», «окалошить», «бездарь», «олилиен» и так далее), и удачно найденные новые ритмы для передачи мерного колыханья автомобильных рессор(«Элегантная коляска» Северянина), и странное для футуриста преклонение перед салонными стихами М. Лохвицкой и К. Фофанова, но больше всего влюбленность в рестораны, будуары сомнительного роста, кафе-шантаны, ставшие для Северянина родной стихией. Кроме Игоря Северянина (вскоре, впрочем от эго-футуризма отказавшегося) это течение не дало ни одного сколько-нибудь яркого поэта.
    Значительно ближе к Западу, чем футуризм Хлебникова и «эго-футуризм» Северянина, был уклон русского футуризма, обнаружившейся в творчестве Маяковского, последнего периода Асеева и Сергея Третьякова. Принимая в области техники свободную форму стиха, новый синтаксис и смелые ассонансы вместо строгих рифм Хлебникова, отдавая известную, порой значительную дань, словотворчеству эта группа поэтов дала в своем творчестве некоторые элементы подлинно-новой идеологии. В их творчестве отразилась динамика, огромный размах и титаническая мощь современного индустриального – города с его шумами, шумиками, шумищами, светящимися огнями заводов, уличной суматохой, ресторанами, толпами движущихся масс.
    В последние годы Маяковский и некоторые другие футуристы освобождаются от истерики и надрыва. Маяковский пишет свои «приказы», в которых все — бодрость, сила, призывы к борьбе, доходящие до агрессивности. Это настроение выливается в 1923 году в декларации вновь организованной группы «Леф» («Левый фронт искусства»).
    Не только идеологически, но и технически все творчество Маяковского (за исключением первых его лет), так же, как и последний период творчества Асеева и Третьякова, является уже выходом из футуризма, вступлением на пути своеобразного нео-реализма. Маяковский, начавший под несомненным влиянием Уитмэна, в последнем периоде вырабатывает совершенно особые приемы, создав своеобразный плакатно-гипперболический стиль, беспокойный, выкрикивающий короткий стих, неряшливые, «рваные строки», очень удачно найденные для передачи ритма и огромного размаха современного города, войны, движения многомиллионных революционных масс. Это большое достижение Маяковского, переросшего футуризм, и вполне естественно, что на пролетарскую поэзию первых лет ее существования, то есть именно того периода, когда пролетарские поэты фиксировали свое внимание на мотивах революционной борьбы, технические приемы Маяковского оказали значительное влияние.
    Последней сколько-нибудь заметно нашумевшей школой в русской поэзии ХХ века был имажинизм. Это направление было создано в 1919 году (первая «Декларация» имажинизма датирована 30 января), следовательно, через два года после революции, но по всей идеологии это течение с революцией не имело.
    Главой «имажинистов» стал Вадим Шершеневич – поэт, начавший с символизма, со стихов, подражающих Бальмонту, Кузмину и Блоку, в 1912 году выступавший, как один из вождей эго-футуризма и писавший «поэзы» в духе Северянина и только в послереволюционные годы создавший свою «имажинистскую» поэзию.
    Так же, как и символизм и футуризм, имажинизм зародился на Западе и лишь оттуда был пересажен Шершеневичем на русскую почву. И так же, как символизм и футуризм, он значительно отличался от имажинизма западных поэтов.
    Имажинизм явился реакцией, как против музыкальности поэзии символизма, так и против вещественности акмеизма и словотворчества футуризма. Он отверг всякое содержание и идеологию в поэзии, поставив во главу угла образ. Он гордился тем, что у него «нет философии» и «логики мыслей».
    Свою апологию образа имажинисты ставили в связь так же с быстротой темпа современной жизни. По их мнению образ – самое ясное, лаконичное, наиболее соответствующее веку автомобилей, радиотелеграфа, аэропланов. «Что такое образ ? – кратчайшее расстояние с наивысшей скоростью». Во имя «скорости» передачи художественных эмоций имажинисты, вслед за футуристами, – ломают синтаксис – выбрасывают эпитеты, определения, предлоги сказуемые, ставят глаголы в неопределенном направлении.
    По существу, в приемах, так же как и в их «образности», не было ничего особенно нового. «Имажинизм», как один из приемов художественного творчества широко использовался не только футуризмом, но и символизмом ( например, у Иннокентия Анненского: «Еще не властвует весна, но снежный кубок солнцем выпит» или у Маяковского: «Лысый фонарь сладострастно снимал с улицы черный чулок»). Новым было лишь упорство, с которым имажинисты выдвигали образ на первый план и сводили к нему все в поэзии – и содержание и форму.
    Наряду с поэтами, связанными с определенными школами, русская поэзия ХХ века дала значительное число поэтов, не примыкающих к ним или примыкающих на некоторое время, но с ними не слившихся и пошедших в конечном счете своим путем.
    Увлечение русского символизма прошлым – XVIII веком – и любовь к стилизации нашло свое отражение в творчестве М. Кузмина, увлечение романтическими 20 и 30 годами – в милой интимности и уютности самоваров и старинных уголков Бориса Садовского. То же увлечение «стилизацией» лежит в основе восточной поэзии Константина Липскерова, Мариэты Шагинян и в библейских сонетах Георгия Шенгели, в сафических строфах Софии Парнок и тонких стилизованных сонетах из цикла «Плеяды» Леонида Гроссмана.
    Увлечение славянизмами и древнерусским песенным складом, тяга к «художественному фольклору» отмеченные выше, как характерный момент русского символизма, нашедший свое отражение в сектантских мотивах А. Добролюбова и Бальмонта, в лубках Сологуба и в частушках В. Брюсова, в древнеславянских стилизациях В. Иванова и во всем первом периоде творчества С. Городецкого, – наполняют собой поэзию Любовь Столицы, Марины Цветаевой и Пимена Карпова. Так же легко улавливается отзвук поэзии символистов в истерично-экспрессивных, нервных и неряшливо, но сильно сделанных строках Ильи Эренбурга – поэта, в первом периоде своего творчества так же состоявшего в рядах символистов.
    Особое место в русской лирике ХХ века занимает поэзия И. Бунина. Начав с лирических стихотворений, написанных под влиянием Фета, являющихся единственными в своем роде образцами реалистического отображения русской деревни и небогатой помещичьей усадьбы, в позднейшем периоде своего творчества Бунин стал большим мастером стиха и создавал прекрасные по форме, классически четкие, но несколько холодные стихотворения, напоминающие, – как он сам характеризует свое творчество, – сонет, вырезанный на снеговой вершине стальным клинком. Близок к Бунину по сдержанности, четкости и некоторой холодности рано умерший В. Комаровский. Творчество этого поэта, первые выступления которого относятся к значительно позднему периоду – к 1912 году, носит на себе в известной части черты как и акмеизма. Так и начавшего играть приблизительно с 1910 года довольно заметную роль в поэзии классицизма или, как его принято называть «пушкинизма».
    Около 1910 года, когда обнаружилось банкротство школы символистов, наступила, как это было отмечено выше, реакция против символизма. Выше были намечены две линии, по которым были направлены главные силы этой реакции – акмеизм и футуризм. Этим, однако протест против символизма не ограничился. Он нашел свое выражение в творчестве поэтов, не примыкающих ни к акмеизму, ни к футуризму, но выступивших своим творчеством в защиту ясности, простоты и прочности поэтического стиля.
    Несмотря на противоречивые взгляды со стороны множества критиков, каждое из перечисленных течений дало немало превосходных стихотворений, которые навсегда останутся в сокровищнице русской поэзии и найдут своих почитателей среди последующих поколений.
    СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
    1. «Антология русской лирики первой четверти ХХ века».
    И.С. Ежов, Е.И. Шамурин . « Амирус», 1991 год.
    «Русская поэзия 19- начала 20 веков.»
    П. Николаев, А. Овчаренко…
    Издательство «Художественная литература», 1987 год.
    «Энциклопедический словарь юного литературоведа».
    Издательство «Педагогика», 1987 год.
    «Методическое пособие по литературе для поступающих в вузы».
    И.В. Великанова, Н.Е. Тропкина. Издательство «Учитель»

  12. Одной из прекраснейших страниц русской поэзии XX века является творчество Марины Цветаевой. Удивительно живыми, светлыми и искренними были ее стихотворения, практически всегда нацеленные на создание диалога: в них Цветаева обращалась ко всем своим читателям, современникам и тем, кто будет позже обращаться к ее творчеству.
    Тема творчества красной нитью прошла через произведения поэтессы. Из стихотворений «Роландов рог» и «Поэты» можно понять мысль Цветаевой: несмотря на то, что у них есть читатели, поэты, как и многие творческие личности, по своей сути одиноки. Не боялась поэтесса и открыто восхищаться творчеством своих коллег, и даже признавала своими вдохновителями Александра Пушкина и Анну Ахматову. Вот только понятие музы у Цветаевой встречается крайне редко – собственному труду она благодарна за свое творчество в большей степени, чем ей.
    Одной из основных тем творчества Марины Цветаевой является и тема любви, и человеческих взаимоотношений. Причем, в то время как многие другие поэты были довольно увлекающимися личностями, Цветаева посвящала почти все свои стихи о любви лишь одному человеку – собственному мужу. Эти стихи подобны всем остальным творениям поэтессы – такие же искренние, сильные и эмоциональные.
    Цветаева не принадлежала ни к одному из популярных модернистских течений Серебряного века. Сегодня она известна многими стихотворениями, например, «Моим стихам, написанным так рано…», «Байрону», «Анне Ахматовой», «Книги в красном переплете», «Я с вызовом ношу его кольцо…», «Мне нравится, что вы больны не мной…», «Под лаской плюшевого пледа…» и другими.
    Предлагаем вам посмотреть следующее видео о Серебряном веке русской поэзии, в котором подробнее освещены литературные направления того периода:

  13. Истинная поэзия – это любовь, мужество и жертва.
    Ф. Гарсия Лорка
    Эти слова величайшего испанского поэтов, мне кажется, больше всего подходят к блестящей плеяде русских поэтов конца XIX – начала XX века И действительно, после Пушкина и Лермонтова это был самый яркий “всполох” в литературной жизни русского общества: Ахматова, Цветаева, Пастернак, Ходасевич, Есенин, Гумилев и многие, многие другие.
    В России всегда была щедра на таланты, но удивительно то, что к началу XX века в стране появился целый ряд гениальных поэтов, имена которых навсегда останутся в русской и мировой литературе.
    Это были люди высокообразованные, знакомые не только с культурой своей страны, но и историей, литературой, мифологией и различными искусствами других стран и народов. Может быть, поэтому сразу же замечаешь, что почти все поэты обращаются к древнему эпосу. В произведениях Максимилиана Волошина красной нитью проходит тема Бога:
    Вначале был Мятеж,
    Мятеж был против Бога,
    И Бог был Мятежом.
    И все, что есть, началось чрез Мятеж.
    И как различно каждый из поэтов воспринимает великого пророка человечества Христа! Николай Гумилев представляет Иисуса в розовых одеждах, со светящимся нимбом над головой, идущим к людям и несущим им радость нового знания:
    Он идет путем жемчужным
    По садам береговым.
    Люди заняты ненужным,
    Люди заняты земным.
    Страдающая душа Ивана Бунина раскрывается Христу, чтобы найти у него покой:
    За все тебя, Господь, благодарю!
    Ты, после дня тревоги и печали,
    Даруешь мне вечернюю зарю,
    Простор полей и краткость синей дали.
    Любовь… Поэты всех времен посвящали ей строки своих стихов, сонетов, поэм. Но каждый поэт по-своему видит мир любви, в котором суждено ему жить.
    Любовь! Любовь! И в судорогах, и в гробе
    Насторожусь — прельщусь — смущусь — рванусь, —
    пишет Марина Цветаева, надолго разлученная с мужем, но пронесшая любовь к нему через всю свою жизнь. Мир любви Анны Ахматовой совсем другой:
    А ты думал – я тоже такая,
    Что можно забыть меня,
    И что брошусь, моля и рыдая,
    Под копыта гнедого коня.
    Александр Блок навсегда останется для читателей певцом неразгаданной тайны Прекрасной Дамы:
    Дыша духами и туманами,
    Она садится у окна.
    И веют древними поверьями
    Ее упругие шелка,
    И шляпа с траурными перьями,
    И в кольцах узкая рука.
    Но самая большая любовь в жизни русского поэта — это любовь к России. Именно ей во все времена посвящали самые прекрасные строки наши великие поэты: Ломоносов и Державин, Пушкин и Лермонтов, Мандельштам и Белый, Клюев и Гумилев. Игорь Северянин склоняет голову, воспевая родину:
    Моя безбожная Россия,
    Священная моя страна!
    А вот задумчивые родниковые струи поэзии Есенина:
    Край любимый! Сердцу снятся
    Скирды солнца в водах лонных.
    Я хотел бы затеряться
    В зеленях твоих отозванных.
    Сергей Есенин принял русскую революцию, как Блок и Маяковский, и в семнадцатом году он пишет:
    О, Русь! Взмахни крылами,
    Поставь иную крепь.
    С иными именами
    Встает иная степь.
    Но впоследствии он смотрит на все происходящее в России по-новому. Многие приняли революцию 1917 года, но вместе с большевизмом приходят голод, разруха и долгие годы войны. Войны гражданской, где брат идет на брата и отец на сына. Если сначала все мечтали о переустройстве общества, о лучшей жизни для народа и всей страны, то потом все чаще звучит страшное слово — эмиграция. Один за другим уезжают талантливые люди: ученые, писатели, музыканты. А вместе с ними уезжает, исчезает, раскалывается на кусочки русская культура, складывавшаяся веками. Мощный поток старой культурной традиции чувствуется в произведениях писателей и поэтов “серебряного века”. Марина Цветаева пишет Борису Пастернаку из Берлина:
    Рас-стояние, версты, мили…
    Нас рос-ставили, рас-садили,
    Не рассорили — рассорили,
    Расслоили…
    Стена да ров
    Расселили нас, как орлов —
    Заговорщиков: версты, дали…
    Не расстроили — растеряли.
    Эти строки дышат горечью. В Германии, Франции, Швейцарии в русских кафе, где собираются эмигранты, звучали стихи Есенина, Белого, Ходасевича, Блока. Но кому нужны были там, за границей, эти истерзанные болью строки, обращенные к любимой России:
    Идет по луговинам летия
    Таинственная книга бытия
    Российского — где судьбы мира скрыты —
    Дочитана и наглухо закрыта.
    И рыщет ветер, рыщет по степи —
    Россия! — Мученица! —
    С миром спи!
    (Марина Цветаева)
    А те. кому удалось вернуться или каким-то образом остаться в России, какие “награды” готовила им “обновленная Родина”! Ссылки, лагеря, голод, письма, никогда не отправленные друзьям и родным, находившимся за границей, и огромнейшая работа… в стол. Произведения ходили в списках, тайно вывозились за границу, чтобы мы, сегодняшние читатели, получили истинное представление о том времени, хотя многие лучшие произведения читатели не увидели и по сей день.
    Дмитрий Мережковский пишет 11 февраля 1918 года:
    …Да будут прокляты слова,
    Дела и люди.
    Да будут прокляты!
    Если гаснет свет — я его не вижу.
    Если человек зверь — я его ненавижу.
    Если человек хуже зверя — я его убиваю.
    Если кончена моя Россия — я умираю…
    А в ответ, как взрыв, гордо, пророчески-победоносно звучат строки Зинаиды Гиппиус:
    Она не погибнет, — знайте!
    Она не погибнет, Россия.
    Они всколосятся — верьте!
    Поля ее золотые.
    И мы не погибнем, — верьте!
    Но что нам наше спасенье!
    Россия спасется — знайте!
    И близко ее воскресенье.
    Как много пережили эти люди, как много они испытали, сколько потерь! И все их чаянья, беды и расставания сливаются в “Молитве” Анны Ахматовой:
    Дай мне горькие годы недуга,
    Задыханья, бессонницу, жар.
    Отыми и ребенка, и друга,
    И таинственный песенный дар.
    Так молюсь за своей литургией
    После стольких мучительных дней,
    Чтобы туча над темной Россией
    Стала облаком в славе лучей!

  14. Появление новых направлений, течений, стилей в искусстве и литературе всегда связано с пониманием места и роли человека в мире, во Вселенной, с изменением самосознания человека. Один из таких переломов пришелся на конец XIX – начало ХХ века. Художники того времени выступали за новое видение действительности, искали оригинальные художественные средства. Выдающийся русский философ Н. А. Бердяев назвал этот недолгий, но удивительно яркий период Серебряным веком. Это определение прежде всего относится к русской поэзии начала ХХ века. Золотой век – это век Пушкина и русской классики. Он стал основой для раскрытия талантов поэтов Серебряного века. У Анны Ахматовой в «Поэме без героя» находим строки:
    И серебряный месяц ярко
    Над серебряным веком плыл.
    Хронологически Серебряный век продолжался полтора-два десятилетия, но по насыщенности его смело можно назвать веком. Он оказался возможен благодаря творческому взаимодействию людей редких дарований. Художественная картина Серебряного века многослойна и противоречива. Возникли и переплелись различные художественные течения, творческие школы, индивидуальные нетрадиционные стили. Искусство Серебряного века парадоксально соединяло старое и новое, уходящее и нарождающееся, превращаясь в гармонию противоположностей, образуя культуру особого рода. В то бурное время произошло уникальное наложение реалистических традиций уходящего золотого века и новых художественных направлений. А. Блок писал: «Солнце наивного реализма закатилось». Это было время религиозных исканий, фантазии и мистики. Высшим эстетическим идеалом признавался синтез искусств. Возникли символистская и футуристическая поэзия, музыка, претендующая на философию, декоративная живопись, новый синтетический балет, декадентский театр, архитектурный стиль «модерн». Поэты М. Кузмин и Б. Пастернак сочиняли музыку. Композиторы Скрябин, Ребиков, Станчинский упражнялись кто в философии, кто в поэзии и даже в прозе. Развитие искусства происходило ускоренно, с большим «накалом», рождая сотни новых идей.
    Уже к концу XIX века громко заявили о себе поэты-символисты, которых позже стали именовать «старшими» символистами, – З. Гиппиус, Д. Мережковский, К. Бальмонт, Ф. Сологуб, Н. Минский. Позднее возникла группа поэтов «младосимволистов» – А. Белый, А. Блок, Вяч. Иванов. Образовалась группа поэтов-акмеистов – Н. Гумилев, О. Мандельштам, С. Городецкий, А. Ахматова и другие. Появляется поэтический футуризм (А. Крученых, В. Хлебников, В. Маяковский). Но при всей пестроте и многообразии проявлений в творчестве художников той поры наблюдаются сходные тенденции. В основе перемен лежали общие истоки. Распадались остатки феодальной системы, наблюдалось «брожение умов» в предреволюционную эпоху. Это создавало совершенно новую среду для развития культуры.
    В поэзии, музыке, живописи Серебряного века одной из главных тем была тема свободы человеческого духа перед лицом Вечности. Художники стремились разгадать вечную тайну мироздания. Одни подходили к этому с религиозных позиций, другие восторгались красотой сотворенного Богом мира. Многие художники воспринимали смерть как инобытие, как счастливое избавление от мук страдающей человеческой души. Необычайно силен был культ любви, опьянение чувственной красотой мира, стихиями природы, радостью жизни. Понятие «любовь» было глубоко выстраданным. Поэты писали о любви к Богу, к России. В поэзии А. Блока, Вл. Соловьева, В. Брюсова несутся скифские колесницы, языческая Русь отражена на полотнах Н. Рериха, пляшет Петрушка в балетах И. Стравинского, воссоздается русская сказка («Аленушка» В. Васнецова, «Леший» М. Врубеля).
    Валерий Брюсов в начале ХХ века стал общепризнанным теоретиком и вождем русского символизма. Он был поэтом, прозаиком, литературным критиком, ученым, энциклопедически образованным человеком. Началом творческой деятельности Брюсова было издание трех сборников «Русские символисты». Он восхищался поэзией французских символистов, что отразилось в сборниках «Шедевры», «Это – я», «Третья стража», «Городу и миру».
    Брюсов проявлял огромный интерес к другим культурам, к древней истории, к античности, создавал универсальные образы. В его стихах как живые предстают ассирийский царь Ассаргадон, проходят римские легионы и великий полководец Александр Македонский, показаны средневековая Венеция, Данте и многое другое. Брюсов руководил крупным журналом символистов «Весы». Хотя Брюсов считался признанным мэтром символизма, принципы письма этого направления более сказались на ранних стихах, таких как «Творчество», «Юному поэту».
    Идеалистическое мышление скоро уступило место земным, объективно значимым темам. Брюсов первым увидел и предсказал наступление жестокого индустриального века. Он воспевал человеческую мысль, новые открытия, интересовался авиацией, предсказывал полеты в космос. За потрясающую работоспособность Цветаева называла Брюсова «героем труда». В стихотворении «Работа» он сформулировал свои жизненные цели:
    Я хочу изведать тайны
    Жизни мудрой и простой.
    Все пути необычайны,
    Путь труда, как путь иной.
    Брюсов до конца жизни оставался в России, в 1920 году основал Институт литературы и искусства. Брюсов перевел произведения Данте, Петрарки, армянских поэтов.
    Константин Бальмонт был широко известен как поэт, пользовался огромной популярностью последние десять лет XIX века, был кумиром молодежи. Творчество Бальмонта продолжалось более 50 лет и в полной мере отразило состояние переходности рубежа веков, брожение умов того времени, желание замкнуться в мире особом, вымышленном. В начале творческого пути Бальмонт писал множество политических стихотворений, в которых создал жестокий образ царя Николая II. Их тайно передавали из рук в руки, как листовки.
    Уже в первом сборнике «Под северным небом» стихи поэта приобретают изящество формы и музыкальность.
    Тема солнца проходит через все творчество поэта. Образ животворящего солнца у него – символ жизни, живой природы, органическую связь с которой он всегда ощущал:
    Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце
    И синий кругозор.
    Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце.
    И выси гор.
    Я в этот мир пришел, чтоб видеть Море
    И пышный цвет долин.
    Я заключил миры. В едином взоре,
    Я властелин…
    В стихотворении «Безглагольность» Бальмонт гениально подмечает особое состояние русской природы:
    Есть в русской природе усталая нежность,
    Безмолвная боль затаенной печали,
    Безвыходность горя, безгласность, безбрежность,
    Холодная высь, уходящие дали.
    Само название стихотворения говорит об отсутствии действия, о погружении души человека в состояние мудрой созерцательности. Поэт передает различные оттенки грусти, которая, нарастая, изливается слезами:
    И сердце простило, но сердце застыло,
    И плачет, и плачет, и плачет невольно.
    Поэты Серебряного века умели яркими мазками придать емкость и глубину содержанию стихотворений, в которых отражался поток чувств и эмоций, сложная жизнь души.

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *