Жизнь Лескова полна противоречий. Крайний социалист, сочувствующий всему антиправительственному, нигилист, вхожий в такие опасные места, как “коммуны”. Потом – антинигилист, угождающий правительству, подозреваемый чуть ли не в услугах Третьему отделению. И дальше – бытописатель, знаток “углов”, бесхитростный рассказчик анекдотов. И он же – мастер витой речи, виртуоз тайнописи, словесный маг, ничего не говорящий просто. Почти все это Лесков мог слышать при жизни. Кроме одного – того, кем суждено ему было в реальности стать для русской литературы. Он стал национальным мифологом. Для этого потребовался век.
Все прежние характеристики отошли, выцвели, опроверг-лись, либо застыли хрестоматийным глянцем, затвердели бронзой, под которой оставалась загадка.
Век, минувший после смерти Лескова, обозначил ему роль, обмеривание, которые и в голову не приходили ни его критикам, ни апологетам. Лесков – творец легенд, создатель нарицательных типов, не просто схватывающих некоторую характерность в людях его времени, но нащупывающих сквозные, кардинальные, подспудные, почвенные, фундаментальные черты русского национального сознания и русской судьбы. Именно в этом измерении он воспринимается теперь как национальный гений.
Первой легендой, выведшей Лескова из бытописателей и анекдотистов в мифотворцы, был косой Левша, подковавший стальную блоху. Следом шагнули в русский национальный синодик Катерина – ради любви душегубка; посрамивший немца Сафроныч; непредсказуемый богатырь Иван Флягин; артистка Люба – обреченная-нареченная тупейного крепостного художника.
Рассказы и повести, написанные в пору художественной зрелости Н. С. Лескова, дают довольно полное представление обо всем его творчестве. Разные и о разном, они объединены думой о судьбе России. Россия является тут многоликой, в сложном переплетении противоречий, убогой и обильной, могучей и бессильной одновременно. Во всех проявлениях национальной жизни, ее мелочах и анекдотах Лесков ищет сердцевину целого. И находит ее чаще всего в чудаках и бедоносцах, как бы перекликаясь с Достоевским, писавшим в “Братьях Карамазовых”, что чудак “не вечно частность и обособление, а, напротив, бывает так, что он-то, пожалуй, и носит в себе другой раз сердцевину целого, а остальные люди его эпохи – все каким-либо наплывным ветром, на час почему-то от него оторвались”.
Рассказ “Очарованный странник” – чемпион успеха: это самое хрестоматийное, самое эмблематичное произведение Лескова. По количеству изданий оно вдали опережает другие лес-ковские шедевры и у нас, и за рубежом. Это – визитная карточка “русскости”: воплощение богатырства, широты, мощи, вольности и таящейся на дне души праведности, герой эпоса в лучшем и высоком смысле слова.
Надо высказать, что былинность заложена в самую основу замысла рассказа. Фольклорная краска с самого начала введена в палитру “Очарованного странника” – факт, не слишком характерный для Лескова; обычно он не выставляет национально-патриотическую эмблематику напоказ, а прячет ее под нейтральными названиями. Конечно, “Очарованный странник” – название не совершенно нейтральное, и мистический налет в нем чутко уловили критики тех времен.
В 1897 году, на исходе века, критик Николай Михайловский возвращается к “Очарованному страннику”: “В смысле богатства фабулы это, может быть, самое замечательное из произведений Лескова, но в нем же особенно бросается в глаза отсутствие какого бы то ни было центра, так что и фабулы в нем, собственно говоря, нет, а есть целый ряд фабул, нанизанных, как бусы на нитку, и каждая бусинка сама по себе и может быть очень удобно вынута, заменена другою, а можно и еще сколько угодно бусин нанизать на ту же нитку”.
В 1898 году А. Горелов писал: это “произведение с обнаженно-символическим авторским заданием, с монументальным героем в центре, олицетворяющим новую историческую стадию движения национального характера”, это “широкое раздумье мастера над судьбой России, субстанциональной, природно самобытной силой ее народа”, “никогда еще герой из толщи масс не был поднят на высоту такого обобщения”.
Иван Северьянович Флягин несомненно богатырь, у Лескова так и сказано: “простодушный, добрый русский богатырь”. Но тремя строками ниже добавлено, что раз богатырь, то колесить бы ему в лаптищах по лесу и лениво нюхать, как “смолой и земляникой пахнет темный бор. “.
От первых до последних строк в рассказе выдержана эта многослойно-коварная интонация. В финале старик хочет отправиться на войну. Игумен не может разобраться, что он такое: “так просто добряк или помешался”. Последним решающим аргументом повисает в повествовании фраза: “А как же-с? Непре-менно-с: мне за народ очень помереть хочется”.
Нужно быть очарованным, чтобы не отметить, каким ядом напоена эта патриотическая декларация. Безусловно, элементы богатырства, народного эпоса и “черноземной силы” введены Лесковым в рассказ, причем введены аккурат в знаковом качестве: мы и они. Недаром же все неотступнее является рядом с русским героем соглядатай – гость нашей страны. Только что в “Запечатленном ангеле” стоял перед русским “разбойником” остолбеневший англичанин, скоро в “Железной воле” встанет остолбеневший немец, в “Очарованном страннике” такое взаимолюбование вплетено в экспозицию, когда наш витязь соревнуется с английским профессионалом в деле усмирения коня. Господину Рарею ничто не помогает: ни специальные знания, ни специальные доспехи – он сброшен и посрамлен. А наш герой бешеное животное усмиряет. Чем? Тем, что “рассвирепел”, “зубами заскрипел” и лупил коня до тех пор, пока тот не покорился, “только скоро издох”.
Другой англичанин другим русским умельцем будет в свой час посрамлен в части ремонта заводной танцующей блохи, и это будет главная лесковская легенда, в очаровании которой мало кто заметит ту странность, что блоха в результате ремонта танцевать разучится. Так что вдали метит “Очарованный странник”.
В чем же суть этого причудливого, разбросанного, ни к чему единому не сведенного странствия, этого скифски дикого смешения “мистики с водевилем”?
Суть – как раз в версии воссоединения, всеединства.
Можно извлекать из этого рассказа мистерию распада и бесцельности. А можно – легенду всеединства. “Разнообразие возможных вариантов судьбы” – так формулирует современная исследовательница “Очарованного странника” Б. Дыханова, полагающая, что это богатство и делает рассказ подлинным шедевром.
Лесков не был так ясен и последователен, как, скажем, Тургенев. Он не старался “измерить бездну”, подобно Достоевскому, не пытался ревизовать самые основы веры, подобно Толстому, он не ставил своей задачей ни мифотворчество, ни пророчество, ни вероучительство. Он просто писал “всякую всячину”.
1. Истоки народности творчества Лескова.
2. Дебют в литературе.
3. История в произведениях писателя.
Я не изучал народ… я вырос в народе на гостомельском выгоне с казанком в руке, я спал с ним на росистой траве ночного под теплым овчинным тулупом да на замашной панинской толчее. Я с народом был свой человек.
Н. С. Лесков
Н. С. Лесков родился в 1831 году в семье небогатого судейского служащего, в селе Горохове на Орловщине. Жила семья в богатом имении М. Страхова — его жена была родной теткой Николая. До восьми лет он путешествовал с бабушкой на богомолья по монастырям, под ее присмотром шло воспитание мальчика. С двоюродными братьями Николай получил образование и светское воспитание. Из имения Лесковы переехали в дом в Орле, рядом с монастырской слободкой — Николай интересовался «духовенными», встречался с ними. В 1839 году его отец ушел в отставку, и семья, продав дом, переселилась на хутор Панино. С детства мальчик был очарован родной природой, русской стариной, народные поверья будили в нем воображение. В деревне он жил, пользуясь абсолютной свободой, знал народный быт во всех его проявлениях. Народное творчество, общение с крестьянами дало будущему писателю понимание духовности народа.
После пятилетнего обучения в Орловской гимназии он отказался в 1846 году от переэкзаменовки и был уволен, о чем впоследствии жалел. Отец отдал его писцом в уголовную палату, где перед его глазами прошли тысячи людских судеб. В 1848 году отец Николая умер от холеры. Семью приютил в Киеве дядя по матери, профессор медицины С. П. Алферьев. Николай был зачислен помощником столоначальника по рекрутскому столу Киевской казенной палаты. В 1857 году Лесков уезжает из Киева на службу к другому дядьке в Пензенскую губернию — англичанину А. Я. Шкотту, управляющему графов Перовских и Нарышкиных, Николай должен был сопровождать переселяемых на новые земли крестьян. Как доверенный от фирмы за три года Лесков объехал всю Россию! Его письменные отчеты обратили на себя внимание и вскоре Лескова публиковали в киевских газетах. В литературу он вошел довольно поздно, в тридцать лет. Его приглашают в московскую газету «Русская речь», где он приобретает репутацию талантливого публициста.
Живя в Петербурге, он пишет очерки, фельетоны, литературно-критические обозрения, публицистические статьи, такие как «О рабочем классе», «О найме рабочих людей», «Сводные браки в России», «Русские женщины и эмансипация». Полиция считает его «крайним социалистом и нигилистом», а он, напротив, пишет серию антинигилистических романов и заслуживает у революционеров-демократов репутацию шпиона. Это и разгромное выступление Д. И. Писарева осложняет писательскую судьбу Лескова — журналы не хотят с ним сотрудничать. Писатель тщетно пытался оправдаться, затем уехал за границу, создал исторический памфлет — роман «Некуда». Роман демократы объявили враждебным. Но Лесков продолжал — в 1866 году он пишет роман «Обойденные», где противопоставляет новых людей и обыкновенных. Антинигилистические мотивы прослеживаются также в его романе «На ножах» (1870), где говорится о «мошенниках от нигилизма». Так, в пылу Споров, многие произведения тех лет остались незамеченными — «Леди Макбет Мценского уезда», «Воительница», «Старые годы в селе Плодомасове», «Захудалый род».
В его ранних статьях и фельетонах есть характерные приметы времени, национальной истории. Жизненный опыт и «запас бытовых сведений» Лескова постоянно рос, он изучил все религии до тонкостей, в гостях у него можно было встретить представителя любой из них. Он выражает свое мнение о крепостничестве, о героическом характере народа в «Житии одной бабы», «Тупейном художнике», «Юдоли». Чудаки и праведники из народа становятся его героями в «Однодуме», «Кадетском монастыре», «Несмертельном Головане». В повести «Очарованный странник» Лесков описывает героев, открывая в них черты русского национального характера.
Лесков живописует «русскую ширь», ее красоту и многообразие метким колоритным языком. Он предпочитает форму сказа, которая освобождает его от соблюдения литературных канонов, позволяет свободно обращаться с сюжетом. Его рассказчик — русский православный человек, ценящий красоту жизни. В сказовой манере написаны «Запечатленный Ангел» (1872), «Очарованный странник» (1873). «Левша» (1881), «Тупейный художник» (1883).
Герои Лескова — русские православные люди-праведники, с бескорыстно- созерцательным отношением к жизни. Составляющие русского характера для писателя — это мудрость, вера в Бога и добро, чувство красоты, эмоциональная открытость, нравственная интуиция, любовь к жизни и живым существам, забота о ближних, способность на духовный подвиг. Праведники не ждут признания, они ищут идеалы справедливости. Эти люди, по убеждению автора, и творят историю. История и современная действительность переплелись в произведениях писателя. Поворотным этапом в творчестве стала хроника «Соборяне» об «обитателях старгородской поповки», по сути, обобщенная картина русского национального бытия, показанная через частную жизнь людей. После этого произведения отношение к Лескову меняется в лучшую сторону.
В 1874 году он получил возможность служить и устроился в особый отдел Ученого комитета министерства народного просвещения по рассмотрению книг, издаваемых для народа, где работает до 1883 года. Писатель жил до самой смерти в Петербурге, почти не выезжая. Его похоронили в 1895 году в полном молчании, как он и завещал.
Похожие сочинения
Жизнь Лескова – художественный анализ
1. Истоки народности творчества Лескова.
2. Дебют в литературе.
3. История в произведениях писателя.
Я не изучал народ… я вырос в народе на гостомельском выгоне с казанком в руке, я спал с ним на росистой траве ночного под теплым овчинным тулупом да на замашной панинской толчее. Я с народом был свой человек.
Н. С. Лесков
Н. С. Лесков родился в 1831 году в семье небогатого судейского служащего, в селе Горохове на Орловщине. Жила семья в богатом имении М. Страхова — его жена была родной теткой Николая. До восьми лет он путешествовал с бабушкой на богомолья по монастырям, под ее присмотром шло воспитание мальчика. С двоюродными братьями Николай получил образование и светское воспитание. Из имения Лесковы переехали в дом в Орле, рядом с монастырской слободкой — Николай интересовался «духовенными», встречался с ними. В 1839 году его отец ушел в отставку, и семья, продав дом, переселилась на хутор Панино. С детства мальчик был очарован родной природой, русской стариной, народные поверья будили в нем воображение. В деревне он жил, пользуясь абсолютной свободой, знал народный быт во всех его проявлениях. Народное творчество, общение с крестьянами дало будущему писателю понимание духовности народа.
После пятилетнего обучения в Орловской гимназии он отказался в 1846 году от переэкзаменовки и был уволен, о чем впоследствии жалел. Отец отдал его писцом в уголовную палату, где перед его глазами прошли тысячи людских судеб. В 1848 году отец Николая умер от холеры. Семью приютил в Киеве дядя по матери, профессор медицины С. П. Алферьев. Николай был зачислен помощником столоначальника по рекрутскому столу Киевской казенной палаты. В 1857 году Лесков уезжает из Киева на службу к другому дядьке в Пензенскую губернию — англичанину А. Я. Шкотту, управляющему графов Перовских и Нарышкиных, Николай должен был сопровождать переселяемых на новые земли крестьян. Как доверенный от фирмы за три года Лесков объехал всю Россию! Его письменные отчеты обратили на себя внимание и вскоре Лескова публиковали в киевских газетах. В литературу он вошел довольно поздно, в тридцать лет. Его приглашают в московскую газету «Русская речь», где он приобретает репутацию талантливого публициста.
Живя в Петербурге, он пишет очерки, фельетоны, литературно-критические обозрения, публицистические статьи, такие как «О рабочем классе», «О найме рабочих людей», «Сводные браки в России», «Русские женщины и эмансипация». Полиция считает его «крайним социалистом и нигилистом», а он, напротив, пишет серию антинигилистических романов и заслуживает у революционеров-демократов репутацию шпиона. Это и разгромное выступление Д. И. Писарева осложняет писательскую судьбу Лескова — журналы не хотят с ним сотрудничать. Писатель тщетно пытался оправдаться, затем уехал за границу, создал исторический памфлет — роман «Некуда». Роман демократы объявили враждебным. Но Лесков продолжал — в 1866 году он пишет роман «Обойденные», где противопоставляет новых людей и обыкновенных. Антинигилистические мотивы прослеживаются также в его романе «На ножах» (1870), где говорится о «мошенниках от нигилизма». Так, в пылу Споров, многие произведения тех лет остались незамеченными — «Леди Макбет Мценского уезда», «Воительница», «Старые годы в селе Плодомасове», «Захудалый род».
В его ранних статьях и фельетонах есть характерные приметы времени, национальной истории. Жизненный опыт и «запас бытовых сведений» Лескова постоянно рос, он изучил все религии до тонкостей, в гостях у него можно было встретить представителя любой из них. Он выражает свое мнение о крепостничестве, о героическом характере народа в «Житии одной бабы», «Тупейном художнике», «Юдоли». Чудаки и праведники из народа становятся его героями в «Однодуме», «Кадетском монастыре», «Несмертельном Головане». В повести «Очарованный странник» Лесков описывает героев, открывая в них черты русского национального характера.
Лесков живописует «русскую ширь», ее красоту и многообразие метким колоритным языком. Он предпочитает форму сказа, которая освобождает его от соблюдения литературных канонов, позволяет свободно обращаться с сюжетом. Его рассказчик — русский православный человек, ценящий красоту жизни. В сказовой манере написаны «Запечатленный Ангел» (1872), «Очарованный странник» (1873). «Левша» (1881), «Тупейный художник» (1883).
Герои Лескова — русские православные люди-праведники, с бескорыстно- созерцательным отношением к жизни. Составляющие русского характера для писателя — это мудрость, вера в Бога и добро, чувство красоты, эмоциональная открытость, нравственная интуиция, любовь к жизни и живым существам, забота о ближних, способность на духовный подвиг. Праведники не ждут признания, они ищут идеалы справедливости. Эти люди, по убеждению автора, и творят историю. История и современная действительность переплелись в произведениях писателя. Поворотным этапом в творчестве стала хроника «Соборяне» об «обитателях старгородской поповки», по сути, обобщенная картина русского национального бытия, показанная через частную жизнь людей. После этого произведения отношение к Лескову меняется в лучшую сторону.
В 1874 году он получил возможность служить и устроился в особый отдел Ученого комитета министерства народного просвещения по рассмотрению книг, издаваемых для народа, где работает до 1883 года. Писатель жил до самой смерти в Петербурге, почти не выезжая. Его похоронили в 1895 году в полном молчании, как он и завещал.
Жизнь Лескова полна противоречий. Крайний социалист, сочувствующий всему антиправительственному, нигилист, вхожий в такие опасные места, как “коммуны”. Потом – антинигилист, угождающий правительству, подозреваемый чуть ли не в услугах Третьему отделению. И дальше – бытописатель, знаток “углов”, бесхитростный рассказчик анекдотов. И он же – мастер витой речи, виртуоз тайнописи, словесный маг, ничего не говорящий просто. Почти все это Лесков мог слышать при жизни. Кроме одного – того, кем суждено ему было в реальности стать для русской литературы. Он стал национальным мифологом. Для этого потребовался век.
Все прежние характеристики отошли, выцвели, опроверг-лись, либо застыли хрестоматийным глянцем, затвердели бронзой, под которой оставалась загадка.
Век, минувший после смерти Лескова, обозначил ему роль, обмеривание, которые и в голову не приходили ни его критикам, ни апологетам. Лесков – творец легенд, создатель нарицательных типов, не просто схватывающих некоторую характерность в людях его времени, но нащупывающих сквозные, кардинальные, подспудные, почвенные, фундаментальные черты русского национального сознания и русской судьбы. Именно в этом измерении он воспринимается теперь как национальный гений.
Первой легендой, выведшей Лескова из бытописателей и анекдотистов в мифотворцы, был косой Левша, подковавший стальную блоху. Следом шагнули в русский национальный синодик Катерина – ради любви душегубка; посрамивший немца Сафроныч; непредсказуемый богатырь Иван Флягин; артистка Люба – обреченная-нареченная тупейного крепостного художника.
Рассказы и повести, написанные в пору художественной зрелости Н. С. Лескова, дают довольно полное представление обо всем его творчестве. Разные и о разном, они объединены думой о судьбе России. Россия является тут многоликой, в сложном переплетении противоречий, убогой и обильной, могучей и бессильной одновременно. Во всех проявлениях национальной жизни, ее мелочах и анекдотах Лесков ищет сердцевину целого. И находит ее чаще всего в чудаках и бедоносцах, как бы перекликаясь с Достоевским, писавшим в “Братьях Карамазовых”, что чудак “не вечно частность и обособление, а, напротив, бывает так, что он-то, пожалуй, и носит в себе другой раз сердцевину целого, а остальные люди его эпохи – все каким-либо наплывным ветром, на час почему-то от него оторвались”.
Рассказ “Очарованный странник” – чемпион успеха: это самое хрестоматийное, самое эмблематичное произведение Лескова. По количеству изданий оно вдали опережает другие лес-ковские шедевры и у нас, и за рубежом. Это – визитная карточка “русскости”: воплощение богатырства, широты, мощи, вольности и таящейся на дне души праведности, герой эпоса в лучшем и высоком смысле слова.
Надо высказать, что былинность заложена в самую основу замысла рассказа. Фольклорная краска с самого начала введена в палитру “Очарованного странника” – факт, не слишком характерный для Лескова; обычно он не выставляет национально-патриотическую эмблематику напоказ, а прячет ее под нейтральными названиями. Конечно, “Очарованный странник” – название не совершенно нейтральное, и мистический налет в нем чутко уловили критики тех времен.
В 1897 году, на исходе века, критик Николай Михайловский возвращается к “Очарованному страннику”: “В смысле богатства фабулы это, может быть, самое замечательное из произведений Лескова, но в нем же особенно бросается в глаза отсутствие какого бы то ни было центра, так что и фабулы в нем, собственно говоря, нет, а есть целый ряд фабул, нанизанных, как бусы на нитку, и каждая бусинка сама по себе и может быть очень удобно вынута, заменена другою, а можно и еще сколько угодно бусин нанизать на ту же нитку”.
В 1898 году А. Горелов писал: это “произведение с обнаженно-символическим авторским заданием, с монументальным героем в центре, олицетворяющим новую историческую стадию движения национального характера”, это “широкое раздумье мастера над судьбой России, субстанциональной, природно самобытной силой ее народа”, “никогда еще герой из толщи масс не был поднят на высоту такого обобщения”.
Иван Северьянович Флягин несомненно богатырь, у Лескова так и сказано: “простодушный, добрый русский богатырь”. Но тремя строками ниже добавлено, что раз богатырь, то колесить бы ему в лаптищах по лесу и лениво нюхать, как “смолой и земляникой пахнет темный бор. “.
От первых до последних строк в рассказе выдержана эта многослойно-коварная интонация. В финале старик хочет отправиться на войну. Игумен не может разобраться, что он такое: “так просто добряк или помешался”. Последним решающим аргументом повисает в повествовании фраза: “А как же-с? Непре-менно-с: мне за народ очень помереть хочется”.
Нужно быть очарованным, чтобы не отметить, каким ядом напоена эта патриотическая декларация. Безусловно, элементы богатырства, народного эпоса и “черноземной силы” введены Лесковым в рассказ, причем введены аккурат в знаковом качестве: мы и они. Недаром же все неотступнее является рядом с русским героем соглядатай – гость нашей страны. Только что в “Запечатленном ангеле” стоял перед русским “разбойником” остолбеневший англичанин, скоро в “Железной воле” встанет остолбеневший немец, в “Очарованном страннике” такое взаимолюбование вплетено в экспозицию, когда наш витязь соревнуется с английским профессионалом в деле усмирения коня. Господину Рарею ничто не помогает: ни специальные знания, ни специальные доспехи – он сброшен и посрамлен. А наш герой бешеное животное усмиряет. Чем? Тем, что “рассвирепел”, “зубами заскрипел” и лупил коня до тех пор, пока тот не покорился, “только скоро издох”.
Другой англичанин другим русским умельцем будет в свой час посрамлен в части ремонта заводной танцующей блохи, и это будет главная лесковская легенда, в очаровании которой мало кто заметит ту странность, что блоха в результате ремонта танцевать разучится. Так что вдали метит “Очарованный странник”.
В чем же суть этого причудливого, разбросанного, ни к чему единому не сведенного странствия, этого скифски дикого смешения “мистики с водевилем”?
Суть – как раз в версии воссоединения, всеединства.
Можно извлекать из этого рассказа мистерию распада и бесцельности. А можно – легенду всеединства. “Разнообразие возможных вариантов судьбы” – так формулирует современная исследовательница “Очарованного странника” Б. Дыханова, полагающая, что это богатство и делает рассказ подлинным шедевром.
Лесков не был так ясен и последователен, как, скажем, Тургенев. Он не старался “измерить бездну”, подобно Достоевскому, не пытался ревизовать самые основы веры, подобно Толстому, он не ставил своей задачей ни мифотворчество, ни пророчество, ни вероучительство. Он просто писал “всякую всячину”.
1. Истоки народности творчества Лескова.
2. Дебют в литературе.
3. История в произведениях писателя.
Я не изучал народ… я вырос в народе на гостомельском выгоне с казанком в руке, я спал с ним на росистой траве ночного под теплым овчинным тулупом да на замашной панинской толчее. Я с народом был свой человек.
Н. С. Лесков
Н. С. Лесков родился в 1831 году в семье небогатого судейского служащего, в селе Горохове на Орловщине. Жила семья в богатом имении М. Страхова — его жена была родной теткой Николая. До восьми лет он путешествовал с бабушкой на богомолья по монастырям, под ее присмотром шло воспитание мальчика. С двоюродными братьями Николай получил образование и светское воспитание. Из имения Лесковы переехали в дом в Орле, рядом с монастырской слободкой — Николай интересовался «духовенными», встречался с ними. В 1839 году его отец ушел в отставку, и семья, продав дом, переселилась на хутор Панино. С детства мальчик был очарован родной природой, русской стариной, народные поверья будили в нем воображение. В деревне он жил, пользуясь абсолютной свободой, знал народный быт во всех его проявлениях. Народное творчество, общение с крестьянами дало будущему писателю понимание духовности народа.
После пятилетнего обучения в Орловской гимназии он отказался в 1846 году от переэкзаменовки и был уволен, о чем впоследствии жалел. Отец отдал его писцом в уголовную палату, где перед его глазами прошли тысячи людских судеб. В 1848 году отец Николая умер от холеры. Семью приютил в Киеве дядя по матери, профессор медицины С. П. Алферьев. Николай был зачислен помощником столоначальника по рекрутскому столу Киевской казенной палаты. В 1857 году Лесков уезжает из Киева на службу к другому дядьке в Пензенскую губернию — англичанину А. Я. Шкотту, управляющему графов Перовских и Нарышкиных, Николай должен был сопровождать переселяемых на новые земли крестьян. Как доверенный от фирмы за три года Лесков объехал всю Россию! Его письменные отчеты обратили на себя внимание и вскоре Лескова публиковали в киевских газетах. В литературу он вошел довольно поздно, в тридцать лет. Его приглашают в московскую газету «Русская речь», где он приобретает репутацию талантливого публициста.
Живя в Петербурге, он пишет очерки, фельетоны, литературно-критические обозрения, публицистические статьи, такие как «О рабочем классе», «О найме рабочих людей», «Сводные браки в России», «Русские женщины и эмансипация». Полиция считает его «крайним социалистом и нигилистом», а он, напротив, пишет серию антинигилистических романов и заслуживает у революционеров-демократов репутацию шпиона. Это и разгромное выступление Д. И. Писарева осложняет писательскую судьбу Лескова — журналы не хотят с ним сотрудничать. Писатель тщетно пытался оправдаться, затем уехал за границу, создал исторический памфлет — роман «Некуда». Роман демократы объявили враждебным. Но Лесков продолжал — в 1866 году он пишет роман «Обойденные», где противопоставляет новых людей и обыкновенных. Антинигилистические мотивы прослеживаются также в его романе «На ножах» (1870), где говорится о «мошенниках от нигилизма». Так, в пылу Споров, многие произведения тех лет остались незамеченными — «Леди Макбет Мценского уезда», «Воительница», «Старые годы в селе Плодомасове», «Захудалый род».
В его ранних статьях и фельетонах есть характерные приметы времени, национальной истории. Жизненный опыт и «запас бытовых сведений» Лескова постоянно рос, он изучил все религии до тонкостей, в гостях у него можно было встретить представителя любой из них. Он выражает свое мнение о крепостничестве, о героическом характере народа в «Житии одной бабы», «Тупейном художнике», «Юдоли». Чудаки и праведники из народа становятся его героями в «Однодуме», «Кадетском монастыре», «Несмертельном Головане». В повести «Очарованный странник» Лесков описывает героев, открывая в них черты русского национального характера.
Лесков живописует «русскую ширь», ее красоту и многообразие метким колоритным языком. Он предпочитает форму сказа, которая освобождает его от соблюдения литературных канонов, позволяет свободно обращаться с сюжетом. Его рассказчик — русский православный человек, ценящий красоту жизни. В сказовой манере написаны «Запечатленный Ангел» (1872), «Очарованный странник» (1873). «Левша» (1881), «Тупейный художник» (1883).
Герои Лескова — русские православные люди-праведники, с бескорыстно- созерцательным отношением к жизни. Составляющие русского характера для писателя — это мудрость, вера в Бога и добро, чувство красоты, эмоциональная открытость, нравственная интуиция, любовь к жизни и живым существам, забота о ближних, способность на духовный подвиг. Праведники не ждут признания, они ищут идеалы справедливости. Эти люди, по убеждению автора, и творят историю. История и современная действительность переплелись в произведениях писателя. Поворотным этапом в творчестве стала хроника «Соборяне» об «обитателях старгородской поповки», по сути, обобщенная картина русского национального бытия, показанная через частную жизнь людей. После этого произведения отношение к Лескову меняется в лучшую сторону.
В 1874 году он получил возможность служить и устроился в особый отдел Ученого комитета министерства народного просвещения по рассмотрению книг, издаваемых для народа, где работает до 1883 года. Писатель жил до самой смерти в Петербурге, почти не выезжая. Его похоронили в 1895 году в полном молчании, как он и завещал.
Похожие сочинения
Жизнь Лескова – художественный анализ
1. Истоки народности творчества Лескова.
2. Дебют в литературе.
3. История в произведениях писателя.
Я не изучал народ… я вырос в народе на гостомельском выгоне с казанком в руке, я спал с ним на росистой траве ночного под теплым овчинным тулупом да на замашной панинской толчее. Я с народом был свой человек.
Н. С. Лесков
Н. С. Лесков родился в 1831 году в семье небогатого судейского служащего, в селе Горохове на Орловщине. Жила семья в богатом имении М. Страхова — его жена была родной теткой Николая. До восьми лет он путешествовал с бабушкой на богомолья по монастырям, под ее присмотром шло воспитание мальчика. С двоюродными братьями Николай получил образование и светское воспитание. Из имения Лесковы переехали в дом в Орле, рядом с монастырской слободкой — Николай интересовался «духовенными», встречался с ними. В 1839 году его отец ушел в отставку, и семья, продав дом, переселилась на хутор Панино. С детства мальчик был очарован родной природой, русской стариной, народные поверья будили в нем воображение. В деревне он жил, пользуясь абсолютной свободой, знал народный быт во всех его проявлениях. Народное творчество, общение с крестьянами дало будущему писателю понимание духовности народа.
После пятилетнего обучения в Орловской гимназии он отказался в 1846 году от переэкзаменовки и был уволен, о чем впоследствии жалел. Отец отдал его писцом в уголовную палату, где перед его глазами прошли тысячи людских судеб. В 1848 году отец Николая умер от холеры. Семью приютил в Киеве дядя по матери, профессор медицины С. П. Алферьев. Николай был зачислен помощником столоначальника по рекрутскому столу Киевской казенной палаты. В 1857 году Лесков уезжает из Киева на службу к другому дядьке в Пензенскую губернию — англичанину А. Я. Шкотту, управляющему графов Перовских и Нарышкиных, Николай должен был сопровождать переселяемых на новые земли крестьян. Как доверенный от фирмы за три года Лесков объехал всю Россию! Его письменные отчеты обратили на себя внимание и вскоре Лескова публиковали в киевских газетах. В литературу он вошел довольно поздно, в тридцать лет. Его приглашают в московскую газету «Русская речь», где он приобретает репутацию талантливого публициста.
Живя в Петербурге, он пишет очерки, фельетоны, литературно-критические обозрения, публицистические статьи, такие как «О рабочем классе», «О найме рабочих людей», «Сводные браки в России», «Русские женщины и эмансипация». Полиция считает его «крайним социалистом и нигилистом», а он, напротив, пишет серию антинигилистических романов и заслуживает у революционеров-демократов репутацию шпиона. Это и разгромное выступление Д. И. Писарева осложняет писательскую судьбу Лескова — журналы не хотят с ним сотрудничать. Писатель тщетно пытался оправдаться, затем уехал за границу, создал исторический памфлет — роман «Некуда». Роман демократы объявили враждебным. Но Лесков продолжал — в 1866 году он пишет роман «Обойденные», где противопоставляет новых людей и обыкновенных. Антинигилистические мотивы прослеживаются также в его романе «На ножах» (1870), где говорится о «мошенниках от нигилизма». Так, в пылу Споров, многие произведения тех лет остались незамеченными — «Леди Макбет Мценского уезда», «Воительница», «Старые годы в селе Плодомасове», «Захудалый род».
В его ранних статьях и фельетонах есть характерные приметы времени, национальной истории. Жизненный опыт и «запас бытовых сведений» Лескова постоянно рос, он изучил все религии до тонкостей, в гостях у него можно было встретить представителя любой из них. Он выражает свое мнение о крепостничестве, о героическом характере народа в «Житии одной бабы», «Тупейном художнике», «Юдоли». Чудаки и праведники из народа становятся его героями в «Однодуме», «Кадетском монастыре», «Несмертельном Головане». В повести «Очарованный странник» Лесков описывает героев, открывая в них черты русского национального характера.
Лесков живописует «русскую ширь», ее красоту и многообразие метким колоритным языком. Он предпочитает форму сказа, которая освобождает его от соблюдения литературных канонов, позволяет свободно обращаться с сюжетом. Его рассказчик — русский православный человек, ценящий красоту жизни. В сказовой манере написаны «Запечатленный Ангел» (1872), «Очарованный странник» (1873). «Левша» (1881), «Тупейный художник» (1883).
Герои Лескова — русские православные люди-праведники, с бескорыстно- созерцательным отношением к жизни. Составляющие русского характера для писателя — это мудрость, вера в Бога и добро, чувство красоты, эмоциональная открытость, нравственная интуиция, любовь к жизни и живым существам, забота о ближних, способность на духовный подвиг. Праведники не ждут признания, они ищут идеалы справедливости. Эти люди, по убеждению автора, и творят историю. История и современная действительность переплелись в произведениях писателя. Поворотным этапом в творчестве стала хроника «Соборяне» об «обитателях старгородской поповки», по сути, обобщенная картина русского национального бытия, показанная через частную жизнь людей. После этого произведения отношение к Лескову меняется в лучшую сторону.
В 1874 году он получил возможность служить и устроился в особый отдел Ученого комитета министерства народного просвещения по рассмотрению книг, издаваемых для народа, где работает до 1883 года. Писатель жил до самой смерти в Петербурге, почти не выезжая. Его похоронили в 1895 году в полном молчании, как он и завещал.