Равнодушие, унижение другого человека, отсутствие совести – вот качества, которые приводят к серьезным последствиям, даже к смерти…
Я считаю, что нужно отвечать за свои поступки, нельзя унижать человека, не стоит утверждаться за счет другого. Через многие годы может случиться такая беда, которая станет укором на всю жизнь. Чувство вины вырастет до такой степени, что не поможет никто (вспомним предателя Иуду и Иисуса Христа, рассказ А. Костюнина “Рукавичка” и др.) .
Пропавшая на уроке домоводства рукавичка стала причиной унизительно обыска всего класса: с “вытряхиванием” содержимого из детских портфелей, с публичным раздеванием первоклашек, со слезами, демонстрацией тайных дырочек на носках и колготках, крестиков, которые нужно было прятать в то время.
Соседа, Юрку Гурову, из большой бедной семьи с вечно пьяным отцом, кто-то предал, “подставил”, подложив рукавичку – засунув за майку. “Вор” – раскаленным тавром было навеки поставлено деревней на нем и на всей его семье. Очень сильно и метко выразился Александр Костюнин, назвав восемь школьных лет тюремным сроком для Юрки. Мальчик стал изгоем: ему плевали в кружку, бросали портфель в лужу, шапку закидывали в чужой огород, смеялись над ним, унижали…
Человек формирует свой характер и судьбу под влиянием среды, родителей, школы, общества, друзей. Бедненького Юрку с семи лет называли вором, он им и стал через тридцать лет, воруя у односельчан последнее. Пострадавшие наказали воров, заставив их рубить прорубь – место своей казни. Топить их никто не собирался, хотели проучить. Но второго унижения Юрка не пережил – он повесился. Не могу не отметить то, как автор веско и убедительно находит главного виновника – людское равнодушие к внутренним страданиям одного человека.
Чем созидается мир? Мыслью, трудом, совестью. Как строится общество? Своими духовными устремлениями. Но их зарождает Школа. Дух Школы имеет свои основания: вера, праведность, любовь, справедливость, совесть – ее сила. Александр Костюнин высказал читателю свое, наболевшее: школа не дала ему и другим одноклассникам этих заветных истин, научила лишь унижать друг друга, подобно той учительнице, быть равнодушным к чужой беде. Весь текст рассказа, особенно яркие эпизоды: обыск одноклассников и наказание воров через тридцать лет – пронизаны мыслью о том, что нельзя человека оставлять в беде, в равнодушной пустоте. Каждое слово писателя так и ранит душу читателя, невольные слезы жгут сердце. Хотя я и не знаю карельского языка, но жалобное Юркино “миня эн тийе” болью отзывается во мне.
Люди, не унижайте других, тем самым вы не унизите себя! Такими словами мне хотелось бы закончить свое сочинение.
Я не могу согласиться полностью с этим утверждением. Далеко не всегда жалость унижает человека, да если и унижает, так только его непомерную гордыню, которая сама по себе является смертным грехом. Сколько раз я видела, что люди приходили в неистовство сталкиваясь с проявлением жалости по отношению к себе, не смейте меня жалеть – кричали они. Видимо их обижало, что кто-то может считать их слабыми и достойными жалости. Но разве слабость – это порок? Разве быть слабым это плохо? И в конце концов, разве все человечество не жалел Иисус, но ведь ни кому в голову не придет сказать, что его жалость унижает человечество. Я понимаю, что можно стыдиться бедности, нищеты, болезни, слабости, стыдится и злиться на себя. Но если к человеку при этом проявляют жалость, то она не может быть оскорбительной. Несчастный человек обижен на жизнь, и почему-то считает остальных, кому живется лучше, в чем-то виноватыми, а потому воспринимает жалость как унижение. Ему кажется, что все только и говорят: Вот бедненький, ты такой грязный и глупенький, а я такой умный и чистенький. Но это говорят его комплексы. Человек никогда не должен забывать, что он человек, а следовательно достоин и жалости и восхищения и уважения, и что если сегодня тебя жалеют, то завтра могут тобой гордиться и восхищаться. Лучше уж воспринимать жалость как призыв к изменениям, ведь все мы творцы своей жизни, чем как оскорбление и унижение. И да простят меня все униженные жалостью, но мне их очень жаль.
Равнодушие, унижение другого человека, отсутствие совести – вот качества, которые приводят к серьезным последствиям, даже к смерти…
Я считаю, что нужно отвечать за свои поступки, нельзя унижать человека, не стоит утверждаться за счет другого. Через многие годы может случиться такая беда, которая станет укором на всю жизнь. Чувство вины вырастет до такой степени, что не поможет никто (вспомним предателя Иуду и Иисуса Христа, рассказ А. Костюнина “Рукавичка” и др.) .
Пропавшая на уроке домоводства рукавичка стала причиной унизительно обыска всего класса: с “вытряхиванием” содержимого из детских портфелей, с публичным раздеванием первоклашек, со слезами, демонстрацией тайных дырочек на носках и колготках, крестиков, которые нужно было прятать в то время.
Соседа, Юрку Гурову, из большой бедной семьи с вечно пьяным отцом, кто-то предал, “подставил”, подложив рукавичку – засунув за майку. “Вор” – раскаленным тавром было навеки поставлено деревней на нем и на всей его семье. Очень сильно и метко выразился Александр Костюнин, назвав восемь школьных лет тюремным сроком для Юрки. Мальчик стал изгоем: ему плевали в кружку, бросали портфель в лужу, шапку закидывали в чужой огород, смеялись над ним, унижали…
Человек формирует свой характер и судьбу под влиянием среды, родителей, школы, общества, друзей. Бедненького Юрку с семи лет называли вором, он им и стал через тридцать лет, воруя у односельчан последнее. Пострадавшие наказали воров, заставив их рубить прорубь – место своей казни. Топить их никто не собирался, хотели проучить. Но второго унижения Юрка не пережил – он повесился. Не могу не отметить то, как автор веско и убедительно находит главного виновника – людское равнодушие к внутренним страданиям одного человека.
Чем созидается мир? Мыслью, трудом, совестью. Как строится общество? Своими духовными устремлениями. Но их зарождает Школа. Дух Школы имеет свои основания: вера, праведность, любовь, справедливость, совесть – ее сила. Александр Костюнин высказал читателю свое, наболевшее: школа не дала ему и другим одноклассникам этих заветных истин, научила лишь унижать друг друга, подобно той учительнице, быть равнодушным к чужой беде. Весь текст рассказа, особенно яркие эпизоды: обыск одноклассников и наказание воров через тридцать лет – пронизаны мыслью о том, что нельзя человека оставлять в беде, в равнодушной пустоте. Каждое слово писателя так и ранит душу читателя, невольные слезы жгут сердце. Хотя я и не знаю карельского языка, но жалобное Юркино “миня эн тийе” болью отзывается во мне.
Люди, не унижайте других, тем самым вы не унизите себя! Такими словами мне хотелось бы закончить свое сочинение.
Я не могу согласиться полностью с этим утверждением. Далеко не всегда жалость унижает человека, да если и унижает, так только его непомерную гордыню, которая сама по себе является смертным грехом. Сколько раз я видела, что люди приходили в неистовство сталкиваясь с проявлением жалости по отношению к себе, не смейте меня жалеть – кричали они. Видимо их обижало, что кто-то может считать их слабыми и достойными жалости. Но разве слабость – это порок? Разве быть слабым это плохо? И в конце концов, разве все человечество не жалел Иисус, но ведь ни кому в голову не придет сказать, что его жалость унижает человечество. Я понимаю, что можно стыдиться бедности, нищеты, болезни, слабости, стыдится и злиться на себя. Но если к человеку при этом проявляют жалость, то она не может быть оскорбительной. Несчастный человек обижен на жизнь, и почему-то считает остальных, кому живется лучше, в чем-то виноватыми, а потому воспринимает жалость как унижение. Ему кажется, что все только и говорят: Вот бедненький, ты такой грязный и глупенький, а я такой умный и чистенький. Но это говорят его комплексы. Человек никогда не должен забывать, что он человек, а следовательно достоин и жалости и восхищения и уважения, и что если сегодня тебя жалеют, то завтра могут тобой гордиться и восхищаться. Лучше уж воспринимать жалость как призыв к изменениям, ведь все мы творцы своей жизни, чем как оскорбление и унижение. И да простят меня все униженные жалостью, но мне их очень жаль.