Сочинение на тему жизнь без начала и конца нас всех подстерегает случай
3 варианта
“НАС ВСЕХ ПОДСТЕРЕГАЕТ СЛУЧАЙ…”
Л.В. Серова Жизнь без начала и конца.Нас всех подстерегает случай.Над нами – сумрак неминучий,Иль ясность божьего лица.(Александр Блок. “Возмездие”) Известный философ Эрих Фромм в своём “Кредо” пишет : “Несчастная судьба многих людей – следствие не сделанного ими выбора”. Скорее даже не “не сделанного выбора”, а выбора, сделанного неправильно. Недаром этот мотив многократно повторяется в русских сказках: зависимость результата от того, пойдёшь ли ты направо, налево или прямо. Иногда человек выбирает совсем не очевидное и на первый взгляд невыгодное, а оказывается прав. Роль случая на жизненном пути и правильного выбора при этом случае кажется просто удивительной в биографии замечательного русского физиолога и мыслителя Ивана Михайловича Сеченова. “Основной прогресс науки осуществляется по формуле Шиллера – немногими королевскими архитекторами или, во всяком случае, ограниченным числом ведущих оригинальных умов, которые уже только на следующей стадии приводят в движение прилежных каменщиков, задавая им работу на десятилетия”, – пишет выдающийся немецкий психиатр Эрнст Кречмер в книге “Гениальные люди”. Таким “королевским архитектором” не только отечественной, но и мировой физиологии, несомненно, был Сеченов. Фрагмент портрета И.М.Сеченовакисти И.Е.Репина
Он родился 1 (13) августа 1829 года в селе Тёплый стан Симбирской губернии младшим (восьмым) ребёнком в семье дворянина Михаила Алексеевича Сеченова и крестьянки Анисьи Егоровны Осиповой. До 14 лет мальчик воспитывался в деревне. Сеченовы были вписаны в шестую часть (“Древние благородные дворянские роды”) родословной книги Симбирской губернии, а герб их выглядел так: “В верхней половине щита, на красном поле наподобие стропила изображены две серебряные стрелы. В нижней, серебряной, половине крестообразно обозначены два ружья с выстрелом и между ними у подошвы щита пушечное ядро”. Неудивительно поэтому, что для мальчика, как и для многих в его родне, выбрали военное учебное заведение – Главное Инженерное училище, размещавшееся в Михайловском замке в Санкт-Петербурге и опекаемое самим императором. Училище давало хорошее образование, а обучение стоило недорого – всего 285 рублей с выдачей мундира за счёт казны, что для небогатой семьи Сеченовых было немаловажно. Училище состояло из двух отделений: низшего кондукторского и высшего инженерного. В младших классах изучали математику, историю, географию. Специальным предметом – фортификацией – занимались все шесть лет. В старших классах изучали высшую математику, физику, химию, военные дисциплины. С первых же лет учёбы у Сеченова проявилась склонность к базовым предметам (математике, физике, химии), и, пока они преобладали, он был восьмым по успеваемости среди 22 воспитанников. В 1847 году Сеченов кончил кондукторские классы, получил чин унтер-офицера и перешёл в офицерские классы, где проучился всего год, а затем, недобрав нужного балла на экзамене, был “выпущен в армию без повышения в чине”. В многочисленных биографиях Сеченова , написанных в советские годы, этот факт трактуется как несправедливость директора к свободолюбивому ученику. На самом деле будущий великий физиолог виноват в случившемся сам. Вот как он пишет об этом в “Автобиографических записках”: “На экзамене по фортификации нужно было представить рисунок долговременного укрепления и за него ставили баллы… Все не мастера чертить и рисовать (к ним принадлежал и я) заказывали обыкновенно эти рисунки в чертёжной инженерного департамента… Генерал Ломновский, конечно, присутствовал на этом важном экзамене, и как только я представил рисунок, схватил циркуль и стал сверять размеры всех частей с приложенным к рисунку масштабом (чего я не делал). Злодей рисовальщик устроил мост через ров в 5 сажен вместо 3; это не ускользнуло от циркуля генерала, и он поставил мне за рисунок 15. Другими словами: сразу лишал меня возможности перейти в верхний класс подпоручиком. Зная это, я перестал готовиться к экзаменам, как следует, и получил второй скверный бал из нелюбимого мною строительного искусства”. Генерал П.К.Ломновский был опытным преподавателем и известным инженером строителем. Вот что написано о нём в “Историческом очерке развития Главного Инженерного училища”, вышедшем в 1869 году: “Ничто не ускользало от зоркого глаза Петра Карловича, имевшего необыкновенные способности побуждать к занятиям и заставлять учиться даже беспечных и нерадивых… Он… постоянно присутствовал на лекциях, репетициях и экзаменах, и вследствие этого отлично знал всех обучавшихся в училище, их способности и наклонности; в этом отношении, благодаря своей наблюдательности, он почти не ошибался”. Не ошибся он и на сей раз. Этот первый выбор за Сеченова сделал именно он (опытный преподаватель), и выбор удачный – и для армии (слава Богу, что этот мост остался на бумаге!), и для ученика, имевшего совсем другие способности, так блестяще развившиеся впоследствии. “Мог ли я тогда думать, – писал Иван Михайлович Сеченов много лет спустя, – что это непочётное удаление из училища было для меня счастьем? Инженером я во всяком случае был бы никуда негодным”. Фрагмент портрета П.К.Ломновскогокисти С. К. Зарянко После училища Сеченов недолго служит в Киеве, во 2-м резервном сапёрном батальоне, служит без всякого рвения: “В походах не бывал… Похвальных листов от своего начальства не получал… В штрафах по суду и без суда не был…” И снова в судьбу вмешивается случай – знакомство с замечательной молодой женщиной, сестрой товарища по службе. Его любовь не встретила взаимности, но именно эта женщина заставила молодого офицера резко изменить свою жизнь. “В дом её я вошёл юношей, плывшим до того инертно по руслу, в которое меня бросила судьба, без ясного сознания, куда оно может привести меня, а из её дома я вышел с готовым жизненным планом, зная, куда надо
идти и что делать, – писал он. – Кто, как не она, вывел меня из положения, которое могло сделаться для меня мёртвой петлёй, указав возможность выхода. Чему, как не её внушениям, я обязан тем, что пошёл в университет – и именно тот, который она считала передовым! – чтобы учиться медицине и помогать ближнему”. Иван Михайлович подаёт прошение об отставке и едет домой в Тёплый Стан, к матери, встретившей его со слезами. Под косыми взглядами соседей-помещиков он долгие месяцы ждёт документов об увольнении и, когда они наконец приходят, едет поступать в Московский университет… “Помню, – запишет он на склоне лет, – что дня за три до отъезда стал падать снег…, и я с моим неизменным слугой доехал до Москвы на санях. На городской заставе нужно было предъявлять паспорт. Его вынес из караулки старый чиновник и, подавая мне бумагу, покачал головой со словами: “Эх, господин прапорщик, послужили без году неделю да в столицу прожигать родительские денежки…” “Прожигать”, собственно, было почти нечего. Скромное хозяйство держалось на всё том же “неизменном слуге”, который не только наводил порядок и готовил еду, но и подрабатывал на двоих, занимаясь сапожным ремеслом. А Сеченов, наконец-то нашедший себя, не замечал “неважной обстановки” и весь первый год “находился в сильно повышенном настроении, ходил только на лекции в университет, а дома сидел за книгами до позднего вечера”. Это было время, когда резко увеличился интерес к наукам о человеке. “Каждый день мы толкуем… об успехах ума, о движении человечества, но до сих пор мы не спохватились спросить одного: что мы за колесо в этой чудной машине? Что нам оставили на долю наши предшественники? Словом: что такое мы?” – пишет по этому поводу замечательный мыслитель, литератор и музыкант Владимир Одоевский. На стыке философии, психологии и медицины рождается физиология человека. Наверное, под влиянием именно этих веяний на третьем курсе Сеченов “изменяет медицине”, не найдя в ней того, “чего ожидал, – вместо теорий – голый эмпиризм”. И.М.Сеченов. Фото 70-х г.XIX века
Университетский профессор И.И.Давыдов в лекции “О возможности философии как науки”, раздавая всем наукам “по серьгам”, говорил о тогдашней медицине так: “Часто меняемые системы врачей показывают, что они должны обратиться к помощи философии, без которой погребли многие тысячи преждевременно: ибо многие слепотствующие врачи, выучив условные названия костей, мышц и других систем организма, переняв средства и пособия практиков-эмпириков, полагают, что их наука окончена, тогда как должно бы помыслить о внутренней стороне организма, которая в малом виде представляет вселенную”. Не став лечащим врачом, Иван Михайлович Сеченов стал одним из первооткрывателей этой вселенной. В 1856 году он кончает университет, имея свидетельство об утверждении “в степени лекаря с отличием” и солидный багаж знаний по психологии, философии, истории, приобретённый усиленным чтением книг и лекциями таких выдающихся мыслителей, как Т.Н.Грановский, П.Н.Кудрявцев… И.М.Сеченов. Фото 1899 г.
И снова Сеченов (теперь уже совсем самостоятельно) принимает нестандартное решение. Получив после смерти матери и раздела имущества 6000 рублей (огромные для него деньги), тратит их на поездку за границу “… с твёрдым намерением заниматься физиологией”. В течение нескольких лет он слушает лекции и работает в лучших лабораториях Европы: в Берлине занимается физиологией у И.Мюллера и Э.Дюбуа-Реймона, медицинской химией у Э.Ф.И.Гоппе-Зейлера. И начинает собственное исследование: влияние алкоголя на азотистый обмен, функции нервной и мышечной систем. Эти работы, ставшие впоследствии основой его докторской диссертации, продолжаются в Лейпциге, в лаборатории О.Функе, в Вене, в лаборатории К.Людвига, и, наконец, в Гейдельберге, в лаборатории Г.Гельмгольца. Пригодились не только деньги, завещанные матерью, но и знания физики, химии, математики, полученные в Инженерном училище… 1 февраля 1860 года Иван Михайлович Сеченов возвращается в Россию, имея сумму денег, достаточную только на билет в черырёхместном заднем купе почтового дилижанса от Гейдельберга до Санкт-Петербурга и на питание в течение нескольких дней… “Гений исследователя и изобретателя – это прилежание на службе у какой-то сверхценной идеи”, – пишет Эрнст Кречмер. Для Сеченова такой идеей стал человек: его телесная и душевная жизнь. Он преподаёт физиологию в Медико-хирургической академии, Новороссийском (в Одессе), Санкт-Петербургском и Московском университетах. В течение 40 лет почти ежедневно ставит опыты в лаборатории. На себе исследует влияние алкоголя, центральное торможение, утомление. Толчком для его идей и работ каждый раз становится сама жизнь. Работы по алкогольному отравлению мотивируются “ролью водки в русской жизни”. Учение о несвободе воли, её тормозных механизмах тесно связано с проблемой воспитания человека, поиском “незыблемых принципов поведения”. В опытах по физиологии труда разрабатываются “физиологические критерии для установки длины рабочего дня”. А знаменитая книга “Рефлексы головного мозга” адресована “бескорыстным искателям будущих истин”. “Физиология должна признать своего неоспоримого отца в высокоталантливой и столь же оригинальной и светлой личности Ивана Михайловича Сеченова”, – писал другой замечательный учёный Климент Аркадьевич Тимирязев. А Сеченов за всю жизнь ни разу “не допустил” празднования своего юбилея, боясь “стоять с красными ушами” при чрезмерных комплиментах от не жаловавших его официальных властей. Несмотря на всем известные успехи и международное признание, путь Сеченова никогда не был усыпан розами: его не только проваливали на выборах в Академию наук, но даже в звании заслуженного профессора, о котором ходатайствовал для него Санкт-Петербургский университет, его не утвердило Министерство народного просвещения! Было время, когда Сеченов оставался без работы и находил приют в лаборатории своего друга Дмитрия Ивановича Менделеева. За пять лет работы в Одессе у него был всего один студент-помощник, и ему помогал друг – Илья Ильич Мечников, уже известный учёный. С детских лет он сохранил “замашку выскакивать вперёд в задуманных товарищами предприятиях”, не оставаться равнодушным свидетелем зла и несправедливости – качество, так нелюбимое начальством всех времён и народов. Зато во всех бедах и огорчениях выручала другая привычка: “работать, работать и работать”. Именно эти слова Ивана Михайловича вспоминал Тимирязев, разговаривавший с ним за несколько дней до смерти… Конечно, не каждый человек, принимающий правильные решения и упорно добивающийся цели, сможет достичь таких результатов, как Сеченов, – для этого нужны соответствующие способности. Но в любом случае наградой будет интересное дело, для которого не жалко времени, сил, а иногда и своих денег. И именно это важно. Ведь если отбросить время сна, мы как минимум половину жизни проводим на работе. А если говорить о способностях, то их надо в себе искать, и кто знает, что получится, – ведь и Сеченов мог остаться “никуда негодным инженером”, а стал замечательным физиологом…
Как часто нам кажется, что мы – марионетки в чужих руках, что чуть что-то мы не так сделаем, нити оборвутся, и наступит конец. как часто мы боимся окончания жизни, ведь “еще так рано: я еще не успел многого сделать”. ах, как это ошибочно, как это странно! мы живем в современном мире, мире индустриализации и нанотехнологий, а верим во все те же “бабушкины сказки”: вот, мол, придет время, и наша жизнь закончится, рассыплется, словно карточный домик. не странно так думать? вспомните, сколько в жизни случайностей. я считаю, что закономерности – удел теоретической науки, на практике, подобно жизни, все иначе: стоит слишком много добавить каких-то элементов, даже малейших атомов, весь эксперимент можно считать бесполезным. вы не замечаете, что все точно так же и в наших жизнях? немного больше чувств и эмоций, и весь налаженный ход событий будто сыплется у тебя в руках: с работой большие проблемы, в семье все не ладится, в отношениях все слишком а теперь вспомните: сколько раз перед глазами мелькала вся жизнь? вы вышли на улицу, буквально в магазин, чтобы купить буханку хлеба, и не заметили проезжающую мимо машину. одна секунда – вот оно: стечение обстоятельств! и о какой запланированной смерти может идти речь? да, будто бы все предназначено свыше: и рождение, и учеба, и работа, и окончание жизни? но так ли это на самом деле. я считаю, нет! все в жизни – игра он спрячется на секунду за поворотами судьбы, как будто ждет, когда же мы ослабеем, когда можно будет нанести следующий удар. и воля случая касается не только жизни-смерти, но и всего, буквально всего: отношения, игры, дружба мы не можем предположить даже, каким будет наше завтра, и доживем ли мы до него. да, конечно, мы планируем делать то и это, а, может быть, сегодня мы съедим какой-то некачественный продукт, и завтра может уже и не как видим, случаев в жизни предостаточно, поэтому нельзя верить в будущее и откладывать все на потом. каждый день помните, что этот миг может быть последним и делайте все по максимуму. задумайтесь лишь на минуту: случайность даже в том, что вы родились (ведь предостаточно факторов описывает биология, которые выступают против этого живете вот уже столько лет и беззаботно надеетесь, что эта ситуация навечно. не пора бы подумать об p.s. (для автора вопроса): напиши, , твое впечатление от написанного мной (мне же интересно: надеюсь, что . объем я поняла, но я же не знаю, какой у тебя почерк (надеюсь, не сильно мелкий. на средний этого объема должно хватить).
Как часто нам кажется, что мы – марионетки в чужих руках, что чуть что-то мы не так сделаем, нити оборвутся, и наступит конец. Как часто мы боимся окончания жизни, ведь “еще так рано: я еще не успел многого сделать”. Ах, как это ошибочно, как это странно! Мы живем в современном мире, мире индустриализации и нанотехнологий, а верим во все те же “бабушкины сказки”: вот, мол, придет время, и наша жизнь закончится, рассыплется, словно карточный домик. Не странно так думать?
Вспомните, сколько в жизни случайностей. Я считаю, что закономерности – удел теоретической науки, на практике, подобно жизни, все иначе: стоит слишком много добавить каких-то элементов, даже малейших атомов, весь эксперимент можно считать бесполезным. Вы не замечаете, что все точно так же и в наших жизнях? Немного больше чувств и эмоций, и весь налаженный годами ход событий будто сыплется у тебя в руках: с работой большие проблемы, в семье все не ладится, в отношениях все слишком сложно…
А теперь вспомните: сколько раз перед глазами мелькала вся жизнь? Вы вышли на улицу, буквально в магазин, чтобы купить буханку хлеба, и не заметили проезжающую мимо машину. Одна секунда – смерть… Вот оно: стечение обстоятельств! И о какой запланированной смерти может идти речь? Да, будто бы все предназначено свыше: и рождение, и учеба, и работа, и окончание жизни? Но так ли это на самом деле. Я считаю, нет! Все в жизни – игра случая… Он спрячется на секунду за поворотами судьбы, как будто ждет, когда же мы ослабеем, когда можно будет нанести следующий удар. И воля случая касается не только жизни-смерти, но и всего, буквально всего: отношения, игры, дружба …
Мы не можем предположить даже, каким будет наше завтра, и доживем ли мы до него. Да, конечно, мы планируем делать то и это, а, может быть, сегодня мы съедим какой-то некачественный продукт, и завтра может уже и не быть…
Как видим, случаев в жизни предостаточно, поэтому нельзя верить в будущее и откладывать все на потом. Каждый день помните, что этот миг может быть последним и делайте все по максимуму. Задумайтесь лишь на минуту: случайность даже в том, что вы родились (ведь предостаточно факторов описывает биология, которые выступают против этого явления!), живете вот уже столько лет и беззаботно надеетесь, что эта ситуация навечно. Не пора бы подумать об обратном?..
P.S. (для автора вопроса): напиши, пожалуйста, твое впечатление от написанного мной (мне же интересно:-)) Надеюсь, что помогла. Объем я поняла, но я же не знаю, какой у тебя почерк (надеюсь, не сильно мелкий. На средний этого объема должно хватить).
“НАС ВСЕХ ПОДСТЕРЕГАЕТ СЛУЧАЙ…”
Л.В. Серова Жизнь без начала и конца. Нас всех подстерегает случай. Над нами – сумрак неминучий, Иль ясность божьего лица. (Александр Блок. “Возмездие”) Известный философ Эрих Фромм в своём “Кредо” пишет : “Несчастная судьба многих людей – следствие не сделанного ими выбора”. Скорее даже не “не сделанного выбора”, а выбора, сделанного неправильно. Недаром этот мотив многократно повторяется в русских сказках: зависимость результата от того, пойдёшь ли ты направо, налево или прямо. Иногда человек выбирает совсем не очевидное и на первый взгляд невыгодное, а оказывается прав. Роль случая на жизненном пути и правильного выбора при этом случае кажется просто удивительной в биографии замечательного русского физиолога и мыслителя Ивана Михайловича Сеченова. “Основной прогресс науки осуществляется по формуле Шиллера – немногими королевскими архитекторами или, во всяком случае, ограниченным числом ведущих оригинальных умов, которые уже только на следующей стадии приводят в движение прилежных каменщиков, задавая им работу на десятилетия”, – пишет выдающийся немецкий психиатр Эрнст Кречмер в книге “Гениальные люди”. Таким “королевским архитектором” не только отечественной, но и мировой физиологии, несомненно, был Сеченов.
Фрагмент портрета И.М.Сеченовакисти И.Е.Репина
Он родился 1 (13) августа 1829 года в селе Тёплый стан Симбирской губернии младшим (восьмым) ребёнком в семье дворянина Михаила Алексеевича Сеченова и крестьянки Анисьи Егоровны Осиповой. До 14 лет мальчик воспитывался в деревне. Сеченовы были вписаны в шестую часть (“Древние благородные дворянские роды”) родословной книги Симбирской губернии, а герб их выглядел так: “В верхней половине щита, на красном поле наподобие стропила изображены две серебряные стрелы. В нижней, серебряной, половине крестообразно обозначены два ружья с выстрелом и между ними у подошвы щита пушечное ядро”. Неудивительно поэтому, что для мальчика, как и для многих в его родне, выбрали военное учебное заведение – Главное Инженерное училище, размещавшееся в Михайловском замке в Санкт-Петербурге и опекаемое самим императором. Училище давало хорошее образование, а обучение стоило недорого – всего 285 рублей с выдачей мундира за счёт казны, что для небогатой семьи Сеченовых было немаловажно. Училище состояло из двух отделений: низшего кондукторского и высшего инженерного. В младших классах изучали математику, историю, географию. Специальным предметом – фортификацией – занимались все шесть лет. В старших классах изучали высшую математику, физику, химию, военные дисциплины. С первых же лет учёбы у Сеченова проявилась склонность к базовым предметам (математике, физике, химии), и, пока они преобладали, он был восьмым по успеваемости среди 22 воспитанников. В 1847 году Сеченов кончил кондукторские классы, получил чин унтер-офицера и перешёл в офицерские классы, где проучился всего год, а затем, недобрав нужного балла на экзамене, был “выпущен в армию без повышения в чине”. В многочисленных биографиях Сеченова , написанных в советские годы, этот факт трактуется как несправедливость директора к свободолюбивому ученику. На самом деле будущий великий физиолог виноват в случившемся сам. Вот как он пишет об этом в “Автобиографических записках”: “На экзамене по фортификации нужно было представить рисунок долговременного укрепления и за него ставили баллы… Все не мастера чертить и рисовать (к ним принадлежал и я) заказывали обыкновенно эти рисунки в чертёжной инженерного департамента… Генерал Ломновский, конечно, присутствовал на этом важном экзамене, и как только я представил рисунок, схватил циркуль и стал сверять размеры всех частей с приложенным к рисунку масштабом (чего я не делал). Злодей рисовальщик устроил мост через ров в 5 сажен вместо 3; это не ускользнуло от циркуля генерала, и он поставил мне за рисунок 15. Другими словами: сразу лишал меня возможности перейти в верхний класс подпоручиком. Зная это, я перестал готовиться к экзаменам, как следует, и получил второй скверный бал из нелюбимого мною строительного искусства”. Генерал П.К.Ломновский был опытным преподавателем и известным инженером строителем. Вот что написано о нём в “Историческом очерке развития Главного Инженерного училища”, вышедшем в 1869 году: “Ничто не ускользало от зоркого глаза Петра Карловича, имевшего необыкновенные способности побуждать к занятиям и заставлять учиться даже беспечных и нерадивых… Он… постоянно присутствовал на лекциях, репетициях и экзаменах, и вследствие этого отлично знал всех обучавшихся в училище, их способности и наклонности; в этом отношении, благодаря своей наблюдательности, он почти не ошибался”. Не ошибся он и на сей раз. Этот первый выбор за Сеченова сделал именно он (опытный преподаватель), и выбор удачный – и для армии (слава Богу, что этот мост остался на бумаге!), и для ученика, имевшего совсем другие способности, так блестяще развившиеся впоследствии. “Мог ли я тогда думать, – писал Иван Михайлович Сеченов много лет спустя, – что это непочётное удаление из училища было для меня счастьем? Инженером я во всяком случае был бы никуда негодным”. Фрагмент портрета П.К.Ломновскогокисти С. К. Зарянко После училища Сеченов недолго служит в Киеве, во 2-м резервном сапёрном батальоне, служит без всякого рвения: “В походах не бывал… Похвальных листов от своего начальства не получал… В штрафах по суду и без суда не был…” И снова в судьбу вмешивается случай – знакомство с замечательной молодой женщиной, сестрой товарища по службе. Его любовь не встретила взаимности, но именно эта женщина заставила молодого офицера резко изменить свою жизнь. “В дом её я вошёл юношей, плывшим до того инертно по руслу, в которое меня бросила судьба, без ясного сознания, куда оно может привести меня, а из её дома я вышел с готовым жизненным планом, зная, куда надо
идти и что делать, – писал он. – Кто, как не она, вывел меня из положения, которое могло сделаться для меня мёртвой петлёй, указав возможность выхода. Чему, как не её внушениям, я обязан тем, что пошёл в университет – и именно тот, который она считала передовым! – чтобы учиться медицине и помогать ближнему”. Иван Михайлович подаёт прошение об отставке и едет домой в Тёплый Стан, к матери, встретившей его со слезами. Под косыми взглядами соседей-помещиков он долгие месяцы ждёт документов об увольнении и, когда они наконец приходят, едет поступать в Московский университет… “Помню, – запишет он на склоне лет, – что дня за три до отъезда стал падать снег…, и я с моим неизменным слугой доехал до Москвы на санях. На городской заставе нужно было предъявлять паспорт. Его вынес из караулки старый чиновник и, подавая мне бумагу, покачал головой со словами: “Эх, господин прапорщик, послужили без году неделю да в столицу прожигать родительские денежки…” “Прожигать”, собственно, было почти нечего. Скромное хозяйство держалось на всё том же “неизменном слуге”, который не только наводил порядок и готовил еду, но и подрабатывал на двоих, занимаясь сапожным ремеслом. А Сеченов, наконец-то нашедший себя, не замечал “неважной обстановки” и весь первый год “находился в сильно повышенном настроении, ходил только на лекции в университет, а дома сидел за книгами до позднего вечера”. Это было время, когда резко увеличился интерес к наукам о человеке. “Каждый день мы толкуем… об успехах ума, о движении человечества, но до сих пор мы не спохватились спросить одного: что мы за колесо в этой чудной машине? Что нам оставили на долю наши предшественники? Словом: что такое мы?” – пишет по этому поводу замечательный мыслитель, литератор и музыкант Владимир Одоевский. На стыке философии, психологии и медицины рождается физиология человека. Наверное, под влиянием именно этих веяний на третьем курсе Сеченов “изменяет медицине”, не найдя в ней того, “чего ожидал, – вместо теорий – голый эмпиризм”.
И.М.Сеченов. Фото 70-х г. XIX века
Университетский профессор И.И.Давыдов в лекции “О возможности философии как науки”, раздавая всем наукам “по серьгам”, говорил о тогдашней медицине так: “Часто меняемые системы врачей показывают, что они должны обратиться к помощи философии, без которой погребли многие тысячи преждевременно: ибо многие слепотствующие врачи, выучив условные названия костей, мышц и других систем организма, переняв средства и пособия практиков-эмпириков, полагают, что их наука окончена, тогда как должно бы помыслить о внутренней стороне организма, которая в малом виде представляет вселенную”. Не став лечащим врачом, Иван Михайлович Сеченов стал одним из первооткрывателей этой вселенной. В 1856 году он кончает университет, имея свидетельство об утверждении “в степени лекаря с отличием” и солидный багаж знаний по психологии, философии, истории, приобретённый усиленным чтением книг и лекциями таких выдающихся мыслителей, как Т.Н.Грановский, П.Н.Кудрявцев…
И.М.Сеченов. Фото 1899 г.
И снова Сеченов (теперь уже совсем самостоятельно) принимает нестандартное решение. Получив после смерти матери и раздела имущества 6000 рублей (огромные для него деньги), тратит их на поездку за границу “… с твёрдым намерением заниматься физиологией”. В течение нескольких лет он слушает лекции и работает в лучших лабораториях Европы: в Берлине занимается физиологией у И.Мюллера и Э.Дюбуа-Реймона, медицинской химией у Э.Ф.И.Гоппе-Зейлера. И начинает собственное исследование: влияние алкоголя на азотистый обмен, функции нервной и мышечной систем. Эти работы, ставшие впоследствии основой его докторской диссертации, продолжаются в Лейпциге, в лаборатории О.Функе, в Вене, в лаборатории К.Людвига, и, наконец, в Гейдельберге, в лаборатории Г.Гельмгольца. Пригодились не только деньги, завещанные матерью, но и знания физики, химии, математики, полученные в Инженерном училище… 1 февраля 1860 года Иван Михайлович Сеченов возвращается в Россию, имея сумму денег, достаточную только на билет в черырёхместном заднем купе почтового дилижанса от Гейдельберга до Санкт-Петербурга и на питание в течение нескольких дней… “Гений исследователя и изобретателя – это прилежание на службе у какой-то сверхценной идеи”, – пишет Эрнст Кречмер. Для Сеченова такой идеей стал человек: его телесная и душевная жизнь. Он преподаёт физиологию в Медико-хирургической академии, Новороссийском (в Одессе), Санкт-Петербургском и Московском университетах. В течение 40 лет почти ежедневно ставит опыты в лаборатории. На себе исследует влияние алкоголя, центральное торможение, утомление. Толчком для его идей и работ каждый раз становится сама жизнь. Работы по алкогольному отравлению мотивируются “ролью водки в русской жизни”. Учение о несвободе воли, её тормозных механизмах тесно связано с проблемой воспитания человека, поиском “незыблемых принципов поведения”. В опытах по физиологии труда разрабатываются “физиологические критерии для установки длины рабочего дня”. А знаменитая книга “Рефлексы головного мозга” адресована “бескорыстным искателям будущих истин”. “Физиология должна признать своего неоспоримого отца в высокоталантливой и столь же оригинальной и светлой личности Ивана Михайловича Сеченова”, – писал другой замечательный учёный Климент Аркадьевич Тимирязев. А Сеченов за всю жизнь ни разу “не допустил” празднования своего юбилея, боясь “стоять с красными ушами” при чрезмерных комплиментах от не жаловавших его официальных властей. Несмотря на всем известные успехи и международное признание, путь Сеченова никогда не был усыпан розами: его не только проваливали на выборах в Академию наук, но даже в звании заслуженного профессора, о котором ходатайствовал для него Санкт-Петербургский университет, его не утвердило Министерство народного просвещения! Было время, когда Сеченов оставался без работы и находил приют в лаборатории своего друга Дмитрия Ивановича Менделеева. За пять лет работы в Одессе у него был всего один студент-помощник, и ему помогал друг – Илья Ильич Мечников, уже известный учёный. С детских лет он сохранил “замашку выскакивать вперёд в задуманных товарищами предприятиях”, не оставаться равнодушным свидетелем зла и несправедливости – качество, так нелюбимое начальством всех времён и народов. Зато во всех бедах и огорчениях выручала другая привычка: “работать, работать и работать”. Именно эти слова Ивана Михайловича вспоминал Тимирязев, разговаривавший с ним за несколько дней до смерти… Конечно, не каждый человек, принимающий правильные решения и упорно добивающийся цели, сможет достичь таких результатов, как Сеченов, – для этого нужны соответствующие способности. Но в любом случае наградой будет интересное дело, для которого не жалко времени, сил, а иногда и своих денег. И именно это важно. Ведь если отбросить время сна, мы как минимум половину жизни проводим на работе. А если говорить о способностях, то их надо в себе искать, и кто знает, что получится, – ведь и Сеченов мог остаться “никуда негодным инженером”, а стал замечательным физиологом…
Как часто нам кажется, что мы – марионетки в чужих руках, что чуть что-то мы не так сделаем, нити оборвутся, и наступит конец. как часто мы боимся окончания жизни, ведь “еще так рано: я еще не успел многого сделать”. ах, как это ошибочно, как это странно! мы живем в современном мире, мире индустриализации и нанотехнологий, а верим во все те же “бабушкины сказки”: вот, мол, придет время, и наша жизнь закончится, рассыплется, словно карточный домик. не странно так думать? вспомните, сколько в жизни случайностей. я считаю, что закономерности – удел теоретической науки, на практике, подобно жизни, все иначе: стоит слишком много добавить каких-то элементов, даже малейших атомов, весь эксперимент можно считать бесполезным. вы не замечаете, что все точно так же и в наших жизнях? немного больше чувств и эмоций, и весь налаженный ход событий будто сыплется у тебя в руках: с работой большие проблемы, в семье все не ладится, в отношениях все слишком а теперь вспомните: сколько раз перед глазами мелькала вся жизнь? вы вышли на улицу, буквально в магазин, чтобы купить буханку хлеба, и не заметили проезжающую мимо машину. одна секунда – вот оно: стечение обстоятельств! и о какой запланированной смерти может идти речь? да, будто бы все предназначено свыше: и рождение, и учеба, и работа, и окончание жизни? но так ли это на самом деле. я считаю, нет! все в жизни – игра он спрячется на секунду за поворотами судьбы, как будто ждет, когда же мы ослабеем, когда можно будет нанести следующий удар. и воля случая касается не только жизни-смерти, но и всего, буквально всего: отношения, игры, дружба мы не можем предположить даже, каким будет наше завтра, и доживем ли мы до него. да, конечно, мы планируем делать то и это, а, может быть, сегодня мы съедим какой-то некачественный продукт, и завтра может уже и не как видим, случаев в жизни предостаточно, поэтому нельзя верить в будущее и откладывать все на потом. каждый день помните, что этот миг может быть последним и делайте все по максимуму. задумайтесь лишь на минуту: случайность даже в том, что вы родились (ведь предостаточно факторов описывает биология, которые выступают против этого живете вот уже столько лет и беззаботно надеетесь, что эта ситуация навечно. не пора бы подумать об p.s. (для автора вопроса): напиши, , твое впечатление от написанного мной (мне же интересно: надеюсь, что . объем я поняла, но я же не знаю, какой у тебя почерк (надеюсь, не сильно мелкий. на средний этого объема должно хватить).
Как часто нам кажется, что мы – марионетки в чужих руках, что чуть что-то мы не так сделаем, нити оборвутся, и наступит конец. Как часто мы боимся окончания жизни, ведь “еще так рано: я еще не успел многого сделать”. Ах, как это ошибочно, как это странно! Мы живем в современном мире, мире индустриализации и нанотехнологий, а верим во все те же “бабушкины сказки”: вот, мол, придет время, и наша жизнь закончится, рассыплется, словно карточный домик. Не странно так думать?
Вспомните, сколько в жизни случайностей. Я считаю, что закономерности – удел теоретической науки, на практике, подобно жизни, все иначе: стоит слишком много добавить каких-то элементов, даже малейших атомов, весь эксперимент можно считать бесполезным. Вы не замечаете, что все точно так же и в наших жизнях? Немного больше чувств и эмоций, и весь налаженный годами ход событий будто сыплется у тебя в руках: с работой большие проблемы, в семье все не ладится, в отношениях все слишком сложно…
А теперь вспомните: сколько раз перед глазами мелькала вся жизнь? Вы вышли на улицу, буквально в магазин, чтобы купить буханку хлеба, и не заметили проезжающую мимо машину. Одна секунда – смерть… Вот оно: стечение обстоятельств! И о какой запланированной смерти может идти речь? Да, будто бы все предназначено свыше: и рождение, и учеба, и работа, и окончание жизни? Но так ли это на самом деле. Я считаю, нет! Все в жизни – игра случая… Он спрячется на секунду за поворотами судьбы, как будто ждет, когда же мы ослабеем, когда можно будет нанести следующий удар. И воля случая касается не только жизни-смерти, но и всего, буквально всего: отношения, игры, дружба …
Мы не можем предположить даже, каким будет наше завтра, и доживем ли мы до него. Да, конечно, мы планируем делать то и это, а, может быть, сегодня мы съедим какой-то некачественный продукт, и завтра может уже и не быть…
Как видим, случаев в жизни предостаточно, поэтому нельзя верить в будущее и откладывать все на потом. Каждый день помните, что этот миг может быть последним и делайте все по максимуму. Задумайтесь лишь на минуту: случайность даже в том, что вы родились (ведь предостаточно факторов описывает биология, которые выступают против этого явления!), живете вот уже столько лет и беззаботно надеетесь, что эта ситуация навечно. Не пора бы подумать об обратном?..
P.S. (для автора вопроса): напиши, пожалуйста, твое впечатление от написанного мной (мне же интересно:-)) Надеюсь, что помогла. Объем я поняла, но я же не знаю, какой у тебя почерк (надеюсь, не сильно мелкий. На средний этого объема должно хватить).