Мы — то, о чем мы думаем целый день.
Эмерсон
Психологи утверждают, что убеждения — не что иное, как бессознательная информация, которую мы принимаем за истину, чтобы оправдать наши поступки и отношение к жизни. Они -также доказывают, что убеждения во многом сковывают человека, встают преградой на пути к реальным ценностям жизни. Ошибочные убеждения ведут к трагедии. Об этом можно судить по многим эпохальным произведениям искусства. Для примера достаточно вспомнить одно из первых произведений русской литературы “Житие протопопа Аввакума”, написанное самим Аввакумом. Автор является главным героем своей книги. По приверженности своим убеждениям Аввакум — ярчайший пример в русской истории.
Аввакум был старообрядцем и выступал против культовых реформ патриарха всея Руси Никона. В результате — много -лет подвергался жестоким преследованиям со стороны официальной церкви. Его хотели переубедить, сломить физически и морально. Ничего не вышло. Аввакум гордо взошел на свой костер, не изменив своим убеждениям. Эти убеждения, конечно, возвысили Аввакума над бренностью жизни и над многими бездуховными и слабыми духом людьми того времени. Можно сказать, что в данном конкретном случае убеждения — счастье для Аввакума на земле, несмотря на костер. Он, видимо, рассудил, что смерть мгновенна, а жизнь вечная заслуживается только через глубокие убеждения, а в данном случае убеждением для него является старообрядческая вера в Бога.
Итак, для Аввакума убеждения — спасение и вечная жизнь. Но дело в том, что его пример вдохновил на страшные страдания десятки тысяч простых русских людей. Акты самосожжения захлестнули никоновскую Россию. Историки зафиксировали факты, когда люди горели целыми деревнями. Запирались в банях, церквах и т.д. Я думаю, что все эти люди были не такими яростными сторонниками твердых взглядов и убеждений, как их пастырь Аввакум. И даже теоретически они не были так подготовлены к борьбе с никонов- сними реформами. Собственно, если посмотреть с точки зрения нашего времени, то реформы Никона принципиальных новшеств в религию не вносили. Но для верующих людей того времени проблема: молиться двумя или тремя перстами — уже означала момент смертельного выбора. По сути, множество людей пострадали за чужие убеждения. Возможно, что чужие убеждения так легко перенимаются, когда жизнь тяжела и люди не могут реализовать себя в ней.
Но это — заря нашей литературы. В последующих произведениях убежденность принимает все более массовый характер. Пастыри приходят к слепому стаду, а народ, обуреваемый идеями, из своей среды выдвигает вождей. Будущие вожди сознательно начинают готовить себя на роль людей с твердыми, непоколебимыми убеждениями. Таков Рахметов в романе Чернышевского “Что делать?”. Аввакума мучили против его воли, а Рахметов сам себя заставлял спать на гвоздях. Все закончилось победой большевизма в России с великими для нее жертвами. Писатели, которые были свидетелями революционной эпохи, я считаю, создали типы убежденных героев, которые как бы замыкали лишь на себе трагедию своих убеждений. Сами они гибли, но их вины за гибель многих людей уже не было. Булгаковский Алексей Турбин, понимая, что белому движению конец, народ не с ним, а против него, сам ищет себе смерти. Мы помним, что Турбин, потребовав, чтобы все сняли погоны, сам остается до конца в дивизионе. Николай, брат, верно понимает, что командир “смерти от позора ждет”. И командир дождался ее — он погибает под пулями петлюровцев.
Появляется “Тихий Дон” Шолохова. Здесь гениально, по-моему, показана трагическая судьба человека, пытающегося подобрать себе подходящие убеждения. Григорий Мелехов естествен и хочет от жизни только одного — человеческого счастья, но…
Момент, когда герой оказывается между идеями, как муха между верблюдами, осмысливает и И. Бабель в своей знаменитой “Конармии”. Его герой Рассказчик, приняв идею большевиков, никак не может слиться с конкретными носителями этой идеи. Доходит до смешного: он зарубил шашкой гуся, чтобы показать, что он, как и они, не боится вида крови, не маменькин сынок. Но это не помогает. Душа у Рассказчика добрая, и она берет верх над всеми идеями, кроме все же одной — большевистской, поэтому Рассказчик выглядит нелепо. Он идет в атаку вместе со всеми, не кланяется пулям, но свой наган специально не зарядил, чтобы, не дай Бог, не убить ЧЕЛОВЕКА! Бабелевский тип носителя убежденности мне наиболее близок.
Наконец, современная литература энергично работает над созданием типа героя, для которого убеждения постепенно переходят в разряд условностей. Это в основном произведения о так называемых годах “застоя” в СССР. Герои произведений — дипломаты, разведчики, ученые, писатели, государственные деятели, уже знают цену своим убеждениям и относятся к ним как к условностям. Начало движения к такому герою дали наши эмигранты семидесятых. Рассказ Георгия Владимова “Не обращайте внимания, маэстро!”, опубликованный в 1982 году на Западе, яркий тому пример. Советская семья, в которую внедряют гэбистов, постепенно понимает, что все святые коммунистические идеи — всего лишь нелепая условность. Гэбисты любят Высоцкого и Окуджаву, но в то же время наблюдают за писателем-диссидентом и по телефону треплют нервы другим неблагонадежным интеллигентам… Так могут вести себя только люди, не обремененные твердыми убеждениями.
Итак, я пришел к выводу, что убеждения зависят от уровня нашего сознания. Чем выше уровень сознания, тем мы тоньше и гибче относимся к людям и вообще к жизни.
Эссе на тему : « Мои педагогические убеждения и ценности»
«Вся гордость учителя в учениках, в росте посеянных им семян…»
(Д. Менделеев)
Этим высказыванием мы затронули немаловажную проблему воспитания учащихся в современном обществе. Всем известно, что основа воспитания закладывается с раннего детства родителями, а закрепляется и совершенствуется в школе. Именно поэтому учитель прикладывает огромные усилия в совершенствовании своей педагогической деятельности, ведь главными ее составляющими являются педагогические убеждения и ценности, от которых зависит сам воспитательный процесс.
В своем изречении Д.И. Менделеев хотел сказать, что от того, как учитель заложит и укрепит в учениках свои знания, умения, убеждения, ценности зависит многое. Менделеев сравнивает воспитание с ростом семян. Мало просто подготовить почву и посадить семена, необходимо за ними в процессе роста ухаживать, поливать и облагораживать, чтобы получить хорошие плоды. Так и с детьми, родители закладывают основу мировоззрения, отношение к жизни и к людям, а учитель, благодаря своему педагогическому опыту, помогает до конца сформировать здоровую личность, достойного гражданина своей страны.
Мои педагогические убеждения и ценности формировались многими годами, благодаря моим родителям, моим учителям, коллегам, службе в армии. На мой взгляд, основой формирования правильной личности учащихся является физическое и духовное воспитание. Поэтому первостепенной задачей в воспитательном процессе мною ставится сохранение и укрепление физического здоровья. Для этого с учащимися проводятся физкультминутки, беседы на тему здорового образа жизни. Дети посещают уроки физкультуры, спортивные секции, принимают участие с в спортивных мероприятиях класса и школы. Духовное воспитание подразумевает привить любовь к своей малой Родине, к своей семье, к своей великой стране, научиться поддерживать друг друга в успехах и неудачах, развить их творческий потенциал. С учениками проводятся классные часы по истории своей страны, родного города, семейных традиций, творческие работы, посвященные известным людям, ученым, писателям, театральные постановки, приуроченные к различным праздникам, интеллектуальные игры и конкурсы, школьные олимпиады и многое другое.
Настоящий учитель должен оставить положительный след в душе ребенка, передать не только накопленные знания, а также научить уважению, любви к ближнему, вечным ценностям, вложить необходимые для жизни знания, нравственные понятия и ценности, принятые в современном обществе, стать для него примером.
Мы — то, о чем мы думаем целый день.
Эмерсон
Психологи утверждают, что убеждения — не что иное, как бессознательная информация, которую мы принимаем за истину, чтобы оправдать наши поступки и отношение к жизни. Они -также доказывают, что убеждения во многом сковывают человека, встают преградой на пути к реальным ценностям жизни. Ошибочные убеждения ведут к трагедии. Об этом можно судить по многим эпохальным произведениям искусства. Для примера достаточно вспомнить одно из первых произведений русской литературы “Житие протопопа Аввакума”, написанное самим Аввакумом. Автор является главным героем своей книги. По приверженности своим убеждениям Аввакум — ярчайший пример в русской истории.
Аввакум был старообрядцем и выступал против культовых реформ патриарха всея Руси Никона. В результате — много -лет подвергался жестоким преследованиям со стороны официальной церкви. Его хотели переубедить, сломить физически и морально. Ничего не вышло. Аввакум гордо взошел на свой костер, не изменив своим убеждениям. Эти убеждения, конечно, возвысили Аввакума над бренностью жизни и над многими бездуховными и слабыми духом людьми того времени. Можно сказать, что в данном конкретном случае убеждения — счастье для Аввакума на земле, несмотря на костер. Он, видимо, рассудил, что смерть мгновенна, а жизнь вечная заслуживается только через глубокие убеждения, а в данном случае убеждением для него является старообрядческая вера в Бога.
Итак, для Аввакума убеждения — спасение и вечная жизнь. Но дело в том, что его пример вдохновил на страшные страдания десятки тысяч простых русских людей. Акты самосожжения захлестнули никоновскую Россию. Историки зафиксировали факты, когда люди горели целыми деревнями. Запирались в банях, церквах и т.д. Я думаю, что все эти люди были не такими яростными сторонниками твердых взглядов и убеждений, как их пастырь Аввакум. И даже теоретически они не были так подготовлены к борьбе с никонов- сними реформами. Собственно, если посмотреть с точки зрения нашего времени, то реформы Никона принципиальных новшеств в религию не вносили. Но для верующих людей того времени проблема: молиться двумя или тремя перстами — уже означала момент смертельного выбора. По сути, множество людей пострадали за чужие убеждения. Возможно, что чужие убеждения так легко перенимаются, когда жизнь тяжела и люди не могут реализовать себя в ней.
Но это — заря нашей литературы. В последующих произведениях убежденность принимает все более массовый характер. Пастыри приходят к слепому стаду, а народ, обуреваемый идеями, из своей среды выдвигает вождей. Будущие вожди сознательно начинают готовить себя на роль людей с твердыми, непоколебимыми убеждениями. Таков Рахметов в романе Чернышевского “Что делать?”. Аввакума мучили против его воли, а Рахметов сам себя заставлял спать на гвоздях. Все закончилось победой большевизма в России с великими для нее жертвами. Писатели, которые были свидетелями революционной эпохи, я считаю, создали типы убежденных героев, которые как бы замыкали лишь на себе трагедию своих убеждений. Сами они гибли, но их вины за гибель многих людей уже не было. Булгаковский Алексей Турбин, понимая, что белому движению конец, народ не с ним, а против него, сам ищет себе смерти. Мы помним, что Турбин, потребовав, чтобы все сняли погоны, сам остается до конца в дивизионе. Николай, брат, верно понимает, что командир “смерти от позора ждет”. И командир дождался ее — он погибает под пулями петлюровцев.
Появляется “Тихий Дон” Шолохова. Здесь гениально, по-моему, показана трагическая судьба человека, пытающегося подобрать себе подходящие убеждения. Григорий Мелехов естествен и хочет от жизни только одного — человеческого счастья, но…
Момент, когда герой оказывается между идеями, как муха между верблюдами, осмысливает и И. Бабель в своей знаменитой “Конармии”. Его герой Рассказчик, приняв идею большевиков, никак не может слиться с конкретными носителями этой идеи. Доходит до смешного: он зарубил шашкой гуся, чтобы показать, что он, как и они, не боится вида крови, не маменькин сынок. Но это не помогает. Душа у Рассказчика добрая, и она берет верх над всеми идеями, кроме все же одной — большевистской, поэтому Рассказчик выглядит нелепо. Он идет в атаку вместе со всеми, не кланяется пулям, но свой наган специально не зарядил, чтобы, не дай Бог, не убить ЧЕЛОВЕКА! Бабелевский тип носителя убежденности мне наиболее близок.
Наконец, современная литература энергично работает над созданием типа героя, для которого убеждения постепенно переходят в разряд условностей. Это в основном произведения о так называемых годах “застоя” в СССР. Герои произведений — дипломаты, разведчики, ученые, писатели, государственные деятели, уже знают цену своим убеждениям и относятся к ним как к условностям. Начало движения к такому герою дали наши эмигранты семидесятых. Рассказ Георгия Владимова “Не обращайте внимания, маэстро!”, опубликованный в 1982 году на Западе, яркий тому пример. Советская семья, в которую внедряют гэбистов, постепенно понимает, что все святые коммунистические идеи — всего лишь нелепая условность. Гэбисты любят Высоцкого и Окуджаву, но в то же время наблюдают за писателем-диссидентом и по телефону треплют нервы другим неблагонадежным интеллигентам… Так могут вести себя только люди, не обремененные твердыми убеждениями.
Итак, я пришел к выводу, что убеждения зависят от уровня нашего сознания. Чем выше уровень сознания, тем мы тоньше и гибче относимся к людям и вообще к жизни.
Мы – то, о чем мы думаем целый день.
Эмерсон
Психологи утверждают, что убеждения – не что иное, как бессознательная информация, которую мы принимаем за истину, чтобы оправдать наши поступки и отношение к жизни. Они также доказывают, что убеждения во многом сковывают человека, встают преградой на пути к реальным ценностям жизни. Ошибочные убеждения ведут к трагедии. Об этом можно судить по многим эпохальным произведениям искусства. Для примера достаточно вспомнить одно из первых произведений русской литературы “Житие протопопа Аввакума”, написанное самим Аввакумом. Автор является главным героем своей книги. По приверженности своим убеждениям Аввакум – ярчайший пример в русской истории.
Аввакум был старообрядцем и выступал против культовых реформ патриарха всея Руси Никона. В результате – много лет подвергался жестоким преследованиям со стороны официальной церкви. Его хотели переубедить, сломить физически и морально. Ничего не вышло. Аввакум гордо взошел на свой костер, не изменив своим убеждениям. Эти убеждения, конечно, возвысили Аввакума над бренностью жизни и над многими бездуховными и слабыми духом людьми того времени. Можно сказать, что в данном конкретном случае убеждения – счастье для Аввакума на земле, несмотря на костер. Он, видимо, рассудил, что смерть мгновенна, а жизнь вечная заслуживается только через глубокие убеждения, а в данном случае убеждением для него является старообрядческая вера в Бога.
Итак, для Аввакума убеждения – спасение и вечная жизнь. Но дело в том, что его пример вдохновил на страшные страдания десятки тысяч простых русских людей. Акты самосожжения захлестнули никоновскую Россию. Историки зафиксировали факты, когда люди горели целыми деревнями. Запирались в банях, церквах и т.д. Я думаю, что все эти люди были не такими яростными сторонниками твердых взглядов и убеждений, как их пастырь Аввакум. И даже теоретически они не были так подготовлены к борьбе с никонов- сними реформами. Собственно, если посмотреть с точки зрения нашего времени, то реформы Никона принципиальных новшеств в религию не вносили. Но для верующих людей того времени проблема: молиться двумя или тремя перстами – уже означала момент смертельного выбора. По сути, множество людей пострадали за чужие убеждения. Возможно, что чужие убеждения так легко перенимаются, когда жизнь тяжела и люди не могут реализовать себя в ней.
Но это – заря нашей литературы. В последующих произведениях убежденность принимает все более массовый характер. Пастыри приходят к слепому стаду, а народ, обуреваемый идеями, из своей среды выдвигает вождей. Будущие вожди сознательно начинают готовить себя на роль людей с твердыми, непоколебимыми убеждениями. Таков Рахметов в романе Чернышевского “Что делать?”. Аввакума мучили против его воли, а Рахметов сам себя заставлял спать на гвоздях. Все закончилось победой большевизма в России с великими для нее жертвами. Писатели, которые были свидетелями революционной эпохи, я считаю, создали типы убежденных героев, которые как бы замыкали лишь на себе трагедию своих убеждений. Сами они гибли, но их вины за гибель многих людей уже не было. Булгаковский Алексей Турбин, понимая, что белому движению конец, народ не с ним, а против него, сам ищет себе смерти. Мы помним, что Турбин, потребовав, чтобы все сняли погоны, сам остается до конца в дивизионе. Николай, брат, верно понимает, что командир “смерти от позора ждет”. И командир дождался ее – он погибает под пулями петлюровцев.
Появляется “Тихий Дон” Шолохова. Здесь гениально, по-моему, показана трагическая судьба человека, пытающегося подобрать себе подходящие убеждения. Григорий Мелехов естествен и хочет от жизни только одного – человеческого счастья, но…
Момент, когда герой оказывается между идеями, как муха между верблюдами, осмысливает и И. Бабель в своей знаменитой “Конармии”. Его герой Рассказчик, приняв идею большевиков, никак не может слиться с конкретными носителями этой идеи. Доходит до смешного: он зарубил шашкой гуся, чтобы показать, что он, как и они, не боится вида крови, не маменькин сынок. Но это не помогает. Душа у Рассказчика добрая, и она берет верх над всеми идеями, кроме все же одной – большевистской, поэтому Рассказчик выглядит нелепо. Он идет в атаку вместе со всеми, не кланяется пулям, но свой наган специально не зарядил, чтобы, не дай Бог, не убить ЧЕЛОВЕКА! Бабелевский тип носителя убежденности мне наиболее близок.
Наконец, современная литература энергично работает над созданием типа героя, для которого убеждения постепенно переходят в разряд условностей. Это в основном произведения о так называемых годах “застоя” в СССР. Герои произведений – дипломаты, разведчики, ученые, писатели, государственные деятели, уже знают цену своим убеждениям и относятся к ним как к условностям. Начало движения к такому герою дали наши эмигранты семидесятых. Рассказ Георгия Владимова “Не обращайте внимания, маэстро!”, опубликованный в 1982 году на Западе, яркий тому пример. Советская семья, в которую внедряют гэбистов, постепенно понимает, что все святые коммунистические идеи – всего лишь нелепая условность. Гэбисты любят Высоцкого и Окуджаву, но в то же время наблюдают за писателем-диссидентом и по телефону треплют нервы другим неблагонадежным интеллигентам… Так могут вести себя только люди, не обремененные твердыми убеждениями.
Итак, я пришел к выводу, что убеждения зависят от уровня нашего сознания. Чем выше уровень сознания, тем мы тоньше и гибче относимся к людям и вообще к жизни.
Мы — то, о чем мы думаем целый день.
Эмерсон
Психологи утверждают, что убеждения — не что иное, как бессознательная информация, которую мы принимаем за истину, чтобы оправдать наши поступки и отношение к жизни. Они также доказывают, что убеждения во многом сковывают человека, встают преградой на пути к реальным ценностям жизни. Ошибочные убеждения ведут к трагедии. Об этом можно судить по многим эпохальным произведениям искусства. Для примера достаточно вспомнить одно из первых произведений русской литературы «Житие протопопа Аввакума», написанное самим Аввакумом. Автор является главным героем своей книги. По приверженности своим убеждениям Аввакум — ярчайший пример в русской истории.
Аввакум был старообрядцем и выступал против культовых реформ патриарха всея Руси Никона. В результате — много лет подвергался жестоким преследованиям со стороны официальной церкви. Его хотели переубедить, сломить физически и морально. Ничего не вышло. Аввакум гордо взошел на свой костер, не изменив своим убеждениям. Эти убеждения, конечно, возвысили Аввакума над бренностью жизни и над многими бездуховными и слабыми духом людьми того времени. Можно сказать, что в данном конкретном случае убеждения — счастье для Аввакума на земле, несмотря на костер. Он, видимо, рассудил, что смерть мгновенна, а жизнь вечная заслуживается только через глубокие убеждения, а в данном случае убеждением для него является старообрядческая вера в Бога.
Итак, для Аввакума убеждения — спасение и вечная жизнь. Но дело в том, что его пример вдохновил на страшные страдания десятки тысяч простых русских людей. Акты самосожжения захлестнули никоновскую Россию. Историки зафиксировали факты, когда люди горели целыми деревнями. Запирались в банях, церквах и т.д. Я думаю, что все эти люди были не такими яростными сторонниками твердых взглядов и убеждений, как их пастырь Аввакум. И даже теоретически они не были так подготовлены к борьбе с никоновскими реформами. Собственно, если посмотреть с точки зрения нашего времени, то реформы Никона принципиальных новшеств в религию не вносили. Но для верующих людей того времени проблема: молиться двумя или тремя перстами — уже означала момент смертельного выбора. По сути, множество людей пострадали за чужие убеждения. Возможно, что чужие убеждения так легко перенимаются, когда жизнь тяжела и люди не могут реализовать себя в ней.
Но это — заря нашей литературы. В последующих произведениях убежденность принимает все более массовый характер. Пастыри приходят к слепому стаду, а народ, обуреваемый идеями, из своей среды выдвигает вождей. Будущие вожди сознательно начинают готовить себя на роль людей с твердыми, непоколебимыми убеждениями. Таков Рахметов в романе Чернышевского «Что делать?». Аввакума мучили против его воли, а Рахметов сам себя заставлял спать на гвоздях. Все закончилось победой большевизма в России с великими для нее жертвами. Писатели, которые были свидетелями революционной эпохи, я считаю, создали типы убежденных героев, которые как бы замыкали лишь на себе трагедию своих убеждений. Сами они гибли, но их вины за гибель многих людей уже не было. Булгаковский Алексей Турбин, понимая, что белому движению конец, народ не с ним, а против него, сам ищет себе смерти. Мы помним, что Турбин, потребовав, чтобы все сняли погоны, сам остается до конца в дивизионе. Николай, брат, верно понимает, что командир «смерти от позора ждет». И командир дождался ее — он погибает под пулями петлюровцев.
Появляется «Тихий Дон» Шолохова. Здесь гениально, по- моему, показана трагическая судьба человека, пытающегося подобрать себе подходящие убеждения. Григорий Мелехов естествен и хочет от жизни только одного — человеческого счастья, но…
Момент, когда герой оказывается между идеями, как муха между верблюдами, осмысливает и И. Бабель в своей знаменитой «Конармии». Его герой Рассказчик, приняв идею большевиков, никак не может слиться с конкретными носителями этой идеи. Доходит до смешного: он зарубил шашкой гуся, чтобы показать, что он, как и они, не боится вида крови, не маменькин сынок. Но это не помогает. Душа у Рассказчика добрая, и она берет верх над всеми идеями, кроме все же одной — большевистской, поэтому Рассказчик выглядит нелепо. Он идет в атаку вместе со всеми, не кланяется пулям, но свой наган специально не зарядил, чтобы, не дай Бог, не убить ЧЕЛОВЕКА! Бабелевский тип носителя убежденности мне наиболее близок.
Наконец, современная литература энергично работает над созданием типа героя, для которого убеждения постепенно переходят в разряд условностей. Это в основном произведения о так называемых годах «застоя» в СССР. Герои произведений — дипломаты, разведчики, ученые, писатели, государственные деятели, уже знают цену своим убеждениям и относятся к ним как к условностям. Начало движения к такому герою дали наши эмигранты семидесятых. Рассказ Георгия Владимова «Не обращайте внимания, маэстро!», опубликованный в 1982 году на Западе, яркий тому пример. Советская семья, в которую внедряют гэбистов, постепенно понимает, что все святые коммунистические идеи — всего лишь нелепая условность. Гэбисты любят Высоцкого и Окуджаву, но в то же время наблюдают за писателем-диссидентом и по телефону треплют нервы другим неблагонадежным интеллигентам… Так могут вести себя только люди, не обремененные твердыми убеждениями.
Итак, я пришел к выводу, что убеждения зависят от уровня нашего сознания. Чем выше уровень сознания, тем мы тоньше и гибче относимся к людям и вообще к жизни.
Текст сочинения:
Мы то, о чем мы думаем целый день.
Эмерсон
Психологи у?верждаю?, что убеждения не что иное, как бессознательная информация, которую мы принимаем за истину, чтобы оправдать наши поступки и отношение к жизни. Они -также доказываю?, что убеждения во многом сковываю? человека, встаю? преградой на пу?и к реальным ценностям жизни. Ошибочные убеждения веду? к трагедии. Об этом можно судить по многим эпохальным произведениям искусства. Для примера достаточно вспомнить одно из первых произведений русской литературы Жи?ие протопопа Аввакума, написанное самим Аввакумом. Автор является главным героем своей книги. По приверженности своим убеждениям Аввакум ярчайший пример в русской истории.
Аввакум был старообрядцем и выступал против культовых реформ патриарха всея Руси Никона. В результате много -лет подвергался жестоким преследованиям со стороны официальной церкви. Его хотели переубедить, сломить физически и морально. Ничего не вышло. Аввакум гордо взошел на свой костер, не изменив своим убеждениям. Э?и убеждения, конечно, возвысили Аввакума над бренностью жизни и над многими бездуховными и слабыми духом людьми того времени. Можно сказать, что в данном конкретном случае убеждения счастье для Аввакума на земле, несмотря на костер. Он, видимо, рассудил, что смерть мгновенна, а жизнь вечная заслуживается только через глубокие убеждения, а в данном случае убеждением для него является старообрядческая вера в Бога.
Итак, для Аввакума убеждения спасение и вечная жизнь. Но дело в том, что его пример вдохновил на страшные страдания десятки ?ысяч простых русских людей. Акты самосожжения захлестнули никоновскую Россию. Историки зафиксировали факты, когда люди горели целыми деревнями. Запирались в банях, церквах и ?.д. Я думаю, что все э?и люди были не такими яростными сторонниками ?вердых взглядов и убеждений, как их пастырь Аввакум. И даже теоретически они не были так подготовлены к борьбе с никонов- сними реформами. Собственно, если посмотреть с точки зрения нашего времени, то реформы Никона принципиальных новшеств в религию не вносили. Но для верующих людей того времени проблема: молиться двумя или тремя перстами уже означала момен? смертельного выбора. По су?и, множество людей пострадали за чужие убеждения. Возможно, что чужие убеждения так легко перенимаю?ся, когда жизнь ?яжела и люди не могу? реализовать себя в ней.
Но это заря нашей литературы. В последующих произведениях убежденность принимает все более массовый характер. Пастыри приходят к слепому стаду, а народ, обуреваемый идеями, из своей среды выдвигает вождей. Будущие вожди сознательно начинаю? готовить себя на роль людей с ?вердыми, непоколебимыми убеждениями. Таков Рахметов в романе Чернышевского Что делать?. Аввакума мучили против его воли, а Рахметов сам себя заставлял спать на гвоздях. Все закончилось победой большевизма в России с великими для нее жер?вами. Писатели, которые были свидетелями революционной эпохи, я считаю, создали ?ипы убежденных героев, которые как бы замыкали лишь на себе трагедию своих убеждений. Сами они гибли, но их вины за гибель многих людей уже не было. Булгаковский Алексей Турбин, понимая, что белому движению конец, народ не с ним, а против него, сам ищет себе смер?и. Мы помним, что Турбин, потребовав, чтобы все сняли погоны, сам остается до конца в дивизионе. Николай, брат, верно понимает, что командир смер?и от позора ждет. И командир дождался ее он погибает под пулями петлюровцев.
Появляется Тихий Дон Шолохова. Здесь гениально, по-моему, показана трагическая судьба человека, пытающегося подобрать себе подходящие убеждения. Григорий Мелехов естествен и хочет от жизни только одного человеческого счастья, но…
Момен?, когда герой оказывается между идеями, как муха между верблюдами, осмысливает и И. Бабель в своей знаменитой Конармии. Его герой Рассказчик, приняв идею большевиков, никак не может слиться с конкретными носителями этой идеи. Доходи? до смешного: он зарубил шашкой гуся, чтобы показать, что он, как и они, не бои?ся вида крови, не маменькин сынок. Но это не помогает. Душа у Рассказчика добрая, и она берет верх над всеми идеями, кроме все же одной большевистской, лирикому Рассказчик выгляди? нелепо. Он идет в атаку вместе со всеми, не кланяется пулям, но свой наган специально не зарядил, чтобы, не дай Бог, не убить ЧЕЛОВЕКА! Бабелевский ?ип носителя убежденности мне наиболее близок.
Наконец, современная литература энергично работает над созданием ?ипа героя, для которого убеждения постепенно переходят в разряд условностей. Это в основном произведения о так называемых годах застоя в СССР. Герои произведений дипломаты, разведчики, ученые, писатели, государственные деятели, уже знаю? цену своим убеждениям и относятся к ним как к условностям. Начало движения к такому герою дали наши эмигран?ы семидесятых. Рассказ Георгия Владимова Не обращайте внимания, маэстро!, опубликованный в 1982 году на Западе, яркий тому пример. Советская семья, в которую внедряю? гэбистов, постепенно понимает, что все святые коммунистические идеи всего лишь нелепая условность. Гэбисты любят Высоцкого и Окуджаву, но в то же время наблюдаю? за писателем-диссидентом и по телефону треплю? нервы другим неблагонадежным интеллигентам… Так могу? вести себя только люди, не обремененные ?вердыми убеждениями.
Итак, я пришел к выводу, что убеждения зависят от уровня нашего сознания. Чем выше уровень сознания, тем мы тоньше и гибче относимся к людям и вообще к жизни.
Права на сочинение “Что такое убеждения? (эссе)” принадлежат его автору. При цитировании материала необходимо обязательно указывать гиперссылку на Реф.рф
Сочинения на свободную тему — Что такое убеждения эссе
Мы — то, о чем мы думаем целый день.
Эмерсон
Психологи утверждают, что убеждения — не что иное, как бессознательная информация, которую мы принимаем за истину, чтобы оправдать наши поступки и отношение к жизни. Они также доказывают, что убеждения во многом сковывают человека, встают преградой на пути к реальным ценностям жизни. Ошибочные убеждения ведут к трагедии. Об этом можно судить по многим эпохальным произведениям искусства. Для примера достаточно вспомнить одно из первых произведений русской литературы “Житие протопопа Аввакума”, написанное самим Аввакумом. Автор является главным героем своей книги. По приверженности своим убеждениям Аввакум — ярчайший пример в русской истории.
Аввакум был старообрядцем и выступал против культовых реформ патриарха всея Руси Никона. В результате — много лет подвергался жестоким преследованиям со стороны официальной церкви. Его хотели переубедить, сломить физически и морально. Ничего не вышло. Аввакум гордо взошел на свой костер, не изменив своим убеждениям. Эти убеждения, конечно, возвысили Аввакума над бренностью жизни и над многими бездуховными и слабыми духом людьми того времени. Можно сказать, что в данном конкретном случае убеждения — счастье для Аввакума на земле, несмотря на костер. Он, видимо, рассудил, что смерть мгновенна, а жизнь вечная заслуживается только через глубокие убеждения, а в данном случае убеждением для него является старообрядческая вера в Бога.
Итак, для Аввакума убеждения — спасение и вечная жизнь. Но дело в том, что его пример вдохновил на страшные страдания десятки тысяч простых русских людей. Акты самосожжения захлестнули никоновскую Россию. Историки зафиксировали факты, когда люди горели целыми деревнями. Запирались в банях, церквах и т.д. Я думаю, что все эти люди были не такими яростными сторонниками твердых взглядов и убеждений, как их пастырь Аввакум. И даже теоретически они не были так подготовлены к борьбе с никонов- сними реформами. Собственно, если посмотреть с точки зрения нашего времени, то реформы Никона принципиальных новшеств в религию не вносили. Но для верующих людей того времени проблема: молиться двумя или тремя перстами — уже означала момент смертельного выбора. По сути, множество людей пострадали за чужие убеждения. Возможно, что чужие убеждения так легко перенимаются, когда жизнь тяжела и люди не могут реализовать себя в ней.
Но это — заря нашей литературы. В последующих произведениях убежденность принимает все более массовый характер. Пастыри приходят к слепому стаду, а народ, обуреваемый идеями, из своей среды выдвигает вождей. Будущие вожди сознательно начинают готовить себя на роль людей с твердыми, непоколебимыми убеждениями. Таков Рахметов в романе Чернышевского “Что делать?”. Аввакума мучили против его воли, а Рахметов сам себя заставлял спать на гвоздях. Все закончилось победой большевизма в России с великими для нее жертвами. Писатели, которые были свидетелями революционной эпохи, я считаю, создали типы убежденных героев, которые как бы замыкали лишь на себе трагедию своих убеждений. Сами они гибли, но их вины за гибель многих людей уже не было. Булгаковский Алексей Турбин, понимая, что белому движению конец, народ не с ним, а против него, сам ищет себе смерти. Мы помним, что Турбин, потребовав, чтобы все сняли погоны, сам остается до конца в дивизионе. Николай, брат, верно понимает, что командир “смерти от позора ждет”. И командир дождался ее — он погибает под пулями петлюровцев.
Появляется “Тихий Дон” Шолохова. Здесь гениально, по-моему, показана трагическая судьба человека, пытающегося подобрать себе подходящие убеждения. Григорий Мелехов естествен и хочет от жизни только одного — человеческого счастья, но…
Момент, когда герой оказывается между идеями, как муха между верблюдами, осмысливает и И. Бабель в своей знаменитой “Конармии”. Его герой Рассказчик, приняв идею большевиков, никак не может слиться с конкретными носителями этой идеи. Доходит до смешного: он зарубил шашкой гуся, чтобы показать, что он, как и они, не боится вида крови, не маменькин сынок. Но это не помогает. Душа у Рассказчика добрая, и она берет верх над всеми идеями, кроме все же одной — большевистской, поэтому Рассказчик выглядит нелепо. Он идет в атаку вместе со всеми, не кланяется пулям, но свой наган специально не зарядил, чтобы, не дай Бог, не убить ЧЕЛОВЕКА! Бабелевский тип носителя убежденности мне наиболее близок.
Наконец, современная литература энергично работает над созданием типа героя, для которого убеждения постепенно переходят в разряд условностей. Это в основном произведения о так называемых годах “застоя” в СССР. Герои произведений — дипломаты, разведчики, ученые, писатели, государственные деятели, уже знают цену своим убеждениям и относятся к ним как к условностям. Начало движения к такому герою дали наши эмигранты семидесятых. Рассказ Георгия Владимова “Не обращайте внимания, маэстро!”, опубликованный в 1982 году на Западе, яркий тому пример. Советская семья, в которую внедряют гэбистов, постепенно понимает, что все святые коммунистические идеи — всего лишь нелепая условность. Гэбисты любят Высоцкого и Окуджаву, но в то же время наблюдают за писателем-диссидентом и по телефону треплют нервы другим неблагонадежным интеллигентам… Так могут вести себя только люди, не обремененные твердыми убеждениями.
Итак, я пришел к выводу, что убеждения зависят от уровня нашего сознания. Чем выше уровень сознания, тем мы тоньше и гибче относимся к людям и вообще к жизни.
Мы — то, о чем мы думаем целый день.
Эмерсон
Психологи утверждают, что убеждения — не что иное, как бессознательная информация, которую мы принимаем за истину, чтобы оправдать наши поступки и отношение к жизни. Они -также доказывают, что убеждения во многом сковывают человека, встают преградой на пути к реальным ценностям жизни. Ошибочные убеждения ведут к трагедии. Об этом можно судить по многим эпохальным произведениям искусства. Для примера достаточно вспомнить одно из первых произведений русской литературы “Житие протопопа Аввакума”, написанное самим Аввакумом. Автор является главным героем своей книги. По приверженности своим убеждениям Аввакум — ярчайший пример в русской истории.
Аввакум был старообрядцем и выступал против культовых реформ патриарха всея Руси Никона. В результате — много лет подвергался жестоким преследованиям со стороны официальной церкви. Его хотели переубедить, сломить физически и морально. Ничего не вышло. Аввакум гордо взошел на свой костер, не изменив своим убеждениям. Эти убеждения, конечно, возвысили Аввакума над бренностью жизни и над многими бездуховными и слабыми духом людьми того времени. Можно сказать, что в данном конкретном случае убеждения — счастье для Аввакума на земле, несмотря на костер. Он, видимо, рассудил, что смерть мгновенна, а жизнь вечная заслуживается только через глубокие убеждения, а в данном случае убеждением для него является старообрядческая вера в Бога.
Итак, для Аввакума убеждения — спасение и вечная жизнь. Но дело в том, что его пример вдохновил на страшные страдания десятки тысяч простых русских людей. Акты самосожжения захлестнули никоновскую Россию. Историки зафиксировали факты, когда люди горели целыми деревнями. Запирались в банях, церквах и т.д. Я думаю, что все эти люди были не такими яростными сторонниками твердых взглядов и убеждений, как их пастырь Аввакум. И даже теоретически они не были так подготовлены к борьбе с никонов- сними реформами. Собственно, если посмотреть с точки зрения нашего времени, то реформы Никона принципиальных новшеств в религию не вносили. Но для верующих людей того времени проблема: молиться двумя или тремя перстами — уже означала момент смертельного выбора. По сути, множество людей пострадали за чужие убеждения. Возможно, что чужие убеждения так легко перенимаются, когда жизнь тяжела и люди не могут реализовать себя в ней.
Но это — заря нашей литературы. В последующих произведениях убежденность принимает все более массовый характер. Пастыри приходят к слепому стаду, а народ, обуреваемый идеями, из своей среды выдвигает вождей. Будущие вожди сознательно начинают готовить себя на роль людей с твердыми, непоколебимыми убеждениями. Таков Рахметов в романе Чернышевского “Что делать?”. Аввакума мучили против его воли, а Рахметов сам себя заставлял спать на гвоздях. Все закончилось победой большевизма в России с великими для нее жертвами. Писатели, которые были свидетелями революционной эпохи, я считаю, создали типы убежденных героев, которые как бы замыкали лишь на себе трагедию своих убеждений. Сами они гибли, но их вины за гибель многих людей уже не было. Булгаковский Алексей Турбин, понимая, что белому движению конец, народ не с ним, а против него, сам ищет себе смерти. Мы помним, что Турбин, потребовав, чтобы все сняли погоны, сам остается до конца в дивизионе. Николай, брат, верно понимает, что командир “смерти от позора ждет”. И командир дождался ее — он погибает под пулями петлюровцев.
Появляется “Тихий Дон” Шолохова. Здесь гениально, по-моему, показана трагическая судьба человека, пытающегося подобрать себе подходящие убеждения. Григорий Мелехов естествен и хочет от жизни только одного — человеческого счастья, но…
Момент, когда герой оказывается между идеями, как муха между верблюдами, осмысливает и И. Бабель в своей знаменитой “Конармии”. Его герой Рассказчик, приняв идею большевиков, никак не может слиться с конкретными носителями этой идеи. Доходит до смешного: он зарубил шашкой гуся, чтобы показать, что он, как и они, не боится вида крови, не маменькин сынок. Но это не помогает. Душа у Рассказчика добрая, и она берет верх над всеми идеями, кроме все же одной — большевистской, поэтому Рассказчик выглядит нелепо. Он идет в атаку вместе со всеми, не кланяется пулям, но свой наган специально не зарядил, чтобы, не дай Бог, не убить ЧЕЛОВЕКА! Бабелевский тип носителя убежденности мне наиболее близок.
Наконец, современная литература энергично работает над созданием типа героя, для которого убеждения постепенно переходят в разряд условностей. Это в основном произведения о так называемых годах “застоя” в СССР. Герои произведений — дипломаты, разведчики, ученые, писатели, государственные деятели, уже знают цену своим убеждениям и относятся к ним как к условностям. Начало движения к такому герою дали наши эмигранты семидесятых. Рассказ Георгия Владимова “Не обращайте внимания, маэстро!”, опубликованный в 1982 году на Западе, яркий тому пример. Советская семья, в которую внедряют гэбистов, постепенно понимает, что все святые коммунистические идеи — всего лишь нелепая условность. Гэбисты любят Высоцкого и Окуджаву, но в то же время наблюдают за писателем-диссидентом и по телефону треплют нервы другим неблагонадежным интеллигентам… Так могут вести себя только люди, не обремененные твердыми убеждениями.
Итак, я пришел к выводу, что убеждения зависят от уровня нашего сознания. Чем выше уровень сознания, тем мы тоньше и гибче относимся к людям и вообще к жизни.
Мы — то, о чем мы думаем целый день.
Эмерсон
Психологи утверждают, что убеждения — не что иное, как бессознательная информация, которую мы принимаем за истину, чтобы оправдать наши поступки и отношение к жизни. Они также доказывают, что убеждения во многом сковывают человека, встают преградой на пути к реальным ценностям жизни. Ошибочные убеждения ведут к трагедии. Об этом можно судить по многим эпохальным произведениям искусства. Для примера достаточно вспомнить одно из первых произведений русской литературы “Житие протопопа Аввакума”, написанное самим Аввакумом. Автор является главным героем своей книги. По приверженности своим убеждениям Аввакум — ярчайший пример в русской истории.
Аввакум был старообрядцем и выступал против культовых реформ патриарха всея Руси Никона. В результате — много лет подвергался жестоким преследованиям со стороны официальной церкви. Его хотели переубедить, сломить физически и морально. Ничего не вышло. Аввакум гордо взошел на свой костер, не изменив своим убеждениям. Эти убеждения, конечно, возвысили Аввакума над бренностью жизни и над многими бездуховными и слабыми духом людьми того времени. Можно сказать, что в данном конкретном случае убеждения — счастье для Аввакума на земле, несмотря на костер. Он, видимо, рассудил, что смерть мгновенна, а жизнь вечная заслуживается только через глубокие убеждения, а в данном случае убеждением для него является старообрядческая вера в Бога.
Итак, для Аввакума убеждения — спасение и вечная жизнь. Но дело в том, что его пример вдохновил на страшные страдания десятки тысяч простых русских людей. Акты самосожжения захлестнули никоновскую Россию. Историки зафиксировали факты, когда люди горели целыми деревнями. Запирались в банях, церквах и т.д. Я думаю, что все эти люди были не такими яростными сторонниками твердых взглядов и убеждений, как их пастырь Аввакум. И даже теоретически они не были так подготовлены к борьбе с никонов- сними реформами. Собственно, если посмотреть с точки зрения нашего времени, то реформы Никона принципиальных новшеств в религию не вносили. Но для верующих людей того времени проблема: молиться двумя или тремя перстами — уже означала момент смертельного выбора. По сути, множество людей пострадали за чужие убеждения. Возможно, что чужие убеждения так легко перенимаются, когда жизнь тяжела и люди не могут реализовать себя в ней.
Но это — заря нашей литературы. В последующих произведениях убежденность принимает все более массовый характер. Пастыри приходят к слепому стаду, а народ, обуреваемый идеями, из своей среды выдвигает вождей. Будущие вожди сознательно начинают готовить себя на роль людей с твердыми, непоколебимыми убеждениями. Таков Рахметов в романе Чернышевского “Что делать?”. Аввакума мучили против его воли, а Рахметов сам себя заставлял спать на гвоздях. Все закончилось победой большевизма в России с великими для нее жертвами. Писатели, которые были свидетелями революционной эпохи, я считаю, создали типы убежденных героев, которые как бы замыкали лишь на себе трагедию своих убеждений. Сами они гибли, но их вины за гибель многих людей уже не было. Булгаковский Алексей Турбин, понимая, что белому движению конец, народ не с ним, а против него, сам ищет себе смерти. Мы помним, что Турбин, потребовав, чтобы все сняли погоны, сам остается до конца в дивизионе. Николай, брат, верно понимает, что командир “смерти от позора ждет”. И командир дождался ее — он погибает под пулями петлюровцев.
Появляется “Тихий Дон” Шолохова. Здесь гениально, по-моему, показана трагическая судьба человека, пытающегося подобрать себе подходящие убеждения. Григорий Мелехов естествен и хочет от жизни только одного — человеческого счастья, но…
Момент, когда герой оказывается между идеями, как муха между верблюдами, осмысливает и И. Бабель в своей знаменитой “Конармии”. Его герой Рассказчик, приняв идею большевиков, никак не может слиться с конкретными носителями этой идеи. Доходит до смешного: он зарубил шашкой гуся, чтобы показать, что он, как и они, не боится вида крови, не маменькин сынок. Но это не помогает. Душа у Рассказчика добрая, и она берет верх над всеми идеями, кроме все же одной — большевистской, поэтому Рассказчик выглядит нелепо. Он идет в атаку вместе со всеми, не кланяется пулям, но свой наган специально не зарядил, чтобы, не дай Бог, не убить ЧЕЛОВЕКА! Бабелевский тип носителя убежденности мне наиболее близок.
Наконец, современная литература энергично работает над созданием типа героя, для которого убеждения постепенно переходят в разряд условностей. Это в основном произведения о так называемых годах “застоя” в СССР. Герои произведений — дипломаты, разведчики, ученые, писатели, государственные деятели, уже знают цену своим убеждениям и относятся к ним как к условностям. Начало движения к такому герою дали наши эмигранты семидесятых. Рассказ Георгия Владимова “Не обращайте внимания, маэстро!”, опубликованный в 1982 году на Западе, яркий тому пример. Советская семья, в которую внедряют гэбистов, постепенно понимает, что все святые коммунистические идеи — всего лишь нелепая условность. Гэбисты любят Высоцкого и Окуджаву, но в то же время наблюдают за писателем-диссидентом и по телефону треплют нервы другим неблагонадежным интеллигентам… Так могут вести себя только люди, не обремененные твердыми убеждениями.
Итак, я пришел к выводу, что убеждения зависят от уровня нашего сознания. Чем выше уровень сознания, тем мы тоньше и гибче относимся к людям и вообще к жизни.
Главная
Рефераты – Разное
Сочинения на свободную тему – Что такое убеждения эссе – сочинение
Сочинения на свободную тему – Что такое убеждения эссе
Мы – то, о чем мы думаем целый день.
Эмерсон
Психологи утверждают, что убеждения – не что иное, как бессознательная информация, которую мы принимаем за истину, чтобы оправдать наши поступки и отношение к жизни. Они также доказывают, что убеждения во многом сковывают человека, встают преградой на пути к реальным ценностям жизни. Ошибочные убеждения ведут к трагедии. Об этом можно судить по многим эпохальным произведениям искусства. Для примера достаточно вспомнить одно из первых произведений русской литературы “Житие протопопа Аввакума”, написанное самим Аввакумом. Автор является главным героем своей книги. По приверженности своим убеждениям Аввакум – ярчайший пример в русской истории.
Аввакум был старообрядцем и выступал против культовых реформ патриарха всея Руси Никона. В результате – много лет подвергался жестоким преследованиям со стороны официальной церкви. Его хотели переубедить, сломить физически и морально. Ничего не вышло. Аввакум гордо взошел на свой костер, не изменив своим убеждениям. Эти убеждения, конечно, возвысили Аввакума над бренностью жизни и над многими бездуховными и слабыми духом людьми того времени. Можно сказать, что в данном конкретном случае убеждения – счастье для Аввакума на земле, несмотря на костер. Он, видимо, рассудил, что смерть мгновенна, а жизнь вечная заслуживается только через глубокие убеждения, а в данном случае убеждением для него является старообрядческая вера в Бога.
Итак, для Аввакума убеждения – спасение и вечная жизнь. Но дело в том, что его пример вдохновил на страшные страдания десятки тысяч простых русских людей. Акты самосожжения захлестнули никоновскую Россию. Историки зафиксировали факты, когда люди горели целыми деревнями. Запирались в банях, церквах и т.д. Я думаю, что все эти люди были не такими яростными сторонниками твердых взглядов и убеждений, как их пастырь Аввакум. И даже теоретически они не были так подготовлены к борьбе с никонов- сними реформами. Собственно, если посмотреть с точки зрения нашего времени, то реформы Никона принципиальных новшеств в религию не вносили. Но для верующих людей того времени проблема: молиться двумя или тремя перстами – уже означала момент смертельного выбора. По сути, множество людей пострадали за чужие убеждения. Возможно, что чужие убеждения так легко перенимаются, когда жизнь тяжела и люди не могут реализовать себя в ней.
Но это – заря нашей литературы. В последующих произведениях убежденность принимает все более массовый характер. Пастыри приходят к слепому стаду, а народ, обуреваемый идеями, из своей среды выдвигает вождей. Будущие вожди сознательно начинают готовить себя на роль людей с твердыми, непоколебимыми убеждениями. Таков Рахметов в романе Чернышевского “Что делать?”. Аввакума мучили против его воли, а Рахметов сам себя заставлял спать на гвоздях. Все закончилось победой большевизма в России с великими для нее жертвами. Писатели, которые были свидетелями революционной эпохи, я считаю, создали типы убежденных героев, которые как бы замыкали лишь на себе трагедию своих убеждений. Сами они гибли, но их вины за гибель многих людей уже не было. Булгаковский Алексей Турбин, понимая, что белому движению конец, народ не с ним, а против него, сам ищет себе смерти. Мы помним, что Турбин, потребовав, чтобы все сняли погоны, сам остается до конца в дивизионе. Николай, брат, верно понимает, что командир “смерти от позора ждет”. И командир дождался ее – он погибает под пулями петлюровцев.
Появляется “Тихий Дон” Шолохова. Здесь гениально, по-моему, показана трагическая судьба человека, пытающегося подобрать себе подходящие убеждения. Григорий Мелехов естествен и хочет от жизни только одного – человеческого счастья, но…
Момент, когда герой оказывается между идеями, как муха между верблюдами, осмысливает и И. Бабель в своей знаменитой “Конармии”. Его герой Рассказчик, приняв идею большевиков, никак не может слиться с конкретными носителями этой идеи. Доходит до смешного: он зарубил шашкой гуся, чтобы показать, что он, как и они, не боится вида крови, не маменькин сынок. Но это не помогает. Душа у Рассказчика добрая, и она берет верх над всеми идеями, кроме все же одной – большевистской, поэтому Рассказчик выглядит нелепо. Он идет в атаку вместе со всеми, не кланяется пулям, но свой наган специально не зарядил, чтобы, не дай Бог, не убить ЧЕЛОВЕКА! Бабелевский тип носителя убежденности мне наиболее близок.
Наконец, современная литература энергично работает над созданием типа героя, для которого убеждения постепенно переходят в разряд условностей. Это в основном произведения о так называемых годах “застоя” в СССР. Герои произведений – дипломаты, разведчики, ученые, писатели, государственные деятели, уже знают цену своим убеждениям и относятся к ним как к условностям. Начало движения к такому герою дали наши эмигранты семидесятых. Рассказ Георгия Владимова “Не обращайте внимания, маэстро!”, опубликованный в 1982 году на Западе, яркий тому пример. Советская семья, в которую внедряют гэбистов, постепенно понимает, что все святые коммунистические идеи – всего лишь нелепая условность. Гэбисты любят Высоцкого и Окуджаву, но в то же время наблюдают за писателем-диссидентом и по телефону треплют нервы другим неблагонадежным интеллигентам… Так могут вести себя только люди, не обремененные твердыми убеждениями.
Итак, я пришел к выводу, что убеждения зависят от уровня нашего сознания. Чем выше уровень сознания, тем мы тоньше и гибче относимся к людям и вообще к жизни.
Мы — то, о чем мы думаем целый день.
Эмерсон
Психологи утверждают, что убеждения — не что иное, как бессознательная информация, которую мы принимаем за истину, чтобы оправдать наши поступки и отношение к жизни. Они -также доказывают, что убеждения во многом сковывают человека, встают преградой на пути к реальным ценностям жизни. Ошибочные убеждения ведут к трагедии. Об этом можно судить по многим эпохальным произведениям искусства. Для примера достаточно вспомнить одно из первых произведений русской литературы “Житие протопопа Аввакума”, написанное самим Аввакумом. Автор является главным героем своей книги. По приверженности своим убеждениям Аввакум — ярчайший пример в русской истории.
Аввакум был старообрядцем и выступал против культовых реформ патриарха всея Руси Никона. В результате — много -лет подвергался жестоким преследованиям со стороны официальной церкви. Его хотели переубедить, сломить физически и морально. Ничего не вышло. Аввакум гордо взошел на свой костер, не изменив своим убеждениям. Эти убеждения, конечно, возвысили Аввакума над бренностью жизни и над многими бездуховными и слабыми духом людьми того времени. Можно сказать, что в данном конкретном случае убеждения — счастье для Аввакума на земле, несмотря на костер. Он, видимо, рассудил, что смерть мгновенна, а жизнь вечная заслуживается только через глубокие убеждения, а в данном случае убеждением для него является старообрядческая вера в Бога.
Итак, для Аввакума убеждения — спасение и вечная жизнь. Но дело в том, что его пример вдохновил на страшные страдания десятки тысяч простых русских людей. Акты самосожжения захлестнули никоновскую Россию. Историки зафиксировали факты, когда люди горели целыми деревнями. Запирались в банях, церквах и т.д. Я думаю, что все эти люди были не такими яростными сторонниками твердых взглядов и убеждений, как их пастырь Аввакум. И даже теоретически они не были так подготовлены к борьбе с никонов- сними реформами. Собственно, если посмотреть с точки зрения нашего времени, то реформы Никона принципиальных новшеств в религию не вносили. Но для верующих людей того времени проблема: молиться двумя или тремя перстами — уже означала момент смертельного выбора. По сути, множество людей пострадали за чужие убеждения. Возможно, что чужие убеждения так легко перенимаются, когда жизнь тяжела и люди не могут реализовать себя в ней.
Но это — заря нашей литературы. В последующих произведениях убежденность принимает все более массовый характер. Пастыри приходят к слепому стаду, а народ, обуреваемый идеями, из своей среды выдвигает вождей. Будущие вожди сознательно начинают готовить себя на роль людей с твердыми, непоколебимыми убеждениями. Таков Рахметов в романе Чернышевского “Что делать?”. Аввакума мучили против его воли, а Рахметов сам себя заставлял спать на гвоздях. Все закончилось победой большевизма в России с великими для нее жертвами. Писатели, которые были свидетелями революционной эпохи, я считаю, создали типы убежденных героев, которые как бы замыкали лишь на себе трагедию своих убеждений. Сами они гибли, но их вины за гибель многих людей уже не было. Булгаковский Алексей Турбин, понимая, что белому движению конец, народ не с ним, а против него, сам ищет себе смерти. Мы помним, что Турбин, потребовав, чтобы все сняли погоны, сам остается до конца в дивизионе. Николай, брат, верно понимает, что командир “смерти от позора ждет”. И командир дождался ее — он погибает под пулями петлюровцев.
Появляется “Тихий Дон” Шолохова. Здесь гениально, по-моему, показана трагическая судьба человека, пытающегося подобрать себе подходящие убеждения. Григорий Мелехов естествен и хочет от жизни только одного — человеческого счастья, но…
Момент, когда герой оказывается между идеями, как муха между верблюдами, осмысливает и И. Бабель в своей знаменитой “Конармии”. Его герой Рассказчик, приняв идею большевиков, никак не может слиться с конкретными носителями этой идеи. Доходит до смешного: он зарубил шашкой гуся, чтобы показать, что он, как и они, не боится вида крови, не маменькин сынок. Но это не помогает. Душа у Рассказчика добрая, и она берет верх над всеми идеями, кроме все же одной — большевистской, поэтому Рассказчик выглядит нелепо. Он идет в атаку вместе со всеми, не кланяется пулям, но свой наган специально не зарядил, чтобы, не дай Бог, не убить ЧЕЛОВЕКА! Бабелевский тип носителя убежденности мне наиболее близок.
Наконец, современная литература энергично работает над созданием типа героя, для которого убеждения постепенно переходят в разряд условностей. Это в основном произведения о так называемых годах “застоя” в СССР. Герои произведений — дипломаты, разведчики, ученые, писатели, государственные деятели, уже знают цену своим убеждениям и относятся к ним как к условностям. Начало движения к такому герою дали наши эмигранты семидесятых. Рассказ Георгия Владимова “Не обращайте внимания, маэстро!”, опубликованный в 1982 году на Западе, яркий тому пример. Советская семья, в которую внедряют гэбистов, постепенно понимает, что все святые коммунистические идеи — всего лишь нелепая условность. Гэбисты любят Высоцкого и Окуджаву, но в то же время наблюдают за писателем-диссидентом и по телефону треплют нервы другим неблагонадежным интеллигентам… Так могут вести себя только люди, не обремененные твердыми убеждениями.
Итак, я пришел к выводу, что убеждения зависят от уровня нашего сознания. Чем выше уровень сознания, тем мы тоньше и гибче относимся к людям и вообще к жизни.
Эссе на тему : « Мои педагогические убеждения и ценности»
«Вся гордость учителя в учениках, в росте посеянных им семян…»
(Д. Менделеев)
Этим высказыванием мы затронули немаловажную проблему воспитания учащихся в современном обществе. Всем известно, что основа воспитания закладывается с раннего детства родителями, а закрепляется и совершенствуется в школе. Именно поэтому учитель прикладывает огромные усилия в совершенствовании своей педагогической деятельности, ведь главными ее составляющими являются педагогические убеждения и ценности, от которых зависит сам воспитательный процесс.
В своем изречении Д.И. Менделеев хотел сказать, что от того, как учитель заложит и укрепит в учениках свои знания, умения, убеждения, ценности зависит многое. Менделеев сравнивает воспитание с ростом семян. Мало просто подготовить почву и посадить семена, необходимо за ними в процессе роста ухаживать, поливать и облагораживать, чтобы получить хорошие плоды. Так и с детьми, родители закладывают основу мировоззрения, отношение к жизни и к людям, а учитель, благодаря своему педагогическому опыту, помогает до конца сформировать здоровую личность, достойного гражданина своей страны.
Мои педагогические убеждения и ценности формировались многими годами, благодаря моим родителям, моим учителям, коллегам, службе в армии. На мой взгляд, основой формирования правильной личности учащихся является физическое и духовное воспитание. Поэтому первостепенной задачей в воспитательном процессе мною ставится сохранение и укрепление физического здоровья. Для этого с учащимися проводятся физкультминутки, беседы на тему здорового образа жизни. Дети посещают уроки физкультуры, спортивные секции, принимают участие с в спортивных мероприятиях класса и школы. Духовное воспитание подразумевает привить любовь к своей малой Родине, к своей семье, к своей великой стране, научиться поддерживать друг друга в успехах и неудачах, развить их творческий потенциал. С учениками проводятся классные часы по истории своей страны, родного города, семейных традиций, творческие работы, посвященные известным людям, ученым, писателям, театральные постановки, приуроченные к различным праздникам, интеллектуальные игры и конкурсы, школьные олимпиады и многое другое.
Настоящий учитель должен оставить положительный след в душе ребенка, передать не только накопленные знания, а также научить уважению, любви к ближнему, вечным ценностям, вложить необходимые для жизни знания, нравственные понятия и ценности, принятые в современном обществе, стать для него примером.
Мы — то, о чем мы думаем целый день.
Эмерсон
Психологи утверждают, что убеждения — не что иное, как бессознательная информация, которую мы принимаем за истину, чтобы оправдать наши поступки и отношение к жизни. Они -также доказывают, что убеждения во многом сковывают человека, встают преградой на пути к реальным ценностям жизни. Ошибочные убеждения ведут к трагедии. Об этом можно судить по многим эпохальным произведениям искусства. Для примера достаточно вспомнить одно из первых произведений русской литературы “Житие протопопа Аввакума”, написанное самим Аввакумом. Автор является главным героем своей книги. По приверженности своим убеждениям Аввакум — ярчайший пример в русской истории.
Аввакум был старообрядцем и выступал против культовых реформ патриарха всея Руси Никона. В результате — много -лет подвергался жестоким преследованиям со стороны официальной церкви. Его хотели переубедить, сломить физически и морально. Ничего не вышло. Аввакум гордо взошел на свой костер, не изменив своим убеждениям. Эти убеждения, конечно, возвысили Аввакума над бренностью жизни и над многими бездуховными и слабыми духом людьми того времени. Можно сказать, что в данном конкретном случае убеждения — счастье для Аввакума на земле, несмотря на костер. Он, видимо, рассудил, что смерть мгновенна, а жизнь вечная заслуживается только через глубокие убеждения, а в данном случае убеждением для него является старообрядческая вера в Бога.
Итак, для Аввакума убеждения — спасение и вечная жизнь. Но дело в том, что его пример вдохновил на страшные страдания десятки тысяч простых русских людей. Акты самосожжения захлестнули никоновскую Россию. Историки зафиксировали факты, когда люди горели целыми деревнями. Запирались в банях, церквах и т.д. Я думаю, что все эти люди были не такими яростными сторонниками твердых взглядов и убеждений, как их пастырь Аввакум. И даже теоретически они не были так подготовлены к борьбе с никонов- сними реформами. Собственно, если посмотреть с точки зрения нашего времени, то реформы Никона принципиальных новшеств в религию не вносили. Но для верующих людей того времени проблема: молиться двумя или тремя перстами — уже означала момент смертельного выбора. По сути, множество людей пострадали за чужие убеждения. Возможно, что чужие убеждения так легко перенимаются, когда жизнь тяжела и люди не могут реализовать себя в ней.
Но это — заря нашей литературы. В последующих произведениях убежденность принимает все более массовый характер. Пастыри приходят к слепому стаду, а народ, обуреваемый идеями, из своей среды выдвигает вождей. Будущие вожди сознательно начинают готовить себя на роль людей с твердыми, непоколебимыми убеждениями. Таков Рахметов в романе Чернышевского “Что делать?”. Аввакума мучили против его воли, а Рахметов сам себя заставлял спать на гвоздях. Все закончилось победой большевизма в России с великими для нее жертвами. Писатели, которые были свидетелями революционной эпохи, я считаю, создали типы убежденных героев, которые как бы замыкали лишь на себе трагедию своих убеждений. Сами они гибли, но их вины за гибель многих людей уже не было. Булгаковский Алексей Турбин, понимая, что белому движению конец, народ не с ним, а против него, сам ищет себе смерти. Мы помним, что Турбин, потребовав, чтобы все сняли погоны, сам остается до конца в дивизионе. Николай, брат, верно понимает, что командир “смерти от позора ждет”. И командир дождался ее — он погибает под пулями петлюровцев.
Появляется “Тихий Дон” Шолохова. Здесь гениально, по-моему, показана трагическая судьба человека, пытающегося подобрать себе подходящие убеждения. Григорий Мелехов естествен и хочет от жизни только одного — человеческого счастья, но…
Момент, когда герой оказывается между идеями, как муха между верблюдами, осмысливает и И. Бабель в своей знаменитой “Конармии”. Его герой Рассказчик, приняв идею большевиков, никак не может слиться с конкретными носителями этой идеи. Доходит до смешного: он зарубил шашкой гуся, чтобы показать, что он, как и они, не боится вида крови, не маменькин сынок. Но это не помогает. Душа у Рассказчика добрая, и она берет верх над всеми идеями, кроме все же одной — большевистской, поэтому Рассказчик выглядит нелепо. Он идет в атаку вместе со всеми, не кланяется пулям, но свой наган специально не зарядил, чтобы, не дай Бог, не убить ЧЕЛОВЕКА! Бабелевский тип носителя убежденности мне наиболее близок.
Наконец, современная литература энергично работает над созданием типа героя, для которого убеждения постепенно переходят в разряд условностей. Это в основном произведения о так называемых годах “застоя” в СССР. Герои произведений — дипломаты, разведчики, ученые, писатели, государственные деятели, уже знают цену своим убеждениям и относятся к ним как к условностям. Начало движения к такому герою дали наши эмигранты семидесятых. Рассказ Георгия Владимова “Не обращайте внимания, маэстро!”, опубликованный в 1982 году на Западе, яркий тому пример. Советская семья, в которую внедряют гэбистов, постепенно понимает, что все святые коммунистические идеи — всего лишь нелепая условность. Гэбисты любят Высоцкого и Окуджаву, но в то же время наблюдают за писателем-диссидентом и по телефону треплют нервы другим неблагонадежным интеллигентам… Так могут вести себя только люди, не обремененные твердыми убеждениями.
Итак, я пришел к выводу, что убеждения зависят от уровня нашего сознания. Чем выше уровень сознания, тем мы тоньше и гибче относимся к людям и вообще к жизни.
Мы – то, о чем мы думаем целый день.
Эмерсон
Психологи утверждают, что убеждения – не что иное, как бессознательная информация, которую мы принимаем за истину, чтобы оправдать наши поступки и отношение к жизни. Они также доказывают, что убеждения во многом сковывают человека, встают преградой на пути к реальным ценностям жизни. Ошибочные убеждения ведут к трагедии. Об этом можно судить по многим эпохальным произведениям искусства. Для примера достаточно вспомнить одно из первых произведений русской литературы “Житие протопопа Аввакума”, написанное самим Аввакумом. Автор является главным героем своей книги. По приверженности своим убеждениям Аввакум – ярчайший пример в русской истории.
Аввакум был старообрядцем и выступал против культовых реформ патриарха всея Руси Никона. В результате – много лет подвергался жестоким преследованиям со стороны официальной церкви. Его хотели переубедить, сломить физически и морально. Ничего не вышло. Аввакум гордо взошел на свой костер, не изменив своим убеждениям. Эти убеждения, конечно, возвысили Аввакума над бренностью жизни и над многими бездуховными и слабыми духом людьми того времени. Можно сказать, что в данном конкретном случае убеждения – счастье для Аввакума на земле, несмотря на костер. Он, видимо, рассудил, что смерть мгновенна, а жизнь вечная заслуживается только через глубокие убеждения, а в данном случае убеждением для него является старообрядческая вера в Бога.
Итак, для Аввакума убеждения – спасение и вечная жизнь. Но дело в том, что его пример вдохновил на страшные страдания десятки тысяч простых русских людей. Акты самосожжения захлестнули никоновскую Россию. Историки зафиксировали факты, когда люди горели целыми деревнями. Запирались в банях, церквах и т.д. Я думаю, что все эти люди были не такими яростными сторонниками твердых взглядов и убеждений, как их пастырь Аввакум. И даже теоретически они не были так подготовлены к борьбе с никонов- сними реформами. Собственно, если посмотреть с точки зрения нашего времени, то реформы Никона принципиальных новшеств в религию не вносили. Но для верующих людей того времени проблема: молиться двумя или тремя перстами – уже означала момент смертельного выбора. По сути, множество людей пострадали за чужие убеждения. Возможно, что чужие убеждения так легко перенимаются, когда жизнь тяжела и люди не могут реализовать себя в ней.
Но это – заря нашей литературы. В последующих произведениях убежденность принимает все более массовый характер. Пастыри приходят к слепому стаду, а народ, обуреваемый идеями, из своей среды выдвигает вождей. Будущие вожди сознательно начинают готовить себя на роль людей с твердыми, непоколебимыми убеждениями. Таков Рахметов в романе Чернышевского “Что делать?”. Аввакума мучили против его воли, а Рахметов сам себя заставлял спать на гвоздях. Все закончилось победой большевизма в России с великими для нее жертвами. Писатели, которые были свидетелями революционной эпохи, я считаю, создали типы убежденных героев, которые как бы замыкали лишь на себе трагедию своих убеждений. Сами они гибли, но их вины за гибель многих людей уже не было. Булгаковский Алексей Турбин, понимая, что белому движению конец, народ не с ним, а против него, сам ищет себе смерти. Мы помним, что Турбин, потребовав, чтобы все сняли погоны, сам остается до конца в дивизионе. Николай, брат, верно понимает, что командир “смерти от позора ждет”. И командир дождался ее – он погибает под пулями петлюровцев.
Появляется “Тихий Дон” Шолохова. Здесь гениально, по-моему, показана трагическая судьба человека, пытающегося подобрать себе подходящие убеждения. Григорий Мелехов естествен и хочет от жизни только одного – человеческого счастья, но…
Момент, когда герой оказывается между идеями, как муха между верблюдами, осмысливает и И. Бабель в своей знаменитой “Конармии”. Его герой Рассказчик, приняв идею большевиков, никак не может слиться с конкретными носителями этой идеи. Доходит до смешного: он зарубил шашкой гуся, чтобы показать, что он, как и они, не боится вида крови, не маменькин сынок. Но это не помогает. Душа у Рассказчика добрая, и она берет верх над всеми идеями, кроме все же одной – большевистской, поэтому Рассказчик выглядит нелепо. Он идет в атаку вместе со всеми, не кланяется пулям, но свой наган специально не зарядил, чтобы, не дай Бог, не убить ЧЕЛОВЕКА! Бабелевский тип носителя убежденности мне наиболее близок.
Наконец, современная литература энергично работает над созданием типа героя, для которого убеждения постепенно переходят в разряд условностей. Это в основном произведения о так называемых годах “застоя” в СССР. Герои произведений – дипломаты, разведчики, ученые, писатели, государственные деятели, уже знают цену своим убеждениям и относятся к ним как к условностям. Начало движения к такому герою дали наши эмигранты семидесятых. Рассказ Георгия Владимова “Не обращайте внимания, маэстро!”, опубликованный в 1982 году на Западе, яркий тому пример. Советская семья, в которую внедряют гэбистов, постепенно понимает, что все святые коммунистические идеи – всего лишь нелепая условность. Гэбисты любят Высоцкого и Окуджаву, но в то же время наблюдают за писателем-диссидентом и по телефону треплют нервы другим неблагонадежным интеллигентам… Так могут вести себя только люди, не обремененные твердыми убеждениями.
Итак, я пришел к выводу, что убеждения зависят от уровня нашего сознания. Чем выше уровень сознания, тем мы тоньше и гибче относимся к людям и вообще к жизни.
Мы — то, о чем мы думаем целый день.
Эмерсон
Психологи утверждают, что убеждения — не что иное, как бессознательная информация, которую мы принимаем за истину, чтобы оправдать наши поступки и отношение к жизни. Они также доказывают, что убеждения во многом сковывают человека, встают преградой на пути к реальным ценностям жизни. Ошибочные убеждения ведут к трагедии. Об этом можно судить по многим эпохальным произведениям искусства. Для примера достаточно вспомнить одно из первых произведений русской литературы «Житие протопопа Аввакума», написанное самим Аввакумом. Автор является главным героем своей книги. По приверженности своим убеждениям Аввакум — ярчайший пример в русской истории.
Аввакум был старообрядцем и выступал против культовых реформ патриарха всея Руси Никона. В результате — много лет подвергался жестоким преследованиям со стороны официальной церкви. Его хотели переубедить, сломить физически и морально. Ничего не вышло. Аввакум гордо взошел на свой костер, не изменив своим убеждениям. Эти убеждения, конечно, возвысили Аввакума над бренностью жизни и над многими бездуховными и слабыми духом людьми того времени. Можно сказать, что в данном конкретном случае убеждения — счастье для Аввакума на земле, несмотря на костер. Он, видимо, рассудил, что смерть мгновенна, а жизнь вечная заслуживается только через глубокие убеждения, а в данном случае убеждением для него является старообрядческая вера в Бога.
Итак, для Аввакума убеждения — спасение и вечная жизнь. Но дело в том, что его пример вдохновил на страшные страдания десятки тысяч простых русских людей. Акты самосожжения захлестнули никоновскую Россию. Историки зафиксировали факты, когда люди горели целыми деревнями. Запирались в банях, церквах и т.д. Я думаю, что все эти люди были не такими яростными сторонниками твердых взглядов и убеждений, как их пастырь Аввакум. И даже теоретически они не были так подготовлены к борьбе с никоновскими реформами. Собственно, если посмотреть с точки зрения нашего времени, то реформы Никона принципиальных новшеств в религию не вносили. Но для верующих людей того времени проблема: молиться двумя или тремя перстами — уже означала момент смертельного выбора. По сути, множество людей пострадали за чужие убеждения. Возможно, что чужие убеждения так легко перенимаются, когда жизнь тяжела и люди не могут реализовать себя в ней.
Но это — заря нашей литературы. В последующих произведениях убежденность принимает все более массовый характер. Пастыри приходят к слепому стаду, а народ, обуреваемый идеями, из своей среды выдвигает вождей. Будущие вожди сознательно начинают готовить себя на роль людей с твердыми, непоколебимыми убеждениями. Таков Рахметов в романе Чернышевского «Что делать?». Аввакума мучили против его воли, а Рахметов сам себя заставлял спать на гвоздях. Все закончилось победой большевизма в России с великими для нее жертвами. Писатели, которые были свидетелями революционной эпохи, я считаю, создали типы убежденных героев, которые как бы замыкали лишь на себе трагедию своих убеждений. Сами они гибли, но их вины за гибель многих людей уже не было. Булгаковский Алексей Турбин, понимая, что белому движению конец, народ не с ним, а против него, сам ищет себе смерти. Мы помним, что Турбин, потребовав, чтобы все сняли погоны, сам остается до конца в дивизионе. Николай, брат, верно понимает, что командир «смерти от позора ждет». И командир дождался ее — он погибает под пулями петлюровцев.
Появляется «Тихий Дон» Шолохова. Здесь гениально, по- моему, показана трагическая судьба человека, пытающегося подобрать себе подходящие убеждения. Григорий Мелехов естествен и хочет от жизни только одного — человеческого счастья, но…
Момент, когда герой оказывается между идеями, как муха между верблюдами, осмысливает и И. Бабель в своей знаменитой «Конармии». Его герой Рассказчик, приняв идею большевиков, никак не может слиться с конкретными носителями этой идеи. Доходит до смешного: он зарубил шашкой гуся, чтобы показать, что он, как и они, не боится вида крови, не маменькин сынок. Но это не помогает. Душа у Рассказчика добрая, и она берет верх над всеми идеями, кроме все же одной — большевистской, поэтому Рассказчик выглядит нелепо. Он идет в атаку вместе со всеми, не кланяется пулям, но свой наган специально не зарядил, чтобы, не дай Бог, не убить ЧЕЛОВЕКА! Бабелевский тип носителя убежденности мне наиболее близок.
Наконец, современная литература энергично работает над созданием типа героя, для которого убеждения постепенно переходят в разряд условностей. Это в основном произведения о так называемых годах «застоя» в СССР. Герои произведений — дипломаты, разведчики, ученые, писатели, государственные деятели, уже знают цену своим убеждениям и относятся к ним как к условностям. Начало движения к такому герою дали наши эмигранты семидесятых. Рассказ Георгия Владимова «Не обращайте внимания, маэстро!», опубликованный в 1982 году на Западе, яркий тому пример. Советская семья, в которую внедряют гэбистов, постепенно понимает, что все святые коммунистические идеи — всего лишь нелепая условность. Гэбисты любят Высоцкого и Окуджаву, но в то же время наблюдают за писателем-диссидентом и по телефону треплют нервы другим неблагонадежным интеллигентам… Так могут вести себя только люди, не обремененные твердыми убеждениями.
Итак, я пришел к выводу, что убеждения зависят от уровня нашего сознания. Чем выше уровень сознания, тем мы тоньше и гибче относимся к людям и вообще к жизни.
Текст сочинения:
Мы то, о чем мы думаем целый день.
Эмерсон
Психологи у?верждаю?, что убеждения не что иное, как бессознательная информация, которую мы принимаем за истину, чтобы оправдать наши поступки и отношение к жизни. Они -также доказываю?, что убеждения во многом сковываю? человека, встаю? преградой на пу?и к реальным ценностям жизни. Ошибочные убеждения веду? к трагедии. Об этом можно судить по многим эпохальным произведениям искусства. Для примера достаточно вспомнить одно из первых произведений русской литературы Жи?ие протопопа Аввакума, написанное самим Аввакумом. Автор является главным героем своей книги. По приверженности своим убеждениям Аввакум ярчайший пример в русской истории.
Аввакум был старообрядцем и выступал против культовых реформ патриарха всея Руси Никона. В результате много -лет подвергался жестоким преследованиям со стороны официальной церкви. Его хотели переубедить, сломить физически и морально. Ничего не вышло. Аввакум гордо взошел на свой костер, не изменив своим убеждениям. Э?и убеждения, конечно, возвысили Аввакума над бренностью жизни и над многими бездуховными и слабыми духом людьми того времени. Можно сказать, что в данном конкретном случае убеждения счастье для Аввакума на земле, несмотря на костер. Он, видимо, рассудил, что смерть мгновенна, а жизнь вечная заслуживается только через глубокие убеждения, а в данном случае убеждением для него является старообрядческая вера в Бога.
Итак, для Аввакума убеждения спасение и вечная жизнь. Но дело в том, что его пример вдохновил на страшные страдания десятки ?ысяч простых русских людей. Акты самосожжения захлестнули никоновскую Россию. Историки зафиксировали факты, когда люди горели целыми деревнями. Запирались в банях, церквах и ?.д. Я думаю, что все э?и люди были не такими яростными сторонниками ?вердых взглядов и убеждений, как их пастырь Аввакум. И даже теоретически они не были так подготовлены к борьбе с никонов- сними реформами. Собственно, если посмотреть с точки зрения нашего времени, то реформы Никона принципиальных новшеств в религию не вносили. Но для верующих людей того времени проблема: молиться двумя или тремя перстами уже означала момен? смертельного выбора. По су?и, множество людей пострадали за чужие убеждения. Возможно, что чужие убеждения так легко перенимаю?ся, когда жизнь ?яжела и люди не могу? реализовать себя в ней.
Но это заря нашей литературы. В последующих произведениях убежденность принимает все более массовый характер. Пастыри приходят к слепому стаду, а народ, обуреваемый идеями, из своей среды выдвигает вождей. Будущие вожди сознательно начинаю? готовить себя на роль людей с ?вердыми, непоколебимыми убеждениями. Таков Рахметов в романе Чернышевского Что делать?. Аввакума мучили против его воли, а Рахметов сам себя заставлял спать на гвоздях. Все закончилось победой большевизма в России с великими для нее жер?вами. Писатели, которые были свидетелями революционной эпохи, я считаю, создали ?ипы убежденных героев, которые как бы замыкали лишь на себе трагедию своих убеждений. Сами они гибли, но их вины за гибель многих людей уже не было. Булгаковский Алексей Турбин, понимая, что белому движению конец, народ не с ним, а против него, сам ищет себе смер?и. Мы помним, что Турбин, потребовав, чтобы все сняли погоны, сам остается до конца в дивизионе. Николай, брат, верно понимает, что командир смер?и от позора ждет. И командир дождался ее он погибает под пулями петлюровцев.
Появляется Тихий Дон Шолохова. Здесь гениально, по-моему, показана трагическая судьба человека, пытающегося подобрать себе подходящие убеждения. Григорий Мелехов естествен и хочет от жизни только одного человеческого счастья, но…
Момен?, когда герой оказывается между идеями, как муха между верблюдами, осмысливает и И. Бабель в своей знаменитой Конармии. Его герой Рассказчик, приняв идею большевиков, никак не может слиться с конкретными носителями этой идеи. Доходи? до смешного: он зарубил шашкой гуся, чтобы показать, что он, как и они, не бои?ся вида крови, не маменькин сынок. Но это не помогает. Душа у Рассказчика добрая, и она берет верх над всеми идеями, кроме все же одной большевистской, лирикому Рассказчик выгляди? нелепо. Он идет в атаку вместе со всеми, не кланяется пулям, но свой наган специально не зарядил, чтобы, не дай Бог, не убить ЧЕЛОВЕКА! Бабелевский ?ип носителя убежденности мне наиболее близок.
Наконец, современная литература энергично работает над созданием ?ипа героя, для которого убеждения постепенно переходят в разряд условностей. Это в основном произведения о так называемых годах застоя в СССР. Герои произведений дипломаты, разведчики, ученые, писатели, государственные деятели, уже знаю? цену своим убеждениям и относятся к ним как к условностям. Начало движения к такому герою дали наши эмигран?ы семидесятых. Рассказ Георгия Владимова Не обращайте внимания, маэстро!, опубликованный в 1982 году на Западе, яркий тому пример. Советская семья, в которую внедряю? гэбистов, постепенно понимает, что все святые коммунистические идеи всего лишь нелепая условность. Гэбисты любят Высоцкого и Окуджаву, но в то же время наблюдаю? за писателем-диссидентом и по телефону треплю? нервы другим неблагонадежным интеллигентам… Так могу? вести себя только люди, не обремененные ?вердыми убеждениями.
Итак, я пришел к выводу, что убеждения зависят от уровня нашего сознания. Чем выше уровень сознания, тем мы тоньше и гибче относимся к людям и вообще к жизни.
Права на сочинение “Что такое убеждения? (эссе)” принадлежат его автору. При цитировании материала необходимо обязательно указывать гиперссылку на Реф.рф
Сочинения на свободную тему — Что такое убеждения эссе
Мы — то, о чем мы думаем целый день.
Эмерсон
Психологи утверждают, что убеждения — не что иное, как бессознательная информация, которую мы принимаем за истину, чтобы оправдать наши поступки и отношение к жизни. Они также доказывают, что убеждения во многом сковывают человека, встают преградой на пути к реальным ценностям жизни. Ошибочные убеждения ведут к трагедии. Об этом можно судить по многим эпохальным произведениям искусства. Для примера достаточно вспомнить одно из первых произведений русской литературы “Житие протопопа Аввакума”, написанное самим Аввакумом. Автор является главным героем своей книги. По приверженности своим убеждениям Аввакум — ярчайший пример в русской истории.
Аввакум был старообрядцем и выступал против культовых реформ патриарха всея Руси Никона. В результате — много лет подвергался жестоким преследованиям со стороны официальной церкви. Его хотели переубедить, сломить физически и морально. Ничего не вышло. Аввакум гордо взошел на свой костер, не изменив своим убеждениям. Эти убеждения, конечно, возвысили Аввакума над бренностью жизни и над многими бездуховными и слабыми духом людьми того времени. Можно сказать, что в данном конкретном случае убеждения — счастье для Аввакума на земле, несмотря на костер. Он, видимо, рассудил, что смерть мгновенна, а жизнь вечная заслуживается только через глубокие убеждения, а в данном случае убеждением для него является старообрядческая вера в Бога.
Итак, для Аввакума убеждения — спасение и вечная жизнь. Но дело в том, что его пример вдохновил на страшные страдания десятки тысяч простых русских людей. Акты самосожжения захлестнули никоновскую Россию. Историки зафиксировали факты, когда люди горели целыми деревнями. Запирались в банях, церквах и т.д. Я думаю, что все эти люди были не такими яростными сторонниками твердых взглядов и убеждений, как их пастырь Аввакум. И даже теоретически они не были так подготовлены к борьбе с никонов- сними реформами. Собственно, если посмотреть с точки зрения нашего времени, то реформы Никона принципиальных новшеств в религию не вносили. Но для верующих людей того времени проблема: молиться двумя или тремя перстами — уже означала момент смертельного выбора. По сути, множество людей пострадали за чужие убеждения. Возможно, что чужие убеждения так легко перенимаются, когда жизнь тяжела и люди не могут реализовать себя в ней.
Но это — заря нашей литературы. В последующих произведениях убежденность принимает все более массовый характер. Пастыри приходят к слепому стаду, а народ, обуреваемый идеями, из своей среды выдвигает вождей. Будущие вожди сознательно начинают готовить себя на роль людей с твердыми, непоколебимыми убеждениями. Таков Рахметов в романе Чернышевского “Что делать?”. Аввакума мучили против его воли, а Рахметов сам себя заставлял спать на гвоздях. Все закончилось победой большевизма в России с великими для нее жертвами. Писатели, которые были свидетелями революционной эпохи, я считаю, создали типы убежденных героев, которые как бы замыкали лишь на себе трагедию своих убеждений. Сами они гибли, но их вины за гибель многих людей уже не было. Булгаковский Алексей Турбин, понимая, что белому движению конец, народ не с ним, а против него, сам ищет себе смерти. Мы помним, что Турбин, потребовав, чтобы все сняли погоны, сам остается до конца в дивизионе. Николай, брат, верно понимает, что командир “смерти от позора ждет”. И командир дождался ее — он погибает под пулями петлюровцев.
Появляется “Тихий Дон” Шолохова. Здесь гениально, по-моему, показана трагическая судьба человека, пытающегося подобрать себе подходящие убеждения. Григорий Мелехов естествен и хочет от жизни только одного — человеческого счастья, но…
Момент, когда герой оказывается между идеями, как муха между верблюдами, осмысливает и И. Бабель в своей знаменитой “Конармии”. Его герой Рассказчик, приняв идею большевиков, никак не может слиться с конкретными носителями этой идеи. Доходит до смешного: он зарубил шашкой гуся, чтобы показать, что он, как и они, не боится вида крови, не маменькин сынок. Но это не помогает. Душа у Рассказчика добрая, и она берет верх над всеми идеями, кроме все же одной — большевистской, поэтому Рассказчик выглядит нелепо. Он идет в атаку вместе со всеми, не кланяется пулям, но свой наган специально не зарядил, чтобы, не дай Бог, не убить ЧЕЛОВЕКА! Бабелевский тип носителя убежденности мне наиболее близок.
Наконец, современная литература энергично работает над созданием типа героя, для которого убеждения постепенно переходят в разряд условностей. Это в основном произведения о так называемых годах “застоя” в СССР. Герои произведений — дипломаты, разведчики, ученые, писатели, государственные деятели, уже знают цену своим убеждениям и относятся к ним как к условностям. Начало движения к такому герою дали наши эмигранты семидесятых. Рассказ Георгия Владимова “Не обращайте внимания, маэстро!”, опубликованный в 1982 году на Западе, яркий тому пример. Советская семья, в которую внедряют гэбистов, постепенно понимает, что все святые коммунистические идеи — всего лишь нелепая условность. Гэбисты любят Высоцкого и Окуджаву, но в то же время наблюдают за писателем-диссидентом и по телефону треплют нервы другим неблагонадежным интеллигентам… Так могут вести себя только люди, не обремененные твердыми убеждениями.
Итак, я пришел к выводу, что убеждения зависят от уровня нашего сознания. Чем выше уровень сознания, тем мы тоньше и гибче относимся к людям и вообще к жизни.
Мы — то, о чем мы думаем целый день.
Эмерсон
Психологи утверждают, что убеждения — не что иное, как бессознательная информация, которую мы принимаем за истину, чтобы оправдать наши поступки и отношение к жизни. Они -также доказывают, что убеждения во многом сковывают человека, встают преградой на пути к реальным ценностям жизни. Ошибочные убеждения ведут к трагедии. Об этом можно судить по многим эпохальным произведениям искусства. Для примера достаточно вспомнить одно из первых произведений русской литературы “Житие протопопа Аввакума”, написанное самим Аввакумом. Автор является главным героем своей книги. По приверженности своим убеждениям Аввакум — ярчайший пример в русской истории.
Аввакум был старообрядцем и выступал против культовых реформ патриарха всея Руси Никона. В результате — много лет подвергался жестоким преследованиям со стороны официальной церкви. Его хотели переубедить, сломить физически и морально. Ничего не вышло. Аввакум гордо взошел на свой костер, не изменив своим убеждениям. Эти убеждения, конечно, возвысили Аввакума над бренностью жизни и над многими бездуховными и слабыми духом людьми того времени. Можно сказать, что в данном конкретном случае убеждения — счастье для Аввакума на земле, несмотря на костер. Он, видимо, рассудил, что смерть мгновенна, а жизнь вечная заслуживается только через глубокие убеждения, а в данном случае убеждением для него является старообрядческая вера в Бога.
Итак, для Аввакума убеждения — спасение и вечная жизнь. Но дело в том, что его пример вдохновил на страшные страдания десятки тысяч простых русских людей. Акты самосожжения захлестнули никоновскую Россию. Историки зафиксировали факты, когда люди горели целыми деревнями. Запирались в банях, церквах и т.д. Я думаю, что все эти люди были не такими яростными сторонниками твердых взглядов и убеждений, как их пастырь Аввакум. И даже теоретически они не были так подготовлены к борьбе с никонов- сними реформами. Собственно, если посмотреть с точки зрения нашего времени, то реформы Никона принципиальных новшеств в религию не вносили. Но для верующих людей того времени проблема: молиться двумя или тремя перстами — уже означала момент смертельного выбора. По сути, множество людей пострадали за чужие убеждения. Возможно, что чужие убеждения так легко перенимаются, когда жизнь тяжела и люди не могут реализовать себя в ней.
Но это — заря нашей литературы. В последующих произведениях убежденность принимает все более массовый характер. Пастыри приходят к слепому стаду, а народ, обуреваемый идеями, из своей среды выдвигает вождей. Будущие вожди сознательно начинают готовить себя на роль людей с твердыми, непоколебимыми убеждениями. Таков Рахметов в романе Чернышевского “Что делать?”. Аввакума мучили против его воли, а Рахметов сам себя заставлял спать на гвоздях. Все закончилось победой большевизма в России с великими для нее жертвами. Писатели, которые были свидетелями революционной эпохи, я считаю, создали типы убежденных героев, которые как бы замыкали лишь на себе трагедию своих убеждений. Сами они гибли, но их вины за гибель многих людей уже не было. Булгаковский Алексей Турбин, понимая, что белому движению конец, народ не с ним, а против него, сам ищет себе смерти. Мы помним, что Турбин, потребовав, чтобы все сняли погоны, сам остается до конца в дивизионе. Николай, брат, верно понимает, что командир “смерти от позора ждет”. И командир дождался ее — он погибает под пулями петлюровцев.
Появляется “Тихий Дон” Шолохова. Здесь гениально, по-моему, показана трагическая судьба человека, пытающегося подобрать себе подходящие убеждения. Григорий Мелехов естествен и хочет от жизни только одного — человеческого счастья, но…
Момент, когда герой оказывается между идеями, как муха между верблюдами, осмысливает и И. Бабель в своей знаменитой “Конармии”. Его герой Рассказчик, приняв идею большевиков, никак не может слиться с конкретными носителями этой идеи. Доходит до смешного: он зарубил шашкой гуся, чтобы показать, что он, как и они, не боится вида крови, не маменькин сынок. Но это не помогает. Душа у Рассказчика добрая, и она берет верх над всеми идеями, кроме все же одной — большевистской, поэтому Рассказчик выглядит нелепо. Он идет в атаку вместе со всеми, не кланяется пулям, но свой наган специально не зарядил, чтобы, не дай Бог, не убить ЧЕЛОВЕКА! Бабелевский тип носителя убежденности мне наиболее близок.
Наконец, современная литература энергично работает над созданием типа героя, для которого убеждения постепенно переходят в разряд условностей. Это в основном произведения о так называемых годах “застоя” в СССР. Герои произведений — дипломаты, разведчики, ученые, писатели, государственные деятели, уже знают цену своим убеждениям и относятся к ним как к условностям. Начало движения к такому герою дали наши эмигранты семидесятых. Рассказ Георгия Владимова “Не обращайте внимания, маэстро!”, опубликованный в 1982 году на Западе, яркий тому пример. Советская семья, в которую внедряют гэбистов, постепенно понимает, что все святые коммунистические идеи — всего лишь нелепая условность. Гэбисты любят Высоцкого и Окуджаву, но в то же время наблюдают за писателем-диссидентом и по телефону треплют нервы другим неблагонадежным интеллигентам… Так могут вести себя только люди, не обремененные твердыми убеждениями.
Итак, я пришел к выводу, что убеждения зависят от уровня нашего сознания. Чем выше уровень сознания, тем мы тоньше и гибче относимся к людям и вообще к жизни.
Мы — то, о чем мы думаем целый день.
Эмерсон
Психологи утверждают, что убеждения — не что иное, как бессознательная информация, которую мы принимаем за истину, чтобы оправдать наши поступки и отношение к жизни. Они также доказывают, что убеждения во многом сковывают человека, встают преградой на пути к реальным ценностям жизни. Ошибочные убеждения ведут к трагедии. Об этом можно судить по многим эпохальным произведениям искусства. Для примера достаточно вспомнить одно из первых произведений русской литературы “Житие протопопа Аввакума”, написанное самим Аввакумом. Автор является главным героем своей книги. По приверженности своим убеждениям Аввакум — ярчайший пример в русской истории.
Аввакум был старообрядцем и выступал против культовых реформ патриарха всея Руси Никона. В результате — много лет подвергался жестоким преследованиям со стороны официальной церкви. Его хотели переубедить, сломить физически и морально. Ничего не вышло. Аввакум гордо взошел на свой костер, не изменив своим убеждениям. Эти убеждения, конечно, возвысили Аввакума над бренностью жизни и над многими бездуховными и слабыми духом людьми того времени. Можно сказать, что в данном конкретном случае убеждения — счастье для Аввакума на земле, несмотря на костер. Он, видимо, рассудил, что смерть мгновенна, а жизнь вечная заслуживается только через глубокие убеждения, а в данном случае убеждением для него является старообрядческая вера в Бога.
Итак, для Аввакума убеждения — спасение и вечная жизнь. Но дело в том, что его пример вдохновил на страшные страдания десятки тысяч простых русских людей. Акты самосожжения захлестнули никоновскую Россию. Историки зафиксировали факты, когда люди горели целыми деревнями. Запирались в банях, церквах и т.д. Я думаю, что все эти люди были не такими яростными сторонниками твердых взглядов и убеждений, как их пастырь Аввакум. И даже теоретически они не были так подготовлены к борьбе с никонов- сними реформами. Собственно, если посмотреть с точки зрения нашего времени, то реформы Никона принципиальных новшеств в религию не вносили. Но для верующих людей того времени проблема: молиться двумя или тремя перстами — уже означала момент смертельного выбора. По сути, множество людей пострадали за чужие убеждения. Возможно, что чужие убеждения так легко перенимаются, когда жизнь тяжела и люди не могут реализовать себя в ней.
Но это — заря нашей литературы. В последующих произведениях убежденность принимает все более массовый характер. Пастыри приходят к слепому стаду, а народ, обуреваемый идеями, из своей среды выдвигает вождей. Будущие вожди сознательно начинают готовить себя на роль людей с твердыми, непоколебимыми убеждениями. Таков Рахметов в романе Чернышевского “Что делать?”. Аввакума мучили против его воли, а Рахметов сам себя заставлял спать на гвоздях. Все закончилось победой большевизма в России с великими для нее жертвами. Писатели, которые были свидетелями революционной эпохи, я считаю, создали типы убежденных героев, которые как бы замыкали лишь на себе трагедию своих убеждений. Сами они гибли, но их вины за гибель многих людей уже не было. Булгаковский Алексей Турбин, понимая, что белому движению конец, народ не с ним, а против него, сам ищет себе смерти. Мы помним, что Турбин, потребовав, чтобы все сняли погоны, сам остается до конца в дивизионе. Николай, брат, верно понимает, что командир “смерти от позора ждет”. И командир дождался ее — он погибает под пулями петлюровцев.
Появляется “Тихий Дон” Шолохова. Здесь гениально, по-моему, показана трагическая судьба человека, пытающегося подобрать себе подходящие убеждения. Григорий Мелехов естествен и хочет от жизни только одного — человеческого счастья, но…
Момент, когда герой оказывается между идеями, как муха между верблюдами, осмысливает и И. Бабель в своей знаменитой “Конармии”. Его герой Рассказчик, приняв идею большевиков, никак не может слиться с конкретными носителями этой идеи. Доходит до смешного: он зарубил шашкой гуся, чтобы показать, что он, как и они, не боится вида крови, не маменькин сынок. Но это не помогает. Душа у Рассказчика добрая, и она берет верх над всеми идеями, кроме все же одной — большевистской, поэтому Рассказчик выглядит нелепо. Он идет в атаку вместе со всеми, не кланяется пулям, но свой наган специально не зарядил, чтобы, не дай Бог, не убить ЧЕЛОВЕКА! Бабелевский тип носителя убежденности мне наиболее близок.
Наконец, современная литература энергично работает над созданием типа героя, для которого убеждения постепенно переходят в разряд условностей. Это в основном произведения о так называемых годах “застоя” в СССР. Герои произведений — дипломаты, разведчики, ученые, писатели, государственные деятели, уже знают цену своим убеждениям и относятся к ним как к условностям. Начало движения к такому герою дали наши эмигранты семидесятых. Рассказ Георгия Владимова “Не обращайте внимания, маэстро!”, опубликованный в 1982 году на Западе, яркий тому пример. Советская семья, в которую внедряют гэбистов, постепенно понимает, что все святые коммунистические идеи — всего лишь нелепая условность. Гэбисты любят Высоцкого и Окуджаву, но в то же время наблюдают за писателем-диссидентом и по телефону треплют нервы другим неблагонадежным интеллигентам… Так могут вести себя только люди, не обремененные твердыми убеждениями.
Итак, я пришел к выводу, что убеждения зависят от уровня нашего сознания. Чем выше уровень сознания, тем мы тоньше и гибче относимся к людям и вообще к жизни.
Главная
Рефераты – Разное
Сочинения на свободную тему – Что такое убеждения эссе – сочинение
Сочинения на свободную тему – Что такое убеждения эссе
Мы – то, о чем мы думаем целый день.
Эмерсон
Психологи утверждают, что убеждения – не что иное, как бессознательная информация, которую мы принимаем за истину, чтобы оправдать наши поступки и отношение к жизни. Они также доказывают, что убеждения во многом сковывают человека, встают преградой на пути к реальным ценностям жизни. Ошибочные убеждения ведут к трагедии. Об этом можно судить по многим эпохальным произведениям искусства. Для примера достаточно вспомнить одно из первых произведений русской литературы “Житие протопопа Аввакума”, написанное самим Аввакумом. Автор является главным героем своей книги. По приверженности своим убеждениям Аввакум – ярчайший пример в русской истории.
Аввакум был старообрядцем и выступал против культовых реформ патриарха всея Руси Никона. В результате – много лет подвергался жестоким преследованиям со стороны официальной церкви. Его хотели переубедить, сломить физически и морально. Ничего не вышло. Аввакум гордо взошел на свой костер, не изменив своим убеждениям. Эти убеждения, конечно, возвысили Аввакума над бренностью жизни и над многими бездуховными и слабыми духом людьми того времени. Можно сказать, что в данном конкретном случае убеждения – счастье для Аввакума на земле, несмотря на костер. Он, видимо, рассудил, что смерть мгновенна, а жизнь вечная заслуживается только через глубокие убеждения, а в данном случае убеждением для него является старообрядческая вера в Бога.
Итак, для Аввакума убеждения – спасение и вечная жизнь. Но дело в том, что его пример вдохновил на страшные страдания десятки тысяч простых русских людей. Акты самосожжения захлестнули никоновскую Россию. Историки зафиксировали факты, когда люди горели целыми деревнями. Запирались в банях, церквах и т.д. Я думаю, что все эти люди были не такими яростными сторонниками твердых взглядов и убеждений, как их пастырь Аввакум. И даже теоретически они не были так подготовлены к борьбе с никонов- сними реформами. Собственно, если посмотреть с точки зрения нашего времени, то реформы Никона принципиальных новшеств в религию не вносили. Но для верующих людей того времени проблема: молиться двумя или тремя перстами – уже означала момент смертельного выбора. По сути, множество людей пострадали за чужие убеждения. Возможно, что чужие убеждения так легко перенимаются, когда жизнь тяжела и люди не могут реализовать себя в ней.
Но это – заря нашей литературы. В последующих произведениях убежденность принимает все более массовый характер. Пастыри приходят к слепому стаду, а народ, обуреваемый идеями, из своей среды выдвигает вождей. Будущие вожди сознательно начинают готовить себя на роль людей с твердыми, непоколебимыми убеждениями. Таков Рахметов в романе Чернышевского “Что делать?”. Аввакума мучили против его воли, а Рахметов сам себя заставлял спать на гвоздях. Все закончилось победой большевизма в России с великими для нее жертвами. Писатели, которые были свидетелями революционной эпохи, я считаю, создали типы убежденных героев, которые как бы замыкали лишь на себе трагедию своих убеждений. Сами они гибли, но их вины за гибель многих людей уже не было. Булгаковский Алексей Турбин, понимая, что белому движению конец, народ не с ним, а против него, сам ищет себе смерти. Мы помним, что Турбин, потребовав, чтобы все сняли погоны, сам остается до конца в дивизионе. Николай, брат, верно понимает, что командир “смерти от позора ждет”. И командир дождался ее – он погибает под пулями петлюровцев.
Появляется “Тихий Дон” Шолохова. Здесь гениально, по-моему, показана трагическая судьба человека, пытающегося подобрать себе подходящие убеждения. Григорий Мелехов естествен и хочет от жизни только одного – человеческого счастья, но…
Момент, когда герой оказывается между идеями, как муха между верблюдами, осмысливает и И. Бабель в своей знаменитой “Конармии”. Его герой Рассказчик, приняв идею большевиков, никак не может слиться с конкретными носителями этой идеи. Доходит до смешного: он зарубил шашкой гуся, чтобы показать, что он, как и они, не боится вида крови, не маменькин сынок. Но это не помогает. Душа у Рассказчика добрая, и она берет верх над всеми идеями, кроме все же одной – большевистской, поэтому Рассказчик выглядит нелепо. Он идет в атаку вместе со всеми, не кланяется пулям, но свой наган специально не зарядил, чтобы, не дай Бог, не убить ЧЕЛОВЕКА! Бабелевский тип носителя убежденности мне наиболее близок.
Наконец, современная литература энергично работает над созданием типа героя, для которого убеждения постепенно переходят в разряд условностей. Это в основном произведения о так называемых годах “застоя” в СССР. Герои произведений – дипломаты, разведчики, ученые, писатели, государственные деятели, уже знают цену своим убеждениям и относятся к ним как к условностям. Начало движения к такому герою дали наши эмигранты семидесятых. Рассказ Георгия Владимова “Не обращайте внимания, маэстро!”, опубликованный в 1982 году на Западе, яркий тому пример. Советская семья, в которую внедряют гэбистов, постепенно понимает, что все святые коммунистические идеи – всего лишь нелепая условность. Гэбисты любят Высоцкого и Окуджаву, но в то же время наблюдают за писателем-диссидентом и по телефону треплют нервы другим неблагонадежным интеллигентам… Так могут вести себя только люди, не обремененные твердыми убеждениями.
Итак, я пришел к выводу, что убеждения зависят от уровня нашего сознания. Чем выше уровень сознания, тем мы тоньше и гибче относимся к людям и вообще к жизни.