К теме Петербурга обращались многие поэты и писатели. В русской литературе, да и в сознании общества в целом, Петербург с момента своего возникновения воспринимался не только как конкретный город, как новая столица, но и как символ новой России, символ ее будущего.
Для русской литературы тема Петербурга, города, соединившего отсталую Россию с Европой, стала совершенно особой. Вместе с тем в сознании писателей, некоторых видных исторических деятелей Петербург уже на рубеже XVIII — XIX веков был показателем противоречий исторического развития страны.
В русской поэзии этого времени запечатлен образ Петербурга декабристов, города больших надежд, благородных стремлений, города Пушкина. Картины петербургской жизни 1810-х годов даны в первой главе «Евгения Онегина». Поэт воссоздает атмосферу высоких помыслов, истинной духовности, надежд, присущую Петербургу тех лет (лексика эпохи, имена, слова, связанные с совершенно конкретными ассоциациями: «вольность», «гражданин», Адам Смит, Руссо, Байрон, «охлажденный ум», «свобода»…). В то же время отличительная черта пушкинского образа Петербурга — противоречивость столичной жизни, двойственность вызываемых городом чувств:
Город пышный, город бедный,
Дух неволи, стройный вид,
Свод небес зелено-бледный,
Скука, холод и гранит…
В 1833 году в Болдине Пушкин написал поэму «Медный всадник», одно из самых загадочных произведений русской литературы. В ней поэт по-новому
решает тему Петербурга, по-новому выбирает героя и строит конфликт.
В деятельности Петра Пушкин видел прежде всего проявление исторической закономерности. И Петр был для него не просто «великим человеком», а великим деятелем. Поэтому поэма «Медный всадник» начинается кратким, но знаменательным описанием Петра в один из высоких и творческих моментов его жизни, когда рождался гениальный замысел создания города «на берегу пустынных волн» Невы. Пушкин рисует светлые картины северной столицы, гордо и непоколебимо стоящей при море, как непоколебимо стоит Россия.
Пушкин начинает с рассказа о Петербурге белых ночей. Прекрасны не только его архитектура, Нева — но и природа, которая, как и город, созданный людьми и для людей, благоприятствует творчеству. При этом Пушкин открыто выражает свое чувство восхищения великим городом России. И это чувство, определяя все краски рисуемой картины, подчеркнуто повторением слова «люблю»:
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный…
Традиционно (вслед за Белинским) поэма определяется как «гимн» Петру, своего рода Петриада. Потому и «Вступление», посвященное торжественному описанию столицы, толкуется как прославление дел и личности Петра, как победа царя над стихией.
Но Белинским была высказана и мысль о том, что одним из важнейших героев поэмы является Петербург. Действительно, образ города у Пушкина — это символ новой, преображенной России, громадное и прекрасное чудо, сотворенное в тяжком, кровавом труде молодой империи.
Быстрый переход от далекого прошлого, когда только рождался замысел создания новой столицы («На берегу пустынных волн…»), к современности («Прошло сто лет…») помогает развить главную мысль Пушкина. Дерзкий замысел Петра был не просто прихотью монарха, а задачей, выполнение которой было необходимо для существования новой России. И после смерти Петра его замысел воплощался в течение века трудами нескольких поколений людей. Петербург стал удивительным, беспримерным памятником их усилий и дел.
Однако уже в финале «Вступления» звучит тревога (поэт предупреждает читателя: «Печален будет мой рассказ») и начинается новая тема Петербурга. Развернута она далее в повести, посвященной судьбе Евгения.
Выбор героя не случаен. Самодержавие, как оно было определено Петром, превратило Россию в чиновное государство. Введенная им табель о рангах не только открывала путь в дворянство, но и закрепляла рабское положение тех, кто стоял на низших ступеньках социальной лестницы. Евгений раскрыт в поэме как жертва социального строя и самодержавного режима, которые лишили его индивидуального характера, стерли все особенное,частное, неповторимое в его личности, оставив то общее, что определялось его социальным положением, положением бедного чиновника, и это делало его частью целого, типового.
Прошло сто лет с той поры, как начал строиться Петербург. Столько же складывался политический режим, жертвой которого стал Евгений. Нравственное и человеческое падение Евгения достигло предела, его желания элементарны — они, в сущности, сводятся к поддержанию своего положения чиновника («трудиться день и ночь»), чтобы обеспечить пропитанием себя и, возможно, свою семью. Он живет, не задумываясь о своей бедности, ни о чем не тужит, ни на что не жалуется. Лишь одна мечта тешит его в «бедном жилище» — мечта о скромном счастье с любимой Парашей. Мечта об одиноком счастье оказалась всего лишь мечтой: жизнь ее разбивает.
Буйство Невы принесло горе тысячам бедняков столицы. Это стихийное бедствие волею истории оказалось связанным с деятельностью Петра I. Частный случай — гибель Параши — приобрел обобщенный характер. Оказавшись «на площади Петровой», Евгений
думал не о себе — о судьбе Параши. И именно в этот момент грозная стихия природы соотносится поэтом со стихией самовластия. Евгений, плененный Невою,
…как будто околдован,
Как будто к мрамору прикован,
Сойти не может! Вкруг него
Вода и больше ничего!
И, обращен к нему спиною,
В неколебимой вышине,
Над возмущенною Невою
Стоит с простертою рукою
Кумир на бронзовом коне.
Но какая связь между «кумиром» и бедствием столицы? Вот буря стихла, и освобожденный из плена Евгений бежит к дому Параши, но находит там только обломки. Несчастье помутило разум Евгения. Сумасшествие явилось как бы последним этапом пути разрушения его личности.
Евгений не мог вернуться в привычный мир частной жизни, личных чувств и переживаний — он остался там, где раньше жила Параша. Пройдет год жизни, исполненной новыми испытаниями и бедствиями, но Евгений так и не вернется в свой дом. Петербург, страшный во время наводнения, оправляется от набегов Невы. Постепенно у Евгения начинают проясняться мысли — он долго идет к этому высшему моменту своей жизни.
Однажды Евгений спал у невской пристани. «…Дышал//Ненастный ветер. Мрачный вал//Плескал на пристань, ропща пени//И бьясь об гладкие ступени,//Как челобитчик у дверей//Ему не внемлющих судей». Бездомный Евгений, внешне — «ни зверь, ни человек», оказался именно в роли такого «челобитчика». Город выступал жестоким и бессердечным обидчиком.
Бедняк проснулся.
Мрачно было:
Дождь капал, ветер выл уныло,
И с ним вдали, во тьме ночной
Перекликался часовой…
Город-обидчик, город — оплот самовластия, мрачная столица империи — этот город и способствовал окончательному прояснению мыслей.
Вскочил Евгений; вспомнил живо
Он прошлый ужас; торопливо
Он встал; пошел бродить, и вдруг…
Он увидел того, кто незримо преследовал его все это время:
…И прямо в темной вышине
Над огражденною скалою
Кумир с простертою рукою
Сидел на бронзовом коне.
Евгений вздрогнул.
Прояснились
В нем страшно мысли.
Он узнал
И место, где потоп играл,
Где волны хищные толпились,
Бунтуя злобно вкруг него,
И львов, и площадь, и того,
Кто неподвижно возвышался
Во мраке медною главой,
Того, чьей волей роковой
Под морем город основался…
Необузданная, беззаконная стихия и роковая воля самовластия, оказавшись силами взаимосвязанными, явились причиной и несчастья города и прояснения мыслей Евгения. Ничтожный перед «горделивым истуканом» в обычной жизни, Евгений, когда «прояснились в нем страшно мысли», в нравственном, в общечеловеческом смысле становится равен ему. В пушкинской поэме «правда» чудотворного строителя, преобразователя России, и «правда» Евгения, страдающего человека, сосуществуют в трагическом противостоянии.
В поэме дана картина более чем вековой истории Петербурга: замысел Петра («здесь будет город заложен»), рост северной столицы, трагические события в день наводнения 1824 года. «Медный всадник» — это воссоздание трагической и противоречивой истории. В поэме противостоящие начала (Медный всадник и Евгений) взаимосвязаны, и изменение одного неизбежно влечет за собой изменение другого. Подтверждение этому — реакция Медного всадника на брошенное ему Евгением: «Ужо тебе!» Еще Валерий Брюсов отметил, что «преследование Евгения Медным всадником изображено не столько как бред сумасшедшего, сколь как реальный факт…». Это сочетание реального и фантастического помогает прийти к главному выводу: в основе этого противоречивого петербургского мира нет «дурной бесконечности», он обладает динамикой, способен изменяться. А. Блок писал: «Медный всадник — все мы находимся в вибрациях его меди».
Конфликт петербургского жителя, «маленького человека», и равнодушного к его страданиям казенного Петербурга получил блестящее художественное осмысление в прозе Гоголя. Гоголь не дает описаний города, его архитектурных ансамблей. Автор «Носа», «Записок сумасшедшего», «Невского проспекта», «Шинели» создает художественный образ столицы, в котором выражена социальная и нравственная суть Петербурга.
Петербург, показанный в повестях «Невский проспект» и «Шинель», является не просто местом действия, но и той социальной атмосферой, в которой живут и действуют герои гоголевских произведений. Картины города, атмосфера погони за чинами, бюрократического равнодушия к человеку, показ жестких социальных контрастов и противоречий — все это прекрасно нарисовано писателем.
Вместе с тем в «Петербургских повестях» отразились и те впечатления и жизненные переживания, которые связаны были с личной судьбой Гоголя, попавшего из провинциальной тишины Украины в сурово встретивший его Петербург. Первое впечатление, произведенное Петербургом, тоже было не таким, как ожидал писатель: «…Петербург мне показался вовсе не таким, как я думал, я его воображал красивее, великолепнее…»
В своих повестях Гоголь описывает те районы, где когда-то жил сам. Так, например, неподалеку от Сенной площади проживает майор Ковалев («квартира моя в Садовой»), на Вознесенском проспекте живет цырюльник Иван Яковлевич, здесь же бродит Поприщин, останавливаясь с изумлением перед огромным домом Зверкова: «Этот дом я знаю, — сказал я сам себе. — Это дом Зверкова. Эка машина! Какого в нем народа не живет: сколько кухарок, сколько приезжих! а нашей братьи чиновников — как собак, один на другом сидит».
Лишь художник Чартков поселился на дальней Пятнадцатой линии Васильевского острова. Художник жил в Коломне, куда опускается самый несчастный «осадок человечества», куда «не заходит будущее».
Гоголевский Петербург — пасмурный город нищих чиновников, мастеровых, бедного люда — противостоит парадному блеску Невского проспекта, этой «улице-красавице нашей столицы». Однако красота Невского проспекта призрачная, ложная красота, не могущая скрыть нищету и трагизм жизни большого города, прозябанья бедного люда Коломны и Мещанских, ужасную изнанку столицы. «О, не верьте этому Невскому проспекту!.. Все обман, все мечта, все не то, чем кажется!» — восклицает Гоголь.
Писатель прекрасно передает тревожную, изменчивую атмосферу города через остроту сюжетных ситуаций, неожиданность финала — комического (как в «Носе») или — что чаще — трагического. Самоубийство, сумасшествие, незаметная смерть — таков удел безвестных представителей «низов». Безудержная погоня за богатством и чинами, торжество самодовольной пошлости и подлости — таковы черты представителей господствующих «верхов».
В «Петербургских повестях» прежде всего поставлен вопрос о жизни рядовых людей этого огромного города, о судьбе «маленького человека», его бедственной участи в условиях помещичье-бюрократического государства.
В «Записках сумасшедшего» Гоголь словами такого обездоленного и обойденного «маленького человека» Поприщина раскрывает противоречивость, социальную несправедливость чиновническо-дворянского общества: «Все, что есть лучшего на свете, все достается или камер-юнкерам, или генералам. Найдешь себе бедное богатство, думаешь достать его рукою, — срывает у тебя камер-юнкер или генерал». Гоголь глубоко сочувствует этим скромным, маленьким людям — бедному чиновнику Поприщину в «Записках сумасшедшего», жалкому бедняку Акакию Акакиевичу Башмачкину в «Шинели». Атмосфера равнодушия и
безразличия к человеку, власть чина и денег обрекают массы незаметных «маленьких» людей на трагическую жизнь и в конце концов гибель. Однако Гоголь остается гуманистом, и в то же время он бессилен что-либо изменить.
В «Петербургских повестях» автор противопоставляет благополучным и наглым существователям — вроде поручика Пирогова в «Невском проспекте» — беспомощных Поприщиных и Башмачкиных.
Гоголь выступает как художник города. Он показывает, что за всей этой внешней нарядностью, за парадным блеском всегда чисто подметенных тротуаров Невского проспекта, по которому движутся вереницы карет и потоки щегольски разодетых прохожих, за всем этим прячутся неприглядные трущобы бедноты, несчастные простые люди. Это и ничтожество майоров Ковалевых, неуверенность в завтрашнем дне, нищета и забитость Башмачкиных, тоска по идеалам художника Пискарева, кончающего самоубийством. «Невский проспект», — писал Белинский, — есть создание столь же глубокое, сколько и очаровательное; это две полярные стороны одной и той же жизни, это высокое и смешное обок друг другу».
Гоголь показывает жизнь людей в этом городе «крестов и звезд», в городе пошлости и раболепия перед власть имущими. Этот город может унизить человека, опустить человека до такого уровня, когда он, подобно Пирогову, оставаясь самодовольным, не смущается даже поркой, устроенной ему за его волокитство. Белинский писал: «Пискарев и Пирогов — какой контраст!.. О, какой смысл скрыт в этом контрасте! И какое действие производит этот контраст! Пискарев и Пирогов, один в могиле, другой — доволен и счастлив, даже после неудачного волокитства и ужасных побоев!..» Таков этот город — одни процветают, другие погибают.
«В судьбе Петербурга есть что-то трагическое, мрачное и величественное» (Герцен. Фельетон «Москва и Петербург»),
Во второй половине XIX века многие писатели также обращались к теме Петербурга, и прежде всего Некрасов.
В поэме «Несчастные» (1856 г.) поэт написал о петербургской жизни:
Но если той тревоги смутной
Не чуждо сердце — пропадешь!
В стихах Некрасова Петербург противопоставляется провинции. Герой поэмы «Несчастные» связан с обоими этими мирами. Вот «бедный городок», где «солнца каждому довольно»: собор, четыре кабака, Волга. Однако этот уютный мир провинции гибелен для молодого ума:
…Но там бесплодно гибнут силы,
Там духота, бездумье, лень,
Там время тянется сонливо…
Куда ж идти? К чему стремиться?
Где силы юные пытать?
И молодые люди тянутся к Петербургу, который «обещает» известность и славу. Об этих надеждах провинциала говорит и Некрасов:
…Воображенье
К столице юношу манит,
Там слава, там простор, движенье…
Но Петербург, каким он показан у Некрасова, — «город роковой», жестокий и беспощадный.
Пройдут года в борьбе бесплодной,
И на красивые плиты,
Как из машины винт негодный,
Быть может, брошен будешь ты?
Итак, в поэме Некрасова два противопоставленных друг другу мира: провинция и Петербург — оба губительны для молодых, талантливых сил.
В то же время Некрасов поразительно описывает зимний Петербург в цикле «О погоде»:
Но зимой — дышишь вольно; для глаза —
Роскошь!
Улицы, зданья, мосты
При волшебном сиянии газа
Получают печать красоты…
В серебре лошадиные гривы,
Шапки, бороды, брови людей,
И, как бабочек крылья, красивы
Ореолы вокруг фонарей!
Некрасов часто описывает как бы случайно попавшие на глаза детали и эпизоды городской жизни, но в них угадывается трагическая суть. Наиболее убедительно этот прием использован в стихотворении «Утро» (1872 — 1873): «на позорную площадь кого-то провезли», «проститутка домой на рассвете поспешает», «торгаши просыпаются». И наконец, — финал:
Дворник вора колотит — попался!
Гонят стадо гусей на убой;
Где-то в верхнем этаже раздался
Выстрел — кто-то покончил с собой…
Своеобразие интонации некрасовской речи, когда поэт заговаривает о Петербурге, — в ее драматическом звучании. «Рыдающий стих» отличает ряд типично петербургских произведений: «Размышления у парадного подъезда», «Убогая и нарядная», «Вчерашний день, часу в шестом…», «Еду ли ночью по улице темной…».
В поэме «Несчастные» Некрасов писал о Петербурге:
В стенах твоих
И есть и были в стары годы
Друзья народа и свободы,
А посреди могил немых
Найдутся громкие могилы.
Ты дорог нам, — ты был всегда
Ареной деятельной силы,
Пытливой мысли и труда!..
Петербург остается для Некрасова городом, где мужала русская демократия, для которой этот город стал «колыбелью свободы».
Петербург конца XIX века — это уже большой капиталистический город, что сказалось в его архитектуре, жизни. Александр Блок в набросках к поэме «Возмездие», имея в виду столицу, написал: «Петербург рождался новый, напророченный Достоевским».
Для писателей второй половины XIX века громадное значение имел образ Петербурга, созданный Достоевским. Следуя за Пушкиным («Медный всадник»), Достоевский по-новому воплотил в Петербурге русскую национальную трагедию — трагедию подавления личности. Петербург у Достоевского — «самый фантастический», «самый отвлеченный и умышленный город», и в то же время он в высшей степени реален, он оказывает постоянное и страшное воздействие на души людей. Раскольников («Преступление и наказание»), Долгоруков («Подросток») — мысли, поступки, судьбы этих и многих других героев Достоевского в значительной степени объясняются тем, что они петербургские жители. Воздействие города проявляется в том, что герои Достоевского живут в страшном душевном напряжении, как бы на грани катастрофы, которая вот-вот или все разрушит, или разрешит главные вопросы, прояснит самое сокровенное и важное в жизни.
За два первых десятилетия XX века было создано громадное количество художественных произведений, посвященных Петербургу, Блоковский образ Петербурга явился одним из самых уникальных в русской поэзии. У Блока было чувство глубокой личной связи с Петербургом (часто в его стихах встречается выражение «город мой»), своей зависимости от него. Однажды в своем дневнике он сделал запись: «Город ужасно действует».
Он спит, пока закат румян.
И сонно розовеют латы.
И с тихим свистом сквозь туман
Глядится Змей, копытом сжатый, —
так начинается стихотворение Блока «Петр». Петербург в этом стихотворении — город, в котором, по словам Иннокентия Анненского, «змей и царь не кончили исконной борьбы» (своеобразие «двоевластия» петербургской жизни: с одной стороны, созидающее, творческое начало — Медный всадник, а с другой стороны, стихийное, низменное — змей). Петр предстает здесь как «веселый царь», в руке которого то «факельное пламя», то «зловонное кадило», то «вспыхнет меч». Он и благословляет зло, и грозит карой за него.
В петербургском мифе неизбежно присутствует стихийное, разрушительное, враждебное Петру начало. После создания памятника на Сенатской площади оно часто стало ассоциироваться со змеем, которого
топчет конь царя. В стихотворении Блока змей, раскинувшись над домами, берет в плен город. В «глухие вечера» он и царь вдруг становятся союзниками. И тогда
Пускай невинность из угла Протяжно молит о пощаде!
Исторические события начала XX века Блок осмысливает с точки зрения петербургского мифа. Поэтому стихотворение «Вися над городом всемирным» (1905) написанное в дни объявления конституции, содержит в себе такую параллель:
И если лик свободы явлен,
То прежде явлен лик змеи,
И ни одни сустав не сдавлен
Сверкнувших колец чешуи.
Блок писал об «упрямо двоящемся образе города на болоте» (1905 г.). Петербург Петра был для Блока той силой, которая мешает проявиться до конца «лику
свободы».
У Блока нет подробных описаний города, мало примет именно Петербурга. Их буквально можно сосчитать по пальцам: Медный всадник, фиванские сфинксы на берегу Невы, часовые на Крестовском острове, Петропавловский шпиль, «Невская башня», площадь Сената… Но все же у нас возникает убежденность, что абсолютное большинство блоковских стихов — о Петербурге.
Блоковская «блуждающая пристальность» (Б. Пастернак) проявляется в том, что в его стихи входят как бы случайные, но в то же время точные детали облика и жизни города. Поэтому нет сомнения, что строки:
Под утро проснулся от шума
И треска несущихся льдин, —
про Петербург. И эти:
Ты смотришь в очи ясным зорям,
А город ставит огоньки,
И в переулках пахнет морем,
Поют фабричные гудки, —
тоже про Петербург.
Предчувствие «неслыханных перемен» с годами обострило интерес Блока к историческому плану петербургской темы. Самый яркий пример — поэма «Возмездие» (1910— 1921). Предполагается, что первоначально Блок собирался назвать ее «Петербург». И вновь погружение в прошлое (в поэме описывается Петербург конца XIX века) приводит художника к «самому началу» — образу Петра I:
(Сон или явь): чудесный флот,
Широко развернувший фланги,
Внезапно заградил Неву…
И Сам Державный Основатель
Стоит на головном фрегате…
В произведениях Блока, запечатлевших великие бури России, (прежде всего это, конечно, касается поэмы «Двенадцать»), неизменно присутствует образ города на Неве.
Сквозь века и десятилетия проходит Петербург через творчество русских писателей. Город предстает то мрачным, зловещим пауком, призрачным мертвецом, символом зла и насилия, ужасов и жестокостей, то живым, пульсирующим существом, символом надежды, светлой мечты, культуры, свободолюбивых традиций.
Писатели видели Петербург в солнечный день или в метель, в серое мартовское утро и в белую ночь; в их произведениях обрисованы ситуации, типичные для большого города, и неожиданные контрасты, изображены жители столицы: обитатель доходных домов и торгующая собой женщина, интеллигент и чиновник, городской бродяга и «летающий человек», житель средней петербургской квартиры и революционер…
Образ города в произведениях русских писателей отличают разнообразие красок, деталей, подробностей городского быта, пейзажи, центральное место в которых занимает Нева, с ее каменными берегами и плавным бегом.
Петербург — город «страшный» и «великий», вечная, непреходящая тема в русской литературе.
К теме Петербурга обращались многие поэты и писатели. В русской литературе, да и в сознании общества в целом, Петербург с момента своего возникновения воспринимался не только как конкретный город, как новая столица, но и как символ новой России, символ ее будущего.
Для русской литературы тема Петербурга, города, соединившего отсталую Россию с Европой, стала совершенно особой. Вместе с тем в сознании писателей, некоторых видных исторических деятелей Петербург уже на рубеже XVIII — XIX веков был показателем противоречий исторического развития страны.
В русской поэзии этого времени запечатлен образ Петербурга декабристов, города больших надежд, благородных стремлений, города Пушкина. Картины петербургской жизни 1810-х годов даны в первой главе «Евгения Онегина». Поэт воссоздает атмосферу высоких помыслов, истинной духовности, надежд, присущую Петербургу тех лет (лексика эпохи, имена, слова, связанные с совершенно конкретными ассоциациями: «вольность», «гражданин», Адам Смит, Руссо, Байрон, «охлажденный ум», «свобода»…). В то же время отличительная черта пушкинского образа Петербурга — противоречивость столичной жизни, двойственность вызываемых городом чувств:
Город пышный, город бедный,
Дух неволи, стройный вид,
Свод небес зелено-бледный,
Скука, холод и гранит…
В 1833 году в Болдине Пушкин написал поэму «Медный всадник», одно из самых загадочных произведений русской литературы. В ней поэт по-новому
решает тему Петербурга, по-новому выбирает героя и строит конфликт.
В деятельности Петра Пушкин видел прежде всего проявление исторической закономерности. И Петр был для него не просто «великим человеком», а великим деятелем. Поэтому поэма «Медный всадник» начинается кратким, но знаменательным описанием Петра в один из высоких и творческих моментов его жизни, когда рождался гениальный замысел создания города «на берегу пустынных волн» Невы. Пушкин рисует светлые картины северной столицы, гордо и непоколебимо стоящей при море, как непоколебимо стоит Россия.
Пушкин начинает с рассказа о Петербурге белых ночей. Прекрасны не только его архитектура, Нева — но и природа, которая, как и город, созданный людьми и для людей, благоприятствует творчеству. При этом Пушкин открыто выражает свое чувство восхищения великим городом России. И это чувство, определяя все краски рисуемой картины, подчеркнуто повторением слова «люблю»:
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный…
Традиционно (вслед за Белинским) поэма определяется как «гимн» Петру, своего рода Петриада. Потому и «Вступление», посвященное торжественному описанию столицы, толкуется как прославление дел и личности Петра, как победа царя над стихией.
Но Белинским была высказана и мысль о том, что одним из важнейших героев поэмы является Петербург. Действительно, образ города у Пушкина — это символ новой, преображенной России, громадное и прекрасное чудо, сотворенное в тяжком, кровавом труде молодой империи.
Быстрый переход от далекого прошлого, когда только рождался замысел создания новой столицы («На берегу пустынных волн…»), к современности («Прошло сто лет…») помогает развить главную мысль Пушкина. Дерзкий замысел Петра был не просто прихотью монарха, а задачей, выполнение которой было необходимо для существования новой России. И после смерти Петра его замысел воплощался в течение века трудами нескольких поколений людей. Петербург стал удивительным, беспримерным памятником их усилий и дел.
Однако уже в финале «Вступления» звучит тревога (поэт предупреждает читателя: «Печален будет мой рассказ») и начинается новая тема Петербурга. Развернута она далее в повести, посвященной судьбе Евгения.
Выбор героя не случаен. Самодержавие, как оно было определено Петром, превратило Россию в чиновное государство. Введенная им табель о рангах не только открывала путь в дворянство, но и закрепляла рабское положение тех, кто стоял на низших ступеньках социальной лестницы. Евгений раскрыт в поэме как жертва социального строя и самодержавного режима, которые лишили его индивидуального характера, стерли все особенное,частное, неповторимое в его личности, оставив то общее, что определялось его социальным положением, положением бедного чиновника, и это делало его частью целого, типового.
Прошло сто лет с той поры, как начал строиться Петербург. Столько же складывался политический режим, жертвой которого стал Евгений. Нравственное и человеческое падение Евгения достигло предела, его желания элементарны — они, в сущности, сводятся к поддержанию своего положения чиновника («трудиться день и ночь»), чтобы обеспечить пропитанием себя и, возможно, свою семью. Он живет, не задумываясь о своей бедности, ни о чем не тужит, ни на что не жалуется. Лишь одна мечта тешит его в «бедном жилище» — мечта о скромном счастье с любимой Парашей. Мечта об одиноком счастье оказалась всего лишь мечтой: жизнь ее разбивает.
Буйство Невы принесло горе тысячам бедняков столицы. Это стихийное бедствие волею истории оказалось связанным с деятельностью Петра I. Частный случай — гибель Параши — приобрел обобщенный характер. Оказавшись «на площади Петровой», Евгений
думал не о себе — о судьбе Параши. И именно в этот момент грозная стихия природы соотносится поэтом со стихией самовластия. Евгений, плененный Невою,
…как будто околдован,
Как будто к мрамору прикован,
Сойти не может! Вкруг него
Вода и больше ничего!
И, обращен к нему спиною,
В неколебимой вышине,
Над возмущенною Невою
Стоит с простертою рукою
Кумир на бронзовом коне.
Но какая связь между «кумиром» и бедствием столицы? Вот буря стихла, и освобожденный из плена Евгений бежит к дому Параши, но находит там только обломки. Несчастье помутило разум Евгения. Сумасшествие явилось как бы последним этапом пути разрушения его личности.
Евгений не мог вернуться в привычный мир частной жизни, личных чувств и переживаний — он остался там, где раньше жила Параша. Пройдет год жизни, исполненной новыми испытаниями и бедствиями, но Евгений так и не вернется в свой дом. Петербург, страшный во время наводнения, оправляется от набегов Невы. Постепенно у Евгения начинают проясняться мысли — он долго идет к этому высшему моменту своей жизни.
Однажды Евгений спал у невской пристани. «…Дышал//Ненастный ветер. Мрачный вал//Плескал на пристань, ропща пени//И бьясь об гладкие ступени,//Как челобитчик у дверей//Ему не внемлющих судей». Бездомный Евгений, внешне — «ни зверь, ни человек», оказался именно в роли такого «челобитчика». Город выступал жестоким и бессердечным обидчиком.
Бедняк проснулся.
Мрачно было:
Дождь капал, ветер выл уныло,
И с ним вдали, во тьме ночной
Перекликался часовой…
Город-обидчик, город — оплот самовластия, мрачная столица империи — этот город и способствовал окончательному прояснению мыслей.
Вскочил Евгений; вспомнил живо
Он прошлый ужас; торопливо
Он встал; пошел бродить, и вдруг…
Он увидел того, кто незримо преследовал его все это время:
…И прямо в темной вышине
Над огражденною скалою
Кумир с простертою рукою
Сидел на бронзовом коне.
Евгений вздрогнул.
Прояснились
В нем страшно мысли.
Он узнал
И место, где потоп играл,
Где волны хищные толпились,
Бунтуя злобно вкруг него,
И львов, и площадь, и того,
Кто неподвижно возвышался
Во мраке медною главой,
Того, чьей волей роковой
Под морем город основался…
Необузданная, беззаконная стихия и роковая воля самовластия, оказавшись силами взаимосвязанными, явились причиной и несчастья города и прояснения мыслей Евгения. Ничтожный перед «горделивым истуканом» в обычной жизни, Евгений, когда «прояснились в нем страшно мысли», в нравственном, в общечеловеческом смысле становится равен ему. В пушкинской поэме «правда» чудотворного строителя, преобразователя России, и «правда» Евгения, страдающего человека, сосуществуют в трагическом противостоянии.
В поэме дана картина более чем вековой истории Петербурга: замысел Петра («здесь будет город заложен»), рост северной столицы, трагические события в день наводнения 1824 года. «Медный всадник» — это воссоздание трагической и противоречивой истории. В поэме противостоящие начала (Медный всадник и Евгений) взаимосвязаны, и изменение одного неизбежно влечет за собой изменение другого. Подтверждение этому — реакция Медного всадника на брошенное ему Евгением: «Ужо тебе!» Еще Валерий Брюсов отметил, что «преследование Евгения Медным всадником изображено не столько как бред сумасшедшего, сколь как реальный факт…». Это сочетание реального и фантастического помогает прийти к главному выводу: в основе этого противоречивого петербургского мира нет «дурной бесконечности», он обладает динамикой, способен изменяться. А. Блок писал: «Медный всадник — все мы находимся в вибрациях его меди».
Конфликт петербургского жителя, «маленького человека», и равнодушного к его страданиям казенного Петербурга получил блестящее художественное осмысление в прозе Гоголя. Гоголь не дает описаний города, его архитектурных ансамблей. Автор «Носа», «Записок сумасшедшего», «Невского проспекта», «Шинели» создает художественный образ столицы, в котором выражена социальная и нравственная суть Петербурга.
Петербург, показанный в повестях «Невский проспект» и «Шинель», является не просто местом действия, но и той социальной атмосферой, в которой живут и действуют герои гоголевских произведений. Картины города, атмосфера погони за чинами, бюрократического равнодушия к человеку, показ жестких социальных контрастов и противоречий — все это прекрасно нарисовано писателем.
Вместе с тем в «Петербургских повестях» отразились и те впечатления и жизненные переживания, которые связаны были с личной судьбой Гоголя, попавшего из провинциальной тишины Украины в сурово встретивший его Петербург. Первое впечатление, произведенное Петербургом, тоже было не таким, как ожидал писатель: «…Петербург мне показался вовсе не таким, как я думал, я его воображал красивее, великолепнее…»
В своих повестях Гоголь описывает те районы, где когда-то жил сам. Так, например, неподалеку от Сенной площади проживает майор Ковалев («квартира моя в Садовой»), на Вознесенском проспекте живет цырюльник Иван Яковлевич, здесь же бродит Поприщин, останавливаясь с изумлением перед огромным домом Зверкова: «Этот дом я знаю, — сказал я сам себе. — Это дом Зверкова. Эка машина! Какого в нем народа не живет: сколько кухарок, сколько приезжих! а нашей братьи чиновников — как собак, один на другом сидит».
Лишь художник Чартков поселился на дальней Пятнадцатой линии Васильевского острова. Художник жил в Коломне, куда опускается самый несчастный «осадок человечества», куда «не заходит будущее».
Гоголевский Петербург — пасмурный город нищих чиновников, мастеровых, бедного люда — противостоит парадному блеску Невского проспекта, этой «улице-красавице нашей столицы». Однако красота Невского проспекта призрачная, ложная красота, не могущая скрыть нищету и трагизм жизни большого города, прозябанья бедного люда Коломны и Мещанских, ужасную изнанку столицы. «О, не верьте этому Невскому проспекту!.. Все обман, все мечта, все не то, чем кажется!» — восклицает Гоголь.
Писатель прекрасно передает тревожную, изменчивую атмосферу города через остроту сюжетных ситуаций, неожиданность финала — комического (как в «Носе») или — что чаще — трагического. Самоубийство, сумасшествие, незаметная смерть — таков удел безвестных представителей «низов». Безудержная погоня за богатством и чинами, торжество самодовольной пошлости и подлости — таковы черты представителей господствующих «верхов».
В «Петербургских повестях» прежде всего поставлен вопрос о жизни рядовых людей этого огромного города, о судьбе «маленького человека», его бедственной участи в условиях помещичье-бюрократического государства.
В «Записках сумасшедшего» Гоголь словами такого обездоленного и обойденного «маленького человека» Поприщина раскрывает противоречивость, социальную несправедливость чиновническо-дворянского общества: «Все, что есть лучшего на свете, все достается или камер-юнкерам, или генералам. Найдешь себе бедное богатство, думаешь достать его рукою, — срывает у тебя камер-юнкер или генерал». Гоголь глубоко сочувствует этим скромным, маленьким людям — бедному чиновнику Поприщину в «Записках сумасшедшего», жалкому бедняку Акакию Акакиевичу Башмачкину в «Шинели». Атмосфера равнодушия и
безразличия к человеку, власть чина и денег обрекают массы незаметных «маленьких» людей на трагическую жизнь и в конце концов гибель. Однако Гоголь остается гуманистом, и в то же время он бессилен что-либо изменить.
В «Петербургских повестях» автор противопоставляет благополучным и наглым существователям — вроде поручика Пирогова в «Невском проспекте» — беспомощных Поприщиных и Башмачкиных.
Гоголь выступает как художник города. Он показывает, что за всей этой внешней нарядностью, за парадным блеском всегда чисто подметенных тротуаров Невского проспекта, по которому движутся вереницы карет и потоки щегольски разодетых прохожих, за всем этим прячутся неприглядные трущобы бедноты, несчастные простые люди. Это и ничтожество майоров Ковалевых, неуверенность в завтрашнем дне, нищета и забитость Башмачкиных, тоска по идеалам художника Пискарева, кончающего самоубийством. «Невский проспект», — писал Белинский, — есть создание столь же глубокое, сколько и очаровательное; это две полярные стороны одной и той же жизни, это высокое и смешное обок друг другу».
Гоголь показывает жизнь людей в этом городе «крестов и звезд», в городе пошлости и раболепия перед власть имущими. Этот город может унизить человека, опустить человека до такого уровня, когда он, подобно Пирогову, оставаясь самодовольным, не смущается даже поркой, устроенной ему за его волокитство. Белинский писал: «Пискарев и Пирогов — какой контраст!.. О, какой смысл скрыт в этом контрасте! И какое действие производит этот контраст! Пискарев и Пирогов, один в могиле, другой — доволен и счастлив, даже после неудачного волокитства и ужасных побоев!..» Таков этот город — одни процветают, другие погибают.
«В судьбе Петербурга есть что-то трагическое, мрачное и величественное» (Герцен. Фельетон «Москва и Петербург»),
Во второй половине XIX века многие писатели также обращались к теме Петербурга, и прежде всего Некрасов.
В поэме «Несчастные» (1856 г.) поэт написал о петербургской жизни:
Но если той тревоги смутной
Не чуждо сердце — пропадешь!
В стихах Некрасова Петербург противопоставляется провинции. Герой поэмы «Несчастные» связан с обоими этими мирами. Вот «бедный городок», где «солнца каждому довольно»: собор, четыре кабака, Волга. Однако этот уютный мир провинции гибелен для молодого ума:
…Но там бесплодно гибнут силы,
Там духота, бездумье, лень,
Там время тянется сонливо…
Куда ж идти? К чему стремиться?
Где силы юные пытать?
И молодые люди тянутся к Петербургу, который «обещает» известность и славу. Об этих надеждах провинциала говорит и Некрасов:
…Воображенье
К столице юношу манит,
Там слава, там простор, движенье…
Но Петербург, каким он показан у Некрасова, — «город роковой», жестокий и беспощадный.
Пройдут года в борьбе бесплодной,
И на красивые плиты,
Как из машины винт негодный,
Быть может, брошен будешь ты?
Итак, в поэме Некрасова два противопоставленных друг другу мира: провинция и Петербург — оба губительны для молодых, талантливых сил.
В то же время Некрасов поразительно описывает зимний Петербург в цикле «О погоде»:
Но зимой — дышишь вольно; для глаза —
Роскошь!
Улицы, зданья, мосты
При волшебном сиянии газа
Получают печать красоты…
В серебре лошадиные гривы,
Шапки, бороды, брови людей,
И, как бабочек крылья, красивы
Ореолы вокруг фонарей!
Некрасов часто описывает как бы случайно попавшие на глаза детали и эпизоды городской жизни, но в них угадывается трагическая суть. Наиболее убедительно этот прием использован в стихотворении «Утро» (1872 — 1873): «на позорную площадь кого-то провезли», «проститутка домой на рассвете поспешает», «торгаши просыпаются». И наконец, — финал:
Дворник вора колотит — попался!
Гонят стадо гусей на убой;
Где-то в верхнем этаже раздался
Выстрел — кто-то покончил с собой…
Своеобразие интонации некрасовской речи, когда поэт заговаривает о Петербурге, — в ее драматическом звучании. «Рыдающий стих» отличает ряд типично петербургских произведений: «Размышления у парадного подъезда», «Убогая и нарядная», «Вчерашний день, часу в шестом…», «Еду ли ночью по улице темной…».
В поэме «Несчастные» Некрасов писал о Петербурге:
В стенах твоих
И есть и были в стары годы
Друзья народа и свободы,
А посреди могил немых
Найдутся громкие могилы.
Ты дорог нам, — ты был всегда
Ареной деятельной силы,
Пытливой мысли и труда!..
Петербург остается для Некрасова городом, где мужала русская демократия, для которой этот город стал «колыбелью свободы».
Петербург конца XIX века — это уже большой капиталистический город, что сказалось в его архитектуре, жизни. Александр Блок в набросках к поэме «Возмездие», имея в виду столицу, написал: «Петербург рождался новый, напророченный Достоевским».
Для писателей второй половины XIX века громадное значение имел образ Петербурга, созданный Достоевским. Следуя за Пушкиным («Медный всадник»), Достоевский по-новому воплотил в Петербурге русскую национальную трагедию — трагедию подавления личности. Петербург у Достоевского — «самый фантастический», «самый отвлеченный и умышленный город», и в то же время он в высшей степени реален, он оказывает постоянное и страшное воздействие на души людей. Раскольников («Преступление и наказание»), Долгоруков («Подросток») — мысли, поступки, судьбы этих и многих других героев Достоевского в значительной степени объясняются тем, что они петербургские жители. Воздействие города проявляется в том, что герои Достоевского живут в страшном душевном напряжении, как бы на грани катастрофы, которая вот-вот или все разрушит, или разрешит главные вопросы, прояснит самое сокровенное и важное в жизни.
За два первых десятилетия XX века было создано громадное количество художественных произведений, посвященных Петербургу, Блоковский образ Петербурга явился одним из самых уникальных в русской поэзии. У Блока было чувство глубокой личной связи с Петербургом (часто в его стихах встречается выражение «город мой»), своей зависимости от него. Однажды в своем дневнике он сделал запись: «Город ужасно действует».
Он спит, пока закат румян.
И сонно розовеют латы.
И с тихим свистом сквозь туман
Глядится Змей, копытом сжатый, —
так начинается стихотворение Блока «Петр». Петербург в этом стихотворении — город, в котором, по словам Иннокентия Анненского, «змей и царь не кончили исконной борьбы» (своеобразие «двоевластия» петербургской жизни: с одной стороны, созидающее, творческое начало — Медный всадник, а с другой стороны, стихийное, низменное — змей). Петр предстает здесь как «веселый царь», в руке которого то «факельное пламя», то «зловонное кадило», то «вспыхнет меч». Он и благословляет зло, и грозит карой за него.
В петербургском мифе неизбежно присутствует стихийное, разрушительное, враждебное Петру начало. После создания памятника на Сенатской площади оно часто стало ассоциироваться со змеем, которого
топчет конь царя. В стихотворении Блока змей, раскинувшись над домами, берет в плен город. В «глухие вечера» он и царь вдруг становятся союзниками. И тогда
Пускай невинность из угла Протяжно молит о пощаде!
Исторические события начала XX века Блок осмысливает с точки зрения петербургского мифа. Поэтому стихотворение «Вися над городом всемирным» (1905) написанное в дни объявления конституции, содержит в себе такую параллель:
И если лик свободы явлен,
То прежде явлен лик змеи,
И ни одни сустав не сдавлен
Сверкнувших колец чешуи.
Блок писал об «упрямо двоящемся образе города на болоте» (1905 г.). Петербург Петра был для Блока той силой, которая мешает проявиться до конца «лику
свободы».
У Блока нет подробных описаний города, мало примет именно Петербурга. Их буквально можно сосчитать по пальцам: Медный всадник, фиванские сфинксы на берегу Невы, часовые на Крестовском острове, Петропавловский шпиль, «Невская башня», площадь Сената… Но все же у нас возникает убежденность, что абсолютное большинство блоковских стихов — о Петербурге.
Блоковская «блуждающая пристальность» (Б. Пастернак) проявляется в том, что в его стихи входят как бы случайные, но в то же время точные детали облика и жизни города. Поэтому нет сомнения, что строки:
Под утро проснулся от шума
И треска несущихся льдин, —
про Петербург. И эти:
Ты смотришь в очи ясным зорям,
А город ставит огоньки,
И в переулках пахнет морем,
Поют фабричные гудки, —
тоже про Петербург.
Предчувствие «неслыханных перемен» с годами обострило интерес Блока к историческому плану петербургской темы. Самый яркий пример — поэма «Возмездие» (1910— 1921). Предполагается, что первоначально Блок собирался назвать ее «Петербург». И вновь погружение в прошлое (в поэме описывается Петербург конца XIX века) приводит художника к «самому началу» — образу Петра I:
(Сон или явь): чудесный флот,
Широко развернувший фланги,
Внезапно заградил Неву…
И Сам Державный Основатель
Стоит на головном фрегате…
В произведениях Блока, запечатлевших великие бури России, (прежде всего это, конечно, касается поэмы «Двенадцать»), неизменно присутствует образ города на Неве.
Сквозь века и десятилетия проходит Петербург через творчество русских писателей. Город предстает то мрачным, зловещим пауком, призрачным мертвецом, символом зла и насилия, ужасов и жестокостей, то живым, пульсирующим существом, символом надежды, светлой мечты, культуры, свободолюбивых традиций.
Писатели видели Петербург в солнечный день или в метель, в серое мартовское утро и в белую ночь; в их произведениях обрисованы ситуации, типичные для большого города, и неожиданные контрасты, изображены жители столицы: обитатель доходных домов и торгующая собой женщина, интеллигент и чиновник, городской бродяга и «летающий человек», житель средней петербургской квартиры и революционер…
Образ города в произведениях русских писателей отличают разнообразие красок, деталей, подробностей городского быта, пейзажи, центральное место в которых занимает Нева, с ее каменными берегами и плавным бегом.
Петербург — город «страшный» и «великий», вечная, непреходящая тема в русской литературе.
Беру!
Автор: Пушкин А.С.
Несколько поколений исследователей при рассмотрении петербургской темы в русской литературе настойчиво и категорически утверждали, что ввел ее Гоголь. Такой цикл повестей, как “Невский проспект”, “Записки сумасшедшего”, “Портрет”, “Нос” и, наконец, “Шинель”, казалось, убедительно подтверждали это. Именно Гоголь, глава “натуральной школы” в русской литературе XIX века, сделал Петербург главным героем своих повестей, но эта тема была разработана и художественно воплощена до него в жанре петербургской повести Пушкиным.
Столица Российского государства, Северная Пальмира, представляла для Пушкина край красоты и вдохновения. Не случайно гениальный поэт постоянно обращается к этому образу в своем творчестве. В этом городе он учился, здесь жили его друзья, его любимые женщины, которым впоследствии были посвящены его гениальные творения. Именно в Петербурге он утвердился как творческая личность, здесь были написаны его лучшие произведения.
Впервые с образом Петербурга мы сталкиваемся в романе в стихах “Евгений Онегин”. В первой главе этого произведения мы видим, с какой любовью Пушкин описывает дорогой и хорошо знакомый ему город, раскрывая его через образ Евгения Онегина — главного героя романа, типичного представителя дворянской молодежи 10-20-х годов XIX века, жизнь которых протекала “в вихре света”, состояла из балов и маскарадов, шумных, модных вечеринок, посещения театров и ресторанов:
Еще бокалов жажда просит Залить горячий жир котлет, Но звон брегета им доносит, Что новый начался балет.
И сам автор, и его герой — оба восхищались красотой Петербурга, “упивались” “дыханьем ночи благосклонной”:
Все было тихо; лишь ночные перекликались часовые, Да дрожек отдаленный стук С Мильонной раздавался вдруг.
Наравне с дворянским Петербургом представлен и Петербург, “барабаном пробужденный”:
Встает купец, идет разносчик, На биржу тянется извозчик, С кувшином охтенка спешит.
Но главное в образе Петербурга первой четверти XIX века — это атмосфера приподнятости, ожидания грядущих, перемен, царившая в воздухе, атмосфера ожиданий, надежд, перемен и “вольности святой”. Отсюда и лексика того времени, которой насыщено произведение: “вольность”, “гражданин”, “томленье жизнью”, “охлажденный ум”, буря, море, свобода, также значимы и имена: Адам Смит, Руссо (“защитник вольности и прав”), Байрон, Каверин, Чаадаев. На самом деле Петербург в первой половине романа — это город декабристов и, следовательно, город высокой духовности, город красоты я добра, помогающий найти путь к свободе.
В последней главе романа мы видим Петербург глазами Татьяны, уездной барышни, превратившейся из наивной девочки в величавую княгиню, которая стоит на равных с “Клеопатрой Невы” Ниной Вороненою:
Тут был, однако, цвет столицы, И знать, и моды образцы, Везде встречаемые лица, Необходимые тупцы…
Описывая светское общество, Пушкин характеризует его достаточно зло, говоря, что в этой среде можно “ожесточиться, очерстветь и наконец окаменеть”. Отношение автора к кругу этих людей ясно уже с первых страниц романа. Пушкин с иронией описывает образец “прекрасного человека” с точки зрения света:
Блажен, кто смолоду был молод,
Блажен, кто вовремя созрел –
Кто в двадцать лет был франт иль хват,
А в тридцать выгодно женат;
Кто в пятьдесят освободился
От частных и других долгов,
О ком твердили целый век:
N. N. прекрасный человек.
Совершенно другой предстает Петербург перед нами в повести “Медный всадник”, написанной в 1833 году. Это столица европейского государства, блестящая, богатая, пышная, но холодная и враждебная для “маленького человека”.
В этом произведении автор обращается к образу основателя города — Петру I, который выступает здесь как реальное лицо. Существует много мнений насчет того, какова же главная мысль поэмы “Медный всадник”? Прав был, очевидно, В. Г. Белинский, который утверждал, что основная идея поэмы заключается в торжестве “общего над частным”, при очевидном сочувствии автора к “страданию этого частного”.
Пушкин поет гимн столице Российского государства:
Люблю тебя, Петра творенье, Люблю твой строгий, стройный вид! Невы державное теченье, Береговой ее гранит, Твоих оград узор чугунный…
Город вознесся “пышно, горделиво” “из тьмы лесов и топи блат” и стал сердцем могучего государства:
Красуйся, град Петров, и стой Неколебимо, как Россия.
Конфликт личности и государства в поэме полностью не разрешен. На примере двух произведений мы проследили, как менялся образ Петербурга в творчестве великого писателя и поэта А. С. Пушкина.
Впервые с образом Петербурга мы сталкиваемся в романе в стихах “Евгений Онегин”. В первой главе этого произведения мы видим, с какой любовью Пушкин описывает дорогой и хорошо знакомый ему город, раскрывая его через образ Евгения Онегина — главного героя романа, типичного представителя дворянской молодежи 10-20-х годов XIX века, жизнь которых протекала “в вихре света”, состояла из балов и маскарадов, шумных, модных вечеринок, посещения театров и ресторанов:
Еще бокалов жажда просит Залить горячий жир котлет, Но звон брегета им доносит, Что новый начался балет.
И сам автор, и его герой — оба восхищались красотой Петербурга, “упивались9quot; “дыханьем ночи благосклонной”:
Все было тихо; лишь ночные перекликались часовые, Да дрожек отдаленный стук С Мильонной раздавался вдруг.
Наравне с дворянским Петербургом представлен и Петербург, “барабаном пробужденный”:
Встает купец, идет разносчик, На биржу тянется извозчик, С кувшином охтенка спешит.
Но главное в образе Петербурга первой четверти XIX века — это атмосфера приподнятости, ожидания грядущих, перемен, царившая в воздухе, атмосфера ожиданий, надежд, перемен и “вольности святой”. Отсюда и лексика того времени, которой насыщено произведение: “вольность9quot;, “гражданин9quot;, “томленье жизнью”, “охлажденный ум”, буря, море, свобода, также значимы и имена: Адам Смит, Руссо (“защитник вольности и прав”), Байрон, Каверин, Чаадаев. На самом деле Петербург в первой половине романа — это город декабристов и, следовательно, город высокой духовности, город красоты я добра, помогающий найти путь к свободе.
В последней главе романа мы видим Петербург глазами Татьяны, уездной барышни, превратившейся из наивной девочки в величавую княгиню, которая стоит на равных с “Клеопатрой Невы” Ниной Вороненою:
Тут был, однако, цвет столицы, И знать, и моды образцы, Везде встречаемые лица, Необходимые тупцы.
Описывая светское общество, Пушкин характеризует его достаточно зло, говоря, что в этой среде можно “ожесточиться, очерстветь и наконец окаменеть”. Отношение автора к кругу этих людей ясно уже с первых страниц романа. Пушкин с иронией описывает образец “прекрасного человека” с точки зрения света:
Блажен, кто смолоду был молод,
Блажен, кто вовремя созрел –
Кто в двадцать лет был франт иль хват,
А в тридцать выгодно женат;
Кто в пятьдесят освободился
От частных и других долгов,
О ком твердили целый век:
N. N. прекрасный человек.
Совершенно другой предстает Петербург перед нами в повести “Медный всадник”, написанной в 1833 году. Это столица европейского государства, блестящая, богатая, пышная, но холодная и враждебная для “маленького человека”.
В этом произведении автор обращается к образу основателя города — Петру I, который выступает здесь как реальное лицо. Существует много мнений насчет того, какова же главная мысль поэмы “Медный всадник”? Прав был, очевидно, В. Г. Белинский, который утверждал, что основная идея поэмы заключается в торжестве “общего над частным”, при очевидном сочувствии автора к “страданию этого частного”.
Пушкин поет гимн столице Российского государства:
Люблю тебя, Петра творенье, Люблю твой строгий, стройный вид! Невы державное теченье, Береговой ее гранит, Твоих оград узор чугунный.
Город вознесся “пышно, горделиво” “из тьмы лесов и топи блат” и стал сердцем могучего государства:
Красуйся, град Петров, и стой Неколебимо, как Россия.
Конфликт личности и государства в поэме полностью не разрешен. На примере двух произведений мы проследили, как менялся образ Петербурга в творчестве великого писателя и поэта А. С. Пушкина. 31838 человек просмотрели эту страницу. Зарегистрируйся или войди и узнай сколько человек из твоей школы уже списали это сочинение.
/ Сочинения / Пушкин А.С. / Разное / Петербург в творчестве А. С. Пушкина
Смотрите также по разным произведениям Пушкина:
Мы напишем отличное сочинение по Вашему заказу всего за 24 часа. Уникальное сочинение в единственном экземпляре.
Петербург глазами А. С. Пушкина по поэме «Медный всадник» Люблю тебя, Петра творенье.
По мысли А. С. Пушкина, Петербург явился превосходным синтезом великих замыслов Петра Первого и талантливости русских мастеров.
Полнощных стран краса и диво,
Из тьмы лесов, из топи блат
Вознесся пышно, горделиво.
Природой здесь нам суждено
В Европу прорубить окно.
Ногою твердой стать при море.
Сюда по новым им волнам
Все флаги в гости будут к нам,
И запируем на просторе.
Вслед за поэтом мы любуемся построенным городом, принимая его как данность, существовавшую всегда.
Дворцов и башен; корабли
Толпой со всех концов земли
К богатым пристаням стремятся;
В гранит оделася Нева;
Мосты повисли над водами;
Ее покрылись острова.
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный.
И ясны спящие громады Пустынных улиц, и светла
Город, построенный на берегах могучей реки, любуется в ее воды, как в зеркало, отражаясь своими красотами.
Поэт восхищен не просто новой столицей, он поет славу стране, сумевшей отстоять свое право называться великой державой, а это было не так-то просто. Теперь многие трудности позади, и Пушкин уверен, что город, построенный в ознаменование побед, будет стоять вечно, как хранитель традиций и великой русской истории.
Пусть волны финские забудут
И тщетной злобою не будут
Тревожить вечный сон Петра!
Какая сила в нем сокрыта!
А в сем коне какой огонь!
Куда ты скачешь, гордый конь,
И где опустишь ты копыта?
О мощный властелин судьбы!
Не так ли ты над самой бездной,
На высоте, уздой железной
Россию поднял на дыбы.
И вслед за Пушкиным вновь и вновь с гордостью повторяю:
Неколебимо, как Россия.
Да умирится же с тобой
И побежденная стихия. 30642 человека просмотрели эту страницу. Зарегистрируйся или войди и узнай сколько человек из твоей школы уже списали это сочинение.
/ Сочинения / Пушкин А.С. / Разное / Петербург глазами А. С. Пушкина по поэме «Медный всадник»
Смотрите также по разным произведениям Пушкина:
Мы напишем отличное сочинение по Вашему заказу всего за 24 часа. Уникальное сочинение в единственном экземпляре.
Внимание, только СЕГОДНЯ!
Петербург —удивительный город, Северная Пальмира. Какой значительный след оставил он в нашей русской истории. Как сильно и многообразно повлиял он на наше общество, на нашу жизнь. И как тема, и как образ Петербург оставил глубокий след в русской литературе. Грозная стихия, закованная в гранит, вдохновила многих писателей. Такие гении, как Ломоносов, Державин, Батюшков, Гоголь, Лермонтов и многие другие, раскрывали образ Петербурга, но именно Пушкин создал целостный и завершенный образ города. Он уникален тем, что описал духовное начало Петербурга, придал городу силу самостоятельного бытия, живущего своей жизнью, то тихой и спокойной, то полной наводнений и бедствий. Величественное, ужасающее творение, построенное на болоте и на костях, раскинулось грозно и прекрасно. И никто, даже самодержцы, не может бороться со стихией:
Печален, смутен, вышел он
И молвил: «С Божией стихией
Царям не совладеть».
Наверное, именно поэтому как единственного человека, покорившего стихию, Пушкин описывает Петра I: непостижимое и недосягаемое божество, грозное и могучее, окутанное «священным покровом» основателя города.
Петербург предстает здесь и в хорошем и в плохом свете. Это величественный , красивый град, полный изящных форм и очертаний, и в то же время бушующий тиран, неугомонная стихия, закованная в цепи «владыки полумира». Пушкин показывает Петербург со всех сторон. Он и нищий:
Забор некрашеный, да ива
И ветхий домик…
И величественно прекрасный своими холодными грациозными очертаниями:
По оживленным берегам
Громады стройные теснятся
Дворцов и башен; корабли
Толпой со всех концов земли
К богатым пристаням стремятся;
В гранит оделася Нева;
Мосты повисли над водами…
Среди Ашогочисленных характеристик неповторимых особенностей Петербурга как северного города можно отметить удивительные по совершенству отточенного слова описания белых ночей:
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный…
Этот образ неразрывно связан с Северной столицей. Для того чтобы описать белую северную ночь, Пушкин нашел слова, неповторимые по отчетливости сравнений.
Надо признать, что во времена Пушкина архитектурный облик Петербурга был куда более совершенен. И повезло же пушкинским современникам, которые видели своими глазами не только таинственный и прекрасный облик нашего города, но и узнавали его воссозданным, претворенным в совершенных стихах, только что вышедших из-под пера Пушкина. Для нас же прежний образ утонул в «преданьях старины», и только пушкинские творения служат путеводителем по городу, каким он был при поэте и каким мы захотели бы его увидеть снова. Конечно же, современникам Пушкина было легче утверждать, что поэту удалось воссоздать облик любимого ими города на Неве ярче, чем это могли сделать за него многие другие поэты. Но, вглядываясь в наследие поэта, мы сможем понять его величие на тех страницах, которые посвящены Петербургу.
Все, что описано в «Медном всаднике», является истинным бытием Северной столицы. Гений Пушкина отразил всю духовную и материальную жизнь города в непревзойденных стихах, которые и по сей день являются лучшим гимном нашему городу. Многогранный Петербург предстает так разнообразно прекрасным:
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит…
Все олицетворяет близкие образы нашего города: прекрасные «громады дворцов и башен», «чугунная ограда» Невы, «Адмиралтейская игла», чугунные узоры дивных решеток Летнего сада, Казанского собора. И всегда присутствует Нева как неразделимое целое, как сердце Северной Пальмиры.
Поэма «Медный всадник» тесно связана с самим Петербургом. Без нее не было бы духовного завершения города. Да и только Петербург мог дать Пушкину такое богатство художественных впечатлений и знаний. Город находит свое изображение в его творчестве в различное время года, дня, в разнообразных своих частях: в центре и предместьях. Здесь можно найти различные черты города: и бедного и богатого, и безмолвного и бушующего, прекрасного и угрожающего.
Вообще, весь образ Петербурга говорит о трудности его рождения, о деспотическом характере Петра, создавшего его, о рабстве народа. Поистине Петербург — город на костях человеческих. Все эти особенности, характерные черты города нашего отразил Пушкин в своей гениальной поэме «Медный всадник».
«Пушкин создал из Петербурга целый мир. С наследием Пушкина должны были считаться все, пытавшиеся сказать свое слово о Петербурге». (Н.П.Анциферов).
Несколько поколений исследователей при рассмотрении петербургской темы в русской литературе настойчиво и категорически утверждали, что ввел ее Гоголь. Такой цикл повестей, как “Невский проспект”, “Записки сумасшедшего”, “Портрет”, “Нос” и, наконец, “Шинель”, казалось, убедительно подтверждали это. Именно Гоголь, глава “натуральной школы” в русской литературе XIX века, сделал Петербург главным героем своих повестей, но эта тема была разработана и художественно воплощена до него в жанре петербургской повести Пушкиным.
Столица Российского государства, Северная Пальмира, представляла для Пушкина край красоты и вдохновения. Не случайно гениальный поэт постоянно обращается к этому образу в своем творчестве. В этом городе он учился, здесь жили его друзья, его любимые женщины, которым впоследствии были посвящены его гениальные творения. Именно в Петербурге он утвердился как творческая личность, здесь были написаны его лучшие произведения.
Впервые с образом Петербурга мы сталкиваемся в романе в стихах “Евгений Онегин”. В первой главе этого произведения мы видим, с какой любовью Пушкин описывает дорогой и хорошо знакомый ему город, раскрывая его через образ Евгения Онегина — главного героя романа, типичного представителя дворянской молодежи 10-20-х годов XIX века, жизнь которых протекала “в вихре света”, состояла из балов и маскарадов, шумных, модных вечеринок, посещения театров и ресторанов:
Еще бокалов жажда просит Залить горячий жир котлет, Но звон брегета им доносит, Что новый начался балет.
И сам автор, и его герой — оба восхищались красотой Петербурга, “упивались” “дыханьем ночи благосклонной”:
Все было тихо; лишь ночные перекликались часовые, Да дрожек отдаленный стук С Мильонной раздавался вдруг.
Наравне с дворянским Петербургом представлен и Петербург, “барабаном пробужденный”:
Встает купец, идет разносчик, На биржу тянется извозчик, С кувшином охтенка спешит.
Но главное в образе Петербурга первой четверти XIX века — это атмосфера приподнятости, ожидания грядущих, перемен, царившая в воздухе, атмосфера ожиданий, надежд, перемен и “вольности святой”. Отсюда и лексика того времени, которой насыщено произведение: “вольность”, “гражданин”, “томленье жизнью”, “охлажденный ум”, буря, море, свобода, также значимы и имена: Адам Смит, Руссо (“защитник вольности и прав”), Байрон, Каверин, Чаадаев. На самом деле Петербург в первой половине романа — это город декабристов и, следовательно, город высокой духовности, город красоты я добра, помогающий найти путь к свободе.
В последней главе романа мы видим Петербург глазами Татьяны, уездной барышни, превратившейся из наивной девочки в величавую княгиню, которая стоит на равных с “Клеопатрой Невы” Ниной Вороненою:
Тут был, однако, цвет столицы, И знать, и моды образцы, Везде встречаемые лица, Необходимые тупцы…
Описывая светское общество, Пушкин характеризует его достаточно зло, говоря, что в этой среде можно “ожесточиться, очерстветь и наконец окаменеть”. Отношение автора к кругу этих людей ясно уже с первых страниц романа. Пушкин с иронией описывает образец “прекрасного человека” с точки зрения света:
Блажен, кто смолоду был молод,
Блажен, кто вовремя созрел –
Кто в двадцать лет был франт иль хват,
А в тридцать выгодно женат;
Кто в пятьдесят освободился
От частных и других долгов,
О ком твердили целый век:
N. N. прекрасный человек.
Совершенно другой предстает Петербург перед нами в повести “Медный всадник”, написанной в 1833 году. Это столица европейского государства, блестящая, богатая, пышная, но холодная и враждебная для “маленького человека”.
В этом произведении автор обращается к образу основателя города — Петру I, который выступает здесь как реальное лицо. Существует много мнений насчет того, какова же главная мысль поэмы “Медный всадник”? Прав был, очевидно, В. Г. Белинский, который утверждал, что основная идея поэмы заключается в торжестве “общего над частным”, при очевидном сочувствии автора к “страданию этого частного”.
Пушкин поет гимн столице Российского государства:
Люблю тебя, Петра творенье, Люблю твой строгий, стройный вид! Невы державное теченье, Береговой ее гранит, Твоих оград узор чугунный…
Город вознесся “пышно, горделиво” “из тьмы лесов и топи блат” и стал сердцем могучего государства:
Красуйся, град Петров, и стой Неколебимо, как Россия.
Конфликт личности и государства в поэме полностью не разрешен. На примере двух произведений мы проследили, как менялся образ Петербурга в творчестве великого писателя и поэта А. С. Пушкина.
Беру!
Петербург, пожалуй, самый знаменитый, необычный и противоречивый город в нашей стране. Многими поэтами и писателями он был отмечен в произведениях, причем как с хорошей, так и с плохой стороны. Одни воспевали его и называли «окном в Европу», другие со всей ненавистью и отчаянием говорили о Петербурге как о городе, «построенном на костях», о «проклятии России». Интерес к этому поистине великому городу не угасал практически с самого его возведения и до наших дней. Такая литературная слава Петербурга объясняется не только тем, что он является столицей на протяжении как Золотого (первая треть ХIХ столетия), так и Серебряного (начало ХХ столетия) веков русской культуры. Сам город с его островами и каналами, белыми ночами, великолепными памятниками архитектуры необыкновенно привлекателен для писателей, поэтов и художников. В произведениях всех живших здесь писателей и поэтов Северная столица становилась не только местом действия, но и равноправным действующим лицом.
Люблю тебя, Петра творенье, Петербург Пушкин гоголь
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный…
Восхищение городом, перед которым «померкла старая Москва», звучит в каждой строчке вступления поэмы.
Такое же торжественное ясно описанный образ Петербурга можно встретить и в творчестве Гоголя, Например, в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» этот город представляется сказочным, фантастичным. Кузнец Вакула удивляется пышности и блеску столицы больше, чем полету на черте. Героя поражают здания в четыре этажа, широкие улицы, количество экипажей и знати. Образ Петербург — это образ города аристократов, и кузнец, попав туда, восклицает: «Сколько здесь панства!» Дворянство изображено автором в традициях парадного портрета восемнадцатого века, в частности Екатерина II предстает читателю доброй феей, чей подарок приносит Вакуле счастье. Образ Петербурга в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» — город антастический, город нарядный и торжественный, дарящий радость.
Однако такое описание северной столицы редко в творчестве Гоголя. В большинстве своих произведений писатель, будучи одним из основателей «натуральной школы», целью которой было выявление и высмеивание пороков общества и государства, рисует образ Петербурга, как города социальных контрастов. В его повести «Шинель» он изображает его городом-монстром, уничтожающим «маленького человека» (позже эта тема будет продолжена Ф. М. Достоевским в образах Макара Девушкина и семьи Мармеладовых). Образ Петербурга представлен в произведении как бы с двух сторон: с одной — «вечным титулярным советником» Акакием Акакиевичем Башмачкиным, ничтожеством, раздавленным и растоптанным средой человеком, а с другой — «значительным лицом», то есть высокопоставленным чиновником, героем, не имеющим даже имени, так как он является не личностью, а лишь собирательным образом, впитавшим в себя все характерные черты столичного «высокого» чиновничества. Акакий Акакиевич изображен писателем как личность, не способная в своей жизни ни на что, кроме переписывания бумаг, не имеющий никакой мечты или цели, совершенно затравленный и забитый. Но с необходимостью шитья новой шинели в его обыденное существование врывается радость, герой даже позволяет себе смелые мысли, например, «не положить ли ему и вправду куницу на воротник». Но счастье Башмачка превращается в самое большое в его жизни горе: шинель украдена, и герой решает добиться приема у «значительного лица», олицетворяющего силу и власть Петербурга. Чиновнику же не только просто не интересен «маленький человек», а он даже раздражает его тем, что отнимает у него время. Для этого чиновника Акакий Акакиевич — никто, и поэтому «значительное лицо» не обращает никакого внимания на лицо незначительное, а тем более на его страдания. Петербург в повести оказывается губителем жизни «маленького человека», безжалостным чудовищем, олицетворением жестокие нравы Петербургского правительства.
Столица Российского государства, Северная Пальмира, представляла для Пушкина край красоты и вдохновения. Не случайно гениальный поэт постоянно обращается к этому образу в своем творчестве. В этом городе он учился, здесь жили его друзья, его любимые женщины, которым впоследствии были посвящены его гениальные творения. Именно в Петербурге он утвердился как творческая личность, здесь были написаны его лучшие произведения.
Впервые с образом Петербурга мы сталкиваемся в романе в стихах “Евгений Онегин”. В первой главе этого произведения мы видим, с какой любовью Пушкин описывает дорогой и хорошо знакомый ему город, раскрывая его через образ Евгения Онегина — главного героя романа, типичного представителя дворянской молодежи 10-20-х годов XIX века, жизнь которых протекала “в вихре света”, состояла из балов и маскарадов, шумных, модных вечеринок, посещения театров и ресторанов:
Еще бокалов жажда просит Залить горячий жир котлет, Но звон брегета им доносит, Что новый начался балет.
И сам автор, и его герой — оба восхищались красотой Петербурга, “упивались” “дыханьем ночи благосклонной”:
Все было тихо; лишь ночные перекликались часовые, Да дрожек отдаленный стук С Мильонной раздавался вдруг.
Наравне с дворянским Петербургом представлен и Петербург, “барабаном пробужденный”:
Встает купец, идет разносчик, На биржу тянется извозчик, С кувшином охтенка спешит.
Но главное в образе Петербурга первой четверти XIX века — это атмосфера приподнятости, ожидания грядущих, перемен, царившая в воздухе, атмосфера ожиданий, надежд, перемен и “вольности святой”. Отсюда и лексика того времени, которой насыщено произведение: “вольность”, “гражданин”, “томленье жизнью”, “охлажденный ум”, буря, море, свобода, также значимы и имена: Адам Смит, Руссо (“защитник вольности и прав”), Байрон, Каверин, Чаадаев. На самом деле Петербург в первой половине романа — это город декабристов и, следовательно, город высокой духовности, город красоты я добра, помогающий найти путь к свободе.
В последней главе романа мы видим Петербург глазами Татьяны, уездной барышни, превратившейся из наивной девочки в величавую княгиню, которая стоит на равных с “Клеопатрой Невы” Ниной Вороненою:
Тут был, однако, цвет столицы, И знать, и моды образцы, Везде встречаемые лица, Необходимые тупцы…
Описывая светское общество, Пушкин характеризует его достаточно зло, говоря, что в этой среде можно “ожесточиться, очерстветь и наконец окаменеть”. Отношение автора к кругу этих людей ясно уже с первых страниц романа. Пушкин с иронией описывает образец “прекрасного человека” с точки зрения света:
Блажен, кто смолоду был молод,
Блажен, кто вовремя созрел –
Кто в двадцать лет был франт иль хват,
А в тридцать выгодно женат;
Кто в пятьдесят освободился
От частных и других долгов,
О ком твердили целый век:
N. N. прекрасный человек.
Совершенно другой предстает Петербург перед нами в повести “Медный всадник”, написанной в 1833 году. Это столица европейского государства, блестящая, богатая, пышная, но холодная и враждебная для “маленького человека”.
В этом произведении автор обращается к образу основателя города — Петру I, который выступает здесь как реальное лицо. Существует много мнений насчет того, какова же главная мысль поэмы “Медный всадник”? Прав был, очевидно, В. Г. Белинский, который утверждал, что основная идея поэмы заключается в торжестве “общего над частным”, при очевидном сочувствии автора к “страданию этого частного”.
Пушкин поет гимн столице Российского государства:
Люблю тебя, Петра творенье, Люблю твой строгий, стройный вид! Невы державное теченье, Береговой ее гранит, Твоих оград узор чугунный…
Город вознесся “пышно, горделиво” “из тьмы лесов и топи блат” и стал сердцем могучего государства:
Красуйся, град Петров, и стой Неколебимо, как Россия.
Конфликт личности и государства в поэме полностью не разрешен. На примере двух произведений мы проследили, как менялся образ Петербурга в творчестве великого писателя и поэта А. С. Пушкина.
К теме Петербурга обращались многие поэты и писатели. В русской литературе, да и в сознании общества в целом, Петербург с момента своего возникновения воспринимался не только как конкретный город, как новая столица, но и как символ новой России, символ ее будущего.
Для русской литературы тема Петербурга, города, соединившего отсталую Россию с Европой, стала совершенно особой. Вместе с тем в сознании писателей, некоторых видных исторических деятелей Петербург уже на рубеже XVIII — XIX веков был показателем противоречий исторического развития страны.
В русской поэзии этого времени запечатлен образ Петербурга декабристов, города больших надежд, благородных стремлений, города Пушкина. Картины петербургской жизни 1810-х годов даны в первой главе «Евгения Онегина». Поэт воссоздает атмосферу высоких помыслов, истинной духовности, надежд, присущую Петербургу тех лет (лексика эпохи, имена, слова, связанные с совершенно конкретными ассоциациями: «вольность», «гражданин», Адам Смит, Руссо, Байрон, «охлажденный ум», «свобода»…). В то же время отличительная черта пушкинского образа Петербурга — противоречивость столичной жизни, двойственность вызываемых городом чувств:
Город пышный, город бедный,
Дух неволи, стройный вид,
Свод небес зелено-бледный,
Скука, холод и гранит…
В 1833 году в Болдине Пушкин написал поэму «Медный всадник», одно из самых загадочных произведений русской литературы. В ней поэт по-новому
решает тему Петербурга, по-новому выбирает героя и строит конфликт.
В деятельности Петра Пушкин видел прежде всего проявление исторической закономерности. И Петр был для него не просто «великим человеком», а великим деятелем. Поэтому поэма «Медный всадник» начинается кратким, но знаменательным описанием Петра в один из высоких и творческих моментов его жизни, когда рождался гениальный замысел создания города «на берегу пустынных волн» Невы. Пушкин рисует светлые картины северной столицы, гордо и непоколебимо стоящей при море, как непоколебимо стоит Россия.
Пушкин начинает с рассказа о Петербурге белых ночей. Прекрасны не только его архитектура, Нева — но и природа, которая, как и город, созданный людьми и для людей, благоприятствует творчеству. При этом Пушкин открыто выражает свое чувство восхищения великим городом России. И это чувство, определяя все краски рисуемой картины, подчеркнуто повторением слова «люблю»:
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный…
Традиционно (вслед за Белинским) поэма определяется как «гимн» Петру, своего рода Петриада. Потому и «Вступление», посвященное торжественному описанию столицы, толкуется как прославление дел и личности Петра, как победа царя над стихией.
Но Белинским была высказана и мысль о том, что одним из важнейших героев поэмы является Петербург. Действительно, образ города у Пушкина — это символ новой, преображенной России, громадное и прекрасное чудо, сотворенное в тяжком, кровавом труде молодой империи.
Быстрый переход от далекого прошлого, когда только рождался замысел создания новой столицы («На берегу пустынных волн…»), к современности («Прошло сто лет…») помогает развить главную мысль Пушкина. Дерзкий замысел Петра был не просто прихотью монарха, а задачей, выполнение которой было необходимо для существования новой России. И после смерти Петра его замысел воплощался в течение века трудами нескольких поколений людей. Петербург стал удивительным, беспримерным памятником их усилий и дел.
Однако уже в финале «Вступления» звучит тревога (поэт предупреждает читателя: «Печален будет мой рассказ») и начинается новая тема Петербурга. Развернута она далее в повести, посвященной судьбе Евгения.
Выбор героя не случаен. Самодержавие, как оно было определено Петром, превратило Россию в чиновное государство. Введенная им табель о рангах не только открывала путь в дворянство, но и закрепляла рабское положение тех, кто стоял на низших ступеньках социальной лестницы. Евгений раскрыт в поэме как жертва социального строя и самодержавного режима, которые лишили его индивидуального характера, стерли все особенное, частное, неповторимое в его личности, оставив то общее, что определялось его социальным положением, положением бедного чиновника, и это делало его частью целого, типового.
Прошло сто лет с той поры, как начал строиться Петербург. Столько же складывался политический режим, жертвой которого стал Евгений. Нравственное и человеческое падение Евгения достигло предела, его желания элементарны — они, в сущности, сводятся к поддержанию своего положения чиновника («трудиться день и ночь»), чтобы обеспечить пропитанием себя и, возможно, свою семью. Он живет, не задумываясь о своей бедности, ни о чем не тужит, ни на что не жалуется. Лишь одна мечта тешит его в «бедном жилище» — мечта о скромном счастье с любимой Парашей. Мечта об одиноком счастье оказалась всего лишь мечтой: жизнь ее разбивает.
Буйство Невы принесло горе тысячам бедняков столицы. Это стихийное бедствие волею истории оказалось связанным с деятельностью Петра I. Частный случай — гибель Параши — приобрел обобщенный характер. Оказавшись «на площади Петровой», Евгений
думал не о себе — о судьбе Параши. И именно в этот момент грозная стихия природы соотносится поэтом со стихией самовластия. Евгений, плененный Невою,
…как будто околдован,
Как будто к мрамору прикован,
Сойти не может! Вкруг него
Вода и больше ничего!
И, обращен к нему спиною,
В неколебимой вышине,
Над возмущенною Невою
Стоит с простертою рукою
Кумир на бронзовом коне.
Но какая связь между «кумиром» и бедствием столицы? Вот буря стихла, и освобожденный из плена Евгений бежит к дому Параши, но находит там только обломки. Несчастье помутило разум Евгения. Сумасшествие явилось как бы последним этапом пути разрушения его личности.
Евгений не мог вернуться в привычный мир частной жизни, личных чувств и переживаний — он остался там, где раньше жила Параша. Пройдет год жизни, исполненной новыми испытаниями и бедствиями, но Евгений так и не вернется в свой дом. Петербург, страшный во время наводнения, оправляется от набегов Невы. Постепенно у Евгения начинают проясняться мысли — он долго идет к этому высшему моменту своей жизни.
Однажды Евгений спал у невской пристани. «…Дышал//Ненастный ветер. Мрачный вал//Плескал на пристань, ропща пени//И бьясь об гладкие ступени,//Как челобитчик у дверей//Ему не внемлющих судей». Бездомный Евгений, внешне — «ни зверь, ни человек», оказался именно в роли такого «челобитчика». Город выступал жестоким и бессердечным обидчиком.
Бедняк проснулся.
Мрачно было:
Дождь капал, ветер выл уныло,
И с ним вдали, во тьме ночной
Перекликался часовой…
Город-обидчик, город — оплот самовластия, мрачная столица империи — этот город и способствовал окончательному прояснению мыслей.
Вскочил Евгений; вспомнил живо
Он прошлый ужас; торопливо
Он встал; пошел бродить, и вдруг…
Он увидел того, кто незримо преследовал его все это время:
…И прямо в темной вышине
Над огражденною скалою
Кумир с простертою рукою
Сидел на бронзовом коне.
Евгений вздрогнул.
Прояснились
В нем страшно мысли.
Он узнал
И место, где потоп играл,
Где волны хищные толпились,
Бунтуя злобно вкруг него,
И львов, и площадь, и того,
Кто неподвижно возвышался
Во мраке медною главой,
Того, чьей волей роковой
Под морем город основался…
Необузданная, беззаконная стихия и роковая воля самовластия, оказавшись силами взаимосвязанными, явились причиной и несчастья города и прояснения мыслей Евгения. Ничтожный перед «горделивым истуканом» в обычной жизни, Евгений, когда «прояснились в нем страшно мысли», в нравственном, в общечеловеческом смысле становится равен ему. В пушкинской поэме «правда» чудотворного строителя, преобразователя России, и «правда» Евгения, страдающего человека, сосуществуют в трагическом противостоянии.
В поэме дана картина более чем вековой истории Петербурга: замысел Петра («здесь будет город заложен»), рост северной столицы, трагические события в день наводнения 1824 года. «Медный всадник» — это воссоздание трагической и противоречивой истории. В поэме противостоящие начала (Медный всадник и Евгений) взаимосвязаны, и изменение одного неизбежно влечет за собой изменение другого. Подтверждение этому — реакция Медного всадника на брошенное ему Евгением: «Ужо тебе!» Еще Валерий Брюсов отметил, что «преследование Евгения Медным всадником изображено не столько как бред сумасшедшего, сколь как реальный факт…». Это сочетание реального и фантастического помогает прийти к главному выводу: в основе этого противоречивого петербургского мира нет «дурной бесконечности», он обладает динамикой, способен изменяться. А. Блок писал: «Медный всадник — все мы находимся в вибрациях его меди».
Конфликт петербургского жителя, «маленького человека», и равнодушного к его страданиям казенного Петербурга получил блестящее художественное осмысление в прозе Гоголя. Гоголь не дает описаний города, его архитектурных ансамблей. Автор «Носа», «Записок сумасшедшего», «Невского проспекта», «Шинели» создает художественный образ столицы, в котором выражена социальная и нравственная суть Петербурга.
Петербург, показанный в повестях «Невский проспект» и «Шинель», является не просто местом действия, но и той социальной атмосферой, в которой живут и действуют герои гоголевских произведений. Картины города, атмосфера погони за чинами, бюрократического равнодушия к человеку, показ жестких социальных контрастов и противоречий — все это прекрасно нарисовано писателем.
Вместе с тем в «Петербургских повестях» отразились и те впечатления и жизненные переживания, которые связаны были с личной судьбой Гоголя, попавшего из провинциальной тишины Украины в сурово встретивший его Петербург. Первое впечатление, произведенное Петербургом, тоже было не таким, как ожидал писатель: «…Петербург мне показался вовсе не таким, как я думал, я его воображал красивее, великолепнее…»
В своих повестях Гоголь описывает те районы, где когда-то жил сам. Так, например, неподалеку от Сенной площади проживает майор Ковалев («квартира моя в Садовой»), на Вознесенском проспекте живет цырюльник Иван Яковлевич, здесь же бродит Поприщин, останавливаясь с изумлением перед огромным домом Зверкова: «Этот дом я знаю, — сказал я сам себе. — Это дом Зверкова. Эка машина! Какого в нем народа не живет: сколько кухарок, сколько приезжих! а нашей братьи чиновников — как собак, один на другом сидит».
Лишь художник Чартков поселился на дальней Пятнадцатой линии Васильевского острова. Художник жил в Коломне, куда опускается самый несчастный «осадок человечества», куда «не заходит будущее».
Гоголевский Петербург — пасмурный город нищих чиновников, мастеровых, бедного люда — противостоит парадному блеску Невского проспекта, этой «улице-красавице нашей столицы». Однако красота Невского проспекта призрачная, ложная красота, не могущая скрыть нищету и трагизм жизни большого города, прозябанья бедного люда Коломны и Мещанских, ужасную изнанку столицы. «О, не верьте этому Невскому проспекту!.. Все обман, все мечта, все не то, чем кажется!» — восклицает Гоголь.
Писатель прекрасно передает тревожную, изменчивую атмосферу города через остроту сюжетных ситуаций, неожиданность финала — комического (как в «Носе») или — что чаще — трагического. Самоубийство, сумасшествие, незаметная смерть — таков удел безвестных представителей «низов». Безудержная погоня за богатством и чинами, торжество самодовольной пошлости и подлости — таковы черты представителей господствующих «верхов».
В «Петербургских повестях» прежде всего поставлен вопрос о жизни рядовых людей этого огромного города, о судьбе «маленького человека», его бедственной участи в условиях помещичье-бюрократического государства.
В «Записках сумасшедшего» Гоголь словами такого обездоленного и обойденного «маленького человека» Поприщина раскрывает противоречивость, социальную несправедливость чиновническо-дворянского общества: «Все, что есть лучшего на свете, все достается или камер-юнкерам, или генералам. Найдешь себе бедное богатство, думаешь достать его рукою, — срывает у тебя камер-юнкер или генерал». Гоголь глубоко сочувствует этим скромным, маленьким людям — бедному чиновнику Поприщину в «Записках сумасшедшего», жалкому бедняку Акакию Акакиевичу Башмачкину в «Шинели». Атмосфера равнодушия и
безразличия к человеку, власть чина и денег обрекают массы незаметных «маленьких» людей на трагическую жизнь и в конце концов гибель. Однако Гоголь остается гуманистом, и в то же время он бессилен что-либо изменить.
В «Петербургских повестях» автор противопоставляет благополучным и наглым существователям — вроде поручика Пирогова в «Невском проспекте» — беспомощных Поприщиных и Башмачкиных.
Гоголь выступает как художник города. Он показывает, что за всей этой внешней нарядностью, за парадным блеском всегда чисто подметенных тротуаров Невского проспекта, по которому движутся вереницы карет и потоки щегольски разодетых прохожих, за всем этим прячутся неприглядные трущобы бедноты, несчастные простые люди. Это и ничтожество майоров Ковалевых, неуверенность в завтрашнем дне, нищета и забитость Башмачкиных, тоска по идеалам художника Пискарева, кончающего самоубийством. «Невский проспект», — писал Белинский, — есть создание столь же глубокое, сколько и очаровательное; это две полярные стороны одной и той же жизни, это высокое и смешное обок друг другу”.
Гоголь показывает жизнь людей в этом городе «крестов и звезд», в городе пошлости и раболепия перед власть имущими. Этот город может унизить человека, опустить человека до такого уровня, когда он, подобно Пирогову, оставаясь самодовольным, не смущается даже поркой, устроенной ему за его волокитство. Белинский писал: «Пискарев и Пирогов — какой контраст!.. О, какой смысл скрыт в этом контрасте! И какое действие производит этот контраст! Пискарев и Пирогов, один в могиле, другой — доволен и счастлив, даже после неудачного волокитства и ужасных побоев!..» Таков этот город — одни процветают, другие погибают.
«В судьбе Петербурга есть что-то трагическое, мрачное и величественное» (Герцен. Фельетон «Москва и Петербург»),
Во второй половине XIX века многие писатели также обращались к теме Петербурга, и прежде всего Некрасов.
В поэме «Несчастные» (1856 г.) поэт написал о петербургской жизни:
Но если той тревоги смутной
Не чуждо сердце — пропадешь!
В стихах Некрасова Петербург противопоставляется провинции. Герой поэмы «Несчастные» связан с обоими этими мирами. Вот «бедный городок», где «солнца каждому довольно»: собор, четыре кабака, Волга. Однако этот уютный мир провинции гибелен для молодого ума:
…Но там бесплодно гибнут силы,
Там духота, бездумье, лень,
Там время тянется сонливо…
Куда ж идти? К чему стремиться?
Где силы юные пытать?
И молодые люди тянутся к Петербургу, который «обещает» известность и славу. Об этих надеждах провинциала говорит и Некрасов:
…Воображенье
К столице юношу манит,
Там слава, там простор, движенье…
Но Петербург, каким он показан у Некрасова, — «город роковой», жестокий и беспощадный.
Пройдут года в борьбе бесплодной,
И на красивые плиты,
Как из машины винт негодный,
Быть может, брошен будешь ты?
Итак, в поэме Некрасова два противопоставленных друг другу мира: провинция и Петербург — оба губительны для молодых, талантливых сил.
В то же время Некрасов поразительно описывает зимний Петербург в цикле «О погоде»:
Но зимой — дышишь вольно; для глаза —
Роскошь!
Улицы, зданья, мосты
При волшебном сиянии газа
Получают печать красоты…
В серебре лошадиные гривы,
Шапки, бороды, брови людей,
И, как бабочек крылья, красивы
Ореолы вокруг фонарей!
Некрасов часто описывает как бы случайно попавшие на глаза детали и эпизоды городской жизни, но в них угадывается трагическая суть. Наиболее убедительно этот прием использован в стихотворении «Утро» (1872 — 1873): «на позорную площадь кого-то провезли», «проститутка домой на рассвете поспешает», «торгаши просыпаются». И наконец, — финал:
Дворник вора колотит — попался!
Гонят стадо гусей на убой;
Где-то в верхнем этаже раздался
Выстрел — кто-то покончил с собой…
Своеобразие интонации некрасовской речи, когда поэт заговаривает о Петербурге, — в ее драматическом звучании. «Рыдающий стих» отличает ряд типично петербургских произведений: «Размышления у парадного подъезда», «Убогая и нарядная», «Вчерашний день, часу в шестом…», «Еду ли ночью по улице темной…».
В поэме «Несчастные» Некрасов писал о Петербурге:
В стенах твоих
И есть и были в стары годы
Друзья народа и свободы,
А посреди могил немых
Найдутся громкие могилы.
Ты дорог нам, — ты был всегда
Ареной деятельной силы,
Пытливой мысли и труда!..
Петербург остается для Некрасова городом, где мужала русская демократия, для которой этот город стал «колыбелью свободы».
Петербург конца XIX века — это уже большой капиталистический город, что сказалось в его архитектуре, жизни. Александр Блок в набросках к поэме «Возмездие», имея в виду столицу, написал: «Петербург рождался новый, напророченный Достоевским».
Для писателей второй половины XIX века громадное значение имел образ Петербурга, созданный Достоевским. Следуя за Пушкиным («Медный всадник»), Достоевский по-новому воплотил в Петербурге русскую национальную трагедию — трагедию подавления личности. Петербург у Достоевского — «самый фантастический», «самый отвлеченный и умышленный город», и в то же время он в высшей степени реален, он оказывает постоянное и страшное воздействие на души людей. Раскольников («Преступление и наказание»), Долгоруков («Подросток») — мысли, поступки, судьбы этих и многих других героев Достоевского в значительной степени объясняются тем, что они петербургские жители. Воздействие города проявляется в том, что герои Достоевского живут в страшном душевном напряжении, как бы на грани катастрофы, которая вот-вот или все разрушит, или разрешит главные вопросы, прояснит самое сокровенное и важное в жизни.
За два первых десятилетия XX века было создано громадное количество художественных произведений, посвященных Петербургу, Блоковский образ Петербурга явился одним из самых уникальных в русской поэзии. У Блока было чувство глубокой личной связи с Петербургом (часто в его стихах встречается выражение «город мой»), своей зависимости от него. Однажды в своем дневнике он сделал запись: «Город ужасно действует».
Он спит, пока закат румян.
И сонно розовеют латы.
И с тихим свистом сквозь туман
Глядится Змей, копытом сжатый, —
так начинается стихотворение Блока «Петр». Петербург в этом стихотворении — город, в котором, по словам Иннокентия Анненского, «змей и царь не кончили исконной борьбы» (своеобразие «двоевластия» петербургской жизни: с одной стороны, созидающее, творческое начало — Медный всадник, а с другой стороны, стихийное, низменное — змей). Петр предстает здесь как «веселый царь», в руке которого то «факельное пламя», то «зловонное кадило», то «вспыхнет меч». Он и благословляет зло, и грозит карой за него.
В петербургском мифе неизбежно присутствует стихийное, разрушительное, враждебное Петру начало. После создания памятника на Сенатской площади оно часто стало ассоциироваться со змеем, которого
топчет конь царя. В стихотворении Блока змей, раскинувшись над домами, берет в плен город. В «глухие вечера» он и царь вдруг становятся союзниками. И тогда
Пускай невинность из угла Протяжно молит о пощаде!
Исторические события начала XX века Блок осмысливает с точки зрения петербургского мифа. Поэтому стихотворение «Вися над городом всемирным» (1905) написанное в дни объявления конституции, содержит в себе такую параллель:
И если лик свободы явлен,
То прежде явлен лик змеи,
И ни одни сустав не сдавлен
Сверкнувших колец чешуи.
Блок писал об «упрямо двоящемся образе города на болоте» (1905 г.). Петербург Петра был для Блока той силой, которая мешает проявиться до конца «лику
свободы».
У Блока нет подробных описаний города, мало примет именно Петербурга. Их буквально можно сосчитать по пальцам: Медный всадник, фиванские сфинксы на берегу Невы, часовые на Крестовском острове, Петропавловский шпиль, «Невская башня», площадь Сената… Но все же у нас возникает убежденность, что абсолютное большинство блоковских стихов — о Петербурге.
Блоковская «блуждающая пристальность» (Б. Пастернак) проявляется в том, что в его стихи входят как бы случайные, но в то же время точные детали облика и жизни города. Поэтому нет сомнения, что строки:
Под утро проснулся от шума
И треска несущихся льдин, —
про Петербург. И эти:
Ты смотришь в очи ясным зорям,
А город ставит огоньки,
И в переулках пахнет морем,
Поют фабричные гудки, —
тоже про Петербург.
Предчувствие «неслыханных перемен» с годами обострило интерес Блока к историческому плану петербургской темы. Самый яркий пример — поэма «Возмездие» (1910— 1921). Предполагается, что первоначально Блок собирался назвать ее «Петербург». И вновь погружение в прошлое (в поэме описывается Петербург конца XIX века) приводит художника к «самому началу» — образу Петра I:
(Сон или явь): чудесный флот,
Широко развернувший фланги,
Внезапно заградил Неву…
И Сам Державный Основатель
Стоит на головном фрегате…
В произведениях Блока, запечатлевших великие бури России, (прежде всего это, конечно, касается поэмы «Двенадцать»), неизменно присутствует образ города на Неве.
Сквозь века и десятилетия проходит Петербург через творчество русских писателей. Город предстает то мрачным, зловещим пауком, призрачным мертвецом, символом зла и насилия, ужасов и жестокостей, то живым, пульсирующим существом, символом надежды, светлой мечты, культуры, свободолюбивых традиций.
Писатели видели Петербург в солнечный день или в метель, в серое мартовское утро и в белую ночь; в их произведениях обрисованы ситуации, типичные для большого города, и неожиданные контрасты, изображены жители столицы: обитатель доходных домов и торгующая собой женщина, интеллигент и чиновник, городской бродяга и «летающий человек», житель средней петербургской квартиры и революционер…
Образ города в произведениях русских писателей отличают разнообразие красок, деталей, подробностей городского быта, пейзажи, центральное место в которых занимает Нева, с ее каменными берегами и плавным бегом.
Петербург — город «страшный» и «великий», вечная, непреходящая тема в русской литературе.
Пушкин А. С.
Сочинение по произведению на тему: Петербург в творчестве А. С. Пушкина
Несколько поколений исследователей при рассмотрении петербургской темы в русской литературе настойчиво и категорически утверждали, что ввел ее Гоголь. Такой цикл повестей, как “Невский проспект”, “Записки сумасшедшего”, “Портрет”, “Нос” и, наконец, “Шинель”, казалось, убедительно подтверждали это. Именно Гоголь, глава “натуральной школы” в русской литературе XIX века, сделал Петербург главным героем своих повестей, но эта тема была разработана и художественно воплощена до него в жанре петербургской повести Пушкиным.
Столица Российского государства, Северная Пальмира, представляла для Пушкина край красоты и вдохновения. Не случайно гениальный поэт постоянно обращается к этому образу в своем творчестве. В этом городе он учился, здесь жили его друзья, его любимые женщины, которым впоследствии были посвящены его гениальные творения. Именно в Петербурге он утвердился как творческая личность, здесь были написаны его лучшие произведения.
Впервые с образом Петербурга мы сталкиваемся в романе в стихах “Евгений Онегин”. В первой главе этого произведения мы видим, с какой любовью Пушкин описывает дорогой и хорошо знакомый ему город, раскрывая его через образ Евгения Онегина – главного героя романа, типичного представителя дворянской молодежи 10-20-х годов XIX века, жизнь которых протекала “в вихре света”, состояла из балов и маскарадов, шумных, модных вечеринок, посещения театров и ресторанов:
Еще бокалов жажда просит
Залить горячий жир котлет,
Но звон брегета им доносит,
Что новый начался балет.
И сам автор, и его герой — оба восхищались красотой Петербурга, “упивались” “дыханьем ночи благосклонной”:
Все было тихо; лишь ночные
Перекликались часовые,
Да дрожек отдаленный стук
С Мильонной раздавался вдруг,
Наравне с дворянским Петербургом представлен и Петербург, “барабаном пробужденный”:
Встает купец, идет разносчик,
На биржу тянется извозчик,
С кувшином охтенка спешит.
Но главное в образе Петербурга первой четверти XIX века – это царившая в воздухе атмосфера приподнятости, ожидания грядущих перемен и “вольности святой”. Отсюда и лексика того времени, которой насыщено произведение: “вольность”, “гражданин”, “томленье жизнью”, “охлажденный ум”, буря, море, свобода, также значимы и имена: Адам Смит, Руссо (“защитник вольности и прав”), Байрон, Каверин, Чаадаев. На самом деле, Петербург в первой половине романа — это город декабристов и, следовательно, город высокой духовности, город красоты и добра, помогающий найти путь к свободе.
В последней главе романа мы видим Петербург глазами Татьяны, уездной барышни, превратившейся из наивной девочки в величавую княгиню, которая стоит на равных с “Клеопатрой Невы” Ниной Воронскою:
Тут был, однако, цвет столицы,
И знать, и моды образцы,
Везде встречаемые лица,
Необходимые глупцы.
Описывая светское общество, Пушкин характеризует его достаточно зло, говоря, что в этой среде можно “ожесточиться, очерстветь и наконец окаменеть”. Отношение автора к кругу этих людей ясно уже с первых страниц романа. Пушкин с иронией описывает образец “прекрасного человека” с точки зрения света:
Блажен, кто смолоду был молод,
Блажен, кто вовремя созрел.
Кто в двадцать лет был франт иль хват,
А в тридцать выгодно женат;
Кто в пятьдесят освободился
От частных и других долгов,
О ком твердили целый век:
N. N. прекрасный человек.
Совершенно другой предстает Петербург перед нами в повести “Медный всадник”, написанной в 1833 году. Это столица европейского государства, блестящая, богатая, пышная, но холодная и враждебная для “маленького человека”.
В этом произведении автор обращается к образу основателя города – Петру I, который выступает здесь как реальное лицо. Существует много мнений насчет того, какова же главная мысль поэмы “Медный всадник”. Прав был, очевидно, В. Г. Белинский, который утверждал, что основная идея поэмы заключается в торжестве “общего над частным”, при очевидном сочувствии автора к “страданию этого частного”. Пушкин поет гимн столице Российского государства:
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный.
Город вознесся “пышно, горделиво” “из тьмы лесов и топи блат” и стал сердцем могучего государства:
Красуйся, град Петров, и стой
Неколебимо, как Россия.
Чтобы раскрыть сложные отношения, царящие в обществе, показать проблему государства и народа, Пушкин вводит в свое произведение образ стихии. Стихии наводнения никто и ничто не может противостоять: ни маленький человек Евгений, мечтающий о счастье обыкновенного человека, ни Медный всадник, омываемый мутными волнами. Последний также бессилен остановить этот натиск. Волевым, насильственным путем Петр утвердил среди дикой природы город – “красу и диво полнощных стран”, который вечно будет подвергаться натискам стихии, так как любое насилие влечет за собой возмездие.
Конфликт личности и государства в поэме полностью не разрешен. На примере двух произведений мы проследили, как менялся образ Петербурга в творчестве великого писателя и поэта А. С. Пушкина. http://vsekratko.ru/pushkin/raznoe148
Несколько поколений исследователей при рассмотрении петербургской темы в русской литературе настойчиво и категорически утверждали, что ввел ее Гоголь. Такой цикл повестей, как “Невский проспект”, “Записки сумасшедшего”, “Портрет”, “Нос” и, наконец, “Шинель”, казалось, убедительно подтверждали это. Именно Гоголь, глава “натуральной школы” в русской литературе XIX века, сделал Петербург главным героем своих повестей, но эта тема была разработана и художественно воплощена до него в жанре петербургской повести Пушкиным.
Столица Российского государства, Северная Пальмира, представляла для Пушкина край красоты и вдохновения. Не случайно гениальный поэт постоянно обращается к этому образу в своем творчестве. В этом городе он учился, здесь жили его друзья, его любимые женщины, которым впоследствии были посвящены его гениальные творения. Именно в Петербурге он утвердился как творческая личность, здесь были написаны его лучшие произведения.
Впервые с образом Петербурга мы сталкиваемся в романе в стихах “Евгений Онегин”. В первой главе этого произведения мы видим, с какой любовью Пушкин описывает дорогой и хорошо знакомый ему город, раскрывая его через образ Евгения Онегина — главного героя романа, типичного представителя дворянской молодежи 10-20-х годов XIX века, жизнь которых протекала “в вихре света”, состояла из балов и маскарадов, шумных, модных вечеринок, посещения театров и ресторанов:
Еще бокалов жажда просит Залить горячий жир котлет, Но звон брегета им доносит, Что новый начался балет.
И сам автор, и его герой — оба восхищались красотой Петербурга, “упивались” “дыханьем ночи благосклонной”:
Все было тихо; лишь ночные перекликались часовые, Да дрожек отдаленный стук С Мильонной раздавался вдруг.
Наравне с дворянским Петербургом представлен и Петербург, “барабаном пробужденный”:
Встает купец, идет разносчик, На биржу тянется извозчик, С кувшином охтенка спешит.
Но главное в образе Петербурга первой четверти XIX века — это атмосфера приподнятости, ожидания грядущих, перемен, царившая в воздухе, атмосфера ожиданий, надежд, перемен и “вольности святой”. Отсюда и лексика того времени, которой насыщено произведение: “вольность”, “гражданин”, “томленье жизнью”, “охлажденный ум”, буря, море, свобода, также значимы и имена: Адам Смит, Руссо (“защитник вольности и прав”), Байрон, Каверин, Чаадаев. На самом деле Петербург в первой половине романа — это город декабристов и, следовательно, город высокой духовности, город красоты я добра, помогающий найти путь к свободе.
В последней главе романа мы видим Петербург глазами Татьяны, уездной барышни, превратившейся из наивной девочки в величавую княгиню, которая стоит на равных с “Клеопатрой Невы” Ниной Вороненою:
Тут был, однако, цвет столицы, И знать, и моды образцы, Везде встречаемые лица, Необходимые тупцы…
Описывая светское общество, Пушкин характеризует его достаточно зло, говоря, что в этой среде можно “ожесточиться, очерстветь и наконец окаменеть”. Отношение автора к кругу этих людей ясно уже с первых страниц романа. Пушкин с иронией описывает образец “прекрасного человека” с точки зрения света:
Блажен, кто смолоду был молод,
Блажен, кто вовремя созрел –
Кто в двадцать лет был франт иль хват,
А в тридцать выгодно женат;
Кто в пятьдесят освободился
От частных и других долгов,
О ком твердили целый век:
N. N. прекрасный человек.
Совершенно другой предстает Петербург перед нами в повести “Медный всадник”, написанной в 1833 году. Это столица европейского государства, блестящая, богатая, пышная, но холодная и враждебная для “маленького человека”.
В этом произведении автор обращается к образу основателя города — Петру I, который выступает здесь как реальное лицо. Существует много мнений насчет того, какова же главная мысль поэмы “Медный всадник”? Прав был, очевидно, В. Г. Белинский, который утверждал, что основная идея поэмы заключается в торжестве “общего над частным”, при очевидном сочувствии автора к “страданию этого частного”.
Пушкин поет гимн столице Российского государства:
Люблю тебя, Петра творенье, Люблю твой строгий, стройный вид! Невы державное теченье, Береговой ее гранит, Твоих оград узор чугунный…
Город вознесся “пышно, горделиво” “из тьмы лесов и топи блат” и стал сердцем могучего государства:
Красуйся, град Петров, и стой Неколебимо, как Россия.
Конфликт личности и государства в поэме полностью не разрешен. На примере двух произведений мы проследили, как менялся образ Петербурга в творчестве великого писателя и поэта А. С. Пушкина.
Через сто лет после основания российской столицы в литературу входит образ Петербурга. Мы знаем фантастический Петербург Гоголя, мистический Петербург Достоевского, но впервые разнообразный и ёмкий образ этого необычного города предстает в поэзии А.С. Пушкина.
Родившись в Москве, Пушкин большую часть жизни провел в Петербурге, в этом городе он учился, здесь его талант расцвел и был всенародно признан, здесь окончил он свой земной путь.
Впервые образ Петербурга появляется в пушкинской оде «Вольность» (1817). Пушкин включает в это стихотворение петербургские образы, которые разовьются в его творчестве, а некоторые останутся на века:
Глядит задумчивый певец
На грозно спящий средь тумана
Пустынный памятник тирана,
Забвенью брошенный дворец.
За это и некоторые другие стихотворения Пушкин был сослан из Петербурга, возвратился поэт через семь лет уже в другую столицу, с иным укладом. И в маленькой альбомной миниатюре «Город пышный…» он фиксирует главную черту Петербурга – его двойственность, контраст пышной официальности столицы и ее обратной стороны, связанной с индивидуальным восприятием города:
Город пышный, город бедный,
Дух неволи, стройный вид,
Свод небес зелено-бледный,
Скука, холод и гранит…
В строгом и стройном городе ютятся его жители, во власти холода и скуки, отчужденности и неуютности, физической и духовной. Этот образ Петербурга придется по вкусу последующим эпохам, он войдет и в прозу XIX века, и в поэзию века Серебряного.
Петербург во всем его многообразии представлен в стихотворном романе «Евгения Онегин» (1823 – 1831). Названный В.Г. Белинским «энциклопедией русской жизни», роман показывает в первую очередь разностороннюю жизнь Петербурга начала XIX века. Это город декабристский, высокодуховный, ожидающий перемен, в нем царит атмосфера приподнятости и пережитой когда-то поэтом «вольности святой».
В Петербурге начинается и заканчивается повествование, образ лодки, плывущей по Неве, рождает итальянские ассоциации и оправдывает метафорическое название столицы – «Северная Венеция»:
Лишь лодка, веслами махая,
Плыла по дремлющей реке:
И нас пленяли вдалеке
Рожок и песня удалая.
Первая глава «Евгения Онегина» написана Пушкиным в Кишеневе, то есть это не что иное, как воспоминания поэта о Петербурге, его былые впечатления о столице.
По сути, в романе два Петербурга: «онегинский» и авторский, собственно пушкинский. Первый – светский, с балами, суетой, с весьма однообразной жизнью столичного дворянина, которому нужно владеть французским, «легко мазурку танцевать и кланяться непринужденно»:
“Проснется за полдень, и снова
До утра жизнь его готова,
Однообразна и пестра.
И завтра то же, что вчера.”
Говоря об Онегине, Пушкин рассказывает о петербургской жизни дворянина, начиная с детства, с прогулок по Летнему саду с гувернером, до его превращения в «денди» – светского франта, разъезжающего по театрам, ресторанам и званым вечерам. Для Онегина Петербург – не столько русский город, сколько европейский, ориентированный на западную традицию. Онегин не видит того Петербурга, который нравится автору:
Что ж мой Онегин? Полусонный
В постелю с бала едет он:
А Петербург неугомонный
Уж барабаном пробужден.
Описания онегинского Петербурга плавно сменяются авторским: город пробуждается не колокольным звоном, но барабаном – так Пушкин подчеркивает военный статус столицы. Легкая ирония в описании обыденной жизни Петербурга сочетается с любовью к его мелочам и деталям:
“Встает купец, идет разносчик,
На биржу тянется извозчик,
С кувшином охтенка спешит…”
Так входит в русскую литературу мотив «разного Петербурга».
Необычный и в то же время целостный образ Петербурга появляется в поэме Пушкина «Медный всадник» (1833), произведении, подарившем городу символ, известный сейчас во всем мире.
В поэме звучит гимн величию Петербурга:
Красуйся, град Петров, и стой
Неколебимо как Россия…
и выражено личное восхищение городом:
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный…
Многие фразы и словосочетания о городе были настолько точны, что стали крылатыми выражениями – «окно в Европу», «Адмиралтейская игла» да и само название, ведь памятников Петру I по России очень много, но Медный всадник – один. Авторское отношение к городу видно и в поиске его обозначений: «Град Петров», «Петра творенье», «Петроград». Петербург показывается в различное время года, дня, яркими штрихами рисуются центральные его части и предместья. Бытие города в поэме становится неотделимым от жизни государства и своего основателя – Петра I, перед читателем разворачиваются исторические картины становления Петербурга и показывается мощь императора-преобразователя. Вынеся в заглавие поэмы его имя, Пушкин рассказывает о трагической судьбе обычного горожанина, маленького человека, которому довелось испытать ужас петербургского наводнения, и тут тема двойственности Петербурга, его парадной красоты, оборачивающейся гибелью для главного героя, раскрывается во всем объеме. Маленький человек грозит нависшим над ним копытам, но стихия, будто ведомая медным всадником, оказывается сильнее. Так поэма о скачущей по Петербургу скульптуре положила начало мистическому восприятию памятника. Этот мотив продолжили романы Достоевского и многочисленные стихи о Петербурге поэтов Серебряного века.
Таким образом, в поэзии Пушкина представлен разнообразный Петербург – реальный город с его улицами и реками, неоднозначный с точки зрения истории и жизни обывателя, символ России и мистическое пространство, помпезная столица и просто любимое место. Поэтический Петербург Пушкина – это целый мир, с его образом северной столицы считались все, кто впоследствии обращался к художественному осмыслению этого города.
Петербург в творчестве А. С. Пушкина Автор: Пушкин А.С.
Несколько поколений исследователей при рассмотрении петербургской темы в русской литературе настойчиво и категорически утверждали, что ввел ее Гоголь. Такой цикл повестей, как “Невский проспект”, “Записки сумасшедшего”, “Портрет”, “Нос” и, наконец, “Шинель”, казалось, убедительно подтверждали это. Именно Гоголь, глава “натуральной школы” в русской литературе XIX века, сделал Петербург главным героем своих повестей, но эта тема была разработана и художественно воплощена до него в жанре петербургской повести Пушкиным.
Столица Российского государства, Северная Пальмира, представляла для Пушкина край красоты и вдохновения. Не случайно гениальный поэт постоянно обращается к этому образу в своем творчестве. В этом городе он учился, здесь жили его друзья, его любимые женщины, которым впоследствии были посвящены его гениальные творения. Именно в Петербурге он утвердился как творческая личность, здесь были написаны его лучшие произведения.
Впервые с образом Петербурга мы сталкиваемся в романе в стихах “Евгений Онегин”. В первой главе этого произведения мы видим, с какой любовью Пушкин описывает дорогой и хорошо знакомый ему город, раскрывая его через образ Евгения Онегина — главного героя романа, типичного представителя дворянской молодежи 10-20-х годов XIX века, жизнь которых протекала “в вихре света”, состояла из балов и маскарадов, шумных, модных вечеринок, посещения театров и ресторанов:
Еще бокалов жажда просит Залить горячий жир котлет, Но звон брегета им доносит, Что новый начался балет.
И сам автор, и его герой — оба восхищались красотой Петербурга, “упивались” “дыханьем ночи благосклонной”:
Все было тихо; лишь ночные перекликались часовые, Да дрожек отдаленный стук С Мильонной раздавался вдруг.
Наравне с дворянским Петербургом представлен и Петербург, “барабаном пробужденный”:
Встает купец, идет разносчик, На биржу тянется извозчик, С кувшином охтенка спешит.
Но главное в образе Петербурга первой четверти XIX века — это атмосфера приподнятости, ожидания грядущих, перемен, царившая в воздухе, атмосфера ожиданий, надежд, перемен и “вольности святой”. Отсюда и лексика того времени, которой насыщено произведение: “вольность”, “гражданин”, “томленье жизнью”, “охлажденный ум”, буря, море, свобода, также значимы и имена: Адам Смит, Руссо (“защитник вольности и прав”), Байрон, Каверин, Чаадаев. На самом деле Петербург в первой половине романа — это город декабристов и, следовательно, город высокой духовности, город красоты я добра, помогающий найти путь к свободе.
В последней главе романа мы видим Петербург глазами Татьяны, уездной барышни, превратившейся из наивной девочки в величавую княгиню, которая стоит на равных с “Клеопатрой Невы” Ниной Вороненою:
Тут был, однако, цвет столицы, И знать, и моды образцы, Везде встречаемые лица, Необходимые тупцы…
Описывая светское общество, Пушкин характеризует его достаточно зло, говоря, что в этой среде можно “ожесточиться, очерстветь и наконец окаменеть”. Отношение автора к кругу этих людей ясно уже с первых страниц романа. Пушкин с иронией описывает образец “прекрасного человека” с точки зрения света:
Блажен, кто смолоду был молод,
Блажен, кто вовремя созрел –
Кто в двадцать лет был франт иль хват,
А в тридцать выгодно женат;
Кто в пятьдесят освободился
От частных и других долгов,
О ком твердили целый век:
N. N. прекрасный человек.
Совершенно другой предстает Петербург перед нами в повести “Медный всадник”, написанной в 1833 году. Это столица европейского государства, блестящая, богатая, пышная, но холодная и враждебная для “маленького человека”.
В этом произведении автор обращается к образу основателя города — Петру I, который выступает здесь как реальное лицо. Существует много мнений насчет того, какова же главная мысль поэмы “Медный всадник”? Прав был, очевидно, В. Г. Белинский, который утверждал, что основная идея поэмы заключается в торжестве “общего над частным”, при очевидном сочувствии автора к “страданию этого частного”.
Пушкин поет гимн столице Российского государства:
Люблю тебя, Петра творенье, Люблю твой строгий, стройный вид! Невы державное теченье, Береговой ее гранит, Твоих оград узор чугунный…
Город вознесся “пышно, горделиво” “из тьмы лесов и топи блат” и стал сердцем могучего государства:
Красуйся, град Петров, и стой Неколебимо, как Россия.
Конфликт личности и государства в поэме полностью не разрешен. На примере двух произведений мы проследили, как менялся образ Петербурга в творчестве великого писателя и поэта А. С. Пушкина.
Какая сила в нем
сокрыта!
А в сем коне
огонь!
Куда ты скачешь,
гордый конь,
И где опустишь ты
копыта?
О, мощный
Властелин Судьбы!
Не так ли ты над
самой бездной
На высоте уздой
железной
Россию поднял на
дыбы.
Пушкин создал из
Петербурга целый мир. Этот мир живет и в прошлом и будущем, но он в большей
мере принадлежит предшествующему периоду, чем последующему. С наследием Пушкина
должны были считаться все, попытавшиеся сказать свое слово о Петербурге. Многие
заимствовали из богатств образа Пушкина близкие им черты, но вдохновения
Пушкина не разделили, веры его не приняли; вдохновение и вера Пушкина
принадлежали прошлому: он разделяет ее с Державиным, Батюшковым, Вяземским.
Северная Пальмира для них, прежде всего прекрасное создание Петрово; сказочно
быстрый росте ее – чудесен; она является символом новой России, грозной,
богатой, просвещенной империи. Великие силы вызвали ее к жизни, страшные
препятствия стоят на ее пути, но с ясной верой можно взирать на ее будущее.
Красуйся, град
Петров, и стой
Неколебимо, как
Россия!
Да умирится же с
тобой
И побежденная
стихия.
Вражду и плен
старинный свой
Пусть волны
финские забудут
И тщетной злобою
не будут
Тревожить вечный
сон Петра. Гоголевский
Петербург.
Пушкин был
последним певцом светлой стороны Петербурга. С каждым годом все мрачнее
становится облик северной столицы.
Образ Петербурга
Гоголя не может быть понят изолировано. Только в связи с общим фоном его России
можно осмыслить этот образ.
Великий русский
художник слова горячо и самозабвенно любил свою родину, и свой народ во имя его
счастья беспощадно осуждал все то отсталое, косное, темное, безобразное, что
сковывало и уродовало человека.
Петербург показал
Гоголю изнанку жизни, резкие контрасты и противоречия богатства и бедности,
деспотизма власти, пошлости и гнусности господствующих классов и полного
бесправия, униженности и забитости простых тружеников; научил различать за
парадной внешностью столицы ее оборотную сторону – тяжелую и безрадостную жизнь
бедняков.
Горячо сочувствуя
положению простого человека, чутко откликаясь на требования жизни, Гоголь
острие своей сатиры обращает против всесильной верхушки чиновничества. В цикле
петербургских повестей он выступает обличием мерзости и гнусности
чиновничье-бюрократической клики, взяточничества, раболепства, хамства,
бессердечия, моральной развращенности ее представителей. В своих повестях он
выводит в истинном виде «заклятых врагов» русского народа, бездушных
исполнителей царской воли – чиновников бюрократов. «Гоголь оставляет в стороне
народ, – писал Герцен об этих произведениях писателя, – и принимается за двух
его самых заклятых врагов: за чиновника и помещика. Никто и никогда до него не
писал такого полного курса патологической анатомии русского чиновника. Смеясь,
он безжалостно проникает в самые сокровенные уголки этой нечистой, зловредной
души». Эти меткие слова Герцена точно определяют значение и смысл петербургских
повестей, их сатирическую направленность. «Сфера» столичных департаментов,
«значительные лица», являвшиеся опорой николаевской монархии, разоблачаются
писателем как косная, антинародная сила.
«Сколько в нем
разных наций, столько и разных слоев общества. Эти общества совершенно
отдельны: аристократы, служащие чиновники, ремесленники, англичане, немцы,
купцы – все составляют совершенно отдельные круги, резко отличающиеся между
собою…» Вот эту топографию Петербурга, его строгую чиновную и профессиональную
иерархию и показывает писатель в своих петербургских повестях. Гоголь
раскрывает социальную «физиологию», нравы и быт этих «кругов», различных
сословных слоев общества.
Облик Петербурга,
города «кипящей меркантильности», парадов, чиновников и раскрывает Гоголь. Его
Петербург во многом отличен от пушкинского Петербурга – «Медного всадника» и
«Пиковой дамы» – с его строгой прямолинейностью улиц и площадей, величием и
красотой города, построенного дерзкой волей преобразователя России – Петра I.
Гоголь показывает Петербург мелких чиновников и «значительных лиц»,
бюрократических канцелярий и мрачных многоквартирных доходных домов, угрюмое
бесчеловечие столицы, которое не в силах прикрыть блестящая, но «лгущая» «выставка»
Невского проспекта. Это тот Петербург, который в дальнейшем в его острых
социальных контрастах с такой взволнованной силой покажет в своих романах и
повестях Достоевский. В письме к матери от 30 апреля 1829 года Гоголь писал о
чуждом ему безнациональном характере столицы: «Петербург вовсе не похож на
прочие европейские столицы или на Москву. Каждая столица вообще характеризуется
своим народом, набрасывающим на нее печать национальности, – на Петербурге же
нет никакого характера: иностранцы, которые поселились сюда, обжились и вовсе
не похожи на иностранцев, а русские в сою очередь обыностранились и сделались
ни тем ни другим». Вот против этого враждебного народу
бюрократически-безнационального Петербурга, уродующего человеческие души,
холодно-бесстрастного, подчинявшего все жизненные функции чину,
«меркантильности», и выступил писатель в своих повестях, написанных в защиту
«простого» маленького человека от ничтожной, бесплодной жизни, на которую
обрекал город департаментов и власти чистогана.
«Невский проспект»
– наиболее программная повесть Гоголя, намечающая тот круг вопросов, к которым
он неоднократно возвращается в цикле своих петербургских повестей.
В «Невском
проспекте» показан анатомический разрез Петербурга, столицы
самодержавно-крепостнической империи, в которой с особенной остротой
пересекались противоречия тогдашней действительности. Облик города – не только
фон, который оттеняет разыгрывающиеся в нем события, он раскрыт в своем
социальном качестве, показан в резких и непримиримых контрастах. Передавая эти
контрасты, Гоголь рисует Петербург то в патетико-романтических тонах, то в его
будничной «физиологии», в его жестокой повседневности, приниженной и
бедственной жизни, которая является уделом бедняка.
Невский проспект
– это зеркало столицы, отражающее ее контрасты. За блестящей парадностью
Невского проспекта еще сильнее и трагичнее ощущается изнанка жизни, ее
безобразные и мучительные стороны.
Невский проспект
является «выставкой», местом для показа всего этого наглого, пошлого,
лицемерного, что отличает обладателей чинов и богатства. После двадцати часов
на Невском проспекте появляются те, кто отличается «благородством своих занятий
и привычек», как насмешливо говорит Гоголь, – люди, имеющие «прекрасные
должности и службы». «В это благословенного время от двух до трех часов
пополудни, – иронизирует Гоголь, – которое может назваться движущеюся столицею
Невского проспекта, происходит главная выставка всех лучших произведений
человека. Один показывает щегольской сюртук с лучшим бобром, другой – греческий
прекрасный нос, третий несет превосходные бакенбарды, четвертая – пару
хорошеньких глазок и удивительную шляпку, пятый – перстень с талисманом на
щегольском мизинце, шестая – ножку в очаровательном башмачке, седьмой галстук,
возбуждающий удивление, осьмой – усы, повергающие в изумление». «Лучшие
произведения человека» – это лишь внешние его признаки – его одежда и черты его
наружности: щегольской сюртук, греческий нос, превосходные бакенбарды, усы,
галстук, повергающие в удивление. За всем этим нет человека, его внутреннего
содержания – вернее, человек здесь исчерпывается этими внешними, показными
чертами.
Итак, блеск и
великолепие Невского проспекта – лишь видимость, лишь ложь и фальшь. За его
парадною внешностью скрывается или трагическая судьба скромного труженика, или
чудовищный эгоизм и пошлость преуспевающих поручиков Пироговых. С беспощадной
резкостью Гоголь показывает картины нищеты и падения, неизбежных спутников
большого города. С суровой простотой написана обстановка грязного притона, в котором
жила красавица Пискарева: «…жилище жалкого разврата, порожденного мишурною
образованностью и страшным многолюдством столицы». «Мебели, довольно хорошие,
были покрыты пылью; паук застилал своею паутиною лепной карниз», «голые стены и
окна без занавес» – такова была грубая «существенность».
Тема
призрачности, иллюзорности Невского проспекта отнюдь не означает романтической
отрешенности от действительности или ее идеализации, как это было у немецких
романтиков. Для Гоголя «призрачность» и лживость Невского проспекта выражают
самую реальность общественных отношений, несоответствие внешнего великолепия и
внутренней пустоты и бесчеловечности. Поэтому-то столь часты в повести образы,
подчеркивающие эту призрачность, неуловимость, эфемерность Невского проспекта:
вечернее освещение, искусственный свет ламп придают всему «какой-то заманчивый,
чудесный свет». Именно в эту пору Пискарев принимает свою незнакомку за
«Перуджинову Бианку»: ведь даже ее очаровательная улыбка, так очаровавшая
художника – результат обманчивого света фонаря!
Эта мысль об
обманчивости, иллюзорности той внешней красивости и эффектности, которая служит
лишь для прикрытия антигуманистической, жестокой, меркантильной сущности
Невского проспекта, выражена в конце повести: «О, не верьте этому Невскому
проспекту! Я всегда закутываюсь покрепче плащом своим, когда иду по нем, и
стараюсь вовсе не глядеть на встречающиеся предметы. Все обман, все мечта, все
не то, чем кажется. Вы думаете, что этот господин, который гуляет в отлично
сшитом сюртучке, очень богат? – Ничуть не бывало: он весь состоит из своего
сюртучка…Он лжет во всякое время, этот Невский проспект, но более всего тогда,
когда ночь сгущенною массою наляжет на него и отделит белые палевые стены
домов, когда весь город превратится в гром и блеск, мириады карет валятся с
мостов, форейторы кричат и прыгают на лошадях и когда сам демон зажигает лампы
для того, чтобы показать все не в настоящем виде».
Встреченная
Пискаревым на Невском проспекте красавица также является выражением этой
призрачности, химеричности ставшего враждебным человеку города пол влиянием
тлетворного воздействия неумолимой дьявольской власти бессердечного чистогана.
Эта губительная сила развращает и уродует все то лучшее, прекрасное, лучшее,
что есть в жизни человека.
В «Невском
проспекте» рассказ ведется от лица автора, но этот авторский образ постоянно
изменяется, переключается из высокой патетики в план иронической насмешки.
Авторский голос придает повести эмоциональную напряженность, вносит те оттенки,
ту оценку событий, которые раскрывают основной идейный замысел «Невского
проспекта». Панегирическое начало повести, ее пролог, утверждающий внешнее
великолепия Невского проспекта, уже определяет двойственность, противоречивость
видимого великолепия это «всеобщей коммуникации Петербурга». В патетику
повествования, изобилующего восторженными эмоциональными восклицаниями, все
время включаются насмешливо-иронические размышления автора о «чудных», «никаким
пером, никакою кистью не изобразимых» усах, о дамских талиях, «никак не толще бутылочной
шейки». «Боже, какие есть прекрасные должности и службы! Как они возвышают и
услаждают душу!» – казалось бы, в полном восторге восклицает автор по поводу
чиновников, которые служат в иностранной коллегии и «отличаются благородством
своих занятий и привычек». Однако автор тотчас прибавляет: «Но, увы! Я не служу
и лишен удовольствия видеть тонкое обращение с собою начальников». Эта
авторская ирония становится все откровеннее, его восхищение приобретает
язвительный характер. Говоря о «необыкновенном благородстве» и «чувстве
собственного достоинства» людей, прохаживающих по Невскому проспекту, автор
заключает: «Тут вы встретите тысячу непостижимых характеров и явлений.
Создатель! Какие странные характеры встречаются на Невском проспекте! Есть
множество таких людей, которые, встретившись с вами, непременно посмотрят на
сапоги ваши, и если вы пройдете, они оборотятся назад, чтобы посмотреть на ваши
фалды. Я до сих пор не могу понять, отчего это бывает. Сначала я думал, что они
сапожники, но, однако же, ничуть не бывало: они большею частию служат в разных
департаментах, многие из них превосходным образом могут написать отношение из
одного казенного места в другое; или, же люди, занимающиеся прогулками, чтением
газет по кондитерским, – словом, большею частию все порядочные люди». Эти
«порядочные люди» на самом деле являются праздными бездельниками и лицемерами!
Маленький, робкий
чиновник Акакий Акакиевич, главный герой повести «Шинель», имел в своей жизни
мечту, ради которой он ревностно служил в одном департаменте. Его мечта –
приобрести шинель. Это ему удалось. Но недолго пришлось ему порадоваться своему
счастью. «Какие-то люди с усами» отняли его сокровище на бесконечной площади.
Темная ночь Петербурга на его беспредельных просторах погубила маленького человека.
«Бедная история
наша неожиданно принимает фантастическое окончание». У Калинина моста мертвец,
в виде чиновника, искал утащенную шинель, и отбирал у прохожих. Это и на правду
похоже; можно и в газете прочесть – в дневнике происшествий. Однако робкий
Акакий Акакиевич превращен этим окончанием в призрак. Гоголь создал образ
жертвы огромного и холодного города, безучастного к маленьким радостям и
страданиям своих обитателей. Уже Пушкин поставил эту проблему. Но он утвердил
правду «нечеловеческой личности», ее великой миссии – возглавлять Империю.
Ничтожен перед ней «взбунтовавшийся раб», поднявший дерзко руку на Медного
Всадника: «Ужо строитель чудотворный!» У Гоголя мы, таким образом, находим ту
же тему, но мотив «бунта» отсутствует. Здесь показано полное смирение
маленького человечка. И симпатии его склонились всецело в сторону жертвы.
Гоголю нет дела до большой жизни провиденциального города, который ради своих
неведомых целей обезличивает своих обитателей, губит их, как власть имущий.
Тема, выдвинутая Пушкиным, пересмотрена Гоголем, и осужденным оказался город.
Гоголю осталось Неведомо величие Петербурга; Медного Всадника в его творчестве
не найти. Мощный дух последнего надолго покинул город Петра. Петербург
– оборотень.
В истории
мирового романа Федору Михайловичу Достоевскому (1840 – 1881) принадлежит одно
из первых мест. Его творчество обогатило художественное самосознание
человечества и являлось громадным вкладом в развитие реализма в мировом
искусстве. Великий художник-гуманист, он неустанно обличал социальную
дисгармонию буржуазного мира и его тлетворное влияние на человеческую душу.
У Достоевского
был необычайный талант: его отличала особенная чуткость к страданиям униженных
людей, оскорбленных, возмущенных социальной несправедливостью. Это был
гениальный художник-психолог и великий социальный писатель. Достоевский однажды
сказал, что произведения Гоголя «давят ум глубочайшими непосильными вопросами,
вызывают в русском уме самые беспокойные мысли». Но, пожалуй, с еще большим
правом мы можем отнести эти слова к романам, повестям, публицистике самого
Достоевского. В нравственных терзаниях его героев, в их стремлении осмыслить
современные им общественные отношения преломились острейшие
социально-политические проблемы эпохи. Многие из них сохранили свою остроту и в
настоящее время, и потому романы и повести Достоевского до сих пор продолжают
возбуждать жаркие споры читателей и критиков.
У нашего великого
романиста свой образ Петербурга, глубокий и значительный. Раскрытие его
чрезвычайно существенно для понимания Достоевского. Но этот образ не есть
продукт его свободного творчества. Он рожден, а не сотворен. Все впечатления
петербургской жизни, порожденные пейзажем города, его белыми ночами и туманными
утрами, его водами и редкими садами, великой суетой сует северной столицы, –
все эти впечатления наслаивались одно на другое, перерабатывались в горниле
бессознательного и нашли свое воплощение в рожденном гением образе.
Значительная
часть жизни Достоевского протекла в северной столице. Различные уголки нашего
города были свидетелями ее внешних и внутренних событий.
Долгая жизнь в
Петербурге отразилась на творчестве Достоевского и северная столица получила в
нем цельное и многообразное отражение.
Характеристике
образа Петербурга следует предпослать беглое начертание его топографии в
произведениях Достоевского, отметить те места, которые упомянуты на страницах
его личного литературного наследия.
К примеру возьмем
обзор района у Исаакиевского собора, столь выразительно определяющего облик
Петербурга.
На Исаакиевскую
площадь выходит Конногвардейский бульвар. На нем разыгрывается сцена встречи
Раскольникова с подвыпившей, опозоренной девочкой. На нем находилась
кондитерская Миллера, описанием которой начинается роман «Униженные и
оскорбленные».
«Посетители этой кондитерской
большею частью – немцы. Они собираются сюда со всего Вознесенского проспекта;
всё хозяева различных заведений: слесаря, булочники, красильщики, шляпные
мастера, седельники, – всё люди патриархальные в немецком смысле слова. У
Миллера вообще наблюдалась патриархальность. Часто хозяин подходил к знакомым
гостям и садился вместе с ними за стол, причем осушалось известное количество
пунша. Собаки и маленькие дети хозяина тоже выходили иногда к посетителям, и
посетители ласкали и детей и собак. И когда гости углублялись в чтение немецких
газет, за дверью, в квартире хозяина, трещал августин, наигрываемый на
дребезжащих фортепьянах старшей хозяйской дочкой, белокуренькой немочкой в
локонах, очень похожей на белую мышку. Вальс принимался с удовольствием».
В этой спокойно
описанной картине быта полного «благообразия» и сытого довольства живо
обрисована одна из характерных сторон Петербурга, отмеченная еще раньше
Пушкиным и Гоголем. Кто не помнит петербургского утра, на фоне которого
несколькими словами увековечена немецкая булочная:
И хлебник, немец
аккуратный,
В бумажном
колпаке, не раз
Уж открывал свой
вас-ис-дас.
Жизнь города
находится в ограниченной связи с жизнью природы. Его бытие есть цветение, и
живет оно соками, получаемыми из своей почвы. Его судьба определяется общим
ходом исторических событий. Петербург вырос из вековых болот, вдали от истоков
национального бытия, при страшном, надрывном напряжении народных сил.
Достоевский называет его «самым умышленным городом в мире». Под площадями,
улицами и домами Петербурга ему чудится первоначальный хаос.
Водная стихия,
скованная героическими и титаническими усилиями строителей этого города, не
уничтожена, она лишь притаилась и ждет своего часа. Достоевскому, конечно, были
знакомы многочисленные описания гибели северной столицы под разъяренными
волнами. Миф о Медном Всаднике живет в душе автора «Преступления и наказания».
Но Достоевский не верит в торжество города и сомневается в его правде.
Водная стихия
Петербурга приковывает внимание Достоевского. Нева, ее рукава и каналы играют
большую роль в его произведениях. Мы часто застаем его героев, пристально
всматривающихся в чернеющую воду.
Мокрота является
как бы первоосновной Петербурга, его «субстанцией». В ненастную ночь, когда
воет и хлещет дождь или падает снег непременно мокрый, с особой силой
воспринимал Достоевский душу Петербурга. Еще Пушкин отметил этот петербургский
мотив ненастной ночи:
«Погода была
ужасная: ветер выл, мокрый снег падал хлопьями; фонари светили тускло. Улицы
были пусты. Изредка тянулся ванька на тощей кляче своей, высматривая
запоздалого седока. Герман стоял в одном сюртуке, не чувствуя ни дождя, ни
снега»…
Достоевский сам
устанавливает эту связь.
«В такое
петербургское утро, гнилое, сырое и туманное, дикая мечта какого-нибудь пушкинского
Германа из Пиковой дамы (колоссальное лицо, необычайный, совершенно
петербургский тип – тип из петербургского периода!) – мне кажется должна еще
более укрепиться» (Подросток)
Образ Петербурга
не был бы полным, если бы Достоевский не ввел мотива мертвеца, развив его в
целую кошмарную симфонию. Один из безымянных героев в рассказе «Бобок» «ходил
развлекаться и попал на похороны». Там на кладбище «заглянул в могилы; ужасно!
Вода, совершенно вода, и какая зеленая и… ну да уж что! Поминутно могильщик выкачивал
черепком»… Вот эти дремлющие в недрах города силы хаоса сообщают жизни
Петербурга, столь суетной и пошлой, исключенную напряженность. И этот город
«полный пошлости таинственной» оказывается городом фантастики, превращается в
призрак, в видение.
Роман «Бедные
люди» занимает центральное место среди ранних произведений Достоевского. В нем
наиболее полно до того времени, равносторонне и в духе последовательного
реализма изображается жизнь петербургских низов. Молодой художник свел воедино,
представил в одной большой картине те зарисовки Петербурга, которые появились в
отдельных повестях Гоголя, в стихотворениях Некрасова и в многочисленных
очерках писателей «натуральной школы».
Перед читателем
«Бедных людей» предстал не пушкинский Петербург – нарядная столица громадной
империи, овеянная историческими преданиями, сосредоточившая в себе славу страны
и власть над ней. Нет, Петербург Достоевского – это иной город: с нечистыми
переулками, мрачными доходными домами, темными дворами-колодцами.
Разумеется,
Достоевский помнил о дворцах знати, созданных прославленными зодчими, о
прелестных парках с их узорными чугунными оградами. Но ведь его герои не видели
всего этого! Обитатели убогих квартир и углов в петербургских трущобах с
опаской проходили мимо роскошных парадных подъездов, сторонились Невского,
смотрели на дворцы – и не видели их красоты. Они ютились в своих закоулках – и
великолепие богатых особняков лишь напоминало им об их обездоленности.
Действие романа
развевается с 8 апреля по 30 сентября – весна, лето, начало осени. Но герои
Достоевского не увидели цветения сирени, жасмина и лип, не ощутили колдовского
очарования белых ночей, не вдохнули свежего ветра с залива, и багряно-золотая
осень не порадовала их глаз. Они фактически лишены всего, они обездолены – такой
вывод неизбежно рождается у читателя по мере того, как Достоевский развертывает
во времени и в пространстве городской пейзаж. То какая-то мерзкая изморозь
сыплется с неба, то серый, грязный туман окутывает прохожих, то грязные лужи
оказываются на пути, то взгляд останавливается на мусоре, плывущем по грязной
воде каналов… и на этом мрачном фоне рисуется жизнь петербургской бедноты с ее
редкими, убогими радостями и постоянной, отупляющей заботе о хлебе насущном.
С неменьшим
мастерством написана повесть «Белые ночи», которой Достоевский дал подзаголовок
«сентиментальный роман». Подзаголовок указывает на своеобразие содержания, а не
жанра, – писатель имел ввиду едва начавшуюся и тут же образованную
любовно-психологическую историю, что в ту пору нередко именовали романом
влюбленных. Этот роман действительно оказался сентиментальным: герои
встретились, едва познакомились, расположение друг к другу едва охватило их – и
жизнь мгновенно, бесповоротно, навсегда развела их.
Достоевский
поднял проблему громадной, общечеловеческой важности, но подал ее в
романтической форме, устранив точные приметы ее социально-типической сущности.
Его герой – романтик, его глазами воспринял Петербург, от его лица ведется
повествование, но писатель никак не объяснил от себя, в авторском комментарии,
истинного смысла происходящего, не раскрыл истоков романтической настроенности
своего героя.
Любой
внимательный читатель сразу видит, что роман «Преступление и наказание»
Достоевского разительно отличается от родившихся рядом с ним книг Тургенева,
Толстого, Гончарова. Он не лучше и не хуже, просто это совсем другая книга,
написана она о другом. Их поэтичности, ясности, гармоничности, лиризму и
эпическому спокойствию автор «Преступления и наказания» противопоставил мрак,
хаос, всеобщее разложение в обществе, тревогу и гнев, страшное, судорожное
напряжение мыслей и чувств, их болезненность, падение человека, житейскую
грязь, нищету, пьянство, повседневную жестокость, пороки и преступления,
убийства и самоубийства, петербургские чердаки и отвратительные трактиры, дно
жизни и человеческое «подполье», изъяны и болезни страждущей и оскорбленной
души.
В романе доктор
Зосимов простодушно свидетельствует о результатах своей врачебной практики: «А
гармонического человека, это правда, совсем почти нет». Откуда же такому
взяться в страшном мире призрачного Петербурга? И фамилия главного действующего
лица книги «говорящая» – Раскольников, этот бывший дворянин и бывший студент
живет в расколотом обществе и своим преступлением и антигуманными «прогрессивными»
идеями способствует его дальнейшему распаду. Даже по цветам своим роман
Достоевского – черно-белый с гнилой петербургской желтизной, самое яркое пятно
в нем – кровь.
Сам сюжет книги
драматичен и кровав и в то же время вполне обыденен, взят прямо из тогдашних
полицейских газетных листков и судебных отчетов: нищий петербургский студенту
бил из-за денег топором старушку – ростовщицу и ее сестру. Обыкновенная
история.… Далее неизбежно следует арест, суд, приговор, лишение всех прав и
состояния, каторга, вычеркивание бывшего человека из мира живых людей. Он упал
на дно жизни, раздавлен, уничтожен, погиб, осужден обществом навечно. Этим все
судебные отчеты и детективы обычно и кончаются. Роман Достоевского с этого
только начинается.
Достоевский
открыл в городе незримый мир, полный фантастики. Этот мир предвещал уже Гоголь.
Образ Петербурга чрезвычайно широк и значителен, он охватывает многие черты
предшествующей эпохи образа Северной Пальмиры и предопределяет в основном и во
многих деталях подход к нему Достоевского. Список
литературы.
Достоевский Ф. М.
К теме Петербурга обращались многие поэты и писатели. В русской литературе, да и в сознании общества в целом, Петербург с момента своего возникновения воспринимался не только как конкретный город, как новая столица, но и как символ новой России, символ ее будущего.
Для русской литературы тема Петербурга, города, соединившего отсталую Россию с Европой, стала совершенно особой. Вместе с тем в сознании писателей, некоторых видных исторических деятелей Петербург уже на рубеже XVIII — XIX веков был показателем противоречий исторического развития страны.
В русской поэзии этого времени запечатлен образ Петербурга декабристов, города больших надежд, благородных стремлений, города Пушкина. Картины петербургской жизни 1810-х годов даны в первой главе «Евгения Онегина». Поэт воссоздает атмосферу высоких помыслов, истинной духовности, надежд, присущую Петербургу тех лет (лексика эпохи, имена, слова, связанные с совершенно конкретными ассоциациями: «вольность», «гражданин», Адам Смит, Руссо, Байрон, «охлажденный ум», «свобода»…). В то же время отличительная черта пушкинского образа Петербурга — противоречивость столичной жизни, двойственность вызываемых городом чувств:
Город пышный, город бедный,
Дух неволи, стройный вид,
Свод небес зелено-бледный,
Скука, холод и гранит…
В 1833 году в Болдине Пушкин написал поэму «Медный всадник», одно из самых загадочных произведений русской литературы. В ней поэт по-новому
решает тему Петербурга, по-новому выбирает героя и строит конфликт.
В деятельности Петра Пушкин видел прежде всего проявление исторической закономерности. И Петр был для него не просто «великим человеком», а великим деятелем. Поэтому поэма «Медный всадник» начинается кратким, но знаменательным описанием Петра в один из высоких и творческих моментов его жизни, когда рождался гениальный замысел создания города «на берегу пустынных волн» Невы. Пушкин рисует светлые картины северной столицы, гордо и непоколебимо стоящей при море, как непоколебимо стоит Россия.
Пушкин начинает с рассказа о Петербурге белых ночей. Прекрасны не только его архитектура, Нева — но и природа, которая, как и город, созданный людьми и для людей, благоприятствует творчеству. При этом Пушкин открыто выражает свое чувство восхищения великим городом России. И это чувство, определяя все краски рисуемой картины, подчеркнуто повторением слова «люблю»:
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный…
Традиционно (вслед за Белинским) поэма определяется как «гимн» Петру, своего рода Петриада. Потому и «Вступление», посвященное торжественному описанию столицы, толкуется как прославление дел и личности Петра, как победа царя над стихией.
Но Белинским была высказана и мысль о том, что одним из важнейших героев поэмы является Петербург. Действительно, образ города у Пушкина — это символ новой, преображенной России, громадное и прекрасное чудо, сотворенное в тяжком, кровавом труде молодой империи.
Быстрый переход от далекого прошлого, когда только рождался замысел создания новой столицы («На берегу пустынных волн…»), к современности («Прошло сто лет…») помогает развить главную мысль Пушкина. Дерзкий замысел Петра был не просто прихотью монарха, а задачей, выполнение которой было необходимо для существования новой России. И после смерти Петра его замысел воплощался в течение века трудами нескольких поколений людей. Петербург стал удивительным, беспримерным памятником их усилий и дел.
Однако уже в финале «Вступления» звучит тревога (поэт предупреждает читателя: «Печален будет мой рассказ») и начинается новая тема Петербурга. Развернута она далее в повести, посвященной судьбе Евгения.
Выбор героя не случаен. Самодержавие, как оно было определено Петром, превратило Россию в чиновное государство. Введенная им табель о рангах не только открывала путь в дворянство, но и закрепляла рабское положение тех, кто стоял на низших ступеньках социальной лестницы. Евгений раскрыт в поэме как жертва социального строя и самодержавного режима, которые лишили его индивидуального характера, стерли все особенное,частное, неповторимое в его личности, оставив то общее, что определялось его социальным положением, положением бедного чиновника, и это делало его частью целого, типового.
Прошло сто лет с той поры, как начал строиться Петербург. Столько же складывался политический режим, жертвой которого стал Евгений. Нравственное и человеческое падение Евгения достигло предела, его желания элементарны — они, в сущности, сводятся к поддержанию своего положения чиновника («трудиться день и ночь»), чтобы обеспечить пропитанием себя и, возможно, свою семью. Он живет, не задумываясь о своей бедности, ни о чем не тужит, ни на что не жалуется. Лишь одна мечта тешит его в «бедном жилище» — мечта о скромном счастье с любимой Парашей. Мечта об одиноком счастье оказалась всего лишь мечтой: жизнь ее разбивает.
Буйство Невы принесло горе тысячам бедняков столицы. Это стихийное бедствие волею истории оказалось связанным с деятельностью Петра I. Частный случай — гибель Параши — приобрел обобщенный характер. Оказавшись «на площади Петровой», Евгений
думал не о себе — о судьбе Параши. И именно в этот момент грозная стихия природы соотносится поэтом со стихией самовластия. Евгений, плененный Невою,
…как будто околдован,
Как будто к мрамору прикован,
Сойти не может! Вкруг него
Вода и больше ничего!
И, обращен к нему спиною,
В неколебимой вышине,
Над возмущенною Невою
Стоит с простертою рукою
Кумир на бронзовом коне.
Но какая связь между «кумиром» и бедствием столицы? Вот буря стихла, и освобожденный из плена Евгений бежит к дому Параши, но находит там только обломки. Несчастье помутило разум Евгения. Сумасшествие явилось как бы последним этапом пути разрушения его личности.
Евгений не мог вернуться в привычный мир частной жизни, личных чувств и переживаний — он остался там, где раньше жила Параша. Пройдет год жизни, исполненной новыми испытаниями и бедствиями, но Евгений так и не вернется в свой дом. Петербург, страшный во время наводнения, оправляется от набегов Невы. Постепенно у Евгения начинают проясняться мысли — он долго идет к этому высшему моменту своей жизни.
Однажды Евгений спал у невской пристани. «…Дышал//Ненастный ветер. Мрачный вал//Плескал на пристань, ропща пени//И бьясь об гладкие ступени,//Как челобитчик у дверей//Ему не внемлющих судей». Бездомный Евгений, внешне — «ни зверь, ни человек», оказался именно в роли такого «челобитчика». Город выступал жестоким и бессердечным обидчиком.
Бедняк проснулся.
Мрачно было:
Дождь капал, ветер выл уныло,
И с ним вдали, во тьме ночной
Перекликался часовой…
Город-обидчик, город — оплот самовластия, мрачная столица империи — этот город и способствовал окончательному прояснению мыслей.
Вскочил Евгений; вспомнил живо
Он прошлый ужас; торопливо
Он встал; пошел бродить, и вдруг…
Он увидел того, кто незримо преследовал его все это время:
…И прямо в темной вышине
Над огражденною скалою
Кумир с простертою рукою
Сидел на бронзовом коне.
Евгений вздрогнул.
Прояснились
В нем страшно мысли.
Он узнал
И место, где потоп играл,
Где волны хищные толпились,
Бунтуя злобно вкруг него,
И львов, и площадь, и того,
Кто неподвижно возвышался
Во мраке медною главой,
Того, чьей волей роковой
Под морем город основался…
Необузданная, беззаконная стихия и роковая воля самовластия, оказавшись силами взаимосвязанными, явились причиной и несчастья города и прояснения мыслей Евгения. Ничтожный перед «горделивым истуканом» в обычной жизни, Евгений, когда «прояснились в нем страшно мысли», в нравственном, в общечеловеческом смысле становится равен ему. В пушкинской поэме «правда» чудотворного строителя, преобразователя России, и «правда» Евгения, страдающего человека, сосуществуют в трагическом противостоянии.
В поэме дана картина более чем вековой истории Петербурга: замысел Петра («здесь будет город заложен»), рост северной столицы, трагические события в день наводнения 1824 года. «Медный всадник» — это воссоздание трагической и противоречивой истории. В поэме противостоящие начала (Медный всадник и Евгений) взаимосвязаны, и изменение одного неизбежно влечет за собой изменение другого. Подтверждение этому — реакция Медного всадника на брошенное ему Евгением: «Ужо тебе!» Еще Валерий Брюсов отметил, что «преследование Евгения Медным всадником изображено не столько как бред сумасшедшего, сколь как реальный факт…». Это сочетание реального и фантастического помогает прийти к главному выводу: в основе этого противоречивого петербургского мира нет «дурной бесконечности», он обладает динамикой, способен изменяться. А. Блок писал: «Медный всадник — все мы находимся в вибрациях его меди».
Конфликт петербургского жителя, «маленького человека», и равнодушного к его страданиям казенного Петербурга получил блестящее художественное осмысление в прозе Гоголя. Гоголь не дает описаний города, его архитектурных ансамблей. Автор «Носа», «Записок сумасшедшего», «Невского проспекта», «Шинели» создает художественный образ столицы, в котором выражена социальная и нравственная суть Петербурга.
Петербург, показанный в повестях «Невский проспект» и «Шинель», является не просто местом действия, но и той социальной атмосферой, в которой живут и действуют герои гоголевских произведений. Картины города, атмосфера погони за чинами, бюрократического равнодушия к человеку, показ жестких социальных контрастов и противоречий — все это прекрасно нарисовано писателем.
Вместе с тем в «Петербургских повестях» отразились и те впечатления и жизненные переживания, которые связаны были с личной судьбой Гоголя, попавшего из провинциальной тишины Украины в сурово встретивший его Петербург. Первое впечатление, произведенное Петербургом, тоже было не таким, как ожидал писатель: «…Петербург мне показался вовсе не таким, как я думал, я его воображал красивее, великолепнее…»
В своих повестях Гоголь описывает те районы, где когда-то жил сам. Так, например, неподалеку от Сенной площади проживает майор Ковалев («квартира моя в Садовой»), на Вознесенском проспекте живет цырюльник Иван Яковлевич, здесь же бродит Поприщин, останавливаясь с изумлением перед огромным домом Зверкова: «Этот дом я знаю, — сказал я сам себе. — Это дом Зверкова. Эка машина! Какого в нем народа не живет: сколько кухарок, сколько приезжих! а нашей братьи чиновников — как собак, один на другом сидит».
Лишь художник Чартков поселился на дальней Пятнадцатой линии Васильевского острова. Художник жил в Коломне, куда опускается самый несчастный «осадок человечества», куда «не заходит будущее».
Гоголевский Петербург — пасмурный город нищих чиновников, мастеровых, бедного люда — противостоит парадному блеску Невского проспекта, этой «улице-красавице нашей столицы». Однако красота Невского проспекта призрачная, ложная красота, не могущая скрыть нищету и трагизм жизни большого города, прозябанья бедного люда Коломны и Мещанских, ужасную изнанку столицы. «О, не верьте этому Невскому проспекту!.. Все обман, все мечта, все не то, чем кажется!» — восклицает Гоголь.
Писатель прекрасно передает тревожную, изменчивую атмосферу города через остроту сюжетных ситуаций, неожиданность финала — комического (как в «Носе») или — что чаще — трагического. Самоубийство, сумасшествие, незаметная смерть — таков удел безвестных представителей «низов». Безудержная погоня за богатством и чинами, торжество самодовольной пошлости и подлости — таковы черты представителей господствующих «верхов».
В «Петербургских повестях» прежде всего поставлен вопрос о жизни рядовых людей этого огромного города, о судьбе «маленького человека», его бедственной участи в условиях помещичье-бюрократического государства.
В «Записках сумасшедшего» Гоголь словами такого обездоленного и обойденного «маленького человека» Поприщина раскрывает противоречивость, социальную несправедливость чиновническо-дворянского общества: «Все, что есть лучшего на свете, все достается или камер-юнкерам, или генералам. Найдешь себе бедное богатство, думаешь достать его рукою, — срывает у тебя камер-юнкер или генерал». Гоголь глубоко сочувствует этим скромным, маленьким людям — бедному чиновнику Поприщину в «Записках сумасшедшего», жалкому бедняку Акакию Акакиевичу Башмачкину в «Шинели». Атмосфера равнодушия и
безразличия к человеку, власть чина и денег обрекают массы незаметных «маленьких» людей на трагическую жизнь и в конце концов гибель. Однако Гоголь остается гуманистом, и в то же время он бессилен что-либо изменить.
В «Петербургских повестях» автор противопоставляет благополучным и наглым существователям — вроде поручика Пирогова в «Невском проспекте» — беспомощных Поприщиных и Башмачкиных.
Гоголь выступает как художник города. Он показывает, что за всей этой внешней нарядностью, за парадным блеском всегда чисто подметенных тротуаров Невского проспекта, по которому движутся вереницы карет и потоки щегольски разодетых прохожих, за всем этим прячутся неприглядные трущобы бедноты, несчастные простые люди. Это и ничтожество майоров Ковалевых, неуверенность в завтрашнем дне, нищета и забитость Башмачкиных, тоска по идеалам художника Пискарева, кончающего самоубийством. «Невский проспект», — писал Белинский, — есть создание столь же глубокое, сколько и очаровательное; это две полярные стороны одной и той же жизни, это высокое и смешное обок друг другу».
Гоголь показывает жизнь людей в этом городе «крестов и звезд», в городе пошлости и раболепия перед власть имущими. Этот город может унизить человека, опустить человека до такого уровня, когда он, подобно Пирогову, оставаясь самодовольным, не смущается даже поркой, устроенной ему за его волокитство. Белинский писал: «Пискарев и Пирогов — какой контраст!.. О, какой смысл скрыт в этом контрасте! И какое действие производит этот контраст! Пискарев и Пирогов, один в могиле, другой — доволен и счастлив, даже после неудачного волокитства и ужасных побоев!..» Таков этот город — одни процветают, другие погибают.
«В судьбе Петербурга есть что-то трагическое, мрачное и величественное» (Герцен. Фельетон «Москва и Петербург»),
Во второй половине XIX века многие писатели также обращались к теме Петербурга, и прежде всего Некрасов.
В поэме «Несчастные» (1856 г.) поэт написал о петербургской жизни:
Но если той тревоги смутной
Не чуждо сердце — пропадешь!
В стихах Некрасова Петербург противопоставляется провинции. Герой поэмы «Несчастные» связан с обоими этими мирами. Вот «бедный городок», где «солнца каждому довольно»: собор, четыре кабака, Волга. Однако этот уютный мир провинции гибелен для молодого ума:
…Но там бесплодно гибнут силы,
Там духота, бездумье, лень,
Там время тянется сонливо…
Куда ж идти? К чему стремиться?
Где силы юные пытать?
И молодые люди тянутся к Петербургу, который «обещает» известность и славу. Об этих надеждах провинциала говорит и Некрасов:
…Воображенье
К столице юношу манит,
Там слава, там простор, движенье…
Но Петербург, каким он показан у Некрасова, — «город роковой», жестокий и беспощадный.
Пройдут года в борьбе бесплодной,
И на красивые плиты,
Как из машины винт негодный,
Быть может, брошен будешь ты?
Итак, в поэме Некрасова два противопоставленных друг другу мира: провинция и Петербург — оба губительны для молодых, талантливых сил.
В то же время Некрасов поразительно описывает зимний Петербург в цикле «О погоде»:
Но зимой — дышишь вольно; для глаза —
Роскошь!
Улицы, зданья, мосты
При волшебном сиянии газа
Получают печать красоты…
В серебре лошадиные гривы,
Шапки, бороды, брови людей,
И, как бабочек крылья, красивы
Ореолы вокруг фонарей!
Некрасов часто описывает как бы случайно попавшие на глаза детали и эпизоды городской жизни, но в них угадывается трагическая суть. Наиболее убедительно этот прием использован в стихотворении «Утро» (1872 — 1873): «на позорную площадь кого-то провезли», «проститутка домой на рассвете поспешает», «торгаши просыпаются». И наконец, — финал:
Дворник вора колотит — попался!
Гонят стадо гусей на убой;
Где-то в верхнем этаже раздался
Выстрел — кто-то покончил с собой…
Своеобразие интонации некрасовской речи, когда поэт заговаривает о Петербурге, — в ее драматическом звучании. «Рыдающий стих» отличает ряд типично петербургских произведений: «Размышления у парадного подъезда», «Убогая и нарядная», «Вчерашний день, часу в шестом…», «Еду ли ночью по улице темной…».
В поэме «Несчастные» Некрасов писал о Петербурге:
В стенах твоих
И есть и были в стары годы
Друзья народа и свободы,
А посреди могил немых
Найдутся громкие могилы.
Ты дорог нам, — ты был всегда
Ареной деятельной силы,
Пытливой мысли и труда!..
Петербург остается для Некрасова городом, где мужала русская демократия, для которой этот город стал «колыбелью свободы».
Петербург конца XIX века — это уже большой капиталистический город, что сказалось в его архитектуре, жизни. Александр Блок в набросках к поэме «Возмездие», имея в виду столицу, написал: «Петербург рождался новый, напророченный Достоевским».
Для писателей второй половины XIX века громадное значение имел образ Петербурга, созданный Достоевским. Следуя за Пушкиным («Медный всадник»), Достоевский по-новому воплотил в Петербурге русскую национальную трагедию — трагедию подавления личности. Петербург у Достоевского — «самый фантастический», «самый отвлеченный и умышленный город», и в то же время он в высшей степени реален, он оказывает постоянное и страшное воздействие на души людей. Раскольников («Преступление и наказание»), Долгоруков («Подросток») — мысли, поступки, судьбы этих и многих других героев Достоевского в значительной степени объясняются тем, что они петербургские жители. Воздействие города проявляется в том, что герои Достоевского живут в страшном душевном напряжении, как бы на грани катастрофы, которая вот-вот или все разрушит, или разрешит главные вопросы, прояснит самое сокровенное и важное в жизни.
За два первых десятилетия XX века было создано громадное количество художественных произведений, посвященных Петербургу, Блоковский образ Петербурга явился одним из самых уникальных в русской поэзии. У Блока было чувство глубокой личной связи с Петербургом (часто в его стихах встречается выражение «город мой»), своей зависимости от него. Однажды в своем дневнике он сделал запись: «Город ужасно действует».
Он спит, пока закат румян.
И сонно розовеют латы.
И с тихим свистом сквозь туман
Глядится Змей, копытом сжатый, —
так начинается стихотворение Блока «Петр». Петербург в этом стихотворении — город, в котором, по словам Иннокентия Анненского, «змей и царь не кончили исконной борьбы» (своеобразие «двоевластия» петербургской жизни: с одной стороны, созидающее, творческое начало — Медный всадник, а с другой стороны, стихийное, низменное — змей). Петр предстает здесь как «веселый царь», в руке которого то «факельное пламя», то «зловонное кадило», то «вспыхнет меч». Он и благословляет зло, и грозит карой за него.
В петербургском мифе неизбежно присутствует стихийное, разрушительное, враждебное Петру начало. После создания памятника на Сенатской площади оно часто стало ассоциироваться со змеем, которого
топчет конь царя. В стихотворении Блока змей, раскинувшись над домами, берет в плен город. В «глухие вечера» он и царь вдруг становятся союзниками. И тогда
Пускай невинность из угла Протяжно молит о пощаде!
Исторические события начала XX века Блок осмысливает с точки зрения петербургского мифа. Поэтому стихотворение «Вися над городом всемирным» (1905) написанное в дни объявления конституции, содержит в себе такую параллель:
И если лик свободы явлен,
То прежде явлен лик змеи,
И ни одни сустав не сдавлен
Сверкнувших колец чешуи.
Блок писал об «упрямо двоящемся образе города на болоте» (1905 г.). Петербург Петра был для Блока той силой, которая мешает проявиться до конца «лику
свободы».
У Блока нет подробных описаний города, мало примет именно Петербурга. Их буквально можно сосчитать по пальцам: Медный всадник, фиванские сфинксы на берегу Невы, часовые на Крестовском острове, Петропавловский шпиль, «Невская башня», площадь Сената… Но все же у нас возникает убежденность, что абсолютное большинство блоковских стихов — о Петербурге.
Блоковская «блуждающая пристальность» (Б. Пастернак) проявляется в том, что в его стихи входят как бы случайные, но в то же время точные детали облика и жизни города. Поэтому нет сомнения, что строки:
Под утро проснулся от шума
И треска несущихся льдин, —
про Петербург. И эти:
Ты смотришь в очи ясным зорям,
А город ставит огоньки,
И в переулках пахнет морем,
Поют фабричные гудки, —
тоже про Петербург.
Предчувствие «неслыханных перемен» с годами обострило интерес Блока к историческому плану петербургской темы. Самый яркий пример — поэма «Возмездие» (1910— 1921). Предполагается, что первоначально Блок собирался назвать ее «Петербург». И вновь погружение в прошлое (в поэме описывается Петербург конца XIX века) приводит художника к «самому началу» — образу Петра I:
(Сон или явь): чудесный флот,
Широко развернувший фланги,
Внезапно заградил Неву…
И Сам Державный Основатель
Стоит на головном фрегате…
В произведениях Блока, запечатлевших великие бури России, (прежде всего это, конечно, касается поэмы «Двенадцать»), неизменно присутствует образ города на Неве.
Сквозь века и десятилетия проходит Петербург через творчество русских писателей. Город предстает то мрачным, зловещим пауком, призрачным мертвецом, символом зла и насилия, ужасов и жестокостей, то живым, пульсирующим существом, символом надежды, светлой мечты, культуры, свободолюбивых традиций.
Писатели видели Петербург в солнечный день или в метель, в серое мартовское утро и в белую ночь; в их произведениях обрисованы ситуации, типичные для большого города, и неожиданные контрасты, изображены жители столицы: обитатель доходных домов и торгующая собой женщина, интеллигент и чиновник, городской бродяга и «летающий человек», житель средней петербургской квартиры и революционер…
Образ города в произведениях русских писателей отличают разнообразие красок, деталей, подробностей городского быта, пейзажи, центральное место в которых занимает Нева, с ее каменными берегами и плавным бегом.
Петербург — город «страшный» и «великий», вечная, непреходящая тема в русской литературе.
К теме Петербурга обращались многие поэты и писатели. В русской литературе, да и в сознании общества в целом, Петербург с момента своего возникновения воспринимался не только как конкретный город, как новая столица, но и как символ новой России, символ ее будущего.
Для русской литературы тема Петербурга, города, соединившего отсталую Россию с Европой, стала совершенно особой. Вместе с тем в сознании писателей, некоторых видных исторических деятелей Петербург уже на рубеже XVIII — XIX веков был показателем противоречий исторического развития страны.
В русской поэзии этого времени запечатлен образ Петербурга декабристов, города больших надежд, благородных стремлений, города Пушкина. Картины петербургской жизни 1810-х годов даны в первой главе «Евгения Онегина». Поэт воссоздает атмосферу высоких помыслов, истинной духовности, надежд, присущую Петербургу тех лет (лексика эпохи, имена, слова, связанные с совершенно конкретными ассоциациями: «вольность», «гражданин», Адам Смит, Руссо, Байрон, «охлажденный ум», «свобода»…). В то же время отличительная черта пушкинского образа Петербурга — противоречивость столичной жизни, двойственность вызываемых городом чувств:
Город пышный, город бедный,
Дух неволи, стройный вид,
Свод небес зелено-бледный,
Скука, холод и гранит…
В 1833 году в Болдине Пушкин написал поэму «Медный всадник», одно из самых загадочных произведений русской литературы. В ней поэт по-новому
решает тему Петербурга, по-новому выбирает героя и строит конфликт.
В деятельности Петра Пушкин видел прежде всего проявление исторической закономерности. И Петр был для него не просто «великим человеком», а великим деятелем. Поэтому поэма «Медный всадник» начинается кратким, но знаменательным описанием Петра в один из высоких и творческих моментов его жизни, когда рождался гениальный замысел создания города «на берегу пустынных волн» Невы. Пушкин рисует светлые картины северной столицы, гордо и непоколебимо стоящей при море, как непоколебимо стоит Россия.
Пушкин начинает с рассказа о Петербурге белых ночей. Прекрасны не только его архитектура, Нева — но и природа, которая, как и город, созданный людьми и для людей, благоприятствует творчеству. При этом Пушкин открыто выражает свое чувство восхищения великим городом России. И это чувство, определяя все краски рисуемой картины, подчеркнуто повторением слова «люблю»:
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный…
Традиционно (вслед за Белинским) поэма определяется как «гимн» Петру, своего рода Петриада. Потому и «Вступление», посвященное торжественному описанию столицы, толкуется как прославление дел и личности Петра, как победа царя над стихией.
Но Белинским была высказана и мысль о том, что одним из важнейших героев поэмы является Петербург. Действительно, образ города у Пушкина — это символ новой, преображенной России, громадное и прекрасное чудо, сотворенное в тяжком, кровавом труде молодой империи.
Быстрый переход от далекого прошлого, когда только рождался замысел создания новой столицы («На берегу пустынных волн…»), к современности («Прошло сто лет…») помогает развить главную мысль Пушкина. Дерзкий замысел Петра был не просто прихотью монарха, а задачей, выполнение которой было необходимо для существования новой России. И после смерти Петра его замысел воплощался в течение века трудами нескольких поколений людей. Петербург стал удивительным, беспримерным памятником их усилий и дел.
Однако уже в финале «Вступления» звучит тревога (поэт предупреждает читателя: «Печален будет мой рассказ») и начинается новая тема Петербурга. Развернута она далее в повести, посвященной судьбе Евгения.
Выбор героя не случаен. Самодержавие, как оно было определено Петром, превратило Россию в чиновное государство. Введенная им табель о рангах не только открывала путь в дворянство, но и закрепляла рабское положение тех, кто стоял на низших ступеньках социальной лестницы. Евгений раскрыт в поэме как жертва социального строя и самодержавного режима, которые лишили его индивидуального характера, стерли все особенное,частное, неповторимое в его личности, оставив то общее, что определялось его социальным положением, положением бедного чиновника, и это делало его частью целого, типового.
Прошло сто лет с той поры, как начал строиться Петербург. Столько же складывался политический режим, жертвой которого стал Евгений. Нравственное и человеческое падение Евгения достигло предела, его желания элементарны — они, в сущности, сводятся к поддержанию своего положения чиновника («трудиться день и ночь»), чтобы обеспечить пропитанием себя и, возможно, свою семью. Он живет, не задумываясь о своей бедности, ни о чем не тужит, ни на что не жалуется. Лишь одна мечта тешит его в «бедном жилище» — мечта о скромном счастье с любимой Парашей. Мечта об одиноком счастье оказалась всего лишь мечтой: жизнь ее разбивает.
Буйство Невы принесло горе тысячам бедняков столицы. Это стихийное бедствие волею истории оказалось связанным с деятельностью Петра I. Частный случай — гибель Параши — приобрел обобщенный характер. Оказавшись «на площади Петровой», Евгений
думал не о себе — о судьбе Параши. И именно в этот момент грозная стихия природы соотносится поэтом со стихией самовластия. Евгений, плененный Невою,
…как будто околдован,
Как будто к мрамору прикован,
Сойти не может! Вкруг него
Вода и больше ничего!
И, обращен к нему спиною,
В неколебимой вышине,
Над возмущенною Невою
Стоит с простертою рукою
Кумир на бронзовом коне.
Но какая связь между «кумиром» и бедствием столицы? Вот буря стихла, и освобожденный из плена Евгений бежит к дому Параши, но находит там только обломки. Несчастье помутило разум Евгения. Сумасшествие явилось как бы последним этапом пути разрушения его личности.
Евгений не мог вернуться в привычный мир частной жизни, личных чувств и переживаний — он остался там, где раньше жила Параша. Пройдет год жизни, исполненной новыми испытаниями и бедствиями, но Евгений так и не вернется в свой дом. Петербург, страшный во время наводнения, оправляется от набегов Невы. Постепенно у Евгения начинают проясняться мысли — он долго идет к этому высшему моменту своей жизни.
Однажды Евгений спал у невской пристани. «…Дышал//Ненастный ветер. Мрачный вал//Плескал на пристань, ропща пени//И бьясь об гладкие ступени,//Как челобитчик у дверей//Ему не внемлющих судей». Бездомный Евгений, внешне — «ни зверь, ни человек», оказался именно в роли такого «челобитчика». Город выступал жестоким и бессердечным обидчиком.
Бедняк проснулся.
Мрачно было:
Дождь капал, ветер выл уныло,
И с ним вдали, во тьме ночной
Перекликался часовой…
Город-обидчик, город — оплот самовластия, мрачная столица империи — этот город и способствовал окончательному прояснению мыслей.
Вскочил Евгений; вспомнил живо
Он прошлый ужас; торопливо
Он встал; пошел бродить, и вдруг…
Он увидел того, кто незримо преследовал его все это время:
…И прямо в темной вышине
Над огражденною скалою
Кумир с простертою рукою
Сидел на бронзовом коне.
Евгений вздрогнул.
Прояснились
В нем страшно мысли.
Он узнал
И место, где потоп играл,
Где волны хищные толпились,
Бунтуя злобно вкруг него,
И львов, и площадь, и того,
Кто неподвижно возвышался
Во мраке медною главой,
Того, чьей волей роковой
Под морем город основался…
Необузданная, беззаконная стихия и роковая воля самовластия, оказавшись силами взаимосвязанными, явились причиной и несчастья города и прояснения мыслей Евгения. Ничтожный перед «горделивым истуканом» в обычной жизни, Евгений, когда «прояснились в нем страшно мысли», в нравственном, в общечеловеческом смысле становится равен ему. В пушкинской поэме «правда» чудотворного строителя, преобразователя России, и «правда» Евгения, страдающего человека, сосуществуют в трагическом противостоянии.
В поэме дана картина более чем вековой истории Петербурга: замысел Петра («здесь будет город заложен»), рост северной столицы, трагические события в день наводнения 1824 года. «Медный всадник» — это воссоздание трагической и противоречивой истории. В поэме противостоящие начала (Медный всадник и Евгений) взаимосвязаны, и изменение одного неизбежно влечет за собой изменение другого. Подтверждение этому — реакция Медного всадника на брошенное ему Евгением: «Ужо тебе!» Еще Валерий Брюсов отметил, что «преследование Евгения Медным всадником изображено не столько как бред сумасшедшего, сколь как реальный факт…». Это сочетание реального и фантастического помогает прийти к главному выводу: в основе этого противоречивого петербургского мира нет «дурной бесконечности», он обладает динамикой, способен изменяться. А. Блок писал: «Медный всадник — все мы находимся в вибрациях его меди».
Конфликт петербургского жителя, «маленького человека», и равнодушного к его страданиям казенного Петербурга получил блестящее художественное осмысление в прозе Гоголя. Гоголь не дает описаний города, его архитектурных ансамблей. Автор «Носа», «Записок сумасшедшего», «Невского проспекта», «Шинели» создает художественный образ столицы, в котором выражена социальная и нравственная суть Петербурга.
Петербург, показанный в повестях «Невский проспект» и «Шинель», является не просто местом действия, но и той социальной атмосферой, в которой живут и действуют герои гоголевских произведений. Картины города, атмосфера погони за чинами, бюрократического равнодушия к человеку, показ жестких социальных контрастов и противоречий — все это прекрасно нарисовано писателем.
Вместе с тем в «Петербургских повестях» отразились и те впечатления и жизненные переживания, которые связаны были с личной судьбой Гоголя, попавшего из провинциальной тишины Украины в сурово встретивший его Петербург. Первое впечатление, произведенное Петербургом, тоже было не таким, как ожидал писатель: «…Петербург мне показался вовсе не таким, как я думал, я его воображал красивее, великолепнее…»
В своих повестях Гоголь описывает те районы, где когда-то жил сам. Так, например, неподалеку от Сенной площади проживает майор Ковалев («квартира моя в Садовой»), на Вознесенском проспекте живет цырюльник Иван Яковлевич, здесь же бродит Поприщин, останавливаясь с изумлением перед огромным домом Зверкова: «Этот дом я знаю, — сказал я сам себе. — Это дом Зверкова. Эка машина! Какого в нем народа не живет: сколько кухарок, сколько приезжих! а нашей братьи чиновников — как собак, один на другом сидит».
Лишь художник Чартков поселился на дальней Пятнадцатой линии Васильевского острова. Художник жил в Коломне, куда опускается самый несчастный «осадок человечества», куда «не заходит будущее».
Гоголевский Петербург — пасмурный город нищих чиновников, мастеровых, бедного люда — противостоит парадному блеску Невского проспекта, этой «улице-красавице нашей столицы». Однако красота Невского проспекта призрачная, ложная красота, не могущая скрыть нищету и трагизм жизни большого города, прозябанья бедного люда Коломны и Мещанских, ужасную изнанку столицы. «О, не верьте этому Невскому проспекту!.. Все обман, все мечта, все не то, чем кажется!» — восклицает Гоголь.
Писатель прекрасно передает тревожную, изменчивую атмосферу города через остроту сюжетных ситуаций, неожиданность финала — комического (как в «Носе») или — что чаще — трагического. Самоубийство, сумасшествие, незаметная смерть — таков удел безвестных представителей «низов». Безудержная погоня за богатством и чинами, торжество самодовольной пошлости и подлости — таковы черты представителей господствующих «верхов».
В «Петербургских повестях» прежде всего поставлен вопрос о жизни рядовых людей этого огромного города, о судьбе «маленького человека», его бедственной участи в условиях помещичье-бюрократического государства.
В «Записках сумасшедшего» Гоголь словами такого обездоленного и обойденного «маленького человека» Поприщина раскрывает противоречивость, социальную несправедливость чиновническо-дворянского общества: «Все, что есть лучшего на свете, все достается или камер-юнкерам, или генералам. Найдешь себе бедное богатство, думаешь достать его рукою, — срывает у тебя камер-юнкер или генерал». Гоголь глубоко сочувствует этим скромным, маленьким людям — бедному чиновнику Поприщину в «Записках сумасшедшего», жалкому бедняку Акакию Акакиевичу Башмачкину в «Шинели». Атмосфера равнодушия и
безразличия к человеку, власть чина и денег обрекают массы незаметных «маленьких» людей на трагическую жизнь и в конце концов гибель. Однако Гоголь остается гуманистом, и в то же время он бессилен что-либо изменить.
В «Петербургских повестях» автор противопоставляет благополучным и наглым существователям — вроде поручика Пирогова в «Невском проспекте» — беспомощных Поприщиных и Башмачкиных.
Гоголь выступает как художник города. Он показывает, что за всей этой внешней нарядностью, за парадным блеском всегда чисто подметенных тротуаров Невского проспекта, по которому движутся вереницы карет и потоки щегольски разодетых прохожих, за всем этим прячутся неприглядные трущобы бедноты, несчастные простые люди. Это и ничтожество майоров Ковалевых, неуверенность в завтрашнем дне, нищета и забитость Башмачкиных, тоска по идеалам художника Пискарева, кончающего самоубийством. «Невский проспект», — писал Белинский, — есть создание столь же глубокое, сколько и очаровательное; это две полярные стороны одной и той же жизни, это высокое и смешное обок друг другу».
Гоголь показывает жизнь людей в этом городе «крестов и звезд», в городе пошлости и раболепия перед власть имущими. Этот город может унизить человека, опустить человека до такого уровня, когда он, подобно Пирогову, оставаясь самодовольным, не смущается даже поркой, устроенной ему за его волокитство. Белинский писал: «Пискарев и Пирогов — какой контраст!.. О, какой смысл скрыт в этом контрасте! И какое действие производит этот контраст! Пискарев и Пирогов, один в могиле, другой — доволен и счастлив, даже после неудачного волокитства и ужасных побоев!..» Таков этот город — одни процветают, другие погибают.
«В судьбе Петербурга есть что-то трагическое, мрачное и величественное» (Герцен. Фельетон «Москва и Петербург»),
Во второй половине XIX века многие писатели также обращались к теме Петербурга, и прежде всего Некрасов.
В поэме «Несчастные» (1856 г.) поэт написал о петербургской жизни:
Но если той тревоги смутной
Не чуждо сердце — пропадешь!
В стихах Некрасова Петербург противопоставляется провинции. Герой поэмы «Несчастные» связан с обоими этими мирами. Вот «бедный городок», где «солнца каждому довольно»: собор, четыре кабака, Волга. Однако этот уютный мир провинции гибелен для молодого ума:
…Но там бесплодно гибнут силы,
Там духота, бездумье, лень,
Там время тянется сонливо…
Куда ж идти? К чему стремиться?
Где силы юные пытать?
И молодые люди тянутся к Петербургу, который «обещает» известность и славу. Об этих надеждах провинциала говорит и Некрасов:
…Воображенье
К столице юношу манит,
Там слава, там простор, движенье…
Но Петербург, каким он показан у Некрасова, — «город роковой», жестокий и беспощадный.
Пройдут года в борьбе бесплодной,
И на красивые плиты,
Как из машины винт негодный,
Быть может, брошен будешь ты?
Итак, в поэме Некрасова два противопоставленных друг другу мира: провинция и Петербург — оба губительны для молодых, талантливых сил.
В то же время Некрасов поразительно описывает зимний Петербург в цикле «О погоде»:
Но зимой — дышишь вольно; для глаза —
Роскошь!
Улицы, зданья, мосты
При волшебном сиянии газа
Получают печать красоты…
В серебре лошадиные гривы,
Шапки, бороды, брови людей,
И, как бабочек крылья, красивы
Ореолы вокруг фонарей!
Некрасов часто описывает как бы случайно попавшие на глаза детали и эпизоды городской жизни, но в них угадывается трагическая суть. Наиболее убедительно этот прием использован в стихотворении «Утро» (1872 — 1873): «на позорную площадь кого-то провезли», «проститутка домой на рассвете поспешает», «торгаши просыпаются». И наконец, — финал:
Дворник вора колотит — попался!
Гонят стадо гусей на убой;
Где-то в верхнем этаже раздался
Выстрел — кто-то покончил с собой…
Своеобразие интонации некрасовской речи, когда поэт заговаривает о Петербурге, — в ее драматическом звучании. «Рыдающий стих» отличает ряд типично петербургских произведений: «Размышления у парадного подъезда», «Убогая и нарядная», «Вчерашний день, часу в шестом…», «Еду ли ночью по улице темной…».
В поэме «Несчастные» Некрасов писал о Петербурге:
В стенах твоих
И есть и были в стары годы
Друзья народа и свободы,
А посреди могил немых
Найдутся громкие могилы.
Ты дорог нам, — ты был всегда
Ареной деятельной силы,
Пытливой мысли и труда!..
Петербург остается для Некрасова городом, где мужала русская демократия, для которой этот город стал «колыбелью свободы».
Петербург конца XIX века — это уже большой капиталистический город, что сказалось в его архитектуре, жизни. Александр Блок в набросках к поэме «Возмездие», имея в виду столицу, написал: «Петербург рождался новый, напророченный Достоевским».
Для писателей второй половины XIX века громадное значение имел образ Петербурга, созданный Достоевским. Следуя за Пушкиным («Медный всадник»), Достоевский по-новому воплотил в Петербурге русскую национальную трагедию — трагедию подавления личности. Петербург у Достоевского — «самый фантастический», «самый отвлеченный и умышленный город», и в то же время он в высшей степени реален, он оказывает постоянное и страшное воздействие на души людей. Раскольников («Преступление и наказание»), Долгоруков («Подросток») — мысли, поступки, судьбы этих и многих других героев Достоевского в значительной степени объясняются тем, что они петербургские жители. Воздействие города проявляется в том, что герои Достоевского живут в страшном душевном напряжении, как бы на грани катастрофы, которая вот-вот или все разрушит, или разрешит главные вопросы, прояснит самое сокровенное и важное в жизни.
За два первых десятилетия XX века было создано громадное количество художественных произведений, посвященных Петербургу, Блоковский образ Петербурга явился одним из самых уникальных в русской поэзии. У Блока было чувство глубокой личной связи с Петербургом (часто в его стихах встречается выражение «город мой»), своей зависимости от него. Однажды в своем дневнике он сделал запись: «Город ужасно действует».
Он спит, пока закат румян.
И сонно розовеют латы.
И с тихим свистом сквозь туман
Глядится Змей, копытом сжатый, —
так начинается стихотворение Блока «Петр». Петербург в этом стихотворении — город, в котором, по словам Иннокентия Анненского, «змей и царь не кончили исконной борьбы» (своеобразие «двоевластия» петербургской жизни: с одной стороны, созидающее, творческое начало — Медный всадник, а с другой стороны, стихийное, низменное — змей). Петр предстает здесь как «веселый царь», в руке которого то «факельное пламя», то «зловонное кадило», то «вспыхнет меч». Он и благословляет зло, и грозит карой за него.
В петербургском мифе неизбежно присутствует стихийное, разрушительное, враждебное Петру начало. После создания памятника на Сенатской площади оно часто стало ассоциироваться со змеем, которого
топчет конь царя. В стихотворении Блока змей, раскинувшись над домами, берет в плен город. В «глухие вечера» он и царь вдруг становятся союзниками. И тогда
Пускай невинность из угла Протяжно молит о пощаде!
Исторические события начала XX века Блок осмысливает с точки зрения петербургского мифа. Поэтому стихотворение «Вися над городом всемирным» (1905) написанное в дни объявления конституции, содержит в себе такую параллель:
И если лик свободы явлен,
То прежде явлен лик змеи,
И ни одни сустав не сдавлен
Сверкнувших колец чешуи.
Блок писал об «упрямо двоящемся образе города на болоте» (1905 г.). Петербург Петра был для Блока той силой, которая мешает проявиться до конца «лику
свободы».
У Блока нет подробных описаний города, мало примет именно Петербурга. Их буквально можно сосчитать по пальцам: Медный всадник, фиванские сфинксы на берегу Невы, часовые на Крестовском острове, Петропавловский шпиль, «Невская башня», площадь Сената… Но все же у нас возникает убежденность, что абсолютное большинство блоковских стихов — о Петербурге.
Блоковская «блуждающая пристальность» (Б. Пастернак) проявляется в том, что в его стихи входят как бы случайные, но в то же время точные детали облика и жизни города. Поэтому нет сомнения, что строки:
Под утро проснулся от шума
И треска несущихся льдин, —
про Петербург. И эти:
Ты смотришь в очи ясным зорям,
А город ставит огоньки,
И в переулках пахнет морем,
Поют фабричные гудки, —
тоже про Петербург.
Предчувствие «неслыханных перемен» с годами обострило интерес Блока к историческому плану петербургской темы. Самый яркий пример — поэма «Возмездие» (1910— 1921). Предполагается, что первоначально Блок собирался назвать ее «Петербург». И вновь погружение в прошлое (в поэме описывается Петербург конца XIX века) приводит художника к «самому началу» — образу Петра I:
(Сон или явь): чудесный флот,
Широко развернувший фланги,
Внезапно заградил Неву…
И Сам Державный Основатель
Стоит на головном фрегате…
В произведениях Блока, запечатлевших великие бури России, (прежде всего это, конечно, касается поэмы «Двенадцать»), неизменно присутствует образ города на Неве.
Сквозь века и десятилетия проходит Петербург через творчество русских писателей. Город предстает то мрачным, зловещим пауком, призрачным мертвецом, символом зла и насилия, ужасов и жестокостей, то живым, пульсирующим существом, символом надежды, светлой мечты, культуры, свободолюбивых традиций.
Писатели видели Петербург в солнечный день или в метель, в серое мартовское утро и в белую ночь; в их произведениях обрисованы ситуации, типичные для большого города, и неожиданные контрасты, изображены жители столицы: обитатель доходных домов и торгующая собой женщина, интеллигент и чиновник, городской бродяга и «летающий человек», житель средней петербургской квартиры и революционер…
Образ города в произведениях русских писателей отличают разнообразие красок, деталей, подробностей городского быта, пейзажи, центральное место в которых занимает Нева, с ее каменными берегами и плавным бегом.
Петербург — город «страшный» и «великий», вечная, непреходящая тема в русской литературе.
Беру!
Автор: Пушкин А.С.
Несколько поколений исследователей при рассмотрении петербургской темы в русской литературе настойчиво и категорически утверждали, что ввел ее Гоголь. Такой цикл повестей, как “Невский проспект”, “Записки сумасшедшего”, “Портрет”, “Нос” и, наконец, “Шинель”, казалось, убедительно подтверждали это. Именно Гоголь, глава “натуральной школы” в русской литературе XIX века, сделал Петербург главным героем своих повестей, но эта тема была разработана и художественно воплощена до него в жанре петербургской повести Пушкиным.
Столица Российского государства, Северная Пальмира, представляла для Пушкина край красоты и вдохновения. Не случайно гениальный поэт постоянно обращается к этому образу в своем творчестве. В этом городе он учился, здесь жили его друзья, его любимые женщины, которым впоследствии были посвящены его гениальные творения. Именно в Петербурге он утвердился как творческая личность, здесь были написаны его лучшие произведения.
Впервые с образом Петербурга мы сталкиваемся в романе в стихах “Евгений Онегин”. В первой главе этого произведения мы видим, с какой любовью Пушкин описывает дорогой и хорошо знакомый ему город, раскрывая его через образ Евгения Онегина — главного героя романа, типичного представителя дворянской молодежи 10-20-х годов XIX века, жизнь которых протекала “в вихре света”, состояла из балов и маскарадов, шумных, модных вечеринок, посещения театров и ресторанов:
Еще бокалов жажда просит Залить горячий жир котлет, Но звон брегета им доносит, Что новый начался балет.
И сам автор, и его герой — оба восхищались красотой Петербурга, “упивались” “дыханьем ночи благосклонной”:
Все было тихо; лишь ночные перекликались часовые, Да дрожек отдаленный стук С Мильонной раздавался вдруг.
Наравне с дворянским Петербургом представлен и Петербург, “барабаном пробужденный”:
Встает купец, идет разносчик, На биржу тянется извозчик, С кувшином охтенка спешит.
Но главное в образе Петербурга первой четверти XIX века — это атмосфера приподнятости, ожидания грядущих, перемен, царившая в воздухе, атмосфера ожиданий, надежд, перемен и “вольности святой”. Отсюда и лексика того времени, которой насыщено произведение: “вольность”, “гражданин”, “томленье жизнью”, “охлажденный ум”, буря, море, свобода, также значимы и имена: Адам Смит, Руссо (“защитник вольности и прав”), Байрон, Каверин, Чаадаев. На самом деле Петербург в первой половине романа — это город декабристов и, следовательно, город высокой духовности, город красоты я добра, помогающий найти путь к свободе.
В последней главе романа мы видим Петербург глазами Татьяны, уездной барышни, превратившейся из наивной девочки в величавую княгиню, которая стоит на равных с “Клеопатрой Невы” Ниной Вороненою:
Тут был, однако, цвет столицы, И знать, и моды образцы, Везде встречаемые лица, Необходимые тупцы…
Описывая светское общество, Пушкин характеризует его достаточно зло, говоря, что в этой среде можно “ожесточиться, очерстветь и наконец окаменеть”. Отношение автора к кругу этих людей ясно уже с первых страниц романа. Пушкин с иронией описывает образец “прекрасного человека” с точки зрения света:
Блажен, кто смолоду был молод,
Блажен, кто вовремя созрел –
Кто в двадцать лет был франт иль хват,
А в тридцать выгодно женат;
Кто в пятьдесят освободился
От частных и других долгов,
О ком твердили целый век:
N. N. прекрасный человек.
Совершенно другой предстает Петербург перед нами в повести “Медный всадник”, написанной в 1833 году. Это столица европейского государства, блестящая, богатая, пышная, но холодная и враждебная для “маленького человека”.
В этом произведении автор обращается к образу основателя города — Петру I, который выступает здесь как реальное лицо. Существует много мнений насчет того, какова же главная мысль поэмы “Медный всадник”? Прав был, очевидно, В. Г. Белинский, который утверждал, что основная идея поэмы заключается в торжестве “общего над частным”, при очевидном сочувствии автора к “страданию этого частного”.
Пушкин поет гимн столице Российского государства:
Люблю тебя, Петра творенье, Люблю твой строгий, стройный вид! Невы державное теченье, Береговой ее гранит, Твоих оград узор чугунный…
Город вознесся “пышно, горделиво” “из тьмы лесов и топи блат” и стал сердцем могучего государства:
Красуйся, град Петров, и стой Неколебимо, как Россия.
Конфликт личности и государства в поэме полностью не разрешен. На примере двух произведений мы проследили, как менялся образ Петербурга в творчестве великого писателя и поэта А. С. Пушкина.
Впервые с образом Петербурга мы сталкиваемся в романе в стихах “Евгений Онегин”. В первой главе этого произведения мы видим, с какой любовью Пушкин описывает дорогой и хорошо знакомый ему город, раскрывая его через образ Евгения Онегина — главного героя романа, типичного представителя дворянской молодежи 10-20-х годов XIX века, жизнь которых протекала “в вихре света”, состояла из балов и маскарадов, шумных, модных вечеринок, посещения театров и ресторанов:
Еще бокалов жажда просит Залить горячий жир котлет, Но звон брегета им доносит, Что новый начался балет.
И сам автор, и его герой — оба восхищались красотой Петербурга, “упивались9quot; “дыханьем ночи благосклонной”:
Все было тихо; лишь ночные перекликались часовые, Да дрожек отдаленный стук С Мильонной раздавался вдруг.
Наравне с дворянским Петербургом представлен и Петербург, “барабаном пробужденный”:
Встает купец, идет разносчик, На биржу тянется извозчик, С кувшином охтенка спешит.
Но главное в образе Петербурга первой четверти XIX века — это атмосфера приподнятости, ожидания грядущих, перемен, царившая в воздухе, атмосфера ожиданий, надежд, перемен и “вольности святой”. Отсюда и лексика того времени, которой насыщено произведение: “вольность9quot;, “гражданин9quot;, “томленье жизнью”, “охлажденный ум”, буря, море, свобода, также значимы и имена: Адам Смит, Руссо (“защитник вольности и прав”), Байрон, Каверин, Чаадаев. На самом деле Петербург в первой половине романа — это город декабристов и, следовательно, город высокой духовности, город красоты я добра, помогающий найти путь к свободе.
В последней главе романа мы видим Петербург глазами Татьяны, уездной барышни, превратившейся из наивной девочки в величавую княгиню, которая стоит на равных с “Клеопатрой Невы” Ниной Вороненою:
Тут был, однако, цвет столицы, И знать, и моды образцы, Везде встречаемые лица, Необходимые тупцы.
Описывая светское общество, Пушкин характеризует его достаточно зло, говоря, что в этой среде можно “ожесточиться, очерстветь и наконец окаменеть”. Отношение автора к кругу этих людей ясно уже с первых страниц романа. Пушкин с иронией описывает образец “прекрасного человека” с точки зрения света:
Блажен, кто смолоду был молод,
Блажен, кто вовремя созрел –
Кто в двадцать лет был франт иль хват,
А в тридцать выгодно женат;
Кто в пятьдесят освободился
От частных и других долгов,
О ком твердили целый век:
N. N. прекрасный человек.
Совершенно другой предстает Петербург перед нами в повести “Медный всадник”, написанной в 1833 году. Это столица европейского государства, блестящая, богатая, пышная, но холодная и враждебная для “маленького человека”.
В этом произведении автор обращается к образу основателя города — Петру I, который выступает здесь как реальное лицо. Существует много мнений насчет того, какова же главная мысль поэмы “Медный всадник”? Прав был, очевидно, В. Г. Белинский, который утверждал, что основная идея поэмы заключается в торжестве “общего над частным”, при очевидном сочувствии автора к “страданию этого частного”.
Пушкин поет гимн столице Российского государства:
Люблю тебя, Петра творенье, Люблю твой строгий, стройный вид! Невы державное теченье, Береговой ее гранит, Твоих оград узор чугунный.
Город вознесся “пышно, горделиво” “из тьмы лесов и топи блат” и стал сердцем могучего государства:
Красуйся, град Петров, и стой Неколебимо, как Россия.
Конфликт личности и государства в поэме полностью не разрешен. На примере двух произведений мы проследили, как менялся образ Петербурга в творчестве великого писателя и поэта А. С. Пушкина.
31838 человек просмотрели эту страницу. Зарегистрируйся или войди и узнай сколько человек из твоей школы уже списали это сочинение.
/ Сочинения / Пушкин А.С. / Разное / Петербург в творчестве А. С. Пушкина
Смотрите также по разным произведениям Пушкина:
Мы напишем отличное сочинение по Вашему заказу всего за 24 часа. Уникальное сочинение в единственном экземпляре.
Петербург глазами А. С. Пушкина по поэме «Медный всадник» Люблю тебя, Петра творенье.
По мысли А. С. Пушкина, Петербург явился превосходным синтезом великих замыслов Петра Первого и талантливости русских мастеров.
Полнощных стран краса и диво,
Из тьмы лесов, из топи блат
Вознесся пышно, горделиво.
Природой здесь нам суждено
В Европу прорубить окно.
Ногою твердой стать при море.
Сюда по новым им волнам
Все флаги в гости будут к нам,
И запируем на просторе.
Вслед за поэтом мы любуемся построенным городом, принимая его как данность, существовавшую всегда.
Дворцов и башен; корабли
Толпой со всех концов земли
К богатым пристаням стремятся;
В гранит оделася Нева;
Мосты повисли над водами;
Ее покрылись острова.
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный.
И ясны спящие громады Пустынных улиц, и светла
Город, построенный на берегах могучей реки, любуется в ее воды, как в зеркало, отражаясь своими красотами.
Поэт восхищен не просто новой столицей, он поет славу стране, сумевшей отстоять свое право называться великой державой, а это было не так-то просто. Теперь многие трудности позади, и Пушкин уверен, что город, построенный в ознаменование побед, будет стоять вечно, как хранитель традиций и великой русской истории.
Пусть волны финские забудут
И тщетной злобою не будут
Тревожить вечный сон Петра!
Какая сила в нем сокрыта!
А в сем коне какой огонь!
Куда ты скачешь, гордый конь,
И где опустишь ты копыта?
О мощный властелин судьбы!
Не так ли ты над самой бездной,
На высоте, уздой железной
Россию поднял на дыбы.
И вслед за Пушкиным вновь и вновь с гордостью повторяю:
Неколебимо, как Россия.
Да умирится же с тобой
И побежденная стихия.
30642 человека просмотрели эту страницу. Зарегистрируйся или войди и узнай сколько человек из твоей школы уже списали это сочинение.
/ Сочинения / Пушкин А.С. / Разное / Петербург глазами А. С. Пушкина по поэме «Медный всадник»
Смотрите также по разным произведениям Пушкина:
Мы напишем отличное сочинение по Вашему заказу всего за 24 часа. Уникальное сочинение в единственном экземпляре.
Внимание, только СЕГОДНЯ!
Петербург —удивительный город, Северная Пальмира. Какой значительный след оставил он в нашей русской истории. Как сильно и многообразно повлиял он на наше общество, на нашу жизнь. И как тема, и как образ Петербург оставил глубокий след в русской литературе. Грозная стихия, закованная в гранит, вдохновила многих писателей. Такие гении, как Ломоносов, Державин, Батюшков, Гоголь, Лермонтов и многие другие, раскрывали образ Петербурга, но именно Пушкин создал целостный и завершенный образ города. Он уникален тем, что описал духовное начало Петербурга, придал городу силу самостоятельного бытия, живущего своей жизнью, то тихой и спокойной, то полной наводнений и бедствий. Величественное, ужасающее творение, построенное на болоте и на костях, раскинулось грозно и прекрасно. И никто, даже самодержцы, не может бороться со стихией:
Печален, смутен, вышел он
И молвил: «С Божией стихией
Царям не совладеть».
Наверное, именно поэтому как единственного человека, покорившего стихию, Пушкин описывает Петра I: непостижимое и недосягаемое божество, грозное и могучее, окутанное «священным покровом» основателя города.
Петербург предстает здесь и в хорошем и в плохом свете. Это величественный , красивый град, полный изящных форм и очертаний, и в то же время бушующий тиран, неугомонная стихия, закованная в цепи «владыки полумира». Пушкин показывает Петербург со всех сторон. Он и нищий:
Забор некрашеный, да ива
И ветхий домик…
И величественно прекрасный своими холодными грациозными очертаниями:
По оживленным берегам
Громады стройные теснятся
Дворцов и башен; корабли
Толпой со всех концов земли
К богатым пристаням стремятся;
В гранит оделася Нева;
Мосты повисли над водами…
Среди Ашогочисленных характеристик неповторимых особенностей Петербурга как северного города можно отметить удивительные по совершенству отточенного слова описания белых ночей:
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный…
Этот образ неразрывно связан с Северной столицей. Для того чтобы описать белую северную ночь, Пушкин нашел слова, неповторимые по отчетливости сравнений.
Надо признать, что во времена Пушкина архитектурный облик Петербурга был куда более совершенен. И повезло же пушкинским современникам, которые видели своими глазами не только таинственный и прекрасный облик нашего города, но и узнавали его воссозданным, претворенным в совершенных стихах, только что вышедших из-под пера Пушкина. Для нас же прежний образ утонул в «преданьях старины», и только пушкинские творения служат путеводителем по городу, каким он был при поэте и каким мы захотели бы его увидеть снова. Конечно же, современникам Пушкина было легче утверждать, что поэту удалось воссоздать облик любимого ими города на Неве ярче, чем это могли сделать за него многие другие поэты. Но, вглядываясь в наследие поэта, мы сможем понять его величие на тех страницах, которые посвящены Петербургу.
Все, что описано в «Медном всаднике», является истинным бытием Северной столицы. Гений Пушкина отразил всю духовную и материальную жизнь города в непревзойденных стихах, которые и по сей день являются лучшим гимном нашему городу. Многогранный Петербург предстает так разнообразно прекрасным:
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит…
Все олицетворяет близкие образы нашего города: прекрасные «громады дворцов и башен», «чугунная ограда» Невы, «Адмиралтейская игла», чугунные узоры дивных решеток Летнего сада, Казанского собора. И всегда присутствует Нева как неразделимое целое, как сердце Северной Пальмиры.
Поэма «Медный всадник» тесно связана с самим Петербургом. Без нее не было бы духовного завершения города. Да и только Петербург мог дать Пушкину такое богатство художественных впечатлений и знаний. Город находит свое изображение в его творчестве в различное время года, дня, в разнообразных своих частях: в центре и предместьях. Здесь можно найти различные черты города: и бедного и богатого, и безмолвного и бушующего, прекрасного и угрожающего.
Вообще, весь образ Петербурга говорит о трудности его рождения, о деспотическом характере Петра, создавшего его, о рабстве народа. Поистине Петербург — город на костях человеческих. Все эти особенности, характерные черты города нашего отразил Пушкин в своей гениальной поэме «Медный всадник».
«Пушкин создал из Петербурга целый мир. С наследием Пушкина должны были считаться все, пытавшиеся сказать свое слово о Петербурге». (Н.П.Анциферов).
Несколько поколений исследователей при рассмотрении петербургской темы в русской литературе настойчиво и категорически утверждали, что ввел ее Гоголь. Такой цикл повестей, как “Невский проспект”, “Записки сумасшедшего”, “Портрет”, “Нос” и, наконец, “Шинель”, казалось, убедительно подтверждали это. Именно Гоголь, глава “натуральной школы” в русской литературе XIX века, сделал Петербург главным героем своих повестей, но эта тема была разработана и художественно воплощена до него в жанре петербургской повести Пушкиным.
Столица Российского государства, Северная Пальмира, представляла для Пушкина край красоты и вдохновения. Не случайно гениальный поэт постоянно обращается к этому образу в своем творчестве. В этом городе он учился, здесь жили его друзья, его любимые женщины, которым впоследствии были посвящены его гениальные творения. Именно в Петербурге он утвердился как творческая личность, здесь были написаны его лучшие произведения.
Впервые с образом Петербурга мы сталкиваемся в романе в стихах “Евгений Онегин”. В первой главе этого произведения мы видим, с какой любовью Пушкин описывает дорогой и хорошо знакомый ему город, раскрывая его через образ Евгения Онегина — главного героя романа, типичного представителя дворянской молодежи 10-20-х годов XIX века, жизнь которых протекала “в вихре света”, состояла из балов и маскарадов, шумных, модных вечеринок, посещения театров и ресторанов:
Еще бокалов жажда просит Залить горячий жир котлет, Но звон брегета им доносит, Что новый начался балет.
И сам автор, и его герой — оба восхищались красотой Петербурга, “упивались” “дыханьем ночи благосклонной”:
Все было тихо; лишь ночные перекликались часовые, Да дрожек отдаленный стук С Мильонной раздавался вдруг.
Наравне с дворянским Петербургом представлен и Петербург, “барабаном пробужденный”:
Встает купец, идет разносчик, На биржу тянется извозчик, С кувшином охтенка спешит.
Но главное в образе Петербурга первой четверти XIX века — это атмосфера приподнятости, ожидания грядущих, перемен, царившая в воздухе, атмосфера ожиданий, надежд, перемен и “вольности святой”. Отсюда и лексика того времени, которой насыщено произведение: “вольность”, “гражданин”, “томленье жизнью”, “охлажденный ум”, буря, море, свобода, также значимы и имена: Адам Смит, Руссо (“защитник вольности и прав”), Байрон, Каверин, Чаадаев. На самом деле Петербург в первой половине романа — это город декабристов и, следовательно, город высокой духовности, город красоты я добра, помогающий найти путь к свободе.
В последней главе романа мы видим Петербург глазами Татьяны, уездной барышни, превратившейся из наивной девочки в величавую княгиню, которая стоит на равных с “Клеопатрой Невы” Ниной Вороненою:
Тут был, однако, цвет столицы, И знать, и моды образцы, Везде встречаемые лица, Необходимые тупцы…
Описывая светское общество, Пушкин характеризует его достаточно зло, говоря, что в этой среде можно “ожесточиться, очерстветь и наконец окаменеть”. Отношение автора к кругу этих людей ясно уже с первых страниц романа. Пушкин с иронией описывает образец “прекрасного человека” с точки зрения света:
Блажен, кто смолоду был молод,
Блажен, кто вовремя созрел –
Кто в двадцать лет был франт иль хват,
А в тридцать выгодно женат;
Кто в пятьдесят освободился
От частных и других долгов,
О ком твердили целый век:
N. N. прекрасный человек.
Совершенно другой предстает Петербург перед нами в повести “Медный всадник”, написанной в 1833 году. Это столица европейского государства, блестящая, богатая, пышная, но холодная и враждебная для “маленького человека”.
В этом произведении автор обращается к образу основателя города — Петру I, который выступает здесь как реальное лицо. Существует много мнений насчет того, какова же главная мысль поэмы “Медный всадник”? Прав был, очевидно, В. Г. Белинский, который утверждал, что основная идея поэмы заключается в торжестве “общего над частным”, при очевидном сочувствии автора к “страданию этого частного”.
Пушкин поет гимн столице Российского государства:
Люблю тебя, Петра творенье, Люблю твой строгий, стройный вид! Невы державное теченье, Береговой ее гранит, Твоих оград узор чугунный…
Город вознесся “пышно, горделиво” “из тьмы лесов и топи блат” и стал сердцем могучего государства:
Красуйся, град Петров, и стой Неколебимо, как Россия.
Конфликт личности и государства в поэме полностью не разрешен. На примере двух произведений мы проследили, как менялся образ Петербурга в творчестве великого писателя и поэта А. С. Пушкина.
Беру!
Петербург, пожалуй, самый знаменитый, необычный и противоречивый город в нашей стране. Многими поэтами и писателями он был отмечен в произведениях, причем как с хорошей, так и с плохой стороны. Одни воспевали его и называли «окном в Европу», другие со всей ненавистью и отчаянием говорили о Петербурге как о городе, «построенном на костях», о «проклятии России». Интерес к этому поистине великому городу не угасал практически с самого его возведения и до наших дней. Такая литературная слава Петербурга объясняется не только тем, что он является столицей на протяжении как Золотого (первая треть ХIХ столетия), так и Серебряного (начало ХХ столетия) веков русской культуры. Сам город с его островами и каналами, белыми ночами, великолепными памятниками архитектуры необыкновенно привлекателен для писателей, поэтов и художников. В произведениях всех живших здесь писателей и поэтов Северная столица становилась не только местом действия, но и равноправным действующим лицом.
Люблю тебя, Петра творенье, Петербург Пушкин гоголь
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный…
Восхищение городом, перед которым «померкла старая Москва», звучит в каждой строчке вступления поэмы.
Такое же торжественное ясно описанный образ Петербурга можно встретить и в творчестве Гоголя, Например, в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» этот город представляется сказочным, фантастичным. Кузнец Вакула удивляется пышности и блеску столицы больше, чем полету на черте. Героя поражают здания в четыре этажа, широкие улицы, количество экипажей и знати. Образ Петербург — это образ города аристократов, и кузнец, попав туда, восклицает: «Сколько здесь панства!» Дворянство изображено автором в традициях парадного портрета восемнадцатого века, в частности Екатерина II предстает читателю доброй феей, чей подарок приносит Вакуле счастье. Образ Петербурга в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» — город антастический, город нарядный и торжественный, дарящий радость.
Однако такое описание северной столицы редко в творчестве Гоголя. В большинстве своих произведений писатель, будучи одним из основателей «натуральной школы», целью которой было выявление и высмеивание пороков общества и государства, рисует образ Петербурга, как города социальных контрастов. В его повести «Шинель» он изображает его городом-монстром, уничтожающим «маленького человека» (позже эта тема будет продолжена Ф. М. Достоевским в образах Макара Девушкина и семьи Мармеладовых). Образ Петербурга представлен в произведении как бы с двух сторон: с одной — «вечным титулярным советником» Акакием Акакиевичем Башмачкиным, ничтожеством, раздавленным и растоптанным средой человеком, а с другой — «значительным лицом», то есть высокопоставленным чиновником, героем, не имеющим даже имени, так как он является не личностью, а лишь собирательным образом, впитавшим в себя все характерные черты столичного «высокого» чиновничества. Акакий Акакиевич изображен писателем как личность, не способная в своей жизни ни на что, кроме переписывания бумаг, не имеющий никакой мечты или цели, совершенно затравленный и забитый. Но с необходимостью шитья новой шинели в его обыденное существование врывается радость, герой даже позволяет себе смелые мысли, например, «не положить ли ему и вправду куницу на воротник». Но счастье Башмачка превращается в самое большое в его жизни горе: шинель украдена, и герой решает добиться приема у «значительного лица», олицетворяющего силу и власть Петербурга. Чиновнику же не только просто не интересен «маленький человек», а он даже раздражает его тем, что отнимает у него время. Для этого чиновника Акакий Акакиевич — никто, и поэтому «значительное лицо» не обращает никакого внимания на лицо незначительное, а тем более на его страдания. Петербург в повести оказывается губителем жизни «маленького человека», безжалостным чудовищем, олицетворением жестокие нравы Петербургского правительства.
Столица Российского государства, Северная Пальмира, представляла для Пушкина край красоты и вдохновения. Не случайно гениальный поэт постоянно обращается к этому образу в своем творчестве. В этом городе он учился, здесь жили его друзья, его любимые женщины, которым впоследствии были посвящены его гениальные творения. Именно в Петербурге он утвердился как творческая личность, здесь были написаны его лучшие произведения.
Впервые с образом Петербурга мы сталкиваемся в романе в стихах “Евгений Онегин”. В первой главе этого произведения мы видим, с какой любовью Пушкин описывает дорогой и хорошо знакомый ему город, раскрывая его через образ Евгения Онегина — главного героя романа, типичного представителя дворянской молодежи 10-20-х годов XIX века, жизнь которых протекала “в вихре света”, состояла из балов и маскарадов, шумных, модных вечеринок, посещения театров и ресторанов:
Еще бокалов жажда просит Залить горячий жир котлет, Но звон брегета им доносит, Что новый начался балет.
И сам автор, и его герой — оба восхищались красотой Петербурга, “упивались” “дыханьем ночи благосклонной”:
Все было тихо; лишь ночные перекликались часовые, Да дрожек отдаленный стук С Мильонной раздавался вдруг.
Наравне с дворянским Петербургом представлен и Петербург, “барабаном пробужденный”:
Встает купец, идет разносчик, На биржу тянется извозчик, С кувшином охтенка спешит.
Но главное в образе Петербурга первой четверти XIX века — это атмосфера приподнятости, ожидания грядущих, перемен, царившая в воздухе, атмосфера ожиданий, надежд, перемен и “вольности святой”. Отсюда и лексика того времени, которой насыщено произведение: “вольность”, “гражданин”, “томленье жизнью”, “охлажденный ум”, буря, море, свобода, также значимы и имена: Адам Смит, Руссо (“защитник вольности и прав”), Байрон, Каверин, Чаадаев. На самом деле Петербург в первой половине романа — это город декабристов и, следовательно, город высокой духовности, город красоты я добра, помогающий найти путь к свободе.
В последней главе романа мы видим Петербург глазами Татьяны, уездной барышни, превратившейся из наивной девочки в величавую княгиню, которая стоит на равных с “Клеопатрой Невы” Ниной Вороненою:
Тут был, однако, цвет столицы, И знать, и моды образцы, Везде встречаемые лица, Необходимые тупцы…
Описывая светское общество, Пушкин характеризует его достаточно зло, говоря, что в этой среде можно “ожесточиться, очерстветь и наконец окаменеть”. Отношение автора к кругу этих людей ясно уже с первых страниц романа. Пушкин с иронией описывает образец “прекрасного человека” с точки зрения света:
Блажен, кто смолоду был молод,
Блажен, кто вовремя созрел –
Кто в двадцать лет был франт иль хват,
А в тридцать выгодно женат;
Кто в пятьдесят освободился
От частных и других долгов,
О ком твердили целый век:
N. N. прекрасный человек.
Совершенно другой предстает Петербург перед нами в повести “Медный всадник”, написанной в 1833 году. Это столица европейского государства, блестящая, богатая, пышная, но холодная и враждебная для “маленького человека”.
В этом произведении автор обращается к образу основателя города — Петру I, который выступает здесь как реальное лицо. Существует много мнений насчет того, какова же главная мысль поэмы “Медный всадник”? Прав был, очевидно, В. Г. Белинский, который утверждал, что основная идея поэмы заключается в торжестве “общего над частным”, при очевидном сочувствии автора к “страданию этого частного”.
Пушкин поет гимн столице Российского государства:
Люблю тебя, Петра творенье, Люблю твой строгий, стройный вид! Невы державное теченье, Береговой ее гранит, Твоих оград узор чугунный…
Город вознесся “пышно, горделиво” “из тьмы лесов и топи блат” и стал сердцем могучего государства:
Красуйся, град Петров, и стой Неколебимо, как Россия.
Конфликт личности и государства в поэме полностью не разрешен. На примере двух произведений мы проследили, как менялся образ Петербурга в творчестве великого писателя и поэта А. С. Пушкина.
К теме Петербурга обращались многие поэты и писатели. В русской литературе, да и в сознании общества в целом, Петербург с момента своего возникновения воспринимался не только как конкретный город, как новая столица, но и как символ новой России, символ ее будущего.
Для русской литературы тема Петербурга, города, соединившего отсталую Россию с Европой, стала совершенно особой. Вместе с тем в сознании писателей, некоторых видных исторических деятелей Петербург уже на рубеже XVIII — XIX веков был показателем противоречий исторического развития страны.
В русской поэзии этого времени запечатлен образ Петербурга декабристов, города больших надежд, благородных стремлений, города Пушкина. Картины петербургской жизни 1810-х годов даны в первой главе «Евгения Онегина». Поэт воссоздает атмосферу высоких помыслов, истинной духовности, надежд, присущую Петербургу тех лет (лексика эпохи, имена, слова, связанные с совершенно конкретными ассоциациями: «вольность», «гражданин», Адам Смит, Руссо, Байрон, «охлажденный ум», «свобода»…). В то же время отличительная черта пушкинского образа Петербурга — противоречивость столичной жизни, двойственность вызываемых городом чувств:
Город пышный, город бедный,
Дух неволи, стройный вид,
Свод небес зелено-бледный,
Скука, холод и гранит…
В 1833 году в Болдине Пушкин написал поэму «Медный всадник», одно из самых загадочных произведений русской литературы. В ней поэт по-новому
решает тему Петербурга, по-новому выбирает героя и строит конфликт.
В деятельности Петра Пушкин видел прежде всего проявление исторической закономерности. И Петр был для него не просто «великим человеком», а великим деятелем. Поэтому поэма «Медный всадник» начинается кратким, но знаменательным описанием Петра в один из высоких и творческих моментов его жизни, когда рождался гениальный замысел создания города «на берегу пустынных волн» Невы. Пушкин рисует светлые картины северной столицы, гордо и непоколебимо стоящей при море, как непоколебимо стоит Россия.
Пушкин начинает с рассказа о Петербурге белых ночей. Прекрасны не только его архитектура, Нева — но и природа, которая, как и город, созданный людьми и для людей, благоприятствует творчеству. При этом Пушкин открыто выражает свое чувство восхищения великим городом России. И это чувство, определяя все краски рисуемой картины, подчеркнуто повторением слова «люблю»:
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный…
Традиционно (вслед за Белинским) поэма определяется как «гимн» Петру, своего рода Петриада. Потому и «Вступление», посвященное торжественному описанию столицы, толкуется как прославление дел и личности Петра, как победа царя над стихией.
Но Белинским была высказана и мысль о том, что одним из важнейших героев поэмы является Петербург. Действительно, образ города у Пушкина — это символ новой, преображенной России, громадное и прекрасное чудо, сотворенное в тяжком, кровавом труде молодой империи.
Быстрый переход от далекого прошлого, когда только рождался замысел создания новой столицы («На берегу пустынных волн…»), к современности («Прошло сто лет…») помогает развить главную мысль Пушкина. Дерзкий замысел Петра был не просто прихотью монарха, а задачей, выполнение которой было необходимо для существования новой России. И после смерти Петра его замысел воплощался в течение века трудами нескольких поколений людей. Петербург стал удивительным, беспримерным памятником их усилий и дел.
Однако уже в финале «Вступления» звучит тревога (поэт предупреждает читателя: «Печален будет мой рассказ») и начинается новая тема Петербурга. Развернута она далее в повести, посвященной судьбе Евгения.
Выбор героя не случаен. Самодержавие, как оно было определено Петром, превратило Россию в чиновное государство. Введенная им табель о рангах не только открывала путь в дворянство, но и закрепляла рабское положение тех, кто стоял на низших ступеньках социальной лестницы. Евгений раскрыт в поэме как жертва социального строя и самодержавного режима, которые лишили его индивидуального характера, стерли все особенное, частное, неповторимое в его личности, оставив то общее, что определялось его социальным положением, положением бедного чиновника, и это делало его частью целого, типового.
Прошло сто лет с той поры, как начал строиться Петербург. Столько же складывался политический режим, жертвой которого стал Евгений. Нравственное и человеческое падение Евгения достигло предела, его желания элементарны — они, в сущности, сводятся к поддержанию своего положения чиновника («трудиться день и ночь»), чтобы обеспечить пропитанием себя и, возможно, свою семью. Он живет, не задумываясь о своей бедности, ни о чем не тужит, ни на что не жалуется. Лишь одна мечта тешит его в «бедном жилище» — мечта о скромном счастье с любимой Парашей. Мечта об одиноком счастье оказалась всего лишь мечтой: жизнь ее разбивает.
Буйство Невы принесло горе тысячам бедняков столицы. Это стихийное бедствие волею истории оказалось связанным с деятельностью Петра I. Частный случай — гибель Параши — приобрел обобщенный характер. Оказавшись «на площади Петровой», Евгений
думал не о себе — о судьбе Параши. И именно в этот момент грозная стихия природы соотносится поэтом со стихией самовластия. Евгений, плененный Невою,
…как будто околдован,
Как будто к мрамору прикован,
Сойти не может! Вкруг него
Вода и больше ничего!
И, обращен к нему спиною,
В неколебимой вышине,
Над возмущенною Невою
Стоит с простертою рукою
Кумир на бронзовом коне.
Но какая связь между «кумиром» и бедствием столицы? Вот буря стихла, и освобожденный из плена Евгений бежит к дому Параши, но находит там только обломки. Несчастье помутило разум Евгения. Сумасшествие явилось как бы последним этапом пути разрушения его личности.
Евгений не мог вернуться в привычный мир частной жизни, личных чувств и переживаний — он остался там, где раньше жила Параша. Пройдет год жизни, исполненной новыми испытаниями и бедствиями, но Евгений так и не вернется в свой дом. Петербург, страшный во время наводнения, оправляется от набегов Невы. Постепенно у Евгения начинают проясняться мысли — он долго идет к этому высшему моменту своей жизни.
Однажды Евгений спал у невской пристани. «…Дышал//Ненастный ветер. Мрачный вал//Плескал на пристань, ропща пени//И бьясь об гладкие ступени,//Как челобитчик у дверей//Ему не внемлющих судей». Бездомный Евгений, внешне — «ни зверь, ни человек», оказался именно в роли такого «челобитчика». Город выступал жестоким и бессердечным обидчиком.
Бедняк проснулся.
Мрачно было:
Дождь капал, ветер выл уныло,
И с ним вдали, во тьме ночной
Перекликался часовой…
Город-обидчик, город — оплот самовластия, мрачная столица империи — этот город и способствовал окончательному прояснению мыслей.
Вскочил Евгений; вспомнил живо
Он прошлый ужас; торопливо
Он встал; пошел бродить, и вдруг…
Он увидел того, кто незримо преследовал его все это время:
…И прямо в темной вышине
Над огражденною скалою
Кумир с простертою рукою
Сидел на бронзовом коне.
Евгений вздрогнул.
Прояснились
В нем страшно мысли.
Он узнал
И место, где потоп играл,
Где волны хищные толпились,
Бунтуя злобно вкруг него,
И львов, и площадь, и того,
Кто неподвижно возвышался
Во мраке медною главой,
Того, чьей волей роковой
Под морем город основался…
Необузданная, беззаконная стихия и роковая воля самовластия, оказавшись силами взаимосвязанными, явились причиной и несчастья города и прояснения мыслей Евгения. Ничтожный перед «горделивым истуканом» в обычной жизни, Евгений, когда «прояснились в нем страшно мысли», в нравственном, в общечеловеческом смысле становится равен ему. В пушкинской поэме «правда» чудотворного строителя, преобразователя России, и «правда» Евгения, страдающего человека, сосуществуют в трагическом противостоянии.
В поэме дана картина более чем вековой истории Петербурга: замысел Петра («здесь будет город заложен»), рост северной столицы, трагические события в день наводнения 1824 года. «Медный всадник» — это воссоздание трагической и противоречивой истории. В поэме противостоящие начала (Медный всадник и Евгений) взаимосвязаны, и изменение одного неизбежно влечет за собой изменение другого. Подтверждение этому — реакция Медного всадника на брошенное ему Евгением: «Ужо тебе!» Еще Валерий Брюсов отметил, что «преследование Евгения Медным всадником изображено не столько как бред сумасшедшего, сколь как реальный факт…». Это сочетание реального и фантастического помогает прийти к главному выводу: в основе этого противоречивого петербургского мира нет «дурной бесконечности», он обладает динамикой, способен изменяться. А. Блок писал: «Медный всадник — все мы находимся в вибрациях его меди».
Конфликт петербургского жителя, «маленького человека», и равнодушного к его страданиям казенного Петербурга получил блестящее художественное осмысление в прозе Гоголя. Гоголь не дает описаний города, его архитектурных ансамблей. Автор «Носа», «Записок сумасшедшего», «Невского проспекта», «Шинели» создает художественный образ столицы, в котором выражена социальная и нравственная суть Петербурга.
Петербург, показанный в повестях «Невский проспект» и «Шинель», является не просто местом действия, но и той социальной атмосферой, в которой живут и действуют герои гоголевских произведений. Картины города, атмосфера погони за чинами, бюрократического равнодушия к человеку, показ жестких социальных контрастов и противоречий — все это прекрасно нарисовано писателем.
Вместе с тем в «Петербургских повестях» отразились и те впечатления и жизненные переживания, которые связаны были с личной судьбой Гоголя, попавшего из провинциальной тишины Украины в сурово встретивший его Петербург. Первое впечатление, произведенное Петербургом, тоже было не таким, как ожидал писатель: «…Петербург мне показался вовсе не таким, как я думал, я его воображал красивее, великолепнее…»
В своих повестях Гоголь описывает те районы, где когда-то жил сам. Так, например, неподалеку от Сенной площади проживает майор Ковалев («квартира моя в Садовой»), на Вознесенском проспекте живет цырюльник Иван Яковлевич, здесь же бродит Поприщин, останавливаясь с изумлением перед огромным домом Зверкова: «Этот дом я знаю, — сказал я сам себе. — Это дом Зверкова. Эка машина! Какого в нем народа не живет: сколько кухарок, сколько приезжих! а нашей братьи чиновников — как собак, один на другом сидит».
Лишь художник Чартков поселился на дальней Пятнадцатой линии Васильевского острова. Художник жил в Коломне, куда опускается самый несчастный «осадок человечества», куда «не заходит будущее».
Гоголевский Петербург — пасмурный город нищих чиновников, мастеровых, бедного люда — противостоит парадному блеску Невского проспекта, этой «улице-красавице нашей столицы». Однако красота Невского проспекта призрачная, ложная красота, не могущая скрыть нищету и трагизм жизни большого города, прозябанья бедного люда Коломны и Мещанских, ужасную изнанку столицы. «О, не верьте этому Невскому проспекту!.. Все обман, все мечта, все не то, чем кажется!» — восклицает Гоголь.
Писатель прекрасно передает тревожную, изменчивую атмосферу города через остроту сюжетных ситуаций, неожиданность финала — комического (как в «Носе») или — что чаще — трагического. Самоубийство, сумасшествие, незаметная смерть — таков удел безвестных представителей «низов». Безудержная погоня за богатством и чинами, торжество самодовольной пошлости и подлости — таковы черты представителей господствующих «верхов».
В «Петербургских повестях» прежде всего поставлен вопрос о жизни рядовых людей этого огромного города, о судьбе «маленького человека», его бедственной участи в условиях помещичье-бюрократического государства.
В «Записках сумасшедшего» Гоголь словами такого обездоленного и обойденного «маленького человека» Поприщина раскрывает противоречивость, социальную несправедливость чиновническо-дворянского общества: «Все, что есть лучшего на свете, все достается или камер-юнкерам, или генералам. Найдешь себе бедное богатство, думаешь достать его рукою, — срывает у тебя камер-юнкер или генерал». Гоголь глубоко сочувствует этим скромным, маленьким людям — бедному чиновнику Поприщину в «Записках сумасшедшего», жалкому бедняку Акакию Акакиевичу Башмачкину в «Шинели». Атмосфера равнодушия и
безразличия к человеку, власть чина и денег обрекают массы незаметных «маленьких» людей на трагическую жизнь и в конце концов гибель. Однако Гоголь остается гуманистом, и в то же время он бессилен что-либо изменить.
В «Петербургских повестях» автор противопоставляет благополучным и наглым существователям — вроде поручика Пирогова в «Невском проспекте» — беспомощных Поприщиных и Башмачкиных.
Гоголь выступает как художник города. Он показывает, что за всей этой внешней нарядностью, за парадным блеском всегда чисто подметенных тротуаров Невского проспекта, по которому движутся вереницы карет и потоки щегольски разодетых прохожих, за всем этим прячутся неприглядные трущобы бедноты, несчастные простые люди. Это и ничтожество майоров Ковалевых, неуверенность в завтрашнем дне, нищета и забитость Башмачкиных, тоска по идеалам художника Пискарева, кончающего самоубийством. «Невский проспект», — писал Белинский, — есть создание столь же глубокое, сколько и очаровательное; это две полярные стороны одной и той же жизни, это высокое и смешное обок друг другу”.
Гоголь показывает жизнь людей в этом городе «крестов и звезд», в городе пошлости и раболепия перед власть имущими. Этот город может унизить человека, опустить человека до такого уровня, когда он, подобно Пирогову, оставаясь самодовольным, не смущается даже поркой, устроенной ему за его волокитство. Белинский писал: «Пискарев и Пирогов — какой контраст!.. О, какой смысл скрыт в этом контрасте! И какое действие производит этот контраст! Пискарев и Пирогов, один в могиле, другой — доволен и счастлив, даже после неудачного волокитства и ужасных побоев!..» Таков этот город — одни процветают, другие погибают.
«В судьбе Петербурга есть что-то трагическое, мрачное и величественное» (Герцен. Фельетон «Москва и Петербург»),
Во второй половине XIX века многие писатели также обращались к теме Петербурга, и прежде всего Некрасов.
В поэме «Несчастные» (1856 г.) поэт написал о петербургской жизни:
Но если той тревоги смутной
Не чуждо сердце — пропадешь!
В стихах Некрасова Петербург противопоставляется провинции. Герой поэмы «Несчастные» связан с обоими этими мирами. Вот «бедный городок», где «солнца каждому довольно»: собор, четыре кабака, Волга. Однако этот уютный мир провинции гибелен для молодого ума:
…Но там бесплодно гибнут силы,
Там духота, бездумье, лень,
Там время тянется сонливо…
Куда ж идти? К чему стремиться?
Где силы юные пытать?
И молодые люди тянутся к Петербургу, который «обещает» известность и славу. Об этих надеждах провинциала говорит и Некрасов:
…Воображенье
К столице юношу манит,
Там слава, там простор, движенье…
Но Петербург, каким он показан у Некрасова, — «город роковой», жестокий и беспощадный.
Пройдут года в борьбе бесплодной,
И на красивые плиты,
Как из машины винт негодный,
Быть может, брошен будешь ты?
Итак, в поэме Некрасова два противопоставленных друг другу мира: провинция и Петербург — оба губительны для молодых, талантливых сил.
В то же время Некрасов поразительно описывает зимний Петербург в цикле «О погоде»:
Но зимой — дышишь вольно; для глаза —
Роскошь!
Улицы, зданья, мосты
При волшебном сиянии газа
Получают печать красоты…
В серебре лошадиные гривы,
Шапки, бороды, брови людей,
И, как бабочек крылья, красивы
Ореолы вокруг фонарей!
Некрасов часто описывает как бы случайно попавшие на глаза детали и эпизоды городской жизни, но в них угадывается трагическая суть. Наиболее убедительно этот прием использован в стихотворении «Утро» (1872 — 1873): «на позорную площадь кого-то провезли», «проститутка домой на рассвете поспешает», «торгаши просыпаются». И наконец, — финал:
Дворник вора колотит — попался!
Гонят стадо гусей на убой;
Где-то в верхнем этаже раздался
Выстрел — кто-то покончил с собой…
Своеобразие интонации некрасовской речи, когда поэт заговаривает о Петербурге, — в ее драматическом звучании. «Рыдающий стих» отличает ряд типично петербургских произведений: «Размышления у парадного подъезда», «Убогая и нарядная», «Вчерашний день, часу в шестом…», «Еду ли ночью по улице темной…».
В поэме «Несчастные» Некрасов писал о Петербурге:
В стенах твоих
И есть и были в стары годы
Друзья народа и свободы,
А посреди могил немых
Найдутся громкие могилы.
Ты дорог нам, — ты был всегда
Ареной деятельной силы,
Пытливой мысли и труда!..
Петербург остается для Некрасова городом, где мужала русская демократия, для которой этот город стал «колыбелью свободы».
Петербург конца XIX века — это уже большой капиталистический город, что сказалось в его архитектуре, жизни. Александр Блок в набросках к поэме «Возмездие», имея в виду столицу, написал: «Петербург рождался новый, напророченный Достоевским».
Для писателей второй половины XIX века громадное значение имел образ Петербурга, созданный Достоевским. Следуя за Пушкиным («Медный всадник»), Достоевский по-новому воплотил в Петербурге русскую национальную трагедию — трагедию подавления личности. Петербург у Достоевского — «самый фантастический», «самый отвлеченный и умышленный город», и в то же время он в высшей степени реален, он оказывает постоянное и страшное воздействие на души людей. Раскольников («Преступление и наказание»), Долгоруков («Подросток») — мысли, поступки, судьбы этих и многих других героев Достоевского в значительной степени объясняются тем, что они петербургские жители. Воздействие города проявляется в том, что герои Достоевского живут в страшном душевном напряжении, как бы на грани катастрофы, которая вот-вот или все разрушит, или разрешит главные вопросы, прояснит самое сокровенное и важное в жизни.
За два первых десятилетия XX века было создано громадное количество художественных произведений, посвященных Петербургу, Блоковский образ Петербурга явился одним из самых уникальных в русской поэзии. У Блока было чувство глубокой личной связи с Петербургом (часто в его стихах встречается выражение «город мой»), своей зависимости от него. Однажды в своем дневнике он сделал запись: «Город ужасно действует».
Он спит, пока закат румян.
И сонно розовеют латы.
И с тихим свистом сквозь туман
Глядится Змей, копытом сжатый, —
так начинается стихотворение Блока «Петр». Петербург в этом стихотворении — город, в котором, по словам Иннокентия Анненского, «змей и царь не кончили исконной борьбы» (своеобразие «двоевластия» петербургской жизни: с одной стороны, созидающее, творческое начало — Медный всадник, а с другой стороны, стихийное, низменное — змей). Петр предстает здесь как «веселый царь», в руке которого то «факельное пламя», то «зловонное кадило», то «вспыхнет меч». Он и благословляет зло, и грозит карой за него.
В петербургском мифе неизбежно присутствует стихийное, разрушительное, враждебное Петру начало. После создания памятника на Сенатской площади оно часто стало ассоциироваться со змеем, которого
топчет конь царя. В стихотворении Блока змей, раскинувшись над домами, берет в плен город. В «глухие вечера» он и царь вдруг становятся союзниками. И тогда
Пускай невинность из угла Протяжно молит о пощаде!
Исторические события начала XX века Блок осмысливает с точки зрения петербургского мифа. Поэтому стихотворение «Вися над городом всемирным» (1905) написанное в дни объявления конституции, содержит в себе такую параллель:
И если лик свободы явлен,
То прежде явлен лик змеи,
И ни одни сустав не сдавлен
Сверкнувших колец чешуи.
Блок писал об «упрямо двоящемся образе города на болоте» (1905 г.). Петербург Петра был для Блока той силой, которая мешает проявиться до конца «лику
свободы».
У Блока нет подробных описаний города, мало примет именно Петербурга. Их буквально можно сосчитать по пальцам: Медный всадник, фиванские сфинксы на берегу Невы, часовые на Крестовском острове, Петропавловский шпиль, «Невская башня», площадь Сената… Но все же у нас возникает убежденность, что абсолютное большинство блоковских стихов — о Петербурге.
Блоковская «блуждающая пристальность» (Б. Пастернак) проявляется в том, что в его стихи входят как бы случайные, но в то же время точные детали облика и жизни города. Поэтому нет сомнения, что строки:
Под утро проснулся от шума
И треска несущихся льдин, —
про Петербург. И эти:
Ты смотришь в очи ясным зорям,
А город ставит огоньки,
И в переулках пахнет морем,
Поют фабричные гудки, —
тоже про Петербург.
Предчувствие «неслыханных перемен» с годами обострило интерес Блока к историческому плану петербургской темы. Самый яркий пример — поэма «Возмездие» (1910— 1921). Предполагается, что первоначально Блок собирался назвать ее «Петербург». И вновь погружение в прошлое (в поэме описывается Петербург конца XIX века) приводит художника к «самому началу» — образу Петра I:
(Сон или явь): чудесный флот,
Широко развернувший фланги,
Внезапно заградил Неву…
И Сам Державный Основатель
Стоит на головном фрегате…
В произведениях Блока, запечатлевших великие бури России, (прежде всего это, конечно, касается поэмы «Двенадцать»), неизменно присутствует образ города на Неве.
Сквозь века и десятилетия проходит Петербург через творчество русских писателей. Город предстает то мрачным, зловещим пауком, призрачным мертвецом, символом зла и насилия, ужасов и жестокостей, то живым, пульсирующим существом, символом надежды, светлой мечты, культуры, свободолюбивых традиций.
Писатели видели Петербург в солнечный день или в метель, в серое мартовское утро и в белую ночь; в их произведениях обрисованы ситуации, типичные для большого города, и неожиданные контрасты, изображены жители столицы: обитатель доходных домов и торгующая собой женщина, интеллигент и чиновник, городской бродяга и «летающий человек», житель средней петербургской квартиры и революционер…
Образ города в произведениях русских писателей отличают разнообразие красок, деталей, подробностей городского быта, пейзажи, центральное место в которых занимает Нева, с ее каменными берегами и плавным бегом.
Петербург — город «страшный» и «великий», вечная, непреходящая тема в русской литературе.
Пушкин А. С.
Сочинение по произведению на тему: Петербург в творчестве А. С. Пушкина
Несколько поколений исследователей при рассмотрении петербургской темы в русской литературе настойчиво и категорически утверждали, что ввел ее Гоголь. Такой цикл повестей, как “Невский проспект”, “Записки сумасшедшего”, “Портрет”, “Нос” и, наконец, “Шинель”, казалось, убедительно подтверждали это. Именно Гоголь, глава “натуральной школы” в русской литературе XIX века, сделал Петербург главным героем своих повестей, но эта тема была разработана и художественно воплощена до него в жанре петербургской повести Пушкиным.
Столица Российского государства, Северная Пальмира, представляла для Пушкина край красоты и вдохновения. Не случайно гениальный поэт постоянно обращается к этому образу в своем творчестве. В этом городе он учился, здесь жили его друзья, его любимые женщины, которым впоследствии были посвящены его гениальные творения. Именно в Петербурге он утвердился как творческая личность, здесь были написаны его лучшие произведения.
Впервые с образом Петербурга мы сталкиваемся в романе в стихах “Евгений Онегин”. В первой главе этого произведения мы видим, с какой любовью Пушкин описывает дорогой и хорошо знакомый ему город, раскрывая его через образ Евгения Онегина – главного героя романа, типичного представителя дворянской молодежи 10-20-х годов XIX века, жизнь которых протекала “в вихре света”, состояла из балов и маскарадов, шумных, модных вечеринок, посещения театров и ресторанов:
Еще бокалов жажда просит
Залить горячий жир котлет,
Но звон брегета им доносит,
Что новый начался балет.
И сам автор, и его герой — оба восхищались красотой Петербурга, “упивались” “дыханьем ночи благосклонной”:
Все было тихо; лишь ночные
Перекликались часовые,
Да дрожек отдаленный стук
С Мильонной раздавался вдруг,
Наравне с дворянским Петербургом представлен и Петербург, “барабаном пробужденный”:
Встает купец, идет разносчик,
На биржу тянется извозчик,
С кувшином охтенка спешит.
Но главное в образе Петербурга первой четверти XIX века – это царившая в воздухе атмосфера приподнятости, ожидания грядущих перемен и “вольности святой”. Отсюда и лексика того времени, которой насыщено произведение: “вольность”, “гражданин”, “томленье жизнью”, “охлажденный ум”, буря, море, свобода, также значимы и имена: Адам Смит, Руссо (“защитник вольности и прав”), Байрон, Каверин, Чаадаев. На самом деле, Петербург в первой половине романа — это город декабристов и, следовательно, город высокой духовности, город красоты и добра, помогающий найти путь к свободе.
В последней главе романа мы видим Петербург глазами Татьяны, уездной барышни, превратившейся из наивной девочки в величавую княгиню, которая стоит на равных с “Клеопатрой Невы” Ниной Воронскою:
Тут был, однако, цвет столицы,
И знать, и моды образцы,
Везде встречаемые лица,
Необходимые глупцы.
Описывая светское общество, Пушкин характеризует его достаточно зло, говоря, что в этой среде можно “ожесточиться, очерстветь и наконец окаменеть”. Отношение автора к кругу этих людей ясно уже с первых страниц романа. Пушкин с иронией описывает образец “прекрасного человека” с точки зрения света:
Блажен, кто смолоду был молод,
Блажен, кто вовремя созрел.
Кто в двадцать лет был франт иль хват,
А в тридцать выгодно женат;
Кто в пятьдесят освободился
От частных и других долгов,
О ком твердили целый век:
N. N. прекрасный человек.
Совершенно другой предстает Петербург перед нами в повести “Медный всадник”, написанной в 1833 году. Это столица европейского государства, блестящая, богатая, пышная, но холодная и враждебная для “маленького человека”.
В этом произведении автор обращается к образу основателя города – Петру I, который выступает здесь как реальное лицо. Существует много мнений насчет того, какова же главная мысль поэмы “Медный всадник”. Прав был, очевидно, В. Г. Белинский, который утверждал, что основная идея поэмы заключается в торжестве “общего над частным”, при очевидном сочувствии автора к “страданию этого частного”. Пушкин поет гимн столице Российского государства:
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный.
Город вознесся “пышно, горделиво” “из тьмы лесов и топи блат” и стал сердцем могучего государства:
Красуйся, град Петров, и стой
Неколебимо, как Россия.
Чтобы раскрыть сложные отношения, царящие в обществе, показать проблему государства и народа, Пушкин вводит в свое произведение образ стихии. Стихии наводнения никто и ничто не может противостоять: ни маленький человек Евгений, мечтающий о счастье обыкновенного человека, ни Медный всадник, омываемый мутными волнами. Последний также бессилен остановить этот натиск. Волевым, насильственным путем Петр утвердил среди дикой природы город – “красу и диво полнощных стран”, который вечно будет подвергаться натискам стихии, так как любое насилие влечет за собой возмездие.
Конфликт личности и государства в поэме полностью не разрешен. На примере двух произведений мы проследили, как менялся образ Петербурга в творчестве великого писателя и поэта А. С. Пушкина.
http://vsekratko.ru/pushkin/raznoe148
Несколько поколений исследователей при рассмотрении петербургской темы в русской литературе настойчиво и категорически утверждали, что ввел ее Гоголь. Такой цикл повестей, как “Невский проспект”, “Записки сумасшедшего”, “Портрет”, “Нос” и, наконец, “Шинель”, казалось, убедительно подтверждали это. Именно Гоголь, глава “натуральной школы” в русской литературе XIX века, сделал Петербург главным героем своих повестей, но эта тема была разработана и художественно воплощена до него в жанре петербургской повести Пушкиным.
Столица Российского государства, Северная Пальмира, представляла для Пушкина край красоты и вдохновения. Не случайно гениальный поэт постоянно обращается к этому образу в своем творчестве. В этом городе он учился, здесь жили его друзья, его любимые женщины, которым впоследствии были посвящены его гениальные творения. Именно в Петербурге он утвердился как творческая личность, здесь были написаны его лучшие произведения.
Впервые с образом Петербурга мы сталкиваемся в романе в стихах “Евгений Онегин”. В первой главе этого произведения мы видим, с какой любовью Пушкин описывает дорогой и хорошо знакомый ему город, раскрывая его через образ Евгения Онегина — главного героя романа, типичного представителя дворянской молодежи 10-20-х годов XIX века, жизнь которых протекала “в вихре света”, состояла из балов и маскарадов, шумных, модных вечеринок, посещения театров и ресторанов:
Еще бокалов жажда просит Залить горячий жир котлет, Но звон брегета им доносит, Что новый начался балет.
И сам автор, и его герой — оба восхищались красотой Петербурга, “упивались” “дыханьем ночи благосклонной”:
Все было тихо; лишь ночные перекликались часовые, Да дрожек отдаленный стук С Мильонной раздавался вдруг.
Наравне с дворянским Петербургом представлен и Петербург, “барабаном пробужденный”:
Встает купец, идет разносчик, На биржу тянется извозчик, С кувшином охтенка спешит.
Но главное в образе Петербурга первой четверти XIX века — это атмосфера приподнятости, ожидания грядущих, перемен, царившая в воздухе, атмосфера ожиданий, надежд, перемен и “вольности святой”. Отсюда и лексика того времени, которой насыщено произведение: “вольность”, “гражданин”, “томленье жизнью”, “охлажденный ум”, буря, море, свобода, также значимы и имена: Адам Смит, Руссо (“защитник вольности и прав”), Байрон, Каверин, Чаадаев. На самом деле Петербург в первой половине романа — это город декабристов и, следовательно, город высокой духовности, город красоты я добра, помогающий найти путь к свободе.
В последней главе романа мы видим Петербург глазами Татьяны, уездной барышни, превратившейся из наивной девочки в величавую княгиню, которая стоит на равных с “Клеопатрой Невы” Ниной Вороненою:
Тут был, однако, цвет столицы, И знать, и моды образцы, Везде встречаемые лица, Необходимые тупцы…
Описывая светское общество, Пушкин характеризует его достаточно зло, говоря, что в этой среде можно “ожесточиться, очерстветь и наконец окаменеть”. Отношение автора к кругу этих людей ясно уже с первых страниц романа. Пушкин с иронией описывает образец “прекрасного человека” с точки зрения света:
Блажен, кто смолоду был молод,
Блажен, кто вовремя созрел –
Кто в двадцать лет был франт иль хват,
А в тридцать выгодно женат;
Кто в пятьдесят освободился
От частных и других долгов,
О ком твердили целый век:
N. N. прекрасный человек.
Совершенно другой предстает Петербург перед нами в повести “Медный всадник”, написанной в 1833 году. Это столица европейского государства, блестящая, богатая, пышная, но холодная и враждебная для “маленького человека”.
В этом произведении автор обращается к образу основателя города — Петру I, который выступает здесь как реальное лицо. Существует много мнений насчет того, какова же главная мысль поэмы “Медный всадник”? Прав был, очевидно, В. Г. Белинский, который утверждал, что основная идея поэмы заключается в торжестве “общего над частным”, при очевидном сочувствии автора к “страданию этого частного”.
Пушкин поет гимн столице Российского государства:
Люблю тебя, Петра творенье, Люблю твой строгий, стройный вид! Невы державное теченье, Береговой ее гранит, Твоих оград узор чугунный…
Город вознесся “пышно, горделиво” “из тьмы лесов и топи блат” и стал сердцем могучего государства:
Красуйся, град Петров, и стой Неколебимо, как Россия.
Конфликт личности и государства в поэме полностью не разрешен. На примере двух произведений мы проследили, как менялся образ Петербурга в творчестве великого писателя и поэта А. С. Пушкина.
Через сто лет после основания российской столицы в литературу входит образ Петербурга. Мы знаем фантастический Петербург Гоголя, мистический Петербург Достоевского, но впервые разнообразный и ёмкий образ этого необычного города предстает в поэзии А.С. Пушкина.
Родившись в Москве, Пушкин большую часть жизни провел в Петербурге, в этом городе он учился, здесь его талант расцвел и был всенародно признан, здесь окончил он свой земной путь.
Впервые образ Петербурга появляется в пушкинской оде «Вольность» (1817). Пушкин включает в это стихотворение петербургские образы, которые разовьются в его творчестве, а некоторые останутся на века:
Глядит задумчивый певец
На грозно спящий средь тумана
Пустынный памятник тирана,
Забвенью брошенный дворец.
За это и некоторые другие стихотворения Пушкин был сослан из Петербурга, возвратился поэт через семь лет уже в другую столицу, с иным укладом. И в маленькой альбомной миниатюре «Город пышный…» он фиксирует главную черту Петербурга – его двойственность, контраст пышной официальности столицы и ее обратной стороны, связанной с индивидуальным восприятием города:
Город пышный, город бедный,
Дух неволи, стройный вид,
Свод небес зелено-бледный,
Скука, холод и гранит…
В строгом и стройном городе ютятся его жители, во власти холода и скуки, отчужденности и неуютности, физической и духовной. Этот образ Петербурга придется по вкусу последующим эпохам, он войдет и в прозу XIX века, и в поэзию века Серебряного.
Петербург во всем его многообразии представлен в стихотворном романе «Евгения Онегин» (1823 – 1831). Названный В.Г. Белинским «энциклопедией русской жизни», роман показывает в первую очередь разностороннюю жизнь Петербурга начала XIX века. Это город декабристский, высокодуховный, ожидающий перемен, в нем царит атмосфера приподнятости и пережитой когда-то поэтом «вольности святой».
В Петербурге начинается и заканчивается повествование, образ лодки, плывущей по Неве, рождает итальянские ассоциации и оправдывает метафорическое название столицы – «Северная Венеция»:
Лишь лодка, веслами махая,
Плыла по дремлющей реке:
И нас пленяли вдалеке
Рожок и песня удалая.
Первая глава «Евгения Онегина» написана Пушкиным в Кишеневе, то есть это не что иное, как воспоминания поэта о Петербурге, его былые впечатления о столице.
По сути, в романе два Петербурга: «онегинский» и авторский, собственно пушкинский. Первый – светский, с балами, суетой, с весьма однообразной жизнью столичного дворянина, которому нужно владеть французским, «легко мазурку танцевать и кланяться непринужденно»:
“Проснется за полдень, и снова
До утра жизнь его готова,
Однообразна и пестра.
И завтра то же, что вчера.”
Говоря об Онегине, Пушкин рассказывает о петербургской жизни дворянина, начиная с детства, с прогулок по Летнему саду с гувернером, до его превращения в «денди» – светского франта, разъезжающего по театрам, ресторанам и званым вечерам. Для Онегина Петербург – не столько русский город, сколько европейский, ориентированный на западную традицию. Онегин не видит того Петербурга, который нравится автору:
Что ж мой Онегин? Полусонный
В постелю с бала едет он:
А Петербург неугомонный
Уж барабаном пробужден.
Описания онегинского Петербурга плавно сменяются авторским: город пробуждается не колокольным звоном, но барабаном – так Пушкин подчеркивает военный статус столицы. Легкая ирония в описании обыденной жизни Петербурга сочетается с любовью к его мелочам и деталям:
“Встает купец, идет разносчик,
На биржу тянется извозчик,
С кувшином охтенка спешит…”
Так входит в русскую литературу мотив «разного Петербурга».
Необычный и в то же время целостный образ Петербурга появляется в поэме Пушкина «Медный всадник» (1833), произведении, подарившем городу символ, известный сейчас во всем мире.
В поэме звучит гимн величию Петербурга:
Красуйся, град Петров, и стой
Неколебимо как Россия…
и выражено личное восхищение городом:
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный…
Многие фразы и словосочетания о городе были настолько точны, что стали крылатыми выражениями – «окно в Европу», «Адмиралтейская игла» да и само название, ведь памятников Петру I по России очень много, но Медный всадник – один. Авторское отношение к городу видно и в поиске его обозначений: «Град Петров», «Петра творенье», «Петроград». Петербург показывается в различное время года, дня, яркими штрихами рисуются центральные его части и предместья. Бытие города в поэме становится неотделимым от жизни государства и своего основателя – Петра I, перед читателем разворачиваются исторические картины становления Петербурга и показывается мощь императора-преобразователя. Вынеся в заглавие поэмы его имя, Пушкин рассказывает о трагической судьбе обычного горожанина, маленького человека, которому довелось испытать ужас петербургского наводнения, и тут тема двойственности Петербурга, его парадной красоты, оборачивающейся гибелью для главного героя, раскрывается во всем объеме. Маленький человек грозит нависшим над ним копытам, но стихия, будто ведомая медным всадником, оказывается сильнее. Так поэма о скачущей по Петербургу скульптуре положила начало мистическому восприятию памятника. Этот мотив продолжили романы Достоевского и многочисленные стихи о Петербурге поэтов Серебряного века.
Таким образом, в поэзии Пушкина представлен разнообразный Петербург – реальный город с его улицами и реками, неоднозначный с точки зрения истории и жизни обывателя, символ России и мистическое пространство, помпезная столица и просто любимое место. Поэтический Петербург Пушкина – это целый мир, с его образом северной столицы считались все, кто впоследствии обращался к художественному осмыслению этого города.
Петербург в творчестве А. С. Пушкина Автор: Пушкин А.С.
Несколько поколений исследователей при рассмотрении петербургской темы в русской литературе настойчиво и категорически утверждали, что ввел ее Гоголь. Такой цикл повестей, как “Невский проспект”, “Записки сумасшедшего”, “Портрет”, “Нос” и, наконец, “Шинель”, казалось, убедительно подтверждали это. Именно Гоголь, глава “натуральной школы” в русской литературе XIX века, сделал Петербург главным героем своих повестей, но эта тема была разработана и художественно воплощена до него в жанре петербургской повести Пушкиным.
Столица Российского государства, Северная Пальмира, представляла для Пушкина край красоты и вдохновения. Не случайно гениальный поэт постоянно обращается к этому образу в своем творчестве. В этом городе он учился, здесь жили его друзья, его любимые женщины, которым впоследствии были посвящены его гениальные творения. Именно в Петербурге он утвердился как творческая личность, здесь были написаны его лучшие произведения.
Впервые с образом Петербурга мы сталкиваемся в романе в стихах “Евгений Онегин”. В первой главе этого произведения мы видим, с какой любовью Пушкин описывает дорогой и хорошо знакомый ему город, раскрывая его через образ Евгения Онегина — главного героя романа, типичного представителя дворянской молодежи 10-20-х годов XIX века, жизнь которых протекала “в вихре света”, состояла из балов и маскарадов, шумных, модных вечеринок, посещения театров и ресторанов:
Еще бокалов жажда просит Залить горячий жир котлет, Но звон брегета им доносит, Что новый начался балет.
И сам автор, и его герой — оба восхищались красотой Петербурга, “упивались” “дыханьем ночи благосклонной”:
Все было тихо; лишь ночные перекликались часовые, Да дрожек отдаленный стук С Мильонной раздавался вдруг.
Наравне с дворянским Петербургом представлен и Петербург, “барабаном пробужденный”:
Встает купец, идет разносчик, На биржу тянется извозчик, С кувшином охтенка спешит.
Но главное в образе Петербурга первой четверти XIX века — это атмосфера приподнятости, ожидания грядущих, перемен, царившая в воздухе, атмосфера ожиданий, надежд, перемен и “вольности святой”. Отсюда и лексика того времени, которой насыщено произведение: “вольность”, “гражданин”, “томленье жизнью”, “охлажденный ум”, буря, море, свобода, также значимы и имена: Адам Смит, Руссо (“защитник вольности и прав”), Байрон, Каверин, Чаадаев. На самом деле Петербург в первой половине романа — это город декабристов и, следовательно, город высокой духовности, город красоты я добра, помогающий найти путь к свободе.
В последней главе романа мы видим Петербург глазами Татьяны, уездной барышни, превратившейся из наивной девочки в величавую княгиню, которая стоит на равных с “Клеопатрой Невы” Ниной Вороненою:
Тут был, однако, цвет столицы, И знать, и моды образцы, Везде встречаемые лица, Необходимые тупцы…
Описывая светское общество, Пушкин характеризует его достаточно зло, говоря, что в этой среде можно “ожесточиться, очерстветь и наконец окаменеть”. Отношение автора к кругу этих людей ясно уже с первых страниц романа. Пушкин с иронией описывает образец “прекрасного человека” с точки зрения света:
Блажен, кто смолоду был молод,
Блажен, кто вовремя созрел –
Кто в двадцать лет был франт иль хват,
А в тридцать выгодно женат;
Кто в пятьдесят освободился
От частных и других долгов,
О ком твердили целый век:
N. N. прекрасный человек.
Совершенно другой предстает Петербург перед нами в повести “Медный всадник”, написанной в 1833 году. Это столица европейского государства, блестящая, богатая, пышная, но холодная и враждебная для “маленького человека”.
В этом произведении автор обращается к образу основателя города — Петру I, который выступает здесь как реальное лицо. Существует много мнений насчет того, какова же главная мысль поэмы “Медный всадник”? Прав был, очевидно, В. Г. Белинский, который утверждал, что основная идея поэмы заключается в торжестве “общего над частным”, при очевидном сочувствии автора к “страданию этого частного”.
Пушкин поет гимн столице Российского государства:
Люблю тебя, Петра творенье, Люблю твой строгий, стройный вид! Невы державное теченье, Береговой ее гранит, Твоих оград узор чугунный…
Город вознесся “пышно, горделиво” “из тьмы лесов и топи блат” и стал сердцем могучего государства:
Красуйся, град Петров, и стой Неколебимо, как Россия.
Конфликт личности и государства в поэме полностью не разрешен. На примере двух произведений мы проследили, как менялся образ Петербурга в творчестве великого писателя и поэта А. С. Пушкина.
Какая сила в нем
сокрыта!
А в сем коне
огонь!
Куда ты скачешь,
гордый конь,
И где опустишь ты
копыта?
О, мощный
Властелин Судьбы!
Не так ли ты над
самой бездной
На высоте уздой
железной
Россию поднял на
дыбы.
Пушкин создал из
Петербурга целый мир. Этот мир живет и в прошлом и будущем, но он в большей
мере принадлежит предшествующему периоду, чем последующему. С наследием Пушкина
должны были считаться все, попытавшиеся сказать свое слово о Петербурге. Многие
заимствовали из богатств образа Пушкина близкие им черты, но вдохновения
Пушкина не разделили, веры его не приняли; вдохновение и вера Пушкина
принадлежали прошлому: он разделяет ее с Державиным, Батюшковым, Вяземским.
Северная Пальмира для них, прежде всего прекрасное создание Петрово; сказочно
быстрый росте ее – чудесен; она является символом новой России, грозной,
богатой, просвещенной империи. Великие силы вызвали ее к жизни, страшные
препятствия стоят на ее пути, но с ясной верой можно взирать на ее будущее.
Красуйся, град
Петров, и стой
Неколебимо, как
Россия!
Да умирится же с
тобой
И побежденная
стихия.
Вражду и плен
старинный свой
Пусть волны
финские забудут
И тщетной злобою
не будут
Тревожить вечный
сон Петра.
Гоголевский
Петербург.
Пушкин был
последним певцом светлой стороны Петербурга. С каждым годом все мрачнее
становится облик северной столицы.
Образ Петербурга
Гоголя не может быть понят изолировано. Только в связи с общим фоном его России
можно осмыслить этот образ.
Великий русский
художник слова горячо и самозабвенно любил свою родину, и свой народ во имя его
счастья беспощадно осуждал все то отсталое, косное, темное, безобразное, что
сковывало и уродовало человека.
Петербург показал
Гоголю изнанку жизни, резкие контрасты и противоречия богатства и бедности,
деспотизма власти, пошлости и гнусности господствующих классов и полного
бесправия, униженности и забитости простых тружеников; научил различать за
парадной внешностью столицы ее оборотную сторону – тяжелую и безрадостную жизнь
бедняков.
Горячо сочувствуя
положению простого человека, чутко откликаясь на требования жизни, Гоголь
острие своей сатиры обращает против всесильной верхушки чиновничества. В цикле
петербургских повестей он выступает обличием мерзости и гнусности
чиновничье-бюрократической клики, взяточничества, раболепства, хамства,
бессердечия, моральной развращенности ее представителей. В своих повестях он
выводит в истинном виде «заклятых врагов» русского народа, бездушных
исполнителей царской воли – чиновников бюрократов. «Гоголь оставляет в стороне
народ, – писал Герцен об этих произведениях писателя, – и принимается за двух
его самых заклятых врагов: за чиновника и помещика. Никто и никогда до него не
писал такого полного курса патологической анатомии русского чиновника. Смеясь,
он безжалостно проникает в самые сокровенные уголки этой нечистой, зловредной
души». Эти меткие слова Герцена точно определяют значение и смысл петербургских
повестей, их сатирическую направленность. «Сфера» столичных департаментов,
«значительные лица», являвшиеся опорой николаевской монархии, разоблачаются
писателем как косная, антинародная сила.
«Сколько в нем
разных наций, столько и разных слоев общества. Эти общества совершенно
отдельны: аристократы, служащие чиновники, ремесленники, англичане, немцы,
купцы – все составляют совершенно отдельные круги, резко отличающиеся между
собою…» Вот эту топографию Петербурга, его строгую чиновную и профессиональную
иерархию и показывает писатель в своих петербургских повестях. Гоголь
раскрывает социальную «физиологию», нравы и быт этих «кругов», различных
сословных слоев общества.
Облик Петербурга,
города «кипящей меркантильности», парадов, чиновников и раскрывает Гоголь. Его
Петербург во многом отличен от пушкинского Петербурга – «Медного всадника» и
«Пиковой дамы» – с его строгой прямолинейностью улиц и площадей, величием и
красотой города, построенного дерзкой волей преобразователя России – Петра I.
Гоголь показывает Петербург мелких чиновников и «значительных лиц»,
бюрократических канцелярий и мрачных многоквартирных доходных домов, угрюмое
бесчеловечие столицы, которое не в силах прикрыть блестящая, но «лгущая» «выставка»
Невского проспекта. Это тот Петербург, который в дальнейшем в его острых
социальных контрастах с такой взволнованной силой покажет в своих романах и
повестях Достоевский. В письме к матери от 30 апреля 1829 года Гоголь писал о
чуждом ему безнациональном характере столицы: «Петербург вовсе не похож на
прочие европейские столицы или на Москву. Каждая столица вообще характеризуется
своим народом, набрасывающим на нее печать национальности, – на Петербурге же
нет никакого характера: иностранцы, которые поселились сюда, обжились и вовсе
не похожи на иностранцев, а русские в сою очередь обыностранились и сделались
ни тем ни другим». Вот против этого враждебного народу
бюрократически-безнационального Петербурга, уродующего человеческие души,
холодно-бесстрастного, подчинявшего все жизненные функции чину,
«меркантильности», и выступил писатель в своих повестях, написанных в защиту
«простого» маленького человека от ничтожной, бесплодной жизни, на которую
обрекал город департаментов и власти чистогана.
«Невский проспект»
– наиболее программная повесть Гоголя, намечающая тот круг вопросов, к которым
он неоднократно возвращается в цикле своих петербургских повестей.
В «Невском
проспекте» показан анатомический разрез Петербурга, столицы
самодержавно-крепостнической империи, в которой с особенной остротой
пересекались противоречия тогдашней действительности. Облик города – не только
фон, который оттеняет разыгрывающиеся в нем события, он раскрыт в своем
социальном качестве, показан в резких и непримиримых контрастах. Передавая эти
контрасты, Гоголь рисует Петербург то в патетико-романтических тонах, то в его
будничной «физиологии», в его жестокой повседневности, приниженной и
бедственной жизни, которая является уделом бедняка.
Невский проспект
– это зеркало столицы, отражающее ее контрасты. За блестящей парадностью
Невского проспекта еще сильнее и трагичнее ощущается изнанка жизни, ее
безобразные и мучительные стороны.
Невский проспект
является «выставкой», местом для показа всего этого наглого, пошлого,
лицемерного, что отличает обладателей чинов и богатства. После двадцати часов
на Невском проспекте появляются те, кто отличается «благородством своих занятий
и привычек», как насмешливо говорит Гоголь, – люди, имеющие «прекрасные
должности и службы». «В это благословенного время от двух до трех часов
пополудни, – иронизирует Гоголь, – которое может назваться движущеюся столицею
Невского проспекта, происходит главная выставка всех лучших произведений
человека. Один показывает щегольской сюртук с лучшим бобром, другой – греческий
прекрасный нос, третий несет превосходные бакенбарды, четвертая – пару
хорошеньких глазок и удивительную шляпку, пятый – перстень с талисманом на
щегольском мизинце, шестая – ножку в очаровательном башмачке, седьмой галстук,
возбуждающий удивление, осьмой – усы, повергающие в изумление». «Лучшие
произведения человека» – это лишь внешние его признаки – его одежда и черты его
наружности: щегольской сюртук, греческий нос, превосходные бакенбарды, усы,
галстук, повергающие в удивление. За всем этим нет человека, его внутреннего
содержания – вернее, человек здесь исчерпывается этими внешними, показными
чертами.
Итак, блеск и
великолепие Невского проспекта – лишь видимость, лишь ложь и фальшь. За его
парадною внешностью скрывается или трагическая судьба скромного труженика, или
чудовищный эгоизм и пошлость преуспевающих поручиков Пироговых. С беспощадной
резкостью Гоголь показывает картины нищеты и падения, неизбежных спутников
большого города. С суровой простотой написана обстановка грязного притона, в котором
жила красавица Пискарева: «…жилище жалкого разврата, порожденного мишурною
образованностью и страшным многолюдством столицы». «Мебели, довольно хорошие,
были покрыты пылью; паук застилал своею паутиною лепной карниз», «голые стены и
окна без занавес» – такова была грубая «существенность».
Тема
призрачности, иллюзорности Невского проспекта отнюдь не означает романтической
отрешенности от действительности или ее идеализации, как это было у немецких
романтиков. Для Гоголя «призрачность» и лживость Невского проспекта выражают
самую реальность общественных отношений, несоответствие внешнего великолепия и
внутренней пустоты и бесчеловечности. Поэтому-то столь часты в повести образы,
подчеркивающие эту призрачность, неуловимость, эфемерность Невского проспекта:
вечернее освещение, искусственный свет ламп придают всему «какой-то заманчивый,
чудесный свет». Именно в эту пору Пискарев принимает свою незнакомку за
«Перуджинову Бианку»: ведь даже ее очаровательная улыбка, так очаровавшая
художника – результат обманчивого света фонаря!
Эта мысль об
обманчивости, иллюзорности той внешней красивости и эффектности, которая служит
лишь для прикрытия антигуманистической, жестокой, меркантильной сущности
Невского проспекта, выражена в конце повести: «О, не верьте этому Невскому
проспекту! Я всегда закутываюсь покрепче плащом своим, когда иду по нем, и
стараюсь вовсе не глядеть на встречающиеся предметы. Все обман, все мечта, все
не то, чем кажется. Вы думаете, что этот господин, который гуляет в отлично
сшитом сюртучке, очень богат? – Ничуть не бывало: он весь состоит из своего
сюртучка…Он лжет во всякое время, этот Невский проспект, но более всего тогда,
когда ночь сгущенною массою наляжет на него и отделит белые палевые стены
домов, когда весь город превратится в гром и блеск, мириады карет валятся с
мостов, форейторы кричат и прыгают на лошадях и когда сам демон зажигает лампы
для того, чтобы показать все не в настоящем виде».
Встреченная
Пискаревым на Невском проспекте красавица также является выражением этой
призрачности, химеричности ставшего враждебным человеку города пол влиянием
тлетворного воздействия неумолимой дьявольской власти бессердечного чистогана.
Эта губительная сила развращает и уродует все то лучшее, прекрасное, лучшее,
что есть в жизни человека.
В «Невском
проспекте» рассказ ведется от лица автора, но этот авторский образ постоянно
изменяется, переключается из высокой патетики в план иронической насмешки.
Авторский голос придает повести эмоциональную напряженность, вносит те оттенки,
ту оценку событий, которые раскрывают основной идейный замысел «Невского
проспекта». Панегирическое начало повести, ее пролог, утверждающий внешнее
великолепия Невского проспекта, уже определяет двойственность, противоречивость
видимого великолепия это «всеобщей коммуникации Петербурга». В патетику
повествования, изобилующего восторженными эмоциональными восклицаниями, все
время включаются насмешливо-иронические размышления автора о «чудных», «никаким
пером, никакою кистью не изобразимых» усах, о дамских талиях, «никак не толще бутылочной
шейки». «Боже, какие есть прекрасные должности и службы! Как они возвышают и
услаждают душу!» – казалось бы, в полном восторге восклицает автор по поводу
чиновников, которые служат в иностранной коллегии и «отличаются благородством
своих занятий и привычек». Однако автор тотчас прибавляет: «Но, увы! Я не служу
и лишен удовольствия видеть тонкое обращение с собою начальников». Эта
авторская ирония становится все откровеннее, его восхищение приобретает
язвительный характер. Говоря о «необыкновенном благородстве» и «чувстве
собственного достоинства» людей, прохаживающих по Невскому проспекту, автор
заключает: «Тут вы встретите тысячу непостижимых характеров и явлений.
Создатель! Какие странные характеры встречаются на Невском проспекте! Есть
множество таких людей, которые, встретившись с вами, непременно посмотрят на
сапоги ваши, и если вы пройдете, они оборотятся назад, чтобы посмотреть на ваши
фалды. Я до сих пор не могу понять, отчего это бывает. Сначала я думал, что они
сапожники, но, однако же, ничуть не бывало: они большею частию служат в разных
департаментах, многие из них превосходным образом могут написать отношение из
одного казенного места в другое; или, же люди, занимающиеся прогулками, чтением
газет по кондитерским, – словом, большею частию все порядочные люди». Эти
«порядочные люди» на самом деле являются праздными бездельниками и лицемерами!
Маленький, робкий
чиновник Акакий Акакиевич, главный герой повести «Шинель», имел в своей жизни
мечту, ради которой он ревностно служил в одном департаменте. Его мечта –
приобрести шинель. Это ему удалось. Но недолго пришлось ему порадоваться своему
счастью. «Какие-то люди с усами» отняли его сокровище на бесконечной площади.
Темная ночь Петербурга на его беспредельных просторах погубила маленького человека.
«Бедная история
наша неожиданно принимает фантастическое окончание». У Калинина моста мертвец,
в виде чиновника, искал утащенную шинель, и отбирал у прохожих. Это и на правду
похоже; можно и в газете прочесть – в дневнике происшествий. Однако робкий
Акакий Акакиевич превращен этим окончанием в призрак. Гоголь создал образ
жертвы огромного и холодного города, безучастного к маленьким радостям и
страданиям своих обитателей. Уже Пушкин поставил эту проблему. Но он утвердил
правду «нечеловеческой личности», ее великой миссии – возглавлять Империю.
Ничтожен перед ней «взбунтовавшийся раб», поднявший дерзко руку на Медного
Всадника: «Ужо строитель чудотворный!» У Гоголя мы, таким образом, находим ту
же тему, но мотив «бунта» отсутствует. Здесь показано полное смирение
маленького человечка. И симпатии его склонились всецело в сторону жертвы.
Гоголю нет дела до большой жизни провиденциального города, который ради своих
неведомых целей обезличивает своих обитателей, губит их, как власть имущий.
Тема, выдвинутая Пушкиным, пересмотрена Гоголем, и осужденным оказался город.
Гоголю осталось Неведомо величие Петербурга; Медного Всадника в его творчестве
не найти. Мощный дух последнего надолго покинул город Петра.
Петербург
– оборотень.
В истории
мирового романа Федору Михайловичу Достоевскому (1840 – 1881) принадлежит одно
из первых мест. Его творчество обогатило художественное самосознание
человечества и являлось громадным вкладом в развитие реализма в мировом
искусстве. Великий художник-гуманист, он неустанно обличал социальную
дисгармонию буржуазного мира и его тлетворное влияние на человеческую душу.
У Достоевского
был необычайный талант: его отличала особенная чуткость к страданиям униженных
людей, оскорбленных, возмущенных социальной несправедливостью. Это был
гениальный художник-психолог и великий социальный писатель. Достоевский однажды
сказал, что произведения Гоголя «давят ум глубочайшими непосильными вопросами,
вызывают в русском уме самые беспокойные мысли». Но, пожалуй, с еще большим
правом мы можем отнести эти слова к романам, повестям, публицистике самого
Достоевского. В нравственных терзаниях его героев, в их стремлении осмыслить
современные им общественные отношения преломились острейшие
социально-политические проблемы эпохи. Многие из них сохранили свою остроту и в
настоящее время, и потому романы и повести Достоевского до сих пор продолжают
возбуждать жаркие споры читателей и критиков.
У нашего великого
романиста свой образ Петербурга, глубокий и значительный. Раскрытие его
чрезвычайно существенно для понимания Достоевского. Но этот образ не есть
продукт его свободного творчества. Он рожден, а не сотворен. Все впечатления
петербургской жизни, порожденные пейзажем города, его белыми ночами и туманными
утрами, его водами и редкими садами, великой суетой сует северной столицы, –
все эти впечатления наслаивались одно на другое, перерабатывались в горниле
бессознательного и нашли свое воплощение в рожденном гением образе.
Значительная
часть жизни Достоевского протекла в северной столице. Различные уголки нашего
города были свидетелями ее внешних и внутренних событий.
Долгая жизнь в
Петербурге отразилась на творчестве Достоевского и северная столица получила в
нем цельное и многообразное отражение.
Характеристике
образа Петербурга следует предпослать беглое начертание его топографии в
произведениях Достоевского, отметить те места, которые упомянуты на страницах
его личного литературного наследия.
К примеру возьмем
обзор района у Исаакиевского собора, столь выразительно определяющего облик
Петербурга.
На Исаакиевскую
площадь выходит Конногвардейский бульвар. На нем разыгрывается сцена встречи
Раскольникова с подвыпившей, опозоренной девочкой. На нем находилась
кондитерская Миллера, описанием которой начинается роман «Униженные и
оскорбленные».
«Посетители этой кондитерской
большею частью – немцы. Они собираются сюда со всего Вознесенского проспекта;
всё хозяева различных заведений: слесаря, булочники, красильщики, шляпные
мастера, седельники, – всё люди патриархальные в немецком смысле слова. У
Миллера вообще наблюдалась патриархальность. Часто хозяин подходил к знакомым
гостям и садился вместе с ними за стол, причем осушалось известное количество
пунша. Собаки и маленькие дети хозяина тоже выходили иногда к посетителям, и
посетители ласкали и детей и собак. И когда гости углублялись в чтение немецких
газет, за дверью, в квартире хозяина, трещал августин, наигрываемый на
дребезжащих фортепьянах старшей хозяйской дочкой, белокуренькой немочкой в
локонах, очень похожей на белую мышку. Вальс принимался с удовольствием».
В этой спокойно
описанной картине быта полного «благообразия» и сытого довольства живо
обрисована одна из характерных сторон Петербурга, отмеченная еще раньше
Пушкиным и Гоголем. Кто не помнит петербургского утра, на фоне которого
несколькими словами увековечена немецкая булочная:
И хлебник, немец
аккуратный,
В бумажном
колпаке, не раз
Уж открывал свой
вас-ис-дас.
Жизнь города
находится в ограниченной связи с жизнью природы. Его бытие есть цветение, и
живет оно соками, получаемыми из своей почвы. Его судьба определяется общим
ходом исторических событий. Петербург вырос из вековых болот, вдали от истоков
национального бытия, при страшном, надрывном напряжении народных сил.
Достоевский называет его «самым умышленным городом в мире». Под площадями,
улицами и домами Петербурга ему чудится первоначальный хаос.
Водная стихия,
скованная героическими и титаническими усилиями строителей этого города, не
уничтожена, она лишь притаилась и ждет своего часа. Достоевскому, конечно, были
знакомы многочисленные описания гибели северной столицы под разъяренными
волнами. Миф о Медном Всаднике живет в душе автора «Преступления и наказания».
Но Достоевский не верит в торжество города и сомневается в его правде.
Водная стихия
Петербурга приковывает внимание Достоевского. Нева, ее рукава и каналы играют
большую роль в его произведениях. Мы часто застаем его героев, пристально
всматривающихся в чернеющую воду.
Мокрота является
как бы первоосновной Петербурга, его «субстанцией». В ненастную ночь, когда
воет и хлещет дождь или падает снег непременно мокрый, с особой силой
воспринимал Достоевский душу Петербурга. Еще Пушкин отметил этот петербургский
мотив ненастной ночи:
«Погода была
ужасная: ветер выл, мокрый снег падал хлопьями; фонари светили тускло. Улицы
были пусты. Изредка тянулся ванька на тощей кляче своей, высматривая
запоздалого седока. Герман стоял в одном сюртуке, не чувствуя ни дождя, ни
снега»…
Достоевский сам
устанавливает эту связь.
«В такое
петербургское утро, гнилое, сырое и туманное, дикая мечта какого-нибудь пушкинского
Германа из Пиковой дамы (колоссальное лицо, необычайный, совершенно
петербургский тип – тип из петербургского периода!) – мне кажется должна еще
более укрепиться» (Подросток)
Образ Петербурга
не был бы полным, если бы Достоевский не ввел мотива мертвеца, развив его в
целую кошмарную симфонию. Один из безымянных героев в рассказе «Бобок» «ходил
развлекаться и попал на похороны». Там на кладбище «заглянул в могилы; ужасно!
Вода, совершенно вода, и какая зеленая и… ну да уж что! Поминутно могильщик выкачивал
черепком»… Вот эти дремлющие в недрах города силы хаоса сообщают жизни
Петербурга, столь суетной и пошлой, исключенную напряженность. И этот город
«полный пошлости таинственной» оказывается городом фантастики, превращается в
призрак, в видение.
Роман «Бедные
люди» занимает центральное место среди ранних произведений Достоевского. В нем
наиболее полно до того времени, равносторонне и в духе последовательного
реализма изображается жизнь петербургских низов. Молодой художник свел воедино,
представил в одной большой картине те зарисовки Петербурга, которые появились в
отдельных повестях Гоголя, в стихотворениях Некрасова и в многочисленных
очерках писателей «натуральной школы».
Перед читателем
«Бедных людей» предстал не пушкинский Петербург – нарядная столица громадной
империи, овеянная историческими преданиями, сосредоточившая в себе славу страны
и власть над ней. Нет, Петербург Достоевского – это иной город: с нечистыми
переулками, мрачными доходными домами, темными дворами-колодцами.
Разумеется,
Достоевский помнил о дворцах знати, созданных прославленными зодчими, о
прелестных парках с их узорными чугунными оградами. Но ведь его герои не видели
всего этого! Обитатели убогих квартир и углов в петербургских трущобах с
опаской проходили мимо роскошных парадных подъездов, сторонились Невского,
смотрели на дворцы – и не видели их красоты. Они ютились в своих закоулках – и
великолепие богатых особняков лишь напоминало им об их обездоленности.
Действие романа
развевается с 8 апреля по 30 сентября – весна, лето, начало осени. Но герои
Достоевского не увидели цветения сирени, жасмина и лип, не ощутили колдовского
очарования белых ночей, не вдохнули свежего ветра с залива, и багряно-золотая
осень не порадовала их глаз. Они фактически лишены всего, они обездолены – такой
вывод неизбежно рождается у читателя по мере того, как Достоевский развертывает
во времени и в пространстве городской пейзаж. То какая-то мерзкая изморозь
сыплется с неба, то серый, грязный туман окутывает прохожих, то грязные лужи
оказываются на пути, то взгляд останавливается на мусоре, плывущем по грязной
воде каналов… и на этом мрачном фоне рисуется жизнь петербургской бедноты с ее
редкими, убогими радостями и постоянной, отупляющей заботе о хлебе насущном.
С неменьшим
мастерством написана повесть «Белые ночи», которой Достоевский дал подзаголовок
«сентиментальный роман». Подзаголовок указывает на своеобразие содержания, а не
жанра, – писатель имел ввиду едва начавшуюся и тут же образованную
любовно-психологическую историю, что в ту пору нередко именовали романом
влюбленных. Этот роман действительно оказался сентиментальным: герои
встретились, едва познакомились, расположение друг к другу едва охватило их – и
жизнь мгновенно, бесповоротно, навсегда развела их.
Достоевский
поднял проблему громадной, общечеловеческой важности, но подал ее в
романтической форме, устранив точные приметы ее социально-типической сущности.
Его герой – романтик, его глазами воспринял Петербург, от его лица ведется
повествование, но писатель никак не объяснил от себя, в авторском комментарии,
истинного смысла происходящего, не раскрыл истоков романтической настроенности
своего героя.
Любой
внимательный читатель сразу видит, что роман «Преступление и наказание»
Достоевского разительно отличается от родившихся рядом с ним книг Тургенева,
Толстого, Гончарова. Он не лучше и не хуже, просто это совсем другая книга,
написана она о другом. Их поэтичности, ясности, гармоничности, лиризму и
эпическому спокойствию автор «Преступления и наказания» противопоставил мрак,
хаос, всеобщее разложение в обществе, тревогу и гнев, страшное, судорожное
напряжение мыслей и чувств, их болезненность, падение человека, житейскую
грязь, нищету, пьянство, повседневную жестокость, пороки и преступления,
убийства и самоубийства, петербургские чердаки и отвратительные трактиры, дно
жизни и человеческое «подполье», изъяны и болезни страждущей и оскорбленной
души.
В романе доктор
Зосимов простодушно свидетельствует о результатах своей врачебной практики: «А
гармонического человека, это правда, совсем почти нет». Откуда же такому
взяться в страшном мире призрачного Петербурга? И фамилия главного действующего
лица книги «говорящая» – Раскольников, этот бывший дворянин и бывший студент
живет в расколотом обществе и своим преступлением и антигуманными «прогрессивными»
идеями способствует его дальнейшему распаду. Даже по цветам своим роман
Достоевского – черно-белый с гнилой петербургской желтизной, самое яркое пятно
в нем – кровь.
Сам сюжет книги
драматичен и кровав и в то же время вполне обыденен, взят прямо из тогдашних
полицейских газетных листков и судебных отчетов: нищий петербургский студенту
бил из-за денег топором старушку – ростовщицу и ее сестру. Обыкновенная
история.… Далее неизбежно следует арест, суд, приговор, лишение всех прав и
состояния, каторга, вычеркивание бывшего человека из мира живых людей. Он упал
на дно жизни, раздавлен, уничтожен, погиб, осужден обществом навечно. Этим все
судебные отчеты и детективы обычно и кончаются. Роман Достоевского с этого
только начинается.
Достоевский
открыл в городе незримый мир, полный фантастики. Этот мир предвещал уже Гоголь.
Образ Петербурга чрезвычайно широк и значителен, он охватывает многие черты
предшествующей эпохи образа Северной Пальмиры и предопределяет в основном и во
многих деталях подход к нему Достоевского.
Список
литературы.
Достоевский Ф. М.