Федор Иванович Тютчев, родившийся в 1803 году – известный русский поэт. С десяти лет у молодого человека появился учитель, который оказал огромное влияние на будущего поэта, привил любовь к литературе. В возрасте четырнадцати лет Федор Иванович пристрастился к переводу иностранной лирики, а впоследствии и сам начал писать стихи.
Стоит обратить внимание, что маленькие лирические произведения Тютчева напоминают одну полную и целостную картину, которую попросту разбили на множество частей. Ведь они объединены не только общей тематикой, но и слогом.
Один из первых серьёзных исследователей Тютчева Л. В. Пумпянский считает наиболее характерной чертой поэтики Тютчева т. н. «дублеты» — повторяющиеся из стихотворения в стихотворение образы, варьирующие схожие темы «с сохранением всех главных отличительных её особенностей»:
Небесный свод, горящий славой звездной
Таинственно глядит из глубины, —
И мы плывем, пылающею бездной
Со всех сторон окружены.
— «Как океан объёмлет шар земной…»
Она, между двойною бездной,
Лелеет твой всезрящий сон —
И полной славой тверди звездной
Ты отовсюду окружен.
Важный момент, который стоит отметить при разборе поэтики Тютчева тот факт, что сам поэт относился к своим работам пренебрежительно и не считал себя литератором.
Особо место в творчестве Тютчева занимает любовная лирика. Здесь поэт создал произведения, которые принято объединять в «любовно-трагедийный» цикл, называемый «денисьевским циклом», так как большинство принадлежащих к нему стихотворений посвящено Е. А. Денисьевой, которая стала последней любовью поэта. Сам Тютчев в формировании «цикла» участия не принимал, поэтому зачастую неясно, к кому обращены те или иные стихи — к Е. А. Денисьевой или жене Эрнестине. При изучении творчества Федора Ивановича не раз подчеркивалось сходство данного цикла с жанром лирического дневника, напоминающего некую исповедь.
Сочинение: Творчество Ф.И. Тютчева Обзорный
реферат по
творчеству
Ф.И.Тютчева ученика
10 “Б” средней
школы №206 Суханова
Артема Владимировича Учитель:Боброва
Ирина Владимировна Оценка:
ПЛАН
1.Вступление.
2.Краткие
биографические
данные.
3.Творческий
путь великого
поэта.
4.Ф.И.Тютчев
и его современники.
5.Заключение. Федор
Иванович Тютчев (1803-1873
гг.)
Особенности
судьбы и характера
Ф. И. Тютчева
(1803—1873)
определили
неправомерно
замедленное
распространение
его известности
не только среди
широкой читающей
публики, но и
среди литераторов-современников.
Лев Толстой
вспоминал, как
в
1855
году «…Тургенев,
Некрасов и К°
едва могли
уговорить меня
прочесть Тютчева.
Но зато когда
я прочел, то
просто обмер
от величины
его творческого
таланта». А
ведь Тютчев
к тому времени
уже четверть
века печатался.
И тем не менее
честь «открытия»
Тютчева принадлежит
Н. А. Некрасову,
в
1850
году обратившему
внимание читателей
«Современника»
на стихи уже
немолодого
поэта, которые
он в своей статье
приравнивал
к лучшим образцам
«русского
поэтического
гения».
Федор
Иванович Тютчев
родился
23
ноября
1803
года в родовом
имении Овстуг
Брянского уезда
Орловской
губернии. Домашнее
воспитание
его направлялось
самозабвенно
преданным
литературе
поэтом С. Е. Раичем,
который вспоминал
о своем ученике:
«По тринадцатому
году он переводил
уже оды Горация
с замечательным
успехом». В
Московском
университете
Тютчев слушал
лекции известного
словесника
А. Ф. Мерзлякова,
который и представил
юного поэта
в Общество
любителей
российской
словесности.
По
окончании
университета
Тютчев поступает
на дипломатическую
службу и весной
1822
года покидает
родину, чтобы
вернуться лишь
через
22
года. За границей
(в Мюнхене, затем
в Турине) он
живет вне русской
языковой стихии,
к тому же обе
жены поэта (На
чужбине Тютчев
женился, овдовел,
женился вторично)
были иностранками,
не знавшими
русского языка.
Французский
язык был языком
его дома, его
службы, его
круга общения,
наконец, его
публицистических
статей и частной
корреспонденции.
По-русски писались
только стихи.
Изредка
стихи Тютчева
появляются
на страницах
русских периодических
изданий, но это
обычно журналы
и альманахи
второстепенные,
малочитаемые
(«Урания»,
«Галатея»).
Только в
1836
году целую
подборку его
стихов, правда,
подписанных
не полным именем,
а инициалами
Ф. Т., напечатал
в своем «Современнике»
Пушкин. На них
обратили внимание
такие знатоки
и ценители
поэзии, как В.
А. Жуковский,
П. А. Вяземский,
И. В. Киреевский.
Вернулся
в Россию Тютчев
в
1844
году. Это было
время, неблагоприятное
для поэзии.
После смерти
Пушкина, Лермонтова
казалось, что
«золотой век»
русской поэзии
завершился,
да и в обществе
ощутимы были
новые веяния,
отвечала которым
не лирическая
поэзия, а «положительная»
проза. Все меньше
печатается
стихов, как
будто бы спадает
интерес к поэзии.
Впрочем, Тютчев
никогда не
стремился стать
профессиональным
литератором:
издателям и
поклонникам
его творчества
приходилось
всякий раз
уговаривать
его дать стихи
для печати. В
40-е годы Тютчев
не печатается
почти десять
лет, естественно,
помнят его лишь
малочисленные
почитатели.
И только в 50-х
годах Некрасов
и Тургенев
как бы извлекают
стихи Тютчева
из небытия,
опубликовав
большую подборку
их в «Современнике».
В
1654
году выходит
в свет первый
поэтический
сборник Тютчева,
а второй—он
же последний
прижизненный
—
в
1868
году.
Незадолго
до возвращения
на родину, вспоминая
свою московскую
юность, Тютчев
писал родителям:
«Не подлежит
сомнению, что
будь я еще на
этой исходной
точке, я совсем
иначе устроил
бы свою судьбу»
. Мы
не знаем, что
имел в виду
поэт, но дипломатической
карьеры он не
сделал. Однако
вовсе не из-за
отсутствия
интереса к
политике
—
напротив,
внешнеполитические
вопросы всегда
составляли
один из главнейших
интересов в
жизни Тютчева.
Свидетельства
тому—его
публицистические
статьи, его
письма, воспоминания
современников.
Россия, ее положение
в мире, ее
будущность—предмет
неослабного
внимания,
беспокойного
и глубоко личного
интереса Тютчева:
«Думаю, что
невозможно
быть более
привязанным
к своей стране,
нежели я, более
постоянно
озабоченным
тем, что до нее
относится».
Поражение
России в Крымской
кампании 1855
года было воспринято
поэтом как
личная катастрофа
и заставило
его пересмотреть
отношение к
Николаю
I
и всему 30-летнему
правлению этого
«царя лицедея»,
человека «чудовищной
тупости».
Внутриполитические
взгляды Тютчева
были вполне
традиционны,
однако принцип
просвещенного
самодержавия,
согласно его
взглядам, должен
был удовлетворять,
в сущности,
идеальным
условиям, а
именно: государственные
чиновники не
должны чувствовать
себя самодержцами,
а царь
—чиновником.
За
70
лет жизни Тютчева
сменились три
царя, и ни одно
реальное
царствование чаяниям
поэта не отвечало
—
об этом можно судить
по многочисленным
его едким критическим
высказываниям.
Оставались
смутные упования:
«В Россию можно
только верить»,
упования, основанные
на убеждении,
что судьбу
России решит
не «пена, плавающая
на поверхности»,
а те могучие,
невидимые силы,
которые пока
«таятся в глубине».
Тютчев и«мел
прекрасную
возможность
вблизи наблюдать
за деятельностью
государственной
машины
—
ведь он до конца
своих дней
находился
на государственной
службе (сначала
старшим цензором
при Министерстве
иностранных
дел, а последние
пятнадцать
лет
—
председателем
Комитета цензуры
иностранной).
Кроме того,
звание камергера
налагало на
него обязанность
бывать при
дворе. Взгляд
Тютчева на
положение дел
внутри страны
с течением
времени становится
все более
пессимистическим.
«В правительственных
сферах бессознательность
и отсутствие
совести достигли
таких размеров,
что этого нельзя
постичь, не
убедившись
воочию»,—вынужден
признать он
на склоне лет.
Итак,
политика,
общественные
интересы глубоко
волновали
Тютчева
—
государственника
и дипломата:
«Часть моего
существа
отождествилась
с известными
убеждениями
и верованиями».
Этой «части»
обязаны своим
появлением
на свет политические
стихи Тютчева,
в большинстве
своем написанные
«по случаю»
и в согласии
с его принципом
«смягчать, а
не тревожить»
сердца «под
царскою парчою».
Стихи эти значительно
уступают в силе
и художественности
лирическим
его произведениям,
которые рождались
из таинственных
родников, сокрытых
в глубине души.
Истинное
величие Тютчева
обнаруживается
в его лирике.
Гениальный
художник, глубокий
мыслитель,
тонкий психолог
—
таким предстает
он в стихал,
темы которых
вечны: смысл
бытия человеческого,
жизнь природы,
связь человека
с этой жизнью,
любовь. Эмоциональная
окраска большинства
тютчевских
стихотворений
определяется
его мятущимся,
трагическим
мироощущением.
Как жесточайшее
бедствие и
тяжкий грех
ощущал поэт
самовластье
«человеческого
Я»
—
проявление
индивидуализма,
холодного и
разрушительного.
Отсюда бессильные
порывы Тютчева
к христианству,
особенно к
православию
с его выраженной
идеей «соборности»,
смирением и
покорностью
судьбе. Иллюзорность,
призрачность,
хрупкость
человеческого
существования
— источники
постоянной
внутренней
тревоги поэта.
Тютчев—мятущийся
агностик—в
поисках устойчивого
мировоззрения
не мог пристать
ни к одному
берегу. Так, он
неоднократно
декларировал
пантеизм («Не
то, что мните
вы, природа…»,
«Полдень»), но
внутренней
убежденности,
стойкой веры
в божественное
начало, благотворное
и разлитое
повсеместно,
не было. Если
для пантеистического
мировоззрения
А. К. Толстого
характерен
оптимизм, вызванный
уверенностью,
что «в одну
любовь мы все
сольемся вскоре…»,
то Тютчеву
перспектива
«слияния»
рисуется весьма
безрадостно.
В стихотворении
«Смотри, как
на речном
просторе…»
«человеческое
Я» уподобляется
тающим льдинам,
которые Все
вместе
—
малые, большие,
Утратив
прежний образ
свой, Все
—
безразличны,
как стихия,— Сольются
с бездной роковой!..
Спустя
двадцать лет,
в последние
годы жизни
образ «всепоглощающей
и миротворной
бездны» снова
возникнет
в стихотворении
поэта «От жизни
той, что бушевала
здесь…».
В
общем ряду
явлений природы
человек в поэзии
Тютчева занимает
непонятное,
двусмысленное
положение
«мыслящего
тростника».
Мучительная тревожность, тщетные
попытки понять
свое предназначение,
ужасающие
подозрения
относительно
самого существования
загадки
«природы-сфинкса»
и наличия «творца
в творении»
неотступно
преследуют
поэта. Его угнетает
сознание
ограниченности,
бессилия мысли,
которая упорно
стремится
постичь вечную
загадку бытия,—
«длань незримо-роковая»
неуклонно
пресекает ее
напрасные и
обреченные
попытки. Во
многих стихах
Тютчева незримо
присутствует
терзавшая
Паскаля мысль:
«Меня ужасает
вечное молчание
этих бесконечных
пространство».
Вообще философия
Паскаля чрезвычайно
близка мироощущению
Тютчева. В его
поэзии немало
образов и понятий,
встречающихся
у французского
философа, но
едва ли не
самое основное
—
это убеждение
Тютчева, что
«корень нашего
мышления не
в умозрительной
способности
человека, а в
настроении
его сердца»
созвучное
одному из основных
положений
философии
Паскаля: «Сердце
имеет свои
законы, которых
вовсе не знает
разум».
Чувство
тревоги особенно
обостряется
ночью, когда
исчезает призрачная
преграда
—
видимый мир
—
между человеком
и «бездной»
с ее «страхами
и мглами». У
лишённого
зрения «ночного»
человека обостряется
слух, послышит
он «гул непостижимый»
или вой «ветра
ночного»,
которые напоминают
ему о «родимом»,
но не менее
от того жутком
изначальном
хаосе. О том,
как остро ощущал
поэт, что «ночь
страшна»,
красноречиво
свидетельствует
стихотворение
«Альпы», лишенное
в отличие от
других его
произведений
на тему «день
и ночь» философского
звучания, но
тем более поражающее
мрачными
образами, найденными
Тютчевым для
спящих гор: Помертвелые
их очи Льдистым
ужасом разят.
В
отношении к
природе Тютчев
являет как бы
две ипостаси:
бытийную,
созерцательную,
воспринимающую
окружающий
мир «с помощью
пяти органов
чувств»., – и
духовную, мыслящую,
стремящуюся
за видимым
покровом угадать
великую тай«у
природы.
.
Тютчев-созерцатель
создает такие
лирические
шедевры, как
«Весенняя
гроза», «Есть
в осени первоначальной….»,
«Чародейкою
Зимою..,»
и – множество
подобных,
коротких, как
почти все тютчевские
стихи, прелестных
и образных
пейзажных
зарисовок.
Аполлон
Григорьев
писал: подчиненное,
тяготеет над
отношениями
к природе
великорусской,
но это подчиненное созерцание
и сообщает им
при переходе
в творчество
их особенную
красоту и прелесть.
•
В Тютчеве, например,
возводит их,
эти отношения,
до глубины
философского
созерцанья,
до одухотворения
природы>>.
Тютчев
– мыслитель,
обращаясь к
природе, видит
в ней неисчерпаемый
источник для
размышлений
и обобщений
космического
порядка. Так
родились стихи
«Волна и дума»,
«Певучесть
есть в морских
волнах…», «Как
сладко дремлет
сад темно-зеленый…»
и т.п. К этим
произведениям
примыкают
несколько чисто
философских:
«Silentium!»,
«Фонтан», «День
и ночь». Философская
лирика Тютчева
менее всего
«головная»,
рассудочная.
Прекрасно
охарактеризовал
ее И. С. Тургенев:
«Каждое его
стихотворение
начиналось
мыслью, но мыслью,
которая, как
огненная точка,
вспыхивала
под влиянием
чувства или
сильного впечатления;
вследствие
этого, если
можно так выразиться,
свойства
происхождения
своего, мысль
г. Тютчева никогда
не является
читателю нагою
и отвлеченною,
но всегда сливается
с образом, взятым
из мира души
или природы,
проникается
им и сама его
проникает
нераздельно
и неразрывно».
Радость
бытия, счастливое
согласие с
природой,
безмятежное
упоение ею
характерны
преимущественно
для стихотворения
Тютчева, посвященных
весне, и в этом
есть своя
закономерность.
Постоянные
мысли о хрупкости
жизни были
неотвязными
спутниками
поэта. «Чувство
тоски и ужаса
уже много лет
как стали обычным
моим душевным
состоянием»
—
такого рода
признания
нередки в его
письмах. Неизменный
завсегдатай
светских
салонов, блестящий
и остроумный
собеседник,
«прелестный
говорун», по
определению
П. А. Вяземского,
Тютчев был
вынужден «избегать
во что бы то ни
стало в течение
восемнадцати
часов из двадцати
четырех всякой
серьезной
встречи с самим
собой». И мало
кто мог постичь
его сложный
внутренний
мир. Вот каким
видела отца
дочь Тютчева
Анна: «Он мне
представляется
одним из тех
изначальных
духов, таких
тонких, умных
и пламенных,
которые не
имеют ничего
общего с материей,
но у которых
нет, однако, и
души. Он совершенно
вне всяких
законов и правил.
Он поражает
воображение,
но в нем есть
что-то жуткое
и беспокойное».
Пробуждающаяся
весенняя природа
обладала
чудодейственным
свойством
заглушать это
постоянное
беспокойство,
умиротворять
тревожную душу
поэта. Могущество
весны объясняется
ее торжеством
над прошедшим
и будущим, полным
забвением
бывшего и грядущего
уничтожения
и распада: И
страх кончины
неизбежной
Не
свеет с древа
ни листа: Их
жизнь, как океан
безбрежный,
Вся
в настоящем
разлита.
Воспевая
весеннюю природу,
Тютчев неизменно
радуется редкой
и краткой возможности
ощутить полноту
жизни, не омраченной
предвестниками
гибели
—
«Не встретишь
мертвого листа»,—
ни с чем не сравнимой
отрадой целиком
отдаваться
настоящему
моменту, причастности
«жизни божески
– всемирной».
Порой и осенью
ему чудится
дуновение
весны. В противопоставлении,
вернее, в предпочтении
сомнительному
райскому блаженству
бесспорного,
достоверного
наслаждения
красотою весенней
природы, самозабвенного
упоения ею
Тютчев близок
А. К. Толстому,
писавшему:
«Боже, как это
прекрасно
—
весна! Возможно
ли, что в мире
ином мы будем
счастливее,
чем в здешнем
мире весной!»
Совершенно
те же чувства
наполняют
Тютчева: Что
пред тобой
утеха рая, Пора
любви, пора
весны, Цветущее
блаженство
мая, Румяный
цвет, златые
сны?.
На
тютчевских
лирических
пейзажах лежит
особенная
печать, отражающая
свойства его
собственной
душевной и
физической
природы
—
хрупкой и
болезненной.
Его образы и
эпитеты часто
неожиданны,
непривычны
и на редкость
впечатляющи.
У него ветви докучные,
земля принахмурилась,
листье изнуренное
и ветхое,
звезды беседуют
друг с другом тихомолком,
день скудеющий,
движение и
радуга изнемогают,
увядающая
природа улыбается немощно
и хило
и т.п.
«Вечный
строй» природы
то восхищает,
то вызывает
уныние поэта: Природа
знать не знает
о былом, Ей
чужды наши
призрачные
годы, И
перед ней мы
смутно сознаем
Себя
самих
—
лишь грезою
природы,
Но
в своих сомнениях
и мучительных
поисках истинных
взаимоотношений
части и целого
—
человека и природы
—
Тютчев вдруг
приходит к
неожиданным
прозрениям:
человек не
всегда в разладе
с природой, он
не только
«беспомощное
дитя», но он и
равновелик
ей в
своей
творческой
потенции: Связан,
соединен от
века Союзом
кровного родства
Разумный
гений человека
С
творящей силой
естества… Скажи
заветное он
слово
— И
миром новым
естество Всегда
откликнуться
готово На
голос родственный
его.
Утонченный
психологизм,
пронизывающий
творчество
Тютчева как
более или менее
категория
отвлеченная,
приобретает
конкретно-житейский
характер в так
называемом
денисьевском
цикле поэта.
Тютчеву было
47
лет, когда его
любовь вызвала
ответное и
значительно
более сильное
чувство со
стороны молодой
девушки Елены
Александровны
Денисьевой: Не
раз ты слышала
признаньем
«Не
стою я любви
твоей», Пускай
мое она созданье,—
Но
как я беден
перед ней…
Поэт-мыслитель
всю жизнь
—
от ранней юности
до последних
дней болезненной
старости—чрезвычайна
интенсивно
жил сердцем.
Он любил и был
любим, но считал
любовь чувством
изначально-губительным,
«поединком
роковым». Потому-то
печалился он
о судьбе одной
из своих дочерей,
«кому я, быть
может, передал
по наследству
это ужасное
свойство, не
имеющее названия,
нарушающее
всякое равновесие
в жизни, эту
жажду любви…».
Полюбив
страстно и
безоглядно,
Денисьева
всецело отдалась
своему чувству,
восстановив
против себя
общественное
мнение. Ей была
уготована
«жизнь отреченья,
жизнь страданья»: Таков
уж свет: он там
бесчеловечней,
Где
человечно-искренней
вина.
Не
только «свет»
отвернулся
от Елены Александровны,
но и родной
отец отрекся
от нее. Главной
же мукой было
то, что любимый,
ради которого
все было принесено
в жертву, не
принадлежал
ей полностью:
Тютчев не только
нс порывал со
своей семьей,
но и продолжал
по-своему любить
жену, во всяком
случае, дорожить
ею. Весь цикл
стихов, посвященных
Деиисьевой,
проникнут
тяжелым чувством
вины, насыщен
роковыми
предчувствиями.
В этих стихах
нет ни пылкости,
ни страсти,
только нежность,
жалость, преклонение
перед силой
и цельностью
ее чувства,
сознание собственной
недостойности,
возмущение
«бессмертной
пошлостью
людской». Эта
«последняя
любовь» Тютчева
длилась
14
лет, до самой
смерти Денисьевой,
сошедшей в
могилу в возрасте
38
лет от чахотки,
течение которой
обострили и
ускорили душевные
страдания.
О,
как убийственно
мы любим!,
Как
в буйной слепоте
своей
Мы
то всего вернее
губим,
Что
сердцу нашему
милей!..
Тютчев
очень тяжело
переживал
утрату:
Жизнь,
как подстреленная
птица,
Подняться
хочет
—
и не может…
Я.
П. Полонскому,
другу и сослуживцу,
Тютчев писал:
«Друг мой, теперь
все испробовано—ничто
не помогло,
ничто не утешило,—
не живется
—
не живется
— не
живется…» В
стихах «денисьевского
цикла» особенно
часты характерные
тютчевские
строки, начинающиеся
горьким восклицанием
«О!», определяющим
интонацию
отчаяния всего
стихотворения.
Столько страдания
и муки в стихах,
посвященных
памяти Елены
Александровны,
что невольно
в сознании
возникает
народное понятие убивается…
Да, Тютчев именно
убивается по
Денисьевой: По
ней, по ней, судьбы
не одолевшей,
Но
и себя не давшей
победить, По
ней, по ней, так
до конца умевшей
Страдать,
молиться, верить
и любить.
Он
пережил ее на
девять лет. В
эти последние
годы Тютчев
едва успевает
оправляться
от потерь близких
ему людей: мать,
брат, четверо
детей… Дни
сочтены, утрат
не перечесть,
Живая
жизнь давно
уж позади, Передового
нет, и я, как есть,
На
роковой стою
очереди.
Его
черед пришел
15
июля
1873
года… Но остались
стихи Тютчева,
которые сам
он так мало
ценил, так небрежно
хранил, полагая: В
наш век стихи
живут два-три
мгновенья. Родились
утром, к вечеру
умрут. О
чем же хлопотать?
Рука забвенья
Как
раз свершит
свой корректурный
труд.
Однако
тирания времени,
которую так
остро ощущал
поэт, оказалась
не властна над
его творчеством.
Конечно, совершенство
формы и значительность
содержания
поэзии Тютчева
требуют от
читателя определенной
культуры,
просвещенности.
В свое время
в статье о Тютчеве
А. Фет писал:
«Тем больше
чести народу,
к которому поэт
обращается
с такими высокими
требованиями.
Теперь за нами
очередь оправдать
его тайные
надежды».
ЛИТЕРАТУРА
1.Ф.И.Тютчев.
Избранная
лирика.-М.,1986
2.А.Григорьев.Эстетика
и критика.-М.,1980
3.А.А.Фет.Сочинения.-М.,1982
Прочитав стихи «Люблю твои глаза», «Чувства нет в твоих глазах», – поражаешься наблюдательности поэта.
Денисьевский цикл лирики Тютчева – это своеобразный роман в стихах. Стихи отличаются глубоким драматизмом, чувством, осознанием собственной вины перед любимой. Любовь к Елене Александровне Денисовой стала для него незажившей раной. Он укорял себя в том, что не смог сделать счастливой любимую женщину, укорял себя и мучился. В его словах: «О, как убийственно мы любим, Как в буйной слепоте страстей Мы то всего вернее губим, Что сердцу нашему милей!…»,- есть горькая правда и подсказка для других, чтоб не совершали ошибки. Раздвоенность души поэта, которая кипела, мучилась, страдала, превращала эти чувства в стихи. Поэтому его стихи так близки к людям, потому что и чувства близки каждому. Денисьевский цикл стихотворений оказал большое влияние на русскую лирику двадцатого столетия.
(Родовое имение Тютчевых – Овстуг )
Федор Иванович Тютчев – это поэт-художник, поэт-природолюб. Его пейзажная лирика вызывает восторг. Природные явления в его стихах одухотворены. У них есть характер и своя жизнь. Убеждаешься в этом, читая стихи «Катаклизм», «Видение», «Как океан обнимет шар земной». В них он поклоняется стихии, восторгается силой природы. Природа для него – дарительница жизни. Тема природы у него переплетается с темой родины. Он – яростный патриот, считал, что природа – источник жизни. Он восторгался, воспевал и любил все, что его окружало, поэтому так красочно описывал то, что видел.
Пейзажная, философская и любовная лирика – переплетены. В своих стихах он искал ответы на все жизненные вопросы. Старался понять суть всего сущего на земле, старался понять тайны, законы жизни, достучаться до человека, научить его жить по-настоящему и любить по-настоящему.
–> Ф. И. Тютчев (1803—1873) принадлежит к числу выдающихся русских поэтов. Долгое время его стихи не пользовались широкой известностью. Впервые значение поэта Тютчева было раскрыто в статье Некрасова «Русские второстепенные поэты» (1850). Несмотря на название статьи, Некрасов смело отнес Тютчева «к русским первостепенным поэтическим талантам». Несколько лет спустя Добролюбов в статье «Темное царство» отметил, что Тютчеву В отличие от Фета доступна «и знойная страстность, и суровая энергия, и глубокая дума, возбуждаемая не одними стихийными явлениями, но и вопросами нравственными, интересами общественной жизни». И действительно, Тютчев не уходил от постановки проблем социального плана. У него есть стихи о бедствиях народа: «Слезы людские, о слезы людские…» (1850), «Пошли господь свою отраду…» (1850). В поэтическом творчестве Тютчева нашли отражение и сильные, и слабые стороны его мировоззрения. С одной стороны, в его социально-политических взглядах заметны черты реакционности, слышатся славянофильские мотивы. Он был противником революционных движений. В то же время для него характерны гуманистические и обличительные тенденции. Поэт остро ощущал непрочность, призрачность, дисгармоничность и даже обреченность мира, в котором он живет. Отсюда трагичность мировосприятия, ощущение одиночества, страстное стремление найти выход из этого мира и отчаяние от сознания невозможности этого. Именно поэтому! традиционный романтический конфликт поэта и толпы достигает у него высшего напряжения. Чтобы уберечь свою человеческую индивидуальность, свой внутренний мир, свою душу от «толпы», неспособной ни к сочувствию, ни к пониманию, поэт предпочитает уйти в «душевную глубину», в свои тайные мысли, которые вообще. невозможно выразить словами. Так возникает стихотворение «Молчание!») с знаменитой строкой: «Мысль – изреченная есть ложь». Тютчев давно уже признан ярчайшим поэтом мысли, мастером философской лирики. В этом отношении он во многом продолжает и развивает те настроения, идеи и образы, которые были уже. намечены у Жуковского, Пушкина и особенно у поэтов-«любомудров» 30-х годов (когда входил в литературу и сам Тютчев). Напряженные и глубокие раздумья над загадками бытия, вечными тайнами жизни и смерти, над соотношением личности человека ; и природы — это не отдельные темы или области его поэзии, а основные начала, пафос всей лирики Тютчева, определяющей; тональность всех его стихов. У Тютчева природа наделена своей жизнью, обычно таинственной и непостижимой для человека:
Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык… Природа у Тютчева, действительно, не «слепок»: она живет, движется, дышит. Так построено знаменитое стихотворение «Весенняя гроза» («Люблю грозу в начале мая…», 1828). С восторгом, С эмоциональным подъемом воссоздает поэт буйство, высшее проявление стихийных сил природы. Природа у него одушевлена, очеловечена; и в этом проявляется его убеждение в целостности мира, и единстве человека и природы. Характерные для поэта олицетворении являются не просто поэтическим приемом, но становятся структурообразующим началом, выражая один из основных принципов осознания и изображения жизни. Поэзия Тютчева часто строится на контрастах. Свету противопоставляется тьма, югу — север, дню — ночь, зиме — лето или нос па. Но это не механическое противопоставление. Тютчев воспринимает мир в его диалектическом единстве. Вот почему он так часто обращается к переходным состояниям, идет ли речь о временах года или временах суток («Весна», «День вечереет, ночь Мизка…», «Зима недаром злится…»). Диалектическое восприятие действительности придает его стихотворениям подлинно философскую глубину.
Стихи Тютчева зачастую проникнуты тревогой и мрачными предчувствиями. По сравнению с вечно обновляющейся природой жизнь человеческая скоротечна. Отсюда грустные раздумья о «непрочности и хрупкости» человека, о ничтожестве его перед всемогущим хаосом, который прорывается наружу в бурях стихий и в бурях страстей. И не случайно большое место в его лирике занимают мотивы грозы и бури. Так проявляется в поэзии Тютчева тома беспощадной судьбы, рока и в жизни природы, и в истории, и в любви. В любовной лирике Тютчева, являющейся одним из вершинных явлений мировой поэзии, центральное место занимает исследование «диалектики души», сложных и противоречивых процессов человеческой психики. Исследователи выделили у Тютчева особый цикл, связанный с его увлечением Е. А. Денисьевой и названный поэтому «денисьевским». Это своеобразный роман в стихах, имеющий большое историко-литературное значение и оказавший воздействие не только на развитие русской поэзии, но и на развитие русской психологической прозы (Тургенев, Достоевский, Л. Толстой). Любовь, традиционно (по «преданию») представляемая как гармонический «союз души с душой родной», воспринимается Тютчевым совсем иначе: это «поединок роковой», в котором неизбежна гибель любящего сердца. Роковая невозможность счастья зависит не только от «толпы», которая грубо вламывается в святилище человеческой души, не только от «бессмертной пошлости людской», но и в силу трагического, рокового неравенства людей в любви.
Поэзия Тютчева, писал советский литературовед А. В. Чичерин, населена «образами измученных, душевно надорванных людей (женщин и мужчин), через чьи души прошла тяжелая трагедия их времени, трагедия отчуждения, взаимного непонимания, недоумения и тоски, утраты ясного и цельного жизненного идеала» . Новаторство любовной лирики Тютчева заключается в том, что она по характеру своему диалогична: ее структура строится на сочетании двух уровней, двух голосов, в ней выражены два сознания: ее и его. При этом ее чувство оказывается сильнее, что и предопределяет неизбежную гибель глубоко любящей женшины, ее роковое поражение. Лирический герой ощущает свою неспособность ответить ей столь же сильным чувством. В «денисьевском цикле» мы встречаемся и с формой внутреннего диалога («О, как убийственно мы любим…», 1851), где внутреннее смятение самого героя приобретает трагический характер. Примерно в это же время Некрасов создавал свою любовную лирику («панаевский цикл»), в которой также па первый план был выдвинут образ женщины. Так в творчестве двух великих поэтов независимо друг от друга возникает образ другого человека, другое «я», придающее любовной лирике характер не монолога (как это было чаще всего в поэзии первой половины XIX в.), а диалога. Вместо формы исповеди появляется зачастую драматическая сцена, передающая конфликтное столкновение, вызванное сложными психологическими коллизиями. На протяжении всей своей творческой жизни Тютчев писал небольшие лирические стихотворения, объем которых, как правило, не превышал 20 строк. Для того чтобы воплотить в столь краткой форме значительные проблемы философского и психологического характера, он должен был использовать новые художественные средства: смелые метафорические эпитеты, олицетворения, перебои стихотворного ритма и т. д. В ряде случаев его стихотворения построены как обращение к человеку или природе, как отрывок из беседы. Этому соответствует вопросительная или восклицательная интонация, возникающая уже в начальных строчках ряда стихотворений.
Страницы: 1 2
Понравилось сочинение » Сочинение-анализ творчества Ф. И. Тютчева, тогда жми кнопку
В «многоводном» потоке русской литературы XIX века, щедро одарившей человечество бесценными духовными сокровищами, особое место принадлежит моему любимому поэту Ф. И. Тютчеву, о творчестве которого Тургенев отозвался так: «О Тютчеве не спорят: кто его не чувствует, тем самым доказывает, что он не чувствует поэзии».
Написав свое первое стихотворение в одиннадцать лет, пройдя школу русского и западного романтизма, Тютчев перенял многое из его философских идей, став крупнейшим представителем русской философской лирики. Поэзия Тютчева — это, прежде всего, самое полное выражение внутренней жизни автора, результат неутомимой работы мысли, сложного противоборства волновавших его чувств. Все передуманное и пережитое облекалось поэтом в художественные образы и поднималось на высоту философского обобщения. Удивительно, что, пребывая более 20 лет за пределами России, постоянно находясь в иноязычной среде, изъясняясь преимущественно по-немецки, он не только сохранил любовь к родному языку, но и создал подлинные шедевры поэтического искусства.
Перелистывая сборник стихов Тютчева, задерживаю свой взгляд на стихотворениях о природе, перечитываю «Весеннюю прозу». В каждой строфе звучит праздничная музыка весны: «Первый гром грохочет», «гремят раскаты», «все вторит… громам», «птичий гам». Создается впечатление веселья в природе, игры, забав: «Резвяся и играя», грохочет гром, гром «весенний, первый», ему все вторит весело. Празднество, развернувшееся в высоком «небе голубом», коснулось гор, лесов, птиц, горных потоков, пролило «громокипящий кубок» на землю, омыло дождем и озолотило солнечными нитями лес. Вот так он видит, чувствует и воспевает природу, ее весеннюю красоту и величие. А вот строки о море:
На бесконечном, на вольном просторе
Блеск и движенье, грохот и гром…
Тусклым сияньем облитое море,
Как хорошо ты в безлюдье ночном!
Зыбь ты великая, зыбь ты морская,
Чем это праздник так празднуешь ты?
Волны несутся, гремя и сверкая,
Чуткие звезды глядят с высоты.
Для Тютчева красота и праздничность, великолепие природы, ликование ее и людей взаимосвязаны. Тончайший мастер вдохновенных стихов, рисуя картины природы, поэт размышляет о загадках мироздания и вековечных вопросах человеческого бытия.
Идея глубокой связи человека и природы пронизывает всю лирику Тютчева. Он решительно выступает против тех, для кого природа лишь «слепок» и «бездушный лик», лишенный внутренней жизни, кто не способен откликаться на зов матери-земли, кто остается глух и к зову человеческого сердца, кто не в состоянии сочувствовать, сопереживать, любить.
Для Тютчева природа — такое же одушевленное, разумное существо, как и человек:
В нем есть душа,
В нем есть свобода,
В нем есть любовь,
В нем есть язык.
Поэт открывает неповторимую красоту не только очевидных, но и скрытых от обычного глаза явлений, показывая неисчерпаемость и загадочность земного и космического мира, подчеркивая приоритет природы в отношениях между нею и человеком.
С горы скатившись, камень лег в долине.
Как он упал? никто не знает ныне —
Сорвался ль он с вершины сам собой,
Иль был низринут волею чужой.
Столетье за столетьем пронес лося:
Никто еще не разрешил вопроса.
Нередко представления о тождестве явлений внешнего мира и мира внутреннего он подчеркивает самой композицией стихотворения, рисуя в первой строфе образ природы, во второй раскрывая иносказательный смысл («Фонтан», «Поток сгустился и тускнеет», «Еще земли печален вид»).
Хотелось бы остановиться на стихотворении «В душном воздухе молчанье…». Оно разделяется на две равные части. В первых трех строфах изображается приближение грозы. В трех остальных — душевное волнение девушки, ощущающей наплыв незнакомого ей чувства любви. В виде «двух проявлений стихии одной» показано тождество природы и человека.
Обычно природу поэт изображал через глубоко эмоциональное восприятие ее человеком, стремящимся слиться с нею, вкусить «благодать земного самозабвения», ощутить себя частицей великого целого. Но Тютчеву ведомы и минуты мучительного сознания, что между природой и человеком существует трагическое различие. Природа вечна, неизменна. Не таков человек. Он «царь земли» и в то же время «мыслящий тростник», быстро вянущий «злак земной».
Гармония обнаруживается в природе даже в «стихийных спорах». Вслед за бурями и грозами всегда наступает успокоение, озаренное солнечным сиянием и осененное радугой. Бури и грозы потрясают и внутреннюю жизнь человека, обогащая ее многообразием чувств, но чаще оставляя после себя боль утраты и душевную опустошенность.
Философская подоснова не делает тютчевскую лирику абстрактной. Н. А. Некрасов восхищался умением поэта воссоздавать в глазах читателя «пластически верные» изображения внешнего мира. Пользуется ли Тютчев многообразием красок своей поэтической палитры, прибегает ли к словесным полутонам и оттенкам, он всегда вызывает в моем представлении точные, зримые образы. Лирик превосходно умеет передать в стихах жизнь природы, вечную смену ее явлений. Эту жизнь он улавливает в бурливом гомоне вешних вод и в трепете молодых березовых листьев, в переливах зреющих нив и в блеске движений моря, в томном, легком шелесте осенних деревьев и даже под сказочным покровом «чародейки Зимы».
Лучшее в лирике Тютчева, мне думается, — это стихи о любви, проникнутые глубочайшим психологизмом, подлинной человечностью, благородством, прямотой в раскрытии сложнейших душевных переживаний. Меньше всего в них узкобиографического, хотя имена вдохновительниц почти всегда известны.
В юности Тютчев был влюблен в Амалию Лерхенфельд. После многолетней разлуки он вновь встретится с нею, и эта встреча заставит его с прежней силой пережить дремавшие в его душе чувства, под влиянием которых родятся вдохновенные, задушевные строки, известные, без сомнения, каждому культурному человеку:
Я встретил вас — и все былое
В отжившем сердце ожило:
Я вспомнил время золотое —
И сердцу стало так тепло…
На склоне лет Тютчев испытал, быть может, самое большое в своей жизни чувство — любовь к Е. А. Деиисьевой. Именно с этой любовью связаны многие шедевры его лирики: «О, как убийственно мы любим…», «Чему молилась ты с любовью…», «Не говори: меня он, как и прежде, любит…», «Весь день она лежала в забытьи…» и другие.
О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!
Читая эти стихи, совершенно не обязательно помнить, при каких конкретных биографических обстоятельствах они создавались. Лучшие образцы любовной лирики Тютчева тем и замечательны, что в них индивидуальное, личное, пережитое самим поэтом поднято до значения общечеловеческого.
Любовь, любовь — гласит преданье —
Союз души с душой родной —
Их съединенье, сочетанье,
И роковое их слиянье,
И поединок роковой.
Тютчевская любовная поэзия — это короткие стихотворения, рисующие обычно один момент, один душевный порыв. Автор высоко ценит в женщине силу чувства, он утверждает ее право на личное счастье, на борьбу за него. В ранней лирике Тютчева любовь — радость, восторг, «весна в груди». В более поздних произведениях звучит боль утраты, потери самого себя, ощущение внутреннего застоя. Можно сказать, что «денисьевский цикл» — это роман в стихах, где с необыкновенной силой и полнотой раскрывается трагедия любви, выявляется потребность человека в счастье и невозможность его достижения.
Итак, Тютчев много и образно писал о природе, с жаром и трепетом говорил о любви, но он был человеком своего времени. Дыхание эпохи, в которую жил поэт, ощущается даже в стихах, далеких от прямой общественной и политической тематики. Он был современником больших войн и социальных потрясений — от наполеоновского нашествия до франко-прусской войны и Парижской коммуны. Как человек острого ума и широкого кругозора, Тютчев пытался осмыслить историческое значение этих «землетрясений», с болью и тревогой следя за ходом событий. Его поэзия — это своеобразная лирическая исповедь человека, посетившего «сей мир в его минуты роковые», в эпоху крушения веками складывавшихся социальных устоев. Самого себя Тютчев считает «обломком старых поколений», вынужденных уступить дорогу «новому младому племени». И в то же время он сам — детище нового века, несущего в своей душе «страшное раздвоение». Как ни горько ему «плестись с изнеможением в кости навстречу солнцу и движенью», поэт испытывал не тоскливое томление о прошлом, а страстное влечение к настоящему:
Не о былом вздыхают розы
И соловей в ночи поет:
Благоухающие слезы
Не о былом Аврора льет, —
И страх кончины неизбежной
Не свеет с древа ни листа.
Их жизнь, как океан безбрежный,
Вся в настоящем разлита.
Эти строки многое объясняют в лирике Тютчева. Стремление жить в «настоящем» было присуще ему до конца дней. Но настоящее было неспокойно. Его то и дело взрывали социальные бури и тревоги. Оттого так насыщена внутренней тревогой лирика поэта. Атмосфера современной исторической действительности чувствуется также в его любовной лирике, как нельзя лучше подтверждая тонкое наблюдение Блока, что «в эпохе бурь и тревог нежнейшие и интимнейшие стремления души поэта также преисполняются бурей и тревогой».
В своем сочинении я смогла коснуться только отдельных сторон сложного и в то же время захватывающего, манящего к себе мира тютчевской поэзии. Для меня Тютчев — поэт, который в наше сложное, противоречивое время помогает определить грань между важным и суетным, разобраться в запутанной сети различных идей и концепций, приглашает к откровенному, доверительному разговору о непреходящих нравственных ценностях, о власти человеческого слова, проникающего через века, о могуществе гуманных идеалов, столь необходимых нам в кризисные эпохи.
Ф. И. Тютчев (1803—1873) принадлежит к числу выдающихся русских поэтов. Долгое время его стихи не пользовались широкой известностью. Впервые значение поэта Тютчева было раскрыто в статье Некрасова «Русские второстепенные поэты» (1850). Несмотря на название статьи, Некрасов смело отнес Тютчева «к русским первостепенным поэтическим талантам». Несколько лет спустя Добролюбов в статье «Темное царство» отметил, что Тютчеву В отличие от Фета доступна «и знойная страстность, и суровая энергия, и глубокая дума, возбуждаемая не одними стихийными явлениями, но и вопросами нравственными, интересами общественной жизни». И действительно, Тютчев не уходил от постановки проблем социального плана. У него есть стихи о бедствиях народа: «Слезы людские, о слезы людские…» (1850), «Пошли господь свою отраду…» (1850).
В поэтическом творчестве Тютчева нашли отражение и сильные, и слабые стороны его мировоззрения. С одной стороны, в его социально-политических взглядах заметны черты реакционности, слышатся славянофильские мотивы. Он был противником революционных движений. В то же время для него характерны гуманистические и обличительные тенденции. Поэт остро ощущал непрочность, призрачность, дисгармоничность и даже обреченность мира, в котором он живет. Отсюда трагичность мировосприятия, ощущение одиночества, страстное стремление найти выход из этого мира и отчаяние от сознания невозможности этого. Именно поэтому! традиционный романтический конфликт поэта и толпы достигает у него высшего напряжения. Чтобы уберечь свою человеческую индивидуальность, свой внутренний мир, свою душу от «толпы», неспособной ни к сочувствию, ни к пониманию, поэт предпочитает уйти в «душевную глубину», в свои тайные мысли, которые вообще. невозможно выразить словами. Так возникает стихотворение «Молчание!») с знаменитой строкой: «Мысль – изреченная есть ложь».
Тютчев давно уже признан ярчайшим поэтом мысли, мастером философской лирики. В этом отношении он во многом продолжает и развивает те настроения, идеи и образы, которые были уже. намечены у Жуковского, Пушкина и особенно у поэтов-«любомудров» 30-х годов (когда входил в литературу и сам Тютчев). Напряженные и глубокие раздумья над загадками бытия, вечными тайнами жизни и смерти, над соотношением личности человека ; и природы — это не отдельные темы или области его поэзии, а основные начала, пафос всей лирики Тютчева, определяющей; тональность всех его стихов. У Тютчева природа наделена своей жизнью, обычно таинственной и непостижимой для человека:
* Не то, что мните вы, природа:
* Не слепок, не бездушный лик
* В ней есть душа, в ней есть свобода,
* В ней есть любовь, в ней есть язык…
Природа у Тютчева, действительно, не «слепок»: она живет, движется, дышит. Так построено знаменитое стихотворение «Весенняя гроза» («Люблю грозу в начале мая…», 1828). С восторгом, С эмоциональным подъемом воссоздает поэт буйство, высшее проявление стихийных сил природы. Природа у него одушевлена, очеловечена; и в этом проявляется его убеждение в целостности мира, и единстве человека и природы. Характерные для поэта олицетворении являются не просто поэтическим приемом, но становятся структурообразующим началом, выражая один из основных принципов осознания и изображения жизни.
Поэзия Тютчева часто строится на контрастах. Свету противопоставляется тьма, югу — север, дню — ночь, зиме — лето или нос па. Но это не механическое противопоставление. Тютчев воспринимает мир в его диалектическом единстве. Вот почему он так часто обращается к переходным состояниям, идет ли речь о временах года или временах суток («Весна», «День вечереет, ночь Мизка…», «Зима недаром злится…»). Диалектическое восприятие действительности придает его стихотворениям подлинно философскую глубину.
Стихи Тютчева зачастую проникнуты тревогой и мрачными предчувствиями. По сравнению с вечно обновляющейся природой жизнь человеческая скоротечна. Отсюда грустные раздумья о «непрочности и хрупкости» человека, о ничтожестве его перед всемогущим хаосом, который прорывается наружу в бурях стихий и в бурях страстей. И не случайно большое место в его лирике занимают мотивы грозы и бури. Так проявляется в поэзии Тютчева тома беспощадной судьбы, рока и в жизни природы, и в истории, и в любви.В любовной лирике Тютчева, являющейся одним из вершинных явлений мировой поэзии, центральное место занимает исследование «диалектики души», сложных и противоречивых процессов человеческой психики. Исследователи выделили у Тютчева особый цикл, связанный с его увлечением Е. А. Денисьевой и названный поэтому «денисьевским». Это своеобразный роман в стихах, имеющий большое историко-литературное значение и оказавший воздействие не только на развитие русской поэзии, но и на развитие русской психологической прозы (Тургенев, Достоевский, Л. Толстой). Любовь, традиционно (по «преданию») представляемая как гармонический «союз души с душой родной», воспринимается Тютчевым совсем иначе: это «поединок роковой», в котором неизбежна гибель любящего сердца. Роковая невозможность счастья зависит не только от «толпы», которая грубо вламывается в святилище человеческой души, не только от «бессмертной пошлости людской», но и в силу трагического, рокового неравенства людей в любви.
Поэзия Тютчева, писал советский литературовед А. В. Чичерин, населена «образами измученных, душевно надорванных людей (женщин и мужчин), через чьи души прошла тяжелая трагедия их времени, трагедия отчуждения, взаимного непонимания, недоумения и тоски, утраты ясного и цельного жизненного идеала» .
Новаторство любовной лирики Тютчева заключается в том, что она по характеру своему диалогична: ее структура строится на сочетании двух уровней, двух голосов, в ней выражены два сознания: ее и его. При этом ее чувство оказывается сильнее, что и предопределяет неизбежную гибель глубоко любящей женшины, ее роковое поражение. Лирический герой ощущает свою неспособность ответить ей столь же сильным чувством. В «денисьевском цикле» мы встречаемся и с формой внутреннего диалога («О, как убийственно мы любим…», 1851), где внутреннее смятение самого героя приобретает трагический характер. Примерно в это же время Некрасов создавал свою любовную лирику («панаевский цикл»), в которой также па первый план был выдвинут образ женщины. Так в творчестве двух великих поэтов независимо друг от друга возникает образ другого человека, другое «я», придающее любовной лирике характер не монолога (как это было чаще всего в поэзии первой половины XIX в.), а диалога. Вместо формы исповеди появляется зачастую драматическая сцена, передающая конфликтное столкновение, вызванное сложными психологическими коллизиями.
На протяжении всей своей творческой жизни Тютчев писал небольшие лирические стихотворения, объем которых, как правило, не превышал 20 строк. Для того чтобы воплотить в столь краткой форме значительные проблемы философского и психологического характера, он должен был использовать новые художественные средства: смелые метафорические эпитеты, олицетворения, перебои стихотворного ритма и т. д. В ряде случаев его стихотворения построены как обращение к человеку или природе, как отрывок из беседы. Этому соответствует вопросительная или восклицательная интонация, возникающая уже в начальных строчках ряда стихотворений.
* Известные слова Л. Толстого о Фете «лирическая дерзость» еще в большей степени могут быть отнесены к Тютчеву. Ни у кого из русских поэтов не встречаются столь неожиданные сравнения, вытекающие из его убеждения о диалектическом единстве человека и природы: «Как океан объемлет шар земной,
* Земная жизнь кругом объята снами…» (1830).
Некрасов заметил, что при чтении этого стихотворения «чувствуешь невольный трепет». Тютчев, как никто в XIX в., пользовался поистине космическими образами. Человек в его поэзии окружен «пылающей бездной». Никто, кроме Тютчева, не осмелился бы сравнить зарницы с беседой глухонемых демонов («Ночное небо так угрюмо…», 1865). Тютчев, воспринимаемый некогда как «поэтдля немногих» и ценимый лишь узким кругом почитателей (к числу которых относились Некрасов, Чернышевский, Добролюбов, Л. Толстой), пришел к массовому читателю лишь после Октябрьской революции 1917 г.
Философия и поэзия близки друг другу, ведь орудием, при помощи которого создается и стихотворная строфа, и философский трактат, служит человеческая мысль. В античные времена великие философы, такие как Аристотель и Гесиод, излагали свои философские размышления в форме стихов, тем самым демонстрируя силу и изящество мысли. Аристотель, которого называют отцом многих наук, был также автором трудов по поэтике. Это говорит о том, что поэтическое восприятие действительности может соединяться с философскими поисками истины. Поэт, который возвышается над повседневными проблемами и проникает в самые глубокие вопросы бытия, стремится к самой сути нашего существования — к познанию жизни человеческой души в окружающем мире.
Именно таким поэтом для нас является Федор Тютчев. Его творчество приходится на вторую половину XIX века, когда в России формировалась литература, которую весь мир назовет золотым веком русской поэзии, «олимпийской лирикой». Исследователи поэтического наследия Тютчева относят его к поэтам романтического направления, потому что его лирика всегда отстранена от будней и обращена к вечности, в отличие, например, от Некрасова, которого интересовала социальная среда и нравственные вопросы. Поэзия может отображать разные стороны жизни, и лирика Тютчева имеет свою специфику — проблематика стихотворений этого поэта носит философский характер.
Если исследовать лирику Федора Тютчева, то можно заметить, что самой важной проблемой для него является проблема единения человека с природой, а также проблема разлада с ней.
В ранний период творчества поэта волнует вопрос взаимопонимания между людьми. Ведь если два думающих человеческих существа, наделенных разумом и речью, не в силах прийти к согласию, то как найти взаимопонимание с окружающим миром, который не обладает способностью к разговору?
Как сердцу высказать себя? Другому как понять тебя? Поймет ли он, чем ты живешь? Мысль изреченная есть ложь.
(«Silentium!» )
Автор приходит к выводу, что слова не только не способствуют пониманию, они, наоборот, только запутывают, ведь одна и та же фраза может быть по-разному понята разными людьми. Отсюда и рождается строка в форме афоризма — «мысль изреченная есть ложь». Чувства и мечты человек может хранить глубоко в своей душе, но если он хочет высказать их, то должен быть готов к тому, что суета жизни придаст им другой смысл, и, может быть, волнующая душу мысль покажется собеседнику банальной: «таинственно-волшебные» думы может оглушить «наружный шум» («Silentium!»).
Таким образом, Тютчев еще в молодые годы пытался в своих стихотворениях поднять один из ключевых философских вопросов — как можно передать мысль другому человеку, не исказив ее смысла и не утратив чувства, вложенного в эту мысль.
Тютчев пытается раскрыть проблему взаимопонимания на высшем уровне — философском, он ищет корень зла и находит его в извечном разладе человека с природой, с мирозданьем. Человек, как понял Тютчев, не должен полагаться только на внешнюю форму вещей и на слова. Земной мир человека слишком отдалился от божественного мира, человек не понимает законы Вселенной и оттого страдает, чувствуя себя одиноко и незащищено, не ощущая, как природа заботится о нем («Святая ночь на небосклон взошла»). Но если бы человеческие существа обратились к природе, прислушались к «голосу матери», то они нашли бы способ общаться с окружающим миром на особом, понятном и доступном всем языке:
Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик —
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь.
В ней есть язык…
( «Не то, что мните вы, природа…» )
Тютчев страстно протестует против тех недалеких личностей, которые стремятся видеть во всем лишь случайное совпадение, вероятное происшествие или, наоборот, произвол исключительно человеческой воли. Такие люди, отвечая на вопрос, откуда на деревьях листва и как образуется плод в материнском чреве, никогда не скажут о силе матушки-природы, о разумном божественном мире, о гармоническом начале во Вселенной.
Во второй половине и в конце XIX века светскими умами Европы и России владели новые радикальные идеи: теория происхождения видов на земле благодаря процессу эволюции, которую позже сформулировал английский естествоиспытатель Чарльз Дарвин. Этот момент чрезвычайно философский, ведь речь идет о борьбе начал мира — материя и дух, что из них первоначальное? Для Тютчева ответ очевиден, он со всей убежденностью говорит через свою поэзию о душе природы как о начале всего, в том числе как об источнике жизни самого человека. Автор в программном стихотворении «Не то, что мните вы, природа…» сравнивает скептиков с калеками, не способными различать не то что голос тонкого мира, но и самые простые и естественные для каждого вещи, такие, как голос матери:
Не их вина: пойми, коль может,
Органа жизнь — глухонемой!
Увы, души в нем не встревожит
И голос матери самой!
Тютчев гениально предвидел на много лет вперед торжество материалистических теорий, уводящих человечество от самых важных вопросов. Он словно бы хотел воспрепятствовать чрезмерному увлечению людей материальным и указывал в своей поэзии на существование тонкой гармонии в мире природы, загадку которой человек обязан пытаться разгадать. Разлад с матерью-природой Тютчев, очевидно, принимал как трагическую оплошность, возникшую от непонимания законов природы. В последние годы творчества поэта посетила мысль, которую он сформулировал в форме философской миниатюры:
Природа — сфинкс.
И тем она верней
Своим искусом губит человека,
Что, может статься, никакой от века
Загадки нет и не было у ней.
Быть может, Тютчев, приглядевшись к жизни, открыл для себя, что главная причина разлада человека и природы — загадка природы — существует, как и мифическое существо сфинкс, лишь в воображении людей. Для чуткого читателя, думающего человека это дает вдохновение и надежду, что гармония возможна, как и чувствовал это великий поэт.
Обзорный
реферат по
творчеству
Ф.И.Тютчева ученика
10 “Б” средней
школы №206 Суханова
Артема Владимировича Учитель:Боброва
Ирина Владимировна Оценка:
ПЛАН
1.Вступление.
2.Краткие
биографические
данные.
3.Творческий
путь великого
поэта.
4.Ф.И.Тютчев
и его современники.
5.Заключение. Федор
Иванович Тютчев (1803-1873
гг.)
Особенности
судьбы и характера
Ф. И. Тютчева
(1803—1873)
определили
неправомерно
замедленное
распространение
его известности
не только среди
широкой читающей
публики, но и
среди литераторов-современников.
Лев Толстой
вспоминал, как
в
1855
году «…Тургенев,
Некрасов и К°
едва могли
уговорить меня
прочесть Тютчева.
Но зато когда
я прочел, то
просто обмер
от величины
его творческого
таланта». А
ведь Тютчев
к тому времени
уже четверть
века печатался.
И тем не менее
честь «открытия»
Тютчева принадлежит
Н. А. Некрасову,
в
1850
году обратившему
внимание читателей
«Современника»
на стихи уже
немолодого
поэта, которые
он в своей статье
приравнивал
к лучшим образцам
«русского
поэтического
гения».
Федор
Иванович Тютчев
родился
23
ноября
1803
года в родовом
имении Овстуг
Брянского уезда
Орловской
губернии. Домашнее
воспитание
его направлялось
самозабвенно
преданным
литературе
поэтом С. Е. Раичем,
который вспоминал
о своем ученике:
«По тринадцатому
году он переводил
уже оды Горация
с замечательным
успехом». В
Московском
университете
Тютчев слушал
лекции известного
словесника
А. Ф. Мерзлякова,
который и представил
юного поэта
в Общество
любителей
российской
словесности.
По
окончании
университета
Тютчев поступает
на дипломатическую
службу и весной
1822
года покидает
родину, чтобы
вернуться лишь
через
22
года. За границей
(в Мюнхене, затем
в Турине) он
живет вне русской
языковой стихии,
к тому же обе
жены поэта (На
чужбине Тютчев
женился, овдовел,
женился вторично)
были иностранками,
не знавшими
русского языка.
Французский
язык был языком
его дома, его
службы, его
круга общения,
наконец, его
публицистических
статей и частной
корреспонденции.
По-русски писались
только стихи.
Изредка
стихи Тютчева
появляются
на страницах
русских периодических
изданий, но это
обычно журналы
и альманахи
второстепенные,
малочитаемые
(«Урания»,
«Галатея»).
Только в
1836
году целую
подборку его
стихов, правда,
подписанных
не полным именем,
а инициалами
Ф. Т., напечатал
в своем «Современнике»
Пушкин. На них
обратили внимание
такие знатоки
и ценители
поэзии, как В.
А. Жуковский,
П. А. Вяземский,
И. В. Киреевский.
Вернулся
в Россию Тютчев
в
1844
году. Это было
время, неблагоприятное
для поэзии.
После смерти
Пушкина, Лермонтова
казалось, что
«золотой век»
русской поэзии
завершился,
да и в обществе
ощутимы были
новые веяния,
отвечала которым
не лирическая
поэзия, а «положительная»
проза. Все меньше
печатается
стихов, как
будто бы спадает
интерес к поэзии.
Впрочем, Тютчев
никогда не
стремился стать
профессиональным
литератором:
издателям и
поклонникам
его творчества
приходилось
всякий раз
уговаривать
его дать стихи
для печати. В
40-е годы Тютчев
не печатается
почти десять
лет, естественно,
помнят его лишь
малочисленные
почитатели.
И только в 50-х
годах Некрасов
и Тургенев
как бы извлекают
стихи Тютчева
из небытия,
опубликовав
большую подборку
их в «Современнике».
В
1654
году выходит
в свет первый
поэтический
сборник Тютчева,
а второй—он
же последний
прижизненный
—
в
1868
году.
Незадолго
до возвращения
на родину, вспоминая
свою московскую
юность, Тютчев
писал родителям:
«Не подлежит
сомнению, что
будь я еще на
этой исходной
точке, я совсем
иначе устроил
бы свою судьбу»
. Мы
не знаем, что
имел в виду
поэт, но дипломатической
карьеры он не
сделал. Однако
вовсе не из-за
отсутствия
интереса к
политике
—
напротив,
внешнеполитические
вопросы всегда
составляли
один из главнейших
интересов в
жизни Тютчева.
Свидетельства
тому—его
публицистические
статьи, его
письма, воспоминания
современников.
Россия, ее положение
в мире, ее
будущность—предмет
неослабного
внимания,
беспокойного
и глубоко личного
интереса Тютчева:
«Думаю, что
невозможно
быть более
привязанным
к своей стране,
нежели я, более
постоянно
озабоченным
тем, что до нее
относится».
Поражение
России в Крымской
кампании 1855
года было воспринято
поэтом как
личная катастрофа
и заставило
его пересмотреть
отношение к
Николаю
I
и всему 30-летнему
правлению этого
«царя лицедея»,
человека «чудовищной
тупости».
Внутриполитические
взгляды Тютчева
были вполне
традиционны,
однако принцип
просвещенного
самодержавия,
согласно его
взглядам, должен
был удовлетворять,
в сущности,
идеальным
условиям, а
именно: государственные
чиновники не
должны чувствовать
себя самодержцами,
а царь
—чиновником.
За
70
лет жизни Тютчева
сменились три
царя, и ни одно
реальное
царствование чаяниям
поэта не отвечало
—
об этом можно судить
по многочисленным
его едким критическим
высказываниям.
Оставались
смутные упования:
«В Россию можно
только верить»,
упования, основанные
на убеждении,
что судьбу
России решит
не «пена, плавающая
на поверхности»,
а те могучие,
невидимые силы,
которые пока
«таятся в глубине».
Тютчев и«мел
прекрасную
возможность
вблизи наблюдать
за деятельностью
государственной
машины
—
ведь он до конца
своих дней
находился
на государственной
службе (сначала
старшим цензором
при Министерстве
иностранных
дел, а последние
пятнадцать
лет
—
председателем
Комитета цензуры
иностранной).
Кроме того,
звание камергера
налагало на
него обязанность
бывать при
дворе. Взгляд
Тютчева на
положение дел
внутри страны
с течением
времени становится
все более
пессимистическим.
«В правительственных
сферах бессознательность
и отсутствие
совести достигли
таких размеров,
что этого нельзя
постичь, не
убедившись
воочию»,—вынужден
признать он
на склоне лет.
Итак,
политика,
общественные
интересы глубоко
волновали
Тютчева
—
государственника
и дипломата:
«Часть моего
существа
отождествилась
с известными
убеждениями
и верованиями».
Этой «части»
обязаны своим
появлением
на свет политические
стихи Тютчева,
в большинстве
своем написанные
«по случаю»
и в согласии
с его принципом
«смягчать, а
не тревожить»
сердца «под
царскою парчою».
Стихи эти значительно
уступают в силе
и художественности
лирическим
его произведениям,
которые рождались
из таинственных
родников, сокрытых
в глубине души.
Истинное
величие Тютчева
обнаруживается
в его лирике.
Гениальный
художник, глубокий
мыслитель,
тонкий психолог
—
таким предстает
он в стихал,
темы которых
вечны: смысл
бытия человеческого,
жизнь природы,
связь человека
с этой жизнью,
любовь. Эмоциональная
окраска большинства
тютчевских
стихотворений
определяется
его мятущимся,
трагическим
мироощущением.
Как жесточайшее
бедствие и
тяжкий грех
ощущал поэт
самовластье
«человеческого
Я»
—
проявление
индивидуализма,
холодного и
разрушительного.
Отсюда бессильные
порывы Тютчева
к христианству,
особенно к
православию
с его выраженной
идеей «соборности»,
смирением и
покорностью
судьбе. Иллюзорность,
призрачность,
хрупкость
человеческого
существования
— источники
постоянной
внутренней
тревоги поэта.
Тютчев—мятущийся
агностик—в
поисках устойчивого
мировоззрения
не мог пристать
ни к одному
берегу. Так, он
неоднократно
декларировал
пантеизм («Не
то, что мните
вы, природа…»,
«Полдень»), но
внутренней
убежденности,
стойкой веры
в божественное
начало, благотворное
и разлитое
повсеместно,
не было. Если
для пантеистического
мировоззрения
А. К. Толстого
характерен
оптимизм, вызванный
уверенностью,
что «в одну
любовь мы все
сольемся вскоре…»,
то Тютчеву
перспектива
«слияния»
рисуется весьма
безрадостно.
В стихотворении
«Смотри, как
на речном
просторе…»
«человеческое
Я» уподобляется
тающим льдинам,
которые Все
вместе
—
малые, большие,
Утратив
прежний образ
свой, Все
—
безразличны,
как стихия,— Сольются
с бездной роковой!..
Спустя
двадцать лет,
в последние
годы жизни
образ «всепоглощающей
и миротворной
бездны» снова
возникнет
в стихотворении
поэта «От жизни
той, что бушевала
здесь…».
В
общем ряду
явлений природы
человек в поэзии
Тютчева занимает
непонятное,
двусмысленное
положение
«мыслящего
тростника».
Мучительная тревожность, тщетные
попытки понять
свое предназначение,
ужасающие
подозрения
относительно
самого существования
загадки
«природы-сфинкса»
и наличия «творца
в творении»
неотступно
преследуют
поэта. Его угнетает
сознание
ограниченности,
бессилия мысли,
которая упорно
стремится
постичь вечную
загадку бытия,—
«длань незримо-роковая»
неуклонно
пресекает ее
напрасные и
обреченные
попытки. Во
многих стихах
Тютчева незримо
присутствует
терзавшая
Паскаля мысль:
«Меня ужасает
вечное молчание
этих бесконечных
пространство».
Вообще философия
Паскаля чрезвычайно
близка мироощущению
Тютчева. В его
поэзии немало
образов и понятий,
встречающихся
у французского
философа, но
едва ли не
самое основное
—
это убеждение
Тютчева, что
«корень нашего
мышления не
в умозрительной
способности
человека, а в
настроении
его сердца»
созвучное
одному из основных
положений
философии
Паскаля: «Сердце
имеет свои
законы, которых
вовсе не знает
разум».
Чувство
тревоги особенно
обостряется
ночью, когда
исчезает призрачная
преграда
—
видимый мир
—
между человеком
и «бездной»
с ее «страхами
и мглами». У
лишённого
зрения «ночного»
человека обостряется
слух, послышит
он «гул непостижимый»
или вой «ветра
ночного»,
которые напоминают
ему о «родимом»,
но не менее
от того жутком
изначальном
хаосе. О том,
как остро ощущал
поэт, что «ночь
страшна»,
красноречиво
свидетельствует
стихотворение
«Альпы», лишенное
в отличие от
других его
произведений
на тему «день
и ночь» философского
звучания, но
тем более поражающее
мрачными
образами, найденными
Тютчевым для
спящих гор: Помертвелые
их очи Льдистым
ужасом разят.
В
отношении к
природе Тютчев
являет как бы
две ипостаси:
бытийную,
созерцательную,
воспринимающую
окружающий
мир «с помощью
пяти органов
чувств»., – и
духовную, мыслящую,
стремящуюся
за видимым
покровом угадать
великую тай«у
природы.
.
Тютчев-созерцатель
создает такие
лирические
шедевры, как
«Весенняя
гроза», «Есть
в осени первоначальной….»,
«Чародейкою
Зимою..,»
и – множество
подобных,
коротких, как
почти все тютчевские
стихи, прелестных
и образных
пейзажных
зарисовок.
Аполлон
Григорьев
писал: < <Пантеистическое
созерцание,
созерцание
подчиненное,
тяготеет над
отношениями
к природе
великорусской,
но это подчиненное созерцание
и сообщает им
при переходе
в творчество
их особенную
красоту и прелесть.
•
В Тютчеве, например,
возводит их,
эти отношения,
до глубины
философского
созерцанья,
до одухотворения
природы>>.
Тютчев
– мыслитель,
обращаясь к
природе, видит
в ней неисчерпаемый
источник для
размышлений
и обобщений
космического
порядка. Так
родились стихи
«Волна и дума»,
«Певучесть
есть в морских
волнах…», «Как
сладко дремлет
сад темно-зеленый…»
и т.п. К этим
произведениям
примыкают
несколько чисто
философских:
«Silentium!»,
«Фонтан», «День
и ночь». Философская
лирика Тютчева
менее всего
«головная»,
рассудочная.
Прекрасно
охарактеризовал
ее И. С. Тургенев:
«Каждое его
стихотворение
начиналось
мыслью, но мыслью,
которая, как
огненная точка,
вспыхивала
под влиянием
чувства или
сильного впечатления;
вследствие
этого, если
можно так выразиться,
свойства
происхождения
своего, мысль
г. Тютчева никогда
не является
читателю нагою
и отвлеченною,
но всегда сливается
с образом, взятым
из мира души
или природы,
проникается
им и сама его
проникает
нераздельно
и неразрывно».
Радость
бытия, счастливое
согласие с
природой,
безмятежное
упоение ею
характерны
преимущественно
для стихотворения
Тютчева, посвященных
весне, и в этом
есть своя
закономерность.
Постоянные
мысли о хрупкости
жизни были
неотвязными
спутниками
поэта. «Чувство
тоски и ужаса
уже много лет
как стали обычным
моим душевным
состоянием»
—
такого рода
признания
нередки в его
письмах. Неизменный
завсегдатай
светских
салонов, блестящий
и остроумный
собеседник,
«прелестный
говорун», по
определению
П. А. Вяземского,
Тютчев был
вынужден «избегать
во что бы то ни
стало в течение
восемнадцати
часов из двадцати
четырех всякой
серьезной
встречи с самим
собой». И мало
кто мог постичь
его сложный
внутренний
мир. Вот каким
видела отца
дочь Тютчева
Анна: «Он мне
представляется
одним из тех
изначальных
духов, таких
тонких, умных
и пламенных,
которые не
имеют ничего
общего с материей,
но у которых
нет, однако, и
души. Он совершенно
вне всяких
законов и правил.
Он поражает
воображение,
но в нем есть
что-то жуткое
и беспокойное».
Пробуждающаяся
весенняя природа
обладала
чудодейственным
свойством
заглушать это
постоянное
беспокойство,
умиротворять
тревожную душу
поэта. Могущество
весны объясняется
ее торжеством
над прошедшим
и будущим, полным
забвением
бывшего и грядущего
уничтожения
и распада: И
страх кончины
неизбежной
Не
свеет с древа
ни листа: Их
жизнь, как океан
безбрежный,
Вся
в настоящем
разлита.
Воспевая
весеннюю природу,
Тютчев неизменно
радуется редкой
и краткой возможности
ощутить полноту
жизни, не омраченной
предвестниками
гибели
—
«Не встретишь
мертвого листа»,—
ни с чем не сравнимой
отрадой целиком
отдаваться
настоящему
моменту, причастности
«жизни божески
– всемирной».
Порой и осенью
ему чудится
дуновение
весны. В противопоставлении,
вернее, в предпочтении
сомнительному
райскому блаженству
бесспорного,
достоверного
наслаждения
красотою весенней
природы, самозабвенного
упоения ею
Тютчев близок
А. К. Толстому,
писавшему:
«Боже, как это
прекрасно
—
весна! Возможно
ли, что в мире
ином мы будем
счастливее,
чем в здешнем
мире весной!»
Совершенно
те же чувства
наполняют
Тютчева: Что
пред тобой
утеха рая, Пора
любви, пора
весны, Цветущее
блаженство
мая, Румяный
цвет, златые
сны?.
На
тютчевских
лирических
пейзажах лежит
особенная
печать, отражающая
свойства его
собственной
душевной и
физической
природы
—
хрупкой и
болезненной.
Его образы и
эпитеты часто
неожиданны,
непривычны
и на редкость
впечатляющи.
У него ветви докучные,
земля принахмурилась,
листье изнуренное
и ветхое,
звезды беседуют
друг с другом тихомолком,
день скудеющий,
движение и
радуга изнемогают,
увядающая
природа улыбается немощно
и хило
и т.п.
«Вечный
строй» природы
то восхищает,
то вызывает
уныние поэта: Природа
знать не знает
о былом, Ей
чужды наши
призрачные
годы, И
перед ней мы
смутно сознаем
Себя
самих
—
лишь грезою
природы,
Но
в своих сомнениях
и мучительных
поисках истинных
взаимоотношений
части и целого
—
человека и природы
—
Тютчев вдруг
приходит к
неожиданным
прозрениям:
человек не
всегда в разладе
с природой, он
не только
«беспомощное
дитя», но он и
равновелик
ей в
своей
творческой
потенции: Связан,
соединен от
века Союзом
кровного родства
Разумный
гений человека
С
творящей силой
естества… Скажи
заветное он
слово
— И
миром новым
естество Всегда
откликнуться
готово На
голос родственный
его.
Утонченный
психологизм,
пронизывающий
творчество
Тютчева как
более или менее
категория
отвлеченная,
приобретает
конкретно-житейский
характер в так
называемом
денисьевском
цикле поэта.
Тютчеву было
47
лет, когда его
любовь вызвала
ответное и
значительно
более сильное
чувство со
стороны молодой
девушки Елены
Александровны
Денисьевой: Не
раз ты слышала
признаньем
«Не
стою я любви
твоей», Пускай
мое она созданье,—
Но
как я беден
перед ней…
Поэт-мыслитель
всю жизнь
—
от ранней юности
до последних
дней болезненной
старости—чрезвычайна
интенсивно
жил сердцем.
Он любил и был
любим, но считал
любовь чувством
изначально-губительным,
«поединком
роковым». Потому-то
печалился он
о судьбе одной
из своих дочерей,
«кому я, быть
может, передал
по наследству
это ужасное
свойство, не
имеющее названия,
нарушающее
всякое равновесие
в жизни, эту
жажду любви…».
Полюбив
страстно и
безоглядно,
Денисьева
всецело отдалась
своему чувству,
восстановив
против себя
общественное
мнение. Ей была
уготована
«жизнь отреченья,
жизнь страданья»: Таков
уж свет: он там
бесчеловечней,
Где
человечно-искренней
вина.
Не
только «свет»
отвернулся
от Елены Александровны,
но и родной
отец отрекся
от нее. Главной
же мукой было
то, что любимый,
ради которого
все было принесено
в жертву, не
принадлежал
ей полностью:
Тютчев не только
нс порывал со
своей семьей,
но и продолжал
по-своему любить
жену, во всяком
случае, дорожить
ею. Весь цикл
стихов, посвященных
Деиисьевой,
проникнут
тяжелым чувством
вины, насыщен
роковыми
предчувствиями.
В этих стихах
нет ни пылкости,
ни страсти,
только нежность,
жалость, преклонение
перед силой
и цельностью
ее чувства,
сознание собственной
недостойности,
возмущение
«бессмертной
пошлостью
людской». Эта
«последняя
любовь» Тютчева
длилась
14
лет, до самой
смерти Денисьевой,
сошедшей в
могилу в возрасте
38
лет от чахотки,
течение которой
обострили и
ускорили душевные
страдания.
О,
как убийственно
мы любим!,
Как
в буйной слепоте
своей
Мы
то всего вернее
губим,
Что
сердцу нашему
милей!..
Тютчев
очень тяжело
переживал
утрату:
Жизнь,
как подстреленная
птица,
Подняться
хочет
—
и не может…
Я.
П. Полонскому,
другу и сослуживцу,
Тютчев писал:
«Друг мой, теперь
все испробовано—ничто
не помогло,
ничто не утешило,—
не живется
—
не живется
— не
живется…» В
стихах «денисьевского
цикла» особенно
часты характерные
тютчевские
строки, начинающиеся
горьким восклицанием
«О!», определяющим
интонацию
отчаяния всего
стихотворения.
Столько страдания
и муки в стихах,
посвященных
памяти Елены
Александровны,
что невольно
в сознании
возникает
народное понятие убивается…
Да, Тютчев именно
убивается по
Денисьевой: По
ней, по ней, судьбы
не одолевшей,
Но
и себя не давшей
победить, По
ней, по ней, так
до конца умевшей
Страдать,
молиться, верить
и любить.
Он
пережил ее на
девять лет. В
эти последние
годы Тютчев
едва успевает
оправляться
от потерь близких
ему людей: мать,
брат, четверо
детей… Дни
сочтены, утрат
не перечесть,
Живая
жизнь давно
уж позади, Передового
нет, и я, как есть,
На
роковой стою
очереди.
Его
черед пришел
15
июля
1873
года… Но остались
стихи Тютчева,
которые сам
он так мало
ценил, так небрежно
хранил, полагая: В
наш век стихи
живут два-три
мгновенья. Родились
утром, к вечеру
умрут. О
чем же хлопотать?
Рука забвенья
Как
раз свершит
свой корректурный
труд.
Однако
тирания времени,
которую так
остро ощущал
поэт, оказалась
не властна над
его творчеством.
Конечно, совершенство
формы и значительность
содержания
поэзии Тютчева
требуют от
читателя определенной
культуры,
просвещенности.
В свое время
в статье о Тютчеве
А. Фет писал:
«Тем больше
чести народу,
к которому поэт
обращается
с такими высокими
требованиями.
Теперь за нами
очередь оправдать
его тайные
надежды».
ЛИТЕРАТУРА
1.Ф.И.Тютчев.
Избранная
лирика.-М.,1986
2.А.Григорьев.Эстетика
и критика.-М.,1980
3.А.А.Фет.Сочинения.-М.,1982
ДОКЛАД ПО ЛИТЕРАТУРЕ
НА ТЕМУ:
ВЫПОЛНИЛ УЧЕНИК 10«К» КЛАССА
ШКОЛЫ—ЛИЦЕЯ №43
ЕХИЛЕВСКИЙ АЛЕКСАНДР
ФЕДОР ИВАНОВИЧ ТЮТЧЕВ
(1803 — 1873)
О вещая душа моя!
О сердце, полное тревоги,
О, как ты бьешься на пороге
Как бы двойного бытия!..
Ф.И.Тютчев
T
ютчев, наверное, наряду с Пушкиным один из самых цитируемых поэтов.
Его стихотворения «Умом Россию не понять…» и «Люблю грозу в начале
мая…» известны, пожалуй, всем. Сбывается пророчество Тургенева:
«Тютчев создал речи, которым не суждено умереть». Близки стихи Федора
Ивановича Тютчева и моему сердцу.
Хотя при жизни он не был общепризнанным поэтом, в наше время
он занимает важное место в русской литературе. Ну а среди большинства
его современников стихи Тютчева считались далекими от духа времени, а
по форме казались то слишком архаическими, то слишком смелыми. Да и
сам он словно не дорожил славой поэта, проявляя удивительное
равнодушие к изданию и редактированию своих произведений.
Федор Иванович Тютчев родился 5 декабря (23 ноября) 1803 года
в селе Овстуг Орловской губернии в семье потомственного русского
дворянина И.Н.Тютчева. Тютчев рано обнаружил необыкновенные дарования
способности к учению. Он получил хорошее домашнее образование, которым
с 1813 года руководил С.Е.Раич, поэт—переводчик, знаток классической
древности и итальянской литературы. Под влиянием учителя Тютчев рано
приобщился к литературному творчеству и уже в 12 лет успешно переводил
Горация.
На поэтическом поприще Тютчев стал блистать с четырнадцати
лет, когда в Обществе любителей российской словесности авторитетнейший
ученый Мерзляков прочел его стихотворение «Вельможа», правда весьма
подражательное, но преисполненное гражданским негодованием противу
«сына роскоши»:
…И ты ещё дерзнул своей рукою жадной
Отъять насущный хлеб у вдов и у сирот;
Изгнать из родины семейство безотрадно!…
Слепец! стезя богатств к погибели ведет!…
В 1819 году было опубликовано вольное переложение «Послания
Горация к Меценату» — первое выступление Тютчева в печати. Осенью 1819
года он поступает на словесное отделение Московского университета:
слушает лекции по тории словесности и истории русской литературы, по
археологии и истории изящных искусств.
Окончив в 1821 году университет, Тютчев едет в Петербург, где
получает место сверхштатного чиновника русской дипломатической миссии
в Баварии. В июле 1822 года он отправляется в Мюнхен и проводит там 22
года.
За границей Тютчев переводит Шиллера, Гейне, и это помогает
ему приобрести свой голос в поэзии, выработать особый, неповторимый
стиль. Кроме того, там он близко сошелся с философом—романтиком
Фридрихом Шеллингом и свободолюбивым поэтом Генрихом Гейне.
Значительным событием в литературной судьбе поэта стала
подборка его стихов в пушкинском «Современнике» (24 стихотворения)
опубликованная в 1836 году под заголовком «Стихи, присланные из
Германии».
Затем в публикациях Тютчева возникает долгая пауза, но именно
в это время окончательно формируется его политическое мировоззрение. В
1843—1850 годах Тютчев выступает с политическими статьями «Россия и
Германия», «Россия и Революция», «Папство и римский вопрос»,
задумывает книгу «Россия и Запад».
Осенью 1844 года Тютчев, наконец, вернулся на родину. В 1848
году он получает должность старшего цензора при министерстве, а в 1858
году назначается председателем «Комитета ценсуры иностранной».
С конца 40—х годов начинается новый подъем лирического
творчества Тютчева. Н.А.Некрасов и И.С.Тургенев ставят его в один ряд
с Пушкиным и Лермонтовым. В виде приложения к журналу «Современник»
напечатаны 92 стихотворения Федора Ивановича. В одном из номеров
журнала была опубликована статья И.С.Тургенева «Несколько слов о
стихотворениях Ф.И.Тютчева», содержащая пророчество: Тютчев «создал
речи, которым не суждено умереть». В дальнейшем высокая оценка поэзии
Тютчева будет высказана писателями и критиками разных литературных
группировок и направлений. Всё это означало, что к Тютчеву пришла
слава.
Однако среди всех своих современников — от Пушкина и
Лермонтова до Некрасова и Достоевского, Чернышевского и Льва Толстого
— он в наименьшей степени был профессиональным литератором. С двадцати
лет и до самой смерти, то есть полвека, он состоял в чиновниках,
вполне беспечно относясь при этом к своим служебным обязанностям. Но
всю свою жизнь раскаляем был политическими треволнениями времени.
Изменения и неудачи в личной жизни, разочарование в
жизнеспособности русского государства (после поражения в Крымской
войне 1853—1856 годов) привели к тому, что вышедший в 1868 году второй
сборник его стихотворений не вызвал уже столь живого отклика в русской
жизни. В конце 1872 года здоровье поэта резко ухудшилось, и через
несколько месяцев его не стало.
Второе «воскрешение» Тютчева началось на рубеже XIX—XX веков,
когда утверждавшаяся школа русских символистов провозгласила его
своим предшественником. Эпоха символизма закрепила восприятие Тютчева
как классика русской литературы.
Постижение Тютчева происходило по мере того, как всё больше
осознавалась связь самых интимных, индивидуальных переживаний человека
с безостановочным поиском общественной мысли, с непрестанным движением
истории. Тютчев становился необходимым читателю, по мере того как в
очистительных бурях начала XX века формировалась новая, универсальная
и сложная человеческая личность.
В.И.Коровин в своей книге «Русская поэзия XIX века» пишет:
«Тютчев мыслит категориями хаоса и космоса, его привлекают трагические
состояния мира. Вечность он передает через мгновенное, общее — через
особенное и исключительное. Специфика художественного мышления Тютчева
состоит в том, что борьба вечного и тленного понята им как закон
движения и равно приложима ко всем без исключения событиям и явлениям
историческим, природным, общественным, психологическими. Это и
придает лирике Тютчева высшее значение, поскольку в любом явлении
открывается общебытийный философский смысл».
Художническая судьба поэта необычна: это судьба последнего
русского романтика, творившего в эпоху торжества реализма и всё—таки
сохранившего верность заветам романтического искусства. Романтизм
Тютчева складывается, прежде всего, в изображении природы.
Преобладание пейзажей — одна из примет его лирики. При этом
изображение природы и мысль о природе соединены у Тютчева воедино: его
пейзажи получают символический философский смысл, а мысль обретает
выразительность.
Природа у Тютчева изменчива, динамична. Она не знает покоя,
все в борьбе противоборствующих сил, она многолика, насыщена звуками,
красками, запахами. Лирика поэта проникнута восторгом перед величием и
красотой, бесконечностью и многообразием природного царства.
Природа в стихах Тютчева одухотворена, очеловечена. Словно
живое существо, она чувствует, дышит, радуется и грустит. Само по себе
одушевление природы обычно в поэзии. Но для Тютчева это не просто
олицетворение, не просто метафора: живую красоту природы он «принимал
и понимал не как свою фантазию, а как истину». Пейзажи поэта
проникнуты типично романтическим чувством того, что это не просто
описание природы, а драматические эпизоды какого—то сплошного
действия.
Одним из ярчайших примеров мастерства Тютчева—пейзажиста
является стихотворение «Осенний вечер». Стихотворение явно порождено
отечественными впечатлениями, вызванной ими грустью, но в то же время
пронизано тютчевскими трагическими раздумьями о притаившихся бурях
хаоса:
Есть в светлости осенних вечеров
Умильная, таинственная прелесть:
Зловещий блеск и пестрота дерев,
Багряных листьев томный, легкий шелест,
Туманная и тихая лазурь
Над грустно сиротеющей землею
И, как предчувствие сходящих бурь,
Порывистый, холодный ветр порою,
Ущерб, изнеможенье — и на всем
Та кроткая улыбка увяданья,
Что в существе разумном мы зовем
Божественной стыдливостью страданья.
Краткое, двенадцатистрочное стихотворение — это не столь
описание своеобразия осеннего вечера, сколь обобщенное философское
раздумье о времени. Нужно отметить, что ни одна точка не прерывает
волнения мысли и наблюдения, все стихотворение прочитывается в
молитвенном преклонении перед великим таинством, перед «божественной
стыдливостью страданья».
Поэт видит на всем кроткую улыбку увяданья. Таинственная
прелесть природы вбирает в себя и зловещий блеск дерев, и предсмертную
багряность осенней листвы; земля грустно сиротеет, но лазурь над нею
туманная и тихая, предчувствием бурь проносится холодный ветер.
За видимыми явлениями природы незримо «хаос шевелится» —
таинственная, непостижимая, прекрасная и погибельная глубина
первозданного. И в этом едином дыхании природы лишь человек осознает
«божественность» её красоты и боль её «стыдливого страданья».
За год до написания «Осеннего вечера» Тютчевым был создан
«Летний вечер». Эти стихотворения тесно связаны, хотя и написаны в
разных тональностях:
Уж солнца раскаленный шар
С главы своей земля скатила,
И мирный вечера пожар
Волна морская поглотила.
Уж звезды светлые взошли,
И тяготеющий над ними
Небесный свод приподняли
Своими влажными главами.
Река воздушная полней
Течет меж небом и землею,
Грудь дышит легче и вольней,
Освобожденная от зною.
И сладкий трепет, как струя,
По жилам пробежал природы,
Как бы горячих ног ея
Коснулись ключевые воды.
Я хочу сравнить эти два стихотворения. Прежде всего, хочется
обратить внимание на то, что в стихотворении «Осенний вечер» почти не
упоминается небо. Напротив, в нём говорится о земле и всем, что с ней
связано: о деревьях, листьях. Лишь единственный раз Тютчев говорит о
лазури, но «туманной и тихой». Она будто вот—вот упадет на
«сиротеющую» землю, небо устало. В стихотворении же «Летний вечер»
автор практически не упоминает землю, а больше говорит о небе и
звездах. Всё стремится вверх, оторваться от земли. Все понятия,
связанные с небом я выделил жирным шрифтом. Звёзды «приподнимают»
небесный свод (в «Осеннем вечере» он «падал», в этом же стихотворении
его поднимают еще выше, чем он был). Всё стихотворение «Летний вечер»
написано в полутонах: звезды «приподняли» небосвод, «трепет пробежал
по жилам», земля «скатила» солнце. В стихотворении отсутствуют резкие
движения, всё плавно, медленно. В «Осеннем вечере» все наоборот:
порывы ветра, бури. Поэта томят предчувствия и тревоги, между тем как
в «Летнем вечере» всё мирно, «грудь дышит легче и вольней». В этом
стихотворении преобладают светлые, спокойные краски, а в «Осеннем
вечере» темные, размытые, мрачные.
Противопоставления вообще характерны для творчества Тютчева.
Он нередко создавал произведения противоположные по настроению и
мысли, как это и произошло со стихотворениями «Осенний вечер» и
«Летний вечер». В них можно наметить несколько направлений антитезы:
верх—низ; свет—тьма; жизнь—смерть; покой—буря. Мне кажется, что
благодаря сравнению этих стихотворений мне удалось показать, как
Тютчев прекрасно мог изобразить абсолютно разные пейзажи, разные
состояния природы и через них изменчивость состояний человека.
Человек в поэзии Тютчева двуедин: он слаб и величествен
одновременно. Хрупкий, как тростник, обреченный на смерть, бессильный
перед лицом судьбы, он велик своей тягой к беспредельному. Для поэта
несомненно величие человека, оказавшегося участником или хотя бы
свидетелем решающих исторических событий.
В лирике Тютчева человек осознает немыслимую прежде и пугающую
его свободу: он понял, что нет над ним Бога, что он один на один с
природой — утрачена надежда на «сочувствие небес». Человек «жаждет
веры, но о ней не просит», так как «смысла нет в мольбе». Тютчев
нередко выражает мотивы гуманистического отчаяния — скорбит по поводу
недолговечности человеческого рода. Но в его поэзии всегда доминирует
голос борца, бросающего вызов судьбе.
Тютчев ищет для человеческой души прочную и реальную опору —
понимание жизни как целого, ее общего смысла, общих законов. Он не
приемлет механического описания мира, поэт воспринимает природу и
человека, как живое единство:
Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик,
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык.
Природа, как и человек, живет, по мысли Тютчева, своими
собственными силами. Тютчев постоянно сравнивает человека с природой —
и часто, казалось бы, не в пользу человека: человеческая жизнь хрупка,
ничтожна — природа вечна, нетленна; природе свойственна внутренняя
гармония, «невозмутимый строй во всем» — человек раздвоен,
противоречив. Однако стихи поэта не просто констатируют слабость
человека — они рождают томительное ощущение разлада его с окружающим
миром и беспокойную мысль:
Откуда, как разлад возник?
И отчего же в общем хоре
Душа не то поет, что море,
И ропщет мыслящий тростник?
Природа у Тютчева помогает человеку понять самого себя,
оценить в себе значение чисто человеческих качеств: сознания, воли,
индивидуальности, увидеть, что душевные стихии зависят от них. Само
сознание вроде бы усиливает «беспомощность» человека, но дисгармония,
порожденная мыслью, не унижает, а возвышает его. Сознание пробуждает
потребность «высшей жизни», жажду идеала.
Одной из центральных тем в лирике Тютчева была тема любви.
Любовь для него «и блаженство, и безнадежность», напряженное,
трагическое чувство, несущее человеку страдание и счастье, «поединок
роковой» двух сердец. «Блаженно—роковое чувство, требующее высшего
напряжения душевных сил, любовь стала для поэта прообразом, символом
человеческого существования вообще. Тютчев не певец идеальной любви —
он, как и Некрасов, пишет о её «прозе» и о поразительной метаморфозе
чувств: пристрастие к самому дорогому неожиданно оборачивается
мучительством. Но он утверждает своей лирикой высокие нормы отношений:
важно понимать любимого, смотреть на себя его глазами, соответствовать
всей жизнью своей надеждам, пробуждаемым любовью, бояться не только
низких, но даже посредственных поступков в отношениях с любимым:
О, не тревожь меня укорой справедливой!
Поверь, из нас двоих завидней часть твоя:
Ты любишь искренно и пламенно, а я —
Я на тебя гляжу с досадою ревнивой.
Это стихотворение относится к «денисьевскому» циклу — циклу
стихов, написанных Тютчевым, как отклик на свой роман с
Е.А.Денисьевой. В этом стихотворении можно увидеть терзания поэта
из—за этой «незаконной» любви. В «денисьевских» стихах читателям
предстала страдающая женщина и герой «без веры», в силу сложившихся
жизненных обстоятельств испытывающий стыд перед самим собой. Поэт
содрогается перед опустошенностью собственной души. Прежде всего,
Тютчев боялся проявлений эгоизма, который он считал болезнью века. В
стихотворении «О не тревожь меня укорой справедливой!..» женщина любит
«искренно и пламенно», а мужчина признает себя лишь «безжизненным
кумиром» её души. Так в интимной лирике позднего Тютчева зазвучала
этическая боль, столь присущая передовому искусству XIX века. «Стыд
перед собой» оказался порожденным болью за судьбу другого человека,
болью за женщину, страданиями расплачивающуюся за свою безоглядную
любовь. В интимной лирике Тютчева рождается мучительное признание
несовместимости красоты со злом бытия. Как сказал В.И.Коровин, «…в ней
[в тютчевской любовной лирике] чувство сострадания к любимой женщине
превышает эгоистические желания и высоко поднимается над ними».
Вся поэтическая деятельность Тютчева, длившаяся полвека, с
20—х по 70—е годы, была тесно связана с политическими событиями,
которыми была богата жизнь России и Западной Европы. Тютчев занимался
политикой, как дипломат, но к политике у него было неказенное
пристрастие. Россия представлялась ему непоколебимым утесом,
противостоящим волнам «революционного» Запада. Он пишет стихи,
пропагандирующие союз славян под началом русского царя и православной
церкви. Крымская войны разбила эту утопию. Пропала и вера в русского
царя. Но до конца дней осталась у поэта надежда на Россию, вера в её
особую историческую роль:
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать —
В Россию можно только верить.
И Тютчев верил… Верил в то, что Россия принесет миру единение
и братство, верил в огромные силы и огромный потенциал своего народа.
Немало стихов Тютчева проникнуты горячей любовью к Родине и к народу.
Всем памятны его пронзительные строки о крае родном долготерпенья, о
русской женщине, чья жизнь «пройдет незримо», о слезах людских —
неистощимых и многочисленных.
Проявлением поиска выхода из сумятицы истории, попытки оценить
сложившуюся роковую ситуацию и может послужить стихотворный отклик
Тютчева на обнародование приговора по делу декабристов. Уже в этом
злободневно—политическом стихотворении Тютчев выступает как «поэт
мысли», то есть поэт—философ. Отсюда и некоторая затрудненность
расшифровки глубинного смысла его творения.
Загадочной кажется уже первая строка стихотворения: «Вас
развратило Самовластье». Пронизанная пафосом осуждения, строка по
существу является двусмысленной. Судя по тому, что слово «Самовластье»
начинается с заглавной буквы, естественно было бы допустить, что
самодержавие, по мысли поэта, и повинно в трагедии на Сенатской
площади, ведь оно и «развратило» народ. Возникает вопрос: чем. То ли
порочным характером своей государственной системы, то ли благодушным
попустительством. Под «самовластьем» можно понимать и дерзновенность
замыслов восставших, их самоуправство.
Можно усмотреть бульшую определенность в последующих строках:
Народ, чуждаясь вероломства,
Поносит ваши имена —
И ваша память от потомства,
Как труп в земле схоронена.
Эмоциональная окраска этих фраз будто бы указывает на
охранительно—верноподданническое осуждение врагов престола. Но в этих
строках мы уже не видим прямого обращения, авторской оценки — они
будто безличны. И опять двусмысленность: не декабристы «вероломны», а
народ чуждается того, что законом объявлено вероломством,
предательством, подлежит забвению, — память павших «схоронена от
потомства».
Далее — характерное для поэзии Тютчева противоречие: вторая
строфа приоткрывает «двойное бытие» происшедшей драмы, вариантность её
оценки:
О жертвы мысли безрассудной,
Вы уповали, может быть,
Что станет вашей крови скудной,
Чтоб вечный полюс растопить!
Едва, дымясь, она сверкнула
На вековой громаде льдов,
Зима железная дохнула —
И не осталось и следов.
Здесь мы видим несколько другую оценку самодержавия. Оно
«вечный полюс», «громада льдов»; безумной, но уже отнюдь не
«вероломной», а скорее героической предстает нам попытка растопить
мертвую громаду льдов «скудной кровью» горстки обреченных смельчаков.
Итог трагичен: «зима железная» беспробудна. Однако мне хочется особо
обратить внимание на словосочетание «вечный полюс». Я специально
выделил его жирным шрифтом. Эта строчка крайне важна для понимания
позиции Тютчева. Да, он хочет перемен, но он не верит, не желает и
противится смене самодержавного строя. Для него это символ величия
России, Тютчев искренне верит, что Россия может существовать только
при монархии. Поэтому он и представляет самодержавие «вечным полюсом»
— можно изменить форму льда, но полюс никогда не исчезнет. Отсюда
двойственность позиции Тютчева в этом стихотворении.
Осуждение декабризма в «14 декабря 1825» получилось столь
двусмысленным, что внешне охранительное стихотворение, написанное на
злобу дня, было опубликовано лишь спустя 56 лет после своего создания,
через восемь лет после смерти его автора, когда движение дворянских
революционеров—романтиков давно уже отошло в историю, а дворянская
революционность оказалась исчерпанной.
Мне кажется, что в отличие от революционного движения поэзия
Тютчева никогда не окажется исчерпанной, ведь каждый, читая его стихи,
открывает для себя что—то свое. Г.К.Щенников в статье о Тютчеве
сказал: «Поэзия Тютчева — наследие живое, служащее людям и в наши дни.
Тютчев в особенности близок нашим современникам своей верой в
безграничные возможности человека. Лирика Тютчева рождает напряжение
чувств и мысли».
И завершить свой доклад мне хотелось бы высказыванием
Ю.М.Лотмана, который удивительно точно определил отличие Ф.И.Тютчева
от А.А.Фета, с которым его часто сравнивают: «Пользуясь
кинематографическими терминами, фетовскую лирику можно уподобить
остановленным кадрам или панорамной съемке, между тем как Тютчев любит
монтаж точек зрения».
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Горелов А.Е.
Три судьбы.—Л.:Советский писатель, 1980. — 625 с.
2. Тютчев Ф.И.
Собрание сочинений/Сост.предисловия Г.К.Щенникова.
. Свердловск: Средне—Уральское книжное издательство, 1980. — 224 с., ил
3. Коровин В.И.
Русская поэзия XIX века.—М.:Знание, 1983.— 128 с.
4. Литература: Справочник школьника
/Сост. Н.Г.Быковой.—М.:Филологическое общество
«Слово», 1995.— 576 с.
5. Лотман Ю.М.
О поэтах и поэзии.—СПб.:«Искусство—СПб», 1996. —848 с.
———————–
ФЕДОР ИВАНОВИЧ ТЮТЧЕВ.
ЖИЗНЬ И ТВОРЧЕСТВО
Федор Иванович Тютчев, родившийся в 1803 году – известный русский поэт. С десяти лет у молодого человека появился учитель, который оказал огромное влияние на будущего поэта, привил любовь к литературе. В возрасте четырнадцати лет Федор Иванович пристрастился к переводу иностранной лирики, а впоследствии и сам начал писать стихи.
Стоит обратить внимание, что маленькие лирические произведения Тютчева напоминают одну полную и целостную картину, которую попросту разбили на множество частей. Ведь они объединены не только общей тематикой, но и слогом.
Один из первых серьёзных исследователей Тютчева Л. В. Пумпянский считает наиболее характерной чертой поэтики Тютчева т. н. «дублеты» — повторяющиеся из стихотворения в стихотворение образы, варьирующие схожие темы «с сохранением всех главных отличительных её особенностей»:
Небесный свод, горящий славой звездной
Таинственно глядит из глубины, —
И мы плывем, пылающею бездной
Со всех сторон окружены.
— «Как океан объёмлет шар земной…»
Она, между двойною бездной,
Лелеет твой всезрящий сон —
И полной славой тверди звездной
Ты отовсюду окружен.
Важный момент, который стоит отметить при разборе поэтики Тютчева тот факт, что сам поэт относился к своим работам пренебрежительно и не считал себя литератором.
Особо место в творчестве Тютчева занимает любовная лирика. Здесь поэт создал произведения, которые принято объединять в «любовно-трагедийный» цикл, называемый «денисьевским циклом», так как большинство принадлежащих к нему стихотворений посвящено Е. А. Денисьевой, которая стала последней любовью поэта. Сам Тютчев в формировании «цикла» участия не принимал, поэтому зачастую неясно, к кому обращены те или иные стихи — к Е. А. Денисьевой или жене Эрнестине. При изучении творчества Федора Ивановича не раз подчеркивалось сходство данного цикла с жанром лирического дневника, напоминающего некую исповедь.
Сочинение: Творчество Ф.И. Тютчева
Обзорный
реферат по
творчеству
Ф.И.Тютчева
ученика
10 “Б” средней
школы №206
Суханова
Артема Владимировича
Учитель:Боброва
Ирина Владимировна
Оценка:
ПЛАН
1.Вступление.
2.Краткие
биографические
данные.
3.Творческий
путь великого
поэта.
4.Ф.И.Тютчев
и его современники.
5.Заключение.
Федор
Иванович Тютчев
(1803-1873
гг.)
Особенности
судьбы и характера
Ф. И. Тютчева
(1803—1873)
определили
неправомерно
замедленное
распространение
его известности
не только среди
широкой читающей
публики, но и
среди литераторов-современников.
Лев Толстой
вспоминал, как
в
1855
году «…Тургенев,
Некрасов и К°
едва могли
уговорить меня
прочесть Тютчева.
Но зато когда
я прочел, то
просто обмер
от величины
его творческого
таланта». А
ведь Тютчев
к тому времени
уже четверть
века печатался.
И тем не менее
честь «открытия»
Тютчева принадлежит
Н. А. Некрасову,
в
1850
году обратившему
внимание читателей
«Современника»
на стихи уже
немолодого
поэта, которые
он в своей статье
приравнивал
к лучшим образцам
«русского
поэтического
гения».
Федор
Иванович Тютчев
родился
23
ноября
1803
года в родовом
имении Овстуг
Брянского уезда
Орловской
губернии. Домашнее
воспитание
его направлялось
самозабвенно
преданным
литературе
поэтом С. Е. Раичем,
который вспоминал
о своем ученике:
«По тринадцатому
году он переводил
уже оды Горация
с замечательным
успехом». В
Московском
университете
Тютчев слушал
лекции известного
словесника
А. Ф. Мерзлякова,
который и представил
юного поэта
в Общество
любителей
российской
словесности.
По
окончании
университета
Тютчев поступает
на дипломатическую
службу и весной
1822
года покидает
родину, чтобы
вернуться лишь
через
22
года. За границей
(в Мюнхене, затем
в Турине) он
живет вне русской
языковой стихии,
к тому же обе
жены поэта (На
чужбине Тютчев
женился, овдовел,
женился вторично)
были иностранками,
не знавшими
русского языка.
Французский
язык был языком
его дома, его
службы, его
круга общения,
наконец, его
публицистических
статей и частной
корреспонденции.
По-русски писались
только стихи.
Изредка
стихи Тютчева
появляются
на страницах
русских периодических
изданий, но это
обычно журналы
и альманахи
второстепенные,
малочитаемые
(«Урания»,
«Галатея»).
Только в
1836
году целую
подборку его
стихов, правда,
подписанных
не полным именем,
а инициалами
Ф. Т., напечатал
в своем «Современнике»
Пушкин. На них
обратили внимание
такие знатоки
и ценители
поэзии, как В.
А. Жуковский,
П. А. Вяземский,
И. В. Киреевский.
Вернулся
в Россию Тютчев
в
1844
году. Это было
время, неблагоприятное
для поэзии.
После смерти
Пушкина, Лермонтова
казалось, что
«золотой век»
русской поэзии
завершился,
да и в обществе
ощутимы были
новые веяния,
отвечала которым
не лирическая
поэзия, а «положительная»
проза. Все меньше
печатается
стихов, как
будто бы спадает
интерес к поэзии.
Впрочем, Тютчев
никогда не
стремился стать
профессиональным
литератором:
издателям и
поклонникам
его творчества
приходилось
всякий раз
уговаривать
его дать стихи
для печати. В
40-е годы Тютчев
не печатается
почти десять
лет, естественно,
помнят его лишь
малочисленные
почитатели.
И только в 50-х
годах Некрасов
и Тургенев
как бы извлекают
стихи Тютчева
из небытия,
опубликовав
большую подборку
их в «Современнике».
В
1654
году выходит
в свет первый
поэтический
сборник Тютчева,
а второй—он
же последний
прижизненный
—
в
1868
году.
Незадолго
до возвращения
на родину, вспоминая
свою московскую
юность, Тютчев
писал родителям:
«Не подлежит
сомнению, что
будь я еще на
этой исходной
точке, я совсем
иначе устроил
бы свою судьбу»
. Мы
не знаем, что
имел в виду
поэт, но дипломатической
карьеры он не
сделал. Однако
вовсе не из-за
отсутствия
интереса к
политике
—
напротив,
внешнеполитические
вопросы всегда
составляли
один из главнейших
интересов в
жизни Тютчева.
Свидетельства
тому—его
публицистические
статьи, его
письма, воспоминания
современников.
Россия, ее положение
в мире, ее
будущность—предмет
неослабного
внимания,
беспокойного
и глубоко личного
интереса Тютчева:
«Думаю, что
невозможно
быть более
привязанным
к своей стране,
нежели я, более
постоянно
озабоченным
тем, что до нее
относится».
Поражение
России в Крымской
кампании 1855
года было воспринято
поэтом как
личная катастрофа
и заставило
его пересмотреть
отношение к
Николаю
I
и всему 30-летнему
правлению этого
«царя лицедея»,
человека «чудовищной
тупости».
Внутриполитические
взгляды Тютчева
были вполне
традиционны,
однако принцип
просвещенного
самодержавия,
согласно его
взглядам, должен
был удовлетворять,
в сущности,
идеальным
условиям, а
именно: государственные
чиновники не
должны чувствовать
себя самодержцами,
а царь
—чиновником.
За
70
лет жизни Тютчева
сменились три
царя, и ни одно
реальное
царствование
чаяниям
поэта не отвечало
—
об этом можно
судить
по многочисленным
его едким критическим
высказываниям.
Оставались
смутные упования:
«В Россию можно
только верить»,
упования, основанные
на убеждении,
что судьбу
России решит
не «пена, плавающая
на поверхности»,
а те могучие,
невидимые силы,
которые пока
«таятся в глубине».
Тютчев и«мел
прекрасную
возможность
вблизи наблюдать
за деятельностью
государственной
машины
—
ведь он до конца
своих дней
находился
на государственной
службе (сначала
старшим цензором
при Министерстве
иностранных
дел, а последние
пятнадцать
лет
—
председателем
Комитета цензуры
иностранной).
Кроме того,
звание камергера
налагало на
него обязанность
бывать при
дворе. Взгляд
Тютчева на
положение дел
внутри страны
с течением
времени становится
все более
пессимистическим.
«В правительственных
сферах бессознательность
и отсутствие
совести достигли
таких размеров,
что этого нельзя
постичь, не
убедившись
воочию»,—вынужден
признать он
на склоне лет.
Итак,
политика,
общественные
интересы глубоко
волновали
Тютчева
—
государственника
и дипломата:
«Часть моего
существа
отождествилась
с известными
убеждениями
и верованиями».
Этой «части»
обязаны своим
появлением
на свет политические
стихи Тютчева,
в большинстве
своем написанные
«по случаю»
и в согласии
с его принципом
«смягчать, а
не тревожить»
сердца «под
царскою парчою».
Стихи эти значительно
уступают в силе
и художественности
лирическим
его произведениям,
которые рождались
из таинственных
родников, сокрытых
в глубине души.
Истинное
величие Тютчева
обнаруживается
в его лирике.
Гениальный
художник, глубокий
мыслитель,
тонкий психолог
—
таким предстает
он в стихал,
темы которых
вечны: смысл
бытия человеческого,
жизнь природы,
связь человека
с этой жизнью,
любовь. Эмоциональная
окраска большинства
тютчевских
стихотворений
определяется
его мятущимся,
трагическим
мироощущением.
Как жесточайшее
бедствие и
тяжкий грех
ощущал поэт
самовластье
«человеческого
Я»
—
проявление
индивидуализма,
холодного и
разрушительного.
Отсюда бессильные
порывы Тютчева
к христианству,
особенно к
православию
с его выраженной
идеей «соборности»,
смирением и
покорностью
судьбе. Иллюзорность,
призрачность,
хрупкость
человеческого
существования
— источники
постоянной
внутренней
тревоги поэта.
Тютчев—мятущийся
агностик—в
поисках устойчивого
мировоззрения
не мог пристать
ни к одному
берегу. Так, он
неоднократно
декларировал
пантеизм («Не
то, что мните
вы, природа…»,
«Полдень»), но
внутренней
убежденности,
стойкой веры
в божественное
начало, благотворное
и разлитое
повсеместно,
не было. Если
для пантеистического
мировоззрения
А. К. Толстого
характерен
оптимизм, вызванный
уверенностью,
что «в одну
любовь мы все
сольемся вскоре…»,
то Тютчеву
перспектива
«слияния»
рисуется весьма
безрадостно.
В стихотворении
«Смотри, как
на речном
просторе…»
«человеческое
Я» уподобляется
тающим льдинам,
которые
Все
вместе
—
малые, большие,
Утратив
прежний образ
свой,
Все
—
безразличны,
как стихия,—
Сольются
с бездной роковой!..
Спустя
двадцать лет,
в последние
годы жизни
образ «всепоглощающей
и миротворной
бездны» снова
возникнет
в стихотворении
поэта «От жизни
той, что бушевала
здесь…».
В
общем ряду
явлений природы
человек в поэзии
Тютчева занимает
непонятное,
двусмысленное
положение
«мыслящего
тростника».
Мучительная
тревожность,
тщетные
попытки понять
свое предназначение,
ужасающие
подозрения
относительно
самого существования
загадки
«природы-сфинкса»
и наличия «творца
в творении»
неотступно
преследуют
поэта. Его угнетает
сознание
ограниченности,
бессилия мысли,
которая упорно
стремится
постичь вечную
загадку бытия,—
«длань незримо-роковая»
неуклонно
пресекает ее
напрасные и
обреченные
попытки. Во
многих стихах
Тютчева незримо
присутствует
терзавшая
Паскаля мысль:
«Меня ужасает
вечное молчание
этих бесконечных
пространство».
Вообще философия
Паскаля чрезвычайно
близка мироощущению
Тютчева. В его
поэзии немало
образов и понятий,
встречающихся
у французского
философа, но
едва ли не
самое основное
—
это убеждение
Тютчева, что
«корень нашего
мышления не
в умозрительной
способности
человека, а в
настроении
его сердца»
созвучное
одному из основных
положений
философии
Паскаля: «Сердце
имеет свои
законы, которых
вовсе не знает
разум».
Чувство
тревоги особенно
обостряется
ночью, когда
исчезает призрачная
преграда
—
видимый мир
—
между человеком
и «бездной»
с ее «страхами
и мглами». У
лишённого
зрения «ночного»
человека обостряется
слух, послышит
он «гул непостижимый»
или вой «ветра
ночного»,
которые напоминают
ему о «родимом»,
но не менее
от того жутком
изначальном
хаосе. О том,
как остро ощущал
поэт, что «ночь
страшна»,
красноречиво
свидетельствует
стихотворение
«Альпы», лишенное
в отличие от
других его
произведений
на тему «день
и ночь» философского
звучания, но
тем более поражающее
мрачными
образами, найденными
Тютчевым для
спящих гор:
Помертвелые
их очи
Льдистым
ужасом разят.
В
отношении к
природе Тютчев
являет как бы
две ипостаси:
бытийную,
созерцательную,
воспринимающую
окружающий
мир «с помощью
пяти органов
чувств»., – и
духовную, мыслящую,
стремящуюся
за видимым
покровом угадать
великую тай«у
природы.
.
Тютчев-созерцатель
создает такие
лирические
шедевры, как
«Весенняя
гроза», «Есть
в осени первоначальной….»,
«Чародейкою
Зимою..,»
и – множество
подобных,
коротких, как
почти все тютчевские
стихи, прелестных
и образных
пейзажных
зарисовок.
Аполлон
Григорьев
писал: подчиненное,
тяготеет над
отношениями
к природе
великорусской,
но это подчиненное
созерцание
и сообщает им
при переходе
в творчество
их особенную
красоту и прелесть.
•
В Тютчеве, например,
возводит их,
эти отношения,
до глубины
философского
созерцанья,
до одухотворения
природы>>.
Тютчев
– мыслитель,
обращаясь к
природе, видит
в ней неисчерпаемый
источник для
размышлений
и обобщений
космического
порядка. Так
родились стихи
«Волна и дума»,
«Певучесть
есть в морских
волнах…», «Как
сладко дремлет
сад темно-зеленый…»
и т.п. К этим
произведениям
примыкают
несколько чисто
философских:
«Silentium!»,
«Фонтан», «День
и ночь». Философская
лирика Тютчева
менее всего
«головная»,
рассудочная.
Прекрасно
охарактеризовал
ее И. С. Тургенев:
«Каждое его
стихотворение
начиналось
мыслью, но мыслью,
которая, как
огненная точка,
вспыхивала
под влиянием
чувства или
сильного впечатления;
вследствие
этого, если
можно так выразиться,
свойства
происхождения
своего, мысль
г. Тютчева никогда
не является
читателю нагою
и отвлеченною,
но всегда сливается
с образом, взятым
из мира души
или природы,
проникается
им и сама его
проникает
нераздельно
и неразрывно».
Радость
бытия, счастливое
согласие с
природой,
безмятежное
упоение ею
характерны
преимущественно
для стихотворения
Тютчева, посвященных
весне, и в этом
есть своя
закономерность.
Постоянные
мысли о хрупкости
жизни были
неотвязными
спутниками
поэта. «Чувство
тоски и ужаса
уже много лет
как стали обычным
моим душевным
состоянием»
—
такого рода
признания
нередки в его
письмах. Неизменный
завсегдатай
светских
салонов, блестящий
и остроумный
собеседник,
«прелестный
говорун», по
определению
П. А. Вяземского,
Тютчев был
вынужден «избегать
во что бы то ни
стало в течение
восемнадцати
часов из двадцати
четырех всякой
серьезной
встречи с самим
собой». И мало
кто мог постичь
его сложный
внутренний
мир. Вот каким
видела отца
дочь Тютчева
Анна: «Он мне
представляется
одним из тех
изначальных
духов, таких
тонких, умных
и пламенных,
которые не
имеют ничего
общего с материей,
но у которых
нет, однако, и
души. Он совершенно
вне всяких
законов и правил.
Он поражает
воображение,
но в нем есть
что-то жуткое
и беспокойное».
Пробуждающаяся
весенняя природа
обладала
чудодейственным
свойством
заглушать это
постоянное
беспокойство,
умиротворять
тревожную душу
поэта. Могущество
весны объясняется
ее торжеством
над прошедшим
и будущим, полным
забвением
бывшего и грядущего
уничтожения
и распада:
И
страх кончины
неизбежной
Не
свеет с древа
ни листа:
Их
жизнь, как океан
безбрежный,
Вся
в настоящем
разлита.
Воспевая
весеннюю природу,
Тютчев неизменно
радуется редкой
и краткой возможности
ощутить полноту
жизни, не омраченной
предвестниками
гибели
—
«Не встретишь
мертвого листа»,—
ни с чем не сравнимой
отрадой целиком
отдаваться
настоящему
моменту, причастности
«жизни божески
– всемирной».
Порой и осенью
ему чудится
дуновение
весны. В противопоставлении,
вернее, в предпочтении
сомнительному
райскому блаженству
бесспорного,
достоверного
наслаждения
красотою весенней
природы, самозабвенного
упоения ею
Тютчев близок
А. К. Толстому,
писавшему:
«Боже, как это
прекрасно
—
весна! Возможно
ли, что в мире
ином мы будем
счастливее,
чем в здешнем
мире весной!»
Совершенно
те же чувства
наполняют
Тютчева:
Что
пред тобой
утеха рая,
Пора
любви, пора
весны,
Цветущее
блаженство
мая,
Румяный
цвет, златые
сны?.
На
тютчевских
лирических
пейзажах лежит
особенная
печать, отражающая
свойства его
собственной
душевной и
физической
природы
—
хрупкой и
болезненной.
Его образы и
эпитеты часто
неожиданны,
непривычны
и на редкость
впечатляющи.
У него ветви
докучные,
земля принахмурилась,
листье изнуренное
и ветхое,
звезды беседуют
друг с другом
тихомолком,
день скудеющий,
движение и
радуга изнемогают,
увядающая
природа улыбается
немощно
и хило
и т.п.
«Вечный
строй» природы
то восхищает,
то вызывает
уныние поэта:
Природа
знать не знает
о былом,
Ей
чужды наши
призрачные
годы,
И
перед ней мы
смутно сознаем
Себя
самих
—
лишь грезою
природы,
Но
в своих сомнениях
и мучительных
поисках истинных
взаимоотношений
части и целого
—
человека и
природы
—
Тютчев вдруг
приходит к
неожиданным
прозрениям:
человек не
всегда в разладе
с природой, он
не только
«беспомощное
дитя», но он и
равновелик
ей в
своей
творческой
потенции:
Связан,
соединен от
века
Союзом
кровного родства
Разумный
гений человека
С
творящей силой
естества…
Скажи
заветное он
слово
—
И
миром новым
естество
Всегда
откликнуться
готово
На
голос родственный
его.
Утонченный
психологизм,
пронизывающий
творчество
Тютчева как
более или менее
категория
отвлеченная,
приобретает
конкретно-житейский
характер в так
называемом
денисьевском
цикле поэта.
Тютчеву было
47
лет, когда его
любовь вызвала
ответное и
значительно
более сильное
чувство со
стороны молодой
девушки Елены
Александровны
Денисьевой:
Не
раз ты слышала
признаньем
«Не
стою я любви
твоей»,
Пускай
мое она созданье,—
Но
как я беден
перед ней…
Поэт-мыслитель
всю жизнь
—
от ранней юности
до последних
дней болезненной
старости—чрезвычайна
интенсивно
жил сердцем.
Он любил и был
любим, но считал
любовь чувством
изначально-губительным,
«поединком
роковым». Потому-то
печалился он
о судьбе одной
из своих дочерей,
«кому я, быть
может, передал
по наследству
это ужасное
свойство, не
имеющее названия,
нарушающее
всякое равновесие
в жизни, эту
жажду любви…».
Полюбив
страстно и
безоглядно,
Денисьева
всецело отдалась
своему чувству,
восстановив
против себя
общественное
мнение. Ей была
уготована
«жизнь отреченья,
жизнь страданья»:
Таков
уж свет: он там
бесчеловечней,
Где
человечно-искренней
вина.
Не
только «свет»
отвернулся
от Елены Александровны,
но и родной
отец отрекся
от нее. Главной
же мукой было
то, что любимый,
ради которого
все было принесено
в жертву, не
принадлежал
ей полностью:
Тютчев не только
нс порывал со
своей семьей,
но и продолжал
по-своему любить
жену, во всяком
случае, дорожить
ею. Весь цикл
стихов, посвященных
Деиисьевой,
проникнут
тяжелым чувством
вины, насыщен
роковыми
предчувствиями.
В этих стихах
нет ни пылкости,
ни страсти,
только нежность,
жалость, преклонение
перед силой
и цельностью
ее чувства,
сознание собственной
недостойности,
возмущение
«бессмертной
пошлостью
людской». Эта
«последняя
любовь» Тютчева
длилась
14
лет, до самой
смерти Денисьевой,
сошедшей в
могилу в возрасте
38
лет от чахотки,
течение которой
обострили и
ускорили душевные
страдания.
О,
как убийственно
мы любим!,
Как
в буйной слепоте
своей
Мы
то всего вернее
губим,
Что
сердцу нашему
милей!..
Тютчев
очень тяжело
переживал
утрату:
Жизнь,
как подстреленная
птица,
Подняться
хочет
—
и не может…
Я.
П. Полонскому,
другу и сослуживцу,
Тютчев писал:
«Друг мой, теперь
все испробовано—ничто
не помогло,
ничто не утешило,—
не живется
—
не живется
— не
живется…» В
стихах «денисьевского
цикла» особенно
часты характерные
тютчевские
строки, начинающиеся
горьким восклицанием
«О!», определяющим
интонацию
отчаяния всего
стихотворения.
Столько страдания
и муки в стихах,
посвященных
памяти Елены
Александровны,
что невольно
в сознании
возникает
народное понятие
убивается…
Да, Тютчев именно
убивается по
Денисьевой:
По
ней, по ней, судьбы
не одолевшей,
Но
и себя не давшей
победить,
По
ней, по ней, так
до конца умевшей
Страдать,
молиться, верить
и любить.
Он
пережил ее на
девять лет. В
эти последние
годы Тютчев
едва успевает
оправляться
от потерь близких
ему людей: мать,
брат, четверо
детей…
Дни
сочтены, утрат
не перечесть,
Живая
жизнь давно
уж позади,
Передового
нет, и я, как есть,
На
роковой стою
очереди.
Его
черед пришел
15
июля
1873
года… Но остались
стихи Тютчева,
которые сам
он так мало
ценил, так небрежно
хранил, полагая:
В
наш век стихи
живут два-три
мгновенья.
Родились
утром, к вечеру
умрут.
О
чем же хлопотать?
Рука забвенья
Как
раз свершит
свой корректурный
труд.
Однако
тирания времени,
которую так
остро ощущал
поэт, оказалась
не властна над
его творчеством.
Конечно, совершенство
формы и значительность
содержания
поэзии Тютчева
требуют от
читателя определенной
культуры,
просвещенности.
В свое время
в статье о Тютчеве
А. Фет писал:
«Тем больше
чести народу,
к которому поэт
обращается
с такими высокими
требованиями.
Теперь за нами
очередь оправдать
его тайные
надежды».
ЛИТЕРАТУРА
1.Ф.И.Тютчев.
Избранная
лирика.-М.,1986
2.А.Григорьев.Эстетика
и критика.-М.,1980
3.А.А.Фет.Сочинения.-М.,1982
Прочитав стихи «Люблю твои глаза», «Чувства нет в твоих глазах», – поражаешься наблюдательности поэта.
Денисьевский цикл лирики Тютчева – это своеобразный роман в стихах. Стихи отличаются глубоким драматизмом, чувством, осознанием собственной вины перед любимой. Любовь к Елене Александровне Денисовой стала для него незажившей раной. Он укорял себя в том, что не смог сделать счастливой любимую женщину, укорял себя и мучился. В его словах: «О, как убийственно мы любим, Как в буйной слепоте страстей Мы то всего вернее губим, Что сердцу нашему милей!…»,- есть горькая правда и подсказка для других, чтоб не совершали ошибки. Раздвоенность души поэта, которая кипела, мучилась, страдала, превращала эти чувства в стихи. Поэтому его стихи так близки к людям, потому что и чувства близки каждому. Денисьевский цикл стихотворений оказал большое влияние на русскую лирику двадцатого столетия.
(Родовое имение Тютчевых – Овстуг )
Федор Иванович Тютчев – это поэт-художник, поэт-природолюб. Его пейзажная лирика вызывает восторг. Природные явления в его стихах одухотворены. У них есть характер и своя жизнь. Убеждаешься в этом, читая стихи «Катаклизм», «Видение», «Как океан обнимет шар земной». В них он поклоняется стихии, восторгается силой природы. Природа для него – дарительница жизни. Тема природы у него переплетается с темой родины. Он – яростный патриот, считал, что природа – источник жизни. Он восторгался, воспевал и любил все, что его окружало, поэтому так красочно описывал то, что видел.
Пейзажная, философская и любовная лирика – переплетены. В своих стихах он искал ответы на все жизненные вопросы. Старался понять суть всего сущего на земле, старался понять тайны, законы жизни, достучаться до человека, научить его жить по-настоящему и любить по-настоящему.
–>
Ф. И. Тютчев (1803—1873) принадлежит к числу выдающихся русских поэтов. Долгое время его стихи не пользовались широкой известностью. Впервые значение поэта Тютчева было раскрыто в статье Некрасова «Русские второстепенные поэты» (1850). Несмотря на название статьи, Некрасов смело отнес Тютчева «к русским первостепенным поэтическим талантам». Несколько лет спустя Добролюбов в статье «Темное царство» отметил, что Тютчеву В отличие от Фета доступна «и знойная страстность, и суровая энергия, и глубокая дума, возбуждаемая не одними стихийными явлениями, но и вопросами нравственными, интересами общественной жизни». И действительно, Тютчев не уходил от постановки проблем социального плана. У него есть стихи о бедствиях народа: «Слезы людские, о слезы людские…» (1850), «Пошли господь свою отраду…» (1850).
В поэтическом творчестве Тютчева нашли отражение и сильные, и слабые стороны его мировоззрения. С одной стороны, в его социально-политических взглядах заметны черты реакционности, слышатся славянофильские мотивы. Он был противником революционных движений. В то же время для него характерны гуманистические и обличительные тенденции. Поэт остро ощущал непрочность, призрачность, дисгармоничность и даже обреченность мира, в котором он живет. Отсюда трагичность мировосприятия, ощущение одиночества, страстное стремление найти выход из этого мира и отчаяние от сознания невозможности этого. Именно поэтому! традиционный романтический конфликт поэта и толпы достигает у него высшего напряжения. Чтобы уберечь свою человеческую индивидуальность, свой внутренний мир, свою душу от «толпы», неспособной ни к сочувствию, ни к пониманию, поэт предпочитает уйти в «душевную глубину», в свои тайные мысли, которые вообще. невозможно выразить словами. Так возникает стихотворение «Молчание!») с знаменитой строкой: «Мысль – изреченная есть ложь».
Тютчев давно уже признан ярчайшим поэтом мысли, мастером философской лирики. В этом отношении он во многом продолжает и развивает те настроения, идеи и образы, которые были уже. намечены у Жуковского, Пушкина и особенно у поэтов-«любомудров» 30-х годов (когда входил в литературу и сам Тютчев). Напряженные и глубокие раздумья над загадками бытия, вечными тайнами жизни и смерти, над соотношением личности человека ; и природы — это не отдельные темы или области его поэзии, а основные начала, пафос всей лирики Тютчева, определяющей; тональность всех его стихов. У Тютчева природа наделена своей жизнью, обычно таинственной и непостижимой для человека:
Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык…
Природа у Тютчева, действительно, не «слепок»: она живет, движется, дышит. Так построено знаменитое стихотворение «Весенняя гроза» («Люблю грозу в начале мая…», 1828). С восторгом, С эмоциональным подъемом воссоздает поэт буйство, высшее проявление стихийных сил природы. Природа у него одушевлена, очеловечена; и в этом проявляется его убеждение в целостности мира, и единстве человека и природы. Характерные для поэта олицетворении являются не просто поэтическим приемом, но становятся структурообразующим началом, выражая один из основных принципов осознания и изображения жизни.
Поэзия Тютчева часто строится на контрастах. Свету противопоставляется тьма, югу — север, дню — ночь, зиме — лето или нос па. Но это не механическое противопоставление. Тютчев воспринимает мир в его диалектическом единстве. Вот почему он так часто обращается к переходным состояниям, идет ли речь о временах года или временах суток («Весна», «День вечереет, ночь Мизка…», «Зима недаром злится…»). Диалектическое восприятие действительности придает его стихотворениям подлинно философскую глубину.
Стихи Тютчева зачастую проникнуты тревогой и мрачными предчувствиями. По сравнению с вечно обновляющейся природой жизнь человеческая скоротечна. Отсюда грустные раздумья о «непрочности и хрупкости» человека, о ничтожестве его перед всемогущим хаосом, который прорывается наружу в бурях стихий и в бурях страстей. И не случайно большое место в его лирике занимают мотивы грозы и бури. Так проявляется в поэзии Тютчева тома беспощадной судьбы, рока и в жизни природы, и в истории, и в любви.
В любовной лирике Тютчева, являющейся одним из вершинных явлений мировой поэзии, центральное место занимает исследование «диалектики души», сложных и противоречивых процессов человеческой психики. Исследователи выделили у Тютчева особый цикл, связанный с его увлечением Е. А. Денисьевой и названный поэтому «денисьевским». Это своеобразный роман в стихах, имеющий большое историко-литературное значение и оказавший воздействие не только на развитие русской поэзии, но и на развитие русской психологической прозы (Тургенев, Достоевский, Л. Толстой). Любовь, традиционно (по «преданию») представляемая как гармонический «союз души с душой родной», воспринимается Тютчевым совсем иначе: это «поединок роковой», в котором неизбежна гибель любящего сердца. Роковая невозможность счастья зависит не только от «толпы», которая грубо вламывается в святилище человеческой души, не только от «бессмертной пошлости людской», но и в силу трагического, рокового неравенства людей в любви.
Поэзия Тютчева, писал советский литературовед А. В. Чичерин, населена «образами измученных, душевно надорванных людей (женщин и мужчин), через чьи души прошла тяжелая трагедия их времени, трагедия отчуждения, взаимного непонимания, недоумения и тоски, утраты ясного и цельного жизненного идеала» .
Новаторство любовной лирики Тютчева заключается в том, что она по характеру своему диалогична: ее структура строится на сочетании двух уровней, двух голосов, в ней выражены два сознания: ее и его. При этом ее чувство оказывается сильнее, что и предопределяет неизбежную гибель глубоко любящей женшины, ее роковое поражение. Лирический герой ощущает свою неспособность ответить ей столь же сильным чувством. В «денисьевском цикле» мы встречаемся и с формой внутреннего диалога («О, как убийственно мы любим…», 1851), где внутреннее смятение самого героя приобретает трагический характер. Примерно в это же время Некрасов создавал свою любовную лирику («панаевский цикл»), в которой также па первый план был выдвинут образ женщины. Так в творчестве двух великих поэтов независимо друг от друга возникает образ другого человека, другое «я», придающее любовной лирике характер не монолога (как это было чаще всего в поэзии первой половины XIX в.), а диалога. Вместо формы исповеди появляется зачастую драматическая сцена, передающая конфликтное столкновение, вызванное сложными психологическими коллизиями.
На протяжении всей своей творческой жизни Тютчев писал небольшие лирические стихотворения, объем которых, как правило, не превышал 20 строк. Для того чтобы воплотить в столь краткой форме значительные проблемы философского и психологического характера, он должен был использовать новые художественные средства: смелые метафорические эпитеты, олицетворения, перебои стихотворного ритма и т. д. В ряде случаев его стихотворения построены как обращение к человеку или природе, как отрывок из беседы. Этому соответствует вопросительная или восклицательная интонация, возникающая уже в начальных строчках ряда стихотворений.
Страницы: 1 2
Понравилось сочинение » Сочинение-анализ творчества Ф. И. Тютчева, тогда жми кнопку
В «многоводном» потоке русской литературы XIX века, щедро одарившей человечество бесценными духовными сокровищами, особое место принадлежит моему любимому поэту Ф. И. Тютчеву, о творчестве которого Тургенев отозвался так: «О Тютчеве не спорят: кто его не чувствует, тем самым доказывает, что он не чувствует поэзии».
Написав свое первое стихотворение в одиннадцать лет, пройдя школу русского и западного романтизма, Тютчев перенял многое из его философских идей, став крупнейшим представителем русской философской лирики. Поэзия Тютчева — это, прежде всего, самое полное выражение внутренней жизни автора, результат неутомимой работы мысли, сложного противоборства волновавших его чувств. Все передуманное и пережитое облекалось поэтом в художественные образы и поднималось на высоту философского обобщения. Удивительно, что, пребывая более 20 лет за пределами России, постоянно находясь в иноязычной среде, изъясняясь преимущественно по-немецки, он не только сохранил любовь к родному языку, но и создал подлинные шедевры поэтического искусства.
Перелистывая сборник стихов Тютчева, задерживаю свой взгляд на стихотворениях о природе, перечитываю «Весеннюю прозу». В каждой строфе звучит праздничная музыка весны: «Первый гром грохочет», «гремят раскаты», «все вторит… громам», «птичий гам». Создается впечатление веселья в природе, игры, забав: «Резвяся и играя», грохочет гром, гром «весенний, первый», ему все вторит весело. Празднество, развернувшееся в высоком «небе голубом», коснулось гор, лесов, птиц, горных потоков, пролило «громокипящий кубок» на землю, омыло дождем и озолотило солнечными нитями лес. Вот так он видит, чувствует и воспевает природу, ее весеннюю красоту и величие. А вот строки о море:
На бесконечном, на вольном просторе
Блеск и движенье, грохот и гром…
Тусклым сияньем облитое море,
Как хорошо ты в безлюдье ночном!
Зыбь ты великая, зыбь ты морская,
Чем это праздник так празднуешь ты?
Волны несутся, гремя и сверкая,
Чуткие звезды глядят с высоты.
Для Тютчева красота и праздничность, великолепие природы, ликование ее и людей взаимосвязаны. Тончайший мастер вдохновенных стихов, рисуя картины природы, поэт размышляет о загадках мироздания и вековечных вопросах человеческого бытия.
Идея глубокой связи человека и природы пронизывает всю лирику Тютчева. Он решительно выступает против тех, для кого природа лишь «слепок» и «бездушный лик», лишенный внутренней жизни, кто не способен откликаться на зов матери-земли, кто остается глух и к зову человеческого сердца, кто не в состоянии сочувствовать, сопереживать, любить.
Для Тютчева природа — такое же одушевленное, разумное существо, как и человек:
В нем есть душа,
В нем есть свобода,
В нем есть любовь,
В нем есть язык.
Поэт открывает неповторимую красоту не только очевидных, но и скрытых от обычного глаза явлений, показывая неисчерпаемость и загадочность земного и космического мира, подчеркивая приоритет природы в отношениях между нею и человеком.
С горы скатившись, камень лег в долине.
Как он упал? никто не знает ныне —
Сорвался ль он с вершины сам собой,
Иль был низринут волею чужой.
Столетье за столетьем пронес лося:
Никто еще не разрешил вопроса.
Нередко представления о тождестве явлений внешнего мира и мира внутреннего он подчеркивает самой композицией стихотворения, рисуя в первой строфе образ природы, во второй раскрывая иносказательный смысл («Фонтан», «Поток сгустился и тускнеет», «Еще земли печален вид»).
Хотелось бы остановиться на стихотворении «В душном воздухе молчанье…». Оно разделяется на две равные части. В первых трех строфах изображается приближение грозы. В трех остальных — душевное волнение девушки, ощущающей наплыв незнакомого ей чувства любви. В виде «двух проявлений стихии одной» показано тождество природы и человека.
Обычно природу поэт изображал через глубоко эмоциональное восприятие ее человеком, стремящимся слиться с нею, вкусить «благодать земного самозабвения», ощутить себя частицей великого целого. Но Тютчеву ведомы и минуты мучительного сознания, что между природой и человеком существует трагическое различие. Природа вечна, неизменна. Не таков человек. Он «царь земли» и в то же время «мыслящий тростник», быстро вянущий «злак земной».
Гармония обнаруживается в природе даже в «стихийных спорах». Вслед за бурями и грозами всегда наступает успокоение, озаренное солнечным сиянием и осененное радугой. Бури и грозы потрясают и внутреннюю жизнь человека, обогащая ее многообразием чувств, но чаще оставляя после себя боль утраты и душевную опустошенность.
Философская подоснова не делает тютчевскую лирику абстрактной. Н. А. Некрасов восхищался умением поэта воссоздавать в глазах читателя «пластически верные» изображения внешнего мира. Пользуется ли Тютчев многообразием красок своей поэтической палитры, прибегает ли к словесным полутонам и оттенкам, он всегда вызывает в моем представлении точные, зримые образы. Лирик превосходно умеет передать в стихах жизнь природы, вечную смену ее явлений. Эту жизнь он улавливает в бурливом гомоне вешних вод и в трепете молодых березовых листьев, в переливах зреющих нив и в блеске движений моря, в томном, легком шелесте осенних деревьев и даже под сказочным покровом «чародейки Зимы».
Лучшее в лирике Тютчева, мне думается, — это стихи о любви, проникнутые глубочайшим психологизмом, подлинной человечностью, благородством, прямотой в раскрытии сложнейших душевных переживаний. Меньше всего в них узкобиографического, хотя имена вдохновительниц почти всегда известны.
В юности Тютчев был влюблен в Амалию Лерхенфельд. После многолетней разлуки он вновь встретится с нею, и эта встреча заставит его с прежней силой пережить дремавшие в его душе чувства, под влиянием которых родятся вдохновенные, задушевные строки, известные, без сомнения, каждому культурному человеку:
Я встретил вас — и все былое
В отжившем сердце ожило:
Я вспомнил время золотое —
И сердцу стало так тепло…
На склоне лет Тютчев испытал, быть может, самое большое в своей жизни чувство — любовь к Е. А. Деиисьевой. Именно с этой любовью связаны многие шедевры его лирики: «О, как убийственно мы любим…», «Чему молилась ты с любовью…», «Не говори: меня он, как и прежде, любит…», «Весь день она лежала в забытьи…» и другие.
О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!
Читая эти стихи, совершенно не обязательно помнить, при каких конкретных биографических обстоятельствах они создавались. Лучшие образцы любовной лирики Тютчева тем и замечательны, что в них индивидуальное, личное, пережитое самим поэтом поднято до значения общечеловеческого.
Любовь, любовь — гласит преданье —
Союз души с душой родной —
Их съединенье, сочетанье,
И роковое их слиянье,
И поединок роковой.
Тютчевская любовная поэзия — это короткие стихотворения, рисующие обычно один момент, один душевный порыв. Автор высоко ценит в женщине силу чувства, он утверждает ее право на личное счастье, на борьбу за него. В ранней лирике Тютчева любовь — радость, восторг, «весна в груди». В более поздних произведениях звучит боль утраты, потери самого себя, ощущение внутреннего застоя. Можно сказать, что «денисьевский цикл» — это роман в стихах, где с необыкновенной силой и полнотой раскрывается трагедия любви, выявляется потребность человека в счастье и невозможность его достижения.
Итак, Тютчев много и образно писал о природе, с жаром и трепетом говорил о любви, но он был человеком своего времени. Дыхание эпохи, в которую жил поэт, ощущается даже в стихах, далеких от прямой общественной и политической тематики. Он был современником больших войн и социальных потрясений — от наполеоновского нашествия до франко-прусской войны и Парижской коммуны. Как человек острого ума и широкого кругозора, Тютчев пытался осмыслить историческое значение этих «землетрясений», с болью и тревогой следя за ходом событий. Его поэзия — это своеобразная лирическая исповедь человека, посетившего «сей мир в его минуты роковые», в эпоху крушения веками складывавшихся социальных устоев. Самого себя Тютчев считает «обломком старых поколений», вынужденных уступить дорогу «новому младому племени». И в то же время он сам — детище нового века, несущего в своей душе «страшное раздвоение». Как ни горько ему «плестись с изнеможением в кости навстречу солнцу и движенью», поэт испытывал не тоскливое томление о прошлом, а страстное влечение к настоящему:
Не о былом вздыхают розы
И соловей в ночи поет:
Благоухающие слезы
Не о былом Аврора льет, —
И страх кончины неизбежной
Не свеет с древа ни листа.
Их жизнь, как океан безбрежный,
Вся в настоящем разлита.
Эти строки многое объясняют в лирике Тютчева. Стремление жить в «настоящем» было присуще ему до конца дней. Но настоящее было неспокойно. Его то и дело взрывали социальные бури и тревоги. Оттого так насыщена внутренней тревогой лирика поэта. Атмосфера современной исторической действительности чувствуется также в его любовной лирике, как нельзя лучше подтверждая тонкое наблюдение Блока, что «в эпохе бурь и тревог нежнейшие и интимнейшие стремления души поэта также преисполняются бурей и тревогой».
В своем сочинении я смогла коснуться только отдельных сторон сложного и в то же время захватывающего, манящего к себе мира тютчевской поэзии. Для меня Тютчев — поэт, который в наше сложное, противоречивое время помогает определить грань между важным и суетным, разобраться в запутанной сети различных идей и концепций, приглашает к откровенному, доверительному разговору о непреходящих нравственных ценностях, о власти человеческого слова, проникающего через века, о могуществе гуманных идеалов, столь необходимых нам в кризисные эпохи.
Ф. И. Тютчев (1803—1873) принадлежит к числу выдающихся русских поэтов. Долгое время его стихи не пользовались широкой известностью. Впервые значение поэта Тютчева было раскрыто в статье Некрасова «Русские второстепенные поэты» (1850). Несмотря на название статьи, Некрасов смело отнес Тютчева «к русским первостепенным поэтическим талантам». Несколько лет спустя Добролюбов в статье «Темное царство» отметил, что Тютчеву В отличие от Фета доступна «и знойная страстность, и суровая энергия, и глубокая дума, возбуждаемая не одними стихийными явлениями, но и вопросами нравственными, интересами общественной жизни». И действительно, Тютчев не уходил от постановки проблем социального плана. У него есть стихи о бедствиях народа: «Слезы людские, о слезы людские…» (1850), «Пошли господь свою отраду…» (1850).
В поэтическом творчестве Тютчева нашли отражение и сильные, и слабые стороны его мировоззрения. С одной стороны, в его социально-политических взглядах заметны черты реакционности, слышатся славянофильские мотивы. Он был противником революционных движений. В то же время для него характерны гуманистические и обличительные тенденции. Поэт остро ощущал непрочность, призрачность, дисгармоничность и даже обреченность мира, в котором он живет. Отсюда трагичность мировосприятия, ощущение одиночества, страстное стремление найти выход из этого мира и отчаяние от сознания невозможности этого. Именно поэтому! традиционный романтический конфликт поэта и толпы достигает у него высшего напряжения. Чтобы уберечь свою человеческую индивидуальность, свой внутренний мир, свою душу от «толпы», неспособной ни к сочувствию, ни к пониманию, поэт предпочитает уйти в «душевную глубину», в свои тайные мысли, которые вообще. невозможно выразить словами. Так возникает стихотворение «Молчание!») с знаменитой строкой: «Мысль – изреченная есть ложь».
Тютчев давно уже признан ярчайшим поэтом мысли, мастером философской лирики. В этом отношении он во многом продолжает и развивает те настроения, идеи и образы, которые были уже. намечены у Жуковского, Пушкина и особенно у поэтов-«любомудров» 30-х годов (когда входил в литературу и сам Тютчев). Напряженные и глубокие раздумья над загадками бытия, вечными тайнами жизни и смерти, над соотношением личности человека ; и природы — это не отдельные темы или области его поэзии, а основные начала, пафос всей лирики Тютчева, определяющей; тональность всех его стихов. У Тютчева природа наделена своей жизнью, обычно таинственной и непостижимой для человека:
* Не то, что мните вы, природа:
* Не слепок, не бездушный лик
* В ней есть душа, в ней есть свобода,
* В ней есть любовь, в ней есть язык…
Природа у Тютчева, действительно, не «слепок»: она живет, движется, дышит. Так построено знаменитое стихотворение «Весенняя гроза» («Люблю грозу в начале мая…», 1828). С восторгом, С эмоциональным подъемом воссоздает поэт буйство, высшее проявление стихийных сил природы. Природа у него одушевлена, очеловечена; и в этом проявляется его убеждение в целостности мира, и единстве человека и природы. Характерные для поэта олицетворении являются не просто поэтическим приемом, но становятся структурообразующим началом, выражая один из основных принципов осознания и изображения жизни.
Поэзия Тютчева часто строится на контрастах. Свету противопоставляется тьма, югу — север, дню — ночь, зиме — лето или нос па. Но это не механическое противопоставление. Тютчев воспринимает мир в его диалектическом единстве. Вот почему он так часто обращается к переходным состояниям, идет ли речь о временах года или временах суток («Весна», «День вечереет, ночь Мизка…», «Зима недаром злится…»). Диалектическое восприятие действительности придает его стихотворениям подлинно философскую глубину.
Стихи Тютчева зачастую проникнуты тревогой и мрачными предчувствиями. По сравнению с вечно обновляющейся природой жизнь человеческая скоротечна. Отсюда грустные раздумья о «непрочности и хрупкости» человека, о ничтожестве его перед всемогущим хаосом, который прорывается наружу в бурях стихий и в бурях страстей. И не случайно большое место в его лирике занимают мотивы грозы и бури. Так проявляется в поэзии Тютчева тома беспощадной судьбы, рока и в жизни природы, и в истории, и в любви.В любовной лирике Тютчева, являющейся одним из вершинных явлений мировой поэзии, центральное место занимает исследование «диалектики души», сложных и противоречивых процессов человеческой психики. Исследователи выделили у Тютчева особый цикл, связанный с его увлечением Е. А. Денисьевой и названный поэтому «денисьевским». Это своеобразный роман в стихах, имеющий большое историко-литературное значение и оказавший воздействие не только на развитие русской поэзии, но и на развитие русской психологической прозы (Тургенев, Достоевский, Л. Толстой). Любовь, традиционно (по «преданию») представляемая как гармонический «союз души с душой родной», воспринимается Тютчевым совсем иначе: это «поединок роковой», в котором неизбежна гибель любящего сердца. Роковая невозможность счастья зависит не только от «толпы», которая грубо вламывается в святилище человеческой души, не только от «бессмертной пошлости людской», но и в силу трагического, рокового неравенства людей в любви.
Поэзия Тютчева, писал советский литературовед А. В. Чичерин, населена «образами измученных, душевно надорванных людей (женщин и мужчин), через чьи души прошла тяжелая трагедия их времени, трагедия отчуждения, взаимного непонимания, недоумения и тоски, утраты ясного и цельного жизненного идеала» .
Новаторство любовной лирики Тютчева заключается в том, что она по характеру своему диалогична: ее структура строится на сочетании двух уровней, двух голосов, в ней выражены два сознания: ее и его. При этом ее чувство оказывается сильнее, что и предопределяет неизбежную гибель глубоко любящей женшины, ее роковое поражение. Лирический герой ощущает свою неспособность ответить ей столь же сильным чувством. В «денисьевском цикле» мы встречаемся и с формой внутреннего диалога («О, как убийственно мы любим…», 1851), где внутреннее смятение самого героя приобретает трагический характер. Примерно в это же время Некрасов создавал свою любовную лирику («панаевский цикл»), в которой также па первый план был выдвинут образ женщины. Так в творчестве двух великих поэтов независимо друг от друга возникает образ другого человека, другое «я», придающее любовной лирике характер не монолога (как это было чаще всего в поэзии первой половины XIX в.), а диалога. Вместо формы исповеди появляется зачастую драматическая сцена, передающая конфликтное столкновение, вызванное сложными психологическими коллизиями.
На протяжении всей своей творческой жизни Тютчев писал небольшие лирические стихотворения, объем которых, как правило, не превышал 20 строк. Для того чтобы воплотить в столь краткой форме значительные проблемы философского и психологического характера, он должен был использовать новые художественные средства: смелые метафорические эпитеты, олицетворения, перебои стихотворного ритма и т. д. В ряде случаев его стихотворения построены как обращение к человеку или природе, как отрывок из беседы. Этому соответствует вопросительная или восклицательная интонация, возникающая уже в начальных строчках ряда стихотворений.
* Известные слова Л. Толстого о Фете «лирическая дерзость» еще в большей степени могут быть отнесены к Тютчеву. Ни у кого из русских поэтов не встречаются столь неожиданные сравнения, вытекающие из его убеждения о диалектическом единстве человека и природы: «Как океан объемлет шар земной,
* Земная жизнь кругом объята снами…» (1830).
Некрасов заметил, что при чтении этого стихотворения «чувствуешь невольный трепет». Тютчев, как никто в XIX в., пользовался поистине космическими образами. Человек в его поэзии окружен «пылающей бездной». Никто, кроме Тютчева, не осмелился бы сравнить зарницы с беседой глухонемых демонов («Ночное небо так угрюмо…», 1865). Тютчев, воспринимаемый некогда как «поэтдля немногих» и ценимый лишь узким кругом почитателей (к числу которых относились Некрасов, Чернышевский, Добролюбов, Л. Толстой), пришел к массовому читателю лишь после Октябрьской революции 1917 г.
Философия и поэзия близки друг другу, ведь орудием, при помощи которого создается и стихотворная строфа, и философский трактат, служит человеческая мысль. В античные времена великие философы, такие как Аристотель и Гесиод, излагали свои философские размышления в форме стихов, тем самым демонстрируя силу и изящество мысли. Аристотель, которого называют отцом многих наук, был также автором трудов по поэтике. Это говорит о том, что поэтическое восприятие действительности может соединяться с философскими поисками истины. Поэт, который возвышается над повседневными проблемами и проникает в самые глубокие вопросы бытия, стремится к самой сути нашего существования — к познанию жизни человеческой души в окружающем мире.
Именно таким поэтом для нас является Федор Тютчев. Его творчество приходится на вторую половину XIX века, когда в России формировалась литература, которую весь мир назовет золотым веком русской поэзии, «олимпийской лирикой». Исследователи поэтического наследия Тютчева относят его к поэтам романтического направления, потому что его лирика всегда отстранена от будней и обращена к вечности, в отличие, например, от Некрасова, которого интересовала социальная среда и нравственные вопросы. Поэзия может отображать разные стороны жизни, и лирика Тютчева имеет свою специфику — проблематика стихотворений этого поэта носит философский характер.
Если исследовать лирику Федора Тютчева, то можно заметить, что самой важной проблемой для него является проблема единения человека с природой, а также проблема разлада с ней.
В ранний период творчества поэта волнует вопрос взаимопонимания между людьми. Ведь если два думающих человеческих существа, наделенных разумом и речью, не в силах прийти к согласию, то как найти взаимопонимание с окружающим миром, который не обладает способностью к разговору?
Как сердцу высказать себя? Другому как понять тебя? Поймет ли он, чем ты живешь? Мысль изреченная есть ложь.
(«Silentium!» )
Автор приходит к выводу, что слова не только не способствуют пониманию, они, наоборот, только запутывают, ведь одна и та же фраза может быть по-разному понята разными людьми. Отсюда и рождается строка в форме афоризма — «мысль изреченная есть ложь». Чувства и мечты человек может хранить глубоко в своей душе, но если он хочет высказать их, то должен быть готов к тому, что суета жизни придаст им другой смысл, и, может быть, волнующая душу мысль покажется собеседнику банальной: «таинственно-волшебные» думы может оглушить «наружный шум» («Silentium!»).
Таким образом, Тютчев еще в молодые годы пытался в своих стихотворениях поднять один из ключевых философских вопросов — как можно передать мысль другому человеку, не исказив ее смысла и не утратив чувства, вложенного в эту мысль.
Тютчев пытается раскрыть проблему взаимопонимания на высшем уровне — философском, он ищет корень зла и находит его в извечном разладе человека с природой, с мирозданьем. Человек, как понял Тютчев, не должен полагаться только на внешнюю форму вещей и на слова. Земной мир человека слишком отдалился от божественного мира, человек не понимает законы Вселенной и оттого страдает, чувствуя себя одиноко и незащищено, не ощущая, как природа заботится о нем («Святая ночь на небосклон взошла»). Но если бы человеческие существа обратились к природе, прислушались к «голосу матери», то они нашли бы способ общаться с окружающим миром на особом, понятном и доступном всем языке:
Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик —
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь.
В ней есть язык…
( «Не то, что мните вы, природа…» )
Тютчев страстно протестует против тех недалеких личностей, которые стремятся видеть во всем лишь случайное совпадение, вероятное происшествие или, наоборот, произвол исключительно человеческой воли. Такие люди, отвечая на вопрос, откуда на деревьях листва и как образуется плод в материнском чреве, никогда не скажут о силе матушки-природы, о разумном божественном мире, о гармоническом начале во Вселенной.
Во второй половине и в конце XIX века светскими умами Европы и России владели новые радикальные идеи: теория происхождения видов на земле благодаря процессу эволюции, которую позже сформулировал английский естествоиспытатель Чарльз Дарвин. Этот момент чрезвычайно философский, ведь речь идет о борьбе начал мира — материя и дух, что из них первоначальное? Для Тютчева ответ очевиден, он со всей убежденностью говорит через свою поэзию о душе природы как о начале всего, в том числе как об источнике жизни самого человека. Автор в программном стихотворении «Не то, что мните вы, природа…» сравнивает скептиков с калеками, не способными различать не то что голос тонкого мира, но и самые простые и естественные для каждого вещи, такие, как голос матери:
Не их вина: пойми, коль может,
Органа жизнь — глухонемой!
Увы, души в нем не встревожит
И голос матери самой!
Тютчев гениально предвидел на много лет вперед торжество материалистических теорий, уводящих человечество от самых важных вопросов. Он словно бы хотел воспрепятствовать чрезмерному увлечению людей материальным и указывал в своей поэзии на существование тонкой гармонии в мире природы, загадку которой человек обязан пытаться разгадать. Разлад с матерью-природой Тютчев, очевидно, принимал как трагическую оплошность, возникшую от непонимания законов природы. В последние годы творчества поэта посетила мысль, которую он сформулировал в форме философской миниатюры:
Природа — сфинкс.
И тем она верней
Своим искусом губит человека,
Что, может статься, никакой от века
Загадки нет и не было у ней.
Быть может, Тютчев, приглядевшись к жизни, открыл для себя, что главная причина разлада человека и природы — загадка природы — существует, как и мифическое существо сфинкс, лишь в воображении людей. Для чуткого читателя, думающего человека это дает вдохновение и надежду, что гармония возможна, как и чувствовал это великий поэт.
Обзорный
реферат по
творчеству
Ф.И.Тютчева
ученика
10 “Б” средней
школы №206
Суханова
Артема Владимировича
Учитель:Боброва
Ирина Владимировна
Оценка:
ПЛАН
1.Вступление.
2.Краткие
биографические
данные.
3.Творческий
путь великого
поэта.
4.Ф.И.Тютчев
и его современники.
5.Заключение.
Федор
Иванович Тютчев
(1803-1873
гг.)
Особенности
судьбы и характера
Ф. И. Тютчева
(1803—1873)
определили
неправомерно
замедленное
распространение
его известности
не только среди
широкой читающей
публики, но и
среди литераторов-современников.
Лев Толстой
вспоминал, как
в
1855
году «…Тургенев,
Некрасов и К°
едва могли
уговорить меня
прочесть Тютчева.
Но зато когда
я прочел, то
просто обмер
от величины
его творческого
таланта». А
ведь Тютчев
к тому времени
уже четверть
века печатался.
И тем не менее
честь «открытия»
Тютчева принадлежит
Н. А. Некрасову,
в
1850
году обратившему
внимание читателей
«Современника»
на стихи уже
немолодого
поэта, которые
он в своей статье
приравнивал
к лучшим образцам
«русского
поэтического
гения».
Федор
Иванович Тютчев
родился
23
ноября
1803
года в родовом
имении Овстуг
Брянского уезда
Орловской
губернии. Домашнее
воспитание
его направлялось
самозабвенно
преданным
литературе
поэтом С. Е. Раичем,
который вспоминал
о своем ученике:
«По тринадцатому
году он переводил
уже оды Горация
с замечательным
успехом». В
Московском
университете
Тютчев слушал
лекции известного
словесника
А. Ф. Мерзлякова,
который и представил
юного поэта
в Общество
любителей
российской
словесности.
По
окончании
университета
Тютчев поступает
на дипломатическую
службу и весной
1822
года покидает
родину, чтобы
вернуться лишь
через
22
года. За границей
(в Мюнхене, затем
в Турине) он
живет вне русской
языковой стихии,
к тому же обе
жены поэта (На
чужбине Тютчев
женился, овдовел,
женился вторично)
были иностранками,
не знавшими
русского языка.
Французский
язык был языком
его дома, его
службы, его
круга общения,
наконец, его
публицистических
статей и частной
корреспонденции.
По-русски писались
только стихи.
Изредка
стихи Тютчева
появляются
на страницах
русских периодических
изданий, но это
обычно журналы
и альманахи
второстепенные,
малочитаемые
(«Урания»,
«Галатея»).
Только в
1836
году целую
подборку его
стихов, правда,
подписанных
не полным именем,
а инициалами
Ф. Т., напечатал
в своем «Современнике»
Пушкин. На них
обратили внимание
такие знатоки
и ценители
поэзии, как В.
А. Жуковский,
П. А. Вяземский,
И. В. Киреевский.
Вернулся
в Россию Тютчев
в
1844
году. Это было
время, неблагоприятное
для поэзии.
После смерти
Пушкина, Лермонтова
казалось, что
«золотой век»
русской поэзии
завершился,
да и в обществе
ощутимы были
новые веяния,
отвечала которым
не лирическая
поэзия, а «положительная»
проза. Все меньше
печатается
стихов, как
будто бы спадает
интерес к поэзии.
Впрочем, Тютчев
никогда не
стремился стать
профессиональным
литератором:
издателям и
поклонникам
его творчества
приходилось
всякий раз
уговаривать
его дать стихи
для печати. В
40-е годы Тютчев
не печатается
почти десять
лет, естественно,
помнят его лишь
малочисленные
почитатели.
И только в 50-х
годах Некрасов
и Тургенев
как бы извлекают
стихи Тютчева
из небытия,
опубликовав
большую подборку
их в «Современнике».
В
1654
году выходит
в свет первый
поэтический
сборник Тютчева,
а второй—он
же последний
прижизненный
—
в
1868
году.
Незадолго
до возвращения
на родину, вспоминая
свою московскую
юность, Тютчев
писал родителям:
«Не подлежит
сомнению, что
будь я еще на
этой исходной
точке, я совсем
иначе устроил
бы свою судьбу»
. Мы
не знаем, что
имел в виду
поэт, но дипломатической
карьеры он не
сделал. Однако
вовсе не из-за
отсутствия
интереса к
политике
—
напротив,
внешнеполитические
вопросы всегда
составляли
один из главнейших
интересов в
жизни Тютчева.
Свидетельства
тому—его
публицистические
статьи, его
письма, воспоминания
современников.
Россия, ее положение
в мире, ее
будущность—предмет
неослабного
внимания,
беспокойного
и глубоко личного
интереса Тютчева:
«Думаю, что
невозможно
быть более
привязанным
к своей стране,
нежели я, более
постоянно
озабоченным
тем, что до нее
относится».
Поражение
России в Крымской
кампании 1855
года было воспринято
поэтом как
личная катастрофа
и заставило
его пересмотреть
отношение к
Николаю
I
и всему 30-летнему
правлению этого
«царя лицедея»,
человека «чудовищной
тупости».
Внутриполитические
взгляды Тютчева
были вполне
традиционны,
однако принцип
просвещенного
самодержавия,
согласно его
взглядам, должен
был удовлетворять,
в сущности,
идеальным
условиям, а
именно: государственные
чиновники не
должны чувствовать
себя самодержцами,
а царь
—чиновником.
За
70
лет жизни Тютчева
сменились три
царя, и ни одно
реальное
царствование
чаяниям
поэта не отвечало
—
об этом можно
судить
по многочисленным
его едким критическим
высказываниям.
Оставались
смутные упования:
«В Россию можно
только верить»,
упования, основанные
на убеждении,
что судьбу
России решит
не «пена, плавающая
на поверхности»,
а те могучие,
невидимые силы,
которые пока
«таятся в глубине».
Тютчев и«мел
прекрасную
возможность
вблизи наблюдать
за деятельностью
государственной
машины
—
ведь он до конца
своих дней
находился
на государственной
службе (сначала
старшим цензором
при Министерстве
иностранных
дел, а последние
пятнадцать
лет
—
председателем
Комитета цензуры
иностранной).
Кроме того,
звание камергера
налагало на
него обязанность
бывать при
дворе. Взгляд
Тютчева на
положение дел
внутри страны
с течением
времени становится
все более
пессимистическим.
«В правительственных
сферах бессознательность
и отсутствие
совести достигли
таких размеров,
что этого нельзя
постичь, не
убедившись
воочию»,—вынужден
признать он
на склоне лет.
Итак,
политика,
общественные
интересы глубоко
волновали
Тютчева
—
государственника
и дипломата:
«Часть моего
существа
отождествилась
с известными
убеждениями
и верованиями».
Этой «части»
обязаны своим
появлением
на свет политические
стихи Тютчева,
в большинстве
своем написанные
«по случаю»
и в согласии
с его принципом
«смягчать, а
не тревожить»
сердца «под
царскою парчою».
Стихи эти значительно
уступают в силе
и художественности
лирическим
его произведениям,
которые рождались
из таинственных
родников, сокрытых
в глубине души.
Истинное
величие Тютчева
обнаруживается
в его лирике.
Гениальный
художник, глубокий
мыслитель,
тонкий психолог
—
таким предстает
он в стихал,
темы которых
вечны: смысл
бытия человеческого,
жизнь природы,
связь человека
с этой жизнью,
любовь. Эмоциональная
окраска большинства
тютчевских
стихотворений
определяется
его мятущимся,
трагическим
мироощущением.
Как жесточайшее
бедствие и
тяжкий грех
ощущал поэт
самовластье
«человеческого
Я»
—
проявление
индивидуализма,
холодного и
разрушительного.
Отсюда бессильные
порывы Тютчева
к христианству,
особенно к
православию
с его выраженной
идеей «соборности»,
смирением и
покорностью
судьбе. Иллюзорность,
призрачность,
хрупкость
человеческого
существования
— источники
постоянной
внутренней
тревоги поэта.
Тютчев—мятущийся
агностик—в
поисках устойчивого
мировоззрения
не мог пристать
ни к одному
берегу. Так, он
неоднократно
декларировал
пантеизм («Не
то, что мните
вы, природа…»,
«Полдень»), но
внутренней
убежденности,
стойкой веры
в божественное
начало, благотворное
и разлитое
повсеместно,
не было. Если
для пантеистического
мировоззрения
А. К. Толстого
характерен
оптимизм, вызванный
уверенностью,
что «в одну
любовь мы все
сольемся вскоре…»,
то Тютчеву
перспектива
«слияния»
рисуется весьма
безрадостно.
В стихотворении
«Смотри, как
на речном
просторе…»
«человеческое
Я» уподобляется
тающим льдинам,
которые
Все
вместе
—
малые, большие,
Утратив
прежний образ
свой,
Все
—
безразличны,
как стихия,—
Сольются
с бездной роковой!..
Спустя
двадцать лет,
в последние
годы жизни
образ «всепоглощающей
и миротворной
бездны» снова
возникнет
в стихотворении
поэта «От жизни
той, что бушевала
здесь…».
В
общем ряду
явлений природы
человек в поэзии
Тютчева занимает
непонятное,
двусмысленное
положение
«мыслящего
тростника».
Мучительная
тревожность,
тщетные
попытки понять
свое предназначение,
ужасающие
подозрения
относительно
самого существования
загадки
«природы-сфинкса»
и наличия «творца
в творении»
неотступно
преследуют
поэта. Его угнетает
сознание
ограниченности,
бессилия мысли,
которая упорно
стремится
постичь вечную
загадку бытия,—
«длань незримо-роковая»
неуклонно
пресекает ее
напрасные и
обреченные
попытки. Во
многих стихах
Тютчева незримо
присутствует
терзавшая
Паскаля мысль:
«Меня ужасает
вечное молчание
этих бесконечных
пространство».
Вообще философия
Паскаля чрезвычайно
близка мироощущению
Тютчева. В его
поэзии немало
образов и понятий,
встречающихся
у французского
философа, но
едва ли не
самое основное
—
это убеждение
Тютчева, что
«корень нашего
мышления не
в умозрительной
способности
человека, а в
настроении
его сердца»
созвучное
одному из основных
положений
философии
Паскаля: «Сердце
имеет свои
законы, которых
вовсе не знает
разум».
Чувство
тревоги особенно
обостряется
ночью, когда
исчезает призрачная
преграда
—
видимый мир
—
между человеком
и «бездной»
с ее «страхами
и мглами». У
лишённого
зрения «ночного»
человека обостряется
слух, послышит
он «гул непостижимый»
или вой «ветра
ночного»,
которые напоминают
ему о «родимом»,
но не менее
от того жутком
изначальном
хаосе. О том,
как остро ощущал
поэт, что «ночь
страшна»,
красноречиво
свидетельствует
стихотворение
«Альпы», лишенное
в отличие от
других его
произведений
на тему «день
и ночь» философского
звучания, но
тем более поражающее
мрачными
образами, найденными
Тютчевым для
спящих гор:
Помертвелые
их очи
Льдистым
ужасом разят.
В
отношении к
природе Тютчев
являет как бы
две ипостаси:
бытийную,
созерцательную,
воспринимающую
окружающий
мир «с помощью
пяти органов
чувств»., – и
духовную, мыслящую,
стремящуюся
за видимым
покровом угадать
великую тай«у
природы.
.
Тютчев-созерцатель
создает такие
лирические
шедевры, как
«Весенняя
гроза», «Есть
в осени первоначальной….»,
«Чародейкою
Зимою..,»
и – множество
подобных,
коротких, как
почти все тютчевские
стихи, прелестных
и образных
пейзажных
зарисовок.
Аполлон
Григорьев
писал: < <Пантеистическое созерцание, созерцание подчиненное,
тяготеет над
отношениями
к природе
великорусской,
но это подчиненное
созерцание
и сообщает им
при переходе
в творчество
их особенную
красоту и прелесть.
•
В Тютчеве, например,
возводит их,
эти отношения,
до глубины
философского
созерцанья,
до одухотворения
природы>>.
Тютчев
– мыслитель,
обращаясь к
природе, видит
в ней неисчерпаемый
источник для
размышлений
и обобщений
космического
порядка. Так
родились стихи
«Волна и дума»,
«Певучесть
есть в морских
волнах…», «Как
сладко дремлет
сад темно-зеленый…»
и т.п. К этим
произведениям
примыкают
несколько чисто
философских:
«Silentium!»,
«Фонтан», «День
и ночь». Философская
лирика Тютчева
менее всего
«головная»,
рассудочная.
Прекрасно
охарактеризовал
ее И. С. Тургенев:
«Каждое его
стихотворение
начиналось
мыслью, но мыслью,
которая, как
огненная точка,
вспыхивала
под влиянием
чувства или
сильного впечатления;
вследствие
этого, если
можно так выразиться,
свойства
происхождения
своего, мысль
г. Тютчева никогда
не является
читателю нагою
и отвлеченною,
но всегда сливается
с образом, взятым
из мира души
или природы,
проникается
им и сама его
проникает
нераздельно
и неразрывно».
Радость
бытия, счастливое
согласие с
природой,
безмятежное
упоение ею
характерны
преимущественно
для стихотворения
Тютчева, посвященных
весне, и в этом
есть своя
закономерность.
Постоянные
мысли о хрупкости
жизни были
неотвязными
спутниками
поэта. «Чувство
тоски и ужаса
уже много лет
как стали обычным
моим душевным
состоянием»
—
такого рода
признания
нередки в его
письмах. Неизменный
завсегдатай
светских
салонов, блестящий
и остроумный
собеседник,
«прелестный
говорун», по
определению
П. А. Вяземского,
Тютчев был
вынужден «избегать
во что бы то ни
стало в течение
восемнадцати
часов из двадцати
четырех всякой
серьезной
встречи с самим
собой». И мало
кто мог постичь
его сложный
внутренний
мир. Вот каким
видела отца
дочь Тютчева
Анна: «Он мне
представляется
одним из тех
изначальных
духов, таких
тонких, умных
и пламенных,
которые не
имеют ничего
общего с материей,
но у которых
нет, однако, и
души. Он совершенно
вне всяких
законов и правил.
Он поражает
воображение,
но в нем есть
что-то жуткое
и беспокойное».
Пробуждающаяся
весенняя природа
обладала
чудодейственным
свойством
заглушать это
постоянное
беспокойство,
умиротворять
тревожную душу
поэта. Могущество
весны объясняется
ее торжеством
над прошедшим
и будущим, полным
забвением
бывшего и грядущего
уничтожения
и распада:
И
страх кончины
неизбежной
Не
свеет с древа
ни листа:
Их
жизнь, как океан
безбрежный,
Вся
в настоящем
разлита.
Воспевая
весеннюю природу,
Тютчев неизменно
радуется редкой
и краткой возможности
ощутить полноту
жизни, не омраченной
предвестниками
гибели
—
«Не встретишь
мертвого листа»,—
ни с чем не сравнимой
отрадой целиком
отдаваться
настоящему
моменту, причастности
«жизни божески
– всемирной».
Порой и осенью
ему чудится
дуновение
весны. В противопоставлении,
вернее, в предпочтении
сомнительному
райскому блаженству
бесспорного,
достоверного
наслаждения
красотою весенней
природы, самозабвенного
упоения ею
Тютчев близок
А. К. Толстому,
писавшему:
«Боже, как это
прекрасно
—
весна! Возможно
ли, что в мире
ином мы будем
счастливее,
чем в здешнем
мире весной!»
Совершенно
те же чувства
наполняют
Тютчева:
Что
пред тобой
утеха рая,
Пора
любви, пора
весны,
Цветущее
блаженство
мая,
Румяный
цвет, златые
сны?.
На
тютчевских
лирических
пейзажах лежит
особенная
печать, отражающая
свойства его
собственной
душевной и
физической
природы
—
хрупкой и
болезненной.
Его образы и
эпитеты часто
неожиданны,
непривычны
и на редкость
впечатляющи.
У него ветви
докучные,
земля принахмурилась,
листье изнуренное
и ветхое,
звезды беседуют
друг с другом
тихомолком,
день скудеющий,
движение и
радуга изнемогают,
увядающая
природа улыбается
немощно
и хило
и т.п.
«Вечный
строй» природы
то восхищает,
то вызывает
уныние поэта:
Природа
знать не знает
о былом,
Ей
чужды наши
призрачные
годы,
И
перед ней мы
смутно сознаем
Себя
самих
—
лишь грезою
природы,
Но
в своих сомнениях
и мучительных
поисках истинных
взаимоотношений
части и целого
—
человека и
природы
—
Тютчев вдруг
приходит к
неожиданным
прозрениям:
человек не
всегда в разладе
с природой, он
не только
«беспомощное
дитя», но он и
равновелик
ей в
своей
творческой
потенции:
Связан,
соединен от
века
Союзом
кровного родства
Разумный
гений человека
С
творящей силой
естества…
Скажи
заветное он
слово
—
И
миром новым
естество
Всегда
откликнуться
готово
На
голос родственный
его.
Утонченный
психологизм,
пронизывающий
творчество
Тютчева как
более или менее
категория
отвлеченная,
приобретает
конкретно-житейский
характер в так
называемом
денисьевском
цикле поэта.
Тютчеву было
47
лет, когда его
любовь вызвала
ответное и
значительно
более сильное
чувство со
стороны молодой
девушки Елены
Александровны
Денисьевой:
Не
раз ты слышала
признаньем
«Не
стою я любви
твоей»,
Пускай
мое она созданье,—
Но
как я беден
перед ней…
Поэт-мыслитель
всю жизнь
—
от ранней юности
до последних
дней болезненной
старости—чрезвычайна
интенсивно
жил сердцем.
Он любил и был
любим, но считал
любовь чувством
изначально-губительным,
«поединком
роковым». Потому-то
печалился он
о судьбе одной
из своих дочерей,
«кому я, быть
может, передал
по наследству
это ужасное
свойство, не
имеющее названия,
нарушающее
всякое равновесие
в жизни, эту
жажду любви…».
Полюбив
страстно и
безоглядно,
Денисьева
всецело отдалась
своему чувству,
восстановив
против себя
общественное
мнение. Ей была
уготована
«жизнь отреченья,
жизнь страданья»:
Таков
уж свет: он там
бесчеловечней,
Где
человечно-искренней
вина.
Не
только «свет»
отвернулся
от Елены Александровны,
но и родной
отец отрекся
от нее. Главной
же мукой было
то, что любимый,
ради которого
все было принесено
в жертву, не
принадлежал
ей полностью:
Тютчев не только
нс порывал со
своей семьей,
но и продолжал
по-своему любить
жену, во всяком
случае, дорожить
ею. Весь цикл
стихов, посвященных
Деиисьевой,
проникнут
тяжелым чувством
вины, насыщен
роковыми
предчувствиями.
В этих стихах
нет ни пылкости,
ни страсти,
только нежность,
жалость, преклонение
перед силой
и цельностью
ее чувства,
сознание собственной
недостойности,
возмущение
«бессмертной
пошлостью
людской». Эта
«последняя
любовь» Тютчева
длилась
14
лет, до самой
смерти Денисьевой,
сошедшей в
могилу в возрасте
38
лет от чахотки,
течение которой
обострили и
ускорили душевные
страдания.
О,
как убийственно
мы любим!,
Как
в буйной слепоте
своей
Мы
то всего вернее
губим,
Что
сердцу нашему
милей!..
Тютчев
очень тяжело
переживал
утрату:
Жизнь,
как подстреленная
птица,
Подняться
хочет
—
и не может…
Я.
П. Полонскому,
другу и сослуживцу,
Тютчев писал:
«Друг мой, теперь
все испробовано—ничто
не помогло,
ничто не утешило,—
не живется
—
не живется
— не
живется…» В
стихах «денисьевского
цикла» особенно
часты характерные
тютчевские
строки, начинающиеся
горьким восклицанием
«О!», определяющим
интонацию
отчаяния всего
стихотворения.
Столько страдания
и муки в стихах,
посвященных
памяти Елены
Александровны,
что невольно
в сознании
возникает
народное понятие
убивается…
Да, Тютчев именно
убивается по
Денисьевой:
По
ней, по ней, судьбы
не одолевшей,
Но
и себя не давшей
победить,
По
ней, по ней, так
до конца умевшей
Страдать,
молиться, верить
и любить.
Он
пережил ее на
девять лет. В
эти последние
годы Тютчев
едва успевает
оправляться
от потерь близких
ему людей: мать,
брат, четверо
детей…
Дни
сочтены, утрат
не перечесть,
Живая
жизнь давно
уж позади,
Передового
нет, и я, как есть,
На
роковой стою
очереди.
Его
черед пришел
15
июля
1873
года… Но остались
стихи Тютчева,
которые сам
он так мало
ценил, так небрежно
хранил, полагая:
В
наш век стихи
живут два-три
мгновенья.
Родились
утром, к вечеру
умрут.
О
чем же хлопотать?
Рука забвенья
Как
раз свершит
свой корректурный
труд.
Однако
тирания времени,
которую так
остро ощущал
поэт, оказалась
не властна над
его творчеством.
Конечно, совершенство
формы и значительность
содержания
поэзии Тютчева
требуют от
читателя определенной
культуры,
просвещенности.
В свое время
в статье о Тютчеве
А. Фет писал:
«Тем больше
чести народу,
к которому поэт
обращается
с такими высокими
требованиями.
Теперь за нами
очередь оправдать
его тайные
надежды».
ЛИТЕРАТУРА
1.Ф.И.Тютчев.
Избранная
лирика.-М.,1986
2.А.Григорьев.Эстетика
и критика.-М.,1980
3.А.А.Фет.Сочинения.-М.,1982
ДОКЛАД ПО ЛИТЕРАТУРЕ
НА ТЕМУ:
ВЫПОЛНИЛ УЧЕНИК 10«К» КЛАССА
ШКОЛЫ—ЛИЦЕЯ №43
ЕХИЛЕВСКИЙ АЛЕКСАНДР
ФЕДОР ИВАНОВИЧ ТЮТЧЕВ
(1803 — 1873)
О вещая душа моя!
О сердце, полное тревоги,
О, как ты бьешься на пороге
Как бы двойного бытия!..
Ф.И.Тютчев
T
ютчев, наверное, наряду с Пушкиным один из самых цитируемых поэтов.
Его стихотворения «Умом Россию не понять…» и «Люблю грозу в начале
мая…» известны, пожалуй, всем. Сбывается пророчество Тургенева:
«Тютчев создал речи, которым не суждено умереть». Близки стихи Федора
Ивановича Тютчева и моему сердцу.
Хотя при жизни он не был общепризнанным поэтом, в наше время
он занимает важное место в русской литературе. Ну а среди большинства
его современников стихи Тютчева считались далекими от духа времени, а
по форме казались то слишком архаическими, то слишком смелыми. Да и
сам он словно не дорожил славой поэта, проявляя удивительное
равнодушие к изданию и редактированию своих произведений.
Федор Иванович Тютчев родился 5 декабря (23 ноября) 1803 года
в селе Овстуг Орловской губернии в семье потомственного русского
дворянина И.Н.Тютчева. Тютчев рано обнаружил необыкновенные дарования
способности к учению. Он получил хорошее домашнее образование, которым
с 1813 года руководил С.Е.Раич, поэт—переводчик, знаток классической
древности и итальянской литературы. Под влиянием учителя Тютчев рано
приобщился к литературному творчеству и уже в 12 лет успешно переводил
Горация.
На поэтическом поприще Тютчев стал блистать с четырнадцати
лет, когда в Обществе любителей российской словесности авторитетнейший
ученый Мерзляков прочел его стихотворение «Вельможа», правда весьма
подражательное, но преисполненное гражданским негодованием противу
«сына роскоши»:
…И ты ещё дерзнул своей рукою жадной
Отъять насущный хлеб у вдов и у сирот;
Изгнать из родины семейство безотрадно!…
Слепец! стезя богатств к погибели ведет!…
В 1819 году было опубликовано вольное переложение «Послания
Горация к Меценату» — первое выступление Тютчева в печати. Осенью 1819
года он поступает на словесное отделение Московского университета:
слушает лекции по тории словесности и истории русской литературы, по
археологии и истории изящных искусств.
Окончив в 1821 году университет, Тютчев едет в Петербург, где
получает место сверхштатного чиновника русской дипломатической миссии
в Баварии. В июле 1822 года он отправляется в Мюнхен и проводит там 22
года.
За границей Тютчев переводит Шиллера, Гейне, и это помогает
ему приобрести свой голос в поэзии, выработать особый, неповторимый
стиль. Кроме того, там он близко сошелся с философом—романтиком
Фридрихом Шеллингом и свободолюбивым поэтом Генрихом Гейне.
Значительным событием в литературной судьбе поэта стала
подборка его стихов в пушкинском «Современнике» (24 стихотворения)
опубликованная в 1836 году под заголовком «Стихи, присланные из
Германии».
Затем в публикациях Тютчева возникает долгая пауза, но именно
в это время окончательно формируется его политическое мировоззрение. В
1843—1850 годах Тютчев выступает с политическими статьями «Россия и
Германия», «Россия и Революция», «Папство и римский вопрос»,
задумывает книгу «Россия и Запад».
Осенью 1844 года Тютчев, наконец, вернулся на родину. В 1848
году он получает должность старшего цензора при министерстве, а в 1858
году назначается председателем «Комитета ценсуры иностранной».
С конца 40—х годов начинается новый подъем лирического
творчества Тютчева. Н.А.Некрасов и И.С.Тургенев ставят его в один ряд
с Пушкиным и Лермонтовым. В виде приложения к журналу «Современник»
напечатаны 92 стихотворения Федора Ивановича. В одном из номеров
журнала была опубликована статья И.С.Тургенева «Несколько слов о
стихотворениях Ф.И.Тютчева», содержащая пророчество: Тютчев «создал
речи, которым не суждено умереть». В дальнейшем высокая оценка поэзии
Тютчева будет высказана писателями и критиками разных литературных
группировок и направлений. Всё это означало, что к Тютчеву пришла
слава.
Однако среди всех своих современников — от Пушкина и
Лермонтова до Некрасова и Достоевского, Чернышевского и Льва Толстого
— он в наименьшей степени был профессиональным литератором. С двадцати
лет и до самой смерти, то есть полвека, он состоял в чиновниках,
вполне беспечно относясь при этом к своим служебным обязанностям. Но
всю свою жизнь раскаляем был политическими треволнениями времени.
Изменения и неудачи в личной жизни, разочарование в
жизнеспособности русского государства (после поражения в Крымской
войне 1853—1856 годов) привели к тому, что вышедший в 1868 году второй
сборник его стихотворений не вызвал уже столь живого отклика в русской
жизни. В конце 1872 года здоровье поэта резко ухудшилось, и через
несколько месяцев его не стало.
Второе «воскрешение» Тютчева началось на рубеже XIX—XX веков,
когда утверждавшаяся школа русских символистов провозгласила его
своим предшественником. Эпоха символизма закрепила восприятие Тютчева
как классика русской литературы.
Постижение Тютчева происходило по мере того, как всё больше
осознавалась связь самых интимных, индивидуальных переживаний человека
с безостановочным поиском общественной мысли, с непрестанным движением
истории. Тютчев становился необходимым читателю, по мере того как в
очистительных бурях начала XX века формировалась новая, универсальная
и сложная человеческая личность.
В.И.Коровин в своей книге «Русская поэзия XIX века» пишет:
«Тютчев мыслит категориями хаоса и космоса, его привлекают трагические
состояния мира. Вечность он передает через мгновенное, общее — через
особенное и исключительное. Специфика художественного мышления Тютчева
состоит в том, что борьба вечного и тленного понята им как закон
движения и равно приложима ко всем без исключения событиям и явлениям
историческим, природным, общественным, психологическими. Это и
придает лирике Тютчева высшее значение, поскольку в любом явлении
открывается общебытийный философский смысл».
Художническая судьба поэта необычна: это судьба последнего
русского романтика, творившего в эпоху торжества реализма и всё—таки
сохранившего верность заветам романтического искусства. Романтизм
Тютчева складывается, прежде всего, в изображении природы.
Преобладание пейзажей — одна из примет его лирики. При этом
изображение природы и мысль о природе соединены у Тютчева воедино: его
пейзажи получают символический философский смысл, а мысль обретает
выразительность.
Природа у Тютчева изменчива, динамична. Она не знает покоя,
все в борьбе противоборствующих сил, она многолика, насыщена звуками,
красками, запахами. Лирика поэта проникнута восторгом перед величием и
красотой, бесконечностью и многообразием природного царства.
Природа в стихах Тютчева одухотворена, очеловечена. Словно
живое существо, она чувствует, дышит, радуется и грустит. Само по себе
одушевление природы обычно в поэзии. Но для Тютчева это не просто
олицетворение, не просто метафора: живую красоту природы он «принимал
и понимал не как свою фантазию, а как истину». Пейзажи поэта
проникнуты типично романтическим чувством того, что это не просто
описание природы, а драматические эпизоды какого—то сплошного
действия.
Одним из ярчайших примеров мастерства Тютчева—пейзажиста
является стихотворение «Осенний вечер». Стихотворение явно порождено
отечественными впечатлениями, вызванной ими грустью, но в то же время
пронизано тютчевскими трагическими раздумьями о притаившихся бурях
хаоса:
Есть в светлости осенних вечеров
Умильная, таинственная прелесть:
Зловещий блеск и пестрота дерев,
Багряных листьев томный, легкий шелест,
Туманная и тихая лазурь
Над грустно сиротеющей землею
И, как предчувствие сходящих бурь,
Порывистый, холодный ветр порою,
Ущерб, изнеможенье — и на всем
Та кроткая улыбка увяданья,
Что в существе разумном мы зовем
Божественной стыдливостью страданья.
Краткое, двенадцатистрочное стихотворение — это не столь
описание своеобразия осеннего вечера, сколь обобщенное философское
раздумье о времени. Нужно отметить, что ни одна точка не прерывает
волнения мысли и наблюдения, все стихотворение прочитывается в
молитвенном преклонении перед великим таинством, перед «божественной
стыдливостью страданья».
Поэт видит на всем кроткую улыбку увяданья. Таинственная
прелесть природы вбирает в себя и зловещий блеск дерев, и предсмертную
багряность осенней листвы; земля грустно сиротеет, но лазурь над нею
туманная и тихая, предчувствием бурь проносится холодный ветер.
За видимыми явлениями природы незримо «хаос шевелится» —
таинственная, непостижимая, прекрасная и погибельная глубина
первозданного. И в этом едином дыхании природы лишь человек осознает
«божественность» её красоты и боль её «стыдливого страданья».
За год до написания «Осеннего вечера» Тютчевым был создан
«Летний вечер». Эти стихотворения тесно связаны, хотя и написаны в
разных тональностях:
Уж солнца раскаленный шар
С главы своей земля скатила,
И мирный вечера пожар
Волна морская поглотила.
Уж звезды светлые взошли,
И тяготеющий над ними
Небесный свод приподняли
Своими влажными главами.
Река воздушная полней
Течет меж небом и землею,
Грудь дышит легче и вольней,
Освобожденная от зною.
И сладкий трепет, как струя,
По жилам пробежал природы,
Как бы горячих ног ея
Коснулись ключевые воды.
Я хочу сравнить эти два стихотворения. Прежде всего, хочется
обратить внимание на то, что в стихотворении «Осенний вечер» почти не
упоминается небо. Напротив, в нём говорится о земле и всем, что с ней
связано: о деревьях, листьях. Лишь единственный раз Тютчев говорит о
лазури, но «туманной и тихой». Она будто вот—вот упадет на
«сиротеющую» землю, небо устало. В стихотворении же «Летний вечер»
автор практически не упоминает землю, а больше говорит о небе и
звездах. Всё стремится вверх, оторваться от земли. Все понятия,
связанные с небом я выделил жирным шрифтом. Звёзды «приподнимают»
небесный свод (в «Осеннем вечере» он «падал», в этом же стихотворении
его поднимают еще выше, чем он был). Всё стихотворение «Летний вечер»
написано в полутонах: звезды «приподняли» небосвод, «трепет пробежал
по жилам», земля «скатила» солнце. В стихотворении отсутствуют резкие
движения, всё плавно, медленно. В «Осеннем вечере» все наоборот:
порывы ветра, бури. Поэта томят предчувствия и тревоги, между тем как
в «Летнем вечере» всё мирно, «грудь дышит легче и вольней». В этом
стихотворении преобладают светлые, спокойные краски, а в «Осеннем
вечере» темные, размытые, мрачные.
Противопоставления вообще характерны для творчества Тютчева.
Он нередко создавал произведения противоположные по настроению и
мысли, как это и произошло со стихотворениями «Осенний вечер» и
«Летний вечер». В них можно наметить несколько направлений антитезы:
верх—низ; свет—тьма; жизнь—смерть; покой—буря. Мне кажется, что
благодаря сравнению этих стихотворений мне удалось показать, как
Тютчев прекрасно мог изобразить абсолютно разные пейзажи, разные
состояния природы и через них изменчивость состояний человека.
Человек в поэзии Тютчева двуедин: он слаб и величествен
одновременно. Хрупкий, как тростник, обреченный на смерть, бессильный
перед лицом судьбы, он велик своей тягой к беспредельному. Для поэта
несомненно величие человека, оказавшегося участником или хотя бы
свидетелем решающих исторических событий.
В лирике Тютчева человек осознает немыслимую прежде и пугающую
его свободу: он понял, что нет над ним Бога, что он один на один с
природой — утрачена надежда на «сочувствие небес». Человек «жаждет
веры, но о ней не просит», так как «смысла нет в мольбе». Тютчев
нередко выражает мотивы гуманистического отчаяния — скорбит по поводу
недолговечности человеческого рода. Но в его поэзии всегда доминирует
голос борца, бросающего вызов судьбе.
Тютчев ищет для человеческой души прочную и реальную опору —
понимание жизни как целого, ее общего смысла, общих законов. Он не
приемлет механического описания мира, поэт воспринимает природу и
человека, как живое единство:
Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик,
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык.
Природа, как и человек, живет, по мысли Тютчева, своими
собственными силами. Тютчев постоянно сравнивает человека с природой —
и часто, казалось бы, не в пользу человека: человеческая жизнь хрупка,
ничтожна — природа вечна, нетленна; природе свойственна внутренняя
гармония, «невозмутимый строй во всем» — человек раздвоен,
противоречив. Однако стихи поэта не просто констатируют слабость
человека — они рождают томительное ощущение разлада его с окружающим
миром и беспокойную мысль:
Откуда, как разлад возник?
И отчего же в общем хоре
Душа не то поет, что море,
И ропщет мыслящий тростник?
Природа у Тютчева помогает человеку понять самого себя,
оценить в себе значение чисто человеческих качеств: сознания, воли,
индивидуальности, увидеть, что душевные стихии зависят от них. Само
сознание вроде бы усиливает «беспомощность» человека, но дисгармония,
порожденная мыслью, не унижает, а возвышает его. Сознание пробуждает
потребность «высшей жизни», жажду идеала.
Одной из центральных тем в лирике Тютчева была тема любви.
Любовь для него «и блаженство, и безнадежность», напряженное,
трагическое чувство, несущее человеку страдание и счастье, «поединок
роковой» двух сердец. «Блаженно—роковое чувство, требующее высшего
напряжения душевных сил, любовь стала для поэта прообразом, символом
человеческого существования вообще. Тютчев не певец идеальной любви —
он, как и Некрасов, пишет о её «прозе» и о поразительной метаморфозе
чувств: пристрастие к самому дорогому неожиданно оборачивается
мучительством. Но он утверждает своей лирикой высокие нормы отношений:
важно понимать любимого, смотреть на себя его глазами, соответствовать
всей жизнью своей надеждам, пробуждаемым любовью, бояться не только
низких, но даже посредственных поступков в отношениях с любимым:
О, не тревожь меня укорой справедливой!
Поверь, из нас двоих завидней часть твоя:
Ты любишь искренно и пламенно, а я —
Я на тебя гляжу с досадою ревнивой.
Это стихотворение относится к «денисьевскому» циклу — циклу
стихов, написанных Тютчевым, как отклик на свой роман с
Е.А.Денисьевой. В этом стихотворении можно увидеть терзания поэта
из—за этой «незаконной» любви. В «денисьевских» стихах читателям
предстала страдающая женщина и герой «без веры», в силу сложившихся
жизненных обстоятельств испытывающий стыд перед самим собой. Поэт
содрогается перед опустошенностью собственной души. Прежде всего,
Тютчев боялся проявлений эгоизма, который он считал болезнью века. В
стихотворении «О не тревожь меня укорой справедливой!..» женщина любит
«искренно и пламенно», а мужчина признает себя лишь «безжизненным
кумиром» её души. Так в интимной лирике позднего Тютчева зазвучала
этическая боль, столь присущая передовому искусству XIX века. «Стыд
перед собой» оказался порожденным болью за судьбу другого человека,
болью за женщину, страданиями расплачивающуюся за свою безоглядную
любовь. В интимной лирике Тютчева рождается мучительное признание
несовместимости красоты со злом бытия. Как сказал В.И.Коровин, «…в ней
[в тютчевской любовной лирике] чувство сострадания к любимой женщине
превышает эгоистические желания и высоко поднимается над ними».
Вся поэтическая деятельность Тютчева, длившаяся полвека, с
20—х по 70—е годы, была тесно связана с политическими событиями,
которыми была богата жизнь России и Западной Европы. Тютчев занимался
политикой, как дипломат, но к политике у него было неказенное
пристрастие. Россия представлялась ему непоколебимым утесом,
противостоящим волнам «революционного» Запада. Он пишет стихи,
пропагандирующие союз славян под началом русского царя и православной
церкви. Крымская войны разбила эту утопию. Пропала и вера в русского
царя. Но до конца дней осталась у поэта надежда на Россию, вера в её
особую историческую роль:
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать —
В Россию можно только верить.
И Тютчев верил… Верил в то, что Россия принесет миру единение
и братство, верил в огромные силы и огромный потенциал своего народа.
Немало стихов Тютчева проникнуты горячей любовью к Родине и к народу.
Всем памятны его пронзительные строки о крае родном долготерпенья, о
русской женщине, чья жизнь «пройдет незримо», о слезах людских —
неистощимых и многочисленных.
Проявлением поиска выхода из сумятицы истории, попытки оценить
сложившуюся роковую ситуацию и может послужить стихотворный отклик
Тютчева на обнародование приговора по делу декабристов. Уже в этом
злободневно—политическом стихотворении Тютчев выступает как «поэт
мысли», то есть поэт—философ. Отсюда и некоторая затрудненность
расшифровки глубинного смысла его творения.
Загадочной кажется уже первая строка стихотворения: «Вас
развратило Самовластье». Пронизанная пафосом осуждения, строка по
существу является двусмысленной. Судя по тому, что слово «Самовластье»
начинается с заглавной буквы, естественно было бы допустить, что
самодержавие, по мысли поэта, и повинно в трагедии на Сенатской
площади, ведь оно и «развратило» народ. Возникает вопрос: чем. То ли
порочным характером своей государственной системы, то ли благодушным
попустительством. Под «самовластьем» можно понимать и дерзновенность
замыслов восставших, их самоуправство.
Можно усмотреть бульшую определенность в последующих строках:
Народ, чуждаясь вероломства,
Поносит ваши имена —
И ваша память от потомства,
Как труп в земле схоронена.
Эмоциональная окраска этих фраз будто бы указывает на
охранительно—верноподданническое осуждение врагов престола. Но в этих
строках мы уже не видим прямого обращения, авторской оценки — они
будто безличны. И опять двусмысленность: не декабристы «вероломны», а
народ чуждается того, что законом объявлено вероломством,
предательством, подлежит забвению, — память павших «схоронена от
потомства».
Далее — характерное для поэзии Тютчева противоречие: вторая
строфа приоткрывает «двойное бытие» происшедшей драмы, вариантность её
оценки:
О жертвы мысли безрассудной,
Вы уповали, может быть,
Что станет вашей крови скудной,
Чтоб вечный полюс растопить!
Едва, дымясь, она сверкнула
На вековой громаде льдов,
Зима железная дохнула —
И не осталось и следов.
Здесь мы видим несколько другую оценку самодержавия. Оно
«вечный полюс», «громада льдов»; безумной, но уже отнюдь не
«вероломной», а скорее героической предстает нам попытка растопить
мертвую громаду льдов «скудной кровью» горстки обреченных смельчаков.
Итог трагичен: «зима железная» беспробудна. Однако мне хочется особо
обратить внимание на словосочетание «вечный полюс». Я специально
выделил его жирным шрифтом. Эта строчка крайне важна для понимания
позиции Тютчева. Да, он хочет перемен, но он не верит, не желает и
противится смене самодержавного строя. Для него это символ величия
России, Тютчев искренне верит, что Россия может существовать только
при монархии. Поэтому он и представляет самодержавие «вечным полюсом»
— можно изменить форму льда, но полюс никогда не исчезнет. Отсюда
двойственность позиции Тютчева в этом стихотворении.
Осуждение декабризма в «14 декабря 1825» получилось столь
двусмысленным, что внешне охранительное стихотворение, написанное на
злобу дня, было опубликовано лишь спустя 56 лет после своего создания,
через восемь лет после смерти его автора, когда движение дворянских
революционеров—романтиков давно уже отошло в историю, а дворянская
революционность оказалась исчерпанной.
Мне кажется, что в отличие от революционного движения поэзия
Тютчева никогда не окажется исчерпанной, ведь каждый, читая его стихи,
открывает для себя что—то свое. Г.К.Щенников в статье о Тютчеве
сказал: «Поэзия Тютчева — наследие живое, служащее людям и в наши дни.
Тютчев в особенности близок нашим современникам своей верой в
безграничные возможности человека. Лирика Тютчева рождает напряжение
чувств и мысли».
И завершить свой доклад мне хотелось бы высказыванием
Ю.М.Лотмана, который удивительно точно определил отличие Ф.И.Тютчева
от А.А.Фета, с которым его часто сравнивают: «Пользуясь
кинематографическими терминами, фетовскую лирику можно уподобить
остановленным кадрам или панорамной съемке, между тем как Тютчев любит
монтаж точек зрения».
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Горелов А.Е.
Три судьбы.—Л.:Советский писатель, 1980. — 625 с.
2. Тютчев Ф.И.
Собрание сочинений/Сост.предисловия Г.К.Щенникова.
. Свердловск: Средне—Уральское книжное издательство, 1980. — 224 с., ил
3. Коровин В.И.
Русская поэзия XIX века.—М.:Знание, 1983.— 128 с.
4. Литература: Справочник школьника
/Сост. Н.Г.Быковой.—М.:Филологическое общество
«Слово», 1995.— 576 с.
5. Лотман Ю.М.
О поэтах и поэзии.—СПб.:«Искусство—СПб», 1996. —848 с.
———————–
ФЕДОР ИВАНОВИЧ ТЮТЧЕВ.
ЖИЗНЬ И ТВОРЧЕСТВО